Михаил Юрьевич Коробко
Об одном из разрушающихся ныне объектов историко-культурного наследия Москвы — усадьбе Виноградово
Усадьба имеет несколько названий. Основное из них, Виноградово, носит антропонимический характер: видимо, некогда этой местностью владел человек с такой фамилией. Другое название — Дубровка — могло быть получено по существовавшей здесь в старину «дуброве» (дубраве). Данная версия достаточно убедительна, поскольку есть основания полагать, что в Виноградове действительно существовала дубрава, а в Подмосковье встречаются и другие Дубровки. Еще одно название — Долгие Пруды — дано по каскадным прудам, устроенным на истоке безымянной речки. Один из них, идущий параллельно Дмитровскому шоссе, очень длинный, то есть «долгий», до сих пор является значимым ориентиром при подъезде к усадьбе (пруды также именуют «Виноградовскими»). Именно к этому названию восходит и топонимика города Долгопрудного.
Дмитровское шоссе делит Виноградово на две части: в западной находятся непосредственно усадьба и хозяйственные постройки, в восточной — выдающийся памятник архитектуры — монументальная кирпичная одноглавая церковь Владимирской иконы Божией Матери, сооруженная в 1772–1777 годах1. В формах этого раннеклассицистического ансамбля ощущается преемственная связь с эстетикой барокко. Нижняя двухсветная часть вписана в тре-угольник со скругленными углами, а на треугольном основании поставлен высокий ротондальный объем, увенчанный куполом и главкой на стройном деревянном трибуне с легкими сдвоенными колоннами. Не-обычный треугольный план иногда пытаются связать с масонской символикой, однако построивший церковь обер‑прокурор Сената Александр Иванович Глебов (1722–1790) масоном не являлся, ибо как таковой нигде не упоминается. Идею «треугольника» принесли в Россию французы — в частнос-ти, у теоретика французского классицизма Жана-Франсуа Неффоржа есть проект треугольного в плане «храма Войны» (1757–1778). Однако объемная композиция церкви в Виноградове решена совсем иначе.
Нужно отметить, что треугольные в плане культовые здания в отечественной архитектурной практике хотя редки, но не уникальны. Назовем, к примеру, не существующую ныне Георгиевскую церковь на Всполье на Малой Никитской улице в Москве (1777–1788) или колокольню при Спасо-Преображенской церкви (1790‑е) в усадьбе князей Голицыных Зубриловка (ныне Пензенская область). Несколько более поздних «треугольников» уцелело в Ивановской и Костромской областях.
Не сохранилась «треугольная» церковь в селе Новая Таволжанка Белгородский области (1815).
Церковь в Виноградове — самый ранний известный отечественный храм подобного типа. Любопытно, что первоначально она планировалась совсем другой, двухэтажной и, скорее всего, совсем не треугольной. Это следует из указа Московской духовной консистории от 31 октября 1772 года: «Велеть в показанном селе Виноградове вместо означенной ветхой во имя Владимирския Пресвятыя Богородицы церкви вновь верхнюю во имя Владимирския Пресвятыя Богородицы, а нижнюю Николая Чудотворца каменным зданием по чину грекороссийскому, по подобию прочих святых церквей, алтарем на восток, на другом способном месте под присмотром Духовного Правления строить дозволить»2. Отсюда следует, что первоначальная идея подверглась весьма значительной корректировке, причем А. И. Глебов обошелся без придела святителя Николая, который появился почти пятьдесят лет спустя.
Вопрос об авторстве осуществленного проекта остается открытым. Попытки разных исследователей приписать его знаменитым архитекторам В. И. Баженову или М. Ф. Казакову3 не имеют документального подтверждения, отражая лишь определенные этапы развития отечественного искусствоведения: напомним, что В. И. Баженов, «бумажный» зодчий, лично не занимался реализацией большинства своих проектов. Благодаря портикам и многочисленным креповкам архитектура церкви пластична и нарядна, однако при великолепных пропорциях объемов их деталировка носит несколько провинциальный характер (так, интерколумнии во втором ярусе почему‑то больше, чем на портике, слишком широки простенки на ротонде и так далее), то есть воплощение очень удачной композиционной идеи лишено точности, с
За церковью находятся возведенные одновременно с ней две почти идентичные прямоугольные постройки — колокольня и часовая башня, фасады которых трактованы наподобие триумфальных арок или даже иконостасов. Обе они увенчаны яйцевидными куполами с крестами. Вместе с церковью колокольня и башня образуют треугольник; до 1916 года их объединяла металлическая ограда на столбах (сохранился лишь фрагмент, соединяющий колокольню с башней, остальная часть ограды имеет сегодня другую траекторию). Тогда в Виноградове были проведены значительные ремонтные работы, санкционированные Императорской археологической комиссией. Для обследования ансамбля и составления реставрационного задания в Виноградово приезжали члены комиссии П. П. Покрышкин — в 1915 году и А. И. Удаленков — в 1916‑м. После завершения работ церковь заново освятили4.
