Борсук О. А.
В период правления Ивана Грозного, уже в XVI в., вотчинные земли с крестьянским людом передавались служивым боярам и дворянам за заслуги перед царем и Отечеством. Эти земли располагались в Москве, вблизи государевых имений. Отпуска этим служивым людям давались редко, да и были они краткосрочными. Поэтому хозяева особо не обустраивали загородные владения для кратковременных наездов. Хотя были и обустроенные усадьбы; боязнь царского гнева и опалы заставляла быть готовым к любым поворотам судьбы. Подмосковные, как называли раньше усадьбы вокруг Москвы, радиусом около 150–180 км для многих владельцев были производителями продовольствия. Владельцы этих усадеб ненадолго приезжали в них, чтобы развлечься псовой и соколиной охотой, отдохнуть, проверить работу приказчика. Первоначально поместья не подлежали продаже, обмену, наследованию. Постепенно поместья становятся наследственными, а с 1714 г. — собственностью помещиков.
XVIII в. дал множество послаблений служивым царю лицам, указ 1727 г. разрешал отпускать две трети офицеров и урядников в их поместья для приведения хозяйства в порядок. С 1736 г. срок службы дворянства ограничивался 25 годами, разрешалось оставлять в поместьях одного из наследников для ведения дел в имениях. В 1740 г. дворянам было дозволено выбирать между военной и гражданской службой. Начинается формирование слоя поместного дворянства, живущего постоянно в своих имениях.
Манифест 18 февраля 1762 г. «О вольности дворянской» полностью освободил их от обязательной военной службы. Юридическое оформление этого дворянского сословия окончательно было завершено губернской реформой 1775 г. и «Жалованною грамотой дворянству» 1785 г., которые дали ему значительные личные, имущественные и сословные привилегии. Понятие дворянства в них определяется, как: «Следствие, истекающее от качества и добродетели начальствующих в древности мужей, отметивших себя заслугами чем, обращая самую службу в достоинство, приобрели потомству своему нарицание благородное».
Основная часть дворян владела 20 и менее душами крепостных (59 %); владельцев 20–100 душ было 25 %; 16 % приходилось на помещиков, в хозяйствах которых было 100 душ крепостных.
К середине XIX в. (по данным переписи 1858 г.) благосостояние дворянства значительно возросло. Сократилась доля дворян первой группы (59% до 34%), возросло число дворян второй группы, а также число дворян, владевших от 101 до 1000 душ (до 21%). Очень богатых крупных землевладельцев было всего 1, 3 %. Беспоместные дворяне составляли 3, 5 % дворянского сословия.
Конец XVIII — середина XIX вв. время превращения усадьбы в особое явление русской культуры. Дворян среднего достатка больше всего интересовала культура: литература, театр, живопись, история, общественно-политические теории. «Золотой век» русской культуры во многом подпитывался именно этим слоем дворянства (в 18–19 тыс. семей), из чьих рядов и вышли таланты.
Весьма важным было прямое общение с крестьянами — песни, народные танцы, одежда, особенно праздничная питали дворянскую культуру, которая нашла отражение в творчестве А.С. Пушкина, П.И. Чайковского и многих других деятелей нашей культуры. Заметим, что и угасание усадебной культуры нашло отражение в творчестве живописцев. Ярчайшим из них был Борисов-Мусатов.
Обратимся к подмосковным усадебно-парковым комплексам. Ближайшие из них включены сегодня в черту города, дальние жемчужинами садово-паркового искусства «нанизаны» на речные долины. Вблизи столицы их больше, наличие дорог и особенностей природного ландшафта также сыграли свою роль в обустройстве усадебно-парковых комплексов. В подмосковной Мещёре они единичны, возвышенные, с разнообразными ландшафтами территории — Смоленско-Московская возвышенность и Клинско-Дмитровская гряда плотно усеяны весьма живописными усадебно-парковыми комплексами. Значительное количество усадеб возникло к югу от Москвы на Московско-Окском скате, расчлененном многочисленными реками.
На месте выбранного для строительства усадебно-паркового комплекса, как правило, в речных долинах (до 85% всех усадеб Подмосковья располагалось в них или их бортах), идет существенное преобразование ландшафта и его отдельных составляющих — растительности, гидрогеографической сети, т.е. речек, озер, прудов. Наименьшие изменения касались рельефа и архитектурно-планировочных решений. При возведении усадеб и их парков приспосабливались к особенностям рельефа, хотя его мелкие и средние формы могли меняться, надстраиваться или срезаться, в зависимости от обстоятельств.
