(
Economic
integration
)
– процесс экономического взаимодействия стран, приводящий к сближению хозяйственных механизмов, принимающий форму межгосударственных соглашений и согласованно регулируемый межгосударственными органами
.
Интеграционные процессы приводят к развитию экономического регионализма
, в результате которого отдельные группы стран создают между собой более благоприятные условия для торговли, а в ряде случаев и для межрегионального передвижения факторов производства, чем для других стран. Не смотря на очевидные протекционистские черты, экономический регионализм не считается негативным фактором до тех пор, пока он не ухудшает условия для торговли с остальным миром.
Предпосылками экономической интеграции являются сопоставимость уровней рыночного развития участвующих стран, их географическая близость, общность стоящих перед ними проблем, стремление ускорить рыночные реформы и не остаться в стороне от идущих интеграционных процессов
Интеграция способствует достижению следующих целей:
Использование преимуществ экономии от масштаба за счет расширения размеров рынка, сокращения трансакционных издержек и пр.
Создание более стабильной и предсказуемой среды для взаимной торговли, а также благоприятной внешнеполитической среды, т.е. укрепление взаимопонимания и сотрудничества участвующих стран в политической, военной, социальной, культурной и других неэкономических областях.
Создание блока стран для участия в многосторонних торговых и иных переговорах.
Содействие структурной перестройке экономики стран, осуществляющих глубокие экономические реформы, при подключении их к региональным торговым соглашениям со странами, находящимися на более высоком уровне рыночного развития.
Поддержание молодых отраслей национальной промышленности, для которых в этом случае возникает более широкий региональный рынок.
Российско-белорусские отношения активно развивались еще до образования СНГ. В декабре 1990 года впервые в истории двусторонних отношений между Россией и Белоруссией был подписан политический договор со сроком действия десять лет. В последующие годы, по мере того как в Содружестве стали проявляться несовпадающие интересы объединенных в нем новых независимых государств и разнонанравленность их геостратегических устремлений, вошедшие в СНГ страны начали отдавать предпочтение двусторонним и региональным связям, а не многостороннему сотрудничеству. На этом фоне российско-белорусские отношения занимают особое место и интеграция российской и белорусской экономик не имеет аналогов в других странах СНГ.
В то же время сходство Союза России и Белоруссии с Европейским Союзом - не более чем внешняя аналогия, за которой стоит совсем другое содержание. Согласно западной классификации, в региональных международных объединениях, коим по существу и является Союз России и Белоруссии, выделяются следующие виды экономического сотрудничества. В зонах свободной торговли между странами-участницами ликвидируются тарифы и другие торговые барьеры. Участники таможенного союза в дополнение к ликвидации барьеров во внутрирегиональной торговле принимают единые таможенные правила и тарифы для торговли с третьими странами. Общий рынок представляет особой союз, в котором осуществляется свободное перемещение по территории региона товаров, рабочей силы и капитала. Экономический союз обладает всеми чертами общего рынка, страны-участницы которого при этом согласовывают и координируют свои экономические курсы. Наконец, всеобъемлющая экономическая интеграция предполагает полную экономическую унификацию хозяйственных институтов и экономических стратегий развития, включая создание общей валютной системы. (Эта схема носит прежде всего теоретический характер, на практике же встречаются различные комбинации вариантов подобных отношений.) Российско-белорусское сотрудничество скорее подпадает по этой классификации под промежуточное определение между таможенным союзом и общим рынком, т. е. занимает весьма далекое место от собственно экономической интеграции.
При этом данное сотрудничество - качественно иное явление, нежели современные интеграционные процессы в западных странах. Прежде всего, это - не интеграция двух рыночных, основанных па частной собственности экономик. Белорусскую экономику вообще еще нельзя назвать рыночной - в ней практически не представлена частная собственность, она контролируется и направляется государством. Российская экономика является экономикой переходного периода со смешанными формами собственности. в которой роль рынка и частного капитала значительно больше. Но в своем взаимодействии с Белоруссией Россия представлена, прежде всего, государством. Роль частного российского капитала в российско-белорусской экономической интеграции минимальна в силу, как общего характера белорусской экономики, так и сознательной политики белорусских властей. Кроме того, если в западных интеграциях речь идет об установлении новых связей, то в российско-белорусском случае - скорее о сохранении старых, сложившихся в социалистической системе разделения труда. В условиях перехода к рынку это можно сделать лишь целенаправленными волевыми усилиями, зачастую ограничивающими действие рыночных механизмов.
Российско-белорусская интеграция и основана на политической воле, на сознательных целенаправленных усилиях правительств обеих стран. Чем же обусловлена эта политическая воля, какие мотивы стоят за интеграционными усилиями России и Белоруссии? Интеграционную политику России невозможно объяснить чисто экономическими причинами (как, впрочем, и любую другую, все дело, однако, в пропорциях экономики и политики). Для России интеграция имеет, прежде всего «геополитическое» значение. Союз с Белоруссией обеспечивает России прямой доступ к Калининградскому анклаву, сохраняет открытыми ворота в Европу, экономит значительные средства, необходимые для создания системы военно-стратегического сдерживания на западной границе России, поскольку объекты ПВО на территории Белоруссии обеспечивают безопасность всего пространства Союза РФ с РБ. Пророссийская позиция Белоруссии также «разрывает» Балто-Черноморский коридор, который в противном случае может отгородить Россию от основных магистралей транспортировки нефти через Латвию и Литву в Балтийское море и через Украину - в Черное. В случае реализации этого проекта западные постсоветские республики не только избавятся от российской энергозависимости, но могут создать Москве реальную конкуренцию в вопросах реэкспорта каспийской нефти в Европу. После же строительства на территории Белоруссии газопровода «Ямал-Западная Европа» Балто-Черноморский коридор распадется на два самостоятельных направления - южное и северное.
