Власть и уголь: шахтерское движение воркуты москва 1998

ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

ИНСТИТУТ СРАВНИТЕЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ

ВЛАДИМИР ИЛЬИН

ВЛАСТЬ И УГОЛЬ:

ШАХТЕРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ ВОРКУТЫ

Москва 1998

Содержание

Введение.

1. Буря и натиск: шахтерское движение в 1989-1991 гг.

2. Организация шахтерского движения.

3. Развернутое строительство капитализма.

4. Воркута и большая политика.

5. Воркута на чемоданах.

6. Битва за зарплату.

Заключение.

ВВЕДЕНИЕ

Воркута – это шахтерский город средних размеров, расположенный в Заполярье Европейской части России. Сам по себе город малозаметен как по своим размерам, так и по местоположению. Однако на всех этапах новейшей истории нашего государства в нем протекали процессы, с одной стороны, типичные для советского и постсоветских обществ в целом, а с другой – эти процессы приобретали исключительно чистую форму, доводя логику породившей их системы до границы с зоной абсурда. Поэтому изучение локальной истории Воркуты интересно не только и не столько с точки зрения краеведения, а прежде всего для теоретического понимания технологии крупномасштабных социальных процессов.

Воркута возникла в начале 1930-х гг. в качестве концлагеря, главной целью которого была добыча угля для металлургической промышленности Европейской части СССР. Ее создание потребовало строительства гулаговскими методами Северной железной дороги. На протяжении 1930-1950-х гг. это был город-концлагерь, в котором тенденции развития социальной структуры государственного социализма были доведены до логического предела, до перерастания в абсурд.

Во второй половине 1950-х гг. по всей стране началось свертывание гигантской системы принудительного рабского труда, созданной в годы сталинского социализма. В Воркуте это был ключевой процесс, от хода которого зависела судьба города. В результате его на смену рабскому труду заключенных пришел труд завербованных свободных рабочих. Однако дух лагеря в городе, на шахтах был неистребим, несмотря на то, сам лагерь трансформировался в небольшую местную зону стандартных размеров, не имеющую никакого отношения к шахтам, а большинство бывших зэков постепенно покинули Воркуту. Новые, уже свободные мигранты, никогда не знавшие тюрьмы, прибывали в Воркуту и, сами часто того не ведая, окунулись в атмосферу, сформированную ГУЛАГом. Она давал себя знать в массе мелких деталей, каждая из которых сама по себе мало что говорила. Это и Дисциплинарный устав, своей жесткостью, бесправием рабочих напоминавший предшествующую эпоху. Это и шахтерский быт, частично загнанный в структуры сталинской эпохи: переоборудованные тюремные бараки на фоне украсивших центр Воркуты домов лагерной элиты, выполненных в стиле сталинского классицизма. Это и культ силы, придавший особый колорит городской субкультуре. На его основе выросли мощные преступные группировки молодежи, о которых в 1980-е гг. заговорили далеко за пределами Воркуты и которые стали питательной почвой для формирования в последующие годы воркутинской мафии. Это даже язык, на котором общались воркутинцы самых разных групп, в том числе и элитарных – язык, перенасыщенный матом, жаргоном. Дух сталинского лагеря лежит, видимо, и в основе объяснения особо стойкого антикоммунизма жителей этого города.

В 1960-80-е гг. Воркута развивалась по синусоиде: подъем в результате реконструкции шахт сменился скоре застоем, который в Воркуте ощущался особенно сильно: в результате изменения структуры топливного баланса газ и нефть оттеснили уголь на задний план, что привело к падению статуса всей угледобывающей отрасли, государство уже не имело прежних оснований и средств для развития Севера, исключая нефтегазобывающие регионы. Север утратил былую привлекательность как место зарабатывания больших денег. Воркута оказалась на пересечении этих двух глобальных социальных процессов. Совокупность всех перечисленных факторов и привела к тому, что воркутинские шахтеры стали ударной силой борьбы против режима КПСС, сыграли активную роль в поддержке, подталкивании политических и экономических перемен, охвативших страну с конца 1980-х гг.

Предметом данного исследования является шахтерское движение Воркуты, начиная с 1989 г.

Работа выполнена в период с 1992 по 1998 гг. В ее основу положены материалы ряда архивов Воркуты и Сыктывкара, Коми республиканской и воркутинской прессы, многочисленных интервью, проведенных с разными группами людей, занятых на угледобывающих предприятиях Воркуты, членами их семей, журналистами.

Время для написания глубокой аналитической книги о сложной и запутанной истории Воркуты периода кризиса и реформ еще не пришло: «большое видится, - как сказал Есенин, - на расстоянии». Поэтому данная книга – это серия очерков, в которых я пытаюсь через описание подойти к пониманию причин и механизмов, лежавших в основе изучаемых процессов. Некоторые очерки выполнены в жанре этнографического социологического исследования, для которого характерно детальное описание процесса в качестве самоцели. Это описание дает почву для вторичного анализа и выполняет в науке ту же функцию, что и публикация документов.

* * *

Работа написана мной, но это стало возможным лишь благодаря помощи целого ряда людей. Инициатором проведения исследования и главным его вдохновителем является Саймон Кларк, профессор университета Уорика (Великобритания). М.Ильина, Л.Галева и М.Добрякова в течении ряда лет собирали информацию, опубликованную в городских и республиканских газетах. М.Добрякова проводила сбор информации в архивах Сыктывкара и Воркуты, осуществляла ее статистическую обработку. М.Ильина осуществляла редактирование текста. Большую помощь в работе над темой оказал Н.Н.Сеничкин, воркутинский правозащитник 1980-х гг. и автор рукописи «Борьба на коленях», посвященной истории шахтерского движения 1989 г. В работе использован с соответствующим упоминанием ряд неопубликованных материалов, собранных в ходе исследований в Воркуте, осуществленных директором Института сравнительных исследований трудовых отношений В.Борисовым и сотрудниками его Самарского филиала. Кроме того, при написании работы широко использованы материалы журналистов воркутинской газеты «Заполярье» (в основном опубликованные), а также их консультации. Особсобенно значительная поддержка была оказана журналистом С.Горским, который в течении ряда лет освещает в «Заполярье» проблемы шахтерского движения. Помимо его опубликованных статей, в работе использованы предоставленные им неопубликованные документы и материалы, очень полезны были данные им консультации. Большая помощь при работе над книгой была оказана сотрудниками Воркутинского краевого музея, архива «Воркутауголь». В качестве экспертов выступали многочисленные руководители и активисты Независимого профсоюза работников угольной промышленности, Независимого профсоюза горняков, профсоюза ИТР Воркуты, Воркутинсского городского рабочего комитета. В проведении полевых исследований в Воркуте со мной принимали участие Питер Фэебразер (Уорикский университет, Великобритания), Леонард Бернардо (тогда аспирант Колумбийского университета, США), Мария Добрякова (сотрудница социологической лаборатории Сыктывкарского университета).

Иссследование выполнено при поддержке Института сравнительного изучения трудовых отношений, Российского гуманитарного научного фонда и Программы поддержки высшего образования (RSS/HESP).

Глава 1

БУРЯ И НАТИСК:

ШАХТЕРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ 1989-1991 ГГ.

В этой главе в виде хроники рассматривается процесс зарождения шахтерского движения Воркуты на уровне мелких акций протеста на отдельных участках до его превращения в массовое движение, которое почувствовало свою силу и начало диктовать свои требования центральным властям. Весь этот длинный путь качественного скачка хронологически уместился в период с весны до конца 1989 г.

Именно в этот период в Воркуте сформировалось массовое оппозиционное во всех отношениях шахтерское движение, ставшее одним из важнейших факторов социально-политической трансформации страны. Десятилетиями всевластная КПСС, начиная с лета 1989 г., на шахтах и площадях Воркуты почувствовала, что почва зашаталась под ногами. В это время стали зарождаться органы шахтерской власти в форме стачкомов шахт и города, бросившие вызов существующей административной системе управления. На шахтерских митингах и в стачкомах в 1989 г. в хаотическом процессе выкристализовывается идеология нового рабочего движения, нашедшая выражение в длинных требованиях, предъявлявшихся бастующими центральным и местным властям. Именно в 1989 г. было задано направление трансформации системы управления угольной промышленностью города на ближайшие годы, которое в свою очередь послужило отправной точкой для реформ менеджмента в середине 1990-х гг.

Это был романтический период бури и натиска, когда с каждым днем в шахтеров вселялась вера в собственные силы, апогеем стало убеждение, что все возможно, что все в их руках, владеющих безотказным орудием пролетариата – стачкой.

«СОЛИДАРНОСТЬ»

В конце 1980-х гг. по мере того, как преследования инакомыслящих в СССР смягчались, а количество причин для оппозиционного все возрастало, стали появляться все новые и новые борцы за справедливость, все громче стали звучать их голоса, все чаще они стали сплачиваться в группы. Кроме того, правозащитная деятельность, развивавшаяся прежде в основном в Москве и Ленинграде, под прикрытием иностранных журналистов и посольств, остро реагировавших на всякие репрессии, проводившиеся у них под носом, теперь все шире стала проникать в далекую провинцию, где рассчитывать на зонтик мирового общественного мнения не приходилось. Появились такие активисты и в Воркуте.

Нельзя сказать, чтобы борьба за собственные права была для Советского Союза чем-то совершенно новым. тысячи людей, считавших, что с ними обошлись несправедливо, всегда писали жалобы во все инстанции, начиная с парткома родного предприятия и кончая Генеральным секретарем ЦК КПСС. В период так называемого "развитого социализма" появились даже на письма Владимиру Ильичу Ленину по адресу: Москва, Мавзолей. Однако письменная индивидуальная жалоба или приход на прием к начальнику - это интимная, форма борьбы, не порочащая "социалистическую реальность", не подрывающая устои. Поэтому власти всегда относились к ней лояльно. Кроме того, жалобы позволяли держать под контролем сверху местный аппарат. Поэтому руководители высшего уровня, используя массовый поток жалоб всегда могли сказать словами героя русской сказки: «Высоко сижу, далеко гляжу..».

Иное дело - попытка сделать свои проблемы достоянием гласности, вызвать сочувствие окружающих, проинформировать посторонних о творящихся безобразиях или публично обвинить в чем-то начальство того или иного уровня. Это стало возможно лишь в условиях ослабления жесткости политического режима.

На шахтах Воркуты, как и на других предприятиях страны, было немало людей, которые считали, что их несправедливо наказали, уволили, не дали квартиру и т.д. Однако на шахтах, все же положение было особым: в наследие от гулаговской эпохи здесь остался Дисциплинарный кодекс, дававший администрации предприятий особые права в наказании работников. При этом, если работники других предприятий могли обратиться за защитой в суд, то шахтеры могли искать защиту от произвола лишь у вышестоящего начальства, что существенно ограничивало их шансы на успех. В этом отношении шахтеры напоминали и заключенных, и военнослужащих.

Н.Н.Сеничкин, один из воркутинских правозащитников, той поры рассказывал в интервью: "Я из горбачевского призыва... С 1985 года стал проявлять интерес к общественной работе, ведь на государственном уровне прозвучали призывы: "Надо менять! Если не мы, то кто же? В 1987 году меня уволили на основании "Устава о дисциплине" (пункт 19: за нарушение техники безопасности), потом, правда, восстановили, поскольку при оформлении была допущена ошибка в документации».

П.А.Андрющенко был тогда заместителем главного инженера шахты "Промышленная" по технике безопасности и готовил материалы на его увольнение Н.Н.Сеничкина. Последний не хотел быть пассивной жертвой и, сфотографировав гараж Андрющенко, послал эту фотографию вместе с заявлением в прокуратуру города, райотдел милиции, объединение "Воркутауголь", районный комитет народного контроля. Он сообщал, что гараж построен из материалов, похищенных с шахты. Была проведена проверка, в ходе которой установлено, что Андрющенко самовольно, без оплаты взял с шахты 90 метров траспортёрной ленты, что квалифицировалось как кража государственного имущества. Однако поскольку Андрющенко внес деньги за ленту, не судим и на работе характеризуется положительно, то было принято решение отказать в возбуждении уголовного дела и передать материалы в товарищеский суд. Рассмотрело вопрос и партийное собрание, "указавшее" расхитителю на его недостойное коммуниста поведение.

Г.Сеничкина такое наказание не устроило, и он продолжил борьбу: обращался в прокуратуру Коми АССР. Было возбуждено уголовное дело, но после дополнительной проверки его закрли. Шла борьба и по ряду других дел

С.В.Масалович также пострадал на производстве и включился в борьбу за социальную справедливость, выходя с индивидуального уровня на более широкий простор. В разные инстанции пишутся письма: с сентября 1987 по февраль 1988 г. - в 20 инстанций. Вот одно из них:

"Дорогие и многоуважаемые наши главные руководители в стране! Пишет Вам внештатный инспектор районного комитета народного контроля, рабочий ОТК шахты "Октябрьская" Мосалович Сергей Васильевич.

Я, как и многие другие, глубоко поверил в перестройку и зажил радостной надеждой на будущее. Не щадя своих сил и личных интересов, включился в перестройку - начал вскрывать на своей работе негативные явления, мешающие честно жить и работать.

После моих разоблачений больших негативных явлений на работе руководство при поддержке местных властей оклеветало меня, ложно и организованно обвинив в нарушении техники безопасности. Меня уволили с работы... С верой, надеждой и неизменной любовью к нашей советской социалистической Родине"
(
Заполярье. 1988.25.02).

Как рассказывал Н.Сенички
н
: «... С 1988 г. мы стали писать групповые обращения, заявления в разные инстанции, искать связи с единомышленниками как в Воркуте, так и в Сыктывкаре (Союз демократических инициатив)... На шахтах было немало обиженных несправедливыми наказаниями. Ну а рыбак рыбака видит издалека. Например, Масалович сидел без работы полтора года, Приступа - два, а ведь у него семья, дети".

Так началось сближение борцов за справедливость с разных шахт. Сначала в центре внимания стояла личная проблема, потом ей стали придавать типический характер и выходить на проблему несправедливости общественных структур (например, от вопроса несправедливого увольнения к несправедливому Дисциплинарному уставу).

21 января 1989 г. была создана правозащитная организация "Солидарность", просуществовавшая до мая 1989 года. Ее председателем стал Н.Н.Сеничкин, тогда рабочий шахты "Комсомольская".

Одновременно правозащитники начали выпуск самиздатовской литературы. 6 февраля 1989 г. был выпущен отпечатанный на пишущей машинке листок "Вестник "Солидарности". Всего вышло два таких листка. Затем листок вырос в машинописный журнал в "Вестник "Солидарности". Орган регионального отделения независимого рабочего демократического движения". Потом - новое название: "Вестник рабочего демократического движения", “Наше дело". Эти машинописные журналы издавались тиражом примерно в 30 экземпляров. Девятый выпуск вышел в виде газеты "Наше дело, опубликованной тиражом 5 тыс. экземпляров, еще один номер отпечатали в Литве тиражом 500 экземпляров. Редактором этих изданий был Н.Сеничкин.

Утром 16 апреля 1989 г. (воскресенье) в разгар кампании по выборам народных депутатов СССР "Солидарность" вывесила на воркутинском рынке плакаты против кандидатов, представлявших партноменклатуру (первого секретаря горкома, генерального директора объединения "Воркутауголь"), ее члены стали выступать с мегафоном. Милиция вмешалась. Н.Сеничкин был арестован и обвинен в организации несанкционированного митинга.

Разумеется, деятельность отдельных правдолюбцев не могла вызвать массовое шахтерское движение. Однако она выполняла функцию дрожжей, брошенных в среду, насыщенную социальными противоречиями, повседневными неурядицами.

РЕФОРМЫ И СОЦИАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ

Одним из направлений реформы хозяйственного механизма в конце 80-х гг. стало расширение самостоятельности государственных предприятий. Права администрации существенно расширились, ответственность же осталась прежней. Одним из результатов этого стала разработка предприятиями собственных положений о премировании, предусматривавших рост размеров премий, особенно руководителям и специалистам. Так, в экспедиции “Печоруглеразведки” был установлен размер премий для рабочих основных участков в размере 20% от тарифной ставки, рабочим вспомогательных участков - 30%, аппарату управления - 75% (Архив ОВУ, ф.1675, оп.1,т.1,л.185). В условиях официальной кампании за углубление социальной справедливости, начатой руководством КПСС во главе с ее Генеральным секретарем М.Горбачевым, такие следствия реформ вносили на шахты дополнительный источник конфликтов.

В конце 80-х годов почти повсеместный опережающий рост зарплаты по отношению к росту производительности труда стал одним из симптомов надвигающегося экономического кризиса. 19 января 1989 г. Совет Министров СССР, учитывая этот симптом и чрезвычайную обстановку в денежном обращении страны принял постановление N50, в котором обязал министерства и ведомства страны обеспечить поквартальный контроль за расходованием денежных средств на оплату труда в строгом соответствии с утвержденным нормативным соотношением между ростом зарплаты и производительности труда. Банкам было предоставлено право не выдавать предприятиям средства на оплату труда сверх сумм, вытекающих из плановых нормативных соотношений. Госплан, Министерство финансов также ввели новый порядок контроля, суть которого сводилась к тому, что сверхнормативная часть фонда зарплаты не должна выдаваться.

По объединению “Воркутауголь” по установленной норме на 1% роста производительности труда должен был приходиться рост зарплаты в 0,9895%. В реальности в все было очень далеко от нормативных требований: в первом квартале 1989 года производительность составила 98,5% по отношению к предшествующему периоду, а зарплата - 109,3%. При таком опережении роста зарплаты, как отмечалось на совещании у генерального директора, если не принять мер, то за первое полугодие многие предприятия просто не смогут получить июльскую зарплату. По первому кварталу переплата составила 1 млн. руб. Только за счет финансового маневра (часть выплат была перенесена на апрель) не произошло задержки выплаты зарплаты предприятиям, допустившим нарушение нормативного соотношения темпов роста зарплаты и производительности труда. В шести структурных единицах были проведены выплаты средств, которые по новым правилам выплачивать было нельзя: на “Северной” - 180 тыс. руб., на “Хальмер-Ю” - 49 тыс., на молочном заводе - 34,4 тыс. руб. и т.д. Всего переплаты составили 548,3 тыс. руб.

Табл.: Рост среднемесячной зарплаты на угледобывающих предприятиях ОВУ

Подразделения ОВУ	1 квартал 1988 г.	1 квартал 1989 г.	Соотношение темпов роста зарплаты и производительности труда в 1 квартале 1989 г.
“Северная”	664,7	684,3	1,1510
“Южная”	543,7	559,6	1,1422
“Воркутинская”	656,1	728,3	1,0027
“Аяч-Яга”	834,1	799,4	1,2329
“Хальмер-Ю”	640,8	663,9	1,0736
Все угольн. предприятия	589,1	643,2	1,1109

(ОВУ, ф.1675, оп.1,т.1,л.187).

Таким образом, реформа хозяйственного механизма, направленная на повышение эффективности производства, в начале 1989 года подвела угольные шахты Воркуты к конфликтной ситуации. Выход из нее мог быть двоякий: либо рабочие соглашаются не получать то, что в соответствии с существующими нормами они заработали, либо государство отступает от своего курса и отпускает маховик скрытой инфляции, обеспечивая рост зарплаты не увязанный с ростом производительности труда, что было чревато еще большей пустотой и без того почти пустых магазинных полок.

“ИЗ ИСКРЫ ВОЗГОРИТСЯ ПЛАМЯ...”

В конце 1980-х гг. много факторов работало на формирование предгрозовой атмосферы. Грядущая буря еще не просматривалась, однако для взрыва метана в шахте не нужны предчувствия. Нужна концентрация горючего газа и искра. А искры стали лететь все чаще...

В январе 1989 г. на воркутинской шахте "Промышленная" коллективу не выплатили 160 тыс. руб. Произошло это из-за того, что было нарушено нормативное соотношение между ростом производительности труда и заработной платы. Так, возник узел социальных противоречий. Однако руководство шахты разъяснило рабочим, что это их деньги, но выплатить их нельзя. Им было предложено два варианта: либо перечислить деньги в фонд социального развития на строительство жилья или детского сада, либо повысить производительность труда и тогда получить эти деньги. Коллектив удалось успокоить и убедить принять один из вариантов. В феврале 1989 г. производительность труда выросла, и рабочие получили часть заработанных ими денег. Однако становилось все труднее столь полюбовно разрешать подобные конфликты.

В начале 1989 г. на 7-м добычном участке на шахте "Юнь-Яга" испортились отношения начальника участка и рабочих. Начальник, выйдя на пенсию, стал, по мнению рабочих, мало уделять внимания своим обязанностям, перестал беспокоиться о поддержании зарплаты рабочих, кроме того, все чаще им допускалась грубость по отношению к ним. Переполнила чашу терпения машина, которую с легкой руки начальника распределили в нарушение правил: один рабочий, когда подошла его очередь, отказался покупать машину; по действовавшим правилам, машина должна была достаться следующему очереднику, однако она была продана председателю Совета трудового коллектива шахты. Возмущенные рабочие участка потребовали от руководства участка заменить начальника. Председатель цехкома попытался вступиться за него, но его тут же переизбрали. И директор был вынужден согласиться с требованием коллектива.

УВЕРТЮРА “СЕВЕРНОЙ”

Настоящей увертюрой шахтерского движения стала забастовка на шахте “Северная” весной 1989 г. Правда, в то время никому в голову не приходило, что это именно увертюра массового движения, а не случайный и локальный конфликт.

В 1988 г. шахта "Северная" перешла на хозрасчет. В декабре 1988 г. план шахты был выполнен на 100 процентов. В то же время некоторые добычные участки план перевыполнили. Эта ситуация повторилась в январе и феврале. За перевыполнение была положена премия по результатам работы шахты в целом. Шахта же не могла отгружать уголь, так как не было для этого вагонов. Кроме того, себестоимость добытой тонны составляла 48 рублей, а продажная стоимость - 12 рублей. Поэтому в соответствии с новыми условиями хозяйствования, 13 коллективам выплатили деньги, исходя из стопроцентного выполнения плана, несмотря на его фактическое перевыполнение. Поэтому выплачиваемая зарплата была меньше ожидавшейся на 40-50 рублей (на сумму премий) (Труд.1989.10.03).

Тогда ее руководство решило выйти из положения, используя внутренние резервы: были снижены расценки на добытый уголь. (Соц.индустрия. 1989.10.03). Начальник девятого участка В.В.Муренко так охарактеризовал нововведение: “ Нормы выработки невыполнимы. Их составляли те, кто сидит в кабинете. Участок хромает, а ведь он дает третью часть шахтной угледобычи”. (“Красное знамя. 1989. 10.03).

Девятый участок на "Северной" был в особом положении: в течение полутора месяцев он должен был готовить себе лаву. При выполнении норм эта работа оплачивалась, исходя из среднего заработка предшествующего периода. В декабре-феврале средний заработок упал в силу того, что им не была выплачена заработанная за перевыполнение плана премия. Таким образом, одно ущемление прав рабочих влекло за собой другое.

Коллектив участка обратился в Совет трудового коллектива шахты с просьбой принять во внимание их сложное положение и выплатить полную зарплату. Однако СТК отказал, сославшись на отсутствие средств. Тогда представители участка пошли в горком партии. Там поручили разобраться в конфликте техническому директору объединения А.Субботину и директору по экономике А.Цурупе.

На 1 марта на шахте назначили собрание для принятия окончательного решения по требованиям 9-го участка. Рабочие были оповещены об этом. В этот день из больницы вышел директор шахты Н.Тищенко, болевший в течение полутора месяцев. Он попросил перенести собрание на 2 марта, чтобы иметь время лично во всем разобраться. По согласованию с начальником участка собрание перенесли на 15 часов 2 марта.

2 марта 1989 г. рабочие 9-го участка, взяв с собой усиленный паек (“тормозки”) и дав телеграмму в Центральный Комитет КПСС с извещением о начале забастовки, спустились в шахту. Одним из организаторов забастовки был Н.Кисляков - парторг участка. На этом же участке работал и типичный представитель советской рабочей аристократии Ю.П.Бронников - Герой Социалистического труда, член бюро обкома партии. Правда, он участия в забастовке не принял.

Рабочие девятого участка сформулировали свои требования, которые были переданы вверх по инстанции и вывешены на листе ватмана в вестибюле шахты. Они включали следующие позиции:

1. Произвести выплату действительной зарплаты за декабрь 1988 г. и январь-февраль 1989 г.

2. Установить твердые расценки на добытый уголь. Решить вопрос о выплате за работу в вечерние и ночные часы. Переход из лавы в лаву оплачивать по среднему заработку.

3. Пересмотреть норму выработки, так как она завышена.

4. Произвести выплату разницы действительной стоимости лавы 512-с и фактически выплаченной зарплаты.

5. Сократить управленческий аппарат шахты в связи с постановлением Совета Министров СССР на 40%.

6. Участок N9 выражает свое недоверие директору и экономической службе шахты в связи с технической безграмотностью и несоответствием занимаемой должности и требует их перевыборов.

На листе ватмана от руки был приписан и седьмой пункт: “Ликвидировать аппарат объединения “Воркутауголь” на 100%”. (Красное знамя. 1989. 10.03). Рабочие, поддерживавшие эти требования, подписывались тут же под ними. Во время забастовки были сформулированы и другие требования: "Отменить действующее постановление Совета Министров о соотношении между ростом заработной платы и производительности труда", "Предоставить шахтам подлинную юридическую и экономическую самостоятельность", "Отчислять 20% заработанной сверх плана прибыли для распоряжения СТК", "Передать углесбытовые организации предприятиям", "Ликвидировать объединение "Воркутауголь" (ф.2216,оп.57,д.18, л.6).

Таким образом, локальный производственный конфликт из-за рутинного сбоя в системе заработной платы, с одной стороны, был объективно тесно завязан на макроэкономические процессы, а с другой – недовольные рабочие, борясь за устранение мелкой локальной несправедливости, вышли на исходный вопрос всех русских революций: «Кто виноват?» На этапе увертюры шахтерского движения таковым оказался аппарат шахты и объединения.

Руководство шахты, города было, конечно, напугано: забастовки тогда были известны лишь понаслышке. Для локализации конфликта в бастующей лаве были отключены телефоны, прервана связь с шахтерским поселком. Однако, несмотря на принятые меры, число участников конфликта расширялось. Под землю по очереди спустились все остальные четыре смены участка. В результате к утру третьего марта в шахте находилось уже 107 чел. На втором этаже быткомбината 3 марта собрались жены бастующих с детьми (Труд. 1989. 10.03).

3 марта в шахту к бастующим спустились генеральный директор объединения “Воркутауголь» и первый секретарь Воркутинского горкома КПСС В.Г.Курских. Они пытались уговорить рабочих прекратить забастовку, обещая решить поставленные проблемы, но им уже не верили и требовали более высокого начальства.

В Воркуту 4 марта вылетел Министр угольной промышленности СССР М.И.Щадов со своими заместителями, председатель ЦК профсоюза рабочих угольной промышленности М.А.Сребный, секретарь ЦК профсоюза А.Ф.Чеботарев, команда из Коми обкома КПССС во главе с первым секретарем обкома В.И.Мельниковым. Событие рассматривалось уже как экстраординарное. Так, заместитель министра угольной промышленности СССР А.К.Беликов в интервью корреспонденту газеты “Труд” сказал: О забастовке “узнал сразу же, второго марта. Я был тогда в Новокузнецке. Прибыл в Москву и вместе с министром четвертого марта мы вылетели в Воркуту. Приземлились ночью и сразу же вместе с руководителями обкома партии - на шахту. Спустились под землю, говорили с шахтерами, предлагали им подняться и спокойно все обсудить наверху. Но люди уже были взвинчены и не хотели, не получив конкретные ответы, покидать шахту. Ну что делать, в пять утра приехали в гостиницу, час поспали - и снова в шахту”. (Труд. 1989. 10.03).

Не видя перспектив победы, 107 бастующих шахтеров 4 марта в 11 часов 55 мин. объявили голодовку. Появились признаки поддержки и на других участках - там отказались работать еще 58 человек. (Труд. 1989. 10.03).

Пятого марта в 10 часов утра в актовом зале административно-бытового корпуса шахты “Северная” планировалась встреча работников с министром М.Щадовым. Однако бастующие отказались подняться и лишь направили к министру своих представителей. Тогда встречу решили перенести на более позднее время. Но в вестибюле уже собралось много людей: шахтеры других участков, жены бастующих, их дети, корреспонденты и т.п. Были здесь и активисты воркутинской “Солидарности”. Поскольку встреча была перенесена, то руководство шахты решило провести митинг с участием представителей министерства, обкома и горкома КПСС, видимо, надеясь склонить общественное мнение в сторону осуждения бастующих.

Но тут случилось непредвиденное: пятеро активистов «Солидарности» перехватили инициативу и организованный руководством митинг перерос в митинг солидарности с бастующими шахтерами 9-го участка. Выступавшие предлагали расширить требования бастующих, включив в них проблемы массовой безработицы среди женщин, нехватки благоустроенного жилья и мест в детских дошкольных учреждениях, манипуляции с зарплатой, преследования за критику с использованием “Устава о дисциплине” и т.д. Кроме того, сообщалось о готовности шахтеров с других шахт поддержать “Северную”. Слушатели встречали боевые выступления громким одобрением. В момент окончания митинга в центр вестибюля с мегафоном вышел начальник Воркутинского горотдела внутренних дел полковник милиции Т. и потребовал, чтобы выступающие активисты покинули здание, угрожая в противном случае привлечь их к ответственности за хулиганство.

Активисты группы “Солидарность” действительно вскоре были привлечены к ответственности за хулиганство. Председатель Воркутинского городского народного суда С.М.Иванцов в интервью корреспонденту городской газеты разъяснил свою позицию так:

- ... Нет в городе группы “Солидарность”, а есть люди, которые под этим громким лозунгом сеют среди горожан нездоровую атмосферу подозрительности и некомпетентности. Любая общественная организация считается образованной лишь после регистрации в исполкоме городского Совета... 5 марта во время известных событий на “Северной” представители мнимой “Солидарности” пришли в административный корпус шахты и из хулиганских побуждений мешали недостойными выкриками через мегафон проведению нарядов, оказали неповиновение представителям шахты, попытавшимся удалить этих людей из помещения. За совершение мелкого хулиганства Бойчук был привлечен к административному аресту на 5 суток, Приступа - на 6 суток. Сеничкин и Гуридов привлечены к административной ответственности в виде штрафа” (Заполярье. 1989. 18.03). Позже на 5 суток был арестован и С.Масалович. Лишь через год Верховный суд Коми АССР отменил решение Воркутинского городского суда.

В тот же день, 5 марта, в 15 часов в актовом зале административно-бытового корпуса шахты состоялась встреча ее работников с министром М.И.Щадовым и первым секретарем Коми обкома КПСС В.Мельниковым. Министр пообещал вернуть недоплаченную зарплату. Другие требования остались неудовлетворенными. И 5 марта забастовка закончилась.

Причины забастовки в соответствии с советской традицией были списаны на местные недоработки. Соответственно распределились и наказания: генеральному директору объединения и первому секретарю горкома КПСС по партийной линии “указали на слабый контроль”, директору шахты “Северная” Н.Тищенко объявили партийный выговор с занесением в учетную карточку и решением коллегии Министерства угольной промышленности СССР освободили от занимаемой должности, секретарю парткома шахты объявили партийный выговор “с занесением”, а затем и переизбрали, председателю шахткома также объявили партийный выговор “с занесением” и переизбрали (Молодежь Севера. 1989. 7.04). Правда, на пленуме Воркутинского горкома партии прозвучали и иные мнения. Один из членов горкома партии сказал об этом так: "Нет цены, нет рынка - какой хозрасчет? Забастовка произошла от хозрасчета. Шахта "Северная" первая перешла на хозрасчет и села в лужу" (Комсомольская правда. 3.11.89). Генеральный директор объединения "Воркутауголь", анализируя причины этого конфликта, признал, что он мог возникнуть лишь в условиях перехода на хозрасчет. Формально, по его мнению, отказ девятому участку был правомерен. Однако "ошибка наших работников состояла в том, что разбираясь в конфликте, они не почувствовали остроты ситуации, напряженности атмосферы на предприятии
". Поэтому в порядке исключения премию можно было выплатить, нарушая принципы хозрасчета, из резерва объединения. Однако в целом глубина происшедшего конфликта еще никем толком не осознавалась.

Конфликт на “Северной” имел определенный резонанс на предприятиях республики. Так, с 13 по 15 марта бастовали водители автотранспортного цеха вышкомонтажной конторы Усинской нефтеразведочной экспедиции, грузчики Усинского объединения “Коминефть”, водители управления механизации строительства треста “Ухтагражданстрой”, высказывали готовность присоединиться к воркутинцам горняки участка N2 интинской шахты “Капитальная”. Местные партийные органы эти события объяснили просто: они были спровоцированы статьей собственного корреспондента газеты “Красное знамя” Л.А.Воробей, рассказавшей о забастовке в Воркуте (Красное знамя. 1989. 10.03). Ее выводы не совпали с выводами комиссии. Автора обвиняли в искажении фактов и излишне эмоциональном освещении событий. В связи с этим заведующий отделом агитации и пропаганды Воркутинского горкома КПСС направил докладную записку на имя первого секретаря Коми обкома КПСС В.Мельникова, предлагая принять меры к корреспонденту газеты.

Вопросы, поднятые во время забастовки на “Северной” носили общегородской характер. И 24 марта 1989 г. Госплан РСФСР совместно с Министерством угольной промышленности СССР рассмотрели по просьбе Воркутинского горкома КПСС перечень первоочередных мер социально-экономического развития Воркуты. Однако в итоговом решении отмечалось, что “принятие специального решения правительства РСФСР по социально-экономическому развитию Воркуты Госплан РСФСР считает нецелесообразным”.

ПАРТКОМЫ:

ПОПЫТКА ОСЕДЛАТЬ ШАХТЕРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ НА ВЗЛЕТЕ

Летом 1989 г. начались забастовки в Кузбассе. Они сразу же вызвали резонанс на шахтах Воркуты. Партийные комитеты шахт попытались взять инициативу в свои руки. На их заседаниях принимались решения о поддержке пяти экономических требований, разработанных ЦК профсоюза угольщиков еще в мае, но предъявленных Министерству угольной промышленности СССР только в момент начала забастовки в Кузбассе.

Партком воркутинской шахты “Северная” 14 июля вынес решение поддержать бастующих шахтеров объединения “Южкузбассуголь”. На этом заседании отмечалось также, что не полностью удовлетворены требования, выдвинутые в ходе забастовки участка N9 «Северной» в марте 1989 г. Партком принял решение выразить недоверие министру М.Щадову и председателю ЦК углепрофсоюза М.Сребному как руководителям отрасли, не сумевшим проводить эффективную, сбалансированную экономическую и социальную политику.

На другой шахте – «Комсомольская» – партком также встал на сторону начинающегося шахтерского движения.

Выписка из протокола заседания парткома шахты “Комсомольская” от 14.07.89 г.

Повестка дня.

1. О положении дел в шахтерских районах Южкузбассугля и Прокорьевскугля.

Постановили:

1. Выдвинутые требования в шахтерских районах Южкузбассугля и Прокорьевскугля в части: предоставления возможности коллективам самим определять режим труда и отдыха, по желанию коллективов ввести единый выходной день в воскресенье, оплачивать работу горняков в вечерние и ночные смены по повышенному тарифу, ввести оплату за время, затрачиваемое шахтерами на передвижение от ствола шахты до места работы и обратно - ПОДДЕРЖАТЬ.

Голосовали “за” - единогласно.

Секретарь парткома И.Г.Омельченко.

(Красное знамя. 1989. 10.08).

16 июля телетайп объединения “Воркутауголь” принял полный текст обращения конференции стачкомов Кузбасса. Оно было доведено до сведения коллективов шахт.

17 июля в Воркуте состоялось совместное совещание членов бюро горкома КПСС, исполкома горсовета, президиума теркома профсоюза, секретарей парткомов Воркутинских предприятий. Совещание приняло совместное обращение к председателю Президиума Верховного Совета СССР и Генеральному секретарю ЦК КПСС М.Горбачеву, Председателю Совета Министров СССР Н,Рыжкову, Председателю ЦК профсоюза рабочих угольной промышленности М.Сребному, министру угольной промышленности СССР М,Щадову с поддержкой пяти экономических требований, предъявленных министерству Центральным комитетом профсоюза.

На этом же совещании рассматривался вопрос об организации в Воркуте превентивной забастовки под эгидой партийных комитетов с тем, чтобы поставить заслон радикализму в рабочем движении. Первый секретарь Воркутинского горкома КПСС В.П.Сердюков в интервью республиканской газете сказал: “Сначала все наши меры были направлены на то, чтобы предотвратить забастовку. Мы предложили партийному активу города пока не идти на самую последнюю меру, а наши требования с предупреждением о забастовке направили в Москву. Но когда забастовка все же началась, горком поставил перед собой задачу: все должно пройти организовано, везде должен быть порядок”.
(Красное знамя. 1989. 19.08).

26 июля секретарь Воркутинского горкома комсомола А.Рудольф сказал: “Когда началась забастовка на шахте “Хальмер-Ю” (в ночь с 17 на 18 июля), было ясно, что горняки остальных шахт обязательно поддержат бастующих. А если забастовка была неотвратимой, то может быть имело смысл горкому КПСС через первичные организации взять ситуацию под контроль и объявить общегородскую трехдневную предупредительную забастовку, которая действительно стала бы трехдневной? Это предложение не нашло поддержки у большинства присутствующих и, по-моему, напрасно. Встань горком и горисполком во главе предупредительной забастовки (как ни крамольно это звучит), это позволило бы им сохранить политическое лицо, политическое лидерство”...
(Молодежь Севера, 1989. 28.07).

Первый секретарь горкома партии также задним числом признал тогдашнее решение как ошибку:

- Если говорить о просчетах тактики горкома в критической ситуации, главная ошибка состояла в том, что мы не сразу вошли в забастовку... Наверное, здесь сыграла свою роль и боязнь того, что об этом скажут вышестоящие органы, стереотип старого мышления, Все это не могло не отразиться на нашем авторитете” (Заполярье. 1989. 13.09)

Забастовка воркутинских шахтеров началась, несмотря ни на что. После этого пытаться обеспечить партийное руководство ею было совершенно бессмысленно. Да и в самом начале, если смотреть из настоящего назад в прошлое, очевидно, что такое руководство не имело шансов на успех. Однако в те дни местным руководителям еще казалось, что такой шанс был, но его просто упустили.

НАЧАЛО:

ЛЕТНЯЯ ЗАБАСТОВКА 1989 ГОДА

Воркутинская забастовка началась на шахте “Хальмер-Ю”, расположенной в нескольких десятках километров от города, в ночь с 17 на 18 июля. Еще 25 июня коллектив шахты выдвинул четыре требования, которые администрация отказалась удовлетворить. Представитель коллектива Сафар Аллахвердиев ездил в Москву на прием к заму министра угольной промышленности СССР Г.Нуждихину, но тот отделался отпиской. Тогда пакет требований возрос до 70 пунктов. С самого начала забастовки на шахте находилась комиссия горкома и обкома КПСС во главе со вторым секретарем Воркутинского горкома А.Сартаковым. Информацию о забастовке поначалу пытались скрыть от рабочих других шахт.

Однако совершенно случайно об этой забастовке узнал работник шахты “Воргашорская” Сергей Масалович, член уже распавшейся к тому времени воркутинской “Солидарности”. В ночь с 19 на 20 июля коллектив “Воргашорской” забастовал. Инициаторами забастовки выступили члены “Солидарности” И.Гуридов, избранный председателем стачкома шахты, С.Масалович, К.Пименов и ряд рабочих, не входивших в эту группу: П.Шестерин, Юсупов и др. По шахтам города были посланы представители бастующих.

Прокурора города А.Марзанова, который тогда еще проживал в гостинице, подняли посреди ночи. “Я подумал, что произошло особо тяжкое преступление, - вспоминал он впоследствии, - и оно диктует мое присутствие. Быстро оделся и выехал”
(Заполярье. 1990.30.11). Первый секретарь воркутинского горкома В.Сердюков прервал отпуск и вернулся в город. В эту же ночь последовали звонки в Москву депутатам Верховного Совета СССР от северных районов В.П.Лушникову и В.Н.Максимову о начале забастовки на шахте “Воргашорская”. Эти звонки были вызваны тем, что накануне М.Горбачев, выступая по телевидению, заявил, что социальные вопросы по Кузбассу будут решаться. Воркута не была упомянута. После этих звонков депутаты связались с первым заместителем Председателя Верховного Совета А.И.Лукьяновым и договорились с ним о том, что вечером в программе “Время” будет дано разъяснение: вопросы, поднятые шахтерами Кузбасса, будут решаться в целом по отрасли (Заполярье. 1989. 19.08).

Первая смена шахты “Комсомольская” поддержала “Воргашорскую”. Был избран стачком. Перед входом в быткомбинат шахты стачком установил два стола. Здесь начались сбор и систематизация требований. К 12 часам дня провели довыборы стачкома. Его численность достигла 23 человек: по одному представителю от каждого участка. От администрации свои кандидатуры выдвинули и.о. директора шахты и секретарь парткома. Однако эти кандидатуры были отвергнуты.

В 14 часов в переполненном актовом зале состоялось собрание первой и второй смен. Был утвержден пакет требований. В забастовке приняли участие в основном подземные рабочие. Остальные продолжали работать. С угольного склада велась отгрузка угля (Сеничкин 1996).

На других шахтах отношение к директорам и секретарям парткомов не было столь негативным. Так, на “Северной” в состав стачкома избрали секретаря парткома шахты Ткаченко, на шахте “Промышленная” - заместителя секретаря парткома Н.Синицина. На шахтах “Октябрьская” и “Центральная” стачкомы сформировали в основном из членов СТК, а на “Аяч-Яге” в стачком ввели директора.

В ходе забастовки встала проблема самоорганизации стихийного рабочего движения и поддержания порядка. Так, на шахте “Комсомольская” администрация предоставила в стачком список рабочих, которые были необходимы для поддержания шахты. Убедить рабочих, что забастовка совместима с работой части из них было не просто. Однако стачкому это удалось сделать: работал водоотлив, по согласованию со стачкомом велись аварийно-восстановительные работы и ремонтные работы. На первом же заседании стачкома шахты по примеру Кузбасса было принято решение о закрытии на прилегающих к шахте поселках торговых точек, имевших спиртные напитки. Соответствующее предписание стачком направил председателю Комсомольского поселкового Совета. Был создан отряд для поддержания порядка в поселках (Сеничкин 1996).

К 21 июля бастовало большинство шахт. За сутки с 20 по 21 июля вместо плановых 64 тыс. тонн было добыто 3700 т угля. Две шахты, снабжавшие город углем, работу не прекращали (Молодежь Севера. 1989. 23.07).

21 июля митинги проходили уже на всех воркутинских шахтах. Так, на “Воргашорской” в пакет требований включили пункты о недоверии горкому КПСС, теркому профсоюза, СТК объединения “Воркутауголь”, о перевыборах шахтного профкома (Сеничкин). 21 и 22 июля состоялись общегородские митинги, на которых обсуждались требования бастующих к властям.

Забастовка вспыхнула и в Инте, охватив таким образом весь Печорский угольный бассейн. 19 июля стачком был организован на интинской шахте “Капитальная”). Шахтерское движение перешло от фазы мелких конфликтов к фазе массовой забастовочной борьбы.

СОЗДАНИЕ ВОРКУТИНСКОГО МЕЖШАХТНОГО

ЗАБАСТОВОЧНОГО КОМИТЕТА

Поскольку забастовки в Воркуте охватывали все или почти все шахты города, то закономерно встал вопрос о координации деятельности всех стачечных комитетов. Сделать это оказалось непросто. Стачкомы не имели связи друг с другом, не знали, что творится на других шахтах.

Стачком “Комсомольской” смог договориться по телефону со стачкомом “Воргашорской” о создании координирующего органа в виде городского стачкома, который базировался бы на шахте “Воргашорская”. Через посыльных оповестили соседние шахты. И вечером 20 июля на “Воргашорской” собрались представители стачкомов шахт, правда, среди них оказалось всего три председателя, так как остальные были заняты решением текущих проблем на своих шахтах (Сеничкин 1996). В ночь с 20 на 21 июля 1989 г. на шахте “Воргашорская” из представителей стачкомов шахт объединения “Воркутауголь” был образован Воркутинский Межшахтный забастовочный комитет. В него вошли 46 человек. Председателем был избран В.А.Тареев, работавший заместителем начальника участка шахты “Северная”.

Председатель Воркутинского стачкома дал такой обобщающий портрет его члена: “34-35 лет, образование среднетехническое. В основном - член КПСС. Семьянин” (Заполярье. 1989. 26 августа). Всего во все стачкомы (по состоянию на начало сентября) было избрано 362 человека, из них рабочих - 320, ИТР - 42. Партийная прослойка состояла из 93 чел., 13 чел. к этому времени были уже исключены из КПСС, 20 чел. состояли в комсомоле, беспартийных было 249 чел. (Заполярье. 1989. 19.09). В ряде стачкомов партийная прослойка была гораздо более значительной. Так, в стачком шахты “Аяч-Яга” было избрано 24 чел., из которых 13 - члены КПСС, один - кандидат в члены КПСС. В состав этого стачкома вошли два члена парткома и один член профкома, два секретаря партбюро цеховых организаций, четверо председателей и членов цеховых комитетов профсоюза, один - член ВЛКСМ, плюс - директор шахты (Заполярье. 1989.5.10).

Табл.: Социальный состав Воркутинского межшахтного забастовочного комитета в июле 1989 г.

Основные рабочие подземной группы (проходчики, горнорабочие)	Рабочие обслуживающих подразделений (слесаря и т.п.)	Горные мастера	Начальники участков и их помощники	Прочие, нет данных
Численность, чел.	18	7	3	6	10
Удельный вес в %	40,9	15,9	6,8	13,6	22,7

МИТИНГОВАЯ ДЕМОКРАТИЯ В ДЕЙСТВИИ

Собравшись ночью на шахте “Воргашорская” Межшахтный забастовочный комитет выработал общие требования шахтеров Воркуты для предъявления прибывшей в город правительственной комиссии во главе с заместителем Предсовмина РСФСР и депутатом Верховного Совета СССР Л.А.Горшковым. В состав комиссии вошли также первый секретарь Коми обкома КПСС В.И.Мельников, замминистра угольной промышленности СССР Г.Нуждихин, второй секретарь Коми обкома КПСС Н.П.Зашихин, секретарь Коми облсовпрофа В.Орехов и др.

21 июля на городском стадионе состоялся многотысячный митинг, на котором были зачитаны требования шахтеров, подготовленные городским стачкомом. Пакет включал 43 пункта. Несмотря на объемность этого пакета представляется целесообразным привести его целиком, поскольку в нем нашло отражение состояние политического сознания активной части шахтерского движения, формировавшей список требований, а также перечень социальных проблем, поднявших шахтеров на борьбу.

“ТРЕБОВАНИЯ МЕЖШАХТНОГО ЗАБАСТОВОЧНОГО КОМИТЕТА ШАХТЕРОВ ГОРОДА ВОРКУТЫ.

1. Отменить выборы в Верховный Совет СССР от общественных организаций.

2. Отменить статью в Конституции СССР о руководящей и направляющей роли партии.

3. Прямые и тайные выборы Председателя Верховного Совета СССР, председателей местных Советов, начальников городских, районных отделов Министерства внутренних дел на альтернативной основе.

4. Отменить практику лишения слова депутатов на сессиях и съездах Верховного Совета СССР путем голосования. Каждый депутат имеет право голоса, независимо от мнения большинства. Перечисленные вопросы решить на втором съезде народных депутатов.

5. Выразить недоверие т. Щадову и Сребному как руководителям отрасли, не сумевшим проводить эффективную, сбалансированную экономическую и социальную политику. Отменить продолжающийся формализм и волокиту в работе аппарата министерства.

6. Предложить народным депутатам СССР т. Максимову и Лушникову поставить вопрос на следующей сессии Верховного Совета СССР о работе МУП СССР в обеспечении эффективной, сбалансированной экономической и социальной политики в отрасли и о незамедлительном сокращении аппарата министерства на 40%.

7. Предлагаем Верховному Совету СССР пригласить в страну экономиста Леонтьева В.В. для разработки конкретной экономической модели выхода страны из экономического кризиса.

8. Предоставить полную экономическую и юридическую самостоятельность шахтам.

9. Ликвидировать объединение “Воркутауголь”.

10. Производить оплату за работу в ночное и вечернее время в размере 40 и 20% из централизованных фондов.

11. Установить общий выходной день - воскресенье.

12. Вернуть размер северных и коэффициента, существовавших до 1 марта 1960 года (100% и 1,8), и распространить их на весь прямой заработок.

13. Производить оплату труда за все время пребывания в шахте (отметка “спуск” и “выезд”).

14. Сократить пенсионный возраст для женщин, работающих на Севере, занятых на переработке и отгрузке угля, до 45 лет - при общем стаже 20 лет, во вредных условиях - 10 лет.

15. Ввести для женщин, работающих на технологическом комплексе поверхности, 6-часовой рабочий день (отгрузка, переработка и транспорт).

16. Для шахтеров Заполярья установить пенсионный возраст 45 лет при подземном стаже 10 лет.

17. Юношам и девушкам, проживающим на Севере 5 и более лет, при поступлении на работу выплачивать северные надбавки сразу и полностью, а до 5 лет - дифференцированно к годам.

18. Передать углесбытовые организации шахтам.

19. Просим Верховный Совет СССР издать закон, обязывающий МПС возмещать предприятиям 100% ущерба по себестоимости продукции за недопоставку вагонов и сверх госзаказа (по договору), поставка должна быть только в исправных вагонах.

20. Для работающих на УОФ на выборке породы, у кого отпуск 45 дней - установить 60 дней.

21. Установить 70% пенсий от общего заработка, но не менее 300 рублей (шахтерам).

22. При начислении пенсии брать любые пять лет из стажа по желанию работника.

23. Валюту 25%, полученную за реализацию на экспорт, предоставить в распоряжение СТК шахты.

24. Просить Верховный Совет СССР о скорейшем решении вопроса о статусе народного депутата (до второго съезда).

25. Сохранить северные надбавки при расчете и переходе рабочих и служащих с одного предприятия на другое, а также при любых увольнениях.

26. Дисциплинарный устав отменить и ликвидировать ПДК (постоянно действующие комиссии по ТБ).

27. При сдаче жилья в Воркуте предоставлять жилье в других регионах в течение 2-х месяцев безвозмездно.

28. Выплачивать северные надбавки неработающим пенсионерам, проживающим на Севере. Размер пенсии ежегодно корректировать по мере изменения стоимости жизни.

29. Гарантировать снабжение г.Воркуты через Главсеверторг.

30. Обеспечивать товарами зимнего сезона в достаточном количестве и ассортименте, особенно детскими.

31. Отменить вычеты алиментов из северных надбавок, если дети живут на юге.

32. Возобновить строительство ЗКПД -2 для ускоренного решения проблем жилья в Воркуте, право распределения строительных материалов предоставить местным Советам.

33. При 20 годах подземного стажа - выход на пенсию без ограничения возраста.

34. Ускорить строительство и ввод в эксплуатацию до 4 квартала 1990 года межшахтного профилактория в пос.Воргашор.

35. Предоставить право на распределение отпусков участкам.

36. Отменить действующее постановление Совета Министров о соотношении между ростом заработной платы и производительности труда.

37. Решить экологические проблемы Воркуты (ТЭЦ, цемзавод, птицефабрика и т.д.) к 1990-91 гг.

38. Установить продолжительность отпусков шахтерам - 60 дней, а всем остальным работникам поверхности - 45. Предоставить отпуска и рассчитывать средний заработок, исходя из 5-дневной рабочей недели.

39. Для жителей Крайнего Севера один раз в три года предоставлять бесплатный проезд в отпуск, а каждый год - давать дни на дорогу за свой счет.

40. Оплату билетов производить по фактическому использованию транспорта для проезда в отпуск.

41. Оплату бастующим произвести из расчета присвоенных тарифных ставок, окладов из централизованных фондов и скорректировать план добычи и проходки на дни забастовки.

42. В случае каких-либо преследований участников забастовки со стороны администрации решения выносить по согласованию с забастовочным комитетом.

43. Отменить привилегии администрации и партаппарата на всех уровнях нашего государства.

Просим председателя Верховного Совета ответить на основные требования шахтеров Заполярья по телевидению” (Сеничкин 1996).

Организаторы митинга особо подчеркивали конструктивный и умеренный характер забастовки. Так, заместитель председателя забастовочного комитета сказал, что с теми, кто пошел на забастовку ради забастовки, “нам не по пути”, что главное - это завершить ее удовлетворением выставленных требований. На митинге были также опровергнуты слухи о том, что шахтеры выражают недоверие правительству. Однако, судя по списку требований, выходивших на уровень большой политики, до такого требования было уже недалеко.

На своем первом заседании Межшахтный забастовочный комитет принял решение считать забастовку в Воркуте трехдневной предупредительной. Однако эмоции бастующих рабочих достигли высокой степени. Рабочие почувствовали, что власть их боится, появилось ощущение собственной силы, переходившее в ощущение своего всемогущества. Распространены были иллюзии, что можно добиться одним натиском удовлетворения всех своих требований. Кроме того, в то время забастовка, лишившись риска политических репрессий, еще не приобрела экономический риск, иначе говоря, можно было бастовать, уже не опасаясь, что тебя посадят как врага народа, в то же время, имея основания верить, что дни забастовки будут оплачены. В результате забастовка воспринималась как увлекательная игра. Поэтому решение Межшахтного комитета об ограничении забастовки трехдневным сроком не было поддержано большинством бастующих. Однако Межшахтный забастовочный комитет все же попытался провести свое решение в жизнь и подчинить своей воле шахтерскую вольницу.

Центральные власти сразу же отреагировали на забастовку, пытаясь этим сбить ее развертывание. 20 июля в Воркуту пришла телеграмма за подписью М.Горбачева и Н.Рыжкова. В ней сообщалось, что льготы, о которых говорилось в телеграмме Генерального секретаря в Кузбасс, распространяются и на Воркуту.

22 июля на шахте “Воргашорская” велись переговоры между городским стачкомом и правительственной комиссией. Был составлен и согласован проект “Протокола о согласованных мерах между общегородским стачечным комитетом г. Воркуты и правительственной комиссией”. В 6 часов вечера того же дня на городском стадионе на митинге был зачитан проект протокола по результатам рассмотрения пакета требований забастовщиков. Пять политических требований в протокол включены не были. Было решено предъявить их съезду народных депутатов СССР. На митинге в текст протокола были внесены существенные дополнения, и он получил новое название “Протокол о согласованных мерах между общегородским стачечным комитетом г.Воркуты, общегородским митингом шахтерских коллективов и правительственной комиссией”. В окончательный вариант протокола вошли 33 пункта.

Однако все же на городском митинге были вновь приняты требования, касавшиеся реформы политической и административной систем, повторявшие пункты резолюции предшествующего митинга, что свидетельствовало о радикальной политизации шахтерского движения. Они были адресованы М.Горбачеву, Н.Рыжкову и А.Орешкину (генеральному директору “Воркутауголь”). Помимо уже озвученных требований в этот раз в резолюцию вошли и новые. Так, был включен ставший в то время модным лозунг территориальной хозяйственной самостоятельности:

«5. Решить вопрос на съезде народных депутатов о региональной самостоятельности. Бюджет городов должен соответствовать их реальному вкладу в экономику. Отменить бюджетные и иные привилегии столичным городам».

Объектом шахтерского натиска в этот раз стала вся местная административная система:

«7. Объявляем недоверие руководству горисполкома, ГК КПСС, теркому профсоюза угольщиков Ю СТК ОВУ. Требуем перевыборов путем демократического голосования до 1.09.89 г.».

Выход на новый уровень политизации проявился и в выдвижении требований относительно такой фундаментальной основы государства, как Вооруженные Силы:

«13. Отменить антидемократические законы о митингах (ранее принятые), демонстрациях и полномочиях внутренних войск.

14. Сократить армию на 50%, освободившиеся средства направить на решение социальных вопросов.

15. Профессионализировать армию».

В резолюции была отдана дань и одному из самых популярных лозунгов того времени, направленному против привилегий:

«16. Отменить привилегии администрации и партаппарата на всех уровнях нашего государства и др.»

Эти требования одобрили на общегородском митинге 22 июля 1989 года в присутствии зам. Предсовмина РСФСР Горшкова Л.А. и первого секретаря Коми обкома КПСС, народного депутата СССР Мельникова В.И. Под протоколом митинга были поставлены подписи двух членов правительственной комиссии - Л.Горшкова и В.Мельникова, а с другой стороны - городского стачкома в лице председателя В.Тареева, его замов В.Яковлева и В.Гобрусева. Однако когда протокол был опубликован в газете “Заполярье”, он вызвал массовое возмущение: из него пропала часть требований (МС. 1989.26.07). Представители центральных и местных властей уже были вынуждены не просто выслушивать требования, направленные на подрыв основ существующего строя, но и подписываться под содержащей их резолюцией, правда, неясно, что этим подтверждая.

23 июля истекал срок трехдневной предупредительной забастовки, объявленной городским стачкомом. В 10 часов утра 23 июля 1989 г. на пл. Мира в Воркуте состоялся очередной общегородской митинг. Над толпой - лозунги “Забастовка продолжается! Даешь шахтерские требования!”. Собравшиеся отвергли решение Межшахтного комитета о прекращении предупредительной забастовки до получения твердых гарантий их выполнения и расценили его как соглашательское. В интервью корреспонденту городской газеты электрослесарь шахты “Северная” Ю.В.Иосипчук заявил: ”... Нам нужны гарантии их выполнения, а не подачки... В город (в составе правительственной комиссии) присланы некомпетентные лица, они не могут удовлетворить наши требования. Для нас гарантией может быть только заявление Верховного Совета...”.
Проходчики с шахты “Северная” В. Брагин и Б.Поповкин высказались в том же духе: “...Для изучения ситуации в Воркуте была прислана неавторитетная комиссия... Какие гарантии она может нам дать? Убеждены, что никаких. Именно поэтому призывы городского стачечного комитета к прекращению забастовки расцениваем как соглашательские. А соглашательская тактика, как известно, никогда не приводит к успеху. Подтверждение тому - мартовская забастовка на девятом участке нашей шахты. Тогда шахтеры позволили себя “уговорить” и прекратили забастовку, не добившись выполнения своих требований. Так что, опыт у нас есть и повторять прошлые ошибки шахтеры не намерены. Нам нужны гарантии, что наши требования будут удовлетворены”.
Проходчик участка N2 шахты “Южная” В.Петренко развил эту идею: “Только в продолжении забастовки видим гарантии того, что будем, наконец, увиденными и услышанными... Если требования шахтеров Кузбасса и Донбасса известны сегодня всей стране, то наши до сих пор никем не услышаны. Будут ли в таком случае они вообще приняты во внимание?” (Заполярье. 1989. 24.07).

В этот же день в Воркуту в адрес правительственной комиссии пришла телеграмма за подписью М.Горбачева и Н.Рыжкова. В ней членам комиссии поручалось рассмотреть и подписать соглашение с бастующими шахтерами Воркуты и Инты. Одновременно руководители государства призывали шахтеров “проявить благоразумие, прекратить забастовку и приступить к работе”. Однако это не подействовало. На общегородском митинге было выдвинуто требование, чтобы Горбачев лично выступил гарантом выполнения пунктов протокола о согласованных мерах.

Воркутинские шахтеры почувствовали, что поймали историю за хвост и стали пытаться писать ее языком митинговых резолюций. Реакция властей самого высокого уровня только не сбивала накал страстей, а только убеждала шахтеров, что они на правильном пути, что система боится их, отступает.

Окончательный вариант содержал 25 пунктов. Его подписали от имени бастующих народные депутаты СССР В.Лушников и В.Максимов, члены городского стачкома В.Уткин, В.Ковальский, В.Кошелев, В.Буторин, С.Алахвердиев, со стороны правительства - Н.Рыжков. Текст протокола был согласован с М.Горбачевым. Примечательная черта: документ членов городского стачкома согласовывается с лидером государства.

Наметились две позиции: стачком выступал за прекращение забастовки, в этом его поддерживали администрация шахт, объединения, местные власти. С другой стороны рабочие, выходя из-под контроля стачкома, требовали борьбы до победного конца. Готовность центральных властей к диалогу только подливала масла в огонь, ибо воспринималась как подтверждение шахтерской силы. Наметилось открытое противоборство двух тенденций.

23 июля в 21 час в центральной телепрограмме “Время” было передано сообщение о прекращении забастовки в Воркуте.

В это же время шла борьба на шахтах. Так, на шахте “Комсомольская” на наряде четвертой смены в 22 часа начался митинг. На нем из посторонних присутствовали председатель воркутинского горисполкома, председатель теркома профсоюзов, заместитель председателя городского стачкома, а также рабочий шахты “Воргашорская”, утверждавший, что он - член стачкома шахты и заявивший, что шахтеры его шахты уже приступили к работе. Председатель горисполкома сообщил, что достигнуто соглашение с правительственной комиссией, требования удовлетворены и все шахты приступили к работе, лишь “Комсомольская” продолжает бессмысленную стачку. В этом же духе выступил и председатель теркома. Затем выступил заместитель председателя городского стачкома работник “Комсомольской” Виктор Борисович Яковлев. Он заверил рабочих, что дело сделано и призвал прекратить забастовку, последовав примеру “Воргашорской”. Председатель стачкома шахты предложил решение: на основе полученной информации прекратить забастовку.

Тут на ступеньки крыльца поднялся до этого молчавший рабочий с соседней шахты и заявил, что “Воргашорская” бастует, требуя гарантий выполнения требований. Собравшиеся заколебались и на работу не пошли. Патовую ситуацию разрядил рабочий Виктор Борисов. Он указал на две “Волги” - председателя горисполкома и председателя теркома - и предложил послать делегатов на “Воргашорскую” для выяснения ситуации: “Если она бастует - мы тоже бастуем, если работает - мы тоже приступаем к работе”. Предложение было единогласно одобрено. Гонцы выехали на “Воргашорскую”. В это время председатель горисполкома и председатель теркома профсоюза на другой “Волге” уехали. Через полчаса гонцы вернулись и сообщили, что бастуют все шахты Воркуты, включая “Воргашорскую”. Собрание приняло решение: забастовку продолжать (Сеничкин 1996). Социально-психологическое заражение выступает как главный механизм принятия решения.

В ту же ночь на “Комсомольской” созрела идея во избежание раскола собрать бастующих в одном месте, например, на площади в поселке Воргашор. Этой же ночью посланцы “Комсомольской” на личных автомобилях объехали соседей и известили о сборе в 8 часов утра.

Утром 24 июля около 200 шахтеров “Комсомольской” переодевшись в спецовки (до этого бастовали в чистой одежде) колонной отправились в поселок Воргашор. На площади у Комсомольского райкома КПСС, сразу за памятником Ленину, соорудили трибуну и установили громкоговорящую аппаратуру, вывесили транспаранты. На митинг собрались шахтеры Комсомольского района. На вертолете прилетел народный депутат СССР В.Лушников. Выступавшие на митинге требовали гарантий выполнения своих требований от самого М.Горбачева (МС. 1989.26.07). Одновременно митинг проходил и на площади Мира в Воркуте.

Митинг проходил уже в новом режиме: отсидев смену на площади, шахтеры уезжали на шахту переодеваться в чистую одежду, а на их место приезжала новая смена. Обеспечение митингующих питанием взял на себя профсоюз, распределявший среди них “тормозки”, оплачиваемые из профсоюзной кассы. Всего за сутки 24 июля через площадь в Воргашоре прошли все четыре смены (Сеничкин 1996).

24 июля два представителя Воркутинского городского стачкома улетели в Москву на встречу с Н.Рыжковым.

В тот же день, 24 июля, депутат В.Лушников выступил на сессии Верховного Совета СССР и зачитал “Обращение забастовочных комитетов городов Инты и Воркуты”. После этого стачком Инты послал в стачком Воркуты телеграмму: “Так как все наши условия по прекращению забастовки удовлетворены..., то мы приняли решение согласованное со всеми без исключения предприятиями города Инты: приступить к работе сроком на 10 дней. По истечении десятидневного срока мы оставляем право на повторное проведение забастовки в случае неудовлетворительного ответа правительства”.
Городской стачком Воркуты в тот же день принял аналогичное решение. Правительству СССР была направлена телеграмма: “Воркутинский городской стачечный комитет, принимая решение о возобновлении работы, требует решить все поставленные вопросы в течение 10 дней. В противном случае горняки оставляют за собой право повторного проведения забастовки. Председатель стачечного комитета Тареев
”.

Решение ВГРК о прекращении забастовки было передано по местному радио, громкоговорящей сети шахт, опубликовано в местной газете. Однако большинство бастующих этому решению не подчинились. Когда на митинге представитель ВГРК зачитал обращение с призывом выйти на работу, то был освистан (МС.1989. 26.07). У здания городской газеты “Заполярье” шахтеры выставили пикет с требованием изъять номер газеты с текстом решения ВГРК. Частично редакция это сделала, однако часть тиража утром 25 июля в 5 часов утра была развезена по шахтам и роздана бесплатно (Сеничкин 1996).

Под давлением бастующих ВГРК опубликовал в той же газете опровержение: “Решение о приостановке забастовки, вынесенное на обсуждение на митинге трудящихся у ДКШ 24.07.89 г., принято не было. В связи с этим забастовка продолжается. По поручению городского стачкома В.Тареев” (Заполярье. 1989. 26.07).

В связи с разногласиями, возникшими между ВГРК и стачкомом “Воргашорской” относительно продолжения забастовки первый сменил резиденцию и перебрался в городской дом культуры шахтеров (ДКШ). В ночь с 24 на 25 июля шахтеры, митинговавшие в поселке Воргашор были перевезены на пл. Мира к зданию ДКШ. Часть шахтеров расположилась в ДКШ, часть - прямо в сквере у ДКШ. Здесь же заседал ВГРК, тут регулярно появлялись руководители города, объединения. Время от времени они делали информационные сообщения и предлагали прекратить стачку, но встречали гул возмущения (Сеничкин 1996).

В это время обострились отношения с железнодорожниками. Из-за забастовки была приостановлена отгрузка угля и в Воркуте скапливался порожняк. Железнодорожники сообщали, что возможна ситуация, при которой в Воркуту из-за забитых порожняком путей скоро не смогут пробиваться пассажирские поезда. В городской газете за подписью пяти рабочих-железнодорожников появилось обращение к бастующим шахтерам: “...Мы просим вас проявить благоразумие, трезво оценить последствия, которые может повлечь за собой продолжение забастовки. Народное хозяйство страны готовится к работе в зимних условиях. Отсутствие угля на металлургических заводах, электростанциях и других предприятиях может поставить промышленность на грань катастрофы... Из-за отсутствия грузов железнодорожники сегодня работают вполсилы... Мы считаем, что требования, выдвинутые шахтерами, как и наши требования, могут быть рассмотрены и удовлетворены без прекращения работы” (Заполярье. 1989. 26.07).

Вечером 25 июля в Воркуту пришла правительственная телеграмма: “В соответствии с положениями настоящего Протокола Совет Министров СССР по вопросам, входящим в его компетенцию, в 10-дневный срок примет постановление, а по вопросам, входящим в компетенцию Верховного Совета СССР, внесет соответствующие предложения. Н.Рыжков”.

В тот же день ВГРК рекомендовал “в связи с принятием и частичным удовлетворением Советом Министров СССР требований шахтеров, других предприятий, организаций Воркуты и Инты, передачей всего пакета требований в Верховный Совет СССР, совместным решением, принятым правительственной комиссией и общегородским стачечным комитетом, заверениями народного депутата СССР В.П.Лушникова, решением горняков Инты о приостановлении забастовки” приостановить забастовку и заявил о том, что оставляет за собой право в случае невыполнения требований шахтеров возобновить забастовку через 8 дней после ее приостановки. Там же сообщалось, что Общегородской стачечный комитет и стачкомы шахт продолжают работу на общественных началах до 1.01.90 г. (Заполярье. 1989. 27.07).

ПОРАЖЕНИЕ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ №608

После окончания июльской забастовки в Совмине и Министерстве угольной промышленности СССР систематизировались требования шахтеров, обсуждалась возможность их удовлетворения.

24 июля для участия в подготовке итоговых документов Москву прибыли двое представителей воркутинских стачкомов, 27 июля - еще двое. В работе принимали участие и народные депутаты СССР В.Лушников и В.Максимов. Подготовка шла сложно. 3 августа истекал срок шахтерского ультиматума. Правительство попросило еще один день. В конце концов был подписан лишь девятый вариант постановления. При этом М.Щадов отказался выдать делегатам стачкомов оригинал постановления N608 или даже его заверенную копию, ссылаясь на то, что документ предназначен для служебного пользования. Воркутинские делегаты вынуждены были воспринимать огромный документ на слух. В знак протеста они покинули зал. После этого, правда, узнали, что оригинал постановления отдан А.А.Цурупе, и тот полетел с ним в Воркуту (Заполярье. 1989.16.08). 4 августа в Воркуту поступила информация, что документ подписан. Однако в Воркуту по телетайпу передают приказ М.Щадова, хотя и включающий постановление правительства, но все же идущий за подписью министра, которому шахтеры уже не верили и которому выразили публично свое недоверие. Впоследствии зампредседателя ВГРСК В.Яковлев признавал: “Не наша вина, а наша беда в том, что на уровне министерств требования так отредактировали, что во многом изменился даже сам их смысл” (Заполярье. 1989. 27.09).

