Дональд Гатри

Введение в Новый Завет

Дональд Гатри

Предисловие к русскому изданию

Книг по введению в Новый Завет написано много, но почти все - на английском, немецком и французском языках. Поэтому нужда в подобной литературе на русском языке ощущается давно, и книга английского ученого, преподавателя языка и литературы Нового Завета Лондонского Библейского Колледжа Дональда Гатри прекрасный ответ на эту нужду. Выбор на эту книгу пал не случайно. С одной стороны это серьезный академический труд. А с другой стороны - автор объективно и непредвзято освещает почти все существующие на сегодняшний день изыскания в области Нового Завета.

Люди смотрят на Библию, а значит и на Новый Завет, двояко. Одни принимают ее как Слово Божие, данное Богом для назидания и поучения верующих, другие - как один из видов древней литературы. Но те и другие по необходимости задают вводные вопросы об авторстве, времени и месте написания, стиле и языке, об исторических обстоятельствах, так как ответы на эти вопросы поясняют содержание. Верующие ученые рассматривают эти вопросы с убежденностью в полном богодухновении и Божьем водительстве человеческих соавторов книг Священного Писания. Но не все специалисты придерживаются этой точки зрения. Многие придают большее значение человеческой части авторства, иногда даже исключая божественное, и потому впадают в скептическую и отрицательную критику. Много богословских книг основано на такой критике. Их заключения могут быть выведены на основе либо "критики источников", которая ищет письменные источники, лежащие в основе книг Нового Завета, либо метода "истории форм", который ищет отдельные формы проявления устного предания, существовавшего до написания книг, либо метода "истории редакций", который ищет добавления авторов-редакторов, либо "текстуальной критики", которая старается уточнить текст оригинала. В чем-то эти заключения допустимы, так как они субъективны, но читателю надо относится ко всему, что пишут о Библии, критически. История библейской критики советского периода свидетельствует, как некорректно можно использовать богословский анализ, спекулируя на незнании читателя. Дональд Гатри постарался дать введение к книгам Нового Завета с достаточно консервативной точки зрения верующего ученого, но, учитывая существование разных теорий и замечаний о книгах и содержании Нового Завета, он их включил в свой труд и представил на суд читателям. Он не старается дать разрешение спорных вопросов, а просто разбирает современные критические мнения, находящиеся в других книгах. Он не пропускает ни одного мнения, выраженного когда-то учеными, чтобы читатель Нового Завета знал, какие вопросы уже поднимались, хотя он не поддерживает эти мнения.

Книга Д. Гатри содержит много информации и библиографического материала и потому полезна для серьезного читателя. В ней он найдет обширную информацию о среде и исторической обстановке, о времени и местах написания Книг Нового Завета, о цели и назначении книг, их содержании и богословском значении в христианстве.

Научная дискуссия о Библии широко распространена на Западе и не представляет собой камня преткновения для веры, однако в бывшем Советском Союзе Библия не изучалась с научной точки зрения. Советская библеистика чаще всего огульно отвергала текст Писания как ненужный древний миф, либо использовала гипотезы и предположения либерального богословия для разрушения веры, представляя их как научно доказанные факты. С другой стороны верующие часто считают, что кроме прямого чтения и цитирования, поднятие вопросов авторства оскверняет Слово Божье. Книга Гатри представляет третье положение, которое принимает Слово Божье, как богодухновенную истину, считая ее настолько твердой и великой, и такой чистой, что ее ничто не может ни умалить, ни осквернить, но при этом всестороннее изучение этого Слова является наставлением Самого Господа Иисуса Христа, который сказал: "Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне" (Ин.5.39).

Н. А. Александренко.

Доктор богословия Нового Завета, доктор классической филологии, профессор Луизианского колледжа (США).

Глава 1. Евангелия

I. ОБЩЕЕ ВВЕДЕНИЕ

Четыре Евангелия всегда вызывали особый интерес у христиан. Они являются основным источником знания о жизни нашего Господа, потому что без них это знание было бы низведено до уровня отрывочных сведений. И поэтому неудивительно, что ученые сосредоточили особое внимание именно на них. Очевидно, тем не менее, что никакие другие книги Нового Завета не являются столь трудными для критического исследования, как эти. Большинство вопросов, поднятых библейской критикой, все еще являются предметом дискуссий, хотя наиболее радикальные теории теперь почти полностью отвергнуты. Прежде, чем обратиться к рассмотрению этих вопросов, мы постараемся дать общую оценку Евангелиям в их современном виде, так как они несомненно оказали глубокое влияние на развитие христианской мысли, независимо от любой критической оценки. Такой подход отличается от некоторых современных школ критики, начинающих с предположений, которые искажают ценность существующих Евангелий. Принципы таких школ будут полностью рассмотрены ниже. Данное же исследование основывается на убеждении, что именно Евангелия, а не их источники и их происхождение, сформировали христианскую историю, и последние должны рассматриваться в свете Евангелий.

II. ЛИТЕРАТУРНАЯ ФОРМА ЕВАНГЕЛИЙ

Нашей первой задачей является определение литературного характера Евангелий. Мы должны ответить на вопрос, что они из себя представляют. Ответить на него гораздо труднее, чем это может показаться с первого взгляда. Евангелия - это несомненно повествования, которые описывают дела и слова Иисуса. Но это не биографии в принятом смысле этого слова. Они затрагивают лишь краткий период жизни Иисуса. Они очень мало говорят нам о Его детстве и юности. Сведения, содержавшиеся в них, совершенно не отражают психологической картины Его развития. Кроме отрывочных сведений о первых годах Его жизни, основное внимание уделено краткому периоду Его общественного служения и особенно смерти и воскресения. И не случайно они называются Евангелиями, т.е. благовестиями1
.

А. Жанр Евангелий

Было много дискуссий по поводу жанра Евангелий. Уникальна ли форма этих книг или существуют параллели, которые могли бы дать образец их жанру? Мнение, что они не имеют никакой связи с другими древними биографическими повествованиями, было недавно подвергнуто резкой критике. С литературной точки зрения нельзя утверждать, что это совершенно новый жанр, так как каждая новая форма связана с предыдущими. С другой стороны, сравнение с литературной точки зрения с другими древними трудами, не имеющими общей цели написания, приводят к неправильному пониманию Евангелий. И поэтому немаловажно рассмотреть различные точки зрения, которые были предложены для объяснения нашего подхода к Евангелиям в целом.

1. Биографии

Было проведено сравнение с древними греко-римскими биографиями. Толберт считает, что такое сравнение является ключом к пониманию Евангелий2
. Он пытается показать, что мифологическая точка зрения этих древних биографий имеет отношение к Евангелиям. Он ссылается на категории богов и людей и на промежуточные категории вечности и бессмертия. Миф о богочеловеке в греческих и других культах является, по его мнению, ключом к пониманию представления первых христиан о Христе. Аргументы Толберта были подвергнуты глубокому изучению Д. Е. Оном3
, который отверг многие основные предположения Толберта. Он считает неубедительным мнение, что жанр Евангелий такой же, как и греко-римских биографий.

2. Аретологии

Была предложена еще одна категория, которая рассматривалась как возможное объяснение литературной формы Евангелий. Это аретологии, т.е. повествования о чудесных делах, совершенных Богом или героем. В них внимание сосредотачивалось на греческом богочеловеке, и поэтому они предлагаются как образец повествования об Иисусе. Но эта точка зрения очень спекулятивна, так как едва ли можно утверждать, что не существовало такой литературной аналогии, сравнение которой с Иисусом было бы совершенно необоснованным4
.

3. Лекционарии

Была выдвинута еще одна теория происхождения Евангелий, согласно которой они были составлены по образцу еврейских лекционариев (богослужебных книг, которые делились на определенные календарные циклы). По мнению П. Каррингтона5
Евангелия были составлены для использования во время общественных богослужений. Он уделяет особое внимание Евангелию от Марка, считая, что во многих манускриптах текст делится на отделы соответственно четырем субботам в месяц, а добавочные четырнадцать отделов предназначались для особых случаев.

Подобная теория выдвинута Гилдингом6
относительно четвертого Евангелия. Он считает, что Евангелие от Иоанна соответствует трехгодичному еврейскому циклу чтений. Это значит, что Иоанн выбрал из еврейского цикла чтений по одному отрывку на каждую неделю, независимо от года, когда он читался. Эта гипотеза имеет некоторое основание, так как Иоанн ставит больший акцент на еврейских праздниках, чем все другие авторы Евангелий. Но хотя она и имеет много сторонников, многие из предполагаемых параллелей между еврейскими чтениями и текстом Евангелия недостаточно убедительны.

Третья и более поздняя попытка поддержать эту гипотезу была предпринята М.Д. Гоулдером. По его мнению Евангелие от Матфея также соответствует еврейскому циклу чтений. Он разделил Евангелие на отделы, соответствующие, как он считает, чтениям Ветхого Завета, на каждую неделю. Хотя он и согласен с делением текста, сделанного Карринггоном, тем не менее, он признает трудности в проведении параллелей. Но в целом эти теории сталкиваются с невозможностью доказать, что эти чтения проводились в первом веке. Приведенные данные имеют ввиду, скорее всего, более поздний период записи чтений. Л. Моррис8
указывает на то, что данные свидетельствуют в пользу ранней датировки Евангелий, что никак не связано с гипотетическими чтениями.

4. Мидраш

Еще одна теория относительно жанра Евангелий основывается на происхождении их от еврейского мидраша. Гоулдер сравнивает еврейский мидраш с Евангелием от Матфея, о чем мы говорили выше. Особое значение этому сравнению придает Р. Гундри9
. Но прежде всего необходимо выяснить, что понимает каждый отдельный ученый под мидрашем, так как это слово используется в различных значениях. Гундри иногда применяет его ко всему Евангелию в целом, иногда к отдельным его частям. Он, по-видимому, рассматривает элементы мидраша как неисторическое приукрашивание текста. Но тогда возникает вопрос, существовала ли такая литературная практика в еврейском подходе к истории. А то, что Евангелие от Матфея представляло собой подобный образец, едва ли можно считать обоснованным10
.

Б. Структура Евангелий

Если согласиться с мнением, что не существует адекватных параллелей евангельского жанра, то необходимо выяснить, в какой степени применимы в данном случае принципы литературной критики. Новозаветные ученые не уделяли большого внимания принципам литературной критики, применяемых при изучении других литературных произведений. Можно ли тогда рассматривать Евангелия как литературные произведения наряду с другими трудами? Так как до сих пор не существует общего мнения относительно жанра, к которому можно их отнести, мы имеем все основания считать Евангелия уникальными.

Многие литературные критики считают, что любое литературное произведение можно рассматривать как источник исторической информации лишь после того, как оно не подвергнуто литературной критике. Литературный критик подходит к материалу с различных точек зрения. Например, Н. Р. Петерсеном11
написана книга по литературной критике, в которой он считает, что у Марка необходимо различать время повествования и время событий в его Евангелии и между повествовательным миром и реальным миром в Деяниях. В последнем случае он считает, что если сравнивать Павла и Луку, то Павел дает больше информации для литературного изучения. Но надо признать, что Евангелия и Деяния не романы, а повествования совершенно иного рода, и их едва ли можно исследовать с помощью подобных критических методов.

Литературная критика может оказать помощь в вопросах, касающихся текста. Как можно документ разделить на части? Какое значение имеет весь текст и какое значение можно приписать частям? Как можно объяснить порядок изложения?12

Несколько иным подходом к литературной критике является структурализм, который различает внешнюю и внутреннюю структуру текста. Результатом такого подхода является утверждение, что текст может содержать в одно и то же время разные семантические уровни. Текст становится своего рода языком знаков13
. Такого рода исследование не входит в нашу задачу, но это надо учитывать в процессе толкования.

В. Евангелия как благовестие

Традиционно эти книги называются Евангелиями. Само слово означает "благая весть". Этим словом начинается повествование Марка о делах и учении Иисуса. Суть Благой Вести заключена в содержании повествований. Все евангелисты посвящают значительную часть своих книг последней неделе жизни Иисуса. Марк фактически посвящает треть своего Евангелия этой серии событий. Другие евангелисты, хотя и в несколько меньшей степени, делают то же самое. Основной их целью, несомненно, было описание Его смерти. Описание благих дел, чудес и учения должно рассматриваться в перспективе, стремящейся к смерти и Воскресению Иисуса. Именно смерть и Воскресение Христа были главной темой проповеди первых христиан.

Это составляет основное отличие Евангелий от всех других биографических произведений и является основным в оценке уникальности этих Писаний. Надо учитывать все возможные параллели, но никогда нельзя забывать о специфическом характере Евангелий. Уникальность центральной фигуры Евангелий делает их уникальными. Признание этого факта не исключает возможности их критического исследования, но поспешное и безусловное помещение их в один ряд со светской литературой здесь неприемлемо14
.

III. МОТИВЫ НАПИСАНИЯ ЕВАНГЕЛИЙ

Различные цели, приведшие к написанию разных Евангелий, мы рассмотрим ниже, когда будем говорить о каждом Евангелии в отдельности. Сейчас же мы остановимся на общих мотивах, приведших к описанию евангельских событий, так как никаких образцов, предшествовавших написанию Евангелий, не существовало.

Сначала устное апостольское свидетельство имело такой огромный вес, что достоверное и последовательное благовестив в письменной форме могло и не восприниматься. Несомненно, что для восточного менталитета слово имеет больший авторитет, чем письменный документ, и поэтому необходимость в письменных свидетельствах появляется только после смерти непосредственного очевидца. В этом случае могло пройти немало времени, прежде чем появились первые Евангелия. Проблему датировки Евангелий мы будем рассматривать ниже, но здесь надо заметить, что для понимания происхождения Евангелий нет необходимости допускать длинный период устного предания. Быстрое распространение христианства ускорило написание Евангелий, потому что апостолы не были вездесущими. Из предисловия Луки совершенно ясно, что до того, как сам Лука написал Евангелие, уже некоторое время существовали другие Евангелия. Мы не имеем никаких данных, какое из них было написано первым, и эта неуверенность должна лежать в основе нашей оценки мнения о том, что сначала не было никаких мотивов для написания Евангелий.

Часто утверждается, что более позднее написание Евангелий было вызвано широко распространенным в то время мнением, что парусил (parousia, от греч. parovsia), или возвращение Христа, уже близка, и в записи благовестия нет необходимости. Какой в этом смысл, если Господь может вернуться в любой момент? И поэтому необходимость в письменном свидетельстве о рождении Церкви могла появиться только тогда, когда стало очевидным, что Церковь будет иметь длительную историю. Это достаточно обоснованное предположение и его можно принять, но нет полной уверенности, что оно правильно. Новозаветные послания предвосхищают канонические Евангелия. Кроме того, наш Господь ясно сказал, что до парусии все народы должны услышать Евангелие. И тогда вполне разумно допустить, что некоторые первые проповедники увидели необходимость в использовании письменных свидетельств. В таком случае можно допустить и то, что написание книг в целях евангелизации считалось основным в приготовлении Церкви к парусии.

Кроме того нельзя не учитывать дороговизну письменных принадлежностей и трудность в получении достоверных данных. Первое нельзя с легкостью отвергать, так как письменные принадлежности были действительно очень дорогими, но также трудно понять, почему эта проблема стала более разрешима в более позднее время. Что касается добычи материала, то она обусловлена происхождением Евангелий. Если все евангелисты должны были искать материал, то для этого необходимо было какое-то время, но такое объяснение не является единственным, ни самым важным для выяснения происхождения Евангелий, как мы это увидим, когда будем рассматривать синоптическую проблему.

Несомненно, что существовало много мотивов для написания Евангелий. Необходимость в исторических письменных свидетельствах и в катехизических (учебных) целях не вызывает никакого сомнения. Если среди евреев устные наставления высоко почитались, то вряд ли они могли иметь такое же значение для обращенных из язычников. Для языческой евангелизационной миссии письменные документы могли оказать огромную помощь. И хотя эта необходимость была осознана не сразу, она несомненно ощущалась в миссионерской Церкви на самых ранних этапах ее развития. Тесно связанными с евангелизационными целями были и апологетические потребности. Нехристианский мир несомненно хотел знать, кто такой Иисус, и можно легко понять настоятельную необходимость в авторитетном ответе. Если поначалу было достаточно апостольского устного свидетельства, то по мере расширения работы по евангелизации появилась необходимость в письменных свидетельствах.

Считается, что литургические цели также играли роль в написании, по крайней мере, некоторых Евангелий, и эти теории мы рассмотрим ниже. Но независимо от этих целей, почти несомненно, что некоторые сообщения о жизни, учении, смерти и Воскресении Иисуса были введены в христианское богослужение с раннего времени. И хотя фактических очевидцев было достаточно, но в языческих районах, где не было непосредственных свидетелей из Палестины, Евангелия могли быть написаны довольно рано.

О многообразии причин, приведших к написанию Евангелий было сказано достаточно много. Так, по собственному свидетельству Луки, было предпринято много попыток, но лишь четыре Евангелия дошли до нас как достоверные документы. Ниже мы кратко остановимся на принятии ранней Церковью этих Евангелий и непризнании всех других. Огромное количество более поздних апокрифических Евангелий свидетельствует как о постоянных попытках запечатлеть подробности, опущенные христианской Церковью, так и о твердом ее решении признать их недостоверными. Некоторые ученые считают, что среди массы недостоверного материала могли сохраниться подлинные изречения Господа15
.

IV. МЕСТО ЕВАНГЕЛИЙ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

В нашу задачу не входит изучение развития канона16
, но мы должны кратко остановиться на отношении ранней Церкви к Евангелиям, чтобы увидеть проблемы их признания в правильной перспективе.

Все имеющиеся данные ясно показывают, что к концу II века четыре Евангелия были признаны не только достоверными, но и как Священные Писания на уровне Ветхого Завета. Ириней считает, что четыре Евангелия отражают четыре стороны света, четыре ветра и необходимость в четырех столбах в здании17
. Хотя с его манерой рассуждения можно и не согласиться, но его мнение об исключительном использовании четырех Евангелий не может быть подвергнуто никакому сомнению. Кроме того, он называет каждое Евангелие по имени его традиционного автора. Он в общих чертах говорит о доктрине богодухновенности Евангелий. Может быть, Ириней и не совсем критичен в своем подходе, но это не значит, что его свидетельство не было основано на здравом предании. По крайней мере его нельзя обойти при рассмотрении вопросов, касающихся канонизации.

Хотя Климент Александрийский и цитирует другие Евангелия, как, например, Евангелие Египтян, он делает четкое различие между ними и четырьмя каноническими Евангелиями. Тертуллиан же цитирует исключительно четыре Евангелия и утверждает их авторитет на том основании, что они были написаны апостолами или их непосредственными сотрудниками. Ни один из этих писателей не подвергает сомнению происхождение этих Евангелий в апостольское время, хотя их подходы и были подвергнуты современными учеными резкой критике. Вполне вероятно, что отцы церкви были ближе к истине, чем думают критики.

Данные до 180 г. от Р.Х. менее определенны, но они, тем не менее, говорят о большом почитании четырех Евангелий с самых ранних времен. "Диатессарон" Татиана представляет собой выдержки из четырех Евангелий и интересен тем, что показывает затруднения, которые тогда вызвали четыре Евангелия18
. Несмотря на довольно большое влияние этой книги на Восточную Церковь, она была вскоре вытеснена отдельными Евангелиями, что говорит о внимании, которое уделялось синоптическим Евангелиям, несмотря на большое количество общего материала, который в них содержался. Достоверные свидетельства интересовали христиан более, чем сведения о жизни Христа, вычлененные из писаний и расположенные в хронологическом порядке. Еще Иустин Мученик, по-видимому, знал и использовал все Евангелия, хотя сказать об этом с уверенностью нельзя из-за неточности его цитат. Для рассмотрения нашей задачи важными являются его ссылки на "воспоминания апостолов", которые использовались в общественном богослужении. Эти воспоминания были названы "евангелиями" (evaggelia /evangelia/), из чего следует, что они считались авторитетными благодаря их прямой связи с апостольскими воспоминаниями.

Как Климент Римский, так и Игнатий, использовали евангельский материал, хотя больше в виде ссылок, чем цитат. Весь этот материал, однако, имеет параллели в канонических Евангелиях за исключением одного отрывка у Игнатия, который содержит в себе изречение нашего Господа из какого-то неизвестного источника19
. Тем не менее, нет полной уверенности, что эти писатели действительно были знакомы с письменными Евангелиями. Кестер20
, например, считает, что это были скорее до-синоптические предания. Однако, Евангелие Поликарпа содержит в себе параллели с нашими Евангелиями, что свидетельствует о его бесспорном знании их21
. Но возникает сомнение, что все эти авторы знали Евангелие от Иоанна.

Для до-апостольского периода очень важным является свидетельство Палия, хотя оно вызывает много вопросов. Поскольку мы подробно остановимся на нем при рассмотрении проблем, касающихся канонизации, здесь следует только отметить, что свидетельство Палия не противоречит патриотическим данным. Во-первых, он упоминает Матфея и Марка, что является самым ранним свидетельством об авторстве Евангелий. Во-вторых, он считал, что Марк был переводчиком Петра, а Матфей писал на еврейском языке. Несмотря на то, что эти утверждения подвергались резкой критике, они остаются очень важными, так как относятся к очень ранней дате.

V. ЛУЧШИЙ ПОДХОД К ЕВАНГЕЛИЯМ

Прежде чем перейти к изучению каждого Евангелия в отдельности, необходимо указать на некоторые преимущества подхода, примененного в этом введении. Во-первых, он ставит проблемы источников и их происхождения, считая их вспомогательными для понимания и оценки существующих Евангелий, и что придавать им особое значение не имеет смысла. Однако, наш метод отнюдь не столь прост, так как некоторые дискуссии по поводу отдельных Евангелий связаны с выводами, касающимися источников или формирования преданий. В некоторых случаях эти выводы предвосхищаются, хотя пути, которыми они достигаются, будут рассматриваться в соответствующих разделах.

Вторым преимуществом этого подхода является то, что он позволяет рассматривать каждое Евангелие в отдельности независимо от предполагаемого порядка их написания. Здесь сохраняется канонический порядок. Многие важные аспекты каждого Евангелия могут быть рассмотрены независимо от решения проблемы их взаимосвязи.

Считаем необходимым кратко остановиться на общепринятых теориях происхождения первых трех Евангелий. Критика источников обычно полагает, что самым первым было написано Евангелие от Марка. Впоследствии Матфей и Лука использовали его и другой письменный источник ("Q"), содержащий главным образом изречения и несколько особых преданий в письменной или устной их форме ("М" и "L"). Метод "истории форм" руководствуется тем принципом, что самце ранние предания существовали как отдельные рассказы, которые впоследствии были собраны в письменные источники и таким образом вошли в наши Евангелия. Как критика источников, так и метод "истории форм", вместе с направлением "история редакций" будут полностью рассмотрены ниже.

Что же касается Евангелия от Иоанна, то оно требует совершенно иного подхода и будет рассмотрено только после обсуждения синоптической проблемы.

Примечания

1
Ср. рассмотрение F. F. Брюсом истинности понятия "Евангелие" (BJRL 45 (1963), pp. 319-339). Использование слова evaggelion /evangelion/ как описания жизни и деятельности Иисуса подтверждается Иустином Мучеником (Apol. i. 66), но остается невыясненным, насколько раньше Иустина это слово применялось. Основное значение этого слова "благая весть" употреблялось как в светском, так и в сакральном смысле. Это слово можно встретить в Ветхом Завете, хотя существуют также параллели с обозначением поклонения императору. См. обзор развития значения этого слова: А. Wikenhauser, New Testament Introduction, pp. 150-155.

2
What is a Gospel? The Genre of the Canonical Gospels (1977). Ср. также: J. Drury, "What are the gospels?", ET 87 (1976), pp. 324-328. См. работу: С. W. Votaw, The Gospels and Contemporary Biographies in the Graeco-Roman World (1970), где содержится репринтное издание сборника статей 1915 года, в которых предложена точка зрения на Евангелия как на популярные биографии, сопоставимые с другими античными произведениями.

3
См.: GP П, pp. 9-60. См. также: G. N. Stanton, Jesus of Nazareth in New Testament Teaching (1974), pp. 118-126, где содержится тщательный анализ греко-римской библиографии в сравнении с Евангелиями.

4
См.: М. Hadas and M. Smith, Heroes and Gods: Spiritual Biographies in Antiquity (1965). Гадас исследует аретологию античности, а Смит выборочно рассматривает четыре работы, включая Евангелие от Луки, которое, как он считает, отражает аретологическую традицию. См. также: М. Smith, "Prolegomena to a discussion of Aretalogies, Divine Men, the Gospels and Jesus", JBL 90 (1971), pp. 74-99. Против этой точки зрения ср.: H. С. Kee, "Aretalogy and Gospel", JBL 92 (1973), pp. 402-422; D. L. Tiede, The Charismatic Figure as Miracle Worker (1972). Ср. также: P. L. Shuler, A Genre for the Gospels (1982), pp. 15 ff.

5
The Primitive Christian Calendar (1952). Эта теория подверглась резкой критике: С. F. Evans, JTS n.s. 14 (1963), pp. 140-146. Ср. также: R. P. Martin, Mark: Evangelist and Theologian (1972), pp. 82-87.

6
The Fourth Gospel and Jewish Worship (1960). См. критику этих взглядов: L. Morris, The New Testament and Jewish Lectionaries (1964), chapter 3.

7
Midrash and Lection in Matthew (1974). Ср.: idem, The Evangelists' Calendar (1978).

8
"The Gospels and the Jewish Lectionaries", in GP III, pp. 129-156. Моррис указывает на то, что ни одна теория лекционариев не в состоянии объяснить причину использования христианами этих книг, основанных целиком и полностью на законе. Автор делает вывод, что нет никаких разумных оснований допускать, что евангелисты ставили перед собой цель написать наставительные лекционарии.

9
Matthew: A Commentary on his Literary and Theological Art (1982).

10
Обзор современной иудейской историографии см.: R. Т. France, "Jewish Historiography, Midrash and the Gospels", GP Ш, pp. 99-127. В этом же сборнике Пейн выступил с резкой критикой позиции Гундри (pp. 177-215).

11
Literary Criticism for New Testament Critics (1978).

12
Путеводитель по проблемам литературной критики - К. С. Hill, Interpreting Literature: History, Drama and Fiction, Philosophy, Rhetoric (1966).

13
Ср.: J. D. Crossan, "Waking the Bible: Biblical Hermeneutic and Literary Imagination", Interpretation 32 (1978), pp. 269-285; A. Thistelton, "Keeping up with Recent Studies П, Structuralism and Biblical Studies", ET 89 (1977-8), pp. 329-335; D. Patte, What is Structural Exegesis? (1976). Опыт применения структуралистской экзегезы см.: E V. McKnight, Meaning in Texts: The Historical Shaping of Narrative Hermeneutics (1978), в которой анализируется отрывок Лк. 5.1-11. См. также: D. and A. Patte, Structural Exegesis: From Theory to Practice: Exegesis of Mark 15 and 16: Hermeneutical Implications (1978).

14
Наибольшее сходство обнаруживается с произведением Филострата "Жизнь Апполония Тианского" и Лукиана "Лжепророк". Ср.: С. К. Barrett, Luke the Historian in Recent Study (1961), pp. 13-15. В книге: G. Stanton, Jesus of Nazareth, p. 128, отмечается отсутствие какой-либо информации об Учителе Праведности из Кумрана как о конкретном человеке, что лишний раз подтверждает уникальность Евангелий. Это положение развивается далее сопоставлением канонических Евангелий с Евангелием от Фомы (см.: Stanton, op. cit., pp. 129-136).

15
Ср.: J. Jeremias, Unknown Sayings of Jesus (1957).

16
Обзор раннехристианских подходов к Евангелиям см.: А. Н. McNeile, INT (1953); А. Souter, The Text and Canon of the New Testament (1954); Oxford Society, The New Testament in the Apostolic Fathers (1905); J. Knox, Marcion and the New Testament (1942); E. C. Blackman, Marcion and his Influence (1948); J. N. Sanders, The Fourth Gospel in the Early Church (1943); J.N. Birdsall, "Canon of the New Testament", NBD, pp. 194-199; B. Childs, The New Testament as Canon (1984); H. Y. Gamble, The New Testament Canon. Its Making and Meaning (1985); В. М. Metzger, The Canon of the New Testament (1987), Сборник статей немецких авторов, посвященных канону см.: Kasemann, Das Neue Testament als Kanon (1970).

17
Англ. пер. Иринея см.: A New Eusebius (ed. J. Stevenson, 1957), p. 122.

18
Некоторые ученые полагают, что помимо евангельского материала в Диатессарон (Diatessaron) Татиана были включены также и другие данные. Действительно, Виктор из Капуи называет этот труд Диапенте (Diapente - с лат., греч. музыкальная квинта, в отличие от Diatessaron - музыкальная кварта, зд. намек на то, что его труд включал не только четыре Евангелия, но и дополнительный материал - прим. перев.); см.: G. Quispel, VC 13 (1959), pp.87-117; Н. Montefiore and H. E. W. Turner, Thomas and the Evangelists, 1962, pp. 25-27), из чего становится очевидно, что Татиан использовал также неканонические Евангелия.

19
См.: A. Souter, The Text and Canon of the New Testament (1954), p. 149.

20
Synoptische Uberlieferung bei den apostolischen Vatern (1957).

21
Кестер допускает, что Поликарп был знаком с Евангелиями от Матфея и Луки, хотя он и датирует их временем позднее Игнатия. Подобная точка зрения вызвана тем, что Кестер разделяет мнение Гаррисона о том, что главы 1-12 послания Поликарпа написаны намного позднее (Р. N. Harrison, Polycarp's Two Epistles to the Philippians, 1936).

Глава 2. Евангелие от Матфея

Цитирование этого Евангелия в раннехристианских писаниях говорит о том, что
им пользовались гораздо чаще, чем другими Евангелиями1
. Некоторые причины этого мы рассмотрим ниже, когда будем говорить о цели и структуре Евангелия, особенно литургической цели его использования. Книга эта не выходила из употребления на протяжении всей христианской истории и имела огромное влияние, во многом благодаря Нагорной проповеди.

I. ХАРАКТЕРИСТИКИ

А. Краткость

Характерной чертой этого Евангелия по сравнению, например, с Евангелием от Марка, является краткость его повествований. Это видно из сравнения описания смерти Иоанна Крестителя (Мф. 14.3-12; Мк. 6.17-29), эпизода исцеления бесноватого мальчика (Мф. 17.14-21; Мк. 9.14-20). Возможно, именно эта особенность, наряду с общим порядком изложения материала у Матфея, явилась причиной столь широкого употребления этого Евангелия ранней Церковью в литургических целях.

Б. Мессианская идея

У ранних христиан естественный интерес вызывали мессианские обетования, которые исполнились в Иисусе Христе, и Евангелие от Матфея в значительной степени отражает этот интерес. В нем имеется много цитат из Ветхого Завета, которые можно разделить на две категории. Большинство из них взяты из Септуагинты. Они вводятся различными формулировками или являются естественным выводом из повествования без специального их введения. Но Матфей также использует и цитаты из еврейского текста, которые вводятся специальной формулой, "сбудется реченное" в разных ее вариантах. Эти изречения, по-видимому, входили в уже существовавшие тогда собрания "свидетельств" (о testimonia (свидетельствах) Матфея мы будем говорить ниже), что позволяет с уверенностью говорить о тесной связи между христианством и Ветхим Заветом. Они свидетельствуют о самых ранних вероучениях христианской Церкви, например, что, Иисус есть Мессия2
. Если для современного читателя некоторые из этих "исполнений" могут показаться искусственными (например, Мф. 2.15=Ос. 11.1), то надо вспомнить, что первые христиане почитали Ветхий Завет как свое собственное Священное Писание, его свидетельство было бесспорно авторитетным для них, а в подобных "свидетельствах" они не всегда искали логическую связь. Как и его современники-христиане, Матфей в своем подходе к Ветхому Завету отличался от раввинов тем, что он рассматривал его независимо от традиционного толкования. И поэтому, в отличии от еврейских толкователей, многие отрывки толковались им как пророчества о Мессии3
.

В. Партикуляризм и универсализм

Кроме ссылок на Ветхий Завет, еврейская ориентация автора обнаруживается и в других отношениях. Его Евангелие часто отражает несколько ограниченный кругозор еврейского христианства. Так ни одна йота или постановление закона не потеряет своей силы (5.18-19), книжники и фарисеи занимают "седалище" Моисея и их повеления должны исполняться (23.2-3); Иисус является исполнением заповедей (14.17 и далее; 23.23); еврейский закон о подати на храм остается в силе (27.24 и далее); ученики должны поститься, соблюдать субботу и приносить дары, как это предписывало еврейское предание (6.16 и далее; 24.20; 5.23 и далее); сам Иисус заявляет, что Он послан только "к погибшим овцам дома Израилева" (15.24); родословие Иисуса прослеживается от Авраама и составлено по образцу ветхозаветных родословий, по трем группам из четырнадцати родов (1.1 и далее); еврейские обычаи и фразы вводятся без их разъяснения (15.2, где выражение "предание старцев" применяется к такой мелочи, как мытье рук перед едой; 23.5, где упоминаются филактерии; 23.27, где проводится параллель с окрашенными гробами). Кроме того, постоянно повторяющаяся тема Иисуса как Сына Давидова и триумфальный въезд в Иерусалим подчеркивают отношение еврейских христиан к Иисусу как исполнителю их национальных чаяний.

Но самым важным в Евангелии от Матфея является то, что универсализм проявляется наряду с партикуляризмом. Если христианство рассматривается как идеальный Израиль, то оно также считается и Новым Израилем, не зависящим от ограниченной среды, из которой он вышел. При рождении Иисуса язычники оказывают Ему знаки почести (2.1 и далее) и когда жизни Иисуса угрожает опасность, языческий Египет дает ему убежище и защиту (2.3 и далее). В конце своего Евангелия Матфей говорит о великим поручении, которое распространяется на все народы (28.13 и далее). Гнев Иисуса против фарисеев в 23.13 и далее был вызван искажением еврейской доктрины о праведности через дела. В притче о виноградарях (21.23 и далее) Иисус говорит, что первым войдет в Царство Божие другой народ. Это христианское расширение ограниченности иудаизма является отображением природы Иисуса, а не особенностью Евангелия от Матфея4
.

Г. Церковные элементы

Среди всех Евангелий только у Матфея дается специфическое учение о Церкви. Только здесь слово "Церковь" (ekklhsia /ecclysia/) вкладывается в уста Иисуса. И поэтому два отрывка, где это слово упоминается, являются очень важными. В 16.18 основанием Церкви должен быть Петр и ему отдаются ключи Царства Небесного с властью связывать и разрешать. В другом отрывке (IS. 17-18) такая же власть дается всей Церкви в целом. Церковь здесь предстает со стороны ее дисциплинирующей роли. Но так как никто другой из евангелистов не вкладывает слова ekklhsia в уста Иисуса, многие ученые5
оспаривают подлинность этих изречений и полагают, что они возникли в ранних церковных общинах. Но такое предположение не имеет оснований6
. С другой стороны, ничем иным нельзя объяснить принятие универсального термина "Церковь" во всех ранних общинах, кроме как тем, что это слово было позаимствовано у Матфея.

Кроме этих двух отрывков, можно привести еще два, которые отражают церковные интересы Матфея. В 18.20 дается описание самой простой формы поместной Церкви, собрания двух или трех во имя Христа с обещанием Его присутствия. В великом поручении два утверждения указывают на будущую Церковь. Ее работой должно быть научение народов и крещение учеников во имя Триединого Бога (28.19). Кроме того, верующие должны быть научены соблюдать заповеди Иисуса (28.20), и им гарантируется Его присутствие до конца века7
.

Д. Эсхатологический интерес

Так как апокалиптический раздел у Матфея намного длиннее, чем у Марка, считается, что его Евангелие отражает период повышенного интереса к апокалипсису. Так, Б. Стритер8
считает, что возрождение этого интереса могло быть вызвано мифом о возвращении Нерона во главе парфянского войска9
. Но едва ли можно утверждать, что более пространное изложение апокалиптического учения нашего Господа у Матфея определено влиянием извне в более поздний период истории Церкви. В словах Иисуса нельзя не видеть эсхатологических целей, хотя нет общего мнения, в какой мере учение, изложенное у Матфея (и у Марка), принадлежит Иисусу. Однако отсутствие приемлемых данных в пользу обратного позволяет считать эти изречения подлинными10
.

Но Матфей не ограничивает свои эсхатологические элементы материалом, изложенном в гл. 24-25. Они появляются и в некоторых притчах, которые сообщает только он один из синоптиков. Толкование притчи о плевелах (13.36 и далее), как и выводы из притчи о десяти девах (25.13), притчи о талантах (25.30), в которых особый акцент ставится на конце века, характерны именно для Матфея.

II. ЦЕЛЬ

Мы уже показали, что главной отличительной чертой Евангелия от Матфея является преобладание ветхозаветных цитат и параллелей. И это надо прежде всего учитывать при выяснении цели автора. Он пишет свое Евангелие с определенной точки зрения, и его целью является показать, что главные события в жизни Иисуса происходили во исполнение пророчеств. Хотя этот мотив часто повторяется в Новом Завете, нигде он не выражен столь явно, как в его Евангелии, что несомненно указывает на то, что автором был еврей, писавший для евреев. Евангелие от Матфея начинается с родословия с целью показать происхождение нашего Господа от Авраама. Неважно, что эта книга заканчивается указанием на универсализм, когда ученики посылаются проповедовать благовестие всем народам". Но как бы сильны ни были еврейские акценты у Матфея, его основной целью было показать, что христианство значительно шире, чем иудаизм12
. В этом и было исполнение ветхозаветных пророчеств в самом широком его смысле.

Однако, предложенная на этом основании теория, что автором был еврей, оспаривается некоторыми учеными, которые считают, что он был христианином из язычников, писавшим для язычников13
. Эта теория основывается главным образом на том, что Матфей не использует все арамейские слова из Марка, а берет свои ветхозаветные цитаты из греческой Септуагинты. Но такая теория не объясняет сильный антифарисейский тон Евангелия и не дает достаточно веских данных для выяснения цели Евангелия от Матфея.

Несомненно, что это Евангелие имело апологетическую цель. Оно могло ответить на многие обвинения нашего Господа, выдвинутые против Него клеветниками. Повествование о детстве Иисуса, например, могло ответить на любые обвинения в Его незаконнорожденности. Бегство в Египет и затем возвращение в Назарет могли подтвердить, что родиной Иисуса был Назарет, а не Вифлеем. То же самое можно сказать и об апологетическом характере некоторых подробностей в повествовании о Воскресении, которые типичны для Матфея (например, повествование о подкупе стражи, опровергавшее всякое заявление о том, что ученики Иисуса украли Его тело). Исходя из этих соображений, Р. В. Таскер14
называет это Евангелие "раннехристианской апологией".

Еще одна теория15
о цели Евангелия от Матфея связывает его с гонением евреев на Церковь. Согласно этой теории, к тому времени, когда Матфей писал свое Евангелие, вражда между евреями и христианами прекратилась, а те тексты, которые говорят о гонениях, относятся к исполненному предсказанию. Синагога для Матфея не играет уже никакой роли и отражает время, когда распри между евреями и христианами прекратились. Апостол усматривает в синагоге союзника. Матфей не видит в Церкви продолжения Израиля. Но эта теория была подвергнута серьезной критике на том основании, что свидетельства Нового Завета вступают в противоречие с этой теорией, во всяком случае, имеющиеся новозаветные данные ее не поддерживают16
.

Скорее всего Матфей написал свое Евангелие с целью повлиять на евреев вне синагоги17
.

Несомненно, что цель автора надо рассматривать в свете структуры Евангелия, или точнее, исторических событий, которые легли в его основу. Поэтому надо остановиться на двух точках зрения о структуре Евангелия, которые совершенно по-разному толкуют его цель. Первую разделяет Д. Килпатрик18
, который считает, что Евангелие является переработкой еврейских лекционариев для литургических нужд
какой-то христианской общины. Признавая теорию двух источников - Евангелия от Марка и "Q", он полагает, что в этой общине два эти документа читались во время богослужения и к ним был добавлен другой письменный материал. Согласно этой теории Евангелие становится произведением всей общины, хотя и работой одного автора, которому было официально поручено это сделать. Если прав Килпатрик, то целью Евангелия было дать более постоянную форму литургического материала, который уже употреблялся. Иными словами, автор был фактически редактором, который собрал существовавшие писания в одно целое для использования их в литургических целях. Килпатрик19
приводит несколько аргументов, которые, по его мнению, поддерживают его гипотезу. (1) Много стилистических изменений материала Марка вносят ясность - столь ценное качество для богослужения. (2) Опускаются некоторые неважные подробности, встречающиеся у Марка. (3) Дополнения разъясняют некоторые отрывки. (4) Часто даются антитезы и параллелизмы. (5) Формулировки повторяются после главных разделов. (6) Выражения уравновешенные и законченные, что очень важно для литургической практики. Если можно сказать, что все эти аргументы говорят в пользу этой гипотезы, то нельзя сказать, что требования гипотезы им отвечают. Иными словами, возможно и другое объяснение. Ясность, краткость, параллелизм, ровный язык и подобные им качества характерны не только для богослужений. Они могут быть типичны и для естественного литературного таланта автора. В то же время весьма проблематично, чтобы наличие этих качеств могло привести к широкому использованию Евангелия в литургических целях развивающейся Церкви 20

Другая гипотеза принадлежит К. Стендалю 21
, который считает, что это Евангелие ведет свое происхождение от школы Матфея, где проходили обучение учителя и церковные лидеры. Согласно этой теории, автор, который считается христианским раввином, написал книгу в виде руководства по учению и управлению Церковью. Стендаль отличает эту цель от катехизической 22
, хотя и не исключает последней. Он считает учение в Мф. 18 более пригодным для церковных лидеров, чем для общего катехизического наставления. Стендаль аргументирует свой тезис тем, что автор Евангелия изучает Ветхий Завет. По его мнению, отправным моментом наставления для учителей было толкование Ветхого Завета с христианской точки зрения 23
. Сравнение Евангелия с комментарием Аввакума в Кумранских манускриптах показывает определенное сходство методов цитирования Священного Писания, что, как считает Стендаль, подтверждает его предположение о существовании школы Матфея по изучению Ветхого Завета 24
. Это предположение заслуживает внимания и не вызывает особых возражений. Странным представляется тот факт, что Евангелие, зародившееся в столь ученой среде, стало так популярно во II веке 25
. Но исключать такую возможность также нельзя. Так что какую-то долю обоснованности этой гипотезы можно допустить.

Некоторые ставят акцент на мидрашских элементах в Евангелии от Матфея, которые могли повлиять на его цель. Так, М. Д. Гоулдер26
считает, что автором был провинциальный школьный учитель, но несмотря на то, что его гипотеза в значительной мере проливает свет на интерпретацию целей написания этого Евангелия, она подверглась критике за слишком большой акцент на этих элементах27
.

Другие ученые считают, что целью Матфея было дать совет расколовшейся общине, т.е. цель эта была в основном пасторской28
. И если верно, что община, о которой писал Матфей, действительно была разделена, то слабость этой теории в том, что она ставит исключительный акцент на общине, а не на фактической ситуации жизни Иисуса, которую описывает Матфей29
.

Очевидно, большее внимание надо уделить катехизической цели Евангелия. О том, что появилась необходимость в материале для катехизических наставлений, мы уже говорили. Но о методах, которые использовались для такого наставления новообращенных, можно только догадываться. По крайней мере можно сказать, что Евангелие от Матфея очень хорошо отвечало такой цели. Вполне вероятно, что автор сам проповедовал в своей собственной Церкви и поэтому хорошо знал нужды своих читателей.

Появление направления "истории редакций" полностью изменило подход к выяснению цели Евангелия от Матфея. Считается, что большее значение следует придавать редакторскому подходу евангелиста, чем природе его источников. Основное внимание смещается на богословскую цель и считается, что Евангелие отражает богословие Матфея, а не учения и дела Иисуса30
. Хотя многие ученые полагают, что последнее менее важно, это отнюдь не значит, что сторонники школы "истории редакций" вообще не уделяют внимания историческим вопросам.

Здесь нельзя исключить возможность, что при написании Евангелия Матфей руководствовался биографическими интересами. В своем обсуждении жанра Евангелия П. Л. Шулер31
посвящает целую главу связи Евангелия от Матфея с биографиями. Исходя из этого, он полагает, что одной из целей Матфея было показать, что Иисус есть Сын Божий, а другой - дать наставление истинным ученикам Церкви.

Он находит определенные параллели с панегириками, хотя, по мнению Г. Н. Стентона32
, биографии греко-римского мира в корне отличаются от Евангелий.

III. НАЗНАЧЕНИЕ И МЕСТО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Существует много гипотез относительно адресата этого Евангелия. Одни полагают, что это была палестинско-еврейская среда. Еврейская ориентация Евангелия могла бы поддержать это мнение. Но не все согласятся с тем, что то, что касается автора, обязательно должно относиться и к читателям. У нас нет достаточных данных утверждать, что читатели еще не порвали в то время с иудаизмом. Скорее всего читатели представляли собой смешанную группу, большинство которой составляли евреи, между тем как количество язычников в ней возрастало33
.

Палестина, как место назначения Евангелия, оспаривается на том основании, что сторонники этой гипотезы ссылаются главным образом на свидетельство Палия34
, но возможно он и не имел ввиду это Евангелие. Можно также утверждать, что если оригинальным языком был греческий, то это ставит под сомнение то, что Евангелие предназначалось палестинцам35
. Другие ученые предлагают считать местом назначения Евангелия Сирию. В этом случае можно предположить, что скорее всего это был какой-то важный центр, скорее всего, Антиохия36
.

По мнению большинства ученых назначение и место происхождения Евангелия столь тесным образом взаимосвязаны, что то, что касается одного, касается и другого. Это мнение основывается на предположении, что Евангелие является в каком-то смысле работой всей общины или, по крайней мере, было написано в ответ на нужды какой-то одной общины, и если згу работу проделал редактор, то скорее всего он сам был членом этой общины.

Существуют и другие гипотезы о месте происхождения Евангелия, например: Финикия37
, Трансиордания38
, или Александрия39
. Первая была отвергнута Стритером на том основании, что такое Евангелие, как у Матфея, требовало поддержки какой-то важной Церкви40
. Многие считают, что такая церковь была в Кесарии41
. Но, по-видимому, правильнее будет не подходить к этому вопросу слишком догматически.

IV. СТРУКТУРА

Мнение, что Евангелие от Матфея имеет четкую структуру, является достаточно обоснованным. Оно имеет более разработанный, чем все другие Евангелия, план, и этот факт может объяснить его широкое использование в ранней Церкви. Оно показывает, что автор имел исключительно системное и последовательное мышление, как это видно из ниже приведенного анализа.

А. Пять разделов великих поучений

Самой характерной особенностью структуры Евангелия от Матфея является смена больших блоков поучительного материала повествовательными разделами. Все поучительные разделы заключены одной формулировкой: "когда Иисус окончил слова сии" (7.28; 11.1; 13.53; 19.1; 26.1). Эти пять поучений можно классифицировать следующим образом: Нагорная проповедь (5-7); Миссионерское поучение (10); Поучение притчами (13); Церковное поучение (18); Эсхатологическое поучение (24-25). Формула отмечает конец предыдущего поучения и поэтому является переходом к продолжению повествования.

Было высказано предположение, что такое деление Евангелия на пять разделов отражает деление Закона на пять книг, т. е. автор хотел представить свое Евангелие как "Пятикнижие" нового закона для общины нового Израиля, Христианской Церкви42
. Эта гипотеза заслуживает внимания, но она основывается исключительно на спекулятивных рассуждениях. Пять разделов в Евангелии от Матфея отнюдь не соответствуют пяти книгам Моисея, а единственная связь между ними выражается в числе "пять", что является очень шаткой основой для такой теории. Если признать, что в Нагорной проповеди есть много указаний на превосходство учения Христа над законом Моисея, то это отнюдь не объясняет литературную структуру Евангелия.

Эта теория нового закона была подвергнута сильной критике. Так, В. Д. Дэвис43
считает, что Нагорная проповедь, например, является христианской мишной и противовесом постановлениям синедриона в Намине44
. Но даже если теория нового закона имеет свои недостатки, то несомненным является то, что структура пяти разделов поучений составляет основу структуры Евангелия от Матфея. Хотя нельзя полностью исключить параллелизм между этим Евангелием и Пятикнижием, едва ли можно говорить, что структура пяти разделов Евангелия имела символическое значение.

Существует гипотеза, согласно которой одинаковые формулы в 4.17 и 16.21 дают ключ к пониманию структуры Евангелия от Матфея. Дж. Д. Кингсбери45
считает, что вместе со стихом 1.1, который является заглавием всего Евангелия, эти две формулы отражают хорошо разработанный план. Таким образом, мы имеем следующие разделы: (а) Личность Иисуса Христа; (б) Проповедование Иисуса Христа; (в) Страсти, смерть и Воскресение Иисуса Христа. Однако этот план не объясняет наличие поучительных разделов.

Гипотеза, основанная на применении метода хиазма в Евангелии предполагает симметричное расположение материала в нем: в центре стоит гл. 13, а до и после нее идет параллельное развитие материала других глав. Так гл. 11-12 соответствуют гл. 14-17; гл. 10 - гл. 18; гл. 8-9 - гл. 19-22; гл. 5-7 - гл. 23-25; и гл. 1-4 - гл. 26-28. Эта схема отвечает многим особенностям структуры и завоевала много сторонников46
. Если признать ее правильной, то основной акцент в Евангелии падает на притчи о Царстве.

Тщательное планирование книги не вызывает сомнения, несмотря на то, что евангелист не относился к литературным кругам в принятом смысле этого слова. Авторы были люди целеустремленные, и под руководством Святого Духа они в полной мере использовали свой талант.

Б. Числовые группы

Методичный ум автора выражается также в группировании одинаковых изречений или событий. Его излюбленное число - три, хотя встречаются числа пять и семь47
. Образцом группы "по три" является деление родословия на три части (1.17); три искушения (4.1-11); три примера праведности, три запрета, три повеления (6.1-7.20); три группы трех видов чудес - исцеления, власти и восстановления (8.1-9.34) и много групп из трех притч, вопросов, молитв и отрицаний. Однако, это не значит, что Матфей придавал числу "три" символическое значение, это скорее свидетельствует в пользу методичности ума. Методическое расположение материала отличает его от других евангелистов. Вполне вероятно, что Матфей обычно приводил три или более случаев одного типа изречения или события, так как находился под влиянием Моисеева принципа, согласно которому свидетельство должно быть подтверждено двумя или тремя свидетелями. Для него увеличение числа примеров могло означать подтверждение достоверности вводимого им материала48
.

В. Группирование всего материала

Как в повествовательном материале, так и в поучениях, целью Матфея было показать различные аспекты служения Иисуса. Так, если гл. 5-7 выражают Его учение, то гл. 8-9.34 - Его дела, подобную комбинацию мы находим и во всем Евангелии. В гл. 12.1-45 показаны Его споры с фарисеями, а в гл. 13 - Его поучение притчами. Но за этой сознательной целью лежит четкая структура, которую можно сравнить с тем, что содержится у Марка и у Луки. А это говорит об искусстве автора, сумевшего так искусно вписать общую схему в структуру, что Евангелие создает впечатление одного целого. Если понять этот литературный метод Матфея, то становится совершенно ясным, что он никогда не относил свой труд к категории биографии, как это сейчас считается. Литературная структура его Евангелия имеет скорее целью как можно яснее показать основные аспекты жизни и характера Иисуса. По содержанию и последовательности изложения материала необходимо отметить, что именно в повествованиях о Страстях Иисуса Матфей очень близок к Марку и Луке. Вне всякого сомнения, что еще до записи Евангелий существовала принятая структура изложения этих великих событий.

Г. Структура разных отрывков

Были проведены исследования структуры эсхатологического поучения в гл. 24-25. Один ученый увидел здесь своего рода цифровую символику49
. Особое значение придавалось также началу и концу Евангелия. Оба повествования рассматривались как искусное соединение разрозненных преданий, главным образом, еврейского типа, но не как исторические свидетельства50
. В этом случае они могли бы пролить свет на цель Евангелия, но нельзя так легко отбрасывать исторический аспект. Вопрос остается открытым, насколько надежны источники, которыми пользовался Матфей. Не меньшее внимание, с точки зрения цели, уделяется и великому поручению, но спорным остается вопрос толкования этого отрывка, касается ли он евреев в той же степени, что и язычников, или нет51
.

Маловероятно, что Евангелие от Матфея предполагает какую-либо жесткую структуру52
. Вместе с тем данная дискуссия отчасти проливает на нее свет.

V. АВТОРСТВО

А. Название

Самые ранние известные нам данные об авторстве этого Евангелия указывает на Матфея (KATA MATQAION /САТА MATTHAEON/, греч. "от Матфея"). В конце II века эта книга уже была известна под таким названием, и у нас нет никаких данных, что раньше она носила другое название. Но есть все основания считать, что такое название закрепилось за этим Евангелием, по крайней мере, в 125 г. по Р.Х.53
. Кроме того, почти не вызывает сомнения, что название Евангелия предполагало его авторство. Тем не менее, нельзя с уверенностью утверждать, что оригинальный текст был известен под таким же названием. Обычно считается, что названию не придавалось особого значения, особенно на ранней стадии истории документа. Но с уверенностью говорить об этом нельзя. Некоторые факты, однако, несомненны. В самом тексте имя автора не встречается, а это предполагает, что оригинальная копия была анонимна. С другой стороны, отсутствие параллельных литературных форм наших Евангелий не позволяет утверждать, что эта литературная форма связана с личностью автора. Даже предисловие Луки, в котором употреблено первое лицо единственного числа, не дает никаких данных о личности писателя. С другой же стороны, апокрифические Евангелия, которые являются подражанием каноническим, часто приписываются в тексте апостолам, потому что анонимное произведение не могло не считаться авторитетным (ср. Евангелие Петра).

Б. Древнее предание

Название нельзя не учитывать, так как оно подтверждается древним преданием и должно быть отправной точкой для выяснения авторства. Основными свидетельствами тому являются следующие54
:

Первое: Палий писал: "Матфей собрал и записал Изречения (ta logia /ta logia/) на еврейском языке, и каждый толковал их, как мог"55
. Смысл этого утверждения зависит от значения, которое мы придаем слову логия (logia). В Новом Завете оно применяется к Ветхому Завету в значении пророчества. У Палия оно имеет другое значение, но какое же?

1. Logia в значении "Евангелие"

Это значение поддерживается следующими рассуждениями56
:

1) Оно соответствует приписыванию Евангелия Матфею, согласно его названия.

2) Оно подтверждается употреблением этого слова Папием в других трудах. Он написал несколько книг под названием "Пять книг изъяснений Господних изречений" (kvriakwn logiwn exhghsas /curiacon logion exygyseis/). По-видимому, он употребляет это слово именно в таком его значении. Если же он изъясняет только изречения Иисуса, то значение слова logia /logia/ должно быть ограничено. Но так как мы не знаем никаких писаний Палия на этот счет, мы не можем проверить, что он имел ввиду. Однако, когда Палий употребляет это слово по отношению к Марку, он явно предполагает, что Марк писал как о делах, так и о изречениях Иисуса57
.

3) Так как Палий не подтверждает своего утверждения о Матфее никаким авторитетом, как он делает это в отношении Марка, это предполагает, что к тому времени Евангелие от Матфея было повсюду признано. Поэтому более вероятным будет предположить, что Палий имел ввиду Евангелие, когда ссылался на произведение Матфея.

2. Альтернативные точки зрения

Хотя приведенные выше данные предполагают Евангелие от Матфея, это мнение часто подвергается сомнению на том основании, что Матфей не является автором Евангелия. И если тогда исключить Евангелие, то необходимо рассмотреть другие предполагаемые значения слова логия.

(1) Логия (logia) - это собрание изречений. Сторонники "Q" утверждают, что Палий, очевидно, ссылался на этот источник, и обосновывают свое утверждение тем, что это слово могло означать собрание изречений58
. Но это утверждение вносит путаницу в значение слов logia /logia/ (изречение) и logoi /logioi/ (слова)59
. Кроме того, нет данных, что во время Палия существовал источник "Q", если он вообще существовал. И действительно, едва ли источник, который не оставил никакого следа, существовал во времена Палия60
. Единственно, что может поддержать такую гипотезу, это предположение, что Папий знал само Евангелие, а не его источник.

(2) Логия предполагает собрание "свидетельств" (testimonia). Тот факт, что Матфей приводит ряд ветхозаветных цитат, вводя их характерными формулами (см. выше), дает основание считать, что Папий ссылается на такое собрание цитат61
. Однако, у нас нет данных, что такие собрания уже существовали в то время. Кроме того, тогда надо объяснить, каким образом имя Матфея было перенесено со "свидетельств" (testimonia) на Евангелие, что представляется маловероятным62
.

(3) Если ни одна из этих гипотез не имеет достаточно оснований, то надо предположить, что Папий ссылается на какой-то другой источник, который мы не знаем63
, или же он неточен и его вообще нельзя принимать во внимание64
.

(4) Папий утверждает, что Матфей писал на еврейском языке, имея ввиду, очевидно, арамейский. Но так как почти все ученые считают, что Евангелие от Матфея было написано не на арамейском, а на греческом языке, Палий, видимо, допустил ошибку65
. Но значит ли это, что все утверждения Палия надо подвергнуть сомнению? Конечно нет. Он мог так думать, исходя из еврейско-христианских характеристик Евангелия, если, конечно, в то время существовал уже его семитский перевод, что весьма проблематично.

Некоторые ученые полагают, что слово dialektos /dialectos/ (язык) у Палия надо понимать в литературном, а не в лингвистическом его смысле66
. Согласно этой теории, Матфей изложил свой материал в еврейско-христианской форме, для которой типично преобладание ветхозаветных характеристик. Последние слова утверждения Палия "и каждый токовал его, как мог", можно понять как указание на то, что Матфей и Марк толковали имеющийся материал каждый по-своему. Но как бы привлекательно ни выглядела эта теория, возникает вопрос, правильно ли такое толкование слов Палия.

Если отдать предпочтение более принятому толкованию слова "язык" (dialektos /dialectos/), то единственной альтернативой будет считать, что либо Палий не прав, либо Матфей являлся не только автором греческого Евангелия, но и какого-то материала на еврейском (арамейском) языке, который он включил в свое Евангелие. Но тогда возникает вопрос, надо ли вообще ссылаться на свидетельство Палия. Во всяком случае его утверждение надо учитывать в свете более поздних свидетельств.

Второе: Ириней писал: "Матфей написал также книгу Евангелия для евреев на их собственном диалекте, а Петр и Павел благовествовали в Риме и основывали Церковь"67
. Это свидетельство подтверждает утверждение Палия только в том случае, если слово logia /logia/ рассматривать как Евангелие. Так как Ириней знал труды Палия, можно предположить, что здесь он дает свое собственное толкование утверждению последнего, которое не противоречило существовавшему в то время преданию, так как Ириней ничего не говорит о других толкованиях68
.

Третье: Пантен (лат. Pantaenus), согласно Евсевию69
, придя в Индию, нашел оставленное там Варфоломеем Евангелие от Матфея на еврейском языке. Достоверность этого свидетельства сомнительна, но ценно то, что оно соответствует существовавшему в то время преданию, которое, во всяком случае, подтверждает толкование logia /logia/ как Евангелие от Матфея.

Четвертое: Ориген70
также говорит, что Матфей написал Евангелие на еврейском языке.

Это свидетельство указывает на существовавшее предания о том, что Матфей написал Евангелие на еврейском языке, и сторонники всех гипотез, отвергающих это мнение, должны объяснить существование столь веских свидетельств. Обычно считается, что отцы Церкви просто повторяли ошибку Папия. Но так как и Ириней, и Ориген говорили по-гречески и, по-видимому, имели Евангелие от Матфея только на греческом языке, странно, что ни один из них не подвергал сомнению предание о том, что первоначально Евангелие было написано на еврейском (или арамейском) языке71
. Это можно было бы объяснить их некритическим подходом, но нельзя исключать и возможность обоснованности такого предания72
, как мы об этом говорили и в случае Папия73
.

Однако, если предположить, что в отношении авторства предание ошибается, то как тогда объяснить появление такого предания? По мнению ученых, которые понимают под словом logia /logia/ собрание изречений или Книгу Свидетельств, имя Матфея было перенесено с одного из источников Евангелия на все Евангелие еще на ранней стадии предания74
. Предположение это звучит убедительно, но действительно ли это было так? Если какое-то время существовало анонимное Евангелие и было известно, что в него вошло апостольское собрание изречений или свидетельств, то были ли основания назвать его позже именем собирателя изречений? Трудно найти аналогию такого процесса. Но более вероятным будет предположить, что Евангелие существовало анонимно и никто не имел ни малейшего представления об авторстве хотя бы одного из его источников. Согласно этой теории предание о том, что Матфей что-то написал сам, существовало в том же месте и в то же время, что и анонимное Евангелие, а позже его некритически приписали Матфею. Но остается неясным, что же именно написал Матфей. Можно также предположить, что сначала автором Евангелия считался Матфей, так как один из основных источников Евангелия был написан Матфеем. Хотя это предположение более вероятно, чем два первых, оно также не имеет веских доказательств и подтверждающих ее документов и поэтому трудно объяснить исчезновение этого источника.

В. Возражения против предания

Большинство современных ученых отвергает концепцию предания на следующих основаниях75
:

1. Самым важным возражением против того, что Матфей использовал материал Марка, является то, что едва ли компилятор мог быть апостолом, так как апостол не стал бы пользоваться трудом неапостола76
. Ниже мы покажем, что гипотеза приоритета Марка подверглась сильной критике, хотя и имеет много сторонников. Насколько же верным может быть предположение, что апостол использовал вторичный источник, если он сам был очевидцем, даже допуская, что Марк записал воспоминания Петра?77
Но последнее обычно отрицается, о чем мы будем говорить ниже. Тем не менее нельзя исключить возможности, что апостол мог использовать материал Марка. Матфей включил в свое Евангелие материал Марка, изменив его расположение и формулировку. Заимствование материала из других писаний в древнем мире не считалось недопустимым, тем более, что основные моменты Евангелия от Матфея были хорошо известны в устном предании. Поэтому можно допустить как апостольское, так и неапостольское авторство, хотя аргументы в пользу как одного так и другого утверждения недостаточно убедительны.

2. Исходя из изложенного выше, можно допустить, что Евангелие от Матфея не было написано очевидцем, так как живость его языка значительно уступает Марку. Это является сильным аргументом против авторства очевидца78
. Однако можно возразить, что у Матфея было время подумать над событиями, которые он описывал, и уделить больше внимания их значению, чем живости языка. Но такое рассуждение редко приводит к удовлетворительным выводам в любом направлении исследований79
. Более важным предположением является то, что очевидец не проявил бы тех тенденций, которые мы находим в этом Евангелии, особенно церковных и законнических, что предполагает более позднюю редакцию. Это, конечно, является главным возражением против приписывания авторства апостолу. Но на чем оно основывается? Если Евангелие от Матфея является более церковным, чем его источники, то не может ли это означать, что редакция была осуществлена во времена, когда в христианских общинах доминировали интересы церковного устройства? Но действительно ли это было так? Эта гипотеза основывается на предположении, что церковная ситуация того времени обусловила появление предания или, по крайней мере, повлияла на его создание. Но также возможно, что редакторские тенденции Матфея отражают достоверное древнее предание, если согласиться с мнением, что Матфей дает более широкую картину учения Иисуса.

3. Другого рода возражение против предания принадлежит Килпатрику80
, который хотя и признает мнение, что под словом logia Папий имел в виду Евангелие и поэтому согласен с авторством Матфея, но считает название авторства псевдонимом общины, которая .сама составила Евангелие с целью оправдать древнее предание. Этим Килпатрик фактически оправдывает предание. Но гипотеза псевдонима общины не имеет подтверждений или хотя бы аналогий. Даже если согласиться с этой гипотезой, то надо объяснить, когда могла одна община убедить все другие в том, что эта книга действительно была написана Матфеем. Более того, Килпатрик сам признает, что псевдонимичность автора поднимает серьезную проблему, но он считает, что псевдонимичность общины менее проблематична81
. Однако, этот предполагаемый двойной стандарт не подтверждается данными и с этической точки зрения весьма сомнителен. Кроме того, если правильно предположение Килпатрика о том, что апостольское авторство способствовало более быстрому признанию Евангелия, то почему этого не потребовалось для Марка и Луки, Евангелия которых были признаны и без этого.

4. Несколько иное толкование предания мы находим у Стендаля, который предполагает, что существовала некая школа Матфея82
. Тогда личность автора теряется в школе, из которой возникло Евангелие83
. Если признать, что эта школа сохранила предание о катехизисе Матфея, то приписывание впоследствии Евангелия Матфею выглядело бы естественным. Но тогда то, что школа Матфея, а не сам Матфей, составила Евангелие, было забыто задолго до Палия, возможно, но не достаточно убедительно, т. е. Палий должен был знать об авторстве школы. Такие случаи бывали. Тем не менее, если вышеизложенные возражения против авторства Матфея считать достаточно убедительными, то приписывание авторства Евангелия школе Матфея более убедительно, чем гипотеза псевдонима общины или перенесение имени Матфея с источника на все Евангелие.

Г. Косвенные аргументы в пользу предания

Если предположить, что предание об авторстве Матфея правильно, то существуют ли в самом Евангелии какие-нибудь косвенные аргументы в его пользу? Надо признать, что их довольно мало, но они заслуживают упоминания. Если Марк (2.14) и Лука (5.21
и далее) в отрывках о призвании Матфея называют его Левием, то в Евангелии от Матфея (9.9) он назван Матфеем. В то же время в списке апостолов во всех Евангелиях стоит имя Матфея, а не Левия. Не означает ли это, что для автора этого Евангелия имя Матфея, после его призыва следовать за Иисусом, приобрело более важное значение, чем Левий? Вполне возможно, что это было вызвано сознательной личной заинтересованностью84
. Однако не все согласятся с таким толкованием, ибо оно указывает на наличие псевдонима85
, что маловероятно, так как тогда трудно объяснить избрание имени Матфей, а аналогия с более известным апостолом Петром необоснованна. Кроме того, соответствие между описанием подробностей, типичных для сборщика пошлин и методичным расположением материала этого Евангелия, позволяет предположить, что автором Евангелия является бывший сборщик пошлин. Доказательством этого может служить тот факт, что в споре об уплате подати, описанном у всех синоптиков, только Матфей использует более точное слово nomisma /nomisma/ (общегосударственная монета), вместо общеупотребительного термина "денарий" (dhnarion /denarion/) у других синоптиков. Можно допустить, конечно, что этот факт не связан с профессиональным опытом сборщика налогов.

В заключение можно сказать, что нет твердого основания отвергать сильное внешнее свидетельство об авторстве Матфея, хотя некоторые трудности вызывают гипотезы об источниках Евангелия. Но большинство либеральных ученых отвергает апостольское авторство86
. Однако, если не Матфей был автором, то кто написал Евангелие? Предположение, что он был раввином, является чисто умозрительным87
.

VI. ДАТИРОВКА

Трудно говорить о датировке любого синоптического Евангелия, ничего не сказав о синоптической проблеме. Важно постараться найти данные независимо от решения этой проблемы. Надо признать, что таких данных у нас мало. Можно утверждать, что некоторые аспекты предания об авторстве Матфея имеют второстепенный характер, и развитие их потребовало определенного времени88
, но такой аргумент не имеет позитивных доказательств и основывается главным образом на предположениях, что источники, которыми пользовались евангелисты, имеют лишь относительную достоверность.

Такого же рода аргументом является мнение, что особый материал Матфея отражает церковные экзегетические интересы89
, что должно свидетельствовать о более поздней дате написания Евангелия. Но и в этом случае вескость такого аргумента зависит от толкования отрывков о Церкви90
или от важности, которая им придается. Если предположить, что наш Господь не предвидел и не мог предсказать возникновения Церкви, то тогда такой аргумент будет иметь силу. Но характер Иисуса показывает, что Он не только предвидел будущую Церковь, но и приготовил для нее путь.

Поскольку пророческий дар Иисуса отрицается исследователями синоптической проблемы, то неудивительно, что даты Евангелий от Матфея и от Луки зависят от датировки Евангелия от Марка. Это аргументируется следующими предположениями91
: во-первых, так как пророческий дар Христа отрицается, то Евангелие от Марка могло быть написано только за несколько лет до разрушения Иерусалима (ср. Мк. 13.14; Мф. 24.15). Этот аргумент подтверждается призванием Матфея в стихе 2.7, который рассматривается как дополнение к притче о брачном пире и указанию на разрушение Иерусалима92
. Во-вторых, Матфей использовал материал Марка и поэтому его Евангелие должно датироваться временем после разрушения Иерусалима. В-третьих, и Игнатий, и Дидахе, по-видимому, цитировали Евангелие от Матфея, и поэтому, последнее должно было уже иметь авторитет до того, как писали первые. В-четвертых, на основании приведенных аргументов, возможной датой написания Евангелия от Матфея должен быть период от 80 г. до 100 г. Единого мнения относительно более точной датировки в рамках этого периода не существует93
.

Существует твердое мнение, что предполагаемая еврейская ориентация Евангелия от Матфея не позволяет датировать его ранее. Но это мнение основывается на зависимости Матфея от Марка, и поэтому была выдвинута гипотеза, что община Матфея была тесно связана с иудаизмом после 70 года94
. Но здесь возникает вопрос, не обусловлена ли эта аргументация априорным стремлением отвергнуть раннюю датировку, несмотря на очевидные доказательства в ее пользу.

Из четырех приведенных выше предположений только первые два можно считать убедительными, хотя и они вызывают возражение. Неясно, почему Евангелие от Марка должно датироваться временем незадолго до разрушения Иерусалима. И то, что Матфей использовал материал Марка, также вызывает сомнение. Ч. Г. Додд утверждает, что ситуация, описанная в синоптических Евангелиях, отражает обычную ситуацию войны и не подтверждает мнения, что подробности этого события были уже известны95
. Так как только в Евангелии от Луки используются специфические выражения для описания своего рода осады, Додд утверждает, что это было связано не со знанием события, а с описанием взятия Иерусалима Навуходоносором в Септуагинте96
. По выражению одного ученого, принятая критическая датировка синоптических Евангелий периодом после иудейской войны 66-70 гг. является "поразительным примером критического догматизма"97
. Здесь надо еще отметить, что в эсхатологическом поучении как у Матфея, так и у Марка, ученикам говорится, чтобы при наступлении несчастий они бежали в горы. Но, как мы знаем, христиане бежали в 66 г. в Пеллу, которая не находится в горах, почему же тогда сохранилось это утверждение Матфея, если он писал после разрушения Иерусалима? Правдоподобного объяснения этому факту не существует.

Если Матфей не использовал материал Марка и если признать возможность пророчества, то у нас нет убедительных данных для поздней датировки Евангелия от Матфея. Если Лука знал Евангелие от Матфея, а его Евангелие датируется около 63 г., то тогда Евангелие от Матфея надо датировать еще более ранним периодом98
. Было высказано предположение, что историческая ситуация между 50 г. и 60 г. отражает фон Евангелия от Матфея99
, и в этом случае датировка его этим периодом вполне обоснованна.

Мы не можем определенно утверждать, но все же представляется недопустимым строить всю свою аргументацию на датировке. И сторонники датировки Евангелия от Матфея около 85 г., которые придают ей слишком большое значение, должны признать такое предположение неправильным.

VII. ЯЗЫК

Много гипотез выдвигалось относительно первоначального языка Евангелий. Но до сих пор нет ответа на вопрос о возможных арамейских свитках, с которых были переведены наши Евангелия, между тем как этот вопрос имеет первостепенное значение. Несмотря на это, ему придавалось значительно меньшее значение. Что касается Евангелия от Матфея, то обычно считается, что его существующая форма не предполагает перевода на греческий. В. Ф. Ховард100
назвал язык Матфея "правильным, точнее сказать бесцветным греческим языком, избегающим эвфемизмов и просторечий, и не демонстрирующим блестящего владения синтаксисом". Многие ученые придерживаются мнения, что автор пользовался греческим Евангелием от Марка и потому не мог написать свое Евангелие на арамейском языке101
.

Многочисленные исследования имеющихся данных с филологической точки зрения дали основание считать, что наши греческие Евангелия были переведены с арамейских оригиналов или, по крайней мере, использовали арамейские источники. Так считают Берни (Burney)102
, Торрей (Тоггеу)103
, М. Блек (М. Black)104
и Ф. Циммерман (F. Zimmermann)105
. Берни и Торрей склонны считать первоначальным языком оригинала арамейский, они обосновывают свои аргументы главным образом плохим его переводом, хотя Берни, который основывает свой аргумент на источниках, а не на оригиналах, пытался доказать, что многие грамматические особенности можно объяснить влиянием арамейского языка. Блек, который считает, что оригинал был греческим, а источники - арамейскими, развивал подход Торрея и попытался объяснить грамматические особенности арамейским влиянием. Последний подход представляется наиболее приемлемым. По мнению Вагани106
самым ранним было Евангелие от Матфея на арамейском языке, с которого были переведены наши канонические Евангелия.

Что касается источников, то Блек видит в Евангелиях достаточно много данных, указывающих на арамейский источник, но он не считает, что повествовательные разделы Евангелия от Матфея отражают такое же арамейское влияние, как у Марка107
. Однако, он признает, что у Матфея есть признаки, как он называет, еврейско-греческого стиля.

Столь краткое описание не позволяет нам глубоко рассмотреть лингвистические вопросы такого рода, но мы смогли показать, сколь сложной является эта проблема. Можно сказать априори, что так как наш Господь учил на арамейском языке, то арамейское влияние должно было наложить отпечаток на его учение108
. Но как мы увидим ниже, вопрос этот зависит от разрешения проблемы первоначального языка Евангелия от Марка, которую мы будем рассматривать в связи с синоптической проблемой.

СОДЕРЖАНИЕ

1. ПОВЕСТВОВАНИЕ О РОЖДЕНИИ (1.1 - 2.23)

Родословие (1.1-17). Рождение Иисуса (1.18-25). Приход волхвов (2.1-12). Бегство в Египет и возвращение (2.13-23).

2. ПРИГОТОВЛЕНИЕ К СЛУЖЕНИЮ (3.1 - 4.11)

Проповедь Иоанна Крестителя (3.1-12). Крещение Иисуса (3.13-17). Искушение Иисуса (4.1-11).

3. ГАЛИЛЕЙСКОЕ СЛУЖЕНИЕ

Начало (4.12-17). Призвание первых учеников (4.18-22). Благовествование в Галилее (4.23-25).

4. ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ ПОУЧЕНИЙ: НАГОРНАЯ ПРОПОВЕДЬ (5.1 - 7.20)

Введение (5.1-2). Блаженства (5.3-12). Примеры соли и света (5.13-16). Отношение Иисуса к старому закону (5.17-48). Его учение о ложной религиозности (6.1 -7.27). Влияние на слушателей (7.28-29).

5. ПОВЕСТВОВАНИЕ (8.1 - 9.34)

Исцеление прокаженного, слуги сотника, тещи Петра и другие (8.1-17). Испытание двух учеников (8.18-22). Укрощение бури (8.23-27). Исцеление двух бесноватых и расслабленного (8.28-9.8). Призвание Матфея (9.9-13). Вопрос о посте (9.14-17). Воскрешение дочери начальника и исцеление женщины, страдавшей кровотечением, исцеление двух слепых и немого бесноватого (9.18-34).

6. ВТОРОЙ РАЗДЕЛ ПОУЧЕНИЙ: ПОУЧЕНИЕ О МИССИИ (9.35 -10.42).

Сострадание Иисуса (9.35-38). Поучение учеников (10.1-15), предупреждение о грядущих несчастьях (10.16-25), увещевание не бояться (10.26-33). Повеление оставить семью (10.34-39) и обещание награды (10.40-42).

7. ПОВЕСТВОВАНИЕ (11.1 -12.50)

Иисус отправляется благовествовать в Галилею (1.1). Вопрос Иоанна Крестителя (11.2-6). Свидетельство Иисуса об Иоанне (11.7-15). Оценка Своего народа (11.16-19). Проклятие Галилейских городов (11.20-24). Иисус прославляет Бога (11.25-27) и призывает труждающихся (11.28-30). Суббота в засеянных полях (12.1-8). Исцеление в синагоге (12.9-14). Исцеление множества народа (12.15-21). Нападки фарисеев на Иисуса и Его ответ (12.23-37). Желание знамений и знамение Ионы (12.38-42). Возвращение нечистого духа (12.43-45). Подлинная семья Иисуса (12.46-50).

8. ТРЕТИЙ РАЗДЕЛ ПОУЧЕНИЙ: ПРИТЧИ О ЦАРСТВЕ (13.1-52)

Притча о сеятеле (13.1-9). Причина поучения притчами (13.10-15) и привилегированное положение учеников (13.16-17). Истолкование первой притчи (13.18-23). Плевелы (13.24-30). Горчичное зерно и закваска (13.31-33). Ссылка на Ветхий Завет о притчах (13.34-35). Истолкование плевел (13.36-43). Скрытое сокровище, жемчужина и невод (13.44-51). Книжник, наученный Царству Небесному (13.52). 9. ПОВЕСТВОВАНИЕ (13.53 -17.27)

Иисус, отвергнутый в Назарете (13.53-58). Смерть Иоанна Крестителя (14.1-12). Чудеса: насыщение 5000; хождение по воде; исцеление в земле Генисаретской (14.13-36). Предание старцев (15.1-20). Еще чудеса: исцеление бесноватой хананеянки; исцеление множества народа; насыщение 4000 (15.21-39). Фарисеи требуют знамения (16.1-4). Поучение о закваске (16.5-12). Исповедание Петра в Кесарии Филипповой (16.13-20). Первое предсказание Страданий (16.21-23) и предсказание страдания учеников (16.24-28). Преображение и изречение об Илии (17.1-13). Исцеление бесноватого (17.14-21). Второе предсказание страданий (17.22-23). Рассуждения о подати на храм (17.24-27).

10. ЧЕТВЕРТЫЙ РАЗДЕЛ ПОУЧЕНИЙ: РАЗНЫЕ ИЗРЕЧЕНИЯ (18.1-35)

Вопрос, кто больше (18.1-5). Ответственность за соблазн других (18.6-10). Притча о заблудшей овце (18.11-14). Обличение и примирение (18.15-22). Притча о немилосердном рабе (18.23-35).

11. ПОВЕСТВОВАНИЕ: ИУДЕЙСКИЙ ПЕРИОД (19.1 - 22.46)

Иисус идет в Пирею (19.1-2). Вопросы о браке и разводе (19.3-12). Иисус благословляет детей (19.13-15). Богатый юноша приходит к Иисусу (19.16-22). Иисус говорит о богатых и наградах (19.23-30). Притча о работниках в винограднике (20.1-16). Третье предсказание Страданий (20.17-19). Просьба жены Заведеевой о почетных местах для сыновей (20.20-28). Исцеление двух слепых (20.29-34). Въезд в Иерусалим (21.1-11). Очищение храма (21.12-17). Проклятие смоковницы (21.18-22). Споры во дворе храма (21.23-22.46).

12. ПЯТЫЙ РАЗДЕЛ ПОУЧЕНИЙ: ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОЕ (23.1 - 25.46)

Проклятие фарисеев (23.1-36). Сетование об Иерусалиме (23,37-39). Апокалиптическое поучение (24.1-25.46).

13. ПОВЕСТВОВАНИЕ О СТРАСТЯХ И ВОСКРЕСЕНИИ (26.1 - 28.20)

Приготовление (26.1-10). Предсказание о предательстве (26.20-25). Последняя Вечеря (26.26-29). Предсказание об отречении Петра (26.30-35). Гефсимания (26.36-46). Арест, суд и распятие (26.47-27.56). Погребение (27.57-66). Воскресение, явление одиннадцати и великое поручение (28.1-20).

Примечания

1
Ср.: Е. Massaux, Influencede l'Evangile de St. Matthieu sur la litterature chretienne, avant St. Irenee(1950).

2

Ср.: J. Knox, The Early Church and the Coming Great Church (1957), pp. 63 ff.

3
См. обсуждение этого вопроса: В. F. Westcott, Introduction to the Study of the Gospels (1888), pp. 159 ff. Об использовании Матфеем Ветхого Завета см.: N. Hillyer, EQ 36 (1964), pp. 12-26; R. H. Gundry, The Use of the Old Testament in St. Matthew's Gospel, with special reference to the Messianic hope (1967). Последний автор обнаруживает в Евангелии арамейские и древнееврейские элементы, а также влияние Септуагинты, что указывает на палестинское происхождение. Ср. также комментарии Гундри: Matthew (1982), а также: D. Senior, What are they saying about Matthew? (1983), pp. 37-46.

4
См.: H. J. Schoeps, Theologie und Geschichte des Judenchristentums, 1949, p. 47. Автор, хотя и признает иудейско-христианские элементы у Матфея, настаивает на незначительном влиянии иудаизма. По его мнению, Евангелие представляет зарождающееся католичество, а не вселенский взгляд на Иисуса Христа. Ср.: J. Jeremias, Jesus' Promise to the Nations, 1958, p.34. Он показывает интерес Матфея к миссионерской деятельности Иисуса среди язычников. Ср. также: A. A. Clack, "The Gentile Bias of Matthew", JCL 66 (1947), pp. 165-172, который использует эти указания на язычников для того, чтобы обосновать свое мнение о том, что автор Евангелия был христианином из язычников, а не из иудеев. Другой автор выделяет универсализм Матвея и отстаивает предназначение Евангелия для язычников: A. Nepper-Christensen, Das Matthausevangelium - ein judenchristliches Evangelium? (1958). Против этого мнения выступил Борнкамм: G. Bomkamm, Tradition and Interpretation in Matthew (англ. пер. 1963), p. 51. О других теориях, трактующих назначение Евангелия как универсальное, см. ниже в данной главе. См. также: G. Strecker, Der Weg der Gerechtigkeit, 1962, pp. 15-35. Он, хотя и признает иудейское влияние в той церкви, к которой принадлежал Матфей, все же относит его к языческому большинству этой церкви. Еще два автора разделяют его точку зрения: W. Trilling, Das wahre Israel (1959); R. Walker, Die Heilsgeschichte im ersten Evangelium (1967).

5
См. литературу, в которой развиваются подобные взгляды: R. Bultmann, The History of the Synoptic Tradition (англ. пер. 1963), pp. 138-140; E. Schweizer, Church Order in the New Testament (англ. пер. 1961), pp. 20 ff.; G. Bomkamm, op. cit, pp. 44 f., который также цитирует мнение о том, что высказывание в ст. Мф. 16.17 немыслимо в устах Иисуса, высказанное в работе: Н. von Campenhausen, Kirchliches Amt und geistliche Vollmacht, 1953, pp. 140 f. Другой автор: К. L. Carroll, Nov. Test. 6 (1963), pp. 268-276, доходит в своих утверждениях до того, что трактует отрывок Мф. 16.17-19 как провозглашение независимости антиохийской церкви, избравшей Петра своим епископом. Однако, эти слова не похожи на апологию Петра.

6
Ср.: V. Taylor, The Gospels (1945), p. 81. Ср. также дискуссию по Мф. 16-18: О. Cullmann, Peter: Disciple, Apostle, Martyr (1962), pp. 164 ff.; R. N. Flew, Jesus and His Church (1956), and A. Oepke, St Th (1948-50), pp. 110 ff. Реакцию католиков на мнение Кульмана см.: О. Каггег, Peter and the Church (1963).

7
Кроме того акцента на Церкви, о котором говорилось выше, некоторые ученые усматривают в интересе Матфея отзвуки противоречий в современной ему Церкви (см.: С. W. F. Smith, JBL 82 (1963), pp. 149-168). Ср. с исследованием сходства между подходами Матфея и Павла к понятию Церкви и церковного устройства: С. Н. Dodd, New Testament Studies(1953), pp. 57-62. Ср. также: J. P. Meier, The Vision of Matthew: Christ, Church and Morality in the First Gospel (1978).

8
The Four Gospels (1924), p. 523.

9
Ср.: R. H. Charles, Commentary on the Revelation of St. John (1920), П, pp. 76 ff.; G. R. Beasley-Murray, Revelation (NCB, 1974), pp. 210-211.

10
Ср.: G. R. Beasley-Murray, Jesus and the Future (1954). Додд (op, cit., pp. 54- 57) сравнивает эсхатологию Матфея и Павла и приходит к выводу, что обе доктрины отражают раннее предание.

11
Многие ученые понимают это последнее поручение как действительный ключ к пониманию целей написания Евангелия от Матфея. См.: О. Michel, EnTn 10 (1950-51), p. 21; G. Schille, NTS 4 (1957-8), p. 113; E. P. Blair, Jesus in the Gospel of Matthew (1960), pp. 44 ff; C. F. D. Moule, The Birth of the New Testament, 1962, p. 91 n.2. Последний автор для подтверждения этого мнения цитирует по: W. Trilling, Das wahre Israel, 1959. Обоснование аутентичности Великого Поручения см.: R. Т. France, History, Criticism and Faith (ed. C. Brown, 1976), pp. 130-131. Об употреблении Матфеем этого Поручения см.: В. J. Hubbard, The Matthaen Redaction of a Primitive Apostolic Commissioning. An Exegesis of Matthew 28.16-20 (1976).

12
См.: G. Hebert, SJT 14 (1961), pp. 403-413. Автор считает, что Матфей писал для "Великой Церкви, Церкви Вселенской". Он предполагает, что Евангелие было написано после падения Иерусалима для преимущественно нееврейской Церкви, чтобы донести учение о том, что Иерусалим мог бы быть спасен.

13
Ср. труды Стрекера, Триллинга и Уокера (Strecker, Trilling, Walker). См.: J. P. Meier, Law and History in Matthew's Gospel (1976), pp. 14-21, который рассматривает эту проблему и склоняется к предположению, что редактором был христианин из язычников, хотя он и не считает аргументы в пользу этой точки зрения убедительными. Резким отрицанием иудейских элементов отличается подход Тильборга: S. Van Tilborg, The Jewish Leaders in Matthew (1972), pp. 166 ff.

14
См. его статью: "Matthew, Gospel of, NBD, p. 796.

15
Так, см.: D. R. A. Hare, The Theme of Jewish Persecution of Christians in the Gospel according to St. Matthew (1967).

16
Ср.: R. P. Martin, ET 80 (1969), p. 136. Он ссылается на Мф. 23.39; Рим. 9-11; Послание к Ефесянам.

17
Ср.: R. H. Gundry, JBL 87 (1968), pp. 346 f. Ср. также: R. Hummel, Die Auseinander-setzung zwischen Kirche und Judentum im Matthausevangelium (1963). Последний автор считает, что использование Торы носило наиболее общий характер. Тезис Гюммеля заключается в том, что Церковь имела ценную галаху (halakah), которая противоречила учению фарисеев, что и привело к разрыву с ними. Эта точка зрения подверглась критике на том основании, что в Евангелии нет прямых свидетельств о разрушении Иерусалима, которому Гюммель придает большое значение: P. Gaechter, ZkT 87 (1965), pp. 337-339. Более того, Гехтер задается вопросом: представляла ли Тора в том виде, который имеет ввиду Гюммель, ценность для христиан в тот период, о котором он пишет.

18
The Origins of the Gospel according to St. Matthew (1946). 19
Op.cit.,pp,72ff.

20
Похожую точку зрения развивает Карриштон: P. Carrington, The Primitive Christian Calendar (1952), который интерпретирует Евангелие от Матфея как богослужебную книгу, основывающуюся на тексте Марка (дискуссию по этой теории применительно к Евангелию от Марка см. в главе 3, пункт II).

21
The School of St. Matthew and its use of the Old Testament (1954). Идея о том, что Евангелие служило учебником с наставлением христианским церквям, была предложена раннее: J. H. Ropes, The Synoptic Gospels (1934), pp. 112 ff. См.: G. Schille, NTS 4 (1957-8), pp. 1-24, 101-114, который, хотя и поддержал мнение Стендаля, все же считает, что Евангелие было написано специально для катехизических нужд. Гундри (op. cit.) не согласен с выводами Стендаля относительно употребления Матфеем цитат из Ветхого Завета. Идея Стендаля о школе Матфея также подверглась критике: G. Strecker, Der Weg der Gerechtigkeit, 1966, p. 50. Автор критикует Стендаля на том основании, что работа Матфея содержит Einfuhrungsformel (вводную формулировку), и он обращает внимание на творческий подход Матфея. Обзор теории Стрекера см.: J. Rohde, Rediscovering the Teaching of the Evangelists, 1968, pp. 92 ff. Относительно недавно была выдвинута еще одна точка зрения, сходная с мнением Стендаля: P. S. Minear, Matthew: The Teacher's Gospel (1984), p. 7. Автор полагает, что Матфей был новообращенным в христианство книжником.

22
О катехизических целях Матфея см. статью: G. Schille, NTS 4 (1958), pp. 101-114.

23
Стендаль говорит о "весьма развитой Школе Матфея с тщательно разработанным толкованием Ветхого Завета как венцом ее деятельности" (op. cit., p. 34).

24
Особ, см.: ibid., pp. 35,183-202.

25
См.: В. Gartner, St Th 8 (1954), pp. 1-24. Он критикует выводы Стендаля, основанные на кумранских источниках, и считает, что использование ветхозаветных цитат было вызвано необходимостью миссионерской проповеди. Другой автор: С. F. D. Moule, op. cit., p. 91, который склоняется к мнению Стендаля, предполагает, что книжники, собиравшие предания Матфея, были вынуждены противостоять нападкам иудеев. Борнкамм (G. Bomkamm, Tradition and Interpretation in Matthew (англ. пер. 1963), p. 51) считает в целом идею Стендаля приемлемой, но критикует некоторые ее аспекты.

26
Midrash and Lection in Matthew (1974).

27
Ср.: J. D. M. Derrett, Heythrop Journal 16 (1975), pp. 51-56; С. F. Evans, Theol. 82 (1979), pp. 425-432. Последний автор справедливо указывает на то, что понятие мидраша нуждается в более точном определении. Гундри также отмечает неопределенность в выделении элементов мидраша в Евангелии. Однако, см. критику его позиций в статье: P. Barton Payne, GP Ш, "Midrash and History in the Gospels with special reference to R. H. Gundry's Matthew" (pp. 177-215). Краткий обзор проблем иудейской историографии, мидраша и Евангелий см. в статье: R. Т. France, GP Ш, (pp. 99-127).

28
W. G. Thompson, Matthew's Advice to a Divided Community (1970). См. также его статью в JBL 93 (1974), pp. 243-262, где он обсуждает отношение Мф. 24 к общине верующих.

29
См.: W. P. Wink, CBQ 34 (1972), pp. 242-243. Автор критикует Томпсона за то, что последний игнорирует сам текст, оставляя его практически без внимания. Томпсон фактически обходит молчанием проблему историчности отрывка, который он исследует.

30
Мейер провел несколько исследований редакций: J. P. Meier, The Vision of Matthew (1978); Law and History in Matthew's Gospel (1976); "Salvation-history in Matthew: hi search of a starting point", CBQ 37 (1975), pp. 203-215. Он принадлежит к тем ученым, которые концентрируются в основном на исследовании редакций в ущерб историческим исследованиям. При этом он прибегает к положениям, которые являются весьма спорными, например, к поздней датировке Евангелия от Матфея или к предположению о том, что автор происходил из язычников (см.: Law and History, p. 162).

31
A Genre for the Gospels (1982), pp. 88-106.

32
Jesus of Nazareth in New Testament Teaching (1974), p. 135.

33
Большинство современных ученых, не высказываясь определенно за Палестину как место назначения Евангелия от Матфея, тем не менее, не возражают против такого предположения. См.: A. Sand, Das Gesetz und die Propheten (1974), pp. 220 ff., который усматривает диалог между общиной христиан и иудеями; Н. Frankemolle, Jahwebund und Kirche Christi (1974), p. 156. Последний автор, хотя и не утверждает прямо, все же подразумевает палестинское происхождение, что вошло составной частью в его аргументацию. Внимание Гоулдера к элементам мидраша (М. D. Goulder, op. cit.) также предполагает палестинское происхождение, хотя он сам и не утверждает этого.

34
См.: Streeter, The Four Gospels, p. 500, который утверждает, что все предание исходит исключительно от Палия и потому является недостоверным. Однако, опора на единственный источник еще не предполагает со всей необходимостью его недостоверности.

35
Эта аргументация была справедливо отвергнута: Michaelis, Einleitung in das Neue Testament (1961), p. 40. См.: J. Schniewind, Das Evangelium nach Matthaus, NTD, 1960, pp. 2-3, который выделяет многочисленные внутренние указания на палестинский круг читателей, наиболее разительным из которых является то, что Матфей рассчитывает на знание иудейских обычаев, таких как упоминания (оставленные без разъяснения) об окрашенных гробах (Мф. 23.27), об иудейском одеянии Иисуса (9.20), а также о практике принесения даров к жертвеннику (5.23-24). Эти упоминания, конечно, были бы понятны и иудеям вне Палестины, тем не менее, для палестинских евреев, наиболее скрупулезных в соблюдении обычаев, эти детали имели большее значение и были более убедительными, чем для евреев диаспоры.

36
Так см.: Streeter, op. cit., pp. 500 ff. Необходимо отметить, что Стритер отвергает палестинское происхождение главным образом потому, что он априорно относит специальный источник евангелиста Луки к Кесарии. Также необходимо указать на то, что Пролог против Маркиона может предполагать иудейское происхождение Евангелия от Матфея. Однако, информативность и ценность этого Пролога сомнительна (см.: Е. Haenchen, The Acts of the Aposties (англ. пер. 1971), p. 10 n.l). Стритер придерживается мнения об антиохийском месте назначении Евангелия, так как он находит косвенные данные об этом у Игнатия и в Дидахе, однако, это предположение наталкивается на серьезные трудности. Более общее предположение о сирийском месте назначения Евангелия см.: В. W. Bacon, Studies in Matthew (1930) pp. 3-23; J. S. Kennard, ATR 31 (1949), pp. 243-246.

37
Ср.: Kilpatrick, Origins, pp. 124 ff.

38
Так, см.: H. D. Slingerland, JSNT 3 (1979), pp. 18-28. Он трактует стихи Мф. 4.18 и 19.1 как редакционные и утверждает, что Матфей писал на восточном берегу Иордана.

39
S. van Tilborg, The Jewish Leaders in Matthew (1972), p. 172.

40
Streeter, op. cit., p. 501.

41
Ср.: В. Т. Viviano, "Where was the Gospel according to St. Matthew written?", CBQ 41 (1979), pp. 533-546.

42
См.: Kilpatrick, The Origins of the Gospel according to St. Matthew, 1946, p. 136, который убежден, что деление на пять разделов смоделировано в соответствии с Торой. Ср.: Н. W. Bacon, op. cit., pp. 80-82; J. A. Findlay, Exp. VDI, XX (1920), pp. 388-400. Против мнения последних ср.: G. Barth in Tradition and Interpretation in Matthew, Bornkamm, Barth and Held (англ. пер. 1963), pp. 153-159, а также: P. Feine-J. Behm-W. G. Kummel, Einleitung (1963), p. 60 (= W. G. Kummel, INT, англ. пер., 1965, p. 75). (В этом издании слова "Feine-Behm" относятся к 11-ому изданию его работы; "Feine-Behm-KUmmel" - к 12-ому, полностью пересмотренному изданию; "W. G. Kummel, INT, 1965" - к первому изданию на английском языке. Второе английское издание, основанное на 17-ом, вновь пересмотренном немецком издании, опубликовано в ШТ. Кюммель часто пользуется предшествующими работами). Теорию о соответствии пяти поучений у Матфея Пятикнижию см.: R. Н. Fuller, INT (1966), p. 117. О структуре всего Евангелия см.: D. Senior, What are they saying about Matthew? (1983), pp. 20-27; R. T. France, Matthew, (TNT, 1986), pp. 56-62.

43
The Setting of the Sermon on the Mount (1964).

44
Ср.: J. M. Ford, Biblica 48 (1967), pp. 623-628, который утверждает, что Нагорная проповедь была апологетикой школы Гиллеля против учения Шаммая.

45
Matthew: Structure, Christology, and Kingdom (1975). Мнение о том, что ст. 1.1 относится ко всему Евангелию, представленное в Setting, pp. 67-70, опровергает структуру Евангелия, представленную Кингсбери.

46
Ср. сходные предположения: J. С. Fenton, StEv I (1959) pp. 174-179; H. B. Green, "The Structure of St. Matthew's Gospel", StEv 4 (1968), pp. 47-59; С. Н. Lohr, "Oral techniques in the Gospel of Matthew", CBQ 23 (1961), pp. 403^135; P. F. Ellis, Matthew. His Mind and his Message (1974); H. J. B. Combrink, TynB 34 (1983), pp. 61-90.

47
Например, отметьте пять разделов поучений и группировку по четырнадцать поколений в родословии, семь притч в Мф. 13 и семь скорбей в Мф. 23. О родословии было высказано мнение, что деление на три группы по 14 вызвано цифровым акростихом имени "Давид", сумма цифровых значений букв этого слова составляла в иудейской нумерологии 14: G. Н. Box, ZNTW 6 (1905), р. 85. Однако, эта концепция представляется притянутой за уши.

48
См.: F. V. Filson, JBL 75 (1956), pp. 227-231. Автор предполагает, что Матфей стремился нарушить структуру изложения источников, которыми он пользовался, и, как следствие, тематическое расположение материала возобладало над литературной последовательностью, которая все же признается.

49
J. S. Sibinga, St Th 29 (1975), pp. 71-79. Он основывается на делении отрывков на слоги. См. также редакционный подход к этому поучению: F. W. Burnett, The Treatment of Jesus-Sophia. A Redaction Study of the Eschataological Discourse in Matthew (1979).

50
Ср.: G. M. Scares Prabhu, The Formula Quotations in the Infancy Narrative of Matthew (1976).

51
Это мнение было предложено Триллингом: Trilling, Wahre Israel, и получило поддержку: В. J. Hubbard, The Matthew Redaction of a Primitive Apostolic Commissioning: An exegesis of Matthew 28.16-20 (1974). Последний автор настаивает на четырех стадиях редакции Евангелия от Матфея. Однако, эта точка зрения подверглась критике: G. Friedrich, ZTK 80 (1983), pp. 137-183; J. P. Meier, JBL 96 (1977), pp. 407-424; idem, CBQ 39 (1977), pp. 94-102. Еще один автор полагает, что этот отрывок Матфей составил сам: J. D. Kingsbury, JBL 93 (1974), pp. 573-584. Воззрения Триллинга были также опровергнуты в работе: D. R. A. Hare and D. J. Harrington, CBQ 37 (1975), pp. 359-360. Обоснование историчности Мф. 28 см.: D. Wenham, TynB 24 (1973), pp. 21-54.

52
См.: R. H. Gundry, Matthew (1982), p. 11, который приходит к выводу о том, что Евангелие от Матфея структурно неоднородно.

53
Ср.: J. H. Ropes, The Synoptic Gospels (1934), pp. 103 f; N. B. Stonehouse, Origins of the Synoptic Gospels (1963), p. 16; G. D. Kilpatrick, op. cit., p. 4.

54
Обстоятельную дискуссию об отношении древнего предания к Матфею и его Евангелию см.: P. Nepper-Christensen, Das Matthausevangelium - ein judenchristliches Evangelium (1958) pp. 37-75.

55
Цит. по: Eusebius, HE, iii. 39.16.

56

Дискуссию о свидетельствах Палия см.: R. P. Martin, New Testament Foundation, I (1975), pp. 238-240; R. H. Gundry, Matthew, pp. 599-622.

57
См.: J. Munck, "Die Tradition uber das Matthausevangelium bei Papias", Neo-testamentica et Patristica (1962), pp. 249-260. Автор считает, что логии (logia) как сообщения об Иисусе Христе включали не только Его слова, но и Его дела. Ср.: С. S. Petrie, NTS 14 (1967), pp. 15-32, который доказывает, что Палий имел ввиду Евангелие, говоря о писании Матфея. Он разделяет точку зрения, утверждающую, что Палий лично знал апостола Иоанна.

58
Ср.: V. H. Stanton, The Gospels as Historical Documents (1923), pp. 53 ff. Стентон не мог допустить, что во времена Палия Евангелия могли добиться такого уважения, чтобы называться "оракулами". Ср. также: Т. W. Manson, op. cit., pp. 18-19.

59
Ср.: R. M. Grant, A Historical Introduction to the New Testament (1963), p. 117.

60
Об ответе Менсона на это возражение см. прим. 147 к главе 5.

61
См. упорное отстаивание этой интерпретации: В. P. W. S. Hunt, Primitive Gospel Sources (1951), pp. 182 ff.

62
См.: P. Parker, The Gospel before Mark, 1953, pp. 153 f. Паркер выдвигает три возражения против этой интерпретации: (1) незначительное количество свидетельств (testimonia), характерных только для Матфея; (2) опущение большинства свидетельств (testimonia), содержащихся в других Евангелиях; (3) контекст утверждения Палия у Евсевия, подразумевающий Евангелие, а не свидетельство (testimonia). Сам Паркер идентифицирует слово logia с до-Марковским и до-Матфеевским Евангелием, которое он называет К (см. главу 5, пункт V).

63
Ср.: F. С. Burkitt, The Gospel History and its Transmission (1911), p. 127.

64
Другая версия заключается в том, что Евангелие было первоначально псевдонимично, а Папий отразил общепринятое мнение. Ср.: Kilpatrick, Origins, pp. 138 ff.

65

Кроме того, Папий ссылается на арамейский источник, лежащий в основе Евангелия от Матфея. См. раздел VII данной главы.

66

J. Kurzinger, NTS 10 (1963), pp. 108 ff.

67
Adv. Haer. iii. 1.1, цит. по: Eusebius, HE, v. 8.2. Перевод цит. по: D. Theron, Evidence of Tradition (1957), p. 43.

68
Так как Ириней предоставляет информацию, не связанную с преданием Палия, Ириней был сам знаком с иным преданием помимо Палия (ср.: Nepper- Christensen, op. cit. (1958), p. 56; J. Munck in Neotestamentica et Patristica (ed. W. C. van Unnik, 1962), p. 257). Ср.: Kurzinger, op. cit., pp. 110-115, который интерпретирует утверждения Иринея таким же образом, что и утверждения Палия (т.е. влиянием еврейского диалекта).

69
НЕ, p. 10. Кюрцингер считает, что в этом предании с Евангелием к Евреям налицо путаница (op, cit., p. 115).

70
Apud Eusebius, HE, vi. 25.

71
См.: J. Munck, op. cit., pp. 249-260, который придает большее значение свидетельству Оригена, чем свидетельствам Папия или Иринея, так как Ориген сам знал еврейский язык и, следовательно, был более компетентным в подобных суждениях. Мунк допускает, что утверждение Папия может быть указанием на то, что в его время было в обращении много греческих переводов Евангелия от Матфея. Иная точка зрения представлена: W. С. Allen, The Gospel according to St. Matthew, ICC, 1907, p. Ixxx-lxxxi, который предположил, что все знали о том, что Матфей что-то написал на еврейском языке, и его имя было увязано с Евангелием вместе с мнением о том, что он написал его по-еврейски. Рассмотрение проблемы ссылки Папия на еврейский язык см.: Gundry, Matthew, p. 616.

72
См.: С. F. D. Moule, The Birth of the New Testament, 1962. Автор считает, что необходимо найти объяснение преданию, упорно приписывающему авторство Евангелия Матфею. Он склонен трактовать основу Евангелия как собрание семитоязычных изречений апостолов (так называемое семитское Q). Однако, Кюммель подверг свидетельство Папия сомнению: Kuminel, INT, р. Ср. также: R. Т. France, Matthew, pp. 30-32, который считает данные Папия ненадежными. См. раздел VI данной главы об языке Евангелия. Иеремиас на основе формы цитаты Втор. 6.5 в ст. Мф. 22.37 утверждает, что автор писал по-арамейски, хотя и молитва была написана на еврейском языке: J. Jeremias, ZNTW 50 (1959), pp. 270-274.

73
Ср. обсуждение этой проблемы: Kurzinger, NTS 10 (1963), pp. 108 ff.

74
См.: W. С. Allen, op. cit., pp. Ixxx-lxxxi. Автор заявляет, что если Матфей написал сборник изречений, то неудивительно, что Евангелие, которое на 2/5 состоит из изречений, приписывается Матфею, тем более, что это базируется на апостольском авторитете. Аллен называет это "непреодолимой тенденцией".

75
Было выдвинуто предположение о том, что слова Палия относятся только к части Евангелия от Матфея, а остальные его комментарии Матфея не сохранились (ср.: Т. Nicklin, Gospel Gleanings, 1950, pp. 51-56, который предполагает, что Матфей написал книгу Пророчеств (на которую ссылается Палий), источник Q, а позже - полное Евангелие по-гречески. Наиболее полное обсуждение утверждения Палия изложено: R. H. Gundry, Matthew, pp. 609-620.

76
Сходное возражение было выдвинуто против использования Матфеем документа Q, который не является, по мнению большинства ученых, апостольским источником (ср.: Michaelis, Einleitung in das Neue Testament, 1961, p. 32). См. обсуждение проблем источника Q в разделе V главы 5.

77
Винсент Тейлор называет "чрезвычайно невероятным тот факт, чтобы апостол послужил источником для написания труда человеком, который не был непосредственным свидетелем служения Иисуса" (V. Taylor, The Gospels, p. 81). См.: S. E. Johnson, The Gospel according to St. Matthew, Ю, 1951, p. 242. Автор отвергает апостольское авторство на основе того, что Евангелие от Матфея он называет "компендиумом церковных искусно изданных преданий". О проблеме, мог ли Матфей, будучи апостолом, использовать писания Марка, неапостольский источник, см.: R. H. Gundry, op. cit, p. 184, который считает, что Матфей мог использовать Марка, желая сохранить единство апостольского предания. Ср. также обсуждение этой проблемы в его комментарии: Matthew, p. 621, где он ссылается на повторение Платоном учения Сократа как удачную аналогию использования Матфеем писаний Марка. См. также: W. Marxsen, INT, англ. пер. 1968, р. 153. Он отвергает авторство очевидца событий на весьма сомнительном основании, которое строится на том, что автор использовал источники потому, что не располагал своими наблюдениями.

78
Ср.: Michaelis op. cit., pp. 31.

79
То же самое можно сказать и о мнении, что специфический для этого Евангелия материал не предполагает воспоминаний апостола (ср.: V. Taylor, loc. cit.). Эта оценка зависит от предположения, что специальный материал Матфея менее историчен, чем общий для синоптиков материал (см. раздел VI главы 5).

80
См. выше в данной главе теорию Килпатрика.

81
Op. cit., р. 139.

82
См. о теории Стендаля раздел I данной главы.

83
Op. cit. Ср.: P. Gaechter, ZkT 75 (1933), pp. 480 ff., который предположил, что до того как Матфей стал сборщиком податей, он учился на раввина. Эта идея представляет собой попытку согласовать прямое указание на профессию Матфея в тексте Евангелия (Мф. 9.9; 10.3) с определенными раввинистическими чертами, отмеченными в Евангелии. Эта проблема не стоит перед Стендалем, так как он не считает, что Матфей был автором, что вполне допускает авторство какого-то раввина. См. также: Е. P. Blair, Jesus in the Gospel of Matthew, 1960, pp. 138 ff. Он предполагает, что автор Евангелия принадлежал к эллинистической части христиан, представленной подходом Стефана, однако, не пытается конкретно назвать автора или хотя бы объяснить причину того, что Евангелие было приписано Матфею. Блеир не выходит за рамки весьма распространенной гипотезы о том, что Матфей мог быть автором Q. Ср. противоположное мнение: P. Bormard, Saint Matthieu, который думает, что автором Евангелия был христианин из евреев, возможно, новообращенный раввин. В статье: С. F. D. Moule, StEv I (1964), pp. 91-99 было высказано предположение о том, что автор Евангелия - grammateus (см. Мф.13.52) в светском смысле этого слова. Моуль считает, что он, будучи греком, сочетал свой профессионализм с апостольским источником. См. также: Е. F. Harrison, INT, 1964, p. 167, который воздерживается от того, чтобы однозначно определить авторство. Мнение о том, что Матфей был провинциальным школьным учителем, представлено в работе: М. D. Goulder, Midrash and Lection. Вне всякого сомнения, автор Евангелия обладал качествами учителя. Ср. также: P. Bormard, "Matthieu educateur du peuple chretien", in Melanges Bibliques en hommage аи В. Rigaux (1970), p. 1-7.

84
См.: H. Alford, Greek Testament, 1868,1, p. 24. Он полагает, что автор Евангелия принял апостольское имя Матфей так же, как и апостол Павел. Но Михаэлис (Michaelis, Einleitung, pp. 33-34) относит оба эти имени к одному и тому же человеку и считает, что имя Левий сменилось в предании именем Матфей. См. также: Е. Schweizer, Matthew, p. 225, который думает, что отсутствие имени Левий в списке апостолов достаточно ясно свидетельствует в пользу того, что имя было изменено.

85
См.: G. D. Kilpatrick, The Origins of the Gospel according to St. Matthew (1946), p. 138. Он предполагает, что в ст. 9.9 и 10.3 было вставлено имя Матфей после того, как установилось название книги в первоначальной общине. Р. Пеш (R. Pesch, ZNTW 59 (1968), pp. 40-56) рассматривает проблему Левия - Матфея с тех позиций, что ссылки на имя апостола у Марка (Мк. 2.13-14) и у Матфея (Мф. 9.9 и 10.3) носят редакционный характер. В этом случае идентификация Левия и Матфея представляется редакцией и, следовательно, является недостоверной. Эта идентификация не могла состояться до того, как Евангелие было приписано Матфею. Однако, у нас нет доказательств того, эти стихи носили редакционный характер.

86
Одна группа исследователей, в том числе Гундри, поддерживают апостольское авторство; другие, в том числе Минеар, считают, что это невозможно; но большинство писателей предпочитают оставить вопрос авторства открытым. Например, Кингсбери считает автором Евангелия грекоязычного христианина из евреев: J. D. Kingsbury, Matthew as Story (1986), p. 132.

87
В дополнение к тому, о чем упоминалось выше в данной главе (прим. 82), в поддержку этого мнения см.: Е. von Dobschutz, ZNTW 27 (1928), pp. 338-348 (англ. пер. этой статьи см. в сборнике: The Interpretation of Matthew, ed. G. N. Stanton, pp. 19-29). Гоулдер в целом согласен с Добшутцем, но все же считает, что автором Евангелия был не раввин, а скорее всего книжник (Goulder, Midrash and Lection). Ср. также: В. W. Bacon, Studies in Matthew (1930), pp. 131 ff.

88
Ср.: Streeter, The Four Gospels (1924), p. 524.

89
Ср.: V. Taylor, The Gospels, p. 82.

90
При обсуждении экклесиологии Матфея нельзя забывать, что существует определенное сходство между доктринами Матфея и Павла, несмотря на то, что они по-разному изложены. Додд (Dodd, New Testament Studies (1953), pp. 53-66) исследовал эти точки соприкосновения и пришел к выводу, что оба учения основаны на общем предании. В этом случае данные богословского анализа являются явно недостоверными указаниями на датировку.

91
Обсуждение приблизительной датировки Евангелия от Марка см. в следующей главе (раздел VI).

92
Это мнение получило сильную поддержку в работе: W. D. Davies, Setting, pp. 198 f., его разделяет большинство ученых.

93
Датировка первым веком до Р.Х. представлена в работе: Kilpatrick, op. cit., pp. 124 ff. См. также: F. V. Filson, The Gospel according to St. Matthew, 1960, p. 15. Он относит написание Евангелия к 80-м - 90-м гг., воздерживаясь от более точных оценок. Точная дата указана в работе: Streeter, op, cit., p. 524. Он называет 85 г., хотя и соглашается с тем, что эту цифру невозможно обосновать математически. См. также: P. S. Minear, Matthew, The Teacher's Gospel (1982), pp. 23, 24. Он считает наиболее вероятной датировкой 110 г., однако, не приводя при этом конкретных доказательств.

94
Эта линия рассуждений была представлена Килпатриком и подхвачена в трудах Борнкама, Гюммеля, Дэвиса и Гоулдера.

95
С. Н. Dodd, The Fall of Jerusalem and the "Abomination of Desolation", JRS 37 (1947), pp. 47-54, перепечатано: Dodd, More New Testament Studies (1968), pp. 69-83.

96
JRS 37 (1947), p. 52; Studies, p. 74 f.

97
B. Reicke, "Synoptic Prophecies on the Destruction of Jerusalem", in Studies in New Testament and Early Christian Literature: Essays in honour of Allen P. Wikgren (ed. D. E. Aune, 1972), pp. 121-134. В книге J. A. T. Robinson, Redating the New Testament (1976), pp. 13-30 целая глава посвящена обсуждению этой проблемы. Автор делает вывод, что отказ от ранней датировки синоптических Евангелий на этих основаниях неоправдан. Аргументация Робинсона подверглась критике, однако, детального обсуждения ее до сих пор представлено не было.

98
Так: R. Н. Gundry, Matthew: A Commentary on his Literary and Theological Art (1982).

99
Ср.: Н. Reicke, Op. cit.

100
J. H. Moulton and W. F. Howard, A Grammar of New Testament Greek (1929), P, p. 29.

101
Оценку этих суждений см.: Streeter, Four Gospels, p. 500.

102
The Poetry of our Lord (1925); The Aramaic Origin of the Fourth Gospel (1922).

103
The Four Gospels: A New Translation (1933).

104
An Aramaic Approach to the Gospels and Acts (1946).

105
The Aramaic Origin of the Four Gospels (1979). Автор поддерживает позицию Торрея и считает концепцию арамейского субстрата Евангелия неопровержимой. Ср. также: Е. L. Allen, NTS 20 (1974) pp. 203-310.

106
Le Probleme synoptique (1954). Его мнение чем-то сродни воззрениям Т. Дана о том, что современное Евангелие на греческом языке представляет собой перевод первоначальной арамейской формы Евангелия, испытавший влияние Евангелия от Марка, которое также происходит из этого же арамейского источника (ЮТ, 1909, n, pp. 601- 617)

107
Op. cit., pp. 206 ff.

108
См.: P. Lapide, "Insights from Qumran into the languages of Jesus", RevQum 8 (1975), pp. 483-501. Автор полагает, что вероятнее всего Иисус знал койне, арамейский и древнееврейский языки.

Глава 3. Евангелие от Марка

До появления современной критики этому Евангелию уделялось наименьшее внимание. Древних комментариев на него также очень мало, и редко, кто на него ссылался. Так как основное значение придавалось Евангелию от Матфея, то неудивительно, что Евангелие от Марка считалось просто кратким его изложением. Такое мнение, очевидно появилось значительно позже его написания, так как предание тесно связывает его с благовествованием Петра. Современная же критика считает его краеугольным камнем синоптической проблемы, о чем мы будем говорить ниже. Здесь же нам надо только показать важность, которая придается ему в современных исследованиях.

I. ХАРАКТЕРИСТИКИ

А. Евангелие действия

Достаточно только одного взгляда на содержание Евангелия, чтобы убедиться, что писателя больше интересует развитие событий, чем поучения. Поучения Иисуса обычно связаны с повествованием о каком-то событии. Тем не менее нельзя утверждать, что Марка совершенно не интересует учение Иисуса. Если выделить все разделы поучений, то они создают впечатление целостности учения1
, тогда как живость стиля создает впечатление быстро развивающейся драмы, где кульминацией служит распятие Христа.

Примеров этой динамичности стиля очень много, но достаточно привести только несколько. Так, Марк описывает как разобрали крышу дома, чтобы опустить в дом расслабленного (2.4); как во время бури Иисус спал, положив голову на изголовье в лодке (4.37-38); как народ был рассажен "отделениями" на зеленой траве (6.39); как Иисус исцелил косноязычного глухонемого, вложив пальцы в его уши и коснувшись его языка (7.33); как постепенно возвратилось зрение слепому (8.23 и далее); и как Петр сидел со служителями, греясь у огня в доме первосвященника (14.54). Наиболее естественным будет предполагать, что такие подробности могли исходить только от очевидцев, хотя, как мы увидим ниже, существуют и другие мнения, иногда прямо противоположные.

После краткого пролога Марк сразу же переходит к описанию служения Иисуса. Он описывает его разные стадии служения, уделяя особое внимание усиливающейся оппозиции со стороны фарисеев. Центральным моментом этой развивающейся драмы является исповедание учеников в Кесарии Филипповой, что Иисус есть Христос, после чего повествование сразу же переходит к Страстям Господним2
.

Б. Беспристрастная оценка событий

Тесно связанным с живостью изложения является отношение Марка к ученикам. Он не старается сделать из них праведников. В некоторых случаях он отмечает отсутствие у них понимания (4.13; 6.52; 8.17,21; 9.10,32). Отношение к семье Иисуса описывается с такой же прямотой; они считали Его безумцем (3.21). Также говорится об ужасе слушателей Иисуса (1.27; 10.24,32), тогда как неспособность Иисуса творить чудеса в Назарете объясняется неверием народа (6.5-6). С такой же прямотой Марк описывает человеческие реакции Иисуса. Он наделяет Его чувствами жалости, строгости, гнева, печали, нежности и любви, которые сменяются одно другим (1.41,43; 3.5; 8.12,33; 10.14,16,21). Не вызывает никакого сомнения, что это Евангелие Иисуса Христа, Сына Человеческого, как и Евангелие Иисуса Христа, Сына Божия (1.1).

В. Портрет Иисуса

Основное внимание современные исследования уделяют христологии Марка, и мы остановимся на этом вопросе, когда будем говорить о цели Евангелия. Здесь же мы рассмотрим только главные христологические элементы, как они предстают в Евангелии, независимо от того, имеются ли они в первичном материале Марка или являются результатом его редакции.

1. Сын Божий

Так как Евангелие начинается со звания Иисуса3
, то надо думать, что оно имело определяющее влияние на все повествование, особенно если учесть, что оно повторяется в этом Евангелии пять раз4
. Несомненно, что такой взгляд на Христа развился в результате не Его учения, а Его божественных дел. Его обращение ко множеству народа имеет огромную силу. Он обладает властью над болезнями и изгоняет нечистых духов. Он усмиряет бури словом, показывая тем Свою власть над природой. Когда Он умирает, языческий римский сотник признает его Сыном Божиим (15.39).

Те, кто полагает, что чудеса, описанные в Евангелии на самом деле не происходят, не придают никакого значения этому особому аспекту описания Иисуса у Марка. Они видят в этом только отражение более позднего почитания культа героя. Современная тенденция в этом направлении станет более ясной, когда мы рассмотрим некоторые гипотезы школы "истории форм". Но если серьезно подходить к значению всего повествования у Марка, то нельзя не признать, что портрет, который оно дает, выходит за рамки человеческого5
.

2. Сын Человеческий

Выяснение точного смысла звания "Сын Человеческий" относится скорее к области библейского богословия, чем к введению6
, но в какой-то мере оно имеет значение и как точка зрения Марка. Надо отметить, что все евангелисты дают изречения, в которых стоит это звание Иисуса, и всегда оно исходит из Его уст. Проблема в том, предполагал ли Он под этим званием Самого Себя или кого-то другого, и употреблял ли Он его в мессианском смысле. Те, кто отрицает подлинность изречений Сына Человеческого7
, естественно видят в Евангелии от Марка иную цель, по сравнению с теми, кто считает их подлинными. Проблему цели и проблему историчности Евангелия мы будем рассматривать ниже. Сейчас нам будет достаточно отметить, что Марк часто пишет, что Иисус запрещает очевидцам Его чудес кому-либо о них рассказывать. Вне зависимости от различных толкований этого факта (о чем мы будем говорить ниже), несомненным остается то, что Иисус не говорил открыто о Своем мессианстве.

3. Искупитель

В одном из отрывков о Сыне Человеческом Иисус говорит, что Он пришел отдать жизнь за многих (10.45), и если эта тема не рассматривается особо в Евангелии, то большой акцент ставится на повествовании о Страстях, чтобы показать важность, которую придает им автор. Марк отводит повествованию о Страстях значительно больше места, чем все другие евангелисты. Такой подход полностью соответствует большему вниманию, которое первые христиане уделяли Кресту. Это показывает раннехристианское благовествование и богословие (напр., 1 Кор. 15.3 и далее; Фил. 2.5-11; 1 Петр. 2.21 и далее). Марк описывает Христа, Который пришел пострадать8
.

4. Целитель

Марк описывает несколько случаев, когда Иисус совершает чудеса исцеления. Это, несомненно, очень важная часть Его портрета. Но описание чудес исцеления у Марка полностью отличается от иных рассказов о чудотворцах. В нем полностью отсутствуют любого рода манипуляции или магические заклинания9
. Тогда что же в них является важным, само исцеление или то, что эти исцеления были результатом веры во Христа? Чудеса описываются здесь не для того, чтобы восславить Исцелителя, а для того, чтобы показать Его милосердие к страждущим10
.

II. ЦЕЛЬ

В первом же предложении Евангелия Марк говорит о своем намерении написать то, что он называет Евангелием, т.е. благовестив Иисуса Христа, Сына Божия. Мы уже говорили о жанре Евангелия, как литературном произведении, здесь же мы должны выяснить точное значение этого слова. Он несколько раз употребляет этот термин в своей книге. В 13.10 и в 14.9 он объясняет содержание проповеди, и это полностью соответствует употреблению этого термина Павлом (1 Кор. 15.1)11
, что сразу же отличает его от биографии и объясняет то большое место, которое в нем отводится последним трем неделям жизни Иисуса. Распятие и Воскресение были основными чертами христианского Евангелия. События и учение, приведшее ко Кресту, были подготовительными. Развитие повествования подчинено рассказу о Страстях, но в Евангелии от Марка действие усиливается относительным отсутствием большого материала поучений.

Основная цель евангелиста определяет отсутствие очень жестких хронологических рамок. Марк вводит только те исторические события, которые непосредственно отвечают его цели. Он опускает повествование о Рождестве и первых годах жизни Иисуса. С первых же слов Иисус, Сын Божий, предстает перед читателем как историческая Личность. Марк предполагает, что его читатели сразу же поймут, о Ком он говорит.

Тем не менее выяснить цель, побудившую Марка написать Евангелие, представляется не такой легкой задачей. Здесь мы изложим некоторые из многочисленных гипотез.

А. Катехизическое предназначение

Расположение некоторого материала по тематическим группам, например, притчи (Мк. 4) и миссионерские наставления (Мк. 6), считается подтверждением того, что Евангелие было предназначено для катехизических целей12
. Такое расположение облегчило бы запоминание материала.

Б. Литургическая цель

Главным сторонником теории, что Марк преследовал литургическую цель, был П. Каррингтон13
, по мнению которого материал Евангелия был расположен по образцу еврейских лекционариев, принятому христианской общиной. Последовательность повествовательного материала, по этой теории, отражает в основном праздники еврейского календаря. Для подтверждения этой гипотезы Каррингтон должен был признать сложное распределение материала по образцу трехгодичного цикла чтений. Если его теория правильна, то Марк должен был обладать исключительным литературным талантом. Но Евангелие не создает впечатления литургического расположения материала, и теория Каррингтона не нашла много сторонников. Более того, так как Евангелие от Марка почти не употреблялось в раннехристианской практике, трудно объяснить, почему оно могло использоваться в литургических целях.

Другая гипотеза такого же рода предполагает, что Евангелие предназначалось для чтения во время Великого поста в Риме14
. Она основывается на том, что Марка якобы особенно интересовало крещение в связи с ученичеством; что некоторые отрывки связаны непосредственно с крещением (1.4 и далее; 10.38); что Евангелие от Марка является драмой, призывающей христиан следовать Христу вплоть до смерти; и что в прологе говорится о крещении Иоанна, а в эпилоге - о крещении после Великого поста. Согласно другой гипотезе Евангелие основано на стихах о четырех ночах, которые связывались с Пасхой15
. Еще более сомнительная гипотеза предполагает, что эпизод в Гефсимании и Малый апокалипсис (Мк. 13) указывает на Великий пост. Явная слабость этой теории в том, что мы почти ничего не знаем о литургической практике первохристиан. Сходная гипотеза была предложена для Первого послания ап. Петра.

В. Апологетическая цель

Было выдвинуто предположение, что Евангелие от Марка является апологией против других взглядов. Такого рода теория имела несколько форм. Одна из них основывается на социально-историческом подходе, который считает книгу Марка призывом к читателям держаться до конца, предполагая, что общину составляла группа странствующих харизматов апокалиптического направления16
.

Г. Конфликт

Существует гипотеза, что призыв Марка следовать за Христом является ключом к пониманию цели его Евангелия17
. Эта гипотеза предполагает, что Марк считает учеников выразителями богословия славы, связанного с эллинистической идеей божественного человека; что в Мк. 1-8 Иисус предстает как торжествующий чудотворец, а в остальной части Евангелия - как Страдающий раб; что Марк выступал против двенадцати апостолов, потому что боролся с их неправильной христологией. Но такого рода теория была подвергнута сильной критике18
.

Д. Доктринальная цель

Гипотеза, что Марк преследовал доктринальную цель, основывается на предположении, что основой понимания Евангелия многими христианами была идея божественного человека, находившаяся под влиянием эллинистической литературы того времени. В предыдущем пункте мы уже говорили об акценте, который ставился на этой идее. Но некоторые противники идеи об ученичестве и о божественном человеке, тем не менее, признают, что существовало два соперничающих учения о Христе, одно представляло собой христологию власти, другое - христологию страдания, и что Марк хотел разрешить между ними конфликт19
.

Несколько иная гипотеза предполагает, что Марк дает противоядие против докетических тенденций. Считается, что во время написания Марком Евангелия существовало три различных взгляда на Иисуса20
. Еврейских христиан интересовали главным образом слова Иисуса, и поэтому они отдавали предпочтение источнику "Q". Церкви ал. Павла подчеркивали Крест и Воскресение, и их не интересовала земная жизнь Иисуса. Эллинистические общины, по-видимому сирийские, больше привлекал культ богочеловека, и поэтому они с такой точки рассматривали Иисуса. Однако ошибочно думать, что еврейских христиан, как и Церкви Павла не интересовала земная жизнь Иисуса21
. Теория богочеловека также не дает позитивных данных считать это основой Евангелия от Марка. Тем не менее, надо признать, что Марк, показывая историчность Иисуса, не делает это в ущерб Его Божественности. Евангелие от Марка могло быть противоядием для полностью отрицавших человечность Иисуса, но едва ли оно преследовало такую цель.

Е. Церковная цель

Согласно еще одной теории, Марк хотел реформировать Церковь того времени. Согласно представителю22
этого направления, автор не считал фарисеев главными врагами Иисуса. Когда Иисус критикует их, Он фактически критикует иерусалимских церковных вождей. Марк обвиняет Церковь в отсутствии миссионерской цели, показывая энергичную и активную деятельность Иисуса. И повествование о Страстях, по этой теории, было не центральным, а дополнительным, заслонившим первоначальную цель. Марка интересует христология не как учение о личности Христа, а только в смысле принятия страданий ради Христа.

Ж. Пастырская цель

Если считать, что цель Марка была пастырской, то это не исключает возможности, что он хотел исправить какие-то заблуждения в общине, так как борьба с заблуждением всегда связана с пастырской деятельностью. Поэтому многие ученые придают особое значение пастырской цели Марка. А это значит, что основная цель была направлена на Церковь, а не вне ее. Считается, что учение Иисуса предназначалось как апостолам, так и народу. Основной акцент ставится на ученичестве. В Евангелии учение дается не только для Двенадцати, которые описываются не в очень благоприятном свете, но также и для всех учеников вообще. Поэтому оно рассматривается как "серьезный призыв к жизни следования за Иисусом Христом, которое означает принятие Его Креста в гонениях и следование за Ним даже в Страстях"23
.

Мы можем допустить, что Марк преследовал пастырскую цель в своем выборе и изложении преданий об Иисусе, но сама по себе эта цель не является достаточным мотивом для составления Евангелия. Тем не менее ее нельзя полностью отрицать.

3. Редакторская цель

Здесь надо кратко остановиться на объяснении цели Евангелия от Марка с точки зрения сторонников метода "истории форм" до появления течения "истории редакций". Описанные выше гипотезы строятся на предположении, что Марк сам выбрал материал и объединил его с точки зрения своего собственного богословия. Позже, когда мы будем говорить о подходе "истории форм", мы покажем этапы развития критицизма, приведших к возникновению школы "истории редакций". По мнению приверженцев метода "истории форм" основная часть предания существовала как отдельные единицы. Согласно этой теории Марк был только редактором, который собрал и расположил имевшийся материал, а это значит, что в своей редакторской работе он руководствовался различными мотивами.

Было предложено несколько мотивов, побудивших Марка редактировать материал24
:

1. Показать, что Иисус как Мессия был невиновен в бедах евреев и Его страдания входили в цель Божию.

2. Объяснить, почему Иисус не заявлял публично, что Он Мессия.

3. Объяснить, почему христиане должны были страдать.

4. Показать, что дела Иисуса были торжеством над силами зла.

Многие из этих мотивов приводились в теориях, о которых мы говорили выше. Но сторонники школы "истории форм" склонны считать их мотивами написания Евангелия, а не редактирования. Если слова Иисуса о Своем мессианстве были придуманы общиной, то целью Марка было подтвердить предание общины. О сомнительности многих гипотез школы "истории форм" мы будем говорить ниже, здесь же мы хотим только показать, сколь различны оценки исторической ценности Евангелия от Марка, которые должны учитываться при выяснении цели его написания. Это в значительно большей мере касается Марка, чем других синоптических писателей, потому что Евангелие от Марка почти всеми считается самым ранним.

Самым верным поэтому будет считать, что у Марка было несколько целей при написании Евангелия. И это должно предостеречь нас от переоценки одной цели за счет других25
.

III. МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ

Мы не можем с уверенностью утверждать, кому сначала предназначалось это Евангелие. Однако есть разные указания, что это были языческие читатели, и некоторые свидетельства подтверждают мнение, что эти язычники находились в Риме. Мы можем суммировать имеющиеся данные следующим образом:

1. Марк объясняет палестинские обычаи. Фарисейский обычай мытья рук и предания об очищении вообще объяснены в 7.3-4, а этого не надо было бы делать, если бы слушатели были евреями26
.

2. Некоторые арамейские выражения, сохраненные в тексте, переводятся на греческий язык. Необходимость перевода, очевидно, говорит о том, что в противном случае читатели Марка их не поняли бы27
, что исключает арамейскоязычных читателей.

3. Если автор принадлежал к той же группе, что и его читатели, как это часто полагают, то многие латинизмы28
в Евангелии могут указывать на языческую среду, хотя и не обязательно, так как в нем есть и некоторые свидетельства в пользу семитской среды. Если же читатели находились в другом месте, то эти данные теряют свою силу.

4. Утверждается, что автор не знал Палестины, так как он говорит о Далмануфе (8.10), о который нигде больше не упоминается. Но аргумент этот мало убедителен, так как нельзя исключить, что название этого места подлинное, несмотря на то, что оно нигде больше на сохранилось. А также, согласно этой теории, упоминание страны Гадаринской, доходящей до Галилейского моря (5.1), описание Вифсаиды как селения (8.26), путанные сведения о семье Иродиады (6.17), предположение, что появление Иисуса перед первосвященником было судом, и ссылка на возможность жены разойтись с мужем, что было нарушением еврейского закона (10.12), - все это говорит о не палестинском происхождении Евангелия, и поэтому некоторые ученые считают, что автор не знал Палестины29
.

Однако отсутствие точных сведений о стране Гадаринской, а также то, что имеющиеся данные не противоречат довольно туманному ее описанию у Марка, не исключает возможности, что Марк знал эту область. Описание Марком Вифсаиды можно считать технически верным, ибо в этой области было несколько "городов" в греческом понимании этого термина30
. Возможно, что Марк и перепутал сведения относительно Иродиады. Согласно Луке, она была женой Филиппа, что противоречит свидетельству Иосифа Флавия, если не считать, что было два Филиппа, тетрарха Филиппа, мужа Соломин, и Ирода Филиппа, первого мужа Иродиады31
. Но эта путаница, если ее признать, отнюдь не является достаточным доказательством, что Марк не знал Палестины. Свидетельства Иосифа Флавия показывают, что в семье Ирода были интриги и смешанные браки, подробности которых едва ли были известны всем жителям Палестины.

Туманное описание у Марка сцены суда является все же истинным и подтверждается некоторыми данными, которые говорят, что он был прав32
. Что касается возможности жены разойтись с мужем, то Иосиф Флавий ясно говорит, что поступки Саломии и Иродиады рассматривались как нарушение еврейского закона33
. В Мк. 10.12 дается изречение Иисуса о прелюбодеянии, а не об обычае, позволяющем жене разводиться с мужем.

Приведенные выше данные показывают, что автор писал не для палестинской среды, но они также и не говорят о том, что он сам не знал Палестины34
. Для выяснения вопроса, кому предназначалось это Евангелие, нужны другие данные. Но здесь надо также напомнить, что то, что касается автора, не обязательно должно касаться его первых читателей.

Существует обширное предание в пользу того, что Марк писал в Рим для римских читателей:

1. Папий (см. прим. данной главы)35
утверждает, что Марк был переводчиком Петра, а так как по преданию Петр был замучен в Риме, то это значит, что Марк также провел там некоторое время.

2. Это уточняется в прологе "Против Маркиона"36
, где говорится, что Марк писал в Италию после смерти Петра.

3. Ириней37
также говорит, что Марк писал после смерти Петра и Павла в Риме. Климент Александрийский38
утверждает, что
Марк писал, когда Петр еще проповедовал в Риме. Хотя эти предания о датировке Евангелия противоречивы, но они совпадают по части места написания Евангелия.

4. Ссылка на Марка в 1 Пет. 5.13 предполагает, что Марк был связан с Римом, если "Вавилон" понимать в этом метафорическом смысле (о чем мы будем говорить ниже) и отождествлять Марка в Первом послании Петра с автором Евангелия.

5. Самым ранним свидетельством использования этого Евангелия мы находим в Первом послании Климента и "Пастыре Ерма". Очевидно, оба автора знали это Евангелие, они оба были связаны с Римом39
.

6. Ссылка на страдания и гонения у Марка (8.34-38; 10.38-39; 13.9-13) считаются намеками на гонения при Нероне и поэтому приводятся как свидетельство связи автора с римской церковью40
. Но здесь надо заметить, что ссылки на гонения очень обычны, и их нельзя связывать именно со временем Нерона.

Можно было бы считать оправданным мнение, что Евангелие от Марка было написано в Риме для римских читателей. Фактически только Иоанн Златоуст41
говорит, что оно было написано в Египте, но это маловероятно, учитывая отсутствие подтверждающих данных и авторитетное предание в пользу Рима. Некоторые предполагают Антиохию42
, но аргументы в ее пользу недостаточно сильны. Мнение это основывается, главным образом, на связи Петра с Антиохией. Латинизмы в антиохийском контексте вполне вероятны43
; и считается, что Матфей и Лука могли найти Евангелие от Марка скорее всего в Антиохии, а не в Риме44
. Но это предположение не нашло достаточно сильной поддержки. Также большого значения нельзя придавать латинизмам, хотя некоторые считают, что они указывают на римских читателей45
. Тем не менее, их прекрасно могли понимать и в других городах империи46
. При отсутствии убедительных аргументов против Рима предание в его пользу, с его внутренними и внешними подтверждающими свидетельствами, скорее всего правильно.

Несмотря на обширную аргументацию и обстоятельную дискуссию, приведенную выше, идея о галилейском происхождении Евангелия от Марка продолжает развиваться, во многом благодаря работам Марксена47
.

IV. СТРУКТУРА

А. Схема повествования

Мы уже показали, что целью Марка не было написать хронологическую биографию Иисуса. И поэтому встает вопрос, каким принципом он руководствовался в построении своего Евангелия. Некоторые представители школы "истории форм" скептически относятся к этой проблеме, считая, что никакой структуры в Евангелии вообще нет. Такой подход, несомненно, является логичным если признавать деление Евангелия на различные "формы", если принимать, что автор был не более чем редактором множества разрозненных частей. Но Евангелие не создает впечатления нагромождения не связанных между собой разделов, так как несмотря на то, что связующие звенья часто почти неразличимы, все развитие событий предстает достаточно ясно. После введения повествование переходит к описанию галилейского служения (1.14-6.13), затем следует описание служения Иисуса за пределами Галилеи (6.14-8.26), путешествия в Иерусалим (8.27-10.52) и последнего служения, заканчивающегося смертью и Воскресением Иисуса (11.1-16). Такое расположение материала можно назвать синоптической схемой, так как все синоптические Евангелия построены по этому образцу. Исходя из этого, нет достаточных оснований отрицать, что такой схемы не было в устном предании.

Чарльз Гарольд Додд48
считает, что Евангелие от Матфея совпадает с образцом, который мы находим в Деяниях, особенно в проповеди Петра в доме Корнилия (Деян. 10.37). Из этого он делает вывод, что христианская керигма /перво-апостольская проповедь/ имела какую-то определенную схему. И считается, что рассматриваемая схематическая структура шире, чем обобщение благовестия в Деян. 10. Но тем не менее она представляет собой не более, чем схему, а это значит, что большая часть материала существовала либо сама по себе, либо отдельными группами, которые затем были введены в общую схему Евангелия. В подтверждение своей гипотезы Ч. Г. Додд утверждает, что если выделить связующие обобщения благовестия в Евангелии от Марка и присоединить их одно к другому, то они составляли бы одно непрерывное повествование. И в этом случае, если даже самые ранние сообщения об Иисусе представляли собой какую-то определенную схему, которая существовала отдельно и имела самостоятельное хождение, видимо, подобная схема все же основывалась на подлинных исторических фактах. Но это отнюдь не означает, что Марк должен был сохранить точный порядок этой схемы в каждой детали своего повествования49
.

Многие ученые подвергли критике основное положение теории Додда о схематической структуре Евангелия от Марка. Главный противник этой теории Д. Е. Найнгем50
, которого можно считать представителем школы "истории форм", утверждает, что материал Марка состоял из разрозненных частей, и он в пользу этого приводит следующие аргументы:

1. Он утверждает, что предполагаемая схема столь коротка, что не могла вместить в себя весь материал Марка.

2. Он полагает, что некоторые части предания не содержали в себе указания на время или место, что позволяло с уверенностью поместить их вне схемы.

3. Некоторые материалы, например, касающиеся темы Страстей Господних, могли включать изречения Иисуса, высказанные по разным поводам и собранные не в одну тематическую группу в Евангелии.

4. Сравнение с "речами" в Деяниях ничего не дает, так как Лука не внес бы обобщения того материала, который он уже использовал в своем Евангелии (этот аргумент предполагает, что Лука сам написал "речи" в Деяниях).

5. Бессмысленно было бы говорить о жизни и поклонении Церкви в повествовании о служении, если бы Церковь не интересовали такого рода вещи.

6. Там, где нет тематической связи между стоящими рядом частями предания, должна быть связь историческая.

Найнгем выдвигает два возражения:

1. Отдельные части предания могли быть помещены в контексте, к которому они не относились, потому что другого места для них не было, либо они были присоединены к какой-то другой части предания;

2. Предполагаемое отсутствие тематического расположения материала могло быть связано с отсутствием единой концепции.

Другой критик теории Додда Е. Гюттгеманс51
приводит следующие аргументы:

1. Именно описание жизни Иисуса у Луки определяется апостольской керигмой.

2. С лингвистической точки зрения "речи" у Луки указывают на то, что он сам их составил. В этом Гюттгеманс согласен с Генхеном и другими учеными.

3. Как и Найнгем, он отвергает идею схемы, потому что Марк не ссылается и не упоминает керигму.

4. Он считает, что существовало несколько керигм, а не одна. Поэтому он отвергает идею нормативной апостольской керигмы.

Эти возражения против обоснованности какой-либо исторической схемы предания очень различаются по своей вескости, но рассмотреть их представляется важным. Они будут особенно полезны тем, кто признает, что предание существовало отдельными частями. Так как Найнгем начинает с возражения против идеи схематической структуры, его критика понятна. Тем не менее, если согласиться с этой критикой, то оказывается, что аргументы против нее сильнее, чем в ее пользу. Но разве нет третьей возможности? Если повествование о Страстях сохранилось в определенной исторической последовательности, то не был ли использован этот же принцип и в других повествованиях? Найнгем предвидит этот аргумент, но отвергает его на том основании, что материал о Страстях отличается от другого материала, он почти одинаков во всех четырех Евангелиях и в нем нет таких же связанных повествований, которые мы находим в других местах. Но эти аргументы говорят о возможности сохранения исторической последовательности, как и об интересе Церкви к такой последовательности. Поэтому у нас нет основания считать, что этого интереса не было только потому, что такая последовательность считалась неважной для жизни и поклонения Церкви. Не могла ли форма повествования о Страстях предполагать какую-то последовательность и в остальном материале? И не способствовали ли катехизические наставления такому развитию? Так как одна треть материала Марка представляет собой повествование о смерти и Воскресении, не позволяет ли это думать, что более ранний материал существовал в такой же связной форме52
? Последовательность могла иметь значение постольку, поскольку она отвечала основной цели, т. е. могла объяснить повествование о смерти и Воскресении53
. Трудно себе представить, чтобы у Марка не было цели поместить описанные события в определенном хронологическом порядке, так как в Евангелии много указаний на время и место54
.

Допуская возможность связной структуры Евангелия от Марка, мы считаем, что основной целью Марка было написать последовательное повествование. Мы уже рассмотрели разные гипотезы его цели. Но, очевидно, более естественным будет считать, что Марк не расположил свой материал в совершенно произвольном порядке, какую бы особую цель он ни преследовал.

Б. Типологическая структура

Теория, которая видит в Евангелии сокровенный смысл, отрицает идею исторического описания. Согласно этой теории писатель является скорее поэтом, а не историком. Он соединяет свои повествования по циклическому образцу и придает особое значение стихам. Главный сторонник этой теории Фаррер55
хотя и признает, что его методология неприемлема для современной научной критики, утверждает, что тем не менее она может быть правильной. Такого рода теория была отвергнута на том основании, что она теряет связь с исторической реальностью56
и что эзотерический подход к текстам исключает историческое их исследование, а это неприемлемо для богословия57
.

В. Календарная структура

В разделе о цели Евангелия мы уже говорили о теории Каррингтона, согласно которой целью Марка было написать книгу, которая могла бы быть использована наряду с еврейскими богослужебными книгами58
. Пытаясь доказать, что Евангелие от Марка преследовало эту цель, Каррингтон ссылается на шестьдесят два раздела Ватиканского Кодекса и сорок восемь разделов в Александрийском Кодексе. А так как повествование о Страстях охватывает четырнадцать разделов, он видит в этом математическое подтверждение своей теории. Он также обращается к тому, что называет триадными группами, но тогда он вынужден допустить натяжку данных, чтобы получить такую структуру Евангелия. Единственно, что можно сказать в пользу его теории, это то, что она привлекает внимание к связи между общиной верующих и передачей Евангелия, но нельзя сказать, что это дает основу для понимания структуры Евангелия от Марка.

Поскольку трудно себе представить, что еврейские богослужебные книги предназначались более чем на три года чтений и могли бы объяснить структуру Евангелия от Марка, то была предложена другая теория59
, которая ограничивает их назначение одним праздником. Эта теория видит в пасхальной практике изложения истории Исхода подходящую схему для всего Евангелия от Марка. Но это не устраняет проблемы, что Марк, видимо писал для языческих читателей, которые едва ли знали еврейскую аггаду (haggadah).

Г. Литературная структура

Не все защитники метода "истории форм" считают, что Марк работал с совершенно не связанными между собой частями предания60
. В. Тейлор61
, например, считает, что Марк использовал "комплексы", состоящие из маленьких групп повествований или изречений, которые были связаны между собой и которые он получил в такой форме, и соединил эти комплексы простыми связующими звеньями62
. Предлагается три основных комплекса: созданный писателем, но основанный на существовавшем предании, основанный на личном свидетельстве (очевидно Петра) и содержавший тематическое расположение изречений и повествований об Иисусе. В свете этой теории Марк предстает скорее как составитель, нежели автор.

Д. Теологическая структура

Возникновение направления "истории редакций", согласно которому роль автора совершенно иная, чем чисто редакторская функция, позволило многим авторам считать, что метод, который Марк применил для построения своего Евангелия, ничего не имел общего с его богословской целью. Развитие этой теории началось с В. Вреде и его книги о мессианской тайне63
, в которой он пытается показать, что Марк построил свою книгу так, чтобы объяснить, почему Иисус, Которого Церковь признала Мессией, Сам об этом не говорил. Многочисленные повеления хранить об этом молчание рассматривались как реальный ключ к пониманию Евангелия от Марка. О значении теории Вреде для школы "истории форм" мы будем говорить ниже, здесь же необходимо отметить, что его теория была подвергнута критике, и что форма, в которой он ее излагает, не объясняет структуры Евангелия от Марка64
.

Многие другие исследования структуры Евангелия от Марка основывались на предположении, что Марк руководствовался своей собственной христологией. Хотя нельзя полностью отрицать эту возможность, все же нет основания полагать, что Марк создал богословскую схему, ничем не связанную ни с какой исторической реальностью. Основная трудность, которую вызывает метод "истории редакций", заключается в выяснении, что Марк написал сам и что он взял из материала, с которым работал. Если считать, что богословие Марка нашло отражение в выборе структуры его Евангелия, то нельзя забывать, что единственным источником такого свидетельства является само Евангелие, а в этом есть реальная опасность замкнутого круга.

V. АВТОРСТВО

А. Внешние свидетельства

Раннехристианские свидетельства о том, что Марк был автором Евангелия, столь убедительны, что нам остается только напомнить их. Палий, Ириней, Мураториев канон, Климент Александрийский, Ориген, Иероним - все они говорят об авторстве Марка. Более того, все они связывают Марка с Петром в написании Евангелия. Некоторые современные критики оспаривают оба эти традиционные утверждения на том основании, что свидетельство Палия ненадежно и все другие внешние свидетельства можно отвергнуть, потому что они были позаимствованы у него65
. Другие критики обосновывают свои возражения тем, что предание спутало Иоанна Марка с автором Евангелия. Сначала мы остановимся на последнем возражении.

Б. Удостоверение личности Марка

Является ли Марк Евангелия Марком Деяний? Главные возражения против этого отождествления основываются на не палестинской основе Евангелия, которое поэтому не могло быть написано жителем Иерусалима, а также на отсутствии каких-либо удостоверений авторства до Иеронима. Но мы уже говорили, что предполагаемые ссылки на палестинский фон могли быть связаны с отсутствием данных и различием между Галилеей и Иерусалимом. В таком случае аргумент этот теряет силу. Аргумент же из предания основан на молчаливом признании того, что Марк был Иоанном Марком66
. "Иоанн Марк" три раза упоминается в Новом Завете (Деян. 12.12,25; 15,37), а "Марк" несколько раз (Деян. 15.39; Кол. 4.10; 2 Тим. 4.11; Филим. 23; 1 Петр. 5.13). В послании к Колоссянам о нем говорится как о племяннике Варнавы, что несомненно отождествляет его с Иоанном Марком Деяний. Вполне вероятно, что его мать была состоятельной женщиной, так как согласно Деян. 12, ее дом считался местом собрания членов первой Церкви (ср. 12.12).

Марк сопровождал Павла и Варнаву в первом миссионерском путешествии, хотя и вызвал недовольство Павла, так как оставил их, когда дело еще не было закончено. Несмотря на то, что это привело к разногласию между Павлом и Варнавой, примирение позже должно было произойти, так как он был с Павлом, когда писались Послания к Колоссянам и к Филимону (Кол. 4.10; Филим. 23)67
. А еще позже он был вместе с Петром (1 Петр. 5.13), и эта связь с Петром и Павлом является его самой важной характеристикой. Только сторонники тюбингенской концепции противоречий между Петром и Павлом будут считать невозможной тесную связь между ним и обоими апостолами. И можно обосновано утверждать, что все, что мы знаем о Марке из Нового Завета, позволяет нам считать его автором Евангелия. Во всяком случае ничто из внутренних свидетельств не противоречит этому.

В. Связь с Петром

В развитии теории двух источников тот факт, что Петр мог иметь отношение к написанию Евангелия от Марка, был основным фактором в подтверждение этой теории. Если Евангелие от Марка было источником для других авторов синоптических Евангелий, то оно должно было бы считаться достоверным, а связь его с Петром была бы в этом отношении бесценным фактором68
. С возникновением методов "истории форм" и "истории редакций" какой-либо связи между Петром и автором Евангелия почти не придавалось никакого значения. Если считать, что Евангелие состоит из отдельных частей предания, собранных в одно целое общиной, то было бы невозможным допустить какую-либо связь с Петром. И именно поэтому большинство ученых не придают никакого значения внешним свидетельством.

Но свидетельством Палия нельзя так легко пренебречь. Его утверждение сохранилось у Евсевия69
, в котором он говорит следующее: "Марк действительно, так как он был переводчиком (ermhnevtes /hermeneutes/) Петра, записал все точно, как запомнил, но не по порядку (ov mentoi taxei /ou mentoi taxei/), то, что сказал и сделал Господь. Ибо он никогда не слышал, что сказал Господь, ни следовал за Ним, но после того, как я сказал, /слышал и ходил с/ Петром, который приспособил Его /Христа/ поучения к нуждам /своих слушателей/, а не составил впоследствии как бы повествование из изречений Господа (kvriakon logion /cyriacon logion/). Марк, записывая события, как он их запомнил, ни в чем не ошибся; ибо он был очень осторожен в одном - не опустить ничего из того, что он услышал, или чего-либо не исказить". Из этого мы можем сделать следующие выводы:

1. Папий явно указывает на то, что проповедь Петра стала основным источником свидетельства Марка.

2.
Связь между Марком и Петром должна определяться значением слова ermhnevtes /hermeneutes/ (переводчик). Так как оно могло предполагать как письменного, так и устного переводчика, большинство ученых считает, что в данном контексте оно должно означать первое70
.

3. Трудно с уверенностью сказать, об отсутствии какого "порядка" (ov mentoi taxei /ou mentoi taxei/) говорит Папий, но обычно полагают, что это хронологический порядок71
.

4. По-видимому, это утверждение является своего рода апологией Евангелия от Марка72
, которое, очевидно, не очень высоко ценилось, потому что Марк не считался столь авторитетным как апостольский источник73
.

Большинство ученых утверждают, что Папий считает Марка автором Евангелия. Но было высказано предположение, что он мог ссылаться на источник "Q", как собрание катехизических наставлений Петра74
. Однако, это чересчур искусственное понимание слов Папия, и во всяком случае подобное толкование исключается последующими патриотическими писателями.

В современных библейских исследованиях существуют некоторые расхождения во взглядах между теми, кто полностью отвергает значимость и ценность свидетельства Папия, придавая решающее значение преданию общины в проблеме источника информации и передачи этой информации от событий к их описанию, что исключает влияние очевидцев75
, и теми, кто не признает, что весь материал исходит от Петра, и придает некоторое значение раннехристианскому преданию. Это как раз тот случай, когда можно сказать, что предание не отвергается, хотя и подвергается сомнению.

VI. ДАТИРОВКА

Евангелие от Марка является единственным из синоптических Евангелий, дату которого можно обсуждать независимо от синоптической проблемы; по крайней мере, если согласиться с мнением о том, что оно написано раньше других Евангелий. Если же, с другой стороны, правилен традиционный взгляд, согласно которому Марк заимствовал свой материал у Матфея, то датировка Евангелия от Марка несомненно будет зависеть от датировки Евангелия от Матфея. Поэтому целесообразно рассмотреть все имеющиеся данные, независимо от связи Евангелия от Марка с другими Евангелиями. Прежде всего мы остановимся на внешних доказательствах.

А. Внешние данные

Мы уже говорили, что древнее предание противоречиво; согласно одному преданию, Марк написал Евангелие после смерти Петра, согласно же другому - при жизни Петра (соответственно у Иринея76
и Климента Александрийского77
). Так как оба эти предания относятся к раннему и почти одному и тому же периоду, нельзя с уверенностью говорить о датировке Евангелия от Марка. Была предпринята попытка доказать, что Ириней не противоречит Клименту, так как он не дает хронологических сведений о происхождении Евангелия от Марка, но просто говорит, что Марк писал, когда Петр проповедовал78
. Хотя такое толкование слов Иринея и допустимо, его нельзя считать единственно правильным, и по мнению многих ученых Ириней хотел сказать, что Марк писал после смерти Петра. В таком случае необходимо выбрать между его свидетельством и свидетельством Климента. Многие ученые предпочитают Иринея Клименту, но здесь надо отметить, что Ириней перед этим сказал, что Матфей писал Евангелие, когда Петр и Павел еще проповедовали, т.е. до Марка. Общепринятая критика признает одно утверждение Иринея и отрицает другое. А это говорит о том, что подобная оценка свидетельства может быть пристрастной и неправильной.

Встает вопрос, действительно ли слова Иринея предполагают смерть Петра. Он употребляет слово exodus, что могло означать "уход". Это подтверждается замечанием в прологе "Против Маркиона" к Марку79
, что Марк писал post excessionem Петра, что может означать либо после смерти, либо после ухода Петра из Рима, и тогда встает вопрос о дате этого события. Некоторые данные позволяют считать, что Петр был в Риме во время царствования императора Клавдия. Это предположение основывается на замечании Иустина80
о том, что в то время в Риме был Симон волхв. Этот факт, вместе с легендой о встрече Симона с Петром в Риме, подтвержденной Ипполитом81
, считается достаточно убедительным аргументом в пользу того, что Петр был в Риме в 42 г. по Р.Х.82
.

Если это предание правильно, то Ириней по-видимому, хотел сказать, что Марк писал после ухода Петра из Рима во время царствования Клавдия. А это предполагает более раннюю датировку Евангелия от Марка, чем в случае, если считать, что Евангелие написано после смерти Петра83
. Другая гипотеза предполагает, что Марк начал писать свое Евангелие до смерти Петра и закончил после нее84
.

Б. Внутренние свидетельства

Ключевым из внутренних свидетельств является ссылка в Мк. 13.14 на "мерзость запустения, ... стоящую, где не должно". Это считается указанием на Иерусалимский храм. Но касается ли это осады и разрушения Иерусалима в 70 году? Обычно это предположение признается правильным, и, следовательно, Марк должен был писать в период непосредственно перед разрушением города, или, по крайней мере, достаточно близкий к этому событию, чтобы можно было с уверенностью предсказать осквернение храма. Но такое толкование совершенно исключает возможность считать эти слова пророческим изречением Иисуса.

Мы можем подвергнуть глубокому сомнению теорию, согласно которой Евангелие от Марка предполагает пророчество, построенное на прошедших событиях, потому что слова Марка предполагают бегство христиан в Иудейские горы, тогда как предание говорит, что сначала они бежали в Пеллу, которая находилась в долине на восточном берегу реки Иордан85
.

Некоторые ученые выдвинули гипотезу, что первым свидетельством надо считать попытку Калигулы водрузить свою статую в храме в 40 г. после Р.Х., которая не была осуществлена из-за убийства императора86
. Была также предложена гипотеза, что Марк написал свое Евангелие сразу же после этого события87
. Но эта теория не получила поддержки.

Важно решить, мог ли Иисус предсказать надвигающуюся опасность. Если признать, что Иисус Сам предсказал это событие, то Мк. 13.14 не облегчает разрешение хронологической проблемы. Фраза, описывающая это событие, настолько туманна и, во всяком случае, является прямым заимствованием из книги Пророка Даниила, что ее можно даже считать указанием на время до того, как это событие фактически произошло. Никто не станет отрицать способности Иисуса предсказать, что политическая ситуация достигнет своего апогея88
, и* храм будет осквернен. Предположение же, что слова эти могут быть истолкованы как указание на пришествие Антихриста89
, ничем не помогают разрешению проблемы датировки.

Другим внутренним свидетельством является ссылка в Евангелии на гонения и интерес автора к свободе от закона язычников90
. Но ни одно, ни другое почти ничего не дает для разрешения проблемы датировки, так как они слишком общие, чтобы их можно было связать с каким-то определенным периодом. Например, когда в Мк. 13.8 говорится о землетрясениях и голоде, как о "начале" страданий, то едва ли можно думать, что это указывает на начало осады. Отрывок Мк. 13.10, где повелевается проповедовать Евангелие всем народам, также нельзя считать указанием на начало осады. Более того, едва ли можно считать этот отрывок указанием на 60-70 гг. по Р.Х.91
как на наиболее раннюю дату Евангелия, так как проповедь язычникам входила в планы Господа для Его Церкви на все века.

Несмотря на уверенность большинства ученых в том, что Евангелие от Марка надо датировать 65-70 гг., это отнюдь не исключает возможности более ранней даты. Так, А. Гарнак92
датирует его 60 г., а В. Аллен93
- до 50 г. Аргументы Гарнака основываются на его ранней датировке Деяний (63 г.), которая предполагает несколько более раннюю дату для Евангелия от Луки, и, по его мнению, Евангелие от Марка было написано еще раньше. Аллен же исходит из своего убеждения, что сначала Евангелие от Марка было написано на арамейском языке, что несомненно требует ранней датировки. Датировка Гарнака обычно отвергается, потому что не принимается его датировка Деяний (см. прим. 103 к гл. 4)94
. Робинсон95
также был сильным сторонником раннего написания, так как считал, что Марк написал черновик проповеди Петра около 45 г., затем расположил этот материал в более последовательной форме, как Прото-Евангелие, и, наконец, оно приобрело свой настоящий вид наряду с другими синоптическими Евангелиями в конце 50-х или начале 60-х годов.

Надо также сказать несколько слов о теориях в пользу датировки Евангелия после осады Иерусалима. Одним из сторонников такой даты был Б. В. Бекон96
, который предложил датировать Евангелие временем после 75 года, когда был обезглавлен философ Циник за обличение Тита в прелюбодеянии с Верникой, сестрой Агриппы II. Он видел в этом аналогию с убийством Иоанна Крестителя97
. Но этот аргумент недостаточно убедителен, и немногие ученые поддержали в этом Бекона.

Более убедительную гипотезу выдвинул Брендон98
, который исходит главным образом из исторической ситуации, при которой было написано Евангелие. Он считает, что появление такого Евангелия, как от Марка, должно было иметь вескую причину, и он видит ее в ситуации в Риме через год или около того после триумфальной процессии Флавия в ознаменование взятия Иерусалима. Он исходит из общей идеи, что римским христианам понадобилось Евангелие, которое бы отделяло Иисуса от иерусалимских евреев из-за неблаговидности, которая им в то время приписывалась. Брендон основывает свою теорию на эсхатологическом поучении в Мк. 13 и других второстепенных характеристиках Евангелия от Марка, таких, например, как признание римским сотником свидетельств Иисуса (тогда как Его соплеменники по плоти не признали их), сообщение, что завеса в храме разодралась надвое, отношение Иисуса к подати Риму и отсутствие прозвища Иуды "Зилот". Но большинство аргументов Брендона мало обоснованы, а доказательства, которые он приводит, могут говорить в пользу и более ранней даты. Римляне приписывали евреям неблаговидность не только после 70 г. Эдикт Клавдия, изгонявший евреев из Рима, должен был ускорить развитие достаточно критической ситуации, чтобы выявить отношение христианства к иудаизму. Кроме того, Брендон основывает свою теорию на предположении, что автор не мог поверить, что Иисус предсказал эти события до взятия Иерусалима, и поэтому, лишь на основе совершившегося факта, он включил это Господне предсказание в свое Евангелие99
.

VII. ОКОНЧАНИЕ ЕВАНГЕЛИЯ

Заключительная глава Евангелия вызывает много вопросов. Большинство манускриптов содержат в себе все двадцать стихов этой главы, но большая их часть относится к позднему периоду. Раннехристианские писания, показывающие знакомство с Евангелием от Марка, предполагают их подлинность. И все же есть несколько важных свидетельств, указывающих на то, что первоначальное Евангелие заканчивалось стихом 16.8.

1. Два Александрийских унциальных манускрипта, Ватиканский и Синайский, заканчиваются словами efobovnto gar /efobunto gar/ "потому что боялись" (16.8).

2. Синайский Древне-Сирийский манускрипт также опускает окончание (т. е. 16.9-20).

3. Большинство Армянских манускриптов заканчиваются стихом 16.8.

4. Некоторые манускрипты имеют два окончания, стихи 9-20 и короткое окончание (L.Y 579 Саидский, Эфиопский, Харкленский Сирийский и наиболее ранние Бохайрские версии).

5. В Старо-Латинском манускрипте "k" короткое окончание стоит отдельно.

6. Один манускрипт, Кодекс W, имеет третье окончание, стихи 9-20 с дополнительными вставками после ст. 14.

7. Евсевий Кесарийский цитирует одного апологета, который выявляет "неточные копии" Евангелия от Марка, как свидетельство против подлинности отрывка 16.9-20.

8. В поздней Армянской рукописи X века между 16.8 и окончанием стоят слова "пресвитера Аристиона", но они относятся к слишком уж позднему периоду, чтобы считать их подлинными, хотя некоторые ученые и придают им значение.

Исходя из этих данных, можно сделать следующие выводы: (1) длинное окончание могло быть добавлено к Евангелию на очень ранней стадии его истории; (2) короткое окончание недостаточно достоверно и, по-видимому, было дополнено с целью заполнить пробел, что свидетельствует в пользу существования Евангелия от Марка, заканчивающегося 16.8; (3) самым убедительным объяснением всего текстуального свидетельства является то, что первоначальное Евангелие заканчивалось стихом 16.8, а три окончания были редакторской попыткой объяснить ст. 8. Тем не менее, споры по этому вопросу не прекращаются.

Вопрос этот осложняется утверждением, что внутренние свидетельства подтверждают мнение, что стихи 9-20 были добавлены позже. Между 16.9-20 и остальным материалом Евангелия существуют некоторые различия в стиле изложения100
. Объективно определить стиль всегда трудно, а сопоставление проблем стиля греческого языка с предвзятостью в текстологической критике не может служить достаточным основанием для сомнения в достоверности длинного окончания, так как определение стиля будет также страдать предвзятостью101
.

Некоторые ученые утверждают, что 16.9 не имеет логической связи 16.1-8, так как Мария Магдалина была той женщиной, из которой Христос "изгнал семь бесов", несмотря на то, она уже упоминалась в 16.1. Кроме того, считается, что 16.9-16 составлено, очевидно, из материала, взятого из трех других Евангелий. В этом разделе нет повествования о явлениях Иисуса после воскресения, которое есть в других Евангелиях. Короче говоря, окончание создает впечатление компиляции, в отличии от всей остальной части Евангелия.

Но если признать, что свидетельства говорят в пользу 16.8 как конца первоначального Евангелия, то можно ли допустить, чтобы Марк закончил свою книгу словами efobovnto gar /efobounto gar/ (потому что боялись)? Большинство ученых полагает, что это возможно. Некоторые ссылаются на емкость и библейских, и небиблейских параллелей102
. Но едва ли можно допустить, чтобы Евангелие, книга благовестил, заканчивалась на ноте страха. Поэтому некоторые ученые понимают под значением последних слов "благоговейный трепет", а не страх103
. Кроме того, возможно ли, чтобы Марк составил Евангелие без явлений Господа после воскресения? В стихах 1-8 сообщается только факт воскресения. И перед автором 16.9-20 несомненно стояла эта проблема.

Если признать, что Марк не мог закончить Евангелие стихом 16.8, то не произошло ли это случайно? Может быть, свиток был поврежден, но тогда это должен был быть оригинал или очень ранняя копия104
. Однако, говорить об этом с уверенностью невозможно из-за отсутствия достаточно убедительных данных. Было высказано предположение, что что-то произошло с Марком и он не смог выполнить своей задачи, что возможно, но и это не может быть подтверждено105
. Есть и другое мнение, а именно, что Марк собирался написать продолжение, подобно Деяниям, и поэтому не считал 16.8 окончанием своего повествования106
. Если же мы не согласимся с тем, что Марк закончил свое Евангелие в 16.8, то нам остается только признать, что мы не знаем, какое окончание он предполагал107
.

Одни ученые пытались объяснить окончание в 16.8 богословским планом Марка108
. Другие видят в этом окончании отражение литературного метода Марка109
. Третьи считают, что Марк использовал мидрашский подход к Священному Писанию, потому что у него не было наглядных примеров в преданиях110
. Дебаты по этому поводу несомненно будут продолжаться, но с малой надеждой на окончательное решение данного вопроса.

Нам остается только рассмотреть другие окончания. Коротким окончанием можно пренебречь, как оно явно более позднего происхождения, но длинное окончание, очевидно, относится к более раннему периоду. Так, у нас есть свидетельство, что окончание 16.9-20 существовало во время Иринея111
, который считал их частью Евангелия от Марка. Таким образом, его происхождение надо отнести к еще более раннему времени. Поэтому вполне вероятно, что оно существовало как отдельное обобщение, которое использовалось в катехизических целях и было составлено из материала других Евангелий (особенно от Луки и от Иоанна)112
. Внезапность окончания Евангелия от Марка в 16.8 заставила добавить к нему это обобщение не позднее, чем в середине II века. Если его нельзя рассматривать как часть Евангелия, то тем не менее оно является достоверным повествованием о явлениях Господа после воскресения. Недавно было выдвинуто предположение об эллинистическом происхождении этого окончания, восходящего ко второй трети II века113
.

VIII. НАЧАЛО ЕВАНГЕЛИЯ

Начало Евангелия также вызывает проблемы, но они касаются скорее толкования, чем текстуального искажения. Мк. 1.1 начинается с предложения без сказуемого. Затем следует цитата (ст. 2 и 3) из Ветхого Завета об Иоанне Крестителе, который упоминается только в ст. 4, не имеющем никакой грамматической связи с предыдущими. Этому дается несколько объяснений:

1. Существующее начало можно считать более поздней вставкой, если допустить, что вместе с концом было потеряно и начало114
. Это предположение можно признать, если оригинал имел форму книги, и тогда наружный лист, содержавший две первые и две последние страницы, мог потеряться. Но у нас нет данных о существовании книг в столь ранний период, хотя говорить об этом с уверенностью мы тоже не можем. Трудность возникает в связи с традицией текстуального начала подобных произведений. Вместе с тем, начало Евангелия никогда не вызывало сомнения, чего нельзя сказать о конце. И поэтому мы можем только предполагать, что искажение первой части текста произошло в оригинале115
. Лучше всего здесь будет обратиться к другим толкованиям, чем останавливаться на этом предположении.

2. Стих 1 может считаться названием, и тогда Евангелие начинается с цитаты из Ветхого Завета. Это было бы необычно, но допустимо116
.

3. Стихи 2 и 3 могут рассматриваться как введение, а утверждение в ст. 1 связано с проповедью Иоанна Крестителя в ст. 4. Такое предположение весьма обосновано, но недостаточно убедительно с точки зрения греческого языка117
.

IX. ЯЗЫК

Греческий язык Евангелия от Марка - не литературный, а скорее разговорный, который употребляется в египетских письмах на папирусах. В нем нет тщательно подобранной классической риторики. Любимой конструкцией Марка был паратаксис, т.е. употребление в основном сложносочиненных и простых предложений и соединение предложений простым сочинительным союзом (kai /cai/). Однако не следует думать, что Марк пренебрегал всеми грамматическими тонкостями, так как он правильно употребляет времена глаголов118
. Латинизмы у Марка119
, которые мы рассматривали выше, особенно типичны для его стиля. Однако едва ли, как это некоторые полагают, они указывают на латинское происхождение Евангелия120
.

Здесь надо отметить, что повествования написаны очень живым языком, изобилующим подробностями, точными числами и другими подобными характеристиками121
. Приписать ли эти особенности греческого стиля Марку или же его источникам, будет зависеть от разрешения вопроса об источниках Марка, о чем мы будем говорить ниже (гл. 5).

По мнению большинства ученых греческий язык Марка имеет семитские признаки, но суждения об их степени и выводы, которые можно из них сделать, очень разноречивы. Более радикальная гипотеза, согласно которой греческое Евангелие от Марка было переведено с арамейского языка, не нашла большого признания, несмотря на некоторых ее авторитетных сторонников122
. Более распространенным является мнение, что греческий язык Евангелия является "переводным"123
, потому что оно воспроизводит арамейский катехизис (katechesis). По мнению М. Б лека124
арамейское влияние в греческом языке, особенно в изречениях, указывает на арамейское собрание изречений, которым Марк пользовался, когда писал свое Евангелие. Проблемы, поднятые в ходе этой дискуссии, требуют тщательного исследования и высокого профессионализма, и поэтому разрешить их могут только эксперты в области арамейского языка125
. Однако важность этих проблем нельзя умалять, так как они касаются историчности Евангелия. По мнению Винсента Тейлора126
симпатии Марка были на стороне язычников, но предание, лежащее в его основе, носит исключительно иудейско-христианский характер, что позволяет говорить о позиции самого Марка.

X. МЕСТО НАПИСАНИЯ

Идея, что Галилея, а не Иерусалим, была первым центром раннего христианства, была выдвинута Э. Ломейером127
и до сих пор поддерживается разными учеными128
.

Ломейер утверждает, что Евангелие от Марка отражает галилейское христианство. Он считает, что служение Иисуса завершилось не неудачей, как иногда полагают, а успехом. И действительно, Галилея считалась в древней Церкви "землей христианской", став таковой исключительно благодаря служению Иисуса. Согласно этой теории богословский, особенно эсхатологический, акцент в иудаизме зародился в Галилее, в отличие от Иерусалима. В Галилее доминировала христология Сына Человеческого, а в Иерусалиме - мессианская христология. В повествовании о воскресении Марк (16.7) утверждает, что воскресший Христос предварит Своих учеников в Галилее129
, тогда как у Луки все явления происходят в Иерусалиме. На этом основании Ломейер считает, что Марк и Лука выражают два разных типа христианства: Марк выражает более раннюю форму, а Лука - смещение основного центра из Галилеи в Иерусалим. Ломейер видит два различных символа веры: "Иисус есть Господь" для Галилеи и "Иисус есть Христос" для Иерусалима. Он не только ссылается на то, что у Марка все основные дела и учение Иисуса, кроме повествования о Страстях, происходят в Галилее, но и показывает сохранение галилейского типа христианства в сектах евеонитов и назарян. Он объясняет этим выбор Иакова, который был галилеянином, лидером Иерусалимской Церкви.

Однако, некоторые факты не подтверждают противопоставления Галилеи и Иерусалима.

1. Крещение Иисуса произошло в Иудее, а не в Галилее, и Мк. 1.5 показывает, что проповедь Иоанна Крестителя в Иудее предваряла начало служения Иисуса в Галилее.

2. Выпады враждебности против Иисуса имели место и в Галилее, что подтверждается в Мк. 2.1 и далее, хотя некоторые Его противники и пришли из Иерусалима (ср. Мк. 3.22; 7.1). Более того, неверие людей именно из Его отечества заставило Его сказать, что "не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем" (6.4)130
.

3. В этом Евангелии говорится, что Иисус был встречен с радостью некоторыми людьми в Иерусалиме. Первосвященники боялись действовать открыто из-за страха перед возмущением народа (ср. 11.18; 12.12; 14.2).

4. В повествовании после воскресения предсказание явления Господа в Галилее у Марка (16.7) может показаться противоречащим сообщению Луки о явлениях только в Иерусалиме, но разница эта говорит только о дополнении, а не о противоречии. Матфей и Иоанн говорят о явлениях Господа как в Галилее, так и в Иерусалиме, Марк же не сообщает ни об одном. В лучшем случае, это может означать то, что Марка не интересовали явления в Иерусалиме, а Луку в Галилее. Но это отнюдь не значит, что каждый из них выражает разный тип христианства. Это было бы возможным, если бы в разных повествованиях об одном и том же событии Галилея была заменена Иерусалимом или наоборот. Но этого нет. Кроме того, свидетельства в Деяниях не подтверждают этой теории ранних различных христологий.

Мнение Марксена, что Галилея считалась страной исполнения эсхатологических пророчеств, было подвергнуто сильной критике. Более убедительная гипотеза предполагает, что Иисус проповедовал в Галилее, и это привело к образованию общины верующих, которая присоединилась к проповеди язычникам131
. Модификацией гипотезы Марксена является идея Келбера132
о Царстве Божием, как оно представлено у Марка. Он считает местом второго пришествия и Царства Галилею, а не Иерусалим. Поэтому отчасти целью Марка было объяснить упадок Иерусалимской Церкви. Келбер придает большое значение тому факту, что Марк не включает повествование о явлении Христа после воскресения, и объясняет это отсутствием живого Христа в Евангелии133
.

XI. ИСТОРИЧНОСТЬ

Вопрос историчности возникает при изучении всех Евангелий, но особенно он важен для Евангелия от Марка, если признать правильным предположение, что оно было письменной основой для всех других синоптических Евангелий. Поэтому обсуждение историчности сосредоточилось главным образом на этом Евангелии. Особое внимание ему уделила школа "истории форм", и когда мы будем говорить об этом методе, то увидим, что проблема свелась к трем предложениям: признать, что повествования дают картину исторического Иисуса, либо считать, что они были написаны под влиянием христианской веры и поэтому исторически сомнительны, либо же допустить одно и другое. Здесь мы не можем полностью рассмотреть этот вопрос, мы только остановимся на основных методах его разрешения, чтобы оценить их важность для правильного подхода к Евангелию от Марка.

1. Как мы уже показали выше, целью Марка было написать не биографию, а Евангелие. Но это не должно позволить нам не видеть в нем исторического элемента. Евангелие, предназначенное благовествовать спасение нуждающимся, должно было быть, чтобы быть принятым, исторически обоснованным. Только самые убежденные скептики будут утверждать, что Евангелие, в подлинном смысле этого слова, могло появиться без прямой связи с описанными в нем историческими событиями.

