Методические рекомендации документы и материалы вологда 2004 печатается по решению умс вгпу холодная война 1945-1955 гг методические рекомендации документы и материалы

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛОГОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА 1945-1955 гг

МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

ДОКУМЕНТЫ и МАТЕРИАЛЫ

ВОЛОГДА

2004

ПЕЧАТАЕТСЯ ПО РЕШЕНИЮ УМС ВГПУ

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА 1945-1955 гг. МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ДОКУМЕНТЫ и МАТЕРИАЛЫ.

АВТОР-СОСТАВИТЕЛЬ - доктор исторических наук Б.В. ПЕТЕЛИН
РЕЦЕНЗЕНТ- кандидат исторических наук, доцент С.Г. КАРПОВ

Издание предназначено для студентов исторических факультетов, изучающих курс новейшэй истории стран Европы и Америки (2 часть). Содержит документы и материалы по истории возникновения холод­ной войны в международных отношениях второй половины XX века, а также рекомендации по изучению данной темы на семинарских заня­тиях и список отдельных источников. Может быть использовано на за­нятиях по Отечественной истории, политологии и международному праву.

,

Издательство «Русь» ВГПУ, 2004 г.

МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

История холодной войны по-прежнему остается предметом пристального изучения, хотя и утратила свою политическую актуальность в связи с круше­нием ялтинско-потсдамской системы и кардинальными изменениями в мире. Главные вопросы, вокруг которых шли дискуссии историков:

- когда началась холодная война?

- кто несет ответственность за ее развязывание?

- какие цели преследовались в холодной войне?

- в каких формах и какими средствами она проводилась, когда и чем закончилась?

получили свое разрешение в условиях нового мирового порядка, когда мир, утратив одну сверхдержаву, оказался зависимым от глобальных притя­заний другой - Соединенных Штатов Америки. Но это не значит, что исчез плюрализм мнений и оценок и исследователи пришли к однозначным выво­дам. О неисчерпаемости самой истории холодной войны свидетельствуют опубликованные в данном издании документы и материалы, представляющие собой извлечения из работ отечественных и зарубежных авторов. Работа с ними позволит студентам самостоятельно выяснить цели, характер и содер­жание внешней политики Советского Союза, так и США, проводимой ими после окончания Второй мировой войны.

Среди многих трактовок холодной войны выделяют ее главное проявле­ние - конфронтация между двумя сверхдержавами: США и СССР. Тем самым причины ее возникновения сводят к американо-советским противоречиям, исключая причастность других государств к становлению послевоенного ми­ра. Многие исследователи проходят мимо того факта, что существовавшие до войны и в ходе войны англо-американские разногласия были куда сущест­веннее, чем противоречия между другими государствами. Нарушается также хронологический аспект проблемы, когда зарождение холодной войны выво­дят из противостояния капиталистического Запада и социалистического лаге­ря. Так называемый «социалистический лагерь» возник не в 1945 г. Его фор­мирование имеет собственный генезис, который проходил уже в условиях холодной войны.

«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»,
термин, означающий враждебный политиче­ский курс, который правительства западных держав стали проводить в отно­шении СССР и других социалистических государств по окончанию 2-й ми­ровой войны».

Советский энциклопедический словарь. - М.: «Советская энциклопедия». 1987. С. 1487.

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА
- политическое противостояние двух лагерей во второй половине XX века - группы капиталистических стран во главе с США и группы социалистических стран во главе с СССР. Начало этого противо-[1] стояния принято отсчитывать со времен выступления У- Черчилля в амери­канском городе Фултоне (1946). Холодная война неоднократно грозила обер­нуться «горячей» (события в Берлине в 1953 г., в Венгрии в 1956 г., в Чехо­словакии в 1968 г., в Польше в 1980 г. и др.). Наиболее опасный момент был связан с Карибским кризисом осенью 1962 г.: Советский Союз разместил на Кубе, где к тому времени установился режим Ф. Кастро, баллистические ра­кеты с ядерными боеголовками. Руководство США (президент Дж. Кеннеди и др.) в ультимативном порядке (грозя досмотром советских судов) потребова­ло эти ракеты убрать. Какое-то время в Кремле колебались, и мир оказался перед реальностью ядерной войны. Сутки спустя руководитель СССР Н.С. Хрущев, продемонстрировав здравый смысл, распорядился ракеты с Ку­бы вывезти. Конец периода холодной войны наступил вместе с распадом СССР, советского блока и прекращением деятельности Организации Варшав­ского договора (1991). А.В. Кацура. Глобалистика: Энциклопедия. М., 2003. С 1126.

В подобной трактовке холодной войны виновной стороной в ее сущест­вовании признается СССР, действия которого чуть ли непостоянно грозили привести мир к "войне горячей". Однако к этим событиям были причастны и страны Запада, идет ли речь о Берлинском 1948 или Карибском J962 гг. кри­зисах. Примеров открытого вмешательства США в дела стран Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Ближнего и Среднего Востока в годы холод­ной войны достаточно. От подобной политики они не отказались и после ис­чезновения СССР. Поэтому для выяснении истины необходимо учитывать воздействие всех факторов как внутренних, так и внешних.

В современной американской историографии отчетливо проявляется стремление рассматривать внешнюю политику США в системе всего ком­плекса международных отношений второй половины XX века. Так, Т. Мак-кормик, анализируя начало холодной войны, считает, что решения Вашинг­тона были в значительной мере обусловлены событиями, происходивших во многих регионах мира. Собственно это можно сказать и в отношении СССР, который нес свою долю ответственности за обеспечение международной безопасности.

Можно дать такое определение холодной войны: Холодная война - есть складывание и развитие международных отношений между Западом и Востоком в условиях конфронтации между двумя сверхдержавами - США и СССР, двумя мировыми системами - капитализмом и социализ­мом, их союзникам и военными блоками, сопровождавшиеся безудерж­ной гонкой вооружений, прежде всего, ядерных.

В нем нет какой-либо идеологической нагрузки, а есть констатация осо­бого характера международных отношений, которые стали доминировать с окончанием Второй мировой войны. Ключевое слово здесь: конфронтация. Она стала проявлением не только нового расклада политических сил и пере­распределения сфер влияния, но и была отражением многовекового геополи-[2]тического и цивилизационного противостояния Запада и Востока, обострив­шегося до крайности в ядерную эру.

Историографический аспект проблемы
. В работах американских исто­риков-ревизионистов В. Вильямса, Л. Гарднера, Д. Горовица, Г. Колко, К. Лэша и др. отвергалась официальная версия происхождения холодной войны как «оборонительной» со стороны США. Ими отмечалось, что после войны СССР не мог представлять реальной угрозы для Америки. США имели ядер­ное оружие, значительный перевес в других видах вооружений, экономиче­ское превосходство. Представители радикального направления внесли, значи­тельный вклад в историографию внешней политики, но с середины 70-х гг. XX века их влияние резко пошло на убыль. В американском обществе возоб­ладали консервативные настроения, и историки вновь заговорили о советской угрозе как единственной причине начала холодной войны. Вместе с тем о полном возврате говорить вряд ли можно. Происходит сочетание старых ор­тодоксальных воззрений и радикальных подходов в некий «постревизио­низм». Стали развиваться идеи о взаимной ответственности СССР и США в послевоенной конфронтации. Подобные перемены в американской историо­графии были вызваны использованием новых источников, прежде всего, ар­хивных материалов ряда политических деятелей. Наиболее известным пред­ставителем «постревизионизма» является Дж.Геддис, автор работы «Соеди­ненные Штаты и происхождение «холодной войны. 1941-1947» (издана в США в 1972г.).

«Ревизионистский» подход российских историков заключался в пере­смотре прежних односторонних оценок холодной войны, когда внешняя по­литика СССР трактовалась исключительно позитивно, а вся вина за конфрон­тацию в мире возлагалась на США. Можно согласиться с тем, что Советский Союз вел свою «холодную войну», прежде всего в послесталинский период, когда его действия вышли за рамки геополитических интересов (например, Центральная Америка, Африка). Нельзя не учитывать и того факта, что в СССР предпринимались попытки выйти из состояния холодной войны, но не на условиях Запада. К сожалению, стремление к быстрому преодолению коммунистического наследия привело в 1990-е гг. к неоправданному заимст­вованию западных оценок политики СССР, чего не избежали и некоторые известные российский историки и политологи.

Российский историк Д.Г. Наджафов (ИВИ РАН) в статье «К вопросу о генезисе холодной войны» поставил и рассмотрел ряд вопросов: хронологи­ческие рамки холодной войны, восприятие советским руководством Второй мировой войны ее итогов и последствий, отношения Сталина к Западу вооб­ще и к США в частности, русская имперская традиция и международная практика большевизма, характер сталинского режима, советская внешняя политика и идея мировой революции, конфликт демократии с тоталитариз­мом и т. д. [3]

Автор склонен свести генезис холодной войны к противостоянию идеоло­гий, где коммунистическая идеология является первопричиной международ­ной конфронтации. Такой подход уводит в сторону от выяснения объектив­ной основы зарождения холодной войны. Коммунизм в его марксистском выражении середины XIX века был порожден капиталистическим Западом, где, как показал весь ход истории в XX веке, социалистическая революция была скорее утопией, чем реальностью. Да, ленинизм с его идеей мировой революции не был мифом и нашел воплощение в ряде революционных вы­ступлений в Европе. Но это не привело к холодной войне. Советская Россия даже после победоносного окончания Гражданской войны оставалась слабым государством и определенные силы на Западе не оставляли надежд на ее крах.

Положение меняется с началом проведения сталинской политики, в осно­ве которой лежала экономическая модернизация, превратившая СССР в ин­дустриальную державу. Эти перемены в статусе России на Западе восприни­малось с тревогой. Что касается внешней политики, то сталинское руково­дство прилагало усилия восстановить позиции СССР на международной аре­не, утраченные после 1917 года. В полной мере сделать это удалось только по окончанию Второй мировой войны.

В качестве аргумента Д. Наджафов приводит «речь Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 г.», где вождь говорит о «советиза­ции» Германии и других европейских государств и в связи с этим о «жела­тельности» европейской войны. Однако усилия исследователей обнаружить достоверные сведения об этом «заседании Политбюро» ни к чему не привели. Такого заседания просто не было. Опубликованный на Западе текст «речи» по стилю и содержанию не характерен для сталинских выступлений (в России о нем узнали в 1990-е гг. из Интернета).

Д. Наджафов и другие авторы проходят мимо перемен во взглядах Стали­на, когда он фактически порывает с идеей мировой социалистической рево­люции и придает советской внешней политике государственный и нацио­нальный интерес. Более объективными, нам кажутся, суждения итальянского профессора, проректора Флорентийского университета Эннио Ди Нольфо:

«Сталин уже давно перестал преследовать революционные цели. Вряд ли могла быть искренней идея возрождения социалистической революции, кото­рая исходила от деятеля, заключившего советско-нацистский пакт. Анализ политической деятельности Сталина до и во время Второй мировой войны показывает, что она заключалась не столько в пропаганде революционных призывов, сколько в развитии мощной и энергичной концепции советской безопасности, утверждаемой любыми средствами, и прежде всего созданием внешнего «санитарного кордона», нацеленного против капитализма, а не про­тив Советского Союза. В этом заключался политический смысл военной по­беды Сталина в Европе. Поэтому понятно, что диктатор, когда перед ним вставала проблема выбора, во всех случаях, не колеблясь, жертвовал револю­[4]

ционными перспективами партий, связанных с Советским Союзом, ради ин­тересов самого СССР. Это означает, что идея революционной реконструкции не имела смысла, если понимать ее как проект, связанный с советской рево­люцией; но если рассматривать ее в более широком смысле, она предполагала глубокое изменение предшествующего социально-политического режима, системы ценностей и образа жизни...

Новая роль СССР была связана, во-первых, с новой геополитической си­туацией, сложившейся в Европе и Восточной Азии; во-вторых, главным обра­зом, с решительной и несгибаемой волей Сталина и его ближайших соратни­ков, которые смогли защитить СССР от попадания в сферу американского господства».

Идеологическая война была одним из проявлений холодной войны и у нее были свои первопричины. Как пишет доктор исторических наук, депутат Государственной думы от блока «Родина» Н.А. Нарочницкая
в книге «Рос­сия и русские в мировой истории», столкновение вильсонизма и ленинизма -двух внешнеполитических идеологий, заявивших в XX веке о переделке ми­ра, разумеется нельзя игнорировать при выяснении истоков холодной войны. При этом не следует придавать ей какую-то исключительность. В междуна­родных отношениях холодная война не была чем-то особенным. В истории человечества имеется немало периодов, когда продолжительное время кон­фликтовали между собой различные государства и коалиции. Холодная вой­на второй половины
XX
века, выделяет Н. Нарочницкая, стала продолже­нием той политики Запада, что он проводил по отношению к России в прошлые века.

Среди множества фактов, приведенных в книге, сошлемся на следую­щий.«Резолюция конгресса США от 17 июля 1959 г. постановила отмечать ежегодно «неделю порабощенных наций» и стала законом P.L.86-90. обязав­шим президентов из года в год подтверждать цель США освободить жертвы «империалистической политики коммунистической России, приведшей с по­мощью прямой и косвенной агрессии, начиная с 1917 года, к созданию ог­ромной империи, представляющей прямую угрозу безопасности Соединен­ных Штатов и всех народов мира». «Находящимися под советским господ­ством» были названы все народы союзных республик, «Казакия» и «Идель-Урал», кроме русского.
Это неопровержимо демонстрирует главный аспект холодной воины, не понятый ни либеральной частью русской эмиграции, ни ортодоксальными коммунистами: борьба не с коммунизмом, а борьба с «русским
империализмом», причем на самой территории
исторического государства Российского,
которая никогда до революции не подверглась сомнению самыми жесткими соперниками России на мировой арене» (с.347).

Среди многих объяснений причин возникновения холодной войны, сле­дует выделить точку зрения известного российского историка А. М. Филитова
(ИВИ РАН). По его мнению, появление «ядерного фактора» позволяет вполне точно датировать ее начало, а «состояние холодной войны определя-[5] лось гонкой ядерных вооружений». Действительно, атомные бомбардировки в 1945 г.
подкрепили притязания США на мировое господство. В дальнейшем ядерный потенциал: 1946 - 6 бомб, 1947 -
13 бомб, 1948 - около 50 бомб, 1949 - около 250 бомб, в 1950 - около 450 бомб планировалось использовать для устранения СССР. Таким образом, именно США после войны начали ' наступательную стратегию для передела ялтинско-потсдамского мира. И то, что становление «нового мирового порядка» оказалось отложенным на десятилетия, свершилось «по вине» Советского Союза, который в силу своего геополитического положения, экономической и военной мощи оказался в ро­ли «удерживающегося».

Работа с документами и материалами. На семинарских занятиях следу­ет организовать работу с предложенными документами и материалами. Среди них основные источники по истории холодной войны: «длинная телеграмма» американского дипломата Кеннана, фултонская речь Черчилля, выступления Трумэна и отклики на них Сталина, доктрина «сдерживания» США 1950 г. Для более полного и всестороннего их изучения, понимания причин, вызвав­ших холодную войну, следует прочесть и прокомментировать извлечения из работ отечественных и зарубежных историков и политологов. Необходимо обратить внимание на аргументацию авторов относительно причин и содер­жания холодной войны, сравнить их оценки и позиции.

В виду недостатка учебного времени, вряд ли возможно осветить все пе­риоды холодной войны (синхронизированные таблицы, помещенные в конце пособия, помогут установить основные периоды в холодной войне). Тем не менее, обращение к окончанию холодной войны, ее итогам и результатам является вполне оправданным. Для этого следует использовать книгу амери­канского политика и политолога 3. Бжезинского, мемуары бывшего помощ­ника по национальной безопасности при президенте Р.Никсоне Г. Киссинд­жера, воспоминания 41-го президента США Дж. Буша, написанные совместно с В. Скоукрофтом. На основе изученных источников попытайтесь обосновать утверждение американского историка и дипломата Раймонда Л. Гартхоффа: «Запад не выиграл «холодную войну», как это повсеместно считалось, путем геополитического сдерживания и военного устрашения... Вместо этого «по­беда» пришла к Западу, когда новое поколение советских руководителей по­няло, насколько плоха их внутренняя система и что их внешняя политика провалилась.. .Таким образом, в течение четырех десятилетий политика сдерживания выполняла историческую обуздания советской мощи, пока внутренние семена разрушения в Советском Союзе и его империи не пророс­ли и не привели к краху и коммунистический миф, и советскую угрозу». По мнению американского автора, в «конечном счете именно субъективное раз­витие привело к окончанию «холодной войны»: признание советским руково­дителем Михаилом Горбачевым того, что основополагающий коммунистиче­ский постулат о международной классовой борьбе и неизбежности конфликта был ошибкой». [6]

ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ

А.С. Протопопов, В.М, Козъменко, Н.С. Елманова.

История между­народных отношений и внешней политики России (1648-2000) Глава 4 «Холодная война» (извлечения)

Значительное место в истории международных отношений второй поло­вины XX в. занимает период, известный как «холодная война». Этот термин характеризует враждебную политику в отношении Советского Союза и дру­гих стран, входивших в социалистическую систему. «Холодная воина» пред­ставляла собой резкое противоборство двух систем на мировой арене. Осо­бую остроту она приобрела в конце 40-х - 60-е годы. Было время, когда ост­рота несколько спадала, а затем вновь усиливалась. Холодная война охваты­вала все сферы международных отношений: политическую, экономическую, военную и идеологическую. Точное даты ее начала практически нет, да и ее невозможно установить. Тем не менее многие считают, что сигналом к раз­вертыванию «холодной воины» послужила известная речь Черчилля в Фул-тоне весной 1946 г.

Пролог «холодной войны» можно отнести еще к заключительному этапу второй мировой войны. По нашему мнению, не последнюю роль в ее зарож­дении сыграло решение руководства США и Англии не информировать СССР о работах по созданию атомного оружия. К этому можно добавить стремление Черчилля открыть второй фронт не во Франции, а на Балканах и продвигаться не с Запада на Восток, а с юга на север, чтобы преградить путь Красной Армии. Затем н 1945 г. появились планы оттеснения советских войск с центра Европы к довоенным границам. И наконец в 1946 г. речь в Фултоне.

В советской историографии считалось общепризнанным, что «холодную войну» развязали США и их союзники, а СССР был вынужден принимать ответные, чаще всего адекватные, меры. Но в самом конце 80-х и в 90-е годы в освещении «холодной войны» обнаружились и иные подходы. Одни авторы стали утверждать, что вообще нельзя определить ее хронологические рамки и установить, кто ее начал. Другие называют виновниками возникновения «хо­лодной войны» обе стороны - США и СССР. Некоторые обвиняют Советский Союз во внешнеполитических ошибках, приведших если не к прямому развя­зыванию, то к расширению, обострению и длительному продолжению проти­востояния двух держав.

Конечно, во внешнеполитической деятельности СССР были просчеты, ошибочные ходы и несвоевременное реагирование на действия США и их союзников. Но если спокойно, без перегибов в одну и другую сторону, объек­тивно посмотреть на послевоенную историю, то можно убедиться, что в по­давляющем большинстве случаев обострение обстановки и доведение кон­фликтов до критического состояния исходили от США. [7]

«Холодная воина» развернулась и велась между двумя сверхдержавами, США и СССР, к которым примыкали и которых поддерживали их союзники. Однако первыми выступали Соединенные Штаты. Советский Союз отвечал на предпринимаемые США активные меры, хотя в ряде случаев пытался опе­редить противоположную сторону.

В годы «холодной войны» стало правилом применение силы или его уг­розы. Стремление к установлению своего господства, к диктату со стороны США стало проявляться давно. После второй мировой войны Соединенные Штаты использовали для достижения своей цели все средства - от перегово­ров на конференциях, в Организации Объединенных Наций до политическо­го, экономического и даже военного давления в Латинской Америке, в Запад­ной Европе, а затем на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке. Главным идео­логическим прикрытием их внешнеполитической доктрины служила борьба против коммунизма. Характерными в этом отношении являлись лозунги: «от­брасывание коммунизма», «политика на острие ножа», «балансирование на грани войны»...Задача американской внешней политики состояла в «ускоре­нии разложения советской системы».

Источник: История международных отношений и внешней политики России (1648-2000). Учебник для вузов /Под ред. А.С. Протопопова - М.: Аспект Пресс^ 2003. С. 294-296.

Эннио Ди Нольфо. История международных отношений (т. 2) Часть 3. Холодная война (извлечения)

Известный американский историк Джон Гэддис, описывая в 1997 г. исто­рию холодной войны на основе ранее недоступных советских источников, назвал свою кнгу "
WE
NOW
KNOW"
(«Теперь мы знаем»), подразумевая, что прежде мы не знали правды и, наконец, нам стала известна истина. Высо­копарность у него превалирует над критическим отношением. Сегодня мы знаем несколько больше о происхождении холодной войны. Трудно утвер­ждать, что стали известны подлинные объяснения. Это, впрочем, не оправды­вает незнания того, что известно из архивов советского времени в той мере, в какой они ныне доступны.

В период между сентябрем 1945 г. и весной 1946 г. рассеялась как дым надежда, что институциональный путь в политико-юридической области и многополюсный подход в финансово-экономической сфере станут базой для реконструкции новой международной системы. Вместо многополюсности возникла биполярность. Это означало, что существовал не один-единственный способ реконструкции международной системы в глобальном масштабе; родилась биполярная система, поскольку были две державы-победительницы и формы их реконструкции наполнялись различным содер­жанием: сложились две модели или два лагеря, как позже сказал Сталин. Тео­ретическое обоснование разделению на два лагеря было дано в учредитель-[8]ном документе Коминформа; эти два полюса стремились объединить вокруг себя все свободное пространство, но со временем образовался и третий лагерь - неприсоединившиеся страны. Сразу после окончания войны причины, по­родившие трудности и разногласия, требовали доброй воли для поиска ком­промиссных решений, но они переросли в открытые столкновения, которые, постепенно обостряясь, сделали ситуацию необратимой. В эти месяцы стало ясно, что разгром Германии и закат европейской гегемонии не смогли элими­нировать силовую политику, они только привели к смене векторов.

Анализировать эти проблемы означает рассматривать причины будущей холодной войны, как стали называть обострение отношений между Соеди­ненными Штатами и Советским Союзом в период с начала 1947 г. по крайней мере до 1955 г. (при ограничительной трактовке этого понятия) или до 1989 г. (в таком случае за этой метафорой скрывалась очень сложная и фрагментар­ная картина). Подойти к анализу этого конфликта по его сути - не позволяя превалировать бесчисленному количеству эпизодов или предвзятой интер­претации событий, или бесконечной критике, обусловленной уже самой про­блемой, в особенности в историографии, свободной обсуждать прошлое с использованием источников и применять в политике выводы из своих иссле­дований, - означает заняться трудными исследованиями в документальном и в концептуальном плане.

