Эволюция вопроса воссоединения КНР с Тайванем

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. История развития КНР и Тайваня

1.1 История отделения Тайваня от КНР

1.2 Развитие КНР и Тайваня в послевоенные годы

Глава 2. Пути решения тайванской проблемы

2.1 Усиление тенденции к провозглашению «независимости» Тайваня

2.2 Продвижение к возвращению Тайваня под суверенитет КНР

2.3 Сохранение статус-кво

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Список использованной литературы

Введение

Представление о том, что Тайвань является неотъемлемой частью Китая, прочно и давно утвердилось в политической мысли Китая. На этих позициях всегда стояла и Компартия Китая, и Гоминьдан. И продолжают стоять сейчас. Эта позиция всегда поддерживалась советской внешней политикой. Международное сообщество также принимает этот тезис.

И поэтому именно в объединении Тайваня с континентальным Китаем видится решение так называемой тайваньской проблемы. Хотя, конечно, перспективы и методы объединения сторонники концепции "неотъемлемости" представляют по-разному.

Но у этой проблемы есть не только политический аспект, но и аспект, связанный с общностью тенденций исторического развития, которая начинает проявляться при сопоставлении Тайваня и континента в рамках относительно длительного исторического отрезка времени. В основе этого процесса лежит, вероятно, общность глубинных социокультурных структур, своеобразный китайский "генетический код", социокультурная неотъемлемость Тайваня от остального Китая[1]
.

Естественно, что эта проблема могла быть поставлена сравнительно недавно: не тогда, когда Тайвань начал быстро развиваться в экономическом отношении, но только тогда, когда и КНР в ходе реализации коренных социально-экономических реформ добилась значительных успехов. Ибо только в это время, только сейчас все явственнее проступает сущностная общность поступательных социально-экономических процессов. Проступает вопреки противостоящим политическим фасадам, вопреки апологетическим истолкованиям этих процессов самими политическими руководителями.

Крах «реального социализма» позволил более критично и более объективно показать, проанализировать и оценить взаимоотношения «китаизированного марксизма» и национализма, борьба между которыми в настоящее время обретает характер экономической и социальной конкуренции между континентальным Китаем (КНР) и Тайванем (Китайская республика).

Развитие КНР в первой половине 90-х годов показало способность существующего политического механизма не только преодолевать политические препятствия на пути экономических преобразований, но и обеспечивать поступательное развитие экономической реформы. Однако проблема заключается в том, что всякое движение экономики вперед в современных условиях Китая означает развитие элементов гражданского общества, все более несовместимых с тоталитарным политическим механизмом. Все это делает неизбежным – рано или поздно – реформирование политической системы, демократизацию политической жизни.

Как и когда, в каких формах это свершится – предсказать трудно. Китайская «социальная лаборатория» на Тайване показала один из возможных вариантов постепенного и достаточно безболезненной смены политического режима. В КНР хорошо знают этот политический опыт, разнообразные связи КНР с соотечественниками на Тайване стремительно растут. Быстрое социально-экономическое развитие по обе стороны Тайваньского пролива демонстрирует сходство (но не одинаковость!) многих процессов модернизации китайского социума. Это еще раз подчеркивает социокультурное единство Тайваня с материком и, вместе с тем, демонстрирует процесс социально-политической конвергенции КНР и Тайваня. Большое значение для политической атмосферы Тайваня имели перемены в политической стратегии Гоминьдана в решении проблемы воссоединения Китая, предпринятые по инициативе Цзян Цзинго. После смерти Мао Цзэдуна руководство КПК выдвигает формулу «одно государство – две системы» как основу объединения Китая. Отклонив эту формулу, Гоминьдан вместе с тем на своем XII конгрессе (1981) выдвигает идею объединения Китая «на основе трех народных принципов Сунь Ятсена», снимая выдвинутый Чан Кайши лозунг «контрнаступления на материк». Гоминьдан как бы приглашал КПК к мирному соревнованию. Учитывая, что «три народных принципа Сунь Ятсена» были в 1923 – 1927 и в 1937 – 1945 гг. идеологической основой сотрудничества Гоминьдана и КПК, а также тот факт, что послереформенное экономическое развитие КНР и Тайваня во многом является реализацией суньятсеновских планов, выдвижение этой идеи не лишено большого смысла. Эти политико-стратегические изменения открыли огромные возможности для развития не только экономических, но и культурных и политических контактов через Тайваньский пролив. Их бурное развитие в 80-е и 90-е гг. создает принципиально новые объективные предпосылки для объединения Китая.

В начале 1995 г. Цзян Цзэминь выступил с широкой программой сближения соотечественников. Эта программа еще раз свидетельствует о значимости тайваньского опыта для КНР, с одной стороны, и о влиянии успехов экономического развития КНР на процесс воссоединения – с другой. Чем быстрее идет процесс модернизации КНР, тем больше возможностей для мирного воссоединения, для объединения вокруг Пекина всех китайцев, для создания «Большого Китая».

Актуальность данной работы. Огромный интерес российской общественности к прошлому и настоящему нашего великого соседа, его культуре и экономическим успехам, ко всем аспектам его жизни сегодня удовлетворяется публикацией значительного числа книг и статей самой разнообразной тематики. В настоящее время российское китаеведение – одна из наиболее плодотворно работающих отраслей российского востоковедения. Это в полной мере относится и к историкам-китаеведам, за последние годы опубликовавшим книги и статьи почти по всем периодам долгой и непрерывной китайской истории.

Но ощущается существенный недостаток работ по истории воссоединения Китая, так как этот процесс еще не нашел своего полного осмысления в историческом процессе. В своей работе мы попытались осветить некоторые современные проблемы, связанные с воссоединением КНР с Тайванем.

Целью данной работы является рассмотреть эволюцию вопроса воссоединения КНР с Тайванем. Поставленная нами цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

1. Рассмотреть процесс возникновения КНР и Китайской республики. Показать взаимоотношения этих государств.

2. Рассмотреть процесс развития КНР и Тайваня в послевоенные годы.

3. Рассмотреть послереформенное развитие КНР и Тайваня.

4. Показать процесс сближения КНР и Тайваня.

В своей работе мы опирались на труды таких исследователей как С.Л. Тихвинский, М.В. Воронцов, Д.В. Дубровская, Г.Ф. Захарова, П.М. Иванов, А.В. Меликсетов, Е.Ф. Ковалев, З.Д. Каткова, В.С. Кузнецов, Н.Л. Мамаева, Г.Д. Сухарчук, Ю. Цыганов, М.А. Титаренко, Е.П. Бажанов, А.Г. Бердников и многие другие. Кроме этого были использованы Интернет-ресурсы с сайтов www.kapustin.da.ru и www.lenta.ru. В работе были также использованы некоторые иностранные источники.

Глава 1. История развития КНР и Тайваня

1.1. История отделения Тайваня от КНР

Военно-политический разгром Гоминьдана в результате народной революции (1945 – 1949) завершился его полным изгнанием из континентальной части страны. Уже в декабре 1949 г. гоминдановское руководство приняло решение о переезде партийных и правительственных органов Китайской Республики на Тайвань. Одновременно происходит эвакуация на остров значительной части вооруженных сил, на остров бегут функционеры Гоминьдана, видные политические фигуры pacпадающегося режима, некоторые предприниматели, тесно связанные с режимом деятели науки и культуры. Перевозятся на остров многие культурные ценности, партийные и правительственные архивы. Всего на Тайвань переехало около 2 млн. человек (при населении острова в 6 млн.).

Народно-освободительная армия, завершив освобождение континента, готовилась к десанту на остров Тайвань. Этой военной операции благоприятствовали не только огромное военное превосходство, но и международная обстановка на Дальнем Востоке. После образования КНР американская администрация президента Г. Трумена, отказав в признании КНР, вместе с тем заявила о своем невмешательстве во внутренние дела Китая, о стремлении избежать военной конфронтации с КНР в тайваньском проливе. Казалось, что судьба гоминдановского режима на Тайване предрешена. Однако 25 июня 1950 г. северокорейская армия начала наступление на Южную Корею, сразу же принципиально изменив международную обстановку[2]
.

Уже 27 июня президент Трумен заявил о посылке 7-го флота в тайваньский пролив, чтобы предотвратить вторжение КНР на Тайвань, а также о военно-политической и экономической поддержке гоминдановского режима. Тем самым гоминдановский pежим получил военно-политические гарантии своего существования. И всю вторую половину XX в. Тайвань фактически развивался под американской защитой. Однако в международном сообществе Тайвань рассматривался как неотъемлемая часть Китая. На этих же позициях стоят и политические противники Гоминьдан и КПК. Вместе с тем Тайвань — неотъемлемая часть Китая не только в политическом, но и, что гораздо важнее, в социально-культурном смысле. Развитие КНР и Тайваня во второй половине XX в. выявило значительную качественную общность экономических, социальных, политических процессов, быстро менявших облик континентальной и островной частей исторически единой страны.

Получив военно-политическую передышку, гоминдановские руководители поспешили укрепить аппарат своей власти на острове, исключив возможность выступления каких-либо оппозиционных сил или проникновения на остров своих противников с континента. Впервые в истории гоминдановского Китая власть Гоминьдана приобретает действительно диктаторский характер.

Однако гоминдановское руководство не удовлетворяется упрочением жесткого полицейского режима. По инициативе Чан Кайши в Гоминьдане проводится глубокая переоценка прошлой политики и поиск путей создания прочной государственности. И прежде всего в первые три года внимание уделяется перестройке самой правящей партии, которая определяется Чан Кайши как революционная и демократическая политическая организация, базирующаяся на «трех народных принципах» Сунь Ятсена, стремящаяся к освобождению родины и борющаяся против мирового коммунизма. Лидер Гоминьдана особо подчеркивал необходимость освободить партию от бюрократизма и коррупции, а также обновлять состав партии не за счет чиновничества (как было прежде), а за счет молодой интеллигенции, рабочих и крестьян. Уже к 1952 г. в партии почти половина ее состава приходилась на рабочих и крестьян, примерно 30 % — на долю лиц, имевших образование выше среднего. Не переоценивая, естественно, этих показателей, нельзя не заметить существенных перемен в развитии правящей партии. Принимаются меры для «тайванизации» местных организаций Гоминьдана, а также для расширения участия тайваньцев в местных органах власти. С целью идеологического укрепления армии в ней вводятся политотделы и политработники, опирающиеся в своей работе на членов Гоминьдана (во многом по аналогии с НОА).

