Золотой храм для послушника Мидзогути в самом знаменитом романе японского писателя Мисимы – воплощение красоты. Конфликт между красотой и реальной действительностью оказывается невыносимым, так что после долгих колебаний послушнику ничего не остается, кроме как поджечь храм. Он понимает, что только после этого сможет жить дальше. Храм для Мидзогути – воплощение искусства и красоты, поэтому он должен быть уничтожен. Послушником движет вовсе не тщеславие, как это было в случае с Геростратом, который поджег храм в Афинах, чтобы прославиться.
В этих случаях похожа только сюжетная канва.
Еще Альбер Камю в своих «Записных книжках» писал: «Зрелище красоты нестерпимо. Красота приводит нас в отчаяние, она – вечность, длящаяся мгновение, а мы хотели бы продлить ее навсегда».
Герой «Золотого храма» постепенно, на протяжении двухсот страниц текста, делает открытие, что красота – это самое великое зло. Он понимает, что красота и повседневная реальность – две сущности, которым никогда не дано соприкоснуться, которым просто не дано су
Тут поневоле вспомнишь об Артюре Рембо, который, как известно, в самом расцвете своего поэтического дара отрекся от собственного гения в пользу жизни и в девятнадцать лет прекратил писать стихи. Навсегда. Реальная, существующая фигура Рембо и вымышленный персонаж Мисимы – братья по духу. Финал романа – пожар, тщательно продуманный монахом поджог, и в итоге сгорает Кинкакудзи, Золотой храм.
Многие исследователи отмечают, что в образе Мидзогути, который только что сжег храм и закурил, не остается ничего человеческого: «… В другом кармане мои пальцы нащупали пачку сигарет. Я закурил. На душе было спокойно, как после хорошо выполненной работы. Еще поживем, подумал я.» Тут Мидзогути предстает нам как холодное, абсолютно спокойное, почти чудовищное существо. Но тут все не так однозначно, и в этом гений Юкио Мисимы – писатель способен погрузиться на самое дно человеческой души, и при этом не забывает выловить из этих порой мутных глубин самое настоящее золото.