2. Появление метода "истории форм" привело к мнению, что Марка не интересовала историческая последовательность. Это, конечно, подтверждается утверждением Папия, если его слова понимать в таком смысле. Разные связующие звенья, которые создают какую-либо последовательность повествования, считаются редакторскими добавлениями, не имеющими никакой исторической ценности. И содержание Евангелия должно рассматриваться как собрание отдельных частей предания. Такой метод переносит ответственность за историческую последовательность в значительной степени с евангелиста на общины, в которых эти части циркулировали. Но здесь надо напомнить о том, что, как мы показали выше, Марк включает некоторые эпизоды, которые несомненно создают впечатление исторической схемы134
.

3. Тесная связь между историческим повествованием и первохристианской керигмой должна учитываться при оценке историчности. Как мы уже указали в разделе о структуре Евангелия от Марка, правильным надо считать мнение, что первохристианская проповедь имела какую-то историческую схему. Большинство скептических критиков историчности Евангелия обычно признают, что повествование о Страстях сохранило историческую последовательность, а это значит, что историчность в какой-то степени интересовала раннюю Церковь. Прежде чем отрицать историческую схему Евангелия, надо показать, что первые христиане предпочитали собрание disjecta membra (разрозненные фрагменты) последовательному изложению материала. Д. Е. Найнгем, возможно, и прав, когда говорит, что у нас нет убедительных данных в пользу предпочтения в ранней Церкви последовательного изложения135
, вместе с тем, не существует данных против. Тогда при отсутствии таких данных за или против, более верным, очевидно, будет предположение, что хронологическая схема всего Евангелия такая же, как и в повествовании о Страстях.

Главными сторонниками теории, что в Евангелии от Марка нет убедительных данных в пользу исторической жизни Иисуса, являются Р. Бультман и его сторонники в Германии136
, Р. Лайтфут137
и его последователи в Великобритании, а также Дж. М. Робинсон138
в Америке. Если весь материал Евангелия считать произведением общины, то он становится, по выражению Менсона, "психологическим материалом, выражающим взгляды первых христиан"139
. Таким образом, Евангелие дает нам сведения только о верованиях первых христиан, и мы почти ничего не узнаем о жизни Иисуса. Евангелия, как отметил Р. Лайтфут: "Доносит до нас только шепот Его голоса"140
. Об общей слабости метода "истории форм" мы будем говорить ниже. Здесь же надо заметить, что такой скептицизм по отношению к историчности Евангелия от Марка неизбежен, если признать принцип, что оно является собранием pericopae, составленных общиной.

Движение, известное под названием "Новые поиски исторического Иисуса"141
, представляет собой попытку отказаться от полного скептицизма и, вместе с тем, не означает возврата к старому взгляду о том, что Евангелие от Марка является надежным свидетельством истории Иисуса. Некоторые сторонники самого Бультмана отказались от его скептицизма и пришли к выводу о необходимости видеть связь между благовествованием Иисуса и проповедью Церкви. Об этом движении мы будем говорить ниже (часть II, гл. б), здесь же мы только отметим явное желание найти более твердую историческую основу, чем полагал Бультман142
.

Появление метода "истории редакций" с ее акцентом на идее, что Марк был богословом, почти ничего не дало для выяснения историчности Евангелия от Марка. Общей тенденцией редакционных критиков было видеть в богословском труде отсутствие всякого интереса к истории. Почти вся школа "истории редакций" построена на радикальных течениях в "истории форм" и поэтому ставит те же самые проблемы историчности. Однако более современные методы "истории редакций" привели к выводу, что между богословием и историей не обязательно должно быть существенное противоречие, о чем мы еще будем говорить ниже (часть V, гл. 6).

Более радикальные приверженцы метода "истории форм" считают необходимым рассмотреть все, что касается традиционно установленных фактов, а затем постараться исключить все вопросительные знаки. Что касается Евангелий, то такой метод едва ли можно считать правильным. Весь подход Бультмана и его школы в основном негативный. Более позитивным подходом к проблеме историчности Евангелия от Марка является изучение всего материала самой книги, допуская историчность ее основы, пока не будет найдена возможность доказать ее иным путем. Теория, что Евангелие является произведением общины, не дает таких доказательств, и ее нельзя считать убедительной, пока не будет найдено достаточно веских данных, свидетельствующих о невозможности другого пути появления евангельского материала, но это предположение не имеет никакой основы.

СОДЕРЖАНИЕ

1. ВВЕДЕНИЕ (1.1-13)

Предварение Иоанна Крестителя (1.1-8). Крещение Иисуса (1.9-11). Искушения (1.12-13).

2. ГАЛИЛЕЙСКИЙ ПЕРИОД:

СЛУЖЕНИЕ ОКОЛО ГАЛИЛЕЙСКОГО МОРЯ (1.14 - 5.43) Первая проповедь (1.14-15). День в Капернауме (1.16-38): Иисус призывает первых учеников, учит в синагоге и исцеляет бесноватого, тещу Петра и других. Проповедование по всей Галилее (1.39) и исцеление прокаженного (1.40-45). Усиление враждебности в Капернауме (2.1-3.6). Массовые исцеления у Галилейского моря (3.7-12). Призвание Двенадцати (3.13-19). Споры о Веельзевуле (3.20-30). Подлинная семья Иисуса (3.31-35). Раздел поучений: учение притчами (4.1-34) - о сеятеле и почве, о посеве и всходах, о горчичном зерне. Несколько чудес (4.35 - 5.43): усмирение бури; исцеление гадаринского бесноватого, женщины с кровотечением, дочери Иаира.

3. ГАЛИЛЕЙСКИЙ ПЕРИОД: ДАЛЬНЕЙШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ГАЛИЛЕЕ (6.1 - 9.50)

Иисуса не признают в Назарете (6.1-6). Поручение Двенадцати (6.7-13). Приговор Ирода Иисусу (6.14-16). Казнь Иоанна Крестителя (6.17-29). Двенадцать возвращаются и стараются не встречаться с народом (6.30-32). Насыщение 5000 (6.33-44). Хождение по воде (6.45-52). Исцеление многих в Геннисарете (6.53-56). Отношение Иисуса к преданию (7.1-23). Чудеса (7.24-8.10): исцеление дочери сирофиникиянки и глухонемого; насыщение 4000. Дальнейшие споры с фарисеями (8.11-21). Исцеление слепого в Вифсаиде (8.22-26). В Кесарии Филипповой (8.27-9.29): исповедание Петра; первое предсказание Страстей; условия ученичества; преображение; пришествие Илии; исцеление бесноватого отрока. Последние события в Галилее (9.30-50): второе предсказание Страстей; спор, кто больше; Иисус советует проявлять терпимость к другому изгоняющему бесов; изречение о соблазне других; о соли.

4. ИУДЕЙСКИЙ ПЕРИОД (10.1 - 13.37)

Путешествие в Иерусалим (10.1-52). Учение Иисуса о разводе; Его отношение к детям; встреча с богатым юношей; изречения о богатых и наградах; третье предсказание Страстей; просьба сыновей Заведеевых о почетных местах; Исцеление Вартимея. Торжественный въезд в Иерусалим (11.1-10). Возвращение в Вифанию и проклятие смоковницы (11.11-14). Очищение Храма (11.15-19). Объяснение случая с засохшей смоковницей (11.20-26). Дальнейшие споры (11.27-12.44). Эсхатологическое поучение (13.1-37).

5. ПОВЕСТВОВАНИЯ О СТРАСТЯХ И ВОСКРЕСЕНИИ (14.1 -16.20)

Заговор евреев против Иисуса (14.1-2). Помазание Иисуса в Вифании (14.3-9). План Иуды предать Иисуса (14.10-11). Приготовление к Пасхе (14.12-16). Предсказание предательства (14.17-21). Последняя Вечеря (14.22-25). Предсказание отречения Петра (14.26-31). В Гефсимании (14.32-42). Арест, суд и распятие (14.43 -15.41). Погребение (15.42-47). Воскресение и явление воскресшего Христа (16.1-20).

Примечания

1
В кн.: R. P. Meye, Jesus and the Twelve (1968) автор попытался доказать, что Евангелие от Марка представляет Иисуса прежде всего как Учителя. Более исчерпывающее исследование поучительного материала у Марка см.: R. Т. France, "Mark and the Teaching of Jesus", GP I (1980), pp. 101-136. Он подчеркивает, что Марк рисует образ Иисуса как авторитетного учителя. Ср. также: С. F. Evans, The Beginning of the Gospel (1968), pp. 47 ff. Автор группирует дидактический материал у Марка по пяти отделам, хотя он и допускает, что Марк никоим образом не планировал систематическое расположение материала.

2
Комментарии структуры Марка содержатся в кн.: V. Taylor, Gospels, p. 54. Автор допускает, что в структуре Евангелия содержатся пробелы, однако думает, что "сама структура и та легкость, с которой она применяется, вероятнее всего, отражает надежное предание".

3
Некоторые манускрипты опускают эти слова, что позволило некоторым ученым трактовать их как более позднюю вставку (так Е. Schweizer, The Good News according to Mark (англ, пер. 1970), p. 30, хотя даже он признает, что они согласуются со стилем Марка). Наиболее веские аргументы в пользу включения этих слов в первоначальный текст Марка рассматриваются в кн.: V. Taylor, The Gospel according to St. Mark (1953), pp. 120-122, большинство комментаторов согласны с этими суждениями. См.: R. P. Martin, Mark: Evangelist and Theologian (1972), p. 27. Автор предполагает, что переписчик опустил эти слова для того, чтобы сделать вступление более доступным для читателя. Выдвинуто также предположение, что эта фраза пропущена случайно: W. L. Lane, Mark, p. 41, h. 7. Мы можем согласится с мнением (N. В. Stonehouse, Witness of Matthew and Mark to Christ (1944), p. 12) о том, что даже если эти слова являются заметкой на полях или истолкованием, они представляют истинный взгляд Марка на сущность Христа.

4
Н. Anderson, Mark (1976), p. 63. Автор считает, что вступление Марка содержит "теологически весомые" подтверждения божественности Иисуса.

5
V. Taylor, Mark, p. 120. Тейлор видит в титуле "Сын Божий" основной элемент христо-логии Марка.

6
Наиболее полно обсуждение этой темы представлено в книге: D. Guthrie, New Testament Theology (1981), pp. 270 ff., в которую включены библиографические комментарии. Основные труды, которые рассматривает этот титул Христа, следующие: О. Cullmann, The Christology of the New Testament (1963), pp. 137-192; A. J. O. Higgins, Jesus and the Son of Man (1964); H.E. Todt, Der Menschensohn in der Synoptischen Uberlieferung (1959); M. D. Hooker, The Son of Man in Mark (1967); G. Vermes, в кн. М. Black, Aramaic Approach to the Gospels (1967), pp. 310-330; M. Casey, Son of Man: The Interpretation and Influence of Daniel 7 (1979); S. Kim, "The Son of Man" as Son of God (1983); B. Lindars, Jesus Son of Man: A Fresh Examination of the Son of Man Sayings in the Light of Recent Research (1983); С. С. Caragounis, The Son of Man: Vision and Interpretation (1986).

7
P. Vielhauer, ZTK 60 (1963), pp. 133-177.

8
G. E. Ladd, "A Redactional Study of Mark", ET 92 (1980), pp. 10-13. Автор предполагает, что Евангелие от Марка было написано для того, чтобы разъяснить язычникам связь между Иисусом как Сыном Божьим и Его смертью на кресте. Эта взаимосвязь подчеркивает первостепенное значение смерти Христа в понимании Евангелия. В ходе дискуссии, посвященной типу (нем. Gattung) Евангелия, Эванс (С. A. Evans, "The Hermeneutic of Mark and John: On the theology of the Canonical Gospel", .Biblica 64 (1983), pp. 153-172) объясняет это стремлением показать, как могли распять величественного Христа.

9
Ср.: Е. Schweizer, Mark, pp. 20-21, который считает возможными исцеления в наше время. Эти исцеления призваны свидетельствовать о Том, Который появляется перед читателями и слушателями сейчас, призывая их к вере.

10
Относительно недавние труды, посвященные чудесам у Марка см.: Т. A. Burkill, "The Notion of Miracle with Special Reference to Saint Mark", ZNTW 50 (1959), pp. 33-48; P. J. Achtemeier, "Towards the Isolation of Pre-Markan Miracle Catenae", JBL 89 (1970), pp. 265-291; idem, JBL 91 (1972), pp. 198-221; D. A. Koch, Die Bedeutung der Wundererzahlungen fur die Christologie des Markusevangeliums (1975), pp. 8-12; E. Best, "The Miracles in Mark", Rev Exp 75 (1978), pp. 539-554.

11
О цели употребления этого слова Марком см. комментарии: А. Е. J. Rawlinson, Mark, p. xix. Автор утверждает: "Он (Марк) пишет для христиан, к которым обращен основной текст Евангелия, с целью дать ключ к пониманию всего повествования, может быть, апеллируя к лучшей осведомленности; он пишет не биографическое, а религиозное произведение". Ср.: Е. Best, Mark, pp. 93 ff. Бест критикует взгляды Ролинсона. См. также: С. F. D. Moule, "The Intention of the Evangelists" in New Testament Essays (ed. A. J. B. Higgins, 1959), pp. 165-179. Автор считает, что основная цель евангелиста состояла в том, чтобы передать основные моменты в служении Иисуса путем простого правдивого рассказа.

12
Подобное предположение выдвинуто в статье: G. Schille, NTS 4 (1957), pp. 1-24. Он подходит к этой проблеме с позиций метода "истории форм", но даже те, которые не разделяют взглядов Шилле, вынуждены допустить вероятность катехизических мотивов написания Евангелия.

13
The Primitive Christian Calendar (1952). См. также его статью (ET 68 (1956), pp. 100-103) и его комментарии: According to Mark (1960). Эта теория подверглась уничижительной критике: W. D. Davies in Background (ed. Davies and Daube), pp. 124-152. Ср. также: L. Morris, The New Testament and the Jewish Lectionaries (1964), который отвергает мнение Каррингтона. Среди других критиков этой теории необходимо выделить: Т. W. Manson, JTS 4 (1953), р. 78, который утверждает, что наших знаний о раннехристианских богослужениях явно недостаточно, чтобы этими целями объяснять происхождение Евангелия от Марка; V. Taylor, The Life and Ministry of Jesus (1954), p. 32; R. P. Casey, Theol. 55 (1952), pp. 362-370, который указывает на то, что если Марк писал для язычников, то вряд ли он мог рассчитывать на интерес с их стороны к иудейским циклам богослужений. Сходную с мнением Каррингтона теорию выдвинул Баумен (J. Bowman, The Gospel of Mark. The New Christian Jewish Haggada (1965), который также считает, что писание Марка связано с еврейским порядком богослужений.

14
Ср.: В. Н. М. G. M. Stadaert, L'Evangile selon Marc: composition et genre litteraire (1978), pp. 498 ff.

15
Ср.: R. le Deaut, La Nuit Pascale (1963).

16
H. С. Кее, Community of the New Age: Studies in Mark's Gospel (1977). Сходную теорию выдвинул Донахью (J. R. Donahue, "Temple, Trial and Royal Christology", in The Passion in Mark (ed. W. H. Kelber), который считает, что Марк намеревался противопоставить свое изложение ложному пророчеству, исходящему от зилотов. См. также его статью: "Jesus as the Parable of God in the Gospel of Mark", Interpretation (1978), pp. 369 ff., в которой он развивает свое мнение о том, что Марк стремился дать читателям правильное толкование слов Иисуса с помощью притч.

17
Ср.: Т. J. Weeden, Mark: Traditions in Conflict (1971); также "The Heresy that necessitated Mark's Gospel", ZNTW 59 (1968), pp. 145-158.

18
Ср.: R. P. Martin, Mark, pp. 150 ff.; C. J. A. Hickling, "A Problem of Method in Gospel Research", Religious Studies 10 (1974), pp. 339-346. Последний полагает, что у Видена изобретательность часто торжествует над здравым смыслом. См. также критику Видена: J. Р. Martin, Interpretation 26 (1972), pp. 361-362. Швейцер (E. Schweizer, Ev Th 33 (1973), pp. 533-537) считает мнение Видена о том, что Марк полемизирует с апостолами, неправдоподобным.

19
Ср.: R. P. Martin, Mark, p. 153. Об идее божественного человека см.: D. L. Tiede, The Charismatic Figure as Miracle Worker (1972); С. Н. Holladay "Theios Aner" in Hellenistic Judaism (1977). См. основные выводы к данной дискуссии: W. L. Lane, in New Dimensions in New Testament Study, 1974 (eds. R. N. Longenecker and M. C. Tenney), pp. 144-161.

20
Ср.: E. Schweizer, Mark, pp. 380 ff. Очевидны некоторые спекуляции в подаче материала Швейцером. Он часто употребляет слово "кажется". Вместе с тем его предположения недостаточно аргументированы. Ср. также: L. Schenke, Die Wundererzahlungen des Markusevangeliums (1974). Автор считает причиной написания Евангелия кризис, вызванный несоответствием христологии богочеловека и утратой иллюзий по отношению к скорому спасению. Однако, см.: Е. Schweizer, NTS 10 (1964), pp. 421-432, в которой Швейцер подчеркивает исторические аспекты Евангелия от Марка в противовес скептицизму Бультмана. Он полагает, что так как человека нельзя отождествлять с компьютером, недопустимо для Бультмана ограничиваться простым "то" (дискуссию, посвященную школе "истории форм", см. ниже).

21
См.: С. F. Evans, Explorations in Theology P (1977), pp. 36 ff. Он приводит три аргумента против предположения о том, что Марк следовал эллинистической аретологии: (1) влияние Ветхого Завета; (2) в отличии от аретологии Марк дает четкую последовательность значительных событий; (3) Марк представляет Мессию не как самостоятельного Бога, а как ведущего людей к вере в Бога.

22
Е. Trocme, The Formation of the Gospel according to Mark (1963); idem, "Is there a Marcan Christology?" in Christ and the Spirit in the New Testament, 1973 (eds. Lindars and Smalley), pp. 3-14.

23
R. P. Martin, Mark, p. 226. Он полагает, что учение Павла о крестной смерти нуждалось в дополнении евангельской историей для очищения представления о Христе от ложных исторических примесей, характерных, например, для некоторых разновидностей гностицизма. Однако, Бест (Best, Mark, p. 98) указывает на то, что читатели вероятнее всего были уже знакомы с преданием об Иисусе Христе и потому не нуждались в евангельской истории для борьбы с гностическими тенденциями. Более того, Евангелие основывается на исторических событиях, из которых выводится смерть и Воскресение, а не наоборот. Ср. также: R. P. Martin, "A Gospel in search of a Life-Setting", ET 80 (1969), pp. 361-364. Кроме того, Бест выразил мнение, что главной целью Марка была пастырская: Following Jesus (1981), p. 12. Он критикует чрезмерное преувеличение значения эсхатологии Марка некоторыми учеными.

24
Ср.: D. Е. Nineham, Mark (Pel С), pp. 30 ff.

25
Ср.: G. С. Bilezikian, The Liberated Gospel (1977), p. 141. Этот писатель склонен считать Евангелие от Марка историей. См. др. авторов, разделяющих эту точку зрения: Е. Best, Mark. The Gospel as Story (1983); D. Rhoades and D. Michie, Mark as Story: An Introduction to the Narrative of a Gospel (1982). Подобный взгляд допускает одновременно многие вышеупомянутые точки зрения о целях написания Евангелия от Марка.

26
Ср.: V. Taylor, Mark, pp. 32, 335. См. также: H. G. Wood, Jesus in the Twentieth Century (1960), pp. 25 if. Последний автор пренебрегает указанием Иоанна Крестителя на языческих читателей.

27
S. Е. Johnson, Mark (I960), pp. 15-16. Автор отмечает высокое качество транслитерации арамейских слов Марком. Перевод дается даже арамейскому слову "Авва" (14.36), но это может быть связано с традиционной практикой цитировать и по-арамейски (греческими буквами), и по-гречески, так как то же самое делает Павел (Рим. 8.15; Гал. 4.6).

28
Подробности см.: R. P. Martin, Foundations, I (1975), p. 202; idem, Mark, p. 65.

29
R. Pesch, Markus, pp. 9-11. Здесь автор делает предположение, что каждый палестинец был хорошо знаком со всей страной. Но какие у нас есть основания допускать это?

30
Ср.: А. N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament (1963), pp. 127 ff.

31
Ср.: H. Hoehner, Herod Antipas (1972), pp. 131-136.

32
Ср.: Sherwin-White, op. cit., pp. 24-47.

33
Antiquities, xv. 7.10; xviii. 5.4.

34
R. P. Martin, Mark, p. 60. Автор приходит к выводу, что у нас нет веских оснований утверждать, что евангелист был эллином, незнакомым с Палестиной.

35
Цит. по: Eusebius, HE, iii. 39.15.

36
Латинский текст этого фрагмента с англ, переводом см.: V. Taylor, Mark, p. 3; D. Theron, Evidence of Tradition, p. 45. Ср. также: R. M. Grant, "The Oldest Gospel Prologues", ATR 23 (1941), pp. 321 if.

37
Adv. Haer. iii. 1.2.

38
Согласно Евсевию: Eusebius, HE, iv. 14.6 f.

39
Ср.: Johnson, Mark, p. 16.

40
Taylor, Mark, p. 32; Martin, Mark, p. 65.

41
Prooem in Matt, (ср.: Taylor, Mark, p. 32).

42
Ср.: J. V. Bartlet, St. Mark (1922), pp. 36 f. Ср. также: W. C. Allen, The Gospel according to St. Mark (1915), p. 6. Автор предположил, что Евангелие было вначале написано по-арамейски в Иерусалиме, а затем переведено в Антиохии на греческий язык. Позднее Фуллер (R. H. Fuller, INT (1966), р. 107) считал, что Антиохия является наиболее вероятным местом написания Евангелия от Марка.

43
См. обсуждение этого вопроса: Е. Best, Mark, p. 36.

44
Марк использует термины исключительно римской, а не греческой денежной системы, см.: О. Roller, Mtlnzen, Geld und Vermugens - Verhaltnisse in den Evangelien (1929).

45
S. E. Johnson, Mark, p. 16; H. J. Cadbury, The Making of Luke - Acts, pp. 88-89. Кедбери склонен думать, что латинизмы свидетельствуют скорее против римского происхождения, чем за него.

46
Ср.: W. Michaelis, Einleitung, p. 55. Необходимо отметить, что упоминание о Руфе в Мк. 15.21 ив Рим. 16.13 заставляет думать о Риме как о месте назначения Евангелия, поскольку, если Руф был в Риме, то случайное упоминание о нем Марком приобретает некоторый смысл.

47
Mark the Evangelist (англ. пер. 1969), pp. 54-116.

48
В статье в ЕТ 43 (1932), pp. 396-400, воспроизведенной в его монографии: New Testament Studies (1953), pp. 1-11.

49
Этой проблеме посвящена целая глава "The Disorder of Mark's Gospel" в книге: H. A. Guy, The Origin of the Gospel of Mark (1954). Несмотря на то, что далеко не все его аргументы убедительны, он приводит достаточно данных для того, чтобы показать, что Марк изначально не планировал какой-либо структуры (см. пункт V данной главы относительно утверждений Палия о порядке изложения у Марка). Сам Гай считает, что структура Евангелия связана с подготовкой Марком материалов для христианских проповедников с учетом необходимых разъяснений в ходе проповеди. Однако, концепция ораторских "разъяснений" необоснованно превращает изречения Иисуса Христа в простую проповедь. Ср. также с точкой зрения Ч. Тернера о том, что Евангелие от Марка содержит много вставных эпизодов: С. Н. Turner, JTS 26 (1925), pp. 145 ff.

50
Studies in the Gospels, pp. 223-239.

51
Candid Questions concerning Gospel Form Criticism (1982), pp. 312 ff.

52
Необходимо также выделить теорию Нокса о том, что Евангелие от Марка основывается на группе источников. Он предлагает Источник Двенадцати как основу для Евангелия, имеющую структуру наподобие той, которая предложена в Деян. 10.37, см.: W. L. Кпох, Sources of the Synoptic Gospels, I (1953), p. 28. В статье, посвященной организации материала у Марка: Н. Sawyerr, SJT 14 (1961), pp. 279-294, автор не соглашается с мнением Додда и Найнгема и предполагает, что ключ к пониманию структуры изложения у Марка необходимо искать в стремлении Марка представить Христа в борьбе со злом. Он считает, что именно эта тема проходит красной нитью сквозь все Евангелие.

53
С. Е. В. Cranfield, Mark, p. 14. Автор верно указывает на то, что эти повествования превалируют над всеми другими разделами.

54
Список этих мест см.: Н. В. Swete, Mark (1927), p. Iviii.

55
A Study of St. Mark (1951), а также: St. Matthew and St. Mark (1953). В последней книге автор несколько изменяет свои взгляды и показывает, как Матфей нарушает цифровую символику Марка.

56
Ср. критику позиций Фаррера: Н. Gardner, The Limits of Literary Criticism (1956).

57
T. A. Roberts, History and Christian Apologetic (1960), pp. 114-143. См. также комментарии: R. P. Martin, Mark, pp. 88-90.

58
The Primitive Christian Calendar (1952).

59
Ср.: J. Bowman, The Gospel of Mark. The New Christian Jewish Passover Haggada (1965).

60
Более полное рассмотрение метода "истории форм" см. в гл. 6.

61
Mark, pp. 90 fif.

62
Taylor, Mark, pp. 112-113. См.: E. Lohse, Mark's Witness to Jesus Christ, pp. 28-29. Автор, однако, допускает, что даже отрывки, которые кажутся связанными, не обладают реальным единством, а представляют попытки автора увязать их.

63
Das Messiasgeheimnis in den Evangelien (1901). Английский перевод, The Messianic Secret, был опубликован в 1963 г.

64
Критику взглядов Вреде см.: J. D. G. Dunn, "The Messianic Secret in Mark", TynB 21 (1970), pp. 92-117. Ср. также: R. P. Martin, Mark, pp. 91 if. См.: G. M. de Tilesse, Le secret messianique dans Pevangile de Marc (1968), pp 321 ff. Последний автор делает вывод, что
причина отсутствия мессианской идеи связана со Страстями Господними, которые могут быть поняты только спустя некоторое время после этого события. См. также: D. E. Aune, "The Problem of the Messianic Secret", Nov. Test. 11(1969), pp. 1 -31.

65
См. попытку решения этой проблемы: Е. J. Pryke, Redactional Style in the Marcan Gospel (1978).

66
Множество ученых отвергают эту точку зрения на том основании, что имя Marcus (Марк) слишком распространено. См.: F. С. Grant, The Earliest Gospel (1943), pp. 52 ff. Он предполагает, что автором Евангелия был какой-то другой, неизвестный римский христианин Марк. Но могли ли римские христиане приписать авторство Евангелия неизвестному Марку, если они хорошо знали человека, которого звали Иоанн Марк, и который был сотрудником Петра и Павла? Найнгем (D. Е. Nineham, Mark, pp. 39-40) оспаривает идентификацию Марка предания и Иоанна Марка. См. также: Е. Schweizer, Mark, p. 25. Он подвергает сомнению свидетельство Палия. Рассмотрение всей проблемы авторства см.: М. Hengel, Studies in the Gospel of Mark (1985). Автор в основном поддерживает традиционную точку зрения.

67
Некоторые немецкие ученые ХГХ века утверждали, что автором Евангелия от Марка является Павел. С этих позиций возникло мнение, что теология Павла оказала влияние на историзм Марка (напр. Volkmar, Holtzmann, Hamack). Но это мнение подверглось сильной критике: М. Werner, Der Einfluss paulinischer Theologie im Mk-Ev (1923). Вернер и Грант (R. M. Grant, Earliest Gospel, pp. 188-206) впали в другую крайность и нашли контраст между теологией Павла и Марка. Если Марк действительно представляет первоначальное предание, то можно ожидать некоторую согласованность с мыслью Павла, в той мере, в какой сам Павел воспринял основные моменты первоначальной традиции, см. 1 Кор. 15.3 и далее. См. также: М. Е. Boismard, Synopse des Quatre Evangiles, P (1972). Он ссылается на влияние Павла на Марка, однако Романюк (К. Romaniuk, "Le Probleme des Paulinismes dans 1'Evangile de Marc", NTS 23 (1977), pp. 266-274) считает, что приведенных аргументов недостаточно для создания подобной теории.

68
См.: Н.-Н. Stoldt, History and Criticism of the Marcan Hypothesis (1980). Автор посвящает целую главу вопросу о происхождении этого Евангелия от Петра. Он считает подобные взгляды необоснованными.

69
НЕ, iii. 39.15 (Англ. пер. цит. по: D. Theron, Evidence of Tradition, p. 67).

70
Ср.: H. E. W. Turner, ET 71 (1960), pp. 260-263.

71
H. B. Swete, Mark, pp. 1x- 1xi. Автор считает, что Папий сравнивал Евангелие от Марка с строгим порядком изложения научных трактатов. См. также: F. H. Colson, JTS 14 (1913), pp. 62 ff. Последний полагает, что такой порядок характерен для школ риторики, но остается не конца ясным, употреблял ли Папий этот термин в смысле риторической техники. Иная точка зрения представлена в статье: Т. Zahn, INT (1909), P, r. 439. Автор думает, что недостаток порядка изложения у Марка вызван стремлением Петра сделать свою проповедь более доступной для слушателей в ущерб хронологической последовательности.

72
Стритер (В. Н. Streeter, Four Gospels, pp. 19-20) трактует это утверждение как оправдание Марка по сравнению с Иоанном.

73
См.: R. P. Martin, Mark, pp. 80-83. Автор дает развернутый анализ утверждению Папия и делает вывод, что Папий тенденциозен (Tendenz). Он намеревался подкрепить Евангелие от Марка апостольским авторитетом. Мартин проводит интересное сравнение между словами Папия и прологом Луки и указывает на некоторые общие для них выражения. Автор приходит к выводу, что указание на участие Петра в написании Евангелия имело своей целью показать, что оно может быть столь же авторитетным, как и Евангелие от Луки. Подробности обсуждения утверждения Папия см.: Н. A. Rigg, Nov. Test. I (1956), pp. 161-183. Ср. также: R. H. Gundry, Matthew, pp. 609-622.

74
Ср.: J. N. Sanders, The Foundation of the Christian Faith (1950), p. 53. Ср. также его посмертно изданное эссе: (ed. С. F. D. Moule, А. М. G. Stephenson), NTS 2 (1956), pp. 1.14-118.

75
D. E. Nineham, JTS, n.s. 9 (1958), pp. 20 ff. См.: U. H. J. Kortner, "Markus der Mitarbeiter des Petrus", ZNTW 71 (1980), pp. 160-173. Автор не считает свидетельство Папия авторитетным на том основании, что оно появилось как следствие знания того, что Марк был помощником Павла. Подобным же образом Швейцер (E. Schweizer, Mark, p. 25) считает утверждение Папия предубежденным. Ср. также: К. Niederwimmer, ZNTW 58 (1967), pp. 172-188. Автор вообще считает слова Папия апологетической выдумкой. Но зачем Папию понадобилась эта выдумка? И почему ни один из последующих патристических писателей не обнаружил фальши?

76
Adv. Haer. iii. 1.2. Цит. по: Eusebius in Greek, HE, v. 8.2-4: "И после их (Петра и Павла) смерти Марк, ученик и переводчик (ermhnevtes /hermeneutes/) Петра, также передал нам писание обо всем, что проповедовал Петр".

77
Согласно Eusebius, HE, vi. 14.6 i: "Когда Петр публично проповедовал Слово в Риме ... те, кто присутствовали при этом... попросили Марка, так как он долгое время следовал за ним (Петром) и запомнил все, о чем говорилось, записать все сказанное; и когда он выполнил их просьбу, он дал Евангелие тем, кто его просили об этом. Когда Петр узнал об этом, он был ни за, ни против" (перевод: Theron, Evidence of Tradition, p. 45). Именно по этому поводу утверждается, что у Клемента содержится высказывание о том, что под словом Евангелие первые старейшины церкви имели ввиду Первое Евангелие, содержащие родословие (НЕ, vi. 14. 5). Фармер обращается к этому свидетельству для обоснования своего мнения о том, что Евангелие от Матфея предшествует Марку (W. R. Farmer, The Synoptic Problem, p. 226). Однако, см. комментарии: J. А. Т. Robinson, Redating, p. 107.

78
Так, Dom. J. Chapman, JTS 6 (1905), p. 563; A. Harnack, The Date of Acts and the Synoptic Gospels (1911), pp. 130 ff.; W. C. Allen, The Gospel according to St. Mark (1915), p. 2.

79
Ср.: W. F. Howard, "The Anti-Marcionite Prologues to the Gospels", ET 47 (1935-6), pp. 534-538.

80
Apol. 1.26,56.

81
Refut. 6.15.

82
G. Edmundson, The Church in Rome in the First Century (1913), pp. 47-56. См.: Robinson, Redating, p. 113; J. W. Wenham, "Did Peter go to Rome in AD 42?", TynB 23 (1972), pp. 94-102. Оба автора поддерживают раннюю датировку посещения.

83
Т. W. Manson, Studies in the Gospels and Epistles (1962), pp. 38-40. Автор исходит из Пролога против Маркиона и признает эти данные на основании предположения о том, что Петр прибыл и отбыл из Рима задолго до своей мученической смерти там.

84
Ср.: Н. A. Rigg, Nov. Test. I (1956), p. 180 h. I.

85
Ср.: Во Reicke, "Synoptic Prophecies on the Destruction of Jerusalem", in Studies in New Testament and Early Christian Literature: Essays in Honour of Allen P. Wikgren (ed. D. E. Aune, 1972), p. 125. Ср. также: S. Sowers, "The circumstances and Recollection of the Pella Flight", TZ 26 (1970), pp. 305-320. Автор отвергает критику Брендона: S. G. F. Brandon, Fall of Jerusalem, pp. 168-178.

86
См.: S. G. F. Brandon,"The date of the Markan Gospel", NTS 7 (1961), p. 133. Он принимает точку зрения, заключающуюся в том, что отрывок Мк. 13.14-22 является pericope, содержащий предание об осквернении храма, которое понятно в свете действий Калигулы, однако, он не склонен думать, что это может служить указанием на датировку Евангелия в целом.

87
Ср.: С. С . Torrey, The Four Gospels, pp. 261 f: Критику его взглядов см.: В. W. Bacon, Mark, pp. 55-63.

88
Более детальное рассмотрение этой проблемы см. в следующей главе (раздел VI).

89
Ср.: Streeter, Four Gospels, pp. 492-493; E. Lohmeyer, Das Evangelium des Markus (1937), p. 276; A. H. McNeile, Matthew (1915), p. 348.

90
Ср.: V. Taylor, Mark, p. 31. Brandon, NTS 7 (1961), p. 137. Автор уверенно интерпретирует стих Мк. 13.9 как указание на мученичество и относит его ко времени гонений при Нероне. Но эта интерпретация выходит за рамки текста.

91
V. Taylor, Mark, ad. loc.

92
Date of Acts and Synoptics, p. 126.

93
Mark, pp. 5 ff.

94
См.: J. Schniewind, Das Evangelium nach Markus (1958), p. 7, где дана более точная датировка. Он твердо убежден, что Евангелие от Марка относится к первым векам христианской церкви.

95
Redating the New Testament (1976), p. 116. Робинсон посвящает целую главу значению даты 70 г. до Р.Х. (pp. 13 ff.) и еще одну - книге Деяний и синоптикам (pp. 86 ff.), в обеих главах он приводит целый ряд серьезных доказательств в пользу ранней датировки. Все, кто сомневаются в ранней датировке Евангелия от Марка (и других синоптиков), должны считаться с убедительными аргументами Робинсона.

96
Mark, pp. 73 f.

97
В последнее время исследователи вновь проявляют повышенный интерес к Иоанну Крестителю, однако, он вызван мнением о том, что его смерть имеет аналогии со смертью Иисуса (ср.: W. Marxsen, Mark, pp. 30-53; W. Wink, John the Baptist in the Gospel Tradition (1968), pp. 1-17; ср.: R. P. Martin, Mark, pp. 66-69.

98
The Fall of Jerusalem and the Christian Church (1957), pp. 185 ff. Ibid., NTS 7 (1961), pp. 133 f.

99
Brandon, NTS 7, p. 135. Критику гипотезы Брендона см.: Martin, Mark, pp. 75-78. Мартин указывает на то, что попытка Брендона объяснить повествование о Страстях Господних неубедительна, поскольку это не объясняет распространенности до-Марковского повествования о Страстях, что серьезно противоречит теории Брендона.

100
Ср.: Н. В. Swete, Mark, (1927), p. ex.

101
G. Salmon, INT (1892), pp. 150-151. Он считает Марка автором этих стихов на том основании, что поскольку эти стихи должны принадлежать раннему автору, то вероятнее всего автором был Марк. См.: J. W. Burgon, The Last Twelve Verses of the Gospel according to St. Mark vindicated against recent objectors and established (1871), где весьма основательно обосновывается аутентичность Евангелия от Марка. Выводы и обобщения его аргументов см.: J. W. Burgon, Counterfeit or Genuine? Mark 16? John 8? (ed. D. O. Fuller, 1975); F. H. A. Scrivener, A Plain Introduction to the Criticism of the New Testament (ed. E. Miller, 1894), П, pp. 337-344. Одно из последних обоснований длинного окончания Марка см.: W. R. Farmer, The Last Twelve Verses of Mark (1974), который считает, что ни внешние, ни внутренние доказательства вставки неубедительны (р. 109). Критику данной работы Фармера см.: J. N. Birdsall, JTS, n.s. 26 (1975), pp. 151-160, который опровергает мнение Фармера о том, что александрийские переписчики выбросили этот фрагмент.

102
Ср.: J. M. Creed, JTS 31 (1930), pp. 175-180; R. R. Otley, JTS 27 (1926), pp. 407-409; E. Lohmeyer, Markus, pp. 356-360; R. H. Lightfoot, Mark, pp. 80-97, 106-116. Последний автор цитирует библейские параллельные места и одно из Иустина, но вместе с тем признает, что параллели неточны (р. 86). См. его статью: Locality and Doctrine in the Gospels (1938), pp. 1-48. Он считает отрывок Мк. 16.1-8 отдельным фрагментом предания и рассматривает стих 16.8 как весьма проблематичный. Более современную интерпретацию окончания см.: P. W. van Horst, "Can a Book end with GAR? A note on Mark 16.8", JTS n.s. 23 (1972), pp. 121-124.

103
Ср.: N. B. Stonehouse, The Witness of Matthew and Mark to Christ (1944), pp. 86-118. Cp. также: J. B. Tyson, JBL 80, (1961), pp. 261-268, который утверждает, что Марк, полагая, что апостолы недопонимали идею Христа как Мессии, ввел стих 16.8 для того, чтобы показать замешательство апостолов.

104
Ср.: Streeter, Four Gospels, p. 338, который считает эту точку зрения обоснованной, но вместе с тем выступает с резкой критикой идеи о том, что окончание было упущено (pp. 241 i). Теория случайного повреждения нашла свою поддержку в работе: F. С. Burkitt, AJTh 15 (1911), но подверглась критике: Lightfoot, Locality and Doctrine, pp. 8 ff. Ср. также: С. С. McCown, HTR 34 (1941), pp. 239 f.

105
Ср.: Rawlinson, Mark, p. 270.

106
Множество ученых поддерживают теорию несохранившегося продолжения, которое действительно было написано Марком, а было использовано Лукой в качестве первой части Деяний (Blass, Torrey).

107
См.: A. Farrer, Matthew and Mark, pp. 144-159. Автор делает попытку обосновать мнение о том, что подлинное окончание Марка было утрачено. Он предполагает, что после ст. 16.8 стояло краткое заключение, составлявшее не более одного предложения, которое было расширено Матфеем. В точке зрения Фаррера сказалась его концепция символической интерпретации структуры Евангелия от Марка. Он учел все позднейшие мнения и приспособил их к концепции своих ранних работ: The Glass of Vision (1948), pp. 136-146; A Study in St. Mark (1951), pp. 172-181, в которых он полагал, что Марк намеренно окончил Евангелие ст. 16.8. Для более полного обзора теорий, посвященных окончанию Евангелия, см.: F. F. Brace, EQ 17 (1945), pp. 169 ff. Более современные дискуссии см.: К. Aland, "Bemerkungen zum Schluss des Markusevangeliums", in Neotestamentica et Semitica (ed. E. E. Ellis and M. Wilcox, 1969), pp. 157-180; H. W. Bartsch, "Der Schluss des Markus-Evangeliums. Ein uberlieferungs-geschichtliches Problem", ThZ 27 (1971), pp. 241-254; J. K. Elliott, "The Text and Language of the Endings to Mark's Gospel", ThZ 27 (1971), pp. 255-262. См. также: В. M. Metzger, A Textual Commentary on the Greek New Testament (1971), pp. 122-126.

108
Ср.: A. Lindemann, "Die Osterbotschaft des Markus. Zur theolgischen Interpretation von Mark 16.1-8", NTS 26 (1980), pp. 298-317; T. E. Boomershine, "Mark 16.8 and the Apostolic Commission", JBL 100 (1981), pp. 225-239. Последний автор усматривает в окончании Евангелия от Марка (16.8) конкретное выражение конфликта между страхом и необходимостью возвещения Благой вести.

109
Ср.: Т. E. Boomershine and G. L. Bartholomew, "The Narrative Technique of Mark 16.8", JBL 100 (1981), pp. 213-223, которые обнаруживают, что литературный метод Марка, используемый во всем Евангелии, подтверждает подлинность окончания Евангелия на ст. 16.8. Ср. также: N. R. Petersen, "When is the End not the End? Literary Reflections on the Ending of Mark's Narrative", Interpretation 34 (1980), pp. 151-166.

110
Ср.: M. D. Goulder, "The Empty Tomb", Theol. 79 (1976), pp. 206-214. 111
" Adv. Haer. iii, 10.6.

112
Ср.: С. E. B. Cranfield, Mark, p. 472; F. F. Brace, EQ 17 (1945), p. 180.

113
J. Hug, La Finale de I'evangile de Marc, Me. 16.9-20 (
ЕЕ
,
1978).

114
Ср.: F. Spitta, ZNTW 5 (1904), pp. 303-308; T. W. Manson, Studies, pp. 30-33.

115
Менсон (Т. W. Manson, op. cit., p. 32) утверждает, что утрата подлинного текста должна была произойти настолько рано, чтобы ни Матфей, ни Лука ничего не узнали о какой-либо иной форме текста Марка, так как они не обнаруживают этого знания.

116
В текстах Хорта, Саутера и Нестла (Hort, Souter, Nestle) вместо ст.1 стоит пробел. См. дискуссию: V. Taylor, Mark, p. 152.

117
Ср.: С. H. Turner, Mark (1928), p. 11.

118
Ср.: Swete, Mark, pp. xlix f.

119
Более подробно см.: R. P. Martin, Foundations, I (1975), p. 202; Mark, pp. 63-65).

120
Ср.: P. L. Couchard, "Was the Gospel of Mark written in Latin?" (статья в The Crozier Quarterly, January 1928, на которую ссылается Тейлор: Taylor, Mark, p. 54).

121
Краткую дискуссию, посвященную синтаксису Марка, см.: Taylor, Mark, pp. 45-54.

122
Нашла сильную поддержку в работе: С. С. Torrey, The Four Gospels (1933). Теорию арамейского происхождения Евангелия от Матфея см. в главе 2, пункт УЛ.

123
J. H. Moulton and W. F. Howard, A Grammar of New Testament Greek P (1929), p. 481.

124
An Aramaic Approach to the Gospels and Acts, pp. 205 ff.

125
См.: F. C. Grant, Earliest Gospel, pp. 89-124. Автор изучил теорию Торрея и пришел к выводу, что Торрей преувеличивает значение некоторых данных, так как многие отрывки, которые он приводит, не нуждаются в новом переводе (с арамейского), или не становятся яснее и понятнее в случае нового перевода, или при новом переводе утрачивают присущий им специфический смысл. Грант допускает арамейское влияние, но относит его к устному преданию, а не к письменному документу.

126
Mark, p. 65.

127
Galilaa und Jerusalem (1936). Ср. также его: Das Evangelium des Markus (1953). Обсуждение этой теории см.: R. H. Lightfoot, Locality and Doctrine in the Gospels, pp. 124 ff.; F. C. Grant, Earliest Gospel, pp. 125-147; L. E. Elliott-Binns, Galilean Christianity (1956); M. Kametski, "Die galilaische Redaktion im Markus-evangelium", ZNTW 52 (1961), pp. 238 ff.; M. Black, The Scrolls and Christian Origins (1961), pp. 81 f; T. A. Burkill, Mysterious Revelation (1963), pp. 252-257.

128
Особенное сходство этой теории обнаруживается с взглядами Марксена. Она также оказала влияние на формирование теории Царства Кельбера: W. H. Kelber, The Kingdom in Mark: A New Place and a New Time (1974).

129
По данному утверждению см. статью: С. F. Evans, JTS 5 (1954), pp. 3 ff.

130
См.: W. D. Davies, The Gospel and the Land: Early Christianity and Jewish Territorial Doctrine (1974), pp. 241,409 ff., который указывает на то, что галилеяне во многом возражали Иисусу и были против Него, а Он более всего порицал галилеян.

131
Ср.: М. Kametzki, ZNTW 52 (1961), р. 256. Автор предлагает альтернативную мнению Марксена точку зрения. Ср. также: J. Schreiber, "Die Christologie des Markusevangeliums", ZTK 58 (1961), pp. 154-183, который предполагает, что Петр не ответил на призыв проповеди язычникам, и стих Мк. 16.7 служит укором иудейским христианам и Петру как их лидеру. Эта идея представляется чересчур спекулятивной.

132
W. H. Kelber, The Kingdom in Mark: A New Place and a New Time (1974).

133
Комментарии этой теории см.: Е. Best, Mark as Story, pp. 35,76-78.

134
Наличие в тексте Марка определенных блоков событий не может само по себе служить доказательством исторической последовательности событий в Евангелии, однако, этот факт должен предостерегать от непродуманных выводов против историчности Марка. Примером такого рода гипотез может служить теория Нокса: W. L. Knox, Sources of the Synoptic Gospels, I: St. Mark (1953), который настаивает на том, что Марк использовал несколько источников, содержащих последовательность, но Евангелие в целом не исторично. Здесь уместно привести предостережение Гарднер-Смита. Он подчеркивает, что Евангелие в целом повествует правдивую и реальную историю, достойную доверия Церкви I века от Р.Х. На тех, кто трактует Евангелие от Марка "как не более, чем собрание разрозненных и недостоверных преданий" (Christ and the Gospels, 1938, p. 36), должно возлагаться onus probandi (бремя ответственности).

135
Studies in the Gospels, p. 229.

136
The History of the Synoptic Tradition (англ. пер. 1963). Подробности см. в главе 6, пункт П.

137
History and Interpretation in the Gospels (1934).

138
The Problem of History in Mark (1957).

139
Studies in the GospeU and Epistles, p. 8.

140
Op. cit, p. 225.

141
Ср.: J. M. Robinson, A New Quest of the Historical Jesus (1959).

142
Даже Бультман перешел на более умеренные позиции. Ср.: Bultmann, ZTK 54 (1957), pp. 244-254. Рассмотрение изменений взглядов Бультмана см.: Robinson, New Quest, pp. 19 ff.

Глава 4. Евангелие от Луки

Это Евангелие имеет какую-то особую притягательную силу. Оно изобилует изумительными повествованиями и оставляет у читателя сильное впечатление о личности и учении Иисуса. Может быть, именно поэтому многие предпочитают его другим Евангелиям. Оно имеет много особенностей, которые отличают его от других.

I. ХАРАКТЕРИСТИКА

A. Обширность материала

Евангелие начинается с предсказаний о рождении Иоанна Крестителя и Иисуса и дает самые исчерпывающие повествования о детстве Иисуса. Заканчивается оно описанием вознесения Иисуса, которого нет ни у Матфея, ни у Марка. Оно длиннее, чем все другие синоптические Евангелия, и особенно подробно описывает последнее путешествие в Иерусалим. Это фактически самая длинная книга во всем Новом Завете1
.

Б. Универсализм

На некоторых примерах Лука показывает универсальное значение Евангелия Христа: (1) Благовестие Ангела обращено ко всем людям (2.10). (2) Симеон предсказывает, что Иисус будет светом для язычников (2.32). (3) Когда Иоанн Креститель описывается словами Исайи, как "глас вопиющего в пустыне", Лука продолжает цитату, включая слова: "И узрит всякая плоть спасение Божие" (Ис. 40.3-5 в Лк. 3.4-6). (4) Самаряне ставятся на один уровень с евреями (10.33; 17.16). (5) Лука приводит два примера, которые Иисус взял из Ветхого Завета, касающиеся не израильтян, а вдовы в Сарепте и Неемана Сириянина (4.2S-27)2
. (6) Важное, по сравнению с Матфеем, дополнение к притче о пире, ибо Лука говорит, что рабы были посланы по дорогам и изгородям, чтобы убедить многих людей прийти наполнить зал (у Матфея рабы стоят "на распутье") (Лк. 14.16-24; Мф. 21.1-14). (7) Как и у Матфея, великое поручение направлено на все народы (24.47).

B. Интерес к людям

Интерес в Евангелии от Луки к людям проявляется различными путями:

1. Особый интерес к отдельным людям

Большинство притч, характерных для Луки, сосредоточено на людях, тогда как у Матфея - на Царстве Божьем. Его описания людей бесподобны. Такие люди, как священник Захария, родственницы Елисавета и Мария, сестры Мария и Марфа, начальник мытарей Закхей, печальный Клеопа и его спутник и многие другие предстают, как живые. Несомненно, что забота Иисуса об отдельных людях особенно поразила Луку.

2. Интерес к отверженным

В большей степени, чем другие синоптики, Лука описывает глубокую жалость Иисуса к отверженным. Он пишет о грешнице (7.36 и далее), перемене в Закхее (19.8 и далее), покаянии разбойника (23.39 и далее) и помещает три притчи, показывающие милосердное отношение к ближнему - о блудном сыне, о двух должниках и о мытаре. Об отношении Иисуса к отверженной евреями самарянке мы уже говорили.

3. Описание женщин

Лука пишет о тринадцати женщинах3
, о которых ничего не говорится в других Евангелиях, включая двух из притч. Особый интерес представляют повествования о вдове Наинской, о грешнице, о женщинах, которые поддержали Его своими дарами, и о тех, которые "плакали и рыдали" о Нем, когда Он шел на Крест. Особое внимание уделяется женщинам в повествовании о Рождестве и Воскресении Иисуса (ср. 23.49 /у креста/; 23.55 - 24.11 /у гроба/). Как язычник Лука много знал о падших женщинах и хотел подчеркнуть все, что он слышал об отношении к ним Господа4
.

4. Интерес к детям

Только Лука сообщает о детстве Иоанна Крестителя и Иисуса. В трех случаях он говорит о "единственных" детях (7.12; 8.42; 9.38). Когда Лука пишет о детях, приведенных к Иисусу, он использует слово "младенцы" (brefh /brefe/18.15) тогда как у Матфея и у Марка употребляется слово "дети" (paidia /paedia/).

5. Общественные связи

Лука сообщает о трех случаях, когда Иисус ел с фарисеями (7.36-50; 11.37-44; 14.1-4) Он пишет, что Иисус беседовал с людьми в Вифании (10.18-42), в доме Закхея (19.1-10) и в Эммаусе (24.13-32). Он дает много примеров милосердия Иисуса, например, в притче о запоздалом путнике, нуждавшемся в приюте и еде (11.5-10), потерянной драхме (15.8-10), празднике по случаю возвращения блудного сына (15.22 и далее), о добром самаритянине (10.30-37).

6. Бедность и богатство

Много специальных притч у Луки связаны с вопросом денег, например, о двух должниках, о безумном богаче, о строителе башни, о потерянной драхме, о неверном управителе, о богаче и Лазаре, о десяти минах. К "нищим" и "униженным" Спаситель часто проявляет милосердие (6.20, 30; 14.12 и далее). Фарисеи называются "сребролюбивыми" (16.14). Иоанн Креститель в своей проповеди предостерегает мытарей от вымогательства, а воинов от недовольства своим жалованием (3.13 и далее). В Назарете Иисус благовествует "нищим" (4.17-21). В "Величит душа моя" алчущие насыщаются, а богатые отпускаются ни с чем (1.53). В проповеди Христа первое "горе вам" обращено к богатым, так как они уже получили свое утешение (6.24), а первое блаженство обещается нищим, без добавления "духом" как у Матвея (ср. Лк. 6.20; Мф. 5.3), хотя этот смысл может подразумеваться5
.

Г. Особые акценты

В Евангелии от Луки, больше чем в других Евангелиях, говорится об учении Иисуса на такие темы, как:

1. Молитва

В Евангелии от Луки дается девять молитв Иисуса, из которых только две имеются в других Евангелиях. Эти молитвы связаны с важными событиями: во время крещения (3.21), после совершения чудес (5.15-16), перед избранием учеников (6.12), перед первым предсказанием Страстных событий (10.17-21), во время преображения (9.29), перед тем, как учить учеников, как молиться (11.1), в Гефсимании (22.39-46), на Кресте (23.34,46). Один раз Он ушел молиться в пустыню (5.16), другой раз провел всю ночь в молитве (6.12). Две притчи посвящаются специально молитве: о друге в полночь (11.5 и далее) и о докучливой вдове (18.1-8) (ср. также о фарисее и мытаре, 18.9-14). Только Лука говорит, что Иисус молился за Петра (22.31-32), повелел ученикам молиться в Гефсимании (22.40), молился за Своих врагов (23.34), молился за Себя (22.41). Любовь Иисуса к тихим местам показана в 4.42 ("пустынное место"), 9.10 ("близ города" Вифсаиды) и в 21.37 ("ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою").

2. Святой Дух

В Евангелии говорится, что когда Иисус был искушаем диаволом, Он был исполнен Духа Святого и поведен был Духом в пустыню (4.1). Он начинает Свое служение "в силе духа" (4.14). Он возрадовался, когда творил молитву: "Славлю Тебя, Отче", приводящую к осознанию того, что Он - Сын (10.21-22). Ученикам повелевается ждать, пока они не облекутся "силою свыше" (24.49), что является явным намеком на сошествие Святого Духа в Пятидесятницу.

3. Радость

Лука много раз употребляет слова, выражающие радость (напр., 1.14, 44, 47; 10.21), а также слова "возрадоваться" (6.23), "воссмеяться" (6.21) и "веселие" (15.23,32). В трех притчах у Луки также присутствуют элементы радости, когда находится потерянная овца (15), и в повествовании о Закхее. Евангелие начинается и кончается выражением радости (ср. 1.47; 24.52-53). Только у Луки встречаются такие величественные гимны, как "Величит душа Моя" /Magnificat/ (1.46-55), "Благословен Господь" /Benedictus/ (1,68-79), "Слава в вышних Богу" /Gloria in Excelsis/ (2.14) и "Ныне отпускаешь раба Твоего" /Nunc Dimittis/ (2.29-32).

II. ЦЕЛЬ

Когда автор говорит о своем намерении, этому всегда необходимо придавать большее значение, чем всем научным предположениям. К счастью, в предисловии к Евангелию Лука говорит нам о своей цели "по порядку описать"6
известные события, и если он и не имел в виду строго хронологический порядок во всех подробностях, к его словам надо отнестись со всей серьезностью. Кроме того, он ясно показывает, что его целью является тщательное исследование всех фактов7
. Короче говоря, Лука собирался написать историческое повествование8
.

Однако, признавая Евангелие историческим повествованием, очень важно сделать различие между этим Писанием и беспристрастной и простой историей, как древней, так и современной9
. Так как эта история касается уникальной Личности, неудивительно, что мы не найдем в ней точных аналогий по жанру. Евангелие, как литературная форма, является фактически в такой же мере уникальным, как и Личность, в связи с Которой оно было создано. Как средство объяснения основных исторических событий, на фоне которых появилась христианская вера, оно идеально. В подтверждение этого надо отметить, что Лука, как и другие евангелисты, ставит особый акцент на повествовании о Страстях и Воскресении. Они были главными темами первохристианской проповеди, о которых Феофил уже, видимо, знал (1.4). Но целью Луки было описать события, которые привели к Страстям.

Было выдвинуто несколько теорий, согласно которым Лука руководствовался богословскими мотивами10
, но его богословский подход отличался от его источников, и поэтому его модификации надо рассматривать как свидетельство его собственного богословия. Никто не станет отрицать, что цель Луки была богословской. Но это отнюдь не значит, что история была подогнана под его богословие, как считает Тюбингенская школа11
. Правильнее будет сказать, что Лука показывает богословскую важность истории. Интересным тому примером служит особое значение, которое в своем повествовании Лука придает Иерусалиму12
, хотя он и не вводит специфического материала о Иерусалиме, который имеется у Иоанна. Скорее всего он описывает драматическое развитие событий на пути Иисуса из Галилеи в Иерусалим. Весь ход событий имеет для него значение. Иисус шел в Иерусалим, чтобы умереть. И именно в этом заключается суть богословия Евангелия. Это также было и центром богословия всей ранней Церкви. И все же есть особый смысл в том, что Лука отражает свой особый богословский интерес в выборе и расположении материала. Это проявляется не только в географических, но и исторических деталях (например, в большем акценте на универсальном характере миссии Иисуса).

Здесь надо повторить, что, говоря о цели Луки, его Евангелие нельзя рассматривать без его продолжения, книги Деяний. Можно со всем основанием считать, что все мотивы, которые мы видим в Деяниях, берут свои корни в Евангелии, и если это предположение правильно, то возможно, что эти две работы имели апологетическую цель. Поэтому, если считать, что одной из целей Луки в Деяниях было показать, что христианство еще не подвергалось гонению и, как продолжение иудаизма, имело право на такую же защиту со стороны государства13
, то надо полагать, что благовестие о нашем Господе было написано с такой же целью. Но не все согласны, что Деяния были написаны с апологетической целью, и еще меньше само Евангелие14
. Можно, по крайней мере, сказать, что Евангелие имело целью описать начало процесса, который вышел за рамки Иерусалима и достиг самого центра империи, Рима. Однако можно утверждать, что само Евангелие является законченным13
, ибо оно дает суть проповеди, которая составила основу Деяний16
.

Евангелие от Луки рассматривалось некоторыми исследователями как собрание, основанное на цикле богослужебных чтений. Оно построено по такому же образцу, который предполагается для Евангелия от Матфея. Но это вызывает ту же проблему, что и в отношении Евангелия от Матфея, так как мы не имеем никаких данных о практике таких чтений в ранней Церкви. И все же это предположение заслуживает внимания17
.

III. ЧИТАТЕЛИ

Предисловие Евангелия помогает нам также определить его читателей. Оно обращено к одному человеку, Феофилу, который называется "достопочтенным" (kratiste /cratiste/), что, очевидно, указывает на его высокое общественное положение18
. Некоторые считают, что Феофил - вымышленное имя для каждого "любящего Бога", но ввиду официального характера предисловия и общепринятой практики адресовать свои труды уважаемым людям, более естественным будет считать Феофила реальным лицом19
. Он, несомненно, был язычником и уже получил какое-то катехизическое обучение, если в таком свете толковать 1.420
. Это предполагает, что Евангелие было написано прежде всего для всех людей данной категории.

Есть очень много данных, позволяющих считать, что Евангелие предназначалось для язычников, о чем мы уже говорили, когда рассматривали одну из его основных характеристик - универсализм21
. Некоторые утверждают, что Лука писал для еврейско-христианской среды22
. Это мнение основывается на предположении, что целью Луки было желание объяснить связь между христианами из евреев и из язычников, но это само по себе не требует предназначения Евангелия христианам из евреев. Правильнее будет считать, что оно предназначалось всем, кто вне христианского мира не отвращался от христианства и был заинтересован в том, чтобы иметь историческое описание его происхождения.

Существуют ли какие-нибудь данные, позволяющие нам более точно определить первую группу читателей? Мы знаем, где находился Лука, когда писал свое Евангелие, но это отнюдь не означает, что там находились и его читатели. В прологе "Против Маркиона" говорится, что Лука был в Ахаие, когда писал Евангелие, что также говорит и Иероним23
в одной из своих книг, хотя в другой он говорит, что Деяния были написаны в Риме. Из этого следует только то, что скорее всего это был Рим, так как кульминационным моментом Деяний является приезд Павла в Рим. Но это только предположение, и мы должны признать, что не знаем, кому предназначались эти два труда.

IV. СТРУКТУРА

Так как Лука прямо говорит, что намеревается описать все по порядку, большой интерес вызывает структура его Евангелия и сравнение ее с другими синоптическими Евангелиями. Он использует ту же общую схему, что и Матфей и Марк, хотя в деталях его структура имеет много специфических особенностей24
. Его повествования о детстве Иисуса Христа гораздо полнее, чем у Матфея, и имеют особое значение благодаря своему акценту на рождении Иоанна Крестителя, которому Лука несомненно придает большую важность. Эта особенность дает один из основных ключей к структуре его Евангелия. Для него все события являются частью Богооткровения, но в несколько ином смысле, чем у Матфея. Он не приводит специально факты, которые показывают исполнение пророчества. Но для него очень важны события сами по себе, и в повествованиях о детстве Иоанн Креститель играет большую роль, так как общественное служение Иисуса тесно связано с Иоанном. Поэтому шесть дат в 3.1 Лука связывает со служением Иоанна, а не Иисуса. Для него основным в откровении о рождении Иисуса является его чудесный характер, который показывал, что историей Иисуса управляло вмешательство Бога.

Галилейский период служения у Луки (3.1-9.50) по своей структуре аналогичен Матфею и Марку, а более поздний период отличается от них. В 9.51-18.14 Лука описывает путешествие Иисуса из Галилеи в Иерусалим25
. Это его особая модификация синоптической структуры, и мы к ней вернемся, когда будем рассматривать синоптическую проблему. В этой части Лука не только включает много материала, который содержится только в его Евангелии, но и располагает его таким образом, чтобы сосредоточить все внимание на Иерусалиме, как подготовке к повествованию о Страстях. Иудейский период и повествование о Страстях следуют такому же образцу, что и у других синоптиков, хотя опять же с некоторыми отклонениями в подробностях26
. Однако повествование о Воскресении типично только для Луки, и опять же одной из самых поразительных особенностей является то, что все явления нашего Господа происходят в Иерусалиме или возле него и ничего не говорится о явлениях в Галилее, как у других синоптиков27
.

Структуру Евангелия от Луки нельзя рассматривать, не учитывая литературной теории и концепции "истории редакций". На них мы подробно остановимся ниже, но акцент на том, что Лука был богословом28
, а не историком, оказал сильное влияние на современные исследования структуры Его Евангелия. Внимание уделяется его модификациям материала Марка и его подходам к другим его источникам. Но дискуссии по поводу идентификации этих источников показали, что подходить к редакционным методам Луки надо с большой осторожностью.

Многие ученые считают бесспорной богословскую цель Луки и соответственно рассматривают его метод написания Евангелия. Тем не менее надо помнить, что если бы Лука был серьезным историком, то это должно было бы отразиться на его Евангелии и его методах.

С чисто литературной точки зрения было высказано предположение, что как в Евангелии, так и в Деяниях можно найти несколько образцов соответствий29
. Однако, хотя некоторые параллели и бесспорны, как, например, между Петром и Павлом в Деяниях, это еще не позволяет считать, что такой параллелизм лежит в основе структуры Евангелия.

По мнению Е.Е. Элиса30
структура Евангелия предполагает шесть тем. Он разделяет все Евангелие на несколько разделов, содержащих по шесть подразделов. Но едва ли можно допустить, чтобы Лука имел в виду столь подробное числовое распределение материала, когда писал свою книгу. Тем не менее это интересная попытка отойти от традиционного метода анализа Евангелия от Луки.

Была выдвинута еще одна гипотеза, согласно которой структура Евангелия отражает антигностическую цель. Толберт31
сосредотачивает свое внимание на начале и конце Евангелия, крещении и вознесении. Гностики истолковывали вознесение в духовном смысле, а крещение как момент сошествия духа. Из этого Толберт делает вывод, что Евангелие от Луки является ответом на докетизм в истолковании Керинфа. Такая теория требует более поздней датировки Евангелия, около конца I века и начала II века, так как у нас нет данных о существовании докетизма в более раннее время. Но хотя и можно сказать, что Евангелие от Луки могло быть использовано в антидокетических целях, это отнюдь не значит, что Лука написал свое Евангелие для этих целей. С другой же стороны, гностический докетизм мог зародиться и в первом веке.

Несколько другим подходом к структуре Евангелия является точка зрения, что Лука составил сначала черновик Евангелия (Прото-Лука), где отсутствовал параллельный материал Марка, который был внесен позже, и поэтому в изучении структуры Евангелия основным материалом должен быть Прото-Лука, а не все Евангелие от Луки в целом. Но даже если и согласиться с теорией Прото-Луки, то надо отметить, что она говорит нам больше о редакционном процессе, чем о структуре Евангелия.

V. АВТОРСТВО ЕВАНГЕЛИЯ И ДЕЯНИЙ

А. Предисловие

Само Евангелие ничего специфического не говорит нам об авторе, но оно говорит нам о его методе. Предисловие к Евангелию соответствует литературным приемам того времени и является единственным в Новом Завете примером формального введения. Из этого мы можем сделать следующие выводы: автор явно не был очевидцем, так как он говорит, что получил сведения от других, которые были "очевидцами и служителями Слова". Более того, он утверждает, что имел повествования, которые уже составили другие, но которые он считает недостаточными для своей цели. Кроме того, он сам провел тщательное исследование фактов, что, как он говорит, позволило ему все записать по порядку32
. Все это, учитывая стиль предисловия, предполагает, что автор был культурным человеком. Он также был и внимательным писателем, который не входил в круг непосредственных последователей нашего Господа.

Для выяснения личности автора прежде всего надо рассмотреть внешние свидетельства, а затем тщательно изучить внутренние данные. С этой целью, наряду с проблемой авторства Евангелия, надо рассмотреть и проблему авторства книги Деяний.

Б. Свидетельство предания

Самые ранние свидетельства авторства Евангелия относятся к концу II века по Р.Х., но последующее свидетельство позволяет предположить, что к этому времени предание уже существовало. Мураториев канон, Пролог "Против Маркиона", Ириней, Климент Александрийский, Ориген и Тертуллиан - все они утверждают, что Лука был автором не только Евангелия, но и книги Деяний33
. Более того, никогда авторство Луки не подвергалось сомнению, и никаких альтернатив не обсуждалось. Едва ли можно было бы иметь более веские свидетельства предания, но некоторые ученые не придают ему должного значения.

Так, например, Дж. Кедбери утверждает34
, что в самом раннем свидетельстве, Мураториевом каноне, нет ничего, чего нельзя было найти в самом Новом Завете, и поэтому он делает выводы, что авторство Луки, по всей вероятности, было результатом предположения, основанного на "мы-разделах" (разделах, в которых повествование идет от первого лица) в Деяниях. Он объясняет это предположение некритическим подходом Мураториева канона к авторству вообще, как в случае Евангелия от Иоанна, о чем мы будем говорить ниже. Поэтому он не придает большого значения преданию. Конечно, надо сразу же признать, что у нас нет веских данных утверждать, основано ли все внешнее свидетельство на твердом знании или же на предположениях, но первая возможность довольно сильна. Нельзя отрицать, что первоначальное предположение могло повториться в последующих свидетельствах, пока его не стали считать фактом, как это показывает история современной критики, но точка зрения Кедбери предполагает длительный и весьма сложный процесс. При наличии различных возможностей почему же выбор пал на Луку? Кедбери35
и другие историки предлагают процесс исключения, но он не объясняет, почему этот процесс привел к выбору Луки. Почему не Марка или Епафраса? Во всяком случае, почему Церковь II века приписывает третье Евангелие и книгу Деяний не апостолу36
, а ничем не выделявшемуся Луке? И почему вывод, сделанный на основании самих книг, не вызвал никакого сомнения у отцов Церкви? Эти вопросы требуют более конкретных ответов, чем те, которые дает Кедбери, прежде чем так легко отвергать предание как относительно не важное для проблемы авторства.

В. Внутреннее свидетельство

Сильные внешние данные заставляют обратиться к свидетельству самих книг. Подтверждает ли оно предание или ставит его под сомнение? По этому вопросу существуют разные мнения, и нам надо кратко рассмотреть аргументы за или против каждого из них, начиная с мнений в пользу предания.

1. Одно авторство третьего Евангелия и книги Деяний

Так как внешнее свидетельство предполагает одно авторство Евангелия и Деяний и есть все основания считать, что книга Деяний была без всяких колебаний включена в Новый Завет из-за тесной связи с Евангелием от Луки, важно рассмотреть основания, позволяющие утверждать эту связь: (1) Обе книги посвящены одному и тому же человеку, Феофилу; (2) Деяния ссылаются на первую книгу, которая скорее всего была Евангелием; (3) Обе книги отличаются большим сходством языка и стиля37
; (4) Обе они выражают общие интересы38
; (5) Деяния естественно вытекают из Евангелия от Луки, хотя многие ученые видят проблему в связующих звеньях39
.

Из этого мы можем сделать вывод, что свидетельство говорит в пользу одного автора двух книг, и немногие современные ученые станут оспаривать это мнение40
. Этот вывод говорит в пользу авторства Луки, поскольку он подтверждает традиционное свидетельство и делает более веским мнение, что предание было правильным относительно авторства Евангелия.

2. Данные, свидетельствующие, что автор был спутником Павла То, что в Деяниях есть несколько отрывков, в которых первое лицо множественного числа используется вместо третьего лица (16.10-17; 20.5-15; 21.1-18; 27.1-28.16), дает основание полагать, что автор этих разделов был очевидцем описываемых событий и поэтому спутником апостола Павла41
. Если согласиться с этим выводом, то это значит, что автор: (1) сначала присоединился к Павлу в Филиппах; (2) снова появляется при возвращении Павла в Филиппы; (3) сопровождает апостола Павла в Иерусалим и остается с Филиппом в Кесарии; (4) у них обоих одни интересы; (5) после двухлетнего заточения Павла в темнице в Кесарии (а где был автор в то время, нам точно не известно) сопровождает Павла в Рим и терпит с ним кораблекрушение. Это также значит, что автор не мог быть одним из спутников Павла, названных по имени в этих разделах (Сила, Тимофей, Сосипатр, Аристарх, Секунд, Гаий, Тихик, Трофим).

Такое толкование "мы-разделов" также поддерживается употреблением первого лица единственного числа в введении к обеим книгам (Лк. 1.1-4; Деян. 1.1)42
, и, конечно, самым естественным будет предположить, что автор хотел, чтобы его читатели знали, что он сам был очевидцем описываемых событий. Однако, хотя это предположение и кажется самым естественным, оно не получило общего признания, о чем мы будем говорить ниже.

3. Косвенные свидетельства в пользу авторства Луки

Так как повествование в Деяниях заканчивается заточением Павла в Риме, весьма вероятно, что автор был одним из сотрудников Павла, упоминаемых в Посланиях из заточения, но не включенных в "мы-разделы" (Марк, Иисус Иуст, Епафрас, Димас, Лука и Епафродит). Сила этого аргумента естественно будет зависеть от решения проблемы происхождения этих Посланий43
, но если предание в пользу Рима правильно, то вполне вероятно, что автор был среди вышеназванных лиц. С другой же стороны, это не исключено и в случае, если эти Послания были посланы из Ефеса, хотя тогда возникает проблема из-за отсутствия "мы-разделов" в период Ефесского служения Павла. Однако, так как маловероятно, что Послание к Колоссянам и Послание к Филимону были посланы из Ефеса, то аргумент в пользу авторства Луки заслуживает внимания, а так как предание приписывает ему авторство, то нет и причин искать другого автора.

Авторство Луки поддерживается и некоторыми косвенными данными. Ни в одном Послании, написанном во время второго и третьего путешествий (к Фессалоникийцам, Галатам, Коринфянам, Римлянам), Лука не упоминается, но так как ни одно из них не было написано в период, охватывающий "мы-разделы", то это говорит в пользу предания. Кроме того, как видно из Послания к Колоссянам 4.10, 14 и к Филимону 23, Лука был вместе с Марком, что объясняет элементы из материала Марка в Евангелии от Луки и влияние Марка в первой части Деяний. А также, когда Павел называет Луку "врачом возлюбленным", это означает не только то, что автор, несомненно, был культурным человеком, но и то, что его язык позволяет считать его врачом. Это особенно сильно подчеркивал В. Хобарт44
и, хотя и несколько сдержанно, А. Гарнак45
. Однако, если и имеются параллели в языке Луки и таких врачей-писателей, как Гиппократ, Гален и Диоскорид, то, по мнению Дж. Кедбери46
, параллели большинства приведенных примеров можно найти и у других образованных греческих писателей того времени. Иными словами говоря, ничто специфически медицинское не отличает язык Луки. И благодаря трудам Кедбери этому аргументу теперь придается меньше значения, чем раньше, однако критика Кедбери не исключает возможности использования этого аргумента для выяснения авторства, хотя никто не станет утверждать, что он доказывает авторство Луки47
. В Евангелии есть несколько случаев, в которых Лука с большей медицинской точностью, чем другие синоптики, описывает болезни и недомогания. Так, в Лк. 4.38 теща Петра страдала от "сильной" горячки, а в 5.12 говорится, что человек был "весь в проказе". Необходимо также отметить, что в случае с женщиной, страдавшей кровотечением, Лука упускает тот факт, что она потратила все свое состояние на докторов и не излечилась (ср. Мр. 5.26; Лк. 8.48)48
. Кроме только того, что Лука был врачом и сотрудником Павла (Кол. 4.14; 2 Тим. 4.10; Филим. 23), Новый Завет ничего больше нам не говорит о нем, хотя и предполагает, что он был из язычников, так как в списке приветствий в Кол. 4 Лука упоминается отдельно от обрезанных. Некоторые предания связывают его с Антиохийской Церковью49
, тогда как "мы-разделы" в Деяниях, которые начинаются в Филиппах, позволяют предполагать, что Филиппы были его родным городом. Так, Рамсей50
считает, что именно Лука был тем "мужем Македонянином", которого Павел увидел в своем видении и который призывал его прийти в Европу. Это интересная гипотеза, но не более того. Возможно, что Лука присоединился к Павлу в его миссионерских путешествиях, когда апостолу была нужна медицинская помощь. И, по-видимому, Лука впервые услышал о христианстве от Павла51
. Но ничего определенного мы не знаем52
, кроме только того, что христианской Церковь благодарна ему за его замечательное описание жизни и Страстей нашего Господа и ранней христианской истории.

Традиционный взгляд на авторство Луки, хотя и считается самым лучшим для объяснения всех данных, тем не менее имеет своих противников. Если Кедбери53
прав, что предание было не чем иным, как логическим выводом из новозаветных данных, то это предание было очень веским и широко распространенным и, во всяком случае, могло быть действительно правильным выводом. Тем не менее, несмотря на убедительность внешних и внутренних данных, предание подверглось сильной критике. Так, в 1922 г. Г. Виндиш54
выступил с его резкой критикой, и его возражения, как и возражения других более поздних ученых, мы рассмотрим ниже. Большинство аргументов касается проблем, связанных с книгой Деяний.

1. Исторические противоречия

Точка зрения, что Деяния противоречат Посланиям Павла, была самым распространенным аргументом против авторства Луки, так как считалось, что сотрудник Павла никогда не мог бы сделать таких грубых ошибок, в которых обвиняется автор Деяний. Среди часто упоминаемых противоречий отмечаются такие, как появление Анании в повествовании об обращении Павла, что якобы противоречит словам Павла в Послании к Галатам о том, что в его обращении не было человеческого посредника55
; сообщение о посещениях Павлом Иерусалима отличается от их описания в Послании к Галатам; разное отношение Павла к закону в случае обрезания Тимофея и принятия Павлом еврейского обета (по сравнению с его отношением к обрезанию в Посланиях); проблема постановлений собора и маловероятность, чтобы Павел был готов признать какие-либо ограничения относительно христиан из язычников в свете его аргументов в Послании к Галатам; проблема спора между Петром и Павлом в Антиохии. Весь вопрос признания Луки как надежного историка мы рассмотрим ниже, но здесь надо указать, что эти противоречия скорее кажущиеся, чем реальные и, хотя не все проблемы можно до конца разрешить из-за отсутствия необходимых данных, другие толкования делают силу этого аргумента значительно слабее. Например, сразу же можно опровергнуть противоречие относительно обращения Павла, так как Деяния совершенно ясно указывают на сверхъестественный характер этого события; о посещениях Иерусалима мы будем говорить ниже56
, но можно уже здесь сказать, что они подтверждают независимость двух книг, не исключающую возможность авторства Луки; постановления собора не налагали невозможного бремени, потому что все они являлись уступкой со стороны Иерусалимской Церкви, а не со стороны Павла. По крайней мере можно сказать, что предполагаемые противоречия, которые поддаются объяснению, являются недостаточным основанием для отвержения предания57
.

2. Разные толкования "мы-разделов"

Существует теория, что "мы-разделы" можно толковать иначе, чем это делают сторонники традиционного авторства. Первое лицо множественного числа не обязательно должно указывать на автора, который был сотрудником Павла, но это может быть либо литературным приемом, либо заимствованием из более раннего письменного источника (своего рода личного дневника).

Гипотеза литературного приема была выдвинута некоторыми учеными, которые не отрицают авторства Луки, как, например, М. Дибелиус58
, который считает, что автор употребил "мы-разделы" с целью показать свою причастность ко всем событиям, кроме повествования о кораблекрушении, которое, по его мнению, было заимствовано Лукой из более раннего светского источника (в этой теории Дибелиус следует Е. Нордену59
). Предположение, что Лука употребил "мы-форму" с целью показать, что он был сотрудником Павла, является поэтому, с точки зрения Дибелиуса, правильным только отчасти. Другие ученые считают, что то, что по общему мнению произошло в повествовании о кораблекрушении, могло произойти и в других случаях, и поэтому для выяснения личности автора "мы-формой" можно пренебречь. Сторонник такой теории Генхен60
утверждает, что "мы" - только стилистический прием для усиления значения повествования и не имеет никакого исторического значения. Надо отметить, что Генхен, который не признает авторства Луки61
, должен допустить иное объяснение "мы-разделов".

Другой возможностью толкования "мы-разделов", которое разделяет ряд ученых, является использование писателем более раннего источника, написанного от первого лица62
. Это мог быть дневник или путевые заметки, о чем мы будем говорить ниже. При помощи этой теории некоторые ученые пытаются доказать, что предание об авторстве Луки касается не всей книги, а только этого отдельного источника63
. Но если бы это было так, то возникают два важных вопроса. Почему автор не указывает имени Луки, чтобы придать больший вес своему использованию рассказа этого очевидца? Или, если он не собирался включать этот источник, почему он сохранил первое лицо множественного числа? До сих пор у нас нет удовлетворительных ответов на эти вопросы. "Мы-разделы" едва ли могли рассматриваться непредвзятым читателем как указание на письменный источник очевидца - факт, который ничем больше не подкреплялся. Более естественным будет предположить, что читатель посчитает очевидцем самого автора. Более того, как подчеркивает и Гарнак64
, стиль и язык "мы-разделов" настолько похож на стиль и язык остальной части книги, что никак нельзя допустить использование другого источника. И на основании этих свидетельств "мы-разделы" остаются сильным доводом в пользу автора, бывшим сотрудником Павла.

3. Богословские трудности проблемы

Самое веское возражение против авторства Луки или вообще любого из сотрудников Павла основывается на богословских различиях между Деяниями и Посланиями Павла65
. Некоторые ученые считают, что у Луки учение Павла столь радикально отличается от собственного его изложения Павлом, что можно сделать только один вывод, а именно, что автор не знал Павла. Первым богословским различием является решение Павла проблемы закона66
. В Деяниях нет и намека на богословскую проблему, которая отражена в Послании к Галатам, где говорится, что закон налагает бремя, от которого Христос освободил людей. В Деяниях Павел даже поддерживает обрезание (в случае Тимофея), хотя и выступает против него в Послании к Галатам. Однако, если нельзя отрицать, что отношение Луки к закону отличается от отношения к нему Павла, все же нельзя утверждать, что между ними имеется противоречие. Нет никаких оснований требовать от Луки, чтобы в своей исторической книге он излагал богословие Павла в точно такой же форме, в которой Павел излагает его в своих пастырских и учительных Посланиях. То же самое относится и к речам, приписываемым Павлу в Деяниях, где считается, что либо сам автор составил речи Павла без ссылок на его Послания и поэтому не старался сообразовать их со взглядами Павла, либо Лука применил к ним какую-то существовавшую форму, как в случае речи Павла в ареопаге (Деян. 17)67
. Если и можно считать, что речь в ареопаге была использована Лукой с целью дать пример культурным людям, какой должна быть проповедь, как это считает Дибелиус68
, то в равной степени можно также считать, что речь Павла выражает его собственные мысли по данному вопросу69
. К каким бы выводам мы ни пришли, несомненно, что никакой основанный на них аргумент не может стать решающим в вопросе авторства. То же самое можно сказать и о слове Павла в Антиохии Писидийской (Деян. 13.16 и далее)70
. Едва ли можно думать, чтобы в своей проповеди апостол излагал свое учение (как по форме, так и по содержанию) точно так же, как он это делал, когда писал Послания к людям, уже принявшим христианскую веру71
. Например, богословские рассуждения, как в Послании к Римлянам, едва ли были бы приемлемы для первой проповеди Евангелия. И возражения, основанные на непавловском характере этого слова апостола Павла в Антиохии Писидийской, которые не учитывают исторической ситуации, должны быть отвергнуты72
.

Тесно связанным с проблемой, основанной на предполагаемых богословских различиях, является различие между Павлом Деяний и Павлом Посланий73
. Об этом мы будем говорить ниже, когда коснемся историчности Деяний, но если образ Павла в Деяниях не соответствует образу, который он сам себе дает, то, очевидно, трудно будет согласиться с мнением, что автор был личным сотрудником апостола. Тем не менее мы постараемся показать, что различие это преувеличено и никаких доказанных противоречий не существует. Разные же акценты, которые надо признать, к авторству Луки не имеют никакого отношения. И ничего нет удивительного в том, что образ человека, который дает нам его близкий товарищ, отличается от образа, который дает нам сам этот человек74
. Конечно же, у нас нет достаточно данных утверждать, что автор Деяний - человек до апостольского века75
. И у нас нет богословских оснований отрицать, что автор Евангелия от Луки и Деяний не был сотрудником Павла. Если Лука проявляет независимость от Павла76
, то противоположность взглядов у них ничем не подтверждается.

4. Литературные параллели

Недавно был выдвинут еще один вид аргумента против авторства Луки, который основывается на литературном сравнении Деяний и трудов Иустина Мученика. Такого мнения придерживается О'Нейл77
, который считает, что эти два автора имели общие богословские позиции и Евангелие от Луки и Деяния следует отнести ко второму веку, что сразу же исключает авторство Луки78
. Но эта теория не уделяет достаточного внимания другому объяснению параллелей, т. е. что Иустин заимствовал свое богословие у Луки, о чем мы будем говорить ниже.

Г. Вывод

По-видимому, есть все основания считать правильным предание об авторстве Луки как для Евангелия, так и для Деяний. Это мнение подтверждается тем фактом, что защитники авторства Луки относятся к совершенно различным богословским школам79
.

VI. ДАТИРОВКА

По некоторым данным, Евангелие от Луки по времени связано с Деяниями, но целесообразнее будет начать с рассмотрения данных, касающихся только Евангелия.

А. Внешнее свидетельство

Внешние данные говорят, что Евангелие было широко признано в первой части II века, и мы вправе утверждать, что оно было уже хорошо известно в конце I века. Оно получило отражение в Дидахе80
и трудах гностиков, Василида и Валентина81
, тогда как Маркион82
пользовался искаженной формой этого Евангелия и исключил все другие. В середине второго века широко пользовался им Иустин83
.

Б. Аргументы в пользу датировки II веком

Однако не все ученые согласны с тем, что, если отрицать авторство Луки, внешнее свидетельство требует датировать Евангелие I в. Общепризнанно, что раннее свидетельство (Дидахе, Василид и Валентин) мало что дает для датировки84
, тогда как свидетельство Маркиона и Иустина, хотя обычно и не считается убедительным, признается некоторыми учеными. Так, Дж. Нокс85
утверждает, что Маркион пользовался не Евангелием от Луки, а более ранним, которое было позднее использовано писателем канонического Евангелия. Но по ряду причин с этой теорией нельзя согласиться. Так, ортодоксальные апологеты несомненно считали, что Маркион пользовался Евангелием, которое основывалось на каноническом Евангелии от Луки. Если бы сторонники Маркиона знали, что оно было неправильным, то они могли сразу же опровергнуть ортодоксальные аргументы. Трудно поверить, чтобы защитники веры основывали свои нападки на столь шатком аргументе, как древность и апостольское происхождение четырех Евангелий, если права теория Дж. Нокса. Кроме того, известная нам тенденция в редактировании Евангелия предполагает, что редакторы обычно опускали какой-то материал из своих источников и в то же время добавляли другой. Но Маркион не включил никакого материала, которого бы не было у Луки, хотя и опустил из него значительную часть. Хорошо известна тенденция Маркиона сокращать материал, хотя не совсем ясно, почему он это делал в некоторых случаях в отношении Евангелия от Луки. Надо также отметить, что восстановленный текст Евангелия от Луки, которым пользовался Маркион, сделанный А. Гарнаком и использованный Ноксом как основание для своих лингвистических и стилистических аргументов, является по своему характеру гипотетическим и не может быть поэтому основанием для отвержения общепринятого утверждения, что Маркион использовал Евангелие от Луки. Сам Нокс не отрицает этого фактора, но он считает, что в какой-то степени на восстановленный текст можно полагаться. Значение его теории для датировки Евангелия от Луки несомненно, так как она предполагает, что окончательная форма Евангелия от Луки появилась позже, чем та, которой пользовался Маркион.

Против утверждения, что Иустин использовал Евангелие от Луки, возражает О'Нейл86
, по мнению которого Иустин пользовался тем же источником, что и Лука87
. О'Нейл считает, что этот источник относится к более раннему периоду, а само Евангелие было составлено незадолго до времени Иустина, и предлагает датировать Евангелие и Деяния между 115 и 130 гг.88
. Из этого следует, что за 10-20 лет это Евангелие завоевало такой авторитет в христианской Церкви, что Маркион мог быть уверен в правильности своего выбора Евангелия от Луки. Но такое положение совершенно невозможно, и оно должно быть сразу же отвергнуто. Более ранние данные свидетельствуют, что ко времени Маркиона другие два синоптических Евангелия уже широко употреблялись, и едва ли можно поверить, чтобы Маркион выбрал Евангелие от Луки, которое появилось всего за несколько лет до того и все же было взято им за основу для своего "Апостоликона".

Иногда предлагалось датировать Евангелие от Луки 100 г. на том основании, что Лука знал и консультировал "Древности" Иосифа Флавия (опубликованные около 94г.). О подтверждении этой теории в Деяниях мы будем говорить ниже, что же касается Евангелия, то, согласно этой теории, между Лк. 3.1-2 и Иосифом видна явная связь. Этот аргумент предполагает, что когда Лука называет Лисания тетрархом Авилинеи, то он берет эти сведения у Иосифа. В одном месте Иосиф89
называет Авилинею областью, которая раньше находилась в тетрархии Лисания, а в другом90
он упоминает просто Авилинею Лисанийскую. С другой же стороны, Иосиф также упоминает Лисания, который был убит Антонием (36 г. до Р.Х.)91
, и если Лука, как предполагается, имел в виду этого человека, то хронология Луки была явно неправильна. Но так как этот Лисаний царствовал недолго и область эта была названа по его имени, то можно предположить, что один из его потомков с таким же именем мог быть впоследствии назначен тетрархом. А так как у нас нет данных утверждать, что Иосиф имел в виду только одного Лисания и что Лука не мог получить этих сведении из другого источника, нет основания считать, что Лука писал после Иосифа. Так, Вильям Рамсей92
ссылается на надпись из древней Авилинеи, где говорится о Лисаний, который был там тетрархом между 14 г. и 20 г. после Р.Х., что вполне согласуется со свидетельством евангелиста. Теория, основанная на свидетельстве Иосифа Флавия, должна быть серьезно пересмотрена93
.

В. Аргументы в пользу конца I века

Датировка Евангелия 80-ми годами I века поддерживается большинством ученых на следующих основаниях:

1. Согласно теории, что Лука использовал Марка, естественно следует, что Лука писал после Марка, т. е. после 68 г.

2. Сравнение Мк. 13.14 и Лк. 21.20 показывает, что для Марка "мерзость запустения" произойдет "где не должно", тогда как Лука пишет, что Иерусалим будет окружен войсками. Обычно считается, что Лука умышленно изменил Марка, так как к тому времени, когда он писал, он точно знал, что произошло94
, т. е. это было vaticinium ex eventu (лат. "предсказание после события"), и поэтому Лука должен был писать после 70 г.

3. По мнению некоторых ученых, тот факт, что Лука писал после того, как уже многие пытались "составить повествования", требует датировки его Евангелия после 70 г., так как нет никаких данных, чтобы до 70 г. уже существовало "много" Евангелий95
.

4. Иногда считается, что между написанием Евангелия от Луки и Евангелия от Матфея не прошло много времени96
, а так как последнее обычно датируется 80-ми годами, к этому же периоду надо отнести и Евангелие от Луки.

Странно, что такие неубедительные данные, о которых мы говорили выше, могли привести к столь широко признанному мнению, что Евангелие было написано между 75 г. и 85 г., но ненадежность этих данных станет совершенно очевидной, если учесть следующие соображения. Несомненно, что эта датировка основывается на общепризнанном мнении, что нет более убедительных данных. Использовал ли Лука Марка как письменный источник или нет, не является основанием для большого между ними интервала, потому что, если он и использовал Евангелие от Марка, то мог получить его вскоре после того, как оно было написано. Как-никак, оба они принадлежали к группе сотрудников Павла. А так как было показано выше, что Евангелие от Марка не обязательно надо датировать периодом непосредственно перед осадой Иерусалима, то и Лука мог написать свое Евангелие в этот же период97
.

Аргумент на основании Лк. 21.20 не является убедительным по следующим причинам:

1. Он предполагает, что это утверждение Луки было сформулировано только после события, но даже если аргумент и правилен, то почему описание Луки такое туманное?98
Почему Лука ничего не говорит о природе осады, что позволило бы определить, где это произошло?

2. Более того, можно ли с уверенностью говорить, что это утверждение у Луки не могло быть подлинным предсказанием Иисуса? Обычно считается, что в данном случае один автор модифицировал другого по каким-то специфическим причинам, будь то богословским, историческим или, возможно, лингвистическим. Но ведь вполне возможно, что Марк (и Матфей) использовал более туманное выражение "мерзость запустения", а Лука более точное, "Иерусалим, окруженный войсками", потому что оба эти выражения употребил наш Господь". Для Матфея это выражение сразу же связывало предсказание Господа с книгой Даниила, где стоит эта же фраза, и поэтому подчеркивало его значение как исполнение ветхозаветного пророчества. Для Луки же, который писал, имея в виду особенно язычников, объяснение, касающееся окружающих войск, лучше отвечало его цели100
. То, что такое объяснение слов Господа существовало до 70 г., подтверждается тем фактом, что многие иерусалимские христиане бежали в Пеллу, послушав своего Учителя, когда римские войска начали осаду Иерусалима101
. Более того, если Лука истолковал Мк. 13 после события, то почему не сделал того же Матфей, так как и его Евангелие обычно датируется тем же временем? Кроме того, история знает и другие случаи точного предсказания за несколько лет до события (например, предсказание Савонаролы о взятии Рима102
), и учитывая характер и личность нашего Господа, от Него можно было ожидать такого предсказания. И поэтому аргумент, основанный на Лк. 21.20, не выглядит очень убедительным.

Приведенные выше третий и четвертый доводы в пользу датировки Евангелия от Луки концом I века являются не более чем сомнительными выводами. В предисловии Луки ничего не говорится, когда были сделаны "многие" другие попытки написать Евангелие, и нет ничего, что бы исключало наличие такой литературной работы до 70 г. О связи между Евангелиями от Матфея и от Луки мы еще будем говорить, когда коснемся синоптической проблемы, но для датировки здесь надо отметить, что пока не будет точно определена литературная связь между Евангелиями, их относительная датировка невозможна.

Г. Аргументы в пользу периода до 70 г.

Сторонники датировки Евангелия до 70 г. обычно относят его к 60-61 гг.103
Подтверждающие эту дату аргументы тесно связаны с датировкой Деяний, но если последние можно датировать 63 г. (о чем мы будем говорить ниже), то Евангелие от Луки несомненно было написано раньше. Кроме того, Лука провел некоторое время в Палестине, когда Павел находился в заточении в Кесарии. И "мы-разделы" предполагают, что Лука был с Павлом, когда Павел пришел к Филиппу благовестнику. И можно в равной степени с основанием предположить (хотя только предположить), что Лука собрал большой материал, когда находился в Кесарии, и вскоре после этого написал свое Евангелие104
. Если эти предположения правильны, то они поддерживают предложенную выше дату Евангелия.

VII. ЯЗЫК

Греческий язык Луки отличается своей гибкостью. Предисловие написано по классическим образцам, которые обнаруживают его культурный фон. Но после 1.1-4 литературный стиль сменяется греческим языком с сильным налетом семитизмов, особенно в повествованиях о детстве. Затем следует хороший литературный греческий язык койне (Koine)105
, хотя и с употреблением некоторых семитских слов. Лука несомненно понимал, что литературный стиль предисловия не подходит для описания жизни и учения Иисуса. Но в своем выборе соответствующего литературного стиля он проявил себя как хороший литературный писатель.

Особенно отличительным является греческий язык Септуагинты в повествованиях о детстве, отражающих сильное влияние стиля гимнов, которые он включил в свои повествования106
. Глубоко гебраистический характер греческого языка Луки в этом разделе позволяет связать воплощение Иисуса с ветхозаветной историей, что Лука несомненно хотел показать. Знакомство с Септуагинтой, которую он часто цитирует во всем Евангелии, ввело в греческий язык Луки гебраизмы. В то же время словарь Луки исключительно богат и отличается от новозаветных писателей употреблением нескольких сотен слов107
, которых они один из других новозаветных писателей не употребляет108
.

СОДЕРЖАНИЕ

1. ПРОЛОГ (1.1-4)

2. ПОВЕСТВОВАНИЯ О ДЕТСТВЕ (1.5 - 2.52)

Предсказание о рождении Иоанна Крестителя (1.5-25). Благовещение Марии (1.26-38). Мария посещает Елисавету (1.39-56). Рождение Иоанна (1.57-80). Рождение Иисуса (2.1-20). Обрезание и представление Христа перед Господом (2.21-40). Иисус в Иерусалиме, когда ему исполняется 12 лет (2.41-52).

3. ПРИГОТОВЛЕНИЕ К СЛУЖЕНИЮ (3.1 - 4.13)

Миссия Иоанна Крестителя (3.1-20). Крещение Иисуса (3.21-22). Родословие Иисуса (3.23-38). Искушение (4.1-13).

4. ГАЛИЛЕЙСКОЕ СЛУЖЕНИЕ (4.14 - 9.50) А. Начало (4.14-44)

Иисус отвергнут в Назарете (4.16-30); чудо в синагоге в Капернауме (4.31-37); исцеление тещи Петра (4.38-39); другие исцеления вечером (4.40-41); уход Иисуса в "пустынное место" и дальнейшее благовествование по другим городам (4.42-44).

Б. Призвание учеников (5.1-6.16)

Чудесный лов рыбы и призвание Симона (S. 1-11); исцеление прокаженного и расслабленного (5.12-26); призвание Левин (5.27-32); вопрос о посте (5.33-39); спор по поводу субботы (6.1-11); назначение Двенадцати (6.12-16).

В. Проповедь "на ровном месте" (6.17-49)

Введение (6.17-19); Блаженства (6.20-23); осуждения (6.24-26); другие изречения (6.27-49).

Г. В Капернауме и его окрестностях (7.1 - 8.56)

Исцеление слуги сотника (7.1-10); воскрешение сына вдовы в Наине (7.11-17); вопрос Иоанна Крестителя об Иисусе (7.18-23); свидетельство Иисуса об Иоанне (7.24-30); Его отзыв о Своем роде (7.31-35); помазание грешницей (7.36-50); ученицы Иисуса (8.1-3). Притча о сеятеле и семени и ее толкование; причина говорить притчами и их правильное употребление (8.4-18). Истинная семья Иисуса (8.19-21). Несколько чудес (8.22-56): укрощение бури и исцеление гадаринского одержимого бесами, женщины с кровотечением и дочери Иаира.

Д. Двенадцать апостолов (9.1-50)

Их миссия (9.1-6); реакция Ирода на дела Иисуса (9.7-9); возвращение Двенадцати и насыщение 5000 (9.10-17); исповедание Петра в Кесарии Филипповой (9.18-21); первое предсказание о Страстях (9.22); условия для ученичества (9.23-27); преображение (9.28-36); исцеление бесноватого отрока (9.37-43); второе предсказание о Страстях (9.44-45); спор, кто больше (9.46-48); отношение Иисуса к другому экзорцисту (9.49-50).

5. ИЗ ГАЛИЛЕИ В ИЕРУСАЛИМ (9.51 -19.27)

A. Иисус и самаряне (9.51 -10.37)

Самарянское селение отказывается принять Иисуса (9.51-56); испытания для желающих быть учениками (9.57-62); миссия семидесяти (10.1-20); Иисус прославляет Отца и благословляет учеников (10.21-24); вопросы законника и притча о милосердном самарянине (10.25-37).

Б. О ценности созерцания и молитвы (10.38 - 11.13)

Мария и Марфа (10.38-42); Господня молитва (11.1-4); друг в полуночи (11.5-13).

B. Иисус и фарисеи (11.14-54)

Споры по поводу Веельзевула (11.14-23); возвращение беса (11.24-26); благословение Матери Иисуса (11.27-28); Иисус осуждает Своих современников за желание иметь знамение (11.29-32); изречения о свете (11.33-36); критика фарисеев и законников (И.37-54).

Г. Совет Иисуса ученикам (12.1-53)

Увещевание не бояться свидетельства (12.1-12); притча о безумии богатого (12.13-21); о заботе (12.22-34); о бодрствовании и ответственности (12.3548); предостережение о влиянии миссии Иисуса на семейную жизнь (12.49-53).

Д. Разные изречения и события (12.54 -19.27)

О толковании знамений (12.54-56); об улаживании правовых споров (12.57-59); примеры катастроф с целью показать необходимость в покаянии (13.1-9); исцеление скорченной женщины и споры в связи с этим о субботе (13.10-17); притчи о горчичном зерне и закваске (13.18-21); изречения о грядущем Царстве (13.22-30); Иисус уходит из Галилеи (13.31-33); сетование об Иерусалиме (13.34-35). Исцеление в субботу человека больного водянкой (14.1-6); изречение об избрании последних мест (14.7-14); притча о большом ужине (14.15-24). Изречения об ученичестве (14.25-35); цена ученичества (14.25-33); изречения о соли, потерявшей силу (14.34-35). Притчи о потерянной овце, о потерянной драхме, о блудном сыне и о неверном управителе (15.1 - 16.13). Предостережение о фарисейском лицемерии (16.14-18). Богач и Лазарь (16.19-31). Учение о соблазнах, прощении, вере и наградах (17.1-10). Исцеление десяти прокаженных (17.11-19). Учение о конце веков (17.20-37). Притчи о докучливой вдове, о фарисее и мытаре (18.1-14). Благословение младенцев (18.15-17). Богатый начальник (18.18-30). Третье предсказание о Страстях (18.31-34). События в Иерихоне (18.35 - 19.27); исцеление слепого; Закхей принимает Иисуса; притча о десяти минах.

6. В ИЕРУСАЛИМЕ (19.28 - 21.38)

Торжественный въезд (19.28-38). Предсказание о разрушении Иерусалима (19.39-44). Очищение храма и каждый день учение в нем (19.45-48). Вопрос о власти Иисуса (20.108). Притча о злых виноградарях (20.9-19) и вопросы о подати, воскресении и сыне Давидове (20.20-44). Предостережения и похвалы (20.45 - 21.4). Эсхаталогиче-ская беседа (21.5-36). Обобщение Иерусалимского служения (21.37-38).

7. ПОВЕСТВОВАНИЯ О СТРАСТЯХ И ВОСКРЕСЕНИИ (22.1 - 24.53)

Приготовление (22.1-13). Установление последней вечери (22.14-20). Предсказанное предательство (22.21-23). Спор учеников, кто больше (22.24-30). Предсказанное отречение Петра (22.31-34). Два меча (22.35-38). В Гефсимании (22.39-46). Арест, суд и распятие (22.47 - 23.49). Погребение (23.50-56). Воскресение, явления на пути в Еммаус и в Иерусалиме (24.1-49). Вознесение (24.50-53).

Примечания

1
I. H. Marshall, Luke: Historian and Theologian (1970), p. 222. Автор делает вывод, что Лука с одной стороны перекрывает Евангелия и Послания Деяниями, с другой - увязывает их друг с другом. Действительно, связь между Евангелиями и Посланиями без писаний Луки была бы не столь очевидна.

2
Дж. А. Сандерс обращает внимание на то, каким образом Лука использует цитаты из Ветхого Завета для того, чтобы показать свое понимание действий Бога: "Isaiah in Luke", Interpretation 36 (1982), pp. 144-155. Образцом применения Лукой цитат служат два примера, приведенные здесь.

3

Ср.: V. Taylor, The Gospels, p. 70.

4
Дж. Квеснел доказал, что, по мнению Луки, на Вечере Господней вместе с двенадцатью апостолами присутствовали и женщины; Cassidy-Scharper (eds), J. Quesnel, Political Issues in Luke-Acts (1983), pp. 59-79.

5
Новейшие исследование, посвященное категориям богатства и бедности в Евангелии от Луки и Деяниях: W. Е. Pilgrim. Good News to the Poor (1981). Ср. также дискуссию: R.J.Cassidy, Jesus, Politics and Society: A Study of Luke's Gospel (1978), pp. 20-49. К дискуссии о политических проблемах у Луки см. статью Р. Ф. О'Тула в Cassidy-Scharper, pp. 1-17. Ср. также: L. Т. Johnson, The Literary Function of Possession in Luke-Acts (1977); D. P. Seccombe, Possessions and the Poor in Luke-Acts, 1983.

6
Греческое слово kaqexhs (cathexes) означает "последовательно" и, казалось бы, предполагает хронологическую и историческую последовательность (ср.: J. M. Creed, The Gospel according to St. Luke, 1930, p. xi). Г. Дж. Кедбери (The Making of Luke-Acts, 1958, p. 345) проводит различие между "соответствием последовательности событий порядку изложения" (которое, по его мнению, здесь неприемлемо) и "повествованием упорядоченным и цельным самим по себе" (которое здесь для него предпочтительно). Ср.: G. Schneider, "Zur Bedeutung von Katheses in lukanischen Doppelwerk", ZNTW 68 (1977), pp. 128-131.

7
В предисловии Луки содержится разъяснение относительно его собственного подхода к поставленной задаче. Он добивается полного и тщательного исследования значительного периода, что свидетельствует в пользу серьезности его цели. Более того, Лука допускает, что другие предварительно попытались выполнить эту задачу, но его высказывания предполагают, что их писания недостаточны (ср. : N. В. Stonehouse, The Witness of Luke to Christ, 1951, pp. 24-45, с тщательным анализом предисловия Луки. Ср. также комментарии Кедбери на эту тему в The Beginning of Christianity, P, 1922, pp. 489-510). Новейшая литература по этому вопросу - в прим. 9.

8
Г. Салин (Der Messias und das Gottesvolk, 1945, Acta Uppsala xii), рассматривающий Евангелие от Луки и Деяния в целом, утверждал, что намерение автора состояло в том, чтобы дать краткое описание служения Павла, так как он предполагал, что "другие" писатели были свидетелями и временными секретарями, знавшими об этом понаслышке. Но его точка зрения подверглась критике: Michaelis, Einleitung, p. 15:

9
Всякое обращение к историкам наподобие Фукидида или любому современному историку для сопоставления с работой Луки едва ли уместно, поскольку его писания разительно отличается от их работ. Ср.: R. J. Dillon, "Previewing Luke's Project from his Prologue (Luke 1:1-4)", CBQ 43 (1981), pp. 219-223; W. C. van Unnik, "Once more St. Luke's Prologue", Neotestamentica 7 (1973), pp. 7-26; I. J. du Plessis, "Once more the Purpose of Luke's Prologue", Nov. Test. 16 (1974), pp. 259-271. И. Ж. дю Плесси предполагает, что, хотя Лука и использует общепринятую форму, он придает ей христианскую окраску. Ср. также Т. Callan, "The Preface of Luke-Acts and Historiography", NTS 31 (1985), pp. 576-581; S. Brown, "The Role of the Prologue in Determining the Purpose of Luke-Acts", in C. H. Talbert (ed ), Perspectives of Luke-Acts (1978), pp. 99-111.

10
Ср.: Н. Conzelmann, The Theology of St. Luke (I960), англ. пер. его же Die Mitte der Zeit (1960). Ср.: E. Lohse, En Th XTV (1954), pp. 256-275. Об утверждении, что Лука является как историком, так и богословом, см.: I. Н. Marshall, Luke: Historian and Theologian (1970). См. также дискуссию по Деяниям в разделе IV главы 8 данной книги. Для обзора литературы о Луке как о богослове, изданной с 1950 по 1975 гг., ср.: F. Bovon, Luc le Theolgien. Vingt-cinq ans de recherche (1950-1975) (1978). Он рассматривает предмет сквозь призму различных богословских тем. Метод "истории редакций" поглотил сам предмет исследований. Много литературы появилось со времени издания монографии Концельмана, которая представляет основную точку зрения, в связи с чем нет необходимости поддерживать его аргументы. Ср. также: М. Rese, "Das Lukas - Evangelium. Ein Forschungsbericht", in Aufsteig П, 25.3, pp. 2258-2328, для обзора исследований. Ср.: A. J. Mattill, Jnr, Luke and the Last Things (1979); J. A. Fitzmyer, The Gospel according to Luke (1981); C. H. Talbert, Reading Luke. A Literary and Theological Commentary on the Third Gospel (1982). Сдержанное применение редакционных подходов см.: I.H. Marshall, Luke (1978).

11
Воззрения этой школы состоят в том, что цель писаний Луки (особенно Деяний) заключалась в примирении двух антагонистических групп - последователей Петра и Павла. Историческое повествование, следовательно, было подчинено этому стремлению.

12
Ганс Концельман (Conzelmann, op. cit, pp. 132 ff.) специально выделяет этот момент, когда рассматривает эсхатологию Луки. Ср. критику: Michaelis, Einleitung, pp. 67-69. Гастингс в своей книге Prophet and Witness in Jerusalem. A Study of the Teaching of St. Luke (1958), уделяет большое внимание значимости Иерусалима. О подобном же феномене в Деяниях см.: J. Cambier, NTS 8 (1962), pp. 249-257.

13
Ср. точку зрения С. М. Гилмора: S. M. Gilmour, The Gospel according to St. Luke (Ш, 1952), pp. 5-7.

14
Ср. Лк. 23.4,14,22, где Пилат три раза провозгласил Иисуса невиновным.

15
Ср.: Creed, op. cit., p. xi.

16
Недавно были предприняты попытки показать, что цель Луки в этих двух работах состояла в том, чтобы провести параллели между жизнью Иисуса и жизнью Павла. Ср.: W. Radl, Paulus und Jesus im lukanischen Doppelwerk: Untersuchungen zur Parallelmotiven im Lukasevangelium und in der Apostelgeschichte (1975).

17
Ср.: M. D. Goulder, The Evangelists' Calendar. A Lectionary Explanation of the Development of Scripture (1978).

18
Вне всякого сомнения, этот титул выражал почтение и уважение. Менсон (W. Manson, The Gospel of Luke, MC, 1930, pp. 2-3) предположил, что этот эпитет указывает на обладателя прокураторской или подобной ей должности в империи. О Феофиле ср.: I. H. Marshall, Luke: Historian and Theologian, p. 38; Haenchen, Acts, p. 136 n; Ellis, Luke, p. 34 (патрон Луки); Bruce, Acts, pp. 31 f. (представитель среднего класса); Streeter, Four Gospels, pp. 535-539 (псевдоним Флавия Клемента); Wikenhauser, New Testament Introduction, p. 219 (представитель новообращенных). W. G. Marx, "A New Theophilus", EQ 52 (1980), считает Феофила представителем АгриппыП.

19
Ср.: Creed, op. cit., p. 5.

20
Существуют различия в толковании слова kathchqhs (catechethes). Возможно, оно определенно обозначает установленную инструкцию в христианской вере (см.: Creed, op. cit., ad loc.), при которой Феофил должен был стать христианином. С другой стороны, если это слово указывает на информацию, которая должна быть усвоена, то Феофил не был христианином, но заинтересовался христианством (по Менсону: Manson, op. cit., р.З). Кедбери (Cadbury, The Beginning of Christianity, П, pp. 508 ff.) утверждал, что это слово могло подразумевать враждебные слухи, и, что
эта книга написана доя того, чтобы противодействовать им (против этой идеи см.: F. H. Colson, JTS 24 (1923), р. 303). W. Е. Bundy (Jesus and First Three Gospels, 1955, p. 4) думает, что использование Лукой этого термина, приобретшего смысл соблюдения формальных правил и норм, указывает на то, что Феофил не был человеком, сочувствующим христианству.

21
К. H. Rengstorf (Das Evangelium nach Lukas, 1958, p.6). Автор подчеркивает то, что у Луки содержится относительно мало критики в адрес книжников и фарисеев, что рассчитано на круг читателей, не заинтересованных в проблемах иудаизма первого века от Р.Х.

22
Ср.: J. Jervell, Luke and the People of God (1972). Фицмайер (Fitzmyer, pp. 58-59) всячески поддерживает мнение Джервелла за исключением идеи о предназначении Евангелия.

23
В своем комментарии Матфея он упоминает части Ахаии и Беотии, но в работе De Viris Illustrious он отстаивает местонахождение в Риме. О Риме см.: Michaelis, Einleitung, p. 78. Ср. также: E. J. Goodspeed, INT (1937), p. 208. Фицмайер (Fitzmyer, Luke, p. 57) наиболее осторожен в вопросе о месте написания Евангелия и допускает любое предположение.

24
Одна из специфических черт Евангелия от Луки состоит в любви автора к супружеским парам, чему Р. Моргенталер (R. Morgenthaler, Die lukanische Geschichtsschreibung als Zeugnis, 1949) придает большое значение. О соотношении Лк. 1 и 2 к остальному Евангелию от Луки и Деяниям см.: R. Е. Brown, The Birth of Messiah (1977) pp. 239 ff.

25
Одно из последних исследований начала повествования Луки о путешествии: М. Myoshi, Der Anfang des Reiserberichts (1974).

26
Г. Шурман на основе тщательного и всестороннего анализа отрывка Лк. 27.7-38 (Н. Schumann, Quellenkritische Untersuchung des lukanischen Abend-mahlsberichtes, 1953-7) утверждает, что некоторые части этого отрывка заимствованы не из источника Марка, а из другого, отредактированного Лукой. Ср. обзор выводов Шурмана В. Тейлором (V. Taylor, ET 74 (1962), pp. 7-81. Ср.: J. Jeremias, NTS 4 (1958), pp. 115-119. Иоахим Иеремиас также поддерживает Шурмана в том, что в фрагменте Лк. 22.14 и далее Лука не связан с Марком. Мнение о том, что Лука использовал Марка (Мк. 14.22-25), не согласующееся с Иеремиасом, см.: Н. F. D. Sparks, NTS 3 (1957), pp. 219-223. Новейшее исследование повествования о Страстях у Луки см.: J. Neyrey, The Passion according to Luke (1985).

27
Лини (A. R. C. Leaney, NTS 2 (1955), pp. 110-114) предположил, что повествование Лк. 24 и Ин. 20 заимствовано из общего источника. Примечательно, что Иоанн включает приложение о появлении воскресшего Иисуса в Галилее. Ср. комментарии Б. Линдарса (В. Lindars, NTS 7 (1961), pp. 142-147) к точке зрения Лини. Дискуссию, посвященную повествованию о Страстях у Луки, см.: R. J. Karris, Luke: Artist and Theologian: Luke's Passion Narrative as Literature (1985).

28
Это особенно характерно для Ганса Концельмана: Н. Conzelmann, The Theology of St. Luke (I960), p. 62. Карл Людвиг Шмидт (К. L. Schmidt, Der Rahmen der Geschichte Jesu, 1919, p. 269) не считает, что эта часть представляет собой описание путешествия, так как Иисус по пути в Иерусалим никогда реально не делал все то, что описано у Луки. Рудольф Карл Бультман (R. Bultmann, The History of the Synoptic Tradition, pp. 25-26) относится к путешествию через Самарию как к сочинению самого Луки. Теория Концельмана подверглась критике со стороны Робинсона: W. С. Robinson, Jnr, in Der Weg des Herrn (1964). Робинсон согласен с тем, что главный тезис Луки заключается в теме путешествия, но он не связан с некоторыми специфическими местами, как это утверждает Концельман (ср.: J. Rohde, Rediscovering the Teaching of the Evangelists, 1968, pp. 236 ff). Ср. также критику Эллиса о непоследовательности воззрений Концельмана в связи с тем, что Лука сам оставляет некоторые эпизоды неизменными, которые, в свою очередь, несовместимы с понятием Концельмана о богословских целях автора (Е. Е. Ellis, The Gospel of Luke, NCB, 1966, p. 147). Эллис предпочитает тематическую интерпретацию этого центрального места у Луки. Другой современный автор Джонсон (S. Е. Johnson, JBL
87 (1968), pp. 136-150), исследуя понятие об Иисусе Христе как о Царе из рода Давидова, усматривает в этом богословские позиции Луки и делает вывод, что Евангелие от Луки говорит об иудейском происхождении Иисуса, в то время как Евангелие от Матфея - о галилейском.

29
Ср.: С. Н. Talbert, Literary Patterns, Theological Themes and the Genre of Luke-Acts (1974). Этот исследователь составил также комментарии к Евангелию от Луки: Reading Luke. A Literary and Theological Commentary on the Third Gospel (1982).

30
В его комментарии: Luke.

31
NTS 14 (1968), pp. 259-271.

32
На основе исследования пролога Луки Маршалл (I. H. Marshall, Luke: Historian and Theologian, 1970) придерживается мнения, что Лука старался быть как историком, так и богословом. Маршалл отвергает точку зрения Перрена о том, что богослов не мог писать историю: N. Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, pp. 47 ff.

33
Джозеф Фицмайер (Fitzmyer, Luke, pp. 37-40) подвергает обстоятельному анализу внешние свидетельства.

34
Ср. его статью: "The Tradition" in Foakes Jackson-Lake's The Beginning of Christianity, П, pp. 209-264. О Мураториевом каноне см.: ibid, pp. 255 ff. Генхен (Е. Haenchen, Acts (англ. пер. 1971), pp. 3-14) придерживается линии рассуждений, схожей с мнением Кедбери, и обращает внимание на слабые стороны, выделенные им во внешнем свидетельстве. Однако, необходимо отметить, что слабые стороны и фактические противоречия в некоторых видах свидетельств не умаляют всего свидетельства. Датировка Мураториева канона четвертым веком, приведенная в статье: А. С. Sundberg, Jnr. (HTR 66 (1973), pp. 1-41), вызвала дебаты о времени его написания.. См. обзор этой проблемы у М. Мецгера: М. Metzger, The Canon of the New Testament, pp. 191-201. Мнение Зундберга подверглось критике: Е. Ferguson, Studia Patristica 18 (1982), pp. 677-683; A. B. Du Toit, Guide to the New Testament I (eds. J. H. Roberts and A. B. Du Toil, 1979), pp. 237,244.

35
Ibid.,p.261.

36
Фицмайер (Fitzmyer, Luke, pp. xiii-xvi) поддерживает Крида в том, что если традиция необоснованна, то нет никаких явных доказательств авторства Луки Евангелия и Деяний.

37
Недавние исследования, основанные на стилометрии, показали единство авторства этих книг (A. Kenny, A Stylometric Study of the New Testament, 1986).

38
Ф. Брюс (F. Bruce, The Acts of the Apostles, 1952, p.2) приводит следующие аргументы: (1) стремление к вселенской общности; (2) интерес к язычникам; (3) внимание к женщинам; (4) схожие апологетические тенденции; (5) появление воскресшего Иисуса ограничено Иудей; (6) появление Христа перед Иродом Антипой упоминается в обеих книгах и более нигде в Новом Завете.

39
Ср. статью: P. H. Menoud, "Remarques sur les textes de Г ascension dans Luc-Actes", in Neutestamentliche Studien filr Rudolf Bultmann (1954), pp. 148-156. Ср. также: W. G. Kummel, TR 22 (1954) p. 196; A. N. Wilder, JBL 62 (1943), pp. 307-318; H. Conzelmann, The Theology of St. Luke (I960), pp. 93-94. Все они склоняются к теории интерполяции, включающей конец Евангелия от Луки и начало Деяний. Против этой теории ср.: P. A.van Stempvoort, NTS 5 (1958-9), pp. 30-42). Ср. также более поздние комментарии Кюммеля: W. G. Kummel, INT (1965), pp. 109 ff.

40
Эти данные оспаривал Кларк: А. С. Clark, The Acts of the Apostles (1933), pp. 393 ff. Cp. резкую критику аргументов Кларка: W. L. Knox, The Acts of the Apostles (1948), pp. 2-15.

41
Ириней (Ad. Haer. 3.14.1) говорит о Луке как о неразлучном спутнике Павла, однако, как верно отметил Фицмайер (Fitzmyer, Luke, p. 48), это утверждение едва ли верно, так как Лука не участвовал в большинстве миссионерских путешествий Павла. В статье: М. A. Siotis, "Luke the Evangelist as St. Paul's Collaborator", in Neues Testament und Geschichte (Cullmann's festschrift - сборник статей в честь Оскара Кульмана), pp. 105-111 автор подвергает сомнению результаты большинства современных исследований на основе критического анализа, которые отрицают тесную связь между Лукой и Павлом и недооценивают достоверность предания, утверждающего эту связь. Но Фицмайер игнорирует подход Сиоти на основании того, что он сам требует критического анализа (Luke, p. 51). Тем не менее свидетельства должны иметь больший вес, чем тот, который склонен им придавать Фицмайер. Н. Ричардсон (N. Richardson, The Panorama of Luke (1982) высказывает сомнения относительно того, что Лука знал Павла. Он не видит необходимости увязки писаний Луки с писаниями Павла.

42
О значении "мы-разделов" для дискуссии по поводу происхождения предисловия к Евангелию от Луки ср.: W. G. Kummel, INT, pp. 178-179; H. J. Cadbury, NTS 3 (1957), pp. 128-131. Последний автор признавал, что слово Луки parhkolovqhkoti (parykoluthykoti) свидетельствует о том, что автор был очевидцем по крайней мере некоторых событий, записанных им, в то время как Кюммель занимал противоположную позицию.

43
Ср. дискуссию в главе 12 данной книги.

44
The Medical Language of St. Luke (1882).

45
Lukas der Arzt (1906; англ. пер. Luke the Physician, 1907).

46
Style and Literary Method of Luke (1920). Современные дискуссии о Луке как о враче см.: М. S. Enslin, in Aune, Studies, pp. 135-143; W. G. Marx in ET 91 (1980), pp. 168-172. Пролог Луки был тщательно сопоставлен с предисловиями Гиппократа, Галена и Диоскорида Г.Линдебумом (G. A. Lindeboom, на которого ссылается Фицмайер: Fitzmyer, op. cit., p. 53). Линдебум приходит к заключению, что между Лукой и этими авторами нет ничего общего.

47
Ср. замечания Дж. Крида: J. M. Creed, The Gospel according to St. Luke (1930), pp. xviii ff.

48
K. H. Rengstorf, Das Evangelium nach Lukas, 1958, p. 12. Ренгшторф правильно отметил, что ни Евангелие от Луки, ни Деяния не содержат ничего противоречащего тому, что их автором был Лука. Ср. также мнение Дж. Крида: J. M. Creed., pp. xviii ff.

49
Например, Пролог "Против Маркиона". Если западный текст Деяний 11.28 (в Codex Bezae) верен, первый "мы-отрывок" относится к Антиохии. Ср.: Eusebius, HE, ш, 4.6.

50
St. Paul the Traveller and Roman Citizen (1920), pp. 200-203; Luke the Physician (1908), pp. 35 ff.

51
Ср.: S. C. Carpenter, Christianity according to St. Luke (1919), pp. 11-12.

52
Отсутствие данных порождает различные предположения относительно Луки. Предполагали, что он был одним из семидесяти и единственным, кто записал миссионерское послание к этой группе (Лк. 10). Или, что он был безымянным спутником Клеопы по дороге в Эммаус (Лк. 24.13 и далее). Или, что он даже был знаменитым братом, упоминаемым Павлом в 2 Кор. 8.18. Все эти точки зрения имеют подкрепления в патристической литературе (см.: Michaelis, Einleitung, p. 61, за редким исключением), но их гипотетический характер очевиден. Интересно широко распространенное предание, что Лука был художником, но его происхождение неизвестно.

53
В статье в кн. The Beginnings of Christianity, P, pp. 250-264.

54
В статье в кн. Beginnings, P, pp. 298-348.

55
W. Prentice, ZNTW 46 (1955), pp. 250-254. Автор заходит так далеко, что считает рассказ Луки народной легендой. О более плодотворном подходе, признающем историчность повествования Луки, см. статью Вуда об обращении Павла: Н. G. Wood, in NTS I (1955), pp. 276-282. Ср.: W. Hedrick, "Paul's Con-version/Call: A Comparative Analysis of the Three Reports in Acts", JBL
100 (1981), pp. 415-432.

56
Ср. прим. 65 к гл. 8 и дискуссию в гл. 11.

57
Кюммель (W. G. Kummel, INT р. 181) полагает, что для спутника ал. Павла Лука был плохо информирован. К такому мнению Кюммель пришел на основе сопоставления упоминания о посещении Иерусалима, обращения Павла к иерусалимским апостолам и постановлений собора. Однако, автор игнорирует альтернативное объяснение трудностей. Фицмайер подверг критике Кюммеля (Fitzmyer, Luke, p. 49) на том основании, что он не принял во внимание факт отсутствия Луки при многих этих событиях. Более полно дискуссия о соборе и Законе излатается: W. G. Wilson, Luke and the Law (1983). Ср. также: Т. Holtz, Nov. Test. 16 (1974) pp. 110-148.

58
Ср.: Studies in the Acts of the Apostles, pp. 104-105 к проблеме ранних "мы-форм" и к рассказу о кораблекрушении, pp. 204-206.

59
Agnostos Theos (1913), pp. 313 if., 323 f.

60
Acts, pp. 490^191.

61
Ср. особенно его статью: E. Haenchen, "Tradition und Apostelgeschichte", ZTK 52 (1955), pp. 205-225, и его же комментарий: The Acts of the Apostles, pp. 90-112.

62
Много ранних немецких критиков поддерживали это мнение. Ж. Дюпон в своей работе (J. Dupont, Les Sources du Livre des Actes (I960), pp. 76 ff., дает полезную библиографическую информацию на этот счет. Не все сторонники концепции "мы-источника" полагали, что Лука был автором, предлагалось авторство Тимофея, Силы, Тита и даже Епафраса. Некоторые полагают, что Тит и Сила были соавторами. Однако, в основе всех этих предположений лежит убеждение в том, что автор или редактор целиком использовал чьи-либо мемуары.

63
Особ.см. статью Виндиша: Н. Windisch, in Beginnings, P, pp. 342 ff.

64
Luke the Physician (1907), pp. 1 ff.

65
См. раздел Генхена: Haenchen, "Luke and Paul" in The Acts of the Apostles (англ, пер.), pp. 112-116.

66
Haenchen, op. cit, pp. 112-113.

61

Так, см.: E. Norden, op. cit., pp. 3-83. Ср. также: H. Hommel, ZNTW 46 (1955), pp. 145-178; 48 (1957), pp. 193-200; W. Nauk, ZTK 53 (1956), pp. 11-52; W. Elteser in N. T. Studien fur R.Bultmann (1954), pp. 202-227; J. Dupont, Nouvelles Etudes sur les Actes des Apotres (1984), pp. 380423.

68
Op. cit., pp. 26-77. Генхен (Haenchen, Acts, pp. 528-529) отстаивает мнение Мартина Дибелиуса в противовес критике.

69

Ср.: A. Wikenhauser, Die Apostelgeschichte und ihr Geschichtswert (1921), pp. 390-394; N. B. Stonehouse, Paul before the Areopagus (1957), pp. 1-40. Ср. более раннее исследование: F. H. Chase, The Credibility of the Book of the Acts of the Apostles (1902), pp. 204-234. Ср. также специальное рассмотрение этого вопроса: В. Gartner, The Areopagus Speech and Natural Revelation (англ, пер.: С. H. King, 1955). Гертнер делает вывод, что характер речи свидетельствует в пользу Павла, хотя он и признает влияние Луки в терминологии и литературной форме (ср.: pp. 248 ff.).

70
Виндиш (H. Windisch, op. cit., p. 337) категорически отрицает возможность того, что автором речи мог быть спутник Павла, по трем причинам: (1) она основана на Евангелии от Луки; (2) она предполагает, что Павел не был свидетелем воскресенья (стих 30); (3) она связана с речью Петра на Пятидесятницу (стихи 34-37). Эту связь с речью Петра отметил также Дибелиус (М. Dibelius, op. cit., pp. 105,
119), хотя последний и не приходит к выводам Виндиша. Дибелиус считает подражание Петру работой Луки.

71
Исключительно речь в Деяниях имеет аналогию в посланиях Павла - обращение Павла к Эфесским старейшинам в Милете. Большое значение имеет тот факт, что эта речь наиболее близка к посланиям Павла по смыслу и языку (ср.: F. H. Chase, op. cit., pp. 234-288).

72
Ученые, приписывающие сочинение речей в Деяниях Луке, как и следовало ожидать, не придают значения рассмотрению этого вопроса. Ср.: U. Wilckens, Die Missionsreden der Apostelgeschichte (1963). Автор полагает, что все речи в Деяниях (2-5, 10 и 13) принадлежат Луке. О выражениях и оборотах, характерных для Павла, ср.: P. Vielhauer, En Th 10 (1950), pp. 1-15; SLA, pp. 33-50.

73
Краткую дискуссию по этой проблеме см.: F. F. Bruce, "Is the Paul of Acts the Real Paul?", BJKL
58 (1975-6), pp. 282-305. Брюс отвечает утвердительно на этот вопрос.

74
Эту точку зрения признает Л. Моррис (L. Morris, Luke, p. 20).

75
Ср. дискуссию у Генхена о богословии Луки: Haenchen, Acts, pp. 91-98.

76
Ср.: J. Creed, The Gospel according to St. Luke (1930), p. xviii; R. M. Grant, A Historical Introduction to the New Testament, 1963, p. 135. Последний автор указывает, что тот, кто считает Луку подражателем Павла, не придает должного значения разнообразию мнений внутри единой ранней церкви. Блейбен решительно отвергает идею влияния Павла на Луку (Т. Е. Bleiben, JTS 45 (1944), pp. 134-140) на основании того, что Павел и Лука имели разные воззрения относительно вопроса о Страстях.

77
"The Theology of Acts (1961), pp. 10 ff., 21.

78
Несомненно, О'Нейл занимается изучением параллелей между Деяниями и Иустином с сильным предубеждением против ранней датировки Деяний, и его суждения приукрашены нежеланием принять односложный характер этого писания (ср.: O'Neill, op. cit., pp. 4 ff.).

79
Среди поддерживающих авторство Луки-врача можно отметить: F. F. Bruce, The Acts of the Apostles (1952), pp. 1-6; C. S. C. Williams, The Acts of the Apostles (BC, 1957), pp. 1 ff; W. Michaelis, Einleitung, pp. 61-64; Bo Reicke, Glaube und Leben der Urgemeinde (1957), pp. 6-7; F. V. Filson, Three Crucial Decades (1963), p. 10; M. Dibelius, Studies in the Acts of the Apostles (англ. пер. 1956), p. 123; R. M. Grant, A Historical Introduction to the New Testament (1963), pp. 134-135 (хотя он не рассматривает специально проблему авторства, считая ее менее важной, чем дискуссия о цели). В. Gartner, The Areopagus Speech and Natural Revelation (1955) придерживается такого же мнения. Ср. также: W. L. Knox, op. cit.; R. R. Williams, The Acts of the Apostles (TC, 1953); E. M. Blaiklock, The Acts of the Apostles (TNT, 1959); W. Grundmann, Das Evangelium nach Lukas, p. 39. Более современное исследование ср.: I. H. Marshall, Acts (1980), pp. 44-45. См.: W. G. Kummel (INT, p. 184), который называет следующих современных ученых, отрицающих авторство Луки: Концельман, Генхен, Марксен, Вильхауер, Клейн, Эванс и О'Нейл (Conzelmann, Haenchen, Marxsen, Vielhauer, Klein, Evans, O'Neill), к которым необходимо добавить и самого Кюммеля. В монографии: Е. Trocme, Le "Livre des Actes" et I'Histoire (1957) автор употребляет термин "l'auteur ad Theophilum" (автор "к Феофилу"). Вилли Марксен (W. Marxen, INT, pp. 171 f.) не допускает возможности авторства Луки на основании того, что как Евангелие от Луки, так и Деяния отражают жизнь церкви в конце первого века по Р.Х. Швейцер (Е. Schweizer, The Good News according to Luke (англ. пер. 1984) p. 16) считает авторство Луки маловероятным ввиду разномыслия с посланиями Павла, хотя он и не аргументирует свою точку зрения. Швейцер, подобно Фицмайеру (Fitzmyer, Luke, p. 53), несколько уклончив.

80
Ср. рассмотрение этих параллельных мест: Creed, op. cit., pp. xxv ff..

81
Ср. подробности: ibid, pp. xxvii-xxviii.

82
Ср.: Tertullian, Adv. Marc. iv.

83
Ср.: Creed., op. cit., p. xxvii. J. N. Geldenhuys, Commentary on the Gospel of Luke, 1950, p. 30. Последний автор специально ссылается на диалог Иустина: Dialogue, 78, 88, 100, 103, 105, 106.

84
К этим доказательствам можно добавить свидетельство Поликарпа (см. прим. 21 к главе 1 о мнении Кестера на этот счет).

85
Marcion and the New Testament (1942).

86
Op. cit., pp. 28 ff.

87
В своем обзоре книги О'Нейла Спаркс отвергает идею о том, что Иустин не знал Луку, которая является основой датировки Евангелия от Луки и Деяний (Н. F. D. Sparks, JTS, n.s. 14 (1963), pp. 457 ff).

88
Op. cit, p. 25.

89
Antiquities, xx. 7.1.

90
Antiquities, xix. 5.1.

91
Antiquities, xv. 4.1.

92
The Bearing of Recent Discoveries on the Trustworthiness of the New Testament (1915), pp. 297 f.

93
Согласно мнению А. Эрхарта (A. Erhart, St Th 12, 1958), эту теорию нельзя принимать во внимание.

94
Крид (J. Creed, The Gospel according to St. Luke, 1930, p. xxii) рассматривает это как убедительное доказательство, взятое у Лк. 21.20, которое делает невозможной датировку Евангелия от Луки раннее 70 г. по Р.Х.

95
Гельденхайз (J. N. Geldenhuys, Commentary on the Gospel of Luke, 1950, p. 33) упоминает этот взгляд как второстепенный аргумент в пользу данной датировки.

96
Ср.: V. Taylor, The Gospels, p. 73; G. D. Kilpatrick, Origins of the Gospel according to St. Matthew, p. 7. Последний автор считает, что независимое использование Матфеем и Лукой двух общих источников, писания Марка и Q, предполагает, что это использование не должно разниться друг от друга по времени. В противном случае независимость одного источника от другого утрачивается.

97
Менсон (Т. W. Manson, Studies in the Gospels and Epistles, pp. 28 ff.), который датирует Евангелие от Марка ок. 60 г. по Р.Х., увязывает писания Луки с временем ок. 70 г., что несколько ранее той даты, которой в общем придерживается эта теория.

98
Ср.: G. В. Caird, Luke (1968), p. 231. Автор указывает, что у Луки нет ни одной отличительной черты, которая присутствовала бы в описании осады у Иосифа. Скорее всего, на изложение Луки оказали влияние ветхозаветные тексты.

99
Ср.: F. Blass, Philology of the Gospels (1898), p. 46.

100
Гельденхайз (J. N. Geldenhuys, op. cit., p. 32) выдвигает мнение о том, что читателями Луки были главным образом римские христиане, и предполагает, что Лука ни в коем случае не мог бы называть римскую армию и римского императора "мерзостью".

101
По сообщению Евсевия (НЕ, ш, 32). Это сообщение о Пелле было подвергнуто серьезному исследованию со стороны Брендона, Стрекера, Фармера и Кека (Brandon, Strecker, Farmer and Keck) (см. комментарии P. Мартина: R. P. Martin, Mark, pp. 71-72. Ср. также: G. Ludemann, "The Successors of Pre-70 Jerusalem Christianity. Evaluation of the Pella Tradition", in Jewish and Christian Self-Definition I (ed. E. P. Sanders, 1980), pp. 161-173. Бест (Е. Best, Mark. The Gospel as Story (1983), p. 29) обсуждает достоверность сообщения о Пелле.

102
Упоминается у Бласса (Blass, op. cit, pp. 41 ff.). Додд (С. H. Dodd, JRS 37 (1947), pp. 47-54) утверждает, что версия Луки не навеяна событиями 66-70 гг. от Р.Х. Фактически, она стилизована ссылками из Ветхого Завета о падении Иерусалима в 586 г. до Р.Х. Р. Грант (R. М. Grant, A Historical Introduction to the New Testament, 1963, p. 69) одобрительно отзывается об аргументах Чарльза Гарольда Додда.

103
Адольф Гарнак (A. Harnack, The Date of Acts and the Synoptic Gospels, 1911, pp. 90 ff.) был выдающимся сторонником ранней датировки Евангелия от Луки на основании ранней датировки Деяний. Дж. А. Т. Робинсон (J. А. Т. Robinson, Redating the New Testament, pp. 86-92) отстаивает время написания до падения Иерусалима. Он уделяет большое внимание концовке Деяний и поддерживает мнение Гарнака по этому поводу. Фицмайер (Fitzmyer, Luke, pp. 55-57) отвергает аргументы Робинсона, мотивируя это тем, что конец Деяний представляет собой литературный прием. Автор делает вывод, что Лука приспособил цитату из Марка к падению Иерусалима и провозглашает этот факт доказательством того, что Евангелие было написано после штурма города. Тем самым автоматически исключается более ранняя датировка Деяний. Маршалл (I. H. Marshall, Luke, p. 35) считает, что датировка концом 60-х гг. отвечает всем требованиям критики. Началом 60-х гг. датирует: A. J. Mattill, Jnr, "The Date and Purpose of Luke-Acts: Rackham reconsidered", CBQ 40 (1978), pp. 335-350.

104
Кто принимает авторство Луки, но датирует Евангелие временем около 80 г., должен допустить, что Лука в течение двадцати лет собирал сам себе информацию. Трудно поверить в то, что он записал свидетельство, воспринятое им до 60 г., и ничего не делал в последующие 20 лет. Гипотеза Прото-Луки (см. пункт В раздела VI следующей главы) нисколько не облегчает положение, так как первый черновик Луки по времени написания не мог намного отстоять от окончательного варианта. Ср.: Streeter, The Four Gospels, pp. 217-221; V. Taylor, Behind the Third Gospel, 1926, pp. 202-215. Оба автора полагают, что писание Прото-Лука было создано вскоре после отезда Луки из Цезареи.

105
Знакомство Луки с хорошим литературным стилем очевидно для большей части Евангелия, где он использует определенные идиомы, не встречающиеся у других новозаветных авторов, например, оптатив, составной инфинитив, использование артиклей в косвенных вопросах, использование prin (prin) с условным наклонением и оптативом (ср. подробности и примеры: J. Creed, The Gospel according to St. Luke, 1930, p. Ixxxi). См.: F. L. Horton, in Talbert, Perspectives, pp. 1-23. Автор исследует семитизмы в Евангелии от Луки и Деяниях и делает вывод, что писаниям Луки присущ особый вид библейского греческого языка, используемый для культовых целей. Ср. анализ греческого стиля Луки у Джозефа Фицмайера: Fitzmyer, Luke, pp. 107-125.

106
Более полную дискуссию о лингвистических характеристиках повествования о детстве Иисуса см. в пункте Б раздела VII следующей главы. Мнение о том, что Лука подражал Септуагинте, вызвало полемику. Ср.: W. G. Most, JSNT 15 (1982), pp. 30-41. Автор отрицает подражание на том основании, что Лука редко использует аподиктическое (однозвучное) kai (сае, древнеевр. bаb). Но Фицмайер (Fitzmyer, Luke, pp. 114-116) подготовил огромный список выражений и оборотов из Септуагинты, обнаруженных им у Луки. Ср.: N. Turner, "The quality of the Greek in Luke-Acts", in Studies in New Testament Language and Text (ed. J. H. Elliott, 1976), pp. 387-400.

107
Сэр Дж. Хокинс (Sir J. С. Hawkins, Horae Synopticae, 1909, pp. 201-207) дает список 261 слов, употребляемых только в Евангелии от Луки, 58 - и в Евангелии, и в Деяниях, и 413 -только в Деяниях. Р. Моргенталер (R. Morgenthaler, Statistik des Neutestamentlichen Wortschatzes, 1958, p. 170) дает значение чисел: 266,60 и 415 соответственно, исключая имена собственные.

108
Лингвистические штудии широко использовались в дискуссии об общем авторстве Евангелия от Луки и Деяний. Этих аргументов придерживался Кларк (А. С. Clark) и более поздний автор: A. W. Argyle, NTS 20 (1974), pp. 441-445. Однако, доказательства Аргайла подверглись резкой критике: В. Е. Beck, NTS 23 (1977), pp. 346-352.

Глава 5. Синоптическая проблема

I. СУЩНОСТЬ ПРОБЛЕМЫ

Детальное изучение синоптической проблемы Евангелий поставило важный вопрос об их связи друг с другом. Данная проблема определяется следующими основными факторами:

A. Сходство в расположении материала

Все эти Евангелия имеют одну общую историческую структуру. Они начинаются с крещения и искушения Иисуса; они описывают, различаясь только в деталях, общественное служение в Галилее; все они представляют исповедание Петра в Кесарии Филипповой как поворотный момент в служении; все они описывают последнее путешествие в Иерусалим, суд, распятие и воскресение. Кроме того, большая часть евангельского материала одинакова во всех трех Евангелиях1
.

Б. Сходство стиля и формулировок

Многие разделы Евангелий отличаются не только сходством содержания, но и лексики. Примеры такого лексического сходства можно найти в следующих эпизодах: исцеление прокаженного (Мф. 8.1 и далее; Мк. 1.40 и далее; Лк. 5.12 и далее), вопрос о власти Иисуса (Мф. 21.23 и далее; Мк. 11.27 и далее; Лк. 20.1 и далее), части эсхатологического поучения (Мф. 24.4 и далее, 15 и далее; Мк. 13.5 и далее, 14 и далее; Лк. 21.8 и далее, 20 и далее), и просьба Иосифа Аримафейского отдать ему тело Иисуса (Мф. 27.58; Мк. 15.43; Лк. 23.50)2
.

B. Сходство только между двумя Евангелиями

1. В некоторых случаях разделы, имеющиеся во всех трех Евангелиях, обнаруживают более тесное сходство стиля и формулировок в двух Евангелиях по сравнению с третьим, и это имеет значение для определения их происхождения и связи.

2. Особенно это касается Евангелия от Матфея и от Луки, которые содержат значительную часть общего для них обоих материала, опущенного у Марка. Большая часть этого материала представляет собой учение Иисуса и очень незначительная -повествования Что же касается общего материала во всех трех Евангелиях, то сходство его у Матфея и у Луки часто касается формулировок (Ср. Мф. 3.7-10; Лк. 3.7-9, где речь идет о проповедовании Иоанна Крестителя; Мф. 6.24; Лк. 16.13, о служении двум господам; Мф. 11.4 и далее; Лк. 7.22 и далее, содержащий ответ Иисуса на вопрос Иоанна Крестителя; Мф. 23.37-39; Лк. 13.34-35, описывающий плач Иисуса об Иерусалиме).

Г. Различия

Эту проблему было бы легче разрешить, если бы не значительное расхождение в деталях расположения материала и лексики. В одних разделах, содержащих одинаковый материал, лексическое сходство очень незначительно, тогда как в других отражена совершенно разная историческая ситуация. Исцеление слуги сотника, например (Мф. 8.5 и далее; Лк. 7.1 и далее), не только стоит в другой последовательности в двух Евангелиях, но и описания его отличаются друг от друга. Повествования о Страстях в трех Евангелиях, хотя и стоят в одной последовательности, тем не менее очень отличаются в деталях и формулировках.

Кроме упомянутых различий, каждое из трех синоптических Евангелий имеет разделы, характерные только для него. Это особенно относится к Евангелиям от Матфея и от Луки. В первом и третьем Евангелиях повествования о Рождестве совершенно различны и почти не связаны друг с другом. У Луки имеется длинный раздел, обычно называемый "повествованием о путешествии" (9.51-18.14), который содержит главным образом его собственный материал. Матфей сообщает такие детали, как хождение Петра по воде и четыре драхмы во рту рыбы, которых нет в других Евангелиях. Нагорная проповедь у Матфея только в общих чертах напоминает проповедь "на ровном месте" у Луки, которая значительно короче, хотя какая-то часть опущенного материала имеется у Луки в других контекстах. О других подробностях мы будем говорить ниже, когда подойдем к рассмотрению теории источников.

Разделы, имеющиеся в трех Евангелиях, часто отличаются у Матфея и Марка от Луки, у Луки и Марка от Матфея и, хотя и редко, у Матфея и Луки от Марка3
.

Мы указали на основные положения, которые вызывают проблему. Теперь мы постараемся дать краткий исторический обзор разных предложенных решений этой проблемы.

II. КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР ПРЕДЛОЖЕННЫХ РЕШЕНИЙ

До XVIII в. згой проблеме уделялось очень мало внимания, хотя существование ее было известно с давних времен. Большое влияние Диатессарона (Diatessaron) Татиана является убедительным доказательством желания разрешить эту проблему путем гармонизации. Даже когда отдельные Евангелия, несмотря на гармонию Татиана, были приняты в Восточной Церкви и были признаны бесспорными в Западной, это было сделано путем соединения без всяких попыток разрешить проблему происхождения или связи Евангелий. Фактически к этим вопросам начали серьезно подходить только с появлением рационализма в XVIII в.4
.

А. Гипотеза первоначального Евангелия

Первое решение проблемы связи синоптических Евангелий было предложено Лессингом5
, исходившим из предположения, что наши Евангелия являются разными переводами или извлечениями из арамейского Евангелия Назореев, которое по свидетельству Иеронима употреблялось в секте назореев в IV в. Эта теория была затем развита довольно сложным и искусственным путем Эйхгорном6
, по мнению которого, не только девять Евангелий произошли от первоначального арамейского Евангелия (которое он считал апостольским черновиком для наставления учителей), но и синоптические Евангелия представляли собой окончательную стадию этого литературного процесса7
.

Б. Теория фрагментов

Неудовлетворительный характер решения синоптической проблемы Эйхгорном заставил Фридриха Шлейермахера8
выдвинуть другую, хотя и ненамного более удовлетворительную гипотезу, согласно которой апостолы записали слова Иисуса в том виде, в котором они были известны очевидцам. Впоследствии необходимость в этих записях появилась за пределами Палестины, и были составлены разные их собрания. Один учитель мог собрать повествования о чудесах, другой - изречения Иисуса, третий - повествования о Страстях и т. д. Пролог Евангелия от Луки приводился как подтверждение этой гипотезы, и затем стали считать, что собрания этих записей были использованы при составлении канонических Евангелий. Основной слабостью этой гипотезы является отсутствие каких бы то ни было следов таких ранних записей и неспособность объяснить множество аналогий в синоптических Евангелиях, и не только в словаре, но и в последовательности событий. Однако нельзя не видеть важности этой теории, так как она имеет много общего с некоторыми методами "истории форм". Можно сказать, что она явилась предпосылкой для появления других видов теории фрагментов в попытках разрешить другие новозаветные проблемы9
.

В. Устная теория

Ввиду отсутствия достаточных данных о структуре первоначальных евангельских преданий, естественно предположить, что сходства и расхождения могли возникнуть в ходе устной передачи. Хотя эта теория и не нашла в наше время широкого признания, она должна быть тщательно изучена, так как в какой-то мере она связана с методом "истории форм".

В период появления необходимости изучения Нового Завета Г. Гердер10
выдвинул гипотезу о том, что в основе синоптического материала лежало устное предание. Вскоре после этого, в 1818 г., И. Гизелер11
предложил своего рода прототип устной теории, согласно которому апостольская проповедь приняла форму одинаковых устных преданий, которые затем составили основное устное Евангелие. Это устное Евангелие сохранялось на арамейском языке, но нужды миссии к язычникам потребовали перевода его на греческий язык. Это основное первоначальное арамейское Евангелие и его греческий перевод стали затем основным источником для трех евангелистов, каждый из которых использовал его по-своему. 'Так, Матфей составил подлинно палестинское Евангелие, Марк модифицировал, а Лука следовал Павлу. Литературное различие между ними обуславливается литературными возможностями и способностями каждого писателя. Между этой и последующими устными теориями имеется некоторое сходство, но здесь надо отметить одно важное между ними различие. Гизелер оспаривал возможность систематического заучивания на память, на чем Весткотт, например, делал особый акцент.

Формулировку устной теории, предложенную Весткоттом, можно считать классической12
, которая имела много сторонников, особенно среди противников немецких теорий источников, господствовавших в его время. Основные идеи его теории можно кратко изложить следующим образом:

1. Так как евреи не записывали своих преданий, едва ли это делали христиане13
. Литературные еврейские предания с их большим акцентом на устной передаче, как главном образовательном средстве, заставляли Церковь предпочитать устное обучение письменному, а это значит, что устная форма существовала длительное время.

2. Так как апостольский круг состоял главным образом из проповедников, а не писателей, запись устных преданий началась не сразу14
. По этому поводу Весткотт замечает, что, с одной стороны, работа проповедования отнимала у апостолов столько времени, что исключались какие бы то ни было литературные методы пропаганды, а, с другой стороны, по своему образованию и культуре эти люди не подходили для выполнения этой задачи, даже если и признать их возможности. Тем не менее Весткотт считает, что это нежелание сразу же записывать евангельский материал в дальнейшем сыграло огромную роль, так как "сама форма Евангелий определялась только учительным опытом"15
.

3. Так как Евангелия появились вследствие необходимости в них в общине, основное внимание естественно было направлено на те повествования, которые больше всего использовались в апостольской проповеди, и это объясняло большое место, которое отводилось повествованиям о Страстях и Воскресении16
. Это же относится как к свидетельству Деяний, так и к Посланиям.

4. Весткотт утверждает, что свидетельство Отцов Церкви подтверждает устную теорию17
. Палий, например, сам явно отдавал предпочтение устному свидетельству и, очевидно, отражал значительно более раннюю тенденцию. Кроме того, по его свидетельству, Марк записал то, что он услышал от Петра.

5. Признавая, что Евангелие от Марка, благодаря своей "живой простоте", было "самым непосредственным изложением евангельского предания", которое явилось общей основой всех остальных Евангелий, Весткотт18
считал Евангелия от Матфея и от Луки своего рода редактированием простого повествования. Евангелие от Матфея сохранило еврейскую форму предания, а Евангелие от Луки представляет собой греческую форму19
.

Развивая дальше теорию Весткотта, Ветцель и Райт внесли важные в нее модификации. Так, Т. Ветцель20
разработал теорию, согласно которой один апостол (Матфей) записал устные наставления. В результате постоянного повторения этих наставлений предание приобрело определенную форму. Слушатели передавали предание в полученной ими форме и часто делали заметки на память. Такие заметки были впоследствии использованы при составлении повествований, о которых говорит Лука в своем предисловии, а использование их писателями синоптических Евангелий объясняет, по мнению Ветцеля, сходство и различие в их повествованиях.

Другая модификация теории Весткотга была предложена Райтом21
. По его мнению, Петр, будучи в Иерусалиме, давал устные наставления на арамейском языке, а Марк был его переводчиком для греко-язычных людей. Наставленные таким образом люди становились учителями других Церквей22
. В то же самое время в Иерусалиме появилось другое собрание материала, которое Райт назвал "Логиа" (Logia). Он объясняет общую структуру повествований твердым порядком последовательности событий с целью их лучшего запоминания23
. Он также полагает, что устное Евангелие было разделено соответственно еженедельным церковным чтениям24
. Эта идея находит подтверждение в гипотезах о связи между Евангелиями и лекционариями25
. Большинство же ученых отвергает устную теорию на следующих основаниях:

1. Трудность в связи с последовательностью повествований. Большинство ученых считает, что едва ли точный порядок событий и во многих случаях точно те же слова могли сохраниться в устном виде в формах, в которых они записаны в канонических Евангелиях. По мнению Весткотта, "весь период по существу схватывает одно время, не разделенное по годам или праздникам, и все евангельское повествование отличается расположением материала не столько по временным периодам, сколько по группам событий"26
. Но обычно считается, что это не объясняет различия и сходства между евангельскими повествованиями. Тем не менее надо признать, что здесь нет реального основания для догматизма, так как мы очень мало знаем об устных преданиях ранней Церкви. Если еврейские образцы устной передачи авторитетных учений могут пролить свет на первохристианское предание, то сохранение последовательности повествований не является неразрешимой проблемой27
.

2. Считается, что использование письменного источника является более убедительным объяснением сохранения последовательности повествований. Эта линия аргументации приобретает особый вес в свете развития теории приоритета Евангелия от Марка. Если евангелисты использовали только устное предание, то тогда труднее объяснить их возвращение к твердому порядку изложения, после того, как они от него отошли. Но здесь также надо отметить, что твердый порядок мог сохраниться благодаря постоянному его повторению без всяких письменных заметок на память. Но это только предположение, и единственно, что можно с уверенностью сказать, так это то, что оно допустимо28
. Однако неудивительно, что сторонники критики источников отвергают устную теорию.

3. Сторонники теории приоритета Марка пришли к выводу, что устная теория не может объяснить, почему Марк опускает большой материал поучений, который ввели, каждый по-своему, в свои Евангелия Матфей и Лука. Так как Весткотт считал, что Евангелие от Марка было написано первым, то необходимо объяснить, почему в нем пропущен материал поучений. Этот довод против устной теории основывается на том, что любая теория, которая утверждает, что Матфей и Лука использовали Марка, едва ли может объяснить этот факт. Литературная критика обычно объясняет эту проблему тем, что Матфей и Лука пользовались письменным источником ("Q"), которого Марк не знал. Другим предположением является то, что если Марк написал свое Евангелие первым, то он предпочел повествовательный материал поучениям и поэтому предоставил последний записать другим евангелистам. Иными словами, его пропуск материала поучений ослабляет вескость устной теории только в том случае, если считать, что Марк записал несколько отрывков из устного предания. Но это условие не столь убедительно, если целью Марка было выдвинуть на первый план повествование, что он и сделал несомненно с большим мастерством.

Большинство ученых, тем не менее, считает, что приведенные причины позволяют отвергнуть устную гипотезу в пользу теории источников. Но смещение в последнее время акцента с детального анализа источников на метод "истории форм" снова привлекло внимание к устной стадии передачи Евангелия, и связь между устной теорией и методом "истории форм" требует поэтому некоторых комментариев.

Так как ниже мы подробно остановимся на методе "истории форм", здесь мы только покажем точки ее соприкосновения и расхождения с устной теорией.

1. Обе они подчеркивают большое значение долитературного периода. Важно то, что после ста лет существования критики источников, которая, в своих крайних формах, привела к предположению о слишком большой зависимости Евангелий от письменных источников, маятник критики качнулся в сторону устного предания, хотя и под совершенно другим углом зрения.

2. Если устная теория отрицает, что евангелисты пользовались письменными источниками, то метод "истории форм" обычно признает использование документов, но не ограничивается этими источниками. Таким образом, метод "истории форм" допускает дополнительный фактор (промежуточные источники), которые устная теория не считала нужным принимать во внимание. Тем не менее надо признать, что акцент на долитературной стадии не может полностью исключать обоснованности гипотез источников. Это станет ясным дальше, но если разные литературные формы могли возникнуть из устного предания, то, очевидно, можно предположить, что каждый евангелист мог брать свой материал из таких устных форм, и особенно, если он участвовал в их создании путем катехизических наставлений. Но эта последняя возможность обычно отвергается сторонниками как теории источников, так и метода "истории форм".

3. Устная теория отличается от подхода "истории форм" тем, что она оставляет устное предание без должного внимания, тогда как с помощью метода "истории форм" пытаются расположить различный материал по точным литературным категориям и потом выяснить историко-культурную среду их возникновения (Sitz im Leben). На первый взгляд последний метод выглядит более научным, и так как он ограничивается классификацией литературных форм, то и вполне оправданным. Однако, с точки зрения менее точной устной теории, можно сказать, что научное исследование не может основываться на недостаточном количестве данных, а никто не станет отрицать, что имеющихся данных недостаточно для изучения устного предания.

Малочисленность данных для изучения устного предания составляет одну из главных проблем метода "истории редакций", по крайней мере, там, где делаются попытки провести анализ литературных методов евангелиста Марка при отсутствии каких-либо сохранившихся известных нам источников. И даже в данном случае многие современные ученые признают, что устное предание играло определенную роль29
. Выдвинутое же в последнее время предположение, что устное предание могло сохраниться благодаря сосредоточению сведений вокруг какого-то центра, позволяет объяснить порядок расположения материала в синоптических Евангелиях30
.

Г. Гипотеза взаимозависимости

Другая теория, выдвинутая в XVIII в., которая подверглась многим модификациям, заключается в идее литературной взаимозависимости.

Грисбах31
, следуя утверждению Августина, считал, что Евангелие от Марка было кратким изложением Евангелия от Матфея, тогда как даже Евангелие от Луки считалось более ранним, чем Евангелие от Марка. Но эта теория, несмотря на ее признание Тюбингенской школой критики, обычно отвергалась, так как считалось, что она не придает должного значения Евангелию от Марка32
. Тем не менее, некоторые ученые последнего времени старались возродить эту гипотезу. Одним из главных ее защитников является В. Р. Фармер33
. Многие ученые поддержали его идею как альтернативную положению о приоритете Марка34
, о чем мы будем говорить ниже.

Так как широко признано, что теория, согласно которой первым было Евангелие от Марка, вторым - от Матфея и третьим - от Луки, принадлежала Лахману, то несомненно, что поддержка ученого такого уровня, как Лахман35
, много сделала для утверждения приоритета Марка. Но недавно было показано, что Лахман фактически не разделял эту теорию, а это было приписано ему Вейссе и его последователями36
. Во многих отношениях гипотеза приоритета Марка явилась реакцией на гипотезу Грисбаха и в значительной мере была обусловлена предполагаемой несостоятельностью последней37
.

Д. Документальная гипотеза

Основной идеей этой теории является то, что сходства и различия могут быть объяснены использованием Матфеем и Лукой двух письменных источников, одним из которых было каноническое Евангелие от Марка или ранняя его письменная форма, а другим - общий источник, который Матфей и Лука использовали каждый по-своему. Этот последний источник был назвал "Q", очевидно, .от немецкого "Quelle" (источник)38
. Теорию "Марк-Q" можно считать основным элементом современной критики источников синоптических Евангелий. Но многие расхождения между Евангелиями от Матфея и от Луки трудно объяснить этой теорией, что привело к появлению многих ее модификаций. Согласно многим гипотезам, "Q" представлял собой не единственный источник, а много его вариантов39
, что, естественно, ослабило вес этой гипотезы.

На основании универсальных характеристик так называемого "Q" - документа в теории двух документов Стритер40
выдвинул гипотезу четырех источников, которая завоевала много сторонников и заслуживает широкого подробного изучения. Здесь же можно отметить, что гипотеза Стритера привела к двум новым линиям развития в изучении синоптической проблемы. Во-первых, он строго ограничил "Q" только тем материалом, который использовали Матфей и Лука, но не Марк, а два других источника "М" (Матфей) и "L" (Лука) - особым материалом изречений. Из этого следует, что Матфей использовал материал Марка, "Q" и "М" в качестве своих основных источников, а Лука использовал Марка, "Q" и "L". Во-вторых, Стритер посчитал необходимым определить место происхождения ранних источников. Так, по его мнению, Евангелие от Марка было Римским, "Q" - Антиохийским, источник "М" представлял собой Иерусалимский сборник изречений, a "L" - Кесарийское предание, по-видимому, устное по характеру41
. Это мнение было признано гипотетическим, но Стритер считал, что связь источников с важными центрами гарантировала их авторитет, когда же Евангелия были признаны, пропала необходимость в них (кроме Марка). Несмотря на множество модификаций этой теории четырех документов и явное ослабление акцента на множестве вариантов письменных источников, главным образом, вследствие влияния метода "истории форм", она продолжает считаться, по крайней мере, среди британских ученых самой реальной гипотезой происхождения Евангелий42
.

E. Метод "истории форм "

Гипотеза множества вариантов письменных источников и почти полное пренебрежение анализом источников привели к возникновению движения более тщательного изучения путей выделения этих источников из устного предания. Это движение, названное в Германии Die formgeschichtliche Methode (методом "истории форм"), обычно известное в Англии под названием "критики форм" (form criticism), имело своей целью не только классифицировать материал по "формам" предания, но и попытаться выяснить историко-культурную ситуацию (Sitz im Leben , нем., букв, "место в жизни"), в которой они возникли. Этот вид подхода мы подробно рассмотрим ниже, потому что он оказал большое влияние на новозаветную критику. Главными сторонниками этой теории были Мартин Дибелиус, Рудольф Бультман, Альбертц в Германии, Истон, Банда и Грант в Америке и Редлих, Лайтфут, Винсент Тейлор и Найнгем в Британии.

Большое внимание, придаваемое в последнее время теориям составления (метод "истории редакций"), привело к выработке метода, который основывается не только на критике источников, но и пытается выяснить индивидуальный вклад авторов методом, который "история форм" не допускала. Подробно этот подход будет рассмотрен ниже.

III. ТЕОРИЯ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Большинство континентальных ученых продолжают разделять теорию двух документов, согласно которой Матфей и Лука использовали Марка и "Q". Но были и сторонники теории четырех источников Стритера, которая в принципе является модификацией теории двух источников. Обе эти теории сохранили то, что стало основным принципом синоптической критики, т.е. то, что сходство, наблюдаемое в синоптических Евангелиях, можно объяснить только на основании литературной зависимости. Стержнем всей этой гипотезы был приоритет Марка, который уже давно считался почти бесспорным критическим критерием. Причины этого мы рассмотрим в следующем разделе, но здесь надо отметить, что как бы серьезны ни были эти причины, выводы из них никогда не станут решающими.

Что касается "Q", то эта теория весьма гипотетическая, что становится ясным из утверждения Стритера, согласно которому "Q" следует ограничить материалом, общим для Матфея и Луки, но отсутствующим у Марка. Как мы увидим ниже, определение и даже само существование "Q" много обсуждались, особенно в последние годы, и концепцию Стритера нельзя считать бесспорной. Тем не менее гипотеза "Q" до сих пор признается основной для синоптической критики. Многие современные критики не признают, что общий материал поучений у Матфея и Луки можно объяснить использованием этими авторами раннего источника. Но новозаветный исследователь должен помнить, что то, что неприемлемо для него, необязательно является неправильным. В то время метод передачи идей мог быть совсем иным, чем в XX веке, и "Q" может быть не чем иным, как результатом современного предположения. Что же касается других источников по Стритеру, таких как "М" и "L", то возможность их столь же логична, как и возможность различных вариантов "Q", и не более того. Эта теория является более приемлемой, так как она допускает, что "L" мог быть устным преданием, а не письменным источником, но эта уступка устной

передаче делается только потому, что этот материал существует только в одном предании, а не в двух или трех43
.

Наша дальнейшая цель - проверить доказательства гипотезы четырех источников.

IV. ИСТОЧНИК МАРКА

А. Основания для его приоритета

Утверждение Августина, что Марк использовал Матфея, широко признавалось вплоть до начала XIX в., когда на основе критики появилась теория приоритета Марка, которая до последнего времени считалась бесспорной. Она основывалась на следующих предположениях:

1. Пропорция материала, воспроизведенного из Марка. Почти все Евангелие от Марка, кроме семи кратких отрывков, содержится в Евангелии от Матфея (около 90%), и почти половина - в Евангелии от Луки. У Матфея и Луки весь общий материал, кроме четырех разделов, такой же, как и у Марка44
. Больше половины общего материала у Матфея и Луки, аналогичного Марку, имеет большее или меньшее лексическое сходство. Однако сами по себе эти детали еще не доказывают приоритета Марка, который сейчас широко признается.

2. Первичный порядок расположения материала у Марка. В основном, все три Евангелия имеют одинаковый порядок расположения материала, но там, где они расходятся в деталях, это наблюдается больше между Матфеем и Лукой, чем с Марком за которым признается старшинство45
. Изменения у Матфея обычно можно объяснить желанием редактора сгруппировать материал по темам. Однако, как мы покажем ниже, сила этого аргумента была в последнее время также подвергнута сомнению.

3. Литературные характеристики. Ряд лингвистических и стилистических характеристик Марка указывают на приоритет его Евангелия46
. Во-первых, длинные подробности и даже целые разделы у Марка значительно короче у Матфея и Луки, как, например, "при наступлении же вечера" (1.32; Мф. 8.16), "зеленая" трава (6.39; Мф. 14.19; Лк. 9.14), "триста динариев" (14.5; Мф. 26.9). Примером сокращения всего повествования может быть повествование об исцелении множества народа (3.7-12; Мф. 12.15-16; Лк. 6.17-19). Во-вторых, стиль у Марка менее отшлифован, чем у Матфея и Луки. В общих у них трех отрывках живое историческое настоящее время у Марка (151 раз) значительно реже встречается у Матфея (21 раз) и только один раз у Луки.

Однако надо сказать, что Матфей использует историческое настоящее время 72 раза в своем материале, не имеющем аналога у Марка, и это надо учитывать при оценке данных в пользу приоритета. Во многих случаях у Матфея и Луки грамматика более совершенная, чем в аналогичном отрывке у Марка, как, например, отсутствие излишних отрицаний, необычных слов и трудных конструкций. В-третьих, важным также является введение восьми арамейских слов Иисуса у Марка, тогда как у Матфея имеется только одно и ни одного - у Луки. Считается, что арамейские слова скорее всего были опущены из имевшегося источника, чем добавлены в него.

4. Историческая непосредственность. То, что Марк часто пишет о человеческих чувствах Иисуса (о подробностях мы уже говорили выше) там, где в параллельных отрывках Матфей и Лука опускают их или модифицируют, заставило некоторых ученых думать, что он воспроизводит раннее предание. Модификации рассматриваются как признак большего благоговения. Такой же характер носят и те отрывки, в которых другие синоптики как бы смягчают утверждения, которые у Марка можно было бы рассматривать как слишком подчеркивающие ограниченные возможности Иисуса. Хорошо известный случай такой модификации мы находим в Мк. 6.5; Мф. 13.58, где Марк пишет, что Иисус не мог совершить никакого чуда в Назарете, тогда как у Матфея стоит "многих чудес", а Лука вообще опускает этот эпизод. Но надо сказать, что Марк говорит о нескольких больных, которые были исцелены, что в какой-то мере снижает степень приведенных видоизменений. В повествовании о проклятии смоковницы ее засыхание сильнее подчеркнуто у Марка, чем у Матфея (Мк. 11.12 и далее; Мф. 21.18 и далее), тогда как те слова у Марка, которые могли предполагать, что Иисус ожидал найти смоквы на дереве и, не найдя их, был разочарован, у Матфея отсутствуют, хотя мысль эта и предполагается. И хотя естественно считать эти модификации проявлением благоговения, нельзя исключать и другого их толкования. Это
может быть случаем разных акцентов в аналогичных преданиях, и тогда это перестает быть доказательством более поздних модификаций Евангелия от Марка. Многие ученые считали, что если признать литературную зависимость, то можно предположить, что Матфей и Лука модифицировали Марка, а не наоборот.

Также считается, что непредвзятость Марка отражена и в описании учеников. Упрек ученикам в Мк. 4.13 за то, что они не поняли притчи о сеятеле, отсутствует как у Матфея, так и у Луки (Мф. 13.18; Лк. 8.11). В повествовании об укрощении бури у Марка вопрос Иисуса сформулирован так: "Как у вас нет веры?", тогда как у Луки -"где вера ваша?", а у Матфея - "что вы так боязливы, маловерные?" (oligopistoi /oligopistoi) (Мк. 4.40; Мф. 8.26; Лк. 8.25). В этом же самом эпизоде у Марка стоит вопрос, "неужели Тебе нет нужды, что мы погибаем?", у Матфея и у Луки - утверждение "погибаем".

5. Наименее ясное повествование. В повествовании об исповедании Петра в Кесарии Филипповой у Марка утверждение сформулировано: "Ты - Христос", а у Матфея и у Луки дается более широкое звание Иисуса ,(Мк. 8.29; Мф. 16.16; Лк. 9.20). Когда речь идет об Ироде, Марк называет его царем, а Матфей и Лука уточняют, - "четвертовластник" (Мк. 6.14; Мф. 14.1; Лк. 9.7). В повествовании о третьем предсказании Страданий Марк говорит "убьют", а Матфей - "предадут ... на распятие", хотя у Луки употребляется то же слово, что и в Евангелии от Марка (Мк. 10.34; Мф. 20.19; Лк. 18.33).

Эти различия у Матфея и Луки по сравнению с Марком считаются большинством47
ученых достаточным свидетельством в пользу приоритета Евангелия от Марка. Гипотеза же, что Марк зависел либо от одного, либо от обоих других евангелистов, поднимает больше проблем. Даже если гипотеза приоритета Марка и имеет свои проблемы, то обычно считается, что она самая надежная, так как скорее всего правильна та теория, которая разрешает большее число проблем, другим доводом в пользу гипотезы приоритета Марка, которая признается почти как аксиома, является утверждение, что самое живописующее Евангелие должно быть скорее всего более ранним, так как живость изложения едва ли могла отразиться на существовавшем источнике. Однако нельзя исключать и возможности, что самое живое описание не всегда бывает самым ранним.

Б. Проблемы, связанные с теорией приоритета Марка

1. Первая проблема возникает в связи с утверждением, что Матфей и Лука следуют порядку расположения материала у Марка48
. Слишком уж неубедительно предположение, что синоптическую проблему легче разрешить, если два других Евангелия сравнить с Марком. Утверждение, что если бы не было Евангелия от Марка, то его главные характеристики можно было бы придумать49
, не является убедительным, так как невозможно было бы сказать, какой материал у Матфея или у Луки был взят из источника Марка50
.

2. Вторая проблема возникает в связи со сходством между Евангелиями от Матфея и от Луки и их расхождением с Марком51
. Это сходство какое-то время стало основой теории существования раннего источника Евангелия от Марка (Прото-Марк), с которого Матфей и Лука списали свои Евангелия. Эти соответствия между Евангелиями по-разному расценивалось учеными различных школ и направлений. Так, по мнению Барнета Стритера52
, его можно почти полностью исключить при помощи текстуальной критики, приписав его работе переписчиков. Но другие ученые, которые не признали объяснений Стритера, считают, что Матфей и Лука независимо друг от друга внесли исправления в материал Марка и что сходство между ними объясняется "естественностью" этих редакторских исправлений53
. Существует и такое мнение, что "Q" мог частично совпадать с источником Марка, а Матфей и Лука предпочли "Q" Марку, а также и то, что Матфей и Лука знали Евангелие от Марка на арамейском и на греческом языках и исправили греческий текст по арамейскому54
. Гипотетический характер большинства этих предположений станет вскоре очевидным и заставит признать, что гипотеза приоритета Евангелия от Марка поднимает свои проблемы55
. В то же время надо также признать, что указанное сходство касается только небольшой части общего материала56
.

3. Третья проблема касается пропуска у Луки полностью целого раздела в Евангелии от Марка (6.45-8.26). Столь поразителен этот пропуск, что он требует какой-то важной причины, и было предложено четыре вида решения этой проблемы.

(а) Редактор добавил этот раздел к первоначальному Евангелию от Марка, после того, как Лука использовал его как основу для своего Евангелия. Тогда это требует признания гипотезы Прото-Марка, о которой мы уже говорили выше, но почему более поздний редактор включил этот раздел, если его не было в первоначальной копии, не совсем ясно. Во всяком случае Матфей использовал многое из этого материала, что делает более трудным вышеупомянутое объяснение, так как тогда необходимо признать, что Матфей использовал отредактированную форму Евангелия, а не Прото-Марка.

(б) Лука случайно опустил этот раздел, перейдя от повествования о насыщении множества народа в Мк. 6.42-44 к аналогичному эпизоду в 8.19-21. По мнению Вильяма Сандея57
, древним писателям было гораздо труднее составлять документы, чем современным, особенно при использовании других письменных источников, так как было трудно сверять материал с громоздкими свитками. А в таком случае вполне вероятны ошибки. Если эти описание этих двух чудес о насыщении множества людей признать повествованиями, дублирующими друг друга, то можно считать, что Лука умышленно опустил одно из них. Однако теория дубликатов представляется весьма уязвимой для критики58
.

(в) Лука сознательно опустил этот раздел. Это может быть связано с тем, что либо он не отвечал его цели, либо Лука предпочел другой источник или объем книги не позволял ему использовать весь его материал. По мнению Хокинса59
, здесь можно допустить сочетание случайности и намерения, если Лука сначала случайно опустил этот раздел, а потом понял, что его введение ничего нового не добавит к его повествованию. Однако Винсент Тейлор60
, который разделяет гипотезу черновика Луки (о чем мы будем говорить ниже), считает, что Лука не посчитал нужным взять этот раздел, когда расширял свое Евангелие материалом из Марка61
.

(г) Лука пользовался поврежденной копией Евангелия от Марка. Согласно этой точке зрения, выдвинутой Стритером62
, копия Луки содержала только начало раздела, и он должен был соединить поврежденные его части. Стритер признает, что это только предположение, и не очень на нем настаивает63
.

То, что Лука опустил этот раздел, отнюдь не является решающим фактором против гипотезы приоритета Марка и не умаляет ее значения.

4. Более сильным возражением против гипотезы приоритета Марка являются вопросы, касающиеся всей ее основы. Возвращение к гипотезе Грисбаха, о которой мы говорили выше, ставит под сомнение утверждение, что первым Евангелием было Евангелие от Марка, и позволяет утверждать, что если считать первым Евангелие от Матфея, то многие проблемы, которые ставит гипотеза приоритета Марка, будут разрешены. Глубокое изучение Штольдом развития, утверждения и тупика, к которому привела гипотеза приоритета Марка, потребует от ее сторонников уделить больше внимания ее основе. Данную теорию уже нельзя больше рассматривать в качестве убедительного критического вывода64
.

В. Альтернативы гипотезе приоритета Марка

Большинство ученых считает приведенные данные достаточно убедительными в пользу этой теории. Фактически она почти всеми признается убедительным критическим выводом. Конечно, она является краеугольным камнем почти всей синоптической литературной критики. Гипотезы относительно Евангелия от Матфея и от Луки почти всегда основываются на предположении, что оба эти евангелиста использовали Марка как свой источник.

Несмотря на то, что большинство ученых признает теорию приоритета Марка убедительной, в последнее время были предприняты попытки разрешить синоптическую проблему без этой гипотезы. Эти попытки были сосредоточены главным образом на том виде теории, которая считает основным Евангелие от Матфея. Эта идея получила сильную поддержку со стороны Б. Батлера65
в 1951 году и позднее В. Фармера66
в 1964 году. По мнению Батлера, признание приоритета Матфея позволяет исключить существование "Q". Сила этого аргумента в значительной мере зависит от недопустимости объяснения случаев, где Евангелие от Матфея предстает как более раннее, ссылками на "Q". В качестве примера здесь можно привести повествования о проповедовании Иоанна Крестителя. Так как большинство сторонников критики источников продолжает разделять гипотезу "Q", аргумент Батлера был признан неубедительным.

Фармер также основывал свой подход к синоптической проблеме на приоритете Матфея и возглавил движение возвращения к гипотезе Грисбаха, согласно которой в таком источнике, как "Q", не было необходимости. По его мнению67
, результаты глубокого изучения текста, как и внутренних структур68
, делают убедительным предположение, что хронологический порядок Евангелий был Матфей-Лука-Марк. Хотя большинство ученых не считает гипотезу Грисбаха убедительной, она получает все большее признание и, несомненно, поставит под сомнение гипотезу приоритета Марка как убедительного критического вывода.

Среди других ученых, признавших теорию приоритета Матфея, был Л. Вагане69
, по мнению которого самой ранней была краткая форма Евангелия от Матфея, использованная Марком до появления длинной формы Евангелия от Матфея. Другим главным источником, по мнению Вагане, был источник изречений, использованный Матфеем и Лукой. Это было фактически видоизмененной формой теории двух документов. Другой римско-католический богослов Люсьен Серфо70
выдвинул гипотезу Прото-Матфея, но одновременно признавал и господствующее мнение, что наши греческие Евангелия от Матфея и от Луки основаны на Евангелии от Марка.

Неудовлетворенность гипотезой приоритета Марка также привела к ее модификации путем признания пересмотренной формы теории приоритета Прото-Марка71
. Но эта идея не получила широкого признания, так как она сталкивается с теми же возражениями против приоритета Марка, которые вызывает само Евангелие72
.

