Реферат: Геополитические и региональные интересы Ирана
иран геополитический международный
Иран традиционно входит в сферу геополитических интересов как ведущих мировых держав – России и США, так и государств Европы. Это прежде всего обуславливается геостратегическим расположением Ирана и его выходом к Персидскому заливу и Каспийскому морю, сложившимися исторически политико-экономическими и культурными связями, прохождением через иранскую территорию крупных транспортных маршрутов (к которым в последние годы при активном участии России добавился коридор «Север-Юг»), наличием долгосрочных экономических и торговых интересов, масштабных инвестиций в объекты промышленности и инфраструктуры. Важным фактором является политико-экономическое и духовное влияние Ирана в регионах Персидского залива, Закавказья, Центральной Азии, что требует тщательного учета при планировании и реализации как политической линии, так и серьезных экономических проектов.
Заслуживает внимания взгляд как на совпадение или схожесть интересов государств «треугольника», что позволяет предполагать проведение, разумеется, в рамках своих интересов если не согласованной, то схожей линии, так и на основные разногласия и, более того, противоречия между ними.
Что касается взаимоотношений России с США в преломлении к Ирану, то здесь объективно расхождений было и есть гораздо больше, нежели областей совпадения интересов. Предпосылки для этого кроются в первую очередь в диаметрально противоположных стратегических целях в отношении Ирана.Подход американской стороны, в конечном счете, преследует целью – и американцы не делают из этого секрета – смену нынешнего политико-теологического режима в Тегеране и содействие приходу к власти прозападно настроенных, лояльных США руководителей.
Интересам же России отвечает укрепление политических и торгово-экономических отношений с Исламской Республикой Иран, развитие диалога по всему комплексу двусторонних связей и региональных проблем. Москва и Тегеран исходят из концепции многополярного мира, подчеркивая неприемлемость в современных условиях глобализации каких-либо односторонних действий, тем более в обход авторитетных международных организаций, прежде всего ООН и ее Совета Безопасности. В статье Министра иностранных дел России С.В. Лаврова от 23 марта 2007 г. отмечалось, что в основе российского видения сегодня – здравый смысл и трезвая оценка тенденций, определяющих современное мировое развитие. Во многом благодаря России впервые за последние полтора десятка лет создается реальная конкурентная среда на рынке идей мироустройства, адекватного современному этапу мирового развития. Становление новых глобальных центров влияния и роста, более равномерное распределение ресурсов развития и контроля за природными богатствами закладывают основу для многополярного мира. По существу – и это признают американские политологи – в мире воцаряется «полиархия» – международная система с участием многочисленных и разнообразных игроков.
Не вызывает сомнения тезис о том, что военно-политическое проникновение США в центральноазиатский и закавказский регионы идет вразрез как с российскими, так и иранскими геополитическими интересами. Поддержка США вступлению стран этих регионов в НАТО объективно способствует усилению напряженности в их отношениях с Россией и Ираном. Создание американских военных баз под предлогом антитеррористической кампании в Афганистане и налаживание военно-технического сотрудничества со странами Центральной Азии и Закавказья существенным образом усиливают фактор напряженности на постсоветском пространстве, рассматриваемом нами как чувствительная сфера национальных, жизненно важных интересов Российской Федерации. Для Ирана же очевидно, что в случае резкого обострения отношений с США эти базы могут быть использованы в качестве плацдармов и пунктов обеспечения боевых действий против ИРИ. Присутствие американских войск в Афганистане, Ираке, мощной военно-морской группировки в Персидском заливе является не только средством давления на Иран, но и дополнительным источником напряженности, значительно повышающим фактор непредсказуемой «коллизии». Так, практически в ходе каждых учений в Заливе как иранских, так и американских сил приходят сообщения об условных, к примеру «радарных» атаках друг друга, которые, в контексте нынешней напряженной ситуации, вполне могут перерасти в локальный конфликт.
Немаловажный фактор расхождения интересов России и США в отношении Ирана – обеспечение выгодных торгово-экономических интересов. Для США до сих пор памятны практически монопольные позиции американского бизнеса в Иране в 1950–1970-х гг., когда американские компании могли диктовать условия как в сфере добычи и реализации иранской нефти (а это – около 7 млн. барр. в сутки в 1975 г.), так и в таких ведущих и «масштабных» областях, как поставки вооружений и гражданской авиатехники.
Так, в интервью российскому обозревателю бывший высокопоставленный сотрудник разведсообщества США (в 1992–1995 гг. занимал пост начальника Управления по России и Евразии Национального совета по разведке) Дж.Кольт отметил, что нынешняя ситуация, с точки зрения отсутствия американо-иранских отношений, является ненормальной. И высказал мнение о том, что рано или поздно диалог между США и Ираном вновь наладится. «А значит, закончится российская монополия в Иране». По его прогнозам, в этом случае российским компаниям придется активно бороться за место на иранском рынке. Наилучшие шансы, по мнению Дж.Кольта, имеются у российских нефтяных компаний, которые участвуют в разработке каспийской нефти и работают в Иране, а также компаний по поставке вооружения, но лишь в случае, если они продолжат модернизацию своих мощностей. Одновременно с этим американец высказал обеспокоенность продажами Россией оружия Ирану, что, по его словам, являлось темой переговоров с Россией еще со времени администрации Б.Клинтона. В этих сентенциях наряду с политическими мотивами отчетливо просматривается и стремление американских деловых кругов вытеснить в перспективе с этого емкого рынка серьезного конкурента.
В политическом плане Россия неоднократно отмечала позитивную роль и взвешенный сбалансированный поход Тегерана в региональных делах, в частности, к урегулированию ситуации в Таджикистане, Афганистане, в то время как США рассматривали Иран прежде всего как недружественного соперника, стремящегося ограничить влияние американской администрации.
И, разумеется, нельзя не принимать во внимание разносторонние торгово-экономические связи Российской Федерации с Исламской Республикой Иран. По данным Федеральной таможенной службы за 2004 г., объем экспорта России в Иран составил 1,910 млрд. долл.США, импорт – 102,2 млн. долл., и эти цифры имеют тенденцию к увеличению. В одобренной в 2002 г. правительством России «Долгосрочной программе развития торговли, экономического, промышленного и научно-техниче-ского сотрудничества между Российской Федерацией и Исламской Республикой Иран до 2012 года» предусматривается конкретный перечень проектов совместного сотрудничества в таких отраслях, как нефтегазовая промышленность, электроэнергетика, атомная энергетика, черная и цветная металлургия, нефтехимия, авиационная промышленность, банковская сфера, транспорт и связь, включая запуск спутников и дистанционное зондирование Земли4. В настоящее время в стадии проработки находится обновленный вариант Программы с перечнем основных направлений и объектов сотрудничества на перспективу на общую сумму свыше 8 млрд. долл. США. Приведенные выше цифры дают основания полагать, что Россия имеет все шансы выйти в число основных внешнеэкономических партнеров Ирана.
Позиция Европейского сообщества и таких его ведущих государств, как Германия, Франция, Италия, по отношению к Ирану имеет больше «точек сближения» и сходства с позицией России. Европейцы стремятся проводить самостоятельную, независимую от США (и это всячески подчеркивается ими в контактах с иранцами) внешнеполитическую и внешнеэкономическую линию. Подходы европейцев (без дифференциации по интересам конкретных стран Евросоюза) основываются в целом на следующих приоритетах:
– исторически сложившихся политических и культурных связях с Исламской Республикой Иран;
– учете роли Ирана в международных и региональных делах;
– влиянии ИРИ в мусульманском мире и, соответственно, возможности продвижения своих интересов в исламских государствах;
– взаимовыгодных торгово-экономических отношениях;
– зависимости европейских государств от поставок энергоносителей из Ирана.
Последние два фактора играют весьма существенную роль при выработке внешнеполитической стратегии ЕС. К примеру, в общем объеме импорта Ирана за 2005 г. (на сумму 42,5 млрд. долл. США) ведущие места принадлежат именно европейцам – Германии (13%), Франции (8,9%), Италии (8%). В структуре экспорта этих государств преобладает промышленное сырье, потребительские товары, продовольствие, технические услуги, а также военные поставки.
Крупнейшие проекты в ведущей нефтегазовой индустрии Ирана также разрабатываются с участием европейских концернов. Это, в частности, офшорное газовое месторождение Доруд стоимостью 1 млрд. долл. (французская Total и итальянская Eni), месторождение Соруш-Науруз (британская Shell), проект Анаран (норвежская NorskHydro), Чешм-е Хош (продолжающиеся переговоры об участии испанской Cepsa и австрийской OMV), участие практически всех крупнейших европейских нефтегазовых игроков в освоении гигантского газового месторождения «Южный Парс».