В этих условиях городской и шахтные стачкомы проголосовали за продолжение забастовки. Она длилась один день из-за сугубо бюрократических проволочек в правительстве. Лишь 5 августа постановление привез в Воркуту один из руководителей “Воркутаугля” А.А.Цурупа. После этого вновь собрались представители шахт и приняли единодушное решение о приостановке забастовки при сохранении предзабастовочной ситуации до 1.01.90 г., то есть до выполнения требований (Заполярье.1989.6.08).

Принятием постановления центральные власти и шахтеры добились компромисса: политические требования были убраны, но многочисленные социально-экономические требования приобрели статус официальных обещаний советского правительства, что в дальнейшем выступало как один из мощных стимулов шахтерской борьбы.

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ВОРКУТИНСКОГО ГОРОДСКОГО

СТАЧКОМА КАК ПОСТОЯННОГО ОРГАНА

К концу лета 1989 г. Уже было очевидно, что складывается ситуация неустойчивого равновесия: центральные власти обещают, но выполнять обещанное либо не могут, либо не хотят, в то же время шахтеры почувствовали свою силу, но митинговый и стачечный подъем не может длиться долго. На это, видимо, власти и рассчитывали. Кроме того, борьба выходила на уровень бюрократических согласований, где митинг – не самая удачная форма.

В этой ситуации городской стачком взял курс на свое превращение в постоянно действующий орган. Аналогичные тенденции стали проявляться и на шахтах, хотя ряд стачкомов влился в СТК и профкомы. Как признал народный депутат СССР С.Г.Лущиков (впоследствии министр юстиции СССР), “мы все оказались не готовы к тому, что после забастовки стачечные комитеты останутся работать на постоянной основе” (Красное знамя. 1989. 23. 08).

После окончания забастовки председатель Воркутинского городского рабочего (стачечного) комитета (ВГРСК) Виктор Тареев так сформулировал его цели, пытаясь найти компромисс между партаппаратом, стремящимся остаться у власти, и шахтерской массой, полагавшей, что эту власть уже легко взять в свои руки: “У нас сейчас одна проблема: мы хотим, что рабочий класс на деле признали хозяином в своей рабочей стране.

Мы хотим восстановить доверие к Коммунистической партии, Советам, нашим профсоюзам.

Хотим избавить их от бюрократов, сдерживающих перестройку.

Мы за изменение статьи 6-й Конституции СССР. Да, партия начала перестройку, открыла двери гласности. Но и сейчас миллионы рядовых по-прежнему далеко находятся от руководителей.

Не изжита социальная несправедливость...

Надеемся, изменится роль партии - из преимущественно хозяйственного органа она превратится в орган истинно политический, займется, наконец, человеком...” (Заполярье. 1989.
26.08).

В этом документе оппортунизм явно вышел на первый план в форме политической фразеологии демократического крыла партии эпохи поздней перестройки. В соответствии с уставом КПСС, коммунисты в ВГРСК создали свою партячейку, избрали парторга.

После забастовки на Воркутинских предприятиях прошли перевыборы профкомов, СТК, стачкомов.

ВГСК попытался официально зарегистрироваться в качестве общественной организации. Воркутинский горсовет оказался в противоречивом положении: с одной стороны, закона СССР об общественных организациях еще не было, а с другой - рабочим 1989 г. уже нельзя было ответить прямым отказом.

28 июля 1989 г. исполком Воркутинского горсовета принял решение “О проекте устава городского рабочего (стачечного) комитета”: “... 1.Одобрить представленный проект Устава городского (стачечного) комитета. 2. Рабочему (стачечному) комитету доработать проект Устава с учетом замечаний комиссии горисполкома. 3. В срок до 31.07.89 г. направить проект Устава в комиссию Верховного Совета СССР по разработке Закона о забастовках. 4. Обязать руководителей предприятий, организаций, учреждений Воркуты и рабочих поселков оказывать содействие в деятельности городского рабочего (стачечного) комитета в решении производственных и социальных проблем. 5. Редакции газеты “Заполярье” опубликовать данное решение в газете до 3.08.89 г. ...”.

В проекте Устава ВГРСК определялись его общие цели и задачи:

ВГРСК “ставит своей задачей предотвращение трудовых конфликтов, социальной напряженности, ведущих к забастовке как к крайней мере достижения законных требований и интересов трудящихся. Он содействует перестройке, демократическим преобразованиям, движению к правовому государству, развитию гражданского и правового сознания, реальной защите законных прав и интересов трудящихся на всех предприятиях города и поселков”.

В проекте ВГРСК определялся как “добровольная постоянно действующая организация с полной юридической и финансовой самостоятельностью, осуществляющая свою деятельность в рамках Конституции СССР”.
Он состоит из представителей рабочих (стачечных) комитетов предприятий, выдвинутых путем прямого голосования (тайно или открыто). Текущим фондом ВГРСК распоряжается общественный совет из трех человек, а целевыми фондами - комитет в полном составе (2/3 голосов).

По проекту, ВГРСК должен выполнять по отношению к рабочим (стачечным) комитетам предприятий координационно-информационные функции, выражать их волю и интересы на городском, республиканском и союзном уровнях.

“На время забастовки городской (стачечный) комитет и рабочие (стачечные) комитеты предприятий преобразуются в стачечные комитеты и сохраняют этот статус до прекращения забастовки”.

Устав определял и основные формы деятельности ВГРСК:

Осуществление контроля за выполнением и соблюдением администрацией предприятий законов, договоров, обязательств, а также заключенных с комитетом соглашений.

- Участие в проверках работы предприятий, организаций совместно с контролирующими органами горисполкома и поселковых Советов по их поручениям.

- Участие в разработке планов мероприятий по снижению социальной напряженности и трудовых конфликтов как на отдельном предприятии, так и в городе в целом совместно с рабочими (стачечными) комитетами предприятий, советскими и профсоюзными органами.

- Осуществление мер по обеспечению выполнения этих мероприятий и контроль за их выполнением.

Раздел 3 проекта устава предусматривал широкий набор прав стачкома:

- Гарантированное право на получение информации от государственных организаций, предприятий и учреждений г.Воркуты и поселков и гарантированное право на выступление в средствах массовой информации..

- Право ставить в необходимых случаях вопрос о привлечении к ответственности должностных лиц, ущемляющих законные права трудовых коллективов и отдельных трудящихся, граждан.

- При неустранении нарушений вправе объявить предзабастовочное состояние, которое включает в себя целый комплекс контрольных предварительных мер (собрания, митинги, встречи, призывы и т.д.), одновременно предложив администрации в 10-дневный срок устранить нарушения. Через 20 дней комитет вправе предложить начало забастовки как исключительной меры.

- Вправе предложить трудящимся предприятий закончить забастовку и объявить о ее окончании.

- Имеет право созыва общегородской конференции рабочих
(стачечных) комитетов всех предприятий...

- ВГРСК имеет право “направлять своих представителей для участия в работе органов государственной власти и управления, связанной с выполнением согласованных мер, запрашивать по этим вопросам необходимые сведения”.

- Право «выражать обоснованное недоверие на основе общественного мнения (схода граждан, анализа писем и жалоб, социологических исследований и т.д.) руководящим работникам советских, профсоюзных и хозяйственных органов».

По проекту, подправленному в соответствии с рекомендациями исполкома, ВГРСК брал на себя и большие обязательства:

- поддержание порядка при проведении митингов, демонстраций, которые должны проводиться в строгом соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26.07.88 г. “О порядке организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций в СССР”.

- “При проведении таких мероприятий комитеты должны содействовать выступлениям перед трудящимися представителей партийных, советских, профсоюзных. комсомольских, правоохранительных органов, Работа эта проводится в тесном взаимодействии с органами внутренних дел. При проведении указанных мероприятий комитеты обязаны содействовать в пресечении каких-либо экстремистских, шовинистических, националистических выступлений, а также не допускать наличия лозунгов, стендов аналогичного содержания”.

В разделе “Членство и финансы” указывалось, что “членство в городском рабочем (стачечном) комитете предоставляется представителям шахт и наиболее крупных предприятий”.
При этом комитеты предприятий имеют право отзыва делегированных членов.

Проект устава Воркутинского городского стачкома представлял собой развернутую программу формирования в городе двоевластия. Наряду с продолжавшими существование органами партийного государства намечалось создание влиятельных рабочих комитетов, которые смогли бы постепенно брать на себя все больше и больше власти, опираясь на поддержку шахтерских коллективов.

По инициативе и под давлением ВГРСК генеральный директор объединения “Воркутауголь” 3 августа 1989 г. издал приказ N 286 (ходатайство стачкома было послано 31 июля) о том, что 16 членов городского комитета освобождались от работы с сохранением среднего заработка на период с 1 августа по 1 сентября 1989 г. С 1 сентября по 31 декабря 1989 г. разрешалось освобождать от работы с сохранением среднемесячного заработка членов городского рабочего комитета из расчета двух дней в неделю.

9 августа 1989 г. был издан новый приказ № 293 “Об освобождении от основной работы членов городского рабочего (стачечного) комитета, а также комитетов шахт предприятий”, отменявший предыдущий приказ:

“Согласно решению конференции представителей трудовых коллективов шахт и предприятий от 5.08.89 г. о продлении предзабастовочного состояния по 31 декабря 1989 года, в целях создания условий для нормальной работы членам рабочих (стачечных) комитетов...” директорам шахт, руководителям предприятий и организаций предписывалось “освободить от работы с сохранением среднего заработка с 4.08. по 01.09.89 г. следующих работников - членов городского рабочего (стачечного) комитета”... (28 фамилий членов ВГРСК), “разрешить освободить от работы с сохранением среднемесячной заработной платы членов рабочих (стачечных) комитетов шахт и предприятий (до 3 чел.) с 1.08. по 1ю09.89 г.”.
Кроме того, разрешалось с 1.09. по 31.12.89 освобождать от работы на тех же условиях членов городских и шахтных комитетов (до 3 чел.) в количестве двух рабочих дней в неделю.

Однако в Москве вопрос о регистрации ВГРСК как постоянно действующей общественной организации застопорился. Туда был отослан для регистрации проект устава, однако зарегистрировать его не удавалось. Поездка в столицу в конце августа председателя ВГРСК и его заместителя также не дала результатов.

22 августа 1989 г. ВГРСК обратился к жителям Воркуты:

“Приближаются события решающей политической значимости - выборы в городской и республиканский Советы народных депутатов.

От того, кому мы доверим решение самых жгучих и жизненных проблем, зависит будущее Воркуты...

Во время забастовки и сразу же после нее, когда народ на митингах выражал недоверие местным властям в полном составе и некоторым лично, это все можно было отнести за счет эмоций.

Сейчас, когда городской рабочий (стачечный) комитет с помощью жителей города, сообщающих о социальных нарушениях, начал заниматься с документацией, по многим вопросам начинают затрагивать фамилии нынешних лидеров нашего командно-административного аппарата. Это уже не эмоции.

Вследствие всего этого городской стачечный комитет сейчас находится во взвешенном состоянии. Ведь мы юридически не признаны, хотя практически наши представители заключили договор на уровне Совета Министров и Верховного Совета. Мы существуем за счет “добренького дяди”.

А если у нас большие претензии возникают именно к нему - где выход?...

Мы обращаемся к вам, жители города, с просьбой о выражении мнения о юридическом признании городского (стачечного) комитета для дальнейшей плодотворной работы по устранению социальной
несправедливости.

Для этого в ближайшие дни будет проходить общегородской референдум...” (Сеничкин 1996).

Референдум, однако, проведен не был. Но 30 августа в ДКШ состоялась конференция ВГРСК и комитетов предприятий города. На повестке дня стоял вопрос о порядке работы стачкомов после 1 сентября 1989 г. На конференции были зачитаны телеграммы из Караганды и Донецка. В них сообщалось, что после долгой борьбы стачкомы этих городов наконец получили юридический статус. Это вдохновило воркутинцев. Воркутинская конференция постановила, что в случае отказа от регистрации стачкомом в этом городе с 1-го на 2-е сентября будет объявлена забастовка. На 3 сентября был назначен митинг у ДКШ (Заполярье. 1989. 1.09).

Под угрозой забастовки Воркутинский горисполком принял решение зарегистрировать ВГРСК как добровольную общественную организацию на период до принятия закона о забастовках. В решении оговаривалось: “Принять к сведению заверения Воркутинского городского рабочего (стачечного) комитета, что до окончания сессии ВС СССР и принятия Верховным Советом СССР Закона “О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)” не будет применяться любая забастовка и несанкционированные митинги...”.
ВГРСК предоставлялось право принимать участие в проверке работы предприятий и организаций совместно с депутатскими формированиями городского и поселковых Советов, группами народного контроля, другими общественными организациями, а также самостоятельно при выявлении фактов социальной несправедливости. Однако, несмотря на это решение горисполкома, устав городского стачкома зарегистрирован не был (Заполярье.1989.2.09).

Деятельность ВГРСК требовала возможности регулярно сообщать широкой общественности о своих разоблачениях нарушений социальной справедливости, о своей позиции по проблемам реализации постановления N608 и т.д. В той или иной мере городская газета “Заполярье” публиковала его материалы, однако эта газета являлась органом Воркутинского горкома КПСС и далеко не все соглашалась печатать. Поэтому ВГРСК решил создать свой печатный орган. 20 октября вышел в свет первый номер “Вестника рабочего движения” тиражом около 500 экземпляров. Всего вышло в свет несколько номеров. Его редактором стал заместитель председателя ВГРСК В.Яковлев.

Если для советской истории такой орган рабочего представительства как городской стачком был экзотичен, то этого не скажешь о российской истории ХХ века. Как известно, уже в период первой русской революции 1905-1906 гг. стачечные комитеты предприятий кое-где стали создавать координирующие органы в масштабах городов - Советы рабочих депутатов. В период Февральской революции 1917 г. эта традиция получила продолжение. Характерной чертой этих Советов было то, что в них избирались лишь рабочие, допуск представителей администрации был запрещен. Положение первой советской Конституции 1918 г. о лишении эксплуататорских элементов избирательных прав вытекало из стихийно возникшей традиции рабочего движения. Первые Советы рабочих депутатов, возникнув как органы представительства рабочих, в то же время столкнувшись с проблемой координации забастовок в масштабе города, стали брать на себя функции государственного муниципального управления (традиция, уходящая корнями в Парижскую коммуну 1871 г.). Таким образом, дооктябрьские Советы стремились стать органами диктатуры пролетариата над остальной частью населения.

Воркутинский городской рабочий комитет стихийно возродил традицию российского рабочего движения начала ХХ века. Являясь органом представительства только рабочих и только предприятий угольной промышленности, ВГРК вступил в борьбу с горкомом партии и Воркутинским горисполкомом за право принимать управленческие решения, осуществлять контроль в масштабах всего города. Это по существу было возрождением стратегии формирования органа диктатуры одной социальной группы, в данном случае даже не всех рабочих, а лишь одной из их отраслевых групп.

Вместе с тем ВГРК существенно отличался с момента своего возникновения от Советов рабочих депутатов. Советы, возникнув как органы рабочего представительства, очень быстро оказались наводнены представителями революционных партий, которые выражали не столько непосредственные интересы рабочих (в основном экономические), сколько интересы своих партий, боровшихся в первую очередь за завоевание политической власти. В конечном счете, именно лидеры партий стали лидерами Советов. Поэтому трансформация еще до октября 1917 г. Советов из органов пролетарской диктатуры в органы партийной диктатуры стала вполне закономерным результатом альянса рабочего и социал-демократического движений. Воркутинский же стачком смог на протяжении всей своей истории сохранить себя как орган исключительно рабочего представительства. Все попытки оппозиционной КПСС интеллигенции, как разрозненной, так и объединенной в карликовые политические партии, подчинить себе ВГРК оказались тщетными.

ОСЕННЕЕ (1989 Г.) ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Оправившись от шока, вызванного июльской забастовкой шахтеров, центральные власти начали постепенно переходить в контрнаступление. Постановление правительства N608 явно не выполнялось, все сводилось к имитации его выполнения и поиску объективных причин, препятствующих выполнению обязательств.

Одновременно готовилась законодательная база, подрывающая возможность формирования мощного и неконтролируемого государством рабочего движения. 3 октября 1989 г. Верховный Совет СССР принял постановление “О неотложных мерах по обеспечению бесперебойного функционирования железнодорожного транспорта и базовых отраслей народного хозяйства”. Этот акт предписывал местным органам власти и управления принимать безотлагательные меры по пресечению незаконных действий на предприятиях.

9 октября Верховный Совет принял закон о забастовках.

16 октября Министр угольной промышленности СССР издал приказ, запрещавший выплачивать зарплату освобожденным членам стачкомов, то есть аннулировал соответствующий приказ генерального директора объединения “Воркутауголь”. Это вызвало возмущение в рабочем движении.

Опираясь на новую нормативную базу, местные власти стали принимать меры по недопущению новой назревавшей забастовки. 18 октября по воркутинскому радио выступил прокурор города А.Марзанов, предупредивший, что в случае забастовки к шахтерам будут приняты строгие меры, вплоть до их привлечения к уголовной ответственности. 19 октября на городской конференции стачкомов выступил начальник юридического отдела объединения “Воркутауголь”. В его речи красной нитью прошла идея: стачкомы должны самораспуститься, а забастовка может проходить только в соответствии с недавно принятым законом (МС. 1989. 27.10).

4 октября представители стачкомов Воркуты обсуждали проблему ответа на явно обозначившееся контрнаступление властей. Единства не было. Представители шахты “Воргашорская” настаивали на проведении забастовки 5 октября - накануне Дня брежневской Конституции 1977 г. Были надежды на поддержку забастовки в других регионах, однако из Донецкого регионального стачкома пришла телеграмма, сообщавшая, что 29 городов Донбасса выступили против возобновления забастовки. Отрицательно отнеслись к этой идее и шахтеры Инты. После колебаний конференция воркутинских стачкомов постановила вернуться к вопросу о возобновлении забастовки после 16 октября (на эту дату в Москве была назначена встреча членов правительства и угольных регионов для подведения итогов выполнения постановления N608.

16-17 октября такая встреча состоялась. Из Воркуты на ней присутствовали 8 чел. Встреча показала, что выполнение требований тонет в болоте согласований. По оценке воркутинцев, диалог не получился.

В обращении ВГРСК к Верховному Совету СССР, Совмину СССР. Министерству угольной промышленности СССР, ВЦСПС, народным депутатам СССР и региональным рабочим (стачечным) комитетам отмечалось: “Ответственные работники местной власти, отрасли, а также правительства вместо того, чтобы направить рабочее движение в русло перестройки, начали открытую борьбу по его ликвидации”.

Делегаты состоявшейся в эти дни конференции стачкомов Воркуты в ходе дебатов подошли к выводу о том, что “608-е постановление - это миф”, что власти вскоре сведут его на нет. Выход - в политической забастовке, которую решили провести как однодневную 25 октября. На конференции было принято “Обращение к трудящимся Советского Союза”:

“Практика экономических забастовок показала, что без решительного слома действующей тоталитарно-бюрократической системы выдвижение экономических требований бессмысленно. Поэтому шахтеры объявляют подготовку к политической забастовке и выдвигают

ТРЕБОВАНИЯ:

1. Утвердить статус рабочих комитетов как постоянно действующих органов социальной защиты трудящихся, включая право на издание собственной печатной продукции.

Немедленно приступить к кардинальной реформе структуры действующих профсоюзов снизу доверху. Утвердить право всех категорий трудящихся объединяться в независимые профессиональные организации по своему выбору.

2. Подтверждая огромную роль перестроечного крыла КПСС в процессе экономической и политической демократизации, требуем включить в повестку дня сессии Верховного Совета следующие вопросы:

а) Отмены статьи 6 Конституции СССР, право всех граждан объединяться в политические ассоциации, партии и группы, стоящие на платформе ненасильственых действий, КПСС, очистившись от сталинско-бюрократических элементов, должна на деле доказать свое право на руководство страной через свободное волеизъявление народа.

б) Прямые выборы председателя Верховного Совета СССР, Председателей Верховного Совета союзных и автономных республик, председателей областных, краевых, городских, поселковых и сельских советов. Отменить выборы от общественных организаций. Поэтапный переход к двухпалатному Верховному Совету, избираемому прямым голосованием. Четко определить срок прямых выборов.

в) Запрещение совмещения постов Генерального секретаря (КПСС) и Председателя Верховного Совета.

г) Вывести средства массовой информации из-под контроля одной партии. В законе о печати обеспечить право каждого
гражданина на свободное высказывание своих взглядов, право избирательной деятельности в рамках закона любому гражданину СССР.

3. Считаем, что принятие чрезвычайного положения и закона о порядке разрешения трудовых споров в их нынешней редакции направлено на лишение рабочих права на крайнее средство защиты своих интересов - забастовку, отстранение рабочего движения от процесса демократизации и практическую его ликвидацию.

4. Прекратить кампанию средств массовой информации по формированию одностороннего мнения о забастовочном движении шахтеров, как о попытке урвать у других групп населения побольше материальных благ для себя. Обеспечить реальную информацию об условиях труда и жизни шахтеров и о наших политических и экономических требованиях.

5. Рабочее движение утверждает, что политическая и экономическая свобода является естественным правом человека, данным ему от рождения, и предлагаемые пункты законодательства являются основой реализации этого права.

6. Обращаемся к населению СССР, ко всем рабочим, ко всем демократическим силам с призывом поддержать, дополнить и развить требования на митингах и демонстрациях.

ТОВАРИЩИ!

Шахтеры заполярной Воркуты обращаются к Вам с просьбой о поддержке наших политических требований...

Воркутинский городской рабочий (стачечный) комитет”.

(Вестник рабочего движения. 1989.N2. 03.11).

Противостояние партийного государства и шахтеров стало приобретать характер политической борьбы. С одной стороны, власти стали понимать, что заигрывая с рабочими, умиротворить их не удастся, что уступки под прикрытием коммунистической идеологии с ее тезисом о руководящей роли рабочего класса ведут к постепенному захвату власти органами рабочего движения, стоящими на преимущественно антикоммунистических позициях. С другой стороны, шахтерское движение от стадии деклараций по политическим вопросам стало переходить к борьбе за создание своих альтернативных органов власти.

ОКТЯБРЬСКО-НОЯБРЬСКИЕ (1989 Г.) ЗАБАСТОВКИ ШАХТЕРОВ

25 октября 1989 г. забастовка, приостановленная летом, была возобновлена, но уже под политическими лозунгами. Кузбасс и Донбасс забастовку не поддержали. Правда, в Воркуте в рабочем движении появились трещины. В значительной мере они были обусловлены опасностью, связанной с нарушением уже принятого закона СССР о трудовых конфликтах.

На шахте “Северная” председатель стачкома отказался возглавить забастовку, сославшись на то, что в случае применения против бастующих санкций, не найдется денег расплатиться. Ряд шахтовых стачкомов распался (Сеничкин 1996). Тем не менее, 25 октября из 13 шахт 9 бастовали.

26-27 октября состоялось заседание Верховного суда Коми АССР. Опираясь на новый закон о трудовых спорах, суд признал забастовки на шахтах “Воргашорская”, “Комсомольская” и “Аяч-Яга” незаконными и постановил удовлетворить исковые требования администрации объединения и данных шахт (Заполярье. 1989.1.11). 14 ноября Верховный Суд РСФСР рассмотрел кассационную жалобу стачкомов Воркуты с просьбой отменить решение Верховного суда Коми АССР и оставил решение последнего без изменений.

29 октября состоялся общегородской митинг. На нем по инициативе ВГРСК было принято решение о проведении 1 ноября на всех предприятиях города предупредительной двухчасовой забастовки.

Забастовка в Воркуте прошла как однодневная. Однако “Воргашорская” не ограничилась одним днем и призвала другие шахты последовать ее примеру. По шахтам были посланы гонцы, выступавшие с призывами. Отправились они и в другие шахтерские регионы. Стачком шахты выступил за продолжение стачки до полного выполнения требований.

На “Воргашорской” стачком возглавил председатель шахтного комитета профсоюза Иван Гуридов. Его предшественнику коллектив высказал недоверие и сместил с поста председателя. Тогда ему на помощь пришел директор шахты и назначил бывшего профлидера заместителем директора по кадрам и быту. Это вызвало возмущение на шахте уже против директора. И 28 октября в разгар забастовки на шахте прошли выборы нового директора. На пост претендовали двое. И.И.Гуридов набрал 685 голосов, его конкурент П.А.Ермаков - 1300 (Красное знамя. 1989. 24.10; 15.11). Это был, пожалуй, в Воркуте случай борьбы рабочего движения за административную власть на предприятии. Правда, эта инициатива распространения не получила. И в дальнейшем борьба в этом направлении велась лишь на «Воргашорской». После выборов директора значительная часть шахтеров подземной группы вышла из официального профсоюза.

Перед ВГРСК после принятия закона о трудовых спорах встала перспектива роспуска. Жесткая политика властей по отношению к забастовке 25 октября также стимулировала мягкую, лавирующую линию городского стачкома. Он выступил с листовкой, осуждавшей “недопустимые действия И.И.Гуридова” по проведению агитации в пользу забастовки вопреки решению ВГРСК. Однако, если, с одной стороны, стачком стал поддаваться прессингу властей, то с другой - рабочие стали выходить из-под его влияния. Вопреки позиции ВГРСК коллективы “Комсомольской”, “Промышленной”. “Октябрьской”, “Юр-Шор” и “Хальмер-Ю” поддержали призыв воргашорцев и присоединились к настоящей, а не предупредительной забастовке (Заполярье. 1989. 2.11). Бастующие шахтеры “Воргашорскй” выразили недоверие городскому стачкому.

3 ноября состоялась конференция рабочего актива Воркуты. На ней было принято решение о проведении забастовки до конца. В качестве основных требований выдвигались: отмена так называемого “крепостного права”, предоставление северных льгот молодежи, проживающей на Севере, утверждение статуса ВГРСК, наказание виновников невыполнения постановления № 608. Конференция потребовала приезда в Воркуту комиссии во главе с председателем Совмина СССР Н.И.Рыжковым. В тот же день бастовали все шахты города (Заполярье. 1989. 4.11).

В начале ноября в Воркуту прибыла группа ответственных работников прокуратуры СССР, РСФСР и Коми АССР во главе с заместителем прокурора РСФСР А.В.Бутурлиным. 2 ноября представители прокуратуры пытались выступить с предупреждениями на собрании коллектива “Воргашорской”, но рабочие покинули зал. Прокурорская группа подвергла критике и администрацию предприятий и объединения. В интервью корреспонденту городской газеты А.В.Бутурлин заявил: “Хозяйственные руководители далеко не все делают для наведения порядка на подчиненных им объектах. Затягивают, например, решение вопроса о привлечении к дисциплинарной и материальной ответственности организаторов и наиболее активных участников забастовок. В связи с этим на совещании нами был официально, в письменной форме предостережен о недопустимости нарушения закона генеральный директор ОВУ А.В.Орешкин” (Заполярье. 1989. 4.11).
Позже прокурор города А.И.Марзанов обвинил руководителей целого ряда предприятий в “необоснованной терпимости” к бастующим. Прокуратура вынесла предостережение директору “Северной” В.Н.Минееву, “Октябрьской” А.В.Гагкаеву, “Промышленная” В.Г.Пестрякову, “Юр-Шор” Ю.Г.Ляху и др. (Красное знамя. 1989. 19.11).

5 ноября 1989 г. Воркутинский горисполком аннулировал свое решение о регистрации ВГРСК в качестве общественной организации, лишив ее статуса юридического лица, на банковский счет был наложен арест. Находясь к бунтующим рабочим ближе, чем к московскому начальству, генеральный директор объединения довольно долго игнорировал сентябрьский протест прокурора и октябрьский приказ министра угольной промышленности по поводу освобождения членов стачкомов от работы. Но теперь в тот же день им был отменен приказ об освобождении членов стачкомов от работы с сохранением среднего заработка на время выполнения обязанностей. В ответ 6 ноября во время встречи с министром угольной промышленности М.Щадовым и новым первым секретарем Коми обкома КПСС Ю.Спиридоновым стачкомы потребовали освобождения от занимаемой должности генерального директора ОВУ А.Орешкина.

Руководство горкома и горисполкома публично призывало стачкомы жить дружно, но втайне “компетентными органами” велся сбор компромата на рабочих лидеров. Готовилось контрнаступление в войне разоблачений. Суть кампании можно лаконично сформулировать широко использующимся в бытовых скандалах аргументами: “А на себя-то посмотри!” или “Сам дурак!”. Журналистка Г.Н.Волкова сообщала, что один из работников КГБ предложил ей материалы на членов стачкома. Она отказалась (Заполярье. 1989. 29.11). Однако на сентябрьском пленуме горкома партии они были обнародованы. “А судьи кто? - вопрошал один из ораторов. - ... В стачкомах 362 человека ... Судимы за уголовные деяния - 16, из них трижды - 1, дважды - 2, прогульщиков -34, водворялись в медвытрезвитель - 25, приходили на работу в нетрезвом состоянии, за что наказывались - 9, в том числе за управление в нетрезвом виде - 2, за ранние уходы с работы - 11, другие нарушения - 10. А в стачечный комитет шахты “Промышленная” проник человек, который так разволновался во время забастовки, что его поместили в психбольницу... На шахте “Промышленная”... (среди членов стачкома) исключен из партии 1, судимы 5 человек за уголовно наказуемые деяния. В стачкоме “Воркутинской” Кубышкин судим три раза: 2 года он отсидел за хищения, 4 года - за хулиганство. Бахтин с “Воргашорской” шахты - за неоднократную спекуляцию. Это вот он сейчас устанавливает социальную справедливость. Другие судимы: за сопротивление и посягательство на жизнь работников милиции, кражу, умышленные телесные повреждения, хулиганство, управление транспортом в нетрезвом состоянии и даже одно насилие...” (Заполярье. 1989.19.09).

Постановлением Совета Министров СССР от 11 ноября 1989 г. была приостановлена выборность руководителей угольных шахт и подразделений в производственном объединении “Воркутауголь”.

Руководители шахтерского движения Кузбасса, Донбасса отнеслись к событиям в Воркуте неоднозначно. Они не проявили желания поддерживать выдвижение политических лозунгов, но в то же время заявили о солидарности с шахтерскими лидерами, подвергающимися преследованиям, выступили с ходатайствами об отмене решения Верховного суда Коми АССР. О поддержке бастующих заявило руководство американского профсоюзного объединения АФТ-КПП. В Воркуту потянулись и представители оппозиционных политических движений и групп: Российского народного фронта, Союза кооператоров, Народного фронта и Союза молодежи Латвии, польской “Солидарности” и др.

Одновременно с завинчиванием гаек власти сделали ряд шагов навстречу шахтерам. 11 ноября 1989 г. Госкомтруд СССР и Секретариат ВЦСПС приняли решение “О сохранении непрерывного стажа работы в районах Крайнего Севера при увольнении по собственному желанию”, что рассматривалось в Воркуте как конец “крепостному праву” (до этого при увольнении по собственному желанию работники Севера теряли до 80% надбавок, заработанных за 6 лет труда). Постановление Совмина СССР от 11 ноября 1989 г. N961 “О признании утратившим силу постановления Совета Министров СССР от 30 ноября 1976 года N974” упразднило дисциплинарный устав.

К 10 ноября забастовка в Воркуте стала затихать. Часть предприятий возобновила работу. Единого мнения о том, что делать дальше не было. Представители “Воркутинской” ездили по шахтам и агитировали за прекращение забастовки, одновременно гонцы с “Воргашорской” звали держаться до конца. 10 ноября ВГРСК созвал конференцию стачкомов. Доминировало забастовочное настроение. Представителей “Воркутинской” и “Заполярной” обвинили в предательстве. На следующий день “Воркутинская” прекратила отгрузку угля, возобновив ее в ночь с 13 на 14 ноября (Красное знамя. 1989.18.11). Только две шахты - “Воргашорская” и “Промышленная” - стояли полностью, остальные работали, не отгружая угля.

16-17 ноября состоялся второй суд над воркутинскими стачкомами. В этот раз к ответственности были привлечены активисты восьми шахт: “Юнь-Яги”, “Центральной”, “Промышленной”, “Юр-Шор”, “Октябрьской”, “Северной”, “Воркутинскй” и “Южной”. Забастовки были признаны незаконными, от коллективов шахт потребовали немедленно приступить к работе.

В телетайпограмме, разосланной Верховным судом Коми АССР директорам шахт, председателям СТК, рабочих (стачечных) комитетов и профкомов указывалось:

“В связи с признанием судом забастовок шахтеров незаконными, примите к сведению и доведите до трудовых коллективов, что в соответствии со ст. 14 Закона участие в ней рассматривается как нарушение трудовой дисциплины и влечет применение мер дисциплинарного взыскания с применением дополнительных мер в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 20.07.83 года N745 (уменьшение очередного отпуска на число дней прогула, лишение премий, 13-й зарплаты, выслуги лет, путевок, перенос очередности на получение жилья и т.д.) вплоть до увольнения с потерей льгот Крайнего Севера, материальной ответственности в соответствии со статьей 49 “Основ трудового законодательства” в размере среднемесячного заработка за каждый случай причинения ущерба (штрафа за простой ж.д. вагонов, невыполнение плана перевозок, недоотправки угля, простоя оборудования и т.д.), выплаты зарплаты работникам, не
принимавшим участие в забастовке, но не имевшим
возможности выполнять работу в связи с забастовкой, которые предприятие обязано выплатить зарплату как за простой не по вине работника... Кроме того, в случае невыполнения решения суда члены Стачечных рабочих комитетов будут подвергнуты штрафу в размере 200 руб. за каждый день просрочки невыхода на работу, начиная со следующего дня после вынесения решения суда” (Сеничкин 1996).

Перед зданием суда собралось около 3 тыс. шахтеров с транспарантами “Наша забастовка законна”, “Суд над шахтерами - конец перестройки”, “Руки прочь от рабочего движения”, “Рабочее НЕТ партократии и бюрократии”. После окончания суда была проведена манифестация: колонна прошла от дома юстиции к зданию Воркутинского горкома КПСС (Заполярье. 1989. 21.11).

16 ноября Воркутинский горком осудил коммунистов, принявших участие в ноябрьской политической забастовке (Заполярье. 1989.17.11). Членам ВГРСК власти предложили вернуться на свои рабочие места.

17 ноября в Москве состоялась встреча Н.Рыжкова с представителями угольных регионов. Делегатов от “Воргашорской на нее не допустили, поскольку их не оказалось в списке, хотя список воркутинской делегации составлял И.Гуридов. Политические требования на ней не обсуждались, как и вопрос о законности воркутинской стачки и преследованиях ее участников. Воргашорцев Н.Рыжков принял на следующий день отдельно. В результате этих переговоров шахте была предоставлена самостоятельность.

17 ноября на шахте “Юр-Шор” в знак протеста против судебного решения о наказании участников забастовки объявил голодовку рабочий участка конвейерного транспорта С.Вальков. 18 ноября к нему присоединились еще 11 человек. К этому моменту шахта уже приступила к работе, хотя отгрузка еще не велась.

18 ноября по итогам переговоров в Москве состоялась конференция стачкомов. Делегаты проголосовали за продолжение забастовки: 9 -”за”, 3 - “против”. Однако в большинстве коллективов это решение не поддержали. 19 ноября большинство шахт уже работали, бастовали три шахты и еще две не отгружали уголь.

В этой ситуации генеральный директор ОВУ запросил правительство относительно санкции на принятие мер против забастовщиков. В ответ пришла телеграмма за подписью зампредседателя Совмина СССР и председателя ВЦСПС. В ней указывалось, что “в порядке исключения” администрация предприятий вправе не применять наказаний участников забастовки в октябре-ноябре 1989 г.

21 ноября была прекращена голодовка шахтеров “Юр-Шор”. Забастовку продолжала лишь “Воргашорская”, добивавшаяся самостоятельности.

Парадоксально, но на этом подъеме стачечного движения, городской рабочий комитет, проявивший тенденцию к умеренному оппортунизму, стал терять как контроль над шахтерами, так и свой авторитет. Все больше коллективов отзывали из него своих представителей. К концу года в ВГРСК осталось лишь 6 человек (Молодежь Севера.1989.24.12). Затем его численность сократилась до 2 чел. Однако в дальнейшем он был все же воссоздан за счет членов комиссии по контролю за выполнением постановления N608.

В ночь с 25 на 26 ноября в Воркуту доставили пакет правительственных документов. 28 ноября после ознакомления с ними общее собрание коллектива Воргашорской” приняло резолюцию о недоверии правительству:

“1.Правительство в очередной раз не выполнило взятые на себя обязательства, не выполнило пункты требований 1,2,3,4, а также нет никаких ответов на наши политические требования...

4. Коллектив шахты “Воргашорская” выражает свое недоверие правительству и требует его отставки. Персональную ответственность за обман трудящихся и сложившуюся вследствие этого ситуацию несут Рыжков Н.И., Воронин А., Рябев Л.Д.

5. Коллектив шахты “Воргашорская” отмечает, что представители ВГРСК С.Алахвердиев, Уткин В.Б., Шейхахмедов А.М., Щирский, Филенко не отражают интересы трудящихся г.Воркуты, заняли на переговорах соглашательскую позицию и тем самым способствовали невыполнению наших законных требований правительством...

7. Требуем предоставить ш.”Воргашорская” полную экономическую и юридическую самостоятельность с выходом из состава объединения “Воркутауголь” (Сеничкин 1996).

29 ноября председатель стачкома “Воргашорской” Иван Гуридов вернулся из Москвы и привез решение правительства о предоставлении самостоятельности шахте. После проведения референдума забастовка была прекращена и шахта приступила к работе с 0 часов 1 декабря.

20-24 декабря 1989 г. ВЦИОМ провел опрос участников ноябрьской забастовки (323 чел.) на шахтах “Воргашорская” и “Южная”. 86% выборки составили рабочие, 14% - ИТР. 30% рабочих и 50% ИТР охарактеризовали прошедшую забастовку как чисто экономическую; 57% считали, что забастовка имела экономический и политический характер; 60% опрошенных полагали, что конфликт оказался столь длительным по вине правительства, 25% рабочих и 30% ИТР винили в этом руководство отрасли. Лишь 2% рабочих и 9% ИТР сочли, что виноваты сами шахтеры - яркий показатель боевого единодушия. 76% рабочих и 66% ИТР согласились, что шахтам необходима хозяйственная самостоятельность, поддержав, таким образом, один из ключевых лозунгов забастовки, особенно на “Воргашорской”. Однако по этому вопросу позиция была не столь уж единодушной. В оценках результатов опрошенные не продемонстрировали согласия. 45% согласились с тем, что некоторые требования удовлетворены, 25% - что не добились практически ничего. Весьма скептически опрошенные отнеслись и к тем уступкам, на которые центральные власти все же пошли: 12% полагали, что власти забудут о своих обещаниях, 60% - что требования будут выполнены только частично. Тем не менее, боевой пыл не прошел: 46% считали, что надо возобновить забастовку, если требования не будут выполнены, меньшинство - 38% - были менее категоричны: “Там видно будет”. Опрос показал высокий уровень отчуждения работников шахт от властей: 93% рабочих и 55% ИТР были не согласны с решением судов. Власти утратили почти всякое доверие. Только 5% отметили, что больше всего доверяли профсоюзным и партийным органам, 7% - народным депутатам, в то же время 80% - забастовочным комитетам. Обращает на себя внимание существенное различие в позициях рабочих и ИТР: в то время как обе группы в целом проявляли оппозиционность по отношению к властям, последняя группа в значительно меньшей степени поддерживала рабочий радикализм (Вестник рабочего движения. 1990.8.02.N7).

КРИЗИС ОФИЦИАЛЬНОГО ПРОФСОЮЗА

В ходе забастовки шахтеров в июле 1989 г. гипотеза о государственном характере профсоюзных органов была подтверждена в масштабах целой угледобывающей отрасли. В результате рабочее движение вышло из-под контроля партийных, профсоюзных и административных органов. Перед профсоюзом угольщиков встала дилемма: либо открыто отмежеваться от бунтующих рабочих и официально превратиться в государственную структуру (что-то в роде отделов администрации по работе с персоналом), либо отмежеваться от государства и попытаться доказать шахтерам, что профсоюз в состоянии быть органом защиты их интересов. Профсоюз выбрал второй вариант, хотя его реализация потребовала и смены лидеров, и изменения стиля мышления профсоюзного актива и новых руководителей.

31 июля 1989 г. состоялось внеочередное заседание президиума Воркутинского территориального комитета профсоюза рабочих угольной промышленности. На нем рассматривался вопрос о неотложных мерах, связанных с требованиями шахтеров, шахтостроителей и др. Поскольку часть стачечных комитетов выразила недоверие профкомам и потребовала их переизбрания, а городской стачком высказал недоверие теркому профсоюза, то на конференции было решено провести досрочно отчетно-выборные собрания и конференции в первичных профсоюзных организациях. Они начались с уже в июле: сначала в профгруппах и цехкомах, затем - в первичках (Заполярье. 1989. 4.08). Особенностью этой отчетно-перевыборной кампании стало активное участие в ней стачкомов. Немало членов рабочих (стачечных) комитетов оказались избранными в профкомы.

В октябре 1989 г. состоялась 22-я отчетно-выборная конференция территориального комитета профсоюза рабочих угольной промышленности. На конференции присутствовал сам председатель ЦК профсоюза М.А.Сребный.

На вакантное место председателя теркома претендовали два кандидата: секретарь теркома В.А.Молчанов и председатель ВГРСК В.Г.Гобрусев. Победил первый. Попытка городского стачкома взять в свои руки профсоюз провалилась. Лидеры стачечного движения этого не предвидели. Как признался сам В.Гобрусев в интервью корреспонденту республиканской газеты “Красное знамя”, “если говорить честно, то это для меня неожиданность” (1989.24.09.). В.Гобрусев был избран на гораздо менее значимую должность секретаря теркома. На ней проработал один год. Этот маленький штрих весьма симптоматичен: игра по правилам митинговой демократии и традиционным нормам демократического представительства, как правило, приводила к разным результатам. Это вполне объяснимо: многие молчаливые наблюдатели митинговых страстей, были более активны в выборах делегатов профсоюзных конференций, депутатов органов власти. Кроме того, профсоюзные организации Воркуты включали не только рабочих-шахтеров, но и ИТР, управленцев, работников социально-бытовых учреждений, входивших в состав объединения «Воркутауголь».

КРИЗИС ПАРТИИ

КПСС в советском обществе официально провозглашала себя его «направляющей и руководящей силой». В период динамичного развития страны этот статус давал многие дивиденды. Известная шутка той эпохи гласила: “Прошла весна, настало лето. Спасибо партии за это!” Советскому народу во всех классах и на всех перекрестках внушалось, что каждый добавленный к его зарплате рубль, полученная квартира, асфальт на улице и т.д. - это результат “заботы партии о неуклонном росте материального благосостояния трудящихся”.

Однако у такого статуса есть и свой минус: если в туалете не работает сливной бачок, то виновата в этом та же партия. В 1980-е гг. баланс успехов и провалов неуклонно сдвигался в сторону последних. Ухудшение снабжения, рост очередей и падение темпов решения жилищной проблемы, обесценение рубля - все это автоматически вело к усилению недовольства “ведущей и направляющей силой”. Поэтому не удивительно, что шахтерские настроения, а затем и выступления 1989 г. быстро приобрели антипартийную направленность, которая поначалу скрывалась.

Формально городская парторганизация представляла из себя мощную силу. Она включала партийные органы, которые фактически обладали правами государственных органов власти. В ее рядах в 1987 г. состояло 12968 членов ((КРГА ОПДФ,
ф. 2216, оп. 57, д. 5, л. 69), то есть каждый 17-й воркутинец, если считать жителей всех возрастов, или каждый 12-й взрослый. Однако к концу 1980-х партийные органы стали терять свой авторитет, все меньше и меньше людей рассматривали их в качестве законных органов принятия властных решений. Одновременно все меньше и меньше членов партии проявляли готовность что-то делать во имя интересов партии. КПСС превращалась в огромную, но бессильную организацию.

В конце 1980-х гг., еще до начала шахтерского движения, определилась тенденция оттока членов партии из ее рядов. Поначалу люди старались выйти тихо, не делая из этого демонстрации: прекращали уплату взносов, переставали участвовать в работе партсобраний. И их исключали как нарушителей партийной дисциплины. Внешне это выглядело не как добровольный выход, а именно как исключение недостойных.

Вот некоторые из типичных случаев выхода из партии в 1988 г.
Так, горнорабочий с «Юр-Шор» Морозов перестал с мая 1988 г. посещать партсобрания, платить взносы, а потом написал заявление о выходе из партии, поскольку считал себя "«недостойным состоять в ее рядах"» «Тов. Лашин [машинист-инструктор погрузочно-транспортного управления ОВУ] c 15 июля 1988 года уволился из погрузочно-транспортного управления (ПТУ) в связи с выходом на пенсию по возрасту. Уезжая за пределы города Воркуты, с партийного учета не снялся, а оставил в Горняцком РК КПСС заявление о выводе из рядов КПСС и сдал партийный билет. Мотив - плохое состояние здоровья. В заявлении просит рассмотреть его вопрос на всех уровнях без его присутствия» лл. 151-152

«26 августа 1988 г. т. Руденко [машинист бульдозера ш. “Воргашорская”, чл. с 1976 г.] обратился в цеховую с правами первичной парторганизацию технологического комплекса поверхности шахты “Воргашорская” с заявлением об исключении его из партии. Мотив: плохое здоровье, развод с женой. В личной беседе с т. Руденко выяснено, что после развода он выплачивает алименты на троих детей в сумме 50% заработка, и дополнительно платить партвзносы просто жалко. По работу характеризуется положительно, от общественных поручений уклоняется. Исключить из членов КПСС за сдачу партбилета». (КРГА ОПДФ, ф. 2216, оп. 53, д. 9, 92).

Ряд выходивших из партии ссылались на семейные обстоятельства. Так, плотник Мирзалиев с июня 1988 г. прекратил платить взносы и участвовать в работе партсобраний. Свое поведение объяснил настояниями жены, которая, якобы, из-за этого устраивала дома скандалы. Его исключили за неуплату взносов и отказ участвовать в партсобраниях. Слесарь с «Заполярной» Хафитакже зов не платил взносы, уклонялся от участия в партийной жизни, а когда на него стали давить, заявил, что в рядах партии оставаться не желает и времени для общественной работы у него нет, так как воспитывает двоих детей. Составитель поездов Акишин в октябре 1988 г. выходя из партии, ссылался на то, что 3% от зарплаты в качестве взносов – это слишком много.

Правда, в это время уже попадались и более откровенные заявления, содержавшие политическую подоплеку. Так, электрослесарь Петров с шахты «Воргашорская» в ноябре 1988 г. в заявлении писал, что в КПСС вступил в армии не по убеждению, а под нажимом замполита. Его исключили за сдачу партбилета.

Табл.: Дисциплинарная практика Воркутинской городской парторганизации в 1986-87 гг.

1986	1987
Исключено из КПСС	166	182
в т.ч. кандидатов в члены КПСС	30	35
Выбыло по §8 Устава КПСС (неуплата членских взносов)	12	11
в т.ч. кандидатов	1	-
Выбыло по §16 Устава КПСС	38	34
в т.ч. принятых РК, ПК	33	30
всего	220	229
из них рабочих, %	72,0	76,0

(КРГА ОПДФ. Ф. 2216. Оп. 53. Д. 7. Л. 39, 40, 41).

Первый секретарь Воркутинского горкома КПСС Сердюков выступая в мае 1989 г. так описал свое видение проблемы:

“За четыре месяца текущего года из партии исключено и выбыло 122 человека за допущенные нарушения норм политической жизни: пьянство, аморальное поведение, потребительское отношение к партии, что значительно выше к соответствующему периоду прошлого года…Наметилась тенденция сдачи партийных билетов из числа тех коммунистов, кто в партию попал ошибочно, рассчитывая на получение различного рода привилегий, а кто-то растерялся в столь необычное, сложное перестроечное время. И таких, уже бывших коммунистов, за четыре месяца текущего года насчитывается 20 человек. Эти процессы затрагивают многие первичные парторганизации, но особенно характерны для шахт “Воргашорская”, “Юр-Шор”, “Заполярная”. На наш взгляд, важно, чтобы ни один такой случай не остался без внимания партийных комитетов, бюро, партийной комиссии при горкоме КПСС” (КРГА ОПДФ, ф. 2216, оп. 55, д. 1, л. 58).

Горнорабочий шахты “Юнь-Яга” Науменко на пленуме горкома следующим образом сформулировал среднее заявление о выходе, включив в него стандартные аргументы: “Прошу парторганизацию участка вывести меня из членов КПСС, так как не вижу смысла дальнейшего пребывания в рядах КПСС в связи с состоянием здоровья и уплаты членских взносов. Прошу парторганизацию рассмотреть мое заявление без моего присутствия”.

В 1989 г. среди «недостойных» стало заметно наличие людей, считавшихся всеми достойными, а выход стал гораздо более публичным явлением с формулировкой политических позиций. Поэтому партийные организации начали исключать с другими формулировками, учитывающими добровольный характер разрыва с КПСС.

Табл.: Причины выбытия воркутинцев из КПСС в 1989 г. (N=253)

Причина исключения	Решение первичной п/о	Решение бюро горкома КПСС
На основании личного заявления	61 (24,1)	11 (4,3)
§8 Устава КПСС (неуплата взносов, отрыв от работы в парторганизации, выразившийся в непосещении политзанятий и партсобраний).	61 (24,1)	89 (35,2)
Нарушение Инструкции об учете членов и кандидатов в члены КПСС.	12 (4,7)	18 (7,1)
Сдача, утрата, потеря партбилета.	60 (23,7)	78 (30,8)
Отказ от работы, самоустранение от выполнения обязанностей	4 (1,6)	5 (2,0)
Прогулы, попадание в медвытрезвитель, прочие нарушения дисциплины	10 (4,0)	2 (0,8)
За невыполнение обязанностей члена КПСС	25 (9,9)	30 (11,9)
В связи с плохим здоровьем, выходом на пенсию	4 (1,6)	2 (0,8)
За нежелание состоять в КПСС	10 (4,0)	5 (2,0)
Прочее (потребительское отношение к партии, пассивность, аморальное поведение)	6 (2,4)	11 (4,4)

(Стат. анализ М.Добряковой)

Под давлением Воркутинского городского стачкома 1 сентября 1989 г. на заседании бюро Воркутинского горкома КПСС были рассмотрены материалы проверок, проведенных ВГРСК. Оказалось, что нарушения в сфере распределения дефицитных товаров были допущены целым рядом руководителей города, включая ряд членов бюро горкома и ответственных работников горисполкома. По итогам этого заседания председателю горисполкома объявили партийный выговор с занесением в учетную карточку и предложили оставить пост (Красное знамя. 1989. 7.09; 28.09.89).

Однако перевести весь удар на “стрелочника” оказалось не так просто. Председатель горисполкома на конференции стачкомов признал:

- Я много допустил ошибок, если говорить о социальной справедливости. Их признаю. Получил серьезный урок. Но горисполком работал постоянно под диктовку партийных органов.

Делегаты конференции это и так понимали. Было принято решение: “Не считать Д. единственным виновником случившегося” (Красное знамя. 1989.7.09).

Начиналось открытое наступление на горком партии. 8 сентября 1989 г. в городской газете “Заполярье” партийная группа ВГРСК опубликовала обращение к пленуму Воркутинского горкома партии:

“Исходя из положений Программы и Устава КПСС о том, что партия является авангардом советского общества, а также учитывая сложившуюся общественно-политическую обстановку в городе, высказанное трудовыми коллективами шахт и предприятий недоверие некоторым руководителям, являющимся в том числе и членами бюро горкома партии, коммунисты городского рабочего (стачечного) комитета предлагают созвать ... внеочередную городскую партийную конференцию в октябре-ноябре с.г. с отчетом о работе бюро ГК КПСС. Просим первичные партийные организации и трудовые коллективы поддержать наше предложение” (Заполярье. 1989.09). Кон
ференцию действительно созвали, но в феврале 1990 г.

Первым крупным мероприятием ВГРСК после принятия исполкомом решения о его регистрации стал общегородской митинг 10 сентября 1989 г. Он был посвящен публичному подведению итогов работы комиссий городского стачкома. Фактически это мероприятие превратилось в “товарищеский суд” над руководителями города, присутствовавшими здесь и пытавшимися призвать собравшихся к дружной совместной работе. Первый секретарь горкома В.Сердюков призывал: “Мы должны вместе работать - как городские власти, так и стачечные комитеты. Принятые вопросы, связанные с социальной справедливостью, скрываться от людей не будут... Сегодня без консолидации нам ничего не достичь”
. На митинге был поставлен вопрос о недоверии горкому партии, теркому профсоюза и руководству объединения “Воркутауголь”. В конце митинга на сцену поднялся первый секретарь ГК В.Сердюков для ответов на поставленные вопросы, однако слушать его не стали, люди уходили из зала (Красное знамя. 1989.12.09). Почва явно уходила из-под ног партийных лидеров Воркуты.

Первичные парторганизации шахт включали наиболее квалифицированных работников, как из числа ИТР, так и рабочих. В течение многих лет по указаниям Центрального Комитета на предприятиях страны проводился целенаправленный отбор лучших рабочих ( наиболее квалифицированных и дисциплинированных). С ними проводилась разъяснительная работа, делались предложения вступить в ряды КПСС. Значительная часть по тем или иным причинам, а чаще всего в силу отсутствия убедительных контраргументов, вступала в партию. В ходе забастовочного движения его участниками стали как беспартийные, так и коммунисты. Социальные интересы рабочих-шахтеров оказались на первом месте, оттеснив к удивлению партийных лидеров на самый дальний план предполагавшееся партийное самосознание, готовность подчиняться партийной дисциплине.

Когда возникло противоречие между статусами шахтера-забастовщика и коммуниста, многие стали выходить из партии. Уже в 1989 г. из рядов КПСС выбыло 253 шахтера. В большинстве своем это было члены партии с заметным стажем пребывания в ее рядах: 10,7% - до 3 лет, 46,2 - 4-10 лет, 43,1 - 11 и более лет. Большинство (69,6%) писали заявление о выходе, остальные просто переставали платить взносы, участвовать в партийной жизни или заявляли о своем выходе устно секретарю парторганизации.

***

· Сеничкин Н.Н.

Борьба на коленях (Рукопись).

· Архив Воркутинского городского музея.

· Коми республиканский архив общественно-политических движений и формирований. Фонд Воркутинского горкома КПСС.

· Архив ОАО «Воркутауголь».

Глава 2

ОРГАНИЗАЦИЯ ШАХТЕРСКОГО ДВИЖЕНИЯ

ВГРК 1990 ГОДА

Весной 1990 года начинается возрождение Воркутинского городского стачечного комитета. В него были избраны новые люди. В это же время проходили выборы народных депутатов РСФСР, Коми АССР и горсовета. Поэтому лидеры рабочего движения включились в борьбу за депутатские мандаты. И эта борьба не была безуспешной. В результате из 30 членов ВГРСК 13 человек стали депутатами Воркутинского горсовета, в том числе Г.Стороженко – заместитель председателя ВГРСК, В.Копасов стал заместителем председателя Горсовета, 3 – депутатами Верховного Совета Коми АССР, 2 – Верховного Совета РСФСР. Таким образом, произошло включение основной части ВГРСК в состав законных государственных органов, что не могло не понизить статус стачкома. Поле деятельности стало смещаться в городской Совет, обладавший гораздо большими формальными правами. ВГРСК столкнулся с универсальной проблемой независимости депутатов по отношению к организации, которая помогла им приобрести мандат. Однако на первых порах эта тенденция еще сильно не проявлялась и депутатские мандаты лишь усиливали позиции ВГРСК.

На предприятиях ВГРСК опирался на сеть рабочих (стачечных) комитетов. О характере деятельности рабочих комитетов низового уровня дает представление следующий протокол.

“Протокол N4

рабочего посменного собрания горнопроходческого участка N2 шахтостроительного управления N1.

Повестка дня:

1. Об итогах работы 5 месяцев т.г.

2. Выборы рабочего комитета участка.

3. Выработка положения о правах рабочего комитета участка №2.

............

Постановили:

В связи с реорганизацией участков N2 и N6 в один горнопроходческий участок N2 собрание рабочих двух бригад избирает новый рабочий комитет (на время забастовки - забастовочный) в составе:

1. Лихварь Б.С.

2. Клемин В.И.

3. Кошкаров Б.

4. Подоплелов А.

Основные права и обязанности рабочего комитета:

1. Рабочий комитет (забастовочный) руководит рабочим движением на участке. Участвует в работе рабочих комитетов ШСУ-1, комбината ПШС.

2. Все решения рабочего комитета участка обязательны для руководства участка N2 ШСУ-1. Все решения ЦГРСК, РК ПШС и ШСУ обязательны для исполнения рабочему комитету участка N2 ШСУ-1.

3. Рабочий комитет не подотчетен ни каким общественным организациям и администрации ШСУ-1 и участка N2, а работает с ними как равноправный партнер.

4. Рабочий комитет вправе контролировать работу и решения администрации участка, а в необходимых случаях требовать отчета по спорным и жизненно важным для рабочих вопросам и принимать решения.

5. Работа рабочего комитета будет приостановлена по необходимости рабочим собранием проходческого участка № 2”. (ВКМ).

РАЗЛОЖЕНИЕ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

В 1989 г. еще были сильны иллюзии относительно возможности обновления КПСС применительно к новым потребностям общества. Это проявилось в попытках части коммунистов совместить свое членство в партии с активным участием в шахтерском движении, в стремлении партийных органов в самом начале стачечной волны взять ее под свой контроль. Однако уже к осени 1989 г. иллюзорность этих попыток стала очевидной для широких слоев рабочих, членов партии.

В 1990-1991 гг. авторитет КПСС был уже безнадежно низок. Воркутинский горком партии утратил способность контролировать ситуацию и лишь пытался имитировать наличие своего влияния в основном для вышестоящих органов.

В рядах городской партийной организации широкое распространение получили взгляды, которые никак нельзя было назвать коммунистическими. Это было проявление идеологического разложения партийных организаций как первичек Коммунистической партии. По данным социологического опроса, проведенного в конце 1990 г., 31% из 304 опрошенных воркутинских коммунистов считали, что необходимо как можно быстрее осуществить переход к рынку, правда, 41% полагали, что с этим не стоит торопиться, хотя и не возражали в принципе против такого направления развития. Лишь 3% опрошенных коммунистов разделяли тезис догматического коммунизма о недопустимости частной собственности, в то же время 41% считали, что она приемлема во всех отраслях народного хозяйства, в том числе и в угольной промышленности. Поскольку десятилетиями одной из главных «страшилок», использовавшихся коммунистической пропагандой против капитализма была безработица, то отношение воркутинцев к ней, тогда представлявшейся лишь абстрактной проблемой, являлось ярким показателем их идеологической ориентации. В целом большинство опрошенных коммунистов безработицы не боялись, как юноша не боится смерти от старости. В случае попадания в ряды безработных 12% удовлетворились бы временным пособием, 14% ушли бы в кооператив, 13% были готовы предложить свои услуги частным предприятиям, 8% изъявляли готовность самим заняться частным предпринимательством, 5% планировали создать свой кооператив. В случае безработицы 52% предпочли бы в будущем вообще не связывать свою судьбу с государственными предприятиями (КРГА ОПДФ, ф.2216, оп.59, д.1, л.10).

Одним из самых ярких симптомов организационного разложения партии в Воркуте стал массовый выход из нее ее членов. За период с 1989 по весну 1991 г. городская партийная организация потеряла более половины своих членов. Распадались целые первичные организации. Удельный вес малочисленных организаций, насчитывавших менее 15 членов, к концу апреля 1991 г. составил более 50% всех парторганизаций. Из 450 цеховых парторганизаций, работавших в 1990 г., к концу апреля 1991 г. осталось только 92. Основная мотивировка, которая звучала при этом, состояла в несогласии с современной политической линией КПСС, в нежелании отвечать за ее прошлые ошибки и преступления. Прежде всего уходила молодежь, не связанная традицией, памятью о «славной молодости». Весной 1991 г. члены партии в возрасте до 30 лет составляли всего 10% состава городской парторганизации. Партия старела буквально день ото дня. Одновременно рушилась финансовая основа парторганизаций: поступление членских взносов уменьшалось как в связи с выходом из их рядов, так и ростом недисциплинированности коммунистов, уже не считавших «своим священным долгом» вовремя платить взносы. В январе 1991 г. в качестве взносов в городе было собрано 95 тыс. руб., в феврале -–70,5 тыс., в марте – 68,8 тыс., в апреле – 73,9 тыс. руб. В результате приходилось сокращать профессиональный партаппарат как в первичках (освобожденные секретари парторганизаций, заведующие секторами учета), так и в горкоме (КРГА ОПДФ, ф.2216, оп.59,д.1,л.37,52-53).

Согласно уставу КПСС, исключение из партии (добровольный «выход» как таковой не предусматривался в силу абсурдности варианта) должно было происходить в строго индивидуальном порядке в результате рассмотрения персонального дела. Так по началу и пытались делать. Однако поток заявлений нарастал и парторганизации уже не справлялись с их рассмотрением. Кроме того, в силу падения дисциплины оставшихся коммунистов стало сложно собирать собрания, которые были бы правомочны исключать коммунистов из своих рядов. Поэтому в январе 1991 г. бюро Воркутинского горкома КПСС приняло решение исключать подавших заявления о добровольном выходе списками (КРГА ОПДФ, ф.2216, оп.59,д.1,л.6-11).

Как видно из ниже приведенной таблицы, в 1990 г. не только существенно выросла численность коммунистов, пожелавших стать бывшими членами КПСС, но и заметно политизировалась выраженная в заявлениях мотивация выхода.

Табл.: Причина выхода, указанная в заявлении (1989: N=176; 1990: N=813)

Причина выхода	1989, чел. (%)	1990, чел. (%)
Без мотива; не желает состоять; по с/ж; по личным убеждениям	63 (24,9)	248 (29,2)
Разочаровался в партии; утратил к ней доверие; считает для себя невозможным состоять в ней – в связи с опубликованными “негативными” материалами	39 (15,4)	173 (20,4)
Считает себя недостойным	8 (3,2)	15 (1,8)
Вступил в партию случайно, ошибочно, под давлением	8 (3,2)	5 (0,6)
Не желает платить взносы и (или) выполнять другие обязанности члена КПСС (посещать партсобрания, политзанятия)	20 (7,9)	75 (8,8)
Плохое здоровье; выход на пенсию	10 (4,0)	33 (3,9)
Не согласен с текущей политикой/ролью КПСС; не согласен с Уставом или Программой партии	12 (4,7)	154 (18,1)
Свое пребывание в партии считает бессмысленным, нецелесообразным, себя – балластом, лишь платящим взносы	7 (2,8)	43 (5,1)
Причина, так или иначе связана с решениями, принятыми на 28 съезде КПСС, или с самим его ходом	- (-)	24 (2,8)
Не понимает политику/ роль КПСС	- (-)	9 (1,0)
Прочее (утратил веру в светлое будущее; не желает находится в рядах строителей коммунизма; по настоянию жены; партия не выделила а/м; в знак протеста против исключения Гдляна; в связи с забастовками...)	12 (4,7)	48 (5,6)

(Статистический анализ М.Добряковой).

Изменилась и форма выхода из партии: люди стали делать это более открыто, что проявилось в росте удельного веса тех, кто вышел из партии по заявлению, то есть сформулировав свою позицию, и в сокращении удельного веса покинувших ее молча без объяснений.

Табл.: Форма выхода из КПСС

(1989: N=253; 1990: N=849)

Заявление	1989 г. , чел. (%)	1990 г. , чел. (%)
Писали	176 (69,6)	813 (95,8)
Не писали	73 (28,9)	36 (4,2)
Нет информации	4 (1,6)	- (-)

(Статистический анализ М.Добряковой).

В 1989 г. из партии выходили преимущественно рабочие, которым «нечего терять, кроме своих цепей». У них карьерные соображения членства в партии, как правило, отсутствовали. Поэтому выход из КПСС никак не мог сказаться на их работе. Для ИТР и управленцев это было совсем не так. В случае возврата к жесткой диктатуре КПСС выход из ее рядов означал для них конец карьеры. В 1990 г. направление политического развития определилось: все больше людей верили в то, что ослабление КПСС носит необратимый характер. Это привело к тому, что из партии стали активно выходить и ИТР, управленцы.

Табл.: Социальный состав воркутинцев, вышедших из КПСС (1989: N=253; 1990: N=849)

1989 г., чел. (%)	1990 г., чел. (%)
Рабочие	224 (88,5)	578 (68,1)
Мастера	27 (10,7)	153 (18,0)
ИТР (директора, инженеры, начальники участков, смен)	2 (0,8)	101 (11,9)
Служащие	- (-)	17 (2,0)

(Статистический анализ М.Добряковой).

Затем решениями российских властей было запрещено существование парторганизаций на предприятиях. После августовского путча 1991 г. деятельность КПСС была приостановлена. Местные органы КПСС прекратили свое существование. Партия подошла к своей смерти готовой смириться с судьбой. Она исчезла без громких возражений ее членов, без протестов с одобрения большинства воркутинцев.

ПЕРЕСТРОЙКА ОФИЦИАЛЬНОГО ПРОФСОЮЗА

Внеочередной XV съезд профсоюза угольщиков открылся в марте 1990 г. Он начал свою работу в условиях явного кризиса профсоюза, вызванного подъемом рабочего движения. К моменту съезда на конференциях была признана неудовлетворительной работа 5 теркомов из существовавших 54, а также 739 участковых и цеховых комитетов, 1033 профгрупп. Произошла смена половины состава профсоюзных комитетов и их председателей. Были заменены 16 председателей и 15 секретарей теркомов. Руководство сделало существенный шаг навстречу требованиям первичек: было решено оставлять в распоряжении профкомов шахт и предприятий 50% средств фондов оздоровительных мероприятий, в территориальных комитетах - 25%.

Работа съезда была полна знаков, читавшихся членами профсоюза как подтверждение их оппозиционных настроений. Съезд рабочих угольной промышленности открыл председатель ЦК профсоюза Сребный, отставки которого так часто требовали шахтеры в 1989 г., чье имя звучало сильным раздражителем, будучи символ бюрократизации.

Провоцирующую роль сыграл доклад мандатной комиссии. В нем сообщалось, что среди делегатов съезда профсоюза рабочих угольной промышленности только 122 рабочих, но есть 318 освобожденных профсоюзных работников, 68 ИТР, 19 директоров шахт, 24 генеральных директора, 1 министр и 4 работника министерств. Заместитель председателя комиссии ЦК профсоюза по контролю 608-го постановления:

- Бастовавшие шахтеры требовали проведения съезда шахтеров, но не профсоюзного съезда.

Многих лидеров стачкомов и членов государственно-общественных комиссий по контролю за выполнением постановления Совмина №608 на съезд не избрали. Они потребовали себе полномочий делегатов. Съезд отказал. Тогда обиженные, они покинули его заседание и начали подготовку нового съезда, намеченного на июнь 1990 г. в Донецке с целью создания независимого свободного профсоюза подземных рабочих, который предлагалось назвать Лигой шахтеров.

По предложению ряда делегаций, в том числе и воркутинской, съезд изменил название профсоюза, приведя его в соответствие с реальным составом: профсоюз рабочих угольной промышленности был переименован в профсоюз работников угольной промышленности. Это был симптоматичный шаг по преодолению стандартов лицемерия советского типа.

После отчета ЦК почти единодушно его работа была признана неудовлетворительной. Из 8 кандидатов на пост председателя профсоюза был избран В.Г.Лунев. Съезд сделал заметные шаги в сторону перестройки профсоюза. Был принят новый устав. В нем появилось положение о независимости профсоюза от государственных, хозяйственных и партийных организаций, о его неподотчетности им. ЦК получал право законодательной инициативы. Из нового устава исчезло упоминание принципа демократического централизма. За первичными организациями признавалось право самостоятельно решать вопросы своей деятельности, структуры, расходования финансовых ресурсов (Хроника 1990; На-гора. Спецвыпуск. 1990). Внесение пункта о независимости профсоюза выводило его на ту исходную позицию, с которой в Польше началось противостояние профобъединения “Солидарность” и коммунистического правительства: тогда вокруг этого слова кипели страсти в международном масштабе. Теперь в СССР это прошло тихо и буднично.

На XV внеочередном съезде профсоюза работников угольной промышленности в марте 1990 г. было принято решение о созыве I съезда шахтеров СССР.

Угроза раскола шахтерского движения стала вполне реальной: одновременно готовились два разных съезда. Обе стороны претендовали на право выражения воли большинства, обвиняя вторую сторону в том, что она защищает интересы меньшинства. так, 23 мая 1990 г. Центральный Совет профсоюза угольщиков выступил с обращением ко всем работникам отрасли, в котором “решительно отвергал сепаратистские устремления”, выступал против раскола профсоюза. Дело не сводилось к организационной стороне дела. “Мы, - говорилось в обращении, - выступаем против того, чтобы постоянная угроза новых забастовок и непродуманных, безответственных действий отдельных стачечных комитетов стала бы препятствием на пути перестройки”.