Советские источники стали доступными для историков только после 1990-1991 гг., а до этого времени большая часть советской историографии находилась под влиянием политической пропаганды; все эти моменты созда­ют ограничения для работы историка, которые можно будет преодолеть лишь постепенно. Поэтому приходится ограничиться взглядом извне, хотя и учи­тывая события в советской системе между 1985 и 1991 гг., что не может не повлиять на анализ послевоенных событий. Этот взгляд извне приобретает определенную упорядоченность, если представить его в виде четырех перио­дов различной интенсивности и продолжительности, включающих различные проблемы, впрочем, эти периоды связаны между собой развитием истори­ческой ситуации:

а) период до конца 1945 г., когда Соединенные Штаты изменили воспри­ятие Советского Союза: от ненадежного союзника вначале, затем как против­ника и, наконец, как врага и в Европе, и в Азии;

б) этот пересмотр образа СССР был вызван закрытыми дебатами, проис­ходившими в американской администрации в первые месяцы 1946 г., которые привели к существенному изменению отношения Соединенных Штатов к Советскому Союзу. Развеялись надежды на достижение компромисса и ис­чезли иллюзии осуществить, несмотря ни на что, универсальный «большой проект», оставленный в наследство Рузвельтом и пересмотренный Трумэном. Последний был убежден, что по отношению к Советам нужно проводить по­литику дистанцирования и противостояния, которая подпитывалась глубоким недоверием к стратегическим планам Сталина и уверенностью в способности [9] Запада противостоять этим замыслам и сорвать их. дождавшись соответст­вующего момента;

в) в конце 1946 и весной 1947 г. поворот в отношениях, назревавший в предыдущие месяцы, открыто выразился в заявлениях и акциях в политико-дипломатической и экономической сфере, так что смысл новых намерений стал очевидным. Эти намерения заключались в решимости дать понять Сове­там, что Соединенные Штаты и часть Западной Европы, безусловно, будут развивать собственную политику реконструкции, которая принимала как не­избежный факт наличие другого субъекта, во многих отношениях враждебно­го;

г) в 1948-1950 гг. к политическим проблемам добавились события воен­ного характера в Европе и Азии. Политическое разделение мира с тех нор стало расколом мира на противостоящие друг другу военные блоки, нацелен­ные на достижение военного превосходства.

Итальянский дипломат Пьетро Кварони, обладавший необычайным да­ром наблюдения, будучи послом в Москве, писал в мае 1945 г.: «В настоящее время здесь господствует чрезвычайно эгоцентристское представление о соб­ственной значимости и собственной силе, которое должно привести к умо­заключению, что ради дружбы с русскими никакие уступки не будут слиш­ком большими».

СТАЛИНСКАЯ ИМПЕРИЯ.

Сталин стоял во главе огромной державы, добившейся победы в войне, но еще связанной со своим недавним революци­онным прошлым, и естественно испытывал недоверие ко всему, что не отно­силось к миру «реального социализма», как позже стали называть советскую систему. В победе он обрел обоснование для консолидации личной власти, возвысившись так, что оказался вне какого-либо контроля и мог подавить даже малейшее несогласие. Он использовал эту власть для достижения двух целей в международном плане: защищать безопасность СССР от любой угро­зы и наращивать усиление СССР как мощной мировой державы. Ничто не могло остановить его устремления к достижению внешних целей, даже усло­вия существования советских южан. Поэтому, согласно пятилетним планам восстановления реконструкции народного хозяйства, ресурсы распределялись им образом, что потребности государства превалировали над необходимо­стью повысить уровень жизни советских людей. Императив этой политики состоял в устранении всяческой, даже самой отдаленной угрозы.

Ощущение опасности, присущее Сталину, заставляло его делать упор на восстановление советского военного потенциала, ценой колоссальных усилий со стороны советских людей, выражалось в его стремлении препятствовать любыми средствами возможному снижению авторитета Советского Союза на международной арене либо из-за его внутренней отсталости, либо из-за разо­рения, которое страна претерпела вследствие германской агрессии. Именно националистическое чувство обостряло державную политику Сталина и тол­кало его к действиям во всех направлениях. Несмотря на то, что фактически [10] СССР стал геополитическим колоссом, доминирующим в Евразии, Сталин не упускал из виду имевшиеся, как ему казалось, возможности. Преследуя гео­политические цели, Сталин еще до окончания войны предпринял ряд инициа­тив, направленных на преодоление вековых барьеров и достижение макси­мально возможного расширения сферы советского контроля. Территориаль­ное продвижение в сердце Европы привело Советы в Кенигсберг (переимено­ванный в Калининград), а оккупация Восточной Германии, контроль над Польшей и Финляндией привели к превращению Балтийского моря почти в советское озеро, хотя и не давали выхода в Северное море, открытое для лег­ко доступных с моря территорий.

Для отношений с Польшей и странами Дунайско-Балканского региона был характерен переходный период. Он был обусловлен отчасти переговора­ми о мирных договорах и дискуссиями с западными союзниками о роли со­юзных контрольных комиссий, отчасти протестами западных государств в связи со спорной реализацией ялтинской Декларации об освобожденной Ев­ропе, отчасти в связи с очень специфической ситуацией, сложившейся в Че­хословакии и Венгрии, где оставались коалиционные правительства с участи­ем буржуазных политических партий. Но благодаря соглашению с Югослави­ей и с Албанией, которое тогда не оспаривалось. Советы полагали, что обош­ли вопрос о закрытии проливов в Средиземное море. К этому следует доба­вить антиправительственную войну у северных границ Греции, которую вели прокоммунистически настроенные партизаны. Все эти события ставили во­прос о том, как далеко хотели бы Советы распространить свой контроль на Балканах, несмотря на соглашения, подписанные в Москве в октябре 1944 г.

Советы были заинтересованы в обсуждении вопроса о режиме судоходст­ва в проливах и в обсуждении своих отношений с Турцией непосредственно с Анкарой. После того как на конференции в Тегеране Сталин отверг предло­жение о включении Турции в войну, советская пропаганда обвинила прави­тельство Анкары в намерении продлить войну и в оказании немцам поддерж­ки на Балканах. Только в конце января 1945 г. турецкое правительство заяви­ло об открытии проливов для союзнического флота, который осуществлял поставки Советскому Союзу, и лишь 23 февраля объявило войну Германии.

Эта рассчитанная медлительность (в значительной мере согласованная с англо-американцами) дала Москве повод начать против Турции предупреж­дающие дипломатические выступления по всем направлениям. Во-первых, 21 марта 1945 г. Советы денонсировали договор о дружбе и нейтралитете, кото­рый связывал обе страны с 1925 г. (в иной форме, чем договор от 1921 г.); во-вторых, они стали предъявлять территориальные претензии, касающиеся воз­врата Советскому Союзу армянских городов Каре и Ардаган, которые по до­говору 1921 г. отходили к Турции, а также претензии относительно пересмот­ра границы с Болгарией в пользу последней.

Еще более значительными были требования по вопросу о режиме судо­ходства через проливы, в отношении которого выдвигалось требование изме-[11] нения конвенции Монтре от 1936 г. и появления СССР военных баз в Босфо­ре и Дарданеллах. Это только начало давления, которое продолжалось в тече­ние почти всего 1946 г., что не могло не вызвать опасений у турецкой сторо­ны. Но что гораздо важнее, весь комплекс советских требований демонстри­ровал, что в зоне Восточного Средиземноморья не намерен больше ограничи­ваться ролью пассивного наблюдателя. Следует учесть, что с самого начала переговоров о мирном договоре с Италией советские делегаты добивались, чтобы СССР был предоставлен мандат на управление территорией или, по крайней мере, Триполитании. Эти домогательства наряду с давлением на Турцию и изменениями, которые происходили в это время в районе Адриати­ки, где просоветские силы захватили господствующие позиции, а также наря­ду с тем фактом, что в августе 1945 г. СССР добился права на участие в меж­дународном управлении Танжером, - все вместе создавало мощный фронт советского продвижения. Складывалось впечатление, что Советы собираются заявить о своих интересах в Средиземноморье; конечно, не таких, как на Бал­тике, но достаточных для того, чтобы радикально изменить соотношение стратегических сил в регионе.

Англичане при поддержке французов и при относительном равнодушии американцев должны были противостоять новой ситуации, когда впервые после 1833 г. Россия предстала как потенциальный соперник английской ге­гемонии в Средиземноморье. В 1945-1946 гг. речь шла лишь о выдвижении Советами своих требований (за исключением Адриатического моря), но именно эти требования отражали намерение играть новую, отнюдь не маргинальную роль, как это было в прошлом, что угрожало английским стратеги­ческим интересам; их защита вызывала много противоречий между Англией и Италией вплоть до 1940 г.

Характеристику новой советской позиции дополняет иранский вопрос. Опасения, высказанные в Организации Объединенных Наций относительно соблюдения сроков вывода советских войск - в течение шести месяцев с мо­мента окончания войны, - были небезосновательны. После окончания войны в Иранском Азербайджане, который входил в советскую зону оккупации, на­чались антиправительственные демонстрации, советские войска воздержа­лись от их подавления, но даже англичане и американцы не заняли по отно­шению к ним жесткой позиции. Вдохновленные этим представители демо­кратической партии Азербайджана, т.е. компартии этой провинции, как и коммунистической партии, действовавшей во всем Иране (партии Туде). в декабре 1945 г. при поддержке нескольких тысяч выходцев из соседнего со­ветского Азербайджана, свергли иранского правителя в Тебризе и провозгла­сили автономную республику. Началось осуществление социальных преобра­зований по советской модели. Более того, из Азербайджана волнения переки­нулись в курдские провинции Ирана.

Потрясенное этими событиями иранское правительство запросило вме­шательство ООН, но не добилось реального результата. Вследствие этого в [12] апреле 1946 г. правительство Тегерана было вынуждено заключить соглаше­ние непосредственно с правительством Москвы, согласно которому в обмен на обещание вывода советских войск (которое произошло до 9 мая, на два месяца позже изначально предусмотренного срока) учреждалась компания со смешанным
капиталом (51% акций принадлежал Советам и 49% - иранцам) для эксплуатации нефтяных ресурсов региона, при этом признавались особые интересы СССР в этой зоне. Кроме того, шахское правительство предложило коммунистической партии три министерских портфеля в правительстве Теге­рана. Все эти соглашения и концессии были подписаны под давлением небла­гоприятных обстоятельств в ситуации изоляции, в которой оказались иранцы. Возможно, Сталин раскаивался в своих поспешных действиях, когда спустя несколько месяцев восстание в Азербайджане вспыхнуло с новой силой, а позже меджлис - иранский парламент отказался ратифицировать соглашения по нефтяным концессиям. С тех пор отношения между Ираном и Советским Союзом ухудшились на длительное время. В цепи геополитических событий, которую мы здесь пытаемся восстановить и очевидную для политических деятелей той эпохи, этот эпизод, ставший поражением для Сталина, добавлял еще одно звено, подтверждавшее стремление Советов отодвинуть границу их сферы влияния, установленную войной в регионе Персидского залива, бога­того нефтью.

Теперь обратимся к Азии. Мощное коммунистическое проникновение на­блюдалось в Бирме, Таиланде и Вьетнаме: в первых двух странах отряды пар­тизан вели войну в джунглях, во Вьетнаме организованные силы коммуни­стов доставляли много хлопот французам. Эти территории граничили не с Советским Союзом, а с Китаем; то, что происходило в Китае, не могло не вызывать тревоги. Поскольку Сталин продолжал признавать националистиче­ское правительство Чан Кайши, то обострение гражданской войны и замет­ные успехи коммунистов в условиях, когда у власти находилась коррумпиро­ванная, слабая в военном отношении и неспособная консолидироваться пар­тия Гоминьдан, позволяли предвидеть грядущие серьезные перемены. Кроме территорий, переданных, согласно Ялтинским договоренностям, Советскому Союзу за счет Японии, сохранялись проблемы в Северной Корее, где складывалась ситуация, похожая на германскую, но где Советы меньше испытывали давление международного контроля и сумели поставить у власти администрацию коммунистического образца.

Таким образом, в целом впечатление, что Советский Союз из войны очень ослабленным и должен полностью сосредоточиться на вопросах внут­ренней реконструкции, следует скорректировать, так как Сталин стремился удовлетворить свои амбиции в достижении абсолютной безопасности. Амби­ции в достижении абсолютной безопасности или в дальнейшей экспансии советской державы? Существовала агрессивная политика СССР или сущест­вовала только необходимость консолидировать то, что уже было достигнуто? В таких случаях важно, прежде всего, знать, как подобная деятельность вое-[13] принималась бывшими союзниками: им не оилось много времени, чтооы из­менить свою оценку намерений советского диктатора. Уже через несколько месяцев они увидели в его действиях стремление к мировому господству, которое опиралось на деятельность во всем мире коммунистических партий, связанных с Москвой и активно выступавших в защиту политики, осуществ­лявшейся кремлевским лидером. Даже самые одержанные аналитики из аме­риканского Генерального штаба уже в феврале 1946 г. пришли к заключению, что целью Советов было не революционное социальное восстание, а безопас­ность СССР.

Советская концепция предполагала обеспечение высокого уровня безо­пасности: достижение защиты СССР, как писал Даниэль Ергин «от любого вызова объединенных западных держав».

Весь этот геополитический аспект представлен нами здесь несколько ис­кусственно с целью показать, что одновременно происходило в достаточно далеких областях, и объяснить, как параллельно формировался ответ Запада. Этот ответ, изначально интуитивный и скорее в форме нескоординированных реакций, которые плюралистические демократии противопоставляли целост­ному плану единоличного правителя, сконцентрировался на критических проблемах, вызванных акциями Советов в разных регионах. Все это затем переплелось с важной темой борьбы с колониальной системой: значение этой проблемы Советы поняли не сразу и, возможно, позже американцев, но эта проблема в значительной мере повлияла на принятие решений как западными правительствами, так и правительством Москвы.

В Европе показательным стал казус Германии, а в Азии - казус Кореи, у границ которой происходили грандиозные преобразования в Китае. Именно вокруг этих двух важных проблем развернулись события мирового значения, которые в обстановке растущего напряжения заставили говорить о холодной войне и способствовали перерастанию гонки атомных вооружений в соревно­вание за такое ядерное превосходство, что конфликт все больше приобретал характер военного противостояния. Дальнейшее распространение советского влияния заставляло американцев задуматься, как преобразовать атомное пре­восходство в инструмент достижения немедленных результатов, т.е. необхо­димо было выяснить, можно ли использовать против Советов «атомную ди­пломатию», чтобы поставить их в затруднительное положение...

К ИСТОКАМ ПЛАНА МАРШАЛЛА.

Государственный секретарь США Джордж Маршалл 5 июня 1947 выступил в Гарвардском университете с ре­чью, в которой объявил о намерении Соединенных Штатов разработать и осуществить обширный план помощи Европе. В этой речи он впервые объя­вил о «плане Маршалла», это событие стало одной из доминант в послевоен­ной международной жизни. После 1947 г. всякий раз, когда хотели отметить потребность многолетней помощи, направленной на решение структурных экономических проблем международного сообщества, стало обычным заяв-[14]лять о необходимости «своего рода плана Маршалла» как оптимальной фор­мулы для подобного экономического содействия. Так же. как название «Мюнхен» стало символом несправедливости и отступления перед превосхо­дящей силой агрессора, так и выражение «план Маршалла» стало обозначе­нием позитивной и эффективной деятельности, направленной на разрешение структурных кризисов.

Более спокойный исторический подход и изменившаяся ныне междуна­родная система позволяют выделить в плане, предложенном американским госсекретарем, не только форму изложения проекта, но и содержание, соот­ветствующее планам реконструкции. В итоге этот документ можно считать основным вкладом как в политико-экономическую жизнь послевоенной Ев­ропы, так и в историю конфликта между Советским Союзом и Соединенными Штатами. План Маршалла, значительно более совершенный и убедительный, чем доктрина Трумэна, исходил из мотиваций и характеристик различного рода, которые были сведены в единое предложение по разрешению кризис­ной ситуации.

Конечно, вышеизложенное не должно создать представление о проекте как о совершенной конструкции, рожденной американскими инициаторами плана; не следует считать, что это был сказочно-оптимистический план, вдохновленный благородством великой нации, которая задумала возглавить западный блок. Ведущие американские политические деятели десятилетиями прилагали немало усилий, чтобы придать Соединенным Штатам домини­рующую роль в мире, используя разделение экономических и политических обязательств, надеясь создать глобальные системы, связанные с американ­скими идеологическими оценками международной жизни, а также с утвер­ждением экономической мощи Соединенных Штатов в мире. Наконец, они пришли к определению реалистичного пути для реконструкции той части международной системы, которая могла быть связана с Соединенными Шта­тами общностью политических институтов и экономических интересов. Итак, отказ от осуществления глобального проекта привел к более ограниченным акциям, но при этом к более консолидированным, а потому и к более эффек­тивным.

В первом полугодии 1947 г. ситуация становилась абсолютно критиче­ской, что толкало американскую администрацию безотлагательно выдвинуть политико-экономическую инициативу. Она имела четыре направления: эво­люция германского вопроса; политико-экономический кризис и инфляция, которые сжимали в тисках европейские страны в очень неустойчивый момент их реконструкции; проблемы международной торговли и риски, связанные с серьезным дисбалансом между наличием долларов и потребностью в них решение этой проблемы было важно для экономических отношений между Европой и Соединенными Штатами: политический выбор, сделанный тогда американским правительством в тесном сотрудничестве с британским, чтобы уяснить международную ситуацию, в которой превалировала тенденция к [15] ухудшению. Все эти элементы, сливаясь, порождали процесс формирования новых решений, который начался в первой половине 1947 г., с конца апреля до начала июня приобрел бешеный ритм, продолжался накануне выступления Маршалла и не прекратился с изложением его программы. Это было не что иное, как заявление о намерениях, поскольку отсутствовало конкретное со­держание, которое должно было быть определено всеми «пересованными сторонами.

В историографии к плану Маршалла был проявлен значительный интерес и были высказаны различные его оценки. Остро негативные суждения поли­тических противников Соединенных Штатов и всей историографии советско­го режима не принимаются во внимание, потому что они строились на анали­зе преданного Сталину экономиста Евгения Варги. Историки этой школы описывали план Маршалла как проект, функционально отвечавший потреб­ностям американской системы производства, которая «на полных парах» осуществляла переход от военной к мирной экономике, сталкиваясь со скры­тыми рисками реконверсии и перепроизводства, навязывая странам-сателлитам подчинение американскому рынку. Время показало, насколько были справедливы эти критические замечания: реализация плана не привела к торговой колонизации Европы со стороны Соединенных Штатов, хотя и соз­дала тесную взаимозависимость между экономическими системами, для ко­торых были характерны быстрые темпы роста и расширение торговли.

Некоторые историки, напротив, выделили одну из основных причин, ко­торые привели к принятию американской программы, сделав проблему Гер­мании единственным объяснением разработки проекта. Этот анализ пред­ставляется сильно искаженным, поскольку позволяет лишь частично объяс­нить, почему германскому вопросу отводилось столь много места в подгото­вительных разработках, а это превратило его в главное, если не исключитель­ное, объяснение решений, принятых в Вашингтоне. В других исследованиях не учитывается специфика американского процесса принятия решений (дос­таточно вспомнить сложное прохождение закона о ленд-лизе в конгрессе), подчеркивается приблизительный или слишком общий характер предложе­ний Государственного секретаря, чтобы сделать вывод, что настоящего плана и не существовало. Прийти к правильному заключению совсем непросто, по­тому что в июне 1947 г. план еще не мог быть подготовлен полностью, по­скольку для его формирования необходимо было участие тех европейских держав, которые были приглашены разрабатывать его вместе с Соединенны­ми Штатами. Все это необходимо учитывать, чтобы помнить, что ради упро­щения не следует забывать о сложности ситуации. План Маршалла был ре­зультатом сложной ситуации и как таковой может быть понят, только если одновременно учитываются все генерирующие его элементы, даже если для анализа требуется их расчленить.

Источник: Эннино Ди Нольфо. История международных отношений (1918-1999 гг.):

В 2 т. - М.: Логос, 2003. Т. П. С. 46-106. [16]

861.00/2-2246: Телеграмма (извлечения)

ПОВЕРЕННЫЙ В ДЕЛАХ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ (КЕННАН)

ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ

СЕКРЕТНО. Москва, 22
февраля 1946 г. - 21.00

(получено 22 февраля 15 час. 52 мин.)

511. Ответ на запрос 284 Департамента от 3 февраля (1.3) касается вопро­сов столь запутанных, столь деликатных, столь странных для нашей формы мышления и столь важных для анализа нашего международного окружения, что я не в состоянии вместить его в одно короткое сообщение, не опускаясь, как я считаю, до опасного уровня чрезмерного упрощения...

Я заранее извиняюсь за подобную загрузку телеграфного канала; однако эти вопросы являются столь неотложными, особенно учитывая недавние со­бытия, что если и уделять внимание нашим ответам на них, то, по моему мнению, это следует сделать безотлагательно.

Часть 3. Отражение советского мировоззрения в практической

политике на официальном уровне

Советская политика, как это отмечается в, соответствующем запросе Де­партамента, проводится в двух плоскостях: 1) официальной, представленной действиями, предпринимаемыми официально от имени Советского прави­тельства; и 2) подпольной плоскости действий, проводимой учреждениями, ответственность за действия которых не признается Советским правительст­вом...

В официальной плоскости следует обратить внимание на следующее:

а). Внутренняя политика посвящена укреплению любым способом мощи и престижа Советского государства: интенсивная военная индустриализация; максимальное развитие вооруженных сил; постоянная засекреченность внут­ренних вопросов, рассчитанная на то, чтобы скрыть слабые стороны и ин­формацию от оппонентов.

б). Во всех случаях, когда это считается своевременным и многообещаю­щим, предпринимаются усилия в целях расширения официальных границ советского влияния. На данный момент эти усилия ограничиваются некото­рыми соседними территориями, которые считаются имеющими непосредст­венное стратегическое значение, такими, как Северный Иран, Турция, воз­можно, Борнхольм. Однако в любое время могут появиться другие террито­рии по мере того, как скрытое советское политическое влияния будет охваты­вать все новые области. Так, к «дружественному» персидскому правительству может быть обращена просьба предоставить России порт в Персидском зали­ве. Если Испания попадет под контроль коммунистов, может возникнуть во­прос о советской базе в Гибралтарском проливе. Однако такие притязания возникнут на официальном уровне лишь тогда, когда завершена неофициаль­ная подготовка.