Со своей стороны, белорусская сторона изначально делала упор на выгодность для России геополитического и военно-стратегического аспектов двустороннего Союза, полагая, что за подобное партнерство надо платить немало, как, например, это делают, по ее мнению, США в отношении Израиля. Белорусские геополитики, не исключая самого Лукашенко, исходят из того, что из-за ориентации Белоруссии на союз с Россией страна «сильно ущемляется Западом в политическом, экономическом и других отношениях» и «несет большой ущерб, связанный как с прямыми издержками, так и с упущенной выгодой». В этой связи, полагают они, было бы разумным со стороны России «компенсировать Белоруссии такой ущерб экономическими, дипломатическими, военными и материальными средствами». По их мнению, это обычная практика поведения центров силы, которые хотят иметь свои зоны влияния. (1) «Судя по всему, - пишет еженедельник «Белорусский рынок», - руководство Белоруссии добивается от «старшего брата» прежде всего широких экономических преференций: не более и не менее, чем беспрепятственного доступа к источникам сырья и рынкам сбыта». Вопрос, однако, в том, подчеркивает автор публикации Александр Алесин, «не перевесят ли потери на Западе выгоды, сколь угодно большие, на Востоке?» (2)
Лукашенко, помимо этих расчетов, не может не принимать во внимание и проблему сохранения своего режима личной власти, который без лояльной позиции России может оказаться не столь долговременным, как на это рассчитывает белорусский президент. Поскольку Запад не приемлет его методы политического и хозяйственного управления страной, пророссийская политика Лукашенко пока не имеет реальной альтернативы. «Белорусскому президенту не приходится обольщаться, - считает директор Института проблем диаспоры и интеграции Константин Затулин. - Возможности смены вех для нынешнего руководства Белоруссии весьма ограничены и сводятся к некоторой возможности маневрирования в субрегионе, в отношениях с Украиной, Польшей, Литвой (и то до фактического расширения НАТО). Переориентация на Запад потребовала бы отказа от основных мобилизационных лозунгов и, в недалекой перспективе, от всей системы личной власти президента» (3).
Собственно экономическая основа интеграционных начинаний России и Белоруссии представляет собой набор многочисленных и зачастую разнородных факторов. Белорусская экономика со времен СССР зиждилась на крупных специализированных предприятиях, которые выпускали в основном конечную продукцию («сборочный цех») и тесно зависели от кооперационных связей с предприятиями, расположенными в других регионах Советского Союза. С распадом СССР к этому фактору добавились другие: чрезвычайно высокая зависимость от импорта топливно-энергетических ресурсов, узость национального рынка, проблемы конверсии ВПК, занимающего высокую долю в промышленном производстве, последствия Чернобыльской катастрофы, на ликвидацию которых ежегодно отвлекаются значительные бюджетные средства.
В то же время Белоруссия обладает целым рядом факторов, благоприятствующих динамичному развитию экономики страны. Это и ее чрезвычайно выгодное геоэкономическое положение, поскольку через территорию Белоруссии проходят сухопутные транзитные пути, связывающие Россию, страны Центральной Азии и Закавказье с Европой. Кроме того, в республике сохранилась относительно развитая коммуникационная инфраструктура, квалифицированная и относительно дешевая рабочая сила, достаточно высокий научно-технический потенциал, производственные мощности для выпуска целого ряда конкурентоспособной на российском рынке и на рынке третьих стран продукции, развитый агропромышленный сектор.
Однако эти достоинства могут заработать, а объективные сложности быть минимизированы прежде всего в случае тесной интеграции с Россией, всегда являвшейся для Белоруссии основным экономическим партнером. Более болезненный, чем для любой другой из стран СНГ, разрыв хозяйственных связей с Россией обусловил активность Белоруссии в налаживании двусторонних интеграционных процессов. Экономика Белоруссии остается в значительной степени зависимой от российского рынка: на долю России приходится 55 процентов ее внешней торговли, а на долю Белоруссии - 4 процента общего объема внешней торговли России. В то же время кооперация с белорусскими предприятиями освобождает Россию от необходимости создавать альтернативные производства, на что потребовались бы немалые средства.
Таким образом, учитывая совокупность политических и экономических (факторов, обе стороны встали на путь активного сближения. Начало этого процесса приходится на 1993 год, когда тогдашние белорусские власти, столкнувшись с сильнейшим экономическим кризисом и разочаровавшись в результатах сотрудничества с западными структурами, резко повернулись в сторону России. В Москве тогда делали ставку на бывшего премьер-министра Вячеслава Кебича, который рассматривался как наиболее подходящий кандидат на пост президента Белоруссии. Однако трудности рыночного реформирования, резкое падение жизненного уровня и рост коррупции в республике обеспечили победу на президентских выборах Александра Лукашенко. Придя к власти в июле 1994 года, он активно использовал, с одной стороны, массовое недовольство населения первыми результатами реформ, а с другой - его однозначную ориентацию на Россию, в союзе с которой большинство белорусов видело надежду на возвращение к прежнему благополучному периоду своей жизни. Лукашенко очень четко уловил обе тенденции и буквально с первых дней своего президентства стал развивать интеграционные идеи прежних властей. Первые его контакты с Москвой прошли, однако, отнюдь не гладко. В августе 1994 года в ходе своего визита в Москву Лукашенко подтвердил приверженность договору об объединении денежных систем двух государств, разработанному прежним правительством, но отказался от его реализации на условиях утраты Белоруссией права денежной эмиссии. Убедившись, что создание рублевой зоны окажется невыгодным для Белоруссии, Лукашенко отверг эту идею и стал искать другие пути решения проблемы белорусского долга за российские энергоносители.
Однако тогда все просьбы Белоруссии о переоформлении долга и о предоставлении ей крупного кредита не были удовлетворены российской стороной. Москва, взяв курс на установление тесных интеграционных отношений с Минском, была разочарована его позицией, выразившейся в отсрочке подписания нового межгосударственного Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Причина была в том, что новые белорусские власти возражали против ряда пунктов договора, касавшихся согласования финансовой, кредитной, таможенной и налоговой политики Белоруссии с Москвой. Кроме того, Лукашенко практически сразу же поднял вопросы о пересмотре стоимости предоставления России военных баз в Белоруссии, компенсации за вывозимые с ее территории ядерные боеголовки, сроках пребывания российских войск в Белоруссии и т. п.
Учитывая военно-стратегические аспекты сотрудничества с Белоруссией, Москва согласилась со многими белорусскими аргументами. В феврале 1995 года были подписаны государственный Договор о дружбе, а также соглашение «О единстве управления таможенными службами», положившее начало созданию Таможенного союза между странами. Москва, прежде не очень желавшая платить за интеграцию российскими дотациями белорусской экономике, теперь, в силу изменившейся политической конъюнктуры - перспективы расширения НАТО на Восток, пошла на экономические уступки, среди которых было предоставление Белоруссии 150-миллиардного кредита, а также обещанные ей на будущее иные формы финансовой и материальной помощи. Действительно, уже через год, в феврале 1996 года, между Россией и Белоруссией было подписано соглашение о взаимном урегулировании финансовых претензий по принципу «нулевого варианта». В соответствии с этим соглашением с России списывались долги на сумму около 300 млн. долларов за неоплаченную стоимость вывоза и обслуживания ядерных ракет, аренду российской армией военных баз и программу по ликвидации последствий Чернобыльской аварии. Со своей стороны, Россия «простила» Белоруссии 470 млн. долларов по кредитам, выданным в 1992-1993 годах, а также по кредиту, выданному в 1994 году на закупку российских энергоносителей в 1995 году. Позднее с Белоруссии были списаны долги на сумму около 1 млрд. долларов (4).