Первый съезд шахтеров отражал в той или иной мере брожение, проходившее в шахтерской среде. На съезде был проведен социологический опрос. Хотя в выборке произошел явный перекос в сторону украинских шахтеров, тем не менее, общее представление о настроениях делегатов он дает.

Забастовка рассматривалась опрошенными как допустимое средство – 65% согласились с этим тезисом, 11% утверждали, что забастовку надо использовать чаще, лишь 7% выразили негативное отношение к этому средству борьбы, 17% затруднились ответить.

Рабочие явно отходили от профсоюза угольщиков. Делегаты дали преимущественно отрицательные оценки руководящим профсоюзным органам: ВЦСПС - 80,8% опрошенных, Центральному Совету профсоюза - 78,9%.

Среди делегатов были сильны настроения в пользу создания нового независимого профсоюза. В пользу этой идеи высказались 49% опрошенных. Каким должен быть этот профсоюз? Кто может быть его членом? 42,5% считали, что работники всех специальностей; 39,5% - подземные рабочие и рабочие вспомогательных служб поверхности; 8,5% - только подземные рабочие; 7% затруднились ответить.

В резолюции Первого съезда отмечалось:
"I съезд шахтеров СССР, выражая общую волю делегатов, подчеркивает полную независимость рабочих организаций угольной промышленности от любых политических образований... Наше стремление к независимости определяет и отношение к КПСС". В другой резолюции указывалось: "Съезд считает необходимым создать действительно независимый профсоюз
горняков, формирование которого имеет огромное значение для всех работников отрасли".

Официальный профсоюз явно встал на путь радикальной трансформации в сторону свертывания, а затем и разрыва связей с КПСС как «руководящей и направляющей силой». Это был своевременный ход, спасший его от краха вместе с партией.

В Воркуте на волне стачечного движения выдвинулись новые профсоюзные лидеры, которые представляли собой умеренное крыло шахтерского движения и нерабочую часть членов профсоюза. В то же время это были уже лидеры, осознавшие, что наступают новые времена, требующие совершенно иных форм организации. В то же время в профсоюзе угольщиков среди лидеров явно преобладали инженерно-технические работники, что, видимо, являлось одной из причин склонности этого профсоюза к уходу от радикализма, к нахождению общего языка с администрацией, к поиску продуманных решений и отказу от импульсивных, эмоциональных акций.

Один из новых профсоюзных лидеров - Юрий Вишневский. Приехав в Воркуту после окончания института в Харькове в 1977 г. прошел ряд ступеней менеджерской карьеры – механик, начальник цеха, затем был избран заместителем секретаря парткома треста «Печоршахтострой», после начала забастовочного движения избран председателем профкома профсоюза
угольщиков того же треста. В 1991 г. стал заместителем председателя Совета Воркутинской федерации профсоюза работников
угольной промышленности, а с мая 1994 г. – председателем Совета.

Еще более молодое поколение профлидеров представляет Андрей Смирнов. Прибывший в Воркуту по распределению в 1989 г. Пять лет работал на шахте «Воргашорская» маркшейдером и по совместительству председателем профкома угольщиков. В 1994 г. он был избран заместителем председателя Совета Воркутинской федерации независимого профсоюза работников угольной промышленности.

СТАНОВЛЕНИЕ НПГ

В декабре 1990 г. в Донецке состоялся II съезд шахтеров СССР. На нем произошло столкновение новых рабочих лидеров и старой профсоюзной бюрократии, опиравшейся на нешахтерскую часть делегатов. Попытки обновить руководство профсоюза провалились. Председатель ЦК отраслевого профсоюза Лунев заявил: "Не вы меня назначали, не вам и убирать". Радикальная часть шахтеров приняла решение о создании нового профсоюза - Независимого профсоюза горняков. Было избрано Исполнительное бюро НПГ из 20 человек. От Воркуты в него попал крепильщик с шахты "Центральная" Юрий Николаевич Дашко.

После съезда в Донецке развернулся процесс подготовки к созданию Независимого профсоюза горняков в Воркуте. Ю.Дашко создал на шахте "Центральная" первую в городе организацию НПГ и стал ее председателем. В нее к маю 1991 г. вступил 121 работник шахты. На базе этой первички была создана и общегородская организация НПГ, состоявшая из 16 представителей разных шахт, делегатов II съезда шахтеров.

Общегородская организация на своей учредительной конференции в декабре 1990 г. создала организационный комитет по подготовке I конференции НПГ Воркуты. Его руководителем был избран рабочий с "Юнь-Яги" Владимир Филенко. Он выдвинулся в 1989 г. в качестве члена государственно-общественной комиссии по контролю за выполнением постановления Совмина СССР N608. Заместителями были избраны А.Мармалюков и Курбатов. Члены городской организации приступили к созданию первичек на шахтах. К концу мая они были созданы на 9 шахтах города: "Центральной" (организатор Ю.Дашко), "Юнь-Яге" (организатор Н.Носов), "Октябрьской", "Воркутинской", "Аяч-Яге", "Южной" (организатор Н.Строенко), "Северной", "Комсомольской" и в УМНО. К этому времени в рядах НПГ насчитывалось 1,5 тыс. членов.

На "Октябрьской" созданию НПГ предшествовал катастрофический кризис первички традиционного профсоюза угольщиков. 21 декабря 1990 г. воргашорская милиция задержала А.А.Пьяникова, председателя комиссии по торговле профкома работников угольной промышленности, который вез в своей машине большую партию товаров, которые, как потом оказалось, предназначались для выездной торговли на шахте "Октябрьская". В милиции задержанный признал, что эту партию он и другие члены профкома, включая председателя В.И.Гайдта, закупили для себя. "Для себя, - писал он, - я хотел взять брюки, одну рубашку, куртку производства Финляндии за 180 руб., одни брюки зятю Скряга С.В. и одни брюки просил у меня Самойленко А.Г., Гайдт В.И. хотел себе и двум сыновьям взять три куртки, брюки 3 шт. ... Всего взято товаров на сумму 2768 руб."

29 декабря собралось общешахтное собрание. На нем были заслушаны объяснения А.Пьянкова. Остальные замешанные в этом деле, включая председателя профкома, на собрание не явились. Собрание выразило недоверие всему составу профкома, ходатайствовало перед администрацией об увольнении с шахты двух участников аферы. Они же сразу же были исключены из профсоюза. В качестве временно исполняющих обязанности председателя профкома был утвержден И.Лукьянов, а заместителя - В.Берестовой. Был избран и новый временный состав профкома шахты "Октябрьская". Затем прошли собрания по сменам. На них были поддержаны решения общешахтного собрания.

Под влиянием происшедшего скандала и роста общего радикализма рабочих ячейка профсоюза угольщиков ”Октябрьской” трансформировались в организацию НПГ. Те категории работников, которые по Уставу не могли быть в НПГ остались вне профсоюза. Позже ячейка НПРУП была создана заново. Однако ей так и не удалось оттеснить на второй план НПГ.

26-27 мая 1991 года в Воркуте состоялась учредительная конференция городской организации НПГ. Ее председателем был избран Никита Шульга, создавший в начале мае первичку на "Аяч-Яге", заместителями - Мармалюков, Ю.Дашко, Н.Носов. Все избранные руководители являлись к этому времени организаторами первичных организаций шахт. Единственным исключением был лишь Мармалюков, пришедший из "Печоршахтостроя" без такого опыта. Руководители распределили между собой основные направления работы: Н.Шульга отвечал за представительство организации, контакты с зарубежными профсоюзами, Н.Носов - за оргработу (создание новых организаций), обеспечение условий деятельности НПГ (помещения, их оснащение и т.п.), Ю.Дашко - за работу в Москве, Мармалюков - за работу первичек.

Лидеры нового профсоюза – это относительно молодые рабочие, не имевшие опыта работы ни в старых профсоюзах, ни в партии. В этом была и их сила, и их слабость: политическая чистота биографий накладывалась на отсутствие какого-либо опыта организаторской работы. Все они оказались вынесенными наверх волной забастовочного движения.

Никита Шульга, первый председатель НПГ Воркуты, занимавший эту должность с мая 1991 по май 1994 г., родился в 1960 г., в Воркуту приехал после армии в 1982 г. Когда в 1989 г. началось шахтерское движение, он был избран в стачком шахты «Аяч-Яга», затем в Воркутинский городской рабочий (стачечный) комитет.

Юрий Дашко (1954 г. рождения) окончил три курса Запорожского машиностроительного института и четыре курса – военно-морского инженерного училища. Работал на шахте «Центральная» крепильщиком с 1986 по 1991 г., до этого – на был на шахтах Донбасса, работал на других предприятиях в разных районах страны. В 1989 г. избран в стачком шахты, затем стал заместителем председателя НПГ Воркуты, заместителем председателя НПГ России.

Александр Мармалюков (1947 г. рождения) после армии работал на разных предприятиях Казахстана и Белоруссии, с 1976 г. обосновался в Воркуте: штукатур-маляр, затем – мастер-взрывник. С 1989 г. был вовлечен в шахтерское движение: председатель СТК, член ВГРСК, делегат двух съездов шахтеров, с 1991 г. – заместитель, а с 1994 г. – председатель НПГ Воркуты.

Конференция утвердила примерный устав организации НПГ, который отправили в союзную организацию НПГ, уже зарегистрированную к тому времени в Минюсте СССР. НПГ Воркуты получила серьезную помощь извне, что позволило укрепить первички и городскую организацию материально. Иностранные профсоюзы помогли оргтехникой.

НПГ Воркуты приняло деятельное участие в подготовке создания ячеек профсоюза в Инте. Н.Носов поначалу занимался решением этой задачи и был в воркутинском НПГ куратором Инты. В конце 1991 г. был создан НПГ Печорского угольного бассейна. Оказывалась консультационная помощь даже при создании первичной профсоюзной организации метростроевцев Питера. Однако НПГ Инты не смог толком стать на ноги. Его руководитель вступил в конфликт с руководством НПГ России и Воркуты, да и в самой Инте дела шли плохо. Поэтому, в отличие от Воркуты, Инта не стала заметной базой НПГ, там безраздельно господствовал профсоюз угольщиков.

РОССИСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

И СТАНОВЛЕНИЕ НПГ ВОРКУТЫ

В начале 1991 года забастовка воркутинских шахтеров длилась два месяца. Она поставила на грань катастрофы Череповецкий металлургический комбинат: уже стоял вопрос о том, чтобы погасить коксовые батареи. В этой ситуации комбинат принимает решение о переходе под юрисдикцию России - шаг, который на первых порах щедро оплачивался российским правительством, ведшим борьбу с союзным Центром за экономическую власть. Кроме того, это давало возможность выйти из тупика, опираясь на поддержку Б.Ельцина.

Ю.Скоков вышел на депутата российского парламента от Воркуты Уткина, являвшегося к тому же одним из лидеров НПГ СССР, с вопросом: как выйти из создавшегося положения. Уткин и придумал схему. Суть ее Ю.Дашко сформулировал просто: "Отстегнете бабки - будет уголь"
. Он же прикинул и требуемую сумму. Договорились.

10 апреля 1991 г. в Воркуту пришла правительственная телеграмма от председателя Совета Министров РСФСР Ивана Силаева. В ней он сообщал о переходе Череповецкого металлургического комбината под юрисдикцию России и отмечал вариант выхода из создавшегося положения:

"...Совет Министров РСФСР предлагает застраховать продукцию, поставляемую в ПО "Воркутауголь" в адрес ЧМК в размере 41 млн. рублей. Просим рабочий комитет,
независимый профсоюз горняков и трудовые коллективы обеспечить регулярную отгрузку угля ЧМК в объеме 20 тыс. тонн ежесуточно... Сумма страховки будет перечислена на счет независимого профсоюза горняков... Пред. Совмина И.Силаев."

13 апреля и в ВГРК пришла правительственная телеграмма:

"Уважаемые трудящиеся Воркутинского угольного бассейна! Обращаюсь к шахтерам Воркуты с просьбой правильно оценить решение коллектива Череповецкого металлургического комбината о переходе в юрисдикцию России и поддержать их в этот сложный и противоречивый период. Прошу вас изыскать возможность и обеспечить необходимые поставки угля в Череповец под гарантию правительства РСФСР. Солидарный с вами, помнящий о наших встречах Б.Ельцин."

15 апреля 1991 г. из Воркуты за подписью В.Молчанова, В.Колесникова (председатель ВГРК) и В.Филенко (председателя НПГ) на ЧМК была послана ответная телеграмма:

"До выхода из забастовки гарантируем с шахт объединения
"Воркутауголь по 20 тыс. тонн ежесуточно..."

В это время и было заключено соглашение между правительством РСФСР, с одной стороны, и НПГ Воркуты и ВГРК - с другой. По этому договору шахтеры должны были ежесуточно, несмотря на забастовку, вплоть до 1 января 1992 г. поставлять на Череповецкий металлургический комбинат не менее 20 тыс. тонн угля, чтобы не допустить остановку этого предприятия. Правительство И.Силаева в свою очередь обязалось оказать помощь бастующим. На счет НПГ Воркуты был переведен 41 млн. руб. в качестве помощи бастующим. В принципе деньги предназначались ВГРК, однако он не был зарегистрирован, а НПГ уже существовал как легальная организация. Поэтому деньги были переведены на НПГ. По словам Коваленко, это переадресовка была осуществлена с помощью народного депутата России В.Уткина.

Распределением суммы занимался в основном В.Филенко, возглавлявший тогда городскую организацию НПГ. Деньги оказались в почти бесконтрольными в его руках: правом банковской подписи обладали только он и бухгалтер, работавшая по совместительству и часто оставлявшая ему чистые бланки со своей подписью. Из этой суммы, по словам В.Тукана, более 20 млн. были выданы рабочим в качестве компенсации зарплаты за март-апрель (то есть время забастовки). Так, "Юнь-Яга" в две порции получила 1,2 млн. на эти нужды. При этом те, кто бастовал получил суммы большие, чем те, кто в это время работал: первые по среднему, вторые - голый тариф. 3 млн. руб. пошли ВГРК на развитие рабочего движения, 3 млн. Были переданы шахтерам-инвалидам, остальные остались на счету НПГ Воркуты. Коваленко в интервью социологу В.Борисову в декабре 1992 г. назвал иные цифры: “1 миллион, я знаю точно, дали инвалидам, 3 миллиона оставили в стачкоме, а остальные раздали на помощь, выплатили зарплату шахтерам и все”. На конференции НПГ города в конце мая 1991 г. Н.Шульга называл сумму в 33 млн. руб. как остаток от 41 млн., “выделенных независимыми профсоюзами России в качестве компенсации за уголь, который шахтеры отгружали во время забастовки Череповецкому металлургическому комбинату. Остальные были использованы для выплаты зарплаты бастовавшим шахтерам” (Заполярье. 27.6.91). Такой камуфляж, видимо, объясняется тем, что в это время НПГ старательно боролся за создание имиджа независимого от государства профсоюза, активно противопоставляя себя профсоюзу угольщиков, который назывался им не иначе, как "государственный" или "официальный профсоюз". Получение же столь солидной помощи от государства серьезно ломало этот имидж. Примечателен и механизм: уголь, произведен предприятиями, а оплата идет на счет профсоюза.

Когда на майской конференции НПГ Воркуты, встал вопрос о распределении полученных средств, в адрес В.Филенко было очень много нареканий и не столько относительно адресатов (хотя и тут согласия не было), сколько относительно методов единоличного распоряжения огромными деньгами. При всех расхождениях в оценках размеров сумм, направленных на те или иные цели, было единодушие в том, что судьба весьма значительных сумм не поддается вразумительному объяснению. Это означало, что-либо об их судьбе никто ничего не знает, либо нужные люди знают, но говорить об этом не могут в силу щекотливости вопроса. В интервью последующих лет многие активисты высказывали предположение, что деньги были пущены в бизнес. Это, вероятно, и сыграло свою роль в отстранении В.Филенко от руководства НПГ: он не был избран в его руководящие органы и в дальнейшем заметной роли в жизни профсоюза не играл.

НПГ И НПРУП:

ДВА ПРИНЦИПА ПОСТРОЕНИЯ ПРОФСОЮЗНЫХ

ОРГАНИЗАЦИЙ

Система социальных интересов трудового коллектива представляет собой довольно сложный и противоречивый узел. В нем можно выделить две группы интересов. Первая группа - это интересы всего трудового коллектива, включающего всех работников от уборщицы до директора. Вторая группа - это интересы отдельных профессиональных групп коллектива. Традиционный профсоюз (Независимый профсоюз работников угольной промышленности - НПРУП) в силу своей истории, традиций, социального состава и материальных возможностей ориентирован на защиту интересов всего коллектива, а в масштабах города - интересов всех работников угольной отрасли. Независимый профсоюз горняков (НПГ) в силу тех же причин ориентирован на защиту интересов рабочих основных профессий технологической цепочки.

При разрешении внутренних социальных противоречий коллективов подход двух профсоюзов существенно различается, при разрешении внешних противоречий - совпадает часто стопроцентно. Поскольку же современная матрица интересов характеризуется доминированием общего интереса коллектива над интересами его профессиональных групп, то неизбежна тенденция к сближению двух основных профсоюзов - НПРУП и НПГ.

В условиях административно регулируемого хозяйства первая группа интересов несомненно доминировала. Заработная плата работников разных групп различалась не очень существенно. На ее динамику большое влияние оказывала способность администрации предприятия "выбить" у вышестоящих органов производственный план пониже, что позволяло его выполнить и перевыполнить с наименьшими усилиями, получив за это премию. На реализацию этого интереса влияла также способность администрации договориться со смежниками о своевременной подаче вагонов, техники, стройматериалов, завершении реконструкции и строительства и т.д. Социальные интересы всего коллектива были связаны также со способность администрации и профсоюзных органов "выбить" средства на расширение социальной инфраструктуры. Таким образом, внешние факторы явно доминировали над внутренними, внешние противоречия были основными, а внутренние - второстепенными.

В период перехода к рынку ситуация во многих отношениях изменилась, однако вышеописанная иерархия противоречий сохранилась. Судьба трудовых коллективов зависит от способности их руководителей "выбить" у государства дотации, а у потребителей - своевременную оплату. Иначе говоря, внешние противоречия, изменив существенно свое содержание, все же остались доминирующими.

На заре рабочего движения в 1989 г. эмоции шахтеров были направлены в первую очередь против администрации шахт и особенно объединения. Управленцы, ИТР часто рассматривались как "дармоеды" на шее шахтеров. Стачкомы возникли на волне противостояния рабочих всем "белым воротничкам". Однако рабочие тоже не едины. Их элитная часть - рабочие проходческих и добычных участков. Они были заинтересованы в том, чтобы не только сохранить, но и усилить свои элитарные позиции по отношению к рабочим поверхности. Отражением этих групповых интересов и стал Независимый профсоюз горняков.

Традиционный профсоюз угольщиков, включающий в себя все категории работников отрасли и ее инфраструктуры, был и остался ориентированным на защиту и выражение общеотраслевых интересов. Раньше он боролся вместе с администрацией за снижение планов и за их перевыполнение. Это достигалось, с одной стороны, переговорным процессом с вышестоящими государственными органами, а с другой - мобилизацией членов коллектива на выполнение полученных плановых заданий. В новых условиях общий интерес коллектива может быть реализован в результате переговоров, борьбы с государственными органами за получение госдотаций, создание благоприятных административных условий для работы предприятий (изменение системы налогообложения, социального обеспечения и т.п.) и обеспечения стабильной работы предприятий, в том числе и благодаря предотвращению внутренних конфликтов, забастовок.

Рабочие комитеты, а затем НПГ (первая конференция НПГ Воркуты состоялась в мае 1991 г.) в 1989-90 гг. начали свою деятельность с защиты интересов части трудовых коллективов - эла*******************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************'ee больно било по интересам ИТР и служащих-клерков), по увеличению разрыва в оплате труда рабочих подземных участков и поверхности (это ударило по интересам рабочих поверхности). Однако ресурсы социальной самореализации на этом направлении вскоре были исчерпаны. Администрация шахт и объединения быстро доказали рабочим лидерам, что улучшить их положение можно, но лишь посредством совместного давления на центральные органы государственной власти. В результате возник альянс НПГ, НПРУП и руководства шахт и объединений против центрального госаппарата, у которого совместными усилиями стали "выколачивать" дотации, структурные изменения во внешней административной среде шахт. Делегации, отправлявшиеся из Воркуты на переговоры в Москву, с самого начала включали в себя представителей обоих профсоюзов, ВГРК, представителей администрации. При этом четко функции довольно четко дифференцировались: администрация обеспечивала тщательную проработку требований, устраняя из них налет наивного романтизма рабочего движения и укрепляя их взвешенным и детальным экономическим анализом. Представители же НПГ и ВГРК превращали бюрократическую просьбу (с какой только и может выступать нижестоящая государственная организация по отношению к вышестоящей) в жесткое требование, невыполнение которого чревато мощной организованной забастовкой или волной стихийных стачек. Доминирование внешних интересов обусловило тенденцию к сближению двух профсоюзов, начавших свою историю с конфронтации.

Так, в марте 1995 г. на шахтах Воркуты из-за длительной задержки зарплаты сильно обострилась социальная напряженность. Вполне реальной стала возможность массовых стихийных забастовок. В этих условиях руководство НПГ и НПРУП Воркуты решили организовать голодовку с участием руководителей городских профсоюзных органов и первичек обоих профсоюзов. Наряду с сиюминутными требованиями выплаты задерживаемой зарплаты из-за невыплаты госдотаций были выдвинуты и требования, касающиеся изменения административной среды деятельности объединения и социального обеспечения. Прибыла высокая комиссия из Москвы. Многие вопросы удалось решить, в том числе и такие, над которыми бились уже несколько лет. Например, договорились, что пенсионеры, покидающие Воркуту, будут сохранять северные надбавки, а государство не будет штрафовать шахты за задолженность по выплате налогов по суммам просроченных госдотаций. Здесь налицо интересы всех работников объединения, включая высшее его руководство. Неудивительно, что лидеры профсоюзов и руководство объединения выступали перед лицом московских визитеров единым фронтом. Это был не единичный случай, а типичная практика ведения переговорного процесса.

Выражение, защита общего интереса трудового коллектива (как шахты, так и объединения) предполагает тесную кооперацию с администрацией. Для реализации этой цели нет никакой необходимости вступать в конфронтацию с администрацией,

Правда, администрация неоднородна. Есть администрация объединения и администрация шахты. Их интересы далеко не всегда совпадают. Поэтому защита интересов всего коллектива предполагает лавирование между двумя уровнями администрации. Так, в начале 90-х годов, когда условия хозяйствования благоприятствовали самостоятельному существованию многих шахт с неплохими геологическими условиями, профкомы поддержали своих директоров в борьбе за отделение от объединения "Воркутауголь". Иначе говоря, они приняли участие в конфликте между разными уровнями администрации во имя защиты интересов своих трудовых коллективов.

К середине 90-х годов условия хозяйствования существенно изменились, стал невыгодным бартер, экспорт угля для большинства шахт стал непривлекателен. Легкие и быстрые деньги ушли в прошлое. В этой ситуации условием выживания многих шахт Воркуты стала их реинтеграция в объединение. Кроме того, ряд директоров шахт в годы самостоятельности думали прежде всего о своих личных интересах, превратив свои шахты в банкротов. В новом витке конфликта между администрацией объединения и шахт профсоюзные комитеты многих шахт стали склоняться к поддержке курса объединения на реинтеграцию. В 1994 г. руководство объединения сменило нескольких директоров шахт при поддержке профкомов НПРУП и НПГ этих шахт. Тогдашний генеральный директор объединения "Воркутауголь" Ю.Лобес (назначен на этот пост весной 1994 г.) в борьбе за очищение администрации шахт от плохих директоров стал прямо опираться на комитеты НПГ и НПРУП этих шахт.

В начале 90-х годов НПГ и НПРУП существенно различались по содержанию своей деятельности. НПРУП отказался от выполнения производственных функций, что прежде делало этот профсоюз прежде всего органом производственного управления, но сохранил за собой управление соцкультбытом, распределением путевок, товаров, выполняя по существу ф********************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************8 администрации, то комитеты НПРУП могли тогда и могут сейчас их распределять лишь в той мере, в какой это позволяет администрация. Следовательно, хорошие деловые отношения между НПРУП и администрацией на уровне как шахт, так и объединения, обусловлены отнюдь не каким-то номенклатурным прошлым, как часто утверждали противники НПРУП, или личной склонностью лидеров к оппортунизму. Легитимность НПРУП зиждется именно на этой функции социального распределения благ. Отсюда взаимная заинтересованность: администрации выгодно передоверить часть своих особенно конфликтогенных функций профсоюзу, а последнему выгодно их выполнять, поскольку это убеждает рядовых членов в выгодности их членства.

НПГ возник как орган организации стачечного движения. Если хороший лидер профкома НПРУП - это тот, кто мог дипломатично найти общий язык с администрацией, выбить из нее материальную поддержку и распределить без конфликта материальные блага, то от лидера НПГ требовались совершенно иные качества. Он должен был уметь говорить с возмущенной толпой, быть способным "положить" шахту или участок, смело ругаться с начальством. В начале 90-х годов лидеры НПГ Воркуты в интервью подчеркивали, что в отличие от "официального профсоюза" (т.е. НПРУП) они не хотят заниматься дележом товаров, путевок, ремонтом домов культуры и т.п. рутиной, что НПГ - это орган борьбы за интересы рабочих шахт.

Однако потенциал стачек, как инструмента лоббирования, очень скоро иссяк. Привлечь и удержать массу рабочих только своей способностью организовывать стачки было невозможно. Рабочие думали прежде всего о нуждах своего повседневного бытия. Это толкнуло лидеров НПГ к альтернативному "официальному профсоюзу" пути удовлетворения этих нужд. На уровне НПГ шахт и города стали создаваться профсоюзные коммерческие предприятия. Они "крутили" деньги НПГ. Формально их цель состояла в том, чтобы обеспечивать членов НПГ дешевыми товарами и пополнять кассу профсоюза. Но предприятие может быть эффективным лишь постольку, поскольку оно гонится за прибылью, а его менеджер эффективен при условии получения им существенной части этой прибыли. Сама идея профсоюзного коммерческого предприятия содержала противоречие уже в самом определении: либо такое предприятие должно работать на членов профсоюза и неизбежно стать малоэффективным и соответственно неспособным удовлетворять нужды членов, либо это предприятие работает на свои собственные интересы, прикрываясь крышей профсоюза и компрометируя его. Оба варианта развития имели место. Среднего не получилось, и НПГ вынужден был отказаться от коммерческой активности.

В этих условиях у него не оставалось иного пути, кроме как втянуться в рутинную деятельность, которая привлекала многих к НПРУП. Шаг за шагом шахтерские бунтари стали превращаться в обычных профсоюзных функционеров, которые дипломатично договариваются с администрацией о предоставлении им для распределения определенной доли находящихся в распоряжении предприятия ресурсов, кропотливо занимаются их распределением. Многочисленные наблюдения повседневной работы комитетов НПГ шахт и Воркуты показывают, что по содержанию она уже мало чем отличается от работы НПРУП. Сюда идут люди договариваться о помощи в приобретении путевок, отправке детей в "пионерские" лагеря, просят переговорить с администрацией относительно выплаты в связи с экстремальной ситуацией отпускных или аванса данному члену НПГ и т.д. В отношении же забастовок оба профсоюза пришли к общей позиции: имеют смысл лишь общеотраслевые действия в масштабе России, а мелкие забастовки только бьют по интересам работников шахт.

Наличие двух групп интересов подпитывает две противоположные тенденции в профсоюзном строительстве: к объединению двух основных профсоюзов и к сохранению их раздельного существования, их конкурентной борьбе, выделению из НПРУП новых профессиональных групп. В настоящий момент первая тенденция явно доминирует. В условиях Воркуты ее усиливает и наличие мощного регионального интереса: выживание Воркуты как шахтерского города, сохранение и увеличение региональных северных льгот, обеспечение государственных гарантий для переселения пенсионеров в другие регионы страны, учет в экономической политике специфики хозяйствования в Заполярье и т.п. Однако предрекать скорое слияние двух профсоюзов было бы преждевременно, поскольку растет дифференциация доходов высшего менеджмента и рабочих, рабочих подземной группы и поверхности, все четче прослеживается тенденция к укреплению на шахтах авторитарного режима администрации (в угольной промышленности этот процесс отстал от других отраслей). Эти противоречия подпитывают тенденцию к сохранению НПГ и возникновению аналогичных профсоюзов.

ВГРК: КРИЗИС ИДЕНТИЧНОСТИ

Еще в 1989 г. во время первой конференции трудовых коллективов Ковалев, один из тогдашних шахтерских лидеров, в своем выступлении сказал: "Нам нужны сейчас стачкомы для того, чтобы создать свой независимый профсоюз горняков".

С созданием НПГ Воркутинский городской рабочий комитет стал втягиваться в затяжной кризис идентичности: что это? параллельный профсоюз или политическая организация? НПГ весьма болезненно реагировал на попытки ВГРК вторгаться в сферу профсоюзной деятельности, предлагая ему сосредоточиться на политической активности. Однако это легко предложить, но почти невозможно реализовать. Конференции трудовых коллективов, выдвигающие своих представителей в ВГРК, не имеют не могут иметь общей политической платформы, максимум, на чем они могут сойтись, так это на том, что зарплату надо платить вовремя, надо помогать пенсионерам переселяться на Юг и т.п. Но этого недостаточно, чтобы считать себя уполномоченным на политические действия в строгом смысле этого слова. Поэтому пока ВГРК крутится в рамках социальных вопросов, он постоянно залезает в сферу деятельности профсоюзов, что обостряет их отношения. Единственный выход - заниматься теми социальными вопросами, которые вне сферы деятельности профсоюзов: социальные проблемы города. Но тут начинается вторжение в сферу компетенции городской администрации. Бороться за городскую власть как в период апогея рабочего движения ВГРК уже не в силах. Остается ниша своего рода нового народного контроля.

В интервью социологу В.Борисову в декабре 1992 г. Ковалев, к тому времени уже бывший шахтерский лидер, развил эту мысль так: «Как только создался НПГ, стачкомы стали уже не нужны. Рабочим движением должен заниматься профсоюз. Это их дело. А наши стачкомы сейчас, можно сказать, бывшая партийная структура, - ничего не делать, а руководить и контролировать. Простой пример - можно это взять у Тукана - сейчас везде договорные цены, госпоставок нет, они ходят на базы, товар ищут. На базах товаров нет, он там не лежит. Он лежит только там, где его не успевают реализовывать. Какой сейчас коммерсант или бизнесмен будет держать товар, сейчас же все базы в аренде. Тукан же выступает по телевидению, а народ не понимает и не знает, что это такое, народ начинает возмущаться и говорить: "Вот какой он хороший, революционер". Это же не дело».

На протяжении 1990-х гг. лидеры ВГРК продолжали попытки стать политическим органом. Но как только они выступали с более или менее четким политическим заявлением, выходящим за пределы проблемы своевременной выплаты зарплаты или строительства жилья, так сразу раздавались с разных сторон недоуменные вопросы, в том числе в и рамках самого ВГРК: "А кто вас на это уполномочил?" Действительно, даже членам комитета невозможно найти общую нишу на политической карте России. Среди членов ВГРК появлялись и ярые антикоммунисты, и сторонники политики коммунистической ориентации, и националисты, и интернационалисты. Максимум, на чем удавалось сойтись - это на необходимости политического представительства рабочего класса. Однако что это означает? Среди рабочих есть сторонники всех, в том числе и противоположной политической ориентации. Поэтому возможности политической ориентации ВГРК в пределах его компетенции ограничены вопросами социальной политики. Но это входит в круг политической деятельности профсоюзов, а для политического движения явно маловато.

В период подготовки к выборам в Государственную Думу Российской Федерации в конце 1995 года ВГРК активно включился в большую политику. Ряд его членов несколько недель проводили в Москве, встречаясь для консультаций с представителями разных политических партий и движений разнородной ориентации. Со всеми шли переговоры относительно предоставления членам ВГРК приличных мест в партийном списке в обмен на поддержку шахтеров Воркуты. Встреча с организаторами предвыборной кампании А.Руцкого поначалу вызвала энтузиазм у обеих сторон: руцкисты обрадовались, что к ним потянулся рабочий класс, а воркутинские комитетчики обрадовались их радости, сулившей проходные места в списке. Поскольку такие вопросы сразу не решаются, то договорились прояснить условия союза на следующей встрече. Однако придя в штаб А.Руцкого, воркутинцы в этот раз обнаружили довольно прохладное отношение, о первых местах в списке речь уже не шла. Как я выяснил впоследствии, организаторы кампании А.Руцкого звонили в Воркуту знакомым из НПГ (телефоны, видимо, остались со времен визита Руцкого в этот город) и интересовались, насколько серьезную поддержку среди шахтеров имеет ВГРК. Им разъяснили, что за ним никого нет. В результате интерес к воркутинским стачкомовцам сразу пропал, хотя однозначно от них отказаться не могли и предложили совершенно неприемлемые условия. На заключительном этапе предвыборной кампании ВГРК вдруг взялся поддерживать представителя противоположной части политического спектра: одного из первых капиталистов Респу******************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************** вопрос о социальных гарантиях северянам. Банк Глузмана “Европейский Север” в это время уже явно тонул. Было ясно, что для него депутатский мандат - это последняя надежда в борьбе за спасение банка. Активная пропаганда его заботы о северянах мало кого убедила, и М.Глузман в депутаты не прошел, испортив к тому же отношения с местными властями, активно продвигавшими по тому же одномандатному кругу представителя “Нашего Дома” Г.Рассохина. После провала на выборах и банкротства банка «Европейский Север» он эмигрировал в Израиль.

Таким образом, если в начале подъема шахтерского движения ВГРК развивался по направлению превращения в параллельный орган власти, то в дальнейшем в связи с реорганизацией государства и профсоюзов, он фактически лишился своих функций, утратил былую легитимность в глазах рабочих и всего населения города. К середине 1990-х гг. в системе политического и административного управления Воркуты для него уже фактически не осталось места.

Глава 3

РАЗВЕРНУТОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО КАПИТАЛИЗМА

На рубеже 1950-60х годов Первый секретарь Центрального Комитета КПСС Н.С.Хрущев, опираясь на поддержку своего окружения пришел к выводу, что страна достаточно продвинулась по пути строительства социализма, что социализм “победил полностью и окончательно”, поэтому пора переходить к “развернутому строительству коммунизма”. В соответствии с Программой, строительство коммунизма “в основном” должно было завершиться к 1980 г. Однако в реальности к этому моменту начался переход государственного социализма к крупномасштабному застою, который перерос в кризис, завершившийся падением политической системы КПСС.

Новая правящая элита во главе с президентом России Б.Н.Ельциным взяла не менее развернутый курс на строительство нового типа общества, которое традиционно везде называлось и называется капиталистическим. В России долгое время руководство страны пыталось это слово не произносить, предпочитая более привлекательные термины типа “цивилизованного общества”. Однако суть процесса формирования частной капитала, рынка труда и капиталов не оставляет сомнений, что взят курс на строительство капитализма. Речь идет именно о строительстве, поскольку в отличие от Запада, капиталистические отношения формируются целенаправленной политикой государства. По темпам этот курс сопоставим с ленинской “красногвардейской атакой на капитал”, сталинской коллективизацией и “завершением строительства социализма в основном”, с хрущевским “развернутым строительством коммунизма”. Поэтому нет оснований нарушать историческую череду “строительств”. Следующий исторический период, начавшийся с крушения в конце 1991 г. системы КПСС, является периодом развернутого строительства капитализма. В данной главе рассматриваются некоторые стороны этого процесса в Воркуте, приложившей гораздо больше сил, чем большинство других городов России, к делу победы в стране капиталистической перспективы.

БАРТЕР,

ИЛИ РЫНОК ПО-РУССКИ

Курс на формирование рынка, как в “цивилизованных странах”, неожиданно для большинства привел к возникновению рынка, лишь по некоторым внешним параметрам, напоминающим систему, сформировавшуюся на Западе. Одной из важнейших особенностей рынка российского типа стал бартер - безденежный обмен, характерный для эпохи зарождения капитализма, отстоящей от современного капитализма очень и очень далеко.

На протяжении 1990-х гг. бартерные отношения трансформировались. Не раз заявлялось об окончании эпоха бартера. Однако бартер снова входил в моду, хотя и по другим причинам.

Первый бартерный период

В начале 1990-х годов движущей силой, толкавшей предприятия к бартеру, было обесценение рубля, почти утратившего свою способность служить средством денежного обмена. Дефицит поздней советской эпохи, а затем и постсоветская инфляция превратили на длительное время рубль в “деревянную валюту”, за которую никто ничего не хотел продавать. Кроме того, открытие внешнего рынка при существовании нереального курса рубля по отношению к западным валютам превратил бартер в золотую жилу. Обладатели экспортных лицензий могли скупать экспортные товары, в том числе уголь, за “деревянные” рубли и продавать за “твердые” доллары. Кроме того, указом президента России с января 1992 г. Отменено налогообложение угля, экспортировавшегося по региональным квотам.

На вырученную валюту частично ввозились товары народного потребления. Они продавались по цене, соответствовавшей государственной розничной. Однако госцена обозначала цену на товары, отсутствующие в продаже и к тому же советского качества. По бартеру же ввозились реальные товары и западного качества, что резко подымало их реальную рыночную цену.

Что же ввозилось? В августе-декабре 1991 г. Шахта “Воркутинская” получила холодильники на 348,5 тыс. долл., обувь на 232,9 тыс. и дубленки на 581,5 тыс. долл., на следующий год были заказаны: видеомагнитофоны “Шарп” (600 штук по 990 долл.), телевизоры “Сони” (630 штук по 1 490 долл. и 6 штук по 2400 долл.). Была куплена ванна для гидромассажа за 25 тыс. долл. Обращает на себе внимание весьма впечатляющие закупочные цены техники, что дает основание предположить, что на пути к шахте она прошла через руки умелых бизнесменов
.

Однако при определении розничной цены использовался не рыночный курс доллара, а специальные коэффициенты. Например, в июне 1993 г. при расчете цены бартерных телевизоров курс доллара составил 137,3 руб. Было ввезено 3500 телевизоров “Сони” по цене (с учетом транспортировки, налогов и всех прочих расходов вплоть до прибытия на шахту) 680 долл. за штуку. Для работников шахты была установлена розничная цена вместе с подоходным налогом с разницы цен в 300 тыс. руб. На начало сентября 1993 г. Использовался курс 1 500 - 1 600 руб. за долл.
Кроме товаров ширпотреба шахта ввозила необходимые для работы запчасти (например, цепи, приводные головки конвейера).

Такие поставки товаров работникам по государственным ценам были выгодны всем шахтерам, превращавшимся благодаря им в привилегированную группу.

К Новому 1993 г. На шахте “Воркутинская” работники получили по одному комплекту новогоднего подарка, который включал импортные товары: две банки ветчины, 2 плитки шоколада, коробку шоколадных конфет, комплект кондитерских изделий и главное - утюг “Филипс”. Всего - 3 тыс. Подарков. По тому времени - все это была большая роскошь. Цена утюга в немецких марках составила 135, при пересчете в рубли был использован коэффициент 50,86. В итоге обозначенная цена утюга в рублях была 6 866 руб., а всего подарка - 8 137 руб
.

Бартерная система была выгодна рядовым шахтерам, но еще более выгодна она была тем, кто имел возможность на посреднических операциях зарабатывать большие суммы твердой валюты и превращать ее в товары, продававшиеся по реальным рыночным ценам. Удовлетворение шахтеров было мощной дымовой завесой, отвлекавшей их внимание от происходивших рядом крупномасштабных сверхприбыльных сделок с их углем.

Бартер поступал в Воркуту в весьма солидных масштабах. В 1993 г. шахты объединения “Воркутауголь” должны были по плану произвести 10 951 тыс. тонн, из них 360 тыс. т - это региональная квота объединения “ВУ” и 300 тыс. тонн - администрации г. Воркуты. По ценам того времени это составляло 16,560 млн. долл. и 13,8 млн. долл. Всего - 30,36 млн. долл. на 1993 г.

Правда, кусок бартерного пирога доставался разным участникам процесса разный. Хозяйственная самостоятельность ставила их в неравные условия, поэтому, как отмечают шахтеры ряда шахт, “мы с бартера ничего не имели”.

Действительно, региональные квоты очень сильно колебались: квота объединения по шахте “Октябрьская” на 1993 г. - 50,2 тыс. Тонн, “Комсомольская” - 52,5 тыс., “Северная” - 58,3 тыс., “Воркутинская” - 43,9 тыс., “Заполярная” - 34 тыс., в то же время по другой группе шахт масштабы совершенно иные: “Промышленная” - 13 тыс., “Юнь-Яга” - 13,1 тыс., “Южная” - 17,4 тыс., “Юр-Шор” - 18,6 тыс., “Аяч-Яга” - 20,9 тыс., “Хальмер-Ю” - 9,9 тыс.

Табл.: Бартерные операции шахты “Воркутинская”

1990 г.	1991 г.	1992 г.			Всего за 1990-92 гг.		8 мес. 1993 г.
Отгрузка угля по бартерным контрактам, тыс. т	28 226	66 673		127 313			222 140
Выручка шахты за проданный уголь, долл.	917 226	2 356 212		3 644 612	6 972 050
Закуплено и получено товаров для шахты, долл.	198 237	2 120 546	2 893 373				5 212 156
Остатки выручки шахты	772 989	235 666	751 239				1 759 894

С 1993 г. начинается падение эффективности внешнеторговых бартерных операций и соответственно - интереса предприятий к ним. Правда, июльским 1993 г. Указом президента России был введен ряд дополнительных льгот: полная отмена лицензирования всех видов углей. Однако, одновременно шел процесс стремительного роста внутренних цен на все товары и услуги, потреблявшиеся шахтами, на транспортировку, что вело к повышению себестоимости угля. Это привело к усложнению поиска потребителей. Кроме того, наплыв на мировой рынок свободных поставщиков из России вызвал снижение цен.

В середине 1993 г. Специалисты шахта “Воркутинская” в своих расчетах пришли к выводу, что бартерные операции становятся экономически неэффективными: “Рост цен на уголь, непомерный рост ж/д тарифов ставят под сомнение саму возможность экспорта угля даже за валюту, так как цена и затраты по экспорту делают наш уголь неконкурентоспособным (дороже мировых цен)”.

Кроме того, с 1993 г. Многократно меняется система ценообразования на товары, ввозившиеся по бартеру. В результате начался быстрый рост официальных цен на них по сравнению не только с государственными ценами, но даже и с рыночными. С 1994 г. все бартерные товары были обложены налогом на добавочную стоимость (НДС), что увеличило их стоимость еще на половину.

Экономисты шахты “Воркутинская” констатировали: “Изменения с июля 1993 г., связанные с налогообложением закупаемых самостоятельно товаров, ставят крест на бартерной торговле... Рост розничных свободных цен делает их закупку неэффективной и бессмысленной для трудящихся
”.

В середине 1993 г. “Воркутинская” поставляла уголь по договору Ново-Липецкому комбинату по цене 633 605 руб. за тонну (тогдашний курс доллара - 2.112 руб.), то есть по 30 американских долларов. При этом комбинат оплачивал железнодорожный тариф. Кроме того, шахта получала в качестве государственной поддержки еще 17 тыс. руб. (8,49 долл.) за каждую тонну. Для сравнения: экспортировался уголь по цене 46 долл. за тонну, но из полученной суммы шахта сама оплачивала железнодорожный тариф до порта или границы, а также услуги фирмы-посредника (2 долл. на тонну). При отгрузке через порт добавлялась оплата его услуг: минимум 4,5 долл. на тонну.

В бартерной сделке через фирму “ИЛМ ТРАСТ” затраты летом 1993 г. составили 97 650 руб. на каждую тонну, а выручка 110 488 руб. Вместе с господдержкой. Таким образом, чистая прибыль составила 6 долл. на тонну
.

Бартер и конфликт на шахте «Воргашорская»

Появление на шахтах бартерных товаров подняло проблему их распределения. Вокруг нее на многих шахтах развернулась борьба - где скрытая, где явная. Чаще всего основными участниками противоборства выступали с одной стороны руководство предприятия, с другой - профкомы, особенно НПГ. Однако внутри этих групп имелись свои течения, не столь заметные постороннему глазу. Бартерные товары - это причина, лежавшая на поверхности, но под ней шла борьба за распределение власти на шахтах, контроль за бартерными операциями - лишь одна из ее сторон.

В конце 1992-начале 1993 гг. на шахте "Воргашорская" крупнейшей в Европейской России - возник острый конфликт, надолго парализовавший ее работу. В его основе лежал спор вокруг механизма распределения бартера. Этот конфликт по сути своей типичен для всех шахт, но в силу своего масштаба, остроты и открытости, он более показателен, поскольку в его ходе вскрылись некоторые обычно скрытые от посторонних глаз детали бартерного механизма.

Председатель Независимого профсоюза шахты "Воргашорская" И.И.Гуридов так объяснил ее причины: "Я считаю, что коллектив шахты, подземная группа провоцировались на забастовку в течение всего периода пребывания П.А.Ермакова в должности директора шахты. Главная его вина или беда... в том, что он не считает нужным информировать трудовой коллектив о действительном состоянии дел на шахте и о своих планах на будущее. К примеру, мы до сих пор не знаем, какие контракты на поставку тех
или иных товаров заключены по валютным и клиринговым операциям. Одним словом, где бы и какие бы решения он ни принимал, они всегда были под знаком строгой секретности. Это, безусловно: не могло не создавать на шахте нервозную обстановку. К тому же Петр Александрович на одной из конференций вышел с предложением выделить ему 15 процентов бартерных товаров в личное... распоряжение. Конференция вопреки здравому смыслу проголосовала "за". Я уже тогда понимал, что это огромная сумма, больше миллиона долларов... Шахтеры на эти деньги могли бы жить безбедно в течение
трех месяцев, не работая.

Но горняки в силу своей некомпетентности и неинформированности этого знать, конечно, не могли. Поэтому согласие такое, на мой взгляд, было получено обманным путем. Естественно, наш профсоюзный комитет не мог смириться с этим произволом и вседозволенностью. Мы боролись, как могли. Администрация соответственно усиливала давление на наш комитет. Тогда же - то ли по случайному совпадению, то ли преднамеренно - на меня было совершено разбойное нападение, кто-то пытался ограбить мою квартиру, поджигал дверь.

В июле, чтобы раз и навсегда внести ясность и снять напряженность в коллективе, на общешахтной конференции было решено, что все товары повышенного спроса должны впредь распределяться совместно с СТК и профсоюзным комитетом. К тому времени мы уже знали, что на наших автомобилях катаются люди, никоим образом не связанные с производственной деятельностью шахты. Хотя директорский фонд создавался с единственной целью - использовать его, исходя из производственных нужд шахты.

Какая, в частности, производственная необходимость заставила директора выделять талоны на покупку наших дешевых автомашин работникам КГБ, прокуратуры. Бывший прокурор г.Воркуты А.И.Марзанов, к примеру, получил "Волгу"...

Мы настаивали, чтобы директор шахты отчитывался перед коллективом, кому и почему распределены были те или иные бартерные товары. Он этого не сделал в том объеме, в котором должен был сделать. Тогда мы обратились в Минтопэнерго, чтобы прислали комиссию на шахту для проверки ее финансово-хозяйственной деятельности.

Очень скоро такая комиссия под председательством Н.Гокавенко, зам. президента корпорации "Уголь России" по экономике была создана, но прибыла на шахту в октябре без председателя - нам сказали, что Н.Горкавенко болен и приехать не может. А 25 числа мы узнали, что сын этого самого Горкавенко получил нашу "Волгу". Другие члены комиссии увезли от нас видеосистемы. Что может написать в акте такой председатель и такая комиссия?

После этого мы обращались в разные инстанции, вплоть до президента Б.Ельцина. Но никто не вник в ситуацию, происходящую на шахте. На всех уровнях этот конфликт рассматривался только как личный инцидент между директором и мною. Меня обвинили в том, что я веду элементарную борьбу за власть, так как ранее я действительно, выдвигал свою кандидатуру на должность директора. Чтобы убедить коллектив и всех остальных, я решился публично отказаться от всех приписываемых мне притязаний на власть.

Далее мы настояли, чтобы прислали еще одну ревизионную комиссию, в которую входили бы независимые эксперты и наши представители."

Обе комиссии не выявили серьезных нарушений со стороны директора.

"Наивно было бы думать, - прокомментировал эти результаты И.Гуридов, - что решение комиссии будет другим. К тому же нарушение директором наших внутренних решений вряд ли вообще подлежит уголовному наказанию. Но и это не столь важно. Мы просто не хотели, чтобы нас держали за дураков. Директор ведь не ограничился теми 15 процентами, выделенными ему слишком доверчивым коллективом (которых, кстати, к тому времени он был уже лишен), он распределил по своему усмотрению гораздо большее количество поступивших к нам бартерных товаров. А это ведь наши деньги. Кому и куда они ушли? На каком основании? Вот в чем вопрос. Именно поэтому мы не желаем трудиться с тем руководителем, который работает против нас. К тому же, что может написать тот же Колесов, член второй ревизионной комиссии, когда он 24 марта практически перед проверкой получил наши "Жигули"?

П.А.Ермаков, директор "Воргашорской" объяснил причины забастовки иначе:

"С чего все начиналось на других шахтах, где подобным же "демократическим" путем снимали директоров или грозили им "дубиной" недоверия? Со временем появляется группа недовольных, которой ну не нравится руководитель - и все тут. Причем перед этим ты можешь хоть озолотить коллектив - все равно не оценят. Хорошее забывается быстро...

Еще в позапрошлом году сложилось такое положение, когда, чтобы иметь больше бартерных товаров, нужны были нецентрализованные поставки угля. Мы (это - специалисты: бухгалтерия, отдел сбыта, юрисконсульт, заместители по производству и договорным связям - сам по себе Ермаков мало что значит) искали и находили выгодных партнеров для сбыта угля. Естественно - такова уж наша экономика - с ними надо было расплачиваться, бартером в том числе.

Вот я и попросил у СТК 7 процентов от бартерных товаров в директорский фонд. СТК дал 15 процентов. А на конференции удовлетворили и вторую мою просьбу - фамилии тех, кому будут выделены из этого фонда товары, не раскрывать
.

Ну а когда стал поступать бартер, то и вышло - отдавать в директорский фонд, допустим, из 4500 "видиков" 700 - жалко. Тогда решили выделять не 15, а 12 процентов. И все равно - ловкие люди не замедлили вбить клин между директором и частью коллектива. "Что они сделали конкретно для шахты?" - спрашивали эти недовольные о тех, кому были выделены товары
.

Я бы поставил вопрос по-другому: а что шахта сделала, к примеру, для других, чтобы не было в городе разделения на черных и белых, когда у одних есть бартер, а у других - нет?"

Корреспондент газеты спросил директора относительно конкретных лиц, упомянутых Гуридовым среди получателей бартера, на что Ермаков ответил
:

"Что касается меня, то я честно соблюдал правила игры, установленные коллективом, и сейчас выделение тем или иным людям бартера комментировать не собираюсь. Скажу лишь, что получило большинство из них товары по официальным ходатайствам, не таясь. А если говорить о членах комиссий... Хотел бы напомнить Гуридову, что
я вызвал комиссию в марте 1992 года, а по настоянию независимого профсоюза шахты "Воргашорская" (НПШВ) в нее были включены эксперты из Лиги кооператоров России и института судебной экспертизы. Они не нашли никаких нарушений и им, кстати, из директорского фонда ничего не давали. Получил товар лишь один из членов комиссии, да и то раньше, когда еще не знал, что в эту комиссию войдет. А почему нет? Он - наш куратор в Москве
. В связи со всем этим хотел бы подчеркнуть, что перерасхода по директорскому фонду не было, недостающие автомобили - 13 "Волг" - были допоставлены и распределены СТК, в том числе и Гуридову). Проверял распределение из фонда директора и отдел по борьбе с экономической преступностью. Так же ничего криминального не нашел.

Второй бартерный период

К середине 1990-х гг. темпы инфляции были сбиты. Рубль превратился снова в средство платежа. Раздались многочисленные голоса, оповещающие, что “эпоха бартера прошла”. Однако бартер возродился, но уже по другим причинам.

В середине и во второй половине 1990-х гг. экспорт угля окончательно утратил для шахт привлекательность. В 1997 г. цена 1 тонны концентрата достигла 46-47 долл., превысив среднемировую в 40 долл., но при этом и ее не хватало на покрытие всех издержек. Уголь шахты “Октябрьская” продавался на внутреннем рынке по 34 долл., в то время как на мировом цена угля такого качества составляла только 15 (Прошак 16.10.97). Для производителей стало все равно, кому продавать, главное - продавать. На арену вышел внутренний бартер.

В середине 1990-х гг. инфляция переросла в систематические неплатежи, приобретшие характер цепной реакции. В этих условиях использование натурального обмена позволило в какой-то мере предотвращать стопор экономической активности, возникающий из-за нехватки платежных средств.

Одной из причин бартера стало также стремление предприятий уйти от налогов: долги по ним таким бременем повисли на большинстве из них, что получение нормальных денег на их счет означает, автоматическое их изъятие в бюджет. Поэтому для многих хозяйственников платежи на счет и неплатежи по сути равнозначны. Парадокс: должник не заинтересован в денежной форме возврата долга. Бартерная форма позволяет в некоторой мере эту проблему снять. Оплата продукции с помощью бартерных товаров позволяет обойти капкан, поставленный государством: картошкой в бюджет не возьмут. Возник узел интересов, перекрывающий выход из тупика к нормальному рынку.

Бартер на протяжение 1990-х годов был ведущей формой торговли. Г.Явлинский в своем выступлении в Государственной Думе в начале октября 1997 г. Сказал, что 75% товарооборота страны приходится на бартер и векселя и лишь 25% - на денежные формы расчетов. Коэффициент монетаризации в экономике пяти ведущих стран за последние десятилетия имел тенденцию к увеличению от 40,9% в 1985 г. до 57-112% в 1995 г. В России же он сократился с 53,6% до 12,3%. “Стремление снизить коэффициент монетаризации (отношение денежной массы к валовому внутреннему продукту в процентах), когда денежная масса устремилась за ростом цен... привело к разрушению нормального товарооборота между хозяйствующими субъектами - в ход пошли денежные суррогаты, бартер, взаимозачеты” (Санько 2.10.97).

Работа шахт по системе невалютного бартера придала жизни шахтеров особый колорит.

Вот пример функционирования бартера осенью 1997 г. Потребители угля задолжали большие суммы ОАО “Шахта “Воргашорская”, что привело к серьезным социальным конфликтам. Сменился директор шахты. Новое руководство начало активно разматывать клубок социальных противоречий с помощью бартера. Так, Белорусские поставщики - одни из должников. По словам директора по экономике ОАО Н.Бугаенко, эти деньги “теоретически вернуть можно было, но этот процесс растянулся бы на очень длительный период”. Было решено не ждать, а пойти на бартер: оплату угля продуктами питания. Рабочие питались в столовой и получали продукты в счет заработной платы. Эта схема была распространена не только на старые долги, но и на новые сделки: в размере примерно 3 млрд. руб. (517 тыс. долл.) в месяц. По этой схеме около 30% зарплаты оплачиваются продуктами. Ряд фирм расплачивался с “Воргашорской товарами народного потребления. С октября 1997 г. начали действовать бартерные схемы погашения долгов работников шахты по квартплате и коммунальным услугам. Шахта получала в обмен на уголь ежемесячно 20-30 автомашин “ВАЗ” и “ГАЗ”, которые можно было также получить в счет зарплаты. Еще одна форма бартера: в обмен на уголь шахта получает жилье в Центральной России. У шахтеров ежемесячно удерживается часть зарплаты в счет покупки этого жилья (Хмылко 4.10.97).

С первого взгляда подобный бартер кажется вполне приемлемым для работников шахт. Однако он напоминает систему фабричных лавок, существовавшую в эпоху раннего капитализма во многих странах мира, в том числе и в дореволюционной России: рабочие получали часть зарплаты продуктами в лавках своих фабрик - того качества и по той цене, по какой они там предлагались.

В интервью с шахтерами я интересовался этой параллелью. Многие говорили, что такая форма оплаты выгодна торговым фирмам, которым гарантируется непривередливый сбыт. При этом многие товары идут не просто по тем же ценам, что и в обычных магазинах (и это при отсутствии торговой наценки), но порою и по более высоким, да и качество бывает весьма разное. Но при такой системе торговли у работника нет возможности выбора товара или магазина. В прессе сообщалось, что часто набор продуктов, выдающийся в счет значительной части зарплаты очень беден.

Так, в октябре 1997 г. для шахтеров “Воргашорской” в счет 30% зарплаты предлагали “под запись” жир свиной, пальмовое масло, рис, перловку, ячневую крупу, пшенку, сухофрукты, томатную пасту, чеснок маринованный, варенье и компот. По оценке корреспондента местной газеты, “с голоду, конечно, не помрешь, но и полноценным такое питание вряд ли можно назвать” (Хмылко 4.10.97).

ШАХТЕРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И БИЗНЕС

Лидеры шахтерского движения в его исходной точке выступали с явно антикоммунистических позиций, что в контексте духовной атмосферы рубежа 1980-90-х годов означало ни что иное, как защиту капиталистической модели, понимаемой в основном в духе классического марксизма-ленинизма, вбивавшегося в головы советского народа в течение ряда десятилетий. Поэтому антикоммунизм строился как либеральная идея из осколков марксизма-ленинизма. В этой идеологии свободное предпринимательство и частная собственность - золотые ключики в рай, земным воплощением которого мыслился “Запад” и особенно - Америка.

Однако лидеры шахтерского движения оказались в весьма противоречивой позиции: будучи шахтерами-рабочими, они разделяли идеал классического либерализма, базирующийся на интересах прежде всего немонополистической буржуазии. В этой ситуации у шахтерских лидеров был выбор: (1) иррационально-альтруистический, т.е. быть лидерами движения, которое способствует формированию и процветанию новой отечественной буржуазии, но самим отказаться воспользоваться плодами этого движения в полной мере и остаться рабочими; (2) рационально-эгоистический, т.е. использовать свои лидерские позиции в рабочем движении как трамплин для перехода в статус предпринимателей. Немало лидеров сделали первый выбор. Одни по принципиальным соображениям, другие в силу отсутствия способностей и вкуса к предпринимательской деятельности. В то же время многие попробовали в той или иной мере бизнес. Те, кто оказался успешным ушли в него целиком, остальные вернулись в шахту или профкомы.

Серьезным соблазном для шахтерских лидеров стала огромная сумма денег (41 млн руб.), выделенная им весной 1991 г. российским правительством. Значительная часть денег была распределена между ВГРК и НПГ города и шахт. Либеральная идеологическая ориентация шахтерских лидеров и активистов попала на благоприятную почву инфляции: деньги, лежащие без движения могли растаять без следа и в довольно короткий срок. Это был очень веский аргумент в пользу их вложения в бизнес. Кроме того, в период тотального дефицита деньги сами по себе - не столь великая ценность. Все это подтолкнуло часть лидеров ВГРК и НПГ к коммерческому использованию полученных средств.

Один из лидеров тогдашнего рабочего движения Воркуты Коваленко через полтора года - в декабре 1992 г. в интервью социологу В.Борисову вспоминал: «...А я им (Воркутинскому городскому рабочему комитету – В.И.) предлагал... Когда-то я собирался стать фермером, и знался с Тамбовскими аграрниками. И там предлагали. Там было 5 разваливающихся колхоза. Это стоило 6 миллионов тогда. Я предложил: давайте, купим, вложим деньги, сделаем предприятие 50 на 50. Они даже согласились. Там и речка, земля чернозем, есть место, где строится, рядом железная дорога, рядом автотрасса. Через год стриги купоны, корми Воркуту. Была конференция, там лидер был Локатош, главный аферист, который должен мне 138 тысячи, так и не отдает. Встает он и говорит, что Коваленко хочет всех сделать свинопасами. Представляете?”

- И в итоге проголосовали против,

- Да, против. Люди у нас еще непонимающие...»

Однако проголосовали не против коммерциализации рабочего движения в принципе, а против проекта, по которому один из его лидеров сконцентрирует в своих руках слишком много ресурсов. Попробовать же себя в бизнесе хотели многие.

В этот же период, осенью 1991 г., татарская корпорация “Тан”, возглавлявшаяся Сергеем Шашуриным, предложила идею “шахтерского колеса”. Пробивать ее стали через Воркутинский городской рабочий комитет.

Этот проект вызвал ожесточенные споры среди лидеров шахтерского движения и привел к их расколу. Коваленко в интервью социологу В.Борисову в декабре 1992 г. вспоминал: “Когда приехал Шашурин Сергей, это президент корпорации “Тан”, мы с ним переговорили, он даже хотел помочь стачкому деньгами. Они не поняли. Но тут Уткин, когда узнал, что мы в Министерстве пробиваем эту программу, а Уткина накачали в Белом доме, а он накачал Тукана и Никиту Шульгу, и преподнесли так, что там хочет быть посредником Шашурин. А мы стремились связать всех в один узел: шахтеров, рударей, кто добывает руду, металлургов, машиностроителей и аграрников. Получается, как мы его назвали, «колесо». И уже ты получаешь свои деньги по конечному продукту. Это в 30 раз благосостояние людей улучшается... Но с подачи Уткина стали все петь, что он будет посредником, будет забирать уголь, продавать, а оттуда подачки раздавать... И только я один его поддержал. Когда я понял его программу, мы сели, и всю ночь проработали. А потом когда пошли эти собрания на шахтах, в объединении, в мэрии, на делегацию Шашурина стали переть буром, будто они аферисты... Потом, когда Шашурин предложил мне работать, я согласился. У меня тогда была своя свиноферма на 300 голов. Я вставал в 4 утра, ехал на шахту, работал в ремонтную смену, с шахты ехал на ферму, приезжал домой часов в 10-11, сразу падал, спал, - вот такая жизнь была. И тогда Шашурин дал мне деньги: занимайся. Мы хотели эти деньги пропустить через стачком, чтобы закрутить эти дела. Но Тукан сказал “Нет”. Он недоразвитый, по-моему. Одним словом, дал мне Шашурин 3 миллиона, я не стал их крутить, купи-продай, и сразу занялся месторождениями. Тогда по тем деньгам это было дешево. Я городу пообещал построить рынок. Весь рынок под ключ стоил 1,5 миллиона. И вот по сей день я рынок строю. Не дают землю. У нас вы видели рынок? Кошмар. И вот как с марта я ушел со стачкома, так и работаю. Имею свой самолет в аренде, АН-26 грузовой, свою технику. На зиму мы мало оставляем работать людей, а летом очень много. У нас в ассоциации - 200 тысяч, ассоциация не только в Казани, но по всей России разбросана. "Тан" - это с татарского языка
переводится как "заря". Чем мне "Тан" нравится? Вот вы видели цельнометаллические ангары, которые строят государственные структуры, строительно-монтажный участок его строит год. А у них 4 человека - и за месяц вылетает. Там какая производительность? Там один бригадир, и больше никого нет. Вот тебе чертеж, техника - паши. Они как строят? Сначала все завозят, все детали под охраной, но ребята, в основном, работают все с бывшего уголовного мира, там слово - сказали - сделали. И потом технику подогнали, включились, моментально пошла работа...”.

Однако на проект “шахтерского колеса” высказывался и иной взгляд с иной аргументацией.

С.Степанов, председатель Совета директоров объединения “Воркутауголь” так прокомментировал тот же сюжет:

"У нас тоже есть свои победные примеры. Недавно ВГРК пытался заключить на первый взгляд очень "выгодную" сделку со строительной фирмой из Татарстана. Фирма за 500 тысяч тонн сверхпланового угля, который хотела купить по оптовой цене, давала рабочему комитету еще 100 млн рублей и поставляла товары народного потребления и продовольствие на 4 млн рублей.

Представители ВГРК уже и договор подписали. Однако наткнулись на сопротивление именно специалистов объединения, совета директоров (может, отсюда вдруг и такая нелюбовь к совету?).

Рабочему комитету было разъяснено: предлагается количество товаров, равное сегодняшнему городскому полудневному объему торговли, за 500 тысяч тонн высококачественного коксующегося угля можно получить в несколько десятков раз больше. К тому же - по бартеру. Ну а дотация на сверхплановый уголь не распространяется и продажа его по оптовым ценам (плюс даже 100 млн. рублей)
не покроет затрат. Более того, ВГРК не может заключать такой договор, так как не он владелец угля. Да и мнения коллективов шахт рабочий комитет не спрашивал (Александров 22.11.91).

В этот период коммерческие предприятия стали атрибутом большинства шахтных комитетов НПГ, создано оно было и при Воркутинском городском рабочем комитете. Однако в одних случаях деятельность таких предприятий оказалась неэффективной, а то и прямо убыточной, что в конечном счете привело к их ликвидации. Там же, где дела пошли успешно руководителям предприятий не было особого смысла оставаться под крылом профсоюзов, и они постарались обрести самостоятельность.

Коммерческая эпопея завершила период бури и натиска в истории шахтерского движения Воркуты и начало нового периода развернутого строительства капитализма. Попытка профлидеров НПГ сидеть в кресле рабочих лидеров и коммерсантов закономерно привела к выводу, что надо выбирать что-то одно. Бизнес и профсоюзная деятельность размежевались.

БОРЬБА ЗА КОНТРОЛЬ СБЫТА УГЛЯ

Фирмы-посредники

С появлением рыночных отношений обнаружилось: что, с одной стороны, шахты: получив самостоятельность не готовы: чтобы одновременно и производить уголь и держать руку на пульсе мирового рынка для оптимальной его продажи, а с другой стороны, торговля углем в первой половине 1990-х годов была столь выгодным делом, что не могла не привлечь тех, кто хотел делать большие деньги, не занимаясь грязным и сложным производством. Сразу же после предоставления шахтам права самостоятельного выхода на рынок со своим углем появились многочисленные фирмы-посредники между шахтами и потребителями.

Исторически первой фирмой-посредником для шахт Воркуты стал отдел сбыта объединения “Воркутауголь”. Правда, в ходе перехода от административных к рыночным методам работы он был вынужден приспосабливаться к новой для него среде. Однако в отличие от шахт объединение имело более или менее подготовленный аппарат специалистов. Можно, конечно, спорить относительно того, насколько специалисты в области административного распределения эффективны в условиях рынка, но из имевшихся они были наиболее подготовленными. Поэтому не удивительно, что шахты, даже получив право самостоятельного выхода на внутренний и внешний рынок часто, пометавшись в свободном плавании, возвращались к посредникам из объединения.

Параллельно к сбыту угля стали подключаться новые субъекты - порождение эпохи перехода к рынку. Они отличались не только непривычной энергичностью и гибкостью, которые подпитывались большим личным материальным интересом. Эти фирмы очень быстро оказались под контролем или в руках теневых силовых групп, опиравшихся в борьбе за рынок на угрозу применения силы в качестве последнего аргумента. Эти фирмы стали ставить под контроль рыночные связи как шахт, так и объединения.

В основе феномена фирм-посредников лежал целый комплекс тесно взаимосвязанных факторов. Во-первых, шахты, получив рыночную самостоятельность, не имели ни квалифицированных кадров, ни опыта, ни связей, ни информации, необходимых для выгодной продажи угля на внутреннем и мировом рынках. Во-вторых, передача этого дела в руки неопытных дилетантов могла дорого стоить самой шахте, поскольку содержание коммерсантов-новичков давало мизерный эффект. В-третьих, фирмы-посредники часто предлагали условия не очень выгодные шахте, но выгодные лично их руководителям, то есть умело разводили коллективный и личный интерес. В-третьих, на руководителей давили не только с помощью материального соблазна личного обогащения, но и силовыми аргументами, угрозами, о которых знали лишь руководители шахт. Отсюда, видимо, нелепость многих договоров, бросавшаяся в глаза всем, кто имел к ним доступ.

Коммерческий опыт шахт и внешнее давление порою переплетались, поэтому не всегда можно развести причину и следствие. В одних случаях шахты пытались торговать сами, но сделки оказались неудачными, поэтому пришлось обратиться к посредникам. Но в некоторых интервью проскальзывало упоминание и таких случаев, когда шахтам помогали быстрее прийти к этому выводу. Так, одна из шахт в обход посредников направила уголь на внешний рынок, однако в порту кто-то заботливо смешал его с углем низшего сорта, сведя эффективность сделки к нулю: нарушение договора, падение цены и т.д. Во многих случаях уголь, добытый в Воркуте, проходил через руки целого ряда посредников, каждый из которых делал на нем свою прибыль, часто существенно превосходившую прибыль производителей. Это видели все, а иногда открыто говорили.

Судить о реальной доле посредников трудно. Формально по договорам ряда шахт 1992-93 гг. при цене 1 тонны угля в 46 долл. Посреднические фирмы получали 2 долл.(4,3%), при закупке для шахт товаров ширпотреба в ряде договоров того времени встречается упоминание комиссионных в 3%. Однако источники реальных доходов лежали скорее всего не в этих открытых цифрах, а в манипулировании ценами, что давало теневой, не учитываемый в бухгалтерской отчетности доход.

