США
и Великобритания
Англо-американские
отношения, получившие с легкой руки У. Черчилля определение «особых
отношений», постоянно находятся в сфере внимания англо-американской
историографии. За послевоенные годы сложилось несколько направлений в
историографии этого вопроса.
В
50-е годы господствовало направление, позднее названное «традиционалистским»,
которое рассматривало всю историю англо-американских отношений в розовых тонах.
На авторов этого направления оказал большое влияние У. Черчилль, прежде
всего его шеститомная «Вторая мировая война».
Один
из представителей этого направления, британский историк Г. Аллен, писал в
50-е годы, что вся история англо-американских связей с ХVIII в. была историей «мужания дружбы и
отличалась «постоянным и твердым развитием от недоверия к сердечности». Аллен
отрицает наличие серьезных противоречий между двумя странами даже в период
формирования доктрины Монро и во время Гражданской войны в США. Так, он
считает, что лишь господство Великобритании на морях обеспечило невмешательство
европейских держав в эту войну.
В
60–70-е годы утвердилось так называемое «ревизионистское» направление, более
взвешенно подходящее к оценке англо-американских отношений. Большинство его
представителей считают, что «особые отношения», если они вообще существуют в
реальности, имеют точкой отсчета лишь вторую мировую войну. В последние годы в
исторической литературе заговорили уже и о постревизионистском направлении.
Все
это приводит к довольно активной полемике между буржуазными историками. За
последние 10–15 лет на первый план выдвинулось несколько проблем, относящихся к
периоду 1917–1945 гг. Это характер отношений двух держав между двумя
мировыми войнами, место этого периода в истории их связей, роль политики США и
Великобритании в международных отношениях в предвоенные годы, прежде всего в
политике «умиротворения» фашистских агрессоров. Специальное внимание привлекают
также различные аспекты англо-американского сотрудничества в годы второй
мировой войны, а также проблема сползания к «холодной войне» на завершающем
этапе борьбы с фашизмом.
Практически
все авторы, обращающиеся к анализу отношений Великобритании и США, в той или
иной степени говорят об их особом характере. В их «исключительности» они, как
правило, не сомневаются. Так, оксфордский исследователь Э. Кэмпбелл
отмечает: "Существует уверенность, что Великобритания и Соединенные Штаты
в каком-то смысле естественные или же «предопределенные» союзники, что они
просто обязаны сотрудничать лучше и легче, чем другие государства, Эта
убежденность, говоря коротко, основана на слепой вере, что существуют какие-то
особые англо-американские отношения".
В
основе этого подхода к отношениям Великобритании и США, с точки зрения
большинства современных англо-американских исследователей международных
отношений, лежит значительная историческая близость этих государств. Известный
оксфордский американист Г. Николас указывает на единое англосаксонское
происхождение большой части их населения, единство языка, общее
историко-культурное наследие, в частности особая «англосаксонская политическая
культура». На общность происхождения и этнокультурных традиций указывают также Дж. Болл,
Э. Тэрнер и Т. Эндерсен.
На
основании этих факторов, по мнению Николаса, вырабатывается «единый склад
мышления, схожий стиль действия и реакции на события, проявляющиеся как на
общенациональном, так и на правительственном уровнях». В качестве Примера
подобной схожей реакции Николас называет изоляционизм, под которым он понимает
господство во внешнеполитической доктрине обоих государств идеала «осознанного
уклонения от внешних контактов», а также веру в собственное предназначение.
Так,
Великобритания ощущала себя призванной распространить идеи конституционализма и
свободы в Европе, а в своей империи – принципы патерналистской опеки и
подготовки к самоуправлению. Соединенные Штаты, в не меньшей степени ощущали)
свое внешнеполитическое «призвание». В начале это мессианское чувство нового
государства, основанного на всеобщем принципе справедливости и свободы, которое
должно стать предвозвестником некоего глобального объединения, созданного по
его образу и подобию», а затем это ощущение переросло в обязательство
распространить свои принципы по всему Миру. По мнению Николаса,
внешнеполитические доктрины обоих государств объединяет стремление к их
моральному обоснованию.
Подобное
сходство, продолжает автор, предопределяет взаимопонимание обоих народов, и в
итоге между ними практически никогда не было серьезных противоречий, а если
таковые и встречались, их удавалось быстро и относительно легко урегулировать.
