Методические рекомендации
для самостоятельной работы по дисциплине «Культурология»
Самостоятельная работа студентов является одной из важнейших составляющих образовательного процесса. Основным принципом организации самостоятельной работы студентов является комплексный подход, направленный на формирование навыков активной творческой деятельности студента. Самостоятельная работа студента включает в себя: подготовку к семинарским занятиям, написание рефератов, эссе, выполнение творческих заданий по анализу теста, решение тестов.
Темы рефератов.
При подготовке реферата следует представлять, что он должен строго соответствовать следующим требованиям: содержание реферата должно строго соответствовать теме; работа должна иметь краткое введение, 2-3 главы основного изложения и заключение; тема должна получить в работе полное и законченное освещение; в реферате должны быть широко использованы специальные исследования по теме, а также научная и учебная литература общего характера; реферат должен строиться четко, логично, по строгому плану; заключение должно подводить итог работы, суммировать изложенный материал, приводить общие выводы по теме.
Тема 1. Культурология как наука.
1. Предмет культурологии как науки.
2. Методы культурологического исследования.
3. Социальные и теоретические предпосылки культурологического знания.
4. Культурология как элемент понимания культурного опыта других народов и обществ.
5. История становления культурологии как науки.
6. Культурология как интегративное знание.
Тема 2. Основные школы, направления и теории в культурологии.
1. Кризис ценностей в культуре ХIХ в.: Ф. Ницше, С. Къеркегор.
Структурализм: культура как текст.
Символическая природа культуры (по работам Э. Кассирера).
Культура как игра. Игровая концепция культуры Й. Хейзинги.
К.Г. Юнг об архетипах культуры.
Теория мифа А.Ф. Лосева.
Схемы культурно-исторического развития: сравнительный анализ. О.Шпенглер, А.Тойнби, Н.Я.Данилевский, Л.Н.Гумилев).
Противопоставление культуры и цивилизации в концепции О. Шпенглера.
Теория локальных цивилизаций А.Тойнби.
Концепция «осевых» культур К-Ясперса.
Концепция культуры Э.Б. Тайлора.
Концепция культуры З. Фрейда.
Этнос и культура в концепции Л.Н. Гумилева.
Теория культуры и культурных типов П. Сорокина.
Х. Ортега-и-Гассет о массовом обществе и дегуманизации искусства.
Э. Фромм о современном состоянии культуры.
Тема 3. Культура как специфическая целостность.
1. Возникновение и сущность культуры.
2. Структура и функции культуры в жизни человека и общества.
3. Религия и наука в контексте культуры: религиозная и научная картина мира.
4. Нравственность и мораль: общее и особенное.
5. Духовность как атрибут культуры.
6. Творческая сущность культуры.
7. Техника как социокультурное явление.
8. Традиция и новация в культуре.
9. Проблема генезиса культуры.
Тема 4. Особенности культурных традиций Востока и Запада.
1. Э.Б. Тайлор о первобытной культуре.
2. К. Леви-Стросс о первобытном мышлении.
3. Мифология как феномен культуры. Особенности мифологической картины мира.
4. Мифы древности и их значение для современности.
5. Религия как способ хранения и передачи общечеловеческих ценностей.
6. Идеал человека в античной культуре и искусстве.
7. Духовные ценности средневековой культуры.
8. Идеал человека в культуре Возрождения.
9. Роль преемственности в культуре.
10. Диалог или конфликт цивилизаций Запад – Восток?
11. Восточное искусство глазами западного человека.
12. Западный человек, его образ жизни в зеркале восточного менталитета.
13. Интеграционные процессы в восточной и западной культурах, их позитивные и негативные стороны.
14. Памятники первобытной культуры о духовной жизни и быте людей.
15. Типологические особенности античной культуры.
16. Христианские основы средневековой культуры.
17. Искусство эпохи Возрождения.
18. Эпоха Просвещения: общая характеристика.
Тема 5. Особенности культурных традиций России.
1. Типологические особенности русской культуры.
2. Идеал человека в русской православной культуре.
3. Смеховая и зрелищная культура русского средневековья.
4. Разработка русской идеи мыслителями Серебряного века и русского зарубежья.
5. Национальный характер русского народа как проблема философии культуры.
6. Духовность русской культуры.
7. Русская интеллигенция и ее роль в жизни России.
8. Россия в системе Восток – Запад: противостояние или диалог культур?
9. Истоки русской культуры.
10. Принятие христианства и его влияние на развитие русской культуры.
11. Русское Возрождение. Иконопись.
12. Роль монастырей в формировании русской православной культуры.
13. Культура петровской эпохи.
14. «Золотой век» и «Серебряный век» русской культуры.
15. Советская культура: содержание, форма, основные направления.
Тема 6. Культура в современном мире.
1.Проблема диалога в культуре ХХ-XXI вв.
2. Взаимодействие и синтез искусств в современной культуре.
3. Взаимодействие искусства и техники в современной культуре.
4. Пути развития искусства в ХХ- ХХI веке. Стили и направления.
5. Причины зависимости человека от техники в современной культуре.
6. Пути преодоления современного кризиса культуры.
7. Национальная культура и национализм.
8. Элитарная и массовая культура.
9. Коммерциализированная культура и СМИ.
Тема 7. Культура и личность.
1. Культура как система общения.
2. Субъекты общения в культуре.
3. Жизнь и смерть как мировоззренческие ценности.
4. Культура как способ реализации творческих возможностей человека.
5. Культура и свобода.
6. Человек как биологическое, социальное и культурное существо.
7. Психологическая, интеллектуальная, нравственная культура личности.
8. Мир культуры индивида как способ интеграции человека в социальную систему.
9. Культура и личность.
10. Формирование культуры личности как глобальная гуманистическая и педагогическая проблема.
11. Молодежная субкультура.
Темы эссе.
Тема 1. Культурология как наука.
1. Культурно-антропологические школы и концепции.
2. Культурологическая концепция Л.Уайта.
3. Проблема определения предметной области культурологии в постмодернистских концепциях.
4. Компаративная культурология.
Тема 2. Основные школы, направления и теории в культурологии.
1. Этнос и культура в концепции Л.Н.Гумилева.
2. Культурологические воззрения Н.Я.Данилевского.
3. Концепция цивилизации А.Тойнби.
4. Концепция цивилизации П.Сорокина.
5. Сравнительный анализ культурологических воззрений Н. Я. Данилевского, О.Шпенглера и А.Тойнби.
6. Х.Ортега-и-Гассет о судьбах культуры в эпоху массового общества.
7. Аполлоновское и дионисийское начало культуры ( по Ф. Ницше).
8. Проблема соотношения культуры и цивилизации в концепциях О.Шпенглера и Н.Бердяева.
9. Психоаналитическая концепция кульутры З.Фрейда.
10. Религиозная культурология (Ж.Маритен, Э.Жильсон, М.Бубер).
11. Социология М.Вебера как пример культурно-аналитического подхода.
12. Экзистенциальная концепция культуры.
Тема 3. Культура как специфическая целостность.
1. Компаративный (сравнительный) анализ подходов к определениям культуры.
2. Эволюция представлений о культуре в российской научной традиции.
3. Культура в социологической традиции.
4. Культура в структурно-функциональном анализе.
5. Психологические подходы к культуре.
6. Постмодернистское понимание культуры.
7. Религия как феномен культуры: сущность и основные ценности (на примере конкретной религии).
8. Социальная необходимость и сущность искусства.
9. Искусство – самосознание культуры (на примере отдельной эпохи).
10. Идея Бога в культуре и ее выражение в творческих практиках.
11. Надежда как ценность культуры и инструмент создания будущего.
12. Культура как текст.
13. Культура как знаковая система.
14. Специфика символа как средства языка культуры.
Тема 4. Особенности культурных традиций Востока и Запада.
1. Запад и Восток: диалог или противостояние.
2. Синкретизм первобытного искусства.
3. Символика цвета в различных культурах.
4. Символический язык сакральных текстов.
5. Античные представления о прекрасном и красоте.
6. Кризисы в развитии мировой культуры: уроки преодоления.
7. Религиозное искусство в контексте мировых религий.
8. Традиционализм восточной культуры и модернизм западной как проблема их взаимосвязи.
9. Духовные ориентиры Востока и Запада.
10. Античное наследие Средневековья.
11. Культура варварских племен.
12. Христианство как мировоззренческая основа западноевропейской сред-невековой культуры.
13. Церковно-монастырская культура Средневековья. Придворно-рыцарская культура.
14. Картина мира средневекового человека.
15. Наука и образование в Средневековье.
16. Особенности итальянского Возрождения.
17. Гуманизм и гуманисты эпохи Возрождения.
18. Литература эпохи Возрождения.
19. Музыка и театр эпохи Возрождения.
20. Архитектура итальянского Возрождения.
21. Титаны высокого Возрождения (Леонардо да Винчи, Рафаэль, Мике-ланджело).
Тема 5. Особенности культурных традиций России.
1. «Загадочная русская душа» - реальность или выдумка?
2. «Европейский фактор» в развитии русской культуры конца XV- XVII вв.
3. Власть и церковь как факторы динамики древнерусской культуры.
4. Культурный опыт России и стран Западной Европы к началу XVIII в.: сравнительный анализ.
5. Русско- византийские культурные связи в X-XV вв.
6. Сюжеты и символы "Московского царства" в памятниках культуры середины XVI вв.
7. «Крещение Руси» как рецепция византийской культуры.
8. Игровое начало древнерусской народной культуры.
9. Семиотика древнерусской иконы.
10. Древнерусский храм как модель мира.
11. Эсхатологизм древнерусской культуры.
12. Брак, семья, положение женщины в Древней Руси.
13. Героическое и мифологическое в культуре тоталитарного общества.
14. Становление европейского просветительства в России XVIII - начала XIX веков.
15. Содержание и культурологический смысл “культурного переворота” Петра I.
16. Ментальные, духовные и художественные истоки “Серебряного века” русской культуры.
17. Русский авангард начала ХХ века: мировоззренческий и эстетические основы, эволюция художественного языка.
18. Осмысление судьбы русской культуры в философской мысли начала ХХ века.
19. Культурная миссия русской эмиграции.
20. Героическое и мифологическое в культуре тоталитарного общества.
21. Основные проблемы культурного обновления нации.
22. Религиозная ситуация в современной России. Социокультурные причины распространения тоталитарных сект на территории России.
23. Особенности русского национального характера в понимании отечественных и зарубежных мыслителей.
Тема 6. Культура в современном мире.
1. Изменение отношения человека к предметно-пространственной среде в ХХ-XXI вв.
2. Судьбы искусства в условиях рынка.
3. Образовательный потенциал искусства.
4. Духовно-ценностные искания ХХ-XXI вв. Размывание аксиологических конвенций в культуре постмодерна и его последствия в жизни отдельного человека.
5. Игровые формы духовной культуры. Игровое начало в современных арт-практиках: хэппенинг, визуальные искусства и т.п.
6. Техногенная цивилизация: пути решения конфликтов. Есть ли будущее у техногенной цивилизации?
7. Дегуманизация культуры и искусства ХХ в. (по статье Х. Ортеги-и-Гассета).
8. Культурное выживание как глобальная проблема современности.
9. Место и роль Интернета в современной массовой культуре.
Тема 7. Культура и личность.
1. Мир предметов как мир человеческой повседневности.
2. Научный и художественный взгляды на мир. Гений в искусстве и науке.
3. Понятия жизни и смерти на примере отдельной культуры или религии.
4. Любовь как духовная ценность (по работам Вл.Соловьева, Э.Фромма).
5. Представления о творчестве в работах Н.А. Бердяева и А.Ф. Лосева: сравнительный анализ.
6. Художник в творческом процессе.
7. Пути инкультуракции личности в современных условиях.
8. Этносоциальные факторы развития личности в контексте культуры.
9. Онтогенез творческой личности в условиях демократизации общественной жизни.
10. Роль СМИ в формировании личности на современном этапе.
11. Культура как способ реализации творческих возможностей человека.
12. Мир культуры индивида как способ интеграции человека в социальную систему.
13. Психологическая культура личности.
14. Нравственная культура личности.
15. Интеллектуальная культура личности.
Тесты для проверки знаний.
Тема 1. Культурология как наука.
1. Предмет культурологии:
а) общество
б) культура общества, человека
в)цивилизации
2. Каков предмет культурологии? Выберите правильный ответ из следующих вариантов:
а) культурология – это совокупность всех наук о культурных явлениях в жизни человека и общества
б) культурология – это наука обо всех проявлениях культуры
в) культурология – это наука, изучающая нравы и обычаи народов.
г) культурология – это наука о культуре как специфической целостности, где все элементы взаимосвязаны и взаимовлияют друг на друга.
3. Выберите правильное высказывание:
а) культурология - интегративная дисциплина, изучающая содержание общественной деятельности людей.
б) культурология - система наук о природе и обществе
в) культурология - область естественно-научного знания
г) культурология - область гуманитарного знания.
Тема 2. Основные школы, направления и теории в культурологии.
4. Кто из мыслителей выделял «аполлоновское» и «дионисийское» начала в
художественном творчестве:
а) Шопенгауэр
б) Гегель
в) Кант
г) Ницше?
5. «Аполлоновский» тип культуры основан на:
а) рациональности,
б) чувственности?
6.Как называются в психоаналитической концепции культуры К.Юнга врожденные психические структуры, которые являются результатом исторического развития человечества?
а) архаизмы
б) архетипы
в) артефакты
г) стереотипы
7. Основоположник учения о культурных архетипах как коллективном бессознательном
а) Сократ
б) З. Фрейд
в) К. Юнг
8. Что такое архетип:
а) типы архаичной культуры
б) прообразы коллективного бессознательного
в) типы мыслительных процессов
г) эталон?
9. Кто из ученых смотрит на жизнь человека через призму двух основных, по его мнению, инстинктов - сексуального (инстинкт Эроса, или продолжения жизни) и разрушительного (инстинкт Танатоса, или смерти)?
а)Юнг
б)Фрейд
в)Ницше
10. Что означает понятие «сублимация» в психоаналитической концепции культуры З.Фрейда?
а) бессознательное начало человеческой психики
б) сознательная сфера человеческой психики
в) перевод энергии животных инстинктов в творческую деятельность
г) нормы и запреты, выработанные обществом и усвоенные человеком в процессе воспитания
11. Мыслитель, создавший концепцию «Осевого времени»:
а) B. К. Ясперс
б) В.Ф. Гегель
в) Ф.В. Ницше
12. Какой исторический период К. Ясперс назвал «осевым временем», в которое произошел «самый резкий поворот в истории»:
а) VIII-II вв. до н.э.
б) I-X вв. н.э.
в)V в. до н.э. – V в. н.э.
г) Х в.?
13. Автор концепции пассионарности:
а) Тойнби
б) Ницше
в) Гумилёв
г) Вернадский?
14. Как называется сочинение немецкого философа и историка О. Шпенглера, в котором он излагает свои взгляды на культуру?
