Курсовая .
5. журналистика 6. Современные технологии информационных войн на примере южноосетинского конфликта. Реакция общественности 7. курсовая 8. 30-40 стр (можно больше), 14 шрифт, полуторный итервал 9. 30 августа 10. ссылки на план нет, но могу прислать после 10-го августа. 11. работа должна быть на 50 % уникальна. нужны свои выводы в течение всей работы, а не только в заключительной части. В работе должно быть использовано 5-10 книг и как можно больше интернет источников. цитаты из статей приветстсвуются. 12. Всего должно быть 4 главы. Первая и последняя – это введенеие и заключение соответственно. 2 глава – полностью теоритическая часть, т.е. трактовка понятия "информационная война, инф. операция, прапагнда, психологическая война, псих. операция", сравнение терминов; затем что и себя представляет информационная война, ее особенности, цели, логика и т.д. 3 глава – практическая часть. рассмотрение самого конфликта в южной осетии. желательно на основании первой главы, т.е. нужно посмотреть какие именно приемы инф. войны (из первой главы) использовались во время конфликта. и посмотреть, что в этой войне было нового, до этого не использованного и т.д. и т.п. Далее осветить "реакцию общенственности". Как отреагировала оющнственность в Росии, на западе, в Осетии, в Грузии. Как отреагировали СМИ США, Росии, Европы и Грузии. 13. В работе должно быть много сносок. Чтоб казалось, что все цитаты приеведены с ссылкой на автора (совершенно ВСЕ, конечно, не обязательно выносить...) . Заключение должно быть полностью уникально. Стиль ни в коем случае не публицистический! (только научный)
Содержание
Введение 3
Глава I. Теоретический аспект проблемы 6
§1.1. Понятие информационной войны 6
§1.2. Современные технологии информационных войн 13
Глава II. Современные технологии информационной войны 21
§2.1. Хронология и специфика конфликта в Южной Осетии 21
§2.2. Технологии современной информационной войны
(на примере южноосетинского вооружённого конфликта) 29
Заключение 36
Список литературы 39
Введение
Актуальность исследования. События годичной давности в Южной Осетии никого не оставили равнодушным. Заголовки печатных и Интернет-изданий пестрели год назад сообщениями о войне, затем о вооружённом конфликте, потом искали правых и виноватых, выдвигали всё новые и новые гипотез происходящего, вели хронологию событий. Всё это в очередной раз доказывает утверждение о том, что любая современная война ведется не только чисто военными, но и информационными средствами. Исследователи полагают, что начало данной тенденции было положено во времена войны вьетнамской, ведь именно она впервые показала, насколько сильным может быть телевидение на общественное мнение [5]. Информационное противоборство присутствовало во всех войнах и проявлялось в различных формах, будь то ведение разведки, распространение дезинформации, либо проведение агитационных акций, захват средств получения и передачи информации и т.д. С появлением и развитием ядерного оружия перспектива реальных военных действий грозит трагедией для всех сторон участников конфликта (вплоть до полного уничтожения планеты), именно поэтому для достижения целей более выгодным считается использование информационного оружия, нежели традиционного вооружения.
Обеспечение информационной безопасности страны – дело государственной важности. В настоящий момент в Российской Федерации разработана и утверждена Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (Утв. Президентом РФ 9 сентября 2000 г., №Пр‑1895). Защита физических лиц, находящихся на территории Российской Федерации, от негативных информационно-психологических воздействий должна быть предусмотрена Федеральным Законом ««Об информационно-психологической безопасности». Однако данный нормативно-правовой акт находится в стадии проектирования. Иных документов федерального уровня, гарантирующих защиту информационного пространства, на сегодняшний день нет.
Проблема возникновения понятия «информационная война», виды, технологии, методы и особенности ведения такого рода вой рассматривались особенно активно на протяжении последних десятилетий в работах таких отечественных авторов, как А.М. Барнашов, Н.А.Брусницин, П.Колесов, Н.А.Костин, В.Г.Крысько, А.В.Манойло, И.Н.Панарин, Г.Г.Почепцов, С.П.расторгуев и др.
Таким образом, актуальность заявленной темы, недостаточность разработанности её нормативно-правового аспекта и степень освещения в специальной литературе позволяют нам сформулировать проблему настоящего исследования.
Проблема исследования: каковы технологии ведения информационных войн в настоящее время?
Объект исследования: понятие «информационная война».
Предмет исследования: современные технологии ведения информационной войны.
Специфика проблемы и предмета исследования позволяет нам сформулировать его цель.
Цель исследования – рассмотреть технологии ведения информационной войны на современном этапе на примере Южноосетинского вооружённого конфликта 2008 г.
Достижение заявленной цели возможно посредством решения ряда задач:
1. Дать определение понятию «информационная война».
2. Выявить специфические особенности понятия «информационная война».
3. Рассмотреть цели, структуру и технологии ведения информационных войн.
4. Дать хронологию конфликта в Южной Осетии.
5. Выявить специфику и особенности произошедших событий.
6. Проанализировать технологии ведения информационной войны на примере Южноосетинского вооружённого конфликта 2008 г.
Решение указанных задач требует использования теоретических методов исследования, таких, как: анализ специальной литературы, анализ СМИ, сопоставление, синтез.
Цель и специфика предмета исследования определили структуру данной работы: курсовая работа состоит из введения (в котором обоснована актуальность заявленной проблематики, сформулированы цель и задачи исследования), двух глав (глава первая посвящена исследованию теоретического аспекта заявленной проблемы, глава вторая рассматривает особенности ведения информационной войны и использования различных технологий на примере Южноосетинского вооружённого конфликта 2008г.); заключения (в котором приведены выводы, сделанные в ходе настоящего исследования); списка литературы.
Глава I. Теоретический аспект проблемы
§1.1. Понятие информационной войны
Известный американский футуролог Э.Тоффлер полагает, что развитие науки и техники в рамках человеческой цивилизации осуществляется скачкообразно (т.е. «волнами»). Таких волн он насчитывает на настоящий момент три (см. рисунок 1):
Рисунок 1
Развитие цивилизации по Э.Тоффлеру
Каждая из «волн» имеет свои хронологические рамки и специфические характеристики (см. табл. 1):
Таблица 1
Характеристики цивилизаций по Э.Тоффлеру
| Название | Хронологические рамки | Характеристика |
| Сельскохозяйственная цивилизация | 8-9 тысячелетие до н.э. – XVII в. н.э. | Разрушение первобытно-общинного строя, разделение труда, создание новых иерархических организационных структур |
| Промышленная цивилизация | XVII в. н.э. – нач. ХХ века | Создание новой социальной системы |
| Технологическая цивилизация | 50-е гг. ХХ века – настоящее время | Информационный взрыв, создание новых информационных технологий. |
Каждый тип цивилизации имеет специфическую экономику, свои социальные и политические институты, культуру, средства коммуникации, а также свой способ и характер ведения войны.