В
последние годы некоторые исследователи начинают ставить под сомнение столь
оптимистическое объяснение развития англо-американских отношений, которое, как
уже отмечалось, восходит к известной концепции У. Черчилля о союзе двух
великих англоязычных народов, призванных спасти западную цивилизацию.
Так,
британский исследователь Джон Бейлис отмечает, что при всей важности факторов
происхождения, языка, культуры только с их учетом невозможно обосновать
исключительность англо-американских связей. Соединенные Штаты, например, имели
источником формирования своей культуры целый комплекс национальных культур,
среди которых британская – лишь один, хотя и наиболее существенный компонент.
Великобритания
же, в свою очередь, связана единством культуры, происхождения и языка с
Канадой, Австралией, Новой Зеландией и Южной Африкой в не меньшей, если не в
большей степени, чем с США. Необходимо, следовательно, искать другие факторы,
определяющие исключительность англо-американских отношений. Среди них основное
место Бейлис уделяет взаимной заинтересованности друг в друге, «Политический
расчет, – пишет он, – часто является определяющей причиной для сотрудничества,
в то время как общность истории и культуры способствует оправданию этого
расчета и обеспечивает дополнительную сердечность и близость, которые помогают
укреплению союза».
Несколько
иное объяснение близости Великобритании и США дает еще один британский историк,
Дэвид Рейнолдс. «В ряде отношений, – пишет он, – Великобритания и США являются
развитыми державами со схожими политическими традициями и общими политическими
интересами в поддержании международного статус-кво и в этом отношении они
противостояли развивающимся промышленным державам, которые требовали иного
положения в мире, соответствующего их экономической мощи и военному потенциалу.
В известном смысле Британия и США были «имеющими» странами, которые
противопоставили себя «не имеющим». «Однако в другом отношении, – продолжает
Рейнолдс, – Соединенные Штаты также были» не имеющими» по сравнению с
ослабленным, но, тем не менее, все еще преобладающим глобальным положением Великобритании».
Образно
говоря, это был союз старого, уже насытившегося хищника и молодого, еще не
успевшего насытиться. В этих условиях «для Великобритании идея «особых
отношений» была по преимуществу реакцией на свою собственную слабость. Уже с
1890-х годов из всех конкурентов Великобритании Соединенные Штаты в наименьшей
степени угрожали ее жизненным интересам и, если сравнивать возможные потери,
являлись наиболее вероятным союзником, особенно при наличии сходства языка и
культуры».
Однако,
несмотря на все перечисленные выше причины, предопределявшие «особые отношения»
между Великобританией и США, их связи на протяжении большей части
рассматриваемого нами периода не определяются Рейнолдсом, да и другими
авторами, как наиболее благоприятные. Подобная точка зрения, к которой с редким
единодушием приходят все без исключения авторы, также восходит к мнению
Черчилля, который писал, что после относительно тесного сотрудничества США и
Великобритании в годы первой мировой войны, в межвоенный период обе эти страны
совершенно безрассудно шли собственным путем».
Большинство
исследователей дают сходное объяснение этому факту. Прежде всего, отмечается,
что уже в самом сотрудничестве США и Великобритании в период первой мировой
войны содержались элементы дальнейших разногласий. С этим тезисом вынужден
согласиться даже такой апологет «особых» англо-американских отношений, как Г. Николас.
В стиле своих построений, он, разумеется, идеализирует цели Соединенных Штатов
в войне, заявляя, что они были единственной воюющей державой, которая не
преследовала в войне никаких эгоистических интересов. «Ее война была целиком
идеалистической», пишет Николас. Он подробно перечисляет различные аспекты
сотрудничества между двумя державами после вступления США в войну весной 1917 г.
Основы
такого сотрудничества были заложены еще в первые годы войны, когда, по мнению
автора, большинство американцев сразу и безоговорочно встали на сторону
Антанты, и политика нейтралитета, проводившаяся президентом В. Вильсоном,
не пользовалась популярностью. Том не менее Николас не может не признать, что
итоги войны мало способствовали продолжению англо-американского сотрудничества.
Главное
объяснение этого положения Николас видит в личной неприязни между Д. Ллойд
Джорджем и В. Вильсоном, которая особенно сказалась на Парижской мирной
конференции. Такое положение он противопоставляет тесному личному
сотрудничеству У. Черчилля и Ф. Рузвельта в годы второй мировой
войны. Далее Николас указывает на недовольство в США итогами войны, a также на такие поводы для разногласий,
как вопрос о Лиге наций, проблема выплаты военных долгов и репараций. Подробно
останавливается автор и на различиях в идеологической сфере, усилившихся после
первой мировой войны.