а) «Феномен человека»
б) «Идеи к философии истории человечества»
в) «Закат Европы».
15. Согласно О. Шпенглеру, цикл каждой культуры укладывается в один и тот же временной интервал. Он включает в себя четыре периода:
а) зарождение; расцвет; старение; смерть
б) смерть, зарождение, расцвет, старение
в) младенчество, отрочество, юность, смерть.
16. Кто из мыслителей выдвинул идею о моральном превосходстве «естественного человека», не испорченного культурой и цивилизацией, а также лозунг о «возврате в природу»
а)Гегель
б)Сократ
в)Руссо.
17. Кому из мыслителей XX века принадлежат следующие слова: «Культура возникает в игре, как игра»:
а) А.Тойнби
б) Н. Бердяеву
в) Й. Хейзинге
г) О. Шпенглеру
Тема 3. Культура как специфическая целостность.
18. Что означает лат. слово cultura:
а) очеловечивание
б) обработка, возделывание
в) украшение
г) всё перечисленное?
19. Каков был первоначальный смысл понятия «культура»?
а) уровень развития человека
б) возделывание земли
в) запреты и нормы, выработанные обществом
г) способность человека к художественному творчеству
20. Как называется функция культуры, состоящая в организации приспособления человека к меняющимся природным и социальным условиям?
а) адаптивная функция
б) интегративная функция
в) коммуникативная функция
г) регулятивная функция
21. Как называется функция культуры, состоящая в организации восстановления сил человека, необходимых для преобразовательной деятельности?
а) гуманистическая функция
б) интегративная функция
в) регулятивная функция
г) релаксационная функция
22. Определите главный смысл гуманистической функции культуры, выбрав
подходящий ответ из следующих вариантов:
а) развитие общества
б) формирование из биологической особи человека как члена общества, особого социокультурного существа
в) совершенствование культуры индивида
г) развитие духовного мира человека.
23. Духовная культура это:
а) искусство и все, что связано с его созданием, воспроизведением, изучением, распространением
б) деятельность, направленная на духовное развитие человека и общества, а также продукты, результаты этой деятельности
в) материальное производство с точки зрения его влияния на развитие человека
24. Составная часть духовной культуры человечества, специфический род освоения действительности посредством реализации творческих способностей, отражение мира в форме художественных образов – это:
а)искусство
б) наука
в) религия
г) мифология.
25. К какому понятию относится следующее определение: "разнообразные
суеверные действия человека с целью оказания влияния на материальный
предмет, явление или человека сверхъестественным образом":
а)фетишизм
б) оккультизм
в) религия
г) магия?
26. Анимизм – это:
а) поклонение неодушевленным предметам
б) обряды, связанные с верой в сверхъестественную способность человека
воздействовать на людей и явления природы
в) вера в духов и души, наполняющих мир одушевленных и неодушевленных предметов?
27. Какие религии относятся к мировым:
а) зороастризм, синтоизм, даосизм
б) буддизм, христианство, индуизм
в) иудаизм, конфуцианство, ислам
г) буддизм, христианство, ислам?
28. Как называется явление, включающее в себя элементы социального и
культурного наследия, которые передаются от поколения к поколению
и сохраняются в течение длительного времени?
а) обычай
б) ритуал
в) традиция
г) обряд
29. Что такое цивилизация:
а) уровень общественного развития;
б) ступень развития, следующая за варварством;
в) предметное тело культуры;
г) все определения используются в зависимости от контекста и позиции автора?
30. Такие культурные феномены как: сельская культура, молодежная культура, армейская культура – это:
а) субкультура
б) массовая культура
в) элитарная культура
г) этнокультура.
31. Как называется конкретная форма культуры, создаваемая тем или иным сообществом или социальной группой?
а) национальная культура
б) субкультура
в) контркультура
г) исторический тип культуры.
32. В каком смысле в научной литературе употребляется понятие «вторая природа»?
а) общество
б) культура
в)техника
г) образование
Тема 4. Особенности культурных традиций Востока и Запада.
33. Как называется подход к изучению культуры, который основывается на идее исключительности, превосходства европейской культуры?
а) европеизм
б) евразийство
в) европоцентризм
г) западничество
34. Для какого типа культуры характерны следующие черты: монументальность сооружений, каноничность художественного творчества, протест против конечности земного существования как центральная идея:
а) средневековой европейской
б) античной
в)древнеегипетской
г) древнекитайской?
35. Для какого типа культуры характерны черты: доминирование религии в
иерархии культуры, традиционализм, символизм, дидактизм:
а) средневековой европейской
б) древнерусской
в) европейского Нового времени
г) арабской?
36. Для какого типа культуры характерны черты: обращение к культурному
наследию античности, гуманизм, подъем творческой активности, интерес
к личности художника, расцвет светской культуры:
а) древнекитайской
б)древнеегипетской
в) возрожденческой
г) древнеиндийской?
37. Как называется учение Древнего Востока, в котором отношения государя и подданных строятся по образцу отношений «отца» и «сыновей» - и каждый должен выполнять свой «долг»
а) буддизм
б) даосизм
в) конфуцианство
г) зороастризм?
38. Как называется учение в культуре Древнего Востока, в котором утверждается принцип «недеяния» в жизни человека?
а) буддизм
б) даосизи
в) конфуцианство
г) зороастризм.
39. Как называется отличительная черта древнегреческой культуры – неудержимое стремление древних греков к состязаниям во всех сферах общественной жизни?
а) мимесис
б) катарсис
в) калокагатия
г) пайдейя.
40. Что означает греческий термин "калокагатия":
а) гармония внешнего и внутреннего
б) эмоциональность
в) рациональность
г) состязательность?
41. Что обозначает греческий термин "катарсис":
а) очищение через сострадание и страх
б) система норм, правил, господствующих в художественном направлении
в) гармония внешнего и внутреннего состояния человека?
42. Не относится к «7 чудесам света»
а) Храм Зевса в Афинах
б) Египетские пирамиды
в) Римский Коллезей.
43. Век, который по традиции принято считать концом античности и началом средневековья:
а) V в.
б) IV в.
в) III в.
44. Что характеризует взгляды на культуру в средневековье
а) космоцентризм
б) теоцентризм
в) антропоцентризм?
45. Что выступает мировоззренческой основой средневековой культуры Европы?
а) буддизм
б) даосизм
в) христианство
г) конфуцианство
46. Хронологические рамки европейского Средневековья:
а) X — XV вв.;
б) V — XVII вв.;
в) V — XV вв.;
г) VI — XVI вв.
47. Хронологические рамки эпохи Возрождения:
а) XIV-XVI вв.
б) конец XIII — начало XVII вв.
в) XIII-XV вв.
г) ХII — ХIII вв.?
48. В какой стране началось (раньше других) эпоха Ренессанса:
а) Италия
б) Англия
в) Дания
49. Какая философия возникает в эпоху Возрождения, выражающая главные ценностные ориентации культуры?
а) философия рационализма
б) философия иррационализма
в) философия гуманизма
г) философия сциентизма
50. Западноевропейский стиль в искусстве XII-XIV вв., характеризующийся
культовой направленностью, господством линий, вертикальной устремленностью, композиционной связью архитектуры и скульптуры –это:
а) барокко
б) готика
в) романтизм
г) символизм?
51. Что характеризует взгляды на культуру в Новое время
а) космоцентризм
б) теоцентризм
в) антропоцентризм
52. Как называется направление в культуре Нового времени, которое утверждает науку как высшую ценность в системе культуры?
а) рационализм
б) деизм
в) сциентизм
г) пантеизм
53. Эпоха, характеризуемая: господством разума, поисками путей установления общественного блага, стремлением к распространению образования – это:
а) Реформация
б) Просвещение
в) Ренессанс
г) Античность?
54. Назовите одно из крупных направлений в христианстве, оформившееся в ходе Реформации в XVI веке:
а) протестантизм;
б) католичество;
в) баптизм.
55. Кто из просветителей и где организовал издание «Энциклопедии наук, искусств и ремесел»:
а) Кант в Германии
б) Дидро во Франции
в) Радищев в России
г) Рафаэль в Италии?
56. Главным художественным языком Просвещения был(о):
а) классицизм
б) барокко
в) рококо
57. Эволюция цивилизации позволяет выделить в ней две основные стадии. Какие?
а) аграрно-традиционную и индустриальную
б)камня и железа
в)присваивающую и производящую.
Тема 5. Особенности культурных традиций России.
58. Страна, от которой приняла «культурную эстафету» Киевская Русь
а) Македония
б) Византия
в) Рим
59. Представители одного из направлений русской общественной мысли, выступавшие за принципиально отличный от западного путь развития России на основе самобытности
а) Гуманисты
б) Декабристы
в) Славянофилы
60. Апостол — покровитель Святой Руси
а) Михаил
б) Ярослав
в) Андрей
61. Древнерусская культура относится к периоду:
а) античности
б) средневековья
в) нового времени
62. На развитие древнерусской культуры большое влияние оказала культура:
а) Италии
б) Византии
в) Китая
63. Андрей Рублев был выдающимся русским
а) архитектором
б) иконописцем
в) скульптором
64. Как называется историко-культурная концепция и общественно-политическое течение, отстаивающее идею исключительности России и русской культуры на основе синтетического характера русского этноса?
а) славянофильство
б) еврозийство
в) европеизм
г) европоцентризм.
Тема 6. Культура в современном мире.
65. Культура выполняет несколько жизненно важных функций. Назовите главную из них
а)репродуктивную
б)регулятивная функция
в)функция социализации
66. Что такое «кризис культуры»? Выберите правильный ответ из следующих
вариантов:
а) разрушение культурных форм жизни и гибель человечества б) разрушение культурных традиций и упадок в культурном развитии
в) социально подготовленное, качественное изменение основных ценностных ориентаций в жизни общества и соответствующее изменение культурных традиций
г) временный упадок в культурном состоянии общества.
67. Как называется направление в художественной культуре ХХ века, связанное с полным отказом от изображения форм реального мира?
а) кубизм
б) экспрессионизм
в) сюрреализм
а) бстракционизм
68. Как называется терпимость к чужим мнениям и верованиям?
а) дипломатичность
б) толерантность
в) филантропия
г) реакция
69. Подберите понятие, характеризующее особенности производства духовных ценностей в современном индустриальном обществе, рассчитанных на массовое потребление, т.е. подчиненных ему как своей цели?
а) элитарная культура
б) молодежная культура
в) массовая культура
г) всеобщая культура
70. Какая из перечисленных международных организаций занимается вопросами мировой культуры:
а) МВФ;
б) ЮНЕСКО;
в) ЕЭС;
г) ООН.
Тема 7. Культура и личность
71. Процесс возникновения и развития человека как социокультурного существа:
а) аккультурация
б) антропоморфизм
в) антропоцентризм
г) антропосоциогенез?
72. Жизненная установка на получение удовольствия от жизни как ее
смыслополагание – это:
а) гедонизм
б) эстетизм
в) аскетизм
г) скептицизм
73. Комплекс черт, характеризующих личностный или культурно-исторический тип – это:
а) менталитет
б) стиль
в) харизма
г) парадигма?
73. Аккультурация – это:
а) процесс взаимовлияния культур
б) процесс освоения индивидом основных черт менталитета своего культурного
сообщества
в) пограничное положение личности на грани двух различных культур.
74. Что является средством приобщения человека к образу жизни и образу действия общества, т.е. к его культуре
а) наука
б) образование
в) мировоззрение
75. Каким образом реализуется взаимосвязь культуры и человека?
а) человек – объект воздействия культуры общества.
б) человек – субъект культурного творчества
в) человек – носитель определенных культурных ценностей
г) все перечисленное выше в пунктах а, б, в.
Творческий анализ аутентичных текстов.
Николай Александрович Бердяев (1874 — 1948).
В приведенном отрывке из работы "Смысл творчества " затрагиваются проблемы сущности человека, понимаемого как макро и микрокосм.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Почему Н.Бердяев считает, что человек — точка пересечения двух миров? О каких мирах идет речь ?
- Как аргументирует Н. Бердяев неприемлемость антропоцентрического натурализма?
- В чем суть кризиса гуманистической антропологии?
Человек. Микрокосм и макрокосм.
Философы постоянно возвращались к тому сознанию, что разгадать тайну о человеке и значит разгадать тайну бытия. Познай самого себя, и через это познаешь мир. Все попытки внешнего познания мира, без погружения в глубь человека, давали лишь знание поверхности вещей. Если идти от человека вовне, то никогда нельзя дойти до смысла вещей, ибо разгадка смысла скрыта в самом человеке...
Человек — точка пересечения двух миров. Об этом свидетельствует двойственность человеческого самосознания, проходящая через всю его историю. Человек сознает себя принадлежащим к двум мирам, природа его двоится, и в сознании его побеждает то одна природа, то другая. И человек с равной силой обосновывает самые противоположные самосознания, одинаково оправдывает их фактами своей природы. Человек сознает свое величие и мощь и свое ничтожество и слабость, свою царственную свободу и свою рабскую зависимость, сознает себя образом и подобием Божьим и каплей в море природной необходимости. Почти с равным правом можно говорить о божественном происхождении человека и о его происхождении от низших форм органической жизни природы...
Почти непостижимо, как дробная часть природы, во всем зависящая от ее неотвратимого круговорота, осмелилась восстать против природы и предъявлять свои права на иное происхождение и иное предназначение. Высшее самосознание человека необъяснимо из природного мира и остается тайной для этого мира.
Природный мир не в силах был бы перерасти себя в высшем самосознании человека — в природных силах "мира сего" не заложено никакой возможности такого самосознания. Из низшего высшее не могло родиться. Человек предъявляет оправдательные документы своего аристократического происхождения. Человек не только от мира сего, но и от мира иного, не только от необходимости, но и от свободы, не только от природы, но и от Бога. Человек может познавать себя как необходимую часть природы и может быть подавлен этим познанием. Но познание себя частью природного мира есть вторичный фактор человеческого сознания — первично дан себе человек и переживает себя человек как факт внеприродный, внемирный. Человек глубже и первичнее своего психологического и биологического. Человек, всечеловек, носитель абсолютной человечности, пришедший в сознание после обморока своего в природном мире, после падения своего в природную необходимость, сознает свою бесконечную природу, которая не может быть удовлетворена и насыщена вневременными осуществлениями. И все тленно в жизни человека, все отрицает вечность. Двойственность человеческой природы так разительна, что с силой учат о человеке натуралисты и позитивисты и с не меньшей силой учат о нем супранатуралисты и мистики. Факт бытия человека и факт его самосознания есть могучее и единственное опровержение той кажущейся истины, что природный мир — единственный и окончательный. Человек по существу своему есть уже разрыв в природном мире, он не вмещается в нем...
