Курсовая работа
Когнитивные основания формирования системы культурных концептов в управленческой коммуникации
Содержание
1. Концепт как объект исследования когнитивной лингвистики и лингвокультурологии
2. Формирование системы культурных концептов в рамках когнитивных возможностей личности
3. Концепт «менеджмент» в американской лингвокультуре: структура и содержание
4.Базовые характеристики управленческой коммуникации: управленческий дискурс
Выводы
1. Концепт как объект исследования когнитивной лингвистики и лингвокультурологии
Слово «концепт» и его аналоги «лингвокультурема», (Воробьев 1997: 44-56) «мифологема», «логоэпистема» стали активно употребляться в российской лингвистической литературе с начала 90-х годов. Пересмотр традиционного логического содержания концепта и его психологизация связаны прежде всего с начавшимся в конце прошлого века изменением научной парадигмы гуманитарного знания, когда на место господствовавшей системно-структурной парадигмы пришла парадигма антропоцентрическая, функциональная, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания, и когда исследовательский интерес лингвистов переместился с имманентной структуры языка на условия его использования, с соссюровских правил шахматной игры на самих игроков.
Необходимость создания нового термина, синтезирующего лексикографическую и энциклопедическую информацию в семантике которого сливались бы денотация и коннотация, «ближайшее» и «дальнейшее» значения слова, знания о мире и о познающем его субъекте объясняется в том числе и потребностями когнитологии, в частности, когнитивной лингвистики, сосредотачивающей внимание на соотнесении лингвистических данных с психологическими, для которой оперирование категорией понятия в классическом, «безобразном» представлении оказалось явно недостаточным.
Пока что появление слова «концепт» в языковедческом дискурсе свидетельствует лишь о принадлежности последнего к определенной научной школе («герменевтической», «лингвокультурологической» и пр.) либо к определенному научному направлению - преимущественно когнитивному, но для того, чтобы концепт из протермина превратился в термин, необходимо его включение в конкретный «универсум рассуждения»: определение в контексте соответствующей научной теории или соответствующей области знания. Не претендуя на создание оригинальной семантической теории или обогащение лингвистической науки новым термином, можно, однако, попытаться определить значение слова «концепт» так, как оно сложилось из его употребления в лингвистических текстах, тем более что определение слов, по мысли Декарта, избавило бы мир от половины заблуждений,
Как отмечает С.Г. Воркачев, «…гносеологическая потребность могла призвать на место концепта любую лексическую единицу семиотического ряда: идею, смысл, ноэму, значение, представление и пр., как это, кстати, и происходит в языках, не имеющих этимологических дублетов, подобных «понятию» и «концепту», – в англоязычных текстах когнитивной психологии и когнитивной лингвистики здесь функционирует чаще всего mental/conceptualrepresentation – «мысленное представление».
С.Г. Воркачев также пишет о том, что в случае концепта ближайшими семантическими «соседями» оказываются понятие, (общее) представление и значение/смысл, родовым признаком которых является не просто отнесенность к области идеального, куда отправляют все абстракции, а та её часть, где мысль рефлектирует - обращается на самое себя, где субъект познания совпадает со своим объектом, а онтология этого субъекта совпадает с его гносеологией; исследователь приводит школярский каламбур «различие между понятием концепта и концептом понятия» (differenceentrelanotiondeconceptetleconceptdenotion) и говорит о том, что он «…получает статус семантической проблемы и может быть продолжен и расширен: ‘различие между понятием представления и представлением понятия, концептом представления и представлением концепта, понятием значения и значением понятия, концептом значения и значением концепта...’. Отыскать differentiaspecifica концепта означает по существу установить, чем отличается его понятие от понятия понятия, понятия представления и понятия значения/смысла».
Как большинство новых научных понятий концепт вводится с известной долей пафоса и через когнитивную метафору: это и «многомерный сгусток смысла», и «смысловой квант бытия»; и «ген культуры», и «некая потенция значения» и «сгусток культуры в сознания человека»; это – «эмбрион мыслительной операции». Концепты «как бы парят над их материальными и над их чисто духовными проявлениями» (Степанов 1995: 18). Весьма убедительно и подробно описываются свойства конкретных разновидностей концептов, особенно культурных (Культурные концепты 1991; Языковая личность 1996), однако так и остается неясным, является ли концепт формой понятия, представления или значения, либо же это нечто качественно от них отличное, тем более что в реальном текстовом употреблении очень часто концепт, понятие и значение функционируют как синонимы, эамещая друг друга во избежание монотонного повтора.
Ключевым в современном культурологическом и лингвокультурологическом подходе к концепту является, прежде всего, понятие духовной ценности: общественные представления о добре и зле, прекрасном и безобразном, справедливости, смысле истории и назначении человека и пр., что само по себе в достаточной мере симптоматично, поскольку проблема ценностей, как правило, всегда возникала в эпохи обесценивания культурной традиции и дискредитации идеологических устоев общества, и именно кризис афинской демократии заставил Сократа впервые поставить вопрос: «что есть благо?» Тем самым обращение к культурным концептам и поиски «ценностных доминант», «терминов духовной культуры» и «экзистенциальных смыслов» в какой-то мере являются следованием апостольскому призыву «ревновать о дарах духовных». Прямым следствием ценностного характера этих ментальных единиц является «переживаемость» - они не только мыслятся, но и эмоционально переживаются, будучи предметом симпатий и антипатий – и способность интенсифицировать духовную жизнь человека – менять её ритм при попадании в фокус мысли. Другим следствием аксиологической окраски культурных концептов является «семиотическая плотность» – представленность в плане выражения целым рядом языковых синонимов (слов и словосочетаний), тематических рядов и полей, пословиц, поговорок, фольклорных и литературных сюжетов и синонимизированных символов (произведений искусства, ритуалов, поведенческих стереотипов, предметов материальной культуры), что объясняется их значимостью в жизни человека. Личность (в том числе и языковая, этносемантическая), по удачному выражению Т. Шибутани – «это организация ценностей», и изучение концептов культуры стоит, естественно, в центре внимания «лингвистической персоналогии».
Еще одним путем выделения концепта из понятия является «расслоение» понятия на классические «объём» и «содержание», «экстенсионал» и «интенсионал», «денотат» и «сигнификат», «значение» и «смысл» и присвоение имени «концепт» второму члену пары: «о смысле мы говорим, что он определяет денотат или что он есть концепт», т.е. под концептом понимается способ семантического представления понятийного содержания какого-либо имени, а под значением - класс (множество) объектов, к которому оно отправляет. Если перенести это деление на абстрактные объекты - понятия-универсалии и духовные ценности, являющиеся гипостазированными свойствами и отношениями неограниченно широкого и никак не определенного класса предметов действительности, то выяснится, что в конечном итоге подобные концепты - это безобъемные понятия, сугубо мысленные конструкты, поскольку денотатно они соотнесены с «пустым множеством» объектов. Подобно содержанию «фантомных понятий» (русалка, кентавр, химера и др.) концепты (красота, благо, справедливость и пр.) предметно (как сущности) присутствуют лишь в сознании субъекта мысли.
Еще одним признаком, по которому может осуществляться выделение концептов, является сложность, внутренняя расчлененность их семантического состава - их «непредельность», «молекулярная структура», определяющая необходимость какого-либо способа их семантической организации. Тем самым из числа концептов исключаются не только мыслительные образы конкретных реалий, но и такие «примитивные смыслы», как, например» модально-оценочные операторы («безразлично», «хорошо», «плохо» и пр.).
И, наконец, несколько иной, в конечном счете последовательно лингвистический признак кладется в основу выделения концепта Н.Д. Арутюновой: в её трактовке концепты - это «понятия жизненной философии», «обыденные аналоги мировоззренческих терминов», закрепленные в лексике естественных языков и обеспечивающие стабильность и преемственность духовной культуры этноса. Концепты в таком понимании представляют собой единицы обыденного философского (преимущественно этического) сознания, они культурно значимы, аксиологически окрашены и мировоззренчески ориентированы. Подобное толкование концепта является последовательно лингвистическим в той мере, в какой он отождествляется с лексическим значением («Обыденные аналоги философских и этических терминов образуют обширную область лексики естественных языков» -Арутюнова 1993:3). Лингвистический статус «культурных концептов» определяет возможность их описания в терминах «языковой картины мира» и в то же самое время неявно свидетельствует о непризнании какой-либо культурологической специфики за чисто научными мировоззренческими и этическими понятиями, что само по себе не столь уж очевидно, принимая во внимание факт существования культурно-исторически обусловленных «стилей мышления» и «научных парадигм» – «культур мышления» как составной части культуры вообще.
Любой концепт – это элемент определенной концептуальной системы носителя сознания как информации о действительном или возможном положении вещей в мире и в качестве такового связан со всем множеством других, действительных или возможных, «систем мнений», отражающих взгляды на мир. Можно предполагать, что в семантику концепта в качестве факультативного компонента входит своего рода «концептуальная память» – функциональный аналог «культурной памяти слова».
