Общие положение китайской внешней политики 3

Содержание

ВВЕДЕНИЕ
.. 2

ГЛАВА 1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЕ КИТАЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
.. 3

1.1. Основные приоритеты территориальной «открытости». 3

1.2.Приоритеты региональной политики. 3

1.3. Отраслевой аспект «открытости». 4

ГЛАВА 2. СИСТЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ КИТАЯ С ГОСУДАРСТВАМИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
.. 6

2.1 Политическая традиция. 6

2.2 Стратегия Китая в Центральной Азии. 9

2.3. Сотрудничество Китая и Кыргызстана. 14

2.4. История сотрудничества Китая с Казахстаном.. 27

ГЛАВА 3 ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ «ОТКРЫТОСТИ»
. 38

3.1. Специальные экономические зоны.. 38

3.2. «Открытые» приморские города. 39

3.3. «Открытые» приморские зоны. 39

3.4. Зоны высоких технологий. 40

3.5. Зоны свободной торговли. 40

3.6. Приграничные открытые зоны.. 41

3.7.Открытая политика Китая. 41

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.. 46

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
... 48

ВВЕДЕНИЕ

На протяжении многих столетий между народами Центральной Азии (ЦА) и Китая шел интенсивный процесс многостороннего взаимодействия (экономического, научного, культурного и т.д.). В период расцвета Великого шелкового пути (вплоть до середины II-го тысячелетия нашей эры) страны, расположенные на территории центральноазиатского региона, служили транспортным мостом между Китаем и Европой. Они имели статус хорошо развитых торговых, финансовых и производственных центров. При этом Китай долгое время оставался для Центральной Азии важнейшим источником научных знаний и передовых технологий. Во второй половине XIX века, когда Центральная Азия вошла в состав Российской империи, ее связи с Китаем – начали ослабевать. В советские времена, когда центральноазиатский регион являлся составной частью СССР, его отношения с Китаем были фактически свернуты. С обретением в 1991 году республиками Центральной Азии национальной независимости, новые государства региона объективно были заинтересованы в скорейшем выходе на международную арену и развитии сотрудничества, в первую очередь с соседними странами. Выстраивание отношений государств ЦА с Китайской Народной Республикой (КНР) в начале 90-х годов началось практически с «чистого листа» и, по мере активизации в регионе самого Китая, шло по нарастающей, приобретая новые формы и содержание.

ГЛАВА 1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЕ КИТАЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
1.1. Основные приоритеты территориальной «открытости»

Диверсифицированная структура «открытых» районов отражает сложное взаимодействие ряда факторов и интересов основных субъектов инвестиционной деятельности.

1.2.Приоритеты региональной политики

Линия на первоначальное создание льготного инвестиционного климата в приморских районах с последующим распространением его вглубь материка является одной из составляющих всей политики размещения производительных сил Китая.

Территориальная политика периода реформ, проводимых с конца 70-х годов, предполагает перенесение «экономического центра тяжести» с Востока на Запад страны. Форпостом технологической модернизации и структурной перестройки должен стать наиболее развитый приморский пояс (провинция Ляодун, Хэйбэй, Шаньдун, Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь, Гуандун, Гуанси-Чжуанский автономный округ, а также города центрального подчинения – Пекин, Шанхай и Тяньцзинь). Ближайшим тылом побережья является «развивающийся» центральный пояс (провинции Шаньси, Цзилинь, Хэйлунцзян, Аньхой, Цзянси, Хэнань, Хубэй, Хуань, и АР Внутренняя Монголия). Здесь можно опереться на богатые природные ресурсы, потенциал отдельных индустриальных районов, сравнительно развитую транспортную сеть. В дальнейшем предполагается постепенно освоить «окраинный» западный пояс (провинции Сычуань, Гуйчжоу, Юньнань и т.д.), ныне слаборазвитый в индустриальном отношении. Так что импульсы ускоренного роста с побережья будут распространяться на внутренние районы.

Активизация внешних факторов призвана выступать в качестве важной, но не единственной основы ускоренного роста. Инструментом активного государственного воздействия на развитие зон является массированные капиталовложения, главным образом – в создание инфраструктуры. На иностранные источники приходится только 20% капиталовложений в преференциальных зонах побережья, тогда как инвестиции центральных и местных властей, банковские кредиты – около 70%.

Большое значение придается ускоренному внедрению в специальных экономических зонах (СЭЗ) новых методов хозяйствования. Местные органы власти получили дополнительные законодательные полномочия для проведения широких экспериментов. Наиболее удачные находки в дальнейшем распространяются сначала по всей приморской полосе, а затем – и в «глубинке».

1.3. Отраслевой аспект «открытости».

Привлекая прямые зарубежные инвестиции, Китай преследует следующие цели: расширение сферы источников накопления, освоение современных технологий и управленческого опыта, проникновение на мировые рынки, рост валютных поступлений и т.д. Добиться одновременной реализации всех этих целей весьма сложно. Обычно иностранные инвесторы заинтересованы в экспортной ориентации совместных проектов лишь в том случае, если это обеспечивает существенную экономию благодаря использованию дешевой китайской рабочей силы. Поэтому наибольшие валютные доходы приносят, как правило, низкотехнологичные трудоемкие отрасли промышленности и сферы услуг. Наоборот, предприятия высокотехнологичных отраслей обрабатывающей промышленности с большим трудом добиваются валютной самоокупаемости. Подобные предприятия создаются иностранными вкладчиками в основном в расчете на освоение внутреннего рынка КНР. Национальные предприятия часто не могут обеспечить им поставки сырья и компонентов нужного качества и значительная часть валюты уходит на импорт материалов.

В 80-е годы КНР сумела использовать благоприятную ситуацию, связанную со структурной перестройкой экономики «азиатских драконов» и переносом оттуда трудоемких производств в страны с более дешевой рабочей силой. Трудоемкие отрасли, по-видимому, и в 90-е годы останутся –основной специализацией большинства «льготных» районов. Но в последние годы подход к их развитию все больше дифференцируется и там, где для этого есть все условия, ставка делается на более передовые направления сотрудничества: технологическое обновление импортозамещающих отраслей (в «открытых» приморских городах), активизацию коммерческого использования научно-технических достижений (в зонах высоких технологий), развитие сектора услуг, соответствующих международным стандартам (в зонах свободной торговли) и т.п.

ГЛАВА 2. СИСТЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ КИТАЯ С ГОСУДАРСТВАМИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2.1 Политическая традиция

Основы государственности, определённой политической традиции в Китае сложились довольно давно. Важнейшие её категории описаны еще великим китайским историком Сыма Цянем (145-86 гг. до н.э.) в его “Истории”. Анализируя формы правления владетельных домов, правивших в древнем Китае в своей “Истории” он говорит о трех принципах- чжун, цзин и вэнь.
как о сложившейся политической традиции, согласно которой “в царстве Ся в правлении опирались на чжун
, присущее человеческой природе прямодушие; в царстве Инь - на цзин,
на заложенный в человеке инстинкт почитания; в царстве Чжоу – на вэнь
, на культуру , …”(курсив наш- А.Т.) .

Общеизвестно, что в Китае с древности до настоящего времени с конфликтами справляются при помощи неформальных механизмов примирения и согласия, по возможности приближенных к форме дискуссии. Общество управлялось преимущественно через ритуальные отношения, поэтому требовалось минимальное вмешательство правительства. Это и есть та самая общинная гармония, которая обусловливает порядок на непосредственном уровне, на котором определяется и выражается также консенсус власти и народа, общества и государства.

Основополагающие принципы конфуцианства, спроецированные на систему взаимоотношений Китая с внешним миром, породили китаецентризм, для которого характерны “вертикальные связи” в международных отношениях – от высшего к низшему. В их создании главную роль сыграла конфуцианская концепция патернализма, иерархии отношений в семье, в общине и в отношениях между государствами. Эта имперская идеология постепенно породила особый миропорядок, в рамках которого сосуществовали Китай и его соседи. Однако, Китай никогда не был таким могущественным, как соседняя Монголия во времена Чингисхана и не мог утверждать власть над соседями путем военной агрессии Являясь центром миропорядка, Китай (“Срединное государство”) утверждал свою власть над соседями больше в сфере экономики и культуры, нежели путём военной агрессии, полагая, что “влияние – важнее власти”. Следует вспомнить, что Китай на протяжении длительного периода истории не испытывал необходимости экономического господства над соседями (самодостаточность), скорее, соседние государства испытывали нужду в экономических связях с Китаем. Как известно, именно китайцы изобрели многие “двигатели прогресса” вроде пороха, бумаги, фарфора, шелка и даже бюрократию! Не маловажно и то, что Китай наряду с Россией, Индией, Ираном, является носителем конкретной культурно-исторической идеи, уходящей своими корнями в глубь веков.

Практически имперская идеология и основанная на ней система “Большого Китая” просуществовала до середины Х1Х века, когда вторжения европейцев разрушили традиционную систему отношений с соседями. Возглавившие Китай в 1949 году Мао Цзедун и его соратники постарались представить себя наследниками древней традиции, отождествить себя с китайским народом и его цивилизацией. Этот принцип и эта идеология остаются определяющими и во внешней политике КНР. “В отношениях с соседними государствами Китай явил себя правопреемником традиционного имперского курса”.

Китай вполне реально может стать и становится центром такого динамично развивающегося региона, как АТР. Кроме того, Китай имеет надёжную геополитическую основу (обширная территория с богатыми ресурсами и многочисленным населением), чтобы играть роль естественного центра притяжения для окружающих стран и народов ,куда кроме стран Восточной Азии входят южноазиатские страны и недавно возникшие страны Центральной Азии. В условиях нового миропорядка под становлением “Большого Китая” понимается экономическое единство, скрепленное этнической общностью.
Китай хочет определить и утвердить своё место на мировой арене, максимально обеспечить безопасность страны, создать благоприятные условия для своего развития, прежде всего, путем завоевания неформального лидерства в АТР. Мощь этой сферы влияния китайских экономических интересов, как утверждалось в докладе Всемирного банка от 1993 года, в недалеком будущем может превзойти экономическую мощь Японии и сравниться с американской. В этих условиях традиционные принципы внешней политики Китая формулируются прежде всего, как регионализм и патернализм
. По мнению китайских аналитиков регионализм предполагает уменьшение “внешнего вмешательства, влияния на региональном уровне”. , будет стимулировать развитие многополюсности, поможет отвечать вызовам глобализации.