Высшее самосознание человека есть абсолютный предел для всякого научного познания. Наука с полным правом познает человека лишь как часть природного мира и упирается в двойственность человеческого самосознания как свой предел. Но и философия высшего самосознания человека возможна лишь тогда, если она сознательно "ориентирована" на факте религиозного откровения о человеке. Это религиозное откровение антропологическая философия берет как свою свободную интуицию, а не как авторитет догмата. Антропологическая философия имеет дело не с фактом человека как объекта научного познания (биологического, психологического или социологического), а с фактом человека как субъекта высшего самосознания, с фактом внеприродным и внемирным. Поэтому философия эта опознает природу человека как образа и подобия абсолютного бытия, как микрокосма, как верховного центра бытия и проливает свет на таинственную двойственность природы человека. Философская антропология ни в каком смысле и ни в какой степени не зависит от антропологии научной, ибо человек для нее не природный объект, а сверхприродный субъект. Философская антропология целиком покоится на высшем, прорывающемся за грани природного мира самосознании человека.
Официальная рациональная философия, философия, признанная общеобязательной, никогда не раскрывала подлинной антропологии — учения о человеке как микрокосме. Эта философия была в большей или меньшей степени подавлена зависимым положением человека в природном мире... В философии, которая по существу своей задачи предполагает исключительность человека, можно найти лишь осколки учения о человеке. Робко и боязливо пробивается высшее самосознание человека в философии и совсем замирает в философии научной...
Только в мистической и оккультной философии, которой философы официальные и общеобязательные все еще не хотят знать, раскрывалось истинное учение о человеке как микрокосме, посвящался человек в тайну о самом себе. В мистике освобождается человек от подавленности природным миром. Самая сильная сторона большей части оккультных учений — это учение о космичности человека, это познание большого человека. Только мистики хорошо понимали, что все происходящее в человеке имеет мировое значение и отпечатлевается на космосе. Знали они, что душевные стихии человека — космичны, что в космосе можно открыть все наслоения мира, весь состав мира. Мистика всегда была глубоко противоположна тому психологизму, который видит в человеке замкнутое индивидуальное существо, дробную часть мира. Человек не дробная часть вселенной, не осколок ее, а целая малая вселенная, включающая в себя все качества вселенной большой, отпечатлевающаяся на ней и на себе ее отпечатлевающая... Та философия, которая видит в человеке лишь частное явление природного мира, всего менее видит в человеке космос, малую Вселенную. И та лишь философия в силах прозреть космос в человеке, которая видит, что человек превышает все явления природного мира и являет собой верховный центр бытия. Что в человеке скрыты тайные, оккультные космические силы, неведомые официальной науке и будничному, дневному сознанию человека, в этом почти невозможно уже сомневаться. Это сознание растет, а не убывает, оно теснит сознание официально-научное и официально-здравомыслящее. Вечная правда мистики скоро должно стать правдой открытой и обязательной, от которой спрятаться можно будет лишь в небытие...
В то время как в официальной философии с Декарта торжествовало механическое понимание природы и не могли философы, за редкими исключениями, победить призрак мертвого механизма природы, для мистической философии природа всегда оставалась живой, живым организмом. Живой была природа для Парацельса, для Я. Бёме и для натурфилософов Возрождения. Наука послушно приспособляется к механизму природы, но философия должна прозреть за ним организм. Само давящее омертвение природы, отрицать которое нет возможности, должно быть понято из ложно направленной свободы живого. Мертвящий механизм необходимости начался от грешной, падшей свободы живых существ. Природа — органическая иерархия живых существ. Сама материальность природы есть лишь воплощение, объективация живых существ, духов разных иерархических ступеней. Но та материальность, которую отлично исследует наука, есть не только воплощение живого духа, она есть также отяжеление, сковывание и порабощение духа, на ней лежит роковая печать падения, погружения в низшие сферы. Человек — микрокосм, высшая, царственная ступень иерархии природы как живого организма. Человек-микрокосм ответствен за весь строй природы, и то, что в нем совершается, отпечатлевается на всей природе. Человек живит, духотворит природу своей творческой свободой и мертвит, сковывает ее своим рабством и падением в материальную необходимость. Падение высшего иерархического центра природы влечет за собой падение всей природы, всех низших ее ступеней. Вся тварь стенает и плачет и ждет своего освобождения. Омертвение природы и та дурная ее материализация, в силу которой все существа мира попали во власть необходимости и не находят выхода из состояния ограниченности, все пошло от падения человека, от дурного перемещения иерархического центра природы. Степень ответственности за то состояние, в котором находится омертвевшая природа, зависит от степени свободы и иерархического места в космосе. Всего более ответственен человек, и всего менее ответственны камни... Человек должен освободиться от низших ступеней природной иерархии, должен стыдиться своей рабской зависимости от того, что ниже его и что должно от него зависеть. Природа должна быть очеловечена, освобождена, оживлена и одухотворена человеком. Только человек может расколдовать и оживить природу, так как он сковал и омертвил ее. Судьба человека зависит от судьбы природы, судьбы космоса, и он не может себя отделить от него. Человек должен вернуть камню его душу, раскрыть живое существо камня, чтобы освободиться от его каменной, давящей власти. Омертвевший камень тяжелым пластом лежит в человеке, и нет иного пути избавления от него, кроме освобождения камня. Всем материальным своим составом человек прикован к материальности природы и разделяет судьбу ее. И падший человек остается микрокосмом и заключает в себе все ступени и все силы мира. Пал не отдельный человек, а всечеловек, Перво-Адам, и подняться может не отдельный человек, а всечеловек. Всечеловек неотделим от космоса и его судьбы. Освобождение и творческий подъем всечеловека есть освобождение и творческий подъем космоса. Судьба микрокосма и макрокосма нераздельны, вместе они падают и подымаются. Состояние одного отпечатлевается на другом, взаимно они проникают друг в друга. Человек не может просто уйти от космоса, он может лишь изменить и преобразить его. Космос разделяет судьбу человека, и потому человек разделяет судьбу космоса. И только человек, занявший место в космосе, уготовленное ему Творцом, в силах преобразить космос в новое небо и новую землю...
Натуралистический антропоцентризм не выдерживает критики и не может быть восстановлен. Коперник и Дарвин, по-видимому, окончательно его сокрушили и сделали идею центральности человека неприемлемой для научного сознания. Замкнутое небо мира средневекового и мира античного разомкнулось, и открылась бесконечность миров, в которой потерялся человек с его притязаниями быть центром Вселенной. Коперник показал, что Земля не есть центр космоса и что вокруг нее вращаются миры. Земля — одна из планет, место ее очень скромное. Дарвин показал, что человек не есть абсолютный центр этой скромной планеты Земли: он — одна из форм органической жизни на Земле, той же природы, что и другие формы, один из моментов эволюции. Так принудила наука Землю и человека к скромности, понизила их природное самочувствие. В природном мире человек не занимает исключительного положения. Он входит в круговорот природы как одно из ее явлений, одна из ее вещей, он — дробная, бесконечно малая часть вселенной. Теперь, когда смотрит человек ночью на звездное небо, он чувствует себя потерянным в этой бесконечности миров, раздавленным этой дурной бесконечностью. Он входит в круговорот природы как одно из ее явлений, одна из ее вещей, он — дробная, бесконечно малая часть вселенной. Теперь, когда смотрит человек ночью на звездное небо, он чувствует себя потерянным в этой бесконечности миров, раздавленным этой дурной бесконечностью. Огромные стихии природного мира, всюду возрастающие в плохую бесконечность, — дурная множественность солнечных миров и дурная множественность микроорганизмов, или, по новейшим гипотезам, супра-миров и инфра-миров, лишают человека его царственного и исключительного самосознания. Как исключительно природное существо, человек — не центр Вселенной и не царь Вселенной, он один из многих и принужден бороться за свое положение с бесконечно многими существами и силами, тоже претендующими на возвышение. Но крушение натуралистического антропоцентризма, наивно прикрепляющего значение человека к природному миру, не есть еще гибель высшего самосознания человека как микрокосма, как центра и царя Вселенной...
Великий знак унижения человека виден в том, что человек свет получает от солнца и что жизнь его вращается вокруг солнца. То, что солнце извне светит человеку, есть вечное напоминание о том, что люди, как и все вещи мира, сами по себе находятся в вечной тьме, лишены внутреннего излучения света. Солнце должно быть в человеке — центре космоса, сам человек должен был бы быть солнцем мира, вокруг которого все вращается. Логос — Солнце в самом человеке должен светить. А солнце вне человека, и человек во тьме. Свет жизни в природном мире зависит от внешнего и далекого источника. Померкнет солнце и все существа, и все предметы природного мира будут повергнуты в беспросветную тьму, жизнь прекратится, так как нельзя жить без света. И магическое действие белых ночей, и необычную красоту их можно объяснить тем, что в белые ночи не видно внешнего источника света (солнца, луны, лампы, свечи), что все предметы светятся как бы изнутри, из себя. Белые ночи романтически напоминают о нормальном внутреннем свете всех существ и вещей мира. Центральное положение солнца вне человека и зависимость от его света есть унижение человека. Предмирное падение человека было перемещением его как иерархического центра. В природном мире, в метафизическом образовании нашей планетной системы это отозвалось тем, что солнце переместилось изнутри вовне. Человек пал, и солнце ушло из него. Земля с живущим на ней человеком стала вращаться вокруг солнца, в то время как весь мир должен был бы вращаться вокруг человека и его земли и через человека получать свет, через живущий внутри его Логос. Утеряв свою солнечность, человек впал в солнцепоклонство и огнепоклонство, сделал себе бога из внешнего солнца...
Жизненные результаты ограниченности святоотеческой антропологии чувствовались на протяжении средних веков как на Западе, так и на Востоке. Святоотеческое сознание, исключительно заполненное тайной искупления, в периоде негероическом сказалось принижением человека и подавлением его творческой мощи... Мистический опыт должен быть личен, и за его результатами нельзя следовать извне. В средние века все антропологическое было языческое, а не христианское. На Востоке антропологическое было совсем задавлено; на Западе оно получило выражение и развитие, но этот западный антропологизм и придал католичеству ярко выраженную форму языко-христианства. Христианская стихия католичества не заключала в себе антропологического откровения, и только в языческой его стихии была антропология, но внехристианская, римская или варварская. Идея рыцарской чести заключала в себе великую антропологическую правду о личности, но правду, чуждую сознанию святоотеческому...
Нераскрытость антропологической истины в христианстве привела к возникновению антропологии гуманистической, созданной по произвольному почину самого человека и в формальной реакции против религиозного сознания средних веков. Антропологическое сознание гуманизма зарождается в эпоху Возрождения и развивается в новые времена до XX века, когда достигает своей вершины и выявляет свои пределы. Гуманизм поставил антропологическую проблему и дал ход человеку и его силам. Но в эпоху Возрождения микрокосмичность человека сознавали только мистики, подобные Пико делла Мирандоле, который говорил: "Человек есть соединительная связь всей природы и как бы эссенция, составленная из всех ее соков. Поэтому, кто познает себя, познает в себе все". Преобладающее и побеждающее гуманистическое сознание освобождало и утверждало природного человека, утерявшего свою микрокосмичность и свою царственность. Гуманизм утверждает антропоцентризм субъективно-психологический, а не объективно-космический. Человек остается сам с собой, со своими ограниченными человеческими силами, связанными лишь с природной необходимостью. Человек должен был пройти через богооставленность. Гуманизм — необходимый опыт человечества. Человек должен был быть отпущен на свободу в природный мир, и человеческая жизнь должна была быть секуляризована. Человек как необходимая часть природного мира захотел свободы и самостоятельности, субъективно и произвольно поставил себя целью в природе. Гуманизм и есть идеология природного, зависимого человека. В гуманизме чувствуется это восстание раба, плебейство духа. Гуманистическое сознание не хочет знать высокого происхождения человека и высокого его назначения... Гуманизм с роковой неизбежностью приводит в XIX веке к позитивизму, к принудительному водворению человека на ограниченную территорию данного природного мира. Гуманистический позитивизм хочет покончить с сознанием принадлежности человека к двум мирам. Нет другого мира, и человек целиком принадлежит к этому единому миру и в нем должен искать себе счастья. Но в этом мире человек — раб необходимости, бесконечно малая часть огромного механизма природы. Натурализм и позитивизм окончательно принижают человека, отрицают человека, ибо пучок восприятий, смена ощущений, дробная часть круговорота природы — не есть человек. В позитивизме исчезает та правда гуманизма эпохи Возрождения, которая связана была с возрождением античности как человеческой ценности. Гуманизм перерождается в антигуманизм, он отрицает человека...
В XIX веке гуманизм принял форму религии человечества. Антропологизм Л. Фейербаха и позитивизм О. Конта — философские вершины гуманистического сознания. Стиль гуманизма эпохи Возрождения очень мало походит на стиль гуманизма XIX века, но в первом было уже заложено семя второго. Гуманизм Возрождения еще двойствен, в нем жили две души. Гуманизм XIX века гораздо более монистический, в нем окончательно побеждает душа рациональная и позитивистическая. Пафос всякого гуманизма — утверждение человека как высшего и окончательного, как бога, отвержение сверхчеловеческого. Но лишь только отвергается Бог и обоготворяется человек, человек падает ниже человеческого, ибо человек стоит на высоте лишь как образ и подобие высшего божественного бытия, он подлинно человек, когда он сыновен Богу... Гуманизм отверг сыновность человека — отказался от его происхождения; отверг свободу человека и вину его — отказался от достоинства человека. Все трудное, проблематическое и трагическое в человеке захотел упразднить гуманизм, чтобы лучше устроить человека на земле, чтобы сделать его счастливым. Но благоустройство и благоденствие человека на Земле, отворачивающееся от неискоренимого трагизма человеческой жизни, есть отрицание человека как существа, принадлежащего к двум мирам, как сопричастника не только природного царства необходимости, но и сверхприродного царства свободы...
Кризис гуманистической антропологии завершился в Фр. Ницше — величайшем явлении новой истории. Ницше — искупительная жертва за грехи новых времен, жертва гуманистического сознания. После Ницше, после дела его и судьбы его гуманизм уже невозможен, навеки преодолен. "Заратустра" — величайшая человеческая книга без благодати. То, что выше "Заратустры", — то было по благодати свыше. "Заратустра" — творение покинутого, предоставленного себе человека. И никогда человек, предоставленный собственным силам, не подымался выше. Кризис гуманизма в последнем пределе своем должен был привести к идее сверхчеловека, к преодолению человека и человеческого. Для Ницше последняя ценность не человеческая, а сверхчеловеческая, т. е. гуманизм преодолен им. Человек для него — стыд и боль, человек должен быть преодолен, человек должен прийти к тому, что выше, чем человек, что уже сверхчеловек. В Ницше гуманизм побеждает не сверху, благодатно, а снизу, собственными силами человека — и в этом великий подвиг Ницше. Ницше — предтеча новой религиозной антропологии.
