Иркутский Государственный Университет
Сибирско-Американский Факультет Менеджмента
Реферат по социологии
Тема: Теория социального обмена
Выполнил: Владимир Ляшенко
2000
Содержание
1. Введение…………………………………………………………………………………..2
2. Теория Т. Парсонса……………………………………………………………………….2
3. Структурный функционализм…………………………………………………………...4
4. Теория обмена…………………………………………………………………………….7
5. Резюме……………………………………………………………………………………11
6. Ссылки на литературу…………………………………………………………………..13
7. Список использованной литературы…………………………………………………...14
1. Введение.
Мой реферат посвящен теории социального обмена. Это направление в западной социологии, представители которого рассматривают обмен различными типами деятельности как фундаментальную основу общественных отношений, на которой вырастают различные структурные образования (власть, статус, престиж, конформизм[i]
и др.). Различные варианты теории социального обмена получили распространение в социологии, социальной психологии, экономике, социальной антропологии, политологии. Она в значительной мере базируется на принципах необихевиористской психологии и микроэкономики.
Существуют две исходные предпосылки теории обмена. Первая исходит из допущения, что в поведении человека преобладает рациональное начало, побуждающее его стремиться к получению определенных «выгод», таких, как деньги, товары, услуги, престиж, уважение, одобрение, успех, дружба, любовь и др. Второе допущение раскрывает смысл названия этой концепции: процесс социального взаимодействия истолковывается как постоянный обмен между людьми различными «выгодами». «Обменные сделки» рассматриваются как элементарные акты, из которых складывается фундаментальный уровень общественной жизни, а все более сложные структурные образования (социальные институты и организации) объясняются как вырастающие из обменных отношений
Эта теоретическое направление возникло во второй половине ХХ века как оппозиция социологической концепции Толкотта Парсонса и структурному функционализму, поэтому в моем реферате приведена характеристика этих концепций.
2. Теория Т. Парсонса.
Трудно, пожалуй, найти ученого, чьи произведения оказали бы большее воздействие на развитие социологической теории в ХХ столетии, чем Толкотт Парсонс (1902-1979). Толкотт Парсонс – американский социолог-теоретик. Его идеи доминировали в англоязычной социальной теории с конца второй мировой войны до середины 60-х годов, но и после этого они продолжали оказывать на нее заметное влияние. Он создал теорию действия и системно-функциональную школу в социологии. Огромная работа, проделанная им, ставила своей целью создание концепции, способной охватить все аспекты социального мира и согласовать понимание общественной жизни с достижениями естественных наук. На первом этапе теоретического конструирования такой системы Т. Парсонс приходит к пониманию человеческого действия как самоорганизующейся системы, специфику которой, в отличие от системы физического и биологического действия, он усматривал, во-первых, в символичности, т. е. в наличии таких символических механизмов регуляции, как язык, ценности и т. п.; во-вторых, в нормативности, т. е. в зависимости индивидуального действия от общепринятых ценностей и норм; наконец, в волюнтаристичности, т. е. в известной иррациональности и независимости от условий среды и в то же время зависимости от субъективных «определений ситуации». Детальную разработку эти идеи получили в совместной с Шилзом, Г. Олпортом, Р. Шелдоном и рядом других исследователей монографии «К созданию общей теории действия», в которой исходными понятиями выступают понятия «деятель», «ситуация» и «ориентация деятеля на ситуацию». Подразумевается, что субъект действия (будь то индивид ил коллектив) способен вычленять из окружающей среды отдельные объекты, различая и классифицируя их по месту, свойствам и т. д. (познавательная или когнитивная ориентация); что он различает в ситуации объекты, имеющие для него положительное или отрицательное значение с точки зрения удовлетворения его потребностей (катектическая ориентация); что среди познавательно и катектически оцененных объектов он вынужден производить дальнейший отбор и сравнительную оценку в плане первоочередности удовлетворения тех или иных своих потребностей (оценочная ориентация). Кроме того, ориентация деятеля на объекты ситуации имеет временное измерение, т. е. связана с представлением деятеля о том, какие изменения будут иметь место в ситуации в случае того или иного его действия (или бездействия). Это представление лежит в основе способности деятеля ставить перед собой цель (не обязательно реалистическую) и стремиться к ее достижению. Далее Парсонс и его соавторы исследуют ситуацию взаимодействия социальных субъектов, связанных между собой системой «взаимных ожиданий» в том смысле, что их действия ориентированы на ожидания партнера. Вследствие этого к когнитивной, катектической и оценочной ориентациям, образующим мотивационную структуру деятеля, добавляется ценностная ориентация как область не зависящих от каждого данного деятеля «внешних символов», регулирующих образ действия всех принадлежащих