Г. Источники Марка

Вообще говоря, критика источников долгое время ограничивалась изучением Евангелия от Марка как основного источника, не уделяя особого внимания его происхождению. Одним исключением можно назвать гипотезу, предложенную Т. Колани73
в 1864 году, согласно которой Марк включил в свое Евангелие ранее существовавший еврейско-христианский апокалипсис (Мк. 13). Эта теория завоевала довольно большое признание в том смысле, что она стала рассматриваться почти что как факт синоптической критики74
. Главной основой этой теории являются предполагаемые несоответствия в этом отрывке, как мы его теперь имеем, несоответствия с учением Иисуса в других местах и расхождение между этим отрывком и непосредственным контекстом. Но эта гипотеза имеет и своих противников. Так, Бисли-Муррей75
изучил развитие этой теории с самого ее начала и показал ненадежность ее оснований. Его работа открывает путь к более традиционному подходу и к признанию того факта, что Сам Иисус употреблял апокалиптический язык. Можно также показать, что предполагаемые несоответствия можно легко объяснить, не прибегая к помощи этой теории. Несмотря на то, что многие продолжают считать практически достоверным существование какого-то раннего источника, эта теория может потерять свой вес. Так, Кренфилд76
приходит к выводу, что Мк. 13.5-37 дает в основном учение нашего Господа.

Что касается особых источников повествования о Страстях у Марка, то, по мнению некоторых ученых, Марк использовал два основных источника, один из которых был несемитский, содержавший простое повествование, а другой представлял собой сугубо семитское собрание самостоятельных повествований77
. Два эти источника, конечно же, были аналогичными, но независимыми друг от друга78
, и Марк объединил их в своем Евангелии.

Эта теория основывается главным образом на лингвистических и стилистических характеристиках и общем предположении критики источников, что лингвистическое сходство обусловлено общим источником, а расхождение указывает на разные источники. Если признать этот критический принцип, то теория двух источников повествования о Страстях у Марка становится в какой-то мере обоснованной, и можно предположить, что Марк использовал материал из разных преданий. По мнению Тейлора, Марк нашел повествование о Страстях в Риме и включил его в свое Евангелие. Но главным недостатком лингвистического анализа Тейлора является его сложный характер. Его источник А разделен на восемнадцать разделов соответственно семнадцати разделам источника В, многие разделы которого очень короткие79
. Очевидно, более правильным было бы говорить о редакторском процессе, а не источнике, по крайней мере, что касается его источника В. Здесь надо также сказать, что этот анализ основывается главным образом на наличии или отсутствии семитизмов (которых в А почти нет), но едва ли можно с уверенностью говорить о семитском характере всех примеров, которые приводит Тейлор.

С появлением метода "истории форм" стало обычным отделять повествование о Страстях от остальной части Евангелия, но в последнее время были предприняты попытки соединить этот разрыв при помощи редакционного метода. Это привело к ослаблению исторической достоверности повествования о Страстях и усилению его христологического характера. Единая структура указывает исключительно на Марка80
. Но тогда становится труднее определить, какими источниками пользовался Марк81
.

Согласно одной из современных теорий, тесно связанных с теорией Прото-Марка82
, которая теперь почти всеми отвергается, наше Евангелие от Марка было составлено редактором83
, соединившим первоначальную форму Евангелия (Мк.1), которая существовала на арамейском языке, с материалом из другого источника. Эта теория едва ли получит признание, но другие менее радикальные теории, которые основываются на группировке домарковского материала, привлекают к себе внимание84
. Хотя группировка материала в устном предании весьма проблематична, нельзя исключить, что Марк сам собрал материал и составил свое Евангелие.

Вопрос о том, составил ли Марк сам свое Евангелие, или он использовал материал в той форме, в которой он существовал в предании, не имеет большого значения. Более важным является то, почему Евангелие от Марка стало признанным авторитетным текстом. Дискуссии, которые в последнее время поставили вопрос о возможности использования Марком того же источника, который использовали Матфей и Лука85
, показали сложную природу любого предположения относительно источников Марка86
.

Были предложены самые разнообразные мнения об использовании Марком источника "Q" (о чем мы будем говорить в следующем разделе), но дискуссия эта не принесла почти никаких существенных результатов87
. Мы постараемся в дальнейшем продемонстрировать, почему "Q" считается не более чем удобным символом материала, общего для Матфея и Луки, но отсутствующего у Марка, что исключает возможность использования Марком источника "Q". Даже если и существовал какой-то особый письменный документ, который содержал более обширный материал, чем общий материал у Матфея и Луки, у нас все равно нет никакой возможности выделить этот дополнительный материал у Марка. В случаях же, где имеется сходство между Марком и "Q", было бы гораздо правдоподобнее утверждать существование устной основы для этого общего материала88
, либо предположить, что Марк использовал как Матфея, так и Луку, как это утверждает гипотеза Грисбаха89
.

Мы уже говорили о доводах за и против участия Петра в составлении Евангелия от Марка, но если довериться преданию, то мы должны иметь более достоверные сведения об источниках автора. Нам, конечно же, нет необходимости думать, что все сведения Марк получил через Петра, но ничто, однако, не исключает и этой возможности90
. Если Марк был тем юношей, который бежал из Гефсиманского сада91
, то возможно, что он сам знал некоторые события Страстной недели. Но это не более чем догадка. Некоторые ученые не могут согласиться с таким толкованием потому, что признают хронологию Иоанна, согласно которой можно предположить, что тот юноша обязательно должен был знать точный день важнейших событий. Если бы можно было согласовать хронологию Иоанна и синоптиков (о чем мы будем говорить ниже), или если предпочесть хронологию Марка хронологии Иоанна, то эта трудность не возникла бы.

Некоторые ученые пытались выделить те части Евангелия, которые можно было бы приписать Петру. Так, Тернер ссылается на несколько отрывков, в которых используется третье лицо множественного числа, и эти отрывки, по его мнению, можно было бы приписать личному свидетельству Петра92
. Менсон же пошел дальше и добавил многие отрывки к отрывкам Тернера, потому что они тесно между собой связаны93
. Таким образом большую часть материала можно приписать Петру. Остальной же материал мог представлять собой определенные блоки, которые могут указывать на уже существовавший порядок расположения домарковского материала.

Однако нельзя также забывать, что если считать правильным предание об авторстве Марка, он должен был знать многих очевидцев событий, побывав в Иерусалиме, и это во многом помогло ему при составлении Евангелия.

С появлением направления "истории редакций" эти рассуждения были почти полностью отвергнуты, но в связи с возникновением необходимости снова вернуться к синоптической проблеме и пересмотреть отвергнутые решения может также появиться и необходимость снова вернуться к раннему преданию о Петре и Евангелии от Марка.

V. ИСТОЧНИК "Q"

А. Причины ссылок на его существование

Из-за наличия большого немарковского материала как у Матфея, так и у Луки, многие ученые считают, что эти евангелисты должны были пользоваться одним источником. Это мнение основывается на отрицании всякой возможности, чтобы один евангелист использовал материал другого или оба они заимствовали общий, часто лексически очень схожий материал из устного источника. В начале развития теории двух документов второй был назван "Логия" (Logia) и ассоциировался с утверждением Палия, о котором мы говорили выше. Сначала считалось, что этот источник не представлял собой повествования. Но когда было признано, что он являлся повествованием, ибо иначе Матфей и Лука не могли бы зависеть исключительно от Марка и Логии, было предложено назвать его более подходящим термином, символом "Q"94
. Когда новозаветные штудии привели к выводу, что Евангелия основывались на письменных документах, "Q" как письменный источник был признан более обоснованным и фактически обязательным. Эта гипотеза основывалась на следующих предположениях:

1. Большой объем общего материала у Матфея и Луки (до 250 стихов), отсутствующего у Марка, большая часть которого имеет лексическое сходство, можно объяснить не чем иным, как существованием общего письменного источника95
.

2. Порядок, в котором Матфей и Лука использовали свой общий материал, почти один и тот же. Однако некоторые отклонения от этого порядка естественно поставили вопрос, кто из них ближе придерживается первоначального порядка в "Q", и мнения ученых здесь расходятся. Те, кто предпочитает Матфея, утверждают, что его литературный метод отличается от свободного художественного метода Луки96
. Но это противоречит общепризнанной привычке Матфея объединять свои источники. Для Луки, который обычно вводил свои источники "блоками", было меньше оснований, чем для Матфея, изменять порядок97
. Поэтому, хотя к общему порядку надо подходить с некоторыми оговорками, большинство сторонников гипотезы "Q" считает его достаточно веским доказательством в пользу использования общего источника.

3. Существование так называемых дубликатов у Матфея и Луки также считается подтверждением гипотезы "Q". Это дважды встречающиеся изречения, из которых одно взято у Марка, а другого из-за некоторых вариаций нет, и это требует существования другого источника, который содержал бы аналогичное предание98
.

4. Иногда сходство у Матфея и Луки выражается в необычных словах и выражениях или в грамматических особенностях".

По мнению Винсента Тейлора, "эти рассуждения позволяют нам считать, что при составлении своих Евангелий Матфей и Лука пользовались письменным источником, содержавшим изречения Иисуса"100
. Но не все ученые считают, что "Q" представлял собой единый источник. Так, В. Буссман101
, например, разделяет его на два источника, арамейский "R" и греческий "Т". Последний использовался Матфеем и Лукой почти без изменений, а первый - со значительными вариациями. Однако эта теория не завоевала широкого признания102
. По мнению В. Л. Нокса103
некоторая часть материала из источника "Q" существовала сначала в виде своеобразных трактатов и имел два раздела, которые в общем соответствуют источникам Буссмана. Концепция единого источника потеряла свою вескость из-за тенденции считать "Q"

Автор предположил, что подлинное собрание изречений должно быть объединено в пять книг, в соответствии с расположением у Палия и общепринятым у иудеев, как в Пятикнижии, общим материалом, использованным Матфеем и Лукой, без уточнения представлял ли он собой один или много источников104
.

Из-за проблем, которые ставят источники "Q", Вагане105
вообще отказывается от "Q" и заменяет его другим источником (Sg), который, по его мнению, лучше объясняет дублированное предание. Этот источник отличается от "Q" как своим характером, так и объемом. Он состоит главным образом из того рода изречений, которые Лука включил в свой документ "путешествий" (9.51-18.14), в большинстве своем такими же, как у Матфея, но многие стихи которого Матфей и Лука включают каждый по-своему. Считается, что этот источник, подобно Прото-Матфею Вагане, существовал в форме пяти книг, которые различались как лексически, так и стилистически. Эта теория основывалась на предположении Вагане, что первым было написано арамейское Прото-Евангелие от Матфея, а это требует существования другого источника для канонических Евангелий. По его мнению оба эти ранних источника были использованы евангелистами в их греческой форме. Но "Sg" Вагане не более убедителен, что касается содержания, чем "Q", который он заменяет и неизбежно должен зависеть от выбора того, кто его предлагает106
.

Еще одна гипотеза была недавно выдвинута П. Паркером107
, который называет первоначальный документ символом "К" (фактически Прото-Матфей) и допускает существование второго источника "Q". Его основная идея заключается в том, что Матфей и Марк использовали "К", а Лука узнал его только через Марка. Однако он считает, что и Матфей, и Лука использовали "Q"108
.

Из-за возвращения к гипотезе Грисбаха гипотеза "Q" была подвергнута большой критике. Несомненно, что, если Лука использовал Матфея, то пропадает необходимость в "Q"109
. Тем не менее, широкое признание "Q" заставило некоторых ученых определить его богословие110
.

Б. Содержание "Q"

Среди сторонников "Q" мнения ученых относительно точных деталей его содержания весьма расходятся111
, но это не касается главных разделов. Ниже мы приводим основные отрывки, которые, как считается, относятся к "Q", хотя многие ученые дополняют их и другими отрывками, где лексическое сходство менее выражено или где только один евангелист использовал этот материал. Но эти последние детали надо считать гипотетическими.

1. Приготовление

Проповедь Иоанна о покаянии (Лк. 3.7-9; Мф. 3.7-10). Искушение Иисуса (Лк. 4.1-13; Мф. 4.1-11).

2. Изречения (Нагорная проповедь) Блаженства (Лк. 6.20-23; Мф. 5.3-4, 6, 11-12). Любовь к врагам (Лк. 6.27-36; Мф. 5.39-42, 44-48; 7.12). Об осуждении (Лк. 6:37-42; Мф. 7:1-5, 10:24-25; 15:14). Слушающие и исполняющие Слово (Лк. 6.47-49; Мф. 7.24-27).

3. Повествования

Слуга сотника (Лк. 7.1-10; Мф. 8.5-10, 13). Вопрос Иоанна Крестителя (Лк. 7.18-20; Мф. 11.2-3). Ответ Господа (Лк. 7.22-35; Мф. 11.4-19).

4. Об ученичестве

Его цена (Лк. 9.57-60; Мф. 8.19-22). Миссионерское поручение (Лк. 10.2-12; Мф. 9.37-38; 10.9-15). Проклятия на непокорные Галилейские города (Лк. 10.13-15; Мф. 11.20-24).

5. Разные изречения

Образец молитвы (Лк. 11.2-4; Мф. 6.9-13). Об ответах на молитву (Лк. 11.9-13; Мф. 7.7-11). О спорах по поводу веельзевула (Лк. 11.14-22; Мф. 12.24-32). О нечистых духах (Лк. 11.24-26; Мф. 12.43-45). Знамение пророка Ионы (Лк. 11.29-32; Мф. 12.38-42). О свете (Лк. 11.33-36; Мф. 5.15; 6.22-23).

6. Поучение

Предостережение против фарисеев (Лк. 11.37-12.1; Мф. 23.1-36).

7. Дальнейшие изречения

О безбоязненном исповедании (Лк. 12.2-12; Мф. 10.19).

О заботах о земном (Лк. 12.22-34; Мф. 6.19-21,25-33).

О верности (Лк. 12.39-46; Мф. 24.43-51).

О знамениях века сего (Лк. 12.51-56; Мф. 16.2-3).

О примирении с соперниками (Лк. 12.57-59; Мф. 5.25-26).

8. Притчи

О горчичном зерне и закваске (Лк. 13.18-21; Мф. 13.31-33).

9. Другие изречения

Осуждение Израиля (Лк. 13.23-30; Мф. 7.13-14; 8.11-12; 25.10-12).

Плач о Иерусалиме (Лк. 13.34-35; Мф. 23.37-39).

Цена ученичества (Лк. 14.26-35; Мф. 10.37-38; 5.13).

О служении двум господам (Лк. 16.13; Мф. 6.24).

О законе и разводе (Лк. 16.18; Мф. 5.32).

О соблазнах, прощении и вере (Лк. 17.1-6; Мф. 18.6-7, 15, 21-22).

День Сына Человеческого (Лк. 17.22-27, 33-37; Мф. 24.26-28, 37-39).

Хотя многие сторонники основной теории двух документов считают эту схему гипотетической, разные ученые предложили свои ее модификации, которые тем не менее не изменяют основного характера документа. Самым важным является вопрос, включал ли этот документ в себя повествования о Страстях, хотя большинство критиков считает, что не включал.

Дальше мы увидим, что воспроизведенный источник "Q" представляет собой документ, в котором почти нет явной связи и крайне мало повествовательного материала. Включение повествования об исцелении слуги сотника несомненно вводит в заблуждение. Кроме того, в нем отмечается явное преобладание отдельных изречений без видимой структуры, которая бы их объединяла.

Предложенный порядок расположения материала у Луки выражает общепринятое мнение, что он написал свое Евангелие до Матфея112
. Но тогда возникает несколько проблем. Во-первых, это значит, что составитель "Q" почти не обращал внимания на хронологическое или тематическое расположение материала, и его главной целью было сохранить учение Иисуса, не придавая большого значения его последовательности. Во-вторых, это значит, что у него не было причин включать повествования о Страстях. Однако трудно поверить, чтобы первоначальный документ мог существовать в такой форме, но проблема эта, конечно же, упрощается, если признать теорию разных трактатов, составлявших материал "Q". Однако, как мы говорили выше, множество вариантов "Q" сильно ослабляет вес всей этой гипотезы.

Может быть, более верным будет считать, если признать гипотезу приоритета Марка, что только часть "Q" сохранилась у Матфея и Луки, если судить по аналогии использования ими обоими материала Марка. Сторонники теории двух документов утверждают, что Евангелие от Марка можно восстановить по Евангелию от Матфея и от Луки113
и поэтому можно считать, что этот же метод можно применить и к "Q". Но источник, который мы имеем, и источник, который является абсолютно гипотетическим, это далеко не одно и то же.

Поразительно различие методов использования "Q" у Матфея и Луки. Также поразительно, что в предложенной выше схеме только один довольно длинный раздел имеет одинаковый порядок расположения материала у Матфея и у Луки, т.е. изречения из Нагорной проповеди, которые, по мнению Хокинса114
, составили основу учения Иисуса. Но именно здесь становится особенно заметным то, что согласно общепризнанной теории источников, Матфей не только сгруппировал этот материал по темам, но и ввел другой материал в свой раздел изречений из других контекстов "Q" и из своих собственных особых источников.

Было предложено много объяснений, почему в некоторых отрывках "Q" имеется большое сходство, а в других - большое различие с Евангелиями. Винсент Тейлор115
предлагает четыре объяснения:

(1) редакторские модификации116
;

(2) разные редакции117
;

(3) параллельные версии118
;

(4) теории множества вариантов "Q"119
.

Он считает, что выбирать надо между вариантами (3) и (4), и вместе с другими сторонниками критики источников он предпочитает вариант (3), согласно которому, по Стритеру, "Q" и M частично совпадают. В этих случаях Лука следовал "Q", a Матфей - М. Но существование этих различных объяснений подчеркивает тот факт, что гипотеза "Q" имеет свои неразрешенные проблемы.

Идея разных редакций отодвигает проблему на один шаг назад. Так, если Лука использовал "Q1", а Матфей - "Q2", то тогда надо предположить существование "Прото-Q", из которого произошли обе редакции, в случае если "Q2" является отредактированной формой "Q1". Эту последнюю идею поддерживает Дж. Браун120
, который считает "Q" Матфея пересмотренной с церковной точки зрения формой материала "Q" Луки. Но трудно понять, как эта теория разных редакций может избежать проблем, которые имеет любая теория, согласно которой Лука использовал Матфея и наоборот.

В. Проблемы источника "Q"

Мы уже говорили об аналогичных отрывках у Матфея и Луки, но отсутствующих у Марка, и это приводилось как возражение против теории приоритета Марка. Но эти данные можно было бы считать подтверждением той теории, согласно которой Лука использовал Матфея (или наоборот), и тогда пропадает основание для существования "Q"121

Тем не менее согласиться с такой теорией трудно, потому что тогда становится непонятным, почему изменен порядок последовательности изречений Иисуса у Матфея. Это изменение могло быть вызвано желанием Луки сохранить исторический фон изречений, тогда как у Матфея порядок их был тематический, хотя такая теория предполагает, что у Луки были другие сведения о ситуации. И действительно, основная проблема расположения материала "Q" у Луки заключается в том, что у него она более естественная, чем у Матфея. Или, иначе говоря, тематическое расположение, будучи менее естественным, должно быть вторичным, и поэтому материал Матфея не мог быть основой для Луки. Несомненно, что первоначальный порядок материала "Q" имеет первостепенное значение122
. Тогда приоритет Матфея и обоснованность существования "Q" теряют смысл (raison d'etre). Если же считать "Q" устным материалом, а не письменным123
, то существование "Q" как самостоятельного источника трудно себе представить, да и едва ли необходимо.

Однако классическая теория источников у Марка и "Q", как ее краеугольный камень, исключает идею использования Лукой материала Матфея и по другим соображениям. Нет необходимости придавать большое значение тому аргументу, что Лука не опустил бы так много материала Матфея, если бы он знал его124
, потому что Лука несомненно писал, преследуя особую цель, и мог опустить из своего источника все, что хотел. Другим аргументом является то, что некоторые изречения у Луки выражены в более примитивной форме, чем аналогичные изречения у Матфея125
, но слабость этого аргумента заключается в трудности определить приоритет. Так, можно в равной мере говорить, что все Евангелие от Матфея в целом выглядит более ранним, чем Евангелие от Луки, как, например, судя по его еврейско-христианскому акценту. Кроме того, можно показать, что Лука использовал материал Марка почти в том же самом порядке, в каком он стоит в Евангелии. Если же он использовал Матфея, то считается, что здесь он применил совсем другой метод. Однако непонятно, почему он не мог изменить свой метод соответственно своей цели. У нас слишком мало данных, чтобы с уверенностью говорить о литературных методах Луки126
. Кроме того, согласно предложенной гипотезе, Лука ввел больше материала Матфея, чем Марка, если пренебречь повествованиями о Страстях. Из этого можно сделать вывод, что, если Матфей помещает какие-то изречения из своего общего материала в контекст Марка, то Лука помещает их в другой контекст. Но этот аргумент можно использовать в двух направлениях. Либо оба евангелиста использовали "Q", но избрали для него разные контексты, либо Лука использовал материал Матфея, но расположил его в другом порядке. Но можно ли с уверенностью считать первое более вероятным, чем второе? Оно требует доказательства, если считать его подтверждением гипотезы "Q".

Другой проблемой теории "Q" является отсутствие литературы того времени, которая была бы аналогична такому типу документа, как предполагаемый "Q"127
. Это безусловно не было Евангелие, так как в нем нет самого характерного признака евангельской формы - повествования о Страстях128
. Хотя можно допустить существование документа, содержавшего главным образом учение, как это показывает апокрифическое Евангелие Фомы129
.

Учение Иисуса, естественно, имело такое же первостепенное значение для ранних христиан, как и для гностиков, и на первый взгляд может показаться, что аналогичная форма гностического Евангелия Фомы и предполагаемого "Q" является сильным аргументом в пользу первого. Но достаточно ли здесь близка аналогия? Если, что, по-видимому, самое вероятное, Евангелие Фомы содержит главным образом выдержки из наших письменных Евангелий, то оно сразу же теряет аналогию с "Q", который, несомненно, не имеет такой основы. Это значит, что форма Евангелия Фомы была продиктована принципом выбора, что исключено в случае "Q". Гностического составителя Евангелия не интересовал исторический контекст и поэтому он исключает весь повествовательный материал130
. А в "Q" не только имеется несколько повествовательных разделов, но и отсутствует догматическая цель Евангелия Фомы. Это говорит только о том, что в гностических кругах собранию изречений придавалось большое значение, как и среди ортодоксальных христиан131
. В то же время существование документа, подобного "Q", в I век после Р.Х. надо считать уникальным. Уникальность документа "Q", конечно же, не противоречила бы этой гипотезе, если бы она имела достаточно убедительных оснований предполагать существование нового типа литературы. Однако существование источника "Q" является гипотетическим, не подтвержденным никакими внешними данными материалом и поэтому не может быть надежной основой для концепции уникального документа.

Некоторые ученые, которые не признают гипотезы использования Лукой материала Матфея, отвергают "Q", считая, что Лука использовал арамейский текст Прото-Матфея, как, например, утверждает теория Вагане, о которой мы говорили выше132
. Но большинство ученых, которые продолжают поддерживать гипотезу "Q" только номинально, а не по существу, считают ее лишь удобным символом для общего материала Матфея и Луки133
.

Недавно были предприняты попытки проанализировать "Q" при помощи статистических методов. Но этот метод не смог ответить на вопрос, представлял ли собой "Q" составной134
или единый документ135
. Это только лишний раз показывает, что любой анализ гипотетического источника имеет свои проблемы.

Появление метода "истории редакций" в подходе к Евангелиям привело к попыткам применить этот метод к "Q"136
. Но этот подход был отвергнут на том основании, что такой метод не может быть применен к изучению документа, которого мы не имеем137
.

Г. Возможная цель "Q"

Для
сторонников гипотезы "Q" существенным является выяснить мотив его появления, и обычно это делается ссылкой на катехизические нужды ранней Церкви. Нетрудно понять, сколь полезно было собрание изречений Иисуса в первых общинах. Большинство сторонников "Q" ставят акцент на практические вопросы христианского обучения. Так, источник "Q", если он существовал, представлял собой своего рода первое руководство для учеников, которое основывалось на авторитете Самого Господа. Оно должно было помогать разрешать многие спорные проблемы, возникавшие в связи с распространением христианства в языческие страны138
. Так, например, в "Q" есть отрывки об Иоанне Крестителе, о его проповеди покаяния, его вопросе к Иисусу и о Его мессианском служении и об ответе Самого Иисуса Иоанну. Несомненно, что этот материал мог разрешить проблемы связи учеников Иоанна с христианской Церковью. Также и отрывки, в которых дается учение нашего Господа о подати, имели практическое значение для выполнения христианского долга перед государством.

Совсем недавно большое внимание было уделено богословию "Q" для более точного определения его цели139
. Конечно, можно предположить, что этот документ имел целью дать особую точку зрения или исправить некоторые искажения учения, но учитывая крайне гипотетический характер источника "Q", едва ли можно получить убедительные результаты.

Если признать эти возможные цели, то осуществить их можно было и другими путями. Учение по этим важным вопросам могло входить в процесс устного наставления, а не быть изложено в письменном документе. С другой стороны, эту же цель могли осуществлять уже составленные Евангелия, но тогда встает вопрос, мог ли "Q", если он существовал, быть более важным, чем Евангелие от Марка и от Луки.

Д. Ценность гипотезы "Q"

Можно сказать, что самое большое значение эта гипотеза имеет для христианского свидетельства, так как "Q" приближает письменные свидетельства ко времени Иисуса. В. Тейлор считает140
, что ценность "Q" заключается в следующем:

1. Он является самым ценным источником учения Иисуса, хотя надо заметить, что учение было записано и в других источниках.

2. Он позволяет глубже понять характер Иисуса. Многие изречения являются автобиографичными по характеру, показывающими духовное самосознание Иисуса (ср. Мф. 11.27; Лк. 10.22). Есть много ссылок на природу, показывающих ее реальную ценность. Много изречений стоят в поэтической форме141
. Есть указания на исцеления, чудеса и посещения Иерусалима, не записанные в Евангелии, которые заканчиваются плачем о Иерусалиме.

3. Он показывает заботу нашего Господа об общинной жизни, особенно в селах, и это настолько сильно выражено, что, по мнению Крама142
, документ "Q" должен был появиться в сельской местности.

Хотя сам Тейлор предостерегает против переоценки значения "Q", многие критики источников склонны придавать этому гипотетическому источнику большее значение, чем двум каноническим Евангелиям, которые содержат этот материал. Но нельзя забывать, что эти Евангелия получили авторитет, который "Q" никогда не имел, или даже если и имел, то не настолько высокий, чтобы сохранить его143
.

Е. Дата и место происхождения

Гипотетический характер источника "Q" не позволяет точно определить его дату происхождения. Поэтому предположение Б. Стритера144
(и затем Менсона145
), что он был написан около 50 г. от Р.Х., возможно, в Антиохии, является только предположением, а так как у нас нет более убедительных данных, то оно так и остается только предположением. Во всяком случае обычно принято считать, что "Q" не мог появиться позже 60 г. от Р.Х.146
.

Ж. Авторство "Q"

Установить авторство некоторых имеющихся новозаветных писаний трудно, но вдвойне трудно говорить об авторе гипотетического источника. Предложенные гипотезы основывались главным образом на утверждении Папия, приведенном у Евсевия, о котором мы говорили выше. Согласно традиционной точке зрения, Папий утверждал, что Матфей написал свое Евангелие (ta logia /ta logia/) на еврейском диалекте, но после признания "Q" Логию Папия стали естественно отождествлять с этим источником. Если такое отождествление правильно, то оно является самым ранним свидетельством не только в пользу авторства "Q", но и самого его существования. Если, в таком случае, предположить, что Матфей не писал своего Евангелия и, если пойти дальше, писатель этого Евангелия использовал "Q", то это несомненно очень поможет объяснить, почему имя Матфея было приписано всему Евангелию, если было известно, что он был автором одного из его источников. Но кроме сомнительного утверждения Папия, в раннехристианской истории ничто не предполагает, чтобы Матфей написал только часть Евангелия, которое ему приписывается. Кроме того, тогда надо объяснить, почему такой апостольский источник, как "Q", уступил свой авторитет двум, как считается, неапостольским Евангелиям147
. Если Папий имел в виду наше каноническое Евангелие, а не "Q", то безнадежно искать автора гипотетического источника "Q". Он должен остаться одним из первохристианских анонимов, может быть, даже самым великим. Возможно, что это является еще одной причиной, хотя ни в коей мере не решающей, сомнительности ценности гипотезы письменного источника "Q".

3. Заключение

Как видно из сказанного выше, единого мнения относительно источника "Q" не существует. Однако, справедливости ради надо сказать, что многие ученые продолжают считать его, несмотря на трудности, которые он ставит, самым разумным объяснением происхождения двойного предания (Мф./Лк.). Кроме этой теории одного источника и другой теории, предполагающей, что оба автора заимствовали материал из устного предания, существуют другие различные предположения. Возможно, что Лука использовал Матфея, хотя само по себе это трудно допустимо. Может быть, лучше будет считать, что первые катехизические наставления включали в себя многое из учения Иисуса и приняли твердую форму. Из этого следует, что "Q" мог существовать в устной форме достаточно определенного характера, что объясняет как лексическое сходство, так и различие. Но можно также предположить, что часть материала изречений была записана в форме кратких заметок и затем использована Матфеем и Лукой в дополнение к другим устным преданиям. Одним из преимуществ этого предположения является то, что оно исключает четкое разграничение между "Q" и особым материалом Матфея и Луки. В области гипотетического изучения бессмысленно быть догматиком. Символ "Q" может быть использован как удобное обозначение общего материала, и каждому исследователю должна быть предоставлена свобода считать его по своему усмотрению либо письменным, либо устным материалом, либо комбинацией обоих.

VI. МАТЕРИАЛ, СОДЕРЖАЩИЙСЯ ТОЛЬКО У МАТФЕЯ

Согласно гипотезе четырех документов, Матфей использовал, кроме Марка и "Q", другие источники, которые либо не знали, либо не использовали другие евангелисты148
. Этот уникальный материал, который отличает это Евангелие от других, явился определяющим в дискуссиях об исторической ценности всего Евангелия в целом149
. Его можно разделить на три подгруппы: (а) собрание изречений150
; (б) testimonia (свидетельства); (в) повествования о Рождестве; (г) другие повествования.

А. Собрание изречений ("М")

Предложенный Стритером для Евангелия от Матфея источник "М"151
состоял из изречений, которые нельзя с уверенностью отнести к "Q" из-за отсутствия тесных аналогий между Матфеем и Лукой. Стритер приписывает этот источник М Иерусалиму из-за преобладания в нем еврейских характеристик.

1. Причины признания этого источника

(1) Основываясь на сходстве тем у Матфея и Луки, как и многих случаях расхождения лексических форм, было предложено считать, что источник, который в этих случаях частично совпадает с "Q", является причиной как сходства так и расхождения. Иными словами, эти разделы нельзя с уверенностью отнести к "Q", и поэтому они, видимо, были взяты из другого параллельного источника, который использовал только Матфей.

(2) Некоторые ученые считают, что эта теория основывается на методе Матфея соединять свой источник Марка с "Q" и поэтому позволяет думать, что он то же самое сделал с "М" и "Q". В подтверждение этого процесса В. Тейлор152
ссылается на Мф. 4.11; 10.9-15; 12.22-32; 13.31-32.

(3) Если Матфей соединил "М" и "Q", то Лука, следуя своему методу использования одного источника, очевидно, предпочел "Q". Тогда это объясняет как расхождения, так и принципы выбора двух евангелистов153
.

(4) На основании структуры и стереотипных объяснений можно говорить о различии между изречениями "М" и "Q"154
.

Являются ли эти причины достаточным основанием для предположения о существовании особого источника, зависит от различного подхода к этой проблеме. Например, если признать, что Евангелие от Матфея было написано до Евангелия от Луки, то доводов в пользу "М" становится меньше, во всяком случае в той форме, в которой их предлагает Стритер. Тогда труднее становится отличить уникальные изречения Матфея от изречений "Q". Просто этого не надо будет делать. Следовательно те, кто отрицает существование "Q", обычно отрицают и "М", во всяком случае как письменный источник155
, хотя символ этот можно продолжать использовать для материала, содержащегося только у Матфея. Кроме того, трудно решить, в какой степени взаимодействие устного предания и письменных источников могло создать параллельные предания с их сходством и различием, которые пытается объяснить гипотеза источников "М" и "Q"156
. в лучшем случае источнику "М", в любой из его предложенных форм, не хватает логической связи157
, и поэтому трудно понять, как он мог быть первоначально составлен.

2. Главные характеристики источника

Мы уже говорили о еврейском характере Евангелия от Матфея, но здесь надо отметить, что этот еврейский акцент наблюдается в отрывках, аналогичных и у Луки, хотя чаще всего в материале, содержащимся только у Матфея. Примером первого может служить утверждение о законе и пророках (Мф. 5.17-19; Лк. 16.17). У Матфея написано: "Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном". У Луки же это стоит в значительно более краткой форме и в совершенно другом контексте: "Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона прейдет". И далее Лука пишет в другом контексте: "Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут" (21.33; ср. Мф. 24.35; Мк. 13.31). Дальше мы увидим, что то, что ясно сказано у Матфея, предполагается и у Луки, хотя и с меньшим акцентом, так как он имеет в виду главным образом языческих читателей.

Примеры иудаистического акцента в собственном материале Матфея можно увидеть в отдельных изречениях в контекстах "Q", таких как, например, в отрывках о погибших овцах дома Израилева (10.6) и в собрании изречений Матфей, как в утверждении о новом и старом в конце раздела притч (13.52), и далее в притчах о брачной одежде, о десяти девах, об овцах и козлах (22; 25). Изречения о Моисеевом седалище (23.2) и о двенадцати престолах Израилевых (19.28) относятся к этой же категории.

Если "М" существовал как источник, то его основной отличительной чертой является еврейский характер.

3. Возможное содержание источника

Так как существование "М" является еще более гипотетическим, чем "Q", и это признается даже сторонниками этой теории, то становится невозможным определить его первоначальное содержание158
. Можно только предположить, что это был материал собрания изречений, типичный только для Матфея. В случае же использования "Q" нельзя предположить, чтобы весь материал, который первоначально входил в "М", сохранился в Евангелии от Матфея. Приведенное ниже содержание надо рассматривать, даже с точки зрения критики источников, как весьма гипотетичное.

(1) Поучение содержит материал, который был главным образом антифарисейским и который был включен Матфеем в Нагорную проповедь. По мнению Мак-Нейла159
, сначала существовали две проповеди в письменной форме, вариант Луки и данное матфеевское поучение160
. Матфей, очевидно, объединил эти две формы.

(2) Считается, что такое же антифарисейское поучение, введенное в Мф. 23, также является объединением двух источников.

(3) Некоторые части миссионерского поручения отсутствуют в "Q", или, иными словами, у Луки.

(4) Собрание притч включало в себя такие, как о плевелах, о сокровище в поле, о драгоценной жемчужине, о неводе (Мф. 13), о немилосердном рабе (Мф. 18.23-25), о работниках в винограднике (20.1-16), о двух сыновьях (21.28-32), о брачной одежде (22.11 -14), о девах (25.1-13) и о овцах и козлах (25.31-33). Стритер добавляет еще три притчи, аналогичные Луке, о потерянной овце (18.10-14), о брачном пире (22.1-10) и о талантах (25.14- 30).

Кроме этих основных характеристик, многие другие изречение приписываются также особому источнику Матфея (напр., 12.11-12; 13.52).

4. Ценность источника "М"

Сторонники теории четырех источников обычно утверждали, что она может показать сравнительную ценность разных источников, которые располагаются по нисходящей степени важности, и естественно, что Марк и "Q" заняли первое место, а весь другой материал источников рассматривался как менее важный. И поэтому неудивительно, что признаки, которые предлагается считать отражением позднейшего еврейско-христианского влияния, отражены в "М", особенно в виду явно еврейского тона, наряду с такими другими влияниями, как учение Иоанна Крестителя161
. Но вескость этого метода оценки зависит от признания того, являются ли источники Марк и "Q" достаточными критериями для оценки первоначальных документов. А это значит, что весь материал, который от них отличается, должен рассматриваться с предвзятостью. Эта тенденция в своей развитой форме ставит под сомнение все факты и изречения, которые имеются только у одного автора.

Винсент Тейлор162
, который признает существование "М", по крайней мере как устное предание, если не как письменный источник, объясняет еврейский характер Евангелия от Марка. Но если эта еврейская окраска связана с собственным выбором Матфея, то многое становится ясным. Автор, или "редактор", Евангелия мог проявить больше личной инициативы, чем ему отводят многие критики источников. Более современное движение "истории редакций", которое считает писателей богословами, допускает такую личную инициативу. Те же, кто рассматривает "М" как символ всего устного предания, конечно же, не признают этого мнения, и это является причиной того, что они склонны использовать термин "слои" /strata/, а не "источники" /sources/163
.

5.
Датировка и место происхождения

Всякий ученый, который пытается выяснить время и место происхождения "М", прекрасно понимает, что он может полагаться только на свои рассуждения. Стритер164
предлагает дату около 65 года, а место происхождения - Иерусалим. Дата может быть установлена только произвольно, хотя и предшествовать изданию Евангелия, и поэтому, естественно, после Марка и "Q". Место происхождения можно определить по его еврейским характеристикам, хотя еврейское влияние было сильным не только в Иерусалиме. Вопрос этот не имеет большого значения для изучения происхождения Евангелия, так как его решение основывается исключительно на предположениях.

Б. Книга свидетельств (testimonia)

Многие цитаты из Ветхого Завета в Евангелии от Матфея можно разделить на две четкие группы. Большинство из них воспроизводят более или менее точно текст Септуагинты или, по крайней мере, греческого перевода еврейского текста165
. Небольшая группа цитат, приблизительно 12, несомненно взята из еврейского текста. Эти цитаты приведены только у Матфея, кроме одной, которая имеется также у Марка и Луки (а именно, отрывок о гласе, вопиющем в пустыне, приписанный Иоанну Крестителю - Мф. 3.3; Мк. 1.2-3; Лк. 3.4-6). Другими цитатами являются: повествования о Деве (1.23), о Вожде из Вифлеема (2.6), о воззвании из Египта (2.15), о Гласе в Раме в применении к убийству невинных младенцев (2.18), о наречении Назореем (2.23), о народе, сидящем во тьме, который увидел свет (4.15-16), о Том, Кто "взял на Себя наши немощи", в применении к служению исцеления (8.17) отрывок о Рабе, показывающий миролюбивое отношение Иисуса (12.18-21), утверждение о притчах (13.35), а также о Царе Иудейском, грядущем на ослице (21.5) и о тридцати серебренниках (27.9).

Так как каждая из этих цитат вводится одной и той же формулой: "тогда сбылось реченное.,.", было высказано предположение, что, кроме цитат в других местах Евангелия, существовало отдельное собрание ветхозаветных цитат. По мнению Ф. Бер-кита166
и Дж. Р. Гарриса167
, этот вид собрания существовал в то время в еврейском мире168
. Они считают, что Матфей взял эти цитаты из арамейского собрания свидетельств. В некоторых случаях (например, 1.23) цитата отличается как Септуагинты от текста, так и еврейского, что можно, по-видимому, объяснить арамейским влиянием. Тогда это будет говорить в пользу арамейского оригинала. Мак-Нейл169
считает же наоборот, что этот источник мог быть переведен на греческий язык до его использования Матфеем.

Гипотеза собрания свидетельств (testimonia) поддерживается интересом первых христиан к ветхозаветному свидетельству о Христе170
. Поэтому вполне вероятно, что такое христианское собрание существовало. Однако некоторые характеристики этой гипотезы не находят подтверждения.

1. На основании утверждения Папия о существовании Логии Матфея, Беркит и Гаррис считают, что Матфей был автором подобной книги свидетельств, но это маловероятно, так как Папий употребляет это слово по отношению к Иисусу, а не ветхозаветным изречениям (Logia)171
.

2. Кроме того, эта теория ничего не принимает во внимание о раннехристианских параллелях, хотя доподлинно известно, что подобные "свидетельства" (testimonia) существовали во времена Тергуллиана и Киприана. А также эти более поздние книги дают совершенно другой образец последовательности и языка, чем тот, который мы имеем в Евангелии от Матфея172
.

3. Некоторые, из этих "изречений" не были понятны, если они существовали отдельно от контекста, хотя нельзя исключить возможности, что им давались толкования. Христианский интерес к ветхозаветным "свидетельствам", как указывает Ч. Г. Додд173
, в большей степени был обращен на наиболее важные повествовательные отрывки, чем на изречения.

4. Сторонники этой теории не уделяют должного внимания связи этих цитат с контекстом у Матфея. А может быть эти "изречения" сами приходили на память, когда автор составлял Евангелие, как, например, цитата из Ос. 11.1 ("из Египта вызвал сына Моего"), с целью показать, что бегство из Египта было божественно предсказанным событием174
. Каким бы странным ни казалось это толкование для современных стандартов, вполне возможно, что писатель вспомнил этот отрывок из Осии, когда думал о самом этом событии. Либо автор выбирал свои события, чтобы подтвердить "свидетельства" (testimonia), но это маловероятно175
.

По мнению В. Л. Нокса176
не все "свидетельства" (testimonia) взяты из одного источника. Первые пять из цитируемых только у Матфея включены в повествования о Рождестве и входили в тот источник. Из других шести четыре входили в другой источник, содержавший "свидетельства", а две были добавлены из еще одного источника, возможно, устного177
. Но наличие таких вариантов делает всю эту гипотезу менее убедительной178
. Даже если все нужные отрывки входили сначала в источник "свидетельств" (testimonia), то едва ли их было достаточно для составления книги.

Гипотеза Матфеевской школы, о которой мы говорили выше, когда обсуждали цель Евангелия179
, основывалась главным образом на показании Матфеем исполнения пророчеств Ветхого Завета. Толкование выбранных "свидетельств" (testimonia) было основным методом в новозаветной апологетике этой школы180
, и поэтому интерес Матфея к "изречениям" не удивителен. Но эта гипотеза не является наиболее правдоподобным объяснением интереса автора к толкованию. Если Матфей относился к группе, которая, подобно людям из Кумрана, занималась таким толкованием, то легко понять, почему столько текстов естественно приходило ему на ум, когда он писал свое повествование181
. Но почему он предварял одну группу цитат специальной формулой, а другую нет? По-видимому, это делалось специально, чтобы привлечь внимание к исполнению пророчеств, которые христианские апологеты толковали с мессианской точки зрения.

В. Повествование о Рождестве у Матфея

Хотя это повествование рассматривается под отдельным подзаголовком, иногда его считают частью большого цикла повествований, характерных только для Матфея182
. Однако полезно будет рассмотреть это повествование отдельно.

1. Повествование о Рождестве у Матфея совершенно иное, нежели у Луки, и несомненно взято из другого источника. Матфей уделяет больше внимания Иосифу, тогда как Лука - Марии.

2. Так как в этих повествованиях очень велик интерес к Ветхому Завету, Нокс считает, что "каждое повествование переплетено со "свидетельствами" (teStimonia) из Ветхого Завета"183
. Это слишком смелое утверждение, но несомненно, что древняя Церковь придавала особое значение ветхозаветным пророчествам о пришествии Христа, и это отразилось на форме, в которой сохранилось это предание. Но также не исключено, что сам автор первым записал эти особые предания184
и сам ввел соответствующие "свидетельства", о чем мы говорили выше.

3. Было также выдвинуто предположение, что это повествование появилось в связи с христианизацией повествования о Моисее и Израиле185
, образовав своего рода комментарий к ним. Но хотя интерес к Ветхому Завету бесспорен, трудно допустить, чтобы Ветхий Завет стал основанием для составления повествований186
. В этом случае подобная компиляция подверглась бы тщательной проверке.

4, Часто считается, что повествование о Рождестве у Матфея не является историческим, а было написано позже с догматической целью приукрасить пришествие Иисуса. Однако такой взгляд в большей степени связан с непризнанием сверхъестественного и неверием в непорочное зачатие, чем с исторической оценкой187
.

Тем не менее надо сказать, что родословие у Матфея вызывает некоторые трудности из-за его стилизованной формы и непонятными пропусками и вставками. Но тогда надо ответить на вопрос, не исключают ли экзегетические проблемы, которые ставят эти повествования, всякую историческую основу. Мы можем ответить, что Матфей использует это повествование с целью выразить твердое убеждение в том, что Рождество Мессии не было исторической случайностью188
.

5. Многие ученые считают, что повествование Матфея было продиктовано богословскими мотивами189
. Однако нельзя считать, что богословский интерес исключает историческую основу материала190
.

Г. Другие повествования у Матфея

Главными повествованиями, которые не встречаются ни в одном другом известном нам источнике, являются:

(1) колебание Иоанна Крестителя при крещении Иисуса (3.14-15);

(2) хождение Петра по воде (14.28-31);

(3) четыре драхмы во рту рыбы;

(4) несколько эпизодов в повествованиях о Страстях; таких как торговля Иуды с первосвященниками (26.14-16), умывание рук Пилатом (27.24-25); землетрясение и воскресение некоторых святых (27.S1-S3); и в последнем разделе, такие как стража у гроба; Ангел, отваливший камень от гроба; взятка страже (27.62 - 28.15).

Килпатрик191
разделяет материал на три раздела: повествования о Петре (14.28-31; 16.17-19; 17.24-27; 18.15-22), повествования о Страстях и Воскресении (26.52-54; 27.3-10, 19, 24-25, 51-53, 62, 66; 28.2-4, 9-20) и разные повествования (3.14-15; 4.23; 9.35; 15.22-24; 17.6-7; 21.10-11, 14-16).

Многие ученые видят в этих разделах некоторое сходство и считают, что повествование о Рождестве должно иметь общий источник. Характерными особенностями, объединяющими этот материал, считаются следующие:

(1) стилистические признаки;

(2) ссылки на ангелов и пророков;

(3) акцент на чудесном;

(4) догматическая цель, подтверждающая древнее предание192
.

Первой характеристике нельзя придавать большого значения, Так как в этом повествовании не так много признаков, которые стилистически отличались бы от остального материала, но другие три характеристики, несомненно, указывают на единый источник этого повествования. Интерес к ангелам, однако, не ограничивается этим особым источником, кроме как в выражении "Ангел Господень". Кроме того, об ангелах говорится и у Матфея, и у Луки, что должно предполагать общую характеристику древнего предания. Общепризнанно, что пророческий элемент больше выражен у Матфея, чем у других синоптиков, что несомненно выражает главным образом цель Евангелия. Может быть верно, что чудесный элемент сильнее подчеркнут в повествованиях у Матфея, чем в других синоптиков, но значительно слабее по сравнению со сверхъестественными приукрашиваниями в апокрифических Евангелиях. Поэтому неправильно было бы считать особый материал Матфея "апокрифическим"193
.

Попытка Петра пойти по воде не менее невероятна, чем действия Самого Иисуса, что касается физического аспекта, и это событие описано не только у Матфея. И действительно, результат этого эпизода предполагает совершенно другой мотив, чем приукрашивание, потому что нельзя сказать, чтобы после него Петр получил какую-то особую силу. В. Тейлор194
видит догматическую цель в колебании Иоанна Крестителя, в повествованиях о четырех драхмах во рту рыбы и о воинах после Воскресения, и все они, по его мнению, разрешают существовавшие в то время трудности. Повествование о четырех драхмах, например, рассматривается как решение проблемы, должны ли или нет христиане платить подать195
. Но хотя такое предположение может объяснить происхождение этих источников, сами повествования отнюдь необязательно требуют такого объяснения. Если бы они имели историческую ценность, которую многие ученые отрицают, то они и сейчас бы разрешали некоторые проблемы. Часто считается, что повествования были написаны для разрешения этих проблем, но, несомненно, правильнее будет считать, что сами проблемы были основным фактором в процессе выбора и сохранения уже существовавшего материала.

Вывод Винсента Тейлора о том, что этот цикл преданий имел наименьшее значение в евангельских преданиях, вызван его недооценкой влияний, описанных выше. Мы уже говорили выше, сколь опасно таким образом подходить к исторической ценности материала.

VII. МАТЕРИАЛ, СОДЕРЖАЩИЙСЯ ТОЛЬКО У ЛУКИ

Объем материала, которого нет в других источниках, у Луки даже больше, чем у Матфея. По мнению Стритера этот особый материал "L" Лука собрал в Кесарии. Он существовал необязательно в письменной форме, и символ "L" поэтому, можно рассматривать как обозначение устного предания196
, по-видимому собранного Лукой, когда он был в Кесарии.

А. Общее содержание

Этот материал "L" содержит четырнадцать притч: о двух должниках (Лк. 7.41-43); о милосердном самарянине (10.29-37); о докучливом друге (11.5-8); о безумном богаче (12.13-21); о бесполезной смоковнице (13.6-9); о башне (14.28-30); о царе, идущем на войну (14.31-33); о потерянной драхме (15.8-10); о блудном сыне (15.11-32); о неверном управителе (16.1-9); о богаче и Лазаре (16.19-31); о рабах ничего не стоящих (17.7-10); о неправедном судье (18.1-8); о мытаре и фарисее (18.9-14). Если притчу о десяти минах (19.11-27) считать отличной от притчи о талантах, то необходимо добавить и ее, но многие ученые считают их вариантами одной и той же притчи. Однако различия между ними достаточно велики, что позволяет считать ее отдельной притчей.

Кроме этих притч, есть также и несколько отдельных изречений, таких как по поводу спора о наследстве (12.13-15), гибели галилеян в Силоаме (13.1-5), и изречения о смирении (14.7-14) и лицемерии (16.14-15).

Большой повествовательный материал также относится к "L", и его можно суммировать следующим образом:

1. В Галилейский период

Отвержение в Назарете (4.16-30).

Чудесный улов рыбы (5.1-11).

Сын вдовы в Наине (7.11-17).

Грешница (7.36-50).

Прислуживающие женщины (8.1-3).

2. В повествованиях о "путешествии" Самарянские селения (9.51-56).

Миссия Семидесяти (10.1-16).

Мария и Марфа (10.38-42).

Женщина, которая назвала блаженной Матерь Христа (11.27-28).

Скорченная женщина (13.10-17).

Человек, страждущий водяной болезнью (14.1-6).

Десять прокаженных (17.1-19).

Закхей(19.1-10).

3. Повествования о Страстях

Спор во время тайной вечери (22.15-30).

Пот, как кровь (22.40-46).

Арест (22.47-53).

Тройной суд (22.54 - 23.16).

Плачущие женщины (23.26-31).

Раскаявшийся разбойник на кресте (23.39-43).

4. Повествования о Воскресении Женщины у гроба (24.1-12).

По пути в Еммаус (24.13-35).

Явление в Иерусалиме (24.36-49).

Вознесение Иисуса (24.50-53).

Это содержание надо считать гипотетическим197
, так как некоторые повествования частично совпадают с повествованиями в других Евангелиях (например, 24.1-12), но между ними имеется большое различие, которое предполагает другой источник.

Важно отметить, что большинство особых притч и изречений у Луки помещены в его повествованиях о "путешествии" вместе со многими его особыми повествованиями. Из материала, рассмотренного выше, можно выделить некоторые характерные признаки особого источника Луки.

(1) Притчи не называются так часто, как у Матфея, притчами о Царстве, хотя, согласно И. Иеремиасу, они в равной мере изобилуют тайнами Царства. Особенно выделяется интерес к людям.

(2) Повествования содержат несколько чудес, и некоторые особенно удивительные, но критики источников обычно не относят их к той же категории, что притчи особого источника Матфея.

(3) Особый интерес проявляется к женщинам.

Мы уже говорили, что название отрывка Лк. 9.51 - 18.14 повествованием о "путешествии" не совсем удачно. Оно конечно заполняет разрыв между Галилейским и Иудейским служениями, который имеется у других синоптиков, но в нем фактически очень мало говорится о путешествии. В начале этого повествования Иисус находится в Галилее и собирается идти в Иерусалим (9.51), а после него Он находится возле Иерусалима (19.28), но само путешествие во всем этом разделе описано в общих чертах198
. Это привело к мнению, что Лука сам заполнил разрыв главным образом разным материалом из своего собственного материала и "Q", почти не вдаваясь в географические детали199
. И считается, что 13.31-33 не соответствует 9.51, так как в нем говорится, что Иисус только собирается уйти из Галилеи200
. Но называется не Галилея, а только территория Ирода (которая включала часть Перею), и предполагаемого несоответствия не было бы, если бы Иисус был тогда в Перее. Так и 17.11, где говорится, что Иисус шел в Иерусалим, проходя между Самарией и Галилеей, считается трудным объяснить географически. Конечно, было бы странным, если бы в 13.31-33 было сказано, что до этого Иисус был в Перее. Возможно, что 17.11 является воспоминанием более раннего события, но в таком случае большой акцент на характере содержания отодвинул бы на второй план результат путешествия. Предполагается201
, что доминирующей особенностью материала, как его расположил Лука, является чередование наставлений и рассуждений, предназначенных специально для обучения проповедников и миссионеров, а также и то, что этот материал в большей степени, чем в других источниках, посвящен полемическим вопросам202
.

Б. Повествование о Рождестве

Относительно повествования о Рождестве у Луки существуют разные мнения. Обычно принято считать, что Лука имел особый источник для этого материала, и в таком случае он отличался от общего материала "L". Если "L" представлял собой устное предание, то тогда легче поверить, что повествование о Рождестве входило скорее в такое устное предание, чем в письменный источник. Это объясняется лингвистическими различиями между Лк. 1 и 2 и остальным материалом, содержащимся только у Луки. Особенности этих повествований можно кратко изложить следующим образом:

(1) Их язык и стиль очень отличаются от остальной части Евангелия. После литературного предисловия (1.1-4) стиль Луки в следующем разделе (1.5, 2.52) становится, по выражению В. Л. Нокса203
, "разгулом гебраистического греческого с некоторыми усовершенствованиями". Мак-Нейл204
называет его язык "переводным греческим". Но как бы его ни определять, греческий язык этой части Евангелия сильно отличается от греческого до и после этой части, потому что, начиная с 3.31 и далее, стиль теряет сильные гебраистические особенности повествования о Рождестве и становится, по общему мнению, литературным греческим языком. Эта лингвистическая особенность требует объяснения.

(2) Содержание повествования о Рождестве необычное. Так, именно только в этом разделе Лука вводит гимны, и они написаны по образцу наиболее поэтических частей Септуагинты. Они изобилуют ветхозаветными ссылками.

(3) Это повествование отличается от такого же повествования у Матфея205
. Лука уделяет больше внимания Назарету, чем Иудее, Марии - больше, чем Иосифу, связи между Иоанном Крестителем и Иисусом, а также детству Иисуса.

Были предложены разные объяснения происхождения этого повествования, но здесь мы можем только кратко их изложить.

1. Теория еврейского источника

Часто выдвигалась идея, что Лука пользовался древнееврейским источником206
. Эта идея защищалась с разных точек зрения: так, одни считали, что Лука появился в секте Иоанна Крестителя207
; другие основывались на том, что некоторые выражения в этом повествовании напоминают игру слов, столь характерную для еврейской литературы, что можно объяснить только тем, что Лука пользовался еврейским текстом208
. Винтер209
считает, что Лука пользовался в этом повествовании несколькими источниками, так, "Величит душа Моя" (Magnificant) и часть "Благословен Господь" (Benedictus) взяты из воинственных гимнов Маккавеев, одна часть повествовательных разделов (Лк. 2.5-80; 2.1-21) из документа, приписываемого Иоанну Крестителю, а другая часть ассоциировалась с Иаковом, братом Господним (2.22-29; 41-51а).

Однако весьма сомнительно, чтобы Лука так радикально переделал источник Иоанна Крестителя, как предполагает эта теория, учитывая его привычку сохранять свои источники с наименьшими изменениями210
.

Если допустить использование Лукой древнееврейского источника, то все же остается вопрос, сам ли он перевел его на греческий язык или имел уже его перевод211
. Однако для общей теории не имеет большого значения сам ли он или кто-то другой сделал этот перевод, так как считается, что он сохранил много семитских особенностей212
.

2. Теория арамейского источника

Если раньше эта теория имела некоторых сторонников213
, то теперь она отрицается. Отсутствие явных арамейских характеристик в этом разделе214
объясняется этой теорией переводом арамейского языка на греческий по образцу Септуагинты, избежавшей арамеизмов. Большинство ученых сегодня считают это маловероятным.

3. Теория свободного составления

Согласно широко признанной гипотезе это повествование было написано самим Лукой. Говард215
, например, считает, что Лука употребил гебраизмы, будучи под сильным влиянием стиля Септуагинты и особенно Псалмов. Гарнак216
пошел дальше и предположил, что гебраизмы были введены умышленно, но это предположение было отвергнуто Торреем217
, так как это потребовало бы огромной работы Луки, которая не имеет каких-либо оснований. Но если Лука умышленно составил свое повествование о Рождестве по образцу Септуагинты, то почему он это сделал? Некоторые допускают, что целью Луки было показать тесную связь между событиями Рождества и Ветхим Заветом218
. В таком случае он должен был следовать образцам Ветхого Завета (Септуагинты), и тогда становятся понятны гебраизмы, если, конечно, есть достаточно данных, свидетельствующих, что Септуагинта, а не еврейский текст лучше всего может объяснить его стиль. В последнем случае еврейский оригинал был бы более вероятным, но имеющиеся данные не позволяют исключить влияния Септуагинты на греческий язык Луки219
. Если он основывал свой язык на образцах Септуагинты, то результат красноречиво свидетельствует о его литературном мастерстве220

Существуют различные варианты гипотезы о соединении Лукой устного традиционного материала с ветхозаветным221
. Так, можно предположить, что Лука выбрал библейский материал и соединил его с устными преданиями, которые он имел222
, либо само устное предание находилось под сильным влиянием библейских моделей, потому что величественные гимны в первых двух главах Евангелия от Луки, если можно их считать в какой-то мере достоверными, должны были повлиять на форму повествования. Более радикальным представляется мнение о том, что Лука вообще пренебрег устным преданием и составил свое повествование о Рождестве как благочестивую легенду по образцу раввинистических хаггад223
. Второе предположение представляется наиболее вероятным, особенно если предположить, что Лука лично знал Матерь Божью, что вполне возможно. Первое предположение можно допустить, но оно требует от Луки большого художественного мастерства. Третье же необходимо отвергнуть, потому что представляется неправдоподобным, чтобы это бесценное повествование не основывалось на фактах и было придумано Лукой ради подражания Ветхому Завету224
.

4. Историческая ценность этого повествования

Оценка исторической достоверности всегда зависит от взгляда на происхождение материала. Если все произведение является вымыслом, то нет смысла говорить о нем с исторической точки зрения. Но если были использованы источники, будь то устные или письменные, то ценность повествований Луки будет зависеть от их достоверности. Многие ученые оспаривают их историчность на том основании, что Лука сделал ошибку, говоря о переписи при Квиринии (Лк. 2.3), но археологические открытия помогли нам восстановить доверие к Луке225
. Тем не менее существовали теории о языческом влиянии226
, что поставило под сильное сомнение историчность Луки. Однако, как указывает Тейлор, в этих повествованиях совершенно отсутствуют мифологические характеристики и по своему богословию и духу они еврейско-христианские227
. Конечно, здесь надо точно установить, что понимать под категорией еврейско-христианского. Этот термин необходимо понимать в самом широком смысле, относительно Самого Господа, потому что это повествование не имеет рамок и содержит в себе несколько указаний на Его универсальную миссию (ср. гимн Симеона, Лк. 2.29-32).

Те, кто связывает один из источников с сектой Иоанна Крестителя, видят в этом повествовании попытку соединить эту секту с еврейским христианством228
. Но с этим никак нельзя согласиться ввиду малочисленности этой секты229
. Цель всего Евангелия гораздо шире. Помимо повествования о Рождестве, Лука показывает огромное значение Иоанна в цепи всех евангельских событий, подробно описывая начало его проповедования (3.1). Указание на точную дату предполагает, что до этого другие повествования исключены (о чем мы будем говорить ниже). Но нельзя и полностью исключить, что повествования о Рождестве были умышленно введены Лукой как своего рода предисловие к формальному возвещению о начале общественного служения Иисуса Христа.

В. Гипотеза Прото-Луки

Стритер230
первым выдвинул гипотезу о том, что Лука составил черновик своего Евангелия до того, как познакомился с источником Марка, а затем ввел материал Марка перед тем, как опубликовать свое Евангелие. Однако многие другие ученые своими исследованиями выявили те трудности, с которыми сталкивается широко признанная гипотеза о том, что Евангелие от Луки было построено на материале Марка231
. Гипотезу Стритера поддержал Винсент Тейлор, который привлек к ней серьезное внимание многих ученых. Он считает, что Лука имел копию "Q" и, будучи в Кесарии, собрал материал "L", который соединил с "Q". Этот объединенный материал был назван Прото-Лукой, но он представлял собой не более чем черновик. По мнению Тейлора, "он не был и не мог быть опубликован, пока Лука не расширил его материалом Марка"232
. И это необходимо учитывать при оценке гипотезы Прото-Луки.

1. Основания гипотезы

Лучше всего изложил эту гипотезу сам Тейлор233
.

(1) Повествования о Страстях Господних. На основании результатов сравнения повествований о Страстях у Луки и у Марка Тейлор приходит к выводу, что Лука не переделал Марка, а основывался на самостоятельном повествовании234
. Считается, что материал Марка был добавлен, но если его изъять, то повествование по-прежнему останется цельным. Подобная точка зрения подтверждается многочисленными случаями, когда Лука изменяет в этом разделе порядок расположения материала Марка235
. Поэтому теория Прото-Луки считается убедительным объяснением противоречий данного феномена236
.

(2) Эсхатологическое поучение. Лк. 21 имеет те же характеристики, что и повествование о Страстях, и это привело к предположению, что, по крайней мере, ст. 29-34 "основываются на немарковским источнике, но дополненном материалом Марка"237
. В. Тейлор не включает этот материал в Прото-Луку, но считает, что его структура отражает литературный процесс составления Евангелия.

(3) Главный раздел повествования. В тех частях, где описывается общественное служение и путешествие, материал Марка включен блоками, чередуясь с блоками другого материала. Если изъять материал Марка, то оставшийся материал имеет "относительную связь". И наоборот, разделы из материала Марка считаются не связанными между собой "тематическими слоями"238
.

(4) Использование "Q". Считается, что использование Лукой "Q" показывает его тенденцию расширить свой материал добавлением "L". Иначе говоря, материал "Q" всегда сочетается с материалом "L" и никогда не вводится в материал Марка. И это предполагает, что "Q" и "L" были соединены до добавления материала Марка. Если согласиться с таким взглядом, то он будет сильным аргументом в пользу гипотезы Прото-Луки. Лука, несомненно, сохранил расположение материала Марка блоками, и поэтому считается, что объяснить это можно только тем, что остальной материал уже был соединен239
.

(5) Опущение материала Марка. Около половины Евангелия от Марка имеет параллели у Луки. Опущенный материал, по этой теории, можно, по-видимому, объяснить тем, что Лука предпочел параллельное предание, либо ему не было необходимости в дополнительном материале для "Q-L". Силу этого аргумента можно подтвердить тем, что такое же объяснение можно дать Прото-Луке.

(6) Использование материала Марка. В черновике Прото-Луки отсутствовал Галилейский материал, чудеса и притчи о Царстве. Поэтому Лука заполнил этот пробел материалом Марка. Тейлор называет его "каменоломней, из которой берется материал для расширения существующего здания"240
. Трудность, которую вызывает такое предположение, состоит в том, что пробел этот обнаруживается только потому, что этот "строительный камень" уже был вынут241
. Вполне вероятно, что этот материал представлен в своем первоначальном плане.

(7) Литературный метод Луки. Точное указание даты в 3.1, конечно же, говорит о начале повествования, и в таком случае можно считать, что Прото-Евангелие Луки начиналось с этого места. Это также подтверждается месторасположением родословия, которое, в противоположность Матфею, находится после повествований о Рождестве и первого упоминания о служении Иисуса. Это, несомненно, является одним из самых сильных аргументов в пользу Прото-Луки242
. К этому еще можно добавить метод Луки, который он использовал в своем предисловии и в "мы-разделах" Деяний, что говорит в пользу гипотезы Прото-Луки243
.

Эта теория поддерживается и другими рассуждениями. Так, Лука называет Иисуса Господом четырнадцать раз, тогда как Матфей и Марк ни разу, что подтверждает общепринятое мнение о редакторской работе Луки. Это же можно сказать и о работе толкователей еврейских законов в отрывках, взятых из Марка (rammatevs), по сравнению с таковыми, взятыми из "Q" (nomikos). Обе эти особенности понятны, если Лука составил свое Евангелие в два этапа. Кроме того, считается, что фраза из миссионерского поручения семидесяти ученикам (Лк. 10.4) перекликается со словами Иисуса, обращенными к двенадцати апостолам (Лк. 22.35), а это можно лучше всего объяснить тем, что во время составления 22.35 Лука не знал о миссионерском поручении Двенадцати (9.3)244
. Такой аргумент имел бы силу, если признать, что в Лк. 22 автор не имел предания, на которое он мог бы положиться.

Сторонники гипотезы Прото-Луки считают вышеприведенные аргументы хорошей основой для своих воззрений, если учитывать их в совокупности. Тем не менее эта теория была подвергнута сильной критике.

2. Критика гипотезы

(1) Немарковский характер повествований о Страстях оспаривается, особенно Г. Д. Килпатриком245
, по мнению которого евангелист модифицировал материал Марка, нарушив целостность его повествования о Страстях. Он основывает свои аргументы на лингвистических характеристиках, но Тейлор считает, что такие аргументы являются "слишком слабой основой для полного отвержения Луки как автора повествования о Страстях"246
.

Повествование начинается со ст. 22.14 и кончается на ст. 24.11, которым, по мнению Тейлора, предшествовало 19.47-48, где описывается каждодневное учение Иисуса в храме и решение первосвященников убить Его. Но трудно себе представить, чтобы Лука, даже в своем черновике, так резко прервал ход мысли, представив сцену в горнице перед началом Пасхи как непосредственную реакцию на этот заговор. Раздел, Лк. 20.1-8, где ранее упомянутый заговор начинает осуществляться, так естественно связан с контекстом, что едва ли он отсутствовал в первоначальном плане Луки. Драматические поиски осуществления заговора в 22.1 и далее не имели бы смысла без Марковских разделов, а без них повествование о Страстях у Луки потеряло бы свое основное значение247
. И вопрос этот, очевидно, можно разрешить, предположив, что элементы не из Прото-Луки (20-22.13) были добавлены как объяснительное соединение между 19.48 и 23.14, либо Лука сначала планировал свой материал так, чтобы показать развитие заговора как основание для установления Вечери Господней. Этот вопрос не так легко разрешить, но последнее, может быть, лучше всего соответствует историческому и литературному методу Луки248
. Некоторые ученые видят в лингвистических характеристиках подтверждение того, что даже в Марковской части Евангелия Лука использовал свой собственный источник и обогатил его материалом Марка249
. Хотя такая теория и могла бы поддержать гипотезу Прото-Луки, но в ней нет необходимости, потому что при составлении всей книги Лука мог пользоваться двумя источниками.

(1) Ссылка Хокинса на двенадцать изменений в расположении Марковского материала у Луки по-разному понимается им и Тейлором. Так, Хокинс считает, что они могли произойти как при устной, так и при письменной передаче, и поэтому в этом разделе Лука не использовал материал Марка. Тейлор же, хотя и признает такую возможность, использует ее для подтверждения своей гипотезы Прото-Луки, утверждая, что разделы, в которых расположение материала Марка не изменено, можно рассматривать как вставки. Иными словами, Лука использовал устное предание для большей части своих повествований о Страстях, но ввел некоторые данные из письменного материала, заимствованные у Марка. Но в таком случае проще предположить, что "вставки" из Марка также сохранились и в устном предании.

(2) Мало что можно сказать об эсхатологическом поучении (которое, если считать его отдельным повествованием, поддерживает теорию Прото-Луки), кроме только того, что не все согласны с мнением, что раздел Лк. 21 был совершенно независимым источником.

(3) Некоторые ученые оспаривают целостность повествования в разделах Прото-Луки. Крид назвал его "амфорным собранием"250
, и такое определение имеет некоторое основание. Анализ Прото-Луки251
показывает, что в нем содержится 706 стихов, из которых в не менее чем 556-ти дается описание последнего путешествия и повествования о Страстях. Возможно, конечно, что в черновике Луки этот материал был записан в такой сжатой форме252
, но трудно поверить, чтобы Лука был так ограничен в материале о первом служении просто потому, что не знал Марка, и в то же время смог собрать разнообразный традиционный материал для последующего служения. Главную трудность вызывает предположение, что материал Марка существовал только в форме его Евангелия, но тогда можно спросить, является ли это достаточным основанием для возможности устной передачи этого материала.

(4) Винсент Тейлор253
признает, что в Лк. 3.1 - 4.30 есть некоторые фразы, аналогичные Марку, но он не придает этому большого значения. Петри254
же полагает, что половина раздела у Луки, 3.1 - 9.50, представляет собой Марковский материал, но Тейлор не считает это достаточно убедительным возражением против своей теории, что Марковский материал был добавлен в первоначальный материал Луки255
. Вопросы такого рода чрезвычайно трудно разрешить на объективной основе. Другим объяснением этих Марковских разделов является то, что они уже имелись в "Q"256
.

(5) Еще одна трудность возникает в связи с пробелом в разделе 8.3 - 9.51, если исключить Марковский материал. Попытка Тейлора найти немарковские характеристики в этом разделе, чтобы предположить их возможное введение в Прото-Луку, ничего не дает.

При оценке "за" и "против" этой теории надо признать, что многие аргументы в ее пользу при детальном анализе теряют свою силу. Однако надо согласиться с мнением сторонников этой теории, что все данные должны рассматриваться в своей совокупности. Но хотя эта гипотеза и может объяснить какие-то особенности литературного построения Луки, нельзя сказать, чтобы эти особенности нуждались в такой гипотезе.

Если признать правильной теорию Концельмана о том, что Лука свободно редактировал Марка, то тогда надо исключить теорию Прото-Луки. Но не надо думать, что единственной альтернативой признания этой теории является предположение, что Лука переделал весь материал из своих источников со своей собственной точки зрения, так как, если допустить, что Лука сам собрал достоверный материал, то тогда исключается составление его Евангелия в два этапа. Если предположить, что Лука имел весь материал Марка, "Q" и "L", то из факта, что он предпочел использовать свой материал в блоках и соединить "Q" и "L", отнюдь не следует, что он должен был это сделать до того, как ввел материал Марка. Но гипотеза Прото-Луки не представляла бы большого интереса, если бы она касалась только метода работы Луки.

3. Ценность гипотезы

Если считать эту теорию правильной, то какую же ценность она имеет для синоптической проблемы? Необходимо рассмотреть четыре основных фактора:

(1) существование авторитета, сравнимого с Марком (Стритер особенно подчеркивает важность этого фактора);

(2) подтверждение Иоанновского предания;

(3) основа для традиционных идей, типичных для Павла;

(4) подтверждение раннего характера описания Иисуса у Луки.

Первый из этих факторов имеет самостоятельную ценность только в строгих рамках критики источников, которая относит Евангелие от Марка к раннему периоду, а каноническое Евангелие от Луки - к позднему. Второй фактор утрачивает свою ценность, если считать Иоанновское предание более ранним, что в последнее время признается все большим количеством исследователей. Третий фактор представляется совсем непонятным, так как тесная связь между Павлом и Лукой в равной мере объясняет одинаковые у них акценты. А четвертый фактор совсем неубедителен, так как описание Иисуса у Луки не яснее в Прото-Луке, чем в Евангелии, и если последнее было составлено до первого, то отпадает необходимость в более раннем повествовании. Так как эти факторы зависят от предположения, что Прото-Лука наиболее точно датируется в пределах 60-65 гг. от Р.Х.257
, то они во многом теряют свою вескость, если каноническое Евангелие от Луки датировать значительно более ранним периодом, чем это обычно предполагает теория четырех документов. И если интервал между Прото-Лукой и Евангелием становится короче, то соответственно и уменьшается ценность гипотезы.

Тем не менее, некоторые ученые полагают, что как бы рано ни было написано Евангелие от Луки, Прото-Лука является важным свидетельством ранней записи предания. Но как в таком случае можно рассматривать Прото-Луку в качестве записи предания до того, как оно увидело свет, что не могло произойти, пока оно не было включено в Евангелие.

Теориям Б. Стритера и В. Тейлора было уделено значительное внимание, так как они оказали самое сильное влияние, но были и другие разновидности теорий источников Прото-Луки. Теория Г. Залина258
, хотя и имеет такое же название, серьезно отличается тем, что предполагает, что фрагмент Лк. 1.5 - Деян. 15.35 был написан на арамейском языке одним автором. Этот источник, также называемый Прото-Лука, был затем переведен и дополнен (Лк. 1.1-4; Деян. 15.36 и далее) Лукой, но не автором Прото-Луки, который считается сирийским христианином из евреев. Согласно гипотезе Эдуарда Швейцера259
, первоначальный источник, включавший в себя сборник повествований о чудесах (источник "W", от англ. Wonder-stories), и дополнительный гебраистический источник были соединены в единое целое автором до создания Евангелия от Луки, которого Швейцер называет "Н". Позже Лука дополнил эти два источника материалом Марка. Ниже мы постараемся показать, что теория Швейцера ближе к теории четырех документов Барнета Стритера, чем Залина, хотя и отличается от теории первого тем, что Швейцер не считает евангелиста Луку автором Прото-Луки260
.

VIII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Представленный обзор различных теорий источников показал, что синоптическая проблема все еще остается неразрешенной, и поэтому мы в дальнейшем (см. приложение IV к данной книге) рассмотрим возможные пути для ее разрешения. Но до этого необходимо более детально остановиться на обзоре школы "истории форм", чтобы показать, в какой мере она модифицировала или сохранила общепризнанные гипотезы источников.

Примечания

1
Подробности см. далее в данной главе в разделе IV.

2

Эти параллели лучше всего изучены в синопсисе Евангелий в греческом тексте. Наиболее подходящий: A. Huck, Synopsis of the First Three Gospels (ed. H. Lietzmann, англ, изд.: F. L. Cross, 1949). Другая доступная Гармония: E. D. Burton and E. J. Goodspeed, A Harmony of the Synoptic Gospels in Greek (1922). Для применения различных методов синоптического анализа см.: W. R. Farmer, Synopticon (1969). Автор напечатал тексты трех Евангелий последовательно, указывая их соответствия посредством различно расцвеченных отрывков. Фармер усовершенствовал метод, изложенный у W. Rushbrooke, Synopticon (1880), который разместил схожие отрывки параллельно для иллюстрации теории общедоступного источника. О математическом сравнении см.: В. de Solages, A Greek Synopsis of the Gospels (1959). Английскую Гармонию см.: J. M. Thompson, The Synoptic Gospels (1910); H. F. D.Sparks, A Synopsis of the Gospels (1964). Издано также современное пособие: R. W. Funk (ed.), New Gospel Parallels, 2 vols.'(1985).

3
Полный список соответствий: H. H. Stoldt, History and Criticism of the Marcan Hypothesis (1977), pp. 11-23. Автор приводит 180 мест, где Марк вводит дополнительные подробности к параллельным отрывкам у Матфея и Луки; 35 случаев, где Матфей и Лука не следуют Марку; другие 35 случаев, где Матфей и Лука согласуются в противовес редакции Марка; и 22 места где Матфей и Лука используют одинаковые выражения и обороты, отличающиеся от Марка. Всякое предположение должно быть подготовлено с учетом этого впечатляющего списка.

4
Интересно отметить, что Джон Кальвин, который написал комментарий на: A Harmonic upon the three Evangelistes, Matthew, Mark and Luke (англ. пер. E. Paget, 1584), выбрал именно эту форму дня удобства, а не потому что он серьезно занимался синоптической проблемой.

5
Neue Hypothese uber die Evangelisten als bloss menschliche Geschichts-schreiber (1778).

6
Historische-kritische Einleitung in das Neue Testament (1812).

7
Хотя эта ранняя теория сейчас отброшена, в ст.: S. Porubian (Nov. Test. 7 (1964), pp. Si118, автор предложил теорию подлинного общего Евангелия, которое согласуется с апостольской проповедью. Он высказал это предположение на основе исследования общего для синоптических Евангелий материала. Но в его изучении устойчивых групп стихов в синоптических Евангелиях Дж. Тайсон, "Sequential Parallelism in the Synoptic Gospels", NTS 22 (1976), pp. 276-308, делает вывод, что гипотеза Прото-Евангелия должна быть подвергнута сомнению, хотя доказательства альтернативных теорий неубедительны.

8
A Critical Essay on the Gospel of St. Luke (англ. пер. 1825).

9
Теория Нокса о том, что различные записи не вошли в Евангелие от Марка, сходна с теорией Фридриха Шлейермахера. Ср.: W. L. Knox, Sources of the Synoptic Gospels: I St. Mark (1953).

10
Von der Regel der Zustimmung unserer Evangelien (1797), воспроизведено в Werke zur Religion und Theologie 12 (1810).

11
Historisch-kritischer Versuch tlber die Entstehung und die fruhesten Schicksale der schriftlichen Evangelien (1818).

12
B. F. Westcott, An Introduction to the Study of the Gospels (1888, впервые опубликовано в 1860г.).

13
Ibid., p. 167.

14
Ibid., pp. 168 ff.

15
Ibid., р. 170.

16
Ibid., pp. 174 ff.

17
Ibid., pp. 184ff.

18
Ibid., pp. 209 ff.

19
Брук Фос Весткотт (В. F. Westcott, op. cit., pp. 192 ff.) утверждал, что устное Евангелие изначально существовало как на арамейском, так и на древнегреческом языках.

20
Die synoptischen Evangelien (1883).

21
Synopsis of the Gospels in Greek (1896); The Composition of the Four Gospels (1890); Some New Testament Problems (1898); St. Luke in Greek (1900).

22
Райт настаивал на том, что некоторые формы определенных наставлений, которые должны были заучиваться наизусть, существенны для обоснования устной теории (ср.: Wright, Synopsis, p. xiv).

23
Op. cit., p. xvii.

24
St. Luke in Greek, p. xi.

25
Ср. специально работы Фаррера и Каррингтона по Марку с работой Гилдинга по Иоанну. Обсуждение этих теорий см. ниже.

26
Op. cit.p. 208.

27
Биргер Герхардсон (В. Gerhardson, Memory and Manuscript, 1961) дает доскональный и тщательный анализ методов устного предания в раввинском иудаизме и предполагает, что подобные методы были восприняты христианами. См. дальнейшую дискуссию об идее Герхард-сона в приложении IV.

28
Б. Ф. Весткотт объясняет этот феномен тем, что сообщения Марка были наиболее ранними и, следовательно, "представляли наиболее близко оригинал", который послужил основой для написания Евангелия (В. F. Westcott., op. cit., p. 211). В этом случае преобладание порядка изложения Марка не представляется загадкой. Реальное затруднение видится в следующем: существовал ли обширный материал для Евангелий, который передавался устно? Критика форм отвергает такую возможность, хотя нельзя игнорировать факт современного иудейского порядка передачи раввинских преданий, несмотря на то, что они носят дидактический характер. Современная критика придает слишком большое значение редакторской практике, которая была чужда понятиям первого века по Р.Х.

29
Ср.: А. В. Lord, "The Gospels as oral traditional literature", in W. O. Walker, Jnr (ed.), The Relationship among the Gospels. An Interdisciplinary Dialogue (1978); J. M. Rist, On the Independence of Matthew and Mark (1978). Рист утверждает, что Матфей и Марк - уцелевшие свидетели тридцатилетнего устного предания. Автор считает, что последовательность изложения соблюдалась в устном предании, и оба евангелиста использовали этот источник. Это предположение было подвергнуто критике: J. Bradshaw, "Oral Transmission and Human Memory", ET 92 (1981), pp. 303-307. Автор обнаружил множество синтаксических совпадений в параллельном материале у Матфея и Марка, что с позиций психолингвистики не соответствует теории Риста. Согласно мнению Бредшо, синтаксис воспроизводится только как результат исключительных мер, направленных на усиление памяти. Но, если верить Герхардсону, такие исключительные меры применялись. Бредшо серьезно допускает, что "было бы удивительно, если бы слушатели Иисуса имели неточное воспроизводство поэтических изречений" (J. Bradshaw, op. cit., p. 305).

30
Ср.: Bradshaw, op. cit, p. 306.

31
Commentatio qua Marci evangelium totum e Matthaei et Lucae commentariis decerptum esse demonstratur(1789).

32
Джеймсон (H. G. Jameson, The Origin of the Synoptic Gospels, 1922) выдвинул теорию, схожую с точкой зрения Иоганна Якоба Грисбаха, с той лишь разницей, что Джеймсон считал, что Матфей послужил основой для Марка, а Матфей и Марк - для Луки. Необходимо отметать, что последовательность Матфей-Марк-Лука появилась во втором веке, так как к этому времени относится Пролог против Маркиона, принадлежащий, как полагают, Луке. Иная разработка принадлежит Локтону (W. Lockton, CQR, July 1922), который предположил, что Марк опирался на Луку, а они, в свою очередь, использовались Матфеем.

33
W. R. Fanner, "Modem developments of Griesbach's Hypothesis", NTS 23 (1977), pp. 275-295; Jesus and the Gospel Tradition. Tradition, Scripture and Canon (1982). Автор исходил из предположения И. Я. Грисбаха о том, что порядок Евангелия следующий: Матфей-Лука-Марк. В своей статье Фармер выделяет три предположения о порядке Евангелий: 1) аргумент Б. Стритера о том, что Матфей и Лука никогда не согласуются между собой в порядке изложения в противовес Марку - отсюда следует приоритет Марка; 2) в том случае, если последовательность изложения у Марка не соответствует Матфею, она следует Луке - следовательно Марк был третьим, как и утверждает Грисбах; 3) различия между Марком и Матфеем с одной стороны, а также Марком и Лукой - с другой, указывают на концепцию Прото-Евангелия, в соответствии с мнением Карла Конрада Фридриха Вильгельма Лахмана. Фармер придерживается второго предположения, как более всего соответствующего фактам (pp. 293-295). J. А. Т. Robinson, "The Parable of the Wicked Husbandmen: A Test of Synoptic Relationships", NTS 21 (1975), pp. 443-461. Автор принимает в видоизмененной форме гипотезу двух документов, но исходит из положения о Прото-Евангелии подобного Марку. Но Дж. Орчард подверг это мнение критике на том основании, что Джон Артур Томас Робинсон пугает простоту с древностью (J. В. Orchard, NTS 22 (1976), pp. 346-352).

34
Ср.: J. В. Orchard, Matthew, Luke and Mark (1976). См. также дискуссию: J. В. Orchard and T. R. W. Longstaff(eds.), J. J. Griesbach: Synoptic and Textual Studies (1976, 1978). Описание происхождения гипотезы: Во Reicke, "Griesbach und die synoptischen Frage", ThZ 32 (1976), pp. 341-359. Попытка опровергнуть гипотезу Грисбаха (С. N. Talbert and E. V. McKnight, "Can the Griesbach Hypothesis be falsified?", JBL 91 (1972), pp. 338-368) вызвала сильную ответную реакцию: G. W. Buchanan, "Has the Griesbach hypothesis been falsified?", JBL 93 (1983), pp. 550-572. Дебаты о теории Грисбаха продолжаются. Ср. статьи: D. L. Dungan, W. R. Farmer and M. D. Goulder in Synoptic Studies (ed. С. М. Tuckett, 1984).

35
"De ordine narrationum in evangeliis synopticis", TSK 8 (1835), pp. 570 ff. Статья Лахмана была переведена на английский: N. Н. Palmer, NTS 13 (1966-7), pp. 368-378.

36
Ср.: H. H. Stoldt, History and Criticism of the Marcan Hypothesis (1977), p. 148. Автор делает вывод, что Лахман исключает утверждение о том, что Матфей и Лука использовали Марка. Штольдт цитирует отрывки из книги Христиана Германа Вейссе, который выделяется мнением о том, что Лахман отстаивал приоритет Марка, хотя сам Штольдт считает утверждение ложным (р. 150). Большое количество ученых после Вейссе бездоказательно разделяло мнение о том, что Лахман принимал гипотезу приоритета Марка. Штольдт обвиняет Вейссе в недобросовестности (р. 151).

37
Мнения о том, что Лука использовал Матфея придерживался: E. Simons, Hat der dritte Evangelist den kanonischen Matthaus benutzt? (1880). Более современные защитники теории: А. Farrer in Studies in the Gospel (ed. D. E. Nineham, 1955), pp. 55 ff.; W. R. Farmer, op. cit.; H. A. Guy, "Did Luke use Matthew?", ET 83 (1972). Видоизмененная форма этой теории представлена: В. С. Butler, The Originality of Matthew (1951). Предположение о том, что Матфей использовал первичную форму Луки: Н. P. West, NTS 14 (1967), pp. 75-95. Вест согласен, что это предположение гипотетично, хотя и утверждает, что оно близко гипотезе Q-источника. Он утверждает, что Матфей устойчиво следует видоизмененному Марком Прото-Луке. Противоположный взгляд о том, что Лука использовал Матфея, ср.: U. Wilckens, Nov. Test. 8 (1966), pp. 48-57; A. W. Argyle, iBL
83 (1964), pp. 390-396. Иной взгляд предложил Р. Линдсей: R. L. Lindsey, A Hebrew Translation of the Gospel of Mark (1969), который утверждал, что Матфей использовал Марка, при этом Марк использовал писания Луки плюс еще один источник, который автор называет Прото-Повествование. Ср. его более раннюю статью в: Nov. Test. 6 (1963), pp. 239-263.

38
В последней статье Шмидт (J. J. Schmidt, "In Search of the Origin of the Siglum Q", JBL 100 (1981), pp. 609-611) предположил, что этот символ впервые использовался для четырех заветного источника "Р" в Ветхом Завете, а затем был принят в Тюбингене для исследования Нового Завета.

39

См. дискуссию об источнике Q ниже.

40
The Four Gospels (1924).

41
Винсент Тейлор (V. Taylor, The Life and Ministry of Jesus (1954), p.14), который в основном придерживается теории Б. Стритера, признавал только Марка, Q и М письменными источниками, и этот подход представлен широким кругом ученых, разделяющих в той или иной степени теорию четырех источников.

42
Ср.: F. С. Grant, The Gospels, their Origin and Growth (1957), pp. 50-51. Автор придерживается теории множества источников, которая в значительной мере базируется на предположениях Стритера.

43
Хотя, для L сделана уступка устной традиции, предполагается, что этот источник можно свести к писанию Луки до того, как он оставил Цезарею. Это предположение вызвало у Монтефьоре вопрос: является ли гипотеза об источнике L в ее нынешней форме достаточно надежной, если учесть, что документ не уцелел бы при кораблекрушении, в которое попал Лука (Н. Montefiore, Acts 27; ср. его статью: "Does "L" hold water?", JTS n.s. 12 (1961), pp. 59-60). Он полагал, что L не может представлять чисто цезарейское предание.

44
Ср.: Н. В. Swete, Mark, p. 1xiii. Более подробное освещение аргументов за и против см.: R. Н. Stein, The Synoptic Problem (1987), pp. 45-88.

45
Ср. сопоставления в таблицах Кюммеля (W. G. Kummel, INT, pp. 58-59). Эти сопоставления показывают, как порядок изложения Марка доминирует у Матфея и Луки.

46
Аллея
(W. С. Allen, The Gospel according to St. Matthew, pp. xix ff.) приводит список тех случаев, когда Матфей, по его мнению, видоизменяет язык Марка. Ср.: V. Н. Stanton, The Gospels as Historical Documents (1923), pp. 51-53. Ср. доказательства относительной бедности языка и стиля Марка: R. H. Stein, op. cit., pp. 52-54.

47
Ср. подробную дискуссию на эту тему: В. Streeter, The Four Gospels, pp. 151-168, а краткие выводы: V. Taylor, The Gospels, pp. 44 ff.; ср. также: W. G. Kummel, INT, pp. 56 ff. Автор обращает внимание на ошибочность аргументации Лахмана о недостатке согласованности для принятия приоритета Марка. Ср.: N. Н. Palmer (NTS 13 (1967), pp. 368-378) и W. R. Farmer (NTS 14 (1968), pp. 441-443).

48
E. A. Abbott, Corrections of Mark (1901). Автор составил полный список соответствий Матфея с Лукой, отсутствующих у Марка. Ср. также: J. С. Hawkins, Horae Synopticae, pp. 174 ff.; F. С. Burkitt, The Gospel History and its Transmission (1911), pp. 42-58; L. Vaganay, Le Probleme synoptique (1954), pp. 319 ff. Ср.: F. Neirynck (ed.), The Minor Agreements of Matthew and Luke against Mark with a Cumulative List (1974). См.: Stoldt, op. cit., pp. 11 ff.

49
См.: G. Bornkamm, in RGG (3rd ed.), П, p. 755.

50
См. аргументацию своих выводов Штольдтом: Н.-Н. Schtoldt, History and Criticism, pp>. 140 f.

51
P. Т. Симпсон (R. T. Simpson, NTS 12 (1966), pp. 273-284) на основе исследования соответствий Матфея и Луки вне Марка предположил, что Лука использовал Матфея как один из своих источников, причем второстепенных. Лука иногда перерабатывал Матфея. Таким образом, Симпсон считает Луку скорее автором, нежели редактором в своем подходе к этому источнику. О соответствиях между Лукой и Матфеем и о гипотезе Q см. работу: A. W. Argyle, ЕТ 73 (1961), pp. 19-22 and Theol. 67 (1964), pp. 156 f. В своем комментарии: A. W. Argyle, The Gospel according to Matthew (CBC, 1963, p. 14) автор считает гипотезу Q недостаточно обоснованной.

52
В. Н. Streeter, The Four Gospels, pp. 293-331. Ср.: W. Sanday, Oxford Studies, p. 21. Автор предположил, что Матфей и Лука использовали разные редакции Марка, от которых произошло и современное Евангелие от Марка. Подобную теорию развивал Дж. Браун (J. Р. Brown, JBL 78 (1959), pp. 215-227), который утверждал, что цезарейский текст является лучшим свидетельством редакции Марка, которая легла в основу писаний Матфея и Луки.

53
К. and S. Lake, An Introduction to the New Testament, 1938, pp. 6-7. Они считают искажение первоначального текста Марка причиной лишь небольшого числа соответствий Луки и Матфея, а остальные объясняют естественными совпадениями редакторской коррекции. Тернер (С. Н. Turner, JTS 10 (1909), pp. 175 ff.) считает наши знания подлинного текста недостаточными для достоверной текстологической критики.

54
Ср. теорию: С. С. Torrey, The Four Gospels: A New Translation (1933).

55
Ср.: W. Sanday, in Oxford Studies in the Synoptic Problem (1911), p. 20.

56
Ср.: N. B. Stonehouse, Origins of the Synoptic Gospels (1963), p. 63.

57
Op.cit, pp. 16-17.

58
В связи с упущением Лукой отрывка Мк. 6.45-8.6 и предположением о том, что Марк мог вывести одно чудо с насыщением народа из другого, необходимо отметить, что много ученых интерпретируют эти повествования как дублирования. Однако, было доказано, что чудо с насыщением состоялось дважды (J. Knackstadt, NTS 10 (1964), pp. 309-335) тем самым была обоснована достоверность рассказа Матфея и Марка. Причина пропуска Лукой второго описания объясняется, возможно, не тем, что он считал это чудо дублированным, а тем, что дополнительный материал требовал от него избирательности.

59
Op. cit.,p. 74.

60
Op. cit., p. 48.

61
Многие ученые полагают, что пропуск Лукой этого материала вызван желанием автора избежать "дубликатов". Детальное рассмотрение этих так называемых "дубликатов" см.: W. Bussmann, Synoptische Studien 1 (1925), pp. 1-66. Однако, Грюндман (W. Grundmann, Das Evangelium nach Lukas, p. 8) верно подметил, что Лука вводит в повествование много дублированного материала (например, два отрывка о миссии и два апокалиптических раздела). Остается предположить, что Лука приводит дублированный материал на основе его достоверности и уместности.

62
Op. cit, pp. 176ff.

63
Подобную точку зрения см.: Т. Nicklin, Gospel Gleanings (1950). pp. 3 ff. Автор выдвинул идею о том, что отрывок Мк. 6.47-8.27 занимал 12 страниц (три полных печатных листа) оригинала Марка, и, что эти страницы легко могли быть утеряны. В этой теории есть два предположения: во-первых, Евангелие было написано в виде сборника рукописей, которым вполне правдоподобно недоставало прочности, и, во-вторых, Лука копировал Марка таким образом, что не заподозрил отсутствия отрывка.

64
Е. P. Sanders, The Tendencies of the Synoptic Tradition (1969), pp. 278 f. Автор предупреждает, что в будущем необходим более гибкий подход к этой проблеме. Это мнение разделяет: J. А. Т. Robinson, Redating, p. 93. На основе тщательного исследования доказательств Р. Стейн (R. H. Stein, The Synoptic Problem, pp. 45-88) приходит к заключению: накопленная информация свидетельствует в пользу Марка. Тем не менее, это всего лишь гипотеза, а не доказанное утверждение.

65
The Originality of Matthew. Ср. критику: Н. G. Wood, ET 65 (1953^), pp. 17-19. Автор утверждает, что порядок и распределение различных эпизодов у Матфея и Марка исключают точку зрения Батлера. Ср. также: G. М. Styler, "Excursus on the Priority of Mark", in C. F. D. Moule, The Birth of the New Testament, 1981, pp. 285-316.

66
The Synoptic Problem (1964) (rev. 1976). Ср. его статьи: "Modem Developments of Griesbach's Hypothesis", NTS 23 (1977), pp. 275-295; Jesus and the Gospel Tradition (1982).

67
NTS 23 (1977), p. 294.

68
Так, см.: Т. R. W. Longstaff, Evidence of Conflation in Mark? A Study in the Synoptic Problem (1977).

69
0p.cit.

70
Recueil Lucien Cerfaux I (1954), pp. 399-469. M. Буамар также предложил две редакции Евангелия от Матфея, в которых использовались различные источники. Эти источники послужили основой для Марка (M. E. Boismard, NTS 26 (1979-80), pp. 1-17).

71
Ср. предположение Д. Робинсона о том, что Матфей использовал сокращенный вариант Марка, который был потом увеличен дополнительными источниками (D. F. Robinson, JBL 66 (1947), pp. 153 ff.). Он выдвинул свое предположение на основе сравнительного анализа композиции всего материала у Матфея и Марка.

72
См.: N. Walker, NTS 9 (1963), pp. 391-394. В этой статье о якобы имеющихся у Матфея описках, автор предполагает, что изучение отрывков, содержащих по его мнению ошибки, демонстрирует не только то, что ошибки эти неоправданны, но и подвергает сомнению приоритет Марка. Он понимает Евангелие от Марка как редуцированного Матфея. Дж. О'Нейл (J. O'Neill, The Synoptic Problem, NTS 21 (1975), pp. 273-285) предлагает альтернативный подход в противовес прямолинейным теориям, которые сталкиваются с трудностями в сопоставлении порядка изложения. Его гипотеза состоит в том, что как Матфей, так и Лука использовали различные формы более раннего источника, который также лег в основу повествования Марка. О'Нейл считает, что этот источник был написан на древнееврейском и арамейском языках, и что различия в выражениях и формулировках вызваны независимым переводом на греческий язык. Эта теория становится несколько усложненной, когда О'Нейл выдвигает мнение о том, что в различных редакциях этого раннего источника имеются более поздние вставки целых блоков материала. Он настаивает на объяснении таким способом всех феноменов и проблем, исключая необходимость гипотетического источника Q или предположения о приоритете Марка. Ср. также: J. Carmignac, "Studies in the Hebrew Background of the Synoptic Gospels", Annual of the Swedish Theological Institute 7 (1970), pp. 64-93.

73
Jesus Christ et les croyances messianiques de son temps (1864).

74
Ср.: MofTatt, ILNT, p. 209; Stanton, The Gospels as Historical Documents (1923), pp. 115-121; Streeter, The Four Gospels, pp. 491-494; Rawlinson, The Gospel according to St. Mark, pp. 177-182, 187 ff.; Т. W. Manson, The Teaching of Jesus (1931), pp. 260-263; V.Taylor, The Gospels, p. 50; idem., The Gospel according to St. Mark, ad loc. При минимальных доказательствах и поверхностном анализе Клостерман считает, что 13 глава Евангелия от Марка представляет собой иудейский апокалиптический памятник с христианскими редакционными дополнениями: Е. Klostermann, Das Markusevangelium (1950), pp. 131-132. Л. Гартман, изучая Мк. 13 (L. Hartmann, Prophecy Interpreted. The Formation of Some Jewish Apocalyptic Texts and the Eschatological Discourse Mark 13 par., англ. пер.: N. Tomkinson and T. Gray, 1966), обращается к ветхозаветным истокам этой главы, особенно - к Книге пророка Даниила, а также: 2 Пар. 15.6; Ис. 19.2 и Быт. 19.17. Гартман видит основу Мк. 13 в Мидраше. Против этого мнения выступил Ламбрехт (J. Lambrecht, Biblica 49 (1968), pp. 254-270) на том основании, что Гартман не придает должного значения редакторской деятельности Марка. Это основной пункт позиции Ламбрехта, изложенный в его книге: J. Lambrecht, Die Redaktion des Markus-Apocalypse (1967). См. также критику теории Гаргаана: Т. Holtz, ThLz 92 (1976-7), cols. 910-912; M. D. Hooker, JTS 19 (1968), pp. 263-265.

75
Jesus and the Future (1954). Ср.: idem, A Commentary on Mark Thirteen (1957). Ср. критику выводов этого автора: S. G. F. Brandon, The Fall of Jerusalem and the Christian Church, Note Ш, pp. 270 ff.; H. Conzelmann, ZNTW 50 (1959), pp. 210-221. Более современная статья: Beasley-Murray, "Second Thoughts on the Composition of Mark", NTS 29 (1983), pp. 414-420. Автор признает составной характер этой главы и считает, что Марк объединил различные части воедино.

76
The Gospel according to St. Mark (CGT, n.s., 1959), p. 390. Ср. также его статью в SJT 6 (1953), pp. 189-196, 287-303, 7 (1954), pp. 284-303. Обзор современной литературы по данной теме ср.: D. Wenham, "Recent study of Mark 13", TSFBul 71 (1975), pp. 6-15; 72 (1975), pp. 1-9. См. также: F. Rousseau, "La structure de Marc 13", Biblica 56 (1975), pp. 157-172; J. Lambrecht, Die Redaktion der Markus-Apocalypse.

77
Ср.: V. Taylor, The Gospel according to St. Mark, pp. 653-664. Ср. также его статью в NTS 4 (1958), pp. 215 ff.

78
Ср. дальнейшие исследования этой проблемы: S. Temple, NTS 7 (1960), pp. 77-85.

79
Тейлор (St. Mark, p. 658) предлагает следующий перечень отрывков из источника А: 14.1-2, 10-11 (12-16), 17-21, 26-31, 43-46 (53, 55-64); 15.1, 3-5, 15, 21-24, 26, 29 Г., 34-37, 39, 42-46(16.1-8).

80
J. R. Donahue, S3,
Are You the Christ? The Trial Narrative in the Gospel of Mark (1973). Этот же автор написал позднее статью. "Jesus as the Parable of God in the Gospel of Mark"", Interpretation (1978), pp. 369 ff, в которой он понимает цель Марка как более общую.

81
W. Dinkier, JBL 85 (1966), pp. 467-472. Рассматривая Мк. 14.1-25,. автор утверждает, что некоторые моменты Пс. 40 присутствуют в этом фрагменте. Основная идея заключается в образе бедного страдальца на фоне последующего триумфа.

82
Ср.: Е. Wendling, Ur-Marcus (1905). Ср. также: J. Jeremias, ZNTW 35 (1936), pp. 280-282. Иеремиас реанимирует один из вариантов теории Прото-Марка на основе текстологической критики.

83
Теория Хирша, которая была проанализирована Михаэлисом (Michaelis, Einleitung, p. 49). Михаэлис цитирует по: Е. Hirsch, Fruhgeschichte des En: I. Das Werden des Mk-Ev (1951). Ср. также критику: W. Eltester, ZNTW 44 (1952-3), pp. 265 if.

84
См. ниже в наст. гл. о замечаниях на теорию комплексов Марка В. Тейлора. Ср.: W. L. Knox, Sources of the Synoptic Gospels: I, St. Mark (1953). Ср. также: J. Jeremias, The Eucharistic Words of Jesus (1955), pp. 132 ff. Здесь высказано предположение о домарковском варианте повествования о Вечери Господней. Идея о более раннем издании Евангелия от Марка приобрела нескольких сторонников. Например: S. Sandrael, JBR 31 (1963), pp. 294-300, который предположил, что современная редакция Марка представляет собой переработанный вариант. Согласно Сандмелю, время распятия у Прото-Марка соответствовало повествованию у Иоанна, но отношение последнего к этому моменту носит скорее богословский характер, чем исторический. Интересно обнаружить поддержку теории Прото-Марка со стороны иудейского автора, между тем как ее игнорирует большинство ученых. Можно привести в качестве примера концепцию Т. Ф. Глассона о том, что Матфей и Лука использовали Западный текст Марка (Т. F. Glasson, JBL 85 (1966), pp. 231-233), хотя его мнение не связано напрямую с описанной теорией. См. одну из версий теории Прото-Марка: Е. Trocme, La Formation de l'Evangile selon Marc (1963; англ. пер. 1975). Автор предполагает, что первоначальная редакция включала только Мк. 1-13, которая была написана, по его мнению, евангелистом Филиппом в Цезарее ок. 50 г. по Р.Х. Повествование о Страстях было добавлено в Иерусалимской церкви позже. Однако, возникает вопрос: правомерно ли расчленять Евангелие от Марка на основе литературной критики?

85
См. прим. 72 к наст. гл. о теории О'Нейла.

86
Ср. теорию: P. Rolland, "Marc, premiere harmonic evangelique", KB 90 (1983), pp. 23-79. Автор считает, что Марк использовал два различных параллельных источника, к которым прибегали также евангелисты Матфей и Лука, но в отличие от последних Марк согласовал и гармонизировал их.

87
См.: В. Н. Throckmorton, JBL
67 (1948), pp. 319-329. Автор верно указывает на бесплодность и бесперспективность дискуссий об использовании источника "Q" Марком, пока этот источник не выделен более четко.

88
Ср. аргументы в пользу использования Марком источника Q: F. С. Grant, The Gospels, their Origin and Growth (1957), pp. 108-109. Ср. также: S. E. Johnson, The Gospel according to St. Matthew, IB, 1951, p. 237. Автору импонирует мнение о том, что Марк мог услышать, прочитать и запомнить некоторые выражения и изречения из Q. Другой автор: W. Schenk, "Der Einfluss der Logienquelle auf das Markusevangelium", ZNTW 70 (1979), pp. 141-165, настаивает на том, что Марк использовал источник Q избирательно.

89
Веский аргумент против гипотезы приоритета Марка состоит в том, что невозможно учесть все сходства между общим материалом у Матфея и Луки с одной стороны, и Марком -с другой, где Матфей и Лука более схожи друг с другом, чем с Марком

90
F. С. Burkitt, The Earliest Sources of Life of Jesus, 1922, pp. 77 ff. Автор разделяет гипотезу об общем источнике Петра, считая при этом, что есть и некоторые независимые вставки (например, случай с бесноватым и стадом свиней). Беркитт, однако, не принимает мнения о том, что общий план работы продиктован порядком изложения Петра (ibid., p. 93). В поддержку предания Петра см.: Н. E. W. Turner, ET 71 (1960), pp. 260-263; против предания: D. E. Nineham, Saint Mark, Pel С, 1963, p. 27. Последний автор считает, что поскольку часть материала Марка не связана с Петром, а представляет собой совместное сочинение, то можно сказать, что весь материал не происходит от Петра.

91
Н. Fleddermann, "The Flight of the Naked Young Man (Mark 14:51, 52)", CBQ 41 (1979), pp. 412-418; A. Vanhoye, "La fuite du jeune homme nu (Me. 14, 51-52)", Biblica 52 (1971), pp. 401-406.

92
Ср.: С. Н. Turner, in A New Commentary on Holy Scripture, III, р. 54. Следующие отрывки: 1.21,29; 5.1, 38; 6.53-54; 8.22; 9.14, 33; 10.32,46; 11.1, 12, 15,20,27; 14.18, 22, 26, 32.

93
Studies in the Gospels and Epistles, p. 42. Список Менсона: Мк. 1.16-39; 2.1-14; 3.13-19; 4.35 - 5.43; 6.7-13, 50-56; 8.14 - 9.48; 10.32-52; 11.1 - 33; 13.3, 4, 32-37; 14.17-50, 53, 54, 66-72. Это составляет почти половину Евангелия.

94
См.: Stoldt, op. cit, pp. 112 ff.

95
Об отрицании устной гипотезы как адекватной интерпретации этого феномена ср.: J. С. Hawkins, Oxford Studies in the Synoptic Problem (1911), pp. 98 ff.

96
C. F. Burney, The Poetry of our Lord, 1925, pp. 87 f. Автор предположил, что Матфей чаще прибегает к поэтическому стилю.

97
В. Н. Streeter, The Four Gospels, p. 275. Стритер полагает, что порядок изложения Луки более первичный, чем у Матфея, так как у Матфея обнаруживается стремление к упорядочению и несоответствия контекстов некоторых изречений. Против этого мнения: A. Farrer, Studies in the Gospels (ed. D, E. Nineham, 1955), pp. 62 ff. E. Nestle, ZNTW 1 (1900), pp. 252 ff.

98
Ср.: Hawkins, Ногае Synopticae (1909), pp. 80 ff. Stoldt, op. cit, pp. 173-184. Автор подробно рассматривает параллельные источники особенно в связи с предположениями в пользу гипотезы приоритета Марка, которую он отрицает.

99
Ср.: Hawkins, Oxford Studies, p. 99.

100
The Gospels, p. 22. B. de Solages, A Greek Synopsis of the Gospels (1959). Автор пытается добиться того же результата математическими выкладками. Н. J. В. Combrink, in А. В. du Toil (ed.), Guide to the New Testament IV (1983), pp. 140-47. Комбринк признает, что источник Q поднимает массу вопросов, однако полагает, что необходимо вернуться к гипотезе письменного источника.

101
Synoptische Studien P (1929).

102
Ср. критику: Т. W. Manson, The Sayings of Jesus (1949), p. 20. Арамейский источник Q весьма далек от теории Буссмана о двойном источнике (ср.: P. Bussby, ET 65 (1954), pp. 272-275). M. Black, An Aramaic Approach to the Gospels and Acts, 1954, pp. 270 ff. Автор подверг критике теорию Буссмана, а источник Q рассматривал как арамейский по происхождению. Он, однако, догадывался, что присутствие не переведенного на греческий язык материала не позволяет нам безоговорочно говорить о переводе с арамейского. Кроме того, он предположил, что Q Матфея имеет греческое происхождение, в то время как Q Луки, хотя свидетельство последнего игнорирует иудейский материал, будучи предназначено для язычников, тем не менее представляет собой подлинный перевод с арамейского. На основе признания этого арамейского источника Блек объяснял вариативность некоторых синоптических фрагментов. Но его список, включающий 13 примеров, разительно беднее списка Буссмана, превышающего 100 фрагментов. Верле, труды которого послужили мощной поддержкой гипотезы Q, тем не менее предложил более семи источников Q (P. Werle, Die synoptische Frage, 1899, p. 231). Теория Буссмана выглядит на этом фоне умеренной.

103
Sources of the Synoptic Gospels P (1957), pp. 3 ff, 45-47.

104
Например: С. К. Barrett, "Q: A re-examination", ET 54 (1943), pp. 320-323. Некоторые ученые пытаются укрепить гипотезу Q утверждением его единства, ср.: A. D. Jacobson, The Literary Unity of Q, JBL 101 (1982) pp. 365-389; R. H. Stein, The Synoptic Problem (1987) p. 108. Но последний автор указывает на возможность единства, главным образом, в изречениях.

105
Le Probleme synoptique (1954).

106
Ксавье Леон-Дюфур выделил это слабое место в своей статье: X. Leon-Dufour, "Le fait synoptique", Introduction a la Bible (ed. A. Robert-A.Feuillet), P (1959), p. 291. Краткое резюме критики теории Вагане см.: A. Wikenhauser, New Testament Introduction, pp. 235-239.

107
The Gospel before Mark (1953).

108
Еще одну теорию ср.: А. М. Perry, JBL 69 (1950), pp. 181-194. Автор предположил, что Лука использовал иудо-христианский источник, который он назвал N, в Лк. 11.33-12.46, который состоит из Q материала. Много разновидностей и сложностей теории Q вызывает сомнения в ее ценности. Ср.: J. H. Ropes, The Synoptic Gospels, 1934, p. 93. Именно это подметил Роупс задолго до того, как теория Q столкнулась с серьезной критикой Ср. также: P. Gardner-Smith, The Christ of the Gospels, 1938, p. 39. Он думал, что общий материал у Матфея и Луки различается настолько, что его можно интерпретировать на основе устной гипотезы. Идею отказаться от гипотезы Q выдвинул Фармер (см. выше). Эта теория подверглась критике вскоре после выхода книги Фармера на том основашш, что при правильном подходе к писанию Марка гипотеза Q не нужна: F. W. Beare, JBL 84 (1965), pp. 295-297. Ср.: H. Meynell, Theol. 70 (1967), pp. 386-397. Автор сравнил теорию Фармера с идеями Паркера и их трактовку девяти избранных проблем и предпочел подход Паркера. Он признает, что Фармер превосходит последнего в интерпретации порядка изложения. Мейнелл предположил, что порядок изложения первоначального писания Марка был упорядочен в копии в сторону порядка изложения Матфея и Луки (где они совпадают), когда писания последних стали известны.

109
Ср.: Н. Bigg, The Q Debate since 1955, Themelios 6 (1981), pp. 18-28; M. D. Goulder, On putting Q to the test, NTS 24 (1978), pp. 218-234. Последний утверждает на основании двенадцати фрагментов, что Лука использовал Матфея. Он обходится без источника Q. В своей статье, "Fairer on Q", Theol. 83 (1980), pp. 190-195, Гоулдер соглашается с выводами Фаррера, но не с его методами. Об апологетике источника Q см.: J. A. Fitzmyer, "The Priority of Mark and the "Q" Source in Luke", in Jesus and Man's Hope I (ed. D. G. Millar и др., 1970), pp. 131-170. См. также краткую рецензию его статьи: G. N. Stanton "The Origin and Purpose of Matthew's Gospel", in Aufstieg, П.25.3 (1985), pp. 1899-1903.

110
Подробности см. ниже в наст. гл.

111
Ср.: J. Moffatt, ILNT, 1918, pp. 197 ff. Автор дал 16 реконструкций источника Q, и с тех пор предложено множество вариантов.

112
V. Taylor, JTS, n.s., 4 (1953), pp. 27-31. Автор отстаивает порядок Луки, утверждая, что трудности в этой гипотезе можно устранись, если предположить, что параллельный материал Матфея располагался в шесть колонок, соответствующих пяти крупным дискурсам, и одна добавочная колонка. В каждой колонке встречается много последовательностей, совпадающих с Лукой, что затем приводится в качестве доказательства общего документального источника, между тем как эта теория была в другом виде неприемлема для Тейлора. Комментируя данные, приведенные в статье Тейлора, Эванс (ЕТ 72 (1960-61), pp. 295-299) считает гипотезу Q не более чем приемлемой интерпретацией. В статье, опубликованной в New Testament Essays (ed. A. J. B. Higgins, 1959), pp. 246 - 269, В. Тейлор развивает свои доказательства, изложенные предварительно в упомянутой статье, и вновь настаивает на том, что Лука следует порядку изложения источника Q.

113
F. С. Burkitt, The Gospel History and its Transmission, p. 17. Автор считает, что попытки реконструировать Евангелие от Марка на основе Матфея и Луки тщетны, как и попытки воссоздания источника Q. К. и С. Лейк (К. and S Lake, JNT, pp. 12-13) трактуют подобные попытки как обреченные на неудачу. Новейшая литературная критика согласна с тем, что всякая реконструкция носит гипотетический характер, в то время как сторонники устной гипотезы источника Q считают ее невозможной.

114
W. L. Knox, Sources of the Synoptic Gospels, P, 1957, pp. 7 ff, in Oxford Studies, p. 121. Исследователь отстаивает мнение о том, что наиболее ранняя версия Нагорной Проповеди принадлежит Луке. В. Грюндман (W. Grundmann, "Die Bergpredigt nach der Lukasfassung", StEv, pp. 180-189) обнаружил, что теология Луки должна предшествовать писанию Матфея, однако, эта точка зрения предполагает, что теология каждого автора повлияла на Проповедь. Различия между Лукой и Матфеем не могут служить исчерпывающих! объяснением этой проблемы. Нельзя упускать из виду то, что Иисус повторял основной материал Нагорной Проповеди многократно, каждый раз переставляя акценты на те или иные положения. Если версии Луки и Матфея освещают различные события, то опора на этот материал в реконструкции структуры источника Q неоправданна. Серьезные различия проводятся между материалом Нагорной Проповеди и других поучений: J. Schniewind, Das Evangelium nach MatthSus, p. 4. Эти аргументы опровергают идею заимствования Лукой материала Матфея, что принимают во внимание многие ученые.

115
Ср. его статью: V. Taylor, The Elusive Q in ET 46 (1934), pp. 68 ff.

116
Cp.: A. Hamack, The Sayings of Jesus (1908), pp. 1 ff.

117
Ср.: С. S. Patten, Sources of the Synoptic Gospels, 1915. Автор полагает, что документ на арамейском языке предшествовал источнику Q, который был переведен на греческий язык в двух редакциях. Г. Борнкамм поддерживает теорию двух переводов и объясняет это тем, что продолжалось влияние устной традиции (Jesus of Nazareth, 1960, p. 217).

118
Так предлагает Стритер в своей теории четырех источников.

119
Как у Буссмана; см. прим. 102 к данной главе.

120
Ср.: J. P. Brown, NTS 8 (1961-2), pp. 27-42. В более поздней статье (NTS 10, 1963), Браун исследует синоптические параллели в Посланиях и предполагает, что большая часть изречений, содержащихся в Посланиях, заимствованы из источника Q. По его мнению, Послания адаптируют подлинные изречения Иисуса к непосредственной ситуации, и источник Q Матфея очень близок к ним. Однако, сам Браун реально продемонстрировал гибкий характер, который проявляет любая версия теории Q при попытке дать ей надежное обоснование.

121
W. С. Allen, St. Matthew, pp. xlvii ff. Автор признает, что это предположение более вероятно, чем теория источника Q. То же самое утверждает Остин Фаррер в Studies in the Gospels (ed. D. E. Nineham), p. 62. CM: R. M. Wilson, in StEv, pp. 254-257. Он критикует методы Фаррера, опираясь на аргументы Стритера. Бредли (E. L. Bradly, ET 68 (1956-7) pp. 315-318), исходя из наличия общих отрывков у всех трех синоптиков и того, что Лука имеет большее сходство с Марком, чем с Матфеем, предполагает, что Лука не знал писаний Матфея, что, в свою очередь свидетельствует в пользу гипотезы Q. Но так ли это? Ф. Даунинг подверг критике аргументы Фаррера за заимствование Луки Матфеем. Он находит свидетельство в пользу документа Q в апокрифическом Евангелии от Фомы. Сандерс (E. P. Sanders, NTS 15 (1969), pp. 249-261) на основе исследования порядка соответствий между Матфеем и Лукой сделал вывод, что нет доказательств в пользу того, что Матфей и Лука писали независимо друг от друга. Он полагает, что, похоже, Лука использовал Матфея. Комментарии к концепции источника Q вплоть до 1969 г. см.: N. Turner, ET 80 (1969), pp. 324-328. См. более современную работу Вассилиадиса: P. Vassiliadis, "The Nature and Extent of Q-document", Nov. Test. 20 (1978), pp. 49-73.

122
Вассилиадис (Vassiliadis, op. cit., p. 54) думает, что Матфей перенял порядок изложения источника "Q". Исследователь видит в этом доказательство того, что "Q" представляет собой письменный источник.

123
Ср.: J. Jeremias, ZNTW 29 (1930), pp. 147-149. Ср. также: R. H. Fuller, The New Testament in Current Study, 1962, p. 74. Последний автор одобряет оценку Q-материала, данную Фишером.

124
Ср.: A. Wikenhauser, New Testament Introduction, p. 251.

125
Утверждается, что тематическая организация поучений и изречений у Матфея более совершенна, чем у Луки, что отражает более развитую стадию передачи предания по сравнению с бессвязными изречениями у Луки (ср.: Schniewind, Das Evangelium nach Matthaus, p. 5). Это мнение предполагает, что наш Господь никогда не произносил взаимосвязанной системы изречений с единым дискурсом, как, например, Мф. 5-7. Однако, это мнение уязвимо для критики. Как указано ниже, не существует обоснованных возражений против того, чтобы предположить, что Иисус повторял одно и то же в разных случаях и в разных контекстах.

126
Это признается сторонниками гипотезы Прото-Луки, несмотря на то, что они отрицают заимствование Лукой структуры повествования Марка. Ср.: V. Taylor, op. cit., p. 37 и idem, Behind the Third Gospel. Дальнейшую дискуссию о Прото-Луке см. ниже в этой главе.

127
Фаррер (A. Fairer, Studies in the Gospels, pp. 58 ff.) придает этому большое значение.

128
Стентон в своей статье (G. N. Stanton, "On the Christology of Q" in Christ and Spirit in the New Testament, eds. B. Lindars and S. S. Smalley, 1973), опровергает мнение о том, что источник Q создан общиной, которая игнорировала повествования о Страстях.

129
Однако, необходимо отметить, что сохранившиеся свидетельства относятся к более позднему периоду, чем время создания синоптических Евангелий. Ср.: R. M. Wilson, HTR 53 (1960), pp. 231-150; H. Montefiore and H. E. W. Turner, Thomas and the Evangelists (1962).

130
Тернер пишет об Евангелии от Фомы следующее: "Принцип отбора материала свидетельствует о намерениях автора и не дает указаний на то, что составитель в своей сотериоло-гии придавал сколько-нибудь серьезное значение историчности" (Н. Е. W. Turner, op. cit., p. 114).

131
См.: W. G. Kummel, INT, pp. 75-76, где опровергается мнение о том, что источник Q принадлежит к тому же жанру, что и указанное гностическое Евангелие.

132
Более современную версию гипотезы об источнике Прото-Матфей на древнееврейском языке см.: M. Lowe and D. Flusser, "Evidence corroborating a Modified Proto-Matthaean Synoptic Theory", NTS 29 (1983), pp. 25-47. Авторы предполагают, что и Матфей, и Лука использовали этот источник, который имел хождение наряду с источником Q. Еще М. Блек в своей работе (М. Black, Aramaic Approach) в противовес Буссману утверждал, что Q составлен на греческом языке.

133
Стюарт Петри в своей статье подчеркивает, что гипотеза источника Q носит умозрительный характер (S. Petrie, Nov. Test. 3 (1959), pp. 28-33). Он указывает на то, что гипотезы, касающиеся теории источника Q, настолько сильно варьируются, что ставят под сомнение саму теорию. К большей точности и корректности в употреблении символа Q призывал другой автор: Т. R. Rosche, JBL 79 (1960), pp. 210-220). Он обращает внимание на то, что при использовании марковского материала изречений и Матфей, и Лука воспроизводят его с высоким процентом вербальных соответствий в отличие от повествовательной части, для которой этот процент ниже. Соответствие достигается также в порядке изложения. Но оба эти фактора отсутствуют в заимствованном Матфеем и Лукой материале изречений источника Q, в котором различия в порядке изложения совершенно очевидны. В целом можно утверждать, что авторы Евангелий от Матфея и Луки совершенно по-разному использовали источники, в частности, источник Q. Разница значительно серьезнее, чем предполагается в статье Роша. Другой автор: R. М. Grant, A Historical Introduction to the New Testament, 1963, p. 116, трактует источник Q как обозначение разрозненного материала, который был представлен частично письменно, а частично - устно.

134
А. М. Honore, "A Statistical Study of the Synoptic Problem", Nov. Test, 10 (1968), pp. 59-147.

135
Так, см.: С. E. Carlston and D. Norlin, "Once more - Statistics and Q", HTR 64 (1971), pp. 59-78. Вассилиадис соглашается с их аргументами (op. cit, p. 60). Однако см.: J. J. O'Rourke, "Some Observations on the Synoptic Problem and the Use of Statistical Procedures", Nov. Test. 16 (1974), pp. 272-277,
который полагает, что статистические методы не могут дать надежные результаты.

136
D. Lohrmahn, Die Redaktion der Logienquelle (1969). См. обзор этой проблемы: H. K. McArthur, CBQ 33 (1971), pp. 445-447. См. также: R. D. Worden, "Redaction Criticism of Q: A Survey", JBL 94 (1975), pp. 532-546. Автор обращает внимание на то, что этот источник приписывается к самым разнообразным жанрам.

137
Ср.: G. Schille, "Literarische Quellenhypothesen im Licht der Wahrscheinlich-keitsfrage", ThLZ 97 (1972), pp. 331-340. Шилле оспаривает гипотезу Q на том основании, что в различных изречениях материала Q богословие существенно различается. Ср. также: О. Linton, "Das Dilemma der synoptischen Forschung", ThLZ 101 (1976), pp. 881-892, который считает гипотезу Q бесплодной в связи с тем, что она поднимает слишком много проблем. С другой стороны, Вассилиадис (Vassiliadis, op. cit.) делает вывод, что эта гипотеза представляется единственно возможной.

138
Ср.: R. V. G. Tasker, The Nature and Purpose of the Gospels (1944), p. 23; Streeter, in Oxford Studies, pp. 209 ff., and F. B. Clogg, INT (1948), p. 190. Последние считают, что Q служил приложением устного предания.

139
R. A. Edwards, A Theology of Q (1976); idem, "An approach to the theology of Q", JR 51 (1971), pp. 247-269. См. также: Р. Hoffmann, Studien zur theologie der Logienquelle (1972); S. Schulz, Q - Die Spruchquelle der Evangelisten (1972).

140
The Gospels, pp. 24 ff.

141
Ср.: С. F. Burney, The Poetry of our Lord (1925), pp. 87 ff.

142
Ср.: J. М. С. Сгшп, The Original Jerusalem Gospel (1927), pp. 49-63.

143
См.: R. M. Grant, op. cit., p. 116. Автор предостерегает против воззрения на Q как на письменный источник, сопоставимый с Евангелием от Марка. В книге Н. Schurmann, Der historische Jesus und der kerygmatische Christus (ed. H. Ristow and K. Matthiae, 1962, pp. 342-370) было выдвинуто предположение о том, что часть материала Q была не только собрана во времена земного служения Иисуса, но также и широко применялось впоследствии апостолами. Если это предположение верно, то оно может подтвердить аутентичность евангельских изречений и поучений, заимствованных из Q.

144
The Four Gospels, р. 150.

145
The Sayings of Jesus (1949), p. 20. Мнение о том, что материал Q формировался постепенно в различных районах Палестины, см.: Н. J. D. Combrink, Guide to the New Testament IV, p. 45.

146
Кюммель высказывается неопределенно, хотя и дает понять, что Q не мог быть написан позднее 50-70 гг. от Р.Х. (W. G. Kummel, INT, p. 71).

147
Ср.: Kilpatrick, The Origins of the Gospel according to St. Matthew (1946), p. 4. Менсон (Т. W. Manson, op. cit., pp. 19-20) объясняет утрату документа "Q" тем, что раннехристианская церковь не создавала архивов, особенно в условиях ожидания конца света, и на рубеже веков едва ли кто-то был заинтересован в сохранении документа на арамейском языке (имеется ввиду "Q"). Более того, Менсон пытается провести параллели с утратой автографов Шекспира. Но не один из этих аргументов реально не объясняет исчезновение апостольского документа подобной важности, который должен был быть сохранен не только на основании простого интереса. См. также: Е. Klostermam, Die Religion in Geschichte und Gengenwart, 2nd ed., П, col. 428, который полагает, что поскольку источник "Q" вошел в состав Евангелий от Матфея и Луки, необходимость в его сохранении отпала. Он считает это объяснение вполне достаточным. Адольф фон Гарнак придерживался сходной точки зрения: A. Hamack, Spruche und Reden Jesu (1907),p. 173.

148
Необходимо отметить, что в отличие от британских ученых европейские исследователи с континента не воспринимают гипотезы Б. Стритера о документе "М". Мнение о том, что нет необходимости так жестко связывать материал "Q" с преданиями Матфея и Луки, было высказано в работе: G. Strecker, Der Weg der Gerechtigkeit, 1962, pp. 12-13. Автор отвергает различия между иудейским документом "М" и греко-христианским источником "Q", предложенные Стритером.

149
Достоверность исторических сведений Матфея продолжает подвергаться нападкам. См.: F. W. Веаге, JBL 87 (1968), pp. 125-135. Автор считает, что Евангелие от Матфея не может служить надежным историческим источником. Его главный аргумент заключается в том, что земное служение Иисуса должно было быть последовательно взаимосвязано с другими событиями, о которых повествует Евангелие, что по его мнению отсутствует. Этот подход вполне согласуется с гипотезами критики форм, однако сами эти реконструкции не выдерживают никакой критики.

150
См.: W. С. Allen, Oxford Studies, pp. 233-286. Автор отстаивает мнение о том, что в Первом Евангелии была задействована Книга Изречений, куда более обширная, чем документ "М", предложенный Стритером, так как Аллен отрицает использование Матфеем "Q".

151
The Four Gospels, pp. 254 ff.

152
The Gospels, p. 30. В параллельных отрывках Мф. 4.11; Лк. 4.13 содержится одно и то же слово о diabolos (diabolos) - дьявол.

153
См.: Hawkins, Oxford Studies, pp. 29-59. Автор настаивает на том, что Лука не прибегал к материалу Марка в повествовании о путешествии (9.51-18. 14), а основывался на источнике Q и своих собственных записях. Подобного применения источников не обнаружено у Матфея. Ср. это мнение с обсуждением теории Прото-Луки в данной главе.

154
См. рассмотрение этого материала: G. D. Kilpatrick, The Origins of the Gospel according to St. Matthew (1946), pp. 8 ff.

154
См. рассмотрение этого материала: G. D. Kilpatrick, The Origins of the Gospel according to St. Matthew (1946), pp. 8 ff.

155
Например, теория Остина Фаррера (см. прим. 121 к наст. гл.). Сравнительно недавно сторонники обновленной теории И. Я. Грисбаха отвергли необходимость существования источника "М".

156
См.: Н. Е. W. Turner, Jesus, Master and Lord, 1954, pp. 51-52. Автор подвергает сомнению то, что недостаток однородности материала должен указывать на письменный источник. Он предпочитает относить его на счет редакторских исправлений и устного предания.

157
Килпатрик признает это: Kilpatrick, op. cit., p. 36.

158
См.: Е: В. Redlich, The Student's Introduction to the Synoptic Gospels, 1936, pp. 203-218. Автор попытался реконструировать документ М, но, как указывает Джонсон (S. Е. Johnson, The Gospel according to St. Matthew, Ю, 1951, p. 238), если эта реконструкция верна, то придется допустить, что автор Евангелия от Матфея применил метод простой компиляции. Однако Евангелие в целом не создает подобного впечатления.

159
St. Matthew, p. 86.

160
См.: W. Е. Bundy, Jesus and the First Three Gospels, 1955, pp. 93-94. Автор считает Нагорную проповедь раннехристианским трактатом. Однако он полагает, что подлинный источник Проповеди идентичен источнику Луки на основании их сходства начала и окончания и наличия семи общих для них разделов поучений. Детальный анализ Нагорной проповеди см: W. D. Davies, The Setting of the Sermon on the Mount (1964).

161
Менсон (Т. W. Manson, The Sayings of Jesus, p. 25), учитывая эти влияния, сомневается в существовании источника "М".

162
The Gospels, p. 32.

163
Ср.: V. Taylor, op. cit., p. 34. Борнкамм (Bornkamm, Jesus of Nazareth, 1960, p. 216), как и болышшство немецких ученых, отрицает существование особого источника Матфея (и особого источника Луки) из-за многочисленных различий в характере материала.

164
The Four Gospels, pp. 500-524.

165
Мнение о том, что Матфей цитировал не Септуагинту, а другой перевод с древнееврейского, см.: W. G. KUmmel, INT, p. 111.

166
The Gospel History and its Transmission (1911), p. 127.

167
Testimonies I (1916). Ср. также с монографией: D. Plooij, Studies in the Testimony Book (1932).

168
Необходимо отметить, что некоторые основания можно найти в кумранском документе testimonia "свидетельств" (4 Q Test), в котором три раздела состоят только из библейских цитат об ожидаемом Мессии, а четвертый представляет собой сборник выдержек из апокрифической книги Псалмов Иисуса Навина. Перевод всего текста см.: A. Dupont-Sommer, The Essence Writings from Qumran (1961), pp. 315 if.

169
INT, p. 85.

170
Дискуссию по этому поводу см.: R. Hodgson, "The Testimony Hypothesis", JBL 98 (1979), pp. 361-378. Автор поддерживает теорию свидетельств (testimonia). В книге G. M. Scares Prabhu, The Formula Quotations in the Infancy Narrative of Matthew (1976) рассматривается гипотеза свидетельств (pp. 67-73). Автор связывает оживление интереса к гипотезе с открытием коллекций testimonia в Кумране. Однако интерпретация таких документов, как 4 Q Flor и 4 Q Test, как свидетельств (testimonia) в том смысле слова, в каком понимается Евангелие от Матфея, весьма сомнительна. Прабху утверждает, что цитаты Матфея представляют собой вольный перевод с древнееврейского на арамейский язык (pp. 73 ff). Его точку зрения разделяет Гундри: R. H. Gundry, The Use of the Old Testament in St. Matthew's Gospel, with Special Reference to the Messianic Hope (1967). Другой автор развивает сходную точку зрения: W. Rothfuchs, Die Erfullungszitate des Matthaus-Evangehums. Erne biblisch-theologische Untersuchung (1969).

171
См. комментарии в разделе V гл. 2 данной книги.

172
J. A. Findlay, The First Gospel and the Book of Testimonies (1933), pp. 57-71.

173
According to the Scriptures (1952).

174
Ср.: N. Walker, NTS 9 (1963), p. 393, который полагает, что намерение Матфея состояло в том, чтобы подыскать такие ветхозаветные тексты, к которым можно было бы подогнать события в своем повествовании, а не наоборот. Наиболее полное исследование употребления Матфеем цитат из Ветхого Завета с тех позиций, что они свидетельствуют о теологических целях автора, см.: G. Strecker, Der Weg der Gerechtigkeit (1962), pp. 49-85.

175
См.: S. V. McCasland, JBL 80 (1961), pp. 143-148. Автор обвиняет Матфея в искажении Писаний. Его воззрения вызвали критику Уокера.

176
Sources of the Synoptic Gospels, P, pp. 121 ff.

177
G. D. Kilpatrick, The Origins of the Gospel according to St. Matthew (1946), p. 46. CM. также: р. 66, где Килпатрик выражает свои сомнения относительно существования книги свидетельств.

178
Ср.: А. М. Hunter, Paul and his Predecessors (1961), pp. 58 ff.

179
См. раздел П гл. 2 данной книги, где содержатся комментарии к работе К. Штендаля: К. Stendahl, The School of Matthew and its use of the Old Testament (1954).

180
Большое значение предается этим моментам в работе: В. Lindars, New Testament Apologetic (1961).

181
Линдарс (Lindars, op. cit., p. 265) предположил, что сборник цитат, которые повторялись устно в катехизической работе, были хорошо известны Матфею.

182
Ср.: Streeter, The Four Gospels, pp. 266, 502 f.

183
Op. cit., p. 121. Сходную теорию выдвинул Гоулдер: М. D. Goulder, Midrash and Lection in Matthew (1974), который считает, что повествование Мф. 1-2 написано на основании богослужебных чтений. Однако см. критику его взглядов: R. Т. France, GP P, r. 265.

184
Различные исследователи утверждают, что автор сам составил повествование о рождении Иисуса - ср.: G. D. Kilpatrick, Origins, p. 52; M. D. Johnson, Biblical Genealogies, pp. 210-217; G. M. Scares Prabhu, The Formula Quotations in the Infancy Narrative of Matthew. An Inquiry into the Tradition ffistory of Mt. 1-2 (1976). Последний автор утверждает, что Матфей искусно составил свое повествование из разрозненных преданий (р. 299). Он считает, что этот отрывок представляет собой искусственное собрание, сформированное под сильным влиянием Ветхого Завета. Прабху выделяет три источника: источник о видении, источник о волхвах и источник об Ироде. Ср.: G. Strecker, Der Weg, p. 38 h. 3, который считает, что это повествование содержит доматфеевский материал. О формулировке цитат в Мф. 2 см. также: R. Т. France, NTS 27 (1980-81), pp. 233-252.

185
Ср.: А. Н. McNeile, St. Matthew, p. 23; W. C. Allen, St. Matthew, p. 18. Сходную теорию с небольшими различиями выдвинул Кейв: C.H.Cave, NTS 9 (1963), pp. 382-390, который развивает мнение о том, что основу повествования о рождении Христа надо искать в пасхальном мидраше и богослужебных чтениях в синагогах. Эта точка зрения представлена в работе: D. Daube, The New Testament and Rabbinic Judaism, 1955, pp. 158 ff. Ср. также обсуждение идеи мидраша: R. Т. France, GP P, pp. 243 ff.

186
См.: Johnson, op. cit., p. 254. Автор отрицает тот факт, что родословие является точной генеалогической записью. Ср. также: D. E. Nineham, The Genealogy in St. Matthew's Gospel and its Significance for the Study of the Gospels, The Manson Memorial Lecture, reprinted from BJRL 58 (1976), pp. 421-444.

187
Необходимо отметить, что в действительности Матфей не описывает рождение Иисуса. Для евангелиста имеют большее значение Его имя и Его значение, чем само событие. Ср. исследование Штендаля: К. Stendahl, "Quis et unde?" in Judentum, Urchristentum, Kirche (ed. W. Eltester, 1960), pp. 94-105. Он верно подмечает, что повествование Матфея показывает не только знание автора о непорочном зачатии, но также и знание о клевете, которую оно вызвало.

188
Ср.: W. D. Davies, The Setting of the Sermon on the Mount (1964), p. 73.

189
Прабху (Prabhu, op. cit.) относит к разряду общих мест трактовку этого повествования как богословского пролога. Однако ср.: R. Т. France, "Scripture, Tradition and History in the Infancy Narratives of Matthew", GP П, pp. 239-266.

190
См.: H. С. Waetjen, "The Genealogy as the Key to the Gospel according to Matthew", JBL 95 (1976), pp. 205-230. Автор считает, что форма изложения родословия предваряет гораздо больше, чем простое повествование. Следовательно, родословие служит введением в новую историю, открытую этим Евангелием.

191
Op. cit.., p. 37. Иногда символ N используется для обозначения источника особого повествования Матфея, однако Килпатрик отрицает это на основании того, что этот материал, по его мнению, был заимствован из устного предания.

192
Ср.: V. Taylor, The Gospels, p. 65.

193
Ср.: F. С. Grant, The Gospels, their Origin and Growth, p. 147, который уверенно описывает этот материал как "апокрифический". Ср. также: A. J. В. Higgins, The Reliability of the Gospels, 1952, pp. 22 ff., который сравнивает развитие сюжета с повесгвованием в Евангелии Петра. Однако сколько-нибудь очевидной разницы в этом материале между каноническими и апокрифическими Евангелиями не существует.

194
Op. cit., р. 65.

195
Как Г. Борнкамм, так и Г. Барт интерпретируют эту историю как свидетельство того, что во времена, когда создавалось Евангелие, община, в которую входил Матфей, считала себя частью иудейского мира, ответственной за уплату храмовой подати (Tradition and Interpretation in Matthew, pp. 19 f, 90).

196
Некоторые ученые искали доказательства структурных форм источника Луки. См. обсуждение параллельных групп материала в Лк. 13.1-9 и 15.1-32 и их сравнение с греческими риторическими формами Creia (Chreia), которые содержат сокращенное введение, две короткие притчи и третью притчу, объясняющую предыдущие: W. R. Farmer, NTS 8 (1962), pp. 301-316. Ср.: J. W. Wenham, "Synoptic Independence and the Origin of Luke's Travel Narrative", NTS 27(1981).

197
Этот список составлен на основе списка Винсента Тейлора: V. Taylor, The Gospels, pp. 32 f., однако Стритер относит к источнику L большее количество материала (Streeter, The Four Gospels, pp. 198). Полностью поддерживает Стритера другой автор: McNeile-Williams, INT, pp. 87 ff.

198
Иерусалим упоминается только в 13.22, 33 и 17.11, в то время как о передвижениях Иисуса Христа и его учеников говорится в наиболее общих словах.

199
Ср.: Н. Conzelmann, The Theology of St. Luke (1960), pp. 60 ff. Автор высказал мнение, что топография Луки недостоверна, поскольку географические элементы представлены у него с богословской целью.

200
Ср.: Во Reicke, in StEv p. 214. Он цитирует статью Шнейдера: J. Schneider, in Synoptische Studien fur A. Wikenhauser (1935), pp. 215 ff., для обоснования того, что из подобных воззрений можно заключить, что глава 14 открывает новую часть повествования, отдельную от предыдущей.

201
Ср.: Во Reicke, op. cit., pp. 206-216.

202
Ср.: Т. W. Manson, The Sayings of Jesus, p. 28. Еще одно, менее правдоподобное объяснение типологической теории, было предложено Эвансом, который задался вопросом: существуют ли параллели между центральным разделом у Луки и Втор. 1-26? Идея о том, что Лука представляет своеобразное христианское "Второзаконие", требует более убедительных доказательств, чем те, которые способен привести Эванс (С. F. Evans, "The Central Section of St. Luke's Gospel", in Studies in the Gospels, ed. D. E. Nineham, 1955, pp. 37-53). Он пытается установить соответствие в порядке изложения параллельного материала, однако большинство его параллелей натянуты.

203
Sources of the Synoptic Gospels, P, r. 40.

204
ШТ, р. 88.

205
Попытку показать, что повествование Луки было составлено на основе историй о детстве Иисуса, написанных Матфеем, см.: P. J. Thompson, StEv (1959), pp. 217-222, однако его аргументы представляются неубедительными. См. также подобную идею: J. Drury, Tradition and Design in Luke's Gospel (1976), pp. 122-125.

206
Ср.: С. С. Torrey, The Four Gospels, p. 266; A. H. McNeile, INT, p. 88.

207
Ср.: P. Vielhauer, ZTK 49 (1952), pp. 255 ff.; P. Winter, Nov. Test. I (1956), pp. 184-199. Ср. также: H. Sahlin, Der Messais und das Gottesvolk (1945), цит. по: Kummel, INT, p. 122.

208
Ср.: R. Laurentin, in Biblica 37 (1956), pp. 435 ff.; idem, 38 (1957), pp. 1 ff. Он наиболее детально рассматривает предмет в своей работе: Structure et Theologie de Luc I-P (1957) (англ, пер.: The Truth of Christmas. Beyond the Myths, 1982). В первой статье автор представляет полезный обзор аргументов в пользу существования древнееврейского источника (pp. 454-456).

209
Винтер рассматривает эти главы в нескольких статьях: NTS I (1955), pp. Ш ff; ZNTW 45 (1954), pp. 145-179; 46 (1955), pp. 261-263; 47 (1956), pp. 217-242; HTR 48 (1955) pp. 213 ff; BJRL 37 (1954), p. 328. Краткий анализ его позиции см.: R. M. Wilson, in StEv, pp. 242-248. Винтер сопоставляет эти главы с документом о крещении, с репсорае и с назорейской переработкой. Основой документа о крещении автор считает произведение Псевдо-Филона Liber Antiquitatum Biblicarum (см.: Nov. Test. I (1956), pp. 186 ff).

210
Ср. критику теории переделки: R. M. Wilson, op. cit, p. 248. Ср. также: Р. Benoit, NTS 3 (1957), pp. 169-194.

211
Нокс предположил, что Лука пытался переработать свой источник и свести его к удовлетворительному греческому языку, однако оставил свою попытку (W. L. Knox, op. cit., p. 41).

212
См.: S. Ferris, The Hymns of Luke's Infancy Narratives (1985), pp. 31-62. Автор на основе исследования источников пришел к выводу, что они были древнееврейского происхождения. Ср.: idem, "On discerning Semitic Sources in Luke 1,2", GP П, pp. 201-237.

213
Ср.: A. Plummer, St. Luke (ICC, 1896), p. XXVI; C. A. Briggs, The Messiah of the Gospels (1895); F. Spitta, ZNTW 7 (1906), p. 294.

214
A. H. McNeile, op. cit., p. 89.

215
См. в работе: Moulton and Howard, Grammar of New Testament Greek, П, p. 483. Ср. также: N. Turner, NTS 2 (1956), pp. 100 ff.

216
Luke the Physician (1907), pp. 96-105, 190-218.

217
Ср. его статью в С. Н. Toy Studies, pp. 286 ff., цит. по: Howard, op. cit., p. 482.

218
Ср.: W. L. Knox., op. cit., p. 39.

219
Ср. со статьей: P. Benoit, NTS 3 (1957), pp. 169 ff. Возможно, как предполагает Вильсон, Лука использовал источник на древнееврейском языке, но он не мог ни испытывать сильного влияния Септуагинты: R. M. Wilson, op. cit., pp. 252-253.

220
Ср.: V. Taylor, The Gospels, p. 63.

221
Идею о том, что Лука для своих повествований приспособил и согласовал два источника, см.: A. R. С. Leaney, NTS 8 (1962), pp. 158-166. Однако он не затрагивает вопроса об языках написания этих источников.

222
Так, см.: P. Benoit, op. cit.

223
См.: M. D. Goulder and M. L. Sanderson, JTS, n.s., 7 (1957), pp. 12 ff. См. также: J. Drury, Tradition and Design in Luke's Gospel (1981), pp. 46-65. Последний исследует метод мидраша, который применяет Лука, и считает это предположение достаточным объяснением повествования Лк. 1 и 2.

224
Существуют различные исследования и точки зрения относительно повествований о рождениях у Луки. См.: P. S. Minear, SLA, 1966, pp. 111-130. Автор верно отмечает, что необходимо тщательно исследовать единство этих повествований и Евангелия. В этом он противостоит мнению Ганса Концельмана о том, что их необходимо исключить из богословской интерпретации Евангелия. С поддержкой единства Евангелия выступил Татум: W. В. Tatum, NTS 13 (1967), pp. 184-195. Он трактует повествования как важнейшую часть истории спасения. Они знаменуют собой конец "эпохи Израиля" и начало "эпохи церкви". В этом случае семитская основа повествований становится решающей для их понимания. См. также: H. H. Oliver, NTS 10 (1963), pp. 202-226. Автор рассматривает повествования о рождениях таким же образом, как Концельман трактует остальную часть Евангелия. Оливер видит в этих повествованиях богословскую цель, которая состоит в том, чтобы показать преимущества новозаветных времен (периода Иисуса) над временами Израиля (представленными Иоанном Крестителем). По мнению Оливера повествования не нуждаются в фактографично-сти, они, скорее всего, призваны представить цель Луки. В этой статье содержится исчерпывающий обзор подходов и оценок повествований о Рождестве Луки. См. также: S. Benko, JBL 86 (1967), pp. 263-275. Автор считает, что Лука использовал источник об Иоанне Крестителе. Он утверждает, что интерес Луки был сосредоточен на том, что должно было исполниться накануне боговоплощения. Другой автор: D. Jones (JTS, n.s., 19 (1968), pp. 19-50) обращает внимание на ветхозаветную основу Евангелия от Луки. Он считает, что гимны Луки имеют более глубокий смысл и значение, чем те, которые были обнаружены в Кумране. Он видит особенность всех трех гимнов Луки в том, что они демонстрируют не цитирование, а дух и стиль Ветхого Завета, все они в первую очередь касаются спасения как исполнения Писаний, а во вторую - личности Мессии. Ср. комментарии: J. du Pessis, in А. В. du Toit (ed.), Guide to the New Testament IV (1983), pp. 176-179.

225
Ср. обсуждение этой проблемы: E. Stauffer, Jesus and His Story (1960), pp. 27 ff. Здесь развивается теория о том, что Квиринии был назначен наместником Востока и занимал эту должность с 12 г. до Р.Х. по 16 г. от Р.Х., с 6 г. от Р.Х. одновременно он занимал должность наместника Иудеи. К сожалению, автор не приводит конкретных данных в пользу своих утверждений, несмотря на то, что они могли бы разрешить многие трудности. Ср. также: А. N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament, 1963, pp. 161-171, который в своем исследовании личности Квириния утверждает точность датировки переписи 6 г. от Р.Х. Лукой, но считает, что Матфей ошибался. Другой исследователь: G. Ogg (ET 79 (1968), pp. 231-236) детально рассматривает проблему Квириния, однако не приходит к окончательным выводам.

226
Ср.: J. M. Creed, The Gospel according to St. Luke (1930), pp. 30-32. Ср. также исследование с позиций критики форм: M. Dibelius, Jungfrauensohn und Krippenkind (1932).

227
Op. cit. p. 64. См.: Н. К. Luce, St. Luke, CGT, 1949, p. 84. Автор называет эти истории "скорее высокохудожественной поэзией посвящения, чем сухой исторической прозой", однако это не предполагает их неисторичности. См.: G. Н. Box, ZNTW 6 (1905), pp. 80-101, который выступает против мнения о том, что Лука (или Матфей) отражают языческое влияние. Полное обсуждение Лк. 1 и 2 см.: J. G. Machen, The Virgin Birth (1930). О непорочном зачатии см. также: D. Edwards, The Virgin Birth in History and Faith, 1941, который принимает точку зрения, сходную с идеей Махена, а также: Т. Boslooper, The Virgin Birth, 1962, который трактует повествование о Рождестве как мифологическое и выступает против буквальной исторической интерпретации. Однако ср: R. Е. Brown, The Virginal Conception and Bodily Resurrection of Jesus (1973); idem, The Birth of the Messiah (1977); M. Miguens, The Virgin Birth (1975).

228
Ср.: H. L. MacNeill, JBL 65 (1946), pp. 123-130. Нокс (W. L. Knox, Sources of the Synoptic Gospels, П, p. 41) частично разделяет эту идею.

229
Происхождение и размер секты Иоанна Крестителя неизвестны, однако представляется маловероятным ее распространенность и многочисленность (см. прим. 123 к гл. 7).

230
Ср.: The Four Gospels, pp. 199 ff.

231
В. Тейлор (V. Taylor, Behind the Third Gospel, 1926, pp. 2 ff.) прослеживает развитие этой идеи в трудах Фейне, Б. Вейсса и И. Вейсса, Беркитта, Стентона, Хокинса, Бартлета, Сендея и Перри (Feine, Weiss (В. and J.), Burkitt, Stanton, Hawkins, Bartlet, Sanday and Perry).

232
ET 67 (1955), p. 15.

233
Ср.: ibid., p. 12.

234
Бультман полагал, что Лука использовал старую редакцию повествования о Страстях, которая легла также в основу Евангелия от Марка. Этот взгляд переносит проблему в плоскость сопоставления различий между двумя повествованиями (ср.: R. Bultmann, The History of the Synoptic Tradition, pp. 262 ff.). Додд (С . H. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel (1963), p. 52) считает любую теорию о том, что Лука позаимствовал и отредактировал повествование о Страстях Марка, неправдоподобной, regards any theory that Luke is editing Mark's passion narrative as having no plausibility. См.: G. B. Caird, Saint Luke, Pel С 1963, p. 25, который с позиций теории Прото-Луки утверждает, что вербальное соответствие между Лукой и Марком в этих повествованиях составляет всего 20%, между тем как в остальных, заимствованных Лукой у Марка, - 53%.

235
Ср.: J. С. Hawkins, in Oxford Studies, pp. 80-84, который отмечает 12 редакторских исправлений в отрывке Лк. 22.14 - 24.11.

236
Относительно повествования о Страстях в Евангелии от Луки долго не утихали дискуссии, однако согласия по вопросу о взаимосвязи Луки и Марка достигнуто не было. Ср. статью: S. J. Buse, NTS I (1954), pp. 29-41; 7 (1960), pp. 65-76. Ср. также: Р. Borgen, NTS 5 (1959), pp. 249 ff.; С. Е. Osty, Recherches de Science religieuse 39 (1951). Предположение Бусе состоит в том, что Лука использовал некий источник с повествованием о Страстях, который был ему известен до того, как он познакомился с Евангелием от Марка, если бы это мнение было обоснованным, то оно подкрепило бы теорию Прото-Луки. Ср. также исследование: S. Temple, NTS 7 (1960), pp. 75-85. Еще раньше мнение о независимом источнике повествования о Страстях у Луки отстаивал Перри: А. М. Репу, ЕТ 46 (1935), pp. 256-260.

237
V. Taylor, ЕТ 67 (1955), р. 16.

238
Зеллин (G. Sellin, "{Composition, Quellen und Funktion des Lukanischen Reiseberichtes (Lk. IX 51 - ХIХ 28)", Nov. Test, 20 (1978), pp. 100-135) утверждает, что этот раздел тесно связан с Евангелием от Марка и источником "Q", что свидетельствует против достоверности гипотезы Прото-Луки.

239
Ср.: G. В. Caird, op. cit, p. 26. Автор полагает, что представляется следующая альтернатива: предположить, что Лука был столь высокого мнения о Марке, что решил фрагменты его повествования поместить отдельно, что он отвергает. Однако Кеерд не принимает во внимание вероятность того, что Лука мог чередовать по определенной схеме материал Марка и другой материал. Ср. схему использования Лукой Марка: R. М. Grant, A Historical Introduction to the New Testament (1963), p. 136. Очевидно Кеерд не допускает подобной возможности. В тех местах, где изречения удваиваются, и одно, как считается, позаимствовано у Марка, а другое - из другого источника (у Луки отмечено 11 подобных случаев), автор совмещает источники (ср.: Caird, op, cit., p. 24). Отклонения Луки от порядка изложения Марка подобным же образом объясняются совпадениями материала Марка и "Q" (Caird, op. cit., pp. 24-25).

240
Op. cit., p. 39.

241
Грант (R. M. Grant, op. cit., p. 118) считает теорию Прото-Луки не более убедительной, чем любая другая теория, которая основывалась бы на анализе той части книги, которая не имеет отношения к заимствованиям.

242
См.: M. Goguel, HTR 26 (1933), р. 12. Автор утверждает, что Лука помещает свою генеалогию между повествованиями о крещении и о искушении, потому что "предполагает, что он обнаружил отдельный фрагмент, а не часть целого повествования". Несмотря на это, Го-гель отрицает гипотезу Прото-Луки.

243
Гогель отрицает ценность этого подхода на том основании, что литературный анализ Деяний Апостолов дает сомнительные результаты (см. раздел V главы 8 данной книги), а кроме того мы не можем проводить сравнения с Деяниями, так как не существует параллельных источников, как в случае с Евангелием (op. cit., pp. 8, 9 n.). См.: A. Q. Morton and G. H. С. Macgregor, The Structure of Luke and Acts, 1964. Авторы попытались с помощью статистических методов показать, что Евангелие от Луки и Деяния обладают сходной литературной структурой, которая в свою очередь предопределена тем, что они называют "физической структурой", то есть необходимостью разместить материал так, чтобы он совпадал с заранее определенным количеством папирусов. По их мнению это может послужить серьезной поддержкой теории Прото-Луки. Однако математические исследования неспособны обосновать эту теорию, хотя они могли бы пролить свет на метод Луки, в случае если была бы признана соответствующая этим методам теория.

244
Все эти соображения изложены в работе: Caird, op. cit, p. 26.

245
JTS 43 (1942), pp. 34-36; n.s., I (1950), pp. 56-60. Килпатрик полагает, что Лука видоизменил материал Марка, с тем чтобы представить страдания Иисуса как судебную ошибку. Фицмайер (J. A. Fitzmyer, Luke I, p. 90) в своем комментарии цитирует почти столько же сторонников этой гипотезы, сколько и противников, хотя он сам отвергает ее из следующих соображений: 1. Родословие, к которому примыкают отрывки из Евангелия от Марка, происходит из источника L; 2. Пропуск отрывка Мк. 3.20-30 выглядит странным; 3. В тех местах, где материал удваивается, отрывок из Марка предшествует отрывку из источника Q; 4. Стихи Лк. 4.16-30 нельзя трактовать как вводный отрывок; 5. Попытки выделить словарь Луки от источника L неубедительны; 6. Предсказания о Страстях представляются дополнением источников Q и L к материалу Марка; 7. Комментарии Монтефьоре (Montefiore) к повествованию о кораблекрушении говорят против теории Прото-Луки, хотя это для нее не существенно. См. также возражения против этой теории Кюммеля (Kummel, ЮТ, pp. 132-137).

246
ЕТ 67 (1955), р. 15.

247
В. Тейлор преуменьшает сложность проблемы, утверждая, что отрывок Лк. 22.1-13 (Марка) заменен подлинным введением к повествованиям о Страстях из Прото-Луки: V. Taylor, Behind the Third Gospel, pp. 177-181.

248
Гилмор утверждает, что Тейлор недооценил долю материала Марка в повествовании о Страстях у Луки: S. M. Gilmour JBL 67 (1948), pp. 143-152. Ср. его аргументы против материала Прото-Луки в Евангелии от Луки (Ю, 1952), pp. 16-18. Гилмор полагает, что проблема "пробела" была бы устранена, если была бы отвергнута идея Прото-Луки (ЛЗЬ 67, р. 147). Ср. также по этой проблеме полемику Крида: J. M. Creed, St. Luke, p. Iviii. Мнение о том, что Лука переписал повествование о Страстях у Марка см. статью Крида: Creed, ET 46 (1934), pp. 101 ff., 378 С, а также ср. статью Барра: A. Barr, ET 55 (1944), pp. 227-231. Возражения Тейлора Криду см. в статье в ЕТ 46 (1934), pp. 236 ff.

249
Ср. исследование Рекопфа двух отрывков из Лк. 22: F. Rehkopf, Die lukanische Sonderquelle (1950), а также изучение этой главы Шурманом: Н. Schurmann, Quellenkritische Untersuchung des lukanischen Abendmahlsberichtes (1953-7).

230
Op. cit., p. Iviii п. Банда (Bundy, Jesus and the First Three Gospels, pp. 328-329) считает, что этот отрывок Луки содержит "бесформенную массу материала".

251
Детальный анализ проведен Тейлором: V. Taylor, The Gospels, p. 41. Он может быть представлен в виде следующего резюме: Часть, открывающая служение: Лк. 3.1-4.30; 5.1-11; 6.12-8.3. Повествование о "путешествии": 9.51-18.14. События в Иудее: 19.1-28, 37-44,47-48. Повествование о Страстях: 22.14-24. В результате анализа установлено, что первый раздел включает 170 стихов, раздел о "путешествии" - 334 стиха, а остальное повествование - 202 стиха.

252
Недостаточно четкая последовательность в материале повествования о "путешествии" может объясняться отсутствием хронологических и географических сведений об этом в источниках Луки (ср.: Michaelis, Einleitung, p. 67). Если это предположение верно, то можно допустить, что Лука сам сгруппировал материал повествований о времени между галилейским и иудейским периодами служения Иисуса.

253
Loc. cit.

254
ЕТ 54 (1943), pp. 172-177.

255
Ср. его ответную статью на возражения Петри в ЕТ 54 (1943), pp. 219-222.

256
В основном это решение проблемы изложено в работе: Caird, Saint Luke, p. 24.

257
Ср.: V. Taylor, op. cit., p. 40.

258
Der Messias und das Gottesvolk (1945) and Studien zum dritten Kapitel des Lukasevangeliums (1949).

259
E. Schweizer, ThZ 4 (1949), pp. 469-471; 5 (1949), pp. 228-231. Общий анализ воззрений Г. Залина и Э. Швейцера см.: Michaelis, Einleitung, pp. 71-74; W. Grundmann, Des Evangelium nach Lukas, p. 16.

260
Среди более современных ученых, обнаруживающих симпатии к гипотезе Прото-Луки, можно выделить: J. А. Т. Robinson, Redating, pp. 107-117; G. B. Caird, Luke, pp. 23-27. Последний автор подчеркивает тот факт, что использование Лукой источников не позволяет говорить о его значительной редакторской свободе. Ср. примечания Эванса (О. Е. Evans) к изданию: V. Taylor, The Passion Narrative of St. Luke (1972). В нем приводятся мнения Шурмана и Рекопфа. Шурман признает отдельное существование повествования о Страстях, заимствованное Лукой, но не рассматривает его как часть Прото-Луки. Кюммель (Kummel, INT, pp. 132-135) считает эту гипотезу бесплодной.

Глава 6. Метод "Истории форм" и его развитие

В период после появления критики источников существовали различные мнения относительно терминов определения различных областей в развитии критических направлений изучения Писания. Некоторые ученые предпочитали говорить о критике преданий и иногда путали ее с критикой форм. Строго говоря, критика преданий довольно правильно определяет исследование долитературных источников, как устных, так и письменных, и изучение методов, при помощи которых евангелист использовал предания. Критика предания включает в себя критику источников, критику форм и критику редакций. Мы будем использовать различные термины в зависимости от поставленных целей1
.

I. ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ НАПРАВЛЕНИЯ "ИСТОРИИ ФОРМ"

Множество факторов привело к возникновению этого движения. Мы остановимся на главных из них.

1. Первым является слабость критики источников. Хотя метод "истории форм" является не альтернативным, а дополнительным к критике источников, он обязан своим возникновением основному недостатку в рассуждениях критики источников. Критика источников рассматривает себя как литературную дисциплину и поэтому ограничивается имеющимися документами. В случае Матфея и Луки основные гипотезы, как мы показали, касались использования Марка и "Q". Критика источников не могла выйти за рамки этих документов. Единственное, что она могла сделать, это предположить существование ранней формы Евангелия от Марка (Прото-Марка /Ur-Markus/), которая оказалась неубедительной, или множества вариантов "Q", что значительно ослабило саму гипотезу. Сторонники "истории форм" предложили изучать происхождение как Марка, так и "Q", что явилось более плодотворным исследованием. То, что критика источников не могла дать документальной теории происхождения Марка, позволило школе "истории форм" предположить методы, позволившие сохранить первоначальное предание.

Критика источников оставила незаполненным пробел в 20-30 лет от смерти Иисуса до появления письменных документов и поэтому было совершенно естественным попытаться заполнить его. И какими бы умозрительными ни были эти попытки, их надо было предпринять, что и привело к возникновению школы "истории форм". В каком-то смысле школа "истории форм" пошла по тому же пути, что и традиционная теория источников, хотя этот факт мало кем признается, так как методы и результаты их различны.

Сам тот факт, что наши исторические данные о первых тридцати годах христианской истории столь ограничены, говорит о том, что приверженцы метода "истории форм" неизбежно должны были в основном полагаться на догадки, хотя не все они понимали, что так поступают. И действительно, попытка классифицировать евангельский материал по литературным формам считалась сугубо научной и продолжением лучших традиций критики источников. Сколь велика была степень догадок, станет очевидным, когда мы будем рассматривать разные виды этой теории.

2. Второй причиной возникновения школы "истории форм" явилось сомнение в историчности описания Иисуса у Марка. Так, Вильгельм Вреде2
считал, что структура Евангелия от Марка была построена самим автором в интересах того, что он назвал "мессианской тайной". По мнению Вреде Иисус открыл Свое Мессианство только после Воскресения, а это значит, что сообщение Марка об исповедании Петра нельзя считать историческим, и автор Евангелия от Марка сам расположил раннее существовавшие отдельные части предания по своему усмотрению. Несмотря на то, что теория В. Вреде подверглась сильной критике3
, она несомненно оказала сильное влияние на ранних сторонников метода "истории форм", которые обратили внимание на отдельные части предания и подвергли сомнению структуру евангельского повествования и, следовательно, придавали мало значения контексту повествований и изречений.

Близкой к этой теории была теория И. Вельгаузена4
, который считал, что первоначальное предание было дополнено редакторским материалом с точки зрения христианского богословия того времени. Эта концепция дала толчок появлению теорий, которые приписывают оформление материала и даже его происхождение христианской общине (о чем мы будем говорить ниже).

К. Л. Шмидт5
изучил структуру Евангелия от Марка более подробно и пришел к выводу, что это Евангелие является хронологически и также географически ненадежным. По этой теории восстановить биографические данные жизни Иисуса Христа сейчас невозможно.

Такие возражения против историчности Евангелия от Марка привели к необходимости проанализировать данные, касающиеся достоверности материала Марка, что и сделали представители школы "истории форм". Тем не менее, некоторые предложенные теории фактически еще в большей степени поставили под сомнение историческую достоверность евангельских повествований в целом6
.

3. Третьей причиной появления направления "истории форм" было желание модернизировать Евангелия. Предположение, что большая часть материала канонических Евангелий отражает концепции мира природы и людей I века, которые устарели для современного научного знания, привело к возникновению движения пересмотра Евангелия применительно для людей XX века. Это, естественно, сосредоточило внимание на оригинальных литературных формах и заставило некоторых "историков форм" попытаться выяснить сущность Евангелия независимо от этих "форм" (например, повествования о чудесах). Иначе говоря, интерес к формам был главным образом связан с их переистолкованием и желанием представить материал, который можно было извлечь из них, в современном виде. Представителем этого направления был Карл Рудольф Бультман, который руководствовался своими философскими взглядами. Это привело к движению, известному как "демифологизация"7
, которое пыталось толковать Евангелия, исключив из них все элементы, которые, как показал анализ форм, относятся к ситуации в Церкви I века. Неудивительно, что это движение привело к историческому скептицизму8
. Однако неправильно было бы считать, что вся школа "истории форм" руководствовалась такими мотивами.

4. Четвертой причиной возникновения школы "истории форм" было желание поместить литературный материал Евангелий в их культурно-историческую ситуацию (Sitz im Leben). Этот исторический поиск был тесно связан с современной тенденцией придавать особое значение фону Евангелий. Этот поиск вполне допустим и правомерен, но он содержал в себе скрытую ловушку - тенденцию приписывать формирование материала практическим нуждам общины. Культурно-историческая ситуация, предполагаемая для отдельных частей предания, очень часто была чисто умозрительной. И этот фактор нельзя терять из виду при оценке возникновения и выводов школы "истории форм". Направления исследований, которые руководствовались научно обоснованными мотивами, стали развиваться в неисторическом направлении9
.

Последняя тенденция связана с основным предположением школы "истории форм" о том, что культурно-историческую ситуацию (Sitz im Leben) надо искать в периоде после Пасхи, а не до нее. Такое предположение исключает всякую возможность неразрывности между этими двумя периодами и ведет к неизбежному акценту на Христе веры, а не на Иисусе истории. Но как утверждает Шурман10
, исследования "истории форм" не могут и не должны ограничиваться ситуацией (Sitz im Leben) после Пасхи. Признание этого факта придает категории Sitz im Leben более твердую и надежную основу.

II. РАЗЛИЧНЫЕ ТИПЫ ТЕОРИИ

Прежде, чем перейти к критическому разбору школы "истории форм", мы кратко остановимся на основных ее теориях.

А. Теория миссионерской проповеди

Мартин Дибелиус" начал с предположения, что предания в ранней Церкви были обусловлены миссионерскими нуждами. Это значит, что он исходит из того, что он считает раннехристианским методом проповеди, и переходит к анализу текста Евангелий. По его мнению предания существовали прежде всего в проповедях, и самые ранние их формы были поэтому обусловлены керигматическими требованиями, которые впоследствии были дополнены более совершенными формами, обусловленными другими практическими целями.

1. Парадигмы

Это были краткие повествования, заканчивающиеся изречением, и часто имеющие целью показать важность этого изречения. Примером их являются исцеление расслабленного и эпизод с колосьями.

2. Новеллы или рассказы о чудесах

Это были повествования, имевшие целью показать, что Иисус был чудотворец. По мнению Дебилиуса они отличаются от первых тем, что не содержат изречения и носят более светский характер.

Кроме того, если парадигмами пользовались проповедники, то новеллы создавались сказочниками. Примером их являются исцеление прокаженного и усмирение бури.

3. Изречения

Это собрания изречений, составленные с целью катехизации. Они отличались от изречений в парадигмах тем, что существовали отдельно от повествований.

4. Легенды

Это неудачное название, так как оно сразу же предполагает что-то неисторическое. По классификации же Дибелиуса они относятся к повествованиям, рассказывающим нечто необычное о святых людях. Например, повествования о рождении.

5. Мифы

К ним Дибелиус относит повествования о крещении, искушении и преображении, в каждом из которых он видит взаимодействие между, как он назвал, мифологическими персонажами.

Исходя из различного характера форм по такой классификации, Дибелиус считает, что существовали три типа христианских служителей - проповедники, учителя и рассказчики. Однако различие это является выводом из анализа Дибелиуса, но оно не подтверждено независимыми историческими данными. И действительно, трудно признать возможным любой метод определения различия между разными видами деятельности, если нет никаких данных, подтверждающих существование класса людей, которые бы занимались только рассказами об Иисусе и не проповедовали Евангелия12
.

Б. Теория христианского воображения

Почти одновременно с теорией Дибелиуса появилась несколько схожая с ней теория Р. Бультмана13
. Она была более радикальной и имела больший резонанс, чем теория Дибелиуса. Она оказала такое сильное влияние на изучение Евангелий, что мы остановимся на ней более подробно.

1. Чтобы по достоинству оценить взгляды Бультмана, прежде всего необходимо отметить, что его взгляды сформировались под определяющим влиянием либеральной школы, которая считала поиски исторического Иисуса важнейшей задачей христианской веры14
. Главными представителями такого подхода можно считать А. Гарнака и Г. Ю. Гольцмана15
. Бультман учился у Гарнака, и естественно, что его взгляды сыграли большую роль в формировании мировоззрения Бультмана в годы его становления. Его реакция против исторического Иисуса либеральной школы в пользу более динамичного Христа веры была вызвана разочарованием в либеральном Иисусе. Он считал, что если веру поставить в зависимость от поисков исторического Иисуса, то она будет зависеть от исторического исследования со всеми вытекающими отсюда последствиями. Разочарование Бультмана привело его к поиску такого подхода к Евангелиям, который бы освободил его от необходимости исторических доказательств. Только такой подход, по его мнению, может быть самым простым путем к вере. Кроме того, на его неисторический подход оказала влияние философия экзистенциализма. Будучи под сильным влиянием Мартина Хейдеггера, Бультман считал самым важным элементом в христианской вере такую встречу со Христом, которая, по его мнению, требует решения принять Его. Если самой важной становилась экзистенциальная встреча, то исторического доказательства не требовалось. Здесь важно заметить, что неисторический подход Бультмана к евангельскому материалу основывался только на его предположениях. Иными словами, в соответствии со взглядами Бультмана, само по себе историческое исследование становится не более чем академическим упражнением.

Другим фактором, повлиявшим на отношение Бультмана к методу "истории форм", была его приверженность к школе истории религии (religionsgeschichtliche Schule)16
, которая имела сильное влияние в начале XX века. По мнению представителей этой школы, самые ранние еврейские предания были переведены в формы, приемлемые для языческого мира, используя при этом языческие категории. Хотя главной целью этой школы было толкование Посланий, она не могла не повлиять на подход к Евангелиям. Это сразу же предполагало, что исследователь должен выявлять интерпретационные элементы. Четкое разграничение между иудаистическим и эллинистическим христианством должно было неизбежно повлиять на подход к истории. Однако необходимо отметить, что основы теории истории религии были подорваны признанием того, что данные, на которых она основывалась, относятся к более позднему периоду, а также и появлением данных из еврейских источников (типа кумранских), показавших, что разрыв между еврейским и языческим христианством был преувеличен.

2. Таким образом, различные факторы, оказавшие влияние на подход Бультмана к евангельскому материалу, заставили его считать историю здесь неуместной. Резкое различие между историческим Иисусом и Христом веры появилось, по его мнению, вследствие Пасхи. Те, кто встретился со Христом веры, не мог больше принимать Иисуса истории иначе как в свете своего нового опыта17
. Они не могли теперь оставаться беспристрастными наблюдателями, причем это должно относиться ко всем евангелистам. Они должны были уже писать с точки зрения веры. Из этого положения вытекает то, что в Германии называется "Gemeindetheologie" (богословием общины). Евангельские повествования становятся источником раннехристианского богословия, а не историческими данными о жизни Иисуса18
. Бультман придает такое большое значение общине, что его вариант теории "истории форм" можно не без основания назвать теорией общинного творчества. Надо сказать, что Бультман соединил здесь два аспекта. Все согласятся с тем, что предания были сохранены теми, кто пришел к вере, и что евангелисты писали с целью укрепить веру в других. Но Бультман идет еще дальше, когда говорит, что большая часть материала является творчеством "общины".

3. Некоторые детали теории Бультмана указывают на ту степень, до которой он приписывает предания творчеству общины. Его классификация материала напоминает классификацию Дибелиуса. Но вместо парадигм он говорит об апофегмах (apophthegms, т. е. кратких изречениях), понимая под этим практически то же самое. Основным различием является степень, до которой эта разновидность материала приписывается общине. По мнению Дибелиуса19
дополнительное толкование не было преднамеренно придумано общиной, а считалось правильным толкованием учения Иисуса. Но Бультман заходит дальше, считая, что все подобные эпизоды выдуманы той или иной общиной.

Вместо новелл (нем. Novellen) Дибелиуса, Бультман предпочитает говорить термин "рассказах о чудесах". Не все чудеса входят в эту группу, а только те, которые не содержат учительного материала. И Дибелиус, и Бультман, отвергают чудеса и, следовательно, историчность евангельского повествования о чудесах. Это отрицание связано не столько с анализом "форм", сколько с философскими и богословскими основаниями. Однако здесь надо все же объяснить, как появились эти повествования. Были предложены разные гипотезы. Возможно, что они появились в результате драматизации изречений Иисуса, как в случае исцеления слепорожденного, которое подтверждает изречение, что Иисус есть свет мира. Либо усыхание смоковницы могло быть следствием притчи о бесплодной смоковнице. Либо какое-то ветхозаветное чудо могло подсказать аналогичное новозаветное чудо. Либо какое-то повествование из другого источника было передано в повествовании об Иисусе. Все зги предполагаемые объяснения приписывают появление рассказов о чудесах непосредственно общине. Бультман приводит много аналогий из языческих источников, которые содержат рассказы о чудесах20
, и считает, что они подтверждают его вывод, что многие повествования о чудесах в Евангелиях относятся к одному и тому же типу и поэтому должны считаться легендами. Однако приведенные аналогии разительно отличаются по своему контексту. В противоположность языческим мифам и легендам, в евангельских повествованиях нет магического заклинания и тому подобного, что сразу же относит их к другой категории21
.

Как и Дибелиус, Бультман называет одну из категорий своей классификации "легендой". Оба они считают, что эта группа повествований была создана под влиянием практики того времени приписывать святым людям необычные деяния. Что касается других групп, то Бультман считает и их творчеством общины, интерес которой ко многим людям, упомянутых в повествовании, заставлял их создавать о них легенды.

Тесно связанной с легендой является категория "мифа". Бультман относит его к категории легенд. Здесь надо сразу же выяснить, в каком смысле он употребляет этот термин. По собственному определению Бультмана, "мифология должна использовать образность для выражения потустороннего мира в свете этого мира, божественного в выражениях человеческой жизни, потустороннее в выражениях посюстороннего" (Keryma and Myth, p. 10). Сошествие Святого Духа в виде голубя и небесный глас во время крещения Иисуса относится к этой категории. Хотя в этом смысле миф не обязательно должен выражать что-то неисторическое, Бультман не придает никакого исторического значения этим повествованиям. Для него они содержат элементы, которые сегодня нам непонятны.

Наиболее характерным для Рудольфа Бультмана является его подход к изречениям Иисуса22
. Он подразделяет все эти изречения на несколько групп: слова Премудрости, "Я"-слова, профетические и апокалиптические изречения, слова Закона, постановления и притчи.

В первой группе Бультман анализирует изречения о мудрости вообще и, в частности, ветхозаветную литературу Премудрости и видит аналогию со многими изречениями Иисуса. Он предлагает три возможных объяснения:

(1) Иисус мог использовать существовавшие изречения о мудрости и притчи в Своих целях;

(2) Он мог создать Свои собственные изречения;

(3) Церковь могла использовать светские изречения о мудрости и приписать их Иисусу Христу.

Бультман относит много изречений такого рода к третьей группе23
. Но он все-таки признает, что некоторые изречения отражают учение, типичное для Иисуса. Его критериями подлинности изречений являются те изречения, в которых сильно выражена эсхатология (напр. Мк. 3.24-27, где побеждается сильный человек), осуждается оглядка назад (Лк. 9.62), где говорится о первых и последних (как Мк. 10.31) и где требуется изменение в людях (Мк. 10.15). Здесь надо заметить, что оценка Бультмана основывается не на "форме", а на его собственном предпочтении и поэтому она абсолютно субъективна.

Ко второй группе Бультман относит изречения, которым придает особое значение. В большинстве этих изречений Бультман видит отражение творчества общины, вызванного ее собственной ситуацией. По его мнению изречения, отражающие богословский взгляд Иисуса (как напр. Мф. 10.32-33; Лк. 12.8-9), являются творчеством общины. Изречения, в которых предсказывается смерть или воскресение Иисуса (как Мф. 17.12), относится ко времени после этих событий. Изречения, где дела творятся "именем" Иисуса (напр. Мф. 7.22), отражают ситуацию в церкви. Изречения, сказанные Воскресшим Господом, приписываются земному Иисусу (как напр. Мф. 18-20), а связанные с гонением, отражают последующую историю Церкви. Изречения, предполагающие оценку жизни Иисуса, в целом отражают более позднюю ситуацию (например, Мк. 10.45; Мф. 11.19). Подводя итог подходу Бультмана, в этом разделе можно сказать, что все, что можно считать творчеством общины, не могло быть сказано Иисусом.