Через Ницше новое человечество переходит от безбожного гуманизма к гуманизму божественному, антропологии христианской. Ницше — инстинктивный, лишенный еще Логоса, пророк религиозного возрождения Запада. Ненависть Заратустры к последнему человеку, изобретшему счастье, есть священная ненависть к унизительной лжи гуманизма. Заратустра проповедует творчество, а не счастье, он зовет к подъему на горы, а не к блаженству на равнине. Гуманизм — равнина, гуманизм не выносит гор. Ницше почуял, как никто еще и никогда на протяжении всей истории, творческое призвание человека, которого не сознавала ни антропология святоотеческая, ни антропология гуманистическая. Он проклял добрых и справедливых за то, что они ненавидят творящих. Муку Ницше мы должны разделить, она насквозь религиозна. И ответственность за судьбу его должны принять на себя...
( Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 293 — 323.)
Риккерт (Rickert) Генрих (1863—1936)
- немецкий культурфилософ, один из основателей неокантианства. Он методологически разработал проблему различения наук о природе и наук о культуре (о духе), причем различение не по предмету, а по методу.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Каково определение культуры по Г. Риккерту?
- В чем он видит различение между науками о природе и науками о культуре?
- Что такое ценность? Почему ценности являются критериями наук о культуре?
- Где заложены ценности?
- Как классифицируются ценности?
Природа и культура
<...> Слова "природа" и "культура" далеко не однозначны, в особенности же понятие природы может быть точнее определено лишь через понятие, которому его в данном случае противополагают. Мы лучше всего избегнем кажущейся произвольности в употреблении слова "природа", если будем придерживаться сперва первоначального его значения. Продукты природы — то, что свободно произрастает из земли. Продукты же культуры производит поле, которое человек вспахал и засеял. Следовательно, природа есть совокупность всего того, что возникло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту. Противоположностью природе в этом смысле является культура, как то, что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности.
Как бы широко мы ни понимали эту противоположность, сущность ее всегда остается неизменной: во всех явлениях культуры мы всегда найдем воплощение какой-нибудь признанной человеком ценности, ради которой эти явления или созданы, или, если они уже существовали раньше, взлелеяны человеком; и наоборот, все, что возникло и выросло само по себе, может быть рассматриваемо вне всякого отношения к ценностям, а если оно и на самом деле есть не что иное, как природа, то и должно быть рассматриваемо таким образом. В объектах культуры, следовательно, заложены (haften) ценности. Мы назовем их благами (Guter), чтобы таким образом отличить их как ценные части действительности от самих ценностей как таковых, не представляющих собой действительности и от которых мы здесь можем отвлечься. Явления природы мыслятся не как блага, а вне связи с ценностями, и если от объекта культуры отнять всякую ценность, то он станет частью простой природы. Благодаря такому либо наличному, либо отсутствующему отнесению к ценностям мы можем с уверенностью различать два рода объектов, и мы уже потому имеем право делать это, что всякое явление культуры, если отвлечься от заложенной в нем ценности, необходимо может быть рассмотрено как стоящее также в связи с природой и, стало быть, как составляющая часть природы.
Что же касается рода ценности, превращающие части действительности в объекты культуры и выделяющей их этим самым из природы, то мы должны сказать следующее. О ценностях нельзя говорить, что они существуют или не существуют, но только, что они значат (gelten) или не имеют значимости. Культурная ценность или фактически признается общезначимой, или же ее значимость и тем самым более чем чисто индивидуальное значение объектов, с которыми она связана, постулируется, по крайней мере, хоть одним культурным человеком. При этом, если иметь в виду культуру в высшем смысле слова, то речь должна идти не об объектах простого желания (Begehren), но о благах, к оценке которых или к работе над которыми мы чувствуем себя более или менее нравственно обязанными в интересах того общественного целого, в котором мы живем, или по какому-либо другому основанию. Этим самым мы отделяем объекты культуры как от того, что оценивается и желается инстинктивно (triebartig), так и от того, что имеет ценность блага, если и не на основании одного только инстинкта, то благодаря прихотям настроения.
Легко показать, что эта противоположность природы и культуры... действительно лежит в основе деления наук. Религия, церковь, право, государство, нравственность, наука, язык, литература, искусство, хозяйство, а также необходимые для его функционирования технические средства являются, во всяком случае на определенной ступени своего развития, объектами культуры или культурными благами в том смысле, что связанная с ними ценность или признается значимой всеми членами общества, или ее признание предполагается; поэтому, расширив еще наше понятие культуры настолько, чтобы в него могли войти также и начальные ступени культуры и стадии ее упадка, а кроме того, и явления, благоприятствующие или препятствующие культуре, мы увидим, что оно охватывает собой все объекты науки о религии, юриспруденции, истории, филологии, политической экономии и т.д., т.е. всех "наук о духе", за исключением психологии.
То обстоятельство, что мы причисляем к культуре также орудия производства сельского хозяйства, а также химические вспомогательные средства, не может, конечно, служить аргументом против нашего понятия науки о культуре... но, наоборот, оно показывает, что это выражение гораздо лучше подходит к неестественнонаучным дисциплинам, чем термин "наука о духе". Хотя технические изобретения обыкновенно и совершаются при помощи естественных наук, но сами они не относятся к объектам естественнонаучного исследования; нельзя также поместить их в ряду наук о духе. Только в науке о культуре развитие их может найти свое место.
Можно, конечно, сомневаться, куда относятся такие дисциплины, как география и этнография, но разрешение этого вопроса зависит только от того, с какой точки зрения они рассматривают свои предметы, т. е. смотрят ли они на них как на чистую природу или ставят их в известное отношение к культурной жизни. Земная поверхность, сама по себе чистый продукт природы, приобретает как арена всякого культурного развития еще иной, помимо чисто естественнонаучного, интерес; и дикие народы могут, с одной стороны, рассматриваться как "естественные народы"; с другой же стороны, их можно изучать с точки зрения наличия "зачатков" культуры. Эта двойственность рассмотрения только подтверждает наш взгляд, что дело вовсе не в различии природы и духа, и мы имеем поэтому право безбоязненно называть частные неестественнонаучные дисциплины науками о культуре, в указанном выше значении данного слова...
В самом деле, явления культуры должны быть рассматриваемы не только по отношению к ценности, но также и по отношению к оценивающему их психическому существу, потому что ценности оцениваются только психическим существом, — обстоятельство, благодаря которому психическое вообще рассматривается как нечто более ценное по сравнению с телесным. Так что на самом деле существует связь между противоположением природы и культуры,
с одной стороны, и природы и духа — с другой, поскольку в явлениях культуры, представляющих собою блага, всегда должна участвовать оценка, а потому вместе с ней и духовная жизнь. Однако, как бы это ни было верно, отсюда все же еще не следует, что деление наук, основанное на противоположности природы и духа, правильно, так как простая наличность психического (ибо жизнь души как таковая может быть рассматриваема также как природа) еще не создает объекта культуры и потому не может быть употреблена для определения понятия культура...
Итак, будем придерживаться вполне совпадающего с общепринятым языком понятий культуры, т. е. будем понимать под культурой совокупность объектов, связанных с общезначимыми ценностями и лелеемых ради этих ценностей, не придавая ему никакого более точного материального определения...
Резюмирую еще раз сказанное. Мы можем абстрактно (begrifflich) различать два вида эмпирической научной деятельности. На одной стороне стоят науки о природе, или естествознание. Слово "природа" характеризует эти науки как со стороны их предмета, так и со стороны их метода. Они видят в своих объектах бытие и бывание, свободное от всякого отнесения к ценности, цель их — изучить абстрактные отношения, по возможности законы, значимость которых распространяется на это бытие и бывание. Особое для них только "экземпляр". Это одинаково касается как физики, так и психологии. Обе эти науки не проводят между разными телами и душами никаких различий с точки зрения ценностей и оценок, обе они отвлекаются от всего индивидуального, как несущественного, и обе они включают в свои понятия обыкновенно лишь то, что присуще известному множеству объектов. При этом нет объекта, который был бы принципиально изъят из-под власти естественнонаучного метода. Природа есть совокупность всей действительности, понятой генерализирующим образом и без всякого отношения к ценностям.
На другой стороне стоят исторические науки о культуре. У нас нет единого термина, аналогичного термину "природа", который мог бы охарактеризовать эти науки как со стороны их предмета, так и со стороны их метода. Мы должны поэтому остановиться на двух выражениях, соответствующих обоим значениям слова "природа". Как науки о культуре, названные науки изучают объекты, отнесенные ко всеобщим культурным ценностям; как исторические науки они изображают их единичное развитие в его особенности и индивидуальности; при этом то обстоятельство, что объекты их суть процессы культуры, дает их историческому методу в то же время и принцип образования понятий, ибо существенно для них только то, что в своей индивидуальной особенности имеет значение для доминирующей культурной ценности. Поэтому, индивидуализируя, они выбирают из действительности в качестве "культуры" нечто совсем другое, чем естественные науки, рассматривающие генерализирующим образом ту же действительность как "природу". Ибо значение культурных процессов покоится в большинстве случаев именно на их своеобразии и особенности, отличающей их от других процессов, тогда как, наоборот, то, что у них есть общего с другими процессами, т.е. то, что составляет их естественнонаучную сущность, несущественно для исторических наук о культуре.
(Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. // Культурология. XX век. Антология. М., 1995. С. 69 - 71, 73 - 74, 75, 82 - 83, 90-91.)
Фрагмент из работы Г.Риккерта "Науки о природе и науки о культуре" посвящен роли ценностей в жизни человека.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- В чем состоит сущность ценности?
- Как ценности связаны с действительностью?
- Как соотносятся понятия ценности и оценки?
Ценности не представляют собой действительности, ни физической, ни психической. Сущность их состоит в их значимости, а не в их фактичности. Но ценности связаны с действительностью, и связь эта... имеет два смысла. Ценность может, во-первых, таким образом присоединяться к объекту, что последний делается — тем самым — благом, и она может также быть связанной с актом субъекта таким образом, что акт этот становится тем самым оценкой. Блага же и оценки могут быть рассматриваемы с точки зрения значимости связанных с ними ценностей, т.е. когда стараются установить, заслуживает ли какое-нибудь благо действительно наименования блага и по праву ли совершается какая-нибудь оценка. Однако я упоминаю об этом только для того, чтобы сказать, что исторические науки о культуре при исследовании благ и людей — оценивающих субъектов — не могут дать на подобные вопросы никакого
ответа...
Следовательно, тот метод "отнесения к ценности", о котором мы говорим и который должен выражать собой сущность истории следует самым резким образом отделять от метода оценки, т.е. значимость ценности никогда не является проблемой истории, но ценности играют в ней роль лишь постольку, поскольку они фактически оцениваются субъектами и поскольку поэтому некоторые объекты рассматриваются фактически как блага. Если история, следовательно, и имеет дело с ценностями, то все же она не является оценивающей наукой. Наоборот, она устанавливает исключительно то, что есть...
При этом, само собой разумеется, исторически важным и значительным считается не только то, что способствует, но даже и то, что мешает реализации культурных благ. Только то, что индифферентно по отношению к ценности, исключается как несущественное, и уже этого достаточно, чтобы показать, что назвать какой-нибудь объект важным для ценностей и для актуализации культурных благ еще не значит оценить его, ибо оценка должна быть всегда или положительной, или отрицательной. Можно спорить по поводу положительной или отрицательной ценности какой-нибудь действительности, хотя значительность последней и стояла бы вне всякого сомнения. Так, например, историк как таковой не может решить, принесла ли Французская революция пользу Франции или Европе или повредила им. Но ни один историк не будет сомневаться в том, что собранные под этим термином события были значительны и важны для культурного развития Франции и Европы и что они поэтому как существенные должны быть упомянуты в европейской истории. Короче говоря, оценивать — значит высказывать похвалу или порицание. Относить к ценностям — ни то, ни другое...
( Культурология. XX век. Антология. М., 1995.)
Эдуард Барнетт Тайлор (Tylor) (1832—1917)
- английский этнограф, исследователь первобытной культуры, вместе со Спенсером явился основоположником эволюционистского направления в истории культуры и этнологии. Определение культуры Э. Тайлора считается классическим, и с него всегда начинается обзор современных научных представлений о культуре.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Что включается Э. Тайлором в понятие культуры?
- Чем отличается определение, данное Э. Тайлором, от предшествующих подходов к культуре?
- Выделите элементы эволюционистской концепции в данном определении.
Определение культуры.
Культура, или цивилизация, в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества. Явления культуры у различных человеческих обществ, поскольку могут быть исследованы лежащие в их основе общие начала, представляют предмет, удобный для изучения законов человеческой мысли и деятельности. С одной стороны, однообразие, так широко проявляющееся в цивилизации, в значительной мере может быть приписано однообразному действию однообразных причин. С другой стороны, различные ступени культуры могут считаться стадиями постепенного развития, из которых каждая является продуктом прошлого и в свою очередь играет известную роль в формировании будущего.
(Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М, 1989. С. 18.)
Эрн Владимир Францевич (1882—1917)
— религиозный мыслитель, историк философии. Занимаясь типологией мировых культур и цивилизаций, он опирался на метод сравнительного изучения культурной семантики
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- В чем суть полемики В. Эрна и С. Франка?
- Сравните точки зрения на культуру В. Эрна и Г. Риккерта.
- Каково, по Эрну, соотношение жизни и культуры?
Ответ С.Л. Франку
... Разница между мной и С.Франком не в том, что С.Франк сторонник культуры, а я представитель варварства, а в том, что мы разно понимаем
культуру: С. Франк в духе Риккерта, Виндельбанда и прочих "культурных" философов Запада утверждает культуру как отвлеченное начало.
Понимая ее статически,
он считает возможным проецировать культурные ценности в некую область, "идеже несть печали и воздыхания". В этой меонической среде выявляется определенная надвременная цена
каждой культурной ценности. Говоря грубо, Кант, попав в этот умопостигаемый музей
культурных ценностей, оценен С. Франком в определенную цифру: напр., в 2000. Если Эрн, забыв совсем о существовании культурного музея, подходя к Канту "как к живому
лицу, оценивает его философски ниже 2-х тысяч, С. Франк, один из хранителей музея, приходит в ужас и называет Эрна уже не философом, а ... националистом.
Эта гербаризация живых цветов культуры для меня абсолютно неприемлема, ибо в таком Музее носится трупный запах. Тут так безнадежно, что живому человеку дышать нечем. Я бы сказал: тут засушенный Аполлон и нет животворного Диониса. Не будучи в состоянии развить своих мыслей, я только укажу на Вяч. Иванова, ... который в наши дни развил динамическое
понимание культуры как явления, находящегося в синтетической зависимости от творческой стихии жизни, Вяч. Иванов дает четкую формулу: "всякая культура по отношению к стихии /жизни/
есть модус по отношению к субстанции"....
он тонко высмеивает тех, кто думает, "что культура — рассадник духовных овощей, уравненные грядки прозаических огородов, и все ручное и регулярное, и зарегистрированное, и целесообразное на своем отведенном, на огороженном месте, полный реестр так называемых объективных ценностей и столь же полный инвентарь их наличных объективаций; в общем скорее дрессура,
чем культура, — хотя уже и самое имя "культура" достаточно сухо и школьно и по-немецки практично и безвкусно, потому что отрицает все самопроизвольное и богоданное
и утверждает лишь саженое, посеянное, холеное, подстриженное, выращенное и привитое".
