Методические рекомендации к проведению классного часа «урок лихачева»

ПРАВИТЕЛЬСТВО САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

КОМИТЕТ ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ ЦЕНТР

ВЫБОРГСКОГО РАЙОНА

К 100-летию со дня рождения

Дмитрия Сергеевича Лихачёва

УРОК ЛИХАЧЁВА

МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

К ПРОВЕДЕНИЮ КЛАССНОГО ЧАСА

«УРОК ЛИХАЧЕВА»

Санкт-Петербург

2006 год

Содержание

1. Уроки Лихачева. Методические рекомендации АППО	Стр. 3
2. Почему мы проводим Урок Лихачева	Стр. 4
3. Лихачев Д.С. (1906-1999)	Стр. 7
4. Биография Д.С. Лихачева	Стр. 9
5. Лихачев Д.С. Раздумья о России	Стр. 18
6. Лихачев Д.С. Петербург в истории русской культуры	Стр. 28
7. Лихачев Д.С. Великая культура примирительна по своей сути	Стр. 34
8. Воспоминания о Лихачеве. Д. Гранин Один из последних	Стр. 37
9.Л. Д. Лихачева о Д.С. Лихачеве	Стр. 40

Уроки Лихачева: методические рекомендации для учителей средних школ

25 мая
2006 года в рамках программы «Год академика Д.С.Лихачева» вышла из печати подготовленная Фондом имени Д. С. Лихачева книга: Уроки Лихачева: методические рекомендации для учителей средних школ / Сост. О. Е. Лебедев. - СПб.: Изд-во «Бизнес-пресса», 2006. - 160с.

По инициативе губернатора Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко во всех школах Санкт-Петербурга первый урок в 2006 году будет посвящен памяти Д. С. Лихачева, 100-летию со дня его рождения. При поддержке Комитета по образованию Санкт-Петербурга и Академии постдипломного педагогического образования была написана и в короткие сроки издательством «Бизнес-пресса» выпущена эта книга.

В предлагаемых рекомендациях представлены размышления авторов – видных ученых и педагогов Петербурга – о возможных вариантах урока, о проблемах, которые могут быть рассмотрены на уроках, о предпочтительных образовательных технологиях. Рекомендации содержат большой фактический материал, включающий фрагменты работ Д. С. Лихачева, который может быть использован на самом уроке или при подготовке к нему.

Составитель сборника – О. Е. Лебедев, доктор педагогических наук, профессор, член-корреспондент РАО, президент Общественного института развития школы, эксперт Фонда имени Д. С. Лихачева.

Содержание сборника:

О. Е. Лебедев
. Первый урок учебного года

Е. И. Казакова
. «Уроки Лихачева»: размышления о возможностях и рисках

Т. Г. Галактионова
. Уроки по книге Д.С.Лихачева «Письма о добром» в 1-11 классах.

Н. И. Элиасберг
. Уроки патриотизма и гражданственности

Н. Ю. Конасова
. Знакомство с биографией Д. С. Лихачева в школе

Л. С. Илюшин
. Приемы развития познавательной самостоятельности учащихся

Л. С. Илюшин
. «Альманах проблем и решений» / Проект деловой творческой игры для старшеклассников

Методист по гражданскому и патриотическому воспитанию

Борисов В.А.

Почему мы проводим Урок Лихачёва.

В 2006 году Российская Федерация и всё цивилизованное человечество мира отмечает 100-летие со дня рождения выдающегося общественного деятеля, учёного, настоящего патриота и гражданина России Дмитрия Сергеевича Лихачёва.

В новейшей истории русской общественной мысли имя Лихачёва неразрывно связано со всем, что относится к поиску путей формирования национального самосознания Российского народа, к осознанию места и роли Российской цивилизации в мировой истории, её уникальности, самобытности, её общечеловеческих корнях.

Д.С. Лихачёв стоял у истоков исторических событий, связанных с рождением новой России, начавшихся после распада СССР. До последних дней своей большой жизни он, великий русский учёный, вёл активную общественную работу по формированию гражданского самосознания россиян. В эпоху перестройки Горбачёва и демократизации Ельцина его часто видели на трибуне государственных форумов и рабочих совещаний. Простые россияне писали Лихачёву о гибнущих церквях, о разрушении архитектурных памятников, об угрозах экологического характера, о бедственном положении провинциальных музеев и библиотек, писали с уверенностью : Лихачёв не отвернётся, поможет, добьётся, защитит.

Патриотизму Д.С. Лихачёва, истинного русского интеллигента, были чужды любые проявления национализма и самоизоляции. Изучая и проповедуя всё русское - язык, литературу, искусство, раскрывая их красоту и самобытность, он всегда рассматривал их в контексте и взаимосвязи с мировой культурой.

В предисловии к своей последней книге «Раздумья о России» Д.С. Лихачёв писал: «Я не проповедую национализм, хотя и пишу с болью о родной для меня и любимой России. Я просто за нормальный взгляд на Россию в масштабах её истории. Читатель, думается, в конце концов поймёт, в чём суть такого «нормального взгляда», в каких чертах национального русского характера скрыты истинные причины нынешней трагической ситуации, а какие дают надежду на оптимистический взгляд в будущее, веру в её неиспользованные пока возможности».

Почётный гражданин Санкт-Петербурга Д.С. Лихачёв в самых различных обстоятельствах своей жизни и деятельности являлся образцом подлинной гражданственности. Он высоко ценил не только собственную свободу, включая свободу мысли, слова, творчества, но и свободу других людей, свободу общества.

Всегда безупречно корректный, выдержанный, внешне спокойный - воплощение образа петербургского интеллигента - Дмитрий Сергеевич становился твёрдым и непреклонным, отстаивая правое дело.

Так было, когда в руководстве страны возникла бредовая идея о повороте северных рек. Здравомыслящим людям с помощью Лихачёва удалось остановить эту гибельную работу, грозившую затопить веками обжитые земли, уничтожить бесценные творения народной архитектуры, создать экологическую катастрофу на огромных пространствах нашей страны.

Активно защищал Дмитрий Сергеевич от бездумной реконструкции и культурно-исторический ансамбль родного Питера. Когда был разработан проект реконструкции Невского проспекта, предусматривающий перестройку ряда зданий и создание по всей длине проспекта наклонных витрин, Лихачёву и его единомышленникам с трудом удалось убедить городские власти отказаться от этой идеи.

В год 100-летия со дня рождения Д.С. Лихачёва Президент Российской Федерации В.В. Путин 14 февраля 2006 года подписал Указ №110 «О праздновании 100-летия со дня рождения академика Д.С. Лихачёва». 2006 год в России объявлен годом Лихачёва. В стране проводятся самые различные мероприятия, посвящённые изучению его наследия. Урок Лихачёва - один из вариантов вклада в этот общий процесс.

Не подлежит сомнению, что в современной школе наиболее актуальными являются задачи воспитания молодых граждан России, на что неоднократно обращал внимание Д.С. Лихачёв. Именно гражданское образование сегодня становится необходимой составной частью общего образовательного процесса в школе.

Предлагаемая методика Урока Лихачёва разработана С-Пб АППО, Гуманитарным педагогическим центром «Гражданин ХХ1 века», доктором педагогических наук, профессором Элиасберг Натальей Ильиничной.

В прелагаемом варианте можно провести урок следующим образом.

1. В начале урока (5 - 8 минут) слово учителя о Дмитрии Сергеевиче Лихачёве (элементы биографии, черты личности и т.д., см. приведённые выше и ниже материалы).

2. Основная часть урока: живое слово Лихачёва - выразительное чтение учителем либо подготовленным учащимся выбранного фрагмента текста Д.С. Лихачёва.

3. Заключительная часть урока: осмысление учащимися, их внутреннее эмоциональное приобщение к прочитанному в форме диалогов внутренних (мысленных разговоров с автором) и внешних (общение друг с другом).

Для этого учащимся предлагается ответить (в первую очередь себе в форме внутреннего диалога с автором
) на следующие вопросы:

- Каковы чувства Лихачёва в этом тексте? С каким чувством вы слушали этот текст?

- Какова, на ваш взгляд, главная мысль автора? Какую мысль вы считаете главной для себя?

- Какое новое знание вы получили, прослушав эти мысли Лихачёва?

- Есть ли в содержании этого текста важное для вас лично?

- Как бы вы лично назвали этот Урок Лихачёва?

Ответы на эти вопросы можно получить разными путями, например:

- Письменные ответы, часть из которых с согласия их авторов могут быть прочитаны в классе.

- Работа в парах, когда соседи по парте делятся своими мыслями друг с другом, а потом по желанию рассказывают о них классу.

- Работа в малых группах по четыре человека с дальнейшей передачей наиболее интересных результатов работы классу.

Автор предлагаемой методики Н.И. Элиасберг предлагает проводить по ней урок Лихачёва с учащимися 10-11, возможно, 9 классов.

Методика проведения урока с другими параллелями учащихся может быть выбрана учителем сообразно его опыту и уровню восприятия обучаемых в каждом конкретном случае.

Ниже приведены материалы информативного характера и отрывки из произведений Д.С. Лихачёва в помощь подготовке и проведению Урока.

Удачи и вдохновения уважаемым коллегам!

Методист по воспитательной работе

Побединская О.И.

Лихачёв Дмитрий Сергеевич

(1906 - 1999)

О
н жил в жестокий век, когда попирались нравственные основы существования человека, однако стал «собирателем» и хранителем культурных традиций своего народа. Выдающийся русский ученый Дмитрий Сергеевич Лихачёв не только трудами своими, но и всей жизнью утверждал принципы культуры и нравственности. Он автор фундаментальных работ, посвященных истории русской литературы и культуры, значительная часть которых переведена на 11 языков мира. Дмитрий Лихачёв родился в 1906 году в Санкт-Петербурге. В 1928 году, по окончании факультета общественных наук Ленинградского государственного университета, он был незаконно репрессирован. Пять лет Дмитрий Сергеевич находился в лагере на Соловках, трудился на строительстве Беломорско-Балтийского канала. В 1932 году его освободили досрочно. Карьера Дмитрия Сергеевича выглядела предельно просто: работа корректором в издательстве Академии наук СССР, затем научным сотрудником Института русской литературы. В 70-е годы он возглавил редколлегию ежегодника «Памятники культуры. Новые открытия», редколлегию серии «Литературные памятники», в конце 80-х годов — участвовал в создании журналов «Новый мир» и «Наше наследие». За краткими строками биографии — многогранная жизнь мыслителя, ученого, общественного деятеля. Будущий ученый посвятил себя научной деятельности: тщательно, скрупулезно занялся изучением древнерусского языка и литературы. Он написал более тысячи научных работ и публицистических статей. В 1941 году Дмитрий Сергеевич защитил кандидатскую диссертацию на тему «Новгородские летописные своды XII века». В 1947-м, написав монографию «Очерки по истории литературных форм летописания XI—XVI веков», стал доктором филологических наук. Всемирную известность приобрели его труды «Поэтика древнерусской литературы», «Развитие русской литературы Х—ХVII веков», цикл работ, связанных с изучением «Слова о полку Игореве». Через призму истории русского языка и литературы исследователь постигал культуру своего народа. Он не просто исследовал особенности древнерусского языка и построения художественного текста, но и проповедовал законы морали и нравственности, соблюдать которые пристало культурному человеку во все времена. Целенаправленно и последовательно великий гуманист приобщал современников к живительной и неистощимой сокровищнице отечественной культуры — от киевских и новгородских летописей, Андрея Рублёва и Епифания Премудрого до Александра Пушкина, Фёдора Достоевского, философов и писателей двадцатого века. Он всегда вставал на защиту ценнейших исторических памятников. Его деятельность была яркой, а слова убедительными, не только благодаря таланту литературоведа и публициста, но и вследствие его высокой позиции гражданина и человека. Крупнейший ученый, исследователь и педагог, человек редчайшей эрудиции и щедрой души, он воспитал целую плеяду достойных учеников. В 1986 году Дмитрий Лихачёв организовал Советский, ныне Российский, фонд культуры и был в нем председателем президиума до 1993 года. Интересы общества Дмитрий Сергеевич отстаивал, будучи депутатом Ленсовета, народным депутатом СССР, членом комиссии по правам человека при Администрации Санкт-Петербурга, членом комитета по науке, народному образованию, культуре и воспитанию в Верховном Совете СССР. Он был избран академиком Российской академии наук. Кроме того, 16 национальных академий и европейских университетов присвоили ему почетные звания. Великий сын своей страны, Дмитрий Лихачёв — лауреат Государственных премий, Герой Социалистического Труда, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, ордена Святого апостола Андрея Первозванного, ордена искусств «Янтарный крест» — был отмечен и другими наградами. Он стал первым почетным гражданином Санкт-Петербурга, а также итальянских городов Милана и Ареццо. Имя Лихачёва присвоено малой планете № 2877. Дмитрий Сергеевич внес неоценимый вклад в развитие отечественной и мировой гуманитарной мысли, в защиту и сохранение культурного наследия россиян. Он стал символом высокой нравственности, чести и достоинства, а жизнь его — примером бескорыстного служения народу.

«Убить человека биологически может несоблюдение законов биологической экологии, убить человека нравственно может несоблюдение законов экологии культурной. И нет между ними пропасти, как нет четко обозначенной границы между природой и культурой».

Д. Лихачёв

«Светлое имя академика Д.С. Лихачёва стало одним из символов XХ века. Вся долгая подвижническая жизнь этого удивительного человека была освящена деятельным служением высоким идеалам гуманизма, духовности, подлинного патриотизма и гражданственности».

М. Виноградов

Методист по истории и обществоведению НМЦ – Ильницкий А.Д.

Биография Д.С. Лихачева

28(15) ноября 1906 года
Дмитрий Сергеевич Лихачев родился в Санкт-Петербурге. Отец - Сергей Михайлович Лихачев, инженер-электрик, мать - Вера Семеновна Лихачева, урожденная Коняева.

1914 – 1923 гг.
- ученик гимназии Императорского Человеколюбивого общества (1914-1915), гимназии и реального училища К. И. Мая (1915-1917), Советской трудовой школы им. Л. Лентовской (1918-1923).

1923 – 1928 гг. -
студент романо-германской и славяно-русской секции отделения языкознания и литературы факультета общественных наук Ленинградского государственного университета.

1928 г. -
окончил Ленинградский государственный университет. 8 февраля - арестован за участие в студенческом кружке "Космическая академия наук", где незадолго до того сделал доклад о старой русской орфографии, "попранной и искаженной врагом Церкви Христовой и народа российского"; осужден на 5 лет за контрреволюционную деятельность.

1928 г., ноябрь – 1931 г., ноябрь -
политзаключенный Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН)

1930 г. -
опубликована первая научная работа Д. С. Лихачева "Картежные игры уголовников" в журнале "Соловецкие острова" (1930, № 1; переизд. 1993 в книге Лихачев Д. С. Статьи разных лет).

1931 г. -
в ноябре переведен из Соловецкого лагеря в Бел-Балтлаг, работал на строительстве Беломоро-Балтийского канала.

1932 г., 8 августа -
освобожден из заключения досрочно и без ограничений как «ударник Бел-балтлага с правом проживания по всей территории СССР».. Вернулся в Ленинград.

1932 – 1933 гг. -
литературный редактор Соцэкгиза (Ленинград).