И, наконец, концепт определяется как основная единица национального менталитета как специфического индивидуального и группового способа мировосприятия и миропонимания, задаваемого совокупностью когнитивных и поведенческих стереотипов и установок, главной характеристикой которого является особенность мышления и поведенческих реакций индивида или социальной группы. При таком подходе из числа концептов исключаются идеальные образования, не обладающие какой-либо групповой или этнической отмеченностью.
Отличительной чертой концепта как единицы лексической семантики является лингвокультурная отмеченность, однако сама эта отмеченность может пониматься по-разному, как по-разному культура материальная, духовная, социальная и поведенческая представлены в языковой семантике. Так, если материальная и социальная культуры (специфические реалии быта и общественные институты) представлены, как правило, в форме номинаций, то культура духовная и поведенческая присутствуют в лексической семантике преимущественно в виде коннотаций.
Языковая концептуализация как совокупность приемов семантического представления плана содержания лексических единиц, очевидно, различна в разных культурах, однако одной лишь специфики способа семантического представления для выделения концепта как лингвокультурологической категории, видимо, недостаточно: языковые и культурнее особенности здесь в значительной мере случайны и не отражают национально-культурного (собственно этнического своеобразия семантики, и далеко не все различия во внутренней форме отдельных лексических единиц должны осмысливаться как концептологически значимы.
Если совокупность концептов как семантических единиц, отражающих культурную специфику мировосприятия носителей языка, образует концептуальную область, соотносимую с понятием ментальности как способа видения мира, то концепты, отмеченные этнической спецификой, входят в область, соотносимую с менталитетом как множеством когнитивных, эмотивных и поведенческих стереотипов нации. Граница, разделяющая ментальность и менталитет – концепты в широком понимании и концепты в узком понимании в достаточной мере нечетка, и формальных средств для описания современного менталитета той или иной лингвокультурной общности в настоящий момент не существует.
Выделение концепта как ментального образования, отмеченного лингвокультурной спецификой, – это закономерный шаг в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного, в частности, лингвистического знания. По существу в концепте безличное и объективистское понятие авторизуется относительно этносемантической личности как закрепленного в семантической системе естественного языка базового национально-культурного прототипа носителя этого языка. Воссоздание - «образа человека по данным языка» (Апресян 1995, Т.2: 348), осуществляемое через этнокультурную авторизацию понятия, в определенной мере сопоставимо с авторизацией высказывания и пропозиции относительно субъекта речи и мысли в теории модальной рамки высказывания и в неклассических (оценочных) модальных логиках.
«Мы можем добраться до мысли только через слова (никто еще пока не изобрел другого способа)» - это лингвистическая и, тем самым, несколько зауженная констатация того общесемиотического факта, что смысл создастся и является человеку лишь через символ (знак, образ). И если концепт представляет собой вербально явленный смысл, то собственно языковедческая проблематика в его изучении оказывается связанной с определением области бытования этого смысла и уровнем его коммуникативной реализации: является ли он фактом идиолектного или национального языкового сознания, фактом речи или же языка, фактом случайной разовой реализации или единицей словаря, если словаря, то соотносим он со словом или же с его лексико-семантическими вариантами.
Концепт как семантическая сущность отправляет к плану содержания определенной знаковой единицы и, тем самым, соотносим с категориями значения и смысла, которые в логической семантике и в лингвистике терминологизированы, теоретически разведены и упорядочены дефиниционно.
Смысл - это «общая соотнесенность и связь всех относящихся к ситуации явлений». Он всегда ситуационен, обусловлен контекстом, принадлежит речи и первичен по отношению к значению, которое, в свою очередь, внеконтекстно, неситуационно, принадлежит языку, производно от смысла, социально институционализировано и формулируется, в отличие от смыслов, создаваемых всеми и каждым, исключительно составителями словарей. Значение абстрагируется от смыслов и связывает идиолект с национальным кодифицированным языком. Можно отметить, что лингвистически терминологизированное противопоставление значения и смысла вполне четко согласуется с представлением об этих категориях в «наивной семиотике» русскоязычных носителей обыденного сознания.
В текстах лингвокультурологических исследований концепт получает самые различные названия: это и «экзистенциальные смыслы», и «предельные понятия», и собственно «культурные концепты», однако, принимая во внимание тот факт, что концепт принадлежит национальному языковому сознанию, можно считать, что в дихотомии значение-смысл он соотносим со значением, и остается только найти его имя - определить языковую единицу/единицы, чей план содержания он представляет.
В лингвокультурологических текстах концепты «опредмечиваются», «объективируются», «распредмечиваются», «вбирают в себя обобщенное содержание множества форм выражения», «заполняются смыслами» и пр. Предикатная сочетаемость лексемы «концепт» в конечном итоге наводит на мысль о существовании двух основных когнитивных метафор, двух взаимодополняющих моделей, описывающих отношение «концепт-форма его языкового представления»: «архетипной» и «инвариантной». В архетипной модели концепт рассматривается как нечто предельно обобщенное, но тем не менее чувственно-образное, скрытое в глубинах сознания, воплощающееся в редуцированной форме в понятии, в представлении, в значении слова. В инвариантной модели концепт представляется как предел обобщения (инвариант) плана содержания языковых единиц, покрывающих определенную семантическую область. Архетипная модель формирования концептов предполагает их врожденность, доязыковую готовность к семантизации, инвариантная - их формирование в процессе усвоения языка и освоения внеязыковой действительности субъектом мысли и речи.
Связь концепта с вербальными средствами выражения вообще отмечается практически во всех лингвокультурологических определениях, однако единства во мнениях относительно конкретных значимых единиц языка, с которыми соотносится концепт у «лингвоконцептуалистов» пока не имеется.
Лингвокультурный концепт – семантическое образование высокой степени абстрактности. Однако если первый, получен путем отвлечения и последующего гипостазирования свойств и отношений непосредственно объектов действительности, то второй – продукт абстрагирования семантических признаков, принадлежащих определенному множеству значимых языковых единиц. Соотнесение концепта с единицами универсального предметного кода едва ли согласуется с принадлежностью лингвокультурных концептов к сфере национального сознания, поскольку универсальный предметный код идиолектен и формируется в сознании индивидуальной речевой личности. В принципе, концепт можно было бы соотнести с корневой морфемой, составляющей основу словообразовательного гнезда, но тогда он останется без имени.
Чаще всего представительство концепта в языке приписывается слову, а само слово получает статус имени концепта - языкового знака, передающего содержание концепта наиболее полно и адекватно. На соотнесении концепта со словом, в принципе, основано составление словарей концептов. Однакослово как элемент лексико-семантической системы языка всегда реализуется в составе той или иной лексической парадигмы, что позволяет его интерпретировать как I) инвариант лексической парадигмы, образованной ЛСВ этого слова; 2) имя смыслового (синонимического) ряда, образованного синонимами, соотносимыми с одним из ЛСВ этого слова. В любом случае, концепт, как правило, соотносится более чем с одной лексической единицей, и логическим завершением подобного подхода является его соотнесение с планом выражения всей совокупности разнородных синонимических (собственно лексических, фразеологических в афористических) единств, описывающих его в языке, т.е. в конечном итоге концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы.
Фреймовой моделью, воспроизводящей в лексической системе отношения концепта и его реализаций, являются гипонимические, родо-видовые структуры, однако в области таких высокоабстрактных семантических сущностей, как культурные («духовные") концепты, подобные отношения практически не наблюдаются. Также теоретически отношения «концепт - его языковая реализация» можно было бы смоделировать на базе антонимической парадигмы в лексике, фиксирующей «различия внутри одной и той же сущности» (радость-горе, счастье-беда, любовь-ненависть и пр.), однако семантический инвариант, объединяющий эту парадигму - концепт, как правило, в языке не находит имени и, тем самым, для языкового сознания является малозначимым.
По мнению С.Г. Воркачева, «концепт – это культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом своих языковых реализации, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму. План содержания лингвокультурного концепта включает как минимум два ряда семантических признаков.
Во-первых, в него входят семы, общие для всех его языковых реализации, которые «скрепляют» лексико-семантическую парадигму и образуют его понятийную либо прототипическую основу.
Во-вторых, туда входят семантические признаки, общие хотя бы для части его реализации, которые отмечены лингвокультурной, этносемантической спецификой и связаны с ментальностью носителей языка либо с менталитетом национальной языковой личности. «Расщепление» семантики концепта на двухуровневую структуру согласуется с лексикографическими постулатами, выдвинутыми Ю.Д.Апресяном, более того, наличие у слова национально-культурной специфики признается признаком, придающим ему статус концепта (Нерознак 1998: 85).