... Для того чтобы ценности культуры могли быть вечными,
необходимо, чтобы среда их выявления и воплощения была сверхэмпирична, т.е. вневременна. Я и задаю вопрос С.Франку: как он понимает эту среду, это метафизическое "где" и "в чем" культуры, — меонически или онтологически. ... Культура такое же "междупсихическое" явление, как и власть.... А между тем онтологический ответ на заданный мною вопрос может быть только один: метафизическое "где" и "в чем" культуры есть душа мира, т.е. явление культуры не бессубъективно. Все достижения культуры вечно живы в живом космическом лоне природы сотворенной творящей. Не признавая природы как Сущего, С. Франку остается на мой вопрос ответить меонически. Но меоническая точка зрения мыслима лишь как трансцендентальная, т.е. как кантовская и кантианская...
... Я не привык играть словами. Слово "вечный", т.е. абсолютный, я никогда не отнесу к ценностям культуры.
Вечна и абсолютна ценность не культуры, а жизни, творящей культуру. Культура ценна постольку, поскольку она созидается Жизнью, ищущей и становящейся. Культура — полный чудес сателлит жизни, подобный Луне, живущей лишь Солнцем. Для С. Франка культура — идол, для меня — икона, и я счел бы себя истинным культуропоклонником, если б не почитал того, что иконой культуры лишь знаменуется, что безмерно больше культуры,— без чего культура превращается в бездушный мертвящий фетиш.
И уж если говорить о дерзостном попирании, то я скажу, что музейное понимание культуры как отвлеченного начала, искусственно измышленное кантианством и поддерживаемое С. Франком, есть самое радикальное отрицание культуры, какое только возможно. Этот утонченный вандализм гораздо страшнее всех изуверств над культурой, пережитых миром в эпоху нашествия варваров.
Варвары с стихийной дикостью убивали тело культуры, но сами, зачав, породили из себя богатейшую и глубочайшую культуру средних веков.
Кантианство, с трансцендентальной готовностью строя музеи-гробницы для тела культуры и составляя каталоги ценностей, посягает на душу культуры, ибо принципиально, безжалостно рвет связи между культурой и творящими недрами космической жизни.
(Эрн В. Ф.
Борьба за Логос. Культурное непонимание // Сочинения. М., 1991. С.124—126)
Хейзинга (Huizinga) Йохан (1872—1945)
— нидерландский теоретик культуры. Игра, по его мнению, занимает особое место в процессах развития культуры.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Почему Й. Хейзинга считает, что человеческая культура не может существовать без определенного игрового содержания ?
- Что такое игра в его понимании ?
- Как аргументирует Хейзинга тезис, что игра старше культуры?
- Каковы функции игры?
- Как можно классифицировать игру?
Игра и культура.
Когда мы, люди, оказались не столь разумными, как наивно внушал нам светлый XVIII век в своем почитании Разума, для именования нашего вида рядом с Homo sapiens поставили еще Homo faber, человек-созидатель. Второй термин был менее удачен, нежели первый, ибо faberi, созидатели, суть и некоторые животные. Что справедливо для созидания, справедливо и для игры: многие животные любят играть. Все же мне представляется, что Homo ludens, человек играющий, выражает такую же существенную функцию, как человек созидающий, и должен занять свое место рядом с Homo faber.
Одна старая мысль гласит, что, если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она покажется не более чем игрой. ... С давних пор шел я все определеннее к убеждению, что человеческая культура возникает и развивается в игре, как игра...
Игра рассматривается здесь как явление культуры, не как — или не в первую очередь как — биологическая функция, и анализируется средствами культурологического мышления... Если бы я суммировал свои рассуждения в форме тезисов, то один из них гласил бы: "этнология и родственные ей науки отводят слишком мало места понятию игры". Во всяком случае, общеупотребительной терминологии, имеющей отношение к игре, мне было недостаточно. Я постоянно испытывал нужду в прилагательном от слова "игра", которое просто означало "то, что относится к игре или к процессу игры". Посему я позволю себе ввести слово "ludiek" ("игровой")...
Игра старше культуры, ибо понятие культуры, как бы несовершенно его ни определяли, в любом случае предполагает человеческое сообщество, а животные вовсе не ждали появления человека, чтобы он научил их играть. Да, можно с уверенностью заявить, что человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака общему понятию игры. Животные играют точно так же, как люди. Все основные черты игры уже присутствуют в игре животных. Достаточно понаблюдать хотя бы игру щенят, чтобы в их веселой возне без труда обнаружить все эти черты. Они приглашают друг друга поиграть неким подобием церемониальных поз и жестов. Они соблюдают правило, что нельзя, например, партнеру по игре прокусывать ухо. Они притворяются ужасно злыми. И что особенно важно, они совершенно очевидно испытывают при этом огромное удовольствие и радость. Подобная игра резвящихся кутят — лишь одна из самых простых форм игры животных. Существуют много более высокие, много более развитые формы: настоящие состязания и увлекательные представления для зрителей.
Здесь необходимо сразу же выделить один весьма важный пункт. Уже в своих простейших формах и уже в жизни животных игра представляет собой нечто большее, чем чисто физиологическое явление либо физиологически обусловленная физическая реакция. Игра как таковая перешагивает рамки чисто биологической или, во всяком случае, чисто физической деятельности. Игра — содержательная функция со многими гранями смысла. В игре "подыгрывает", участвует нечто такое, что превосходит непосредственное стремление к поддержанию жизни и вкладывает в данное действие определенный смысл. Всякая игра что-то значит. Если этот активный принцип, сообщающий игре свою сущность, назвать духом, это будет преувеличением; назвать же его инстинктом — значит ничего не сказать. Как бы к нему ни относиться, во всяком случае этим "смыслом" игры ясно обнаруживает себя некий имматериальный элемент в самой сущности игры...
Но хочется того или нет, признавая игру, признают и дух. Ибо игра, какова бы ни была ее сущность, не есть нечто материальное. Уже в мире животных ломает она границы физического существования. С точки зрения детерминированно мыслимого мира, мира сплошного взаимодействия сил, игра есть в самом полном смысле слова "superabundans" ("излишество, избыток"). Только с вмешательством духа, снимающего эту всеобщую детерминированность, наличие игры делается возможным, мыслимым, постижимым. Бытие игры всякий час подтверждает, причем в самом высшем смысле, супралогический характер нашего положения во Вселенной. Животные могут играть, значит, они уже нечто большее, чем просто механизмы. Мы играем, и мы знаем, что мы играем, значит, мы более чем просто разумные существа, ибо игра есть занятие внеразумное.
Кто обратит свой взгляд на функцию игры не в жизни животных и не в жизни детей, а в культуре, тот вправе рассматривать понятие игры в той его части, где от него отступаются биология и психология. Он находит игру в культуре как заданную величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и пронизывающую ее с самого начала вплоть до той фазы культуры, в которой живет сам. Он всюду замечает присутствие игры как определенного качества деятельности, отличного от "обыденной" жизни... Игра как форма деятельности, как содержательная форма, несущая смысл, и как социальная функция — вот объект его интереса. Он уже не ищет естественных стимулов, влияющих на игру вообще, но рассматривает игру непосредственно как социальную структуру в ее многообразных конкретных формах. Он старается понять игру такой, какой видит ее сам играющий, то есть в ее первоначальном значении. Если он придет к выводу, что игра опирается на действия с определенными образами, на известное "преображение" действительности, тогда он постарается в первую очередь понять ценность и значение этих образов и самого претворения в образы. Он хочет наблюдать их проявление в самой игре и таким образом попытаться понять игру как фактор культурной жизни.
Важнейшие виды первоначальной деятельности человеческого общества все уже переплетаются с игрой. Возьмем язык, самый первый и самый высший инструмент, созданный человеком для того, чтобы сообщать, учить, повелевать. Язык, с помощью которого он различает, определяет, констатирует, короче говоря, называет, то есть возвышает вещи до сферы духа. Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивает играючи с уровня материального на уровень мысли. За каждым выражением абстрактного понятия прячется образ, метафора, а в каждой метафоре скрыта игра слов. Так человечество все снова и снова творит свое выражение бытия, рядом с миром природы — свой второй, измышленный мир. Или возьмем миф, что также является претворением бытия, но только более разработанным, чем отдельное слово. С помощью мифа на ранней стадии пытаются объяснить все земное, найти первопричины человеческих деяний в божественном. В каждой из этих причудливых оболочек, в которые миф облекал все сущее, изобретательный дух играет на рубеже шутки и серьезности. Наконец, возьмем культ. Раннее общество отправляет свои священнодействия, которые служат ручательством благоденствия мира, освящения, жертвоприношения, мистерии, в игре, понимаемой в самом истинном смысле этого слова.
В мифе и в культе, однако, рождаются великие движущие силы культурной жизни: право и порядок, общение, предпринимательство, ремесло и искусство, поэзия, ученость и наука. Поэтому и они уходят корнями в ту же почву игрового действия...
Игра в нашем сознании противостоит серьезному. Истоки этого противопоставления пока что выявить так же трудно, как и происхождение самого понятия игры. Если присмотреться внимательнее, противопоставление игры и серьезного перестанет нам казаться законченным и устойчивым. Мы можем сказать: игра есть несерьезное. Но помимо того, что эта формула нечего не говорит о положительных качествах игры, ее чрезвычайно легко опровергнуть. Стоит нам вместо "игра есть несерьезное" произнести "игра несерьезна", как данное противопоставление теряет силу, ибо игра может быть по-настоящему серьезной. Более того, мы тотчас же наталкиваемся на различные фундаментальные категории жизни, равным образом подпадающие под рубрику несерьезного, однако никак не соотносимые с игрой. Смех тоже в известном смысле противостоит серьезному, однако между ним и игрой никоим образом нет необходимой связи. Дети, футболисты, шахматисты играют со всей серьезностью, без малейшей склонности смеяться. Примечательное обстоятельство: как раз чисто физиологическое отправление смеха присуще исключительно человеку, в то время как содержательная функция игры является у него с животными общей...
Под игровым элементом культуры здесь не подразумевается, что игры занимают важное место среди различных форм жизнедеятельности культуры. Не имеем мы в виду и того, что культура происходит из игры в результате процесса эволюции — в том смысле, что то, что первоначально было игрой, впоследствии переходит в нечто, игрой уже не являющееся, и что теперь может быть названо культурой. Ниже будет развернуто следующее положение: культура возникает в форме игры, культура первоначально разыгрывается. И те виды деятельности, что прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей, как, например, охота в архаическом обществе предпочитает находить себе игровую форму. Человеческое общежитие поднимается до супрабиологических форм, придающих ему высшую ценность, посредством игр. В этих играх общество выражает свое понимание жизни и мира. Стало быть, не следует понимать дело таким образом, что игра мало-помалу перерастает или вдруг преобразуется в культуру, но скорее так, что культуре в ее начальных фазах свойственно нечто игровое, что представляется в формах и атмосфере игры. В этом двуединстве культуры и игры игра является первичным, объективно воспринимаемым, конкретно определенным фактом, в то время как культура есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю...
В поступательном движении культуры гипотетическое исходное соотношение игры и не-игры не остается неизменным. Игровой элемент в целом отступает по мере развития культуры на задний план. По большей части и в значительной мере он растворился, ассимилировался в сакральной сфере, кристаллизовался в учености и в поэзии, в правосознании, в формах политической жизни. При этом игровое качество в явлениях культуры уходило обычно из виду. Однако во все времена и всюду, в том числе и в формах высокоразвитой культуры, игровой инстинкт может вновь проявиться в полную силу, вовлекая как отдельную личность, так и массы в опьяняющий вихрь исполинской игры...
Игра-состязание как импульс, более старый, чем сама культура, издревле заполняла жизнь и, подобно дрожжам, побуждала расти формы архаической культуры. Культ разворачивался в священной игре. Поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам. Музыка и танец были сплошь игрой. Мудрость и знание находили свое выражение в освященных состязаниях. Право выделилось из обычаев социальной игры. На игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни. Вывод должен был следовать один: культура в ее древнейших фазах "играется". Она не происходит из
игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела; она развивается в
игре и как
игра...
Шаг за шагом мы уже подошли к заключению: подлинная культура не может существовать без определенного игрового содержания, ибо культура предполагает известное самоограничение и самообладание, известную способность не видеть в своих собственных устремлениях нечто предельное и высшее, но рассматривать себя внутри определенных, добровольно принятых границ. Культура все еще хочет в известном смысле играться —
по обоюдному соглашению относительно определенных правил. Подлинная культура требует всегда и в любом аспекте a fair play (честной игры); а fair play есть не что иное, как выраженный в терминах игры эквивалент порядочности. Нарушитель правил игры разрушает самое культуру. Для того, чтобы игровое содержание культуры могло быть созидающим или подвигающим культуру, оно должно быть чистым. Оно не должно состоять в ослеплении или отступничестве от норм, предписанных разумом, человечностью или верой. Оно не должно быть ложным сиянием, которым маскируется намерение осуществить определенные цели с помощью специально взращенных игровых форм. Подлинная игра исключает всякую пропаганду. Она содержит свою цель в самой себе. Ее дух и ее атмосфера — радостное воодушевление, а не истерическая взвинченность. Сегодня пропаганда, которая хочет завладеть каждым участком жизни, действует средствами, ведущими к истеричным реакциям масс, и поэтому, даже когда она принимает игровые формы, не может рассматриваться как современное выражение духа игры, но только как его фальсификация...
(Хейзинга Й. Homo Ludens. Опыт определения игрового элемента культуры. М., 1992 С. 7 - 9, 13 - 14, 61 - 62, 196 - 197, 238).
Семен Людвигович Франк (1877—1950) -
русский религиозный философ и психолог. Как высшую ценность утверждал "всеобъемлющую любовь ", видел возможности выхода России из перманентного кризиса в осуществлении "идеала духовного единства и органического духовного творчества народа, идеала религиозной осмысленности и национально-исторической обоснованности общественной и политической культуры".
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Что включает С, Франк в содержание понятия "прогресс "?
- Почему С. Франк берет в кавычки слово "культура "? Что он имеет в виду, говоря о ценностях, которые подлежат пересмотру и проверке
Крушение кумиров.
Кумир культуры.
Кумир "революции" и кумир "политики вообще" рухнули в нашей душе преимущественно под впечатлением опыта русской революции. Но есть еще другой кумир, в каком-то смысле родственней им и с ними связанный, который тоже потерпел крушение или по крайней мере пошатнулся под влиянием, главным образом, иного опыта — опыта, так сказать, всеевропейского — под впечатлением мировой войны и послевоенного духовно-общественного состояния мира. Этот кумир мы назовем несколько неопределенным именем "кумира культуры". Прежде чем систематически анализировать, в чем он заключался, и обосновывать характер его крушения, постараемся и здесь непритязательно и правдиво воспроизвести наш непосредственный духовный опыт.
