Сравнительный анализ деятельности КПРФ

Поморский государственный университет им. М.В.Ломоносова

Институт управления, права и повышения квалификации

Курсовая работа

по
политологии

Сравнительный анализ деятельности КПРФ на современном этапе

Научный руководитель: ассистент кафедры

политологии и социологии

Орлова Екатерина Николаевна

Архангельск

2003

Содержание

стр.

Введение…………………………………………………………………………2

1. В новом парламенте. Конфликт между КПРФ и

внепарламентскими компартиями (1993—1995)……………………………..4

2. Эволюция идеологии КПРФ………………………………………………...9

3. Избирательная кампания 1995/1996 годов……………………..……….....14

4. Компартия в XXI веке………………………………………………………18

4.1. Положение Компартии. ……………………………………………….... 18

4.2. Целевые установки партии………………………………………….…. 20

4.3. КПРФ и правительство………………………………………………….. 22

4.4. КПРФ И НПСР. …………………………………………………………. 25

4.5. Характеристика КПРФ………………………………………………….. 27

Заключение…………………………………………………………………… 30

Список литературы…………………………………………………………... 32

Введение.

Цель работы: сравнить деятельность КПРФ. Хронологические рамки – начало 1990-х – начало XXI в.

Задачи:

1. проанализировать деятельность КПРФ в период 1993-1995 гг.

2. эволюция идеологии КПРФ

3. избирательная компания 1995/1996

4. партия в XXI в

5. цели партии на современном этапе.

Несмотря на существование различных идейных тенденций в высшем партийном эшелоне, руководство КПРФ в целом политически консолидиро­вано. Оно прекрасно осознает опасность конфликтов в своей среде для единства партии и всячески их избегает. Возникающие противоречия пре­одолеваются через компромиссы.

Хотя подавляющее большинство рядовых членов партии настроено бо­лее радикально, чем ее руководство, и не приемлет проявляющихся в нем социал-демократических тенденций, это вряд ли способно привести к дра­матическому расколу между партийными низами и верхами. Большинство членов КПРФ составляют люди старшего и пенсионного возраста, для которых характерен традиционный советский тип политической культуры с ее дисциплинированностью, боязнью несанкционированной ак­тивности, упованием на авторитет вышестоящих инстанций. Эти же качес­тва в полной мере разделяет подавляющее большинство партийных руково­дителей низшего и среднего звена — бывших аппаратчиков советской эпо­хи, которым одновременно импонирует умеренность политического курса КПРФ.

В силу всего этого представляется маловероятным, что снизу появится импульс к несанкционированной активности, чреватый серьезными органи­зационными потрясениями в партии; для внутрипартийных расколов попрос­ту не существует организационно-кадровой основы. Наиболее острые внут­ренние проблемы КПРФ — это омоложение ее рядов, привлечение молодых интеллектуалов, освоение новых политических технологий и новых методов борьбы.

Тем не менее нельзя категорически исключить возможность транс­формации внутрипартийных коллизий в серьезные противоречия с последу­ющей фрагментацией КПРФ. В принципиальном плане КПРФ стоит перед выбором между двумя мо­делями развития. Первая — «красный голлизм», следование по пути уме­ренного национализма. Вторая — повторение восточноевропейского опы­та, строительство социалистической партии нового типа. Теоретически вто­рой путь позволяет перекинуть мост между старым (советским) и новым (европейским) типами политической культуры и создать широкую социаль­но ориентированную реформистскую коалицию. Однако на сегодняшний день полная реализация одного из этих вариантов представляется невоз­можной из-за доминирующих в партийных низах настроений.

В данной работе автор попытается рассмотреть вопрос, связанный со сравнительным анализом деятельности КПРФ на современном этапе с этапами предыдущей деятельности.

1. В новом парламенте. Конфликт между КПРФ и внепарламентскими компартиями (1993—1995).

Надежды коммунистической оппозиции на реванш были расстреляны 4 октября 1993-го, что поставило ее перед необходимостью корректировки своей стратегии в соответствии с кардинально изменившейся политической ситуацией. В первую очередь встал вопрос об участии в выборах в нижнюю палату нового парламента — Государственную думу —12 декабря 1993 года.

КПРФ, чья деятельность на некоторое время была приостановлена пос­ле 4 октября, на своей первой общероссийской конференции 26 октября приняла решение участвовать в выборах. Этот шаг вполне закономерно вы­текал из прежней линии партии на электоральный путь прихода к власти. Ортодоксальные компартии бойкотировали парламентские выборы. Их по­зиция была буквальным повторением большевистской стратегии бойкота выборов в I Государственную думу (1906) — расчета на «новый подъем ре­волюции» после «кратковременной победы реакции»,— которую Ленин позже счел сугубо ошибочной.

Хотя в результате референдума 12 декабря была одобрена новая Кон­ституция России, даровавшая президенту огромные полномочия и сведшая почти на нет прерогативы парламента, итоги самих парламентских выбо­ров оказались весьма разочаровывающими для режима и сигнализировали о значительном росте политического недовольства в России. Сенсационно­го успеха в голосовании по партийным спискам добилась радикально-наци­оналистическая партия Владимира Жириновского — ЛДПР, получившая 23 процента голосов. КПРФ, чьи возможности вести агитацию были весь­ма ограничены, собрала 12 процентов голосов по партийным спискам (третье место) и получила 16 мест по одномандатным округам.1
В итоге ее фракция насчитывала 45 человек, при думских голосованиях она обычно выступала солидарно с левоцентристской фракцией Аграрной партии Рос­сии (55 человек).

Уже сам факт участия КПРФ в парламентских выборах означал, что она признала режим Ельцина как данность и согласна (пусть вынужденно) играть по демократическим правилам. В своих выступлениях Зюганов по­стоянно акцентировал внимание на отказе его партии от революционного способа решения проблем и провозглашал необходимость гражданского ми­ра в стране. Компартия явно сторонилась сферы публичной политики, а ее руководство весьма скептически воспринимало призывы левых радикалов начать подготовку всеобщей политической стачки. Поведение коммунистов в новом парламенте отличалось крайней осторожностью, они избегали да­же намека на конфронтацию с президентом и исполнительной властью в це­лом. За периодически повторяющимися вспышками жесткой антиправи­тельственной и антипрезидентской риторики лидеров КПРФ скрывалась умеренная политическая линия. Во многом благодаря коммунистической и аграрной фракциям, парламент одобрил бюджет на 1994 год. Амбивалент­ный характер носила позиция коммунистов по отношению к развязанной в декабре 1994-го Чеченской войне: голосуя в поддержку антивоенных иници­атив — ни одной из которых они сами не выдвинули,— коммунисты одно­временно прекрасно сознавали, что при сложившемся в парламенте раскла­де сил антивоенные постановления будут однозначно заблокированы. (Весьма характерно, что против этих инициатив постоянно голосовали аг­рарии — ближайшие союзники коммунистов в Думе.)