Если исходить из того, что лингвокультурный концепт семантически представляет собой некую абстракцию, обобщающую значения ряда своих языковых реализации, то конкретная форма этого концепта будет задаваться интервалом абстракции, в границах которого он качественно определен, т.е. объемом лексико-семантической парадигмы, формируемой единицами, передающими этот концепт в языке или в языках. В первом же приближении выделяются концепты-автохтоны, абстрагируемые от значений своих конкретных языковых реализации, содержащие в своей семантике и «предметные», и этнокультурные семы, и протоконцапты – «универсальные концепты», «ноэмы», абстрагируемые от неопределенного числа языковых реализации и обеспечивающие эталон сравнения, необходимый для межъязыкового сопоставления и перевода. Последние собственно концептами не являются, поскольку их семантика содержит лишь один ряд признаков - предметный; они по существу эквивалентны понятиям, а концептами могут стать лишь при реализации: своего потенциально культурного компонента, что теоретически возможно лишь при дальнейшем расширении интервала абстракции, скажем» при сопоставлении Языка землян с каким-либо инопланетным языком, если таковой когда-нибудь обнаружится. В более или менее «чистом виде» «универсальные концепты» представлены в научном сознании в виде этических терминов и логических операторов: добро-зло, хорошо-плохо-безразлично и пр. В свою очередь автохтонные концепты могут быть не только внутриязыковыми. моноглоссными, они могут быть абстрагированы от лексических единиц двух и более языков, образующих культурньй суперэтнос, - быть полиглоссными. как, например, «предельные понятия» западной и восточной лингвокультур.
Eще одним критерием разграничения лингвокультурных концептов является, очевидно, их принадлежность к сфере знания/сознания, которую они обслуживают: «…есть вполне конкретные лексические единицы, «дальнейшее значение» которых образует содержательную основу этических, психологических, логических и религиозных терминов-«духовных ценностей», которые, безусловно, могут быть этнокультурно отмеченными как в границах одного языке, так и в границах межъязыковой научной парадигмы - стиля мышления».
Итак, в лингвистическом понимании концепта наметились три основных подхода. Во-первых, в самом широком смысле в число концептов включаются лексемы, значения которых составляют содержание национального языкового сознания и формируют «наивную картину мира» носителей языка. Совокупность таких концептов образует концептосферу языка, в которой концентрируется культура, нации. Определяющим в таком подходе является способ копцептуализации мира в лексической семантике, основным исследовательским средством – концептуальная модель, с помощью которой выделяются базовые компоненты семантики концепта и выявляются устойчивые связи между ними. В число подобных концептов попадает любая лексическая единица, в значении которой просматривается способ (форма) семантического представления. Во-вторых, в более узком понимании к числу концептов относят семантические образования, отмеченные лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующие носителей определенной этнокультуры. Совокупность таких концептов не образует концептосферы как некого целостного и структурированного семантического пространства, но занимает в ней определенную часть – концептуальную область. И, наконец, к числу концептов относят лишь семантические образования, список которых в достаточной мере ограничен и которые являются ключевыми для понимания национального менталитета как специфического отношения к миру его носителей. Метафизические концепты (душа, истина, свобода, счастье, любовь и пр.) – ментальные сущности высокой либо предельной степени абстрактности, они отправляют к «невидимому миру» духовных ценностей, смысл которых может быть явлен лишь через символ - знак, предполагающий использование своего образного предметного содержания для выражения содержания абстрактного. Вот, очевидно, почему концепты последнего типа относительно легко «синонимизируются», образуя «концептуализированную область", где устанавливаются семантические ассоциации между метафизическими смыслами и явлениями предметного мира, отраженными в слове, где сопрягаются духовная и материальная культуры.
Положение о лингвокультурной отмеченности концепта приводит к методологически важным следствиям: любое лингвокультурное исследование, направленное на изучение концептов, по сути сопоставительно. Эталон сравнения здесь либо присутствует в наличной форме и сближается с понятием, «протоконцептом», функционирующим в научной парадигме, и тогда сопоставление носит интерментальный характер, где сопоставляются единицы научного и обыденного сознания в их языковой реализации. Либо же этот эталон присутствует имплицитно, и тогда исследование носит интерлингвальный характер, где непосредственно сопоставляются лексические единицы одного или нескольких языков.
Концептуально-культурологическое направление начинает занимать важное место в отечественных лингвистических исследованиях и носит интердисциплинарный характер.
Впервые в отечественной лингвистике термин концепт в значении, отличном от термина понятие, использует С.А. Аскольдов-Алексеев. Он отмечает, что концепты выступают в функции заместительства: «Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода». Вслед за ним Д.С. Лихачев объясняет суть концепта как «алгебраическое выражение значения». Действительно, то или иное слово не вызывает в нашем сознании набор признаков, формирующий его словарное значение или логическое понятие, – «охватить значение во всей его сложности человек просто не успевает, иногда не может, а иногда по-своему интерпретирует его» (там же, 4). Лихачев использует психологический подход к пониманию концепта, трактуя его с точки зрения отдельного носителя языка или с позиций «человеческой идиосферы». Содержание концепта включает как соответствующее значение (как правило, не точно совпадающее со словарным), так и совокупность ассоциаций, оттенков, связанных с личным и культурным опытом носителя.
Вместе с тем автор отмечает всеобщность концептов, так как если бы они были полностью индивидуальны, общение стало бы невозможным. Напротив, концепты, замещая в речи значения, являясь “некими потенциями” значений”, облегчают общение. Совокупность концептов в сознании отдельного носителя, а также для языка в целом Лихачев называет “концептосферами”.
Для Ю.С. Степанова концепт – это, прежде всего явление духовной культуры. Более того, он определяет культуру через концепт, подчеркивая, что эти ментальные образования представляют собой “сгустки культурной среды в сознании человека”. Такое понимание можно назвать культурологическим.
Степанов отмечает, что в рамках когнитивного подхода концепт не тождественен понятию. Понятие и концепт принадлежат различным областям знания. Если понятие используется в логике и философии, то концепт все более закрепляется в культурологии. Кроме того, концепт имеет терминологический смысл в системе понятий математической логики, обозначая содержание понятия, т.е. является синонимичным термину смысл. Итак, по мнению Степанова в структурном отношении концепты в культурологии – то же самое, что концепты в математической логике, но с точки зрения содержания концепт в культурологии конечно же включает в себя большее количество компонентов.
Структура концепта также трактуется с точки зрения культурного развития – он состоит из различных уровней, «слоев», которые «являются результатом, «осадком» культурной жизни разных эпох».
Так, в связи с этим Степанов выделяет такие компоненты в составе концепта как основной, актуальный признак (реально существующий для носителей языка данной эпохи), дополнительный пассивный признак или несколько признаков (актуальные лишь для отдельных социальных групп) и внутреннюю форму (т.е. этимологический признак, важный лишь для исследователей). Из данного определения вытекают и предлагаемые автором методы исследования концептов – этнографические, культурологические, исторические. Основной акцент делается на социальную сущность концептов, а не индивидуально-психические особенности, как у Лихачева. Действительно, концепты, как явления культуры, относятся к коллективным ценностям, представляя собой элементы коллективного сознания, но в их своеобразном преломлении в индивидуальных сознаниях отдельных носителей языка. И хотя, несомненно, они обрастают множеством личностных ассоциаций, концепты для представителей одной культуры имеют много общего.
Несколько иное толкование концептов находим в книге А.П. Бабушкина «Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка». Автор рассматривает концепт в рамках такого лингвистического направления, как когнитивная семантика, таким образом его подход может быть назван семантическим. Так же как и Степанов, он отмечает коллективный, надличностный характер концептов. Подход Бабушкина является лингвистическим по своей сути и в его трактовке концепты соответствуют содержанию семем данного языка. Именно в значениях слов содержится результат познания действительности и поэтому, используя процедуру компонентного анализа можно изучать концептуальные параметры слова, т.е. в значении слова можно почерпнуть его логико-предметное содержание, тот образ, который отражает положение вещей в действительности. Таким образом, концепция Бабушкина опирается на теорию референции и теорию смысла.
Итак, идеальная сущность концепта находит свое материальное воплощение в конкретных словах языка, так как, по мнению Бабушкина, «в самом слове, в равной мере в его вербальной дефиниции фиксируются результаты когнитивных усилий человеческого разума».
Неоднородность самой действительности влечет за собой неоднотипность выражающих ее концептов. Бабушкин рассматривает концепт как родовое имя, объединяющее несколько его разновидностей. Итак, дифференциация концептов по Бабушкину предполагает следующие типы: мыслительные картинки, схемы, гиперонимы, фреймы, сценарии, инсайты, “калейдоскопические концепты”, между которыми, однако, нет резко очерченных границ.
Такая классификация как бы разграничивает концепты, соответствующие разным словам: мыслительные картинки часто представляют предметные реалии или мифемы (ромашка, петух, смерть, дьявол); концепты-схемы – слова с “пространственным” значением (река, дорога, дерево); концепты-гиперонимы отражают гипо-гиперонимические связи в лексике (обувь: туфли, ботинки, сандалии); концепты-фреймы соотносятся с некоторой ситуацией или образом ситуации (базар, больница, музей); концепты-инсайты содержат информацию о структуре, функции предмета (зонтик, барабан, ножницы); концепты-сценарии реализуют в себе идею развития (драка, лекция); и, наконец, калейдоскопические концепты развертываются в виде той или иной структуры, упоминавшейся выше и «представляют концепты абстрактных имен социальной направленности (долг, порядочность, совесть)».