в). Русские будут официально участвовать в работе международных орга­низаций в том случае, когда они видят возможность расширения советского [17] влияния или сдерживания или размывания влияния других. Москва рассмат­ривает ООН не как механизм постоянного и устойчивого мирового сообщест­ва, основанного на взаимных интересах и целях всех стран, а как арену, обес­печивающую возможность достижения вышеуказанных целей. Советы оста­нутся в ООН до тех пор, пока будет считаться, что эта организация служит достижению данной цели. Однако если когда-нибудь они придут к выводу, что ООН наносит ущерб достижению целей расширения их влияния, и если они увидят лучшие перспективы достижения этих целей по другим направле­ниям, они, без сомнения, покинут ООН. Это будет означать, однако, что они считают себя достаточно сильными, чтобы разрушить единство других стран посредством своего выхода, сделать ООН неэффективной в плане угрозы их целям или безопасности и заменить ее международным инструментом, яв­ляющимся более эффективным, с их точки зрения. Таким образом, советское отношение к ООН в значительной мере будет зависеть от лояльности других стран по отношению к этой организации и от степени энергичности, реши­тельности и сплоченности, с которой эти страны защищают в ООН мирную и многообещающую концепцию международной жизни, которую эта организа­ция представляет собой в соответствии с нашим образом мышления. Я вновь подчеркиваю, что у Москвы нет абстрактной приверженности идеалам ООН. Ее отношение к этой организации будет оставаться в целом прагматичным и основанным на тактических соображениях.

г). В отношении колониальных районов и отсталых или зависимых наро­дов советская политика даже на официальном уровне будет направлена на уменьшение мощи, влияния и связей развитых западных стран, основываясь на теории, что, пока эта политика проводится успешно, будет образовываться вакуум, способствующий коммунистическому советскому проникновению. Таким образом, советское давление в отношении участия в соглашениях по опеке, по моему мнению, является стремлением получить возможность за­труднять и сдерживать влияние Запада в этих районах, а не обеспечить ос­новной канал для продвижения советского влияния. Нельзя сказать, что по­следний мотив отсутствует, однако в этих целях Советы предпочитают пола­гаться на иные каналы, нежели официальные соглашения об опеке. Следова­тельно, можно ожидать, что Советы будут просить об участии в любых со­глашениях об опеке или подобных соглашениях и использовать получаемые подобным образом рычаги с тем, чтобы уменьшить влияние Запада на эти народы.

д). Русские будут энергично стремиться расширять советское представи­тельство и официальные связи со странами, в которых, по их мнению, имеют­ся большие возможности противопоставления западным центрам власти. Это касается таких географически широко разбросанных стран, как Германия, Аргентина, страны Ближнего Востока и т.д.

е). В международных экономических вопросах советская политика будет фактически определяться стремлением Советского Союза и соседних стран, [18] над которыми доминирует Советский Союз, к автаркии. Что касается офици­альной линии, то позиция здесь пока не ясна Советское правительство прояв­ляет странную сдержанность со времени прекращения враждебных действий в области международной торговли. Если наметятся крупные долгосрочные кредиты, я считаю, что Советское правительство может вновь лицемерно вы­ступить, как это было в 30-е годы, за желательность развития международных экономических связей в целом. В противном случае я считаю возможным, что советская внешняя торговля может быть в значительной мере ограничена собственно советской сферой безопасности, включая оккупированные районы Германии, и может иметь место холодное официальное отношение к принци­пу общего экономического сотрудничества между странами.

ж). Что касается культурного сотрудничества, то здесь также будет отме­чаться неискренняя поддержка желательности углубления культурных кон­тактов между народами, если на практике это никоим образом не будет озна­чать снижения уровня безопасности советских народов. Практические прояв­ления советской политики в этой связи будут ограничиваться узкими канала­ми тщательно контролируемых официальных визитов, характеризоваться из­бытком водки и речей и отсутствием значимых результатов.

з). Помимо этого, советские официальные контакты будут поддерживать­ся в соответствии с так называемым «правильным»» курсом по отношению к отдельным иностранным правительствам, с особой заботой о престиже Со­ветского Союза и его представителях, а также о тщательном соблюдении про­токола, а не хороших манер.

Часть 5. (Практические выводы с точки зрения политики США)

Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что мы имеем дело с полити­ками, фанатично утверждающими, что с США не может быть достигнут по­стоянный модус вивенди, считающих, что желательно и необходимо подры­вать внутреннюю гармонию нашего общества, разрушать наш традиционный образ жизни, ликвидировать международное влияние нашего государства, чтобы обеспечить безопасность советской власти. Эта политическая сила имеет в своем полном распоряжении энергию одного из величайших в мире народов, ресурсы богатейшей страны и основана на глубоких и мощных те­чениях русского национализма. Кроме того, она обладает обширным разви­тым аппаратом для влияния в других странах, аппаратом, являющимся пора­зительно гибким и многообразным, которым руководят люди, чей опыт и на­выки в области подпольных методов не имеют равных в истории. В отличие от нас, для нее обширный фонд объективных знаний о человеческом общест­ве не является фактором, с которым постоянно соотносится и реформируется мировоззрение общества. Допускаю, что это неприятная картина. И то, как поступать в отношении этой силы, является, несомненно, величайшей про­блемой, с которой мы когда-либо сталкивались. Ее решение должно быть целью всей нашей общей политической работы в настоящее время. К ней следует подходить с такой же тщательностью и осторожностью, как к реше-[19] нию крупнейшей стратегической проблемы в ходе войны, прилагая, если не­обходимо, не меньше усилий в том, что касается планирования. Я не могу предложить здесь ответы на все вопросы- Но я хотел бы заявить, что в наших силах решить данную проблему, причем не скатываясь к какому-либо общего военного конфликту. И в поддержку этой убежденности я хотел бы привести некоторые соображения более оптимистического характера:

1. Советская власть, в отличие от власти в гитлеровской Германии, не яв­ляется ни догматичной, ни склонной к авантюрам. Она не действует на осно­ве установленных планов. Она не рискует без необходимости. Будучи невос­приимчивой к логике разума, она очень чувствительна к логике силы. По этой причине она может легко отступить и обычно так и делает, если сталкивается с сильным противодействием. Следовательно, если противник обладает дос­таточной силой и ясно показывает свою готовность прибегнуть к ней, ему редко приходится делать это. При надлежащем подходе к возникающим си­туациям исключается разворот событий, связанный с потерей престижа.

2. В сравнении с западным миром в целом Советы все еще остаются зна­чительно более слабой силой. Следовательно, их успех будет зависеть от ре­ального уровня сплоченности, твердости, и энергичности, которого сможет достичь западный мир. В наших силах повлиять на это.

3. Успех советской системы, как формы внутренней власти, еще оконча­тельно не доказан. Ей надо еще продемонстрировать, что она может выдер­жать важнейшее испытание последовательной передачи власти от одного ли­ца или группы лиц другой. Первая такая передача произошла в связи со смер­тью Ленина, и ее последствия потрясали советское государство в течение 15 лет. Вторая передача состоится после смерти Сталина или его ухода в отстав­ку. Но даже это не будет последним испытанием. В связи с недавней террито­риальной экспансией советская внутренняя система будет испытывать допол­нительные напряжения, которые в свое время были тяжким бременем для царизма. Мы убеждены, что никогда со времен гражданской войны русский народ в своей массе эмоционально не был более далек от доктрин коммуни­стической партии, нежели сейчас. Партия в России стала сейчас величайшим и, на данный момент, чрезвычайно успешным аппаратом диктаторской вла­сти, однако она перестала быть источником эмоционального вдохновения. Таким образом, не следует считать доказанными внутреннюю прочность и эффективность советской власти.

4. Вся советская пропаганда за пределами советской сферы влияния явля­ется в основном негативной и деструктивной. Следовательно, ей относитель­но легко будет противопоставить любую разумную и действительно конст­руктивную программу. По этой причине, я думаю, мы можем подойти спо­койно, с легким сердцем к решению проблемы о том, как поступать в отно­шении России. В связи с чем я хотел бы в заключение сделать следующие замечания: [20]

1). Нашим первым шагом должно стать признание характера движения, каким бы оно ни было. Мы должны изучить его с той же смелостью, беспри­страстностью, объективностью, решимостью не поддаваться на эмоциональ­ные провокации, с которыми врач изучает непослушного и неблагоразумного пациента.

2). Мы должны обеспечить знание нашей общественностью реального положения дел в России. Значение этого невозможно переоценить. Одна пресса не может этого сделать. Это в основном должно делаться правительст­вом, которое, конечно, обладает большим опытом и лучше информировано о всех практических делах. Здесь нас не должна сдерживать неприятность кар­тины. Я
уверен, в нашей стране сегодня было бы намного меньше истерично­го антисоветизма, если бы реалии их жизни были лучше поняты нашим наро­дом. Нет ничего более опасного или более ужасного, нежели неосведомлен­ность. Кто-то может сказать, что активное информирование о наших трудно­стях с Россией неблагоприятно скажется на русско-американских отношени­ях. Однако я не вижу, чем мы рискуем. Наши интересы в этой стране, даже если начнутся демонстрации в поддержку нашей дружбы с русским народом, невелики. У нас здесь нет капиталовложений, которые надо охранять, факти­чески нет торговли, которую можно потерять, практически нет наших граж­дан, которых надо защищать, и мало культурных контактов, которые надо сохранять. Наш единственный интерес заключается не в том. что мы имеем, а в том, на что мы рассчитываем; и я убежден, что у нас будет больше шансов добиться осуществления наших надежд, если наша общественность будет информированной и если наши отношения с русскими будут базироваться на реалистичной основе.

3). Многое зависит от здоровья и энергичности нашего собственного об­щества. Мировой коммунизм похож на болезнетворного паразита, который питается лишь от больных тканей. Каждая смелая и острая мера, направлен­ная на решение внутренних проблем нашего общества, на укрепление уве­ренности в наших собственных силах, дисциплины/морального духа нашего народа, является дипломатической победой над Москвой, которая стрит ты­сяч дипломатических нот и совместных коммюнике. Если мы не сможем из­бавиться от фатализма и безразличия к недостаткам нашего общества, то этим воспользуется в своей внешней политике Москва.

4). Мы должны разработать и выдвинуть перед другими нациями значи­тельно более позитивную и конструктивную картину мира, нежели та, кото­рую мы выдвигали в прошлом. Недостаточно лишь призывать людей разви­вать политические процессы, подобные нашим. Многие народы, по крайней мере в Европе, устали и испуганы опытом прошлого, они больше заинтересо­ваны в безопасности, чем в том, чтобы взять на себя ответственность. Мы должны находиться в лучшем положении, чем русские, чтобы дать пример. И если не сделаем этого, то обязательно сделают русские. [21]

5). Наконец, мы должны уверенно придерживаться наших собственных методов и концепций организации человеческого общества. В конце концов, наибольшая опасность, с которой мы можем столкнуться при решении про­блемы с советским коммунизмом, заключается в том, что мы можем стать такими же, как те, кому противостоим.

Источник: Проблемы войны и мира в XX веке. Хрестоматия. Т.1.

Нижний Новгород. 1996. С. 238-245.

Уинстон Черчилль. «Мускулы мира».

Речь в Вестминстерском кол­ледже, г. Фултон, штат Миссури,

США, 5 марта 1946 г. (извлечения)

«Фултонская речь по праву считается самым важным и ярким выступле­ниям Черчилля в качестве лидера оппозиций, каковое положение он занимал в период с 1945 по 1951 годы. В ней впервые прозвучали такие выражения, как «особые отношения» и «мускулы мира», сразу же ставшие крылатыми и до сих пор остающиеся в лексиконе политиков и журналистов. Но знамени­той Фултонская речь стала главным образом благодаря тому огромному впе­чатлению, которое она произвела как на Соединенные Штаты и Западную Европу, так и на весь мир в целом, в особенности той своей частью, где речь идет о «железном занавесе», и в этом смысле ее влияние на ход мировых со­бытий трудно переоценить.

Поэтому не случайно русские историки традиционно считают датой на­чала «холодной войны» тот день, месяц и год, когда была произнесена эта речь. Стиль и слог Фултонской речи, ее стройная композиция, блестящее умение автора переходить от одной темы к другой с постепенным наращива­нием накала повествования до подобной разряду молнии кульминационной точки в конце - все это дает основания относить Фултонскую речь к подлин­ным шедеврам ораторского искусства».

Роберт

Роудз Джеймс

...Соединенные Штаты Америки находятся сегодня на вершине могуще­ства, являясь самой мощной в мире державой, и это можно расценить как своего рода испытательный момент для американской демократии, ибо пре­восходство в силе означает и огромную ответственность перед будущим. Ог­лядываясь вокруг себя, вы должны заботиться не только об исполнении сво­его долга перед всем человечеством, но и о том, чтобы вы не опускались ни­же достигнутого вами высокого уровня. Перед обеими нашими странами от­крываются новые, блестящие перспективы и возможности. Отказавшись от них, или пренебрегши ими, или же использовав их не в полную меру, мы на­влекли бы на себя осуждение наших потомков на долгие времена. Необходи­мо, чтобы последовательность в мыслях, настойчивость в достижении целей и величественная простота в решениях определяли и направляли политику [22] англоязычных стран в годы мира точно так же, как и в годы войны. Мы обя­заны справиться с этой нелегкой задачей, и я не сомневаюсь, что нам это уда­стся.

.. .Стоя здесь перед вами в этот тихий, погожий день, я с содроганием ду­маю о том, какие тяжкие времена переживают сейчас миллионы людей и ка­кое страшное время их ждет, если на землю крадущейся походкой придет незваный гость - голод. Существует выражение «неисчислимая сумма чело­веческих страданий». И в самом деле, кто может сосчитать, чему равна эта сумма? Наша первостепенная задача более того, наш высочайший долг _ убе­речь жилища простых людей от ужасов и потрясений еще одной такой же войны, и в этом, я думаю, все со мной согласятся.

Определив «генеральную стратегическую концепцию» и оценив необхо­димые для ее осуществления ресурсы, наши американские коллеги-военные всегда переходят к следующему этапу - выбору способа, с помощью которого эта концепция может быть реализована. Что ж, в этом отношении страны ми­ра также пришли к полному согласию. Уже начала свою работу всемирная организация, ООН, являющаяся преемницей Лиги Наций и созданная глав­ным образом для предотвращения новой войны. Присоединение к ООН Со­единенных Штатов, учитывая огромную роль вашей страны в международ-, ных делах, придает этой новой организации особый авторитет. Мы должны постоянно заботиться о том, чтобы работа ООН была как можно более про­дуктивной и носила реальный, а не показной характер, чтобы организация эта была активно действующей силой, а не просто трибуной для пустословия, чтобы она стала подлинным Храмом Мира, где когда-нибудь будут вывеше­ны щиты с гербами огромного множества стран, а не превратилась во вторую вавилонскую башню или в место для сведения счетов. Прежде чем нам удаст­ся избавиться от необходимости основывать гарантии своей национальной безопасности на одних лишь вооруженных силах, мы должны будем удосто­вериться, что наш общий Храм Мира возведен не на зыбучих песках или бо­лотной трясине, а на твердом, каменном основании. Всякий, кто способен реально мыслить, понимает, что нам предстоит долгий и трудный путь, но если мы проявим такую же последовательность и настойчивость в наших действиях, какую проявляли в годы войны - хотя, увы, не в годы передышки между войнами, - то можно не сомневаться, что в конце концов мы достиг­нем поставленной нами цели.

С чего же начать? Хотел бы сделать на этот счет одно конкретное и впол­не реальное предложение. Ни один суд, ни административный, ни уголовный, не может нормально функционировать без шерифов и полицейских. Точно так же Организация Объединенных Наций не сможет эффективно работать, если не будет иметь в своем распоряжении международные вооруженные силы. В таком деле нужно действовать не спеша, шаг за шагом, но начинать мы должны уже сейчас. Предлагаю, чтобы каждое входящее в Организацию Объединенных Наций государство выделило в ее распоряжение определенное [23] количество эскадрилий. Эти эскадрильи будут проходить обучение и воен­ную подготовку у себя на родине, а затем перебрасываться в порядке ротации из одной страны в другую. Военная форма у летчиков может быть нацио­нальная, но нашивки на ней должны быть интернациональные. Никто не мо­жет потребовать, чтобы какое-либо из этих соединений воевало против своей собственной страны, но во всех других отношениях они должны быть в пол­ном подчинении у ООН. Начать формирование международных вооруженных сил следует на достаточно скромной основе, а затем, по мере увеличения до­верия к ним, можно приступить и к постепенному их наращиванию. Этот за­мысел, возникший у меня еще после Первой мировой войны, так и не был осуществлен, и мне бы очень хотелось верить, что он все-таки станет реаль­ностью, причем в самом ближайшем будущем.

В то же время должен сказать, что было бы непростительной ошибкой доверить всемирной организации, пока еще переживающей период младенче­ства, секретную информацию о производстве и способах применения атом­ной бомбы - информацию, являющуюся совместным достоянием Соединен­ных Штатов, Великобритании и Канады. Было бы настоящим безумием и преступной неосмотрительностью сделать эту информацию доступной для всеобщего пользования в нашем далеко еще не успокоившемся и не объеди­нившемся мире. Ни один человек ни в одной стране на нашей земле не стал спать хуже по ночам оттого, что секрет производства атомного оружия, а также соответствующая технологическая база и сырье сосредоточены сегодня главным образом в американских руках. Но я не думаю, что все мы спали бы столь же спокойно, если бы ситуация была прямо противоположной и моно­полией на это ужасное средство массового уничтожения завладело - хотя бы на время - какое-нибудь коммунистическое или неофашистское государство. Одного лишь страха перед атомной бомбой было бы достаточно, чтобы они смогли навязать свободному, демократическому миру одну из своих тотали­тарных систем, и последствия этого были бы просто чудовищны. Однако Бо­гу было угодно, чтобы этого не случилось, и у нас хватит времени, чтобы привести наш дом в порядок еще до того, как мы можем оказаться перед по­добной угрозой. Если мы приложим максимум усилий, то сумеем сохранить достаточное преимущество в этой области и тем самым предотвратить опас­ность применения кем бы то ни было и когда бы то ни было этого смертонос­ного оружия. Со временем, когда установится подлинное братство людей, найдя свое реальное воплощение в учреждении международной организации, которая будет обладать всеми необходимыми средствами, чтобы с ней счи­тался весь мир, разработки в области атомной энергии могут быть без всяких опасений переданы этой международной организации.

Продолжая придерживаться нашего с вами метода «генеральной страте­гической концепции», перехожу теперь к главному из того, что хотел бы вам сегодня сказать. Мне трудно представить, чтобы обеспечение эффективных мер по предотвращению новой войны и развитию тесного сотрудничества [24] между народами было возможно без создания того, что я бы назвал братским союзом англоязычных стран. Под этим я имею в виду особые отношения ме­жду Великобританией и Британским Содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами Америки, с другой. Сейчас не время для произне­сения общих фраз, поэтому я постараюсь быть как можно более конкретным. Такого рода братский союз означает не только всемерное укрепление дружбы и взаимопонимания между нашими двумя столь схожими политическими и общественными системами народами, но и продолжение тесного сотрудниче­ства между нашими военными советниками с переходом в дальнейшем к со­вместному выявлению потенциальной военной угрозы, разработке схожих видов вооружений и инструкций по обращению с ними, а также взаимному обмену офицерами и курсантами военных и военно-технических учебных заведений. Это должно сочетаться с такими мерами по обеспечению взаим­ной безопасности, как совместное использование всех имеющихся у каждой из наших стран в различных точках земного шара военно-морских и военно-воздушных баз, что позволит удвоить мобильность как американских, так и британских военно-морских и военно-воздушных сил и даст, в результате стабилизации мировой обстановки, значительную экономию финансовых средств. Уже и сейчас в нашем совместном пользовании находится целый ряд островов, и в ближайшем будущем их число увеличится...

Ранее я говорил о Храме Мира. Храм этот должны воздвигать строители со всех концов света. Если двое строителей хорошо знают друг друга, если они в добрых отношениях, если их семьи общаются между собой, если у них есть взаимная «вера друг в друга, надежда на лучшее будущее друг друга и терпимость к недостаткам друг друга» (пользуюсь удачным выражением, ко­торое прочел на днях в какой-то из ваших газет), то почему бы им не работать вместе, решая общие задачи в качестве друзей и партнеров? Почему бы им не пользоваться общими орудиями труда, повышая тем самым продуктивность своей работы? И в самом деле, почему бы им не делать этого? Ибо в ином случае Храм Мира не будет построен, а если и будет, то в скором времени развалится на куски, так что мы опять убедимся, что так ничему и не научи­лись, и нам придется вновь, уже в третий раз, обучаться в жестокой школе войны, и наука эта будет нам стоить во сто крат больше, чем та, которую мы недавно прошли. И тогда вернется темное средневековье, вернется на свер­кающих крыльях науки каменный век, а те достижения мысли, которые сули­ли человечеству неизмеримые материальные блага, могут обернуться его полным уничтожением. Знайте же, говорю я вам: времени у нас остается со­всем немного. Мы не можем допустить, чтобы события развивались самоте­ком и чтобы наступил такой час, когда что-то изменить будет уже слишком поздно. Если для этого нужен братский союз, о котором я говорил, со всеми преимуществами, что он может нам дать, среди которых главное -
укрепле­ние взаимной безопасности наших двух стран, то давайте сделаем так, чтобы об этом великом событии узнало все человечество и чтобы этот союз сыграл [25] свою заметную роль в возведении фундамента прочного мира. Давайте выбе­рем дорогу мудрости. Лучше заранее предупредить болезнь, чем лечить ее.

Сегодня на сцену послевоенной жизни, еще совсем недавно сиявшую в ярком свете союзнической победы, легла черная тень. Никто не может ска­зать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Советской России и ру­ководимого сю международного коммунистического сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обратить весь мир в свою веру. Я лично восхищаюсь героическим русским народом и с большим уважением отношусь к моему товарищу по военному времени маршалу Сталину. В Британии - как, я не сомневаюсь, и у вас в Америке тоже - с глубокой симпатией и искренним расположением относятся ко всем народам Советской России. Невзирая на многочисленные разногласия с русскими и всяческого рода возникающие в связи с этим проблемы, мы намерены и в дальнейшем укреплять с ними дру­жеские отношения. Нам понятно желание русских обезопасить свои западные границы и тем самым устранить возможность новой германской агрессии. Мы рады тому, что Россия заняла принадлежащее ей по праву место среди веду щи а стран мира. Мы рады видеть ее флаг Ни широких просторах морей. А главное, мы рады, что связи между русским народом и нашими двумя род­ственными народами по обе стороны Атлантики приобретают все более регу­лярный и прочный характер. В то же время считаю своим долгом обратить ваше внимание на некоторые факты, дающие представление о нынешнем по­ложении в Европе, излагая их перед вами такими, какими их вижу,
против чего, мне хочется надеяться, вы не станете возражать.

Протянувшись через весь континент от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес. Столицы государств Центральной и Восточной Европы - государств, чья ис­тория насчитывает многие и многие века, - оказались по другую сторону за­навеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София - все эти славные столичные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это на­звал, в сферу советского влияния. Влияние это проявляется в разных формах, но уйти от него не может никто. Более того, эти страны подвергаются все бо­лее ощутимому контролю, а нередко и прямому давлению со стороны Моск­вы. Одним лишь Афинам, столице древней и вечно прекрасной Греции, была предоставлена возможность решать свое будущее на свободных и равных выборах, проводимых под наблюдением Великобритании, Соединенных Штатов и Франции. Польское правительство, контролируемое Россией и явно поощряемое ею, предпринимает по отношению к Германии чудовищные и большей частью необоснованно жесткие санкции, предусматривающие мас­совую, неслыханную по масштабам депортацию немцев, миллионами выдво­ряемых за пределы Польши. Коммунистические партии восточноевропейских государств, никогда не отличавшиеся многочисленностью, приобрели непо-[26]мерно огромную роль в жизни своих стран, явно не пропорциональную коли­честву членов партии, а теперь стремятся заполучить и полностью бескон­трольную власть. Правительства во всех этих странах иначе как полицейски­ми не назовешь, и о существовании подлинной демократии в них, за исклю­чением разве что Чехословакии, говорить, по крайней мере в настоящее вре­мя, не приходится.