Более того, думские коммунисты неоднократно подавали сигналы о возможности компромисса с властью, которую они еще недавно именовали не иначе как «антинародной и оккупационной». С 1994-го берет начало практика постоянных закулисных контактов между лидерами КПРФ и выс­шими чиновниками правительства. Надежду на компромисс в коммунистов вселяли заметные признаки начавшейся с 1994-го постепенной трансфор­мации режима из радикально-демократического в квазинационалистичес­кий и квазигосударственнический.

В 1994 — 1995 годах в политическом курсе КПРФ постепенно оформ­ляется новый принципиально важный элемент — концепция «стратегичес­кого компромисса». Руководство партии видит ее цель не в овладении всей полнотой политической власти в России, но в соучастии во власти через за­ключение стратегического соглашения с основными политическими силами страны, и в первую очередь с партией власти,— доминирующими группами российской политической и бизнес-элиты. Нацеленность КПРФ на дости­жение политического консенсуса была предопределена рядом факторов, как кроющихся в самой природе партии, так и внешних по отношению к ней. КПРФ приняла демократические правила игры, ее прагматичное руковод­ство осознавало невозможность реставрации советской политической и со­циально-экономической системы, для коммунистических вождей был ха­рактерен дефицит политической воли, а для партии в целом — «позднебрежневский» менталитет, не приемлющий несанкционированные формы политической и социальной активности. Наконец, идея компромисса с ре­жимом закономерно вытекала из государственнических акцентов в идеоло­гии КПРФ: коммунистические этатисты, в отличие от революционных марксистов, стремятся к укреплению государства, а не к его разрушению, даже плохое государство для них предпочтительнее, чем отсутствие госу­дарства как такового.1

Формула стратегического компромисса, дошедшая до сего дня без из­менений, предполагает перераспределение баланса власти в пользу законо­дателей и правительства, существенное изменение социально-экономического курса, формирование правительства «национального спасения/народ­ного доверия», в которое коммунисты войдут в качестве равноправного партнера.

Фактически в результате декабрьских выборов 1993-го коммунисты оказались расколотыми на две группы — «системную» парламентскую оп­позицию в лице КПРФ, осваивавшую нишу умеренных и цивилизованных левых, и «внесистемных» ортодоксов, стоящих на радикальных позициях. В результате своего электорального успеха КПРФ все более очевидно стано­вилась безусловным лидером коммунистического движения в России и рос­сийской оппозиции вообще. Внепарламентские компартии, а также некото­рые диссиденты внутри самой КПРФ пытались противопоставить усилению ее позиций нарастающую критику руководства российской компартии, ко­торое обвинялось в социал-демократическом уклоне, политическом оппор­тунизме, отказе от марксизма в пользу русского национализма. Параллель­но с полемическими нападками левые ортодоксы предприняли ряд усилий по созданию собственной консолидированной политической организации и попытались расколоть локальные структуры КПРФ.

26 декабря 1993-го было провозглашено создание Союза российских коммунистов,
более известного как Роскомсоюз.
В него вошли все четыре ортодоксальные партии (ВКПБ, РКРП, РПК, СК), а также так называемая «Ленинская позиция» в рядах самой КПРФ, возглавляемая марксистским те­оретиком умеренно ортодоксального толка Ричардом Косолаповым. Однако в силу идейных, политических и личностных противоречий между учредите­лями союза он не стал консолидированной и эффективной политической ор­ганизацией, ограничившись исключительно координационными функциями. Малоудачной оказалась попытка Союза коммунистов Пригарина расколоть одну из крупнейших организаций КПРФ — московскую — путем создания в апреле 1994-го так называемой «Московской городской организации КПСС» в качестве локальной альтернативы компартии Зюганова.

Ответ руководства КПРФ на вызов коммунистических радикалов но­сил двоякий характер. С одной стороны, пропагандистский: лидеры КПРФ в своих публичных выступлениях постоянно характеризовали внепарламент­ские компартии как малочисленные (за исключением РКРП) политические секты и обвиняли их в ненужном и опасном радикализме. С другой, КПРФ постаралась достичь компромисса с руководством СКП—КПСС, поддер­живавшим левых ортодоксов. Условия этой сделки были следующими: КПРФ становится постоянным, а не ассоциированным, как ранее, членом СКП—КПСС; взамен руководство последнего дезавуирует радикалов в собственных рядах и отказывается от унитарного принципа строительства своей организации. Вследствие этого негласного пакта группа Пригарина на пленуме СКП—КПСС была осуждена за «раскольническую активность», а он сам выведен из руководящих органов СКП.

В итоге КПРФ не только удалось успешно отбить атаки левых ради­калов, но и подтвердить свое лидирующее положение в российском комдвижении.

Однако, несмотря на серьезные противоречия между постсоветскими компартиями России, все они придерживались единого мнения по трем принципиальным моментам. Во-первых, они рассматривали опыт современ­ной капиталистической трансформации России как доказательство правоты выводов Карла Маркса о наличии органических пороков капитализма и не­обходимости перехода к социализму. Во-вторых, позиция Запада, и особен­но США, в отношении России оценивалась в целом как враждебная. В-тре­тьих, крушение советской системы объяснялось как негативным влиянием Запада, так и в первую очередь «обуржуазиванием» и «предательством» коммунистической элиты в лице прежде всего Горбачева и Ельцина.

2. Эволюция идеологии КПРФ.