Большой вклад в развитие теории концепта внесла А. Вежбицкая. Ее понимание концепта восходит к средневековой логике. Концепты – это некий языковой способ категоризации действительности. Вежбицкая говорит о существовании двух подходов к категоризации в истории науки, а именно “классическом” и «прототипическом». Классический подход связан с признаковым описанием, отраженном в семантическом толковании понятия. Под прототипом понимается некое типичное представление, эталон. По мнению Э. Рош категоризация действительности людьми происходит не на уровне понятий, а на уровне прототипов. Прототип представляет собой центр той или иной категории, менее типичные единицы данного множества (также относящиеся к категории) формируют ее периферию. Рассматривая взаимоотношения прототипа и понятия Бабушкин отмечает, что прототип не подменяет понятие, а “теория прототипов... содержит в себе указание на то, что некоторые элементы понятия являются прототипами”. Что касается концептов, то не все они могут быть охарактеризованы как прототипы, например, концепты абстрактных имен.
Теория прототипов появляется в связи с тем, что классическое семантическое толкование не всегда оказывается достаточным, чтобы определить то или иное понятие. Однако Вежбицкая считает, что не следует относиться к прототипам как к панацее или «универсальной гносеологической отмычке». Она предлагает использовать синтез двух традиций, т.е. концепция прототипов может существенно дополнить семантическое описание. Так, большую помощь она может оказать при толковании значений слов, обозначающих эмоции. При этом можно прибегнуть к описанию прототипических ситуаций и прототипических реакций на них. Именно такой подход, предложенный Вежбицкой, позволяет понять, что между двумя подходами не существует противоречия, и они могут использоваться вместе.
У Вежбицкой концепты выступают как мысленные образования, необходимые исследователю для того, чтобы объяснить, как устроена окружающая действительность. Как отмечает Р.М. Фрумкина, определение концепта Вежбицкой является одним из наиболее удачных: она понимает под концептом объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий культурно-обусловленное представление человека о мире «Действительность».
Итак, подход Вежбицкой отличается от всех рассмотренных выше, так как предполагает рассмотрение концептов как инструментов познания внешней действительности, которые должны быть описаны средствами языка в виде некоторых объяснительных конструкций. Такой подход может быть назван логико-понятийным.
По концепции Вежбицкой концепты национально-специфичны, что важно для сопоставительного изучения культурного своеобразия народов. Однако по гипотезе автора подобное изучение становится возможным лишь благодаря особому универсальному семантическому языку или языку семантических примитивов. При этом семантический метаязык у Вежбицкой – “результат сознательного “языкового строительства”, элементы которого переводимы на другие языки и тем самым обеспечивают его универсальность.
Понимание концепта Н.Д. Арутюновой тяготеет к фольклорным, этнографическим исследованиям. Сам термин концепт используется в более узком смысле и относится главным образом к “мировоззренческим понятиям”, составляющим важную основу культуры, являющихся ее метаязыком. В рамках данной школы исследуются такие концепты как «долг», «человек» и «личность», “свобода” и т.д. С точки зрения методики изучения строится некоторая семантическая модель таких понятий, которая складывается из следующих компонентов: «1) набор атрибутов, указывающих на принадлежность к тому или другому концептуальному полю, 2) определения, обусловленные местом в системе ценностей, 3) указания на функции в жизни человека».
Подобно другим исследователям Арутюнова объясняет функции концепта как посредника между человеком и действительностью: «люди постоянно взаимодействуют друг с другом и с природой, но они осмысляют это взаимодействие через свои отношения с отвлеченными понятиями, получающими символическую значимость...» (там же, 4). В настоящее время мир все больше воспринимается в событийно-временном аспекте, нежели в предметно-пространственном и «онтология происходящего моделируется в виде системы концептов, конструируемых по данным языка».
Концепт, выступающий как сложное и многомерное явление, скорее всего, требует и некоего универсального к себе подхода. Наиболее удачным в этом смысле выступает, на наш взгляд, комплексный подход, разрабатываемый С.Х. Ляпиным и В.И. Карасиком. Ляпин отмечает, что такое понимание концепта тяготеет к средневековому концептуализму Абеляра и Фомы Аквинского и рассматривает концепты как «смысловые кванты человеческого бытия-в-мире, в зависимости от конкретных условий превращающихся... в различные специализированные формообразования, «гештальты» бытия...». Концепт рассматривается с онтологических позиций как форма бытия культурного феномена, а не как «специально-дисциплинарное,...специально-предметное формообразование...» (там же, 19), тем самым, отличаясь от многих других трактовок. Итак, концепты трактуются как «первичные культурные образования, транслируемые в различные сферы бытия человека...». Они могут проецироваться на языковую действительность, находя прямые или описательные соответствия. Степень их языкового выражения, скорее всего, неодинакова в различных культурах в зависимости от значимости данного концепта и чаще всего характеризуется частотностью и различной комбинаторикой признаков, нежели их отсутствием или наличием.
Предлагаемые в рамках данного подхода методики изучения концептов предполагают «систему исследовательских процедур, направленных на освещение различных сторон концептов, а именно смыслового потенциала соответствующих концептов в данной культуре». При этом отмечается необходимость использования как лингвистических данных (работа со словарными и другими текстами, подключение социолингвистических методов исследования, таких как анкетирование носителей языка), так и привлечение материалов смежных дисциплин: социологии, психологии, культурологии и др.
Особенно важны эти данные при сопоставлении концептов, имеющих «прямую языковую проекцию» в обоих сравниваемых языках. Приведем пример из статьи С. Х. Ляпина о значении слова «государство» в русском языке и соответствующего ему «staten» в норвежском. Сходные в своем основном, понятийном содержании данные слова существенно различаются на концептуальном уровне в связи с их культурно-историческим смыслом: в русской ментальности «государство» ассоциируется с властью и силой, а в западноевропейской – с общественным договором между гражданином и властью.
С другой стороны, не все концепты имеют такие проекции, обозначаясь безэквивалентными лексическими единицами, и они «в процессе лингвокультурной трансляции требуют не пословного, а описательного толкования». Именно такие концепты наиболее ярко отражают специфику национальных картин мира. К ним относится и рассматриваемый здесь концепт “менеджмент” в англоязычной и русской лингвокультурах.
Все трактовки, в общем, рассматривают концепты как некие способы репрезентации действительности в сознании людей, как сгустки смысла, несущие важную культурную информацию и находящие свое конкретное выражение в виде знаков (в широком понимании знака): в языке, в искусстве и т.д. Итак, концепт выступает как «единица, призванная связать воедино научные изыскания в области культуры, сознания и языка, т.к. он принадлежит сознанию, детерминируется культурой и опредмечивается в языке».
2. Формирование системы культурных концептов в рамках когнитивных возможностей личности
Концепт, как отмечалось выше, представляет собой такую когнитивную единицу, которая является частью «всей картины мира, отраженной в человеческой психике», что предполагает достаточно большой объем знаний, относящихся к одному концепту. Встает вопрос о том, каким образом эти знания хранятся в сознании человека, а также извлекаются из него по мере необходимости. Возникает предположение, что вся эта информация каким-то образом структурируется и систематизируется в человеческом сознании, что приводит к появлению в науке новых понятий, призванных описать эти структуры представления знаний. Первоначально появляющиеся в сфере исследований по искусственному интеллекту, они постепенно заимствуются лингвистикой и когнитологией и начинают активно использоваться в этих науках. Часто концепцию, описывающую различные структуры представления знаний, получающих терминологические обозначения фреймов, скриптов, схем, называют фреймовой теорией. Остановимся подробнее на ее основах.
Фреймовая теория представления знаний появляется в связи с постановкой вопросов машинного перевода, когда перед учеными встает проблема скрытых элементов значений. Эти элементы, известные носителям языка и воспринимающиеся как нечто само собой разумеющееся, не выражены явно в значениях слов и не отражены в их словарных дефинициях, что создает трудности в переводе и приводит к многозначности целых высказываний. Эти элементы Джекендофф называет “недостающими характеристиками”, восполнить которые призваны такие понятия как “скрипты”, фреймы”, “схемы”. Они предполагают “набор условий, часто отличающихся большой сложностью, которые описывают, как выглядит типичный предмет или событие... ”. Например, комнаты обычно имеют стены и потолки, на день рождения обычно дарят подарки, а еду в ресторане часто заказывают после изучения меню... Джекендофф отмечает, что “смысл теории фреймов заключается в том, что она дает возможность... дополнять недостающие характеристики концептов, которые не были установлены при их определении или категоризации” (там же).