Турция и Персия не на шутку встревожены предъявляемыми им Москвой территориальными претензиями и оказываемым ею в связи с этим давлением, а в Берлине русские пытаются создать нечто вроде коммунистической пар­тии, с тем чтобы она стала правящей в контролируемой ими оккупационной зоне Германии, и с этой целью оказывают целому ряду немецких лидеров, исповедующих левые взгляды, особое покровительство. А между тем, когда в июне прошлого года завершились последние бои, американские и британские войска, в соответствии с ранее достигнутой договоренностью, отошли к западу на глубину вплоть до 150 миль, причем по всей линии фронта, протяжен­ность которой составляет почти 400 миль, тем самым уступив эту огромную территорию нашим русским союзникам, хотя она и была завоевана армиями западных стран. И если теперь Советское правительство попытается, вопреки желанию Запада, построить в своей оккупационной зоне прокоммунистическую Германию, то это приведет к возникновению в британской и американ­ской зонах новых и очень серьезных проблем, поскольку проигравшие войну немцы увидят в этом возможность стать предметом торгов между Советами и странами западной демократии. Какие бы выводы ни были сделаны из изло­женных мною фактов - а ведь это реальные факты, а не мои досужие домыс­лы, - мы видим сегодня не ту демократическую Европу, ради построения ко­торой сражались в войне. И это не та Европа, которая может стать гарантом прочного мира.

Послевоенный мир не может стать по-настоящему безопасным без по­строения новой, единой Европы, ни одна из наций которой не должна чувст­вовать себя напрочь отвергнутой из европейской семьи народов. Причиной обеих мировых войн, свидетелями которых мы были, как и любых других войн прежних времен, были распри между крупнейшими и древнейшими ев­ропейскими народами. Уже дважды за последние четверть века мы видели, как Соединенные Штаты, вопреки своей воле и своим традициям, вопреки вполне объяснимому нежеланию участвовать в любого рода конфликтах, бы­ли все же втянуты в войну объективными силами, которым противостоять они не могли, и американская помощь в обоих случаях во многом обеспечила победу нашего правого дела, доставшуюся, увы, ценой огромнейших жертв и разрушений. Уже дважды Америка вынуждена была посылать миллионы сво­их сынов за Атлантический океан, где они находили войну и хаос, но отныне война и хаос сами будут находить ту страну, где хотели бы воцариться, в ка­кой бы точке Земли она ни находилась - там ли, где солнце восходит, там ли, где оно заходит, или где-то в промежутке между этими точками. Вот почему [27] мы должны, действуя в рамках Организации Объединенных Наций и в соот­ветствии с ее уставом, делать все, что от нас зависит, ради достижения вели­кой цели - обеспечения прочного мира в Европе. Важнее этой миссии, как мне кажется, ничего быть не может.

По нашу сторону железного занавеса, разделившего надвое всю Европу, тоже немало причин для беспокойства. Хотя серьезному росту влияния итальянской коммунистической партии мешает тот факт, что она вынуждена поддерживать притязания коммунистически настроенного маршала Тито на бывшие итальянские территории в районе верхней части Адриатического мо­ря", будущее Италии остается во многом неопределенным. Что касается Фран­ции, то я не могу себе представить, чтобы возрождение Европы стало воз­можным без воссоздания былого значения этой великой страны. Всю свою жизнь в политике я стоял за сильную Францию и никогда не терял веры в ее особое предназначение, даже в самые трудные для нее времена. Я и теперь не теряю этой веры.

В целом ряде стран по всем миру, хотя они и находятся вдалеке от рус­ских границ, создаются коммунистические пятые колонны, действующие удивительно слаженно и согласованно, в полном соответствии с руководя­щими указаниями, исходящими из коммунистического центра. Коммунисти­ческие партии и их пятые колонны во всех этих странах представляют собой огромную и, увы, растушую угрозу для христианской цивилизации, и исклю­чением являются лишь Соединенные Штаты Америки и Британское Содру­жество наций, где коммунистические идеи пока что не получили широкого распространения,

Таковы реальные факты, с которыми мы сталкиваемся сегодня, буквально на второй день после великой победы, добытой нами, совместно с нашими доблестными товарищами по оружию, во имя свободы и демократии во всем мире. Но какими бы удручающими ни казались нам эти факты, было бы в высшей степени неразумно и недальновидно с нашей стороны не считаться с ними и не делать из них надлежащих выводов, пока еще не слишком позд­но...

Источник: Черчилль У. Мускулы мира. М. 2003. (Серия «Антология мудрости»).

С. 462-493.

Интервью товарища И.В. Сталина корреспонденту «Правды»

относительно речи г. Черчилля, 13 марта 1946 г.

Вопрос.
Как Вы расцениваете последнюю речь Черчилля, произнесенную им в Соединенных Штатах Америки?

Ответ. Я
расцениваю ее
как опасный акт, рассчитанный на то, чтобы по­сеять
семена раздора
между союзными государствами и затруднить их
со­трудничество. [28]

Вопрос.
Можно ли считать, что речь г. Черчилля причиняет ущерб делу мира и безопасности?

Ответ.
Безусловно, да. По сути дела г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей воины. И г. Черчилль здесь не одинок, - у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.

Следует отметить, что г. Черчилль и его друзья поразительно напомина­ют в этом отношении Гитлера и его друзей, Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Чер­чилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы мира. Немецкая расовая теория при­вела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы, как единственно полно­ценная нация, должны господствовать над другими нациями. Английская па-совая теория приводит г. Черчилля и его дру-яей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны гос­подствовать над остальными нациями мира.

По сути дела г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют на­циям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: при­знайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, - в про­тивном случае неизбежна война.

Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради сво­боды и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господ­ство гитлеров господством Черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство.

Трагедия г. Черчилля состоит в том, что он, как закоренелый тори, не по­нимает этой простой и очевидной истины.

Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР, Ясно также и то, что такая установка г. Черчилля несовмес­тима с существующим союзным договором между Англией и СССР. Правда г. Черчилль для того, чтобы запутать читателей, мимоходом заявляет, что срок советско-английского договора о взаимопомощи и сотрудничестве вполне можно было бы продлить до 50 лет. Но как совместить подобное заяв­ление г. Черчилля с его установкой на войну, с СССР, с его проповедью вой­ны против СССР? Ясно, что эти вещи никак нельзя совместить. И если г. Черчилль, призывающий к войне с Советским Союзом, считает вместе с тем возможным продление срока англо-советского договора до 50 лет, то это зна­чит, что он рассматривает этот договор, как пустую бумажку, нужную ему лишь для того, чтобы прикрыть ею и замаскировать свою антисоветскую ус­тановку. Поэтому нельзя относиться серьезно к фальшивым заявлениям дру­зей г. Черчилля в Англии о продлении срока советско-английского договора [29]

до 50 и больше лет. Продление срока договора не имеет смысла, если одна из сторон нарушает договор и превращает его в пустую бумажку.

Вопрос.
Как Вы расцениваете ту часть речи г. Черчилля, где он нападает на демократический строй соседних с нами европейских государств и где он критикует добрососедские отношения, установившиеся между этими госу­дарствами и Советским Союзом?

Ответ.
Эта часть речи г. Черчилля представляет смесь элементов клеве­ты с элементами грубости и бестактности.

Г-н Черчилль утверждает, что «Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София - все эти знаменитые города и население в их рай­онах находятся в советской сфере и все подчиняются в той или иной форме не только советскому влиянию, но и в значительной степени увеличивающе­муся контролю Москвы». Г-н Черчилль квалифицирует все это, как не имею­щие границ «экспансионистские тенденции» Советского Союза.

Не требуется особого труда, чтобы показать, что г. Черчилль грубо и бес­пардонно клевещет здесь как на Москву, так и на поименованные соседние с СССР государства.

Во-первых, совершенно абсурдно говорить об исключительном контроле СССР в Вене и Берлине, где имеются Союзные Контрольные Советы из пред­ставителей четырех государств и где СССР имеет лишь 1/4 часть голосов. Бывает, что иные, люди не могут не клеветать, но надо все-таки знать меру.

Во-вторых, нельзя забывать следующего обстоятельства. Немцы произве­ли вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Болгарию, Венгрию. Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу. В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно по­терял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону со­ветских людей на каторгу - около семи миллионов человек
(цифра завышалась впоследствии теми, кто скрывал довоенные размеры потерь, в гражданскую, в результате действий «25-тысячников» и прочих «соколов Кагановича» -Ред.). Иначе говоря, Советский Союз потерял людьми в несколько раз боль­ше, чем Англия и Соединенные Штаты Америки, вместе взятые. Возможно, что кое-где склонны предать забвению эти колоссальные жертвы советского народа, обеспечивающие освобождение Европы от гитлеровского ига. Но Советский Союз не может забыть о них. Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на буду­щее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали пра­вительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза, как экс­пансионистские тенденции нашего государства?...

Конечно, г-ну Черчиллю не нравится такое развитие событий, и он объяв­ляет тревогу, апеллируя к силе. Но ему так же не нравилось появление совет­ского режима в России после первой мировой войны. Он так же бил тогда

[30]

тревогу и организовал военный поход «14 государств» против России, поста­вив себе целью повернуть назад колесо истории. Но история оказалась силь­нее черчиллевской интервенции, и донкихотские замашки г-на Черчилля при­вели к тому, что он потерпел тогда полное поражение. Я не знаю, удастся ли г-ну Черчиллю и его друзьям организовать после второй мировой войны но­вый военный поход против «Восточной Европы». Но если им это удастся, что маловероятно, ибо миллионы «простых людей» стоят на страже дела ми­ра, - то можно с уверенностью сказать, что, .они будут биты так же, как они были биты в прошлом, 26 лет тому назад.

ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

Корреспондент "АЛ" Гильмор
беседует со Сталиным

Вопрос.
Какое значение Вы придаете Организации Объединенных Наций, как средству сохранения международного мира?

Ответ.
Я придаю Организации Объединенных Наций большое значение, так как она является серьезным инструментом сохранения мира и междуна­родной безопасности. Сила этой международной организации состоит в том, что она базируется на принципе равноправия государств, а не на принципе господства одних над другими. Если Организации Объединенных Наций уда­стся сохранить и впредь принцип равноправия, то она безусловно сыграет большую положительную роль в деле обеспечения всеобщего мира и безо­пасности.

Вопрос.
Чем, по Вашему мнению, вызвано нынешнее опасение войны, испытываемое многими людьми во многих странах?

Ответ.
Я убежден, что ни нации, ни их армии не стремятся к новой вой­не, - они хотят мира и стремится к обеспечению мира. Значит, «нынешнее опасение войны» вызывается не с этой стороны. Я думаю, что «нынешнее опасение войны» вызывается действиями некоторых политических групп, занятых пропагандой новой войны и сеющих, таким образом, семена раздора и неуверенности.

Вопрос.
Что должны сделать в настоящее время правительства свободо­любивых стран для сохранения мира и спокойствия во всем мире?

Ответ.
Необходимо, чтобы общественность и правящие круги госу­дарств организовали широкую контрпропаганду против пропагандистов вои­ны и за обеспечение мира, чтобы ни одно выступление пропагандистов новой войны не оставалось без должного отпора со стороны общественности и пе­чати, чтобы, таким образом, своевременно разоблачать поджигателей войны и не давать им возможности злоупотреблять свободой слова против интере­сов мира.

Источник:
Неизвестный Сталин. М.: «Русское слово», 1994. С- 31-41
. [31]

ГАРРИ С. ТРУМЭН. ВЫСТУПЛЕНИЕ ПЕРЕД КОНГРЕССОМ США
(«доктрина Трумэна»).
12 МАРТА 1947 г.

Серьезность ситуации, перед лицом которой сегодня стоит мир, делает необходимым мое появление перед объединенной сессией Конгресса. Внеш­няя политика и национальная безопасность этой страны переплелись.

Один аспект современной ситуации, который я представляю вам в дан­ный момент, касается Греции и Турции. Соединенные Штаты получили от правительства Греции настоятельную просьбу о финансовой и экономиче­ской поддержке. Предварительные доклады Американской Экономической Миссии, находящейся в Греции, и доклады американского посла в Греции подтверждают заявление греческого правительства о том, что поддержка обя­зательна, если Греции необходимо выжить как свободной нации. Греция -небогатая страна. Из-за недостатка природных ресурсов греческий народ все­гда трудился, не покладая рук, чтобы свести концы с концами. С 1940 года эта трудолюбивая, миролюбивая страна терпела вторжение, четыре года жес­токой вражеской оккупации и резкие внутренние раздоры. Греческое прави­тельство также просит поддержки опытных американских администраторов, экономистов и технологов в целях убеждения в том, что финансовая и другая помощь, оказанная Греции, будет эффективно использоваться для создания стабильной и самостоятельной экономики и улучшения общественного управления. Самому существованию греческого государства сегодня угрожа­ет террористическая активность нескольких тысяч вооруженных людей, воз­главляемых коммунистами, которые открыто не подчиняются власти прави­тельства в ряде районов, особенно вдоль северных границ. Комиссия, назна­ченная Советом безопасности ООН, в настоящее время расследует волную­щие условия в северной Греции и подтвержденные случаи нарушения грани­цы между Грецией и Албанией и Болгарией, с одной стороны, и Югославией - с другой. Между тем греческое правительство не способно справиться с ситуацией. Греции необходима поддержка, ей суждено стать независимой демократической страной, обладающей чувством собственного достоинства. Соединенные Штаты должны оказать такую поддержку. Мы уже предостави­ли Греции определенного рода первоочередную и экономическую помощь, но этого недостаточно. Нет другой страны, к которой демократическая Греция могла бы обратиться.

Сосед Турции, Греция, также заслуживает нашего внимания. Ясно, что будущее Турции как независимого и экономически крепкого государства не менее важно для свободолюбивых народов мира, чем будущее Греции. Об­стоятельства, в которых сейчас находится Турция, значительно отличаются от греческих. Турция избежала бедствий, которые преследовали Грецию. В те­чение войны Соединенные Штаты и Великобритания снабжали Турцию ма­териальной помощью. Однако теперь Турции необходима наша поддержка. Как и в случае с Грецией, если Турция действительно нуждается в поддержке. [32]

Соединенные Штаты; должны оказать ее. Мы - единственная страна, способ­ная обеспечить необходимую помощь. Я осознаю, что в случае предоставле­ния поддержки Греции и Турции со стороны Соединенных Штатов могут возникнуть проблемы из-за двусмысленности ситуации. Я бы хотел обсудить их здесь и сейчас вместе с вами.

Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов - это создание условий, при которых мы и другие будут способны создать образ жизни, освобожденный от насилия. Насилие было главной причиной войны с Германией и Японией. Мы одержали победу над странами, которые хотели навязать другим народам свою волю, свой образ жизни.

Соединенные Штаты заняли лидирующую позицию в образовании ООН для того, чтобы обеспечить мирное, ненасильственное развитие наций. ООН намеревалась сделать возможными для всех своих членов достаточную сво­боду и независимость, намерение не было реализовано, однако мы до сих пор же помочь нациям в укреплении их институтов свободы и национальной це­лостности, а также в борьбе с агрессивными движениями, которые ищут воз­можность установить над ними тоталитарные режимы. Абсолютно очевидно, что тоталитарные режимы, установленные над свободными народами прямой косвенной агрессией, подрывают основы международного миропорядка, и, следовательно, безопасности Соединенных Штатов.

Над народами ряда стран мира недавно были помимо их воли установле­ны тоталитарные режимы. Правительство Соединенных Штатов часто про­тестовало против принуждения и устрашения Польши, Румынии и Болгарии, что нарушает ялтинские соглашения. Я так же должен утверждать, что в ряде других стран происходят схожие процессы. В настоящее время в вой истории почти каждая нация должна выбирать между альтернативными путями разви­тия. Слишком часто выбор не является свободным.

Первый путь базируется на воле большинства и отличается институтами свободы, представительным правительством, бедными выборами, гарантиями индивидуальной свободы, свободой слова и религии, а также отсутствием политического угнетения.

Второй путь базируется на воле меньшинства, насильственно установ­ленной над большинством. Он полагается на террор и угнетение, контроли­руемые радио и прессу, подтасовку выборов и подавление личных свобод.

Я верю, что именно политика Соединенных Штатов должна поддержать свободные народы, которые сопротивляются попыткам подчинения со сторо­ны вооруженного меньшинства или внешнему воздействию. Я верю, что мы должны помогать свободным нациям строить их судьбы на собственных жиз­ненных путях. Я верю, что наша помощь должна быть преимущественно эко­номической и финансовой, необходимой для экономической стабильности и правильных политических процессов. Мир не статичен, и равновесие не не­прикосновенно. Но мы не можем допустить изменения в этом равновесии такими методами, как насилие, или такими отговорками, как политическое [33] проникновение, нарушающими Устав Объединенных Наций. Помогая сво­бодным и независимым народам укреплять свою свободу, Соединенные Шта­ты будут осуществлять принципы Устава Объединенных Наций.

Достаточно лишь мельком взглянуть на карту, чтобы понять, что выжи­вание и целостность греческой нации имеет огромное значение в более широ­ком масштабе. Если Греция попадет под влияние воинствующего меньшин­ства, у ее соседа, Турции, будут немедленные и тяжелые последствия. Смяте­ние и беспорядок могут широко распространиться по всему Среднему Восто­ку. Более того, исчезновение Греции как независимого государства будет иметь глубокие последствия в тех странах Европы, где народы с великим трудом борются за укрепление своей свободы и независимости, несмотря на необходимость восстановления убытков, нанесенных войной. Если эти стра­ны, которые так долго боролись против подавляющего преимущества врага, Потеряют свою победу, потребовавшую столько жертв, это будет неописуе­мой трагедией. Разрушение институтов свободы и утеря независимости будут •гибельны не только для них. но и для всего мира. Потеря духа и, возможно, неудачи, будут быстро распространяться в большинстве соседних стран, стремящихся к укреплению своей свободы и независимости. Если мы отка­жемся от оказания помощи Греции и Турции в этот судьбоносный час, по­следствия будут гораздо серьезнее как на Западе, так и на Востоке, Мы долж­ны предпринять немедленные и решительные меры. Поэтому я прошу Кон­гресс обеспечить своим влиянием поддержку Греции и Турции в размере 400 миллионов долларов на период до 30 июня 1948 года. Запрашивая эти фонды, я принимаю во внимание максимальную сумму помощи, которая может быть предоставлена Греции и Турции сверх тех 350 миллионов долларов, которые я запрашивал недавно и которые были выделены Конгрессом на предупреж­дение голода и страданий в странах, разоренных войной.

В дополнение к фондам, я прощу Конгресс определить точное число аме­риканских гражданских и военных лиц, направляемых в Грецию и Турцию для поддержки процессов реконструкции, проходящих в этих странах, а так­же в целях наблюдения за использованием предоставляемой финансовой и материальной поддержки. Я рекомендую, чтобы этим людям были предос­тавлены полномочия для инструктирования и обучения лиц, выбранных сре­ди населения Греции и Турции. Наконец, я прошу, чтобы Конгресс обеспечил власть, которая будет позволять быстрейшее и наиболее эффективное исполь­зование предметов первой необходимости, запасов и снаряжения, в общем, всех тех фондов, которые могут быть предоставлены. Если дополнительные фонды или власть будут необходимы в целях, указанных в этом сообщении, я, не колеблясь, обрисую ситуацию Конгрессу. В этом направлении законода­тельная и исполнительная ветви правительства должны работать вместе.

Дело, которое мы начинаем, очень серьезное. Я не стал бы рекомендовать начинать его, если бы альтернатива не была гораздо более серьезна. Соеди­ненные Штаты пожертвовали 341 миллиард долларов на победу во второй

[34]

мировой войне. Это - наш вклад в свободу и мир на планете. Помощь, кото­рую я рекомендую оказать Греции и Турции, составляет немногим более 0,1 % этого вклада. Мы все чувствуем, что мы должны сохранить его и убе­диться, что он был не напрасен. Семена тоталитарных режимов взращены страданием и нуждой. Они взошли и выросли во вредной почве бедности и раздора. Они расцвели пышным цветом, когда надежда людей на лучшую жизнь умерла. Мы должны возродить эту надежду. Свободные люди-мира ищут у нас поддержки для утверждения своих свобод. Если мы будем нере­шительным лидером, мы можем подвергнуть опасности мир ни планете - мы точно подвергнем опасности благополучие нашей нации. Огромная ответст­венность ложится на нас из-за того, что события быстро сменяют друг друга. Я уверен, что Конгресс серьезно отнесется к этой ответственности.

ГАРРИ ТРУМЭН. Инаугурационная речь 20 января 1949 г.

Народы земли смотрят в будущее с большой неуверенностью, почти в равной степени складывающейся из великих надежд и великих тревог. В эту пору сомнений они сильней, чем когда-либо прежде, ждут от Соединенных Штатов благонамеренности, силы и мудрого руководства. Поэтому уместно воспользоваться случаем и объявить всему миру важнейшие принципы веры, согласно которой мы живем, заявляя всем народам о наших целях.

Американский народ твердо исповедует веру, изначально вдохновляв­шую нашу страну. Мы верим, что все люди равны перед законом и имеют равную возможность получать свою долю общественных благ. Мы верим, что все люди имеют право на свободу мысли и ее свободное выражение. Мы ве­рим, что все люди созданы равными, ибо сотворены по образу и подобию Божию. От этой веры мы не отступим.

Американский народ хочет и полон решимости трудиться ради построе­ния мира, в котором все страны и люди вольны распоряжаться собой, как считают уместным, и добиваться достойной, удовлетворительной жизни. Превыше всего наш народ хочет и полон решимости трудиться ради мира на земле - справедливого, прочного мира, основанного на подлинном соглаше­нии, свободно принятом равными. Преследуя эти цели, Соединенные Штаты и прочие страны, наши единомышленники, оказались в прямом противостоя­нии с режимом, который придерживается противоположных целей и абсо­лютно иной жизненной концепции.

Этот режим привержен ложной философии, претендующей на предостав­ление человечеству свободы, безопасности и широких возможностей. Вве­денные этой философией в заблуждение, многие народы пожертвовали свои­ми свободами, но лишь с прискорбием обнаружили, что в награду их ждет обман и издевательство, нищета и тирания. [35]

Эта ложная философия _ коммунизм. Коммунизм опирается на убеждение в том. что человек настолько слаб и неадекватен, что не способен собой управлять и поэтому нуждается в правлении сильных хозяев.