В 1993—1995 годах официальная идеология КПРФ претерпела весьма существенные изменения, пройдя в своем развитии три фазы. Как уже от­мечалось, прагматизм и умеренность в сочетании с существенными элемен­тами левосоциал-демократической ориентации отличали первые програм­мные документы партии (февраль — март 1993-го). В докладе Купцова на II съезде прозвучал тезис о совместимости социализма и рынка, также он настаивал на необходимости отказа от противопоставления социалистов, социал-демократов и коммунистов. В своем программном заявлении КПРФ акцентировала внимание на задачах не столько непосредственно социалис­тических, сколько общедемократических, при этом старательно демонстри­ровалось, что партия не чужда принципам политической демократии и гото­ва включить в свой идеологический арсенал такие категории, как «рынок» и «многоукладная экономика». Не менее знаменательным выглядело отсут­ствие в программном заявлении классических марксистских постулатов о признании классового характера государства и неизбежности классовой борьбы, необходимости устранения частной собственности, фундаменталь­ном характере противоречия между трудом и капиталом.1

Г С середины 1993-го в идеологии КПРФ постепенно усиливаются русско-националистические и государственнические моменты, они в 1994-м приоб­рели доминирующий характер. 1Это объясняется влиянием группы Зюганова, которая пыталась навязать КПРФ в качестве идейной основы доктрину так называемого «государственного патриотизма», подробно изложенную в публицистике лидера КПРФ. Основные элементы этой доктрины: акцент на роли государства как «путеводной нити» российской истории и ключевого фактора развития страны; признание приоритета государственных интере­сов, особенно в кризисные для страны моменты, над интересами личности, социальных, корпоративных и этнических групп; трактовка русской нации как основного носителя идеологии государственного патриотизма, ядра и цемента российской и советской государственности; отказ от классового подхода в пользу тезиса об органическом единстве (соборности) русской на­ции; тезис о преемственности дореволюционного и постоктябрьского пери­одов отечественной истории; синтез «красной» и «белой» идей.

Легко заметить, что доктрина государственного патриотизма не носит марксистского характера. Эта же оценка в полной мере применима и для ха­рактеристики идейно-теоретического кредо самого Зюганова, которое представляет собой компиляцию фрагментов из различных теорий, чьи ав­торы придерживались зачастую прямо противоположных взглядов (напри­мер, славянофильство, доктрина «официальной народности» графа Уваро­ва, левые народники, конспирологические теории и т. д.); все это обильно декорировано некоторыми левыми лозунгами. По-видимому, концепция го­сударственного патриотизма виделась ее разработчикам отнюдь не только узкопартийной идеологией: ей заведомо отводилась роль идейной основы широкого национального фронта.

. ... В окончательной редакции партийной программы (январь 1995-го) во­зобладала модернизированная версия традиционного советского марксизма, дополненная экологическим акцентом (концепция устойчивого развития), а также некоторыми русско-националистическими и государственническими мотивами. Этот документ был насыщен традиционными марксистскими ка­тегориями в значительно большей степени, чем его предшествующие вари­анты. В нем было опущено упоминание многопартийной системы и значи­тельно сужено понимание политической демократии вообще, возможность функционирования многоукладной экономики допускалась лишь на первом этапе перехода к социализму. Возвращение к социализму мыслилось осущес­твить в три этапа, причем содержание последнего из них определялось вклассических формулах («прекращение эксплуатации человека челове­ком», «бесклассовое общество» и т. д.). В историческом разделе программы КПРФ не содержалось ни одного критического замечания в адрес Сталина, как не нашлось и ни одного доброго слова для Хрущева, молчанием окутан почти двадцатилетний период правления Брежнева, откровенно демонизирована фигура Горбачева.1

В политической стратегии основной акцент программа по-прежнему делала на легальных и конституционных методах борьбы. И хотя в нее не вошел излюбленный тезис Зюганова об «исчерпанности Россией лимита на революции», в ней также не было и намека на «краеугольный камень» ре­волюционного марксизма — теорию классовой борьбы. Взамен предлага­лось обеспечить гражданский мир в российском обществе.

Державно-националистические тона в программе звучали явно приглу­шенно. Эта тема нашла свое воплощение в концепции «русского социализ­ма», магистральная идея которой — тезис об исторической предрасполо­женности России к социализму. Однако в целом доктрина государственного патриотизма в официальной идеологии КПРФ не доминировала, баланс за­метно изменился в пользу традиционных и модернизированных марксист­ских категорий и ценностей.

Наиболее заметно стремление КПРФ «осовременить» свой теоретико-идеологический багаж с учетом реалий наступающей постиндустриальной эпохи проглядывало во включении в программу концепции «устойчивого раз­вития», лоббистом которой был академик РАН Валентин Коптюг. Она осно­вывается на посылке, что объективные экологические ограничители настоя­тельно диктуют необходимость качественной смены экономической страте­гии, изменения производительных сил, способа производства и потребления в сторону их гуманистической переориентации. Теория устойчивого развития, в настоящее время все более популярная в мире, представляет собой глобалистскую геоэкономическую концепцию с отчетливо выраженной экологи­ческой доминантой. Она принципиально надидеологична и не может быть признана исключительным достоянием правой или левой политической мыс­ли. Поэтому стремление КПРФ «приватизировать» эту теорию, окрасив ее в левые «цвета» путем механического присоединения к термину «оптимальное развитие» определения «социалистическое» (своего рода «экологизирован­ный» марксизм), свидетельствует не столько о «левом» характере концепции, сколько о том, что совершить самостоятельный теоретический прорыв рос­сийским коммунистам никак не удавалось, а потому они оказались вынужде­ны заимствовать идеи из чужих теоретических арсеналов.

Идеологический дрейф КПРФ, ее конечный сдвиг влево явились ре­зультатом корреляции трех основных факторов: различных идейных тече­ний в высшем партийном эшелоне, массовых настроений рядовых партий­цев, общим ухудшением политической и социально-экономической ситуа­ции в России.

В настоящее время идейный спектр руководства КПРФ включает три основные позиции. Первая — русско-националистическое, государственническое направление (наиболее видные представители: председатель партии Геннадий Зюганов, его заместитель Александр Шабанов, секретарь ЦК Вик­тор Пешков, член президиума ЦК Юрий Белов). Вторая позиция представ­лена заметно тяготеющими к социал-демократии марксистами-реформиста­ми (заместитель председателя партии Валентин Купцов, спикер Государст­венной думы Геннадий Селезнев, секретари ЦК Иван Мельников и Сергей Потапов), ориентирующимися на современный восточно- и центральноевропейский опыт новых соцпартий. Третья группа — марксистско-ленинские модернизаторы, которые принимают за образец андроповскую версию кор­ректировки советской модели и советского варианта марксизма (секретарь ЦК Николай Биндюков, член президиума ЦК Анатолий Лукьянов, РичардКосолапов). Модернизаторы — подразделение более широкой категории, марксистско-ленинских ортодоксов. Именно воздействием модернизаторов объясняются конечные формулировки программы КПРФ. Их внутрипартий­ные позиции объективно укрепляла критика в адрес руководства КПРФ со стороны ортодоксальных компартий, но еще более важно, что именно эта группа адекватно отражала настроения массовой партийной базы.