Психологическое обоснование теории фреймов тесно связано с понятием ожидания. Это значит, что нормальное взаимодействие людей в мире было бы невозможно, если бы каждое новое явление или предмет оценивалось бы ими как уникальное. Люди трактуют свои впечатления на основе имеющегося опыта и базируясь на каких-то типичных для своей культуры моделях. Именно эта идея и лежит в основе фреймовых исследований.
Следует отметить, что понятиями «скрипт», «фрейм», «схема» оперируют многие науки. Д. Таннен в книге “FraminginDiscourse” (1993) делает краткий обзор о том, как эти понятия используются в различных областях знаний и каково их содержание. Итак, “фрейм” и сходные с ним термины используются в психологии, лингвистике, антропологии, социологии. Несмотря на то, что все указанные термины часто взаимозаменяемы, некоторые исследователи отмечают существующие между ними отличия. Например, Чейф говорит об иерархичной зависимости фрейма и схемы друг от друга: когда человек сталкивается с тем или иным событием, он идентифицирует его на уровне схемы, а затем строит свои ожидания о конкретных участниках и их роли в данном событии на уровне фрейма, получающего конкретное выражение в предложениях.
Абельсон, говоря об отличии фрейма от скрипта, отмечает, что скрипт соотносится с последовательностью событий и состоит из отдельных сцен. Так, сценарий похода в ресторан выглядит следующим образом:
Johnwentintotherestaurant. He ordered a hamburger and a coke. Heaskedthewaitrssforthecheckandleft.
Термин “фрейм”, который получает наибольшее распространение по сравнению с другими, вводит в научный обиход Г. Бейтсон в 1955 году, определяя его с психологической точки зрения как некий способ интерпретации людьми поведения друг друга. Позже термин начинает использоваться в социологических и антропологических исследованиях Д. Хаймса, Э. Гоффмана и Ч. Фрейка, а также в работах М. Минского в области искусственного интеллекта.
Так, Хаймс в своей работе “Waysofspeaking” относит фрейм как некий “культурный образец” (“culturalpattern”) к одним из способов речи. Похожее толко
Т.А. ван Дейк также отмечает важность учета того факта, что “фреймы не только содержат ‘статичные’ данные, но и ‘динамические’ процедуры, описывающие, как нужно действовать в тех или иных обстоятельствах”.
Иногда в связи с этим говорят о разных категориях фреймов: с одной стороны об интерактивных “интерпретационных фреймах” (работы по социальной и лингвистической антропологии), с другой стороны – о фреймах – структурах знаний, или схемах (работы по искусственному интеллекту).
Чтобы взаимодействие людей было эффективным, необходимо осознание человеком того, в рамках какого фрейма оно происходит. Например, с точки зрения языка одна и та же фраза может восприниматься по-разному в зависимости от фрейма шутки или фрейма ссоры (интерпретационный фрейм).
Второй тип фреймов, схемы знаний, соотносится с ожиданиями, которые возникают у участников взаимодействия относительно людей, событий, объектов и окружающей обстановки и связанных с уже имеющимися у них знаниями о мире. Этот тип фрейма вызывает особый интерес у исследователей в области лингвистической семантики, так как очевидно, что значение высказывания сильно зависит от этих «фреймовых» знаний, имеющихся у участников общения.
В частности, к исследованиям такого рода фреймов обращается Ч. Филлмор, который первый связывает фрейм с лингвистикой, определяя его как «любую систему лингвистических выборов..., которые могут ассоциироваться с прототипными образцами сцен», иными словами «люди ассоциируют определенные сцены с определенными лингвистическими фреймами».
Ч. Филлмор сравнивает понятие фрейма с широко распространенными в лингвистике теориями лексических полей, согласно которым люди интерпретируют значения отдельных лексических единиц на основании того места, которое эти единицы занимают в системе своего поля. Например, значения счетных прилагательных мы воспринимаем в результате интерпретации «структурированного исходного знания», которое отражается в лексическом поле счета. Один из основоположников теории поля Й. Трир считал, «что в общем случае понимание значения слова сводится к пониманию структуры, в которой это слово функционирует...». Концепция поля, таким образом, очень близка к концепции фрейма в ее понимании Филлмором. Однако, в отличие от поля, фреймы не принадлежат лишь к сфере языковых взаимоотношений (хотя некоторые фреймы действительно являются сугубо языковыми, например, единицы измерения или календаря), а непосредственно связаны с интерпретацией внеязыковой действительности. Таким образом, слова во фрейме структурированы на основе экстралингвистических связей. При этом если полю соответствует ряд взаимосвязанных слов в языке, фрейм может иметь лишь одного представителя в лексике. Вместе с тем фреймы отличаются от различных тематических классификаций лексики, так как представляют собой когнитивные структуры, выражая способы систематизации внеязыковой информации в сознании носителя языка.
Несмотря на сложные и не совсем четкие взаимоотношения между терминами фрейм, скрипт, схема, все они объединяются общим понятием «структур ожиданий» и описывают, как “человек организует свои знания о мире и использует их, чтобы интерпретировать новую информацию, события, опыт и взаимоотношения с ними связанные”.
Таким образом, фрейм выступает как комплексный термин и является одной из важнейших структур представления знаний, но не произвольно выделяемых, а описывающих определенный концепт. Действительно, «в противоположность простому набору ассоциаций эти единицы [фреймы] содержат основную, типичную и потенциально возможную информацию, которая ассоциирована с тем или иным концептом».
И фреймы, и концепты относятся к когнитивным структурам, и в связи с эти представляется важным вопрос об их разграничении. Исследователи отмечают, что фрейм можно рассматривать как способ организации различных типов концептов, отличающихся по уровням сложности. Поэтому сам фрейм в свою очередь может включать в себя несколько уровней и составляющих единиц («sub-units»).
В.Н. Телия также отмечает, что «концепт – это всегда знание, структурированное во фрейм, а это значит, что он отражает не просто существенные признаки объекта, а все те, которые в данном языковом коллективе заполняются знанием о сущности».
Если рассматривать концепт как первичное культурное образование, то можно сказать, что именно они формируют в сознании носителя некоторый образ окружающей его культурной действительности (в широком понимании культуры как «обобщенно-универсального... способа самоорганизации и саморазвития человеческого бытия» по С.Х. Ляпину, 1997: 17).
Мысль, что в голове человека складывается как бы модель окружающей его внешней действительности, первоначально высказанная русским физиологом И.М. Сеченовым, позже была положена в основу такого важного понятия человеческого бытия как картина мира. Сам термин появляется в физике и означает физическую картину мира, “трактуемую как совокупность внутренних образов внешних предметов”. Позже понятие картины мира выходит за рамки физической науки и начинает рассматриваться в более широком смысле. В.И. Постовалова определяет ее как “исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека”.
Это значит, что картина мира содержит представление человека о мире, запреты и установки, направленные на должное поведение человека в этом мире, что определяет ее регулирующую роль в жизнедеятельности человека. Картина мира также создает некое единое “смысловое поле”, благодаря которому обеспечивается взаимопонимание между представителями одной культуры.
Картина мира многолика и многомерна, так как она объединяет представления человека о различных сторонах окружающей его действительности и поэтому подразделяется на религиозно-мифологическую, философскую, научную, художественную и другие картины мира, которые в своей совокупности образуют концептуальную модель или концептуальную картину мира. Эту концептуальную картину составляют ментальные образования – концепты.
Выделяется также понятие языковой картины мира, которая выступает в виде некоторой проекции концептуальных структур и их материального воплощения в языке, иными словами представляет собой знаковый образ действительности. Языковая картина мира рассматривается как наивная в смысле ее противопоставления научной картине мира, при этом отмечается ее не менее сложный и интересный характер, но отнюдь не примитивность по сравнению с научными представлениями.
Понятие языковой картины мира в лингвистику вводят неогумбольдтианцы, тем самым подчеркивая важность изучения языка не самого по себе, а в связи с его культурными функциями. Поэтому можно говорить о том, что концепты, которые формируют концептуальную картину мира (а также и их языковые проекции, ибо язык впитывает в себя культурное своеобразие), отличаются специфичностью в культурно-национальном плане. Действительно, большинство исследователей сходится на том, что картины мира, складывающиеся в сознании носителей различных культур, не одинаковы, а национально-специфичны. Поэтому часто о концептах говорят, как о культурных, или национальных, которые определяются как «конкретно репрезентируемая идея «предмета» в совокупности всех валентных связей, отмеченных национально-культурной маркированностью» и которые соответственно являются важным инструментом в изучении культурных особенностей разных народов.
Все сказанное выше подчеркивает значимость изучения концепта не только как продукта мысли (в его когнитивной трактовке), но и как культурного феномена (в его культурологической трактовке), что органично вписывает его в рамки не менее актуального (наряду с когнитологией) направления современной науки о языке – культурологической лингвистики. Одним из основополагающих тезисов лингвокультурологии выступают известные слова В. фон Гумбольдта о том, что «язык есть как бы внешнее проявление духа народов: язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык...». Э. Сепир также указывал, что «язык не существует и вне культуры, т.е. вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни». Однако проблема взаимоотношения языка и культуры по-разному решалась в истории лингвистической мысли. Задаваясь вопросом о том, что первично – язык или культура, ученые иногда придерживались крайних точек зрения, утверждая, например, прямую зависимость культуры от языка. Такие концепции, однако, давно подверглись критике: конечно, язык во многом зависит от культуры, но и культура в какой-то степени определяется языком.