Юрий Лобес, став генеральным директором объединения “Воркутауголь”, на встрече с профсоюзным активом в ноябре 1994 г. вскользь признал это: “Есть большое отвлечение средств на оплату малым предприятиям, коммерсантам. Надо ставить заслон, останавливать руководителей. Есть надуманные объемы работ, услуг, которые пока лучше оставить и выплачивать зарплату коллективам”.

По мере приближения себестоимости воркутинского угля к цене мирового рынка прибыльность торговли углем неуклонно падала, а соответственно снижалась и привлекательность этого бизнеса для фирм-посредников. Однако, несмотря на то, что во второй половине 1990-х годов себестоимость уже вплотную приблизилась к мировой цене, фирмы-посредники не исчезли.

Так, во время забастовки на шахте “Воргашорская” в 1997 г. профком НПРУП стремился внедрить новую систему контроля на предприятии: одной из целей которого было “избавиться от многочисленных фирм-паразитов, присосавшихся к шахте” (Кошелев 10.05.97). А в протоколе совещания у первого заместителя председателя правительства Российской Федерации А.Чубайса 4 июня 1997 г. констатировалось: что в Воркуте “допускаются многочисленные факты перепродажи угля через посредников в ущерб непосредственным производителям” (Чубайс 11.06.97).

Теневые силовые структуры

Эта тема для России вообще, а для Воркуты особенно, является одним из ключей к пониманию стоящих проблем. Однако она не относится к разряду тех, информация о которых лежит на поверхности. Как верно отметила журналистка Людмила Прошак, “есть в Воркуте тема, которую окружает заговор молчания. Все, чего можно добиться, - только один стереотипный ответ: “Воркутянину об этом говорить не следует...”... Молчаливость воркутинцев можно понять: пули свистели и в самом городе, и настигали свои живые мишени в Москве” (Прошак 16.10.97). Репортаж по стилистике смахивает на начало очерка о жизни Сицилии.

Во время моих многочисленных интервью в Воркуте меня также удивляло, что шахтеры и их лидеры, безбоязненно говорившие всю правду-матку о генеральном директоре, директоре шахте и правительстве России, вдруг как-то сразу переходили на витиеватый язык советской эпохи, когда речь заходила о теневых структурах, оказывающих огромное влияние на работу угольной промышленности города, да и жизнь города в целом.

Возникновение неформальной власти

Кризис государства и расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, особенно имевших доступ к внешнеэкономической деятельности, создали уникально благоприятную почву для формирования параллельных местных силовых структур. С одной стороны, предприятия, имевшие доступ к внешнему рынку или занятые торговлей в условиях тотального дефицита, получали огромные доходы. С другой стороны, неорганизованное отступление государства из хозяйственной сферы делало эти доходы неконтролируемыми никем, кроме руководителей этих предприятий. В-третьих, деморализованные антикоммунизмом и деполитизацией органы охраны правопорядка оказались не в состоянии защищать предприятия, а часто просто не желали этого делать, рассматривая их руководителей, особенно в сфере кооперативного и частного бизнеса, как обычных жуликов, расхитителей. В этих условиях руководители государственных, частных и кооперативных предприятий оказались одиноки перед лицом организованных неформальных групп, опиравшихся на силу кулаков и не только. Обычно эти группы называются преступными. Если они таковые, то почему почти все на свободе? Если нет доказательств их преступной деятельности, то, исходя из тезиса о презумпции невиновности, их точнее можно называть неформальными или теневыми силовыми структурами, ибо не пойман - не вор.

Теневые силовые структуры стали быстро брать под контроль предприятия, вышедшие из-под государственного контроля. Это происходило в разных формах. Порою фирмы, контролировавшиеся такими структурами, навязывали сбыт угля, бартерных товаров через свои каналы. Полученные доходы служили экономической основой для их дальнейшего усиления, вербовки новых боевиков. Таким образом, государственное дерегулирование означало освобождение сферы деятельности для новых силовых структур. По мере роста объемов доходов предприятий и организаций, оказавшихся в благоприятной рыночной ситуации, росли и стимулы для неформальных силовых структур. В их ряды вливалось все новое и новое и все более боеспособное пополнение, привлеченное большими и легкими деньгами. Работа охранника или боевика стала гораздо более престижной в глазах многих молодых людей, чем работа на шахте. Новые силовые структуры стали напрямую брать на себя функции государства: во-первых, они предлагали предприятиям навязчивый сервис по охране, по взыманию долгов (как и в случае с государством от этого сервиса отказаться нельзя, не вступая в открытый конфликт), во-вторых, как и государство, они стали брать за свой сервис налоги. Поэтому теневые силовые структуры, вовлеченные в организованный рэкет, нельзя рассматривать в одном ряду с обычной преступностью, в том числе и организованной. Параллели между бандой, грабящей банки и магазины, и организованной и вооруженной группой, охраняющей эти банки и магазины и взымающей с них дань (налоги), а порою и направляющей их деятельность, возможны лишь с точки зрения уголовного кодекса: в обоих случаях происходит его нарушение. По существу же отношения, возникающие в этих случаях, весьма различны: в первом случае имеет место открытый грабеж, во втором - участие в систематическом присвоении части доходов в форме оплаты услуг, в том числе и навязанных. Таким образом, неформальные силовые структуры представляют собой чаще всего параллельные органы государственной власти. Их появление и усиление означает возникновение в стране на местном уровне двоевластия.

Несмотря на обилие банков, кредиты оказались недоступными многим предпринимателям, прежде всего тем, кто не имел значительного имущества. Принимать в залог квартиры оказалось неэффективно, поскольку процесс выселения неплательщика из его жилья очень трудно увязать с существующим законодательством. И тут на помощь предпринимателям пришли теневые структуры, которые могли себе позволить давать деньги под любой материальный залог вплоть до залога жизни. Это не могло не показаться привлекательным для части предпринимателей. Возврат денег обеспечивался самыми жесткими методами без всякой оглядки на закон.

На первом этапе пошел процесс сращивания фирм и теневых силовых структур. Сила кулаков и оружия служила мощным аргументом в коммерческих сделках и спорах. Именно она стояла за внешне необъяснимыми особенностями многих легально безупречных, но экономически сомнительных сделок. Силовые структуры включились и в решение одной из ключевых проблем бизнеса 1990-х годов: неплатежей. Внушительного вида “качки” предоставляли убедительные аргументы в пользу необходимости возврата долгов.

Теневые силовые структуры, тесно переплетенные с легальным и нелегальным бизнесом, взялись и за регулирование рынка методами неэкономического давления.

С.Иванов, член малого Совета Воркуты привел такой пример:

"Одному из руководителей города я как-то говорю: ликероводочному заводу как основному поставщику в бюджет города нужно увеличить производство водки. Тот мне ответил: "Да, мы будем увеличивать ее производство, но продавать на территории города не станем, иначе мафия сожжет наш завод." Вот и встает вопрос, зачем платить милиции по 9 рублей (намек на решение Совета о дополнительных ассигнованиях на "нужды милиции"), проще платить их мафии, ведь "отстегивают" же все коммерческие предприятия регулярно в конце месяца дань и поэтому защищены, а строптивые горят. Наверное, и здание горсовета до сих пор не сгорело потому, что "не строптивое"!"(Заполярье.12.03.1993).

По мере развития процесса переселения воркутинцев из Воркуты группы их теневых силовых структур стали также переселяться в другие города. Это привело к тому, что эти структуры стали постепенно распространять свое влияние на новые территории, вступать в деловые связи с аналогичными структурами в других городах России.

Однако параллельная власть отличается от первой - государственной - отсутствием централизации. В этом отношении она напоминает эпоху феодальной раздробленности. И в этом ее как сила, так и слабость: раздробленность дает гибкость, но в то же время ведет к постоянным внутренним конфликтам (“разборкам”), ослабляющим способность контролировать “свою” территорию.

Борьба за передел рынка

Убийство В.Давыдова

Очень быстро на угольном рынке Воркуты стало тесно и даже очень тесно. Об этом свидетельствовал факт убийства одного из руководителей посреднической фирмы.

14 декабря 1993г. генеральный директор совместного предприятия "Воркута Индастриз" 44-летний Валентин Давыдов вместе с женой подъехал на "Жигулях" к подъезду своего дома в центре Воркуты. Когда он выходил из машины, в него было произведено несколько выстрелов из малокалиберного пистолета. В.Давыдов был доставлен в реанимационное отделение больницы, где и скончался 31 декабря.

Милиция отказалась сообщить о возможных причинах покушения (ей удалось допросить пострадавшего), но отметила, что здесь, возможно, действия организованной преступной группы. В прессе высказывалось предположение, что покушение связано с деятельностью В.Давыдова на посту генерального директора СП "Воркута Индастриз" и СП "Стоик" и других организаций, которые он возглавлял. "Воркута Индастриз" занималось экспортом в страны "дальнего зарубежья" воркутинского угля и импортом оттуда бартерных товаров. Давыдов занимался и сбытом этого товара в Воркуте. До занятия поста в "Воркута Индастриз" Давыдов возглавлял одно из управлений объединения "Воркутауголь". (Молодежь Севера. 15.01.1994).

Независимо от деталей этого преступления более или менее очевидно, что Давыдов кому-то (можно только предполагать кому) на рынке угля и бартерных товаров составил конкуренцию. Добровольно с дороги не ушел. Тогда теневые силовые структуры убрали его силой. Этот факт имеет двоякое значение. Во-первых, был устранен конкурент, во-вторых, это убийство укрепило подсистему страху в мире бизнеса перед теневыми силовыми структурами: стало ясно, что их слова могут конвертироваться в жестокие дела.

Теневые силовые структуры – бизнес - государственная власть

Однако вскоре стало ясно, что для успешного бизнеса недостаточно иметь в запасе кулаки и оружие. Государственная власть, будучи независимой от теневого бизнеса и неформальных силовых структур, может довольно быстро положить конец их деятельности. Г.Явлинский, говоря о главном условии борьбы с организованной преступностью, как-то сказал, что для этого надо иметь прежде всего не связанных с ней государственных руководителей.

Воздействие теневых структур на государственную власть осуществлялось двумя основными способами: (1) давлением - силовым и экономическим (взятки) и (2) проникновением в них своих ставленников.

Давление преступного мира на суд в Воркуте стало довольно распространенным явлением. Так, только за три месяца 1993г. (январь-март) объектами преступных посягательств стали пять судей Воркутинского горнарсуда. В квартире одного из них неизвестные пытались взломать в ночное время дверь. В другом случае после вынесения приговора по уголовному делу преступники открыто заявили, что учинят расправу над судьей и его семьей. Дважды были обрезаны провода телефонной связи в квартире у еще одного судьи. На одного судью напали на улице и жестоко избили. Еще у одного судьи была обворована квартира. (Заполярье. 1993. 2.04).

Правоохранительные органы оказались бессильными перед теневыми силовыми структурами и в силу их простой недоступности.

Так, один из работников воркутинской прокуратуры следующим образом охарактеризовал возможности государственных силовых структур:

- Сидит вверху туз, ниже короли, дальше идут валеты и остальные шестерки. Нам хотя бы валетов пощипать!

Работник горотдела внутренних дел развил эту тему:

- Местная мафия? Да мы их всех прекрасно знаем, вот они... Но взять их не можем - не за что. Своими руками они ничего не делают. Вот сейчас взяли с наркотиками, попались опять мелкие сошки, а настоящие торговцы в стороне (Заполярье.12.03.1993)..

Начиная с первых выборов 1989 г. Новые предприниматели потянулись к депутатским мандатам, понимая значение политического капитала в наращивании капитала денежного. На последующих выборах бизнесмены стали одной из ведущих групп кандидатов в депутаты органов власти разного уровня. Поскольку же бизнес и теневые силовые структуры тесно переплелись, то вслед за бизнесменами к органам власти потянулись и ниточки, связывавшие их с теневыми силовыми структурами. Обычно это скрытые от глаз ниточки, доказать существование которых очень сложно, но время от времени люди, засветившиеся как в деловых, так и теневых силовых структурах также оказывались среди претендентов на важные государственные посты и даже их обладателей.

Один воркутинец, считающий себя членом мафии, прокомментировал: «Настоящие мафиози занимаются только тем, что сажают в нужные кресла своих людей или уже сидящих делают своими. И бывает, от некоторых требуется-то всего - сидеть и молчать». (Заполярье.12.03.1993).

Судьба Евгения Леонтьева как зеркало новой русской революции

Одной из наиболее ярких личностей воркутинской параллельной власти в начале 1990-х годов стал Евгений Александрович Леонтьев.

Евгений Леонтьев родился в 1959 году в Кабардино-Балкарии. Начиналась его взрослая жизнь совершенно банально.

По окончании школы поступил в ГПТУ № 12 г. Воркуты. В 1978 году принят машинистом-экскаваторщиком Управления механизации “Печоршахтостроя”. В конце 1970-х годов работал машинистом Карьерного хозяйства в г.Воркуте. В 1980 году работал в пожарной части г.Воркуты, в 1990 году - в одном из воркутинских ресторанов
.

С начала 1990-х годов начинается его звездный час. Он быстро вошел в сферу бизнеса: директор малого предприятия "Кров", директор по общественным вопросам фирмы "СТРЭК-НОРД", затем ее генеральный директор.

На торговле углем был накоплен капитал, а тут началась приватизация, совпавшая с усилением конкурентной борьбы в углеторговле. Было принято решение сконцентрировать усилия на приобретении предприятий розничной торговли города. При этом в качестве факторов рыночной ситуации выступили не только деньги.

Один из руководителей воркутинской милиции так описывал ситуацию:

- В прошлом году Леонтьев позволил себе вольность в высказываниях вовсе не в своих кругах о том, что не позволит пустить в Воркуту "Севергазторг", а женщина, которая возглавляет воркутинский филиал за это поплатится. В итоге загорается ее машина. Затем был аукцион, на котором Леонтьев за бесценок приобрел магазины в самом ходовом месте Воркуты... ".

В дальнейшем Леонтьев выходит из угольного бизнеса, ставшего низкорентабельным. К весне 1996 г. - моменту его убийства - по оценкам местной милиции, “Леонтьев не представлял собой конкурента. Собственность, приобретенная от экспорта угля, была разделена. Леонтьеву остались лишь магазины в Воркуте. От другой собственности он отказался добровольно. Отказался, как отказались и другие учредители ТОО "Стрек-Норд" от своей доли собственности. В общем здесь все решили миролюбиво”.

Однако жизнь Е.Леонтьева была противоречива. В середине 1990-х годов он был общепризнанным городским мафиози: это мнение разделялось почти всеми воркутинцами и многими людьми за ее пределами, интересовавшимися жизнью этого города. Даже местные газеты были полны соответствующих намеков. Естественно, что местные правоохранительные органы не могли не разделять этого мнения, а возможно, были и его творцами. Леонтьев, видимо, жил постоянно “под колпаком”, ходя по острию бритвы в своих отношениях не только с государством, но и теневыми экономическими и силовыми структурами. Как сказал один из руководителей воркутинской милиции, “мы неоднократно с ним встречались, и я его предупреждал, что с огнем он играет”.

Видимо, шаткость положения заставила Е.Леонтьева подумать о выходе на новый уровень обеспечения своей безопасности посредством получения депутатского мандата. Летом 1994 года я, работая над книгой “Кто есть кто в Республике Коми” пытался взять у него интервью. От личной встречи он отказался и предложил ответить на вопросы по телефону. Однако вся информация о биографии была сведена к дате и месту рождения, даже сведения о своем образовании он отказался дать, шутя заметив, что “это коммерческая тайна”. Однако вся Воркута знала, что «штатный мафиози» и крупный коммерсант имеет лишь профессионально-техническое образование. В это время, видимо, Леонтьев еще не стремился к политической власти, что и объясняет его равнодушие к перспективе попасть в республиканский справочник. Однако через год планы изменились. И он включился в борьбу за депутатский статус. Была взята под контроль одна из городских газет. Повелась компания по формированию имиджа респектабельного бизнесмена. Один из руководителей воркутинских правоохранительных органов так объяснил это стремление к государственной власти: “Сегодня сними с многих депутатов депутатский иммунитет - они завтра же побросают свои мандаты. Власть- кормушка для бандитов, которые к ней рвутся
”.

В 1995 году Леонтьев был избран депутатом Госсовета Республики Коми. В конце 1995 г. он попытался включиться в борьбу за мандат уже депутата Государственной Думы России, но неудачно.

Спустя несколько месяцев после избрания депутатов Госсовета РК, в числе которых был и Леонтьев, на одном из брифингов заместитель министра внутренних дел республики недвусмысленно сказал, что в Госсовет прорываются личности, имеющие отношение к криминальным структурам.

Впоследствии один из руководителей воркутинской милиции уже прямым текстом связал этот вывод с Леонтьевым:

- Иван Евграфович был на сто процентов прав... Леонтьев был не просто связан с преступным миром, он являлся его ставленником, приобщенным к «общаку»... Но это вовсе не дар личности, время было такое: кого-то надо было поставить. Поставили Леонтьева.

Весной 1996 г. Евгений Леонтьев был расстрелян в воркутинском аэропорту. У него остались жена и ребенок.

Один из руководителей городских правоохранительных органов, так прокомментировал этот финал:

- ... Продержался Леонтьев на год-два больше, чем те, кого он похоронил. В частности, тот же Литва... ... Он не был вором в законе. Когда его хоронили, кто был на похоронах? Разве что близкие люди. Никаких пышных похорон, таких, как обычно устраивает мафия своим людям.

Сразу же после убийства Леонтьева высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов Республики Коми заявили, что убийство депутата Леонтьева не имеет под собой политической подоплеки и не связано с его депутатской деятельностью. Как сказал один из руководителей воркутинской милиции, “если убили какого-то депутата - не надо тут же делать вывод, что убийство совершено по политическим мотивам. И где убийство депутата - там, прежде всего, надо искать его связи с криминальным миром... Предполагать, что Леонтьева убрали как носителя информации о многих высокопоставленных должностных лицах, связанных с поставкой угля... Если бы Джек (кличка Леонтьева – В.И.) прошел в Госдуму РФ, он наверняка бы стал шантажировать имеющейся у него информацией тех, кто сидит в Москве. Но он опять же не был зарегистрирован кандидатом в депутаты. Так что остается чисто бандитский мотив убийства: там, где Джек организовывал убийства своих партнеров, пришел и его час расплаты”.

Борьба за передел в 1996-97 гг.

К концу 1996 - началу 1997 гг. и теневой, и в значительной мере легальный бизнес в Воркуте контролировали две теневые силовые структуры, сросшиеся с бизнесом. Ядро первой, возглавляемой братьями Владимиром и Олегом Ифа, составили спортсмены, “афганцы” и бывшие сотрудники милиции. Основу второй, возглавленной братьями Анатолием и Александром Харуками, составили те, кто уже отсидел и вернулся на волю.

Существовавшее некоторое время равновесие было нарушено вспыхнувшей вновь борьбой за передел сфер контроля. Началась она с убийства видного воркутинского предпринимателя Григория Кальниченко, который находился на “ничейной полосе” - вне контроля обеих групп, выступая как символ их компромисса. Убийство было расценено как нарушение мира.

Братья Ифа обвинили в убийстве братьев Харуков, которые конкурировали с Кальниченко на рынке продовольствия. Их бригада провела свое собственное расследование и пришла к выводу, что к убийству причастен Николай Сало, убивший в начале 1990-х гг. вора в законе Шурупа и отсидевший за это четыре года. 31 января 1997 г. боевики братьев Ифа вызвали Сало для переговоров в кафе, где под дулами автоматов разоружили его охранников, а самого Сало увезли на автомобиле. Весной его труп с удавкой на шее и пулевым ранением был найден в реке Воркута (Куйбышев 3.01.98).

Когда бригада Ифов узнала, что конкуренты наводят справки о местонахождении В.Ифа, уехавшего в Москву подписывать контракт, были предприняты контрмеры. В феврале был захвачен, а затем избит один из братьев Харуков. Потерпевший отправился в милицию и написал после уговоров начальника местного отдела по организованной преступности (МООП) А.Чистякова заявление о нападении, в ответ МООП взял братьев Харуков под круглосуточную охрану. Так в конкурентной борьбе двух теневых силовых структур появился третий участник - легальная государственная теневая структура. Братья Иф предложили конкурентам разрешить конфликт мирно. Переговоры состоялись в Житомире, где братья Иф согласились выплатить миллиард рублей наличными в качестве компенсации, но А.Харук потребовал миллион долларов. В.Ифа попросил время для размышлений и вернулся в Москву. Через два дня его самого и его жену расстреляли в Москве около дома, где они снимали квартиру (Куйбышев 3.01.98).

В этом конфликте начальник МООП А.Чистяков взял Харуков под личное покровительство, ссылаясь на их готовность выступить на суде против членов бригады братьев Иф: “Пока они нам нужны, трогать их нельзя. Главное, чтобы они не отказались от показаний на суде”.
При этом он стал прикрывать их не только от конкурентов, но и от воркутинской милиции. В прессе высказывалось даже утверждение, что он намеренно игнорирует информацию о причастности к преступлениям членов группировки Харуков, в частности подкинутой в милицию кассеты с признанием Н.Сало в том, что группировка Харуков заказала убийство Кальниченко. В ней были названы исполнители, детали (Куйбышев 3.01.98).

ПРИВАТИЗАЦИЯ ШАХТЫ “ВОРГАШОРСКОЙ”

Из всех шахт Воркуты “Воргашорская” считается наиболее перспективной. Это единственная шахта, которая имела в первой половине 1990-х гг. Геологический и технический потенциал для существования в качестве самостоятельного хозяйственного субъекта и для выживания в условиях рынка. Не удивительно, что только здесь задача приватизации серьезно была поддержана разными группами трудового коллектива. Однако при ее подготовке развернулась острая борьба вокруг формы приватизации.

Конфликт зимой 1992 - весной 1993 гг.

Два подхода к приватизации

В конце 1992 г. в своем интервью городской газете председатель Независимого профсоюза шахты “Воргашорская” Иван Гуридов поднял проблему готовящейся приватизации, очертив контуры своего плана. Его подход прямо перекликался с характерной для того времени анархо-синдикалистской идеей превращения профсоюзов в хозяйственных субъектов:

"Трудовой коллектив намерен приватизировать шахту, ее хозяйственную и коммерческую деятельность, то есть стать собственником контрольного пакета акций. Только тогда все финансовые нарушения у нас будут наказуемы. На шахте не будет директора, его место займет управляющий, которого мы будем назначать сами и который действительно будет думать о нас".

Тогда обсуждались два однотипных плана приватизации: по одному трудовой коллектив должен был получить в свои руки 85%, по другому – 75% акций.

Тогдашний директор “Воргашорской” Ермаков, полемизируя с проектом Гуридова, изложил свое видение перспективы приватизации:

"Шахта - такое производство, которое обязательно знает и падения, не только взлеты. А спад - это необходимость дополнительных инъекций. Кто их даст? Лишь крупные коммерческие структуры, которые, став донорами, заставят уже акционеров играть по своим правилам. И поверьте, тогда уж профсоюзам и пикнуть никто не позволит, а тем более контролировать назначение директора, чего сейчас добивается НПШВ.

А если учесть, что Гуридов, кроме своей председательской профсоюзной должности, занимает еще и должность директора филиала Сыктывкарского профсоюзного фонда работников кооперации и малого бизнеса "Скорпион", а также подал документы с целью учредить малое предприятие, деятельность которого продекларирована как коммерческая, тогда на желание председателя НПШВ, его сторонников приватизировать шахту любой ценой, можно взглянуть несколько по-другому. А именно - НПШВ и его председатель, не являясь
большинством коллектива, тем не менее претендуют представлять его весь и завладеть контрольным пакетом акций. То есть, понимаете, Гуридов меня обвиняет в том, что сам хочет сделать
.

А теперь следите дальше, какая схема просматривается: в колдоговоре провели пункт о том, что каждый трудящийся имеет право купить у шахты по себестоимости 100 тонн сверхпланового угля - 1200 рублей за тонну. Но так как продать члены коллектива его сами не смогут, то, думается мне, малое коммерческое предприятие Гуридова и НПШВ в стороне не останутся. Тем более, что есть и такая рекомендация в колдоговоре - продавать его через НПШВ. А продажа 460 тыс. тонн угля хотя бы по 3800 рублей - это, согласитесь, огромные деньги. И
никаких тебе затрат - ведь и НДС, и железнодорожный тариф платит шахта.

Куда пойдут эти деньги, одному Богу известно. Ведь вряд ли кто знает из тех же членов НПШВ, как расходуются средства их профсоюза - председатель НПШВ, требующий от директора шахты бумажку буквально на каждый чих, держит все в большом секрете." (Заполярье. 1992. 30 дек. С.2-3).

Проблема власти

Важной предпосылкой выбора формы приватизации “Воргашорской” был контроль шахты до начала акционирования. Выборы директора шахты состоялись за год до забастовки. Тогда И.Гуридов выдвинул свою кандидатуру. Ему противостоял Ермаков, бывший ранее начальником участка. Гуридов пользовался существенной поддержкой рабочих подземной группы, но как руководитель и профсоюза, и в потенции - шахты - он встречал более чем скептическое отношение со стороны ИТР и части рабочих. По итогам референдума шахты наибольшее число голосов получил Ермаков. Однако профлидер не сдался и его противостояние с директором приобрело постоянный характер.

Одним из направлений борьбы стало принятие устава шахты, утвержденного в Москве летом 1992 г.

И.Гуридов в интервью корреспонденту “Заполярья” (30.12.92) так описал суть борьбы по этому вопросу: "Ермаков опять-таки обманным путем в сговоре с другим профсоюзом и СТК изменил устав, который считается конституцией шахты... Согласно старому уставу коллектив сам выбирает себе руководителя и имеет гораздо больше прав. По новому уставу Минтопэнерго само назначает директора. Но у нас сейчас действует даже и не этот устав, а тот, который председатель профкома углепрофсоюза Андрей Смирнов повез в Москву и вместе с юристом Минтопэнерго РФ переделал на 100 процентов. Это элементарный подлог государственного документа, где нет ни печатей, ни подписей, который никто ни на какой конференции не принимал. А если вы посмотрите условия контракта, заключенного с директором, то сразу убедитесь в том, что он по сути дела является полновластным хозяином, а мы - никто. Это, кстати, характерно и для нового устава. Поэтому мы будем добиваться, чтобы и устав, и контракт были аннулированы".

Директор Ермаков отверг обвинения Гуридова:

Устав приняли на конференции. "Устав потом приняли на СТК, где большинством членов, между прочим - члены НПШВ. Ну а то, что его затем тайно "подгоняли" под директора - полная чушь. Ведь он принят в полном соответствии с законом о предприятии и предпринимательской деятельности, утверждался на малом Совете Воркуты и зарегистрирован там же, а также в Минтопэнерго.

Его по другим причинам хотел изменить председатель НПШВ - ведь такой устав дает возможность продлить контракт с директором. А значит - не выгоден."

23 декабря 1992г. на шахте "Воргашорская" состоялась встреча забастовочного комитета с прокурором Республики Коми Г.Т.Рукавишниковым и прокурором Воркуты Г.Э.Тильманом, в ходе которой выяснилось, что представленная работниками регистрационной службы выписка из протокола конференции от 22.06.1992г., на основании которой был зарегистрирован устав шахты, была подделана должностными лицами, в частности, председателем РННПУ А.Смирновым, а юрист шахты А.Чернов подтвердил, что готовил выписку из устава по просьбе "сверху". Протокол заседания СТК, где обсуждался и принимался контракт обнаружить не удалось. (Заполярье. 1992. 30 дек.).

От стихийной забастовки к организованной борьбе

Перманентный конфликт И.Гуридова с директором шахты при выходе вопроса о приватизации в практическую плоскость стал быстро нарастать. На “Воргашорской” имелось большое количество острых спорных вопросов, затрагивавших непосредственные интересы многих рабочих. Поэтому особого труда втянуть в конфликт вокруг кресла директора и стоящий за этим вопросом конфликт по поводу формы приватизации значительную часть шахтеров было несложно. В конце концов конфликт руководства НПШВ и директора шахты вылился в одну из самых долгих и упорных забастовок на этой крупнейшей шахте города.

Исходные причины забастовки носили сугубо материальный характер. Более того, забастовка была вызвана теми факторами, которые с небольшими нюансами могли быть обнаружены и на любой другой шахте. Но в этой банальности первоначального толчка лежала опасность его повторения уже на всех шахтах России.

Возмущение рабочих было вызвано тремя наслоившимися друг на друга причинами: (1) произошла очередная задержка выдачи зарплаты (в отношении шахтеров проводилась хитрая политика дополнения эпизодического существенного роста зарплаты систематическими и длительными задержками ее выплаты, что в условиях очень высокого уровня инфляции означало существенный разрыв между номинально начисляемой и реально получаемой суммами); (2) очередное повышение зарплаты не было проведено, хотя администрация и подготовила соответствующие документы (об этом стало известно лишь после начала забастовки); (3) неспособность руководства "Воргашорской" найти общий язык со своими рабочими, неумение гибко реагировать на их настроение, нейтрализуя конфликты. Один из членов этого профсоюза в интервью так объяснил причины стачки: "Да, зарплата низкая, но это было не главной причиной. Главное - в хамском отношении руководства шахты к рабочим. На наш взгляд, забастовку руководство шахты спровоцировало с целью раздавить рабочее движение, наш профсоюз, сорвать приватизацию. Возмутил произвол директора..."

Забастовка началась стихийно, снизу. Ее инициаторами выступили два участка. Их представители нашли понимание в НПШВ - Независимом профсоюзе шахты "Воргашорская", в котором в то время из 4,5 тыс. работников шахты состояли 2 тыс. и у части членов СТК (7 человек из совета СТК одновременно входили в НПШВ). Иван Гуридов, лидер и организатор НПШВ, возвратившись из отпуска, взял руководство забастовкой в свои руки. Стихийная локальная забастовка превратилась в крупномасштабный и длительный конфликт.

В нее были вовлечены более широкие группы рабочих подземных участков. Забастовка приобрела организованный характер. Кроме того, И.Гуридов придал ей более глубокий и оригинальный характер, поставив в центр требований снятие директора шахты. Это лишало ее перспективы остаться тривиальным краткосрочным трудовым конфликтом.

Лидеры и масса: анатомия митинга

Цели лидеров и массы рабочих совпадали лишь частично: рабочих волновали проблемы повседневной жизни, а лидеры уже осознали их связь с политикой разного уровня и в конце концов политические цели локального масштаба стали для них доминирующими. Искусство руководства НВШВ состояло в том, чтобы оба подхода связать в один пакет.

Наличие двух пластов в понимании сложившейся на шахте ситуации можно проследить, анализируя магнитофонную запись митинга шахтеров “Воргашорской”, состоявшегося 10 декабря 1992 г. в конференц-зале шахты.

Зачитывается список требований к администрации, сформулированных в ходе стихийной забастовки:

1) Своевременная выплата заработной платы.

2) Ежемесячная индексация заработной платы.

3) Недоверие директору шахты по следующим причинам:

(а) Систематическое невыполнение пунктов коллективного договора;

(в) Воспрепятствование деятельности профсоюза на шахте;

(г) Злоупотребление служебным положением...

Главные требования касаются повседневных нужд: своевременная выдача зарплаты и ее индексация в случае задержки. Однако на уровне уже здравого смысла возникает вопрос: “А кто виноват?” Ответ лежит на поверхности: конечно, директор как ближайший и самый большой доступный начальник: он не выполняет колдоговор, где зафиксировано условие своевременной выдачи зарплаты. А тут еще руководство НВШВ выдвинуло обвинения по поводу злоупотреблений с бартером (тоже близкая душе тема). Так стихийный гнев рабочих сомкнулся с осознанной и просчитанной стратегией руководства НВШВ: убрать директора Ермакова и взять в свои руки инициативу по проведению приватизации.

В заявлении стачкома в Совет трудового коллектива абстрактному требованию “убрать директора” придается юридически грамотная форма:

“Для консолидации разрешения конфликта на шахте и последующей совместной работы предлагаем собрать СТК с повесткой дня:

1. Об изменении решения СТК от ...(не слышно) 1992 г. о заключении контракта с Ермаковым...”

Это решение является юридическим обоснованием решения московских органов о заключении контракта с Ермаковым, поэтому без пересмотра решения СТК нельзя пересмотреть и решение центра.

Связи директора с коммерческими структурами, организованными на шахте, на которые указывало руководство НПШВ, - хороший аргумент, позволяющий связать злость шахтеров, сидящих без зарплаты, с целью устранения директора.

Но тут из зала раздался вопрос:

- Иван Иванович, а вот говорят, что вы тоже в коммерции работаете. Почему же вы не спрашиваете с себя, что вот вы работаете? А шахтер тоже хочет заработать в коммерции...

- Кто мешает вести собрание - за дверь! - кричит ведущий.

Естественная, хотя и опасно прямолинейная реакция против попыток нарушить режиссерский замысел.

Через некоторое время слово берет шахтер Данилкин, но неожиданно начинает говорить также в противоречие как с настроениями бастующих, так и режиссерским замыслом лидеров.

Данилкин:

- (Начала не слышно из-за шума) ... Нужно искать другой путь борьбы.

В ответ шум в зале:

- Провокатор! Предложи, пожалуйста, предложи какой!

Но Данилкин продолжает:

- Мужики-шахтеры! Не подрывайте свой авторитет. Народ наш нас не понимает уже. Другие предприятия останавливаются из-за отсутствия сырья, топлива, и т.п. А наша шахта, остановленная, используется для ухудшения обстановки в стране. Хотим мы того или нет, но наши забастовки бьют по реформам, по народному президенту Борису Ельцину, которого мы сами выбирали. Как в стране, так и на шахте скопилось много проблем. Так давайте их решать, не останавливая лавочку. Для этого у нас есть множество общественных организаций, с широкими полномочиями. Это и совет трудового коллектива, и два профкома, и совет ветеранов, НТО, общество инвалидов ... Что нам еще не хватает? Чтобы толково вести наши дела Правительство ваучеры нам раздает. Хочешь - приватизируй, хочешь - предлагай свою форму хозяйствования. Только работай и работай. А мы привыкли... И когда нам кажется, что в кормушке мало, мы кидаемся... Короче, мужики, предлагаю закончить забастовку, давайте спокойно работать...

Шум в зале заглушает слова.

- Я обращаюсь за поддержкой...

Его снова заглушает шум.

Выступает кто-то с идеологией стихийного протеста, отражающей его логику понимания ситуации:

- Товарищи, это дело с самого начала шло не стихийно. Мы шли

к этому осознанно. Я сегодня специально прошелся по нашим вор-гашорским магазинам... Хлеб с сегодняшнего дня - начиная с 41 до 46 рублей. Подорожала электроэнергия. Все дорожает с каждым днем без нашего на то согласия. Кругом цены отпущены, а наша цена, наш труд не отпущен. Как нас держали в узде, так и держат... Кто смотрит съезд, знает - им наплевать, они решают третьестепенные вопросы, но не вопросы по нашему благосостоянию. Если у нас записано - 25 процентов ежеквартальная индексация цен, это должно быть неукоснительно. Это самый первый пример. А уже директора мы можем выбирать любого. Тот, кто будет стоять за наши права - тот и будет директор. Кто не будет стоять за наши права ...

Стихийно в ходе митинга всплывает тема отпусков, уводящая дискуссию в новом направлении. Один из ораторов говорит:

- На последнем собрании СТК 3 декабря я задал вопрос насчет отпусков. Он (наверное, директор - В.И.) сказал, что будет идти в отпуск каждый месяц, как 4 года назад, определенное количество людей. Когда я спросил, кстати, в колдоговоре у нас записано, что отпуска у нас определяют советы трудовых коллективов, а администрация только подписывает, без всяких заморочек. Он сказал, что это не выгодно предприятию. Но что такое предприятие? Это эти трубы, эти железки? Вот за это мы должны отдавать свой летний отпуск этим железкам, ходить летом и смотреть? Они хотят, чтобы планомерно, целый год, изо дня в день, была одна и та же добыча, независимо от того, хорошо там под землей, плохо, есть там солнышко или нет, хочет кто-нибудь или не хочет. Они просто не хотят нас жалеть. Вот в чем дело. Они не хотят, чтобы летом чуть поменьше добыча была, зимой - побольше, для того, чтобы это все продать и купить, доставить материалы, нужно просто шевелиться... Но у директора на каждый вопрос только такой ответ: “Это не выгодно для предприятия”. Кто такое предприятие - я не понимаю!

В рассуждениях шахтера всплывает важная социально-политическая дилемма, вслух не проговаривавшаяся политиками, но косвенно дебатировавшаяся как центральная тема экономических реформ, начиная с перестройки: Рабочие для предприятия или предприятие для рабочих? Являются ли рабочие одним из видов орудий труда наряду с машинами или же предприятие подстраивается под их интересы?

И.Гуридов поддерживает рабочего:

Наш профсоюзный комитет постановил, что если есть возможность, пользуйтесь отпуском летом, ведь вы все знаете, в каких мы условиях живем. Значит, эту возможность надо предоставить этим людям.

В частном вопросе об отпусках, затрагивавшем повседневные интересы рабочих, как в зеркале проглядывала более фундаментальная проблема распределения власти на предприятии.

В одном из выступлений прозвучала вера в крепость позиций профсоюзов:

- Товарищи, зачем ломать когти насчет отпусков. В законодательстве сказано, что график отпусков составляется непосредственно руководством. А утверждает их профсоюзный комитет. Вот вам и весь выход! Как он не утвердит? Если профсоюзный комитет на участке согласен не будет, значит, все - график не действителен...

Однако не все так просто. В выступлениях сообщалось, что администрация отказывается брать графики отпусков, составленные профкомами, но берут графики от начальников участков без подписи профкомов.

Затем обсуждение снова возвращается к забастовке.

Звучит примиренческая позиция, аргументируемая с помощью обращения к коренному вопросу - зарплате:

- Вы видите, в правительстве бардак полнейший, мы полностью брошены на произвол судьбы. Выход в забастовке не виден вообще. Конец года, декабрь месяц, зарплаты мы уже не получим... 1 декабря мы забастовали, выдвинули требования. Можно сказать, что первые два требования мы выполнили..

Шум:

- Где??!!

- ...Ну ладно, мы объявили суточную забастовку по зарплате. Я тоже против Ермакова, как и все вы, я даю по 3 вопросу предложение. По Ермакову: объявить 7-ми суточную забастовку и выходить в шахту. Но по пункту “а” дать ему 20-30 дней на сдачу шахты. Попутно создать комиссию, которая будет контролировать директора, и иметь полномочия, скажем, месячный срок. Пункт “б”: директор не сдает.

Шум в зале заглушает слова оратора.

Лидеры пытаются приглушить примиренческие речи и уйти от бесконечных повседневных вопросов зарплаты, отпусков и т.п. к проблемам более высокого порядка:

- Я считаю, что нужно посмотреть, что есть наша забастовка, расширить ее значение. Как-то начинали говорить о приватизации, о том, как проводить акционирование. Существовало 3 формы. Первое - дать самим людям приватизировать предприятие. Вторая - продать эти предприятия тем, у кого есть деньги, и третья форма - это наделить правом собственника управляющих этим предприятием, то есть директоров, то есть, дать им эти предприятия в собственность. В общем, сейчас в стране идет ползучая приватизация. Как это делается? Предприятие доводится до полнейшего развала и по остаточной стоимости их приватизируют те люди, у которых есть деньги. То есть, либо бывшая партийная номенклатура, либо люди, состоящие в руководстве
предприятия. У них есть возможность манипулировать средствами предприятий, связи и т.д. Мы стоим на грани понимания того, удастся ли нам взять наше предприятие в свои руки, или это предприятие будет приватизировано этими людьми. В общем, мы должны понять ситуацию, в которой находимся. И вот есть призывы, что нужно бросить забастовку, это не правильно. Острота момента, понимание той ситуации, в которой мы находимся - вы должны это осознать. Конкретно - продолжать забастовку до выполнения наших требований. Это раз. Потом, в дальнейшем, Иван Иванович (Гуридов - В.И.) предлагал, говорить о приватизации, но его не поддержали, хотя это является одним из основных вопросов. Как приватизируется наша шахта, как произойдет акционирование - от этого будет зависеть все. Сейчас получается так, что руководитель предприятия доводит его до определенной стадии развала, потом, в связи с плохим экономическим положением шахты он сокращает неугодных крикунов, так как есть сейчас…, то есть шахту уменьшает в численном составе, и приватизирует ее по остаточной стоимости. То есть является как бы владельцем этой шахты, а остальные будут на него работать.

В зале поднимается шум.

Таким образом, возмущение рабочих банальной проволочкой с зарплатой было умело использовано для оживления старого конфликта между директором и профлидером и достижения реванша на волне возобновляющегося стачечного движения.

Судебный процесс

Профсоюзное противостояние дополнило конфликт директора и Гуридова. Дело дошло даже до того, что 25 января 1993 г. был создан профсоюз руководителей, специалистов и служащих шахты "Воргашорская". Возможно, что это была реакция на заявление Гуридова о том, что все инженерно-технические работники будут заменены. СТК занимал двойственную позицию, но его руководитель явно был противником Гуридова.

И.Гуридов выдвинул против директора целую серию серьезных обвинений, связанных в основном со злоупотреблением служебным положением. Устранение директора превратилось фактически в центральный пункт борьбы. "Пока работает Ермаков,- заявил Гуридов, - шахта добывать уголь не будет
". Директор, в свою очередь, ответил, что обвинения высосаны из пальца и что он увольняться не собирается.

Администрация подала иск в суд против организаторов забастовки, проведенной с нарушением целого ряда установленных законом процедур и нанесшей шахте большой материальный ущерб. Верховный суд Республики Коми на своем выездном заседании в Воркуте рассмотрел это дело и признал забастовку незаконной. Часть рабочих после этого решения суда решила приступить к работе, однако активисты НПШВ объявили их штрейкбрехерами и не допустили в шахту. Забастовка была продолжена.

Избрание Гуридова директором

25 января состоялась конференция трудового коллектива шахты. Присутствовало 177 делегатов. Противники Гуридова утверждают, что ее состав был специально подобран так, чтобы обеспечить успех НПШВ. Даже председатель СТК не был туда допущен. Конференция решила отправить Ермакова в отставку. За избрание Гуридова директором проголосовало 116 чел., 37 - против, 24 воздержались. Было решено новый Устав шахты считать недействительным. Было также принято решение об упразднении СТК.

Переизбрание директора шахты не было банальным эпизодом внутренней борьбы в пределах одного из предприятий. Данный конфликт приобрел явные черты политического противостояния. Срок полномочий Ермакова как директора одной из крупнейшей в стране шахт истек согласно старому уставу предприятия 25 октября 1992 г. К этому времени выборность руководителей была уже отменена. Минтопэнерго заключил с Ермаковым контракт на продление полномочий. СТК дал "добро". Однако НПШВ не признал в данном случае не только Ермакова как директора, но и новый порядок расстановки руководящих кадров. Назначение Ермакова конференция этого профсоюза квалифицировала как незаконное, и были проведены новые выборы. Таким образом, конфликт вышел на уровень центральных органов власти и управления России. Избрание Гуридова означало вызов новым тенденциям в развитии права в России.

Прокурор Воркуты Г.Тильман сразу же после избрания директором Гуридова вынес протест, квалифицировав это решение как незаконное, так как шахта является государственным предприятием и одностороннего волеизъявления трудового коллектива недостаточно для утверждения избранного директора (Красное знамя. 1993. 23 февр.).

Перед конференцией НПШВ узнал о том, что директор вступил в акционерное общество "СТОИК", решение об образовании которого мэр города подписал еще 8 сентября. В него вошли многие руководители предприятий города. Все это было сделано без ведома трудового коллектива шахты.

Правда, сторонники директора, в том числе председатель СТК, не видели в этом акте никакого криминала: "Многие не понимают значимости этого вступления. Выгода для шахты очевидна. Участие шахты в "СТОИКЕ" дает право выгодно продавать уголь и получать бартер. На шахте нет обогатительной фабрики. Необогащенный уголь мы продаем по $20-25. После обогащения мы сможем его продать уже по $50-60. Другие шахты готовы его обогащать. Т.е. это акционерное общество послужило бы хорошим катализатором для производства".

Суд против Гуридова

Администрация предъявила стачкому иск, так как каждый день забастовки стоил шахте 32 млн. руб. убытков, кроме того, стачка была организована без требуемого законом согласия 2/3 коллектива, не были представлены документы, подтверждающие полномочия И.Гуридова как председателя стачкома, руководству не были переданы в письменном виде требования бастующих (по словам представителей администрации, она узнала о них из газет). Однако иски против профкомов обычно конфликтогенны, а потому суды ими занимались неохотно.

Гораздо эффективнее иски против отдельных лидеров как индивидов и желательно по делам, не связанным прямо с трудовым конфликтом (тактика изоляции и дискредитации лидера). В феврале 1993 г. Воркутинский городской суд приступил к рассмотрению дела по обвинению председателя Независимого профсоюза шахты "Воргашорская" Ивана Гуридова в клевете на директора шахты Петра Ермакова (ст.130, ч.3 УК РФ - распространение заведомо ложных и клеветнических измышлений). Уголовное дело в первый раз было возбуждено 25 октября 1991 г. и прекращено 20 января 1992 г. Затем возобновлено 12 марта 1992 г. и приостановлено 12 апреля, вновь возобновлено 12 ноября 1992 г.

Гуридов публично обвинил Ермакова в нарушении правил валютных операций, продаже угля по демпинговым ценам и присвоении бартерных товаров. Однако в суд была представлена справка о том, что проверка деятельности директора со стороны ассоциации "Уголь России" нарушений не обнаружила. Правда, в трудовом коллективе много говорилось о подкупе директором членов этой комиссии. В материалах процесса фигурировало также публичное обвинение, сделанное Гуридовым в сентябре 1991 г. на профсоюзной конференции: "...Руки Ермакова обагрены его [Гуридова] кровью"
(имелось в виду, что избиение профсоюзного лидера в мае 1991 г. в подъезде его собственного дома неустановленными лицами было якобы организовано директором). В феврале 1992 г. Гуридов обвинил того же директора в организации убийства горного нормировщика Ю.Моргорского. Этому обвинению в материалах процесса было противопоставлено заключение судмедэксперта, согласно которому смерть Моргорского "наступила от острой коронарной недостаточности, развившейся в результате ишемической болезни сердца". В уголовное дело была включена также характеристика Гуридова, данная Советом предприятия, где он определялся так: "Карьерист, для достижения своих целей использует любые возможности и средства, подлог, извращение и искажение фактов".
Следователь прокуратуры вынес постановление о задержании Гуридова, но руководство Воргашорского отделения милиции отказалось его выполнять, боясь массовых беспорядков со стороны рабочих шахты. (Молодежь Севера. 1993. 26.02).

Однако Гуридов по вызову на заседания суда не являлся, мотивируя это своим недоверием органам прокуратуры. В качестве аргумента он приводил факт получения бывшим прокурором города Марзановым от директора шахты Ермакова бартерной "Волги".

Тогда суд принял решение подвергнуть его принудительному приводу на судебное разбирательство, назначенное на 28 января 1993 г. Однако это решение не было выполнено. Органы милиции ответили рапортом, что привод осуществить невозможно, так как Гуридов все время находится в шахте в окружении своих телохранителей, которые согласно сообщениям прессы были вооружены.

. В конце концов Гуридов был взят 12 февраля под стражу сотрудниками ОМОНа в то время, когда он ехал на шахту. В этот день должна была состояться очередная конференция для подтверждения законности избрания Гуридова "народным директором".

Это вызвало возмущение на шахте "Воргашорская". Возобновилась забастовка. Возмущенные представители шахты прибыли в Горсовет. Его сессия была прервана, а малый Совет принял решение обратиться в суд с ходатайством об освобождении Гуридова из-под стражи до суда. Но суд отклонил это ходатайство как необоснованное. Тогда 346 шахтеров спустились в шахту, заявив, что останутся там до освобождения их профлидера. (Красное знамя. 1993. 16.02). В связи со штормовыми условиями было отключено электроснабжение и соответственно - вентиляция шахты, что создало угрозу здоровью и даже жизни находившихся там рабочих, так как в забоях стал скапливаться метан. Это еще более накалило атмосферу конфликта.

В этой ситуации к делу подключился НПГ Воркуты. В результате суд принял решение выпустить Гуридова под залог в 1 млн. руб., предоставленный НПГ города. В случае неявки Гуридова в суд деньги должны были пойти в доход государству. В защиту Гуридова выступил также президиум Интинской ассоциации профорганизаций, квалифицировав арест Гуридова как грубую провокацию воркутинских властей. В прокуратуру Коми звонил также В.Тихонов, член президентского совета и президент Лиги кооператоров и предпринимателей России. Он просил принять меры по освобождению Гуридова, которого он охарактеризовал как известного деятеля рабочего движения. (Молодежь Севера. 1993. 19.02).

Новое избрание И.Гуридова директором

На конференции трудового коллектива весной 1993 г. И.Гуридов был вновь избран директором шахты.

В интервью корреспонденту газеты он заявил:

"Я не намерен вмешиваться в финансово-хозяйственную деятельность предприятия до тех пор, пока меня не утвердят в Минтопэнерго." (Заполярье. 1993. 5 марта).

Однако у многочисленных противников И.Гуридова было достаточно веских оснований считать, что конференция трудового коллектива была проведена с нарушениями и не выражала позиции всего коллектива. Группа ИТР, специалистов и служащих "Воргашорской" обратились в центральные и местные СМИ, органы власти вплоть до предсовмина В.С.Черномырдина с требованием наведения порядка. Они сочли, что выборы И.Гуридова были неправомочными. Попросили у Минтопэнерго создать компетентную комиссию, которая помогла бы разобраться с акционированием и объявить конкурс на замещение должности директора, если это потребуется. (Заполярье. 1993. 13.03).

Эскалация конфликта

Руководство НПШВ сразу же попыталось получить поддержку в своей борьбе со стороны всех шахтеров Воркуты. Это удалось, но не в полной мере и не сразу. Так, ВГРК - Воркутинский городской рабочий комитет в принципе поддержал НПШВ. Однако при этом был сделан ряд оговорок. Это была прежде всего моральная поддержка без каких-либо существенных обязательств.

Один из членов ВГРК в интервью так сформулировал позицию этого органа рабочего движения города:

- Воргашорские события мы поддержали. Если за Гуридовым идут, то он настоящий лидер. Но он интересен прежде всего для люмпенов. Вызывает сомнение НПШВ. Непонятно, по какому признаку обьединены его члены.

Таким образом, ВГРК не мог не поддержать НПШВ, поскольку значительная часть рабочих шахты на его стороне, но в то же время он разделял господствовавшее в городе настороженно - скептическое отношение к Гуридову как рабочему лидеру. Руководство НПГ Воркуты также ограничивалось символической и не очень активной поддержкой воргашорских забастовщиков, не позволяя втянуть себя в радикальные акции солидарности.

Однако события за пределами Воркуты заставили и его пойти на отказ от лояльной позиции. Долговременный союз Президента России Б.Ельцина и Независимого профсоюза горняков, возникший еще в период их общей борьбы против системы политической власти КПСС, весной 1993 г. дал серьезную трещину. На шахтах Воркуты по решению городского рабочего комитета и НПГ города было объявлено предзабастовочное положение. Среди требований - подписание тарифного соглашения с НПГ России и увеличение зарплаты в 1,9 раза, выделение дотаций из бюджета. Забастовка была намечена на 1 марта. В этот день она была проведена в разных регионах России, несмотря на то, что правительство пошло на компромисс. Таким образом, конфликт на “Воргашорской” формально, являвшийся сугубо внутренним, фактически оказался предвестником крупномасштабного обострения отношений шахтеров и правительства.

Однако гуридовский профсоюз не мог в одиночку противостоять всей российской социальной системе, начавшей быстрый дрейф в сторону от популизма и производственной демократии.

Итоги приватизации

И.Гуридов в конце концов был вынужден отступить. Он так и не стал директором, а шахта «Воргашорская» была приватизирована согласно стандартным нормам российской программы приватизации.

Ее устав как акционерного общества был утвержден в 1992 г. Изменить его, несмотря на все конфликты не удалось.

Было выпущено всего 230 498 акций по 1 тыс. руб. за штуку. 25% (57 624 шт.) составили привилегированные акции типа «А», 5% (11 525 шт.) – привилегированные акции типа «Б», переданные в Республике Коми, 61% (140 605 шт.) – обыкновенные акции (без ФАРП), 9% (20 745 шт.) - обыкновенные акции, переданные в ФАРП.

Диаграмма: структура акций АО «Шахта «Воргашорская» (1992 г.).

Примечания к диаграмме: 1 привилегированные акции типа «А»; 2 – привилегированные акции типа «Б»; 3 – обыкновенные акции (без ФАРП); 4 - ФАРП.

В ходе приватизации было выпущено 140 605 голосующих акций. Они были распределены следующим образом: Фонд имущества Республики Коми – 39,3% (55 320 шт.), компания «Росуголь» – 31,1% (43 795 шт.), 16,4% (23 050 шт.) – трудовой коллектив, 8,2% (11 525 шт.) – должностные лица шахты, 4,9% (6 915 шт.) – ВГСЧ (спасатели).

Диаграмма: Распределение голосующих акций

Привилегированные (не голосующие) акции составили 39% (89 894 шт.). Их распределили следующим образом. Привилегированные акции типа «Б» -12,8% (11525 шт.) - пошли Республике Коми, 23,1% (20 745 шт.) – в ФАРП, 64,1% (57 624 шт.) составили привилегированные акции типа «А» .

Диаграмма: Распределение привилегированных акций

Проведение приватизации не прекратило споры относительно нее и борьбу за перераспределение акций. Сначала эта борьба велась Независимым профсоюзом шахты «Воргашорская», возглавлявшейся И.Гуридовым. Когда в 1995 г. И.Гуридов уехал из Воркуты, а его профсоюз слился с НПРУП, В.Кошелев в своей предвыборной программе на пост председателя шахтного профсоюза выдвигал идею перераспределения акций предприятия посредством скупки акций профсоюзом у увольняющихся работников и покупки акций тем же профсоюзом на аукционе у федеральных властей. Там же была идея введения профсоюзов в состав учредителей акционерного общества, при этом предлагалось, чтобы рабочие-акционеры делегировали бы свои права управления акциями профсоюзу. Однако эта идея так и не была реализована.

ПРИВАТИЗАЦИЯ ВОРКУТАУГЛЯ”

Разговоры о приватизации объединения “Воркутауголь” начались в той или иной форме с тех пор, как встала перспектива перехода экономики на рельсы частной собственности. Поначалу эта идея с симпатией встречалась и рабочими, и менеджерами. В начале 1990-х годов, когда издержки производства считались в “деревянных” рублях, а экспорт оплачивался в долларах, когда уголь можно было легко сбывать за рубежом за счет заниженных цен, приватизация могла сулить светлое будущее.

Курс на приватизацию

30 декабря 1992 г. был издан Указ Президента Российской Федерации № 1702 "О преобразовании в акционерные общества и приватизации объединений, предприятий, организаций угольной промышленности". С этого момента приватизация объединения вышла в практическую плоскость.

В соответствии с этим указом акционирование ОВУ должно было осуществляться по первому варианту Государственной программы приватизации. Всем членам трудового коллектива единовременно и безвозмездно должны были быть переданы именные (льготные) неголосующие акции, составляющие 25% уставного капитала. Кроме этого, до 10% голосующих акций должны были быть проданы им со скидкой 30% от номинальной стоимости и предоставлением рассрочки до 3 лет. Это распространялось на работников, занятых в объединении, и лиц, имеющих право вернуться на прежнее место по закону, пенсионеров, бывших работников объединения с трудовым стажем не менее 10 лет - для мужчин и 7,5 лет - для женщин.

Администрации шахт и предприятий (директор, его заместители, главный бухгалтер, главный инженер) получили право на покупку акций по номинальной стоимости в общей сумме 5% от величины уставного капитала.

На формирование уставного капитала акционерного общества Российская Федерация должна была направить 12% голосующих акций. Еще 10% (5 голосующих и 5 не голосующих), принадлежавших Российской Федерации, должны были быть переданы в собственность Республики Коми. В федеральной собственности оставались еще дополнительно до 3% голосующих акций, которые собственник был вправе направить для закрытой подписки на акции работникам, обслуживающим шахту (напр., ВГСЧ). Порядок их реализации устанавливался собственником (по номинальной стоимости, с коэффициентом, за ваучеры).

Существенной особенностью указа было то, что из состава объединения не могли быть выделены предприятия, структурные единицы, осуществляющие транспортно-экспедиционные или строительные работы, необходимые для производственно-технологической деятельности объединения.

В соответствии с президентским указом до начала акционирования жилищный фонд, жилищно-эксплуатационные и ремонтно-строительные предприятия по его обслуживанию, объекты инженерной инфраструктуры, находившиеся на балансе объединения, должны были быть переданы в муниципальную собственность и акционироваться после выхода из объединения. Все шахты, предприятия и организации, входящие в состав объединения должны были акционироваться как дочерние с образованием АО "Воркутауголь" на основе консолидации пакетов акций. Одновременно сохранялся государственно-регулируемый дотационный механизм с фиксацией цен на угольную продукцию.

За государством сохранялся контрольный пакет акций и право сохранения профиля деятельности объединения и обязательств по заключенным договорам на производство и поставку продукции, сохранение механизма обязательных заданий по добыче.

По оценке А.Ф.Геращенко, ведущего специалиста ОВУ, "указ противоречит действующему закону о предприятиях и предпринимательской деятельности в РФ. В указе нет привязки к закону о Севере, где должны быть оговорены условия переезда в страны СНГ работников с акциями объединения.

27.01.1993 г. в ОВУ был издан приказ N18 "О преобразовании объединения "Воркутауголь" в акционерное общество открытого типа". Создана центральная рабочая комиссия. Утверждены мероприятия по выполнению указа. Наработан ряд нормативных документов по приватизации объединения, в частности устав АО открытого типа "Воркутауголь" и типовой устав дочернего предприятия.

"Однако, - подчеркнул А.Геращенко, - в полной мере на сегодняшний день выполнить указ все-таки не представляется возможным. Так, до настоящего времени не решены вопросы передачи в федеральную и муниципальную собственность объектов жилищно-коммунального хозяйства, социально-культурного назначения, детских садов, совхозов." Задержка, по его мнению, связана с новым поручением Президента № 217 от 16 февраля 1993 г., в котором дано указание приостановить акционирование. (Заполярье. 1993.30.03).

По тогдашней оценке генерального директора ОВУ, причина торможения приватизации разными государственными органами различны. Минтопэнерго не хочет уходить из-под государственной опеки, Президент же и председатель Госкомимущества А.Чубайс хотят провести приватизацию в угольной отрасли без посредников в виде различных компаний типа "Уголь России", "Росуголь" и т.п.). (Заполярье. 1993. 2.04).

Однако и в самом объединении, и на шахтах была масса причин не торопиться с приватизацией. Рубль вышел на более или менее реальный курс по отношению к доллару, внутренние цены приблизились к мировым, как и себестоимость угля к его продажной цене. Упал спрос и внутри страны, и за рубежом. Долги стали расти как снежный ком. В этой ситуации разговоры о приватизации в “Воркутаугле” замолкли. И руководители объединения, шахт, рабочие пришли к единодушному выводу, что угольная промышленность Заполярья пока не имеет шансов жить без государственных дотаций, но что тогда означает приватизация? За этим словом замаячил призрак государственной провокации: свалить бремя на работников шахт и объединения как на “собственников” и умыть руки. Поэтому несколько лет шла игра. Из центра торопили с приватизацией, в Воркуте не спорили и делали вид, что готовятся к ней, но, раскусив ее смысл, старались затянуть этот процесс до предела.

Однако отступление не бесконечно. В конце концов объединение “Воркутауголь” было приватизировано. Этот процесс не отличался таким драматизмом, как акционирование “Воргашорской”. Борьба шла тихо, под ковром. Это было связано, видимо, прежде всего с тем, что владение объединением «Воркутауголь», в отличии от «Воргашорской», не сулило в это время ничего, кроме головной боли. В августе 1996 г. был утвержден устав открытого акционерного общества «Воркутауголь». 23 мая 1997 г. состоялось первое собрание акционеров, на котором избрали совет директоров. 19 процентов акций достались Республике Коми, остальные - федеральным властям в лице Госкомимущества России. Однако этот статус государственно-капиталистического предприятия временный. Как сказал в начале 1998 г. Генеральный директор Виктор Экгардт, «думаю, это ненадолго, максимум на три года. Затем должен появиться новый хозяин. Кто им станет? Этот вопрос из разряда наиболее актуальных. Конечно же, оптимальным видится вариант, когда контрольный пакет акций – в руках коллектива «Воркутауголь». А вот сможет ли АОА «Воркутауголь» приобрести этот пакет акций, зависит от нас самих» (Республика. 1998. 15.01).

Однако дело реструктуризации угольной промышленности Воркуты не сводится к ее формальной приватизации. Смысл последней состоит прежде всего в превращении предприятий в самоокупающихся агентов рыночной экономики, способных жить и развиваться без постоянной государственной поддержки, связанных с государством прежде всего лишь обязанностью платить ему налоги.

Между тем уже с самого начала рыночных реформ возникли очень серьезные сомнения относительно способности угольной промышленности России вообще, а заполярной особенно, выйти на режим полной самоокупаемости. Процесс дальнейшего движения к рынку превратил эти сомнения в убеждение. В начале 1998 г. В.Экгардт констатировал: «Без господдержки ОАО «Воркутауголь» не в состоянии осилить финансовое бремя этого года. Доля северных льгот, гарантий очень велика. С коэффициентами и северными – свыше одного триллиона рублей. Частично мы вытягиваем эту финансовую нагрузку, но проблема дефицита в размере 500-600 миллиардов рублей продолжает сохраняться. Самостоятельно эту финансовую брешь не восполнить» (Республика. 1998.15.01).

ДИНАМИКА ПРОИЗВОДСТВА

Критерием истинности экономических реформ является производство: его динамика и эффективность. Когда этот показатель не работает на реформаторов, его отодвигают в сторону и подбирают другие.

Динамика добычи угля в России и в Печорском угольном бассейне в 1970-1996 гг.

В России добыча угля поднялась в период с 1970 по 1990 г. с 346 до 395 млн, достигнув пика, с началом реформ она начала резко падать: уже в 1992 г. до 337 млн. тонн (-14,7% к предыдущему году), в 1993 г. – до 306 (- 9%), в 1994 г. – до 272 (- 11%), в 1995 г. – до 263 млн. тонн (-3%) (РСЕ 1996:979). Добыча в 1995 г. составила 66,6% по отношению к уровню 1990 г.

На этом фоне отрицательная динамика добычи угля в Печорском бассейне (Воркута и Инта) кажется не столь впечатляющей. В период с 1970 г. по 1990 г. добыча угля выросла здесь с 21,5 до 29,3 млн. (на 36,3%). Затем начинается падение. Добыча 1996 г. составила 74,1% по отношению к уровню 1990 г. Резкое падение на 24,1% произошло уже в 1991 г. (с 29,3 млн. до 23,6 млн. тонн). Затем в период бартерного бума 1992 г. она даже выросла до 24,4 млн. тонн (на 3,4%). В 1993 г., когда заработали рыночные реформы (отпуск цен, изменение курса рубля по отношению к доллару), производство упало на 8,4%, в 1994 г. оно выросло на 0,8%, в 1995 г. снова упало на 2,3%, в 1996 г. – еще на 2,3%, упав до рекордно низкого уровня. Правда, добыча коксующегося угля, добывающегося в Воркуте в 1994-1995 гг. стабилизировалась, а в следующем году даже немного выросла.

Налицо показатели глубокого экономического кризиса. Его можно переименовать в более благозвучную реструктуризацию, но смысл от этого не меняется, если мерить результаты эффектом производства, а не динамикой изменения организационных форм.

***

· Александров А. Не пора ли собирать камни? // Заполярье. 1991. 22 нояб.

· Давыдов В. Виктор Экгардт: «Воркута и «Воркутауголь» неразрывны // Республика. 1998. 15 янв. С.2.

· Кошелев В. Отчетный доклад профсоюзного комитета НПРУП ОАО “Шахта “Воргашорская” // Огни Воргашора. 1997. 10 мая.

· Куйбышев П. Война на вечной мерзлоте // Молодежь Севера. 1997. 3 янв. С.6.

· Прошак Л. Кто выведет Воркуту на “свежую струю”? // Молодежь Севера. 1997. 16 окт. С.6.

· РСЕ. Российский статистический ежегодник. 1996. М.: Логос, 1996.

· Санько В. Бедная Россия в меняющемся мире // Независимая газета. 1997. 2 окт. С.4.

· Хмылко Р. С “живыми” деньгами туговато, но... (Интервью с Н.Бугаенко // Огни Воргашора. 1997. 4 окт. С.1.

· Чубайс А.Б. О кризисной ситуации, сложившейся в Печорском угольном бассейне, и мерах по ее оздоровлению. Протокол совещания // Заполярье. 1997. 11 июня. С.3.

Глава 4

ВОРКУТА И БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА.

Начиная с конца 1980-х гг. в СССР начала формироваться конфликтная стратегия управления. Суть ее состоит в том, что в стране, все более выходящей из-под контроля, правительство не в состоянии заниматься всеми регионами, всеми отраслями, всеми проблемами. Поэтому оно все более и более заметно стало работать в режиме пожарной команды: где горит, там и работает. В постсоветской России зародившаяся прежде тенденция превратилась в негласный принцип управления и политики. Вице-премьер России Рамазан Абдулатипов, выступая 6 октября 1997 г. В Воркуте честно признал это:

“Есть такая негативная тенденция по отношению к регионам: мы все время заняты конфликтующими, а с теми, кто работает, не работаем мы. И соответственно логически подводим человека к мысли, а давайте организуем забастовку, межнациональный конфликт... В этом плане шахтеры, по-моему, оказались в роли детей, с которыми заигрывают, а потом бросают. Их развращали по-разному: то им оплачивали, чтобы они “вышли”, то, чтобы обратно “зашли”, а теперь не знают, что с ними делать” (Абдулатипов 8.10.97).

Противоречивость отношений

Центра и Воркуты

Отношения центральных властей с Воркутой парадоксальные. С одной период стороны, воркутинские шахтеры - одна из немногих довольно организованных социальных сил, оказывавших систематически поддержку Б.Ельцину и всех, кто примыкал к нему на многочисленных поворотах короткой истории 1990-х гг. Да и Воркута в целом на редкость последовательно, несмотря на трудности, колебания в отношениях с правительством, голосовала за ту же политическую команду, несмотря на то, что она 180 градусов сменила свой курс в социальной области с начала 1990-х гг., когда эта политическая симпатия возникла.

С другой стороны, Воркута и вся заполярная угольная промышленность всегда представлялась радикальным либералам, регулярно получавшим право в той или иной мере «порулить» Россией, серьезным бременем на пути рыночных реформ. Воркута не в состоянии существовать без мощной государственной поддержки, что в корне противоречит основным принципам экономического либерализма. Идея ухода государства была центральной для Егора Гайдара - отца российского либерализма начала 1990-х г.

Реализация либеральной концепции проявилась в неуклонном свертывании доли угольных дотаций в доходах объединения “Воркутауголь”. Если в начале 1990-х гг. их доля составляла 75-80 процентов, а остальное падало на доходы от продажи угля, то к 1997 г. пропорции поменялись.

Однако проблема состояла в том, что государство не могло уйти из экономики, не оставив Воркуту умирать вместе со всеми ее обитателями. Как отметил вице-премьер России Р.Абдулатипов во время визита в Воркуту, “допущена принципиальнейшая ошибка в выстраивании самой модели рыночной экономики в нашем государстве... Мы отработали рыночную экономику для Москвы и Московской области, совершенно не привязав ее к ситуации в конкретных регионах...” (Абдулатипов
8.10.97).

Симпатии воркутинцев к либеральным политикам при вполне естественном стремлении усилить государственную поддержку угледобывающей отрасли - один из парадоксов шахтерского движения и электорального поведения жителей Воркуты. Корни этого альянса, видимо, в ее истории, в антикоммунистическом духе, которым пропиталась культурная атмосфера Воркуты со времен ГУЛАГа.

Политика центральных властей России в отношении Воркуты не могла не быть противоречивой. С одной стороны, воркутинские шахтеры – испытанные союзники нынешней российской правящей элиты на протяжении всей ее истории. Это толкало власти к подкупу шахтеров, выплате им своих политических долгов. Особенно большое внимание им уделялось во время выборов.

В то же время курс на либерализацию экономики не мог не толкать российское правительство к свертыванию помощи угольной промышленности, проведению в жизнь планов по сокращению численности жителей заполярного города. В условиях глубочайшего экономического кризиса это закономерно вело к политике выдавливания воркутинцев с Севера без оказания им обещанной государственной поддержки.

Поэтому в перерывах между выборами центральные власти последовательно и неуклонно наступали на то, что Северу давалось в период предвыборной щедрости или в критические моменты, когда шахтеров звали спасать демократию. В результате политика правительства по отношению к Воркуте в 1990-е годы напоминала сезонные колебания погоды: горячая любовь в период выборов быстро сменялась на холодность, которой прикрывалось наступление на то, что воркутинцы уже имели или получили в период предвыборной раздачи подарков.