Поражение на континенте не могло не заставить Гоминьдан попытаться переоценить свою прежнюю экономическую политику в свете ее отрицательных социальных последствий. Вернуть поддержку собственнической части города и деревни — таково было требование к новой гоминдановской программе. Предшествующий печальный опыт требовал отказаться от тоталитарных притязаний к экономике и прежде всего решить две тесно связанные между собой проблемы — аграрный вопрос и стимулирование частного предпринимательства.

Как для партии глубоко идеологизированной, для Гоминьдана такая радикальная трансформация программных установок совсем недавно принятых VI конгрессом Гоминьдана (курс на тотальное огосударствление хозяйства для непосредственного перехода к реализации своих социальных утопий в духе датун) была делом очень трудным. Однако руководство Гоминьдана и прежде всего Чан Кайши, продемонстрировали разумную гибкость своих идеологических установок.

Важным фактором изменения социально-экономической политики Гоминьдана было политическое и экономическое давление США на Гоминьдан с целью адаптации его программы и политики к китайским и международным реальностям. США создали военные предпосылки сохранения гоминдановского режима на Тайване. Одновременно они стремились ускорить эволюцию гоминдановского военно-бюрократического режима на Тайване в режим буржуазно-демократический, сделать Тайвань своеобразной «витриной» возможностей капиталистического развития стран «третьего мира». И хотя основная часть американской помощи шла на укрепление обороны острова, американские средства были важным фактором экономических преобразований. Помощь предоставлялась на весьма льготных в финансовом отношении условиях: более 80% помощи шло безвозмездно, а остальная часть — под невысокие проценты. В отличие от 40-х гг. теперь процедура помощи не заканчивалась передачей финансовых средств гоминдановскому правительству, но как бы была продолжена во «внутренние» сферы его деятельности — США фактически взяли в свои руки контроль за реализацией предоставлявшихся средств[3]
.

Уже при проведении первого важного экономического преобразования — аграрной реформы — проявилось американское воздействие. Реформа проводилась при непосредственном содействии Объединенной комиссии по реконструкции сельского хозяйства, созданной еще в соответствии с законом 1948 г. о помощи Китаю, но только теперь получившей реальную возможность влиять на гоминдановскую политику в деревне.

Начало реформе было положено проведением в жизнь в мае 1949 г. старого гоминдановского аграрного закона, ограничившего размеры арендной платы (не более 37,5 % годового сбора), Что фактически означало для тайваньского крестьянина сокращение арендных платежей в два раза. Крестьяне были также освобождены от задолженности арендодателям и ростовщикам. В 1951 г. 237 тыс. крестьянским семьям было продано 110 тыс. га земель, находившихся в руках государства после экспроприации японского колониального землевладения. В 1953 г. был проведен принудительный выкуп сдававшейся в аренду земли — самый трудный этап земельной реформы. Землевладельцам оставляли не более 3 га поливных земель и 6 га — богарных. Стоимость выкупаемых земель выплачивалась государственными облигациями. 56 тыс. га выкупленной таким образом земли было продано 107 тыс. крестьянских семей. Продажа проводилась на льготных для крестьян условиях — земля оценивалась в размере стоимости 2,5-годового урожая с полученной земли с выплатой в рассрочку на 10 лет. В результате этих преобразований аграрные отношения на острове радикально изменились: если до начала реформы 2/3 крестьян были арендаторами, то теперь почти 90 % крестьян стали собственниками земли.

Одновременно правительство оказывало крестьянству значительную помощь. Поощрялось создание снабженческо-сбытовых кооперативов, которые получали государственную поддержку. Стимулировалось производство экспертных культур. Были предприняты меры по развитию сельской инфраструктуры, по снабжению деревни химическими удобрениями. Модернизации сельского хозяйства способствовали значительные правительственные кредиты. Сюда же направлялась существенная часть американской помощи. Радикальные изменения земельных отношений и модернизация сельскохозяйственного производства привели к непрерывному росту продуктивности аграрной сферы. Тайваньская деревня сумела накормить быстро растущее население острова, произвести ресурсы для экспорта, обеспечить рост благосостояния крестьянства. Не менее важны для Гоминьдана были и социальные последствия аграрных преобразований: Гоминьдан получил достаточно прочную социальную базу своего режима. Успехи обновленного сельского хозяйства стали надежным фундаментом социально-экономического развития острова.

Так был реализован один из уроков, вынесенных Гоминьданом из своего поражения на континенте. Реализация другого урока — по отношению к национальному и иностранному частному предпринимательству — оказалась делом и более трудным, и более долгим.

Гоминдановское руководство достаточно быстро приняло идею поощрения частного предпринимательства как программную установку, но практически реализовать эту идею оказалось трудно — слишком велика была инерция и мышления, и производства. В начале 50-х гг. экономическая структура последней гоминдановской провинции принципиально не отличалась от экономической структуры гоминдановского Китая: командные и экономические высоты — банки, транспорт, внешняя торговля, крупная промышленность — находились в руках гоминдановских властей. В руках частного капитала было в основном мелкое производство. Иностранных инвестиций не было. На новом этапе гоминдановские руководители и их американские советники исходили из признания необходимости сохранения правительственного контроля за инфраструктурой и немногими отраслями промышленности и стимулирования частного национального и иностранного предпринимательства в большинстве остальных отраслей промышленности.

Однако простого признания желательности структурных изменений хозяйственной жизни было, как показывает опыт Тайваня первой половины 50-х гг., недостаточно для этого. Необходим был процесс продуманной приватизации государственной собственности и система юридических норм и экономических мероприятий, прямо поощрявших частные капиталовложения в промышленность острова. Гоминдановская власть постепенно, медленно, лишь к концу 50-х гг., не только пришла к пониманию этого императива, но и сумела предпринять эффективные меры.

1.2 Развитие КНР и Тайваня в послевоенные годы

Но прежде, чем перейти к вопросу о движения к объединению, надо, как нам кажется, сказать несколько слов о происхождении самого "противостояния" путей развития Тайваня и КНР. Очевидно, что расхождение путей развития двух частей Китая восходит к 1949 г., к победе народной революции, позволившей руководителям нового Китая выбрать путь социалистического развития. Другим путем пошел Тайвань, ведомый Гоминьданом во главе с Чан Кайши. Ведомый куда? Ответ не так прост, как может показаться на первый взгляд.

Социальные идеалы КПК и Гоминьдана исторически складывались на весьма близких основах, восходящих прежде всего к социальному идеалу Сунь Ятсена, к традиционной для китайской общественной мысли концепции "всеобщего благоденствия" ("Датун")[4]
. В 40-е гг. обе партии в борьбе друг с другом формулируют и провозглашают социальные идеалы построения будущего счастливого китайского общества в духе концепции "Датун". Конечно же, трактовки этого идеала весьма различны. КПК рассматривает "Датун" как аналог социализма и коммунизма, как способ "китаизации марксизма". Гоминьдан трактует этот идеал в более традиционалистском духе. Но главное различие не в идеале, а в путях его достижения, в политической тактике борьбы за власть. В программе Чан Кайши явственно проступали праворадикальные черты, стремление к огосударствлению всей хозяйственной жизни, к тотальному контролю за жизнью общества, к политической монополии Гоминьдана. И эти идеи фактически уже частично воплотились в хозяйственную и политическую практику гоминдановского Китая. И хотя Гоминьдан социально ориентировался на имущие слои китайского общества, такая тоталитарная политика оттолкнула от него эти слои города и деревни, лишила поддержки казалось бы естественных союзников, социально изолировала Гоминьдан и тем самым обрекла его на поражение в борьбе за власть с КПК.

КПК ориентировалась, вполне естественно, прежде всего на неимущих, однако в борьбе с Гоминьданом пошла по пути не леворадикального, а либерально-прагматического истолкования суньятсеновского идейного наследия, нашедшего отражение в концепции "новой демократии" Мао Цзэдуна. КПК выступила как защитница политического плюрализма и либерализма, частной собственности и национального капитала, как борец за общенациональные интересы, за возрождение богатого и могучего Китая. И под этими суньятсеновскими лозунгами она завоевала победу. Однако, победив, КПК вскоре резко меняет свой политический курс, отказываясь от политики "новой демократии". Мао Цзэдун провозглашает необходимость непосредственного перехода к реализации социального идеала. Еще далеко не завершив задач демократической революции, далеко не преодолев "азиатчину", Мао Цзэдун ведет страну по пути "коммунизации" и в 70-е гг. приводит ее на грань национальной катастрофы.

В обстановке тяжелейших поражений Гоминьдану в начале 50-х, а компартии в начале 80-х гг. приходится искать теоретические и практические пути выхода из кризисных ситуаций, идти по пути отказа от радикализма и утопизма. И вот в это время все более явственно проявляется определенная общность ответов на кризисные ситуации.

В 50-х гг. Гоминьдану пришлось осмысливать причины своих тяжелейших социально-политических поражений на континенте и искать пути своего укрепления на Тайване. Гоминьдан пошел на радикальный пересмотр своей социально-экономической политики, но он был сделан в таких идеологических формах, которые позволили не демонстрировать этот вынужденный радикализм, позволили представить идейно-теоретические перемены в русле китайской традиции. Вождь и идеолог Гоминьдана - Чан Кайши - с успехом сумел представить крутой поворот как лишь определенное "дополнение" к суньятсеновским трем народным принципам, являвшимся официальной идеологией Гоминьдана.

В своей работе "Дополнительное описание двух разделов принципа народного благоденствия - воспитание и развлечение" Чан Кайши выступает как истолкователь важнейшего в суньятсенизме теоретического понятия "Миньшэнчжуи" (Принцип народного благоденствия), стремясь по-новому для себя взглянуть на связь Народного благоденствия с Великим единением (Датун). Главная же новизна подхода заключалась в признании невозможности непосредственного перехода к реализации социального идеала и необходимости каких-то переходных стадий развития. Эта переходная стадия была осмыслена как традиционное конфуцианское представление о Малом спокойствии (Сяокан), реализация которого и создавала бы предпосылки для достижения конечных социальных целей.