В довоенное время... все мы верили в "культуру" и в культурное развитие человечества. <...> Нам казалось, что в мире царит "прогресс", постепенное и непрерывное нравственное и умственное совершенствование человечества, неразрывно связанное с таким же совершенствованием его материальной и правовой жизни. Мы восхищались культурой Европы и скорбели о культурной отсталости России. В Европе мы во всем усматривали признаки "культуры": в обилии школ, во всеобщей грамотности, в том, что каждый рабочий и крестьянин читает газеты и интересуется политикой, в твердости конституционно-правового порядка, в уважении власти к правам граждан, в жизненном комфорте, в удобстве путей сообщения, в высоком уровне научных знаний, в широкой гласности и чувстве собственного достоинства, в трудолюбии и промышленном богатстве, в общей налаженности и упорядоченности жизни... Конечно, мы не закрывали глаза и на темные стороны европейской жизни. <...> Но в большинстве случаев нам казалось, что эти темные стороны суть еще непреодоленные остатки прошлого, которые сами собой постепенно будут устранены дальнейшим развитием культуры...
Во всяком случае, основной фундамент культуры и мирной гражданственности казался незыблемо заложенным в Европе и мы мечтали, что Россия скоро войдет, как равноправный член, в мирную, духовно и материально благоустроенную семью культурных народов Европы...
Поэтому, когда разразилась великая европейская война, она оказалась для большинства русских образованных людей совершенной неожиданностью... Когда она стала уже совершившимся фактом, она еще продолжала казаться каким-то великим недоразумением, какой-то несчастной случайностью... Никто еще не мог поверить в длительность, жестокость и разрушительный характер этой войны; она казалась не естественным результатом и выражением духовно-общественного состояния Европы и не великим историческим событием, знаменующим новую эпоху, а случайным эпизодом, болезненным, но кратким перерывом нормального культурного развития. Когда война затянулась на годы... тогда каждой из воюющих сторон... стало казаться, что вернуться к нормальной культурной жизни можно только уничтожив врага, окончательно устранив самый источник войны... Когда разразилась русская революция... большинство русских снова с патриотической горечью ощутило, что Россия еще не доросла до гражданской зрелости Европы, что она сама себя вычеркнула из состава европейских государств, борющихся за свое существование и свою культуру...
И тут неожиданно грянула германская революция... Потом последовал Версальский мир... А затем стало очевидным, что в этой войне вообще нет победителей...
Мы изобразили резкими, схематическими штрихами процесс падения веры в европейскую культуру, подчеркнув отдельные сильные толчки, исходившие от крупных внешних событий и один за другим расшатывавшие эту веру. В действительности, конечно, процесс этот гораздо сложнее; он совершался более постепенно и неприметно, будучи результатом накопления множества разнородных, и сильных, и бесконечно малых впечатлений. И эти впечатления были только поводами для него; как все глубокие духовные и жизненные перемены, он осуществлялся спонтанно, шел из каких-то невидимых глубин души и в точности психологически необъяснимым. Что-то умерло в нашей душе; былой жар, былые восторги испарились, и мы с трудом вспоминаем о них; мы состарились и духовно охладели и сами не знаем, как это случилось....
Не радует нас больше и прогресс науки и связанное с ним развитие техники...
Наука перестала для нас быть кумиром. Толстые ученые книги, плоды изумительного прилежания и безграничной осведомленности, всякие научные школы и методы не внушают нам прежнего почтения и как-то не нужны нам теперь. <...> И иногда кажется, что вся так называемая "наука", к которой мы также раньше относились с благоговением неофитов и ученическим рвением, есть только искусственный способ дрессировки бездарностей, что настоящие умные и живые мыслители всегда выходят за пределы "научности", дают нам духовную пищу именно потому, что ничего не изучают и никак не рассуждают, а видят что-то новое и важное, и что этому не может научить никакая наука, — или же, что в этом и состоит единственная подлинная наука, которой еще так мало в том, что слывет под именем науки...
Те, кто накопившееся в душе раздражение против всего зла современной европейской жизни или презрение к ее убожеству и смутности, а также естественно нарастающее в душе изгнанников мучительно-острое чувство любви к несчастной родине и веру в ее будущее превращают в стройную и систематическую теорию гибели европейской культуры и нарождения новой, русской, "евразийской" культуры, — не могут рассчитывать на общее признание, на исцеление нас новой, вдохновляющей и убедительной верой. Мы склонны видеть в этой теории не объективного судью нашего безвременья, а скорее его болезненный результат; душа наша не может жить той узостью, тем обилием ненависти и презрения, тем горделивым осуждением чужого и превознесением себя самих, которыми веет от этой теории и в которых она видит исход из кризиса...
Если мы попытаемся теперь систематизировать эти впечатления и оценки и хоть до некоторой степени подвести им объективный, обоснованный итог, то мы можем выразить его... в двух основных положениях. Во-первых,
мы потеряли веру в "прогресс" и считаем прогресс понятием ложным, туманным и произвольным. Человечество вообще и европейское человечество в частности — вовсе не беспрерывно совершенствуется, не идет неуклонно по какому-то ровному и прямому пути к осуществлению добра и правды. Напротив, оно блуждает без предуказанного пути, подымаясь на высоты и снова падая с них в бездны, и каждая эпоха живет какой-то верой, ложность или односторонность которой потом изобличается. И, в частности, тот переход от "средневековья" к нашему времени, то "новое" время, которое тянется уже несколько веков и которое раньше представлялось в особой мере бесспорным совершенствованием человечества, освобождением его от интеллектуальной, моральной и общедуховной тьмы и узости прошлого, расширением внешнего и внутреннего кругозора его жизни, увеличением его могущества, освобождением личности, накоплением не только материальных, но и духовных богатств и ценностей, повышением нравственного уровня его жизни, — это "новое время" изобличено теперь в нашем сознании как эпоха, которая через ряд внешних блестящих успехов завела человечество в какой-то тупик и совершила в его душе какое-то непоправимое опустошение и ожесточение. И в результате этого яркого и импонирующего развития культуры, просвещения, свободы к права человечество пришло на наших глазах к состоянию нового варварства.
"Прогресса" не существует. Нет такого заранее предуказанного пути, по которому бы шло человечество и который достаточно было бы объективно констатировать, научно познать, чтобы тем уже найти цель и смысл своей общественной жизни...
Это — первое, и с этим тесно связан и второй
объективный итог нашего духовного развития, который есть лишь другая сторона первого. Старое, логически смутное, но психологически целостное и единое понятие "культуры" как общего комплекса достижений человечества, то как будто стройное, согласованное и неразрывное целое, в состав которого входили и наука, и искусство, и нравственная жизнь, умственное образование и жизненное воспитание, творчество гениев и средней духовный уровень народных масс, правовые отношения и государственный порядок, хозяйство и техника, — это мнимое целое разложилось на наших глазах, и нам уяснились его сложность, противоречивость и несогласованность. Мы поняли, что нельзя говорить о какой-то единой культуре и преклоняться перед нею, разумея под ней одинаково и творчество Данте и Шекспира... Мысли, когда-то намеченные нашими славянофилами и ныне повторенные Шпенглером, о различии между "культурой" и "цивилизацией", между духовным творчеством и накоплением внешнего могущества и мертвых орудий и средств внешнего устроения жизни, отвечают какой-то основной правде, ныне нами усмотренной, как бы сложно и спорно ни было теоретическое выражение этих мыслей. Так же ясно усмотрели мы различие и даже противоположность между глубиной и интенсивностью самой духовной жизни, с одной стороны, и экстенсивной распространенностью ее внешних результатов и плодов — с другой, между истинной просвещенностью и блеском внешней образованности... между культурой духа и культурой тела. Мы замечаем часто ослабление духовной активности при господстве лихорадочно-интенсивной хозяйственной, технической, политической деятельности, внутреннюю пустоту и нищету среди царства материального богатства и обилия внешних интересов, отсутствие подлинной осмысленности жизни при строгой рациональности ее внешнего устроения и высоком уровне умственного развития.
От туманного, расползающегося на части, противоречивого и призрачного понятия культура мы возвращаемся к более коренному, простому понятию жизни и ее вечных духовных нужд и потребностей. "Культура" есть производное отложение, осадок духовной жизни человечества; и смотря по тому, чего мы ищем и что мы ценим в этой жизни, те или иные плоды или достижения жизни мы будем называть культурными ценностями. Но здесь, следовательно, у нас нет более осязаемого, внешне данного и бросающегося в глаза, общеобязательного критерия уровня жизни, жизнь есть противоборство разнородных начал, и мы должны знать, что в ней хорошо и что — дурно, что — ценно и что — ничтожно. Если мы найдем истинное добро, истинную задачу и смысл жизни и научимся их осуществлять, мы тем самым будем соучаствовать в творчестве истинной культуры. Но никоим образом мы не можем нормировать наш идеал, нашу веру, озираясь на то, что уже признано в качестве культуры и приспособляясь к нему.
В этом смысле и вера в "культуру" умерла в нашей душе, все старые, прежде бесспорные ценности, причислявшиеся к ее составу, подлежат еще по меньшей мере пересмотру и проверке. Обаяние кумира культуры померкло в нашей душе так же, как обаяние кумира революции и кумира политики...
(Франк С. Л. Крушение кумиров // Сочинения. М, 1990. С. 132-144)
Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944)
— русский религиозный философ. Окончил юридический факультет Московского университета. Проблема "культурного ренессанса " занимает особое место в творчестве мыслителя.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Какова роль творчества?
- Что в себя включает творчество по мнению С. Н. Булгакова?
- Почему С. Н. Булгаков считает, что творчество имеет религиозную ценность?
- Какие аргументы использует мыслитель, противопоставляя путь цивилизации и путь творчества (культуры)?
Догматическое обоснование культуры.
Есть разные определения человека, которые давались ему в разные времена:
1) человек есть существо общественное;
2) человек есть существо мыслящее;
3) человек есть существо "пиитическое" в греческом смысле слова, т.е., творчески действующее в мире.
Это третье определение наиболее полно выражает сущность человека, ибо, как говорит русский мыслитель Федоров, "мир дан человеку не для поглядения, а для действия". Бог сотворил человека, как вершину мира, как существо космическое, а мир как бытие человеческое, т. е. человек космичен, а мир человечен.
Человеку дано осуществлять свою человечность — быть существом пиитическим, творчески действующим в мире — не пассивно, а активно, и от этого долга человек не может уклониться.
<...> Человек призван быть со-творцом мира. Конечно, не в том смысле, что он может сотворить что-то, Богом не созданное, но человек продолжает раскрытие Божественного замысла о мире...
Можно сказать, что в шестодневе Бог сотворил мир "добро зело" и человеку поручил дело до-творения мира. Например, рай был создан в одной части земли, а человек должен распространить его во всей Вселенной. Если мир дан человеку не для поглядения, не объективно, то он дан проективно. Итак, творчество в человеке есть черта образа Божия. Но человек создан не как обособленное существо, а как родовое, как живое и живущее многоединство. Поэтому творчество отдельного человека всегда входит в творческое дело человечества как целого, в общее дело...
... В результате грехопадения творчество человека приобретает трагическую раздвоенность, происходит борение духа и плоти — аскетическое противоборство двух возможностей для творческого человека: с одной стороны, человек подчиняющийся стихиям мира, живущий жизнью этих стихий, с другой — человек, борющийся со стихиями и осуществляющий образ Божий в себе. Таким образом, открываются два пути для осуществления творческих способностей человека: путь цивилизации
и путь творчества (культуры).
Цивилизация есть приспособление к условиям природной жизни. Культура — творческое отношение человека к миру и к самому себе, когда человек на свой труд в мире налагает печать своего духа. Впрочем, нет абсолютной культуры и абсолютной цивилизации, потому что человек не может быть ни до конца рабом, ни до конца творцом...
... Но если человек не творит, не делает, если он безответствен перед своим делом, если он не влагает в дело силы своей мысли, силы любви, то он осуществляет не аскетизм, а нигилизм. И если это называть аскетизмом, то такой аскетизм есть плен миру, это признание мира даже в большей степени, чем признает его секуляризованная цивилизация. Нигилистическое понимание аскетизма выражается в освобождении себя от ответственности за мир. Подлинный же аскетизм является величайшей культурой и творческой силой в мире...
Все, что человек делает, должно быть оплачено творческим усилием, трудом...
Бог почтил человека тем, что дал ему часть в собственном творческом деле. И поэтому творчество имеет религиозную ценность, возможно лишь при прохождении аскетического пути, потому что аскетический путь имманентен творческому акту. Тут аскетизм и нигилизм выявляют свою противоположность. Аскетизм является неотъемлемой частью творческого пути, а нигилизм — предельным отрицанием творчества. Человеческое творчество есть не только внутреннее состояние, но и внешнее делание, меняющее облик мира.
Творчество включает художество, всякое искусство, всякое человеческое делание, которое проектируется как ars. Творчество должно быть связано с религиозной ценностью человека (аскетический момент должен быть имманентно заложен в творческом акте). Спаянность внешнего делания и религиозного — есть вдохновение (духовный артистизм). Культ есть духовное средоточие культуры.
(Булгаков С. Н. Избранные статьи. В 2 т. М., 1993. Т.2. С. 637-643)
В работе «Догматическое обоснование культуры» С.Н.Булгаков показывает, как рассматривается соотношение цивилизации и культуры в различных религиозных направлениях христианства.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Дайте, вслед за С. Н. Булгаковым, сравнительный анализ подходов к проблеме цивилизации и культуры католичества, протестантизма и православия.
Догматическое обоснование культуры
В христианстве противопоставление культуры и цивилизации принимает особенно отчетливые формы...
Отношение культуры и цивилизации различно понимается в протестантизме, католичестве и православии. Протестантизм резко разделяет две области жизни христианина: область личной духовной жизни и область мирского делания, мирских дел, труда. Такое разделение для протестанта честно и религиозно обосновано. Вторая область служения миру регулируется морально и постольку тоже имеет значение для религиозной жизни человека. Морально протестант делает все возможное, чтобы спасать культуру от цивилизации, но это ему не удается, и он остается во власти секуляризации.
Католичество все вопросы жизни разрешает на основе иерархического подчинения клерикальной организации жизни. Культура и цивилизация находятся в отношении соподчинения. В католичестве церковная жизнь вдохновляет мирское творчество, и в этом его заслуга. Но для нас путь творческой борьбы за культуру невозможен, если признавать иерархическое подчинение культуры.
Православный путь — путь свободы в смысле отсутствия подчинения церковного творчества определенным клерикально-иерархическим заданиям. Иногда это понимание упрощается и сужается, иногда расширяется. Но даже бытовое благочестие русского народа, выросшее веками, есть яркий образ победы культуры над цивилизацией. В быте русского народа пронизанность религиозным вдохновением имеет место не только в храмовой жизни, но и во всей жизни, вне храма, в быту. В этом смысле может быть правильна данная некогда характеристика русских крестьян: "Если бы мы не ругались и не пили, то были бы святыми". Проникновение в быт и освящение быта вообще свойственно православию.