Как
на показатель этих различий он указывает на существенную разницу между
партийно-политическими системами обеих стран, особенно ярко проявившуюся в
первые годы после мировой войны, когда в Великобритании, в отличие от США,
сложилась партийная система консерваторы – лейбористы, ориентированная по
классовому признаку. Что особенно важно для понимания развития
англо-американских отношений, лейбористская партия перешла в межвоенный период
на антиамериканские позиции. «В Америке же, – продолжает Николас, – связи с
Великобританией в период войны были достаточно тесными, для того чтобы породить
разногласия… Обе страны вынесли из войны ощущение преданных идеалов…
Консервативные элементы в Великобритании оказались еще дальше от этики
американского бизнеса 20-х годов, в то время как новаторские тенденции
британского социализма почти не находили отклика среди американских либералов».
О
взаимном недовольстве как о главной причине охлаждения в англо-американских
отношениях после первой мировой войны пишет и Д. Рейнолдс. Другой
британский историк, Пол Кеннеди на первый план выдвигает обострение
англо-американского военно-морского соперничества, в котором Великобритания не
смогла выдержать соревнование с США и была вынуждена согласиться на принцип
равенства в военно-морских силах».
Среди
факторов, отрицательно влиявших на англо-американские отношения в межвоенный
период, большинство авторов отмечают и экономические проблемы. Так, Рейнолдс
указывает на проблемы внешней торговли, особенно в Латинской Америке,
конкуренцию в морских перевозках, борьбу валют, тарифную войну. По всем этим
направлениям, подчеркивает он, США теснили Великобританию.
По
мнению британского экономиста Б. Роуленда, новые проблемы принес для
англо-американских отношений и экономический кризис 1929–1933 гг., выход
из которого Великобритания и США искали по-разному. Великобритания делала
ставку на протекционизм, имперские преференции, девальвировала фунт стерлингов,
в то время как администрация Рузвельта ратовала за открытый рынок, стремилась
стабилизировать доллар. Дальнейшее ослабление англо-американских связей в годы
кризиса констатировал Николас. В то же время высказывалась и такая точка
зрения, что одни экономические осложнения не могли привести к их ослаблению.
Американский историк Э. Оффер ссылается на факт усиления экономического
соперничества США и Великобритании в 30-е годы как на пример того, что
неурядицы такого рода не могут вызвать войну или даже существенно сказаться на
внешней политике государства.
В
межвоенный период США и Великобритания почти не сотрудничали между собой, что,
по мнению Николаса, стало «главной причиной второй мировой войны. «Соединенные
Штаты, – пишет он, – в 20–30-е годы со всей решимостью стремились ввести
самоограничения на свое политическое и военное могущество. В результате они
лишь отодвинули тот день, когда их мощь была продемонстрирована всему миру, и
тем самым ухудшили положение в мире… Они со всей очевидностью показали свое
непонимание ответственности, проистекающей из силы».
Это
торжество изоляционизма рассматривается рядом исследователей как одна из
основных причин политики «умиротворения» агрессора, которую проводила в Европе
Великобритания. Так, уже упоминавшийся выше Пол Кеннеди утверждает, что именно
изоляционизм США заставил Великобританию существенно ограничить свои
обязательства на Европейском континенте и, следовательно, встать на путь
умиротворения Германии. С изоляционизмом США и приходом к власти в
Великобритании политиков, стремившихся, во что бы то ни стало, избежать новой
мировой войны, связывает политику умиротворения и Николас. Он, однако, при всем
желании не в силах оправдать этот курс и объясняет его тем, что» две
демократические державы были как бы зачарованы и, имея совпадающие интересы и
идеалы в отношении международного сообщества, спокойно смотрели, как оно
рушится и не предпринимали ничего, чтобы спа
Николас возлагает, прежде всего, на Ф. Рузвельта и Н. Чемберлена.
