Чего же хорошего? Полный развал! Шумит, как Есенин в участке. В. Маяковский В свое время у каждого художника - и у художника слова - была своя репутация. Пушкин - повеса, Эдгар По - пьяница, Бродский - тунеядец. Не избежал подобной участи и Есенин. Слава “хулигана и скандалиста” прочно закрепилась за ним - причем закрепилась в письменной форме: тому свидетельством и приведенные выше строчки, и стихи самого Есенина. А, как известно, что написано пером... Так и остался жить в литературе этот образ. И для многих Есенин поэтом “Москвы кабацкой”, “московским озорным гулякой” был и будет всегда. Попытаемся же проанализировать этот образ, проследить истоки его зарождения, его развитие, его конец. В русском литературоведении существует давняя традиция личные трагедии героев и их авторов считать отражением более широких социальных конфликтов: Онегин застрелил своего друга, потому что был “лишним” человеком в своем обществе, а Джек Лондон покончил жизнь самоубийством, сломленный враждебной художнику капиталистической действительностью. Такой подход в целом не плох и продуктивен, и при раскрытии причин есенинского ухода в “хулиганы” представляется вполне логичным. Первое “хулиганское” стихотворение поэта, которое, кстати, так и называется - “Хулиган”, - относится к послереволюционному периоду и датируется 1919 годом. До этого были восторженные, полные ожидания “чудесной гостьи” - революции - стихи. В них поэт воспевал грядущие перемены в жизни страны и райский край Инонию, в котором все по-иному, лучше, чище, добрее. Край этот удивительным образом похож на родную деревню автора, преображенную и идеализированную. Но мечтам поэта не суждено было сбыться. Грянула война, а за ней - индустриализация всей страны, и от “мужицкого рая” пришлось отказаться. У Есенина не остается “любви ни к городу, ни к деревне”. А отсюда недалеко и до кабака: Оттого-то вросла ту жиль В переборы тальянки звонкой. И соломой пропахший мужик Захлебнулся лихой самогонкой. Отныне герой поэзии Есенина - “московский озорной гуляка”. Он нарочно идет нечесаный, вызывая брань и осуждение со стороны прохожих, ночами читает стихи проституткам и пьет спирт, похабничает и скандалит. Его судьба - “умереть в кабацкой пьяной драке” на изогнутых московских улицах. В есенинских стихах мы видим Москву “кабацкую”, разгульную, пьяную. Этот город его захватил, одурманил. С болью думает герой о своей прежней жизни: Вспомнил я деревенское детство, Вспомнил я деревенскую синь. И всего трепетней и пронзительней его воспоминания именно тогда, когда вслед ему доносится чужая брань - оттого, быть может, он и любит свою скандальную славу. Ведь в глубине души он все такой же деревенский парень с васильковыми глазами и ранимым сердцем. Его душа в крови от ударов ближних, как когда-то в детстве было в крови лицо. Он “нежно болен вспоминаньем детства” и сожалением о былой свежести и “половодье чувств”. Эта память о прежней жизни в родном краю проявляется в характере образов его поэтических размышлений. Герой - такой же хулиган, как и дождь, как ветер; разгульная тоска точит его глаза, словно синие листья червь. Деревня становится для него олицетворением прошлой, лучшей жизни и прибежищем, которым поэт не спешит воспользоваться, потому что Я люблю этот город вязевый, Пусть обрюзг он и пусть одрях... И от прежней жизни у него осталась одна радость - дружба с “братьями нашими меньшими”. “Средь людей я дружбы не имею”, - говорит о себе герой. Люди не способны ответить на его чувство,