Литературный герой ГУСТАВ ФОН АШЕНБАХ

Литературный герой ГУСТАВ ФОН АШЕНБАХ

ГУСТАВ ФОН АШЕНБАХ (нем. Gustavvon Aschenbach) - герой новеллы Т.Манна «Смерть в Венеции» (1911). По признанию писателя, существенное влияние на образ ГА. оказала «изнуряюще яркая индивидуальность» композитора Густава Малера, скончавшегося в 1911 г., вскоре после того, как Т.Манн познакомился с ним в Мюнхене. «Я не только дал своему охваченному вакханалией распада герою имя этого великого музыканта, но и наделил его при описании его внешности чертами Малера в полной уверенности, что при такой зыбкой и скрытной связи вещей об узнавании со стороны читающей публики не может быть и речи»,- писал Т.Манн художнику В.Борну 18 марта 1921 г. Причиной подобного признания, сделанного десять лет спустя после опубликования новеллы, послужили девять цветных литографий к «Смерти в Венеции», выполненных В.Борном, придавшим ГА. сходство с Г.Малером. Приведенное свидетельство помогает понять, почему Л.Висконти, экранизировавший новеллу Т.Манна в 1971 г., превратил ГА. из писателя в композитора, ввел в свой фильм эпизоды из романа Т.Манна «Доктор Фаустус» и использовал в фильме фрагменты из третьей и пятой симфоний Г.Малера. Для понимания образа ГА. необходимо иметь в виду еще одно признание автора: в период работы над «Смертью в Венеции» он пять раз перечитал «Избирательное сродство» И.В.Гете, ибо первоначально задумывал написать новеллу о безответной любви старика Гете к Ульрике фон Леветцов, и только «одно лирическиличное дорожное переживание» надоумило его «заострить ситуацию мотивом «запрещенной» любви». В результате героем новеллы «о страсти как смятении и унижении» стал ГА.- стареющий писатель, автор всемирно известной эпопеи о жизни Фридриха Прусского, терпеливый художник, являющий собой «сочетание трезвой, чиновничьей добросовестности с темными и пламенными импульсами». Поддавшись внезапному порыву, ГА. приезжает в Венецию, где в отеле на Лидо встречает аристократическое польское семейство, состоящее из матери, трех молоденьких девушек и мальчика лет четырнадцати необычайной красоты. Встреча с Тадзио, так зовут незнакомца, пробуждает

в душе ГА. неведомые ранее мысли и чувства. Впервые в жизни он начинает постигать красоту как единственно зримую и осязаемую форму духовности, как «путь чувственности к духу». Художник, на протяжении всего своего творчества убеждавший читателя, «что все великое утверждает себя как некое «вопреки» - вопреки горю и муке, вопреки бедности, заброшенности, телесным немощам, страсти и тысячам препятствий», ГА. не может и не хочет противостоять хмельному восторгу охватившей его страсти - страсти к чувственной красоте, которую художник может воспеть, но не в состоянии воссоздать. Окружающая действительность воспринимается им мифически преображенной. Он видит Тадзио то в образе Гиацинта, осужденного умереть, потому что его любят два бога; то в облике прекрасного Федра, которого Сократ обучает тоске по совершенству и добродетели; то в роли Гермеса Психолога - проводника душ в царство мертвых. Поклонник Аполлона - этого светлого гения принципа индивидуальности, божества нравственного, требующего от своих последователей меры и самоограничения, как представлял его Ф.Ницше, - ГА. не в силах противиться охватившей его страсти, ломающей упорное сопротивление его интеллекта, разрушающей все сдерживающие индивидуума границы. История безысходной любви ГА. к прекрасному Тадзио, разворачивающаяся на фоне зараженной холерой Венеции, находящая выход только через смерть, наряду с «Будденбро-ками», «Доктором Фаустусом» и отрывком «Гете и Толстой. К проблеме гуманизма» отражает важнейшую проблему творчества писателя, - проблему величайшей противоположности природы и духа, жизни и художественного творчества. Позднее, в «Размышлениях постороннего», Т.Манн сформулировал ее следующим образом: «Два мира, взаимоотношения которых эротичны, без явственной полярности полов, без того, чтобы один мир представлял мужское начало, а другой - женское, - вот что такое жизнь и дух. Поэтому у них не бывает слияния, а бывает лишь короткая опьяняющая иллюзия слияния и согласия, и между ними царит вечное напряжение без разрешения…»

Лит.: Манн Т. Письма. М., 1975; Русакова А.В. Томас Манн. Л., 1975.