Так, для сельскохозяйственной цивилизации характерны территориальные войны или «войны за землю», промышленной цивилизации свойственны войны за способность физической продуктивности, технологическая цивилизация характеризуется войнами за доступ к знаниям и контроль над ними.
Считается, что «формы боевых действий» любого общества следуют за «формами создания благосостояния» этого общества, то войны будущего будут в основном, но не только, «информационными войнами» [17].
Следует сказать, что, несмотря на соотнесённость термина «информационная война» исключительно с ХХ веком и современностью, информационные войны человечеством велись буквально с незапамятных времён. Известный исследователь, политолог, декан Дипломатической Академии МИД России, кандидат психологических наук, доктор политических наук, академик Академии Военных Наук Игорь Панарин приводит такой пример: «Я могу сказать, что, по сущности, информационная война велась всегда. И вот вам пример Трои, когда Одиссей придумал схему с Троянским конем. С помощью именно этого Троянского коня греки смогли Трою взять. Они смогли это осуществить. Но с появлением средств массовых коммуникаций, газет, радио, телевидения, конечно, изменилось информационное пространство, в том плане, что информация стала доставляться быстрее, чем 1000 лет назад» [18].
Сам же термин появился в 1967 году, впервые его употребил Ален Даллес (не давая точного определения данному понятию), затем в 1976 американец Тома Рона использовал данные термин для характеристики технологической составляющей понятия и лишь в 1985 году в Китае было дано чёткое определение понятия «информационная война».
В настоящий момент термин «информационная война» трактуется как явные и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере [26].
В связи с этим выделяют несколько основных целей ведения информационной войны [16]:
контроль информационного пространства с целью защиты собственных военных информационных функций от вражеских действий(контринформация);
использование контроля для ведения информационных атак на врага;
повышение общей эффективности вооруженных сил с помощью повсеместного использования военных информационных функций.
В 1996 году под эгидой американского правительства прошла 5-я Международная конференция по информационной войне. А в октябре 1998 года, Министерство обороны США вводит в действие «Объединенную доктрину информационных операций». Первоначально эта публикация называлась «Объединенная доктрина информационной войны». Позже она была переименована в «Объединенную доктрину информационных операций». Причина изменения состояла в том, чтобы разъяснить отношения понятий информационных операций и информационной войны.
Они были определены, следующим образом:
информационная операция - действия, предпринимаемые с целью затруднить сбор, обработку передачу и хранение информации информационными системами противника при защите собственной информации и информационных систем;
информационная война - комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на ее военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны-инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника [26].
Как утверждают эксперты, информационная война состоит из действий, предпринимаемых с целью достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника с одновременным укреплением и защитой собственной информации и информационных систем и инфраструктуры [26].
Информационное превосходство определяется как способность собирать, обрабатывать и распределять непрерывный поток информации о ситуации, препятствуя противнику делать то же самое. Оно может быть также определено и как способность назначить и поддерживать такой темп проведения операции, который превосходит любой возможный темп противника, позволяя доминировать во все время ее проведения, оставаясь непредсказуемым, и действовать, опережая противника в его ответных акциях [26].
Информационное превосходство позволяет иметь реальное представление о боевой обстановке и дает интерактивную и высокоточную картину действий противника и своих войск в реальном масштабе времени. Информационное превосходство является инструментом, позволяющим командованию в решающих операциях применять широко рассредоточенные построения разнородных сил, обеспечивать защиту войск и ввод в сражение группировок, состав которых в максимальной степени соответствует задачам, а также осуществлять гибкое и целенаправленное материально-техническое обеспечение [26].
Информационное противоборство осуществляется путем проведения мероприятий направленных против систем управления и принятия решений (Command & Control Warfare, C2W), а также против компьютерных и информационных сетей и систем (Computer Network Attack, CNA) [25].
Информационная война как социально-психологическое явление имеет собственную структуру [17]:
1) психологические операции - использование информации для воздействия на аргументацию солдат врага;
2) электронная война - не позволяет врагу получить точную информацию;
3) дезинформация - предоставляет врагу ложную информацию о наших силах и намерениях;
4) физическое разрушение - может быть частью информационной войны, если имеет целью воздействие на элементы информационных систем;
5) меры безопасности - стремятся избежать того, чтобы враг узнал о наших возможностях и намерениях;
6) прямые информационные атаки - прямое искажение информации без видимого изменения сущности, в которой она находится.
Всякая война требует для проведения военных мероприятий определённых видов оружия. Информационная война характеризуется применением информационного оружия.
Информационное оружие представляет собой совокупность средств, методов и способов, специально созданных для нанесения ущерба информационной сфере, а также процессам и системам, функционирующим на основе информации [14].
К информационному оружию в настоящее время относят:
средства уничтожения, искажения или хищения информационных массивов;
средства преодоления систем защиты;
средства ограничения допуска законных пользователей;
средства дезорганизации работы технических средств, компьютерных систем.
Среди них выделяют так называемые виды «атакующего» информационного оружия, как то:
компьютерные вирусы, способные размножаться, внедряться в программы, передаваться по линиям связи, сетям передачи данных, выводить из строя системы управления и т. п.;
логические бомбы - программные закладные устройства, которые заранее внедряют в информационно-управляющие центры военной или гражданской инфраструктуры, чтобы по сигналу или в установленное время привести их в действие;
средства подавления информационного обмена в телекоммуникационных сетях, фальсификация информации в каналах государственного и военного управления;
средства нейтрализации тестовых программ;
различного рода ошибки, сознательно вводимые противником в программное обеспечение объекта [23].
Главным средством ведения «информационной войны» считается деятельность СМИ и особенно «электронных» средств массовой информации – радио, телевидения и Intrenet.
Таким образом, понятие «информационная» война связывается с цивилизационной теорией Э.Тоффлера. Сам термин появился в научном аппарате и обыденном языке сравнительно недавно – в ХХ веке. При этом следует сказать, что сами «информационные войны» как социально-психологическое явление существовали на протяжении нескольких тысячелетий. В настоящее время информационные войны считаются одним из видов «гуманного оружия» («несмертельным видом оружия и технологий войн»). При этом, как и любой иной вид войны, информационные войны имеют собственную структуру (каждый из элементов которой выполняет определённые конкретные функции), собственные виды оружия, используемые для проведения военных мероприятий, а также необходимые технологии.
