Геополитические особенности взаимоотношений МЕРКОСУР, ЕС и НАФТА
Курсовая работа
2004
Введение
Экономика и политика являются составными частями бытия человека. Экономика занимается изучением вопросов, связанных с созданием, распределением и потреблением ценностей; с точки зрения экономики, пространство включает в себя место производства (земля, шахты, заводы...), пути обмена товаров (всевозможные пути сообщения), рынки и т.д. В свою очередь, интересы политики концентрируются на организации отношений между людьми в рамках коллективных структур.
Политическое пространство радикально отличается от экономического, поскольку первое не может существовать без постоянства, без барьеров, тогда как второе пребывает в непрерывном движении в зависимости от изменений спроса и предложения товаров и услуг. Однако в конце XX - начале ХХ1 века идеи геополитики и геоэкономики оказались тесно взаимосвязаны и уже практически не существуют изолированно друг друга. Особая роль в этом процессе стала принадлежать региональным экономическим организациям (зоны свободной торговли, таможенные союзы и т.д.). Наглядный пример - европейское строительство (Европейский Союз), начатое в 50-х годах ХХ века; Североамериканская ассоциация свободной торговли, включающая США, Канаду и Мексику (Северо-американская ассоциация свободной торговли); МЕРКОСУР, куда вошли Бразилия, Аргентина, Парагвай и Уругвай и другие страны.
Весьма вероятно, что в XXI веке мир будет состоять целиком из региональных экономических блоков. И, хотя все эти пространства вписываются в логику формирования крупных рынков - единственных группировок, отвечающих требованиям экономики конца XX1 века - каждое из них отличается от всех остальных. Например, Европейский союз, опирающийся на интегрированное пространство, имеет две характерные черты: общую торговую политику в отношении внешнего мира и общую политическую цель.
Северо-американская ассоциация свободной торговли способствует развитию обмена товарами между партнёрами, но не представляет собой органа по согласованию торговой политики стран-участниц в отношениях с другими государствами. Кроме того, эта региональная организация объединяет по сути мощную сверхдержаву (США) и две страны-спутника, втянутые в её орбиту: Канаду и Мексику. В то же время в начале 90-х годов ХХ века группировка МЕРКОСУР всё ещё оставалась в стадии проекта.
В связи с этим особую актуальность приобретают вопросы взаимовлияния и взаимопроникновения геополитических и геоэкономических стратегий развития в различных регионах мира, уровень влияния экономических сообществ на политические доктрины государств, входящих в эти сообщества.
Цель курсовой работы состоит в анализе геополитических особенностей взаимоотношений таких крупнейших экономических сообществ, как Европейский союз (ЕС), Северо-американская ассоциация свободной торговли (НАФТА) и Общий рынок Южной Америки МЕРКОСУР).
В задачи работы входит:
1) Исследовать теоретические вопросы международной интеграции.
2) Раскрыть характер взаимоотношений между ЕС, НАФТА и МЕРКОСУР в геоэкономическом и геополитическом аспектах, показать положительные и отрицательные тенденции интеграционных процессов.
Теоретической основой работы послужили труды зарубежных и отечественных ученых, в том числе таких, как K. Дойч, Ф.Моро-Дефарж, A. Спинелли, Э. Хаас, A. Этзони, В.Иноземцева, Ю. М. Юмашев и другие.
Глава 1. Интеграционные процессы в мировой экономике и политике
1.1. Понятие международной интеграции. Экономический фактор и геополитическое пространство ХХ1 века
Раскрыть геополитические особенности взаимоотношений между различными региональными организациями невозможно без анализа природы и форм современных интеграционных процессов в мировой экономике. Исследованию интеграционных процессов, олицетворяющих особый тип взаимоотношений между суверенными государствами, посвящено немало трудов ученых и специалистов в области международного права, как, впрочем, и других научных дисциплин (мировая экономика, международные отношения и др.). Не стал исключением и межрегиональные интеграционные процессы, послужившие (как оказалось впоследствии) благодатной почвой для появления множества разнообразных интеграционных взглядов и теорий. И это неудивительно, ибо прежде всего через анализ теоретических моделей развития можно прогнозировать как непосредственно саму интеграционную динамику, так и конечный результат интеграционного процесса. Знание теоретических основ позволяет предусмотрительно оценивать и анализировать каждый последующий шаг.
Термин «интеграция» уже давно стало привычным в лексиконе мировой политики. Его появление явилось неизбежным велением времени, своеобразным ответом на вопрос о том, как и в каком направлении следует двигаться дальше в целях построения международных отношений. Понятие «интеграция» происходит от латинского «integratio», что дословно переводится как «воссоединение, восполнение». Применительно к сфере межгосударственных отношений оно означает добровольное и взаимовыгодное объединение отдельных частей (субъектов) в некую самостоятельную целостность (общность). При этом последняя представляет собой не просто арифметическую сумму составляющих ее частей, ибо по своему объему она гораздо больше и содержательнее.
По терминологии А. Этзони, понятия «сообщество» и «интеграция» являются субъектом и предикатом[1]
. При этом «сообщество» представляет собой некую общность или даже систему, обладающую самодостаточными интеграционными механизмами», в то время как «интеграция» является своеобразной «способностью данной системы поддерживать себя саму в результате воздействия и влияния как внутренних, так и внешних изменений»[2]
. По мнению A. Этзони, понятие «интеграция» включает в себя целый ряд необходимых и существенных элементов, а именно: 1) наличие эффективного контроля за использованием принудительных мер воздействия; 2) существование единого центра, отвечающего за принятие и исполнение решений; 3) наличие доминирующего центра политического единства основной массы политически активного населения[3]
.