Известный китайский политический еженедельник “Ляован” в 2000 году написал о том, почему китайская внешняя политика должна ориентироваться на приграничные, соседние государства.

Во-первых, указывается в статье, интересы Китая в основном сконцентрированы на приграничных с ним районах. В сфере экономики, китайская внешняя торговля, 56% экспортно-импортной деятельности, сосредоточены в соседних странах, среди них 53,6% приходится на Юго-Восточную Азию. В военной области, вопросы безопасности соседних регионов (в настоящее время опасность развязывания конфликтов в Азии довольно велика), также прямо связаны с безопасностью КНР. Далее китайские аналитики отмечают, что, за исключением Японии все остальные страны в этом регионе принадлежат к развивающимся (включая Россию), поэтому у них много схожего в вопросе о создании нового экономического порядка. Кроме России и Филиппин, культурная традиция соседних стран в основном восходит к буддизму, конфуцианству и исламу. Все они принадлежат к незападной культуре. Поэтому позиция этих стран и Китая в таких важных для западной политической культуры вопросах как права человека, государственный суверенитет невмешательство во внутренние дела другого государства и др. имеет много общего.

Китайскими исследователями выдвигается тезис, что мощь Китая может помочь защитить приграничные государства. В этой идее явно прослеживается конфуцианская вертикальная модель выстраивания отношений Китая с другими государствами, когда повелитель должен оберегать своих подчинённых.

Однако, нельзя забывать, что судьбы Казахстана и бывших республик Средней Азии в силу различных исторических обстоятельств тесно связаны с Россией, и потому проблемы международного сотрудничества Китая и Казахстана нельзя рассматривать вне их соотнесения со стратегией и тактикой взаимодействия этих государств с Россией.

2.2 Стратегия Китая в Центральной Азии

Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Узбекистан и Туркменистан – все эти центральноазиатские государства имеют много общего в своей культуре, языке, религии, истории с такими мусульманскими государствами как Пакистан, Иран, Турция. Поэтому после распада Советского Союза некоторые наблюдатели предсказывали, что именно Иран и Турция станут главными конкурентами России в этом регионе. Но как показали события, именно Китай вступил в борьбу за влияние в центральноазиатском регионе.

После обретения бывшими советскими республиками в Центральной Азии статуса независимых государств КНР незамедлительно заявила об их дипломатическом признании, начала развивать политические и торгово-экономические связи с ними. Наглядным показателем этого курса явился визит в 1994 году премьера Госсовета КНР Ли Пэна в Ташкент, где он сформулировал политику Пекина в отношении стран этого региона.

Во время своего визита в Ташкент премьер Госсовета Ли Пэн обозначил четыре основных направления развития связей с центрально-азиатскими странами: 1) у КНР и центрально-азиатских республик много общих интересов, которые могут стать основой дружественных отношений; 2) развитие сотрудничества КНР со странами Центральной Азии не направлено против третьих стран; 3) у Китая нет намерений конкурировать в этом регионе с Россией; 4) у КНР в Центральной Азии нет корыстных интересов, и она не угрожает центрально-азиатским государствам.

По мнению Ли Пэна “отношения между Китаем и странами Центральной Азии вступили в новый этап”. “Мы хотим, — продолжал он, — чтобы центрально-азиатские государства жили в согласии и развивали дружественные отношения со всеми странами, в том числе с Россией и другими странами СНГ”.

Китайские эксперты указывают, что Китай, придерживается шести основных установок при сотрудничестве с государствами Центральной Азии:

- исходить из принципов равноправия и учета взаимных интересов, вести дела в соответствии с экономическими закономерностями; взаимная доступность, выгода и создание благоприятных условий должны быть положены в основу экспортно-импортных операций; торговые сделки надлежит осуществлять в установленном порядке;

-
следует всячески разнообразить формы сотрудничества. Бартерную торговлю необходимо постепенно переводить на расчеты в наличной валюте и совершенствовать систему банковских расчетов. Китай одобрительно относится к развитию экономического сотрудничества пяти стран Центральной Азии с его провинциями и городами;

- исходя из реальной обстановки, умело использовать местные сырьевые источники и преимущества местных материалов, их конкурентоспособность, выявлять потребности рынка, степень надежности партнера, возможности крупных предприятий;

- совершенствовать транспортные коммуникации, прокладывать новые “шелковые пути”, общими усилиями использовать на благо народов различных стран существующие транспортные коммуникации, связывающие Европейский и Азиатский материки;

- рассматривать незначительную ныне экономическую помощь Китая центрально-азиатским странам как проявление дружеских чувств;

- всемерно развивать приграничное сотрудничество с каждой из стран Центральной Азии и тем самым способствовать общему развитию.

Некоторые китайские исследователи более откровенно и развёрнуто пишут о китайской стратегии в этом регионе. Например, в статье сотрудника Шанхайского института международных исследований Ван Вэйчжоу говорится о том, что для Китая распад СССР и образование независимых Казахстана, Узбекистана, Киргизстана, Таджикистана, Туркменистана и Азербайджана является весьма благотворным, так как, во-первых, в результате этого существенно сократилось непосредственное территориально-пограничное соприкосновение Китая с Россией, а на 3700-километровой границе КНР с тремя новыми среднеазиатскими государствами образовался своего рода буфер, отделяющий КНР от России. Тем самым, подчеркивает Ван Вэйчжоу, уменьшается давление России и опосредствованно через нее влияние Запада на Китай. Во-вторых, возникающее противостояние России и среднеазиатских стран "выгодно Пекину, т.к. появляется возможность использовать противоречия между ними для развития отношений Китая с обеими сторонами". Такая ситуация выгодна Китаю, поскольку он в результате оказывается в лучших условиях безопасности и получает "хорошие условия для проникновения на рынки Средней и Западной Азии" и для ускорения реформ в Западном Китае (прежде всего в Синьцзяне).

Китайцами тщательно отслеживается положение в тех государствах, которые примыкают к территории КНР. Это Казахстан, Узбекистан, Киргизстан, Таджикистан и Туркменистан.

Исследователи отмечают, что в Средней Азии (исключая Таджикистан, раздираемый внутренними конфликтами) процесс становления независимости избежал болезненных политических потрясений. Позитивным фактором в КНР считают введение в ряде стран президентского правления, что облегчает реализацию политических решений.

Одновременно фиксируются и негативные для Китая факторы, связанные с независимостью этих стран, особенно подъем национализма в Средней Азии. Так, в Пекине с беспокойством было воспринято создание в 1992. г. "Всемирного казахского центра", председателем которого стал Н. Назарбаев и который ставит целью объединение всех казахов во всемирном масштабе. Подобные устремления для Китая, имеющего значительную казахскую прослойку в Синьцзяне и Внутренней Монголии (около 1 млн. человек), звучат в определенном смысле провокационно. В негативном свете интерпретируется в Китае и возникновение в Казахстане "Уйгурского международного союза", что воспринимается как определенная реанимация проблемы "Восточного Туркестана".

К числу негативных факторов, с точки зрения китайского правительства, относится усиление сепаратистских настроений в Синьцзян-Уйгурском автономном округе, Тибете, поэтому оно считает весьма важным "бдительность" властей в отношении подрывной деятельности антиправительственных сил. Шанхайские исследователи из института современных международных отношений Хэ Сицюань и Чэнь Миньшень указывают, что "все пять среднеазиатских государств взяли демократию и секуляризм в качестве принципов национального строительства и приняли особые меры против сил, представляющих угрозу их государственной и социальной стабильности". Отмечается, в частности, что во всех пяти странах религиозным партиям отказано в участии в политической жизни, фундаменталистские же организации вообще запрещены, а их лидеры были вынуждены уйти в подполье или оказались в эмиграции.

Пекин добился от Казахстана гарантий о невмешательстве во внутренние дела КНР в части, касающейся возможной поддержки сепаратизма. Большую роль в позитивном развитии двусторонних отношений сыграло недвусмысленное заявление Н.Назарбаева в ходе его визита в октябре 1993г. о неприятии Казахстаном сепаратизма и исламского фундаментализма, а также о принципиальной позиции Казахстана в отношении принадлежности Китаю острова Тайвань. Это было воспринято в Пекине как подлинная заинтересованность в развитии сотрудничества. В 1994 году вновь обострившаяся внутриполитическая ситуация в Синьцзяне, вынесла в повестку дня отношений Китая с государствами Центральной Азии еще одну сложную проблему - проблему этнического сепаратизма. Для Пекина, справедливо усмотревшего в этой тенденции зримую угрозу национальной безопасности, было крайне важно получить надежные гарантии со стороны Центрально-азиатских государств, в первую очередь Казахстана, о невмешательстве во внутренние дела КНР В 1994 году в Синьцзяне обострилась внутриполитическая ситуация, которая была связана с активизацией деятельности “Фронта освобождения Восточного Туркестана”, что повлекло за собой казахстанско-китайскую встречу в верхах. Она состоялась в сентябре 1995 года. Стороны заявили полное совпадение позиций в отношении Тайваня, национального сепаратизма. Н. Назарбаев заявил, что в Казахстане придают очень большое значение добрососедским взаимоотношениям с Китаем. Столь же настороженно отнеслись в Китае к проявлениям амбиций Узбекистана стать центром "Среднеазиатского сообщества", что также ассоциируется там с идеей "Восточного Туркестана" и с носителями пантюркизма, бежавшими из Синьцзяна и обосновавшимися в Турции. Пантюркизм, как подчеркивает Ван Вэйчжоу, стоит в одном ряду по своей вредоносности с исламским фундаментализмом и крайним национализмом. В связи с этим в КНР с одобрением восприняли заявление Нурсултана Назарбаева, сделанное им в Стамбуле в 1993 году на Совещании глав государств Центральной Азии. В нем говорилось о неприемлемости создания “тюркского союза”, а также других союзов, имеющих под собой религиозную или этническую основу.