Рассмотрим подробнее вопрос специфических технологий ведения информационной войны.
§1.2. Технологии информационных войн
Помимо специфических видов оружия, информационные войны характеризуются наличием собственных технологий.
Технологии ведения информационных войн представляют собой комплекс специальных мероприятий, целью которых является получение, сокрытие, маскировка или уничтожение той или иной информации с целью дезориентации противника, обороны информационной безопасности страны и др. [5].
Наиболее известными, традиционными являются:
шпионаж,
сокрытие информации,
заведомое искажение информации
манипуляция сознанием на основе массовых воспоминаний (воспоминания о войне, стихийных бедствиях, национальных трагедиях);
маскировка информации и т.п.
В настоящее время чаще всего используются такие технологии ведения информационной войны (см. схему 2):
Схема 2
Технологии ведения информационной войны
Рассмотрим подробнее особенности каждой из перечисленных технологий ведения информационной войны.
1. Пропаганда. Информационная пропаганда сводится к более менее систематическим попыткам манипуляции мнениями и убеждениями людей посредством различных символов: слов, лозунгов, монументов, музыки и т.д. От других способов распространения знаний и идей пропаганда отличается нацеленностью на манипуляцию сознанием и поведением людей. Пропаганда всегда имеет цель или набор целей. Для достижения этих целей пропаганда отбирает факты и представляет их таким образом, чтобы воздействие на сознание было наибольшим. Для достижения своих целей пропаганда может отбрасывать некоторые важные факты или искажать их, а также пытаться отвлечь внимание аудитории от других источников информации. Преднамеренное искажение и фильтрация информации отличает пропаганду от образования [26].
2. Реклама. Успешная реклама - это убеждение. Успех в убеждении создает побудительные стимулы к действиям. Это относится не только к товарам, но и к восприятию идей. С помощью рекламы и убеждения можно обращаться и к покупателям, и к избирателям. Примером тому может послужить предвыборная кампания Б.Н.Ельцина в 1996 году. Информационно-психологические воздействия могут приводить к серьезным негативным последствиям в духовной и социально-политической жизни страны. Отдельные виды воздействий, обращенные к населению в целом или адресованные конкретным лицам, социальным слоям и группам, политическим партиям и движениям, способны серьезно нарушить нормальное функционирование и жизнедеятельность социальных институтов, государственных структур, общественных организаций, объединений граждан и отдельных лиц [26].
Эти воздействия квалифицируются как негативные, если вызывают психоэмоциональную и социально-психологическую напряженность, искажение нравственных критериев и норм, морально-политическую дезориентацию и, как следствие, неадекватное поведение отдельных лиц, групп и масс людей. Их отдаленные последствия проявляются в глубокой трансформации индивидуального, группового и массового сознания, в устойчивом изменении морально-политического и социально-психологического климата в обществе.
3. Дробление информации - еще один относительно новый способ осуществления информационной агрессии. Дробление как метод распространения информации особенно широко применялся сначала в США, но сегодня учёные говорят о том, что он проник и в Россию.
Дробление и фрагментарную передачу информации называют «одним из характерных приемов культурного подавления, который, за редким исключением, не осознается преданными, но наивными профессионалами, сосредоточивающими внимание на локализированном подходе к проблемам и потому не способными воспринимать их как измерения одной общей проблемы в целом» [26].
Подобно тому, как реклама мешает сосредоточиться и лишает весомости прерываемую информацию, новая и эффективная техника обработки информации позволяет заполнить вещание большими объемами пустой и ненужной информации, которая еще больше осложняет для зрителя поиски смысла. Прослеживается очень четкая тенденция показывать разрозненные яркие события и не давать анализ происходящего. Другими словами, очевидно желание скрыть происходящее, заменив реальность взаимосвязанных и взаимообусловленных фактов реальностью случайного набора событий, или искусственной реальностью.
4. Немедленность передачи новостей связана с методом фрагментации и является обязательным элементом для его осуществления. С того момента, когда информация является преждевременной, т. е. ее еще нельзя использовать, и до момента, когда она устаревает, потому что становится достоянием публики, политическая информация сохраняет свою коммерческую ценность не больше чем в течение одного утра. Система передачи новостей ставит жесткие рамки, но сами профессионалы - корреспонденты газет и ТВ - отмечают: за минуты, которые им порой отпущены для подготовки и передачи сообщения, невозможно оценить значимость происшедшего. Поэтому информация становится поверхностной, с элементами сенсации и сиюминутности, но напрочь лишенная аналитики. Качество это способствует усилению манипулятивных возможностей информационной системы [26].
5. Прием с перехватом инициативы – технология информационной агрессии. Цель использования данной технологии заключается в необходимости внушения населению своей страны (т.е. аудитории национальных телевизионных каналов) или всему миру (аудиториям каналов - подписчиков мировых информационных агентств) версии, выгодной для себя или невыгодную для противника.
6. Нелетальные виды оружия. В последнее время внимание специалистов в области вооружений привлекает информация о так называемых нелетальных (не ведущих к гибели людей) видах оружия, которые могут быть применены при разрешении международных конфликтов. Такие традиционные меры, как экономические санкции, с одной стороны, и военные действия типа операций в Персидском заливе - с другой, не всегда отвечают требованиям ситуации. Этим целям отвечают новейшие научные и технические разработки в области нелетальных видов оружия, имеющих широкий спектр возможностей: от воздействия на вышедшие из-под контроля толпы людей до вывода из строя средств связи, передвижения и источников энергии. Среди нелетальных технологий и военных средств эксперты выделяют несколько, например, глушение и выведение из строя средств связи и информации противника с одновременным распространением собственных программ радио и телевидения. Этот вид действий особенно эффективен для минимизации воздействия подстрекательских, иногда принимающих характер призыва к геноциду обращений, а также для того, чтобы изолировать лидеров противника от армии и населения.
Таким образом, в настоящее время учёные-исследователи выделяют несколько современных технологий ведения информационной войны, среди которых особой популярность пользуются информационная пропаганда, реклама, дробление информации, немедленность передачи новостей, перехват информации, нелетальные виды оружия. Следует учитывать тот факт, что прогресс не стоит на месте и каждая новая информационная война несёт новые технологии, методы и средства ведения информационной борьбы.