Кроме того, Иран с учетом ввода в разработку новых фаз своего крупнейшего газового месторождения «Южный Парс» вынашивает планы по активной экспансии поставок газа на европейский рынок. Здесь, без сомнения, Тегеран попытается в перспективе составить серьезную конкуренцию России, что вряд ли отвечало бы нашим интересам. В равной степени идет вразрез с планами России строительство газопровода “Nabucco” стоимостью 5 млрд. долл. из региона Каспия до Австрии (в проекте на данное время принимают участие болгарскаяBulgargas, румынская Transgas, турецкая Botas, венгерская MOL и австрийская OMV). Сформирована и рабочая группа по разработке этого проекта.
Очевидно, что обширный иранский рынок, несмотря на всю сложность работы на нем, представляет привлекательность для компаний европейских государств, стремящихся сохранить и упрочить свои позиции.
Разумеется, Евросоюз вынужден учитывать критерии основополагающих демократических свобод, соблюдения прав религиозных и национальных меньшинств в Иране, однако, как показывает практика, эти факторы не доминируют в диалоге с Тегераном.
Более серьезную роль играют периодически вбрасываемые, не без участия США, материалы о «причастности» Ирана к поддержке терроризма в различных ее проявлениях – поставках оружия боевикам ливанской шиитской организации «Хизбалла» и палестинского ХАМАСа и, соответственно, противодействии мирному процессу на Ближнем Востоке, предоставлении убежища бежавшим из Афганистана боевикам «Аль-Каиды», финансирования и вооружения экстремистских шиитскихгруппировок в Ираке. По-прежнему подогревается интерес к делу о причастности высокопоставленных иранских чиновников к теракту в еврейском культурном центре в Аргентине в 1994 г. Заявлено о намерении Интерпола объявить в этой связи в международный розыск шестерых человек, включая бывшего руководителя министерства информации (безопасности) ИРИ А.Фаллахияна. Примечательно, что аргентинская прокуратура до сих пор не сняла обвинений в причастности (санкционировании) к этому теракту высших должностных лиц ИРИ того времени, включая бывшего президента А.А.Хашеми-Рафсан-джани, экс-министра иностранных дел А.А.Велаяти. Подобные обвинения – в контексте глобальной войны с терроризмом и принятых международным сообществом соответствующих документов – наносят серьезный ущерб имиджу ИРИ и затрудняют его взаимоотношения с европейцами.
Видимо, правомерным будет тезис о том, что своего рода консолидирующим фактором в столь различающихся между собой подходах России, США и Европейского сообщества к Ирану стала проблематика ядерного нераспространения или ядерная программа ИРИ.
Очевидно, что столь чувствительная проблематика, затрагивающая интересы безопасности многих государств, в качестве рычага воздействия на Иран была выбрана администрацией США. При выборе данного сценария, как представляется, были учтены следующие факторы и обстоятельства:
– опыт применения санкций против Ирака – сценарий ослабления экономической и военной мощи страны путем эмбарго на поставки ряда товаров гражданского и двойного (военного) назначения;
– отсутствие прогресса на переговорах (закрытых) или в рамках международных форумов с иранцами;
– тактика «мелких шажков» администрации Б.Клинтона, не давшая желаемых результатов;
– реализация концепции «Большого Ближнего Востока», которая без вовлеченности в нее Ирана была бы незавершенной. При этом неудачи по реализации данной концепции весьма удобно оправдывать «иранским» фактором;
– опыт проведения силовых акций против Афганистана и Ирака, наличие в зоне Персидского залива усиленной группировки военно-морских сил США, способной выполнить задачи как по нанесению точечных («хирургических») ударов, так и проведению ограниченной военной операции.
Вынесение «ядерной» проблематики на первый план к тому же не противоречит «последовательности» в политике властей США, выражавших еще в 80–90-х гг. обеспокоенность планами Тегерана по созданию ядерного оружия.
Хотелось бы отметить, что данная тема хорошо освещена в работах видных российских исследователей, в частности С.М.Задонского., В.И.Сажина.
Как известно, иранская программа в этой области берет отсчет с 1960 г. – с момента создания при физическом факультете Тегеранского университета научной лаборатории, занимавшейся фундаментальными исследованиями в области атомной физики, в частности, расщепления атомного ядра. Спустя десятилетие по распоряжению шаха Иран приступил к имплементации перспективной программы создания атомной энергетики в стране. Активное содействие в реализации данной программы Ирану в 70-х гг. оказывали Франция и ФРГ. Франция заключила соглашение с Ираном о сотрудничестве в области очистки и обогащения урановых руд, а также образовала в этих целях совместную французско-иранскую компанию «Евродиф». При участии Германии (концерн «Сименс») и Франции было запланировано строительство в г.Бушире первой из десяти атомных станций.
Весьма показательно, что в период правления шаха Мохаммеда Реза Пехлеви США были одними их первых, кто предложил Ирану содействие в создании собственной ядерной программы.
В частности, в августе 1977 г. в условиях строгой секретности в Вашингтоне завершились переговоры о поставках в Иран 8 ядерных реакторов для АЭС на сумму 10 млрд. долл.
После победы исламской революции в Иране в 1979 г. большинство работ в атомной области было свернуто, а строительство АЭС в Бушире по существу заморожено (к тому времени монтажные работы по строительству реактора были выполнены компанией «Сименс» на 60%). В ходе ирано-иракской войны 1980–88 гг. сооружения для АЭС в Бушире подверглись воздушным атакам иракских ВВС, в ходе которых несколько ракет поразили купол реактора.
Практически на десятилетие планы Ирана по развитию атомной энергетики были отброшены назад и возобновились лишь в начале 80-гг., когда была создана Организация по атомной энергетике Ирана (ОАЭИ). В ходе выработки пятилетних планов социально-экономического развития страны данное направление было признано одним из перспективных, получило приоритетное финансирование и государственную поддержку. Свидетельством значения, придаваемого иранскими властями фундаментальным исследованиям и практическим разработкам в этой области, стало назначение в 1997 г. на пост руководителя ОАЭИ в ранге вице-президента Ирана такого политического «тяжеловеса», как бывший министр нефти ИРИ Г.Агазаде.
Вместе с тем предпринятые попытки Тегерана возобновить сотрудничество с прежними партнерами – Францией и Германией по завершении строительства АЭС в Бушире в силу политических причин, прежде всего противодействия США, окончились безрезультатно. Таким образом, Ирану пришлось пересмотреть список потенциальных партнеров в пользу России, Индии, Пакистана, КНДР. В частности, в одобренной в конце июля 2002 г. Долгосрочной программе развития торговли, экономического, промышленного и научно-технического сотрудничества между Российской Федерацией и Ираном на период до 2012 г. предусматривалось создание в течение десяти лет на иранской территории шести блоков ядерных реакторов на сумму 8,5 млрд. долл. Речь шла о проектах «Бушер-1» и «Бушер-2», строительстве на этой же площадке еще двух блоков по 1000 МВт, а также сооружении еще двух блоков такой же мощностью на площадке в Ахвазе. С учетом создания инфраструктуры и оснащения площадок необходимым оборудованием указанная сумма могла превысить 10 млрд. долл. Таким образом, участие в подобных масштабных проектах несомненно влияет на стратегические интересы развития российской атомной промышленности.
Выбор «ядерного» фактора в качестве инструмента воздействия на Иран, по всей видимости, продиктован следующими соображениями администрации Дж.Буша:
– возможность Ирана в обозримом будущем (несколько лет) вплотную подойти к промышленному обогащению, достаточному для создания ядерного оружия и таким образом пройти «точку невозвращения»;
– «непредсказуемость» политических шагов нынешнего руководства ИРИ, прежде всего резкими выпадами и заявлениями в адрес стратегического союзника США в регионе – Израиля;
– отчетливо прослеживаемая тенденция в администрации США возложить свои провалы в Ираке и ближневосточном урегулировании на Тегеран;
– обеспокоенность тем, что иранская программа может подорвать режим ядерного нераспространения;
– возможность использовать озабоченность ядерной программой ИРИ в качестве фактора, способного в определенной степени объединить позиции мирового сообщества и его ключевых игроков в регионе – США, Россию и страны Европы.
Однако ряд этих постулатов явно несостоятелен. Прежде всего Иран за годы, прошедшие после исламской революции, зарекомендовал себя как рациональный и прагматичный участник международных отношений. Руководство ИРИ не может не просчитывать все возможные последствия планируемых шагов.
Вместе с тем в определенной степени можно считать справедливым утверждение о том, что обладание Ираном ядерным оружием способно нанести серьезный удар режиму нераспространения. Примеру Ирана вполне могут последовать Египет и Саудовская Аравия, которым приходится считаться с тем, что на вооружении у Израиля находятся порядка 170–200 ядерных боеголовок.
Кроме того, Иран является одним из государств-подписан-тов Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), в то время как Израиль по-прежнему не стремится присоединиться к нему.
Если рассматривать возможность в перспективе создания Ираном ядерного оружия и средств его доставки, то это в первую очередь может представлять предмет озабоченности для России, географически приближенной к ИРИ, а не США. Секретарь Совета Безопасности России И.С.Иванов подчеркнул, что появление у Тегерана ядерного оружия «и прямо, и косвенно будет представлять угрозу интересам России».