Китай не может не беспокоить активизация стран Запада, НАТО в республиках бывшего СССР, примыкающих к Китаю. Пекин заинтересован в создании около своих северо-западных границ (Синьцзяна) буферной зоны, заслона на пути продвижения НАТО к Китаю, на пути распространения исламского экстремизма.

Ещё в 1996 году “Жэньмин жибао” писала об оживлении интереса на Западе к теме расширения НАТО на Восток, о том, что США предприняли попытку дотянуться до стран СНГ, решил отменить эмбарго на военные поставки в Грузию, Казахстан, Киргизию, Молдавию, Туркменистана, Узбекистан.

Весной 2000 года “Би-би-си” в связи с визитами в Казахстан, Узбекистан, Казахстан госсекретаря США М. Олбрайт, директора ЦРУ Тенета, руководителя ФБР США Фри открыто говорила о целях США в Среднеазиатском регионе: “нефть, желание не допустить восстановления “имперских амбиций” России в Средней Азии, обеспечение “геостратегических интересов США”. Пекин проявляет серьёзное беспокойство по поводу этого смещения военно-стратегического давления НАТО в направлении границ Китая.

2.3. Сотрудничество Китая и Кыргызстана

Китайская Народная Республика является во многом уникальным и необычным внешнеполитическим партнером Кыргызской Республики. Это единственное государство дальнего зарубежья, с которым Кыргызстан имеет физическую границу. Одновременно, это та страна мира, отношения с которой охватывают огромный по времени период исторического прошлого кыргызского народа.

Точкой их отсчета стал конец третьего столетия до н.э. Китайские исторические хроники повествуют, что государство кыргызов как самостоятельное этнотерриториальное образование возникло в конце 1 тыс. до н.э. Первое упоминание государственного образования «владение Гэгунь (кыргызы)» относится к 209-201 году до н.э. Несмотря на полулегендарный характер данных сведений, они позволяют судить о том, что истоки дипломатических отношений кыргызского народа с внешним окружением уходят корнями в седую древность.

Международные и межгосударственные связи, зародившиеся в этот период времени, послужили основой длительного исторического процесса формирования кыргызского народа и государства[1]
.

Древние кыргызы обитали на землях, расположенных к северу от восточного Тянь-Шаня, севернее хребта Боро-Хоро и западнее пустыни Дзосотын-Элисун. На протяжении длительного периода времени кыргызы неоднократно становились объектом экспансии и попадали в зависимость от могущественных государств хунну, сяньбийцев, жужаней[2]
.

Около трех десятилетий с момента возникновения Первого Тюркского каганата в середине VI века, кыргызы находились в вассальной зависимости от его правителей. В 581 году им удалось обрести независимость, после чего они сразу же стали проявлять внешнеполитическую активность. Уже в 583 году древние кыргызы вынашивали планы активного вмешательства в события в Центральной Азии. Это вызывалось не экспансионистскими устремлениями, а естественным желанием обезопасить себя от великой кочевой империи, стремительно расширявшей свое господство в регионе[3]
.

В качестве одного из факторов, призванного способствовать этому, рассматривалось установление прямых дипломатических отношений с китайской империей Тан.

В Тан Шу (История династии Тан) указано, что новый импульс дипломатические отношения между кыргызами и Китаем получили в эпоху раннего средневековья. Так, в 648 году в Китай было направлено кыргызское посольство[4]
. Позднее, в 650-683гг. было открыто два посольства[5]
.

В последующем, история взаимоотношений Кыргызстана с Китаем в эпоху нового и новейшего времени подразделяется на два крупных периода, на каждый из которых приходится в среднем около ста лет. Это вторая половина 18-го – первая половина 19-го веков (первый период) и со второй половины 19-го века до 1991 года (второй период).

Как отмечают исследователи, если первый период характеризуется относительно самостоятельной внешней политикой кыргызов по отношению к Китаю, то для второго этапа типично полное отсутствие самостоятельности во внутренней и внешней политике[6]
. Взаимоотношения Кыргызстана и КНР Во второй период развивались в русле приоритетов внешней политики Советского Союза с характерными для нее этапами союзничества и конфронтации.

Равноправное сотрудничество между Кыргызской Республикой и КНР на основе самостоятельно вырабатываемых внешнеполитических приоритетов началось в 1991 году. В настоящее время наши государства активно развивают двусторонние отношения в политической, торгово-экономической, культурно-гуманитарной и иных сферах.

Правительство Китайской Народной Республики 27 декабря 1991 года признало независимость Кыргызстана, а 5 января 1992 года между двумя госу­дарствами были установлены дипломатические отношения[7]
.

Китай одним из первых, в мае 1992 года, официаль­но открыл свое посольство в Бишкеке. Во время визита министра иностранных дел Кыргызстана в Китай 31 августа 1993 года в Пекине состоя­лось открытие посольства Кыргызстана, приуроченное ко второй годовщине независимости нашего государства.

Оправданность взаимозаинтересованного развития дипломатических отношений между Кыргызстаном и Китаем обусловлена рядом факторов.

Как отмечено выше, Китайская Народная Республика и Кыргызстан являются государствами-соседями, имеющими протяженную совместную границу в 1071,8 км. Исторически и географически территория Кыргызстана и западной части КНР (СУАР) входят в единый политико-культурный регион, представленный родственными народами, имеющими сходную веру и родственные языки. Эта близость делает естественным развитие политических и торгово-экономических отношений. Еще более важным представляется то, что в изменившейся конфигурации мира и новых условиях сотрудничества государств этот регион остался не только местом пересечения границ исламской, христианской и конфуцианской религий, культурным, коммуникационным и транспортным мостом между Востоком и Западом. Он также является регионом, где усилились и активно проявляются новые вызовы современности, имеющие трансграничный характер: религиозный экстремизм, этнический сепаратизм и международный терроризм, организованная преступность и наркотрафик.

Необходимость взаимодействия Китая и Кыргызстана по целому ряду направлений, включая обеспечение региональной безопасности и стабильности, отвечает реалиям современного этапа международных отношений.

Подобный подход и особая роль в этом Китая как партнера Кыргызской Республики лежат в основе внешней политики нашего молодого суверенного государства. Это обстоятельство неоднократно подчеркивалось главой Кыргызстана А. Акаевым в ходе его официальных выступлений[8]
.

Оба государства, существенно различаясь по территории, численности населения, экономическому и военному потенциалам настроены на создание взаимовыгодного формата двусторонних отношений. В совместном кыргызско - китайском Коммюнике от 16 мая 1992 года отмечено, что Кыргызстан и Китай рассматривают друг друга как дружественные государства и намерены развивать взаимоотношения на основе универсальных принципов межгосударственных отношений. Там же отмечено, что стороны будут решать все вопросы между двумя государствами в форме мирных переговоров, в духе добрососедства и дружбы, отказываясь от применения силы[9]
.

Сотрудничество в сфере безопасности между двумя государствами эффективно развивается на двустороннем и многостороннем уровнях – в рамках Организации Объединенных Наций, Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, Шанхайской Организации Сотрудничества.

Не менее важно и единство позиций Кыргызстана и КНР в отношении проблемы Тайваня. В Коммюнике 1992 года Кыргызстан отмечает, что правительство КНР является единственным законным Правительством Китая и Тайвань является неотъемлемой частью территории Китая. Правительство Кыргызстана подтвердило, что не будет устанавливать с Тайванем официальных отно­шений.

Важнейшей составной частью политического сотрудничества между КНР и Кыргызстаном в 90-е годы явилось урегулирование вопросов прохождения линии государственной границы. Кыргызстану, в наследство от царской России и Советского Союза досталось несколько участков совместной границы, где линия ее прохождения оставалась несогласованной. Успешное решение этого вопроса было направлено на улучшение межгосударственного сотрудничества между Кыргызстаном и Китаем в военной и политической областях.

Правовой основой переговоров в этой сфере еще во времена СССР послужили договоры и протоколы о линиях разграничения пределов между Российской империей и Китаем от 1860, 1864, 1882 и 1884 годов[10]
.

Плохое знание топографических особенностей и реального положения на местности, упрощенное описание границ привели к возникновению разночтений в определении отдельных участков. Сложилось два уровня границ: один - формальный, другой - реально охраняемый, но не совпадающий с первым. Переговоры между СССР и КНР по пограничному урегулированию проводились с 1964 по 1991 годы.

После распада СССР для решения этих вопросов в 1992 году была образована специальная комиссия в формате «Совместная делегация – КНР», определившая на основе топографических карт линию государственной границы между двумя странами. После этого ею были проведены демаркационные работы и установлены пограничные знаки в согласованных участках. Спорными между Кыргызстаном и КНР были пять пограничных участков площадью более 34 тыс. кв. км. Большая часть из них находилась в труднодоступных районах, имевших стратегическое значение.

В ходе переговоров с 1992 по 1996 годы между делегациями Кыргызстана и КНР была достигнута договоренность по прохождению линии границы на четырех участках из пяти. Остававшийся спорным участок Узенги-Кууш вошел в соглашение по границам между КНР и Кыргызстаном от 4 июля 1996 года как сохраняющий особый статус, по которому необходимо было продолжить переговоры[11]
.

По результатам переговоров, состоявшихся 26 августа 1999 года в Бишкеке, лидерами двух государств было подписано соглашение в отношении территории Узенги-Кууш, по которому стороны согласились, что 70% территории отходит Кыргызстану, а 30% - Китаю[12]
. Весной 2002 года этот договор был использован политической оппозицией как повод для смены руководства Кыргызстана. Позиция части кыргызских парламентариев сводилась к тому, что согласно Конституции Кыргызской Республики территория государства неделима и принадлежит народу. Ссылаясь на факт признания Китаем независимости Кыргызстана, они утверждали, что Китай одновременно признал и существующие территориальные границы. Однако, поскольку сам факт признания еще не означает урегулирования имеющихся вопросов по спорным территориям, то представляется целесообразным их обоюдное разрешение через переговоры и согласование мнений и интересов сторон, основываясь на имеющихся документах. В результате, 16 мая 2002 года в атмосфере острых разногласий в парламенте Кыргызской Республики договор по остававшемуся спорным участку Узенги-Кууш был ратифицирован. Таким образом, пограничные вопросы между двумя государствами, к настоящему времени, разрешены. Глубокий позитивный смысл этого события для обеих сторон не вызывает сомнений, поскольку он позволил перейти к новому формату более тесных и конструктивных контактов.