В церковной ограде сохранился уникальный усадебный некрополь — один из немногих исторических некрополей Подмосковья, дошедших до наших дней в относительно неплохом состоянии. Здесь в надгробных памятниках и эпитафиях представлена история Виноградова с конца XVIII до последней трети XIX века. Под небольшой колонной, установленной на пьедестале, завершенном карнизом, покоится прах А. И. Глебова и его жены Дарьи (Анны-Доротеи) Николаевны Франц (по первому мужу), урожденной Никласс (1731–1790). К сожалению, на памятнике не уцелели мраморные плиты с текстами. Уже к началу ХХ века некоторые из них были утрачены, но тогда еще оставались плиты с эпитафиями Д. Н. Глебовой (на немецком языке) и А. И. Глебова. Надпись на каждой гласила: «В память великому мужу, родившемуся 26‑го августа в 1722 году, бывшему генерал‑аньшефу генерал криг-комисару и орденов святаго Александра Невскаго и святыя Анны кавалеру, благора-зумием мудростию знаниями и безсмертою славою отличившемуся, прежде времянною смертию у отечества в 1790‑м году 3‑го июня похищенному Александру Ивановичу Глебову воздвигнута сия гробница». Современная плита установлена вместо нее, очевидно, по инициативе одного из местных священников, так как в ее тексте А. И. Глебов назван создателем виноградовской церкви, а имя Д. Н. Глебовой отсутствует. Надпись «Все от Бога» скопирована с аналогичных надписей на расположенных вокруг памятника могилах следующего поколения владельцев Виноградова — Бенкендорфов.
Севернее церкви в ее ограде лежит орнаментированная кадь для слива освященной воды, накрытая импровизированной крышкой. Еще в начале ХХ века она стояла на постаменте, одновременно являвшемся дном, у входа в церковь, а теперь, оказавшись на кладбищенской территории, напоминает один из безымянных надгробных памятников. Последний раз в литературе кадь упоминалась в изданной Обществом изучения русской усадьбы книге «Памятники усадебного искусства. I. Московский уезд» (М., 1928) и считалась утраченной, пока не была обнаружена в начале 2000‑х годов автором этих строк.
За исключением храмового ансамбля, основные постройки в Виноградове относятся к 1910‑м годам. В 1911‑м усадьбу приобрела Эмма Максимовна Банза, урожденная Вогау (1840–1919), представительница одной из виднейших банкирских семей старой Москвы. Ее первый муж, саксонский подданный и купец 2‑й гильдии Василий Рудольфович (Фридрих Вильгельм Адольф) Герман (1839–1875) был в числе учредителей известного Торгового дома «Брокар и К0», занимавшегося производством и продажей различных видов парфюмерии, второй муж, коммерции советник Конрад Карлович Банза (1844–1901) — директором страхового общества «Якорь», товарищем председателя совета Московского учетного банка и совладельцем торгового дома «Вогау и К0», основанного отцом Э. М. Банзы Максимом Максимовичем (Филиппом Максимилианом) Вогау. Будущая владелица Виноградова и сама в 1879–1893 годах входила в состав правления торгового дома «Брокар и К0», сменив на этом посту В. Р. Германа. Таким образом, унаследовав большие состояния своих мужей, а также имея немалые собственные средства, она располагала значительными возможностями для кардинальной реконструкции понравившейся подмосковной усадьбы. Не исключено, что Виноградово приглянулось ей и потому, что соседние усадьбы — Липовка (Липки-Алексейск) и Архангельское-Тюриково — принадлежали ее родственникам Руперти и Маркам.