К третьей группе изречений, пророческим и апокалиптическим, Бультман относит материал, приписанный Иисусу после произошедших событий, такие изречения, как предсказание о гонениях на Его учеников (например, Мф. 5.10-11; Лк. 6.22-23; Мф. 10.17-22) как и предсказание о разрушении Иерусалима, которое многими учеными рассматривалось ретроспективно. В некоторых случаях еврейский материал приписывался Иисусу (например, апокалиптические отрывки в Мк. 13, притча об овцах и козлах в Мф. 25.34-46 и стенание об Иерусалиме в Лк. 13.34-35). В других случаях Бультман видит поздние эллинистические формулировки (как в Лк. 21.34-36). Его аргументом является то, что Церковь не делала различия между изречениями Иисуса и пророчествами христианских пророков, и поэтому она не знала, что было творчеством общины, а что подлинным изречением24
. Но Ин. 14.26 вносит здесь ясность, когда говорит об особом обещании, что Святой Дух напомнит ученикам, что Иисус говорил лично.

Многие слова закона и постановления Бультман, не колеблясь, приписывает общине, так как они напоминают ситуацию, в которой Церковь стала организационным установлением. Эту группу изречений можно считать творчеством общины, потому что в них кратко излагаются принципы Иисуса, например, Мк. 2.27-28 (об отношении к субботе), Мк. 10.11-12 (о разводе), Мф. 6.1-18 (о милостыне, молитве и посте) и Мк. 7.6-8 (об устном законе). Кроме того, некоторые изречения отражают период распрей, которые относятся к церковному периоду, а не ко времени Иисуса (например, Мф. 5.17-20 - о законе, Мф. 16.18-19 - о положении Петра; Мф. 18.15-17 - о христианских отношениях; Мф. 18.19-20 - об общей молитве; Мф. 10.5-16 - о миссионерской задаче).

Тем не менее некоторые изречения о Законе, которые противоречат отношению евреев к Закону, считаются подлинными.

Бультман считает притчи более аутентичными, потому что большинство из них заставляют человека сделать решение, но не решают за него25
.

Итак, согласно теориям Бультмана, подлинного материала остается очень мало. Он признает подлинными только около сорока изречений и сам факт (нем. Dass, англ, thatness) жизни и смерти Иисуса на кресте26
. Весь остальной материал он считает либо творчеством, либо продуктом переработки общины. Такой вывод покажется губительным для тех, кто нуждается хоть в какой-то исторической основе для своей веры. Но для Бультмана это не вызывает проблемы, так как он начинает с отрицания необходимости в какой-либо связи между историей и верой. В следующем разделе, в исторической критике, мы остановимся на разных критериях, которыми пользовались Бультман и другие ученые для определения достоверности. Здесь же мы кратко рассмотрим основу подхода, которым пользовался Бультман.

Он не объясняет, как развивалось творческое воображение общины. Необходимо иметь убедительные аналогии, чтобы поверить в идею, что большинство христианских преданий были созданы общиной, которая затем поверила в их историчность. В случаях, где Бультман признает подлинность материала (в основном в изречениях Иисуса), он приписывает их контекст созданию более позднего предания, особенно самими евангелистами27
. Он пытается кое-что сохранить, признавая, что даже те изречения, которые были созданы в общине, отражают дух Иисуса28
. В случаях, где материал существует в трех вариантах предания, он приписывает расхождения в них редакторскому процессу. И, наконец, его критерием является представление, что могло произойти во время передачи христианского предания, а не то, что произошло в действительности. Его теория уделяет недостаточно внимания существованию очевидцев, которые, надо полагать, оказывали, по крайней мере, какое-то сдерживающее влияние на творческое воображение всей христианской общины в целом29
. Кроме того, он не придает никакого значения тому факту, что общины доверяют своим вождям30
, а в ранней церкви это были апостолы, которые были современниками Иисуса, и не могли дать волю своему воображению. Совершенно неубедительно приписывать такие ключевые повествования, как о Воскресении и установлении Вечери Господней, "культовому мотиву" христианского творчества31
. Нельзя согласиться с тем, что эти повествования появились из-за желания христиан дать историческую основу своей вере. Такая реконструкция ранних преданий не может объяснить возникновения и развития ранней Церкви32
. Это могло произойти с одним или двумя отдельными лицами, но не с целыми общинами и тем более с группами общин, независимо от степени их единодушия. Поиск культурно-исторической ситуации (Sitz im Leben) в таком направлении приведет к такой модели Sitz im Leben, которая далеко отодвинута от реальной жизни.

Кроме того, подобная разновидность метода "истории форм" основывается на определенном представлении о самом раннем христианском периоде. Она предполагает, что все повествования в синоптических Евангелиях были сначала составлены общиной и затем автоматически стали свидетельством фактической жизни Церкви, а не жизни и учения Иисуса. Так, К. Кундсин33
в самом историческом материале видит три основные стадии развития доапостольского периода: Сына Человеческого, экстатического духовного подхода и церковного подхода34
. Сторонники каждой из этих групп приписывают Иисусу утверждения, которые отражают их собственный взгляд35
. Но такое столь искусное построение сразу же распадается, если предположение оказывается неправильным. И именно здесь Бультмановская школа "истории форм" явно потерпела поражение. Недостаточно только представить себе, что могло произойти. Ни одна теория не может иметь твердого основания на такой основе. Это равносильно признанию, основанному только на воображении без всяких доказательств, что традиционно признаваемые изречения Иисуса не могут быть "неприукрашенным" преданием. Бультман и его последователи не могут объяснить, каким образом изначальный Иисус был настолько "приукрашен" или приспособлен к воззрениям более поздней христианской общины36
. Не более ли правдоподобным выглядит то, что христианская община была сама "приукрашена" аутентичным учением Самого Иисуса?

В. "Новые поиски "

Исторический скептицизм Бультмана привел к столь явно неудовлетворительным результатам, что даже среди его самых близких последователей началось новое движение, получившее известность как "Новые поиски исторического Иисуса" по названию книги одного из его представителей, Дж. М. Робинсона37
. Мы уже кратко говорили о нем раньше, но здесь мы остановимся более подробно на этом движении в контексте метода "истории форм" вообще.

Сразу же надо указать на четкое различие между "Новыми поисками" и старыми либеральными "поисками", которые все сторонники школы "истории форм" отвергают38
. "Новые поиски" отрицают возможность восстановления полной картины исторического Иисуса в том, что касается биографических и психологических деталей, но это движение старается наполнить содержание керигмы знанием не только о Dass этого события, но чем-то большим. Если бы ничего, кроме Dass не нужно было бы, то "событие-Христос", о котором говорит Бультман, было бы столь же не нужно, как и "событие-Мария" или "событие-Магомет"39
. Несмотря на признание необходимости в "Новых поисках", среди его представителей нет единого мнения относительно исторического содержания.

Так, Эрнст Кеземан40
, как и Р. Бультман, отрицает возможность хронологического и психологического восстановления жизни Иисуса, но он также не может избежать проблемы, когда историк должен признать достоверными части предания, которые находит в Евангелиях. Если он не сделает этого, то он не только перестает быть историком, но и подвергается опасности быть обвиненным в докетизме, ереси, которая отвергает необходимость исторического Иисуса для веры. Кеземан находит подтверждение своему аргументу в проповеди Иисуса. Так, он пишет: "Наше исследование привело нас к выводу, что мы должны искать особый элемент в земном Иисусе, в Его проповеди и рассматривать другие Его дела и Его назначение в свете этой проповеди"41
. Эти особые элементы мы находим в превосходстве над Моисеевым законом, в свободном подходе к выполнению ритуальных требований, например, к субботе, в Его власти изгонять бесов, Его знании Божьей воли для человеческой жизни, в Его использовании таких формул, как "аминь", и в Его связи с Иоанном Крестителем, когда последний только возвещает Царство Небесное, а Иисус приносит его42
.

Понтер Борнкам43
уделяет больше внимания, чем Кеземан, делам Иисуса, Его заботе о людях и даже Его отношению к ним. Здесь он значительно отходит от позиции Бультмана. По крайней мере он видит какую-то связь между Христом веры и Иисусом истории. Другим представителем "Новых поисков" был Фукс44
, который пошел даже дальше, пытаясь установить связь между возвещением Церкви и историческими событиями. Фукс сосредотачивает свое внимание на отношении Иисуса к социальным проблемам, Его отношении к павшим и социально отверженным. Кроме того, он считает, что смерть Иоанна Крестителя имела значение для Иисуса, когда Он приближался к Своей смерти. Этот последний фактор приводит к историко-психологическому толкованию, которое Бультман отвергал45
.

Дж. М. Робинсон46
, который также видел необходимость в "Новых поисках", уделяет большее внимание тому, что он изначально называл осознанием Иисуса Своей личности (selfhood), но потом изменил эту категорию на осознание "экзистенции" (existence), потому что первое было подвергнуто критике, так как ничем не отличалось от категории "внутренней жизни" ("inner life") школы либеральных поисков исторического Иисуса47
.

Реальная дилема "Новых поисков" яснее всего предстает в подходе Дж. М. Робинсона. "Новые поиски" появились как реакция на выводы Бультмана, но тем не менее это движение остается тесно связанным с его предположениями. Вера не должна зависеть от истории и в то же время не может быть полностью независимой от нее. Школа "истории форм" не смогла решить эту проблему ни в своих ранних, ни последующих Бультмановских формах, но она остро поставила проблему неразрывности между историческим Иисусом и керигмой Церкви48
.

Здесь необходимо остановиться на критике "Новых поисков". Они в той же мере, что Дибелиус и Бультман, не отрицают интереса евангелистов к человеку Иисусу. Евангелия не толкуются, как если бы исторический материал был придуман общиной.

Кроме того, трудно поверить, чтобы изначальная керигма могла представить Иисуса, жизнь и учение Которого не были бы необычными"49
. "Новые поиски" были также подвергнуты критике за то, что представители этого течения не избежали опасности докетизма50
. До тех пор, пока они не полностью признают исторического Иисуса, опасность эта реальна. Школа "истории форм" во всех ее более радикальных формах считает христианство движением такого же абстрактного типа, как и гностицизм. "Новые поиски", как и Бультман, подвержены влиянию экзистенциального подхода, как если бы он был единственным критерием оценки евангельского материала. Сторонники этого движения недооценили того факта, что какой-то достоверный материал мог иметь другие цели, чем только экзистенциальные51
. Не только достоверная история заставляет читателя делать решение. Кроме того, несомненно, что представители "Новых поисков" не смогли избежать скептицизма Бультмана. Достоверность материала слишком уж сильно зависит от их мнения, и расхождения между ними показывают ненадежность этого критерия. Подход их почти полностью негативный, так как недостоверным провозглашается все, что пока не доказано как достоверное. Кроме того предположение, что каждое изречение, которое удовлетворяло нужды общины, должно было быть творчеством общины, методологически необоснованно, потому что оно содержит в себе невозможность и в то же время пренебрегает возможностью того, что многие изречения Иисуса имели двойную цель для Его современников и для более поздней Церкви52
.

Г. Теория чистого литературного анализа

Некоторые приверженцы метода "истории форм" признают глубоко субъективный характер взглядов, о которых мы говорили выше, и предпочитают ограничить это движение изучением литературных форм, не претендуя на то, что такое изучение может выяснить приблизительный период возникновения этих форм (как считал Дибелиус) или их историческую ценность. Одним из ведущих представителей этого похода был Б. Истон53
, который, хотя и не исключал все легендарные элементы и не считал весь материал историческим, тем не менее утверждал, что изучение форм не может доказать историчность материала54
. Хотя Истон менее категоричен в своих выводах, чем Дибелиус или Бультман, он допускает, что апологетические и церковные факторы оказали влияние на предание. Например, в случае Лк. 11.426, Мф. 23.236 слова о десятине с мяты, аниса и тмина невозможны в устах Иисуса55
. В то же время его изучение разных форм носит более литературный, чем догматичный характер, в отличие от ученых, о которых мы говорили выше.

В противоположность скептицизму Бультмана Б. Истон сравнивает учение в различных его формах с тем, что, как известно, было учением ранней Церкви, а это является прочной гарантией против чрезмерного воображения. Он приходит к очень важному выводу о том, что, в тех местах, "где верования синоптического периода можно с уверенностью отличить от учений Иисуса, там первые очень редко подтверждаются изречениями из уст Самого Иисуса"56
. Такой подход является более реалистичным, чем подход Бультмана, хотя едва ли можно с уверенностью отличить верования периода составления синоптических Евангелий от учения нашего Господа.

Д. Теории ограниченной ценности

Можно назвать двух английских исследователей "истории форм", которые придерживаются мнения об ограниченности этого подхода. Винсент Тейлор57
подвергает сомнению многие теории школы "истории форм", особенно те, которые не учитывают влияния очевидцев в период составления предания. И тем не менее он не считает весь метод "истории форм" в целом бесполезным. Он сам изучает формы, разделив их на следующие категории: повествования о Страстях, возвещения, изречения и притчи, повествования о чудесах и об Иисусе. Его возвещения в целом соответствуют парадигмам и апофегмам Бультмана, но он полностью отвергает его скептицизм. Кроме того, он признает, что метод "истории форм" не может разрешить проблемы чудес в повествованиях о них. Недопустимо пренебрегать ими. Подход "истории форм" в таком виде может только оставить их на усмотрение исторической критике.

Такие умеренные утверждения много сделали для спасения школы "истории форм" от необдуманных решений, отведя тем самым ей место дополнения к исторической критике.

Бейсл Редлих58
придерживается такого же мнения, но прежде, чем приступить к анализу повествований о чудесах, изречений и притч, повествований о Страстях, равно как и материала, который он называет "бесформенными повествованиями", он делает критический обзор метода "истории форм". Некоторые из его положений мы рассмотрим в следующем разделе. Он был очень осторожен в своих выводах, категорично утверждая, что большинство повествований в Евангелиях не входит в компетенцию метода "истории форм" (отсюда и проистекает его классификация "бесформенных повествований"). Он справедливо отвергает такие категории, как легенды и мифы, потому что они продиктованы не формой, а содержанием. И он приходит к выводу, что "бесформенные повествования", даже те, которые иногда пытаются представить в качестве мифов и легенд, свидетельствуют о реальности Распятия и личности Иисуса59
.

Другим ученым, который видит определенную историческую ценность в методе "истории форм" и не разделяет скептицизма немецких ученых, был Ч. Г. Додд60
. Он считает ценным метод "истории форм", потому что он позволяет увидеть историчность по крайней мере некоторых преданий. Метод Додда заключается в том, что он выбирает определенные темы и затем показывает, что они снова появляются в разных вариантах предания в виде афоризмов, притч, поэтических изречений, диалогов и разных форм повествований. По его мнению такой анализ дает возможность сравнить разные типы предания, что позволяет легче проверить историчность материала. Признавая, что такой метод зависит от интерпретационных элементов в евангельском предании, он тем не менее считает, что Евангелия состоят в основном из воспоминаний фактов.

III. ОБЩАЯ КРИТИКА МЕТОДА "ИСТОРИИ ФОРМ"

Чтобы увидеть все это движение в перспективе и дать ему оценку, мы приведем несколько предположений, сделанных радикальными представителями "истории форм".

1. То, что до письменных Евангелий был период устного предания.

2. То, что в этот период повествования и изречения (кроме повествования о Страстях) существовали как самостоятельные единицы.

3. То, что Евангелия должны рассматриваться как народное творчество.

4. То, что евангельский материал можно классифицировать по тем или иным литературным формам.

5. То, что Евангелия надо рассматривать как произведения общины.

6. То, что основные факторы, приведшие к созданию и сохранению этих форм, надо искать в практических интересах христианской общины, т.е. в культурно-историческом фоне (Sitz im Leben).

7. То, что предания не имеют ни хронологической, ни географической ценности.

8. То, что изначальную форму преданий можно восстановить при помощи изучений законов предания61
.

Очень немногие из этих предположений можно считать достойными доверия, во всяком случае в той форме, в которой их обычно признают исследователи "истории форм". Даже первое допускает очевидцев, которые могли оказывать какое-то сдерживающее влияние на предание, между тем как основное предположение метода "истории форм" отрицает какое-либо влияние свидетельства очевидцев на развитие общинного творчества. Эту точку зрения особенно поддерживает Д. Э. Найнгем62
, который считает общинный аргумент апостериорным (a posteriori), а мнение очевидцев априорным (a priori). Это связано с тем, что он считает Евангелия не более чем собранием самостоятельных "единиц" предания, и из этого он делает вывод, что очевидцы не имели никакого отношения к сохранению материала. Но отвергая априорный взгляд в пользу апостериорного, он попадает в замкнутый круг. Так как он признает основным положением метода "истории форм" исключение влияния очевидцев, он должен объяснить все указания на очевидцев. Ошибочность его метода становится особенно очевидной, когда, оспаривая воспоминания Петра как основу Евангелия от Марка, он спрашивает, почему Марк использовал их в меньшей степени (если он их имел), чем предания общины63
. В оправдание подхода "истории форм" он приводит тот факт, что современный подход к истории придает меньшее значение удостоверению очевидца, чем последующей оценке. Но трудно поверить, чтобы, например, христианин через 30-40 лет после, скажем, случая с монетой ("кесарево") и проблемой подати мог лучше оценить его значение, чем очевидец, который не только видел монету и слышал разговор, но и сам должен был платить подать. Такой метод отрицания удостоверения очевидца должен быть отвергнут.

Предположение о существовании несвязанных "единиц" предания может быть верно относительно какой-то части материала в Евангелиях, но сами Евангелия дают много примеров последовательности материала (как, напр. Мк. 1.21-39; 2.1-3.6). Если повествование о Страстях существовало в целостной форме, как это общепризнанно, то почему бы не допустить это для других повествований? Ошибочность предположения, что христианская община была автором всех форм, мы уже показали, когда критиковали Бультмана. Что же касается изречений, то можно предположить, что автором этих форм был Сам Господь. Кроме того, мнение, что традиционный материал не имеет хронологической или географической ценности, не подтверждается свидетельством всего Нового Завета в целом. Сходство изложения материала у Марка с проповедью Петра о Христе в доме Корнилия (Деян. 10.38- 39), о котором мы уже упоминали говорит о последовательности материала. Кроме того, мало кто станет отрицать предание о том, что Марк использовал воспоминания Петра, и едва ли можно поверить, чтобы очевидец был совершенно лишен знания хронологии и географии событий64
. И опять же, так как события, описанные в Евангелиях, указывают логическую последовательность и место, бессмысленно отрицать их или приписывать более позднему влиянию без убедительных на то доказательств, которых пока нет65
. Предположение о законах предания необоснованно, так как оно предполагает неизменность, которая не только скорее всего маловероятна, но и не подтверждается другими свидетельствами66
. Когда речь идет о человеческом мышлении, через которое передавалось предание, трудно говорить о существовании каких-либо законов. Кроме того, если предполагаемые законы устанавливать на основании многовекового фольклорного материала, то трудно предположить, чтобы устное предание всегда ему соответствовало, так как есть очень много непредвиденных факторов67
. И более того, в этой концепции нет места руководящему влиянию на формирование предания Святого Духа68
.

А. Ограничения метода "истории форм".

Однако, несмотря на изложенное выше, есть ли какое-то основание считать, что евангельский материал можно классифицировать по литературным формам? Сторонники школы "истории форм", конечно же, отвечают утвердительно, хотя, как мы показали выше, с разными акцентами. О явной опасности классифицировать материал по содержанию, а не по литературной форме, мы уже говорили, когда касались гипотез Дибелиуса и Бультмана, но такой метод не является методом "истории форм" в строгом смысле этого слова.

Всякое установление ценности метода "истории форм" должно сопровождаться учетом следующих ограничений:

1. Сюда входит только материал в общепризнанных формах, и классификация по содержанию должна быть исключена.

2. Надо помнить, что Христос как Учитель был выше христианской общины, которую Он основал, и надо полагать, что Он оставил Свой отпечаток как на форме, так и на содержании устного предания Своего учения.

3. Нельзя поэтому считать изменения в предании неисторическими, так как Иисус Сам мог повторять некоторые Свои поучения по разным поводам и в разных формах.

4. Ни одна гипотеза школы "истории форм" не может быть обоснованной, если она пренебрегает существованием очевидцев в период устной передачи.

5. Школа "истории форм" не может утверждать, что изучение нехристианских форм, например, легенд и мифов, должно найти убедительные параллели, не учитывая уникальности содержания евангельского материала.

6. Уникальность материала обусловлена уникальностью Лица, в Котором она сосредоточена и за Которое христианская община была готова даже умереть. Любой вид метода "истории форм", который теряет это из виду, сразу же отрывается от реальности. Христиане не пошли бы на смерть, чтобы защитить плоды своего собственного воображения.

Все эти ограничения показывают, сколь сильно ограничен метод "истории форм". Однако, даже учитывая эти ограничения, можно ли считать такое движение полезным вкладом в евангельскую критику? Ниже мы приведем некоторые выводы более современных представителей направления "истории форм", которые говорят в пользу этого движения69
.

IV. ЦЕННОСТЬ МЕТОДА "ИСТОРИИ ФОРМ"

1. Утверждается, что метод "истории форм" явилась важным дополнением к критике источников, потому что он привлек внимание к проблемам, которые последняя не разрешила, да и не могла разрешить. А так как "история форм" сосредотачивает внимание на актуальных проблемах, которые остались без внимания, такое утверждение является оправданным70
.

2. Утверждается, что метод "истории форм" возвращает нас к самому раннему периоду христианской Церкви и связывает формирование устного предания с первыми общинами. А так как критика источников склонна была не замечать этого факта, школа "истории форм" сделала полезное дело. Но здесь надо заметить, что сторонники теории устного предания уже раньше указывали на многосторонний аспект раннехристианских преданий, хотя и рассматривали его с другой точки зрения и не так детально.

3. Считается, что метод "истории форм" показал возможность существования собраний изречений (impissima verba) нашего Господа. Это утверждение не может относиться к столь радикальному представителю направления "истории форм", как Бультман, разве только в очень узком смысле. Но менее радикальные "историки форм" все больше склонны признать, что первые общины уделяли большое внимание передаче слов Господа.

4. Предположение, что Евангелия содержат вставки, введенные христианской общиной, считается полезным вкладом метода "истории форм". Иначе говоря, анализ литературной формы выявил посторонний материал. Но критики источников всегда утверждали, что делали то же самое, и, следовательно, это нельзя рассматривать как достижение школы "истории форм", если вообще считать это достижением. А там, где можно признать документы в том виде, в котором они дошли до нас как сохранение достоверного предания, эту возможность надо предпочесть предположениям школы "истории форм"71
.

5. Некоторую ценность надо видеть и во многих недостатках школы "истории форм", потому что они, по крайней мере, способствовали поиску объяснения происхождения Евангелий, даже если они и не дали сколько-нибудь значительных результатов72
. Это значит, что все критики Евангельского материала должны проявлять большую сдержанность, прежде чем будут достигнуты более или менее убедительные результаты.

6. Важным остается вопрос, внесла ли школа "истории форм" ценный вклад в истолкование Евангелий, и если да, то какой. Ответ будет, естественно, зависеть от веса, придаваемого вышеизложенным выводам. Если, например, считать форму толкования притчи о сеятеле вторичной, то можно полагать, что изначальное толкование притчи не зависит от толкования, сохранившегося в предании73
. Но если считать, что толкование притчи должно иметь другую форму, чем сама притча, то метод "истории форм" ничего не дал. Может быть, самым .важным, что сделала школа "истории форм" для толкования Евангелий, это то, что она уменьшила зависимость от параллельных источников. Критика источников слишком часто была склонна считать два или три варианта предания (как у Марка и в "Q") более надежными, чем одно предание (как в "М" и "L"), но так как школа "истории форм" сосредотачивает свое внимание на отдельных частях материала, то эта тенденция ослабела. Другим фактором, получившим признание, является большая возможность заполнить пробелы в материале. Теперь уже нельзя считать, что отсутствие любой важной темы в отдельных частях предания означает, что она не была известна в той области, где сохранилось это предание. Малочисленность ссылок на Святого Духа у Марка и Матфея является тому примером, так как, согласно школе "истории форм" предания составлялись под влиянием нужд общины. Можно возразить, что в обществе, жившем под руководством Святого Духа, не было необходимости в катехизических наставлениях, касающихся Его работы, и поэтому материал о Святом Духе реже повторялся. Как бы спорна ни была эта точка зрения, она заслуживает внимания74
.

При всех недостатках метода "истории форм" мы должны быть благодарны этому направлению, как и всякому движению, которое помогает критике освободиться от чрезмерного доверия источникам и их вариантам, которые по своей природе должны оставаться гипотетическими. И несмотря на все свои крайности, школа "истории форм" начала новую эру в подходе к синоптической проблеме, области, в которой устному преданию уделяется должное внимание.

V. ТЕОРИИ БОГОСЛОВСКОГО РЕДАКТИРОВАНИЯ

Оценив вклад направления "истории форм" в понимании Евангелий, мы теперь остановимся на еще одном подходе, развившемся из самой школы "истории форм". Представители этой школы сосредоточили свое внимание на множестве не связанных между собой единиц предания, которые, по их мнению, сначала содержали евангельский материал, и они пришли к выводу, что евангелисты были составителями, а не авторами. Эта тенденция явилась результатом непризнания Евангелий как цельных произведений75
. Это было серьезной ошибкой исследователей "истории форм" вообще и Бультмана в частности, несмотря на позднейшие попытки опровергнуть это76
, которая была отмечена уже на ранних стадиях движения "истории форм", но мало внимания было уделено ее критике77
.

А. Появление течения "истории редакций"

Акцент метода "истории форм" на общинном богословии {Gemeindetheologie)78
должен был рано или поздно привести к смещению внимания на богословие самих евангелистов. Это движение стало известно под названием "история редакций" (нем. Redaktionsgeschichte), или "история составления" (англ, composition-history), которое началось с исследования Гансом Концельманом79
Евангелия от Луки и Вилли Марксеном80
- Евангелия от Марка. Мы начнем с Марксена, потому что у него этот новый подход выразился более четко. Он различает три последовательных культурно-исторических ситуаций (Sitz im Leben). К первой он относит Sitz im Leben в жизни Самого Иисуса и выявление связи между письменными сообщениями и фактическими событиями. Ко второй он относит Sitz im Leben в ранней Церкви, что основывается на попытках школы "истории форм" отделить общинное богословие от слов и дел Иисуса. Третья стадия касается самих авторов и попыток показать различие между богословием евангелистов и богословием общины. В. Марксен назвал третью стадию "историей редакций" (Redaktionsgeschichte), и поэтому он рассматривал ее, по определению, как дальнейшее развитие метода "истории форм", а не как часть последней. Тем не менее он признает, что к третьей стадии нельзя подойти без второй. Это признают все сторонники течения "истории редакций", так как они все являются приверженцами школы "истории форм".

Не все, однако, согласны с Марксеном. Многие рассматривают вторую и третью стадию как одну81
, хотя и отличаются от представителей либерального направления в школе "истории форм" тем, что ставят больший акцент на богословском редактировании, чем на отдельных "единицах" предания. Такой позиции придерживался Г. Концельман82
. Прав или нет Марксен, делая четкое различие между методом "истории форм" и методом "истории редакций"83
, но несомненно, что новый подход пошел значительно дальше, ставя акцент на богословии отдельных Евангелий. Евангелисты тогда снова становятся индивидуумами, а не "пустым местом". Это надо считать большим достижением этого движения, хотя некоторые его аспекты должны быть подвергнуты критике84
.

Марксен считает все Евангелие от Марка проповедью, написанной с целью убедить Церковь в Иудее бежать в Галилею и ждать там парусин. Как бы неправдоподобно было такое предположение, а именно, что Марк адресовал свое Евангелие евреям и считал парусию столь близкой (в свете Мк. 13), Марксен прав в том, что Евангелие надо рассматривать все в целом. И неудивительно, учитывая приверженность Марксена к школе "истории форм", что его больше интересовало богословие Евангелия от Марка, чем его история85
.

Такую же тенденцию можно наблюдать в подходе Концельмана к Евангелию от Луки86
. Он видит в основе этого Евангелия особую схему. По его мнению в Евангелии от Луки отражено три периода времени: период Израиля (эпоха пророков), средний период (эпоха земного Иисуса) и период Церкви. Евангелие от Луки сосредотачивается на среднем периоде. Концельман считает87
, что период Иисуса был уникален в том смысле, что он был свободен от вмешательства диавола и в этом отношении отличается от церковного периода. Но сам Лука не подтверждает такого о себе мнения Концельмана, потому что он подчеркивает действие злых сил во время служения Иисуса, как и неразрывность миссии Иисуса и миссии Церкви88
. Концельман также видит богословскую важность хронологического и особенно географического характера ссылок у Луки. Эта тенденция отнюдь не нова, так как еще Э. Ломейер89
и Р. Лайтфут90
указывали на нее у Марка. Здесь надо заметить, что эта тенденция видеть значение хронологии и географии непосредственно связана с отрицанием К. Л. Шмидта91
их подлинности у Марка.

Г. Борнкам, Г. Барт и Г. И. Хельд92
подходят к Евангелию от Матфея с такой же самой точки зрения. Здесь достаточно привести один пример их метода. В эпизоде усмирения бури Борнкам видит главным образом интерпретационную цель и считает, что он был введен, чтобы показать опасность и славу ученичества93
. Такого рода "история редакций" не учитывает исторической природы повествования, потому что она априорно считается невозможной. Евангелисты использовали этот материал как средство для выражения своего богословия. Такой же метод применили П. Боннар94
к Евангелию от Матфея и Э. Генхен95
к книге Деяний.

Б. Последующее развитие

Несколько ученых использовали метод "истории редакций", но каждый делал это по-своему. Так, те, кто полностью признал выводы школы "истории форм", применяли метод вышеупомянутых ученых. Но появилась модифицированная форма "истории редакций", которая не так сильно зависит от выводов школы "истории форм", и поэтому избежала некоторых ее недостатков. К сожалению, термин "история редакций" появился в связи с методом "истории форм", и поэтому он начал применяться для определения метода, при помощи которого разные евангелисты пользовались своими литературными источниками, а не для процесса редактирования не связанных между собой единиц предания.

Эта модифицированная форма "истории редакций" пыталась выяснить различные богословские интересы писателей путем изучения их редакторских методов. Так, были проведены исследования редакций источника "Q"96
и каждого из синоптических Евангелий97
.

В. Недостатки метода "истории редакций "

1. Его основа

Где предполагаются выводы школы "истории форм", там метод "истории редакций" будет страдать теми же недостатками, о которых мы говорили выше. Даже там, где отвергаются выводы школы "истории форм", метод "истории редакций" должен обязательно полагаться на критику источников, потому что она зависит от возможности определить метод, при помощи которого евангелисты использовали свои источники. Любой вид метода "истории редакций" поэтому должен рассматриваться в свете той теории источников, которая является ее отправным моментом. Большинство работ в этой области проводилось на основании предположения, что и Матфей, и Лука использовали как Марка, так и "Q". Конечно, легче понять, как этот метод использовался в случае Матфея и Луки. Однако вопросы, вставшие в последнее время относительно обоснованности теории приоритета Марка, должны подвергнуть сомнению результаты метода "истории редакций".

2. Его индивидуализм

Несомненно, самым важным в методе "истории редакций" было то, что она снова ввела личный элемент в критику Евангелий. Однако надо заметить, что это не было чем-то абсолютно новым. Ранние типы теории уже отметили важную роль евангелистов в составлении Евангелий. Кроме того, В. Вреде, книга которого о Мессианской Тайне много сделала для развития метода "истории форм", придавал большое значение богословскому редактированию Евангелия от Марка. Это достижение истории составления Евангелий надо рассматривать на фоне анонимности, которой школа "истории форм" придавала первостепенное значение. Предположение о существовании множества отдельных "единиц" предания отодвинула на второй план личное участие евангелистов в составлении Евангелий. Но с появлением школы "истории редакций" евангелисты предстали не как редакторы, а как богословы, оказавшие свое влияние на евангельский материал98
. Однако не надо думать, что современные представители "истории редакций" видят в евангелистах только богословов. Метод "истории редакций" занимается главным образом изучением методов редактирования литературных источников, при помощи которых каждый писатель выразил свою богословскую точку зрения".

Здесь необходимо заметить, что основная задача выяснить цель евангелистов отнюдь не нова, потому что уже в XIX в. один из наиболее радикальных критиков Ф. X. Баур считал, что Марк представил свой материал в свете своего собственного богословия (нацеленного на то, чтобы стереть различие между язычниками и евреями), тогда как в начале XX в. В. Вреде выдвинул идею, что Марк представил Иисуса Христа со своей собственной точки зрения (мессианская тайна), чтобы объяснить отвержение Иисуса.

3. Его связь с критикой источников

При смещении акцентов в новозаветной критике важно не терять из виду их взаимосвязанность с более ранними направлениями критики. Необходимо подчеркнуть, что в той же мере, в которой метод "истории форм" лежит в основе метода "истории редакций", критика источников является основой для них обоих. Акцент на евангелистах как авторах Евангелий не может не привнести более индивидуальный элемент в критику источников.

4. Опасности, таящиеся в "истории редакций" (Redaktionsgeschichte) Если школа "истории форм" имела тенденцию переоценивать роль общины в передаче преданий, то новому движению будет грозить противоположная опасность, если богословие писателя не будет считаться выражением богословия его Церкви. Едва ли Евангелия, получившие признание не только в той Церкви, в которой они возникли, но и в других Церквах, могли появиться в результате богословия одного человека. Отдавая должное богословскому влиянию евангелистов, нельзя подчеркивать их индивидуальность в ущерб всему христианскому опыту. Так, например, богословские акценты Луки могли быть другими, чем Марка, но оба они представляли того же Господа и Спасителя, каким Его единодушно признавали все патриотические писатели. Некоторые ученые совершенно не учитывают единодушия в богословии ранней Церкви, и это отразилось на их подходе к богословию евангелистов100
. Но тогда трудно становится объяснить общую богословскую позицию ранней Церкви, если не видеть основы для единства в преданиях в учении Самого Иисуса.

Г. Заключение

Решающим вопросом, который вызывает метод "истории редакций", является степень, до которой она позволяет применить подлинно исторический подход к Евангелиям. Позволяли ли богословские пристрастия каждого евангелиста написать им историю? Слишком часто считается, что история и богословие несовместимы. Но это отнюдь не так, потому что писатель может быть одновременно и историком, и богословом. Предположение, что богослова настолько не интересует история, что он готов исказить факты в пользу своих богословских взглядов, основывается на неправильном представлении о развитии раннехристианской мысли. В следующем разделе мы рассмотрим вопрос исторических критериев.

VI. ИСТОРИЧЕСКАЯ КРИТИКА

Основным вопросом, на который необходимо ответить в свете любого критического метода, является степень, до которой сохранился достоверный материал об Иисусе. Ответы на этот вопрос столь различны, от скептицизма Р. Бультмана и его школы вплоть до мнения, что Евангелия являются надежным сообщением о словах и делах Иисуса, что указывает на важность изучения критериев для суждения о достоверности. Эту проблему мы и собираемся представить.

Мы рассмотрим различные критерии, предложенные Р. Штейном101
, в их зависимости от отправной точки исследования. Здесь надо заметить, что ни один ученый не использует их все до одного. Большинство спорных вопросов можно разрешить только путем сочетания различных критериев. Это очень важно помнить при оценке метода "истории редакций", потому что бессмысленно говорить о методе евангелистов, которым они пользовались при составлении своих Евангелий, если не иметь надежных средств для проверки достоверности и аутентичности материала, которым они пользовались.

A. Критерий многократного удостоверения

Это значит, что если событие или изречение имеется в более чем одном источнике, то оно имеет большее основание считаться достоверным102
. Однако нельзя забывать, что иногда один очевидец может быть более точным, чем многократное удостоверение, и тогда это свидетельство не может быть решающим ни в пользу, ни против аутентичности103
. В таком случае, может быть, правомернее было бы переложить ответственность за доказательства на тех, кто отрицает аутентичность этих изречений104
.

Б. Критерий множества форм

Считается, что материал, имеющийся в более чем одной форме предания, имеет большее право на аутенитичность105
. Это мнение основывается на анализе "истории форм" возвещений, повествований о чудесах, притч. Если признать такую основу, то можно утверждать, что свидетельство в разных формах помещает материал на самую первую стадию его передачи. Но такой критерий не может считаться решающим.

B. Критерий феномена арамейского языка

Считается, что если можно было бы доказать арамейское происхождение изречений Иисуса, то они имели бы большее право на аутентичность106
. Но это возможно только в том случае, если Иисус не знал и никогда не пользовался греческим языком. Кроме того, арамейские формы слов могли быть результатом влияния Церкви, говорящей на арамейском языке107
.

Г. Критерий феномена палестинской среды

Этот критерий аутентичности зависит от отражения каждодневной палестинской жизни в Евангелиях. Он полезен в ограниченной степени, так как он не может претендовать на то, что все изречения, которые не отражают палестинскую среду, должны считаться недостоверными. В равной степени такой критерий не может утверждать, что изречение является достоверным, хотя бы и на основании палестинской среды, отражающейся в нем108
.

Д. Критерий тенденций в развивающемся предании

Этот критерий был сформулирован ранними сторонниками метода "истории форм" как законы предания109
. Слабость установления таких законов из общего устного предания была уже показана нами выше. И еще более рискованно считать метод, при помощи которого евангелисты использовали свой материал, основой для установления "законов", которые затем используются для исследований Евангелий. Скорее можно говорить о тенденциях, но не о законах, которые все равно еще не могут служить основой для определения аутентичности110
.

Е. Критерий несходства

Этот критерий, несомненно, имел самое широкое применение, и в случае Бультмана и его школы от привел к самым скептическим результатам относительно аутентичности111
. Он имеет два аспекта - сравнение с еврейским материалом и сравнение с учением ранней Церкви. Только тот материал, который не имеет параллелей ни в одном из этих источников, может считаться подлинным. Но основа этого критерия должна быть подвергнута серьезной критике112
.

Тот факт, что еврейское учение не может иметь параллелей, логически предполагает, что Иисус не был евреем. Но тогда трудно себе представить, как Он общался со Своими современниками, если бы Он не мог ссылаться на еврейские идеи. И кроме того, наше знание иудаизма времени Иисуса столь ограниченно, что мы ничего не можем утверждать. А если не может быть никаких параллелей с христианским учением, то нет никакой возможности установить какую-либо связь между Иисусом и ранней Церковью. Несомненно, что радикальное применение этого критерия приводит к потере логики, и тогда становится невозможным объяснить, почему столь часто употребляемое звание "Сын Человеческий" в синоптических Евангелиях отсутствует в Апостольской Церкви. Единственно ценным в этом критерии является то, что он смог установить достоверность учения, которое можно считать уникальным учением Иисуса113
.

Ж. Критерий модификации еврейской общиной

Если бы можно было показать, что какие-то утверждения были видоизменены, потому что они не совпадают с еврейским взглядом на христианство, то такие модификации можно было бы считать неаутентичными. Но едва ли можно определить, какие предания были видоизменены. И нет никакого логического основания считать, что христиане из евреев не были в некоторых случаях более радикальными, чем Сам Иисус, и в таком случае предполагаемые видоизменения могли быть подлинными, т. е. принадлежащими Иисусу Христу114
.

3. Критерий различных образцов редакций

Этот критерий основывается на предположении, что там, где писатель вводит материал, который противоречит его основному взгляду, его введение такого материала подтверждает возможную аутентичность115
этого материала. Однако в общем весь этот критерий фактически показывает, что есть материал, который евангелист не хотел опустить, но он ничего нам не говорит, был ли этот материал аутентичным или нет116
.

И. Критерий противоречия окружающей среды

Этот критерий устанавливает очевидное, так как он утверждает, что если Иисус не мог сказать какое-то изречение, то оно недостоверно117
.

К. Критерий противоречия с достоверным изречениям

Такой критерий очень ограничен, так как он предполагает, что если какое-то изречение противоречит тому изречению, которое уже было признано аутентичным, то оно, в силу самого этого факта (ipso facto), должно быть признано неаутентичным. И результат здесь всегда будет отрицательным. Но основной проблемой является решить, какое из этих изречений является противоречивым, и здесь ученые приходят к разным выводам. Кроме того, Иисус мог использовать явно противоречивые изречения, преследуя Свою собственную цель, что совершенно чуждо для западного образа мысли118
.

Л. Критерий соответствия

Этот критерий представляет собой обратную сторону предыдущего. Согласно этому критерию любое изречение, которое соответствует другому изречению, признанному аутентичным, само является аутентичным. Но этот критерий не может доказать достоверности, потому что второе изречение могло быть создано в соответствии с известным изречением Иисуса. Кроме того, такой критерий может привести к прямо противоположному результату119
. Как и большинство этих критериев, он вносит слишком сильный элемент субъективности.

Взвешенное использование этих критериев позволяет установить достаточную степень достоверности евангельских сообщений о жизни и учении Иисуса. И правильное их применение, несомненно, покажет полную несостоятельность скептицизма радикальных сторонников методов "истории форм" и "истории редакций" и переложит бремя ответственности и необходимость доказательств на тех, кто оспаривает достоверность материала, а не наоборот.

Примечания

1
Общий обзор школы "истории форм" см.: Е. V. McKnight, What is Form Criticism?, в которой содержатся краткие описания теорий. См. также: G. В. Caird, "The Study of the Gospels. П. Form Criticism", ET 87 (1975-6), pp. 137-141; и статью: W. G. Doty, "The Discipline and Literature of NT Form Criticism", ATR 51 (1969), pp. 257-321, которая содержит ссылки на 238 работ на эту тему. Ср. также: S. S. Smalley, in New Testament Interpretation (1977), pp. 188-195; C. Blomberg, The Historical Reliability of the Gospels (1987), pp. 35-43. В третьем издании книги: К. Koch, The Growth of the Biblical Tradition: The Form-Critical Method (1974), автор добавил эпилог "Linguistik und Formgeschicte", в котором он комментирует подход В. Рихтера и Э. Гютгеманса (W. Richter and E. Gilttgemans) к рассмотрению метода "истории форм" в свете лингвистической теории.

2
Das Messiasgeheimnis in den Evangelien (1901; reprinted G6ttingen, 1963). Примечательно оживление интереса к теории Вреде, по-видимому, вследствие ее близости к подходу школы "истории редакций" (Redaktionsgeschichte). Согласно Вреде, в собственной теологии Марка заключался "секрет". Ср.: G. M. de Tilesse, Le Secret Messiamque dans 1'Evangile de Marc (1968) and C. Maurer, NTS 14 (1968), pp. 516-526. См.: W. Barclay, Thе First Three Gospels, 1966, pp. 184 ff., который дает обстоятельный обзор позиции Вреде. Другой автор: J. L. Blevens, "Seventy-two Years of the Messianic Secret", Persp Rel Studies 2 (1974), pp. 17-194, указывает на недостаток информации о происхождении "Мессианского секрета". Большинство современных ученых осознают, что этот "секрет" кроется в планах Самого Иисуса.

3
Ср.: J. Weiss, Das alteste Evangelium (1903); A. E. J. Rawlinson, The Gospel according to St. Mark (1949), pp. 258-262.

4
Das Evangelium Marci (1903).

5
Der Rahmen der Geschichte Jesu (1919).

6
Тот факт, что взгляды Вреде и Велльхаузена (Wrede and Wellhausen) оказали огромное влияние на Бультмана, очевиден из его же работ, ср.: "The Study of the Synoptic Gospels" in Form Criticism (два эссе: R. Bultmann and K. Kundsin, 1962), pp. 22 ff. Ср. также: idem, The History of the Synoptic Tradition, pp. 1 ff. Обстоятельную критику трудов Бультмана и непредвзятую оценку влияния на него Вреде и других исследователей см.: Н. G. Wood, Jesus in the Twentieth Century (1960), pp. 78 ff. Ср. также эссе: Т. W. Manson, in The Background of the New Testament and its Eschatology (ed. Da vies and Daube), pp. 211-221.

7
Для рассмотрения движения "демифологизации" см.: I. Henderson, Myth in the New Testament (1952); P. E. Hughes, Scripture and Myth (1956); D. M. Baillie, God was in Christ (1955), pp. 211-227. Оценку самим Бультманом "демифологизации" см. в его статье в New Testament Issues (ed. Batey), pp. 35-44.

8
Сам Бультман отрицает, что в результатах исследований господствует полный скептицизм, он всего лишь говорит о "значительной неопределенности" (см. его эссе в in Form Criticism, p. 60).

9
См.: E. Fascher, Die formegeschichtliche Methode, 1924. В своем обозрении и критике различных теорий "истории форм" (Дибелиуса, Бультмана, Альбертца и Бертрама: Dibelius, Bultmann, Albertz, Bertram) автор справедливо указывает на то, что все рассматриваемые теории постулируют время от времени различные культурно-исторические контексты (Sitz im Leben) для одной и той же формы, демонстрируя то, что понятия формы и истории существенно различаются, и что нельзя с уверенностью из существующей формы выводить историю (см. особ.: pp. 212 ff). Необходимо отметить, что все упомянутые ученые стремятся подменить эти два понятия.

10
См. его эссе: Schumann, in Der historiche Jesus und der kerygmatische Christus (ed. H. Ristow and K. Matthiae, 1962), pp. 342-370. Автор утверждает, что поскольку Иисус посылал Своих учеников проповедовать Евангелие еще во время Своего земного служения, это могло предоставить культурно-исторический фон (Sitz im Leben) для многих изречений и поучений, содержащихся в Евангелиях, так как ученики сами нуждались в назидательном и учительском материале и им самим были необходимы инструкции и наставления для выполнения этого Великого поручения.

11
From Tradition to Gospel (англ, пер.: В. Lee Woolf, 1934, с нем.: Die Formgeschichte des Evangeliums, впервые опубликовано в 1919). Ср. также: idem, A Fresh Approach to the New Testament and Early Christian Literature (1936), pp. 27 ft., о дальнейшем развитии его классификации и его статью в TR, n.f., I (1929), pp. 185-216, об оценке основных тенденций развития направления "истории форм" того времени.

12
Необходимо отметить, что многие ученые, не принимающие категорий Дибелиуса, тем не менее утверждают, что миссионерская деятельность оказала решающее влияние на предание. Фактически, благодаря ей предание сформировалось. При рассмотрении материала, содержащегося только у Луки, Фармер (W. R. Farmer, NTS 8 (1962), pp. 301-316) предположил, что определенные греческие риторические формы (creia, chreia) представлены в вводном материале к некоторым притчам у Луки, что привело его к мысли о том, что христианские проповедники и учителя часто прибегали к подобным способам изложения материала. Ср. сходные рассуждения: М. Dibelius, From Tradition to Gospel (1934), pp. 152 ff. Фармер не утверждает, что проповедники сами выдумывали материл, он всего лишь считает, что они облекали его в определенную форму, и потому его теория вызывает меньше возражений, чем мнение М. Дибелиуса. Справедливо будет заметить, что мы не имеем данных о том, что наш Господь в Своем служении не мог использовать те или иные "формы".

13
The History of the Synoptic Tradition. Более краткое изложение позиции К. Р. Бультмана см. его эссе в Form Criticism (англ. пер. 1962), опубликованное вместе с эссе К. Кундсина (К. Kundsin). Анализ и критику его позиции см.: Е. В. Redlich, Form Criticism (1939), pp. 30 ff., R. H. Fuller, The New Testament in Current Study (1962), pp. 9 ff., W. Barclay, The First Three Gospels (1966), pp. 43 ff.

14
Ср.: J. D. Smart, The Divided Mind of Modem Theology (1967), pp. 31 ff.

15
Ср.: A. Harnack, What is Christianity? (1901); H. J. Holtzmann, Die synoptischen Evangelien(1863).

16
Главными представителями этой школы были: R. Reitzenstein, Die hellenistischen Mysterienreligionen (1927) и W. Bousset, Kyrios Christos (1926).

17
Бультман долгое время прибегал к понятию керигмы (возвещения) как свидетельству веры в Христа. Этим термином он хотел выразить понятие живой действенной проповеди спасения, однако, необходимо отметить, что некоторые ученые употребляют этот термин в различных смыслах: например, в смысле содержания и значения этого слова (как Додд). См. обсуждение этого термина: J. P. M. Sweet, ET 76 (1965), pp. 143-147.

18
Этот резко критический подход к историческим данным разделяют все ученые, принявшие точку зрения Бультмана. Он лег в основу толкования Евангелия от Марка Нейнгема: D. Е. Nineham, in Pel С (1963). Где только это возможно, Найнгем намеренно избегает оценки и анализа исторических событий именно по той причине, что они недостоверны. Однако антиисторический подход Бультмана создает серьезную проблему, так как он требует какого-нибудь иного источника веры, не опирающегося на исторического Иисуса. Он отрицает существование этой проблемы, а Найнгем находит прибежище веры в понятии Церкви (ср. его статью в The Church's Use of the Bible, 1963, pp. 159 ff.). Нокс предлагает подобное же решение проблемы в своей книге: J. Rnox, The Church and the Reality of Christ (1964). Однако ни Найнгем, ни Нокс не осознают непоследовательности обращения к свидетельству церкви, в то время как они отрицают исторические события и, следовательно, само свидетельство, считая его продуктом церкви. Ср. критику этих воззрений: А. Т. Hanson, Vindications (ed. A. T. Hanson, 1966), pp. 74 ff. Ср. также отстаивание своей позиции Найнгемом: Nineham, Christian History and Interpretation (ed. W. R. Farmer, C. F. D. Moule, R. R. Niebuhr, 1967), pp. 199-222.

19
Ср.: From Tradition to Gospel (1934), pp. 64 ff.

20
Например, финская волшебная сказка, в которой девочка накормила целую армию тремя ячменными зернами (The History of the Synoptic Tradition, p. 236) рассматривается как параллель к истории о насыщении 5000 человек.

21
Ср.: Е. В. Redlich, Form Criticism (1939), p. 127.

22
Обстоятельное обсуждение этого вопроса см.: op. cit, pp. 69-179.

23
Бультман выделил следующие неаутентичные (не принадлежащие тому, кому они приписываются) изречения: Мк. 8.36-37; Мф. 5.14, 42; 10.24; 12.30; Лк. 16.10. В своих комментариях Золотого Правила поведения (Мф. 7.12; Лк. 6.31) Бультман не видит разницы между утвердительной формой выражения Иисусом и отрицательной формой выражения этого равви-нистического правила, которое он рассматривает как одно и то же. Согласно его утверждению, это выражение отражает наивный эгоизм (naive egoism).

24
Form Criticism (1934), pp. 56 ff.

25
Ср.: Н. С. Kee, Jesus in History: An Approach to the Study of the Gospels (1977), pp. 301-306, который классифицирует материал на две главные группы. Материал изречений делится на: (а) афоризмы, (Ь) притчи, (с) изречения, собранные по тематическим группам. Предание повествовательного материала делится на: (а) короткие рассказы, (Ь) афористические повествования, (с) истории о чудесах, (d) легенды (биографические и культового характера), (е) повествование о Страстях. Становится очевидно, что
в отличие от ранее предлагавшихся классификаций, здесь проводится более четкое разделение между повествовательным материалом и материалом изречений, однако существует незначительная разница в предложенных автором типах и формах.

26
Хотя Бультман считает, что цель Евангелия состоит в том, чтобы засвидетельствовать о конкретности, посюсторонности, присутствии (нем. Dass, англ. Thatness) Иисуса Христа, он отвергает то, что это утверждение фактически не оставляет места для знаний об историческом Иисусе (см. относительно недавние комментарии его позиции в издании: С. Е. Braaten and R. A. Harrisville, The Historical Jesus and the Kerygmatic Christ, 1964, pp. 22 f.). При этом его позиция по отношению к историческим событиям продолжает оставаться скептической. См. обсуждение Робинсона незначительного изменения точки зрения Бультмана: J. M. Robinson, A New Quest of the Historical Jesus, 1959, pp. 1959 ff., со ссылкой на статью Бультмана в ZTK 54 (1957), pp. 244-254.

27
Ср., например, его работу: Form Criticism, p. 55.

28
Ibid., p. 58. См.: F. С. Grant, in N. T. Studien fur R. Bultmann (1954), pp. 137-143. Пытаясь установить аутентичность некоторых изречений Иисуса в рамках общего подхода Бультмана, автор включает в понятие аутентичности как "историческую аутентичность", так и "достоверное утверждение" - весьма сомнительное деление, если учесть, что к последней категории он относит материал, который он трактует как не исторический!

29
Ср.: V. Taylor, Formation of the Gospel Tradition (1935), pp. 41-43, 107. Он утверждает, что если бы эта теория была верна, то ученики должны были бы вознестись на небо сразу же после Воскресения. Тернер (Н. Е. W. Turner, Jesus, Master and Lord, p. 81) указывает на то, что раннехристианский проповедник всегда сталкивался с риском встретить очевидца событий, происходивших на самом деле, и способного уличить его во лжи. Деян. 1.21-22; Лк. 1.2 и все, что касается апостольства, показывает важность свидетельства очевидцев. Ср. также: Р. Benoit, RB 53 (1946), pp. 504-505. См. в разделе III данной главы критику игнорирования Найнгемом очевидцев событий.

30
Менсон в своих коротких, но весьма резких комментариях относительно предположений критики форм (W. Manson, Jesus the Messiah (1943), pp. 24 ft".) уделяет этому положению особое внимание. Он обращает внимание на тот факт, что предание о сильном влиянии Петра на Марка, не согласуется с гипотезой об общинном происхождении Евангелия от Марка, и что это предание не так-то легко отбросить, как полагает большинство критиков форм. Более того, почему общины, из которых ведут свое происхождение Евангелия от Матфея и от Луки, не обеспечили в достаточной степени материалом авторов этих Евангелий, чтобы им не прибегать к заимствованиям из Евангелия от Марка, созданного другой общиной? Так, Менсон приводит в качестве аргумента тот факт, что если Матфей был связан с Антиохией, то"богатое общинное предание" этой церкви позволило бы нам надеяться на то, что Матфей мог бы создать свое Евангелие независимо от Марка.

31
Bultmann, op. cit., pp. 66 f.

32
Тернер (Turner, op, cit., p. 84) обращает внимание на острый недостаток сторонников теорий, приписывающих происхождение Евангелий общинам. Более того, если общины "творили" материал Евангелий, чтобы обосновать свои собственные доктрины или с его помощью решить свои церковные проблемы, то почему же в Евангелиях не нашли отражение такие злободневные для ранней церкви проблемы, как проблемы духовных даров, обрезания и язычников? Бенуа (V. Benoit, op. cit., pp. 505-506) указывает на то, что христиане не пережили бы противодействия и гонений, основываясь на анонимной выдумке людей.

33
"Primitive Christianity in the light of Gospel research", in Form Criticism, pp. 79 ff.

34
Особ, см.: ibid., pp. 96 ff.

35
Например, Кундсин считает, что Лука описывает жизнь Иисуса в свете эллинистической концепции Духа (op. cit., p. 127), а Матфей выводит из своего повествования идею церкви (р. 143). Подобный подход автор кладет в основу интерпретации всего Евангелия.

36
Тернер в своей работе: Н. Е. W. Turner, Historicity and the Gospels (1963) весьма резко прокомментировал исторический подход Бультмана. Острие критики было направлено против различия между Geschichte и Hisrorie (история), проводимого Бультманом. Последний термин относится к научно обоснованным событиям, а термин Geschichte (последовательность исторических событий, имеющая определенный смысл) относится к событиям, являющимся предметом веры. По мнению Бультмана это означает, что остается немного достоверных данных об историческом Иисусе. Тернер (op. cit., pp. 61 ff.) верно указывает на то, что все раннехристианские авторы не могли отделить себя от истории, которую они писали. Именно поэтому вся христианская история должна быть до некоторой степени "приукрашена" точкой зрения писателя, что ни в коей мере не нарушает принципа историчности, как утверждает Рудольф Бультман.

37
Работа Робинсона A New Quest of the Historical Jesus (1959) демонстрирует изменение позиции автора по сравнению с его более ранним исследованием The Problem of History in Mark (1957). Более поздняя книга, таким образом, в большей степени представляет современную точку зрения ученого.

38
Несмотря на то, что Робинсон стремился отмежеваться от старых "Поисков" [исторического Иисуса - прим. перев.], большинство его критиков считали его связанным со старой школой "Поисков". Например, см.: P. Meyer, Nov. Test. 4 (1960), p. 133; A. van Harvey and S. M. Ogden in Braaten and Harrisville, op. cit., pp. 222 ff. Последние авторы уличают Робинсона в том, что его категория "existentiell selfhood" (экзистенциальная самость) ничем не отличается от "inner life" (внутренней жизни) Иисуса.

39
Ср. резкую критику Р. П. Хенсона (R. Р. С. Hanson) в Vindications (ed. А. Т. Hanson, (1966), р. 69.

40
Essays on New Testament Themes (1964). Данный сборник содержит множество ранних работ Кеземана, в том числе и его широко известное эссе "The Problem of the Historical Jesus", впервые опубликованное в ZTK 51 (1954), pp. 125-153.

41
Op. cit, p. 44.

42
См.: D. P. Fuller, Easter Faith and History (1965), p. 118. Автор, рассматривая позицию Кеземана, отмечает, что последний делает уступку историческому методу, который удостоверяет веру, тем не менее категория веры играет решающую роль в рассуждениях Кеземана.

43
Jesus von Nazareth (1956), англ, пер.: Jesus of Nazareth in 1960. Фуллер (op. cit, p. 123) указывает, что интерпретация Борнкамма отличается от позиций Кеземана и Фухса (Kasemann and Fuchs) тем, что Борнкамм не выделяет единичных отрывков, претендующих на уникальность, но считает, что "непосредственное присутствие" Христа пронизывает все Евангелия. Фуллер усматривает в этом сходство с позицией Альтхауса: P. Althaus, Das sogenannte Kerygma und der historische Jesus (1958), p. 40, который ссылался на "интуицию" историков - авторов повествований.

44
Studies of the Historical Jesus (1964). Одна из наиболее ранних статей Фукса в поддержку Новых Поисков [исторического Иисуса - прим. перев.] была опубликована в ZTK 54 (1957), pp. 244-254.

45
Ср.: Braaten and Harrisville, op. cit., pp. 32 f. Бультман выступил против любых попыток психологического истолкования личности Иисуса. Комментируя реакцию Бультмана на мнение Фукса, Мартин (R. P. Martin, in Jesus of Nazareth: Saviour and Lord (ed. C. Henry, 1966), p. 34) пишет: "Бультман признает некоторые элементы концепции Фукса об отношении Иисуса к грешникам и об осознании Своей миссии, но решительно отбрасывает биографически-психологические интерпретации, особенно те, которые рассматривают понимание Иисусом Христом Своей смерти".

46
A New Quest of the Historical Jesus (1959). Мартин (R. P. Martin, op. cit., p. 35) подчеркивает, что главный тезис концепции Дж. М. Робинсона вполне согласуется с модернистским историографическим подходом, который рассматривает историю как выражение экзистенциального видения историка.

47
Ср.: R. H. Fuller, ATR 47 (1965), pp. 119 f.

48
См.: J. Reumann, Jesus in the Church's Gospels (1969). Автор предпринимает попытку исследования личности Иисуса с позиций "Новых Поисков". Он отвергает буквальный исторический подход, признавая все же за Евангелиями некоторую историчность. Проблема историчности пока не имеет сколько-нибудь удовлетворительного разрешения. Движение "Новых Поисков" представляет собой наглядное свидетельство плачевного состояния этой проблемы.

49
Крушение попытки "Новых Искателей" опровергнуть историю, равно как и более ранних критиков форм, прекрасно освещается в трех эссе в Vindications: R. Р. С. Hanson, "The Enterprise of Emancipating Christian Belief from History" (pp. 29-73); A. T. Hanson, "The Quandary of Historical Scepticism" (pp. 74-102); A. R. C. Leaney, "Historicity in the Gospels" (pp. 103-134). Ср. также: F. F. Bruce, "History and the Gospel", in Jesus of Nazareth: Saviour and Lord (pp. 89-107).

50
Из тех, кто указывает на опасность докетизма, Мартин (R. P. Martin, op, cit., p. 40) называет: E. Lohmeyer (cited by W. G. Kummel, Das Neue Testament, Geschichte der Erforschung seiner Probleme, 1958, p. 65), N. A. Dahl (Kerygma and Dogma, 1955, p. 129), H. Zahrnt (The Historical Jesus, 1963, p. 89), G. Miegge (Gospel and Myth in the Thought of Rudolph Bultmann, 1960, p. 128).

51
См.: С. Tennant, ET 75 (1963), p. 95. Автор подчеркивает, что существуют только две возможности: либо считать Писания в основном истинными, либо согласиться с невозможностью узнать что-либо об историческом Иисусе. Большинство ученых предпочитают первую альтернативу последней. Ср.: W. Neil, ET 75 (1964), pp. 260-263, который утверждает, что свидетельства историчности надежны и достаточны.

52
Это мнение было высказано: R. E. Brown, in CBQ 26 (1964), pp. 1-30. Другую критику сторонников и последователей Бультмана с римско-католических позиций см.: P. J. Cahill, CBQ 26 (1964), pp. 153-178. Наиболее полный обзор подходов к проблеме исторического Иисуса с 1950 г. см.: W. G. Kummel, TR 31, (1966), pp. 15-
46,
289-315. Ср.: R. J. Banks, "Setting the Quest for the Historical Jesus in a Broader Framework", GP P (1981), pp. 61-82. См. также: Е. E. Ellis, "New Directions in Form Criticism", in Jesus Christus in Historic und Theologie (ed. G. Strecker, 1975).

53
The Gospel before the Gospels (1928), pp. 80-81.

54
Грант (F. C. Grant, The Earliest Gospel, 1943, p. 41) утверждает, что недопустимо полагать, что метод "истории форм" не касается историчности событий, а только внешней формы преданий. Однако, несомненно, Истон ближе к истине в том, что он не находит в "формах" исторического содержания. Как истина, так и ошибки могут содержаться в одной и той же литературной форме.

55
Ibid, р. 107.

56
Ibid., р. 109.

57
Formation of the Gospel Tradition (1935), pp. 41 ff.

58
Form Criticism (1939), pp. 34 ff.

59
Ibid., p. 196.

60
Ср. его: History and the Gospel (1938), pp. 86-110. В своей статье: "The Appearances of the Risen Christ", in Studies in the Gospels (ed. D. E. Nineham, 1955), pp. 9-35, Додд применяет метод критики форм к повествованию о Воскресении.

61
Обсуждение подробностей этих предположений см.: Е. В. Redlich, Form Criticism, pp. 34 ff.; D. E. Aune, Jesus and the Synoptic Gospels (1980), p. 33. Последний автор допускает, что немногие сторонники метода "истории форм" признали бы все выдвинутые пункты в их неизменном виде. Иные оценки направления "истории форм" см.: R. Latourelle, Finding Jesus through the Gospels (1978), pp. 143 ff.; W. A. Maier, Form Criticism Re-examined (1973). Последний подверг резкой критике радикальные течения школы "истории форм".

62
JTS, n.s., 9 (1958), pp. 13-25,243-252; P (1960), pp. 253-264.

63
JTS 9, p. 22. См.: R. H. Stein, The Synoptic Problem (1987), p. 212, n. 61. Автор считает аргументацию Найнгема ошибочной, так как отрицание чудес, которое лежит в основе этой школы критики, является априорным мнением. Хенсон (R. Р. С. Hanson, Vindications, 1966, p. 38) считает, что метод "истории форм" попадает в порочный круг, который он описывает следующим образом: "1. Материалы Евангелий были радикально изменены и переделаны в соответствии с культурно-историческим контекстом (Site im Leben) в Церкви, которая их переделывала. 2. Сам же фон (Sitz im Leben) в Церкви, который был критерием для переработки материалов Евангелий, может быть воссоздан только на основе имеющихся материалов Евангелий." Мартин (R. P. Martin, Foundations I, pp. 204-205) выступает против мнения Найнгема, отвергающего свидетельство о том, что источником информации Марка был Петр, на трех основаниях. Без свидетельства очевидцев описания в Евангелиях были бы выдумкой безличной общины; предположение о том, что весь материал является продуктом общины, представляется ложным; эта теория игнорирует процесс редакции.

64
Конечно, для приверженцев метода "истории форм" этот аргумент не представляет какой-либо ценности, поскольку свидетельства очевидцев исключаются из их гипотезы.

65
Если тщательно обоснованные аргументы Концельмана о том, что упоминания о географических пунктах у Луки были продиктованы богословскими целями, считать вескими, то можно было бы удовлетвориться подобным оправданием, но его аргументы слишком часто вытекают из метода "истории форм" и поэтому представляются недостоверными. Например, при обсуждении отрывка Лк. 6.1-7.50 он считает ссылки на некоторые объекты (гора, озеро) символическими, а там, где упоминаются более конкретные названия, как в ст. Лк. 6.17, он их считает, что здесь преднамеренно опускаются значительные области (Галилея, Идумея, Пе-рея), ср.: St. Luke, pp. 44 ff. Он не представляет интерпретации ссылок на Капернаум и Наин. Создается впечатление, что символизм в большей степени присущ самому Концельману, нежели Луке. Вместе с тем эти аргументы требуют более полной и детальной критики, чем это возможно представить здесь.

66
По вопросу закономерностей преданий ранние представители школы "истории форм" испытали сильное влияние идей, изложенных в эссе А. Ольрика в 1909 г. Английский перевод этого эссе под названием "Epic Laws of Folk Narrative" был включен в сборник The Study of Folklore (ed. A. Dundee, 1965), pp. 129-141. Этот писатель пытается вывести "сверхорганические" законы, управляющие авторами повествований. Ср.: Е. P. Sanders, The Tendencies of the Synoptic Tradition (1969), который оспаривает существование каких-либо законов в передаче предания. Более непримиримую позицию по отношению к идее законов занимает Кельбер в своем исследовании устного и письменного характера материала Евангелий: The Oral and Written Gospel (1983). Ср. также: E. Guttgemanns, Gospel Form Criticism, pp. 196-211.

67

Додд (С. Н. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel (1963), p. 6) предостерегает против подобных предположений.

68
О месте Святого Духа в предании см.: Е. F. Harrison, Jesus of Nazareth: Saviour and Lord, 1966, p. 163, который указывает на то, что у Бультмана далеко не случайно опущена доктрина о Святом Духе.

69
Д. Ф. Он (D. F. Aune, op. cit., p. 35) выделяет семь направлений критики направления "истории форм". I. Нелитературный характер Евангелий был оспорен, особ, см.: Е. Guttgemanns, Candid Questions (1979), pp. 130 ff. Критика жанра также имеет тенденцию к смещению акцентов в пользу признания их литературного характера. П. Взгляд о том, что классификации указывают на различимые формы, подвергся критике. Редлих (Redlich, Formless Stories), например, игнорирует подобную критику. Фактически, вся классификация представителей школы "истории форм" зачастую основывается на содержании, а не на форме. Д. Ф. Он не находит этой критики в работах: Kasemann, NT Questions of Today (1969), pp. 66-81, and R. A. Edwards, ZNTW 60 (1969), pp. 9-20. Ш. Против идеи устной передачи существуют некоторые возражения. Ср.: E. E. Ellis, Prophecy and Hermeneutic (1971), pp. 237-253; H. M. Teeple, "Oral Tradition that never existed", JBL 89 (1970), pp. 56-68. Однако Д. Он думает, что аргументы против нее неубедительны. IV. При обсуждении проблемы относительного недостатка повествовательного материала Д. Он ссылается на критику Додда (New Testament Studies, 1953, pp. 1-11), однако отмечает при этом, что отрицание хронологического и географического материала на этом основании игнорирует раввинистическую традицию, сохраняющую подобные ссылки без какой-либо повествовательной структуры. V. Культурно-исторический контекст (Sitz im Leben) не может быть непредвзято воссоздан. Во многом она представляет собой плод воображения ученых. VI. Мнение о том, что евангелисты не были историками, не означает, что их не интересовала история (ср. работы Ризенфельда и Герхардсона /Riesenfeld and Gerhardsson/). Идея творчества общин подверглась критике. Было отмечено, что период между служением Христа и записью первого Евангелия был настолько коротким, что не оставлял времени для развития предания. VII. Предположение о том, что более чистые формы являются более ранними, подверглось критике, особ, см.: Е. V. Sanders, The Tendencies of the Synoptic Tradition, 1969. Автор приводит три аргумента: (а) синоптические предания в пост-канонической литературе не становятся последовательно короче или длиннее; (Ь) подробности иногда добавляются, а иногда опускаются при передаче; (с) семитский синтаксис и стиль не доказьгаают древности и первичности предания. См. другие исследования, посвященные методу "истории форм": P. Benoit, "Reflections on "Formgeschichtliche Methode", Jesus and the Gospel (1973), pp. 11-45; W. Elert, Form Criticism Re-examined (1973); R. T. Forma, "Redaction Criticism NT", IDB Suppl., pp. 733-735. См. также: H. Riesenfeld, The Gospel Tradition (1970), pp. 1-74, который приводит несколько эссе о предании, мифе и композиции Марка; другой автор: P. Misner in Critical History and Biblical Faith: New Testament Perspectives (ed. T. J. Ryan, 1979), pp. 177-207, рассматривает проблему исторического Иисуса. Ср. также: G. N. Stanton, "On Form-Criticism Revisited", in What about the New Testament? (eds. M. Hooker and C. J. A. Hickling, 1975), pp. 28-44; S. H. Travis, "Form Criticism", in New Testament Interpretation (ed. I. H. Marshall, 1977), pp. 153-164.

70
Ср.: E. E. Ellis, "New directions in Form Criticism", in Jesus Christus in Historic und Theologie (ed. G. Strecker, 1975), pp. 299-315. Ср. также дискуссию: H. Stein, The Synoptic Problem (1987), pp. 217-228.

71
Комментируя то, что они называют "наиболее твердым и несомненным достижением" метода "истории форм", К. и С. Лейк (К. and S. Lake, ШТ, р. 20) пришли к противоположному выводу и установили, что в этом вопросе присутствует больше воображения и фантазии, чем это представляется. В том случае, если исследователи полагаются на воображение и фантазию, их выводы ни в коем случае не могут быть твердыми и несомненными. Если бы это движение привносило меньше различных представлений, а больше доверяло бы историческим данным, то ее достижения были бы значительнее.

72
При обсуждении методов евангельской критики В. Тейлор признает, что ни один из современных методов - статистический, литературный, стилистический или метод "истории форм" - не может вывести несомненных фактов, но он взывает хотя бы к "нравственной уверенности" (moral certainty): ET 71 (1959), pp. 68-72.

73
См.: J. Jeremias, The Parables of Jesus (англ, пер.: 1963). Автор настаивает на том, чтобы с помощью методов "истории форм" прояснить многие искажения, которые произошли при передаче притч, и сделать возможным более адекватную экзегезу. Подобные изменения он объясняет неточными переводами, приукрашиванием, изменением состава слушателей, новой ситуацией, к которой притчи относились, ассимиляцией самих притч и влиянием современного притчам контекста. Несмотря на то, что большинство доказательств И. Иеремиаса могут быть истолкованы иначе, по крайней мере его интерпретация предостерегает как от морализаторства, так и от аллегоризации при толковании притч. Критику модернистских подходов к притчам см.: I. H. Marshall, Eschatology and the Parables (1963).

74
В поддержку этого подхода см.: V. Taylor, The Holy Spirit (1937), pp. 53-55, его критику см.: С. К. Barrett, The Holy Spirit and the Gospel Tradition (1947), pp. 140 ff.

75
Подобный подход допускается в работе: E. Haenchen, Der Weg Jesus (1966), p. 23.

76
Form Criticism, p. 4.

77
См.: E.
von Dobschiitz, ZNTW 27 (1928), pp. 193 f.

78
Обстоятельную критику этого движения см.: E. F. Harrison, "Gemeindetheologie: the Bane qf Gospel Criticism", Jesus of Nazareth: Saviour and Lord, pp. 157 ff. См.: О Piper, JBL 78 (1959), р. 123, где автор приходит к выводу о том, что пора развенчать миф под названием die Gemeinde (зд. община).

79
The Theology of St. Luke (англ. пер. 1960). См. обобщения и выводы в работе: J. Rohde, Rediscovering the Teaching of the Evangelists (1968), pp. 154 ff.

80
Mark the Evangelist (англ. пер. 1969). Ср. оценку и анализ этого труда: Rohde. op. cit., pp. 113 if. Ср. также: Marxsen, INT, pp. 163-166, где содержится анализ последствий его подхода для экзегезы.

81
Ср.: Е. Haenchen. op, cit., pp. 20 f. В некоторой степени интерпретация Генхена писаний Марка совпадает с подходом Марксена.

82
Op. cit., p. 12.

83
Ср. дискуссию по этой проблеме: R. H. Stein, JBL 88 (1969), pp. 45-56, в которой автор выступает резко против классификации, предложенной школой редакций (Redaktionsgeschichte) с позиций подходов "истории форм".

84
Стрекер (G. Strecker, Der Weg der Gerechtigkeit, 1962, p. 10) игнорирует движение за индивидуализацию евангелистов, так как он считает их не более чем собирателями (англ. collectors, нем. Sammler).

85
Работа историка Стаудингера (Н. Staudinger, The Trustworthiness of the Gospels (англ. пер.
1981), pp. 28-33) вызвала серьезные затруднения у Вилли Марксена в связи с подходом последнего к историчности.

86
Несмотря на то, что Стрекер не поддержал идеи об индивидуализации евангелистов по примеру Концельмана, он согласился с предложенной хронологической схемой, см.: EvTh 26 (1966), pp. 57-74. Дискуссию о редакции Луки см.: R. A. Edwards, Ж 49 (1969), pp. 392-405.

87
Ср.: op. cit, pp. 36, 170, 195. Комментарии схемы Концельмана см.: D. P. Fuller, Easter Faith and History, pp. 242 f.

88
Это положение Концельмана подверглось критике: E. E. Ellis, The Gospel of Luke (NCB, 1966), pp. 15-16. Автор указывает на деятельность сатаны вплоть до Воскресения. В последнее время другие авторы обратили внимание на богословское творчество Луки, ср.: С. Н. Talbert, NTS 14 (1968), pp. 259-271, который обнаруживает богословские цели Луки в структуре его повествования. Автор полагает, что гностики трактовали Крещение и Вознесение с позиций докетизма, и Лука, следовательно, обеспечил защиту против подобных неортодоксальных воззрений. Ср..также дискуссию о керигме Луки: О. Betz, Interpretation 22 (1968), pp. 131-146. Оливер сосредоточил свое внимание на повествовании о Рождестве и детстве Иисуса у Луки, однако по отношению к остальной части Евангелия он занял позицию, сходную с воззрениями Концельмана (Н. Н. Oliver, NTS 10 (1963), pp. 202-206). Другое исследование: Н. Flender, St. Luke: Theologian of Redemptive History (1967) хотя и отличается от точки зрения Концельмана, тем не менее основывается на теориях школы "истории редакций". См. рассмотрение и анализ позиций Флендера: Rohde, op cit., pp. 229 ff., а также его критический обзор: J. С. O'Neill, JTS 19 (1968), pp. 269-270.

89
См. прим. 127 к гл. 3.

90
См. прим. 137 к гл. 3.

91
См. прим. 5 к данной главе.

92
Tradition and Interpretation in Matthew (1963). Ср.: Rohde, op. cit., pp. 47 ff.

93
Op. cit., p. 57.

94
L'Evangile selon Saint Matthieu (1963). Автор подвергся критике за недостаточную обоснованность предположений о неисторичности и незнание исторических проблем: С. Masson (R ThPh 97 (1964), pp. 155-158). Боннар ограничивается рассмотрением описания служения Спасителя только у Матфея. Ср. также обзорные труды: Е. Best, SJT 18 (1965), pp. 358-361; С. W. F. Smith, JBL 84 (1965), pp. 80-84.

95
Die Apostelgeschichte (1961).

96
Среди последних исследований источника Q с позиций школы редакций можно упомянуть: R. A. Edwards, "An approach to a Theology of Q", JR 51 (1971), pp. 247-269; idem, A Theology of Q: Eschatology, Prophecy, and Wisdom (1976); R. D. Worden, "Redaction Criticism of Q: A Survey", JBL 94 (1975), pp. 552-546.

97
О Матфее ср.: J. D. Kingsbury, Matthew: Structure, Christology, Kingdom (1975); M. J. Suggs, Wisdom, Christology and Law in Matthew's Gospel (1970). О Марке ср.: Н. С. Кее, Community of the New Age: Studies in Mark's Gospel (1977); W. H. Kelber, Mark's Story of Jesus (1979); F, Neirynck, Duality in Mark: Contributions to the Study of the Markan Redaction (1972). О Луке ср.: H. Flender, Luke: Theologian of Redemptive History (1967); J. Jervell, Luke and the People of God (1972); I. H. Marshall, The Gospel of Luke (1978).

98
См.: J. Schreiber, Theologies des Vertrauens: Eine redaktionsgeschichte Untersuchung des Markusevangeliums (1967). Он считает, что автором Евангелия от Марка является не просто наивный собиратель (Sammler), а проницательный богослов. Он исследует историографию и эсхатологию Марка. Кроме того Швейцер (Е. Schweizer, Das Evangelium nach Markus, NTD P (1967)) подчеркивает богословский вклад Марка. Ср. также его статью в NTS 10 (1964), pp. 421-432. См. также: L. Е. Keck, NTS 12 (1966), pp. 352-370. Автор усматривает богословие Марка во всем плане Евангелия.

99
См. комментарии к "критике редакций" (Redaction Criticism): S. S. Smalley, in New Testament Interpretation (ed. I. H. Marshall, 1977), pp. 181-195.

100
Обозрение различных исследований школы "истории редакций" может продемонстрировать обширные разногласия между ними. Ср. также: J. D. G. Dunn, Unity and Diversity in the New Testament (1977). Автор стремится выделить многообразие повествований самого Евангелия за счет единства.

101
R. Stein, "The "Criteria" for Authenticity", in GP I (ed. R. T. France and D. Wenham, 1980), pp. 225-263.

102
Ср.: F. С. Burkitt, The Gospel History and its Transmission (1911), p. 147. Ср. также: N. Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, p. 39. Автор склонен относить этот критерий скорее к темам, чем к отдельным изречениям.

103
D. R. Catchpole, "Tradition History", in New Testament Interpretation (ed. I. H. Marshall, 1977), p. 176. Автор утверждает, что этот метод может привести к самым эксцентричным результатам, если его трактовать как необходимость.

104
Как указывает Мак-Артур: Н. К. McArthur, "The Burden of Proof in Historical Jesus Research", ET 82 (1971), p. 118.

105
Например, он был применен в работе Е. Trocme, Jesus as seen by his Contemporaries (англ. пер. R. A. Wilson, 1973). Ученые однако почти не обращались к этому методу.

105
И. Иеремиас (J. Jeremias, New Testament Theology (1971), pp. 15-16) приводит большой перечень примеров, где он отмечает параллелизм антитезисов.

107
Как отмечает другой автор: As R. T. France, "The Authenticity of the Sayings of Jesus", in History, Criticism and Faith (ed. Colin Brown, 1976), p. 109, Иисус владел не одним только арамейским языком.

108
Это было использовано Иеремиасом в своем исследовании: J. Jeremias, The Parables of Jesus (англ, пер.: S. H. Hooke, 1963), pp. 11-12. Ср. обсуждение этой проблемы: R. Latourelle, Finding Jesus through the Gospels (1978), p. 238; D. G. A. Calvert, NTS 18 (1971), p. 216.

109
Критику обращения к "закономерностям преданий" см.: R. Р. С. Hanson, op. cit., pp. 42 ff. См. также: E. V. Sanders, The Tendencies of the Synoptic Tradition (1969). Автор приходит к выводу, что изменения в преданиях не настолько последовательны для того, чтобы называться "закономерностями".

110
В связи с этим Бультман менее склонен апеллировать к закономерностям преданий. Ср.: W. H. Kelber, The Oral and the Written Gospel (1983). Автор исследует взаимосвязь между устной передачей преданий и письменными Евангелиями и оспаривает герменевтику как метода "истории форм", так и метода "истории редакций". См. прим. 66 к данной главе.

111
Еще раньше Бультмана радикально настроенный Шмидель в статье, посвященной Евангелиям (P. W. Schmiedel, Enc. Bib. (1914), использовал подобный метод.

112
Ср.: М. D. Hooker, "An examination of the Criteria for distinguishing the Authentic Words of Jesus", NTS 18 (1972), p. 209; а также: idem, "On using the wrong tool", Theol. 75 (1972), pp. 570-581; D. Mealand, "The Dissimilarity Test", SJT 31 (1978X pp. 41-50; H. F. Meyer, The Aims of Jesus (1979), pp. 81-87.

113
См.: D. Mealand, SJT 31, ad loc. Автор приводит следующие аргументы против использования этого метода: 1. Данные показывают уникальность Иисуса; 2. Здесь должны быть совпадения с иудаизмом и, следовательно, общего материала должно быть не меньше, чем различий; 3. Наши знания об иудаизме первого века от Р.Х. весьма ограничены; 4. Метод игнорирует то общее, что существует между Иисусом, иудаизмом и ранним христианством. См. также: М. Hooker, NTS 17 (1970), pp. 480-487, где автор утверждает, что этот метод путает категории отличительного и уникального. Исследователь также поднимает вопрос: как мы можем распознать несоответствия? Ср. также комментарии к этой проблеме: Stein, ср. cit, pp. 243-244. Ср.: D. G. A. Calvert, "An Examination of the Criteria for distinguishing the Authentic Words of Jesus", NTS 18 (1971), pp. 207-219. Он полностью отвергает критическое использование этого критерия и указывает, что его позитивное использование непременно будет искажено личными домыслами того или иного автора.

114
Кеземан (Е. Kasemann, "The Problem of the Historical Jesus", in Essays on New Testament Themes (англ. пер.: W. J. Montague, 1964), p. 37) считал это ценным критерием.

115
Большое значение этому критерию уделяется в работе: Calvert, op. cit., p. 219.

116
Штейн (Stein, op. cit., p. 247) утверждает, этот "противоречащий автору" материал заслуживает серьезного исследования.

117
Несмотря на то, что Штейн (Stein, op. cit., p. 249) включает их в свой список, он допускает критику некоторых утверждений из-за тавтологии.

118
Штейн (Stein, ibid., p. 250) настаивает на огромной осторожности в утверждениях о противоречивости тех или иных изречений.

119
Особенно это заметно в тех случаях, когда несходству предается согласованность и взаимосвязь, как отмечается в работе: М. Hooker, NTS 17, p. 482. Ср.: R. S. Barbour, Traditio-Historical Criticism of the Gospels (1972), который, рассматривая современный образ Иисуса, исследует теории согласованности и соответствий. Другой обобщающий труд, посвященный использованию критериев, см.: W. G. Doty, Contemporary New Testament Interpretation (1972), в котором обсуждается "Новая Герменевтика" (pp. 28 ff.) и предлагаются подходы для поиска правильных методов (pp. 52 ff.). Ср. также: R. Т. France, "The Authenticity of the Sayings of Jesus" in History, Criticism and Faith, pp. 101-141. Это эссе большей частью посвящено методам верификации.

Глава 7. Евангелие от Иоанна

Даже при самом поверхностном чтении Евангелия от Иоанна нельзя не заметить, насколько сильно оно отличается от синоптических Евангелий. Проблемы, вызванные этим отличием, мы рассмотрим ниже, а здесь мы остановимся на некоторых главных характеристиках этого Евангелия.

I. ХАРАКТЕРИСТИКИ

А. Место Ветхого Завета

Столь сильный акцент ставится на эллинистическое влияние в Евангелии от Иоанна, что не всегда до конца понималась роль ветхозаветных идей. В нем же многое указывает на еврейскую историю. Евангелие показывает, что Иисус был частью этой истории, и что, отвергая Христа, евреи отвергли Того, Кто был одним из них. (Ин. 1.11). Придя в храм, Он заявил, что имеет власть над ним (Ин. 2.16). Иудейский начальник Никодим признал Иисуса Учителем (3.2), в то время как Сам Иисус причислил Себя к евреям, обладающим тайной спасения (4.22).

И именно в этом контексте надо понимать обращение нашего Господа в этом Евангелии к Священным Писаниям. Он повелел Своим слушателям исследовать Писания, чтобы убедиться, что оно свидетельствует о Нем (5.39). Кроме того, Он считал, что те, кто уверовал в Моисея, должны уверовать и в Него (5.45-46), предполагая под этим и явную преемственность между ним и Собой. Ветхозаветное влияние в поучении о хлебе с его ссылками на манну в пустыне (6) не вызывает сомнения. Когда Иисус говорит о сошествии Святого Духа (7.38), Он снова ссылается на Писание, даже если точная цитата и не приходит сразу на ум. Образ Пастыря в Ветхом Завете является основой поучения о пастыре и овцах в гл. 10. Как и у Матфея, торжественный въезд в Иерусалим на осле рассматривается как исполнение ветхозаветного пророчества (12.14), тогда как неверие евреев подтверждается ссылкой на Исайю (12.38-39). И только у Иоанна ноги Иисуса не перебивают на кресте во исполнение Писания, и в этом случае особенно подчеркивается непреложность Писаний (19. 36)'.

Кроме того, Иисус несколько раз ссылается на ветхозаветные персонажи, особенно на Авраама. Ссылка на происхождение Авраама становится темой диалога в гл. 8, достигая своей кульминации в заявлении, что Авраам видел день Христа (8.56). Ничто не могло так ясно подчеркнуть прямую связь между Ветхим и Новым Заветом. А также и сон Иакова, который исполнился в Сыне Человеческом (1.50-51). В разговоре с Никодимом Иисус сравнивает действие Моисея с его повторением в Сыне Человеческом, выражая тем Свою смерть в ветхозаветной терминологии (3.14-15). И более того, Иисус ссылается на Моисея в Своем отношении к субботе (7.22). В 12.41 говорится, что Исайя видит славу Христа, он же предсказал предтечу (1.23), и этот факт упоминается во всех Евангелиях.

Знаменательно, что Иисус обращается к Писанию, когда возражает Своим противникам, как в 10.34, где Его разъяснение признается авторитетным. Ниже мы увидим, что именно поэтому ссылки нашего Господа на Ветхий Завет и собственные замечания евангелистов говорят о том, что все Писание указывает на Христа. Он есть исполнение Ветхого Завета, и в этом свете мы должны рассматривать основную идею Евангелия от Иоанна.

Б. Учение о Святом Духе

Ни в одном из синоптических Евангелий не уделяется столько внимания учению нашего Господа о Святом Духе, как в четвертом Евангелии.

В беседе с Никодимом ясно говорится об участии Святого Духа в возрождении (Ин. 3). Между естественным и духовным рождением делается различие, что становится одним из главных антитезисов в Евангелии. Учение нашего Господа часто неправильно толкуется из-за недопонимания Его духовного характера. Работу Духа также нельзя понять, как и работу ветра (3.8), что заставляет Иисуса подчеркнуть, что небесное требует другого способа восприятия, чем земное. Миссия Иисуса требует духовного толкования.

А также и акцент нашего Господа на духовной природе Бога (4.24) требует поэтому поклонения в духе. Это явилось определенным расширением ограниченной концепции иудаизма, который в свою очередь имел более высокие цели, чем языческие цели того времени. Сошествие Святого Духа обещалось после прославления Иисуса (7.39), когда Дух сойдет, как освежающие ручейки воды, на уверовавших во Христа.

В прощальных поучениях (14-16) дается самое широкое разъяснение работы Святого Духа. Звания Утешитель и Дух Истины раскрывают Его характер. В 14.16-17 Он описывается как представитель Христа, пребывающий в верующем. В 14.26 Иисус заверяет учеников, что Святой Дух научит их всему и напомнит им, что говорил им Иисус. Он будет свидетельствовать о Христе, и это будет Его главной задачей (15.26; 16.14). Он Тот, Кто придет, чтобы обличать мир о грехе, о правде и о суде (16.8-11), и Он Тот, Кто наставит Его людей на всякую истину (16.13). Несомненно, что накануне Своей смерти все мысли Иисуса были сосредоточены на работе Святого Духа, но только Евангелие от Иоанна обратило на это внимание.

В. Преобладание великих тем

В отличие от синоптических Евангелий учение у Иоанна касается более абстрактных тем, таких как свет жизни, любовь, правда, верность, которые постоянно повторяются в книге. Некоторые из них появляются впервые в прологе (1.1-18), который можно считать введением ко всей книге, дающим начало тем темам, которые в дальнейшем будут развиты в последующих поучениях. Так, например, в 1.4 утверждается, что "в Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков". Этот стих объединяет две темы, к которым Иоанн снова вернется в своем Евангелии. Так, Христос пришел, чтобы дать вечную жизнь (3.15-16, 36; 6.47; 17.2). Он называет Себя "хлебом жизни" (6.35), предлагает воду, которая сделается источником воды, текущей в вечную жизнь (4.14), говорит, что Его цель - это дать другим жизнь с избытком (10.10), и это только несколько ссылок на жизнь в этом Евангелии. И неудивительно, что эта тема часто повторяется, учитывая цель евангелиста, выраженную в 20.31 и состоящую в том, чтобы его читатели могли уверовать и иметь жизнь вечную. Так и тема света снова повторяется в 8.12, где стоит еще одно из великих "Я есмь" Иисуса, повторенное в 9.5 и показанное в последующем исцелении слепорожденного. Но это только несколько примеров темы света (см. например, 3.19 и далее; 5.35; 11.9; 12.46). Тема любви также встречается очень часто, хотя главным образом в прощальных поучениях. Часто подчеркивается любовь Отца к Сыну (ср. 3.35; 5.20; 10.17), как и Его любовь к людям (3.16; 14.23; 16.27). Фактически вся миссия Иисуса основана на любви Бога. В последней главе любовь является путем к примирению Петра со Христом. Хотя эта тема имеется и у синоптиков, она нигде так широко не раскрыта, как здесь.

Г. Сравнительный недостаток динамики

Часто отмечалось, что Евангелие от Иоанна имеет статический характер, хотя это обусловлено, главным образом, содержащимся в нем учительным материалом. Повествовательного материала в нем значительно меньше, чем наставительного, по сравнению с другими Евангелиями. Тем не менее, нельзя сказать, что в нем полностью отсутствует динамичность. Так, можно вспомнить 1.19 - 2.12, развитие событий на протяжении целой недели, а также и путешествия (напр., 2.12; 3.22; 4.3-4; 5.1; 6.1; 7.1; 10.40). Вместе с тем евангелиста здесь интересует не столько содержание или сам факт событий, сколько их значение. Так, в гл.3 Никодим несколько отходит на второй план, а в поучении о хлебе слушателями постепенно становятся не ученики, а враждебно настроенные евреи, некоторые слушавшие Его ученики отступаются от Него. Эта характерная черта Евангелия от Иоанна не позволяет считать эту книгу биографической. То же самое, конечно, можно сказать и о синоптических Евангелиях, но не до такой степени, как в данном случае. Этот исключительный интерес к наставительному материалу придает особую окраску всему Евангелию в целом. Оно носит рефлексивный характер.

Д. Портрет Иисуса

Проблемы, возникшие в связи с описанием Иисуса у Иоанна, мы будем рассматривать ниже, здесь же мы только остановимся на несомненных характеристиках, которые приводит Иоанн. Определение "Сын Человеческий" встречается здесь значительно реже, чем у синоптиков, но там, где оно употребляется, оно имеет особое значение (ср., например, 1.51; 3.13-14). Чаще же применяется звание "Сын Божий" или просто "Сын". Больший акцент ставится на сыновней связи между Иисусом и Богом и его важности для Его связи с верующими.

Тем не менее человечность Иисуса не только не отсутствует, но показана еще более ярко, чем у синоптиков. На брачном пире в Кане Он предстает в домашней обстановке и фактически как хозяин дома. У колодца в Сихаре Он испытывает усталость и жажду. У гроба Лазаря Он скорбит и плачет. В горнице Он умывает ноги ученикам, а на кресте испытывает жажду.

Духовное сознание Иисуса гораздо глубже показано в этом Евангелии, чем в синоптических, и достигает кульминации в гл. 17, где Он громко молится. И именно эта особая черта портрета Иисуса производит самое глубокое впечатление и заставляет читателя осознать, что личность Христа выше его понимания.

В этом Евангелии нетрудно увидеть и мессианскую идею. С самого начала мессианского служения Иисуса некоторые Его ученики признают Его Христом (1.41). Уже на ранней стадии самарянка также признает Его Христом, когда Иисус сказал ей, Кто Он. И так как этого нет у синоптиков, этот эпизод считался противоречивым (о чем мы будем говорить ниже). Но Иоанн ясно показывает, что Иисус желает, чтобы самаряне признали Его мессианское служение, хотя колеблется в случае евреев из-за их ошибочных представлений о функции грядущего Мессии. Знаменательно, что только у Иоанна говорится о том, что множество народа, которых накормил Иисус, хотят сделать Его царем (6.15), но Он сразу же пресекает это намерение.

Может быть, самой характерной чертой личности Христа в этом Евангелии является учение о Логосе, которое служит введением к Евангелию. Какова бы ни была основа пролога (о ней мы будем говорить ниже), несомненно, что Иисус сначала предстает не только как изначально сущий, но и как имеющий естество Самого Бога.

II. АВТОРСТВО

Проблема авторства столь широко и детально обсуждалась, что трудно кратко изложить все разновидности различных гипотез, которые были предложены2
. Также трудно подойти к этой проблеме непредвзято. Мы начнем с рассмотрения данных, которые дает нам само Евангелие, так как они считаются важным фактором в изучении внешних данных.

А. Личные намеки на авторство

Нигде в Евангелии автор не называет своего имени, и все же какие-то намеки на свое участие в этом труде он делает. Их надо учитывать и толковать в свете явного желания автора остаться неизвестным.

1. Самоуказания автора

В прологе автор пишет: "мы видели славу Его"(1.14), и естественно думать, что это является указанием на очевидцев, к которым автор себя относит. Такое толкование подтверждается 1 Ин. 1.1-4, где такую же функцию выполняет первое лицо множественного числа. Некоторые ученые считают, что "мы" Посланий обозначают христиан вообще3
, но здесь это утверждение в значительной степени теряет свое значение, если не считать его утверждением очевидца. Автор утверждает не только то, что Слово стало плотью в общем смысле, но и то, что в особом смысле Слово обитало с нами (en hmin /en emin/). Если "с нами" несомненно предполагает человечество вообще, то следующий глагол "видели" (eqeasameqa /etheasametha/) должен быть ограничен христианами. А также и использование этого слова в Новом Завете предполагает, что "видеть" является физическим, а не духовным зрением4
, несмотря на то, что многие толкуют его в этом последнем смысле5
.

Как ни толковать значение слова "слава", которое здесь предполагает содержание увиденного, более верным будет думать, что автор хотел убедить своих читателей в том, что факты Евангелия могут быть засвидетельствованы видевшим, и что он по крайней мере сам их видел.

Отрывок Ин. 19.35 непосредственно связан с вопросом авторства, где говорится, что "видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство Его; Он знает (ekeinos /ekeinos/), что говорит истину". Непосредственный контекст говорит, что ребра нашего Господа были пронзены, и об этом дается свидетельство. Но так как в следующем стихе слово "сие" (tauta /tauta/) стоит во множественном числе, то надо думать, что здесь предполагается все содержание служения нашего Господа, и этот особый факт в Его смерти был кульминацией (ср. употребление слова tauta в 21.24, о котором мы будем говорить ниже). Проблема здесь в том, предполагает ли автор, что он сам или кто-то другой дает это свидетельство. Если он не хотел, чтобы читатели считали его этим очевидцем, то такое утверждение, должно быть, было добавлено с целью показать, что источником этого повествования был очевидец. Слово ekeinos /ekeinos/ ("знает") имеет несколько неопределенный смысл, так как оно может относиться к очевидцу, а не к автору, либо к очевидцу как автору, либо к Богу как удостоверителю свидетельства. Третье предположение наименее вероятно, так как контекст не предполагает, что ekeinos должно относиться к Богу. Два других предположения в равной мере возможны, хотя некоторые ученые считают, что едва ли автор применил бы слово ekeinos к себе, и поэтому предпочитают первое предположение. С другой же стороны, можно полагать, что очевидец не был автором, потому что если бы автор назвал свой источник, то это свидетельство не имело бы такой силы. Но здесь ничего нельзя утверждать с уверенностью. Достаточно только заметить, что не исключена возможность, что под очевидцем автор имел в виду себя, хотя и это предположение недоказуемо.

И наконец, отрывок 21.24-25, хотя и здесь остается открытым вопрос, относятся ли эти слова к автору или к редактору. В то же время у нас нет данных утверждать, что эти стихи не входили с самого начала в Евангелие, и поэтому их надо считать ценным свидетельством для выяснения авторства. Стих 24 гласит: "Сей ученик и свидетельствует о сем и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его". Более естественным будет думать, что outos /outos/ ("сей") относится к ученику, которого любил Иисус (ст. 20). В таком случае можно говорить, что этот ученик был не только очевидцем, но и автором. Некоторые ученые не согласны с таким выводом на том основании, что на первом месте стоит "свидетельствует", а потом "написал", что очень важно, ибо могло указывать на то, что автор гл. 21 не был уверен в авторстве всего свидетельства6
. Но порядок глаголов здесь совершенно естествен, если автор хотел показать, что запись основана на личном свидетельстве, так как свидетельство существовало до того, как было написано. Но можно считать и то, что "написал" и кто-то другой, как, несомненно, было в случае Пилата, когда он "написал" на кресте (19.19-22)7
. Но едва ли такое предположение верно, потому что "свидетельствовать" (marturwn /martyron/) мог только очевидец, и поэтому "написал" (grayas /grapsas/) надо также понимать в этом же смысле. Если же этот стих предполагает, что любимый ученик был автором8
, то почему он вызвал столько споров? Дело в том, что сторонники теорий авторства, которые отрицают, что автор был очевидцем, считают свидетельство этого стиха редакторским методом. По мнению Ч. К. Баррета9
издатели Евангелия отредактировали это свидетельство в соответствии с 19.35 и таким образом сделали любимого ученика автором Евангелия10
. Хотя по мнению Баррета это было сделано с добрыми намерениями, такой метод неприемлем для внутренних свидетельств. Таким способом можно устранить неясность любого свидетельства. Пока не будет достаточно веских оснований принять противоположное мнение (а их еще нет), слова в ст. 24 должны считаться утверждением автора, что он очевидец", или же свидетельством другого в этом же смысле.

2. Проблема любимого ученика

Выражение "ученик, которого любил Иисус", мы уже рассмотрели в контексте гл.21, где показали, что 21.24 имело целью отождествить этого ученика с автором Евангелия. Он не называется по имени, но он был в группе учеников в ст. 21.2, в которую входили Петр, Фома, Нафанаил, сыновья Зеведеевы и двое других. Неназванный "любимый ученик", очевидно, был одним из последних четверых. Другие подробности о нем, которые даются в гл.21, это, во-первых, то, что "приклонившись к груди Его", он спросил, кто был предателем, и, во-вторых, то, что он был тесно связан с Петром. Оба эти факта описаны в 13.23-24, где мы впервые узнаем об этом ученике. Повторение 13.23-24 в гл.21 показывает, как живо писатель помнит этот эпизод, что совершенно понятно, если сам писатель был тем любимым учеником12
.

Знаменательно, что раньше в гл. 21 "любимый ученик" обращается к Симону Петру и говорит ему о присутствии Господа. Оба они были вместе, когда к ним прибежала Мария Магдалина с вестью об исчезновении тела Иисуса (20.2). Кроме того, писатель говорит, что, когда любимый ученик увидел пустой гроб, он уверовал (20. 8), что также совершенно понятно, если автор сам был тем учеником, который едва ли мог забыть тот момент, когда он уверовал. Такие подробности о любимом ученике, конечно, можно было бы приписать автору, но повествование развивается столь естественно, что первое предположение более вероятно.

Далее, мы видим любимого ученика у креста, где Иисус поручает ему заботу о Своей Матери, и он сразу берет ее к себе (19.26-27). Только в этом случае с ним нет Петра.

Поэтому есть все основания считать, что любимый ученик был товарищем Петра, и поэтому была особая причина для его появления в повествовании о Страстях, а не раньше в Евангелии. Скорее всего это был Иоанн, сын Зеведеев. Он и Петр входили в тесный круг учеников, и вместе с Иаковом они были тогда, когда другие отсутствовали (ср. Мк. 5.37; 9.2; 14.33). Именно Петру и Иоанну Иисус поручил приготовить пасху для Себя и Своих учеников (Лк. 22.8). Они оставались все вместе и после Воскресения (Деян. 3.1, 11; 4.13). И опять же их двоих посылают из Иерусалима в Самарию (Деян. 8.14). И Павел называет "почитаемыми апостолами" Иакова, Кифу и Иоанна (Тал. 2.9). Все это позволяет считать, что "ученик, которого любил Иисус", был сыном Зеведеевым13
. Это предположение подтверждается тем фактом, что нигде в этом Евангелии апостол Иоанн не называется по имени, тогда как двадцать раз (включая параллели) он упоминается у синоптиков. Кроме того, Иоанн Креститель называется "Иоанном" без дальнейших уточнений, что несомненно говорит о том, что писатель хотел показать, что апостол Иоанн - это не Иоанн Креститель. Конечно, нельзя отрицать, что отсутствие особых на него указаний позволяет считать Иоанна автором, и поэтому другие точки зрения должны тоже учитываться, имея в виду эту особенность, и получить должную оценку.

Однако необходимо объяснить, почему "ученик, которого любил Иисус", появляется только в конце Евангелия, во время событий в горнице. У Матфея Иоанн появляется только в повествовании о его призвании, среди двенадцати апостолов и в повествовании о Преображении. У Марка он, помимо этого, появляется в доме Петра, когда была исцелена теща последнего (1.29); когда Иисус взял с Собой его, Петра и Иакова в дом Иаира (5.37); когда он говорит Иисусу о своем благонамеренном, но не имеющим на то право запрещении человеку изгонять бесов именем Иисуса (9.38); когда просит почетного места в Царстве Божием для себя и Иакова (10.35 и далее); когда находится среди небольшой группы учеников, которые просили объяснить знамения последнего времени (13.3 и далее), и когда он был с Иисусом в саду Гефсиманском (14.32-33). В целом же портрет Иоанна у Марка отнюдь не лестный. Так и у Луки он упоминается только два раза в двух случаях, которых нет у других синоптиков: это его участие в приготовлении пасхи (Матфей только предполагает его среди "учеников", Марк - одним из "двух учеников", и только Лука называет его по имени), и его желание призвать вместе с Иаковым огонь с неба, чтобы истребить селение Самарянское. Если предположить, что любимый ученик был автором Евангелия, то какие из этих эпизодов он мог рассказать? Те, которые показывают его пылкий характер? Так как рассказы о его слабостях уже, несомненно, были известны и его преодоление их уже проявилось в его жизни, он скорее всего оставил бы в своем повествовании об Иисусе те эпизоды, в которых он сам участвовал, потому что в эти часы он мог лучше других узнать сердце и мысли Иисуса.

Но в связи с этим возникает вопрос. Возможно ли, чтобы человек написал о себе, что он был "учеником, которого любил Иисус"? Некоторые ученые настолько уверены, что это совершенно невозможно, что считают необходимым, несмотря на силу приведенных данных, постараться выяснить, кто был этот любимый ученик, или же показать различие между этим учеником и писателем Евангелия14
.

Трудность этого вопроса понятна, но разве нельзя допустить, что Иоанн сам назвал себя учеником, "которого любил Иисус" (on hgapa o Ihsous /on egapa о Jesus/)15
. Если эта фраза означает, что Иисус испытывал особую любовь к этому ученику, то трудность разрешить эту проблему, конечно же, остается. Однако Иоанн в своем Первом Послании показывает, какое огромное значение имеет любовь Божия во Христе16
, и эта фраза могла появиться от изумления, что Иисус излил Свою любовь на него. Но не надо думать, что для кого-то другого не было бы так же трудно, как и для самого любимого ученика, выделить одного из учеников, которого возлюбил Иисус. Конечно, такое определение могло быть дано старому апостолу в Азии, и тогда первым читателям сразу же было понятно, о ком идет речь, как и мотивы такого определения. Это отнюдь не было признаком высокомерия, как некоторые полагают, а скорее скромности. И именно поэтому Иоанн не называет своего имени, желая показать, чем он обязан любви Иисуса.

Тем не менее, те, кто не считает любимого ученика апостолом Иоанном, пытаются избежать эту трудность предположением, что им был кто-то другой. Так, одни считают, что это был молодой человек, имевший большое имение, потому что, как свидетельствует Мк. 10.21, Иисус, взглянув на него, полюбил его. Но поскольку мы не знаем, уверовал ли этот человек, предположение это вызывает сомнение. Другие предлагают считать любимым учеником Нафанаила, но это остается только предположением, потому что мы так мало знаем о нем, и то, как о нем говорится в Ин. 21, предполагает, что он не мог быть любимым учеником. И, наконец, предлагается еще Лазарь17
. Это предположение заслуживает большего внимания. Любимый ученик появляется впервые в Евангелии после того, как о Лазаре уже шла речь в гл. 11 и 12. Более того, в 11.3 его сестры говорят о нем, что он тот, "кого Ты любишь" (on fileis /on fileis/). Это интересное предположение, но был ли Лазарь в горнице на вечере и возлежал ли он на груди Господа? Едва ли. Во всяком случае, синоптические Евангелия ясно говорят, что только апостолы были с Иисусом в пасхальную ночь. Но если допустить эту возможность, то тогда надо объяснить, почему Лазарь называется по имени в гл. 11 и 12, а в гл. 13 и далее о нем говорится только описательно.

И, наконец, может быть, любимый ученик - это просто идеальный образ18
. Тогда его анонимность предполагает, что автором Евангелия был не один человек, а вся Церковь, и описание жизни и учения Иисуса становятся собственным свидетельством Церкви о ней самой и ее Господе19
. Но это самое неудачное объяснение, потому что в этом случае любимый ученик становится неисторической фигурой, что противоречит впечатлению, которое создает о нем повествование, и потому, что это предполагает, что любая община могла создать такой идеализированный образ, чтобы выразить свой коллективный опыт познания Иисуса. Однако случайные упоминания о любимом ученике в Евангелии никак не похожи на символические. И совершенно справедлив критический принцип, согласно которому, если какая-то фигура имеет все основания считаться исторической, то ее нельзя превращать в символ, который может означать все, что захочет в него вложить толкователь. И можно еще спросить, будет ли любое упоминание о любимом ученике иметь смысл в контексте, если его считать не более чем идеализацией?

По-видимому, самым правильным выводом будет считать, что у нас нет никаких неопровержимых исторических доказательств против отождествления любимого ученика с Иоанном, сыном Зеведеевым20
.

Б. Палестинский фон

Выше мы показали, что писатель Евангелия хотел убедить читателей, что события, которые он описывал, были свидетельством самих очевидцев, здесь же мы постараемся показать, имеются ли этому косвенные подтверждения, исходя из его освещения палестинских событий. Хорошо ли он знает их, или же он описывает неправдоподобные вещи и вносит неточности? В последнем случае всякое свидетельство очевидца в его Евангелии можно с уверенностью отвергнуть.

1. Знание еврейских обычаев

Несколько раз в ходе повествования Евангелия писатель проявляет точное и детальное знание еврейской жизни в период, предшествующий разрушению Иерусалима. Он знает ритуальные тонкости, как явствует из 2.6 (обряд очищения), 7.37; 8.12 (обряд возлияния и освящения во время праздника кущей), и он упоминает несколько еврейских праздников (например, праздники пасхи, кущей, обновления храма). Он знает специфические еврейские доктрины, такие как низкое положение женщины (4.27), законы о субботе (5.10; 7.21-23; 9.14 и далее) и о наследственном грехе (9.2)21
.

2. Знание еврейской истории

Автор точно знает, сколько прошло времени от строительства храма до очищения его Иисусом. Более того, он прекрасно знает политические пристрастия еврейского народа, особенно их вражду к самарянам (4.9). Он знает, что палестинцы с пренебрежением относились к евреям в рассеянии (7.3S). Он знает историю иерархии, называя Анну и Каиафа первосвященниками, и тут же он уточняет, что Каиафа был первосвященником в тот роковой год (11.49; 18.13 и далее).

3. Знание палестинской географии

Писатель, несомненно, был сам в Иерусалиме, потому что он знает еврейское название купальни у Овечьих ворот и что она имела пять крытых ходов. Эта деталь была подтверждена археологическими раскопками около храма, где была обнаружена купальня с пятью крытыми ходами и надписью о целительных свойствах этой воды22
. Он также знает еврейское название (Гаввафа) каменного помоста возле претории, и эта деталь также подтверждается археологическими раскопками около башни св.Антония, которая стояла напротив храма. Так как это каменный помост стоял на уступе скалы, еврейское название, которое означает "гребень горы", является описанием его места расположения23
. Он также знает купальню Силоам (9.7) и поток Кедров (18.1).

Очень часто в Евангелии даются топографические детали, иногда в повествованиях, где у синоптиков их нет24
, как, например, две Вифании (1.28; 12.1), Енон возле Салима (3.23)25
, Кана Галилейская (2.1; 4.46), море Галилейское и другое его название Тивериадское (6.1; 21.1), Сихарь возле Сихема (4.5), гора Геризим возле колодца Иаковлева (4.21), Ефраим возле пустыни (11.54)26
.

Едва ли кто станет отрицать, что автор либо был сам родом из Палестины, либо был очень близок с теми, кто был оттуда27
. Первое, по-видимому, более вероятно, потому что во многих случаях топографические детали можно объяснить только личными воспоминаниями.

В. Детали, предполагающие очевидца

Каждый такой акцент на деталях неизбежно ставит вопрос об исторической точности Евангелия. Потому что, если Евангелие является не более чем образным изложением фактов и поучений, основанных на предании, или, как некоторые считают, чистым вымыслом, то, конечно же, бессмысленно говорить о тех признаках, которые указывают на очевидца28
. Общий .вопрос историчности мы будем рассматривать ниже, здесь же необходимо только отметить, что едва ли можно полагать, что некоторые детали являются чистой выдумкой. Какой смысл было упоминать шесть каменных водоносов в Кане (2.6), двадцать пять или тридцать стадий, которые проплыли ученики по морю Галилейскому (6.19), или количество пойманной рыбы и расстояние, на котором лодка находилась от берега, когда Иисус явился ученикам после Воскресения (21.8, 11)? Нет оснований считать, что эти детали имеют символическое, а не историческое значение, так как ничего точно не указывает, что именно так их надо понимать. Ч. К. Баррет29
допускает возможность символического толкования, например, ст. 2.6, но не считает его абсолютно убедительным, хотя и предпочитает аллегорическое толкование ст. 21.11, как всю соборную Церковь. Противники же такого метода толкования предпочитают считать 153 рыбы живым воспоминанием очевидца. Если бы автор вкладывал в этот стих аллегорическое значение, то он, несомненно, как-нибудь намекнул бы на это30
.

Другие незначительные детали, такие как пять ячменных хлебов (6.9), благоухание, наполнившее дом (12.3), знаки, которые делал Петр (13.24), реакция воинов на арест Иисуса (18.6), количество смирны и алоэ для помазания Иисуса (19.39), создают у читателя впечатление, что писатель сам присутствовал при этих событиях. Кроме того, в некоторых случаях писатель проявляет прекрасное знание реакции учеников (например, 2.11-12; 4.27; 6.19; 12.6; 13.22-23) и Самого Господа (ср.2.11, 24; 6.15, 61; 13.1).

Еще более важным является то, что Иоанн много раз называет по имени людей, которые в подобных случаях у синоптиков упоминаются анонимно31
. Так, это имена Филиппа и Андрея в повествовании о насыщении множества народа (6.7-8), Марии, сестры Лазаря, которая помазала миром ноги Иисуса (12.3), имя раба первосвященника, которому Петр отсек мечом ухо (18.10), а также и те, которые вообще не упоминаются у синоптиков, как Нафанаил, Никодим и Лазарь. Эти детали говорят о том, что, в худшем случае, писатель основал свои повествования на твердом предании; в лучшем же, писатель вспоминает имена этих людей потому, что сам знал их. Последнее предположение более вероятно, чем первое32
.

Г. Сравнение с синоптическими Евангелиями

Общий вопрос связи между Евангелием от Иоанна и другими синоптическими Евангелиями мы рассмотрим ниже, здесь же мы только постараемся показать, помогают ли синоптические Евангелия выяснению авторства четвертого Евангелия. С первого взгляда может показаться, что нет, и все же некоторые методы толкования четвертого Евангелия столь явно обусловлены его связью с синоптическими Евангелиями, что никакое обсуждение авторства не было бы полным без учета этой связи.

1. Изучение одинакового материала

Главной проблемой является, зависит ли Евангелие от Иоанна от синоптических Евангелий. Многие ученые считают, что автор использовал и Марка и Луку (о чем мы будем говорить ниже), и если это так, то тогда встает вопрос, мог ли апостол использовать писания неапостолов. Обычно принято считать, что апостол, который не был очевидцем, не пользовался бы материалом из вторых рук, и это предположение надо всегда учитывать. Но правильны ли его основные предпосылки? Прежде всего надо сказать, что едва ли Иоанн использовал эти два Евангелия, так как количество деталей, в которых они совпадают, столь незначительно, что их можно объяснить устным преданием. В таком случае это ничего не дает для решения вопроса авторства четвертого Евангелия. Но даже если и согласиться с тем, что оно отражает и Марка, и Луку, то почему этого не могло произойти с любым апостольским преданием. По мнению некоторых ученых, четвертое Евангелие предполагает, что читатели знали синоптическое предание. Достаточно привести один пример: без всякого объяснения апостолы вводятся в повествование как "двенадцать", и это несомненно говорит о том, что читатели знали, кто они. Редкие случаи введения фрагментов из Марка (если автор действительно это сделал) нельзя считать недостойными для апостола. Это
могло быть сделано с целью напомнить читателям о том, что они уже знали.

2. Введение уникального материала

Именно этот материал сразу же становится основной проблемой Евангелия от Иоанна. Отклонения от синоптических Евангелий и введение нового материала в этом Евангелии заставили критиков рассматривать первые как исторический критерий для суждения о последнем. Это привело к тому, что многие ученые признали четвертое Евангелие неисторическим, а это означало невозможность считать автором апостола, и этим исключалась возможность свидетельства очевидца. Расхождения в повествовании об Иоанне Крестителе, очищении храма, в хронологии служения нашего Господа, описании чудес и поучений нашего Господа, упоминаются здесь как наиболее яркие примеры, которые считаются доказательством неисторичности Евангелия от Иоанна и достаточным свидетельством против других данных, предполагающих рассказ очевидца и, следовательно, его достоверность. Как мы покажем ниже, критические мнения относительно историчности Евангелия имеют явную тенденцию придавать ему большую историческую ценность, и эта тенденция, если она продолжится, сделает менее веским противоположное мнение о его неисторичности.

Конечно, можно согласиться с большой долей вероятности, что нововведения в этом Евангелии являются доказательством скорее в пользу, чем против апостольского авторства. Если уже существовали три синоптических Евангелия и они были признаны, то для появления Евангелия, столь сильно отличающегося от них по своему содержанию и форме, как четвертое Евангелие, необходим был автор, который имел бы не меньший авторитет. Единственно приемлемой гипотезой является то, что апостол имел непосредственное к нему отношение либо как автор, либо как главный очевидец. Если же по другим причинам с этим нельзя согласиться, то появление и признание этого Евангелия остается загадкой. В лучшем случае можно предположить, что все Церкви считали апостола автором Евангелия (об этом мы будем говорить ниже). Более подробно на других предположениях мы остановимся, когда будем рассматривать различные гипотезы об авторстве, а здесь надо только отметить, что уникальность материала нельзя считать свидетельством против собственных утверждений и впечатлений очевидца в Евангелии. Это утверждение не игнорирует своим характером проблемы Евангелия от Иоанна, а только подчеркивает, что оно имеет отношение к авторству только для тех, кто полностью отрицает историчность этой книги.

Д. Эллинистическое влияние

Степень эллинистического фона мы рассмотрим ниже, но те, кто в этом Евангелии находит много общего с религиозными представлениями эллинистического мира33
того времени, не могут приписать такое Евангелие еврейскому рыбаку из Галилеи, и с этим надо согласиться. Но степень этой невозможности будет зависеть от нескольких факторов. Оценка влияния эллинизма на автора делалась с разных точек зрения, но та научная школа, которая не видела в Евангелии почти ничего другого, кроме влияния эллинизма, естественно не могла приписать его ни апостолу, ни никакому другому палестинскому еврею34
. Но в последние годы эта школа в значительной степени потеряла свой вес, и большинство ученых склонно допустить незначительное влияние эллинизма, а некоторые почти полностью его исключают. Реальная же проблема в том, был ли апостол Иоанн знаком с эллинистической наукой. Влияние эллинизма, конечно же, было широко распространено в Палестине35
, и надо признать возможность его отражения в палестинских писаниях. Но если Иоанна считать необразованным галилейским крестьянином, то было бы разумным предположить, что такой человек не мог написать подобного Евангелия.

Однако мы не можем утверждать, что Иоанн был необразованным человеком, как это некоторые полагают. Зеведеевы занимали, по-видимому, высокое положение, так как могли иметь рабов, и вполне возможно, что Иоанн и Иаков были более образованы, чем другие апостолы. Если этого нельзя доказать, то нельзя и отрицать, по крайней мере, если не считать, что отрывок Деян. 4.13 (agrammatoi /agrammatoi/ и idiopai /idiotai/ - "некнижные" и "простые") это отрицает. Но нельзя исключать и того, что эти слова пренебрежительно применялись по отношению к не знающим раввинского учения.

Весь вопрос эллинизма и проблема авторства Евангелия от Иоанна зависит также от степени, до которой Иисус мог выражать мысли, близкие к эллинистическим, или же считать их толкованием автора. Если же наш Господь выразил свое благовестив в форме, принятой для выражения универсальной миссии, то наличие мыслей в апостольском писании, которые были понятны язычникам, не вызывает удивления. Тем не менее некоторые ученые полагают, что Иисус не мог знать этих форм мышления. Кумранские находки показали, что, с литературной точки зрения, иоанновский тип мышления был более распространен, чем считалось ранее36
.

E. Иные соображения

Иногда как доказательство против авторства палестинского еврея приводится тот факт, что писатель всегда применяет слово "Иудеи" к противникам нашего Господа в таком контексте, который позволяет думать, что он не принадлежал к еврейскому народу и поэтому, должно быть, был язычником37
. Однако нельзя придавать слишком большое значение такому употреблению этого слова, потому что это может предполагать, что не автор, а читатели были язычниками. Если это так, то можно предположить, что такое употребление было самым понятным для язычников38
. Возможно, что слово "Иудей" используется более специфически с целью противопоставления его "христианам", а не "язычникам", в том смысле, в котором оно стоит в Откр. 3.9. То, что употребление слова "Иудей" не обязательно указывает на то, что автор не был евреем, подтверждается словами Павла в 1 Кор. 10.32. Вполне вероятно, что всякий еврей из христиан чувствовал в той же мере, что и автор Евангелия, сильную вражду своего еврейского народа к его Господу и Учителю39
. Это чувство могло быть еще сильнее, если автор видел проявление этой вражды своими собственными глазами.

Еще одним фактором является знакомство автора с раввинскими методами аргументации, что едва ли возможно, если он был галилейским рыбаком. Мог ли он знать темы спора и глубоко изучить Тору?40
. На первый взгляд может показаться, что это было невозможно. Но вескость аргумента зависит от точки зрения на положение Иоанна. Так как вполне вероятно, что Зеведей был крупным торговцем рыбы, что предполагает наличие у него рабов, его знание иудейской риторики отнюдь нельзя исключить41
. Более того, если Иоанн был тем учеником, которого знал первосвященник (18.15), то он должен был знать раввинские методы аргументации. И также не исключено, что наш Господь Сам был знаком с
еврейскими тенденциями того времени и соответственно им выразил некоторые Свои учения.

Ж. Внешние данные

Всегда трудно оценить свидетельство отцов Церкви II века относительно книг Нового Завета, так как оценка неизбежно связана с его общими предположениями. Так, одни критики ставят больший акцент на отрицательных свидетельствах, чем на положительных, а другие склонны больше доверять первым по времени свидетельствам, отвергая последующие просто как отражение первых и тем самым ослабляя вескость всего свидетельства. Хотя едва ли возможен абсолютно непредвзятый подход, мы попытаемся дать краткий обзор фактов42
.

1. Данные в пользу апостольского авторства Евангелия

Первым писателем, назвавшим автора Евангелия по имени, был Ириней, который не только ясно говорит, что это был Иоанн, ученик нашего Господа, но также и то, что он написал Евангелие в Ефесе и оставался в этом городе до царствования Траяна43
. Более того, Евсевий пишет, что авторитетом для Иринея был Поликарп, который научился истине у апостолов44
. И именно в этом смысле говорится, что Иоанн встретился с Керинфом в Ефесе. Другую ссылку на Поликарпа мы находим в письме Иринея к Флорину, в котором он напоминает своему другу детства об их знакомстве с Поликарпом и о воспоминаниях последнего о его беседах с Иоанном и другими, кто видел Господа45
. Поэтому не может быть никакого сомнения, что Ириней считал на основании свидетельства Поликарпа апостола Иоанна автором Евангелия и что оно было написано в Ефесе.

Такое же свидетельство мы находим у Поликрата, епископа Ефесского (189-198), писавшего в письме к Виктору Римскому, что Иоанн, который был свидетелем и учителем, покоится теперь в Ефесе. Но здесь не говорится, что он написал Евангелие.

Свидетельство Иринея было подвергнуто глубокому критическому исследованию, и многие ученые не склонны считать его надежным доказательством. Они основываются на том, что свидетельство Иринея не подтверждается их собственными критическими выводами. Если на основании других данных можно считать, что Иоанн не был автором Евангелия, то Ириней тогда, несомненно, ошибся. В таком случае нетрудно понять причину появления неточного предания. Воспоминания Иринея, относящиеся к его детству ошибочны, так как Иоанн, который знал Поликарпа, был не апостолом, а другим Иоанном. Это как раз и есть тот случай, когда один принимается за другого46
.

Теперь эта теория широко признается и выглядит правдоподобной, но можно ли с ней согласиться? Согласно этой теории, Ириней основывается только на утверждении Поликарпа, а это далеко не так. Он часто ссылается на неизвестного пресвитера (а по словам А. Гарнака он сам не слышал апостолов), которого обычно считают Пофинием (Pothinius), его предшественника в Вьенне и Лионе, человека, родившегося в конце I века (он умер в 177 г., прожив более 90 лет)47
.

Более того, Ириней был тесно связан с Римом. Можно ли утверждать, что он ссылается на предание, которое не подтверждалось преданиями других крупных Церквей, учитывая особенно тот факт, что сам он раньше жил на Востоке?48

Наше доверие Иринею поддерживается тем, что все после него беспрекословно признавали апостольское авторство Евангелия (Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген). Если бы они только повторяли утверждения Иринея, то должны были считать его достаточно надежным, чтобы без колебаний на него ссылаться. Кроме того, в Мураториевом каноне, относящемся ко времени Иринея, говорится, что Иоанн написал Евангелие после того, как Андрей видел сон, что Иоанн должен написать Евангелие, а его сотрудники исследовать его. Несмотря на то, что к этому утверждению надо подходить с большой осторожностью, учитывая, что, по общему признанию, Андрей не дожил до времени, к которому относят написание Евангелия49
(хотя надо отметить, что мы не имеем других сведений о жизни Андрея), у нас нет основания подвергать сомнению тот факт, что авторство Иоанна этого Евангелия признавалось в то время в Риме. Другим свидетельством (хотя значение его трудно оценить) является Пролог "Против Маркиона". Текст его очень испорчен, но он утверждает, что автором Евангелия был апостол (хотя и предполагает, что апостол продиктовал Евангелие) и что Евангелие было написано в Азии. Оба эти свидетельства, однако, говорят о том, что в фактическом написании Евангелия принимали участие и другие, что необходимо учитывать в процессе рассмотрения его происхождения.

Можно с уверенностью сказать, что предание об авторстве Иоанна сложилось до времени Иринея, но почему тогда Поликарп не упоминает Иоанна в своем послании к Филиппинской Церкви? Он называет по имени Павла, но не Иоанна, хотя он, очевидно, знал его. Но это нетрудно объяснить, если придать большее значение аргументу умалчивания, чем он естественно заслуживает. Совершенно понятно, что в своем письме Церкви, основанной Павлом, Поликарп упоминает Павла, но почему он должен был упомянуть и Иоанна? Одно здесь несомненно, а именно то, что свидетельство Поликарпа нельзя считать аргументом ни против существования Евангелия, ни против его апостольского авторства. Его молчание может показаться странным, но действия Поликарпа нельзя сравнивать с действиями современных ученых. В общем можно сказать, что аргументы умалчивания могут ввести некоторых в заблуждение50
, и все же критика четвертого Евангелия, больше чем всех других книг Нового Завета, сама пострадала от таких методов. Это мы покажем ниже, когда будем говорить о раннем использовании и авторстве Евангелия.

2. Свидетельства о ранней мученической смерти Иоанна и предание о его пребывании в Ефесе.

Свидетельств о ранней мученической смерти Иоанна очень мало и мы можем кратко их здесь изложить.

(1) Мученическая смерть Иоанна предполагается в Мк. 10.39. Так как и Иакову, Иоанну говорится, что он будет пить ту же чашу, что и Господь. Считается, что если бы этого не произошло, то Марк изменил бы свой текст, чтобы показать подлинные обстоятельства смерти Иоанна.

(2) Два писателя, эпитоматор (писатель, извлекавший и излагавший часть из более обширного труда) Филипп Сидейский (V век)51
и Георгий Амартолус (IX век)52
приводят утверждения, сделанные якобы Папием, с целью показать, что Иоанн и Иаков были убиты евреями. Амартолус ссылается при этом на Мк. 10.39.

(3) Сирийский мартиролог 411 г.53
отмечает память Иоанна и Иакова в один и тот же день (27 декабря) и называет их "апостолами в Иерусалиме".

(4) Карфагенский календарь (ок. 505 г.)54
также отмечает память Иакова и Иоанна 27 декабря, но называет Иоанна Крестителем. Однако многие ученые считают, что это апостол, а не Креститель, и видят в этом свидетельство ранней смерти евангелиста Иоанна.

(5) В одной из своих проповедей (21)55
Иаков Афраат говорит, что, кроме Стефана, Петра и Павла, было еще только два апостола мученика, Иоанн и Иаков.

Вескость всех этих свидетельств вместе взятых очень низок, и еще ниже вес отдельных звеньев этой цепи56
.

Так, отрывок Мк. 10.39 не обязательно толковать как предсказание о мученичестве; и такой подход к толкованию, как vaticinium ex eventu ("предсказание после события"), вызывает возражение, так как он предполагает, что все евангелисты были редакторами, которые излагали материал со своей точки зрения на события и не имели целью написать все точно так, как это произошло. Такой вывод из этого стиха, который означает ничего более, как предсказание Страстей, заставляет предполагать раннюю смерть Иоанна.

Свидетельство же эпитоматора Филиппа и Георгия Амартолуса нельзя принимать всерьез, так как ни один из них не считается надежным историком. Кроме того, как отмечает Баррет57
, и Ириней, и Евсевий хорошо знали писания Папия, но никто из них не ссылается на это утверждение о мученической смерти Иоанна. Кроме того, едва ли Папий назвал бы Иоанна "Богословом", как это утверждает Филипп, а Георгий сам не придает большого значения Палию, так как последний говорит о мирной кончине апостола Иоанна.

Другими свидетельствами можно пренебречь, так как по всей вероятности, мартирологи и Афраат смешивают апостола Иоанна с Иоанном Крестителем. Поэтому утверждение о ранней мученической смерти Иоанна можно считать просто легендой. Ст. Гал. 2.9,
который надо датировать после смерти Иакова в 44 г., называет Иоанна "почитаемым столпом", а в Деян. 12.2, где сообщается о смерти Иакова, ничего не говорится о смерти Иоанна. Не имея более надежных свидетельств, защитники этой теории вынуждены подтасовывать факты, и единственное что они могут предложить, это то, что Иоанн Марк был одним из "почитаемых столпов", и поэтому позднее предание опустило эти слова из Деян. 12.2, но предположение недостаточно обосновано.

Является ли пребывание Иоанна в Ефесе также легендой? Некоторые ученые полагают, что да, но главным образом они основываются на отрицательных аргументах. В Новом Завете ничего не говорится, что Иоанн каким-то образом был связан с Ефесом, если не считать изгнания автора Откровения в Азиатскую область, так как Патмос находился не так далеко от Ефеса. Но это будет иметь вес только для тех, кто считает апостола Иоанна автором Откровения58
, что многие оспаривают. Кроме того, едва ли автор Деяний допустил бы, чтобы, обращаясь к Ефесским старейшинам, Павел ничего не сказал бы об Иоанне, если ко времени написания Деяний Иоанн был в Ефесе. Это еще один метод "предсказания после события" (vaticinium ex eventu), который совершенно здесь неприемлем, если Деяния были написаны до того, как Иоанн оказался в Азии, что вполне вероятно. Может быть, больший вес будет иметь аргумент, что Игнатий не упоминает апостола в своем обращении к Ефесской Церкви, особенно учитывая, что это произошло вскоре после известного пребывания там Иоанна. Баррет59
придает этому аргументу большое значение, считая его известным аргументом умалчивания. Этот аргумент несомненно предполагает, что Игнатий должен был бы упомянуть Иоанна, если бы он был связан с Ефесом, но это мнение не имеет твердых оснований. Игнатий называет по имени нескольких членов Церкви, включая епископа Онисима, но его, очевидно, больше волновало сохранить в тот момент в Церкви почитание и верность Онисиму, чем ее прошлую историю. И это совершенно понятно, так как он писал об этом на пути к своей мученической смерти!

Такого же рода аргументом умалчивания является отсутствие указания места пребывания Иоанна в посланиях Поликарпа, Папия или Иустина60
. Тот факт, что Ириней был первым, кто написал о пребывании Иоанна в Ефесе (кроме легендарных "Деяний Иоанна"), отнюдь не означает, что его источник был ненадежным. Это только говорит о нашем незнании путей передачи предания. Тем не менее Ириней мог ошибаться, и Иоанн вообще никак не был связан с Ефесом. Но в таком случае ничего неизвестно, что произошло с ним после его ухода из Иерусалима, и где он был, когда писалось четвертое Евангелие, так как сколько-нибудь более надежное предание отсутствует61
.

3. Разные гипотезы авторства

Существуют три основных теории авторства, но каждая из них имеет много разновидностей, поэтому мы изложим здесь только главные гипотезы.

1. Апостол Иоанн

Это традиционная точка зрения, которая в большой степени поддерживается внутренними свидетельствами. Можно сказать, что фактически нет убедительных данных, которые могли бы ее опровергнуть, несмотря на многие попытки ее противников. Эта теория в большей степени, чем любая другая, основывается на большом количестве фактов, даже если и имеет свои проблемы.

Согласно одной гипотезе, апостол Иоанн был свидетелем, а кто-то другой - автором. В качестве аналогии можно привести участие Петра и Марка в составлении второго Евангелия62
. Сильных возражений эта гипотеза не имеет, но она довольно широко толкует слово grayas /grapsas/ ("написал"), в Ин. 21.24, в том смысле, что "написал" предполагает кого-то другого. Но здесь можно привести и другие новозаветные параллели. Предположение, что апостол играл главную роль в написании Евангелия, отнюдь не противоречит внешним данным. В этом отношении его участие будет отличаться от участия Петра и Марка в написании второго Евангелия и, по этой теории, помощник или секретарь остается анонимным и апостол приписывает себе авторство Евангелия. В этом случае его участие отличается от Петра-Марка и предполагает, что он имел более личное отношение к написанию Евангелия, чем Петр в случае Евангелия от Марка.

По другой гипотезе, которая менее убедительна, ученик Иоанна записал воспоминания апостола после его смерти.

2. Иоанн Иерусалимский

Существование Иоанна Иерусалимского, который имел доступ в дом первосвященника, впервые было предложено Г. Дельффом63
. По его мнению Иоанн предания был этим Иоанном Иерусалимским, который впоследствии стал влиятельным человеком среди Азиатских Церквей. Он хорошо знал раввинизм и присутствовал на Тайной вечере. В пользу этой теории почти ничего нельзя сказать, кроме того, что она ставит акцент на личной связи очевидца с написанием Евангелия. Внешние данные не подтверждают существования такого человека64
.

3. Теории авторства не Иоанна

Некоторые гипотезы вообще пренебрегают именем Иоанна на том основании, что если внутренние свидетельства не могут доказать апостольского авторства, то внешние данные являются неправильными. Поэтому вообще нет смысла говорить о каком бы то ни было Иоанне. И единственное, что можно сделать, это постараться выяснить, почему появилось такое предание. И самым вероятным объяснением будет то, что имя апостола было приписано Евангелию позже. Так, Дж. Н. Сандерс65
объясняет это необходимостью в апостольском авторитете в каком-то споре, но едва ли с этим можно согласиться, так как, во всяком случае, в этом споре Евангелие от Иоанна не имело большого значения, и ссылка на Писание, которое еще не было признано апостольским, была бессмысленна.

Другие ученые разделяют теорию более прямой псевдонимности, согласно которой все подробности из уст очевидца рассматриваются как искусное средство создать впечатление, что автор был апостолом. Но тогда почему автор не назвал Иоанна по имени, что было бы более эффективным и в большей мере отвечало бы общепринятой псевдоэпиграфической практике? Более того, такая теория оставляет открытым вопрос, почему это Евангелие было общепризнанно, и ответить на него представляет большую трудность. Если оно сразу же не было признано апостольским, то со временем это стало бы значительно труднее. Мы не знаем случая, чтобы книга, признанная псевдонимной, потом переставала быть таковой. Если бы автор хотел, чтобы его книга создавала впечатление, что она была написана апостолом, то он должен был сделать это совершенно иным методом, чем псевдографическим.

Согласно другой теории, Евангелие было составлено группой, а не одним очевидцем. В таком случае оно становится произведением какой-то школы, как, например, Иоанновского кружка. Ценность этой гипотезы в том, что с ее точки зрения писатель Евангелия не был апостолом, а принадлежал к той же группе, что и апостол66
. Сходная теория была предложена Штендалем по отношению к происхождению Евангелия от Матфея (см. раздел II главы 2). Эта теория имеет свои преимущества, но когда речь идет об авторстве, то вопрос должен стоять об одном авторе, хотя из эпилога можно сделать вывод, что и другие участвовали в написании Евангелия.

О редакционных теориях мы будем говорить ниже, а здесь надо только отметить, что сторонники таких теорий естественно придают большее значение редактору, чем автору. Кажущееся преимущество этих теорий заключается в том, что любой материал, который не соответствует тому, что, как предполагается, имел в виду первый автор, мог быть легко приписан редактору, и тогда его основанное на очевидности значение сразу же пропадает. Но такого рода критика вызывает большое сомнение67
.

4. "Старец Иоанн"

Знаменитое утверждение Палия заставило многих ученых считать, что существовал другой Иоанн, который был связан с Ефесом и имел какое-то отношение к написанию четвертого Евангелия. Это привело к тому, что можно назвать теорией путаницы, принятия одного за другое при толковании внешних данных. Так, в предании старец Иоанн был отождествлен с апостолом Иоанном. Тогда, согласно этой теории, свидетельство Иринея в пользу авторства апостола Иоанна становится неверным, так как, по этой теории, он имел в виду старца Иоанна. Но прежде чем согласиться с этой теорией, надо установить существование этого старца.

Евсевий68
цитирует слова Папия из его "Изъяснений Господних изречений" (Dominician Expositions): "Так, кто бы ни приходил из учеников старцев, я всегда спрашивал у них об изречениях старцев, что говорил (enpen /eipen/) Андрей или Петр, или Филипп, или Фома, или Иаков, или Иоанн, или любой из учеников Господа, и что говорят (legovsin /legusin/) ученики Господа Аристион и старец Иоанн. Потому что я полагал, что узнаю больше не из содержания книг, а от живых людей". Проблема здесь в толковании этого утверждения, потому что слова Папия не совсем ясны. Можно, например, принимать это утверждение, как это делает Ч. К. Баррет69
, как указание на существование трех групп в промежутке между временем нашего Господа и Папия: апостолов, старцев и других учеников. Тогда сразу же исключается предположение Иринея, что Папий разговаривал с апостолом Иоанном и его спутником Поликарпом. Но такое толкование ставит несколько вопросов, основным из которых является, кого Папий имел в виду под старцами, надо ли их отличать или отождествлять с названными учениками Господа? Баррет убежден, что "изречения старцев" состояли из сообщений того, что уже рассказали названные ученики (т.е. апостолы), и что Папий услышал только воспоминания этих старцев через их последователей. Но если Папий называет апостолов "старцами", то тогда он получил сведения от последователей апостолов, а это больше соответствует свидетельству Иринея. Но в таком случае непонятно, почему Папий употребляет слово "старцы" (presbuteroi /presbyteroi/), если он имел в виду апостолов, и также непонятно, почему он называет одного из старцев учеником Господа (т.е. старца Иоанна) и никого больше из других учеников Господа. Никто не станет спорить, что Папий плохо выражал свои мысли, но теория, согласно которой Папий хотел отделить апостола Иоанна от старца Иоанна, ставит больше проблем, чем это обычно думают. Главной трудностью является то, что Папий называет Аристиона и старца Иоанна "учениками Господа" (oi tov kvriov maqhtai /oi tu kyriu mathetai/), т.е. Его непосредственными учениками, и скорее всего это является синонимом "христиан". Аристион не упоминается в Новом Завете, но это не должно, конечно же, исключать возможности, что он был учеником Господа, который дожил до конца столетия. Несомненно, что было бы легче понять это утверждение Палия, если бы одного из них (старца Иоанна) можно было отождествить с кем-то нам известным из других источников. Кроме того, согласно указанной теории, если непосредственные ученики Господа еще были живы, когда писал Папий, то почему он спрашивал их об изречениях старцев, а не изречениях Господа? Удовлетворительного ответа на это, очевидно, нет70
.

По этой теории также трудно понять, что имел в виду Папий под выражением "от живых людей". Если он предполагает свидетельство непосредственных учеников Господа, то тогда слова его понятны. Более того, он несомненно знал книги, в число которых, конечно же, надо включить синоптические Евангелия, по крайней мере, от Матфея и от Марка, на авторитет которых он ссылается в другом месте. Но знаменательно, что Палий помещает апостолов неписателей перед апостолами писателями. А это может означать, что он придавал большее значение устному учению первых, потому что их свидетельство не было записано. Может быть, самым верным будет предположить, что Папий имеет в виду то, что Иоанн сказал в прошлом, и то, что он говорил Палию, в то время когда Папий с ним разговаривал. Однако возможность двух Иоаннов не исключается, что подтверждается толкованием Евсевия слов Палия71
, но так как Евсевий приписывает Откровение другому Иоанну, а не автору Евангелия, то его толкование нельзя считать объективным. Во всяком случае у нас нет других исторических данных о существовании этой туманной фигуры, если не считать, что в введении ко Второму и Третьему Посланиям Иоанна автор имеет в виду под "старцем" себя.

И в заключение надо отметить, что если признать существование старца Иоанна, то Папий не говорит, ни где он жил, ни о его литературных способностях. Действительно, если даже поверить Палию, что такой старец - историческое лицо, то это еще не значит, что он является автором четвертого Евангелия. Единственным объяснением может быть то, что Папий знал имя, которое традиционно приписывалось автору четвертого Евангелия, и это в какой-то мере оправдывает "теорию путаницы".

Но если позже христианская Церковь путала апостолов со старцами, то почему этого не мог допустить Палий, что подвергло бы сомнению само существование старца Иоанна?72

5. Свидетельства в пользу раннего использования и авторитета Евангелия Мы уже говорили о том, что ко времени Иринея Евангелие уже было признано апостольским. Остается только проследить его историю до этого времени, но, к сожалению, у нас нет для этого достаточно убедительных данных73
. Возможно, что Игнатий и знал его, но этого мы не можем утверждать. В некоторых местах у Игнатия можно найти сходство с языком и богословскими идеями четвертого Евангелия, и это подтверждает мнение, что Игнатий знал Евангелие. Поликарп же нигде не ссылается на него, хотя ссылается на Первое Послание Иоанна. Из Послания Варнавы и Пастыря Ермы можно предположить, что авторы знали Евангелия, но литературную зависимость между ними установить трудно74
.

Что касается того, знал ли Иустин Философ четвертое Евангелие, то мнения здесь расходятся. Богословские идеи Иустина, конечно же, берут корни в Евангелии и в некоторых местах Иустин почти несомненно ссылается на Евангелие. Бернард75
делает вывод, что Иустин использовал четвертое Евангелие незадолго до 150 г. и в одном месте (Apol. 61) ссылается на него как на авторитетный источник изречений Иисуса. Также по мнению Дж, Н. Сандерса76
, Иустин использовал Евангелие, но не считал его апостольским писанием. Ч. К. Баррет77
, хотя и отрицает, что Иустин знал Евангелие, но все же допускает такую возможность. Более убедительным аргументом в пользу того, что Иустин знал Евангелие, является тот факт, что его ученик Татиан включил четвертое Евангелие в Диатессарон, наряду с синоптическими Евангелиями78
. Надо также отметить, что первым писателем, сделавшим комментарии на это Евангелие, был гностик Гераклион. Действительно, это Евангелие, очевидно, широко использовалось гностиками. И, по-видимому, именно это заставило Иринея обратиться к четвертому Евангелию, чтобы показать, что оно имеет явно негностический характер79
.

Кроме патристических свидетельств, существует еще два фрагмента папирусов, которые содержат либо сам текст Евангелия (как папирус Райленда 457)80
, либо упоминания о нем (как папирус Эгертона 2)81
. Оба они датируются, по крайней мере, первой половиной II века, возможно около 130 г. Хотя эти фрагменты не имеют отношения к вопросу авторства, но они показывают, что Евангелие относится к ранней дате82
.

Другим свидетельством, имеющим отношение к вопросу авторства, является явное отвержение четвертого Евангелия во II веке его противниками. В доказательство приводятся алоги (Alogi) /одна из еретических сект, отрицавших Божество Иисуса Христа и Святого Духа/, которые, по словам Епифания83
, отвергли это Евангелие и фактически приписали его авторство Керинфу. Представляли ли собой эти алоги группу или одного человека, Гая Римского (как некоторые утверждают)84
, неизвестно, но несомненно, что их мнение не нашло широкой поддержки. По всей вероятности они отвергали Евангелие просто потому, что им не нравилось учение о Логосе. Этот Гай, по словам Евсевия85
, был антимонтанистом и мог также считать, что учение о Святом Духе в Евангелии от Иоанна поддерживало идеи монтанистов. Кроме того, "защита Евангелия от Иоанна и Откровения" Ипполита указывает на существование сильной оппозиции против четвертого Евангелия, по крайней мере, в Риме. Ириней также пишет о людях, выступавших против этого Евангелия. Можно считать, что все эти ссылки касаются одного человека, Гая, и его непосредственных последователей, и поэтому такой оппозиции не надо придавать большого значения. Некоторые ученые, говоря об оппозиции, ссылаются на Мораториев канон, который, в какой-то степени, явился основой для признания Евангелия. В этой оппозиции Дж. Н. Сандерс86
видит доказательство того, что Евангелию пришлось "бороться" за свое признание, что, по его мнению, никак не могло быть, если бы оно было написано апостолом. Но приведенные данные не могут быть доказательством в пользу того, что Евангелие получило признание только после борьбы. Если бы оппозиция исходила от всех членов какой-то влиятельной Церкви, то ситуация могла быть иной. Но едва ли надо придавать слишком большое значение мнениям такой маленькой группы, как Гай и его сторонники.

III. ЦЕЛЬ

Как и каждый другой аспект Евангелия, эта проблема широко обсуждалась, но выводы, которые были сделаны, очень различны. В данном же случае автор сам говорит читателям о своей цели, что должно быть отправной точкой для каждого обсуждения. Однако не все это делают. Многих ученых больше интересует начало, чем конец Евангелия, а это привело к тому, что утверждение в Ин. 20.31 остается почти без всякого внимания, и предложенные теории цели совершенно не соответствуют этому утверждению87
.

А. Собственное свидетельство автора

Иоанн говорит: "Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его" (Ин. 20.31). Из этого ясно следует, что первостепенной целью было укрепить веру88
. А это значит, что Евангелие предназначалось для евангелизационных целей89
.

Оно фактически было по существу "Евангелием". Но Иоанн ясно говорит читателям, какого содержания должна быть их вера, и он старается показать, что это не просто общая вера, а особое понимание Иисуса, как двух отличных, но в то же время тесно связанных между собой понятия: Христос и Сын Божий. Первое - это не просто звание, как убедительно показывает В. ван Унник90
. Оно должно означать "Помазанник", т.е. "помазанный Царь", что могло быть понятным только для евреев, так как этот термин не был известен языческому миру. Правильное понимание этого необходимо для глубокого обсуждения цели автора. Какие бы параллели эллинистической мысли мы ни находили в Евангелии, автор несомненно не имел в виду эллинистический круг читателей, когда говорил о своей цели. А другое обозначение обычно подчеркивается теми, кто склонен видеть в Евангелии эллинистическую цель, так как считается, что "Сын Божий" понятен для эллинистического ума, а "Христос" нет91
. Однако никогда нельзя забывать, что Иоанн сам объединил эти два определения92
.

Предыдущий 30-й стих, в котором говорится, что Иисус сотворил много чудес, которые не были включены в эту книгу, но засвидетельствованы очевидцами, позволяет лучше понять цель автора. Из множества преданий, которые не были включены (ср. 21.25), он выбрал только те "чудеса", которые служили его непосредственной цели. Он был писателем, который преследовал одну цель, и надо думать, что он включил тот материал, который отвечал этой его цели.

Знаменательно, что только в этом Евангелии звание "Мессия" сохранено в его транслитерированной форме. Первая встреча учеников с Иисусом заставляет их назвать Его этим званием (1.41), и не вызывает сомнения, что Иоанн хотел, чтобы его читатели поняли это звание в исключительно еврейском смысле (ср. 1.45, 49). Поэтому портрет Иисуса у Иоанна с самого начала имеет мессианское значение. В конце служения Иисуса эта тема снова повторяется, потому что едва ли можно отрицать мессианский характер Его въезда в Иерусалим (12.12-19). Иисус признает Свое царственное положение пред Пилатом (18.33-37), Он осужден и распят как Царь Иудейский (19.3; 12-15, 19-20), и не случайно только Иоанн пишет, что Пилат отверг просьбу первосвященников изменить надпись на кресте. В повествовании о насыщении множества народа только Иоанн говорит нам, что народ хотел сделать Иисуса царем и что Иисус Сам удалился (6.15), потому что их понимание мессианского царства было совершенно иным, чем Его.

Б. Древние свидетельства о цели Иоанна

Одна из первых попыток проанализировать цель автора была предпринята Климентом Александрийским, и так как его комментарии оказали большое влияние на современную оценку Евангелия, мы полностью приведем его слова. "Поняв, что физические (или внешние) факты были описаны в (других) Евангелиях, Иоанн при помощи своих учеников и под вдохновением Святого Духа составил духовное Евангелие"93
. Это утверждение сразу же ставит проблему о связи Иоанна и синоптиков в той мере, в какой это касается цели Иоанна. Свидетельство Климента основывается на двух фактах: во-первых, Иоанн писал после синоптиков и хорошо знал содержание их Евангелий, а во-вторых, Евангелие от Иоанна имело более духовный характер, чем другие Евангелия, хотя здесь надо сразу же выяснить, что имел в виду Климент под словом "духовное". Сандей94
считает, что оно должно было показать духовную сторону содержания Евангелия. Иными словами, Климент считал, что Евангелие от Иоанна было дополнением к синоптическим и отличалось от каждого из них95
. Более того, Климент говорит, что он получил это предание от "древних пресвитеров", а это означает, что оно отражает древнюю и, очевидно, общепризнанную точку зрения. А это очень важно. Все еще остается спорным вопрос, действительно ли Иоанн использовал какой-то синоптический материал или же он взял то, что имело параллели в устном предании, и многое говорит в пользу последнего. Тем не менее, если это свидетельство не может доказать литературную зависимость от синоптиков, то многое предполагает, что автор, видимо, думал, что его читатели знают содержание других Евангелий. Только такая гипотеза может объяснить выбор его материала. Поэтому не вызывает удивления, что он опустил некоторые важные синоптические повествования, и его введение материала без всякого предварения, что предполагает знание синоптического предания.

В то же время большой дидактический материал в Евангелии от Иоанна предполагает его "духовный" характер, потому что Иоанн не только уделяет большое внимание учению нашего Господа о Святом Духе, но и различные беседы раскрывают духовное значение Его учения и даже некоторых Его чудес. Но слишком большой акцент на духовном характере этого Евангелия не предполагает недуховный характер синоптических Евангелий.

В. Теория, согласно которой целью Иоанна было заменить своим Евангелием синоптические

Эта точка зрения, выдвинутая Г. Виндишом96
, не получила широкой поддержки по понятным причинам, потому что само по себе Евангелие от Иоанна не дает полной и адекватной картины служения Иисуса. Чтобы оно было понято, необходимы синоптические Евангелия, и поэтому едва ли писатель мог полагать, что это Евангелие заменит какое-либо из синоптических, которые, по этой теории, были к тому времени уже признанны. Следовательно, эта теория может быть отвергнута без дальнейшего обсуждения97
.

Г. Теория, согласно которой Евангелие было написано для неверующих евреев

Довольно враждебное отношение автора к евреям выдвигается в поддержку теории, что Евангелие было направлено против неверующих евреев. И действительно, во всем Евангелии евреи выступают против Иисуса, и хотя такое же отношение вражды несомненно отражено и в синоптических Евангелиях, основными противниками в последних являются книжники и фарисеи и иногда саддукеи, тогда как у Иоанна это весь еврейский народ98
. Мы уже говорили, что некоторые ученые видят в этом убедительное доказательство того, что сам автор не был евреем, но мы также сказали, что только еврей мог так глубоко, как Иоанн, почувствовать глубокую вражду своего народа к Иисусу". Итак, хотя эта теория заключается в том, что полемика против евреев входила в цель Евангелия, она могла иметь только второстепенное значение100
.

Проблему вызывает употребление слова "Иудеи" в этом Евангелии. Одни считают, что оно имело целью отличить тех, кто отверг Слово, от галилеян, которые уверовали101
. По мнению других, это Евангелие призывает евреев в рассеянии признать Христом Того, Кто был отвергнут иерусалимскими евреями102
. Третьи же считают, что оно является лучшей альтернативой того рода националистической мести, которая описана в книге Есфирь103
.

Согласно другой теории, Евангелие было написано с целью приобщить к христианству неверующих евреев104
, и поэтому оно должно было стать миссионерским документом для Израиля. В поддержку этой теории выдвигалось мнение, что только израильтяне могли до конца понять это Евангелие. Отсутствие в нем христианских обрядов подтверждает этот взгляд, так как эти обряды не могли иметь значение для неверующих105
. И здесь снова надо сказать, что если бы любая из этих теорий и могла пролить свет на цель Евангелия, то только в некотором смысле.

Надо еще остановиться на мнении, что в этом Евангелии можно увидеть самарянское влияние. Эта теория была в последние годы возрождена. В. Микс106
, отыскивая в Евангелии тему пророка-царя, связывает это Евангелие с самарянской средой, однако эта тема лишь частично лежит в основании Евангелия. Согласно другой точке зрения, Евангелист относился к кругу, находившимуся под сильным самарянским влиянием107
. Но эти точки зрения не могут дать полного и исчерпывающего ответа на вопрос о цели четвертого Евангелия.

Д. Мнение, что Иоанн боролся против гностицизма

Это мнение, естественно, связано с датировкой Евангелия II веком (или даже позже), когда появились движения, обычно называемые гностицизмом. Особой формой гностицизма, против которой, как считается, боролся Иоанн, был докетизм, отрицавший телесное воплощение Христа, так как в противном случае любой контакт с миром зла должен был бы оказать на Него пагубное воздействие. Из этого следует, что Он не страдал, Он не был пригвожден ко кресту, Его целью было откровение истины, а не искупление. И нетрудно себе представить, что четвертое Евангелие было полезным оружием в борьбе с такого рода заблуждением, потому что в нем ставится большой акцент на подлинно человеческом воплощении и Страстях Господних. В нем ясно говорится, что наш Господь испытывал усталость и жажду (4.6-7), плакал у гроба Лазаря (11.35), испытывал реальную жажду на кресте (19.28), обладал реальным телом, из которого истекала кровь и вода (19.34). Антидокетизм Иоанна еще сильнее обнаруживается в его Первом Послании и особенно во Втором. Однако, даже если Евангелие эффективно показывает заблуждения докетизма, это не должно означать, что это входило в цель автора. Полемика против этого заблуждения отнюдь не была основной целью Евангелия108
, но это не значит, что автор не имел в виду возрастающего влияния идей, предшествующих гностицизму.

Согласно другой гипотезе, автор принадлежал к кругу приверженцев раннехристианского гностического мистицизма и как бы переписал жизнь Христа, используя язык гностического мистицизма того времени. Однако вызывает удивление, что в Евангелии так мало "гностических или квазигностических элементов109
. Другая, тесно связанная с первой гипотеза110
, видит в Евангелии двойную реакцию на гностицизм, так как, хотя автор преднамеренно избегает употреблять такие гностические термины, как gnwsis /gnosis/, sofia /sofia/, tashs /pistis/ - "знание", "премудрость", "вера", чтобы исключить всякую возможность спутать его описание с еретическими системами, в нем выражена некоторая симпатия к гностическим доктринам. Это подтверждается акцентом писателя на идеальной ценности жизни Христа, на гностической антитезе между Божеством и греховным миром и на важности акта "познания" в религиозной жизни. Считается, что этот двойной подход был возможен потому, что еще не было четко определено различие между христианством и гностицизмом. Эта точка зрения фактически относит происхождение Евангелия к периоду первого противодействия гностицизму (как в Послании Павла к Колоссянам) и последующей решительной борьбы, направленной на его искоренение. Но эта гипотеза оставляет неясным вопрос, как могла Церковь, имея уже Послание к Колоссянам, симпатизировать движениям, против которых так сильно выступали Павел и автор Послания к Евреям. Согласно теории К. Р. Бультмана111
, Евангелие является изложением христианства в выражениях гностического мифа об искуплении, но эта точка зрения имеет очень радикальный характер. Бультман указывает на определенное сходство между Евангелием и мифологическими идеями гностицизма и придает большое значение мнению, что Христос был прежде всего откровением истины. Такое толкование цели Евангелия связано с общефилософским подходом Бультмана к христианству, и неудивительно поэтому, что он сам относится с некоторой симпатией к определенным аспектам гностицизма, отзвук которых находит в этом Евангелии112
.

К. Теория, согласно которой Иоанн представляет эллинизированное христианство
Эту точку зрения долгое время разделяла школа сравнительного религиоведения. Считалось, что Евангелие было обращено к греческому нехристианскому миру того времени с целью убедить их принять христианство, и поэтому жизнь Христа описывается в выражениях, которые были бы им сразу же понятны. Это мнение находит свое классическое выражение в труде Ч. Г. Додда113
, который, ссылаясь на ряд убедительных параллелей с герметической литературой, Филоном Александрийским и гностицизмом (он включает сюда и мандеизм /одно из направлений гностицизма/, но считает его фоном Евангелия), утверждает, что Евангелие имеет определенное сходство с Филоном и герметикой, и трансформирует идеи, которые считаются общими для этих религиозных течений того времени. Существование параллельных идей в Евангелии само по себе ничего не может дать для выяснения цели Евангелия, и особенно потому, что во всех случаях имеется явное различие между использованием параллельных выражений у Иоанна и в религиозных движениях того времени. Особенно это касается употребления термина "Слово" (Logos), потому что в своих фундаментальных концепциях Иоанн и Филон стоят на разных полюсах. Все это Додд, конечно же, признает. Главная проблема заключается в том, прав ли он, когда считает, что Евангелие надо рассматривать на эллинистическом фоне114
. В настоящее время меньший, чем раньше, акцент ставится на эллинистическом влиянии на новозаветную литературу, но четвертое Евангелие является, может быть, самым сильным аргументом в пользу этой тенденции. Раскопки у Мертвого моря115
показали, что некоторые параллели в кумранских рукописях и писаниях Иоанна говорят о том, что выражения, которые раньше считались греческого происхождения, берут корни из еврейской среды непосредственно перед или в период возникновения христианства. Тем не менее некоторые ученые не склонны считать, что кумранские рукописи отвергают эллинистическое происхождение Евангелия. Так, например, Ф. Грант116
полагает, что в эллинистической литературе имеется гораздо больше параллелей с иоанновскими взглядами, чем в кумранской литературе, и их количество говорит в пользу эллинизма. Другой поборник старого взгляда Г. М. Типл117
придерживается другой точки зрения, считая, что многое, характерное для кумранских рукописей, отсутствует у Иоанна, и наоборот, многое, характерное для Иоанна, отсутствует в рукописях, а во многих частичных параллелях одинаковые выражения используются по-разному. Все это, по мнению Типла, говорит о том, что происхождение четвертого Евангелия нельзя относить к такой среде, как кумранская община. Для подтверждения этой теории он затем показывает, что почти все параллели между Иоанном и кумранскими рукописями можно доказать путем сравнения этих рукописей с Ветхим Заветом и (или) с апокрифами и псевдографией. Кроме того, он утверждает, что другие книги Нового Завета, которые нельзя приписать палестинскому происхождению, имеют столько же параллелей с кумранскими рукописями, как и четвертое Евангелие. Он фактически полагает, что там, где параллели у Иоанна отличаются от кумранских взглядов, они отличаются в пользу эллинизма и далеки от древнееврейской мысли118
. Такое глубокое сравнение, сделанное Типлом, должно заставить ученых отказаться от слишком большого акцента на кумранских рукописях, но некоторые положения в подходе Типла ослабляют силу его выводов. Так, например, он утверждает, что в Евангелии мы имеем дело с собственными взглядами автора, а не подлинным преданием учения Иисуса. Те же, кто больше склонен считать, что учение Господа было понятно для людей всех взглядов, придают меньшее значение аргументам Типла. Кроме того, основывать свои аргументы на том, что имеется в кумранских источниках, но отсутствует у Иоанна, означает не видеть ценности и всей уникальности христианства. Никто, кто приводит кумранские рукописи в пользу еврейской среды для Евангелия, не допускает, что Иоанн (или точнее, Иисус) заимствовал целиком все кумранские догматы, как это предполагают аргументы Типла. Вопрос взаимозависимости между Иоанном и кумранскими рукописями ничего не дает для вопроса происхождения Евангелия, потому что единственное, что можно здесь сказать, это то, что рукописи выражают некоторые понятия того времени, как свет и правда, которые раньше многие ученые считали исключительно греческими. Можно было бы согласиться с мнением о том, что четвертое Евангелие является более эллинистическим, чем кумранские рукописи, но это может только свидетельствовать о широком признании учения Иисуса, а не о влиянии эллинизма и языческого мышления на это учение119
.

Несмотря на множество эллинистических параллелей, вполне можно допустить, что Евангелие отражает в основном еврейский фон, а так как это предположение соответствует утверждениям самого автора, то его нельзя отвергать в пользу мнения, которое делает евангелиста фактически более гениальным, чем Сам Христос120
.

Ж. Предположение, что Иоанн хотел развенчать культ Иоанна Крестителя
Мы знаем, что в Ефесе были группы последователей Иоанна Крестителя, неправильно наставленные в христианском учении (ср. Деян. 19.1-7). Вполне вероятно, что такое движение имело много сторонников, и весьма привлекательна гипотеза, что Евангелие было отчасти направлено против поклонения Иоанну Крестителю. Автор старается показать, что Иисус был выше Крестителя. И действительно, единственной функцией Иоанна Крестителя было свидетельствовать о Христе. Он категорически утверждает, что "Ему должно расти, а мне умаляться" (Ин. 3.30). Кроме того, Сам Иисус, признавая величие Крестителя, говорит, что его свидетельство больше Иоаннова (5.33 и далее). Все это допустимо121
, но разве синоптические Евангелия не выполняли такую же функцию, включив утверждение Иоанна, что Христос сильнее его (ср. Мф. 3.11; Мк. 1.7; Лк. 3.16)? И если четвертое Евангелие опускает повествование о крещении, то у синоптиков Иоанн Креститель делает четкое различие между своим крещением и крещением Иисуса122
. Тем не менее существование такой секты могло оказать влияние на автора при выборе материала в первых частях его Евангелия123
.

3. Предположение, что Иоанн преследовал церковно-полемические цели
Это предположение менее вероятно, но оно разделялось теми, кто видел в четвертом Евангелии обрядовое учение124
. Считается, что Иоанн опустил Тайную вечерю с целью противостоять неправильному к ней отношению в некоторых Церквах, которые знал автор. Вместо нее он вводит учение о "духовном значении этого установления" (гл. б)125
. Кроме того, считается, что учение о новом рождении должно было показать духовное значение обряда крещения (ср. 3.5)126
.

Несомненно, что Евангелие имело целью помешать любым ложным религиозным тенденциям, если таковые были, когда оно писалось, но едва ли можно видеть такого рода направленность, исходя из того, что Иоанн ничего не говорит об этих таинствах. И все же Евангелие выражает церковные интересы, которыми нельзя пренебрегать. Аллегория о стаде овец и виноградной лозе, как и первосвященническая молитва в гл. 17, выражают учение этого Евангелия о Церкви.

И. Мнение, что Иоанн хотел внести ясность в церковную эсхатологию
Некоторые ученые утверждают, что в синоптических Евангелиях нет апокалиптического учения, но есть то, что Додд127
называет "осуществленной эсхатологией" (realized eschatology). Идея близкого второго пришествия отошла на задний план, и поэтому считается, что Иоанн дает эсхатологическую картину, которая является настоящей реальностью, а не просто будущей надеждой. Однако слабость этого взгляда в том, что он делает слишком сильное противопоставление между будущей и осуществленной эсхатологией. Последняя не была создана Церковью с целью объяснить неожиданную задержку. Эти два аспекта непосредственно связаны с учением Христа. Более того, в Евангелии имеются намеки на эсхатологию будущего (ср. 5. 25-29), как и "осуществленный" тип эсхатологии. И для правильного толкования необходимо учитывать и то и другое128
.

Л. Предположение, что Иоанн хотел сохранить предание, пригодное для литургического употребления

Если права теория, что в основе Евангелия лежит еврейская практика трехгодичных лекционариев, о чем мы говорили выше, то возможно, что автор хотел выразить поучения и повествования в форме, которая была бы понятна христианам из евреев, хорошо знавшим эту практику. Такая схема, если права эта теория, давала бы служебный материал для разных еврейских праздников129
.

Согласно другой теории такого же характера, Евангелие от Иоанна содержит различные прозаичные песнопения, которые должны были исполняться хором во время церковного богослужения130
. Эти песнопения, появившиеся в результате долгого размышления о Христе и Его учении, были введены, по этой теории, с учетом литургических потребностей Церкви.

Хотя, согласно этим двум теориям, и возможно, что Евангелие удовлетворяло литургические потребности, едва ли можно поверить, что это было первоначальной целью Иоанна. Если стиль Евангелия и отвечает поэтическим методам, то это еще не позволяет считать, что материал в поэтической форме был приписан Иисусу после его редактирования. В равной мере можно сказать, что Сам Иисус использовал поэтические формы131
, что может объяснить включение такого материала в Евангелие. В лучшем случае литургическая цель здесь имела вторичное значение132
.

IV. ДАТИРОВКА

Как часто бывает при рассмотрении новозаветных книг, датировка этого Евангелия не может быть точной. Были предложены различные гипотезы, от периода, предшествующего разрушению Иерусалима, до последней четверти II века. Большинство ученых датирует Евангелие между 90 и 110 годами. Мы остановимся на основных гипотезах датировки.

А. Внешние данные в пользу раннего использования Евангелия
О ранних свидетельствах использования Евангелия в первой половине II века мы уже говорили. Самым ранним является папирус Райленда 457, которую сэр Ф. Кеньон133
относит к началу II века. Независимо от того, использовалась ли эта рукопись ортодоксальными христианами или гностиками134
, она является доказательством существования Евангелия уже в это раннее время. Нахождение этого фрагмента, как и папируса Эгертона 2, опровергли датировку Евангелия концом II века135
.

Теорию о том, что Евангелие от Иоанна было создано после 135 г., развивает Гаррисон (Р. N. Harrison, Polycarp's Two Epistles to the Philippians, 1936, pp. 255-266, 302-310) на том основании, что ранние части Послания Поликарпа не обнаруживают знания Книги Иоанна, а так как он датирует их 135 годом, то Евангелие, по его мысли, должно быть написано позже. Однако этот аргумент основан на молчании источника и едва ли может претендовать на адекватную датировку Писания.

О том, знал ли Игнатий это Евангелие, мы уже говорили, но многие ученые считают, что он не знал136
. Некоторые же ученые утверждают, что он цитировал его свободно и употреблял его терминологию в ином смысле137
. Если бы можно было доказать, что Игнатий знал Евангелие, то самой поздней датой был бы 110 г., что позволяло бы датировать Евангелие несколько раньше ПО г138
. Но поскольку свидетельство Игнатия оспаривается, необходимо иметь другие основания ранней даты Евангелия139
.

Б. Историческая ситуация

В разделе о цели Евангелия мы уже касались этого вопроса и поэтому не будем повторять здесь его детали. Большинство ученых, которые находят в Евангелии намеки на гностицизм, тем не менее должны согласиться, что это еще не говорит о развитом гностицизме140
. Поэтому считается, что Евангелие должно было быть написано до появления организованных гностических сект. Если иногда возникает мысль о докетизме, то это предполагает период, когда он оказывал ощутимое влияние на христианство, что, как известно, особенно прослеживается в Азии на рубеже I в. и II в. Если и говорить о намеках на докетические взгляды, то скорее всего они есть в Первом Послании Иоанна, а не в Евангелии141
, а если оба они появились почти в одно и то же время, то при датировке Евангелия надо принимать во внимание и Первое Послание. Но дату Послания нельзя точно установить, а если бы даже и можно было, то это еще не дает основания утверждать, что к этому же времени можно отнести и Евангелие.

В. Связь с синоптическими Евангелиями

Если считать, что Иоанн использовал синоптиков или даже знал их, но не использовал, то его Евангелие надо датировать периодом после самого последнего синоптического Евангелия. Те, кто датирует Евангелие от Матфея около 80-85 г., не могут поэтому датировать Евангелие от Иоанна до 90-95 г. С другой же стороны, нельзя с уверенностью говорить, что Иоанн знал Евангелие от Матфея. Кроме того, такая же поздняя датировка Евангелия от Луки оспаривается многими учеными, и если отнести его к ранней дате, то едва ли можно говорить о ранней дате и четвертого Евангелия, и предположение, что Иоанн не использовал синоптиков, становится еще менее вероятным. В целом же связь с синоптиками мало что дает для датировки Евангелия от Иоанна. Тем не менее общепризнанное мнение, что оно было написано после синоптических142
, что подтверждается свидетельством Климента Александрийского, оказало значительное влияние на датировку четвертого Евангелия периодом до I в.

Г. Влияние решений вопроса авторства на датировку

Если автором Евангелия был апостол Иоанн, то оно не могло быть написанным позже 100 г. Свидетельство Иринея, что Иоанн дожил до царствования Траяна, позволяет отнести его Евангелие к периоду последних десятилетий I века. К такому же периоду можно отнести четвертое Евангелие, если его автором был Иоанн старец, признав утверждение Палия, что он был "учеником Господа". Естественно, что если очевидец не имел никакого отношения к составлению Евангелия, то нет никаких оснований для определений ранней даты Евангелия, что явно вытекает из множества различных мнений первых критиков Евангелия143
.

Д. Теория в пользу датировки до 70 г.

Немногие ученые датируют Евангелие до 70 г., но в поддержку этой теории имеются некоторые соображения, которым не было уделено должного внимания. Так, по мнению В. Берна144
, в составлении Евангелия участвовали автор и редактор, и поэтому первоначальное содержание и структуру Евангелия надо датировать периодом незадолго перед распятием, а его окончательную редакцию - до 70 г.145
Если права эта теория, то содержание Евангелия от Иоанна становится самым ранним материалом в Новом Завете. Но справедливость этой теории зависит от трактовки Берча структуры Евангелия, с которой не все согласны. Тем не менее, если Иоанн был автором, то можно допустить, что он написал какую-то часть Евангелия до того, как оно стало известно. И действительно, какое-то основание имеет гипотеза, что Иоанн записал поучения нашего Господа вскоре после того, как услышал их. Многие ученые отвергают эту гипотезу как крайне неправдоподобную, но глубокое изучение поучений говорит в ее пользу. То, как они изложены, создает впечатление, что писатель пишет то, что он действительно слышал146
. Либо они являются самым ранним преданием, либо это является примером высокого мастерства.

Хотя теория Берча не получила широкой поддержки, некоторые ученые склонны датировать Евангелие до 70 г. Эта тенденция основывается на следующих соображениях147
: Иоанн написал свое Евангелие до синоптиков, потому что почти ничего не указывает на то, что он знал их; его употребление настоящего времени в ссылках на географические места подтверждает раннюю датировку; сходство с кумранскими идеями указывает на период до 70 г.; еврейская оппозиция отражает период до разрыва с синагогой; многие характеристики являются палестинскими; одни характеристики указывают на самую раннюю дату, например, отсутствие звания "Христос", другие также соответствуют более раннему, чем позднему периоду, например, призыв к единству Церкви148
.

Дж. А. Т. Робинсон149
, поддерживая эту теорию, пришел к твердому убеждению, что предание Иоанна относится к самому раннему периоду и поэтому отрицает все аргументы, основанные на предполагаемой зависимости Иоанна от синоптиков150
. Он также отрицает аргументы, основанные на расколе между христианами и синагогой, так как это разделение существовало еще до 70 г.151
И он приходит к выводу, что окончательная форма Евангелия относится к 65 г., хотя и допускает более раннюю дату для черновика152
.

Другие ученые, считающие, что внешние данные исключают раннюю дату Евангелия, отличают катехизический материал Иоанна от фактического составления Евангелия, относя первый к ранней дате, а последний - к более поздней153
. Больших возражений эта теория не вызывает, особенно если считать, что Иоанн не пользовался синоптиками. Кроме того, доктринальные рассуждения, которые так долго считались указанием на время полного развития иоанновского богословия, в последнее время стали рассматриваться в поддержку ранней даты. Это, например, сходство с кумранскими идеями15
'' и аргументы в пользу ранней доктрины Церкви155
.

Были предложены разные формы этой теории раннего происхождения четвертого Евангелия. Так, одни ученые считают, что сначала писатель записал изречения Иоанна учителя, и зги устные наставления были сформулированы задолго до 70 г.156
Другие же полагают, что Евангелие Иоанна зависит от его катехизиса, который существовал независимо от синоптических преданий и приобрел известную нам форму трудами более позднего редактора157
. Теория, предполагающая пять стадий составления Евангелия, относит каждую стадию к разным датам158
. Но так как постулирование разных стадий является конъюнктурным, датировка каждой из них является относительной и не может основываться на твердых доказательствах. Поэтому, если считать, что окончательная форма Евангелия прошла через несколько стадий видоизменений, то сразу же отпадает его ранняя датировка.

Как бы ни оценивать эти различные гипотезы, они имеют свою ценность, потому что предполагают большую, чем другие гипотезы, историческую достоверность материала и отвечают все возрастающей тенденции оказывать большее доверие иоанновским преданиям, чем это было раньше. Об этом мы будем говорить в разделе историчности Евангелия, но несомненным остается то, что чем к более ранней дате относить иоанновский материал, тем большим будет его достоверность.

V. СВЯЗЬ С СИНОПТИЧЕСКИМИ ЕВАНГЕЛИЯМИ

Много важных проблем, касающихся Евангелия от Иоанна, возникает из-за его связи с синоптическими Евангелиями. Если оно существовало независимо от синоптиков, то встает много проблем, касающихся как его самого, так и синоптических Евангелий, независимо от него. Как бы ни рассматривать их связь, нельзя отрицать, что одни Евангелия необходимы для понимания других159
. А так как обычно считается, что Евангелие от Иоанна было написано после синоптических, то очень важно, что оно проясняет многие вопросы, которые они вызывают160
.

А. Сравнение евангельского материала

Хотя различий между четвертым и синоптическими Евангелиями гораздо больше, чем сходства, мы все же начнем с последнего, чтобы понять первое.

1. Сходство

У всех евангелистов имеется повествование и его толкование об Иоанне Крестителе, призыв учеников, насыщение 5000, выход учеников в море, исповедание Петра, въезд Иисуса в Иерусалим, Вечеря и разные разделы повествования о Страстях Христа. Кроме того, можно еще назвать повествование об очищении храма и помазании Иисуса, но они помещены в разные контексты. К этим сходствам можно еще добавить несколько отдельных изречений Иисуса и других лиц161
. Однако в целом весь этот общий материал выражен в разных лексических формах. Некоторые другие параллели едва ли можно считать близким сходством как, например, явления после Воскресения, которые помещены Лукой и Иоанном в Иерусалиме, возможная связь между эпизодом омовения ног у Иоанна и словами в Лк. 22.27, аналогичные эпизоды улова рыбы в Ин. 21.1 и далее и в Лк. 5.1 и далее.