1933 – 1934 гг. -
корректор по иностранным языкам в типографии "Коминтерн" (Ленинград)

1934 – 1938 гг. -
ученый корректор, литературный редактор, редактор Отдела общественных наук Ленинградского отделения Издательства Академии наук СССР.

1935 г. -
женился на Зинаиде Александровне Макаровой. Публикация статьи "Черты первобытного примитивизма воровской речи" в сборнике Института языка и мышления им. Н. Я. Марра "Язык и мышление".

1936 г.
27 июля по ходатайству президента Академии наук А. П. Карпинского снята судимость постановлением Президиума ЦИК Союза ССР.

1937 г. -
рождение дочерей-близнецов Веры и Людмилы.

1938 – 1954 г. г. -
младший, с 1941 г. - старший научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР (ИРЛИ АН СССР).

осень 1941 - весна 1942 гг. -
находился с семьей в блокадном Ленинграде. Издание первой книги "Оборона древнерусских городов" (1942), написанной совместно с М. А. Тихановой.

1941 г.
Защитил диссертацию на степень кандидата филологических наук на тему: "Новгородские летописные своды XII века".

июнь 1942 г.
Вместе с семьей эвакуировался по Дороге жизни из блокадного Ленинграда в Казань.

1942 г. -
награжден медалью "За оборону Ленинграда".

1942 г.
В блокадном Ленинграде умер отец Сергей Михайлович Лихачев.

1945 г.
Издание книг "Национальное самосознание Древней Руси" (фототип. переизд. кн.: The Hugue, 1969) и "Новгород Великий" (переизд.: М., 1959).

1946
г.
- награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.". Издание книги "Культура Руси эпохи образования Русского национального государства. (Конец XIV-начало XVI в.)" (фототип. переизд кн.: The Hugue, 1967).

1946 - 1953 гг. -
доцент, с 1951 г. профессор Ленинградского государственного университета. На историческом факультете ЛГУ читал спецкурсы "История русского летописания", и др.

1947 г
. - защитил диссертацию на степень доктора филологических наук на тему: "Очерки по истории литературных форм летописания XI -XVI вв.". Издание книги "Русские летописи и их культурно-историческое значение" (фототип. переизд кн.: The Hugue, 1966.

1948 – 1999 гг. -
член Ученого совета ИРЛИ АН СССР.

1950 г. -
издание "Слова о полку Игореве" в серии "Литературные памятники" с переводом и комментариями Д. С. Лихачева. Издание "Повести временных лет" в серии "Литературные памятники" с переводом (совм. с Б. А. Романовым) и комментариями Д. С. Лихачева (переизд.: СПб., 1996). Публикация статей "Исторический и политический кругозор автора "Слова о полку Игореве"" и "Устные истоки художественной системы "Слова о полку Игореве"".

1951 г. -
утвержден в звании профессора. Публикация статьи "Литература XI-XIII вв." в коллективном труде "История культуры Древней Руси". (Том 2. Домонгольский период), получившем Государственную премию СССР.

1952 г. -
присуждена Государственная премия СССР за коллективный научный труд "История культуры Древней Руси. Т. 2". Издание книги "Возникновение русской литературы".

1952 - 1991 гг.
член, с 1971 - председатель редколлегии серии АН СССР "Литературные памятники".

1953 г. -
избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. Публикация статей "Народное поэтическое творчество времени расцвета древнерусского раннефеодального государства (X-XI вв.)" и "Народное поэтическое творчество в годы феодальной раздробленности Pуси - до татаро-монгольского нашествия (XII-начало XIII в.)" в коллективном труде "Русское народное поэтическое творчество".

1954 г. -
присуждена премия Президиума АН СССР за работу "Возникновение русской литературы". Награжден медалью "За трудовую доблесть".

1954 - 1999 гг. -
заведующий Сектором, с 1986 - Отделом древнерусской литературы ИРЛИ АН СССР.

1955 г. -
первое выступление в прессе в защиту памятников старины ("Литературная газета", 15 января 1955).

1955 - 1999
Член Бюро Отделения литературы и языка АН СССР.

1956 - 1999 гг. -
член Союза писателей СССР (Секция критики), с 1992 - член союза писателей Санкт-Петербурга. Член Археографической комиссии АН СССР, с 1974 - член Бюро Археографической комиссии АН СССР.

1958 г. -
первая поездка за рубеж - командирован в Болгарию для работы в рукописных хранилищах. Участвовал в работе IV Международного съезда славистов (Москва), где был председателем подсекции древнеславянских литератур. Сделан доклад "Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России". Издание книги "Человек в литературе Древней Руси" (переизд.: М., 1970; Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3-х т. Т. 3. Л., 1987).

1958 - 1973 гг. -
заместитель председателя постоянной Эдиционно-текстологической комиссии Международного комитета славистов.

1959 г. -
член Ученого совета Музея древнерусского искусства им. Андрея Рублева.

1959 г.
- родилась внучка Вера, дочь Людмилы Дмитриевны.

1960 г. -
участвовал в I Международной конференции по поэтике (Польша).

1960 - 1966 гг. -
заместитель председателя Ленинградского отделения Общества советско-болгарской дружбы.

1960 - 1999 гг. -
член Ученого совета Государственного Русского музея. Член Советского (Российского) комитета славистов.

1961 г. -
участвовал во II Международной конференции по поэтике (Польша).

1961 - 1962 гг. -
депутат Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся.

1961 г. -
с 1961 г. член редколлегии журнала "Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка".

1962 г. -
поездка в Польшу на заседание постоянной Эдиционно-текстологической комиссии Международного комитета славистов. Издание книг "Текстология: На материале русской литературы Х - XVII вв." (переизд.: Л., 1983; СПб., 2001) и "Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV - начало XV в.)" (переизд.: Лихачев Д. С. Раздумья о России. СПб., 1999).

1963 г. -
избран иностранным членом Болгарской Академии наук. Президиумом Народного Собрания Народной Республики Болгарии награжден орденом Кирилла и Мефодия I степени. Участвовал в V Международном съезде славистов (София). Командирован в Австрию для чтения лекций.

1963 - 1969 гг. -
член Художественного совета Второго творческого объединения Ленфильма.

1963 г. -
с 1963 г. член редколлегии серии АН СССР "Научно-популярная литература".

1964 г. -
присуждена степень почетного доктора наук Университета имени Николая Коперника в Торуне (Польша). Поездка в Венгрию для чтения докладов в Венгерской Академии наук. Поездка в Югославию для участия в симпозиуме, посвященном изучению творчества Вука Караджича, и для работы в рукописных хранилищах.

1965 г. -
поездка в Польшу для чтения лекций и докладов. Поездка в Чехословакию на заседание постоянной Эдиционно-текстологической комиссии Международного комитета славистов. Поездка в Данию на симпозиум "Юг-Север", организованный ЮНЕСКО.

1965 - 1966
гг. - член Организационного комитета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

1965 - 1975 гг. -
член Комиссии по охране памятников культуры при Союзе художников РСФСР.

1966
г.
- награжден орденом Трудового Красного Знамени за заслуги в развитии советской филологической науки и в связи с 60-летием со дня рождения. Поездка в Болгарию для научной работы. Поездка в Германию на заседание постоянной Эдиционно-текстологической комиссии Международного комитета славистов.

1966
г.
- родилась внучка Зина, дочь Веры Дмитриевны.

1967 г. -
избран почетным доктором Оксфордского университета (Великобритания). Поездка в Великобританию для чтения лекций. Участвовал в Генеральной ассамблее и научном симпозиуме Совета по истории и философии ЮНЕСКО (Румыния). Издание книги "Поэтика древнерусской литературы", удостоенной Государственной премии СССР (переизд.: Л., 1971; М., 1979; Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3-х т. Т. 1. Л., 1987).

1967 – 1986 гг. -
член Ученого совета Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР.

1967г. -
член Совета Ленинградского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Член Центрального совета, с 1982 - член Президиума Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

1968 г. -
избран членом-корреспондентом Австрийской Академии наук. Участвовал в VI Международном съезде славистов (Прага). Прочитал доклад "Древнеславянские литературы как система".

1969
г.
- присуждена Государственная премия СССР за научный труд "Поэтика древнерусской литературы". Участвовал в конференцию по эпической поэзии (Италия).

1969г. -
член Научного совета по комплексной проблеме "История мировой культуры" АН СССР. С 1970 - член бюро Совет.

1970 г. -
избран действительным членом (академиком) Академии наук СССР (в настоящее время РАН).

1971
г.
- избран иностранным членом Сербской Академии наук и искусств. Награжден дипломом 1 степени Всесоюзного общества "Знание" за книгу "Человек в литературе Древней Руси". Присуждена степень почетного доктора наук Эдинбургского университета (Великобритания). Издание книги "Художественное наследие Древней Руси и современность" (cовм. с В. Д. Лихачевой).

С 1971 по 1993 г.
возглавлял редколлегию серии «Литературные памятники».

1971
г.
- умерла мать Вера Семеновна Лихачева.

1971 - 1978 гг. -
член редколлегии "Краткой литературной энциклопедии".

1972 – 1999 гг. -
руководитель Археографической группы Ленинградского отделения Архива АН СССР.

1973
г.
- награжден дипломом I степени Всесоюзного общества "Знание" за участие в коллективном научном труде "Краткая история СССР. Ч. 1". Избран почетным членом историко-литературного школьного общества "Боян" (Ростовская область). Избран иностранным членом Венгерской Академии наук. Участвовал в VII Международном съезде славистов (Варшава). Прочитан доклад "Зарождение и развитие жанров древнерусской литературы". Издание книги "Развитие русской литературы Х - XVII вв.: Эпохи и стили" (переизд.: Лихачев Д.С. Избранные работы: в 3-х т. Т. 1. Л., 1987; СПб., 1998).

1973 - 1976 гг. -
член Ученого совета Ленинградского института театра, музыки и кинематографии.

1974 - 1999 гг. -
член Ленинградского (Санкт-Петербургского) отделения Археографической комиссии АН СССР, с 1975 - член бюро Отделения Археографической комиссии АН СССР. Член бюро Археографической комиссии АН СССР. Председатель редколлегии ежегодника "Памятники культуры. Новые открытия" Научного совета по комплексной проблеме "История мировой культуры" АН СССР. Председатель Научного совета по комплексной проблеме "История мировой культуры" АН СССР.

1975
г.
- награжден медалью "Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.". Награжден золотой медалью ВДНХ за монографию "Развитие русской литературы Х - XVII вв.". Выступил против исключения А. Д. Сахарова из Академии наук СССР. Поездка в Венгрию на празднование 150-летия Венгерской Академии наук. Участвовал на симпозиуме "МАПРЯЛ" (Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы) по сравнительному литературоведению (Болгария). Издание книги "Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси" (перизд.: М., 1980; Лихачев Д.С. Избранные работы: в 3-х т. Т.2. Л., 1987; 1997).

1975 – 1999 гг. -
член редколлегии издания Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР "Вспомогательные исторические дисциплины".

1976 г. -
участвовал в конференции "Тырновская школа. Ученики и последователи Ефимия Тырновского" (Болгария). Избран членом-корреспондентом Британской Академии. Издание книги "Смеховой мир" Древней Руси" (совм. с А. М. Панченко; переизд.: Л., 1984: "Смех в Древней Руси" - совм. с А. М. Панченко и Н. В. Понырко; 1997: "Историческая поэтика литературы. Смех как мировоззрение").

1976 – 1999 гг. -
член редколлегии международного журнала "Palaeobulgarica" (София).

1977 г. -
Государственным Советом Народной Республики Болгарии награжден орденом Кирилла и Мефодия I степени. Президиумом Болгарской академии наук и Академическим советом Софийского университета имени Климента Охридского награжден Кирилло-Мефодиевской премией за труд "Големият свят на руската литература".

1978 г. -
награжден грамотой Союза болгарских журналистов и почетным знаком "Золотое перо" за большой творческий вклад в болгарскую журналистику и публицистику. Избран почетным членом литературного клуба старшеклассников "Бригантина". Поездка в Болгарию для участия в международном симпозиуме "Тырновская художественная школа и славяно-византийское искусство ХII - XV вв." и для чтения лекций в Институте болгарской литературы БАН и Центре болгаристики. Поездка в ГДР на заседание постоянной Эдиционно-текстологической комиссии Международного комитета славистов. Издание книги ""Слово о полку Игореве" и культура его времени" (перизд.: Л., 1985; СПб., 1998)

1978 – 1989 гг. -
инициатор, редактор (совм. с Л. А. Дмитриевым) и автор вступительных статей к монументальной серии "Памятники литературы Древней Руси" (12 томов), выходящей в издательстве "Художественная литература" (издание удостоено Государственной премией в 1993 г.).

1979 г. -
Государственным Советом Народной Республики Болгарии присвоено почетное звание лауреата Международной премии имени братьев Кирилла и Мефодия за исключительные заслуги в развитии староболгаристики и славистики, за изучение и популяризацию дела братьев Кирилла и Мефодия. Публикация статьи "Экология культуры" (Москва, 1979, №7)

1980 г. -
Секретариатом Союза писателей Болгарии награжден почетным знаком "Никола Вапцаров". Поездка в Болгарию для чтения лекций в Софийском университете.

1981 г. -
награжден Почетной грамотой Всесоюзного добровольного общества любителей книги за выдающийся вклад в исследование древнерусской культуры, русской книги, источниковедения. Государственным Советом Народной Республики Болгарии присуждена Международная премия имени Евфимия Тырновского. Награжден почетным знаком Болгарской академии наук. Участвовал в конференции, посвященной 1300-летию Болгарского государства (София). Издание книг "Литература - реальность - литература" (переизд.: Л., 1984; Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3-х т. Т. 3. Л., 1987) и "Заметки о русском" (переизд.: М., 1984; Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3-х т. Т. 2. Л., 1987; 1997).

1981 г. -
родился правнук Сергей, сын внучки Веры Толз.

1981 г., 11 сентября -
погибла в автокатастрофе дочь Вера.

1981 – 1998 г. -
член редакционного совета альманаха Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры "Памятники Отечества".

1982 г. -
присуждена Почетная грамота и премия журнала "Огонек" за интервью "Память истории священна". Избран почетным доктором Университета Бордо (Франция). Редколлегией "Литературной газеты" присуждена премия за активное участие в работе "Литературной газеты". Поездка в Болгарию для чтения лекций и консультаций по приглашению Болгарской Академии наук. Издание книги "Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей" (переизд.: Л., 1991; СПб., 1998).

1983 г. -
награжден Дипломом почета ВДНХ за создание пособия для учителей "Слово о полку Игореве". Избран почетным доктором Цюрихского университета (Швейцария). Член Советского оргкомитета по подготовке и проведению IX Международного съезда славистов (Киев). Издание книги для учащихся "Земля родная".

1983 – 1999 гг. -
председатель Пушкинской комиссии АН СССР.

1984 г. -
имя Д. С. Лихачева присвоено малой планете № 2877, открытой советскими астрономами: (2877) Likhachev-1969 TR2.

1984 – 1999 гг. -
член Ленинградского научного центра АН СССР.