Подробнее
тезис о роли Ф. Рузвельта и Н. Чемберлена в проведении политики
умиротворения разрабатывается в работах лондонского историка Доналда Уатта. По
его мнению, Чемберлен прекрасно понимал, что без помощи США невозможно
рассчитывать на победу в новой европейской войне. В то же время он не очень
доверял американцам и, главное, не собирался идти им на уступки ради завоевания
их поддержки. Рузвельт, по мнению Уатта, недооценивал опасность войны, считая
главной опасностью милитаризм и бремя, налагаемое им на мировую экономику.
Кроме того, Рузвельт был плохо информирован о событиях в Европе, недостаточно
понимал их специфику. Так, лично он не знал ни одного из крупных европейских
лидеров, питал предубеждение к британскому консерватизму, не верил
профессиональным дипломатам.
В
итоге большинство инициатив, с которыми он выступал во второй половине 30-х
годов, были малореальны, а его позиция в период Мюнхена квалифицируется Уаттом
как одна из основных причин уступки Гитлеру Судетской области. В то же время,
подчеркивает Уатт, значительная часть вины лежит и на Чемберлене, который, не
считая США европейской державой, стремился отстранить их от решения европейских
политических вопросов. Предполагая, что помощь США обойдется для Великобритании
и ее империи слишком дорого, он хотел ограничить их роль в европейских делах
одними лишь заявлениями.
О
роли Ф. Рузвельта и Н. Чемберлена в проведении политики умиротворения
пишет и Э. Кемпбелл. Он стремится представить обоих политических лидеров
некими жертвами обстоятельств. «Оба они, – пишет Кемпбелл, – добивались
стабильности в Европе и стабильности без войны. В этом нет ничего дурного.
Однако это неизбежно ставило их в полную зависимость от, который стремился
ниспровергнуть старый порядок и не имел ничего против того, чтобы достичь этого
с помощью войны. Они были бессильны».
Несколько
по-иному рассматривает проблему «умиротворения» Дэвид Рейнолдс. Он призывает не
искать «козлов отпущения», а рассматривать эту проблему в рамках изменения
глобального положения Великобритании вследствие постепенного ослабления ее
позиций. В этих условиях, по мнению Рейнолдса, умиротворение» рассматривалось
на Уайтхолле как единственно возможный стратегический курс. Данная позиция
обусловливалась, во-первых, несоответствием между уже существующими
обязательствами Великобритании в Европе и мире и ее резко ограничившимися
возможностями, а, во-вторых, у нее не было реальных союзников. Здесь Рейнолдс
цитирует одно из писем Чемберлена, написанное в 1938 г.: «При отсутствии
какого-либо сильного союзника» и до тех пор, пока мы не закончим наше
перевооружение, мы должны приспосабливать нашу внешнюю политику к нашим
возможностям». В то же время Рейнолдс не считает «умиротворение» курсом,
направленным лишь на то, чтобы выиграть «время, необходимое для завершения
перевооружения. Он не видит никакой реальной возможности Великобритании
заключить тогда союз против гитлеровской Германии с США или СССР, так как это
предполагало уступки со стороны Лондона, сама мысль о которых была для
Чемберлена неприемлема. Кроме того, он не считал, что Германия готова к войне».
Что
же касается отношения Великобритании к США перед второй мировой войной, то
Рейнолдс выделяет здесь три основных Момента: во-первых, неверие в возможность
немедленной пометит со стороны США; во-вторых, надежда на то, что такая помощь
может прийти в случае войны; в-третьих, серьезные опасения, что эта помощь
повлечет за собой существенные уступки США со стороны Великобритании, а значит,
и ослабит ее позиции в мире. Те же мотивы определяли отношения Великобритании и
США и в первые годы второй мировой войны.
Н. Чемберлен
вплоть до мая 1940 г., т.е. до конца «странной войны», продолжал считать,
что победа в войне с помощью США была бы пирровой победой. Рейнолдс цитирует в
связи с этим еще одно письмо, характерное для Чемберлена: «Господь свидетель, –
писал он в начале 1940 г. сестрам, – я не хочу, чтобы американцы сражались
за нас – нам бы пришлось слишком дорого заплатить за это».
Если
большинство исследователей сходятся на том, что к 1944 г. в сложившемся в
ходе войны англо-американском союзе закончился «медовый месяц» и наступило
некоторое охлаждение, то они существенно расходятся в трактовке периода от
начала второй мировой войны до вступления в нее Соединенных Штатов в декабре
1941 г.