Таким образом, дорога к углублению интеграционных процессов была расчищена. 2 апреля 1996 года в Москве президенты двух стран подписали Договор об образовании Сообщества России и Белоруссии. Перед Сообществом была поставлена задача формирования единого информационного пространства и синхронизации проводимых реформ. Предусматривалось сформирование единой законодательной и нормативно-правовой базы. Несмотря на то, что практически ничего из намеченного выполнено не было, ровно через год, 2 апреля 1997 года, был подписан Договор об образовании Союза России и Белоруссии, который подтверждал и развивал положения предыдущего документа «в целях достижения действенной интеграции в экономической и других сферах общественной жизни» (5). Союзный договор создавал политико-правовые основы для образования институтов собственно политической интеграции, своего рода политической надстройки Союза, способной придать дополнительный импульс экономическому взаимодействию. Поскольку успех экономического союза России и Белоруссии во многом зависит от политической интеграции, от политической воли и готовности руководства обеих стран поощрять экономическое сотрудничество в самых тесных формах, то естественно встает вопрос: как далеко готовы пойти по этому пути Россия и Белоруссия, какой степенью суверенитета они готовы поступиться? Ясно, что в первую очередь эти вопросы адресованы Белоруссии. И здесь начинаются существенные разночтения в представлениях о будущем Союза. Отвергнув с порога идею о скором объединении в единое государство, белорусское руководство согласно, и то с большими оговорками и не в самой близкой перспективе, на создание союзного государства при наличии некоторых наднациональных органов. Несогласованность представлений о конечной цели Союза вызвала отсрочку с выработкой Устава Союза, который был подписан значительно позже, чем Договор об образовании Союза (23 мая 1997 года).
Тем не менее экономическое взаимодействие, хоть и подталкиваемое политическими расчетами и ими же и оплаченное, уже приносит свои первые плоды, заметные пока только в Белоруссии. В 1996-1997 гг. начался процесс стабилизации ситуации в белорусской промышленности, когда впервые после 1991 года был отмечен экономический рост (см. таблицу 1).
Таблица 1
Динамика изменения ВВП Белоруссии (в процентах) (6)
| 1991г. | 1992г. | 1993 г. | 1994 г. | 1995 г. | 1996 г. | 1997 г. |
| -1 | -10,1 | -10,1 | -12,5 | - 10 | + 2,6 | + 10 |
Особенно впечатляют результаты экономического развития Белоруссии в 1997 году. Помимо 10-процентного роста валового внутреннего продукта рост промышленного производства составил почти 18%, капитальных вложений - 19,5%, жилищного строительства - 26,6%. На треть снизилась безработица, госбюджет практически бездефицитен, обеспечена почти полная собираемость налогов, незначителен внутренний долг, а внешнего почти нет. В целом макроэкономические показатели Белоруссии в 1997 году оказались самыми благоприятными из всех стран СНГ и весьма выигрышными на фоне российских (см. таблицу 2).
Таблица 2
Динамика показателей развития экономики Белоруссии и России в процентах к предыдущему году (7)
| Белоруссия
|
Россия
|
|||
| 1996
|
1997
|
1996
|
1997
|
|
| ВВП | +2,6 | +10 | -5 | +0,2 |
| Объём промышленной продукции | +4 | +18 | -4 | +2 |
| Прямые инвестиции | -5 | +20 | -18 | 5 |
| Розничный товарооборот | +30 | +29 | -4 | +2 |
Кроме того, спад промышленного производства в Белоруссии в 90-х годах был меньшим, чем в России, а рост производства начался на год раньше. В результате объем промышленного производства в Белоруссии в 1997 году составил 76%, а в России - только 48% к уровню 1990 года. По признанию самих белорусских лидеров, примерно половина прироста основных хозяйственных показателей стала возможна лишь благодаря тесному экономическому сотрудничеству с Россией. В этой связи встают вопросы: а) в чем же состоит собственный российский вклад в «белорусское экономическое чудо»: б) что следует отнести на счет экономической политики белорусских властей: и в) какова ее оборотная сторона?
Бесспорно, неоднократное списание Россией белорусских долгов «развязало руки» белорусской промышленности, в особенности тем крупным предприятиям-экспортерам, которые поставками своей продукции расплачивались за российские энергоносители. Они получили передышку во времени и государственные дотации, чтобы модернизировать производство и выйти с новыми, гораздо более конкурентоспособными товарами не только на российский рынок.
После подписания и ратификации Договора и Устава Союза России и Белоруссии Лукашенко рассчитывал, что получит значительную часть российских кредитов в размере 2,5 млрд. деноминированных рублей, выделяемых странам СНГ. Из них белорусский президент надеялся получить 2 млрд. рублей, снизив в последующем свои претензии до 1 млрд. рублей. В июне 1997 года на проходившем в Санкт-Петербурге первом экономическом форуме стран СНГ было подписано соглашение о предоставлении Россией Белоруссии государственного кредита на сумму 500 млн. рублей. Эти деньги представляли собой связанный кредит, предназначенный для расчетов белорусских производителей со своими российскими партнерами. Впоследствии правительство России согласилось рассмотреть вопрос о выделении Белоруссии еще 500 млн. рублей, чтобы довести размер кредита до согласованной прежде суммы в 1 млрд. рублей. Однако решить этот вопрос впоследствии так и не удалось.
Финансовые трения по этому кредиту весьма обеспокоили белорусское руководство и заставили его задуматься над более общими проблемами. Дело в том, что в условиях блокирования Западом финансовой поддержки Белоруссии страна стала полностью зависеть от того, насколько полно Москва пожелает и будет способна оплачивать тесную российско-белорусскую политическую и экономическую интеграцию. В этой связи белорусский президент весьма огорчен недостаточной платежеспособностью России. Он настойчиво раскручивает тезис о российской задолженности в 1 млрд. долларов за использование территории Белоруссии российскими военными, обеспечение воздушной безопасности западных рубежей РФ войсками противовоздушной обороны (ПВО) Белоруссии и т. д. (8) В подтекст этого тезиса заложена мысль, что недополучение именно этого миллиарда долларов и создает проблемы белорусской экономике и не позволяет повысить жизненный уровень населения страны.