Это второе направление соотношения является наименее доказанным даже на современном этапе развития науки. Ученые склонны считать, что влияние языка на культуру выражается не в том, что люди смотрят на мир по-разному сквозь призму своего языка, а что язык, участвуя в процессах восприятия, запоминания, воспроизведения в некотором роде вносит свою лепту в своеобразие миросозерцания. Несмотря на существующие разногласия, несомненной признается роль языка в изучении культурных особенностей разных народов. Как отмечал Гумбольдт, «среди всех проявлений, посредством которых познается дух и характер народа, только язык и способен выразить самые своеобразные и тончайшие черты народного духа и характера и проникнуть в их сокровенные тайны...».
Наибольший интерес у исследователей всегда вызывало отражение национально-культурной специфики в лексическом составе языка, как сфере, наиболее тесно связанной с экстралингвистической действительностью, в отличие от, например, фонетического и грамматического пластов языка. Так, подход к слову как «вместилищу знаний», в том числе и знаний культурного характера, намечается еще в античности.
Выделяется два основных подхода, связанных с взаимоотношением культуры и лексического слоя языка: лингвострановедческий и концептный
Лингвострановедение, появляющееся как один из методов освоения иностранного языка, предполагает знакомство с культурной спецификой изучаемого языка посредством национально-маркированных лексических единиц. В рамках лингвострановедческой теории слова условно делятся на две большие группы: эквивалентные и безэквивалентные (с точки зрения сравнения двух и более языков и при переводе с одного языка на другой). При этом отмечается, что чистых эквивалентов практически не существует, так как даже при совпадении денотативных значений слова отличаются тем, что вызывают различные ассоциации у носителей разных языков. Вводится понятие лексического фона, к которому относят “те (взятые вместе) непонятийные СД [семантические доли], которые входят в семему, но не участвуют в опосредованной языком классифицирующей деятельности человека” (там же). Как правило, фоновые семантические доли определяются культурными особенностями говорящих на данном языке.
В рамках лингвокультурологического направления появляются подходы, пытающиеся выйти за рамки собственно языковой сферы и вводят понятие комплексных межуровневых единиц, которые в плане содержания соотносятся как с языковым значением, так и с культурным смыслом.
Однако за последние годы развития лингвистики в науке все более закрепляется концептный подход, ставящий в центр исследований человека как языковую личность с ее социокультурными, а также индивидуальными характеристиками. Сам термин «языковая личность» делает акцент на изучении человека как существа говорящего – homo loquens, обосновывая суть такого антропоцентрического направления следующим тезисом: «нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю – к человеку, к конкретной языковой личности...».
Концептный подход является более объемным и предполагает в своем комплексном выражении, что человек «живет, общается, мыслит, действует в мире концептов, по отношению к которым традиционно понимаемые понятия, образы, поведенческие стереотипы и т.д. выступают их частными, проективными, редуцированными формами». Этот подход объединяет в себе не только лингвистический и культурный аспекты рассмотрения языка, но и взгляд на язык как продукт человеческого сознания.
Как отмечает С.Х. Ляпин, с точки зрения концептологии как науки о концептах возможны два пути исследования: синтез концепта (то есть «достраивание» таких формообразований как понятия и образы до соответствующего концепта) и анализ концепта (то есть разложение существующего концепта на его редуцированные формы). Поскольку мы идем от конкретного концепта к его материальному воплощению, то второй путь, а именно анализ концепта, представляется наиболее подходящим для данного исследования.
Теперь обратимся к объекту нашего исследования – концепту «менеджмент» и рассмотрим его структуру и содержание в американской лингвокультуре, имея в виду дальнейшее сопоставление этой структуры с той, которую он получает в лингвокультуре русской, поскольку, как это будет показано во второй главе исследования, мы считаем этот концепт заимствованной ментальной сущностью, внедренной в русскую лингвокультуру по целому ряду обстоятельств.
3. Концепт «менеджмент» в американской лингвокультуре: структура и содержание
Термин «менеджмент» (management) имеет североамериканское происхождение и зачастую переводится на русский язык как «руководство». Такой перевод полностью не раскрывает всей сложности семантики термина: это проистекает из комплексности и глубины содержания самого концепта. В практике хозяйственной деятельности человека менеджмент представляет собой номинант процессов управления этой деятельностью, и в этом смысле сам концепт включает в себя целую систему субконцептов, объединенных концептосферой «управление», поскольку управляют не только предприятием и организацией, но и государством, обществом, техническими системами, технологическими процессами. Вся англоязычная концептосфера «management» представляет из себя следующую систему:
management (noun)[1]
management, conduct, conduct of affairs, manipulation, operation, running, handling
managership, stewardship, agency, commission
care, charge, control, authority
superintendence, oversight, surveillance
patronage, protection
art of management, tact, way with, skill
business management, work study, management study, time and motion study, operations research, cost-benefit analysis
organization, masterminding, decision-making, policy
housekeeping, housewifery, husbandry, political economy, economics
statecraft, statesmanship, diplomacy
government, governance
regimen, dispensation, regime
regulation, lawmaking, legislation
reins of government, ministry, cabinet, inner cabinet, reins
staff work, administration
bureaucracy, civil service
secretariat, government office, workshop
superiority: directorship, leadership, management
arrangement: administration, paperwork, staff-work, management
agency: procuration, procurement, management
inspection: oversight, supervision, management
vocation: government service, diplomatic service, civil service, administration, management
action: implementation, administration, handling, management
conduct: organization, orchestration, treatment, handling, manipulation, direction, masterminding, management
director: staff, brass, top brass, VIPs, management
government: government, direction, management
commission: agency, factorage, trusteeship, executorship, management
churchoffice: churchoffice, management
Сюда же следует отнести субъектную составляющую исследуемой концептосферы, которая имеет вот такой вид:
manager (noun)
manager, person in responsibility, responsible person, VIP
man or woman in charge, key person, kingpin, bigwig
procurator, administrator, executive, executor, doer
statesman or -woman, politician
economist, political economist
housekeeper, chatelaine, housewife, househusband
steward, bailiff, farm manager, reeve, greeve
agent, factor, consignee
superintendent, supervisor, inspector, overseer, foreman or -woman, ganger
warden, housemother, matron, nurse, head nurse, senior nursing officer, tutor, protector
proctor, disciplinarian
party manager, whip, party whip, chief whip
custodian, caretaker, curator, librarian, keeper
master of foxhounds, whipper-in, huntsman
circus manager, ringmaster
emcee, M.C
Other Forms
superior: boss, foreman, manager
spectator: inspector, examiner, scrutinizer, overseer, manager
motivator: manipulator, manager, wirepuller, puppet master, influence
doer: executor, executive, administrator, manager, director
director: manager, controller
master: employer, captain of industry, capitalist, boss, governor, manager
consignee: factor, one's man of business, bailiff, steward, manager[2]
В самом общем виде семантическое содержание концепта «management» в англоязычной лингвокультуре представляется как способ (манера) обращения с людьми, власть и искусство управления, особого рода умения и административные навыки, орган управления, административная единица. При более пристальном рассмотрении смыслового содержания концепта выделяются следующие понятийные конституенты менеджмента:
- процесс управления хозяйственной деятельностью организации;
- процесс управления производством (продажей) товара или услуги;
- функции управления организацией;
- персонал управления организацией.
Процессный аспект менеджмента заключается в том, что специально подготовленные люди формируют организацию, ставят перед ней цели и задачи, обеспечивают посредством планирования достижение последних через эффективное управление людьми и ресурсами.
Функциональный аспект предполагает в ходе управления выполнение следующих функций: целеполагание, планирование, координирование, учет, контроль, анализ. Посредством выполнения этих функций субъекты менеджмента – менеджеры – обеспечивают условия и организуют эффективное использование труда, производственного аппарата, материальных и финансовых ресурсов организации.
Обобщая функционально-процессуальное содержание концепта «менеджмент», можно вывести следующее определение анализируемого концепта:
Менеджмент
– комплексный процесс обеспечения целенаправленной хозяйственной деятельности организации, эффективного использования факторов производства (труда, капитала и земли) и финансов, который основывается на системе принципов, функций, методов и организационной структуры управления организацией, вполне соответствующей условиям внешней среды.