Вместе с синоптиками Иоанн описывает случаи исцеления и чудес, сотворенных нашим Господом, хотя и дает им иное толкование. Кроме того, хотя Иоанн сосредотачивает свое внимание на служении в Иерусалиме, у него есть и общий с синоптиками материал о Галилее. Это все, что можно сказать о сходствах, тогда как различий намного больше.

2. Различия

Для разрешения этой очень сложной проблемы различия обычно классифицируют по отдельным категориям. Так, к первой категории относят материал, который имеется в синоптических Евангелиях, но отсутствует у Иоанна. Здесь мы остановимся только на основных пропусках162
, хотя менее важных значительно больше. У Иоанна отсутствуют повествования о непорочном зачатии, крещении, искушении и преображении Иисуса, исцелении бесноватых и прокаженных, притчи, установление Вечери Господней, молитва в Гефсиманском саду, вопль об оставленности, Вознесение. Это
довольно большой материал и пропуск его требует объяснения. Если допустить, что читатели Иоанна знали синоптические Евангелия, то почти не вызывает сомнения, что автор это предвидел и не считал нужным повторять материал, который уже хорошо был известен его читателям. Однако многие ученые считают такое объяснение неправильным и видят богословские причины в пропуске этого материала. Но любую теорию которая предполагает преднамеренность такого пропуска материала, нельзя считать правильной, потому что едва ли можно объяснить такую преднамеренность, если читатели уже знали синоптические Евангелия163
. Теория Ч. К. Баррета164
, может быть, более правильна, хотя и имеет свои слабости. Он считает, что Иоанн взял многие эпизоды, которые были понятны без их синоптического контекста, лишил их "исторической индивидуальности" и вставил в "богословский контекст своего Евангелия". Так Баррет пытается объяснить причину отсутствия у Иоанна повествования о непорочном зачатии. Но такого рода теория предполагает, что и Иоанн, и синоптики отошли от подлинной истории, что ставит под сомнение их историчность. Более верным было бы сказать, что невключение этого материала Иоанном было продиктовано его предположением, что его читатели уже знали эти события, как и его специфической целью, которая несомненно была связана с богословскими мотивами, как это показывает Ин. 20.31. Тогда Ин.6 надо считать не заменой установления Вечери Господней165
, а дополнением к синоптическому материалу, описанием подготовки Господом учеников к пониманию важности этого таинства166
.

Вторая категория различий включает в себя дополнительный материал в Евангелии от Иоанна. Это большая часть всего материала, и она состоит из описания некоторых очень важных событий. Прежде всего это первое служение в Иудее, включая чудо в Кане, встреча Иисуса с Никодимом и с самарянкой, исцеление хромого и слепого в Иерусалиме, воскрешение Лазаря, омовение ног ученикам, прощальные поучения и часть повествования о Страстях. Пролог Иоанна (1.1-18) также уникален. Все это ставит много вопросов. Почему, например, введено так много нового материала? Если Иоанн имел целью дополнить синоптиков, то ответить на этот вопрос не представляет труда. Но проблема-то состоит в том, является ли этот уникальный материал Иоанна столь же достоверным, как и синоптиков. Более подробно мы рассмотрим эту проблему, когда будем говорить об историчности. Здесь же надо особо остановиться на проблеме Лазаря, учитывая его тесную связь с арестом Господа. У синоптиков арест Иисуса ускоряется из-за очищения храма, тогда как у Иоанна он связан с более ранними событиями, и среди них с воскрешением Лазаря167
. Однако видеть в этом расхождение между четвертым Евангелием и синоптиками значит просто не понимать сути данной ситуации. Воскрешение Лазаря несомненно возмутило первосвященников и фарисеев и заставило поспешить с арестом Господа, но, чтобы отдать Его римскому суду, им надо было иметь более конкретное обвинение, чем просто совершение чуда168
. Очищение храма не казалось им достаточной причиной предать Иисуса суду. Расхождение здесь с синоптиками только кажущееся169
. Что же касается других событий, то большинство из них имеет параллели у синоптиков. Претворение воды в вино в Кане, например, аналогично умножению хлеба и рыбы на Галилейском море.

К третьей категории различий относится форма изложения материала. У Иоанна меньше повествований и больше поучений, и введение носит более философский характер, чем у синоптиков. Портрет Иисуса у Иоанна отличается от синоптиков тем, что Иоанн представляет его в роли еврейского раввина, используя раввиновские методы аргументации, а не более популярные, столь характерные для синоптиков. И здесь встает вопрос о сходстве этих двух портретов. Прежде всего это касается поучений. Часто считалось, что отсутствие у Иоанна синоптического типа притч и у синоптиков иоанновского типа говорит о противоречии. Но такой подход был отчасти связан с неправильным пониманием этой проблемы. Неверно считать, что у Иоанна полностью отсутствуют поучения притчами. Если точные формы синоптических притч нельзя сразу определить, то у Иоанна есть такие отрывки, в которых изречения, приближающиеся к синоптическим формам, не вызывают сомнения. Ч. Г. Додд170
, например, выделяет семь таких отрывков, которые он называет параболическими формами (т.е. напоминающими притчи). Кроме того, аллегорический стиль Ин. 10 и 11 не так сильно отличается от параболического стиля синоптиков. И не трудно увидеть в одном развитие другого. А также у Иоанна имеется довольно много афористических изречений, которые можно сравнить с таким же типом изречений у авторов синоптических Евангелий171
.

Что касается поучений, то они ставят еще более трудную проблему, так как Христос синоптиков отличается от Христа Иоанна, и многие ученые видят несовместимость двух этих описаний Христа как Учителя. Единственное, что в этом случае они могут сказать, это то, что поучения у Иоанна, это не более чем литературное творчество самого автора, либо они уже существовали в такой форме в его источниках172
. Из-за несколько гомелетического характера поучений Ч. К. Баррет173
считает, что большинство их первоначально было изложено евангелистом в форме проповедей. Одни ученые предполагают существование источника поучений, другие приписывают эту форму творчеству самого автора. Все эти теории были построены на расхождении с материалом поучений у синоптиков. Но разве нельзя допустить возможности, что поучения Иисуса Христа имели такую форму, в которой они изложены у ал. Иоанна?

Одним соображением, которое может в какой-то мере ответить на этот вопрос, является то, что почти все изречения у Иоанна предназначались для более образованных людей, главным образом в Иерусалиме, тогда как у синоптиков чаще всего для простых людей в Галилее174
. И не вызывает сомнения, что хороший учитель пользуется разными методами для изложения своего материала в зависимости от аудитории175
. Но это объяснение неприемлемо для некоторых отрывков, как например, Ин.6, где поучение о хлебе в Галилее делается в тех же формах, и стиле, что и в Иерусалиме176
. Но даже здесь беседа происходит не на открытом воздухе, а в синагоге (6.59), и важно, что противниками в этом споре являются именно "Иудеи" (6.41, 52), а этот термин Иоанн применяет к тем, кто был особенно враждебен к Иисусу и представлял иудаизм. Конечно, верно, что Иоанн начинает с насыщения множества народа и продолжает спором о небесном хлебе, но несомненно, что этот спор ограничивался небольшим количеством людей. И совершенно ясно, что Иисус обращается не к множеству народа, и поэтому нет основания думать, что Он не мог здесь обратиться к Своим слушателям так, как это описано у Иоанна. Если синоптики передают единственно правильное предание об Иисусе как Учителе, то надо признать, что поучения у Иоанна вызывают серьезную проблему. Но если Иисус не мог учить в такой форме, как у Иоанна, то откуда появилось предположение, что Он это делал? Едва ли такая неизвестная форма могла быть засвидетельствована, если бы она не имела какого-то основания в предании. Теория Баррета могла бы частично разрешить этот вопрос, если считать, что проповеди евангелиста подготовили его читателей к тому, что Иисус будет излагать Свое учение в той форме, в которой они привыкли его слушать. Но эта теория не может объяснить форму диалога поучения, хотя ее можно было бы применить к прощальным поучениям (14-17), но даже здесь условия в горнице не допускают такой возможности, и трудно себе представить, чтобы она была заимствована из проповеднического материала.

Различия между материалом поучений у синоптиков и Иоанна не следует преуменьшать, но разве нельзя его объяснить разносторонностью Иисуса как Учителя177
, вместо того, чтобы признавать достоверным один материал и отрицать другой? Те, кто признает последнее (а это склонны делать большинство ученых), должны честно признать, что они тем самым предполагают, что автором поучений у Иоанна был кто-то, кто больше Самого Иисуса. Если великие поучения в Евангелии от Иоанна никак не связаны с изречениями (impissima verba) Иисуса178
, то их автором должен был быть более гениальный мыслитель. Но со всем основанием можно предположить, что гениальному методу учения Иисуса можно приписать как поучения у Иоанна, так и притчи и афоризмы у синоптиков. В таком случае особая заслуга автора Евангелия заключается в более глубоком понимании этого метода учения, чем у других евангельских писателей.

К четвертой категории различий относятся исторические и хронологические проблемы. Особенно это касается датировки очищения храма, сроков служения и датировки Вечери Господней. Первое можно объяснить двумя случаями очищения храма179
, хотя это предположение обычно отвергается, как неправдоподобное180
. Надо признать, что такое предположение могло возникнуть только у тех, кто видит в этих двух случаях хронологический порядок181
. Кроме того, такой акт иногда рассматривается как провокационный и опасный182
. Если же было только одно очищение храма, то надо решить, кто правильно выбрал время для этого события, Иоанн или синоптики, и понять причину их расхождений. Большинство ученых полагает, что правы синоптики, потому что очищение храма естественно приводит к аресту, а Иоанн поместил его раньше по символическим причинам183
. Едва ли Иоанн исправил синоптиков, так как его повествование о Страстях предполагает, что причиной ареста было это же событие184
. Исходя из этого, Коттам185
предлагает изменить порядок событий у Иоанна, поместив 2.136-25 после воскрешения Лазаря, что могло бы объяснить расхождение, если бы его можно было обосновать.

Расхождение в сроках служения не столь трудно объяснить, как это часто кажется. Обычно считается, что у синоптиков оно заняло один год, тогда как у Иоанна три года. Но хронологические указания у синоптиков очень туманны, и много второстепенных подробностей предполагает значительно более долгий период, чем один год186
. Кроме того, в синоптических повествованиях есть явные пробелы, особенно, что касается служения в Иудее. И вполне можно рассматривать повествования об этом служении у синоптиков и у Иоанна как дополняющие друг друга. Одним из хронологических указаний служения, которое одинаково во всех Евангелиях, является насыщение 5000, которое Иоанн помещает непосредственно перед еврейской пасхой (Ин. 6.4)187
, что подтверждается второстепенным замечанием у Марка, что трава была зеленой (Мк. 6.39), т.е.что это произошло в апреле188
. Кроме того, у синоптиков есть указание и на другое время жатвы (т.е. одним годом раньше), когда ученики собирали колосья (Мф. 12.1; Мк. 2.23; Лк. 6.1). Это значит, что после насыщения 5000 прошел еще один год перед последней пасхой, когда был распят Иисус. Кроме того, Иоанн упоминает пасху (2.13) во время первого служения в Иудее. Поэтому основное расхождение объясняется впечатлением, а не фактом, вызванным главным образом отсутствием у синоптиков повествования о служении в Иудее и указаний на даты еврейских праздников.

Дата Вечери Господней ставит самый трудный вопрос, так как между синоптиками и Иоанном есть явное расхождение в повествованиях в связи с еврейской пасхой. Синоптики, по-видимому, говорят о двух пасхах, тогда как Иоанн ясно пишет, что Вечеря Господня имела место перед пасхой (13.1). Вся эта проблема вызывает большие трудности и требует более широкого обсуждения, чем это можно сделать в введении. Поэтому мы только остановимся на ее природе и постараемся кратко изложить предложенные решения. Основные факторы можно суммировать следующим образом:

(1) В синоптических Евангелиях ясно говорится, что синедрион решил не арестовывать Иисуса в день праздника (Мк. 14.2), а это значит, что они собирались арестовать Его до пасхи. И это особенно подчеркнуто у Иоанна.

(2) Однако Мк. 14.12 также ясно говорит, что место для пасхи было приготовлено в тот же день, когда закалывались пасхальные агнцы, а это значит, что Вечеря Господня имела место в тот же вечер, что и пасха.

(3) Некоторые детали, такие как ношение оружия, покупка плащаницы и благовоний, поспешное заседание синедриона189
, что запрещалось делать в день праздника, могут быть полезны для разрешения вопроса датировки пасхи. То, что воины поспешили снять тело Иисуса с креста, связано со скрупулезным отношением евреев к своим праздникам, а это говорит о том, что распятие произошло не в день праздника. Иногда также считается, что подробность о Симоне Киринеянине, проходившем мимо, указывает, что он возвращался домой после работы. Но такой аргумент едва ли можно считать приемлемым, если на то нет твердых доказательств190
.

(4) Когда Павел говорит, что "Пасха наша Христос" (1 Кор. 5.7), он мог предполагать фактическое предание о том, что Иисус был распят в день заклания пасхальных агнцев, что соответствует описанию у Иоанна.

Решения этой проблемы разноречивы. Так, те, кто оспаривает достоверность этого повествования в четвертом Евангелии, считают, что правы синоптики, а Иоанн неправ191
. Теперь же, когда проявляется большая тенденция к признанию историчности четвертого Евангелия, свидетельство Иоанна о Вечере Господней приобретает все больший вес. И считается, что Иоанн исправил синоптиков. Эти противоположные взгляды основываются на принципе "либо...либо". Однако последнего слова еще не сказано, так как есть еще возможность третьего решения, "как...так и", когда и Иоанн и синоптики могут быть правы. Трудно согласиться с тем, что Иоанн исправил здесь синоптиков, если не иметь более сильных доказательств в пользу такого решения. Поэтому лучше, если это возможно, постараться найти решение, которое подтвердило бы правильность обоих. И такое решение было предложено А. Жобером192
.

У нас нет возможности рассмотреть эту теорию подробно, однако в общем эта теория предполагает существование двух календарей, исчислявших пасху разными методами; по одному календарю пасха всегда выпадала на один и тот же день недели (т.е. на среду), а по другому она исчислялась по луне. Свидетельство о первом, которое самое необычное, мы находим в Книге праздников. Так как теперь считается, что это календарь использовался в кумранской общине193
, можно допустить, что пасха приходилась на время Страстей Господних если ученики праздновали пасху до празднования ее фарисеями в Иерусалиме. В таком случае можно далее допустить, что синоптики пользовались этим календарем, а Иоанн иерусалимским. По некоторым имеющимся данным, в Галилее применялись особые правила и возможно, что в ней использовался тот же календарь, что и в Книге Юбилеев194
. Тогда легче понять, почему Иисус с учениками праздновали пасху до ее официального празднования в Иерусалиме. М. Блек даже считает, что празднование пасхи нашим Господом в Иерусалиме считалось незаконным195
. Какие бы трудности ни вызвала теория двух календарей196
, она тем не менее открывает путь к возможному решению197
.

По другой теории, тесно связанной с первой, но исключающей ессеев, Иоанн следует саддукейскому обычаю празднования пасхи, а синоптики - фарисейскому198
. Согласно первому обычаю, "опресноки" (Omer) праздновались через один день после пасхи (т.е. 16 нисана), тогда как фарисеи следовали закону о пасхе, записанному в Лев. 23.6, т.е. на второй день пасхи (т.е. 15 нисана). По мнению некоторых ученых Иоанн принадлежал к партии саддукеев199
и его повествование отражает саддукейскую традицию. Поэтому вполне вероятно, что Вечеря Господня не была обычной пасхальной трапезой, а была истолкована как таковая200
.

Следовательно исторические и хронологические различия зависят от интерпретации, и их нельзя рассматривать как расхождения или исправления, от чего будет зависеть всякая теория связи между синоптиками и Иоанном.

Б. Объяснение связи

Виндиш201
предлагает четыре возможных объяснения. Евангелие от Иоанна могло быть либо дополнением к синоптическим, либо независимым, либо интерпретационным, либо заменой их. Первое считается самым убедительным и обычно всеми признается. В пользу этого говорят следующие факторы. Большое количество материала у Иоанна, которое отсутствует у синоптиков, можно легко объяснить, если считать, что Иоанн заполняет пробелы синоптиков. Более того, он часто избегает повторений, а это говорит о том, что он мог предполагать, что его читатели уже знали синоптические Евангелия. Так как все в целом Евангелие от Иоанна, с его акцентом на служении в Иудее и Иерусалиме, а также на материале поучений, построено по другому образцу, чем синоптические, то можно полагать, что оно было составлено с их учетом. Здесь надо отметить, что эта теория имеет основание, даже если считать, что апостол Иоанн не использовал синоптические Евангелия в качестве своего источника, потому что она несомненно предполагает, что и автор, и его читатели знали их содержание.

Со вторым возможным объяснением, т.е. независимостью Иоанна от синоптиков202
в том смысле, что Иоанн не знал синоптических Евангелий, трудно согласиться, учитывая вышеприведенные факторы. Крайне трудно, например, объяснить, почему Иоанн опустил все прямые ссылки на таинства, если он не знал других Евангелий. Более того, также трудно представить себе более позднюю историческую ситуацию, в которой не были бы известны синоптические Евангелия. Интересно, что эта проблема заставила некоторых сторонников теории независимости отнести Евангелие от Иоанна к ранней дате203
. И тем не менее, многие ученые не согласны с мнением, что Иоанн использовал синоптиков как свой источник и поэтому был зависим от них, но не исключают возможности, что он знал их содержание.

Третий возможный вид связи, толкование, широко признается, особенно сторонниками теории эллинистического влияния на Иоанна204
, которые считают все четвертое Евангелие толкованием жизни Иисуса и Его учения, предназначенным специально для языческих читателей. Хотя эта теория в последнее время потеряла вес, некоторые ее сторонники видят в ней наилучшее решение иоанновской проблемы205
. Но она построена на предположении, что содержание Евангелия не является объективным историческим описанием. Если будет доказано, что это предположение неправильно, то вместе с ним теряет силу главный аргумент этой теории. Кроме того, если Иоанн действительно пытался "толковать" другие Евангелия, то трудно понять, почему он вводит так мало параллелей с ними. Поэтому возникает много серьезных проблем. В то же время в Евангелии несомненно есть интерпретационный элемент, особенно в Прологе. И кроме того, эту теорию все больше поддерживают сторонники метода "истории редакций", о чем мы будем говорить ниже.

Четвертый возможный вид связи, сторонником которого является сам Виндиш, заключается в том, что Иоанн имел целью заменить синоптиков. Но об этом мы уже говорили, как о крайне невероятном. У нас фактически нет никаких данных, которое позволили бы предположить, что Евангелие от Иоанна заменило собой другие Евангелия. И, как мы уже показали, первым Евангелием, получившим полное признание в Церкви, было Евангелие от Матфея, а не от Иоанна, и тогда, следуя теории Виндиша, надо признать, что автор не достиг своей цели.

VI. СТРУКТУРА

Существует ряд проблем, связанных с изучением структуры Евангелия от Иоанна: его сравнение с синоптической структурой, вопрос литературных источников и редакторских процессов и единство Евангелия. Все они. или по крайней мере большинство, широко обсуждались на протяжении всего периода критических исследовании, что привело к появлению совершенно противоположных теории206
.

А. Единство Евангелия

Прежде всего встает вопрос, было ли это Евангелие в том виде как оно дошло до нас, составлено одним или несколькими авторами, так как бессмысленно говорить о структуре, пока этот вопрос не будет решен. Некоторые считают Пролог (1.1-18) независимой частью Евангелия207
. другие - главу 21208
. Существовало также много теорий о противоречивости материала во всем Евангелии209
. Здесь мы не можем подробно останавливаться на всех теориях, но укажем только некоторые принципы, на которых основывались эти теории.

Теории разных источников, использованных в структуре Евангелия от Иоанна, основываются на необходимости отделения материала поучений от повествовательного210
. Но повествовательный материал так часто почти полностью сливается с поучениями (как, например, Ин. 3), что между ними трудно провести четкую грань. Предположение о существовании одного источника, содержащего весь или хотя бы большую часть материала поучений Евангелия, не имеет никакого основания, потому что в большинстве случаев повествовательные разделы являются фоном для последующих поучений.

Другим критерием, которым пользуются некоторые ученые, являются предполагаемые расхождения и противоречия, которые, как они считают, указывают на разные предания. Многие либеральные критики211
разделяют эту точку зрения, но другие дают вполне удовлетворительное объяснение этим "расхождениям" и "противоречиям". Иными словами, этот процесс зависит от той точки зрения, с которой каждый отдельный критик подходит к Евангелию.

Третий метод подхода основывается на предположении, что в процессе составления Евангелия участвовали автор и редактор; на этом основании сторонники этого метода пытаются выделить те части книги, которые можно приписать последнему. Здесь также большую роль играет предположение, так как часто невозможно провести четкую грань между разными видами стиля, которые здесь предполагаются. Одна такая теория приписывает гл. 21 редактору212
, как и разные другие части, которые тем или иным образом связаны с предполагаемыми вставками (сообщение об отречении Петра). Другая теория213
предполагает церковного редактора, который добавил отдельные отрывки и фразы с целью согласовать четвертое Евангелие с синоптическим и с церковным богословием (таинства и эсхатология). Но и эта теория основывается на конъюнктурных соображениях21
''.

Несколько более надежным критерием, хотя и имеющим свои недостатки, является литературное и стилистическое сравнение. Если бы можно было выделить отрывки, которые заметно отличались бы по своему стилю от остальной части Евангелия, то это могло бы послужить каким-то указанием на использование разных источников, но наличие разных стилистических приемов в Евангелии почти ничем нельзя обосновать, они неразличимы даже в гл. 21. Общее впечатление единства подтверждается стилистическими факторами. Грамматические особенности Иоанна характерны почти для всего Евангелия215
. Поэтому в целом можно сказать, что стилистические критерии говорят в пользу единства Евангелия.

Еще одним методом подхода к единству Евангелия является статистический. Было высказано мнение, что путем статистического исследования можно отделить первоначальную форму Евангелия от существующего сегодня расширенного варианта. Эту точку зрения предложили Г. Макгрегор и А. Мортон216
, последний предлагает статистическое подтверждение теорий первого. Так как определенные абзацы в одних отрывках длиннее, чем в других, то надо думать, что они принадлежат перу другого автора, в отличии от остальной части Евангелия. Статистические методы также используются в поддержку теорий частых текстуальных перемещений. Но, как признает сам Мортон217
, изучение абзацев не может быть решающим критерием. Оно может только помочь анализу источников. Макгрегор утверждает, что "полоса другого материала" J2 (как эти ученые называют дополнительный материал) введена через точно одинаковые интервалы, что говорит о почти математическом мышлении редактора. Затем на основании своего анализа Макгрегор делает вывод, что в тексте существует много перемещений, которые, по его мнению, вызваны процессами объединения Ji и J2218
. Путем сравнения длины абзацов, предложений и даже слов в каждой из этих частей Мортон пытается доказать реальное и существенное между ними различие219
. Трудно сразу согласиться с этим методом, потому что он не приводит подтверждающих параллелей в поддержку предположения, что по длине слов, предложений или абзацев можно выделить разных авторов. И пока такого подтверждения еще не найдено, отрицание единства материала было бы преждевременным.

Критическое изучение стиля Евангелия от Иоанна убедило Э. Швейцера220
в его единстве. Он находит во всех его частях одинаковые характеристики и приходит к выводу, что только теория одного автора может объяснить эти стилистические факты.

Были предложены различные теории, основанные на идее отдельных составных частей материала и редакции. Здесь нет возможности предложить более подробное их рассмотрение, подробности можно найти в других работах221
. Некоторые из этих теорий предполагают основной документ, который впоследствии был подвергнут модификациям. Либо этот основной документ был взят из синоптических Евангелий и добавлен к четвертому Евангелию, и затем этот объединенный материал был снабжен редакторскими замечаниями, либо только основной документ подвергся редакторской обработке. Другие гипотезы предполагают, что основной документ существенно не отличался от его законченной формы, за исключением небольших редакторских замечаний. Основным недостатком этих теорий является отсутствие единого мнения относительно степени и объема редакторского материала, что в лучшем случае говорит о том, что метод определения составных частей Евангелия совершенно ничего не дает. Кроме того, так как для правильного толкования Евангелия нет необходимости в теориях интерполяции или редакции, такие теории должны иметь неопровержимое основание, чтобы получить признание. Пока такого основания нет, единство Евангелия остается бесспорным222
.

Б. Проблема литературных источников

Основным вопросом является, использовал ли автор четвертого Евангелия синоптические Евангелия или нет. Так как и предание, и литературный анализ показывают, что это Евангелие появилось после синоптических, сразу же напрашивается вывод, что его автор знал об их существовании. Но означает ли это, что в качестве своего источника он использовал Евангелие от Марка? Было предложено два противоположных ответа.

Широко признается мнение, что Иоанн использовал Марка, и оно основывается на следующих соображениях. Считается, что некоторые части Евангелия от Иоанна имеют столь тесные параллели в Евангелии от Марка, что это предполагают литературную зависимость. Самыми типичными отрывками являются такие, как помазание в Вифании (Ин. 12.1-8; Мк. 14.3-9), исцеление больного в Вифезде (Ин. 5.8; Мк. 2.9) и насыщение 5000 (Ин. 6.1-12; Мк. 6.30-52), которые, как считается, имеют лексическое сходство. Что касается первого, то, по этой теории223
, это сходство столь тесное, что исключает одно общее устное предание. Однако подсчет общего числа лексических совпадений показал, что общего материала очень мало, и едва ли он может исключить возможность общего источника, особенно если считать, что оба этих параллельных отрывка основаны на воспоминаниях очевидца. Бернард приводит еще несколько других признаков, в основном второстепенного характера, указывающих на использование Иоанном Марка.

Баррет224
, который убежден в использовании Иоанном Марка, подчеркивает тот факт, что повествовательные разделы, указывающие на некоторое лексическое сходство, расположены у Иоанна в той же последовательности, что и у Марка. К этому фактору надо отнестись со всей серьезностью, но такая теория имела бы большую силу, если бы можно было обосновать это лексическое сходство. Тем не менее такой подход к связи между Иоанном и Марком разделяется многими учеными225
.

Существует также мнение, что Иоанн использовал Луку, и обычно ссылаются на такие отрывки, как помазание (ср. Лк. 7.38), предсказание об отречении (Ин. 13.38; Лк. 22.34), ссылка на неиспользованный гроб (Ин. 19.41; Лк. 23.53) и подробности в повествовании о Воскресении226
(ср. Ин. 20.12 и Лк. 24.4; Ин. 20.6-7, 19-20 и Лк. 24.12, 36). Но и здесь число этих совпадений столь незначительно, что говорить о литературной зависимости можно только в том случае, если исключить возможность другого источника227
. Что же касается гипотезы литературной зависимости Иоанна от Матфея, то она не получила широкого признания228
.

Противоположное мнение, что Иоанн вообще не использовал синоптиков, предложил П. Гарднер-Смит229
, который не только ссылается на малочисленность данных в пользу литературной зависимости, но и на их недостаточно убедительный характер. По его мнению, эти параллели можно объяснить, не прибегая к теории использования Иоанном синоптиков. Кроме того, он считает более важным не сходство, а различия в их общем материале.

Здесь надо заметить, что не все аргументы, приведенные Гарднером-Смитом, являются убедительными, так как он утверждает, что некоторые параллели между Иоанном и синоптиками не могут иметь литературной зависимости, потому что в противном случае это означало бы, что Иоанн явно противоречит Марку как своему источнику. Но такой аргумент не предполагался бы, если бы не было предположений о противоречиях230
. Иными словами, основой таких гипотез, по крайней мере гипотезы Гарднера-Смита, является противоречие между Иоанном и синоптиками. Тем не менее если исключить эту основу, то можно со всей уверенностью утверждать, что сходства и различия в Евангелиях появились скорее во время устной передачи предания или через разные источники свидетельств (например, из свидетельств очевидцев)231
, чем вследствие использования письменных источников.

Вопрос связи Иоанна с синоптиками продолжает оставаться открытым232
. К какому бы выводу ни пришли ученые, можно все же сказать, что Иоанн не использовал Марка для определения структуры своего Евангелия. А именно структура отличает его Евангелие от синоптиков.

Р. Бультман233
предложил теорию нескольких литературных источников об откровении для Евангелия от Иоанна. Он выделяет два главных источника: источник поучений (Offenbarangsreden) и источник знамений. Кроме того, возможно, что существовал еще и третий источник, служивший для повествования о Страстях, который Бультман считает независимым от синоптиков. На основании изучения стилистических характеристик и поэтических моделей он приходит к выводу о существовании не только отдельных источников, но и редакционных элементов. Поучения об откровении основывались на гностическом материале и сначала существовали на арамейском языке. Несмотря на большой авторитет Бультмана, его теория не была принята многими учеными234
. Так, ученик Бультмана Г. Беккер235
считает, что поучения об откровении имеют гностическое происхождение, но другие его ученики еще более скептически относятся к его теории236
.

Стилистические характеристики не являются надежным указанием на источники Иоанна, как это подчеркивает Э. Рукштуль237
в своей критике теории Бультмана. Он считает, что стилистические характеристики, которые Бультман использовал в качестве критерия различия между двумя источниками, имеются в них обоих. Рукштуль фактически утверждает, что стилистический анализ приводит к полному отрицанию письменных источников. Хотя не все критики Бультмана с этим согласны, большинство все же считает, что стилистическое единство четвертого Евангелия представляет серьезную проблему для теории Бультмана. Однако Б. Ноак238
видит в основе Евангелия устные предания, считая, что чисто повествовательный документ, такой как источник знамений, предложенный Бультманом, не имеет прецедента. Далее он считает, что евангелист цитирует Ветхий Завет по памяти, а это должно предполагать, что он неточно цитирует свои источники. Основным недостатком метода Бультмана является его отношение к редакторским комментариям евангелиста. Когда они имеют такие же стилистические особенности, как и в других источниках, он считает, что здесь автор находился под сильным влиянием стиля своих источников. А это ставит под сомнение весь метод Бультмана239
. Кроме того, поэтический критерий Бультмана основывается на предположении арамейского происхождения поучений, что позволяет ему приписать все непоэтические особенности редактору-прозаику. Но такой метод разрешения проблем неубедителен240
. Эрнст Кеземан241
критиковал другие аспекты теории Бультмана, особенно использование гностического источника христианским евангелистом. Оспаривая богословское толкование Бультмана, Кеземан фактически ставит под сомнение его теорию источников.

В. Вилкенс242
выдвинул теорию, согласно которой автор имел свои собственные источники и написал Евангелие в три этапа или в трех редакциях. Таким образом он пытается объяснить как различия, так и стилистическое единство. Однако попытка определить эти этапы вызывает неизбежные трудности и в значительной степени основывается на догадках. И едва ли такой метод позволит прийти к общему мнению. Другой ученый, Шулыг243
, который хотя и признает гностическое переистолкование некоторых оригинальных еврейских элементов, и потому в какой-то мере согласен с Бультманом, тем не менее отрицает гипотезу письменных источников244
.

Ч. Г. Додд изучил возможность выделить то, что он назвал доканоническим преданием в Евангелии, и которое, по его мнению, должно было существовать в устной форме245
и было гораздо ближе к синоптическому преданию, чем остальная часть Евангелия, не будучи зависимой тем не менее от синоптических Евангелий. Он выделил содержание этого традиционного материала в следующие группы:246

(1) описание деятельности Иоанна Крестителя, в особенности как реформатора иудаизма;

(2) свидетельства Иоанна Крестителя об Иисусе (хотя Додд не датирует этот элемент предания столь ранним периодом);

(3) сообщение о раннем служении Иисуса и связь между Иисусом и Иоанном Крестителем в это время;

(4) описания Иисуса как Целителя, хотя оно и мало использовано евангелистом;

(5) значительное количество топографических данных;

(6) возможно, более полное сообщение о служении в Галилее, чем его дает автор;

(7) подробное описание Страстей Господних;

(8) традиционный материал поучений, включая изречения, притчи и диалоги.

Подробное и глубокое изучение Додда очень важно во многих отношениях. Отвергнув теорию литературной зависимости от синоптических Евангелий, он попытался объяснить наличие у Иоанна материала, схожего с синоптиками, и показал, что этот материал гораздо шире, чем это часто считалось. Тогда, если прав Додд, большая часть иоанновского предания основывается на устном материале, который передавался до составления синоптических Евангелий и относится к тому же времени, что и устные источники последних. Такой вывод придает больший вес достоверности иоанновского предания и может помочь опровергнуть теории, которые ставят непреодолимые преграды между Иоанном и синоптиками247
.

Необходимо кратко упомянуть и о современных исследованиях источников Евангелия от Иоанна. Г. Типл248
и Р. Фортна249
выдвинули теорию об использовании Иоанном источника, который включал в себя рассказы о чудесах и повествование о Страстях. Темпл250
выделяет десять разных источников Евангелия и видит заслугу евангелиста в том, что он объединил поучения и повествования. Несомненно, что поиски источников и теорий, их объясняющих, будут продолжаться, но едва ли они будут более успешны, чем критика источников синоптических Евангелий.

В. Структура Евангелия от Иоанна

В
отличие от синоптических Евангелий, это Евангелие имеет введение. Пролог имеет особое значение из-за его богословского характера и важности, которую он придает делам Иоанна Крестителя. Здесь мы постараемся выяснить, в какой степени Пролог рассматривался как составная часть Евангелия. Мнения по этому вопросу опять же очень разноречивы.

Одни ученые считают, что Пролог надо рассматривать как отдельную часть Евангелия, как если бы автор ввел повествование о воплощении Христа в эллинистической терминологии с целью привлечь внимание своих современников251
. Другие же считают, что автор включил гимн Логосу и старался сделать его целью всего Евангелия в целом252
. Оба эти взгляда предполагают, что правильное толкование Пролога дает ключ к пониманию цели автора. Но можно также предположить, что главной целью Пролога было подготовить читателей к историческому описанию жизни и учения Иисуса. Эта последняя гипотеза была предложена Доддом253
, по мнению которого учение о Логосе могло лучше всего подготовить "людей, воспитанных в высокой религии эллинизма", к "главной цели Евангелия, которая позволяла ему (т.е. писателю) показать историческую достоверность этого повествования". Некоторые ученые полностью отрицают мнение, что Пролог имеет эллинистическое происхождение, и утверждают обратное, т.е. его еврейское происхождение254
. И со всей уверенностью можно считать, что Пролог был написан с целью подготовить читателей к историческому повествованию255
.

Изучение всего евангельского материала показывает, насколько трудно определить метод, которым автор пользовался при расположении своего материала. Структура Евангелия свободная. Додд256
связывает 1.19-51 с Прологом и считает темой этого отрывка свидетельство, которое постепенно подготавливает читателя к тому, что он называет книгой знамений (2-12). Эта книга содержит семь эпизодов и заключение. Каждый эпизод состоит из повествования и поучения, связанных одной главной темой257
. Хотя все эпизоды построены по разным образцам, Додд считает, что они расположены так, что имеют между собой связь. Каждому эпизоду он дает определенное название: новое начало (2.1- 4.42); животворящее Слово (4.46 -5.47); Хлеб жизни (6); свет и жизнь: откровение и отвержение (7-8); суд светом (9.1 -10.21; 10.22-39); победа жизни над смертью (11.1-53); жизнь через смерть: значение Распятия (12.1-36). После этой книги знамений следует книга Страстей Господних (13-21). Такая схема является серьезной попыткой оправдать структуру книги и придает особое значение акценту, который Иоанн ставит на "знамениях".

Другие ученые считают, что структура Евангелия еще более свободная. Так Дж. Бернард258
разделяет основной материал Евангелия на две части: служение в Галилее, Иерусалиме и Самарии (1.19 - 4.6) и служение только в Иерусалиме (5.7 - 12.50), но он не систематизирует материал в этих частях. Ч. К. Баррет259
также считает материал в 1.19 - 12.50 очень разнородным, но все же находит одну линию рассуждений, которая связывает отдельные его части.

Бультман260
разделяет всю книгу на две основные части: откровение славы перед миром (2-12) и откровение славы перед Церковью (13 -20). Первая часть имеет четыре раздела: встреча с Открывающим (2.23 - 4.42); откровение как решение (4.43 - 6.59; 7.15-24; 8.13-20); Открывающий в конфликте с миром (большая часть 7-10); скрытая победа Открывающего над миром (10.40; 12.33; 8.30-40; 10.40 - 12.33; 3.30-40; 6.60-71). Во второй части содержится прощание Открывающего (13-17) и повествование о Страстях и о Воскресении (18-20). Бультман достигает некоторого единства темы путем перестановки материала. Кроме того, его основная идея Открывающего мотивируется его философской и богословской позицией. И тем не менее подразумевается его деление книги на две главные части261
.

Некоторые ученые считали, что все Евангелие имеет семь отдельных структур, охватывающих всю книгу262
, но это представляется нам слишком надуманным по своему характеру. Другие предлагали своего рода еврейскую литургическую структуру, основанную на праздниках263
. Но трудно поверить, чтобы такой образец составлял основу структуры Евангелия. Другая гипотеза, несколько схожая с последней, предполагает наличие еврейского лекционария, определяющего структуру Евангелия, и поэтому материал расположен в форме комментариев на ветхозаветные отрывки, указанные в календаре264
. Эта теория интересная, хотя опять же трудно себе представить, чтобы такую цель преследовал автор. Если же это было так, то автор должен был обладать большим талантом, чтобы так искусно соединить материал. В то же время можно найти много интересных параллелей. Мнение, что Иоанн построил свое Евангелие так, чтобы оно могло быть христианским лекционарием на три с половиной года, заслуживает внимания. Но едва ли такая теория может объяснить историческую последовательность материала в Евангелии от Иоанна265
.

Надо также сказать о теориях, которые видят в структуре Евангелия элементы типологического мотива. Некоторые ученые266
находят типологические параллели между ветхозаветными отрывками, особенно содержащимися в Исходе и иоанновским материалом. Но даже здесь, когда параллель между чудесами Моисея в Исх. 2.23 -12.51 и знамениями у Иоанна267
на первый взгляд может показаться убедительной, детальное сравнение этих параллелей не подтверждает такого впечатления и делает теории такого рода неприемлемыми. Трудно поверить, чтобы автор сам имел в виду эти параллели, а тем более, чтобы его первые читатели могли их предположить. Согласно другой теории, структура Евангелия от Иоанна основывается на географическом символизме. Так, В. Микс268
усматривает нарочитое диалектическое противопоставление Иерусалима, символизирующего тему суда и отвержения, с Галилеей и Самарией, символизирующими признание и ученичество.

VII. ТЕОРИИ ПЕРЕСТАНОВКИ

Несмотря на то, что четвертое Евангелие создает впечатление целостности, многие ученые находят в нем перестановку материала. В некоторых случаях связь между рядом стоящими разделами столь слабая, что это привело к появлению гипотезы механической перестановки оригинального материала в ходе устной передачи. Эта гипотеза имеет некоторое основание, особенно если считать, что авторский вариант существовал в форме кодексов, хотя у нас нет твердых данных о существовании кодексов в столь раннее время269
. Основным возражением против такой гипотезы является существование множества различных теорий, что в значительной мере ослабляет достоверность всей идеи в целом270
. Мы можем привести здесь только основные отрывки, в которых предполагается перестановка материала, но их будет достаточно, чтобы показать, на какого рода данных основываются эти теории.

(1) 3.22-30. Считается, что этот отрывок должен был бы стоять между 2.12 и 2.13, так как его место в дошедшем до нас Евангелии прерывает беседу с Никодимом271
.

(2) 5 и 6. Эти главы предлагается поменять местами, так как в главах 4 и 6 Иисус находится в Галилее, а в главе 5 - в Иерусалиме.

(3) 7.15-24. Этот отрывок считается продолжением спора в конце гл. S, и поэтому если этот отрывок перенести вперед, то ст. 7.25 и далее будет естественно следовать за 7.1-14.

(4) 10.19-29. Этот отрывок также считается продолжением спора в гл. 9 и поэтому 10.30 и далее естественно следует за 10.18, а 10.1-18 за 10.19-29.

(5) 13-16. Перестановка этих глав, так чтобы 15-16 предшествовали гл.14, считается необходимой ввиду того, что 14.31 является выводом из бесед.

(6) 18.13-24. В этом отрывке предполагается путаница событий в описании суда. Это в каком-то смысле подтверждается Синайско-Сирийским Кодексом Евангелия, в котором эти события стоят в следующем порядке: 18.12-13, 24, 14-15, 19-23, 16-18, 2S-26272
.

Хотя некоторые из этих перестановок предполагают восстановление связного хода мыслей, существует ряд серьезных возражений против подобных теорий в целом.

1. Такого рода перестановки могут быть оправданны только в том случае, если имеющееся в Евангелии от Иоанна расположение материала не дает ясной картины, что едва ли можно сказать о многих, если не о всех, вышеприведенных предложенных перестановках. И действительно, можно сказать, что в некоторых случаях они вносят неясность в еще большей степени273
.

2. Только последняя предложенная перестановка имеет текстуальное подтверждение. Но это еще больше ослабляет достоверность гипотез, если не полностью их исключает. Ведь можно предположить, что перестановка была сделана в первоначальном варианте, или очень раннем, до появления текстуального подтверждения. Однако трудно согласиться с тем, что эти перестановки произошли в авторском варианте, а писатель и его сотрудники не заметили их. Кроме того, в поддержку такой теории говорит тот факт, что в своем Диатессароне Татиан помещает очищение храма и эпизод с Никодимом после Ин. 7.31, но едва ли это можно считать доказательством в пользу такого порядка расположения материала в оригинальном тексте Евангелия от Иоанна274
.

3. Предложенные перестановки основываются на предположении, что автор дотошно придерживался точной хронологии и топографии. Так, например, он часто употребляет несколько неопределенное выражение meta touto /meta touto/ (или tauta /tauta/) - "после этого", имея под этим ввиду не более чем общую идею последовательности. В то же время было бы ошибкой полагать, что Иоанн полностью пренебрегал хронологией, потому что как в начале, так и в конце своего Евангелия, он точно указывает дни, а в некоторых случаях и часы, когда происходили те или иные события. Но главное, о чем надо помнить, это то, что кажущееся несвязанным для современного ученого, для Иоанна могло казаться связанным275
.

4. Ч. К. Баррет276
утверждает, что богословская мысль Иоанна не всегда развивается по прямым линиям, под чем он понимает то, что Иоанн рассматривал один и тот же вопрос с разных точек зрения и тем расширял всю тему.. Если это может относиться к некоторым беседам, в которых Иоанн пользовался методом изложения своего источника, то предложенные перестановки касаются больше повествований, чем бесед (за исключением перестановки целых глав). Тем не менее все Евангелие, каким мы его сегодня имеем, создает впечатление последовательности, которую со всей уверенностью можно считать отражением концепции Иоанна277
.

5. Повествование о женщине, застигнутой в прелюбодеянии /pericope adulterae/ (7.53 - 8.11), которое не только выпадает из непосредственного контекста, но и подтверждается некоторыми текстуальными преданиями, приводится иногда в поддержку теории перестановки и других разделов. Кроме того, иногда высказываются предположения, что по крайней мере некоторые из приведенных выше разделов, по своей длине такие же, как это изречение, а другие кратны ему278
. Такого рода аргумент нельзя исключать, но он требует тщательной проверки и взвешенного подхода. Предположение, что 7.53 - 8.11 можно использовать в качестве критерия измерения, весьма сомнительно, потому что сравнение количества строчек в этом отрывке и в приведенных выше показывает, что в этом отрывке больше строчек (161/2 по тексту Саутера), чем, например, в 7.15-24 (141/2) или в 3.22-30 (14). С другой стороны, Бернард подсчитал число букв в каждом из отрывков, предложенных им для перестановки, что составило около 750 букв, которые, по его мнению, умещались в среднем на одном листе папируса. К сожалению Бернард не включил в это число две свои самые важные перестановки, главы 6 и 14, но тем не менее его данные предполагают сходство. Как мы знаем из папируса Оксиринха Рз (Oxyrhynchus Papyrus Ps),
который сохранил все Евангелие от Иоанна, кроме последнего листа, около 14 строчек текста Саутера умещаются на каждой странице, что подтверждает количество букв по Бернарду, т.е. 750 букв на странице. Но что касается перестановок, то они должны были охватывать более одной страницы. Рукописная книга содержала четыре страницы (с двух сторон сложенного листа), как мы имеем это в папирусе Ps279
. Но вышеприведенные перестановки не укладываются в подобную схему. С ней можно было бы согласиться, если бы использовались меньшие одностраничные кодексы (например, от 8 до 12 листов, о чем есть ранние свидетельства), но проблема заключается в том, что не все перестановки укладываются на одной странице280
.

В целом же такого рода теория основывается на слишком уж многих сомнительных предположениях, чтобы с ней можно было согласиться, а так как дошедший до нас текст совершенно понятен, то лучше его оставить неизменным.

VIII. ЯЗЫК И СТИЛЬ

Греческий язык этого Евангелия несет на себе отпечаток индивидуальных черт самого автора. Словарный запас автора весьма ограничен, но общее впечатление от Евангелия очень сильное. Автор часто позволяет себе повторение слов и фраз, что тем не менее никогда не создает впечатления монотонности. Он достигает яркости выражений не путем классических стандартов, а просто выразительностью изложения. Несмотря на простой стиль, его греческий язык всегда точен. Как говорит Ч. К. Баррет281
, "его греческий язык ни плохой, ни хороший (по классическим стандартам)". По мнению В. Ф. Говарда282
, автор "был человеком, который, будучи высоко культурным, писал на греческом языке людей довольно простых". Говард также считает, что лингвистические характеристики говорят о том, что греческий не был родным языком автора283
. Об этом мы будем говорить ниже.

Здесь надо отметить, что богословские термины гораздо чаще встречаются у Иоанна, чем у синоптиков (например, такие слова, как любовь, правда, свет, свидетельство, верность). И наоборот, выражения, которые мы находим у синоптиков, встречаются очень редко, или вообще отсутствуют у Иоанна (например, царство, народ (laos /laos/), призвание, молиться или молитва)284
.

Очевидно, наиболее характерной особенностью стиля Иоанна являются сочинительные предложения, частое употребление союза "и" (kai /cai/) вместо подчинительных союзов для связывания предложений (parataxis). И именно это, больше чем все другое, создает такое впечатление простоты его греческого языка. Автора явно больше интересует передача благовестия, чем стилистические тонкости285
.

Наличие поэтических форм в этом Евангелии не осталось незамеченным многими учеными. Так, например, Рендел Гаррис286
указывает на такую форму в 7.37-38, а Берни287
, уделивший большое внимание поэтическим формам у Иоанна, нашел в учении Иисуса как у Иоанна, так и у синоптиков такие поэтические формы, как синонимичность, антитеза, синтетичность, параллелизм. Эти и другие характеристики оказали влияние на теорию Берни об арамейской происхождении Евангелия.

Нельзя сказать, чтобы попытки доказать арамейское происхождение какого-либо из Евангелий увенчались успехом, хотя интерес к этому вопросу не ослабевает. Двумя самыми ревностными сторонниками арамейского происхождения Евангелия от Иоанна являются Берни288
и Торрей289
, но большинство ученых не считает убедительными их аргументы в пользу арамейского письменного источника, с которого Евангелие было переведено на греческий язык. Так, В. Говард290
оспаривает аргументы Берни на том основании, что он не делает различия между арамейскими конструкциями, имеющимися в Евангелии и отсутствующими в разговорном языке того времени, и теми, которые имеются в обоих. Если исключить последние, то аргументы Берни выглядят менее убедительными. Конечно, если можно было бы обнаружить специфические погрешности в переводе, то это в значительной степени поддержало бы теорию Берни. Но Мэтью Блек291
, который усматривает арамейское влияние на писателей Евангелий, находит очень мало погрешностей в переводах. И даже в этом случае не все согласны с тем, что это является единственным аргументом в пользу греческого текста292.

Более верным, по-видимому, будет считать, что автор знал семитские идиомы, хотя и не ввел явно семитские выражения в свой греческий язык. Если бы автор был апостолом Иоанном, то естественно было бы ожидать семитское влияние на его книгу. И тогда встает главный вопрос, мог ли такой галилеянин, как Иоанн, не отразить большего арамейского влияния, чем мы находим в его книге?293
Ответ на этот вопрос будет зависеть от других аргументов, так как у нас нет твердого лингвистического критерия. Баррет294
, который не считает апостола автором, приходит к выводу, что автор Евангелия отражает как эллинистическое, так и семитское влияние.

IX. ФОН ЕВАНГЕЛИЯ

Во всех новозаветных книгах фон играет очень важную роль, и особенно в этом Евангелии. Толкование всей книги зависит от разных точек зрения на окружение как писателя, так и читателей. Здесь мы можем только кратко остановиться на основных элементах, которые приписываются этой среде, и показать вероятность или невозможность каждого из них295
.

А. Раннее христианство

Это Евангелие нельзя рассматривать в отрыве от раннехристианской истории. Оно было составлено в контексте той истории, и его нельзя толковать, не учитывая раннего богословия того времени. Это само собой разумеется, если автор был очевидцем или тесно связан с очевидцем служения Христа. Мы уже говорили о влиянии синоптического предания на Евангелие от Иоанна, которое с литературной точки зрения было незначительным. Но в какой мере связано описание Иисуса у Иоанна с Его описанием у синоптиков? Можно с уверенностью сказать, что между ними нет никакого противоречия, только у Иоанна акценты совершенно другие, чем у синоптиков. Если признать раннее происхождение материала Евангелия от Иоанна, то этот материал надо отнести ко времени раннего христианства. Иными словами, оно отражает подлинное предание. Во всяком случае надо признать тесную связь между этим Евангелием и ранним преданием296
.

Б. Павлинизм

Некоторые ученые утверждают, что автор этого Евангелия был павлинистом297
. Такого рода теория предполагает, что богословие Иоанна является следующей стадией развития учения Павла, точно так же, как последнее является развитием учения Иисуса. В таком случае Послание к Евреям298
занимает промежуточное место между богословием Павла и богословием Иоанна, а это значит, что Евангелие от Иоанна относится к последней стадии развития христианского богословия. Но может быть, более верным будет считать, что христианское богословие развивалось не таким путем и некоторые параллельные течения, которые отразились в Послании к Евреям, у Павла и Иоанна развились на ранней стадии независимо друг от друга. Ч. Г. Додц299
утверждает, что надо с большой осторожностью подходить к толкованию Евангелия от Иоанна при помощи Посланий Павла. В то же время их нельзя и разделять. И Иоанн, и Павел выражают жизненно важный аспект христианского богословия.

В. Иудаизм

Было бы странным, если бы между Иоанном и иудаизмом того времени не было точек соприкосновения, хотя при оценке данных исследователь должен делать четкое различие между влиянием ветхозаветных источников и влиянием раввинизма300
. Основной проблемой в изучении последнего является то, что большинство данных относится к более позднему периоду, хотя некоторые считают, что сохранившиеся до нашего времени источники содержат в себе материал времен Иоанна, если даже не Иисуса. Можно привести много параллелей, которые могут, по крайней мере, показать, что иудаизм оказал влияние на составление этого Евангелия. Так как Иисус был евреем, было бы крайне странным, если бы этого не произошло, но разница между учением Иисуса у Иоанна и учением раввинов гораздо глубже, чем общность301
. Г. Одеберг302
считает, что Евангелие иногда имеет больше сходства с еврейским мистицизмом, чем с раввинизмом, но и здесь нельзя не подчеркнуть глубокого различия между таким мистицизмом и Евангелием.

Здесь надо также кратко остановиться на связи между Иоанном и ессейством. Некоторые особенности кумранской литературы нашли отражение у Иоанна и, хотя некоторые ученые преувеличивают связь его Евангелия с кумранской литературой, несомненно, что эти недавно найденные манускрипты оказали сильное влияние на подход к четвертому Евангелию. Теперь уже трудно утверждать, что Евангелие является полностью эллинистическим, так как многие отвлеченные понятия, характерные для греческой мысли, имеются и в кумранской литературе, как, например, свет и правда, а также склонность к антитезам, например, свет и тьма, правда и заблуждение. Кроме того, имеются также и лингвистические параллели. По мнению Р. Брауна303
, автор был знаком с кумранским образом мысли, хотя у нас мало данных, которые позволили бы утверждать, что он знал эту литературу. Оскар Кульман304
справедливо отмечает, что различие имеет гораздо большее значение, чем сходство, особенно в том, что касается личности Христа.

Г. Герметическая литература

Только относительно недавно внимание ученых было привлечено к связи между четверным Евангелием и герметикой, собранием философских и религиозных трактатов, приписываемых в Египте Гермесу Трисмегисту. Дошедшие до нас трактаты относятся к очень позднему периоду, но считается, что они были написаны во II-III вв. от Р.Х. Додд305
, который специально изучал эту литературу, пришел к выводу, что между Евангелием и герметикой есть много общего, но никаких признаков литературного заимствования он не обнаружил. И здесь также при изучении связи между Иоанном и идеями, которые мы находим в герметике, надо признать, что по своему характеру Евангелие очень отличается от герметической литературы. Додд сам использовал герметику для иллюстрации фона идей Евангелия, но здесь встает вопрос, в такой ли степени отразился этот фон на Евангелии, как это предполагает Додд? Ибо гораздо большую лингвистическую связь мы находим между Иоанном и Септуагиантой, чем между Иоанном и герметикой.

Д. Филонизм

Филона Александрийского можно считать представителем эллинистического иудаизма, в котором он был самой влиятельной фигурой. Связь между Иоанном и Филоном находят главным образом в Прологе, т.е. считается, что идею Логоса надо рассматривать в свете ее толкования Филоном. В последнее время эта точка зрения стала терять свою силу из-за появления тенденции видеть корни идеи Логоса в иудейской мысли. Тем не менее, поскольку в период раннехристианской истории влияние Филона в эллинистическом иудаизме было очень сильным, этим методом изучения фона четвертого Евангелия нельзя пренебрегать. И Филон, и Иоанн, несомненно, прибегали к символизму, как, например, в описании Бога как Света, Источника и Пастыря306
. Как и в случае всех других элементов нехристианского фона, различий здесь больше, чем сходств. Причем, если различия касаются основных вопросов, то сходства касаются второстепенных. Логос Филона предстает у Иоанна совершенно в другом свете, воплощенным во Христе, что совершенно чуждо Филону.

Е. Другие возможные особенности фона

Гностицизм иногда выражает свои идеи на таком же языке, как и Иоанн, особенно что касается дуалистических понятий и идей искупления. Но здесь важно отметить, что некоторые ученые подчеркивают необходимость проводить четкую грань между развитым и ранним гностицизмом307
. Только последний может иметь отношение к Евангелию от Иоанна, но провести эту грань крайне трудно308
. Большинство дошедшей до нас литературы относится к позднему гностицизму. Тем не менее можно, по крайней мере, допустить, что Евангелие от Иоанна было составлено в то время, когда гностические идеи имели сильное влияние в языческих и христианских кругах в Азии309
. В то же время в Евангелии нет указаний на то, чтобы автор сознательно подбирал и приспосабливал свой материал, преследуя какие-то особые цели, если к тому времени еще не было докетизма310
. Интересно, что поздние гностики уделяли особое внимание этому Евангелию311
, но их попытки найти в нем свои идеи не увенчались успехом.

Иногда считается, что мандеизм оказал влияние на четвертое Евангелие. Но с этой точкой зрения нельзя согласиться. Сведения о мандеизме относятся к слишком позднему периоду, чтобы говорить о дохристианском культе, как это считает Р. Рейценштейн312
. Поэтому влияние мандеизма на фон Евангелия надо исключить. Если и можно найти какие-то параллели, то скорее это влияние Четвертого Евангелия на образ мысли позднего мандеизма, а не наоборот. И К. Р. Бультман313
, и Б. Бауэр314
ссылаются на мандеистские параллели, но очень мало исследователей разделяют данную точку зрения315
.

X. ИСТОРИЧНОСТЬ

Благодаря уникальному характеру Евангелия от Иоанна, его историчности уделяется больше внимания, чем историчности синоптиков. Когда мы говорили о его связи с синоптиками, мы приводили разные точки зрения на эту связь и показали, что некоторые гипотезы пытались доказать неисторический характер Евангелия. Проблемы историчности столь велики, что мы остановимся только на основных точках зрения, чтобы дать общее представление об этом вопросе316
.

Еще в первой половине XIX века, после того, как Д. Ф. Штраус317
выступил с резкой критикой достоверности Евангелия от Иоанна, среди некоторых направлений и научных школ проявилась тенденция исключать это Евангелие из исследований исторического Иисуса318
. Внимание было полностью сосредоточено на синоптических Евангелиях, и любые расхождения всегда выдвигались как аргумент против Евангелия от Иоанна. Все попытки гармонизации пресекались, и возможность, что Иоанн мог быть более точен, чем синоптики, даже не рассматривалась.

Мало кто станет отрицать, что Евангелие от Иоанна является прежде всего богословским сочинением. Представители направления "истории редакций" в исследовании синоптических Евангелий с акцентом на богословском интересе синоптиков приблизили в этом отношении синоптиков к Иоанну. Однако вопрос, в какой степени богословская цель Иоанна и синоптиков оказала влияние на историчность, вызывает большие споры. Если сразу же признать, что история включает в себя и толкование событий, которые она описывает, то тогда история и богословие не обязательно должны исключать друг друга. Иоанн старался сохранить последовательность исторических фактов. Он хотел показать догматическую цель того, что он описывает. Он описывает события не ради них самих, а чтобы привести читателей к вере. Он рассматривает свой материал в богословском свете. Его описание чудес как "знамений" является тому подтверждением319
.

Может показаться, что нет никаких причин отрицать влияние богословия в четвертом Евангелии. Вопрос остается только относительно степени, до которой это Евангелие можно считать историческим. Какую оно имеет ценность как источник? Ответ на этот вопрос зависит от подходов разных научных школ к этой проблеме, которые в корне отличаются друг от друга. Теория Штрауса, согласно которой миф, а не история, был положен в основу Евангелий, теперь полностью отрицается. Но многие ученые рассматривают то, что считается историческим, как символическое, что фактически исключает историю. Так, по мнению П. Шмиделя320
, шесть каменных водоносов в Кане символизируют шесть дней недели (Закон), которые являются приготовлением к субботе (евангельский праздник брака). Такого рода толкование, если оно правильно, было бы возможно даже в том случае, если бы этого события вообще не было, так как основным здесь является символика. Однако не все, кто признает элемент символизма, разделяют скептический подход к истории321
. Некоторые видят в истории символическую цель и не считают обязательным отрицать историчность всех событий. Возможно, например, что неоднократное повторение "часа" в Евангелии от Иоанна имеет символическое значение и не ставит под сомнение утверждения, в которых это слово встречается322
. Тем не менее равновесие между символизмом и историчностью склоняется на сторону тех, кто считает, что символизм исключает всякую историчность.

Другие же, кто допускает историчность Евангелия, считают, что Иоанн дает "интерпретированную" историю323
. Основной материал признается достоверным, но дается в интерпретации самого автора. Согласно этой теории, история и толкование сливаются, и в результате мы имеем не чистую историю, хотя голые исторические факты составляют основу толкования. Так, очищение храма можно рассматривать как историческое событие, которое Иоанн описывает с точки зрения своего богословского понимания. С этой теорией можно согласиться, только если иметь ясное представление о том, что понимается под "историей". Так Ч. К. Баррет, который разделяет эту теорию, считает Евангелие "импрессионистским, а не фотографически точным в деталях"324
. Иначе говоря, не углубляясь в детали, можно себе представить общую картину личности Иисуса. Но проблема здесь заключается в методологии. Как провести грань между "впечатлением" и точной деталью? Ответ здесь будет варьироваться в зависимости от методов. Разговаривал ли, например, Иисус со Своими учениками в горнице? Или автор создает впечатление о том, что Иисус мог бы сказать, если бы эта беседа была достоверной? Можно согласиться с последней точкой зрения и считать само это событие достоверным, т.е., что Иисус действительно разделил Последнюю Вечерю с учениками в ночь предательства. Но разве не менее естественным будет считать достоверными оба эти события?

Касаясь истории и богословия четвертого Евангелия, Дж. Л. Мартин325
считает, что евангелист видоизменил предание для выражения своей собственной цели. Все Евангелие представлено в дуалистическом свете. С одной стороны, его материал касается обстоятельств читателей, а с другой, он связан с обстоятельствами, окружающими события в жизни Иисуса. Так, Ин. 9 может относиться к слепорожденному во времена Иисуса, а также и к христианскому обращенному. Одна часть повествования описывает первое, а другая часть - второе. Вся же эта глава, по мнению Мартина, является основой Евангелия и служит примером влияния предположений на подход к истории. Мартин считает, что отделение евреев от язычников, отраженное в этом Евангелии, было обусловлено постановлением еврейских начальников в Иамине об отношении к еретикам. Еврейские старейшины, по этой теории, считали христианских миссионеров обманщиками. И поэтому Евангелие как интерпретированная история предназначалась читателям, которые должны были открыто заявить о своем отходе от синагоги. Хотя основной тезис Мартина и не был признан, он, во всяком случае, пытался разрешить историческую проблему, но подчинил реальные события богословским целям326
.

С возрастанием движения за восстановление историчности Евангелия от Иоанна327
необходимо также рассмотреть иные подходы к историческим проблемам. Сторонники другого подхода к историчности Евангелия полностью отрицают интерпретационный элемент Евангелия, хотя и допускают богословскую цель328
. Вопрос здесь заключается в том, изменил ли Иоанн факты так, чтобы они подтвердили его богословскую цель, или же он позволил, чтобы богословие доминировало над историей, или наоборот? Ответ на это вопрос в какой-то степени дает сам автор. Желание привести людей к вере в Иисуса как Мессию и Сына Божия едва ли могло не быть подкреплено историческими фактами. И можно на всех основаниях полагать, что Иоанн хотел, чтобы его читатели поверили в Иисуса, потому что Он был таким Человеком, каким Его описывают исторические события. Описание у Иоанна Иисуса как Мессии и Сына Божия является не историческим, а богословским, но это отнюдь не означает ни того, что Иисус не был исторической фигурой, ни того, что Иоанн не описывает Его таковым. Указание на время событий, географические ссылки и общее впечатление об Иисусе в этом Евангелии заставляют думать, что это историческое повествование329
. Почти нет сомнения, что евангелист хорошо знал подлинное предание независимо от того, был он сам очевидцем или нет. Поэтому есть все основания считать его Евангелие историческим, пока не появятся убедительные доказательства обратного. Но едва ли можно вывести такие убедительные доказательства. Но если считать, что Церковь после Воскресения не допускала мысли об историческом Иисусе, как это утверждают многие сторонники метода "истории форм", то все рассуждения об историчности Евангелия от Иоанна будут бессмысленны330
. Однако исторический скептицизм все больше подвергается сомнению331
.

Здесь надо остановиться еще на одном аспекте историчности Евангелия, а именно на акценте на правде и свидетельстве в Евангелии332
. Оба эти понятия гораздо чаще встречаются у Иоанна, чем у синоптиков, и можно сказать, что они являются характерными для этого Евангелия. Конечно, можно провести четкую грань между исторической и богословской правдой, но в данном случае она не будет убедительной. Едва ли возможно, чтобы автор, который хотел представить Иисуса как совершенное исполнение правды и который с
этой целью включил в Евангелие Самооткровение Иисуса, мог изменить предание в своих целях. Повествовательные разделы его Евангелия не создают впечатления исторического сообщения. Надо признать, что всякая теория, которая считает его историческим, наталкивается на трудности, когда встает вопрос его связи с синоптиками. Но обращение к теории неисторичности для разрешения этой проблемы только создает другие проблемы.

В тех частях Евангелия, где имеются параллели с синоптическими Евангелиями, необходимо предположить совпадение первых с последними. И для тех, кто склонен считать историческим Евангелие от Марка, необходимо также признать историчность Евангелия от Иоанна. Так, например, Дж. Хиггинс333
видит подтверждение этой теории в употреблении личных имен в Евангелии от Иоанна, особенно если сравнить с употреблением их у синоптиков. А если к этой аргументации добавить кумранские свидетельства о палестинском фоне некоторого материала у Иоанна334
, то более буквальный подход к историчности Евангелия будет представляться оправданным.

СОДЕРЖАНИЕ

1. ПРОЛОГ (1.1-18)

Главная тема: воплощение Слова

Слово и порядок творения (1.1-5). Слово как Самооткровение Божие.(1.6-18). 2. ВВОДНЫЕ СОБЫТИЯ (1.19 - 2.12)

Воплощенное Слово вводится в типично еврейских сценах, охватывающих всю неделю.

Свидетельство Иоанна Крестителя (1.19-34). Призвание первых учеников (1.35-51). Брак в Кане - первое знамение (2.1-12).

3. ОБЩЕСТВЕННОЕ СЛУЖЕНИЕ (2.13 - 12.50)

А. Встречи (2.13-4.45)

В этом разделе даются примеры влияния Иисуса на различные группы слушателей.

Очищение храма (2.13-22). Разговор с Никодимом и последующее свидетельство Иисуса (3.1-36). Диалог с самаритянкой и его последствия (4.1-42). Теплый прием со стороны галилеян (4.43-45).

Б. Исцеления (4.46-5.9)

Исцеление сына царедворца - второе знамение (4.46-54). Исцеление при купальне Вифезда - третье знамение (5.1-9). Спор по поводу исцеления в субботу и последующая беседа (5.10-47).

В. Дальнейшие знамения (6.1-7.1)

Насыщение 5000 - четвертое знамение (6.1-14). Хождение Иисуса по воде - пятое знамение (6.15-21). Изречение о хлебе жизни (6.22-7.1).

Г. Иисус на празднике кущей (7.2 - 8.59)

Споры о Мессии, служители отправляются арестовать Иисуса (7.2-52). Блудница (7.53 - 8.11). Спор по поводу заявления Иисуса, что Он есть Свет миру, по поводу Его ухода, происхождения от Авраама вообще и связи Иисуса с Авраамом - в частности (8.12-59).

Д. Исцеление слепорожденного (9.1-41)

Чудо - шестое знамение (9.1-7). Реакция соседей, фарисеев и родителей (9.8-23). Развитие веры у исцеленного слепорожденного (9.24-41).

Е. Беседа о Пастыре (10.1-42)

Иисус утверждает, что Он есть пастырь добрый, что вызывает распри среди иудеев (10.1-30). Усиление вражды заставляет Иисуса уйти за Иордан (10.31-42).

Ж. Смерть и воскресение Лазаря (11.1-46)

Весть о его смерти (11.1-16). Спор по поводу воскресения и жизни (11.17-37). Чудо - седьмое знамение (11.38-44). Реакция начальников (11.45-57).

3. Дальнейшее развитие событий в Иерусалиме и в его окрестностях (12.1-50)

Помазание в Вифании (12.1-8). Заговор убить Лазаря (12.9-11). Въезд в Иерусалим (12.12-19). Поиски Иисуса некоторыми эллинами и Его обращение к ним (2.20-26). Божественное удостоверение Иисуса и Его объяснение Своей скорой смерти (12. 27-36а). Уход Иисуса (12.366-50).

4. ПОВЕСТВОВАНИЯ О СТРАСТЯХ И ВОСКРЕСЕНИИ (13.1 - 21.25)

A. Последняя Вечеря (13.1 -17.26)

Символический акт омовения ног и его значение (13.1-20). Предсказание предательства и поспешный уход Иуды (13.21-30). Прославление Иисуса, установление новой заповеди и предсказание отречения Петра (13.31-38).

Прощальные беседы (14.1-16.33). Обещания на будущее (14.1-4). Христос как Открыватель правды (14.5-15). Учение о Святом Духе (14.16-26). Дар мира (14.27-31). Аналогия с лозой (15.1-17). Заявления о связи верующего с миром (15.18-27). Предупреждение о гонениях (16.1-4). Продолжение учения о Святом Духе (16.5-15). Иисус говорит о Своей смерти, но выражает уверенность в окончательной победе (16.16-33).

Молитва о прославлении Сына и укреплении уверовавших (17.1-26).

Б. Страсти Господни (18.1-19.42)

Арест (18.1-12). Допрос перед Анной и Каиафой и отречение Петра (18.13-27). Иисус перед Пилатом (18.28-19.16). Распятие (19.17-37). Погребение (19.38-42).

B. Повествования о Воскресении (20.1 - 21.25)

Явления в Иерусалиме (20.1-31). Явления в Галилее (21.1-23). Последнее свидетельство написанного (21.24-25).

Примечания

1
Эванс (С. A. Evans, "On the Quotation Formulas in the Fourth Gospel", BibZeit 26 (1982), pp. 79-83) отмечает, что формула ina plhrwqh (ina plerothe, синод, "да сбудется") встречается регулярно, начиная с 1*н. 12.38. Ср.: В. Vawter, "Ezekiel and John", CBQ 26 (1964), pp. 451-454.

2
Литература по этой проблеме и родственным ей критическим проблемам по Евангелию от Иоанна проанализирована и собрана Генхеном: Е. Haenchen, TR, n.f., 23 (1955), pp. 295-335, который начинает свой обзор 1929 годом. Обозрение до 1965 г. см.: Е. Malatesta, St. John's Gospel 1920-1965 (1967), а более современной литературы: R. Kysar, The Fourth Evangelist and his Gospel (1975). Наиболее детальный анализ проблемы и обоснований авторства ср.: L. L. Morris, Studies in the Fourth Gospel (1969).

3
Обсуждение этой интерпретации см. в разделе I гл. 23 данной книги. Подобные взгляды разделяет Додд: С. Н. Dodd, The Johannire Epistles (1946), p. 12.

4
Ср. дискуссию в работе: J. H. Bernard, Gospel according to St. John, I (1928), pp. 19 ff.

5
См.: С. К. Barrett, The Gospel according to St. John, 1978, p. 166. Автор категорично утверждает, что очевидца не существовало, его роль исполняла апостольская церковь, о чем и говорится в стихе Ин. 1.14, однако его аргументация, отрицающая свидетельство апостола, базируется на априорном мнении о том, что автором Евангелия был не апостол (см.: р. 119). Невзирая на то, что подобная интерпретация Ин. 1.14 представляется невозможной, этот стих порождает различные предположения - например, о том, что автор говорит от имени апостольской церкви. Бультман (Bultmann, The Gospel of John, англ. пер. 1971, pp. 69 ff.) лавирует в пределах ограниченной альтернативы исторического и духовного толкования, хотя он и интерпретирует 1.14 в свете ст. 1.16 как "взгляд" веры. Однако он допускает, что подобный "взгляд" должен быть связан с конкретным событием "и слово стало плотню" (îlogos sarx egeneto - о logos sarx egeneto) равно как и с его отражением и последствиями, такими как "слава" (doxa - doxa).

6

Об этом воззрении упоминает Редлих: Redliph, Form Criticism, 1939, p. 43.

7
Этого мнения придерживаются как Бернард, так и Браун (Bernard and Brown).

8
Додд (С. H. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel, p. 12, and HS,
n.s., 4, (1953), pp. 212-213) относит слово в Ин. 21.24 tauta (tauta - в синод, "сие") к предшествующей репсоре (единица деления текста Писаний для богослужебных чтений) или к не более чем только приложению и, опираясь на это мнение, оспаривает этот стих как свидетельство авторства всего Евангелия.

9
Op. cit.,V 588.

10
Ср. также: A. Hamack, Die Chronologic der altchristlichen Literatur bis Eusebius, 1897, pp. 678 ff., который утверждает, что это Евангелие намеренно приписывается Иоанну преданием с целью подкрепления его авторитета. Однако ср. критику: W. Sanday, The Criticism of the Fourth Gospel (1905), pp. 63 ff.

1
' Необходимо отметить, что если эти стихи трактовать как вставку, сделанную кем-либо из апостольского окружения, то надо признать, что эти стихи представляют собой одно из самых ранних свидетельств апостольского авторства (ср.: М. Meinertz, Einleitung, p. 232, о ст. Ин. 21.25; R. V. G. Tasker, The Gospel according to St. John, TNT, 1960, pp. 13 f). Помимо конкретных утверждений в Евангелии необходимо учесть общее впечатление его целостности. Как отмечается в работе: А. С. Headlam, The Fourth Gospel as History, 1948, p. 44, Евангелие может быть написано исключительно человеком, который имел близкие отношения с Иисусом. Ср. также: Sir F. Kenyon, The Bible and Modern Scholarship (1948), pp. 24-25. Робинсон (J. A. T. Robinson, Redating, p. 279) думает, что употребление деепричастия настоящего времени предполагает, что упомянутый ученик еще жив. Ср. также: idem, The Priority of John (1985) pp. 118 ff.

15
Михаэлис (Michaelis, Einleitung, pp. 98 f.) настаивает на идентификации любимого ученика с Иоанном Заведеевым, особенно в связи с данными ст. Ин. 21.2. Более современные дискуссии о любимом ученике см. в прим. 20 к данной главе.

13
Примечательно, что идентификация была проведена без учета мнения патристических авторов, которые считали апостола Иоанна автором Евангелия. См.: М. F. Wiles, The Spiritual Gospel (1960), pp. 9 f. Автор отмечает, что Ориген и Златоуст толковали фразу "любимый ученик" как ключевую для понимания цели Евангелия. Позиция самовосхваления автора призвана выделить возвышенный тон Евангелия.

14
См.: R. H. Strachan, The Fourth Evangelist, Dramatist or Historian?, 1925. Он принимает мнение о том, что упомянутый любимый ученик есть ни кто иной как Иоанн Заведеев, но он считает, что автор Евангелия, бывший ближайшим учеником Иоанна, настолько хорошо усвоил духовный опыт своего учителя, что отождествлял себя с Иоанном. Согласно этой теории, евангелист обращается к эффектным воспоминаниям и воображению для того, чтобы воспроизвести характерные для очевидца детали и штрихи, иначе его свидетельство не рассматривалось как апостольское авторство. Даже изображение евангелистом любимого ученика представляется идеализированным (ср.: op. cit., pp. 49 ff., 73 ff.). Невыразительная манера представления любимого ученика еще не позволяет говорить о желании произвести разительный эффект. Если этот момент представляет собой искусно составленное сочинение, то оно должно быть весьма беззастенчиво.

15
Эта фраза идентична в ст. Ин. 13.23; 19.26; 21.7,20, однако в 20.2 слово hgapa (ygapa, синод, "любил") замещено глаголом efilei (efilei, возлюбил, синод, "любил").

16
Глагол "любить" (agapaw - agapao) только в 1 Послании Иоанна встречается 21 раз, более чем в какой-либо иной книге Нового Завета, за исключением Евангелия от Иоанна.

17
Защиту этого мнения см. в статье: J. N. Sanders, "Who was the disciple whom Jesus loved?" in Studies in the Fourth Gospel (ed. F. L. Cross, 1957), pp. 72- 82. Ср. статью: F. V. Filson, in JBL 68 (1949), pp. 83-88, а также интерпретацию того же мнения в его статье по Евангелию от Иоанна в Current Issues in New Testament Interpretation (ed. W. Klassen and G. F. Snyder, 1962), pp. 111-123, в которой он выступает за то, что этот взгляд лучше всего соответствует теме жизни, которая, таким образом, становиться доминирующей в Евангелии. Другое предположение было выдвинуто в статье: Е. L. Titus, JBL 69 (1950), pp. 323-328. Автор основывается на символизме Иуды как представителя иудеев, замененным представителем христиан, однако связь между первой главой Деяний и Евангелием от Иоанна от этого не становится очевидной. Это мнение развивает и доводит до логического конца другой автор: J. N. Sanders, in NTS 9 (1962), pp. 75-85, который считает, что любимым учеником был Лазарь, а приписывание Евангелия Иоанну зародилось как еретическое мнение. Тот же автор аргументирует идею о Лазаре в своих посмертно изданных комментариях: The Gospel according to St. John (1968), edited by B. A. Mastin. Филсон развивает и обосновывает свое мнение в статье: F. V. Filson, The Gospel according to St. John (1963), pp. 244 f. Ср.: E. F. Harrison, INT, p. 213. Автор считает, что использование выражения "любимый ученик" не предполагает меньшую любовь по отношению к другим ученикам.

18
Ср.: A. Correll, Consummatum Est (1958), pp. 204 ff.

19
Скотт (E. F. Scott, The Fourth Gospel, its Purpose and Theology, 1906, p. 144) предположил, что любимый ученик представляет собой "прототип будущей церкви". Трактовка этого образа как символического и неисторического была предложена в статье: R. М. Grant, HTR 35 (1942), р. 116. По этому мнению см. также работу: Н. Lietzmann, The Beginnings of the Christian Church (англ. пер. 1937), p. 311. Кеземан (E. Kasemann, Exegetische Versuche und Besinnungen, I, 1960, p. 180) предполагает, что "любимый ученик" представлял собой наилучшего знатока апостольского свидетельства. Бультман (R. Bultmann, The Gospel of John, pp. 484 f.) трактует его как идеального представителя христиан из язычников, и придает определенное значение его близкому сопоставлению с Петром, который был представителем иудейских христиан (Ин. 13.21-30; 20.2-10).

20
Еще одно решение проблемы любимого ученика заключается в том, что все упоминания о нем считаются вставками и интерполяциями (см.: A. Kragerud, Der LieblingsjUnger im Joh., 1959, цит. по: W. G. Kummel, INT, 1965, p. 168, который перечисляет некоторых создателей этой теории). Другой автор (J. J. Gunther, "The Relation of the Beloved Disciple to the Twelve", ThZ 37 (1981), pp. 129-148) полагает, что любимым учеником был не кто иной, как родной брат Иисуса. Глубокое исследование использования этого выражения без уточнения того, кто является этим любимым учеником, предпринял Лоренцен: Т. Lorenzen, Der Lieblingsjunger im Johannesevangelium. Eine redaktionsgeschichtlicher Studie (1971). Однако см.: Р. S. Minear, "The Beloved Disciple in the Gospel of John. Some Clues and Conjectures", Nov. Test. 19 (1977), pp. 105-123. Автор думает, что сцена с любимым учеником сформировалась под влиянием образа Вениамина в Вт. 33.12.

21
Некоторые ученые игнорируют эти доказательства на том основании, что эти моменты свидетельствуют всего лишь об общем знании иудаизма, а для этого не требуется, чтобы автор был уроженцем Палестины. Например, Баррет утверждает, что на всякий материал, связанный с Иисусом, так или иначе налагает отпечаток палестинский фон: С. К. Barrett, The Gospel according to St. John, pp. 122-123. Этот аргумент призван снять проблему. Можно с уверенностью утверждать, что подобный отпечаток предполагает апостольское авторство, и даже если и допустить иное рассмотрение этой проблемы, и предположить, что еврей непалестинского происхождения мог обладать подобными знаниями, то аргументы в пользу этого допущения были бы неудовлетворительными. Более того, уместно будет задать вопрос: мог ли обладать более подробными знаниями палестинский еврей? Очевидно, что даже на этот вопрос нельзя ответить утвердительно.

22
Ср.: J. Jeremias, Die Wiederentdeckung von Bethesda (1949) и W. F. Howard, Commentary on John (Ю, 1952), pp. 539 f. Ср. также статью о топографии Иоанна: R. D. Potter, in StEv, pp. 329-337. По топологии Евангелия от Иоанна см.: W. F. Albright, The Archaeology of Palestine (1949), pp. 244 ff.; C. H. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel (1963), pp. 244 f.; R. E. Brown, The Gospel according to John i-xii (1966), pp. xlii f.

23
Ср.: A. J. B. Higgins, The Historicity of the Fourth Gospel (I960), pp. 81-82.

24
Например, Филипп, Андрей и Петр пришли из Вифсаиды.

25
Археологи отождествляют это место с современным поселением Айнун (Ainun). Ср.: W. F. Albright, "Recent Discoveries in Palestine and the Gospel of St. John", The Background of the New Testament and its Eschatology, ed. W. D. Davies and D. Daube, 1956, pp. 158-160.

26
Подход Баррета к топографическим данным Иоанна заключается в том, что Иоанн лучше знал местность на юге Палестины, чем на севере, следовательно, сведения Иоанна Заведеева о севере страны не вызывают доверия (op. cit., p. 122 f). Однако едва ли можно воспринимать всерьез подобные аргументы, так как большая часть Евангелия посвящена служению нашего Господа на юге Палестины, что не дает нам никаких указаний на место происхождения автора. Например, если шотландец подробно и точно описывает местность в Англии, то это еще не означает, что он не может быть шотландцем. Более серьезно, однако так же необоснованно то, что исследования Ч. Баррета допускают прибавление к Евангелию преданий, в частности, он считает, что топографические детали у Иоанна привнесены преданием. Изучение подобных упоминаний в Евангелиях и писаниях равноапостольских отцов Церкви и в апокрифической литературе опровергает это воззрение на вставки из преданий. Скорее наоборот, предание содержит больше путаницы и неясности в именах и названиях местности. Например, Протоевангелие Иакова заимствует имена из канонических Евангелий, однако в большинстве случаев приводит их в совершенном беспорядке (так, Симеон называется первосвященником). В Деяниях Павла упоминается не менее 57 имен, однако нет ни одного анонимного лица, упомянутого в канонических Деяниях, которое можно было бы более точно идентифицировать в апокрифических Деяниях, или о котором можно было бы получить более подробную информацию. Топографические детали в Деяниях Павла чрезвычайно туманны по сравнению с канонической книгой. Мнение о том, что топографические детали имеют какое-то символическое значение, см.: К. Kundsin, Topologische Uberlieferungsstucke im Joh. (1925). Бультман (Bultmann, The History of the Synoptic Tradition, pp. 67 f.) утверждает, что с развитием предания появляется тенденция добавлять к Писанию и преданию все более точные детали и подробности, включая вставки имен различных анонимных ораторов. Эту тенденцию действительно можно обнаружить в позднейшей апокрифической литературе, однако Бультман затрудняется процитировать какие-либо параллели I века от Р.Х.

27
Додд (С. Н. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel, pp. 243 ff.) обращает серьезное внимание на названия местности и считает, что они позаимствованы из более раннего предания, которое он считает вполне достоверным.

28
См.: S. Temple JBL 80 (1961), pp. 220-232. Автор выдвигает гипотезу ядра материала, написанного очевидцем и расширенного преданием. В этом случае подробности, указанные очевидцем, могли бы сделать писание более аутентичным, но были бы бесполезны для установления авторства. См. также его работу: The Core of the Fourth Gospel (1975).

29
Op. cit.adloc.

30
Баррет (Barrett, op. cit, p. 104) приписывает встречающиеся топографические детали источникам автора Евангелия или объясняет их стремлением автора придать своему труду большую правдоподобность. Вопрос об использовании автором источников является весьма спорным (см. раздел VI данной главы), а апелляция к тому, что автором двигало стремление к правдоподобности, не представляет никакой ценности, потому что невозможно доказать, что автор был человеком, который мог бы психологически и духовно прибегнуть к подобным ухищрениям. Четвертое Евангелие не оставляет места таким допущениям. Возникает вопрос: какое количество деталей необходимо для удостоверения подлинности труда? Если допустить, что автором был не очевидец описываемого, то этот автор оказался бы перед выбором: либо допустить слишком много неясности, либо привести слишком много подробностей. В том или ином случае у него были весьма слабые шансы на признание его произведения подлинным.

31
Ср.: A. J. В. Higgins, The Historicity of the Fourth Gospel (1960), p. 57.

32
Более обстоятельное исследование о том, является ли автор очевидцем событий, см.: L. L. Morris, Studies, pp. 139-214.

33
Ср. подход, представленный в книге Ч. Г. Додда: С. Н. Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel (1953).

34
См.: F. C. Grant, The Gospels, their Origin and Growth, 1957, p. 175. Автор является убежденным сторонником представленной позиции. См. также: A.-J. Festugiere, Observations stylistiques sur FEvangile de S. Jean (1974), который на основе стилистических исследований предполагает, что автор не был греком. Вместе с тем он признает, что Евангелие было тщательно продумано.

35
Ср.: Barrett, The Gospel according to St. John (1978), p. 39; W. D. Davies, Paul and Rabbinic Judaism (1948), pp. 1-16; S. Liebermann, Hellenism in Jewish Palestine (1950); R. E. Brown, John I, pp. Ivi-lvii, Последний автор утверждает, что Евангелие не испытало влияния греческой философии, во всяком случае, оно не выходит за рамки общих представлений, бытовавших в Палестине в то время.

36
Грант (F. С. Grant, op. cit.) выступает против этой позиции и отмечает, что небольшое количество параллелей с кумранскими текстами не идет ни в какое сравнение с тем, что он называет "огромным множеством параллелей" с эллинистической литературой. Однако сравнения и аналогии с кумранскими находками более уместны, так как они отстоят по времени не настолько далеко, как многие приводимые примеры из древнегреческой литературы. Другой автор (А. М. Hunter, ET 71 (1959-60), pp. 164-167) склонен признать палестинское и, возможно, апостольское авторство, особенно когда оно подкрепляется лингвистическими изысканиями (арамейский диалект греческого языка) и достоверной палестинской топографией. С другой стороны Додд находит основное возражение против апостольского авторства в столь сложном сочетании раввинистических и эллинистических мотивов: С. Н. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel, p. 16.

37
Критику этого взгляда см.: Н. R. Reynolds, HDB 3 (1899), p. 702. Грант (R. M. Grant, A Historical Introduction to the New Testament, 1963, p. 155) указывает на то, что кумранские сектанты критиковали "ортодоксальных" иудеев. Бультман (Bultmann, The Gospel of John, p. 87) рассматривает тот факт, что евреи иногда отличали себя от ooclos (о ochlos). Он считает, что термин Iovdaioi (ludaeoi) использовался для выделения евреев с их наиболее характерными качествами и обозначал признанных авторитетов. Словоупотребление ничего не говорит нам о происхождении евангелиста (был ли он евреем или нет). См.: U. С. von Wahlde, "The Johannine "Jews": A Critical Survey", NTS 28 (1982), pp. 33-60. Автор считает, что термин "еврей" употреблялся нейтрально. Ср. дискуссию: W. A. Meeks, "Am I a Jew?" Johannine Christianity and Judaism, in Christianity, Judaism, and Other Graeco-Roman Cults (ed. J. Neusner, 1975), pp. 183 ff. Ср. также: С. J. A. Hickling, "Attitudes to Judaism in the Fourth Gospel", in L'Evangile de Jean (ed. de Jonge), pp. 347-354. Он сходится с подходом Мика в том, что ссылки на слово "еврей" происходят из разрозненных источников.

38
Ср.: А. Р. Peabody, in E. A. Abbott, A. P. Peabody and J. B. Lightfoot, The Fourth Gospel (1892), p. 112.

39
Тейлор (V. Taylor, The Gospels, p. 98), в целом признавая аргументы против концепции неверующих евреев, тем не менее отрицает какую-либо расовую ненависть автора Евангелия и, фактически, предполагает, что только еврей мог переживать подобные чувства.

40
Ср.: Dodd, op. cit.,p. 15.

41
Можно привести множество примеров, когда люди выходили за рамки традиционных представлений, обусловленных происхождением, и у нас нет причин не допускать подобного по отношению к Иоанну. Ср.: R. L. Fredrickson, John (1985), p. 20.

42
В своем комментарии Генхен (Haenchen, John I, pp. 2-19) приводит детальный обзор подходящих свидетельств, но примечательно то, что в следующем разделе он разрушает аргументацию древности традиции Иоанна. О внешних данных см. также: R. E. Brown, John, pp. Ixxxviii-xcii.

43
Ср.: Adv. Haer. ii. 22.5, iii. 3.4, цит. по: Eusebius, HE, iii. 23.3 f. Ср. также: Adv. Haer. iii. 1.1, цит. no: Eusebius, HE, v. 8.4.

44
HE, iv. 14.3-8.

45
Eusebius, HE, v. 20.4-8.

46
Сандерс (J. N. Sanders, The Fourth Gospel in the Early Church, (1943), pp. 38-39) пошел дальше и предположил, что эфесские христиане приписали своему Иоанну апостольство и авторство Евангелия, так как это составляло предмет их гордости и, кроме того, являлось серьезным подкреплением в споре с Квартодецимом (Quartodecim). Кажется, что Сандерс не учел того факта, что эфесским христианам не было необходимости приписывать Евангелие апостолу Иоанну, так как их главный противник признавал его авторство. См.: В. W. Bacon, ZNTW 26 (1927), pp. 187-202; 31 (1932), pp. 132-150, который трактует утверждение Иринея об эфесском Иоанне не только как неточность, но и как преднамеренное искажение. Автор признает существование старца Иоанна, однако считает, что он жил в Иерусалиме.

47
Нанн (Н. Р. V. Nunn, The Fourth Gospel, 1946, p. 19) указывает на то обстоятельство, что Ириней был очевидцем пыток, гонений и смерти за веру своих друзей, что побуждало его подкрепить эту веру подобными утверждениями.

48
В кн.: James Drummond, An Inquiry into the Character and Authorship of the Fourth Gospel, 1903, p. 348 приводится следующее замечание: "Критики говорят об Иринее, что хотя он и как с луны свалился, он все же посетил, по крайней мере, два-три раза лекции Поликарпа и не был знаком с кем-либо еще ... он должен был хорошо знать события начала века [П в. от Р.Х. -прим. перев.]". С другой стороны, Бауэр (W. Bauer, Das Johannesevangelium, (1925), p. 235) считает, что свидетельство Иринея вызывает подозрения, так как, согласно данным Евсевия, Ириней утверждал, что Палий является учеником Иоанна. Даже если допустить подобную неточность, то мы должны подвергнуть сомнению все свидетельство Иринея. Стремление Бауэра придать вес более позднему и менее достоверному свидетельству Филиппа Сида о ранней мученической кончине Иоанна выглядит странным. Ср. также: С. К. Barrett, The Gospel according to St. John (1978), pp. 101-105, который также не доверяет свидетельству Иринея. Ср.: R. Е. Brown, John I, pp. Ixxxviii-xcii, который на основе тщательного исследования данных Иринея приходит к заключению, что любое опровержение Иринея было бы крайне необоснованно. Ср. также: R. Schnackenburg, John I, pp. 78-81.

49
См.: J. H. Bernard, St. John, I (ICC, 1928), p. Ivi; Morris, Studies, p. 262. Последний автор отмечает, что упоминание других людей в написании Евангелия отнюдь не подвергает сомнению то, что его автором был Иоанн.

50
См.: W. Sanday, The Criticism of the Fourth Gospel, 1905, pp. 32 ff. Автор подвергает резкой, уничижительной критике этот метод аргументации, одобрительно при этом отзываясь об исследованиях Дрюммонда. Последний писатель приводит разительный пример Феофила Ангиохийского, который никого не упоминает кроме Иоанна в связи с авторством Евангелия, и даже не упоминает имени Христа (op, cit., pp. 157 Г.). Он не мог бы проигнорировать эти факты, однако по какой-то причине он предпочитает их не упоминать.

51
Ср.: С. de Boor, TU, v, ii (1888), p. 170.

52
Chronicle, iii, 134.1.

53
Ср.: Н. Lietzmann, Die drei altesten Martyrolgien (Kleine Texte, 2,1911), pp. 7 f.

54
Ibid., pp. 5 f.

55
Цит. по: Feine-Behm, Einleitung, p. 105.

36
Баррет (С. К. Barrett, op. cit., p. 104), который допускает, что ранняя мученическая смерть Иоанна разрешила бы некоторые существенные проблемы, остроумно подмечает, что мы не можем предать мученической смерти Иоанна ради удобства критики. См. также: L. Morris, Studies in the Fourth Gospel (1969), pp. 280 ff., который отрицает идею раннего мученичества.

57
Op. cit., ad loc.

58
Ср. раздел P главы 25 данной книги.

59
The Gospel according to St. John (1978), p. 104.

60
Иустин не является прямым очевидцем, однако он утверждает: "Определенный человек среди нас по имени Иоанн, один из апостолов Христа, пророчествовал в откровении, которое он сделал" (Dialogue, 81). Согласно Евсевию, этот диалог был создан в Эфесе. Некоторые возражения могут вызвать достоверность отнесения его к Эфесу, однако Браун (Brown, op, cit, p. Ixxxix) третирует подобные возражения как "малоубедительные".

61
Менсон (Т. W. Manson, Studies in the Gospels and Epistles, 1962, pp. 118 ff.) сомневается в эфесском предании о возникновении Евангелия и предполагает, что в четвертом Евангелии содержатся следы более раннего антиохийского происхождения. Однако в подтверждение данной гипотезы нет внешних данных, и доказательства Менсона являются умозрительными. Ср. комментарии Курта Аланда о месте происхождения Евангелия: К. Aland, ZNTW 46 (1955), pp. 114-116; он относит его к Малой Азии на том основании, что Евангелие от Иоанна широко использовали монтанисты. Некоторые ученые считают Сирию местом происхождения Евангелия, но большинство из них отрицают авторство Иоанна (как, например, упомянутый Кюммель: W. G. Kummel, INT, p. 247). Ср. статью: F. F. Bruce, "St. John at Ephesus", BJRL 60, (1978), pp. 339-361.

62
Мнение, принятое в статье: R. V. G. Tasker, The Gospel according to St. John (INT, I960), p. 11. Ср. также: V. Taylor, The Gospels, p. 106. В работе R. Schnackenburg, John I, pp. 75-104 исследователь, рассматривая проблему авторства Евангелия, принимает точку зрения, которую он называет "промежуточным" решением, поскольку этот библеист решительно отвергает авторство непосредственно апостола, но признает то, что автор был знаком с апостолом. Поддержку апостольского авторства можно найти в статье: Е. К. Lee, CQR 167 (1966), pp. 292-302, который отмечает, что кумранские свидетельства сделали его более убедительным. Ср. также работу: N. Е. Johnson, CQR 167 (1966), pp. 278-291. H. Джонсон полагает, что апостол Иоанн Заведеев написал повествование о Страстях, а заетм кто-то другой позже расширил его до Евангелия. Ср.: С. Н. Clergeon, "Le quatrieme evangile indique-t-il le nom de son auteur?", Biblica 56 (1975), pp. 545-549.

63
Die Geschichte des Rabbi Jesus von Nazareth (1889).

64
Еще один маловероятный кандидат на авторство - Иоанн Марк - был предложен Паркером: P. Parker, JBL 79 (1960), pp. 97-110. Однако в своей более ранней статье (JBL 75 (1956), pp. 303-314) Паркер выдвинул идею о втором, более позднем издании Евангелия, таким образом, трудно определить, как это сочетается с его предположением о Марке. Идея о том, что любимым учеником был Иоанн Марк, представляет собой дальнейшее развитие и поддержку предположения Паркера: L. Johnson, ET 77 (1966), pp. 157-168, но она была оспорена: D. G. Rogers, ET 77 (1966). р. 214.

65
The Fourh Gospel in the Early Church (1943), pp. 38-39.

66
Ср.: О. Cullmann, The Johannine Circle (1976). Кульман считает, что автор принадлежал к определенному течению в иудаизме, отличающемуся от учения остальных апостолов. Однако это мнение подверглось критике в работе: F.-M. Braun, "Le cercle johannique et 1'origine du quatrieme evangile", RHPR 56 (1976), pp. 203-214. Автор критикует Оскара Кульмана за предположение о том, что Иисус Христос доверил наиболее глубокое откровение и свидетельство человеку, исповедующему учение, отличное от апостольского. Косвенную поддержку идеи Кульмана можно обнаружить в исследовании: R. A. Culpepper, The Johannine School (1975), который рассматривает гипотезу школы Иоанна сквозь призму древних школ вообще и приходит к выводу о том, что школа Иоанна представляла собой группу, ориентирующуюся на "любимого ученика". И. И. Гюнтер (J. J. Gunther, "The Elder John, Author of Revelation", JSNT 11 (1981), pp. 3-20) предполагает, что автором был пророк-учитель-апостол, исполняющий обязанности первосвященника и заступника, который был преемником апостола Иоанна, как лично, так и по взглядам.

67
См.: R. Schnackenburg, John I, где автор, утверждая апостольское авторство, выделяет редакционные элементы в окончательном написании Евангелия. По его мнению все данные принадлежат Иоанну, но создали все книги Иоанна представители его школы. В некотором смысле слова Иоанн был "автором", но не "евангелистом". Это мнение представляется чересчур запутанным определением авторства. Точнее было бы считать автора "очевидцем". Этот римско-католический взгляд на проблему сопоставим с мнением, выдвинутым в книге: R. Е. Brown, The Gospel according to John i-xii, 1966), который предложил теорию пяти стадий формирования Евангелия, причем апостол Иоанн имеет отношение только к первой стадии. Апостольское участие в написании Евангелия представляется в данном случае незначительным. Другие доказательства в поддержку идентификации автора см.: D. E. H. Whiteley, "Was John written by a Sadducee?" Aufsteig, П, 25.3, pp. 2481-2505.

68
HE, iii. 39.4.

69
The Gospel according to St. John (1978), pp. 105 ff.

70
См.: В. W. Bacon, ZNTW 26 (1927), pp. 197-198. Исследователь признает трудность интерпретации этой греческой фразы, однако он устраняет проблему предположением об исправлении текста, основанном на сирийском диалекте. Но текстуальные изменения такого уровня едва ли могут представлять собой удовлетворительную методику для решения проблем интерпретации. Относительно свидетельства Палия ср.: Morris, Studies, pp. 277-278 и R. E. Brown, John I, p. xci.

71
HE, iii, 39.6. Евсевий также цитирует молву, донесенную Дионисием, о том, что в Эфесе было две гробницы с именем Иоанн (НЕ, vii, 25.16). В критическом анализе утверждений Палия (С. S. Petrie, NTS 14 (1967), pp. 15-32) автор развивает мысль о том, что Евсевий не имел ввиду Иоанна Старца, а только уже упомянутого старца Иоанна, то есть апостола.

72
На основе веских доводов Бекон приходит к выводу о том, что концепция Иоанна Старца в эфесской теории является "весьма уязвимой для критики иллюзией" (В. W. Bacon, Hibbert Journal, 1931, p. 321). Моррис (Morris, Studies, p. 277) с одобрением приводит резкое опровержение теории Иоанна Старца в работе: А. Н. N. Green-Armytage, John Who Saw (1952), p. 132. Наиболее полное обсуждение этой теории см.: С. К. Barrett, John (1978), pp. 105-109.

73
Малочисленность позитивных данных по этой проблеме привела некоторых ученых к мнению о том, что Евангелие необходимо датировать временем незадолго до появления наиболее ранних точных свидетельств и ссылок на него. Так Шмидель (P. W. Schmiedel, Enc. Bib., 1914, col. 2550) датирует Евангелие 170 годом от Р.Х. Ошибочность этого принципа критики была доказана последующими находками более древних фрагментов папирусов.

74
См. подробное рассмотрение свидетельств равноапостольских отцов Церкви: J. Н. Bernard, op. cit., pp. Ixxi ff. Браун (F. M. Braun, NTS 4 (1958), pp. 119-124) предполагает, что до автора Послания Варнавы дошли отголоски проповеди Иоанна. Об отношении Климента Римского к Евангелию от Иоанна см.: М. Е. Boismard (KB 55 (1948), pp. 376-387). Автор полагает, что Климент приводит не цитаты из Иоанна, а только общее впечатление о Книге.

75
Op. cit., p. Ixxvi.

76
The Fourth Gospel in the Early Church (1943), p. 31.

77
The Gospel according to St. John (1978), p. 111.

78
Нанн (Н. Р. V. Nunn, The Fourth Gospel, 1946, p. 17), который считает, что свидетельство Диатессарона (Diatessaron) создает непреодолимое препятствие для тех, кто полагает, что Иустин Мученик не знал четвертого Евангелия, и подверг резкой критике Сандерса, игнорирующего этот факт.

79
Ср.: W. von Loewenich, Das Johannesverstandnis im zweiten Jahrhundert (1932).

80
Ср.: С. Н. Roberts, An Unpublished Fragment of the Fourth Gospel (1935).

81
Ср.: С. H. Dodd, BJRL 20 (1936), pp. 56-92 (опубликовано вновь в его работе: New Testament Studies, pp. 12-52).

82
С позиций этих данных Менсон (Т. W. Manson (Studies in the Gospels and Epistles, 1962, p. 112) утверждает, что Иустин не мог цитировать Евангелие, так как не существовало доступных копий текста.

83
НЕ, ii. 31.

84
См. обсуждение этой проблемы: V. Н. Stanton, The Gospels as Historical Documents, 1923, p. 239. Автор критикует Рендела Гарриса как сторонника мнения о том, что Гай был знаком с алоги (Alogi). Эти данные упускаются в современных исследованиях. Баррет (С. К. Barrett, John (1978), p. 114) упоминает об этом, но воздерживается от комментариев, mentions but does not discuss.

85
HE, iii, 28.

86
Op. cit, p. 38.

87
Обсуждение целей Иоанна см. в работе: С. К. Barrett, The Gospel of John and Judaism (1975), которая включает несколько эссе о целях написания и происхождении; J. А. Т. Robinson, in New Testament Studies (ed. Batey, 1970), который рассматривает место назначения и цель Евангелия от Иоанна. Винд (A. Wind, "Destination and Purpose of the Gospel of John", Nov. Test. 14 (1972), pp. 26-69) изучает воззрения ван Унника, Робинсона и Малдера (van Unnik, Robinson, H. Mulder) и приходит к обобщающему выводу о том, что Евангелие от Иоанна имеет универсалистские цели. См. также: J. W. Bowker, NTS 11 (1964-5), pp. 398-408; R. E. Brown, John I, pp. Ixvii-lxxix.

88
Три важных манускрипта - Синайский, Ватиканский и Коредети (Koredethi) - приводят настоящее время вместо времени аорист (pistevshte - pisteusyte). Такое прочтение может означать, что Евангелие подтверждалось существовавшей верой. Ср.: Barrett, The Gospel according to St. John (1978), p. 576. Додд (С. H. Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel, p. 9) предполагает, что помимо исследований в области грамматики, представление Евангелия в целом подтверждает евангельскую, благовестническую цель.

89
Эту цель можно сравнить с целью драматурга, который подбирает на глаз, для того чтобы убедить свою публику (ср.: С. М. Connick, JBL 67 (1948), pp. 159-169). См. также: С. F. D. Moule, The Birth of the New Testament, 1962, p. 94. Автор указывает, что цель Иоанна весьма индивидуалистична и заключается в ответе на вопрос: что я должен делать для того, чтобы спастись? (Ср. также его же статью в работе: E. Stauffer, Festschrift, Donum Gratulatorium, 1962, pp. 171-190 (опубликованную также в Nov. Test. 5, Fasc. 2-3), статья посвящена индивидуализму четвертого Евангелия).

90
"The purpose of St. John's Gospel", StEv (1959), pp. 382-411.

91
Ср.: Е. F. Scott, The Fourth Gospel, its Purpose and Theology (1908), pp. 182 ff.; G. H. C. Macgregor, The Gospel of John (MC, 1928), p. 367. Бультман (R. Bultmann, Theology of the New Testament) воздерживается от предположений или обсуждения значения ст. Ин. 20.31.

92
О христологии Евангелия от Иоанна см.: D. A. Carson, Jesus and His Friends (1986). Об использовании Иоанном слова "Мессия" см.: М. de Jonge, "Jewish Expectations about the "Messiah" according to the Fourth Gospel", NTS 19 (1972-3), pp. 246-270.

93
Hypotyposes, цит. по: Eusebius, HE, vi. 14.7.

94
The Criticism of the Fourth Gospel (1905), p. 71.

95
Иное объяснение утверждению Климента дано Грантом (R. M. Grant, JBL 69 (1950), pp. 305-322), который считает, что Климент слово "духовный" воспринимал как "гностический" и считал, что цель Иоанна состояла в том, чтобы представить тайное учение Иисуса. Однако слово "гностический" явно вводит в заблуждение.

96
Johannes und die Synoptiker (1926), pp. 87 f. Данная теория получила сильную поддержку в статье Вальтера Бауэра, обзорной по Евангелию от Иоанна: W. Bauer, in TR, n.f., I (1929), pp. 135-160.

97
См.: W. F. Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, 1955, ed. С. К. Barrett, p. 135. Автор справедливо считает теорию чересчур надуманной, хотя он сам полагает, что Иоанн иногда корректирует синоптические Евангелия (он ссылается, например, на последовательность событий и время помазания в Вифании или на датировку Тайной Вечери). Ср.: S. S. Smalley, John, pp. 122-124.

98
См.: G. Н. С. Macgregor, JBL 69 (1950), pp. 150-159. Автор утверждает, что Евангелие отражает конфликт между иудаизмом и апостольским христианством. Упоминания иудеев, следовательно, представляют собой "примеры наоборот".

99
Ср. прим. 39 к данной главе. Ср. также: Lord Charnwood, According to St. John (1925).

100
Винсент Тейлор (V. Taylor, The Gospels, p. 98) предполагает, что писатель имел ввиду антагонизм, к которому он подводил своих читателей противопоставлением с иудейскими оппонентами, но остается неясным, каким путем автор собирался помочь читателю его решить. Грант (R. M. Grant, JBL 69 (1950), pp. 305-322) утверждает, что цель Иоанна состояла в том, чтобы истолковать по-новому миссию Иисуса как ниспровергающую иудаизм. Робинсон (J. А. Т. Robinson, NTS 6 (1960), pp. 117-131) придерживается иной точки зрения и относит Евангелие к эллинистическому иудаизму. Из этого следует не полемика против евреев нехристиан, а обращение к иудейской диаспоре принять Христа. Моуль (С. F. D. Moule, The Birth of the New Testament, pp. 94-95) видит цель Иоанна в пересказе подлинного христианского предания (как в Ин. 9) в обстановке разрастающегося конфликта с иудеями. К вопросу о том, было ли Евангелие от Иоанна антиеврейским, см.: J. W. Bowker (NTS 11 (1965), pp. 398-408), который опровергает это мнение. Он указывает на то, что в этом Евангелии проводится различие между словом "евреи" и "фарисеи". Последние как правило враждебны Иисусу. Боукер заявляет, что Иоанн представляет одну из важнейших проблем, которая заключается в том, что на смену старому Израилю приходит совершенно отдельный новый Израиль. Однако см.: R. A. Whitacre, Joharmine Polemic (1982), где автор усматривает двойную полемику: против претензий оппонентов на их верность Моисею и Торе и против того, что они - дети Божьи.

101
См.: J. M. Bassler, "The Galileans: A Neglected Factor in Johannine Community Research", CBQ 43 (1981), pp. 243-257. Автор предполагает, что термин "галилеяне" (Galilaioi) обозначает тех, кто принял Слово, а термин "иудеи" (loudaioi) - тех, кто Его отверг. Другой автор (D. M. Smith, "The Presentation of Jesus in the Fourth Gospel", Interpretation 31 (1977), pp. 367- 378) считает, что община, из которой происходит Евангелие, откололась от синагоги. Ср.: Е. Grasser, "Die antijudische Polemik im Johannesevangelium", NTS 11 (1964), pp. 74-90; cp. также: M. H. Shepherd, "The Jews in the Gospel of John. Another Level of Meaning", ATR Suppl. 3(1974), pp. 95-112.

102
Ср.: J. A. T. Robinson, "The Destination and Purpose of John's (jospel", in Twelve New Testament Essays, pp. 107-125.

103
J. Bowman, The Fourth Gospel and the Jews. A Study in R. Akiba, Esther and the Gospel of John (1975). Он трактует Евангелие как христианизированную Книгу Есфирь.

104
Ср.: К. Bomhauser, Das Johannesevangelium: eine Missionsschrift fUr Israel (1928).

105
Ср.: ibid., pp. 158-167.

106
The Prophet-King (1967).

107
Ср.: E. D. Freed, "Samaritan Influence in the Gospel of John", CBQ 30 (1968), pp. 580-587; idem, "Did John write his Gospel partly to win Samaritan Converts?", Nov. Test. 12 (1970), pp. 241-256. См.: J. B. Purvis, "The Fourth Gospel and the Samaritans", Nov. Test. 17 (1975), pp. 161-198. Последний автор также предполагает, что Самария выступает в Евангелии в качестве места действия, особенно в связи с Моисеевым благочестием. См. также приложение Спиро (A. Spiro) в работе: J. Munck, The Acts of the Apostles (1967), в которой он выступает с идеей самарийского происхождения Стефана.

108
Ср.: R. H. Strachan, The Fourth Gospel (1941), pp. 44 f. С другой стороны см.: J. D. G. Dunn, NTS 17 (1971) pp. 328-338, где автор думает, что Ин. 6 является определенно анти-докетическим. Линдарс (В. Lindars, John, pp. 61-63) считает, что антидокетизм был привнесен в более позднюю редакцию Евангелия.

109
Ср.: F. С. Grant. The Gospels, their Origin and Growth, pp. 163 ff.

110
Ср.: E. F. Scott, The Fourth Gospel, pp. 86-103. Против этого мнения см.: Smalley, John, pp. 132-136.

111
Комментарии Бультмана исходят из данной позиции. Ср. также: Theology of the New Testament, P (1955). Концепция Бультмана по отношению к этому Евангелию подверглась резкой критике: Е. Percy, Untersuchungen uber den Ursprung der johannischen Theologie (1939).

112
Сторонником идеи гностического фона Евангелия является Кеземан (Е. Kasemann, The Testament of Jesus, 1968), который усматривает ссылки на него в Ин. 17. Кеземан не считает дела или речи сколько-нибудь историческими. Он полагает, что автор Евангелия был озабочен распространением наивного докетизма, у автора Кеземан также обнаруживает гностический уклон. Он утверждает, что Книга попала в канон по ошибке. Идея гностичиской проблемы Кеземана основывается на его собственной интерпретации Ин. 1.14 и на его стремлении обнаружить в Евангелии сектантский тип благочестия. Однако как Борнкамм (G. Bomkamm, En Th 28 (1968), pp. 8-25), так и Деллинг (G. Delling, ThLZ 93 (1968), cols. 38^0) протестуют против теории Кеземана о наивном докетизме. Борнкамм считает, что повествование о прощании Иисуса с учениками сфокусировано не на образе славы Иисуса, как считает Кеземан, а на смерти Иисуса. Мартин (J. P. Martin, SJT (1964), pp. 332-343) также ссылается на гностицизм при обсуждении истории и эсхатологии отрывка Ин. 11.1-44. Он видит в притче о Лазаре и богаче не только решение проблемы отсрочки эсхатологических событий (parousia), но также и проблемы смерти. Эта проблема была вызвана равнодушием гностиков к смерти. Возможно, на отборе данных Иоанном оказал влияние зарождающийся гностицизм, однако это не означает, что подобные гностические тенденции послужили Sitz im Leben -культурно-историческим контекстом зарождения материалов всего Евангелия.

113
The Interpretation of the Fourth Gospel (1953). См.: р. 9.

114
Необходимо отметить, несмотря на то, что Ч. Г. Додд придает основное значение эллинистическим параллелям, он также принимает во внимание и семитские параллели. В действительности он трактует Евангелие как самый выдающийся образец произведения древнегреческой и семитской мысли из всей литературы того периода (см. его книгу: The Authority of the Bible, 1938, p. 200). Более того, он рассматривает раввинистическую традицию как параллельную эллинизму среду (milieu) в интерпретации Евангелия (ср.: The Interpretation of the Fourth Gospel, pp. 3 ff.). В своей более поздней книге Historical Tradition in the Fourth Gospel Додд признает, что ядро Евангелия составило палестинское предание, хотя он и продолжает придерживаться мнения о решающем влиянии эллинизма. Брендон (S. G. F. Brandon, The Fall of Jerusalem and the Christian Church, 1957) придерживается сходной точки зрения, хотя и исходя из совершенно других посылок, так как он отстаивает мнение о том, что
Иоанн показывает примирение иерусалимского христианства ал. Павла и эллинистического христианства, между которыми до этого были противоречия (ср. также: Н. С. Snape, HTR 47 (1954), pp. 1-14). Выделению эллинистического фона Евангелия со времен Додда уделяется все меньшее внимание, хотя он и не игнорируется совсем. Ср.: Lindars, John (1982), pp. 38-42; С. К. Barrett, John (1978), pp. 38-41; R. Kysar, Aufsteig П. 25.3., p. 2421.

115
Особ. см. эссе: W. F. Albright, "Recent Discoveries in Palestine and the Gospel of St. John", in The Background of the New Testament and its Eschatology (ed. W. D. Davies and D. Daube, 1956), pp. 153-171. Ср. также: F. M. Cross, Jr. (The Ancient Library of Qumran and Modem Biblical Studies, 1961, pp. 206 if.), который утверждает, что an. Иоанн сохранил первоначальное и аутентичное иерусалимское предание, а также статью Робинсона: J. А. Т. Robinson, "The New Look on the Fourth Gospel", in StEv, pp. 338-350.

116
Op. cit., р. 175, ср.
прим. 36 к данной главе. Ср. также: М. Burrows, More Light on the Dead Sea Scrolls (1958), p. 129.

117
"Qumran and the Origin of the Fourth Gospel", Nov. Test. 4 (I960), pp. 6-25.

118
Ibid., p. 24. В противовес теории доминирующего эллинистического влияния можно сослаться на мнение А. Дж. Хигпшса (A. J. В. Higgins, BJRL 49 (1967), pp. 363-386), который утверждает, что те разделы Иоанна, которые обнаруживают арамейские тенденции, ближе всего по стилю соотносятся с кумранскими текстами. Автор считает, что это удостоверяет подлинность материалов изречений у Иоанна.

119
Наиболее полное рассмотрение проблемы манускриптов Мертвого моря в связи с Евангелием от Иоанна см.: L. L. Morris, Studies, pp. 321-358. Ср. также: R. Schnackenburg, John I, pp. 128-135.

120
Ср.: S. S. Smalley, John, pp. 124-125, который опровергает мнение о том, что Иоанн представлял эллинизированное христианство, так как это предполагает, что Евангелие было предназначено для посторонних духу христианства людей, что он считает невозможным. Баррет (С. К. Barrett, John (1978) p. 136) признает современное направление исследований, нацеленное против идеи эллинистической основы Евангелия, однако утверждает, что его нельзя считать исключительно еврейским.

121
Отстаивание этого взгляда см.: W. Baldensperger, Die Prolog des vierten Evangeliums, 1898. Автор находит следы полемики против Иоанна Крестителя во всем Евангелии, ср. комментарии его точки зрения: W. F. Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism (1955), pp. 57-58. Мнение Бальденшпергера получило поддержку в работах: R. H. Strachan, The Fourth Gospel (1941), pp. 109-110, и W. Bauer, Das Johannesevangelium (1925), pp. 14 ff. Последний автор ссылается на мандейскую литературу в честь Иоанна.

122
Обсуждение сообщений об Иоанне Крестителе синоптиков и Иоанна см. в статье: J. А. Т. Robinson, "Elijah, John and Jesus", NTS 4 (1958), pp. 263-281.

123
Робинсон (Robinson, op. cit., p. 279 n. 2) подвергает сомнению существование этой умозрительной секты и настаивает на пересмотре бытующей точки зрения. Браун (R. E. Brown, John, pp. Ixvii-lxx) принимает мнение о том, что евангелист Иоанн выступил с апологетикой против сектантов Иоанна Крестителя, поскольку, очевидно, автор был высокого мнения об Иоанне Крестителе. Однако см.: S. S. Smalley, John, pp. 125-128. Последний автор считает, что это мнение ничуть не способствует объяснению цели Евангелия.

124
Более подробное рассмотрение этого взгляда см.: W. F. Howard, Christianity according to St. John (1943), pp. 143-150. Исследователь считает, что в противовес всем языческим интерпретациям таинств того времени "там [в Евангелии от Иоанна - прим. перев.] содержится свидетельство жизни Церкви и ее священной тайны" (ср.: р. 149). Ср.: К. Matsunaga, "Is John's Gospel Anti-Sacramental? - A new Solution in the Light of the Evangelist's Milieu", NTS 27 (1981), pp. 516-524. Ср. также: R. W. Paschal, "Sacramental Symbolism and Physical Imagery in the Gospel of John", TynB 32 (1981), pp. 151-156, который критикует как подходы, чрезмерно выделяющие таинства, так и подходы, отрицающие таинства в Евангелии от Иоанна, Баррет (С. К. Barrett, Essays on John (1982), pp. 80-97) отрицает наличие какой-либо полемики у Иоанна относительно таинств.

125
Иеремиас (J. Jeremias, The Eucharistic Words of Jesus, англ. пер. 1955, pp. 72-87) придерживается совершенно иной интерпретации и утверждает, что автор сознательно опускает данные во избежание того, чтобы священная формула не стала известна язычникам (например, как часть "тайного учения" (discipline arcani) церкви).

126
Некоторые ученые обнаруживают множество других скрытых указаний на таинства. Например, Оскар Кульман видит намеки на таинства в Ин. 1.29, 36, в насыщении народа, в притче о вине, в чуде в Кане Галилейской, в омовении ног Иисусом, в крови и воде из ран Христа, а также в других отрывках (см.: Early Christian Worship, англ. пер. 1953, pp. 37 ff.). Другие исследования в данном направлении см.: С. К. Barrett, The Gospel according to St. John (1978), pp. 82-85; W. Bauer, op. cit., pp. 95 ff. Одна из первых интерпретаций Евангелия с позиций рассмотрения его происхождения от лекционарий (богослужебных чтений) связывала чудо исцеления расслабленного и слепого с таинством крещения: Sir E. С. Hoskyns and F. N. Davey, The Fourth Gospel (1947), pp. 363 f. Некоторые исследователи признают наличие в Евангелии указаний на таинства, но считают их редакционными вставками (ср.: Е. Lohse, "Wort und Sakrament in Johannesevangelium", NTS 7 (1961) pp. 110-125, который относит отрывки 19.346; 3.5 и 6.516-58 к деятельности редактора Евангелия; ср.: J. Jeremias, ZNTW 44 (1952-3), pp. 256-257, а также критику его статьи: G. Bomkamm, ZNTW 47 (1956), pp. 161-169, ср. также: W. Michaelis, Die Sakramente im Joh., 1946). См.: Smalley, John, pp. 128-130, который высказал мнение о том, что Иоанна вряд ли заботила проблема таинств.

127
The Apostolic Preaching and its Developments - 1944), pp. 65 ft".

128
Для изучения эсхатологии ал. Иоанна см.: L. van Hartingsveld, Die Eschatologie des Johannesevangeliums (1962). Защиту традиционного взгляда см.: D. E. Holwerda, The Holy Spirit and Eschatology in the Gospel of John. A Critique of Rudolf Bultmann's Present Eschatology (1959). Бультман (Bultmann, ThLZ 87 (1962), cols. 5-8) усмотрел в точке зрения Хольверда недопонимание его термина "экзистенциальный". Однако во многом можно согласиться с Хольвердом, в частности в том, что Бультман весьма субъективен. Ср. подробное рассмотрение теорий редакций, отрицающих эсхатологию будущего: R. E. Brown. The Gospel according to John i-xii (1966), pp. XXrV-CCCGC, 219-221. О мнении Бультмана см.: D. M. Smith, Jr., The Composition and Order of the Fourth Gospel (1965), pp. 134 ff, 217 ff. См. также: Smalley, John, pp. 130-132. Автор убедительно показывает, что Иоанн намеренно соединяет настоящее и будущее.

129
A. Guilding, The Fourth Gospel and Jewish Worship (I960), p. 57. Хотя эта теория и вызвала значительный интерес, она все же не избежала критики. Моррис (L. Morris, The New Testament and the Jewish Lectionaries, 1964) доказывает, что в I в. от Р.Х. у нас нет адекватных данных об иудейских лекционариях (богослужебных чтениях), на чем базируется точка зрения, выдвинутая в работе: P. Wernberg-Moller, JSemS 10 (1965), pp. 286-288. Ср. также: M. Barth, JR 42 (1962), pp. 65 f. Генхен отвергает теорию Гилдинга по разным соображениям: Е. Haenchen, ThLZ 86 (1961), cols, 670-672. Он отрицает воззрение о том, что Иоанн представляет поучения, принятые в синагогах.

130
Ср.: W. H. Raney, The Relation of the Fourth Gospel to the Christian Cultus (1933). Исследователь выделяет следующие отрывки, в которых он усматривает характерные черты структуры гимнов и псалмов: Ин. 1-18; 3.14-21, 31-36; 10.1-18, а также поучения в гл. 14-16 и молитву в гл. 17. Он полагает, что эти отрывки были предназначены для исполнения церковным хором. Другие отрывки (5.19-47; 6.32-58; 8.12-20, 21-30, 31-58; 10.25-38; 12.20-36, 44-50; 13.12-30, 316-35), состоящие из повествований, читались нараспев.

131
Ср.: С. F. Burney, The Poetry of our Lord (1925).

132
См.: S. S. Smalley, John, pp. 136-138, который считает это мнение неправдоподобным.

133
The Text of the Greek Bible (1949), p. 75.

134
Ср.: С. К. Barrett, op. cit, p. 110.

135
Несмотря на то, что дебаты по поводу взаимосвязи Папируса Эгертона 2 и Евангелия от Иоанна до сих пор не утихают, существуют веские основания полагать, что Евангелие от Иоанна опиралось на этот папирус (ср.: С. Н. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel, p. 328 n. 2, который допускает, по крайней мере, заимствование фрагмента I папируса. Ср. также комментарий: С. К. Barrett, op. cit., p. 110). F. Баур и тюбингенская школа датируют Евангелие от Иоанна последней четвертью P в. от Р.Х., игнорируя многочисленные внешние данные. Ученые последовательно относили Евангелие приблизительно к 135 г. от Р.Х., как, например, Шмидель (P. Schmiedel, art, "John, Son of Zebedee", in Enc. Bib., 1914, col. 2551), который датирует Евангелие временем после восстания Бар-Кобы в 135 г. от Р.Х. Он считает, что
ссылка на это восстание содержится в Ин. 5.43. Эту позицию впервые поддержал Мейер (Е. Meyer, Ursprung und Anfange des Christentums, I, 1921, pp. 310-340), однако он же ее подверг критике два года спустя в томе Ш этой же работы (р. 650). Сейчас на эту идею смотрят, как на "курьез критики" (цит. по: Vincent Taylor, The Gospels, p. 84 h. 2). Еще один вариант поздней датировки был предложен в работе: Н. Delafosse, Le Quatrieme Evangile, 1925. Автор предполагает, что Евангелие написал Маркион (ок. 135 г.) и переработал ортодоксальный писатель (ок. 170 г.). Ср. комментарии: Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, p. 89.

136
Например, Сандерс (J. N. Sanders, The Fourth Gospel in the Early Church, 1943, pp. 12 ff.) признает, что одна и та же теологическая традиция лежала в основе обоих произведений, однако не соглашается с тем, что Игнатий знал Евангелие.

137
Ср.: С . Maurer, Ignatius von Antiochien und das Johannesevangelium (1949). Ср. также дискуссию: F.-M. Braun, Jean le Theologien (1959), pp. 262-282.

138
Ученые, которые даже не признают свидетельства Игнатия, предлагают датировать Евангелие временем около 100-110 гг., как, например, Сандерс (Sanders, op. cit, p. 45) или Додд (С. H. Dodd, BJRL 20 (1936), pp. 56-92, перепечатано в его работе: New Testament Studies, pp. 12-52). В своей более поздней книге (Historical Tradition in the Fourth Gospel, p. 424) Додд приводит более раннюю датировку: около 100 г., причем он склонен считать, что Евангелие было написано скорее всего до этой даты.

139
Робинсон (Robinson, Redating, pp. 256-258) указывает на неубедительность внешних данных в проблеме датировки Евангелия от Иоанна.

140
Например, J. Reville, Le Quatrieme Evangile, son Origine et son Valeur historique (1901), а также: A. Loisy, Le Quatrieme Evangile, deuxieme edition refondue: Les Epitres dites de Jean (1921), оба автора на этом основании датируют Евангелие 125 годом. Ср. также: Е. F. Scott, The Fourth Gospel, its Purpose and Theology, 1908, p. 103, который высказал мнение о том, что Иоанн писал в "период примирения" ортодоксального христианства и гностицизма накануне непримиримого конфликта. В последнее время большинство исследователей не принимают датировки Евангелия вторым веком.

141
См.: Е. R. Goodenough JBL 64 (1945), pp. 164-165. Автор полагает, что 1 Послание Иоанна не имеет никакого отношения к докетизму и, следовательно, не требует поздней датировки. Более подробное рассмотрение датировки этого Послания см. в разделе VI гл. 23 данной книги.

142
Грант (R. М. Grant, A Historical Introduction to the New Testament (1963), p. 155) подвергает сомнению самую возможность датировки Евангелия от Иоанна временем либо до синоптических Евангелий, либо после них. Это мнение представляет собой значительный отход от общепринятой точки зрения. Обоснование ранней датировки см.: W. Gerickte, ThLZ 90 (1965), cols. 807-820, который предполагает, что Евангелие от Иоанна было написано раньше Матфея и Луки. Герикте предлагает датировать это Евангелие 68 годом, что ставит его по древности вровень с Евангелием от Марка. Один из его аргументов состоит в том, что он видит в отрывке Ин. 5.43 ("а если иной придет во имя свое") указание на Нерона.

143
Мартин (R. P. Martin, Foundations, I (1975), p. 282) продолжает датировать Евангелие 100 годом.

144
The Structure and Message of St. John's Gospel (1928).

145
Ibid., pp. 225 ff.

146
Работа Эдвардса (H. E. Edwards, The Disciple Who Wrote These Things, 1953) посвящена исследованию этого аспекта.

147
Обобщение подобных точек зрения см.: R. Kysar, The Fourth Evangelist, pp. 167-168.

148
См. основных сторонников этой позиции: L. Morris, Studies; F. L. Cribbs, "A Reassessment of the Date of the Origin and the Destination of the Gospel of John", JBL 89 (1970), pp. 39-55, который полагает, что Евангелие было написано образованным христианином-евреем из Иудеи в период 50-х - 60-х гг.; а также: G. A. Turner, "The Date and Purpose of the Gospel of John", Bulletin of the Evangelical Theological Society 6 (1963), pp. 82-83, который отстаивает датировку до 70 г.

149
Redating, pp. 254-311. Ср. также: L. L. Morris, Studies, pp. 283-292, который допускает возможность датировки до 70 г.

150
В своей посмертной публикации Дж. А. Т. Робинсон (Robinson, The Priority of John, 1985) подверг тщательному исследованию многочисленные детали для того, чтобы обосновать эту точку зрения. Он высказывает сомнение относительно тех предположений, которые считались непреложной истиной.

151
См.: Redating, p. 273, где Дж. А. Т. Робинсон цитирует выводы Д. Р. Хеера относительно данной проблемы.

132
См.: М. de Jonge, "The beloved disciple and the date of the fourth gospel", in Text and Interpretation (ed. Best and Wilson), pp. 99-114. Автор критикует мнение Робинсона о том, что любимый ученик и апостол Иоанн - одно и то же лицо. Он утверждает, что дата написания Евангелия до 70 г. недоказуема и менее вероятна, чем время после 70 г. Еще более приблизительная датировка второй половиной I в. от Р.Х. приводится в работе: J. R. Michaels, John (1984), р. XXIX.

153
Вдобавок к упомянутому выше мнению Берча можно сослаться на работу: С. Spicq, L'Epitre aux Hebreux (1952), pp. 109-138. Он рассматривает проблему автора Послания к Евреям в свете катехизиса Иоанна и приходит к выводу, что автор Послания знал Писания Иоанна и испытал их влияние. Ср. также аргументы Додда в пользу различия между трудами Иоанна до 70 г. и последующими публикациями Евангелия от Иоанна: С. Н. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel.

154
См. обсуждение в пункте Е раздела Ш данной главы. Как Хантер (А. М. Hunter, ET 71 (1959-60), pp. 164-167), так и Митгон (С. L. Mitton, ET 73 (1961-2), pp. 19-22) склонялись к более ранней датировке, чем 100 г. Хантер датировал Евангелие 80 г. или даже десятилетием раньше.

135
Ср.: Е. R. Goodenough, JBL 64 (1945), pp. 145-182 (особ.: pp. 166 ff.).

156
Эдварде связывает написание Евангелия с бегством христиан в Пеллу (H. E. Edwards, op. cit., pp. 129-130). См.: С. С. Tarelli, "Clement of Rome and the Fourth Gospel", JTS 48 (1947), pp. 208-209. Автор подсчитал, что Евангелие было уже издано до 70 г. Ср. мнение Гарднер-Смита о том, что Евангелие от Иоанна могло быть написано одновременно с Евангелием от Марка: P. Gardner-Smith, St. John and the Synoptic Gospels, 1938, pp. 93 ff. Грант (R. M. Grant, op. cit., pp. 159 f.) датирует это Евангелие временем сразу после 70 г. на том основании, что автор стремился предложить находящимся в кризисе иудейским сектантам христианскую веру, и если они были связаны с общиной у Мертвого моря, то создание Евангелия относится к периоду после 68 г., когда эта община была разрушена.

157
Теодор Цан (Т. Zahn, INT Ш (1909), р. 347) цитирует Вендта (Н. Н. Wendt, Lehre Jesus I (1886), pp. 215-342), поддерживая его точку зрения.

158
Так см.: R. Е. Brown, John I, pp. XXIV-CCGC, ХСУШ-СП. Робинсон (J. А. Т. Robinson, Redating, p. 271), комментируя теорию Брауна, указывает, что интервал приблизительно в 25 лет, предложенный Брауном для всех стадий формирования Евангелия, делает бессмысленным сами стадии, так как вся Книга могла быть написана в течение жизни одного поколения. См. также: R. Е. Brown, The Community of the Beloved Disciple (1979), где он рассматривает проблему места написания Евангелия и Посланий Иоанна.

159
См.: Н. S. Holland, The Fourth Gospel (1923). Автор обосновывает свой главный аргумент относительно характера Евангелия от Иоанна тем, что синоптические Евангелия оставили много проблем открытыми, эти проблемы разрешает Иоанн. Иными словами говоря, синоптические Евангелия требовали разъяснений, предложенных четвертым Евангелием.

160
О взаимосвязи Иоанна и синоптиков см.: R. Е. Brown, New Testament Essays (1967), pp. 192-216; L. L. Morris, Studies in the Fourth Gospel (1969), pp. 15-63; F. Neirynck, Jean et les Synoptics (1979).

161
Подробности см.: С . К. Barrett, The Gospel according to St. John (1978), pp. 42 ff. Cp. также: С. Blomberg, The Historical Reliability of the Gospels (1987), pp. 156-159.

162
См. сжатое и доступное обсуждение этой проблемы: Е. В. Redlich, An Introduction to the Fourth Gospel (1939), pp. 56 if. Ср.: Blomberg, op, cit., pp. 162 ff.

163
Редлих (Redlich, op. cit., p. 57) верно указывает на то, что подобное намерение противоречило бы основной цели автора: утвердить веру в Иисуса Христа.

164
Op. cit., pp. 51-52.

165
Большинство ученых согласны, что в главе Ин. 6 устанавливается таинство евхаристии. Ср. краткий обзор различных точек зрения: A. Correll, Consummatum Est (1958), pp. 63 ff. Он утверждает, что Иоанн не мог ввести повествования об учреждении евхаристии до смерти Иисуса. См. иной подход к этой проблеме в разделе Ш данной главы.

166
Подобную интерпретацию Ин. 6 см.: В. F. Westcott, The Gospel according to St. John (1887), p. 113, а также: A. Plummer, The Gospel according to St. John (1900), pp. 152-154.

167
В качестве объяснения тому, что синоптики опускают происшествие с Лазарем, предлагается мнение, что во времена синоптиков Лазарь был еще жив и евангелисты не упоминают об этом по вполне понятным соображениям осторожности (было неизвестно, умрет ли Лазарь достойным притчи о нем и воскресения Иисусом Христом). Но скорее всего объяснение кроется в разных целях у различных авторов. Сандерс (J. N. Sanders, NTS I (1954), p. 34) полагает, что в молчании синоптиков нет ничего сверхъестественного, так как они приводят другие повествования о воскресениях из мертвых.

168
Ср.: Е. В. Redlich, op. cit, pp. 60 ff. Автор считает, что воскресение Лазаря послужили поводом,
а не причиной

ареста Иисуса Христа.

169
Ср.: A. J. В. Higgins, The Historicity of the Fourth Gospel (1960), p. 48. Браун (R. E. Brown, John I, p. 118) высказал мнение, что Иоанн вставил повествование об очищении храма позже происшествия с Лазарем в тексте перед ним, так как ссылка на Пасху встречается еще раньше (в гл. Ин. 2). Р. Т. Франс (R. Т. France, VE 16 (1986), pp. 40-43) указывает, что основное противоречие могло проходить красной нитью через все повествование только в том случае, если оно предполагало бы какую-либо хронологическую последовательность, которую он отрицает.

170
С. Н. Dodd, Historical Tradition in the Fourth Gospel, pp. 366-387. Ср. также его же статью: "The portrait of Jesus in John and the Synoptics", in Christian History and Interpretation (1967), pp. 183-198.

171
На это указывается в работе: J. Drummond, An Inquiry into the Character and Authorship of the Fourth Gospel, 1903, pp. 17 ff., подробный список этих изречений см.: Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, p. 306.

172
Линдарс (В. Lindars, JSNT 13 (1981), pp. 83-101) признает подлинность некоторых схожих с синоптическими изречений в четвертом Евангелии.

173
The Gospel according to St. John (1978), p. 26.

174
Ср.: W. A. Meeks, "Galilee and Judea in the Fourth Gospel", JBL 85 (1966), pp. 159-169.

175
Ср.: M. Meinertz, Einleitung, p. 233.

176
К дискуссии об отношении главы Ин. 6 к данным синоптиков см.: P. W. Bamett, GP 6, pp. 273-297, который утверждает, что эта глава не связана с Мк. 6.

177
Даже еврейские ученые, такие как Абрахаме (I. Abrahams, Studies in Pharisaism and the Gospels, 1,1917, p. 12), считают, что учение Иоанна сохранило подлинные аспекты изречений и поучений Иисуса Христа, которые были опущены у синоптиков. Ср. также: F. С. Burkitt, The Gospel History and its Transmission, pp. 239 ff.; Drummond, op. cit, pp. 35 ff. См.: W. H. Raney, The Relation of the Fourth Gospel to the Christian Cultus, 1933, pp. 71 ff. Автор утверждает, что большинство дискурсивного материала (изречения, поучения, высказывания и т. п.) у Иоанна представляет собой христианские гимны и прозу, и если эта теория верна, то она могла бы предоставить прекрасное объяснение различиям между Иоанном и синоптиками в формах учения Христа. Он проводит различие между тем, что он называет продолжительными гимнами и прозой Иоанна, и отдельными поэтическими вставками синоптиков (ср. аргументированную критику его точки зрения: С. F. Bumey, op. cit., pp. 69-70). Скорее всего Учитель мог излагать как первое, так и второе. Другую теорию, которая касается только литературных форм диалогов, предложил Додд (С. H. Dodd, BJRL 37 (1954-5), pp. 54-67), который усматривает в них следы эллинистических религиозных и философских диалогов. По мнению Додда евангелист должен был быть прекрасным литератором, передавшим все особенности поучений Иоанна.

178
Ср. дискуссию: R. H. Strachan, The Fourth Gospel (1941), pp. 15-26.

179
Обоснование повторения повествования об очищении храма см.: R. V. G. Tasker, The Gospel according to St. John (1960), p. 61.

180
Типичным представителем подобных подходов является Баррет: С. К. Barrett, op. cit., p. 195 f. Он разделяет мнение о том, что Иоанн опирался на писание Марка, что делает двойное повествование об очищении храма необоснованным.

181
Ср.: R. Т. France, VE. 16 (1986), pp. 4(ИЗ.

182
Ср.: В. F. Meyer, The Aims of Jesus (1979), pp. 168-170,197-202; E. P. Sanders, Jesus and Judaism (1985), pp. 61-71. Они подчеркивают, что подобный провокационный акт мог привести к концу земного служения Иисуса.

183
Ср: Higgins, The Historicity of the Fourth Gospel (I960), p. 44. Баррет (Barrett, op. cit, p. 163) считает, что изменение позиции вызвано скорее богословскими, чем хронологическими мотивами. Ср. также: J. H. Bernard, St. John, I pp. 86 ff., который является сторонником хронологии синоптиков. Другой автор (С. J. Cadoux JTS 20 (1919), pp. 311 ff.) предпочитает порядок изложения Иоанна. Менсон (Т. W. Manson, The Cleansing of the Temple, BJRL 33 (1951), pp. 271 ff.) датирует очищение храма по Марку шестью месяцами до начала Страстей.

184
Обсуждение происшествия с Лазарем см. выше в данном разделе.

185
Т. Cottam, The Fourth Gospel Rearranged (1952), pp. 47 ff.

186
Редлих (E. B. Redlich, An Introduction to the Fourth Gospel, 1939, pp. 68 ff.) кратко описывает эти подробности. Ср. также: J. А. Т. Robinson, The Priority of John (1985), pp. 123-157.

187
Если допустить, что теория о необходимости поменять местами главы 5 и 6 верна (см. обсуждение этой теории в разделе VI данной главы), то придется пересмотреть длительность периода служения Иисуса Христа у Иоанна. Ср. также мнение о том, что служение длилось два года, основанное на подобном расположении материала: E. F. Sutcliffe, A Two Year Public Ministry (1938), особ. pp. 84 ff.

188
Ср.: Higgins, op. cit., pp. 30-31.

189
Ср.: V. Taylor, The Gospel according to St. Mark, p. 666.

190
См.: A. J. B. ffiggins, The Lord's Supper in the New Testament, 1952, pp. 17 ff. Он предпочитает описание синоптиков данным Иоанна, значительно преуменьшая вес вышеперечисленных возражений. Ср. статью того же автора: "The Origins of the Eucharist", NTS I (1954-5), pp. 200-209. Собственная точка зрения Хиггинса заключается в том, что ал. Иоанн датировал известные события более ранним временем, руководствуясь богословскими соображениями. Это вызвало еще более резкие возражения Иеремиаса: J. Jeremias, The Eucharistic Words of Jesus (1955), pp. 49-57.

191
Отрицательная критика ХГХ века отвергла историчность Евангелия от Иоанна, что неизбежно повлекло за собой предубеждение против достоверности каких бы то ни было сведений Иоанна вообще. Краткий обзор критических подходов к Иоанну в ХГХ в. см.: Н. W. Watkins' Bampton Lectures, Modem Criticism considered in its relation to the Fourth Gospel (1890). Описание постепенного изменения отношения к Евангелию в начале нашего столетия см.: W. F. Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, pp. 128 ff., pp. 164 ff.

192
"La date de la domiere Cene", RHR 146 (1954), pp. 140-173; La Date de la Cene (1957) (англ, пер.: The Date of the Last Supper (1965); "Jesus et le calendrier de Qumran", NTS 7 (1960), pp. 1-30. Ср. также: E. Ruckstuhl, Chronology of the Last Days of Jesus (1965); J. A. Walter, "The Chronology of Passion Week", JBL 77 (1958), pp. 116-122.

193
На это указывается в работе: D. Barthelemy, VT 3 (1953), pp. 250-264. Это мнение получило поддержку: J. Т. Milik, Ten Years of Discovery in the Wilderness of Judaea (1959), pp. 107-113. Ср. также: J. Morgenstern, VT 5 (1955), pp. 34-76. О значении кумранских данных для этой проблемы ср.: J. Blinzler, ZNTW 49 (1958), pp. 238-251; J. Jeremias, JTS, n.s., 10 (1959), pp. 131-133.

194
Мэтью Блек (M. Black, The Scrolls and Christian Origins, 1961, p. 200) ссылается на Вавилонский Талмуд (Babylonian Talmud, Pes. iv. 5 if.). Ср. дискуссию: В. Gartner, John 6 and the Jewish Passover (1959). См. также: H. W. Hoehner, Chronological aspects of the Life of Christ (1977), pp. 65-71. Автор полагает, что разница в исчислении времени между галилейским и иерусалимским календарем была вызвана разницей в отсчете суток, галилейские сутки начинались и заканчивались восходом, определяемым визуально. Ср. также: R. Т. Beckwith, EQ43 (1971), pp. 218-227.

195
Op. cit., p. 201. Ср. также: E. Stauffer, Jesus and His Story, pp. 94-95, который утверждает, что обвиненному в ереси Иисусу было официально запрещено вкушать пасхальную пищу.

196
А. Дж. Б. Хиггинс (A. J. В. Higgins, The Historicity of the Fourth Gospel, pp. 61-62) подверг критике теорию Жобера (Mile Jaubert) no двум причинам. Во-первых, ессенская и иерусалимская Пасхи выпадают на одну и ту же неделю один раз в тридцать лет, и, следовательно, их совпадение может быть не более, чем предположением. Кроме того не осталось никаких свидетельств в пользу того, что Иисус придерживался ессенского календаря. Во-вторых, данные Жобера о раннехристианской практике совершать Вечерю Господню по вечерам во вторник Хиггинс считает недостоверными, так как из этого следует произвольное установление дня Причастия. Нельзя игнорировать мнение другого критика теории Жобера Иеремиаса, который считает, что теория выглядит более внушительной, чем достоверной: J. Jeremias, JTS 10 (1959), pp. 131 ff. Ср.: idem, Eucharistic Words, pp. 24-25.

197
См. статью: A. Gilmore, "The Date and Significance of the Last Supper", SJT 14 (1961), pp. 256-269. Автор предпочитает высказать прямолинейное суждение, однако его едва ли можно назвать недоброжелательным по отношению к воззрениям Жобера (Mile Jaubert). См. рассмотрение проблемы дня распятия Христа у Иоанна и синоптиков: М. Н. Shepherd, JBL 80 (1961), pp. 123-132. Он предполагает, что синоптики следовали исчислению времени еврейской диаспоры, по которой Пасха была приурочена к дню недели, в то время как Иоанн следовал исчислению, которое определяло этот день в соответствии с новолунием. Таким образом Шеферд отрицает предположение о том, что Иоанн корректировал синоптиков.

198
См. обсуждение этого предложения: R. P. Martin, in TSFBul 1961 (1961), pp. 4-8. Ср. также: I. H. Marshall, Last Supper and Lord's Supper (1980), pp. 71-72.

199
Ср.: E. Stauffer, New Testament Theology (1955), pp. 40 f; F. C. Burkitt, The Gospel History and its Transmission (1906), pp. 248 ff.

200
В порядке подготовки к празднику и приготовления "пасхальных" яств было воздержание от пищи в день накануне официальной даты праздника, ср.: R. Т. France, VE 16 (1986), pp. 43-54.

201
Johannes und die Synoptiker (1926).

202
В статье Боргена (P. Borgen, NTS 5 (1959), pp. 246-259) сравнивается повествование о Страстях Иоанна и синоптиков. Автор утверждает, что Иоанн следовал независимому от синоптиков источнику, хотя и этот источник отчасти смешался с синоптическим преданием до того, как он попал в руки евангелисту. Как подмечает Хиггинс (Higgins, op. cit., p. 21), выглядит странным тот факт, что у синоптиков не обнаруживается никаких следов смешения с преданием, легшим в основу Евангелия от Иоанна. Дебаты о независимости или взаимосвязи Иоанна и синоптиков не утихают. Продолжает бытовать мнение о том, что Иоанн использовал материал синоптических Евангелий, особенно от Луки. Ср. комментарии: М.-Е. Boismard, Synopse des quatre evangiles en frar^ais (eds. P. Benoit and M.-E. Boismard, П, 1975). Автор предложил сложную теорию использования Иоанном источников синоптических Евангелий. Ср. видоизмененный Нейринком (F. Neirynck) вариант этой теории в работе: A. Dauer, Die Passionsgeschichte bei Matthaus (1972), in L'Evangile de Jean (ed. M. de Jonge), pp. 73-106. Большинство современных ученых придерживаются мнения Гарднер-Смита о том, что Евангелие от Иоанна независимо от синоптиков (например, Браун, Шнекенбург, Сандерс, Моррис и Фортна: R. Е. Brown, R. Schnackenburg, J. N. Sanders, L. Morris and R. T. Fortna). Ср. также иную точку зрения: G. Reim, Studien zum Alttestamentlichen Hintergrund des Johannes-evangelium (1974). Автор считает, что Евангелие заканчивалось главой Ин. 17. Он думает, что "Иоанн" позаимствовал большие блоки информации из синоптиков, неизвестные нам (pp. 215-216,233-246).

203
Ср.: Е. R. Goodenough, JBL 64 (1945), pp. 145-182; ср. также: H. E. Edwards, The disciple who wrote these things (1953). Робинсон (J. A. T. Robinson, "The Place of the Fourth Gospel", in The Roads Converge, ed. P. Gardner-Smith, 1963, pp. 49-74) отстаивает мнение о том, что предание Иоанна берет свое начало до 70 г. от Р.Х. Гилленберг (N. В. R. Gyllenberg, Neutestamentliche Studien fur R. Bultmann, ed. W. Eltester, 1954, pp. 144-147) утверждает синхронность синоптической и иоанновской традиции. Он приходит к этому выводу на основе подхода метода "истории форм".

204
Ср.: Е. F. Scott, The Fourth Gospel, its Purpose and Theology (1908), pp. 53 ff. Один из самых крайних сторонников эллинистического влияния Гриль: J. Grill, Untersuchungen uber die Entstehung des vierten Evangeliums, I, 1902, П, 1923. Более умеренную точку зрения см.: С. Н. Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel. R. Bultmann in Eucharistion P (1923), idem, ZNTW 24 (1925), pp. 100-146, а также: W. Bauer, Das Johannesevangelium (1925), оба автора уделяют большое внимание мандейским параллелям. Ср. также: В. W. Bacon, The Gospel of the Hellenists (1933).

205
Р. Лайтфут (R. Н. Lightfoot, St. John's Gospel: a Commentary, 1956, pp. 33 ff.) придерживается мнения об Иоанне как об интерпретаторе, хотя он и более сдержан в своем подходе к историчности Иоанна, чем Бультман или Бауэр

206
См. их краткий анализ можно: Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, pp. 297 1Г. Более полный обзор см. в работе: J. Beutler, "Literarische Gattungen ini Johannesevangelium. Ein Forschungsberichte 1919-1980", Autsteig, pp. 2506-2568.

20
См. в данном разделе irymcr В.

208
L. Vaganay, RB 45 (1936), pp. 512 IT.; M. K. Boismard, RB 54 (1У47), pp. 473-501. Последний исследователь предполагает, что автором главы был ученик Иоанна, который воспринял устное учение евангелиста, что выявляется путем сопоставления соответствий и различий с остальной частью Евангелия. См. обоснование принадлежности главы 21 Иоанну Кассиана (Сергея Сергеевича Безобразова - прим. перев.): Cassian, NTS 3 (195.3), pp. 133-136.

209
См. ниже в данном пункте.

210
Как, например, Вендт: Н. Н. Wendt (цит. по: Howard, op. cit., p. 96). Ренан (Е. Renan, Vie de Jesus, 1863) подвергает сомнению в большей степени дискурсивный материал, чем повествовательный. Он считает повествования Иоанна более достоверными, чем у синоптиков (ср.: р. XXX). Подобное мнение отстаивал Э. Швейцер: Е. Schweizer, Ego Eimi (1939), p. 106.

211
Обзор более ранних теорий см.: Н. W. Watkins, Modem Criticism considered in its relation to the Fourth Gospel (1890), pp. 169 ff.

212
Ср.: В. W. Bacon, The Fourth Gospel in Research and Debate (1918), pp. 481 ff., однако эта теория основывалась на представлении автора о том, что цель Евангелия от Иоанна состояла в том, чтобы согласовать азиатские и римские традиции. Баррет (С. К. Barrett, John (1978), pp. 576 ff.)
трактует Ин. 21 как добавление, а Смолли (S. S. Smalley, NTS 20 (1974), pp. 275-288) опровергает подобные воззрения. Фрид (Е. D. Freed, ZNTW 55 (1964), pp. 167-197) исследовал различия в идеях и мыслях между Ин. 1-20, Ин. 21 и Посланиями Иоанна. Несмотря на то, что он поднимает вопрос о разных авторах для объяснения разночтений, исследователь отвергает возможность использования разных источников. Другая теория, отделяющая часть Евангелия от основной части (см.: С. Dekker, NTS 13 (1966) pp. 66-80), рассматривает Ин. 6 как нееврейский источник, добавленный редактором неевреем к работе еврейского автора. Деккер обосновывает свое положение на основе сопоставления использования термина "евреи" в Ин. 6 и остальной части Евангелия. Отбрасывая главу 6, он сокращает служение Иисуса по Иоанну до одного года. Однако данные не позволяют считать этот тезис сколько-нибудь убедительным.

213
Ср.: R. Bultmann, RGG Ш (1959), pp. 842 ff. Ср. также: R. Н. Strachan, The Fourth Evangelist, Dramatist or Historian?, 1925, pp. 84 ff. Автор поддерживает теорию о том, что намеченный план Евангелия был предопределен символической интерпретацией, а редактор придал Евангелию некоторую хронологическую последовательность в соответствии со своими представлениями, которые накладывались на изначально предполагаемую структуру. Однако степень символизма можно поставить под сомнение, и во всяком случае суть вопроса заключается в следующем: был ли только один автор, составивший оба разных плана, допуская, что два плана можно выделить с достаточной степенью уверенности.

214
Ср. также теорию Хирша: Е. Hirsch, Studien zum vierten Evangelium, 1936, который пытается обосновать, что первоначальная форма Евангелия была написана неизвестным евангелистом, а позже была переработана для использования в асийских церквях. Но ср. кригаку: Е. Ruckstuhl, Die literarische Einheit des Johannesevangeliums (1951), pp. 13 ff. Как Хирш, так и Бультман основывают свои теории на методе стилистической критики (ср. дискуссию Хирша по стилистической критике: Hirsch, ZNTW 43 (1950-51), pp. 129-143, однако отделить критику стиля от личных предубеждений исследователя представляется почти невозможным. О теории источников Бультмана см. ниже в следующем пункте данного раздела.

215
Ср.: Howard, op. cit., p. 107.

216
The Structure of the Fourth Gospel (1961). Ср. также: A. Q. Morton and J. McLeman, The Genesis of John (1980). В этой книге предпринята попытка применения стилометрии в поисках первоначального Евангелия.

217
Op. cit., р. 47.

218
Ibid., р. 56.

219
Ibid., pp. 86-92. Статистические подсчеты Макгрегора и Мортона (G. Н. С. Macgregor and A. Q. Morton) подверглись критике Генхена (Е. Haenchen, ThLZ 87 (1962), cols. 487-498) на том основании, что папирусы Бетти и Бодмера (Beatty and Bodmer) противоречат идее нормальной страницы. Э. Генхен справедливо указывает на то, что Макгрегор и Мортон затрудняются объяснить причину того, почему добавочный материал (J2 panels) был вставлен через равные промежутки текста.

220
Ego Eimi (1939). Более полное обсуждение точки зрения Швейцера см.: Е. Ruckstuhl, op. cit.,pp. ISOfif.

221
Ср. добросовестный обзор: Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, pp. 297 ff.

222
В последнее время возрастает осознание необходимости трактовать Евангелие как единое целое. Ср.: P. F. Ellis, The Genius of John. A Composition-Critical Commentary on the Fourth· Gospel (1984), который находит хиастические параллели в качестве ключа к пониманию структуры Евангелия. Ср. также: R. A. Culpepper, Anatomy of the Fourth Gospel (1983).

223
Ср.: J. H. Bernard, St. John, I pp. XCVI-XCVn.

224
The Gospel according to St. John (1978), p. 43. Он приводит список из десяти разделов повествований, встречающихся в одинаковом порядке как у Иоанна, так и у Марка. В более поздней статье он доказывает, что Иоанн был знаком с Евангелием от Марка или сходной традицией ("John and the Synoptic Gospels", ET 85 (1974), pp. 228-233).

225
Подробности см.: W. G. Ktlmmel, INT, pp. 201 ff. Ср.: E. K. Lee, NTS 3 (1956), pp. 50-58. В повествовании о Страстях между Марком и Иоанном встречается довольно много сходных моментов, однако существуют также и различия в языке и некоторых подробностях. См. также статью: S. I. Buse, NTS 4 (1958), pp. 215-219. Автор предполагает, что четвертый евангелист был знаком не с самим Евангелием от Марка, а с его источником повествования о Страстях (источник "В" Винсента Тейлора). Свой вклад в исследование возможного использования Иоанном синоптических Евангелий внес Вильяме (F. Е. Williams, JBL 86 (1967), pp. 311-319), который на основе изучения двух отрывков (Ин. 2.1-11 и Ин. 1.19-23) склоняется к мнению, что писания синоптиков послужили одним из источников Евангелия от Иоанна. Однако см.: R. Т. Fortna, "Jesus and Peter at the High Priest's House: A Test Case for the Question of the Relation Between Mark's and John's Gospels", NTS 24 (1978), pp. 371-383, который утверждает, что Иоанн не прибегал к Евангелию от Марка.

226
Ср. исследование проблемы источников повествования о Страстях Линдарса: В. Lindars, NTS 7 (1961), pp. 142-147. Он считает, что это повествование не прослеживается в каком-либо синоптическом Евангелии, а связано с преданием, которое послужило источником для синоптиков. Обоснование заимствований Иоанном из Евангелия от Луки и всего связанного с этой точкой зрения материала см.: J. A. Bailey, The Traditions Common to the Gospels of Luke and John (1963). Вместе с тем этот автор предполагает, что многие предания дошли до Луки и Иоанна независимо друг от друга как в письменном, так и в устном виде. Криббс (F. L. Cribbs, "St. Luke and the Johannine Tradition", JBL 90 (1971), pp. 422-450) доказывает, что соответствие Луки и Иоанна в противовес Матфею и Марку предполагает, что Лука знал предание Иоанна или даже первый черновик Евангелия. Ср.: F. Neirynck, "John and the Synoptics", in L'Evangile de Jean (ed. M. de Jonge), pp. 73-106, который в порядке изучения проблемы рассматривает теорию Буамара. Нейринку в большей степени импонирует мнение о том, что Иоанн был знаком с самими синоптиками, а не с их источниками, по крайней мере это проявляется в Ин. 20. Смит (D. M. Smith, "John and the Synoptics: Some Dimensions of the Problem", NTS 26 (1980), pp. 425-444) предполагает, что взаимоотношения синоптиков и Иоанна не поддаются объяснению в том случае, если Иоанн не знал синоптических Евангелий.

227
Иной взгляд на отношение Луки к Иоанну отстаивает Буамар (M. E. Boismard, RB 69 (1962), pp. 185-211), который предполагает, что Евангелие от Иоанна было отредактировано Лукой, по крайней мере Ин. 4.466-53 и 20.24-29. К повествованию о помазании см. статью Вейсса (К. Weiss, ZNTW 46 (1955), pp. 241-245), который пытается показать, что Западный Текст главы Лк. 7.46 был подлинным, а Иоанн неправильно понял версию истории помазания у Луки. Другое мнение заключается в том, что Иоанн соединил Мк. 14.3 и далее (=Мф. 26.6 и далее) с Лк. 7.36 и далее (ср.: W. G. Kummel, INT, p. 203). Ср. также: W. Gmndmann, Das Evangelium nach Lukas, pp. 17-22. Автор отрицает тесную связь между Евангелиями Луки и Иоанна, он предпочитает говорить об общей традиции.

228
Ср.: Н. F. D. Sparks, JTS, n.s., 3 (1952), pp. 58-61. Однако Гарденр-Смит критикует эту точку зрения: Gardner-Smith, JTS, n.s., 4 (1953), pp. 31-35. Но ср.: G. Maier, "Johannes und Matthaus-Zweispalt oder Viergestalt des Evangeliums?", in GP П, pp. 267-291, о взаимосвязи между Евангелиями от Иоанна и Матфея.

229
St. John and the Synoptic Gospels (1938). Ср. похожую точку зрения: F. С. Grant, JBL, 56 (1937), pp. 290-307. Еще раньше Шнивинд (J. Schniewind, Die Parallelperikopen bei Lukas und Johannes, 1914) твердо стоял на мнении о том, что Иоанн не использовал Евангелие от Луки. Бультман думает, что Иоанн заимствовал не у Луки, а у Марка и из источников Q и L (ThLZ 80 (1955), cols. 521-526). Паркер (P. Parker, NTS 9 (1963), pp. 317-336) предполагает, что Лука и Иоанн должны были встречаться в ходе миссионерской деятельности

230
Примеры можно найти в работе: P. Gardner-Smith, op. cit., pp. 8,16,23,48.

231
Михаэлис (Michaelis, Einleitung, p. 106) считает, что автор полагался на свидетельства очевидцев.

232
Ср.статью: С. Н. Dodd, NTS 2 (1955), pp. 75-76, о "Слове Господнем" (нем. Hermworte) ал. Иоанна, а также его же: Historical Tradition in the Fourth Gospel. Он выступает за независимость традиции Иоанна. Дальнейшие обсуждения см.: S. Mendner, ZNTW 47 (1956), pp. 93-112; J. N. Sanders, NTS 1 (1954-5), pp. 29 ff.; D. M. Smith, Jnr, JBL 82 (1963), pp. 58-64 (который опровергает зависимость) и Е. D. Freed, JBL 80 (1961), pp. 329-338 (который поддерживает ее). Очевидно, общее мнение о том, что Евангелие от Иоанна представляет собой конечный продукт раннехристианского развития преданий, привело к теории литературного заимствования (ср.: Е. R. Goodenough, JBL 64 (1945), pp. 145-182). С другой стороны Гудвин (С. Goodwin, JBL 73 (1954), pp. 61-75) оспаривает использование ал. Иоанном Ветхого Завета, из чего следует, что евангелист мог использовать свои источники с большей свободой. На этом основании автор думает, что Иоанн мог заимствовать материал у синоптиков даже в тех случаях, где отсутствуют вербальные соответствия. См. другого автора: R. Kysar, The Fourth Evangelist (1975), pp. 54 ff., который констатирует, что большинство современных ученых считают, что Евангелие от Иоанна имело то же самое предназначение, что и синоптические Евангелия.

233
Ср. его: Das Evangelium des Johannes and his article in RGG Ш (1959), pp. 842 ff. Теория источников Бультмана оказалась под огнем критики: D. M. Smith, Jnr, The Composition and Order of the Fourth Gospel. Bultmann's Literary Theory (1965). Для надлежащего исследования источников Бультмана Смит рассматривает их сквозь призму греческого языка. Он осознает, что Рудольф Бультман подверг исследованию только некоторые трудности и проблемы, однако показывает, что Бультман не находит их адекватного разрешения. В аргументации точки зрения о единстве Евангелия Швейцера и Рукштуля (Schweizer and Ruckstuhl) Смит видит влияние теории Бультмана. Автор отмечает вольное использование Иоанном Ветхого Завета, однако не отвергает использование Иоанном синоптиков. См. критику методологии Смита: Н. M. Teeple JBL 84 (1965), pp. 305-308. Типл исходит из того, что Иоанн мог также вольно использовать синоптиков, как и Ветхий Завет. Кроме того автор подвергает сомнению утверждение Смита о том, что Иоанн не окончил свое Евангелие. Критику символического источника Бультмана см.: В. Lindars, Behind the Fourth Gospel (1971), pp. 22 ff.

234
На Бультмана оказала влияние идея о возносящемся и нисходящем спасителе. Обсуждение см.: С. Н. Talbert, "The Myth of a Descending-Ascending Redeemer in Mediterranean Antiquity", NTS 22 (1976), pp. 418-439.

235
См.: Die Reden des Johannesevangeliums und der Stil der gnostischen OfFenbarungsreden (1956).

236
Ср., например, мнение Э. Кеземана: см. ниже.

237
Die literarische Einheit des Johannesevangeliums (1951), pp. 20-179. О единстве Евангелия см.: W. Grossouw, Nov. Test. I (1956), pp. 35-46. Автор указывает, что, несмотря на литературную теорию, которую выдвигает Р. Бультман, последний трактует Евангелие как богословски единое (in Theologie), за исключением богословия таинств и эсхатологии.

238
Zur johanneischen Tradition, Beitrage zur Kritik an der literarkritischen Analyse des vierten Evangeliums (1954), pp. 9-42.

239
Ср.: Noack, op. cit, pp. 31 if.

240
Ср. критику: R. H. Fuller, The New Testament in Current Study (1962), p. 113.

241
Ср. его статью: "Neutestamentliche Fragen von heute", ZTK 54 (1957), pp. 15 f.

242
Die Entstehungsgeschichte des vierten Evangeliums (1958).

243
Untersuchungen zur Menschensohnschristologie im Johannesevangelium, zugleich ein Beitrag zur Methodengeschichte der Auslegung des 4 Evangeliums (1957). См. также вторую книгу этого же автора: Komposition und Herkunft der johanneischen Reden (1960).

244
Отстаивание мнения о письменных источниках с отличных от Бультмана позиций ср.: С. Broome JBL 63 (1944), pp. 107-121. Автор поддерживает мнение об использовании ал. Иоанном письменных источников, однако предполагает, что только короткие логии (logia) воспроизводились дословно (verbatim), а более длинные отрывки подвергались редакции. Несколько статей полностью посвящены критике источников Иоанна. Ср. статью Типла по методологии: Н. М. Teeple, JBL 81 (1962), pp. 279-286; статью Смита по воззрениям Бультмана и его критике: D. М. Smith, NTS 10 (1964), pp. 336-351; J. M. Robinson, JBL 78 (1959), pp. 242 ff.; C. K. Barrett, ThLZ 84 (1959), cols. 828 f.; E. Haenchen, ZTK 56 (1959), pp. 15-54. Другой автор обращается к иудейским элементам Евангелия: G. Reim, 'Targum und Johannesevagelium", BibZeit 27 (1983), pp. 1-13. Он предполагает, что некоторые традиции экзегетики в Таргуме предвосхищают четвертое Евангелие.

245
Его книга Historical Tradition in the Fourth Gospel (1963) целиком посвящена этому исследованию. Она подверглась критике со стороны Стрекера (G. Strecker, Gnomon 36 (1964), pp. 773-778), который опровергает доиоанновское предание до 70 г. Стрекер трактует ст. Ин. 6.15 как редакторскую вставку и, следовательно, как не представляющую ценности для ранней датировки всего материала. Тем не менее данные, выявленные Доддом, предполагают более раннюю датировку доиоанновской традиции, чем это допускает Стрекер.

246
Historical Tradition, pp. 429-430.

247
Ср.: D. A. Carson, "Historical Tradition in the Fourth Gospel. After Dodd What?" in GP 2 (1981), pp. 183-145; J. S. King, "Has D. A. Carson Been Fair to С. Н. Dodd?", JSNT (1983), pp 97-102; и ответную статью Карсона: Carson, JSNT 23 (1985), pp. 73-81. Краткий обзор дискуссий последнего времени см.: R. Kysar, "The Source Analysis of the Fourth Gospel. A Growing Consensus?", Nov. Test. 15 (1973), pp. 134-152. Другой автор (R. Schnackenburg, The Gospel according to St. John I, pp. 59-74) выдвигает концепцию неоднородности Евангелия. По его мнению Евангелие от Иоанна состоит из различных напластований разного возраста и происхождения. В соответствии с этой позицией заслуживает большего доверия теория о том, что Евангелие сформировал более поздний редактор по имени Иоанн, отождествленный с апостолом Иоанном. Мартин (R. P. Martin, Foundations, I (1975), r 279) утверждает, что палестинское по происхождению иоанновское предание было видоизменено под сирийским влиянием.

248
Н. Teeple, The Literary Origin of John's Gospel (1974).

249
R. T. Fortna, The Gospel of Signs. A Reconstruction of the Narrative Underlying the Fourth Gospel (1970).

230
S. Temple, The Core of the Fourth Gospel (1975).

251
W. Baldensperger, Der Prolog des vierten Evangeliums (1898), цит. по: Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, p. 57. Необходимо отметить, что Бальденшпергер не считает ссылки на Иоанна Крестителя случайными вставками в материал о Логосе (Logos), a напротив, важнейшей частью цели автора. Противополжное мнение см.: P. Gaechter, ZkT 78 (1936), pp. 99-111. При обсуждении происхождения пролога И. Иеремиас (J. Jeremias, ZNTW 59 (1968), pp. 82-85) отверг гностический источник, однако высказал мнение о том, что использование слова "Логос" (Logos) в Ин. 1.14 указывает на предысторию в эллинистическом еврейском христианстве. Он думает, что этот термин· служит для обозначения еще не проявившегося, но уже вернувшегося Господа.

252
Ср.: С. Сгуег, ЕТ 32 (1921), pp. 440 ff.; J. H. Bernard, St. John, I, p. XXX; W. G. Kummel (INT, p. 215).

253
The Interpretation of the Fourth Gospel (1953), p. 296.

254
The Origin of the Prologue of St. John's Gospel (1917), and C. F. Bumey, The Aramaic Origin of the Fourth Gospel (1922). К такому же выводу пришли: D. Plooij, Studies in the Testimony Book (1932), p. 27. Ср. также: Т. W. Manson, On Paul and John (1963), p. 148; M. Black, An Aramaic Approach to the Gospels and Acts (1954), pp. 207-209.

255
Робинсон (J. A. T. Robinson, NTS 9 (1963), pp. 120-129) утверждает, что первоначально Евангелие начиналось с исторического повествования об Иоанне Крестителе, а позже к нему приложился материал о Логосе. Другой автор. (M. Hooker, "The Johannine Prologue and the Messianic Secret", NTS 21 (1974), pp. 40-58) настаивает на том, что пролог Иоанна является неотъемлемой частью Евангелия, точно так же как пролог Марка представляет собой неразрывное целое с Евангелием от Марка. Однако Иригуан (J. higoin, "La composition rythmique du prologue de Jean (I, 1-18)", RB 78 (1971), pp. 501-514) подчеркивает, что исследования подтверждают тот факт, что отрывок носит характер гимна. Он считает, что греческий текст второго века от Р.Х. этого отрывка указывает на подлинное происхождение Евангелия. В равной степени можно доказать, что эпилог (гл. 21) также является частью Евангелия. Ср.: P. S. Minear, "The Original Functions of John 21", JBL 102 (1983), pp. 85-98, который на основе многих связующих звеньев отстаивает единство Ин. 21 и Ин. 1-20.

256
Op. cit., pp. 292 ff.

257
Ibid., p. 384.

258
Op. cit., pp. XXX if.

259
The Gospel according to St. John (1978), p. 12.

260
The Gospel of John, ср.: pp. vii-xii.

261
Это мнение разделяет Маршалл (I. H. Marshall, NBD, p. 645), но без идей перераспределения и предположений Бультмана.

262
Ср. точку зрения: Е. Lohmeyer, ZNTW 27 (1928), pp. 11-36. Фейе приводит сходную теорию Рабнеха: J. Rabenech, EinfUhrung in die Evangelien (1921), (Robert-Feuillet's Introduction, П, p. 623). Ср.: M. Girard, "La Structure heptapartite du quatrieme evangile", Studies in Religion/Sciences 5 (1975-6), pp. 350-359.

263
Ср. в Иерусалимской Библии: D. Mollat (цит. по: Robert-Feuillet, op. cit., p. 623).

264
Ср.: A. Guilding, The Fourth Gospel and Jewish Worship (1960). Краткую критику этой теории см. в статье: J. R. Porter, "The Pentateuch and the Triennial Lectionary Cycle: An Examination of Recent Theory", in Promise and Fulfilment, Essays presented to S. H. Hooke (ed. F, F. Bruce, 1963), pp. 163-174. См. также: L. Morris, The New Testament and the Jewish Lectionaries (1964).

265
Гилдинг утверждает, что автора Евангелия больше интересовали периоды лекционариев (богослужебных чтений), чем историческое время. Она полагает, что в этом заключается причина повторения повествования об очищении храма: A. Guilding, op. cit, pp. 4, 186 ff. Мнение о том, что Евангелие предназначалось для литургических целей, см.: А. Schlatter, The Church in the New Testament Period (1955), p. 300.

266
Ср.: H. Sahlin, Zur Typologie des Johannesevangeliums (1950); J. J. Enz, JBL 76 (1957), pp. 208-215; B. P. W. S. Hunt, Some Johannine Problems (1958). Определенную типологию усматривает также другой автор: Т. F. Glasson, Moses in the Fourth Gospel (1963), однако эта типология не затрагивает структуру Евангелия.

267
Ср.: R. H. Smith, JBL 81 (1962), pp. 329-342. По дискуссии о параллельных местах между Второзаконием и Евангелием от Иоанном ср.: A. Lacomara, "Deuteronomy and the Farewell Discourses (Jn. 13:31-16:33)", CBQ 36 (1974), pp. 65-84.

268
JBL 85 (1966), pp. 159-169. Микс отвергает тезис о Галилее Ломайера, однако считает, что выделение Ломайером отдельного галилейского типа христианства представляет определенную ценность. Вейзе применяет символический подход к исследованию Евангелия от Иоанна: М. Weise, Kerygma und Dogma 12 (1966), pp. 48-62. Его теория основывается на утверждении о том, что структуру Евангелия необходимо рассматривать сквозь призму первой и последней недель служения Иисуса. Повествование о первой неделе сосредоточено на Боговоплощении, в котором Вейзе видит явление Спасителя, в то время как в последнюю неделю раскрывается богословие пасхального агнца, которое фактически доминирует в Евангелии. Нет никакого сомнения в том, что эти две недели играют важнейшую роль в Евангелии. Исследование мотивов Книг Моисея в Евангелии см.: W. A. Meeks, The Prophet-King. Moses Traditions in the Johannine Christology (1967). Ср. также: R. A. Culpepper, Anatomy of the Fourth Gospel: A study in literary design (1983).

269
О возникновении и развитии формы кодекса среди манускриптов см.: Sir F. Kenyon, The Story of the Bible (1936), pp. 27 if. Позднее была опубликована очень важная статья: С. Н. Roberts, "The Codex" (The Proceedings of the British Academy 32 (1954), в которой автор показывает, что в течение второго века от Р.Х. кодекс был более широко распространен в христианской литературе, чем в светской, предполагая, что эта форма возникла в христианской среде очень рано. Поэтому весьма вероятно, что подлинное Евангелие от Иоанна или его самые ранние копии могли иметь подобную форму.

270
Различные предположения выдвинул Моффатг: Moftatt, ILNT, р. 554. Бернард представляет наиболее полное обсуждение предложенных перестановок и допускает, которые он считает допустимыми, и предлагает еще несколько своих предположений: Bernard, St. John, I, pp. xvi ff. Можно также упомянуть и других представителей этой теории: J. M. Thompson, Ехр. УШ, ic (1915), pp. 421 ff.; Warburton Lewis, Disarrangements in the Fourth Gospel (1910); G. H. C. Macgregor, The Gospel of John (MC, 1928); F. R. Hoare, The Original Order and Chapters of St. John's Gospel (1944); T. Cottam, The Fourth Gospel Rearranged (1952).

271
Иной подход к происшествию с Никодимом был предложен в работе: S. Mendner JBL 77 (1958), pp. 293-323. Автор думает, что материал третьей главы первоначально следовал за 7.51 и был переставлен после 135г.

272
Теория об изменениях порядка изложения в сирийском тексте, которая заключается в том, что стих Ин. 18.15 поместили после стихов 19-23, см. статью: W. R. Church, JBL 69 (1950), pp. 375-383.

273
Баррет (С. К. Barrett, The Gospel according to St. John, (1978), p. 219) упорно отстаивает единство гл. 3 и ее расположение в Евангелии. По его мнению отрывок 3.31-36 объясняет отрывок 3.22-30, что лишает смысла необходимость перестановки. Бернард (Bernard, op, cit., p. xxiv) признает, что этот раздел предваряет повествование об очищении храма, так как в противном случае "знамения" в Иерусалиме выглядели бы противоестественно, однако он считает, что этот раздел был вставлен после стиха 3.36. Это мнение поддержал Каду (С. J. Cadoux, JTS 20 (1919), р. 317) на том основании, что эта гипотеза устраняет проблему связи с гл. 4, делая ее более понятной. Однако Генхен (Б. Haenchen, John I, pp. 44-51) приходит к выводу, что все теории перемещений необходимо отбросить как несостоятельные. Ср.: С. К. Barrett, op. cit., pp. 23-24. Немного убедительнее выглядит мнение, выдвинутое в работе: W. H. Raney, The Relation of the Fourth Gospel to the Christian Cultus, 1933, pp. 75 ff. Автор доказывает, что некоторые переставленные разделы представляют собой гимны в прозе (prose-hymns), которые были написаны на отдельных листах для хора, но вскоре утратили свое первоначальное предназначение, когда были перемешаны и переставлены. Более правдоподобное предположение выдвинул Т. Коттам (Т. Cottam, op. cit, pp. 77 ff.), который считает, что автор оставил свою работу в черновом варианте на отдельных листах папируса, а после его смерти издатель в ходе подготовки к публикации нарушил последовательность этих черновиков.

274
Ср.: Е. В. Redlich, An Introduction io the Fourth Gospel (1939), p. 104.

275
Моффат (J. Moffatt, ILNT, p. 552) предупреждает об опасности предположения о том, что Иоанн должен был рассуждать так же, как и его позднейшие критики. Тем не менее сам автор склонен допускать многочисленные перестановки, хотя он и приписывает их последующим переписчикам и издателям.

276
Op. cit., р. 24.

277
См. дискуссию о единстве Евангелия выше в данном разделе. Генхен (Е. Haenchen, John I (1984), p. 80) отвергает все теории перестановки и перераспределения текста, включая и теорию Бультмана. Исследователь утверждает, что у нас нет оснований перераспределять материал Евангелия. Экзегеза Евангелия от Иоанна может базироваться только на тексте в неизменном виде.