Важным элементом двусторонних отношений Кыргызстана и КНР на современном этапе стали визиты глав государств и правительственных делегаций. В мае 1992 года состоялся первый официальный визит гла­вы Кыргызской Республики А. Акаева в Китайскую Народную Республику. В ходе визита были подписаны со­вместное кыргызско - китайское коммюнике, в котором нашли отражение принципы взаимоотношений между двумя государствами, а также соглашения, заложившие договорно-правовую основу двустороннего сотрудничества с КНР. Именно поэтому, данный визит был справедливо оценен как важное политическое событие для обеих государств[13]
.

Существенный вклад в развитие двусторонних отношений между Кыргызстаном и КНР внесли взаимные визиты глав прави­тельств. 24-26 августа 1999 года для участия в саммите «Шанхайской пятерки» Кыргызстан с рабочим визитом посетил Пред­седатель КНР Цзян Цзэминь. В его рамках между Кыргызстаном и КНР было подписано «Дополнительное Соглашение о государственной границе», а также трехсторон­нее кыргызско - казахско - китайское «Соглашение о точке стыка государственных границ». Сходное соглашение между Кыргызстаном, Таджикистаном и Китаем было подписано во время саммита «Шанхайской пятерки» в июле 2000 года в Душанбе[14]
.

С урегулированием пограничных вопросов акцент кыргызско-китайских отношений был перенесен из военно-политической в торгово-экономическую область. Торгово-экономические отношения до сих пор не получили должного развития и остаются одной из проблемных зон.

Их правовую основу составляют соглашения между правительствами Кыргызской Республики и КНР от 6 января 1992 года и 27 апреля 1998 года. Несмотря на то, что к настоящему времени сложились все предпосылки для успешного сотрудничества, взаимодействие сторон в этой сфере еще не соответствует возможному уровню и характеру. На протяжении длительного времени положительное торговое сальдо складывалось в пользу КНР. Экспорт из Кыргызстана до сих пор имеет сильную сырьевую направленность. Из Кыргызстана в Китай поставляются хлопок, черные и цветные металлы, кожевенное сырье, шерсть. В свою очередь, из Китая в Кыргызстан поставляются продовольственные продукты, товары легкой и текстильной промышленности, а также сельскохозяйственная техника и товары широкого потребления. Торговый ассортимент остается очень узким. Зачастую в Кыргызстан поставляются товары «кустарного Китая», на которые из-за бедности населения находится широкий спрос. Вместе с тем, КНР занимает второе место после Германии во внеш­неторговом обороте Кыргызстана со странами дальнего зарубежья.

После заключения соглашения 1998 года товарооборот Кыргызстана с КНР увеличился в 2000 году по сравнению с 1999 го­дом на 18,8% и составил 81 млн. долларов, при­чем впервые с положительным сальдо. Однако эти показатели не отражают реального потенциала торгово-экономического сотрудничества двух стран[15]
.

Для его усиления активизировала деятельность Межправительственная кыргызско-китайская комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, образованная в 1994 году. 16-21 декабря 1999 года в Пекине состоялось очередное, 4-е заседание комиссии, на котором были обсуждены и проанализированы вопросы состояния двусторонних торгово-экономических отношений, строительства картонно-бумажной фабрики, сотрудничества в области транспортной, банковской и другой инфраструктуры, электроэнергетики.

В ходе 5-го заседания Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству в апреле 2001 года в Бишкеке стороны подписали кредитное соглашение на 100 млн. юаней, отсутствие которого на протяжении 3-х лет препятствовало реализации про­екта по строительству картонно-бумажной фабрики. Одновременно, в ходе этого заседания комиссия обсудила ряд важных вопросов, в число которых вошли оценка перспектив дальнейшего углубления торгово-экономического сотрудничества, сотрудничество в обла­сти сельского хозяйства, взаимодействие между таможенными службами.

Китайская сторона также выразила заинтере­сованность в разработке золоторудного месторождения в Талды-Булаке и предложила сотрудничество в телекоммуника­ционной области.

С целью укрепления двусторонних отношений правительством Кыргызской Республики в августе 2000 года принят Комплексный план мероприятий по сотрудничеству на 2001-2003 годы, охватывающий большинство направлений кыргызско-китайских взаимоотношений[16]
.

По итогам 11 месяцев 2003 года суммарный товарооборот Кыргызской Республики с Китайской Народной Республикой составил 92,2 млн. долларов. При этом, экспорт в Китай составил 21,7 млн. долл., что меньше в сравнении с соответствующим периодом 2002 года на 16,8 млн. долларов. В свою очередь, импорт из КНР по отношению к аналогичному периоду 2002 года вырос на 17,2 млн. долларов, достигнув 70,5 млн. долларов. Как и ранее, в импорте из КНР значительный удельный вес (около 50%) составляют потребительские товары.

К этому следует добавить, что в период 2001 – 2003 годов КНР оказало значительную помощь силовым министерствам и ведомствам Кыргызстана в их оснащении современными техническими средствами на грантовой основе.

По мнению кыргызстанских экспертов, причинами низкого уровня торгово-экономических отношений между Кыргызстаном и Китаем являются инертность, отсутствие заинтересованности министерств, ведомств, отдельных предприятий и предпринимателей в развитии сотрудничества, несовершенство законодательной базы двух стран в области иностранных инвестиций физических и юридических лиц, недостаточная эффективность коммуникаций.

Более значимых результатов Китай и Кыргызстан достигли в развитии совместной транспортной инфраструктуры. В 1995 году было завершено строительство дороги Иркештам - Коноо - Улугчат. Особую значимость приобретает проект создания коммуникационного коридора Андижан - Ош - Иркештам, работа над которым была начата в 1999 году. Предполагается, что его успешная реализация принесет выгоды всем его участникам: Китаю, Кыргызстану и Узбекистану, способствуя созданию транспортного коридора с Востока на Запад с существенным сокращением нахождения груза в пути. Своеобразная «реанимация» данного проекта произошла в ходе встречи глав правительств ШОС в сентябре 2004 года, когда было заявлено о возобновлении работ после имевшего места 2-летнего перерыва.

Особую область в развитии межгосударственных отношений между Кыргызстаном и Китаем представляет сотрудничество в области региональной безопасности. Его основу составляет взаимодействие в рамках Шанхайской организации сотрудничества, начатое в 1996 году с создания «шанхайской пятерки»[17]
.

Сотрудничество Кыргызстана с КНР в рамках ШОС прошло значительную эволюцию. Начинаясь с урегулирования пограничных вопросов, оно охватило широкий комплекс проблем в сфере экономики, совместного противостояния угрозам международного терроризма, организованной преступности, радикальному экстремизму и этническому сепаратизму. Соответствующие решения были зафиксированы первоначально в Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом от 15 июня 2001 года, а позднее в Хартии ШОС, ставшей правовым фундаментом этой организации. Шанхайская организация сотрудничества на современном этапе все более очевидно превращается в значимый фактор поддержания стабильности в Центральной Азии и мире, символизируя собой новую концепцию безопасности, основанную на принципах многостороннего участия, взаимного уважения, мирного решения проблем.

Существенным элементом обеспечения региональной безопасности выступает скоординированная позиция Кыргызстана и КНР в отношении проблемы уйгурского сепаратизма в СУАР КНР. В декабре 2002 года президентом КР А. Акаевым было отмечено, что Кыргызстаном, как и ранее, будут полностью поддержаны действия китайских властей в отношении уйгурских сепаратистов. Позднее, в ноябре 2003 года, Генеральной прокуратурой Кыргызской Республики, Исламская Партия Восточного Туркестана (ИПВТ), костяк которого составляют выходцы из СУАР КНР, была объявлена международной террористической организацией, деятельность которой запрещена на территории Кыргызстана и будет преследоваться в уголовном порядке.

Такое решение носит вполне обоснованный и объективный характер. Активисты ИПВТ в 1998-2003 годах совершили в Кыргызстане ряд террористических актов, включая организацию взрывов и поджогов в общественных местах, серию убийств должностных лиц и представителей местной уйгурской общины, отказавшим им в финансовой и иной поддержке[18]
. В последние годы становится все более очевидным, что в деятельности активистов ИПВТ лозунги за самоопределение Уйгуристана отступают на задний план, уступая место идеям радикальных исламских группировок, направленным на свержение светских режимов Центральной Азии и создание здесь исламского государства. Национально-освободительная риторика призвана сыграть роль катализатора в распространении очагов нестабильности на территории СУАР КНР и центральноазиатских государств, где проживает значительная уйгурская диаспора. Обеспокоенность руководства Кыргызстана и КНР возможным негативным развитием событий способствует дальнейшему сближению и выработке согласованной политики по отношению к национальному и религиозному экстремизму в регионе. В то же время, можно согласиться с тем, что проведение Пекином скорректированной политики по предупреждению террористических проявлений в СУАР, включающей в себя пересмотренное отношение к «национальному вопросу» в значительной мере способствовало бы уменьшению социальной базы этого экстремистского движения среди коренного населения[19]
.

Определенную неясность в отношения Китая с Кыргыз

станом, как и с другими государствами Центральной Азии, вносит размещение сил международной антитеррористической коалиции, возглавляемой США на территории Кыргызстана и Узбекистана. Данный факт, в свете усиливающихся глобальных амбиций США и КНР[20]
, не может не вызывать обеспокоенности руководства последнего. При этом, особое значение для понимания этого сохраняет издавна существующая в Китае концепция, согласно которой земли, некогда входившие в состав китайского государства или же находившиеся в любой степени зависимости от него, считались частью его территории. После обретения ими самостоятельности, как в случае с государствами Центральной Азии, они рассматривались как «утраченные территории»[21]
. Хотя этот тезис не находит прямого отражения в выступлениях официальных лиц КНР, об этом все же не стоит забывать в контексте их геополитических притязаний.