В этой своей теоретической работе Чан Кайши трактует соотношение Датун и Сяокан, их различия и историческое место. Датун остается идеалом, конечной целью развития китайского государства, но достичь идеала можно только через переходные стадии. "В обществе Великого единения (Датун), - пишет Чан Кайши, - целью производства является удовлетворение потребностей населения, в обществе Великого единения труд служит всему обществу, а не является трудом ради заработной платы. Поэтому экономическая система общества Великого единения основывается на сотрудничестве, а ее цель - служить народу". Но достичь этого социального идеала, как теперь утверждает Чан Кайши, можно только пройдя промежуточную, переходную стадию стабилизации или малого спокойствия (Сяокан): "В этом обществе товары производятся ради прибыли, а люди трудятся ради получения заработной платы. Предприниматели стремятся к повышению прибыли, трудящиеся стремятся к повышению заработной платы"[5]
.

Эти, казавшиеся достаточно абстрактными, рассуждения послужили идейно-теоретической базой отказа от политики государственной монополизации хозяйства, базой перехода к политике поощрения частного предпринимательства. Эта новая экономическая политика, как теперь хорошо известно, дала удивительные результаты.

Из отсталого колониального региона Тайвань превратился в одного из "четырех индустриальных тигров", где среднедушевой национальный доход уже превысил 7 тыс. ам. долл., а валютные запасы в 1989 г. приблизились к фантастической цифре в 75 млрд. ам. долл. С начала 50-х гг. среднегодовой прирост промышленной продукции составлял 8-9 %. Начав с экспорта сельхозпродукции и перейдя постепенно на экспорт продукции легкой промышленности, Тайвань сегодня прежде всего экспортер наукоемкой промышленной продукции. Весьма высокой оказалась и социальная эффективность этой экономической политики: существенно вырос жизненный уровень жителей Тайваня, причем разрыв в уровнях доходов наиболее богатых и наиболее бедных уменьшился с соотношения 15:1 до 4:1. Очень высоким является образовательный уровень населения при бесплатном школьном обучении.

Эти результаты были достигнуты прежде всего благодаря активному развитию частного предпринимательства, рыночных отношений, конкуренции и других подобных факторов, обусловленных отказом от тотального огосударствления хозяйственной жизни. Но это не значит, что это бурное экономическое развитие шло помимо или вопреки политике гоминдановского государства и государственного сектора экономики. Скорее наоборот. Отказавшись от монополизма, государство оставило за собой развитие банковского дела, инфраструктуры, энергетики, транспорта и некоторых других базовых отраслей хозяйства, создавая благоприятные условия для развития частного предпринимательства. Экономическое чудо свершилось в условиях, когда командные экономические высоты сохранялись в руках гоминдановского государства и когда государственный сектор продолжал играть во многом ведущую роль в хозяйственном развитии. Он и сегодня является громадной экономической силой, хотя его направляющая роль и удельный вес в хозяйстве страны падают. К концу 80-х гг. государственные корпорации сохраняли контроль за военным производством, за производством химических удобрений и сахара, за рядом базовых отраслей. Удельный вес госсектора сейчас уже занимает менее 1/5 валового производства и продолжает падать, так как правительство продолжает политику приватизации еще ряда отраслей. Однако, отказавшись от непосредственной предпринимательской деятельности, правительство сохраняет мощные рычаги экономического регулирования - налоги, банковская система, страховое дело, контроль за внешней торговлей и т.п. - и продолжает играть решающую роль в развитии экономики острова.

Экономическая роль государства на Тайване все эти годы во многом определялась идейно-политической монополией Гоминьдана. Пойдя на значительную либерализацию экономической жизни, Гоминьдан долгие годы не хотел поступиться своей монополией в политической и идеологической жизни общества. Пропагандируя чанкайшистский вариант суньятсенизма как свою официальную идеологию, Гоминьдан не без успеха претендовал на бесконтрольное распоряжение всей государственной властью. Этот авторитаризм все эти годы держался не только идеологическим и политическим террором, а в последние годы даже не столько им. В значительной мере за этой претензией на полноту власти стояли значительные успехи экономического и социального развития, успехи, которые реально ощущались большинство тайваньского населения. Нужно прямо сказать, что за эти годы Гоминьдан на Тайване восстановил свои социальные связи с имущими слоями, причем удельный вес этих - имущих - слоев в социальной структуре резко возрос. Получил политическую поддержку гоминдановский режим и значительной части трудящихся.

В условиях существования на Тайване почти сорок лет "военного" положения вряд ли можно было достаточно адекватно выявить реальное политическое влияние Гоминьдана. Однако в 1987 г. "военное" положение было отменено в русле начатой еще Цзян Цзинго "либерализации". Продолжавшаяся после его смерти в январе 1988 г. "либерализация" привела в декабре 1989 г. к первым в истории Тайваня парламентским выборам, отразившим действительную расстановку политических сил страны. Гоминьдан сохранил полноту власти, получив около 70 % голосов избирателей. Однако политическим успехом можно назвать и значительное число голосов, полученных основной оппозиционной партией - Демократической прогрессивной партией. Пока еще рано, как мне представляется, говорить о ликвидации однопартийной системы, но движение в эту сторону явно началось. И теперь дело уже не только в политическом диктате Гоминьдана, но и в традициях политической культуры Китая, никогда не санкционировавшей политическую оппозицию. Гоминдановское всевластие всегда развивалось в русле этой традиции.

Таким образом, мы обязаны констатировать действительно огромные социально-экономические и научно-технические достижения Тайваня, которые не могли не привлечь внимание мировой общественности. И если уж опыт Тайваня ставится некоторыми советскими учеными в пример нашей стране, то можно представить насколько этот опыт вызывает интерес китайской общественности. Мы должны именно "представить", ибо официальная и официозная печать довольно последовательно избегает тайваньской темы в этом аспекте. Однако это замалчивание все-таки не могло скрыть огромного влияния этого впечатляющего и тоже китайского опыта. Еще в середине 70-х гг. некоторые советские исследователи высказывали предположение, что "идеалом этой (Чжоу Эньлая) группировки является... экономическая политика тайваньского руководства"[6]
. События 80-х гг. полностью подтвердили это предположение.

Развивая идеи Чжоу Эньлая о модернизации Китая и стремясь к радикальному отказу от утопических идей, Дэн Сяопин выдвигает задачу быстрого экономического роста с помощью развития товарно-денежных отношений, роста, способного привести к концу века к тому, чтобы среднедушевой размер национального дохода приблизился к 1 тыс. ам. долл. Ставится цель добиться "уровня среднезажиточной жизни" - по-китайски - "слопан шуйпин". Непредубежденный наблюдатель вряд ли сможет отказаться от неизбежно возникающих ассоциаций с понятием "Сяокан", с концепцией "Сяокан", разработанными Чан Кайши в 50-х гг. и также направленными на преодоление бестоварного утопизма. И обстановка выдвижения этой концепции, и целевые установки, и методы преодоления утопизма весьма похожи. И вряд ли этому надо удивляться. Тайвань - это неотъемлемая часть Китая. Тайвань - это китайская лаборатория по проведению масштабного социально-экономического эксперимента. Этот опыт не мог быть не учтен в КНР при поисках путей выхода из глубокого кризиса утопической системы.

Конечно, выдвигаемая в КНР концепция "Сяокан", не должна восприниматься как механическое перенесение тайваньского опыта. Речь скорее идет о попытках сильной и авторитарной власти, хорошо зная опыт развития Тайваня, сверху провести радикальные экономические преобразования, которые, собственно говоря, легче провести сильной власти. Радикальные и быстрые изменения экономического базиса, которые осуществляет руководство КНР, ведут к.разрушению прежней бестоварной военно-казарменной системы, созданной Мао Цзэдуном, ведут к возрождению многоукладности и развитию рыночных отношений и конкуренции. И как следствие - быстрый экономический рост, быстрый рост уровня жизни, изменение социально-экономического облика страны. Но одновременно, хотя и в совершенно ином, замедленном темпе - нарастание требований политических изменений. Результат этого нарастания - политический смерч в июне 1989 г. в Пекине, который, как нам представляется, не остановит экономических преобразований, но выявляет противоречивость общественного развития, в котором быстрое обновление экономической жизни соседствует с сохранением политических структур прежнего времени, развитие многоукладной конкурентной экономики не сопровождается хотя бы медленным размыванием идейно-политического монополизма.

Возвращаясь к проблеме взаимодействия двух частей Китая, хотелось бы подчеркнуть именно "лабораторный" характер воздействия тайваньского опыта. Этот термин нам представляется очень точным, хорошо подчеркивающим ограниченный характер воздействия Тайваня на континентальную часть КНР, саму специфику этого воздействия, которая видится прежде всего в возможности для руководства КНР и его общественного мнения на тайваньском эксперименте проверить пути преобразования своей великой страны. Во многом это также воспринимается и на Тайване. Так, например, в беседе с советским журналистом тайваньский бизнесмен Чэнь Шилин сказал: "Единственное, что мы сейчас можем сделать, - это создать на острове действующую модель-прообраз будущего Великого Китая. Тайвань намерен оставаться "ярким примером успеха" и этим оказывать влияние на людей по ту сторону пролива".

Все сказанное заставляет нас во многом согласиться с Л.С. Переломовым, который считает в этой связи, что "концепция Конфуция об идеальном государственном устройстве (общество "Сяокан") взята в качестве символа построения социализма с китайской спецификой". Учитывая определенную близость духовных истоков социальных идеалов Гоминьдана и компартии, вряд ли можно удивляться тому, что "символы построения" мостов в светлое будущее, где будут реализованы социальные идеалы, оказываются общими у столь разных политических партий[7]
.