Что относится к использованию «ядерного фактора» в качестве основы для сближения позиций упомянутых ключевых игроков, то здесь расчет администрации США оказался верным.
Американская сторона по максимуму использовала в своих пропагандистских целях жесткую позицию Тегерана, отстаивавшего право на развитие своей ядерной энергетики, подавая сохраняющиеся пробелы в информации МАГАТЭ, в частности, относительно отсутствия в Иране незаявленных ядерных материалов или деятельности, как серьезную угрозу для мирового сообщества. Итогом после длительных согласований и изменений стал внесенный Германией, Великобританией и Францией проект резолюции Совета Безопасности ООН по Ирану. Резолюция 1737 была единогласно принята Советом Безопасности ООН 23 декабря 2006 года. В этом документе отмечается серьезная озабоченность по поводу многочисленных докладов Генерального директора МАГАТЭ и резолюций Совета управляющих МАГАТЭ по вопросу о ядерной программе Ирана, прежде всего аспектов, связанных с обогащением и переработкой, отсутствием шагов со стороны Ирана, существенно необходимых для укрепления доверия. В резолютивной части документа подтверждается, что Ирану следует без дальнейшего промедления предпринять шаги, которые были предписаны Советом управляющих МАГАТЭ документом GOV/2006/14, содержится перечень материалов и товаров, в отношении которых все государства примут необходимые меры для предотвращения прямой или косвенной поставки, продажи или передачи со своей территории, или своими гражданами, или с использованием морских или воздушных судов подих флагом Ирану для использования в Иране или в его интересах – независимо о страны происхождения – всех предметов, материалов, оборудования, товаров и технологий, которые могли бы способствовать деятельности Ирана, связанной с обогащением, переработкой или тяжелой водой, или разработке систем доставки ядерного оружия.
В приложении к резолюции 1737 был составлен перечень 22 иранских организаций и физических лиц, принимающих участие в ядерной программе и разработках баллистических ракет и подпадающих под действие санкций. Весьма важными можно считать внесенные по инициативе или при активном участии России пункты о том, что приостановка Ираном обогащения и переработки и выполнение Ираном требований (проверенное МАГАТЭ) способствовали бы дипломатическому решению на основе переговоров, которое гарантировало бы, что ядерная программа Ирана осуществляется исключительно в мирных целях, а также о том, что в случае приостановки Ираном будет приостановлено и действие санкционных мер. Принципиальное значение при принятии резолюции имело выступление Постоянного представителя Российской Федерации при ООН В.И.Чуркина, акцентировавшего ряд важных моментов. В их числе – сотрудничество с иранской стороной в сферах и за счет средств, которые не ограничиваются резолюцией, под ее действие не подпадают. Далее – убежденность в том, что пути эффективного разрешения иранской ядерной проблемы могут быть найдены исключительно в политико-дипломатической и правовой плоскости. В этом контексте важно, что предусматриваемые резолюцией меры принимаются в соответствии со статьей 41 Устава ООН и не предусматривают никаких силовых действий. Кроме того, возможность приостановки санкций и запуска переговорного процесса с Тегераном.
Очевидно, что негативные моменты (кроме самого факта санкционной резолюции) – необходимость рассмотрения выполнения ее положений через 60 дней и, в случае невыполнения предусмотренных требований, возможность дальнейшего ужесточения санкций, вплоть до эмбарго.
Таким образом, стремление администрации США к наращиванию давления на Иран вкупе с бескомпромиссной позицией Тегерана создали предпосылки для «объединяющей платформы» государств, подходы которых к Исламской Республике Иран по другим проблемам имеют различия, иногда весьма существенные. Примечательно, что, создав такую основу в наиболее авторитетном международном органе – СБ ООН, в дальнейшем становится легче выходить на скоординированные позиции.
Примером может служить ситуация с 15 военнослужащими корабля «Корнуэлл» ВМС Великобритании, задержанными иранской стороной «за нарушение иранских территориальных вод» 23 марта 2007 г. Британские моряки и морские пехотинцы, по версии королевских ВМС, осуществляли досмотр торговых судов в иракских территориальных водах в устье р.Шатт-эль-Араб и Персидском заливе в соответствии с резолюцией 1723 СБ ООН, в том числе иранского судна по подозрению в контрабанде. По этому поводу МИД Ирана заявил протест послу Великобритании в Тегеране, Лондон, ссылаясь на показания координат приборов GPRS, утверждал, что моряки на момент задержания находились в территориальных водах Ирака, и потребовал незамедлительно отпустить задержанных. Перед посольствами ИРИ в Лондоне и Великобритании в Тегеране состоялись массовые демонстрации. СМИ обеих стран активно подключились к освещению развития этого инцидента. Иранский телеканал «Аль-Алам» продемонстрировал кадры, на которых британские моряки сами показывают точку проникновения в иранские воды и «признаются в нарушении». Премьер-министр Великобритании Т.Блэр заявил, что если дипломатические шаги ни к чему не приведут, то усилия по освобождению моряков могут «принять иные формы». Было объявлено о том, что до тех пор, пока моряки не будут освобождены, Лондон замораживает все двусторонние отношения с Тегераном, а британский премьер прямо сказал, что «иранцы должны понять, что если они будут продолжать идти по этому пути, то столкнутся с дальнейшей изоляцией».
Данный случай был использован для дальнейшей консолидации позиций европейских государств и США. С призывом к иранским властям отпустить захваченных моряков выступил президент США Дж.Буш. До этого свой призыв к иранским властям адресовала канцлер Германии А.Меркель. Главы внешнеполитических ведомств стран Евросоюза на неформальной встрече в Бремене 30 марта 2007 г. поддержали Лондон в его споре с Тегераном. Ф.В.Штайнмайер, министр иностранных дел Германии, председательствующей в Евросоюзе, подчеркнул, что позиции государств ЕС по данному вопросу могут быть едиными.
29 марта 2007 г. по инициативе Великобритании Совет Безопасности ООН единогласно принял заявление по поводу задержания британских моряков, в котором выражалась «глубокая озабоченность членами Совета Безопасности захватом Корпусом стражей исламской революции и удержанием 15 моряков Великобритании». Выработке компромиссных формулировок в противовес жесткому заявлению, на чем настаивала делегация Великобритании, способствовали делегации России, Китая, ЮАР и Индонезии.
Характерно, что представители США категорически исключали даже саму возможность сделки по обмену британских моряков на захваченных 11 января 2007 г. пятерых иранских дипломатов из генерального консульства ИРИ в иракском городе Эрбиль. На брифинге споуксмэна Госдепартамента США Ш.Мак-кормака было отмечено в этой связи, что «международное сообщество не собирается идти на поводу у иранского правительства, пытающегося использовать этот вопрос, чтобы отвлечь внимание остального мира от ситуации, когда Иран вынужден решать по поводу своей ядерной программы». Таким образом, американцы попытались дистанцироваться от ответственности за нарушение основополагающих норм Венской конвенции и неприкосновенности дипломатического представительства, а с другой стороны, вновь привлечь внимание к «нежеланию» Ирана выполнить требования мирового сообщества. Между тем ситуация в Эрбиле получила четкую правовую оценку со стороны Российской Федерации. В комментарии официального представителя МИД России по этому поводу подчеркивалось, что для громких обвинений иранских дипломатов в поддержке террористической активности должны быть представлены неоспоримые и веские доказательства: «…Аб-солютно неприемлемо, что военные берут штурмом консульское учреждение иностранного государства на территории другого государства. Это – грубейшее нарушение Венской конвенции о консульских сношениях». Предпринятые военнослужащими США неправомерные действия, как подчеркивалось, означают также открытое злоупотребление тем мандатом, который был выдан странам-участницам многонациональных сил в Ираке Советом Безопасности ООН и неотъемлемой частью которого является содействие обеспечению охраны и безопасности иностранных дипмиссий в этой стране. МИД России выступил за незамедлительное урегулирование этой ситуации на основе международного права.
На примере данной ситуации видно, что она может быть использована как для дальнейшей консолидации платформы ряда государств, так и для обострения отношений со страной, входящей по американской классификации, в «ось зла». Сценарий возможного развития ситуации и ее обострения складывается из следующих элементов:
– выдвижение обвинений (претензий) относительно чувствительных вопросов нераспространения (ядерного, ракетного), попыток обладания ОМУ, нежелания допустить международные инспекции на свои объекты с целью проверки;
– провозглашение страны частью «оси зла»;
– консолидация международного сообщества на основе соответствующих резолюций СБ ООН;
– наращивание санкционного воздействия, в том числе с целью ослабления страны-объекта в военном и экономическом плане (как это было апробировано на примере Ирака), попытки вызвать недовольство населения усугубляющимся социально-экономическим положением;
– концентрация сил для «наблюдения за выполнением положений» резолюций;
– проведение ограниченной (локальной) военной операции.