1985 г. -
награжден юбилейной медалью "Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.". Президиумом АН СССР присуждена премия имени В. Г. Белинского за книгу ""Слово о полку Игореве" и культура его времени". Редколлегией "Литературной газеты" присвоено звание лауреата "Литературной газеты" за активное сотрудничество в газете. Присуждена степень почетного доктора наук Будапештского университета имени Лоранда Этвеша. Поездка в Венгрию по приглашению Будапештского университета имени Лоранда Этвеша в связи с 350-летием университета. Участвовал в Культурном форуме государств - участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Венгрия). Прочитан доклад "Проблемы сохранения и развития фольклора в условиях научно-технической революции". Издание книг "Прошлое - будущему: Статьи и очерки" и "Письма о добром и прекрасном" (переизд.: Токио, 1988; М., 1989; Симферополь, 1990; СПб., 1994; СПб., 1999).

1986 г. -
в связи с 80-летием Присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали "Серп и Молот". Государственным Советом Народной Республики Болгарии награжден орденом Георгия Димитрова (высшей наградой Болгарии). Награжден медалью "Ветеран труда". Занесен в Книгу почета Всесоюзного общества "Знание" за активную работу по пропаганде художественной культуры и оказание методологической помощи лекторам. Присвоено звание лауреата "Литературной России" за 1986 год и присуждена премия журнала "Огонек". Избран почетным председателем Международного общества по изучению творчества Ф. М. Достоевского (IDS). Избран почетным членом секции книги и графики Ленинградского Дома ученых им. М. Горького. Избран членом-корреспондентом секции "Ирисы" Московского городского клуба цветоводов-любителей. Участвовал в советско-американо-итальянском симпозиуме "Литература: традиция и ценности" (Италия). Участвовал в конференции, посвященной "Слову о полку Игореве" (Польша). Издана книга "Исследования по древнерусской литературе".

1986 - 1993 гг. –
Организовал Советский фонд культуры (с 1991 - Российский фонд культуры), председатель президиума Фонда до 1993 г.

1987-1989 гг
. - депутат Ленинградского городского Совета народных депутатов.

1987 г. -
награжден медалью и премией "Альманаха библиофила". Награжден дипломом за фильм "Поэзия садов" (Лентелефильм, 1985 ), удостоенный второй премии на V Всесоюзном смотре фильмов по архитектуре и гражданскому строительству. Избран депутатом Ленинградского городского Совета народных депутатов. Избран членом Комиссии по литературному наследию Б. Л. Пастернака. Избран иностранным членом Национальной Академии Деи Линчеи (Италия). Участвовал в международном форуме "За безъядерный мир, за выживание человечества" (Москва). Поездка во Францию на XVI сессию Постоянной смешанной советско-французской комиссии по культурным и научным связям. Поездка в Великобританию по приглашению Британской Академии и Университета г. Глазго для чтения лекций и консультаций по истории культуры. Поездка в Италию на заседание неформальной инициативной группы по организации фонда "За выживание человечества в ядерной войне". Издание книги "Великий путь: Становление русской литературы XI - XVII вв.". Издание "Избранных работ" в 3-х тт.

1987 - 1996 гг. -
член редколлегии журнала "Новый мир", с 1997 - член Общественного совета журнала.

1988 г. -
участвовал в работе международной встречи "Международный фонд за выживание и развитие человечества". Избран почетным доктором Софийского университета (Болгария). Избран членом-корреспондентом Геттингенской Академии наук (ФРГ). Поездка в Финляндию на открытие выставки "Время перемен, 1905 - 1930 (Русский авангард)". Поездка в Данию на открытие выставки "Русское и советское искусство из личных собраний. 1905 - 1930 гг."

1988 г.
член редколлегии журнала "Наше наследие". Поездка в Великобританию для презентации первого номера журнала "Наше наследие".

1988 г. -
родилась правнучка Вера, дочь внучки Зины Курбатовой.

1989 г. -
присуждена Европейская (1-я) премия за культурную деятельность в 1988 году. Присуждена Международная литературно-журналистская премия г. Модены (Италия) за вклад в развитие и распространение культуры в 1988 году. Вместе с другими деятелями культуры выступил за возвращение Русской Православной Церкви Соловецкого и Валаамского монастырей. Участвовал в совещании министров культуры европейских стран во Франции. Член Советского (позднее Российского ) отделения Пен-клуба. Издание книг "Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет" и "О филологии".

1989 – 1991 гг. -
народный депутат Верховного Совета СССР от Советского фонда культуры.

1990 г.
Член комиссии по правам человека при Администрации Санкт-Петербурга.

1990 г. -
член Международного комитета по возрождению Александрийской библиотеки (Египет). Почетный председатель Всесоюзного (с 1991 - Российского) Пушкинского общества. Член Международной редколлегии, созданной для издания "Полного собрания сочинений А.С. Пушкина" на английском языке. Лауреат Международной премии города Фьюджи (Италия). Издание книги "Школа на Васильевском: Книга для учителя" (совместно с Н. В. Благово и Е. Б. Белодубровским).

1991 г. -
присуждена премия А. П. Карпинского (Гамбург) за исследование и публикацию памятников русской литературы и культуры. Присуждена степень почетного доктора наук Карлова университета (Прага). Избран почетным членом Сербской Матицы (СФРЮ). Избран почетным членом Всемирного клуба петербуржцев. Избран почетным членом Немецкого Пушкинского общества. Издание книг "Я вспоминаю", "Книга беспокойств", "Раздумья".

1992 г. -
избран иностранным членом Философского научного общества США. Избран почетным доктором Сиенского университета (Италия). Присвоено звание Почетного гражданина Милана и Ареццо (Италия). Участник Международной благотворительной программы "Новые имена". Председатель общественного юбилейного Сергиевского комитета по подготовке к празднованию 600-летия преставления преподобного Сергия Радонежского. Издание книги "Русское искусство от древности до авангарда".

1993 г. -
Президиумом Российской Академии наук награжден Большой Золотой медалью им. М. В. Ломоносова за выдающиеся достижения в области гуманитарных наук. Присуждена Государственная премия РФ за серию "Памятники литературы Древней Руси". Избран иностранным членом Американской Академии наук и искусств. Избран почетным доктором Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов. Издана книга "Статьи ранних лет".

30 мая -
решением Санкт-Петербургского Совета народных депутатов присвоено звание первого Почетного гражданина Санкт-Петербурга

1994 г. -
председатель Государственной Юбилейной Пушкинской комиссии (по празднованию 200-летия со дня рождения А. С. Пушкина). Издание книги: "Великая Русь: История и художественная культура X-XVII века (совм. с. Г. К. Вагнером, Г. И. Вздорновым, Р. Г. Скрынниковым).

1995 г. -
участвовал в Международном коллоквиуме "Творение мира и предназначение человека" (Санкт-Петербург - Новгород). Представил проект "Декларация прав культуры". Награжден Орденом "Мадарски конник" первой степени за исключительные заслуги в развитии болгаристики, за выдвижение роли Болгарии в развитии мировой культуры. По инициативе Д. С. Лихачева и при поддержке Института русской литературы РАН была создана Международная неправительственная организация "Фонд 200-летия А. С. Пушкина". Издание книги "Воспоминания" (изд. Logos, переизд. 1997, 1999, 2001).

1996 г. -
награжден Орденом "За заслуги перед Отечеством" второй степени за выдающиеся заслуги перед государством и большой личный вклад в развитие русской культуры. Награжден Почетным дипломом Законодательного Собрания Санкт-Петербурга Награжден Орденом "Стара Планина" первой степени за огромный вклад в развитие славистики, болгаристики и за большие заслуги в укреплении двусторонних научных и культурных связей между Республикой Болгария и Российской Федерацией. Издание книг: "Очерки по философии художественного творчества" (переизд. 1999) и "Без доказательств".

1997 г. -
лауреат Премии Президента Российской Федерации в области литературы и искусства. Присуждение премии "За честь и достоинство таланта", учрежденной Международным Литфондом. Вручена частная художественная Царскосельская премия под девизом "От художника художнику" (Санкт-Петербург). Награжден Орденом св. Константина Великого (рыцарский орден). Издание книги "Об интеллигенции: Сборник статей".

1997 г.
Награжден орденом искусств «Янтарный крест» Русской академии искусствознания и музыкального исполнительства.

1997 г. -
родилась правнучка Анна, дочь внучки Веры Толз.

1997 – 1999 гг. -
редактор (совместно с Л. А. Дмитриевым, А. А. Алексеевым, Н. В. Понырко) и автор вступительных статей монументальной серии "Библиотека литературы Древней Руси (изданы тт. 1 - 7, 9 -11) - издательство "Наука".

1998 г. -
награжден орденом апостола Андрея Первозванного "За веру и верность Отечеству" за вклад в развитие отечественной культуры (первый кавалер
). Награжден Золотой медалью первой степени от Межрегионального некоммерческого благотворительного фонда памяти А. Д. Меншикова (Санкт-Петербург). Награжден премией имени Небольсина Международного благотворительного фонда и профессионального образования им. А. Г. Небольсина. Награжден Международным серебряным памятным знаком "Ласточка мира" (Италия) за большой вклад в пропаганду идей мира и взаимодействия национальных культур. Издание книги "Слово о полку Игореве и культура его времени. Работы последних лет".

1999 г. -
один из учредителей "Конгресса петербургской интеллигенции" (наряду с Ж. Алферовым, Д. Граниным, А. Запесоцким, К. Лавровым. А. Петровым, М. Пиотровским). Награжден сувенирной Золотой юбилейной Пушкинской медалью от "Фонда 200-летия А. С. Пушкина".Издание книг "Раздумья о России", "Новгородский альбом"

Дмитрий Сергеевич Лихачев скончался 30 сентября 1999 года
в С.-Петербурге. Похоронен на кладбище в Комарово 4 октября.

P. S.
В 2000 г.
Д. С. Лихачеву посмертно была присуждена Государственная премия России за развитие художественного направления отечественного телевидения и создание общероссийского государственного телеканала "Культура".Изданы книги "Русская культура"; "Небесная линия города на Неве. Воспоминания, статьи».

Лихачев Д.С.

«Раздумья о России»

(2-е изд., испр. – СПб.: Логос, 2004)

(Извлечения)

От автора

То, что я скажу на страницах этой книги, - это мое сугубо личное мнение, я его никому не навязываю. Но право рассказать о своих самых общих, пусть и субъективных впечатлениях дает мне то, что я занимаюсь Русью всю жизнь и нет для меня ничего дороже, чем России.

О единстве народов и целостности Русской земли.

Я вспоминаю с каким душевным трепетом я бродил в свои школьные годы по Белозерску – городу, еще в X в. знаменитому тем, что там сел на княжение один из трех братьев-варягов – Синеус (я не знал тогда, что и само призвание варягов – легенда, да и Белозерск перенесен на свое нынешнее место в XIV в.). Но с таким же трепетом бывал и в Изборске (городе другого брата – Трувора), и в Новгороде, где сел Рюрик, и во Владимире, основанном Владимиром Мономахом, и в Ростове, и в Новгороде-Северском, и в Путивле. Каждый город хранит свою особую красоту и вместе с тем в чем-то общую для всех. Каждое село, в котором я бывал, - от Колы близ Мурманска и северных становищ до деревень на Волге, в Псковской области, на Волхове и Пинеге – имело свое лицо. Огромное разнообразие и какое-то высокое единство. Все русское, даже после разделения на три восточнославянских народа не отторженное глухой стеной от Украины, от Белоруссии, от селений татарских, коми-зырянских, мордовских…

Общие судьбы связали наши культуры, наши представления о жизни, быте, красоте. В былинах главными городами Русской земли остаются Киев, Чернигов, Муром, Карела… И о многом другом помнил и помнит народ в былинах и исторических песнях. В сердце своем хранит красоту, над местной – еще какую-то надместную, высокую, единую… И эти «идеи красоты» и духовной высоты – общие при всей многоверстной разобщенности. Да разобщенности, но всегда взывавшей к соединению. А возникло это ощущение единства давно. Ведь в самой легенде о призвании трех братьев-варягов сказалось представление, как я давно доказываю, о братстве племен, ведших свои княжеские роды от родоначальников-братьев. Да и кто призвал по летописной легенде варягов: русь, чудь (предки будущих эстонцев), словене, кривичи и весь (вепсы) – племена славянские и угро-финские, следовательно, по представлениям летописца XI в., эти племена жили единой жизнью. Были между собой связаны. А как ходили походами на Царьград? Опять-таки союзами племен. По летописному рассказу, Олег взял с собой в поход множество варягов и словен, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северцев, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев…

…Среди лесов, болот и степей люди стремились утвердить свое существование, подать знак о себе высокими строениями церквей как маяками, ставившимися на излучинах рек, на берегах озер, просто на холмах, чтоб их было видно издали. Нигде в мире нет такой любви к сверкающим золотом, издали видным куполам и маковкам церквей, к рассчитанному на широкие просторы «голосоведению», к хоровому пению, к ярким краскам, контрастным зеленому цвету и выделяющимися на фоне белых снегов цветам народного искусства. «Цветам», то есть раскраскам цветов. Цветам, взятым из природы, согласующимся с ней, но и выделяющимся.

И до сих пор, когда я увижу золотую главку церкви или золотой шпиль Адмиралтейства, освещающий собой весь Невский, золотой шпиль Петропавловской крепости – меч, защищающий город, - сердце сжимается от сладкого чувства восторга. Золотое пламя церкви или золотое пламя свечи – это символы духовности. «Свеча бы не угасла» - так писали в своих завещаниях московские князья, заботясь о целостности Русской земли…

Архитектура Руси – это целый разнообразнейший мир. Мир веселых строительных выдумок, многочисленных стилей, создававшихся по0разному в разных городах и в разные времена. Одновременно воздвигаются храмы в Новгороде и во Владимире, в Смоленске и в Ярославле. И в Новгороде оказываются церкви, построенные в духе не только новгородских, но и смоленских, потом московских и волжских соборов. Ничего агрессивного, не допускающего существования зданий другого стиля или другой идеологической наполненности. В Новгороде существовала варяжская божница, была Чудинцева улица – улица угро-финского племени чуди. Даже в Киеве был Чудин двор – очевидно, подворье купцов из далекой северной Эстонии на Чудском озере. А в XIX в. на Невском проспекте, проспекте веротерпимости, как его называли иностранцы, была и голландская церковь, и лютеранская, и католическая, и армянская, и только две православные – Казанский собор и Знаменская церковь (с. 13-15).

О русской природе и русском характере

У природы есть своя культура. Хаос вовсе не естественное состояние природы. Напротив, хаос (если только он вообще существует) – состояние природы противоестественное.

В чем же выражается культура природы? Будем говорить о живой природе. Прежде всего, она живет обществом, сообществом. Существуют «растительные ассоциации»: деревья живут не вперемежку, а известные породы совмещаются с другими, но далеко не со всеми. Сосны, например, имеют соседями определенные лишайники, мхи, грибы, кусты и т.д. Это знает каждый грибник. Известные правила поведения свойственны не только животным (с этим знакомы все собаководы, кошатники, даже живущие вне природы) но и растениям. Деревья тянутся к солнцу по-разному – иногда шапками, чтобы не мешать друг другу, а иногда раскидисто, чтобы прикрывать и беречь другую породу деревьев, начинающую подрастать под их покровом. Под покровом ольхи растет сосна. Сосна вырастает, и тогда отмирает сделавшая свое дело ольха. Я наблюдал этот многолетний процесс под Ленинградом, в Токсове, где во время первой мировой войны были вырублены все сосны и сосновые леса сменились зарослями ольхи, которая затем прилелеяла своими ветвями молоденькие сосенки. Теперь там снова сосны. Природа по-своему «социальна». «Социальность» ее еще и в том, что она может жить рядом с человеком, соседствовать с ним, если тот в свою очередь социален и интеллектуален сам, бережет ее, не наносит ей непоправимого ущерба, не вырубает лесов до конца, не засоряет рек…

Русский пейзаж в основном создавался усилиями двух великих культур: культуры человека, смягчавшего резкости природы, и культуры природы, в свою очередь смягчавшей все нарушения равновесия, которые невольно привносил в нее человек. Ландшафт создавался, с одной стороны, природой, готовой освоить и прикрыть все, что так или иначе нарушил человек, и с другой – человеком, смягчавшим землю своим трудом и смягчавшим пейзаж. Обе культуры как бы поправляли друг друга и создавали ее человечность и приволье.