Далеко не всегда находя взаимопонимание с федеральными российскими властями, Белоруссия избрала тактику прямых связей с российскими регионами, установив контакты с 60 из них и подписав программы по конкретному сотрудничеству с 55 (9). По мнению Лукашенко, на нынешнем этапе российско-белорусской интеграции акцент должен быть смещен именно на связи Белоруссии с регионами России. Достигнутый в 1997 году более чем на треть прирост взаимного товарооборота на 65 процентов обеспечен за счет прямых связей Белоруссии с российскими регионами. Это сотрудничество позволило Белоруссии активно продвигать на российский рынок изделия своей машиностроительной промышленности, мебель, ширпотреб и продукты питания, получая взамен, преимущественно по бартеру, топливно-сырьевые товары. В условиях недостатка у Белоруссии валютных средств эта система сохранится и на ближайшую перспективу. В 1998 году только 26 процентов топливно-энергетических товаров из России будет оплачиваться «живыми деньгами», а остальные 74%-товарами и услугами (10).
В настоящее время Белоруссия и Россия совместно реализуют 7 крупных экономических проектов. Среди них - «Автодизель», «Лен», «Лазерные технологии 21-й век», производство сверхбольших интегральных схем, а также обустройство таможенных границ Союза двух государств. В конце 1997 года Парламентское собрание Союза России и Белоруссии приняло совместный бюджет Союза на 1998 год. Он составил 592 007 тысяч деноминированных рублей, в котором доля России составляет 65%, а доля Белоруссии - 35%. Эта сумма практически полностью будет направлена на осуществление совместных программ (11).
Таким образом, преимущественное финансирование Россией совместных проектов позволяет белорусским промышленным предприятиям встать на ноги и пытаться производить модернизированную, конкурентоспособную продукцию.
По оценке директора Института экономического анализа Андрея Илларионова, ежегодные дотации России в белорусскую экономику составляют 1,5-2 млрд. долларов. «Белорусское экономическое чудо» оплачено из карманов российских налогоплательщиков» (12), - считает известный российский экономист. Он расценивает неоднократное списание белорусских долгов России и возможности, открывшиеся перед Белоруссией после создания в начале 1995 года Таможенного союза, как «личный подарок» России президенту Белоруссии, «который, ничего не давая взамен, цинично доит "большого брата"» (13).
Оставив на совести автора категоричность этих утверждений, следует признать, что нормальное экономическое функционирование Союза невозможно без создания единой экономической инфраструктуры, равных условий для инвесторов, формирования общего рынка в энергетике, транспорте, связи, то есть без проведения единой, тщательно согласованной политики в области экономики. Пока же все эти процессы находятся в зачаточном состоянии, российские издержки интеграционных процессов с Белоруссией достаточно велики. Как уже отмечалось, экономическое взаимодействие двух стран с трудом подпадает под определение интеграции. Опять-таки, по мнению Андрея Илларионова, это - своего рода стремление России сперва «прикормить» Белоруссию экономически перед последующим политическим объединением. То есть речь идет не об экономических категориях, не о соблюдении технологий единого торгово-таможенного пространства, являющегося первейшей основой интеграции, а о политических целях и их цене.
Особенно отчетливо это видно на примере деятельности Таможенного союза. Несмотря на то, что среди стран Таможенного союза (Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, а с 1998 года и Таджикистан) крупнейшим партнером России остается Белоруссия (в 1997 году импорт из Белоруссии увеличился на 55 процентов, а доля Белоруссии в общем товарообороте России со странами СНГ возросла на 29 процентов) (14), российско-белорусское таможенное сотрудничество далеко не свободно от проблем. Отсутствует единая таможенная политика, не полностью согласованы таможенные тарифы. Только в январе 1998 года Лукашенко подписал новый Таможенный кодекс, предусматривающий унификацию таможенных пошлин в обеих странах. Прозрачность внешних границ Белоруссии, неэффективная работа белорусской таможни привели даже к появлению термина «белорусский коридор» как синонима беспрепятственного провоза через территорию республики контрабандных товаров. Положение приняло столь вопиющие формы, что летом 1997 года Лукашенко вынужден был создать специальную межведомственную комиссию с тем, чтобы усилить таможенный контроль на границах республики. Со своей стороны, таможня РФ выразила готовность участвовать в этом процессе, создав специальные мобильные отряды российских таможенников для работы в районе российско-белорусской границы и вызвав тем самым большое недовольство белорусского руководства.
По результатам за 1997 год таможенные платежи в российский федеральный бюджет, взысканные Белоруссией за перемещение товаров через внешнюю границу Таможенного союза, составили около 100 млн. долларов, в то время как примерные потери от недоставки товаров, следующих через белорусский участок границы Союза к месту назначения в России, за этот же период составили около 600 млн. долларов. В 1996 году эта сумма равнялась почти 1 млрд. долларов. По другим оценкам, общие потери РФ за время с апреля 1995 года по апрель 1997 года составили примерно 4 млрд. долларов (15). А таможенные платежи в российский бюджет- 1,5 млрд. долларов. Российские эксперты считают, что это стало возможно в результате различных льгот, которые президент Белоруссии собственными указами предоставляет приближенным фирмам при уплате ими таможенных платежей. Согласно его собственному заявлению, он подписал свыше двухсот подобных распоряжений. Так, например, печально известная фирма «Торгэкспо» получила право на провоз в Белоруссию спиртного на сумму в 500 млн. долларов (16). В условиях единого таможенного пространства это означало, по сути, право на льготный провоз спиртного на территорию России. Кроме того, белорусские товары в России не облагаются таможенными пошлинами, в то время как провоз российских товаров через территорию Белоруссии все-таки облагается сборами, несмотря на предусмотренный двусторонними документами свободный их транзит.
Другой острой проблемой во взаимоотношениях с Белоруссией стал практически неконтролируемый реэкспорт российской нефти на Запад, что ухудшает конъюнктуру для российских экспортеров энергоносителей. Сохраняется и несогласованность с Россией действий Белоруссии в отношениях с другими странами. Так, в 1997 году Белоруссия, с одной стороны, приравнял
В то же время переориентация товарных потоков из России в Европу через территорию Белоруссии позволила Минску значительно пополнить бюджет республики. Учитывая, что на Запад приходится 42% всего торгового оборота России и 70^80% его связаны с транзитом через Белоруссию, размеры подобной финансовой подпитки представляются весьма значительными.