Фактор Воркуты

в российской политике

С самого начала шахтерского движения в Воркуте оно стало заметным фактором политической жизни СССР, а затем России. Лидеры страны были вынуждены принимать во внимание это движение, заигрывать с ним, покупать его. С его лидерами вынуждены были вести переговоры руководители правительства СССР. Не удивительно, что в далекий заполярный город регулярно приезжали многие видные руководители страны, в том числе в ранге премьера и президента. Вряд ли в России найдется другой город такого масштаба (чуть более 200 тыс. населения), не являющийся даже административным центром региона, к тому же расположенный вдали от всех обычных путей государственных руководителей и политиков, который бы видел у себя так много и так часто представителей политико-административной элиты страны.

Сами шахтеры тоже не были лишены политических увлечений. При этом характерно, что лидеры мелких партий, претендующие на роль учителей, у шахтеров, быстро осознавших свою силу, не вызывали никакого интереса. Если что-то и привлекало их - так это реальные политические лидеры. Воркутинцы быстро узнали себе цену и придерживались ее даже тогда, когда она явно упала.

Описывая переговоры в Москве в начале 1990-х гг., некоторые шахтерские лидеры говорили в интервью, что они могли «открывать двери министерских кабинетов ногами».

Многие воркутинские шахтеры считали себя приближенными к демократическому двору, что давало основание говорить с властями СССР и России почти на равных (см. подробнее в гл.1). Вот примечательный документ (телеграмма Рыжкову, Щадову, Шалаеву), отражающий такое правовое самосознание.

“27 января 1990 года. Состоялось собрание участка №8 шахты “Октябрьская” объединения “Воркутауголь”. Собрание решило поставить перед правительством следующие вопросы:

1. Отменить закон о налогообложении фонда заработной платы предприятия.

2. Повысить цену 1 тонны угля для продажи потребителю с учетом повышения цен на материалы и другую продукцию...

Берестовой (председатель совета бригады, Шалашов (председатель профкома “Октябрьской”, Копасов (сопредседатель ВГРСК)” (ВКМ).

Здесь бригада выступает с законодательной инициативой и напрямую общается с правительством страны.

Один из инженеров шахты “Воргашорская” рассказывал:

“Ребятки считали, что они схватили бога за бороду. Кричали: "Мы за президента вам пасть порвем". Когда же им говорили, что он не тот человек, отвечали: "Мы его поставили, мы его и снимем, если что не так".

Однако долго такие особые отношения правительства страны с шахтерским движением сохраняться не могли. После развала СССР российские власти встали перед необходимостью не использования шахтеров в борьбе против союзного центра, а управления отраслью, что требовало обуздания шахтерской вольницы. И начиная с 1991 г. отношения российских властей и лидеров воркутинских шахтеров пошли по линии установления все больше и большей формальной дистанции. Правда, в период решающих политических баталий, выборов ее намеренно сокращали, создавая иллюзию прежней близости. Б.Ельцин ездил в Воркуту, спускался в шахты. В период предвыборной президентской кампании 1996 г. он снова появился в Воркуте. Он жал руки профсоюзным вожакам. Приезжали сюда за поддержкой и в период парламентских выборов. Однако в целом во второй половине 1990-х гг. шахтерские лидеры утратили былой статус приближенных к московской власти. В решении своих проблем они встали в они ряд с другими регионами, добивающимися в коридорах московских властей приема с целью подачи просьбы, изложения фактов бедственного положения.

Политические позиции

шахтерских лидеров

В самом начале рабочего движения после сочувственных речей генсека КПСС М.Горбачева был момент, когда многие шахтеры связывали с ним определенные надежды. Но принятое после летней 1989 г. волны стачек постановление правительства СССР не выполнялось. И уже в период осеннего наступления шахтеров в их среде все громче стали звучать антикоммунистические настроения. К 1990-1991 гг. в шахтерском движении Воркуты явно доминировали лидеры с антикоммунистическими установками.

Знаменем антипартийной оппозиции, начиная с 1989 г., стал Б.Ельцин. В своей борьбе против союзного центра и М.Горбачева активно использовал шахтерскую карту. И воркутинские шахтеры в основной своей части активно поддерживали его.

В 1989-91 гг. сложился альянс Б.Ельцина как лидера демократических сил и рабочих комитетов, затем - НПГ, руководивших шахтерским движением. Шахтеры поддерживали Б.Ельцина, а он в ответ сеял иллюзию, что сможет помочь шахтерам, если придет к полной власти. Первым крупным вкладом российского правительства в этот союз были 41 млн. руб., переданные весной 1991 г. Независимому профсоюзу горняков (см. гл.2). С переходом угольной промышленности под юрисдикцию России были сделаны серьезные уступки шахтерам в области заработной платы, правда, вскоре съеденные инфляцией. Иллюзорность шахтерских надежд на серьезные улучшения, правда, лежала на поверхности, но надежда, как известно, умирает последней.

Б.Ельцин в погоне за политической поддержкой шахтеров не скупился на самые смелые обещания, вызывавшие у части руководителей объединения и предприятий скептическое отношение. Так, во время визита Б.Ельцина в Воркуту генеральный директор “Воркутауголь” А.В.Орешкин, оставшись с ним с глазу на глаз, сказал: “Борис Николаевич, не роняйте авторитет, не обещайте шахтерам
выполнить 608-е постановление. В нынешних условиях это невозможно в принципе” (Московские новости 24.02.91).

Союз Б.Ельцина как президента РСФСР и НПГ был довольно прочен, пока существовал союзный центр и все беды шахтеров можно было списать на него. Но с передачей угольной промышленности под юрисдикцию РСФСР под этот союз была заложена бомба. Начались первые сомнения, которые старались не высказывать вслух.

Уже к началу 1991 г. антикоммунистическая проблематика заметно угасла в лозунгах и требованиях шахтерского движения, так как на городском уровне партия фактически передала власть горсовету, из многих шахт были выведены парткомы, да и на общесоюзном уровне КПСС перестала многими восприниматься как всемогущий монстр, в котором корень всех бед.

В этих условиях в пакетах требований вновь явно начинают доминировать сугубо социально-экономические проблемы, хотя по-прежнему требования были ориентированы прежде всего к центральным органам власти. Так, ВГР(с)К в марте 1991 г. выдвинул такой пакет требований: (1) Выполнить Постановление правительства СССР по отрасли; (2) повысить зарплату в 2-2,5 раза; (3) освободить шахты и предприятия отрасли от налога на фонд потребления; (4) принять меры по социальной защите пенсионеров. (Заполярье. 5.03.1991).

Во время ГКЧП, попытавшегося отстранить от власти как Б.Ельцина, так и М.Горбачева, шахтерские лидеры однозначно встали на сторону российского руководства. Так, в постановлении НПГ Воркуты от 19 августа 1991 г., подписанном Н.Шульгой, заявлялось: “Исполнительное бюро НПГ г. Воркута... постановило: членам НПГ возобновить забастовку в поддержку законного руководства РСФСР и СССР с 00 часов 20 августа 1991 г.” (ВКМ).

В поддержку руководства России высказались в своем заявлении и депутаты Воркутинского городского совета: “...В городе Москве совершился государственный переворот... Переворот преследует цель свернуть все демократические преобразования” (ВКМ).

Вскоре в союзе российского руководства и воркутинских шахтеров появились первые трещины, выразившиеся в первых признаках разочарования: "Ельцин нас предал!" С развалом СССР российское руководство лишилось козла отпущения и вынуждено было напрямую отвечать на вопросы шахтеров. Правда, в благодарность за поддержку была существенно увеличена зарплата всем работникам угольной промышленности, что поставило их в привилегированные условия, вызвало волну недовольства работников других отраслей хозяйства Воркуты, да и страны в целом. Предзабастовочные ситуации в обиженных отраслях стали возникать как следствие оплаты шахтерам политического долга. Пришлось выравнивать перекос, но шахтеров не устраивала ликвидация их привилегированного статуса. В результате и госбюджет был существенно подорван, подстегнута инфляция, и отношения с шахтерами стали постепенно ухудшаться.

Однако в 1992-93 гг. лидеры НПГ пытались сдержать шахтеров от антиправительственных действий: мол, наши ребята у власти, надо дать им возможность стать на ноги. Однако "ребята" все никак на ноги не становились, экономическое положение отрасли все ухудшалось, а лидеры новой России, еще вчера искавшие поддержки шахтеров, стали все чаще прятаться от их делегаций. Вставал извечный вопрос “Кто виноват?” “Коммуняки” уже ушли, на их место пришли новые лидеры, хотя в основном с коммунистическим прошлым. Безоговорочно поддерживать новые власти для НПГ и ВГРК было рискованно, поскольку недовольство рядовых шахтеров нарастало. Поэтому стали все чаще звучать ультимативные нотки в отношении уже властей России. Так, в заявлении Первого совещания председателей первичных организаций НПГ России 6 февраля 1993 г. отмечалось: “Совещание заявляет, что в случае, если Пр

езидент, Верховный Совет РСФСР, правительство не будут выполнять свои обязательства, то НПГ России поддержит кампанию за перевыборы или отставку тех, кто не желает прислушаться к мнению народа” (ВКМ).

Однако в период испытаний НПГ Воркуты, ВГРК однозначно и решительно вставали на защиту Б.Ельцина. Без колебаний они поддержали его во время кровавых событий осенью 1993 г., когда было так мало фактов для отказа от колебаний.

К концу 1993 г. отношения совсем ухудшились. НПГ был уже не в состоянии сдерживать рабочих, тем более что НПРУП всегда скептически относившийся к "реформаторскому руководству" России, стал перехватывать инициативу в шахтерском движении, проявляя готовность возглавить антиправительственную забастовку. Это ухудшение отношений правительства с шахтерами произошло накануне выборов в Государственную думу в декабре 1993 г. Воркута как оплот “демократов” явно проявляла готовность отвернуться от них. В конце ноября 1993 г. сюда срочно прилетел и.о. премьера Е.Гайдар. Им был подписан солидный пакет обещаний. Руководство НПГ почувствовало вновь свою силу. Однако рядовые шахтеры уже разочаровались. Неявка на выборы по Воркуте носила массовый характер: на избирательные участки пришло менее 50 процентов, поэтому референдум по Конституции здесь фактически не состоялся. Правда, у Гайдара здесь осталось еще не мало сторонников и "Выбор России" вышел на первое место, однако вплотную за ним шла уже ЛДПР.

После выборов Е.Гайдар ушел в отставку, а его предвыборные обещания были забыты. Настроения шахтеров стали приобретать все более оппозиционный характер. Вслед за требованиями отставки правительства все чаще стало звучать и требование отставки Б.Ельцина. В этих условиях руководство НПГ Воркуты уже не стало рисковать выражением четкой политической позиции, что было характерно для него в предшествующие годы. В критические моменты неплатежей оно соглашалось на включение в пакет требований политических угроз в адрес российских властей, однако конкретизировать свою политическую позицию уже не отваживалось. Это естественно. Масса шахтеров стала гораздо более пестрой в политическом отношении. К середине 1990-х гг. в отличие от 1990 г. НПГ уже не имел никаких оснований выступать как орган политического представительства своих членов, выступать по вопросам, выходящим за рамки социальной политики.

В целом его позиция стала очень близкой позиции руководства воркутинского НПРУП, которое всегда воздерживалось от четких политических деклараций, памятуя, что это профсоюз, а не политическое движение, но в то же время и не считало себя обязанным во имя поддержки "своих ребят" в правительстве мириться с наступлением на права шахтеров. Такая позиция в сочетании с последовательным оппортунизмом на уровне предприятий, позволявшим решать немало социальных вопросов, восстановило его авторитет, подорванный в конце 80-х годов. Логика социальных процессов в угольной промышленности Воркуты в конечном счете привела дрейфующее руководство НПГ к той же позиции политического прагматизма. К середине 199о-х гг. политические различия в ориентации лидеров НПРУП и НПГ стали мало заметны, если конечно иметь в виду не скрытые симпатии их как индивидов, а открытое поведение в качестве лидеров.

В мае 1996 года, накануне визита Б.Ельцина в Воркуту в порядке предвыборной агитации корреспондент республиканской газеты “Молодежь Севера” наседал на председателя НПГ Воркуты Виктора Семенова с вопросом:

- Так все-таки вы будете голосовать на выборах за Ельцина или за кого-то другого?

В.Семенов фактически ушел от ответа:

- Мы уже выбрали свой путь - демократические преобразования в стране - с этого пути не собираемся сворачивать. Мы отказались от коммунистов и жириновцев. Можно считать, что именно наш профсоюз был зачинателем демократических преобразований в России. Конечно, мы требуем, чтобы эти преобразования делались для человека, а пока реформы, наоборот, ударили по простому труженику. С этим мы никогда не соглашались и никогда соглашаться не
будем”
(Семенов 12.06.96). Во время предвыборного визита в Воркуту в мае 1996 г. Б.Ельцин попытался переломить настроения своих бывших союзников и снова склонить их на свою сторону, подписав Указ “О первоочередных мерах по снятию социальной напряженности в Печорском угольном бассейне”.

В универсальном спортивно-зрелищном комплексе “Олимп” состоялась встреча Б.Ельцина с воркутинцами. На ней В.Семенов выступил с речью (было заготовлено два варианта - на случай подписания и на случай неподписания документов, Ельцин подписал):

- ... Борис Николаевич, мы знаем Вашу работоспособность и желание проводить реформы цивилизованно и продуманно, с учетом интересов всех слоев населения. Мы против возврата к прошлому, но в сознании осталась обида на государство, которое годами не обращало внимания на проблему Крайнего Севера. Как сегодня было Вами точно подмечено, проблемы горняков надо решать не на поверхности и не поверхностно. Сегодня Вы решили проблему горняков так, как это мог сделать только настоящий Президент России. Борис
Николаевич, огромная просьба к Вам: взять то, что вы сегодня решили, под свой личный контроль, Я думаю, воркутинцы по достоинству оценят это и отдадут голоса именно за Вас”
(Семенов 12.06.96).

Охлаждение властей началось сразу после победы Б.Ельцина на президентских выборах летом 1996 г. Оно проявилось в том, что розданные обещания просто перестали выполняться. Обязательства федерального правительства по финансированию завоза товаров на Север были выполнены лишь на 70%.

По словам председателя профкома Росуглепрофа одной из шахт П.Перепелицы, “после выборов президента страну начали растаскивать с новой силой и на шахтеров наплевали, как и на весь народ
”. Отражением таких настроений стало предложение НПРУП “профсоюзам Воркуты обратиться в другие регионы России и к оппозиционным партиям с требованием проведения референдума о досрочных президентских выборах” (Перепелица 8.10.97).

Следующий этап в северной политике правительства начался в 1997 г. Он приобрел структурный характер: теперь речь шла уже не о том, чтобы воркутинцам и всем остальным северянам давать нерегулярно, после конфликтов или вообще не давать того, что им положено согласно принятым ранее законам, а о том, чтобы радикальным образом пересмотреть саму политику льгот для северян.

Правительство, в котором ключевые позиции заняли “молодые реформаторы” во главе с А.Чубайсом, представило осенью 1997 г. в Государственную Думу Проект закона о государственном бюджете России на 1998 г. Согласно проекту, из восьми так называемых “северных статей”, существовавших в бюджете 1997 г., осталось только две, да и те без указания сроков их исполнения. Из проекта нового бюджета исчезла статья о финансовой поддержке завоза продукции в районы Крайнего Севера, расходы по которому было предложено переложить на региональные фонды и частично на трансферты правительства субъектам федерации, которые Республике Коми в 1998 г. не предусмотрены. В проекте было предусмотрено значительное уменьшение федеральных целевых программ (кроме президентской программы “Дети Севера”). Особенно важно для воркутинцев было то, что правительство наметило резко сократить государственную поддержку переселения граждан из северных районов. Из проекта были исключены жилищные субсидии для граждан, выезжающих из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей. Строительство жилья для выезжающих с Севера было намечено сократить в два раза (КИ.7.10.97). Целый ряд предложений касались только шахтеров: отмена 15-процентных единовременных пособий по выходе шахтеров на пенсию, уменьшение среднего заработка, выплачиваемого работникам ликвидируемых угольных предприятий с 6 до 2 месяцев, отмена возмещения ущерба травмированным и семьям погибших на производстве. Суть всех этих планов, по словам Ю.Вишневского, состояла в том, чтобы “отобрать льготы северян и шахтеров, чтобы на этом сэкономить бюджетные средства”.
Таким образом, только по Печорскому угольному бассейну планировалось сэкономить 270 млрд. руб. в год. В порядке же компромисса было предложено предприятиям по собственному усмотрению оплачивать эти льготы из своей прибыли, которой нет (Хмылко 8.10.97)..

ВОРКУТА И РЕСПУБЛИКА КОМИ

Воркута изначально была построена центром на территории республики Коми как инородное тело, связанное во всех отношениях с нуждами СССР, его центра, но никак не региона. Ее строили пригнанные со всей страны заключенные для удовлетворения потребностей металлургической промышленности европейской части России в коксующемся угле. Воркута в первый период своего существования была закрытым городом НКВД. В постгулаговский период основные социально-экономические проблемы решались почти исключительно через Москву.

В период подъема шахтерского движения к Москве предъявлялись все требования, с ней велись переговоры, туда напрямую летели воркутинские делегации и одиночные гонцы. Воркута в 1990-1992 гг. имела больший политический вес, чем руководство Коми АССР: лидеры рабочего движения, а с ними и руководители объединения, города имели облегченный доступ к центральным органам власти и управления. Сыктывкарские власти в то время были малополезны. Сыктывкар для Воркуты всегда был, да так и остался третьестепенным тупиком.

С ликвидацией монополии внешней торговли воркутинские шахты получили доступ на внешний рынок, и какое-то время Воркута казалась золотым дном. Тогда-то и возникла идея перевода угольной промышленности Воркуты и Инты под юрисдикцию Коми АССР. Провозгласив свой суверенитет, республика начала движение в сторону его наполнения реальным содержанием. В октябре 1991г. Верховный Совет Коми АССР объявил в одностороннем порядке имущество всех государственных предприятий, организаций и учреждений, расположенных на ее территории, собственностью Коми АССР. Совету Министров республики было поручено представить на утверждение Верховного Совета Коми АССР перечень того, что будет передано в ведение Совета Министров РСФСР, а также в муниципальную собственность.

Однако Москва всерьез не отреагировала на это решение. В дальнейшем многие считали, что это пренебрежение центра было на руку республике, принявшей столь опрометчивое решение. Пока Москва выжидала, конъюнктура явно изменилась, и экспорт угля стал превращаться в убыточный бизнес.

Местному руководству стало ясно, что если реализовать решение Верховного Совета, принятое в октябре 1991 г., то республике пришлось бы взять на себя многомиллиардные дотации Печорскому угольному бассейну, железнодорожникам, речникам и высшей школе.

В июле 1992г. Президиум Верховного Совета республики во исполнение своего октябрьского решения постановил передать в собственность РФ предприятия связи, трубопроводного, железнодорожного, авиационного и речного транспорта, угле- и газодобывающей промышленности, вузы и Коми научный центр. В собственности республики было решено оставить геологоразведку, нефтедобычу, лесоразработки, строительную индустрию. Таким образом, было решено бремя угольной промышленности отдать российскому руководству.

Официальный ответ руководства России прозвучал в декабре 1992г. в виде президентского указа "О мерах по реализации Федеративного договора в Республике Коми". В нем указывается, что в целях отработки механизма реализации Федеративного договора, президент согласился с предложениями Верховного Совета и Совета Министров республики о передаче с учетом преимущественно сырьевой направленности экономики республики в ее государственную собственность предприятий и организаций нефтегазовой, лесной, деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной промышленности, находящихся ныне в федеральной собственности и расположенных на территори Республики Коми. В указе отмечается, что "в целях реализации предусмотренного Федеративным договором права собственности народов Республики Коми на землю и ее недра, воды, растительный и животный мир" устанавливается, что при участии РФ в освоении природных ресурсов на территории республики организационные формы введения их в хозяйственный оборот согласовываются с Совмином республики. Угольная промышленность, таким образом, официально была взята под крыло Москвы.

Для руководства республики постсоветская Воркута стала источником только дополнительных головных болей. С началом движения к рынку Воркута очень быстро стала убыточной, бесперспективной, но воинственной, готовой постоять за свои права, что резко отличало ее от других городов и районов республики. Не будучи в состоянии что-то дать необходимое республике, она то и дело, разочаровавшись в возможностях Москвы, просила помощи республиканских властей. Однако они чаще всего отделывались моральным сочувствием и готовностью подписать прошения воркутинцев, отправляемые в Москву.

Вот довольно типичный образец такого общения воркутинских профсоюзов с руководством Республики Коми. Председатель Совета федерации Росуглепрофа Воркуты Юрий Вишневский так описал встречу с Главой республики Ю.Спиридоновым 26 сентября 1997 г.:

“...Мы в течение двух часов обсуждали насущные проблемы не только горняков, но и всех жителей нашего города... Главная цель при подготовке этой встречи донести из уст в уста до Главы республики информацию о положении дел в городе, и мы это сделали; теперь мы знаем, что Глава полностью осведомлен о сложнейшей ситуации в Воркуте, о том, по мнению воркутинцев, без помощи республики и России городу не выжить”. В ходе встречи ставился вопрос о помощи городу как из бюджета республики, так и внебюджетных фондов. Но “когда ...зашла речь о конкретной денежной помощи из республиканских средств, нам было отказано... Но кое в чем все же Юрий Алексеевич нам пообещал помочь”. Так, он пообещал организовать встречу с премьером России В.Черномырдиным, “и это все же какой-то обнадеживающий результат”. Еще Глава пообещал рассмотреть вопрос о послаблении налогообложения угольных предприятий города ( в части республиканских налогов). Спиридонов также пообещал “содействие в получении гарантий правительства РК на предоставление банковских кредитов” (Хмылко 8.10.97).

Таким образом, республиканские власти в 1990-е гг. ограничили свою роль главным образом посредничеством в отношениях Воркуты с Москвой, поскольку политический вес Воркуты постоянно падал, а республиканского руководства возрастал. Времена, когда шахтеры имели легкий доступ к руководителям страны и с ними заигрывал президент России прошли. К середине 1990-х гг. двери открывались в основном только с помощью республиканских руководителей.

Глава Республики Коми Юрий Спиридонов довольно активно играл роль посредника в борьбе воркутинцев за зарплату, за дотации, переселение и т.д. Судить об эффективности его помощи сложно. Однако его старание было заметно. Это, видимо, и сыграло решающую роль в активной поддержке Ю.Спиридонова воркутинцами во время выборов Главы республики 30 ноября 1997 г. Обычно довольно равнодушные к делам республиканской политики в этот раз они проявили редкую активность.

***

· Абдулатипов
Р
. Нужно помогать тем, кто работает // Заполярье. 1997. 8 окт. С.1.

· К.И. (Коминформ).
Проект федерального бюджета на 1998 год // Заполярье. 1997. 7 окт. С.1.

· Перепелица
П
. Крах угольной отрасли - вот что произойдет // Заполярье. 1997. 8 окт.

· Семенов В
. Нам прямо заявляли о ликвидации Воркуты // МС. 1996. 12 июня.

Глава 5

ВОРКУТА НА ЧЕМОДАНАХ

Когда разговоры о переходе к рынку, к такой экономике, «как в цивилизованных странах», вышли из стадии благих пожеланий относительно выбора направления пути на стадию практической стратегии, тут же встал вопрос: «А что делать с Воркутой?»

СПОРЫ О СУДЬБЕ ВОРКУТЫ

Либеральная концепция ухода государства из экономики, лежавшая в основе российской политики 1990-х гг., в своей как радикальной, так и умеренной формах, предусматривает в качестве ключевой задачи в области угольной промышленности сокращение, а затем и прекращение государственных дотаций. Движение шахт к рынку впервые поставило проблему учета соотношения затрат на производство угля и получаемой прибыли. На этой основе стала прорабатываться программа закрытия шахт, которые по своим горно-геологическим условиям имеют мало шансов стать прибыльными.

2 июля 1993 г. была принята федеральная программа закрытия неперспективных шахт России. Ею предусматривалось закрыть по всей стране 42 шахты. При этом шахта Хальмер-Ю, расположенная в семи десятках километрах от города, была выделена как первая шахта в России, которую предстояло закрыть – к ноябрю 1994 г. В следующем году должна была закрываться вторая шахта. Законом от 1 июня 1993 г. предусматривались социальные компенсации работникам, закрываемых шахт Крайнего Севера.

Сильное влияние на экономическую политику российского правительства, особенно в первой половине 1990-х гг., имели международные финансовые институты, чьи советники активно работали с членами правительства России. Реструктуризацией угольной промышленности особенно активно занялся Мировой банк реконструкции и развития (МБРР). Им была предложена

детально проработанная идея реструктуризации угольной промышленности России и Печорского угольного бассейна. С докладом, подготовленным тремя экспертами банка, проведшими пять дней в Воркуте, я впервые познакомился в Бирмингеме (Великобритания), где в конце 1993 г. выступал английский эксперт Всемирного банка Paul Hare.

В основе доклада лежали две исходные идеи. Во-первых, в рыночной экономике угольная промышленность России должна обходиться без государственной поддержки. Во-вторых, Россия производит слишком много угля. Этот вывод основывался на том, что в 1990 г. она потребляла в два раза больше энергии на единицу валового национального продукта, чем средняя индустриальная страна мира. Внедрение более передовых технологий должно, по мнению авторов доклада, привести к сокращению потребности в угле. Однако в докладе не принимался во внимание тот факт, что ни одна индустриальная страна мира не живет в условиях такого холодного климата, как Россия, что неизбежно ведет к повышенным расходам топлива. Кроме того, сокращение потребности в угле прогнозировалось при отсутствии перспектив масштабного внедрения новых энергосберегающих технологий. Другой аргумент в пользу сокращения производства угля основывался на сокращении объемов производства в черной металлургии, замедления роста машиностроения и строительных отраслей. По прогнозам Всемирного банка к 2000 году спрос на уголь в России должен был упасть в сравнении с 1990 г. на 50% и увеличиться к 2010 г. максимум до уровня в 60%. Другой прогноз, разработанный западными экспертами, называл 40%. Компания «Росуголь» была на этом фоне предельно оптимистична: в 1993-1994 гг. угольная промышленность России достигнет минимальной отметки в 75% от уровня 1990 г., а к 2000 г. восстановит его.

В рекомендациях Всемирного банка была заложена опасная ловушка: они увязывали производство угля и соответственно количество шахт с тенденциями развития металлургической промышленности, находившейся в глубоком кризисе. Выведение долгосрочных тенденций развития металлургии на основе экстраполяции с небольшими корректировками кризисного уровня означали закрытие «лишних» шахт. Поскольку же шахту закрыть гораздо легче, чем построить новую, то изменение конъюнктуры на рынке угля (прежде всего в результате оживления металлургии, машиностроения и строительства) уже не могло бы привести к адекватному росту производства угля. Соответственно российская экономика столкнулась бы в будущем с альтернативой: либо отказаться от восстановления производства в тяжелой промышленности, либо обеспечивать это восстановление за счет импорта угля.

В докладе экспертов МБРР предлагались три сценария развития Воркуты на период 1993-2000 гг.

Сценарий А. Производство угля будет составлять 16 млн. тонн в год, то есть примерно на уровне 1992 г. Рост производительности труда обеспечивается более эффективным использованием имеющихся шахт и открытием новых. Три шахты закрываются, а вместо них строится одна новая с уровнем производительности труда, равным лучшим воркутинским стандартам. Реализация такого сценария потребует более трех лет.

Сценарий В. Производство угля составляет 12 млн. тонн в год. Производительность обеспечивается сокращением избыточной рабочей силы на существующих шахтах. Закрываются 4 шахты. При этом никаких новых шахт не вводится в строй до 2000 года. Процесс адаптации к новым условиям занимает более пяти лет.

Сценарий С. Производство угля составляет 8 млн. тонн в год. Закрываются 8 шахт, и ни одна новая не вводится в строй до 2000 года. Процесс адаптации занимает 7 лет.

Авторы доклада предполагали, что Воркута имеет «огромный потенциал» роста эффективности производства угля. Однако при этом почти неизбежно существенное сокращение уровня занятости к концу десятилетия по меньше мере на половину, а в худшем случае – на ?. При этом подчеркивалось, что «наиболее реалистичный сценарий развития спроса на уголь и изменений в производительности труда означает сокращение занятости до 50-75%». Авторы добавляли, что «перспективы развития других видов экономической деятельности в Воркуте очень ограничены в силу сурового климата и удаленности от основных рынков.

Этот доклад в сокращенном варианте был включен в общий доклад Всемирного банка. Текст этого доклада западные коллеги переслали в Республику Коми, где он и был опубликован в одной из газет.

Через несколько месяцев после появления этого проекта – летом 1994 г. - я участвовал в интервьюировании управленцев разного уровня и профлидеров в Воркуте и Кузбассе. Никто из них не видел этого доклада, лишь некоторые осторожно замечали, что краем уха слышали о его существовании. В то время как западные средства массовой информации, опираясь на оценки экспертов, с тревогой говорили об огромных социальных проблемах, которые стоят на пути движения угольной промышленности России к рынку, в самой России царило благодушие. Эксперты Всемирного банка, посетившие Воркуту в 1993 г., с удивлением отмечали: среди руководителей объединения «Воркутауголь» господствует убеждение, что масштаб сокращений будет незначительным и что освобожденные рабочие без особых проблем будут поглощены другими шахтами. Мои наблюдения этого времени подтверждают эти слова.

И это не случайно. Авторы проекта и их российские союзники, видимо, опасались серьезного социального протеста в ответ на него. По словам главы Республики Коми Ю.Спиридонова “в первом варианте доклада были обозначены такие “перспективы” Печорского бассейна, что оторопь брала” (Спиридонов 16.05.07).

Этот доклад МБРР, когда он все же стал достоянием гласности, вызвал довольно резкую критику многих специалистов угольной промышленности, Республики Коми, Воркуты и за рубежом.

В дальнейшем эта критика была учтена и даже внесена в новый вариант доклада, который приобрел гораздо более реалистический вид.

Однако в России, особенно в угольных ее регионах, у многих сложилось впечатление, что с помощью таких рекомендаций Запад стремится устранить конкурента в лице российской угольной промышленности с мирового рынка.

Однако не все согласны с идеей “империалистического заговора”. Как сказал Ю.Спиридонов, “у меня нет оснований давать столь резкую оценку предложениям МБРР... Последний вариант предложений по реструктуризации отрасли правительство России приняло с учетом этих рекомендаций” (Спиридонов 16.05.97).

Постепенно к середине 1990-х годов в российской политической элите возобладала идея, что Воркута должна сохраниться как центр угледобывающей промышленности, но в новом более эффективном виде.

В феврале 1996 г. Межведомственная комиссия по социально-экономическим проблемам угледобывающих регионов утвердила Программу социально-экономического развития и реструктуризации производства Печорского угольного бассейна. Это была первая программа такого рода в угольной промышленности России. В ее основе лежит идея, что Печорский угольный бассейн сохранится и будет развиваться за счет реструктуризации, закрытия неперспективных шахт, модернизации остальных, а сокращаемые работники получат социальную защиту. Цель программы - вывод угольных предприятий региона к 2000 году на работу без государственных дотаций. В основу программы был положен расчет Московского института конъюнктуры рынка угля: в 2000 г. минимальная потребность в Печорском угле составит 21,3 млн. тонн, а при оптимальном развитии экономики страны - 26,6 млн. тон в год.

В 1996 г. было принято и начато реализовываться решение о снижении железнодорожного тарифа на перевозку угля на 40-60%, что существенно облегчило работу шахт.

Второе направление борьбы за обеспечение конкурентоспособности печорских углей - исключение из цены угля северных доплат к заработной плате и финансирование этой части затрат из федерального бюджета. Эта проблема приобрела особую актуальность примерно с 1994 г. Однако реализация этой цели оказалась гораздо более сложной.

В результате мощного давления рабочего движения, руководства угольных объединений и руководства Республики Коми в условиях предвыборной борьбы, делавших Ельцина и других членов его команды более чувствительными к просьбам избирателей, удалось получить согласие президента Ельцина и председателя правительства России В.Черномырдина на исключение северных доплат из цены угля. Был подписан соответствующий указ и постановление. Однако прошли президентские выборы и дело заглохло. Как объяснил Ю.Спиридонов, “но вот пройти через “частокол” отписок московских чиновников не удается до сих пор” (Спиридонов 16.05.97). Возникла стандартная ситуация: добрый президент и плохие чиновники.

Эта стратегия была воспринята и руководством Республики Коми.

В интервью 1997 года глава РК Ю.Спиридонов так ответил на вопрос относительно разговоров по поводу бесперспективности Воркуты:

“Если бы те экономисты, политики, которые говорят о бесперспективности Воркуты, хоть изредка интересовались бы состоянием дел на шахтах Заполярья, программами, которые принимаются сегодня в регионе, на уровне правительства России, может, и разговоров бы никаких не было.

Смешно же - мы в республике сейчас приняли решение - к 2005 году построить дорогу, открыть автомобильное движение в Заполярье. По своему значению это строительство вполне сравнимо с созданием железнодорожной ветки на Воркуту. Мы что, сумасшедшие - браться за строительство в никуда? Нет, Воркута не нами построена и не нам ее разрушать. Когда-то она спасла
экономику воюющего Советского Союза. И для российской экономики она служит и еще послужит верой и правдой.

А основа идеи ее “закрытия” - или злой умысел, или полнейшая некомпетентность” (Спиридонов 16.05.97).

ПРОБЛЕМЫ МИГРАЦИИ

Как бы не расходились подходы к судьбе Воркуты, в 1990-е гг., дебатировался выбор только между радикальным и умеренным вариантом свертывания города. Первый предполагает либо полное закрытие Воркуты, либо превращение ее в вахтовый поселок, второй предусматривает сохранение города, но в гораздо более компактном виде как населенного пункта, целенаправленно работающего на обеспечение угледобычи. Большинство властвующей российской элиты в конце концов пришло к выводу, что Воркута должна сохраниться, но в существенно сокращенном виде.

Смена миграционной модели

Воркутинцы всегда жили на чемоданах. В своем абсолютном большинстве они состояли из жителей других регионов России и Украины, которые приезжали в Воркуту на заработки. Проработав здесь 10-20 лет, накопив значительные денежные средства, большинство стремилось уехать в более южные районы, чаще всего к себе на родину, где накопленные в Заполярье сбережения позволяли купить жилье, а то и автомобиль. Для некоторых жизнь в Воркуте была жертвой во имя своего светлого будущего. В 1970-е гг. В одном из поселков мне рассказывали о шахтере, который 20 лет не выходил в отпуск и жил в почти пустой квартире, носил все время почти одну и ту же одежду (чтобы не тратить деньги зря). При этом государство не вкладывало своих средств в обеспечение миграции, так как большинство граждан были достаточно состоятельны, чтобы решить вопрос собственными силами. Воркутинец, проработавший до шахтерской пенсии на шахте, возвращался в родные места состоятельным по советским меркам человеком. Таким образом, миграционная модель основывалась на простом принципе: государство хорошо платило за труд в Заполярье, что позволяло работникам самостоятельно, без государственной помощи решать свои миграционные проблемы.

Попыткой облегчить решение этого вопроса стало Постановление Совета Министров СССР N765 от 19.08.82г. “О жилищно-строительной кооперации”, идеология которого основывалась на желании и возможностях граждан вкладывать личные сбережения в строительство жилья для себя и на государственной поддержке при организации жилищно-строительных кооперативов (ЖСК). В 1985-90 годах объединение “Воркутауголь” организовало строительство кооперативных домов для своих работников в других регионах страны. Объединение оформляло отводы земли, заказывало проектно-сметную документацию, заключало договора и затем организовывало ЖСК. ЖСК вносил 30% стоимости жилья для начала строительства. После освоения этих средств руководство ЖСК оформляло получение у государства кредитов в размере оставшихся 70% стоимости домов, которые затем возвращались жильцами государству в течение 25 лет. По такой схеме в 1985-90 годах объединение построило 14 домов, в которых получили квартиры более 1000 работников объединения. В то время стоимость квартир составляла от 6 до 15 тысяч рублей, а первоначальный взнос - от 3 до 5 тысяч рублей, поэтому работники были в состоянии сами финансировать строительство своих квартир (Алашеев и др. 1995).

При этом миграционная модель родителей оказывалась часто привлекательной и для их детей, которые не хотели уезжать с “пустыми карманами” и оставались в Воркуте и после отъезда родителей “немного подработать”. Часто этот период затягивался надолго. Поэтому при общей традиционной ориентации воркутинцев на отъезд здесь постоянно росла доля тех, кто родился в этом городе или в этом регионе: в 1995 г., по данным выборочного опроса, их доля составила 25%.

Табл.: Место рождения воркутинцев, 1995 г.

(По данным выборочного опроса) N=400 чел.

Республика Коми, Воркута	25%
Север и северо-запад России	6%
Центр России	16%
Волго-Вятский район	11%
Поволжье	6%
Урал	6%
Северный Кавказ	6%
Дальний Восток	5%
Украина	12%
Белоруссия	2%
Другие страны бывшего СССР	5%
Всего	400

(Алашеев, Борисов, Козина 1995).

В позднюю советскую эпоху (в конце 1980 - начале 1990-х гг.) дефицит, ставший тотальным поставил сбережения под сомнения. Начиная с 1990 года “Воркутауголь” прекратило строить кооперативное жилье в связи с резким ростом цен на квартиры (до 10-25 млн. рублей в 1993 г.) и увеличением ставок коммерческих кредитов при невозможности получения государственного кредита.

Гайдаровские реформы 1992 г. Превратили их в пыль воспоминаний. В результате снизились возможности самостоятельной миграции воркутинцев за счет собственных ресурсов. Возникла парадоксальная ситуация: государство через механизм инфляции ограбило жителей Заполярье, масса которых, выйдя на пенсию или по иным причинам оказавшись не нужными городу, превратилась в зависимых от государства мигрантов-иждивенцев, не способных за счет собственных средств выехать из Воркуты. Экономия вышла более чем сомнительная.

Реструктуризация угольной промышленности Заполярья на самых первых своих этапах получила ряд социальных гарантий в так называемом «законе о Северах». Согласно закону, работники закрываемых шахт и члены их семей получили право выехать из Воркуты за государственный счет в другие районы России, получить там бесплатно квартиру. Однако вопрос о том, откуда будут взяты деньги на выполнение этой программы остался без ясного ответа.

Эксперты Мирового банка, посетившие Воркуту, в своем докладе высказывали недоумение по поводу столь щедрых гарантий: «Нигде в мире нет такого положения, чтобы рабочие получали бесплатное жилье фактически в любой точке страны в условиях, когда экономические условия вынуждают сокращение рабочих мест, и трудно понять, почему Россия должна быть исключением» Правда, они делали оговорку относительно того, что условия жизни на Крайнем Севере особенно суровы, а в результате инфляции у работников Воркуты были фактически экспроприированы все их сбережения, которые позволили бы им решить свою жилищную проблему самостоятельно (Klugman 1993).

В дальнейшем развитие событий пошло в русле уже сложившейся российской традиции: гарантии никто не отменяет из политических соображений, но в то же время никто их и не выполняет, но уже из соображений финансовых.

Незанятое население города

Большинство экспертов в Воркуте в ходе исследования склонялись к мнению, что количество населения в городе чрезмерно, что нет необходимости держать в этих условиях столько людей, не занятых непосредственно выполнением главной функции города: производством угля и обеспечением этого производства. В 1991-1992 г. в Воркуте при общей официальной численности населения в 219 тыс. чел. 146 тыс. (66,66%) были в работоспособном возрасте, 60 тыс. чел. (27,4%) – были моложе работоспособного возраста, 13 тыс. (5,94%) – в неработоспособном возрасте.

В 1995 г. каждый четвертый житель Воркуты, по данным выборочного опроса (Алашеев и др.), оказался неработающим. Самую большую долю из них - 35% - составили неработающие пенсионеры (по данным статистики - 1/4 населения города), еще 10% неработающих оказались без работы по состоянию здоровья - в основном это инвалиды, 8% - матери, находящиеся в декретном отпуске или сидящие с детьми до 14 лет.

Из всех опрошенных неработающих 39% составили те, кого можно считать безработными. Однако лишь несколько человек из всех неработающих имели официальный статус безработных, т.е. состояли на учете в городской службе занятости, и еще меньше (1% от всего массива опрошенных) получали пособие по безработице. По статистическим данным, где на учете в службе занятости Воркуты на июль 1995 г. стояло около 4000 человек, т.е. примерно 2% от населения города.

54% безработных покинули свое последнее место работы по собственному желанию. Около четверти потеряли свое рабочее место по независящим от них причинам: 22% в связи с сокращением кадров, 15% - в связи с закрытием и ликвидацией предприятия. 7% безработных были уволены “по статье” трудового законодательства, т.е. за различные дисциплинарные нарушения. Таким образом, если зарегистрированная безработица в Воркуте составляла около 2%, но в реальности доходила до 10%.

Значительная часть безработных превратилась в устойчивую группу, члены которой либо не имеют шансов найти новую работу, либо ее не ищут. Так, почти половина опрошенных безработных находились в этом статусе более 1 года, 21% - более трех лет. Более 70% опрошенного неработающего населения женщины. Это объясняется двумя причинами. Во-первых, их гораздо больше мужчин среди безработных, поскольку они по закону раньше имеют право выйти на пенсию, во-вторых, большинство рабочих мест в городе с момента его основания имеет “мужской” характер, то есть на них женщин либо не принимают, поскольку это запрещено законом (подземные работы вообще, тяжелая работа для беременных и т.п.) или считается, что это “не женское
дело”, либо женщины сами на них не идут, рассматривая эти рабочие места совершенно “неженскими”. Поэтому проблема женской безработицы остро стояла в городе даже в 1940-1980-е гг. Созданные в те годы специально для женщин рабочие места (швейная фабрика, многие предприятия бытового обслуживания) в период кризиса 1990-х гг. Первыми оказались в ряду экономически несостоятельных. Кроме этого, неработающая женщина в нашей стране вообще, а в таких городах как Воркута особенно, рассматривается как вполне нормальное явление в отличие от такой патологии, как неработающий мужчина. Считается, что у женщины всегда полно работы и дома, в то время как мужчина должен быть кормильцем семьи, зарабатывающим деньги. Поэтому у семейных мужчин и женщин совершенно разный уровень мотивации в поиске места работы.

Структура занятого населения

Воркута исторически сложилась как город одного огромного предприятия – объединения «Воркутауголь». Все остальные предприятия и организации получали право на жизнь лишь в той мере, в какой они обеспечивали прямо или косвенно добычу угля. В 1992 г. около 83% занятых в сфере материального производства работали в объединении «Воркутауголь» или на шахте «Воргашорская».

Табл.: Структура занятости в сфере материального производства в 1992 г.

Предприятия			Чел.	В %
Воркутауголь			28 169	72,66
ш."Воргашорская"			3 897	10,0
"Печоршахтострой"			1391	3,59
Швейная ф-ка			947	2,44
Цементный завод			597	1,54
Хлебозавод			309	0,80
Пивзавод		152	0,39
Типография			48	0,12
ТЭЦ		1219	1,32
Ликеро-водочный з.			269	0,69
Воркутаэлектро			516	1,33
Проч.		307	0,79
Итого		38 768	100,0

Схема: Структура занятости в сфере материального производства, 1992 г.

Табл.: Отраслевая структура занятости в Воркуте, 1993 г.
Отрасли		Кол-во чел			В%
Всего		96 085		100
Мат. Пр-во								51 965		54,08
В т.ч.
Электроэнергетика								2 005		2,09
Деревообработка								677		0,7
Пр-во цемента								620		0,65
Пр-во стройматер.								1528		11,59
Пр-во одежды								968		1,01
Пищевая пром-ть								889		1,71
Полиграфия								43		0,04
Другие		2 893		3,01
Сельское хоз-во								389		3,4
Транспорт		8651		9
Связь		1051		1,09
Строительство								10480		10,91
Геология		2153		2,24
Торговля и общепит								5 871		6,11
Производств. Бытов.
обслуживание								390		0,41
Бытовое обслуж-е
населения		1 864		1,94
Социальная сфера								11 335		11,8
в т.ч.
Здравоохранение								5 571		5,8
Образование								4 961		5,16
Культура		541		0,56
Наука		262		0,27
Финансы		590		0,61
Гос. Управление								754		0,78
Другие		592		0,62

1 – «Воркутауголь»; 2- шахта «Воргашорская»

Табл.: Отраслевая структура занятости в Воркуте, 1993 г.
Отрасли		Кол-во чел			В%
Всего		96 085		100
Мат. Пр-во								51 965		54,08
В т.ч.
электроэнергетика								2 005		2,09
деревообработка								677		0,7
пр-во цемента								620		0,65
пр-во стройматер.								1528		11,59
пр-во одежды								968		1,01
пищевая пром-ть								889		1,71
полиграфия								43		0,04
Другие		2 893		3,01
Сельское хоз-во								389		3,4
Транспорт		8651		9
Связь		1051		1,09
Строительство								10480		10,91
Геология		2153		2,24
Торговля и общепит								5 871		6,11
Производств. Бытов.
обслуживание								390		0,41
Бытовое обслуж-е
населения		1 864		1,94
Социальная сфера								11 335		11,8
в т.ч.
здравоохранение								5 571		5,8
образование								4 961		5,16
культура		541		0,56
наука		262		0,27
Финансы		590		0,61
Гос. Управление								754		0,78
Другие		592		0,62

31% опрошенных в 1995 г. (Алашеев и др.) работающих воркутинцев работали непосредственно на шахтах, еще 12% - на различных должностях в системе объединения “Воркутауголь”. 33% оказались работниками бюджетной сферы. Однако имелись заметные различия между городом и поселками: в 47 % поселковых семей кто-либо работал на шахте, в то время как среди горожан доля семей, где есть работники шахт, составила лишь 13 %. Таким образом, и среди занятых далеко не все работают на обеспечение добычи угля.

Практически все они имели постоянное место работы: лишь 4% всех занятых отметили, что работают на временной работе. Причем для огромного большинства эта работа не только постоянная, но и единственная - лишь 6% всех работающих имеют временную или постоянную подработку. В то же время, половина опрошенных имеет дополнительную специальность, не связанную с нынешним местом работы, которой, в принципе, могла бы воспользоваться.

Однако в дискуссиях вокруг модели будущего развития Воркуты оптимальная структура занятых выглядит различным образом. Так, если Воркута должна стать чем-то вроде вахтового городка, тогда в рациональную структуру занятости вписываются лишь те рабочие места, которые связаны с добычей угля и небольшая часть - обеспечивающих территориальную организацию и порядок (администрация города, правоохранительные органы). Если же Воркута - это город с постоянным населением, прибывающим сюда пусть не на всю, но на значительную часть жизни, тогда почти при всех необходимых работниках шахт (в основном мужчинах) будут супруги, из которых далеко не все смогут устроиться работать в угольной отрасли: мало “женских” мест, а из имеющихся женщин не все имеют образование, позволяющее работать даже в конторах. Кроме того, в большинстве семей имеются дети, что создает потребность в детских дошкольных учреждениях и школах. Возникает система семьи, в которой нередко и неработающие бабушки с дедушками являются необходимым звеном. В результате Воркута в качестве города неизбежно будет иметь значительную часть населения, которое с точки зрения интересов угледобычи будет “избыточным”, “лишним”.

Осознание угрозы

Осознание угрозы потери рабочего места в результате реструктуризации угольной промышленности приходила к воркутинцам медленно. В начале 1990-х гг. слово «безработица» казалось предельно экзотическим, трудно вообразимым, поэтому редко кто примерял его непосредственно к себе. Ну, а примерявшие его не боялись, так как в большинстве не имели опыта жизни в этом статусе. Лишь к середине 1990-х гг., когда закрытие предприятий, сокращение рабочих мест стало реальностью жизни в Воркуте, все больше и больше людей стали примерять эту перспективу уже на себя.

Рис.: Самооценки перспектив потери работы в 1995 г.

N=400

(Алашеев и др. 1995).

При этом наименее уверенно чувствовали себя именно шахтеры: 46% из них ответили, что могут потерять работу в течение года. Примерно так же оценивали свои шансы работники объединения “Воркутауголь”, не занятые непосредственно на шахтах. Гораздо более оптимистично были настроены работники бюджетной сферы: лишь 20% из них считали, что могут потерять работу в течение ближайшего года

Однако на вопрос “Коснется ли Вас и Вашей семьи закрытие шахт, находящихся в городе?” - ответили “да” не только подавляющее большинство шахтеров и работников объединения “Воркутауголь”, но и значительное большинство бюджетников, а также остального работающего населения Воркуты. Только около четверти всех участников опроса считали, что закрытие шахт, находящихся в городе, не коснется его самого или его семьи. Особенно это характерно для шахтерских поселков, расположенных вокруг города, где шахты являются основным и почти единственным местом приложения рабочих рук. Если из городских жителей Воркуты, участвовавших в опросе, 44% считали, что закрытие шахт их коснется, то среди жителей поселков этот показатель составил около 80%. (Алашеев и др.).

Чемоданное настроение

Воркутинец - это человек, который постоянно держит наготове чемодан для отъезда теплые края. Однако традиционно проблема отъезда была частью сугубо личной стратегии: накопили денег - уехали, когда подвернется подходящий момент. С падением престижа Севера все больше индивидов стали приходить к выводу о том, что теперь уже нет смысла жить в таких условиях. Однако вплоть до середины 1990-х гг. Это был преимущественно фактор личностной стратегии: вопрос отъезда увязывался с собственным решением. сохраняли верность традиционной стратегии, потенциал которой, правда, был сильно подорван инфляцией, уничтожившей все накопления. Однако по мере того как идея радикального свертывания угольной промышленности Заполярья стала достоянием гласности и начали обсуждаться планы закрытия шахт, все больше и больше людей стали осознавать, что они теряют способность управлять своей судьбой. Многие стали воспринимать угрозу потери работы не по собственному желанию без шансов найти новую равноценную и без денег позволяющих уехать, как весьма реальную. Таким образом, чемоданные настроения стали проявлением коллективного сознания. Главная причина состоит в том, что стратегия личного выбора сменилась фактором выталкивания из Воркуты такими внеличностными причинами, как экономический кризис и реструктуризация угольной промышленности. Индивидуальные приезды и отъезды стали перерастать в тенденцию к коллективному бегству.

В 1994 г. в Воркуте сложилось ярко отрицательное сальдо миграции ,составившее 8,2 тыс. человек (приехало 9,8 тыс., выехало за пределы 18 тыс. Человек). Практически все опрошенные (за исключением 3%) имели сформированное мнение по поводу переезда из Воркуты, причем большинство из них (61%) выразило желание своей семьи уехать из города в ближайшие 2-3 года . Те же, кто пока не собирается выезжать (36%), не отвергают вообще такую перспективу , а лишь связывают ее с более отдаленным будущим. Один из возможных подтекстов этой позиции - уезжать пока не собираюсь не потому, что нет желания, а потому, что по каким-то причинам нет возможности (Алашеев и др. 1995).

Поскольку реструктуризация бьет прежде всего по угольной промышленности, то ощущение бесперспективности продолжения работы в Воркуте острее всего ощущают шахтеры, четче всего проявившие в ходе опроса чемоданные настроения.

Табл.: Готовность к переезду и отраслевая принадлежность

	Готовы переехать	Не готовы переехать	Всего, чел.
Шахтерская семья	71%	29%	148
Нешахтерские семьи	58%	42%	238

(Алашеев и др. 1995)

Удельный вес потенциальных мигрантов выше 50 процентов во всех возрастных группах опрошенных, хотя между группами есть заметные колебания. Настроены на переезд и люди с разным стажем проживания в Воркуте. Правда, есть и исключение: среди тех, кто живет в Воркуте менее 10 лет количество желающих остаться больше, чем планирующих отъезд (Алашеев и др.). Последний факт объясняется политическими причинами: льготы, связанные с закрытием шахт предоставляются (если не считать Хальмер-Ю) только ветеранам, поэтому уехать сейчас значит потерять все права на привилегии, частично заработанные в течение ряда лет. У этой группы есть еще шансы реализовать свою жизненную стратегию посредством работы на сохраняющихся рабочих местах и отъезда после получения права на льготы.

Диаграмма: Что удерживает в Воркуте

(Алашеев и др. 1995).

Жилищные условия и миграционная стратегия

Традиционная миграционная модель включала в себя в качестве важного компонента жилищную стратегию индивида. До тех пор, пока Воркута была местом хороших заработков, сюда стремились приехать на временное жительство из многих мест. Притягательность Воркуты была причиной довольно высокого уровня конкурентоспособности местных квартир на нелегальном рынке страны. Люди, решившие “сделать себя” на Севере, могли довольно сносно поменять жилье в более южных и даже в престижных городах страны на Воркуту. Потом, когда подходил пенсионный возраст, не составляло большого труда поменять квартиру в Воркуте на квартиру в другом городе, а при наличии денег для доплаты такой обмен мог привести к существенному улучшению жилищных условий. Для тех семей, где дети решили повторить жизненную стратегию родителей, не было необходимости избавляться от квартиры в Воркуте: она переходила детям, а родители к этому времени имели достаточно денег, чтобы приобрести жилье в недорогом южном городе.

С началом кризиса Воркуты ситуация резко изменилась. Кольцо миграции “город N - Воркута - город N” потеряло былой смысл: поток желающих поменять свое жилье на Воркуту резко иссяк. В то же время поток желающих уехать из Воркуты резко возрос. Естественным результатом стало не менее резкое падение цен на воркутинское жилье на уже легальном рынке квартир. Поэтому для многих семей наличие хорошей квартиры стало бременем, сдерживающим возможность отъезда из Воркуты: и уехать хочется, и продавать квартиру за смешные деньги не хочется. Те же, у кого жилищные условия неудовлетворительные, прощание с Воркутой не столь болезненное.

Как показал опрос 1995 г., лишь 15% из тех, кто собирался уезжать, считали свое жилье хорошим, в то время как среди предпочитавших остаться такую оценку своему жилью дал каждый четвертый. В группе неудовлетворенных качеством жилья желающих уехать было примерно в 2 раза больше, чем планировавших остаться, тогда как среди довольных жильем соотношение равное (Алашеев и др.).

Субъективные ограничения возможностей поменять работу

Табл: Ответы на вопрос “Если вам придется поменять работу, то на какую вы бы согласились?”

	Шахта	Бюджетная сфера	Другое
На любую работу с тем же заработком	54%	33%	42%
Согласен на некоторое понижение заработка, лишь бы сохранить ту же специальность	11%	18%	15%
Попытался бы открыть собственное дело	2%	5%	4%
Согласен на любую работу	7%	8%	14%
Другое	9%	12%	8%
Затрудняюсь ответить	18%	24%	17%
Итого	93	97	72

(Алашеев и др. 1995).

Переезд: конструирование мечты

Воркутинцы мечтают об отъезде в более или менее отдаленном будущем. Какой же рисуется эта мечта?

В ходе опроса 1995 г. выявилось, что мечта большинства состоит в получении жилья в небольшом городе. Правда, часть воркутинцев отклоняются от нее в одну и другую сторону: для 18% - это сельская местность, для 24% - большой город.

Этот город мечты расположен для большинства в исторической части России: Центр, Волго-Вятский, Поволжский регионы. Многие помещают город своей мечты в те края, откуда он уехали в поиска счастья. Правда, для части малая родина не столь привлекательна. Так, половина уроженцев Украины предпочла бы остаться в России, что можно объяснить сложностями, возникшими в результате разделения России и Украины государственной границей (проблема пенсий, например). Из 56 уроженцев Республики Коми лишь 7 поместили город своей мечты в этом же регионе. Это можно объяснить, тем что основная масса в этой группе это не коренные жители, а те кто родился в семье мигрантов, где не никогда умирала мечта уехать в теплые края. Поэтому для них идея поменять Воркуту на другой холодный, хотя и не в такой мере, город - звучит нелогично. Город воркутинской мечты находится в хороших климатических условиях, там можно завести свое хозяйство (пусть не для пропитания, но хотя бы для души). В этом отражается вечная мечта воркутинцев часто видеть зелень и пореже - снег. В этом городе или неподалеку живут родственники (стремление преодолеть характерную для северян-мигрантов оторванность от своей родни). С этим условием связано и наличие возможности для обучения детей, что важно как для будущего детей, так и для родителей, которые могут избежать благодаря этому разлуке с ними. Поскольку многие воркутинцы собираются уезжать не в юном возрасте, то важно наличие возможностей для лечения.

Диаграмма: Предпочитаемые типы поселения

(Алашеев и др. 1995)

Диаграмма: Важнейшие факторы выбора города своей мечты

(

(Алашеев и др. 1995)

Выделение жилья (квартиры или дома), либо денежная компенсация на его приобретение является для жителей Воркуты основным требованием, предъявляемым государству. Это желание высказали 73% участников опроса 1995 г. (291 человек). Следует отметить, что практически во всех случаях это - намерение получить "запредельное жилье" (за пределами Воркуты). Только 4% ответивших на вопрос (13 человек) имеют в виду улучшение своих жилищных условий в пределах Воркуты. Во многих анкетах жилье фигурирует в самых разных комбинациях с другими видами ожидаемой помощи. Чаще всего это:

квартира + переезд + компенсация за потерю рабочего места

квартира + переезд

квартира + обустройство

квартира + переезд + обустройство

(Алашеев и др. 1995).

Расстояние от города мечты до Воркуты

Город воркутинской мечты, как можно судить и по данным опроса 1995 г., и по материалам моих наблюдений и интервью, расположен весьма далеко от Воркуты не только в физическом но и социальном пространстве, иначе говоря, он ближе к облакам, чем к земле.

По данным опроса 1995 г. (Алашеев и др.), лишь 6% желавших выбраться из Воркуты ответили, что у них имеется жилье в другом регионе, хотя возникают некоторые сомнения в абсолютной правдивости респондентов в данном случае. Каждый четвертый из настроенных на отъезд уже числился в очереди на переселение, но шансы на продвижение в очереди - вопрос дискуссионный. Лишь 4% опрошенных рассчитывали только на свои силы и у них было место, куда можно переселиться. Еще у 3% респондентов было жилье в другом регионе, но не было средств на переезд. У всех остальных проблема с жильем висела в воздухе. 19% опрошенных считали, что у них не хватит денег на переезд и обустройство даже при условии выделения им квартиры или компенсации. Основная масса желающих переселиться из Воркуты была ориентирована на предоставление квартиры (45%) или на выделение денежной компенсации на приобретение жилья (24 %). Причем подразумевается компенсация, полностью покрывающая затраты на покупку квартиры. Частичная же компенсация устраивает только 5% респондентов.

Компенсации на переезд и обустройство назвали в ходе опроса 1995 г. 275 респондентов, поскольку это представлялось серьезной проблемой: в 1995 г. стоимость отправки одного контейнера составляла 3-4 млн. рублей, а для лиц, достигших пенсионного возраста, льготный тариф на отправку 5-тонного контейнера составлял 900 тыс. руб., 3-тонного - 600 тыс. руб. Стоимость одного железнодорожного билета до Москвы - 270 тыс. руб. Таким образом, реальная стоимость переезда семьи из трех человек составляла в среднем 4-5 млн. руб.

Таким образом, большинство воркутинцев строили свою мечту в расчете на государство, которому к 1995 г. никто уже не верил. Мечта строилась на фундаменте фундаментальных сомнений.

Табл.: Численность работников шахт, 1992 г.

Шахты	Численность работников
Перспективные
Северная	2929
Воркутинская	2414
Аяч-Яга	1352
Комсомольская	2784
Октябрьская	1784
Заполярная	2224
Центральная	1483
Неперспективные
Хальмер-Ю	1347
Южная	1416
Юньга	1653
Юр-Шор	1117
Промышленная	1084

Закрытие «Хальмер-Ю»

Первой шахтой, подлежавшей закрытию, стала “Хальмер-Ю” - самая северная и самая неперспективная в условиях рынка шахта Печорского угольного бассейна. Целесообразность ее закрытия было наиболее очевидным, хотя сомневающихся все же тоже было немало. Закрытие Хальмер-Ю - шахты и заброшенного в тундре поселка - должно было иметь политический характер: удачное проведение этой операции могло убедить жителей не только Воркуты, но и всего Севера, что в реструктуризации нет ничего страшного, более того она позволяет реализовать извечную мечту жителей Крайнего Севера: вернуться в пригодные для жизни регионы достаточно состоятельными, чтобы приобрести там жилье и начать новую жизнь в тени цветущих деревьев. Удачное проведение переселения должно было создать социальную базу поддержки новой политики в отношении Севера.

Осень 1995 г. - это время завершения ликвидации поселка, существовавшего вокруг шахты «Хальмер-Ю». Закрытие проходило с ориентацией на мировые стандарты, что потребовало огромных финансовых и материальных ресурсов, объем которых еще более возрос в силу отсутствия сколько-нибудь четкой системы их распределения. Хальмер-Ю должен был стать моделью закрытия других шахт. Однако очень скоро выяснилось, что это невозможно. Поэтому при обсуждении перспектив закрытия других шахт Воркуты руководители объединения и «Росугля» регулярно повторяли тезис, звучавший как лозунг: «Второго Хальмер-Ю не будет!»

К концу октября 1995 г. было полностью прекращено финансирование ликвидации поселка и шахты. В последний период его существования там сложилась катастрофическая ситуация. В зимнее (по воркутинским меркам) время была отключена котельная. Оставшиеся в поселке около сотни семей (ранее проживало 5 тыс. жителей) отапливали свои помещения с помощью электронагревательных приборов. С 23 октября в поселке было введено чрезвычайное положение. На железной дороге, связывающей Хальмер-Ю с Воркутой, был введен специальный пропускной режим. В результате немало людей, выезжавших на место нового жительства, столкнулось с невозможностью вывезти оставленные в поселке вещи. Ликвидация поселка несколько опередила подготовку базы для переселения его жителей, поскольку Минфин и Минтопэнерго России, компания «Росуголь» затянули выделение средств на эти нужды. Лишь после вмешательства премьера В.Черномырдина в октябре поступила часть средств - 12 млрд руб.

Окончательная ликвидация Хальмер-Ю проходила с помощью ОМОНа. Вышибались двери, людей насильно загоняли в вагоны и вывозили в Воркуту. Отсутствие энтузиазма части последних жителей поселка вполне понятно: новое жилье им еще не предоставили, некоторые получили недостроенные квартиры. Переселение же их в общежития и гостиницы Воркуты делает их заложниками обещаний властей, которым мало кто верит.

Хальмер-Ю к началу ноября закрылся. Прекратилось движение поездов на участке Воркута - Хальмер-Ю (последний поезд прошел 30 октября). В гостиницах и общежитиях Воркуты расселилось немало последних жителей поселка, тратящих свои компенсации в ожидании окончательного переселения.

В рамках программы закрытия шахты “Хальмер-Ю” было переселено из поселка 1539 семей с выплатой компенсации, связанной с переселением (Спиридонов 16.05.97)..

Результат закрытия Хальмер-Ю был совсем не тот, который планировался. Да, действительно, основная масса жителей поселка была переселена в пригодные для нормальной постоянной жизни регионы и обеспечена необходимым жилищным минимумом, средствами для обустройства на новом месте. Однако идея была реализована, с одной стороны, совсем по-советски: при минимуме порядка и организованности. С другой стороны, это была уже сугубо постсоветсткая акция, какие во всем мире обозначают словом “панама” - именем компании, ставшим нарицательным и широко использующимся для обозначения афер в форме проектов, при реализации которых много частных лиц хорошо греют руки. В результате закрытие Хальмер-Ю стало чересчур дорогим мероприятием, чтобы можно было и в дальнейшем следовать этому образцу. Никакой российский бюджет не выдержит, если все шахты закрывать с таким количеством гарантий и злоупотреблений. Поэтому главный вывод, сделанный руководством всех уровней и регулярно звучащий при обсуждении проблем закрытия, звучит просто: “Второго Хальмер-Ю не будет!”

ЗАБАСТОВКА НА ШАХТЕ «ПРОМЫШЛЕННАЯ» ОСЕНЬЮ 1995 ГОДА: АНАТОМИЯ КОНФЛИКТА

Закрытие шахт в Воркуте сопровождалось многочисленными большими и малыми конфликтами. С целью показать их анатомию здесь приводится анализ одного из первых крупных конфликтов, связанных с борьбой шахтеров за закрытие шахты «Промышленная» по разработанным самими властями правилам.

В основе конфликта на “Промышленной” лежало противоречие между курсом на явочную (то есть противоречащую закону) дешевую модель закрытия неперспективной шахты и надеждами ее работников на так называемое «цивилизованное» ее закрытие. Эти надежды подпитывались наглядным примером закрытия шахты и поселка Хальмер-Ю на основе внушительной и весьма щедрой по нынешним временам программы социальной поддержки. Хотя руководство объединения «Воркутауголь» и компании «Росуголь» постоянно предупреждало, что «второго Хальмер-Ю не будет», надежда на то, что «просто так» шахты закрывать не будут, была жива и сильна.

Курс на явочное закрытие шахты

Однако закрытие шахты «Промышленная» стало вестись в явочном порядке без ее объявления. В результате рабочим трудно было понять то ли закрытие уже идет, то ли еще нет. Была прекращена проходка, а проходческий участок был переведен на другую шахту. 6 января 1995 г. генеральный директор объединения «Воркутауголь» Ю.Лобес выпустил приказ о прекращении эксплуатации 414-й лавы пласта Мощный в силу сложных геологических условий. По этому приказу, согласованному с руководством НПГ и НПРУП Воркуты, с 1 февраля 1995 г. сокращался участок №12, а все его работники переводились на другую неперспективную шахту «Юр-Шор» с сохранением очередности на получение жилья на шахте «Промышленная». В этот момент в коллективе шахты стали заметны признаки беспокойства.

Однако принятие технико-экономического обоснования закрытия шахты укрепило начавшую угасать веру, что все будет сделано «цивилизованно».

В то же время в ТЭО оказался включенным пункт, который посеял иллюзию, что хотя и в ослабленной форме, но вариант «Хальмер-Ю» снова будет повторен: предполагалось предоставить квартиру всем, проработавшим на шахте 10 и более лет.

Между тем закрытие шло полным ходом. Все больше работников переводились на другие шахты с формулировкой, предложенной юристом объединения: «в связи с предстоящим закрытием предприятия». Для непосвященных эта формулировка казалась достаточно убедительной и успокаивающей. Однако к осени кто-то разъяснил коллективу, что такая формулировка не имеет юридической силы и никого и ни к чему не обязывает. Коллектив почувствовал вполне реальную опасность, что всех разбросают по другим шахтам с такой неофициальной формулировкой, давая возможность руководству отрасли ликвидировать шахту без социальных компенсаций ее работникам.

Велась ли руководством «Росугля» и объединения «Воркутауголь» работа по подготовке гарантий и компенсаций или не велась - с точки зрения анализа причин конфликта это не имеет никакого значения, поскольку даже если эта работа и велась, то ее результаты отсутствовали. Приказа о закрытии шахты от центральных органов управления не поступало, несмотря на то, что приближалась известная дата намеченного закрытия шахты: 1 октября 1995 года.

Назревание конфликта

7 сентября 1995 года на шахте «Промышленная» профкомы НПГ И НПРУП организовали собрание, на котором обсуждался этот вопрос. Директор шахты И.Н.Поникаров проинформировал собравшихся о состоянии дел на тот день. Было известно, что компания «Росуголь» выделила шахте 72 419 млн руб. на ее закрытие, в том числе 1,4 млрд - на ликвидацию предприятия, на поддержание жизнеобеспечения шахты - 1,7 млрд на выплаты компенсаций и социальной помощи - 4,8 млрд на выплаты пожизненного возмещения ущерба - более 60 млрд руб. Все расходы по демонтажу оборудования и его вывозу должны были покрываться шахтами, забирающими его. Переселение из Воркуты намечалось осуществляться в два этапа: (1) до 2000 г.; (2) до 2003 г. Директор также сообщил, что деньги выделены, но когда они поступят в Воркуту - не известно (формула управления ставшая почти классической: «Деньги выделить, но не прислать»). Отчет не дал ответа на наиболее важные вопросы. Не был назначен правопреемник ликвидируемого предприятия (объединение от этой роли отказывалось), не издан приказ о его закрытии, кроме того, возмущение вызвало сообщение о том, что планируется передать обязанности по выплате пособий и пенсий коммерческой фирме.

На собрании было решено, что поскольку руководству шахты не под силу отстоять интересы ее работников, то необходимо избрать представителей трудового коллектива для подключения к этой работе. В качестве ходоков были избраны Н.Гусев и В.Тукан, бывший председатель Воркутинского городского рабочего комитета, работавший на «Промышленной», а потом переведенный на «Комсомольскую». Во все органы власти страны был послан факсом текст резолюции конференции, в котором они предупреждались, что в связи с невыполнением правительством РФ своих обязательств коллектив шахты объявляет предзабастовочное положение. Конференция обратилась ко всем шахтам с призывом поддержать коллектив «Промышленной».

Как развивались события в московских кабинетах, сказать трудно. Но 21 сентября проект решения правительства Российской Федерации о ликвидации шахты был представлен на рассмотрение правительству. Генеральный директор «Росугля» Ю.Малышев уверил директора «Промышленной», что все будет нормально, и предложил ему возвращаться на шахту, пообещав, что постановление будет подписано 27 сентября.