Усадебное строительство в XVIII–XIX вв. было существенным фактором для преобразования природы на локальном уровне. Изменение всех природных компонентов в усадьбах шло по пути увеличения природного разнообразия. Результатом этих изменений при создании и последующем развитии усадебно-парковых комплексов отмечаются в виде двух тенденций развития ландшафтов: нарастания ландшафтного разнообразия территории и усиления дробности природных составляющих при повышении эстетического и пейзажного разнообразия внутри усадеб. Последовательные преобразования ландшафтов, их «вдохновляющие» ресурсы переводили природные ландшафты в культурные.
Культурный ландшафт — конкретная территория с определенными природными условиями, в течение длительного времени осваиваемая человеком, изменившим ее в результате своей хозяйственной, социальной и интеллектуально-духовной деятельности. Пространство культурного ландшафта всегда наполнено символами и смыслом. Его окружение: леса, луга и поля часто сохранялись как естественное обрамление.
Возведенные на границах нескольких ландшафтов — долинных, ледниковых и т. п. — в наиболее живописных местах своих владений, усадьбы радовали глаз не только оригинальными монументальными постройками, но и умелым сочетанием природного и рукотворного.
Господский дом, как правило, строился в наиболее возвышенном месте. Там же располагался храм, рядом протекала речка или находилась система прудов. Парки славились коллекциями пород различных деревьев. В усадьбе Уваровка-Поречье, в верховьях р. Москвы, в парке, находилось несколько сот деревьев и кустарников, часто весьма экзотических, таких, как: туя, кипарисник и др. Некоторые из них заботливо укутывались рогожами в холодный период года.
Мир русской усадьбы складывается из соотношения природных, пейзажных пространственно-художественных и архитектурно-планировочных мотивов. В случаях, когда монотонность природного ландшафта не позволяла использовать структурные элементы рельефа, создавались искусственные рельефы — горки, гряды и т.п.
Подмосковные усадьбы, а их в «золотой век» расцвета усадебной культуры было свыше тысячи, в настоящее время насчитывается свыше 700. О некоторых из них можно судить по картинам художников, например, изображение усадьбы Григорово на картине А.К. Саврасова. В большинстве же комплексов, увы, здания разрушены, а от парков сохранилась лишь одна аллея, да и та не полностью.
Усадьбы Подмосковья несли в себе черты городской и сельской культур, были своеобразными «информационными центрами». На балы, да и просто на встречах-посиделках, мнение соседей ценилось весьма высоко, «что скажет княгиня Марья Алексеевна» там было важным, обсуждались новости и сплетни. Не с милых ли посиделок пошла гулять присказка «сплетня облагораживает душу»?
Усадьбы, возникшие вблизи столицы, сильно отличались друг от друга по характеру строительного размаха, приемам художественного оформления и св
Классическая усадьба Европейской России сформировалась в конце Петровской эпохи и специфика ее определялась в процессе отказа от формы, которая культивировалась близ Петербурга. Как правило, усадьбы Подмосковья свободно сочетали в себе несколько функций, которые уравновешивали друг друга: они были и увеселительной резиденцией, и местом тихого уединения, и хозяйственным предприятием деятельного владельца. Несмотря на все многообразие усадеб, собранных в Подмосковье, в них можно легко обнаружить общие черты. Так, центром усадьбы были, естественно, жилые здания — господский дом и флигели — для молодежи, для гостей, для челяди, обслуживающей дом. Рядом с ними были хозяйственные постройки, предназначенные только для обслуживания бытовых нужд хозяина и его семьи. Рядом находилась церковь, зачастую более древняя, чем усадебные строения.
Старый афоризм — театр начинается с вешалки можно перефразировать: усадьба начинается с парка. На усадебных планах, заботливо расчерченных услужливыми архитекторами той поры, появлялась геометрическая сеть аллей — ортогональных, пересекающихся под прямым углом, диагональных, разбегающихся от главного дома лучами. Существовали аллеи, замысловатые изгибы которых более напоминали широкие тропы, подчеркивающие особенности рельефа. Аллеи выводили на видовые точки ландшафта. С них открывались дали и ширь необъятных пространств, столь любимых русским человеком. Нельзя не вспомнить двух афористичных высказываний Д.С. Лихачева: «русский человек — пейзажный человек» и «русская усадьба — ворота в природу».
Современное состояние усадебно-парковых комплексов печально. Богатые усадьбы, соперники царских, превращены в музеи. Это Архангельское, Кусково, Останкино и др. В 20-е гг. XX столетия подобных музеев в Подмосковье было около 70! Названия они носили зачастую странные, например, музей крестьянского быта.
Уничтожение усадеб началось не с 1917 г., а гораздо раньше — с отмены крепостного права в 1861 г. Исчезла дармовая рабсила, обеднело дворянское сословие. Ему на смену пришли купцы-предприниматели. Они скупали усадьбы для своих нужд, старались вести хозяйство «с выгодой». Рубили леса, экономили на содержании садов и парков. Усадьбы дичали. Смена хозяев и все вытекающие из этого последствия прекрасно описаны в классической русской литературе («Вишневый сад» А.П. Чехова).