Вместе с тем изучение особенностей китайского социализма и китайского (тайваньского) капитализма на их современной стадии, их сопоставление и сравнение приводят ряд исследователей за рубежом и в нашей стране не только к их противопоставлению, но и к попыткам осмыслить эти процессы вне рамок традиционного противопоставления, увидеть в этих процессах последствия определенного культурно-исторического единства. Так, западногерманский китаевед О. Вегель рассматривает быстрый экономический взлет Японии, Южной Кореи, Сингапура, Тайваня, а теперь и КНР как "триумф meta - конфуцианства", видя именно в конфуцианской традиции главный источник этих быстрых и плодотворных перемен. При исследовании традиционных источников модернизации все менее значимым делается и привычное формационное противопоставление. Советский исследователь И. Микаэлян пишет, что "поиск неиндивидуалистических и даже, по определению японских ученых, антииндивидуалистических форм капитализма затрагивает не только социокультурные аспекты развития. Много интересных вопросов возникает перед исследователями формационных его аспектов. Одним из них, в частности, может стать проблема поиска широкого, нежели соотношение "капитализм - социализм", концепта модернизации"[8]
.

Две неотъемлемые части единого Китая продолжают пока что развиваться самостоятельно, продолжается поиск путей сближения этих двух частей страны, продолжается и осмысление их исторического пути.

Глава 2. Пути решения тайванской проблемы

С 1987 г. в политической жизни Тайваня началась волна перемен. В течение довольно короткого времени на острове по существу возникла новая политическая ситуация. Иными стали и его взаимоотношения с материковой частью Китая. И хотя до решения тайваньской проблемы все еще далеко, возникает естественный вопрос: содействуют ли произошедшие перемены развязыванию "тайваньского узла", и если да, то каким образом и в какой степени?

Напомним вкратце некоторые важнейшие факты, касающиеся перемен на Тайване. В июле 1987 г. там было отменено военное положение, в результате чего оживилась деятельность оппозиционных групп, в том числе и тех, которые выступают за "самоопределение" или "независимость" Тайваня. В ноябре того же года был смягчен запрет на поездки на материк. Была узаконена существовавшая прежде де-факто косвенная торговля с континентальной частью Китая через третьи страны. В январе 1988 г. пост президента впервые занял уроженец острова Ли Дэнхуэй, а на ХШ съезде Гоминьдана (в июле) он стал и председателем партии. Предметом активного обсуждения в политических кругах стада мысль об увеличении числа представителей коренного населения в органах власти. В 1989 г. на частичных выборах в Законодательный юань и местные органы самоуправления оппозиционная Демократическая прогрессивная партия - главный носитель идей сепаратизма - получила более 30 % голосов.

Эти и другие аналогичные факты складываются в достаточно пеструю и противоречивую картину, значение которой с точки зрения перспектив решения тайваньской проблемы можно интерпретировать по-разному. Ниже мы попытаемся рассмотреть различные интерпретации и оценить вероятность каждой из них.

2.1 Усиление тенденции к провозглашению «независимости» Тайваня

Такое истолкование мотивируется, прежде всего, выходом на политическую арену нового поколения деятелей, родившихся на острове и не дорожащих идеей объединения, страны на принципах Гоминьдана (как, впрочем, и на любых других). Завоевание молодыми политиками большинства мест в органах власти и в партийных органах - это только вопрос времени.

Правда, ветераны Гоминьдана, избранные, в парламент еще на материке (таких в настоящее время в трех палатах парламента насчитывается приблизительно 85 %), стремятся взять процесс "тайванизации" под свой контроль, придать ему форму, совместимую с их взглядами на единство Китая. Проявлением таких попыток можно считать, в частности, выдвижение Ли Дэнхуэя на высшие посты в политической системе Тайваня, а также увеличение числа деятелей местного происхождения в ЦК Гоминьдана на его ХШ съезде. Однако очевидно, что такие меры могут лишь замедлить неостановимый процесс: по мере обновления руководящих кадров притязания Гоминьдана на управление всем Китаем будут встречать в их среде растущее непонимание.

Можно предположить, что усилению тенденции к отчуждению острова от КНР будет способствовать и допущение деятельности оппозиционных организаций, прежде всего Демократической прогрессивной партии (ДПП). В ее программу входит тезис о "самоопределении" местного населения, а часть партии считает своей целью завоевание политической независимости острова. На упоминавшихся выше выборах 1989 г. группа кандидатов от ДПП впервые открыто выступила под лозунгом "независимости Тайваня", и часть из них была выбрана в местные органы власти. В сепаратистских кругах по существу уже разработана соответствующая идеологическая база, содержащая такие положения: Тайвань, существуя в течение последних десятилетий не как часть Китая - "вне системы китайской истории" - фактически давно уже обособился от него. Культура Тайваня превратилась в особую "островную культуру", представляющую собой сплав нескольких культур, хотя и на основе китайской.

Сторонники отделения рассчитывают на то, что "независимый" Тайвань мог бы получить поддержку у США: на протяжении многих лет Вашингтон препятствует, восстановлению на острове суверенитета КНР, а влиятельные силы в Соединенных Штатах откровенно демонстрируют благожелательное отношение к идее политического отмежевания острова от остальной части страны. Вот несколько примеров.

В 1987 г. конгресс США, невзирая на справедливые возражения со стороны КНР, "выразил сочувствие и поддержку проекту решения о "независимости" Тайваня". Вопрос о "независимости Тайваня" был поднят рядом конгрессменов и после смерти Цзян Цзинго в январе 1988 г. В декабре 1988 г. конгрессом была принята резолюция по бюджету, содержавшая положение о том, что США одобряют продолжение членства Тайваня в Азиатском банке развития и использование Соединенными Штатами в делах с банком названия "Китайская Республика". В 1989 г. Центр азиатских исследований в США подготовил доклад "Тайвань на перекрестке", основной смысл которого сводился к требованию, чтобы Вашингтон поддержал сторонников "самоопределения" населения острова. От имени американской общественности авторы доклада призвали Дж.Буша "заставить КНР внести изменения в свою позицию в отношении Тайваня, используя для этого крайнюю заинтересованность руководства КНР в получении современной западной технологии". К этому можно добавить, что в США существует зарубежное отделение ДОЛ, и целый ряд ее лидеров, подвергшихся преследованию на Тайване, нашли убежище в Соединенных Штатах.

Последнее время, параллельно с внутренними преобразованиями, Тайвань заметно повысил активность на международной арене, главным образом в сфере экономических связей. С 1988 г. Тайвань возобновил участив в работе Азиатского банка развития (который он бойкотировал с 1986 г., когда в банк была принята, КНР, а тайваньская делегация получила наименование "Тайбэй, Китай"). Тайваньские фирмы получили разрешение на прямую торговлю с восточноевропейскими странами (объем торговли в 1988г. - 400 млн. долл.) и начали налаживать контакты с советскими торговыми организациями. Были поставлены вопросы об открытии торгпредств в Белграде, Будапеште и, соответственно, в Тайбэе, о взаимном с Филиппинами предоставлении режима наибольшего благоприятствования. Состоялось решение о том, чтобы позволить социалистическим странам открывать на взаимной основе торгпредства на территории Тайваня. Поднят вопрос о вступлении Тайваня в ГАТТ.

В основе всех этих шагов лежит стремление тайваньского бизнеса найти новые источники сырья и рынки сбыта, уменьшив тем самым зависимость от главного - американского рынка, доступ к которому сужается из-за протекционистских мер, принимаемых Вашингтоном. Очевидно, однако, что вся эта деятельность имеет и определенный политический подтекст: упрочение международных позиций Тайбэя. В резолюции ЯП съезда Гоминьдана наряду с тезисами об "укреплении обороны" Тайваня, обеспечении производства современных вооружений независимо от внешних поставок фигурировало и решение проводить "более гибкую" политику с целью "сохранить и умножить сотрудничество с международным сообществом". Судя по сообщениям прессы, в верхнем эшелоне Гоминьдана вынашивают мечту о постепенном преодолении дипломатической изоляции на основе "двойного признания", видный деятель Гоминьдана Дян Сунчжун в одном из выступлений прямо указал на "возможность установления дипломатических отношений и обмена послами со странами, у которых есть такие отношения с КНР"[9]
.

Все это свидетельствует как будто бы о нарастании тенденций к превращению острова в самостоятельное государственное образование. Однако, с нашей точки зрения, подобные тенденции нежизнеспособны. Главной причиной этого является твердая позиция руководства КНР, которое, опираясь на огромный международный авторитет и мощь своей страны, категорически отвергает всякую мысль о политическом отчуждении одной из ее провинций. "Мы решительно возражаем против каких бы то ни было выступлений или акций, ведущих к независимости, - подчеркнул Ли Пэн на сессии ВСШ в 1989 г.

В Пекине осуждают "гибкую дипломатию" Тайбэя, резонно усматривая в его аланах создания сети торгпредств и консульств, участия в межправительственных организациях, в которые не входит КНР, попытки постепенного приобретения официального международного статуса. С целью пресечения сепаратизма руководство КНР сохраняет за собой право прибегнуть к самым решительным мерам.

В этих условиях поддержка, оказываемая в Соединенных Штатах сепаратистскому течению, имеет весьма ограниченные размеры и формы. Характерный пример: если конгресс одобряет в отношениях США с Азиатским банком развития использование названия "Китайская Республика", то Белый дом спешит подчеркнуть неизменность своего подхода к правительству КНР как "единственному законному правительству Китая" (так было в 1983 г. и в 1988 г.). Реверансы в сторону приверженцев "независимости" используются Вашингтоном главным образом как инструмент политической игры в отношениях с Пекином и Тайбэем. Не случайно со стороны самих сепаратистов слышатся жалобы на безразличие, пренебрежительное отношение со стороны США. Однако Соединенные Штаты не могут действовать, игнорируя твердую линию Пекина. "Если бы на острове началась кампания за независимость, США попади бы в весьма неприятное положение. Мы оказались бы между двух огней", - отмечают американские обозреватели[10]
. Во время визита в КНР в 1989 г. Дж. Буш, подтвердив приверженность США формуле "один Китай" и принципам трех совместных коммюнике, подчеркнул: "США открыто провозглашают

эту политику, дабы показать, что они выступают против раскольнических элементов на острове".

На Тайване же идея "независимости" не пользуется популярностью (по данным опросов, ее одобряло 9,5 % населения, тогда как против было 65 %).