В пятницу 22 сентября директор прибыл на шахту и доложил о результатах переговоров. Руководители обоих профсоюзных организаций встретили его информацию спокойно. Однако после ее дополнительного обсуждения втайне от администрации в срочном порядке началась подготовка акции протеста, поскольку обещание Ю.Малышева еще не было гарантией того, что правительство этот документ подпишет. Кроме того, этот документ решал вопрос лишь об оформлении акта закрытия, но оставлял открытым вопрос о социальных гарантиях и компенсациях. Выступление было решено не называть забастовкой, поскольку в положенные по закону сроки уложиться было уже невозможно, что сделало бы забастовку незаконной. В воскресенье вечером (24 сентября) руководители и активисты двух профсоюзов обсудили подробный план действий. Основная работа по организации ложилась на НПГ шахты.

Ход забастовки

На утреннем наряде в понедельник 25 сентября председатель НПГ шахты С.Зверев начал агитацию за забастовку. Поначалу его призыв не получил поддержки, но он спустился в шахту вместе с ремонтной сменой и там убедил начать забастовку (версия администрации). По другой версии забастовка была объявлена только внизу, чтобы не позволить администрации перекрыть доступ забастовщиков в шахту. В этот день в забастовке приняли участие примерно 40 человек.

Они объявили бессрочную акцию протеста и выдвинули следующие требования: (1) издать приказ о закрытии шахты с социальными гарантиями согласно подписанному протоколу межведомственной комиссии и технико-экономическому обоснованию на закрытие шахты, в котором закреплены права шахтеров, проработавших на "Промышленной" не менее десяти лет, на получение жилья за пределами Воркуты и другие социальные гарантии; (2) выделить денежные средства в полном объеме согласно защищенной смете за 1,2,3 кварталы; (3) организовать встречу с правительственной комиссией, имеющей полномочия по ликвидации шахты. Забастовщики заявили, что акция протеста прекратится только тогда, когда все их требования будут выполнены.

Днем на шахте состоялось собрание коллектива, на котором единогласно было решено поддержать требования, выдвинутые первой сменой и присоединиться к акции протеста. В течение дня в шахту спустилось еще 37 человек. Часть работников заявила, что поддержит акцию на поверхности. Однако в дальнейшем активные участники забастовки высказывали большие сомнения относительно того, что на поверхности имела место забастовка. В то время как акция в шахте проводилась в физически очень сложных условиях (холод, сырость, темнота), забастовка на поверхности сводилась к тому, что некоторые работники, отметившись на наряде в качестве бастующих, уходили домой отдыхать или пьянствовать. Администрация работала в полном составе.

В тот же день представители обоих профкомов шахты, собрав имевшиеся документы по ее закрытию, обратились в прокуратуру с просьбой организовать прокурорскую проверку. Заместитель прокурора, принявший их, в беседе высказал мнение, что коллектив добьется большего посредством забастовки и голодовки, чем через формальное прокурорское расследование. Однако документы были приняты. Сами же активисты высказались за то, чтобы использовать разные формы.

Вечером к бастующим присоединились и другие смены. В целом в этой акции протеста участвовали до 120 человек. Однако большинство спускалось под землю на короткий промежуток времени, были и такие, кто имитировал участие в забастовке. Стабильное ядро забастовщиков, по оценке руководителей акции, составляло порядка 40 человек, пробывших под землей большую часть времени. В последний день забастовки в ней принимало участие 13-14 человек.

Единственным заметным актом поддержки забастовки со стороны работников поверхности стала голодовка женщин, начавшаяся в начале октября и длившаяся для части из них до 18 дней. В ней приняли участие 13 работниц обогатительной фабрики, ламповой, погрузки, административно-бытового корпуса. С подачи местной прессы голодовка женщин была поставлена под сомнение. 19 октября было обнародовано признание заведующего медицинским отделом поселка Воргашор А.Крапивко в беседе с корреспондентом газеты «Заполярье» 19 октября. Согласно этой информации, участницы голодовки отказываются ежедневно сдавать анализы, а их поведение нетипично для голодающих в течение двух недель: они ежедневно ходили в баню, бегали по коридору, активно участвовали в собраниях. Участницы голодовки были крайне возмущены такого рода заявлениями, расценив их как попытку дискредитировать их акцию, и обратились за разъяснением к врачу, сделавшему такое заявление. Врач пришла к журналисту, требуя опровержения. Однако после того, как ей была продемонстрирована звукозапись ее интервью, она была вынуждена уйти, отказавшись добиваться опровержения.

ИТР и служащие остались в стороне от забастовки, если не считать некоторые сугубо символические акты поддержки в момент ее начала. Громких заявлений о своем отношении к забастовке они, конечно, не делали, но в частных беседах отзывались о ней очень скептически.

Забастовка закончилась 25 октября, продлившись целый месяц..

Реакция властей

Только после начала забастовки руководство компании «Росуголь» проявило открытый интерес к проблемам закрываемой уже в течение почти целого года шахты. Уже на следующий день забастовки, во вторник 26 сентября, на шахту из Москвы позвонил Ю.Малышев. С ним разговаривал В.Тукан, которому коллектив доверил ведение переговоров с центром. Ю.Малышев сообщил, что для обеспечения своевременной выплаты зарплаты на расчетный счет шахты отправлен один миллиард рублей. Одновременно он предложил закончить «бузу», назвав ее незаконной. В ответ на это В.Тукан возразил: акция является правомочной, поскольку вызвана незаконными действиями правительства и пообещал, что шахтеры будут продолжать ее до полного удовлетворения своих требований.

27 сентября 1995 г. вышло постановление российского правительства №969 «О ликвидации государственного предприятия «Шахта «Промышленная» (за подписью первого заместителя Председателя правительства РФ). Это было первое официальное решение о ликвидации уже почти ликвидированного предприятия. В нем содержались лишь самые общие положения:

1. Принять предложение Министерства топлива и энергетики РФ, Госкомимущества, Министерства экономики РФ и правительства Республики Коми о ликвидации предприятия.

2. Министерству топлива и энергетики РФ по согласованию с Государственным комитетом РФ по управлению государственным имуществом «обеспечить осуществление юридических действий, связанных с ликвидацией государственного предприятия Шахта «Промышленная» в соответствии с законодательством РФ.

2 октября 1995 г. был издан приказ Министра топлива и энергетики Российской Федерации №202. 3 октября появился приказ генерального директора «Росугля» Ю.М.Малышева, 6 октября - приказ генерального директора объединения «Воркутауголь» Ю.Р.Лобеса, 10 октября - приказ директора шахты «Промышленная» И.Н.Поникарова.

Со стороны администрации высказывается мнение, что приказы готовились до забастовки и были бы приняты и без нее. Однако руководители профсоюзных комитетов, забастовщики утверждают, что забастовка подтолкнула процесс принятия управленческих решений. Видимо, вторая точка зрения ближе к истине: если у правительства и «Росугля» в течение целого года не было времени подготовить приказы и закрытие предприятия велось явочным порядком, а потом вдруг в течение периода с 27 сентября по 10 октября был издана вся необходимая серия приказов, то такая оперативность не может не показаться неестественной для органов управления угольной промышленностью. Это дает основание сделать вывод, что по-прежнему лишь забастовка является единственным средством рабочих заставить руководство страны и отрасли услышать свой голос. Этот метод управления, с одной стороны, позволяет экономить средства в тех случаях, когда у рабочих не хватает решительности, организованности или имеется развитое чувство ответственности, реализма; с другой стороны, этот метод управления во всех случаях ведет к подрыву доверия к властям всех уровней, углубляет кризис управления.

Администрация шахты забастовке фактически не препятствовала, хотя явно и не помогала. Нередко действия директора носили противоречивый характер. Он стремился проявлять и дисциплинированность по отношению к вышестоящим инстанциям, и сохранять хорошие отношения с рабочими. Сбор средств, продуктов питания, теплой одежды был организован главным образом НПГ шахты, который получил поддержку со стороны ряда коллективов объединения. Средства для оказания помощи были выделены и городской организацией профсоюза угольщиков, правда, забастовка закончилась до их получения.

Переговорный процесс

Переговорный процесс между шахтой и «Росуглем» начался задолго до забастовки. Первоначально он велся лишь силами администрации при пассивном отношении к этому коллектива и обоих профкомов. Лишь в сентябре, когда стало ясно, что административный путь решения проблемы закрытия чреват серьезными социальными издержками, в команду, ведущую переговоры, были подключены помимо администрации и представители трудового коллектива.

Основным официальным документом, на который опиралась делегация шахты в своих требованиях, было технико-экономическое обоснование закрытия шахты, разработанное ведомственным Санкт-Петербургским НИИ и завизированное межведомственной комиссией по угольной промышленности. Самый многообещающий и потому взрывоопасный пункт ТЭО: предоставление жилья всем проработавшим на «Промышленной» 10 и более лет. Когда делегация шахты подняла в сентябре вопрос о его реализации, руководство «Росугля» от этого пункта отмежевалось, разъяснив, что межведомственная комиссия не имеет полномочий на закрытие предприятий и определение условий этого процесса, что ее права носят исключительно рекомендательный характер и не являются основанием для выплаты компенсаций и предоставления жилья. Представители шахты ознакомились с проектом постановления правительства о закрытии шахты и сделали к нему свои дополнения в сторону обеспечения социальных гарантий. Однако постановление от 27 сентября вышло без этих поправок.

Приказ генерального директора «Росугля» от 3 октября содержал уже конкретные мероприятия по социальным гарантиям и компенсациям:

1. «Заместителю Генерального директора компании «Росуголь» Попову В.Н. организовать работу по приобретению квартир в средней полосе России для переселения из г.Воркуты пенсионеров, инвалидов труда и семей погибших шахтеров ликвидируемой шахты «Промышленная» в соответствии со списком... Заключение договоров на строительство и приобретение квартир поручить объединению «Воркутауголь».

2. Обеспечить финансирование затрат на компенсацию высвобождаемым работникам ликвидируемой шахты, предусмотренную действующим законодательством и тарифными соглашениями.

3. Принять меры по трудоустройству на предприятиях г.Воркуты работников ликвидируемой шахты. «Трудоустройство произвести в соответствии с требованиями действующего законодательства по
специальности».

Для лиц трудоспособного возраста, не имеющих жилой площади, предлагалось предусмотреть выделение благоустроенных квартир в г.Воркуте в первом полугодии 1996 г. Для этого предлагалось «благоустроенные квартиры, высвобождаемые выезжающими пенсионерами шахты «Промышленная» выделять для очередников шахты
».

Это была довольно обширная программа, однако она далеко не соответствовала программе максимум забастовщиков и вместо переселения основной части работников шахты, в том числе трудоспособного возраста, предлагала такую перспективу лишь пенсионерам, а трудоспособным - только возможности улучшения жилищных условий в Воркуте. Не было в приказе и конкретных сроков, что давало основание подозревать, что этот приказ останется в значительной своей части пустой декларацией, к которым все уже привыкли. Это не устроило бастующих. Забастовка и переговоры продолжались.

То и дело переговорный процесс заходил в тупик. Затяжка с решением проблемы закрытия шахты, отсутствие прогресса в переговорах привели к политизации конфликта. В октябре руководители акции протеста выпустили заявление, в котором призвали жителей Воркуты, во-первых, бойкотировать выборы в Госдуму и развернуть предвыборную агитацию против блоков, в которых выдвигаются в качестве кандидатов в депутаты чиновники госаппарата; во-вторых, требовать отставки генерального директора компании "Росуголь" Ю.Н.Малышева и министра Минтопэнерго Р.Ф.Шафраника; в-третьих, распустить Госдуму досрочно до выборов, поскольку она не в состоянии издать законы, гарантирующие социальную защиту и права граждан России.

Однако, в конце концов «Росуголь» пошел на ряд уступок. Так, было обещано, что каждый работник ликвидируемой шахты будет получать 15 процентов средней зарплаты за каждый год стажа. К имеющим право на получение жилья были отнесены и так называемые «предпенсионники», то есть работники, которым остается два года до пенсии. Они должны заключить контракт, согласно которому будут дорабатывать до пенсии в Воркуте, а после этого получат государственные квартиры. Поскольку шансы забастовщиков получить что-то большее уже не просматривались, а сама забастовка пошла на убыль, то ничего не оставалось как принять эти результаты.

Отношение воркутинцев к забастовке

В целом отношение к забастовке на «Промышленной» со стороны населения Воркуты, всего коллектива самой «Промышленной», руководства НПГ и НПРУП города было далеко не однозначно. Одно из ключевых требований забастовщиков состояло в предоставлении квартир в центральной России для всех, кто проработал на шахте 10 и более лет. В условиях отсутствия целевого финансирования закрытия шахты многими это требование воспринималось как попытка урвать непомерно много из общего фонда квартир, предоставляемых Воркуте. Кроме того, цифра в 10 лет вызывала сомнения с точки зрения своей обоснованности. Раздавались голоса: «Почему это работник «Промышленной» должен получить квартиру после 10 лет, а я, отработав 20-30 лет? Почему они должны идти впереди всех?» Разъяснения лидеров забастовки относительно того, что они не претендуют на часть общегородского фонда, а добиваются лишь того, что положено в соответствии с ТЭО по закрытию их шахты, кажется, убедили далеко не всех. В Воркуте в очереди на переселение в 1995 г. стояли семь тысяч шахтеров, проработавших в объединении "Воркутауголь" от 20 до 40 лет. За год в эту очередь добавлялось еще более тысячи пенсионеров. А в 1995 г. компания "Росуголь" предоставила Воркуте всего около 400 квартир, построенных на государственные средства. На 15 октября в городе был назначен митинг солидарности с бастующей «Промышленной», но на него пришло чуть более десятка человек.

Городская газета «Заполярье» и местное телевидение провели в первой декаде октября экспресс-опрос, пытаясь выяснить реакцию жителей Воркуты на требование забастовщиков шахты «Промышленная» предоставить всем проработавшим там 10 и более лет квартиры вне города. Ни один из опрошенных на этом этапе забастовки уже не поддерживал ее. Особенно заметна была негативная реакция пенсионеров других шахт. В газету пришло больше сорока писем-откликов. При этом ни в одном из них не была высказана поддержка.

Гораздо больше сочувствия и понимания действия забастовщиков шахты «Промышленная» нашли у шахтеров других неперспективных шахт города, которым предстояло в ближайшее время столкнуться с теми же проблемами. Так, о своей солидарности в конце сентября заявили шахтеры шахты «Юр-Шор», пригрозив даже возможностью присоединения к забастовке. В знак солидарности 4 октября бастовала одна смена на шахте «Южная».

Руководство НПГ и НПРУП Воркуты поддержало акцию протеста на «Промышленной», высказавшись за закрытие шахт «цивилизованным» образом. Из забастовочных фондов были выделены средства на организацию подземного питания. Однако поддержка была заявлена в довольно общей форме и, судя по всему, не распространялась на отдельные положения забастовочных требований. Требование о предоставлении квартир за пределами Воркуты всем, кто проработал на шахте 10 и более лет, не нашло поддержки у профсоюзов города. Как сказал заместитель председателя Воркутинской федерации НПРУП А.Смирнов, «мы не можем ставить воркутинцев в неравные условия
». Во время переговоров городской делегации в Москве вопросы, касающиеся «Промышленной» были отодвинуты на задний план более злободневными проблемами, представлявшими интерес для всех работников объединения.

С помощью ряда депутатов Госдумы там в сентябре была организована пресс-конференция председателя Воркутинского городского рабочего комитета А.Хидирова относительно событий на шахте «Промышленная». На этой пресс-конференции он ознакомил журналистов с причинами и ходом акции протеста. При этом подчеркивалось, что закрытие шахты обусловлено внешними для России силами, демонстрировался доклад Всемирного банка, в котором предусматривалось закрытие ряда шахт Воркуты. Эта пресс-конференция была показана в выпуске новостей Общественного российского телевидения 27 сентября.

Реакция в Воркуте была негативной. Подземная группа бастующих направила во все средства массовой информации опровержение. По их мнению, Хидиров не знает проблем шахты, полномочий по выдвижению требований коллектива никто ему не давал. Это ничто иное, как фарс по выдвижению Хидирова в Госдуму, подчеркивалось в заявлении. Лидеры двух профсоюзов Воркуты (НПГ и НПРУП) также выступили с совместным обращением ко всем органам власти страны, структурам, их представляющим, общественным и политическим организациям, средствам массовой информации. Они предостерегали: не доверяйте председателю Воркутинского городского рабочего комитета А. Хидирову, который выступает на различных пресс-конференциях, в средствах массовой информации от имени и по поручению шахтеров Воркуты; фактически Хидиров уже долгие месяцы живет в Москве, в гостинице "Москва", оторвался от северян и их проблем. В обращении задавался и риторический вопрос: на какие средства живет он в гостинице, где проживают депутаты Госдумы?

Забастовка на “Промышленной” закончилась, как и большинство забастовок в Воркуте. С одной стороны, власти пошли на какие-то уступки. Но с другой стороны, уступки оказались гораздо меньше, чем требования. В третьих, после забастовки никто на “Промышленной”, как и в России вообще, не знал, в какой мере можно верить и тому, что было обещано в этот раз.

***

· Алашеев С., Борисов В., Козина И. Социальная ситуация в Воркуте сегодня - время ожиданий. 1995 г. (Рукопись). Опрос проведен в Воркуте и в двух близлежащих поселках в сентябре-октябре 1995 г. Было опрошено 400 человек, из них 300 жителей шахтовых поселков и 100 воркутинцев. В исследовании была применена трехступенчатая гнездовая систематическая выборка. То есть сначала были отобраны населенные пункты, типичные по удаленности от города, численности жителей и расположению вблизи закрывающихся шахт. Выбор жителей осуществлялся систематическим образом: из списков избирательных участках был опрошен каждый девятый избиратель в п. Октябрьский и каждый 17 избиратель в п. Советский.

· Спиридонов Ю.

“Республике крайне нежелателен массовый отъезд шахтерских семей //Заполярье. 1997. 16 мая. С.2.

· Klugman J, Hare P., and Proskuryakova T. Vorkuta – a town in the Far North. A paper. 1993.

Глава 6

БИТВА ЗА ЗАРПЛАТУ

ЗАДЕРЖКИ ВЫПЛАТЫ ЗАРПЛАТЫ КАК НОВАЯ ФОРМА ЭКСПЛУАТАЦИИ

В постсоветской Воркуте, как и в России в целом, зарплату стали не столько зарабатывать сколько выбивать или выпрашивать (выбор варианта зависит от силы и организованности тех, кто заработал, но не получил. На поверхности это представляется как сбой в системе производства и сбыта угля, но если проследить этот процесс в его развитии, то можно увидеть, что речь идет не о сбоях в системе, а о формировании новой системы производства, в которой задержка выступает как важный и обязательный элемент.

Этот элемент носит не случайный, а закономерный характер. Даже если бы в современной России вдруг был наведен идеальный порядок в расчетах, завтра же пришлось бы придумывать систему неплатежей. Расследования Минфина, грозные президентские накачки нерадивым чиновникам - это спектакль для наивных. Неплатежи в современной России выполняют ту же функцию, что в Англии - огораживание: при переходе от феодализма к капитализму землевладельцы сгоняли крестьян с земли, обеспечивая две предпосылки для формирования нового общества: концентрацию земли для крупномасштабного производства шерсти для промышленности и обеспечение промышленности дешевой рабочей силой бывших крестьян. Неплатежи - это не случайный, а системный элемент в процессе становления олигархического капитализма из разложившегося государственного социализма

.

К.Маркс, анализируя заработную плату, отмечал, что “рабочий оплачивается после того, как он доставил свой труд” (Маркс: 500). Иначе говоря, рабочий проработал с 1 по 15-е число и лишь после этого получает аванс, а зарплату лишь в начале следующего месяца. Это означает ни что иное, как бесплатное кредитование работником своего работодателя. В условиях нормальной рыночной экономики такой кредит предоставляется работником на 15-30 дней, хотя во многих странах, чтобы избежать этого явного надувательства, используется понедельная выдача зарплаты.

В условиях постсоветской России прибыль, которой рады западные собственники капитала, считается мизерной, за нее нет смысла бороться, если она не доходит до 30-100%. При этом такая норма рентабельности считается нормальной в условиях падающего на протяжении нескольких лет производства. Не удивительно, что одним из методов ее повышения стали задержки заработной платы: сначала они измерялись неделями, затем - месяцами. В октябре 1997 г. Задержки зарплаты по угольным предприятиям Воркуты достигли 5-8 месяцев. Задержки заработной платы являются принудительной формой беспроцентного кредитования работниками своих работодателей, формой обеспечения первоначального накопления частного капитала

. В условиях инфляции такая форма кредитования превращается в золотую жилу, в Клондайк российского капитализма. Если деньги вовремя не выплачиваются за уже проданный товар (рабочую силу), то их кто-то “крутит”, и они приносят кому-то хорошие дивиденды. Однако этот процесс чаще всего тщательно замаскирован, чтобы указать пальцем на того, кто разбогател таким путем. Однако имеется масса фактов, говорящих о том, что в течение ряда лет задержка проводки денег банками была чуть ли нормой. В дальнейшем сроки сократились, но суть дела не изменилась. И фраза “деньги выделены, но еще не пришли” звучала и в 1993, и в 1998 гг.

Если руководство предприятия задерживает зарплату своим рабочим и служащим, то оно получает кредит от них: по идее предприятие должно было бы остановиться, как оно остановилось бы без электричества, но рабочие продолжают работать, что вызывает неподдельное изумление у западных наблюдателей. Если металлургическое предприятие не расплачивается с угледобывающим предприятием по тем или иным причинам, оно получает кредит. Эта цепь может быть весьма длинной. При этом получаемые дивиденды на чужой заимствованный капитал не обязательно у всех участников цепочки выливаются в форме процентов на “прокрученные” деньги. Если предприятие не стало, несмотря на отсутствие зарплаты, то его руководство сохраняет свои рабочие места - материализованная форма дивидендов на терпение своих коллективов.

Задержки заработной платы в значительной мере являются формой бесплатного кредитования российского правительства

. Оно получает за счет неоплаченного труда работников не только отсрочку платежей, но и возможность эти деньги прокрутить (чаще всего в закамуфлированной форме) и получить доходы. В результате задержали зарплату трем работникам, а через несколько месяцев теми же деньгами, но уже с процентами оплатят 4-6 работников. Задержка выплат шахтерам, позволяет подкопить деньги и для финансирования бюджетников.

Неплатежи, задержки заработной платы выступили как один из решающих факторов сбивания инфляции за счет усиления эксплуатации наемных работников

. Позитивные итоги этой политики дали политические дивиденды правящему режиму. Возникла парадоксальная ситуация: чем дольше не платится зарплата, тем больше лавров присваивает правительство как борец с инфляцией. Ироничные критики правительства подсказывали, что если вообще не платить зарплату, то уровень инфляции упадет до нуля.

Возврат неплатежей приносит политические дивиденды тем, кто их вернул или выбил

. Ведь деньги не просто приходили к тем, кто заработал их давно, но их кто-то давал в нужный политический острый момент. Так, президент, вдруг узнавший в результате хождения в народ, что деньги вовремя не платят, стучал кулаком, обещал разобраться с нерадивыми чиновниками, и придержанная, прокрученная зарплата вдруг появлялась, усиливая любовь к справедливому правителю. В менее острые моменты раздачей зарплаты занимаются вице-премьеры, отыскивающие по сусекам пропавшие деньги. Деньги обычно возвращали в результате переговоров, в ходе которых “хороший” руководитель шел на уступки, войдя в положение рабочих, особенно активно возврат денег использовался для получения политических дивидендов во время выборов. Трудно избавиться от подозрения, что власти России очень заинтересованы приберечь невыплаченную зарплату и пенсии до решающих политических моментов (типа выборов), а затем выдавать уже с максимальной пользой, получая его благодарность в виде голосов.

Крохами славы питаются региональные лидеры, руководство объединения. Парадоксально, но объективно (то есть, возможно, неосознанно) неплатежи выгодны и профсоюзным лидерам угольной промышленности, поскольку борьба за их выколачивание отбивает даже у самых убежденных скептиков основания задавать традиционный вопрос и советской эпохи: “А зачем нам профсоюз?” На поверхности лежит ответ: зарплату люди получают только после титанической борьбы руководства профсоюзов, руководства ОАО «Воркутауголь». Разумеется, это отнюдь не означает, что профлидеры злорадствуют, узнав о задержках. Их борьба совершенно искренняя. Более того, они ничего не могут изменить в существующей системе, созданной не ими, и могут лишь выступать актерами в спектакле, играющими написанные для них роли. Но независимо от их мнения на сей счет, задержки зарплаты укрепляют их позиции.

Советская централизованная система не могла позволить себе такой механизм накопления как неплатежи. В той системе причиной всех причин была партия и её руководство. Как гласила шуточная поговорка советской эпохи, “прошла зима, настало лето - спасибо партии за это!” Задержка зарплаты могла создавать только негативный политический капитал руководителям страны. Постсоветское российское руководство в 1992 - частично в 1993 гг. Столкнулось с этой проблемой, так как оно стало главным неплательщиком. Однако приватизация кардинально изменила ситуацию. Государство как неплательщик в результате приватизации ушло в тень за бесчисленные спины предприятий и организаций, стоящих между ним и шахтерами

. Вина рассредоточилась по акционерным обществам, оказавшимся повязанными цепью неплатежей. В этой ситуации государство стало выступать больше в роли третейского судьи, а не обвиняемого.

Правда, государственные дотации работают против государства, поскольку они обнажают связь государства и неплатежей. Свертывание госдотаций не только экономит бюджетные средства, но и выводит государство из зоны социальных конфликтов из-за неплатежей.

Выбивание зарплаты

В период бури и натиска борьба шахтеров была направлена на повышение реальной заработной платы. С переходом к развернутому строительству капитализма цель стала гораздо более прозаичной: получить ту зарплату, которую уже начислили. Вокруг этой цели сконцентрировались усилия и руководства объединения, шахт, и профсоюзов. Возник гигантский механизм управления, который отнимал все силы и менеджмента, и профлидеров, не оставляя ни сил, ни времени на стратегию структурной перестройки и производства, и социальных отношений в ней.

Оплата труда, выступавшая ранее в форме труд – аванс - получка, к середине 1990-х гг. приобрела новые очертания: труд – конфликт - получка. Таким образом, конфликт вокруг задержки заработной платы стал неотъемлемым элементом механизма распределения: нет конфликта - нет зарплаты. Конфликт стал частью обязательного ритуала. Сезоны конфликтов с двух сторон стали примыкать к сезону отпусков, так как в целом на жизнь в городе мелких авансов большинству при рациональных тратах с трудом, но хватает. Отпуск же выбивает всех из колеи. Первый сезон конфликтов - май-июнь, то есть пора массовой подготовки к выходу в отпуск. Отсутствие выплаты зарплаты и отпускных срывает планы не только шахтеров, но и всех членов их семей, среди которых дети жестко скованы периодом летних каникул. Второй сезон конфликтов - сентябрь-октябрь, то есть время выхода из отпусков: все деньги растрачены и по возвращению порою просто не на что жить, а тут снова не платят.

Год превратился в регулярно и неизбежно, как зима и лето, сменяющиеся сезоны накопления задолженности, борьбы за ее ликвидацию, ликвидация задолженности, опять накопления задолженности и т.д. Возник бесконечный порочный круг с тенденцией к нисходящей спирали: задержки с каждым годом стали нарастать.

Председатель Совета федерации Росуглепрофа Воркуты Юрий Вишневский следующим образом описал этот механизм:

“...Только в июне (1997 г.) завершилась последняя общая забастовка горняков нашего города. Ее итоги позволяли надеяться, что ситуация стабилизируется. Однако кроме денег “выбитых” этой акцией протеста, практически никаких средств из федерального бюджета на поддержку угольной отрасли города не поступало. То есть все, чего мы добились, за два-три месяца было сведено на “нет”, мы вернулись к тому, с чего начинали”.

С 11 сентября Федерация Росуглепрофа начала коллективный трудовой спор с администрацией ОАО “Воркутауголь” (Хмылко 8.10.97).

Каждый мой приезд в Воркуту совпадал с той или иной фазой борьбы за получение зарплаты. И каждый раз я поражался оптимизму людей, вовлеченных в сизифов труд: Сизиф из древнегреческого мифа был обречен богами бесконечное число раз закатывать на вершину горы камень, который неизбежно скатывался назад, шахтеры Воркуты и их профлидеры, руководители обречены новой системой управления на то, что после каждой выбитой зарплаты неминуемо начнется ее задержка. И каждый раз люди радовались зарплате как победе. Выдача зарплаты становилась пиком ритуала празднования победы. Но еще больше всегда удивляло, что по крайней мере внешне лидеры шахтеров надеялись, что теперь-то это была последняя победа. Особенно усиливались эти иллюзии участием в ритуале победной зарплаты высших государственных чинов: вице-премьеров, а то и президента России. Я не думаю, что лидеры шахтеров действительно были столь наивны, чтобы верить лидерам России, но мне казалось, что они тщательно загоняют вглубь от посторонних глаз свой нарастающий цинизм, свое убеждение, что завтра все начнется сначала.

График: Просроченная задолженность по “Воркутауголь”

в 1997 г. (в млн.руб.).

(Госкомстат Республики Коми)

СТИХИЙНЫЕ ЗАБАСТОВКИ НА ШАХТЕ “ЮЖНАЯ”: ЗАРИСОВКИ

Если писать историю Воркуты 1990-х гг., то в ней одно из центральных мест займет описание событий связанных с выбиванием зарплаты: заработали, долго не платят, начались стихийные забастовки, профсоюзы и администрация объединения ведут переговоры, начинают поступать деньги по частям, пока празднуется победа, набегает новая задолженность и т.д. Даже простое описание сухих фактов, характеризующих этот рутинный процесс, заняло бы много страниц. Но поскольку все шло по кругу, приобрело такой же рутинный характер, как в нормальной стране получение зарплаты в кассе в точно известные дни, вряд ли такая история будет интересна. Мне показалось более важным описать технологию стачки и ее быт, которые не интересуют журналистов и поэтому проходит мимо их скупых сообщений о регулярной битве за зарплату. Ниже приводится детальное описание некоторых конфликтов на основе наблюдений. Бесчисленные стихийные забастовки на других шахтах проходили по схожим сценариям, хотя каждая из них имела и свой неповторимый колорит.

Шахта «Южная» расположена на окраине Воркуты. Заложена в 1943 г., введена в строй в 1944 г. Добывавшийся здесь в течение полусотни лет уголь шел в основном на городскую ТЭЦ и использовался для отопления города. Вокруг шахты - поселок, вся жизнь которого связана с шахтой. В 1994-95 гг. шахта рассматривалась как неперспективная и планировалась к закрытию.

Перспектива - закрытие шахты

Конфликты на «Южной» по поводу зарплаты возникали и развивались на фоне перспективы закрытия шахты. “Южная” была обречена на закрытие. Курс на реконструкцию угольной промышленности Воркуты, разработанный по рекомендациям Всемирного банка и скорректированный объединением «Воркутауголь», компанией «Росуголь» и ведомственными институтами, предусматривал закрытие нескольких неперспективных шахт: «Хальмер-Ю», «Промышленной», «Юр-Шор», «Юнь-Яга» и «Южной». Разговоры о неперспективности «Южной» были слышны давно, однако руководство шахты их игнорировало и пыталось некоторое время вести себя так, как будто все идет нормально. Наверху же вразумительного объяснения перспектив тоже дать не могли;

- В 1994 году, - говорит главный механик шахты, - мы запускали новую лаву под смешки окружающих: мол, еще не ясно будет или не будет существовать шахта. А лава пошла в тысячном режиме. И теперь она кормит шахту. Ленту, гирлянду для нее достали у кооператоров. Директор добился решения объединения: согласиться с администрацией «Южной» о необходимости доработки подготовленных к выемке запасов угля с сохранением на условиях самообеспечения численности работников не более 550 чел.

Однако в 1995 г. было принято технико-экономическое обоснование закрытия шахты, включавшее следующие положения, формировавшие духовный климат в коллективе. С 1 июня 1996 г. здесь должно было остаться 550 чел. На завершающем этапе должен был быть пробит ствол к шахте «Воркутинская». После этого для закрытия шахты должны были остаться человек 200. Финансирование работ по закрытию брала на себя компания «Росуголь». К 1997 г. шахта планировалась к полному закрытию.

Хотя решение было принято с учетом рекомендаций самых компетентных и авторитетных организаций, курс на закрытие «Южной» для руководителей шахты не казался сколько-нибудь обоснованным. Более того, его как-то и не принимали как реальную перспективу.

- Эту шахту закрывают каждую пятилетку. -. объяснял и.о.директора И.В.Гоменюк. - Наша шахта сейчас, - вторая в городе с точки зрения финансовых показателей. Это в значительной мере результат отсутствия проходки, требующей больших средств, но не дающей угля. Правда, у нас есть долги: 7-8 млрд. руб., но ведь шахта «Северная», которая считается перспективной, имеет все 77 млрд. долгов. Разговор об убыточности нашей шахты искусственен. Ссылаются на цену нашего угля. Это игра в цифры. Средняя цена угля по объединению - 174 тыс., у нас же после фабрики - 124 тыс. руб. По существующим нормам, для закрытия шахты нужна
экспертиза горных выработок, экономического положения. Кто это делал? Никто. Нас закрывают на ура. Нас сломал Горенок, бывший технический директор объединения, получивший все льготы и ныне уехавший из Воркуты в Тулу. У нас есть подготовленная лава. Действуют две лавы с отличными показателями. До 1998 года можно отработать две лавы, хотя, правда, одна не совсем готова. Но, судя по всему, идет целенаправленное уничтожение советской угольной промышленности... Ведь Россией правят из Гарварда... Конечно, наша шахта убыточна,
но я не в мире знаю бездотационных шахт
.

Сергей, бывший проходчик ставший рабочим вентиляции, дал схожую оценку планам закрытия «Южной»:

- Пусть сначала докажут, что это кому-то выгодно, кроме Горенка. Предлагают другую шахту, но туда - два часа на дорогу. Мне осталось до пенсии 2 года. И я отказался переходить. Закрытие выгодно Мировому банку, да США. Здесь был американский посол, который интересовался емкостью шахт с точки зрения возможности их использования для хранения ядерных отходов. И Запад
осуждать нельзя. Мы на их месте делали бы то же самое.

Тогдашний председатель НПГ «Южной» Н.Строенко в конце 1994 года дал такой комментарий механизма отбора шахт для закрытия:

- Нам никто не объяснил, почему первой для закрытия выбрана "Южная". В 4-м квартале 93-го закончилась лава, а новая пока не введена. Рабочие ходят по средней зарплате 4-го квартала. Перспектива не радужная, но такое случается с любой шахтой. Мощность пласта у нас - 1,5-1,7 метра. Лава может давать в сутки примерно
по 1 тыс. т. И пока по 30 тыс. в мес. даем. Почему закрывать? Правда, Горенок проговорился: "Вы свободолюбивые очень и мы вас - к ногтю". Закрытие нашей шахты - это решение объединением социальной проблемы устранения неудобных... Вывод был сделан по 4-му кварталу. Мы же предлагали судить по 2-му полугодию или всему году. Тогда "Северная" должна идти первой на закрытие, так как их технико-экономические показатели много хуже. А ЦОФ? Наша фабрика дает больше ЦОФ. Нам хватит угля на южном крыле до 2000г., а на северном - и того дольше
. Почему не пройти еще 0,5 км? Там вскрываются новые пласты. Здесь на 10 лет нарезано новых полей. Пусть докажут, что выгодно закрывать. "Юнь-Яга" - в худшем положении, но их поставили на 3-е место из-за поселка. Куда его девать? Думают построить там аэропорт, тогда люди переместятся работать туда. А "Южная" взяли потому, что она находится в городской черте и закрыть ее не столь болезненно.

Несмотря на то, что шахта должна быть закрыта согласно технико-экономическому обоснованию к 1 июня 1996 года, в ее жизни в 1995 году признаков конца не прослеживалось. К ноябрю еще не было приказа на закрытие предвидится. Схожая ситуация и по другим закрывающимся шахтам. Как сказал главный инженер «Юнь-Яги», «брякнули, что шахта закрывается к маю, но больше ничего не знаю».

Самый болезненный вопрос, связанный с закрытием: что делать с работниками шахты?

Численность работников шахты в силу планировавшегося ее закрытия в 1994-95 гг. несколько сократилась. Во второй половине 1994 г. на «Южной» работали 1020 чел. Но в 1994 г. работы по проходке были прекращены, а все проходчики были с 1 октября 1994 г. переведены на шахту «Аяч-Яга». Многие уходили на пенсию, на инвалидность. Их места заполнялись, но не в полном объеме. Хотя о предстоящем закрытии шахты знали уже все, но добровольно никто не уходил: «А вдруг будут давать квартиры?». Правда, директор пообещал тем, кто был переведен на «Аяч-Ягу», что при составлении списка очередников на получении квартир по закрытию шахты они будут в него внесены. Но кто теперь верит обещаниям?

В соответствии с планом закрытия шахты здесь как-то началось сокращение штатов. В третьем квартале 1995 г. сократили 13 чел. Директор стал просить руководство отменить приказ о сокращении, так так нет денег: при сокращении, согласно закону, предприятие должно выплатить пособие в размере трехмесячной зарплаты (при ликвидации - шестимесячной). С ним согласились.

Для женщин шахты проблема осложнялась еще и тем, что уходить в Воркуте некуда. В городе и раньше был дефицит женских рабочих мест, а сейчас он стал несопоставимо серьезнее.

- А почему вы не уходите? - спросил я начальницу отдела кадров.

- А куда я сама устроюсь? Не знаю. Буду уж сидеть до конца. Куда здесь пойдешь?

На 1 января 1995 г. на шахте работало 945 чел., на 1 ноября того же года - 863. За тот же период численность рабочих сократилась с 755 до 703. Прием новых работников велся, но вяло, да и желающих было не много, поскольку шахта уже была известна как неперспективная. Так, за ноябрь принято 5 чел., уволено 4. На всех участках прошли сокращения, но незначительные, например, в октябре сократили 1 рабочего и 2 ИТР.

На «Южной» в конце 1995 г. было много пенсионеров. Их перспектива в принципе была ясна: выход на пенсию и выезд из Воркуты. Однако от принципа до его реализации - долгий путь. Как показывал опыт других шахт, да и Воркуты в целом, основная масса пенсионеров оставалась в городе с нереализованным правом на переселение.

Работоспособная часть коллектива «Южной» должна была переводиться на другие шахты. Однако для многих это очень болезненный вопрос, так как другие шахты, готовые принять людей с «Южной», расположены весьма далеко от домов ее работников, поэтому перспектива получить работу в часе езды не кажется радужной.

Правда, рядом с городом находится шахта «Воркутинская». Однако там штаты заполнены. Они готовы взять к себе некоторых специалистов, например, главного инженера, но рабочие им не нужны.

Структура коллектива

Основными на шахте считались два добычных участка: NN 6 и 7. На обоих участках в ноябре 1995 г. было занято 174 чел.: 91 - на 6-м и 83 - на 7-м. Кроме того, там работали и ИТР: 11 - на шестом и 7 - на седьмом участках.

На шахте работало довольно много пенсионеров, вышедших на пенсию с учетом подземного стажа. В ноябре 1995 г. их насчитывалось 294 чел., причем 209 из них были заняты на подземных работах. Кроме того, 24 чел. - это инвалиды и работники с профзаболеваниями

Шахта традиционно считается мужским предприятием. Одни рабочие места закреплены как мужские на уровне законодательства, запрещающего женский труд под землей, другие - на уровне традиций, делящих труд на «мужской» и «женский». На «Южной» из 863 работников в ноябре 1995 г. насчитывалось 244 женщины, в том числе 210 занимали рабочие позиции. Женщины-рабочие были заняты в основном на обогатительной фабрике, на хозяйственных работах, на участке автоматизации и связи, единицы занимали штучные позиции, например, в общежитии. Были и исключения из правил: одна женщина занимала должность дежурного слесаря и, как говорили, хорошо работала.

В администрации шахты были профессиональные ниши, которые считались женскими. Например, расчетный отдел, бухгалтерия, отдел кадров - это чисто женские отделы. В ряде отделов должности не имели однозначной половой окраски. Так, в отделе техники безопасности работало два человека: мужчина и женщина. Женщины были вкраплены почти во все отделы. Однако сугубо инженерные отделы считались вотчиной мужчин. Основные руководящие должности на шахте занимались инженерами, прошедшими ступени карьеры под землей. Это, конечно, мужчины. Все начальники смен, выполнявшие диспетчерские функции, - это тоже мужчины. На руководящие позиции женщины пробивались лишь в не инженерных отделах. Так, замдиректора по экономике (одновременно и начальник отдела труда, нормирования и зарплаты) - женщина, главный бухгалтер, начальник отдела кадров - также.

Забастовки весной 1994 г.

(Зарисовки В.Борисова)

Продолжается празднование воркутинскими шахтерами Нового, 1994, года. Зима выдалась суровой и время застыло: на страницах платежных ведомостей - декабрь 1993 года - дата последней выдачи зарплаты. После пикетирования горняками Белого Дома наступила легкая оттепель. Начались перечисления правительства; то, что полагалось шахтерам по тарифному соглашению. В результате оттепели "накапало" каждому по 100-150 тысяч рублей. Это сумма, которую получили горняки за три месяца работы в арктических условиях.

Хроническая невыплата зарплаты стала причиной забастовки, стихийно вспыхнувшей 13 апреля на двух участках шахты "Южная". Не давая ситуации выйти из-под контроля, оба профсоюза, НПГ и НПРУП, поддержали выступление, и встала вся шахта. По словам ее директора, "это была самая спокойная шахта. После 1989 года уже не бастовали. Сейчас довели, уже невмоготу. Мы были вынуждены ввести у себя талонную систему, чтобы не имеющие денег рабочие могли питаться. Люди доведены до того, что берут в столовой по 2 «тормозка», чтобы кормить семью".

Ежедневно колонна бастующих, пересекая весь город, приходила к зданию объединения "Воркутауголь", где стояли с плакатами: "Правительство довело страну до обнищания", "Ельцин, ты нас предал", "Грабительские налоги - обнищание народа, кормушка для мафии" и т.п. Несмотря на то, что на всех шахтах идет сильное брожение, реальными действиями шахтеров поддержали только работники кукольного театра, подключившиеся к шахтерам у здания "Воркутаугля". Их главным требованием было "Прекратить обнищание культуры".

15 апреля состоялось совместное собрание председателей НПГ и НПРУП шахт Воркуты. Этому предшествовало обсуждение в кругу НПГ. Зампред городского НПГ Александр Мармалюков объявил, что большинством голосов принято решение выходить в трудовые коллективы и объявить забастовку до появления в городе руководителя «Росугля» Юрия Малышева, приезда которого ожидали 20 апреля. На последующей встрече лидеров профсоюзов с директорами шахт и представителями объединения "Воркутауголь" председатель НПГ г.Воркуты Никита Шульга зачитал обращение НПГ, основные идеи которого: Президент РФ уже не является гарантом выполнения обещаний правительства. Требования, начинавшиеся с угрозы бессрочной «глухой» политической забастовки с 16 апреля, включали в себя:

- объявление чрезвычайной экономической ситуации в Воркуте;

- отставку правительства;

- перевыборы президента.

Как обычно, не было единства между профсоюзами и городским стачкомом. Никто не возражал против политической забастовки, все были "за". Однако НПРУП предлагает подготовить ее к 1 мая, связавшись с другими регионами, и провести как общероссийскую; НПГ не веря в возможность общероссийского выступления, тем не менее настаивал на том, чтобы «положить» все воркутинские шахты со следующего дня; а председатель городского стачкома призывал ехать и останавливать шахты немедленно, поскольку "нечего ждать, забастовка уже идет!" Председатель теркома НПРУПа заявил, что в том случае, если на шахтах трудовой коллектив решит вступить в забастовку, председатели профкомов НПРУП поддержат это решение. В любом случае они не будут противодействовать усилиям председателей НПГ, поскольку те выполняют решение своего совета представителей. Вечером, 15 апреля, по российскому телевидению вновь было объявлено о продолжении политической забастовке на шахте "Южная". При этом прозвучала информация, что ВГРК поддерживает политическую забастовку и обвиняет оба профсоюза в соглашательской политике с администрацией. Несмотря на объявленное НПГ начало общего выступления, с утра 16 апреля забастовку поддержали лишь шахты "Промышленная" и "Аяч-Яга", да и то частично - бастовали по 1-2 участка. Ситуацию на шахтах было трудно назвать управляемой. Председатели обоих профсоюзов присутствовали на всех нарядах в начале каждой смены, поскольку в условиях постоянной напряженности решение прекратить работу могло спонтанно возникнуть в любой момент. То тут, то там были слышны возгласы недовольства и призывы "ложить шахту".

Разброд и шатания велики. Одни шахты смогли выплатить зарплату за январь-февраль и были готовы сделать оплату за март. На других до сих пор ждали январских денег, поскольку их потребители были не в состоянии платить за уголь. Не было единства и на шахтах. Так на "Северной" спустившиеся под землю 40 человек отказались подниматься на поверхность до тех пор, пока их участку не выплатят зарплату. Директор "Северной" заплатил этим работникам. Все прочие - остались обозленные и без денег. На шахте произошел раскол.

К 17 апреля лидеры профсоюзов шахты "Южная" получили обращение от других шахт, призывавшее временно прекратить забастовку с тем, чтобы возобновить ее с 1 мая, если требования не будут выполнены правительством. На собрании двух смен шахты было принято решение приостановить забастовку с первой смены 18 апреля. Председатель НПГ Николай Строенко, однако, настоял на возможности со второй смены вновь забастовать, если кто-то из шахт объединения откликнется на ранее разосланный шахтерами "Южной" призыв к горнякам включиться в их забастовку. "Иначе это будет просто предательство", - сказал он.

Решение связаться с другими регионами и начать забастовку с 1 мая было поддержано и директорским корпусом. Затраты на поездки воркутинских гонцов по регионам было решено покрыть за счет средств пославших их шахт. Правда, несогласованность действий двух основных профсоюзов вызвала критические замечания со стороны представителей объединения и высказывания типа: "Ну что, мы, что ли, вам эту забастовку организовать должны?" Один из представителей директората закончил свое выступление словами: "Учитесь у Ленина; он знал, как организовывать дело!"

Мысль о том, что в Воркуте врагов искать незачем, никем в зале не оспаривалась. Даже самые ярые до последнего времени сторонники Ельцина теперь характеризовали его политику не иначе как антинародную.

Так стихийная забастовка, давшая большой резонанс по всей Воркуте, загасла в планах подготовки более крупномасштабных действий.

Забастовка в ноябре 1994 года

Ноябрь в Воркуте - еще не зима, поскольку полярная ночь еще не наступила. Но для всех живущих южнее Полярного круга это суровая зима. Когда я приехал в Воркуту вместе с аспирантом Колумбийского университета Л.Бернардо, здесь днем ярко сияло солнце, мела поземка, а термометр показывал ниже 40 градусов по Цельсию.

На интервью с председателем НПГ шахты “Южная” прибыли вечером. Причиной выбора этой шахты стала происшедшая здесь стихийная забастовка. С помощью шахтеров нашли кабинет НПГ. Когда мы вошли, председатель Н.Строенко нас поприветствовал и продолжал диктовать сидевшему за соседним столом рабочему: "Прошу мой невыход на работу до получения отпускных прогулом не считать. Отпуск по графику с 1.11.94г. Фактически отпуск считать со следующего дня после получения отпускных".

Пребывая в ожидании, рассматриваем внутреннее убранство. Для социолога это тоже важная информация. На стене флаг НПГ с надписью "Шахта "Южная". Тут же плакат с шахтерскими значками, ящик с факсом "Рasonic", фото: председатель НПГ шахты с каким-то американцем. Вид кабинета очень неухоженный, напоминает скорее рабочую курилку, чем офис.

Когда председатель освободился, мы пытаемся выяснить у него и других шахтеров, то входящих в кабинет, то выходящих из него, механизм стихийной забастовки. Сделать это непросто: это явление выглядит настолько рутинно, что нашим собеседникам просто нечего описывать. Поэтому картина получилась очень лаконичная.

На шахте к ноябрю 1994 г. осталось два добычных участка. 2 ноября забастовал сначала один добычной участок, затем присоединился второй. Сразу же был создан забастовочный комитет.

- А как рабочие сговорились насчет забастовки? - пытаюсь я выяснить детали.

- Очень просто. Попов нашел где-то другую работу, а затем подбил других. Всего вчера во вторую смену не вышли около 50 чел. Но я их уговорил. Сегодня деньги получили. И уже вчера, с опозданием, но пошли. Говорят: "Будем ждать завтра".

Забастовку профсоюзы сразу попытались ввести в организованное русло. Начались переговоры. Заместитель председателя администрации города помог обеспечить доставку хлеба. Председатель профкома НПРУП его привез, а НПГ оплатил. Для бастующих НПГ организовал горячее питание. Забастовка продлилась три дня. Чтобы успокоить рабочих, администрация нашла им крохи. Такое случается часто. Всю ответственность за забастовку взял на себя НПГ, хотя она началась как сугубо стихийная вспышка.

Н.Строенко с пониманием отнесся к действиям рабочих:

- …Я, конечно, не говорю, что будет 89-й год, но люди на пределе. Вчера шахтеры говорили: "Мы в шахту не пойдем. Зачем работать бесплатно?" Люди получают на талон «тормозок» и несут домой. А как мастеру требовать дисциплину, если люди не получают зарплату по 3 месяца?

- А сколько получают на забастовавших участках? - интересуюсь я,

- Зарплата проходчика сейчас до 1,5 млн.

- По радио сегодня говорили о забастовке в Подмосковье: мол, она незаконна, - сообщает один рабочий.

Но по закону, - комментирует председатель, - людям должны платить зарплату. Вчера они мне сказали: "Не пойдем в лаву, так как нет зарплаты". И они правы.

Однако его отношение к эффективности и разумности таких забастовок критическое:

Я им объяснил, что мы, бастуя, сыграем на руку «Росуглю», «Воркутауглю». Тогда не нужна будет программа закрытия: мол, шахта закрылась сама. На 15 ноября готовим суточную российскую забастовку. Раньше как было? Взяли, договорились и организовали забастовку. И сейчас нет проблем организовать забастовку. Но это не выход. Если уж бастовать, то несколькими регионами. Но их не раскачать. На Совете НПГ России Тула заявила, что не будет участвовать. А сейчас бастуют. Может они боятся политических лозунгов?

В поддержке забастовки приняли участия оба шахтерских профкома.

- А как складываются ваши отношения с профсоюзом угольщиков? – уточняю я.

- С их организацией, - говорит председатель НПГ, - мы не сотрудничаем. Иногда даем наши документы на подпись. Почему? Их волнует лишь проблема своевременной выплаты зарплаты. Но надо смотреть дальше: на проблему занятости в целом.

- А как распределяются работники между двумя профсоюзами?

- В НПГ 650 членов. Плюс 89 ИТР, членов профсоюза ИТР, - они пользуются нашим соцстрахом. Всего же на шахте 1020 чел. Правда, много людей, не состоящих ни в одном профсоюзе.

В отличие от весенней забастовки эта уже не вызвала энтузиазма у руководства НПГ и воспринималась как справедливая, но неразумная вспышка гнева, чреватая издержками прежде всего для самих бастующих.

Стихийная забастовка в ноябре 1995 г.: анатомия конфликта

Задержки зарплаты

Задержки зарплаты на шахтах Воркуты к середине 1990-х гг. стали системой. «Южная» не являлась исключением. Однако задержки носили не абсолютный, а относительный характер: шахтеры получали зарплату ежемесячно, но за предшествующие месяцы. По словам и.о. директора, «ежемесячная зарплата - это железно»
. При этом на разных шахтах придумывали свои системы выплат. Так, на «Воркутинской» деньги выдавали чаще, но мелкими порциями, их называли «авансом», хотя, конечно, к авансу это никакого отношения не имело, поскольку эти мелкие порции - часть зарплаты за предыдущие месяцы. На «Южной», если зарплату давали - так всю сразу, если не давали, - то вообще ничего. Выдачу зарплаты с задержками и.о. директора охарактеризовал так: «Идет настоящая травля людей. Все равно все выплатят, но с какой нервотрепкой!»

К середине 1995 г. ситуация с выплатой зарплаты в объединении и на шахте улучшилась. К августу, заметил и.о. директора «мы почти подошли к стандартам советского времени: 20-го числа получили за предыдущий месяц».
Однако тогда действовало правило, по которому объединение распределяло полученные на счет деньги в пропорции 50:50, то есть 50 процентов - платежи в бюджет, а 50 - на зарплату. Осенью структура первоочередных выплат была радикально изменена в пользу бюджета. Стало очевидно, что с иллюзией о возврате к систематическим выплатам придется расстаться. Руководство шахты предупреждало рабочих, что по осени будут задержки, дабы тратили деньги осторожно. Прогнозы сбылись.

Гораздо лучше жили работающие пенсионеры, поскольку пенсию выплачивали значительно более регулярно. На нее можно тянуть, оставляя нерегулярные заработки в запас. Так, и.о. директора шахты И.Гоменюк так объяснил свою стратегию выживания: «После отпуска я получил сразу три пенсии - 1,6 млн. руб. Поэтому до следующей зарплаты дотяну».

В октябре выплатили полностью за август. В середине ноября на «Южной» начали давать зарплату за сентябрь. По местным масштабам это было неплохо: на некоторых шахтах к этому времени не получили еще и за август. Когда будет следующая зарплата - никто сказать не мог. Поэтому работники, получая зарплату, не могли знать: это деньги на месяц или на два-три. Нужно быть очень трезвым и расчетливым человеком, чтобы при таких выплатах не допускать дефицитов семейного бюджета. Несмотря на то, что эта чехарда с задержками имела уже длинную историю, далеко не все научились жить в условиях такой нестабильности. И это не удивительно: у многих вся жизнь прошла при советской системе с ее регулярными выплатами два раза в месяц.

Председателю профкома НПРУП рабочему Толику я задал контрольный вопрос на эту тему:

- Научились ли рабочие планировать свой бюджет, исходя из систематических задержек зарплаты?

- Нет, конечно. Поверхность получила последнюю зарплату в начале октября, а добычные участки - 27 октября. (На мой вопрос о последней выплате забастовщики отвечали уклончиво: «Не помню. Давно». -
В.И.). Но ремонтники поверхности получают 800 тыс., а не 3 млн. 800 тыс. И при этом они еще плачутся: как дотянуть?

- А ведь мы всех предупреждали, - добавил и.о. директора И.Гоменюк, - что дальше будет хуже. И сейчас говорим, что будет еще хуже.

- Прошло 20 дней, - продолжает Толик, - а они уже все спустили. Я говорю сейчас о тех, кто вернулся из отпуска. Сейчас это сделать легко. Но и у тех, кто после отпуска, ситуация не безвыходная. Они могут прийти ко мне и я, если ситуация действительно тяжелая, помогу получить аванс. Человека три так уже и сделали... Когда мужики с добычных участков начинают кричать, я порою спрашиваю: «А ты сколько получил? Я столько...» А они
не отвечают прямо, мол, чего деньги в чужом кармане считаешь?»

Особенно сильно нарушали стратегию выживания в условиях задержек выплат зарплаты отпуска. На «Южной» летом 1995 г. ушла в отпуск значительная часть коллектива: в июне - 175 чел., в июле - 183 чел., в августе - 195, в сентябре - 167, октябре - 125. В сентябре-ноябре начинался массовый возврат отпускников, загорелых и голодных.

Отпуск у многих работников до 87 дней. Рабочие добычных участков получали по 12-15 млн. отпускных, вспомогательных - 7-8 млн. В 1995 г. отпускникам выплачивали отпускные, но не давали зарплату за последний месяц. «В отпуске, - объясняет замдиректора по экономике, - все прогуляют. Возвращаются и спрашивают: «Как жить?».

К середине ноября 1995 г. «Печоруглесбыт», отвечающий в объединении «Воркутауголь» за сбыт продукции, задолжал шахте 7,29 млрд. руб. С ним же не расплатились потребители-металлурги, поставленные в сложные условия повышением цен на уголь, падением спроса на металл на зарубежном рынке. Государство рассчиталось по суммам, положенным согласно тарифному соглашению, за все месяцы, включая октябрь. Доля тарифных выплат в фонде зарплаты - 26 %. Небольшая часть продукции сбывалась шахтой по прямым договорам. Здесь тоже к середине ноября потребители задолжали 397 млн. руб.

Сама шахта тоже далеко не безгрешна. К середине ноября она выплатила налоги лишь по июнь включительно. Выплаты в пенсионный фонд были произведены также лишь за первое полугодие. Ее общие долги составляли к ноябрю 17 млрд. Руб. Таким образом, если вычесть долги шахте, то ее чистый долг в любом случае составлял 5 млрд. руб.

Система оплаты труда

При выполнении шахтой плана ее работники получали премию в размере 70 процентов к тарифу (окладу). Рабочие-сдельщики получали премию в размере 50 процентов к окладу при выполнении ими своего плана. Затем за каждый процент перевыполнения они получали еще три процента к тарифу.

Зарплата на шахте колебалась в очень больших пределах. Она существенно дифференцировалась и в советские времена, но в результате успехов рабочего движения в 1989-91 гг. контрасты еще более усилились. Так, тариф у подземной группы увеличили сначала на 105 руб., затем - в 3,5 раза, в то же время для работников поверхности увеличение составило сначала 80 руб., затем - в 2 раза. Чтобы сократить разрыв объединение волевым порядком пошло на некоторые надбавки рабочим поверхности, но существенной роли в регулировании уровня дифференциации они не сыграли.

В октябре 1995 г. была начислена зарплата в следующих размерах:

- в среднем по шахте - 2 116 368 руб. для промышленно-производственного персонала (за январь -октябрь - в среднем 1 713 682 руб.);

- седьмой добычной участок - 3,3 млн. руб.;

- шестой добычной участок - 4 млн. руб.

- машинист электровоза 4-го разряда - 2,4 млн.;

- слесарь подземного участка - 2,5 млн.;

- грузчик угля - около 2 млн.;

- слесарь-ремонтник на поверхности - 1,4 млн.,

- дежурный электрослесарь - 1,3 млн.;

- рабочие ламповой - 0,9 млн.

На дне социальной иерархии должности в остатках соцкультбыта. Так, оклад уборщиц, швейцара в общежитии - 117 тыс. руб., кастелянши - 125 тыс., машиниста по стирке - 140 тыс. (без районных и северных).

Установленный порядок выплаты зарплаты на шахте исходил из существенных различий в уровне оплаты труда различных категорий работников, разных участков. Поскольку чем меньше абсолютная зарплата, тем болезненнее ее задержки, то было принято решение начинать выплату с наименее оплачиваемых категорий и завершать наиболее высоко оплачиваемыми, то есть добычными участками.

Опыт предшествующих конфликтов

Решение о начале забастовки принимается всегда с учетом имеющегося уже опыта участия в трудовых конфликтах. Несмотря на сильный эмоциональный, иррациональный элемент стихийных забастовок, они, разумеется, не лишены и рационального расчета, опирающегося на опыт. На «Южной» стихийные забастовки случались не часто, но и не представляли собой и что-то редкостное. «Мы, - говорит и.о. директора шахты, - забастовок уже и не считаем. Дело житейское. Часть рабочего ритма».
Незадолго до рассматриваемой ноябрьской забастовки была вспышка в октябре на одном участке: не работал одни сутки. Но потом деньгами и уговорами конфликт был улажен.

- Вы рассчитываете чего-нибудь сейчас добиться своей забастовкой? – спросил я одного из участников ноябрьской 1995 г. стихийной стачки.

- Да ничего ею не добьешься.

- А раньше удавалось?

- Да, в марте бастовали, так через три дня выдали зарплату.

И.о. директора по этому поводу совершенно иного мнения.

- Идет плановое поступление денег. Они придут все равно, и забастовка не влияет на этот процесс. Однако иллюзия возникает: «Мы выбили!» А на самом деле это не они выбили, а просто после забастовки подошла их очередь.

Во всех стихийных забастовках в объединении и на «Южной» бастовали основные рабочие, на шахте - это только добычные участки. Почему? И.о. директора эту особую боевитость добычных участков объяснял просто:

- Если забастует погрузка - уволим участников, поставим других. А вот в лаву других не пошлешь. Они же чувствуют, что могут давить, диктовать условия. Но все равно их условия не выполняют...

Администрация и рабочие

Директор шахты - мужчина пенсионного возраста, проведший почти всю свою трудовую жизнь на «Южной». Начинал с рабочего, прошел по всем основным ступеням шахтерской карьеры, заочно получил образование, стал директором. Это руководитель, сформировавшийся в контексте рабочей субкультуры - явление весьма типичное для шахт. Отсюда довольно короткая символическая дистанция между ним и рабочими, готовность играть роль «своего мужика». Рабочие видят в нем, с одной стороны, руководителя администрации, то есть, представителя чужой, почти враждебной силы, а с другой - это «свой мужик», который поднялся до высокого поста, который сам «пахал» в забое и легко может понять тяготы шахтерского труда. В этом есть как плюс («он знает рабочую жизнь и с ним легче разговаривать»), так и минус («ему не навесишь лапшу на уши, поскольку он сам все это прошел»).

Склонность рабочих-шахтеров к выпивке распространена весьма широко. Менеджеры, вышедшие из рабочей среды, сменив должность и спецовку, не меняют приобретенных ранее привычек. Поэтому выпивка среди них - явление не менее распространенное, чем среди рабочих. Отсюда противоречие: их статусная позиция заставляет их бороться с пьянством рабочих, однако сил показать пример трезвого поведения на работе порою не хватает. Двойственность поведения директора порою вызывает протест рабочих. Так, в ноябре 1994 г. генеральный директор объединения Ю.Лобес проводил расширенное заседание руководства объединения с лидерами профкомов шахт. Когда он вновь грозно заговорил о разгильдяйстве рабочих, с места встал шахтер с «Южной» и возмущенно заявил:

- Как администрация может что-то требовать с нас, если сам директор появляется на работе в нетрезвом состоянии.

На следующий день я попросил председателя НПГ шахты прокомментировать это заявление члена своей организации.

- В последний раз, сказал Н.Строенко, я видел его выпившим весной. Ездили по этому поводу к Лобесу. Он сказал: "В следующий раз увидите - звоните". А в этот раз директор встречал американцев, сходили в баню, чуть-чуть выпили ночью. Тут его и встретил Мустафаев, дурак. Ну и вчера на встрече с Лобесом ляпнул на все объединение. Теперь директора вызовут на ковер. Наши вопросы никто не хочет решать, а директор нас поддерживает. Весной НПГ ставил вопрос о замене директора, но сейчас он исправился. Пусть работает. Сейчас он должен работать. Будем защищать его. Вины его в непоступлении денег нет. Государство не дало деньги. Он виноват что ли? Это вопрос к Черномырдину, а директор ничего здесь не сделает.

Первый заместитель директора - Иван Васильевич Гоменюк. В отсутствие директора он исполняет его обязанности. Он тоже прошел все ступени шахтерской карьеры, начав с самого низу. В угольную промышленность пришел в 1967 г. Начинал с простого рабочего на шахте «Капитальная». «Я, - говорит он, - вышел из них. И отец мой - из шахтеров».
С 1971 г. работает на «Южной». Начало рабочего движения застало его в должности начальника участка Управления механизации и наладки оборудования (УМНО), обслуживавшего шахту «Южная». По его собственному признанию, в 1989 г. рабочие его участка несколько раз принимали решение о его увольнении, но безрезультатно.

- Прихожу в 1989 г. из отпуска, а мне говорят: «Решением стачкома ты уволен». Прихожу в свой кабинет, а там сидит рабочий Боря и говорит: «Я - председатель стачкома». Иду к директору, он говорит, что приказа не давал, а только он имеет право освобождать от работы. Занял я свой кабинет. Спрашиваю Борю: «Почему не на работе?» - «А меня коллектив освободил». Я тогда его предупредил: «Не будет тебя на работе - будет баранка, как за прогул». Тогда ко мне приехали возмущенные представители стачкома города, а я им: «Вон из моего кабинета!» В конце концов загнал я его на работу, а потом и вообще выжил из УМНО.

И.Гоменюк занимал жестко критическую позицию по отношению к рабочему движению, что в условиях тогдашнего эйфорического восхищения демократической интеллигенции и демократической части партаппарата «ростом самосознания рабочего класса» воспринималось как вопиющий консерватизм. Однако он грубо и откровенно предсказывал рабочим, чем эта вольница кончится: «Вами жопу вытрут и выбросят».
Теперь, в 1995 г., он не упускал случая напомнить своим рабочим, что это они столь яростно боролись за Б.Ельцина. Однако в ответ на его злые подковырки рабочие теперь отвечали смиренно-виновато: «Кто ж знал, что так получится?».
Сравнивая рабочее движение 89-го и середины 90-х гг. И.Гоменюк отмечал: «Сейчас требования гораздо более серьезные. Тогда же останавливались два раза в месяц. И что требовали? Это же смешно сказать, но Советскую власть сгубила нехватка портянок и мыла».

И.Гоменюк - убежденный коммунист, хотя отнюдь и не в модельном виде эпохи развитого социализма: он весьма критически оценивал и прошлое страны, и многие идеологические постулаты КПСС, особенно относительно ведущей роли рабочего класса. Однако, понаблюдав за реформами, он пришел к выводу, что какой ни есть, а социализм лучше. Вплоть до января 1994 г. платил партийные взносы, оставаясь последним коммунистом «Южной», но после выборов в Думу в декабре 1993 г. и компромиссной позиции, занятой компартией, отказался от продления своего членства. К руководству России и особенно к ее президенту испытывал чувство, граничащее с брезгливостью.

- Ельцин был у нас на шахте. Я задавал ему вопросы... Чтобы понять, кто он такой, достаточно же посмотреть на него с близкого расстояния. У него же взгляд замороженный. Такому нельзя губернию доверить, а не то что страну...

Общение высшего руководства шахты с рабочими происходило не часто. Общие собрания, партсобрания ушли в прошлое. Обычная форма общения администрации с рабочими - во время получения наряда. Однако на наряде в нормальных условиях присутствуют лишь мастера, начальники участков. Директор шахты посещал утренний наряд, главный инженер - наряды в 11 и 17 час., пару раз в месяц он же ходил и на ночной наряд в 23 час. : «Рабочие это ценят».
В принципе же замдиректора (он же главный инженер) проводил на шахте весь день: приходил в 7 час. 20 мин., уходил при нормальной ситуации в 17 час. 40 мин. График пребывания на шахте привязан к жесткому графику автобуса N7, связующего шахту с городом. Жизнь на шахте, конечно, изматывала. Прийдя домой, менеджер хочет лишь одного - расслабиться и забыться. Главный инженер шахты признается: «Раньше, когда был маркшейдером, читал книги, а когда пошел на производство - уже ничего не читаю».
Правда, работа измеряется не только часами, но и интенсивностью. В этом отношении, по оценке главного инженера, в работе производственных менеджеров в последние годы произошли изменения: «Я был начальником участка до 1989 г. и после. Тогда работа на этой должности была и дольше, и интенсивнее. Сейчас же больше делают вид».

Основная часть дня рабочих также связана с шахтой и поездкой на нее. Так, если у рабочего вторая смена, то он должен в 10-30 выйти из дому. До 19 час. работа, затем помывка в бане. В 20 час. уходили с шахты, в 20-30 возвращались домой. Итого - шахте отдавалось ежедневно порядка 10 часов. Раньше, до забастовок 1989 г., рабочему оплачивали лишь 6 часов его пребывания на рабочем месте под землей. Затем под давлением рабочего движения понимание рабочего дня изменилось: стали оплачивать и время пути к рабочему месту (так называемые «копытные»), то есть рабочий день отсчитывается с момента получения в ламповой осветительного прибора. Однако труд стал менее интенсивным, производительность труда по сравнению с 80-ми годами упала, хотя в в середине 1990-х гг. произошла ее стабилизация. Из администрации рабочий общался в основном с горным мастером, во время получения наряда - с начальником участка, Изредка появлялись специалисты, высшее руководство шахты, но это обычно эпизодические, визуальные контакты.

В экстремальных ситуациях появлялись и другие руководители. Так, в моменты забастовок директор и его замы начинали посещать нарядные, а то и спускаться к рабочим в шахту. По словам и.о. директора, «они уважают, если воюешь с ними на каждом наряде. В противном случае начинают говорить: «А-а! Он боится рабочих».

Работники администрации и рабочие относились друг к другу с недоверием, время от времени переходящим во враждебность. При этом это отношение порождалось их объективными статусными позициями, а отнюдь не воспитанием, различным происхождением. Об этом говорит тот факт, что большинство производственных менеджеров шахты начинали свою карьеру рабочими, однако поднявшись в ряды администрации, они тут же стали смотреть на своих вчерашних товарищей иными глазами. Рабочие также не признают в менеджерах «своих». Причины этого прежде всего в дифференциации статусов рабочих и менеджеров: главная функция последних - контроль за работой рабочих, которые в свою очередь от этого контроля могут пострадать. Их интересы разнонаправлены: чем жестче контроль со стороны менеджеров, тем качественнее вынужден работать рабочий, тем меньше его производительность, определяющая его заработок. В такой матрице интересов рабочий не может не смотреть на мастера, на начальника участка и т.п. как на чужую, почти враждебную силу. Сказались и многие годы марксистско-ленинского воспитания, в котором упор делался на ведущей роли рабочего класса, на том, что только он является творцом всех благ. Это заигрывание с рабочими со стороны КПСС не ограничивалось словами.