Не следует также забывать о такой содержательной стороне концепта «менеджмент», как когнитивно-ценностная. Для того, чтобы выявить основные конститутивные признаки такого рода в англоязычном понятийном содержании исследуемого концепта, обратимся к анализу текстовых и словарных определений концепта «management», чтобы уточнить содержание смысловой структуры терминологического поля лексики, номинирующей когнитивно-ценностную составляющую исследуемого концепта. Выявление таких признаков возможно при условии применения теории семантического поля, основателем которой считается немецкий ученый Иост Трир. Он полагал, что “лексика представляет собой совокупность частных систем, или подсистем, называемых семантическими полями, внутри которых слова связаны отношениями взаимного противопоставления”. Согласно этой теории на каждое “понятийное поле”, соответствующее определённой сфере понятий, как бы накладываются слова, членящие его без остатка и образующие “словесное поле. При этом каждое слово получает смысл только как часть соответствующего поля.
В современном языкознании семантическое поле определяется как совокупность языковых единиц, объединенных общностью содержания в отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений. Семантическое поле характеризуется определёнными свойствами:
1) наличием семантических отношений (корреляций) между составляющими его словами;
2) системным характером этих отношений;
3) взаимозависимостью и взаимоопределяемостью лексических единиц;
4) относительной автономностью поля;
5) непрерывностью обозначения его смыслового пространства;
6) взаимосвязью семантических полей в пределах всей лексической системы (всего словаря).
Как считает Л.Г. Федюченко, понятийное поле термина (ППТ) – часть его семантического поля, включающая только специфические для данной области семантические отношения между понятийным содержанием данного термина и другими специальными понятиями, необходимыми для смысловой идентификации термина. Сами эти понятия могут выражаться как терминами данной области знания, так и нетерминами.
Терминологическое поле термина (ТПТ) – это часть понятийного поля, включающая только специфические для данной области семантические отношения между понятийным содержанием данного термина и другими специальными понятиями, необходимыми для смысловой идентификации термина. Сами эти понятия могут выражаться только терминами данной области знания.
Всего для анализа методом сплошной выборки из специальных экономических текстов и словарей по экономике было отобрано 100 терминов. Первоначальнаятекстоваяцепочкатерминовпредставляетсявследующемвиде:
Principals of management, scientific management, management activity, operational research, management, management by objectives, company, motivation project, management top external advice, management corporate planning, organization, the management of organizational change, chief executive, organizational process, the style of an organization, team, team-building session, merger, corporate relations, service, service strategy, the management of quality, quality, quality of design management, accounting system, cost accounting, cost unit, cost center, profit center, costing system, cost allotment, database marketing, the strategy of marketing, sales manager, planning process, sales objective, top-down planning,monitoring, bottom-up planning, portfolio management, portfolio analysis, product design, product design management, materials management, production management, the planning of production, production system management, coefficients method, optimized production technology, just in time management, managing director, computer-aided drafting, computer-aided facilities management, cable management, development management, development system, human resources management, mentoring, negotiation, dispute, observation, feedback stage, the action plan stage, the development stage,monitoring operations manager, operations management, operations function, linear programming.
На следующем этапе анализа по видовому признаку были отобраны группы терминов (например, термины, определяющие различные типы менеджмента, используемые в различных организациях).
Далее был проведён анализ родовидовых отношений внутри представленной терминологической цепочки. При традиционном терминологическом изучении понятийного содержания терминов родовое понятие часто считается как бы заданным: речь идёт о классификационном делении уже достаточно специализированных понятий. Однако вопрос о том, каким именно “ номинативным словосочетанием” выражается родовое понятие, остаётся открытым и не имеет убедительных ответов (С.Д. Шелов 1998). В тексте дефиниции выделяется две части: родовой фрагмент и видовой фрагмент, которые обладают семантической законченностью и синтаксической правильностью, при этом синтаксически видовая часть всегда находится в отношении подчинения к формулировке родового понятия. Для иллюстрации всего выше сказанного демонстрируется одна из групп терминов:
Project management
- a person or organization responsible for a particular piece of work that will create something new or improve a situation.
Top management
- a person or people in charge of an organization;
- the activity of controlling and dealing with some thing.
Management of organizational change
- relating to the way an organization and its activities are planned and arranged.
The management of quality
- the management of systems in a company to make sure that each department is working in the most effective way and in order to improve the quality of the goods produced or services provided.
Operations management
- the activities, decisions and responsibilities of operations managers.
Management accounting system
- a manager who deals with a particular client or group of clients, especially in a bank or advertising agency.
Management by objectives
- the activity of controlling an activity and measuring performance in relation to particular aims.
Scientific management
- concerns for product forecasting, production planning and work study.
Management
- the activity or skill of directing and controlling the work of a company or organization.
Portfolio management
- the managing of a group of different types of investments, paying attention to the risk and profits of each in relation to the rest.
Human resources management
- the work of employing, training and helping the people who work in an organization.
Just in time management
– a total management approach which aims to reduce inventory of all kinds and at all work stations to the minimum – even to zero stocks.
Materials management
– referred originally to the management of the activities within an organization which had to do with the planning purchasing, transport, storage and handling of the materials required by the organization, using materials in the general sense to refer to the whole range of goods and services obtained from outside the organization in order to prepare finished products for sale.
Рассмотрение представленных выше родовидовых понятий позволяет утверждать, что:
1. Они выражаются либо терминами ранее определёнными (как в management of organizational change, TQM, management accounting system, portfolio management), либо терминами, не имеющими текстовой дефиниции, которые не определялись ранее (как в scientific management, human resources management);
2. Видовые понятия выражаются как терминами изучаемой области, так и терминами смежных областей.
Данные родовые понятия оказываются основанием для структурации трех терминологических полей, структурирующих концепт «менеджмент» в англоязычной лингвокультуре: activity, skills, person.
На следующем этапе выделились общие признаки и отличительные, на основе общих выделились уровни, представленных выше полей:
| ACTIVITY | EMPLOYING TRAINING MANAGING WORK STUDY CONTROLLING |
| PERSON | MANAGER GROUP DEPARTMENT ORGANIZATION COMPANY |
В свою очередь отличительные признаки разделились на подуровни уровней выделенных трёх полей:
| MANAGING-----REWARD SYSTEM | |
| WORK STUDY---FEEDBACK | |
| ACTIVITY | CONTROLLING-----WORKING CONDITIONS |
| EMPLOYING------NEGOTIATION | |
| TRAINING------TEAM | |
| MANAGER----ANALYTICAL FRAMEWORK | |
| GROUP---------PROFITS | |
| PERSON | ORGANIZATION------EMPLOYEE WELFARE |
| COMPANY------SERVICES | |
| DEPARTMENT------JUNIOR MANAGEMENT |
На основе проведённых родовидового, дефиниционного, понятийного анализов нам удалось выстроить терминологическую цепочку проанализированных терминов, определить родовидовые отношения внутри неё и в результате прийти к некоторой структурации концепта «management» в англоязычной культуре. В самом общем виде структура концепта может быть представлена в виде следующей схемы.
Таким образом, в понятийной структуре концепта просматриваются такие составляющие, как:
- когнитивная эквивалентность (ориентация сознания субъектов управления на определение закономерностей управленческого процесса);
- коммуникативность (управление информационными потоками);
- социальная ориентированность (управление трудовыми операциями);
- удовлетворение материальных потребностей (управление рынком, маркетинг);
- инструментальность (управление операциями с объектами управления, т.е. ресурсами и продуктами деятельности);
- посессивность (управление собственностью, имуществом);
- социальная рефлексия (одобрение управленческих действий, легитимность управления, правовые форматы управления);
- прогностичность (прогнозы при принятии управленческих решений, определение тенденций и направлений научно-технического прогресса, демографических показателей социума и их важности для успешного хозяйствования).
Все перечисленные составляющие концепта находят свое отражение (реализуются, транспортируются) в управленческий дискурс. Рассмотрим феномен управленческой коммуникации в следующем разделе работы и выделим базовые характеристики и конститутивные признаки дискурса управления.
Схема 1
Структура и формирование национально-специфической модели лингвокультурного концепта «менеджмент»
4. Базовые характеристики управленческой коммуникации: управленческий дискурс
Феномен управленческой коммуникации обладает сложным устройством и представляет собой деловой или управленческий дискурс, т.е. деловой текст в контексте ситуации производственной (трудовой) деятельности человека.
Англоязычное управленческое общение обладает следующими лингво-коммуникативными характеристиками.
1) Коммуникативная корректность, проявляющаяся как соблюдение демократических форм общения управленческого персонала с подчиненными, таких, например, как преимущественное общение в фамильяризованном режиме (не смешивать с фамильярным и «панибратским» общением), предполагающем разрешение вышестоящего сотрудника называть его по имени (“Mr. Stanton, willyoupleasesignthesepapers? – Oh, Jane, pleasecallmeJack, OK?”). В дистантном (сугубо семиотическом) аспекте коммуникации невербальные формы столь же демократичны: рукопожатие и похлопывание по спине абсолютно приемлемы в интерперсональной коммуникации американского менеджера и подчиненного.
2) Широкое использование военной терминологии для номинации агрессивности управления бизнесом
(business as war, an offensive Strategy, a defensive Strategy, a takeover bid arsenal, attack, blitz, campaign, inroads, invade, mobilize, tactics, troops, weapons, capture, defense, deter, fight, mission, retaliate, territory, war, fight, withdraw, action, aggressor, battle, bombarding, fight, counter-offensive, join forces, raid).