Демократия опирается на убеждение в том, что человек обладает доста­точными моральными и интеллектуальными способностями, равно как и не­отчуждаемым правом разумно и справедливо распоряжаться собой.

Коммунизм подвергает человека аресту без законного повода, наказанию без суда, принудительному труду как раба государства. Он решает, какую информацию следует получать человеку, какие произведения искусства ему следует создавать, за какими вождями идти, о чем думать.

Демократия утверждает, что власть установлена на благо человека и об­лечена обязанностью охранять его права и свободу выбора для приложения своих способностей.

Коммунизм утверждает, что социальное зло можно исправить только на­силием. Демократия доказала, что социальной справедливости можно дос­тичь путем мирных преобразований. Коммунизм верит в столь глубокое раз­деление мира на враждебные классы, что война неизбежна.

Демократия верит в способность свободных стран справедливо улаживать разногласил и сохранять прочный мир.

Эти различия между коммунизмом и демократией тревожат не только Соединенные Штаты. Люди повсюду начинают понимать, что дело касается материального благополучия, человеческого достоинства, права верить и по­читать Бога.

Я констатирую эти различия не для постановки проблем веры как тако­вой, но потому, что вытекающие из коммунистической философии действия угрожают стараниям свободных стран обеспечить восстановление и прочный мир во всем мире.

Источник:
Инаугурационные речи президентов США от Джорджа Ва­шингтона до Джорджа Буша (1789-2001 г.) с историческим комментарием. Пер. с англ./ Общ. Ред. и комментарий Э.А. Иваняна. - Серия «история идей-история людей». - М., Издательский дом «Стратегия», 2001 - 528 с. (извлече­ния с. 404-411)

Е. Тарле. К истории антисоветской политики американского импе­риализма

Прогремели и смолкли громы второй мировой войны. В те годы заправи­лы Уолл-стрита и особенно влиятельные лидеры республиканской партии во главе с Гувером сочувствовали Гитлеру и всячески мешали открытию второ­го фронта. Народы Советского Союза во главе с великим русским народом своей самоотверженной борьбой спасли

цивилизованную Европу от фашист­ских погромщиков, и «в этом великая заслуга советского народа перед исто­рией человечества» (И. Сталин). [36]

Уже начиная с осени 1945 года настроения в правящих Америкой финан­совых и политических сферах стали открыто враждебными по отношению к Советскому Союзу.

Очень кстати для этих сфер в Белом доме появился послушный Уолл­-стриту Трумэн. Мы не будем тут останавливаться сколько-нибудь обстоя­тельно на основных причинах, которые с такой неслыханной во всемирной истории быстротой превратили одного союзника в злобного, ожесточенного врага другого союзника, решительно без всякой вины со стороны последнего. Об этом уже сказано в начале статьи.

Когда мы говорим об этом внезапном взрыве враждебных чувств против Советского Союза, то мы, конечно, имеем в виду не американский народ, а его фактических, как официальных, так и неофициальных, правителей: Уолл-­стрит с его, так сказать, филиальными отделениями - Белым домом, государ­ственным департаментом, Пентагоном, редакциями «Нью-Йорк таймc», «Нью-Йорк геральд трибюн», «Сан» и другие руководящих буржуазных га­зет, ведущих бешеную травлю против Советского Союза.

Американские хищники, в чьих руках сосредоточены миллиарды долла­ров наличного капитала и колоссальная мощь промышленных трестов и ми­ровых финансовых концернов, открыто враждебно выступают против вели­кой социалистической державы. Советский Союз, как не устает твердить им­периалистическая пресса, является, если не единственным, то главным и не­преоборимым препятствием к установлению прямо и непосредственно или косвенно организуемого и постепенно распространяемого мирового владыче­ства США. Ни друзья, ни враги американского империализма не отрицают наступательного насильственного и захватнического характера нынешней активности американских хищников. Разница только в квалификациях этого явления. Друзья американского империализма называют эти захваты счастли­вым для цивилизации «распространением англо-саксонского образа жизни». Враги американского империализма, напротив, именуют это явление ползу­чим раком, от которого человеческая цивилизация должна непременно изба­виться, чтобы не погибнуть, и считают приостановку распространения этого пагубного рака первоочередной задачей исторической повестки дня.

Мировое владычество американского, истинно гангстерского империа­лизма было бы концом цивилизации. К счастью, оно невозможно. Конец вто­рой мировой войны привел к таким результатам и направил течение всемир­ной истории по таким путям, о которых и не думали правители США и их западноевропейские союзники, когда развязывали войну. Советский Союз не только оказался главным победителем, растоптавшим Гитлера и гитлеризм, но и явился в ореоле могущественного поборника и провозвестника мирового социального прогресса.

Мысль об использовании только что разгромленного вчерашнего врага для борьбы против вчерашнего союзника все чаще стала приходить на ум магнатам капитала и вполне от них зависящим дипломатам и генералам. [37]

Экономический захват Западной Германии американской биржей и тре­стами уже к 1947 году был наполовину завершен. Бригадный генерал Уильям Дрэйпер, он же заместитель председателя гигантского банка Диллон, Рид и компания, а также Джон Фостср Даллес, непосредственно заинтересованный в прибылях трестов США, эксплуатирующих Западную Германию, сделали все от них зависящее, чтобы превратить уже сейчас Западную Германию, в самом полном и точном значении слова, в колонию монополистического ка­питала США, в плацдарм будущей антисоветской агрессии. Наряду с этим главным для американского империализма является создание оперативной сухопутной армии, о которой так пылко мечтала ачесонозская пресса после подписания Атлантического пакта в 1949 году и в первой половине 1950 года.

Как показали события в Корее, для военных авантюр еще очень мало об­ладать хорошим плацдармом, потому что лучше оборудованной тыловой ба­зы, чем вся Япония с окружающими ее островами, нельзя себе и вообразить. Одновременно выяснилось, как и можно было предвидеть, что у американ­ских, английских солдат и по случаю закупленных Ачесоном турецких солдат не оказалось большого желания отдавать свою жизнь ради набивания долла­рами обширных карманов господ Макартура, Даллеса, Баруха, Кеннона и других корифеев биржевой спекуляции, ради грязных делишек с куплей, про­дажей и перепродажей подрядов и заказов и с игрой на повышение военно-промышленных акций. Ходом событий в Корее уже нанесен тяжкий удар престижу Соединенных Штатов не только в Азии, но прежде всего в Европе и именно в Западной Германии.

Конечно, поджигатели войны еще не считают свой провал окончатель­ным. Они только делают вывод, что вообще в Азии, кроме японского плац­дарма, нужны еще японские солдаты, а в Европе, кроме западногерманского плацдарма, необходимы еще западногерманские солдаты.

Правительство США со своей коллекцией провокационных выкриков по адресу СССР, носящей курьезнейшее наименование «доктрины Трумэна», не может никак отказаться от своего плана создания большой регулярной не­мецкой армии. Потому что никакой другой сухопутной армии американские империалисты выдумать никак не могут. «Немцы приготовляют лучших сол­дат» -
это ходячая фраза в прессе поджигателей воины.

Переход США к тактике провокаций и открытой подготовке к войне дик­товался и диктуется, с точки зрения нынешних американских правителей, якобы «логическими» соображениями. Советский Союз и идущие с ним стра­ны Восточной Европы и Восточной Азии занимают колоссальные террито­рии, имеют в общей совокупности около 800 миллионов населения, распола­гают неисчерпаемыми запасами угля, нефти, руды, промышленного сырья (в том числе некоторыми уникальными его разновидностями) и всеми данными для дальнейшего гигантского роста промышленности. Все многочисленные и часто беспощадно злобные нарекания республиканской оппозиции на безрас­судную растрату шести (а не трех, как уверял Ачесон) миллиардов долларов, [38] брошенных в ненасытную утробу воровской гоминдановской шайки в 1945-1949 годах, вызывали со стороны правительства США и стоящей у власти демократической партии один, по-своему резонный, ответ: нужно было не­пременно предпринять эту попытку, как бы дорого она ни стоила, потому что, лишаясь Китая, Соединенные Штаты из всего необъятного «евразийского континента» сохраняли за собой возможность экономической деятельности, как сами американские империалисты выражаются, лишь на «ничтожном за­падном клочке европейского полуострова», от Эльбы до Ламанша и Бискай­ского залива. Но попытка провалилась: освобожденный Китай стал союзни­ком Советского Союза.

Что же делать? Силой оружия открыть рынки для американских монопо­лий, - как советуют верховоды нью-йоркской биржи и горячие головы в гос­департаменте. Но эти «благие» советы приводят к неприятным для советчи­ков последствиям. Например, Дьюи похоронил свою, казалось бы, совсем уже обеспеченную кандидатуру в президенты США в ноябре 1948 года, неосто­рожно пообещав избирателям на завтра войну с Китаем, а на послезавтра - войну с Советским Союзом.

Еще до «рокового», с точки зрения поджигателей войны, «открытия» 23 и 25 сентября 1949 года - факта существования атомного оружия у Советского Союза все сколько-нибудь понимающие современную войну деятели Пента­гона (они там имеются, хоть и не составляют большинства) не переставали утверждать, что в воздухе исход современной войны ни в коем случае не ре­шается и что многомиллионная сухопутная армия нигде и ничем, по сущест­ву, не заменима. А когда последовали упомянутые «роковые» сообщения, то и подавно на первый план выдвинута была задача: создать боеспособную су­хопутную армию.

Однако по щучьему велению такие армии не создаются. Во-первых, ни Америка, ни Англия своих «добрых малых» ни в коем случае не хотят «под­ставлять под казацкие пики» (выражение, бытующее теперь в американской прессе, особенно в провинциальной). Во-вторых, французская армия сомни­тельна: пламенного азарта во имя борьбы за пополнение сейфов нью-йоркских банков она не обнаружит ни в каком случае. И вообще не очень можно ручаться за то, как именно французские войска сманеврируют, если им прикажут убивать тех, кто спас Францию (и Европу) от гитлеровской не­чисти. Об армии Бенилюкса упомянуть можно разве только из любезности. Значит, остается в Европе одно: создать армию из немцев, которые умеют сражаться, если захотят, но захотят ли?

Сначала империалисты США взялись за более легкую и исполнимую за­дачу: готовить вооружение для этой будущей немецкой или (если понадобит­ся назвать иначе) «европейской» армии. Это началось уже с первых дней 1947 года и продолжается в усиленных размерах по сей день. Фактический (в по­рядке внезапного «переворота») захват Рура в силу изданного оккупантами «статута», выдуманное уже не англичанами, а исключительно американцами [39] «сращивание» германо-французских, рурско-саарско-лотарингских «стали и угля» - все это, помимо перспектив богатейших, истинно грабительских ди­видендов для американских акционеров, имело прямой политической целью создание прочного и обильно снабжаемого постоянного плацдарма для буду­щей немецкой (она же «европейская») армии. Это более легкая часть задачи. Нетрудно было совсем незаметно обратить сюда же, в этот общий котел «вооружения Европы», и средства, отпущенные конгрессом США на осуще­ствление «плана Маршалла». Для «европейской» армии уже приготовлено и еще готовится и новешенькое оружие, и великолепный плацдарм, - и даже «главнокомандующий», который сейчас разъезжает по западноевропейским столицам. Но где взять армию? Трудно в наши времена вербовать наемников-ландскнехтов. Время, когда под Стокгольмским воззванием сторонников ми­ра подписалось 500 миллионов человек, вообще совсем непохоже на век ландскнехтов.

А корейская война со своим постыдным для американских войск развити­ем событий каждый день напоминает, что никакие бомбы ничего не могут поделать против сухопутной армии, знающей, что она сражается за родину, изгоняет насильников и вторгшихся грабителей.

С 25 ноября 1950 года, когда началось катастрофическое для США насту­пление северокорейских войск и китайских добровольцев, вопрос о спешном перевооружении Западной Германии стал первоочередным для правительства Трумэна-Ачесона. То, о чем давно говорили и бредили американский верхов­ный комиссар Западной Германии Клей и его преемник Макклой, не могло не стать настоятельной задачей. Так как корейская кампания подтвердила дав­нишнее мнение сведущих лиц, что выиграть войну только воздушными ата­ками нельзя, и так как серьезных сухопутных сил Атлантический союз и про­чие «защитники христианской цивилизации» не дают и не дадут, - то вопрос ставится очень четко: либо нужную сухопутную армию даст Западная Герма­ния, либо этой армии вовсе не будет.

И Гувер, и Трумэн одинаково являются поборниками ремилитаризации Германии. Основные политические устремления нынешнего воинствующего американского экспансионизма и лидеров двух больших партий США - де­мократической и республик одинаковы, и, по сути дела, даже их основная установка, их дипломатическая платформа, так сказать, одинакова. Наглость и доходящая до курьеза нелепость антисоветских провокаций и натравлива­ний, выступления господ Гувера и Тафта, с одной стороны, и например, по­следние ораторские упражнения господина Трумэна, с другой стороны, по­хожи буквально до тождества...

Теперь, когда Советский Союз является величайшей державой на двух континентах земного шара, - русский Север с Уралом, русская Сибирь, все благодатные русские места надежно защищены от захвата. Хищная лапа экс­пансионистского империализма до них уже не дотянется. Мало того. После отчаянных попыток взорвать изнутри дружественные правительства стран [40] народной демократии в Восточной Европе пришлось от этих поползновений отказаться. И Восточная Европа - емкий рынок сбыта и щедрая сырьевая база для американской промышленности исчезла. Диктовать свои условия этим странам монополии США не могут.

И в Азии, точь-в-точь как в Европе, положение для империалистов США сложилось к концу 1950 года несравненно хуже, чем было еще в 1945 году, не говоря уже о блаженных, аркадских временах 1920.1939 годов. Китай стал верным другом и близким к СССР. И до сих пор государственному департа­менту США ровно ничего не удалось в Китае достигнуть - ни лисьим хво­стом, ни волчьим зубом. А ведь с исчезновением китайского рынка, с ростом национально-освободительного движения в Малайе, во Вьетнаме, в Бирме похоже на то, что вся Азия закрывается для Америки.

Такое положение создалось к началу второй половины XX столетия...

Источник:
«БОЛЬШЕВИК», 1953, № 1 (ЯНВАРЬ).

Взято: Свободная мысль. - 2004. -№ 4. - С. 69-79.

МИЛИТАРИЗАЦИЯ ДОКТРИНЫ "СДЕРЖИВАНИЯ".

ДОКЛАД ПРЕЗИДЕНТУ В ОТВЕТ НА ЗАПРОС от 31 января 1950 года

СНБ 68.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

Анализ

I.
Корни существующего кризиса

За последние 35 лет было две мировых войны, две революции русская и китайская, как наиболее мощные и завершившиеся победой. Пять империй прекратило свое существование - Оттоманская, Австро-Венгерская, Герман­ская, Итальянская и Японская, в настоящее время происходит распад британ­ской и французской колониальных систем.

В течении жизни одного поколения серьезно изменилась расстановка ми­ровых сил. События последнего столетия показали, что ни одно из сущест­вующих ныне государств не способно достичь такой мощи, чтобы победить коалицию других стран. Несмотря на постоянные военные конфликты, в мире сохранилась система суверенных независимых государств.

Современная ситуация характеризуется:

(1) поляризацией сил - США и СССР;

(2) в Советском Союзе господствует новая фанатичная идеология, проти­воречащая нашей собственной, более того, они стремятся навязать ее другим народам. Во времена же существования оружия массового поражения каждый человек стоит перед угрозой уничтожения если конфликт перерастет в то­тальную войну... С одной стороны, все народы стремятся избежать развязы­вания атомной войны, с другой необходимо понимать, что дальнейшее расширение коммунистического влияния приведет к формированию такой коалиции, противостоять которой будет почти невозможно. Сложившаяся ситуа-[41]ция требует от нашего народа принятия ответственного судьбоносного реше­ния.

II. Основная цель США

Основная цель США зафиксирована в преамбуле к Конституции: «... об­разовать более совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать всеобщему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим...» Смысл всего вышесказанного - гарантировать единство и жизне­способность нашего свободного общества, основанного на уважении досто­инства и свободы личности.

Из этого вытекает следующее: мы призваны защищать основные права и свободу личности, как записано в Конституции; мы призваны создавать усло­вия для процветания нашего свободного и демократического мира; мы при­званы бороться, если необходимо, для защиты нашего образа жизни... .

IV. Основной конфликт в области идей и приоритетных ценностей между США и Москвой

А. Природа конфликта

Москва рассматривает Соединенные Штаты в качестве главной угрозы достижению своих целей. Основной конфликт лежит в противоречии между идеей св'ободы и силой законов с одной стороны и идеей рабства и правления олигархии с другой. Все это усложняется возникшей поляризацией сил в ми­ре и появлением у обеих сторон ядерного оружия. Идея свободы никогда не уживется с рабством, хотя последнее может быть трансформировано.

Идея свободы в сочетании с ответственностью, с одной стороны, обеспе­чивает свободное развитие общества, с другой законность. Этим объясняется сила свободного человека. Этим гарантируется целостность и жизнеспособ­ность демократического общества. Свободное общество стремится обеспе­чить каждому индивидууму возможность реализовать свой потенциал...

Свободное общество признает различия, порой оно извлекает пользу из антагонистических идей. Для нормальной жизнедеятельности общества не­приемлемо господство какой-либо одной группы или идеологии, которая подчиняет себе жизнь всего общества.

Все эти положения вступают в противоречие с той рабской системой, ко­торая установилась в Советском Союзе, что определяет природу современно­го конфликта.

Б. Задачи

Задачи свободного общества определяются его основными ценностями и необходимостью поддерживать соответствующую для его процветания мате­риальную среду. В этом случае мы должны рассматривать советскую угрозу направленной не только против наших основных ценностей, но и против на­шей способности защищать эту среду. При определении наших задач в воен­ное и мирное время мы должны принимать во внимание следующее: [42]

(1) наши усилия должны идти в двух направлениях: защита националь­ных ценностей и развитие военного и экономического потенциала;

(2) Соединенные Штаты должны занять лидирующие позиции в создании успешно функционирующей политической и экономической системы сво­бодного мира. Что явится практическим подтверждением как внутри страны, так и за рубежом нашей готовности сохранить целостность системы, на раз­рушение которой и нацелена политика Москвы;

(3) кроме того, наша политика должна содействовать скорейшим фунда­ментальным изменениям природы Советской системы. Если они произойдут под воздействием внутренних факторов, это будет не только дешевле, но и более эффективно.

Когда в мире отсутствует порядок, наша задача заключается не только в противодействии намерениям Москвы, но и ради защиты наших интересов мы должны взять на себя ответственность ведущей державы. Мы должны попытаться, хотя это и рискованно, установить порядок и справедливость в мире средствами, соответствующими принципам свободы и демократии... Практически доказав превосходство нашей системы ценностей, мы сможем продемонстрировал» Советам нежизнеспособность их общества.

Цели, обозначенные в СНБ 20/4 (23 ноября 1948 г.) и процитированные в части X этого документа, полностью соответствуют вышеизложенным зада­чам и сохраняются в силе. В. Средства

Свободное общество ограничено в способах достижения своих целей. Для нас роль вооруженных сил в контексте достижения национальных целей за­ключается в сдерживании натиска в период поиска других средств в создании порядка, при котором обеспечено процветание нашего общества, в ведении активных боевых действий, если необходимо защитить целостность и жизне­способность нашего общества, вплоть до полного разгрома противника.

Свободное общество перед лицом угрозы основным ценностям по приро­де своей будет использовать силу, если того потребует само общество. Она должна использоваться грамотно и соответствующим образом, чтобы не вступать в противоречия с нашими долгосрочными целями...

VI. Намерения и возможности США

А. Политические и психологические

Главная цель нашей политики - установление такого порядка в мире, при котором бы существовала и процветала американская система. Что исключает изоляционистскую концепцию и требует активной позиции на международ­ной арене.

Для достижения этой цели мы проводим двойную политику: одна, кото­рой мы придерживаемся вне зависимости от существования советской угро­зы, направлена на становление и развитие здорового международного сооб­щества. Другая - политика «сдерживания» советской системы. Эти два на-[43]правления взаимно переплетаются и дополняют друг друга. Тем не менее, раз­личия между ними существуют.

Стремление к созданию здорового мирового сообщества -долговременная цель политики, которую мы проводим. Именно из-за при­верженности этому курсу стало возможным появление ООН. Конечно же это послужило толчком для укрепления и развития панамериканской системы. Стратегия «сдерживания» также лежит в основе наших усилий по возрожде­нию Западной Европы. Большинство наших международных экономических инициатив - проявление этой политики.

Для укрепления позиций в биполярном мире политика, направленная на создание здорового международного климата, более чем необходима для ук­репления нашей силы.

Стратегия «сдерживания» нацелена на:

(1) блокирование дальнейшей экспансии Советов;

(2) разоблачение вероломных устремлений Советского Союза;

(3) побуждение других народов к отказу от покровительства Москвы;

(4) способствование прорастанию «семян саморазрушения» внутри СССР, стремление к тому, чтобы Кремль изменил свою политику и привел ее в соответствие с общепринятыми принципами.

Достижение этих целей планируется без развязывания новой мировой

войны.

В основе этой политики лежит наше, вместе с союзниками превосходство над Советским Союзом. Важнейший элемент этой политики - наращивание военной силы. Для успеха стратегии «сдерживания» наличие сильной армии является ключевым условием по двум причинам: во-первых, армия выступает гарантом национальной безопасности; во-вторых, военное давление - обяза­тельный элемент данной стратегии. Без военного превосходства - политика «сдерживания» останется только блефом.

Одновременно для успеха этой политики необходимо находиться в по­стоянной готовности для ведения переговоров с Советами. Дипломатическое охлаждение противоречит целям стратегии «сдерживания» ибо не позволяет побудить Советский Союз к проведению более умеренного курса. Это также лишило бы нас возможности оказывать моральное давление на Москву.

В политике «сдерживания» очень важно не ущемлять престиж СССР, не­обходимо оставить ему шанс поменять курс с наименьшим для него ущербом. До сегодняшнего дня нам не удавалось совместить эти два подхода в полити­ке «сдерживания». При явном росте численности и мощи Советской Армии, наша - сократилась. Отчасти это стало причиной замораживания наших от­ношений с Россией.

Оценивая наши способности, важно иметь в виду, что мы должны не столько «воевать» с Кремлем, сколько создавать условия для достижения на­шей основной цели. [44]

Потенциально мы имеем все возможности достичь ее: экономические и военные, а также политические и психологические. Американская общест­венность поддерживает проводимый нами курс и считает, что ценности сво­бодного общества превыше идеологии, исповедуемой Москвой.

Б. Экономические

1. Возможности

В противоположность советской экономике, которая нацелена на военные нужды, американская экономика (как, впрочем, и всего свободного мира) ра­ботает на повышение жизненного уровня населения. Военный бюджет со­ставляет 6-7% от валового национального продукта (против 13.8% в Совет­ском Союзе). Наши союзники по НАТО тратили 4.8% на оборонные расходы.