278
Впервые это предположение выдвинул Спитта: F. Spitta, Zur Geschichte und Literatur des Urchristentums (1893) I, p. 157. Ср.: Warburton Lewis, Disarrangements in the Fourth Gospel, 1910, p. 15. Автор доказывает, что стихи Ин. 7.15-16 ровно в шесть раз короче отрывка 7.15-24. Ср. также сходные методы: А. С. Clark, The Primitive Text of the Gospels and the Acts (1914), pp. vi, 68 ff.; idem, JTS 16 (1915), pp. 225 ff.; H. S. Cronin, JTS 13 (1912), pp. 563-571. Текстуальные данные, которые касаются повествования о женщине, застигнутой в прелюбодеянии (pericope adulterae), Ин. 7.53-8.11, можно обобщить следующим образом: (а) Этот отрывок не встречается ни в одном унциальном тексте (т. е. написанном унциальным шрифтом, англ. Uncials), кроме текста D. В некоторых текстах оставлено пустое место вместо отрывка, а в некоторых его нет. (б) Отрывок опущен во многих скорописных текстах. В серии рукописей Family 13 этот отрывок располагается после Лк. 21.38. (в) Много манускриптов опускают это повествование, включая Сирийский, Египетский и некоторое раннелатинские манускрипты, (г) Все греческие комментаторы до Евфимия Зегадена (1118 г.) опускают толкование этого отрывка, причем считается, что последний пользовался далеко не самыми точными копиями Евангелия, (д) Среди манускриптов, содержащих этот отрывок, существуют серьезные несоответствия: в некоторых он помещен перед Ин. 8.12, в некоторых - в конце Евангелия от Иоанна, а в других - после Лк. 21.38. (е) Ориген и Златоуст не упоминают его, предположительно потому что манускрипты, которыми они пользовались, не содержат этого повествования, (ж) Много внутренних данных, таких как йиль и словарь, свидетельствуют в пользу неиоанновского происхождения, (з) С другой стороны свидетельство их подлинности обнаруживается во многих авторитетных рукописях, в том числе в тексте D. (и) Преобладание более поздних манускриптов, содержащих этот отрывок, привели к тому, что он вошел в Textus Receptus. (к) Иероним утверждает, что повествование о женщине, застигнутой в прелюбодеянии, содержится во многих греческих и латинских текстах, из чего следует, что греческие манускрипты, подтверждающие это, до нас не дошли, (л) Амвросий и Августин ссылаются на этот фрагмент, хотя Августин и выражает некоторые сомнения в его подлинности, (м) Это повествование цитируется в Постановлении Апостолов (Apostolic Constitutions) как пример терпимости. Из этого обзора данных вытекают два главных соображения: более веские свидетельства очевидно требуют исключения этого отрывка из Евангелия, однако данные в поддержку его подлинности никоим образом нельзя считать несущественными. Если это повествование подлинно, то его необходимо включить только в четвертое Евангелие, которое принадлежит Иоанну, согласно восточной традиции. С другой стороны наиболее распространенное предположение трактует этот отрывок как глоссу (заметку на полях), которая была включена в текст самого Иоанна, хотя остается непонятным, почему эта глосса была вставлена именно после Ин. 7.52. Этот отрывок был подвергнут детальному исследованию в работе: U. Becker, Jesus und die Ehebrecherin - Untersuchungen zur Text und Uberlieferungsgeschichte von Jn. 7:53-8:11 (1963). Он склонен считать, что этот источник (pericope) был вставлен вопреки воли церкви. Тем не менее Бекер утверждает, что, исходя из содержания, происшествие действительно имело место в жизни Иисуса. Ср. также: С. К. Barrett, John (1978), pp. 589-592.

279
Если левая страница не использовалась, то кодекс, конечно, состоял из двух страниц. Вильсон (W. G. Wilson, JTS 50 (1949), pp. 59-60) выдвигает аргумент, что ни один из предполагаемых переставленных текстов точно не соответствует размерам, кратным двум полным страницам. Он отвергает возможность перестановок страниц в кодексе. Это не могло произойти в свитке, поскольку листы папируса подшивались до того, как они исписывались, а не после.

280
Если взять в качестве примера фрагмент текста папируса Р5 как лист, включающий целый кодекс, то было бы трудно представить, например, как перестановка гл. 3 может соответствовать перестановке гл. 18, если не допускать намеренной перестановки, так как механическая ошибка исключена. Более того теория строится на том, что переписчик случайно поместил эти разделы на левую сторону листа вместо правой. Эта идея также невероятна, поскольку она вовсе не выдерживает критики.

281
Op. cit, p. 5.

282
J. H. Moulton and W. F. Howard, A Grammar of New Testament Greek, П, p. 33.

283
Ibid., pp. 31-32.

284
Список этих и других слов, встречающихся у Иоанна и синогггиков, см.: Barrett, The Gospel according to St. John (1978), pp. 5-6.

283
Исследование характерных для Иоанна слов и выражений, редко встречающихся или отсутствующих в остальных Книгах Нового Завета, см.: Е. Schweizer, Ego Eimi (1939); статью Иеремиаса: J. Jeremias, "Johanneischer Literarkritik", Theologische Blatter (1941), pp. 33-46, a также: E. Ruckstuhl, Die literarische Einheit des Johannesevangeliums (1951), pp. 180 ff. Подробное обсуждение проблемы языка Иоанна см.: Е. Haenchen, John I, pp. 52-66. Ср. также: D. W. Wead, The Literary Devices in John's Gospel (1970).

286
Exp. УШ, XX (1920), p. 196.

287
The Poetry of our Lord (1925).

288
The Aramaic Origin of the Four Gospels (1922).

289
The Four Gospels (1933). "The Aramaic Origin of the Gospel of St. John", HTR 16 (1923), pp. 305-344.

290
Op. cit., pp. 483 ff.

291
An Aramaic Approach to the Gospels and Acts (1946), pp. 207-208.

292
Берроуз (M. Burrows, JBL 49 (1930), pp. 95-139) придерживался мнения о том, что арамейский оригинал был переведен на греческий редактором. Данную версию опровергал Макгрегор: G. Н. С. Macgregor, The Gospel of John (MC, 1928), p. Ixvi. Статья Берроуза в основном поддержала точку зрения Бернея и Торрея, хотя и подвергла критике некоторые детали их теории. Ср.: F. Zimmermann, The Aramaic Origin of the Four Gospels (1979), pp. 139-165.

293
Браун (R. E. Brown, John I, p. CXXX) предполагает, что часть преданий, лежащих в основе Евангелия от Иоанна, была написана по-арамейски.

294
Op. cit., pp. 11-12. Можно проигнорировать мнение Генхена (Haenchen, John I, p. 86) о том, что автор Евангелия не был заинтересован в унификации стиля или в тщательной литературной обработке повествования, несмотря на то, что он видит в Евангелии собственный план евангелиста.

295
Краткий обзор и обобщение спорных вопросов по фону Евангелия ср.: E. E. Ellis, The World of St. John (1984), pp. 17-29.

296
Ср. выводы Додда: С. Н. Dodd, Hictorical Tradition in the Fourth Gospel, pp. 423 ff.

297
Ср.: E. F. Scott, The Fourth Gospel, its Purpose and Theology (1908), p. 46. Автор полагает, что Иоанн был во многом обязан ал. Павлу.

298
Ср.: R. Н. Strachan, The Historic Jesus in the New Testament (1931).

299
Op. cit., p. 5.

300
Ср.: ibid., pp. 74-94, к дискуссии о раввинистическом иудаизме как фоне Евангелия от Иоанна. Ср. также: A. Schlatter, Der Evangelist Johannes (1930), а также соответствующий раздел в комментариях Страк-Биллербека (Strack-Billerbeck's Kommentar), посвященный изучению еврейского фона Евангелия. Возрастает интерес к исследованию ветхозаветного фона Евангелия. Детальное рассмотрение этой проблемы представлено в работе: F.-M. Braun, Jean le Theologien. Les grandes traditions d'lsrael et 1'accord des Ecritures selon le Quatrieme Evangile, EB, 1964. См. также: О. Bttcher, ThLZ 90 (1965), col. 223, который развивает идею о том, что основу писаний Иоанна следует искать не в эллинизме, а в Ветхом Завете и в апокалиптическом иудаизме.

301
Ср. исследование Баррета: С. К. Barrett, The Gospel of John and Judaism (1975), которое представляет собой англ. пер. книги, опубликованной в Германии в 1970 г.

302
The Fourth Gospel interpreted in its Relation to Contemporaneous Religious Currents (1929). Ср. краткие комментарии в работе: W. F. Howard, The Fourth Gospel in Recent Criticism, pp. 158-159.

303
Ср. его статью в The Scrolls and the New Testament (ed. K. Stendahl), pp, 183-207. Ср.: idem, in Neotestamentica et Patristica, pp. 111-122. Ср. его комментарии: John I, pp. lix-lxvi, где он утверждает, что кумранские тексты предлагают более близкие параллели, чем любая другая нехристианская литература. Ср. также работы Гранта, Берроуза и Типля (F. С. Grant, M. Burrows, H. M. Teeple), упомянутые в прим. 116 и 117 к данной главе, и ср.: F. M. Braun, RB 62 (1955), pp. 5-44.

304
Ср. его статью в The Scrolls and the New Testament, p. 22.

305
Ср.: The Bible and the Greeks (1935), и его же работу: The Interpretation of the Fourth Gospel, pp. 10-53. Ср. исследование Килпатрика: G. D. Kilpatrick, "The Religious Background of the Fourth Gospel" in Studies in the Fourth Gospel (ed. F. L. Cross, 1957), pp. 36-44. Браун (R. E. Brown, John I, pp. Iviii-lix) обосновывает мнение о том, что герметика (Hermetica) не имеет никакого значения для понимания фона Евангелия.

306
Подробности см.: Dodd, op. cit, pp. 54 ff. Параллели не означают еще литературной зависимости и заимствований (ср.: R. M. Wilson, Nov. Test. I (1956), pp. 225 ff.). Смолли (Smalley, John, pp. 56-59) выражает сомнение по поводу того, что ал. Иоанн и Филон Александрийский должны были иметь какой-то общий для них источник, кроме общего иудейско-эллинистического фона. Он отвергает мнение Баррета по этому поводу.

307
Ср. исследование: R. McL. Wilson, The Gnostic Problem (1958).

308
Наиболее радикальную позицию по отношению к гностической среде Евангелия от Иоанна занимает Бультман (R. Bultmann, The Gospel of John). Ср. также работу: Н. Becker, Die Reden des Johannesevangeliums und der Stil der gnostischen Offenbarungsreden, 1956. Автор развивает предположения Бультмана и в действительности пытается воссоздать гностический источник, использованный Иоанном. Ср. обзор этой книги: К. Grayston, NTS 5 (1959), pp. 82-84. Автор показывает ошибочность метода Бекера в том, что последний использует в качестве обоснования материал, который гораздо моложе Евангелия от Иоанна. Фактически Евангелие занимает промежуточное положение между Книгами Мудрости и гностицизмом.

309
Ср. статьи Баррета и Мунка (С. К. Barrett and J. Munck) в Current Issues in New Testament Interpretation (ed. W. Klassen and G. F. Snyder, 1962), pp. 210-233, 234-238. Баррет говорит о доиоанновском гностицизме, язык которого позаимствовал Иоанн, в то время как Мунк критикует теорию Бультмана относительно Евангелия от Иоанна на том основании, что последний без должной критической оценки гностического материала слишком поспешно пришел к выводу о его сходстве с Евангелием от Иоанна.

310
См. обсуждение этой проблемы в разделе Ш данной главы.

311
Для более детального рассмотрения ср.: W. von Loewenich, Das Johannesverstandnis im zweiten Jahrhundert, Beiheft ZNTW 13 (1932).

312
Das iranisehe Erlbsungsrnysterium (1921) - цит. по: Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel, p. 128.

313
"Der religionsgeschichtliche Hintergnmd des Prologs zum Johannes-Evangelium", Eucharistion 2 (1923), pp. 1-26, а также: ZNTW 24 (1925), pp. 100-146.

314
Das Johannesevangelium (LHB, 1925).

315
Додд (С. H. Dodd, op. cit., pp. 115-130) отрицает какое-либо значение этого свидетельства как слишком позднего. Ср.: W. G. Kurnmel, Das Neue Testament (1958), pp. 449 ff. Шульц (S. Schulz, Komposition und Herkunft der johanneischen Reden, 1960) считает, что основу некоторых преданий в этом Евангелии (он обращает внимание на пролог к Евангелию и изречения egweimi ) следует искать в иудейском сектантстве и мандейском гностицизме. Ср. также его более раннюю книгу: Untersuchungen zur Menschensohnchristologie (1957). Однако теория Шульца подверглась критике Генхена (Е. Haenchen, ThLZ 87 (1962), col. 209) на том основании, что взгляд Шульца подчиняет евангелиста либо последователям Иоанна Крестителя, либо иудейским апокалиптическим, ранним мандейским и гностическим братствам, которым обязано происхождение многих изречений. Буамар (М. Е. Boismard, RB 69 (1962), pp. 421-424) считает, что если бы подобное братство существовало, то оно должно было быть подчинено одной личности. Он отрицает гностическое влияние на пролог к Евангелию. Браун (R. Е. Brown, John I, pp. lii-lv) оценивает гностическое и мандейское влияние на четвертое Евангелие, как маловероятное.

316
Тщательный анализ истории и теологии в Евангелии см. в работе Морриса: L. Morris, Studies in the Fourth Gospel, pp. 65-138, который обосновывает достоверность истории Иоанна. Смолли (Smalley, John, pp. 173- 190), несмотря на то, что он относится к Иоанну, как к истолкователю, все же признает достоверность как истории, так и теологии Евангелия.

317
D. Strauss, Life of Jesus (1835).

318
См., например, работу современного представителя подобной тенденции Г. Эбелинга: G. Ebeling, The Nature of Faith (англ. пер. 1961), p. 50.

319
Ср. его исследование значения знамений в Евангелии от Иоанна: VE 5 (1967), pp. 72-83. Ср. также: P. Riga, Interpretation 17 (1963), pp. 402-424; M. Inch, EQ 42 (1970), pp. 35-43; R. Kysar, John: The Maverick Gospel (1976), pp. 65-83.

320
Art. "Gospels", Enc. Bib. (1914), col. 1796.

321
Ср., например, работу Баррета по Ин. 2.1-12: С. К. Barrett, The Gospel according to St. John (1978), pp. 188-194. Представляется, что Додд (С. Н. Dodd, op. cit, pp. 84, 138) уделяет большее внимание символической интерпретации, хотя он в целом признает историчность Евангелия. См. также его эссе: Essays on John (1982), pp. 65-97. Баррет рассматривает проблему символизма более полно.

322
Ср.: J. Е. Bruns, NTS 13 (1967), pp. 285-290. Автор считает все указания Иоанна на время символическими, кроме стиха 1.39.

323
Ср.: С. К. Barrett, op. cit., p. 141.

324
Ibid., p. 142.

323
History and Theology in the Fourth Gospel (1968). Ср. также: idem, The Gospel of John in Christian History (1979).

326
См.: Т. A. Burkill, JBL 88 (1968), pp. 439-442. Автор одобрительно отзывается о книге Мартина как о редакционной истории Иоанна. Однако в другой работе (А. М. Ward, ET 81 (1969), pp. 68-72) она характеризуется как "безудержная критика форм". Ср. комментарии Баррета на книгу Мартина: С. К. Barrett, John (1978), pp. 137-138.

327
Ср. статью Менсона: Т. W. Manson, "The Life of Jesus: Some Tendencies in Present-day Research" in The Background of the New Testament and its Eschatology (ed. W. D. Davies and D. Daube, 1956), p. 219 n. 2. Ср. также: J. A. T. Robinson, "The New Look on the Fourth Gospel" in StEv 2 (1964), pp. 338-350. Ср. статью Карсона по методологическим проблемам в изучении этого Евангелия, особенно по отношению к методу "истории форм": D. A. Carson, JBL 97 (1978), pp. 411-429.

328
Ср.: А. С. Headlam, The Fourth Gospel as History (1948), pp. 11-31.

329
Ср.: L. Morris, "The Fourth Gospel and History" in Jesus of Nazareth; Saviour and Lord (ed. C. Henry), pp. 125 ff. Болле детальное исследование см.: idem, Studies in the Fourth Gospel, pp. 65-138.

330
См. прим. 317 и выше.

331
Ср.: L. Morris, op. cit, p. 132. Оскар Кульман (О. Cullmann, NTS 11 (1965), pp. 111-122) обращает внимание на настойчивое указание точного времени ап. Иоанном, на связь деятельности церкви с деятельностью Иисуса (например, миссионерская работа в Ин. 4 и поклонение в Ин. 6), на ссылки Иоанна на Ветхий Завет как на свидетельство преемственности исторических событий и эсхатологического учения. Все эти моменты по мнению автора указывают на историю спасения (salvation history) в Евангелии от Иоанна.

332
Ср.: L. Morris, op. cit., pp. 129 f.

333
The Historicity of the Fourth Gospel, pp. 53 ff.

334
См. пункт E раздела PI данной главы. Ср. также: L. Morris, The Dead Sea Scrolls and St. John's Gospel (1960).

Глава 8. Деяния Апостолов

I. ХАРАКТЕРИСТИКА

Значение этой книги невозможно переоценить, и неудивительно, что она была в центре внимания в период исторической критики (т.е. с 1800 г.). Однако ее значение связано прежде всего с характером ее содержания и только затем с ролью, которую она сыграла в критических исследованиях. Главными ее характеристиками являются следующие1
:

A. Место этой Книги в Новом Завете

Не случайно в современном порядке расположения новозаветных книг Деяния стоят между Евангелиями и Посланиями, хотя во всех древних канонических списках эта книга занимала другое место. Она служит прекрасным звеном между повествованиями об Иисусе и апостольскими Посланиями. Во многих отношениях Послания не будут до конца понятны, если их не читать с учетом контекста книги Деяний. В ней отражены основные направления в развитии христианства, и она дает образцы непрерывной работы Иисуса по созиданию Церкви. Она является исключительно важной для изучения. Как мы покажем ниже, важность эта оценивается в зависимости от подхода к историчности книги, но неизменным фактом остается то, что с христианской точки зрения она является единственным, если исключить Послания, исчерпывающим описанием раннехристианского периода.

Б. Взгляд на историю

Многие ссылки на Святого Духа в этой книге достаточно ясно показывают, что писатель рассматривает развитие христианской истории как результат сверхъестественной работы. Он не останавливается на трудностях, с которыми столкнулась христианская миссия, а старается показать, что Бог руководил каждым историческим движением. Распространение христианского влияния от Иерусалима до Рима не создает впечатления, что этот процесс был обязан человеческим достижениям, даже динамичным и неутомимым трудам апостола Павла. Бог Сам все время заботился о Своем народе, не допуская нежелательных тенденций в одних случаях и поддерживая евангельские усилия - в других. Иными словами говоря, Бог активно действует в христианских общинах и в посланниках благовестил, как Он это делал в делах и учении Иисуса Христа.

B. Описание раннего христианства

Несмотря на то, что автор описывает церковную жизнь первого поколения, он ничего не говорит о ситуации в разных Церквах, очень мало говорит о правилах и методах поклонения в ранней Церкви. Ценным является то, что Деяния дают общую картину жизни ранней Церкви, но даже дополнительный материал из Посланий не дает нам полной картины, которую мы хотели бы иметь. Автор Деяний подробно описывает духовную и нравственную ситуацию первохристиан. Впечатление единства несомненно, несмотря на существование разногласий. Описание совещания пресвитеров в Иерусалиме в Деян. 15 показывает, какую важность придавали единомыслию не только вожди, но и простые члены этого собрания. Ранний опыт общинной жизни, несмотря на то, что она в конце концов распалась, красноречиво свидетельствует о сильном желании единства. А как ярко описан эпизод с Ананием и Сапфирой, отказавшихся следовать истинному духу других уверовавших! Строгое осуждение их морального проступка сообщается для того, чтобы показать, сколь высок был нравственный уровень ранней общины. Одной из самых ярких особенностей этой книги является элемент радости у этих первых христиан, и как поразителен пример продолжения темы, особенно подчеркнутой в Евангелии от Луки! Без этой книги мы значительно меньше узнали бы о духовном состоянии тех верующих.

Г. Описание раннего богословия

В книге, которая главным образом состоит из повествований и сосредотачивается на миссионерском движении, как ни странно находится много сведений о раннем учении. Оно содержится, в основном в многочисленных речах, дающих образцы апостольской проповеди. Примитивный характер этого учения можно увидеть на сравнении с ранней керигмой (проповедью) в разных частях Посланий. Те отрывки, которые, как считается, восходят к апостольской проповеди, в отличие от апостольского учения (дидахе), очень напоминают содержание речей в Деяниях. Ч. Г. Додд2
сравнивает некоторые отрывки из Послания к Римлянам, Первого Послания к Коринфянам, Посланий к Галатам и Фессалоникийцам с речами в Деян. 2, 3, 4, 5, 10 и 13. В этом отношении книга Деяний является бесценным источником для изучения раннего богословия. Однако не все согласны с Доддом в его столь резком разграничении между керигмой и Дидахе, и, может быть, правильнее было бы предположить, что они существовали одновременно и очень часто влияли друг на друга3
. В то же время в этой книге ничего не говорится о происхождении символов веры, и сведения о них носят чисто случайный и информативный характер. Звания нашего Господа являются ценным ключом к пониманию ранней христологии. Иисус является одновременно и Господом и Христом, Рабом Божиим и Сыном Божиим, Князем Жизни и Спасителем, Праведником и Господом всех. Это говорит о богатой, хотя и в зачаточной форме, христологии4
, но неправильно будет думать, что не было и других аспектов, которые не затрагиваются в речах Деяний. Иначе говоря, книга Деяний дает нам образцы первохристианской миссионерской проповеди, но не дает образцов дидактического обращения к верующим, если не считать речи Павла к ефесским старейшинам в Милите, относящейся к этой категории (но и в ней мало дидактического материала). Важность этой книги в том, что она сохранила основные темы потений в апостольской проповеди, даже если и не делает попыток передать систематическое богословие.

Д. Сосредоточенность на Петре и Павле

Одной из самых удивительных особенностей книги Деяний является то, что в ней так много говорится о Петре и Павле, и так мало о других апостолах. Это несомненно делается преднамеренно, но понять причину такого отношения довольно трудно. Может быть, это связано с тем, что автор знал этих двух апостолов лучше, чем других, либо главный апостол язычников был тесно связан с главным апостолом обрезания. Обращают на себя внимание параллели в двух частях книги, которые заставили некоторых ученых полагать, что одна часть была намеренно написана в подражание другой.

В главах 1-12 повествование развивается от Иерусалима до Антиохии, и в этом разделе основное внимание уделяется Петру. Он играет главную роль как до, так и после Пятидесятницы. Хотя с ним был Иоанн, когда они встретили хромого, именно Петр приказал ему встать и ходить во имя Христа. Именно он дважды держал ответ перед синедрионом, и, когда в Церкви был обнаружен обман, он же вынес приговор Анании и Сапфире. Его тень использовалась, как средство для исцеления многих больных. Более того, когда он и Иоанн были посланы из Иерусалима в Самарию, именно Петр обличил Симона волхва. Именно он воскресил Тавифу и исцелил Енея. И за Симоном Петром послал Корнилий, и именно Петр посчитал впоследствии нужным объяснить Иерусалимской Церкви, почему он принял приглашение язычника. И первая часть книги заканчивается чудесным освобождением Петра из темницы.

Некоторые из этих особенностей повторяются в повествовании о Павле. Оба они исцелили хромых (3:2-8; 14:8-12), оба исцеляли необычным образом, Петр - посредством своей тени, Павел - посредством своей одежды (5:15; 19:12), оба встречались с волхвами (8:18; 13:6), оба воскрешали мертвых (9:40; 20:10) и оба были чудесным образом освобождены из темницы (12:7; 16:26). Параллели эти поразительны и показывают, что Павел был в такой же мере апостолом, как и Петр5
.

Личность Павла описана очень ярко. Он впервые появляется в сцене избиения и смерти Стефана, где повествуется о гонении на Церковь. Много маленьких подробностей в последующих повествованиях придают его образу необычайную живость: устремленность взгляда (13:9; 14:9; 23:1), простирание руки (13:16; 26:1), преклонение колен в Милите (20:36-38) и раздирание одежды в Листре (14:14). В конце Книги Деяний (начиная с гл. 20) повествование сосредотачивается почти полностью на Павле и показывает, что он отправляется в Рим, исполненный твердой решимостью6
.

II. ДАТИРОВКА

Для такой исторической книги, как Деяния, являющейся главным документом по истории раннего христианства, дата ее написания очень важна. Как это часто бывает с проблемами датировки новозаветных книг, предшествующее решение проблемы авторства, естественно, влияет на подход к вопросу датировки. Кроме того, в данном случае уже установленная дата для третьего Евангелия, несомненно, повлияет на дату книги Деяний, так как ее необходимо датировать более поздним временем, чем Евангелие от Луки. Здесь мы прежде всего рассмотрим проблему датировки в свете традиционного подхода к авторству, а затем остановимся на альтернативах. Если же, конечно, датировка ее потребует периода значительно более позднего, чем это допускает традиционное представление об авторстве, то последнее потребует пересмотра.

Существует три основных предложения датировки: до 64 г. от Р.Х., период между 70 и 85 годами и II век. В таком порядке мы их и рассмотрим.

А, Аргументы в пользу датировки до 64 года

1. Отсутствие указаний на важнейшие события, происшедшие между 60 и 70 гг. Нигде не говорится о разрушении Иерусалима, и хотя необязательно Лука должен был упомянуть о нем, если оно уже произошло7
, это обстоятельство имеет большое значение. Едва ли бы он ничего не сказал о нем, хотя надо признать, что судьба Иерусалима не казалась столь трагичной для всей Христианской Церкви в целом, как для еврейского народа8
. В то же время далеко не случайно Лука уделяет в своем Евангелии большее внимание Иерусалиму, чем это делают другие синоптики9
.

Другим важным событием было гонение на Церковь при императоре Нероне10
. Это привело к столь огромному кризису, что трудно себе представить, чтобы первохристианский историк мог им полностью пренебречь, если он был написан после этого события. Хотя географически оно было ограничено Италией, все равно странно, что Лука ни слова не говорит о нем в конце своего повествования в Риме. Единственной другой возможностью будет предположить, что Деяния были написаны после такого интервала, когда ужасные подробности этого события уже позабылись автором, либо он ничего не знал о них. Но можно также предположить, что у автора не было причин говорить о нем, и его можно исключить как фактор, имеющий значение для датировки, но и тогда остается возможность датировать Книгу Деяний Апостолов до этого события11
.

Еще одним не менее важным событием, но которое в тоже время Лука мог оставить без внимания, была мученическая смерть Иакова, брата Господа. С другой стороны, он упоминает двух мучеников, Иакова сына Зеведеева и Стефана. Кроме того, описание положения Иакова как предстоятеля Иерусалимской Церкви и то внимание, с которым Лука описывает его связь с Павлом, показывают, что автор считал его ключевой фигурой в истории раннего христианства.

Однако эти три предположения датировки основываются на аргументах умалчивания, и поэтому к ним надо подходить с большой осторожностью.

2. Отсутствие упоминания о смерти Павла

Внезапное окончание Деяний долгое время оставалось загадкой. Автор заканчивает свой рассказ прибытием узника Павла в Рим и тем, что он пользуется довольно большой свободой для проповеди и учения. Однако ничего не говорится, что происходит с ним позже. Имеется много толкований причины такого внезапного конца, и мы должны подробно рассмотреть их, так как от нее зависит датировка Деяний Апостолов.

(1) Автор сообщает все, что знает. Если, когда писалась эта книга, Павел все еще находится в своем доме, ожидая дальнейшего развития событий, то внезапность окончания сразу становится понятной. К подобному повествованию ничего нельзя добавить12
.

(2) Автор не хотел говорить об исходе суда. Некоторые ученые полагают, что он знал о смерти Павла, но не хотел заканчивать свое повествование этим событием13
, потому что это привлекло бы слишком большое внимание к человеку, тогда как целью Луки было описать распространение Евангелия. Некоторые даже считают, что если бы Деяния заканчивались смертью Павла, то такой конец мог бы вызвать у читателей аналогию с завершением Евангелия повествованием о Страстях Господних, и чтобы избежать такой аналогии, Лука опускает всякое упоминание о смерти Павла14
. Но этот последний мотив не имеет никакого основания, если считать Евангелие и Деяния как одно цельное повествование, так как, во всяком случае, автор считал Страсти Иисуса не концом, а началом реальной работы Христа в мире15
. С другой стороны, едва ли можно выдвигать теорию цели автора, не объясняя ее мотивации. Трудно поверить, чтобы автор уделил столько внимания подробностям суда над Павлом, ничего не сказав об его исходе16
.

(3) Автор намеревался написать третий том. По аналогии со связью между Евангелием и Деяниями было выдвинуто предположение, что Лука собирался написать еще один том, в котором была бы описана дальнейшая судьба Павла и его сотрудников. Эта теория получила поддержку некоторых известных ученых17
. Она, конечно же, могла бы объяснить внезапность окончания Деяний, но только при условии, что Лука написал третий том, однако это остается только предположением, так как в христианской истории нет никаких следов его существования. Однако согласно этой теории Лука необязательно должен был написать третий том;18
достаточно уже того, что он намеревался это сделать. Но Деяния не создают впечатления, что они были написаны как часть одной серии книг. Евангелие достигло Рима, и это является естественным кульминационным моментом в истории раннехристианского периода. Однако трудно себе представить, что должен был бы содержать в себе третий том, чтобы достичь такого же духовного уровня, как первые два19
. Кроме того, непонятно, для чего автору надо было уделять столько места описанию суда над Павлом, если он считал это введением к дальнейшему повествованию такого же рода. Иначе говоря, легче предположить, что суд над Павлом еще не закончился, чем то, что автор таким образом заканчивает вторую книгу, намереваясь написать третью. Хотя это предположение и нельзя исключить, но и нельзя считать его очень убедительным.

Поэтому можно сказать, что молчание Деяний о смерти Павла говорит в пользу ранней даты их написания. Однако некоторые ученые видят в Деян. 20.25 явное указание на то, что автор знал о мученической смерти Павла в Риме20
. Но если этот стих сохраняет подлинное предание об обращении Павла к ефесским пресвитерам, то его можно считать предчувствием Павла, которое необязательно должно было исполниться. Ведь согласно Посланию к Римлянам Павел собирался отправиться в Испанию и, видимо, в то время он не думал снова посетить Ефес21
. Пастырские Послания, если их датировать после Деяний, предполагают, что он так и сделал22
. Те ученые, которые считают, что описание событий в Пастырских Посланиях соответствуют структуре Деяний, не видят противоречий с Деян. 20. Те же, кто оспаривает раннюю датировку Деяний, не могут считать Павла автором Пастырских Посланий, и для них подобный аргумент теряет силу.

3. Ранний характер рассматриваемого вопроса

Очень важным является то, что автор Деяний касается в основном вопросов, которые имели большое значение в ранний период церковной истории, чем в последующие. Первостепенными были распри между иудеями и язычниками, и все другие свидетельства указывают, что это был животрепещущий вопрос только в период до разрушения Иерусалима. Даже ко времени последних Посланий Павла он уже перестал быть столь острым. Кроме того, вопрос обращения язычников стал возможным только после того, как христианская Церковь приобрела универсальный характер, а также особое внимание к соблюдению постановлений о еде на Иерусалимском Соборе указывает на раннюю стадию развития христианства. Все эти факторы имели огромное значение лишь до разрушения Иерусалима.

4. Ранняя природа богословия

Подтверждающим фактором более второстепенного характера, но тем не менее ценным, является богословский язык Деяний. Вся книга создает впечатление раннехристианского труда. Такие звания Иисуса, как "Христос", "Раб Божий", "Сын Человеческий", отражают раннее предание. Столь же ранним является определение христиан как "учеников", употребление слова laos /laos/ для обозначения иудейского народа и ссылка на первый день недели, когда христиане собирались для преломления хлеба23
. Либо автор пишет в то время, когда он имел прямую, живую связь с непосредственными очевидцами, либо обладал таким историческим чутьем, что смог с большой достоверностью воспроизвести образ мыслей того времени. Первое предположение более вероятно.

5. Отношение государства к Церкви

Лука старается показать беспристрастность представителей государственной власти к христианству. Ни в одном случае римские должностные лица не принимали участия в гонении на христиан. Местные власти в Ефесе явно благосклонно относились к Павлу и его спутникам, тогда как причиной гонения на Церковь в каждом случае были интриги евреев. Именно такая ситуация была перед Нероновскими гонениями в 64 г.,24
но после этого имперские власти стали с большим подозрением относиться к христианству и были менее склонны рассматривать его в качестве общей уступки иудаизму как religio licita ("законной религии"). В этом отношении последнее слово в Деяниях (akwlviws /acolytos/ - "невозбранно") приобретает особый смысл, потому что оно отражает ситуацию беспрепятственного распространения благовестия25
.

6. Связь Деяний с Посланиями Павла

Общепринято считать, что автор Деяний был слабо знаком или совсем не знал Посланий ал. Павла, и поэтому вполне резонно утверждать, что Деяния появились до собрания Посланий Павла (Corpus Paulinum) или, по крайней мере, до того, как они стали широко известны. Существуют различные точки зрения относительно времени появления собрания Посланий, однако все они предполагают раннюю датировку Книги Деяний26
. Большинство ученых разделяет это мнение, но некоторые считают, что Деяния появились сразу же после смерти ал. Павла, когда он не был еще так известен, и это автоматически исключает раннюю датировку для Деяний. Однако вся эта теория остается спорной27
.

Б. Аргументы в пользу даты между 70 и 85 гг.

Основным доводом в пользу предпочтения этой датировки более ранней для Деяний является использование их автором Евангелия от Марка. Мы уже показали, что отправным моментом для датировки Евангелия от Луки берется датирование Евангелия от Марка 60-65 гг., и считается, что Лука использует ссылку в Мк. 13 на "мерзость запустения" в более специфическом смысле, "окруженный войсками", потому что он знал подробности осады Иерусалима. Иными словами, это говорит о том, что Лука писал после 70 г. Тогда Деяния надо датировать еще более поздней датой28
. Мы уже говорили, почему эта широко признанная датировка Евангелия от Луки, может быть оспорена, и если Евангелие датировать 60 г., то можно предположить более раннюю дату и для Деяний, а именно до 64 г. Однако едва ли можно датировать ранние книги на основании специфического толкования одного из имеющихся свидетельств. Несомненно, что если признать пророческий элемент в служении Иисуса, то все это основание теряет смысл.

Тем не менее необходимо отметить, что не все, кто признают традиционное авторство Луки, датируют Деяния временем до разрушения Иерусалима. Если Лука действительно был автором и его Евангелие требует датировки позже 70 г., то Деяния надо датировать только последними годами жизни Луки, а до каких лет он дожил, выяснить очень трудно. Поэтому вполне возможно, что он написал Деяния около 85 г. и едва ли намного позже. Большинство ученых склонны датировать их между 70 г. и 85г.

Гудспид29
предлагает ряд доводов в пользу датировки Евангелия от Луки и Деяний 90 годом на основании выводов, сделанных главным образом, из их содержания. Так, по его мнению, отражение более поздней ситуации можно обнаружить в некоторых литературных особенностях, особом интересе к Рождеству, Воскресению Иисуса, в учении о Святом Духе, первых чудесах, прекращении иудейских распрей, в интересе к псалмам, в организации Церкви, примитивной терминологии, в выводах из 20.25, 38, что Павел уже умер, в героической фигуре Павла, появлении сект, в незнании Посланий Павла и в историческом фоне успешной языческой миссии. Кроме спорного характера некоторых выводов Гудспида (напр., о смерти ал. Павла из Деян. 20.25,38), несомненно, что все приведенные им факты требуют датировки после 60-х годов. Во всяком случае, он признает авторство Луки и считает, что автор собрал свой материал задолго до того, как его книга увидела свет.

В. Аргументы в пользу II в.

Сначала критики Тюбингенской школы датировали Деяния II в., потому что этого требовала их реконструкция истории. Развитие тенденции автора примирить Петра и Павла после их ссоры требовало значительного периода времени. Подобный субъективный характер критики сделал ее несостоятельной и привел к отрицанию исторических реконструкций этой историко-критической школы и к общему недоверию к датировке Деяний II веком. Но в подтверждение этой даты еще сегодня приводятся некоторые аргументы.

I. Связь Деяний с Иосифом Флавием

Тот факт, что как Деяния (в речи Гамалиила, 5.36), так и Иосиф упоминают восстание под предводительством еврея по имени Февда, привел к появлению теории, что автор Деяний использовал "Иудейские древности" (Antiquities)30
Иосифа, когда писал свою историю. Если такой вывод правилен, то Книгу Деяний надо датировать позже 94 г.31
О предполагаемом расхождении между Иосифом и Евангелиями мы уже говорили, когда касались вопроса датировки Евангелия от Луки, и такое же расхождение предполагается и здесь. Деяния помещают восстание Февды до восстания Иуды Галилеяна, но последнее имело место при Августе, а первое Иосиф относит ко времени после Гамалиила. Здесь возможны два объяснения. Либо одно из этих сообщений неправильно, либо Февда у Луки - это не тот, что у Иосифа. Большинство ученых разделяют первое объяснение и считают, что ошибся Лука. Но автор Деяний Апостолов почти несомненно не использовал Иосифа, потому что в противном случае он бы не смог сделать такой ошибки. Кроме того, ошибиться мог не автор Деяний, а наоборот, Иосиф32
. Конечно, возможно, что инициаторами этих двух восстаний были разные люди по имени Февда, так как это было довольно распространенное имя, но без дополнительных доказательств такая теория неубедительна.

2. Связь Деяний с писателями II в.

Некоторые ученые пошли еще дальше и находят связь между Деяниями и отцами Церкви II в. Считается, что богословские взгляды Иустина такие же, как в Деяниях, хотя он и не использует эту книгу в буквальном смысле33
. Однако едва ли сходство богословских идей может помочь датировке, потому что теория, согласно которой Деяния и труды Иустина были написаны почти в одно и то же время, конечно же, не является ни единственным объяснением связи между ними, ни даже самой обоснованной теорией, потому что она ставит больше проблем, чем разрешает34
. Можно считать, что Деяния с самого начала были связаны с третьим Евангелием. Но тогда непонятно, почему Маркион знал это Евангелие, а не Деяния. Также маловероятно, что Маркион выбрал своим Евангелием книгу, которая несомненно не была столь древней. Все это говорит о том, что Маркион отверг Деяния на тех же основаниях, на которых он отверг и все другие Евангелия35
.

Датировку Деяний II веком, которую признали так много ранних критиков, едва ли можно подтвердить каким-либо аргументом, основанном на богословском сходстве, учитывая традиционное свидетельство против такой теории. Кроме того, трудно поверить, чтобы столь сильное впечатление, которое оставляют фактические подробности Деяний, особенно содержащиеся в последней их части, касающейся деятельности Павла, обязано писателю II в.36
Тем более трудно считать эту книгу плодом исторического воображения автора, а не сообщением того, кто был тесно связан с событиями, которые он описывает. Все это говорит в пользу датировки Книги I веком.

III. ЦЕЛЬ

Так как книга Деяний является продолжением третьего Евангелия, естественно считать, что цель этой части была той же, которая ясно указана в прологе Евангелия. Мы уже показали, что главной целью Луки было дать историческое описание, и такую же главную цель преследовал автор книги Деяний, несмотря на второстепенные мотивы ее создания.

А. Описание истории

Оставляя в стороне широко обсуждаемый вопрос об исторической ценности Деяний, можно считать, что Лука хотел, чтобы его книгу считали исторической, но не в смысле сухой хроники событий. Разнообразность рассматриваемых вопросов требовала от автора выбора материала. Мы бы хотели узнать еще много того, о чем Лука ничего не говорит. История до повествования о жизни и делах Павла описана очень фрагментарно и создает впечатление, что автор хотел как можно быстрее перейти к описанию событий, связанных с Павлом. Даже говоря о Павле, он опускает некоторые факты, как, например, посещение Павлом Аравии после своего обращения и путешествия Тимофея и Ераста в Македонию, Афины и Коринф37
. Подход автора к описанию истории, конечно же, отличается от современных историков, потому что, оставляя в стороне мнение, что древние историки мало что знали о научных методах письма, Лука был больше чем историк. Он в буквальном смысле сам был участником истории. Он описывает события, которые произвели на него сильное впечатление. Его не могли, даже если бы он сам того хотел, не волновать события, о которых он слышал или которые сам видел.

В своем предисловии Лука говорит, что многие до него посчитали необходимым записать события, которые привели к возникновению христианства, и, возможно, Лука посчитал такие попытки недостаточно успешными. Последнее, однако, не подтверждается другими данными38
. Вполне возможно, что автор сам хотел записать факты независимо от его предшественников.

Б. Евангелие Духа

Так как Евангелие от Луки и Книгу Деяний необходимо считать одним целым и так как первая часть носит характер благовестил, то и вторую часть надо рассматривать в свете этого факта . Для автора важным является признание божественного -вмешательства во все события, отсюда и его акцент на работе Святого Духа40
.

Церковь рождается через крещение Святым Духом (2.38). Полнота Духа была свидетельством истинного христианства (2.4; 6.3; 8.17; 10.44; 19.6). Именно Святой Дух руководил миссионерской работой ранней Церкви, как, например, в действиях Антиохийской Церкви (13.2) и в запрещениях Павлу и его спутникам идти в Асию (16.7). Неслучайно эта книга была названа Деяниями Святого Духа, и знаменательно, что несколько раз события описываются, как постоянная работа Иисуса. Во имя Иисуса был исцелен хромой (3.6; 4.10), во имя Его проповедовали апостолы (5.40). И Стефан и Савл имели небесное видение Иисуса (7.55; 9.5). Это только иллюстрация к тому, что говорит Лука в своем предисловии, именно, что в своей первой Книге он написал то, что Иисус от начала делал и чему учил (1.1). и это показывает, что теперь его целью является описать продолжение этой работы41
.

В. Апология

Два вышеизложенных предположения не могут объяснить особый подбор материала, который сделал Лука, и поэтому многие ученые считают, что эта книга была написана с апологетической целью. Многое можно сказать в пользу этой теории, хотя не все формы, в которых она была изложена, приемлемы. Так, ранние критики Тюбингенской школы видят в Деяниях компромисс между учением Петра и учением Павла, а это значит, что автор имел определенную "тенденцию". Но такого рода критика теперь не признается. Апологетическая цель выражается в двух направлениях, в отношении к евреям и в отношении к римским властям.

Автор, по-видимому, хотел показать тесную связь между христианством и его предпосылками в иудаизме. Христиане и, в частности, сам Павел продолжают выполнять еврейские ритуальные требования. Тимофей обрезается, Павел берет на себя обет, а Иаков на совещании в Иерусалиме, говоря о своей встрече с Павлом, указывает на связь между иудейской практикой и христианским обрядом. Обращение к Ветхому Завету, как предсказавшему события, которые происходили в христианской Церкви, должно было вызвать у еврейских читателей благоприятное отношение к Церкви. Но именно в своем подходе к официальным отношениям с Римской империей Деяния становятся наиболее апологетическими. В каждом случае автор показывает беспристрастность римских властей. Примером тому может быть поведение Галлиона. Его совершенно не беспокоили вопросы, которые явились основой обвинений против Павла. Он хорошо понимал их. Другой проконсул Сергий Павел с благосклонностью отнесся к благовестию. Блюститель порядка в Ефесе, как и асийские начальники (здесь это, очевидно, официальные должностные лица, назначенные следить за порядком на религиозных праздниках), старались помочь Павлу. Является ли это все попыткой оправдать Рим от обвинения в постоянном преследовании христианской Церкви? Ведь все время именно иудеи обвиняют христиан, однако римские власти не принимают всерьез их обвинений. И Агриппа и Фест готовы были освободить Павла, если бы он не потребовал суда у императора (26.32)42
.

Весьма привлекательной выглядит идея, согласно которой автор хотел показать политическую безопасность христианства, чтобы власти так же терпимо относились к нему, как и к иудаизму43
. Однако не надо думать, что Лука идет на компромисс с целью убедить власти рассматривать христианство в свете иудаизма. Если бы он этого хотел, то конечно же не говорил бы о постоянных враждебных нападках евреев на христианскую миссионерскую проповедь. Возложение всей ответственности за бесчинства на евреев едва ли могло бы убедить кого-либо видеть в христианстве ветвь иудаизма, не говоря уже об опасности такого компромисса для последующей истории Церкви44
.

Г. Письмо в защиту Павла на суде

Это предположение тесно связано с апологетическим мотивом, но касается оно одного конкретного случая45
. Согласно этой теории, суд над Павлом еще не кончился, и Лука подготовил для Теофила исчерпывающее объяснение возникновения и характера христианства с целью исправить ложное о нем представление. Эта теория предполагает, что Теофил занимал высокий пост и имел влияние на императора. Б. Стритер46
считает, что это был Флавий Клемент. Но личность Теофила нам неизвестна, и едва ли можно утверждать, что такая книга, как Деяния, могла бы повлиять на столь жестокого человека, как Нерон47
. Кроме того, из предисловия Луки ясно следует, что Теофил уже был научен христианской вере, и, очевидно, Лука хотел рассказать ему еще больше о ней48
. Хотя эту теорию нельзя исключить, все же ей не хватает исторической достоверности49
.

Д. Богословский документ

Многие ученые подчеркивают богословские мотивы Луки. Распространение христианства из Иерусалима в Рим имело для автора гораздо большее, чем просто географическое значение50
. Оно имело богословское значение. Оно показало торжество христианства над враждебным миром51
. Так, прибытие Павла в Рим явилось естественным результатом истории.

Некоторые ученые, разделяющие эту точку зрения, заходят дальше и считают Луку историком, который полностью руководствуется богословскими целями. Его повествование рассматривается не как изложение фактов, а как их истолкование. Так, Мартин Дибелиус52
пишет: "Вся книга направлена не столько на то, чтобы рассказать читателям, что в действительности произошло, сколько на то, чтобы помочь им понять весь смысл этих событии, т.е. проникновение христианской Церкви в мир эллинистической культуры". Также и Дж. О'Нейл53
считает, что и Иерусалим и Рим имели для автора огромное значение. Генхен54
разделяет эту теорию, но считает Деяния назидательным литературным произведением, в котором автор использует литературные средства, чтобы его читатели запомнили описываемые события, и для этого он довольно свободно обращается со своим материалом55
. Концепция богословских мотивов Луки получила широкую поддержку различных направлений школы "истории редакций". Так была предложена теория, что
Евангелие от Луки и Деяния Апостолов56
были написаны с целью предотвратить кризис из-за задержки парусин57
. {Согласно другой теории, Евангелие от Луки и Книга Деяний были направлены против гностицизма. Однако подобные теории представляются неубедительными58
.

IV. ИСТОРИЧНОСТЬ

Эта книга была предметом постоянных острых дискуссий среди критиков, занимавшихся проблемой ее достоверности. Теперь же, когда историчность книги Деяний почти всеми признается, тем не менее некоторые детали вызывают определенные затруднения59
. Здесь мы кратко на них остановимся.

А. Знание Лукой политической обстановки

На основании, главным образом, археологических исследований, сэр Вильям Рамсей многое сделал для признания Луки серьезным историком. Автор Деяний знал политическое устройство тех провинций, которые вошли в повествование о миссионерских путешествиях Павла. Это очень важное свидетельство, показывающее, что Лука хорошо знал политическую обстановку, учитывая изменения, которые произошли в администрации разных частей империи в период, о котором пишет Лука. Так, в то время, когда Павел был на Кипре, там правил проконсул, и хотя за этот краткий период произошло много изменений, Лука употребляет точный титул Сергия Павла. Он правильно называет Филиппы римской колонией, правители которых называются стратегами (strathgoi /stratigoi/). Очевидно, они представляли высшие магистратуры в муниципиях и колониях в соответствии с римской должностью duoviri iuri dicundo60
. В Фессалониках необычное название "политархи" (politarch), параллели которым не были известны в организации империи, теперь находят подтверждение в найденных надписях. На Мальте Лука правильно называет местного правителя protos /protos/, или начальником и также правильно описывает управление в Ефесе, упоминая азиархов (Asiarchs)61
, занимавшихся религиозными делами, секретаря городского управления62
, имевшего большое влияние, и проконсульские власти, считавшиеся последней судебной инстанцией.

Кроме того, Лука проявляет хорошее знание прав и привилегий римских граждан. Особенно это видно на примере отказа апостола Павла воспользоваться своими привилегиями, потому что верно не только то, что в новозаветный период жители провинций, которые имели римское гражданство, могли претендовать также и на гражданство своих родных городов, но и то, что трудно было странникам доказать свое римское гражданство обращением к официальным реестрам в своих областях. Не всегда было выгодно Павлу ссылаться на свои привилегии, хотя в случае его обращения к императору он, несомненно, мог избежать враждебности евреев. Разными ссылками на римское законодательство Лука показывает, что он хорошо знал его. Ни в одном случае он не вводит анахронизмов, что является сильным свидетельством в пользу достоверности его повествования63
. Кроме того, описание языческого мира, который составляет фон миссии Павла, идеально соответствует тому, что нам известно о городской жизни греко-римского мира. Тем не менее, против такой точки зрения выдвигалось много других фактов.

Здесь еще надо отметить, как красноречиво Лука описывает сцену кораблекрушения в Деян. 27, Некоторые ученые полагают, что Лука знал языческое поверье, что спасшийся во время кораблекрушения считался невиновным64
, и это могло оказать влияние на его повествование. По крайней мере живость описания этого события говорит о том, что оно было записано очевидцем.

Б. Связь
с Посланиями Павла

Об этой проблеме было так много написано, что мы можем здесь указать только основные моменты, вызвавшие затруднения у многих ученых.

1. Павел и Иерусалимская Церковь

Тот факт, что в Деяниях Павел три раза был в Иерусалиме (9.26 и далее, 11.30; 15.2), а сам он пишет только о двух в тот же период (Тал. 1.16 и далее), при условии, если Послание к Галатам датировать после совещания в Иерусалиме, заставил некоторых ученых считать, что Лука неправ. Но правильность такого предположения зависит от слишком уж многих сомнительных факторов. Так, согласно этой теории, Павел упоминает все случаи, когда он был в Иерусалиме, тогда как он мог указать только те, когда имел личный контакт с апостолами, а это исключает 11.30. Тем не менее некоторые ученые предлагают считать 11.30 и 15 дубликатами описания одного и того же события, что, конечно же, ставит под сомнение правоту Луки65
. Но едва ли можно допустить, чтобы автор мог забыть такое важное и знаменательное событие, как это66
. Более того, подобная теория не подтверждается какими-либо данными67
.

2. Павел и еврейский закон

В Деяниях Павел поддерживает соблюдение еврейских ритуальных постановлений, когда советует Тимофею обрезаться и когда подчиняется совету Иакова принять обет и постричься68
. Однако, по мнению некоторых ученых, такое почитание еврейских постановлений не соответствует его отношению к ним в своих Послания, где он не только противится сохранению обряда обрезания, но и заявляет об освобождении христиан от уз закона. Однако, является ли это действительным или только кажущимся противоречием? Если вспомнить собственные слова Павла (1 Кор.) о том, что сильные должны учитывать влияние своих поступков на немощных, то становится понятным его готовность принять еврейский обет. Это не имело прямого влияния на его положение как христианина. Его отношение к обрезанию было, соответственно, иным. В своих Посланиях Павел ясно говорит, что он против того, чтобы считать обрезание непременным условием для уверовавших из язычников, но это не означает, что он выступал против обрезания как иудейской практики (Рим. 2.25). Обрезание Тимофея, мать которого была еврейкой, просто подтверждало его расовую принадлежность, но обрезание христианина из язычников, не имевшего никакого отношения к иудейскому происхождению, создавало бы впечатление, что обрезание составляло существенную часть христианства и могло повести к возникновению иудаистской секты. И в этом вопросе нет противоречия. Некоторые ученые, ссылаясь на Гал. 2.3, считают, что на совещании в Иерусалиме Павел выступил против обрезания Тита69
. Но так как Тит был греком, его положение было совсем иным, чем Тимофея.

3. Павел и соборные постановления

Согласно Деяниям, Павел предложил ввести в практику постановления, которые закрепляли бы некоторые ритуальные запреты для уверовавших из язычников. Традиционно признанный текст содержит четыре таких запрета: воздержание от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови (Деян. 15.20). Последние два касаются пищи, "Западный" текст опускает третье табу, и тем самым превращает эти запреты в нравственный катехизис, где "кровь" считается эквивалентом убийства. Но едва ли необходимо было убеждать христиан из язычников воздерживаться от убийства. Традиционный текст более логичен, хотя он может создать впечатление, что предписывает христианам из язычников соблюдать еврейский закон о пище, с чем едва ли мог согласиться Павел70
. Кроме того в Гал. 2 Павел не только не упоминает об этих постановлениях, но ясно говорит, что его ни к чему не принуждали, кроме как помнить о нищих (Гал. 2.6, 10). Если на первый взгляд это может показаться противоречием, то, прежде чем согласиться с таким выводом, надо учесть ряд факторов. В Послании к Галатам Павел говорит о своем собственном положении, а не обо всех уверовавших из язычников, выступает в свою защиту.

Важно помнить, что эти постановления предназначались только для язычников в Антиохийской, Сирийской и Киликийской Церквах (Деян. 15.23). В то же время в Деян. 16.4 ясно говорится, что Павел направил их Церквам в Южной Галатии, а это значит, что он считал их обязательными для всех. Во всяком случае мы не можем утверждать, что Павел должен был говорить о них в Послании к Галатам, так как мог предпочесть использование прямых аргументов для доказательства своих требований. Кроме того, если Послание к Галатам было написано до совещания в Иерусалиме, то к тому времени эти постановления еще не были утверждены.

Инцидент в Антиохии, когда Павел возмутился поступком Петра, выглядит странным в свете постановления совещания в Иерусалиме и поэтому ставит под сомнение правдоподобность его описания в Деяниях71
. Но это противоречие является скорее кажущимся, чем реальным, так как Павел ясно говорит, что действия Петра были непоследовательны, и нельзя сказать, чтобы это было невозможно, хотя, несомненно, неожиданно. Но также непонятно, почему Павел обвинил Варнаву в лицемерии. Это, конечно, можно было бы объяснить, если считать, что инцидент произошел до совещания, хотя опыт Петра в Кесарии должен был помочь ему не поддаваться давлению иудейских блюстителей традиций.

4. Портрет Павла у Луки

Рассматривая вопрос авторства, мы говорили, что сравнение портрета Павла в Деяниях и в его собственных Посланиях заставило некоторых ученых видеть в нем явное различие. Э. Генхен72
указывает на три таких различия.

(1) Деяния представляют Павла как волхва, который может исцелять путем передачи своей энергии через платок, как в случае с воскрешением Евтиха. Но в 2 Кор. 12.12 апостол ссылается на сотворение чудес, чему Генхен не придает особого значения, поскольку Павел не утверждал свое апостольство на таких внешних факторах. Трудность здесь возникает только в том случае, если считать, что Лука сообщает о чудесах в подтверждение апостольства Павла, но он нигде не говорит об этом прямо, и такое предположение весьма спорно.

(2) Если в Деяниях Павел предстает как убедительный оратор для любой аудитории, будь то еврейская или языческая, государственные мужи или философы, то в своих Посланиях Павел отрицает всякую в себе риторическую силу и даже ссылается на оценку своих противников, считавших его речь "незначительной" (ср. 2 Кор. 10.10). По мнению Генхена это противоречие можно объяснить тем, что как великий миссионер Павел должен был быть великим оратором, хотя в действительности это было не так. Но здесь важно отметить, что Деяния нигде не говорят о Павле в таких выражениях, как об Аполосе ("муж красноречивый", Деян. 18.24), хотя по теории Генхена этого следовало бы ожидать. Кроме того, во многих случаях в Деяниях его так называемое красноречие было далеко от убедительного, так как оно часто вызывало открытую вражду и, по крайней мере,
в одном случае выглядело сметным. Поэтому едва ли можно придавать большой вес такому предполагаемому противоречию.

(3) Хотя в Посланиях Павел сильно подчеркивает свое равенство с Иерусалимскими апостолами, Книга Деяний ни слова не говорит о том, что Павлу это необходимо было делать. Его положение апостола уже было, по-видимому, указано раньше в повествовании. Но именно потому, что оно предполагается, данное надуманное противоречие теряет силу. Лука описывает апостольскую миссию к язычникам как продолжение деятельности Петра и других апостолов в Иудее и Самарии. Для него утверждение апостольского статуса играло второстепенную роль. Его главной целью было описать распространение Евангелия. Утверждение Павла в равно-апостольском звании определялось внутренними условиями ранней церкви, но Деяния очень мало говорят о них.

Ни одна из этих проблем не подтверждает вывода, что сообщение Луки недостоверно, потому что обоснованное решение возможно в каждом случае73
. Дополнительными соображениями, которые не говорят в пользу достоверности Луки, являются условия ранней Церкви, описанные в его сообщении74
. Какое бы значение ни придавать аналогиям между Деяниями и кумранской литературой75
, они указывают на некоторые точки соприкосновения и могут предполагать общую среду. Необходимо отметить, что расхождений76
между кумранской и раннехристианской общиной гораздо больше, чем соответствий, что еще раз свидетельствует в пользу того, что Лука хорошо знал отличительные христианские характеристики еврейско-христианской общины77
.

В. Речи в Деяниях

Оценка речей в Деяниях является важным фактором в определении историчности этой книги, и поэтому мы остановимся на разных подходах к методу автора. Петр, Стефан и Павел являются основными ораторами, и им приписывают разные типы речей. Ф. Ф. Брюс78
делит эти речи на четыре группы: евангелистические, совещательные, апологетические и увещевательные. Форма каждой из этих групп определяется соответственно ее мотивам и целям. Но основной вопрос для каждой группы заключается в том, воспроизводят ли они содержание сказанных слов или же составлены Лукой с целью выразить то, что по его мнению могло бы быть сказано. Чтобы ответить на этот вопрос, надо остановиться на некоторых предположениях.

1. Подход древней историографии

Классическое определение этого подхода принадлежит Фукидиду, который подробно описал свой метод. Он признается, что не всегда мог запомнить речи слово в слово и поэтому вкладывал в уста говорящего то, что, как ему казалось, требовал данный случай, хотя "конечно же, придерживаясь как можно ближе смысла того, что было в действительности сказано"79
. И часто считается, что Фукидид сам составлял большинство речей, хотя иногда сообразуя их с фактическими данными80
. И тем не менее он претендует на историчность своих речей, потому что иначе не подчеркивал бы, что одни речи он слышал сам, а другие брал из разных источников. Последователи же Фукидида не разделяли такого его отношения к задаче историка, и многое из них писали свои исторические труды как драматические или риторические произведения. Но к какой же из этих категорий относится Лука? По мнению М. Дибелиуса Лука сам сочинил свои речи, потому что они похожи одна на другую, независимо от личности говорящего. Но другие ученые, особенно Фоукс Джексон81
, сэр Вильям Рамсей82
и Б. Гертнер83
, не разделяют такой точки зрения. Так, Гертнер справедливо отмечает, что в основе писаний Луки лежит скорее еврейская историческая традиция, чем греческая84
. Более современный исследователь М. Генгель85
сравнил принципы, которыми пользовались греческие историки, с принципами Луки в написании Книги Деяний Апостолов и пришел к выводу, что Лука стоит на гораздо более высоком уровне, чем они.

2. Подход Луки в Евангелии

Хотя не существует канонических параллелей, по которым можно было бы судить о Деяниях Апостолов, метод, который Лука применил в своем Евангелии, можно сравнить с методом других синоптиков и дать сравнительную оценку достоверности писаний Луки. Мы уже видели, что Лука очень тщательно выбирал источники и старался точно воспроизвести материал. Особенно это видно на примере материала поучений в Лк. 21, если считать, что Лука действительно использовал Мк. 13. Несмотря на незначительные изменения, он, несомненно, использовал материал только из этого источника, ничего к нему не добавив86
. То же самое можно сказать о всем Евангелии в целом, и поэтому совершенно справедливо будет считать, что таким же методом он пользовался и в Деяниях.

3. Ранний характер богословия речей

Многие ученые, и особенно Ч. Г. Додд87
, подчеркивают, что ранние речи Деяний содержат раннехристианскую керигму. Поэтому они являются подлинным выражением допавловского богословия, и это только подтверждает предположение, что речи у Луки основаны на подлинном предании. Те же, кто оспаривает историчность Луки, утверждают, что богословие это относится к более позднему типу88
. Однако, если считать автором Луку, то его богословие не могло носить сколько-нибудь поздний характер, особенно если книга Деяний была написана до смерти Павла.

4. Связь содержания речей с impissima verba (от лат. подлинными словами)

Даже если предание, включенное в речи, исторически верно, означает ли это, что Лука сохранил его точно слово в слово? Большинство ученых, кто признает достоверность Деяний, не считает, что Лука сохранил impissima verba речей89
. Исторически верное содержание передано собственными словами Луки. С такого же рода подходом мы уже встречались, когда рассматривали четвертое Евангелие, однако еще надо доказать, что слова не имели никакого отношения к тому, что было в действительности сказано. Каждая речь так точно отражает историческую ситуацию90
, что Лука должен был обладать исключительным талантом, чтобы найти столь идеальную форму выражения для слов. Неверно утверждение некоторых ученых, что все произносящие речи говорят одинаково91
, потому что разные типы речей полностью соответствуют их аудиториям92
, как, например, речь в ареопаге, Деян. 17.22 и далее93
. И нельзя не согласиться с той точкой зрения, что Лука воспроизвел свои личные воспоминания или других людей об этих речах, которые он включил в свою книгу. Акцент на методе "истории форм" заставил некоторых ученых исключить даже возможность этого, потому что нельзя себе представить исторической ситуации, в которой могли бы слово в слово сохраниться речи на протяжении 20-30 лет94
. Но отнюдь не исключено, что могли существовать какие-то письменные копии этих речей95
. Вполне возможно, что Лука хотел дать образцы разного рода миссионерских проповедей, и в таком случае эти образцы потеряли бы силу, если бы были составлены самим Лукой. С другой же стороны, то, как они введены, создает впечатление, что они являются составной частью повествования96
.

V. ИСТОЧНИКИ

Критика источников синоптических Евангелий, естественно, должна была обратить свое внимание и на книгу Деяний, потому что надежность исторического труда зависит от надежности его источников. Но желательность нахождения источников не гарантировала успеха подобного поиска. Конечно, критика сделала все, что могла, как это показывает множество совершенно различных гипотез. Но именно это многообразие говорит о слабости такого подхода, и поэтому будет целесообразным, прежде чем остановиться на разных типах теорий, рассмотреть сначала факты, которые оказали влияние на разные критические подходы ко всему вопросу в целом. Отсутствие единого мнения относительно источников связано обычно с основным различием предположений относительно некоторых тесно связанных между собой проблем.

А. Факторы, влияющие на критику источников Деяний

1. Один автор

Является ли эта книга одним целым или нет? В случае положительного ответа к вопросу источников можно подойти с двух точек зрения. Либо целостность книги обязана одному автору, который не только является автором всей книги, но и сам собрал весь материал, либо она обязана одному автору, который объединил разный материал, придав целостность содержанию и стилю книги. Те, кто считает, что автор был один, относят себя поэтому к одной из двух категорий: кто вообще отрицает использование здесь источников и кто признает гипотезу автора-редактора в отличие от гипотезы составителя,

Те, кто отрицает целостность книги Деяний, естественно будут опираться на какую-нибудь теорию источников, чтобы объяснить предполагаемые различия, которые заставили их отрицать целостность книги. В этих случаях гипотезы источников становятся естественным следствием мнений относительно целостности. Конечно, источники не обязательно должны быть письменными, но они должны были повлиять на автора, который, в свою очередь, должен считаться либо неспособным хорошо использовать полученную информацию, либо оставившим свой труд незаконченным. Но как мы уже показали, есть все основания рассматривать книгу Деяний как единое целое и, поэтому приведенные теории изначально неверны.

2. Личность автора

Как показало обсуждение авторства Деяний, можно с уверенностью говорить, что автор был спутником Павла, и традиционное приписывание его Луке является, по всей вероятности, правильным. Те ученые, которые не разделяют этого мнения, делятся на две группы: кто по крайней мере признает, что книга часто приводит личное свидетельство одного или более спутников Павла (Лука, Сила, Тимофей), и кто вообще отрицает всякое личное свидетельство. Конечно, для тех, кто признает авторство Луки, проблем будет гораздо меньше, чем для тех, кто отрицает его, так как можно почти с уверенностью утверждать, что для тех частей повествования, в событиях которых Лука не принимал личного участия, у него были свидетельства очевидцев. Это особенно касается главного раздела книги, где речь идет о личном опыте Павла. Но признание авторства Луки отнюдь не исключает возможности использования письменных источников, и об этом нельзя забывать.

С другой же стороны, те, кто признает анонимное авторство Деяний, в меньшей мере могут ссылаться на источники и в значительной степени зависят от своих собственных догадок. Теории, основанные на таких предположениях, требуют самого тщательного изучения прежде чем получить признание. Это особенно касается теорий, поставивших себя в зависимость от поздней даты (например II в.), потому что они должны меньше доверять источникам информации автора, чем другие теории.

3. Толкование предисловия Луки

Мы уже рассматривали этот вопрос в главе, посвященной Евангелию от Луки, и будет правильным считать, что принципы, применимые к Евангелию, в такой же мере применимы и к Деяниям. Однако, когда речь идет об источниках, это не совсем так. Если в случае Евангелия мы имеем аналогичные свидетельства, которые, по крайней мере, допускают возможность, что Лука знал их, то в случае Деяний таких свидетельств нет. Это значит, что мы должны больше полагаться на собственные свидетельства автора. Так, Кедбери97
считает, что Лука хотел причислить себя к категории очевидцев. Если этого нельзя сказать об Евангелии, то предисловие Деяний несомненно не исключает возможности, что Лука был очевидцем некоторых событий, описанных в Деяниях. В таком случае это имеет прямое отношение к проблеме источников. Но некоторые ученые, основываясь на предисловии, делают вывод, что к моменту написания поколение очевидцев уже умерло. Однако, так как автор ясно говорит, что он тщательно исследовал события, которые описывает, то более правильным будет считать, что он жил в то время, когда очевидцы еще были живы. И также самым правильным будет считать, что он употребляет первое лицо единственного числа, когда хочет показать, что он сам участвовал в событиях, которые описывает.

4. Критерии, использованные для выделения источников

Как показала критика Евангелий, разные критерии использовались в разные периоды, и удача и неудача критических исследований зависели от достоверности подтверждающих данных. В Деяниях Апостолов лингвистический критерий использовался с разными целями. Одни видели в первой части или, по крайней мере, в некоторых местах этой части арамейское происхождение, другие видели греческий стиль в некоторых частях (например, "мы-разделы"), третьи утверждали лингвистическое единство всей книги. Учитывая эти разные выводы из одного и того же тезиса, конечно же, нельзя придавать ему большого значения. В лучшем случае он может быть дополнительным методом выделения источников.

Другим критерием является исторический, который также оказался несостоятельным. Если два события одного и того же типа описываются в одной книге и в описании их есть сходство, то некоторые ученые сразу же считают их дубликатами и, следовательно, одно - менее исторически достоверным, чем другое, Так, например, по мнению А. Гарнака, описание Пятидесятницы в Деян. 2 менее достоверно, чем в Деян. 4, что заставило видеть в них разные источники. Но так как эти повествования можно понимать скорее как дополняющие друг друга, а не как дубликаты, основа критики Гарнака становится менее убедительной. Никакой подход не может быть удовлетворительным, если первоначально не исходить из того, что повествование должно рассматриваться в том смысле, в каком оно записано, если оно в данном случае понятно. Обращение к концепциям дубликатов, противоречий и т.п. взвалили на историческую критику слишком уж много гипотез, которые не отвечают здравым принципам критики.

Не более успешным является богословский критерий, при помощи которого были обнаружены разные пласты, как, например, использование выражения "Раб (или Сын) Божий" в первой части Деяний в отличие от контекста. Или, опять же, считается, что различия в содержании речей Павла в Деяниях и в Посланиях Павла предполагают автора, который не знал богословия Павла. Но такие критические принципы не делают различия между автором, его источниками и интеллектуальным окружением. Как и то, что спутник Павла не обязательно должен был отражать павловские идеи, подражая Посланиям Павла, так и богословское содержание его повествования не является надежным ключом к его возможным источникам.

5. Влияние метода "истории форм".

Неудивительно, что метод "истории форм", оказавший такое сильное влияние на критику синоптических Евангелий, в такой же степени применим к проблеме источников Деяний и в равной мере оказал влияние на снижение внимания к критике источников. Но классификация форм является более ограниченной в Деяниях и касается, главным образом, путевых заметок и речей. Самым ревностным ее сторонником был М. Дибелиус98
. Этот метод оказал значительное влияние на сосредоточение внимания на исторической ситуации, а не на бесплодной попытке установить многообразие письменных источников". Хотя он иногда и приводил к "историческим" выводам, которые были далеко от действительно исторических, его положительное влияние сказалось в ослаблении зависимости от источников. Самой же большой его слабостью является то, что он предполагает отсутствие интереса христиан к их ранней истории и, следовательно, ставит под сомнение свидетельство Луки. Но это предположение легко опровергается обращением к исторической ситуации, отраженной в Посланиях Павла100
.

6. Объяснение "мы-разделов"

В любой гипотезе, которая может быть предложена для выяснения происхождения источника информации Луки, естественным отправным моментом являются те разделы, которые автор употребляет в первом лице ("мы-разделы"). Эти разделы101
вводятся без объяснения в повествования от третьего лица. Для объяснения этого феномена было предложено несколько различных теорий.

(1) Самой явной причиной употребления первого лица является желание автора показать, что он сам был одним из спутников Павла. Это значит, что автор просто изменяет третье лицо на первое и делает это почти бессознательно, потому что здесь он приводит сведения, полученные им из первых рук. Это можно назвать литературным приемом для отделения непосредственных источников информации от косвенных. Эта точка зрения поддерживается единством стиля и языка в остальной части книги и употреблением первого лица единственного числа в 1.1.

(2) Несколько сходной с изложенной выше гипотезой является точка зрения, что "мы-разделы" представляют собой полностью или часть собственного дневника или путевых заметок автора, которые содержали в себе сведения о местах, которые они посещали, о людях, с которыми они встречались, исключительных событиях, очевидцами которых они были, В таком случае он должен был цитировать соответствующие разделы, сохраняя в них первое лицо, от которого они были записаны. То, что эта точка зрения менее естественна, видно из того, что она предполагает исключительно механическое употребление собственного дневника автора, что совершенно не соответствует характеру его литературного метода, и не только в остальной части Деяний, но также и в Евангелии. С другой же стороны, можно привести несколько параллелей такого метода в писаниях других древних авторов. Однако трудно поверить, чтобы любой автор мог включить свои путевые заметки со всеми их стилистическими особенностями, которые в их оригинальной форме, очевидно, не предназначались для опубликования, без адаптации в свой текст.

(3) Согласно другой точке зрения, автор использовал чей-то дневник или путевые заметки и поэтому сохранил первое лицо, вводя их в свой собственный материал. Но еще менее естественным будет предполагать, что другой автор мог сохранить "мы"-форму, ничего не сказав о личности говорящего. Если автор личного дневника является автором всей книги, то такой метод, по крайней мере, становится понятным, несмотря на его трудности. Но если это другой человек, то трудно понять, почему автор применил такой метод.

(4) Единственной возможностью остается предположить, что первое лицо не является указанием на очевидца, а было введено автором преднамеренно, чтобы создать впечатление правдоподобности своего повествования. И в таком случае это чисто художественный прием102
. Но это ставит больше проблем, чем решает, потому что трудно объяснить столь относительно редкое употребление этого приема. Почему он ограничивается только последней частью книги, если основывается на исторических данных? Более того, автор художественного произведения мог бы создать большее впечатление правдоподобности, если бы он назвал имя, от которого написаны "мы-разделы", как это делается в апокрифических писаниях, где совершенно ясно, какой апостол говорит, когда употребляется первое число.

Любые теории источников, которые основываются на "мы-разделах", должны учитывать обоснованность и трудности этих различных толкований. Эти общие замечания позволят увидеть изложенные ниже теории в их правильной перспективе и будут полезны для оценки их важности.

Б. Разные типы теорий

1. Личные сведения

Те, кто считает, что Лука был автором Деяний, основываются на самой правдоподобной гипотезе о происхождении источника его информации, по крайней мере, для основной части книги103
. Так как считается, что автором был один из спутников Павла, он должен был иметь непосредственный доступ ко всей необходимой информации, записанной в 9.1-31; 11.25-30; 12.25 - 28.31. Что же касается остальной части книги, то об источнике информации можно только догадываться, но существует ряд гипотез, которые могут оказаться правильными. Так, несомненно, что Лука знал Марка, потому что оба они были с Павлом, когда он писал свое Послание к Колоссянам (Кол. 4.10, 14), и от него Лука мог получить много полезных сведений о первых днях Церкви в Иерусалиме. Так как в Деян. 12.12 говорится, что дом матери Марка был местом собрания для молитвы, можно справедливо предположить, что его дом был постоянным местом встречи не только для христиан вообще, но и для апостолов. Поэтому Лука мог узнать о событиях, произошедших до совещания в Иерусалиме (Деян. 15).

Если, как полагают некоторые ученые, дом Луки был в Антиохии, то он несомненно знал очевидцев, которые могли ему многое рассказать об истории антиохийского христианства, и знаменательно, что Лука много говорит о событиях в Антиохии. Это позволило некоторым ученым предположить существование особого антиохийского письменного источника. Кроме того, в Кесарии находились Филипп и его дочери, которые приняли Луку и Павла (Деян. 21.8) и от которых Лука мог многое узнать о событиях, записанных в Деян.6.1 - 8.3, так как Филипп был связан со Стефаном в вопросах управления и служения. Около того же времени Лука жил у Мнасона Киприянина, который называется одним из первых учеников104
(Деян. 21.16). Кроме того, среди них был еще дядя Марка Варнава, которого хорошо знали в Антиохии, и, если Лука был родом из Антиохии, то и он должен был хорошо его знать, но в любом случае Павел мог рассказать Луке об участии Варнавы в событиях раннехристианской истории. Благодаря прямому контакту с этими христианами и остальными близкими друзьями Павладакими как Сила, Тит, Тимофей, Тихик, и со многими неназванными очевидцами105
, Лука мог получить от них все сведения для своего повествования.

Несмотря на обоснованный характер этих гипотез, многие ученые отвергли их в пользу письменных источников. Те, кто отвергает авторство Луки для всей книги, исключают для себя альтернативу, если признают историчность основного материала в повествовании. И тем не менее не следует исключать личных воспоминаний из теорий письменных источников, если допустить, что они основываются на достоверном материале. С другой же стороны, некоторые защитники изложенных ниже теорий признают авторство Луки, но не удовлетворены исключительно теорией устных источников,

2. Сочетание письменных и устных источников

Так как Книга Деяний состоит из двух частей, в которых все внимание сосредоточено на двух великих личностях, Петре и Павле, неудивительно, что появились теории, которые сочетают письменный источник для первой части с устным или личным источником для второй106
. По мнению Вейсса107
, первая часть является более гебраистической, чем вторая, и поэтому он считает, что эта первая часть отражает еврейско-христианскую историю ранней Церкви, начиная с совещания в Иерусалиме. Эта
идея оригинального еврейского или арамейского источника проходит красной нитью в труде Торрея108
, по мнению которого, главные трудности в Деян. 1-15 разрешимы, если их считать неправильным переводом семитизмов. Эта точка зрения была опровергнута109
, хотя затем в видоизмененной форме получила некоторое признание110
.

Тесно связанной с этой теорией является точка зрения, что первая часть Деяний была изначально продолжением Евангелия от Марка, написанная Марком, но потом была заимствована и видоизменена Лукой111
. Либо Лука имел это Евангелие, когда писал Деяния, либо сознательно или несознательно уподобил дела апостолов делам Иисуса"2
. Главной трудностью любой теории, которая основывается на предположении о более сильном арамейском влиянии в одной части по сравнению с другой, является общий стиль и язык всей книги. Если же, конечно, Лука использовал свои источники, придав им свой стиль, то такой феномен возможен. В то же время М. Блек не считает арамейскую терминологию достаточным аргументом в пользу арамейского источника113
, хотя и допускает эту возможность в речах Петра и Стефана.

3. Сочетание дублирующих друг друга источников

Главным сторонником теории, согласно которой в первой части Деяний были использованы два параллельных источника, был Адольф Гарнак'14
. Он предлагает обозначить один источник буквой А, а второй - буквой В: 1, 2 (В), 3.1 - 5.16 (А), 5.17-42 (В), 6.1 - 8.4 (Иерусалимско-Антиохийский источник), 8.5-40 (А), 9.1-30 (источник об обращении Павла), 9.31 - 11.18 (А), 11.19-30 (Иерусалимско-Антиохийский источник), 12.1-23 (А), 12.25 - 15. 35 (Иерусалимско-Антиохийский источник). Эта теория Гарнака основывалась, главным образом, на различиях в повествованиях, неточностях и даже на противоречиях. Так, он находит много материала в своем источнике В, который считает дубликатом источника А (например, сошествие Святого Духа в Деян. 2 и 4), и поэтому он приходит к выводу, что материал источника В был исторически бесполезным. Большая же часть источника А исходит из Иерусалимского предания, хотя некоторые его части ведут свое происхождение из Кесарии (например, 8.8-40; 9.29-11.18; 12.1-24).

Теория Гарнака в ее различных модификациях получила широкое признание среди ученых, разделявших его предположения115
, но после ослабления внимания к второстепенным проблемам источников, а также после появления тенденции приписывать каждое видимое расхождение другому письменному источнику, его влияние сильно ослабло. Основа этой теории была подвергнута сильной критике со стороны Иоахима Иеремиаса116
на том основании, что дубликаты могут иметь разное толкование, что верно для большинства случаев предполагаемых аналогичных повествований в библейской критике. По мнению Иеремиаса, эти повествования дополняют, а не повторяют друг друга. Существует сильный критический принцип, которому мало кто следует, что там, где возможно объяснение, основанное на тексте, как мы его имеем, его следует предпочесть догадкам, основанным на предполагаемых противоречиях. И согласно этому принципу теорию Гарнака следует считать неверной.

4. Сочетание дополнительных источников

Не все приверженцы мнения о том, что в основе первой части Деяний лежит более чем один источник, согласны с теорией Гарнака в том, что касается относительно ее содержания и критических принципов. Оставляя в стороне идею дублирующих друг друга источников, некоторые ученые, тем не менее, нашли несколько источников, которые составили первую часть книги. Главные теории такого типа были предложены Л. Серфо и Э. Трокме. Первый117
считает 2.41 - 5.40 описательным документом, к которому были добавлены несколько других групп преданий, одни - галилейские, другие - кесарийские и один - так называемое "эллинистическое досье"; частично письменные, частично устные118
.

Трокме119
предлагает очень сходную с предыдущей теорию, согласно которой главы 3-5 основаны на однородном документе, который Лука видоизменил и расширил. Кроме того, были использованы и другие документы, из которых один содержал географический материал и вошел в гл. 2, другой - поучения, третий -эллинистический источник, который вошел в 6.1-7 и т.д. Согласно этой теории, Лука имел несколько источников, многие из которых представляли собой небольшие фрагменты из преданий и которые он соединил в одно целое. И здесь также предположение о множестве письменных источников снижает вескость этих теорий120
. Тем не менее, если подобные теории верны, то они могут только усилить наше восхищение литературными способностями Луки, который сумел создать впечатление целостности всей книги.

5. Теория Антиохийского источника

Большинство из рассматриваемых здесь теорий тем или иным образом считает Антиохию источником информации о ранней Церкви. Для теорий некоторых ученых Антиохийский письменный источник является основным. Эта теория получила широкое признание121
, но здесь достаточно будет сказать только о двух ее современных сторонниках. Так, И. Иеремиас122
начинает с Деян. 6.1 и приходит к выводу, что некоторые части накладываются одна на другую, и если их изъять, то оставшийся материал представляет собой Антиохийский источник, вошедший в 6.1; 8.4; 9.1-30; 11.19-30; 12.25 - 14.28; 15.35 и далее. Но гипотеза однородного источника не имеет убедительного основания для довольно произвольного изъятия всех чужеродных элементов. Кроме того, трудно поверить, чтобы источник начинался в 6.1 без каких-либо указаний на предыдущую историю Иерусалимской Церкви123
. Одним из самых сомнительных выводов теории Иеремиаса является датирование совещания в Иерусалиме временем до первого миссионерского путешествия.

К. Р. Бультман124
разделяет мнение А. Гарнака и И. Иеремиаса, но отличается от них обоих тем, что видит продолжение Антиохийского источника в гл. 16, и возможно до гл. 28, а в главах 13 и 14 - только частичное его использование. В то же время он, очевидно, предполагает два документа, которые были связаны с Антиохийской Церковью и, по-видимому, имелись в ее архиве. По этой теории Антиохийская Церковь составила своего рода летопись своей ранней истории, что вполне возможно, несмотря на возражение Генхена125
, что христиане и не думали писать свою историю для будущего поколения.

6. Теория источника "путевых заметок"

В значительной степени под влиянием школы "истории форм" появилась теория, которая не допускает возможности использования источников для первой части Книги Деяний. В этой части внимание сосредотачивается на небольших разделах, в которых предание передавалось до того, как было записано в книге Деяний. Интерес к источникам поэтому был обращен, главным образом, ко второй части (13.4 -14.28; 16.1 - 21.26), где описание путешествий Павла основывается на источнике "путевых заметок". Такого мнения придерживается М. Дибелиус126
. Идея источника "путевых заметок" не нова, так как "мы-разделы" предполагают такую возможность, особенно если автора Деяний не считать спутником Павла. Но Дибелиус не связывает свой источник с "мы-разделами" и объясняет последние просто как прием, использованный Лукой, чтобы показать, что он был с Павлом. Таким образом теория Дибелиуса в какой-то мере близка первому типу теорий источников, т. е. личным сведениям, но она в корне отличается от нее тем, что Дибелиус не считает "мы" указанием на источник, принадлежащий Луке. Тем не менее он считает необходимым выделить этот источник, считая, что здесь был использован какой-то непоучительный материал и видна явная непоследовательность, что, по его мнению, указывает на источник, а не на личные воспоминания или местное предание127
. Стараясь показать целесообразность "документа путевых заметок", Дибелиус полагает, что он мог бы быть полезен, если бы необходимо было повторить одно и то же путешествие128
. Но неубедительный характер этого предположения не позволяет увидеть истинных мотивов, потому что едва ли Павлу нужны были путевые заметки, чтобы вспомнить, где он был, особенно что касается тех мест, где он основал Церкви.

Ниже мы увидим, что единственным оправданием этой теории является то, что она пытается объяснить наличие несущественных подробностей и расхождений. Но если автором был Лука, в чем Дибелиус не сомневается129
, то трудно понять, какой смысл приписывать их редакторской работе Луки, а не его личным воспоминаниям. По крайней мере, расхождения зависят от толкования130
и могут быть тем или иным образом объяснены, а несущественные подробности - это неотъемлемая часть личного повествования131
.

7. Теория вымысла

Множество самых разнообразных теорий в той или иной степени приписывают всю Книгу Деяний или только ее часть литературному таланту и воображению писателя. Мы уже указывали выше, что "мы-разделы" считаются некоторыми учеными литературным приемом, основанном на вымысле. Но идея, что все путевые заметки являются вымыслом, имеет своих сторонников. Наиболее значительной представляется теория Г. Шилле132
, который считает, что те разделы, в которых даются сведения о путешествиях Павла, состоят из четырех географических блоков (13-14; 16-18; 19-20; 21 и далее) и являются просто литературным вымыслом. Кроме того, в повествованиях имеется множество ошибок, которые доказывают, что у автора не было никакого источника. По мнению Шилле Лука мог иметь в своем распоряжении какие-то предания, но при написании своей книги он внес в нее и материал из своих путевых заметок. Теория Дибелиуса оказала влияние на Г. Шилле, пришедшего к скептицизму относительно историчности Деяний, так как он считает, что путевые заметки в Деяниях больше соответствуют миссионерской политике, нашедшей свое отражение в Дидахе, а не принятой в апостольский век, не видя, что Дидахе с их советом оставаться в одном месте не больше одного дня не ставит проблемы более длительного пребывания на одном месте, необходимого для основания Церквей.

8. Теории последовательных редакций

Как и в отношении других новозаветных книг, относительно Деяний был выдвинут ряд редакционных гипотез. Многие, о которых мы уже говорили, зависят от редакционного процесса, но Г. Залин133
недавно предложил теорию, согласно которой процесс публикации Евангелия от Луки и Деяний Апостолов прошел три стадии: (1) еврейско-христианское писание, представляющее собой Евангелие от Луки-Деяния, Лук.1.5-Деян.15.41, частично еврейско, частично арамейское; (2) греческое пересмотренное издание и его адаптация к суду над Павлом, сделанная, очевидно, самим Лукой; (3) более поздний редакционный процесс, который разделил всю книгу на две путем добавления заключения в Евангелие от Луки и введения в Деяниях. Никто не станет отрицать, что подготовка рукописи могла пройти несколько стадий, но любая теория, которая основывается на редакционном процессе, в значительной мере построена на догадках. И тот факт, что вся книга была написана на одном свитке, говорит против этой теории. Более естественным будет предположить, что она состояла из двух частей, написанных на отдельных свитках одинаковой длины134
.

В этом кратком обзоре обращают на себя внимание два факта. Попытки выделить источники, которые использовал Лука, оказались несостоятельными, и едва ли какие-либо попытки в этом направлении смогут что-нибудь дать. Это значит, что идея личного знания Луки о событиях либо из его собственных наблюдений, либо от непосредственных очевидцев, в такой же мере оправданна, если не больше, как и противоположные предположения.

VI. ТЕКСТ

Одна из самых интересных проблем в текстуальной критике касается первоначальной формы книги Деяний. Обсуждение этой проблемы выходит за рамки данной книги135
, и мы можем дать здесь только самое краткое ей объяснение. "Западный текст"136
Деяний столь сильно отличается от других текстов, что это поставило вопрос о двух редакциях. Например, Ф. Бласс137
считает, что сам Лука подготовил две редакции, но эта точка зрения не получила широкого признания138
. Кларк139
же склонен считать "Западный текст" более оригинальным, чем общепризнанный текст, который он считает отредактированной формой первого. Но эта идея получила еще меньшее признание140
. Противоположная идея, которая заключается в том, что "Западный текст" является отклонением от оригинального текста, более правдоподобна.

Одной из модификаций теории Бласса является предположение, что в процессе последовательных пересмотров текста Лука сделал несколько черновиков и что какой-то из ранних черновиков мог лечь в основу "Западного текста", тогда как более авторитетная форма текста легла в основу "Александрийского" и других вариантов текста141
. Возможно, что сам автор не закончил редактирование всей книги.

По мнению такого авторитета, как сэр Ф. Кеньон142
, без появления подтверждающих данных критик не может решить проблему текста: "Эта проблема должна быть решена согласно внутренним вероятностям применения методов введения или изъятия материала". Так как "Западный текст" длиннее "Александрийского", то, по мнению Кеньона, вставки в первом более вероятны, и сейчас мы ничего больше не можем сказать.

Попытки объяснить историю "Западного текста" путем ссылки на процессы перевода с арамейского документа были предприняты некоторыми учеными. Так, Торрей143
считает, что арамейская версия оригинального греческого текста появилась с целью привлечь внимание еврейских читателей к Евангелию от Луки и Книге Деяний. В соответствии с мнением Торрея многие модификации в Западном тексте привнесены в качестве вставок, для того, чтобы видоизменить текст, сделав его более приемлемым для подобных читателей144
.

VII. ЯЗЫК

В разделах, касающихся источников и текстуального предания, мы говорили о теории арамейского источника, использованного в первой части Деяний. Теория Тор-рея не получила широкого признания и критиковалась на том основании, что многие арамейские термины могли быть заимствованы из Септуагинты145
. Лука несомненно хорошо знал ее, но кроме того в восточных областях семитизмы часто встречались в койне (Koine)146
.

Одной из особенностей евангелиста Луки, на которую часто указывается, является ритмичность его языка, особенно любовь к дублированию. Р. Моргенталер147
приводит множество случаев, в которых Лука дублировал отдельные слова, целые предложения и разделы, и это дублирование даже искажает концепцию всего его труда. Оно построено на принципе парных сочетаний. Несомненно, что Моргенталер зашел слишком далеко со своими примерами, за что он подвергся острой критике148
, но если оставить в стороне его преувеличение, то остается достаточно данных, свидетельствующих о склонности Луки к дублированию.

Стиль Луки можно назвать хорошим, что отнюдь не подразумевает литературный стиль. Его можно было бы охарактеризовать скорее как хороший разговорный тип языка. Он был понятен читателям с любым уровнем образования и поэтому прекрасно отвечал целям Луки149
.

СОДЕРЖАНИЕ

I. ПРЕДИСЛОВИЕ (1.1-5)

В предисловии Лука соединяет эту Книгу с предыдущей.

II. ПЕРВЫЕ СОБЫТИЯ (1.6-26)

Вознесение (1.6-12). Ученики собираются в горнице и избирают преемника Иуды Искариота (1.13-26).

III. РОЖДЕНИЕ ЦЕРКВИ В ИЕРУСАЛИМЕ (2.1 - 5.42)

День Пятидесятницы (2.1-47); сошествие Святого Духа; слово Петра к уверовавшим. Исцеление хромого в храме; арест и возвращение Петра и Иоанна (3.1 - 4.31). Опыт общинной жизни; контраст в принесении дара между Варнавой, с одной стороны, и Аланией и Сапфирой - с другой (4.32 - 5.11). Исцеления и конфликт с властями (5.12-42).

IV. НАЧАЛО ГОНЕНИЙ (6.1 - 9.31)

Деятельность, суд и мученическая смерть Стефана; последующее общее гонение (6.1 - 8.3). Деятельность Филиппа в Самарии; его приведение ефиоплянина ко Христу (8.4-40). Обращение Савла; его возвращение в Иерусалим; общее процветание Церкви (9.1-31).

V. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА НА ЯЗЫЧНИКОВ (9.32 -12.25)

Исцеление Петром Енея в Лидие и воскрешение Тавифы в Иопии (9.32 -43). Обращение Корнилия; защита Петра перед Иерусалимскими христианами и их согласие принять язычников (10.1 -11.18). Развитие событий в Антиохии: Варнава посылается из Иерусалима искать Савла, находит его в Тарсе и приводит в Антиохию; организация помощи голодающим (11.19-30). Гонения при Ироде: убийство Иакова; арест и избавление Петра; смерть Ирода и развитие Церкви (12.1-25).

VI. ПЕРВОЕ МИССИОНЕРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ (13.1 -15.41)

Отделение Варнавы и Савла (13.1-3). Деятельность на Кипре; обращение Павла Сергия; сопротивление Елима (13.4-12). Деятельность в Антиохии Писидийской (13.13-52). Деятельность в других городах - Иконки, Листре и Дервии - и возвращение в Антиохию (14.1-28). Совещание в Иерусалиме (15.1-29). Послание, доставленное Церкви в Антиохии; планы снова посетить Церкви, основанные во время первого путешествия и распри из-за Марка (15.30-41).

VII. ВТОРОЕ МИССИОНЕРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ (16.1 - 18.23)

Тимофей присоединяется к Павлу при вторичном посещении Листры (16.1-5). Призыв из Македонии и путешествие в Филиппы (16.6-12). Деятельность в Филиппах (16.13-40). Деятельность в эфессалониках, Верии и Афинах (17.1-34). Деятельность в Коринфе (18.1-17). Краткое посещение Палестины и Антиохии (18. 18-23).

VIII. ТРЕТЬЕ МИССИОНЕРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ (18.24 - 20.6)

Широкая деятельность в Ефесе (18.24 - 19.20). Планы Павла снова посетить Македонию и Грецию (19.21-22). Мятеж в Ефесе и уход Павла (19.23 - 20.1). Дальнейшая деятельность в Македонии и Греции (20.2-6).

IX. ПУТЕШЕСТВИЕ В ИЕРУСАЛИМ (20.7 - 21.17)

В Троаде: случай с Евтихом (20.7-12). Путешествие Павла в Милит и его слово к пресвитерам из Ефеса (20.13-38). Краткое посещение Тира (21.1-6). События в Кесарии: пророчество Агава (21.7-14). Прибытие в Иерусалим (21.15-17).

X. ПАВЕЛ В ИЕРУСАЛИМЕ (21.18 - 23.35)

События, приведшие к его аресту и приводу в синедрион (21.18 - 22.29). Павел перед синедрионом (22.30 - 23.10). Лисий отправляет Павла к Феликсу (23.11-35).

XI. ПАВЕЛ ПЕРЕД ФЕЛИКСОМ, ФЕСТОМ И АГРИППОЙ В КЕСАРИИ (24.1-26.32)

Обвинение и защита перед Феликсом (24.1-27). Фест представляет дело Павла (25.1-12). Разбор дела Павла Агриппой (25.13-26.32).

XII. ПУТЕШЕСТВИЕ В РИМ (27.1-28.31)

Описание путешествия и кораблекрушения (27.1-44). Гостеприимство на Мальте, где Павел избегает смерти от ехидны и совершает много исцелений (18.1-10). Павел прибывает в Рим и остается там под домашним арестом, проповедуя и наставляя (28.11-31).

Примечания

1
Краткий обзор современной научной литературы см. в статье автора данной книги в VE P (ed. R. P. Martin, 1963) pp. 33^19. Ср.: W. G. Kummel, TR 22 (1954), pp. 194 ff.; E. Grasser, TR26 (I960), pp. 93-167; 41 (1976), pp. 141-194, 259-290; 42 (1977), pp. 1-68. Ср. также: W. W. Casque, A History of the Criticism of the Acts of the Apostles, (1989); F. Bovan, Luc le Theologien. Vingt-cinq ans de recherches (1950-1975), (1978).

2
The Apostolic Preaching and its Developments (1944).

3
Ср. подробное обсуждение этой проблемы в книге: R. H. Mounce, The Essential Nature of New Testament Preaching (1960), pp. 40 f., 60 ff. Необходимо отметить, что недопустимо рассматривать керигму (kerygma - букв, "возвещение") как шаблонную схему, используемую первыми проповедниками, так как изучение речей в Деяниях Апостолов опровергает это мнение. Скорее всего керигма представляла собой сокращенную форму первоначальной христологии, ср.: W. Baird, JBL. 76 (1957), pp. 181-191. Ср. также работу: A. J. В. Higgins, "The Preface to Luke and the Kerygma in Acts" in Apostolic History (ed. Gasque and Martin, 1970), pp. 78-91.

4
Ср.: S. S. Smalley, ET. 73 (1961-2), pp. 35 ff. Однако см. более радикальную точку зрения: F. Hahn, Les Actes des Apotres (ed. J. Kremer, 1979), pp. 129-154.

5
Эти параллели и параллели между Евангелием от Луки и Деяниями Апостолов привлекают все возрастающее внимание. Ср.: A. J. Mattill, Jnr, Nov. Test. 17 (1975) pp. 15-46; С. H. Talbert, Literary Patterns (1974). Последний автор обнаруживает 32 параллели между Евангелием от Луки и Деяниями, расположенными в том же порядке.

6
Значение речи в Милете вызывает многочисленные дискуссии. Ср.: J. Lambrecht, in Les Actes (ed. Kroner), pp. 307-337; T. L. Budesheim, HTR 69 (1976), pp 9-30; С. К. Barrett, in God's Christ and His People (eds. J. Jervell, W. A. Meeks, 1977), pp. 107-121. Об образе an. Павла в Деян. 26 см.: С. J. A. Hickling, in Les Actes, pp. 499-503. Ср. также: С. Buchard, ThLZ 100 (1975), pp. 881-895.

7
См.: E. M. Blaiklock, The Acts of the Apostles, 1959, p. 16. Исследователь высказывает предостережение против того, чтобы придавать подобным свидетельствам слишком большое значение. "Лука, образованный историк и дисциплинированный писатель, мог воздержаться от приукрашивания своего повествования описанием событий, которые позже произошли в Иерусалиме, так как они были неуместны в рамках его темы".

8
Паркер поддерживает мнение о том, что автор Деяний не упоминает падения Иерусалима, потому что этого еще не произошло: P. Parker, JBL
84 (1965), pp. 52-58. Опираясь на данное убеждение, он настаивает на ранней датировке Деяний. Дю Плесси (I. J. du Plessis, Guide to the New Testament IV (ed. A. B. du Toit), p. 203) полагает, что еврейские христиане в Иерусалиме не могли оставаться безучастными к падению города, и он усматривает в умалчивании этого факта в Деяниях сомнение в его истинности.

9
Центральным местом так называемого "повествования о путешествии" Луки (Лк. 9.51-18.14) является движение Иисуса в Иерусалим, и такой же интерес к святому городу прослеживается в повествовании о Воскресении Луки. Оба повествования сосредоточены на Иерусалиме.

10
Ср.: R. В. Rackham, The Acts of the Apostles (1951), pp. li f.

11
Робинсон (J. А. Т. Robinson, Redating, p. 89) отмечает, что отсутствие упоминаний об этих событиях представляется особенно поразительным сквозь призму тех эксцессов, которые, согласно Тациту, завоевали симпатии к христианам.

12
Раннее подтверждение подобного взгляда можно обнаружить в Мураториевом каноне, который утверждает, что Лука описал все известные ему события ("conprendit quae sub praesentia eius singula gerebantur"), однако с апологетических позиций добавляет: "sicuti et semota passione Petri euidenter declarat, et profectione Pauli ab urbe ad Hispaniam proficiscentis". Однако выглядит странным тот факт, что Мураториев канон не упоминает мученической смерти Павла. Необходимо отметить, что конец Книги Деяний мог не казаться столь неудовлетворительным для Луки, как это представляют некоторые авторы. Гарнак в своей книге (A. Harnack, Date of Acts, pp. 96 ff.) приходит к выводу о том, что невозможно предположить что-либо иное, кроме как допустить, что испытания ал. Павла еще не закончились к моменту написания этой Книги. Эта позиция имеет большое значение, так как она демонстрирует отход от гораздо более крайнего мнения Гарнака, выраженного в его работе Chronologic. Робинсон (Robinson, Redating, p. 92) ответственно заявляет, что суть доказательств сводилась к желанию авторов датировать Деяния более поздним временем.

13
Эта позиция выражена в работе: Е. Trocme, Le "Livre des Actes" et I'Histoire (1957), p. 36. Другой исследователь (R. P. C. Hanson, NTS 12 (1966), pp. 211-230) настаивает на том, что автор Деяний не упоминает о смерти ал. Павла, потому что все о ней знали. Любопытно сопоставить интерпретацию молчания Деяний об этом факте с той интерпретацией, которую дает Паркер, упомянутой в прим. 8 к данной главе. В целом идея Паркера представляется более логичной, чем идея Хенсона, так как было бы разумным предположить, что если читатели знали о смерти Павла, то они очевидно знали также и о других событиях, описанных в Деяниях. Почему же тогда автор рассказывает о них?

14
Юлихер (A. Julicher, Einleitung, 1931, ed. E. Fascher, p. 433) считал, что упоминания о мученичестве Петра и Павла отсутствуют в Деяниях, потому что нет повествования об их воскресении, соответствующее повествованию о Страстях в Евангелиях.

15
О'Нейл (J. С. O'Neill, The Theology of Acts in its Historical Setting, 1961, pp. 56 f.) придает большое значение тому, что Лука не заканчивает свою работу мученической смертью ал. Павла, хотя он и трактует Деян. 20 как ясное предсказание этого события. По его мнению для Луки большую важность представляло место окончания его истории (Рим), чем смерть Павла. Акцентирование на месте событий также прослеживается в окончании Евангелия от Луки (Иерусалим).

16
Одно из объяснений окончания Деяний см.: P. Davies, ET 94 (1983), pp. 334-335, который сравнивает это окончание с 4 Цар. 25.27-30.

17
Например, F. Spitta, Die Apostelgeschichte (1891), pp. 318-319; Sir W. M. Ramsay, St. Paul the Traveller and Roman Citizen (1920), pp. 27 ff; T. Zahn, NkZ 28 (1917), pp. 373-395; W. L. Knox, The Acts of the Apostles (1948), p. 59 n. 1.

18
Ср.: E. M. Blaiklock, op. cit., J. D. Quinn, in Perspectives in Luke-Acts (ed. С. Н. Talbert, 1978) pp. 62-75. Последний автор предполагает, что Пастырские Послания могут свидетельствовать о существовании третьей Книги Луки (после Евангелия и Деяний).

19
См. критику этого заключения: Trocme, op, cit., p. 36.

20
О'Нейл (O'Neill, op. cit., p. 56) заходит в своих рассуждениях до утверждения о том, что автор Деяний подразумевал мученичество Павла в Деян. 20, таким образом, что последующая часть Книги остается непонятной без учета этого события. Мартин Дибелиус (М. Dibelius, Studies in the Acts of the Apostles, 1956, p. 158 n. 46) думает, что стих Деян. 20.25 определенно предполагает, что Павел уже казнен. Маршалл (I. H. Marshall, Acts, p. 47) высказал мнение о том, что отсутствие ссылок на смерть Павла не может служить датировке Деяний, если цель Луки состояла в том, чтобы показать путь проникновения христианства в Рим. Он датирует Книгу временем до 70 г., но после 64 г.

21
Ф. Брюс (F. F. Bruce, The Acts of the Apostles, Greek Text, 1952, pp. 11-12) отвергает идею о том, что отрывок Деян. 20-25 демонстрирует знание автора о мученической смерти Павла, и трактует это утверждение, как наглядный пример чаяний Павла.

22
См. пункты Б и В гл. 17 данной книги.

23
Ср. обсуждение в работе: F. F. Brace, op. cit., pp. 12-13; на другом основании датирует позже Деяния О'Нейл, который отвергает примитивное значение слов Cristos (Christos) и kurios (kyrios) в Деяниях, хотя и признает, что они употреблены чисто примитивным способом (op. cit., р. 119). Это же относится и к словам opoas tov qeou (о pais tu theu), которые довольно скоро вышли из употребления среди христиан (ibid., pp. 133 if.). Однако предположения О'Нейла не допускают никакой другой оценки, а примитивные черты так называемого позднего документа должны рассматриваться как вставки, предназначенные специально для того, чтобы создать видимость его примитивности.

24
Данная позиция нашла свою поддержку в работе: Rackham, The Acts of the Apostles (1951), p. Hi.

25
Ср.: F. Stagg, The Book of Acts. The Early Struggle for an unhindered Gospel (1951). Генхен (Е. Haenchen Acts, pp, 731-732) рассматривает возможность того, что слово akwlvtos (akolytos) могло свидетельствовать о попытке умиротворения римских властей по отношению к христианам, в противовес гонениям при Нероне, но не менее вероятно и то, что это выражение относится к ситуации до гонений. О заключительной мысли Деяний см.: G. Delling, "Das Letzte Wort der Apostelgeschichte", Nov. Test. 15 (1973), pp. 193 ff. Множество ученых не считают окончание Деяний доказательством датировки до мученической смерти Павла (ср.: G. Schille, Die Apostelgeschichte des Lukas (1983), p. 480).

26
Этот фактор по-разному оценивается разными учеными. Г. Макгрегор (G. H. С. Macgregor, The Acts of the Apostles, Ю, 1954, p. 11), несмотря на то, что он датирует Деяния Апостолов 80-85 тт., считает, что отсутствие упоминаний о Посланиях Павла указывает не только на относительно раннюю датировку, но также и на авторство Луки. Последнее положение получило широкую поддержку среди исследователей. Однако если датировать Послания Павла более ранним временем (см. раздел I приложения А к данной книге), то необходима еще более ранняя датировка Деяний, если не допускать, что Луку не интересовал Павел в качестве автора Посланий. Энслин (М. S. Enslin, "Luke the Literary Physician", in Studies (ed. Aune), pp. 135-143) склоняется в пользу мнения о том, что Лука знал Послания Павла. Однако Баррет (С. К. Barrett, ET 88 (1976), pp. 2-5) опровергает этот взгляд.

27
Рассмотрение этой теории см. в разделе P приложения А к данной книге.

28
Интересно отметить, что некоторые ученые утверждают, что Книга Деяний была опубликована до Евангелия от Луки. Вильяме (С. S. С. Williams, ET 64 (1952-3), pp. 283 ff.) доказывает, что написание Деяний последовало за Прото-Лукой, но предшествовало изданию Евангелия, в то время как другой автор (Н. G. Russell, HTR 48 (1955), pp. 167-174) предполагает, что Книга Деяний оказала большое влияние на Евангелие от Луки. Паркер (Р. Parker, JBL
84 (1965), pp. 52-58) также поддерживает мнение о том, что Деяния вышли в свет раньше Евангелия. Он отрицает отождествление слов "первая книга" ("former treatise") в Деян. 1.1с Евангелием от Луки. Паркер подразумевает под этими словами Прото-Луку. Это позволяет ему датировать Деяния гораздо более ранним временем, чем последнее издание Евангелия. Фактически исследователь утверждает, что ранняя датировка Деяний объясняет то, что автор был не знаком с Евангелием от Марка.

29
Goodspeed, Introduction to the New Testament (1937), pp. 191 ff. Один из аргументов в пользу поздней датировки Гудспида подвергся критике со стороны Нокса. Гудспид придает большое значение отсутствию указаний в Деяниях на Послания Павла и приходит к выводу, что они еще не были собраны. Однако Нокс (J. Knox, SLA, 1966, pp. 279-287) отвергает этот аргумент, а написание Деяний относит к 135 г. Хенсон (R. Р. С. Hanson, JTS, n.s., 15 (1964), pp. 371-375) в своем обзоре книги Концельмана (Н. Conzelmann, Die Apostelgeschichte, 1963) подверг последнего критике за его датировку Книги Деяний временем после I в. от Р.Х. на том основании, что в ней отсутствуют упоминания о гностицизме.

30
Ant. XX, 5 (Whiston's edition).

31
Эта теория получила поддержку со стороны Беркитта (F. С. Burkitt, The Gospel History and its Transmission, 1911, pp. 105-110), который позаимствовал основные аргументы в ее пользу из работы: Krenkel, Josephus und Lucas (1894). Эта теория приобрела значительное влияние. Даже среди исследователей, поддерживающих авторство Луки, можно обнаружить ее элементы. Вильяме (R. R. Williams, Acts (TC) pp. 64-65) предполагает, что Лука не мог точно знать речь Гамалиила, и с помощью работ Иосифа Флавия при небрежном издании в текст вкралась ошибка.

32
Брюс (F. F. Brace, The Acts of the Apostles, 1952, p. 25) комментирует: "Нет никаких указаний на литературную зависимость; что же касается несоответствий, то Лука настолько же прав, насколько и Иосиф". Робинсон (J. А. Т. Robinson, Redating, p. 88) считает линию рассуждений Иосифа несостоятельной. Ср.: L. Е. Wilshire, "Was canonical Luke written in the second century?", NTS 20 (1974), pp. 246-253.

33
Ср.: J. C. O'Neill, The Theology of Acts, pp. 10 ff. В приложении О'Нейл пытается доказать, что Иустин еще не знал Евангелия от Луки (pp. 28-53). Однако это мнение подверглось критике: Н. F. D. Sparks, JTS, n.s., 14 (1963), pp. 462-466. Точка зрения О'Нейла получила некоторую поддержку со стороны Ганса Концельмана (Н. Conzelmann, SLA, 1966, pp. 298-316) в его исследовании места Луки в развитии раннего христианства. Однако Концельман не утверждает, что Иустин не знал Книг Луки. Он считает, что Деяния создавались в то время, когда Церковь была довольно распространена в мире, и эта Книга отражает время более позднее, чем время служения ал. Павла, позиция которого изложена в стихе Фил. 3.20. Робинсон (Robinson, Redating, p. 88 h. 11) цитирует Гарнака, отвергающего идею сопряженности Деяний и работ Иустина Мученика. Очевидно О'Нейл не нуждался в предостережениях Гарнака, равно как и Нокс (J. Knox, Marcion and the New Testament, 1942), который также придерживается поздней датировки.

34
Кюммель (W. G. Ktimmel, INT, p. 186) считает параллели неубедительными.

35
О'Нейл пытается преодолеть эту трудность с помощью предположения о том, что копия Евангелия от Луки Маркиона представляла собой одну из форм канонического Евангелия, исправленную в противовес предыдущим источникам (op. cit., pp. 19 if.). Исследователь не видит оснований полагать, что Книги Луки вышли в свет более чем за 10 лет до Канона Маркиона (130 г.). Противоположные взгляды высказали Кедбери (Н. J. Cadbury) и редакторы книги: Jackson-Lake, Beginnings of Christianity, P, r. 358. Их мнение сводится к тому, что Евангелие от Луки не было бы канонизировано, если бы не было широко известно до времен Маркиона. Нокс (J. Knox, SLA, 1966, pp. 279-287) пытается доказать, что Лука представляет в Деяниях совершенно иной образ Павла в ответ на использование Маркионом Книг Луки и Павла. Однако сам Маркион мог вполне состряпать произведение, представляющее ал. Павла в другом свете, отличном от общепринятых в ортодоксальных кругах представлений. Другой автор (М. S. Enslin, ZNTW 61 (1970), р. 271) занимает сходную позицию по данному вопросу.

36
Ср.: Sparks, op. cit., p. 461.

37
См. пункт А раздела Ш гл. 16 (1-е Послание) в данной книге.

38
Ср.: Н. J. Cadbury, The Making of Luke-Acts (1927), p. 303.

39
Это подчеркивается в книге: Trocme, Le "Livre des Actes" et 1'Histoire, 1957, pp. 42 ff. Автор утверждает, что форма исторического повествования сохранилась благодаря только тому, что она являлась продолжением уже известной формы Евангелия. Необходимость интерпретировать цель Евангелия от Луки и Книги Деяний как единую высказал Г. Шнейдер (G. Schneider, Der Zweck des lukanischen Doppelwerkes (1977), который рассматривает методологию, касающуюся выявления цели, и придает наибольшее значение главным темам обеих Книг Луки. Ср. также: С . Н. Talbert, Literary Patterns, Theological Themes and the Genre of Luke-Acts (1975).

40
См. статью: A. Ehrhardt, "The Construction and Purpose of the Acts of the Apostles", StTh 12 (1958), p. 55. Автор утверждает: "Общая цель Книги Деяний ... состоит в том, чтобы быть не менее, чем Евангелием Святого Духа". Этот подход особенно выделяли экзегеты старшего поколения. Однако трудно найти современного автора, который видел бы в этом подходе ключ к пониманию целей Луки.

41
См.: Rackham, The Acts of the Apostles, 1951, p. xxxviii. Автор утверждает: "Эти 28 глав представляют собой только начало (i. I, xi. 15): мы все продолжаем жить водительством Духа". Этим он объясняет отсутствие заключения. Ср. мнение другого автора (W. С. van Unnik, Nov. Test. 4 (1960), pp. 26-59) о том, что Деяния были предназначены для утверждения Евангелия для тех, кто не знал лично Христа по плоти. Маршалл (I. Н. Marshall, Acts, p. 20) также доказывает евангельскую цель, но не исключительно, так как он полагает, что Книга была также призвана укрепить веру.

42
Необходимо отметить, что Фест имел право отпустить Павла, несмотря на апелляцию, однако этот шаг был бы политически невыгодным для него. Ср.: Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament (1963), p. 65.

43
Впервые с этим мнением выступил Шнекенбергер (М. Schneckenberger, Ueber den Zweck der Apostelgeschichte, 1841, pp. 244 ff., цит. по: Trocme. op. cit, p. 52). Пересмотр его позиций см. в работе: A. J. Mattill, Jr, in Apostolic History (eds. Casque and Martin) pp. 108-122. Современную версию этой идеи см. в эссе: В. S. Easton, "The Purpose of Acts" in Early Christianity (ed. F. C. Grant, 1954), pp. 41 ff. Мнение Истона подверглось критике со стороны Фуллера (D. P. Fuller, Easter Faith and History (1965), pp. 203 f.) по двум причинам. Идея преемственности с иудаизмом предполагает хорошее знание Ветхого Завета, но Фуллер считает, что это представляло бы большую трудность для римских должностных лиц -язычников (подразумевается, что и Феофил был язычником). Более того, в Книге Деяний описываются многие случаи столкновений, что противоречит воззрениям Б. С. Истона. Единственно можно признать предложенную Истоном вторую цель - утешить страдающих христиан тем, что показать им, как христиане уже восторжествовали. Мнение Истона оказало большое влияние на немецкого ученого Генхена: Е. Haenchen, The Acts of the Apostles (англ, пер. 1971), pp. 100-102. См. обсуждение этой проблемы в работе: R. Maddox, The Purpose of Luke-Acts (1982), pp. 19-99. Грант в своей книге (F. С. Grant, Roman Hellenism and the New Testament (1962), pp. 172-178) утверждает, что термин religio licita (лат. "законная религия") не использовался до третьего века христианской эры. Он считает, что в глазах римлян слово религия (religio) было настолько тесно связано с государственной религией, что соперничающая религия (religio) казалась немыслимой. Христиане могли рассчитывать не на признание, а только на терпимость.

44
Жорж (A. George, Etudes sur Foeuvre de Luc (1978), pp. 323-341) рассматривает мотивы структуры произведений Луки. На основе исследования Евангелия и Деяний в комплексе он доказывает, что Лука установил последовательные фазы. Автор выделяет следующую последовательность: возвещение Ветхого Завета, возвещение Иоанна Крестителя, провозглашение Иисуса Христа и проповедь апостолов. Все эти фазы проясняют Божью волю и Его торжествующую силу (р. 41).

45
Ср.: D. Plooij, Ехр, WE, viii (1914), pp. 511-523; УШ, xiii (1917), pp. 108-124; А. Wikenhauser, Die Apostelgeschichte und ihr Geschichtswert (1921), pp. 30-34; H. Sahlin.Der Messias und das Gottesvolk (1945), Acta Seminarii Neotestamentici Upsaliensis, 12, pp. 30-56. Последний автор считает часть Деяний фрагментом Прото-Луки, который был позже издан, как защита ал. Павла (ср. критику: Michaelis, Einleitung, p. 137). Теория письменной защиты получила поддержку в работе: J. Mimck, The Acts of the Apostles (1967).

46
The Four Gospels, pp. 533 ff.

47
Ч. К. Баррет (С. К. Barrett, op. cit., p. 63) называет эту идею "абсурдной".

48
Кедбери (H. J. Cadbury, op. cit., p. 315) склонен понимать предисловие Луки, как указание на намерение Луки предотвратить неправильное понимание христианства.

49
Кюммель (W. G. Ktimmel, INT, p. 162) отметает эту точку зрения, считая ее ложной на том основании, что ранняя датировка Деяний неприемлема. Однако если это препятствие устранить и датировать Деяния раньше (обсуждение см. выше, в разделе P данной главы), то это возражение теряет всякий смысл. Крупным препятствием этой теории является отсутствие подробностей суда в Риме. Рассматривая цели написания Деяний, Меддокс (R. Maddox, The Purpose of Luke-Acts, p. 20) отвергает этот взгляд, как невозможный по той же причине, что и Кюммель. Шнейдер (G. Schneider, Das Evangelium nach Lukas, 1977) игнорирует эти аргументы, ссылаясь на отсутствие упоминаний о смерти Павла (см. р. 34), несмотря на то, что он сам относит Евангелие к 80-90 гг. от Р.Х.

50
Некоторые исследователи высказывают мнение о том, что главная цель Луки носила географический характер и состояла в том, чтобы показать распространение христианства по многим городам империи (ср.: Е. Jacquier, Les Actes desApotres, 1926, p. iii; T. Zahn, Die Apostelgeschichte, 1919- 21, pp. 14-15). Это мнение подверглось критике (Trocme, Le "Livre des Actes" et 1'Histoire, 1957, pp. 83 ff) на том основании, что христианство достигло Рима до приезда апостола Павла, и, во всяком случае, не было необходимости таким способом демонстрировать универсализм, поскольку он четко прослеживался в Деян. 15. Сам Трокме предлагает теорию о том, что Книги Луки были призваны урегулировать столкновения между александрийскими церквями и церквями ал. Павла. Александрийские церкви находились под влиянием иудаизма. Церкви, основанные Павлом, нуждались в авторитетной книге, которая бы продемонстрировала их превосходство над соперничающими группами, и такой книгой стали Деяния Апостолов. Средоточие повествования на одном Павле как представителе всех апостолов было призвано показать, как иерусалимская церковь и миссия к язычникам достигли единства. Однако Фуллер обрушился с критикой на это мнение (D. P. Fuller, op, cit., pp. 204-206), так как если бы цель Луки состояла в этом, то он бы сделал более очевидным тот факт, что Павел был командирован иерусалимской церковью.

31
Эта проблема доброкачественно освещена в работе Вильямса: R. R. Williams, "Nothing can stop the Gospel", in The Acts of the Apostles, 1953, pp. 24-33.

32
Studies in the Acts of the Apostles (1956), p. 133.

33
The Theology of Acts, pp. 58 ff.

54
Ср.: Acts, pp. 103-110. Генхен придерживается линии рассуждений, выдвинутой в его комментарии в эссе в SLA (1966, pp. 258-278), в котором он утверждаег, что Лука пользовался материалом для изложения своей теологии. Исследователь осознает, что это поднимает проблему достоверности Книги Деяний как источника по истории раннего христианства. Позиция Генхена состоит в том, что Деяния включают исторический материал, смешанный с материалом легенд (например, избавление узников от цепей посредством землетрясения). Отличие истинного предания от легенд проводится автором на уровне предположений о характере легенд.

55
Некоторые ученые придерживаются мнения о том, что Лука выводил зависимость миссии к язычникам от отвержения ее евреями (например, Генхен, Концельман, Вилькенс, О'Нейл - Haenchen, Conzelmann, Wilckens, O'Neill). Однако эта зависимость подверглась критике в статье: J. Jervell, StTh 19 (1965), pp. 68-96. Автор доказывает, что согласие евреев открыло дорогу миссионерской миссии среди язычников. Его мнение представляется более обоснованным и согласующимся с Посланиями Павла, тем более, что оно не ставит во главу угла теологическую цель Луки. Многие эссе о Деяниях Апостолов этого же автора объединены в книгу The Unknown Paul (1984).

56
Мнение, предложенное Концельманом: Н. Conzelmann, The Theology of St. Luke (англ, пер. 1960). Как указывает Маршалл (I. H. Marshall, Acts (1980), p. 22), подобные воззрения приводят к извращенному пониманию Деяний.

57
Ср.: С. Н. Talbert, Luke and the Gnostics (1966). Ганс Концельман (Н. Conzelmann, Acts of the Apostles (англ. пер. 1987), p. xl) склоняется к мнению о том, что Книга Деяний представляет собой попытку реабилитировать ал. Павла.

58
См.: R. Maddox, The Purpose of Luke-Acts, p. 22. Автор отмечает, что большинство выделенных следов антигностицизма требуют более внимательного рассмотрения. Ср.: Marshall, Acts, p. 22.

59
Ср. обзор дискуссий по этому вопросу: W. W. Gasque, "The Historical Value of the Book of Acts: An Essay in the History of New Testament Criticism", EQ 41 (1969), pp. 68-88; idem, "The Historical Value of the Book of Acts. The Perspective of British Scholarship", ThZ 28 (1972), pp. 177-196. Автор отмечает, что ни один британский ученый не придерживается но отношению к Деяниям столь радикальных позиций, как Генхен и Концельман. Генгель (М. Hengel, Acts and the History of Earliest Christianity (англ. пер. 1979), pp. 1-68) подвергает сомнению убедительность аргументов неисторичности Деяний. Ср. также обсуждение этой проблемы: W. van Unnik, Les Actes des Apotres (ed. J. Kremer, 1979), pp. 37-60; C. J. Hemer, The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History (1989).

60
Ср.: А. N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament (1963), pp. 92-93. Автор отвергает бытовавшее ранее мнение о том, что греческое слово "стратеги" (strathgoi /stratygoi/) представляет римских преторов (praetores) на том основании, что этот древнегреческий термин вышел из употребления уже в 63 г. до Р.Х.

61
Шервин-Уайт (Sherwin-White, ibid., p. 90) доказывает, что этот титул относился к проконсулам (и бывшим проконсулам) совета провинции Азия (лат. Asia, в синод. Асии -прим. перев.), но также и к служителям имперского культа, равно как и к экстраординарным выборным должностным лицам, формирующим совет городов этой провинции. В некоторых провинциях соответствующий титул (напрмер, ликиарх, понтарх, вифиниарх, англ. Lyciarch, Pontarch, Bithyniarch, от названий провинций - Ликия, Понт, Вифиния, лат. Lycia, Pontus, Bithynia - прим. перев.) относился к одному лицу и означал сосредоточение власти в одних руках - наместника провинции (который не обязательно был проконсулам - прим. перев.). Употребление этого термина Лукой во множественном числе демонстрирует хорошее знание специфики провинции Азии (Асии). I2
Их официальный титул - народный секретарь (или народный секретарь городского управления, англ. Clerk of the People, no аналогии с современной британской должностью Chief Clerk - прим. перев.). Этот титул носили высшие должностные лица городов. В соответствии с источниками в Ефесе и других азиатских (синод, асийских) городах в новозаветный период также существовали эти должности. Более низкое положение занимали секретари городского совета (the Clerk of the Council), однако в Деяниях под словом grammateus (grammateus) имеется ввиду более важная должность, так как это должностное лицо могло обращаться к народу (см.: Sherwin-White, op. cit., pp. 86-87).

63
В целом о достоверности Луки в этом отношении см.: Sherwin-White op. cit., passim. Исследователь убедительно демонстрирует тот факт, что единственно возможная датировка повествования Деяний может допущена в пределах периода династии Юлиев-Клавдиев (с 27г. до Р.Х. по 68 г. от Р.Х. - прим. перев.) и соответствующей данному периоду римской администрации. Этот факт может послужить очень веским аргументом в пользу того, что автор Деяний получал информацию из первых рук. Блек (М. Black, "Paul and Roman Law in Acts", Restor Quart 24 (1981), pp. 209-218) доказывает, что Книга Деяний весьма точно отражает статус римских граждан.

64
Ср.: D. Ladouceur, "Hellenistic Preconceptions of Shipwreck and Pollution as a Context for Acts 27-28", HTE 73 (1980), pp. 435-449, который указывает на языческое суеверие, состоящее в том, что неприкосновенность в опасном морском путешествии рассматривалась как доказательство невиновности в судебном деле. Ср. также: G. В. Miles and G. Trompf, "Luke and Antiphon: The Theology of Acts 27-28 in the Light of Pagan Beliefs about Divine Retribution, Pollution and Shipwreck", HTR 69 (1976), pp. 259-267. Авторы полагают, что спасение от кораблекрушения ю суеверных убеждений должно было бы послужить оправданием в суде, и именно поэтому в Деяниях не упоминается суд над Павлом.

65
Ср.: А. С. McGiffert, A History of Christianity in the Apostolic Age (1897), p. 171; K. Lake in The Beginnings of Christianity, V, pp. 195 ft Более поздние работы: E. Hirsch, ZNTW 29 (1930), pp. 63-76; J. R. Porter, JTS 48 (1947), pp. 169 ff.

66

Виндиш, хотя и склоняется к мнению о том, что главы Деян. 11 и 15 дублируют друг друга, все же признает, что "странно, что "Лука" не знал об этих событиях; тем не менее, возможно, он мог изложить неправильную версию происшедшего" (Н. Windisch, The Beginnings of Christianity, P, r. 319).

67
Более полное обсуждение этой проблемы см. в пункте В раздела P главы 11 данной книги. Спекулируя трудностями и проблемами традиционного подхода, Сандерс (J. N. Sanders, NTS 2 (1955), pp. 133-143) предлагает воссоздать заново последовательность событий и утверждает, что Павел посещал Иерусалим дважды до 44 г., а на Иерусалимском Соборе он отсутствовал. Другой метод интерпретации взаимосвязи Деяний и Послания к Галатам выдвинул Паркер (P. Parker, JBL
86 (1967), pp. 175-182), который считает утверждение в Деян. 9.26 неверным. Но эта попытка решения проблемы неправдоподобна и неприемлема для тех исследователей, которые в большей степени доверяют историческим знаниям Луки. Обращение Савла из Тарса имело такое большое значение для христиан, что евангелист Лука рассказывает об этом три раза, и трудно поверить, что он мог допустить faux pas (fr. "оплошность") в освещении отношения Савла к иерусалимской церкви.

68
Ср.: W. G. Wilson, Luke and the Law (1983).

69
Ср.: Н. Windisch, op, cit., p. 320.

70
См.: D. R. Catchpole, "Paul, James and the Apostolic Decree", NTS 23 (1977), pp. 428-444. Автор доходит до утверждения, что постановления апостолов, изложенные в Деяниях, были бы неприемлемы для Павла.

71
Windisch, op. cit, p. 326.

72
Acts, pp. 112-116. Гуденаф (E. R. Goodenough, SLA, 1966, pp. 51-59) также считает Павла Деяний выдуманным образом. Фактически автор пытается доказать, что Книга была написана в 60-х гг. I в. для того, чтобы убедить Феофила в том, что ал. Павел был великим человеком и проповедником, для чего автор Деяний, как и автор Послания к Евреям, использует "детское молоко Евангелия". Э. Гуденаф утверждает, что ни один из членов коринфской и галатийских церквей не признал бы Павла Деяний. Однако подобное заявление игнорирует многие непреднамеренные совпадения между Деяниями Апостолов и Посланиями Павла, а также отвергает любые попытки интерпретации описаний Павла, как высвечивающих различные стороны его личности, отдавая предпочтение концепции противоречий.

73
Ф. Брюс (F. F. Brace, "Is the Paul of Acts the real Paul?", BJRL 58 (1976), pp. 282-305), рассматривая образ Павла у Луки, приходит к выводу, что Павел Луки и Павел Посланий не настолько разнятся друг от друга для того, чтобы возникала необходимость идентификации двух образов. Ср.: J. Jervell, "Paul in Acts" in J. Kroner, Actes, pp. 297-306. Противоположное мнение высказал Шмитальс (W. Schmithals, Die Apostelgeschichte des Lukas (1982), который не считает Луку богословским мыслителем, наподобие Павла, а рассматривает его всего лишь как образованного эллиниста. О личности Луки и Павла ср. также: P. Borgen, CBQ 31 (1969), pp. 168-182; M. S. Enslin, ZNTW 61 (1970), pp. 253-271; C. Burchard, ThZ 100 (1975), pp. 881-895.

74
См.: Bo Reicke, Glaube und Leben der Urgemeinde (1957). Автор настаивает на подлинно раннем характере преданий, включенных в отрывок Деян. 1-7. Гоулдер (М. D. Goulder, Type and History in Acts, 1964) уделяет большое внимание функции типологии образов в Деяниях и трактует эту Книгу как типологическую историю, типы к которой предоставляет жизнь Иисуса. В этом мнении прослеживается сильное влияние подхода Остина Фаррера к Евангелиям.

75
Ср.: S. Е. Johnson, The Scrolls and the New Testament (ed. K. Stendahl, 1958), pp. 129 ff. Автор обнаруживает параллели между Книгой Деяний и кумранской литературой в вопросе принятия Святого Духа как залога вечной жизни, в идее общинной жизни и религиозной бедности, в организации Совета двенадцати, в делении на членов и лидеров, в общих трапезах и в методах цитирования и толкования Библии. Дальнейшее исследование взаимосвязи между кумранской общиной и христианской Церковью см.: В. Gartner, The Temple and the Community in Qumran and the New Testament (1965). Он склонен отдавать предпочтение иудейской основе христианской Церкви в противовес эллинистической. Фицмайер (J. A. Fitzmyer, SLA, 1966, pp. 233-257) полагает, что хотя кумранские рукописи и проливают свет на палестинский фон раннего христианства, данные не позволяют говорить о происхождении христианства от ессенских групп.

76
Например, отсутствие упоминаний в Деяниях о послушниках, об испытаниях перед вступлением в общину, о классификации членов по профессиональному признаку, или об общинных работах.

77
Кульман считает, что эллинисты, упомянутые в Деян. 6, были связаны с кумранским типом иудаизма (О. Cullmann, JBL 74 (1955), р. 213-226, перепечатано в сборнике: Stendahl, op. cit, pp. 18 if.). Однако против этой идеи см.: P. Winter, ThLZ 82 (1957), col. 835. Ср.: M. Hengel, "Zwischen Jesus und Paulus. Die "Hellenisten", die "Sieben" und Stephanus", ZTK 72 (1975), pp. 151-206; idem, Acts and the History of Earliest Christianity, pp. 71-80. Ср.: N. Walter, "Apostelgeschichte 6:1 und die Anfange der Urgemeinde in Jerusalem", NTS 29 (1983), pp. 370-393. Вальтер отмечает, что назначение семерых служителей в интересах эллинистов свидетельствует в пользу значительного прогресса в церкви.

78
The Speeches in the Acts of the Apostles (1944), p. 5. Ср. модернизацию речей в Деяниях Брюса: F. F. Bruce, "Speeches in Acts-thirty years after", in Reconciliation and Hope (ed. R. J. Banks, 1974), pp. 53-68. Ср. также эссе Дюпона о речах в ареопаге и в Милете: J. Dupont, Nouvelles Etudes sur les Actes des Ap6tres (1984), pp. 380-445. Ср. также: M. B. Dudley, EQ 50 (1978), pp. 147-155. Рассмотрение черт и элементов мидраша в речах Книги Деяний см.: E. E. Ellis and С. F. Evans, Melanges Bibliques en honneur de Beda Rigaux (eds. A. Descamps and A. de Halleux, 1970), pp. 287-312. Концельман (H. Conzelmam, Acts, pp. xliii-xlv) считает речи вставками Луки.

79
History of the Peloponnesian War, i. 22.1.

80
Обсуждение речей у Фукидида см.: H. Patzer, Das Problem der Geschichtsschreibung des Thukydides und die thukydideische Frage (1937), pp. 44 ff; A. W. Gomme, A Historical Commentary on Thucydides (1945), I, pp. 140-141; M. Dibelius, Studies in the Acts of the Apostles (1956), pp. 140 ff.; B. Gartner, The Areopagus Speech and Natural Revelation (1955), pp. 13 f. Гомм думает, что Фукидид излагает речи в своем собственном стиле, что не означает его собственного содержания самих речей. Наличие различных интерпретаций текстов Фукидида предостерегает против чрезмерной опоры на них в качестве аргументов в пользу той или иной теории. Он не может служить доброкачественным примером литературного приукрашивания. См.: Sir F. Adcock, Thucydides and his History, 1963. Автор выражаег сомнение в том, что Фукидид считал себя вправе свободно составлять речи безотносительно реальности (pp. 27-42). Ср. комментарии: Т. F. Glasson, ET 76 (1965), р. 165. Автор обращает внимание на утверждение Фукидида о том, что он придерживается, насколько это возможно, подлинных высказываний того или иного персонажа. Шуберт (P. Schubert, JBL 87 (1968), pp. 1-16) доказывает, что речи в Деяниях несопоставимы с речами у Фукидида. так как они занимают неравноценное место в повествованиях. Речи, приводимые Лукой, занимают 75% от всей Книги Деяний, между тем как в произведении Фукидида их удельный вес составляет всего 25%. Из этого следует, что они представляют собой у Фукидида литературный прием в отличии от Луки, так как повествование в Деяниях оказывается в зависимости от самих речей. Ср. также исследование целей Луки в свете литературных приемов и моделей Фукидида: J. Н. Crehan, StEv 2 (1964), pp. 354 - 368. Ср.: F. G. Downing, "Ethical Pagan Theism and the Speeches in Acts", NTS 27 (1981), pp. 544-563. Даунинг сравнивает речи в Деяниях с речами Иосифа и Дионисия. Вельтман (F. Veltman, in Talbert, Perspectives, pp. 243-256) утверждает, что речи Павла в свою защиту соответствуют по типу (Gattung) античным защитным речам. Фицмайер (Fitzmyer, Luke, p. 16) считает, что наиболее близок и сопоставим с евангелистом Лукой историк Лукиан из Самосаты, поскольку время и характер произведений сопряжены друг с другом. Фицмайер цитирует свою же книгу How to Write History (раздел 39) к рассуждению о том, что историк должен освещать то или иное событие максимально приближенно к действительности. Ср. также: Е. Richard, "Luke-Writer, Theologian, Historian: Research and Orientation of the 1970's", BTB 13 (1983), pp. 3-15.

81
The Acts of the Apostles (1931), p. xvi.

82
St. Paul the Traveller and Roman Citizen (1920), p. 27.

83
Op. cit., pp. 26 ff.

84
P. М. Грант (R. M. Grant, A Historical Introduction to the New Testament, 1963, p. 141), предостерегая от упоминания Фукидида, как единственного примера античных историков, ссылается на Полибия (П в. до Р.Х.), который резко выступал против измышления речей и видел задачу историка в записи того, что было сказано на самом деле.

85
М. Hengel, Acts and the History of Earliest Christianity, pp. 1-68. Ср. также статью об эллинистической историографии: W. С. van Unnik, in Les Actes des Apotres (ed. J. Kremer), pp. 37-60. Об истории в Деяниях см.: E. M. Blaiklock, in Apostolic History (ed. W. Gasque and R. P. Martin), pp. 41-54. Ср. также: W. W. Gasque, "The Speeches of Acts: Dibelius Reconsidered", in New Dimensions (eds. Longenecker and Tenney), pp. 232-250. Последний автор считает, что Дибелиус направил все последующие исследования Деяний в принципиально неправильное русло. Тщательное исследование историзма в Книге Деяний см. в работе: С. J. Hemer, The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History (1989).

86
Ср. мнение Беркитта, изложенное в его статье: F. С. Burkitt, "Luke's use of Mark" in The Beginnings of Christianity (ed. Foakes Jackson and Lake), P, pp. 106 ff.

87
The Apostolic Preaching and its Developments (1944), pp. 7 ff.

88
Таким образом, О'Нейл (J. С. O'Neill, The Theology of Acts, 1970) утверждает, что Лука руководствовался теологией первой половины P в. от Р.Х. (особ, см.: pp. 166 ff). Рассматривая историографию Деяний, Вильхауэр (P. Vielhauer, SLA, 1966, pp. 33-50) приходит к выводу, что автор не относится к первоначальной форме христианства. Однако он признает, что христология носит допавловский характер, между тем как естественная теология, проблема Закона Моисея и эсхатология относятся ко времени после ал. Павла. Подобная точка зрения стала возможной благодаря тому, что Вильхауэр относит автора Деяний к зарождающейся вселенской (католической) церкви. Далее он заключает, что Книга Деяний не содержит специфически павловского богословия. Другой автор (С. F. D. Moule, SLA, 1966, pp. 159-185) выдвигает идею о том, что христология Книги Деяний неоднородна. Рассматривая то, что по мнению автора относится к мышлению самого Луки, Моуль обнаруживает отличия от христологии как Павла, так и Иоанна и предполагает, что она представляет христологию "среднего христианина". Ср. обзор различных подходов к речам в Деяниях: Е. Е. Ellis, "Midrashic Features in the Speeches of Acts", in Melanges Biblique (eds. A. Descamps and A. de Halleux, 1970), pp. 303-312, а также: С. F. Evans, idem, pp. 287-302.

89
Ср. подход, изложенный в работе: В. Gartner, The Areopagus Speech and Natural Revelation, p. 33. Автор приписывает Луке "внешнюю форму" речей, хотя и признает, что Лука предоставляет достоверные примеры деятельности апостолов.

90
Ф. Джексон (Foakes Jackson, The Acts of the Apostles, p. xvi), например, считает, что речи "прекрасно варьировались как по характеру, так и по тому, что они великолепно подходили к тому случаю, по поводу которого они произносились". Кессиди (R. J. Cassidy, Jesus, Politics and Society, pp. 9-19) изучает возражения против историчности Луки на основании использования Лукой источников или сочиненного общинами материала, а также на основании неточностей, допущенных автором. Кессиди последовательно обосновывает историчность Луки и возлагает бремя ответственности за ее отрицание на самих авторов, делающих это (р. 15).

91
Так: М. Dibelius, A Fresh Approach to the New Testament and Early Christian Literature (1936), p. 262. Швейцер (E. Schweizer, ThZ 13 (1957), pp. 1-11) настаивает на том, что единая структура лежит в основе всех речей в Деяниях, из чего следует, что необходимо сопоставлять все речи для того, чтобы получить общую картину (его статья вышла по-английски в SLA, 1966, pp. 208-216).

92
Ср.: F. F. Bruce, The Acts of the Apostles (1952), pp. 18 ff.; F. J. Foakes Jackson, op, cit., p. xiv. Специальные исследования, посвященные речи Стефана, ср: М. Simon, St. Stephen and the Hellenists in the Primitive Church (1958); A. F. J. Klijn, NTS 4 (1958), pp. 25-31; J. J. Kilgallen, The Stephen Speech: A Literary and Redactional Study of Acts 7:2-53 (1976). Ср.: С. К. Barrett, in "Acts and the Pauline Corpus", ET 88 (1976), pp. 2-5, который, отрицая мнение о том, что Лука был знаком с Посланиями Павла, утверждает, что Лука от имени ал. Павла излагает свою собственную теологию, хотя Баррет и не датирует Деяния столь поздним временем, как О'Нейл. Франклин (Е. Franklin, Christ the Lord: A Study in the Purpose and Theology of Luke-Acts, 1975) не согласен с теми исследователями, которые считают, что Лука представляет эсхатологию, отличающуюся от эсхатологии Марка и Матфея, что предполагает чрезмерное выделение истории спасения (salvation/history) в ущерб эсхатологии. Франклин видит цель Луки в том, чтобы представить события, как исполнение эсхатологических чаяний пророков.

93
N. В. Stonehouse, Paul before the Areopagus and other New Testament Studies (1957), pp. 1-40. Концельман рассматривает речь Павла в ареопаге и считает ее произведением самого автора Деяний (SLA, 1966, pp. 217-230). Автор выделяет как еврейские, так и греческие компоненты речи. Об этой речи как о вставке Луки целиком ср.: idem, Acts of the Apostles (англ. пер. 1987), pp. xliii-xlv.

94
Ср.: С. F. Evans, JTS, n.s., 7 (1956), pp. 25 ff.

95
См.: E. M. Blaiklock, The Acts of the Apostles, 1959, p. 17. Автор предполагает, что речи Павла существовали в форме манускриптов. Против этой точки зрения ср.: W. G. Kummel, INT, p. 168.

96
О реальной историчности ранних речей в Деяниях ср. исследование: L. Goppelt, Die apostolische und nachapostolische Zeit (1962), pp. 24 f. Другой автор (A. W. Mosley, NTS 12 (1965), pp. 10-26) составил очень ценный обзор того, как античные историки понимали свою задачу. Он показывает, что идеалом большинства историков были точность и достоверность. Следовательно, нет оснований допускать, что авторы Нового Завета могли игнорировать историческую точность, так, как некоторые судят по современным меркам. См. также: J. W. Bowker, NTS 14 (1967), pp. 96-111. Автор считает, что некоторые речи в Деяниях могли произойти из среды синагог. Вильсон (S. G. Wilson, The Gentiles and the Gentile Mission in Luke-Acts, 1973) отвергает мнение о том, что Лука был богословом (р. 255), выступая против преобладания в исследовании подхода редакционной критики. По вопросу об исторической достоверности Луки Вильсон приходит к компромиссу, утверждая, что Лука не вполне достоверен и не вполне тенденциозен (р. 267). Подобоным же образом Лофинк (G. Lohfink, The Conversion of St. Paul: Narrative and History in Acts, 1976) видит в Деяниях как историческое предание, так и собственную интерпретацию Луки. См.: С. J. Hemer, "Luke the Historian", BJKL
60 (1977), pp. 28-51. Этот автор более положительно оценивает эту проблему и думает, что использование источников Лукой предполагает для них очевидца. См. также его же The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History, 1989, Другие дискуссии, посвященные речам, ср.: J. Jervell, The Unknown Paul (1984), pp. 153-184; J. Kilgallen, The Stephen speech (1976); С. К. Barrett, "Paul's address to the Ephesian elders", in J. Jervell and W. A. Meeks, God's Christ and his People (1977), pp. 107-171. Дадли (M. B. Dudley, "The Speeches in Acts", EQ 50 (1978), pp. 147-155) доказывает, что Лука использовал подлинное предание. Нейл (W. Neil, The Acts of the Apostles, 1973) приходит к выводу, что Лука в основном историчен. Автор видит в Луке как историка, так и богослова. С другой стороны Перво (R. Pervo, Profit with Delight. The Literary Genre of the Acts of the Apostles, 1987) полагает, что жанр Книги сопоставим с античными историческими новеллами, которые не могут считаться историей.

97
Ехр. УШ, XXTV (1924), pp. 411-416. Ср. также: Beginnings, V, pp. 497-498.

98
Ср. сборник его эссе: Studies in the Acts of the Apostles (1956). В своем первом эссе ("Style Criticism of the Book of Acts", pp. 1-25) Мартин Дибелиус исследует различные повествовательные материалы, классифицируя их на легенды, рассказы и анекдоты. Несмотря на то, что представленное исследование призвано установить всего лишь метод рассказчика, фактически он оценивает аутентичность самого материала. Бесчисленные подробности Дибелиус трактует как сочинение самого автора, тем самым раскрывая свою собственную оценку исторической ценности материала. Например, истории с евнухом и об обращении Корнилия Дибелиус относит к разряду легенд, которые, судя по содержанию, были навеяны литературной целью автора. В некоторых случаях первоначальные формы рассказа имели нехристианское происхождение, по мнению Дибелиуса такие, как история с сыном Сцевы (19.14-16) и описание смерти царя Ирода (12.20-23). Эти примеры дают достаточно яркое представление об отношении критики форм к историческому материалу.

99
Ганс Концельман (Н. Conzelmann, Acts of the Apostles (англ. пер. 1987), pp. xxxvi-xl) представляет обзор и обобщение критических дискуссий по источникам Деяний.

100
См.: J. Jervell, StTh 16 (1962), рр, 25-41. Он критикует позиции как Дибелиуса, так и Генхена на основании ссылок Павла на знания других церквей о различных христианских группах (например, Рим. 1.8; 2 Кор. 3.1-3; 1 Фес. 1.8; 2 Кор. 8.1). Автор утверждает, что это знание составляет важную часть Слова Божьего для неверующих. По крайней мере это показывает, что во времена Павла предпринимались усилия для того, чтобы переносились новости о "вере" различных групп верующих. См. также статью Гаска (W. Gasque) о Дибелиусе в прим. 85 к данной главе.

101
Подробности см. в пункте В раздела V главы 4 данной книги. Конечно же, нет необходимости ограничивать "мы-разделы" только теми отрывками, где действительно встречается употребление первого лица (ср.: Michaelis Einleitung, p. 133). Более поздние исследования "мы-разделов" ср.: Е. Pliimacher, ZNTW 68 (1977), pp. 2-22; об этих разделах и о морских путешествиях в древности см.: V. К. Robbins, Biblical Research 20 (1975), pp. 5-18.

102
Ср.: Haenchen, Acts, pp. 84-85; idem, ZTK 58 (1961), p. 366.

103
Среди приверженцев этой теории можно упомянуть: F. Н. Chase, The Credibility of the Book of the Acts of the Apostles (1902), pp. 19 ff; R. B. Rackham, The Acts of the Apostles (1901), pp. xli ff.; F. F. Brace, The Acts of the Apostles (Greek Text) (1952), pp. 21 ff. Дж. Бартлет (J. V. Bartlet, The Acts, CB, 1901, p. 22) описывает, как после многих лет тщательного изучения Деяний он оставил теорию письменных источников и пришел к мнению о том, что Лука записывал свидетельства очевидцев.

104
Слово arcaios (apchaios) означает "первоначально", предполагая тем самым, что Симон Киприянин был одним из первых учеников.

105
См.: A. Hastings, Prophet and Witness in Jerusalem, 1958, pp. 26 ff. Автор предполагает, что этими очевидцами были Симеон Киреянин (которого он идентифицирует с Симеоном Черным [Симеон, называемый Нигером, NTV] в Деян. 13.1), Иоанна, жена Хуза, управляющий, от которого Лука мог получить информацию об Ироде (часть этой информации содержится в других синоптических Евангелиях). Михаэлис (W. Michaelis, Einleitung, pp. 131 f.) выдвинул мнение о том, что некоторые очевидцы могли иметь записи, или даже некоторые церкви могли сохранить письменные документы о своей прошлой истории. Это мнение приближается к теориям письменных источников, рассмотренным ниже. В целом можно допустить, что Лука имел доступ к подлинному письму (или его копии), упомянутому в Деян. 15.23 и далее.

106
См.: Е. Bamikol, "Das Fehlen der Taufe in den Quellenschriften der Apostelgeschichte und in den Urgemeinden der Hebraer und Hellenisten", in Wissenschaftliche Zeitschrift der Martin-Luther-Universitat Halle-Wittenberg, VI, 4 (1957), pp. 593-610. Автор придерживается мнения о том, что Лука использовал два источника: источник Петра и Филиппа и "мы-источник", однако он приспособил их к своей собственной точке зрения, особенно на крещение.

107
Manual Introduction to the New Testament 11 (англ. пер. 1888), pp. 332 ff.

108
The Composition and Date of Acts (HTS, I, 1916). Ср. также: idem, Documents of the Primitive Church (1941), pp. 112-148; ZNTW 44 (1952-3), pp. 205-223. Это мнение получило поддержку со стороны Вильсона: W. J. Wilson, HTR 11 (1918), pp. 74-99, 322-335, а более косвенную - со стороны Блека: М. Black, An Aramaic Approach to the Gospels and Acts (1946), p. 207. Ср. также: G. Kittel, Die Probleme des palastinnischen Spatjudentums und das Urchristentum (1926), pp. 56-58.

109
Ср. критику и различные версии этого мнения: F. J. Foakes Jackson, HTR 10 (1917), pp. 325-361; F. С. Burkitt, JTS 20 (1919), pp. 320-329; H. J. Cadbury, AJTh 34 (1920), pp. 436^50; E. J. Goodspeed, JBL
39 (1920), pp. 83-101. Спаркс указывал, что необходимо рассмотреть влияние Септуагинты в противовес концепции семитизмов у Луки: H. F. D. Sparks, JTS 44 (1943), pp. 129-138; idem, n.s., I (1950), pp. 16-28; idem, Bulletin of Studiorum Novi Testamenti Societas 2 (1951), pp. 33-42. Ср. также: A. W. Argyle, JTS, n.s. 4 (1953), pp. 213 f.

110
В. Нокс (W. L. Knox, Some Hellenistic Elements in Primitive Christianity, 1944, p. 7; idem, The Acts of the Apostles, 1948, pp. 18 f.) ограничивает влияние возможного арамейского источника отрывком Деян. 1.2-5.16. Де Цваан (J. de Zwaan, The Beginnings of Christianity, П, pp. 44 ff.) считает подобным отрывком Деян. 9.31-11.18. Додд (С. H. Dodd, The Apostolic Preaching and its Developments, 1944, p. 20) соглашается с подобными усовершенствованиями.

111
Ср.: L. Dieu, RB 29 (1920), pp. 555-569; 30 (1921), pp. 86-96. Ср. также: F. С. Burkitt, Christian Beginnings (1924), p. 83. Подобная теория была вновь реанимирована в работе: А. Е. Haefner, JBL 77(1958), pp. 67-71, в которой автор считает отрывок Деян. 1.13-14 мостом между Мк. 16.8 и Деян. 3.1 и далее (отрывок Деян. 1.13-14 он считает продолжением Евангелия от Марка, ср. с точкой зрения Гарнака). Однако его аргументы носят весьма гипотетический характер.

112
Так, см.: С. S. С. Williams, ET 64 (1952-3), pp. 283 f.; idem, The Acts of the Apostles (1957), pp. 12-13.

113
Op. cit, p. 207. Часть устного предания могло, конечно, передаться Луке на арамейском языке (ср.: Michaelis, Einleitung, p. 133). Относительно научной литературы по языку Евангелия от Луки и Деяний см. прим. 140-144 к данной главе.

114
Die Apostelgeschichte (1908), pp. 131-188. Подобная теория впервые была представлена в работе: F. Spitta, Die Apostelgeschichte, ihre Quellen und deren geschichtlicher Wert (1891).

115
Ср.: F. J. Foakes Jackson and K. Lake, The Beginnings of Christianity P (1922), pp. 137-157. Ср. также: M. Goguel, Introduction au Nouveau Testament Ш (1922), pp. 172 ff. В более позднее время Байер (H. W. Beyer, Die Apostelgeschichte, 1959, pp. 15 ff, 28 ff.) по-прежнему находился под влиянием теории Гарнака, и именно эта теория легла в основу математической гипотезы Мортона и Макгрегора относительно структуры Книги Деяний: A. Q. Morton and G. H. С. Macgregor, The Structure of Luke and Acts (1964), pp. 34 ff. Ср. оценку влияния А. Гарнака: J. Dupont, Les Sources du Livre des Actes, 1960, pp. 40 ff, а также его же работу, посвященную Деяниям Апостолов: The Salvation of the Gentiles. Essays on the Acts of the Apostles (англ. пер. 1979).

116
ZNTW 36 (1937), pp. 205-221. Что касается двух моментов предстояния апостолов перед синедрионом в Деян. 4.5-22; 5.216-41, Иеремиас предполагает, что первое из них было официальным предупреждением, которое было необходимо до применения законных санкций. Эту идею подразумевал Борнхаузер (К. Bornhauser, Studien zur Apostelgeschichte (1934), p. 58), к ней же обращался Кюммель (W. G. Kummel, TR 14 (1942), р. 169), однако она была отвергнута в работах: Во Reicke, Glaube und Leben der Urgemeinde (1957), pp. 108-110, и E. Haenchen, Acts, pp. 254 ff. на том основании, что предупреждения выносились неофициально и в присутствии только двух свидетелей.

117
ETL 13 (1936), pp. 667-691 (перепечатано в Recueil Lucien Cerfaux, 1954, pp. 63-91).

118
В своей более поздней работе Серфо гораздо более осторожно оценивает саму возможность выделения в Деяниях письменных источников, кроме "мы-разделов". Ср.: ETL 16 (1939), pp. 5-31, перепечатано в Recueil Lucien Cerfaux, Tome P (1954), pp. 125-156; idem, in Robert-Feuillet's Introduction (1959), pp. 349 ff.

119
Le "Livre des Actes" et L'Histoire, pp. 154-214.

120
Бенуа (Р. Benoit, Biblica 40 (1959), pp. 778-792) говорит о смешении трех преданий: палестинского, павловского и антиохийского, однако сразу становится очевидной проблема их выявления с той или иной степенью вероятности.

121
Например, см.: Н. Н. Wendt, ZNTW 24 (1925), pp. 293-305. Он высказал эту идею в Die Apostelgeschichte (1899), то есть еще до выхода в свет работы Гарнака. Ср. также: J. Weiss, "Das Judenchristentum in der Apostelgeschichte und das sogennante Apostelkonzil", TSK 66 (1893), pp. 480-540. Ср. также английского сторонника этой идеи: J. A. Findlay, The Acts of the Apostles (1936), pp. 50 f.

122
ZNTW 36 (1937), pp. 205-221.

123
Грюндман (W. Grundmann, ZNTW 38 (1939), pp. 45-73) осознавал эту проблему и допускал, что источник должен был начинаться с подобного описания. Однако в этом случае Лука прибегнул бы к вторичному источнику худшего качества в своем повествовании о более ранней истории Церкви, что представляется невозможным.

1
'24
"Zur Frage nach den Quellen der Apostelgeschichte" in New Testament Essays: Studies in Memory of T. W. Manson (ed. A. J. B. Higgins, 1959), pp. 68-80.

125
Op. cit.,p. 84.

126
Дибелиус написал несколько эссе с 1923 по 1947 гг., которые были удачно подобраны в сборнике: Dibelius, Aufsatze zur Apostelgeschichte (1951), англ, пер.: Mary Ling, Studies in the Acts of the Apostles (1956). Ссылки относятся к английскому изданию (ср.: pp. 121 ?Г). Ср. также статью Дибелиуса по проблеме истории и форм в Деяниях Апостолов в TR n.f. 3 (1931), pp. 233-241.

127
Ср. доводы и заключения, выведенные в последней статье: Studies in the Acts of the Apostles, pp. 196ff.

128
Ibid, p. 199.

129
Например, ср.: ibid., pp. 135 if.

130
Например, Дибелиус рассматривает отрывок Деян. 14.8-18 как вставку, так как стихи 6 и 7 уже упоминали об апостолах в Листре и Дервии, в то время как стих 8 возвращается к случаю в Листре (ibid., p. 198). Однако стихи 6-7 представляют собой общий итог всего служения в Ликаонии. Не мог ли Лука остановиться более подробно на наиболее разительных происшествиях, случившихся в Листре? В качестве другого примера приводится отсутствие упоминаний о землетрясении в Филиппах после обращения темничного стража в Деян. 16.25 и далее, однако рассказ явно сокращен, и нет никакой необходимости ссылаться на него в истории об освобождении Павла.

131
Несмотря на то, что Нок (A. D. Nock, Gnomon 25 (1953), pp. 597 ff.) придерживается в целом гипотезы "путевых заметок", он подверг критике Дибелиуса на том основании, что отрывки, не преследующие назидательной цели, были вставлены, исходя из литературных соображений, для того, чтобы снять у читателя напряжение, возникающее от главного действия в повествовании.

132
ThLZ 84 (1959), cols. 165-174. Ср. также его комментарий: Die Apostelgeschichte des Lukas (1983). Критику мнения Шилле ср.: J. Dupont, Les Sources du Livre des Actes (1960), p. 149. Ср. также: E. Haenchen, Acts, p. 86 n. I.

133
Der Messias und das Gottesvolk, Studien zur proto-lukanischen Theologie, pp. 11-18. Cp. также: P. H. Menoud, "Remarques sur les textes de 1'ascension dans Luc-Actes", Neutesta-mentliche Studien fur R. Bultmann (1954), pp. 148-156.

134
Ср.: W. G. Ktimmel, INT, p. 158.

135
Полезный обзор литературы по этому предмету см.: Е. Trocme, Le "Livre des Actes" et I'Histoire, pp. 20-37. Ср. также исследование: С. S. С. Williams, Alterations to the Text of the Synoptic Gospels and Acts (1951), pp. 54-82.

136
Главное свидетельство в пользу этого текста относится к манускрипту пятого века, Кодексу Безе - Codex Bezae (D).

137
F. Blass, "Die Texttlberlieferung in der Apostelgeschichte", TSK 67 (1894), pp. 86-119. T. Цан отстаивает такое же мнение в работе: Die Urausgabe der Apostelgeschichte desLukas (1916), pp. 1-10.

138
Генхен предполагает, что недопустимо приписывать два противоречащих друг другу текста одному автору (Haenchen, Acts, p. 51). Критика, изложенная в работе: F. Kenyon, The Text of the Greek Bible, 1949, pp. 232-233, касается в основном невозможности установить адекватную причину многих изменений.

139
The Primitive Text of the Gospels and Acts (1914). Idem, The Acts of the Apostles (1933), pp. xlix ff., 374-376.

140
Ср.: Kenyon, op. cit, pp. 234 ff. Poync (J. H. Ropes, The Beginnings of Christianity (1926), Ш, pp. ccxv-ccxlvi) утверждал, что "Западный текст" относится к более поздним документам.

141
Ср.: R. В. Rackham, op. cit., p. xxvi.

142
Op. cit., p. 236.

143
Documents of the Primitive Church (1941), pp. 112-148.

144
Ibid, pp. 127 ff. См.: M. E. Boismard and A. Lamouille, Texte Occidental des Actes des Apotres, (1984). Авторы стремились реабилитировать Западный текст Деяний. Они предприняли новое издание книги, в котором приводятся многие свидетельства, не принимавшиеся раннее в расчет. Исследование базируется на сравнении языка Евангелия от Луки и Деяний. Тщательное исследование главного доказательства аутентичности Западного текста см.: Е. J. Ерр, The Theological Tendency of Codex Bezae Cantabrigensis in Acts (1966).

145
Ср.: H. F. D. Sparks, "The Semitisms of Acts", JTS, n.s., I (1950), pp. 16-28. Также: Е. Jacquier, Les Actes des Apotres, 1926, p. cxvii, который называет язык Луки "священной прозой". Лингвистическое исследование Книги Деяний ср.: М. Wilcox, The Semitisms of Acts (1965). Ср. также: F. L. Horton, "Reflections on the Semitisms of Luke-Acts", in Perspectives on Luke-Acts (ed. C. H. Talbert, 1978), pp. 1-23; D. F. Payne, "Semitisms in the Book of Acts", in Apostolic History and the Gospel (ed. W. W. Gasque and R. P. Martin, 1970), pp. 134-150. Ричард (E. Richard, "The Old Testament in Acts: Wilcox's Semitisms in Retrospect", CBQ (1980), pp. 330-341) оспаривает мнение Вилькокса о том, что множество цитат из Ветхого Завета в Деяниях указывают на семитское влияние.

146
Ср. комментарии на этот счет: L. Cerfaux, "Les Actes des Apotres", in Robert- Feuillet's Introduction, П, p. 372.

147
Die lukanische Geschichtsschreibung als Zeugnis (1949). Этот труд состоит из двух томов, первый из которых рассматривает форму, а второй - содержание Евангелия от Луки и Деяний. Идея ритмического стиха Луки была выдвинута в работе: A. Loisy, Les Actes des Ap6tres (1925), p. 302.

148
Ср. комментарии Кюммеля: W. G. Kummel, in TR, n. f, 22 (1954), pp. 197 ff. Другие исследователи также подвергли критике эту теорию: Е. Kasemann, Verkundigung und Forschungen (1950-51), pp. 219 ff.; H. Conzelmann, ThZ 9 (1953), pp. 304 ff.; С. К. Barrett, Luke the Historian in Recent Study (1961), pp. 36 ff. Однако Трокме (Trocme, op. cit., p. 17) считает теорию Моргенталера достойной рассмотрения.

149
Ср.: N. Turner, "The quality of the Greek of Luke-Acts", in Studies in New Testament Language and Text (ed. J. K. Elliott, 1976), pp. 389-400. Ср. также: E. Plumacher, Lukas als hellenisticher Schriftsteller: Studien zur Apostelgeschichte (1972). Последняя работа не избежала критики в статье: Е. Fiorenza, in CBQ 37 (1975), pp. 145-146, в которой автор усматривает в работе Плюмахера отсутствие объяснений: почему Лука использовал стиль Септуагинты? Очевидно, Плюмахер недостаточно хорошо изучил иудейскую и эллинистическую пропагандистскую литературу. О греческом языке Книг Луки см.: A. W. Argyle, NTS 20 (1973-4), pp. 44-45.

Глава 9. Послание к Римлянам

I. ЦЕРКОВЬ В РИМЕ

В самом начале своей миссионерской работы Павел осознавал важность стратегических центров для проповеди Евангелия и поэтому естественно обращал особое внимание на Рим, который представлял собой в то время мировую метрополию. Хотя он сам не основал там церкви, но заботился о ней как апостол язычников и возлагал на нее большие надежды. Прежде чем говорить о его личных связях с церковью в Риме, необходимо остановиться на ее происхождении и составе.

А. Происхождение церкви

По этой проблеме у нас нет определенных данных, но некоторые указания помогут нам воссоздать ситуацию. До написания этого Послания ап. Павел никогда не был в Риме, и, по-видимому, к тому времени церковь там уже была организована. Об этом свидетельствуют следующие данные:

1. Почти несомненно, что не Павел основал ее. В Рим. 15.20 Павел говорит, что он не "созидал на чужом основании", и тем не менее он, очевидно, считал, что Римская церковь должна входить в сферу его собственной миссионерской работы. Утверждение, что ап. Петр основал ее, вызывает сомнение на том основании, что во время совещания в Иерусалиме (ок. 50 г. от Р.Х.) Петр еще находился в Иерусалиме, тогда как почти точно известно, что до этого времени церковь в Риме уже существовала1
. Светоний пишет, что Клавдий изгнал иудеев из Рима в 49 г., потому что там начались волнения последователей некоего Хрестоса (Chrestus). Если этот Хрестос не имеет никакого отношения к Христу, все же не исключена возможность, что христиане были замешаны в этом мятеже.

2. В Послании ничего не говорится о Петре, и трудно себе представить, чтобы Павел мог не упомянуть его в своем Послании, если бы Петр действительно основал церковь в Риме. Этот вывод подтверждается Деян. 18.2-3, где предполагается, что Прискилла и Акила были изгнаны из Рима по повелению Клавдия. Кроме того, это мнение подтверждается предположением, что Петр и Марк пришли в Рим после 42 г.2
Однако по мнению большинства ученых Петр находился в Иерусалиме до 49 г.3

3. В Деян. 2.10 говорится, что пришедшие из Рима евреи и прозелиты находились среди народа и, возможно, среди уверовавших в день Пятидесятницы. Могли ли они быть основателями церкви? Сандей и Хедлам отрицают такую возможность, потому что, по их мнению, для основания церкви необходимо было больше, чем то, что эти люди получили в день Пятидесятницы". Можно ли согласиться с этим мнением? Эти уверовавшие были укоренены в Ветхом Завете и, конечно же, они уже были достаточно подготовлены, чтобы основать церковь без посредства апостолов. А мнение, что церковь верующих не могла быть основана без вмешательства апостолов, не только не имеет исторического основания5
, но и отрицает просвещающую силу Святого Духа. Их знание о жизни и учении Христа постоянно увеличивалось благодаря христианским путешественникам, которые рассказывали об апостольской проповеди и учении. Таким образом Римская церковь должна была многое знать о работе и служении апостола Павла до того, как он написал им, и вполне вероятно, что они знали о раннем христианском предании и из других источников6
.

4. Ранние внешние данные связывают имена как ап. Петра, так и ап. Павла, с Римом. Так, Климент Римский7
пишет, что оба они претерпели там мученическую смерть, а ко времени Тертуллиана предание об их мученичестве было широко признанно. И вполне возможно, что это предание правильно, но оно ничего не говорит нам о происхождении церкви в Риме8
.

Б. Состав церкви

Более важным, чем происхождение, является состав церкви. Входили ли в нее христиане из евреев, из язычников или те и другие? Ответ на этот вопрос поможет нам понять ситуацию в церкви, к которой обращается апостол.

1. В основном христиане из евреев

Сторонники Тюбингенской школы считают главы 9-11 основной частью Послания, но это мнение не получило широкого признания из-за теории, на которой она основывалась9
. Позднее, однако, этому разделу было уделено большее внимание, так как он мог объяснить цель Послания. Было выдвинуто предположение, что в основном Церковь состояла из евреев, так как вопросы, рассматриваемые в Послании, касаются в большей степени евреев, чем язычников, как, например, ссылка на Авраама как "отца нашего" и обращение к Ветхозаветным Писаниям10
.

2. В основном христиане из язычников"

В Рим. 1.5 и далее ап. Павел включает в число своих читателей тех язычников, к которым он был специально послан, тогда как в 1.12-14 он сравнивает их с "прочими народами". Когда в 6.19 Павел говорит, что его читатели "предавали свои члены в рабы нечистоте", это скорее предполагает языческую, а не еврейскую группу. Кроме того, в 11.13 апостол говорит: "Вам говорю, язычникам", и едва ли можно считать, что здесь предполагается меньшинство, если учесть отрывок 11.28-31, где сказано, что читатели были "помилованы, по непослушанию" евреев. Ссылка на Авраама как "отца нашего" (4.1) отнюдь не должна предполагать еврейскую общину, если вспомнить, что в 1 Кор. 10.1 "отцы наши" употреблены в письме, написанном явно языческой общине.

3. Смешанная община

Эту точку зрения поддерживают Сандей и Хедлам12
, которые тем не менее считают, что языческий элемент играл в ней большую роль. Додд13
, признавая смешанный состав церкви, считает, что еврейское влияние было сильнее, чем оно было бы в церкви, основанной Павлом14
. Первая из этих точек зрения более вероятна в свете данных, приведенных выше, и потому что в 15.16 апостол обращается особо к язычникам, что имело бы меньший вес, если бы большинство было еврейским. По свидетельству Климента Римского и Тацита (Анналы, XV, 44) ко времени Нероновских гонений церковь насчитывала уже довольно большое количество верующих.

II. ПРИЧИНА НАПИСАНИЯ И ДАТИРОВКА

Ответ на эти вопросы целиком и полностью зависит от решения проблем 15 и 16 главы; если считать, что они входили в первоначальное Послание к Римлянам и представляют собой неразрывную его часть, то именно наличие этих глав позволяет установить причину составления всего Послания15
.

1. Павел собирался посетить Церковь в Риме, но не смог сделать этого (15.21-22; 1.13). Его целью было проповедовать им Евангелие и преподать им "некое духовное дарование" (1.11, 15).

2. Он только что закончил сбор подаяний для бедствующих верующих в Иерусалиме (15.22 и далее) после того, как проповедовал Евангелие во всех местах от Иерусалима до Иллирии. Его взор был теперь обращен на Иерусалим, что соответствует утверждениям в Деян. 20.1 и далее и позволяет датировать Послание годом после ухода Павла из Ефеса во время его третьего миссионерского путешествия. Поэтому можно с почти полной уверенностью сказать, что во время написания Послания он находился в Греции.

3. Этот вывод подтверждается рекомендацией Фивы (16.1-2), которая была членом Церкви в Кенхреи, коринфском порту16
, приветствием от Гая (16.23), у которого Павел нашел временный приют и который, возможно, был коринфянином, упомянутым им в 1 Кор. 1.14, приветствием от Ераста, который занимал высокий пост городского казначея (16.23) и который, возможно, был человеком с таким же именем (оставшимся в Коринфе), упомянутым в 2 Тим. 4.20 (хотя это предположение нельзя доказать), и приветствиями от Тимофея и Сосипатра, так как они были спутниками Павла, когда он покинул Грецию во время своего последнего путешествия в Иерусалим.

4. Будущие миссионерские планы Павла касаются его работы в Испании (15.24, 28), и он надеется на доброе отношение и поддержку римских христиан в этом предприятии.

Если признать целостность Послания к Римлянам, то установить его дату не составляет большого труда. Исходя из даты назначения Галлиона на должность проконсула, нетрудно подсчитать, что ап. Павел отправился из Коринфа в ходе (фр. en route) третьего миссинерского путешествия в Иерусалим 57-58 гг. Ч. Г. Додд17
датирует Послание годом позже, связывая его с заключением Павла в римской тюрьме (Деян. 28.30), что хронологически приближает время написания к 64 г. -началу Нероновских гонений. Но те, кто в противоположность Додду поддерживает гипотезу второго заключения в Риме, предпочитают датировать окончание первого заключения ап. Павла непосредственно перед началом гонения (т.е. 63 г.), а его мученическую смерть - спустя 3-4 года. Любая датировка написания Послания к Римлянам между 57 и 59 годами приходится на период, предшествующий пятилетним гонениям императора Нерона (64-68 гг.), когда были изданы закон и указы по всем провинциям, что соответствует увещеваниям читателей покоряться высшим "властям" (Рим. 13.1)18
.

III. ЦЕЛЬ

Цель Послания естественно связана с причиной написания, но определить ее нелегко19
. Непосредственная цель ап. Павла состояла в том, чтобы вызвать интерес к своей миссии в Испании, но это не вполне соответствует характеру его письма. Мы приведем здесь несколько предложенных объяснений.

А. Полемическая цель

Ф. К. Баур20
и Тюбингенская школа считают, что основной целью Павла было еврейское христианство. Но эта точка зрения не получила широкого признания из-за тенденциозной гипотезы, на которой она была построена. Те же, кто считает, что Павел выступал против еврейского учения о спасении и с антизаконническими обвинениями, думают, что цель Послания была полемической21
.

Б. Миротворческая цель

Некоторые ученые, по мнению которых Церковь была иудейско-христианской, полагают, что Павел хотел оправдать свою миссию к язычникам и примирить иудейский и языческий элементы22
. Но это мнение также основывается на предположениях Тюбингенской школы. Другие ученые видят в Послании миротворческую цель, если считать, что в Церкви преобладал языческий элемент, но, хотя это возможно и верно, задача Павла, по-видимому, была гораздо шире.

В. Доктринальная цель

Это традиционное мнение, которое видит в Послании изложение доктринальной позиции Павла. Это значит, что Послание было скорее трактатом, чем письмом, и почти не отражает исторической ситуации, в которой оно появилось. Но это мнение недостаточно обосновано по следующим причинам: (1) апостол очень мало говорит о таких важных истинах, как всемирное примирение с Богом и углубленная эсхатология; (2) раздел, включающий главы 9-11, не может быть понятен без учета исторической ситуации; (3) личные высказывания и особенно раздел 1.7-15, которые указывают на то, что письмо было написано специально для Римской церкви, составляют неотъемлемую часть Послания и должны приниматься во внимание при обсуждении его цели23
. Много веских аргументов было предложено как за, так и против мнения, что главной темой Книги являлась проблема праведности, однако многие ученые считают такой подход слишком узким24
.

Г. Цель - подвести итог прошлого опыта Павла

Апостол достиг поворотного момента в своей миссионерской деятельности, переключив внимание на Иерусалим и Рим, и он не мог точно предвидеть, к чему это приведет. Поэтому он вспоминает прошлое и почти бессознательно приводит результаты своей прошлой работы25
. Он размышлял о многих важных темах и теперь решил записать свои выводы. Вполне возможно, что он решил изложить результаты своих размышлений именно Римской церкви, потому что предвидит ее стратегическую важность в будущем26
. Возможно, причина записать эти свои мысли появилась в связи с необходимостью написать Римской церкви о своем предстоящем визите27
. Либо он хотел изложить их в более простой форме, потому что даже его собственные ученики не в состоянии были понять и оценить их.

Д. Целью было разрешить проблемы читателей

Хотя несомненно, что большее предпочтение надо отдать предыдущему предположению, нельзя не учитывать историческую ситуацию, в которой находились читатели28
. Многое из первоначального учения принимается как не требующее доказательств29
. Апостол, вероятно, получил полную картину положения в Римской церкви от Акилы и Прискиллы и других своих помощников и новообращенных, которые имели контакт с этой церковью. Он, по-видимому, знал некоторые проблемы, которые были в какой-то степени связаны с христианами, и старался дать на них ответ. Главная проблема, очевидно, возникла из-за необходимости создать то, что Мак-Нейл назвал "исчерпывающей апологией принципа универсальной религии против еврейского национализма"30
. Для этого Павел излагает фундаментальный христианский принцип "праведности" в противовес еврейскому подходу и затем рассматривает проблему падения Израиля и его связь с вселенской Христианской Церковью31
.

Возможно, были и другие практические трудности, которые отражены в этических предписаниях апостола в главах 12-1532
. Неожиданное предостережение в 16. 19 предполагает, что апостол узнал о каких-то людях, "производящих разделение и соблазны"33
, но то, что этому уделено так мало места в Послании, говорит о том, что он либо не имел подробных сведений о них, либо знал, что пока они не представляют большой опасности. В последнем случае он просто хотел предупредить церковь, чтобы она избегала тех, кто проповедует другое учение, отличное от того, которое они уже получили и которое он им здесь преподает34
.

IV. СТРУКТУРА И ЦЕЛОСТНОСТЬ

Последние две главы вызвали большую дискуссию, которая основывалась на двух линиях традиционных свидетельств. Первая касается содержания гл. 16, которая, по мнению некоторых ученых, добавлена к оригинальному тексту Послания к Римлянам; вторая касается текстуальной истории, которая предполагает, что существовало, скорее всего, несколько редакций, включая более краткую, какой является существующее теперь Послание. Эти проблемы мы рассмотрим отдельно, хотя они и связаны между собой.

А. Проблема гл. 16

Гипотеза, согласно которой эта глава представляла собой все Послание или часть его, отправленное не в Рим, а в Ефес, основывается на следующих предположениях:

1. Павел никогда не был в Риме и все же посылает приветствия многим членам Римской церкви, что считается маловероятным. Но это было бы совершенно естественным, если бы эти приветствия были посланы церкви в Ефесе, в которой он трудился около трех лет. Кроме того, никто из названных в этой главе лиц нигде больше не упоминается в последующих Посланиях, которые, как общепризнанно, были посланы из Рима, т.е. в тюремных Посланиях.

2. Прискилла и Акила и их церковь упоминаются в Первом Послании к Коринфянам, 16.19, написанном незадолго до Послания к Римлянам, но в то время Акила и Прискилла находились в Ефесе. Ко времени, когда Павел пишет церкви в Риме, прошло не более двух лет, и они не только переехали со своими домочадцами в Рим, но и основали там другой христианский центр. Вместе с тем, когда писалось Второе Послание к Тимофею, они снова находились в Ефесе.

3. Епенет (16.5) называется "начатком Ахаии для Христа", и это было бы понятным, если бы он был в то время в Ефесе, а не в Риме35
.

4. Считается, что Фива, которую Павел просит принять в 16.1-2, могла быть скорее всего послана им с такой рекомендацией в церковь, которую он знал, чем в ту, которой никогда не был.

5. Считается, что тон предостережений в 16.17-19 не соответствует тону остальной части Послания, в котором Павел пишет об отношениях между евреями и язычниками (ср. 15.1-13). Предостережения же в 16.17-19, очевидно, направлены против той формы антизаконничества, которая, как известно, процветала в Ефесе.

6. Гл. 15 заканчивается так, как будто представляет собой заключение письма, что поддерживает мнение о том, что последняя глава была добавлена позже при передаче Послания.