Мало того, что Пекин относится к ней абсолютно непримиримо, - пропаганда "независимости" официально запрещена как противоречащая принципам политики Гоминьдана и квалифицируется как преступление. Президент Ли Дэнхуэй на первой же своей пресс-конференции подтвердил: движение за независимость Тайваня "не может выжить ни во внутреннем, ни в международном плане. Народ не поддерживает его... Требование независимости - самая серьезная угроза стабильности на острове. Пропаганда независимости считается подстрекательством к мятежу"[11]
.

Основной носитель идей "самоопределения" и "независимости" - ДПП, несмотря на некоторые успехи в избирательной борьбе, по своему политическому авторитету в стране значительно уступает Гоминьдану, к тому же те, кто поддерживает ее как соперника Гоминьдана, совсем не обязательно разделяют идеи "независимости".

С континента пропаганда КНР подвергает сепаратистов из ДПП острым атакам, характеризуя их как "группку лиц с опухолью головного мозга", которым политические лозунги служат "средством для достижения личной власти и удовлетворения собственных интересов".

Дело, впрочем, не только в позиции КНР, или тайбэйских властей, или США. Население Тайваня осознает себя частью китайской нации - чем, собственно говоря, и объясняется глубокий интерес тайваньцев к жизни соотечественников по ту сторону пролива, проявившийся с такой силой, как только были разрешены поездки на континент. (Уместно напомнить, что в Шанхайском коммюнике зафиксировано "понимание" Соединенными Штатами того факта, что "все китайцы по обеим сторонам Тайваньского пролива признают существование только одного Китая".)[12]

Сами тайваньские ученые подвергают критике идеологию сепаратизма. Они, в частности, указывают: отчуждение от Китая на некоторый период какого-либо района нельзя рассматривать как достаточное основание, чтобы ставить вопрос о самоопределении. Например, Дунбэй находился под японским господством 14 лет, а Дяодунский полуостров - 40 лет. Можно ли в этих случаях выдвигать требование самоопределения?

Совокупность рассмотренных выше обстоятельств позволяет заключить, что усилия, направленные на превращение Тайваня в отдельное государство, скорее всего, обречены на неудачу, все равно, будут ли они осуществляться под броскими лозунгами "самоопределения" или "независимости" или же без излишнего шума, в виде "гибкой" политики.

2.2 Продвижение к возвращению Тайваня под суверенитет КНР

Импульсы этому процессу дают три обстоятельства. Первое из них - это стремление уходящих с политической сцены ветеранов Гоминьдана под занавес закрыть проблему Тайваня. Исходная позиция Гоминьдана в отношении объединения была еще раз подтверждена Ли Дэнхуэем, заявившим: "Партия будет продолжать борьбу за возвращение на материк". Утопичности цели вполне соответствует утопичность представлений о средствах достижения: демонстрируя достижения Тайваня, "побудить Китай осудить коммунизм". По меткому замечанию одной из американских газет, "Гоминьдан заражен почти миссионерской идеей обратить континент в свою веру". Важно, однако, что такая постановка вопроса содержит в себе зачаток конструктивности, поскольку предполагает диалог с Пекином во изменение официальной политики "трех нет" ("никаких контактов, переговоров и компромиссов")[13]
. Между тем, веление времени побуждает влиятельных деятелей Гоминьдана уже сейчас искать пути к налаживанию сотрудничества с материком - правда, не выходя за рамки своих мифообразных воззрений.

Специфическим проявлением этого стремления стали неординарные - скажем так - акции некоторых, видных гоминдановцев старшего поколения. Так, вскоре после XIII съезда Гоминьдана 35 ветеранов партии - членов совещательного совета ЦК, включая такую крупную фигуру, как Чэнь Лифу, выдвинули пакет предложений, предусматривающих организацию консультаций с Пекином, создание атмосферы доверия и, в "конечном счете, воссоединение обеих частей Китая "на основе китайской культуры". (Пресса КНР, сообщая об этой инициативе, отметила наличие в ней как "некоторых нецелесообразных формулировок", так и "позитивных конструктивных предложений".)

Еще дальше пошел один из старейших членов Законодательного юаня Ху Циюань, выдвинувший предложение о налаживании контактов с руководителями КНР и создании совместного правительства и совершивший поездку в Пекин, где был принят Ли Сяньня-нем и Дэн Инчао. В результате Ху Циюань был исключен из Гоминьдана.

При всем своем прожектерском характере эти акции, тем не менее, несут в себе элементы реализма, которые при соответствующих условиях могли бы сработать в пользу сближения двух частей Китая.

Второй фактор, стимулирующий объединение Китая, - это растущая заинтересованность населения острова, в особенности деловых кругов, в расширении экономических, культурных и гуманитарных связей с континентом, встречавшая неизменную поддержку в КНР. Эта заинтересованность постепенно размывает изоляционизм Гоминьдана, нейтрализует его враждебное отношение к КПК. Именно ею в первую очередь и объясняется новая политика Тайбэя в отношении континента, уже принесшая весомые результаты.

Так,- благодаря смягчению запретов торговый оборот между островом и континентом за 1988 г. превысил 2,5 млрд. ам. долл. (годовой прирост – 65 %), 450 тыс. человек совершили поездки на континент, было переслано более 3,4 млрд. писем. Объем инвестиций тайваньского капитала в материковой части Китая составил 200 млн. долларов[14]
.

Для расширения торгово-экономических отношений имеются весьма благоприятные перспективы, поскольку хозяйственные структуры континентальной части и острова во многом дополняют друг друга (основные статьи тайваньского экспорта на материк: продукция легкой, электронной и машиностроительной промышленности, сырье для химических волокон, синтетический текстиль, стройматериалы; импорт Тайваня: лекарственные травы, зерно, пищевое масло, химические продукты, минеральное сырье, текстильная продукция). Инвестиции в электронную, текстильную, легкую и другие отрасли промышленности открывают возможность сочетать тайваньскую технологию и методы управления с дешевой рабочей силой континента. По сообщениям органов массовой информации КНР, в дальнейшем предполагается построить с участием тайваньского капитала 435 объектов в 26 провинциях КНР стоимостью в 520 млн. ам. долларов.

Власти Тайваня поощряют экспорт на материк и рассматривают, хотя и менее охотно, возможности увеличения импорта оттуда угля, хлопка-сырца, чугуна, алюминиевых слитков и других видов сырья. Однако в своей политике осторожного и ограниченного понижения барьеров, которыми они отгородились от континента, власти явно не поспевают за эволюцией общественного мнения. Даже в кругах Гоминьдана усиливается критика его политики как слишком консервативной, раздаются призывы больше открыться навстречу континенту, установить с ним прямую торговлю. Такие высказывания звучали, в частности, на ХШ съезде Гоминьдана.

Третий фактор, работающий на объединение, - это интенсивная и многообразная деятельность руководства КНР, которое не только предлагает тщательно разработанную концепцию сосуществования двух социально-экономических систем в рамках одного государства, но и проводит чрезвычайно гибкую и настойчивую политику в целях расширения любых косвенных связей и налаживания прямых контактов с Тайванем, создания атмосферы доверия между Пекином и Тайбэем.

Показательно, что для решения этой задачи на материке создается целая система официальных органов и общественных организаций. Учреждена канцелярия по делам Тайваня при Госсовете (январь 1989 г.), созданы Китайское общество содействия мирному объединению родины (сентябрь 1988 г.). Всекитайское народное научное общество по изучению Тайваня (август 1988 г.), Общество содействия культурному обмену с Тайванем (Шанхай, март 1989 г.).

Решительно требуя от тайваньских властей скорейшей отмены "трех нет" и согласия на установление "трех видов связей" (торгово-экономических, транспортных и почтово-телеграфных), в Пекине уделяют большое внимание поискам путей к сближению с Гоминьданом на межпартийной основе, имея в виду не только признание обеими партиями единства Китая, но и опыт их сотрудничества в форме единого фронта. В заявлении по поводу кончины Цзян Цзинго Чжао Цзыян выразил надежду, что "новые руководители Гоминьдана, исходя из коренных интересов китайской нации, учитывая общую обстановку и идя навстречу чаяниям народа, будут развивать благоприятную тенденцию, появившуюся в отношениях между двумя сторонами пролива, и тем самым внесут позитивный вклад в скорейшее преодоление раскола страны и мирного объединения родины".

Министр иностранных дел КНР У Сюэцянь прямо отметил: "КПК выступает за скорейшее проведение переговоров между компартией и Гоминьданом на основе равенства". Активность в этом направлении проявляет и Революционный комитет Гоминьдана, который ставит задачей как расширение контактов с Гоминьданом на Тайване, так и "углубление разработки теоретических и политических положений, касающихся тайваньской проблемы".

Вместе с тем руководители КНР стремятся вовлечь в диалог все политические силы, так или иначе заинтересованные в решении общенациональной задачи. В упомянутом выступлении У. Сюэцянь подчеркнул: "КПК и китайское правительство искренне желают вместе с партиями, организациями и деятелями различных кругов Тайваня обсуждать государственные дела, вступать в контакты с ними и вести консультации об объединении родины". Не оставлены без внимания и хуацяо, которые могут сыграть "роль моста, соединяющего берега Тайваньского пролива".

Важнейшей частью политики Пекина является максимально поощрительное отношение со стороны центральных и местных властей КНР к деятельности тайваньского бизнеса, предоставление ему особых льгот, примером чему может служить новое положение, опубликованное Госсоветом в июле 1988 г. Сотрудничество с тайваньскими деловыми кругами расценивается в КНР как развитие национальной экономики на взаимовыгодных началах.

На основе тщательного изучения экономической и политической ситуации на острове в КНР разработана целая система аргументов в пользу воссоединения, своего рода ответ на проблемы, волнующие население Тайваня. Специалисты КНР указывают, что восстановление на Тайване суверенитета Китайской Народной Республики[15]
:

- обеспечит стабильное и деятельное развитие экономики острова, поскольку тесные хозяйственные связи с материком позволяют смягчать воздействие неблагоприятных изменений конъюнктуры на международном рынке. Именно таким путем Тайвань сможет "построить самостоятельную экономику и даже превратиться в международный торгово-финансовый центр";

- даст Тайваню гарантию безопасности, поскольку в нынешней ситуации "тайваньский народ все еще лишен спокойствия". Не следует забывать, что между США и Тайванем имеются достаточно серьезные экономические и идеологические противоречия, под воздействием которых дистанция между ними возрастает;

- надежная безопасность позволит Тайваню сократить военные расходы, а также продвинуть процесс демократизации политической системы на острове;

- объединение по формуле "одно государство - две системы" повысит национальное самоуважение тайваньцев и уважение к ним в мировом сообществе. Ведь не секрет, что в настоящее время тайваньцы сталкиваются с пренебрежительным отношением к себе, а эмиграция с острова растет.