Для большинства рядовых членов КПРФ характерны не столько четко оформленная система взглядов, сколько левоконсервативная социокультур­ная ориентация и инстинктивное тяготение к позднесоветской версии марк­сизма с ее стихийным интернационализмом. В их глазах КПРФ предстает носителем остатков легитимности и сакральности прежней власти, высту­пает олицетворением институтов, ценностей и символов, ассоциируемых с советской эпохой.

Наконец, до 15 процентов общей численности партии составляют лю­ди сталинистской ориентации. Все эти настроения в полной мере прояви­лись во время обсуждения проекта программы КПРФ осенью — зимой 1994-го, а также в ходе ряда общепартийных кампаний. Руководство партии вынуждено было с ними считаться. Однако и после III съезда КПРФ (январь 1995-го) в высшем руководстве партии абсолютно преобладают русские на­ционалисты и марксисты-реформисты.

Официальная идеология КПРФ адекватно отражает сложный внутрен­ний идейный и политический баланс в ее рядах, любое резкое и серьезное нарушение которого потенциально способно спровоцировать если не рас­кол, то серьезный конфликт в партии.

3. Избирательная кампания 1995/1996 годов.

Хотя выборы в Государственную думу (декабрь 1995-го) и президент­ские выборы (лето 1996-го) представляли собой два этапа единого электо­рального цикла, стратегия КПРФ в их ходе не была одинаковой. Во время парламентской избирательной кампании партия Зюганова сознательно от­казалась от союза как с ортодоксальными левыми, так и с левоцентрист­скими и умеренно-националистическими политическими объединениями. Ставка была сделана исключительно на мобилизацию собственной электо­ральной базы. Это противоречие с пропагандируемой Зюгановым концеп­цией национального фронта объясняется стремлением руководства КПРФ в преддверии президентской кампании подчеркнуть роль партии как ядра и главной силы оппозиции, закрепить ее претензии на лидирующую роль не только в российском комдвижении, но и в российской оппозиции вообще.1

Выборы в нижнюю палату парламента принесли большой успех КПРФ. Она заняла первое место в голосовании по партийным спискам (22,3 процента), получив в сумме (вместе с мандатами по мажоритарным окру­гам) 158 из 450 мест в Думе. Довольно неожиданным оказался неплохой ре­зультат блока радикальных компартий «Коммунисты — «Трудовая Рос­сия» — За Советский Союз», за чей партийный список отдали голоса 4,53 процента избирателей. Но главная цель КПРФ была достигнута: после пар­ламентских выборов оппозиция, включая левых ортодоксов, признала, что именно компартия Зюганова должна выдвинуть общего кандидата на пост президента от оппозиции. Весьма важным было и то, что КПРФ удалось со­здать в стенах новой Думы и с опорой на ее ресурсы свой штаб по проведе­нию президентской кампании.

Победа КПРФ на парламентских выборах явилась результатом сочета­ния двух основных факторов. Социально-экономическая и политическая си­туация в России, а также определяемая ею динамика общественных настроений в конце 1995-го складывались весьма благоприятно для оппонентов власти. Однако компартия не только успешно аккумулировала протестное го­лосование, но и, что не менее важно, предстала в глазах значительной час­ти российского электората воплощением позитивного идеала, который ви­делся в советском прошлом. Общедоступные здравоохранение, образование и социальное обеспечение, стабильность и безопасность, предсказуемость и государственный патернализм — вот за что отдали свои голоса левоконсервативные избиратели КПРФ.

В ходе президентской кампании КПРФ пришлось решать три главные задачи: консолидации всего левого электората вокруг фигуры своего кан­дидата; мобилизации электоральной поддержки за пределами левого изби­рательного корпуса; нейтрализации групп российской элиты, негативно от­носящихся к перспективе победы кандидата-коммуниста на президентских выборах.

Первая проблема была успешно решена к концу марта — началу апре­ля 1996-го. Мощным катализатором консолидации всех коммунистических сил и традиционных союзников КПРФ из левоцентристских и умеренно-на­ционалистических организаций стало инициированное коммунистами в сере­дине марта голосование в Думе, дезавуировавшее Беловежские соглашения.

Однако сплотить вокруг фигуры Зюганова более широкий политичес­кий спектр, включая умеренных демократов, оказалось невозможным; не помогла и популистская, совершенно немарксистская избирательная плат­форма Зюганова. Во втором туре выборов, 3 июля 1996-го, Зюганова под­держало 40,31 процента избирателей, в то время как 53,82 процента пред­почло Ельцина. В абсолютных цифрах за Зюганова проголосовало около 30 миллионов человек, то есть приблизительно все те, кто отдал свои голоса партиям левого спектра во время парламентских выборов декабря 1995-го, плюс часть умеренных и радикальных националистов.

Объяснение проигрыша Зюганова исключительно объективными об­стоятельствами (однозначная ставка «партии власти» и крупного бизнеса на Ельцина, мобилизация в его пользу колоссальных финансовых, организаци­онно-кадровых и пропагандистских ресурсов) не будет исчерпывающим. По­ражение коммунистов явилось во многом следствием их собственных оши­бок, органически присущих им слабостей, явного дефицита политической воли у КПРФ. Ее электоральная стратегия (с расчетом на автоматический выбор избирателей в пользу коммунистического кандидата по причине мас­сового полевения российского общества) привела к тому, что оппозиция ут­ратила политическую инициативу. Она ничего не смогла противопоставить весьма эффективной антикоммунистической пропаганде. Доминирующий в КПРФ позднесоветский тип политической культуры сделал невозможным использование новых политических технологий. Наконец, лидеры КПРФ от­кровенно боялись своего прихода к власти, поскольку, с одной стороны, бы­ли уверены, что режим ее все равно не отдаст, с другой — не решались взять на себя единоличную ответственность за положение дел в стране.

Вопреки прогнозам ряда аналитиков, КПРФ и после поражения сохра­нила консолидированность. Неизменными остались и ключевые элементы ее политической линии — национальный фронт и стратегический компро­мисс. В рамках первого подхода была предпринята попытка трансформации электорального блока в постоянно действующую политическую структуру. Однако провозглашенный 7 августа 1996-го Народно-патриотический союз России не стал эффективной политической организацией. Вновь произо­шло размежевани

е между КПРФ и левыми ортодоксами, которые попытались сформировать очередную альтернативу КПРФ: 12 октября было объ­явлено о создании блока коммунистических и социалистических организа­ций на базе Роскомсоюза. Но перспективы как этой коалиции, так и левых компартий вообще выглядят не блестяще, подтверждением чему может служить раскол в рядах РКРП — крупнейшей ортодоксальной компартии.