Государству, против которого могут быть задействованы подобные сценарии, приходится применять все политические (дипломатические) ресурсы, большую гибкость с тем, чтобы предотвратить развитие ситуации по нарастающей. Важную роль играет использование ресурсов союзнических стран, международных и региональных организаций с тем, чтобы противостоять давлению.
Дополнительным осложняющим фактором для Ирана послужили совпавшие по времени с захватом британских моряков масштабные учения в Персидском заливе с участием двух авианосных групп (атомные авианосцы JohnC.Stennis и DwightEisenhower) и большого количества кораблей сопровождения. Эту мощную ударную группу должен усилить авианосец Nimitz. Подобная концентрация военной мощи в Заливе существенно повышает риск возникновения коллизии, способной привести к началу конфликта. В частности, поступали сообщения о нарушении воздушного пространства на юго-западе Ирана в районе над провинцией Хузестан двумя военными самолетами США, направлявшимися в Ирак.
Одновременно Иран сам отрабатывал учебные задачи по блокаде Персидского залива с использованием катеров и подводных лодок при поддержке береговых ракетных батарей и военно-воздушных сил. Кроме того, в феврале 2007 г. в 16 провинциях ИРИ были проведены сухопутные учения частей и подразделений Корпуса стражей исламской революции, в которых было задействовано до 60 тысяч чел.
Единственным «плюсом» в данной ситуации (разумеется, весьма условно и с большой натяжкой) для нефтедобывающих государств можно назвать то, что нефтяной рынок, сильно зависящий от политических заявлений и конъюнктуры, моментально реагирует на возможное обострение положения дел в сторону повышения цен, что, соответственно, дает возможность аккумулировать дополнительный денежный доход. Так, цена за баррель с 61,69 долл. США на 22 марта 2007 г. подскочила спустя 5 дней до 65,34 долл.
4 апреля 2007 г., спустя 10 дней развития англо-иранского дипломатического кризиса, президент ИРИ М.Ахмадинежад объявил о том, что иранские власти отпускают британских моряков на родину.
Таким образом, иранская сторона вновь подтвердила свою репутацию жесткого переговорщика, способного довести кризис до «высокой точки кипения» и в этот момент предпринять весьма нестандартные шаги. В целом иранская дипломатия не раз демонстрировала умение довести ситуацию до «красной черты», а затем пойти на поиск развязок. Подобная линия, как считается, способна принести максимум дивидендов, но, с другой стороны, в случае просчета, таит в себе немалый риск выхода за «точку невозврата».
При этом иранцы стремятся проводить диверсифицированную политику, направленную на предотвращение создания какого-либо единого фронта стран, противостоящего Ирану. В этих целях широко используются как политические интересы, так и экономические стимулы.
В преддверии принятия новой резолюции иранской стороной был предпринят неожиданный для многих ход. Президент ИРИ заявил о своем намерении выступить в СБ ООН с изложением позиции Тегерана по ядерной проблеме. Данный визит был сорван, по существу, в последнюю минуту из-за того, что, как сообщалось, не были получены визы для членов экипажа самолета иранского президента (для М.Ахмадинежада въездная виза была выдана Госдепартаментом.
«Адресная» работа иранской стороны отчетливо проявилась в ходе обсуждения второй, № 1747 резолюции по Ирану. В рамках обсуждения проекта, уже согласованного «пятеркой» постоянных членов Совета Безопасности, со стороны ряда непостоянных членов – ЮАР, Индонезии и Катара появился ряд серьезных замечаний принципиального характера. Делегация ЮАР предложила 90-дневный мораторий на применение любых действий в отношении Ирана, исключение из проекта эмбарго на поставки оружия в ИРИ, а также запрет на поездки руководителей КСИР, отказ от замораживания счетов банка Sepah и его «дочки» SepahInternational, что, по мнению американцев, выхолащивало суть резолюции.
Вместе с тем бескомпромиссная позиция Тегерана в отношении обогащения урана привела в итоге к принятию 24 марта 2007 г. резолюции № 1747 с новыми санкционными мерами: призыв ко всем государствам проявлять бдительность и воздерживаться в отношении въезда или транзита через их территорию лиц, причастных или оказывающих поддержку чувствительным с точки зрения нераспространения усилиям Ирана в ядерной области; запрет на поставки оружия Ираном зарубежным государствам, призыв воздерживаться от поставок или передачи ИРИ номенклатуры согласно классификации Регистра обычных вооружений ООН, не предоставлять государствами или международными финансовыми организациями новых займов, финансовой помощи Ирану, за исключением на нужды развития и в гуманитарных целях. В приложение к резолюции вошел список из 13 иранских организаций и 15 физических лиц, принимающих участие в разработке ядерной или ракетной программ или финансирующих их.
Достаточно сбалансированной резолюции удалось достичь благодаря позиции России. В текст были включены такие ключевые положения, как «приостановка в обмен на приостановку» – если Иран заморозит всю деятельность по обогащению и переработке урана на период переговоров, то действие мер, введенных Советом Безопасности ООН, также будет приостановлено, а также о том, что меры, как и в резолюции 1737, вводятся в соответствии со статьей 41 Устава ООН и, соответственно, не предусматривают возможности каких бы то ни было силовых действий. Кроме того, замораживание финансовых активов не препятствует осуществлению выплат физическими или юридическими лицами, указанными в приложениях к резолюциям 1737 и 1747, по контрактам, вступившим в силу до включения указанных лиц в списки на основаниях, предусмотренных соответствующими пунктами резолюций. В соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия подтверждено признание права ИРИ на ядерную энергетику.
Анализируя воздействие данных мер на Исламскую Республику Иран и их последствия, необходимо отметить, что, по мнению автора, наиболее серьезный негативный эффект имеют замораживание счетов юридических и физических лиц, а также призыв воздержаться (по существу запрет) от предоставления Ирану новых заимствований и помощи на международном финансовом рынке. В условиях реализации ряда крупномасштабных проектов, в том числе и в области модернизации ведущей нефтегазовой отрасли, Тегеран может столкнуться с нехваткой финансирования и будет вынужден тратить средства из стабилизационного фонда. Примечательно, что уже несколько лет назад ведущие мировые банки стали неохотно подходить к финансированию капиталоемких проектов, осуществляемых в Иране или с его участием. При этом кредитная ставка была выше, чем для других государств. В 2004 г. из-за подобных опасений Япония была вынуждена отказаться от освоения в качестве оператора проекта крупнейшего в Иране нефтяного месторождения «Азадеган» с доказанными запасами свыше 26 млрд. баррелей. Иностранные банки стали испытывать все большие опасения по поводу того, что внешне легальные транзакции могут через подставные компании в Иране иметь конечным получателем одну из компаний, причастных к ядерной ли ракетной программам Ирана.
Американские эмиссары еще задолго до принятия СБ ООН резолюций по Ирану, руководствуясь директивой президента США от 2005 г., а также Законом о нераспространении, начали совершать турне по зарубежным странам, призывая их правительства и финансовые организации отказаться от ведения дел с Ираном. Одним из итогов подобной линии стал отток капитала из Ирана в ОАЭ.
Помимо замораживания указанных в резолюциях 1737 и 1747 финансовых активов иранских организаций и лиц и склонения международных финансовых институтов к отказу от сотрудничества с Ираном, США изучали ряд других, по их мнению, «болевых точек» в иранской экономике. Выступая перед Комитетом по международным делам Сената США, старший заместитель Госсекретаря Н.Бернс отметил, что Иран импортирует около 40% потребляемого в стране бензина, что может быть использовано США в качестве одного из рычагов воздействия.
В контексте выполнения резолюций 1737 и 1747 казначейства ряда государств заявили о принятии необходимых мер. Так, “BankofEngland” (центральный Банк Великобритании) сообщил о замораживании с 9 февраля с.г. средств 12 физических лиц и 10 организаций, указанных в резолюции 1737. США, со своей стороны, помимо принятия аналогичных мер, прорабатывают пути дальнейшего – в случае «прогнозируемого» невыполнения Ираном требований международного сообщества – пути дальнейшего ужесточения санкций.
Тегеран, в свою очередь, стремится продумать ответные шаги с тем, чтобы минимизировать последствия санкций и склонить дружественные страны лишь к формальному соблюдению санкционного режима. В контексте задействования экономических рычагов одним из важных и эффективных ходов, по мнению иранской стороны, мог бы стать нефтяной фактор. Командующий Корпусом стражей исламской революции генерал Р.Сафави заявил о том, что при введении санкций против ИРИ под угрозу могут быть поставлены маршруты транспортировки 17 миллионов баррелей сырой нефти в день через Ормузский пролив. Заместитель министра иностранных дел Ирана М.Мохаммади подчеркивал, что в случае введения санкций против ИРИ цена на нефть может подскочить до 200 долл./баррель.