По мнению некоторых ученых все эти факты подтверждают гипотезу, что сначала эта глава была послана в Ефес, но затем была добавлена к Посланию к Римлянам, когда письма Павла были собраны в один сборник36
. Однако в действительности основания для этой гипотезы менее убедительны, чем может показаться на первый взгляд, как это показывают следующие противоположные мнения:

1. Не было бы ничего удивительного в том, если бы множество приветствий было послано не такой хорошо известной Павлу церкви, как в Ефесе, так как единственным случаем, когда Павел посылает так много личных приветствий является Послание к Колоссянам, т.е. церкви, в которой он никогда не был. Очевидно, он не считал нужным кого-либо выделять в церкви, которую хорошо знал, так как считал всех христиан своими друзьями. Но в такой церкви, как в Риме, в которой его лично не знали, это могло бы показать, как много отдельных христиан, находящихся там, хорошо его знали раньше. То, что апостол не упоминает никого из названных лиц в гл. 16, ни в одном другом Послании, не должно вызывать удивления, потому что большинство из них не были его ближайшими сотрудниками и, по всей вероятности, не имели никакого контакта с теми церквями, которым он позже писал.

2. В то время можно было без большого труда посещать имперскую столицу, что делает не столь уж невероятным, как может показаться на первый взгляд, что так много знакомых Павла эмигрировало в Рим37
. Положение Акилы и Прискиллы также подтверждает эту возможность. То, что, как в Риме, так и в Ефесе, у них была домашняя церковь, предполагает что они были состоятельными людьми. По мнению Додда38
они, по всей вероятности, имели свое торговое предприятие одновременно в обоих городах. По указу императора Клавдия они вынуждены были уехать из Рима, но это отнюдь не означает, что они должны были закрыть там свои предприятия. Достаточно было назначить нееврейского управляющего.

3. Очевидно, нет причин для того, чтобы первый уверовавший в Азии должен был там оставаться, и поэтому упоминание Епенета ничего не объясняет. Если он перебрался в Рим, то становится совершенно понятно, почему Павел приветствует его, так как апостол с большой теплотой мог вспоминать услуги, которые ему оказал этот первый обращенный. Определение "начаток" естественно могло ассоциироваться у Павла с этим христианином39
.

4. Случай с Фивой не означает, что Павел скорее всего писал церкви, которая его знала. Это было бы возможным только в том случае, если бы писатель был незаметной фигурой, о которой данная церковь ничего не знала. Но тогда, если Павел не имел такого авторитета, чтобы кого-либо рекомендовать церкви, которой он был неизвестен, он также не мог бы писать ей столь авторитетно, как он это делает в главах 1-15.

5. Предостережение о возможном разделении не более убедительно. Действительно, такие проблемы не ставятся перед Римской церковью, кроме как в Рим. 16, тогда как в Деян. 20.19, 29 автор предсказывает такую ситуацию в Ефесе, которая близко напоминает описанную в Рим. 16.17-19. Однако это отнюдь не доказывает, что эти слова не могли относиться к Риму, если, конечно, не считать, что подобное положение не соответствует характеру церкви, описанному в первой части Послания. Во всяком случае эту проблему можно было бы вообще исключить, если бы подобные лжеучителя представляли собой незначительную угрозу. С другой стороны, можно возразить, что слова предостережения Павла потеряли бы всякий смысл, если бы эти люди были вообще неизвестны читателям40
. В данном случае они едва ли могли бы заметить их и отвергнуть их учение (Рим. 16.17). Более того, Додд41
предполагает, что, возможно, в первой части Послания Павел скрупулезно следует фактам, но в конце он сам добавляет свое пастырское предостережение против этих учителей. Это могло бы объяснить внезапное изменение тона, потому что Павел хорошо помнил борьбу, которую ему пришлось вести с подобными лжеучителями в других церквях.

6. Можно допустить, что ст. 15.33 мог бы служить заключением Послания, но ни одно другое Послание ал. Павла так не заканчивается.

Помимо неубедительного характера фактов, приведенных в поддержку Ефеса, мнение, что глава 16 представляла собой изначально рекомендательное письмо для Фивы42
, подверглось острой критике Литцмана43
, который считает это невозможным до появления почтовых открыток. Две альтернативные гипотезы не на многим больше способны прояснить ситуацию. Если Рим. 16 представляется только фрагментом утерянного письма к ефесянам, то такая гипотеза становится еще более гипотетической, потому что возникают непреодолимые трудности при попытке объяснить сохранение приветствий и утерю Послания. С точки зрения здравого смысла, скорее всего, могло произойти обратное. Согласно другой гипотезе, Павел вложил в письмо к римлянам рекомендательное письмо для Фивы и оба их послал в Ефес. Однако не сделал же он этого, когда хотел, чтобы колоссяне прочли письмо, отправленное лаодикийцам, хотя надо признать, что в последнем случае близость церквей делала подобную подмену письмами правдоподобнее, чем в случае с Римом и Ефесом.

Дополнительные аргументы в пользу предназначения гл. 16 для Римской церкви пытались найти в именах в приветствиях Павла, которые соответствовали найденным в римских надписях. Список соответствий имен производит сильное впечатление44
, но он подвергся критике на том основании, что многие из этих имен очень часто встречаются во всем римском мире и имеются как в надписях самого города Рима45
, так и провинций. Этот факт имел бы значение только в том случае, если бы можно было показать какую-либо связь между этими именами и римским христианством. Только такие имена, как Руф, Наркисс, Аристовул, Амплий и Нирей, обнаруженные в римских надписях, можно было бы отождествить с Римской церковью (как в Рим. 16).

Так как есть только одно имя, которое связано с Ефесом и которое никак не связано с Римом (т.е. Епенет), и так как другие данные говорят скорее всего в пользу Рима, вывод А. Гарнака46
, что теория в пользу Ефеса - это "слабо подтвержденная гипотеза", представляется совершенно правильным. Ни один манускрипт не подтверждает существования когда-либо Послания без последней главы, несмотря на предположительно сложную текстуальную историю, повлиявшую на окончание Послания. Папирус Честера Бетти, единственный ранний манускрипт, в котором доксология стоит в конце гл. 15, заканчивается гл. 16, тем самым его нельзя использовать в качестве аргумента. Кроме того, теория в пользу Ефеса ничего не дает для разрешения текстуальных проблем двух последних глав, а наоборот, вносит только еще большую путаницу.

Б. Пересмотренные и исправленные тексты Послания

Здесь мы кратко рассмотрим проблемы, возникшие в связи с текстуальной историей47
.

1. Ссылки на Рим

Слова en Romh /en Rome - "в Риме"/ (1.7, 15) отсутствуют в одном двуязычном манускрипте Гига, а в одном минускуле (1908mg) это слово опущено только в стихе 7 а также в тексте, использованном Оригеном, который понимал под оставшимися словами "всех истинно святых".

2. Доксология (16.25-27)

Появление этого отрывка в разных местах Послания составляет одну из самых больших проблем в истории текстуальной критики.

(1) Наиболее надежные манускрипты, Александрийские и Западные, помещают доксологию в конце гл. 16 (NBCD, Латинская, Сирийская Пешитта /Peshitta Syriac/, Бохарская и Эфиопская версии)48
.

(2) Во многих менее значительных манускриптах этот раздел располагается в конце гл. 14. Среди наиболее весомых из них - кодексы L и Y, множество минускулов, некоторые кодексы, на которые опирался Ориген (согласно латинскому переводу), и Сирийская версия Гарклена /Harklean Syriac/.

(3) В некоторых более поздних манускриптах доксология стоит как после гл. 14, так и после гл. 16 (кодексы А и Р, минускулы 5 и 33).

(4) Папирус Честера Бетти (Р46) помещает отрывок после гл. 15.

(5) Греко-латинский манускрипт Гига /Gig/, использованный Оригенном, вообще опускает ее. В тексте Гига, однако, после 14.23 оставлено пустое место49
.

3. Благословение ("Благодать Господа Нашего Иисуса Христа с вами")50
Благословение в различных рукописях располагается в разных местах гл.16:

(1) В конце ст. 20 - в наиболее достоверных Александрийских манускриптах и в некоторых других (К ABC и др.), а также в Вульгате.

(2) В наиболее авторитетных Западных манускриптах - в конце ст. 24 (D, G и других унциальных рукописях, Древнелатинском манускрипте и Сирийской версии Гарклена /Harklean Syriac/) Так как некоторые из них опускают доксологию, благословение, таким образом, представляет собой заключение Послания (F, L, G).

(3) В некоторых более поздних манускриптах благословение стоит после ст. 27 (кодекс Р, 33, 436, Сирийская версия Пешитта /Syriac Peshitta/, Армянская и Амвросиевская версии).

4. Главы 15 и 16

По некоторым данным текст Маркиона не включал в себя эти главы.

(1) В латинской версии Руфина /Rufinus/ труда Оригена автор утверждает, что Маркион изъял /abstulit/ доксологию и сократил /dissecuit/ гл. 15 и 16. Однако неизвестно, сам ли Маркион это сделал, или он получил текст Послания к Римлянам уже в таком виде51
.

(2) Тертуллиан, рассматривая трактовку Рим. 14.10, предложенную Маркионом, употребляет для этого места слова "in clausula" (т.е. в конце Послания).

(3) Тертуллиан, Ириней и Киприан не приводят никаких цитат из глав 15 и 16. Но это еще ни о чем не говорит, потому что то же самое можно сказать и о 1 Кор. 16.

(4) Заголовки в некоторых манускриптах латинской Вульгаты предполагают, что Послание находилось в обращении без глав 15 и 16. Наиболее существенными свидетельствами представляются Амиатинский /Amiatinus/ и Фульденский /Fuldensis/ кодексы, так как первый может быть возведен к тексту, бытовавшему ранее Иеронима.

На основании множества текстуальных данных можно почти с уверенностью сказать, что сокращенный текст Послания имел хождение в течение определенного периода времени. Можно даже допустить, что этот текст относится к очень раннему времени. Но утверждать это относительно всех версий довольно трудно, и был предложен ряд объяснений, которые мы кратко рассмотрим ниже.

Прежде чем это сделать, надо остановиться на доксологии, так как она несомненно связана с текстуальной проблемой. Некоторые ученые указывают, что стиль и язык доксологии отличается от всего Послания и обнаруживает большее сходство с Посланием к Ефесянам и Пастырскими Посланиями52
. Если не считать Павла автором этих Посланий53
, то возникают дополнительные проблемы, связанные с доксологией. Во всяком случае историческая критика отмечает крайнюю трудность в исследовании стиля54
. Проблема возникла в связи с выражением "тайну, сокрытую от веков, ныне же открытую" (Рим. 16.25-26) /синод. 14.24-26/, потому что оно противоречит учению Павла в других местах. Так, Моффатт55
, например, считает, что оно перешло из Кол. 1.26 и не согласуется с Рим. 1.2; 3.21. Но это отнюдь не противоречит богословию Павла. По мнению одних ученых доксология была введена последователями Маркиона56
, а по мнению других составитель сборника Посланий Павла поместил это Послание в конце и ввел доксологию в качестве заключения57
. Многие ссылаются на то, что Послание к Римлянам располагается последним среди церковных Посланий в Мураториевом каноне, но вескость этого свидетельства ослабляется тем, что Послание к Филимону и Пастырские Послания в этом же каноне стоят после Послания к Римлянам, а это говорит о том, что последнее не находилось в конце сборника Посланий Павла.

По мнению других ученых, доксология представляет собой резюме главных тем Послания58
, что почти полностью соответствует идеям Павла. Если эта точка зрения правильна, то это значит, что гл. 16 входила в первоначальное Послание. Но не все теории согласны с таким выводом. И действительно, такие основные темы, как оправдание, благодать, праведность, грех, плоть, не находят места в доксологии и ставят под сомнение эту теорию. Тем не менее, даже если она и не резюмирует эти темы Послания, то является подходящим заключением Послания59
.

В. Предложенные решения вопросов текстуальной истории

1. Теории, которые считают длинный текст первоначальном

Они основываются на авторитетных манускриптах и поэтому призваны объяснить существование сокращенного текста и различного месторасположения доксологии и благословения. Выдвинуто три разных теории.

(1) Длинный текст был сокращен самим Павлом Дж. Б. Лайтфут60
считает, что оригинальным был длинный текст без доксологии. Затем Павел сам сделал из него циркулярное письмо, а для этого надо было исключить последние главы и ссылку на Рим. Доксологию он же поместил после ст. 14.23, потому что считал неуместным заканчивать свое циркулярное письмо этим стихом. В дальнейшем же доксология была перенесена из сокращенного текста в длинный.

Эта теория подверглась критике главным образом за то, что она не объясняет происхождения неестественного разрыва после 14.23. Увещевание продолжается до 15.13, и трудно поверить, чтобы апостол мог разорвать эту часть беседы, особенно если он считал необходимым, по этой теории, вставить в этот отрывок доксологию как резюме главных тем Послания.

(2) Длинный текст был сокращен Церковью. Этой точки зрения придерживается Хорт61
, по мнению которого, Церковь в богослужебных целях опустила последний раздел (т.е. главы 15 и 16) из-за почти полного отсутствия в них доктринального материала. Доксология же относилась к другой категории и поэтому была сохранена в конце гл. 14. Пропуск ссылки на Рим был ошибкой переписчика, тогда как доксология была опущена Маркионом или отсутствовала в тексте, который он использовал. Отсутствие доксологии могло быть и просто случайностью.

Но это предположение сталкивается с той же трудностью, что и предыдущее, с проблемой разрыва после 14.23, хотя в данном случае она становится не столь уж трудной, если приписать тот неестественный разрыв какому-то церковному редактору62
. Почему он был сделан, остается загадкой, которую можно объяснить только тем, что Додд63
называет "безграничной тупостью редакторов". Однако едва ли это объяснение можно считать правильным.

(3) Длинный текст был сокращен Маркионом. Эта точка зрения подтверждается как внешними, так и внутренними данными64
. Маркиона можно считать единственным, кто мог опустить две последние главы, хотя, как мы говорили выше, остается неясным, сам ли он это сделал или получил текст уже в таком виде65
. Однако согласно Оригену, Маркион сам опустил эти главы. Зная подход Маркиона к канону, мы можем почти с уверенностью сказать, что он без колебания мог убрать то, что ему не подходило. Так как некоторый материал в гл. 15 противоречил принципам Маркиона, самым верным будет считать, что он сам сократил текст. Это предположение в равной степени относится и к отсутствию доксологии в тексте Маркиона.

Утверждения в ст. 8, где Христос называется "служителем для обрезанных", и в ст. 4, где говорится, что "все, что написано было прежде, написано нам в наставление", противоречили догматам Маркиона. Оба эти утверждения полностью расходились с его отвержением Ветхого Завета и неприятием иудаизма. Кроме того, в стихах 9-12 приводятся четыре цитаты из Ветхого Завета, которые также не могли понравиться Маркиону. Если бы он и сохранил 15.1-13, то остальная часть не представляла бы для него никакого интереса и он без колебания исключил бы ее. Его изъятие доксологии можно объяснить тем же, потому что она подчеркивает ценность пророческих писаний. Противники этой теории66
обычно основывают свои возражения на том, что Маркион уже получил сокращенный текст, но ссылка на довод, который опирается на точное значение латинского слова dissecuit, едва ли может опровергнуть гипотезу, которая имеет столь сильную историческую вероятность. Если Маркион сам сократил текст, то место доксологии после 15.33 в Р46 можно объяснить более поздним взаимовлиянием между сокращенным и длинным текстом67
.

2. Теории, считающие сокращенный текст первоначальным

На основе утверждения об изначальности сокращенного варианта были преложены три различные теории.

(1) Первоначальное Послание включало в себя главы 1-15, а затем была добавлена часть Послания к ефесянам. По мнению Моффатта68
первоначальное Послание заканчивалось 15.33, 16.1-23 были добавлены, когда письма Павла были собраны в Ефесе, и затем доксология была добавлена редактором с целью обозначить в сборнике кульминационный момент. Умозрительный характер этой точки зрения проявляется в том, что нет никаких точных данных о независимом существовании глав 1-15, если не считать манускрипт Р4б. Место доксологии после гл. 15 несомненно имеет основание, особенно ввиду того, что этот манускрипт является самым ранним текстом Посланий Павла. Однако даже в этом тексте добавлена гл. 16, и у нас нет никаких данных, чтобы Послание циркулировало без нее в этой форме69
. Собственная же теория Моффатта построена на гипотезе, что гл. 16 была послана в Ефес, а не Рим, и что доксология в ней первоначально отсутствовала70
. Если отвергнуть эти оба положения, то теория Моффатта становится несостоятельной.

(2) Оригинал (1-14) был циркулярным письмом, впоследствии расширенным самим Павлом. Эту точку зрения предложил Лейк71
, который считает, что циркулярное письмо предназначалось для смешанных Церквей, в которых Павел никогда не был, и было написано в то же время, что и Послание к Галатам72
. Позже перед Павлом возникла необходимость написать в Рим, и он адаптировал циркулярное письмо, добавив к нему особую ссылку на Рим и главы 15 и 16. Лейк пытается объяснить тот факт, что 15.1-13 продолжают увещевание в гл. 14, предположением, что Акила сказал Павлу, что такое продолжение было бы желательным. По мнению Беркитта73
отрывок 15.1-13 служил простым звеном или адаптацией, чтобы соединить существующее Послание с дополнительным материалом, который Павел хотел добавить.

Кроме отсутствия удовлетворительного объяснения дополнения 15.1-13, эта теория не может также объяснить и личные высказывания в 1.7-15. Никак нельзя поверить, чтобы эти слова не входили первоначально в общее циркулярное письмо, и у нас нет никаких текстуальных данных, чтобы Послание циркулировало без них, что делает эту теорию маловероятной. Другим возражением этой теории является то, что она не объясняет участия в этом процессе Маркиона74
.

(3) Первоначальное Послание включало в себя главы 1-15 и было расширено затем самим Павлом. Эту точку зрения поддерживает Менсон75
, который считает, что 1-15 было послано в Рим, а 1-16 в то же время - в Ефес, Маркион сократил первое письмо, и его текст повлиял на Западные тексты. Александрийская традиция основывается на Послании к Ефесянам, но манускрипт Р46 показывает, что он берет корни в Послании к Римлянам с его доксологией в конце гл. 15. То, что Р46 также включает в себя гл. 16, означает, однако, что он находился под влиянием Александрийской традиции76
.

Хотя эта довольно сложная теория дает ответ на многие текстуальные изменения, она основывается на том, что первоначальная форма письма к Церкви в Риме состояла из 1-15 глав, что не подтверждается прямыми доказательствами. Кроме того, проблема личных высказываний в гл. 1 остается неразрешенной, так как они были бы неуместны, если бы это письмо было послано в Ефес.

Одна из разновидностей данного типа теории принадлежит Монтгомери Хичкоку77
, который считает, что Рим. 16 первоначально не входила в Послание к Римлянам, а это письмо предназначалось для Рима, но было отправлено через несколько лет после Послания к Римлянам. Когда был составлен сборник Посланий Павла, к нему добавили и это раннее Послание. Эта теория объясняет различие между главами 1-15 и главой 16, как и дает более обоснованное объяснение окончательного соединения этих двух писем. Однако если оба эти письма имели одно и то же место назначения, то трудно понять, что нового дает нам их разделение во времени. Удовлетворительного объяснения доксологии в конце гл. 15 эта теория не дает, потому что изменение места доксологии, по этой гипотезе, произошло после того, как эти два письма были соединены, что весьма проблематично.

Трудно решить, какая из этих теорий дает наилучший ответ, но в целом теория, которая приписывает сокращенный текст Маркиону, более убедительна.

Г. Теории интерполяции и редакции

Кроме проблем, связанных с гл. 16 и, в меньшей степени, гл. 15, существуют теории, которые ставят под сомнение целостность всего текста. Так, согласно одной подобной теории78
, отрывок 13.1-7, где рассматривается отношение к государству, прерывает контекст и может считаться отдельной единицей. Кроме того, в предшествующем отрывке (12) и в последующем Павел, очевидно, излагает учение Иисуса подобное учению в синоптических Евангелиях, но не так, как в 13.1-7. Считается, что содержание этого отрывка противоречит идеям Павла, главным образом, на эсхатологических основаниях. Павел верил в близкое пришествие Царствия Божия, а в 13.1-7 предполагается продолжение мира сего. Кроме того, слово "власти" у Павла обозначает обычно демонические силы, но данного смысла нет в этом отрывке. Апостол говорит здесь о начальниках, как о Божиих служителях. Многие комментаторы, несмотря на вышеуказанные трудности, все же считают, что этот отрывок принадлежит перу Павла. Ч. Г. Додд79
, например, полагает, что Павел рассматривает империю как "инструмент провидения". По мнению Калласа80
единственно правильным будет считать этот отрывок интерполяцией, которая чужда идеям Павла. Но эта точка зрения не так убедительна, как может показаться на первый взгляд, так как, несмотря на то, что Павел употребляет слово "власти" в другом смысле, показывает, что подобное употребление не противоречит его точке зрения, а духовные силы - это силы зла. Вопрос о точке зрения Павла на парусию, также более сложен, чем полагает Каллас81
. Кроме того, нам неизвестны случаи, чтобы Павел когда-либо отступал от своих взглядов.

Другая теория касается отрывка Рим. 3.25-26, который, по мнению Толберта82
, не характерен для Павла. Эта теория основывается на употреблении терминов, которые более не встречаются в Посланиях Павла, на предполагаемом литургическом стиле отрывка, богословии, нехарактерном для Павла, и на несоответствии этого отрывка контексту. Но этот метод "критики редакций" ставит под сомнение подлинность многих утверждений Павла, если признать критический принцип, что всякая идея, которая встречается только один раз, вызывает сомнение. Толберт признает проблему отсутствия текстуальных данных интерполяции, но ссылается на подобное же отсутствие таких же данных в других теориях интерполяции в Посланиях Павла (к Коринфянам и к Филлипийцам).

Киношита83
предложил теорию компиляции. Исследователь считает современное Послание позднейшим соединением двух оригинальных посланий. Одно было руководством для смешанной общины (2.1-5; 2.17 - 3.20; 3.27 - 4.25; 5.12 - 7.25; 9.1 -11.36; 14.1 - 15.3; 15.4-13). Другой материал предназначается специально для язычников. Но Послание не создает впечатления соединения двух таких писем, и правильнее будет предположить, что все Послание имело две цели. Более радикальная теория была предложена О'Нейлом, который полагает, что некоторые части принадлежат перу другого автора и были введены в Послание последним редактором84
. Шмитальс также считает, что Послание состоит из двух оригинальных писем, к которым редактор добавил Рим. 16.1-1685
. Однако несмотря на доводы этих теорий, большинство ученых склонны рассматривать все Послание как единое целое86
.

СОДЕРЖАНИЕ

I. ВВЕДЕНИЕ (1.1-15)

А. Приветствие (1.1-7)

Оно более официально, чем в большинстве Посланий Павла, и более ясно разъясняет поручение проповедовать благовестие, доверенное ему Богом. Таким образом он резюмирует содержание благовестия и божественное происхождение своего апостольства.

Б. Отношение Павла к Римской церкви (1.8-15)

Апостол много слышал о Римской церкви и выражает свое желание посетить ее, чтобы они могли совместно поддержать друг друга. Но самое главное, он хочет проповедовать Благую Весть в самом Риме, и основная часть Послания посвящена изложению этого благовестия.

II. ИЗЛОЖЕНИЕ УЧЕНИЯ (1.16 - 8.39)

A. Изложение темы (1.16-17)

Павел резюмирует свое благовестив, как праведность через веру. Оно показывает правильный путь принятия человека Богом.

Б. Свидетельство о необходимости праведности (1.18 - 3.20)

Павел начинает с того, что все люди подлежат суду Божию. Прежде всего это язычники, которые известны своими пороками и идолопоклонством, что является бесспорным свидетельством их восстания против Творца (1.18-32). Но не лучше и евреи, которые, хотя и не поклоняются идолам, тем не менее уверены в своей правоте. Непослушание голосу совести (как язычники) или непослушание голосу откровения (как евреи) - это в равной мере грех. Обрезание не снимает этого греха. Но означает ли это, что евреи не имеют преимущества? Павел признает преимущество евреев в том, что им было доверено откровение, но отрицает, что такое преимущество освобождает их от греха (2.1 - 3.8). А это значит, что никто - ни язычник, ни еврей -не праведен, и это подтверждается Священным Писанием, откровением, доверенным евреям. Их собственные пророки осуждают их (3.9-20).

B. Божественный способ достигнуть праведности (3.21 - 5.21)

Показав, что праведность нужна всем, Павел затем переходит к ответу, как ее можно достичь, и который дает Бог.

1. Праведность можно достичь только верой в Бога, Который предложил жертву умилостивления во Христе, на основании которой человек получает прощение даром и оправдывается. Этот отрывок содержит доктринальный ключ ко всему Посланию (3.21-26).

2. Поэтому евреям нет основания хвалиться, так как оправдание верою доступно и для язычников (3.27-31).

3. Павел ссылается на случай с Авраамом, так как предвидит, что евреи могут возразить, что Авраам был оправдан по своим делам, а Павел показывает, что не дела, а вера в Бога вменилась ему в оправдание. Никто не станет утверждать, что обрезание вменилось Аврааму в праведность, потому что обетование было дано до его обрезания. Павел описывает обстоятельства, при которых Авраам поверил Богу и показывает, что не дела Авраама (чем хвалится каждый еврей), а его вера явилась основанием для его оправдания (4).

4. Затем Павел говорит о благодати, которая приводит к оправданию. Праведные во Христе испытывают мир, радость, терпение, надежду - и все это благодаря пребыванию в них Духа Святого, через Которого они познают величие любви Божией, дающей средство примирения через смерть (5.1-11).

5. Сила благодати Божией показывается на сравнении между Адамом и Христом. Универсальность греха через Адама побеждается изобилием благодати через Христа (5.12-21).

Г. Применение праведности в жизни человека (6.1 - 8.39)

Если вера, а не дела вменяются человеку в оправдание, то как же она влияет на его поведение? На этот вопрос Павел дает следующие ответы.

1. Путем символики крещения Павел показывает, что через единение со Христом верующий умирает для греха и восстает для обновленной жизни. Это означает новый подход к греху. Изобилие благодати побеждает господство греха над верующим (6.1-14). Это познается опытом, потому что те, кто освободился от рабства греха, стали рабами Божиими, предавшими себя служению Богу (6.15-23).

2. На примере закона о браке Павел показывает, что верующий освобождается от старых уз закона для нового соединения с Самим Иисусом Христом в жизни служения любви (7.1-6).

3. Но встает вопрос, не способствует ли закон подчинению греховной природе? И ап. Павел отвечает резко отрицательно, ссылаясь на свою жизнь по закону. Она привела его только к внутреннему конфликту, освободить от которого мог только Христос (7.7-25).

4. Христиане призываются к обновленной жизни, получающей силу от Духа, который борется с плотью. Закон Духа освобождает от вины и силы греха и даже плоти дает освобождение (8.1-13).

5. Эта обновленная жизнь дает новый статус детей Божиих через процесс усыновления. Это приводит к тому, что мы становимся сонаследниками Христу (8.14-17).

6. Искупительный акт Божий столь велик и всеобъемлющ, что он искупает всякую тварь, о стенаниях которой говорится, чтобы показать, сколь велик контраст между настоящими страданиями и будущей славой (8.18-25).

7. Жизнь в Духе, однако не ограничивается будущей надеждой. Она дает нам помощь сегодня через ходатайство Духа (8.26-27) и через безопасность и благо, которые изливаются на тех, кто любит Бога (8.28-39). На такой торжествующей ноте Павел заканчивает изложение своего учения.

III. ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА (9.1 -11.36)

Павел вводит именно здесь важный вопрос неприятия Израилем Евангелия, видимо, потому, что глубоко опечален контрастом между слепотой Израиля и блаженством христиан, о котором он только что говорил. Это нельзя считать промежуточным эпизодом, потому что этот вопрос не давал Павлу покоя и был уже подготовлен предыдущими рассуждениями. Павел резюмирует этот вопрос в 9.6 словами "не то, что слово Божие не сбылось", какими бы удручающими ни были исторические факты.

А. Факт отвержения Израиля (9.1-5)

Несмотря на многие преимущества израильтян, их поведение вызывает у апостола глубокую скорбь и печаль.

Б. Справедливость отвержения Израиля (9.6-29)

Выбор Бога не был ни случайным, ни всеобщим. Только некоторые из потомков Авраама были избраны, и это показывает превосходство выбора Божия. Но Бог не может быть несправедлив, а человек не может судить о правильности или неправильности божественных действий. Конечно, это тайна, но тварь должна признать свое радикальное отличие от Творца (9.21). Цель всего этого раздела показать превосходство свободной воли Божией.

8. Реальная причина отвержения Израиля (9.30 -10.21)

Затем Павел показывает, что Бог не ответствен за отвержение Израиля. Израиль сам виновен, потому что евреи хотели достичь праведности своими собственными усилиями. Такого рода праведность противопоставляется праведности по вере, которая доступна для всех, кто призывает имя Господа. Поэтому евреи имеют равные возможности с язычниками и не могут обвинить Бога в том, что Он отверг их. И вопрос не в том, что евреи не слышали о Боге, тогда бы им еще было прощение, но Священное Писание изобилует свидетельствами о возможностях, и что Израиль отверг их. Г. Неполное отвержение и надежда на восстановление (11.1-36) Несмотря на вышеизложенные обвинения, были смягчающие обстоятельства, приведшие к отвержению не всего Израиля. Всегда существовал остаток, избранный по благодати, и именно он дает надежду на будущее. Во всяком случае падение Израиля привело к обращению язычников, и через них спасутся сами евреи. Это иллюстрируется аллегорией маслины и прививки. Но язычникам нечего хвалиться, потому что Бог желает спасения всего Израиля. Такие мысли вызывают у Павла восклицание удивления премудростью Божией.

IV. ПРАКТИЧЕСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ

В этом разделе Павел показывает применение принципа праведности к практическим обязанностям.

A. Общие обязанности (12.1-21)

Христиане должны научиться жить жертвенной жизнью (12.1-2), развивать способность самооценки (12.3-8) и воспитывать в себе уважение к притязаниям других и жить, по возможности, в мире со всеми (12.9-21).

Б. Гражданские и социальные обязанности (13.1-14)

Отношение христиан к государству должно быть лояльным и законопослушным (13.1-7), отношение же к ближнему должно подчиняться закону любви (3.8-10). Правильное поведение особенно важно ввиду приближения дня Господня (13.11-14).

B. Особая проблема (14.1 -15.13)

Проблема, какую пищу дозволено употреблять христианам, выделяется потому, что она имеет особенное отношение к ситуации того времени, хотя провозглашенный Павлом принцип терпимости (сильные должны сносить немощи бессильных) имеет универсальное применение. Личные убеждения должны уступать духовном для благоденствия Царства Божия, потому что полная слава Божия достигается только там, где есть полное единомыслие.

V. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Апостол объясняет мотивы, которые заставили его написать это Послание, и затем говорит о своих планах. Он надеется посетить своих читателей, но только несколько позже, так как прежде он должен пойти в Испанию. Он, очевидно, волнуется, как его примет Иерусалим, потому что особо просит их молиться за него.

После множества приветствий, как нигде в других Посланиях (16. 1-16), Павел предостерегает Церковь от лжеучителей, которые вызывают разделения (16.17-19), добавляет несколько личных приветствий от своих сотрудников и также от Тертия, который писал Послание (16.21-23), и заканчивает славословием и доксологией (16.24-27). Как уже было сказано выше, в тексте Синодального перевода доксология находится в 14.4-26 - прим. ред.

1
Это допускается римско-католическим ученым: A. Wikenhauser, New Testament Introduction (1958), p. 399. Ср. обсуждение в работе О. Кульмана: О. Cullmann, Peter, Disciple, Apostle, Martyr (1962), pp. 72-157. О раскопках гробницы Петра в Риме см.: Toynbee and J. W. Perkins, The Shrine of St. Peter (1958).

2
Эту точку зрения упорно отстаивает Эдмундсон: G. Edmundson, The Church of Rome in the First Century, pp. 47-56. Робинсон (J. A. T. Robinson, Redating, pp. 112-114) также склоняется к данному мнению. Ср. также: J. W. Wenham, TynB 23 (1972), pp. 94-102.

3
Ср.: W. Michaelis, Einleitung in das neue Testament (1954), pp. 154 f.

4
Ср.: The Epistle to the Romans (ICC, 1895), p. xxviii.

5
Ср.: В. Weiss, Manual Introduction to the New Testament (1887), p. 295.

6
См.: F. J. A. Hort, Prolegomena to St. Paul's Epistles to the Romans and Ephesians (1895), pp. 15-18. автор полагал, что римское христианство основывалось на учении ап. Павла еще до его личного прибытия в Рим.

7
Ad Cor. V. 4.

8
Кульман (Cullmann, op. cit, pp. 70-152) подверг тщательному исследованию внешние данные о пребывании Петра в Риме.

9
Ренан (Renan, Saint Paul (n.d.), p. 254) считал, что Церковь состояла в основном из евеонитов и иудо-христиан, а прозелиты и обращенные язычники составляли меньшинство.

10
Т. W. Manson, Epistle to the Hebrews (1951), pp. 172-184; New Testament Essays, Studies in Memory of T. W. Manson (1959), pp. 150 f. Сходная точка зрения была предложена в работе: J. Jervell, "Der Brief nach Jerusalem. Uber Veranlassen und Adresse des ROmerbriefes", StTh 25 (1971), pp. 61-73, однако она подверглась критике в статье: Т. Boman, "Die dreifache Wurde des Volkerapostels", StTh 29 (1975), pp. 63-69, так как последний автор не согласен с тем, что Павел имел ввиду евреев Иерусалима, когда он писал к римлянам. Исследователь высказал мнение о том, что Павел представлял себя и евреем, и греком, и римлянином.

11
Ср.: J. Munck, Paul and the Salvation of Mankind (1959), p. 200, который считает, что церкви, основанные an. Павлом, в основном были представлены христианами из язычников, поскольку количество евреев-христиан было незначительно. ^

12
Op. cit., p. xxxiii; ср. также: Hort, op. cit., pp. 19-33; Кюммель (W. G. KUmmel, INT; p. 310) высказывается в пользу смешанной общины, верно указывая на то, что главы Рим. 9-11 были бы лишними, если бы в римской общине не состояли евреи.

13
Romans (МС, 1932), p. xxviii.

14
Это было бы верно, если бы Послание было бы сфокусировано на главах 9-11, а не на Рим. 1-8 (ср.: В. Noack, StTh 19 (1965), pp. 155-166; S. Neill, The Interpretation of the New Testament, 1964, pp. 183 f.). Гораздо легче отнести гл. 9-11 к особой исторической ситуации, чем гл. 1-8. Животрепещущей проблемой церкви, состоящей в основном из бывших язычников, была проблема позиции Израиля. Согласно Ноксу (J. Knox, JBL 83 (1964), pp. 1-11), Павел не верил, что он должен проповедовать язычникам до парусин /parousia/ (так же предполагал и Мунк). Необходимо осознавать, что Павел рассматривал римскую церковь не как всего лишь объект миссионерской деятельности, но также и как базу для дальнейших миссионерских предприятий (ср.: G. Schrenk, "Der R6merbrief als Missionsdokument", Studien zu Paulus, AbThANT 26 (1954), pp. 81 ff.). Эту позицию необходимо учесть при рассмотрении цели Послания. Ср.: N. Krieger, Nov. Test. 3 (1959), pp. 146-148. Трокме (E. Trocme, NTS 7 (1961), pp. 148-153) отмечает, что римляне сталкивались с ситуацией, когда им приходилось основывать церковь в местности, где евреи неизбежно входили в ее состав. Способ аргументации Послания к Римлянам был призван убедить этих новых верующих в том, что жизнь в христианской общине не в меньшей мере, чем иудаизм, способна поддержать в них нравственные устои.

15
Если считать, что 16 глава не относится изначально к Посланию, то у нас не остается достоверных указаний на место ее написания. Тейлор (Т. М. Taylor, JBL 67 (1948), pp. 281-295) предполагает, что местом написания этой главы были Филиппы, откуда Павел собирался отправляться в Иерусалим.

16
Ср.: W. Michaelis, Einleitung (1954), pp. 165-166. Автор полагает, что Кенхрея, упомянутая в ст. Рим. 16.1, находилась рядом с Троадой, а Послание к Римлянам было написано в Филиппах (ср. его же статью в ZNTW 25 (1926), pp. 144-154). Однако большинство ученых предпочитают отождествлять упомянутую Кенхрею с хорошо известной Кенхреей Коринфской.

17
Romans (МС, 1932), p. xxvi.

18
Если 16 главу трактовать как послание в Ефес (см. обсуждение ниже), то представляется невозможным привести сколько-нибудь убедительные доводы в пользу того, что это письмо было отправлено из Коринфа. В соответствии с этой гипотезой эту главу можно датировать более ранним временем служения Павла в Асии. Дункан (G. S. Duncan, ET 68 (1956), р. 165) склоняется к мнению о том, что Послание к Римлянам было написано раньше Посланий к Колоссянам и Ефесянам, которые по его мнению относятся к ефесскому периоду служения, и считает, что оно создавалось в середине периода служения в Асии. Ричарде (J. R. Richards, NTS 13 (1966), pp. 211-230) доказывает, что главы Рим. 1-15 предшествовали 1 Посланию к Коринфянам и были написаны в Ефесе. Он основывает это мнение на сравнительном анализе этих двух Посланий, подвергая исследованию множество общих слов и выражений, а также и параллели в основных учениях, и приходит к выводу о том, что 1 Послание к Коринфянам становится более понятным, если поместить его после Послания к Римлянам. Это положение затрагивает и датировку Послания, поскольку связано с общепринятым маршрутом движения ап. Павла. Ричарде доказывает, что Павел внезапно изменил свои планы после написания Послания к Римлянам и задержался в Ефесе дольше, чем он предварительно предполагал. Причиной неожиданного изменения планов Павла послужила смерть императора Клавдия (к которому автор относит слово okatecwn (о katechon), 2 Фес. 2.7). Согласно этой теории, 1 Послание к Коринфянам вышло в свет сразу же после Послания к Римлянам.

19
Проблема установления цели поднимается в работе: J. W. Drane, "Why did Paul write Romans?", in Pauline Studies (eds. Hagner and Harris), pp. 208-227. Ср. также: F. F. Brace, "The Romans Debate - Continued", BJRL 64 (1982), pp. 334-359; U. Wilckens, "Uber Abfassungszweck und Aufbau des Rumerbriefs", Rechtfertigung als Freiheit. Paulusstudien (1974), pp. 110-170.

20
Ср.: F. C. Baur, Paul, the Apostle of Jesus Christ (1876), I, pp. 308 ff.

21
Ср.: Ktlmmel, INT, p. 314. Кюммель видит в Послании к Римлянам как завет, так и конкретное послание к римским христианам.

22
Ср. обсуждение в работе Вейсса: В. Weiss, op, cit., p. 301. См.: A. J. M. Wedderburn, "The Purpose and Occasion of Romans Again", ET 90 (1979), pp. 137-141. Автор обращает внимание на подход Павла к широкому спектру иудаистичеких верований, а также к язычникам, которые отмежевываются от какого бы то ни было иудейского влияния на них.

23
См.: К. Haacker, "Exegetische Probleme des RcSmerbriefs", Nov. Test. 20 (1978), pp. 1-21. Автор считает, что Послание к Римлянам можно рассматривать и как Завет, и как "Программу" (р. 2). Бекер (J. С. Beker, Paul the Apostle (1980), p. 91) полагает, что Послание представляет собой не систематический трактат, а "богословие в действии". В поддержку своего мнения он одобрительно цитирует работу: N. A. Dahl, Studies in Paul, pp. 77, 88. Ср.: G. Bomkamm, "Der Rumerbrief als Testament des Paulus", Geschichte und Glaube P (Gesammelte AufsatzelV, 1971), pp. 120-139.

24
Кеземан (E. Kasemann, An die Remer, LHB, 1973; англ. пер. G. W. Bromiley, 1980) группирует материал Посланий в соответствии с темой праведности. Однако его воззрения подверглись критике. Фицмайер (J. Fitzmyer, Theol Stud 35 (1974), pp. 744-747) думает, что Кеземан испытывал сильное влияние систематики в ущерб анализу исторической ситуации. Ср. также: D. J. Harrington, Biblica 55 (1974), pp. 583-587. Кюммель (W. G. KUmmel, ThLZ 99 (1974), pp. 481-488) критикует Кеземана за то, что тот ставит в центр исследования доктрину оправдания. Ср.: Н, Htlbner, "Existentielle Interpretation der paulinischen "Gerechtigheit Gottes". Zur Kontroverse Rudolf Bultmann - Ernst Kasemann", NTS 21 (1975), pp. 462^88. Ср.: С. H. Giblin, RB 82 (1975), pp. 118-125, а также: J. K. Riches, 8Я 29 (1976), pp. 557-574, которые также подвергают Кеземана критике. Райт (N. Т. Wright, Themelios 7 (1982), рр, 6-16) считает, что Кеземан оставляет вопрос об экзегетике Павла открытым.

23
Ср.: Sanday and Headlam, op. cit., p. xlii; G. G. Findlay, The Epistles of Paul (1892), p. 137. Эти авторы называли Послание к Римлянам официальным манифестом. Ср.: Т. W. Manson, BJRL 31 (1948), р. 140. Другой исследователь (М. Goguel, The Birth of Christianity (1953), pp. 316 ff.) рассматривает это Послание как сбалансированное изложение всех идей ап. Павла. Борнкамм (G. Bornkamm, ABR 11(1963), pp. 2-14) считает Послание последней волей и завещанием Павла, так как он относит Послания к Филимону и Филиппийцам к более раннему времени, а за Посланиями к Колоссянам, Ефесянам и пастырскими Посланиями не признает авторства ал. Павла. Статья Борнкамма была перепечатана в сборнике: The Romans Debate (ed. К. P. Donfried, 1977), pp. 17-31.

26
См.: J. Denney, in Expositor's Greek Testament P (1900), p. 569. Автор предполагает, что Павел, обращаясь к римлянам, естественно придал своему Посланию вселенский и исчерпывающий характер в соответствии с осознанием будущей важности и значительности римской церкви. Мунк (J. Munck, op. cit., p. 196), следуя за предположением Менсона, трактует Послание к Римлянам как подготовленный манифест, основанный на дебатах о взаимоотношениях иудаизма и христианства. Донфрид (К. P. Donfried, "False Presuppositions in the Study of Romans", CBQ 36 (1974), pp. 332-355) развивает мнение о том, что Послание к Римлянам было написано в связи с особой ситуацией, а Рим. 16 является неразрывной частью Книги. Однако это мнение подвергается сомнению в работе: R. J. Karris, "The Occasion of Romans: A Response to Professor Donfried Karris", CBQ 36 (1974) pp. 356-358. Другой автор (W. Wuellner, 'Taul's Rhetoric of Argumentation in Romans: An Alternative to the Debate over Romans", CBQ 38 (1976), pp. 330-351) видит решение вопроса во вступлении и заключении, между тем как все Послание касается весьма спорной ситуации. Ср.: The Romans Debate (ed. К. Р. Donfried, 1977).

27
См.: A. Wikenhauser, op. cit., p. 407. Автор предполагает, что Павел был озабочен тем, правильно ли римляне усвоили Благую Весть, принимая во внимание возможные интриги со стороны иудействующих.

28
См.: W. S. Campbell, "Why did Paul write Romans?", ET 85 (1974), pp. 264-269. Автор доказывает, что Послание было написано в ответ на конкретный случай, и не представляет собой обобщение взглядов Павла. Ср.: idem, "Romans iii as a key to the Structure and Thought of the Letter", Nov. Test. 23 (1981), pp. 22-40. С другой стороны Мартин (J. P. Martin, "The kerygma of Romans", Interpretation 25 (1971), pp. 303-328) полагает, что Послание к Римлянам было адресовано ко всему миру, а не только к поместной церкви. Мнение о том, что эта Книга приближается к типу посольских писем, было высказано в работе: R. Jewett, "Romans as an Ambassadorial Letter", Interpretation 36 (1982), pp. 5-20. Автор приводит в качестве доказательств отрывки: Рим.
1.1-17 и 15.14-16.23.

29
Ср. Рим. 6.17. Ср.: К. Н. Rengstorf, "Paulus und die alteste romische Christenheit", StEv 2 (1964), pp. 447-464.

30
St. Paul (1932), p. 190.

31
См.: F. J. Leenhardt, L'Epitre de Paul aux Romaines (1957), pp. 10-15. Автор утверждает, что центральная идея Послания заключается в проблеме Церкви и что оправдание нельзя рассматривать отдельно от Церкви. Он признает парадоксальность того факта, что в Послании не упоминается слово ekklhsia /ecclesia/ (кроме главы 16, за которой автор не признает авторства Павла). Швейцер выдвигает мнение о том, что Послание к Римлянам представляет отношение Бога к Своему народу, и в связи с этим сопоставляет миссию к язычникам с ветхозаветной историей спасения (Heilsgeschichte): E. Schweizer, EvTh 22 (1962), pp. 105-107. Сходную точку зрения поддерживает Байе (М. Baillet, RB 68 (1961), pp. 199 ff.), обращаясь к данным кумранских текстов. Очевидно, апостол выступал против того, чтобы основываться исключительно на Ветхом Завете, и цель Павла должна рассматриваться сквозь призму этой проблемы.

32
См.: P. S. Minear, The Obedience of Faith. The Purpose of Paul in the Epistle to the Romans (1971). Автор полагает, что Павел озабочен главным образом пасторской проблемой. Однако его спорное мнение о том, что в главах Рим. 14-16 имеются ввиду несколько различных общин, весьма уязвимо для критики. Ср.: С. Е. В. Cranfield, Romans P (1979), pp. 820-822.

33
См.: W. Schmithals, Paul and the Gnostics (англ. пер. 1972), pp. 219-238, который связывает лжеучителей с гностицизмом, хотя сам текст Послания не дает нам достаточных оснований для этого

34
См.: J. Jervell, "The Letter to the Romans", in The Romans Debate (ed. K. P. Donfried, 1977), pp. 61-74. Автор доказывает, что an. Павел добивался моральной поддержки римской общины накануне своего путешествия в Испанию или посещения Рима. Барч (H.-W. Bartsch, "Die EmpfSnger des Rdmerbriefes", StTh 25 (1971), pp. 81-89) придерживается мнения о том, что главная цель Павла заключалась в том, чтобы заручиться поддержкой перед предстоящей поездкой в Иерусалим.

35
Ср.: McNeile-Williams, INT (1953), p. 155.

36
Ср. дискуссию, представленную в работе: J. Moffatt, Introduction to the Literature of the New Testament (1912), pp. 134-139. Более позднюю дискуссию относительно мнения о том, что глава 16 направлялась в Ефес, см.: Т. М. Taylor, JBL 67 (1948), pp. 281-295.

37
Ср.: Cambridge Ancient History, vol. X (1927), pp. 387,421 f.

38
Ср.: Romans (MC), p. xxi. Додд цитирует ранние надписи в поддержку связи Прискилы и Акилы с Римом (Dodd, op. cit, ad loc.).

39
См.: Montgomery Hitchcock, A Study of Romans XVI, репринтное издание The CQR (January 1936), p. 193. Автор приводит параллели из трудов M. Туллия Цицерона в поддержку своего мнения о том, что ссылка на Епенета еще не обязательно указывает на Ефес, как на место назначения главы.

40
Ср.: Moffatt, ILNT, р. 137. Попытку идентифицировать этих лжеучителей с гностиками см.: W. Schmithals, StTh 12 (1958), pp. 51 ff. Этот исследователь склоняется к мнению о сильном гностическом влиянии на церкви, основанные ал. Павлом (ср. его мнение в разделе P следующей главы, разделе IV главы 11).

41
Romans, op. cit., pp. xxiii ff., 242.

42
Гудспид (E. J. Goodspeed, New Chapters in New Testament Study, 1937, pp. 25-26) называет главу 16 "систатическим посланием" (epistle systatike - вводное письмо), которому он находит множество параллелей в папирологии. Кюммель (W. G. Kummel, INT, р. 319) отвергает теорию Гудспида.

43
Цит. по: С. Н. Dodd, op. cit., p. xix. Сэр Кеньон также считает маловероятным, как рекомендательное письмо без начала и конца могло быть приписано Посланию к Римлянам: Sir F. Kenyon, Chester Beany Biblical Papyri, Fasc. Ш, Supplement (1936), p. xviii. Это возражение может быть снято, если считать, что отрывок Рим. 16.1-2 представляет собой постскриптум, а фрагмент 16.3-24 относился к другому письму в Ефес (ср.: W. Michaelis, Einleitung, p. 159). В этом случае необходимо допустить, что посланницей, передавшей Послание к Римлянам, была Фива (ср.: Feine-Behm, Einleitung in das Neue Testament (1956), pp. 146 ff.; Hort, Prolegomena, pp. 51-53). Однако Гудспид критикует Додда на том основании, что список имен в главе 16 представляет тех людей, которые могли оказать гостеприимство Фиве в Ефесе, а не в Риме (Goodspeed, HTR рр (1951), pp. 55-57). Гудспид вынужден был считать утрату вводного приветствия "вполне естественной", однако это объяснение неудовлетворительно, так как оно опирается на чисто субъективную оценку.

44
См.: J. В. Lightfoot, Philippians (1898), pp. 171 ff., подробности см.: Sanday and Headlam, op. cit., p. xciv.

45
Ср.: H. Lietzmann, An die Romer (1933), p. 73; и К. Lake, The Earlier Epistles of Paul (1911), pp. 324-335.

46
Die Briefsammlung des Apostels Paulus (1926), pp. 13 ff. Ср.: А. М. Hunter, Romans (1955), p. 129, который подводит итог дискуссии о месте назначения Послания к Римлянам соображением, что разумнее доверять традиции более, чем спекуляции, преданию - более, чем умозрительным выводам. Ср. мнение о том, что глава 16 является неразрывной частью Послания: Kummel, op. cit., pp. 318 ff.

47
Для исследования данной проблемы ср.: Н. Gamble, The Textual History of the Epistle to the Romans (1977).

48
Ориген в своих работах на греческом языке был знаком с доксологией в данном варианте.

49
Это опущение представляется попыткой решения проблемы, оно не слишком убедительно.

50
Слово "все" опущено в варианте 1, а слово "Аминь" добавлено в вариантах 2 и 3, в то время как слово vmwn превращается в варианте 2 в hmwn.

51
См.: McNeile-Williams, INT, p. 156, который утверждает, что слово dissecuit (лат. disseco - рассекать - прим. перев.) "может обозначать то же самое, что и abstulit (лат. abstulo -отнимать, убирать - прим. перев.), или "совершенно отдельный", то есть не принадлежащий к Посланию". Ср.: P. Corssen, ZNTW 10 (1909), pp. 13 f. Более краткий и, вместе с тем более детальный обзор текстуальных данных последних двух глав Послания см.: F. F. Bruce, The Epistle of Paul to the Romans (TNT, 1985), pp. 25-31. Ср. также более раннюю монографию по этой проблеме: R. Schumacher, Die beiden letzten Kapitel des Rumerbriefs (1929).

52
См.: О. Zuntz, The Text of the Epistles (1953), p. 227, and T. W. Manson, BJRL 31 (1948), pp. 224-240. Авторы считают доксологию Послания маркионитской, которая была позже приспособлена к ортодоксальному учению. Баррет (С. К. Barrett, The Epistle to the Romans, 1958, pp. 11-12) склоняется к тому же мнению на основании специального исследования происхождения Книги от ал. Павла. Ссылки на Писания пророков настолько очевидно противоречат Маркиону, что было выдвинуто предположение о том, что эти ссылки были призваны нейтрализовать маркионитский характер остального текста, (ср.: С. К. Barrett, op. cit., p. 287). О литературе по доксологии см.: J. Dupont, Revue Benedictine 58 (1948), pp. 1 ff. Ср.: L. W. Hurtado, "The Doxology at the End of Romans", in New Testament Textual Criticism (eds. E. J. Epp and G. D. Fee, 1981), pp. 185-199.

53
См. обсуждение данной проблемы в пункте Б раздела I главы 17 данной книги.

54
Здесь не отрицается возможность применения литературных критериев в проблемах стилистики, однако подвергается сомнению ценность этого метода для такого небольшого материала, как доксология этого фрагмента Послания к Римлянам. Карл Барт вслед за Корссеном, Литцманом и Гарнаком (Corssen, Lietzmann, Harnack) отвергает павловский характер доксологии, хотя он и предполагает, что это мнение опирается на различия с параллельным отрывком в Ефес. 3.20 (Karl Barth, The Epistle to the Romans, англ. пер. 1933 с 6-ого нем. издания, перев. Е. С. Hoskyns), pp. 522-523).

55
ILNT,pp. 135.

56
Ср.: Corssen, ZNTW (1909), pp. 32 f. Баррет также склоняется к данному мнению: С. К. Barrett, Romans, pp. 11-12. Также см.: К. Barth, op. cit., p. 523.

57
Так см.: J. Weiss, History of Primitive Christianity, П, p. 284, цит. по: McNeile-Williams, INT, p. 155. Скотт (R. Scott, The Pauline Epistles, 1909, p. 246) видит определенные сходства с доксологией Луки, однако это мнение основывается главным образом на лингвистических и стилистических совпадений с Пастырскими Посланиями, которые автор также приписывает Луке. Михаэлис (W. Michaelis, Einleitung, pp. 163-164) не усматривает доксологии в отрывке Рим. 16.3-24, который он считает фрагментом письма в Ефес, однако автор не оспаривает авторства Павла. Михаэлис соглашается с мнением П. Фейне и И. Бема о том, что к Посланию были отнесены два фрагмента собирателем Посланий ал. Павла (к завершению собирания). См. также: К. and S. Lake, Introduction to the New Testament (1938), p. 98. Авторы оспаривают авторство an. Павла для этого фрагмента и считают его работой собирателя Посланий Павла или католического редактора. Дж. К. Эллиотт (J. К. Elliott, "The Language and Style of the Concluding Doxology to the Epistle to the Romans", ZNTW 72 (1981), pp. 124-130) провозглашает непавловский характер доксологии, добавленной издателем, исходя из текущих литургических целей.

58
Ср.: Sanday and Headlam, Romans (1895), pp. xcv, xcvi; ср.: Hort, op. cit., pp. 56 ff. Это мнение также получило поддержку в работе: A. Nygren, Commentary on Romans (англ. пер. 1952), p. 457.

59
Ср. тщательное обсуждение в работе: F. R. M. Hitchcock, A Study of Romans XVI (1936), p. 202. Карл Барт не допускает возможности того, что ап. Павел мог добавить "торжественное литургическое заключение" после стиха 16.24 (К. Barth, op. cit., p. 523), это не более чем субъективное мнение, с которым большинство ученых несогласно. Во всяком случае, можно усомниться в точности определения "литургический", если учесть, что всякая доксология содержит литургические элементы. Если не исключать возможности того, что Павел мог окончить свое Послание подобным образом, то критика лишается каких бы то ни было оснований. Кроме того, Барт не принимает мнения об Ефесе как о месте назначения главы 16 на том основании, что все Послание было бы неполным без обращения к конкретным людям поименно (Barth, op. cit., p. 536).

60
Biblical Essays (1893), pp. 287 if.

61
Prolegomena to St. Paul's Epistles to the Romans and Ephesians (1895); Скотт (E. F. Scott, The Literature of the New Testament, 1932) предлагает на обсуждение похожую точку зрения, однако вопреки мнению Хорта считает доксологию позднейшей вставкой.

62
Эта трудность может быть преодолена в том случае, если относительно данных текста Р46 предположить, что на основе первоначального Послания была подготовлена "литургическая" версия, состоящая из глав 1-15, предназначенная для использования в церкви с добавлением доксологии.

63
Op. cit., p. xvi.

64
Это мнение нашло поддержку в двух различных формах: (а) предположение, что Послание изначально включало доксологию (Sanday and Headlam); (б) предположение, что оригинал заканчивался на 16.23 (так: Lietzmann, op, cit., pp. 130 f).

65
См.: Otto Michel, Der Brief an die Rumer (1955), p. 350. Автор ссылается на мнение о том, что две заключительные главы утрачены, и необходимость в торжественном завершении возникает после стиха 14.23. Как указывает Михель, эта необходимость более отчетлива, чем после стиха 16.23. Барт также рассматривает материал после 1423 как литургическое завершение (op. cit., pp. 522-523).

66

Ср.: А. Н. McNeile, St. Paul, p. 186.

67
Лицман (Н. Lietzmann, op. cit., pp. 130 f.) полагает, что столь специфическое положение доксологии в тексте вызвано различными вставками в сокращенную редакцию Маркиона уже после того, как доксология была добавлена для более удовлетворительного заключения.

68
ILNT, pp. 139-142. Это мнение получило поддержку в работах: Goodspeed, ЮТ (1937), р. 85 и F. J. Leenhardt, L'Epitre de Saint Paul aux Remains (1957), pp. 16-18.

69
Сэр Кеньон (Sir F. Kenyon, The Story of the Bible (1936), p. 122) не решается принять эту теорию ввиду отсутствия веских доказательств.

70
Нокс (J. Knox, Romans (Ю), р. 368) принимает сходную точку зрения и предварительно предполагает, что после того, как Послания ал. Павла были собраны, в каком-то издании (или манускрипте) одна из глав (гл. 15) была переставлена, а в другом издании еще одна глава (гл. 16) была добавлена. Таким образом сохранились гл. 1-16. Однако подобное предположение представляется весьма механистическим, Дж. Нокс не способен привести сколько-нибудь убедительный довод в пользу причин перестановки главы 15 из первоначальной формы Послания.

71
The Earlier Epistles of Paul, p. 362. См. также: К. and S. Lake, Introduction to the New Testament, p. 108. Авторы предполагают, что краткая редакция Послания была разослана в "некоторые другие церкви", по-видимому она содержала основную идею Книги.

72
Более раннее решение проблемы, предложенное Ренаном, имеет определенное сходство с мнением Лейка, однако оно гораздо более сложное по сравнению с первым, поскольку предполагает существование четырех писем, соответственно - в Рим, Македонию, Фессалоники и Ефес, каждое из которых включает главы 1-11, а также некоторые фрагменты глав 12-16 в соответствии с церквями, к которым они были адресованы (Renan, Saint Paul, pp. xxvii-xxx). Это мнение подверглось резкой критике со стороны Джозефа Лайтфута (Lightfoot, Biblical Essays, pp. 287 ff). представляла собой рекомендательное письмо для Фивы. Следовательно

73
Christian Beginnings (1924), pp. 126-127.

74
Менсон (W. Manson, in New Testament Essays, Studies in memory of T. W. Manson (1959), pp. 150 ff.), основываясь на том, что Маркион сократил текст, утверждает, что он же должен был продолжить дальнейшую редакционную работу.

75
BJRL 31 (1948), pp. 237-240. Ср. также подобное предположение: R. Heard, INT (1950), pp. 195-196. Другой автор (В. N. Кауе, "То the Romans and Others" Revisited, Nov. Test. 18 (1976), pp. 37-77) думает, что гл. Рим. 16 демонстрирует плохое знание ситуации в Риме, и предполагает, что Павел оставил Рим. 1-15 в Коринфе, где затем было добавлено заключение.

76
Керк (К. Е. Kirk, The Epistle to the Romans (Clar B, 1937), pp. 12-22) во многом поддерживает данную теорию, однако полагает, что поддельная доксология, добавленная к первоначальной копии, породила все варианты предания. Таким образом из нее развились три формы: (а) 1-16.23 (так в G); (б) 1-16.25 (так в NBCD); (в) 1-15, 16.25-27; 16.1-23 (так в Р46). Необходимо отметить, что особое положение доксологии в тексте Р46 может быть вызвано ошибкой переписчика. Вильяме (С. S. С. Williams, ET 61 (1949-50), pp. 125 f.) поддерживает теорию Менсона, однако он показывает, что Р46 опирается на Западный текст (Рим. 1-15) и относится ко времени до формы Рим. 1-16 (обнаруженной в александрийской традиции), хотя и признает определенное влияние позднейших форм. Ср.: J. Munck, op. cit., pp. 197 ff.

77
Op. cit., pp. 187ff.

78
Ср.: J. Kallas, NTS 11 (1965), pp. 365-374. См. монографию, посвященную данному отрывку: С. D. Morrison, The Power that Be (1960). Ср. также: С. Е. В. Cranfield, NTS 6 (1960), p. 241 и E. Bamikol, "Rsmer 13", Studien zum Neuen Testament und zur Patristik (fur E. Klostermann) (1961), pp. 65-133.

79
The Epistle to the Romans, p. 202.

80
Op. cit.,p. 374.

81
См. пункт А раздела I главы 16 (2-е Послание) данной книги.

82
С. H. Talbert, JBL 85 (1966), pp. 287-296. Предложенная автором разновидность критики вставок была выдвинута раннее в статье Бультмана, посвященной глоссам (заметкам на полях) в Послании к Римлянам (ThLZ 72 (1947), cols. 197-202).

83
Nov. Test. 7 (1965), pp. 258-277.

84
J. С. O'Neill, Paul's Letter to the Romans (1975). Однако в критической статье (N. M. Watson, SJT 30 (1977), pp. 453-469) поднимается вопрос: почему предполагаемые дополнения в тексте не оставили следов в манускриптах? Автор считает образ ал. Павла, предложенный О'Нейлом, менее правдоподобным, чем в Послании.

85
Шмитальс (W. Schmithals, Der Romerbrief als historisches Problem, 1975) усматривает значительную редакционную переработку и считает, что Послание состоит из трех писем и редакторской вставки Рим. 16.1 -20.

86
См.: W. S. Campbell, "Some Recent Literature on Paul's letter to the Romans. A Critical Survey", Biblical Theology 25 (1975), pp. 25-34. Автор отмечает большую готовность доказать аутентичность Рим. 16 и неотторжимость от остальной части Послания. Ср. также: Н. Gamble, The Textual History of the Letter to the Romans (1977).

Глава 10. Послания к Коринфянам

I. ЦЕРКОВЬ В КОРИНФЕ

Город Коринф занимал исключительно выгодное положение. Через него не только проходила главная сухопутная магистраль между Востоком и Западом, но и несколько морских путей сходились в его двух гаванях. Вследствие этого он превратился в процветающий город и стал столицей провинции Ахия и местопребыванием римского проконсула. Хотя в культурном отношении Коринф уступал Афинам, тем не менее он гордился своим политическим статусом и интеллектуальными способностями своих жителей. Он никогда не смог достигнуть уровня Афин в искусстве и философии, однако он стал знаменит своими пороками и развращенностью. Название города стало олицетворением безнравственности. Впрочем, несмотря на такую плохую репутацию, Коринф, возможно, был не более безнравственным, чем любой другой порт в империи того времени. Старый город был разрушен в 146 г., и на его месте была основана новая колония, состоявшая из вольноотпущенников1
. В городе был сооружен маленький храм в честь богини Афродиты. Население города было космополитным, включавшим римлян, азиатов и евреев. Коринф представлял собой стратегический центр проповеди Евангелия.

Об основании церкви в Коринфе рассказывается в Деян. 18. Павел пришел в Коринф во время своего второго миссионерского путешествия после неудачного посещения Афин. Он остановился у двух евреев, высланных из Рима, Акилы и Прискиллы, и начал проповедовать в синагоге. Через некоторое время из-за оппозиции евреев он начал проповедовать язычникам, используя для этого дом Тита Иуста, и многие язычники уверовали. Поэтому церковь в Коринфе состояла из христиан из евреев и из язычников. Павел трудился в Коринфе полтора года (Деян. 18.11). Евреи обвинили Павла в нарушении закона и пожаловались на него проконсулу Галлиону, который отверг их жалобы. Это фактически спасло Павла от дальнейших нападок евреев во время его пребывания в Коринфе. Из Коринфа он отправился через Ефес в Антиохию. Многие проблемы его отношений с коринфянами мы рассмотрим ниже, но несомненным фактом остается то, что он не имел с ними никаких отношений до своей трехлетней миссионерской работы в Ефесе во время третьего путешествия.

Влияние христианства на языческое окружение Коринфской церкви естественно привело к многим проблемам2
. Этот фон можно найти во многих местах переписки с Коринфом. Многие христиане еще оставались невежественными экстремистами и требовали сильного руководства. Ни одна из основанных апостолом церквей не доставляла ему столько беспокойств, как эта, потому что она давала плохой пример своим языческим соседям. Она также не признавала авторитета апостола потому, что или переоценивала свою собственную важность, или слушала своих лжеучителей. Эти два письма, сохранившиеся, как наши Первое и Второе Послания к Коринфянам, являются неоценимыми не только потому, что они позволяют узнать практические проблемы раннехристианской общины, но и личность великого апостола.

II. ПРОТИВНИКИ ПАВЛА В КОРИНФЕ

Для того чтобы понять фон отношений Павла с коринфянами, надо прежде всего по возможности выяснить, кто были противники апостола в Коринфе. Любые сведения о них позволят понять причину его посланий этой церкви. Так, мнение Ф. X. Баура3
, что это были представители иудейского христианства, основывается на радикальном разделении между христианами из евреев и христианами из язычников. Хотя это предположение Баура было отвергнуто, некоторые ученые считают, что противниками Павла были евреи4
.

По мнению В. Шмитальса5
ап. Павлу противостояли иудейско-христианские гностики. Он находит отражение гностических идей во многих новозаветных церквах6
, считая, что гнозис существовал до Павла и до христианства, однако такое предположение смешивает понятие о гнозисе с развитым гностицизмом. Р. Вильсон7
считает, что сходство терминов и идей в новозаветных книгах с развитым гностицизмом не являются достаточным доказательством существования гностицизма в I веке. Он ссылается на различие между понятием гнозиса и гностицизмом. Поэтому не может быть и речи о радикальном гностицизме, хотя некоторые идеи противников можно найти в позднем гностицизме. Этой точки зрения придерживается и Вилкенс8
, который считает, что некоторые выражения, использованные Павлом в этих Посланиях, проникли из гностицизма, и тогда это значит, что христианские идеи Павла были заимствованы из гностицизма. Но и здесь имеющиеся данные не подтверждают згу гипотезу. Так, отнюдь не обязательно считать, что раз и Павел, и гностики говорят о Премудрости Божией (Софии), то Павел заимствовал свои идеи у гностиков9
. Другие ученые, признавая влияние одной из разновидностей гностицизма, отрицают подлинный гностицизм10
. Большинство допускает до некоторой степени гностический образ мышления, который потом развился в собственно гностицизм".

Не все ученые согласны с мнением, что противники ал. Павла в Первом Послании к Коринфянам это те же, что и во Втором12
. Одни считают, что во Втором Послании представлены христиане из евреев, применявшие эллинистические методы пропаганды13
, но в таком случае их синкретизм не позволяет называть их гностиками. Скорее всего противниками стали люди, не готовые еще принять полностью Евангелие, проповедуемое Павлом. Они могли верить в Христа распятого, но не воскресшего. Они могли также внести своего рода экстатический элемент, который сводил к нулю Евангелие Павла14
. Некоторые полагают, что противниками во Втором Послании являлись не иудаисты, а палестинцы, которые претендовали на превосходство над Павлом15
. И их неприятие апостола Павла могло подкрепляться некоторыми гностическими элементами.

Если нельзя точно установить источник оппозиции Павла в Коринфе, то неоспоримым остается тот факт, что он имел дело с христианами, тенденции которых могли привести к неправильному пониманию христианства. Среди них надо отметить такие группы, как либертины, с их неправильным представлением о христианской свободе, аскеты с их жестким подходом к христианскому поведению и экстатики, позволявшие своим духовным переживаниям доводить себя до беспутства. Не всех их можно считать противниками Павла, но апостол видел, что их поведение может привести к искажению его благовестия.

Может быть, главной проблемой, с которой столкнулся Павел, был неправильный подход к эсхатологии. Коринфяне, видимо, признавали своего рода осуществленную эсхатологию, т.е. они считали, что парусия уже наступила16
. Это, несомненно, должно было привести к неправильному пониманию воскресения17
.

Здесь надо также сказать несколько слов о ссылке на "высших апостолов" во Втором Послании, так как их личность может пролить свет на ситуацию, к которой обращено это Послание. Одни ученые считают, что Павел различает между ними как слуг Божиих, так и слуг сатаны, сравнивая эту точку зрения с описанием Петра в синоптических Евангелиях18
. Другие ученые полагают, что это эллинистические иудеи, которые проповедовали другое благовестие19
. Несомненно, что все это тесно связано с их отношением к гностицизму. По мнению некоторых ученых эти "высшие апостолы" были те же "почитаемые (dokovntes /docuntes/) ... столпы" в Послании к Галатам (ср. Гал. 2.6), и тогда это значит, что они были иерусалимскими апостолами20
.

III. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ПАВЛА С КОРИНФЯНАМИ

Трудно сказать, какие отношения создались у Павла с этой Церковью во время и после его благовествования в Ефесе, так как здесь встает много проблем. Прежде всего мы укажем на общепризнанные гипотезы, что позволит нам перейти к основным вопросам взаимоотношений Павла с коринфянами.

1. Павел написал письмо, известное теперь как "прежнее письмо", в котором он предупреждал коринфян "не сообщаться с блудниками" (1 Кор. 5.9), но они его неправильно поняли (5.10-11).

2. В то же самое время, когда Павел услышал о неправильном понимании своего письма, он также узнал от домашних Хлои о беспорядках в Коринфской Церкви. Очевидно, затем к нему пришли Стефан, Фортунат и Ахаик с
вопросами, требующими ответа. Итак, было послано Первое Послание.

3. Тимофей, который, по-видимому, не был послан с этим письмом, а направлялся в Македонию с Ерастом (Деян. 19.22), не дошел до Коринфа, потому что о нем ничего не говорится во Втором Послании, но упоминается Павлом в приветствиях.

4. Видимо, Павел получил и другие плохие сведения о коринфянах и решил посетить Коринф, но должен был поспешно покинуть его.

5. По возвращении он написал письмо "от великой скорби и стесненного сердца" (2 Кор. 2.4) в надежде исправить положение. Это письмо, видимо, доставил Тит.

6. Между тем Павел покинул Ефес и ожидал прибытия Тита в Троаде с известием, как было принято его письмо. Но, не дождавшись его, он отправился в Македонию, куда прибыл Тит с хорошими вестями о положении в Коринфе.

7. Павел написал Второе Послание с выражением радости от успеха его предыдущего письма и миссии Тита.

8. Затем он провел зиму в Коринфе, прежде чем отправиться через Македонию в Иерусалим с собранными подаяниями для бедствующих христиан.

Если такая схема правильна, то это значит, что Павел три раза посетил Коринфскую Церковь и написал ей четыре письма. Но имеющиеся данные ставят несколько проблем, которые мы здесь рассмотрим.

А. "Прежнее письмо"

По мнению многих ученых раздел 2 Кор. 6.14 - 7.1 нарушает логическую взаимосвязь и поэтому должен считаться фрагментом из другого подлинного послания. Так как в нем речь идет об отношениях с неверующими и так как в 1 Кор. 5.9 апостол пишет, что "писал вам в послании - не сообщаться с блудниками", можно предположить, что здесь имеется в виду указанный раздел из Второго Послания. Кроме того, из 1 Кор. 5.10-11 ясно следует, что письмо Павла было неправильно понято, и тогда, по крайней мере, вполне возможно, что некоторые поняли 2 Кор. 6.14 - 7.1 как совет верующим ничего не иметь общего с неверующими.

Кроме того, надо признать, что 2 Кор. 6.13 ("распространитесь и вы") прекрасно сочетается с 7.2 ("вместите нас"), что подтверждает предположение, что 6.14 - 7.1 прерывает последовательность мысли. Однако, прежде чем утверждать, что этот раздел является интерполяцией, исследователь должен признать, что это не единственный пример тенденции апостола к отступлениям. Переход от 6.13 к 6.14 бесспорно внезапен и отличается от тона в предыдущем разделе. Такое неожиданное отступление было бы непростительно в трактате, но отнюдь не в письме. Если письмо писалось в несколько этапов, то вполне возможно, что Павел прервал его на некоторое время, а когда снова вернулся к нему, решил остановиться на проблемах отношений христиан с неверующими, прежде чем продолжить предыдущую мысль.

Это объяснение, по крайней мере, более вероятно, чем попытка найти связь с предыдущим контекстом. По мнению некоторых ученых21
отрывок 6.14 и далее дает специфическое объяснение тому, что Павел понимал под словами в ст. 1, "умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами", но очевидной связи здесь нет. Если же, с другой стороны, считать этот раздел частью "прежнего письма", то встает вопрос, почему он вообще был вставлен именно в этом месте. Трудно поверить, чтобы можно было умышленно поместить его после 6.13, учитывая отсутствие явной связи с контекстом, и единственно, что можно предположить, - это только то, что вставка произошла случайно22
. Однако теория интерполяции в середине Послания без подтверждающих данных ставит много проблем.

По мнению других ученых письмо, указанное в 1 Кор. 5.9, касается тех коринфян, к которым обращено 1 Кор. 7-16, где Павел отвечает на их возражения, вызванные этим прежним письмом. Предполагается, что это письмо отражает изменение прежних взглядов Павла соответственно его отношению к апостольским постановлениям в Деян. 15. Тогда дошедшее до нас Первое Послание занимает промежуточное положение23
. Но ничего ведь не говорится об апостольских постановлениях, и еще недостаточно прошло времени для таких изменений во взглядах Павла24
.

Другие ученые считают, что 2 Кор. 6.14-7.1 является фрагментом из кумранской рукописи, который был переработан и вставлен во Второе Послание к Коринфянам. Поэтому он не принадлежит перу Павла. Кумранские связи очевидны в дуализме, отвержении идолов, тезисе храма Божия, отделении от нечистых и методе группирования ветхозаветных текстов25
. Однако другие ученые связывают его с Посланием к Ефесянам26
.

Если допустить, что "прежнее письмо", по всей вероятности, утеряно, то тем не менее его содержание можно вывести из 1 Кор. 5.9-13. Апостол, видимо, повелевал коринфянам держаться в стороне от своих языческих соседей. Их город имел репутацию распутства, и проблема отношения христиан к языческой среде была особенно острой. Очевидно, Павел увещевал их не общаться с распутниками, а они поняли, что он вообще предостерегал их от общения с нехристианами. В 1 Кор. 5.11 апостол разъясняет свою позицию, показывая, что он имел в виду общение с распутными христианами. Возможно, что строгого повеления в 1 Кор. 5.13 ("извергните развращенного из среды вас") не было в "прежнем письме", но затем у Павла появилась более серьезная причина, и он был более строг, давая этот совет27
.

Б. Первое Послание к Коринфянам

Это самое деловое из всех Посланий Павла. Ему надо ответить на несколько вопросов, и он приступает к их рассмотрению в определенном порядке. У него два источника информации о положении дел в Коринфской церкви и, очевидно, он начинает с рассмотрения проблем по мере того, как о них узнает. В начале письма он касается вопроса разделений, о которых услышал от домашних Хлои (1 Кор. 1.11), и только в конце Послания он упоминает Стефана, Фортуната и Ахаика (16.17). И можно почти с уверенностью сказать, что он начал свое письмо после того, как получил сведения от домашних Хлои не только о разделениях, но и о случае кровосмешения и обращении христиан к языческому суду, и обо всем этом он пишет в первых шести главах Послания. Вполне вероятно, хотя и не точно, что он позже получил письмо, написанное ему коринфянами, которое, по-видимому, ему доставили Стефан, Фортуната и Ахаик. Во всяком случае Павел касается таких практических вопросов, как сексуальные отношения, идоложертвенная пища28
, нарушение общественного служения, духовные дары, смерть и воскресение. Точно не известно, была ли проблема воскресения поднята самими коринфянами, или кто-то другой обратил на нее внимание Павла, но другие темы, очевидно, были ответами Павла на их вопросы. В 1 Кор. 4.17-21 Павел пишет, что посылает к ним Тимофея с целью напомнить им то, чему он уже учил их. Он также ясно говорит, что надеется прийти к ним. Это повторяется в гл. 16. Также несомненно, что в то время, как апостол писал это письмо, его не оставляет мысль о сборе подаяний для святых в Иерусалиме, и он надеется содействовать этим письмом получению поддержки от коринфян (16.1-4).

В. "Посещение с огорчением "

Есть три точки зрения относительно этого посещения: (1) что оно вообще не состоялось; (2) что оно имело место до того, как было написано Первое Послание; (3) что оно состоялось после того, как было написано Первое Послание. Мы кратко рассмотрим эти три альтернативы.

1. Посещение не состоялось

Эта точка зрения зависит от толкования основных данных во Втором Послании, на которых основывается теория "посещения с огорчением". Свидетельства этому мы находим в 2 Кор. 12.14 ("Вот, в третий раз я готов идти к вам") и 13.1-2 ("В третий уже раз иду к вам... Я предварял и предваряю, как бы находясь у вас во второй раз"). Эти утверждения предполагают, что до того, как Павел посылает Второе Послание, он уже два раза был в Коринфе (а это значит, что по крайней мере одно посещение не записано в Деяниях), но те, кто отрицает это незаписанное посещение, считают, что 2 Кор. 12.14 и 13.1-2 предполагают не посещения, а намерения, как если бы Павел думал, что "В третий уже раз иду к вам"29
. Но это маловероятно, (1) потому что подобное толкование данных слов представляется очень неестественным30
, и (2) потому что в 2 Кор. 2 Павел защищается от обвинения в непостоянстве, и это обвинение едва ли было бы менее сильным, если бы читатели знали, что он уже три раза собирался к ним прийти31
.

В подтверждение этой точки зрения приводится 2 Кор. 2.1 ("Итак я рассудил сам в себе не приходить к вам опять с огорчением"). Обычно считается, что "опять" и "приходить" предполагают, что Павел уже однажды приходил к ним "с огорчением". Но те, кто отрицает маловероятность этого посещения, связывают слово "опять" с посещением и считают, что Павел имел в виду, что когда он опять придет к ним, он бы не хотел, чтобы оно было "с огорчением". Поэтому самым вероятным будет считать, что Павел был в Коринфе до того, как написал Второе Послание. Но вопрос остается открытым, когда же это произошло.

2. Посещение имело место до Первого Послания

Это самое маловероятное предположение, потому что в Первом Послании ничего не говорится о предыдущем посещении32
, и едва ли можно предположить, чтобы Павел вспомнил о своем огорчении только после того, как написал Второе Послание, а не когда писал Первое. Если бы он действительно был до того в Коринфе, то едва ли ему надо было писать им "не сообщаться с блудниками" (1 Кор. 5.9).

3. Посещение имело место после Первого Послания

Эту точку зрения разделяет большинство ученых, кто считает его прелюдией к "письму от скорби". Относительно времени отправления этого письма мнения расходятся. Так, одни полагают, что оно было отправлено из Ефеса как раз перед мятежом, другие считают, что оно было отправлено по дороге в Македонию, а третьи - из самой Македонии. Первое предположение, по-видимому, самое верное, хотя говорить с уверенностью об этом нельзя. Этот вопрос имеет значение только для попытки восстановить время событий, имевших место между Первым и Вторым Посланием (например, реконстукцию, предложенную Дунканом)33
.

Г. Письмо "от скорби "

Как мы сказали выше, считается, что до Второго Послания было написано три письма, но это мнение противоречит традиционному толкованию 2 Кор. 2.4. Всегда считалось, что письмом "от скорби" было Первое Послание.

1. Могло ли "письмо от скорби" быть Первым Посланием к Коринфянам? Обычно считается, что едва ли слова "великая скорбь", "стесненное сердце" и многие слезы" описывали состояние Павла, когда он писал Первое Послание. Эти выражения предполагают время глубокого эмоционального потрясения, что не очень видно из этого Послания. Несомненно, что о некоторых проблемах ему трудно было писать, как, например, о распутстве и тяжбах (1 Кор. 5-6), хотя он говорит о ней относительно сдержанно. Если имеется ввиду Первое Послание, то апостол, должно быть, вспомнил свои субъективные реакции, когда писал это Послание, хотя иногда он тщательно и скрывал их. Кроме того, 2 Кор. 7.8 ясно указывает, что письмо это не только огорчило читателей, но и что апостол был огорчен, что послал его. Однако трудно поверить, чтобы он испытывал такое глубокое огорчение по поводу того, что послал Первое Послание, хотя это и не совсем невозможно, но наши данные не позволяют нам утверждать этого. Некоторые ученые считают, что такое заявление, как 1 Кор. 5.5, в котором блудник должен быть предан сатане, было достаточным, чтобы вызвать у него огорчение, особенно если он теперь узнал о раскаянии блудника и глубокой скорби из-за наказания, которое ему предназначалось. Теперь считается, что блудник в 1 Кор. 5 и в 2 Кор. 2 - это одно и то же лицо, но современные ученые обычно отвергают такое предположение на том основании, что блудник в 2 Кор. 2, очевидно, согрешил лично против апостола (ср. стихи 5 и 10). Тем не менее всегда есть возможность, что в обоих Посланиях имеется в виду одно и то же лицо, особенно если учесть, что так до сих пор твердо считают христианские толкователи34
.

2. Сохранилось ли частично "письмо от скорби" в 2 Кор. 10-13? Если согласиться с современной точкой зрения, что Первое Послание полностью отличается от "письма от скорби", то должны ли мы считать, что последнее утеряно? Многие ученые35
полагают, что оно частично сохранилось в 2 Кор. 10-13. Эта теория основывается на следующих факторах:

(1) Изменение тона. В первой части Послания (главы 1-9) апостол пишет, что он с радостью узнал об изменении поведения коринфян. Они больше не враждуют и, видимо, восстановлены прежние дружеские отношения. Но последние главы написаны в тоне обличения и самозащиты. Поэтому считается, что эти два раздела не соответствуют друг другу. Эта точка зрения была предложена еще в XVIII веке И. С. Землером, который считал главы 10-13 следующим посланием. И только через сто лет Хаусрат36
выдвинул точку зрения, что главы 10-13 предшествовали главам 1-9. Эта точка зрения получила широкое признание среди таких английских ученых, как Кеннеди37
, мнение которого разделяют многие другие ученые.

Проблема возникает в связи с тем, мог ли апостол, уже выразивший как радость по поводу успеха своего предыдущего строгого письма, как и огорчение, которое он испытал, написав это строгое письмо, закончить следующее письмо такими обличительными выражениями в свою защиту, как в 2 Кор. 10-13. Многие ученые считают это маловероятным, и контрастом между этими двумя разделами нельзя пренебрегать38
. В первом разделе есть различные намеки на еще сильную оппозицию против учения и авторитета ап. Павла. В 1.17 и далее он приводит сильные доводы в свою защиту, тогда как в 2.6 говорит, что согрешивший был наказан многими, предполагая тем существование немногих, которые, по-видимому, не были согласны с авторитетным заявлением Павла по поводу этого случая. Еще многие искажают Слово Божие (2.17; 4.2-5) и есть такие, которые хвалятся своим положением (5.12), и такие, которые считают, что апостол "выходит из себя" (5.13). Это предполагает, что в главах 1-9 речь идет о том, что не все коринфяне признали авторитет Павла. Он радуется, что большинство на его стороне, а это бесспорно было большим шагом вперед, но ему предстоит еще иметь дело с опасным меньшинством.

Эта гипотеза была подвергнута сильной критике на том основании, что если сам Павел никак не объясняет причину изменения своего тона, то так могли понять ее читатели. Почему после увещеваний примириться, он вдруг стал их обличать? Разве это не усилило бы их враждебности к нему?39
Поэтому считается психологически невозможным сочетание этих двух разделов в одном и том же письме. Однако эти возражения не учитывают два фактора. Коринфские христиане, так близко принявши к сердцу прежние упреки Павла, не сомневались бы в необходимости этих разных разделов Послания. Они сами покончили бы с меньшинством и радовались бы утверждению авторитета апостола. Таким образом местонахождение данного отрывка представляется единственно возможным40
. Другим фактором является неубедительный характер любой ссылки на психологический элемент в данном случае, потому что, как мы знаем, апостол иногда воздерживался от слов осуждения в конце послания. То же самое можно сказать о Послании к Филиппинцам, где изменение тона в гл. 3 заставило некоторых ученых видеть в нем два письма, не отдавая должного внимания психологическому складу ума апостола. Он естественно сначала бы обратился с теплыми словами к верным членам Церкви, а потом только обрушился бы на своих постоянных противников41
. Обратный порядок был бы грубейшей ошибкой.

Согласно другой точке зрения на изменение тона, Павел получил еще более тревожное известие, после того как закончил первый раздел Послания42
. Возможно это и так, но ни о каком другом источнике информации, кроме как от Тита, ничего не говорится во втором разделе Послания. И предположение Литцманна43
, что бессонная ночь могла быть причиной изменения тона, маловероятно, потому что, хотя мы и знаем, что Павел был человеком настроения, у нас нет никаких доказательств, чтобы он позволил своим чувствам зайти так далеко, дабы выразить свое раздражение в столь резких обличительных выражениях. Скорее можно на психологических основаниях предположить, что апостол с Самого начала решил пренебречь строгие слова на конец Послания. Либо он внезапно усомнился в подлинности изменения их поведения и решил закончить письмо на строгой ноте.

(2) Ссылки на посещение апостола. Есть три пары отрывков, которые приводятся в подтверждение мнения, что главы 10-13 предшествовали главам 1-944
. Для удобства сравнения мы приведем их в параллельных столбцах:

"И готовы наказать всякое непослушание, когда ваше послушание исполнится" (10.6)	"Ибо я и для того и писал, чтобы узнать на опыте, во всем ли вы послушны (2.9)
"Когда опять приду, не пощажу" (13.2)	"Щадя вас, я доселе не приходил в Коринф" (1.23)
"Для того я и пишу сие, в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости (13.10)	"Это самое и писал я вам, дабы пришед, не иметь огорчения" (2.3)

Это сравнение показывает, что слова в первом разделе Послания относятся к будущему, а во втором - к прошлому. Если поставить эти две группы в обратном хронологическом порядке, то тогда можно предположить одно и то же посещение. Хотя многое и говорит в пользу этой теории, считать ее решающей нельзя, потому что возможно и другое толкование этих трех пар ссылок. Так, сравнение показывает, что в 1.23 Павел заканчивает объяснение изменения своих планов после "посещения с огорчением", тогда как в 13.2 он говорит, что со всей строгостью отнесется к тем, кто еще продолжает упорствовать, и предполагает прийти в Коринф из Македонии. Сравнение 2.3 с 13.10 несомненно говорит в пользу предложенной гипотезы, так как в 2.3 и далее он ссылается на прежнее "письмо от скорби", а 13.10 предполагает настоящее. Но так как в обеих частях Павел говорит о посещении в будущем и, следовательно, после "посещения с огорчением", естественно предположить, что 2.3 предполагает утерянное письмо, а 13.10 - настоящее (Второе Послание), и тогда это значит, что Павел просто повторяет свое желание прийти к ним с миром. А также нет причин помещать 10.6 перед 2.9, так как контекст последнего не предполагает, чтобы их послушание теперь было полным. Однако, если в 2.9 апостол говорит, что в своем прежнем письме он хотел получить доказательства их послушания, то вполне можно думать, что полученный им ответ не до конца удовлетворил его, и он все еще надеется на их полное послушание в 10.645
.

Другая проблема связана с географическим местонахождением апостола. В 10.16 Павел выражает намерение проповедовать Евангелие "далее вас", что, как считается, было бы более понятным, если бы он в это время был в Ефесе и собирался идти на восток (как это было, когда он послал свое "письмо от скорби"), чем если бы он был в Македонии, как это несомненно было, когда он писал главы 1-9 (ср. 2.13; 7.5; 9.2). Этот аргумент выглядит убедительным, но если мы будем скрупулезно придерживаться нашего толкования слов Павла, то он может нарушить целостность Послания. С ним можно согласиться только в том случае, если мы будем иметь другие сильные доказательства в пользу того, что 10-13 были написаны до 1-9 из Ефеса46
.

(3) Разный подход к саморекомендации. Некоторые утверждают, что в 3.1 ("Неужели нам снова знакомиться (с вами)?") апостол отказывается от того, чтобы рекомендовать самого себя, тогда как в главах 10-13 он изо всех сил старается рассказать о себе47
. В стихе 5.12 апостол ясно говорит: "Не снова представляем себя вам". Так как в обоих этих случаях в первом разделе Послания употреблено слово "снова" (palin /palin/), вполне возможно, что Павел имеет здесь в виду главы 10-13, посланные ранее. Но стих 3.1 несомненно отражает практику некоторых из этих коринфских противников Павла иметь при себе рекомендательные письма, которую сам Павел сильно осуждает. И действительно он не видит в этом необходимости, так как сами коринфяне являются его рекомендацией. Ту же мысль мы находим в 5.12. Но в главах 10-13 он обращается к тем, кто продолжает противиться ему и оспаривает его права. К таким людям подход естественно должен быть другим.

Ниже мы увидим, что, хотя эти причины для отнесения глав 10-13 к раннему периоду отношений Павла с коринфянами и могли бы говорить в пользу предложенной гипотезы, они ничего не разъясняют48
. Существуют два других соображения, которые снижают ее правдоподобность.

Во-первых, чем в таком случае тогда можно объяснить упоминание в 12.18 о прежнем посещении Тита?49
Это
не могло относиться к тому времени, когда Тит передал "письмо от скорби", потому что это должно было бы произойти до того, как были написаны главы 10-13. Разные попытки считать употребление времени аорист в этом стихе эпистолярным не смогли объяснить вопроса: "Тит воспользовался ли чем от вас?". Более естественным было бы думать, что здесь имеется в виду предыдущее посещение, когда Тит передал "письмо от скорби"50
. По-видимому он вернулся с известием об улучшении ситуации в Коринфской Церкви, и Павел послал его снова со Вторым Посланием. В таком случае трудно понять, как главы 10-13 могли входить в "письмо от скорби".

Во-вторых, как следует из отрывка 2.1 и далее, причиной "письма от скорби" мог быть поступок какого-то одного человека, однако об этом ничего не говорится в 10-13. Если эти главы входили в "письмо от скорби", то единственным объяснением может быть только то, что об этом человеке было сказано в той части письма, которая теперь утеряна, а это могло произойти либо случайно, либо преднамеренно, так как этот человек еще был жив. Но с таким предположением можно согласиться только в том случае, если все другие попытки найти объяснение ничего не дадут. И, по-видимому, более естественным будет предположить, что все "письмо от скорби", а не самая его длинная часть, было утеряно51
. И отсутствие явного сходства между 2.3 и далее и 10-13 говорит против этой предложенной гипотезы52
. Кроме того, если бы 10-13 предшествовали 1-9, то несомненно, что в 1-9 было бы какое-то упоминание противников, о которых речь идет в гл. 10-13, но никаких убедительных доказательств этому мы не имеем53
.

В заключение надо отметить, что отсутствие рукописных свидетельств в пользу этой гипотезы делает ее весьма неубедительной, хотя и можно согласиться с тем, что уже на ранней стадии эти два письма 10-13 и 1-9, существовавшие в виде фрагментов, были объединены в одно письмо. Для объяснения обратного порядка Кеннеди54
высказывает предположение, что редактор писем поставил их в этом порядке потому, что гл. 10 предполагает посещение, а гл. 9 его предсказывает. Моффатт был более откровенным, когда писал, что "здесь, как и всюду в древней литературе, причины такого редактирования непонятны для современного критика"55
. Но современный критик сам разделяет гипотезу редактирования, и его затруднение объяснить причины вполне понятны. Может быть, именно сами эти трудности являются причинами сомнительности данной теории. Во всяком случае гипотезы, требующие такого сложного редакторского метода, менее убедительны, чем те, которые не требуют его. Данная гипотеза предполагает сохранение двух подлинных посланий, в которых отсутствовали конец одного и начало другого56
. И только благодаря тому, что эти два разрозненных фрагмента так подошли друг к другу или были так искусно соединены в одно послание, создалось, по крайней мере, впечатление целостности, которая, во всяком случае до XVIII века, не подвергалась сомнению57
.

3. Утеряно ли теперь "письмо от скорби?"

Если отвергнуть отождествление "письма от скорби" с Первым Посланием и считать недостаточными основания для предположения, что часть его сохранилась в 2 Кор. 10-13, то единственной альтернативой является то, что это послание теперь утеряно. Несомненно, были и другие письма Павла, которые теперь утеряны (как, например, письмо к Лаодикийцам, Кол. 4.16), и поэтому нет оснований полагать, что сохранилась вся переписка Павла с коринфянами или ее часть. Эта гипотеза более убедительна, чем другие, хотя она и ничего не дает нам для выяснения содержания Послания. Можно предположить, что, так как оно касалось какого-то личного противника апостола, оно не представляло собой общего интереса, чтобы его сохранять.

4. Цель "письма от скорби"

Решение вопроса цели этого письма будет зависеть от точки зрения на его отождествление с 2 Кор. 10-13. Если признать их отождествление, то тогда должно было быть, по крайней мере, две цели. Оно должно было касаться проблемы противника, упомянутого в 2 Кор. 2.5 и далее, и быть написано с особой целью обосновать авторитет апостола, как на это явно указывает обличительная речь в 10-13. Положение Павла было подвергнуто сильному сомнению, так как он отказался от поддержки, как будто бы это было достаточным доказательством того, что он не имел на это права и поэтому не был истинным апостолом. Его соперники могли похвалиться большими заслугами, чем он. Эти обвинения заставили апостола говорить о своих собственных преимуществах, включая и откровения, которые он получил58
. Некоторые ученые считают, что эта защита была связана с ранее упомянутым противником Павла, который и был главной причиной беспокойства апостола. Но утверждать это мы не можем, и вполне возможно, что этот мятежник, или мятежники, был христианином из евреев.

Если отвергнуть отождествление "письма о скорби" с 2 Кор. 10-13, то его содержание можно предположить только на основании ссылки в 2 Кор. 2.1 и далее и исторической ситуации, к которой оно было обращено. Если оно было следствием "посещения с огорчением", то его целью было объяснение недоразумений, которые вызвали у Павла сильное огорчение и заставили его поспешно уйти из Коринфа. По всей вероятности, он был открыто оскорблен перед всей церковью кем-то, кто не признал его авторитета, так как 2 Кор. 2.10 естественно предполагает самого Павла. Очевидно, коринфяне настолько поддерживали этого оскорбителя Павла, что ему ничего не оставалось как поспешно уйти. "Письмо от скорби", должно быть, было написано от возмущения, и апостол передал его через Тита с трудной миссией уладить ситуацию. С этим предположением можно согласиться только в том случае, если признать, что предыдущее "посещение с огорчением" произошло после Первого Послания к Коринфянам.

Д. Второе Послание к Коринфянам

Главным мотивом этого письма было, очевидно, желание Павла выразить радость по поводу добрых вестей, которые принес ему Тит об улучшении к нему отношения коринфян. Это особенно очевидно из гл. 7. Но некоторые вопросы Павел посчитал необходимым объяснить. Его изменение планов вызвало обвинение в непостоянстве, что апостол полностью отвергает. Церковь должна пожалеть этого покаявшегося оскорбителя. Апостол должен был показать истинный характер христианского служения, чтобы его собственное отношение было бы совершенно ясным. Обо всем этом речь идет в первой части Послания (главы 1-7). Затем Павел уделяет довольно много места организации сбора подаяний, и можно думать, что читатели не выполнили своего ранее данного обещания принять участие в этой помощи бедствующим. Поэтому он специально пишет им с целью заставить их приложить больше усилий, чтобы, когда он прийдет к ним, подаяния уже были собраны. По всей вероятности, Титу нужна была моральная поддержка апостола для осуществления этого сбора подаяний.

О возможной цели заключительной части Послания (гл. 10-13) мы уже говорили выше в связи с "письмом от скорби", и историческая ситуация последнего, очевидно, такая же и в этой части, хотя и в более ограниченном смысле, если считать, что эти главы входили во Второе Послание. Противники Павла, которые теперь в меньшинстве, заставили его защищать себя и обличать их (главы 10-11). В заключение же Павел выражает надежду, что ему не придется употребить строгость к этим людям, когда он снова прийдет к ним (главы 12-13)59
.

IV. МЕТОДЫ СОСТАВЛЕНИЯ

Было предпринято много попыток разделить на части эти Послания, чтобы показать метод их составления60
. И. Вейсс61
разделяет Первое Послание на три части, отражающие, по его мнению, разные точки зрения и три стадии развития в отношениях Павла с коринфянами. "А": касается идолопоклонства; прелюбодеяния; непокрытия головы женщин и еды. "Б. Г: касается брака; идоложертвенной пищи; отказа Павла от материальной поддержки; духовных даров и воскресения. "Б.2": касается партий; виновных в кровосмешении и беззаконников. Но это требует очень большой работы редактора. По теории Эринга62
эта работа не очень сложная, потому что он предлагает две части: "А" включает 1-8; 10.23 - 11.1; 16.1-4; 10-14, а "Б" содержит в себе остальную часть Послания. Гогель63
соединяет Первое и Второе Послания и выделяет шесть разных частей. Но ни одна из этих теорий почти не учитывает исключительно психологических изменений состояния апостола. Многие из предполагаемых противоречий, на которых основываются эти теории, являются результатом того, что Моффатт назвал "прозаическим толкованием". Эринг, например, противопоставляет жесткое отношение к языческим жертвам в 10.1 - 22 либеральному отношению к немощным братьям в гл. 8 и 10.23 - 11.1. Апостол, как видно, не смог разрешить этого противоречия и поэтому изменяет свое отношение в одном и том же Послании. Однако такое предположение не имеет никаких оснований.

Дж. Т. Дин64
находит во Втором Послании части четырех писем, но его теория не более убедительна, чем предыдущая65
. Он выделяет (1) письмо с целью защиты (10-12; 2.14 - 6.13; 7.2-4; 13.1-10); (2) письмо с целью примирения (1 - 2.13; 7.5 - 8.24; 13.11-14); (3) другое письмо (гл.9); (4) отрывок из "прежнего письма" (6.14 - 7.1). Но мог ли Павел объединить защиту и примирение в одном письме? И надо ли нам отделять гл. 9 от гл. 8 только из-за разного впечатления, которое они могут у нас соответственно вызвать? Такие субъективные основания будут вызывать у нас разное впечатление, но для тех, кто по другим причинам рассматривает Послание как единое целое, они не будут убедительными66
.

Борнкам выделяет несколько писем во Втором Послании, считая 2.14 - 7.4; 8; 9; 10-13 отдельными письмами от остального материала67
. Он пытается объяснить столь странный метод составителя ссылкой на формальное правило помещать предостережения в конце письма. Это делает апостола защитником братства, что Борнкам считает более поздней тенденцией к идеализации. Однако его теория была подвергнута резкой критике68
. Тем не менее идея множества писем, и не только во Втором Послании, но и в Первом, получила дальнейшее развитие у Шмитаяьса, который находит в Послании не меньше девяти отдельных писем69
. Но его метод фрагментации неубедителен70
, потому что он видит в основе обоих писем гностический фон.

Даже если не считать 2 Кор. 6.4 -7.1 частью "прежнего письма", то все же остается неразрешенным вопрос, входил ли этот отрывок с самого начала в Послание. Одни ученые полагают, что это ессейский фрагмент, который был адаптирован и вставлен в Послание самим Павлом71
, другие считают, что он был вставлен редактором72
, по мнению третьих, он с самого начала входил в Послание и представлял собой авторское отступление73
. Также неразрешенным остается вопрос о 2 Кор. 10-13.

Так, некоторые ученые, хотя и отрицают его отождествление со строгим письмом, тем не менее отделяют его от глав 1-9 и считают, что он был написан по другому поводу74
. Другие же следуют более традиционной линии рассуждений и видят пропуск в составлении письма между гл. 9 и 1075
. Вопрос вызывают также главы 8 и 9. Некоторые убеждены, что они были написаны по разным поводам76
. Что касается других разделов Посланий, то считается, что они не выражают идей Павла77
, однако теории источников, которые мог использовать Павел, весьма неубедительны78
.

Может быть прав Рамсей79
, который считает, что ни Первое, ни Второе Послания не были написаны за один присест, и многое в них указывает на интервалы и паузы в процессе их написания. Так, он видит интервал после глав 4, 6, 8, 10 и 12 и явную кульминацию после глав 1-4, которые написаны в одном эмоциональном тоне. Павел пишет о миссии Тимофея и своем намерении вскоре прийти в Коринф, но в следующем разделе преобладает, по выражению Рамсея, "чувство ужаса", и этот раздел начинается словами "Ибо знаем, что...". После строгого тона в главах 5 и 6 апостол переходит к спокойным рассуждениям в главах 7 и 8, и Рамсей полагает, что некоторые интервалы, возможно и довольно короткие, разделяют написание этих разных разделов. Такого рода гипотезу, конечно же, нельзя ни доказать, ни опровергнуть, но она, по крайней мере, имеет историческую вероятность и может объяснить некоторые явные неясности в двух Посланиях. Она может, например, объяснить повторение ссылки на Вечерю Господню в главах 10 и 11, как и дать самое обоснованное объяснение внезапным изменениям тона во втором Послании.

V. ДАТИРОВКА ПОСЛАНИЙ

Сложный характер исторического фона не позволяет точно датировать эти письма, и особенно Второго Послания. Самой общепризнанной датой написания для первого Послания является весна 57 года, хотя некоторые ученые предлагают более раннюю датировку. Так, например, А. Гарнак предложил 53 г., Дж. А. Т. Робинсон -55, а В. Рамсей - 56 г. Более важным для переписки с коринфянами является интервал, разделяющий Первое и Второе Послания. Это зависит, главным образом, от смысла фразы "с прошедшего года" (apo pervsi /аро perysi/) в 2 Кор. 8.10; 9.2. Очевидно, она предполагает время начала сбора подаяний в Коринфе, организованного Титом (8.6)80
. Но действительно ли это означает, что между Первым и Вторым Посланием прошел один год? В 1 Кор. 16.1 и далее о сборе подаяний говорится таким образом, что обычно считается, что он еще не начался, хотя тон, в котором о нем говорится, предполагает, что Павел отвечает именно на этот вопрос. Но если Павел впервые говорит о сборе, то это должно означать, что интервал между двумя Посланиями определяется словами "с прошедшего года". Тогда эти слова не обязательно должны указывать на период в один год, так как новый год мог начаться после начала сбора подаяний81
. Македонский новый год начинался 21 сентября и почти в то же время и иудейский, с разницей в несколько дней. Если Павел написал Первое Послание в октябре, то написав "в предшествующем году", он легко мог иметь в виду предшествующую пасху. Тогда Второе Послание должно было быть написано осенью того же года, что и Первое, с перерывом около семи месяцев. Некоторые другие факты также подтверждают возможность такой гипотезы.

Несомненно, что Павел написал Первое Послание незадолго перед Пятидесятницей, так как в 1 Кор. 16.8 он пишет, что намеревается остаться в Ефесе до нее. Самым естественным тогда будет предположить, основываясь на Деян. 20, что на следующую Пятидесятницу Павел был уже в Иерусалиме или, по крайней мере, вскоре после нее (Деян. 20.16). Кроме того, согласно Деян. 20.1-6, Павел провел некоторое время в Македонии после ухода из Ефеса и затем отправился в Грецию и пробыл там три месяца, прежде чем возвратиться в Македонию по дороге в Иерусалим. Это значит, что если не всю, то какую-то часть зимы он провел в Греции, так как на пасху он был в Филиппах (Деян. 20.6). Поэтому он должен был прийти в Коринф около декабря или января. И если Второе Послание было послано в октябре, то это указывает на период только за несколько недель до пасхи перед его приходом, что соответствует предупреждению о его посещении, о котором он писал в своем письме.

Некоторые ученые не согласны с такой схемой, как, например, Дункан82
, который считает, что Деян. 20.1-3 предполагает две зимы. Он обосновывает это тем, что слишком много путешествий и слишком много работы едва ли можно было осуществить за семь месяцев. Однако "слишком много путешествий и слишком много работы" - это предположение самого Дункана. Так, например, он считает, что Павел провел так мало времени в Македонии во время своего предыдущего посещения, что ему пришлось провести там больше времени, чем это традиционно считается. Но это опять только предположение, так как апостол несомненно распределял свое время в зависимости от нужд церквей, которые он опекал, а его упоминание филиппийцев явно указывает, что они не требовали большого внимания. Дункан также относит к этому же времени дальнейшую евангелизационную работу Павла в Троаде и миссию Тита в Далмации. Но без других подтверждающих данных такую гипотезу едва ли можно принять.

Кеннеди83
также удлиняет интервал между Первым и Вторым Посланием на один год, считая, что Первое Послание было отправлено перед Пятидесятницей до ухода Павла из Ефеса. Хотя это возможно, подробности планов Павла в 1 Кор. 16.3-6 так хорошо соответствуют Деян. 20.1-3, что разделять Послания периодом в один год, во время которого Павел трудился в Ефесе, едва ли приемлемо. Зима, о которой упоминается в 1 Кор. 16.6, скорее всего - следующая зима после написания Послания.

Короткий период дает достаточно времени для еще одного посещения и еще одного письма между Первым и Вторым Посланиями, хотя если Тит отправлял все три письма (что не вызывает никакого сомнения), то времени доставить их у него действительно было очень мало84
. Возможно, что Павел должен был уйти из Ефеса раньше, чем он предполагал, из-за возникшего там мятежа (Деян. 19.23-41), и если это предположение правильно, то у него оставалось больше времени для посещения Македонии.

СОДЕРЖАНИЕ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К КОРИНФЯНАМ

I. ПРИВЕТСТВИЕ И БЛАГОДАРЕНИЕ (1.1-9)

Послание написано от имени Павла и Сосфена коринфским верующим и другим, кто призывает имя Христа. Благодарение особенно воздается за духовную благодать этой Церкви и заканчивается заверением, что Бог утвердит их до конца. Это служит прелюдией к его дальнейшим обличениям.

II. БЕСПОРЯДКИ, СТАВШИЕ ИЗВЕСТНЫМИ ПАВЛУ (1.10 - 6.20)

А. Дух разделений (1.10 - 4.21)

В Церкви были группы, которые разделялись по своей приверженности к Павлу, Аполлосу и Кифе и отличались пагубной склонностью к философствованию. Первой заботой Павла является показать вред всякого мудрствования, которое он сопоставляет с проповедью креста, что становится основной темой проповеди Павла (1.17 -2.16). В следующем разделе он рассуждает об истинной природе христианского служения, приводя примеры из земледелия и строительства, и заканчивает тщетностью человеческого самохвальства (3). Но Павел близко к сердцу принимает всякую критику своих методов и противопоставляет себя своим противникам ("Мы безумны Христа ради, а вы мудры" 4.10). Однако он не желает стыдить их, а хочет руководить ими, как духовный отец. Для этого он посылает к ним Тимофея и собирается сам к ним скоро прийти. И он надеется, что тогда ему не придется приходить к ним с жезлом (4.21).

Б. Проблемы нравственного падения (5.1-13; 6.12-20)

1. Случай кровосмешения - серьезный проступок. Блудник должен быть отлучен и предан сатане, чтобы он исправился, так как нравственный грех, подобно старой закваске, должен быть очищен церковью (5.1-8).

2. Прежнее письмо Павла об общении с блудниками было неправильно понято, и он теперь объясняет, что он имел в виду, и подтверждает необходимость изгонять всякого претендующего быть христианином, повинного в распутстве (5.9-13).

3. Нравственное осуждение, однако, должно делать различие между такими объектами, как пища, что является вопросом целесообразности, и такими, как безнравственные акты, что является грехом против Святого Духа (6.12-20).

В. Обращение к языческому суду (6.1-11)

Так как этот вопрос помещен в середине раздела о нравственных грехах, то он должен иметь какую-то связь со случаем кровосмешения. Павел показывает ошибочность тех, кто должен судить мир, когда они обращаются к суду неверующих. Они сами должны судить.

III. ПРОБЛЕМЫ КОРИНФЯН (7.1 -15.58)

A. Сексуальные отношения (7.1-40)

Апостол объясняет, как он понимает христианский подход к сексуальным отношениям, проводя четкую грань между заповедью Господа и своим собственным мнением, которое было обусловлено его временем и обстоятельствами.

Б. Идоложертвенная пища (8.1-11.1)

Перед коринфянами встала проблема, законно ли для христианина есть идоложертвенную пищу. Павел отвечает: (1) что немощный христианин должен руководствоваться принципом совести (гл. 8); (2) что сам он предпочитает свободу, хотя и не настаивает на своих правах, как ясно следует из его отношения к материальной поддержке, а скорее подвергал бы себя воздержанию, подобно подвижникам (гл. 9); (3) что коринфяне, конечно же, должны избегать идолослужения, опасность которого можно показать на примерах из истории Израиля, потому что такое идолослужение несовместимо со святостью Вечери Господней (10.1 -11.1). К изречению "все мне позволительно", отражающему христианскую свободу, Павел добавляет вывод "но не все полезно", указывающий на христианское воздержание.

B. Нарушения в общественном служении (11.2-34)

Здесь было две проблемы, одна из которых касалась поведения и одежды женщин, а другая - Вечери Господней. В первом случае Павел повелевает христианкам уважать социальные обычаи своего времени, несмотря на их вновь обретенную свободу. В последнем случае он разъясняет, что каждый верующий сам должен испытать себя, достоин ли он "вкушать Вечерю Господню", ибо Она священна, а не секулярна, хотя и включает в себе обычную пищу.

Г. Духовные дары (12.1 - 14.40)

Павел сначала описывает разные дары, а затем на примере тела показывает, что все они необходимы для всего тела в целом (гл. 12). Но любовь важнее всех других даров, даже веры и надежды (гл. 13). Однако апостол не против употребления этих даров, но он заявляет, что пророчество - дар, который назидает, гораздо выше непонятных языков, которые этого не делают (14.1-25). Иерархия в Церкви превыше всего, будь то употребление даров или служение женщин (14.26-40).

В. Воскресение (15.1-58)

Главная проблема этой темы заключается в том, является ли воскресение первостепенной доктриной христианства, потому что некоторые заявляли, что не верят в воскресение. Павел начинает с того, что (1) показывает, что отрицать воскресение верующего - это фактически отрицать воскресение Христа, т.е. на деле это означает отрицание христианской веры (15.1-19); (2) утверждает на основании воскресения Христа, что верующий может быть уверен в том, что все покорится ему, и сам он воскреснет (15.20-34); (3) отвечает на вопрос, "в каком теле придут?", ссылаясь на принцип воскресения во всем естественном мире, т.е. что высшие формы жизни восстанут из низших (15.35- 50); (4) заканчивает утверждением, что воскресение произойдет при втором пришествии, и на этом основании он призывает коринфян быть твердыми сегодня в деле Господнем (15. 51-58).

IV. ЗАКЛЮЧЕНИЕ (16.1-24)

Павел пишет коринфянам, как организовать сбор подаяний, излагает свои планы на близкое будущее, просит их принять Тимофея, когда он придет к ним, упоминает приход от них Стефана, Фортуната и Ахаика и посылает приветствия христианам и предает анафеме тех, кто не любит Господа. Заканчивает он заверением в своей любви к ним.

СОДЕРЖАНИЕ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К КОРИНФЯНАМ

I. ПРИВЕТСТВИЕ И БЛАГОДАРЕНИЕ (1.1-11)

После обычного приветствия от себя и Тимофея Павел благодарит читателей за все их утешения во всех его недавних страданиях и просит их содействия и молитв в его служении.

II. СЛУЖЕНИЕ АПОСТОЛА (1.12 - 7.16)

А. Его планы (1.12 - 2.17)

По-видимому, Павла обвиняли в непостоянстве на том основании, что он изменил свои планы, но он оправдывается тем, что сделал это по вине самих коринфян (1.15-2.1). Его отношения с ними были сильно омрачены, но задержка его прихода дала время раскаяться человеку, сильно огорчившего его и нуждающегося сейчас в прощении, что он и просит читателей сделать (2.2-17).

Б. Характер служения (3.1-7.16)

Апостол затем переходит к праву проповедовать Евангелие, так как его собственное право делать это было подвергнуто сомнению.

1. Служение это служит новому завету (гл. 3), который превосходит старый, и так как старый завет был столь славен, что Моисей, его служитель, должен был покрывать свое лицо покрывалом, насколько же более славно служение новому завету. Более того, эта слава гарантируется господством Духа.

2. Служение накладывает огромную ответственность (4.1-15). Хотя оно и имеет божественное происхождение, его служители сравниваются с земными сосудами. Но и в них проявлена жизнь Иисуса.

3. Служение должно выполняться в свете судилища Христова (4.16 - 6.2). Это означает как надежду на вечную славу, так и страх, приведший к вере. Служитель Христов - посланник примирения между человеком и Богом.

4. Павел показывает, что его служение сопряжено со многими трудностями и скорбями (6.3-13). И все же он принимает коринфян с любовью и просит их также принять и его с любовью.

5. Среди них происходит беззаконие (6.14 - 7.1), и он просит своих читателей очиститься от всего нечистого, так как праведность не может сочетаться с беззаконием.

6. Затем Павел описывает свою встречу с Титом в Македонии и пишет, с какой радостью он воспринял весть, которую принес ему Тит (7.2-16). Большое утешение ему принесло известие, что они "опечалились к покаянию".

III. СБОР ПОДАЯНИЙ (8.1 - 9.15)

Коринфяне уже выразили желание участвовать в сборе подаяний для бедствующих в Иерусалиме, но их решение, очевидно, не было осуществлено, и Павел объясняет, чего он ожидает от них. Он напоминает им о бедности Христа и щедрости македонцев, чтобы побудить их к большей активности. Раздел заканчивается проповедью о христианской благотворительности.

IV. ОБОСНОВАНИЕ ПАВЛОМ СВОЕГО АПОСТОЛЬСТВА (10.1 -13.10)

1. В первой части этого раздела апостол защищается перед теми, кто сомневается в его праве на апостольство. Он, по-видимому, обращается главным образом к своим личным врагам. Они могут противиться его появлению, но он пресечет всякую попытку умалить его авторитет. Он первым начал проповедовать им Евангелие и имеет право хвалиться своей апостольской властью над ними (гл. 10).

2. Затем он обличает своих противников и опровергает обвинения, которые они выдвигают против него. Его апостольство больше их, потому что никто из них не пострадал так за Христа, как он. Кроме того, он может хвалиться тем, что имел неописуемые откровения. Все это дает ему право утверждать свой авторитет (11.1 -12.13).

3. Он собирается снова прийти в Коринф, но сердце его неспокойно, хотя он и надеется, что ему не придется употреблять строгости к тем, кто продолжает оспаривать его авторитет (12.14-13.10).

V. ЗАКЛЮЧЕНИЕ (13.11-14)

Тон этих последних слов более спокойный, хотя даже здесь Павел просит их исправиться, но последнее благословение такое же, как и в других его письмах.

Примечания

1
См.: J. Murphy-O'Connor, St. Paul's Corinth. Texts and Archaeology (1983). Исследователь представляет полезный сборник упоминаний и описаний Коринфа в античной литературе, а также археологические данные.

2
Ср.: W. R. Halliday, The Pagan Background of early Christianity (1925); E. M. Blaiklock, The Christian in Pagan Society (1956).

3
Ср.: Tubinger Zeitschrift fur Theologie 4 (1831), pp. 61 ff., цит. по: W. G. KUmmel, Das Neue Testament (1958), pp. 158 ff.

4
Ср.: E. Bammel, ThZ 11 (1955), p. 412. Ср.: D. W. Oostendorp, Another Jesus: A Gospel of Jewish Christian Superiority in P Corinthians (1967).

5
Die Gnosis in Korinth. Eine Untersuchung zu den Korintherbriefen (1956). Рассматривая английский перевод книги Шмитальса (Gnosticism in Corinth, 1972), Мак-Рей (G. W. McRae, Interpretation 26 (1972), pp. 489-491) подверг критике мнение, изложенное в этой книге, из-за того, что автор не различает "огромной разницы между 1 и 2 Посланием к Коринфянам". Мак-Рей признает наличие гностических тенденций, однако отвергает мнение о том, что оппонентами Павла были гностики.

6
См. изложение его взглядов в прим. 40 к предыдущей главе, в разделе IV к следующей главе и в разделе V к главе 14.

7
Ср. его работу: Gnosis and the New Testament (1968), pp. 51 ff. Ср. также его критику Шмитальса: SJT 15 (1962), pp. 324-327. См: H. J. Schoeps, Paul, p. 78. Автор отвергает идею Шмитальса в кратком примечании.

8
Weisheit und Torheit (1959).

9
Ср. критику теории Вилкенса: К. Prumm, ZkT 87 (1965), pp. 399-442; 88 (1966), pp. 1-50. Баррет (С. К. Barrett, BJRL 46 (1964), pp. 269-297) называет эту теорию чрезмерно упрощенной. Ср. также: N. A. Dahl, "Paul and the Church at Corinth in 1 Cor. i. 10-iv. 21", Christian History and Interpretation, 1967, pp. 313-335, который не находит признаков гностицизма у оппонентов ал. Павла.

10
Например, см.: S. Arai, "Die Gegner des Paulus im 1 Korintherbrief und das Problem der Gnosis", NTS 19 (1973), pp. 430-437, который считает, что оппонентами Павла были представители богатой интеллигенции, которых нельзя рассматривать как гностиков в определении Евангелия от Фомы, тем не менее они были склонны к гностическим идеям.

11
Вильсон (R. McL. Wilson, "How Gnostic were the Corinthians?", NTS 19 (1972), pp. 65-74) усматривает всего лишь зачатки гностицизма в ситуации, сложившейся в Коринфе. Автор ссылается на мнение А. Д. Нока о том, что прослеживается "гностический образ мышления". Дальнейшее обсуждение проблемы гностицизма в Коринфе см. в следующих работах: М. Winter, Pneumatiker und Psychiker in Korinth (1975); B. A. Pearson, The Pneumatikos-Psychikos terminology in 1 Corinthians. A study in the theology of the Corinthian opponents of Paul and its relation to Gnosticism (1973).

12
Ср.: С. К. Barrett, op. cit.

13
Ср.: D. Georgi, Die Gegner des Paulus im 2 Korintherbrief (1964).

14

Ср.: W. Bieder, ThZ 17 (1961), pp. 319-333, который предполагает также наличие некоторых элементов спиритизма, откуда и происходит упоминание Павлом служителей сатаны (2 Кор. 11.14-15). Кюммель (W. G. Kommel, DMT, pp. 285-286) полагает, что основными противниками Павла были гностики, однако автор отвергает мнение о том, что все вопросы Посланий к Коринфянам были вызваны гностической проблемой.

15
Ср.: W. G. Kummel, ibid., p. 285. Ср.: G. Friedrich, Festschrift О. Michel (1963), pp. 181-215. Автор высказывает мнение о том, что оппоненты Павла были экстатиками (Ekstatiker). Баррет (С. К. Barrett, op. cit., pp. 1-12) связывает противодействие Павлу с деятельностью ал. Петра. Вильхауэр (P. Vielhauer, "Paulus und die Kephaspartei in Korinth", NTS 21 (1975), pp. 341-352) поддерживает мнение Менсона (Т. W. Manson, Studies in the Gospels and Epistles, pp. 190 ff., 210 ff.) о том, что указание Павла на единственное основание в 1 Кор. 3.11 является спорным, оно было нацелено против идеи превосходства Петра. Рассматривая 2 Послание к Коринфянам, Баррет (С. К. Barrett, NTS 17 (1971), pp. 233-254) идентифицирует оппонентов ал. Павла в этом Послании с незваными гостями из Иерусалима, о которых коринфяне судили с эллинистических позиций. Согласно мнению автора, можно выделить две группы оппонентов - консерваторов (столпы) и либералов (иудеи с неиудейским образом жизни).

16
Ср.: А. С. Thiselton, "Realized Eschatology at Corinth", NTS 24 (1978), pp. 510-526, который обосновывает целенаправленную эсхатологическую концепцию в Послании двумя соображениями - это предположение объясняет различия в содержании между 1 и 2 Посланиями, и описанный в Книге "энтузиазм" носит эсхатологический характер.

17
См.: E. H. Pagels, "The Mystery of the Resurrection": A Gnostic Reading of 1 Corinthians 15, JBL 93 (1974), pp. 276-288. Автор оспаривает мнение о том, что Павел в 1 Кор. 15 преследовал антигностические цели. Она находит поддержку своего мнения в толковании Павла Валентинианом. Однако другой автор (R. A. Horsley, "How can some of you say that there is no resurrection of the dead?" Spiritual elitism in Corinth", Nov. Test. 20 (1978), pp. 203-231) думает, что коринфяне считали Христа божественной Софией, великой мистагогией (mystagogue), и утверждает, что они верили в возможность освобождения от плотской реальности посредством введения себя в особое экзальтированное состояние.

18
См.: М. Е. Thrall, "Super-Apostles, Servants of Christ and Servants of Satan", JSNT6 (1980), pp. 42-57, который доказывает, что речь идет об иерусалимских апостолах. Однако Мак-Клелланд (S. Е. McClelland, "Super-Apostles, Servants of Christ, Servants of Satan". A Response, JSNT 14 (1982), pp. 82-87) рассматривает это как не более чем отражение тех претензий, которые выдвигали оппоненты Павла.

19
Ки (D. Kee, "Who were the "Super-Apostles" of 2 Corinthians 10-13?", Restor Quart 23 (1980), pp. 65-76) считает, что эти люди были эллинистическими евреями.

20
Так, см.: С. К. Barrett, Christianity at Corinth, p. 294. Этого же мнения придерживается другой исследователь: J. Drane, Paul: Libertine or Legalist? (1976), p. 106.

21
Ср.: A. Plummer, 2 Corinthians (ICC, 1915), ad loc.

22
Ср.: R. P. C. Hanson, 2 Corinthians (1954), pp. 21-22.

23
Ср.: J. C. Kurd, Jnr, The Origin of 1 Corinthians (1965,1983).

24
Ср. обзор позиции Херда: L. W. Barnard, CQR 166 (1965), pp. 516 ff., а также комментарии Баррета: С. К. Barrett, The First Epistle to the Corinthians (1968), pp. 6-8.

25
Так, см.: J. A. Fitzmyer, CBQ 23 (1961), pp. 271-280; ср.: idem, in Essays on the Semitic Background of the New Testament (1974), pp. 205-217. Другой ученый (J. Gnilka, "2 Cor. 6:14-17 in the light of the Qumran Texts and the Testaments of the twelve Patriarchs", in Paul and Qumran (ed. J. Murphy-O'Connor, 1968), pp. 48-68), который также приходит к подобному заключению, считает этот отрывок христианским увещеванием в ессенской традиции. Он усматривает в использовании слова pistos (верный) в 2 Кор. 6.15 свидетельство в пользу того, что оно относится к позднейшей вставке, не связанной с Павлом. Ср. также: К. С. Kuhn, RB 61 (1954), р. 203. Колланж в своем исследовании 2 Кор. 6.14-7.4 (J.-F. Collange, Enigmes de la deuxieme epitre de Paul aux Corinthiens, 1972) трактует этот раздел как фрагмент полемики между христианами и иудеями (р. 319). Мартин (R. P. Martin, 2 Corinthians (1986), pp. xl-lii), признавая наличие ессенского источника, лежащего в основе этого отрывка, полагает, что Павел сам поместил его во 2 Послание к Коринфянам. См. также: J. J. Gunther, St. Paul's Opponents and their Background (1973), pp. 305-313. Автор считает, что язык отрывка настолько совпадает с языком кумранских текстов, Заветов и празднеств, что его автор должен был быть христианином, погруженным в кумранскую среду.

26
Ср.: N. A. Dahl, "Der Epheserbrief und der verlorene erste Brief des Paulus an die Korinther", in Abraham unser Vater (ed. O. Betz, M. Hengel, P. Schmidt, 1963), pp. 65-77. Даль связывает это с Ефес. 5.5-11.

27
Брюс (F. F. Bruce, I and 2 Corinthians (1971), pp. 23-24) предполагает, что некоторые вопросы, поставленные перед Павлом коринфянами, возникли на основе предыдущего Послания Павла.

28
См.: R. A. Horsley, "Consciousness and Freedom among the Corinthians: 1 Corinthians BIO", CBQ 40 (1978), pp. 574-589. Автор утверждает, что коринфяне подходили к вопросу об идоложертвенной пище, исхода из точки зрения разных уровней совести, а не из моральных соображений, как это делает Павел.

29
Кроме того, предполагается, что после первого посещения Павел собирался нанести второй визит, который не состоялся (см. критику этой точки зрения со стороны Кеннеди: J. Н. Kennedy, The Second and Third Epistles of St. Paul to the Corinthians, 1900, pp. 6 if.). Кеннеди не усматривает намерения Павла посетить церковь в стихах 2 Кор. 13.1 и далее, а также 12.14 и далее. Зикенбергер (J. Sickenberger, Die beiden Briefe des hi. Paulus an die Kor. und Rom. (1932), pp. 158, 163) придерживается мнения о том, что Павел изменил свои планы в соответствии с изменившимися обстоятельствами (ср. критику: Meinertz, Einleitung in das Neue Testament, 1950, p. 102 f).

30
Наиболее ранние толкователи этих слов считали, что грамматика подразумевает скорее намерение, чем посещение, основываясь на слове etoimws /etoimos/ в 2 Кор. 12.14. Однако возникает проблема со словами "второй раз" в 13.2, которые не могут быть истолкованы, как намерение посетить, и которые, несмотря на это, должны пониматься в свете этой гипотезы как гипотетический визит (например, "как если бы я присутствовал второй раз").

31
Баур (F. С. Baur, The Apostle of Jesus Christ (1876), pp. 302 ff.) придерживается мнения о том, что все Послание было призвано снять с ал. Павла обвинение в непостоянстве, и, следовательно, он упоминает троекратное намерение не для того, чтобы показать свою ненадежность, а как раз наоборот. Автор приводит три доказательства в пользу своей точки зрения. Однако мало кто из современных ученых придерживается подобного подхода.

32
См.: Feine-Behm, Einleitung (1956, p. 158). Автору представляется, что, исходя из 1 Послания, нет такой напряженной ситуации, которая бы требовала "посещения с огорчением". Конечно, нет сомнений в том, что ал. Павлу необходимо было прибегнуть апостольскому авторитету. Ср.: Ktimmel, INT, p. 282.

33
Дункан предполагает, что по прибытии в Троаду Павел провел там значительное время, так как во время предыдущего визита он не имел такой возможности благовествовать (ср. 2 Кор. 2.12). После пребывании в Троаде апостол нанес мимолетный визит в Коринф. Однако все это заняло 18 месяцев - период между 1 и 2 Посланиями к Коринфянам (см. рассмотрение проблемы датировок в разделе V данной главы): Duncan, St. Paul's Ephesian Ministry, 1929, pp. 327 ff. Менсон (Т. W. Manson, BJRL 26 (1942), pp. 327 ff.) предлагает следующий маршрут an. Павла: Коринф ("посещение с огорчением"), Македония, Троада, Македония.

34
Пламмер (A. Plummet, 2 Corinthians, p. xxviii) цитирует в поддержку подобного отождествления Альфорда, Бернарда, Денни, Майера, Б. Вейсса и Т. Цана (Alford, Bernard, Denney, Meyer, B. Weiss and Zahn). Тем не менее мнение о том, что предыдущее Послание представляет собой 1 Кор., поддерживается некоторыми учеными. Ср.: F. Young and D. F. Ford, Meaning and Truth in 2 Corinthians (1987), p. 53, которые отвергают идею утраченного Послания между 1 и 2 Посланиями к Коринфянам.

35
Ср.: Plummer, op. cit., p. xxviii. Автор приводит мнения наиболее авторитетных исследователей в поддержку данной теории до 1915 г. После 1915 г. ср. особ.: R. H. Strachan, The Second Epistle to the Corinthians (1935). Гипотеза о том, что отрывок 2 Кор. 10-13 представлял собой часть "строгого" письма, подверглась резкой критике в статье: А. М. G. Stephenson, in The Authorship and Integrity of the New Testament (SPCK Collections 4, 1965), pp. 82-97. Противоположное мнение см.: G. Bornkamm, ibid., pp. 73-81 (перепечатано с NTS 8 (1962), pp. 258-264). См.: R. Batey, JBL 84 (1965), pp. 139-146, который также возражает против помещения 2 Кор. 10-13 до 2 Кор. 1-9. Он предлагает следующее развитие взаимоотношений Павла и коринфян: 1. Первый визит в 50-51 гг.; 2. Пребывание в Азии (в синод, пер. - Асии) с лета 52 г. по осень 54 г., где были написаны "предварительное письмо" и 1 Послание к Коринфянам; 3. "Строгое" письмо, посланное через Тита, а не с посещением с огорчением Павла; 4. Евангелие принято, и Тит послан с 2 Кор. 1-9 (ноябрь 54); 5. Зима в Коринфе; 6. Возвращение в Македонию, где были написаны главы 2 Кор. 10-13 (весна 55 г.); 7. Павел отбывает в Иерусалим, не посетив третий раз Коринф. Баррет (С. К. Barrett, Neotestamentica et Semitica, ed. E. E. Ellis and M. Wilcox, 1969, pp. 1-14) предлагает сходную теорию о том, что отрывок 2 Кор. 10-13 был написан после 2 Кор. 1-9 вслед за плохими известиями из Коринфа, полученными от Тита.

36

Der Vier-Capitelbrief des Paulus an die Korinther (1870).

37
Кеннеди (J. H. Kennedy, The Second and Third Epistles to the Corinthians, 1900) отмечает не только резкое изменение тона, но также и заметную разницу в синтаксисе, разделяющую две части (ср.: pp. 94 ff.). Бетц (H. D. Betz, 2 Corinthians 8 and 9 (1985), p. 13) считает, что наилучшее обсуждение комплекса проблем написания 2 Послания к Коринфянам представлено у Кеннеди.

38
Ср.: R. A. Knox, A New Testament Commentary for English Readers, vol. P (1954), p. 175. Нокс предполагает, что главы 7-9 гораздо разительнее отличаются от остального Послания, чем главы 10-13 от Рим. 1-9. По Р. Нокса мнению, большая часть Послания отражает разочарование автора, и только центральная часть (гл. 7-9) - уверенность. Таскер (R. V. G. Tasker, 2 Corinthians (1958), pp. 32 f.) думает, что строгость глав 10-13 наигранна для того, чтобы сгладить очевидную остроту отрывка.

39
Ср.: Moffatt, ILNT, pp. 119 ff. Ср. также: Peake, Critical Introduction to the New Testament (1909), pp. 36-37. Последний автор видит в этом непреодолимую трудность. Но см. дальнейшее рассмотрение проблем глав 10-13 в следующем разделе данной главы.

40
Нельзя допускать, что этот подход был нацелен на выделение неблагоразумного меньшинства (ср.: Т. Henshaw, New Testament Literature, p. 244), так как всякий раз, когда возникала необходимость в увещевании подобных меньшинств, Павел вынужден был прибегать к своей власти и авторитету. С другой стороны, более строгий тон глав 10-13 был предназначен для всей общины, включая даже тех, кто принял апостольскую точку зрения, во избежание того, чтобы они вновь подвергли сомнению апостольский авторитет (ср.: R. V. G. Tasker, 2 Corinthians, 1958, p. 32). Необходимо отметить, что стих 10.2 проясняет цель последующих глав, обращенных к "некоторым", выделяющим себя из остальной общины, как единого целого (ср. также стих 12). Более современный автор (F. Fisher, I and 2 Corinthians (1975), pp. 271-273) отстаивает мнение о существовании упорствующего меньшинства.

41
См.: R. Heard, INT. р. 192. Автор обращает внимание на то, что во многих других Посланиях ал. Павел решительно противопоставляет оппонентам свой личный авторитет (Например, 1 Кор. 4.14-21; Гал. 6.12-17; 2 Фес. 3.6-15; 2 Тим. 4.14-18).

42
Мунк (Munck, op. cit., pp. 171 f.) придерживается мнения о том, что отрывок 10-13 был написан позже, чем гл. 1-9, хотя и признает, что интервал между ними должен был быть настолько коротким, чтобы они потом рассматривались как части одного письма. Автор полагает, что гл. 1-7 относятся ко времени до прибытия иудейских "апостолов" в Коринф, упомянутых в гл. 10-13, о чем Павел узнал позже. Кроме того, Мунк считает, что оппонентами Павла были не иудейские апостолы, а сами коринфяне. Его мнение о том, что гл. 10-13 написаны позже, не отличается новизной, до него эту концепцию выдвигали Дрешер, Кренкель и Вебер (Drescher, Krenkel and Weber), ср. критику Пламмера: Plummer, op. cit., pp. xxviii, xxix.

43
Die Briefe des Apostels Paulus an die Korinther (1933), ad loc.; ср. критику Моффатта: Moffatt, ILNT, p. 123. Идея о том, что разрыв между стихами 9.15 и 10.1 объясняется перерывом диктовки, получила свою поддержку в работе: Е. Stange, "Diktierpausen in den Paulus-briefen", ZNTW (1917-18), pp. 109-117.

44
Кеннеди (J. H. Kennedy, op. cit., p. 135) придает большое значение этой аргументации, обходящейся без традиционного представления о единстве 2 Послания к Коринфянам. Ср. также: К. Lake, The Earlier Epistles of St. Paul (1927), pp. 159 ff. Ср.: Batey, op, cit., который выступает против сопоставления 2 Кор. 10-13 с 2 Кор. 1-9. Автор утверждает, что последний отрывок также хорошо сочетается с местами из 1 Послания к Коринфянам.

45
Ср. мнение о том, что все 2 Послание служит цепям обещанного посещения: A. Menzies, The Second Epistle of the Apostle Paul to the Corinthians, 1912, pp xxxvii-xlii).

46
В противовес этой гипотезе можно привести другое исследование, которое заключается в противоречивости того, что стихи 12.14 и 13.1 (где упоминается "третий визит") предваряют стих 1.15, где Павел объясняет, почему он не смог нанести второй визит (ср.: W. М. Ramsay, Exp. 6.3, р. 240). Более веским представляется предположение Кеннеди о том, что если гл. 10-13 отделить от 2 Послания, то составные гл. 8-9 должны заканчиваться так же, как и 1 Послание к Коринфянам (J. H. Kennedy, op. cit., p. 136). Однако далеко не обязательно оба Послания должны оканчиваться одинаково.

47
См.: R. H. Strachan, The Second Epistle to the Corinthians (1935), p. XX. Автор выражает это противоречие более ярко: "Если последние четыре главы были написаны по тому же поводу, что и остальное Послание, то ал. Павел полностью опровергает свое утверждение в 2 Кор. 3.1-3".

48
См.: V. P. Furnish, 2 Corinthians (1984), p. 37. Исследователь, несмотря на тщательное рассмотрение этой гипотезы, отвергает мнение о том, что гл. 2 Кор. 10-13 представляют собой скорбное письмо.

49
См.: A. Menzies, op. cit., ad loc. Автор полагает, что это утверждение не может стоять до стиха 8.6, где представляются посланцы, включая Тита. Таскер (R. V. G. Tasker, op. cit., p. 35) считает это убедительным доказательством единства Послания. Другой автор (W. Н. Bates, NTS 12 (1965), pp. 56-69) также не склонен считать отрывок 2 Кор. 10-13 отдельным от остальной части Послания, он придает особое значение отрывку о Тите. Бейтс трактует гл. 10-13 как краткое изложение гл. 1-9, утверждая, что настроение обеих частей Послания скорее осуждающее, чем примирительное. Основательную поддержку единства см.: V. Е. Hughes, Paul's Second Epistle to the Corinthians (1962), pp. xxi ff.

50
См.: L. P. Pherigo, "Paul and the Corinthian Church", JBL 68 (1949), pp. 341-350. Автор преодолевает эту трудность отвержением идеи о том, что отрывок 2 Кор. 10-13 представляет собой "скорбное письмо", хотя и придерживается теории его отделенности. Фактически он допускает большой временной интервал между двумя частями, относя вторую часть к периоду после освобождения Павла от заточения в Риме.

51
Ср.: М. Dibelius - W. G. Kummel, Paul (1953), p. 95; J. Munck, Paul and the Salvation of Mankind (1959), p. 170.

52
Современный сторонник отождествления 2 Кор. 10-13 со строгим письмом (F. Watson, "2 Corinthians x-xiii and Paul's Painful Letter", JTS n.s. 35 (1984), pp. 324-326) пытается восстановить недостающее звено.

53
Ср.: Munck, op. cit., p. 171.

54
The Second and Third Epistles to the Corinthians, pp. 79 ff.

55
ILNT, p. 122. Ср.: Kummel, INT, pp. 203 f, который рассматривает серьезные трудности, с которыми сталкивается теория компиляций. Кюммель имел ввиду статью В. Михаэлиса: W. Michaelis, "Teilungshypothesen bei Paulusbriefen", ThZ 14 (1958), pp. 321 ff.

56
Таскер (R. V. G. Tasker, op. cit., pp. 32-33) подвергает сомнению характер гл. 10-13, как "скорбного письма". Он считает, что в этом тексте скорее всего звучит твердое, но доброжелательное предостережение со стороны апостола.

57
Трудно установить точную дату, когда Послания были записаны в форме кодекса, по всей вероятности это произошло в I веке, ср. статью: С. Н. Roberts, "The Codex" in The Proceedings of the British Academy 32 (1954). Как и случае с изданиями законов с их организованной структурой и планом, форма кодекса предохраняла манускрипты от вставок и искажений при переписке в гораздо большей степени, чем форма свитков. С другой стороны, начало и конец свитка, вероятно был очень уязвим. Кеннеди (J. Н. Kennedy, op. cit., pp. 153 ff.) предполагает, что посланники Климента, отправленные в Коринф с его письмом, предъявили два поврежденных послания, которые были затем соединены и опубликованы, как единое целое. Новая копия, таким образом, включала обе части. Другой автор (R. H. Strachan, The Second Epistle to the Corinthians, pp. xx-xxii) довольствуется теорией редакций при переписке, которая была призвана привести в надлежащий вид начало и конец фрагментов для удобства чтения. Хенсон (R. Р. С. Hanson, 2 Corinthians, 1954, pp. 21-22) полагает, что три части 2 Послания к Коринфянам были свернуты в один свиток, и когда они были отредактированы до их современного вида, в гл. 1-9 был включен маленький фрагмент 6.14-7.1. Однако подобная вставка могла быть сделана только в цельный свиток, так как гл. 10-13 скорее всего относятся к концу, чем к началу текста, ввиду того, что гл. 1 начинается с приветствия (1.1). Иными словами говоря, в одном случае редактор руководствуется здравым смыслом, а в другом -иными соображениями. Более правдоподобной выглядит идея единства Послания. Однако дальнейшие дискуссии на этот счет см. в следующем разделе.

58
Бетц (H. D. Betz, Der Apostel Paulus und die sokratic Tradition, 1972) развивает идею о том, что отрывок 2 Кор. 10-13 представляет собой апологию.

59
См.: С. J. A. Hickling, "Is the Second Epistle to the Corinthians a Source for Early Church History?", ZNTW 66 (1975), pp. 284-287, который считает, что 2 Послание нацелено не на опровержение лжеучений, а на поддержку репутации Павла. Автор предостерегает против неоправданной трактовки слов Павла как острой полемики.

60
Доброкачественный обзор подобных теорий см. в работах: V. P. Furnish, 2 Corinthians (1984), pp. 30-54; H. D. Betz, 2 Corinthians 8 and 9 (1985), pp. 3-36.

61
History of Primitive Christianity (англ. пер. 1937), i, pp. 340 f.

62
La premiere Epitre de St. Paul aux Corinthiens. После получения информации от домашних Хлоиных и по просьбе самих коринфян Павел отправил письмо "А", а позже, обеспокоенный тревожными известиями, апостол послал письмо "Б".

63
Introduction аи Nouveau Testament, IV, 2, pp. 74-86. См. также: E. В. Allo, 2 Corinthians (1937), pp. liv-lvi, где рассматриваются теории компиляции Хагге (Hagge, 1876), Лиско (Lisco, 1896), Фельтера (V6lter, 1905), Клемена (Clemen, 1894 и 1907), Гальмеля (Halmel, 1894-1909), И. Вейсса (J. Weiss, 1917), Луази (Loisy, 1922), Виндиша (Windisch, 1924) и Гогеля (Goguel, 1926). Примечательны серьезные разногласия между ними. См.: D. W. Riddle and H. Hutson, New Testament Life and Literature (1946). Авторы трактуют гл. 1 Кор. 9 как отдельную от остальной части Послания и считают ее фрагментом письма, написанного между 1 Посланием и письмом, включавшим 2 Кор. 10-13 (pp. 132-135).

64
St. Paul and Corinth (1947), pp. 40 ff.

65
Еще раньше Моффатт (Moffatt, ILNT, 1918, p. 128) отвергал идею несоответствия между 8.24 и 9.1. Он считал единство описываемой ситуации в главах 8 и 9 настолько очевидным, что их нельзя разделять. Таким же образом можно прокомментировать отделение фрагмента 2.14-7.4, предложенное Миттоном (С. L. Mitton, The Formation of the Pauline Corpus of Letters, 1955, p. 26), который считает этот факт почти определенным на том основании, что стих 7.5 возобновляет прерванное повествование. Весь отрывок (2.14-7.4) является неразрывной частью аргументации ал. Павла, в нем внимание Павла приковывает слава служения. Ср. комментарии к утверждечиям Миттона: R. V. G. Tasker, op. cit, p. 29. См.: J. Hering, La deuxieme Epitre de St. Paul aux Corinthiens (1958), pp. 12-13. Автор находит теорию "скорбного письма" (гл. 10-13) весьма правдоподобной и полагает, что гл. 9 представляла собой также отдельное письмо, посланное через Тита в Коринф раньше глав 1-8.

66

Ср. исследование связи отрывка 2 Кор. 2.14-17 с его контекстом: Т. W. Manson, Studia Paulina (1953), pp. 155-162 (edited by van Unnik).

67
NTS 8 (1962), pp. 258-264. Взглядов Борнкама придерживался Георги: D. Georgi, Die Gegner des Paulus im 2 Korintherbrief (1965). Эти же идеи развивал Колланж: J.-F. Collange, Enigmes 1972.

68
Против мнения Борнкама ср.: Kummel, INT, p. 214; R. H. Fuller, ШТ, pp. 48 ff. Ср.: J. Harrison, ET 77 (1966), pp, 285 f., который предполагает, что 2 Кор. 1.1-4.21 образует единство с 2 Кор. 10-13. Ср. также: A. Q. Morton, ET 78 (1967), р. 119. Исследователь устанавливает местонахождение тех или иных отрывков в 1 или 2 Послании к Коринфянам на основании днины предложений.

69
W. Schmithals, "Die Korintherbriefe als Briefsammlung", ZNTW 64 (1973), pp. 263-288. Он предлагает следующую схему: А. 1. 11:2-34; В. 1. 6:1-11 + 2. 6:14-7:1 + 1. 6:12-20 + 9:24-10:22+15:1-58+16:13-24; С. 1. 5:1-18 + 7:1-8:13 + 9:19-22 + 10:23-11:1 + 12:1-31а + 14:lc-40 + 12:31Ь-13:13 + 16:1-12; D. 1. 1:1-4:21; Е. 2. 2:14-6:2; F. 1. 9:1-18 + 2. 6:3-13 + 7:2^; G. 2. 10:1-13:13; Н. 2. 9:1-15; 1.2. 1:1-2:13 + 7:5 + 8:24.

70
Это предположение подверглось резкой критике: G. W. McRae, Interpretation 26 (1972), pp. 489-491, не только из-за употребления термина гностический, что само по себе уязвимо для критики, но также и из-за его посягательств на единство 1 Послания к Коринфянам, которое автор упорно отстаивает. См.: К. Е. Bailey, "The Structure of I Corinthians and Paul's Theological Method with Special Reference to 4.17", Nov. Test. 25 (1983), pp. 152-181, который считает, что Первое Послание к Коринфянам состоит из пяти эссе: 1.5-4.16; 4.17-7.40; 8.1-11.1; 11.2-14.40; 15.1-58.

71
Ср.: R. P. Martin, 2 Corinthians (1986), pp. xl-lii. Он предполагает, что этот фрагмент был необоснованно приписан 2 посланию к Коринфянам.

72
Ср.: J. Fitzmyer, "Qumran and the Interpolated Paragraph in 2 Cor. 6:14-7:1", in Essays on the Semitic Background of the New Testament (1974), pp. 205-217. Ср. также: V. P. Furnish, 2 Corinthians(1984)>
p. 35, который не признает за Павлом авторства этого отрывка, а считает, что он был вставлен поздним редактором. Сходную точку зрения см.: J.-F. Collange, op. cit. Бетц (H. D. Betz, "2 Cor. 6:14-7:1. All Anti-Pauline Fragment?", JBL 92 (1973), pp. 88-108), исходя из Послания к Галатам, приходит к выводу, что взгляды аи. Павла диаметрально противоположны тому, что отстаивается в этом отрывке. Ср. также: N. A. Dahl, "A Fragment and its context: 2 Cor. 6:14-7:1", in Studies in Paul (1977), pp. 62-69.

73
Ср.: F. F. Brace, 1 and 2 Corinthians (1971), pp. 23-24; M. E. Thrall, "The Problem of P Cor. vi:14-vii:l in some recent discussion", NTS 23 (1977), pp. 132-148; G. D. Fee, P Corinthians vi:14-vii:l and food offered to idols, NTS 23 (1977), pp. 140-161; J. Lambrecht, "The Fragment 2 Cor. VI.14 - Vn.l. A plea for its Authenticity", in Miscellanea Neotestamentica I (ed. T. Baada, A. F. J. Klijn, W. C. van Unnik, 1978), pp. 143-161.

74
Ср.: R. Bultmann, The Second Letter to the Corinthians (англ. пер. 1985), p. 18. Автор рассматривает гл. 10-13 вместе с гл. 9 как отдельное письмо. Ср. также: R. Jewett, "The Redaction of 1 Corinthians and the trajectory of the Paulin School", Journal of the American Academy of Religion 44 (1978), pp. 389-444, который помещает гл. 9 после глав 10-13, считая их современную последовательность в Послании ошибкой редактора.

75
Ср.: Bruce, op. cit, p. 170, который считает, что вторая часть представляла собой отправленное письмо. Мартин (Martin, op. cit.) полагает, что отрывок 2 Кор. 10-13 является отдельным письмом, и усматривает несоответствие в композиции всего Послания.

76
Ср.: Н. D. Betz, 2 Corinthians 8 and 9 (1985), который считает, что местом назначения гл. 8 был Коринф, а гл. 9 - Ахайя.

77
См.: V. P. Branick, "Source and Redaction Analysis of 1 Corinthians 1-3", JBL 101 (1982), pp. 251-268, который усматривает в исследованном отрывке (1 Кор. 1-3) проповедь, не предназначенную первоначально для отправки в Коринф, на том основании, что на всем протяжении отрывка встречаются свободные хиазмы (инверсии, характерные для устной речи - прим. перев.). Таким образом, этот раздел не может служить источником для воссоздания ситуации в коринфской церкви. Уолкер (W. О. Walker, Jnr., "I Corinthians 11:2-16 and Paul's Views Regarding Women", JBL 94 (1975), pp. 94-110) оспаривает авторство Павла для отрывка 1 Кор. 11.2-16. Однако Мерфи-О'Коннор (J. Murphy-O'Connor, "The Non-Pauline Character of 1 Corinthians 11:2-16", JBL 95 (1976), pp. 615-621) опровергает аргументы Уолкера. Ср. исследование этого отрывка в работе: N. A. Dahl, "Literary Integrity of 2 Cor. 1-9", in Studies on Paul (1977), pp. 38-39. См. также эссе Баррета (С. К. Barrett) по Титу и гл. 2 Кор. 1-9 в Essays on Paul (1982), pp. 118-129.

78
В числе тех, кто принимает единство 2 Послания к Коринфянам, см.: KUmmel, ЮТ, pp. 287 ff; F. Young and D. F. Ford, Meaning and Truth in 2 Corinthians (1987); F. Fisher, 1 and 2 Corinthians(1975). Обоснование единства всего Послания см.: N. Hydahl, ZNTW 64 (1973), pp. 289-306.

79
Expositor, VI, iii.

80
См.: L. P. Pherigo, JBL 68 (1949), р. 343, где приводится интересное предположение о том, что более раннее указание на систему сборов было включено в предыдущее послание, упомянутое в 1 Кор. 5.9.

81
Ср.: W. Michaelis, Einleitung, p. 181.

82
St. Paul's Ephesian Ministry (1929), pp. 218 ff.

83
The Second and Third Epistles of St. Paul to the Corinthians (1900).

84
Cp: A. Robertson, HDB vol. I, p. 495.

Глава 11. Послание к Галатам

I. МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ ПОСЛАНИЯ

Из самого Послания ясно следует, что его читателями были галаты (1.1), которые объединялись понятием "Церкви Галатийские" (1.2). Однако много споров вызывает вопрос, кто были указанные галаты. Традиционное мнение никогда не вызывало сомнения. Географическая область Галатия занимала северную часть римской провинции Галатии, и до XIX все комментаторы считали, что Павел основал церкви в северной области и что это Послание адресовалось группе общин в этой области. Подобная евангелизационная деятельность скорее всего имела место во время второго миссионерского путешествия Павла, после того как Святой Дух запретил ему проповедовать Евангелие в Асии (Деян. 16.6). Если верно, что ап. Павел основал Галатийские церкви, то это Послание не могло быть написано до того, как Павел отправился в свое третье миссионерское путешествие1
.

Эта точка зрения получила название северо-галатийской теории. Но провинция, которая называлась Галатия, занимала гораздо большую площадь и включала в себя географическую область не только на севере, но и такие географические области, как Ликаония, Писидия и часть Фригии. И согласно другой теории, известной под названием южно-галатийской теории, все эти области назывались Галатией. Мы изложим основные аргументы каждой из этих теорий.

А. Северо-галатийская теория

1. Популярное употребление термина "галаты"

В области Северная Галатия изначально жили фригийцы, но вскоре она была покорена галлами, которые к концу III в. до Р.Х. поселились в трех городах центральных горных районов: Анкире, Пессинунте и Тавии. Эти галлы и дали название области, в которой они поселились, и отсюда пошло название "галаты"2
.

2. Обычная практика Луки

Он употребляет термины Памфилия (Деян. 13.13), Писидия (Деян. 13.14) и Ликания (Деян. 14.6), все из которых являются географическими названиями областей, и поэтому когда в Деян. 16.6 он говорит, что Павел и его спутники прошли через Фригию и Галатийскую страну, он несомненно предполагал под этими терминами географические названия. Тогда это означает, что речь идет о Северной Галатии.

3. Южно-галатийские города в описании Луки

Когда он говорит об Антиохии, он добавляет слово "Писидийская" (Деян. 13.14), тогда как Листру и Дервию он называет Ликаонскими городами (Деян. 14.6). Это говорит о том, что он предпочитает употреблять названия географической области, а не римской провинции, которая называлась "Галатией" и охватывала гораздо больший район, чем географическую область. Лука же не применяет это название ко всему району.

4. Значение Деян. 16.6

Сторонники северо-галатийской теории ставят большой акцент на том, что эти слова-могут предполагать только то, что Павел и его спутники прошли через Фригию и Галатийскую страну. А это значит, что последняя не могла быть названием провинции, так как она включала в себя упомянутую выше область Фригию.

5. Значение Деян. 18.23

Здесь описывается миссионерская деятельность Павла после того, как он провел некоторое время в Антиохии перед тем, как отправиться в свое третье миссионерское путешествие. По мнению Дж. Лайтфута, эти слова надо понимать в том же смысле, что и такие же слова в 16.6, и тогда это значит, что Павел должен был посетить северную географическую область в начале своего путешествия. Если согласиться с таким толкованием этих двух отрывков, то это значит, что Деяния упоминают два посещения апостола северного района, в котором он основал церкви.

6. Характеристика жителей

Лайтфут3
придает большое значение тому факту, что характерные черты читателей в Послании почти точно такие же, как и галлов. Они склонны к пьянству, скупости, раздорам, хвастливости, гневливости, импульсивности и прелюбодеянию. По мнению Лайтфута, галлы были известны своим прелюбодеянием, и поэтому он считает читателей Послания потомками тех галлов, которые осели в Северной Галатии. Несомненно, что здесь Лайтфут преувеличивает, так как такие характеристики носят столь общий характер, что едва ли их можно приписывать только одной какой-то этнической группе. Кроме того, в этих общинах галлы составляли только часть, и здесь не учитываются фригийцы и другие народы, которые перемешались с галлами.

7. Передвижения Павла после ухода из Иконки (Деян. 16.6 и далее)

По мнению Моффатта4
, выражение Луки "проходя же" (dihlqon /dielthon/), взятое вместе с употреблением такого же слова в 18.3, означает не просто "проходить" а "проходить проповедуя". Такая точка зрения поддерживает мнение, что ал. Павел основал Церкви в северной области. Кроме того, запрет Святого Духа проповедовать в Асии, когда он уже был в Ликаонии, не оставлял ему никакой другой альтернативы, как только пойти на север. Моффатт справедливо ссылается на Чейза, который говорит, что южно-галатийская теория "потерпела крушение", натолкнувшись на "скалу греческой грамматики"5
. Здесь необходимо отметить, что Деян. 16.6 предполагает, что после запрета проповедовать в Асии Павел и его спутники прошли через Фригию и Галатию.

Эти доводы в пользу традиционного взгляда позволили некоторым ученым сделать вывод, что Павел писал жителям северной области. Но теперь это мнение подвергается сильной критике в пользу южно-галатийской теории.

Б. Южно-галатийская теория.

Начиная с XIX века, эту теорию разделяют многие ученые. Сэр Вильям Рамсей6
был первым, кто изложил ее в самой доступной и понятной форме. Главные ее положения, которые привели к широкому отвержению традиционного взгляда, мы кратко здесь изложим.

1. Другое толкование Деян. 16.6 и 18.23

По мнению Рамсея Деян. 16.6 предполагает фригийско-галатийскую область, т.е. часть римской провинции Галатии, населенной фригийцами и известной под графическим названием Фригия. Поэтому термин "Фригия" (Frngian /Phrygian/) надо рассматривать как прилагательное, против чего сильно возражает Моффатт7
. Кроме того, "Фригия" в Деян. 18.23 по Рамсею - это области в провинции Галатии и часть Фригии, граничащей с провинцией Асией. Тогда это значит, что Павел никогда не ходил в Северную Галатию. Но не все сторонники южно-галатийской теории согласны с этим выводом Рамсея. Лейк считает, что эти фразы предполагают область, которую населяли частично фригийско-язычные и частично галатийско-язычные народы. Такой взгляд опровергает возражение, что такой части Галатии, как Фригийская Галатия, не существовало8
.

2. Отсутствие в Деяниях указаний на существование северо-галатийских церквей Даже если Деяния вскользь и упоминают деятельность Павла в северо-галатийской области, то странно, что так мало говорится в них о церквях, где возникли такие важные противоречия, о которых речь идет в Послании. Считается более вероятным, что это те церкви, которым Лука уделил столь большое внимание на ранней стадии миссионерской работы Павла. Моффатт9
допускает такую возможность, но отмечает, что Лука не уделяет внимания некоторым аспектам работы Павла (например, касающихся Сирии, Далматии и некоторых подробностей в отношениях Павла с коринфянами), и поэтому едва ли можно придавать большое значение отсутствию подробностей о деятельности Павла в Северной Галатии. Тем не менее в пользу южно-галатийской теории говорит тот факт, что Лука особо упоминает церкви в южной области, но ничего не говорит о церквях в северной.

3. Изолированность северо-галатийской области

Согласно Посланию, Павел впервые посетил читателей в период своего выздоровления после физической болезни (Тал. 4.13), но едва ли это могло быть в северной области, которая не только находилась далеко от проезжей дороги, но и сам путь туда требовал больших физических сил. Города Пессинунт, Тавия и Анкира были расположены на центральном плато, и путь туда был труден для еще ослабленного болезнью человека. Однако Моффатт полагает10
, что Тавия, как военная база, была, очевидно, непосредственно связана с Антиохией Писидийской, и в таком случае дорога туда была не труднее, чем из Пергии в Антиохию. Но, учитывая более короткое расстояние, Рамсей полагает, что ссылка на выздоровление говорит скорее в пользу юга, чем севера.

4. Употребление Павлом провинциальных названий

Именно Павел, говоря об основанных им Церквах, употребляет названия провинций, в которых они располагались, как, например, Ахаия, Асия и Македония". Поэтому скорее всего его употребление термина "Галатийские" надо рассматривать в таком же смысле. Даже если Лука употребляет название географической области, еще нет основания думать, что Павел должен был делать то же самое. Но Моффатт считает Гал. 1.21 доказательством того, что именно так Павел и делает, потому что географические области Сирия и Киликия, которые вместе составляли римскую провинцию, упоминаются в сфере деятельности Павла после его первого посещения Иерусалима12
. Но это другое дело, потому что Павел описывает свои собственные передвижения, а не месторасположения церквей. Возможно, что он следовал практике Луки, когда использовал путевые заметки, но считал лучшим объединять церкви соответственно их провинциальным областям.

5. Пригодность названия "Галатийские" для южной области

По мнению Рамсея13
трудно себе представить другое название, которое можно было бы применить к различным народам, населявшим южную область. Он считает, что название провинции относилось ко всем жителям этой провинции, не придавая какого бы то ни было этнического значения. Кроме того, южные народы только бы гордились названием, которое предполагало римское гражданство14
.

6. Разное толкование Деян. 16.6

Огульное утверждение, что греческая грамматика опровергает южно-галатийскую теорию нельзя поддержать, как это убедительно показал Асквит15
на других примерах Деяний. И действительно, эта теория основывается не на толковании этого стиха, а на бесспорном факте, что в Южной Галатии существовали церкви. Однако значение Деян. 16.6 говорит скорее в пользу северо-галатийской теории.

7. Упоминание Варнавы

В Гал. 2 Варнава упоминается три раза (стихи 1, 9, 13), и сторонники южно-галатийской теории считают, что это было бы более естественным, если бы читатели уже знали Варнаву, а это могло быть только в том случае, если здесь имелись ввиду церкви в Южной Галатии. Он сопровождал Павла только в первом путешествии. Но этот аргумент теряет силу, так как Варнава упоминается и в 1 Кор. 9.6, где предполагается, что его отказ от поддержки хорошо был известен, однако, как следует из Деяний, он не был с Павлом в Коринфе. Возможно, что палаты слышали о нем, и тогда понятна ссылка на него. Но надо признать, что эти ссылки имели бы больший вес, если бы читатели лично знали Варнаву, что поддерживает южно-галатийскую теорию. Когда Павел говорит, что "даже Варнава" (Гал. 2.13) поддался лицемерию Петра и других иудеев, он, видимо, имел в виду, что это было неожиданно.

8. Отсутствие представителей Северной Галатии в сборе подаяний

Среди спутников Павла (Деян. 20.4 и далее) перечисляются Гаий Дервянин16
и Тимофей из Листры, т.е. из Южной Галатии, но никто - из северной области. То, что церкви в Галатии участвовали в сборе подаяний, ясно видно из 1 Кор. 16.1, и поэтому естественно предположить, что представителем от этих церквей был, по крайней мере, Тимофей и, возможно также и Гаий, а так как среди них не упоминается никто из Коринфа или Филипп, аргумент этот теряет вескость17
. А также надо учесть, что в Деян. 20.4 и далее не говорится, что спутники Павла участвовали в сборе. И хотя это предположение привлекательно и, очевидно, правильно, считать его убедительным едва ли возможно.

9. Второстепенные подробности в Послании

Упоминание в Гал. 4.14 "Ангела Божия" можно считать косвенным намеком на Деян. 14.12 (случай в Листре), а фразу "язвы Господа" (Гал. 6.17) - на избиение камнями (Деян. 14.19). В таком случае адресатом Послания должны были быть Церкви в Южной Галатии. Кроме того, Гал. 2.5, по-видимому, предполагает, что слова Павла в Иерусалиме по поводу обрезания могли быть сказаны после основания Галатийских церквей, потому что Павел добавляет: "Дабы истина благовествования сохранилась у вас", т.е. это несомненно говорит о том, что Евангелие уже было проповедано у них. Но в таком случае здесь должны иметься в виду южно-галатийские церкви, так как иерусалимские распри начались до того, как Павел решил идти в северную область. С предположением Моффатта, что "у вас" здесь означает вообще язычников, а не только евреев, нельзя согласиться, так как скорее всего иудействующие преследовали Павла до Антиохии Писидийской, а не до северных областей. Во всяком случае Деяния не оставляют сомнения, что иудействующие лжепророчествовали на юге Галатии, и их деятельность была непосредственной причиной совещания в Иерусалиме.

Большинство современных ученых предпочитает южно-галатийскую теорию, хотя некоторые заявляют, что традиционная теория имеет больше преимуществ. Последовательный сторонник южно-галатийской теории Дункан полагает, что, если место назначения Послания можно было бы рассматривать как отдельный вопрос, то ответ на него остался бы открытым (поп liquet)18
. Но его предпочтение южно-галатийской теории основывается на том, что она дает более убедительное толкование Послания, как и на его собственном предпочтении ранней даты, что автоматически исключает северо-галатийскую теорию. Некоторые ученые старались занять среднюю позицию, считая, что Павел обращается как к южно-галатийским церквям, так и к некоторым общинам в географической области Галатии19
. Но даже если и согласиться с такой точкой зрения, то это будет значить, что Павел обращается главным образом к тем людям на юге, среди которых он больше всего трудился.

II. ДАТИРОВКА

Датировка Послания к Галатам будет зависеть от ответа на вопрос о его назначении. Северо-галатийская теория требует более поздней даты для посещения Павлом северной области. Теперь часть ученых считает, что Гал. 4.13 ("благовествовал вам в первый раз" - to proteron /to proteron/) предполагает два посещения к ним Павла до написания Послания, и согласно северо-галатийской теории это должно означать, что второе посещение надо отождествить с Деян. 18.23. Несколько позже, очевидно когда ап. Павел находился в Ефесе, он написал это письмо. Однако "в первый раз" (to proteron) можно понимать и как "первоначально" и тогда исключается возможность двух посещений20
.

A. Даты согласно северо-галатийской теории

1. В начале ефесского служения

Главным образом на основании слова tacews /tacheos/ ("скоро") в Гал. 1.6 предполагается считать, что это письмо должно было быть написано вскоре после ухода Павла из Галатии. Но едва ли с этим можно согласиться, так как более естественным будет считать, что слово "скоро" означает обращение галатов, а не проповедование у них Павла, и в таком случае это слово имеет относительное значение.

2. Вскоре после ухода Павла из Ефеса

Лайтфут21
утверждает, что это Послание было написано до Послания к Римлянам, потому что последнее отражает более зрелый подход к одной и той же проблеме. Кроме того, по мнению Лайтфута, Послание к Галатам должно было быть написано после 1 и 2 Посланий к Коринфянам, потому что в последних ничего не говорится о распрях с иудеями22
. На этом основании Лайтфут делает вывод, что Послание было отослано из Коринфа (т.е. в конце третьего миссионерского путешествия).

Б. Даты согласно южно-галатийской теории

1. Если второе посещение отождествлять с упомянутым в Деян. 16.6, то Послание написано после завершения Иерусалимского собора (очевидно, через год или два).

2. Если считать, что о втором посещении упоминается в Деян. 14.21, когда Павел и Варнава посетили южно-галатийские церкви на обратном пути в Антиохию, то Послание могло быть написано до собора в Иерусалиме и, следовательно, ок. 49 г.

3. Такая же ранняя дата Послания возможна и в том случае, если Гал. 4.13 предполагает только одно посещение. Какая из этих альтернатив правильна, можно решить только после решения вопроса о посещениях Павла Иерусалима, упомянутых как в Деяниях, так и в Послании к Галатам.

B. Посещения Иерусалима

1. Отождествление Гал. 2.1-10 с посещением собора в Иерусалиме в Деян. 15 Это традиционная точка зрения, и она поддерживается сходством между двумя посещениями. И в Деяниях, и в Послании Павел и Варнава проповедуют в Иерусалимской церкви, и в обоих случаях они встречают там сильное сопротивление23
. Это сходство, однако оспаривается многими сторонниками южно-галатийской теории, и их возражения имеют основания. Надо заметить, что сторонники северо-галатийской теории не могут не согласиться с отождествлением Деян. 15 с Гал. 2. Однако этому отождествлению есть ряд возражений.

(1) Некоторое сомнение вызывает значение слов "опять" в Гал. 2.1. В Гал. 1 и 2 Павел приводит исторические факты, и поэтому есть основания полагать, что, когда он говорит в Гал. 2.1, что он "опять" ходил в Иерусалим, он имел ввиду второе посещение. Но Деяния говорят о двух посещениях апостола до совещания в Иерусалиме, первое - в 9.26 и далее, сразу же после его обращения, и второе - в 11.30, когда он с Варнавой принес подаяния из Антиохии в Иерусалим. Поэтому считается, что самым естественным толкованием слова "опять" в Гал. 2.1 будет предположение, что это посещение было связано с помощью бедствующим.

Чтобы избежать эту проблему Гал. 2, некоторые ученые заявляют, что Деян. 11.30 не является историческим. Но едва ли с таким заявлением можно согласиться, если оно основывается только на трудности объяснить слово "опять". Более убедительным предположением является то, что Павел опускает посещение в Деян. 11.30, потому что тогда он видел только "пресвитеров", а в Послании к Галатам он говорит о своей связи с апостолами. Однако по мнению Дункана едва ли упоминание "пресвитеров" имело целью исключить апостолов24
, но во всяком случае он полагает, что Павел несомненно упомянул бы это посещение. Но не совсем понятно, для чего ему надо было это делать, особенно если он писал через несколько лет после этих событий и его прямой целью было сосредоточить внимание на официальных отношениях, а не на своих путешествиях в Иерусалим.

По мнению некоторых ученых (например, Мак-Джифферта25
и Керсоппа Лейка26
) Деян. 11.30 и 15 сообщают об одном и том же посещении, но так как сведения о них исходили из разных источников, то и изложение материала - разное. Но такая теория ставит под сомнение историчность Деяний без всяких на то оснований, и она ничего не может нам дать для установления даты Поедания27
.

(2) Кроме того, между Гал. 2 и Деян. 15 есть некоторое расхождение. Если Деян. 15 описывает официальный разговор между Павлом и Варнавой с одной стороны и собравшимися на совещание с другой, то Гал. 2 создает впечатление частной беседы только с начальниками28
. Однако можно допустить, что на открытом совещании всей Церкви могли происходить и частные беседы до или после общего собрания, и в таком случае у Павла было больше оснований упомянуть эти разговоры, так как они указывали на его связь с иерусалимскими начальниками.

Более важным расхождением является отсутствие в Послании к Галатам упоминаний о соборных постановлениях, которые, согласно Деян. 15, были утверждены на этом совещании. Наоборот, в Гал. 2.6 говорится, что начальники не настаивали ни на каком дополнении к постановлениям, а это исключает возможность, что какие-то постановления были приняты по этому поводу. Кроме того, было бы странно, если бы Павел ничего не сказал о соборных постановлениях, если посещение собора отождествить с Гал. 229
. Сторонники поздней датировки Послания утверждают, что апостол не стал бы ссылаться на авторитетные постановления для разрешения споров между евреями и язычникам, о которых речь идет в Послании, и это предположение имеет основания, если учитывать независимый характер Павла. Для него провозглашение тех или иных богословских принципов имело гораздо большее значение, чем церковные постановления.

(3) Еще одним возражением против отождествления Гал. 2 с Деян. 15 является спор между Павлом и Петром. Упрек Павла Петру по поводу того, что тот ел с язычниками, скорее всего относится ко времени до собора, чем после его завершения, на котором этот вопрос обсуждался и был разрешен. Некоторые ученые (например, Моффатт) отрицают, что соборные постановления "регулировали социальное общение" между христианами из евреев и из язычников, но трудно понять, как могло проходить это обсуждение без рассмотрения этих проблем, особенно после трехлетней миссионерской работы.

Но Гал. 2 вызывает еще и хронологическую проблему. Предшествует ли по времени 2.11 и далее событиям в 2.1-10, или же они произошли в том порядке, в каком Павел их описывает? Если признать последнюю альтернативу, то это значит, что для применения соборных постановлений на практике необходимо было время даже для таких апостолов, как Петр и Варнава. Отделение Петра от язычников противоречит его поддержке политики Павла на совещании в Иерусалиме и является ярким примером лицемерия. Конечно же, можно сказать, что такое непостоянство вполне соответствует изменчивому характеру Петра, что в какой-то мере объясняет странный характер этого лицемерия. Однако проблему эту можно избежать, если считать, что спор между Павлом и Петром произошел до принятия официального постановления. Кроме того, трудно себе представить, чтобы вопрос принятия язычников в Церковь мог обсуждаться без обсуждения вопроса об отношениях между евреями и язычниками в самой Церкви30
.

Чтобы избежать проблемы признания лицемерия апостола Петра и в то же время сохранить тождественность отрывка Гал. 2.1-10 с Деян. 15, некоторые ученые предлагают считать, что в Гал. 2.11 и далее ап. Павел вспоминает случай, который имел место до событий в стихах 1-Ю31
, но это предположение опровергается первыми же словами стиха 11, которые указывают на прямую историческую последовательность событий после стихов 1-10. Единственной альтернативой здесь остается отвергнуть отождествление событий, описанных в Гал. 2 с Деян. 15.

2. Отождествление Гал. 2.1-10 с посещением в Деян. 11.30

Эта теория, которая получила широкое признание в последнее время, предлагает избежать вышеуказанные трудности, если Гал. 2.1 понимать буквально как второе посещение апостола Иерусалима. Кроме того, эта теория также обходит проблему отсутствия соборных постановлений в Послании и смягчает обвинение Петра в лицемерии, если этот инцидент в Антиохии предшествовал совещанию в Иерусалиме. Эта гипотеза предлагает следующую схему событий32
:

(1) Приблизительно через год после того, как Павел и Варнава начали проповедовать в Антиохии (Деян. 11.26), церковь решила послать их в Иерусалим с собранной помощью для Иудейских церквей, услышав от некоторых странствующих пророков о их бедствующем положении. Находясь там, Павел и Варнава сообщили иерусалимским начальникам о результатах своей работы среди язычников.

(2) Так как с ними был Тит, вопрос общения между евреями и язычниками принял острую форму, но Тита не заставили обрезаться (Гал. 2.3).

(3) Иерусалимские апостолы признали апостольство Павла для необрезанных (2.7 и далее), но вменили ему в обязанность не забывать нищих. Именно это он уже и делал, как ясно показывает стих Гал. 2.10. Такая просьба со стороны иерусалимских апостолов была совершенно естественна, так как он пришел в Иерусалим именно с этой целью, но о такой обязанности ничего не говорится в связи с собором в Деян. 15.

(4) По возвращении в Антиохию апостолы одобрили общение между евреями и язычниками. Деян. 11.19 и далее предполагает, что на ранней стадии в церкви были и язычники, но распри между ними и евреями начались только после прибытия к ним людей от Иакова из Иерусалима (Гал. 2.12). Как раз перед этим Петр посетил эту церковь и общался с христианами как из язычников, так и из евреев. После того, как люди от Иакова выразили свое недовольство этим, сначала Петр, а затем и Варнава устранились от язычников, но такое отношение показалось Павлу столь нетерпимым, что он возмутился и обличил Петра перед всей церковью.

(5) Сразу же после этого инцидента Антиохийская церковь назначила Павла и Варнаву проводить миссионерскую работу, что должно было поставить эти же проблемы в еще более острую форму. Несомненно, что иерусалимские начальники вскоре услышали об успешной миссионерской работе Павла среди язычников, и вопрос общения между евреями и язычниками достиг своего кризиса для христиан из Иудеи. Они были готовы признать работу Павла среди язычников и согласились с возможностью для язычников стать христианами, но не могли потерпеть отмену всех различий между евреями и язычниками. Если язычники хотели иметь общение с христианами из евреев, то они должны были соблюдать еврейские обычаи, еврейские ритуальные требования во время еды и обрезаться. Еврейские начальники отправили затем представителей в Галатийские церкви и в церковь в Антиохии.

(6) Антиохийская церковь, следуя ап. Павлу и Варнаве, признала необходимость обсудить этот животрепещущий вопрос на высшем уровне и отправила Павла, Варнаву и других неназванных членов церкви в Деяниях как своих представителей в Иерусалимскую церковь, в результате чего там и созывался собор (Деян. 15).

(7) Если такая схема восстановления событий правильна, то Послание должно было быть написано до совещания в Иерусалиме, но это больше ничего нам не дает. Оно могло быть послано до возвращения Павла в Антиохию из его первого путешествия, но это оставляет слишком мало времени для развития ситуации, отраженной в Послании. Скорее всего Павел написал Послание после стычки с иудействующими, которые, очевидно, старались повлиять на церковь в Иудее. Письмо это могло быть написано Павлом по дороге в Иерусалим на собор. Во всяком случае его надо датировать 49-50 годом, и тогда оно становится самым ранним из сохранившихся Посланий ап. Павла.

Эта гипотеза имеет свои трудности33
. Апостолы не упоминаются в Деян. 11.30, где говорится, что Павел и Варнава доставили собранную помощь "пресвитерам". Едва ли можно согласиться с тем, что слово "пресвитеры" здесь предполагает апостолов вообще, так как в Деян. 15 и 16.4 апостолы упоминаются наряду с пресвитерами, что предполагает два разных класса. Также трудно признать, что Тит был вместе с Павлом и Варнавой в Деян. 11.30, так как там говорится, что только последние были посланы в церковь в Иудее. Скорее всего это лучше связать с Деян. 15.2, где кроме Павла и Варнавы упоминаются и "некоторые другие", среди которых вполне вероятно был и Тит. Кроме того, если отнести лицемерный поступок Петра до совещания, то трудно понять, почему "некоторые от Иакова" (Тал. 2.12) не подняли животрепещущий вопрос об обрезании, хотя их очень волновало общение с язычниками. Тем более это странно в свете собственных слов Иакова в письме в Деян. 15.24, где смутьянами называются "вышедшие от нас", хотя они не имели никаких инструкций (т.е. об обрезании) от иерусалимских апостолов. И едва ли проблема общения могла возникнуть до и независимо от требования христиан из евреев относительно обрезания язычников.