одному культурному полю деятелей. Четкое аналитическое различение потребностей и ценностей, не исключающее их взаимопроникновение, позволило Парсонсу развести и разграничить такие относительно автономные подсистемы действия, как личность и культура, и показать их несостоятельность, как представлений о полностью независимой спонтанной личности, так и о жестко культурно запрограммированных индивидах. С другой стороны, Парсонс проводит различение понятий личности как целостностной психологической структуры, с одной стороны, и социального деятеля как абстрактного комплекса ролей, аналитически вычленяемого из этой целостностной структуры, – с другой, и на этой основе формирует представление о социальной системе. Так образуется формализованная модель системы действия, включающая культурную, социальную, личностную и органическую подсистемы, находящиеся в отношениях взаимообмена, что является одним из главных теоретических достижений Т. Парсонса. Другим важным компонентом теории действия являются переменные стандартов ценностных конфигураций (типовые переменные действия), которые, по мнению Парсонса, исчерпывающим образом описывают в наиболее общем виде ориентацию любого социального действия с учетом того обстоятельства, что оценка деятелем ситуации основывается не только на его индивидуальных потребностях, но и сообразуется с определенными общими для данной культуры стандартами. В это же время (50-е гг.) теория Т. Парсонса обогащается системными представлениями, почерпнутыми главным образом у биологов (Л. Гендерсона, У. Кеннона). В рамках этих представлений Парсонс совместно с Р. Бейлзом и Шилзом формулирует инвариантный набор функциональных проблем, решение которых обязательно, если система действия действительно сохраняет свои границы: проблема адаптации системы к внешним объектам, проблема целедостижения, проблема интеграции (поддержания «гармонического» бесконфликтного отношения между элементами системы) и проблема воспроизводства структуры и снятия напряжений. Между этими проблемами и способами ориентации, описываемыми с помощью переменных, обозначающих ценностные стандарты, была установлена связь в том смысле, что каждой из проблем соответствует определенная комбинация переменных. С другой стороны, оказалось возможным анализировать системы действия любого уровня в терминах функциональных подсистем, специализированных на решении одной из названных проблем. В сложных системах взаимообмен осуществляется не прямо, а опосредованно, с помощью обобщенных эквивалентов или символических посредников. К числу таких эквивалентов Парсонс относит на самом общем уровне системы действия – язык, во взаимообмене между организмом и личностью – удовольствие, между культурой и социальной системой – эмоции; на уровне социальной системы – деньги, власть, влияние, ценностные приверженности. В работах 60-х гг. Т. Парсонс обратился к проблемам эволюции обществ, положив в основу своей эволюционной доктрины идею дифференциации. Он отстаивает представление о всеобщем направленном развитии обществ в сторону повышения «обобщенной адаптивной способности» в результате функциональной дифференциации и усложнения социальной системы.
Своими эволюционистскими работами Т. Парсонс завершил построение общей теории социальной системы и в 70-е гг. сосредоточился на завершении разработки теории системы человеческого действия, а затем на анализе ее взаимосвязей или «взаимообменов» со средой, то есть такими подсистемами мироздания, как мир физических объектов, биосфера и трансцендентный мир «конечных смыслов бытия» (по Парсонсу, «телическая» система, от греч. telos – результат, завершение, цель).
Толкотт Парсонс создал одну из наиболее всеобъемлющих и разработанных теорий социального действия, что придает иным подходам вид фрагментов, ускользнувших от его внимания. Большая часть критики его теории как раз и сосредоточена вокруг этих «спорных» вопросов. Среди них можно выделить три основополагающих момента: использование доведенной до крайности аналогии с организмом, отождествление человеческой деятельности и поведения системы, а так же интерпретационную способность его построений.
3. Структурный функционализм.
«Кто был первым функционалистом? Вполне вероятно, им был первый человек, задумавшийся систематически и в некоторой степени объективно над природой социального».
У. Гуд
Хотя термин «структурный функционализм» появился только в ХХ веке, – а как теоретическая парадигма этот подход сложился окончательно во второй половине нашего столетия, – его корни восходят к основателям социологической теории – О. Конту, Г. Спенсеру и Э. Дюркгейму. Дело в том, что структурный функционализм исходит из таких представлений об обществе, которые неразрывно связаны с формированием социологии и определением ее как самостоятельной науки. Он рассматривает общество как объективную реальность, состоящую из взаимосвязанных и взаимозависящих частей, развитие и функционирование которой может быть объяснено только «изнутри». Методом, предпочитаемым структурным функционализмом является старый метод классической социологии – историко-сравнительный метод.