Если
Рейнолдс считает этот период прежде всего продолжением довоенных противоречий и
предубеждений, то другой британский исследователь, Джозеф Лэш в своей
монографии «Рузвельт и Черчилль: сотрудничество, которое спасло Запад» пытается
представить англо-американское сотрудничество на данном этапе второй мировой
войны как идеал для подражания. Явно идеализирует автор и самих Рузвельта и
Черчилля. Так, про Рузвельта он пишет, что тот «никогда не предпринимал ничего,
не получив поддержки общественного мнения, и главная отличительная черта,
делающая его великим человеком, состояла в способности мобилизовать
общественное мнение и заставить конгресс принять необходимые для него решения».
В то же время он сам сообщает о многократных действиях Ф. Рузвельта,
предпринятых в обход конгресса и даже вопреки его мнению, как, например,
попытка втянуть США летом 1941 г. в войну с Германией из-за серии
инцидентов в Атлантике, Такие действия, с точки зрения Лэша, хотя и «незаконны»,
но оправданы, ибо именно они, по его словам, спасли Запад.
В
менее апологетическом, но, тем не менее, в весьма оптимистическом духе
рассматривается данный период англо-американского сотрудничества в книге Дж. Бейлиса,
который считает закон о ленд-лизе, обмен 9 британских военных баз в районе
Карибского моря на 50 американских эсминцев, совещания штабов и сотрудничество
разведок теми шагами, которые привели обе страны к полномасштабному
сотрудничеству после вступления в войну США.
Американский
исследователь из Северной Каролины Джеймс. Лойтце, специально исследовавший
англо-американское сотрудничество в военно-морской сфере в первые годы второй
мировой войны, придерживается несколько иной точки зрения. Он переносит акцент
на стремление обеих стран получить односторонние преимущества в этом
сотрудничестве. Он также отмечает, что главной целью британского правительства
после краха Франции было любой ценой втянуть США в войну. Здесь он, в
частности, цитирует Черчилля, который писал в феврале 1941 г.: «Первым
делом необходимо вовлечь Соединенные Штаты в войну, а уж потом мы решим, как ее
вести «дальше».
Развернутую
характеристику англо-американского сотрудничества можно найти в уже
неоднократно цитировавшейся нами книге Николаса. Он отмечает, что с первых же
дней второй мировой войны симпатии американцев были на стороне англичан и
вновь, как в первую мировую войну, лишь по вине президента США медлят с
открытием военных действий. Николас даже склонен считать, что если бы не
Перл-Харбор, Рузвельт еще не скоро смог бы преодолеть свою нерешительность в
этом вопросе.
В
то же время Великобритания с самого начала войны смогла опереться на
экономическую помощь США, хотя эта помощь первоначально предоставлялась им на
условиях «плати и вези». Лишь приход Черчилля к руководству британским
правительством в мае 1940 г. изменяет характер отношений, между двумя
странами. И хотя Черчиллю по-прежнему приходилось сталкиваться с
нерешительностью американского президента, нейтралитет США с этого времени
постепенно превращается в фикцию.
Хотя
современные исследователи англо-американских отношений периода второй мировой
войны пишут и о конкретных аспектах совместных действий союзников, основное
внимание большинство из них уделяет противоречиям между ними. Так, американский
историк Дж. Лойтце пишет, что англо-американский союз «подразумевал
отношения, основанные, прежде всего, на расчете и выгоде». Подобную мысль
высказывает и другой американский исследователь, Марк Стоулер, который
отмечает, что обе стороны разрабатывали свою стратегию исходя, прежде всего, из
собственных интересов, а не из интересов союза в целом. Им обоим вторит К. Тори,
который подчеркнул, что интересы обеих стран существенно расходились и
англо-американское сотрудничество развивалось в постоянной борьбе союзников
друг с другом. Весьма заметно это соперничество проявлялось в экономической,
финансовой сфере, в области военной стратегии, а также в вопросе о будущем
Британской империи.
Финансовому
соперничеству Великобритании и США в годы войны посвящена книга Арманда ван
Дормаеля «Бреттон-Вудс: создание монетарной системы». В 1942 г. 60%
опрошенных американцев заявили, что Великобритания угнетает жителей своих
колоний, а в 1943 г. 20% высказались за немедленное предоставление
независимости Индии.
Специалист
по проблемам Ближнего Востока Элизабет Монро отметила, что США в годы второй
мировой войны начинают проникать и в арабские страны, вытесняя оттуда
Великобританию под лозунгами борьбы с колониализмом.