И.о. директора шахты так описал отношение рабочих-шахтеров к «белым каскам»:

- Они считают, что работают только рабочие, а остальные - это тунеядцы. Советская власть, партия приучили их к этому. Они привыкли, что гегемон он и есть гегемон. В те годы я не мог купить машину, потому что действовал принцип: «Сначала - рабочим».

К середине 1990-х гг. прежнего заигрывания с рабочими не стало, но шахтеры по-прежнему ощущали, что это они кормят начальство. В ситуации перманентных задержек зарплаты гораздо четче, чем раньше проявлялся раскол между рабочими и администрацией. Последняя в разрешении конфликтов стремилась активно использовать факт сохранения трудового коллектива, в котором общие интересы объединяют и рабочего, и директора. Рабочие в большинстве случаев признавали эту логику, признавали, что причины лежат не в действиях администрации, а во внешних, не зависящих от нее факторах. Однако в моменты обострения внутренних социальных противоречий рабочие занимали позицию отчужденного работника. Вот отрывок из типичного диалога между руководителем шахты и рабочим:

- У меня сейчас нет денег. Не по моей вине они не поступили в объединение...

- Это твоя обязанность обеспечить нас заработком.

- Как администратор я его обеспечиваю...

- Я имею в виду не заработок, а реальные деньги...

Тут руководитель начинает ссылаться на макроситуацию, обусловленную политическим фактором:

- Это же вы посадили на трон Борьку.

- Кто ж знал...

Все остались при своем мнении и настроении, но аргументы исчерпаны у обеих сторон. Повторять их не имеет смысла. Они звучат каждый месяц в день невыданной зарплаты во всех нарядных.

Профсоюзные организации

На «Южной», как и на всех других шахтах Воркуты, были две профсоюзные организации: Независимого профсоюза горняков (НПГ) и Независимого профсоюза работников угольной промышленности (НПРУП). В НПГ в ноябре 1994 г. состояло 650 членов, в ноябре 1995 г. около 400 чел.: многие ушли с проходческими бригадами на «Аяч-Ягу». Точную цифру в профкоме назвать не смогли в силу наличия текучки, а вернее всего в силу традиционного для этого профсоюза антибюрократического стиля работы. Председателем организации долгое время был Николай Строенко, избранный в 1995 году освобожденным заместителем председателя НПГ Воркуты. На его место пришел его заместитель Филиппов, однако конференция не проводилась, поэтому статус зама в качестве председателя не отличался особой легитимностью.

В НПРУП состояло к ноябрю 1995 г. около 250 чел., из которых примерно 80 - это ИТР и служащие. Председатель - Толя, рабочий лет 35. Ходил в председателях уже четвертый год. Ранее был освобожденным, но потом отказался от этого: «Посчитали свои доходы и решили, что нашей профорганизации не по карману держать двух освобожденных работников (бухгалтера и председателя), ведь у нас в основном работники поверхности, где зарплата не по 3 млн.».

На добычных участках позиции НПРУП слабы: на одном участке 3 члена, на другом - 7. Там почти безраздельно доминируют члены НПГ. Толя честно признается : «В этом моя вина. Я думал так: «Пусть люди сами решают, куда идти». А председателем НПГ был Строенко. Мне с ним тягаться было трудно. Не мог так кричать, агитировать».

Начало забастовки

Забастовка началась во вторник 14 ноября во время наряда второй смены (в 11 час.) на 6-м и 7-м добычных участках (всего на шахте таких участка 2).

Исполняющий обязанности директора И.В.Гоменюк так описывал этот момент:

- Захожу в нарядную, а мне кричат: «Когда зарплата? Есть нечего!». Я им отвечаю, что у меня в кассе денег нет. Тогда кто-то кричит: «Не пойдем на работу!» К нему присоединяются другие и кричат: «Пока не выплатите - не пойдем!» В каждой смене есть два-три сачка. Они и затеяли. Тут же побежали в комок за выпивкой. 6 человек уже были пьяными. Они и уложили шахту.

Рабочий с добычного участка описал схожую историю:

- Четверо пьяных с шестого и двое с седьмого участка взбаламутили всех. Еще накануне люди возмущались, что не дают зарплату. А на следующий день, 14-го, в 11 часов в нарядной выпившие стали кричать: «Чего работать, когда денег не дают? Не пойдем!». Потом шумели в курилке. Проголосовали. Большинство - за забастовку, хотя точно трудно сказать: поименного голосования не было. После этого ребята из второй смены пришли на наряд следующей и тоже убедили бастовать. Короче, 10 человек стали - и
стала вся шахта.

Ее инициаторами выступили рабочие, вернувшиеся осенью из отпуска, не рассчитавшие свои финансовые возможности и оказавшиеся в сложном материальном положении из-за задержки зарплаты: к моменту забастовки на шахте только началась выплата зарплаты за сентябрь, при этом выплата шла постепенно, начиная с низкооплачиваемых категорий, а добычные участки стоят в этой очереди последними. По мнению и.о. директора В.В.Гоменюка, получая отпускные и зарплату, многие не рассчитывали на то, что будет существенная задержка следующей зарплаты. «Кроме того, - добавляет он, - соблазны на каждом шагу. Товары в магазинах лежат в изобилии. Человек знает, что он может их купить, но при этом не учитывает возможность задержки выплаты. В принципе людей можно понять».
Сам по себе факт острого недовольства рабочих ему не кажется странным: «Я их понимаю. Нельзя же обращаться с людьми, как с собаками».

Наиболее активным было поведение небольшой группы рабочих, прибывших на смену в нетрезвом состоянии (по некоторым подсчетам явно нетрезвых было 6 чел: 4 на одном и два на другом участке). Алкоголь снял тормоза, позволил громко прокричать об общей проблеме и призвать к стихийной забастовке, то есть выходу, который давно у многих был на уме. Попытки администрации убедить рабочих не бастовать, ссылаясь на бесполезность этой акции и ее потенциально разрушительные для семейных бюджетов последствия, оказались тщетными. По оценке и.о. директора, конфликты часто провоцируются так называемыми «регрессниками», то есть рабочими, имевшими ранее какие-то травмы и теперь получающими соответствующие пособия. Эти пособия служат для них своего рода страховым фондом на случай падения зарплаты. В то же время, по его мнению, они имеют возможность в критический момент уйти на обследование и таким образом минимизировать свои личные потери от забастовки.

Итак, рабочие двух участков объявили забастовку. Тут же на смене были составлены требования, переданные затем в профком НПГ и администрации.

«Протокол

посменных собраний на шахте «Южная» от 14.11.95 г.

Слушали: Информацию и выступления присутствующих членов выше перечисленных коллективов.

Постановили:

1. В связи с задержкой выдачи заработной платы коллектив принимает решение объявления забастовки с 14 ноября 1995 года.

2. Забастовку продолжать до полного получения заработной платы всеми работниками шахты.

3. Признать, что разъяснения и аргументация руководства шахты (т.Гоменюк И.В.) по причинам невыдачи зарплаты являются неубедительными.

4. Постановление Правительства РФ №1020 от 13 сентября 1995 года вынудило
коллектив ш. «Южная» пойти на крайнюю меру - забастовку.

5. Коллектив шахты обращается ко всем коллективам шахт, ко всем жителям города и гражданам России не голосовать за те блоки и партии, в составе которых есть члены правительства».

В текст протокола была вписана фамилия председателя НПГ шахты Н.А.Филиппова, однако он протокол не подписал, выступал за то, чтобы не спешить с забастовкой. На следующий же день он заболел и лег в больницу. Таким образом, НПГ выбыл из событий. Лишь под конец забастовки был решен вопрос о том, кто будет исполнять обязанности председателя на время его отсутствия. Однако заместитель никакого участия в забастовке не принимал и ограничился пассивным наблюдением. Председатель профкома НПРУП был также против забастовки, а когда она началась, также самоустранился от участия в ней. В дальнейшем вся работа с забастовщиками велась почти исключительно силами администрации, хотя лидеры обоих профсоюзов на собраниях присутствовали. И.о. директора И.Гоменюк так охарактеризовал роль профкомов в этих событиях: «Профсоюзы сейчас уже не влияют на рабочих».

И.о. директора шахты И.В.Гоменюк сразу после того, как его аргументы против забастовки были отвергнуты, занял по отношению к забастовщикам жесткую, но хладнокровную позицию. Он всем пообещал засчитать дни забастовки как прогулы. Профлидеры, хотя и не поддержали забастовку, в то же время сочли такую резкость излишней: «Они тебя съедят. Пусть лучше выпустят пар и успокоятся».

Рабочие второй смены, забастовав, отказались спуститься в шахту и, оформив свои требования, разошлись по домам. При этом не были приняты никакие меры для поддержания лавы, консервации на время забастовки техники. В результате возникла угроза потери угледобывающего комплекса.

Когда вечером пришли рабочие третьей смены, и.о. директора Гоменюк предпринял активные предупредительные меры. «Мы их насильно разорвали по участковым нарядным. - объяснил он мне на следующий день, - Так с ними легче разговаривать. Там каждого стали спрашивать в лоб: «Ты пойдешь работать?» И вся смена пошла. Там народ потолковее».
Эта смена и вывела комплекс из опасной зоны. Они даже уголь давали, что свидетельствовало о существенных колебаниях шахтеров в их отношении к забастовке. По словам и.о. директора шахты, численность хотевших и не хотевших работать резко колебалась.

После этого забастовка была продолжена. Рабочие приходили на смену, проводили собрания с участием администрации (сначала по участкам), отмечались как забастовщики и уходили. Часть из них являлась на эти собрания в нетрезвом состоянии. Так, 16 ноября И.Гоменюк пришел в нарядную. Там уже сидела неполная смена, часть из них уже «поддатая». В ответ на удивление и.о. директора ему ответили:

- А мы бастуем!

И.Гоменюк пошел на другой участок - все трезвые, но тоже заявили, что бастуют. Кто-то сходил в нарядную соседнего добычного участка, вернулся:

- А там уже поддатые!

Тут же и на этом участке стали организовываться для выпивки.

В прежних забастовках рабочие не забывали, что забастовка кончится и им придется давать план. Поэтому бастующие выделяли рабочих, которые поддерживали лаву. В этот раз ничего подобного не делалось. В результате уже к 18 ноября ремонтники докладывали, что идет активная деформация лавы. Она оказалась сдавленной до 1,2 м при норме 1,8 м. По оценке исполняющего обязанности директора, потребуется 1-2 смены, чтобы восстановить лаву. «Им, конечно, это оплатят, - добавил он. - Но там такая работа, что мужики будут плакать. И после забастовки минимум 1-2 дня они будут работать бесплатно»
. Рабочий с добычного участка в ответ на мой вопрос о последствиях деформации лавы для их последующей работы почесал за ухом и не очень уверенно ответил: «Работать в принципе можно начинать сразу, и уголь будет, но, конечно, не в том количестве».

После того как администрация в ответ на забастовку организовала ремонт конвейера, бастующие рабочие добычных участков пытались призвать рабочих участка конвейерного транспорта (УКТ) включиться в забастовку. Однако те еще в самом начале ограничились одночасовой забастовкой солидарности и продолжили свою работу.

Фабрика, погрузка и все прочие участки продолжали работать в течение всей забастовки без перебоев. Правда, в силу наличия единой технологической цепочки объем их работы сократился.

Забастовали только 6-й и 7-й добычные участки, однако вся шахта столкнулась с перспективой лишения премии, общего сокращения заработка в следующем месяце. Это не могло не породить внутренних трений в коллективе. И.о. директора так объяснил ситуацию:

- Рабочие уже кусаются друг с другом: те, кто хочет бастовать, уже грызутся с бастующими. И это мой рычаг.

Кое-где возникла противоречивая ситуация. На одном из вспомогательных участков рабочие не бастовали, два дня ходили на работу. Потом кто-то им разъяснил, что при любом варианте их поведения на рабочем месте исход один и тот же - лишение премии в связи с невыполнением шахтой плана. Тогда они заявили, что не будут работать до тех пор, пока не будет приказа о порядке оплаты их труда. День-два ушло на утряску.

Чтобы выйти из тупика, и.о. директора в пятницу (17.11.) подписал приказ, по которому рабочие получат премию в размере 70 процентов при условии выполнения собственного плана. После этого они возобновили работу, вернее, перешли от ее имитации к работе. Однако, в частной беседе один из руководителей шахты мне объяснил:

- Премию им все равно уже не получить в любом случае: они уже не смогут выполнить свой план, да и не получается норма выходов на работу - не хватает двух дней.

14 ноября, в первый же день забастовки на «Южной», НПРУП города приняло решение о проведении общегородской акции протеста 1 декабря, на следующий день такое же решение было принято НПГ города. Оба решения содержали призыв к трудовым коллективам воздержаться от стихийных действий. Однако эта информация достигла шахты «Южная» поздно и не возымела никакого действия на бастующих рабочих. На второй день забастовки, 15 ноября, на сменное собрание прибыл Н.Строенко - бывший председатель НПГ шахты, а ныне исполняющий обязанности председателя НПГ Воркуты. Его призывы воздержаться от забастовки до 1 декабря встретили агрессивную реакцию, выраженную в матерной форме. Затем выступил с аналогичным призывом и подробным разъяснением обстановки зампредседателя НПРУП Воркуты А.Смирнов - реакция та же. Затем с шахтерами попытался переговорить на ту же тему и убедить остановить забастовку председатель Воркутинского городского рабочего комитета А.Хидиров. Его также прямо и однозначно «послали». Были выкрики: «Козлы! Чего приехали? Сами разберемся!»
После этого все органы рабочего движения Воркуты демонстративно устранились от забастовки, предоставив ее участникам самостоятельно решать свои проблемы. Как сказал Н.Строенко пришедшим к нему за помощью рабочим: «Вы бузу затеяли - вы и расхлебывайте».

Рабочие ряда других участков вынуждены были не работать в силу отсутствия фронта работ из-за забастовки добычных участков. Ремонтные рабочие работу продолжали. Так, 18 ноября из 153 рабочих второй смены работали в шахте 53 чел., осуществляя ремонт и поддержание шахты.

Процесс институционализации забастовки пошел медленно и с большим запозданием. Лишь 17 ноября (в пятницу) рабочие избрали стачечный комитет из трех человек: К.Б.Остановский, С.П.Шишанов и А.Ф.Болтян. Испоняющий обязанности директора И.Гоменюк в ответ радостно-шутливо заметил: «Ну что ж, теперь отвечать будем вместе
». В ответ только что появившиеся лидеры возразили: «Ну, нет уж! Ты директор - тебе и отвечать».
Сколько-нибудь заметной роли в организации забастовки стачком не сыграл. По ходу забастовки один его член заболел, другой ушел в отпуск.

Мини-локаут

В пятницу, 17 ноября, исполняющий обязанности директора шахты И.В.Гоменюк предпринял контрнаступление: он отдал приказ начать с третьей смены ремонт конвейерной линии и пускать в шахту, начиная с третьей смены, только ремонтников. Его позиция была жесткой: «Даже если они уже не захотят более бастовать, я их вниз не пущу. Линия порвана и им там делать нечего».
Полная смена состоит из 153 чел., ремонтники же, которые продолжали работу всю неделю - 53 чел. Во время начала забастовки в воскресенье они спокойно и без колебаний пришли на работу, переоделись в свои грязные робы и пошли на смену. Вопрос о забастовке в их разговорах даже не звучал.

Когда в субботу часть рабочих добычных участков, захотела прекратить забастовку и спуститься в шахту, они натолкнулись на сопротивление администрации. И.о. директора заявил им: «Нет уж! Вы решили бастовать, а я решил ремонтировать. Поэтому работы для вас в шахте нет».
Во время второй смены в воскресенье состоялось бурное объяснение И.Гоменюка с рабочими, которые пытались заставить его платить за время ремонта как за вынужденный простой. Однако в ответ И.Гоменюк разъяснил, что платят за простой, когда он случается по вине администрации. В данном же случае рабочие сами организовали забастовку и прервали работу.

Руководители профсоюзов шахты вяло попытались предложить компромиссный вариант: тем, кто хочет бастовать - не платить за простой, а тем, кто готов работать, но не может это делать из-за ремонта - платить, как за простой. Однако администрацию этот вариант не устроил, и она осталась на жестких позициях: лишь когда бастующие участки примут официальное решение о прекращении забастовки, а ремонт к тому времени не будет окончен, тогда можно будет говорить об оплате вынужденного простоя. «Лишние палочки (значки, свидетельствующие о выходе на работу - В.И.), - заявил И.Гоменюк, - у меня никто не получит».
Объяснение с рабочими происходило в нарядной участка. Матерились рабочие, Гоменюк отвечал им тем же. Стиль своей речи позднее он объяснил мне просто: «С волками жить - по-волчьи выть».

После провала прямых переговоров забастовщиков с и.о.директора в субботу рабочие стали подбивать своих начальников участков вступиться за них. Те прямо отказать не могли и нехотя начали зондировать почву у Гоменюка. Но тот остался непреклонен: «Деньги потребители нам платят только за уголь, а не за «палочки».

На наряде в субботу в 11 часов объяснение директора с рабочими шло на разных тонах: спокойный разговор, то и дело прерывался матерными тирадами. После этого кто-то из рабочих беззлобно, смирившись с ситуацией, выходил в коридор и отправлялся домой.

В 17 час. на наряд пришла новая смена. И.Гоменюк отправился к ней. Мужики с 7-го участка собрались в нарядной: 7 человек из 8 по списку. Начальник участка спокойно сидел за столом под большим бронзовым барельефом В.Ленина. Явно, что все это ему надоело, но активно вмешиваться в процесс и метаться между молотом и наковальней ему не хочется, да и смысла нет портить отношения ни с рабочими, ни с дирекцией.

И.Гоменюк вошел вразвалочку в нарядную.

- Ну что бездельники?

- Какие же мы бездельники, - смеясь ответил парень лет 30. - Мы дома работаем. Вот ремонт делаю. Чего же зря время тратить?

- Ну, что? Работать будем? - спросил всех и в то же время никого другой рабочий.

- Да чего уж там, - усмехаясь, отвечал Гоменюк. - Вы уж отдыхайте дальше. Я уже вырезал кусок ленты, поэтому раньше вторника в шахте делать нечего. Бастовать - так бастовать. Вот соберетесь, напишите заявление о выходе из забастовки, все
подпишитесь, потом так сделают остальные смены, и только тогда я дам команду в ламповую пускать вас в шахту.

Мужики грустно и смиренно вздохнули. Чувствовалось, что в отличие от предыдущей смены, они пришли, уже зная о маневре и.о. директора, обсудив это и приняв как безвыходное положение. Кто-то вяло посетовал, что после отпуска жить не на что.

- Я в такой же ситуации, - спокойно отреагировал И.Гоменюк. - Тоже вышел из отпуска и не получал аванса, поскольку решили выдавать всю зарплату сразу, хотя я, как и.о.директора мог бы получить из директорского фонда. Но я сказал профсоюзам: «Идите, смотрите документы - я ничего не брал!»

Я подошел к рабочему, стоявшему в коридоре у нарядной:

-А вы когда вышли из отпуска?

- Я? В сентябре, он - в октябре, - и парень кивнул на своего соседа. - А вообще-то у нас почти все сходили в отпуска в период с мая по июль. Теперь вот все деньги кончились. Жена не работает, хоть иди на улицу просить.

- Знать бы у кого просить, - усмехаясь, добавил второй.

- Цивилизованное правительство должно же думать о людях, - спокойно заметил пожилой лысоватый мужичок, явный пенсионер.

Тут все вдруг дружно расхохотались.

- Ты же видел лицо Ельцина, когда он был у нас? - моментально отреагировал Иван Васильевич Гоменюк. - Ну что с него взять? А потом вы же сами за него голосовали, а я сразу вам говорил: «Голосуйте за коммунистов». Не послушали, теперь расхлебывайте.

Все было ясно. Потолкавшись в нарядной минут 15, рабочие заспешили на автобус. Напоследок и.о. директора добавил, что завтра - воскресенье, а потому нет смысла приходить отмечаться.

- Будет общешахтный выходной. Потом посмотрим: у кого по графику был выходной - отметим как выходной.

В автобусе молодой рабочий в беседе с товарищами сказал:

- Коммунисты, хотя и тянули на себя, так и другим доставалось. А теперь новые русские все приватизировали. Скоро по улице не пройдешь - будут требовать плату: мол, частная собственность. Как тут жить? Одно осталось: как в 17-м году, браться за оружие.

Я вклинился в беседу:

- А как долго собираетесь бастовать?

- А кто их знает? Одни говорят одно, другие - другое.

- А 1 декабря бастовать будете?

- Может быть.

В принципе администрация была готова и на более решительные меры по подавлению забастовки и наказанию участников. И.о. директора И.В.Гоменюк разъяснил ситуацию так: «Юридически забастовка незаконная. Я не был оповещен. Не были соблюдены сроки, не предъявлены официальные требования. Поэтому я могу их выгнать за прогул, но суд говорит: «Не трогай!» Не хотят портить отношения с рабочими»
. В то же время по-человечески администрация понимает гнев рабочих. Однако руководство шахты однозначно оценило забастовку как бессмысленную. Как сказал и.о. директора, «они ничего не добьются... Единственное, что может помочь - так это общегородская забастовка 1 декабря, а затем - забастовка всей угольной промышленности».

С началом забастовки администрация шахты стремилась все держать руку на пульсе. Поскольку директор шахты был на больничном, то основная тяжесть работы по контролю легла на его зама И.Гоменюка. Он являлся на шахту на первый наряд вместо директора, и на два других - в своей роли. Лишь четвертый наряд в 11 час. ночи пропускал. В субботу 18 ноября, несмотря на выходной день, он с раннего утра и до вечера был на шахте. Нельзя сказать, что работа была напряженной. Я провел с ним большую часть рабочего дня и могу судить о содержании его деятельности в этот период. Это было то, что обычно называют держать руку на пульсе. В момент наряда он приходил к рабочим в нарядную и вел переговоры. Это длилось примерно полчаса. Потом все расходились, а и.о. директора возвращался в свой кабинет главного инженера. Там он был в принципе свободен. Иногда к нему приходил кто-то с вопросом. И.Гоменюк разъяснял, отдавал указания, порою вступал в перебранку. Изредка раздавались звонки: где-то что-то шло не так. Он опят отдавал распоряжение. Все успокаивалось. Где-то часа в два, когда в кабинете сидели я, Гоменюк и главный механик шахты Михаил, пришло время обеда. Иван Васильевич полез в сейф, достал «тормозок» (бутерброд с курицей) и початую бутылку водки. Выпили, закусили, а тут подошло и время третьего наряда - 17 час. Иван Васильевич не спеша и спокойно отправился выяснять отношения с рабочими. Начальники участков такую же вахту несли в нарядных. Там был такой же ритм: бурная встреча с рабочими, мат, перебранка, затем - затишье до следующего наряда. И так - целый день. Правда, в день начала забастовки, 14 ноября, начальники участков остались даже ночевать в нарядных.

В ходе забастовки рабочие поняли, что они остались одни. Одна проходческая смена на шахте «Аяч-Яга», ранее переведенная туда с «Южной» начала забастовку солидарности. Однако на следующую смену прибыл директор шахты, разъяснил бессмысленность акции, напомнил о предстоящей общегородской забастовке 1 декабря. Забастовка прекратилась.

Завершение разгрома забастовки

Уже в субботу было очевидно всем, что забастовка окончится поражением, возможно, небывалым. Наверное, никогда еще рабочие, пойдя на забастовку, не заканчивали ее с одними минусами. В понедельник для завершающего ритуала на шахту прибыл директор, находившийся все эти дни на больничном и отслеживавший ситуацию по телефону. На 9 утра была назначена встреча профсоюзного актива и администрации шахты с ним. Однако в назначенный час он не прибыл: бегал с хромой ногой по инстанциям: объединение, банк.

Между тем в этот день на шахту привезли небольшую сумму денег, но их стали выдавать в заранее оговоренном порядке. В результате деньги получили вспомогательные участки, а на забастовщиков их снова не хватило.

В 11 часов в курилке шахты состоялось собрание смены с участием директора, и.о. директора и ряда других руководителей администрации. Собралось человек 30-40. Большинству мест не хватило. Люди стояли у стенок. Часть сидела за столом, за которым обычно идет игра в карты. Но вот в курилке, хромая, появился директор и другие представители руководства. Они расположились у противоположной стенки.

Директор Александр Андреевич начал речь спокойно с объяснения своей болячки. Травма ноги с 69-го года. Сейчас произошло обострение. Однако, несмотря на это, он не отлеживался дома, а буквально не расставался с телефоном, решая общие дела всех работников шахты и прежде всего связанные с зарплатой. Вот и сегодня он уже успел побывать в банке, в объединении в поисках денег. И кое-что нашел.

Речь-монолог длилась не менее получаса. Основной пафос состоял в том, что он, директор, делает все возможное, чтобы помочь рабочим, а они его подвели, подставили ножку, ухудшили его позиции на переговорах с вышестоящими инстанциями. Ну и самое главное: забастовка бессмысленна, рабочие ударили прежде всего по своему собственному карману. Рабочие слушали молча, хотя директор то и дело выходил на повтор. Потом в его речи стали появляться паузы. Тут кто-то вяло выкрикнул:

- Чего же сразу не разъяснили?

Тут главного механика шахты Михаила Ивановича будто шилом ткнули. Он вдруг взвился, выбежал на середину курилки и заорал во всю мощь своих легких:

- Не бреши! Вас, блядь, всех предупреждали, все объясняли. Но вы поверили тем, кто сказал, что вам оплатят по среднему.

Из толпы рабочих кто-то флегматично пытался вставить слово возражения, однако за криком главного механика ничего не было слышно.

Когда он замолк, вновь заговорил директор:

- Ходят слухи, будто вас администрация подстрекала к забастовке. Как такой бред мог в голову прийти?

Вдруг в дверь из коридора влетел парень лет 25-30 в дутом синтетическом пальто и заорал уже на и.о. директора И.Гоменюка:

- Да это же ты подстрекал на смене к забастовке. Это ты, сука, говорил: «Забастуете - получите деньги».

Иван Васильевич что-то в спокойном тоне пытался возразить, но его не было слышно.

Тут парень взвился еще пуще прежнего.

- Приходи в ночную смену - там свидетели, они подтвердят твои слова. И тогда я тебе.. (далее следовала нецензурная брань).

Иван Васильевич сдержанно и не теряя достоинства что-то еще возражал. Парень, выпустив весь пар, удалился, тихо матерясь уже в коридоре.

Директор, чтобы разрядить обстановку, снова начал читать мораль. Наша шахта по зарплате на втором месте в объединении, уступая лишь «Октябрьской», но там ведь Богом данные условия: сколько хочешь, столько и добывай. И по темпам выплаты зарплаты «Южная» уступает только ей. У шахты относительно неплохое финансовое положение.

- И вдруг вы сделали подножку. Все прахом! Как я теперь поеду в Москву в «Росуголь» просить. У нас все покупатели теперь полетели, о плане нечего и мечтать. Нас планировали закрыть с июня 1996 года, но теперь вполне могут закрыть и с января. Вы все потеряете премии. Какой смысл в этой забастовке? Если я вас не устраиваю - скажите. Я готов уйти. Мне предлагали место директора другой, перспективной шахты. Но я сказал, что не уйду, пока «Южная» работает... Вот ... подписался под требованиями. А я ведь за него просил в объединении, чтобы ему квартиру дали. Меня спросили: «Он что? Хорошо
работает?» - «Очень хорошо», - ответил я. А ведь если директор за кого-то просит – значит, это очень хороший работник. И он тут такое затеял. Надо было плюнуть на него. Пусть сидит в своем бараке. ... Теперь решайте, мужики, сами, что будете делать.

Из толпы раздались мрачные голоса:

- Что тут решать? Работать надо.

- Сейчас, - возразил директор, - уже пускать в шахту не можем. Идет ремонт. ВКТ у нас работал все выходные и праздники как проклятые. В это воскресенье им дали отдохнуть. Если бы не это, то сегодня ремонт закончили бы. А теперь не знаю.

Тут он обернулся к начальнику ВКТ:

- Когда сможете?

- Завтра в середине второй смены.

Вспомнив что-то, директор вновь вышел на мораль:

- Вам же разъясняли, что в этой забастовке нет смысла. Чем бить пальцами, лучше приложиться всем кулаком 1 декабря.

Кто-то из рабочих возразил:

- Обращение профсоюза появилось 15-го, а забастовка началась 14-го.

Тут подал голос председатель профкома НПРУП:

- Обращение нашего теркома было принято 14-го.

Но из толпы последовало конструктивное предложение:

- Да послать призывы профсоюзов на х...

- Нет, - возразил директор. - Это не получится. Это будет всеобщая забастовка.

Кто-то из рабочих снова возразил:

- Да какой тогда смысл сейчас все восстанавливать, чтобы потом через неделю опять бастовать.

- Но ведь 10 дней для работы еще есть, - не согласился опять директор.

Днем директор совещался с представителями администрации, отдавал распоряжения. Потом исчез. После обеда один рабочий сказал мне, что его видели в бане.

В начале пятого я поднялся в курилку. Здесь было еще пусто. Сел за стол. На нем крупными буквами было выцарапано: «Смерть пидорасам!» и «Шахтеры - черти!»

Вскоре стал собираться народ. Подходили, здоровались и без лишних слов начинали игру в карты. О забастовке - ни слова. Из первых 12 по крайней мере двое были явно выпивши. В курилку вошел пожилой мужичок, пьяненький до эйфории и громко продекламировал, извещая о своем появлении:

- Вдруг откуда не возьмись

Появился В-Рот-Ебись.

К пяти часам собралось 36-37 человек. Появился директор со свитой. После бани он был настроен гораздо более боевито. Он повторил с небольшими вариациями свою дневную речь, но уже гораздо более обильно обогащая ее просторечным матом и буквально задирая рабочих своими уже не столь сдержанными, как днем, упреками и угрозами:

- Кто-то думал, что вам оформят как вынужденный прогул. Не будет этого! Я консультировался с юристом, прокурором. Еще не знаю, как будем отмечать эти дни: то ли «Н», то ли «З», но план в любом случае уже не наверстать... Но на политическую забастовку я первый пойду... Кто теперь будет за это отвечать? Кто организовал? Профсоюзы? Нет, они отмежевались. Что же у нас появилась третья, провокационная сила? Пытался разговаривать со стачкомом. Все говорят: «Меня записали»... Ну ладно - уголь не давали. А почему лаву не поддерживали?
Так бы пришли, включили комбайн - и поехали. А теперь? Вам это еще аукнется.

Кто-то прервал гробовое молчание слушателей, почти переходя на крик:

- Ты-то на пенсию живешь, а многие ее не имеют. На что жить?

- Алик, не знаю. Но что же делать?

- Но выход надо же искать?

- Выход - это первое декабря. Не здесь его надо искать: у меня или у Гоменюка. Не здесь искать!

- Я понимаю, - включился в разговор И.Гоменюк, - если бы директор получил 400 млн. и крутил их. Но нет денег-то.

- В Северо-Двинске, - снова уже закричал директор, - люди забаррикадировались в ядерной подлодке. Они не получали с мая. Еб вашу мать! Вот им Черномырдин вчера и дал, а вы уже сентябрьскую начали получать.

Тут из толпы рабочих раздался спокойный голос:

- Вы вот говорили, что стачкомовцы отрекаются... Мы с вами виделись два раза. Да, меня избрали в стачком, но я не отрекаюсь. И никто не скажет, что я являлся сюда пьяным...

Директор почувствовал, что слегка переборщил в наступательном порыве:

- Да, я знаю, что ты не пьешь.

- Зачем же вы угрожаете рабочим?

- Я? Да не хотите - не работайте! Я с себя ответственность снимаю.

Последние слова директор проорал во все горло и вышел. Понять причину столь бурной реакции мне было трудно. Несмотря на неадекватно агрессивное поведение директора, рабочие были удивительно тихи и спокойны.

После общесменного собрания рабочие разошлись по нарядным для обсуждения дальнейших действий. Все происходило за закрытыми дверями. Но, судя по тишине и темпу принятия решения, разногласий почти не было. Почти все высказались за прекращение забастовки.

Стихийная забастовка фактически завершилась. Рабочим осталось только ждать, когда администрация сочтет возможным прекратить свой локаут под видом ремонта и пустит их в шахту. Забастовка на шахте «Южная» продлилась с 14 по 20 ноября включительно. Рабочие потерпели явное поражение. Стихийный взрыв протеста загнал их в ловушку..

Последствия забастовки

Уже с самого начала забастовки администрация, а вскоре и участники, понимали ее последствия для своего кошелька. Забастовка и выход из нее означали, что шахта с планом за ноябрь уже не справится. Это означает, что все повременщики лишаются премии в размере 70% тарифа.

Так, главный механик шахты Михаил объяснил:

- Из-за забастовки я получу в два раза меньше, поскольку не будет премии. Рабочие получат две трети своего тарифа. От забастовки страдают и другие службы, не участвующие в забастовке: они работают, но поскольку работа шахты оценивается по добытому углю, то премию они не получат.

Начальник ОТиНЗ шахты Клавдия Ивановна Зайцева по моей просьбе рассчитала последствия забастовки для зарплаты рабочих добычных участков. В ноябре 21 рабочий день. Забастовка продлилась 6 дней. Следовательно, получается 15 рабочих дней. Кроме того, не удастся сразу начать выдачу угля в обычных масштабах. Поэтому, по ее прикидкам, добычники могли рассчитывать на 1,5-2 млн. начислений.

Такая перспектива не на шутку встревожила забастовщиков. В последний день забастовки, 21 ноября, их представители появились в НПГ города у зампредседателя Строенко (председатель был в отпуске), который не так давно переместился на этот пост с должности председателя НПГ «Южной». Свои впечатления от этой встречи он сформулировал в беседе со мной кратко:

- Приходили гонцы с «Южной». Просят, чтобы НПГ взял на себя ответственность за забастовку. Но уж нет! Сами заварили, пусть и расхлебывает тот, кто затеял. А то один инициатор уже в отпуске, другой - на больничном. Сами в стороне, а всех подставили...

- P.S. В августе 1996 г. «Южная» прекратила добычу угля и вышла в режим полного закрытия.

***

ЖАРКОЕ ЛЕТО 1996 года:

ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Новый виток обострения обстановка в Воркуте наметился с февраля- марта 1996 года. Администрации шахт, объединения "Воркутауголь", профсоюзам становилось все труднее сдерживать возмущение шахтеров задержками выплаты зарплаты, предотвращать стихийные забастовки. Наступление периода летних отпусков еще более усугубило положение. Рутинная борьба за выплату уже заработанной зарплаты в этот раз проходила в знаменательные дни: вся Россия была втянута в лихорадку президентской предвыборной кампании.

Визит Б.Ельцина в Воркуту в мае 1997 года

Ожидание приезда президента Б.Ельцина в Воркуту являлось сдерживающим фактором: с ним связывались надежды на то, что в ходе предвыборного марафона в борьбе за голоса избирателей он сделает существенные шаги навстречу шахтерам Воркуты. Ожидаемых подарков не было до последнего. 24 мая, наконец, в Воркуту пришли 78 млрд. руб. - небольшая часть задолженности по зарплате. Из этой суммы погасили долги по зарплате за январь и часть февраля, а также по мартовским отпускным. Накал недовольства частично был снят. 25 мая приехал Б.Ельцин.

Набор привезенных подарков для воркутинцев был неясен. Поэтому у лидеров профсоюзов Воркуты не было однозначной предвыборной позиции. Исполком НПГ имел жесткую негласную позицию: Ельцина не поддерживать. Среди шахтеров звучало условие: не будет денег - на выборы не пойдем. В.Семенов к моменту приезда Б.Ельцина имел два варианта текста выступления на встрече с ним: один на случай, если он подпишет нужные Воркуте документы, и один на случай неподписания. Ельцин подписал и В.Семенов выступил с речью, выражавшей мягкую поддержку. Правда, руководство НПГ Воркуты официального решения о поддержке Ельцина не принимало, однако в ходе разъяснительной работы на шахтах рабочим объясняли, что в случае прихода в Кремль нового человека все завоеванное можно потерять. Этот аргумент принимался, но скептически.

Б.Ельцин подписал целый пакет важных документов, удовлетворявших многолетние требования шахтерских профсоюзов, а также пообещал решить проблему задолженности по зарплате. По оценке председателя НПГ Воркуты, "его указы - это то, за что мы бились последние пять лет". Правда, "Росуголь", по мнению воркутинцев, негативно относится к одной из основных идей этих указов: выводу районного коэффициента из цены угля (этот пункт в указе идет отдельной строкой). Воркутинцы, зная большую дистанцию между указами и их реализацией, попросили Б.Ельцина лично проконтролировать выполнение подписанных им документов. Он обещал. Стоимость выполнения этих указов для казны - 500 млрд. руб. в год. Подписанные документы вселили в ту часть воркутинцев, которая разбирается в экономике, надежды на вывод ведущей отрасли города из тупика. По оценке В.Семенова, "появилась надежда, что к концу года выплывем". Правда, ельцинское руководство строительством капитализма на месте не могло не вызывать ассоциации с предвыборным визитом Е.Гайдара в бастующую Воркуту в конце 1993 г. Тогда тоже был подписан пакет многообещающих документов. Однако, по оценке В.Семенова, ситуация не однотипная: "Гайдар подписывал документы "рассмотреть", а Ельцин имел власть и решил сам".

С 1 июня пошла реализация указа по льготному железнодорожному тарифу: Воркута стала пользоваться льготами, которыми ранее пользовался Кузбасс, что дало ему возможность вторгнуться на традиционные рынки сбыта воркутинских углей. В то же время очень скоро стали сбываться предчувствия, которые имели многие по поводу визита Б.Ельцина: он не сможет выполнить все свои обещания. Деньги по-прежнему задерживались. В Воркуту поступила информация, что после подписания указов вице-премьер В.Каданников прямо прокомментировал вопрос о перспективах: денег, мол, в казне все равно нет. Кроме того, целый ряд положений указов не подкреплены разъяснениями относительно механизмов их выполнения и источников поступления средств для их реализации.

Наступавшие выборы, видимо, многими рассматривались как хороший повод решительно напомнить президенту о данных обещаниях. В начале июня на шахтах Воркуты стали вспыхивать крупномасштабные стихийные забастовки. С 1 июня полностью остановились "Воркутинская", "Заполярная". Стояли сутки. Профлидеры убедили рабочих выйти на работу - те согласились.Но вспыхнули забастовки на "Северной", "Центральной", Воркутинском механическом заводе.

КОНФЛИКТ НА ШАХТЕ "ВОРГАШОРСКАЯ"

Наиболее серьезный конфликт возник на шахте "Воргашорская". Задержка по зарплате была с середины марта 1996 года. Генеральный директор шахты привез деньги на зарплату за март, однако никаких перспектив на получение отпускных нет. По оценке профсоюзных лидеров шахты, это был первый случай такой длительной задержки, который совпал с периодом отпусков.

Кто виноват? Если в объединении "Воркутауголь" в качестве "козла отпущения" выступила компания "Росуголь", через которую идут государственные дотации, то на "Воргашорской" такового не было: шахта приватизирована и живет без всяких дотаций. Деньги не дали потребители угля, которым тоже кто-то не платит. Ф.Ф.Витковский, исполнявший в этот момент обязанности директора по капстроительству, объяснил так:

- Это вина не "Росугля". По всей стране все останавливается: нет денег, но полно бумаг - векселей. Череповец расплачивается с нами векселями. Ими же зарплату не заплатишь... Все упирается в хаос в стране...

11 июня шахтеры второй смены отказались работать из-за задержки зарплаты. Началась стихийная забастовка. Правда, относительно определения этих действий единства мнений не было. Одни, услышав из моих уст слово "забастовка" тут же поправляли:

- Никакой забастовки. Забастовка проводится по строго определенной процедур. А это акция протеста.

Другие, услышав выражение "акция протеста", не менее категорично поправляли:

- Никакой акции протеста нет. Просто люди не вышли на работу, потому, что им не платят.

Легла подземная группа, исключая первый участок. В ходе интервью с профлидерами шахты я пытался добиться ответа на вопрос:

- Шахтеры объединения "Воркутауголь" требуют свою зарплату от "Росугля". А к кому обращены требования на "Воргашорской"?

- Требования выдвигать не к кому, - ответили мне. - Акцией хотели обратить на себя внимание... Денег не будет, если даже прижать директора, - объяснил один из руководителей шахты.

- Люди, отказываясь выходить на работу, наверное, понимали, что этим они мало что добьются, но потеряют премию, сократится средний заработок, отпускные. Так что же это? Иррациональная акция или в этом есть какой-то смысл?

- Какой смысл? - с раздражением ответил мне зампредседателя профкома НПРУП. - Это акт отчаяния.

Чтобы мне стал понятнее смысл иррационального социального действия, он привел пример из жизни своего отца, который, строя дом, целый день не мог найти молоток и мучился, забивая гвозди топором. Когда же вечером он обнаружил молоток, то в ярости забросил его далеко в огород.

Отказались работать проходческие и добычные бригады. Исключение - первый проходческий участок. Сколько всего забастовщиков - сказать никто не мог. Всего на подземных участках - около 600 чел. Но бастовали не все, поскольку сразу же рабочие приняли решение поддерживать шахту ("Она же матушка-кормилица", - объяснили мне). Это предполагает откачку воды и хотя бы минимальную добычу угля: 3-8 тонн в день. С этим никто не спорил, хотя в бригадах не всегда просто было решить: кто будет бастовать, а кто - поддерживать шахту.

Встал участок внутришахтного транспорта (ВШТ). Все рабочие поверхности продолжали работать с поправкой, конечно, на то, что уголь поступал в минимальном размере. Шла отгрузка. Из 250 тыс. тонн, хранившихся в отвале, к концу забастовки осталось 50 тыс. тонн. Без всяких сбоев продолжали работать ИТР. Мой вопрос об их поведении во время забастовки один мой собеседник воспринял как глуповатый: "ИТР - это офицеры. Какая тут забастовка?"

Во время собраний в нарядных четко сформулированных требований не выдвигалось. Люди просто выкрикивали:

- Нет зарплаты - нет и работы!

- Пока не заплатят - не будем работать.

В городе от одного из мастеров "Воргашорской" я услышал, что выдвигается также требование расторжения контракта с генеральным директором. Однако на самой шахте уточненная ситуация выглядела несколько иначе. Действительно, в нарядных звучало такое требование. на одном сменном собрании участка его даже поддержали голосованием. Однако на других собраниях его выкрикивали лишь отдельные рабочие, не получив сколько-нибудь заметной поддержки. Там оно даже не ставилось на голосование.

27 июня состоялось очередное собрание акционеров. На котором проводились перевыборы Совета директоров. Было выдвинуто 8 кандидатов. Один, набравший минимальное число голосов, в Совет не попал. Генеральный директор В.И.Щурко набрал больше всего голосов.

Все три профсоюза признали забастовку стихийной, но в то же время в той или иной форме поддержали выдвинутые требования.

Так, 19 июня профком НПРУП отправил помощнику президента по национальной безопасности А.Лебедю, советнику президента по экономическим вопросам Лифшицу и генеральному прокурору РФ Скуратову Обращение:

"ОАО "Шахта Воргашорская" является одним из перспективных предприятий в угольной отрасли и имеет все возможности в наращивании добычи энергетических и коксующихся углей. Несмотря на то, что государство владеет 51% акций, фактически являясь собственником ОАО "Шахта Воргашорская", работники шахты низведены до участи узников фашистских лагерей - зарплаты (которую выдают частями) хватает только чтобы не подохнуть с голоду, так как картошка у нас на 67 параллели не растет. Шахтеры доведены до отчаяния. Генеральный директор и Совет директоров нанесли ОАО "Шахта Воргашорская" материальный ущерб более 53 млн. руб. (это только то, что мы знаем из официального отчета на собрании акционеров). Работники шахты "Воргашорская", владея только 10% акций в рамках действующего законодательства, беспомощны что-либо сделать. Из последних сил цепляясь за веру, что Закон в России для всех один, убедительно просим Вас направить на ОАО "Шахта Воргашорская" следственную бригаду генеральной прокуратуры РФ".

Одновременно профкомы НПРУП и профсоюза ИТР (председателя НПГ в этот момент не было на шахте) приняли совместное заявление:

"... Перед нарядом 3-1 смены генеральный директор ОАО "Шахты Воргашорская" согласился признать сложившуюся ситуацию как простой не по вине работников и дал согласие оплатить дни простоя. Согласно ст.610 ОТС и ст.94 КЗОТ РФ такой простой должен оплачиваться в размере 100% тарифных ставок и окладов.

Профсоюзные комитеты постановляют:

1. Оплатить дни простоя в июне согласно ст.610 ОТС.

2. Исключить зарплату за июнь 1996 г. при расчете среднего заработка для всех видов выплат.

3. Скорректировать план добычи угля, проходки и др. сдельных работ в сторону уменьшения на количество дней простоя не по вине работников".

Таким образом, два профсоюза выступили не в поддержку требований, а в защиту бастующих от возможных серьезных материальных последствий их участи в забастовке. Выступили, кажется, не очень рассчитывая на успех.

27 июня из "Росугля" на "Воргашорскую" пришли 2,5 млрд. руб., предназначенные на капитальное строительство (вклад "Росугля" как держателя контрольного пакета акций) из 23 млрд, которые должны были быть перечислены в 1995 г. В виде исключения было решено пустить их на выплату зарплаты. Небольшая часть долга была погашена: необходимо 5 млрд руб. У бастующих, которые к этому времени немного успокоились и просчитали последствия, появился предлог, не теряя лица вернуться в шахту. Вернулись столь же неорганизованно, как и ушли.

ГОЛОДОВКА ЛИДЕРОВ НПГ. ИЮНЬ 1996 г.

Одновременно председатель НПГ Воркуты В.Семенов выехал лоббировать в Москву. Однако поездка оказалась неудачной. "Впервые, - с горечью признал он в интервью, не удалось выбить ни копейки. А заместитель министра финансов РФ заявил, что уже отдали "Росуглю" все (800 млрд руб.= $160 млн), а почему те не дали Воркуте, мол, не знают. В "Росугле" это отвергают. В любом случае из этой суммы в Воркуту не пришло не копейки".
В то же время откуда-то появилась информация, что генеральный директор "Росугля" Юрий Малышев, будучи официальным представителем Б.Ельцина на выборах в Кузбассе, чтобы оправдать высокое доверие, бросил все деньги туда. Однако то ли денег на Кузбасс не хватило, то ли бросили туда не все: из Кузбасса звонили и сообщили, что там в ряде районов задержки еще больше, чем в Воркуте.

По мнению В.Семенова, идет неправомерное распределение средств в пользу Кузбасса. Он объяснил это тем, что ключевые позиции в Москве заняты выходцами из того региона: Малышев, Евтушенко. НПГ России не в состоянии противостоять этой тенденции: там тоже доминирует Кузбасс. В начальный период истории НПГ России там Воркута была представлена Ю.Дашко. Однако он по состоянию здоровья (язва желудка) и в силу неустроенности тамошнего быта был вынужден вернуться в Воркуту. Долгое время там никого из Воркуты не было. На последнем съезде, правда, заместителем председателя был избран Строенко.

Массированная пропаганда, удачно организованный визит Б.Ельцина, стойкие антикоммунистические традиции Воркуты сыграли свою роль: 26,6 тыс. чел. (почти 45% из принявших участие в голосовании) поддержали Б.Ельцина - это наивысший показатель поддержки действующего президента среди всех угольных регионов России. 14,1 тыс. чел. (24%) проголосовали за А.Лебедя, 6,6 тыс. - за Зюганова. В то же время более половины на выборы не пришли, не веря уже никому. Это политическое выражение потенциала бунта. Он прорывается на выборах в форме абсентизма, а на шахтах в форме стихийных забастовок. Каков удельный вес шахтеров этих цифрах - трудно сказать.

По расчетам воркутинцев, долг им составил 179 млрд руб. Правда, в Москве объяснили, что 20 млрд ($4млн.) ушли в качестве оплаты лизинга оборудования. По оценке профсоюзных лидеров, такой длительной задержки зарплаты в условиях сезона летних отпусков они не могут припомнить. К июню 1996 г. средняя зарплата ГРОЗ по объединению "Воркутауголь" составила 2,2-2,3 млн. руб. ($420). По отдельным бригадам начисления достигали 4-4,5 млн. руб. ($800 и более долл.). Поэтому суммы, которые причитались к выплате и на которые люди рассчитывали, планируя повседневный бюджет, были существенными. И было за что бороться. Накануне президентских выборов вполне могла вспыхнуть стихийная крупномасштабная забастовка, что, по мнению, лидеров профсоюзов и менеджмента могло ударить по выполнению Б.Ельциным своих обещаний. В этих условиях руководство НПГ Воркуты и профсоюза ИТР работников угольной промышленности города решили прибегнуть к голодовке. Организаторами этой акции она рассматривалась как последнее средство, с одной стороны, предотвратить разрушающие экономику шахт и политическую стабильность стихийные забастовки, а с другой - оказать нажим на правительство и добиться накануне выборов победы малой кровью. В центр пошел ультиматум:

"Президенту Российской Федерации

Ельцину Б.Н.

Первому вице-премьеру Российской Федерации

Председателю Межведомственной комиссии по социально-экономическим проблемам угледобывающих регионов Каданникову В.В.

Решение

Исполнительного комитета Независимого профсоюза горняков г.Воркуты.

Начать с 19 июня 1996 г. голодовку лидеров НПГ г.Воркуты с требованиями:

1. Погашение задолженности по заработной плате.

2. Отставка генерального директора компании "Росуголь" Малышева Ю.Н.

Считаем, что определенными кругами ведется работа по срыву демократических выборов Президента Российской Федерации путем
нагнетания напряженности в регионах, поддержавших нынешнего Президента России.

Независимый профсоюз горняков г.Воркуты будет всеми путями бороться с противниками нормальных экономических преобразований в России.

Председатель Независимого профсоюза горняков г.Воркуты В.В.Семенов".

В голодовке приняли участие 12 человек, из них трое - рядовые рабочие-члены НПГ, а также председатель профсоюза ИТР угольной промышленности Воркуты В.И.Пирожков. Голодовка была организована в офисе НПГ Воркуты, расположенном на шестом этаже объединения «Воркутауголь». Мужики были одеты в основном по-домашнему в русском стиле: в спортивных костюмах. Днем они сидели, обсуждая ситуацию в Воркуте и Москве, просматривая все телепередачи подряд, общаясь с шахтерами и руководителями объединения, которые время от времени забегали в НПГ с новой информацией, играли в домино и настольный теннис, общались с родственниками по телефону, некоторых навещали жены; время от времени мужики вздыхали: «Эх, домой бы!». Пьют минеральную воду, заедая глюкозой, пьют чай с лимоном и сахаром. Постоянно бегают курить на лестницу, где тоже идут нескончаемые беседы на самые разнообразные темы.

"Козлом отпущения" оказался генеральный директор компании "Росуголь" Юрий Малышев. Почему именно он? Во- первых, кто-то им должен быть. Во-вторых, Б.Ельцин, который имел много шансов им стать, ловко вышел из-под удара, подписав щедрые указы и создав стандартную ситуацию доброго царя и плохих чиновников (в этот раз им стал Ю.Малышев), в-третьих, объединение "Воркутауголь" еще раньше вышло из-под удара: несколько проверок его финансово-хозяйственной деятельности не подтвердили подозрений и намеков "Росугля", что причина задержек зарплаты здесь.

В кризисной социально-экономической ситуации июня 1986 г. вновь проявился процесс ухудшения отношений между НПГ и НПРУП. Этот процесс приобрел заметные для посторонних формы в середине марта 1986 г., когда Ю.Вишневский обнародовал некоторые документы НПГ, предназначенные для внутреннего пользования (рекомендации по минимизации налогообложения первичных профорганизаций). Лидеры НПГ расценили это как "поливание грязью". Впоследствии Ю.Вишневский в разговоре с В.Семеновым признал свою ошибку. "Я, может, и приму извинение, - ответил лидер НПГ, но ты по этому поводу разговаривай с нашими мужиками"
. Кроме того, со стороны Ю.Вишневского прозвучало предложение объединяться, которое в НПГ было расценено как заявка на поглощение их организации НПРУПом. Тогда полемика вылилась на страницы городской прессы. Подписание НПГ и профсоюзом ИТР единого тарифного соглашения, содержавшего ряд пунктов, более благоприятных для их членов, чем тарифное соглашение НПРУП, также стимулировало раздор. В прессе прозвучали высказывания лидеров НПГ, подчеркивавшие свой успех на фоне сговорчивости НПРУП. Однако правительство пошло по пути выравнивания двух тарифных соглашений, что вызвало обиду в руководстве НПГ. В.Семенов это объяснил так: "Правительство идет нечестным путем, подравнивая тарифное соглашение НПРУП под наше. Мы его пробивали полгода, а им подмахивают автоматически. Причина проста: они идут в одной связке с руководством".

В июне два профсоюза стали действовать независимо друг от друга. НПГ и профсоюз ИТР угольной промышленности решили организовать голодовку, руководство НПРУП Воркуты – митинг на 26 июня). Семенов прокомментировал это так:

- Первоначально они намечали политический митинг, но потом переиграли и объявили митинг солидарности с голодающими. Мы это мероприятие не одобрили. Там будет 40--50 шахтеров, а остальные набегут недовольные.

Председатель НПГ шахты «Аяч-Яга» В.Городничий добавил:

- В самом митинге нет ничего плохого, если он будет связан прямо с нашими целями. Но как его удержишь в этих рамках. Набегут сюда старушки, бредящие по кумачу. И пойдет... Тут могут принять любую резолюцию. Кроме того, в средствах массовой информации можно показать одного выступающего, а можно - другого, исказив саму суть мероприятия. Недавно такой случай был...

Он сбегал в другую комнату и принес текст заявления:

"Директору информационных программ ВГТРК Нехорошеву А.Ю.

... Мы искренне хотим, чтобы победил нынешний президент РФ, и своей голодовкой выводим из-под удара именно его, сдерживая стихийные забастовки на шахтах города.

Мы располагаем полным текстом Вашего корреспондента О.Сергеевой о нашей акции и крайне огорчены тем, что из него в окончательном варианте в выпуске "Вести" за 21.06.96 в 20-00 убрали именно указание на то, что 45% воркутинцев поддерживают Б.Ельцина.

Надеемся, что это просто недоразумение, а не намеренная попытка использовать акцию горняков против Б.Н.Ельцина.

Председатель НПГ Воркуты В.Семенов".

Против митинга высказалось и руководство объединения "Воркутауголь", исходя из тех же опасений его превращения в политический митинг оппозиции. 25 июня в НПГ города председатель профкома с шахты "Южная" рассказывал, как проводилась работа по подготовке или скорее срыву митинга на этом предприятии.

Председатель профкома НПРУП и кто-то из администрации пришли к рабочим в нарядную:

- Кто хочет пойти на митинг?

- Да пошли они со своими митингами!...

-Ну, вот видишь, - повернулся менеджер к председателю профкома.
Вопрос исчерпан
.

Под давлением широкой негативной реакции НПГ и администрации ОВУ руководство НПРУП отказалось от митинга.

Реакция на голодовку

В преддверии выборов голодовка лидеров НПГ приобрела особый резонанс. Уже 25 июня один из участников голодовки подвел первый итог: "Как говорил наш бывший лидер... Как его звали? Забыл... А Горбачев! Процесс пошел".

Руководители объединения регулярно приходили в офис НПГ и сообщали об очередных подвижках. 25 июня был подготовлен официальный документ:

"Обращение Совета Директоров ОВУ к участникам акции протеста-голодовки членам НПГ, профсоюза ИТР ФНПРУП г.Воркуты.

Уважаемые:

Виктор Васильевич Семенов;

Рамиль Сулейманович Гашигулин;

Владимир Ильич Скляров;

Вячеслав Иванович Тукан;

Владимир Иванович Кожухов;

Юрий Викторович Попов;

Юрий Васильевич Скрынников;

Николай Альбертович Филипов;

Николай Андреевич Микитин;

Владимир Петрович Городничий;

Валерий Иванович Пирожков;

С 19 июня Вы проводите акцию протеста - голодовку в знак протеста по невыплате задолженности по заработной плате.

На 16 июня задолженность компании "Росуголь" по линии господдержки перед ОВУ составляла 159 млрд руб.; задолженность потребителей - 200 млрд. руб.

На 12.00 25 июня ситуация по задолженности существенно изменилась и выглядит следующим образом:

- от компании "Росуголь" поступили денежные средства в количестве 50 млрд руб.

- от потребителей поступило 16 млрд. руб.

По информации, поступившей из Минфина России и компании "Росуголь", в адрес объединения направлено 80 млрд. руб., которые ожидаются 26-27 июня, после получения которых остаточный долг господдержки состаит 29 млрд. руб. и будет получен согласно совместной договоренности компании "Росуголь", ОВУ и профсоюзов в первой половине июля.

Даже полученные средства (без 29 млрд руб.) позволяют погасить задолженность: по зарплате марта и частично апреля с.г. и отпускным.

Реально оценивая складывающуюся ситуацию, Совет Директоров ОВУ считает, что Ваши действия в значительной степени помогли решению вопроса погашения государственного долга перед угольщиками Воркуты и цель, поставленная Вашей акцией - голодовкой, достигнута.

Практически компания "Росуголь" достаточно серьезно отреагировала на требования шахтеров Воркуты и в сложных экономических и политических условиях максимально решила финансовую проблему шахтеров Воркуты.

Что, и об этом надо сказать прямо, явилось следствием поддержки шахтеров Воркуты экономических реформ, проводимых Президентом и Правительством России, о чем шахтеры Воркуты
заявили 16.06.96.

Дальнейшее продолжение голодовки уже не сможет обеспечить существенных результатов по линии получения государственных средств.

Для решения наших сегодняшних финансовых проблем необходимо срочное и серьезное включение в работу по востребованию денежных средств с наших должников-потребителей.

Мы еще раз благодарим Вас за Вашу самоотверженность, волю и проявленное сострадание к судьбам горняков и жителей Воркуты в целом.

Но в то же время у нас вызывает опасение состояние Вашего здоровья, и мы призываем Вас: выйти из голодовки, оценивая реальность сегодняшнего дня и необходимость сохранения сил для решения предстоящих серьезнейших задач по работе с потребителями.

По решению Совета Директоров ОВУ члены презиудума Совета Директоров:

Лобес Ю.Р.

Соломко В.П.

Краснер Л.И."

Во второй половине дня в офис НПГ Воркуты позвонил корреспондент радиостанции "Свобода" для уточнения вопросов, возникших во время пресс-конференции, данной руководством "Росугля". Из этой беседы выяснилось, что Ю.Малышев в своей интерпретации голодовки лидеров НПГ Воркуты придал этому событию политический характер: мол, я, Малышев, являюсь представителем Б.Ельцина на президентских выборах и требования моей отставки - это удар, направленный и против самого президента. Голодающие возмутились и позвонили Малышеву. Тот быстро перевел разговор с большой политики на конкретные действия. Я слышал через приоткрытую дверь страстную речь генерального директора "Росугля", густо усыпанную матом. Он доказывал, что ни одна отрасль не имеет того, что имеет угольная, что деньги пошли.... В.Семенов изредка вставлял спокойные возражения:

- Но ведь люди уже не верят словам. Поэтому мы не можем прекратить до прихода всех денег...

В ответ Малышев опять матерился, закончив многообещающей и туманной фразой:

- Ну, вы об этом еще пожалеете!

Выйдя в коридор, В.Семенов, усмехаясь сказал:

- Чем это он мне угрожает? Убить хочет, что ли?

Во время переговоров с Малышевым присутствовали Ю.Лобес и директор по экономике ОВУ.

На следующий день 26 июня в офисе НПГ опять появилось руководство объединения. Директор по экономике Рыбкин проинформировал о поступлении денег: в принципе основные суммы за март и апрель уже подошли, осталось их грамотно и организованно распределить. Пока идет выдача только за март.

Получив информацию, участники голодовки начали обсуждение.

- Чтобы решить вопрос о прекращении акции, - сказал кто-то из них, - нам нужны цифры: где, сколько? А то вот на "Южной", например, вышел прокол.

- У нас мужики с "Центральной" говорят: "Нам по хуй откуда не пришли деньги: от государства или от потребителей. Дожимайте до конца. Минимум - это зарплата за март-апрель и отпускники". У нас зарплату за март дали, но только трое остались с деньгами, а остальные все раздали как долги. Понабрали у коммерсантов, а те сразу включают счетчик - через месяц 100 процентов отдай.

-Итак, решение: сидим и ждем.

Чуть позже, в тот же день 26 июня голодающие приняли очередное заявление:

"...Основные требования:

1.Погашение задолженности по заработной плате.

2. Отставка генерального директора компании "Росуголь" Ю.Малышева.

Эти требования поддерживал профсоюз ИТР и присоединился к акции. До настоящего времени компания "Росуголь" отделывалась только обещаниями и прислала комиссию, у которой нет конкретных решений наших проблем.

Участники голодовки будут продолжать ее до выплаты задолженности и обращаются к трудовым коллективам шахт на момент проведения голодовки воздержаться от стихийных акций протеста...".

К вечеру в НПГ Воркуты поступило из Москвы сообщение, что на следующий день состоится коллегия Минтопэнерго, на которой, возможно, и будет рассмотрен вопрос о Малышеве.

Около 6 вечера в офис НПГ позвонила жена Семенова, спрашивала, когда ждать домой, мол, уха уже готова. Семенова в этот момент не было. Ей ответил Петрович с «Аяч-Яги»:

- Думаю, что завтра к вечеру можно ждать...

Действительно, в течение первой половины дня 28 июня 1996 г. ситуация с деньгами прояснилась: 130 млрд пришли в объединение "Воркутауголь". Это требование можно было считать выполненным. Сложнее с требованием отставки Ю.Малышева. Из Москвы позвонили и пригласили В.Семенова прибыть в министерство для обсуждения этого вопроса 1 июля, добавив, что сам вопрос будет решаться на коллегии Минтопэнерго 6-7 июля. В этой ситуации голодающие сочли, что добились своей цели и после обеда разъехались по домам.

Как оказалось впоследствии, уход Ю.Малышева затянулся до конца 1997 г., когда компания «Росуголь» была ликвидирована.

***

· ВКМ.
Воркутинский краеведческий музей.

· Маркс К
. Капитал. Т.1. // К.Маркс и Ф.Энгельс. Избранные сочинения. М.: Политиздат, 1987. Т.7.

· Хмылко Р
. Коллективные действия - это не только забастовка (Интервью с Юрием Вишневским) // Заполярье. 1997. 8 окт. С.2.

Глава 7

СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ШАХТ

ЦЕНТРОБЕЖНЫЕ И ЦЕНТРОСТРЕМИТЕЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

На протяжение всей советской истории шел поиск оптимальных форм управления предприятиями и хозяйством в целом. В хрущевскую эпоху этот поиск приобрел характер решительных и спешных решений, когда реорганизации бежали впереди мыслей о них; в брежневскую эпоху реорганизации так долго обдумывались. взвешивались, что в конце концов умирали, не родившись. Горбачевская перестройка прибавила динамизма и скоропалительности принимаемых решений напоминала хрущевский период.

Реорганизации того времени вряд ли представляют интерес для социолога: они проводились по воле центра, выражая его интересы. Их история - это прежде всего история исканий верхушки партийно-государственного аппарата, тем или иным образом реагировавшей на жизнь предприятий. Иные интересы не проявлялись и не вступали в игру.

В конце горбачевской эпохи ситуация стала коренным образом меняться. О путях реорганизации хозяйства, системы управления стали громко спорить и в газетах, и на собраниях, и в курилках. Мнение ЦК партии перестало быть новым изданием священного писания, его можно было громко оспаривать, предлагать иные пути. Многообразие социальных интересов, как объективно оптимальных путей социального самоутверждения, связанных с управлением предприятиями, хозяйством стало проявляться все более и более открыто. Затем носители разнообразных интересов стали оказывать давление на органы управления и власти, требуя реализации своих интересов. Правительство, министерства, региональные органы оказались вынужденными слушать не только эхо своих слов.

Таким образом, перестройка управления хозяйством стала результатом игры разнообразных социальных и политических сил. Это создало основу для ее социологического изучения. Пионером формирования новой модели принятия решений в области стратегии управления с 1989 года стала угольная промышленность.

Позиция шахтерского движения на раннем этапе

Рабочее движение везде начиналось как стихийное движение в защиту повседневных интересов. Поэтому оно выдвигало лозунги повышения заработной платы, улучшения условий труда и т.п. Шахтерское движение Воркуты не было исключением. Его идеология на этом этапе проста: «Мы нормально вкалывали, так будьте добры нормально платить». Требования в ходе первых стихийных забастовок обращались непосредственно к администрации шахты. В ответ на ее сетования относительно объективных трудностей на пути решения поставленных задач идеология стихийного рабочего движения имеет простой контраргумент: «Это ваша работа».

Однако стихийное рабочее движение на уровне повседневных проблем отдельных групп очень быстро достигает предела своих возможностей. И тогда встает дилемма: либо успокоиться и возвращаться к работе, удовлетворившись мелкими и временными уступками администрации, либо идти дальше. Но куда?

Рабочие-шахтеры всегда имели сильные негативные установки против администрации. В период жесткого политического режима КПСС они сдерживались, скрывались. В годы перестройки кампания руководства КПСС против бюрократизма нашла питательную почву в рядах рабочих, на которых лидеры партии во главе с Горбачевым стремились опереться в своей политике.

Однако, несмотря на сильные негативные установки рабочих против администрации, необходимость последней была очевидна всем. Поэтому лозунги стихийного рабочего движения на уровне шахт обычно не шли дальше требований сокращения штатов ИТР и служащих. Необходимость же объединения «Воркутауголь» не была сколько-нибудь очевидной. Поэтому антиаппаратные настроения рабочих нашли выход прежде всего в требованиях ликвидации или резкого сокращения объединения, которое многими рассматривалось как паразита на шее рабочих. Логическим следствием этого требования стал лозунг хозяйственной самостоятельности шахт. Этот лозунг оформился как требование забастовщиков на уровне Воркутинского городского забастовочного комитета уже в первые дни июльской 1989 г. забастовки. В пакете требований, разработанных Межшахтным городским стачкомом пункт 10 гласил: «Предоставить реальную полную экономическую и юридическую самостоятельность шахт и предприятий»; п. 11: «Ликвидировать объединение «Воркутауголь» (ВКМ ).

23 июля 1989 г. был подписан »Протокол о согласованных мерах между общегородским стачечным комитетом г.Воркуты, общегородским митингом шахтерских коллективов и правительственной комиссией». В нем среди 33 пунктов соглашений на первом месте стояло: «1.Предоставить полную экономическую и юридическую самостоятельность предприятиям Воркуты и Инты в соответствии с Законом о государственном предприятии ( объединении).

Особое значение в решении этого вопроса уделить предприятиям угольной промышленности. Минуглепрому СССР осуществить реорганизацию существующих объединений в различного рода ассоциации, другие добровольные формы организации управления. Провести эту работу до 01.01.90. Широко использовать различные формы собственности на средства производства - государственную, кооперативную, арендную, акционерную и другие». ( ВКМ)

Это требование нашло положительную реакцию и в постановлении Совмина ССРР № 608, подписанном 3 августа 1989 г. в результате рассмотрения требований бастующих шахтеров страны. В качестве одного из приоритетных направлений указывалось «предоставление хозяйственной самостоятельности предприятиям, шахтам и разрезам». В п.4 постановления говорилось: «Предоставлять с августа 1989 г. по решениям трудовых коллективов полную самостоятельность предприятиям, организациям, шахтам, разрезам и другим структурным единицам производственных (научно-производственных) объединений (комбинатов) с распространением на них действия всех положений Закона СССР о государственном предприятии (объединении)».

В этом постановлении содержался и принципиально важный п.6, дававший предприятиям возможность получить существенную материальную выгоду от своей самостоятельности вне связи с эффективностью производства: «... установить, что государственный заказ на поставку в 1990 году угля для коксования должен составлять до 93-95 процентов его ресурсов, предусмотренных в плане». Угледобывающим предприятиям и объединениям с августа 1989 г. предоставлялось право продавать, в том числе и на экспорт, уголь, производимый сверх госзаказа по коммерческим ценам.

В русле тех же принципов развивались и общие представления рабочего движения, его лидеров относительно оптимальных форм организации управления. Одним из первых объектов нападок рабочих стали официальные советские профсоюзы - жестко централизованная пирамида, вершину которой украшал Всесоюзный центральный совет профсоюзов, являвшийся фактически министерством по социальным вопросам. К 1991 г. выкристаллизовывалась альтернативная модель профсоюза, в котором вся власть концентрируется в первичных организациях, а вышестоящие органы являются орудиями реализации этой власти, распоряжаются минимальными средствами и тратят на себя предельно мало. В области большой политики ключевой была идея децентрализации государства. Уже в первом июльском пакете требований в п.5 говорилось: «Решить вопрос на съезде народных депутатов о региональной самостоятельности. Бюджет городов должен соответствовать их реальному вкладу в экономику». Последний пункт соответствовал господствующему политическому настроению финишного этапа перестройки, когда все административно-территориальные единицы считали, что они кормят весь Союз и боролись за региональный хозрасчет и таможни на границах. В Воркуте были весьма сильны опасения, что она кормит всю республику Коми, отдавая в ее бюджет слишком большие средства. В дальнейшем, когда шахтерское движение сильно политизировалось, в пакетах требований видное место стал занимать реальный суверенитет республик. Шахтеры Воркуты оказались одними из наиболее решительных борцов за полномочий союзного Центра, а затем и независимость России, безоговорочно поддержав Б.Ельцина в его борьбе против М.Горбачева. Одним из важнейших направлений этой борьбы стало стремление перевести шахты под юрисдикцию России.