В стенах парламента КПРФ с конца лета 1996-го оказывала критичес­ки важную поддержку премьер-министру Черномырдину, который расцени­вается ею как ключевой потенциальный союзник по реализации стратеги­ческого компромисса с «партией власти».

Новым элементом политической линии КПРФ, проявившимся после подведения итогов региональных избирательных кампаний, стала возмож­ность институционального оформления «красного пояса». Речь идет об ор­ганизационном объединении регионов России, устойчиво голосующих за коммунистов. Хотя левооппозиционные кандидаты выиграли посты губер­наторов в 19 регионах России, причем 12 человек из этого числа — жесткие оппозиционеры, вероятность оформления подобного союза территорий как альтернативы Кремлю представляется в ближайшей перспективе незначи­тельной. Однако эта «дюжина» в принципе способна стать возмутителем спокойствия и ядром кристаллизации оппозиционных настроений в Совете Федерации; реализация данной возможности будет зависеть как от общего социально-экономического контекста, так и прежде всего от уровня соци­альной напряженности в конкретных регионах.

В целом можно констатировать, что после президентских выборов КПРФ шла по пути дальнейшей трансформации из внесистемной в систем­ную политическую силу. В настоящее время она служит важным фактором стабильности существующего в России режима. Партия не в состоянии ини­циировать и возглавить массовые акции социального протеста, ее руковод­ство крайне негативно воспринимает саму возможность спонтанного соци­ального взрыва.

4. Компартия в XXI веке.

Мно­гое из того, чем руководствовалась Компартия в прошедшие годы, по всей видимости, должно быть тщательно проанализировано и даже отброшено. Однако многое сохра­няет актуальность. Принципиаль­но важно, какой баланс между ста­рым и новым будет найден и в хо­де дискуссий, и в итоговых про­граммных документах съездов.

Определения нового лица КПРФ ждут сегодня не столько се сторонники, сколько противники. Ибо от этого во многом будет зави­сеть вся система взаимоотноше­ний политических сил в стране.1

4.1. Положение Компартии.

Последние годы были трудными для Компартии России именно пото­му, что многие члены партии утра­тили ясные ценностные ориенти­ры борьбы. С уходом Ельцина и приходом Путина проблема персо­нификации врага превратилась в одну из наиболее сложных. Белое и черное в политической жизни России сменились неясными по­лутонами. И на этом фоне многим членам партии просто трудно по­нять, как действовать и под каки­ми лозунгами.

Вместе с тем надо сказать, что, несмотря на определенные слож­ности в деятельности КПРФ, сложности, прежде всего внутреннего характера, партия сохранила за собой позицию одной из самых влиятельных политических сил страны и, что самое важное, не растеряла членскую базу.

И дело не только в том, что Компартия имеет больше всех де­путатов в Государственной Думе, а в том, что Компартия остаетсяединственной в полном смысле реальной политической партией
встране. С этой точки зрения можно сказать, что именно КПРФ гораздо больше, чем кто-либо, подготов­лена к новому этапу российской партийной политической жизни, а именно к внесению поправок в За­кон «О политических партиях» и в Закон «О выборах в Государствен­ную Думу», которые дадут, прежде всего политическим партиям, воз­можность и будущем реально про­явить себя в гораздо большей сте­пени, чем за все прошедшее деся­тилетие. Думается, есть все осно­вания говорить о том, что скоро в политику новые люди будут приходить именно через партии, через серьезную кадровую работу (чем КПРФ всегда была сильна).

Компартия сегодня объективно занимает двойственное положе­ние. С одной стороны, это партия, которая осуществляет достаточно тесную политику сотрудничества с государственной властью, прези­дентом Российской Федерации прежде всего по вопросам государ­ственного строительства.

С другой стороны — она нахо­дится в определенной оппозиции власти, прежде всего по вопросам социально-экономической поли­тики. Вот это самое положение - и вместе, и против - представляет, на мой взгляд, наибольшую слож­ность для определения всего поли­тического курса партии на бли­жайшее время. Причем сложность не для руководства КПРФ, а для членской базы.

Стать чисто оппозиционной партией КПРФ не удастся (да она в целом этого и не хочет), но и стать частью правящей элиты в полном смысле слова КПРФ не хочет и не готова.

Совершенно очевидно, что за­дача взять власть в свои руки перед КПРФ сегодня не стоит. И ее ре­шение даже объективно не нужно Компартии.Наверное, правильным было бы сформулировать нынешнее поло­жение следующим образом: КПРФ хочет и может корректиро­вать власть, КПРФ хочет и можетрасширять влияние во власти, КПРФ хочет и может активно рас­ширять присутствие на всех уров­нях законодательной и исполни­тельной власти с тем, чтобы на этой основе в будущем постараться окончательно выйти на лидирую­щие позиции в российском общест­ве.

4.2. Целевые установки партии.

Ключевым вопросом для КПРФ думается, будет вопрос о месте КПРФ в рос­сийском обществе на новом этапе; в обществе, которое меняется со­циально и демографически и в ка­кой-то степени политически; в об­ществе, в котором падает интерес к власти, пропадает интерес к вы­борам, исчезает интерес к полити­ке как таковой.

В целом ситуация, сложившаяся в стране после ухода Ельцина, — качественно новый вызов для КПРФ, вызов, в рамках которого не работают многие старые лозун­ги, старая тактика.

Поэтому для КПРФ принципи­ально важно определиться не со стратегическими вопросами, не с идеологией, а именно с тактикой действий на ближайшие 2—3 года вотношении всех уровней законо­дательной и исполнительной влас­ти и, что, наверное, будет одним из самых сложных вопросов предсто­ящего съезда, с тактикой действий в отношении президента и прави­тельства.

Наивно думать, что приход Пу­тина к власти может изменить КПРФ. Скорее наоборот - КПРФ своей деятельностью во многом может изменить Путина, изменить именно через тактику своих дейст­вий, через систему своих взаимо­отношений с властью.

Ведь на самом деле у КПРФ и у Путина довлеющим является не идеологическое начало в традици­онном понимании этого слова, а начало государственническое. Концепция возрождения государ­ства, создания полноценной госу­дарственной системы - принци­пиально одна и та же и для Пути­на, и для КПРФ.

Сильное государство - это ключевой пункт взаимопонимания Путина и Компартии.