Природа Восточно-Европейской равнины кроткая, без высоких гор, но и не бессильно плоская, с сетью рек, готовых быть «путями сообщения», и с небом, не заслоненным лесами, с покатыми холмами и бесконечными, плавно обтекающими возвышенностями дрогами.

И с какою тщательностью гладил человек холмы, спуски и подъемы! Здесь опыт пахаря создавал эстетику параллельных линий – линий, идущих в унисон с друг с другом и с природой, точно голоса в древнерусских песнопениях. Пахарь укладывал борозду к борозде – как причесывал волосок к волоску. Так кладется в избе бревно к бревну, плаха к плахе, в изгороди – жердь к жерди, а сами выстраиваются в ритмичный ряд над рекой или вдоль дороги – как стадо, вышедшее на водопой.

Поэтому отношения природы и человека – это отношения двух культур, каждая из которых по-своему «социальна», общежительна, обладает своими «правилами поведения». И их встреча строится на своеобразных нравственных основаниях. Обе культуры – плод исторического развития, причем развитие человеческой культуры совершается под воздействием природы издавна (с тех пор как существует человечество), а развитие природы с ее многомиллионолетним существованием – сравнительно недавно и не всюду под воздействием человеческой культуры. Одна (культура природы) может существовать без другой (человеческой), а другая (человеческая) не может. Но все же в течение многих минувших веков между природой и человеком существовало равновесие. Казалось бы, оно должно было оставлять обе части равными, проходить где-то посередине. Но нет, равновесие всюду свое и всюду на какой-то своей, особой основе, со своею осью. На севере в России было больше «природы», а чем дальше на юг и ближе к степи, тем больше «человека»…

Пейзаж России на всем ее богатырском пространстве как бы пульсирует, он то разряжается и становится более природным, то сгущается в деревнях, погостах и городах, становится более человеческим.

В деревне и в городе продолжается тот же ритм параллельных линий, который начинается с пашни. Борозда к борозде, бревно к бревну, улица к улице. Крупные ритмические деления сочетаются с мелкими, дробными. Одно плавно переходит к другому.

Старый русский город не противостоит природе. Он идет к природе через пригород. «Пригород» - это слово, как нарочно созданное, чтобы соединить представление о городе и природе. Пригород – это деревня с деревьями, с деревянными полудеревенскими домами. Сотни лет назад он прильнул огородами и садами к стенам города, к валу и рву, он прильнул и к окружающим полям и лесам, отобрав от них немного деревьев, немного огородов, немного воды в свои пруды и колодцы. И все это в приливах и отливах скрытых и явных ритмов – грядок, улиц, домов, бревнышек, плах мостовых и мостиков.

Для русских природа всегда была свободной, волей, привольем. Прислушайтесь к языку: погулять на воле, выйти на волю. Воля – это отсутствие забот о завтрашнем дне, это беспечность, блаженная погруженность в настоящее.

Вспомните у Кольцова:

	Ах ты степь моя
	Степь привольная,
	Широко ты, степь,
	Пораскинулась,
	К морю Черному
	Понадвинулась!

У Кольцова тот же восторг перед огромностью приволья.

Широкое пространство всегда владело сердцами русских. Оно сливалось в понятия и представления, которых нет в других языках. Чем, например, отличается воля от свободы? Тем, что воля вольная – это свобода, соединенная с простором, с ничем не прегражденным пространством. А понятие тоски, напротив, соединено с понятием тесноты, лишением человека пространства. Притеснять человека – это лишать его пространства в прямом и переносном смысле этого слова.

Воля вольная! Ощущали эту волю бурлаки, которые шли по бечеве, упряженные в лямку, как лошади, а иногда и вместе с лошадьми. Шли по бечеве, узкой прибрежной тропе, а кругом была для них воля. Труд подневольный, а природа кругом вольная (С. 506-508).

…Поэтому так любимо в народной песне полюшко-поле. Воля – это большие пространства, по которым можно идти и идти, брести, плыть по течению больших рек и большие расстояния, дышать вольным воздухом, воздухом открытых мест, широко вдыхать грудью ветер, чувствовать над головой небо, иметь возможность двигаться в разные стороны – как вздумается.

Что такое воля вольная, хорошо определено в русских лирических песнях, особенно разбойничьих, которые, впрочем, создавались и пелись вовсе не разбойниками, а тоскующими по вольной волюшке и лучшей доле крестьянами. В этих разбойничьих песнях крестьянин мечтал о беспечности и отплате своим обидчикам (С. 510).

…Русский ум отнюдь не связан повседневными заботами, он стремится осмыслить историю и свою жизнь, все происходящее в мире, в самом глубоком смысле. Русский крестьянин, сидя на завалинке своего дома, рассуждает с друзьями о политике и русской судьбе – судьбе России. Это обычное явление, а не исключение!

Русские готовы рисковать самым драгоценным, они азартны в выполнении своих предположений и идей. Они готовы голодать, страдать, даже идти на самосожжение (как сотнями сжигали себя староверы) ради своей веры, своих убеждений, ради идеи. И это имело место не только в прошлом – это есть и сейчас (48-49).

Русскому народу приписывается как одна из присущих ему черт беспрекословная покорность государству. Доля правды в этом есть, ибо в России не было устоявшихся традиционных форм для выражения народного мнения. Вече, земские соборы, сельские сходы?.. Этого было явно недостаточно. Поэтому независимость, любовь к свободе выражалась по преимуществу в сопротивлениях, принимавших массовый характер. Переходы из одного княжества в другое крестьян и отъезды князей и бояр. Уход за пределы досягаемости властей в казачество навстречу любым опасностям. Бунты – Медный, Разинский, Пугачевский и многие, многие другие! Боролись не только за свои права, но и за чужие (25).

Одно из самых удивительных явлений в мировой истории – восстание декабристов. И оно типично русское. Весьма состоятельные люди, люди высокого общественного положения, пожертвовали всеми сословными и имущественными привилегиями ради общественного блага. Выступили не за свои права, как обычно бывало в человеческой истории, а за права тех, чей труд сами перед тем присваивали. В подвиге декабристов есть много народного.

Русский Север

Мне трудно выразить своими словами мое восхищение, мое преклонение перед этим краем.

Когда впервые мальчиком тринадцати лет я проехал по Баренцеву и Белому морям, по Северной Двине, побывал у поморов, в крестьянских избах, послушал песни и сказки, посмотрел на этих необыкновенно красивых людей, державшихся просто и с достоинством, я был совершенно ошеломлен. Мне показалось, что только так можно жить по-настоящему: размеренно и легко, трудясь и получая от этого труда столько удовлетворения. В каком крепко слаженном карбасе мне довелось плыть («идти», сказали бы поморы), каким волшебным мне показалось рыболовство, охота! А какой необыкновенный язык, песни, рассказы!.. А ведь я был совсем еще мальчиком, и пребывание на Севере было совсем коротким – всего месяц, месяц летний, дни длинные, закаты сразу переходили в восходы, краски менялись на воде и в небе каждые пять минут, но волшебство оставалось все тем же. И вот сейчас, спустя столько лет, я готов поклясться, что лучшего края я не видел. Я зачарован им до конца моих дней.

Почему же? В Русском Севере удивительнейшее сочетание настоящего и прошлого, современности и истории (и какой истории – русской! – самой значительной, самой трагической в прошлом и самой философской) человека и природы, акварельной лиричности воды, неба и грозной силы камня, бурь, холода снега и воздуха.

О Русском Севре много пишут наши писатели-северяне. Но ведь они – северяне, многие из них вышли из деревни (вышли, но в какой-то мере остались), - им стеснительно писать о своем. Им самим иногда кажется, что, похвали они свое, и это будет воспринято как бахвальство Но я родился в Петербурге, Петрограде, Ленинграде, может быть, еще и в Питере – этой особый, рабочий город, выделившийся из Петербурга. Мне-то писать о своей бесконечной любви к Русскому Северу вовсе не стеснительно.

Но самое главное, чем Севре не может не тронуть сердце каждого русского человека – это тем, что он самый русский. Он не только душевно русский, - он русский тем, что сыграл выдающуюся роль в русской культуре. Он не только спасал Россию в самые тяжелые времена русской истории – эпоху польско-шведской интервенции, в эпоху первой Отечественной войны и Великой, он спас нам от забвения русские былины, русские старинные обычаи, русскую деревянную архитектуру, русскую музыкальную культуру, русскую великую лирическую стихию – песенную, словесную, русские трудовые традиции – крестьянские, ремесленные, мореходные, рыболовецкие. Отсюда вышли замечательные русские землепроходцы и путешественники, полярники и бессмертные по стойкости воины. Да разве расскажешь обо всем, чем богат и славен наш Север, чем он нам дорог и почему мы его должны хранить как зеницу ока, не допуская ни массовых переселений, ни утрат трудовых традиций, ни опустения деревень! Сюда ездят и будут ездить, чтобы испытать на себе нравственную целительную силу Севера, как в Италию, чтобы испытать целительную силу европейского Юга (С. 570-571).

О русском языке

Самая большая ценность народа – его язык, - язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает! Это надо понять досконально, во всей многозначности и многозначительности этого факта. Ведь это значит, что вся сознательная жизнь человека проходит через родной ему язык. Эмоции, ощущения – только окрашивают то, что мы думаем, или подталкивают мысль в каком-то отношении, но мысли наши все формулируются языком.

Вернейший способ узнать человека – его умственное развитие, его моральный облик, его характер – прислушаться к тому, как он говорит.

Если мы замечаем манеру человека себя держать, его походку, его поведение, и по ним судим о человеке, иногда, впрочем, ошибочно, то язык человека – гораздо точный показатель его человеческих качеств, его культуры.

Итак, есть язык народа как показатель его культуры и язык отдельного человека как показатель его личных качеств, качеств человека, который пользуется языком народа.

Я хочу писать не о русском языке вообще, а о том, как этим языком пользуется тот или иной человек.

О русском языке как о языке народа писалось много. Это один из совершеннейших языков мира, язык, развивавшийся в течение более тысячелетия, давший в XIX в. лучшую в мире литературу и поэзию. Тургенев говорил о русском языке – «…нельзя не верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»

А ведь бывает и так, что человек не говорит, а «плюется словами». Для каждого расхожего понятия у него не обычные слова, а жаргонные выражения. Когда такой человек с его словами-плевками говорит, он выявляет свою циническую сущность (С. 477).

Несмотря на утраты, которые понес русский язык в результате отмены изучения церковнославянского языка и богослужебных текстов, а также в связи с переходом на новую орфографию, русский язык остается богатейшим выразителем русской культуры, а также в известном отношении мировой: укажу хотя бы на фразеологизмы, проникшие в русский язык из Шекспира, Данте, Цицерона и пр., на философскую, научную общемировую терминологию…

Учитывая все это, мы можем понять, почему И.С. Тургенев интуитивно связывал судьбу русского языка с судьбой русского народа: действительно, язык… - воплощение всей культуры народа. Убить культуру народа, воплощенную в памяти языка, конечно нельзя (504-505).

Мы должны следить за языком. Ужасно, что слово «патриот» стало у нас бранным словом.

Если человек любит семью, он семьянин, если любит родину – патриот. Это неплохо, но это не значит, что он считает свою семью лучше и богаче всех и враждебно относится к другим семьям. Язык страдает и оттого, что у нас появилась мода на неприличные выражения. Это не добавление новых слов, как думают некоторые, это уничтожение десятков других слов. Мода бывает на самые разные слова, вот, например, слово «всплеск» - всплеск того, всплеск другого. Это слово вытеснило в пассивный запас из активного другие слова, а ведь их было множество, потом само погибло. Язык беднеет. Мы любим иностранные слова, но часто не знаем их значения: мы путаем слова «факт» и «фактор», употребляем слово «эпицентр» вместо «гипоцентр» и т.д. В первую очередь за этим надо следить работникам телевидения. Язык телевидения становится языком нации.

Русская литература

Об основных целях в творчестве А.С. Пушкина

У Пушкина не было «укороченных» идей – идей, целиком умещающихся в одном произведении. Он не ставил в своих произведениях проблем, на которые мог бы сразу и

до конца ответить. В творчестве Пушкина, как облака по поднебесью, проходили волновавшие его думы, меняя очертания, принимая различные образы, показываясь нам все с новых и новых сторон, но единые в своем многоразличии.

Думы Пушкина (именно поэтические думы, а не просто идеи) проплывают по всему его творчеству бесконечной чередой, как глубоко личные и вместе с тем – общенародные. Главная дума Пушкина, как в народной песне, - это дума о судьбе человека. Обычная тема его лирики – воспоминания и предчувствия конца. Он не жалеет о том, что было, - только стремится понять былое. В будущем же видит не только смерть, но и бессмертие своего дела. В эпических поэмах и больших прозаических произведениях он думает о судьбе людей в больших исторических событиях. События, волнующие Пушкина, - это катаклизмы русской истории: то смута (в «Борисе Годунове»), то петровские преобразования и основание Петербурга (в «Медном всаднике»), то народное восстание под предводительством народного вождя Пугачева (в «Капитанской дочке), то Полтавская битва (в «Полтаве».

И в каждое из этих судьбоносных для страны исторических событий входит и личная, лирическая судьба женщины: это честолюбивая, но вовсе не сильная Мария Мнишек, то простая и простенькая Параша, которая является читателю даже не сама, а лишь в мечтах и страхах своего жениха – маленького человека Евгения, то сильная духом и почти героическая, думающая только о любимом ею человеке Маша Гринева, то, наконец, Мария Кочубей, трагическая в своей любви к старому и эгоистичному, и по-своему ничтожному гетману Мазепе. Каждая из этих женщин решает свою судьбу и только в одном случае решает удачно – это Маша Гринева, ибо полюбила она не честолюбца.

Напрашивается связь судеб этих женщин с судьбой Татьяны Лариной, тоже полюбившей занятого собой Онегина, Лизы в «Пиковой даме», полюбившей азартного игрока Германа. В «Онегине» и «Пиковой даме» столкновение личной судьбы женщины происходит не с историческими событиями, но с жестоким укладом общества.

Мужчины у Пушкина по большей части не способны полюбить до полной самоотдачи. Их сфера другая. Женщины же, даже тогда, когда связывают судьбу свою с недостойными их людьми, полны самопожертвования. Именно поэтому несчастная судьба женщин близка Пушкину, так тревожит его, и именно они становятся в его глазах первыми и главными жертвами неукротимого хода истории.

Ни одно из больших произведений Пушкина не разрешает, как мы уже сказали, до конца волновавшую его тему. Судьба частного человека в истории и обществе оборачивается все новыми и новыми сторонами в произведениях Пушкина. Тема эта и не могла быть разрешена однозначно. Для этого слишком разнообразны сами люди. Так неразрешимой, но беспрерывно разрешаемой заново, огромная тема эта перешла и во всю последующую русскую литературу.