Это означает, что свободный мир менее готов к войне, чем СССР. Но на­ша экономика способна быстро перестроиться на производство военных зака­зов. Главная проблема в этом вопросе - как правильно распределить ресурсы для гражданского и военного секторов экономики...

Соединенные Штаты способны резко и значительно увеличить производ­ство и выделить соответствующие ресурсы для укрепления обороноспособ­ности страны без сокращения реального жизненного уровня... При сохране­нии высокой экономической активности Соединенные Штаты смогут достичь уровня ВНП в 300 млрд. дол л. в год, что и позволит нам безболезненно на­править средства для увеличения военного потенциала США и всего свобод­ного мира.

2. Намерения

Внешнеэкономическая политика является важнейшей сферой осуществ­ляемой Соединенными Штатами внешней политики. Посредством этого мы можем существенно влиять на международную обстановку в благоприятном для нашей безопасности и благосостояния направлении. При неграмотном же ведении внешнеэкономической деятельности можно нанести серьезный ущерб нашим национальным интересам. В конечном итоге это очень удобный инструмент в условиях холодной войны.

Основные направление американской внешнеэкономической политики:

(1) помощь Западной Европе в восстановлении и развитии здоровой эко­номики;

(2) помощь другим странам, где мы имеем свои особые интересы и обяза­тельства (Япония, Филиппины, Корея, Иран, Югославия, кредиты МВФ, Экс­портно-Импортному банку, и др.);

(3) экономическая помощь, кредиты и займы развивающимся регионам (условия в пункте «2»);

(4) военная помощь странам-членам НАТО, а также Греции, Турции и др.;

(5) ограничения в торговле между Востоком и Западом в области воору­жений;

(6) приобретение и хранение стратегических материалов; [45]

(7) предпринятое усилий по созданию благоприятного климата в между­народной торговле, уменьшению торговых барьеров, способствование появ­лению конвертируемых валют (ГАТТ, МВФ и другие программы). . В. Военные

Соединенные Штаты сегодня обладают сильнейшим военным потенциа­лом в мире. Хотя по численности наземных сил мы отстаем от Советского Союза... Существует также разрыв между нашей действительной военной силой и теми обязательствами, которые мы на себя взяли. Мы должны при­вести вооруженные силы в соответствие с требованиями современной меж­дународной ситуации и нашими обязательствами.

Если война начнется в 1950 году, Соединенные Штата совместно с союз­никами будут обладать таким военным потенциалом, чтобы обеспечить на­дежную оборону в Западном полушарии, защитить базы на западе Тихого океана и основные линии коммуникаций; а также достаточно сил для защиты жизненно важных баз в Великобритании, на Ближнем и Среднем Востоке.

Мы также способны будем провести разрушительные для СССР воздуш­ные операции.

Для более успешного выполнения этих задач США должны оказать суще­ственную военную помощь своим союзникам без нанесения ущерба опера­тивным потребностям... В мирных условиях нам потребуется два-три года для основательного пополнения материальной основы военной мощи США и их союзников...

IX. Возможные варианты действий

Существует четыре альтернативных варианта действий для США в сло­жившейся обстановке:

а. Продолжение нынешнего курса с реализацией запланированных и раз­рабатываемых сейчас программ;

б. Изоляция;

в. Война;

г. Более быстрое наращивание политической, экономической и военной силы свободного мира, чем это предусмотрено в пункте «а», с целью созда­ния более благоприятного мирового порядка без войны, с поддержанием по­стоянной готовности защитить себя в случае нападения на страны свободного мира... Это единственно приемлемая политика для достижения основных це­лей США на международной арене в сложившейся ситуации.

Рекомендации

Рекомендовать Президенту:

а. Одобрить предлагаемый план.

б. Руководить деятельностью СНБ, который в координации с другими де­партаментами и агентствами разработает дополнительные программы по вы­полнению изложенных выше рекомендаций.

Источник: Проблемы войны и мира в XX веке. Хрестоматия. Т.1.

Нижний Новгород. 1996. С. 260-267. [46]

Стюард Стивен. Операция «Раскол»

При поверхностном рассмотрении операция, направленная к смещению со своих постов всех либерально настроенных коммунистических деятелей Восточной Европы с тем, чтобы подвести население к пониманию сущности коммунистического строя (воспитание - через страдание), может показаться достойной положительной оценки. Но даже если было бы желательно вме­шаться во внутренние дела суверенного государства подобным образом, то такой сценарий, как операция «Раскол», не выдерживает даже слабой крити­ки.

Безусловно, правильно, что «события 1956 года» в Польше (так называют обстановку, в результате которой Гомулка возвратился к власти) и венгерской революции в какой-то степени подтверждают идею о том, что народ страны, лишенной своих естественных лидеров, может, в конце концов, восстать, что­бы добиться своих политических целей. Однако нельзя игнорировать два мо­мента. Во-первых, в Польше и Венгрии произошли волнения после того, как процесс либерализации уже начался; факт, который сам по себе отрицает даллесовскую теорию о том, что народ восстанет лишь после того, как будет доведен до полного отчаяния.

Однако правда в обратном. Только надежда может породить надежду. Сталинизм и сталинская террористическая машина породили состояние поли­тической апатии. Народы Восточной Европы вновь возвратились к жизни лишь после того, как Хрущев начал процесс десталинизации. Уже тогда перед русскими встала дилемма, перед которой они, возможно, в еще большей сте­пени стоят сегодня: надо ввести некоторые свободы, и народ потребует еще больших; удовлетвори его требования, и он опять потребует еще больше. Операция «Раскол» смогла задержать этот процесс на много лет. И это, по-видимому, самое большое обвинение, которое можно выдвинуть против нее.

И, во-вторых (обстоятельство, которое, очевидно, не было первоначально понято авторами операции «Раскол»), русское правительство не рассматрива­ло свои восточноевропейские владения лишь как часть недвижимого имуще­ства: эти владения играли важную роль для оборонительных планов русских и для их концепции безопасности.

Президент Рузвельт понял навязчивую идею Сталина о необходимости обеспечить навсегда неприкосновенность русских границ. Возможно, если бы Сталин был жив, то он удовлетворился бы тем, что такие страны, как Чехо­словакия и Венгрия, могут быть его союзниками, а не колониями. Но дело не в этом. Раз сателлиты стали составной частью военного механизма Варшав­ского пакта, то Россия при необходимости готова воевать или вмешаться для того, чтобы удержать их в системе. Вместо того чтобы поощрять такую воз­можность, творцы западной политики должны были бы &
первую очередь поддерживать возникновение прокоммунистических, прорусских, но незави­симых суверенных правительств во всех странах Восточной Европы (можно [47] привести в пример коалиционное правительство, пришедшее к власти в Венг­рии после сравнительно свободных выборов в ноябре 1945 года, в котором доминировали коммунисты). Но они не должны, как это делал Аллен Даллес, оказывать помощь в их уничтожении. Русское вторжение в Венгрию в 1956 году и в Чехословакию в 1968 году - таковы два самых трагических события в послевоенной истории Европы. Но в каждом из этих случаев Россия стояла перед лицом не только потери империи, что имело бы достаточно серьезное значение, но и перед лицом полного подрыва ее стратегических позиций на военно-геополитической карте Европы.

И в этом, больше чем в факте вторжения, состояла действительная траге­дия. Именно скорее по военным, чем по политическим причинам контррево­люция в этих двух странах была обречена на подавление: потому что, когда в них поднялись восстания, они перестали быть государствами, а вместо этого превратились просто в военные фланги.

Ответственность за такое положение вещей, обусловившее неизбежность жестокого русского вмешательства, лежит не только на советском правитель­стве. Ее должны разделить также авторы операции «Раскол». Эта операция привела к усилению, а не к уменьшению советского господства в этих стра­нах; она усилила страх советского руководства и его подозрительность по отношению к западным союзникам, из-за всего этого она содействовала ут­верждению в странах Восточной Европы колониального статуса, чего вполне можно было избежать.

Таким образом, Сталин, слепо попавшийся в ловушку операции «Раскол», превратил Восточную Европу в простое приложение к Советскому Союзу, управляемое при помощи неограниченной власти тайной полиции. Возмож­ность преодоления «железного занавеса» и диалога была сведена к нулю, и два могущественных блока стали готовиться к тому, чтобы однажды уничто­жить друг друга.

Было бы нелепым считать, что операция «Раскол» вызвала «холодную войну». Но она, бесспорно, придала ей особо дикий, зверский оттенок, став­ший характерной особенностью той эпохи. Она чуть было не превратила «хо­лодную войну» в «горячую», разрушила надежды целого поколения и превра­тила мир в раздолье для тайной полиции.

Операция «Раскол» на многие годы уничтожила надежду на подлинный политический диалог между правителем и управляемым в Восточной Европе. Она отравила отношения восточноевропейских стран с Россией и между со­бой.

Что касается Запада, от имени которого все это было затеяно Даллесом, то он был заведен в глухой тупик, из которого лишь теперь начинает выби­раться. Мы тоже, хотя многие из нас не понимали этого, стали жертвами лов­кой пропагандистской машины, затормозившей наше политическое развитие и приведшей нас к недавним трагедиям вроде вьетнамской войны.

[48]

Понадобился Вьетнам, чтобы американцы поняли, что они не обладают данным богом правом вмешиваться во внутренние дела другой страны, что не уполномочены исправлять социальные системы, отличающиеся от их собст­венной.

Это не означает, что Запад имел дело с легким противником или что Ста­лин был непонятным добрым малым периода послевоенных международных отношений. Но что так удивительно в американской политике, это страх и неуверенность, лежавшие в ее основе. Перед нами была самая богатая нация, которую когда-либо знал мир, нация, обладавшая всеми, талантами и досто­инствами, вышедшая из войны сильной и авторитетной. И тем не менее, не­смотря на все это, она среагировала на вызов своего конкурента в борьбе за руководство миром, подобно испуганному мальчику, только что пришедшему в школу. Америка вела себя так, будто подверглась атаке столь мощного про­тивника и под угрозу поставлено ее существование.

«Холодная война»
началась и
так долго продолжалась потому, что два мощных государства вступили во вторую половину
XX века, отяго­щенные огромным
комплексом неполноценности. Русские имели для
этого определенные основания, но США не имели никаких.
Политически бесплодная, неоправданно жестокая и безусловно провалившаяся операция «Раскол» была частью той черной эпохи. Она легла уродливым пятном на честь и достоинство США и, несомненно, представляет собой одну из самых темных глав во всей истории американской дипломатии и шпионажа.

Источник:
Стивен С. Операция «Раскол». М: Изд-во Эксмо, 2003.

С. 327-332)

О.Ф. Соловьев. К новому мировому порядку

По согласованию и с подачи президента Трумэна и Эттли, он произнес 5 марта 1946 г. в г. Фултоне штата Миссури нашумевшую речь, обосновывая тезис об угрозе еще одной всеобщей войны и тирании со стороны СССР и международного коммунистического движения. Он пугал человечество гря­дущими бедствиями с неизбежным «железным занавесом», якобы опущен­ным Советами на Европу. Сам же столь популярный термин он, оказывается, заимствовал из передовой статьи Геббельса в газете «Дас рейх» от 25 февраля 1945 г. Для противодействия экспансии с Востока Черчилль предложил соз­дать «братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке» в виде особых отношений или военно-политического союза между Великобританией и США, что, дескать, диктуется прежде всего «растущей дружбой и взаимо­пониманием между нашими двумя обширными, но родственными системами общества». Такой военный союз должен быть направлен против СССР, с ко­торым надлежит «достигнуть полного взаимопонимания», т.е. добиться его фактической капитуляции под угрозой применения военной силы, в том чис­ле атомного оружия. Речь была расценена позднее политиками и учеными, [49] практически единодушно, в качестве объявления «холодной войны» СССР и его союзникам. Даже при беглом на нее взгляде заметны явные масонские акценты, пронизанные стремлением приспособить традиционный пацифизм и универсализм к более узким задачам националистического толка с определенной дозой восхваления англоязычных над остальным миром. Разумеется, «послушания» ордена обеих держав приветствовали выступление своего собрата, но вряд ли именно они были его инициаторами, поскольку Фултонская речь отражала интересы Запада в целом, которые активно отстаивали далеко не одни масоны, а и многие другие группировки.

Поскольку демарш Черчилля восприняли негативно не только многие лейбористы, но и пробуржуазные, тем более левые силы капиталистических стран, опасавшиеся англо-американского диктата, консервативный лидер выступил 19 сентября 1946 г. в Цюрихском университете с более приемлемым для общественности давним масонским предложением о создании «объеди­ненной Европы» в качестве сильного противовеса СССР и средства сокрушения социалистических режимов в государствах народной демократии. Сердцевиной своего плана он считал Германию. На сей раз отношение к подобным идеям на Западе являлось скорее благосклонным, вписывающимся хорошо в известные концепции, вроде «Пан-Европы» графа Куденхове-Калерги, близкого друга Черчилля. Недаром в этом вышний он воздал ему и Бриану должное за "пионерские усилия" европейской интеграции. А сейчас, мол, необходимо превратить Европу или ее большую часть в такую же «сво­бодную и процветающую страну, как Швейцария», путем воссоздания «се­мьи» ее народов с наличием «структур, при которых она могла бы развивать­ся мире, безопасности и свободе», построив тем самым нечто вроде Соеди­ненных Штатов Европы». Не откладывая дела в долгий ящик, он по возвра­щении на родину организовал движение за объединение Европы под собст­венным руководством, исполнительным директором сделал лорда Лейтона. Вскоре родственные организации появились во Франции, Италии, Бельгии и других странах.

Параллельно в США при участии масонов шла разработка новых мер во исполнение изложенных планов, сводившихся к экономическому восстанов­лению европейских партнеров с отстранению от кормил правления коммуни­стов, наряду с развертыванием многоходовых комбинаций по ослаблению СССР и близких ему режимов. Схему решили опробовать сперва во Франции. 27 февраля 7 г. зам. госсекретаря США Д. Ачесон заявил на совещании в Бе­лом доме: «Во Франции, где s правительстве находятся коммунисты, из кото­рых один является министром обороны, в стране, где коммунисты контроли­руют наиболее крупные профсоюзы, имеют свои объединения в министерст­вах, на заводах, в армии, где треть избирателей голосует за коммунистов и где экономика находится в постоянно угрожающем состоянии, в такой стране русские могут в подходящий для них момент организовать западню». По дру­гим данным в начале мая американский посол в Париже сообщил по телефо-[50]ну главе правительства Рамадье, что «франко-американские отношения на­много улучшатся, если коммунистов не будет в правительстве».

Тем временем те и сами «подставились», проголосовав против доверия правительству из-за отказа удовлетворить требования рабочих, о повышении заработной платы. Ориоль и Рамадье поспешили 5 мая 1947 г. опубликовать декрет о недействительности функций министров-коммунистов из-за нару­шения ими министерской солидарности. ФКП была отброшена тем самым на долгие годы в оппозицию значительной потерей влияния на население. У власти оказалась коалиция социалистов, объединения левых республиканцев (радикал-социалисты), членов МРП и независимых, получившая наименова­ние третьей силы». В конце того же года социалисты раскололи Всеобщую конфедерацию труда под эгидой коммунистов с выделением из нее реформи­стского центра «Форс увриер». Масонство подержало проведенные опера­ции, но без непосредственного сближения с англо-саксонскими федерациями, по причине известных доктринальных разногласий между ними.

Аналогичные антикоммунистические мероприятия США инициировали в Италии, Бельгии, западных зонах оккупации Германии, в других странах при содействии лож ордена, которые американцы помогли восстановить и обрес­ти немалый авторитет. Обычно они ориентировались в такой деятельности на умеренно-либеральные или социалистические круги. Важным каналом их воздействий были походные ложи в гарнизонах союзнических войск при кон­тактах с местными братствами, что являлось весьма характерным для немцев и итальянцев.

Однако главным острием глобального курса США стали связанные меж­ду собой инициативы масона Трумэна и госсекретаря брата Маршалла. Пер­вая предусматривала оказание срочной финансовой и иной поддержки пра­вящим кругам Греции и Турции, которым якобы угрожает внутренний ком­мунизм с опорой на советскую экспансию, как заявлялось в обращении пре­зидента США к конгрессу 12 марта 1947 г. Предложение об ассигновании 400 млн. долларов двум указанным странам было без промедления одобрено, хотя и не убедительным большинством голосов. А Маршалл выдвинул свой план 5 июня 1947 г., имея в виду оказание массированной экономической помощи странам Западной Европы для укрепления там капиталистического строя и предотвращения серьезных социальных преобразований, отстаивавшихся коммунистами. К участию в плане американцы намеревались приобщить также СССР и страны народной демократии, но те ответили решительным отказом под предлогом, что он направлен на вмешательство в их внутренние дела. Несмотря на это, 16 государств, в том числе все западные, согласились на участие в плане и учредили в Париже Комитет европейского экономиче­ского сотрудничества. За четыре года осуществления плана помощь в виде безвозмездных займов и субсидий составила около 17 млрд. долларов, при­чем до 60% суммы получили Франция, Англия, ФРГ и Италия. Американские расчеты оказались верными, выполнив намеченные цели. Они расчистили [51] дорогу образованию в 1949 г. Организации Северо-Атлантического Договора (НАТО) при деятельном участии масонов. Перипетии развития очерченных схематично вопросов, подробно рассмотренных в специальной литературе, избавляют от необходимости снова к ним возвращаться, позволяя перейти к обозрению этапных моментов объединения Европы.

Руководящий импульс в данном случае воспоследовал из-за Океана. Ска­зались возросшая активность пацифистских и мондиалистских ассоциаций, неутомимая пропаганда прежних идей Куденхове-Калерги, находившегося в эмиграции, вкупе с осознанием целесообразности в сложившихся условиях противодействия СССР и коммунизму, приступить к проведению в жизнь традиционных масонских намерений. По свидетельству осведомленного аме­риканского журналиста Дж. Крила, инициатива исходила из недр правящего истеблишмента США в конце 1945 г. «Не является тайной, - писал он, - что президент Трумэн благосклонно относится к учреждению Европейской феде­рации ради избавления этого континента от хаоса. Такова подоплека подоб­ного образа мыслей». Через месяц после обнародования изложенной доктри­ны президента США их конгресс одобрил резолюцию сенаторов Фулбрайта и Томаса, члена палаты представителей X. Богтса в поддержку создания Со­единенных Штатов Европы, правда, в рамках устава ООН. В том же духе вы­сказалась старая республиканская гвардия изоляционистов - Б.Уилер, Джон Фостер Даллес, А. Уили и другие. Нам трудно судить о принадлежности ко­го-либо из них к ордену «вольных каменщиков», поскольку, в отличие от Франции, она тщательно скрывается. Но видное место в его иерархии прези­дента говорит само за себя.

Источник: Соловьев О.Ф. Масонство в мировой политике XX века.

М. 1998. С. 194-197.

Збигнев Бжезинский. ВЕЛИКАЯ ШАХМАТНАЯ ДОСКА

Европейская эра в мировой политике пришла к окончательному завершению в ходе второй мировой войны, первой подлинно глобальной войны. Боевые действия велись на трех континентах одновременно, за Атлантический и Тихий океаны шла также ожесточенная борьба, и глобальный характер войны был символично продемонстрирован, когда британские и японские солдаты, бывшие представителями соответственно отдаленного западноевропейского острова и столь же отдаленного восточноазиатского острова, сошлись в битве за тысячи миль от своих родных берегов на индийско-бирманской границе.

Европа и Азия стали единым полем битвы.

Если бы война закончилась явной победой нацистской Германии, единая европейская держава могла бы стать господствующей в глобальном масшта­бе. (Победа Японии на Тихом океане позволила бы ей играть ведущую роль на Дальнем Востоке, однако, по всей вероятности, Япония по-прежнему оста­валась бы гегемоном регионального масштаба.) Вместо этого поражение [52] Германии было завершено главным образом двумя внеевропейскими победи­телями - Соединенными Штатами и Советским Союзом, ставшими преемни­ками незавершенного в Европе спора за мировое господство.

Следующие 50 лет ознаменовались преобладанием двухполюсной амери­кано-советской борьбы за мировое господство. В некоторых аспектах сопер­ничество между Соединенными Штатами и Советским Союзом представляло собой осуществление излюбленных теорий геополитиков: оно противопос­тавляло ведущую в мире военно-морскую державу, имевшую господство как над Атлантическим океаном, так и над Тихим, крупнейшей в мире сухопут­ной державе, занимавшей большую часть евразийских земель (причем китайско-советский блок охватывал пространство, отчетливо напоминавшее мас­штабы Монгольской империи). Геополитический расклад не мог быть яснее: Северная Америка против Евразии в споре за весь мир. Победитель добивал­ся бы подлинного господства на земном шаре. Как только победа была бы окончательно достигнута, никто не смог бы помешать этому.

Каждый из противников распространял по всему миру свой идеологиче­ский призыв, проникнутый историческим оптимизмом, оправдывавшим в глазах каждого из них необходимые шаги и укрепившим их убежденность в неизбежной победе. Каждый из соперников явно господствовал внутри сво­его собственного пространства, в отличие от имперских европейских претен­дентов на мировую гегемонию, ни одному из которых так и не удалось когда-либо установить решающее господство на территории самой Европы. И каж­дый использовал свою идеологию для упрочения власти над своими вассала­ми и зависимыми государствами, что в определенной степени напоминало времена религиозных войн.

Комбинация глобального геополитического размаха и провозглашаемая универсальность соревнующихся между собой догм придавали соперничест­ву беспрецедентную мощь. Однако дополнительный фактор, также напол­ненный глобальной подоплекой, делал соперничество действительно уни­кальным. Появление ядерного оружия означало, что грядущая война класси­ческого типа между двумя главными соперниками не только приведет к их взаимному уничтожению, но и может иметь гибельные последствия для зна­чительной части человечества. Интенсивность конфликта, таким образом, сдерживалась проявляемой со стороны обоих противников чрезвычайной вы­держкой.

В геополитическом плане конфликт протекал главным образом на пери­ферии самой Евразии. Китайско-советский блок господствовал в большей части Евразии, однако он не контролировал ее периферию. Северной Амери­ке удалось закрепиться как на крайнем западном, так и на крайнем восточном побережье великого Евразийского континента. Оборона этих континенталь­ных плацдармов (выражавшаяся на Западном «фронте» в блокаде Берлина, а на Восточном - в Корейской войне) явилась, таким образом, первым страте­гическим испытанием того, что потом стало известно как холодная война. [53]

На заключительной• стадии холодной войны на карте Евразии появился третий оборонительный «фронт» - Южный. Советское вторжение в Афганистан ускорило обоюдоострую ответную реакцию Америки: прямую помощь со стороны США национальному движению сопротивления в Афганистане в целях срыва планов Советской Армии и широкомасштабное наращивание американского военного присутствия в районе Персидского залива в качестве сдерживающего средства, упреждающего любое дальнейшее продвижение на Юг советской политической или военной силы. Соединенные Штаты заня­лись обороной района Персидского залива в равной степени с обеспечением своих интересов безопасности в Западной и Восточной Евразии.