После размещения в регионе сил западной антитеррористической коалиции со стороны КНР по отношению к центральноазиатским государствам не предпринимались меры, которые можно было бы однозначно трактовать как методы дискриминации и давления. Это дает основание предположить, что руководство Китая, не разделяя позиции лидеров центральноазиатских государств, вынуждено принимать ее из-за сохраняющегося доминирования США на мировой арене.

Анализ приведенных выше данных показывает значимые перспективы сотрудничества между Кыргызской Республикой и Китайской Народной Республикой. Наиболее актуальными представляются задачи развития и укрепления сотрудничества в области региональной безопасности и экономического сотрудничества. При этом, торгово - экономическое сотрудничество, имея огромный неиспользованный потенциал, выступает в качестве фундамента для дальнейшего укрепления взаимовыгодных отношений между Кыргызской Республикой и КНР.

Обоснованным представляется мнение М. Иманалиева о том, что наша республика в межгосударственных отношениях с КНР должна преследовать следующие цели:

1. Китай может и должен стать одним из крупнейших партнеров Кыргызстана в торгово-экономическом отношении. Умелое использование экономического потенциала КНР позволит Кыргызстану «прицепиться» к «локомотиву» мировой экономики в лице одной из наиболее динамично развивающихся стран,

2. Китай и Кыргызстан должны выступить в качестве гарантов региональной безопасности, не позволяя разнонаправленным силам стать источником угрозы Центральной Азии,

3. Китай должен быть равноправным политическим партнером Кыргызстана, способным в силу своих преимуществ выступить гарантом стабильности и развития в центральноазиатском регионе[22]
.

Несмотря на то, что последний пункт не разделяется мною безоговорочно, все же не вызывает сомнений значимая стабилизирующая (или дестабилизирующая - в случае негативного сценария) роль КНР в регионе.

Итогом всему отмеченному является необходимость дальнейшего последовательного укрепления взаимовыгодных отношений с Китайской Народной Республикой на долговременную перспективу.

2.4. История сотрудничества Китая с Казахстаном

Провозглашенные государствами Центральной Азии, в том числе и основополагающие принципы их внешней политики, опираются на общепризнанные нормы международного права. Представляется возможным выделить следующие главные принципы, которыми руководствуются государства региона на международной арене:

· Развитие отношений дружбы и сотрудничества со всеми заинтересованными в этом странами, вне зависимости от их экономической и политической систем, господствующей идеологии и религии;

· Равноправие и взаимный учет интересов в межгосударственных отношениях, невмешательство во внутренние дела друг друга;

· Отказ от применения силы и угрозы силой в межгосударственных спорах, всемерное содействие укреплению мира и безопасности;

· Приоритет норм международного права перед внутригосударственным правом;

· Углубление сотрудничества в рамках международных организаций;

На начальной стадии установления контактов с международным сообществом выявились огромные трудности вхождения государств ЦА во внешний мир, в особенности неподготовленность к интеграции в мировое хозяйство. “Эйфория, связанная с независимостью, была присуща всем республикам, политическую независимость получить легче, нежели экономическую. И поэтому … эйфория затухает”, способствуя реалистическому подходу к приоритетам их внешней политики.

Первые годы государственного суверенитета выявили следующую градацию внешнеполитических приоритетов стран ЦА:

· Отношения в пределах СНГ;

· Отношения с южными соседями – Турцией, Ираном, Пакистаном, Афганистаном, Китаем и Индией

· Отношения со странами Западной Европы, США и Японии, с т.н. “азиатскими тиграми”

· С арабскими странами, мусульманским миром, Израилем

Особая важность “китайской направленности” для стран ЦА определяется в первую очередь такими факторами как общая граница между трёмя из пяти центральноазиатских государств (Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном) и КНР. Важное значение для укрепления взаимного доверия в отношениях между соседними странами имеет соглашение о китайско-казахстанской границе, которое было заключено в Алматы в апреле 1994 года.

Центральноазиатские республики в силу своей географической замкнутости, былой экономической зависимости от советской межреспубликанской торговли, сильно зависят от тех партнерских отношений, которые им удастся выстроить с международным сообществом.

Д.Елеукенов (советник в МИД РК) полагает, что основные принципы ВП РК можно выразить одним словом – интеграция
. В числе инициатив республики – создание СНГ, ЦАС. Стратегия и приоритеты республики изложены в работе Н.Назарбаева “Казахстан-2030” (Алма-Ата, 1998), где на первое место поставлена проблема национальной безопасности.

Она включает дружественные отношения с соседями (прежде всего с Россией, затем с Китаем, государствами Центральной Азии и Ближнего Востока), улучшение отношений с “индустриальными демократиями”, помощь международных организаций, использование своих природных ресурсов, воспитание чувств патриотизма и лояльности к стране у граждан РК.

Интеграционный подход проявился также в выдвинутой Назарбаевым в марте 1994 года идее Евразийского Союза, противостоящей модной теории “столкновения цивилизаций”. Для РК с его уникальной этнической структурой такое “столкновение цивилизаций” в Центральной Азии означает “конец истории” отнюдь не в метафорическом смысле”. Поэтому положительный опыт межцивилизационного сотрудничества в АТР должно быть учтен в ЦА. На протяжении 90-х гг. обсуждается также проект созыва Конференции по сотрудничеству и мерам доверия в Азии.

Угрозы стабильности в Азии могут быть отражены только совместно – так трактуется афганская проблема, отсюда инициатива Назарбаева о создании центральноазиатского батальона, укреплении контроля за нераспространением ОМП и инициативе государств ЦА создать здесь зону, свободную от атомного оружия (Алма-Атинская декларация 1997 г.).

Казахстан как независимое государство, формируется как президентская республика с сильной исполнительной властью и большими президентскими полномочиями.

Укрепление единоличной власти Назарбаева в Республике Казахстан повлекло за собой проведение внутренней и внешней политики, на которой лежит отпечаток взглядов и мировоззрения руководителя страны
. Поэтому концепции, оценки Н.Назарбаева, его высказывания по внешнеполитическим проблемам заслуживают особого внимания, ибо именно он оказывает заметное воздействие на формирование внешнеполитического курса РК, его приоритеты.

Приоритетной целью внешней политики РК Назарбаев назвал (выступление в Колумбийском университете 16/02/1994 – Советы Казахстана 19 февраля 1994 года) создание пояса доверия и добрососедства по всему периметру границ Казахстана
. “Я был и остаюсь сторонником сохранения исторических сложившихся отношений дружбы, сотрудничества и взаимопонимания во всем пространстве “ближнего зарубежья” и последовательно отстаиваю идею экономической интеграции стран-членов СНГ”.

Казахстан объективно является “мостом” и одновременно “буфером” между двумя культурно-цивилизационными общностями: славянско-православной и тюрско-мусульманской
. На казахстанской земле происходит сложный процесс синтеза этих цивилизаций, который наряду с взаимообогащением имеет взрывоопасный потенциал.

Президент Казахстана ищет пути к повышению синтезирующих, а не конфронтационных элементов у стран Азии, предлагая очень широкую модель по сути континентального сотрудничества стран “Хартленда” - геополитической “сердцевины” по Макиндеру – дабы сосуществовать на равных не только с двумя мировыми цивилизационными центрами (европейским и тихоокеанским), но и возможно играть доминирующую роль в этому треугольнике
.

Внешнеполитические приоритеты страны определяют, прежде всего, объективные условия, заключающиеся в настоящее время в том, что Казахстан, во-первых, самая многонациональная республика с отсутствием численного превосходства коренной нации и нерешенными проблемами государственной консолидации. Во-вторых, Казахстан занимает буферное, промежуточное положение между Россией, Средней Азией и Дальним Востоком. В-третьих, РК обладает непомерно большим ВПК, в том числе космодромом “Байконур” и ядерным оружием. ( С 1995 года все запасы атомного оружия были вывезены из Казахстана - Т.А.)

К тому же на приоритеты, ориентиры во внешней политике оказывают воздействие и другие компоненты, такие как наличие больших запасов энергоресурсов и других полезных ископаемых; конфессиональная пестрота и достаточно активное воздействие ислама; соседство с таким государством как Китай при наличии этнически родственного населения, проживающего на его территории.

Казахстан уже в начале 1990-х годов стал основным Центрально-азиатским партнером Китая. С обретением независимости перед дипломатией Казахстана встала серьезная задача выстраивания новых отношений с такой крупной и во многом уникальной державой, как Китай. Речь шла именно о новом формате взаимоотношений, поскольку впервые в истории оба государства вступили в равноправные межгосударственные отношения. В наследство им достались известные годы конфронтации между Советским Союзом и Китаем. Достаточно вспомнить, что после вооруженных конфликтов на острове Даманский и у озера Жаланашколь СССР и Китай вплотную подошли к грани масштабной войны с применением ядерного оружия.

Официально конфронтация между соседними державами завершилась во время визита М. Горбачева в Пекин в мае 1989 года. Тогда китайский руководитель Дэн Сяопин произнес ставшую крылатой фразу: "Давайте покончим с прошлым и обратим взоры в будущее".

Внешняя политика Казахстана с самого начала сотрудничества строилась на необходимости строительства стабильных, добрососедских отношений с Китаем как надежной гарантии безопасности молодого государства. Конфронтационность и взаимная подозрительность шли бы вразрез со стратегическими интересами Казахстана, которому предстояло решать такие сложные задачи, как вхождение в мировое сообщество цивилизованных государств и проведение структурных преобразований в экономике.