Тема «Евгения Онегина» разрешалась Тургеневым и Гончаровым в их «усадебных» романах, тема «Пиковой дамы» - у Достоевского в «Преступлении и наказании» и в «Игроке», тема «Медного всадника» - в «Петербурге» Андрея Белого. Вскользь сказано в «Полтаве» о пути Наполеона на Москву: Пушкин как бы предугадал и наметил даже тему будущего романа Льва Толстого «Война и мир», где любимая всеми читателями Наташа, ввергнутая, как и героиня произведений Пушкина, в водоворот грандиозных исторических событий, явилась наследницей женских образов поэта.

Думы Пушкина не умерли вместе с ним. Они прошли длинной чередой по всей великой русской литературе, которую не случайно называли «Домом Пушкина».

Собственная гениальность убила Гоголя, измучила Достоевского, но сделала лучезарной личность Пушкина (С. 392-394).

Кто он интеллигент?

Не давая определения «интеллигенции», отметим некоторые ее характерные черты. Прежде всего – это внутренне свободные люди, живущие своими представлениями о жизни, о мире, своими нравственными убеждениями. Люди, подчиняющиеся в своей деятельности и оценках другим людям, системам или партийным требованиям, интеллигентами, как мне кажется, не являются: они отказываются от умственной самостоятельности (а следовательно, от какой-то части своей духовной жизни).

Обратим внимание на еще одно обстоятельство. Постоянное стремление к свободе существует там, где есть угроза свободе. Вот почему интеллигенция как интеллектуально свободная часть общества существует в России и неизвестна на Западе, где угроза свободе для интеллектуальной части общества меньше (или она минимальна).

Русской интеллигенции присуща «тайная» свобода, о которой писали и Пушкин, и Блок.

К тому же по особенностям русского исторического прошлого мы, русские люди, часто предпочитаем эмоциональные концепты логическим определениям.

Я пережил много исторических событий, насмотрелся чересчур много удивительного и поэтому могу говорить о русской интеллигенции, не давая ей точного определения, а лишь размышляя о тех ее лучших представителях, которые, с моей точки зрения, могут быть отнесены к разряду интеллигентов. В иностранных языках и в словарях слово «интеллигенция» переводится как правило, не само по себе, а в купе с прилагательным «русская».

Безусловно прав А.И. Солженицын: интеллигент – это не только образованный человек, тем более не тот, которому он дал такое обозначение, как «образованец» (что-то вроде»самозванец» или «оборванец»). Это, может быть, и несколько резко, но Александр Исаевич понимает под этим обозначением слой людей образованных, однако продажных, просто слабых духом.

Интеллигент же – это представитель профессии, связанной с умственным трудом (инженер, врач, ученый, художник, писатель), и человек, обладающий умственной порядочностью. Меня лично смущает распространенное выражение «творческая интеллигенция», точно какая-то часть интеллигенции вообще может быть «нетворческой». Все интеллигенты в той или иной мере «творят», а с другой стороны, человек, пишущий, преподающий, творящий произведения искусства, но делающий это по заказу, по заданию, в духе требований партии, государства или какого-либо заказчика с «идеологическим уклоном», с моей точки зрения, никак не интеллигент, а наемник.

Повторяю, - к интеллигенции, по моему жизненному опыту, принадлежат только люди свободные в своих убеждениях, не зависящие от принуждений экономических, партийных, государственных, не подчиняющиеся идеологическим обязательствам.

Основной принцип интеллигентности – интеллектуальная свобода, свобода как нравственная категория. Не свободен интеллигентный человек только от своей совести и от своей мысли. Я убежден, впрочем, что можно быть и несвободным от раз и навсегда принятых принципов. Это касается людей «с лобной психикой», отстаивающих свои старые, когда-то ими выказанные или даже проведенные в жизнь мысли, которые сами для себя сковывают свободу. Достоевский называл такие убеждения «мундирами», а людей с «убеждениями по должности» - людьми в мундирах.

Человек должен иметь право менять свои убеждения по серьезным причинам нравственного порядка. Если он меняет убеждения по соображениям выгодности – это высшая безнравственность. Если интеллигентный человек по размышлении приходит к другим мыслям, чувствуя свою неправоту, особенно в вопросах, связанных с моралью, - это его не может уронить (С. 616).

Об интеллигентности

Об этом слове – интеллигентность, интеллигенция – много спорят. Думаю, что нельзя сводить дело к каким-то внешним признакам. Начиная с XVIII и ранее XVII в. утвердилось противопоставление человеческой культуры природе. Века эти создали миф о «естественном человеке», близком природе и потому не только не испорченном, но и не образованном. Открыто или скрытно естественным состоянием человека считалось невежество. И это не только глубоко ошибочно, это убеждение повлекло за собой представление о том, что всякое проявление культуры и цивилизации неорганично, способно испортить человека, а потому надо возвращаться к природе и стыдиться своей цивилизованности.

Это противопоставление человеческой культуры как якобы «противоестественного» явления «естественной» природе особенно утвердилось после Ж.-Ж. Руссо и сказалось в России в особых формах развивающегося здесь в XIX в. своеобразного русоизма: в народничестве, толстовских взглядах на «Естественного человека» - крестьянина, противопоставляемого «образованному сословию», просто интеллигенции.

Хождение в народ в буквальном и переносном смысле привело в некоторой части нашего общества в XIX и XX вв. ко многим заблуждениям в отношении интеллигенции. Появилось и выражение «гнилая интеллигенция», презрение к интеллигенции, якобы слабой и нерешительной. Создалось и неправильное представление об «интеллигенте» Гамлете, как о человеке, постоянно колеблющемся и нерешительном. А Гамлет вовсе не слаб: он преисполнен чувства ответственности, он колеблется не по слабости, а потому что мыслит, потому что нравственно отвечает за свои поступки.

Врут про Гамлета, что он нерешителен.

Он решителен, груб и умен.

Но, когда клинок занесен,

Гамлет медлит быть разрушителем

И глядит в перископ времен.

Не помедлив, стреляют злодеи

В сердце Лермонтова и Пушкина.

(Из стихотворения Д. Самойлова

«Оправдание Гамлета»)

Образованность и интеллектуальное развитие – это как раз суть естественные состояния человека.

Однако образованность нельзя смешивать с интеллигентностью.

Образованность живет старым содержанием, интеллигентность – созданием нового и осознанием старого как нового.

Больше того… Лишите человека всех его знаний, образованности, лишите его самой памяти, но если при всем этом он сохранит восприимчивость к интеллектуальным ценностям, любовь к приобретению знаний, интерес к истории, вкус в искусстве, уважение к культуре прошлого и настоящего, навыки воспитанного человека, ответственность в решении нравственных вопросов и богатство и точность своего языка – разговорного и письменного – вот это будет интеллигентность.

Конечно, образованность нельзя смешивать с интеллигентностью, но для интеллигентности человека огромное значение имеет именно образованность. Чем интеллигентнее человек, тем больше его тяга к образованности. И вот тут обращает на себя внимание одна важная особенность образованности: чем больше знаний у человека, тем легче ему приобретать новые. Новые знания легко «укладываются» в запас старых, запоминаются, находят себе свое место.

Приведу первые пришедшие на память примеры. В двадцатые годы я был знаком с художницей Ксенией Половцевой. Меня поражали ее знакомства со многими известными людьми начала века. Я знал, что Половцевы были богачами, но если бы я чуть больше был знаком с историей этой семьи, с феноменальной историей ее богатств, - сколько интересного и важного я мог бы от нее узнать. У меня была бы готовая «упаковка», чтобы узнавать и запоминать.

Или пример того времени. В 20-е годы у нас хранилась библиотека редчайших книг, принадлежащих И.И. Ионову. Я об этом как-то писал. Сколько новых знаний о книгах я мог бы приобрести, если бы в те времена я знал о книгах хотя бы немного больше.

Чем больше знает человек, тем легче он приобретает новые знания.

Думают, что знания толкутся и круг знаний ограничен какими-то объемами памяти. Совсем напротив: чем больше знаний у человека, тем легче приобретаются новые.

Способность к приобретению знаний – это тоже интеллигентность.

Интеллигентность создается в возрасте от 3 до 16-17 лет. Потом из неинтеллигентного человека сделать интеллигентного уже невозможно. Интеллигентность – это не просто образование и сумма знаний – все это может быть и у интеллигентного человека. Это способность к приобретению знаний и к пониманию другого человека и другой культуры (С. 644).

Какими должны стать мы, русские, сегодня?

Нам, русским, необходимо наконец обрести право и силу самим отвечать за свое настоящее, самим решать свою политику – и в области культуры, и в области экономики, и в области государственного права, - опираясь на реальные факты, на реальные традиции, а не на различного рода предрассудки, связанные с русской историей, на мифы во всемирно-исторической «миссии» русского народа и на якобы обреченность в силу мифических представлений о каком-то особенно тяжелом наследстве рабства, которого не было, крепостного права, которое было у многих, на якобы отсутствие «демократических традиций», которые на самом деле у нас были, на якобы отсутствие деловых качеств, которых было сверхдостаточно (одно освоение Сибири чего стоит), и т.д. и т.п. У нас история не хуже и не лучше, чем у других народов.

Нам самим надо отвечать за наше нынешнее положение, мы в ответе перед временем и не должны сваливать все на своих достойных всяческого уважения и почитания предков, но при этом, конечно, должны учитывать последствия коммунистической диктатуры.

Мы свободны – и именно поэтому ответственны.
Хуже всего все валить на судьбу, на авось и небось, надеяться на «кривую». Не вывезет нас «кривая»!

Мы не соглашаемся с мифами о русской истории и русской культуре, созданными в основном еще при Петре, которому необходимо было оттолкнуться от русских традиций, чтобы двигаться в нужном ему направлении. Но означает ли это, что мы должны успокоится и считать, что мы пребываем в «нормальном положении»?

Нет, нет и нет! Тысячелетние культурные традиции ко многому обязывают. Мы должны, нам крайне необходимо продолжать оставаться великой державой, но не только по своей обширности и многолюдству, а в силу той великой культуры, которой должны быть достойны и которую случайно, когда хотят ее унизить, противопоставляют культуре всей Европы, всех западных стран…

Если мы сохраним нашу культуру и все то, что способствует ее развитию, - библиотеки, музеи, архивы, школы, университеты, периодику (особенно типичные для России «толстые» журналы), - если сохраним неиспорченный наш богатейший язык, литературу, музыкальное образование, научные институты, то мы, безусловно, будем занимать одно из ведущих мест на Севере Европы и Азии.

И, размышляя о нашей культуре, нашей истории, мы не можем уйти от памяти, как не можем уйти от самих себя. Ведь культура сильна традициями, памятью о прошлом. И важно, чтобы она сохраняла то, что ее достойно…

Вопрос о культуре – самый больной вопрос политики, вопрос самого конкретного будущего. Если люди будут уходить из школы недоучившись, куда они уйдут? В бандиты? В бомжи? Во что превратиться наша большая нация?

Посмотрите, что происходит! Военные не знали, где находится в Грозном музей (а ведь там было много картин русских художников – Васнецова и других), и музей, естественно, уничтожен вместе с центром города.

Сгорел дом Набокова в Рождествено. Несколько лет назад в Институте культуры сгорел отдел редкой книги, в Университете на историческом факультете тоже сгорел отдел редкой книги; сгорела ценнейшая часть библиотеки Академии наук; был залит горячей водой подвал, принадлежавший Публичной библиотеке, - погибли уникальные ноты XVIII в. – об этом даже газеты не сообщили. Мы просто дикари, папуасы.

А люди должны жить с достоинством. Достоинство – это уважение к семье, к самому себе, это опрятность, это наша одежда, одежда нашего города. Не выработается у людей достоинства в грязи – в этом случае человек не уважает сам себя. И существование человека как определенной ценности – уничтожается. Надо, наконец, научиться просто мыть первые этажи. Я прошел по Вознесенскому – там всюду выломаны двери, дверные ручки, а ведь как раз за дверную ручку мы здороваемся с домом. Вознесенский был когда-то чистым, нарядным – второй Невский (С. 49-50).

Материал перепечатан с книги Н.И. Элиасберг Уроки патриотизма и гражданского воспитания. СПб. «Союз», 2006, С. 15-34.

Петербург в истории русской культуры

Актовая лекция, прочитанная 19 мая 1993 года,

в день вручения Д.С. Лихачеву диплома и мантии

Почетного доктора СПб. Гуманитарного Университета Профсоюзов

…Нам важно, особенно сейчас, осознавать свою роль, свой характер, свою индивидуальность, как города, города первостепенной культуры, чтобы развивать и поддерживать хотя бы наиболее важное и значительное в культурной деятельности наших предшественников-петербуржан.

Мне хочется выделить характерные только для Петербурга черты, свойственные всем векам его существования, которые необходимо поддерживать в будущем. Можем ли мы в самом деле говорить о существовании специфических русских черт в культуре нашего города? Я думаю – можем. Можем, если не будем придерживаться некоторых устарелых взглядов на наш город и, прежде всего, того утверждения, что Петербург не столько русский, сколько европейский город, и что, дескать, Петр изменил характер русской культуры кардинальным образом.

Нам говорят, что Петербург по своему внешнему облику самый европейский из русских городов. И из этого исходят, характеризуя русскую культуру. Да, это так, но и не так!

Европейские города в основном восходя к Средневековью, и в древнейшей своей части характер этих городов совершенно иной. Это очень узкие улицы, концентрическая планировка, которая как будто кружит вокруг своего центра. С этой точки зрения более европейскими кажутся Таллин, Вильнюс и другие подобные им города.

Таким был Париж до его перестройки Османом. Но Петербург не похож ни на один из европейских городов. Мне приходилось писать, что для Петербурга характерно совсем другое. Главное в облике нашего города – четко выраженные горизонтали. Первая горизонталь – это линия соприкосновения воды и земли на колоссальных пространствах разветвленного устья Невы. Благодаря отвесным набережным, которые имеются только в Петербурге, это идеально прочерченные линии. Линия соприкосновения оды и земли – самая важная.

Другая горизонталь – это ровный, всегда одинаковый уровень набережных. И третья горизонталь – четкая линия домов, линия соприкосновения крыш домов и неба, которая регулировалась специальными постановлениями: не выше Зимнего дворца.

К этим горизонталям восходят вертикали: перпендикуляры Петропавловского, Михайловского и Адмиралтейского шпилей как бы подчеркивают основные горизонтали города.

Между тем в Петербурге можно найти и довольно много архитектурных традиций Москвы XVII века, которые продолжены здесь, несмотря на петровские преобразования. Их можно обнаружить в планировке зданий Двенадцати коллегий. «Двенадцать коллегий» - это сеть, анфилада зданий, примыкающих друг к другу по тому типу, как примыкали приказы в Москве. Башня Адмиралтейства с въездной аркой и шпилем над ней напоминают части древнерусского кремля. Старые традиции можно найти даже в сводах Меншиковского дворца: там и псковские, и новгородские своды.

Еще одна особенность русских городов, ярко выраженная в Петербурге, - гостиные дворы, характерные для Архангельска, Новгорода, Костромы, Ярославля, Калуги и многих других русских городов. Все они имели солидные торговые центры в виде гостиных дворов.