Кроме того, в условиях Белоруссии все доходы от льготного транзита товаров в Россию концентрируются исключительно в руках Лукашенко и его ближайшего окружения. Как утверждает лидер белорусских социал-демократов Николай Статкевич со ссылкой на независимых экспертов, президентский фонд Лукашенко сравним с государственным бюджетом. К этим средствам Лукашенко прибегает, чтобы разрядить ситуацию в социальной сфере и чтобы направить их на нужды крупного промышленного производства (17). После осенней (1997 года) «таможенной войны» между Россией и Белоруссией на повестку дня встала задача укрепления границ Таможенного союза. Средства, необходимые для строительства новых терминалов и таможенных пропускных пунктов, будут на 70% выделяться Москвой, на 30% - Минском, что соответственно составит 20 и 6,9 млн. рублей (18). Несмотря на то, что обустройство пропускных пунктов продвигается с большими трудностями, в последнее время все же удалось создать достаточно высокий уровень контроля за прохождением грузов через границы Белоруссии, в частности заметно снизить масштабы незаконного провоза спиртных напитков.
Таким образом, даже беглый обзор некоторых аспектов российско-белорусского сотрудничества позволяет констатировать, что интеграционный процесс дает России ряд геополитических и - скорее потенциально - экономических выгод. Белоруссии же он выгоден очевидно, ибо России в определенной мере приходится спонсировать Белоруссию, быть своего рода ее экономическим донором.
Не отрицая вклада России в процесс стабилизации экономики Белоруссии, следует признать, что второй важнейшей составляющей этого процесса является специфика экономической политики белорусского руководства, политики, весьма отличной от российской экономической стратегии, но парадоксальным образом ставшей возможной именно в результате тесного экономического взаимодействия с Россией. Это- политика медленного перехода к рынку и ограниченной приватизации, позволяющая сохранить командную роль государства в экономике. Придя к власти, Лукашенко провозгласил своей целью построение социально ориентированной рыночной экономики и резко приостановил намеченную ранее программу преобразований в республике. Он отдал предпочтение процессу эволюционной структурной перестройки промышленности, не затронул положение дел в сельском хозяйстве, отодвинул на второй план реорганизацию собственности... По его мнению, постепенный переход к рынку позволяет Белоруссии лучше, чем России и Украине, адаптироваться к новым условиям хозяйствования, тем более что в силу специфической роли Белоруссии в советской экономике резкий переход к рынку для нее был бы более болезненным, чем для других стран СНГ. Не подвергая сомнению этот тезис, который, судя по макроэкономическим показателям за 1996-1997 гг., пока оправдывает себя на практике, справедливо задаться вопросом: действительно ли избранная линия поведения ограничивается переходным периодом или же она является самоцелью Лукашенко? Но даже если верно последнее предположение, то медленное и контролируемое властями реформирование белорусской экономики объективно все же есть движение к рынку.
Пока в качестве первоочередной правительством Белоруссии поставлена задача восстановить в 1998-2000 годы докризисные объемы валового внутреннего продукта, которые снизились по сравнению с 1990 годом больше чем на треть. По расчетам экономистов, для решения этой задачи необходимо обеспечить ежегодный прирост ВВП на 10 процентов. Пока это более или менее удается. Как известно, в 1997 году ВВП увеличился на 10 процентов, а в 1998 году, согласно бюджету, его рост должен составить 8 процентов (19). В принципе, экономисты считают это вполне реальной задачей, поскольку речь идет в основном о запуске уже имеющихся производств, а не о создании новых мощностей, что потребует уже иных инвестиций, кадров и технологий (20).
Значительную роль в этом процессе сыграли сохранившиеся в Белоруссии методы государственного регулирования народного хозяйства республики. Административные рычаги воздействия на экономику затронули в первую очередь сферу приватизации. В области приватизации в Белоруссии в качестве главной задачи ставится привлечение инвестиций и модернизация производства, а не создание, как в России, широкого слоя собственников - гаранта невозможности вернуться в прошлое. Здесь отказались от чековой приватизации и фактически упразднили инвестиционные фонды, созданные до президентских выборов 1994 г. В Белоруссии разгосударствление предприятий осуществляется путем акционирования, причем контрольный пакет акций государство чаще всего сохраняет в своих руках. В 1997 году государственные предприятия произвели 61 процент всей промышленной продукции (в России - 10%). Приватизация затронула в основном торговлю, услуги, мелкие и средние предприятия. Крупные же предприятия, оставшиеся в собственности государства, пока работают эффективнее, чем аналогичные приватизированные в России. Так, по производству тракторов Белоруссия превзошла Россию в 2,5 раза, по выпуску телевизоров - почти в 4 раза (21). В условиях централизации доходов в руках государства оно в состоянии оказывать финансовую поддержку перспективным и экспорто - ориентированным производствам. По итогам 1997 года убыточные предприятия в Белоруссии составили 16% от общего числа предприятий, а в России - 60%. Причем доля убыточных предприятий в промышленности составила соответственно 14 и 43, в строительстве - 13 и 35, на транспорте -12и 58, в сельском хозяйстве - 8 и 74 процента (22).
Сохраняя государственные рычаги воздействия на экономику, белорусские власти обеспечивают господдержкой сельское хозяйство, жилищное и капитальное строительство, авто- и тракторостроение, отдельные крупные производственные предприятия, такие, как «Интеграл», «Горизонт», «Гомсельмаш» и др. Государство выступает гарантом иностранных кредитов ряду экспортоориентированных производств (электроника, обработка алмазов, авто - и с/х машиностроение). В 1997 году на поддержание этих отраслей ушло 16,4% всех бюджетных расходов (23).
Оборотной стороной белорусского экономического роста, происходящего при отсутствии внешних инвестиций, стала денежная эмиссия, накачка белорусской экономики «дутыми деньгами». В течение 1997 года совокупная денежная масса в Белоруссии увеличилась вдвое и составила свыше 50 трлн. белорусских рублей (свыше 1,7 млрд. долл.). 71% совокупной денежной массы приходится на рублевую денежную массу, а 29% - на денежную массу в иностранной валюте. Первым самым очевидным следствием денежной эмиссии стал резкий рост инфляции, которая более чем в два с половиной раза превзошла запланированный на 1997 год уровень и составила 63,1% против 52% в 1996 году. Даже с учетом государственного регулирования, которое достаточно широко сохраняется в Белоруссии, цены на промышленную продукцию и продукцию производственно-технического назначения выросли более чем на 90%, на товары народного потребления - на 85%, на платные услуги - на 66% (24). Почти двукратная девальвация белорусского рубля в течение 1997 года привела к соответственному удорожанию импортных товаров.