Позиция администрации шахт и объединения

Настроения рабочих, направленные против объединения «Воркутауголь», нашли базу в объективных интересах и администрации многих шахт, их высшего руководства. Не выступая столь громко, как рабочие, они нередко явно подсказывали выход антибюрократическому потенциалу шахтерского движения. Объединение «Воркутауголь» во главе с А.Орешкиным стремилось без лишнего шума и открытой полемики свести на нет самостоятельность шахт, завоеванную в результате забастовок и дрейфа хозяйства страны в сторону рынка. В конце концов это вызвало “бунт на корабле” уже среди командного состава, решившего взять в борьбе за самостоятельность инициативу в свои руки и не плестись в хвосте профкомов и стачкомов.

В мае 1992 г. руководители всех шахт и ряда других предприятий объединения «Воркутауголь» выступили с заявлением, в котором четко сформулировали свой интерес в максимальной самостоятельности своих предприятий:

« На протяжении длительного времени исполнительным аппаратом объединения проводится политика, игнорирующая интересы предприятий, его создавших по присвоению себе функций собственника и вышестоящей администрации. С шахт и предприятий изымается значительная доля средств, полученных за реализованную продукцию и услуги без допуска учредителей объединения к контролю за расходованием и распределением их.

Мы заявляем:

1. До 1.vi.92 нами будут открыты расчетные счета в учреждениях банка и мы требуем перечисления на них всех сумм от расчетов за реализованную продукцию по “длинным” ценам.

2. Мы создали комиссию по разработке до 1.VII.92 пакета документов по созданию «Организации» как юридического лица, координирующего нашу деятельность.

3. Мы организуем проведение в июле 1992 г. за наш счет аудиторской проверки финансово хозяйственной деятельности объединения за 1991, 6 месяцев 1992 г.

4. С созданием «Организации» мы прекращаем отчисления на содержание исполнительного аппарата объединения «Воркутауголь»( ВКМ).

В начале 1992 г. предприятия объединения разрабатывали программу развития объединения "Воркутауголь". В комиссию по ее подготовке входили представители объединения, профсоюзов, Воркутинского городского рабочего (стачечного) комитета. В основу программы была положена идея предоставления предприятиям юридической самостоятельности и вхождения их в объединение на добровольной основе после подписания договоров и делегирования определенных исполнительных функций аппарату объединения "Воркутауголь", а также значительное сокращение этого аппарата. Программа разрабатывалась на основе принципа консенсуса по каждому пункту членов комиссии. Кроме того, группа директоров разработала еще свою альтернативную программу. Обе они были предложены на конференции шахтеров Воркуты в феврале 1992 г., но конференция их не приняла, решив разработать третий вариант (Александров 1992. 19.02)

Это заявление было обнародовано на очередном заседании по реорганизации объединения “Воркутауголь” от имени 11 директоров шахт и трех руководителей предприятий ( Управление по качеству и сбыту угля, УМНО и УМТС) заместителем председателя Совета директоров директором шахты »Заполярная» А.В.Прасоловым. Оно было представлено в форме ультиматума с угрозой ухода директоров из зала в случае непринятия предложений. Однако благодаря миротворческим усилиям президиума и зала разговор перешел в компромиссное русло. Заявление директоров поддержал председатель Воркутинского городского рабочего комитета В.Тукан. С возражениями выступал А.Орешкин и представители недобывающих предприятий и организаций. Встреча закончилась ничем. (Александров 1992. 22.05) Директорам не хватило решимости довести свой план до конца.

В августе 1992 г. был утвержден Устав Воркутинкого производственного объединения по добыче угля (ПО “Воркутауголь”). Предшествующий Устав, утвержденный Министром угольной промышленности СССР 19.01.90 г., утратил силу. Согласно новому уставу, объединение - это государственное предприятие, которое до его преобразования в акционерное общество осуществляет координацию производственной и инвестиционной деятельности входящих в него предприятий. 28 самостоятельных предприятий, входящих в него, в соответствии с Законом РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» сохраняют права юридических лиц, полную самостоятельность и могут изменять свой статус в соответствии с Законом. ПО не отвечает по обязательствам входящих в его состав предприятий, а предприятия не отвечают по обязательства объединения. ПО является юридическим лицом. Имущество, находящееся на балансе ПО «Воркутауголь», принадлежит ему на правах полного хозяйственного владения в соответствии с договором, заключенным объединением с Госкомитетом России по управлению госимуществом. Объединение вправе передавать по согласованию с Госкомимуществом России закрепленное за ним государственное имущество в оперативное управление предприятиям, входящим в объединение. Для осуществления функций по управлению и координации деятельности предприятий и структурных единиц объединения создается генеральная дирекция ( исполнительный аппарат), возглавляемая генеральным директором, назначаемым Минтопэнерго России по согласованию с Советом Объединения, который является высшим органом объединения.

Совет объединения формируется на три года. В него входят первые руководители предприятий и структурных единиц и генеральный директор. Совет выполняет следующие функции:

- определяет общие направления экономического и социального развития объединения;

- определяет порядок распределения централизованных средств;

- согласовывает расходы на содержание генеральной дирекции;

- согласовывает контракт генерального директора.

Вмешательство Совета в оперативно-распорядительную деятельность генеральной дирекции объединения и предприятий не допускается. Председатель Совета избирается на заседании Совета из числа его членов.

Начало приватизации также привело к острому столкновению интересов.

Коллектив шахты "Северная" потребовал от Президента, Верховного Совета России, Правительства РФ, Верховного Совета и Правительства Республики Коми, местных советов г. Воркуты войти в Конституционный суд РФ с вопросом «о противоречии указа Президента от 30.12.92 (ст.2), где сказано, что 40% акций принадлежат трудовому коллективу, а 60% акций - государству (следовательно, мы по-прежнему рабы, и никакой самостоятельности нет), с законом РФ о предприятиях и предпринимательской деятельности (ст.4), где сказано, что шахта "Северная" по своему уставу является предприятием самостоятельным, а не в составе объединения. Президент же России своим указом от 30.12.92 г. насильно ввел нас в состав объединения "Воркутауголь".

Мы требуем, как это принято на конференции трудового коллектива в августе 1992 г., акционирования шахты "Северная" по второй модели как самостоятельного предприятия, где 51% акций принадлежит трудовому коллективу, а 49% - государству”
.

Почему самостоятельность шахт была выгодна администрации, первым руководителям многих из них? В условиях перехода от командного хозяйства к рынку возникли ниши, в которых наличие товаров, распределяемых не по госзаказу, а по свободной воле предприятий, означало золотую нишу, особенно если эти товары можно было вывозить за рубеж. Курс рубля по отношению к твердым валютам устанавливался в административном порядке, распределение валютных ресурсов осуществлялось в строго централизованном порядке. Обладание твердой валютой позволяло закупать за рубежом крайне дефицитные в СССР товары народного потребления и продавать их здесь по рыночным ценам или распределять среди своих работников по номинальной, то есть очень заниженной, рублевой цене.

Все это выводило непосредственные материальные интересы как рабочих, так и администрации шахт к требованиям хозяйственной самостоятельности шахт, роспуску или по крайней мере к существенному ограничению прав объединения «Воркутауголь».

Руководство объединения стало объектом объединенного натиска рабочего движения и державшейся в тени администрации шахт. Его объективные интересы, конечно, состояли в том, чтобы противостоять этому натиску и пережить смутное время, не допустить ликвидации.

На идею сохранения объединения работала практика мировой угледобычи, рассматриваемая через призму не отдельных шахт, а общегосударственных интересов. Добыча угля связана с обусловленной геологическими условиями циклами подъема и спада производства. Для отдельной, особенно небольшой или старой шахты, фаза спада означает экономическую смерть. В условиях крупного объединения фазы нейтрализуют друг друга: разрушительные последствия спада на одной шахте перекрываются ростом производства или стабильной добычей на других. Таким образом, частные, групповые статусные позиции объединения в данном случае смыкались с общегосударственными интересами.

Имелась основа и для нейтрализации негативизма рабочего движения в отношении объединения. Дело в том, что судьбы шахт Воркуты решались прежде всего в Москве, где распределялся государственный бюджет, рассматривались вопросы дотаций угольной промышленности. Для отдельных шахт вести переговоры напрямую с правительством или министерствами - нереально. Наиболее эффективная основа для такого рода переговоров и деловых отношений - это организованное в масштабах города рабочее движение и объединение всех или большинства шахт в одной организации, которая уже существовала в лице «Воркутаугля». Рабочее движение давило на правительство, выбивая дотации, а объединение могло их получать в солидные руки и распределять. Таким образом, политическая рациональность создавала основу для выживания объединения «Воркутауголь» и ослабления негативного отношения к нему рабочего движения города.

Первые итоги и переоценка ценностей

Хозяйственная самостоятельность шахт имела неоднозначные последствия. Шахты с хорошими геологическим условиями и относительно новым оборудованием извлекли из самостоятельности максимум. Они активно вышли на свободный рынок, в том числе и международный, вступили в очень выгодные на первых порах бартерные сделки.

Для шахт со средними геологическими и техническими условиями последствия были противоречивыми: с одной стороны, их работники, особенно высшее звено смогли получить немалые материальные блага прежде всего в виде бартерных товаров, но с другой, проводилась экономическая политика, рассчитанная на сиюминутные интересы, что закладывало под эти шахты мины замедленного действия.

Шахты старые, с исчерпываемыми геологическими ресурсами и устаревшим оборудованием, с самого начала ничего существенного не могли получить от самостоятельности. Более того, она явно была опасна для них. Их выживание как предприятий и экономические интересы их работников были связаны с сохранением объединения, которое перераспределяя ресурсы «по труду», могло как-то компенсировать негативные последствия различий в геологических условиях.

Становление российского рынка, установление более реального курса рубля и введение его внутренней конвертируемости сделали угольный бартер невыгодным. В этой точке экономические интересы шахт и их работников стали все более заметно расходиться с курсом на сохранение самостоятельности. Падение доходов шахт резко сужало круг лиц, получавших возможность что-то иметь с рыночных операций углем. Большинство трудовых коллективов, конечно, в этот круг уже не попадали. Тут начинается рост разочарования рабочего движения идеей независимости.

Дело не сводилось к падению доходов работников шахт. Многие шахты попали в результате политики их администраций (близорукой с точки зрения интересов шахт и своекорыстной с точки зрения интересов их руководства) в катастрофическое положение. Выбраться из долговой ямы самостоятельно они не имели никаких перспектив.

Таким образом, к концу 1993 г. матрица объективных экономических интересов большинства шахт Воркуты сложилась такими образом, что их реинтеграция в объединение стала одним из главных средств их спасения. Приход Юрий Лобеса, директора шахты «Воркутинская» на пост генерального директора объединения с условием принятия шахтами его программы реинтеграции был закономерным субъективным следствием изменившегося объективного положения.

Ю.Лобес согласился занять пост генерального директора объединения при условии, что шахты, Москва поддержат его курс на воссоздание объединения как централизованной региональной структуры. Руководители шахт и их профсоюзов поддержали его программу.

В первое время казалось, что она будет реализована быстро и без проблем. Летом 1994 г. в аппарате объединения можно было слышать утверждение, что отказ шахт от отдельных расчетных счетов, их глубокая реинтеграция - это дело нескольких недель. Наши сомнения и ссылки на возможность противодействия встречались скептическим улыбками: что возьмешь с дилетантов?

Однако процесс, набравший в начале разбег, как только решилась судьба тонущих шахт и встал вопрос о шахтах, способных худо ль бедно выживать, существенно замедлился. На пути реинтеграции встали объективные интересы ряда шахт и их коллективов. Так, самая перспективная шахта «Воргашорская» категорически выступила против всякой реинтеграции и сохранила свое положение самостоятельного акционерного общества. Менее категорично, но достаточно последовательно отстаивает свою автономию внутри объединения шахта “Октябрьская”.

Одним из рифов на пути к интеграции стала система премирования. Различия в уровне заработков - одно из следствий самостоятельности шахт, что постоянно подпитывало напряженность в городе: «У них платят во! А у нас...». Различия частично вытекали и из появившихся в годы самостийности разных положений о премировании. Поэтому одним из направлений реинтеграции шахт стал курс на унификацию систем заработной платы, премирования, выравнивание уровней зарплаты посредством их освобождения от факторов, не зависящих от труда коллективов.

Однако сделать это оказалось совсем не просто. Новая система премирования была быстро разработана, однако на пути ее внедрения встали профсоюзные комитеты ряда шахт, что вынудило уйти в оппозицию и территориальные профсоюзные органы. Перед руководством объединения встала дилемма: унифицировать положение о премировании посредством предоставления ряду коллективов условий, ведущих к росту зарплаты, или же лишение этих преимуществ тех, кто уже их имел. С точки зрения сиюминутных интересов работников всех шахт, приемлем был лишь первый вариант. Однако он противоречил курсу руководства объединения на выход из долговой ямы, на режим экономии. Переговоры между администрацией и профсоюзами зашли в тупик.

Однако, несмотря на рифы, процесс интеграции пошел. Жестокая экономическая ситуация, в которой оказалась угольная промышленность, толкала к прагматическому подходу. Ограничение активности шахтерского движения и спад его революционного романтизма дал больше простора менеджерам решать вопросы совершенствования управления без учета позиции профсоюзов, стачкомов, шахтеров. Да, и сами шахтеры, пройдя большую школу периода бури и натиска, разочаровались в романтических иллюзиях, ведших их на забастовки 1989-1991 гг. А среди них немалое место занимала вера в чудодейственную силу дезинтеграции, децентрализации и демократизации.

РАБОЧИЕ, РУКОВОДИТЕЛИ, ИТР И СЛУЖАЩИЕ

Динамика отчуждения

Предприятие состоит из целого ряда функциональных подразделений, различающихся содержанием выполняемых функций, объемом административной власти, материальным вознаграждением, условиями труда, перспективами восходящей социальной мобильности, престижем. Высшую позицию в этой функциональной иерархии по всем критериям занимает администрация. В стабильных условиях советского общества ей принадлежало безраздельное право выражать интересы всего трудового коллектива перед лицом вышестоящих инстанций, определять меру труда и вознаграждения всех подразделений и отдельных работников. С началом в 1989 г. шахтерского движения это право было поставлено под сомнение. Рабочие собрания, стачкомы, а затем и профкомы стали вторгаться в сферу компетенции администрации.

Шахтерский протест по сути своей был направлен против эксплуатации. “Мы пашем, а что получаем?” - часто звучало среди рабочих шахт. Естественно вставал и извечный вопрос: “Кто виноват?” Руководство КПСС во главе с М.Горбачевым в процессе перестройки этот ответ подсказало: в стране сверх меры раздут управленческий аппарат, который сильно бюрократизирован, неэффективен, является тормозом перестройки. Этот была попытка перевести недовольство с высших органов КПСС на местный аппарат управление, администрацию предприятий, сделав их козлами отпущения. С чем менеджеры, конечно, не могли согласиться.

На совещаниях хозяйственных руководителе и специалистов предприятий угольной отрасли Воркуты и Инты было обсуждено и принято обращение к Верховному Совету СССР, М.Горбачеву, Председателю Совета Министров СССР Н.И.Рыжкову:

«Мы, хозяйственные руководители, специалисты предприятий угольной промышленности и работники общественных организаций городов Воркута и Инта, являющиеся той частью системы управления промышленностью, называемой в официальных выступлениях руководителей государства и прессе «руководством на местах», считаем, что политика, проводимая в государстве по отношению к нам, во многом незаслуженно нас дискредитирует.

Ответственность и вину за прокатившиеся по стране волны народного неудовлетворения, сложившимися экономической, экологической и национальной ситуациями в стране печать, радио и телевидение с удивительной поспешностью и безапелляционностью возлагают на нас, вызывая обстановку враждебности и недоверия со стороны рабочего класса к специалистам и руководителям.

Подобные выводы следуют и из ваших выступлений, Михаил Сергеевич!

Со всей ответственностью мы заявляем, что нам в подавляющем большинстве своем выходцам из семей рабочих и крестьян, многим, начинавшим свой путь с рабочих профессий, нечего делить с рабочими. Будучи, как и они, неудовлетворенными ходом перестройки в стране, заявляем, что требования, которые предъявили трудящиеся наших городов в ходе прошедших забастовок, являются и нашими требованиями.

Мы не без основания считаем, что ответственность за крупные недоработки, допущение руководителями государства в практической реализации взятого курса на перестройку, сегодня во многом перекладывается на хозяйственных руководителей на местах.

Мы оказались под двойным прессом: диктатом сверху административно-командной системы, в лице центральных союзных ведомств, которая по отношению к угольщикам за время перестройки совершенно не изменилась, и новыми требованиями рабочего класса, которые в сегодняшних условиях в полной мере удовлетворить нашей экономике не под силу.

Рабочие, не зная этого, и с подачи центра, о многом считают виновными своих хозяйственных руководителей и выражают им недоверие. Как правило, к этому присоединяются обвинения в наличии уместного руководства особых привилегий. На самом же деле нашими «привилегиями» являются полное отсутствие выходных дней, продолжительность рабочего дня 12-15 часов, ответственность (вплоть до уголовной) за все происходящее на предприятиях. Наша часовая заработная плата в пересчете на фактическую продолжительность рабочего дня оказывается едва ли не самой низкой из шахтерских профессий.

Мы считаем, что сложившаяся ныне в отношении специалистов политика не может быть далее терпима. Наша страна уже знает периоды, когда подобная политика приводила к истреблению специалистов и интеллигенции, а экономику - в кризисное состояние. Мы не хотим повторения этого. Кстати, диктат административно-командной системы сверху также является результатом недоверия центра к нам.

Мы понимаем, что в сложившейся обстановке наши требования могут быть услышаны правительством только в том случае, если они будут заявлены с помощью забастовки. Однако мы категорически против применения забастовок как метода оказания давления. ... Мы понимаем, что забастовка специалистов угольной отрасли приведет не только к полной остановке производства, но и может вызвать катастрофические последствия в угольных шахтах.

Поэтому мы и ограничиваемся заявлением наших требований на съезде и в печати.

Мы требуем доверия, мы против огульного охаивания. Вина каждого специалиста или группы руководителей должна быть доказана в каждом конкретном случае персонально...» (ВКМ)

Однако и без подсказки центра администрация была для рабочих наилучшим кандидатом на эту роль. Для шахтеров, зарабатывающих деньги в предельно грязной, сырой и опасной шахте, чистая, сухая и теплая контора не могла не быть близким и осязаемым символом другой жизни, паразитирующей на его труде (доказать полезность служащего и ИТР гораздо труднее, чем рабочего очистного забоя). Десятилетиями внедрявшаяся в сознание рабочих идея о том, что именно они “соль земли”, что все, что есть в стране, создано их трудом, давало дополнительный аргумент восприятию “белых воротничков” как дармоедов”, содержание которых является одной из причин низкой оплаты шахтеров. При этом вся администрация (“контора”) сливалась в единое нерасчлененное целое, включающее всех ее работников - от директора до машинистки.

Одна из женщин-ИТР шахты так охарактеризовала свое восприятие настроений шахтеров:

"Рабочие недовольны, что им кто-то диктует. Они считают, что мы им не нужны, что они справятся сами. Отсюда - предложения, требования сократить горных мастеров, контору (мол, чтобы мы не ходили здесь и не крутили кое-чем) и т.д. Говорят, оставьте из конторы одну начальницу отдела кадров - и достаточно."

Особенно долго и остро противостояние рабочих и администрации продолжалось на шахте Воргашорская, где действовал профсоюз И.Гуридова. В обращении ИТР шахты “Воргашорская” (4.04.1992 г.) ко всем инженерно-техническим работникам и специалистам угольной отрасли Российской Федерации, заявлялось:

“В условиях сложной экономической ситуации... трудовым коллективам для нормальной работы нужна спокойная и деловая обстановка на предприятиях. Необходим совместный поиск путей выхода из сложной ситуации и взаимодействие всех работников угольной отрасли и конечно же исключение противопоставления рабочих и ИТР угольных предприятий.

Учитывая изъяны в существующем законодательстве, экстремистские группировки в профсоюзах, усматривающие возможность своего существования только на волне митинговой практики, используя популистские лозунги и выдвигая необоснованные экономические требования к руководству предприятий, при получении отказа в выдвинутых требованиях используют это как повод для очередного витка накала страстей.

Большинство акций со стороны различных самых независимых профсоюзных структур представляет собой вмешательство в производственную деятельность, что является само по себе противозаконным.

При этом право решать они присваивают себе, а ответственность за последствия возлагается на администрацию предприятия. На ряде конференций трудового коллектива шахты “Воргашорская” эта линия неоднократно отвергалась. Не достигая успеха, руководство Независимого профсоюза шахты “Воргашорская” прибегает к клевете и оскорблениям специалистов и инженерно-технических работников шахты. В целях защиты достоинства и чести приходится прибегать к помощи правоохранительных органов, прокуратуры”. (ВКМ).

С крушением политической системы КПСС пришел конец и горбачевским реформам, направленным на развитие рабочего самоуправления. Процесс становления “демократической” России включал в себя максимальное свертывание производственной демократии и движение к диктатуре менеджмента. Однако этот сдвиг в соотношении сил зависел от степени организации и боевитости обеих сторон. В Воркуте с ее традицией мощного шахтерского движения он несколько отставал от общероссийского темпа.

В интервью в ноябре 1994 г. помощник директора по кадрам одной из шахт дал такую характеристику этих сдвигов: "По новому закону директор назначается, но в Воркуте по традиции избрание еще действует. Но избранный начальник начинает бояться рабочих - а вдруг не переизберут? Ведь строго начальника не избирают. Ранее избирали всех, начиная с горного мастера. Сейчас же, по новому закону - только бригадиров. Ну как можно выбирать главного инженера, директора, помощника директора по кадрам? Сейчас все назначаются, но от старого осталось, что администрация подыгрывает и прежде, чем назначить, спрашивает мнение профсоюзов. Однако демократия немного помогла: управление стало не такое жесткое, начальство стало относиться к людям более демократично. Я работаю с 78-го. Ранее, если директор сказал: "Белое!", то это будет белым, хотя очевидно, что это черное. Так и есть! Не так относятся по-диктаторски. Больше выслушивают мнение подчиненных, меньше стало мата в общении. Или это так мне кажется, потому, что я работала с директором-диктатором".

Однако инженерно-технические работники, управленцы не видели оснований для низкой оценки своего труда. Одна из служащих шахты рассказала:

"Я была еще молодой девчонкой, когда мой муж стал начальником участка. Так жила как вдова: он в пять утра вскакивает и бежит на работу...
Всем рабочим не нравится контора: мол, сидят, ничего не делают. Они не понимают, что работа с людьми тяжелее, чем их труд на лопате".

В интервью ИТР, управленцев рефреном звучит мысль, что их труд еще более тяжел, чем труд рабочих-шахтеров, поскольку они несут ответственность за работу своего подразделения, их рабочий день так резко и автоматически не кончается, как у рабочих. В результате на шахтах сложилось диаметрально противоположное видение социальной ситуации рабочими и “белыми воротничками”.

К середине 1990-х гг. в отношениях рабочих и ИТР наметился сдвиг в сторону взаимопонимания.

“Отношение к "белым каскам", - признает помощник директора по кадрам одной из шахт, - по-прежнему плохое, но не в такой степени как прежде... Лучше стало. Если бы с деньгами было нормально, то и вообще было бы хорошо. Нехватка же денег то и дело создает напряжение. Например, сейчас я еду в командировку - трачу чей-то аванс".

По словам инженера шахты “Воргашорская” (1994 г.), “имеется негативное отношение рабочих к белым каскам. Это естественно. Ведь белые каски -это надзор. Ну а кому нравится, когда ним стоят и говорят куда идти и что делать? Сейчас, правда, ситуация выровнялась, но бывают и приливы, ведь некоторым лидерам нужны враги. В ПРУП благодаря негативизму рабочих и отдельных горлопанов взвинчивается атмосфера. Раздаются призывы: "Хватит кормить дармоедов".

Порою источником сложностей является отсутствие у ИТР и служащих оснований для безусловного авторитета, так как разрыв в уровне формального и реального образования между рабочими и ИТР не настолько велик, чтобы рабочие беспрекословно признавали суждения последних в качестве истины. ИТР и менеджеры нередко воспринимают критичность рабочих болезненно и стремятся поставить ее под сомнение.

"Среди рабочих много грамотных, - соглашается помощник директора по кадрам. - Вот, например, книга "Комментарии к Закону об отпусках". У меня времени нет ее толком прочесть. Успела только просмотреть. А рабочим что делать после работы? В Воркуте у них - только водка, газета, ну и женщины. И вот начитается и идет спорить. Он его хорошо прочитал, но понимает все равно не так.

Недавно в газете опубликовали кусочек закона, пришел сюда рабочий с вырезкой - скандалит. Но в газете не напечатали важное примечание, которое заставляет толковать закон по-другому. "Я ему и объясняю, что для меня газета не указ, я руководствуюсь полным текстом закона
".

Дифференциация зарплаты

как зеркало социальной иерархии:

рабочие, руководители, ИТР и служащие

На первом этапе рабочего движения стачкомы и профкомы пытались утвердить ведущую роль рабочих на шахтах через реформу системы зарплаты, что вызывало сдержанное возмущение руководителей и ИТР. Однако под давлением организованного рабочего движения было принято новое положение об оплате труда в объединении “Воркутауголь” (Положение...), введенное в действие с 1 ноября 1991 г.

В его основе лежал принцип: “Оклад (месячная тарифная ставка) ГРОЗ 5 разряда принимается за 1 для определения зарплаты других работников шахт”.
Фактическая прямая заработная плата гроз по шахте (тариф + приработок) определялась как среднеарифметическая величина по добычным участкам шахты. При этом “должностные оклады для начисления зарплаты специалистам принимаются с учетом размеров премий”
. Параллельно вводился еще один фактор отсчета: “В качестве контрольного оклада применяется оклад самого высокооплачиваемого работника - директора шахты. При этом заработная плата директора не должна превышать более чем в 1,8 раза средней зарплаты гроз 5 р.”
(тариф = приработок).

Таким образом, зарплата ИТР и служащих контролировалась с двумя критериями.

Табл: Иерархия окладов, установленная в конце 1991 г.

Категории руководителей, ИТР и служащих	Размер оклада в отношении к средней зарплате ГРОЗ 5 разр.
Директор шахты	1,8
Гл. Инженер	1,7
Зам. Директора по производству	1,6
Зам. гл. инж. по пр-ву при отсутствии зам. Дир-ра по пр-ву	1,5
Гл. Механик	1 - 1,2
Гл. Маркшейдер	1-1,2
Зам. дир-ра по экон	1 -1,3
Гл.бух-р	0,9-1,2
Зам. дир-ра по хоз. впросам	0,9-1,1
Нач-к ПЭО	0,9-1,1
Нач-к ООТиЗ	0,9-1,1
Нач; добычного участка	1,4-1,5
Нач-к вспомогат. уч-ка	1,15-1,3
Горный мастер добычн. уч-ка	1,1
Горный мастер вспомогат. уч-ка	0,9
Ст.механик	1,1
Техническая служба
Зам. гл. инж. по пр-ву	1,2
Зам. гл.инж. по ТБ	0,9-1,1
Зав. горными работами	0,8
Нач. проектн. бюро	0,5
Ведущий инж-р по кап. стр-ву	0,6
Ведущий инж-р ТО	0,6
Инженер 1 кат.	0,6
Инж-р 2 кат.	0,5
Гл. Геолог	0,8
Маркшейдер	0,8
Геолог	0,7
Техник-топограф 1 кат.	0,3
Энергетическая служба
Зам. гл. Энергетика	0,6
Энергетик	0,6
Ст.механик	0,8
Механик поверхности	0,6
Теплотехник	0,7
Ведущий инженер паспорт. Оборудования	0,5
Инженер паспортн. оборуд.	0,4
Начальник мехцеха	0,7
Мастер связи	0,5
Производственная служба
Зам. гл. Механика	1,4
Начальник смены	0,9
Диспетчер	0,9
Зам. нач. Основного участка	1,4
Зам. нач. Вспомогат. участка	1,1
Начальник ТКП	1
Главный инженер УОФ	о,8
Главный механик УОФ	0,8
Механик основного пр-ва	0,7
Начальник смены УОФ	0,7
Начальник ВТБ	1,1
Зам. нач. ВТБ	0,9
Горный мастер ВТБ	0,8
Мастер поверхности	0,6
Мастер УОФ	0,6
Экономическая служба
Зам. гл. бух.	0,85
Ведущий бух-р	0,6
Бухгалтер 1 кат.	0,5
Бухгалтер 2 кат.	0,5
Бухгалтер	0,5
Начальник расчетного сектора	0,7
Старший кассир	0,45
Нормировщик горный	0,8
Инженер по организации и нормированию	0,5
Ведущий инженер	0,6
Экономист 1, 2 кат.	0,5
Экономист	0,5
Техник-плановик	0,5
Служба кадров и быта, др. Службы
Пом. Директора по кадрам	0,7
Начальник ОК	0,7
Ст.инспектор, инспектор ОК	0,5
Архивариус	0,35
Началтьник МТС	0,8
Ведущий инженер МТС	0,5
Зав. тех. Складом	0,5
Зав. подсобн. хозяйством	0,4
Прораб СМУ	0,7
Мастер СМУ	0,6
Мастер СМУ	0,6
Машинистка 1 кат.	0,35
Маш-ка 2 кат.	0,3
Юрисконсульт 1 кат.	0,6

Лидер профсоюза руководителей, ИТР и служащих Воркуты В.Пирожков (1994 г.) так описал этот процесс:

На отдельных шахтах пытаются революционным путем определять коэффициенты для специалистов, отсчитывая от зарплаты ГРОЗ на профкомах. НПГ разрабатывало условия. И вот уборщица говорит, мол, я мою такую большую площадь, вся в грязи, а плановичка целый день ходит в маникюре. Да разве можно малоквалифицированным работникам давать право оценивать труд специалистов? Там, где нашей организации нет, НПГ удавалось такое пробить, там, где она есть, - нет.

Инженерно-технические работники угольной промышленности, переживая вместе с другими падение статуса Севера и угледобычи, в то же время болезненно ощущали и падение своего статуса относительно рабочих.

В интервью одного из ИТР “Заполярной” так описан этот процесс:

"Десять лет назад ИТР получали приличные деньги. Сейчас же мастер получает меньше рабочего. Есть грамотные люди, но продвигаться по службе не хотят. Один недавно говорит: "Зачем мне быть начальником участка? Я лучше останусь мастером. Я хочу иметь все праздники и выходные.

20-25 лет назад горный мастер решал на смене все, его боялись: боялись не вкалывать, боялись при нем сидеть (мог снизить КТУ). А потом... Был указ Горбачева о выборах надзора. Это же смех! ГРП 3-его разряда - и он выбирает директора! Ну не смешно ли? Я понимаю, если бы это делали главные специалисты. И эта дурацкая демократия! Не доросли мы в России до демократии. Ну и демократия демократией, а свои 6 часов отработай.

Раньше рабочий не мог себе позволить повысить голос на ИТР. А сейчас пацан может прийти и орать".

С точки зрения ИТР, наиболее вопиющим примером несправедливого отношения к их группе является статус горного мастера, организующего и контролирующего работу рабочих непосредственно под землей.

Руководитель ИТРовского профсоюза Воркуты в интервью (1994 г.) сказал:

«Горный мастер при всей его ответственной работе получает меньше рабочего. Недавно мне показывали данные по одной шахте: зарплата горного мастера - 1,1 млн. руб., а звеньевого - 1,6 млн. А ведь у мастера есть образование, он обычно владеет и рабочей профессией - в случае чего может выполнять работу рабочего, может сработать лучше его. Это последствия старой системы, где рабочий был гегемоном, которому, конечно, надо больше платить, а служащий - слугой народа. Сейчас от этого отходим, но соотношение в зарплате осталось прежним. Правда, на отдельных предприятиях устанавливается, что мастер должен получать минимум на 10 процентов больше рабочих. Однако и там за счет того, что рабочие на сдельщине, они обычно все равно получают больше за счет перевыполнения плана, приписок и т.д. У мастера же только оклад. Это сильно психологически давит на них. В результате возникает определенная напряженность, зреет недовольство. Надо, чтобы шкала зарплаты ИТР брала за основу зарплату горного мастера, а не рабочего, как сейчас. Им надо платить и за труд, и за образование. Сейчас же платят только за труд. Так, на одинаковой должности техник и инженер получают
одинаково. Это подрывает стимулы к повышению квалификации

.

Табл.: Месячные тарифные ставки рабочих на подземных работах и окладов руководителей и специалистов шахт (расчеты выполнены профсоюзом руководителей, специалистов и служащих шахты “Воргашорская)

другие подземные участки (кроме добычных и проходческих)
нормативный документ	Подземный горнорабочий 1р.	ГРОЗ 5р.	Горный мастер	Начальник добычного участка	эл. слесарь 5 р.	горный мастер		начальник участка	Инженер
1986: приказ МУП СССР N 240 от 6.11.86	183	283	340	400	283	300		350	180
с «ночными» (20%)	16	33	374	400	303	321		350	180
Соотношение с 1 р. на подземных работах (с ночными)	1	1,55	1,91	2,04	1,55	1,63		1,79	0,92
1996: письмо Минтопа РФ от 25.03.96 N Е-1668 (I кв.)	352240	544572	507153	692871	4485	446438		596441	207147
с ночными (40%)	422688	653382	608584	692871	653382	535726		596441	207147
соотношение с 1 р. на подземных работах	1	1,55	1,44	1,64	1,55	1,27		1,41	0,49

Эта таблица подтверждает выводы, сделанные при непосредственном наблюдении, о падении статуса руководителей среднего и низшего звена и рядовых ИТР относительно рабочих.

Падение статуса ИТР, управленца низшего и среднего звена привело к сокращению числа желающих занимать эти должности. Вот фрагмент из того же интервью:

"Это же ужасно, когда человек не стремится к повышению в должности. Мастера на добычу еще можно найти, а на проходку, поверхность - надо уговаривать. У молодых ребят нет желания вкалывать в полную силу. Мы, которым за 40, просто приучены работать. А молодежь понимает, что им не платят за их труд. Недавно читала в журнале: мастеру в США платят в три раза больше, чем рабочему. А у меня зарплата меньше, чем у ГРОЗ 5-го разряда. Так ведь у меня после работы - вот такая голова! А рабочий 6 часов отработал - пришел и отдыхает.

За образование не платят. Люди с высшим и средним специальным образованием на одной должности получают одинаково. Нет стимула учиться. Раньше у нас ежегодно заканчивали Горный институт по 10-15 чел. Сейчас - 2-3.

Когда я поступала в институт, конкурс был примерно трое на место, когда старший сын поступал - 6 чел. Сейчас же в Петербурге вообще нет конкурса, здесь - очень маленький".

После 1992 г. в систему стали входить задержки выплаты зарплаты. С каждым годом задержки становились все более и более существенными. Это создало серьезные трудности в работе менеджеров: они столкнулись с проблемой управления рабочими без традиционного рычага - зарплаты, выплачиваемой в строго установленные сроки.

На одной из встреч с руководством объединения кто-то из управленцев заявил из зала генеральному директору:

На голодный желудок я не могу требовать со своего же брата шахтера... Я в Москве говорил: "Вы наш народ должны в задницу целовать, ведь 3 мес. работают без зарплаты"... А о дисциплине на шахте я не могу говорить, так как нет морального права.

Самоорганизация ИТР и служащих

Шахта “Заполярная”

С началом рабочего движения антагонизм с “конторой” стал нарастать. Это проявилось в требованиях сокращения управленческого аппарата шахт и полной ликвидации объединения. Реализация требований рабочих могла поставить в очень тяжелое положение большое число инженеров, менеджеров, клерков. Поэтому в ответ на рабочее движение растут антирабочие настроения среди ИТР и служащих.

В начале августа 1989 г. управленцы объединения “Воркутауголь” в ответ на нападки ВГРСК образовали свой стачечный комитет, сообщив об этом в правительство и своим коллегам в других угольных бассейнах. Возникла идея создания профсоюза ИТР и служащих. Инициатором выступил главный горняк объединения ВУ Беляев. В дальнейшем он был избран председателем этого профсоюза в Воркуте (после выхода на пенсию из Воркуты уехал в Санкт-Петербург). Однако в дальнейшем более успешно процесс самоорганизации ИТР и служащих пошел на уровне не объединения, а шахт.

На конференции трудового коллектива шахты “Заполярная” в 1991 г. рабочие потребовали сократить "контору" (по одним данным - на 30%, по другим - на 50). СТК принял соответствующее решение. Профкомы НПРУП и НПГ это решение поддержали. Администрация пошла напопятную, сократив 10 вакансий и работников. Помощник директора по кадрам так вспоминала те дни:

"
В 91-м году рабочие на шахте объявили нам настоящую классовую войну.
Были тут по этому поводу большие сборища. Убрать контору - и все! Ходили мы с руководством шахты к ним. Пытались возражать - бесполезно: что сделаешь, если там две извилины. Сидят полупьяные мужики, мат стоит... Тяжело в такой атмосфере разговаривать".

2-3 декабря 1991г. рабочие организовали забастовку, требуя сократить контору и сократить фонд зарплаты ИТР и служащих на 50% (по другим данным - на 30% - В.И.). Директор пытался доказать им, что они не правы, что есть правила техники безопасности, что мастера должны контролировать их выполнение, что работающий человек о них забывает. Однако разъяснительная работа в условиях, когда страсти уже накалились, эффекта не дала.

Тогда кто-то в администрации выдвинул идею организовать свою забастовку: мол, пусть попробуют работать без нас!
Я собрала работников АУП - это человек 40 и предложила создать свой профсоюз. На том и порешили. Директор поддержал.
Почему они принижают нас как класс? После таких требований рабочих, мы решили тоже забастовать, но на законных основаниях. Все подготовили до последней бумажки. Осталось дело только за забастовкой. Тогда они пришли и говорят: "Мы поняли". Это стало переломным моментом. И нас признали.

Директор был с нами за забастовку. Да все руководство было с нами. Сначала рабочие хихикали. Пришли в зал наблюдали за нашим собранием. Но когда мы решили обратиться в прокуратуру с требованием признать трехдневную забастовку рабочих незаконной, они забегали. Они поняли, что мы забастуем. У нас все было оформлено до последней буквы. Они нас достали!"

Из протокола собрания руководителей, ИТР и служащих

27 декабря 1991г.

Повестка дня:

1. Доклад координационного совета ИТР по вопросу о забастовке.

2. Утверждение устава профсоюза руководителей, специалистов и служащих.

3. Выдвижение кандидатуры председателя объединенного профсоюза руководителей, специалистов и служащих.

О.Е.Зинченко, зам. директора по экономике, находившийся в президиуме собрания, изложил собравшимся все пункты требований:

(1) Передача (возбуждение) уголовного дела в следственные органы против трех зачинщиков Позднякова, Ильясова и Лахно.

(2) Принятие фонда зарплаты ИТР в размере 15,6 % от общего фонда зарплаты.

В ходе прений, нашедших отражение в протоколе, выступил горный мастер Фатихов:

- Нет никаких гарантий, что не появится еще какой-нибудь инициатор забастовки. Поэтому надо подавать в суд.

Выступил и директор шахты А.В.Прасолов:

- Мы убеждали совет предприятия, чтобы он убедил рабочих в ненужности забастовки. Мое мнение: сейчас на членов СП в суд дело не передавать. И этот пункт требований снять.

Гл. механик Э.В.Герман:

- До каких пор можно топтать надзор? Я считаю, что люди, виновные в забастовке, должны быть наказаны.

Денисенко, начальник участка подъема:

- Подача в суд - это только повод для повышения авторитета Позднякова, Ильясова и Лахно.

На голосование был вынесено предложение об оставлении в требованиях пункта о возбуждении дела против организаторов забастовки.

Итоги голосования:

"за" -22, "против" -13, воздержались -10.

Затем на голосование было вынесено предложение: "Потребовать от директора направить материалы в суд с формулировкой "Признать незаконной забастовку..."

За - 42, против -7, воздержался - 1.

Второе предложение: "Потребовать от директора направить материалы в десятидневный срок в Верховный суд Коми о признании незаконной забастовки и наказании виновных лиц".

За - 4, против - 34, воздержались - 3.

Директор выполнил решение собрания и передал дело в суд. На шахту приезжал представитель Верховного суда Коми. В принципе эта забастовка рабочих могла считаться незаконной, но для наказания виновных не было необходимой законодательной базы. Таким образом, дело кончилось ничем.

Контрмеры против рабочих этим не ограничились. Началась практическая реализация идеи создания своего профсоюза, который смог бы противостоять организованному натиску рабочих. Его председателем была избрана Л.Д., занимавшая пост помощника директора по кадрам.

Контратака ИТР и служащих оказалась успешной. После вышеописанного конфликта требования радикального сокращения аппарата рабочими уже не выдвигались и ни один человек из “белых воротничков” не был сокращен.

Л.Д. приехала в Воркуту в 1974 г. после окончания Кузбасского политехнического института вслед за своей сестрой, прибывшей сюда в 1965 г. Муж, окончивший тот же институт, устроился на ту же шахту. Л.Д. начинала работать в техотделе, но потом директор буквально вынудил ее возглавить отдел кадров. Лидерский характер, кипучая энергия вынесли её в конечном счете в организаторы одной из первых в России ячеек профсоюза ИТР и служащих.

"Я отказывалась от этой работы, но директор буквально заставил", - вспоминала она в 1984 г. Л.Д. сама написала проект устава. В 1991г. формально создать профсоюз было несложно, т.к. официальные препятствия для этого исчезли. Однако прецедентов создания таких организаций в городе не было, поэтому в разных инстанциях стали придираться к словам и формулировкам, каждый раз поворачивая проект на переделку. "Тогда наш профсоюз был притчей во языцех, - рассказывала Л.Д. - Проверяли каждый пункт. В конце концов, я не вытерпела и пригрозила: "Завтра же пойду к Сегалю (главе администрации города) и устрою такую бучу...". Подписали”.

Наконец, 27 декабря 1991г. устав профсоюзной организации был зарегистрирован. В нем определялся круг работников, которые имеют право быть членами профсоюза: руководители, специалисты, служащие без высшего и среднего специального образования. При этом особо оговаривалось, что профсоюз включает также "специалистов, работающих на рабочих должностях". Под последними понимались рабочие с высшим и средним специальным образованием. К концу 1994г. таких в организации набралось человек пять.

К концу 1994 г. на шахте было 290 ИТР и служащих, из которых 185 состояли в первичной организации. Остальные 105 чел. распределялись между профсоюзом работников угольной промышленности и НПГ, а часть вообще ни в каком профсоюзе не состояла. В НПГ из ИТР принимаются только горные мастера, но не все туда пошли или попали. В конце 1994 г. на шахте 102 горных мастера, из них около 50 состояли в профсоюзе ИТР. Из административно-управленческого персонала (АУП), включавшего около 100 чел., все являлись членами этого профсоюза. Все начальники участков (человек 20) также состояли в нем. Все руководители предприятия, главные специалисты - тоже. Правда, согласно уставу, директор и главный инженер (остававшийся обычно во время отсутствия директора исполнять его обязанности) могут быть членами профсоюза (и являются ими), но не могут избираться в профком. Правда, руководители вошли в профсоюз ИТР не сразу: например, главный маркшейдер долго раздумывал, потом пришел.

Создание профсоюза ИТР и служащих было неожиданным и экстравагантным ходом. Поэтому ему еще предстояло добиться признания коллектива в качестве полноправного профсоюза, а не тактического хода администрации.

"Поначалу нас не воспринимали всерьез, - вспоминала председатель в конце 1984 г. - Мол, кто вы такие? Сейчас же ни одно серьезное решение не принимается без нас: знают, что я завыступаю".

Постепенно три профкома нашли пути взаимодействия. "Мы с год ссорились, а потом нашли общий язык . Я хорошо знаю КЗОТ. Ну к кому пойдет консультироваться член НПГ? Идет ко мне. Я им сразу сказала: "Будет плохое отношение - идите в нотариальную контору. Недавно тяжело заболел член нашего профсоюза, замдиректора по хозяйственной части. Его положили в клинику в Москве. На лечение требуются большие деньги. Так, одна ампула стоит 45 долл. Я написала ходатайство. Пошла в другие профкомы - все подписали без колебаний. С аналогичной бумажкой приходили к нам из НПГ. Рабочий-алкоголик по пьянке погорел в своем доме. Хотя он и сам виноват, но я подписала их ходатайство о материальной помощи”

Особенность положения профсоюза ИТР и служащих - переплетенность его членов с членами высшего круга администрации, защита им личных интересов всех ИТР, включая руководство, а отсюда и особые отношения председателя с директором:

- Наш директор на меня не давит. Ну и я особенного ничего у него не требую. Когда же что-то надо – прошу, и он не отказывает. Так, месяца три я пробивала дополнительный отпуск для главных специалистов и руководителей отделов за ненормированный рабочий день.

После создания нового профсоюза одним из первых серьезных дел стала подготовка коллективного договора на 1992 г. В своей основе он был типовой. В то время коллективным договорам особого значения еще не придавали, часто рассматривая их как формальность. Поэтому все три профсоюза приняли его без особых возражений, внеся изменения по мелочам. Однако в 1992 г. интерес к колдоговору возрос. При подготовке проекта на 1993 г. "все перешерстили. Регулярно засиживались до 10-11 час. ночи. Просматривали каждый пункт. Однако существенных разногласий между профкомами почти не было
." Колдоговор был подготовлен общий. Речь шла о всех работниках предприятия без различия должности и профессии.

Однако профсоюз ИТР и служащих, не обладая политическим весом НПРУП И НПГ, по мере нормализации внутренних отношений на шахте переориентировался на традиционную для советских профсоюзов социально-культурную функцию. Председатель следующим образом описывала содержание своей деятельности:

“Я организовала вечер для наших. Но среди ИТР есть члены и нее нашего профсоюза - не будешь же их выгонять. Предложила другим профкомам, те решили тоже организовать.

Директор тоже заботится, чтобы коллектив сплачивался. Вначале он даже выступал инициатором вечеров... На 23 февраля мы подготовили вечер для наших мужчин. В программу входило исполнение нескольких песен, в том числе с словами, написанными к празднику... А на 8 марта мужчины тоже нас поздравляли. У них есть духовой оркестр. Все в белых пиджаках. Спели нам песню, частушки. Скоро Новый год, и я уже думаю, как его встречать".

Председатель профкома занимается распределением путевок в санаторно-курортные учреждения.

- Как-то ко мне в кабинет заглянул председатель одного колхоза из Краснодарского края. У них есть свой санаторий, в котором лечат от ряда профессиональных шахтерских болезней. Связалась с другими профкомами шахты, вместе надавили на администрацию".

В результате был подписан договор, по которому работники нашей шахты будут отдыхать в санатории. 50 процентов стоимости путевки выплачивает профсоюз, 40 процентов - администрация углем, 10 процентов - сам работник.

Шахта “Воргашорская”

Особенно остро анти-ИТРовские настроения рабочих проявились на шахте “Воргашорская”, где возник Независимый профсоюз шахты “Воргашорская” во главе с Иваном Гуридовым. Реакцией на его действия стало активная самоорганизация “белых воротничков” и возникновение здесь профсоюза ИТР и служащих.

На “Воргашорской” первой формой самоорганизации ИТР стал клуб руководителей. Среди его инициаторов были технический директор, директор по производству, все главные специалисты шахты. Он включал начальников отделов, их заместителей, механиков и т.д. Клуб по своим функциям напоминал клубы офицерской чести и занимался рассмотрением вопросов дисциплины инженерно-технических работников, обсуждением ее нарушений и оказанием помощи тем, кто сбился с пути.

Во время забастовки 1992 г., когда И.Гуридов начал борьбу за устранение директора шахты и свое избрание на этот пост, 11 членов этого клуба решили создать свой профсоюз для защиты собственных интересов. Среди инициаторов были технический директор, директор по производству, все главные специалисты.

В дальнейшем они встретились с руководством “Росугля”, высказав свою сильную озабоченность опасностью возможного назначения И.Гуридова на пост директора шахты, доказывали, что взгляды последнего - это далеко еще не позиция всего трудового коллектива. Вероятно, это сыграло свою роль и “Росуголь” отказался утвердить Гуридова на посту директора. У организаторов нового профсоюза вызывала тревогу и система выборности руководителей, приведшая к тому, что немало хороших специалистов, не найдя общего языка с рабочими, были вынуждены уйти с предприятия. Членство в профсоюзе угольщиков их не удовлетворяло, поскольку, по их мнению, этот профсоюз не защищает специфические интересы руководителей и ИТР, которые порою не совпадают с интересами рабочих. Как сказал один из них, интересы уборщицы и руководителя разные, “их интересы - это не наши интересы, а наши - не их”.

В обращении ИТР шахты “Воргашорская” от 4 апреля 1992 года констатировалось:

“Инженерно-технические работники шахты “Воргашорская” 30 марта 1992 года, обсудив на своем собрании создавшееся положение, вынуждены были принять решение о создании координационного забастовочного комитета, который обязан осуществить ряд мер по защите чести и достоинства инженерно-технических работников, предотвращении нарушений законодательства, по прекращению вмешательства профсоюзных структур в деятельность производства и разрешению конфликтной ситуации в соответствии с законом о разрешении трудовых конфликтов, не исключая и вынужденного применения такой крайней меры, как забастовка, в случае, если иные меры не окажутся действенными.

Зная, что аналогичное положение существует и на других шахтах и предприятиях отрасли, мы призываем вас дать совместный решительный отпор дезорганизующим производство силам.

Мы обращаемся к вам присоединиться к требованию о внесении в законодательство Российской Федерации положения о прекращении выборности руководителей всех рангов и обеспечении социальной защищенности всего руководящего состава отрасли”. Под этим документом подписались первыми директор шахты Ермаков и председатель забастовочного комитета Пирожков, а затем еще большая группа руководителей и ИТР (ВКМ)

Когда И.Гуридов повел фронтальную атаку за пост директора и замаячил успех этой атаки, дело едва не дошло до забастовки. У многих ИТР сама его личность вызывала аллергию. Такое отношение к популярному тогда рабочему лидеру было заметно не только на “Воргашорской”, но и среди ИТР города.

Одна из женщин-ИТР так сформулировала свое впечатление:

- Я была на конференции в Воргашоре. Гуридов там нес такое! Это стыд. У меня сложилось впечатление, что он шизофреник..

Председателем профсоюза был избран Филипп Витковский, начальник отдела шахты.

Его воркутинская история довольно типична для этого города. Отец был убит во время войны. Отчим в 1955 г. был осужден и послан в Воркуту, куда вслед за ним через год и приехал Филипп с матерью. Здесь учился, работал на строительстве шахт. С самого начала принял участие в строительстве “Воргашорской” и после его завершения в 1975 г. остался работать на шахте. Несмотря на то, что и в советское время он был начальником отдела, в КПСС не состоял: заявление подал, но потом случилось ЧП, Ф.Витковского обсуждали на партбюро в связи со случившимся, после чего он решил свое заявление забрать, а новое так и не подал.

Директора шахты было решено не включать в новый профсоюз. Как объяснил его председатель Филипп Витковский, если директор будет членом ИТРовского профсоюза, то члены других профсоюзов могут упрекнуть, что он создает своему профсоюзу привилегированное положение.

Непростым был вопрос включения нового профсоюза в общую профсоюзную структуру шахты. С 1992 г. здесь существовало 4 профсоюзные организации, каждая из которых представляла преимущественно ту или иную социальную группу коллектива. Председатель ИТРовского профсоюза вошел в состав координационного профсоюзного совета, обсуждавшего наиболее актуальные проблемы жизни шахты и принимавшего решения лишь при полном согласии всех профсоюзов.

До марта 1994 г. ИТРовский профсоюз, как и все прочие, имел свой счет соцстраха. Каждый член имел свой персональный счет. Если в течение года он не выходил на больничный, то в конце года мог получить денежную компенсацию. Соцстрах давал приличную финансовую основу для деятельности профсоюзной организации. Президентским декретом весной 1994 г. средства соцстраха первичных организаций предприятий передавались в региональные фонды, управляемые профсоюзами. Поскольку профсоюз руководителей, специалистов и служащих такого фонда не имел, то ему был предоставлен выбор: присоединиться к фондам НПРУП, НПГ или профсоюза железнодорожников. Вначале выбор был сделан в пользу НПРУП, однако отношения с его руководством не сложились и вскоре было принято решение о переводе средств в фонд НПГ на отдельный субсчет.

Профсоюз, начинавшийся с 11 членов, к лету 1995 г. включал в свой состав уже 270 руководителей, ИТР и служащих из примерно 400 работников этих категорий, работавших на “Воргашорской”.

Воркутинская организация профсоюза руководителей,

специалистов и служащих угольной промышленности

В конце 1991 г. в качестве реакции на анти-ИТРовские выступления рабочих возникла Ассоциация инженеров и техников.

В 1992г. в Кузбассе состоялась учредительная конференция профсоюза инженерно-технических работников, ученых и служащих угольной промышленности России. Затем, в том же 1992г. была создана профсоюзная организация в Воркуте. Однако она возникла не сверху, а опираясь на уже действовавшие организации шахт.

Зачем потребовался такой профсоюз, если есть профсоюз работников угольной промышленности, в который и входит большинство руководителей, ИТР и служащих отрасли?

По словам В.Пирожкова (1994 г.), “цель профсоюза - обеспечение социальной защищенности ИТР и служащих. В ПРУП эта задача стоит на втором плане, у его руководителей до ИТР руки не доходят. В последних соглашениях с правительством об ИТР - почти ни слова, хотя наш председатель в Москве предлагал кое-что включить. Но они работают на массы.
Так как рабочих больше, то и делегатов у них тоже больше. Поэтому они гасят даже минимальные требования надзора”.

С созданием своего профсоюза ИТР и служащие получили возможность отстаивать свои групповые интересы при заключении коллективных договоров. На шахте “Хальмер-Ю” с их профсоюзом был даже подписан отдельный договор, на ряде шахт в общий колдоговор включили разделы, специально посвященные правам “белых воротничков” и “белых касок” или же отдельные положения в общие статьи.

Городская организация получила кабинет в здании объединения “Воркутауголь”. Внешне все выглядело внушительно: НПГ с одной стороны коридора, профсоюз ИТР - с другой.

Первым председателем городской организации профсоюза был избран Беляев - главный горняк объединения, а после его отъезда Валерий Пирожков - инженер с шахты “Воргашорская”

В 1966 г. окончил горный техникум и приехал работать в Воркуту. Был горным мастером, помощником начальника участка, начальником участка, главным технологом объединения. С 1978 по 1984г. - на партийной работе: освобожденный заместитель секретаря парткома шахты "Воргашорская", заведующий промышленно-транспортным отделом Комсомольского райкома КПСС. С 1984г. - начальник смены на шахте "Комсомольская". С 1993г. – не освобожденный председатель профсоюза руководителей, специалистов и служащих угольной промышленности г.Воркуты, одновременно - помощник начальника участка на шахте "Воргашорская".

В КПСС состоял с 1971 по 20 авг. 1991г. Сейчас беспартийный
.

Однако в городе, на большинстве шахт профсоюз ИТР был почти не заметен.

В конце 1984 г. я был в Воркутинском городском рабочем комитете. Пол четвертого я начал быстро сворачивать интервью с одним из его членов, объяснив, что у меня назначена встреча с Пирожковым.

- Кто это? - искренне изумился он.

- Председатель профсоюза ИТР, - пояснил я .

- А-а, да ведь их и не слышно. Хотя, наверное, стоит туда сходить, чтобы убедиться, что там ничего нет, - усмехнувшись, прокомментировал он.

Вошедшие в комнатку двое других членов ВГРК согласились с этим.

К 1994г. профсоюз Воркуты состоял из 11 первичных организаций. Наиболее сильные первички действовали на "Воргашорской", "Заполярной", "Аяч-Яге". На ряде шахт они так и не возникли ("Северная", "Воркутинская", "Октябрьская", "Промышленная"). Несмотря на то, что первая ИТРовская организация Воркуты возникла в 1991 г. именно в аппарате объединения “Воркутауголь”, первичка профсоюза здесь так и не была создана. Правда, попытка была, набралось примерно 35 инициаторов, но этим все и кончилось. Всего в профсоюзе к концу 1994 г. насчитывалось ок. 1 тыс. членов.

Если сравнить поведение рабочих и ИТР в период “бури и натиска”, то бросается в глаза пассивность вторых, меньшая тяга к самоорганизации, хотя они столкнулись с не меньшим числом и не менее серьезных проблем, чем рабочие. В чем причина?

Лидер ИТРовского профсоюза Воркуты В.Пирожков объяснил это так:

- Среди работников надзора есть определенная тенденция ждать команды сверху. А тут надо каждому самому решать. ИТР ведь сильно зависит от начальника. Скажет он: "Мы с тобой не сработаемся" - и уходи. Конечно, профсоюз может защитить, но это уже не работа.

Одна из проблем, с которой сталкивается любой профсоюз, особенно такой малочисленный, это координация действий с другими профсоюзами. Здесь общая для всех российских профсоюзов слабая способность к компромиссу, к коллективным действиям, дополняется слабостью ИТРовского профсоюза, что дает основание НПГ и НПРУП игнорировать его.

В.Пирожков (1994 г.) так описал ситуацию:

- На уровне первичек наши председатели стараются дружить с председателями других профсоюзов, даже с Ванькой Гуридовым. На уровне первичек часто возникают и общие идеи. Однако на уровне города никакой совместной работы с ПРУП и НПГ нет. У этих ребят нет делового подхода. Они больше борются между собой.

Внутренняя противоречивость

группы ИТР и служащих

В среде ИТР и служащих наблюдается расслоение двоякого рода. С одной стороны, это функциональное разделение как прав, обязанностей, так и интересов между администрациями шахт и объединения, с другой стороны, идет тенденция классового размежевания между конторским пролетариатом, отличающимся от рабочих-шахтеров только содержанием и условиями труда, но имеющими такие же или заметно более низкие доходы, и формирующимся слоем нового среднего класса, который состоит из ключевых управленцев и специалистов шахт, аппарата объединения и выделяется уровнем реальных доходов и власти.

Поэтому внутри “конторы” нет единства. Это заметно и постороннему наблюдателю. Руководство объединения время от времени, выводя себя из-под прессинга рабочих, пытается перевести недовольство на руководство шахт или даже управленцев низшего и среднего звена. Это ничем не отличается от тактики правительства, стремящегося свалить всю вину за задержку зарплаты и падение ее реального уровня на руководство объединений и шахт.

В ноябре 1994 г. руководство объединения организовало встречу с лидерами угольных профсоюзов. Выступивший на ней Ю.Лобес четко продемонстрировал свое стремление найти общий язык с профсоюзами, сделать их своими союзниками, в том числе и в отношении администрации шахт и ИТР среднего и низшего звена, как виновников многих проблем.

- Проблему дисциплины на шахтах надо решать вместе. Нет плохих коллективов, есть плохие руководители. Некоторые директора боятся показаться рабочим, отчитаться перед ними. Есть недобросовестная работа с ними... У меня двери всегда открыты для тех, кто готов прийти с предложениями, показать то, что я не вижу... “Северная" развалена. Из-за просчетов аппарата, директора коллектив не справился с планом. Коллектив - в самом худшем положении... Конечно, изношенное оборудование - это факт. Но это не все. Если руководитель пашет, то колектив потянется за ним... Можно было найти выход, но с людьми никто не работает...
Укреплять дисциплину надо с ИТР.

Однако когда кто-то с места поднял вопрос о том, что аппарат объединения получил непропорционально большую часть полученных по тарифному соглашению денег, генеральный жестко показал, что критиковать администрацию шахт - это одно, а валить на администрацию объединения - совсем другое.

- Не надо сегодня снова переводить стрелки, - отрезал Ю.Лобес - ... Мы это уже проходили. Они должны получать за мозги... Можно, конечно, снова завести людей: вот, мол, аппарат сколько получает!

На этой же встрече в открытой форме произошел обмен взглядами: со стороны массы рядовых ИТР и управленцев низшего и среднего звена высказался председатель профсоюза руководителей, специалистов и служащих Воркуты В.Пирожков, а со стороны высшего менеджерского слоя - генеральный директор.

Из зала выступил заведующий лабораторией проектного института, являющегося частью объединения:

- 9 чел. голодают: 7 женщин и 2 мужчин. Подписи под петицией поддержки поставили 120 чел. Если сейчас из моей лаборатории уйдет пара человек - это очень нежелательно. Цель голодовки - привлечь внимание города и объединения к проблемам института. Последнюю зарплату (за май) выплатили неделю назад. Идет информация о закрытии шахт, сокращении добычи, вывозе шахтеров. В этой связи нарастает тревога: что будет с НИИ? Средняя зарплата по лаборатории - 313 тыс. Люди приехали из отпуска - денег нет.

Лобес:

- С лабораторией мы разберемся и проплатим. Но я за то, чтобы 1/2 НИИ закрыть. Сегодня институт не имеет права на жизнь в таком количестве.

На этой встрече встал горнорабочий очистного забоя шахты “Южная” Мустафаев
и заявил:

- Мы нашего директора видим редко. На работе появляется нетрезвый. Как он может руководить? А рабочий придет выпивший - он ему сразу: "Уходи!".

Генеральный директор Ю.Лобес тут же отреагировал:

- В такой ситуации позвоните мне, я приеду. Это будет последний день вашего директора. Мы хотели его снять, но от вас поступила петиция: мол, не надо, свой парень. Многого я не могу видеть, в том числе лица ваших директоров. Разве директор может себе такое позволить? Какое к тебе после этого доверие?

Председатель профкома ИТР и служащих одной из шахт так прокомментировал действия генерального директора: "Лобес заигрывает с рабочим классом. Это ужасно. Как можно поверить словам одного ГРОЗа, что директор пьет, и тут же при всех обещать с ним разобраться, выгнать?”

Неоднородны ИТР и служащие и внутри шахт. В непосредственные отношения с рабочими вовлечена не вся администрация, а отдельные ее подразделения. В сложных социально-экономических условиях они становятся для шахтеров самыми доступными козлами отпущения. Директор же столкнувшись с давлением возмущенных рабочих, не всегда может устоять перед соблазном превратить эту группу служащих в ответственных стрелочников.

Председатель профкома ИТР и служащих одной из шахт (1984 г.) следующим образом охарактеризовала эту ситуацию:

- Рабочие чаще всего предъявляют претензии к расчетной группе бухгалтерии. Вообще самые тяжелые отделы - это отдел кадров и расчетная группа... Там, где отношения с людьми, там и тяжело. Во время пробивания закрытия нарядов напряженно в ОТЗ. Другие отделы - это же “белые люди”. Ведь ГРОЗ не пойдет же в плановый отдел спорить по поводу плана.

Рабочий приходит в расчетную группу и кричит: "Ты украла мои деньги!" Идут в слезах ко мне. Смотрим, разбираемся с его отпуском. А некоторые обложат матом и идут к директору. А тот стучит кулаком по столу, на них кричит. На шахте на 500 чел. один расчетчик. Работницы расчетной группы пытаются найти защиту, но бесполезно. Моих девок не вызывают: я иду сама и разбираюсь. А из расчетной могут вызвать всех и наорать на них.

Работница расчетной группы развила эту тему:

- Рабочие часто приходят выяснять свои неувязки по зарплате именно в расчетную группу. Одни разговаривают нормально, а другие такое поднимут! А что мы может сделать, если денег нет? Только на ксероксе напечатать. Приходится объяснять каждому. Один посидел в ожидании зарплаты полдня и говорит: "Ну и работа у вас! Как вы тут выдерживаете?" В отделе кадров, в плановом отделе - везде выделены приемные дни и часы. К нам же все идут, когда идется. И в такой толчее приходится считать. Недавно поставили компьютер. С ним, наверное, работать будет легче, но учиться обращаться с ним пока просто некогда. Вот он и стоит без дела... Некоторые рабочие чуть что нее так - бегут жаловаться к директору. Один как-то пропустил зарплату, вовремя
не пришел. Ее с июля перевели на август. Когда он, пришел было уже поздно. Июльскую уже раздали, а августовскую не давали. Он такой шум поднял! Побежал к директору. А тот - сразу нас на ковер и давай орать. Слушать ничего не хочет. А разве мы виноваты? И такое случается нередко. Причем на них, на рабочих он никогда голоса не повышает. С ними он может разговаривать, а на нас орет
.

На большинстве шахт Воркуты идея создания ячеек профсоюза ИТР и служащих не получила поддержки руководства, а там где все же такие организации появились директора от них отмежевались. В свете выше описанной тенденции к расслоению администрации такая реакция не является случайной. Тенденция отмежевания от высшего слоя администрации имеется и внизу.

В.Пирожков (1994 г.) так объяснил политику своего профсоюза руководителей, ИТР и служащих:

- Сейчас мы избегаем принимать директоров в наш профсоюз, хотя директора в нем были. Сейчас уже нет. Последний - Авдеев с "Комсомольской", который уже ушел. Однако директор может отчислять деньги в соцстрах через нас. Если же директора принимать, то при принятии колдоговора он будет как на ножницах: с одной стороны - директор, с другой - член профсоюза. Принимаем всех, начиная с главного инженера. Да и директора понимают, что никому не нужен директорский профсоюз: он обречен на провал.

Директора шахт занимают противоречивую социальную позицию: с одной стороны, они все инженеры по образованию и выросли из инженеров, мастеров, принадлежат к единой функциональной группе администрации, но в то же время они занимают в ней высшие позиции и по своему классовому статусу превращаются в слой формирующегося нового среднего класса. Отсюда и противоречивость в отношениях директоров и ИТРовского профсоюза.

- Пытается ли ваш профсоюз защищать директоров? - спросил я В.Пирожкова (1994 г.).

- Конечно, директора - такие же инженеры, как и мы. Сейчас "Росуголь" подготовил проект Закона об угле, по которому при невыплате зарплаты в течение 10 дней, директор платит среднюю зарплату. Этим хотят выбить у них почву из-под ног. При невыплате зарплаты рабочий подает на директора в суд, а сам не ходит на работу. Мы против этого проекта.

- Чем объяснить такую позицию РУ?

- Наверное, РУ играет в поддавки с Сергеевым и Будько.

По мере того как эмоции периода бури и натиска утихали, а внешние проблемы административной и рыночной среды выходили на первый план, острота отношений рабочих и управленцев заметно снижалась, выходя на обычный уровень отчуждения, который был характерен для отношений этих групп в советское время и типичен для отношений на капиталистических предприятиях Запада.

* * *

· Воркутинский краеведческий музей. Отдел фондов. Фонд Воркутинского городского рабочего комитета. В тексте - ВКМ.

· ПОЛОЖЕНИЕ о порядке оплаты труда работников шахт // Заполярье.1991.30.10.

Заключение

Любой город – это подсистема общества, несущая в себе основные его качественные характеристики. Некоторые города находятся, несмотря на свое географическое положение, на перекрестке основных социальных процессов, проходящих в данном обществе. К их числу относится и шахтерская Воркута – небольшой город за Полярным кругом.

Несмотря на свои небольшие размеры и удаленность он сыграл огромную роль в социальной и политической жизни страны, особенно в период борьбы против политической системы КПСС. В дальнейшем его роль неуклонно падала.

Этот процесс падения политической роли Воркуты тесно связан с падением ее экономического занчения. В 1990-е гг. угольная промышленность, представляющая собой фундамент городской жизни, оказалась одной из отраслей, подверженных самому глубокому кризису. Отраслевой кризис совпал с кризисом региональным: государство оказалось не в состоянии продолжать величественные программы освоения Севера, начатые в годы индустриализации. Либерализация экономики поставила заполярный город в особенно сложное положение, превратив основную часть его жителей в потенциальных мигрантов. В результате той же либерализации они потеряли свои сбережения, оказались не способными мигрировать без государственной помощи. Следствием стала ломка традиционной для Заполярья модели миграции. Государство, стремившееся сбросить с себя груз забот о Севере в результате либерализации оказалось в ловушке: либо бросить этих людей на произвол судьбы, создав взрывоопасный очаг, либо взвалить на плечи бюджета тяжесть миграционной политики.

Несмотря на огромные трудности, угольная промышленность Воркуты, все же адаптируется к рынку. Падение производства в ней оказалось не столь глубоким, как по России в целом. Шаг за шагом идет реструктуризация, ежечасно порождающая социальное напряжение и конфликты.

Центральной проблемой 1990-х гг. для шахтеров и главной целью организованного шахтерского движения стали задержки выплаты зарплаты, приобретшие систематический характер. В условиях первоначального накопления капитала они выступают в качестве одного из важнейших рычагов как накопления капитала прежде всего в финансовом секторе, так и решения правительством своих политических проблем.