В свою очередь, китайское руководство, также проявило готовность к началу полномасштабного диалога с Казахстаном по всем аспектам взаимоотношений между двумя странами. В Китае принимали в расчет важное геостратегическое положение Казахстана как связующего звена с другими государствами Центральной Азии и бастиона на пути распространения экстремизма и религиозного радикализма. Показателен в этом отношении вывод китайских политологов о том, что в Казахстане "сохраняется настороженность к пантюркизму и фундаментализму, строго ограничивается сфера их влияния, особенно исламского фундаментализма".

Практический интерес к Казахстану не ограничивался политическими рамками. В Пекине должным образом оценивали и экономический потенциал Казахстана с точки зрения перспектив развития разностороннего сотрудничества.

В январе 1992 года Казахстан и Китай приступили к конкретным дипломатическим действиям с целью создания правовой базы двусторонних отношений. В феврале 1992 года КНР с официальным визитом посетил Премьер-министр С.Терещенко. По результатам переговоров в Пекине был подписан ряд документов, из которых можно выделить следующие:

• Соглашение о создании межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству;

• Соглашение о взаимных поездках граждан, предусматривавшее безвизовый режим для владельцев всех видов паспортов, направляющихся в поездки по служебным делам. (Позднее безвизовый режим взаимных поездок был сохранен только для владельцев дипломатических и служебных паспортов);

• Соглашение об открытии пунктов пропуска через государственную границу (международный статус предоставлялся пунктам пропуска Хоргос (Казахстан) - Хоргос (КНР), "Дружбa" (Казахстан) - "Алашанькоу" (КНР), "Бахты" (Казахстан) -"Покиту" (КНР)).

В 1992 году состоялся обмен визитами министров иностранных дел. Итогом соответствующих переговоров явилось подписание в августе Соглашения о поощрении и взаимной защите инвестиций (вступило в силу после ратификации 18 августа 1994 г.). Стороны договорились об условиях, принципах, режиме взаимных инвестиций и порядке разрешения возникающих споров.

Начался процесс поиска перспективных сфер сотрудничества. К активной работе приступили приграничные районы, тем более в Китае им были предоставлены очень большие права во внешнеэкономической деятельности. Стал более интенсивно развиваться и обмен делегациями. Диалог на высшем уровне продолжился в октябре 1993 года, когда состоялся визит Президента Республики Казахстан в КНР. В ходе визита Н.Назарбаевым и Цзян Цзэминем был подписан первый официальный документ, определяющий принципы взаимоотношений двух государств - Совместная Декларация об основах дружественных взаимоотношений между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой.

Стороны подтвердили, что все спорные вопросы будут решаться мирными средствами, без обращения к силе или угрозе силой в какой-либо форме, не будут предприниматься какие-либо действия, могущие создать угрозу безопасности другой стороны. Каждая из сторон отказывалась от участия в каком-либо военно-политическом союзе, направленном против другой стороны, от заключения с третьей страной какого-либо договора или соглашения, ущемляющего интересы государственного суверенитета и национальной безопасности другой стороны. В Декларации отмечалось, что Казахстан и Китай придают особое значение развитию торгово-экономнческого сотрудничества.

Принципиальное значение имело подтверждение договоренностей, достигнутых на советско-китайских переговорах по пограничным вопросам. Было решено продолжить обсуждение нерешенных вопросов на основе советско-российско-китайских договоров о существующей границе между двумя странами, в соответствии с общепринятыми нормами международного права с тем, чтобы найти взаимоприемлемые, справедливые и рациональные решения. Н.Назарбаев предложил уже в 1994 году подписать двустороннее соглашение о юридическом описании границы, оставив для последующих переговоров два несогласованных участка, что позднее и было сделано.

В результате переговоров, состоявшихся в Алматы, Н.Назарбаев и Ли Пэн подписали ряд межправительственных документов, в том числе Соглашение между РК и КНР о казахстанско-китайской государственной границе. Этот документ определил прохождение линии границы на всем ее протяжении, за исключением двух участков - в районе реки Сары-Чельды и местности Чаган-Обо общей площадью около 900 кв.км. Тем самым возможность возникновения конфликтов на почве взаимных территориальных претензий была сведена к минимуму. Стороны договорились продолжать переговоры для разрешения вопросов о прохождении линии государственной границы на несогласованных участках согласно общепринятым нормам международного права, в духе равноправных консультаций, взаимного понимания и взаимной уступчивости.

На таком политическом фоне состоялась очередная казахстанско-китайская встреча в верхах. Переговоры в Пекине в сентябре 1995 года продемонстрировали полное совпадение позиций в отношении всех вопросов, касающихся перспектив двустороннего сотрудничества. Пекин был проинформирован о неизменности и последовательности позиции Казахстана по таким проблемам, как Тайвань, а также национальный сепаратизм. Н.Назарбаев заявил, что в Казахстане придают очень важное значение добрососедским взаимоотношениям с Китаем.

В порядке ответного сигнала о готовности укреплять двустороннее сотрудничество китайское руководство подтвердило свое намерение не вмешиваться во внутренние дела Казахстана, не совершать каких-либо действий, наносящих ущерб безопасности и суверенитету нашего государства, предпринимать активные усилия для наращивания торгово-экономического сотрудничества. Все эти важные положения нашли должное отражение в Совместной Декларации.

Цзян Цзэминь подтвердил заявление китайского правительства о гарантиях безопасности Казахстану, выразил поддержку всем усилиям, предпринимаемым Республикой Казахстан для защиты государственной независимости и суверенитета, территориальной целостности, сохранения политической стабильности и развития национальной экономики.

Подтекст высказываний китайского руководителя был очевиден: Китай после пятнадцати лет реформ окреп, преобразился и занимает теперь особое положение в современном мире. Председатель во время переговоров с Н. Назарбаевым сослался на учения, проведенные китайской армией в Тайваньском проливе. Из его слов вытекало, что эта масштабная военная акция предотвратила дальнейшее нагнетание напряженности и даже войну с островом, так как охладила пыл политиков, ратовавших за провозглашение независимости Тайваня. Китайский руководитель в то же время подчеркнул, что Пекин рассматривает Казахстан как равноправного и перспективного партнера.

Подтверждением обоюдной заинтересованности в развитии сотрудничества стал интенсивный обмен на высшем уровне.

Визиты Цзян Цзэминя (июль 1996 г.) и Ли Пэна (сентябрь 1997 г.) в Казахстан, ответные визиты Н.Назарбаева (февраль 1997 г.) и Н.Балгимбаева (май 1997 г.) в Пекин, затем повторный визит Цзян Цзэминя в Алматы (сентябрь 1997 г.) позволили в значительной степени углубить взаимопонимание и продвинуть двусторонние отношения к новым рубежам.

24 сентября 1997 года было подписано Дополнительное Соглашение между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой о казахстанско-китайской государственной границе, завершившее процесс ее окончательной делимитации. Соглашение имеет огромное значение не только для будущего двусторонних отношений, но и для обеспечения национальной безопасности Казахстана. Впервые в своей довольно непростой истории взаимоотношений Казахстан и Китай на исходе XX столетия сумели решить территориальную проблему в точном соответствии с русско-китайскими договорами, в духе взаимного компромисса. Все, что должно было принадлежать Казахстану (53 процента оспаривавшихся территорий), было оформлено в соответствии с международным правом. концу.

В июле 2000 года Казахстан с официальным визитом посетил заместитель Председателя Китая Ху Цзинтао, которого ныне стал преемником Цзян Цзэминя. Состоявшиеся переговоры продемонстрировали устойчивость стратегии и тактики сотрудничества двух стран. Однако, нельзя думать, что сотрудничество Китая и Казахстана абсолютно без проблемно, такое невозможно в принципе. Так в ходе визита президента Назарбаева в 1993 году поднимался вопрос о ядерных взрывах в Лобноре, отмечалось, что продолжающиеся испытания не могут не вызывать озабоченность со стороны Казахстана, было предложено создать совместную группу экспертов для изучения проблем Лобнорского и Семипалатинского полигонов. Ряд острых проблем встает перед двумя государствами по проблемам трансграничных рек.

Деликатная тема в двусторонних отношениях – положение этнических казахов, проживающих в Китае. Как известно, в КНР насчитывается около 1,5 млн. казахов. Руководство Казахстана не ставит перед собой цели добиваться их массового переселения. В этом нет ни политической, ни практической необходимости. Речь идет об обеспечении и соблюдении их прав, сохранении языка, культуры. Что касается желания казахов вернуться на историческую родину, то это должно рассматриваться через призму уважения законов обеих стран. В таком ракурсе рассматривались эти проблемы в ходе переговоров на высшем уровне. Итогом неоднократных обращений Н.Назарбаева по этому вопросу стала позиция Пекина: китайское правительство не будет чинить препятствия тем, кто хотел бы по своей воле вернуться в Казахстан. Однако, готовность к поиску конструктивных решений, к взаимовыгодным компромиссам отличает дипломатические отношения Китая и Казахстана.

ГЛАВА 3 ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ «ОТКРЫТОСТИ»

3.1. Специальные экономические зоны

При создании СЭЗ преследовались практически все цели , связанные обычно с привлечением иностранного капитала: освоение современных технологий и управленческого опыта, рост валютных доходов, отработка мероприятий хозяйственной реформы и др. Кроме того, предполагалось, что сотрудничество с инвесторами из Гонконга, Макао и Тайваня может стать важным моментом в процессе воссоединения страны.

Система льгот для иностранных инвесторов в СЭЗ включает:

· Налоговые льготы. Подоходный налог с предприятий, основанных с иностранным участием составляет 15% прибыли по сравнению с 30% во внутренних районах.

· Таможенные льготы. Предприятия с иностранным участием имеют право на беспошлинный ввоз сырья, материалов и оборудования для производства экспортной продукции. Экспорт готовой продукции осуществляется беспошлинно.

· Льготы в землепользовании. В СЭЗ понижены тарифы арендной платы за землю для СП. Допускается аренда крупных участков земли на срок до 70 лет для хозяйственного освоения с правом передачи в субаренду.

· Упрощенный визовый режим. Иностранные граждане могут получить визу прямо на границе, предъявив паспорт и письменное приглашение администрации СЭЗ. С территории КНР въезд в СЭЗ для них осуществляется беспрепятственно. Для китайских граждан требуется специальное разрешение.