В этом же ряду – предоставление иранской стороной через проводимые тендеры нефтяных и газовых месторождений для разработки компаниями зарубежных государств. Министр нефти ИРИ КаземВазириХамане подчеркнул, что «при необходимости Иран использует любое средство, чтобы защитить свои интересы». Вскоре после этого Ми
В частности, в рамках визита в мае 2007 г. в Белоруссию президента Ирана М.Ахмадинежада в контексте «стратегического партнерства» было объявлено об укреплении взаимодействия двух стран в нефтегазовой отрасли, включая совместную разработку нефтяных и газовых месторождений на территории ИРИ (Джуфейр), о создании нефтеперерабатывающих мощностей, строительстве подземных газохранилищ. Примечательно, что ранее в ходе своего турне в Латинскую Америку в январе 2007 года, президентами Ирана и Венесуэлы была достигнута договоренность о создании так называемого «Фонда по противодействию политике США» в размере 2 млрд. долл.
Далее, иранская сторона внимательно изучала возможность перевода расчетов за поставляемую нефть из долларов в евро. Это, как представляется, преследовало две цели – 1) определенное ослабление экономики США, 2) выход из-под контроля Федеральной резервной системы США, наблюдающей за всеми торговыми операциями, расчеты за которые ведутся в долларах США.
Значительное внимание Тегераном уделяется возможному, в случае обострения ситуации вокруг Ирана, резкому повышению цен на нефть и, соответственно, последствиям этого для экономики ведущих стран, прежде всего США, и для рядовых потребителей-жителей этих государств.
Иранская дипломатия в свою очередь предпринимает активные шаги по нейтрализации давления США и создания международного имиджа Ирана как государства, реализующего свое право на развитие исключительно мирной ядерной энергетики. Один из таких шагов – заявление секретаря Высшего Совета национальной безопасности ИРИ, главного иранского переговорщика А.Лариджани накануне очередного раунда консультаций с верховным представителем ЕС по внешней политике и безопасности Х.Соланой в Мадриде о том, что Иран не разрабатывает ядерное оружие и готов предоставить гарантии, подтверждающие это. Было подчеркнуто, что в иранской оборонительной доктрине нет места для ядерного оружия и, более того, Иран готов дать твердые гарантии, что не предпримет шагов по приобретению такого оружия.
Наиболее развернуто геостратегические интересы США на нынешнем этапе в отношении региона Среднего Востока и сформулированный с их учетом подход США к Ирану были изложены в выступлениях старшего заместителя Госсекретаря США по политическим вопросам Н.Бернса в выступлениях перед комитетами Сената Конгресса США в конце марта 2007 г. Отмечая амбициозные геополитические интересы США в данном регионе, а именно: стабилизацию ситуации вИраке; создание прочной основы для палестино-израильского примирения; продвижение демократии и свободы в таких государствах, как Ливан, и предотвращение распространения экстремистской идеологии и ОМУ, он озвучил мнение Госдепартамента о том, что невозможно достичь поставленных целей без преодоления вызовов и угроз, исходящих от Ирана. Тегеран же под руководством радикального президента М.Ахмадинежада прямо угрожает жизненно важным интересам США в различных сферах и с использованием различного инструментария – путем введения в заблуждение международного сообщества относительно своего стремления к обладанию ядерным оружием, усилиями по созданию хаоса и нестабильности в регионе, особенно среди непрочных демократий Ирака и Ливана, репрессивным обращением со своими гражданами, путем поддержки Ираном международного терроризма, а также длительным противодействием мирному ближневосточному процессу.
По мнению американской стороны, комплексный и разнообразный характер угроз, исходящих от иранского режима, требует адекватного диверсифицированного и усовершенствованного подхода США. В этих целях была выстроена всеобъемлющая стратегическая линия, опирающаяся на дипломатические усилия, возглавляемые США, и прочную международную коалицию, стремящуюся предотвратить достижение Тегераном своих целей.
Политика США в отношении Ирана на данном этапе фокусируется на следующих элементах:
– демонстрация иранскому режиму того факта, что его провокационная и дестабилизирующая политика повлечет за собой болезненные последствия для самого Ирана, включая финансовые трудности, дипломатическую изоляцию, ущерб в долговременном плане для престижа Ирана и основных национальных интересов;
– убеждение иранского режима в том, что другая, более конструктивная линия является наиболее подходящей для него.
Наряду с дипломатической изоляцией Тегерана США предлагают ИРИ и дипломатический выход из сложившейся ситуации.В рамках формата «P5+1» (пятерка постоянных членов СБ ООН + Германия) США подтверждают выдвинутое Госсекретарем К.Райс в июне 2006 г. предложение Ирану вступить в прямые переговоры «в любое время, в любом месте» при условии, что Тегеран полностью и в поддающейся проверке форме приостановит работы по обогащению урана. Это, по мнению американцев, было бы наилучшим путем для начала урегулирования существующих разногласий. Свое предложение К.Райс подтвердила и в начале 2007 г., заявив, «если Иран остановит обогащение Урана, что является международным требованием, а не только требованием американской стороны, то в этом случае США готовы изменить политику, действующую на протяжении 27 лет, и я встречусь с иранским коллегой в любое время, в любом месте». Подобные заявления, помимо призывов к Ирану прекратить аспекты ядерной программы ИРИ, связанные с обогащением, и демонстрации международному сообществу стремления США решать сложные, потенциально конфликтогенные ситуации политическим путем, несут в себе, как представляется, и другой важный сигнал. Заключается он в том, что администрация США в подходах к Ирану пытается выйти на прямые переговоры, без участия различных международных посредников, при этом, разумеется, не давая возможности толковать это как отступление США от позиции по принципиальным вопросам. Свои услуги по налаживанию контактов с Тегераном США предлагали и арабские государства, в частности, Саудовская Аравия, и европейцы. Прямые контакты, как считают американцы, помогают быстрее достичь взаимопонимания, с одной стороны, а с другой, – избежать необходимости делиться политическими «дивидендами» с посредниками. Иранская сторона в зависимости от ситуации предпочитает использовать различные каналы – как закрытые прямые, так и через международных посредников.
В пользу тезиса о стремлении США к налаживанию прямых контактов с Ираном свидетельствуют состоявшиеся 28 мая 2007 г. в Багдаде ирано-американские переговоры по Ираку на уровне аккредитованных в этой стране послов США Р.Крокера и Ирана Х.Каземи.
Разумеется, данные контакты вряд ли можно было бы охарактеризовать даже как начало процесса по возобновлению официальных отношений, вместе с тем их значение, как представляется, весьма существенно. Несмотря на выдвинутый Тегераном в преддверии переговоров ряд требований, включая: 1) они должны касаться только Ирака, 2) проходить в присутствии иракских представителей, 3) не затрагивать ядерную программу ИРИ, – этот канал при его корректном использовании (без публичных обвинений друг друга, преднамеренных «утечек» в СМИ) обладает потенциалом стать своего рода основой для расширения обсуждаемой повестки дня и в дальнейшем для налаживания двусторонних связей.
Примечательно, что ранее, накануне несостоявшейся встречи главы внешнеполитического ведомства ИРИ М.Моттаки с Госсекретарем США К.Райс в рамках международной конференции по Ираку в Каире в начале мая 2007 г., возможность которой широко анонсировалась, представитель МИД Ирана А.Хосейни отметив, что Тегеран заинтересован в улучшении отношений с Вашингтоном, заявил, что подобное развитие ситуации возможно лишь при соответствующих «правильных условиях». Это было детализировано в том плане, что одним важным фактором служат «добрые намерения», другим – политическая воля. В случае выполнения этих условий, по словам иранского представителя, существует возможность восстановления и пересмотра ирано-американских отношений.
Администрация США полагает, что выбранная ею дипломатическая стратегия во взаимоотношениях с Тегераном в наибольшей степени отвечает американским интересам. Этот постулат базируется на уверенности в том, что Тегеран не является «непроницаемым» для воздействия в дипломатическом и финансовом плане58. Этот путь, по мнению американцев, способен принести дивиденды и прояснить для Тегерана все связанные с конфронтацией издержки.