В Петербурге их сразу несколько: большой Гостиный двор (угол Невского проспекта и Садовой), Апраксин двор, Андреевский рынок и так далее. Наличие гостиных дворов в Петербурге придавало его торговле вид и характер, типичные для русских городов.

Русский характер придавался Санкт-Петербургу и русскими церквами, которые в XIX веке стали строиться в так называемом «русском» стиле архитекторами К.А. Тоном, А.И. Штакеншнейдером и другими. Особенно много строил Тон, но именно его церкви в Петербурге почти все уничтожены. Стиль этот не был подражательным, он во многом отвечал потребностям церкви. Подражание обычно в какой-то мере отрывает содержание от формы. Здесь этого не было. Например, колокольни требовались по законам церковного богослужения; пятиглавия соответствовали русскому сознанию. Наконец, обильное золочение, которого не имел ни один крупный храм на Западе. Золото куполов – очень характерное русское явление, русское с XII века, и оно ярко выражено в Петербурге.

Замечательным примером продолжения русских традиций в истории русского Петербурга является Благовещенская церковь на Васильевском острове, созданная в середине XVIII века. Кто был строителем этой церкви – неизвестно, но здесь видно влияние архитектурных традиций Москвы XVII века, которых в самой Москве уже не было. Церковь эта, точнее, ее истинно русская архитектура, отмечалась неоднократно в литературе. И я обращаю ваше внимание на нее потому, что это изумительное чудо. Чудо соединения Петербурга с остальной Русью. Таким образом, нельзя говорить о псевдорусском стиле зодчества второй половины XIX века.

Древнерусские культурные традиции живут в Петербурге и в письменности, преимущественно старообрядческой, и в музыке, преимущественно церковной, и в русском деревянном зодчестве, потому что в Петербурге строились даже деревянные церкви с восьмигранным шатровым покрытием.

Как свидетельством особой русскости Петербурга – могу поделиться и своими детскими впечатлениями.

В Петербург часто приезжали крестьяне, главным образом Олонецкой, Ярославской, Новгородской, Архангельской и прочих губерний. Лодки с северной глиняной посудой и игрушками въезжали в Лебяжью канавку, Мойку, Фонтанку, и здесь торговали привезенным. Крестьяне, приходившие в город на заработки, приводившие барки с кирпичом и дровами, создавали особый колорит Петербурга, связанного со всеми другими частями России водным транспортом. Одним словом, Петербург как город – не просто европейский, он явно русско-европейский город. Петербург и чрезвычайно европейский, и чрезвычайно русский. Поэтому он отличается и от Европы, и от России.

Что действительно отличает Петербург от других русских городов – это то, чего не было в русских традициях XVII и предшествующих веков: обилие монументов, властно подчиняющих себе пространство. Они не просто расставлены по городу, а как бы группируют вокруг себя все архитектурное пространство. Это Медный всадник, и памятник Петру I у Инженерного замка. Кстати сказать, мне кажется, что это самый лучший памятник Петру, в нашем городе во всяком случае. Памятники А.В. Суворову, М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю-де Толли у Казанского собора, Александровская колонна, Румянцевский обелиск и другие.

Роль монументов в Петербурге действительно совершенна новая для России. Русь знала только один вид монументального увенчания событий и людей событий и людей – церкви и часовни. Здесь, в Петербурге, появилась новая традиция, связанная с европейскими обычаями. Ибо это не только русский, но и европейский город.

Важной особенностью Петербурга была его научная связь со всем миром, не только с Европой. Это центр арктических и антарктических исследований.

Стоит обратить внимание на особую роль Петербурга в освоении Дальнего Востока, Аляски и запада Америки, вплоть до Сан-Франциско.

Рядом с Большим и Мариинским театрами (Большого театра сейчас в Петербурге нет, а Мариинский остался) помещалось здание Российско-американской компании, недавно, к сожалению, перестроенное. Вблизи Исаакиевского собора располагалось Императорское географическое общество (оно и сейчас существует), чей научный престиж равнялся престижу Российской Академии наук. А в самой Академии наук, самой важной, как мне представляется, областью исследований были восточные языки, этнография восточных народов и исследования восточных религий. Упомяну здесь Ф.И. Щербатского, С.Ф. Ольденбургского, Б.А. Тураева, П.К. Коковцева – специалиста по древнееврейскому языку, И.Ю. Крачковского и можно было бы назвать многих других. Петербургская академия, очень небольшая, была лучшей в мире академией в области физиологических, гуманитарных наук и, главным образом, в изучении восточных языков. Это делает Петербург не просто европейским городом, а городом, соединявшим в себе градостроительные и культурные традиции различных европейских стран, в частности допетровской России. Петербург – город общемировых культурных интересов, это отразилось и в его внешнем облике: на берегу БольшойНевы стоят египетские сфинксы, китайские ши-цзы и античные вазы. Кстати сказать, это характерная черта не только Петербурга, но и Рима, и Парижа, и Лондона – центров мировой культуры. И это очень важная черта нашего города.

Вторая черта Петербурга, отразившаяся в различных областях, - академизм, склонность классическому искусству, классическим формам. Это проявилось как внешне – в зодчестве, в облике Петербурга и его окрестностей, так и в существе интересов петербургских авторов, творцов, педагогов и т.д. Можно упомянуть хотя бы о том, что в нашем городе все основные европейские и мировые стили приобретали классический характер. Скажем, модерн начала XX века в Петербурге резко отличается от модерна московского тем, что этот стиль вскоре приобрел классические формы, и стали создаваться классические здания.

Петербургский академизм был объявлен в свое время реакционным направлением. При этом забывалось, что те течения, которые порвали с академизмом, например передвижники, проходили довольно неплохую, именно академическую школу. В работах первых передвижников легко увидеть школу Академии художеств: в композиции, в решении цветовых задач и так далее. Наконец, гражданский пафос передвижников восходит к гражданскому пафосу академистов, создававших картины на широкие академические, исторические темы.

Другая черта, связанная с академизмом, - профессионализм: в науке, искусстве, даже в технических специальностях. Профессионализм во всем является следующей очень важной особенностью петербургской культуры.

Характерная деталь, определяющая этот профессионализм, - тесная связь наук и искусств с обучением. Научные школы были даже формально связаны с учебными заведениями. Научная школа всегда соединялась с учебной, и наоборот. Эту черту петербургской культуры особенно важно вспомнить сейчас, ибо она тщательно уничтожалась в годы советской власти путем закрытия отдельных научных, учебных заведений или путем запрещения ученым совмещать научную работу с учебной. На моей памяти это было запрещено дважды, и оба раза имело гибельные последствия и для учебных, и для научных заведений. Указы Никиты Хрущева и других руководителей продолжали ту же политику: они запрещали ученым зарабатывать деньги в нескольких учреждениях. Тем самым убивалось совмещение науки и преподавания.

Позволю себе напомнить об ученых учебных заведений, сыгравших огромную роль в воспитании профессионалов и прославивших русскую науку техническими изобретениями, научными открытиями, созданием высокохудожественных произведений и так далее. Это Петербургский университет, который всегда являлся не только учебным, но и научным заведением, с которым связан целый ряд открытий. Это Военно-медицинская академия, которая одновременно была и лечебным, и научным, и образовательным учреждением.

Академия художеств также была и учебным заведением, и научным учреждением, и музеем. Музея сейчас там практически нет. Эта многопрофильность – очень характерная черта именно петербургской культуры. Мариинский театр, а до того петербургский Большой театр, с начала XIX века имеет при себе балетное училище. Теперь это Академия русского балета. В Консерватории есть оперная сцена, знаменитая тем, что в свое время там была поставлена «Кармен», и блоковское увлечение Каменситой родилось именно в театре консерватории. Императорская певческая капелла была только концертной организацией, но и творческой, и в какой-то мере учебной. Там создавали свои произведения выдающиеся русские композиторы.

Не могу не отметить и того, что многие специальные заведения давали очень глубокое и разностороннее общее образование. Поэтому профессионализм отнюдь не следует смешивать с узкой специализацией. Напомню, что русские инженеры благодаря своему образованию и очень широкому профессионализму чрезвычайно ценились во всем мире. Начало многих современных явлений инженерной культуры связано именно с русскими учеными. Это, например, И.И. Сикорский создавший вертолеты-геликоптеры; В.К. Зворыкин, который изобрел телевидение; русские ученые, создавшие самые современные корабли в Европе. Все они обучались в Петербурге. Именно благодаря тому, что они получили широкое и одновременно хорошее профессиональное образование, им удалось этого добиться. То есть петербургское образование было лучшим в мире, а особенно хорошо в петербургских учебных заведениях было поставлено преподавание языков.

Мне довелось не так давно просматривать программы и отчеты об учебных занятиях немецких школ в Петербурге. Немцы, которые играли в Петербурге очень большую роль, - это не приезжие, а местные немцы, предки которых прибыли сюда при Екатерине II и приобрели здесь совершенно особый характер благодаря тому, что они жили на Васильевском острове тесной колонией. Я был поражен программами немецких школ. Естественно, там преподавался их родной, немецкий язык; русский язык как полуродный, а также церковно-славянский язык, греческий, латынь и факультативно – английский. Английский язык тогда еще не имел такого мирового значения, как сейчас, и во всех петербургских школах преподавался факультативно.

Основными языками были немецкий и французский, а кроме того, греческий и латынь.

Знание иностранных языков позволяло строже относиться и к русскому. Замечательный язык И.С. Тургенева, Н.С. Лескова и многих других, да и А.С. Пушкина в том числе, Пушкина-француза, как его называли в лицее, объясняется именно тем, что благодаря изучению иностранных языков у них было лингвистическое чутье. Знание языков нужно не только для переводов и самостоятельного чтения. Оно чрезвычайно важно для общего умственного развития. И преподавание иностранных языков в русских, немецких или французских школах Петербурга было важной чертой петербургской культуры.

Сочетание ученой и учебной деятельности мы видим и в институте П.Ф. Лесгафта на ранних этапах его существования. Здесь преподавались, и на очень высоком уровне, общеобразовательные предметы, в том числе философия и история искусств. Здесь, на курсах Лесгафта, издавались научные труды. Большое участие в их работе принимали впоследствии репрессированный русский ученый Александр Александрович Мейер, Ксения Анатольевна Половцева и многие другие.

Любопытной и поучительной чертой Петербурга и его высших учебных заведений было чтение первых лекций, непременно посвященных общим мировоззренческим темам. Я отлично помню, как еще в начале 1920-х годов вся интеллигенция Петербурга собиралась на первых лекциях академика И.П. Павлова. У нас прерывались занятия в школе, потому что учителя, извиняясь, говорили, что они должны пойти на лекцию Павлова, которую он читал в Военно-медицинской академии. Лекции Павлова всегда были событием в петербургской жизни, так же как и чтение первых лекций Л.П. Карсавиным и многими другими. И это в начале 1920-х годов – в пору, когда начиналось страшное гонение на религию. В Петербурге только что прошел процесс над митрополитом Вениамином, однако И.П. Павлов смело отстаивал необходимость религиозного мировоззрения.

Еще одна черта характеризует петербургскую культуру. Я думаю, впрочем, что черта русской интеллигенции в целом – в том числе и московской, и провинциальной. Но она настолько важна, особенно для нашего неизбежного грядущего возрождения, что обойти его, говоря о культуре Петербурга, никак нельзя. Это обилие общественных и полуобщественных, полугосударственных объединений, в которых собиралась мыслящая часть общества – ученые, художники, артисты, музыканты и т.д. Благодаря этим неофициальным организациям люди, получившие высшее образование, не чувствовали себя по окончании вузов оторванными от культурной, научной и художественной жизни. На какой бы работе, в какой бы местности они ни находились, они всегда объединялись в различные группы. Об их значении можно судить хотя бы по тому факту, что именно с ними, с этими обществами, кружками, журфиксами и так далее, собиравшимися зачастую на частных квартирах и в помещениях школ, не предусмотренных для таких собраний, с первых месяцев захвата власти большевиками началась усиленная борьба, потому что в них большевики видели соперников, опасных для них.

Я предлагаю вспомнить такие наиболее крупные организации, как Общество врачей, кстати сказать, построившее на собственные средства несколько больниц в Петербурге с бесплатным лечением; Общество архитекторов, художников, основанное в 1903 году; Вольное экономическое общество, существовавшее с XVIII века до 1917 года. Кроме того, Общество имени А.И. Куинджи (1909-1910), Общество камерной музыки (1872-1915). До 1878 года оно называлось обществом квартетной музыки и какое-то время возглавлялось Н.А. Римским-Корсаковым. Общество петербургских художников (1893-1916), Общество поощрения художеств (1821-1929). Музыкальные вечера у Михаила Юрьевича Виельгорского, у его брата Матвея Юрьевича. Эти вечера не имели названия, но, по существу, это тоже были сообщества. Вольные общества любителей российской словесности, наук и художеств и другие общества. Многие собрания группировались вокруг восточного факультета Петербургского университета. Там существовали кружки арабистов, занимавшиеся индийскими религиозными учениями. Огромную роль в русской культуре сыграла Вольфила. Это Вольная философская ассоциация, в которую входили виднейшие русские философы, в ней участвовали А.А. Блок, И.О. Лосский, И.М. Франк, Л.Ю. Мейер и многие другие.

Были и кружки, собиравшиеся на частных квартирах, вроде кружка вторничан, потом названного «Воскресение», собиравшегося у Александра Александровича Мейера и Ксении Анатольевны Половцевой.

Невозможно перечислить все общественные формирования, где собирались люди, объединенные профессиональными, духовными или мировоззренческими интересами. Скажу только, что эти общественные объединения играли колоссальную роль прежде всего в формировании общественного мнения. Общественное мнение в Петербурге создавалось не в государственных учреждениях, а главным образом в этих частных кружках, объединениях, на журфиксах, на встречах ученых и т.д.

Именно здесь формировалась и репутация людей, впоследствии замененная характеристиками треугольников. Но когда-то репутация была у каждого специалиста, у каждого ученого, и она создавалась именно в этих кружках, общественных объединениях.

Кроме того, эти общественные группы, формировавшиеся в первую очередь по специальностям, поддерживали в участниках осведомленность по их профессиональным знаниям и способствовали росту петербургского профессионализма. Скажем, Петербургский политехнический институт с самого своего основания стал во главе технической мысли, потому что главным образом из Политехнического института вышли наши физики-ядерщики и другие ученые мирового уровня. Этот институт объединял различные землячества – польские, финские и т.д. Еще в 1960-х годах в Варшаве существовало объединение польских инженеров, окончивших Политехнический институт. Настолько важной была эта аура, эта среда, вся атмосфера Политехнического института, что даже спустя много лет, когда в Петербурге ее уже давно не было, она продолжала существовать в Варшаве.

Эти объединения поддерживали профессионализм и репутацию людей и делали невозможным казенное отношение к своим специальностям, которое развилось впоследствии.

В заключение хочу сказать, что в Петербурге сконцентрировались самые лучшие черты русской культуры, потому что все, о чем я сейчас говорю, в какой-то мере было свойственно и другим городам. Так, в Москве было много таких же обществ, как в Петербурге, - полуофициальных, полугосударственных или государственных, в которых создавались частные кружки, организации, общества. В наших периферийных городах было очень много краеведческих объединений. Однако в Петербурге, где этих кружков и организаций было особенно много, сконцентрировались лучшие черты русской культуры. Культуры очень высокой, но заслоненной мифическими представлениями, внедрившимися в наше сознание.