3) Метафоричность, проявляющаяся в широком использовании в деловой коммуникации следующих типов метафор – военной
(to make successful inroads into the market, to go for a frontal attack, to change tactics, to use weapons, arsenal of weapons, to mobilize resources, to launch a media blitz, to send troops of managers, to invade the market), рыночной (to saturate the market, a shrinking market, a collapsing market), спортивной (a motivated team, to be shown a red card, the front runner, neck and neck, a knockout blow, to move the goalposts, key players, on the ropes, an outsider) иметафорыздравоохранения (paralyzed company, to return to form, to show a healthy profit, to be in good shape, the plant management needs a drastic surgery).
4) Доминирующее употребление словосочетаний с широкозначными глаголами действия makeи do, естественными для производственной, а стало быть, и управленческой деятельности
(to make an application, to make a deal, to make an offer, to make a request, to make money, to make an appointment, to make a decision, to make a mistake, to make progress, to make a phone call, to make certain, to make sure, to make changes, to make smb do sth, to do a job, to do good, to do research, to do damage, to do your duty).
Для американского управленческого дискурса характерно широкое использование особых – сленгизованных – формул и клише, а также лексических единиц, включаемых менеджерами американских компаний в коммуникацию со своими подчиненными. Вот что пишет Уильям Уикер, американский обозреватель экономической колонки в Newsweek по поводу этого жаргона менеджмента:
«Management uses a great deal of jargon to explain things to their employees. Employees, wishing to clearly understand their management, must understand this management jargon. They must not be misled by the words and phrases used by management. Management jargon is a combination of words, phrases, and sentence constructs which can be used to obscure a statement. Jargon is less specific and thus less clear than ordinary English. When management uses jargon to clarify a point it frequently obscures the truth. Occasionally, management may use jargon to hide their own lack of knowledge when answering employee's questions.».
Он также отмечает большую степень креативности менеджеров в создании подобных словечек и фраз:
«The explanations of the terms may not be accepted by all. Common use may dictate completely different meanings. New words are added to management jargon all the time. Also, the meanings of individual phrases change over time».
Основнымипараметрамитакогожаргонизированногодискурсаменеджментаонназываетследующие:
1. Семантическаяразмытостьвысказываний (obscure and vague meaning of sentence constructs)
Вотегокомментарий:
Managers are less accountable when they are less precise. They can use a variety of ways to obscure their meaning. Their vague sentences can be agreed to by more people. Successful managers gain agreement from a vast majority of employees by the use of vague sentences. Politicians are the real experts at being vague. The following are some constructs that are inherently vague.
2.Циклическаяаргументация (Circular reasoning):
When a reason is the same as the object being explained. Thus, no explanation is offered.
Example: We are giving small raises because we are not giving large raises.
3. «Семантическипустые» высказывания (semantically empty statements):
Descriptions which add little to understanding.
Example: Our profits are better than they seem.
4. Широкое и зачастую неуместное использование «Ithink»:
To state that the following is one's own opinion. The speaker protects the firm by stating something as his own opinion. Also, the opinion is accurately stated even if the opinion is poor. No promise or commitment has been made. The statement must be assumed to be an honest opinion. Few would disagree that it is an opinion.
Example: I think raises will be good this year.
5. Частое использование списка реторических вопросов (listofrhetoricalquestions:
Unanswered queries vaguely outline what is not being said.
6. Негативныедекларации (negative declaration):
Giving a statement about what is not the case. The statement that something is not the case does not say what is the case.
Example: Our president will not be fired. This does not imply the president will not leave the firm. He may retire, quit, pursue a better offer, change careers or be forced out.
7. Использование дескрипций, противоположных по смыслу (oppositequalifiers):
When a description contradicts itself.
Example: A small box which is large on the inside.
8. Использование шутливых референций, которым чаще всего трудно доверять (proofbyexample):
The listing of supportive anecdotal evidence. Giving cases where something has happened does not prove the line of reasoning. Anecdotal evidence can be interesting but rarely reliable.
9. Констатацияжелаемоговместодействительного (statements of desires):
A statement that something is hoped for does not imply any action is to be taken to ensure the desired outcome.
Example: I want us all to be happy with our compensation.
9. Неубедительнаяаргументация (vacuous reasoning):
When a non explanative statement is given as a reason.
Example: Since this is this year, our sales are good.
Полный алфавитный список менеджерских жаргонизмов, составленный Уильямом Уикером, вместе с их дефинициями и примерами приведен нами в приложении (см. приложение).
Выводы
Концепт рассматривается 1) как ментальный конструкт, получающий языковое выражение; 2) как сложная вероятностная структура, образуемая вероятностными оценками обыденного сознания – оценками приблизительными, но сходными у членов однородного социума.
В глобальной структуре концепта вычленяются когнитивная и прагматическая (эмотивно-оценочная) части, коррелирующие между собой своими элементами. Концепт, актуализируя и объективируя себя в деятельности умственной (мышление), предметной (практика) и знаковой (семиозис), представляет собой исходную идеальную базу порождения актуальных смыслов и картин тех идеальных миров, которые выстраиваются мышлением и выражаются языком в речи.
В практике хозяйственной деятельности человека менеджмент представляет собой номинант процессов управления этой деятельностью, и в этом смысле сам концепт включает в себя целую систему субконцептов, объединенных концептосферой «управление», поскольку управляют не только предприятием и организацией, но и государством, обществом, техническими системами, технологическими процессами.
В самом общем виде семантическое содержание концепта «management» в англоязычной лингвокультуре представляется как способ (манера) обращения с людьми, власть и искусство управления, особого рода умения и административные навыки, орган управления, административная единица. В понятийной структуре концепта выделяются следующие конституенты: 1) процесс управления хозяйственной деятельностью организации; 2) процесс управления производством (продажей) товара или услуги; 3) функции управления организацией; 4) персонал управления организацией.
Процессный аспект менеджмента заключается в том, что специально подготовленные люди формируют организацию, ставят перед ней цели и задачи, обеспечивают посредством планирования достижение последних через эффективное управление людьми и ресурсами. Функциональный аспект предполагает в ходе управления выполнение следующих функций: целеполагание, планирование, координирование, учет, контроль, анализ. Посредством выполнения этих функций субъекты менеджмента – менеджеры – обеспечивают условия и организуют эффективное использование труда, производственного аппарата, материальных и финансовых ресурсов организации.
В понятийной структуре англоязычного концепта выделяются следующие признаки: 1) когнитивная эквивалентность (ориентация сознания субъектов управления на определение закономерностей управленческого процесса); 2) коммуникативность (управление информационными потоками); 3) социальная ориентированность (управление трудовыми операциями); 4) удовлетворение материальных потребностей (управление рынком, маркетинг); 5) инструментальность (управление операциями с объектами управления, т.е. ресурсами и продуктами деятельности); 6) посессивность (управление собственностью, имуществом); 7) социальная рефлексия (одобрение управленческих действий, легитимность управления, правовые форматы управления); 8) прогностичность (прогнозы при принятии управленческих решений, определение тенденций и направлений научно-технического прогресса, демографических показателей социума и их важности для успешного хозяйствования).
Для американского управленческого дискурса, наряду с активным использованием терминов и метафор из военной, спортивной и других сфер общения, сопряженных с управленческой коммуникацией, а также с типичными вербалиями, характерными для обыденной коммуникации, свойственно широкое использование особых – сленгизованных – формул и клише, а также лексических единиц, включаемых менеджерами американских компаний в коммуникацию со своими подчиненными.
Список литературы
1. Аристов С.А., Сусов И.П. Коммуникативно-когнитивная лингвистика. Разговорный дискурс. http://www.trersu.ru/~susov/Aristov.htm.
2. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений (Оценка, событие, факт). М.: Наука, 2005. 338 с.
3. Белланже Л. Переговоры. – Спб: Нева Экономикс, 2003. – 128с.
4. Большой энциклопедический словарь (философия, социология, религия, эзотеризм, политэкономия). – Минск: УП «Минская фабрика цветной печати», 2002. – 1008 с.
5. Буряковская В.А. Признак этничности в семантике языка (на материале русского и английского языков): Дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 2000. 200с.
6. Венедиктова Т.Д. Разговор по-американски: дискурс торга в словесности США XIX века.- М.: НЛО, 2003. – 326с.
7. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и метод). Монография. – М.: Изд-во РУДН, 2004. – 331с.
8. Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации: учебник для вузов под ред. А.П. Садохина. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002.
[1]
The Original Roget's Thesaurus of English Words and Phrases
(Americanized Version) is licensed from Longman Group UK Limited. Copyright © 1994 by Longman Group UK Limited. All rights reserved.
[2]
The Original Roget's Thesaurus of English Words and Phrases
(Americanized Version) is licensed from Longman Group UK Limited. Copyright © 1994 by Longman Group UK Limited. All rights reserved.