Помимо дипломатической стратегии, другим вектором политики США является наращивание давления на иранский режим по различным направлениям. Для достижения этой цели Вашингтон ведет работу как в рамках ООН, так и в двустороннем формате. Итог – создание своего рода международной коалиции государств, призывающих Иран отказаться от ядерной программы. Параллельно с «ядерным фактором» США предпринимают усилия с тем, чтобы иранский режим отказался от поддержки терроризма и экстремистов, одновременно расширяя контакты с иранским народом. Последнее утверждение – так называемые контакты между народами (“people-to-people”) – заслуживает того, чтобы остановиться ни нем поподробнее. В современной международной политике, в условиях отсутствия между двумя странами дипломатических отношений, вызванного имевшей место конфронтацией, резкими разногласиями, неприятием существующих правящих режимов, государства зачастую предпочитают декларировать о том, что эти разногласия ни в коей мере не направлены против народа другого государства, а лишь против его властных структур. На это нацелены, в частности, призывы и обращения лидеров одной страны к населению другой по различным поводам, в которых делаются попытки всячески дистанцировать народ от правящего режима. Иран, в частности, выразил соболезнования американскому народу в связи с трагедией в университете Вирджинии 16 апреля 2007 г., подчеркнув, что считает нападение на невинных людей «преступлением против человеческих и религиозных законов… Контакты между людьми включают в себя и участие в проводимых мероприятиях на территории другой страны деятелей науки, культуры, спортсменов и т.д. Так, в январе 2007 г. США направили в Тегеран команду спортсменов-борцов, поддерживают программы обменов, в рамках которых США посещают сотни иранцев (студенты, преподаватели). Одновременно администрация США поощряет поездки в Иран своих деятелей культуры, религиозных деятелей. Финансирование ряда программ осуществляется Конгрессом США. В этих целях Госдепартаментом США также предусматривается выделение грантов иранским представителям, которые не подпадают под действие введенных США санкций62. По существу, этот путь дает возможность – при формальном отсутствии дипотношений – поддерживать «на плаву» связи, а также служит одним из каналов (через участников различных делегационных обменов) доведения позиции своей страны по тому или иному вопросу до сведения другого государства. Американцы также считают, что это способствует более широкому открытому информационному потоку для иранского населения. Цели подобных программ не маскируются – поддержка различных слоев населения Ирана в их стремлении к развитию основополагающих прав и свобод человека, включая религиозные, построению демократического гражданского общества, совершенствованию правовой системы и обеспечению верховенства закона, более глубокое понимание американских ценностей, идеологии и культуры.
Нельзя не отметить, что фактор публичной дипломатии, рассчитанный на американский народ, активно применяют и иранцы. Так, в августе 2006 г. М.Ахмадинежад предложил Дж.Бушу провести телевизионный диспут, который транслировался бы безо всяких купонов. В ходе такого телемоста иранцы предлагали обсудить, как каждая сторона видит выход из кризисных международных ситуаций. Данное предложение было отвергнуто Вашингтоном со ссылкой на то, что разговоры о проведении теледебатов являются всего лишь попыткой отвлечь внимание от обоснованной обеспокоенности, которую проявляет мировое сообщество, включая США, по поводу поведения Ирана, в том числе его позиции по отношению к терроризму и стремления получить средства для создания ядерного оружия.
Вместе с тем иранская сторона, допуская фактор публичной дипломатии в рамках контактов “people-to-people”, стремится использовать его весьма дозированно, жестко пресекая под различными предлогами (чаще всего «шпионаж» или «вмешательство во внутренние дела Ирана») в тех случаях, когда считает необходимым. Так, в начале июня 2007 г. иранскими органами безопасности были задержаны четыре американца иранского происхождения, которые, как заявил А.Лариджани, «использовались правительством США в некоторых областях с учетом выделенных Конгрессом денег для того, чтобы осуществлять вмешательство во внутренние дела ИРИ». Причем некоторые из них были обвинены в подрывной антиправительственной деятельности и попытках свержения существующего строя. Дж.Буш по данному поводу в своем заявлении осудил задержание граждан США и потребовал их безусловного освобождения, подчеркнув, что они посвятили свои усилия налаживанию мостов между американским и иранским народами, – «цели, которую, как они утверждают, поддерживают и сами иранские власти».
Что касается вектора «давления» на Иран, то он достаточно разностороннен. В качестве одной из сфер приложения воздействия выбран иранский энергетический сектор. В течение 2006 г. – начала 2007 г. администрация США вела переговоры с руководством крупнейших зарубежных энергетических компаний, в первую очередь в сфере нефти и газа, предупреждая их о рисках, связанных с инвестированием в иранскую нефтегазовую индустрию, а также о своем негативном подходе к подобным контрактам. Подход США в целом заключается в том, чтобы в максимальной степени уменьшить вероятность заключения подобных сделок, а в случае контрактации – вероятность выполнения заключенных соглашений. Здесь американской стороне удалось нащупать «болевую точку»: иранская нефтегазовая промышленность, изношенность которой, по различным оценкам, составляет от 70 до 80%, нуждается в масштабных инвестициях, а ряд истощенных месторождений – в передовых технологиях вторичных методов добычи. Линия США дала некоторые результаты – крупные международные компании (majors) стали воздерживаться от заключения новых контрактов с ИРИ, а японская INPEX, выступавшая оператором крупнейшего нефтяного месторождения на суше – Азадеган, под благовидным предлогом «незавершенности процесса очистки разрабатываемой территории от мин, оставшихся с ирано-иракской войны», так и не приступила к работам по контракту.
В политической и военно-политической областях усилия администрации США нацелены также на сдерживание (блокирование) региональных амбиций Ирана. Под этим в первую очередь подразумевается сдерживание иранского влияния на шиитскую общину в Ираке. В качестве аргумента выдвигается тезис о поставках Ираном иракским шиитским боевикам оружия, используемого против американского и британского военных контингентов.Дж.Буш заявил в январе 2007 г. о том, что американские силы в Ираке будут подрывать те сети в Ираке, которые – независимо от их национальной принадлежности – поставляют вооружения иракским группировкам. «Успех в Ираке также требует обеспечения защиты его территориальной целостности и стабилизации региона перед лицом вызова со стороны экстремизма, и это начинается с решения проблемы Ирана и Сирии», – подчеркнул Дж.Буш. Президент США заявил, что режимы этих стран позволяют террористам и повстанцам использовать их территорию для проникновения в Ирак, а Иран к тому же предоставляет материальную поддержку для нападений на американские войска. Обвинения в поставках современных видов вооружения, включая взрывные устройства, иракским боевикам были выдвинуты против иранских сил спецназначения «Кодс», вместе с тем высокопоставленные американские военные (председатель Комитета начальников штабов П.Пэйс) избегали говорить о том, что эти действия «Кодс» были санкционированы иранским руководством. Соответственно, как считают американцы, ответные меры по уничтожению «террористических сетей» идут в русле мандата СБ ООН, предоставленного многонациональным силам в Ираке Советом Безопасности ООН. Впоследствии американские СМИ стали в более категоричной форме утверждать, что Иран гораздо более деятелен в Ираке, чем американские власти могли предположить. В частности, со ссылкой на независимые источники в правительстве США говорилось о том, что на территории Ирака действует агентура особого «Управления 9000», якобы являющегося своего рода связующим звеном между Корпусом стражей исламской революции и шиитскими повстанцами, ведущими борьбу против США в Ираке. При этом выдвигались различные предположения о характере действий Тегерана: либо поддержка насилия, либо подпитка боевиков, либо полная организация нападений.
Одновременно – в качестве стимулирующего фактора – приветствуется участие Тегерана в конференции, посвященной иракскому урегулированию 10 марта 2007 г. в Багдаде и выражается надежда, что Тегеран все же начнет играть конструктивную роль, выступая в поддержку стабильного и безопасного Ирака.
США также совместно с Францией, Саудовской Аравией, Египтом и Иорданией ведут линию на поддержку правительства премьер-министра Ф.Синьоры в Ливане. Одной из задач является реализация эмбарго на поставки вооружения в эту страну в соответствии с резолюцией 1701 СБ ООН и предотвращение поставок оружия в Ливан из Ирана и Сирии.
Осенью 2006 г. Госсекретарь США К.Райс провела серию консультаций с государствами-членами Совета сотрудничества государств Персидского залива, а также Египтом и Иорданией, главной целью которых было выработать общее понимание «угрозы, исходящей от Ирана».
Другая сфера воздействия на Иран – продолжающиеся обвинения в поддержке международного терроризма, выходящего за рамки региона. Это, как отмечалось выше, реанимация обвинений в причастности к взрыву аргентино-израильского Центра в Буэнос-Айресе в 1994 г., финансовая подпитка Хизбаллы и ХАМАСа. В числе новых моментов – характеристика роли Ирана как «центрального банкира глобального терроризма» и предотвращение доступа к зарубежному финансированию «подозрительных иракских лиц и организаций». Иран к тому же является одним из крупнейших получателей зарубежных государственных кредитов и гарантий. На конец2005 г. сумма предоставленных ИРИ кредитов по линии государств-участников Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) составляла около 22,3 миллиарда долл. США. Вашингтон ожидает, что предпринятые им меры вкупе с резолюциями 1737 и 1747 вызовут эффект «снежного кома» в международной банковской сфере, осознанию рисков, связанных с выделением кредитов и государственных гарантий правительству Ирана и пересмотру условий ранее выделенных средств. Отмечалось, что в 2006 г. некоторые европейские банки отказались от предоставления займов Ирану. Франция, Германия и Япония резко сократили размеры экспортных кредитов.
К числу участников международной коалиции, призывающей Иран прекратить работы, связанные с обогащением урана, США относят все европейские государства, Россию, Китай, Индию, Бразилию, Египет, Индонезию, ЮАР, а также после голосования по второй резолюции (1747) и Катар.