Важнейшим источником инфляции стал рост производственных издержек, в частности повышение цен на электро- и теплоэнергию, повышение таможенных пошлин и «накручивание» торговых надбавок. Высокий уровень инфляции грозит сорваться в гиперинфляцию, что может мгновенно уничтожить все достижения социальной политики, которые в 1997 году были довольно значительны и пока обеспечивают стабильную социальную базу существующего властного режима (25). Официальные власти считают резкое сокращение инфляции одной из приоритетных задач. Однако месячная инсоляция на уровне 2%, заложенная в бюджет 1998 года, по итогам первого полугодия превышена почти в два раза. В то же время снижение инфляции до российского уровня в 10% в год в условиях Белоруссии обозначало бы полный крах, привело бы к стагнации производства, прекращению капиталовложений, росту безработицы, внутреннего и внешнего долга. Чтобы достичь «золотой середины», Белоруссии необходимо незамедлительно решать проблемы функционирования валютного рынка, который развит весьма слабо.
Жесткая финансовая политика белорусского руководства ограничивает доступ предприятий и граждан к иностранной валюте, которая в условиях высокой инфляции является самым надежным средством обеспечить сохранность сбережений. Пока же свободная покупка долларов физическими лицами по официальному курсу затруднена, а курс доллара на черном рынке заметно выше официального. Экспортопроизводящие производства обязаны сдавать в Национальный банк 30% валютной выручки. С целью привлечения на легальный валютный рынок средств населения Национальный банк Белоруссии разрешил отдельным субъектам хозяйствования производить продажу ряда товаров на свободно конвертируемую валюту, что прежде было запрещено. При этом, однако, предусматривается, что предприятия, торгующие валютными товарами (автомобилями, техникой, туристическими путевками), должны купить 500-долларовую лицензию и половину выручки продавать государству. Все эти меры вызваны в основном недостаточностью валютных резервов НБ Белоруссии. А это обстоятельство зависит не только и не столько от финансовой политики белорусского руководства, сколько от отсутствия источников валютных поступлений - у Белоруссии нет сырьевых товаров, которые она могла бы продавать за валюту, как это делает Россия, а экспорт промышленной продукции весьма ограничен. В 1998 г. поставки товаров в дальнее зарубежье сократились на 16%, а валютная выручка на 18% (26). Кроме того, Белоруссия лишена кредитов международных финансовых организаций. Единственный транш объемом в 70 млн. долларов из 280-миллионного кредита МВФ Белоруссия получила еще в сентябре 1995 года. Тогда же ею были получены займы Всемирного банка на сумму 170 млн. долларов и 13 млн. долларов грантной поддержки.
В то же время, опасаясь финансовой зависимости от российского частного капитала, белорусские власти неохотно допускают его на свой финансовый рынок. По существу, только «Онэксимбанк» пустил здесь корни, и банк «Империал» собирается последовать его примеру. Осенью 1997 года российская финансовая группа «ОНЭКСИМ-МФК» открыла в Минске филиал - «Минсккомплексбанк», в котором владеет 48% акций. По мнению Владимира Потанина, приход российского капитала способен оживить хозяйственные процессы в Белоруссии с точки зрения внедрения новых технологий и финансирования предприятий. В свою очередь, глава Белорусского государства рассчитывает, что российские банкиры окажут помощь Белоруссии в привлечении инвестиций и организации вексельного обращения. Банк «Империал», принимающий участие в погашении задолженности Белоруссии «Газпрому» (27), изъявил желание присоединиться к проектам в области лесоразработок, бумажной промышленности и рыбной отрасли. Тот факт, что руководство Белоруссии все же пошло на допуск в свою экономику российского частного капитала, свидетельствует, видимо, о том, что политика протекционизма и страхи относительно опасности вытеснения российскими банкирами более слабых белорусских конкурентов принесены в жертву конкретным финансовым нуждам.
В целом же жесткая финансово-экономическая политика белорусского руководства фактически отсекла российский капитал от участия в приватизации белорусских предприятий. Исключение составляют, пожалуй, только предприятия нефтегазовой отрасли, такие как «Славнефть», Гродненский и Новополоцкий нефтеперерабатывающие заводы, участие в приватизации которых приняли российские естественные монополисты. Эти предприятия работают почти на полную мощность, в то время как российские НПЗ зачастую стоят недозагруженными. И, тем не менее, несмотря на преимущественные условия функционирования белорусских НПЗ, руководство страны с большим скрипом соглашается на передачу этих заводов в доверительное управление российской стороной.
Государственная власть Белоруссии вообще крепко держит в своих руках основные рычаги регулирования экономики, контролируя принятые директивные решения на уровне субъектов хозяйствования. Эффективно действующая исполнительная вертикаль, четкая работа контролирующих органов обеспечивают довольно низкий уровень экономических преступлений, ограничивают своекорыстие и коррупцию в среде чиновничества. В условиях жесткого регулирования хозяйственной жизни страны (в Белоруссии, по разным данным, приватизированы от 4 до 20 процентов предприятий) резко сужена база для возникновения теневой экономики. Здесь она по своим масштабам несопоставима с размахом теневой экономики в России и на Украине, где, по официальным данным, она составляет от 40 до 50%. В Белоруссии объем теневой экономики едва ли превышает 10% и не способен существенно повлиять на уровень валового внутреннего продукта. Этот факт подтверждают и показатели официальной статистики, согласно которым исполнение доходной части бюджета и собираемость налогов вплотную подходят к расчетным показателям, то есть составляют почти 100%.
В то же время в условиях резкого ограничения свободы хозяйственной деятельности как физических, так и юридических лиц налогооблагаемая база может скрываться в наиболее трудно поддающемся контролю малом и среднем бизнесе. К развитию теневого бизнеса подталкивает и механизм государственного регулирования цен. Государство устанавливает цены на продукцию естественных монополий (энергоносители, железнодорожные тарифы, квартплата, услуги связи), оно же регулирует цены на основные виды продовольствия и важнейшие промышленные товары (тракторы, моторы и др.). Административное регулирование цен. помимо того, что в принципе сдерживает функционирование рыночных механизмов, показало свою неэффективность во время белорусской «черной пятницы» в марте 1998 года, когда курс белорусского рубля упал почти вдвое. Подскочившие цены были волевым распоряжением белорусского президента возвращены к прежнему уровню. Но производители и продавцы, не желавшие нести убытки, резко сократили оборот товаров по принудительно заниженным ценам. На практике это выразилось в исчезновении товаров с полок магазинов и во введении не только в провинции, но и в Минске нормированного отпуска продовольствия. Понимая необходимость уменьшения масштабов административного ценообразования, белорусские власти в то же время опасаются, и не без оснований, что быстрая либерализация цен в стране с высоким уровнем монополизации экономики и слабой конкуренцией может вызвать серьезные социальные последствия.