Выводы по первой главе
Теоретический анализ специальной литературы по теме позволяет сделать следующие выводы:
Информационные войны, как социально-психологическое явление существуют на протяжении нескольких тысячелетий. Однако особенно часто данное явление стало встречаться в XX веке. В этот же период появился сам термин «информационная война» и его толкование. Под информационной войной в наше время понимаются явные и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере. Целями информационной войны, как правило, служат защита собственных военных информационных функций от вражеских действий; использование контроля для ведения информационных атак на врага; повышение общей эффективности вооруженных сил с помощью повсеместного использования военных информационных функций. Как и всякий вид войны, информационная война имеет собственную структуру, средства, методы и технологии ведения военных действий.
Технологии ведения информационных войн представляют собой комплекс специальных мероприятий, целью которых является получение, сокрытие, маскировка или уничтожение той или иной информации с целью дезориентации противника, обороны информационной безопасности страны и др. Традиционными технологиями ведения информационной войны считаются шпионаж, маскировка информации, подача заведомо ложной информации, манипуляция сознанием на основе массовых воспоминаний (воспоминания о войне, стихийных бедствиях, национальных трагедиях); сокрытие информации и т.д. На современном этапе развития общества чаще всего используются такие технологии ведения информационной войны, как: пропаганда, реклама, дробление информации, немедленная подача новостей, перехват инициативы, использование нелетальных видов оружия.
Глава II. Современные технологии информационной войны
§2.1. Хронология и специфика конфликта в Южной Осетии
В начале 2008 года происходило нарастание напряженности в зоне конфликта, а также в отношениях между Россией и Грузией.
6 марта 2008 года было объявлено, что Россия вышла из режима запрета торгово-экономических и финансовых связей с Абхазией; решение Москвы было расценено МИД Грузии как «поощрение сепаратизма в Абхазском регионе и неприкрытая попытка посягательства на суверенитет и территориальную целостность Грузии» [3].
16 апреля 2008 года МИД России сообщил, что Президент России В. Путин дал правительству поручения, на основании которых Москва будет строить с Абхазией и Южной Осетией особые отношения [5].
17 апреля 2008 года Кокойты заявил, что грузинские военные подразделения подтягиваются к границам его республики и призвал «воздержаться от необдуманных шагов, которые могут привести к трагическим последствиям» [5].
21 апреля грузинская сторона подтвердила, что накануне был сбит беспилотный самолёт-разведчик МВД Грузии производства израильской компании Elbit Systems. По версии грузинских властей, он был сбит на грузинской территории российским истребителем МиГ-29. Инцидент обсуждался в Совете Безопасности ООН [5].
29 апреля 2008 года МИД России официально объявил «О мерах по укреплению коллективных сил СНГ по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта»; по сведениям Новой газеты от 5 мая, «из района Сочи границу по реке Псоу перешёл тысячный (по меньшей мере) контингент с бронетехникой» [5] .
6 мая 2008 года начальник главного управления боевой подготовки и службы войск ВС РФ генерал-лейтенант Владимир Шаманов, комментируя ситуацию в Абхазии, заявил, что ситуация в зоне конфликта находится в поле зрения руководства Минобороны РФ и «все необходимые мероприятия уже проводятся». В тот же день находившийся с визитом в Брюсселе госминистр Грузии по реинтеграции Темур Якобашвили сказал: «Мы, само собой, стараемся избежать войны. Но мы к ней очень близки. Мы очень хорошо знаем русских, мы знаем сигналы. Мы видим, что российские войска занимают территории на основании ложной информации, и это нас беспокоит».
Во второй половине июля, одновременно с совместными учениями Грузии и США «Немедленный ответ» (на которых, по словам военного обозревателя Заура Алборова, отрабатывалось нападение на Южную Осетию), Россия проводила крупномасштабные учения «Кавказ-2008», в которых были задействованы подразделения различных силовых структур. Тогда же российские железнодорожные войска отремонтировали пути в Абхазии [5].
В конце июля — начале августа происходила эскалация грузино-южноосетинского конфликта. Регулярно происходили перестрелки и огневые налеты разной степени интенсивности. Мирные жители Южной Осетии в массовом порядке стали покидать зону конфликта.
Днём 7 августа 2008 секретарь Совета безопасности Южной Осетии Анатолий Баранкевич заявил: «По всей границе с Южной Осетией наблюдается активность войск Грузии. Все это говорит о том, что Грузия начинае
В конце июля — начале августа танковая часть российской 58-й армии проводила учения на территории Южной Осетии.
По свидетельству корреспондента Независимой газеты (номер от 8 августа 2008 года) 6 августа российские войска и бронетехника уже выдвигались в сторону Южной Осетии: «Тем временем Россия стягивает к границам Грузии серьёзные военные силы. По Транскаму от Алагира в сторону пограничного пункта Нижний Зарамаг движутся военные колонны и отдельные машины с личным составом, бронетехника. Это обозреватель „НГ“ наблюдал собственными глазами по пути из Владикавказа в Цхинвали» [5].
В интервью газете «Красная Звезда» офицер 135-го мотострелкового полка 58 армии СКВО рассказал: «7 августа пришла команда на выдвижение к Цхинвалу. Подняли нас по тревоге — и на марш. Прибыли, разместились, а уже 8 августа там полыхнуло» [5]. Позднее газета уточнила, что речь шла о дате 8 августа. Некоторые российские СМИ также утверждали, что 7 августа началась отправка ряда подразделений 58-й армии в ЮО, спустя месяц об этом начала заявлять грузинская сторона, обнародовав в сентябре 2008 года свои разведывательные сведения. Грузинская сторона опубликовала записи разговора, которые по её утверждению, принадлежат южноосетинским пограничникам. При этом, как отмечает The New York Times, из фраз (вопрос «Послушай, бронетехника пришла или как?» и ответ «Бронетехника и люди») нельзя сделать выводов о количестве единиц бронетехники или указаний на то, что российские силы в то время участвовали в боевых действиях [5].
В связи с этим российским генерал Уваров заявил, что российская военная техника регулярно входила в Южную Осетию или покидала ее, осуществляя снабжение размещенного там российского миротворческого контингента. «Поскольку мы держали там один батальон, ему требовалось горючее и продукты. Разумеется, передвижение военнослужащих имело место, — сказал он. — Но это не были военнослужащие действующей армии, которых послали туда конкретно для того, чтобы воевать». Уваров добавил: «Будь это крупные подкрепления, мы бы не потеряли в Южной Осетии примерно 15 миротворцев» [5].
