Был ли выход у Катерины Кабановой 2

Был ли выход у Катерины Кабановой Пьеса Александра Николаевича Островского «Гроза» вышла в 1860 году, в период общественного подъема. Сама история, рассказанная в пьесе, отражает типические конфликты эпохи 60-х: борьбу между отживающей моралью самодуров и их безответных жертв и новой моралью людей, в душе которых пробуждается чувство человеческого достоинства. Особое место среди персонажей пьесы занимает образ Катерины. По мнению Добролюбова, от него «веет на нас новой жизнью, которая открывается нам в самой ее гибели». Катерина — натура поэтически-мечтательная. Вспоминая о своем детстве и девичьих годах, она сама рассказывает Варваре о том, как сформировался мир ее чувств и настроений. В родительском доме ей жилось радостно и легко, но образования не получила. Рассказы странниц и богомолок заменяли ей книги. Впечатлительная от природы, Катерина жадно прислушивалась к каждому их слову, все принимая на веру. Так получали образование большинство женщин в XIX веке. Сегодня странниц заменил телевизор. Катерина говорит языком, каким в купеческой среде того времени могла говорить только женщина поэтически настроенная и одаренная. В нем слышны и элементы поэтической народной речи, и влияние церковно-книжной литературы, а также и церковных богослужений, которые «до смерти» любила посещать Катерина. Ее выделяют особый мягкий лиризм, эмоциональность и задушевность, которые соответствуют общему складу характера Катерины. В пьесе неоднократно повторяется образ, помогающий понять главное в характере Катерины, — образ птицы. В народной поэзии птица — символ воли. Отсюда постоянный эпитет «вольная птица». «Я жила, ни о чем не тужила, точно птичка на воле», — вспоминает Катерина о том, как ей жилось до замужества, «…Отчего люди не летают так, как птицы? — говорит она Варваре. — Знаешь, мне иногда кажется, что я птица». Но вольная птица попала в железную клетку. И она бьется и тоскует в неволе. Натура мечтательная, впечатлительная, с характером по преимуществу «любящим, идеальным», по определению Добролюбова, Катерина в то же время обладает пылкой и страстной душой. Катерина терпит лишь до поры до времени. «А уж коли мне здесь опостынет, — говорит она, — так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!» Среди жертв «темного царства» Катерина выделяется открытым характером, смелостью, прямотой. «Обманывать - то я не умею; скрыть-то ничего не могу», — отвечает она Варваре, которая говорит, что без обману в их доме не проживешь. И вот такая впечатлительная, поэтически настроенная и в то же время решительная женщина попадает в семью Кабановой, в затхлую атмосферу ханжества и назойливой, мелочной опеки, от которой веет мертвенным холодом и бездушием. Естественно, что конфликт между этой обстановкой «темного царства» и светлым душевным миром Катерины завершился трагически. Хочется поставить вопрос: «А могло бы быть по-другому?» Трагизм положения Катерины осложнялся еще тем, что ее выдали замуж за человека, которого она не знала и любить не могла, как ни старалась она быть верной и любящей женой. Попытки К

атерины найти отзыв в сердце мужа разбиваются о рабскую приниженность и недалекость Тихона и грубость его интересов. Тихон думает только о том, как бы забежать к Дикому выпить, покутить. Ему, как и Катерине, хочется вырваться из дому, но, в отличие от жены, это иногда удается. Нетрудно понять, с какой силой вспыхивают ее чувства, когда она встречает человека, не похожего на всех окружающих. Катерина любит не так, как окружающие ее женщины. Она готова на все для любимого человека, преступая даже те понятия о грехе и добродетели, которые были для нее священными. Религиозность Катерины — это не ханжество Кабанихи, а глубокое искреннее убеждение. «Ах, Варя, — жалуется она, — грех у меня на уме! Сколько я, бедная, плакала, чего уж я над собой ни делала! Не уйти мне от этого греха. Никуда не уйти. Ведь это нехорошо, ведь это страшный грех, Варенька, что я другого люблю». Катастрофа наступает именно потому, что Катерина не может и не хочет таить своего греха. В четвертом действии драмы в сцене покаяния наступает развязка. Страшная гроза, которую она воспринимает, как «грозу господню », «страшная барыня с ее проклятиями и древняя картина на полуразрушенной стене, изображающая «геенну огненную», — все это едва не сводит Катерину с ума. Она публично, на городском бульваре, кается перед мужем. Если бы драма кончалась этой сценой, была бы показана непобедимость устоев «темного царства». Это бы дало Кабанихе право торжествовать: «Куда вона-то ведет!» Но драма заканчивается самоубийством Катерины, которое следует воспринимать как ее нравственную победу над «темными силами », которым она не пожелала покориться. Этим она проявила свой отчаянный, хотя и бессильный протест против «темного царства». Сегодня можно задать вопрос: «Зачем она это сделала?» Ведь она могла уйти из дому, как Варвара, чем бы еще больше досадила Кабанихе. А ведь Катерина была готова сделать это. Ее не пугала далекая Сибирь, куда отправляли ее возлюбленного Бориса Григорьевича. Но он был слишком слаб, у него не хватило характера, чтобы вырваться из-под власти Кабановых и Диких. Он единственный среди всех действительно понимает Катерину, но помочь ей не в силах: нет у него решимости бороться за свою любовь. Путь к вольной жизни для Катерины закрыт, а домой идти она не желает, потому что «что домой, что в могилу». Иного пути как самоубийство она не видит. Да, наверное, трудно было бы найти выход в условиях нравов, царивших в обществе в середине XIX века. Ведь к такому же решению позднее приходит и еще одна героиня русской литературы — Анна Каренина. Добролюбов назвал Катерину «лучом света в темном царстве», который на миг осветил его беспробудный мрак. В 1864 году А. И. Герцен писал о «Грозе»: «В этой драме автор проник в глубочайшие тайники<…> русской жизни и бросил внезапный луч света в неведомую душу русской женщины, которая задыхается в тисках неумолимой и полудикой жизни патриархальной семьи». Образ Катерины по справедливости принадлежит к лучшим образам женщин не только в творчестве Островского, которое сегодня приобретает новую значимость, но и во всей русской художественной литературе.