Вместе с тем эмиссионный разогрев белорусской промышленности, вызвавший временный количественный рост макроэкономических показателей, оказался не в состоянии обеспечить структурную перестройку и модернизацию белорусской экономики. Промышленный рост осуществляется в основном на старой производственной базе. Интеграция с Россией и особое положение на российском рынке позволяют Белоруссии сдерживать кризис, связанный с модернизацией производства, но не отменяет его вообще. Российский рынок не безбрежен, и даже Россия может перестать покупать устаревающую белорусскую продукцию. Поэтому структурная перестройка экономики, модернизация производства и нахождение своей ниши уже не только на российском, но и на мировом рынке в рамках всемирного разделения труда становятся все более неизбежными. Интеграция с Россией задержала этот процесс, но теперь решение этих проблем становится безотлагательным, поскольку ситуация с модернизацией действующих производств и созданием новых на базе современных технологий сложилась столь критическая, что, по оценке белорусских экономистов, продолжение действующих тенденций может привести в ближайшие 5-7 лет к необратимой деградации технического уровня производства (28). Официальные данные свидетельствуют, что всего лишь 18% оборудования и машин с натяжкой можно назвать соответствующими прогрессивным технологиям и только 4% производственных процессов организованы на уровне мировых стандартов (29). В нынешних условиях, когда ни возможности республиканского бюджета, ни тем более возможности крупных объединений явно недостаточны, чтобы осуществить модернизацию промышленности, импорт технологий становится единственным источником для вывода на современный уровень большинства отраслей. Это, в свою очередь, опять-таки предполагает более активное присутствие в экономике Белоруссии если не международных финансово-экономических организаций, то хотя бы серьезного частного капитала западных государств. (Оптимальным стало бы сочетание возможностей и тех и других.)
Запад же пока не очень спешит вкладывать свои капиталы в белорусскую экономику, и не только в силу неприятия идеологии и политического курса Лукашенко, но и по сугубо прагматическим причинам, среди которых основными являются несовершенство национального законодательства по вопросам иностранных инвестиций и отсутствие гарантий по их защите. Льготы, и немалые, предоставляемые иностранным инвесторам (действующая система льгот предусматривает, в частности, что предприятия с 30-процентным участием иностранного капитала освобождаются от части налогов, ввозимое оборудование не облагается таможенными пошлинами и НДС и т. д.), в каждом конкретном случае, однако, закрепляются отдельным указом или декретом президента, а не являются общей законодательной нормой. Это, естественно, вызывает чувство неуверенности у потенциальных инвесторов.
На конец 1997 г. в Белоруссии было зарегистрировано 1068 совместных и 539 иностранных предприятий, однако реально из них действует чуть больше половины. Наибольшее количество предприятий создано совместно с партнерами из Польши, Германии и США. Именно на этих предприятиях в 1997 году был достигнут самый высокий прирост производства (около 40%) (30). Среди крупных проектов Белоруссии с западным участием можно выделить производство дизельных автомобильных моторов совместно с компаниями «МАН», «Нови Стар», «Дейтройт Дизель», выпуск телевизионных кинескопов с американской компанией «Лестрейд» и др. С целью привлечения иностранного капитала создана свободная экономическая зона в Бресте и планируется создание еще двух-трех в Минске и пригороде столицы, где развернуто производство автомобилей совместно с американской фирмой «Форд».
Идя на приватизацию крупных промышленных предприятий лишь при условии их модернизации, белорусское руководство рассчитывает расширить рынок сбыта готовой продукции в России и третьих странах. При этом Белоруссия хочет оказаться в наиболее выгодной позиции, сохранив за собой возможности пользоваться на льготной основе российским сырьем и одновременно используя западные технологии. Пока так и происходит, поскольку продукция экспортных производств реализуется в основном в России, где продается по более дешевым ценам, нежели аналогичная западная, т. е. по существу осуществляется демпинговая экспансия на российский рынок.
В целом проблема экспорта для Белоруссии чрезвычайно актуальна, учитывая, что с ним связано более 50% ее ВВП. Это очень высокий показатель (в Германии, например, он равен 25%) (31), но он может играть позитивную роль в экономическом развитии Белоруссии лишь при активном и выгодном для страны включении в мировую экономику, обеспечении в ней четко очерченной экспортно-импортной национальной ниши и согласования с общемировыми правил и методов обмена товарными потоками. Между тем эти условия со стороны Белоруссии далеко не выполняются, поэтому острая нехватка валютных средств, а также издержки финансовой политики привели к тому, что отрицательное сальдо во внешней торговле Белоруссии за 1997 год составило 1,3 млрд. долларов (32). Отсутствие западных кредитов, ограниченные финансовые возможности России и слабость собственной валюты создают Белоруссии большие трудности с импортом из западных стран, потребности в котором растут в связи с усилиями по модернизации экономики.
В этой ситуации для Белоруссии принципиальное значение приобретает сохранение российского рынка сбыта, который, однако, далеко не так беспределен, чтобы постоянно и в больших количествах поглощать белорусские трактора, грузовики, телевизоры, мебель и изделия легкой промышленности. Перспектива сокращения российского рынка вполне реальна и в том случае, если в среднесрочной перспективе не произойдет экономический подъем в России. Тогда уже в недалеком будущем встанет проблема переориентации Белоруссии на другие, более требовательные рынки, что, в свою очередь, еще более обострит проблему дальнейшей реструктуризации белорусской промышленности и значительного увеличения инвестиций (по оценкам белорусских экономистов, необходимы будут от 500 млн. до 2 млрд. долларов США ежегодно как минимум) (33). Собственные возможности Белоруссии практически исчерпаны, рассчитывать на Россию в этом плане также особо не приходится. Следовательно, если Минск действительно ориентирован на модернизацию экономики, то неизбежно его обращение к Западу, возможное только при реальном обеспечении условий для прихода значительного западного капитала в республику, проведении широкомасштабной приватизации, пересмотре всей экономической политики государства и, очевидно, общей политической переориентации. (Уже сейчас в Белоруссии даже среди сторонников пророссийской ориентации все чаще раздаются голоса о том, что, поскольку геостратегическая зависимость России от Белоруссии недостаточно оценена и оплачивается, есть смысл рассмотреть вопрос об участии в других геополитических объединениях.)