Успешное сдерживание Северной Америкой усилий евразийского блока, направленных на установление прочного господства над всей Евразией, при­чем обе стороны до конца воздерживались от прямого военного столкновения из-за боязни ядерной войны, привело к тому, что исход соперничества был решен невоенными средствами. Политическая жизнеспособность, идеологи­ческая гибкость, динамичность экономики и привлекательность культурных ценностей стали решающими факторами.

Ведомая Америкой коалиция сохранила свое единство, в то время как ки-тайско-советский блок развалился в течение менее чем двух десятилетий. Отчасти такое положение дел стало возможным в силу большей гибкости демократической коалиции по сравнению с иерархическим и догматичным и в то же время хрупким характером коммунистического лагеря. Первый блок имел общие ценности, но без формальной доктрины. Второй же делал упор на догматичный ортодоксальный подход, имея только один веский центр для интерпретации своей позиции. Главные союзники Америки были значительно слабее, чем сама Америка, в то время как Советский Союз определенно не мог обращаться с Китаем как с подчиненным себе государством. Исход собы­тий стал таковым также благодаря тому факту, что американская сторона ока­залась гораздо более динамичной в экономическом и технологическом отно­шении, в то время как Советский Союз постепенно вступал в стадию стагна­ции и не мог эффективно вести соперничество как в плане экономического роста, так и в сфере военных технологий. Экономический упадок, в свою оче­редь, усиливал идеологическую деморализацию.

Фактически советская военная мощь и страх, который она внушала пред­ставителям Запада, в течение длительного времени скрывали существенную асимметрию между соперниками. Америка была гораздо богаче, гораздо дальше ушла в области развития технологий, была более гибкой и передовой в военной области и более созидательной и привлекательной в социальном отношении. Ограничения идеологического характера также подрывали сози­дательный потенциал Советского Союза, делая его систему все более, косной, а его экономику все более расточительной и менее конкурентоспособной в научно-техническом плане. В ходе мирного соревнования чаша весов должна была склониться в пользу Америки. [54]

На конечный результат существенное влияние оказали также явления культурного порядка. Возглавляемая Америкой коалиция в массе своей вос­принимала в качестве положительных многие атрибуты американской поли­тической и социальной культуры. Два наиболее важных союзника Америки на западной и восточной периферии Евразийского континента - Германия и Япония - восстановили свои экономики в контексте почти необузданного восхищения всем американским. Америка широко воспринималась как пред­ставитель будущего, как общество, заслуживающее восхищения и достойное

подражания.

И наоборот, Россия в культурном отношении вызывала презрение со сто­роны большинства своих вассалов в Центральной Европе и еще большее пре­зрение со стороны своего главного и все более несговорчивого восточного союзника ~ Китая. Для представителей Центральной Европы российское гос­подство означало изоляцию от того, что они считали своим домом с точки зрения философии и культуры: от Западной Европы и ее христианских рели­гиозных традиций. Хуже того, это означало господство народа, который жи­тели Центральной Европы, часто несправедливо, считали ниже себя в куль­турном развитии.

Китайцы, для которых слово «Россия» означало «голодная земля», выка­зывали еще более открытое презрение. Хотя первоначально китайцы лишь тихо оспаривали притязания Москвы на универсальность советской модели, в течение десятилетия, последовавшего за китайской коммунистической рево­люцией, они поднялись на уровень настойчивого вызова идеологическому главенству Москвы и даже начали открыто демонстрировать свое традицион­ное презрение к северным соседям-варварам.

Наконец, внутри самого Советского Союза 50% его населения, не при­надлежавшего к русской нации, также отвергало господство Москвы. Посте­пенное политическое пробуждение нерусского населения означало, что укра­инцы, грузины, армяне и азербайджанцы стали считать советскую власть формой чуждого имперского господства со стороны народа, который они не считали выше себя в культурном отношении. В Средней Азии национальные устремления, возможно, были слабее, но там настроения народов разжига­лись постепенно возрастающим осознанием принадлежности к исламскому миру, что подкреплялось сведениями об осуществлявшейся повсюду деколо­низации.

Подобно столь многим империям, существовавшим ранее, Советский Союз в конечном счете взорвался изнутри и раскололся на части, став жерт­вой не столько прямого военного поражения, сколько процесса дезинтегра­ции, ускоренного экономическими и социальными проблемами. Его судьба стала подтверждением меткого замечания ученого о том, что «империи явля­ются в основе своей нестабильными, потому что подчиненные элементы поч­ти всегда предпочитают большую степень автономии, и контрэлиты в таких элементах почти всегда при возникновении возможности предпринимают [55] шаги для достижения большей автономии. В этом смысле империи не рушат­ся; они скорее разрушаются на части, обычно очень медленно, хотя иногда и

необыкновенно быстро».

Источник:
Бжезинский 3. Великая шахматная доска.

Господство Амери­ки и его геостратегические императивы. - М,, 1998. С. 15-20.

Л.А. Безыменский, В.М. Фалин. Кто развязал
«холодную войну»

...Итак, «холодная война». Этот термин был пущен в оборот в 1947 году. Им стали обозначать состояние политической, экономической, идеологиче­ской, «полувоенной» и прочей конфронтации между государствами и систе­мами. Один из главных теоретиков и практиков «холодной войны», Джон Фостер Даллес, проповедовал в качестве вершины стратегического искусства для США «балансирование на грани войны». А в одном правительственном документе Вашингтона той поры для ясности записано: «холодная война» суть «настоящая война, ставка в которой- выживание свободного мира».

На войне как на войне. Тут запреты либо не существуют, девальвируются и превращаются в ритуальные условности. Как условным бывает выполнение союзнических договоренностей и обязанностей, если мыслями и поступками партнера движет голый счет. Чтобы было понятно, о чем речь, придется вер­нуться назад.

С июня 1941 года Советский Союз в тягчайшем единоборстве перемалы­вал сухопутные и военно-воздушные силы нацистской Германии. «Самой большой опорой» называл президент Ф. Рузвельт русский фронт».

Великое сражение на Волге, по признанию биографа Рузвельта его по­мощника Роберта Шервуда, «изменило всю картину войны перспективы бли­жайшего будущего. В результате одной битвы - которая по времени и неве­роятному количеству потерь была практически равна отдельной крупной войне - Россия стала в ряд великих мировых держав, на что она давно имела права...». Советская победа на Курской дуге развеяла у Вашингтона и Лондо­на все сомнения в исходе войны. Крах гитлеровской Германии теперь лишь вопросом времени.

Но время не нейтрально. Его можно использовать по-разному. В коридо­рах власти на Темзе и Потомаке воинствующие политики и политиканы-военные, ведущие идеологи и политологи все чаще обращаются к щекотли­вой теме: не исчерпала ли себя антигитлеровская коалиция, не пробил ли час

трубить антикоммунистический сбор?

Известный британский авторитет в области стратегического планирова­ния Лиддел-Харт в секретной записке (октябрь 1943 года) докладывал У. Чер­чиллю: по иронии судьбы, мощь, которую англичане намерены смять, так как она громадной преградой стоит на их пути к победе, одновременно является самой мощной опорой западноевропейского здания. Лиддел-Харт призывал выйти «за рамки ближайшей задачи, в сущности уже достигнутой (на-[56]ступательный потенциал Германии сломлен), и позаботиться о том, чтобы длительный путь к последующей цели был расчищен от опасностей, уже до­вольно отчетливо вырисовывающихся на горизонте».

Сегодня у нас есть возможность восстановить по дням и даже по часам хронологию селекции правительством Трумэна семян «холодной войны», давших немало ядовитых всходов. Обратимся к подлинным американским документам - к дневникам президента Г. Трумэна, «длинной телеграмме» Дж. Кеннана из Москвы в Вашингтон, разработкам Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) и его подразделений - Объединенного разве­дывательного комитета (ОРК), Объединенного комитета военного планиро­вания (ОКВП), а также учрежденного в 1947 году Совета национальной безо­пасности (СНБ)...

Упреждающий, превентивный, разоружающий первый удар становится навязчивой идеей. Чтобы удар был роковым, составляются дьявольские ком­бинации параллельного применения атомного, радиологического, химическо­го, бактериологического оружия. В директиве СНБ 68 (14 апреля 1950 года) этот без преувеличения злодейский замысел оправдывается тем, что «в эпоху современных систем оружия военное преимущество возможного, первого удара приобретает все большее значение, и это означает для нас (США) необ­ходимость быть в таком состоянии готовности, чтобы, когда мы подвергнем­ся нападению, ударить всей силой и, если возможно, еще до того, как факти­чески будет произведен советский удар».

Готовность к агрессивной войне, настрой на ядерную вакханалию пре­вращается в способ существования. Идет бурный процесс милитаризации экономики, идеологии, психологии, общества. Понятия терпимости, равенст­ва, обоюдной выгоды становятся изгоями. Вашингтон погружается в велико­державный транс, втягивая в него другие страны Запада.

Первым документом в обширной серии разработок, прямо нацеленных против СССР, являлся меморандум ОРК за номером 329. Он сочинен 4 сен­тября 1945 года, то есть на следующий день после официального завершения второй мировой войны. В меморандуме ставилась задача: «Отобрать прибли­зительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории».

Намеченные цели, указывалось в пояснении, «представляют собой ряд смешанно-индустриальных районов, на которые приходятся высшая концен­трация научных и исследовательских центров, специализированных промыш­ленных предприятий, основной правительственный и управленческий аппа­рат. Этот выбор обеспечит максимальное использование возможностей атом­ного оружия». Далее шло перечисление - Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск., Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль. На гибель обрекалось 13 миллионов советских [57] людей- В перечне, заметьте, нет Киева, Минска, Харькова, Сталинграда - к тому времени они уже были превращены в руины, правда, не американцами.

Наметки уточнялись и дополнялись в планах 329/1 (3 декабря 1945 года) и 432/д (14 декабря 1945 года), причем в последнем без обиняков заявлялось, что у американской стороны «решающее» преимущество, поскольку «в на­стоящее время СССР не располагает возможностью причинить аналогичные разрушения промышленности США».

Планы войны приобретали от месяца к месяцу все более изощренный вид по мере разрастания американских арсеналов. Вот кодовые названия, которые получал дамоклов меч, занесенный над Советским Союзом и «контролируе­мыми им территориями»: «Пинчер» (1946 год), «Бройлер» (1947 год), «Граб-бер», «Эразер», «Даблстар», «Хафмун», «Фролик», «Интермеццо», «Флит­вуд», «Сиззл»(все 1948 год), «Дропшот» и «Оффтэкл» (1949 год).

Несколько слов о некоторых из них. Экспериментальный план «Пин­чер».Он, в числе прочего, предусматривал, что нападение на СССР будет со­вершаться с использованием баз в третьих странах - Турции, Италии, Китае. Понятно, не посвящая их правительства в намерения Вашингтона. План«Бройлер». Масштабы агрессии ширятся, и сообразно этому в операции вовлекаются базы в Англии, Египте, Индии, на островах Рюкю.

План «Дропшот». Вся планета - поле боя. Похоже, его составители теши­ли себя иллюзией, что не последнего. Если в документах серии ОРК 329 пре­дусматривалась бомбежка советских городов, то в 1948/49 году ориентирова­лись уже на уничтожение 70 городских центров. Планом «Дропшот» 300 атомных бомб и 29 тысяч тонн «обычных» бомб привязывались к 200 целям в 100 городах, с тем чтобы за один прием превратить в 85 процентов советской промышленности. 75-100 атомных бомб отпускались на выведение из строя на аэродромах советской стратегической авиации...

Такова реальная, а не пропагандистская картина линии руководства США в эпоху «холодной войны». Такова, в общих чертах, летопись «холодной войны», ее истоков и заката. Но и этой «скорописи» достаточно, чтобы понять, каким насущным, а не умозрительным испытаниям подвергался Советский Союз. «Холодная война» не была нашим выбором. Она не могла быть выбором СССР после жесточайшей войны и огромных жертв, принесенных народом, чтобы остаться самим собой и жить по своему усмотрению.

Почему приходится об этом говорить сейчас? По ряду причин. Мы снова сталкиваемся с попытками исказить смысл и последовательность событий в 'последние полвека. Но это не все. Не перевелись на Западе сторонники сверхострых ощущений, готовые пуститься во все тяжкие. Одни из них дока­зывают, что «холодная война» никогда не прекращалась, другие ратуют за то, чтобы, опираясь на опыт первого издания «холодной войны», развернуть вто­рое издание - на сей раз до победного конца или конца всего живого на Зем­ле. На худой конец, чтобы воздвигнуть завалы оздоровлению международной обстановки, утверждению в отношениях между государствами Востока и За-[58]

пада. Севера и Юга нового мышления, пионером которого выступает Совет­ский Союз, торжества политики разума над политикой силы.

Недавно американский журнал «Нью-перспектив куотерли» опубликовал беседу с Дж. Кеннаном. Один из соавторов «холодной», он стал ее критиче­ским исследователем, о чем свидетельствует и заголовок беседы: «Некролог по «холодной войне». На вопрос, когда же кончится эта война, Кеннан сказал: страхи и конфликты былых времен теряют смысл, куда большее значение приобретает сотрудничество между СССР и США.

Кто же впереди в преодолении мышления «холодной войны»? - был сле­дующий вопрос. Дж. Кеннан ответил: «Советы сломали психологию «холод­ной войны». Теперь очередь за нами сделать то же сакоз».

Пусть США, начав «холодную войну» первыми, закончат ее последними. Во имя мира для всех и каждого, «мира, базирующегося на совместных уси­лиях всех стран».

Источник:
Правда, 1988. 29 августа (извлечения)

Генри Киссинджер. Новый мировой
порядок

...Во времена «холодной войны» уникальный, присущий одной лишь Америке подход к вопросам внешней политики был в высшей степени адек­ватен вызову. В условиях глубокого идеологического конфликта лишь одна страна - Соединенные Штаты - обладала всей совокупностью средств - по­литических, экономических и военных - для организации обороны некомму­нистического мира. Нация, находящаяся в подобном положении, з состоянии настаивать на собственной точке зрения и часто способна уйти от проблем, стоящих перед государственными деятелями обществ, находящихся в менее благоприятном положении: ведь средства, имеющиеся в распоряжении по­следних, обязывают их добиваться целей менее значительных, чем их чаяния, причем ситуация потребовала бы даже этих целей добиваться поэтапно.

В мире времен «холодной войны» традиционные концепции силы были существенным образом подорваны. В большинстве исторических ситуаций имел место синтез военного, политического и экономического могущества, причем в целом налицо оказывалась определенная симметрия. В период «хо­лодной войны» различные элементы могущества стали четко отделяться друг от друга. Бывший Советский Союз являлся в военном отношении сверхдер­жавой, а в экономическом смысле - карликом. Другая страна вполне могла быть экономическим гигантом, а в военном отношении - ничтожно малой величиной, как в случае с Японией.

После окончания «холодной войны» различные элементы могущества об­ретут, вероятно, большую гармонию и симметрию. Относительная военная мощь Соединенных Штатов будет постепенно уменьшаться. Отсутствие чет­ко обозначенного противника породит давление изнутри, дабы переключить ресурсы на выполнение других первоочередных задач, не связанных с обо-[59] ронной сферой, причем этот процесс уже начался. Когда угроза более не но­сит универсального характера и каждая страна оценивает с точки зрения соб­ственных национальных интересов угрожающие конкретно ей опасности, те общества, которые благополучно пребывали под защитой Америки, будут вынуждены принять на себя более значительную долю ответственности за свою безопасность. Таким образом, функционирование новой международ­ной системы приведет к равновесию даже в военной области, хотя для дости­жения подобного положения могут потребоваться десятилетия. Еще четче эти тенденции проявятся в экономической сфере, где американское преобладание уже уходит в прошлое, - бросать вызов Соединенным Штатам стало более безопасно.

Международная система XXI века будет характеризоваться кажущимся противоречием: фрагментацией, с одной стороны, и растущей глобализацией, с другой. На уровне отношений между государствами новый порядок, при­шедший на смену «холодной войне», будет напоминать европейскую систему государств XVIII - XIX веков. Его составной частью станут, по меньшей ме­ре, Соединенные Штаты, Европа, Китай, Япония, Россия и, возможно, Индия, а также великое множество средних и малых стран. В то же время междуна­родные отношения впервые обретут истинно глобальный характер. Передача информации происходит мгновенно; мировая экономика функционирует на всех континентах синхронно. На поверхность всплывет целый ряд проблем, таких, как вопрос распространения ядерных технологий, проблемы окру­жающей среды, демографического взрыва и экономической взаимозависимо­сти, решением которых можно будет заниматься только в мировом масштабе.

Согласование различных ценностей и самого разнообразного историче­ского опыта у сопоставимых с Америкой по значимости стран будет для нее новым явлением, крупномасштабным отходом как от изоляционизма предше­ствующего столетия, так и от гегемонии де-факто времен «холодной войны», причем каким образом это осуществится, постарается прояснить настоящая книга...

Европа, единственная часть современного мира, где функционировала система одновременного существования множества государств, является ро­диной концепций государства-нации, суверенитета и равновесия сил. Эти идеи господствовали в международных делах на протяжении почти трех сто­летий подряд. Но никто из прежних приверженцев на практике принципа rasion d'etat не силен до такой степени, чтобы стать во главе нарождающегося международного порядка. Отсюда попытки компенсировать свою относи­тельную слабость созданием объединенной Европы, причем усилия в этом направлении поглощают значительную часть энергии участников этого про­цесса. Но если бы даже они преуспели, под рукой у них не оказалось бы ни­каких апробированных моделей поведения объединенной Европы на мировой арене, ибо такого рода политического организма еще никогда не существова­ло. [60]

На протяжении всей своей истории Россия всегда стояла особняком. Она поздно вышла на сцену европейской политики - к тому времени Франция и Великобритания давно прошли этап консолидации, - и к этой стране, по-видимому, неприменим ни один из традиционных принципов европейской дипломатии. Находясь на стыке трех различных культурных сфер - европей­ской, азиатской и мусульманской, - Россия вбирала в себя население, при­надлежавшее к каждой из этих сфер, и поэтому никогда не являлась нацио­нальным государством в европейском смысле. Постоянно меняя очертания по мере присоединения ее правителями сопредельных территорий, Россия была империей, несравнимой по масштабам ни с одной из европейских стран. Бо­лее того, после каждого очередного завоевания менялся характер государства, ибо оно вбирало в себя совершенно новую, беспокойную нерусскую этниче­скую группу. Это было одной из причин, почему Россия ощущала себя обя­занной содержать огромные вооруженные силы, размер которых не шел ни в какое сравнение со сколь-нибудъ правдоподобной угрозой ее безопасности извне.

Разрываясь между навязчивой идеей незащищенности и миссионерским рвением, между требованиями Европы и искушениями Азии, Российская им­перия всегда играла определенную роль в европейском равновесии, но в ду­ховном плане никогда не была его частью. В умах российских лидеров слива-' лись воедино потребности в завоеваниях и требования безопасности. Со вре­мен Венского конгресса Российская империя вводила свои войска на ино­странную территорию гораздо чаще, чем любая из крупных держав. Анали­тики часто объясняют русский экспансионизм как производное от ощущения отсутствия безопасности. Однако русские писатели гораздо чаще оправдыва­ли стремление России расширить свои пределы ее мессианским призванием. Двигаясь вперед, Россия редко проявляла чувство меры; наталкиваясь на про­тиводействие, она обычно погружалась в состояние мрачного негодования. На протяжении значительной части своей истории Россия была вещью в себе в поисках самореализации.

Посткоммунистическая Россия оказалась в границах, не имеющих исто­рического прецедента. Как и Европа, она вынуждена будет посвятить значи­тельную часть своей энергии переосмыслению собственной сущности. Будет ли она стремиться к восстановлению своего исторического ритма и к воссоз­данию утраченной империи? Переместит ли она центр тяжести на восток и станет принимать более активное участие в азиатской дипломатии? Исходя из каких принципов и какими методами будет она реагировать на смуты у своих границ, особенно на переменчиво-неспокойном Среднем Востоке? Россия всегда будет неотъемлемой составной частью мирового порядка и в то же" время в связи с неизбежными потрясениями, являющимися следствием отве­тов на поставленные вопросы, потенциально таит для него угрозу.

Источник:
Киссинджер Г. Дипломатия. Пер. с англ. - М.: Ладомир, 1997. [61]

Джордж Буш, Бренд
Скоукрофт. Мир стал иным (послесловие)

БРЕНТ СКОУКРОФТ

Все было кончено. Произошло событие, которое я раньше даже не мечтал увидеть в своей жизни. Я был ошеломлен и не верил в происходящее. Нет, не то чтобы я не видел его приближения. Я уже свыкся, даже стал немного рав­нодушным к зрелищу постоянно критикуемого Горбачева, но после путча все признаки стремительного заката были налицо. Нет, сами события формиро­вали четкую тенденцию: это была скорее просто неспособность понять, что столь эпохальное событие может происходить на самом деле.

Моей первой реакцией на последний спуск флага СССР с флагштока Кремля была гордость за ту роль, которую мы в этом сыграли. Мы ста­рались изо всех сил столкнуть Советский Союз в этом направлении в таком ритме, чтобы это не вызвало взрыва в Москве, тем более глобаль­ной конфронтации, что исторически нередко случалось во время пред­смертных судорог великих империй. Мы сыграли свою роль в подготов­ке благополучного исхода этой великой драмы, но главным актером в финальных сценах был, несомненно, Горбачев. Он не планировал и не хотел такого исхода. Он начал с попыток сделать Советский Союз более совершенной, более эффективной и более человечной версией самого се­бя. Он не мог понять, что в попытках навязать реформы сопротивляю­щейся системе он выдергивал нити из ткани самой этой системы. В кон­це концов, так и не реформировав систему, он уничтожил ее.

Несмотря на его блестящий ум, у Горбачева был фаталыгый недостаток. Он не мог принимать трудные решения и их придерживаться. Он стал масте­ром тонких маневров и лавирования. Когда нападали на него лично и припи­рали его к стене, он искусно и умело оборонялся. Однако когда приходило время выбирать и проводить в жизнь жесткую программу экономических ре­форм, он, подобно Гамлету, уклонялся от выполнения этой задачи. Хотя я охарактеризовал его склонность колебаться как недостаток, для нас она ока­залась скорее благом. Если бы Горбачев обладал авторитарной, сталинского склада политической волей и решительностью его предшественников, воз­можно, нам бы до сих пор противостоял Советский Союз. Он был бы обнов­ленным и помолодевшим, однако обладал бы, по крайней мере, некоторыми из тех качеств, которые делали его столь серьезной угрозой для стабильности и безопасности Запада.

Это был редкий, великий исторический момент. Внезапно настал конец эпохе тотальной и неумолимой враждебности. И, что самое невероятное, с обеих сторон не прозвучало ни одного выстрела.