Эти доводы, безусловно, не остаются без внимания на острове и влияют определенным образом на состояние его политического климата. К этому следует добавить, что китайское правительство всеми силами и не без успеха побуждают США "сыграть свою роль" в содействии налаживанию "трех видов связей".

Рассмотренные факторы, очевидно, в какой-то мере благоприятствуют прогрессу в деле объединения страны. Понемногу устраняется психологическое отчуждение одной части страны от другой, смягчается враждебность, расширяются различные политические контакты.

Однако ходить друг к другу в гости - это еще далеко не то же самое, что жить под одной крышей.

Эффект "объединительных" факторов просто недостаточен не только для решения тайваньской проблемы, но и для создания надежных предпосылок ее решения.

В самом деле, объединительные порывы ветеранов Гоминьдана, сколь бы искренними они ни были, - это попытки совместить несовместимое, они неприемлемы по принципиальным соображениям ни для Пекина, ни для Тайбэя. (Кстати, в апреле 1988 г. Пекин отверг очередную идею, выдвинутую на Тайване: объединение по формуле "один Китай, два правительства".) Молодое поколение тайваньских политиков эти порывы тем более не поддерживает.

Далее. Развитие экономических, культурных и т.п. связей между островом и материком совсем не обязательно должно привести к их государственно-политическому слиянию. Вот почему Тайбэй, хотя и с опаской, идет на расширение такого рода связей, их считают полезными и сторонники "самоопределения" в ДПП, а США приветствуют налаживание обменов и подчеркивают, что мирные контакты между обоими берегами Тайваньского пролива "отвечают интересам Соединенных Штатов".

В то же время главные препятствия к объединению остаются непреодоленными. Это, во-первых, имеющиеся в определенных кругах Тайваня антикоммунистические предубеждения, недоверие к стабильности курса "одно государство, две системы".

Во-вторых, несовместимость восстановления на острове суверенитета КНР с сохранением существующей системы взаимоотношений между Тайбэем и Вашингтоном. Прежде всего. Закон об отношениях с Тайванем, уже сейчас расцениваемый Пекином как вмешательство во внутренние дела Китая, в этом случае лишился бы всякого смысла. А отказаться от нынешних взаимоотношений не хотят ни в Тайбэе, ни в Вашингтоне. Провозглашая приверженность принципу "одного Китая" и положениям трех совместных коммюнике, США фактически подходят к Пекине и Тайбэю как к двум отдельным партнерам, пусть даже неравноценным, невзирая на постоянную, хотя и сдержанную, критику со стороны КНР, не желающей мириться ни с политикой "один Китай, один Тайвань", ни даже с ее модификацией в виде "сначала Китай, потом Тайвань".

Следовательно, коренной сдвиг в решении проблемы возвращения Тайваня еще не наметился.

2.3 Сохранение статус-кво

Остается, таким образом, единственный вариант перспективы для Тайваня: сохранение в обозримом будущем его нынешнего положения. Находясь как бы во взвешенном состоянии в международной среде, Тайвань, тем не менее укрепляет свои позиции, расширяя круг экономических партнеров. Особая роль здесь очевидно принадлежит КНР: начав в 1987 г. открываться ей навстречу, Тайвань обеспечил себе доброжелательное и терпеливое отношение со стороны Пекина, держащего курс на мирное объединение страны и видящего первоочередную задачу в том, чтобы пресечь в зародыше сепаратистские тенденции. Широта подхода правительства КНР проявилась, кстати сказать, не только в содержании и тоне обращений к тайваньским соотечественникам, но и в таких характерных фактах, как отказ от прежних мер конфронтационного плана (распространение листовок антигоминдановской направленности, награждение военнослужащих-перебежчиков с острова и т.п.).

Тем самым статус-кво Тайваня сделался более стабильным, в то время как процесс сближения двух частей Китая стал набирать силу. (Такая ситуация может показаться парадоксальной только на первый взгляд, на самом деле она вполне логична.) Фактически политика "трех нет", хотя и подтвержденная ХШ съездом Гоминьдана, начала размываться - ее даже стали называть иногда политикой "двух с половиной нет". Связи с материком начали неуклонно расти, и власти, теряя контроль над ними, были вынуждены отступать от своей жесткой линии. Показательно решение, принятое Законодательным юанем в сентябре 1988 г.: не предъявлять обвинений в антиправительственной деятельности за прямую торговлю с организациями континентального Китая.

Мало того, в Тайбэе стали все явственнее ощущать необходимость, не ограничиваясь малыми мерами, пересмотреть в принципе стратегию в отношении материка. Так, в ноябре 1988 г. группа депутатов Национального собрания обратилась к правительству с призывом отказаться от конфронтации с Пекином и перейти к политике мирного сосуществования.

События июня 1989 г., когда китайские руководители применили силу для пресечения "контрреволюционного мятежа" и заявили о причастности тайваньских властей к провоцированию беспорядков в КНР, несколько осложнили отношения между Пекином и Тайбэем. Руководство КНР напомнило, что считает допустимым использование против Тайваня вооруженной силы, и обвинило тайваньские власти в попытках увековечить раскол страны, в попустительстве сепаратизму. Вместе с тем была вновь подтверждена неизменность курса "одно государство - две системы". Тайбей же подтвердил верность принципам "трех нет"[16]
.

Вопреки тенденции к обострению политических отношений торгово-экономические связи между двумя частями Китая продолжали развиваться. В 1989 г. объем двусторонней торговли, по-прежнему косвенной, превысил уровень 1988 г. более чем на 40 %, составив, по тайваньским данным, 3,7 млрд. ам. долл. В декабре 1989 г. в Гонконге в нарушение правила "трех нет" впервые состоялась встреча представителей специально созданных на Тайване и на континенте посреднических комитетов по торгово-экономическому сотрудничеству[17]
.

Факты подобного рода убедительно доказывают, что логике хода событий отвечает постепенное налаживание прямых связей и диалога между двумя частями Китая. А это будет означать переход взаимоотношений между ними в новое качество, отвечающее, по всей видимости, интересам всех групп китайского общества по обе стороны Тайваньского пролива.

Как известно, Пекин хочет решить проблемы объединения на основе концепции "одно государство - две системы", выдвинутой Дэн Сяопином и о которой говорил в своей речи на XV съезде КПК Цзян Цзэминь. Основное содержание концепции заключается в том, что на континентальной части Китая сохраняется социалистическая система, и при этом в течение длительного периода Сянган и Аомэнь сохраняют неизменными прежнюю капиталистическую систему и способ жизни. Данная концепция также охватывает Тайвань, и, как утверждают в Пекине, полностью учитывает историю и реальности Тайваня, а также демонстрирует высокую степень гибкости.

Принцип Единого Китая является основой политики правительства Китая на Тайване. По инициативе Дэн Сяопина китайское правительство с 1979 года проводит политику мирного воссоединения и постепенно развивает научную концепцию "одна страна, две системы". На этой основе Китай провозгласил главный принцип "мирного воссоединения и существования одной страны, двух систем". Ключевые моменты данного принципа и связанной с ним политики таковы: Китай сделает все от него зависящее, чтобы достичь мирного воссоединения, но не исключит силового воздействия; будет поощрять контакты между людьми и экономический и культурный обмен между двумя сторонами пролива; как можно скорее обеспечит прямую торговлю, почтовое сообщение, воздушные и морские перевозки; достигнет воссоединения путем мирных переговоров и, под эгидой принципа Единого Китая, при этом любой вопрос может быть решен путем переговоров. После воссоединения будет проводиться политика "одна страна, две системы": в континентальном Китае будет существовать социалистический строй, а на Тайване на долгое время сохранится капиталистический строй. После воссоединения Тайвань будет по-прежнему иметь большую степень автономии, и центральное правительство не будет размещать в Тайване войска или присылать управляющих. Решение тайваньского вопроса является внутренним делом Китая, и должно быть принято самими китайцами, и в этом вопросе не требуется вмешательства иностранных государств[18]
.

В беседе с американцем китайского происхождения доктором Ян Лиюем, профессором Сетон-Холлского университета в штате Нью-Джерси, 26 июня 1983 г. Дэн Сяопин предложил, чтобы объединение осуществлялось путем создания особого административного района на основе концепции "одно государство - две системы", и разъяснил концепцию мирного объединения континентальной части Китая и Тайваня следующим образом: "После объединения Родины с Тайванем Тайваньский особый административный район сохранит свою независимость. Он может осуществлять порядки, отличные от порядков в континентальной части страны, правосудие останется независимым, право на вынесение окончательного судебного приговора (решения) не перейдет к Китаю. Кроме того, Тайвань может иметь собственные вооруженные силы, но только при условии, что они не составят угрозы для континента. Пекин не будет посылать на Тайвань ни военный, ни административный персонал. Тайвань сам будет ведать своими партийными, административными и армейскими делами. Более того, в центральном правительстве Тайваню будет отведено определенное количество мест"[19]
.

Более того, по мнению руководства КПК возвращение Сянгана в 1997 году под суверенитет КНР создает благоприятные условия и для решения проблемы взаимоотношений с Тайванем. Континентальный Китай выступает за принцип одного Китая и против разделения, против ''самостоятельности Тайваня", против попыток создать ситуацию "двух Китаев", "одного Китая, одного Тайваня". Пекин постоянно напоминает, что он решительно не позволит изменить каким-либо способом позицию, заключающуюся в том, что Тайвань является составной частью Китая. Как уже говорилось выше, с этой целью он готов даже применить военную силу. Тайбэй же утверждает, что разделенный Китай это реальность, а сама постановка вопроса о воссоединении предполагает наличие разделения, что и выражается в существовании двух политических единиц.