В первое десятилетие существования СЭЗ объем промышленного производства возрастал здесь на 70-80% в год и в 1991 г. достиг 48 млрд. юаней (1,7% всей промышленной продукции КНР). Внешнеторговый оборот зон в 1992 г. составил 24,4 млрд. долл. (14,7% общенационального). Наиболее впечатляющих успехов достигла СЭЗ Шэньчжень.

3.2. «Открытые» приморские города

В отличии от СЭЗ, создававшихся в начале 80-х годов на основе небольших поселков городского типа (кроме Сямэня), «открытые» города представляют собой многонаселенные старые промышленные центры. По уровню индустриального развития города можно объединить в следующие группы:

Города с комплексной многоотраслевой структурой промышленности (Шанхай, Тяньцзинь, Гуанчжоу). Из 164 отраслей промышленности КНР в Шанхае представлены все, в Тяньцзине – 154, в Гуанчжоу – 147.

Крупные порты (Далянь и Циндао), обладающие развитой, но несбалансированной промышленной базой: в Даляне – с преобладанием тяжелой промышленности, а в Циндао – легкой, что сближает его с третьей группой

Средние по размерам (Яньтай, Наньтун, Нинбо, Чжаньцзян) и небольшие (Фучжоу, Вэньчжоу, Бэйхай) порты с промышленностью, специализирующейся на трудоемких отраслях.

Крупный (Ци­­­ньхуандао) и средний (Ляньюньган) по размерам порты со слаборазвитой промышленной базой, главной отраслью специализации которых являются грузовые перевозки.

3.3. «Открытые» приморские зоны.

Создание открытых приморских зон завершило формирование приморского «пояса открытости», охватывающего как сложившиеся промышленные центры, так и их ближайшую периферию. Например, «открытая» зона в дельте Янцзы непосредственно прилегает к Шанхаю, а зона в дельте реки Чжуцзяна экономически дополняет СЭЗ и «открытые» города Гуанчжоу и Чжаньцзян в провинции Гуандун.

Стратегия развития зон предусматривает использование в экспортных отраслях промышленности избыточных трудовых ресурсов сельских районов. По льготности инвестиционный режим здесь занимает промежуточное положение между СЭЗ и внутренними районами страны.

3.4. Зоны высоких технологий

Первые преференциальные зоны, специализирующиеся на развитии наукоемких производств (технополис в Пекине, ЗЭТР в Шанхае и др.) стали создаваться с конца 80-х годов. На основе накопленного опыта Госсовет КНР в марте 1991 г. утвердил план развития 27 зон высоких технологий (ЗВТ), расположенных в различных регионах страны. Целями их создания являются коммерциализация национальных научно-технических достижений, развитие новейших отраслей, привлечение иностранного капитала в экспериментальное малосерийное производство, в разработку новых технологий и материалов.

Такие зоны часто создаются на базе сложившихся научных центров: пекинский технополис непосредственно примыкает к Пекинскому университету; на территории технопарка Тяньхэ в Гуанчжоу расположены 11 вузов и 22 НИИ и т.п. Условием предоставления специальных льгот национальным предприятиям и СП является получении ими статуса высокотехнологичного предприятия. Он устанавливается на 5 лет (для технологий с длительным периодом времени – на 7 лет).

3.5. Зоны свободной торговли

Целью создания зон свободной торговли (ЗСТ) является развитие сферы услуг, связанных с внешнеторговыми операциями (хранение транзитных грузов, упаковка, обработка и т.д.). Первая такая зона – Вайгаоцяо – была открыта в Пудуне в марте 1992 г. К концу года к ней добавились еще восемь ЗСТ – в Даляне, Тяньцзине, Гуаньчжоу, две – на о. Хайнань и в Чжанцзянгане.

ЗСТ представляет собой замкнутые анклавы, условия хозяйствования в которых максимально приближены к международным. Площадь большинства из них не превышает нескольких квадратных километров. По налоговому режиму ЗСТ аналогичны СЭЗ. Поощряются иностранные инвестиции в инфраструктуру внешнеторговой деятельности (портовые, складские помещения и т.д.) и финансовый сектор.

Уже к концу 1992 г. только в трех ЗСТ – в Шанхае, Даляне и Тяньцзине – было основано около 600 предприятий с иностранным участием, с объемом инвестиций около 1 млрд. долл. В 1993 г. новые ЗСТ должны быть созданы в Яньтае, Циндао, Нинбо, Сямэне, Шаньтоу и Чжухае.

3.6. Приграничные открытые зоны

Начавшийся в 1992 г. процесс «приграничной открытости» распространяется как вдоль южных, так и вдоль северных границ Китая. Во внутренних районах южных провинций ставится задача активизировать торгово-экономические отношения со странами Юго-Восточной Азии. Для этого городам Наньнин и Куньмин были предоставлены такие же права, что и 14 приморским «открытым» городам, а городу Пинсян и поселку Дунсян, городу Ваньдин, уездам Жуйли и Хэкоу – те же права, что приморским «открытым» зонам.

3.7.Открытая политика Китая

Развитие Китая на протяжении последних без малого пятнадцати лет неразрывно связано с курсом на открытие экономики внешнему миру. Движение в этом направлении то ускорялось, то притормаживалось, но отката назад не было. Правда, последний период в жизни страны (начиная со второй половины 1988 г.) совпал с острым политическим кризисом, пик которого пришелся на весну—лето 1989 г., что повлекло за собой перегруппировку сил. поиск новых путей, прежде всего в тактике реформ.

Была провозглашена политика "урегулирования" экономики. Приоритетными целями были объявлены достижение баланса между совокупным спросом и предложением, преодоление "перегрева" экономики, диспропорций между основными отраслями, снижение инфляции. "Урегулирование" никоим образом не отменило открытую внешнеэкономическую политику, хотя и не могло не отразиться на ней. Его влияние можно расценить в целом как положительное, стабилизирующее.

Заслуживают внимания в этой связи действия китайского руководства по рационализации импорта, увеличению эффективности экспорта, усилению контроля за внешнеторговыми операциями, банковской деятельностью, по сокращению числа экспортно-импортных компаний. С учетом наступающего "пика" выплат по внешнему долгу инвестиционная и импортная политика велась осторожно. Ограничивался валютный кредит, поощрялось в целях экономии капитала создание полностью иностранных предприятий, несколько раз снижался валютный курс юаня ради стимулирования экспорта и сдерживания импорта. В результате впервые за десятилетие в 1990—1991 гг. удалось достигнуть положительного торгового баланса (около 8 млрд. долл.). Инвалютные резервы КНР выросли к началу 1992 г. до 42,7 млрд. долл. при сумме внешней задолженности около 53 млрд. долл.

Однако ситуация в этой области отнюдь не безоблачна. Негативную роль сыграли санкции западных стран, принятые после печально известных событий на площади Тяньаньмэнь. Из-за этого в 1989—1990 гг. впервые за годы реформ сократился общий объем иностранных инвестиций — как в форме кредитов (были заморожены программы льготных займов по государственной линии, кредитов МВФ, Мирового Банка, Азиатского Банка Развития), так и капиталовложений. Ниже желаемой отметки упал импорт, снизились темпы роста экспорта. Ощутимо пострадал туризм: в 1989 г. число туристов, приезжающих в Китай, снизилось почти на четверть, и страна не досчиталась 14% валютных поступлений.

Можно задать вопрос: почему санкции Запада против Китая с самого начала имели по сути предупредительный характер и были отменены спустя два года (фактически с начала 1991 г.)? Чем объяснить столь либеральное отношение ведущей "семерки" Запада к коммунистическому Китаю? Почему несмотря на нарушение Китаем ряда важных демократических свобод и прав человека, американская администрация каждый год продлевает режим наибольшего благоприятствования в торговле с ним?

Думается, с одной стороны, это объясняется интересами геополитическими, а с другой — чисто экономическими. Западный бизнес слишком глубоко внедрился в Китай, чтобы безболезненно для себя порвать с ним связи. Немалую роль здесь играет и Гонконг — главный китайский торговый партнер и инвестор, который в 1997 г. должен воссоединиться с КНР.

Немаловажным фактором успехов Китая является наличие большого числа хуацяо — китайцев диаспоры, среди которых много состоятельных людей. Около 2/3 привлеченного в страну капитала вложено ими.

Все эти обстоятельства, безусловно, способствуют экономическим связям со странами Запада. Но важную роль играет и сугубо прагматическая политика частичных уступок Западу при весьма твердом соблюдении Китаем своего основного стратегического курса.

В конце 1991 г. здесь обнародована концепция прав человека, подчеркивающая приоритетность "права на существование" — жилье, одежду, питание. Гражданские же свободы, по мнению руководителей Китая, играют подчиненную роль. Такой подход они обосновывают ссылками на традиционные ценности китайской цивилизации. При этом лидеры КНР проявляют известную гибкость, не отказываясь вообще обсуждать тему прав человека.

Министерство внешнеэкономических связей и внешней торговли Китая опубликовало заявление, подтверждающее запрет экспорта товаров, произведенных заключенными в тюрьмах. Были значительно снижены сроки приговоров "контр-революционным элементам" — участникам июньских событий на Тяньаньмэнь. Улучшилась ситуация с зашитой интеллектуальной собственности: в 1991 г. принят закон об авторском праве, положение об охране компьютерных программ.

Совершенствуется законодательство в области внешнеэкономических связей. За период реформ появилось около 200 соответствующих законодательных актов. Так, еще в 1990 г. были приняты поправки к Закону о совместных предприятиях, запрещающие их национализацию, снимающие ограничения срока их деятельности, позволяющие иностранным гражданам занимать должность председателя правления СП. В 1991 г. в соответствии с новым законом о подоходном налоге, взимаемом с СП, установлена единая налоговая ставка для всех совместных и иностранных предприятий. При этом проводится политика поощрения совместных предприятий в производственной сфере (туда направляется подавляющее большинство зарубежных капиталов), а также в открытых экономических районах. Иностранным гражданам предоставлены права длительной (50—90 лет) аренды земли и приобретения недвижимости.