Развернутое воплощение получила программа контактов с иранским народом. В 2006 финансовом году Конгресс США дополнительно выделил 66,1 млн. долл. на поддержку программ по развитию демократии, образования и культуры. Из этой суммы 20 млн. долл. направляются на финансирование гражданского общества, прав человека, демократических реформ, 5 млн. долл. – Управлению международных информационных программ Госдепартамента для расширения программ электронного и радиовещания на персидском языке и пропаганды политики и ценностей США. Еще 5 млн. долл. – Отделу по образованию и культуре для разработки новых культурных и образовательных программ между двумя народами. Оставшиеся 36,1 млн. долл. предназначены непосредственно Совету управляющих по вещанию, в частности для телевещания на языке фарси («Голос Америки») и радиостанции «Фарда».
И, разумеется, США не исключают возможности развития ситуации по силовому сценарию. Как было подчеркнуто Н.Бернсом, две авианосные группы размещены в Персидском заливе с тем, чтобы «вновь заверить наших друзей в регионе в том, что он остается сферой наших жизненно важных интересов, и мы предприняли шаги по противодействию деструктивным действиям Ирана в Ираке».
Возникает вопрос: насколько вероятно развитие событий по силовому сценарию?
В современной международной практике осуществлению какой-либо акции, как правило, предшествует ее «легитимизация», то есть одобрение международным сообществом, путем принятия соответствующих резолюций в авторитетных международных организациях (ООН), развернутая подготовка общественного мнения о необходимости реагирования на исходящие от той или иной страны опасные вызовы – терроризм, распространение оружия массового уничтожения, геноцид против населения своей страны, проведение работы с союзными и дружественными государствами, включая расположенные в регионе «воздействия», создание массированной военной группировки в регионе, способной решать многоцелевые задачи, обеспечение соответствующего информационного фона.
Наряду с этим не исключается и возможность односторонних силовых действий, аргументируемых, как правило, чрезвычайным характером исходящих угроз и необходимостью незамедлительного реагирования, как это было с операцией США против Ирака в 2003 г. В данном случае с тем, чтобы разделить бремя военных тягот и значительных финансовых затрат по ведению боевых действий вдали от своей территории предпринимаются усилия по созданию коалиции многонациональных сил.
Что касается ряда факторов, предшествующих подготовке силовой акции, то к началу 2007 года они практически присутствовали. В регионе Персидского залива была создана мощная военно-морская группировка с участием двух авианосных групп, на 21,5 тысяч человек усилен воинский контингент в Ираке. В Афганистане также присутствует боеспособный контингент сил США.
В средствах массовой информации сообщалось о том, что в период 2003–2006 гг. в сухопутных войсках, военно-морских и военно-воздушных силах, а также корпусе морской пехоты США велась интенсивная отработка действий при осуществлении операции «Свобода Ирана», было смоделировано несколько вариантов ударов под общим названием «Тактика на иранском ТВД», высказывались предположения о возможных вариантах силовой акции, к примеру – нанесении воздушных ударов по базам иранских вооруженных сил, системе государственного управления, объектам ядерной энергетики и ключевой инфраструктуры страны. Появились и сообщения об успешных испытаниях министерством обороны США новой сверхтяжелой управляемой бомбы (massiveordnancepenetrator), предназначенной для поражения железобетонных бункеров, а также глубоких подземных шахт, в которых размещаются объекты по производству ядерного оружия и склады его хранения. Эти боеприпасы, как предполагается, будут нести стратегические бомбардировщики В-52 и В-2 и поражать ими с больших высот цели, которые невозможно уничтожить другими средствами. Изучались варианты возможного нанесения ударов с моря при поддержке систем противоракетной обороны «Пэтриот».
На пике этих публикаций министр обороны США был вынужден сделать заявление о том, что Пентагон не готовит военного вторжения в Иран, заметив при этом, что США рассматривают любую военную операцию против ИРИ как «крайнюю меру».
Проводились и аналогии с возможным развитием событий по иракскому сценарию, а также использованию в качестве повода для конфликта возможного инцидента с многочисленными патрульными катерами ВМС США и Великобритании.
Создана, как указывалось выше, коалиция зарубежных государств, выступающих за прекращение Ираном работ по обогащению урана, одобрены соответствующие резолюции СБ ООН,о ходе выполнения положений которых в течение 60 дней представляются доклады. Невыполнение требований данных документов может повлечь за собой дальнейшее ужесточение санкций.
Развернута и соответствующая информационная и психологическая подготовка. Наряду с анализом различных сценариев силовой акции рассматривалась возможная реакция населения зарубежных государств на шаги военного характера, проводились целевые опросы. В частности, по данным опросов исследовательской компании TNS-Sofres, большинство жителей Европы поддерживало проведение военной операции против Ирана в том случае, если это будет единственной возможностью помешать Тегерану получить ядерное оружие. В 18 из 27 стран Евросоюза, в том числе во Франции и Великобритании, большинство респондентов высказалось в поддержку возможного удара, в то время как в девяти государствах, включая Германию и Испанию, большинство составили противники военной акции. При этом, конечно, стоит отметить субъективный характер, который, как правило, носят подобные опросы общественного мнения.
Представитель США в ООН Дж.Болтон заявил, что Евросоюзу необходимо признать, что попытки остановить ядерную программу дипломатическим путем провалились, и Иран уже овладел технологией обогащения. Таким образом, по его мнению, пора применить к Ирану жесткие дипломатические санкции, а если это не поможет, попытаться свергнуть теократический режим или, наконец, нанести военный удар по ядерным объектам.
Усилились обвинения в адрес Ирана в стремлении обладать ядерным оружием, в оказании поддержки, в том числе поставками оружия боевикам в Ираке и Афганистане. В своем выступлении в штате Огайо, президент США Дж.Буш вновь отметил, что Иран представляет из себя «серьезную проблему» и является государством, стремящимся обладать ядерным оружием. Кроме того, ядерные амбиции Ирана могут спровоцировать гонку ядерных вооружений на Ближнем Востоке. Представитель командования сил США в Ираке генерал У.Калдвелл заявил, что изготовленные в Иране некоторые виды оружия поступают к суннитским повстанцам, а на территории Ирана проходят подготовку шиитские боевики. По его словам, имеются также факты поддержки суннитских боевиков со стороны иранских спецслужб. Примечательно, что некоторые обвинения расходились с логикой. Так, сообщалось о том, что американские силы в Афганистане перехватили в апреле 2007 г. партию иранского оружия, которое якобы должно было поступить одному из формирований талибов, хотя и прозвучала оговорка о том, что неизвестно, какая иранская организация могла быть причастна к этому. Достаточно хорошо известно о борьбе Ирана с Движением талибов и той роли, которую он сыграл в усилиях по отстранению ДТ от власти в Афганистане.
В ответ на заявление М.Ахмадинежада накануне встречи «шестерки» в феврале 2007 года о том, что у иранской ядерной программы нет «задней передачи», К.Райс отреагировала так: «Им и не нужна передача заднего хода. Им требуется кнопка остановки».
Характерно в плане психологического воздействия появление сообщений о возможных массовых потоках беженцев в соседние государства, в частности Азербайджан, о вероятности – в случае бомбардировок иранских нефтегазовых объектов – экологической катастрофы не только в Персидском заливе, но и на Каспии. Сообщалось также о приведении в готовность бомбоубежищ в Баку в связи с заявлениями иранских властей о том, что в случае начала силовой акции Тегеран нанесет ответный удар по объектам, представляющим интерес для США.
В любом случае при планировании какого-либо силового варианта воздействия США придется учитывать наличие боеспособных и достаточно хорошо оснащенных вооруженных сил ИРИ, насчитывающих свыше одного миллиона человек (по численности одно из ведущих мест в регионе Ближнего и Среднего Востока).
ВС Ирана состоят из двух компонентов – вооруженные формирования армии и Корпуса стражей исламской революции, имеющих собственные сухопутные войска, ВВС и ВМС. Кроме того, в условиях чрезвычайной обстановки в распоряжение военного руководства поступают силы охраны правопорядка, подчиняющиеся в мирное время МВД.
Иранское руководство может также в сжатые сроки провести мобилизацию ополчения («басидж»), численность которого, по разным оценкам, достигает не менее 5 млн. чел.
Таким образом, военные операции даже локального, «хирургического» плана могут столкнуться с жестким противодействием и серией ответных акций. Причем они могут носить как характер симметричного ответа (ответные удары по американским силам, наносящим удары), так и асимметричный (диверсии против сил США в Ираке и Афганистане, использование террористов-смертников в различных странах мира).