Однако представитель МВД Грузии Шота Утиашвили заявил, что в соответствии с соглашениями о миротворческой миссии, которые обе стороны подписали в 2004 году, ротация российского миротворческого батальона могла осуществляться только в дневное время и с предварительного уведомления как минимум за месяц, но в данном случае никаких уведомлений не было. В представленных грузинской стороной материалах фигурируют телефонные номера грузинского сотового оператора, однако, как пишет «Коммерсантъ», по данным Южной Осетии, «в последнее время все чиновники и военнослужащие пользовались исключительно услугами российского оператора „МегаФон“» [5].
Андрей Илларионов утверждал, что подразделения регулярных российских войск — 135-го и 693-го мотострелковых полков, 141-го отдельного танкового батальона, 22-й бригады спецназа общей численностью до 2 тысяч человек — вошли на территорию Южной Осетии до полуночи 7 августа. Однако корреспондент газеты «Известия» Юрий Снегирёв заявил, что в июне-июле в Северной Осетии проходили войсковые учения 58-й армии, а после их окончания техника не ушла в боксы, а осталась перед въездом в Рокский тоннель (на территории России). Юрий Снегирёв заявил: «После тоннеля техники не было. Это я видел сам. Это могут подтвердить и другие мои коллеги, которые после обстрела Цхинвала 2 августа стали заезжать в Южную Осетию ежедневно» [5].
Братья Козаевы (один из которых — сотрудник МВД Северной Осетии, другой — герой Абхазии и Южной Осетии) во время и после конфликта утверждали, что президент Южной Осетии Э. Кокойты заранее знал о предстоящих военных событиях и заблаговременно уехал из Цхинвали в Джаву.
Таким образом, мы представили хронологию событий.
Однако, помимо хронологии, события рассматриваемого периода интерпретируются сторонами-участниками по-разному, что составляет специфику этого явления.
С точки зрения грузинской стороны в первые часы военных действий прозвучало сообщение о том, что «сепаратисты осуществили нападение на прилегающие к Цхинвали села» [5], сделав это в ответ на одностороннее прекращение огня Грузией. Заявлялось о массированных бомбовых обстрелах мирного населения и миротворцев, которые произошли в последние часы 7 августа 2008 года, при этом также указывалось, что «через Рокский тоннель российско-грузинскую границу пересекли сотни вооруженных лиц и военная техника». В соответствующем заявлении, опубликованном 8 августа в 2 часа ночи сайтом Civil.ge, есть призывы к осетинским вооружённым формированиям прекратить боевые действия, но нет никаких призывов к России [5].
8 августа командующий грузинскими миротворцами Мамука Курашвили назвал действия Грузии в Южной Осетии «операцией по наведению в Цхинвальском регионе конституционного порядка» [5].
Позднее, в октябре 2008 года, в ходе разбирательств по изучению августовских событий в грузинском парламенте, Курашвили заявит, что его заявление было импульсивным и не было санкционировано высшим политическим руководством Грузии. Секретарь СНБ Грузии Ломаия тогда же заявил, что суть заявления «не была правильной», а сам Курашвили получил выговор.
22 августа государственный министр Грузии по вопросам реинтеграции Темур Якобашвили заявил в интервью украинскому агентству «УНИАН»: «…решение атаковать Цхинвали было принято только тогда, когда колонна российской военной техники начала входить в Южную Осетию. Рассказы о том, что мы из установок „Град“ нанесли удар по Цхинвали — враньё. Цхинвали бомбили русские после того, как мы взяли его на четыре с половиной часа. Мы бомбили окрестные высоты, используя в том числе авиацию и „Град“. Подчеркиваю, не населенные пункты» [5].
Данное заявление не подтверждается сообщениями мировых информационных агентств.
Первые сообщения о вмешательстве российских военных появились только около полудня 8 августа.
Также стоит отметить, что никто из грузинского руководства не заявлял 8 августа, что начало войны — следствие ввода российских войск. Наоборот, делались заявления о «наведении конституционного порядка» и желании «поставить точку на криминальном режиме».
По информации немецкого журнала Spiegel, к утру 7 августа грузинская сторона сосредоточила на границе с Южной Осетией около 12 тысяч человек и семьдесят пять танков возле Гори. Журнал писал, что по данным западных разведслужб «российская армия начала огонь не ранее 7:30 утра 8 августа», «российские войска начали свой марш из Северной Осетии через Рокский тоннель не ранее 11 часов утра. Такая последовательность событий говорит о том, что Москва не проводила агрессию, а просто действовала в ответ». По словам полковника генерального штаба Германии Вольфганга Рихтера, находившегося в тот период в Тбилиси, «грузины в определенной мере „лгали“ о передвижениях войск». Как заявил Рихтер, он не смог найти доказательств заявлений Саакашвили о том, что «русские выдвинулись в Рокский тоннель еще до того, как Тбилиси отдал приказ наступать».
12 октября французская Le Monde, комментируя утверждения грузинской стороны о том, что артобстрел и нападение на Цхинвал произошло после того, как «сотни российских танков уже прошли по Рокскому туннелю, связывающему Южную Осетию с Россией, чтобы начать вторжение», отмечала: «Эта точка зрения проблематична потому, что противоречит всем заявлениям, которые грузинская сторона делала во время событий». Газета писала, что до 8 августа никто публично не говорил о российских танках и приводила слова посла Франции в Грузии Эрика Фурнье: «Грузины не звонили своим европейским союзникам со словами: русские нас атакуют».
Депутат Европарламента Джульетто Кьеза заявил, что Саакашвили не принимает самостоятельных решений, и Грузия, по сути, является протекторатом США. По его словам, на протяжении последних 3-4 лет против России ведётся информационная война. Дж. Кьеза подчеркнул, что в конфликте в Южной Осетии Россия не является нападающей стороной, она лишь была вынуждена прийти на помощь и отразить удар. Также он считает вполне легитимным признание суверенитета Абхазии и Южной Осетии, поскольку «признание независимости этих республик произошло только после нападения грузинской стороны». «Всё это время политика Москвы отличалась осторожностью и сдержанностью. Долгое время Россия не признавала суверенитет Абхазии и Южной Осетии. И она не планировала взрывать ситуацию», — добавил Дж. Кьеза [5].
Южноосетинская сторона все утверждения грузинской стороны называет «циничной ложью» и обвиняет высокопоставленных грузинских чиновников, включая президента, в организации военных преступлений. Южноосетинские официальные лица надеются увидеть грузинское руководство на скамье подсудимых.