Ряд экономических мер способствовал разрешению торговых противоречий, вызванных прежде всего дисбалансом в торговле с США. Среди них отмена экспортных субсидий и регулирующего налога на импорт, а также снижение импортных таможенных тарифов. Внесены изменения в систему выдачи экспортных лицензий, введены новые -правила "происхождения экспортных товаров" с целью пресечения нелегального экспорта китайской -продукции (прежде всего текстиля) в США через третьи страны. Китай подтвердил, что будет соблюдать экспортные квоты текстиля в США. Китайский импорт, последний год превзошел его (соответственно 20 и 16%).

Усилия по либерализации внешней торговли направлены, помимо прочего, на восстановление полноправного участия Китая в ГАТТ, что должно обеспечить ему режим наибольшего благоприятствования в торговле со странами- участницами этого соглашения.

Притоку западных инвестиций и кредитов способствовали также готовность Китая выплачивать свой долг и наличие для этого валютных резервов, накопленных благодаря все той же открытой политике.

В целом можно сказать, что в результате быстрого развития внешнеэкономических связей негативные последствия июньских событий 1989 г. были в основном преодолены.

Политика открытости и реформа в Китае идут рука об руку. В этой области накоплен большой, во многих отношениях позитивный опыт. Было бы непростительно игнорировать его в процессе нашего строительства социальной рыночной экономики. Речь, понятно, идет не о бездумном копировании, а о критическом использовании некоторых хорошо зарекомендовавших себя элементов преобразований, об умении находить и последовательно осуществлять соответствующие требованиям времени политические и экономические решения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Экономическое сотрудничество остается главным вопросом на повестке дня, но подвижки в политической сфере не менее очевидны. Так, Китай подписал договоры о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве с Казахстаном и Кыргызстаном. В 2005 г. казахстано-китайские отношения были выведены на уровень стратегического партнерства. Кыргызстан — единственная страна, с которой Китай проводил совместные антитеррористические учения с участием вооруженных сил обоих государств. Эти мероприятия прошли в районе КПП «Иркештам» на кыргызско-китайской границе [20]. Более того, не считая ежегодных заседаний ШОС, которые дают возможность участникам обмениваться мнениями, Китай и Кыргызстан регулярно проводят дипломатические встречи на высшем уровне. В заключение необходимо отметить, что растущий интерес Китая к Центральноазиатскому региону очевиден. При этом Китай уделяет особое внимание укреплению безопасности и экономическому взаимодействию. Региональная политика Китая направлена на обеспечение мира, стабильности и развития. Созданная по его инициативе Шанхайская организация сотрудничества стала динамичной, лидирующей региональной структурой. Время покажет, удастся ли ей сохранить свои сегодняшние позиции. Что касается двусторонних отношений, то Китай стремится к созданию устойчивого взаимодействия с центральноазиатскими государствами. Со временем, когда страны Центральной Азии сделают еще один шаг вперед на пути преобразований, в регионе могут произойти радикальные изменения. Эволюция государственного аппарата и интеграция этих государств в мировую экономику не только требуют большого внимания, но и могут повлиять на позиции ШОС. Характер отношений между центральноазиатскими странами и Китаем также может измениться, не говоря уже о геополитическом взаимодействии. Весьма вероятно, что Индия, получив статус наблюдателя при ШОС (2005 г.), станет активным игроком в регионе. Эта страна пользуется уважением в Центральной Азии благодаря историческим связям и культурным традициям и считается сегодня надежным партнером. Опыт Индии в построении государственности может оказаться полезным для центральноазиатских государств. Активное участие этой страны в международной политике и ее достижения в сфере информационных и высоких технологий и науки открывают новые возможности сотрудничества с регионом. Несмотря на то, что у Индии нет прямого выхода на страны Центральной Азии, ее участие в партнерстве с Россией заслуживает внимания.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Акаев А. Кыргызская государственность и эпос «Манас». Бишкек: Учкун,2003. С. 12-37.

2. Худяков Ю. С. История дипломатии кочевников Центральной Азии. Бишкек: ИИМОП КНУ, 2003. С. 133.

3. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М.: АСТ, 2003. С. 29-46; Худяков Ю.С. Указ. соч., С. 134-135.

4. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.- Л.: 1950, Ч.1, С.354-355.

5. Супруненко Г.П. Некоторые сведения по древней истории кыргызов//История и культура Китая. М.:, 1974. С. 241.

6. Иманалиев М. Очерки о внешней политике Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2002. С. 25.

7. Токтомушев К. Внешняя политика независимого Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2001, С. 131.

8. Выступление Президента Кыргызской Республики А. Акаева «Кыргызстан в изменившемся мире». Слово Кыргызстана. 2002, 9 мая.

9. Токтомушев К. Указ. соч., с. 133.

10. Аламанов С. Граница: разрешение спорных проблем//Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой. Бишкек: 2003. С.142.

11. Аламанов С. Указ. Соч., С. 144.

12. Дополнительное Соглашение между Кыргызской Республикой и Китайской Народной Республикой о кыргызско-китайской государственной границе (г.Бишкек от 26 августа 1999 года) - Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом»; Керимбекова Н., Галицкий В. К вопросу о кыргызско-китайской государственной границе//Центральная Азия и Кавказ, № 5 (23), 2002. С. 131.

13. Айдаркул Каана. Указ. соч., С. 317.

14. Токтомушев К. Указ. соч., С.135.

15. Лузянин С.Г Китай, Россия и Центральная Азия: разграничение интересов//Китай в мировой политике. М.: РОССПЭН, 2001.С. 323; Усубалиев Э. Место и роль ШОС в международной системе безопасности на современном этапе//Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой. Бишкек: 2003. С.120.

16. Какеев Б. Атакует «черный интернационал». Как и кого вербуют в бандиты в Киргизии. Транскаспийский проект. 2000.19 июля; Сведения о террористических и экстремистских организациях, действующих в Центральной Азии//Терроризм: историко-политологические и правовые аспекты противодействия/Под ред. К. М. Осмоналиева. Бишкек, 2004.С. 192-194.

17. [1] Chien-pen Chung. China’s “War on Terror”//Foreign Affairs, Jul/Aug 2002, Vol.81, Issue 4, P. 7-8; Сыроежкин К.А. Мифы и реальность этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. Алматы: Дайк-Пресс, 2003. С. 491-539.

18. Satu P. Limaye. Weighting for China, Counting on the United States: Asia’s China Debate and U.S. Interests//Special Assessment: Asia’s China Debate/Asia-Pacific Center for Security Studies, December 2003. P. 16-7.

19. Степанов Е.Д.. Пограничная политика Китая//Китай в мировой политике. М.: РОССПЭН, 2001. С.150.

20. Иманалиев М. Указ. соч., С. 34-35.

[1]
Акаев А. Кыргызская государственность и эпос «Манас». Бишкек: Учкун,2003. С. 12-37.

[2]
Худяков Ю. С. История дипломатии кочевников Центральной Азии. Бишкек: ИИМОП КНУ, 2003. С. 133.

[3]
Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М.: АСТ, 2003. С. 29-46; Худяков Ю.С. Указ. соч., С. 134-135.

[4]
Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.- Л.: 1950, Ч.1, С.354-355.

[5]
Супруненко Г.П. Некоторые сведения по древней истории кыргызов//История и культура Китая. М.:, 1974. С. 241.

[6]
Иманалиев М. Очерки о внешней политике Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2002. С. 25.

[7]
Токтомушев К. Внешняя политика независимого Кыргызстана. Бишкек: Сабыр, 2001, С. 131.

[8]
Выступление Президента Кыргызской Республики А. Акаева «Кыргызстан в изменившемся мире». Слово Кыргызстана. 2002, 9 мая.

[9]
Токтомушев К. Указ. соч., с. 133.

[10]
Аламанов С. Граница: разрешение спорных проблем//Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой. Бишкек: 2003. С.142.

[11]
Аламанов С. Указ. Соч., С. 144.

[12]
Дополнительное Соглашение между Кыргызской Республикой и Китайской Народной Республикой о кыргызско-китайской государственной границе (г.Бишкек от 26 августа 1999 года) - Информационно-правовая система Кыргызской Республики «Токтом»; Керимбекова Н., Галицкий В. К вопросу о кыргызско-китайской государственной границе//Центральная Азия и Кавказ, № 5 (23), 2002. С. 131.

[13]
Айдаркул Каана. Указ. соч., С. 317.

[14]
Там же, С. 318.

[15]
Токтомушев К. Указ. соч., С.135.

[16]
Там же, С. 136.

[17]
Лузянин С.Г Китай, Россия и Центральная Азия: разграничение интересов//Китай в мировой политике. М.: РОССПЭН, 2001.С. 323; Усубалиев Э. Место и роль ШОС в международной системе безопасности на современном этапе//Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой. Бишкек: 2003. С.120.

[18]
Какеев Б. Атакует «черный интернационал». Как и кого вербуют в бандиты в Киргизии. Транскаспийский проект. 2000.19 июля; Сведения о террористических и экстремистских организациях, действующих в Центральной Азии//Терроризм: историко-политологические и правовые аспекты противодействия/Под ред. К. М. Осмоналиева. Бишкек, 2004.С. 192-194.

[19]
Chien-pen Chung. China’s “War on Terror”//Foreign Affairs, Jul/Aug 2002, Vol.81, Issue 4, P. 7-8; Сыроежкин К.А. Мифы и реальность этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. Алматы: Дайк-Пресс, 2003. С. 491-539.

[20]
Satu P. Limaye. Weighting for China, Counting on the United States: Asia’s China Debate and U.S. Interests//Special Assessment: Asia’s China Debate/Asia-Pacific Center for Security Studies, December 2003. P. 16-7.

[21]
Степанов Е.Д.. Пограничная политика Китая//Китай в мировой политике. М.: РОССПЭН, 2001. С.150.

[22]
Иманалиев М. Указ. соч., С. 34-35.