По этой причине даже сторонники этого подхода иногда предпочитают говорить о нем не как о теории, а как о способе анализа, наиболее пригодном для решения социологических проблем, хотя и не способном разрешить все их. Характеризуя одного из наиболее значительных представителей этой парадигмы, Р. Мертона, Т. Парсонс писал: «Он особенно не любил приклеивать к своему подходу наименование «изм» и утверждал, что простое описательное определение «функциональный анализ» более пригодно».1
Однако, несмотря на это, структурный функционализм воспринимается его сторонниками и особенно противниками как достаточно единая теоретическая парадигма с устоявшимися традициями и направлениями анализа. Мы рассмотрим концепции двух представителей этой парадигмы: Р. К. Мертона и Л. А. Козера. Первый из них много сделал становления структурно-функционального подхода, доказывая его научную и методологическую[ii]
состоятельность, второй пытался показать в рамках этого подхода возможность решения проблемы конфликта.
Роберт Кинг Мертон (1910 г. р.) является одним из наиболее ярких представителей структурно-функционального направления в современной социологии. Его широкая эрудиция, глубокое знание работ классиков социологического знания и собственный незаурядный талант исследователя помогли ему отстаивать парадигму функционального анализа в условиях жесточайшей критики, обрушившейся на функционализм в 60–70-е годы. Он считал и продолжает считать, что функционализм является ключевой формой теоретических суждений об обществе, предполагающих его объективный характер. И в этом смысле функционализм является основным, если не единственным, способом мышления, пригодным для науки социологии как самостоятельной дисциплины.
На концепцию Р. Мертона оказали значительное влияние работы М. Вебера, У. Томаса, Э. Дюркгейма и Т. Парсонса, учеником которого он был. Анализируя их взгляды, он пришел к выводу, что представление об обществе как объективном, структурированном феномене и его влиянии на поведение индивидов ведет к значительному расширению социологического знания, не решая, конечно, всех проблем. Это представление генерирует проблематику, которую «я нахожу интересной, и способ мышления о проблемах, который я нахожу более эффективным, чем все остальные, которые я знаю», – писал Р. Мертон.2
Из такого предпочтения вытекает тема, являющаяся лейтмотивом большинства его работ – тема социальной структуры и ее влияния на социальное действие.
Из эмпирической[iii]
направленности работ Р. Мертона вытекает его своеобразный взгляд на социологическую теорию. Его анализ бюрократической организации мало чем отличается от теоретических построений Т. Парсонса: у обоих социальная организация – интегрированная совокупность ролей (нормативных правил и ожиданий), подчиненная целям, которые могут и не осознаваться; формирование образцов действия рационально; структура воздействует на личность, определяя ее черты и т. д. Но Р. Мертон и не претендует на оригинальность. Он просто утверждает, что анализ Т. Парсонса слишком абстрактен, не слишком детализирован, а потому не применим в исследовании социальных реальностей. Заложенные в нем колоссальные возможности не работают из-за чересчур большого отвлечения от эмпирических феноменов и чересчур громоздкой системы отношений между понятиями, лишенной гибкости, а следовательно, вынужденной «подстраивать» под себя существующие факты. Поэтому своей задачей Р. Мертон видит создание «теории среднего уровня», которая являлась бы своеобразным «соединительным мостом» между эмпирическими обобщениями и абстрактными схемами вроде парсонианской.
Построение такой «теории среднего уровня», согласно Р. Мертону, может быть осуществлено на основе последовательной критики наиболее широких, неоправданных обобщений предшествующего функционализма и введением новых понятий, служащих целям организации и интерпретации эмпирического материала, но не являющихся «эмпирическими обобщениями», то есть не производимыми индуктивно из имеющихся фактов.
Первым положением, попадающим под критику Р. Мертона, является положение о функциональном единстве. Полное функциональное единство, возможное в теории, по мнению Мертона, противоречит реальности. Кроме того, принцип функционального единства предполагает полную интегрированность общества, что, естественно, тоже недостижимо в реальности. Критикуя этот принцип, Р. Мертон предлагает ввести понятие «дисфункции», которое должно отражать негативные последствия воздействия одной части системы на другую, а также демонстрировать степень интегрированности той или иной социальной системы.
Второе неоправданное обобщение, выделяемое Мертоном, прямо вытекает из второго. Он называет его положением об «универсальном функционализме». Поскольку взаимодействие частей социальной системы «непроблематично», то все стандартизированные социальные и культурные формы имеют позитивные функции, то есть все институционализированные[iv]
образцы действия и поведения служат единству и интеграции общества, и поэтому следование этим образцам необходимо для поддержания общественного единства. Отсюда, всякая существующая норма правильна и разумна и надо подчиняться ей, а не менять ее. Уже первое введенное Р. Мертоном понятие – понятие «дисфункции» – отрицает возможность такой «универсальной функциональности». Мертон приходит к выводу, что, поскольку каждый образец может быть одновременно и функциональным и дисфункциональным, то лучше говорить о необходимости того или иного институционализированного социального отношения в терминах баланса функциональных и дисфункциональных следствий. Таким образом, все действительные нормы у Р. Мертона функциональны не потому, что они существуют (институционализированны), а потому, что их функциональные следствия «перевешивают» дисфункциональные.