Начало разгрома и разграбления усадеб пришлось на первые годы XX столетия. Первая русская революция привела в движение миллионы крестьян. «По справедливости», «поровну» разделить и раздать. Во главе разгрома, поджогов и разграбления усадеб часто стояли богатые крестьяне — кулаки, более всех тащившие из усадеб мебель, иконы, картины, разно-образную утварь. Брали по принципу — все в хозяйстве сгодится.
Неустойчивость власти Временного правительства также нанесла удар по усадьбам Подмосковья. Тогда же был пущен в огневой распыл усадебный дом А. Блока в Шахматово. Декреты Советской власти о сохранении наследия прошлого сыграли некоторую положительную роль — лучшие усадьбы были отданы под дома отдыха и санатории для партийной и хозяйственной номенклатуры. Внимание общественности к состоянию, сохранению и использованию ценностей, доставшихся от «проклятого прошлого» привлекало общество по изучению русской усадьбы (ОИРУ), председателем правления которого был А.Н. Греч. В 1930 гг. он был арестован и осужден. Его замечательный труд, посвященный усадьбам Подмосковья, «Венок усадьбам» в виде отдельного тома вышел в одном из выпусков альманаха «Памятники Отечества».
Спасти усадьбы было невозможно в годы разрухи, гражданской войны, нищеты и низкой культуры огромной части населения страны, которые видели даже в музеях дворянских усадеб «кровопийц народных», а не людей культуры, собравших и сохранивших множество ценностей, в том числе икон, картин и множества коллекций оружия, одежды, в том числе крестьянской, бытовых предметов. Не было финансовых средств на содержание музеев в усадьбах, деньги необходимы были на индустриализацию страны. Вывоз из усадеб в местные центры и Москву при стремлении превратить их со временем в музеи большого эффекта не дал, хотя часть художественных ценностей, таким образом, была сохранена, но весьма значительная их часть была расхищена и исчезла. Положительный пример дает Дмитровский музей. В нем тогда работал будущий академик, историк А.К. Тихомиров и предметы из усадьбы Ольгово украшали музей. Он создал цикл замечательных работ по исторической географии Московии, широко известных в России и за рубежом.
Вывоз из усадеб вещей и культурных ценностей, архивов навсегда лишил их овеществленного культурного содержания. Ушла живая жизнь поколений, разрушилась усадебная культура. Размещение в усадьбах детских и рекреационных учреждений, их использование под нужды крестьянских хозяйств вели к разрушению архитектурно-планировочных и хозяйственных особенностей, а также интерьеров усадеб.
В наши дни бывшие усадебно-парковые комплексы — «дворянские усадьбы», служат жителям страны как дома отдыха, санатории, музеи, правительственные резиденции. Некоторые из них купили «новые русские» и пытаются перестраивать по своему «разумению»— с евроремонтом, саунами, прочими модными, но не очень замысловатыми «затеями». Передача в частные руки усадеб возможна, чему служит прекрасный опыт Середникова. Сегодня эта усадьба находится в аренде у потомка Лермонтова — Михаила Юрьевича Лермонтова. Здесь в центральном зале господского дома проводятся семинары и занятия для студентов Московского инженерно-физического института по философско-культурологической тематике за весьма умеренную плату. Это ли не гуманизация естественных наук!
В прекрасном состоянии находится такие усадьбы-музей, как Мураново. Даже многолетняя реставрация не погубила этой усадьбы. Недавний пожар второго этажа из-за удара молнии быстро был потушен, утраты восстанавливаются. Потомки рода Тютчевых руководили этим музейно-усадебным комплексом. Многие Подмосковные усадьбы хранят память о великих личностях или знаменательных событиях жизни Отечественной культуры.
Усадебно-парковый культурный ландшафт должен быть отделен от современного окружающего ландшафта буферной зоной. Культурный ландшафт радует глаз, он не утомляет однообразием и монотонностью. Это та самая видеоэкология, к которой стремятся проектировщики и архитекторы. Несомненно, необходимо сохранить не только саму усадьбу, но и ее естественное окружение. Для этого, необходима зона перехода от усадебно-паркового культурного ландшафта к окружающим его пространствам. Но сегодня, к сожалению, почти рядом с Остафьево, где в тиши создавалась Н.М. Карамзиным многотомная русская история, появились коттеджи, может быть и радующие их хозяев, но ни в коей мере не вписывающиеся в эпоху «золотого века» русской культуры.
Печальна участь усадебно-парковых комплексов. Исчезли сословия, которые обустраивали усадебную жизнь, возродить их сегодня не представляется возможным. Но изучать и сохранять наследие усадебной культуры — наш патриотический долг и одна из частей той национальной идеи, над формулировкой которой ломают головы политики.