Существует также версия о неофициальном вводе российских войск в Южную Осетию ещё накануне войны, что, по заявлениям Тбилиси, спровоцировало ответные действия грузинских войск.
В первые дни конфликта в качестве аргумента о «гуманитарной катастрофе» и «геноциде осетинского народа» назывались версии о числе погибших жителях Южной Осетии, превышающем тысячу человек, озвученные южноосетинской стороной.
Высказываются мнения, что точка зрения России об агрессии Грузии против Южной Осетии также противоречит Уставу ООН, так как независимость Южной Осетии на 8 августа 2008 года не была признана ни одним государством мира-членом ООН (в отличие от независимости и территориальной целостности Грузии).
Отрицательное впечатление на мировую общественность произвело ограничение российскими военными доступа западных журналистов в зону конфликта в первые дни боевых действий.
Таким образом, данная конфликтная ситуация не является завершённой, некоторые действия сторон-участников конфликта требуют детального рассмотрения. Тем не менее, отечественные и зарубежные эксперты однозначно сходятся в мнении о том, что налицо факт информационной войны. Многообразие точек зрения, мнений, публикаций, репортажей, сюжетов и статей лишь подтверждает данный факт.
Рассмотрим подробнее информационную войну в период Южноосетинского вооружённого конфликта на предмет использования перечисленных ранее технологий ведения информационных войн.
§2.2. Технологии современной информационной войны (на примере южноосетинского вооружённого конфликта)
Рассматривая теоретический аспект заявленной проблематики, мы выявили несколько наиболее современных технологий ведения информационной войны. Это:
пропаганда,
реклама,
дробление информации,
немедленная подача новостей,
перехват инициативы,
использование нелетальных видов оружия.
Проанализируем события тех дней и реакцию общественности на них с точки зрения использования перечисленных технологий.
В первые дни военных действий, по словам П.Колесова [7], «российская пропагандистская машина разворачивалась довольно медленно и неуклюже». Факт информационной пропаганды, тем не менее, был отмечен и в действиях как грузинской, так и российской стороны. При этом в данные период зарубежные журналисты и корреспонденты не были допущены к месту событий российскими военными. Закрытие доступа к информации повлекло за собой её искажение. Причём, со стороны грузинского правительства – намеренное искажение. Президент Грузии развернул масштабную информационно-пропагандистскую кампанию: «Он пригласил к себе в резиденцию западных корреспондентов, раздавал многочисленные интервью, причем говорил на приличном английском языке. Он сразу выехал вместе с журналистами в сторону зоны военных действий, охотно позировал на фоне разрушенных домов в Гори. Эту PR-акцию пришлось срочно прервать - бледного грузинского президента в бронежилете внезапно затолкали в гражданскую машину и отвезли в Тбилиси. Это произвело совершенно разное впечатление на российскую и западную телеаудитории - российские телезрители еще раз убедились, что Саакашвили - жалкий трус, а на Западе многие сочли этот эпизод подтверждением российской агрессии. Впрочем, сразу же в ряде СМИ, например, в эфире британского канала Sky, появились сообщения о том, что никаких самолетов в небе не было - что, в глазах России, в очередной раз показало неадекватность действий президента Грузии» [7].
На этом фоне отсутствие официальных лиц с российской стороны, которые могли бы чётко прояснить ситуацию, спровоцировало мнение о возможном сокрытии достоверной информации и усугубило положение России в информационном пространстве. Грузинские источники перехватили информационную инициативу и некоторое время успешно манипулировали общественным мнением. При этом как зарубежные, так и отечественные СМИ в ситуации нехватки информации и отсутствия достоверных источников активно использовали технологию дробления информации и немедленной подачи новостей с целью повышения рейтингов.
Как показывают проведенные исследователями опросы среди российских телезрителей, обращенная к ним пропаганда оказалась действенной.
Газета Financial Times писала, что, по данным ВЦИОМ, более трети россиян в 42 городах страны требуют более жесткого ответа от президента Медведева на действия Грузии. В этом смысле, считает обозреватель газеты, Россия выиграла информационную схватку с Грузией - на внутреннем рынке.
Однако другие британские газеты отмечают, что Россия часто подчеркнуто игнорировала западное общественное мнение, проигрывая информационное сражение на рынке внешнем. Газета Guardian указывала на информационный вакуум, который возник в первые часы конфликта, и который был быстро заполнен грузинской стороной.
Таким образом, в первые дни военных действий грузинская сторона использовала как традиционные технологии ведения информационной войны (подача заведомо ложной информации, сокрытие информации), так и современных (информационную пропаганду, перехват инициативы).
Ситуация изменилась по истечении нескольких дней: на место конфликта были допущены журналисты независимых изданий, появились адекватные и чёткие комментарии российских официальных лиц, разъясняющие мотивы поведения российских войск и сущность происходящих событий.
Далее последовали довольно демонстративные пропагандистские действия и с российской, и с грузинской стороны. Российское телевидение показало концерт под управлением Валерия Гергиева, данный им в Южной Осетии. Это был глубоко символический жест - ведь хорошо известно, как музыка воздействует на эмоции людей, особенно в дни войны.
Причем многие британские газеты, как, например, Times, отмечали, что в отличие от знаменитого дирижера Даниэля Беренбойма, который часто выступает перед палестинской аудиторией со своим оркестром, куда входят и израильские, и палестинские музыканты, Гергиев явно декларировал свою пророссийскую позицию в этом конфликте.
Грузинские средства массовой информации отвечают на такие пропагандистские акции, за которыми явно стоит мощная государственная информационная машина, подчеркнуто популистскими телепрограммами - тут и репортажи с националистических митингов в Тбилиси, и многочисленные интервью с жертвами российского вторжения.
По словам экспертов, срывы, которые иногда случаются, не играют особой роли. Известный эпизод с интервью осетинской девочки, показанным по американскому телеканалу Fox, в котором она неожиданно заговорила о грузинском нападении и о том, что войну начал Саакашвили, был сразу превращен российским телевидением в вопиющий пример тенденциозности американских средств массовой информации (беседа с девочкой довольно скоро была прервана на рекламную паузу).
Следует помнить о том, что информационная война ведется не только на телевидении, но и в интернете. Хакерский взлом сайтов грузинского правительства и парламента был воспринят многими на Западе резко отрицательно и породил предположения, что Россия активно готовится к электронной войне в будущем.
Грузинская сторонаответила на это атакой на интернет-сайт англоязычного российского телеканала Russia Today, единственного с российской стороны, который давал репортажи из Южной Осетии на английском языке. Одновременно грузинская сторона перекрыла доступ к российским телеканалам и, по данным корреспондента РИА Новости на 9 августа, и сайтам.