Это особая тема для разговора, но мне хочется подчеркнуть, что мы иногда живем мифическими представлениями о самих себе. Например, о том, что русские – плохие организаторы. Это полностью опровергнуто эмиграцией, которая сумела сформировать целый ряд научных обществ в Болгарии, Сербии, где были созданы медицинские факультеты и даже пожарные команды. Русские поражали именно своими организаторскими способностями, глубокой интеллигентностью и т.д.

Между тем у нас, живущих в Петербурге, из-за традиционного консерватизма совершенно другое представление о русской культуре. Внушили нам мысль, что русские плохие организаторы или что в русской истории всегда случалось то или иное, и мы забываем о том, какие мы на самом деле, что собой представляем.

Выделение петербургской русской культуры в самостоятельное явление имеет под собой основание, обусловленное, в первую очередь, концентрацией здесь во второй половине XVIII, XIX и в начале XX век интеллектуальных сил страны. Поэтому здесь, в Петербурге, по существу, сконцентрировались именно все лучшие стороны русской культуры.

Петербург характеризует не просто близость и схожесть с Европой, как это часто трактуют, а именно концентрация особенностей русской культуры. Эта концентрация сделала наш город одним из самых русских среди русских городов. Он самый русский среди русских, и самый европейский среди европейских городов!

Поэтому Петербург и не похож ни на один русский и ни на один европейский город.

Потому что в обоих смыслах он самый, самый!...

Источник: Д.С. Лихачев – университетские встречи. СПб. 2006, С. 11-25.

Великая культура примирительна по своей сути

Речь Д.С. Лихачева на Международной научно-практической конференции «Гуманитарная культура как фактор преобразования России» 22-23 мая 1997 г.

Наша страна живет сегодня без какой-либо осознанной перспективы своего развития – особенно в области культуры.

Между тем Россия – великая страна. Великая не своими территориями, не военной славой, даже не промышленностью и сырьевым запасами, а прежде всего своей тысячелетней культурой, давшей миру бессмертные произведения литературы, архитектуры, музыки, изобразительного искусства. Эта «великость» России не может вызывать враждебность к ней. Напротив: великая культура примирительна по своей сути. Отсюда ясно: если Россия не стремится стать чем-то вроде объединения восточных эмиратов, а желает и впредь быть страной подлинно великой и «желанной» для всего человечества, она должна прежде всего развивать, поддерживать свою культуру. Мало-помалу стал меняться ассортимент книг на уличных лотках. «Чтива! По-прежнему полно, но все больше появляется серьезной литературы. Не только художественной – и научной, и философской. Частные издательства печатают труды Карсавина, Лосского. Издательство «Северо-Запад» начало реализовывать большую программу по выпуску отечественной и мировой классики. Стихотворения Блейка и Киплинга увидели свет двуязычным изданием – английский оригинал параллельно с русским переводом. О чем это говорит? О том, что издатели, встав на ноги, могут позволить себе жить не одним лишь сегодняшним днем, вкладывать капитал в долгосрочные предприятия. Мы видим воочию: есть люди, желающие и умеющие работать на благо нашей культуры, располагающие для этого определенными материальными возможностями. Тем важнее определить, за что взяться в первую очередь. Мы вообще как-то растерялись в последнее время: какую же все-таки цель ставит перед собой среднее образование? Долгие годы ответ был ясен: школа готовит молодых людей к поступлению в высшие учебные заведения. В другое время на свой лад пытался ответить на тот же вопрос тогдашний глава Ленинградского обкома партии Романов – среднее образование при нем было ориентировано на овладение рабочими профессиями, «обычную» школу заметно потеснили различные ПТУ. Система провалилась: нельзя же в самом чуть ли не младенчестве «привязывать» еще далеко не сложившегося человека к профессии!

Какова же задача школы сегодня? Может быть, она как раз в том и состоит, чтобы растить интеллигентных людей любой профессии, даже ручного труда?

Чтобы решить задачу, надо ее сначала поставить, точно сформулировать. Потом искать пути решения. Искать новое и «хорошо забытое старое». Нам есть что вспомнить. Даже известные «суды» над литературными героями, практивовавшиеся в школе двадцатых годов, далеко не всегда были так уж смешны и нелепы. Я уж не говорю о том, что нам предстоит «реабилитировать», вслед за генетикой и кибернетикой, еще одну репрессированную науку: педологию. Педологов разогнали, потому что их идеи приходили в конфликт с официальной идеологией.

Культура не может существовать без дотаций со стороны государства. Она дает свой невидимый «доход» в виде уважения со стороны других государств, роста нравственности, любви к своей стране, упорядочения общественной жизни. А главное – управление страной становится более умным, ибо умным народом легче управлять умно: увеличивается предсказуемость. Когда говорят, что каждый народ достоин своего правительства, то понимать это следует не в том смысле, что народ сам себя как бы наказывает своим правительством, а в том смысле, что стране с низкой культурой необходимо особое управление (сильные карательные органы, особое законодательство, предусматривающее преступления, немыслимые в культурном обществе, сложные системы голосования и т.д.).

Культура – понятие сложное, многослойное. Культура пронизывает все стороны жизни страны: это поведение на улице, и система хранения и изучения культурных ценностей, и отношение к наукам, особенно фундаментальным, и уровень телевизионных передач, и, конечно, литература и искусство. Различные элементы культуры развиваются неравномерно. Если в так называемой «высокой» культуре мы находимся на уровне высших мировых достижений, то в культуре бытовой, повседневной отстаем от многих цивилизованных стран.

Тип культуры и сложившиеся географические границы – разные вещи. Те же японцы свою культуру строят по европейскому образцу. Разумеется, сохраняется много национальных черт. Но их университеты – это учебные заведения европейского типа. Я бы сказал, в Европе сложилась определенная модель «университетской цивилизации», распространившаяся затем и в Азии, и в Америке. Отличительная черта этой модели – способность вбирать в себя, осваивать достижения других культур и цивилизаций. Недаром слово «университет» родственно слову «универсум» - мир, Вселенная. На необъятных просторах России университеты, располагались не столь густо, как в Западной Европе, зато у нас возникло нечто свое, специфическое – Академия наук. Европейские академии – это совсем другое. А наша представляла собой своеобразную модель мира. В ее подразделениях изучались и изучаются в числе других предметов азиатские культуры. В России сложились замечательные школы арабистики, тюркологии, угрофинноведения, китаеведения, гербаистики. И нашу академию мы, безусловно, должны хранить и беречь. В этом, и только в этом смысле мы – «евразийцы». И нашу академию мы, безусловно, должны хранить и беречь.

Но культура не сосредоточена только в университетских и академических центрах. Культуру нельзя развивать, ориентируя ее на два три гигантских города, слабо связанных со всей остальной страной. Должно быть приостановлено разбухание таких городов, как Москва и Петербург, еще и потому, что в их «каменных джунглях» антикультура растет быстрее, чем собственно культура.

Должен сказать, что я возлагаю большие надежды на малые российские города. В небольших городах люди живут теснее друг к другу, они менее испорчены, здесь лучше сохраняются традиции. И, очень важно, здесь виднее, кто есть кто.

В больших городах труднее складывается общественное мнение о человеке, его репутация. Где и как это мнение складывается? Разумеется, прежде всего в общественных организациях и в условиях полной свободы высказываний – устных и печатных. Нельзя не радоваться тому, что общественная жизнь в последнее время заметно оживилась и в малых городах, таких как, например, Старая Русса с ее конференциями, посвященными Достоевскому, имеющими уже международный резонанс, или совсем маленький Мышкин на Ярославщине, где в уютной и красивой Опочининской библиотеке собираются мышкинцы, чтобы справить юбилей кого-либо из русских писателей, посмотреть новую тематическую выставку, познакомиться с новыми книгами. В этом маленьком городке тщательно оберегают историческое лицо от натиска современной безликой архитектуры. Там есть единственный в мире музей мыши – милая столица мышиного царства, охотно посещаемая и взрослыми, и детьми. Запасы духовности в нашей провинции по-прежнему велики и чувства юмора тоже.

Я давно пропагандирую идею создания цепочки небольших городов между Москвой и Петербургом, связанных скоростной магистралью. Идея скоростной магистрали принята, а цель, ради которой она предполагалась, эабыта. А состояла она в том, что жители небольших городов, располагающихся вдоль скоростного пути, не будут чувствовать себя в отрыве от большой культуры, смогут ездить в Москву или Петербург в театры, музеи, даже работать и учиться в этих городах, не теряя вместе с тем связи с природой, друг с другом. Специалисты говорят, что технически такая идея вполне осуществима.

Наконец, не следует забывать, что наряду с городской в России всегда существовала и деревенская, крестьянская культура.

На долгие годы мы как бы забыли о ней. Лишь в самое последнее время появились ученые, которые обратили внимание на культуру крестьянства: не на этнографические и фольклорные ценности, а на культуру труда в первую очередь. А прочный гражданский мир возможен только на основе культуры. Многие наши трагические конфликты в значительной мере происходят от бескультурья, от несдержанности в выражениях, от неумения выслушать оппонента, убедить его. Следует выработать, если надо, условия компромисса. Высокая культура примирительна по своей сути. И в этом смысле она с лихвой окупает любые затраты.

Источник:
Д.С. Лихачев. Санкт-Петербургский университет профсоюзов. СПб. 2006, С. 50-55.

Воспоминания о Д.С. Лихачеве

Даниил Гранин. ОДИН ИЗ ПОСЛЕДНИХ. О ДМИТРИИ СЕРГЕЕВИЧЕ ЛИХАЧЕВЕ

Когда-то я писал о феномене Дмитрия Сергеевича Лихачева. О том, что не столько его научные открытия, сколько его нравственный образ и вся его жизнь русского интеллигента создали ему совершенно необычный авторитет в обществе. С тех пор прошло десять лет. За эти годы мы испытали множество разочарований. Прежние герои нашей демократии ушли со сцены, оказались властолюбцами, карьеристами, либо продажными чиновниками; перерождение происходило удручающе быстро и легко. Одни за другими те, на кого мы возлагали надежды, покупались на выгодные должности, отступали. Все чаще возникал вопрос: неужели в России не осталось никого, кому можно было бы верить, надеяться? За эти годы Лихачев подвергался тем же страстям и соблазнам, что и остальные деятели. Его искушали особенно энергично. Вербовали себе в сторонники, старались заручиться его поддержкой. Власть хотела использовать его репутацию. Так, например, Черномырдин, создавая движение "Наш дом - Россия", настойчиво предлагал Лихачеву возглавить избирательный список в депутаты Думы. Он не поддавался. Времени порча не сумела воздействовать на него. Благодаря телевидению, Лихачев стал широко известен. Экран телевизора или разоблачает, или подтверждает. Лихачева он подтверждал. То, что Лихачев рассказывал об истории своей семьи, о круге своих учителей, о детских и юношеских годах, принималось всей душой. Он вводил нас в мир высокой русской культуры и полузабытых ценностей жизни. Это была душевная среда, пронизанная деликатностью, учтивостью, которые стали неотъемлемым правилом его собственного поведения. За многие годы нашего общения я не помню, чтобы он кого-то поносил, кому-то завидовал, льстил властям, искал компромиссов, даже во имя "интересов дела". Когда-то его ожесточенно преследовали ленинградские власти, старались уничтожить и морально, и физически. Ему подожгли квартиру. Его избили. Он не искал примирения. Между прочим, он об этом не рассказывает ни в воспоминаниях, ни в своих выступлениях. А в рассказах о Соловках, где он сидел в лагере, нет описания личных невзгод. Что он описывает? - Интересных людей, с которыми сидел, рассказывает, чем занимался. Грубость и грязь жизни не ожесточали его и, похоже, делали его мягче и отзывчивее. Его судьбу можно изобразить как цепь репрессий. Одна несправедливость следует за другой. А, кроме того, ужасы ленинградской блокады, эвакуации, семейные потери. Несчастья настигали его, но не они определяли его жизнь. Источником его душевной прочности была для него работа. "Какой главный итог вашей деятельности?" - спросил я. Он ответил: "Возрождение интереса к семи векам древнерусской литературы".- Что это? Узость жизни, ее бедность? Можно ли все сводить к такому итогу? Но счастлив тот, у кого есть ясный стержень своей деятельности. Этот стержень оставался для него неизменным из года в год, из десятилетия в десятилетие. Думаю, что история литературы помогала ему понять бесчеловечность того казарменного социализма, который проповедовала большевистская идеология. Пропаганда не ослепляла его. Он продолжал видеть, сколько разумного и доброго было в дореволюционной российской жизни. И он защищал эти старые и вечные нравственные устои. Не хотел, а отвлекался от научной работы. Выступал то в газетах, то по телевидению. На общественных форумах. Согласился стать народным депутатом СССР. Им двигала боль за нищее состояние нашей культуры. Он хотел остановить разрушение памятников, варварское издевательство над историей. С тех пор, как стало можно, он выступает и снова выступает. Результаты, может, и невелики, но фигура его становится примером того, как надо бороться за сохранение культуры. Все же ему удалось кое-что отстоять от разрушений: лесной район Лесковиц в Чернигове, библиотеку в Мышкине, в заповеднике "Плес на Волге" остановили разработку песчаных карьеров. Список можно продолжить, но все равно это всего лишь малая часть того, что он хотел добиться.

