Духи как ироническая метафора искусства конца XX столетия по роману Патрика Зюскинда Парфюмер

Искусство всегда ищет. Темы, образы, аллегории, символы, вообще форму представления того, чем проникается художник. Общие тенденции по обыкновению развиваются параллельно в нескольких видах искусств, которые зависят и от общего состояния культуры, и от проблем, которые волнуют художников в широком значении этого слова. Первое предопределяет форму. Второе — темы. Развитие науки в XIX веке и вера в то, что всему можно найти рациональное объяснение послужило причиной расцвета реализма в крайней форме — натурализма. И мир усложнялся: разрушались культурные границы между странами, ломались обычные устройства, и искусство, стараясь художественно понять эти изменения и вместе с тем вдохновляясь невиданным масштабом процессов, начало искать объяснение времени в иррациональном, а формы воплощения идей тоже создавались новые. Так возник модернизм. Но и в глобализации была своя граница - настало время, когда человечество пришло в ужас от неограниченности собственных возможностей в области разрушения как физического, так и духовного. Разрушались границы между высоким и низким, элитарным и массовым, игрой и реальностью - между всем. Хаос пришел в мысли художников. То, что вчера казалось благом, на глазах начало превращаться в страх. И художники, как люди душевно более чувствительные и впечатлительные, начали искать пути бегства от глобального в частные «локальные миры» постмодернизма, где вместо героической экспансии к большим идеалам, человек получил возможность пожить частной жизнью. Свобода модернизма - свобода от существующих обстоятельств и внешних ограничений. Свобода постмодернизма - попытка освободиться от диктата глобальных идеалов. Даже таких, как принцип «чистого искусства», или «искусства ради искусства». Разве имеет принципиальное значение, как конкретно называется агрессивное глобальное «что-то»? Даже если отвлечься от течений (хоть архитектурных, хоть литературных), разные виды искусства имеют разные степени абстрактности. Самыми абстрактными из обычных, традиционных и признанных видов искусства считается музыка. Но Патрик Зюскинд в своем романе вывел на сцену вид искусства абстрактнейший чем музыка: искусство создания запахов. Символическое искусство, избранное писателем именно для того, чтобы подчеркнуть главный принцип «чистого искусства», которое при этом будто тяготеть к реализму. Но - как? Герой его произведения, чтобы воссоздать наилучшее благоухание самых привлекательных людей, убивает владельцев этих запахов. Он - гений, но его гениальность ужасная, как следствие деятельности любого фанатика, который получил безграничную власть над другими. Да и именно это искусство даже «в норме» уже предусматривает преобразо

вание живого - цветов - на мертвые искусственные выжимки благоухания. Весьма детально изображает писатель этот непривлекательный технологический процесс, откровенно называя то, что делают с цветами, «убийством». Жан-Батист Гренуй, главный герой романа - воплощение сразу нескольких принципов, против которых выступает автор и все течение постмодернизма. Сколько раз были воспеты в литературе люди, которые жили «одной, но пламенной страстью», отрекшиеся подвижники, которые были готовы и собственную жизнь, и жизнь кого-либо принести в жертву определенной идее. Идеи прекрасного, например. Люди, которые желали разодрать на куски убийцу, вдруг буквально влюбляются в Гренуя, встретившись с его шедевром - духами, которые воссоздавали запах убитых красавиц. Так, Гренуй создает чудо. И тем, кто не знает, какую цену было заплачено за создание его шедевра и настоящую цель этого человека - власть над другими, его «произведение искусства» может казаться прекрасным. И достойно ли искусство такой цены? И часто ли задумываемся мы, к каким личным целям стремятся некоторые безоговорочные Гении? Искусство мысли - тоже искусство. Чтобы сделать атомную бомбу, создать политическую идеологию и воплотить ее в жизнь вместе с концлагерями, тоже надо быть гением. Но любая идея - художественная, научная, политическая, что несет в себе необходимость насилия, весьма похожа на духи Гренуя. Его шедевром можно восхищаться, как любыми шедеврами такого типа. Можно обожествлять его вместе с автором-убийцей. Похожими шедеврами пестреет XX столетие. Таланты находят почитателей. Но разве легче от того жертвам отстраненной идеи? Да и сам химерический художник, оказывается, не получил ожидаемого удовлетворения от того, что создал: «То, чего он всегда страстно желал, а именно, чтобы его любили другие люди, в момент успеха стало ему невыносимым, так как сам он не любил их, он их ненавидел». И в конце концов его съедают в прямом (а на самом деле - символическом) значении, именно потому, что он своим Гением вызвал такую любовь. Все его высокое искусство было сплошным заблуждением, иллюзией, как сам его образ в глазах одураченных людей - этот гений на самом деле не имел ни собственного запаха, ни чего-то человеческого в своей природе. Не случайно П. Зюскинд неоднократно сравнивал его с клещом, т.е. с паразитом. Ни себе, ни другим ничего реально хорошего не может принести подобное искусство - такая мысль возникает, если внимательно читать роман. Конечно, в романе «Парфюмер» есть и другие темы, так как зачем писать книгу о том, что можно передать несколькими словами? Но эта тема: символическое развенчание художественных принципов экспансивного модернизма - есть ведущей.