Третье неоправданное положение функционализма, выделяемое Мертоном, состоит в подчеркивании «совершенной важности» определенных функций и, соответственно, материальных объектов, идей и верований, их выражающих. Абсолютная необходимость определенных функций ведет к тому, что отсутствие их выполнения ставит под сомнение само существование общества как целого или любой другой социальной системы. Второй стороной этого предположения является подчеркивание важности и жизненной необходимости определенных культурных и социальных форм, выражающих эти функции. Р. Мертон не отрицает возможности существования подобных функций и выражающих их объектов. Он утверждает, что такие функции могут быть различными для разных обществ и социальных систем. Поэтому необходимо эмпирически проверять и обосновывать введение каждой из таких функций, а не экстраполировать[v]
некоторые из них на все социальные системы и все историческое развитие. Для обобщения такой постановки проблемы «функционально необходимых условий» он предлагает ввести понятие «функциональных альтернатив»
Также Мертон подчеркивает, что структурно-функциональный анализ сосредотачивает свое внимание прежде всего на объективных последствиях действия. Чтобы избежать ошибки своих предшественников, объявлявших эти последствия результатом сознательных намерений участников, он вводит разграничение между «явными» и «скрытыми» функциями. «Явные функции» – это такие объективные следствия действия, направленные на приспособление или адаптацию системы, которые интенциональны[vi]
и осознаваемы участниками; скрытые функции тогда будут такими следствиями, которые ни интенциональны, ни осознаваемы».3
Таким образом, критикуя предшествующий функциональный анализ, Р. Мертон вносит в него поправки, изменяющие наиболее одиозные и неприемлемые положения функционализма, оставляя, в сущности, его модель без изменений. Он разделяет основные положения классиков социологии, в том числе и Т. Парсонса, о том, что общество – это особый вид объективной реальности, что действие индивидов рационально и сознательно мотивированно. Социальные явления рассматриваются им прежде всего как структуры, определяющие поведение людей, ограничивающие их рациональный выбор. Введенные им понятия: дисфункция, баланс функциональных и дисфункциональных последствий, функциональные альтернативы, явная и скрытая функции служат «снятию» напряжений, возникающих при анализе эмпирических фактов. Вместе с тем, сохраняя сущностные черты функционализма, Р. Мертон сохраняет и уязвимость своих построений для критики. Основные положения этой критики аналогичны тем, что мы выделяли и по отношению к общей теории социальных систем Т. Парсонса: консерватизм и утопизм взгляда на социальную жизнь; статичность теоретической модели, не объясняющей социальные изменения; сверхсоциализированная концепция личности; понимание свободы человека, как свободы выбора между социально структурированными возможностями и т.д.
Дополнения Р. Мертона послужили хорошим «источником жизнеспособности» структурно-функционального способа теоретизирования. Однако, критика функционализма из-за игнорирования им проблем социального конфликта оказалась настолько сильной и очевидной, что потребовались дополнительные усилия. Ученым, попытавшимся доказать возможность структурно-функционального объяснения конфликта, стал Льюис Альфред Козер (1913 г. р.).
Л. Козер рассматривает порядок и конфликт как два равнозначных социальных процесса. Он подчеркивает, что, как и все социальные явления, конфликт не может иметь односторонних последствий. Исходя из этого, Л. Козер ставит своей задачей установление условий, при которых конфликт позитивен или негативен. Его цель – продемонстрировать, что конфликт как социальный процесс может быть инструментом формирования, стандартизирования и поддержания социальной структуры; что он способствует установлению и сохранению границ между группами; что межгрупповой конфликт способен реанимировать групповую идентичность, предохраняя группу от ассимиляции. Все это он блестяще доказывает на историческом материале в своей работе « Функции социального конфликта».
С точки зрения социологической теории он не вносит в структурный функционализм ничего нового, кроме представлений о способности структур быть результатом социального конфликта и возможности их поддержания и утверждения путем конфликта внутри и между группами. Условия позитивности и негативности конфликта у него выступают на уровне эмпирических обобщений. Разделение им основных положений структурного функционализма приводит его, как и Р. Мертона, к тому же кругу проблем: телеология[vii]
, отсутствие теоретической интерпретации[viii]
и т. д. Оказало
4.
Теория обмена.