В этом случае мы наблюдаем явное использование нелетальных видов оружия. Причём, их использование было, скорее, дополнением к хакерским взломам и атаками Интернет-сайтов.
Таким образом, в данном случае целесообразно говорить об использовании новой технологии, которую можно условно назвать – хакерские атаки.
Далее, в хронологическом порядке:
Российское телевидение демонстрирует интервью с психиатром из института Сербского о том, что Саакашвили страдает от стресса и вообще не совсем адекватен, подтверждая это кадрами, на которых грузинский президент жует свой галстук.
А грузинские политики вспоминают в ответ советские танки, вошедшие сорок лет назад в Прагу и растоптавшие свободу Чехословакии и надежды на либерализацию (параллели также проводились с Венгрией и Афганистаном). И в том, и в другом случае любопытно эхо прошлого - еще не совсем забылись диагнозы института Сербского советским диссидентам, которые объявлялись больными «вялотекущей шизофренией», а «танки идут по Праге» - тоже достаточно мощный образ в сознании, в том числе и бывших советских людей.
В данном случае используется манипуляция сознанием на основе массовых воспоминаний (война, национальная трагедия), а также создание негативного образа лидера.
В настоящее время большинство экспертов-политологов утверждает, что информационную войну в российско-грузинском конфликте Россия проиграла: сегодня общественное мнение на Западе видит в России не миротворца, предотвратившего геноцид гражданского населения в Южной Осетии, а скорее нового захватчика, стремящегося к мировому господству; проводятся параллели и с Германией накануне второй мировой войны, и с Ираком накануне нападения на Кувейт.
И это притом, что все прекрасно знают, что именно Грузия напала первая. Только недавно началась относительная нормализация отношений России с НАТО, замороженных после начала миротворческой операции России в Южной Осетии – и вовсе не потому, что руководство НАТО изменило свою официальную позицию и перестала рассматривать Россию в качестве агрессора, а, скорее, в следствие того, что для этой организации необходимость решать многочисленные текущие вопросы ее повседневного функционирования перевесила соображения политической конъюнктуры.
Считается, что роль НАТО в этой психологической войне была сыграна полностью, в соответствии с разработанным Вашингтоном сценарием, и необходимости в продолжении демонстрации враждебности уже нет.
Однако следует отметить, что изменение мнения отдельных политиков, даже занимающих руководящие посты в таких весомых военно-политических союзах как НАТО, еще не в состоянии изменить само общественное мнение, особенно в США, Великобритании, многих европейских странах, население которых подверглось массированной психологической обработке в ходе войны в Южной Осетии: грамотно сформированный в их сознании образ России как кровавого агрессора очень сложно разрушить в один момент, даже с помощью конкретных и однозначных заявлений отдельных, пусть даже авторитетных, западных политических деятелей. Россия же этой психологической атаке на практике не смогла противопоставить ничего.
Действительно, весь удар психологической агрессии в России приняли на себя два человека: Президент и Председатель Правительства Российской Федерации. Именно они ежедневно собирали пресс-конференции, делали заявления, комментировали события.
В результате в этом противостоянии наблюдалась следующая картина: со стороны Запада в информационной войне действовала система, силы специальных психологических операций, с российской стороны - два человека; со стороны Запада применялись технологии, с российской стороны - удачные импровизации; Запад применял многоходовые оперативные комбинации, заготовленные заранее, мы же на них отвечали реагированием «по факту».
Таким образом, факт наличия информационной войны на фоне ведения боевых действий в ходе вооружённого Южноосетинского конфликта очевиден.
Участие в информационной войне принимали несколько сторон. Сторонами-участницами были активно использованы как традиционные, так и современные технологии ведения информационной войны.
Выводы по второй главе
Сопоставление данных различных источников позволяет нам сделать следующие выводы:
Вооружённый конфликт на территории Южной Осетии продолжался в течение 6 дней. Отечественные и зарубежные эксперты однозначно сходятся в мнении о том, что налицо факт информационной войны. Многообразие точек зрения, мнений, публикаций, репортажей, сюжетов и статей лишь подтверждает данный факт. Информационная война велась не только на фоне непосредственно боевых действий, но и продолжается в настоящее относительно мирное время.
В информационной войне принимали участи несколько сторон: от российских СМИ до их заокеанских коллег. Стороны-участницы информационной войны использовали такие традиционные технологии ведения информационной войны, как: сокрытие информации, подача заведомо ложной информации, манипуляция общественным сознанием на основе массовых воспоминаний. Среди современных технологий ведения информационной войны наиболее чётко прослеживаются такие, как информационная пропаганда, перехват инициативы, дробление информации, немедленная подача новостей, нелетальные виды оружия. При этом информационная война в значительной степени велась в информационном пространстве глобальной Сети Интернет, что сделало возможным и эффективным использование технологии «хакерских взломов».
Заключение
Целью настоящего исследования было рассмотреть технологии ведения информационной войны на современном этапе на примере Южноосетинского вооружённого конфликта 2008 г.
Для реализации данной цели нами были поставлены и решены следующие задачи:
1. Дано определение понятию «информационная война».
Под информационной войной понимаются явные и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере.
2. Выявлены специфические особенности понятия «информационная война».
Специфика понятия «информационная война» непосредственно связана с цивилизационной теорией американского футуролога Э.Тоффлера, который выделил три периода цивилизационного развития человечества (сельскохозяйственную, технологическую и промышленную). Каждый тип цивилизации имеет специфическую экономику, свои социальные и политические институты, культуру, средства коммуникации, а также свой способ и характер ведения войны. Технологической цивилизации (начало которой было положено в середине прошлого века) свойственны войны за доступ к знаниям и контроль над ними.
3. Рассмотрены цели, структура и технологии ведения информационных войн.
Целями информационной войны, как правило, служат защита собственных военных информационных функций от вражеских действий; использование контроля для ведения информационных атак на врага; повышение общей эффективности вооруженных сил с помощью повсеместного использования военных информационных функций.
Структура информационных войн содержит следующие компоненты: психологические операции, электронная война, дезинформация, физическое разрушение; меры безопасности, прямые информационные атаки.