Можно расходиться в деталях, можно и нужно обсуждать эконо­мические аспекты действий, но в одном совершенно очевидно су­ществует общность подхода: силь­ное государство, способное посто­ять за себя на международной аре­не и способное защитить свое на­селение. Поэтому многие тезисы в программных документах к пред­стоящему съезду весьма созвучны положениям выступлений Пути­на.

С этой точки зрения справедли­во говорить о том, что у КПРФ уже сейчас есть (и в дальнейшем может быть в еще большей степени) воз­можность достаточно активно уча­ствовать в процессе восстановле­ния российской государственнос­ти и создания действительно силь­ного и эффективного государства. Работа пойдет и через Государст­венную Думу, и через Совет Феде­рации, и даже через Госсовет, не говоря о законодательной власти на региональном уровне.1

При этом нет и речи о безогово­рочной поддержке со стороны Компартии всех действий власти. Речь о том, что власть сегодня мо­жет опереться на Компартию при принятии важнейших тактических и стратегических решений, касаю­щихся политического и государст­венного устройства страны.

Власть хорошо понимает, что можно, конечно, принимать неко­торые решения в Государственной Думе и вне ее рамок без учета мне­ния КПРФ, как это в значитель­ной степени случилось с проектом бюджета на 2001 год, но в целом без Компартии не сможет работать ни один механизм реформирова­ния страны, особенно в случае, ес­ли этот механизм реформирова­ния будет чреват весьма серьезны­ми социальными последствиями.

4.3. КПРФ и правительство.

Взаимоотношения КПРФ и ны­нешнего правительства трудно определить, одним словом. Во мно­гом это связано с тем, что действу­ющее правительство, возможно, действительно самое техническое за все последние голы. Это прави­тельство минимально вовлечено в политические игры и в гораздо большей степени, чем при Ельцине, оглядывается на президента и его администрацию.

И руководство КПРФ хорошо понимает, кто хозяин в доме, с кем нужно говорить по тем или иным проблемам. Во многом в силу этого диалог между КПРФ и правительством носит вялотекущий характер и ограничивается узким кругом вопросов, прежде всего связанных с прохождением проектов бюджета на будущий год и принятием отдельных законода­тельных актов.

Деятельность правительства се­годня обтекаема и аморфна на­столько, что даже Компартии его очень трудно критиковать. Крити­ковать можно, когда есть активнаяработа, когда есть пробы и ошибки или когда есть достаточно жесткий курс, проводимый без оглядки на Государственную Думу и полити­ческие партии.

Правительство, которое исполь­зует благоприятную экономичес­кую конъюнктуру, потихоньку ре­шает отдельные социальные во­просы и не спешит с серьезными реформаторскими шагами. С этой точки зрения критика Компартией программы Германа Грефа - во многом критика фантома. Ника­кой программы Грефа де-факто правительство не проводит и вряд ли начнет проводить.

Если вдруг в рамках этого пра­вительства (что очень маловероят­но) и будет решено перейти к серь­езным экономическим преобразо­ваниям в духе рекомендаций Гре­фа или же если будет сформирова­но новое правительство для вы­полнения указанной программы, тогда конфликт Компартии и пра­вительства окажется неизбежным.

Дело не только в том, что мно­гие в Компартии воспринимают программу Грефа как «новое изда­ние программы Гайдара», а в том, что программа Грефа де-факто вы­водит страну на уровень оконча­тельного закрепления капитализ­ма, причем закрепления через ликвидацию большого числа эле­ментов социальной политики, ко­торая занимает важное место в программе КПРФ в целом.

Сложность заключается в том что, понимая необходимость эко­номических преобразований в стране. КПРФ не может и не смо­жет поддержать правительство, идущее по пути жесткого рефор­мирования. Тем более что ситуа­ция меняется и вполне возможно, что предполагаемое весной следу­ющего года снижение мировых цен на нефть создаст новую соци­ально-экономическую ситуацию в стране, которая заставит прави­тельство действовать совсем по-другому чем это видится сегодня.

В любом случае совершенно очевидно, что для Компартии в правительстве, которое исповедо­вало бы однозначно программу Грефа, места нет.

Но для Компартии есть место в правительстве, которое взяло бы на вооружение программу, пред­ложенную на последнем заседании Госсовета от имени руководителей субъектов Федерации, особенно в части влияния государства на экономическую политику.

Поэтому, в конечном счете, взаи­моотношения партии и правитель­ства зависят от того, какая де-фак­то программа будет избрана в ка­честве главной. А вот любая по­пытка, на мой взгляд, скрестить эти две программы закончится из­вестной формулой «уж с ежом».

Многие коммунисты говорят сегодня, что Путин вполне мог бы быть кандидатом КПРФ на выбо­рах. Путин не вызывает отторже­ния у основной массы коммунистического электората. Прежде всего, потому, что Путин не только на словах, а во многом и на деле ведет борьбу с олигархами, пытается восстановить вертикаль власти, реформировать армию и стремится определиться в вопросах государственной символики в направлении близком КПРФ.

Совершенно очевидно, что Путина и Компартии, как уже говорилось, есть достаточно много точек сближения, есть точки совпадения. И в этой ситуации для Компартии было бы очевидно политической глупостью становиться в политическую оппозицию к Путину.

Совсем наоборот. Компартия вполне способна на определенную корректировку политического курса Путина, и эта корректировка, на мой взгляд, возможна и может принести дивиденды как Компартии, так и самому Путину.

Компартия пока не может и не хочет сказать, что «Путин - наш президент». Это объясняется тем, что Компартией ответ на вопрос «Кто такой Путин?» до конца еще не найден. И он не может бы найден, поскольку ответ этот прояснится только в случае, если Путин повернется лицом к российской экономике, социальным проблемам, станет основным двигателем разумных преобразований стране.

Повторю, что вне экономической сферы особых разногласий между Путиным и Компартией, видимо, не будет. Экономическая сфера — это именно та сфера, которой Компартия сегодня можно действовать достаточно жестко отстаивая свои взгляды, и не бояться идти на конфронтацию президентом, потому что здесь выигрыш для коммунистов очевиден.

При всем радикализме некоторых своих взглядов Путин вряд ли пойдет на мощный рывок в капиталистическое завтра.

Компартию политика президента может сегодня не устраивает только по одному направлению, президент не вмешивается в экономические процессы там, где это задевает напрямую социальную сферу.

Пример очень простой. Жесткая критика Компартией действий Чубайса во главе РАО ЕЭС России — это своего рода звоночек для президента. Дескать, если Путин не вмешается, следующим этап может быть уже критика его самого.