Без сомнения, концепция "одно государство - две системы" после своего выдвижения в 1982 г. встретила (и не могла не встретить) полное противодействие на Тайване. В то же время Тайбэй делает различные политические шаги навстречу Пекину. Например, 30 апреля 1991 г. Президент Китайской Республики на Тайване Ли Дэнхуэй, отменил состояние Национальной мобилизации, которая была направлена на борьбу с материковым Китаем. Правда, при этом Национальное собрание Тайваня приняло серию Дополнительных статей к Конституции Тайваня. Эти статьи прежде всего были направлены на регулирование нового Порядка выборов, которые теперь ориентированы только на Тайваньский регион (так называемую "свободную территорию") и часть зарубежных китайцев. В дальнейшем вместе с новой серией поправок в 1994 г. все поправки были сведены в единый документ из десяти Дополнительных статей Конституции[20]
. Поправками прежде всего решен вопрос о способе избрания Президента и вице-президента Китайской Республики на Тайване.

Как известно, в дальнейшем выборы президента Тайваня привели к кризису 1996 года в отношениях между двумя сторонами Тайваньского пролива. Однако даже кризис не повлиял на развитие экономического сотрудничества между ними. Руководство КНР заверило тайваньских инвесторов, что их интересам ничего не угрожает. Стороны продолжили работу в области формирования прямых транспортных связей, тайваньская авиакомпания "Чайна эйрлайнз", в которой контрольный пакет принадлежит государству, открыла свое представительство в Пекине.

В октябре 1990 г. при администрации Президента Тайваня был создан Совет по национальному объединению, на который была возложена задача реализации политики объединения. В своей работе Совет руководствуется вышеупомянутыми "Положениями о национальном воссоединении", которые были приняты в феврале 1991 г. В 1991 г. были также учреждены Совет по делам континентального Китая при Исполнительном Юане и частный Фонд обменов через Тайваньский пролив. Затем, в 1992 г., правительство Китайской Республики на Тайване, приняло Законодательный Акт, регулирующий отношения между жителями Тайваньского региона и жителями материка. Все эти шаги были направлены на создание условий для мирного сосуществования двух сторон Тайваньского пролива. Таким образом была создана основа для развития отношений с материком.

"Положения о национальном объединении" базируются на четырех принципах:

1. И материк, и Тайваньский регион являются частями китайской территории. Содействие национальному воссоединению должно быть общей обязанностью всего китайского народа.

2. Воссоединение Китая должно служить благосостоянию всего народа и не должно быть причиной конфликта сторон.

3. Воссоединение Китая должно быть нацелено на развитие китайской культуры, охрану человеческого достоинства, гарантии фундаментальных прав человека, и развитие демократии и верховенство закона.

4. Китай должен быть объединен в такое время и таким образом, чтобы уважались права и интересы народа в Тайваньском регионе и были защищены его безопасность и благосостояние. Объединение должно быть достигнуто через постепенные этапы на принципах разумности, мира, паритета и взаимности[21]
.

В целом, "Положения о национальном объединении" нацелены на достижение конечного объединения на основе свободы, демократии и процветания. Согласно "Положениям о национальном объединении" объединение Китая должно быть достигнуто в три этапа: первый этап - этап обменов и сближения, второй этап - этап взаимного доверия и сотрудничества, третий (долгосрочный) этап - этап консультаций и объединения. Тайваньское руководство отвергает принцип "одно государство - две системы", и поэтому считает, что объединение не может быть достигнуто в одночасье из-за различий в социальной, политической и экономической системах. Но ни для одного из этапов не установлены временные рамки.

По мнению Тайбэя современные отношения сторон Тайваньского пролива находятся на первом этапе. Этот этап должен характеризоваться отсутствием отрицания любой стороной существования политической единицы на другой стороне и неприменением силы. Соответственно, первый этап, этап краткосрочной перспективы, этап обменов и взаимного сближения может быть завершен только тогда, когда КНР откажется от угрозы применения силы против Тайваня и прекратит свои усилия по купированию активности Тайваня на международной арене.

Первоочередная задача второго этапа (среднесрочного) - это создание каналов официального обмена между двумя сторонами на паритетной основе. Цели этого этапа также включают установление прямого почтового, транспортного и торгового сообщения через Тайваньский пролив. Официальным лицам обеих сторон также должны быть разрешены взаимные визиты.

Третий этап связан с созданием двустороннего органа для взаимных консультаций по вопросам политической и экономической структуры объединенного Китая.

В целом, - Президент Ли Дэнхуэй говорил об этом в своей речи 20 мая 1997 г. - обе стороны должны согласиться с тем фактом, что стороны Тайваньского пролива управляются раздельно. Суверенитет должен базироваться на эффективной юрисдикции, и поэтому возникает вопрос: "как кто-то может заявлять о суверенитете над территорией, где он не обладает эффективной юрисдикцией?" Если будет признано наличие двух политических единиц, на этой основе, при наличии терпения и искренности, может быть развернут диалог с целью преодолеть разногласия и найти общие подходы. Для этого Президент Китайской 'Республики на Тайване Ли Дэнхуэй, предложил совершить визит мира на материк для встреч и обмена мнениями с руководством КНР. Позитивный ответ на это предложение мог бы открыть двери "новой эре мирного соревнования по обе стороны пролива"[22]
.

Что касается концепции "одно государство - две системы", то, независимо от характера перемен в Сянгане, перешедшего под суверенитет КНР, Тайвань по-прежнему придерживается негативной позиции. Прежде всего он выступает против первой части формулы "одного государства", поскольку это отрицает право на самостоятельное существование какого-либо государственного образования на Тайване. В Тайбэе также сомневаются в возможности параллельного сосуществования двух политических и экономических систем.

Отрицательное мнение Тайваня основано на том, что государство, построенное на принципе "одно государство - две системы" – это разновидность "моноструктурного" государства, в котором некоторые особые районы могут с позволенья центра иметь свою особую политическую систему, высокую степень автономии, включающую право административного управления, законодательную, судебную и высшую судебную власть, финансовую независимость, а также право совещательного голоса при решении вопросов внешних связей данного особого района. Как показано выше, по замыслу правительства КНР, Тайваню будет позволено иметь собственные вооруженные силы и право самообороны. Все эти права будут зависеть от разрешения центра.

Таким образом, "одно государство" означает, что в рамках государственной моноструктуры не будет существовать каких-либо равно-значимых с центральным правительством политических структур, а будет только один центр. Однако Тайвань по существу настаивает на конфедеративном принципе "одно государство - два правительства", что руководство КНР абсолютно отвергает, утверждая себя в качестве единственного верховного руководства Китая.

Относительно недавно, выступая на тринадцатом пленарном заседании Совета по национальному объединению (22 июля 1998 г.), Президент КР снова отмечал, что Китай должен воссоединиться, но это воссоединение должно произойти на основах демократии, свободы и равного процветания, что обеспечит права и интересы всех китайцев и ж движение вперед в соответствии с мировыми тенденциями. Нация не может воссоединяться при коммунистической системе, доказавшей свою несостоятельность, или по формуле "одно государство - две системы".

В обоснование этой позиции Президент Китайской Республики на Тайване Ли Дэнхуэй, привел следующие аргументы. Во-первых, воссоединение при коммунистической системе или по формуле "одно государство - две системы" не принесет демократию всему Китаю. Во-вторых, только воссоединение на основе демократии может объединить силы Тайваня, Гонконга и континентального Китая в единую силу региональной стабильности. Объединенный, но закрытый и автократический, Китай будет неизбежно провоцировать беспокойство соседних стран, нарушать баланс сил в Азии и угрожать миру и стабильности в АТР. В третьих, только комплексная демократическая система с верховенством закона и транспарентными политическими процессами обеспечит взаимное доверие между двумя сторонами. Только демократия может гарантировать новую ситуацию, в которой выиграют обе стороны.

В 1993 г. после переговоров в Сингапуре Председателя Фонда обменов через Тайваньский пролив Гу Чэнфу (Тайвань) и Председателя Ассоциации для связей через Тайваньский пролив Ван Даоханя (КНР) был создан канал для систематических, хотя и неофициальных, консультаций между двумя сторонами. Консультации проводились регулярно до июля 1995 г., когда Пекин прекратил эти контакты в связи с неудовольствием поездкой Президента КР Ли Дэнхуэя в США.

Только в начале 1998 г. КНР согласилась возобновить полуофициальные контакты с Тайбэем. Во второй половине июля этого года Пекин направил на Тайвань делегацию, впервые возглавляемую министром. Глава Министерства науки и техники Чжу Лилань и члены делегации, а также представители 97 компаний и научных учреждений участвовали в Семинаре по научно-техническим обменам между сторонами Тайваньского пролива, организованном Национальной промышленной федерацией. В ходе визита состоялись встречи в академических и деловых кругах Тайваня. Более того, было достигнуто соглашение о совместном строительстве двух грузовых судов по 175 тыс-т[23]
.

Через три года после прекращения консультаций представители КНР и Тайваня снова встретились в Тайбэе в июле 1998 г. В ходе встречи заместитель генерального секретаря Ассоциации для связей через Тайваньский пролив (КНР) Ли Яфэй и заместитель генерального секретаря Фонда обменов через Тайваньский пролив (Тайвань) Ян Цзихун договорились о визите Председателя Фонда обменов через Тайваньский пролив Гу Чэнфу на материк осенью 1998 г.

На 57 сессии Генеральной ассамблеи ООН 16 сентября 2002 г. Китай заявил, что никогда не допустит получения Тайванем независимости, так как это может повредить миру и стабильности в азиатско-тихоокеанском регионе, сообщает Reuters. Министр иностранных дел Китая Тан Цзясюань сказал: "Мы будем решительно бороться с любыми действиями, способствующими обретению Тайванем независимости. Мы никогда и никому не позволим отделить Тайвань от Китая. Все шаги, целью которых является независимость острова обречены на провал. Великое дело воссоединения Китая без сомнения будет завершено".

По словам Тана, большая часть населения Тайваня желает мира, стабильности и крепких связей двух стран, в то время как политические лидеры из Тайбея при поддержке меньшей части населения поддерживают сепаратизм. "В мире есть только один Китай", - добавил он[24]
.