Подобный разворот белорусской экономики в сторону Запада не сможет не сказаться на масштабах и формах интеграции Белоруссии с Россией, которая, судя по всему, утратит свой особый характер и превратится в традиционную форму взаимовыгодного сотрудничества. Таким образом, очевидно, нынешняя форма интеграции Белоруссии с Россией - временный и переходный период от включенности Белоруссии в закрытую постсоветскую экономику до ее вхождения в открытые рыночные мирохозяйственные связи. И хотя Россия руководствуется отнюдь не стремлением облегчить такой переход, а «геополитическими» соображениями и желанием «привязать» Белоруссию, объективно, создав для белорусской экономики временные «тепличные» условия, она помогает смикшировать его болезненность и сделать его более успешным.
В целом, учитывая вышеизложенное, можно сформулировать следующие выводы:
1. Российско-белорусская экономическая интеграция пока развивается не столько в соответствии с хозяйственно-рациональными расчетами и потребностями, сколько является следствием политических инициатив руководства России и Белоруссии, учитывающих прежде всего геополитическую и военно-стратегическую составляющие союза двух стран.
2. Поскольку Россия проводит курс на либеральные в своей основе рыночные реформы, а Белоруссия предпочитает реформировать свою экономику под жестким государственным контролем, интеграционные процессы между ними развиваются медленно, противоречиво, а многие из провозглашенных начинаний так и остаются декларациями о намерениях. По данным представителя белорусского президента в исполнительных органах Союза Белоруссии и России Василия Довгалева, 90% из 1300 правовых актов, заключенных между союзниками, пока что «не работают». Россия во многом продолжает быть своего рода экономическим донором Белоруссии, оплачивающим «стратегическое партнерство» с нею.
3. В значительной степени именно сближение с Россией и финансовая подпитка с ее стороны (явная или опосредованная) позволили Белоруссии остановить спад промышленного производства и приступить к восстановлению докризисных масштабов производства в народном хозяйстве республики. По итогам 1997 г. макроэкономические показатели Белоруссии оказались наиболее высокими в СНГ, включая и Россию. Это - реальный факт, но свидетельствует ли он о реальной стабилизации экономики страны на новой, рыночной основе, говорить пока что рано.
4. Проблема выработки подобной оценки состоит в том, что «белорусское чудо» связано прежде всего с использованием административно-директивных методов в регулировании экономической деятельности. Отвергнув российский вариант «шоковой терапии» в переходе к рынку, А. Лукашенко избрал путь постепенной адаптации экономики к новым принципам и условиям хозяйствования, сохранив за государством (и прежде всего за собой) командные позиции в управлении народным хозяйством. Отказавшись от «огульной» приватизации, одномоментной либерализации цен, сохранив государственную поддержку сельскохозяйственного производства и ведущих экспортопроизводящих предприятий, Белоруссия смогла достигнуть лучших экономических показателей, нежели Россия. В то же время есть серьезные сомнения в том, что разогретая неокейнсианскими методами белорусская экономика сможет удержать достигнутые макроэкономические показатели сколько-нибудь длительное время. По мнению аналитиков, в лучшем случае положительная динамика может сохраниться до восстановления докризисных объемов производства, характерных для 1990 г.
5. Белорусские власти, лишенные достаточных инвестиций извне, пошли по пути эмиссионного стимулирования роста народного хозяйства и неизбежно столкнулись с рядом негативных моментов, среди которых на первом месте - высокий уровень инфляции и растущий торговый дефицит (в 1997 г. - свыше 1 млрд. долл.). При оценке хозяйственной ситуации в Белоруссии нельзя проходить мимо того факта, что увеличение валового внутреннего продукта страны было достигнуто в том числе и за счет 50-процентного увеличения экспорта, в первую очередь в Россию. Указанные обстоятельства при том или ином резком изменении внешнеэкономической конъюнктуры могут спровоцировать гиперинфляцию, способную мгновенно уничтожить все достижения белорусской экономики. Специалисты сходятся во мнении, что даже при нынешнем уровне инфляции поддержание достигнутых уже показателей роста в экономике представляется немыслимым.
6. В то же время было бы неверным представлять дело таким образом, что белорусское руководство занято только количественным или экстенсивным ростом производства, не заботясь о его качественных характеристиках. Оно отдает себе отчет в том, что промышленный рост осуществляется в основном на прежней производственной базе в отсутствие внешних инвестиций и даже амортизационных отчислений. Кроме того, до определенного времени узкий и нетребовательный российский рынок сглаживал проблему модернизации, особенно актуальную в условиях экспортоориентированного характера белорусской экономики. В условиях же наполнения и даже сокращения российского рынка решение проблем, связанных со структурной перестройкой экономики, модернизацией производства и нахождением своего места не только на российском, но и мировом рынке, становится для Белоруссии задачей, требующей незамедлительного решения. Поэтому белорусское руководство весьма озабочено модернизацией народного хозяйства республики, в первую очередь отраслей, обеспечивающих экспортные поставки. Пока Белоруссия с помощью ряда западных транснациональных корпораций делает только первые шаги на пути к выборочной модернизации технологической базы своей промышленности.
7. При всей специфике белорусской модели реформирования экономики она, тем не менее, приближается к рыночным параметрам хозяйствования, и это заставляет официальные власти действовать с оглядкой на требования внешней рыночной среды. Здесь можно и нужно отметить хотя и медленно, но все же идущий процесс приватизации, целевое привлечение на рыночных условиях иностранных инвестиций, осознание необходимости и первые попытки структурной перестройки экономики в соответствии с рыночной ориентацией ее развития и т. д. Объективно это заставляет Белоруссию все больше разворачиваться в сторону Запада и в то же время работает в направлении роста привлекательности Белоруссии в глазах западных предпринимателей. При определенном изменении имиджа белорусского властного режима (или изменении самого режима) это может послужить основой серьезной диверсификации внешнеэкономических связей и обменов этой страны в рамках глобальной экономики. Экономическая интеграция России и Белоруссии в таком случае станет определяться возможностями и потребностями их экономик, приобретет собственную логику развития и обзаведется механизмом саморегуляции, а не будет, как сейчас, производным военно-стратегических расчетов и соображений.