Это хорошо понимают как в Кремле, так и руководители КПРФ. Президент - не объект критики в полном смысле слова, президент - объект влияния через критику других политиков из высшего эшелона власти.

В конечном счете схема такова Компартия может находиться в социально-экономической оппозиции Путину и его правительству, но к самому Путину в политической позиции Компартия не будет.

С этой точки зрения диалог на более-менее постоянной основе между Компартией и Путиным возможен и, более того, необходим обеим сторонам.

Думается, что определенное совпадение точек зрения КПРФ и президента может быть продемонстрировано и по ряду внешнеполитических вопросов.

4.4. КПРФ И НПСР.

КПРФ была главным инициато­ром создания Народно-патриоти­ческого союза России. Эго во мно­гом объяснялось тем, что НПСР должен был стать основой для ши­рокого антиельцинского фронта.

НПСР в годы борьбы с Ельци­ным сыграл определенную роль, хотя и не полностью. В частности, это было связано с тем, что многие затруднились найти реальную гра­ницу между КПРФ и НПСР.

Сегодня ситуация другая, и, ду­мается отношение КПРФ к НПСР также должно быть другим. НПСР не нужен как антиправительственный антипрезидентский фронт. НПСР нужен, прежде всего, КПРФ как широкий и достаточно эффективный механизм влияния на левые силы.

Н и для кого не секрет, что после ухода Ельцина левые силы, особенно стоящие левее КПРФ, пере­живают серьезный кризис. Практически не слышен голос «Трудовой России», уходит в тираж ДПА, и в целом на этом фланге снижает­ся по вполне объективным причи­нам радикализм действий. Но сто­ронники этих сил все равно оста­ются важной частью левого элек­тората, который в отличие от тех, кто поддерживает правых, будет и дальше организованно ходить на выборы и активно участвовать в политических кампаниях.

Сейчас многие из них хотели бы проявить свои левые взгляды, и НПСР способен предоставить та­кую возможность. НПСР при пра­вильной его раскрутке дает КПРФ возможность расширения влияния в массах, которые устали от либе­рализма.1

Помимо этого надо иметь в ви­ду, что грядущие изменения в пар­тийном законодательстве приведут к тому, что практически все левые организации, кроме КПРФ, будут выключены из избирательного процесса на уровне Государствен­ной Думы, на уровне федеральной власти.

А НПСР мог бы стать для них каналом самовыражения и доведе­ния до власти своей точки зрения. НПСР не может стать партией, но НПСР может, например, делеги­ровать на определенных условиях часть некоммунистов в списки Компартии на выборах в Государ­ственную Думу и обеспечить под­держку этому списку.

Это вполне возможно в обстоя­тельствах, когда левоориентиро­ванный избиратель, не видя нико­го, кроме КПРФ, будет во многом смотреть на действия НПСР как организации широких левых сил. Здесь есть серьезные перспективы для политического маневра, и этот маневр может быть использован в полной мере.

НПСР нужен прежде всего по­тому, что решение многих вопросов, в том числе социальной поли­тики, нужно проводить на более широкой базе, нежели собственно КПРФ.

КПРФ в новых условиях может через НПСР весьма активно бо­роться за массы. Союз будет давать возможность доносить до масс и те идеи, которыми руководствуется КПРФ.

Это особенно важно в условиях резкого ослабления профсоюзов. В такие периоды многие элементы социальной политики во все боль­шей степени берут на себя полити­ческие левые, прежде всего Ком­партия.

4.5. Характеристика КПРФ.

Когда говорят, что КПРФ — за­стывшая партия, не учитывающая веления времени, — это большая ошибка. КПРФ — не вневремен­ная партия, КПРФ - партия вре­мени. Она, конечно, по многим обстоятельствам и причинам от­стает от информационных требо­ваний нового времени. Но все же КПРФ является политической партией, учитывающей современ­ные тенденции технологического прогресса.

Компартия понимает, что изме­нение демографической, социаль­ной структуры российского обще­ства настоятельно диктует необхо­димость модернизации, особенно в информационной сфере.

Прежде всего, речь идет о новых методах работы (особенно в ин­формационно-пропагандистском плане), которые должны позво­лить КПРФ эффективно действо­вать в рамках общенационального информационного пространства (в том числе и с использованием Интернета) на постоянной основе, а не только в период выборов.

Уже явно недостаточно конста­тировать факты. Сегодня принци­пиален вопрос о том, чтобы твой взгляд на те или иные вещи был известным, оперативным и до­ступным. С этой точки зрения ста­рая (и во многих местах весьма эф­фективная) тактика работы от две­ри к двери, от предприятия к пред­приятию, от дома к дому должна дополняться новой тактикой рабо­ты — от одного информационного источника к другому и т.д.

Партии, как никогда, нужна своя мощная информационная сеть, способная адекватно рабо­тать как на федеральном, так и на региональном уровнях. Тогда можно будет преодолеть проблему того, что многие знают КПРФ «по одежке», но не знают «по уму».

Для коммунистов доведение до населения взглядов, а не демонст­рация хорошо знакомых лиц — по­жалуй, самая сложная задача.

Компартии нужен новый имидж. Имидж партии, которая органически сочетает в себе поли­тические ценности XX века и в хо­рошем смысле «переваренный» опыт строительства социализма, с технологическими возможностя­ми XXI века.

КПРФ, как мне видится, должна на предстоящем съезде сказать «до свидания» значительной части прошлого в своей деятельности, предстать перед своими членами и перед населением именно как пар­тия будущего, как партия, имею­щая шансы на будущее. Шансы ес­ли и не на реальную власть, то по крайней мере на определение воз­можностей действий этой власти. Без создания устойчивого образа «партии с шансом на успех» серь­езного будущего у КПРФ не будет.

У Компартии есть сегодня бе­зусловный лидер — Геннадий Зю­ганов. Естественно, он не без не­достатков, сильных и слабых сто­рон. Но, как бы там ни было, он сумел обеспечить во многом имен­но своими действиями влиятель­ное место партии в российской по­литической жизни и дал возмож­ность многим коммунистам пове­рить, что они живут и действуют не зря.

Он сумел провести партию через многие сложные события и сего­дня больше, может быть, чем кто-либо понимает неоднозначность ситуации, в которой находится КПРФ.

Сегодня задача — не в смене Зю­ганова. Но правомерно ставится многими во фракции КПРФ в Ду­ме и за ее пределами вопрос о том, чтобы разделить посты руководи­теля партии и лидера думской фракции КПРФ. Полагаю, сейчас это актуальная тема.