Учитывая эти факторы, можно сказать, что принятие администрацией США решения о проведении акции силового плана против Ирана было бы «крайней мерой», все последствия которой невозможно просчитать. Еще в августе 2006 г. группа из 22 бывших высокопоставленных сотрудников Совета национальной безопасности, Госдепартамента и министерства обороны США направила Дж.Бушу письмо с призывом воздержаться от нанесения военных ударов по Ирану, подчеркивая, что эти шаги будут иметь катастрофические последствия «для безопасности в регионе и для вооруженных сил США в Ираке, а также приведут к вспышке ненависти и насилия на Ближнем Востоке и повсеместно среди мусульман». В качестве наиболее оптимального пути указывалось вступление в прямой диалог с Тегераном.
Представители Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (генеральный секретарь ССАГПЗ А.Р.аль-Атыйя) выступили против военного решения вопроса о ядерной программе Ирана. При этом было отмечено, что аравийские государства не поддерживают выходящей за пределы мирного использования атома ядерной гонки в регионе, включая Израиль и другие государства мира.
Несомненно и то, что военная акция США приведет и к усилению влияния Ирана в мусульманском мире как «несгибаемого борца с американским гегемонизмом», в то время как американскому имиджу на международной арене будет нанесен значительный ущерб.
Нельзя сбрасывать со счетов и общественное мнение в США. Вряд ли найдет поддержку необходимость открытия нового «иранского фронта» и оправдания новых потерь. В рамках совместных слушаний в Конгрессе США 6 марта 2007 г. председателю второй по величине в США ветеранской организации «Ветераны зарубежных войн», насчитывающей в своих рядах свыше 2,5 млн. человек, в том числе ветеранов войны в Ираке Г.Корпиусу, был адресован прямой вопрос о том, стоит ли США с учетом всех издержек продолжать боевые действия в Ираке. Ответ – от имени всех ветеранов – был весьма категоричен: войну следует немедленно прекратить и приступить к поэтапному выводу войск из этой страны.
Очевидно, что военный путь решения «иранской проблемы» сопряжен для США со столь значительными политическими, экономическими и иными издержками, не говоря об уже имеющихся «фронтах» в Афганистане и Ираке, что может быть применен – и то в ограниченном масштабе – лишь как крайний способ. Данный путь также потребует создания коалиции государств, готовых наряду с США предоставить свои воинские контингенты, что видится весьма проблематичным. Европейские государства не демонстрируют своей готовности к тому, чтобы поддержать США в случае такого развития событий.
Кроме того, любая силовая акция со стороны США неизбежно приведет к всплеску возмущения в мусульманском мире, особенно среди шиитов, отождествляющих с собратьями по вере в ИРИ, увеличению числа террористических актов, направленных против американцев. Об утрате имиджа США как «ведущей демократической державы», выступающей за демократизацию в регионе Ближнего и Среднего Востока, говорить не приходится.
Одним из подтверждений тезиса о бесперспективности силового пути решения служат появившиеся в мае 2007 г. в ряде СМИ сообщения об издании президентом США Дж.Бушем соответствующей секретной директивы, в которой упор делался на тайных операциях разведсообщества США по дестабилизации правящего в Иране режима посредством «пропаганды, дезинформации, манипулирования иранской валютой и международными финансовыми операциями».
Более вероятным представляется сценарий с дальнейшим наращиванием давления на Иран в контексте его ядерной программы путем ужесточения режима санкций.
Одновременно Вашингтон будет продолжать искать пути возможных контактов с иранцами как по открытым – участие в международных форумах и многосторонних конференциях, так и по неофициальным каналам. Особый интерес для США представляют диалог и обмен мнениями с Ираном относительно восстановления стабильности и нормализации ситуации в Ираке, где Тегеран обладает большим влиянием на шиитскую общину. Важным для американцев является и диалог с иранцами по ситуации в Афганистане.
Европейские страны, солидаризируясь с США по вопросу о предотвращении обогащения урана на иранской территории и соответственно создания Ираном полного ядерного топливного цикла (ЯТЦ), будут стремиться проводить сбалансированную линию, продолжая разносторонний диалог с Тегераном. В случае подвижек в позиции иранцев европейцы, очевидно, приложат активные усилия к приостановлению санкций и их отмене.
Наиболее взвешенной, учитывающей как национальные интересы, так и современные международные реалии, является позиция Российской Федерации.
Прежде всего четко обозначается, что целью вводимых резолюциями 1737 и 1747 СБ ООН и поддержанных Россией ограничений на сотрудничество с Ираном является устранение озабоченностей, сохраняющихся у МАГАТЭ в отношении иранской ядерной программы. Но эти рестрикционные меры ни в коем случае не нацелены на то, чтобы «наказать» Иран, а направить сигнал Тегерану о необходимости полного сотрудничества с МАГАТЭ и Советом Безопасности ООН. Недвусмысленно говорится о том, что дверь для возврата на путь переговоров остается открытой.
Выбор руководства Ирана в пользу полного сотрудничества с МАГАТЭ и взаимоуважительного диалога с «шестеркой» по всем остающимся вокруг иранской ядерной программы вопросам позволил бы оставить существующие проблемы в прошлом и придти к ситуации, при которой отношение к Ирану, развивающему мирную атомную энергетику, было бы точно таким же, как и к любому другому государству- участнику ДНЯО. Подчеркивается готовность российской стороны содействовать достижению этой цели в интересах укрепления глобального режима нераспространения ядерного оружия, упрочения региональной и международной безопасности.
Благодаря последовательной позиции России четко обозначены перспективы приостановки и отмены вводимых мер.
Один из важнейших элементов нашей позиции – категорическое неприятие каких-либо односторонних силовых действий. Это подкреплено нормами международного права. В частности, в указанные резолюции включена ссылка на то, что они вводятся в соответствии со статьей 41 Устава ООН и не предусматривают возможности каких бы то ни было силовых действий.
За последние годы Россия выступила с рядом серьезных инициатив, в частности, по созданию международных центров по переработке и обогащению радиоактивных материалов, нацеленных, в том числе, и на то, чтобы снять остроту вокруг иранской программы.
Разумеется, в подходах Российской Федерации нашли отражение национальные интересы в политической и экономической областях. Россия продолжает осуществлять консультации и взаимодействие с Ираном по широкому кругу международных и региональных проблем, начиная от вопросов противодействия международному терроризму до ситуации на Каспии и в Закавказье.
Осуществляется – с учетом введенных резолюциями СБ ООН ограничений – российско-иранское торгово-экономическое сотрудничество, имеющее значительный потенциал. Что касается ВТС, то оно велось строго в соответствии с международными договорами и обязательствами Российской Федерации. Так, комментируя «неудовлетворение» американской стороны по поводу поставок в Иран в 2006 г. зенитных систем (комплексов ПВО малого действия ТОР-1М), вице-премьер России С.Б.Иванов подчеркнул, что данное сотрудничество не нарушает резолюций ООН, связанных с санкциями. Российская сторона, развивая военно-техническое сотрудничество с этой страной, исходит из международных правил.
С учетом этих факторов правомерным был бы вывод о том, что в урегулировании ситуации вокруг Ирана Российской Федерации как одному из ведущих постоянных членов СБ ООН, располагающему тесными разносторонними связи в регионе и пользующемуся международным авторитетом, будет принадлежать все возрастающая роль.
Список литературы
1. Лавров С.В. Мюнхен: мировая политика на перепутье // Московские новости, 23.03.2007.
2. Коммерсантъ, 9.03.2004, с. 11.
3. Правительство Российской Федерации. Постановление от 24 июля 2002 г. № 556. www.government.ru.
4. NEWSru.16.03.2007.
5. Задонский С.М. Ядерная программа Ирана и российско-американские отношения // Институт изучения Израиля и Ближнего Востока. М., 2002 г.;
6. Сажин В.И. Иран как возможный объект американского воздействия // Институт изучения Израиля и Ближнего Востока. М., 2004.
7. Кременюк В.А. Борьба Вашингтона против революции в Иране. М.: Международные отношения, 1984, с. 65.
8. Иранское информационное агентство Fars. 26.12.2006.
9. Ведомости, 27.12.2006 г.
10. Reuters, 23.04.2007
11. Белоруссия и Иран договорились о сотрудничестве в нефтегазовой отрасли // РосБизнесКонсалтинг., www.rbc.ru., 22.05.2007.
12. Коммерсант-Daily, 15.01.2007.
13. Интерфакс. Лента международной информации, 31.05.2007.
14. Burns R.Nicholas. Testimony Before the Senate Committee on Banking, Housing and Urban Affairs. Washington, DC. March 21, 2007. US Department of State.
15. США и Иран завязывают дипотношения // Коммерсантъ-Daily, 29.05.2007.
16. Assosiated Press, 07.05.2007; также www.rbc.ru.
17. http://www.vz.ru/politics, 30.08.2006.
18. Iranian Official: US Detainees sent to Interfere in Tehran. Cnn.com., 03.06.2007.
19. WashingtonPost. 15.02.2007.
20. Выступление Постоянного представителя Российской Федерации при ООН В.И.Чуркина по мотивам голосования по проекту резолюции СБ ООН по проблематике ядерного нераспространения (Иран), 24 марта 2007.
21. Информационное агентство «Грани.ру», 26.01.2007.