Если социология является наукой, то она должна серьезно проводить работу любой науки: создавать объяснения открываемым эмпирическим отношениям. Эти объяснения есть теории, принимающие форму дедуктивной системы. Несмотря на все свои разговоры о теории, функциональная школа не занимается теоретической работой достаточно серьезно. Она не спрашивает себя, чем является теория, и никогда не создает функциональную теорию, являющуюся на деле объяснением… Если делается серьезная попытка создания теорий, способных объяснять социальные явления, то она в своих общих предположениях отталкивается не от положения о равновесии обществ, а от положения о поведении людей.
Дж. Хоманс
Теория социального обмена возникла как теоретическая оппозиция теории Т. Парсонса и структурному функционализму, конституировавшая себя вокруг неспособности этих подходов к объяснению социальных явлений. Сфокусированность функционализма на социальных системах, их организации (структуре), отношениях между системами привела к потере человека и его поведения. И Т. Парсонс, и структурный функционализм воспроизводят в сущностных чертах восходящее еще к Дюркгейму представление о человеке как о «наполнителе» социальной роли, диктуемой социальной структурой. Такое представление о человеке определяется необходимостью постулирования[ix]
социологии как науки, несводимой к психологии. Структурный функционализм в этом смысле представляет собой пример «чистой» социологии, в отличие от смешанных социально- психологических теорий, игравших значительную роль в американской социологии начала ХХ века.
Теория социального обмена явилась попыткой движения от «чисто» социологического к «психологически окрашенному» представлению о человеке, выступая под девизом: «Верните человека в социологический анализ!»4
Базовым положением теоретиков этого направления выступает положение о том, что социальное поведение может и должно быть объяснено в рамках научных представлений. По их мнению, социальное поведение представляет собой взаимодействие людей, которое не может быть ни чем иным, как процессом обмена, подобным экономическому. И поскольку правила экономического обмена доступны научному описанию, то нет никаких причин утверждать, что в отношении социального обмена это невозможно.
Хотя рудименты теории обмена могут быть обнаружены и у структурно-функциональных антропологов, и у социологов, включая и Т. Парсонса, построения теоретиков обмена достаточно сильно отличаются от функционалистских. Однако, главная схожесть теории обмена и структурного функционализма состоит, как ни парадоксально, в представлении о человеке. Оба подхода рассматривают личностное поведение в чересчур детерминистском[x]
ключе, правда, указывая на разные совокупности факторов, детерминирующих это поведение.
Теория обмена сегодня не представляет собой единой теоретической школы. Строго говоря, существует несколько теорий, разделяющих общее положение о том, что взаимодействие людей есть процесс обмена. При этом каждая из них имеет собственные взгляды на природу человека, общества и социальной науки. Мы рассмотрим концепции одного из основателей данного теоретического направления, Дж. Хоманса, и одного из крупнейших на сегодня теоретиков социального обмена П. Блау.
Джордж Каспар Хоманс (1910 г. р.) начинал свою карьеру как структурный функционалист. Его работа «Человеческая группа»5
(1950 г.), заслужившая очень высокую оценку социологического общества, написана в лучших функциональных традициях. Анализируя пять эмпирических исследований малых групп, Дж. Хоманс создает обобщения, пригодные для описания функционирования малых групп вообще. Как писал во введении к этой работе Р. Мертон: «Со времен пионерского анализа Зиммеля, проделанного более полувека назад, ни одна единичная работа не делала так много дополнений в социологическую теорию структуры, процессов и функций малых групп, как работа Дж. К. Хоманса».6
В середине 50-х годов Дж. Хоманс порывает с функционализмом, ссылаясь на то, что функциональный подход неспособен теоретически объяснить поведение людей. Позднее, в 1964 г., в своем президентском обращении7
к Американской Социологической Ассоциации, он объяснял этот разрыв, доказывая, что социальные явления могут быть объяснены только по отношению к мотивам действующих индивидов. Критикуя структурный функционализм и теорию Т. Парсонса, он утверждал, что они производят некую интеллектуальную организацию наших представлений о социальном мире, но настоящая теория должна выходить за пределы этих ограниченных попыток. Теория должна не только открывать и описывать определенные явления, она также должна объяснять их, именно этим и определяется эффективность любой теории. Считая, что функционализм слишком сосредотачивается на уровне описания и ничего не делает для объяснения социальных явлений, Дж. Хоманс ставил своей задачей создание теории, способной производить такие объяснения.