(Булгаков С. Н.
Избранные статьи. В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 641-643)
Г. Г. Шпет
Отрывок из уже работы Г. Г. Шпета "Эстетические фрагменты" посвящен проблеме соотношения искусства и жизни.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- В чем смысл фразы Шпета: «Если жизнь есть искусство, то искусства нет»
- Согласны ли вы с мыслью Шпета, что художник не творит действительности, а только воспроизводит ее?
Искусство и жизнь
Что искусство возникает из украшения, это — не только генетический факт, это также существенная функция искусства, раз искусство, так или иначе, целиком или частично, между прочим или всецело, представляет красоту. Поэтому-то и бессмысленно, неодушевленно, бессубстанционально искусство "вообще себе". Но нельзя обращать формулу, ибо это обращение есть извращение — нельзя сказать: всякое украшение есть искусство.
Украшение — только экспрессивность красоты, т. е. жест, мимика, слезы и улыбка, но еще не мысль, не идея. Экспрессивность — вообще от избытка. Смысл, идея должны жить, т.е., во-первых, испытывать недостаток и потому, во-вторых, воплощаться, выражаться. Красота — от потребности выразить смысл... Потребность — пока она не успокоена — беспокойство, неутомленность. Творчество — беспокойная мука, пока не найдено выражение. Муки ученика — страшнее мук мастера: пока-то выражение не "удовлетворит", пока-то не выразишь волнующего. Поистине, пока оно не выражено, оно уничижает сознание, издевается над разумом. Волнует простор неба, грудь женщины, величие духа — художник пишет, рисует, высекает, пока не "снял" выражением беспокойной страсти. "Мастер" не так мучается, как "ученик", — оттого есть мастера маститые, "академики". Есть, впрочем, мастера — ученики. Но, конечно, не в том дело, что "притупляется" страсть и волнение, — разве маститый меньше чувствует потребность жизни, чем мальчик, — а в том, что маститый не хватается за выражение "не по силам". Инстинкт почестей — против инстинкта жизни!
Так и формула: искусство есть жизнь — для немногих все-таки верна. Извращенный крик: жизнь — искусство! Такие извращения-обращения повторяются: жизнь есть философия, жизнь есть поэзия. Это — социально-психологический симптом. Это — признак эпохи, когда ложь дешева. Это — вопль вырождающихся. Жалкую увядающую жизнь хотят косметицировать философией, искусством, поэзией. Это называется "вносить" философию, искусство, поэзию в жизнь... Или, наглее, не отрывать их от жизни. Но молодость об этом не кричит, — а сама собою украшена и никаких потерь и разрывов не страшится.
Жизнь — искусство, "создание" из жизни искусства, жизнь даже величайшее из искусств — все это типическое декадентство. Это знал падавший древний мир, знал романтизм — падавшее христианство, — это слыхали недавно и мы от падавшего демократизма и натурализма—у каждого в собственном архиве найдутся напоминания...
Если жизнь есть искусство, то искусства нет. Ибо украшение должно быть украшением чего-нибудь, а если оно не украшает жизни, то и оно не существует, и жизнь — истязание. А украшать украшение — своего рода aesthetical insanity.
Художественное создание ... входит в жизнь как факт. С этим ничего даже и поделать нельзя. Художественное произведение, вошедши как факт в жизнь, уже и не может не быть жизнью. Хотят же другого. Хотят, чтобы то, что не может быть, перешло в то, что есть, что не может быть. Но это и есть возвращение к неукрашенной жизни, природной, животной, — прекрасной только в некоторых редких случаях игры и безобразия природы. Тут почти всегда вместо золота — горсть глиняных черепков.
Только искусство подальше от жизни, далекое, далекое ей, может быть ей, безобразной, украшением. А искусство в жизни, близкое ей, — новое в ней безобразие. Не довольно ли того, что есть? Искусство должно быть не в жизни, а к жизни, при ней, легко отстегиваемое, — отстегнул и пошел дальше — пристегнуть к другому краю... Красота — праздник, а не середа...
Художник не творит действительности, не производит — то, что он производит, есть искусство, а не действительность, — он подражает и воспроизводит... он раньше ...
утверждает действительность, потому что впереди всякого познания идет созерцание. По этому поводу говорят об особой наблюдательности
художника. Что под этим разуметь? Художник видит "больше"? — Но нет, он видит меньше,
потому что он видит избирательно: не все, что видишь, художественно. Он видит острее? Это и значит меньше: чем острее одно, тем тупее другое. Разница зрения художника от обыкновенного зрения — не количественная, а качественная. Это — лучший сорт зрения. Для него явственна красота действительности. И это — все? Ни в коем случае! Явственная для него
красота может остаться его тайною.
Какое нам дело до чужих тайн? Художник не просто для себя
созерцает, а разоблачает тайны. Запечатлеть — здесь только начинается художественно-совершенное зрение художника — явленность вовне... Но, прежде чем передать действительность..., художник должен утвердить ее права на бытие в созерцании: еще не реального и уже не идеального только... Художник не творит действительности, а только воспроизводит. В этом гарантия утверждаемой им действительности и действительности утверждаемого им. Творец может ошибиться и создать одну действительность вместо другой — по заблуждению, по нерасчетливости, по лукавству, по неискусности или по другой причине. Художник воспроизводит действительность уже созданную. Его утверждение относится к сущему. Как бы ни была действительность задумана и создана, созданная и существующая, она — такая, а не иная, и другой — нет. Может быть, ложная в замысле и в осуществлении, она истинна в бытии. Ее истинность — ее внешность...
Назначение художника: увидеть...
(Шпет Г. Г. Сочинения. М., 1989. С. 351-353, 365-367)
Жак Маритен (1882 — 1973) —
французский религиозный философ. В приведенном отрывке из работы «Ответственность художника» рассматривается взаимодействие двух феноменов культуры: искусства и морали.
Искусство и мораль
Отвечает ли человек за то, что он пишет? То, что пишешь, не имеет последствий —
такова была максима тех, кто три или четыре десятилетия назад возвещал так называемую "бесполезность искусства"...
Так проблема искусства и морали оказалась поставленной без обиняков. Бесполезно пытаться миновать ее крайнюю сложность. Это факт, что по природе своей Искусство и Мораль образуют два автономных мира, не имеющих по отношению друг к другу непосредственной и внутренней субординации. Может быть, субординация и существует, но внешняя и косвенная. Эта внешняя и косвенная субординация игнорируется в анархическом требовании тотальной безответственности художника: то, что пишешь, не имеет последствий;
причем всякая субординация искусства и морали. какой бы она ни была, попросту подвергнута отрицанию и на противоположном полюсе, в тоталитарном требовании, полностью отдающем художника на служение людям, все, что написано, должно поступать под контроль Государства, а тот факт, что субординация не имеет непосредственного и внутреннего характера, попросту отрицается. В обоих случаях одна и та же истина: что домен Искусства и домен Морали образуют два автономных мира, но внутри того же человеческого субстрата.
Прежде чем входить в обсуждение домена Искусства, я хотел бы заметить, что, говоря об искусстве, мы имеем в виду Искусство внутри художника, внутри души и творческого динамизма художника, т. е. некую частную энергию, витальную способность, которую мы, без сомнения, обязаны рассмотреть в ней самой, обособив ее природу от всего постороннего, но которая существует внутри человека и которой человек пользуется, чтобы сделать хорошее произведение...
Но в отличие от Благоразумия, которое равным образом есть некое совершенство Практического Интеллекта, Искусство имеет в виду благо произведения — не благо человека. На этом различии любили настаивать Древние в своих углубленных сопоставлениях Искусства и моральных способностей. Перед лицом того обстоятельства, что краснодеревщик или ювелир создает отличные вещи, несущественно, что он сварлив или замечен в дурном поведении; как перед лицом того обстоятельства, что доказательства геометра вводят в нас обладание геометрической истиной, несущественно, что он ревнив или раздражителен... Что заявляет по этому вопросу Фома Аквинский? "Благо, отыскиваемое искусством, не есть благо человеческой воли или пожелательной способности (собственно благо человека), но благо самих вещей, сделанных или продуцированных искусством. По этой причине искусство не предполагает правильности пожелания" (Сумма теологии, 1-я ч. 2-й ч., вопр. 57, 4). Здесь сформулирован один из фундаментальных принципов, управляющих проблематикой, в рассмотрение которой мы входим. Этот принцип требует правильного понимания и правильного применения. Он не один в игре, ибо другие фундаментальные принципы, которые относятся к домену Морали, должны его уравновесить; наконец, что важнее всего, он должен быть дополнен констатацией того обстоятельства, что художник не есть само Искусство, не есть персонификация Искусства, сошедшая с одного из отрешенных Платоновских небес, но — человек.
При всем том обсуждаемый принцип остается истинным и не должен забываться. Искусство держится блага произведения — не блага человека. Первая ответственность художника есть ответственность перед своим произведением.
Заметим, что, пребывая на службе у красоты и поэзии, артист служит абсолюту, он любит абсолют, он порабощен абсолюту такой любовью, которая требует себе все его бытие, плоть и дух. Он не может согласиться ни на какое разделение. Клочок неба, укрытый в темном убежище его духа, — я имею в виду творческую или поэтическую интуицию — есть первейшая заповедь, которой должны подчиняться его верность, послушание и внимание.
В скобках добавим, что творческая интуиция испытывает немаловажную нужду в правилах рабочего разума. Когда ресурсы дискурсивного разума и зависящие — вторичные — правила становятся орудиями творческой интуиции, они образуют в бытии искусства необходимый арсенал расчетливости, хитрости и лукавства. Этот нюх, это терпеливое коварство имел в виду Дега, когда он говорил: "Картина — это вещь, требующая не меньше козней, плутней и порочности, чем совершение преступления..."
Нам надлежит взять для рассмотрения и другую сторону медали, и противоположный аспект проблемы. Уже не домен Искусства, но домен Морали. Не распорядок Делания, но распорядок Действования...
Каковы суть главные компоненты домена Морали? Первое понятие, с которым мы имеем дело, есть понятие морального блага.
Взятое в полном своем объеме, Благо принадлежит к рангу трансценденталий. Благо трансцендентально, как Бытие, и равно Бытию по экстенсивности. Все существующее благо постольку, поскольку оно есть
или поскольку оно обладает бытием. Ибо Благо, или Желательное, есть полнота бытия.
Обозначенное мною понятие есть благо метафизическое, или онтологическое, — не понятие морального блага.
Моральное благо есть род блага, специально относящийся к действованию человеческой воли. Тот род блага, через обладание которым человек может быть хорошим, сущностно и неделимо хорошим...
Рассмотрим другой пункт: какое качество определяет, что мое действие благо? Благо есть полнота бытия. Но вещь тогда достигает полноты своего бытия, когда она образована в соответствии с формой, требуемой природой. Поскольку же человек есть существо, наделенное разумом, форма, сущностно требуемая его природой для того, чтобы его действия получили свою полноту бытия, есть форма разума. Человеческое действие хорошо, существенно и неделимо хорошо или морально хорошо, когда оно образовано разумом или получило меру сообразно с разумом.
Ну что ж! То, что человеческое действие может быть хорошим или дурным, и составляет его внутреннюю моральную ценность Это понятие моральной ценности не имеет ничего общего с понятием эстетической или артистической ценности. Добродетель духовно прекрасна, и греки обозначали моральное благо одним словом калокагатия
, прекрасное-и-доброе... Художественная ценность относится к произведению, моральная ценность относится к человеку. Грехи человека могут послужить сюжетом или материалом для произведения искусства, а искусство может сообщить им эстетическую красоту; без этого не было бы романистов. Опыт в моральном зле может даже внести нечто в культивирование способности искусства...
* * *
По необходимости природы человек не может пользоваться своей свободой, не может действовать иначе как в стремлении к счастью. Но то, что составляет счастье человека, не входит в необходимую деятельность природы и лежит по ту сторону этой деятельности. Ибо человек есть свободный действователь. Поэтому ему дано определить самостоятельно, какого же рода высшее благо и составит его счастье, он должен выбрать свое счастье, или свое высшее благо...
Не то в домене искусства. Искусство и поэзия стремятся к абсолюту, который есть красота, достижимая в произведении, но не есть сам Бог, или сущая через себя Красота... Абсолют, к которому устремлены искусство и поэзия, есть высшее благо и последняя цель в данной иерархии, в иерархии духовного творчества, но это не абсолютно последняя цель. То, что художник в качестве художника любит превыше всего, есть красота, в которой должно быть рождено произведение, а не Бог в качестве высшего Упорядочивателя человеческой жизни или в качестве самосущей Любви, изливающей на нас свое благоволение. Если художник любит Бога превыше всего, он делает это постольку, поскольку он — человек, а не поскольку он — художник.
<...> В заключение нужно сказать, что моральное обязательство... на уровне экзистенциального выбора зависит от нашего видения ценностей, а не от нашего устремления к последней цели. Если я совершу зло, я не достигну своей последней цели. Но я морально обязан избегать зла не потому, что я не достигну своей последней цели на путях зла. Я морально обязан избегать зла потому, что, совершая зло, я стану дурным, и потому, что я не могу желать быть дурным.
То, что верно относительно моральной совести человека как человека, в точности соответствует тому, что верно относительно художнической совести художника, или врачебной совести врача, или научной совести ученого. Художник не может желать быть дурным как художник, его художническая совесть обязывает его не согрешать против своего искусства в силу того простого факта, что это было бы дурным в сфере художественных ценностей. Предложите Руо или Сезанну изменить свой стиль и писать такие полотна, которые нравятся,
т.е. плохую живопись, чтобы в конце концов попасть на Выставку Французских Художников, или предложите им посвятить свою жизнь семейному благосостоянию и исполнять свои моральные обязательства перед женой и детьми; даже если семья будет находиться в непроглядной нужде, они вам ответят: ради Бога, замолчите, вы не знаете, что говорите. Последовать такому совету означало бы для них предать свою художническую совесть. Чтобы прокормить свою семью, художник может оказаться вынужден пасти свиней, или стать чиновником (вспомните Готорна или "дуанъе" Руссо), или даже отречься от искусства. Он никогда не пойдет на то, чтобы стать плохим художником и портить свои вещи...
Итак, мы обнаруживаем неизбежное напряжение, э иногда и неизбежный конфликт между двумя автономными мирами, каждый из которых суверенен в пределах своей сферы. Мораль не может ничего сказать нам о том, что есть причина и благо произведения, — о Красоте. Искусство ничего не может сказать нам о том, что есть причина и благо человеческой жизни. В то же время человеческая жизнь не может обойтись без самой этой Красоты и без этого интеллектуального творческого начала, где последнее слово принадлежит Искусству. Искусство же реализует себя в самом средоточии человеческой жизни, человеческих нужд и человеческих целей, где последнее слово принадлежит Морали. Иначе говоря, если верно, что Искусство и Мораль образуют два автономных мира, каждый из которых суверенен в пределах своей сферы, он все же не могут взаимно игнорировать друг друга, ибо человек присутствует в обоих этих мирах одновременно как интеллектуальный творец и как моральный действователь, субъект актов, в которых решается его судьба. И поскольку художник есть человек, прежде чем быть художником, автономный мир морали безусловно выше (и обширнее), чем автономный мир искусства. Иначе говоря, Искусство косвенным и внешним образом подчинено Морали.
