Михаил Зощенко вошел в литературу в начале 20-х годов нашего столетия. И читателям он больше известен как сатирик и юморист. Его главным открытием были его герои, самые обыкновенные, неприметные люди. Читая рассказы Зощенко, я все чаще ловила себя на мысли, что в этих рассказах столько же грусти, сколько и смеха. Автор не смеется над своими героями, а сочувствует им, переживает за их судьбу. У Зощенко тот самый гоголевский «смех сквозь слезы». Все это присуще большинству рассказов, а особенно, как называл сам Зощенко, его сентиментальным повестям. Но в своем сочинении мне хочется рассказать о другом, не многим известном Зощенко, Зощенко-лирике, искреннем, тонком, чувствительном. Несколько лет назад газета «Семья» напечатала личные письма Зощенко к своей возлюбленной, будущей Вере Кербиц, и два рассказа, «Муж» и «Подлец», ранее не публиковавшиеся. Эти письма, как и рассказы, меня просто потрясли, затронули душу. Зощенко представился совершенно иным писателем. Впрочем, письма ли это в привычном для нас понимании? Я бы назвала их миниатюрами, литературными эссе, наполненными возвышенным чувством любви. У каждого из писем есть название, и более того, сюжет. Читая их, чувствуешь дыхание человека, попавшего в «сферу» любовных переживаний. Зощенко, а точнее сказать лирический герой этих писем — литературных миниатюр, подозревает, что в его смутный век (а письма датированы 1917—1920 годами) любовь — чувство придуманное, что это игра: «Кто кого». «Гимн придуманной любви» — так называется первое письмо. Герой в Петергофе, гуляет по аллее, он пытается скрыться, уйти от «своих мыслей, навязчивых желаний и от запаха чувствительных духов своей возлюбленной». Но проходящие мимо «старые и молодые, красивые и уродливые» говорят о любви, притом, как подмечает автор, говорят «ненасытно», кто своим взглядом, то жестом, кто осанкой и даже походкой. Все это напоминает герою любовную игру. Ему приглянулась одна пара. «Вот эти… Мужчина и женщина. Красивые и молодые». Их любовь видна по встречным взглядам и улыбкам вскользь. Лирический герой улавливает взаимность чувств по манере мужчины целовать руку женщины, «по ее откровенно-стыдливым движениям перед лаской». Перед нами письмо, самое личное, самое сокровенное, перед нами сердце и душа Зощенко. Письмо заканчивают необыкновенные, удивительные описания природы, я бы сказала, мимолетные пейзажные штрихи, которые, как орнамент, обрамляют его. «Стало темнеть. А в лесу уже так темно, что ручеек из болота ползет ощупью, натыкается на деревья, пни и ворчливо обходит их…» Герой уезжает из Петергофа. «Я уехал… Я сентиментально привез с собой цветы. Пестрые и крикливые — целая охапка. Цветы полей». Это цветы для любимой. А вот еще одно любовное послание Зощенко. И опять передо мной не просто интимная переписка, а литературное художественное произведение. Зощенко мастерски владеет словом, и поэтому так трудно определить, где кончается литература к начинается жизнь. В этом письме есть даже мысленный диалог лирического героя со своей возлюбленной. Свои чувства, свое желание поделиться мыслями о возникшем новом чувстве