Окончательное падение советской власти и распад империи привели нас на грань величайшей трансформации системы международных отношений после Второй мировой войны и завершили почти восемь десятилетий потря­сений и конфликтов. Мир, который окружал нас в январе 1989 года, характе-[62]ризовался соперничеством сверхдержав. Борьба во время холодной войны сформировала наши представления о внешней и внутренней политике, наших институтах и процессах, вооруженных силах и военной стратегии. И вот в мгновение ока все это исчезло. Мы оказались в уникальной ситуации, не имея ни опыта, ни примеров, стоя в одиночку на вершине власти. Это была - и ос­тается таковой - беспрецедентная ситуация в истории, которая предоставляет нам редчайшую возможность формировать лицо мира и налагает на нас вели­чайшую ответственность делать это мудро, на благо не только Соединенных Штатов, но и всех остальных стран.

ДЖОРДЖ БУШ

Я почувствовал огромный заряд, наблюдая за окончательным распадом Советского Союза. Мне было приятно видеть, как возобладали свобода и са­моопределение - по мере того, как республика за республикой заявляли о своей независимости. Действительно, как сказал мне Горбачев во время на­шей последней беседы, России и ее соседям еще предстоит пройти немалый путь, но я всегда был уверен, что в итоге, будучи поставленными перед выбо­ром, народы Центральной и Восточной Европы и Советского Союза откажут­ся от коммунизма и выберут свободу. Я помню много просветленных, счаст­ливых лиц в толпах в Варшаве, Гданьске, Праге и Будапеште, почувствовав­ших, что свобода близко. Это была их победа. Мы все - Восток и Запад - бы­ли победителями. Думаю, что именно это сделало возможными большую часть этих процессов - то, что они не были кому-либо в ущерб. Я убедил Горбачева в том, что мы не пытаемся извлечь выгоду из переживаемых Со­ветским Союзом или его союзниками трудностей, а искренне желаем, чтобы перестройка увенчалась успехом. Я мог ему верить и, надеюсь, он знал, что тоже может верить мне в нашей совместной работе по разрешению междуна­родных проблем, которые вставали перед нами по мере того,, как изменялся наш мир. Думаю, что наши отношения позволили сгладить и решить многие проблемы в самые критические моменты.

Мне чрезвычайно повезло, что на мою долю выпала привилегия служить Президентом в то время, которое стало заключительным периодом холодной войны. Перемены, участниками которых мы стали, явились кульминацией многолетних усилий многих людей как в самих Соединенных Штатах, так и в других странах. Мы опирались на тщательное планирование и успехи Ро­нальда Рейгана и его администрации, которые, в свою очередь, опирались на работу своих предшественников. Начиная с тех, кто служил в армии, и закан­чивая теми, кто планировал и осуществлял политическую линию на протяже­нии сменявших друг друга администраций, - все приложили свою руку к то­му, чтобы холодная война подошла к мирному завершению. Роль Горбачева, Шеварднадзе и других мужественных реформаторов из их окружения была здесь заглавной. Без них холодная война еще продолжалась бы и страх перед нависшей угрозой ядерной войны не покидал бы нас. [63]

В то время как мы, разумеется, не представляли (и не могли предугадать), что произойдет во время нашего пребывания у власти, думаю, что нашим достижением или вкладом стало то, как мы управляли описанными здесь ключевыми заключительными событиями по мере того, как они разворачива­лись. Кое-кто полагает, что исход революций в Восточной Европе, объедине­ние Германии либо «Буря в пустыне» были предопределены, но ничто не бы­ло ясно до конца. Мы задали верный тон мягкого поощрения реформаторов в Восточной Европе, оказывая постоянное давление на коммунистические пра­вительства, чтобы они продвигались к большей свободе, и при этом не при­жимая Советы к стене и не провоцируя их на кровавую бойню, В отношении Германии: тесно работая с Гельмутом Колем, нам удалось сплотить союзни­ков вокруг идеи объединения и убедить Советы принять объединенную Гер­манию в новое НАТО - наверное, самый важный момент в трансформации Европы. Это положило конец разделению Европы и показало, что подлинный мир, мир без страха, был на расстоянии вытянутой руки. В «Буре в пустыне», как я надеюсь, мы создали позитивный прецедент для будущих ответов на международные кризисы, формирования коалиций, правильного использова­ния ООН и тщательного культивирования поддержки наших целей внутри страны и за рубежом. И самое важное, я надеюсь, что мы продемонстрирова­ли, что Соединенные Штаты больше никогда не потерпят агрессии в между­народных отношениях.

Я горжусь нашими достижениями и выражаю признательность за муд­рость, опыт и проницательность самой лучшей команде, которая работала вместе со мной в администрации. Если в истории когда-либо было время, когда командная игра и товарищество решали все, то это было именно то время. Я до сих пор убежден, что у нас в нужное время в нужных местах бы­ли нужные люди. Мне также повезло, что у меня было столь много мудрых друзей среди мировых лидеров: от Оттавы до Парижа, Бонна и Лондона, от Токио до Каира, Анкары и Эр-Рияда, чьи советы я искал и в которых нуждал­ся.

Глядя в будущее, я глубоко убежден в той роли, которую Соединенные Штаты должны играть в новом мире, лежащем перед нами. Мы обладаем по­литическим и экономическим влиянием и силой, чтобы добиваться своих це­лей, но как ведущая демократическая страна и маяк свободы, сполна наде­ленная свободой, ресурсами, территорией, мы еще и несем непропорциональ­но большую долю ответственности за использование этой мощи для дости­жения общих целей. На нас также лежит бремя лидерства. Однако наше ли­дерство опирается не только на экономическую мощь и военные мускулы сверхдержавы: большая часть мира верит нам и просит нашего участия. На Соединенные Штаты в основном смотрят как на благодушную, не имеющую территориальных амбиций державу, испытывающую некоторое неудобство, когда ей приходится использовать эту внушительную силу. [64]

Одним из наших самых ценных вкладов станет привнесение предсказуе­мости и стабильности в международные отношения: ведь мы являемся един­ственной державой, обладающей необходимыми ресурсами и репутацией для того, чтобы играть эту роль и восприниматься в ней большинством. Нам не нужно, даже не следует вмешиваться в каждую передрягу, однако мы должны помогать находить на них многосторонние ответы. Мы способны разрешать споры и в одностороннем порядке, однако когда крупные акты агрессии не могут быть предотвращены, как это было в Персидском заливе, мы должны действовать по возможности во взаимодействии со столь же преданными этому делу партнерами.

В силу этих причин роль руководства со стороны Президента важнее, чем когда-либо прежде. С точки зрения внутренней политики, Президент должен со всей серьезностью воспринимать свою конституционную роль главного проводника внешней политики страны, разрабатывать цели и определять приоритеты, делать то, что в интересах всех, м поднимать страну на поддерж­ку. Вызов руководству со стороны Президента во внешнеполитических делах заключается не в том, чтобы прислушиваться к консенсусу, а в том, чтобы формировать его внутри страны и за рубежом. Пожалуй, нигде это лидерство так не важно, как в формировании внутриполитического консенсуса в отно­шении роли Америки в мире. Не должно быть никаких сомнений в том, что мы должны смело встречать все будущие вызовы, не ударяясь в изоляцио­низм или протекционизм, которые были характерны для начала века. Наша страна больше не может позволить себе эгоистично укрываться за своими границами, лишь только схлынет международный кризис, и вновь выходить на международную арену во время новых великих потрясений. Я твердо на­меревался покончить с таким стереотипом поведения, когда мы оставили по­зади холодную войну, и нам нужно постоянно преодолевать его.

Нынешняя международная арена со всеми своими пертурбациями остает­ся столь же непредсказуемой, как и в любой предшествующий период исто­рии, и значение американского участия важно, как никогда. Если Соединен­ные Штаты не возглавят этот процесс, то его не возглавит никто. Самый наш большой вызов - это извлечь уроки из самого кровавого столетия в истории. Если мы не справимся с этой ответственностью, увильнем от роли, справить­ся с которой способны только мы, отступим от наших обязательств в мир безразличия, мы однажды заплатим дорогой ценой за эти пренебрежение и близорукость.

Источник:
Дж. Буш., Б.Скоукрофт. Мир стал другим.

Пер. с англ. - М.: Междунар. отношения, 2004. С. 499-502. [65]

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Американский план закабаления Европы. М., 1949.

2. Американский экспансионизм. Новейшее время. М., 1986.

3. Американцы о внешней политике США: Выступления, статьи, доку­менты. М., 1982.

4. Бережков В.М. Страницы дипломатической истории. М., 1982.

5. Брандт В. Воспоминания. М., 1991. .

6. Гартхофф Л.Р. Почему возникла «холодная война» и почему она закончилась? //Международная жизнь. 1992. № 3/4.

7. Гелен Р. Служба, М., 1997.

8. Громыко АА. Памятное. В 2-х тт. М., 1988.

9. Даллес А. О политике//ВИ.-1998.-№4.

10. Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962 1986). М., 1996.

11. Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль: Записки посла во Франции. М, 1997.

12. Дэвис Д., Трани Ю. Первая холодная война. Наследие Вудро Вильсо­на в советско-американских отношениях, М., 2002.

13. Жискар д' Эстен В. Власть и жизнь. - М., 1990.

14. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и

Америки. М., 2000.

15. Карягин В.В. Берлин. Впечатления приезжего // МЖ. - 1997. - № 3.

16. Карягин В.В. Берлин: от железного занавеса до берлинской стены // МЖ 1991. №4-8.

17. Киссинджер Г. Дипломатия. - М., 1997.

18. Международное право в документах / Сост. Н.Т. Блатова. - М., 1982.

19. Международное публичное право: Сборник документов. - М., 1996. -Т. 1-2

20. Нарочницкая НА. Россия и русские в мировой истории. М., 2003.

21. Никольский В.А. Записки советского военного атташе в Швеции (1960-1963 гг.). // НИИ. - 1997. - № 4.

22. Никсон Р. На арене. - М., 1992.

23. Организация Варшавского договора: Документы и материалы. 1955-1980.- М., 1980.

24. Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечествен­ной войны 1941-1945 гг. -М., 1976.-Т. 1-2.

25. Петелин Б.В. Международные отношения в XX веке. 1945-1990-е го­ды. Вологда. 1997.

26. Проблемы войны и мира в XX веке (документы) / Колобов О.А. и др. - Нижний Новгород, 1996-1997.-Т. 1-2. [66]

27. Сборник основных документов и материалов организации Североат­лантического договора. - М,, 1969-1984. - Вып. 1-4.

28. Смирнова Н.Д. Греция в политике США и СССР. 1945-1947 гг. Но­вые архивные документы // ННИ. - 1997, - № 5.

29. Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945-1985). Новое прочтение. М., 1995.

30. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953 гг. В 2-х тт. До­кументы. М., 2002.

31. СВАГ. 1945-1949: Сборник документов. - М., 1994.

32. СССР - ГДР. Тридцать лет отношений. 1949-1979: Документы и мате риалы. -М., 1981.

33. СССР и германский вопрос, 1941-1949: Документы АВПРФ. - М., 1996..

34. Тегеран. Ялта. Потсдам: Сборник документов. - М., 1971.

35. Устав Организации Объединенных наций и Статут Международного суда.- М., 1945.

36. Холодная война. 1945-1963 гг. Историческая ретроспектива: Сб. ст. М., 2003.

37. Штраус Ф.И. Воспоминания. - М., 1991 [67]

СИНХРОНИЗИРОВАННЫЕ ТАБЛИЦЫ ОСНОВНЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ

СОБЫТИЙ В США, СССР/РОССИИ, ЕВРОПЕ И НЕКОТОРЫХ СТРАНАХ АЗИИ, ЛА ТИНСКОЙ АМЕРИКИ И А ФРИКИ

1945-2000 ГГ.

1939-45 - Вторая мировая война. На территории СССР: 1941-1944 - Ве­ликая Отечественная война. 1941 - вступление США во Вторую мировую войну после нападения японской авиации на военно-морскую базу Тихооке­анского флота США па Гавайях (Перл-Харбор). 1942 - высадка англо­американских войск в Северной Африке. 1943 - высадка англо-американских войск в Сицилии, а затем и в континентальной Италии. 1943 - конференция лидеров США, Великобритании и СССР в Тегеране. 1944 - высадка англо­американских войск в Нормандии (Северная Франция), открытие второго фронта на западе Европе (помимо восточного фронта в СССР). 1945 - конфе­ренция лидеров США, Великобритании и СССР в Ялте. 12. 04. 1945 смерть Рузвельта. Г. Трумэн становится президентом США. Капитуляция Германии. Берлинская конференция. Военные действия СССР против Японии. Атомные бомбардировки авиацией США Хиросимы и Нагасаки. 1945-46 - Нюрнберг­ский процесс. 1945 - учреждение ООН.

США		СССР		Страны Европы			Другие страны
1945 - первое испы­тание ядерного ору жия		5 марта 1946 - речь Черчилля в Фултоне. Одна из дат начала холодной войны					1945-1955-оккупация Вьетнама Францией
1947 - провозглашение "плана Маршалла" в целях восстановления Европы		Восстановление народного хозяйства, разрушенного войной
1948 - президент­ские выборы. Победа на них Трумэна.		1946-48 - образование в Восточной Европе группы стран, ориентиро­ванных на построе­ние социализма.			1947 - провозглашение независимости в Индии. Отделение от Индии Пакистана Подъем националь­но-освободительной борьбы
Реализация "справедливого курса" 4- 04.1949 - подписание США и 11-ю западными странами Североатлантиче­ского договора (НАТО)		1948-51- реализация "плана Маршалла" в 17 странах Западной Европы			1948 - образование еврейского государства Израиль на территории британ­ской Палестины 1948-49- 1-я арабо-израильская война 1.10.1949 - образо­вание Китайской Народной Республи­ки Появление проблемы «Двух Китаев»
1 950 - вступление США в воину в Корее, вызванное вторжением Сев. Кореи в Юж. Корею 1951 - заключение мирного договора между США и Япо­нией		1949 - учреждение Советским Союзом и 5-ю восточноевропейскими странами Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Формирование мировой сисгемы социализма
		1949 - первое испы­тание ядерного ору­жия		4. 04.1949 - подпи­сание США и 11-ю западными странами Североатлантическо­го договора (НАТО) 1949 - образование ФРГ и ГДР. Раскол Германии 1951 - учреждение Европейского объе­динения угля и стали (ЕОУС). Начало процесса западноев­ропейской интегра­ции
1952 - избрание генерала Д. Эйзенхауэра президентом США		5.04.1953 - смерть Сталина. Борьба за власть и выдвиже­ние Н.С- Хрущева в партийные лидеры Ослабление режима репрессий
				1954 - учреждение Организации Юго-Восточной Азии -СЕАТО
1955 – слияние Американской Федера­ции труда и Кон­гресса производст­венных профсоюзов - образование АФТ-КПП		1955 - подписание Варшавского договора между СССР и странами Восточной Европы 1956 - октябрьские события в Венгрии. Воо­руженное подавление восстания в Будапеште			1959- провозглаше­ние Северного Вьетнама социали­стической респуб­ликой 1959 - победа ку­бинских повстанцев во главе с Фиделем Кастро [69]
1959 - первый в истории визит советского руководителя Н.С.Хрущева в США				1957- подписание 6-ю государствами Римского договора о создании ЕЭС
1960 – инцидент с американским разведывательным самолетом У -2, приведший к резкому ухудшению советско-американских от­ношений 1962 - Кубинский (Карибский) кризис				13- 08. 1961 возве­дение Берлинской стены

22. 11. 1963 - убий­ство президента Джона Кеннеди. Новый президент Л.Джонсон

1957-1961 - начало космической эры. 12.04. 1961-первый полет человека в космос

1963 - отставка К. Аденауэра с поста канцлера ФРГ

Кастро. Принятие курса на социализм 1960 - в течение гола 17 африканских колоний получают независимость 1963 - создание Организации афри­канского единства 967 - арабо-израильская война. Захват Израилем территорий Египта, Сирии и Иордании Осуждение ГА ООН агрессивных дейст­вий Израиля на Ближнем Востоке

1963 - подписание СССР, США и Великобританией в Москве Дого­вора о запрещении испытаний ядерного оружия; к 1990 г. число уча­стников достигло 1 17 государств

1964 - воздушные налеты на Северный Вьетнам, начало войны 1967 - принятие 25-ой поправки к Кон­ституции, устанавли­вающий порядок замещения должно­стей президента и вице-президента 1968 - избрание Никсона президен­том

1964 - смещение Хрущева и избрание Л. И. Брежнева пар­тийным руководите­лем

1968 - социально-политический кри­зис во Франции

1968 - ввод войск ОВД в Чехословакию для подавления волнений {"Пражская весна") "Доктрина Брежнева" об общей защите завоеваний социализма

1968-1970 подписание и ратификация 40 странами мира Договора о нераспространении ядерного оружия. К 1990 г. его участниками стали 140 стран

1971 - принятие 26-­ой поправки к Кон­ституции США о снижении возрастно­го избирательного ценза до 1 8 лет

1971 - 24 съезд КПСС. Принятие Программы мира

1969 - отставка де Гол ля с поста пре­зидента Франции 1969 - В.Брандт (СДПГ) - канцлер ФРГ. Начало "новой восточной полити­ки"

1970-73 - револю­ционные события в Чили 1971 - индо-пакистанский воен­ный конфликт. Воз­никновение незави­симого государства Бангладеш 1973 - 4-я арабо- израильская война. Нефтяной бойкот арабских государств 1973 - военный переворот в Чили

1972 - первый в истории визит президента США Р.Никсона в СССР 1972 - Договор между СССР и США об огра­ничении систем противоракетной обороны (ПРО), имел бессрочный характер

1972 - ратификация бундестагом ФРГ Московского и Варшавского договоров

1973 - Подписание в Париже соглашений о завершении войны во Вьетнаме. Вывод американских войск из Юж. Вьетнама

1973 - официальный визит Л.И. Брежнева в США. Расширение советско- американских отношений

1974 - отставка В. Брандта с поста канцлера ФРГ 1974 - Апрельская революция в Португалии. Свержение диктаторского режима

1974 - отставка Никсона из-за угрозы импичмента

1974 - падение военной диктатуры в Греции

1975 - провозглашение независимости в португальских, колониях Мозамбик и Ангола

1974 - сенат США принимает поправку Джексона-Веника, ограничивавшую американо-советскую торговлю

1976 - 25 съезд КПСС. Принятие плана 10-ой пятилетки по совершенствованию социалистического общества

1975 - принятие в Хельсинки Заключительного акта СБСЕ

1977 - роспуск СЕАТО

1976 - избрание Дж. Картера президентом США

1975 - смерть испанского диктатора Ф.Франко

1979 - Исламская революция в Иране. Свержение шахского режима

1979 - восстановление дииотношений с КНР

1979 - ввод советских войск в Афганистан

1979 - избрание М.Тэтчер (тори) премьер-министром правительства Великобритании

1979 - революция в Никарагуа

1980 -безуспешный бойкот США и других стран Запада Московской Олимпиады за действия СССР в Афганистане. "Вторая холодная война" в международных отношениях

1980 - приход к власти в Юж. Родезии (Зимбабве) черного большинства

1980 - избрание Рональда Рейгана 40-м президентом США

1980 - создание независимого профсоюза "Солидарность" в Польше.

1982 - кончина Л.И. Брежнева

1982 - англо- аргентинский конфликт из-за Фолклендских островов

1983 - Рейган объяв- ляет о проекте создания СОИ. Начало «крестового похода» против коммунизма 1983 - интервенция США в Гренаде

1982-1985 - пребывание у власти Ю.В. Андропова и К. У. Черненко

Начало кризиса реального социализма.

1985 - избрание М.С. Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС. Начало перестройки в СССР

1981 - начало “левого эксперимента” во Франции

1982 - приход к власти в ФРГ правых партий ХДС/ХСС

1985 - приход в Бразилии гражданского правительства

1983 - начало размещения ракет США на территории 5 государств Европы

1983 - подъем антнвоенного движе ния в Европе

1 986 - советско- американская встреча на

высшем уровне в Рейкьявике

1987 - подписание Договора между СССР и США о ликвидации раке! средней и малой

1988 - поражение Пиночета на пле-

дальности 1988 - подписание представителями СССР,

бисците в Чили

США, Афганистаном и Пакистаном соглаше­ний по урегулированию положения в Афгани-

стане

1988 - избрание Дж. Буша президентом США

1987-88 - политика гласности и демокра­тизации в СССР

1989 - формирова­ние коалиционного правительства в Польше.

.

1990-91 обострениеборьбы за власть между Горбачевым и Ельциным

1989 - падение Берлинской стены 1990. 3. 10. - объединение Германии

1990 - вторжение Ирака в Кувсйт

1991 - начало войны в Персидском заливе ("Буря в пустыне")

1991 - роспуск СЭВ и Организации Варшав­ского Договора

1991 - создание МЕРКОСУР в Латинской Америке

1991, июнь - учреж-

1991 - начало рас-

дение поста прези-

пада Югославии на

дента России. Избра-

отдельные государ-

ние на этот пост Б.Н.

ства

Ель-цкна; август -

1991, декабрь -

путч ГКЧП. Распад

подписание Мааст-

СССР. Образование

рихтского договора

1 992 - Конференция ООН по окружаю- щей среде в Рио-де-Жанейро

СНГ

членами ЕС

1992 - избрание У.(Билла) Клинтона

1992 - начало ры-

президентом США

ночных реформ в России

1992 ~ отстранениеот власти президента Бразилии Ф.Колора

1993 - принятие

1993 - политический

1993 - распад Чехо-

министерством обо­роны США основ-

кризис. Расстрел Верховного Совета

словакии на два государства

ных положений во-

РФ. Принятие новой

енной стратегии

конституции

страны на период

1994 - приход к

после окончания

власти черного

холодной войны

большинства насе-

1 994 - создание Севереамериканской зоны свободной торговли (НАФТА)

1994 - присоедине­ние России к про­грамме НATO "Партнерство во имя мира"

1995 - избрание Ж. Ширака прези­дентом Франции 1995 - подписание

ления ЮАР, крах режима апартеида 1994 - начало вос­стания индейцев на

Дейтонеких согла- Юге Мексики (шт.

1 шений по Югосла- Чьягшс)

1 вин

1995 - создание Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе - ОБСЕ

1996г-завершен первый этап исследований и разоаботаны основные концепции проекта строительства трансконтинентальной магист­рали Америка-Сибирь и тоннеля под Беринговым проллвом

1996 - вступление России в Совет Европы

1997 - подписание договора России и НАТО

1998 - попытка импичмента президента У. Клинтона

1998 - дефолт в России 1999 - отставка Б.Н. Ельцина с поста президента

1998 - формирование в ФРГ красно-зеленой правящей коалиции 1999 - начало введения евро 1999 - прием в НАТО Венгрии, Польши, Чехии 1999 - бомбардировки НАТО СРЮ 2000 - введение евро в качестве единой валюты во всех видах расчетов

1999 - приход к власти левоцентристской коалиции в Аргентине

2000 - избрание Дж. Буша (млад) президентом США

2000 - избрание В. В. Путина президентом России

2000 - отставка президента Фухимори в Перу

2001, 11 сентября - террористические акты в США. Разрушены здания ВТЦ. Погибло более 3 тыс. человек