В отличие от сложившегося основного направления социологии, рассматривающего общественные явления как социальные факты, объяснимые только на основании других социальных фактов, Дж. Хоманс подчеркивает важность психологии при объяснении социального мира, тем самым порывая с «социологизмом» Э. Дюркгейма. Он видит социальное действие как процесс обмена, участники которого стремятся максимизировать выгоду (материальную или нематериальную) и минимизировать затраты. По мнению Хоманса, это положение распространимо на все поведение людей. Он не отрицает существования социальных структур, получивших у него наименование структур обмена. Он считает, что функционализм и экономическая теория достаточно подробно и хорошо описывают эти структуры, но объяснить их они не способны, поскольку такое объяснение может быть основано только на принципах, руководящих психологией участников обмена. Дж. Хоманс находит эти принципы в психологическом бихевиоризме Б. Скиннера, утверждая, что теоретические предположения последнего «состоят из взаимосвязанных положений, а не только из категорий. Эти положения есть обычные причинные суждения, не обладающие телеологическим характером.»
Изменение взгляда на социальное действие предполагает и изменение взгляда на социальную систему. В отличие от Т. Парсонса, социальные системы у Дж. Хоманса состоят из людей, находящихся в непрерывных процессах материального и нематериального обмена друг с другом, которые могут быть объяснены пятью взаимосвязанными положениями, основанными на психологическом бихевиоризме.
Первое положение – положение успеха – состоит в том, что все действия человека подчинены основному правилу: чем чаще отдельное действие личности вознаграждается, тем чаще он стремится производить это действие.
Второе положение – положение стимула – описывает отношения между стимулом успешного действия и его повторением. Если какой-либо стимул (или совокупность стимулов) привели к действию, которое оказалось успешным, то в случае повторения этого стимула или подобного ему личность будет стремиться повторить действие.
Третье положение – положение ценности – определяет, что чем более ценно для личности достижение определенного результата, тем больше она будет стремиться произвести действие, направленное на его достижение.
Четвертое положение – положение «насыщения-голодания» – определяет, что чем чаще в прошлом личность получала особое вознаграждение, тем менее ценным будет для нее повторение подобной награды.
Пятое положение – положение «агрессии-одобрения» – определяет, что если человек не получает вознаграждения, на которое он рассчитывал, или получает наказание, которого на предполагал, то он стремится продемонстрировать агрессивное поведение, и результаты такого поведения становятся для него более ценными. Наоборот, если человек получает ожидаемое вознаграждение, особенно если оно больше, чем то, на которое он рассчитывал, или не получает наказание, которое он предполагал, то он стремится демонстрировать одобряемое поведение, и результаты такого поведения становятся для него более ценными.
Этот набор из пяти положений, которые Хоманс предпочитает рассматривать как систему, по его мнению, объясняет, почему человек действует так или иначе в любой ситуации. Более того, Хоманс пытается экстраполировать эти положения на объяснение всех социальных процессов. Он считает, что, в сущности, отношения между группами и социальными организациями мало чем отличаются от непосредственного взаимодействия индивидов. Очевидно, что Дж. Хоманс, как и Т. Парсонс, впадает в аналогию действий личности и поведения социальных систем, аналогию, приводящую его к тому же кругу проблем, что и Парсонса. Основной трудностью для него оказывается объяснение власти, насилия и социального неравенства. Он пытается обойти эту трудность, вводя новые положения о чертах, присущих социальному обмену.
В самом деле, вводимые им положения хорошо объясняют поведение людей (социальный обмен) только тогда, когда взаимодействие индивидов оказывается взаимовыгодным или, по терминологии Дж. Хоманса, симметричным. Но общественные отношения далеко не всегда взаимовыгодны. Для объяснения несимметричных отношений обмена Дж. Хоманс выдвигает принцип наименьшего интереса, состоящий в том, что лицо, имеющее наименьшую заинтересованность в продолжении социальной ситуации (процессе обмена), обладает большей способностью диктовать условия обмена другим участникам ситуации. Результатом этого становится появление власти, поскольку тогда «один человек имеет большую способность вознаградить других в обмене, чем другие могут вознаградить его.»8
. Таким образом, любые властные отношения, пусть даже самые насильственные, представляют собой, согласно Хомансу, частный случай обмена (несимметричный обмен), а потому могут объясняться, исходя из тех же положений, что и обмен симметричный. Эта концепция власти сопровождается у Дж. Хоманса идеологической верой в то, что социальная революция предполагает выравнивание отношений обмена, делая насилие скорее частным случаем, чем правилом.
Для объяснения социальной стратификации[xi]
Дж. Хоманс вводит еще один принцип – принцип дистрибутивной справедливости. Суть этого принципа состоит в том, что любое отношение обмена стремится к тому, чтобы награды участников были пропорциональны их затратам, что неизбежно порождает дифференциацию индивидов. Отсюда, социальное неравенство естественно и справедливо, поскольку отражает пропорции личных вкладов индивидов в общественное целое.