Другой трудностью этой схемы является Гал. 2.7 и далее, где Павел и Варнава получили одобрение своей работы среди язычников. Это произошло после того, как апостолы увидели, что Павлу было вверено благовестие для необрезанных (Гал. 2.7), и когда узнали о данной ему благодати (Гал. 2.9). Но как это могло произойти до первого миссионерского путешествия Павла? Это особенно подчеркивается в стихе 2, где Павел заявляет, что он изложил начальникам благовествование, которое он проповедовал язычникам. Если вышепредложенная схема правильна, то Павел должен был проповедовать язычникам до своего миссионерского путешествия, о чем Деяния ничего не говорят, если не иметь в виду его служение в Антиохии. Из всех этих предложенных датировок трудно сделать определенный вывод, только разве предположить, что ранняя является более возможной34
.

3. Отождествление Гал. 2.1-10 с посещением в Деян. 9.26

Немногие согласны с мнением, что Павел ссылается на посещение, упомянутое в Деяниях, когда он был принят Иерусалимской церковью только благодаря ходатайству Варнавы35
.

Не все сторонники южно-галатийской теории согласны с датировкой Дункана Послания временем до собора в Иерусалиме. Некоторые датируют его концом второго и временем третьего миссионерского путешествия, и эта последняя датировка совпадает с датировкой северо-галатийской теории36
. Иногда вопрос датировки основывают на сходстве с доктринальных идей. Так, Дж. Б. Лайтфут37
, например, считает, что Послание к Галатам должно было быть написано до Послания к Римлянам и после Второго Послания к Коринфянам, и такая же линия аргументации уже заставила сторонников южно-галатийской теории датировать его поздней датой. Некоторые возражают против датировки Послания временем до собора в Иерусалиме на том основании, что эсхатология в нем отличается от эсхатологии в Посланиях к Фессалоникийцам, и поэтому его надо датировать более поздним временем38
. Однако Послания к Фессалоникийцам не обязательно надо относить к более ранней стадии в развитии богословия ал. Павла39
, и во всяком случае аргументы на основании этого развития несут в себе очень субъективный элемент, чтобы повлиять на определение датировки.

III. ПРИЧИНА И ЦЕЛЬ

О причинах написания Послания согласно южно-галатийской теории мы уже говорили, и едва ли можно что-нибудь еще добавить. Павел хорошо понимал, что раздоры, возникшие в связи с порочной деятельностью иудействующих, могли иметь гораздо большие последствия, чем это предполагали христиане из евреев, и быстрота, с которой галаты отошли от свободы благовествования, вызвали негодование у апостола. Он пишет без формального приветствия и благословения, глубоко обеспокоенный сложившейся ситуацией в церкви. Обращаясь к этой специфической и актуальной ситуации, апостол излагает то, что должно было стать хартией христианской свободы во всей последующей истории Церкви40
.

Согласно северо-галатийской теории предстает совершенно иная ситуация, потому что Церкви, по всей вероятности, получили постановления собора в Иерусалиме (Деян. 16.4), и они, очевидно, лишали иудействующих христиан их преимуществ. Ту же схему событий предлагает и южно-галатийская теория, если Послание датировать периодом после собора.

К какой бы дате ни относить Послание, несомненным остается то, что иудействующие хотели дискредитировать апостола, поэтому он уделяет много внимания защите от критики, поднятой против него, прежде чем приступает к основной теме Послания.

Выдвигалось предложение отнести это Послание к жанру апологетического письма41
. Павел, несомненно, обращается к тем, кто восставал против него, что, конечно же, говорит в пользу этой гипотезы.

IV. ИСТОЧНИК ОППОЗИЦИИ В ГАЛАТИЙСКИХ ЦЕРКВАХ

Традиционный взгляд, что смутьянами были ревностные христиане из евреев, которые были убеждены, что закон свят и обрезание обязательно, обычно не подвергался сомнению. Независимо от мнения относительно назначения Послания, ученые в целом признавали, что источником раздоров были евреи из христиан42
. Однако было предложено две противоположные теории.

Керсопп Лейк43
отрицал существование соперничающей еврейско-христианской миссии, но считал, что целью Павла было защитить новообращенных из язычников от попыток местных евреев склонить их на свою сторону. Дункан44
признает возможность такого объяснения, если бы не было других сведений о гонителях Павла. Но так как Деян. 15 показывает существование сильного еврейско-христианского движения, начавшегося в Иудее и распространившегося, по крайней мере, до Антиохии, более обоснованным будет предположить, что языческие церкви не были исключены из его сферы деятельности. По мнению Дункана такие еврейско-христианские движения могли пользоваться поддержкой местных евреев.

Кроме этой еврейской оппозиции, по мнению Дж. Роупса45
, среди смутьянов существовала еще группа языческих "перфекционистов". Они считали себя выше закона и не признавали нравственных принципов. Слова в Гал. 6.1, "вы духовные", считаются намеком на эту партию, ложный подход которой к свободе был результатом неправильного понимания слов апостола об истинной природе свободы. Кроме того, считается, что слова Павла о том, что христиане являются потомками Авраама, были направлены против попыток помешать христианам иметь какие бы то ни было контакты с иудаизмом. Но эта теория малоубедительна и, как правильно указывает Дункан, она делает Павла иудействующим христианином, что в отношении Павла совершенно немыслимо. Кроме того, в Послании ничего не говорится о существовании двух радикально противоположных партий.

Теория Мунка46
, согласно которой это была не только языческая церковь, но и сами "иудействующие" были из язычников, являясь противниками Павла, не получила широкой поддержки, потому что скорее всего эти смутьяны были евреями. Само Послание подтверждает это. Но существуют и другие теории, которые считают противниками Павла евреев, но тех евреев, которые находились под влиянием языческих тенденций. Согласно одной такой теории, противодействие исходило от еврейских синкретистов, которые искали просвещения через законничество47
. Другие усматривают в этом гностическое влияние. Так, по мнению В. Шмитальса48
, например, Павел требовал от смутьянов обрезания во исполнение, по-видимому, всего закона. Гностическое же обрезание не означало этого. Однако стих Гал. 5.3, на который ссылается Шмитальс, скорее всего является напоминанием, а не первоначальным требованием. Конечно, в Послании есть некоторые выражения, которые соответствуют гностической модели (как, 4.8 и далее), но их можно также понимать и в свете еврейского Закона49
. И действительно, нельзя отрицать, что смутьяны настаивали на строгом соблюдении Закона, а это никак не укладывается в теорию Шмитальса. А главное - в Послании ничего не указывает на то, чтобы обрезание считалось средством освобождения от плоти, что можно было бы ожидать от гностических противников. А кроме того, проблема еще и в том, что мы очень мало знаем о гностических идеях I века50
.

Дебаты по поводу источника оппозиции не прекращаются и по сей день, и недавно было выдвинуто предположение, что смутьяны были евреями из зилотов, которые хотели снять напряжение, вызванное ослаблением зилотских идей из-за общения евреев с язычниками51
. Это напряжение спало бы, если бы христиане из язычников были бы обрезанными.,

Поэтому можно предположить, что иерусалимские христиане из евреев были источником оппозиции. Здесь важно заметить, что Павел не один раз говорит об одном смутьяне (3.1; 5.7, 10), а это значит, что эта группа имела влиятельного предводителя, но отнюдь не значит, что оппозиция исходила от одного человека. Защищаясь от нападок этой группы, Павел естественно обратился бы скорее всего к самому зачинщику.

V. АУТЕНТИЧНОСТЬ

Из всех Посланий Павла аутентичность Послания к Галатам меньше всего вызывала сомнения. Она столь очевидна, что только самые радикальные критики подвергли ее сомнению, как, например, скептическая голландская школа XVIII в. И поэтому выглядит странным, что в наше время есть ученые, которые снова поднимают этот вопрос. Так, Мак-Гир52
утверждает, что, так как Гал. 2 зависит от Деян. 15, хотя и противоречит соборным постановлениям, она не могла быть написана Павлом. Однако, прежде чем говорить о достоверности Посланий Павла, надо взять за образец какое-то одно Послание и по нему судить об остальных. Такой критик, как Мортон53
, который оспаривает достоверность всех других, кроме пяти Посланий, берет за образец Послание к Галатам. Те же, кто отвергает метод Мортона, тем не . менее признают его высокую оценку Послания к Галатам. По мнению Дж. О'Нейла54
, письмо Павла подвергалось редактированию, но редко изменялось, и поэтому специфические слова и отрывки можно считать достоверными. .

СОДЕРЖАНИЕ

I. ПРИВЕТСТВИЕ (1.1-5)

Приветствие в этом Послании более апологетично по отношению к самому себе, чем в других Посланиях Павла. Он даже утверждает свое божественное апостольство.

II. АНАФЕМА ОТСТУПНИКАМ (1.6-10)

Вместо обычного благодарения, которое вообще отсутствует в этом Послании, ап. Павел обличает искажающих Евангелия, которые фактически проповедуют другое Евангелие.

III. ЛИЧНЫЙ АРГУМЕНТ ПАВЛА (1.11 - 2.21)

Обличая своих противников, он ссылается на свою собственную историю.

1. Его учение было получено не от человека, а от Бога, и поэтому его апостольство имеет божественную силу (1.11-12).

2. Он был ревнителем преданий отцов, но Бог призвал его благовествовать Евангелие язычникам (1.13-17).

3. Он упоминает две встречи с иерусалимскими апостолами, которые на второй встрече одобрили его работу среди язычников (1.18-2.10).

4. Однажды, будучи в Антиохии, апостол к язычникам был вынужден решительно противостать одному из "почитаемых" апостолов по причине непоследовательности последнего (2.11-14). Подобное замечание служило активным подтверждением апостольского авторитета Павла.

5. Он ясно понимал, что реальной причиной раздоров был выбор между Христом и законом (2.15-21). И поэтому он переходит от личного оправдания к догматическому аргументу против иудействующих христиан.

IV. ДОГМАТИЧЕСКИЙ АРГУМЕНТ ПАВЛА (3.1 - 4.31)

Целью аргумента Павла было показать, что иудаистическое христианство, или христианство по закону, ниже доктрины веры.

1. Галаты стали христианами не по закону, а по духу. Возвращение к закону говорит только о несмысленности галатов (3.1-5).

2. Благословение, которое получил Авраам, было дано ему исключительно по вере, а не по закону (3.6-9).

3. Закон мог только наложить проклятие, а Христос снял его (3.10-14).

4. Если кто-нибудь считает, что обетование было дано до закона и поэтому недействительно, Павел показывает, что завет Бога об обетовании не может быть отменен законом, потому что он обладает Божественной силой (3.15-18).

5. Это значит не то, что закон не имеет никакой функции, а то, что его функция ограничивается приготовлением пути для Христа (3.19-29).

6. Это значит, что попечение закона должно прекратиться, когда достигается бесконечно высшее состояние ответственного сыновства. Если закон делает людей рабами, то вера делает их сынами и наследниками (4.1-7).

7. На этом доктринальный аргумент заканчивается, и теперь Павел обращается к личному аргументу, сначала показывая бедноту и немощность ритуализма для тех, кто познал Бога (соблюдение определенных дней и праздников, 4.8-11), а затем описывая близкие и дружественные отношения между ним и читателями, которые теперь вызывают у него недоумение (4.12-20).

8. Затем он подтверждает свой аргумент ветхозаветной аллегорией (Сарра и Агарь), чтобы противопоставить свободу христианства узам закона (4.21-31).

V. ЭТИЧЕСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ (5.1 - 6.10)

Основываясь на предыдущих аргументах, Павел переходит к разъяснению истинного характера христианской свободы.

1. Она исключает обрезание и, поэтому иудаизм (5.1-6).

2. Те, кто ставят на пути читателей препятствия, подлежат осуждению (5.7-12).

3. Но свободу не следует смешивать со своеволием (5.13-15).

4. Превосходство свободы духа по сравнению со свободой плоти показывается на сравнении их результатов. Духовные люди будут жить духом (5.16-26).

5. Духовная свобода ведет к состраданию (6.1-5) и к деланию добра, особенно братьям по вере, так как в свое время мы пожнем то, что посеем (6.6-10).

VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 6.11-18

Ап. Павел противопоставляет лицемерные мотивы иудействующих своим собственным, т.е. гордясь только крестом Христа (6.11-15). Затем следует благословение, но без личных приветствий, тГпросьба, чтобы никто больше не приносил ему огорчений (1.16-18).

Примечания

1
Наиболее доброкачественное представление данной теории см. в работах: В. Lightfoot, Epistle to the Galatians (1900), pp. 1-35 и J. Moffatt, ILNT (1912), pp. 90 ff. См. также: W. Schmiedel, Enc. Bib. (1901), П, pp. 1596 ff.; Т. М. Goguel, Introduction, IV, 2, pp. 157 ff.; A. Oepke, Der Brief des Paulus an die Galater (1979) (ed. J. Rohde), pp. 23 ff; H. Schlier, Der Galaterbrief (1971), pp. 15 ff. Марксен (W. Marxsen, INT, p. 46) отвергает южно-галатийскую теорию как невероятную, однако F. F. Брюс указывает, насколько его рассуждения поверхностны (F. F. Bruce, Commentary on Galatians (1982), pp. 15-16). Кюммель (W. G. KUmmel, INT, pp. 295-296) и Борзе (U. Borse, Der Standort des Galaterbriefes, 1972) также поддерживают северо-галатийскую теорию. Ср. также: A. Viard, Saint Paul, Epitre aux Galates (1964).

2
См. краткую историю заселения этого района галлами: J. В. Lightfoot, op. cit., pp. 1-9. Ср.: F. F. Bruce, Galatians, pp. 3-5.

3
Op. cit, pp. 13 ff. Ср. комментарии к Лайтфугу: Bruce, op. cit., p. 7. Гай Юлий Цезарь (Caesar, De Bella Gallico - лат. "Записки о галльской войне") упоминает непостоянство галлов.

4
ILNT, р. 95.

5
Op. cit, p. 93.

6
Ср.: Historical Commentary on Galatians (1899) and The Church in the Roman Empire (1894), pp. 74 ff. Этого же мнения придерживаются Бертон, Дункан, Гудспид, Михаэлис (Burton (ICC), Duncan (MC), Goodspeed (INT), Michaelis, Einleitung), а также множество современных ученых. Ср.: F. F. Bruce, "Galatians Problems 2. North or South Galatians", BJRL 52 (1970), pp. 243-266, который осторожен в суждениях, однако склоняется в сторону южной теории; idem, The Epistle to the Galatians (1982). pp. 3-18; J. A. T. Robinson, Redatiug, pp. 55-57.

7
Представляется, что он пришел к этому выводу без должных исследований.

8
Ср.: The Beginnings of Christianity, vol. V, pp. 224 ff. и К. and S. Lake, INT, pp. 127 ff. Лейк считает, что области, описываемые в Деян. 16.6, находятся на пути между Иконией и Троадой. Однако см. детальное опровержение этого мнения в комментариях F. F. Брюса: F. F. Bruce, Galatians, p. 12. Последний цитирует работу: W. M. Calder. "The Boundary of Galatic Phrygia" in Monumenta Asiae Minoris Antique, VP, pp. ix ff.

9
ILNT, p. 97

10
ILNT, р. 97. В. Г. Кюммель (KUmmel, ШТ, р. 298) поддерживает северо-галатийскую теорию.

11
Примечательно, что Филиппы и Фессалоника относились к провинции Македония, однако находились в географическом районе с фракийским местным населением. Ср.: W. F. Adeney, Galatians (CB). 1903, р. 60.

12
В связи с тем, что ал. Павел не предполагает того, что галаты знают что-либо об этом периоде, Мартин Дибелиус считает, что это свидетельствует в пользу южно-галатийской теории: М. Dibelius, A Fresh Approach to the New Testament, 1937, p. 158. Однако это рассуждение покоится на представлении о недостоверности Деян. 13.14, что не оставляет места для предположений о посещении ал. Павлом Сирии и Киликии во время первого миссионерского путешествия. Иное мнение высказал А. Викенхаузер (Wikenhauser, New Testament Introduction, p. 376), который считает Сирию и Киликию регионами (а не провинциями, подтверждающими, что ссылки ал. Павла на Иудею также предполагают указание на регион, а не на провинцию (Рим. 5.31;2Кор. 1.16;Гал. 1.22; 1 Фес. 2.14).

13
Historical Commentary on Galatians (1891), p. 310. Т. Моммзен (Mommsen, ZNTW (1901), p. 86) не согласен с мнением о том, что название "галаты" можно понимать в более широком смысле слова, чем простое обозначение этнической принадлежности. Однако Гудспид (Goodspeed, INT, p. 35) верно указывает на то, что Павел называл "македонянами" фессалоникийцев и филиппинцев (2 Кор. 9.2, 4). В Деян. 20.4 Тихик назван "Асийцем" (т. е. из провинции Азия /Asia/ -прим. перев.). Другой автор (Feine-Behm, Einleitung, p. 142) утверждает, что употребление этого термина оскорбило бы национальные чувства южан. Писатели того времени (Страбон, Плиний, Тацит, Плутарх и др.) четко различали асийцев от их ближайших соседей, и Фейне-Бем доказывает, что ал. Павел делает то же самое. Ср.: W. G. Kummel, ШТ, р. 298, который утверждает, что использование названий ликонийцы или писидийцы для галатов нигде не подтверждаются. Однако Ф. Ф. Брюс (F. F. Bruce, Galatians, r. 16, h.71) цитирует надпись, в которой уроженец Аполлонии (в Фригии) указывает, что он живет на земле галатов.

14
См.: J. Bligh, Galatians (1970), p. 6. Исследователь указывает на то обстоятельство, что ко времени написания Павлом Послания они уже подверглись 75-летней романизации.

15
The Epistle to the Galatians: an essay on its destination and date (1899), pp. 7 ff.

16
Или, если следовать Западному тексту, от Добера (Doberas) из Македонии. Это соответствовало бы описанию в Деян. 19.29 Гайя и Аристарха, как македонян.

17
Можно было бы, конечно, утверждать, что Тит, несмотря на то, что это не упоминается в Книге Деяний, представлял Коринфскую церковь (1 Кор. 16.3; 1 Кор. 8.16 и далее), а Лука -Филиппы ("мы"-разделы вводятся с 20.5, когда ап. Павел находился в Филиппах).

18
Galatians (МС), р. хх.

19
Ср.: Zahn, ШТ (англ. пер. 1909), vol. i. pp. 103 (Г. Мейнертц (Meinertz, Einleitung, p. 89 h. 2) цитирует в поддержку своего мнения трех авторов: Минстера (Mynster, Einleitung in den Brief an dcr Galater, 1825, pp. 49 ff), Корнели (Comely) и Жакьера (Jacquier).

20
Ср.: Lake, Earlier Epistles, p. 266.

21
Galatians, pp. 48^9.

22
Гудспид использует тот же самый аргумент дня опровержения датировки временем до Иерусалимского собора (Е. J. Goodspeed, INT, p. 11). Кюммель (Kiimmel, INT, pp. 303-304) твердо придерживается мнения о написании Послания к Галатам после собора и относит Послание приблизительно к тому же времени, что и Послание к Римлянам и Первое Послание к Коринфянам. Ср.: С. Н. Buck, JBL 70 (1951), pp. 113 ff., который выдвинул теорию тесной взаимосвязи Послания к Галатам и Второго Послания к Коринфянам.

23
Штейн (R. H. Stein, "The Relationship of Galatians 2:1-10 and Acts 15:1-35: Two neglected arguments", JETS 17 (1974), pp. 230-242) указывает, что в Деян. 11 Варнава упоминается перед именем Павла, между тем как в Деян. 15.2 прямо наоборот - после Павла (как и в Гал. 2). Исследователь предполагает, что миссию Павла к язычникам необходимо понимать в свете сопоставления Гал. 2 и Деян. 15.

24
См. критику данного взгляда ниже в данном разделе.

25
A History of Christianity in the Apostolic Age (1897), p. 171.

26
The Beginnings of Christianity, I, vol. V, pp. 195 ff. Он полагает, что Лука спутал Иерусалим и Антиохийский источник предания об апостольской конференции.

27
Ср. также: Е. Hirsch. "Petrus and Paulus", ZNTW (1930), pp. 65 ff.; J. R. Porter, "The Apostolic Decree and Paul's Second Visit to Jerusalem", JTS (1947), pp. 169 ff. Ф. К. Баур (F. C. Baur, op. cit., pp. 105 ff) впервые предпринял попытку решения проблемы соотношения Послания к Галатам с Книгой Деяний отрицанием достоверности Деяний. Паркер (P. Parker JBL 86 (1967), pp. 175-182), обсуждая взимосвязь между Посланием и Деяниями, доказывает, что как Гал. 2, так и Деян. 15 указывают на второе посещение Павлом Иерусалима. Он приходит к выводу, что Деян. 9.26, должно быть, - ошибка Луки. Однако эта точка зрения была опровергнута Ф. Ф. Брюсом: F. F. Bruce (BJRL 51 (1969), р. 301.

28
Павел называет этих лидеров Церкви "столпами" (Гал. 2.9), подчеркивая тем самым их авторитет, seems to emphasize their authority. Однако см. статью Баррета: С. К. Barrett, "Paul and the "pillar" Apostles" in Studia Paulina (1953), pp. 1-19, в которой он предполагает, что "столпы" имеет не экклезиологический, а эсхатологический смысл. Ф. X. Баур (Baur, op. cit, pp. 117 ff.) усматривает серьезную проблему в том, что ал. Павел упоминает о частных разговорах и опускает указания на Иерусалимский собор, и именно это легло в основу его критики Послания, несмотря на неприемлемый характер предложенного им решения. Взаимоотношения Павла с иерусалимскими апостолами стали предметом исследований Хея, посвященного позиции ал. Павла по отношению к авторитету и власти: D. M. Hay, JBL 88 (1969), pp. 36-44. Он полагает, что Павел не считает апостольское служение авторитетным или авторитарным, и если иерусалимские апостолы были бы не согласны с ним, он бы отверг их авторитет. Ср. мнение Сандерса (J. Т. Sanders, JBL 85 (1966), pp. 335-343) о том, что Павел иногда прибегает к фактам своей биографии, не преследуя при этом каких-либо богословских целей, и ссылается на них, как на простую историю. Практически это означает, что опора на факты, предполагающие далеко идущие богословские выводы, была нежелательной для Павла в той ситуации, в которой оказалась галатийская церковь (Ср.: F. F. Bruce, op. cit., p. 296). F. F. Брюс отождествляет Деян. 9.30 с Гая. 2.1-10, а стихи 4-5 трактует как вводные. Рассмотрение Гал. 2.6-9 см.: G. Klein, ZTK 57 (1960), pp. 275-295.

29
Проблема частично разрешилась бы, если допустить, что первоначально соборные постановления предназначались только для Сирии и Киликии и не относились ко всем церквям, основанным ап. Павлом. Кодекс D помещает стих Деян. 16.4 к концу 15.41, а также и на его обычное место. Гейзер (A. S. Geyser, Studia Paulina (1953), pp. 136-138) предполагает, что соблюдение Павлом соборных постановлений связано со стихом Деян. 15.41 и не распространялось за пределы указанных регионов. Это возможно, однако свидетельства манускрипта в поддержку данного мнения недостаточно, и более естественно было бы предположить, что эти слова выходили за рамки указанных районов, а стих 15.41 естественно связан с тем, кому адресовывалось обращение апостолов (15.23). Некоторые ученые пытаются избежать этих проблем, считая описание собора в Деяниях свободно составленным драматизированным изложением исторических событий (ср.: D. Т. Rowlingson, "The Jerusalem Conference and Jesus' Nazareth Visit", JBL, June 1952, pp. 69 ff). Хирш (E. Hirsch, ZNTW (1930), pp. 65 ff) отрицает участие Павла в соборе. Беркитт (F. С. Burkitt, Christian Beginnings, p. 123) указывает, что Павел не колебался в тех случаях, когда ему самому приходилось вводить свои собственные постановления, и, следовательно, нет оснований полагать, что он не был склонен выполнять соборные постановления. Ср. мнение о том, что Послание к Галатам вышло в свет после Книги Деяний: С. Н. Talbert Nov. Test. 9 (1967), pp. 26-40. Однако автор придерживается идеи взаимосвязи между Гал. 1.18 и Деян. 9, и между Гал. 2.1 и Деян. 11-12.

30
Ср.: G. S. Duncan, Galatians (МС), pp. xxvi ff. Данн (J. D. G. Dunn, "The Incident at Antioch (Gal. 2:11-18)", JSNT 18 (1983), pp. 3-57) считает упрек Петру, высказанный Павлом, безуспешным. Другой автор (J. L. Houlden, ibid., pp. 58-67) критикует мнение Данна о том, что раннее христианство незначительно отличалось от основного направления иудаизма в свете отношения Иисуса Христа к закону. Мнение Данна о том, что Павел претерпел неудачу в Антиохии, также подверглось резкой критике из-за отсутствния веских доказательств: D. Cohn-Sherbok, ibid., pp. 68-74. См. также статью Данна: Dunn, "The Relationship between Paul and Jerusalem according to Galatians 1 and 2", NTS 28 (1982), pp. 46M78, в которой автор предполагает, что в то время апостол Павел еще был не готов признать власть иерусалимских апостолов.

31
Ср.: С. Н. Turner, "Chronology of the New Testament", HDB vol. I, p. 424.

32
Ср.: G. S. Duncan, Galatians, pp. xxvi ff. Ср. также: С. W. Emmet, Galatians (1912), pp. xiv ff., K. Lake, The Earlier Epistles of St. Paul, pp. 279 ff. Более современный исследователь (С. J. Hemer, "Acts and Galatians reconsidered", Themelios 2 (1977), pp. 81-88) приравнял Гал. 2 и Деян. 11 и настаивает на ранней датировке Послания. См. также его же статью в JTS, n.s. 28 (1976), pp. 122-126.

33
См.: Н. N. Ridderbos, Galatians (1954), pp. 31-35. Автор считает данные трудности непреодолимыми и, соответственно, отвергает отождествление Деян. 11 с Гал. 2. Ср. также: J. A. Allan, Galatians (1951), pp. 23-26, который отрицает это на основании отсутствия спора между язычниками и иудеями, представленного в Посланиях к Фессалоникийцам, и на основании идейного сходства между Посланиями к Галатам и Римлянам. Менсон (Т. W. Manson, "St. Paul in Ephesus: (2) The Problem of the Epistle to the Galatians", BJRL 24 (1940), pp. 59-80) также не согласен с данным отождествлением, но предполагает другое посещение Иерусалима, не зафиксированное в Деяниях, которое имело место до первого миссионерского путешествия Павла. Из этого мнения следует, что Иерусалимский собор состоялся после происшествия в Антиохии, и вопрос о иудейской или языческой пище был решен до возникновения проблемы необходимости обрезания. Однако эта теория не признает достоверности Деян. 15 и предполагает сотавной характер этой главы. Ранняя датировка поднимает еще одну проблему, которая заключается в сопоставлении хронологических ссылок ап. Павла в Послании к Галатам (1.18; 2.1) с общей хронологической схемой жизни Павла. Если посещение собора состоялось в 49 г. (см. выше в данном разделе), то период в 14 лет отбрасывает его обращение к 35 г. (или к 32 г., если учитывать дополнительно три года). Однако если Гал 2 = Деян. 11, то обращение необходимо относить к еще более ранней дате, что представляется невозможным, если считать, что Распятие прозошло в 29 г. См.: D. Guthrie, Galatians (NCB, 1969), pp. 35 f. Огг в своей книге (G. Ogg, The Chronology of the Life of Paul (1968), pp. 72 ff.) настаивает на датировке Иерусалимского собора 48 годом, что в еще большей степени затрудняет раннюю датировку Послания к Галатам. Гаррисон (Е. F. Harrison, INT, 1964, p. 262) указыват на хронологические трудности сопоставления Деян. 11 и Гал. 2 из-за тесной взаимосвязи между голодом, упомянутом в Деян. 11.28, и смертью Ирода (44 г.). Если принимать во внимание 14 или 17-летний период, то обращение Павла приходится на слишком раннюю дату.

34
Брюс (F. F. Bruce, "Galatians Problems 4, The date of the Epistle", BJRL 54 (1972), pp. 250-267) склонен датировать Послание временем накануне Иерусалимской встречи. См. также его комментарии: Galatians, p. 55.

35
См. статью: D. R. de Lacey, "Paul in Jerusalem", NTS 20 (1973-4), pp. 82-86, который отождествляет второе посещение в Послании к Галатам с первым посещением в книге Деяний и предполагает, что ал. Павел основал здесь церковь в 45-47 гг. и вскоре после этого написал свое письмо. Однако автор признает, что его предположение вызывает проблему первого посещения в Послании к Галатам.

36
См: Е. de W. Burton, Galatians, ICC, 1921, p. xlvii. Авторы устанавливают четыре возможных варианта и осторожно предполагают, что Послание было отправлено из Ефеса во время третьего миссионерского путешествия Павла вне зависимости от того, куда письмо адресовалось, в Северную Галатию или Южную. Другой исследователь (U. Borse, Der Standort des Galalerbriefes, 1972) относит написание Послания ко времени посещения в Деян. 18.23. Мюснер (Mussner, Der Galaterbriefe, 1974) поддерживает северо-галатийскую датировку.

37
Commentary on Galatians, pp. 43 ff.; см. выше в данном разделе.

38
В то время как в Первом и Втором Посланиях к Фессалоникийцам ал. Павел указывает на неизбежное скорое Пришествие Христа, в Послании к Галатам подобная напряженность отсутствует. Однако данное замечание имело бы значение только в том случае, если считать, что Павел не мог обойтись без упоминания об эсхатологии. Более того, существуют некоторые соображения относительно того, что эсхатологический фон Послания к Галатам соответствует эсхатологии 1 и 2 Фес. (ср.: Е. J. Bicknell, First and Second Epistles to the Thessalonians, 1932, pp. xxxv-xxxvii). (Ср.: Гал. 1.1-5; 5.5.).

39
Ср.: G. S. Duncan, Galatians, p. xxxi. Дункан заходит в своих рассуждениях так далеко, что рассматривает некоторые моменты богословия в Послании к Галатам, как указания на раннюю датировку. Например, отсутствие в описании Церкви слов "тело Христово" и "тайна". Однако подобные предположения крайне гипотетичны.

40
Скорее всего, ал. Павел предварительно рассматривал вопросы, затронутые в Посла~ нии. Зрелый подход и глубокое понимание самой сути проблем указывают на предшествующее знакомство с ситуацией (ср.: С. W. Emmet, op. cit., pp. xxi-xxii).

41
Бец (H. D. Betz, "The Literary Composition and Function of Paul's Letter to the Galatians", NTS 21 (1975), pp. 353-379) относит это Послание к апологетическому жанру. Он полагает, что анафемствование (1.8-9) и благословение (6.16) указывают также на магический жанр Книги. Ср. его статью: "Galatians as an apologetic document" in Aspects of Religious Propaganda in Judaism and Early Christianay (1976), pp. 99-114. Бринсмид (В. H. Brinsmead, Galatians -Dialogical Response to Opponents, SBL Diss. Series 65, 1982) утверждает, что оправдание по вере вызывало серьезную полемику и Послание призвано было опровергнуть неправильное понимание этого вопроса. Ср.: D. R. Hill, "St. Paul and Famine Relief. A study in Galatians 2:10", ET 82 (1970-71), pp. 309-311. Другой автор (R. J. Bauckham, "Barnabas in Galatians", JSNT 2 (1979), pp. 61-70) думает, что поведение Варнавы вызывало возмущение иудействующих, в то время как Л. Хертадо (L. W. Hurtado, "The Jerusalem Collection and the Book of Galatians", JSNT 5 (1979), pp. 46-62) усматривает в Гал. 2.1-10 ответ на недопонимание сборов на Иерусалим. Стробель (A. Strobel, "Das Aposteldekret in Galatien: Zur Situation von Gal I und П", NTS 20 (1974), PP- 177-190) считает, что ситуация в галатийских церквях была вызвана вмешательством Иерусалимской церкви, и апостол Павел пошел на компромисс ради смягчения напряженности.

42
Ср. обсуждение проблемы в работе: Во Reicke, "Der geschichtliche Hintergrund des Apostelkonzils und der Antiochia-Episode, Gal. ii. 1-14", in Studia Paulina (1953), pp. 172 if. Автор указывает, что из-за голода в Иерусалиме в 47-48 гг., который пришелся на год шаббата, Иерусалимская церковь была более благосклонна по отношению к языческому христианству во время Иерусалимского собора, чем в позднейшее время (ср.: pp. 181 f)· Но даже вне зависимости от официальной позиции стих Деян. 15.24 является ясным указанием на строгое отношение к язычникам некоторых групп иудейских христиан, не подкрепленное авторитетом иерусалимских лидеров.

43
Beginnings of Christianity, V, p. 215.

44
Galatians, p. xxxiii.

45
"The Singular Problem of the Epistle to the Galatians", HTS, 14 (1929). Ср. опровержение Дж. M. Крида: J. M. Creed, in JTS 31 (1930), pp. 421 ff. Это мнение отстаивал раннее Лютгерт: W. LUtgert, Gesetz and Geist (1919).

46
Paul and the Salvation of Mankind (1959), pp. 87 ff.

47
Cf. F. C. Crownfield, JBL 64 (1945). pp. 491-500.

48
ZNTW 47 (1956), pp. 25-67. Ср. сходную точку зрения: К. Wegenast, Das Verstandnis der Tradition bei Paulus und in den Deuteropaulinen (1962).

49
Ср.: W. G. Kummel, INT, pp. 299-300. Фуллер (R. H. Fuller, INT, 1966, p. 29) критикует мнение Шмитальса на том основании, что аргументы Павла только отчасти могли бы быть использованы против гнстицизма.

50
Ср.: R. McL. Wilson, The Gnostic Problem (1958); Gnosis and the New Testament (1968).

51
См.: R. Jewett, "The agitators and the Galatian Congregation", NTS 17 (1970-71), pp. 198-212. Автор утверждает, что источником проблем среди галатийских христиан служила деятельность зилотов, так как их месть была направлена против иудеев, сотрудничающих с язычниками, и особенно против тех, кто разделял с язычниками Вечерю. Исследователь предполагает, что попытки убедить христиан из язычников принять обрезание бьши нацелены на смягчение противостояния зилотов. Но ап. Павел был убежден, что подобная линия поведения представляет собой отрицание Евангелия. Дальнейшие дискуссии об оппозиции в Галатии см.: J. W. Drane, Paul, Libertine or Legalist? (1975); G. Howard, Paul: Crisis in Galatia (1979), pp. 1-19. Ф. Мюсснер (F. Mussner, Der Galaterbrief) считает противниками Павла иудействующих христиан. Однако см.: U. Borse, Theol Rev 70 (1974), pp. 452-457, где автор, рассматривая мнение Мюсснера, утверждает, что Деян. 16.6 и 18.23 относятся к двум посещениям Галатии, а глава Гал. 2 =
Деян. 15. См. также обзор в СВО 37 (1975). F. F. Брюс (F. F. Bruce, "Galatians and Christian Origins", BJRL 55 (1973), pp. 264-284) развивает мнение о том, что Павел придерживался того же евангельского учения, что и двенадцать апостолов.

52
Hibbert Journal 66 (1967-8), pp. 52-57.

53
Christianity and the Computer (1964.), pp. 24 ff. (в соавторстве с Дж. Мак-Леманом /J. McLeman/).

54
The Recovery of Paul's Letter to the Galatians (1972).

Глава 12. Тюремные послания

Послания к Ефесянам, Колоссянам, Филиппийцам и Филимону обычно называются "Тюремными посланиями", потому что все они были написаны Павлом в заключении. Однако проблема состоит в установлении места заключения, где они были написаны. Из упомянутых в Деяниях Апостолов подобных мест Филиппы полностью исключаются. О Кесарии и Риме1
говорилось в введениях к разным Посланиям. Здесь нам необходимо рассмотреть третью альтернативу - Ефес. Хотя о нем ничего не говорится в Деяниях, многие ученые полагают, что Павел мог быть там в заключении, и в таком случае Тюремные Послания могли быть написаны в Ефесе.

Свидетельства в пользу этой гипотезы можно суммировать следующим образом2
:

1. В 2 Кор. 11.23 Павел говорит, что он был "более в темницах" (т.е., чем другие служители Христа), однако до отправления этого письма, согласно Книге Деяний, он был в заключении только в Филиппах.

2. В 1 Кор. 15.32 слово eqhriomachsa /etheriomachesa/ ("я боролся со зверями") истолковывалось буквально и предполагалось, что когда Павел был в Ефесе, ему угрожала опасность быть брошенным в клетку со львами.

3. В 2 Кор. 1.8 Павел говорит о испытании в Асии (qliyis /thlipsis/ - "отягчены"), и настолько тяжелом, что он не надеялся даже остаться в живых.

4. Случай, когда Прискилла и Акила рисковали жизнью, чтобы спасти Павла (Рим. 16.3-4), скорее всего имел место в Ефесе. Это несомненно ссылка на какое-то событие, происшедшее до написания Послания к Римлянам или, по крайней мере, гл. 16, если считать ее отдельной запиской3
.

5. Климент Римский говорит о семи заключениях Павла в темницу.

6. Сохранились некоторые следы предания о том, что Павел боролся со львом. Так, Дункан цитирует "Деяния Тита", комментарий Ипполита на книгу пророка Даниила, историка середина II века Никифора Каллиста и "Деяния Павла" (середина II века), последние - особо уточняющие, что это произошло в Ефесе.

7. В Ефесе есть здание, которое считается темницей Павла.

8. В Прологе "Против Маркиона" к Посланию к Колоссянам говорится, что оно было написано в Ефесе.

По мнению Дункана эти свидетельства сами по себе без подтверждающих косвенных данных в самих Посланиях неубедительны. О них мы будем говорить в введении к каждому Посланию4
, но такое внутреннее свидетельство может быть доказательством в пользу заключения в Ефесе только в том случае, если есть достаточно оснований для подобного предположения.

Утверждение, что Павел был много раз в заключении, предполагает много событий критического характера, не записанных в Деяниях, и это по крайней мере позволяет считать, что он был в заключении в Ефесе. Но он мог быть в заключении и во многих других местах, особенно в тех областях, где еврейская оппозиция подготовила людей что-то предпринять против него. Лука, по-видимому, имел меньше сведений о раннем периоде служения Павла, чем о его служении в Ефесе.

Ч. Г. Додд5
возражает против буквального толкования слова eqhriomachsa в 1 Кор. 15.32, на следующих основаниях:

1. В том же смысле Павел говорит "я каждый день умираю", тогда как в это время он находился на свободе. "Умираю" здесь можно толковать только метафорически.

2. Римского гражданина крайне редко приговаривали к растерзанию львами и никогда по столь слабому обвинению, как ограбление храма (как считает Дункан)6
. Во всяком случае такое утверждение Павла является чисто гипотетическим, и это не обязательно означало буквально быть брошенным в клетку со львами. Ефесская гипотеза по крайней мере допускает такую возможность, которую Додд считает весьма сомнительной. Метафорическое толкование этого утверждения более убедительно, учитывая слова Павла в обращении к ефесским пресвитерам, что "войдут к вам лютые волки" (Деян. 20.29), которое никто не станет толковать в буквальном смысле7
. И вместо того, чтобы возражать, Павел приводит свой аргумент, что, если нет Воскресения, то он мог бы согласиться с материалистами в их философии: "станем есть и пить, ибо завтра умрем".

Испытание (qliyis) в 2 Кор. 1.8, которое, очевидно, имело угрожающий характер, так как Павел не надеялся остаться в живых, было бы конечно понятным, если он находился в заключении и ему угрожал смертный приговор, но позволяет ли эта теория определить дату? Павел пишет, что он и, возможно, другие вместе с ним (он употребляет множественное число "мы") были отягчены "чрезмерно и сверх силы" и избавлены от "столь близкой смерти" (ст. 10). Если эти утверждения можно отнести к заключению в темнице, то в такой же мере их можно связать и с тяжелой болезнью8
или глубоким духовным кризисом9
. Во всяком случае это должно было произойти после конфликта в 1 Кор. 15.32, так как Павел пишет о нем так, как если бы они не знали о нем. Поэтому Дункан помешает этот случай после "посещения с огорчением" в Коринф и считает, что он имел место в Ефесе или где-то в провинции Асии, по-видимому, в Лаодикии. Противоречия ослабляют обе гипотезы.

Едва ли утверждение Павла, что Прискилла и Акила "голову свою полагали" за него, является доказательством в пользу заключения в Ефесе, хотя такая возможность и не исключена. Мы знаем, что они были в Ефесе (Деян. 18.19), но ничего не знаем о них после прибытия туда Павла (Деян. 19.1), а так как они, по всей вероятности, были в Риме10
, когда Павел пишет этой церкви, то резонно думать, что они ушли из Ефеса до прибытия туда Павла. Они могли рисковать своей жизнью ради спасения Павла, когда и не были с ним, но едва ли такое толкование этих слов будет самым естественным. Поэтому мы можем сказать, что внутреннее свидетельство не указывает на заключение в Ефесе, хотя и говорит о каком-то кризисе, который переживал Павел.

Внешнее свидетельство еще менее убедительно. Утверждение Климента можно считать только выводом из 2 Кор. 11.23, хотя специфическое число семь скорее указывает на достоверное предание11
. Если это утверждение является историческим свидетельством, то его можно считать подтверждением возможных заключений, незаписанных в Деяниях Апостолов, но оно еще не доказывает, что хотя бы одно из заключений имело место в Ефесе. Эпизод со львом не имеет достаточных оснований, потому что апокрифические Деяния нельзя считать надежным свидетельством достоверных преданий. Деяния Тита, очевидно, заимствованы из Деяний Павла12
, а последние не вызывают доверия в том, что касается их исторических данных. Возможно, что они и описывают подлинное событие, но контекст, в котором это событие стоит в этом сомнительном труде, ничем не подтверждает ефесскую теорию. Иероним, который называется правителем в этих Деяниях, не имеет никакого отношения к этому историческому периоду. И весь инцидент выглядит легендарным не только по манере его изложения, но и по его основным идеям. Скорее всего ефесский инцидент является результатом соединения 1 Кор. 15.32 и Деян. 19.23 и далее с добавлением подробностей самого автора13
, который, по всей вероятности, считал, что этот инцидент произошел после освобождения Павла из его первого заключения в Риме.

He большее значение можно придавать и традиционной темнице Павла в Ефесе, так как ничего не известно ни о ее истории, ни происхождении14
, и ее описание, очевидно, построено на предположении, основанном на вышеупомянутых апокрифических рассказах. Пролог к Посланию к Колоссянам не вызывает доверия, если сравнить его с Прологом к Посланиям к Филиппинцам и Филимону, которые, как считается, написаны из Рима. По мнению Дункана последние два могли быть предположением, а первый - независимым преданием. Трудно сказать, какое из них достоверно, но так как Послания к Колоссянам и к Филимону так тесно между собой связаны, почему тогда, в одном случае сохранилось подлинное предание, а в другом - нет15
. То же самое можно сказать как о Риме, так и об Ефесе, но в пользу первого имеется почти бесспорное подтверждение в другом предании.

Тщательный анализ всех свидетельств говорит против ефесского заключения, учитывая еще и молчание о нем в Книге Деяний. Павел трудился в Ефесе около трех лет (Деян. 20.31), и он подчеркивает, что "день и ночь непрестанно со слезами учил каждого". Если эти слова не обязательно понимать в буквальном смысле, то они предполагают беспрерывный период служения у ефесян. Конечно, это не исключает возможности одного или более заключений, но создает трудности для этой гипотезы. Еще большую трудность вызывает полное отсутствие в Деяниях упоминания такого заключения в темницу в описании ефесского служения Павла16
. То, что там была оппозиция, не вызывает сомнения, но во время мятежа Павла не было в Ефесе, потому что ассийские начальники, которые были чиновниками, обеспечивавшие порядок на религиозных праздниках, и хорошо относившиеся к Павлу, уговорили его не идти вместе с его двумя спутниками Гаием и Аристархом. Там нет и намека на арест Павла, и Дункан считает, что скорее всего эти начальники взяли Павла под стражу с целью защитить его. Но едва ли они "просили" бы его идти в темницу (ср. Деян. 19.31), но даже если это и было так, то эта темница никак не походила на того рода заключение, которое Павел описывает в Посланиях17
.

Учитывая Деян. 20.1, ефесское заключение никак не могло иметь места после мятежа. Также неубедительно предположение, что Павел был заключен в темницу в Лаодикии до его путешествия в Македонию, так как Ликаонская равнина располагалась в стороне от пути из Ефеса в Македонию. Автор Деяний указывает не только путь Павла, но и точное время, которое он провел в Греции (три месяца), и трудно себе представить, чтобы он ничего не сказал об Ликаонской равнине, если Павел ходил туда после того, как ушел из Ефеса.

Меньше возражений вызывает ранняя датировка заключения Павла, предложенная Дунканом, когда, по его мнению, было написано Послание к Филиппинцам. Отсутствие упоминания о нем в Деяниях нельзя в данном случае считать доводом против этой даты, потому что, как мы знаем, автор не раз опускал и другие даты (ср. 2 Кор. 11.21 и далее). Главную проблему представляет мотив отсутствия упоминания о том, что, как мы знаем, было серьезным кризисом, если придавать должное значение словам Павла в Фил. 1. Это заключение, должно быть, было кратким и закончилось освобождением, но тогда трудно понять, почему Лука не упоминает о нем, как о поразительном примере римской справедливости, как это было в случае с Галлионом. Дункан18
пытается объяснить молчание Деяний тем, что в то время проконсулом был Юний Силан, а так как он был казнен по приказу Агриппины и при дворе его имя не упоминалось, ссылка на него здесь была бы бестактной. Додд19
подчеркивает, что это соображение могло иметь силу только в том случае, если Деяния были написаны с целью защитить Павла20
. И тогда молчание об этом эпизоде в Деяниях понятно. Ефесское служение в Деяниях описано в столь общих чертах, что какие-то важные события в нем могли быть и опущены, но если Павел пребывал некоторое время в темнице, то трудно понять, почему Лука предпочел рассказать о мятеже, а не о самом раннем заключении Павла, которое имело более серьезные последствия для апостола.

В заключение необходимо отметить, что приведенные соображения недостаточно убедительны, чтобы говорить о заключении Павла в Ефесе, хотя его и нельзя назвать невозможным21
. Относятся ли все или какие-то Тюремные Послания к заключению Павла в Ефесе, является отдельным вопросом, и мы рассмотрим его в введениях к Посланиям к Филиппийцам, к Колоссянам и к Филимону22
.

1
Мнение о том, что отрывок Деян. 28.30-31 переставлен с первоначального месторасположения за Деян. 24.26, что свидетельствует в пользу длительного заключения в Кесарии, а не в Риме, см.: L. Johnson, "The Pauline Letters from Caesarea", ET 68 (1956-7), pp. 24-26. Однако см. критику данной точки зрения в прим. 22 к данной главе.

2
Этот вывод основывается, главным образом, на работе: G. S. Duncan, St. Paul's Ephesian Ministry (1929), pp. 66 ff. Ср. также: W. Michaelis, Einleitung, pp. 207 ff.

3
См. раздел IV гл. 9 данной книги.

4
О месте отправления Послания к Филиппийцам см. пункт В раздела IV главы 14, а Послания к Колоссянам (и Филимону) - раздел VI главы 15 данной книги.

5
New Testament Studies (1953), pp. 100 ff.

6
St. Paul's Ephesian Ministry, pp. 116 ff. Бедкок (F. J. Badcock, The Pauline Epistles and the Epistle to the Hebrews, 1937, p. 68) выдвигает сходное мнение и далее предполагает, что Павел избежал серьезной ситуации после убийства проконсула Силона, который арестовал Павла.

7
То же самое греческое слово Игнатий (Ad Rom. n. 1) использует в чисто метафорическом смысле (по отношению к отряду солдат) (ср.: Aradt and Gingrich, A Greek-English Lexicon of the New Testament, 1957, p. 361). Осборн (R. E. Osbome, JBL 85 (1966), pp. 225-230) считает, что к слову eqhriomachsa /etheriomachesa/ (1 Кор. 15.32) может быть найдена параллель в манускрипте Книги Пророка Аввакума, где слово "w habbh met" обозначает "простых" в Иудее, которые соблюдают'закон. Точно такой же термин мог относиться к противникам Павла. Другой автор (A. J. Malherbe, JBL 87 (1968), pp. 71-80) доказывает скорее греческое, чем еврейское, происхождение этого слова. Согласно употреблению подобных категорий в диатрибах слово eqhriomachsa, скорее всего, имеет здесь метафорическое значение. Однако ср. буквальное понимание слов Павла: J.-F. Collange, Philippiens, p. 33. Эринг думает, что это относится к событию, которое должно было произойти, но никогда не случилось: J. Hering, Corinthians, p. 171 f.

8
Ср.: Е. В. Allo, St. Paul, Seconde Epltre aux Corinthiens (1937), pp. 15 ff; M. Goguel, Introduction, iv, P p. 132; ср. также: H. Clavier, "La Sante de I'apotre Paul", Studia Paulina, pp. 66-82.

9
Гудспид (Goodspeed, INT, p. 105) предполагает, что это может обозначать мысленное страдание в противостоянии враждебности коринфян.

10
Дункан считает гл. Рим. 16 частью Послания к Римлянам: Duncan, ET, April 1935, р. 298 п.

11
Шмид (J. Schmid, Zeit und Opt der paulinischen Gefangenschaftsbriefe (1931), p. 65 n.) выделяет предположение Целлера (E. Zeller) о том, что число "семь" у Климента учитывает заключение в Риме, заключение в Кесарии и пятикратную порку, упомянутую в 2 Кор. 11.24 (Ср.: Т. Mommsen, ZNTW, 1901, р. 89).

12
Ср.: M. R. James, The Apocryphal New Testament (1924), pp. 271 f, 291.

13
Ср. исследование методов автора в работе Л. Вуо: Leon Vouaux, Les Actes de Paul et ses lettres apocryphes (1913), pp. 112 ff.

14
Ср.: М. Jones, Philippians, WC (1912), p. xxxiii.

15
См.: P. Corssen, ZNTW (1909), pp. 37 ff. Автор считает, что под заточением имеется ввиду хорошо известное заключение в Риме, описанное в конце Книги Деяний, а Павел написал свое Послание к Колоссянам и Филимону, будучи арестованным во время задержки в Ефесе по пути следования из Кесарии в Рим. Однако эта теория неубедительна.

16
Дейссман (Deissmann, Anatolian Studies presented to Sir W. Ramsay, p. 124 п.) предполагает, что опущение было вызвано чатично недостаточным знанием Луки эфесского периода служения ал. Павла, частично тем, что это не входило в его план повествования.

17
Дункан относит Послания к Колоссянам и к Филимону ко времени заключения, вызванного мятежом (Duncan, op. ctt, pp. 14.0 S.). Позже исследователь пересмотрел свою точку зрения и теперь считает, что эти Послния написаны во время второго заключения в Ефесе (NTS 3 (1957), pp. 211 .', 5 (1958), pp. 43 К.). Существенная разница между заключениями представляет серьезную проблему для эфесской гипотезы (ср.: М. Meinertz, Einleitung, p. 122).

18
Op. cit, pp. 100 ff.

19
New Testament Studies, pp. 102-103.

20
Большинство ученых предпочитают более позднюю датировку, но среди тех, кто настаивает на датировке 63 годом, можно выделить: F. F. Bruce, The Acts of the Apostles (1951); R. B. Rackham, The Acts of the Apostles (1908). Вильяме (С. S. С. Williams, The Acts of the Apostles (19S7), p. IS) считает аргументы в пользу ранней датировки достаточно вескими, однако допускает возможность того, что выход в свет Книги был отложен на несколько лет.

21
См.: D. Т. Rowlingson, "Paul's Ephesian Imprisonment", ATR 32 (1950), pp. 1-7. Автор полагает, что большинство данных носит нейтральный характер, однако он приходит к выводу о том, что есть две "соломинки" в пользу заключения в Ефесе, за которые можно ухватиться: (1) намерение Павла посетить долину в Ликии и (2) его намерение послать Тимофея. Первый факт нашел свое отражение в Послании к Колоссянам, второй - в к Филиппийцам

22
Представляется уместным здесь привести гипотезу Л. Джонсона (L. Johnson, "The Pauline Letters from Caesarea", ET 78 (1956-7), pp. 24 ft".), гласящую, что все Тюремные Послания, а также 2 Тим., отправлены из Кесарии на том основании, что Деян. 28.30-31 стоит не после Деян. 28.29, а после Деян. 24.26. Автор пришел к данному выводу на основе стихо-метрического исследования, утверждающего, что Деяния должны также состоять из 90 колонок, как и Евангелие от Луки. Из этого следует, что современные Деяния с ее незавершенностью является следствием перестановок. Метод, допускающий редакции и перестановки, представляется сомнительным, особенно - попытки подкрепить выводы с помощью ссылок на Рим в 2 Тим. 1.17. Отсутствие данных, подтверждающих текстуальные изменения, придают этой гипотезе малоубедительный характер.

Глава 13. Послание к Эфесянам

Для многих это Послание является одним из самых трогательных Посланий Павла, а для некоторых представляет собой только воспроизведение тем ал. Павла другим автором. Много споров вызывал, и до сих пор вызывает, вопрос его авторства, и мы прежде всего подробно рассмотрим свидетельства за и против его аутентичности.

I. АУТЕНТИЧНОСТЬ

А. Традиционный взгляд

Так как до XIX в. Послание к Ефесянам считалось подлинным посланием Павла, мы остановимся на позитивных основаниях, на которых базируется этот взгляд.

1. Самоудостоверение

В обращении, которое идентично обращениям в Посланиях к Коринфянам и к Колоссянам, писатель утверждает не только то, что он Павел, но и то, что его апостольская власть дана ему Богом. Также характерным для Павла является приветствие с преподанием благодати и мира (1.3). Кроме того, в этом Послании Павел сам удостоверяет свое имя (3.1), как и в 2 Кор. 10.1, Гал. 5.2, Кол. 1.23, 1 Фес. 2.18 и Флм. 9 (ср. также 1 Кор. 16.21; Кол. 4.18; 2 Фес. 3.17; Флм.1.19, где оно стоит в конце писем).

Все Послание, и особенно раздел со стиха 3.1 и далее, изобилует утверждениями от первого лица. Автор пишет, что он сам услышал о вере читателей и их любви к другим христианам (1.15); он благодарит за них Бога (1.16); называет себя "узником Иисуса Христа" (3.1; 4.1); подчеркивает, что пишет о тайне, лично ему открытой (3.3 и далее); ссылается на свое Божественное назначение на служение (3.7); просит читателей не унывать из-за его страданий (3.13); обещает смиренно ходатайствовать за них (3.14 и далее); утверждает необходимость для читателей стать на новый путь жизни и мысли на фоне языческого невежества и распутства (4.17 и далее); дает свое собственное толкование тайны (5.32); просит молиться за него, дабы исполняя "посольство в узах", он мог смело проповедовать (6.19-20); и заканчивает личным приветствием (6.21-22). Из этих свидетельств об отношениях между автором и читателями можно хорошо себе представить личность Павла. Она полностью соответствует тому, что мы знаем о нем из других Посланий. О другом толковании этих свидетельств мы будем говорить ниже, здесь же нельзя не согласиться с тем, что автор сам хорошо знал нужды и обстоятельства читателей.

2. Внешнее удостоверение

Это Послание, очевидно, хорошо было известно в середине II века как среди ортодоксальных христиан, так и среди язычников. Оно включено в самый ранний канон -канон Маркиона (ок. 140 г.), хотя и значилось в нем под названием "к Лаодикийцам". Поэтому авторство Павла в то время не оспаривалось. В Мураториевом каноне (ок. 180 г.) оно числится как Послание Павла. Оно входило в собрание Посланий Павла в латинской и сирийской версиях. Им пользовались офиты, валентиниане и василидиане1
(т.е. различные гностические секты). Сходство с его языком мы находим в писаниях Климента Римского, Игнатия, Поликарпа, Пастыре Ермы, возможно, Дидахе. Объяснение сходства нельзя приписать одинаковой интеллектуальной среде, потому что эти писатели отражают более развитое состояние церковной жизни и мысли. Большинство ученых поэтому считают, что оно было написано до Послания к Римлянам и Посланий к Коринфянам (95 г.)2
.

3. Структура, характерная для Павла

Оставляя в стороне стилистические особенности, о которых мы будем говорить ниже, здесь можно указать на явное литературное сходство между этим и другими Посланиями Павла. Это характерная для Павла структура послания: обращение, благодарение, доктринальное поучение, нравственные наставления, приветствие и благословение3
. В общем эта структура соответствует литературной эпистолярной модели того времени, но она имеет сугубо характерные павловские черты по сравнению с не-павловскими новозаветными Посланиями (и, между прочим, с сомнительным Третьим Посланием к Коринфянам). Особенно это касается богословского обоснования нравственных наставлений, которое не только аналогично другим Посланиям Павла, но и составляло неотъемлемую часть подхода апостола к практическим проблемам.

4. Языковое и литературное сходство

В этом и других Посланиях есть много общих слов, которые нигде больше не встречаются в Новом Завете. Словарь его гораздо ближе к первым Посланиям Павла, чем к Посланию к Колоссянам. В нем есть характерные парадоксальные антитезы (ср. 6.15, 20), свободные цитаты из Ветхого Завета (4.8-10; ср. Рим. 10.6-8) и адаптация ветхозаветного языка (1.22; 2.13, 17; 4.25; 5.2; 6.1-3; ср. 1 Кор.3.9)4
.

Литературную связь с другими Посланиями Павла и другими новозаветными Посланиями мы рассмотрим ниже, здесь же поразительное сходство между Посланием к Ефесянам и Посланием к Колоссянам требует некоторых комментариев, так как тесная связь между ними несомненно сыграла определенную роль в традиционном подходе. Если Послание к Колоссянам является подлинным Посланием Павла, а мало кто из современных ученых сомневается в этом, то его тесная связь с Посланием к Ефесянам и патриотическим предположением, что оба Послания достоверны, является сильным доказательством в пользу Послания к Ефесянам. Фактически же эти доказательства имеют большее значение для Послания к Ефесянам, чем для Послания к Колоссянам.

5. Богословское сходство

Если в Послании есть несколько новых акцентов (как, например, учение о Церкви), то основа богословия не вызывает сомнения. Это характерная концепция Бога не только как Бесславного (1.17) и могущественного (1.19), но и как милостивого (2.4 и далее), то же осознание мистического чуда, что верующий пребывает "во Христе"(1.3; 10-11 и др.), то же понимание примирительного значения Распятия (2.13 и далее), то же восприятие служения Святого Духа (2.18; 3.5; 4.1 и далее, 30; 5.18), то же осознание предопределяющего замысла Божия (1.5 и далее). Именно Послание к Ефесянам не без основания часто называлось венцом павлинизма5
.

6. Исторические данные

Из-за почти полного отсутствия каких-либо исторических указаний в самом Послании поиск исторических данных в пользу предания может показаться бессмысленным, но подходы основываются на отрицательных, а не на положительных данных. Молчание о разрушении Иерусалима имеет особое значение ввиду разрушения преграды между евреями и язычниками (2.14 и далее)6
, тогда как отсутствие упоминания о гонениях на читателей может предполагать первый период церковной истории, т.е. апостольский7
. Кроме того, отсутствие развитой церковной организации говорит скорее о ранней, чем поздней дате.

7. Заключение

Этот краткий обзор традиционной точки зрения позволил нам увидеть обширные внешние данные и оценить внутренние свидетельства доверенности в самом Послании. И именно на этом фоне мы рассмотрим возражения некоторых школ критики. Сначала мы остановимся на аргументах против аутентичности Послания, чтобы как можно шире показать основания, на которых отвергается авторство Павла. Противники аутентичности Послания должны во всяком случае привести веские доказательства, так как авторство Павла не только удостоверяется в самом Послании, но и считалось таковым Христианской Церковью. Так Миттон, который сам отрицает авторство Павла, признает, что "пока не будет доказано обратного, авторство Павла должно признаваться"8
. Это означает, что защитникам авторства Павла достаточно легко будет привести возражения против аргументов его противников. Это, конечно же, является оборонительной позицией, но в данном случае она и не может быть какой-либо иной.

Б. Аргументы против авторства Павла

Эти аргументы можно для удобства разделить на четыре группы: лингвистические и стилистические, литературные, исторические и доктринальные. В таком порядке мы их и будем рассматривать.

1. Лингвистические и стилистические аргументы9

Прежде всего надо отметить, что некоторые слова нигде больше не встречаются в Новом Завете, тогда как другие имеются в Новом Завете, но отсутствуют в других общепризнанных Посланиях ап. Павла. Так, например, говоря о диаволе, Павел никогда не использует слова diabolos /diabolos/ в своих Посланиях, кроме как в Послании к Ефесянам (оно встречается и в Пастырских Посланиях, но так как их аутентичность подвергается сильному сомнению, они исключаются из системы доказательств). Фраза "на небесах", которая много раз употребляется в этом Послании, отсутствует в других Посланиях Павла. Предлоги ek /ее/ и kata /cata/ не характерны для Павла, так как он обычно пользуется родительным падежом10
.

По мнению Гудспида", новеллистический элемент в словаре Послания говорит о его тесной связи с такими писаниями, как Евангелие от Луки, Деяния Апостолов, Первое Послание Климента, Первое Послание Петра и Послание к Евреям, которые, как полагает Гудспид, написаны в конце I века. На этом основании он считает, что лингвистические данные указывают на время более позднее, несовместимое с временем жизни апостола Павла.

Стиль этого Послания, конечно же, отличается от других девяти бесспорных Посланий Павла, и некоторые ученые усматривают в этом доказательство против авторства Павла. Гудспид называет его "возвышенным и литургическим, а не характерным для апостола Павла прямым, быстрым и полемичным"12
. Так, по высказыванию Миттона "в Послании к Ефесянам мы видим некоторую высокопарность, которую в других своих Посланиях Павел избегал (ср. 1 Кор. 1.17; 2.4, 13)13
. А также и излишнее многословие как, например, thn bovlhn tov qelematos /ten boulen tou thelematos/ (1.11) и tov kratovs ths iscuos /tou cratous tes ischyos/ (1.19), некоторые ученые считают его не характерным для Павла и на этом основании отрицают аутентичность этого Послания14
.

Далее, по мнению Гудспида, благословения в начале Послания не типичны для Павла, который обычно вводил тему и развивал ее, тогда как в Послании к Ефесянам автор перескакивает с одной темы на другую.

2. Литературные аргументы15

Самым важным в этом аспекте является связь между Посланием к Ефесянам и к Колоссянам. Считается, что более 25% слов в Послании к Ефесянам заимствованы из Послания к Колоссянам, тогда как более 30% слов в последнем встречаются в первом. Ничего подобного нет в других Посланиях Павла, и этот факт требует объяснения. Мнение, что оба Послания были написаны одним автором, по разным поводам отвергается в пользу теории, что автор Послания к Ефесянам так хорошо знал Послание к Колоссянам, что он продолжал свою мысль в соответствии с развитой аргументацией в последнем Послании и иногда соединял отрывки, которые стояли отдельно в первом. Но так как точное сходство с Посланием к Колоссянам не столь велико, как предполагает эта гипотеза, у многих ученых вызывает сомнение, что автор знал Послание к Колоссянам наизусть16
. Фактически, есть только одна фраза, которая дословно повторяется в двух Посланиях, и она касается Тихика.

Однако самым сильным аргументом против авторства Павла считается не просто использование Послания к Колоссянам, а частое употребление одинаковых слов и терминов в совершенно ином смысле. Некоторые ученые, например, не могут себе представить, чтобы такой человек, как Павел, употреблял не свои собственные термины для выражения новых идей, а заимствовал из Послания к Колоссянам фразы для выражения чего-то совершенно иного17
. Проблема в том, возможно ли психологически для человека такого живого ума, как Павел, повторять слова и фразы в совершенно другом смысле. Противники авторства Павла считают это невозможным. Так, например, описание Христа как главы Церкви в Ефес. 4.15-16 считается заимствованным из Кол. 2.19, но там оно предполагает космические силы18
. Если в Послании к Колоссянам слово "тайна" касается тайны Христа, то в Послании к Ефесянам оно используется в смысле единения евреев и язычников19
. В Кол. 1.25 слово oikonomia /oiconomia/ (синод, "домостроительство", букв, "экономия") предполагает возложенную задачу, тогда как в ст. Ефес. 3.2 запланированное действие Божие. Подобные факты считаются характерными для Послания к Ефесянам.

Миттон20
обращает внимание на много случаев в Послании к Ефесянам, где два отрывка из Послания к Колоссянам были соединены в один (например, Кол. 1.14 и Ефес. 1.7; Кол. 1.9, 4 и Ефес. 1.15-16; Кол. 2.13, 3.6 и Ефес. 2.1-5). Он утверждает, что некоторое сходство слов и выражений в отрывках из Послания к Колоссянам служит звеном для их соединения в Послании к Ефесянам. И этим он пытается показать, что этот автор не только не был автором Послания к Колоссянам, но что он цитирует последнее по памяти.

До сих пор мы говорили только о литературной зависимости между Посланием к Ефесянам и Посланием к Колоссянам, но некоторые авторы видят эту зависимость и в других восьми подлинных посланиях Павла. Так, Гудспид, например, считает, что автор Послания к Ефесянам хорошо знал все другие письма, но не Павла, а его преданного ученика. И главным образом на основании этого предположения Гудспид утверждает, что Послание к Ефесянам должно было быть написано после составления сборника других Посланий. По мнению Миттона метод введения материала из этих других писем столь сильно отличается от метода Павла, что автором Послания к Ефесянам, очевидно, был имитатор Павла. Была предпринята попытка доказать это путем сравнения Послания к Ефесянам с Посланием к Филиппийцам, в котором значительно меньше параллелей с другими Посланиями Павла21
. Миттон считает, что Послание к Филиппийцам может служить стандартом, потому что оно относится к тому же периоду, что и, как предполагается, Послание к Ефесянам и поэтому может считаться типичным для писаний Павла. Сравнение этих Посланий показывает, что в Послании к Ефесянам имеется не только значительно больший процент параллелей, характерных только для ап. Павла, но и большая тенденция к заимствованию еще более удивительных отрывков из других Посланий, что по мнению Миттона22
указывает на имитатора. Это мнение основывается на предположении, что только имитатор мог воспроизвести отрывки, которые произвели на него более сильное впечатление, чем другие. Кроме того, он предлагает использовать для сравнения "удивительные и запоминающиеся отрывки" из других Посланий Павла, которые по его мнению принадлежат перу имитатора. Это также указывает на различие между Посланием к Ефесянам и Посланием к Колоссянам, что, если это предположение считать правильным, говорит о том, что первое было написано не Павлом.

Следующей проблемой являются литературные параллели между Посланием к Ефесянам и другими новозаветными книгами, и это особенно важно ввиду их использования для установления даты этого Послания. В Послании к Ефесянам и Первом Послании Петра есть много параллелей, хотя и трудно определить в каком направлении идет эта зависимость, если она действительно существует. Те, кто полагает, что в Послании к Ефесянам есть заимствования из Первого Послания Петра, находятся в более выгодном положении, чем утверждающие обратную зависимость. К последним принадлежит Миттон23
, который считает, что если Первое Послание Петра относится ко времени Павла, то почти с уверенностью можно сказать, что Послание к Ефесянам относится к тому же времени и поэтому должно быть написано Павлом. Но так как он не считает ап. Петра автором Первого Послания Петра, он датирует оба Послания временем значительно позже Павла. Еще больше параллелей мы находим в Послании к Ефесянам и Книге Деяний, чем в других Посланиях Павла, и это имеет несколько различных объяснений. Так, если автор Деяний использовал Послание к Ефесянам, то трудно отрицать авторство Павла для последнего. Но те, кто отрицает авторство Павла, также должны отвергнуть и то, что автор Деяний знал Послание к Ефесянам, и тогда единственно приемлемым решением будет считать, что Послание к Ефесянам было написано под влиянием Деяний, либо оба они были написаны в одно и то же десятилетие и в одной и той же духовной атмосфере. Ни в одном из этих случаев авторство Павла невозможно. По мнению Гудспида, автор Послания к Ефесянам представляет себе Павла в условиях, в которых оставляют его Деяния, т.е. "узником за проповедь эллинам"2
''.

Еще одной из причин, почему некоторые ученые считают, что Послание к Ефесянам не могло появиться до Евангелия от Луки и Деяний Апостолов, является отсутствие каких-либо признаков Послания к Ефесянам в Евангелиях от Матфея и от Луки. По мнению Гудспида, появление Евангелия от Луки и Книги Деяний побудило собрать все письма Павла в один сборник. С другой же стороны, считается, что сходство между Посланием к Ефесянам и Евангелием от Иоанна поддерживает теорию, что это Послание относится к периоду между синоптическими Евангелиями и Евангелием от Иоанна25
.

Другой важной проблемой является форма письма. Она отличается от других Посланий Павла отсутствием конкретной ситуации, к которой обращался бы Павел. По мнению Моффатта26
, это Послание является наставлением, а не письмом, тогда как многие ученые сильно критиковали мнение, что эта особая форма предполагает циркулярное письмо27
.

Кроме того, ссылки на Павла в Послании считаются искусственными. Так, например, слова "мне, наименьшему из всех святых" (3.8) звучат, по мнению Миттона, "явно нарочито, даже самоуверенно и несколько театрально"28
. В 3.2 довольно странно выглядят слова Павла "как вы слышали о домостроительстве благодати Божией, данной мне для вас". Так и в 3.4 Павел как бы хвалится своим "разумением тайны Христовой", предполагая тем неразумение других. Он предстает слишком самоуверенным и восстающим против многого, что совершенно не характерно для Павла29
. Поэтому считается, что преклонение писателя перед Павлом создает реальную трудность для защитников авторства Павла, так как Павел никогда не подчеркивал бы своей работы в таких выражениях, как здесь30
.

3. Исторические аргументы31

Имеются столь сильные внешние свидетельства признания Павла автором Послания к Ефесянам, что противникам аутентичности трудно их оспорить. Обычно ссылаются на то, что в то время псевдография широко признавалась даже среди христиан. В подтверждение этому приводятся те части Нового Завета, которые некоторые ученые считают псевдографическими, такие как Второе Послание Петра, Послание Иуды, послание Иакова, Откровение, Первое Послание Петра и Пастырские Послания. Если такова была христианская практика, то из этого следует, что христианская Церковь, не колеблясь, должна была признать такое Послание, как к Ефесянам, даже если и знала, что его автором не был Павел. Ранним свидетельством о его признании и использовании можно и пренебречь, если оно противоречит гипотезе, которая дает обоснованное объяснение внутренним свидетельствам. Таким образом, если внутренние свидетельства говорят против авторства Павла, то им отдается предпочтение перед внешними свидетельствами32
.

Одним из сильнейших исторических факторов против авторства Павла считается степень раздоров между язычниками и евреями. В Послании к Ефесянам конфликт между ними уже, видимо, был разрешен, тогда как в других Посланиях Павла он еще был сильным. Основным доводом ученых, разделяющих это мнение, является то, что эти раздоры не могли быть разрешены при жизни Павла33
.

Далее Гудспид34
считает, что разрушение преграды между евреями и язычниками, хотя и метафорическое, скорее всего произошло после 70 года, когда разрушение храма полностью устранило эту преграду. Близким этому мнению является предположение, что в то время Церковь уже состояла исключительно из язычников. Ефес. 2.2, 11 приводится в доказательство того, что все читатели были в прошлом язычниками, тогда как стих 2.3 предполагает, что автор отождествляет себя в этом смысле с читателями и следовательно, он был язычником и не мог быть Павлом.

Другой линией аргументации против авторства Павла является утверждение, что Послание к Ефесянам имеет много параллелей с гностической литературой. Это мнение было впервые высказано Бауром35
в XIX веке, но и теперь его разделяют такие ученые, как Э. Кеземан36
и Г. Концельман37
. Последние основываются на том предположении, что образ главы/тела в Послании к Ефесянам и в Послании к Колоссянам указывает на гностический миф об Искупленном-Искупителе. Но эта точка зрения опровергается на том основании, что Мани (III в.) был первым, соединившим много мифов в один, и поэтому такое свидетельство относится к гораздо более позднему времени и не может иметь какого-либо отношения к происхождению любого Послания38
.

4. Доктринальные аргументы39

Большинство критиков авторства ап. Павла считает, что аргументы, основанные на доктринальных различиях, вызывают сильное сомнение. Но если эти различия, которые в отдельности весьма незначительны, объединить по группам, то они приобретают некоторый вес.

(1) Можно выделить некоторые отличия этого Послания от учения ап. Павла о Церкви. В этом Послании Церковь является вселенской, а не поместной, как это часто имеет место в других Посланиях Павла. Павел использует это слово в обоих смыслах, но Гудспид40
подчеркивает тот факт, что в Посланиях Павла категория церкви указывает чаще на поместную, а не на вселенскую Церковь. Далее он считает, что автор является скорее всего церковным писателем. "Он видит в Церкви большое духовное братство, построенное на апостолах и пророках'"". Как и в Откровении, Церковь является Невестой Христовой. Однако в Послании к Ефесянам этот образ соединяется с другими образами, такими как устроение, насаждение и возрастание, которые Павел употребляет отдельно.

Противники авторства Павла ставят большой акцент на необычной власти, которой облачены апостолы и пророки. Особую проблему вызывает Ефес. 2.20, так как там говорится, что апостолы и пророки являются основанием Церкви, что противоречит 1 Кор. 3.11, где утверждается, что им является только Христос.

Ссылку в Ефес. 3.5 на "святых апостолов и пророков" относят к периоду после времени Павла, когда апостолы становились все более почитаемыми. Возражение вызывает употребление слова "святые", так как оно предполагает большее почитание апостолов, чем это могло быть во времена Павла. Так, Гудспид42
полагает, что это выражение относится к концу I века, и он основывает свое предположение на таких же выражениях в Лук. 1.70; Откр. 18.20 и в Евангелии от Матфея, относя все эти книги к более поздней дате.

(2) Усматриваются также различия в христологии Павла в Послании к Ефесянам по сравнению с другими Посланиями. Некоторые акты, которые приписываются Богу в других Посланиях, в этом Послании приписываются Христу. Достаточно привести два примера. Так, в Ефес. 2.16 примирение приписывается работе Христа, а в Кол. 1.20; 2.13-14 - Богу, и в Ефес. 4.11 Христос назначает служителей Церкви, а в 1 Кор. 12.28 - Бог.

Считается, что нигде больше в своих Посланиях Павел не говорит о сошествии., Христа в преисподнюю, и это трудно согласовать с его богословием (Ефес. 4.9). Однако другие не видят различия между доктриной восшествия в Евангелии от Луки и доктриной сошествия здесь.

Следующим различием считается то, что употребление формулы "во Христе", часто встречающейся в этом Послании, не имеет такого глубокого смысла, которое придавал ему ап. Павел. Если Павел употреблял ее в смысле личного отождествления со Христом и корпоративной личностью, то в Послании к Ефесянам она является, главным образом техническим средством выражения43
.

Слабый акцент на смерти Христа в этом Послании также вызывает сомнение в авторстве Павла. Считается, что писателя больше интересует вознесение Христа, чем Его смерть. В главном разделе об искупительной работе Божьей (Ефес. 1.15-2.10) о смерти ничего не говорится, а о Воскресении дважды. Кроме того, главной целью работы Христа считается примирение между евреями и язычниками (2.13-18).

(3) Наконец, выдвигается мнение о расхождениях в учении об общественной жизни. Считается, что по сравнению с отношением Павла к браку в 1 Кор. 7 писатель Послания к Ефесянам проявляет гораздо более духовный подход. На примере института брака он показывает связь между Христом и Церковью. Однако не все согласны с таким мнением, и многие полагают, что сначала его отношение к браку было обусловлено его верой в скорое пришествие Христа.

Кроме того, отношение Павла к детям в этом Послании отличается от его отношения в Послании к Колоссянам44
. В первом говорится, что детей надо воспитывать "в учении и наставлении Господнем" (6.4), тогда как в Кол. 3.21 говорится только о том, что их не надо раздражать. По мнению Гудспида это значит, что Послание к Ефесянам предполагает более продолжительное религиозное воспитание.

Еще одно различие касается отношения автора Послания к Ефесянам к обрезанию. Если в этом Послании он говорит о нем с осуждением, то в других Посланиях отношение к нему более уважительное, хотя апостол достаточно ясно показывает, что его нельзя навязывать язычникам45
.

В. Аргументы в пользу авторства Павла

Главные аргументы против авторства Павла были рассмотрены в целом, не останавливаясь на отдельных моментах, чтобы создать общее впечатление от имеющихся свидетельств. Но чтобы определить ценность этих свидетельств, их необходимо рассмотреть каждое в отдельности. Защитников авторства Павла иногда обвиняли в применении метода "разделяй и властвуй", как будто аналитическая критика свидетельств совершенно неуместна. Но любая гипотеза, построенная только на общем впечатлении, которая боится детального критического подхода, не заслуживает внимания.

Любое утверждение об авторстве Павла должно начинаться с внешних свидетельств. Митгон46
считает его "самым сильным оплотом в защите авторитета Павла", а Найнгем47
идет дальше и признает, что "внешние свидетельства, касающиеся Послания к Ефесянам, являются неоспоримыми".

Ввиду неубедительности характера внешнего удостоверения для любой теории, отрицающей авторство Павла, защитники достоверности Послания могут со всем основанием согласиться с тем, что аргументы против предания должны носить столь убедительный характер, чтобы не оставлять места ни для какого иного решения, кроме отрицания предания. Кроме того, если само предание отрицается, то чем можно объяснить единодушное отрицание его правильности? И нашей задачей будет поэтому выяснить, являются ли аргументы против достоверности достаточно убедительными.

1. Лингвистические и стилистические аргументы48

Отрицание авторства Павла на том основании, что в Послании к Ефесянам имеется много непавловских слов, является аргументом, который должен использоваться с большими оговорками49
. Павел обычно использовал новые слова, когда он рассматривал новые темы, и данное возражение может иметь вес только в том случае, если доказать, что Павел не мог употребить новые слова, что совершенно невозможно.

Утверждение, что разные слова используются в Послании для выражения идей, встречающихся в других Посланиях Павла, ставят самую серьезную проблему, но даже в данном случае нельзя отрицать авторства Павла без убедительных доказательств, что ал. Павел не мог употребить эти выражения. Так, например, апостол вполне мог употребить фразу "на небесах" или использовать другие грамматические конструкции50

Сравнение словаря Послания с так называемыми книгами конка I века может быть препятствием только для тех, кто убежден в поздней дате написания этих книг. Только Первое Послание Климента можно с точностью датировать концом I в.51
, а так как общепризнанно, что Климент Римский знал и использовал Послание к Ефесянам, таким направлением критики можно пренебречь.

Хотя стиль Послания в какой-то мере и отличается от обычного стиля Павла, будучи более взвешенным, продуманным и спокойным, чем в Посланиях к Галатам или к Коринфянам, и менее аргументированным, чем к Римлянам, может ли это оправдать вывод, что Павел не мог написать Послание к Ефесянам?52
Конечно, каждый имеет право утверждать свое мнение, основанное на стилистических характеристиках, но это основание не поддерживает мнения о том, что Павел не мог написать Послание к Ефесянам. Его скорее можно рассматривать как свидетельство многосторонности личности Павла. Во всяком случае надо заметить, что стилистические особенности чаще встречаются в первой части Послания, где доктринальные утверждения носят более созерцательный характер и где отсутствует полемика53
. Отсутствие противостояния, очевидно, повлияло на ход мыслей Павла, и самым естественным будет предположить, что стиль здесь отражает его собственную реакцию.

Несомненно, прав Клогг54
, по мнению которого, стиль Послания отражает созерцательное расположение духа Павла.

Более важным является вопрос, сознательно ли имитатор употребил такой стиль55
, столь близкий стилю Павла и столь отличный от него, отражающий одну и ту же атмосферу, но столь по-разному выражающий ее. Прав ли Гудспид, считающий, что Ефес. 1 написано не Павлом, потому что в других главах темы, затронутые в первой главе, не развиваются? Конечно, автор волен выбирать метод, не рискуя не быть признанным автором того, что он пишет, если он выбирает метод, которым раньше не пользовался! Но даже если и согласиться с тем, что изменение метода может быть указанием или косвенным доказательством против авторства Павла, то во всяком случае несомненно, что благословения в Ефес. 1 выглядят естественно, если автор был павлинистом, собравшим все письма Павла в один сборник. Едва ли психологически возможно, чтобы имитатор, сознательно воспроизводя великие павлианские темы, "перескакивал с одной темы на фугую"56
, как в этом Послании. Более естественным для него было бы употребить более высокопарный стиль. В таком случае, если Послание к Ефесянам было написано имитатором, то автор должен был обладать исключительно большим литературным талантом.

2. Литературные аргументы57

Тесная связь между Посланием к Ефесянам и Посланием к Колоссянам может иметь совершенно противоположные объяснения. Противники авторства Павла не могут допустить, чтобы один человек мог написать два Послания столь сильно схожих по своим темам и фразеологии и столь отличающихся по другим аспектам, тогда как сторонники авторства Павла в равной мере не могут допустить, чтобы два человека могли написать два таких Послания, которые столь глубоко взаимозависимы и в то же время не зависимы друг от друга. Эта тесная связь является именно тем, что можно было бы ожидать, если бы Павел написал эти два Послания в короткий промежуток времени и использовать во втором (Послании к Ефесянам) великие темы первого, вырванные из их первоначальной ситуации58
. По мнению Миттона59
, имитатор, написавший Послание к Ефесянам, ближе бы придерживался Послания к Колоссянам, если бы имел его перед глазами, и поэтому Миттон склонен считать, что имитатор знал его настолько хорошо, что мог легко вспомнить его темы и фразеологию. По мнению Миттона это значит, что два Послания не настолько похожи друг на друга, чтобы оба их можно было бы приписать перу Павла, но настолько похожи друг на друга, чтобы одно из них приписать имитатору, копирующему Павла. Однако какой критический критерий может с уверенностью утверждать, что различие между ними настолько велико, чтобы приписать одно из них имитатору, пишущему по памяти?60
Если бы эта гипотеза была права, то едва ли только один единственный отрывок, имеющий любую степень вербальных параллелей с Посланием к Колоссянам, заканчивался бы ссылкой на Тихика. По мнению Гудспида трудно понять, почему имитатор запомнил этот отрывок с такой большой степенью вербальной точности и считал необходимым включить его в письмо, которое должно было войти в сборник писем Павла. Предположение же Миттона61
, что оно могло быть включено из-за Тихика, который еще, возможно, был жив, не имеет основания, так как те же слова уже были употреблены в Послании к Колоссянам. Это в значительной степени говорит против теории, отрицающей авторство Павла. И, конечно же, этот отрывок является серьезным камнем преткновения для противников авторства Павла. Лучшим же объяснением повторения является предположение, что Павел просил своего секретаря употребить те же слова, касающиеся Тихика, которые были употреблены в Послании к Колоссянам62
.

Сторонники гипотезы имитатора выдвигают аргументы, которые можно использовать против них же самих, потому что, согласно этой гипотезе, имитатор сознательно как можно ближе придерживался своей модели. Но духовное интеллектуальное значение Послания к Ефесянам63
, наряду с отсутствием буквального воспроизведения Послания к Колоссянам, никак не может предполагать имитатора, даже если это допускает гипотеза составления Послания по памяти. Эта гипотеза пытается разрешить трудную проблему. Однако еще труднее объяснить, почему имитатор, пишущий в конце I века, выбрал Послание к Колоссянам для обоснования своего краткого учения Павла64
. Теория, согласно которой Послание к Колоссянам долгое время оставалось единственным из Посланий Павла, известных автору, на первый взгляд может резонно дать обоснованное объяснение этому феномену. Но убедительность этой теории полностью зависит от следующей теории поздней датировки сборника писем Павла, потому что у нас слишком мало данных, которые позволили бы нам сделать более или менее убедительные выводы65
. Климент Римский, несомненно, знал не одно Послание Павла, и вполне вероятно, что они были более широко известны, чем это предполагает данная теория. Чтобы придать вескость этой гипотезе, необходимо предположить, что имитатор находился в каком-то неизвестном христианском центре, но мыслил в категориях Послания к Колоссянам. Однако такая альтернатива никак не может быть приемлема для традиционного взгляда.

Далее мы должны рассмотреть аргумент против авторства Павла, основанный на использовании слов, которые считаются заимствованными из Послания к Колоссянам, а затем использованными в совершенно ином значении. Никто не станет отрицать, что писатель может при необходимости употреблять слова в разном значении, но тогда надо предположить очень короткий интервал между написанием этих двух Посланий, что требует выполнения двух условий. Для этого надо сказать, что употребление слов в разных значениях одним писателем не возможно в одно и то же время, и в трудах писателя, которому они приписываются. Но примеры, приводимые противниками авторства Павла, не выполняют ни одного из этих условий. Так, предполагаемое различие между Ефес. 4.15-16 и Кол. 2.19 в их изображении Христа как главы не имеет основания ввиду того, что оба Послания отождествляют "тело" с Церковью (Кол. 1.18; Ефес. 5.23). То, что идея Христа как главы вселенной, если с ней и можно согласиться, не ясно выражена в Послании к Ефесянам, не может быть основанием для отрицания авторства Павла, потому что это не исключает более ограниченного ее значения, как показывает Послание к Колоссянам66
. Может быть, более веским является возражение, основанное на слове "тайна". Но нельзя сказать, что Павел, определяя единение людей как "тайну Своей воли" (Ефес. 1.9), в то же время не употребил бы одно и то же слово для определения того, что "Христос в нас" (Кол. 1.27). И действительно, когда Павел употребляет это слово в доксологии в Рим. 16.25-2667
(синод. 14.24-26 - прим. перев.), он с восторгом говорит, что тайна открывается всем народам, а это тесно связано с той же мыслью в Послании к Ефесянам. То же самое можно сказать и о разном значении слова oikonomia /oiconomia/ "домостроительство". Это разное употребление слов естественно имеет большее значение для противников авторства Павла, чем для его сторонников. И самым верным выводом будет считать, что это различие не требует отрицания авторства Павла.

Примеры, приведенные нами выше, в которых два отрывка из Послания к Колоссянам соединены в один в Послании к Ефесянам, не столь убедительны, как это считает Миттон, потому что такого рода приемы совершенно естественны для Павла, пишущего Послание к Ефесянам вскоре после Послания к Колоссянам, хорошо еще помня идеи и фразеологию последнего68
. Едва ли бы сам Павел соединил определенные фразы в одном Послании точно так же, как в другом. И крайне трудно, если не невозможно, понять, почему это должен был сделать имитатор. Мнение Миттона, что имитатор цитирует по памяти некоторые фразы, но не помнит их точной связи в Послании к Колоссянам, едва ли отвергает авторство Павла69
. Если имитатор писал, имея перед глазами Послание к Колоссянам, то, почему он не сверил свой труд с Посланием к Колоссянам, если оно должно было быть включено в сборник писем Павла, что он, как предполагается, собирался сделать? Но до сих пор удовлетворительного ответа на этот вопрос еще никто не дал. И поэтому более естественным будет думать, что Павел не обращался к своему собственному Посланию, чем считать, что имитатор, у которого была копия Послания к Колоссянам и он собирался дать краткое изложение учения своего учителя, не воспользовался возможностью свериться с этим Посланием.

Именно утверждение, что Послание к Ефесянам заимствовано от всех других Посланий Павла (кроме Пастырских), дало основание предположить, что оно должно было войти в сборник этих Посланий. Гудспид70
и Миттон71
путем параллельных отрывков из других Посланий Павла показали их сходство с Посланием к Ефесянам. Число параллелей производит впечатление, но это, конечно же, является только одним объяснением72
. Существование параллелей само по себе еще не доказывает заимствования и не решает проблемы. Анализ Миттона выявил три категории параллелей.

1. Изолированные параллели. К ним относятся параллели, в которых вербальное сходство имеется не более чем в одном или двух словах. Гудсид относит к ним очень большое количество таких слов, Миттон же справедливо отвергает большинство из них73
, включая в свой статистический анализ только некоторые. Главный акцент он делает на следующих двух категориях.

2. Подтвержденные параллели. К ним относятся отрывки, которые воспроизведены в одном или нескольких контекстах в Послании к Ефесянам. Например, многие фразы в Рим. 1.21-24 имеют параллели в Ефес. 4.17-19. Митгон приводит более двадцати примеров такого рода74
.

3. Соединенные параллели75
. К ним относятся такие параллели, при которых два отрывка из разных частей других Посланий Павла были соединены в один. Не вдаваясь в детальное рассмотрение данных, на которых основываются эти две категории параллелей, мы только скажем, что хотя степень их сходства не одинакова, в целом же лингвистическое сходство между Посланием к Ефесянам и другими Посланиями Павла несомненно. Однако более тщательного анализа требует утверждение Миттона, что обе последние категории говорят скорее в пользу авторства имитатора, чем Павла.

Более естественным будет предположить, что множество параллельных отрывков указывает на одного автора как Послания к Ефесянам, так и других Посланий Павла76
. Долгое время считалось, что скорее отсутствие таких параллелей, чем наличие, говорит против авторства Павла некоторых Посланий, особенно Пастырских. Митгон же опровергает такого рода предположения. Считая моделью авторства Павла Послание к Филиппинцам, он утверждает, что в этом Послании значительно меньше подтвержденных и соединенных параллелей с другими Посланиями Павла77
. Но позволяет ли это сделать вывод, что не Павел является автором Послания к Ефесянам? Сравнение только с Посланием к Филиппинцам слишком уж упрощает очень сложный процесс. Разные ситуации, специфические в Послании к Филиппийцам и общие в Послании к Ефесянам, должны были оказать влияние на писателя, когда он писал эти Послания. Единственно общим для них является то, что они были написаны Павлом, когда он был узником. Послание же к Филиппийцам слишком короткое, чтобы служить моделью. Оно составляет около одной шестнадцатой восьми Посланий, и едва ли этого достаточно для признания правильности предположений Миттона78
.

Здесь уместно будет остановиться на двух гипотезах Миттона относительно автора и имитатора. По его мнению, имитатор распределил бы совпадения с другими Посланиями Павла по группам, связанным с отрывками, которые произвели на него особенное впечатление, тогда как Павел распределил бы их равномерно. К сожалению, Миттон ничем не обосновывает свои гипотезы, кроме как ссылкой на Послание к Филиппинцам. Но это еще ничего не доказывает, так как каждый писатель волен по своему усмотрению распределять свои ссылки на предыдущие писания по определенным группам, когда он пишет по одному и тому же поводу, и одни и те же мысли автоматически приходят ему в голову. Глубокое впечатление, оказанное на подсознание, может быть легко воспроизведено, и поэтому нет никаких оснований приписывать эту работу имитатору и отказывать в этой возможности автору79
.

Согласно второй гипотезе Миттона, имитатор воспроизвел бы "удивительные и запоминающиеся фразы", чего не сделал бы автор80
. Но это также выглядит большим упрощением. Воздействие слов на человеческий ум всегда сложно, и нельзя считать, что все читатели должны реагировать на них одинаково. Если читатель собирается воспроизводить Павла, то степень этого воспроизведения будет изменяться в зависимости от его знания подлинных Посланий, его собственных интересов, его цели и, самое главное, от всех его возможностей и способностей. От этих же самых факторов, конечно же, будет зависеть воспроизведение писателем идей его собственных ранних писаний. Но ни один анализ не может учесть всех этих факторов. Во всяком случае несомненно, что разные имитаторы Посланий Павла будут стремиться воспроизвести глубоко впечатляющие и запоминающиеся фразы, но это же самое мог сделать и сам ап. Павел81
.

Вопрос связи между Посланием к Ефесянам и другими новозаветными книгами особенно важен в теории Гудспида, так как он поддерживает его позднюю датировку собрания писем Павла. Но наличие или отсутствие литературного сходства обычно не надежны, потому что они редко являются конкретным основанием для решения важнейшего вопроса приоритета. Это надо особенно учитывать при сравнении Послания к Ефесянам с Первым Посланием Петра. Если согласиться с мнением Миттона, что Послание к Ефесянам является заимствованием из Первого Послания Петра82
, то дата первого зависит от даты последнего, которая, в свою очередь, зависит от его авторства. В таком случае противники авторства Павла Послания к Ефесянам должны отрицать и авторство Петра Первого Послания Петра. Но это не бесспорное мнение, так как многие ученые находят веские аргументы в пользу авторства Петра. И несомненно, что если будет установлена ранняя дата Послания к Ефесянам, то авторство Павла нельзя будет отрицать.

То, что Послания Павла не нашли отражения в синоптических Евангелиях, еще не доказывает позднюю дату Послания к Ефесянам, если не найти резонной причины, почему евангелисты должны были их цитировать. Но такой причины не могло быть. Они описывали жизнь и учение Иисуса, а не Павла. Параллели с Деяниями еще даже более неубедительны и, в лучшем случае, их можно использовать только для подтверждения гипотезы уже доказанной на других основаниях. Такие предполагаемые параллели поэтому являются совершенно нейтральными и зависят от предвзятого подхода (либо за, либо против аутентичности), внося слишком уж сильный субъективный элемент в оценку их литературного приоритета.

И наконец, нам остается рассмотреть проблему литературной формы. Послание к Ефесянам, конечно же, отличается от других Посланий Павла отсутствием в нем специфической ситуации, и, может быть, скорее всего прав Моффатт83
, считая его наставлением, а не письмом. Но это само по себе еще не говорит против авторства Павла, если не доказать, что Павел не мог написать письмо в такой форме, а это едва ли можно сделать. И хотя теория циркулярного письма была подвергнута сильной критике, о чем мы будем говорить ниже, она по крайней мере предполагает мотив составления этого Послания, как и любая другая теория, если еще не в большей степени. В таком случае мотив должен был определить форму84
.

Личные ссылки в Ефес. 3 и отсутствие обычных для Павла приветствий можно считать доказательством против авторства Павла, если его апостольство не было признано. Но до XIX века критика не осуждала их, никто не считал их излишними, а видели в них желание писателя доказать, что он не такой, каким его считали. Насколько неестественно для Павла было назвать себя "наименьшим из всех святых", является исключительно вопросом мнений. Но если принять во внимание глубочайший смысл благодати Божией, которой Павел придавал особое значение, то ничего не может быть более естественным, чем это самоумаление. То же самое касается и 3.2, и 3.4, где саморекомендации считаются доказательством против авторства Павла, потому что здесь апостол возносит не себя, а исключительное действие благодати, данной ему Богу. "Разумение" (3.4), которое он имеет, не дает никакого основания для самовосхваления, так как он ясно говорит, что оно дано было ему в "откровении" Божием (3.3), что полностью соответствует его другим Посланиям. Трудно понять, почему имитатор, восхищение и почитание Павла которым столь подчеркивается в Послании к Ефесянам, мог в том же отрывке написать, что Павел называет себя "наименьшим из всех святых", что никак не мог сделать столь глубокий почитатель великого апостола. Если употребление этих слов выглядит несколько неестественно для Павла, то для ревностного павлиниста это совершенно невозможно.

3. Исторические аргументы85

Мы уже говорили об огромном количестве свидетельств предания в пользу авторства Павла и о проблемах, которые они ставят перед его противниками. Предлагаемые внутренние проблемы также заслуживают внимания. Историю еврейско-языческих споров трудно проследить, и никаких выводов об их существовании или отсутствии нельзя сделать на основании писаний Павла. Степень этих споров должна была быть разной в разных церквах. Однако ситуация в Послании к Ефесянам очень напоминает ситуацию в Послании к Римлянам, особенно в Рим. 11.17-24, где Павел говорит о примирении между евреями и язычниками через Христа86
.

Аргумент Гудспида, основанный на разрушении храма, можно оспорить. Это свидетельство скорее говорит в пользу авторства Павла. Так, например, Скотт87
ставит три вопроса: (1) возможно ли, чтобы кто-нибудь обратился бы к язычникам с такими словами (т.е. используя метафору "преграды") после разрушения Иерусалима? (2) Возможно ли, чтобы до 70 г. кто-либо, кроме Павла, который так ревностно относился к преимуществам Израиля, обратился бы с такими словами? (3) Возможно ли, чтобы даже Павел сделал это, если бы он описывал идеальное, а не осуществленное примирение евреев и язычников? И Скотт делает вывод, что отрицательный ответ на эти вопросы подтверждает авторство Павла. Кроме того, если допустить, что автор писал после разрушения храма, то он получил прекрасную возможность символически выразить свою точку зрения, а отсутствие упоминания этого события говорило бы против мнения, что Послание к Ефесянам было написано после 70 г.. Однако надо признать, что никто из поздних новозаветных писателей не проявляет никакого интереса к этому историческому событию, так как для ранней Церкви устранение духовной преграды имело гораздо большее значение, чем разрушение материального строения. И в заключение надо сказать, что ничто в развитии этой темы в Послании к Ефесянам не говорит против авторства Павла.

Ссылка на ст. 2.3 как указание на то, что автор был язычником и поэтому не мог быть Павлом, не имеет основания88
. Может быть, верно, что ортодоксальный еврей никогда бы не признал себя "чадом гнева", "исполняющим желания плоти и помыслов", но еврей из христиан, который стал апостолом язычников и целью которого было стать всем для всех, конечно же, не колеблясь, отождествил бы себя таким образом со своими языческими читателями. Если бы он этого не сделал, то это граничило бы с педантизмом. Более того, так как в той же главе (ст. 11) Павел обращается со словами: "вы ... язычники", то несомненно, что в стихе 3 он говорит обо всех и едва ли не имел в виду евреев под словами "похоти", "желания" и "чада гнева", так как для Павла как евреи, так и язычники находились в отчаянном положении, нуждаясь в милости Божией (ст. 4).

4. Доктринальные аргументы89

Вывод, построенный на совокупности данных, а не на аналитическом к ним подходе, весьма слаб. То, что противники авторства Павла вынуждены искать повсюду изолированные свидетельства, которые могли бы поддержать их теорию, и поняв необоснованный характер этих свидетельств, должны утверждать, что их надо рассматривать не как изолированные, а как фрагменты одного целого, что. собственно, и делает Миттон90
. Такой подход выглядит более приемлемым для отвергающих авторство Павла, чем для доказывающих его на других основаниях. Но сила цепи определяется слабым его звеном и невозможно оценить силу цепи как одного целого, если их не рассматривать отдельно как звенья в одном целом. И основные возражения против авторства Павла мы рассмотрим именно с этой точки зрения.

В Послании к Ефесянам церковная доктрина развита гораздо глубже, чем в других Посланиях Павла, но с утверждением Гудспида, что писатель этого Послания более "церковен, чем Павел", нельзя согласиться91
. Такой человек больше бы сказал о христианском служении, чем это сделал данный писатель. Несомненно, что между этим Посланием и Посланием Климента к Коринфянам существует большой разрыв, хотя по теории Гудспида они относятся к одному и тому же периоду развития Церкви. По сравнению с точкой зрения Климента на служение Послание к Ефесянам несомненно принадлежит перу Павла. Трудность заключается в отношении писателя к апостолам и пророкам, но это скорее связано с неправильным толкованием, чем с внутренним смыслом текста. Ефес. 2.20 могло означать то. что Церковь имеет то же основание, что и апостолы, т.е. Христа, и тогда это снимает противоречие с 1 Кор. 3.119:
. Согласно другому и более широкопризнанному толкованию, что сами апостолы были основанием, что возможно и не соответствует 1 Кор. 3.11, но соответствует идее апостольской власти, на которой так настаивает Павел, включая и его собственную93
. Он ясно говорит, что его собственное положение и положение других апостолов отличается по своему статусу от общин в целом, и надеется, что их власть будет признана бесспорной. То, что апостол Павел причисляет себя к удостоверенным носителям христианского откровения, явно следует из таких отрывков, как Гал. 1.18, 11;1Кор.4.17.

Большую трудность обычно вызывает определение апостолов и пророков как "святых" (agioi /agioi/) в Ефес. 3.5, как если бы это указывало на время, когда им отдавалось большее почитание, чем это могло быть в апостольский век. Но как утверждает Т. К. Аббот94
, противники авторства Павла рассматривают слово "святой" в современном его значении, а не в новозаветном его употреблении для определения специально призванных на священную работу. Если Павел употребил это слово как синоним для верующих, то едва ли оно неуместно для апостолов95
. В Кол. 1.26 именно "святые" (oi agioi /oi agioi/) являются носителями тайны, ранее скрытой, а теперь открытой, тогда как в Ефес. 3.5 дается уточнение, что это апостолы и пророки. Но так как здесь употреблен один и тот же описательный термин, то едва ли его можно считать более неуместным в одном случае, чем в другом. Противники авторства Павла могут с основанием утверждать, что определение "святой" звучит более неестественно в устах Павла, чем его почитателя, но в последнем случае трудность вызывает то, что апостолы объединены с пророками, что более естественно для конца раннехристианского периода, чем для конца I века.

Не все ученые разделяют мнение, что в этом Послании экклезиология преобладает над христологией. Но богословие Павла нельзя ограничивать столь узким определением. Было бы огромной ошибкой ограничивать богословие Павла учением об оправдании и поэтому отрицать достоверность всякого Послания (такого, как это), которое толкует его не так, как Послание к Римлянам или Галатам96
. Это же можно сказать и о христологии Послания к Ефесянам, хотя и здесь нет единообразия в ее выражении. Но это еще не может быть доводом против авторства Павла, пока не будет доказано противоречие97
. В своих других Посланиях Павел приписывал одни дела Богу, а другие Христу (ср. 1 Кор. 8.6), и требовать отсутствия такого же различия в Послании к Ефесянам едва ли правомерно. Однако противоречие, которое предполагается противниками авторства Павла, слишком незначительно, чтобы оно имело вес. То же самое можно сказать и о проблеме сошествия Христа в преисполню, несмотря на отсутствие этой темы в других Посланиях Павла. Гудспид основывает свой аргумент на том, что это учение фактически исключается Рим. 10.6-7, но в этом отрывке Павел утверждает, что человеческие усилия не в состоянии вывести Христа из бездны, но это еще не говорит о реальности сошествия Христа98
и, конечно же не противоречит Ефес. 4.9". Так и не характерное для Павла употребление формулы "во Христе" еще не может служить доводом против его авторства, так как можно привести много примеров из случаев, которые имеют параллели в других Посланиях Павла, например, Ефес. 2.13, где она употреблена в типично павловском смысле100
.

Более важным является довод, основанный на подходе писателя к работе Христа. Но было бы совершенно неправильным считать, что описание работы Христа чем-либо существенно отличается от учения Павла в других Посланиях. Здесь он связывает ее более специфически с работой примирения евреев с язычниками, но и в других Посланиях Павла нет ничего, чтобы противоречило этой идее. А также нельзя сказать, чтобы в Послании к Ефесянам это примирение было представлено как первостепенная цель работы Христа. Но если этот довод выдвигать против авторства Павла, то он еще больше будет говорить против имитатора. И действительно, едва ли бы человек, который хотел дать краткое изложение учения Павла, включил бы как пример учения об искуплении такой второстепенный результат смерти Христа. Павел мог и не подчеркивать, что цель Распятия связана с универсальным призывом Евангелия101
, но для павлиниста опустить великие темы, столь очевидные в других письмах Павла, было бы непростительно.

Едва ли можно согласиться и со ссылкой на иное социальное учение Павла в этом Послании по сравнению с другими Посланиями, потому что совершенно естественно изменение акцента вследствие разной реакции писателя на изменившиеся обстоятельства. Употребление Павлом метафоры для разъяснения связи между Христом и Его Церковью не исключается его личным подходом к браку. Даже убежденный холостяк мог использовать такую метафору. И также трудно согласиться с мнением Гудспида, что Послание к Колоссянам отличается от Послания к Ефесянам подходом к поведению детей. Неубедительным является довод, что Павел не убеждал бы отцов воспитывать своих детей "в учении и наставлении Господнем", и еще менее убедительным является утверждение, что это предполагает "продолжительное религиозное воспитание". Когда Павел развивал тему христианской ответственности в семье, для него отнюдь не было бы неестественным убеждать отцов заботиться о воспитании своих детей.

В то же время нельзя не признать, что в Послании к Ефесянам дела Божий имеют более социальный контекст, чем в некоторых других Посланиях Павла. Если в этом Послании и ставится меньший акцент на индивидуальном аспекте спасения и больший на социальных аспектах102
, то между ними нет большого противоречия, и это ничего не дает для разрешения проблемы авторства.

В доктринальном аргументе против авторства Павла так много слабых звеньев, что никакая степень совокупности свидетельств не делает его убедительным. Единственно возможным выводом, к которому может привести детальный анализ имеющихся свидетельств, является то, что нет ничего, что бы противоречило доктринальному учению апостола103
.

Г. Вывод относительно авторства

Тщательный анализ доводов против авторства Павла показывает, что они не могут опровергнуть внешнее удостоверение, как и собственные утверждения Послания относительно того, что автором Писания является Павел. Мы умышленно не подчеркивали тот факт, что писатель прямо называет себя Павлом, чтобы не вызвать предвзятого суждения. Но несмотря на то, что многие ученые считают псевдонимность установившейся практикой ранних христиан104
, защитники традиционного взгляда имеют все основания подчеркивать, что внутреннее свидетельство самого Послания подтверждает их точку зрения, пока не будет найдено удовлетворительное объяснение другого. Труднее согласиться с тем, чтобы только из своего почитания Павла и благодаря своим собственным способностям имитатор мог составить Послание, приписать его Павлу и оно было признано Церковью как таковое, чем просто считать, что оно было написано самим Павлом105
.

Согласно другой точке зрения, Павел поручил своему секретарю составить Послание к Ефесянам на основании Послания к Колоссянам. Но эта точка зрения не более убедительна по следующим причинам: а) он едва ли имел все Послания Павла, которые были связаны с Посланием к Ефесянам; б) его послание не отразило бы литературную зависимость от Послания к Колоссянам, а несомненно было бы ближе к нему по фразеологии; в) он едва ли бы столь подробно остановился бы на этих разделах, как это сделал автор Послания к Ефесянам; г) эта гипотеза не объясняет ссылки автора на самого себя в Послании; д) трудно найти убедительный мотив, почему апостол прибег к столь необычному методу106
.

II. МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ

Хотя традиция передала это Послание как письмо, отосланное Ефесской церкви, современная критика, основываясь на тексте Ефес. 1.1, подвергла эту точку зрения сомнению. Слова en Efesw /en Epheso/ ("в Ефесе") существовали в самых древних греческих кодексах Посланий Павла (Р46, NB). Но они были опущены в некоторых древних кодексах, известных Василию Великому. Очевидно, что они также были опущены и в тексте Маркиона, так как он, видимо, считал, что это Послание было адресовано Лаодикийцам, а не Ефесянам. С другой стороны, Епифаний107
пишет, что Маркион имел часто только письма к Лаодикийцам, и в таком случае начало Послания могло отсутствовать108
. Поэтому по всей вероятности то, что Маркион посчитал его Посланием к Лаодикийцам, было не более чем просто догадкой109
.

На основании этого свидетельства, и особенно общепризнанного Александрийского кодекса, большинство современных ученых приходят к выводу, что первоначальное предание опустило эти слова. Прежде всего мы постараемся найти объяснение отсутствию слов "в Ефесе", если они действительно были в оригинале. Это необходимо сделать, так как все версии без исключения включают эти слова, а так как они существуют в самых древних рукописях, вполне вероятно, что они сохранили более достоверный текст, чем греческие манускрипты. Кроме того название PROS EFESIOVS /PROS EPHESIOUS/ ("к Ефесянам"), которое стоит во всех греческих манускриптах, указывает на традицию того времени, несмотря на сомнение, которое вызывает прочтение Ефес. 1.1. Ириней110
приводит Ефес. 5.30 как цитату из Послания к Ефесянам, и Климент Александрийский1
" приводит слова из Ефес. 5.21-25 тоже как цитату из Послания к Ефесянам. Кроме того, Тертуллиан не сомневается, что Послание было послано Ефесянам, когда он критикует Маркиона за то, что тот хотел изменить название112
. Поэтому несомненно, что эти ранние отцы Церкви считали, что это Послание предназначалось для Ефесской церкви, какой бы вариант первого стиха ни стоял в их текстах.

Если допустить возможность, что Послание предназначалось для Ефесской церкви, то надо обязательно предположить, что на какой-то стадии использования Послания, особенно в Египте, слова "в Ефесе" были опущены по литургическим соображениям113
. В какой-то степени это предположение находит поддержку в аналогичном случае пропуска слов "в Риме" (en Romh /en Rome/) в некоторых манускриптах114
Рим. 1.7, особенно учитывая, что это Послание ближе по своей форме к Посланию к Римлянам, чем к другим Посланиям Павла115
. Но это еще не позволяет считать общей практикой такого рода превращения специфических писем в общие наставления.

Прочтение "в Ефесе", которое предполагается на текстуальных основаниях, вызывает еще большее сомнение в свете внутренних свидетельств. Писатель, очевидно, не знает читателей лично (1.15; 3.2; 4.21). Все эти ссылки предполагают, что читатели только слышали о Павле, чего нельзя сказать об Ефесской церкви. Первая ссылка (1.15) могла относиться к тому, что Павел услышал о них, когда покинул Ефес, а другие две могли быть не более чем риторическими гипотетическими утверждениями. Но если к этому еще добавить отсутствие слов признательности и упоминания любимых или верных братьев, кроме косвенных благословений в конце, то едва ли можно думать, что в виду имелась только Ефесская церковь. И здесь мы предлагаем несколько других предположений о назначении этого Послания.

А. Послание было послано в Лаодикию

Эта гипотеза основывается на каноне Маркиона, но она оспаривается на разных основаниях. Возможно, что она появилась из желания установить место назначения этого Послания на основании Кол. 4.16116
. Многие древние и некоторые современные ученые не допускают, чтобы какое-то из писем Павла могло быть утеряно; отсюда и появилось много гипотез, пытающихся найти их. Но в данном случае то, что Павел просит колоссян прочесть письмо, посланное в Лаодикию, создает трудность"7
, потому что сходство между этими двумя письмами столь поразительно (если первое считать Посланием к Ефесянам), что едва ли была необходимость ими обмениваться. С другой же стороны, разный поход к каждому из них, мог оказаться поучительным для обоих. Основным препятствием здесь является отсутствие каких-либо рукописных данных об изменении "Лаодикии" на "Ефес"1
'8
.

Б. Послание являлось циркулярным письмом

Общепризнанно, что Послание к Ефесянам, которое, как предполагается, было циркулярным письмом, было написано в то же время, что и Послание к Колоссянам и к Филимону, и, очевидно, было доставлено Тихиком в разные церкви провинции Азия (синод. "Асия"). Некоторые формы этой теории предполагают, что в оригинальных копиях был сделан пропуск, который Тихик должен был заполнить названием церкви, в которую он приходил. Против теории циркулярного письма были выдвинуты следующие возражения119
.

1. Если оно предназначалось для группы церквей Ликийской равнине, то почему Павел не включил в него общие приветствия, как он это сделал, когда писал колоссянам?

2. Если для каждой церкви были подготовлены отдельные копии, то почему переписчик не написал соответствующие их названия? Другие Послания ап. Павла, которые предназначались для группы церквей, т.е. Галатийским, не были составлены по такой же форме.

3. Теория пропуска была бы более правомерна, если бы не был также опущен предлог "в".

4. Рукописное свидетельство не подтверждает эту теорию, так как не сохранилась ни одна рукопись, которая бы имела другое название. Было бы странным, если бы сохранилась только та копия, которая не была использована и поэтому имела бы пропуск для названия. Возможность ее сохранения в данном случае весьма сомнительна120
.

Можно допустить, что эти возражения достаточно убедительны, чтобы подвергнуть сомнению теорию пропуска, но они не опровергают теории циркулярного письма. Если в оригинальном тексте не было слов "в Ефесе", то его можно считать адресованным "святым и верным во Христе Иисусе" вообще, что полностью подтверждает теорию циркулярного письма. Тогда оно могло быть предназначено для христианских общин в Асии и других провинциях, особенно в тех, в которых Павла лично не знали121
. И можно предположить, что, так как Тихик должен был доставить циркулярное письмо или письма, не было необходимости в специальном обращении, поскольку в Послании не отражена никакая определенная ситуация122
.

В. Послание являлось духовным завещанием Павла

Сторонники этого взгляда относят Послание к концу римского заключения Павла в темнице и отрицают гипотезу его второго заключения. Они считают его прощальным письмом апостола ко всей Церкви в целом123
. Конечно, вполне возможно, что Павел обращается к ефесянам, имея ввиду всю Церковь, потому что в этом Послании гораздо больше размышлений, чем в других и, может быть, он хотел дать в нем краткое изложение своего учения. Но для признания этой теории отнюдь не обязательно считать Послание к Ефесянам самым последним, потому что необходимость в таком учении для Асийских церквей существовала уже давно. Однако самым сильным доводом против этой теории является то, что Послание обращено не ко всей Церкви в целом, а к определенным людям, хотя и без указания личных имен.

Г. Послание служило введением в сборник Посланий an. Павла
Эта теория была предложена Гудспидом и Ноксом и затем развита Миттоном с некоторыми незначительными модификациями124
. Преданный павлинист, который, как считается, написал Послание к Ефесянам, очевидно, решил, что читателям, не знакомым, как предполагается, с Посланиями Павла, необходимо было дать краткое изложение, которое в них содержалось. Этот вводный трактат получил название "к Ефесянам", потому что Ефесская церковь первой получила сборник Посланий Павла. Эту теорию можно оспорить на следующих основаниях.

1. Нет никаких свидетельств, чтобы Послание к Ефесянам стояло первым в оглавлении сборника Посланий Павла. Если, как полагают Гудспид125
и Миттон126
, Послание было составлено и сборник был опубликован около 90 года, то такой порядок расположения Посланий должен был бы сохраниться во II веке, а таких свидетельств мы не имеем127
.

2. Отрывок, касающийся Тихика в Ефес. 6.21-22, который дословно повторяется в Кол. 4.7-8, представляет собой реальную проблему для теории Гудспида. Непонятно, для чего надо было добавлять столь личное и прямое указание на Тихика, если другие части Послания столь безличны. Для наблюдательного читателя было бы совершенно ясно, что эти столь странные в вводном письме слова были дословно взяты из Послания к Колоссянам. Для имитатора Павла было бы естественным опустить все ссылки на сотрудников Павла, если, конечно он хотел придать своему посланию вид достоверности. Но если отрывок, касающийся Тихика, был включен с целью достоверности, то нельзя было это сделать более неумело, чем включить изолированный, но дословно заимствованный отрывок из существующего уже Послания. Письмо это не стало бы, конечно, более правдоподобным благодаря утверждению, что Тихик все расскажет читателям Послания (6.21). Предположение Дж. Сандерса128
, что этот отрывок является интерполяцией, сделанной, возможно, Маркионом, для подтверждения его теории, что это Послание было послано в Лаодикию и потому может быть сравнено с Посланием к Колоссянам, еще менее убедительно. Согласно этой гипотезе, Маркион мог сделать такую интерполяцию столь искусным образом, что она сохранилась во всех последующих копиях текста или же была перенесена из интерполированной копии Маркиона129
.

3. Эта теория зависит от предположения, что какое-то время письмам Павла не придавалось значения и интерес к ним возродился после опубликования Деяний, но это придает слишком уж большое значение литературному влиянию130
. Непонимание других писателей того же периода, к которому Гудспид относит Послание к Ефесянам, главных идей, типичных для других Посланий Павла, не позволяет нам считать, что это Послание было написано исключительно под литературным влиянием.

4. Главную трудность представляет литературная проблема. Если считать, что Послание к Ефесянам предназначалось как введение ко всему сборнику писем Павла, то почему тогда писатель отдал такое предпочтение Посланию к Колоссянам131
. Конечно, едва ли это можно считать случайностью (как, по-видимому, предполагает теория Гудспида). Более того, утверждение, что оно отражает идеи всех других Посланий, только частично верно132
, и едва ли поэтому оно было включено как введение ко всему сборнику133
.

Д. Послание задумывалось как философия религии для христианского мира
Другая теория, отрицающая авторство Павла, предполагает, что личное знакомство с апостолом заставило имитатора сформулировать своего рода религиозную философию истории на основании учения Павла, используя Послание к Колоссянам в значительной мере как фон, потому что в этом Послании Павел ближе всего подошел к учению, которое хотел преподать134
. По этой теории слова "к Ефесянам" были добавлены переписчиком и поэтому не имеют никакого значения. Но эта теория не дает убедительного, объяснения, почему был введен отрывок, касающийся Тихика, как и тому, почему переписчик добавил "к Ефесянам", если обращение в 1.1 и без этого было понятно и рассматривалось как указание на общее письмо. Оно должно было иметь какую-то связь с Ефесом, потому что такое название неоднократно удостоверяется преданием. Единственно, что можно предположить на основании этой теории, это то, что Ефесская церковь признала это название135
, а у нас нет никаких свидетельств, чтобы какая-то влиятельная церковь когда-либо признавала псевдонимное Послание.

Е. Послание служило защитой против распространения Колосской ереси
Эта теория сочетается с теорией циркулярного письма, которое, как предполагается, ап. Павел написал потому, что предвидел, что проблемы, которые встали перед Колосской церковью, могут затронуть другие церкви в этой области, и поэтому общее письмо было послано всем церквам в данном регионе. Отрывок, касающийся Тихика, можно легко объяснить, так как именно Тихик должен был доставить это письмо. Он мог действовать как представитель Павла во многих группах христиан из язычников, в которых Павел никогда не был. А по пути он мог проходить через Ефес и оставить там копию Послания, а затем отправиться в другие христианские общины в Ликийской равнине136
.

Ж. Послание являлось сочетанием литургии и пятидесятнического поучения
Это предположение было выдвинуто на основе сходства Послания с кумранским богослужением обновления завета137
. Однако данная теория неубедительна, так как она не объясняет единства Послания и сталкивается с серьезной проблемой псевдо-нимичности.

III. ЦЕЛЬ

Трудно установить причину написания и цель Послания, место назначение которого вызывает столько споров. Но если согласиться с теорией циркулярного письма, то можно предположить, что его цель была вызвана обстоятельствами скорее писателя, чем читателей. Так как Павел находился в темнице, то у него несомненно было время для размышлений, и этим объясняется столь созерцательный характер Послания наряду с отсутствием какой-либо полемики в связи с ситуацией, которой он касался. Он размышляет о теме Христа и Церкви, что приводит к возвышенной христологии и высокой оценке преимуществ верующих во Христа138
.

Тесная связь этого Послания с Посланием к Колоссянам имеет непосредственное отношение к его цели. Рассматриваются те же темы, хотя и несколько в ином свете. Вполне вероятно, что апостол, все еще находясь во власти позитивной доктрины Послания к Колоссянам, записал ее снова в общих выражениях, не касаясь специфического фона ереси. Нечто подобное можно сказать и о Посланиях к Галатам и к Римлянам.

IV. ДАТИРОВКА

Так Павел находился в заключении (Ефес. 3.1; 4.1), и так как тесная связь этого Послания с Посланием к Колоссянам предполагает то же самое заключение Павла, когда было отправлено Послание к Ефесянам, традиционная датировка его первым римским заключением представляется самой верной139
. Противники авторства Павла обычно датируют его временем около 90 года140
, когда, как считается, все Послания Павла были собраны в один сборник. Так как Климент Римский цитирует это Послание, то по любой теории его надо датировать не ранее чем 95 годом.

СОДЕРЖАНИЕ

I. ПРИВЕТСТВИЕ (1.1-2)

Апостол говорит только о себе в этом обращении.

II. ДОКСОЛОГИЯ (1.3-14)

Не в стиле Павла начинать письмо с общего благодарения за все духовные благословения, полученные во Христе, но здесь первый раздел написан в тоне размышлений, который сохраняется во всей первой части Послания. Характерными особенностями этой первой доксологии являются: (1) верховенство избрания Божия (1.3-6); (2) проявление Его премудрости в предоставлении искупления через кровь Иисуса Христа (1.7-10); заверение через Святого Духа в предопределенном наследстве верующих (1.11-14).

III. БЛАГОДАРЕНИЕ И МОЛИТВА ЗА ЧИТАТЕЛЕЙ (1.15-23)

Павел услышал об их вере и любви и благодарит за это Бога, но главным образом он молится о том, чтобы они смогли понять величие откровения во Христе, особенно силу Его Воскресения и Его верховного статуса как Главы Церкви.

IV. ДОКТРИНАЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ (2.1 - 3.21)

Данный раздел по существу уже начался с доксологии и молитвы, но здесь дается более подробное изложение этих двух важных тем.

А. Величие христианского спасения (2.1-22)

Апостол излагает эту тему, обращаясь к опыту как в личном, так и корпоративном смысле.

1. Лично (2.1-10). Читатели призываются к возвышенной жизни во Христе через милостивый акт Бога. Им напоминается о том, какими они были ("мертвыми по преступлениям и грехам") и какие они теперь ("Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела").

2. Корпоративно (2.11-22). Воспоминание о том, какими они были, напоминает ему еще об одном славном факте, т.е. что язычники стали согражданами евреям, и он дает доктринальное обоснование их единства во Христе. Читатели были "некогда далеко" и "исключены из общества", но Христос разрушил преграду через Свой Крест и принес им мир. И теперь это одно здание, в котором все члены, евреи и язычники, едины, "возрастает в святой храм в Господе".

Б. Величие служения Церкви (3.1-21)

Павел продолжает рассуждать об опыте, обращаясь к своему призванию, а затем всей Церкви в целом.

1. Собственное призвание Павла (3.1-9). Тайна была открыта ему по откровению и поэтому имеет Божественное удостоверение. Принятие язычников как сонаследников составляло существенную часть благовестия, и Павел подчеркивает свое призвание проповедовать это благовестие, несмотря на его собственное недостоинство.

2. Призвание Церкви (3.10-12). Предвечной целью Бога было показать через Свою Церковь эту премудрость равенства всех людей во Христе.

3. Молитва Павла за читателей (3.3-21). Прежде всего им необходима внутренняя сила и крепкая любовь, которые позволят им понять "превосходящую любовь Христову". Эта мысль приводит к восхвалению Бога за Его изобилующую силу в Его Церкви.

V. ПРАКТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ (4.1-6.17)

Апостол теперь обращается к тему обязанностей Церкви.

A. Призыв к единству (4.1-6).

Надо сохранять единство духа, и поэтому Павел описывает разные аспекты этого единства, заканчивая мыслью, что Бог собирает всех Себе.

Б. Описание различных даров (4.7-13).

Единство не достигается единообразием. Восшествие Христа привело к награждению множеством даров, которые нашли выражение в разных функциях, и все они предназначены для наставления Церкви.

B. Практические средства сохранения единства (4.14-16).

Непостоянство учения является свидетельством незрелости, не способной распознать хитрость лукавых людей. А духовный рост достигается истинной любовью, т.е. в противоположность обольстителям и обманщикам. Этот рост происходит через тесную связь между Христом как Главой, и членами, каждый из которых выполняет свою функцию.

Г. Прежняя жизнь и новая (4.17-32).

Павел мог подумать, что сказанное выше звучало довольно идеалистически, потому что он снова возвращается к языческому окружению читателей, в свете которого дает несколько специфических советов.

1. Они должны полностью порвать с прежним окружением, которое характеризуется духовным бессердечием и нравственным распутством (4.17-22).

2. Они должны "обновиться духом ума и облечься в нового человека", а это значит жить по новым стандартам праведности святости (4.23-24).

3. Они не должны впадать в грехи, которые разрушают единство духа, особенно такие, как ложь, гнев, бесчестие и сквернословие. Такое поведение должно уступить место доброте и духу прощения (4.45-32).

Д. Наставление в разумном использовании времени (5.15-21).

Павел все еще возвращается к прежней природе человека и считает необходимым предостеречь против особых тенденций. Христиане должны отличаться чистотой жизни и слова в противоположность легкомыслию и распутству тех, на которых обрушится гнев Божий. Они должны не только воздерживаться от общения с такими людьми, но и обличать их темные дела.

Е. Наставление в разумном использовании времени (5.15-21)

Верующие должны поступать разумно и познавать волю Божию. Особенно выделяется пьянство, которого надо избегать, надо исполняться духом, который проявляется в общей молитве и благодарениях. Научившись почитать Христа, они научатся уважать других верующих.

Ж. Христианская жизнь семьи (5.22 - 6.9).

1. Жены и мужья (5.22-33). Христианское отношение к браку показывается на аналогии связи между Христом и Его Церковью. В этом разделе чисто практические вопросы становятся основанием для изложения учения Павла о Церкви. (1) Она есть тело Христа, Который есть Спаситель; (2) она есть особый предмет Его любви; (3) она очищается через Его самопожертвование и предстает пред Богом "без порока" и (4) она питается Христом. Связь между Церковью и Христом становится фактически образцом христианской семейной жизни.

2. Дети и родители (6.1-4). Дети должны слушаться родителей, а отцы не раздражаться и воспитывать своих детей.

3. Рабы и господа (6.5-9). Рабы должны служить своим господам как рабы Христовы и предоставить Ему давать им вознаграждение. Господа должны избегать строгости и предвзятости ввиду их собственной ответственности перед небесным Господом.

VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Кроме молитв за себя, чтобы он мог смело проповедовать, апостол просит читателей беспрепятственно молиться за всех святых. Затем он рекомендует им Тихика точно в таких же теплых выражениях, что и в Послании к Колоссянам. И заканчивает исполнением благодати, желая читателям мира, любви и милости Божией.

Примечания

1
Ср.: В. F. Westcott, On the Canon of the New Testament, pp. 314, 323, 338.

2
Подробности этого свидетельства см.: A. van Roon, The Authenticity of Ephesians (1974), pp. 36-44. Он приходит к выводу, что Послание было написано до 96 г. и находилось в широком обращении к 120 г.

3
Дискуссию, посвященную введению к Посланию к Ефесянам, см.: Р. Т. O'Brien, "Ephesians 1: An Unusual Introduction to a New Testament Letter", NTS 25, (1978-9), pp. 504-515. Автор утверждает, что отрывок Ефес. 1.3 и далее выполняет эпистолярную функцию, хотя и выглядит несколько необычным в данной роли.

4
Ср. более полное рассмотрение данных: Van Roon, op. cit., pp. 100 if.

5
Так, Дж. Армитидж Робинсон: J. Armitage Robinson, The Epistle to the Ephesians (1904), p. vii. В. Баркли (W. Barclay, Galatians and Ephesians, DSB (1958), pp. 70-80) применяет это против псевдонимической теории Послания (т.е. отрицающей авторство ал. Павла), так как подделка способна воспроизвести материал только худшего качества. Богословский уровень этого Послания ничуть не ниже уровня величайших Посланий Павла. Ср. также: Е. F. Scott, The Literature of the New Testament (1912), p. 180, который полагает, что если Послание к Ефесянам написано не апостолом Павлом, то оно должно быть написано равным по уровню богословом.

6
См. ниже в данной главе дальнейшую дискуссию. См. также комментарии: R. D. Shaw, The Pauline Epistles (1913), p. 369.

7
Некоторые ученые, тем не менее, утверждают, что фон Послания указывает на обстановку преследований. Ср.: A. Lindemann, "Bemerkungen zu den Adressaten und zum Anlass des Epheserbriefes", ZNTW 67 (1976), pp. 235-251, который датирует Послание к Ефесянам временем незадолго до 100 г. и связывает его с преследованиями. Однако данное мнение подверглось критике: R. Schnackenburg, Der Brief an die Epheser (1982), p. 30, denies such a persecution situation.

8
The Epistle to the Ephesians (1951), p. 7. M. Барт (M. Barth, Ephesians (1974), vol. I, p. 41) полностью соглашается с мнением о том, что бремя доказательств должны нести те, кто пытается отвергнуть предание.

9
Аргументы, подтверждающие авторство ап. Павла, см. ниже в следующем пункте данного раздела.

10
Гогель (М. Goguel, Introduction, iv, 2, p. 433 п.) приводит пятнадцать примеров того, что он называет "construction pleonastique".

11
Key to Ephesians (1956), p. vi.

12
Key to Ephesians, p. vii.

13
The Epistle to the Ephesians, p. 11.

14
Необходимо также упомянуть попытку Мортона и Мак-Лемана (A. Q. Morton and J. McLeman, Paul, the Man and the Myth (1966), pp. 35-36) провозгласить Послание к Ефесянам не аутентичным на основании лингвистических статистических штудий. Этому мнению нельзя придавать большого значения, так как их методология вызывает обоснованные сомнения.

15
См. аргументацию в поддержку авторства Павла ниже.

16
Ср.: Mitton, op. cit., pp. 57-58. Kolosser,- Epheser- und Philemonbriefe (1927), p. 63. He все ученые, отрицающие аутентичность, согласны с приоритетом Послания к Колоссянам. Г. Ю. Гольцман, например, обнаруживает некоторые данные, требующие приоритета Послания к Ефесянам, что приводит к невероятной теории интерполяции в подлинное Послание к Колоссянам автором Послания к Ефесянам: Н. J. Holtzmann, Kritik der Epheser- und Kolosserbriefe, 1892, pp. 46-55. Другой автор (G. Salmon, Introduction to the New Testament, 1892, p. 391), критикуя Гольцмана, верно указывает на то, что задействованные данные должны естественно приводить к заключению о несостоятельности идеи сознательной имитации. Додд (С. Н. Dodd, Colossians, AB, 1929, р. 1224) соглашается с тем, что не всегда ясно: с какой стороны произошло заимствование? Более подробное рассмотрение мнений Гаррисона и Мейсона, последователей Гольцмана в этом вопросе, см. в прим. 33 к главе 15 данной книги.

17
Ср.: D. Е. Nineham in Studies in Ephesians (ed. F. L. Cross, 1956), pp. 27 ff. См. также: J. A. Allan, Ephesians(1951),pp. 14-23.

18
Ср.: Dibelius, op. cit., p. 64. См. также: С. L. Mitton, Ephesians, pp. 61, 84.

19
Всеобъемлющее исследование концепции "тайны" (mysterion) см: С. С. Caragounis, The Ephesian Mysterion (1977).

20
Ор. cit., pp. 65-67. Key to Ephesians, p. vii; данные систематизировашл в его работе: Introduction to the New Testament (1937), p. 213. Ср.: A. E. Bamett, Paul becomes a Literary Influence (1941), pp. 1-40.

21
Ср.: op. cit., p. 108.

22
Op. cit., pp. 108 fT.

23
Op. cit., p. 177. Ср. комментарий мнения Миттона в работе: A. van Roon, The Authenticity of Ephesians, pp. 9-10.

24
Key to Ephesians, p.,vi. Э. Кеземан в своем эссе (Е. Kasemann, SLA (1966), pp. 288-297) усматривает как в Послании к Ефесянам, так и в Деяниях Апостолов сходство с литургической традицией и традицией гимнов, что, по его мнению, относит эти Книги ко времени после жизни ап. Павла.

25
Ср.: W. Lock, НОВ I, р. 716. 26
ILNT, pp. 373 1?.

27
См. дальнейшую дискуссию в разделе P данной главы. Ср.: Dibelius, Die Kolosser-, Epheser- und Philemonbriefe (LHB), 1927, pp. 43 f.

28
Op. cit., p. 15.

29
Ср.: Mitton, op. cit., p. 15, и Nineham, Studies in Ephesians (ed. F. L. Cross), p. 35.

30
Ср.: Nineham, op. cit., p. 35.

31
Аргументы в пользу авторства ал. Павла см. ниже в данной главе.

32
См. обсуждение эпистолярной псевдоэпиграфии в приложении Ш к данной книге для оценки этого подхода. Мерклейн (Н. Merklein, Das kirchliche Ami nach dem Epheserbrief, 1973), который отрицает авторство Павла для Послания к Ефесянам, подвергся критике со стороны Реардона: Р. Н. Reardon, CBQ 37 (1975), pp. 133-133. Последний критикует Мерк-лейна за допущение слишком многих предположений, особенно касающихся псевдонимично-сти Книг Нового Завета. Так, он слепо следует позиции Брокса по отношению к псевдонимич-ности Пастырских Посланий. Все, кто отрицают авторство Павла, склонны доверять идее недоказуемой псевдонимичности.

33
Ср.: Mitton, op. cit., p. 16.

34
Key to Ephesians, p. vii.

35
Paulus der Apostel Jesu Christ (1845).

36
Lieb und Lieb Christi (1933).

37
Der Brief an die Epheser (1965). Фишер (К. M. Fischer, Tendenz und Absicht des Epheserbriefes, 1973) обсуждает гностическое влияние на ефесян. Ср.: М. Barth, ThLZ 101 (1976), pp. 355-359, который, хотя и критикует Фишера, все же соглашается с тем, что исследователь отбросил идею о ранней католичности (или, в Восточной Церкви, - кафоличности, т.е. вселенскости - прим. перев.) ефесян. Ср. работу: W. Rader, The Church and Racial Hostility (1978), pp. 177-185, который рассматривает различные точки зрения относительно гностического влияния.

38
Ср. заключение М. Барта по этому поводу: М. Barth, Ephesians, pp. 12-18.

39
Аргументы в поддержку авторства Павла см. ниже в данном разделе.

40
Key to Ephesians, p. v.

41
Op. cit, p. vii. Кеземан придерживается мнения о том, что Церковь представляла собой центр всего богословия автора Послания. См. его статью в ThLZ 86 (1961), pp. 1-8 и ZTK 60 (1963), pp. 75-89. В одной из своих работ (Jesus Means Freedom (1970), pp. 89-90) Кеземан доходит до того, что христологию Послания включает в учение о Церкви.

42
INТ, р. 232. Ср.: Mitton, op. cit., p. 19.

43
Ср.: J. A. Allan, "The "In Christ" Formula in Ephesians", NTS 5 (1958), pp. 54-62.

44
Ср.: E. J. Goodspeed, Key to Ephesians, p. vii.

45
Г. Концельман в своем издании Посланий к Ефесянам и к Колоссяиам: Н. Conzelmann, in NTD 8 (1962) поместил статью Рендторффа (Н. RendtorlT), который оба эти Послания приписывает ученику ап. Павла. Авторство Павла отвергается в комментариях Джонстона: О. Johnston, in NCB (1967). Ср. также: W. Marxsen, INT, 1968, pp. 187 ff., который на основе отрицания аутентичности Послания к Колоссянам отбрасывает также и аутентичность Послания к Ефесянам. Покорный (P. Pokomy, Der Epheserbrief mid die Gnosis, 1965), Миттон (С. L. Mitton, Ephesians, 1976), Гнилка (J. Gnilka, Der Epheserbrief, 1977) и Шнакенбург (R. Schnackenburg, Der Brief an die Epheser, 1982) не поддерживают авторства an. Павла. Однако оно утверждается следующими исследователями: Ф. Ф. Брюс (F. F. Bruce, The Epistle to the Ephesians (1962), Шлир (H. Schlier, Der Brief an die Epheser (1965), Клиджн (A. F. J. Klijn, INT (1967), pp. 103 ff.), .M. Барт (M. Barth, Ephesians (1974), Керд (G. B. Caird, Paul's Letters from Prison (1976) и А. ван Роон (A. van Roon, The Authenticity of Ephesians, 1974).

46
Op. cit.,p. 160.

47
Studies in Ephesians, p. 22.

48
Ср. с предыдущим пунктом данного раздела.

49
Необходимо отметить, что словарь Послания к Колоссянам обладает еще меньшим сходством с писаниями Павла по сравнению со словарем Послания к Ефесянам. Несмотря на это, многие ученые отвергают аутентичность последнего, принимая при этом первое. О серьезных трудностях в установлении аутентичности Послания к Ефесянам на основе стилистики см. предостерегающее обсуждение проблемы: Н. J. Cadbury, "The Dilemma of Ephesians", NTS (January 1959), pp. 91-102.

50
См.: A. van Roon, op. cit., p. 215, который убежден, что нет оснований трактовать это выражение как возражение против авторства ал. Павла. Исследователь на основе тщательного исследования стиля Послания к Ефесянам (pp. 100-212) утверждает, что стиль не исключает авторства Павла.

51
Некоторые исследователи предпочитают более раннюю датировку Послания Клемента; ср.: Эллиотт-Бинс (L. Е. Elliott-Birms, The Beginnings of Western Christendom (1948), pp. 101, 224 ff.). Он склоняется к мнению Эдмундсона и относит это Послание к 70 г. от Р.Х.

52
Мейнерц (Meinertz, Einleitung, p. 130) считает, что даже более непоследовательные и резкие выражения были бы неудивительны для человека, находящегося в заключении. Противники авторства ал. Павла не учитывают ни тех обстоятельств, в которых находился Павел, ни изменения его настроения и его образа мыслей (ср.: G. G. Findlay, The Epistles of Paul the Apostle, 1892, p. 180).

53
Перси (E. Percy, Die Probleme der Kolosser- mid Epheserbriefe, 1946, pp. 179-252) провел доскональное исследование языка и стиля Послания к Ефесянам и обнаружил разительное сходство между ним и признанными Посланиями Павла, что свидетельствует в пользу единого автора. Сопоставление Послания к Ефесянам с кумранской литературой см.: К. G. Kuhn, NTS 7 (1961), pp. 334-346 (перепечатано в Paul and Qumran, edited J. Murphy-O'Connor, 1968, pp. 115-131). Кун полагает, что стиль Послания характерен для кумранской литературы, в особенности - длинные предложения. Практические разделы, исключая Ефес. 5.22-6.9, обнаруживают тесную связь с Кумраном. Однако выводы Куна не затрагивают проблемы авторства Послания. М. Барт (М. Barth, Ephesians, vol. I, p. 21) на основе исследования параллелей между Посланием к Ефесянам и кумранской литературой пришел к выводу о том, что это Послание ничуть не ближе по форме и содержанию к рукописям Мертвого моря, чем другие Послания Павла. Таким образом он считает, что подобные сопоставления малопригодны для разрешения проблемы авторства.

54
F. В. Clogg, INT, p. 96.

55
Ср.: E. F. Scott, The Epistles of Paul to the Colossians, to Philemon and to the Ephesians (MC,1930),p. 119.

56

Цитата из работы Гудспида: Goodspeed, Key to Ephesians, p. vii.

57
Ср. с пунктом Б раздела I данной главы.

58
Ср.: Е. F. Scott, op. cit., pp. 121 ff.; Миттон соглашается с тем, что если бы Павел был автором Послания к Ефесянам, то оно должно было быть написано сразу же после Послания к Колоссянам, однако он отвергает это, так как необходимо было бы определенное время для изменения некоторых доктрин и выражений: С. L. Mitton, op. cit., pp. 254-255. Каутс (J. Coutts, "The Relationship of Ephesians and Colossians", NTS 4 (1957-8), pp. 201-207) на основе изучения выборочных отрывков предполагает, что Послание к Колоссянам представляет собой заимствование из Послания к Ефесянам. В более ранней своей статье исследователь выдвинул мнение о том, что последнее Послание представляет собой циркулярное письмо, посвященное крещению: Coutts, NTS 3 (1956-7), pp. 115-127. Но большинство ученых придерживается мнения о приоритете Послания к Колоссянам. Дальнейшее развитие теории Каутса о концепции крещения в послании к Колоссянам см.: R. A. Wilson, StEv 2 (1964), pp. 676-680. Однако Мартин (R. P. Martin, Colossians and Philemon (1974), p. 33) отвергает теорию Каутса.

59
Op. cit., pp. 78, 79.

60
Кук в своей статье (А. В. Cook, "Unconscious Iteration, with special reference to Classical Literature", Classical Review 16 (1902), p. 264) утверждал, что зачастую невозможно различить: осознано или неосознано повторение в двух трудах одного и того же автора. Действительно, невозможно дифференцировать это всего для двух произведений. Альтернативная теория заключается в том, что отрывок о Тихике не является изначальным, равно как и следующие отрывки: Ефес. 1.1; 3.1-13; 4.1; 6.20; они были вставлены в первоначальную проповедь, возможно, произнесенную. Тихиком для того, что бы превратить ее в Послание Павла (ср.: Goguel, Introduction, IV, 2, pp. 473-474). Ср. также: W. L. Knox, St. Paul and the Church of the Gentiles (1939), p. 203, который считает Тихика причастным к написанию Послания.

61
Op. cit., p. 268.

62
Ср.: F. F. Bruce, Colossians, 1957, p. 301. Миттон соглашается с тем, что если оба Послания отправлены в одно и то же время, то было бы в целом естественным повторение отрывка о Тихике: Mitton, op. cit., p. 77. Очевидно, прав был Годе (F. Godet, ЮТ, 1899, р. 490), когда называл воспроизведение позднейшим автором спустя несколько лет после смерти Павла отрывка о Тихике актом "неслыханной дерзости".

63
Ср.: С. Н. Dodd, Colossians, AB (1929), pp. 122, 124, 125. Автор считает, что это Послание призвано было стать "венцом павлинизма". Однако против этого мнения см.: Julicher-Fascher, Einleitung (1931), p. 139.

64
См.: Von Dobschtitz, Christian Life in the Primitive Church (1904), p. 176. Исследователь предполагает, что автор Послания к Ефесянам представлял собой выдающегося мыслителя, вдохновленного идеей Послания к Колоссянам.

65
Ср. обзор данных, собранных Миттоном в его работе: Mitton, The Formation of the Pauline Corpus of Letters (1955). См. пункт Б раздела П приложения I к данной книге.

66

Ср.: С. F. D. Moule, Epistle to the Colossians, p. 6. Ср. также его статью в ЕТ 9 (1948-9), p. 224, где автор высказывает сомнения по поводу употребления слова soma /soma/ ("тело") в Кол. 3.19 и Ефес. 4.16. Ф. Ф. Брюс (F. F. Bruce, Colossians, p. 251) определнно отвергает интерпретацию Дибелиуса о том, что "тело" в Кол. 2.19 представляет космические сипы и, следовательно, не усматривает разницы между понятиями этих двух отрывков. Ср. также дискуссию: О. Cullmann, Christ and Time, 1951, p. 187; а также: Е. Best, One Body in Christ, 1955, p. 123.

67
Об аутентичности доксологии см. в пункте Б раздела IV главы 9 данной книги.

68
Ср.: Ephesians, pp. 55-81.

69
Перси (E. Percy, op. cit., p. 422 п.), критикуя теорию, сходную с позицией Гудспида, считает ее слишком наивной для серьезной критики.

70
Ср. работу: The Key to Ephesians, в которой приводятся параллели в английских текста^ приложении I к его книге (The Epistle to the Ephesians, pp. 279-315) используются греческие тексты.

72
После тщательного исследования основных идей Послания к Ефесянам Перси пришел к выводу о том, что автор был настолько сведущ в павловской мысли, что если он не был Павлом, то он оставался уникальным представителем всей христианской литературы вплоть до времени Лютера: Е. Percy, op. cit., p. 356. Другой автор (A. van Roon, Authenticity, p. 210), рассматривая теорию Гудспида и Миттона, считает маловероятной возможность воспроизводства тончайших стилистических особенностей из других Посланий.

73
Op. cit.,p. 101.

74
Op. cit., pp. 120 ff.

73
Ср.: Mitton, op. cit., pp. 138 ff.

76
Кедбери считает (H. J. Cadbury, NTS 5 (January 1959), p. 100), что параллели еще не позволяют допускать заимствование. Далее он полагает, что если и существуют сходные места, то у нас нет оснований отрицать, что Павел мог заимствовать сам у себя.

77
Ср.: op. cit., pp. 107-110, 322-332. Параллели с Посланием к Филиппийцам указывают на несколько иной смысл словоупотребления. Интересно отметить, что, например, слова tois ovsin en /tois ousin en/ особенно подчеркиваются в Послании к Ефесянам, а в Послании к Филиппийцам - нет. Митгон (р. 110) допускает, что в результате более тщательного исследования можно найти еще несколько параллелей, однако он не считает, что это может как-то повлиять на его сопоставления. Любопытно отметить, что Ф. X. Баур, отвергая аутентичность Послания к Филиппийцам, выделил десять выражений, характерных для ап. Павла, позаимствованных автором Послания у Павла; Митгон выделил четыре из них (ср.: Baur, Paul, P, p. 79). Некоторые из них определенно подпадают под категорию "разительных выражений", которые Митгон особенно подчеркивает и считает, что им придается большее значение в Послании к Ефесянам, чем в Послании к Филиппийцам (например, ср. Фил. 2,30; 1 Кор. 16.10; 2 Кор. 9.12). Возможно, дальнейшие исследования представят теорию Миттона в совершенно ином свете.

78
Этот принцип был ясно сформулирован с позиций статистической лингвистики Юлом (G. U. Yule, The Statistical Study of Literary Vocabulary (1944), p. 281), который не только предположил, что сопоставление должно касаться не менее 10.000 слов, но и то, что отобранные параллели должны быть сходными по длине и предмету, которому они посвящены. Неравноценные сопоставления приводят к ложным выводам. Более того, чем больший материал вовлечен в процесс сопоставления, тем меньше риск ошибочных умозаключений. При литературном изучении Посланий Павла необходимо учитывать еще один фактор. Хронология Посланий определяет возможность заимствования, так как более позднее Послание не может быть заимствовано более ранним. Выбор Миттона пал на Послание к Филиппийцам потому, что оно относится к тому же периоду, что и Послание к Ефесянам (op. cit, p. 108). Исследователь однако признает, что исчерпывающее и полное сопоставление требует анализа всех Посланий (op. cit., p. 107).

79
См. примеры неосознанного повторения одного и того же одним автором в разных произведениях, обнаруженные в классической и иной литературе: А. В. Cook, "Unconscious Iteration", Classical Review 16 (1902), pp. 146-158, 256-267. Например, Кук сравнивает две работы Еврипида: "Троада" (Troades) и "Гекуба" (Hecuba), отдаленные друг от друга десятилетним промежутком времени. Тем не менее оба произведения содержат множество повторяющихся слов и выражений. Кук приходит к выводу о том, что автор использовал те же слова "естественно и без сознательных усилий в том, чтобы его выражения совпадали в прежним описанием" (р. 153). Ср. также статью: Е. Laughton, "Subconscious Repetition and Textual Criticism", Classical Philology 45 (1950), pp. 73-83.

80
Ср.: Mitton, op. cit., p. 113.

81
Миттон пытается обосновать ценность своего исследования обращением к подложному Посланию к Лаодикийцам, которое он трактует как "неумелое собрание изречений из подлинно павловских Посланий" (ор. ей., р. 116). Большинство из них позаимствованы из Послания к Филиппийцам, а многие из них попадают в категорию "разительных и памятных высказываний". Однако его аргументы не являются достаточно вескими по следующим причинам. Во-первых, имитатор четко спланировал структуру своего подложного Послания в соответствии с Посланием к Филиппийцам, употребляя при этом изречения из всех четырех глав в том же порядке, что и в оригинале. Разумно предположить, что он уже имел копию Послания к Филиппийцам, которой пользовался; в этом случае его работу нельзя считать параллельной Посланию к Ефесянам. Во-вторых, если составитель подложного Послания уже обладал оригиналом, то воспроизводство "разительных и памятных высказываний" теряет смысл. Исследование Миттона приобретает силу исключительно в том случае, если имитатор писал по памяти. Более того, этот феномен не наблюдается в равно подложном Третьем Послании к Коринфянам. Странно, что Миттон не применяет свои методы проверки по отношению к Пастырским Посланиям, которые он также считает непавловскими за исключением нескольких подлинных моментов. В соответствии с его гипотезой (ex hypothesi) эти методы проверки должны привести к тем же самым результатам в исследовании как Пастырских Посланий, так и Послания к Ефесянам, так как по мнению Миттона все они написаны имитатором. Однако исследования П. Гаррисона списка параллелей Павла (Р. N. Harrison, The Problem of the Pastorals (1921), pp. 167-175) и соответствущих им текстов не оправдали ожиданий. При сопоставлении со значением 29,1%, выведенного Миттоном для Послания к Ефесянам на основе выделенных им параллелей с восмью Посланиями Павла (op. cit., p. KM), Пастырские Послания демонстрируют более низкий процент (1 Тим. 27,7%; 2 Тим. 22,7% и Тит. 20,9%) соответствия параллелей с десятью Посланиями. После того, как были внесены некоторые поправки с целью учета большего количества материала, на основе которого проводились расчеты, Послание к Ефесянам дало цифру 32,7% (Mitton, op. cit., p. 109), 1 Тимофею - 23,7%, 2 Тимофею - 19,4% и Титу - 17,9%, в то время как Послание к Филиппийцам - 15,2%. Еслм Миттон настаивает на теории имитатора для Послания к Ефесянам и Пастырским Посланиям, то необходимо признать, что умозаключения, выведенные на основе параллелей, являются ошибочными. Другое важное соображение заключается в том, что в Пастырских Посланиях отсутствуют параллели, которые Миттон находит в Послании к Ефесянам. "Разительные высказывания" также усложняют проблему, так как Гаррисон выделил группу стереотипных высказываний в Пастырских Посланиях (op. cit., p. 166), для которых отрицается авторство Павла, в то время как Миттон считает, что для Послания к Филиппийцам эти фразы носят обыденный характер, что является признаком авторства Павла. Представляется, что этот метод проверки содержит значительный субъективный элемент, по крайней мере, в своей нынешней форме. Предположение Миттона может быть верным для сознательной литературной работы, так как в классической античной литературе считалось достоинством отсутствие вербальных повторений, допущение которых можно было бы рассматривать как подсознательное; однако ап. Павел руководствовался совершенно иными мотивами, отличными от тех, которые доминировали в трудах античных ораторов и писателей (ср.: А. В. Cook, Classical Review 16 (1902), p. 256, который полагает, что яркие выражения в трудах известных писателей представляются настолько заметными, что их нельзя считать подсознательными).

82
Эрнст Перси (Е. Percy, Die Probleme der Kolosser- and Epheserbriefa, 1946, pp. 433^140) допускает множество разительных сходств в мыслях и идеях, но он полагает, что литературное заимствование не может быть определенно установлено. Если оно и существует, то приоритет должен оставаться за Посланием к Ефесянам.

83
ILNT.pp. 373 ff.

84
Обсуждение теории циркулярного письма см. в пункте Б раздела P данной главы.

85
См. в пугаете Б данного раздела.

86
Современная критика незаметно для себя испытала сильное влияние критики Тюбин-генской школы с ее произвольными реконструкциями раннехристианской истории. Высказывание Дж. Сэлмона (ЮТ) против ранних критических тенденций актуально и в наши дни: "Она (критика - перев.) обнаруживает неспособность выяснить историческую ситуацию, если письма Павла привязываются к определнной дате (например, ко времени заключения в Риме -Д. Гатри) для того, чтобы представить апостола занятым проблемой защиты позиции своих новообращенных из язычников, или если исследователь высказывает удивление по поводу того, что барьер между евреями и язычниками уже преодолен" (pp. 393-394).

87
Footnotes to St. Paul (1935), pp. 173-174.

88
См.: С. F. D. Moule, ET 60 (1948-9), pp. 224-225. Автор критикует Миттона и Гудспида на том основании, что они уделяют слишком большое внимание различиям между Посланиями к Ефесянам и к Колоссянам, вместе с тем Моуль считает, что теория Гудспида устра-няет проблему второй главы.

89
Ср. пункт Б данного раздела.

90
Ср.: op. cit., pp. 16-17. F. F. Брюс (F. F. Brace, BJRL 49 (1967), pp. 312 ff.), рассматривая павловскую доктрину о Церкви, признает, что она имеет более развитой характер, чем в Первом Послании к Коринфянам. Действительно, он допускает некоторые элементы Fruhkatholizismus, однако исследователь отвергает любые попытки оспорить павловский характер этой доктрины.

91
Современные противники авторства Павла стремятся сделать упор прежде всего на богословских возражениях. В. Г. Кюммель (W. G. Kummel, INT, p. 360) считает богословие Послания невозможным для Павла. Он разделяет мнение Кечемана о том. что христология Послания к Ефесянам рассматривается сквозь призму экклезиологии

92
Симпсон (Е. К. Simpson, The Epistle to The Epliesians (1958;, p. 66) считает "основанием" апостольское свидетельство о Христе. Однако Брюс (Т. F Bruce. Colossians. Philemon, Ephesians (1984), p. 304) рассматривает альтернативную точку зрения как более естественную. Ср. также: Н. Schlier, Der Brief an die Epheser, p. 142, который видит основание в Самом Христе. Мерклейн (Н. Merklein, Das Kirkliche Amt nach der Epheserbrief (1973), p. 138) считает основанием апостолов как основополагающих проповедников Христа.

93
Хенсон (S. Hanson, The Unity of the Church in the New Testament: Colossians and Ephesians (1946), p. 131) трактует апостолов как "основание" в их положении свидетелей и служителей Христа, и в этом смысле слова по его мнению разница между Христом и Его апостолами незначительна.

94
Ephesians and Colossians (ICC, 1899), pp. xvi, 82. Ср. обсуждение этого понятия в работе: Van Roon, Authenticity, pp. 389-390, в которой опровергается мнение о том, что эта концепция оспаривает авторство Павла.

95
Лок (W. Lock, "Ephesians", in HDB I, p. 717) полагает, что слово "святой" указывает на специальное посвящение пророков и апостолов в противовес сынам человеческим.

96
М. Барт (М. Barth, Ephesians, pp. 46-48) оспаривает мнение о том, что доктрина об оправдании может служить критерием аутентичности. См. комментарии Рейдера к мнению Кеземана о доминировании экклезилогии в Послании к Ефесянам: W. Rader, The Church and Racial Hostility (1978), pp. 182-183.

97
Ср. работу: F. J. A. Hort, Prolegomena to St. Paul's Epistles to the Romans and Ephesians (1895), p. 123.

98
См.: Sanday and Headlam, Romans, ad loc., которые не считают эту доктрину противоречащей утверждениям Павла, а полагают, что она изложена "неопределенным и неточным языком".

99
Годе (F. Godet, INT (1899), I, p. 484) считает, что стих Рим. 14.9 подразумевает идею сошествия в ад.

100
Аллан (J. A. Allan, op. cit., NTS (1958), p. 58) допускает, что этот и другие отрывки, возможно, раскрывают глубину мысли Павла, хотя в равной степени возможно, что они являются привнесенными. Если тот или иной исследователь склонен отрицать авторство Павла, то он предпочтет последнее мнение. Однако сторонники аутентичности Послания придерживаются взгляда, утверждающего глубину мысли апостола.

101
См. также Рим. 3.21 и далее, 11.11 и далее; Гал. 3-4, где эта мысль изложена, во всяком случае в общих чертах.

102
Ср. дискуссию по этой теме: Barth, op. cit., pp.

103
Исследуя наиболее значительные темы Послания к Ефесянам, Л. Серфо (L. Cerfaux, Litterature et Theologie Pauliniennes, 1960, pp. 60-71) доказывает, что однородность Послания к Ефесянам с другими величайшими Посланиями Павла свидетельствует в пользу аутентичности первого. Ср. также: P. Benoit, Exegese et Theologie 2 (1961), pp. 53 ff (статья первоначально опубликована в RB 46 (1937), pp. 342 ff. 506 ff.). Интересно отметить, что Марксен (W. Marxsen, ШТ, 1968, p. 196) признает использование павловских идей, однако думает, что автор Послания заходит дальше Павла.

104
См. приложение Ш об эпистолярной псевдоэпиграфии против данной точки зрения.

103
Теория о том, что Лука мог быть автором Послания к Ефесянам была впервые предложена Мартином: R. P. Martin, ET 79 (1968), pp. 296-302. Он пришел к данному мнению в результате сравнительного анализа Евангелия от Луки и Деяний Апостолов с Посланием к Ефесянам. Барт (М. Barth, Ephesians, vol. I, pp. 49-50) приводит некоторые дополнительные данные, которые свидетельствуют скорее в пользу аутентичности, чем псевдонимичности. Он считает, что отсутствие ссылок на Павла в Откровении указывает на незначительное влияние Павла в Малой Азии в то время. Далее исследователь полагает, что некоторые отклонения скорее можно отнести к самому Павлу, чем к плагиатору. Стурктура и единство Послания предполагают работу гениального мастера, и Барт думает, что такой мастер не мог не оставить о себе никаких следов. В конечном счете апостол Павел не обязан был постоянно негодовать, и спокойствие Послания к Ефесянам не представляет собой серьезного аргумента против аутентичности.

106
Ср.: Е. Percy, op. cit., pp. 42M22.

107
1. 3. 12, vol. I, p. 375, цит. по: Alford, Greek New Testament (1871), vol. Ш, p. 16. CM. также: J. Eadie, Commentary on Ephesians (1883), p. xxviii, который выделил мнение Епифания о том, что Маркион назвал седьмое Послание Павла PROS EFESIOVS /PROS EPHESIOUS/ ("к Ефесянам").

108
Кюммель (Kiimmel, INT, p. 355) считает, что в тексте содержатся указания на псевдо-нимичное происхождение.

109
С другой стороны Тертуллиан писал о том, что Маркион изменял названия Посланий как будто на основе тщательных исследований ("quasi et in isto diligentissimus explorator"), Adv. Marc. v. 17.

110
Adv. Haer. v. 2. 36.

111
Strom, iv. 65. Ср. также: Paed. iv. 65.

112
Adv. Marc. n. 11,17. См. прим. 109.

113
Полное обсуждение различных гипотез относительно первоначального написания стиха 1.1 см.: N. A. Dahl, "Addresse und Proemium des Epheserbriefes", ThZ 7 (1951), pp. 241-264. Относительно стиха 1.1 было высказано предположение (R. Batey, JBL 81 (1963), p. 101) о том, что переписчик перепутал слово Asias /Asias/ с ovsais /ousaes/. Ср. также другое предположение: М. Santer, NTS 15 (1969), pp. 247 Г., которое гласит, что изначально слова kai pistois /cai pistois/ (синод, "и верным") в Ефес. 1.1 стояли до слов tois ovsin /tois ousin/ (синод, "святым") без указания en Efesw /en Epheso/ (синод, "в Ефесе"). Первая фраза была случайно опущена переписчиком и позже вставлена другим переписчиком не на свое место. Слова en Efesw были добавлены позже по аналогии с другими письмами Павла. Данная теория представляет слишком сложный процесс, однако она заслуживает внимания.

114
Данные см. в пункте Б раздела IV главы 9 данной книги.

115
А. ван Роон (A. van Roon, Ephesians, pp. 72-85) дает полный список текстуальных проблем в начале Послания к Ефесянам. Он приходит к выводу о том, что форма выражения, представленная в Послании без слов en Efesw /en Epheso/ ("в Ефесе") вполне соответствует тому типу введения, который содержится в других Посланиях Павла. Ср.: Е. Best, in Paul and Paulinism (eds. M. D. Hooker and S. C. Wilson, 1982), pp. 273-379; idem, in Text and Interpretation (eds. E. Best and R. M. Wilson, 1979), pp. 29-42.

116
Ср. мнение Гарнака о том, что слова "к Лаодикийцам" были опущены в этом Послании из-за дурной славы, которой пользовалась эта церковь (ср. Отк. 3.14 и далее): Hamack, SBA (1910), pp. 701 ff.

117
Ср.: J. N. Sanders, Studies in Ephesians (ed. F. L. Cross, 1956, p. 14). Гаррисон (Р. N. Harrison, "The Author of Ephesians", StEv 2 (1964), pp. 595-604) выдвигает маловероятное предположение о том, что Онисим написал Послание к Ефесянам для того, чтобы компенсировать утрату подлинного Послания в Лаодикию.

118
Поскольку Кол. 4.16 свидетельствует о том, что ап. Павел написал Послание к Лаодикийцам в то же время, что и Послание к Колоссянам, можно предположить, что современное "Послание к Ефесянам" вначале попало в Лаодикию, и в этом свете Маркион мог отразить истинное предание. Так как Послание к Колоссянам, скорее всего, написано до Послания к Ефесянам, то необходимо предположить, что стих Кол. 4.16 либо был вставлен после написания Послания к Ефесянам, либо Павел упоминает о письме, которое он только собирается написать. Мак-Нейл (McNeile, St. Paul, p. 216), который считает, что современное Послание было адресовано лаодикийцам, объясняет свое мнение предположением о том, что лаоди-кийцы могли послать копию этого письма, опустив при этом адресат.

119
Краткий список возражений см. в работе: D. Е. Nineham, Studies in Ephesians (ed. F. L. Cross), p. 25.

120
Если бы циркулярное письмо без адресата сохранилось в Ефесе, можно было бы предполагать, что ему после долгого хранения был приписан адресат. Ср.: G. Zuntz, The Text of the Epistles (1953), p. 228 п., который ссылается на другие свидетельства в пользу циркулярного письма в древнем мире.

121
Ср. обсуждение в работе: W. Michaelis, Eihleitung, pp. 195 ff.

122
Вильсон (J. P. Wilson, ET 60 (1948-9), pp. 225-226) выдвигает интересное предположение о том, что первоначально текст Ефес. 1.1 выглядел следующим образом: tois ovsin eni kai pistois en Cristw Ihsou /tois ousin eni cai pistis en Christo Jesu/ ("святым единым и верным во Христе Иисусе"). Эти слова очень хорошо подходили бы теме единства в Послании. Он аргументирует свою позицию употреблением слова eni /eni/ (синод, "одном") в Кол. 3.15. Однако его поправку нельзя считать естественной. По аналогии с использованием en /en/ (предлог "в" и т.п.) в Рим. 1.7,15 это слово использовалось с названием места.

123
Этого мнения придерживается Сандерс: J. N. Sanders, Studies in Ephesians (1956), p. 16.

124
См. различные работы Гудспида по Посланию к Ефесянам, работу Джона Нокса (John Knox, Philemon among the Letters of Paul, 1936) и Митгона (Mitton, Epistle to the Ephesians). Ср. также: W. L. Knox, St. Paul and the Church of the Gentiles (1939), p. 184; K. and S. Lake, An Introduction to the New Testament (1938), p. 142; S. G. F. Brandon, The Fall of Jerusalem (1957), pp. 213 ff. Однако последний автор отвергает теорию Гудспида в том, что Деяния Апостолов представляют сборник Посланий, что является основой его теории.

125
INT (1937), pp. 230 ff.; Key to Ephesians (1956), p. xiii.

126
Ср.: op. cit., pp. 160 ff.

127
Ср. обзор Миттона попыток обосновать то, что Маркион изменил первоначальный порядок перестановкой Посланий к Галатам и к Ефесянам (т.е. к Лаодикийцам по канону Маркиона): The Formation of the Pauline Corpus, pp. 61 ff. Он следует аргументам Дж. Нокса, изложенным в J. Knox, Marcion and the New Testament (1942).

128
Studies in Ephesians (ed. F. L. Cross), p. 15. Необходимо отметить, что Маркион больше занимался сокращением и урезыванием, чем вставками.

129
Объяснение отрывка о Тихике М. Дибелиуса представляется в равной степени неубедительным. Он предполагает, что Послание к Ефесянам было составлено позже с тем, чтобы заменить Послание к Лаодикийцам, упомянутое в Кол. 4.16, а название "к Ефесянам" оно получило на основании отрывка о Тихике. М. Dibelius, A Fresh Approach, p. 170.

130
Ср.: F. W. Beare, Ephesians (Ю), р. 603.

131
См. выше в пункте В раздела I данной главы.

132
См. там же.

133
Попытка Гудспида отождествить автора этого "вводного" Послания с бывшим рабом Онисимом, ставшим епископом Ефесским, подверглась критике на основе следующих соображений. У нас нет сведений о тесной связи Онисима с Ефесом, и крайне невероятно, чтобы язычник (каким предположительно был Онисим) стал автором Послания. Ср.: М. Barth, Ephesians, p. 40.

134
Ср.: Beare, op. cit., pp. 601 ff.

135
Ср.: Beare, op. cit., p. 605.

136
В. Михаэлис предполагает, что циркулярное письмо вернулось в Ефес, откуда оно было послано, и этот факт позволил в дальнейшем христианам приписать Посланию данное место назначения: W. Michaelis, op. cit., p. 194. Викенхаузер (A. Wikenhauser, New Testament Introduction, p. 426) допускает Ефес как место назначения на том основании, что копии циркулярного письма были изготовлены в Ефесе. Некоторые усматривают признаки синкретического гностицизма в обстановке, которая вызвала необходимость Послания, но только в той мере, в какой Послание противостоит подобным течениям. Ср.: Р. Рокоту, ZNTW, 53 (1962), pp. 160-194. Автор указывает на серьезные различия между гностическим Urmensch и Христом. Ср.: idem., Der Epheserbrief und die Gnosis (1965). Г. Шлиер (Н. Schlier, Der Brief an die Epheser, 1965) объясняет некоторые идеи an. Павла противостоянием греко-иудейскому гностицизму.

137
Ср.: J. С. Kirby, Ephesians, Baptism and Pentecost (1968). Ср. также мнение других сторонников теории о части Послания к Ефесянам, как о литургии на крещение: W. Nauck, EvTh 13 (1953), pp. 362 ff., и G. Schille, ThLZ 80 (1955), col. 183.

138
Дж. Армитидж Робинсон (J. Armitage Robinson, Epistle to the Ephesians, 1904) суммировал цель Послания как однозначное истолкование единства человечества во Христе и Божью цель, осуществляемую через Церковь. Другой автор (Н. Rendtorff, "Der Brief an die Epheser" in Die kleineren Briefe des Apostels Paulus, NTD (1955), p. 56) придерживается мнения о том, что Павел развил в Послании к Ефесянам мысли, изложенные в Послании к Колоссянам не основе своих собственных размышлений и молитв и вскоре после этого записал их, направив Послание в Ефес из-за отсутствия адресата и специфической цели написания. Таким образом, Послание можно рассматривать как размышление над величайшими христианскими темами. Чедвик (Н. Chadwick (ZNTW 51 (1960), pp. 143-153) видит цель Послания в предвидении Павлом необходимости единства между павловскими и непавловскими церквями. М. Барт (М. Barth, Interpreter 17 (1963), pp. 3-24) думает, что Послание к Ефесянам показывает, как христиане из язычников должны знать и понимать все, что Бог делает для Израиля. Ср. также его комментарии: Ephesians, pp. 41-50.

139
См. рассмотрение датировки Послания к Колоссянам в разделе VI главы 15. Если ефесская гипотеза происхождения Послания к Ефесянам верна, то его необходимо датировать гораздо более ранним временем. В. Михаэлис (W. Michaelis, op. cit., p. 199), например, датирует Послание зимой 54-55 гг. (дата, которая по времени недалеко отстоит от служения Павла в Ефесе) и предполагает сходную датировку для Посланий к Колоссянам и к Филимону.

140
Так, например: R. Schnackenburg, Der Brief an die Epheser (1982), p. 30; C. L. Mitton, Ephesians (1976), однако некоторые относят его к несколько более позднему времени (например: A. Lindemann, ZNTW (1976), pp. 235-251, который датирует временем незадолго до 100 г.), в то время как другие - несколько более ранним (см.: Н. F. D. Sparks, The Formation of the New Testament (1952), p. 72, который предполагает 75-80 гг. временем написания Послания). Обсуждение датировки собрания Посланий, предложенной Гудсгшдом, см. в разделе P приложения I к данной книге.

Глава 14. Послание к Филиппийцам

I. ФИЛИППИЙСКАЯ ЦЕРКОВЬ

В Деян. 16 дается описание возникновения этой церкви, первой в Европе, и приводится три примера проявления силы христианства в Филиппах: (1) набожная прозелитка Лидия из Асии, торговавшая багряницей, желающая принять благовестие (16.11-15); (2) пророчица, дух пророчества которой был изгнан Павлом как пример торжества Иисуса Христа над силами тьмы (16.16-18); (3) тюремный страж, который благодаря землетрясению понял необходимость обращения, являющийся примером силы Евангелия преобразовывать целые семьи, так как он и его домашние крестились (16.27-34). Книга Деяний не сообщает стала ли пророчица христианкой, но другие несомненно составили ядро Филиппинской церкви.

Другие члены церкви, которые упоминаются в Послании, такие как Епафродит, Еводия, Синтихия и Климент1
- все эти имена говорят об их принадлежности к языческой церкви, что подтверждается некоторыми указаниями в Послании. В Фил. 3.3 и далее слова Павла, "обрезание - мы", предполагают, что читатели не были обрезанными евреями. В своем перечислении необходимых качеств в 4.8 и далее Павел употребляет слова, типичные для языческого мира того времени, и именно поэтому он употребляет те слова, которые его читатели, будучи язычниками, лучше всего знали.

Об организации этой церкви мы узнаем только из приветствий в начале Послания. Хотя Павел обращается ко "всем святым, находящимся в Филиппах", он затем добавляет "с епископами и диаконами", которые тем не менее остаются на втором плане. Очевидно, о них упоминается только потому, что они были ответственны за организацию материальной помощи для работы Павла, благодарность за которую является одной из причин написания Послания. Их выделение здесь несомненно говорит о том, что на ранней стадии истории Церкви существовало два разных вида служения. Те, кто отрицает такую организацию во времена Павла, затрудняются объяснить слова "с епископами и диаконами". Так, Истон2
, например, видел в этих словах не уточнение, а общее определение таких функций, как "управление" и "вспоможение" в 1 Кор. 12.28. Однако едва ли можно делать такое различие, и так как в Деян. 14.23 говорится, что ап. Павел и Варнава рукоположили пресвитеров в каждой церкви, которую они основали во время своего миссионерского путешествия, то скорее всего можно думать, что Павел имел какое-то отношение к организации Филиппинской церкви3
.

Эти христиане поддерживали тесную связь с апостолом, который по всей вероятности посетил их через пять лет после того, как покинул Ефес, потому что в Деян. 20.1-1 говорится, что Павел отправился в Македонию, "преподав верующим обильные наставления", и несомненно, что во время этого путешествия он посетил и Филиппинскую церковь. Кроме того, он послал в Македонию Тимофея и Ераста, чтобы подготовить его приход туда и, очевидно, они еще находились там, когда он пришел. Но за время его отсутствия филиппинцы проявили к нему доброе отношение, послав ему подаяния для работы в Фессалонике (Фил. 4.15), что, видимо, сделали и позже (2 Кор. 11.9). Проведя затем три месяца в Греции, ап. Павел снова посетил Филиппы и провел там пасху, отправившись затем в Иерусалим с подаяниями для бедствующих святых.

Филиппинская церковь находилась в историческом городе, основанном отцом Александра Великого, Филиппом, и названном его именем. После разгрома Октавием войск Марка Антония в битве при Акции в 31 г. до Р.Х. там была создана военная колония с особыми гражданскими привилегиями. Этот факт может объяснить терминологию в Фил. 1.27; 3.20, где Павел говорит о небесном гражданстве. В Деяниях Апостолов есть много намеков на то, что филиппинцы гордились своими привилегиями (ср. Деян. 16.20-21). На это указывают также такие термины, как преторы (praetors - синод, "воеводы") и ликторы (lictors - синод, "городские служители") -Деян. 16.20, 35.

II. ПРИЧИНА НАПИСАНИЯ

В Фил. 4.18 Павел пишет о дарах, посланных ему читателями через Епафродита. Хотя он благодарит их за щедрость в конце Послания, это отнюдь не значит, что делает он это впервые. Едва ли бы он оставил такой важный вопрос на конец Послания4
. Но если он благодарил их раньше, то причиной написания Послания не могло быть получение даров.

В связи с этим особого внимания заслуживает роль Епафродита. Из Фил. 2.25 ясно следует, что филиппийцы сами послали его, чтобы он служил Павлу "в нужде" его. Во время его служения с Павлом он сильно заболел и был при смерти (2.27), и апостол благодарит Бога за его спасение. Но филиппийцы услышали о болезни Епафродита, и слухи об их заботе о нем дошли до него. Павел почувствовал, что он хочет возвратиться домой и решил отослать его. Такое решение и явилось, возможно, главной причиной написания этого письма5
.

Предполагалось6
, что филиппийцы были недовольны Павлом из-за того, что он слишком долго задержал у себя Епафродита, и поэтому Павел решил отослать его обратно. Но едва ли можно думать, чтобы Павел не отнесся серьезно к болезни Епафродита, так как он дважды пишет, что тот был "при смерти" и "повергая опасности жизнь, дабы восполнить недостаток ваших услуг мне". Но не предполагают ли эти фразы, что недовольство Епафродитом заставило Павла написать это письмо? Не означает ли это, что Епафродит не выполнил своей задачи, или что Павел не был благодарен за его помощь? Если бы это было так, то слова Павла в Фил. 2.30, конечно же, объяснили бы читателям, что они были неправы, и поэтому Павел просит принять его "со всякою радостью, и таких имейте в уважении" (2.29).

Если главной причиной письма было возвращение Епафродита, то какова же была цель упоминания о дарах? По мнению Дж.. Майкла7
, Павел должен был написать этой церкви по крайней мере еще одно письмо, в котором он уже благодарил читателей за их помощь. Он8
также видит в словах апостола намек на то, что филиппийцы неправильно поняли то, что он им писал раньше. Они могли думать, что он не оценил их щедрости, и поэтому он вспоминает их доброе отношение к нему с первых же дней основания церкви в Филиппах. Он благодарит их за заботу о нем, когда ни одна другая церковь не помогла ему подаянием. Затем в парадоксальных выражениях он подчеркивает свою независимость (ср. 4.17 "не потому чтобы я искал даяния; но ищу плода, умножающегося в пользу вашу"). Он научился довольствоваться тем, что имеет (4.11). Видимо, филиппийцы неправильно поняли, что он писал им раньше, полагая, что он нуждался в их помощи. Майкл считает, что в этом отрывке апостол объясняет то, что сказал раньше. Его независимость отнюдь не означает, что он не благодарен им за их помощь9
. Хотя эта гипотеза и выглядит привлекательной, она не подтверждается имеющимися данными. Возможно, что, заканчивая письмо, апостол с благодарностью вспоминает помощь, которую ему оказали филиппийцы. Написав 4.10-13, он, может быть, опасался, что читатели увидели в его словах осуждение, и потому снова повторяет, что очень благодарен им (4.14-20).

Другими причинами Послания могли быть: (1) желание