В
то же время практически все авторы работ, рассмотренных в настоящем обзоре,
сходятся во мнении, что «антиколониализму» в США времен второй мировой войны не
следует придавать большого значения. Так, Роджерс Луис, специально
исследовавший вопрос об отношении США к деколонизации Британской империи,
утверждает, что у американского руководства не» было специальных планов такого
рода, если не считать деколонизации Гонконга. И Луис, и Кристофер Тори, автор
книги о войне на Тихом океане, считают, что США были озабочены не столько
деколонизацией, сколько созданием собственной колониальной империи. Луис
отмечает даже, что США были едины с Великобританией в защите колониальных принципов
от СССР.
Характеризуя
взаимоотношения обеих стран в годы второй мировой войны, большинство
исследователей полагают, что это был, говоря словами Рейнолдса, период
своеобразных «отношений соперничающего сотрудничества». При этом в ряде работ
подчеркивается, что в годы войны продолжали сказываться традиции взаимного
недоверия и даже некоторого презрения друг к другу. Например, Эндерсон отмечает,
что в эти годы американцы были убеждены в стремления
Великобритании
решать все вопросы только в свою пользу, а после войны – уклониться от уплаты
долгов. Со своей стороны, Росвелл приводит примеры весьма нелестных суждений
сотрудников Форин оффис об Америке и американцах. Так, видный британский
политический деятель 50–60-х годов Р.А. Батлер, будучи в составе
правительство Черчилля, писал в 1941 г.: «Я глубоко убежден, что моя
страна во второй раз делает роботу Америки за нее».
Отдельно
следует остановиться на освещении современными англо-американскими
исследователями проблемы отношения США и Великобритании к СССР и вопрос о
начале «холодной войны». Следует напомнить, что в историографии данного
вопроса, равно как и в историографии англо-американских отношений в
послевоенный период, выделяется три основных направления. Наиболее ранее из них
– «тридиционалистское» считало единственным виновником начало» холодной войны»
Советский Союз. В 60–70-е годы в противовес этому направлению возникает «ревизионистское»
направление. Принадлежавшие к нему авторы подчеркивали агрессивный характер
внешней политики США, их виновность в развязывании «холодной войны». И,
наконец, в последнее десятилетие появляется и» пост ревизионистское» направление,
представители которого претендуют ни новый подход к проблеме.
Но
преимуществу они все же выступают против «ревизионистов». Так, один из них,
Виктор Росвелл, резко критикует «ревизионистов» за отрицание «либеральных» основ
внешнеполитического курса США и Великобритании в годы второй мировой войны, за
попытки найти в нем отражение интересов большого бизнеса, проявления
антисоветизма. При этом он стремится подчеркнуть отсутствие у правящих кругов
Великобритании какой-либо враждебности по отношению к СССР, утверждает, что в
основе внешнеполитической концепции Великобритании послевоенных лет лежало
стремление не допустит нового возрождения германского милитаризма, для чего и
потребовались более тесные связи с СССР.
Несколько
по-иному трактует взаимоотношения в «большой тройке» американский исследователь
Эндерсон. По его мнению, Рузвельт выступал в ходе войны за тесное
сотрудничество с СССР, в то время как правительство Великобритании считало
такую позицию наивной. Именно британским политикам, и, прежде всего, Черчиллю,
принадлежит и инициатива в развязывании «холодной войны». Другой американский
исследователь, М. Стоулер считает, что по отношению к СССР политика США
была гораздо более дальновидной, чем это представлялось в Великобритании, и что
Ф. Рузвельт постоянно имел в виду перспективу конфронтации с СССР.
Наконец, некоторые исследователи считают, что англо-американские отношения были
существенно осложнены в результате попыток советской дипломатии. «столкнуть» между
собой Рузвельта и Черчилля.
Англо-американским
отношениям периода 1917–1945 гг. посвящена значительная литература,
выходившая особенно интенсивно последние 10–15 лет в Великобритании и США.
Большинство авторов, среди которых преобладают британские, представляют три
основных направления в историографии данного вопроса. Здесь можно выделить «традиционалиста»
Николаса, сторонника более взвешенной «ревизионистской» школы Рейнолдса. В
последние годы значительное влияние начинает приобретать и» постревизионистское»
направление, авторы которого в значительной степени растеряли положительный
потенциал «ревизионистской» историографии.