Таким образом, теория социального обмена Дж. Хоманса представляет собой очень рационализированную модель человеческого поведения, детерминированного внешними обстоятельствами и внутренними мотивами. Рациональность действия при этом заключена не в сознательном выборе людей (как у Т. Парсонса), а в следовании правилам социального обмена, и, следовательно, свобода человека оказывается лишь «иллюзией выбора», подчиненного психологическим правилам. Сводя социологическое объяснение к принципам бихевиоризма, Дж. Хоманс тем самым производит двойную редукцию[xii]
, поскольку сам бихевиоризм лишь частично объясняет психологию человека, исходя из аналогии с поведением животных. Распространяя бихевиористское объяснение на социальные макропроцессы (власть, стратификация и т. д.), Дж. Хоманс сталкивается с большими трудностями, иногда приводящими его к утверждению, что нет общества вне людей, участвующих в процессах обмена.
Преодолеть эти трудности объяснения макропроцессов в рамках парадигмы социального обмена попытался другой социолог – Питер Майкл Блау (1918 г. р.). Он разделяет многие положения теории Дж. Хоманса, в особенности преувеличение последним психологического бихевиоризма. Однако различия в их концепциях гораздо сильнее, чем внешнее сходство. Если Дж. Хоманс движется в направлении психологического редукционизма, то П. Блау, наоборот, предостерегает от игнорирования самостоятельности социальных явлений. Он различает два уровня этих явлений: уровни микро- и макроструктур. Оба эти уровня имеют, согласно Блау, гораздо больше различий, чем сходств. И если правила бихевиоризма способны хорошо объяснить микростуктурный уровень, то в приложении к макроструктурам, по крайней мере к таким, как власть и стратификация, они уводят исследователя от адекватного понимания. Поэтому П. Блау ставит своей задачей синтезировать свою теорию обмена с концепцией социальной структуры.
Разделяя положения обмена Хоманса, П. Блау утверждает, что далеко не все социальные отношения могут быть рассмотрены как процессы обмена, а лишь те из них, которые ориентированы на достижение целей, реализация которых возможна только в процессе взаимодействия с другими людьми, и для достижения которых необходимы средства, доступные другим людям. Согласно П. Блау, та часть поведения человека, которая управляется правилами обмена, лежит в основании образования социальных структур, но сами правила обмена недостаточны для объяснения сложных структур человеческого общества. Особую неудовлетворенность вызывает у него попытка объяснения феномена власти психологическими правилами, предпринятая Дж. Хомансом.
Беря за основу веберовское определение власти, П. Блау показывает, что властные отношения возникают как один из частных социального обмена. Они появляются в том случай, если один из участников процесса обмена обладает монопольным правом на некоторое вознаграждение (материальное или нематериальное), которое остальные участники стремятся заполучить. В этом случае он будет стараться как можно выгоднее обменять имеющуюся у него награду, навязывая свою волю другим участникам. Развиваясь, это процесс приводит к образованию системы рангов или социальных статусов социальной стратификации. Но социальный обмен определяет лишь возможность и способ становления властных отношений. Для того чтобы утвердиться, власть должна быть санкционирована остальными участниками обмена – легитимирована. Объяснение же процесса легитимации, по мнению П. Блау, невозможно без концепций норм и ценностей, являющихся не продуктами обмена, а продуктами социализации и основанными на определенной системе культуры. Он нигде не определяет, что это за система и откуда она берется в его теоретических построениях. Очевидно только одно: она никак не связана с процессом обмена.
Таким образом, концепция П. Блау представляет собой смешение положений теории обмена и структурного функционализма. Он привлекает теорию обмена и правила бихевиоризма для объяснения межличностного взаимодействия, тогда как, переходя к макроструктурам, предпочитает использовать функциональные категории. Единственное, что он вносит в объяснение социальных структур, так это то, что некоторые из них основаны на процессах обмена (чего не отрицал и Т. Парсонс), но в тоже время эти процессы не определяют условий их существования и изменения.
5. Резюме.
Концепции социального обмена, отстаиваемые Хомансом, Блау и Эмерсоном, претендуют на дальнейшую разработку коцепции социального действия в русле натуралистической методологии, игнорирующей субъективно-психологические аспекты поведения. Важнейшей для сторонников теории является проблема взаимосвязи микро- и макроуровней социальной реальности. Хоманс редуцирует ценностно-нормативный уровень социальных отношений (нормы, роли, статус и др.) к психологическим принципам взаимного обмена «наградами», отрицая качественное своеобразие социальных структур и институтов.
Последователи Хоманса (Блау и Эмерсон), пытаясь смягчить его редукционизм, стремятся выработать более гибкие концептуальные средства для преодоления разрыва между микро- и макроуровнями. Блау видит решение этой задачи на путях синтеза принципов социального обмена с понятиями макросоциологических концепций (структурного функционализма и теории конфликта). В отличие от других сторонников концепций социального обмена, он основное внимание уделяет нормативно-ценностной стороне процессов обмена, чтобы объяснить крупномасштабные социальные процессы, но при этом эклектически[xiii]
смешивает понятия и принципы различных теорий.