В политической жизни при Ель­цине совмещение этих двух постов было оправдано. Сегодня есть воз­можность разделить эти два поста именно в силу тех задач, которые стоят перед партией.

Лидер КПРФ вполне может и должен получить гораздо большую свободу политических действий, прежде всего вне рамок Государст­венной Думы.

Государственная Дума была и остается одним из важнейших на­правлений работы Компартии, но для председателя КПРФ все же главным полем работы в ближай­шее время должна стать сама пар­тия.

Модернизация, активизация партии, вывод ее на новый поли­тический уровень в федеральной и региональной политике — это, как мне кажется, то самое дело, на ко­тором должен сконцентрироваться после съезда Геннадий Зюганов.

Естественно, внутри КПРФ есть усталость от Зюганова, так же как в свое время у многих сторонников Ельцина к концу 90-х годов. Политика Компартии в Думе ясна, и руководителем фракции вполне может сейчас стать кто-ли­бо другой. В конечном счете, надо думать о том, что будет после из­менения законодательства о поли­тических партиях.

Цель при определенных услови­ях мы можем оказаться перед про­блемой досрочных выборов в соот­ветствии с новым законодательст­вом, выборов, которые Компартия не имеет права проиграть.

К тому же ближайшие год-полтора могут оказаться весьма не­простыми с экономическое точки зрения. Было бы ошибкой жить иллюзорной верой в постоянный подъем российской экономики.

В условиях сохраняющейся за­висимости от внешнего фактора нужно быть готовым к тому, что любые колебания на международ­ных рынках вновь поставят Рос­сию перед лицом кризиса, спосо­бы разрешения которого придется искать отнюдь не в рамках заседа­ний Государственной Думы.

Заключение.

Потребность в новой левой силе в современной России, очевидно, назрела. Дело в том, что КП РФ, которая сейчас занимает эту нишу, принадлежит совершенно иной, стремительно уходящей в прошлое, политической ситуации. Функциональная роль КП РФ состоит в выпускании пара и распылении ностальгического, лево-патриотического настроя. Иными словами, КП РФ нужна только для политического обеспечения непопулярных либеральных и, по сути, антинациональных реформ.

Вся структура КП РФ указывает, что это — псевдоидеологическое образование, политическая сила, не имеющая своего никакого внятного проекта и лишь эксплуатирующая воспоминания о былом величии и стихийное недовольство происходящим. Часто говорят, что электорат КП РФ — «протестный». Это верно, она аккумулирует нигилизм масс в отношении происходящего. То есть против чего понятно, но за что? Что впереди?

Иными словами, КП РФ не выполняет функций полно ценной левой партии, не предлагает левого проекта и левого решения основных проблем, не делает ничего, несмотря на огромные возможности, чтобы государство стало более социальным, а общество — более солидарным, общинным, левым. Заинтересована ли власть в появлении такой новой левой силы?

Та часть, которая стремится модернизировать Россию, выстроить в ней устойчивую и гармоничную политическую систему, возродить ее величие, безусловно, заинтересована, потому что тупиковость КП РФ это постоянный живописный укор политикам, и интеллигенции, и народу. В новой левой партии, которой самое время появиться по объективным обстоятельствам, заинтересован Владимир Владимирович Путин. Сам Путин появился своевременно, и он не может не осознавать, что появление еще одного своевременного российского политического феномена назрело.

Но Путин и другие державники от власти еще не олицетворяют всю власть. Огромный политический класс, армии чиновников, услужливые политтехнологи на дотации, экономические магнаты придерживаются другой точки зрения. Их вполне устраивает статус-кво, ностальгическая пустышка КП РФ, с которой так удобно справляться, имитация политики и борьбы. Следовательно, она будет заинтересована в том, чтобы стать настоящей, а не

«ручной» силой. Сейчас явно решается быть или не быть новой левой партии. Скорректируем тезис: быть или не быть на этих парламентских выборах; ее появление можно отложить, но нельзя отменить. И тут мы переходим к более конкретной теме; если такая партия появится, то откуда? Кто ее будет представлять?

Нормальная левая партия могла бы принести России колоссальные политические дивиденды и во внутренней, и во внешней политике. Такая сила могла бы стать настоящим действенным мотором экономической и политической интеграции всего постсоветского пространства.

Скорее всего, новая левая партия не сможет сложиться из искусственных, фиктивных, подконтрольных власти образований; давая ей зеленый свет, власть должна идти на определенный риск, без этого не будет ни жизни, ни серьезного эффекта. Новая левая партия должна огромное значение уделять национальной идее, консерватизму, геополитическому мышлению; по сути это заложено и в КП РФ, но в безжизненных, мертвых формах, как отписка, а не как мобилизующий активный пассионарный фактор.

Поэтому речь идет не о КП РФ-2, но о живой, активной, страстной, мобилизующей, идеологической партии, создающейся по новым современным критериям и ориентированной на среднесрочные и долгосрочные политические проекты.

Список литературы.

1. Дугин А. Левый проект // Российская газета.- 2003.- 26 марта.

2. Венедиктов А. Есть и такая партия // Российская газета.- 2002.- 28 декабря.

3. Федоров А. КПРФ в постельцинскую эпоху // Российская газета.- 2002.- 30 ноября.

4. Соловей В. Коммунистическое движение в постсоветской России // Свободная мысль.- 1997.- март.

5. Ермаков Я.Г. Коммунистическое движение в России в период запрета: от КПСС к КПРФ // Кентавр.- 1993.- № 3.

6. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. – М., 2001.

7. Сумбатян Ю. Г. Политические режимы в современном мире: сравнительный анализ. Учебно-методическое пособие. - М., 1999.

8. Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы: Учебное пособие. – М., 2000.

1
Дугин А. Левый проект // Российская газета 2003 26 марта.

1
Дугин А. Левый проект // Российская газета 2003 26 марта.

1
Венедиктов А. Есть и такая партия // Российская газета 2002 28 декабря.

1
Венедиктов А. Есть и такая партия // Российская газета 2002 28 декабря.

1
Федоров А. КПРФ в постельцинскую эпоху // Российская газета 2002 30 ноября.

1
Федоров А. КПРФ в постельцинскую эпоху // Российская газета 2002 30 ноября.

1
Соловей В. Коммунистическое движение в постсоветской России // Свободная мысль 1997 март.

1
Соловей В. Коммунистическое движение в постсоветской России // Свободная мысль 1997 март.