Он создал Фонд Культуры, создал журнал "Наше наследие", двадцать лет возглавлял серию книг "Литературные памятники". Список того, что ему не удалось защитить и спасти, печально велик. Устало жалуется он на директоров библиотек, которые распродают раритеты, чтобы "помочь деньгами сотрудникам". Со всех сторон обращаются к нему, взывают "Остановите вандалов! Сносят памятники! Нужны средства! Вырубают парки!" Лавина просьб и обращений готова погрести его. Как Сизиф, он продолжает толкать свой камень. Иногда я сочувствую безнадежности его усилий. Тогда он говорит мне: "Даже в случаях тупиковых, когда все глухо, когда вас не слышат, будьте добры высказывать свое мнение. Не отмалчивайтесь, выступайте. Я заставляю себя выступать, чтобы прозвучал хотя бы один голос. Пусть люди знают, что кто-то протестует, что не все смирились. Каждый человек должен заявлять свою позицию. Не можете публично,- хотя бы друзьям, хотя бы семье". Лихачев трижды выступал на съездах народных депутатов о положении культуры. Всякий раз его ласково поддерживали. Любой депутат числит себя приверженцем культуры. Однако закон о культуре так и не был принят, и бюджет на культуру по-прежнему сокращается. Нынешняя Дума все так же чужда проблемам культуры. Культура для них - это "мерседесы" и "жакузи". Депутаты - твердые материалисты. Бытие определяет сознание. Их сознание, во всяком случае. Лихачев в этом смысле идеалист. Для него сознание определяет бытие. Без нравственного сознания не действует ни право, ни законность. В стране воров нельзя провести закон о культуре. Приоритет культуры для него высший приоритет - с нее надо начинать. Биография Лихачева хороший пример исторической проблемы "Культура и Власть". Культура терпит поражение от невежественной Власти, и Власть бессильна перед торжеством подлинной Культуры. Я помню, как Андрея Дмитриевича Сахарова упрекали в политической наивности. Оказалось, что политические проекты Сахарова наиболее дальновидны. Его государственное мышление было куда мудрее мышления Горбачева. С Лихачевым - то же самое. Его нравственное чутье - ориентир более точный, чем расчеты политиков. Его собственная жизнь никогда не расходилась с тем, что он проповедует. Большая часть его жизни проходит в дачном поселке Комарово. Там его маленькая обитель в крыле общего дома. Скромное это дачное жилище его вполне устраивает. Здесь он работает, здесь принимает гостей из всех стран. В крохотном палисаднике две скамейки, нет забора, нет сауны. Никаких принадлежностей роскошных чиновничьих вилл. Долгие годы ему не разрешали выезжать за границу. Сейчас он Почетный академик и доктор Университетов и Академий: американской, итальянской, геттингенской, оксфордского, эдинбургского, цюрихского и других университетов. Его приглашают президенты Италии, Финляндии, президент Египта обстоятельно беседует с ним о библиотеке в Александрии. Лихачев ведет долгий разговор с Папой Римским о русском искусстве. Вацлав Гавел разговаривает с ним об истории культурных отношений. Почему его так настойчиво приглашают и так принимают за рубежом? Могу судить об этом лишь по собственным впечатлениям. С ним всегда интересно говорить, увлекает его мысль. Она всегда свежая, независимая, оснащена примерами. Слушать его - наслаждение. Его идея о единстве культуры захватывает собеседника. Он - миссионер русского искусства. Он убежден, что памятники культуры принадлежат всему миру. Они общее достояние. Их сохранность - всемирная забота и всемирная ответственность. Думаю, что визиты этого русского академика с тихим голосом запоминаются больше, чем официальные переговоры, с хитроумными ходами и медными звуками гимнов. Думаю, что визиты этого русского академика с тихим голосом запоминаются больше, чем официальные переговоры, с хитроумными ходами и медными звуками гимнов. Творческое долголетие Дмитрия Лихачева - явление уникальное и в то же время поучительное. Это, конечно, не только творческое долголетие, но и физическое. Как ни странно, я думаю, что оно результат двух вещей: первое - его доброжелательного отношения к людям, и второе - постоянной, безостановочной работы мысли. Наша культурная среда порождает немало талантливых ученых. Они авторы новаторских идей, глубоких исследований.

Наша наука богата талантами, но в ней не хватает тех, кого можно назвать духовными учителями. Кому можно полностью доверять как нравственному примеру. Авторитет духовного учителя приобрел Д. С. Лихачев. Авторитет его вырос не из побочной общественной деятельности. Авторитет этот питался родным делом Лихачева - исторической наукой. Он сумел ввести ее в наш духовный обиход, он оживил сокровенное чувство связи с исторической традицией, уважение к прошлому он перевел из красного, хвастливого патриотизма в понимание красоты древнерусской литературы, архитектуры, рукомесла... Примечательны его две недавние работы: "О русской интеллигенции" (1993, Новый мир) и "Нельзя уйти от самих себя" (1994, Новый мир). В первой он показал, что для России проблема Восток - Запад играет куда меньшую роль, чем связи Юг - Север. На это никто не обращал внимания, но это именно так, пишет Лихачев. Он отвергает евразийство России. Россия - не Евразия. "Россия, несомненно, Европа по религии и культуре". В следующей своей статье он фактами опровергает такую звонкую, соблазнительную идею об особой миссии России. Нет ее и не было. Хочется привести цитату из этой статьи: "Центристские позиции тяжелы, а то и просто невыносимы для русского человека. Это предпочтение крайностей во всем в сочетании с крайним легковерьем, которое вызывало и вызывает до сих пор появление в русской истории десятков самозванцев, привело к победе большевиков. Большевики победили отчасти потому, что они (по представлениям толпы) хотели больших перемен, чем меньшевики, которые якобы предлагали их значительно меньше... Это было уже на моей памяти". Лихачев отрицает расхожие ссылки на некую высшую миссию русского народа. Особенно "тяжелое наследство рабства", которого на самом деле не было. Крепостное право было у многих. Ссылаются на отсутствие деловых качеств. А их было сверхдостаточно. Одно освоение Сибири чего стоит. У России была история не хуже и не лучше, чем у других народов. Стиль - это человек. Стиль Лихачева похож на него самого. Он пишет легко, изящно, доступно. В его книгах счастливая гармония внешнего и внутреннего. И в облике его то же самое. Он красив, как и в молодости. К старости еще четче обозначилось в нем благородство, с каким прожита была его жизнь. Он не похож на богатыря, но почему-то напрашивается именно это определение. Богатырь духа, прекрасный пример человека, который сумел осуществить себя. Жизнь его расположилась по всей длине нашего ХХ века. От начала до завершения. Для меня он один из последних образцов русской интеллигенции. Придут ли еще такие люди, не знаю, боюсь, что не скоро. Печально оттого, что долгие богатырские его усилия не смогли остановить растущей кругом злобы, хамства, безнравственности. У него много учеников, его любят сотрудники, к нему тянутся многие люди. Казалось бы, жизнь удалась, есть признание, слава, удовлетворение. Откуда ж моя печаль? Печально оттого, что жизнь наша перестает рождать таких людей. Они становятся исключением, чем-то странным, из ряда вон выходящим. Они уйдут в прошлое, никого не оставив вместо себя.

Источник: Гранин Д. Тайный знак Петербурга.
- СПб.: Издательство "Logos", 2000. - С. 333-339

*
Гранин Даниил Александрович, (род. в 1919 г.) - писатель.

Людмила Дмитриевна Лихачева (дочь Дмитрия Сергеевича Лихачева)

Я всегда думала, что не переживу папину смерть, - и вот уже второй год как его нет, а я все еще не только живу, но продолжаю ходить в Русский музей, что-то в нем делать, даже читать какие-то доклады, как и в предыдущие сорок лет моей работы там. Может быть, меня поддерживает в этом мама, которая, слава Богу, жива, хотя после папиной смерти очень изменилась. Но что делать - ей уже скоро будет 94 года, она его пережила, а мне казалось, что они друг без друга не могут. Мама смотрит на его многочисленные фотографии, которые мы расставили по всей столовой: на телевизоре, буфете, шкафу, - плачет и повторяет: "Митенька, Митенька!". Это так тяжело слышать, что я начинаю громко рыдать. Когда папа умирал и его везли в больницу, то он все время повторял в машине "скорой помощи": "Я не попрощался с Зиной, я не попрощался с Зиной!". Когда ему стало совсем плохо, и он уже впадал в беспамятство, то громко кричал: "Зина, Зина!". И я сказала, что это он зовет не свою внучку Зину, которая тоже была в больнице, а свою жену, нашу маму и бабушку. Папа долго прожил: он умер, когда ему почти исполнилось 93 года, а ведь всю жизнь тяжело болел и, наверное, четверть жизни провел в больницах, перенес несколько операций, очень тяжелых. Болел даже нелепо. Так, однажды вскоре после войны папа стригся в парикмахерской и парикмахер предложил ему побриться - и папа согласился, чего раньше никогда не делал. Ему внесли инфекцию, и он заболел. Я помню, как он сидел на своей кровати, раскачивался и громко стонал, а потом, очень скоро, начался сепсис - общее заражение крови. Его выносили на носилках из комнаты, и он сказал маме: "Иди работать в издательство". Это он имел в виду Издательство Академии наук, в котором они с ней познакомились, когда вместе там работали. Тогда врачи сказали, что он безнадежен, но как раз в это время изобрели пенициллин, и папин брат Миша, живший в Москве, с трудом достал его - и это папу спасло. Как мы радовались, когда он вернулся домой! У меня был долгий период, когда я бежала с работы домой - к дочке, к родителям, всегда только бежала, и если у нашего парадного стояла "скорая помощь", я впадала буквально в отчаяние, думая, что это снова приехали увозить папу. Папа ни, когда не говорил дома, при нас, детях, об аресте и Соловках, но я чувствовала, что что-то в его жизни было необычное и тяжелое. Я первый раз услышала о том, что он пережил, лет десяти-одиннадцати, после войны, когда мы еще жили на Лахтинской улице. У нас в гостях был кто-то из знакомых, и бабушка (папина мать) за чаем наговорила лишнего и по тем временам опасного. Она вообще не была склонна думать о том, что говорит и какие это может иметь последствия. После ухода гостя папа, стоя спиной к белой изразцовой печке, ругал бабушку и произнес слова, которые я запомнила: "Я уже сидел и больше не хочу". Это произвело на меня сильное впечатление, но я не осмелилась у него или у мамы что-нибудь спросить. Последние почти 20 лет, когда я после гибели своей сестры постепенно переехала из своей квартиры к ним, бросив все у себя и только иногда забегая домой переодеться, затмили все остальные годы нашей предыдущей жизни. И действительно, эта жизнь была счастливой, несмотря на то, что в ней было много тяжелого. Папа часто говорил: "Как хорошо, что мы встретились!". Я теперь больше помню его худеньким небольшим старичком, а не высоким (1 м 82 см), красивым, энергичным, прекрасно читавшим доклады, выступавшим на заседаниях Сектора и собиравшим чуть ли не весь город в Пушкинском Доме на свои выступления. Это все оттого, что я страшно боялась, что он умрет, подозревая, что он тяжело болен, стараясь не верить врачам с их бездумными жуткими диагнозами. Я все время его спрашивала: "Как ты себя чувствуешь?" - и он отвечал, что хорошо, даже сердился, что я ему надоедаю. Мне его невероятно жалко. Людям, которым так много дано природой - красота, ум, энергия, талант, - просто нельзя умирать. А уж их близким особенно тяжело их отсутствие, ведь он занимал собой весь наш мир, всю нашу жизнь.

В папе было гипертрофированное чувство долга по отношению к семье, своему Отделу и его сотрудникам, своей науке. Он пишет в своих воспоминаниях о смерти своего отца, моего дедушки, от голода в блокаду: "Я не плакал об отце. Люди тогда вообще не плакали. Но пока был жив отец, как бы он слаб ни был, я всегда чувствовал в нем какую-то защиту. Он мне всегда был отец... Со смертью отца я почувствовал страх перед жизнью. Что будет с нами? Хотя отец ничего уже давно не мог сделать, не мог даже придумать выхода из положения, я чувствовал себя вторым после него. Теперь я почувствовал себя первым, ответственным за жизнь семьи в большей мере, чем раньше: Зины, детей, мамы. Комната отца стояла пустая, пуст был его маленький красный диван, на котором он спал. Осиротела мебель, которую он заботливо покупал когда-то для семьи". Описание блокады и смерти дедушки - это лучшие страницы в папиных воспоминаниях. Всю заботу о семье, о нашем с Верой (моей сестрой) образовании, квартире, мебели, книгах - все это он взял на себя, как и заботу о своей жене и матери. Каждое лето родители снимали дачу, мы долго жили в Зеленогорске на берегу моря, потом, в 1966 году, появилась маленькая квартира в Комарове, которую папа очень любил и все время туда стремился. Но особенно мне запомнилось лето 1947 года, когда мы жили в Сестрорецке. Тогда еще был жив Зощенко, его дача была рядом с нашей, тоже на Полевой улице, но он из дома не выходил, я только помню его жену. Тогда с нами, как всегда, жила бабушка и приехали оба папиных брата - дядя Миша и дядя Юра, - было очень весело, хотя маме приходилось на всех готовить. Мы каждый день ходили на пляж, благо, лето было прекрасное. Папа когда-то сказал, что если бы он не стал филологом, то стал бы архитектором. Он прекрасно рисовал и очень любил строить из песка целые города, замки со рвами, Московский Кремль - и собирал вокруг себя много народа. Сохранились фотографии, где мы строим, а вокруг стоят восхищенные люди в нижнем белье: тогда купальные костюмы было трудно достать. На одной из таких фотографий папа написал: "Народное признание". Однажды бабушка сидела под зонтиком в шезлонге на мели (был большой отлив) и дядя Юра стал через нее прыгать, делал страшные физиономии. Эти фотографии тоже сохранились. Мы с Верой хохотали. Самым ужасным в жизни моих родителей была гибель их дочери Веры, и папа, несмотря на старость, все заботы - и материальные, и по образованию и воспитанию ее пятнадцатилетней дочери Зины, своей внучки, - взял на себя. Издав с заведующей моим отделом И.И. Плешановой альбом о древнерусском прикладном искусстве, коллекцию которого я храню в Русском музее долгие годы, я написала на этой книге: "Моим родителям - лучшим в мире". Я так считаю всегда, и это действительно так. Папа имел строгий характер. В доме он и мама создали большой порядок они никогда не выходили к завтраку плохо и неаккуратно одетыми: папа всегда был в галстуке, мама в платье, никогда - в халате; вставали рано, и я их успевала накормить завтраком перед уходом в музей; после этого он садился заниматься. В доме всегда был обед. Вместе с тем, он был очень склонен к шутке. Сам он не шутил, но громко хохотал, если ему нравились шутка или анекдот, рассказанные при нем. Ни одного анекдота он запомнить не мог и кончал его, если начинал рассказывать: "Ну, дальше очень смешно!". Он любил гостей. У нас была семья, каких сейчас мало. Мама прекрасно готовила, пекла пироги, и все многочисленные родственники - его братья с женами, племянник с женой и сыном, знакомые - всегда собирались только у нас. Стол ломился от всяких вкусных вещей, и мой двоюродный брат Сергей говорил: "Я с утра не ем, когда иду к дяде Мите и тете Зине". Папа очень заботился о нашем с сестрой образовании: мы ходили на все классические балеты и оперы; ездили в разные города: Новгород, Таллин, Ригу, Вильнюс, Москву; учили языки. Если посмотреть, что папа сумел сделать за свою жизнь и с какой быстротой, то видишь, что так бывает очень редко. Он потерял почти десять лучших лет жизни из-за ареста и Соловков, но уже в 1941 году, живя в жуткой коммунальной квартире, в одной комнате с маленькими детьми, с одним краном с холодной водой на кухне, с проституткой за стенкой, защитил кандидатскую диссертацию.

А потом - война, блокада, вынужденная - по требованию НКВД - эвакуация в Казань, и уже в 1947 году он защитил докторскую. А сколько он сделал для изучения древнерусской литературы! Центром ее изучения стал Ленинград, а не Москва. А сколько он спас церквей, улиц, памятников от разрушения; сколько издал книг! Поездками в ЦК, посещением партийных инстанций в Ленинграде, где его ненавидели, добивался всего, что было нужно. Конечно, его время - это перестройка, и он сумел многое осуществить, несмотря на разочарования и с Фондом культуры, и с журналом "Наше наследие". А ведь этот журнал - его детище. Я пишу это - и плачу, и вспоминаю, как в классе 9 или 10 я сидела дома (мы тогда жили в Басковом переулке) спиной к двери и лицом к окну, перед которым стоял мой маленький письменный стол, и занималась, и вдруг в комнату вошел папа и надел мне на палец колечко-камею, купленное им только что в комиссионном магазине, и обнял меня.

Источник: Дмитрий Лихачев и его эпоха: Воспоминания. Эссе. Документы. Фотографии
. / Сост. Е.Г. Водолазкин. - СПб.: Изд-во "Logos". - 2002.. - С. 25-31.

*
Лихачева Людмила Дмитриевна (1937-2001) - дочь Д.С. Лихачева, искусствовед, кандидат искусствоведения , сотрудник Отдела древнерусского искусства Государственного Русского музея.