Более последовательной выглядит концепция социального обмена, развиваемая Эмерсоном, который расширяет ее концептуальную базу, вводя понятия «сетей социального обмена» и «продуктивного обмена», позволяющие переходить от дидактических[xiv]
отношений в малой группе к более широким структурным связям.
Однако, несмотря на очевидные недостатки теории социального обмена (психологический редукционизм, игнорирование субъективно-психологических объектов при объяснении поведения человека, тавтология[xv]
в интерпретации ряда исходных понятий и др.), она привлекает внимание исследователей стремлением найти переходные звенья между микро- и макроуровнями социальной реальности, ориентацией на изучение наблюдаемых и экспериментально фиксируемых факторов поведения.
6. Ссылки на литературу.
1 Parsons T. Structural- Functional Analysis in Sociology/ /The Idea of Social Structure. – N.Y.: Harcourt, Brace, Jovanovich, 1972. – p.67.
2 Merton R. Structural Analysis in Sociology/ /Approaches to the Study of Social Structure. – N.Y.: The Free Press, 1975. P.30.
3 Merton R. On Theoretical Sociology. – N.Y.: The Free Press, 1967. – p. 74.
4 Homans G. Bringing Men Back In/ /American Sociological Review. – 1964. – N 29. – pp. 809-818.
5 Homans G. The Human Group. – N.Y.: Harcourt, Brace and World, 1950.
6 Merton R. Introduction/ /Homans G. The Human Group. – N.Y.: Harcourt, Brace and World, 1950. – p. XXIII.
7 Homans G. Bringing Men Back In/ /American Sociological Review. – 1964. – N 29. – pp. 809-818.
8 Homans G. Social Behavior: Its Elementary Forms. – N.Y.: Harcourt, Brace and World, 1974. – p. 74.
7. Список использованной литературы.
1. И. Громов, А. Мацкевич, В. Семенов. Западная теоретическая социология. Санкт-Петербург. 1996.
2. Ю. Н. Давыдов, М. С. Ковалева, А. Ф. Филиппов. Современная западная социология: словарь. Москва. Политиздат. 1990.
3. Э. М. Коржева, Н. Ф. Наумова. Краткий словарь по социологии. Москва. Политиздат. 1988.
4. Советский энциклопедический словарь. Москва. Советская энциклопедия. 1984.
[i]
Конформизм – пассивное принятие существующего порядка, господствующих мнений; отсутствие собственной позиции, беспринципное и некритическое следование любому образцу, обладающему наибольшей силой давления.
[ii]
Методология – учение о структуре, логической организации, методах и средствах деятельности. Методология науки – учение о принципах построения, формах и способах научного познания.
[iii]
Эмпирическое исследование – установление и обобщение социальных фактов посредством регистрации свершившихся событий, характерных для изучаемых социальных явлений, состояний, процессов.
[iv]
Социальный институт – исторически сложившиеся, устойчивые формы организации совместной деятельности людей.
[v]
Экстраполяция – распространение выводов, полученных из наблюдения над одной частью явления, на другую часть его.
[vi]
Интенциональный – намеренный.
[vii]
Телеология – учение о цели и целесообразности.
[viii]
Интерпретация – многоступенчатая процедура истолкования, разъяснения (конкретизации и обобщения) предпосылок и результатов социологического анализа.
[ix]
Постулат – утверждение (суждение), принимаемое в рамках какой-либо научной теории за истинное, хотя и недоказуемое ее средствами, и потому играющее в ней роль аксиомы.
[x]
Детерминизм – философское учение об объективной закономерной взаимосвязи и причинной обусловленности всех явлений.
[xi]
Социальная стратификация – структура общества и его отдельных слоев; система признаков социального расслоения, неравенства.
[xii]
Социологический редукционизм – теоретическая и методологическая ориентация, сущность которой заключается в сведении специфики человеческого бытия к его социальному аспекту и в стремлении объяснять все без исключения формы культуро-творческой деятельности человека в понятиях и категориях социологии. Является результатом неверного применения логической процедуры – сведения социологических данных к более простым формам выражения, облегчающим их анализ.
[xiii]
Эклектизм – механическое соединение разнородных, часто противоположных принципов, взглядов, теорий.
[xiv]
Дидактика – раздел педагогики, излагающий теорию образования и обучения. Вскрывает закономерности усвоения знаний, умений и навыков и формирования убеждений.
[xv]
Тавтология – явный круг в определении, доказательстве и пр. (лат. idem per idem – тоже через то же).