Заключение

Формула "одно государство - две системы" носит двусмысленный характер. С одной стороны, она предлагает две равные системы, а с другой стороны, возникает неравенство между центральными и местными властями. Формула также противоречива, поскольку пытается соединить коммунизм и капитализм. Кроме того, формула недемократична, так как в соответствии с ней власть реализуется сверху вниз, а не снизу вверх. Это противоречит концепции демократического объединения, к реализации которой стремится Тайвань.

В Пекине же стараются показать, что в настоящее время руководство КНР отказалось от мышления категориями классового антагонизма и желает открыто и легально допустить в рамках социалистического государства существование отдельных районов с капиталистической системой. Поэтому "две системы" - это не просто сочетание различных антагонистических систем, но долговременное, основанное на сотрудничестве и взаимной выгоде, сосуществование в рамках одного государства. Под этим подразумевается, что при длительном сосуществовании будет выдерживаться принцип "50 лет не производить изменений" в сложившихся политических системах. Одновременно предполагается перенос международных принципов мирного сосуществования, непричинения вреда и взаимного уважения на отношения между "двумя системами" в рамках одного государства. По утверждению Дэн Сяопина, по истечении срока в 50 лет уровень развития Китая, вероятнее всего, будет настолько высок, что не будет необходимости в каких-либо изменениях. То есть будет происходить сближение "двух систем", вплоть до их естественного взаимного слияния. Начало такого сближения еще до "воссоединения", особенно после объявления в 1992 г. о формировании в КНР "социалистической рыночной экономики", в общем является уже свершившимся фактом.

Несмотря на то, что тайваньское руководство в документе, озаглавленном "Разъяснение позиции и политики Правительства Китайской Республики относительно ситуации в Гонконге в 1997 г.", выразило удовлетворение возвращением Сянгана китайской нации, оно заявило, что отвергает попытки материкового Китая урегулировать отношения между берегами Тайваньского пролива и разрешить вопрос о единстве Китая при помощи принятой для Сянгана модели "одно государство - две системы".

При этом Тайвань заявил, что то, как будут решаться Сянганские вопросы, касается не только благоденствия соотечественников в Сянгане, но одновременно окажет влияние и на развитие материкового Китая, на тенденции в отношениях между берегами Тайваньского пролива, на прогресс в деле объединения страны и на безопасности и процветания азиатско-тихоокеанского региона.

Цель политики Тайваня в отношении Сянгана заключается в том, чтобы эта территория и в дальнейшем развивалась по пути свободы, демократии и процветания. Правительство Тайваня также надеется на создание более совершенных, более гармоничных и более стабильных отношений между Тайванем и Сянганом, чтобы тем самым усилить всесторонние обмены между двумя территориями и сформировать позитивную мирную обстановку в отношениях между берегами Тайваньского пролива. Для этого был выработан следующий план действий: разработка "Правил, касающихся отношений с Сянганом и Аомэнем" и других законодательных актов, чтобы иметь юридическую основу отношений; создание Бюро по делам Сянгана; укрепление функций организаций, работающих в Сянгане, расширение сферу услуг, предоставляемых местным жителям; налаживание всесторонних контактов с жителями Сянгана и связей с правительством Особого административного района Сянган.

В настоящее время вопрос о воздушном сообщении между Тайванем и Сянганом решен на основе принципа "множественности авиакомпаний, утвержденных для осуществления полетов после 1997 г.", зафиксированного в договоре об авиасообщении, подписанном 13 июня 1996 г. Что касается морских перевозок между Тайванем и Сянганом, то 24 мая 1997 г. был подписан "Протокол консультаций о морском сообщении между Тайванем и Сянганом", засвидетельствовавший взаимопонимание касательно продолжения мореплавания по этому маршруту. Пока сохраняется проблема проездных документов для жителей Тайваня и Сянгана. Тайваньское правительство стремится сохранить существующую практику. Тайваньская сторона сейчас решает вопросы, которые она может решить самостоятельно: упорядочение организаций, работающих в Сянгане; вопрос о гарантиях прав и интересов жителей Тайваня и тайваньских предпринимателей в Сянгане.

В целом же Тайбэйское руководство считает, что Китай, осуществивший мирное объединение и демонстрирующий экономический рост и процветание, будет иметь стабилизирующее воздействие на Азиатско-Тихоокеанский регион в частности и на мир в целом.

Список использованной литературы

1. Бажанов Е.П. Китай и внешний мир. – М., 1990.

2. Брежнев А.А. Китай: тернистый путь к добрососедству: Воспоминания и размышления. – М., 1998.

3. Восток в современных культурологических интерпретациях. - М., 1989.

4. Гудошников Л.М., Кокарев К.А. Политическая система Тайваня. – М., 1997.

5. Дэн Сяопин. О строительстве специфически китайского социализма. - Пекин, 1985.

6. Егоров К.А. Китайская Народная Республика: Политическая система и политическая динамика (80-е годы). – М., 1993.

7. История Китая и современность: Сб. тр. / Под ред. С.А. Тихвинского. – М., 1978.

8. История Китая с древнейших времен и до наших дней. – М., 1985.

9. История Китая: Учебник / Под ред. А.В. Меликсетова. – М., 1998.

10. Купустин А.Е. Китай. – Режим доступа: http://www.kapustin.da.ru.
, свободный.

11. Карпов М.В. Экономические реформы и политическая борьба в КНР (1984 – 1989 гг.) / МГУ. ИСАА. – М., 1997.

12. Китай не допустит независимости Тайваня // Golden Telecom [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.lenta.ru.
, свободный.

13. Ли Дуо Проблемы и перспективы экономических отношений КНР с Сянганом (Гонгоном) и Тайванем. – М., 1998.

14. Меликсетов А.В. Победа китайской революции 1945 - 1949. - М., 1989.

15. Новое в изучении Китая: Сб. ст. / Под ред. М.А. Титаренко. – М., 1987.

16. Общественные объединения Китайской Народной Республики, 80-е – начало 90-х гг.: В 2 т. / Отв. ред. Ф.Б. Белелюбский, Л.М. Гудошников. – М., 1992.

17. Особенности современной политической борьбы в КНР. Доклады и тезисы научной конференции. - М., 1975.

18. Проблемы Дальнего Востока. – 1989. - № 5.

19. Семин А.В. Эволюция и проблемы японо-китайских отношений (1972 – 1992 гг.). – М., 1995.

20. Тайвань: Проблемы развития: Материалы научно-практической конференции. – М., 1990.

21. Цыганов Ю. Тайвань в структуре безопасности Восточной Азии. – М., 1998.

22. Широков Г.К., Лунев С.И. Россия, Китай и Индия в современных глобальных процессах. – М., 1998.

23. Юридическая жизнь в Китае / Отв. ред. Л.М. Гудошников. – М., 1990.

24. Gold Th. The Status-quo is not Static. Mainland Relations. // Asian Survey. – Berkeley. – 1987. – V. 27. - № 3.

25. Lee Teng-hui. Peace through Democratic Reforms. – N.-Y., 1999.

26. Lee Teng-hui. The Reality is a Divided China // Time. – June 22. – 1998. – Vol. 151. – No. 24.

[1]
Тайвань: Проблемы развития: Материалы научно-практической конференции. М., 1990. С. 132 – 134.

[2]
История Китая с древнейших времен и до наших дней. М., 1985. С. 276 – 277.

[3]
История Китая: Учебник / Под ред. А.В. Меликсетова. – М., 1998. С. 341.

[4]
Меликсетов А.В. Победа китайской революции 1945 – 1949. М., 1989. С. 45 – 48.

[5]
Ли Дуо Проблемы и перспективы экономических отношений КНР с Сянганом (Гонгоном) и Тайванем. – М., 1998. С. 32.

[6]
Особенности современной политической борьбы в КНР: Доклады и тезисы научной конференции. 1989. № 43. С. 32.

[7]
Карпов М.В. Экономические реформы и политическая борьба в КНР (1984 – 1989 гг.) / МГУ. ИСАА. – М., 1997. С. 46 – 47.

[8]
Восток в современных культурологических интерпретациях. М., 1989. С. 40.

[9]
Ли Дуо Проблемы и перспективы экономических отношений КНР с Сянганом (Гонгоном) и Тайванем. – М., 1998. – С. 41.

[10]
Цыганов Ю. Тайвань в структуре безопасности Восточной Азии. – М., 1998. – С. 25.

[11]
Lee Teng-hui. Peace through Democratic Reforms. N.-Y., 1999. Р. 107.

[12]
Ли Дуо Проблемы и перспективы экономических отношений КНР с Сянганом (Гонгоном) и Тайванем. – М., 1998. С. 51.

[13]
Цыганов Ю. Тайвань в структуре безопасности Восточной Азии. М., 1998. С. 45 – 46.

[14]
Широков Г.К., Лунев С.И. Россия, Китай и Индия в современных глобальных процессах. М., 1998. С. 145.

[15]
Цыганов Ю. Тайвань в структуре безопасности Восточной Азии. – М., 1998. С. 123 – 124.

[16]
Ли Дуо Проблемы и перспективы экономических отношений КНР с Сянганом (Гонгоном) и Тайванем. – М., 1998. С. 50.

[17]
Ли Дуо Проблемы и перспективы экономических отношений КНР с Сянганом (Гонгоном) и Тайванем. – М., 1998. С. 54.

[18]
Купустин А.Е. Китай. Режим доступа: http://www.kapustin.da.ru.
, свободный.

[19]
Дэн Сяопин О строительстве специфически китайского социализма. Пекин, 1985. С. 25.

[20]
См.: Гудошников Л.М., Кокарев К.А. Политическая система Тайваня. М., 1997. С. 8 – 12.

[21]
Lee Teng-hui. Peace through Democratic Reforms. N.-Y., 1999. Р. 56.

[22]
Lee Teng-hui. The Reality is a Divided China // Time. June 22. 1998. Vol. 151. No. 24.

[23]
Цыганов Ю. Тайвань в структуре безопасности Восточной Азии. М., 1998. С. 67 -68.

[24]
Китай не допустит независимости Тайваня // Golden Telecom [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.lenta.ru.
, свободный.