Технологии ведения информационных войн представляют собой комплекс специальных мероприятий, целью которых является получение, сокрытие, маскировка или уничтожение той или иной информации с целью дезориентации противника, обороны информационной безопасности страны и др. Традиционными технологиями ведения информационной войны считаются шпионаж, маскировка информации, подача заведомо ложной информации, манипуляция сознанием на основе массовых воспоминаний (воспоминания о войне, стихийных бедствиях, национальных трагедиях); сокрытие информации и т.д. На современном этапе развития общества чаще всего используются такие технологии ведения информационной войны, как: пропаганда, реклама, дробление информации, немедленная подача новостей, перехват инициативы, использование нелетальных видов оружия.
4. Дана хронология конфликта в Южной Осетии.
Вооружённый конфликт на территории Южной Осетии продолжался в течение 6 дней: с 7 по 12 августа 2008 года.
5. Выявлена специфика и особенности произошедших событий.
Специфика произошедших событий заключается в том, что данная конфликтная ситуация не является завершённой, некоторые действия сторон-участников конфликта требуют детального рассмотрения. Однако отечественные и зарубежные эксперты однозначно сходятся в мнении о том, что налицо факт информационной войны. Многообразие точек зрения, мнений, публикаций, репортажей, сюжетов и статей лишь подтверждает данный факт.
6. Проанализированы технологии ведения информационной войны на примере Южноосетинского вооружённого конфликта 2008 г.
Стороны-участницы информационной войны использовали такие традиционные технологии ведения информационной войны, как: сокрытие информации, подача заведомо ложной информации, манипуляция общественным сознанием на основе массовых воспоминаний. Среди современных технологий ведения информационной войны наиболее чётко прослеживаются такие, как информационная пропаганда, перехват инициативы, дробление информации, немедленная подача новостей, нелетальные виды оружия. При этом информационная война в значительной степени велась в информационном пространстве глобальной Сети Интернет, что сделало возможным и эффективным использование технологии «хакерских взломов».
Таким образом, задачи исследования решены, следовательно, цель работы достигнута.
В заключении следует сказать о том, что прогресс не стоит на месте и каждая новая информационная война несёт новые технологии, методы и средства ведения информационной борьбы.
Список литературы
Нормативно-правовые акты
Доктрина информационной безопасности Российской Федерации: Утв. Президентом РФ 9 сентября 2000 г., №Пр‑1895 // Рос. газ. – 2000. – 28 сент.
Доктрина информациологического развития человечества в XXI веке. – Москва – Нью-Йорк: Междунар. изд-во «Информациология», 2001. – 49 с.
Литература
Барнашов А.М. Международно-правовые аспекты информационной безопасности и «информационные войны» // Российский ежегодник международного права. 2004. СПб. 2005. С. 285–290.
Брусницин Н.А. Информационная война и безопасность. М.: Вита-Пресс, 2001.
Выход России из санкций в отношении Абхазии делает республику экономически независимой от Грузии. – 07.03.2008. - http://www.prime-tass.ru/news/show.asp?id=2387&ct=articles
Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. – Ростов-на-Дону: Феникс. – 2006.
Жаров М., Шевяков Т. Хроники информационной войны. – М., 2009.
Климов В. Промышленный шпионаж как основа грязных информационных технологий и современных информационных войн // Мир и безопасность. - № 3, 2002.
Колесов П. Информационная война Грузии против Южной Осетии и Абхазии. / П. Колесов. // Зарубежное военное обозрение. -2008. - №10. - С. 18-20.
Костин Н.А. Общие основы теории информационной борьбы // Военная мысль. -1997. № 3.
Крысько В.Г. Cекреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). - М.: Харвест. – 1999.
Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья мировая (информационная) война. – М.: Эксмо. – 2003.
Манойло А.В. Психологические операции США в войне Грузии против Южной Осетии и Абхазии // http://zhurnal.lib.ru/m/manojlo_a_w/manoilo-psywar.shtml
Манойло А.В., Государственная информационная политика в особых условиях: Монография. – М.: Изд. МИФИ, 2003 г.
Манойло А.В., Информационное противоборство в условиях психологической войны. – М.: Закон и право, 2003, № 12, с. 31-34.
Манойло А.В., Фролов Д.Б., Информационно-психологические операции как организационная форма реализации концепции информационно-психологической войны, С.Пб.: Проблемы информационной безопасности. Компьютерные системы, 2003 г., № 2, с. 7-14.
Ольшанский Д.В. Политико-психологический словарь. – М.: Академический проект. – 2002.
Основы ведения информационной войны / Пер. Владимира Кузнецова // www.kost-akred.ru/
Павлютенкова М.Ю. Информационная война. Реальная угроза или современный мир // Власть. – 2001. - №21.
Панарин И.Н. Информационная война и геополитика. – М.: Поколение. – 2006.
Панарин И.Н. Информационная война и власть. - М.: Академия. - 2008 г.
Панарин И.Н. Информационная война и Россия. - М.: ДА МИД РФ. - 2008 г.
Петров В.К., Рабинович И.И. От информационных войн к управляемой конфронтации и сотрудничеству // Информационно-аналитический электронный журнал. – Архив №9.
Пирумов В.С., Родионов М.А. Некоторые аспекты информационной борьбы в военных конфликтах // Военная мысль. -1997. № 5.
Почепцов Г.Г. Психологические войны. - М.: Рефл-бук. – 2000.
Проект ФЗ «Об информационно-психологической безопасности» // http://www.medialaw.ru/publications/zip/68/lopatin.htm.
Прохожев А.А., Турко Н.И. Основы информационной войны // Анализ систем на пороге XXI века: теория и практика. - М., 1996. С. 252-253.
Расторгуев С.П. Информационная война. Проблемы и модели. – М.: Радио и связь. – 1999.
Расторгуев С.П. Философия информационной войны. – М.: Вузовская книга. – 2003.
Социальная психология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. завед. / А.Н.Сухов, А.А.Бодалев, В.Н.казанцев и др.; Под ред. А.Н.Сухова, А.А.Деркача. – М.: Академия. – 2007.
Субботина М. В. информационные войны. – Волгоград: ВА МВД России. – 2000.
Тимофеева Л.Н. Мы проигрываем информационную войну // http://www.rusrand.ru/enotes/enotes_138.html
Тоффлер Э. Третья волна. – М.: АСТ. – 2004.
Фролов А.В. Россия и Грузия: некоторые итоги конфликта./ А.В. Фролов // Власть. -2008. - №10. - С. 36-38.
Хронология событий в Южной Осетии 8-12 августа 2008 года. Справка // http://www.rian.ru/osetia_spravki/20080811/150272529.html
Цыбмал В.И. О концепции информационной войны // Информационный сборник "Безопасность". - М., 1995, № 9. С. 35.