(Самосознание европейской культуры. М., 1991. С. 171 - 178)
Хосе Ортега-и-Гассет (1883 — 1955)
— испанский философ и культуролог. Разрабатывал концепцию элитарной и массовой культуры; кризис европейской культуры в XX веке связывал с разрушением мировоззрения, крушением ценностных оснований буржуазного общества.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- В чем причина того, что новое искусство встречает массу, настроенную к нему враждебно, и, как утверждает Ортега-и-Гассет, будет сталкиваться с этим всегда?
- По какому критерию происходит социальное размежевание в связи с восприятием нового искусства?
- В чем суть эстетического наслаждения?
Дегуманизац
ия искусства. Непопулярность нового искусства.
<...> Напротив, новое искусство встречает массу, настроенную к нему враждебно, и будет сталкиваться с этим всегда. Оно не народно по самому своему существу; более того, оно антинародно. Любая вещь, рожденная им, автоматически вызывает в публике курьезный социологический эффект. Публика разделяется на две части; одна часть, меньшая, состоит из людей, настроенных благосклонно; другая, гораздо большая, бесчисленная, держится враждебно... Значит, произведения искусства действуют подобно социальной силе, которая создает две антагонистические группы, разделяет бесформенную массу на два различных стана людей.
По какому же принципу различаются эти две касты? Каждое произведение искусства вызывает расхождения: одним нравится, другим нет; одним нравится меньше, другим — больше. У такого разделения неорганический характер, оно непринципиально. Слепая прихоть нашего индивидуального вкуса может поместить нас и среди тех и среди других. Но в случае нового искусства размежевание это происходит на уровне более глубоком, чем прихоти нашего индивидуального вкуса. Дело здесь не в том, что большинству публики не нравится
новая вещь, а меньшинству — нравится. Дело в том, что большинство, масса, просто не понимает ее...
"С социологической точки зрения" для нового искусства, как мне думается, характерно именно то, что оно делит публику на два класса людей: тех, которые его понимают, и тех, которые не способны его понять. Как будто существуют две разновидности рода человеческого, из которых одна обладает неким органом восприятия, а другая его лишена. Новое искусство, очевидно, не есть искусство для всех, как, например, искусство романтическое: новое искусство обращается к особо одаренному меньшинству. Отсюда — раздражение в массе. Когда кому-то не нравится произведение искусства именно поскольку оно понятно, этот человек чувствует свое "превосходство" над ним, и тогда раздражению нет места. Но когда вещь не нравится потому, что не все понятно, человек ощущает себя униженным, начинает смутно подозревать свою несостоятельность, неполноценность, которую стремится компенсировать возмущением, яростным самоутверждением перед лицом произведения. Едва появившись на свет, молодое искусство заставляет доброго буржуа чувствовать себя именно таким образом: добрый буржуа, существо, неспособное к восприятию тайн искусства, слеп и глух к любой бескорыстной красоте. И это не может пройти без последствий после сотни лет всеобщего заискивания перед массой и возвеличивании "народа". Привыкшая во всем господствовать, теперь масса почувствовала себя оскорбленной этим новым искусством в своих человеческих "правах", ибо это искусство привилегированных, искусство утонченной нервной организации, искусство аристократического инстинкта. Повсюду, где появляются юные музы, масса преследует их.
В течение полутора веков "народ", масса претендовали на то, чтобы представить "все общество". Музыка Стравинского или драма Пиранделло производят социологический эффект, заставляющий задуматься над этим и постараться понять, что же такое "народ", не является ли он просто одним из элементов социальной структуры, косной материей исторического процесса, второстепенным компонентом бытия. Со своей стороны новое искусство содействует тому, чтобы "лучшие" познавали самих себя, узнавали друг друга среди серой толпы и учились понимать свое предназначение быть в меньшинстве и сражаться с большинством...
Художественное искусство
Если новое искусство понятно не всем, это значит, что средства его не являются общечеловеческими. Искусство предназначено не для всех людей вообще, а только для очень немногочисленной категории людей, которые, быть может, и не значительнее других, но явно не похожи на других.
Прежде всего, есть одна вещь, которую полезно уточнить. Что называет большинство людей эстетическим наслаждением? Что происходит в душе человека, когда произведение искусства, например, театральная постановка, "нравится" ему? Ответ не вызывает сомнений: людям нравится драма, если она смогла увлечь их изображением человеческих судеб. Их сердца волнуют любовь, ненависть, беды и радости героев: зрители участвуют в событиях, как если бы они были реальными, происходили в жизни. И зритель говорит, что пьеса "хорошая", когда ей удалось вызвать иллюзию жизненности, достоверности воображаемых героев. В лирике он будет искать человеческую любовь и печаль, которыми как бы дышат строки поэта. В живописи зрители привлекут только полотна, изображающие мужчин и женщин, с которыми в известном смысле ему было бы интересно жить. Пейзаж покажется ему "милым", если он достаточно привлекателен как место для прогулки.
Это означает, что для большей части людей эстетическое наслаждение не отличается в принципе от тех переживаний, которые сопутствуют их повседневной жизни. Отличие — только в незначительных, второстепенных деталях: это эстетическое переживание, пожалуй не так утилитарно, более насыщенно и не влечет за собой каких-либо обременительных последствий. Но в конечном счете предмет, объект, на который направлено искусство, а вместе с тем и прочие его черты, для большинства людей суть те же самые, что и в каждодневном существовании, люди и людские страсти. И искусством назовут они ту совокупность средств, которыми достигается этот их контакт со всем, что есть интересного в человеческом бытии. Такие зрители смогут допустить чистые художественные формы, ирреальность, фантазию только в той мере, в какой эти формы не нарушают их привычного восприятия человеческих образов и судеб. Как только эти собственно эстетические элементы начинают преобладать и публика не узнает привычной для нее истории Хуана и Марии, она сбита с толку и не знает уже, как быть дальше с пьесой, книгой или картиной. И это понятно: им неведомо иное отношение к предметам, нежели практическое, то есть такое, которое вынуждает нас к переживанию и активному вмешательству в мир предметов. Произведение искусства, не побуждающее к такому вмешательству, оставляет их безучастными.
В этом пункте нужна полная ясность. Скажем сразу, что радоваться или сострадать человеческим судьбам, о которых повествует нам произведение искусства, есть нечто отличное от подлинно художественного наслаждения. Более того, в произведении искусства эта озабоченность собственно человеческим принципиально несовместима со строго эстетическим удовольствием.
Речь идет, в сущности, об оптической проблеме. Чтобы видеть предмет, нужно известным образом приспособить наш зрительный аппарат. Если зрительная настройка неадекватна предмету, мы не увидим его или увидим расплывчатым. Пусть читатель вообразит, что в настоящий момент мы смотрим в сад через оконное стекло. Глаза наши должны приспособиться таким образом, чтобы зрительный луч прошел через стекло, не задерживаясь на нем, и остановился на цветах и листьях. Поскольку наш предмет — это сад и зрительный луч устремлен к нему, мы не увидим стекла, пройдя взглядом сквозь него. Чем чище стекло, тем менее оно заметно. Но, сделав усилие, мы сможем отвлечься от сада и перевести взгляд на стекло. Сад исчезнет из поля зрения, и единственное, что остается от него, — это расплывчатые цветные пятна, которые кажутся нанесенными на стекло. Стало быть, видеть сад и видеть оконное стекло — это две несовместимые операции: они исключают друг друга и требуют различной зрительной аккомодации.
Соответственно тот, кто в произведении искусства ищет переживаний за судьбу Хуана и Марии или Тристана и Изольды и приспосабливает свое духовное восприятие именно к этому, не увидит художественного произведения как такового. Горе Тристана есть горе только Тристана и, стало быть, может волновать только в той мере, в какой мы принимаем его за реальность. Но все дело в том, что художественное творение является таковым лишь в той степени, в какой он не реально. Только при одном условии мы можем наслаждаться Тициановым портретом Карла V, изображенным верхом на лошади: мы не должны смотреть на Карла V как на действительную, живую личность — вместо этого мы должны видеть только портрет, ирреальный образ, вымысел. Человек, изображенный на портрете, и сам портрет — вещи совершенно разные: или мы интересуемся одним, или другим. В первом случае мы "живем вместе" с Карлом V; во втором "созерцаем" художественное произведение как таковое. Однако большинство людей не может приспособить свое зрение так, чтобы, имея перед глазами сад, увидеть стекло, то есть ту прозрачность, которая и составляет произведение искусства: вместо этого люди проходят мимо — или сквозь — не задерживаясь, предпочитая со всей страстью ухватиться за человеческую реальность, которая трепещет в произведении. Если им предложат оставить свою добычу и обратить внимание на само произведение искусства, они скажут, что не видят там ничего, поскольку и в самом деле не видят столь привычного им человеческого материала — ведь перед ними чистая художественность, чистая потенция.
На протяжении XIX века художники работали слишком нечисто. Они сводили к минимуму строго эстетические элементы и стремились почти целиком основывать свои произведения на изображении человеческого бытия. Здесь следует заметить, что в основном искусство прошлого столетия было, так или иначе, реалистическим. Реалистом были Бетховен и Вагнер. Шатобриан — такой же реалист, как и Золя. Романтизм и натурализм, если посмотреть на них с высоты сегодняшнего дня, сближаются друг с другом, обнаруживая общие реалистические корни.
Творения подобного рода лишь отчасти являются произведениями искусства, художественными предметами. Чтобы наслаждаться ими, вовсе не обязательно быть чувствительными к неочевидному и прозрачному, что подразумевает художественная восприимчивость. Достаточно обладать обычной человеческой восприимчивостью и позволить тревогам и радостям ближнего найти отклик в твоей душе. Отсюда понятно, почему искусство XIX века было столь популярным: его подавали массе разбавленным в той пропорции, в какой оно становилось уже не искусством, а частью жизни. Вспомним, что во все времена, когда существовали два различных типа искусства, одно для меньшинства, другое для большинства, последнее всегда было реалистическим.
Не будем спорить сейчас, возможно ли чистое искусство. Очень вероятно, что и нет; но ход мысли, который приведет нас к подобному отрицанию, будет весьма длинным и сложным... Даже если чистое искусство и невозможно, нет сомнения в том, что возможна естественная тенденция к его очищению. Тенденция эта приведет к прогрессивному вытеснению элементов "человеческого, слишком человеческого", которые преобладали в романтической и натуралистической художественной продукции. И в ходе этого процесса наступает такой момент, когда "человеческое" содержание произведения станет настолько скудным, что сделается почти незаметным. Тогда перед нами будет предмет, который может быть воспринят только теми, кто обладает особым даром художественной
восприимчивости. Это будет искусство для художников, а не для масс; это будет искусство касты, а не демоса.
Вот почему новое искусство разделяет публику на два класса — тех, кто понимает, и тех, кто не понимает его, то есть на художников и тех, которые художниками не являются. Новое искусство — это чисто художественное искусство.
(Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 220 — 226.)
Н. А. Бердяев
В извлечении из известной работы Н. Бердяева "Философия неравенства" идет речь о сравнительном анализе цивилизационных и культурных аспектов жизни человечества.
После прочтения текста следует ответить на следующие вопросы:
- Как характеризует Н.Бердяев цивилизацию и культуру? В чем их различие?
- Согласны ли вы с однозначно негативной оценкой роли цивилизационных процессов?
Письмо тринадцатое. О культуре
<...> Культура и цивилизация — не одно и то же. Культура родилась из культа. Истоки ее — сакральны. Вокруг храма родилась она и в органический свой период была связана с жизнью религиозной. Так было в великих древних культурах, в культуре греческой, в культуре средневековой, в культуре раннего Возрождения. Культура — благородного происхождения. Ей передался иерархический характер культа. Культура имеет религиозные основы. Это можно считать установленным с самой позитивно-научной точки зрения. Культура символична по своей природе. Символизм свой она получила от культовой символики. В культуре не реалистически, а символически выражена духовная жизнь. Все достижения культуры по природе своей символичны. В ней даны не последние достижения бытия, а лишь символические его знаки. Такова же и природа культа, который есть прообраз осуществленных божественных тайн. Цивилизация не имеет такого благородного происхождения. Цивилизация всегда имеет вид parvenu (выскочки). В ней нет связи с символикой культа. Ее происхождение мирское. Она родилась в борьбе человека с природой, вне храмов и культа. Культура всегда идет сверху вниз, путь ее аристократический. Цивилизация идет снизу вверх, путь ее буржуазный и демократический. Культура есть явление глубоко индивидуальное и неповторимое. Цивилизация же есть явление общее и повсюду повторяющееся. Переход от варварства к цивилизации имеет общие признаки у всех народов, и признаки по преимуществу материальные, как, например, употребление железа и т. п. Культура же древних народов на самых начальных ступенях своих очень своеобразна и неповторимо индивидуальна, как культура Египта, Вавилона, Греции и т.п. Культура имеет душу. Цивилизация же имеет лишь методы и орудия.
Благородство каждой истинной культуры определяется тем, что культура есть культ предков, почитание могил и памятников, связь сынов с отцами. Культура основана на священном предании. И чем древнее культура, тем она значительнее и прекраснее. Культура всегда гордится древностью своего происхождения, неразрывной связью с великим прошлым. И на культуре почиет особого рода благодать священства. Культура, подобно церкви, более всего дорожит своей преемственностью. В культуре нет хамизма, нет пренебрежительного отношения к могилам отцов. Слишком новая, недавняя культура, не имеющая преданий, стесняется этого своего положения. Этого нельзя сказать про цивилизацию. Цивилизация дорожит своим недавним происхождением, она не ищет древних и глубоких источников. Она гордится изобретением сегодняшнего. У нее нет предков. Она не любит могил. Цивилизация всегда имеет такой вид, точно она возникла сегодня или вчера. Все в ней новенькое, все приспособлено к удобствам сегодняшнего дня. В культуре происходит великая борьба вечности с временем, великое противление разрушительной власти времени. Культура борется со смертью, хотя бессильна победить ее реально. Ей дорого увековечивание, непрерывность, преемственность, прочность культурных творений и памятников. Культура, в которой есть религиозная глубина, всегда стремится к воскресению. В этом отношении величайшим образцом культуры религиозной является культура Древнего Египта. Она вся была основана на жажде вечности, жажде Воскресения, вся была борьбой со смертью. И египетские пирамиды пережили тысячелетия и сохранились до наших дней...
( Бердяев Н. Философия неравенства. М., 1990. С. 248 — 249).