K. Дойч рассматривает интеграцию прежде всего как реальную возможность обеспечить мирное сосуществование государств, что может быть достигнуто посредством таких мер, как расширение торговли, свободное перемещение людей, развитие культурного обмена, активное проведение политических консультаций и т. п.[4]
Э. Хаас определяет интеграцию как процесс возникновения нового центра политического влияния, притягивающего к себе главных действующих лиц национального масштаба[5]
. Современный подход к исследованию и анализу понятия «интеграция» характеризуется тем, что определяет последнюю как «процесс, посредством которого отдельные государства передают часть своих суверенных прав в пользу создаваемой и единой для них всех институциональной структуры с тем, чтобы обеспечить учет и реализацию их общих интересов»[6]
.
Но, как справедливо отмечает Ф.Моро-Дефарж, политики и экономисты по-разному относятся к территориальным вопросам. С точки зрения политика, территория является пространством, где государство осуществляет свой суверенитет. За пределами национальных границ суверенитет осуществляется уже другими государствами. С точки зрения экономиста, территориальные факторы представляют собой определённые выгоды и/или преимущества при совершении операций обмена. Его цель состоит в производстве и распределении (реализации) товаров. Для политика деньги являются одним из факторов могущества, для экономиста – это смазка, обеспечивающая движение и создание ценностей.
Именно этими различиями в подходах объясняется постоянная напряжённость в отношениях между государством и предпринимателями.
Государство постоянно стремится контролировать потоки (товаров, капиталов, людей и даже идей). Сборы, получаемые благодаря контролю над этими потоками (грабежи, пошлины, налоги и т.д.), позволяют государству иметь необходимые средства как для содержания полиции и армии, так и для повышения собственного престижа. На протяжении столетий торговцы старались льстить, осыпать подарками власть, которая может в любой момент конфисковать их товары, арестовать их самих, раздавить их. В то же время торговцы понимали, что только государство может защитить их от опасной конкуренции[7]
.
В то же время потоки товаров, золота, денег, услуг и информации постоянно перемещаются в пространстве, повинуясь динамике, которая неподвластна государству, стоит над государством.
История показала, что политическая борьба всегда была тесно связана с борьбой за обладание ресурсами.
Специфика начала ХХ1 века характеризуется тремя основными факторами. Во-первых, происходит углубление взаимозависимости стран в различных областях (торговля, инвестиции, перемещение капиталов, обмен технологиями), что способствует ещё большему усилению этой взаимозависимости. Во-вторых, важнейшие отрасли экономики отдельных стран (сельское хозяйство, промышленность, услуги) работают не только и не столько на национальный рынок, сколько на международный. В-третьих, большинство стран связывает своё будущее, своё выживание со своей способностью участвовать в международном технико-экономическом соревновании. Одновременно следует отметить, что с точки зрения геоэкономики мировое экономическое пространство отличается существенной неоднородностью и фрагментарностью.
Происходит интеграция огромного большинства государств в единую экономическую систему, хотя между ними сохраняются заметные различия в уровне развития: промышленные страны Запада, стремительно развивающиеся страны третьего мира, внезапно обедневшие страны бывшего социалистического лагеря, страны Африки и Азии, оказавшиеся на обочине экономического прогресса. Эти различия рассматриваются в динамике планетарной эволюции, они представляют собой одновременно и позитивные, и негативные факторы, что подтверждается, например, переносом ряда производств из одних стран в другие из-за разницы в стоимости рабочей силы и в уровне социальной защиты; подтверждением данного положения служат также миграционные потоки из бедных стран в богатые. Единство мирового экономического пространства доказывается простым фактом: различия в уровне развития не только создают непреодолимые препятствия между разнородными зонами, но и активно используются хозяйствующими субъектами (государствами, предприятиями и даже физическими лицами).
Государства и государственные границы продолжают существовать. Конечно, имеется немало способов открывать эти границы для международной торговли, туризма, перемещения капиталов и информационных потоков. Тем не менее, государства сохраняют за собой право законодательного регулирования режима границ. Пока будут оставаться суверенные государства, останутся и границы, даже если их пересечение не связано со значительными трудностями.
Со своей стороны, геоэкономика стремится отождествлять могущество с контролем над международными сетями. Могущество проистекает из способности создавать международные сети (торговые пути, каналы передачи информации или изображения...), использовать их, извлекать из них прибыль. При этом могуществом обладает тот, кто занимает стратегическое положение в международной сети или в совокупности международных сетей и обладает талантом максимально использовать свои преимущества.
Понимание этих процессов лучше всего происходит через изучение многочисленных теорий международной политической интеграции, которые мы рассмотрим далее.
1.2. Теории международной интеграции
Не имея возможности в рамках данной работы проанализировать все известные теории международной интеграции, исследуем лишь некоторые из них, имеющих непосредственное отношение к рассматриваемой проблематике. Например, широко известна теория «американской границы» обоснованная американским историком Ф. Тернером. Ее суть сводилась к тому, что пределы «американского мира», установленные почти столетие назад доктриной пятого президента США Д. Монро, которые включали в себя Северную и Южную Америки, оказались в ХХ веке узкими для Америки. «Мы находимся в процессе такой трансформации мира, которая позволит нам определять политику любой страны», - публично заявил в 1916 г. президент США В. Вильсон. Инструмент глобализации политики США он видел в Лиге Наций[8]
.
Подходом к исследованию и анализу европейского интеграционного процесса явился «федерализм». Лишь резкий поворот в сторону федеративной модели, по убеждению A. Спинелли - известного итальянского федералиста, лидера европейского федералистского движения, - мог бы привести к успеху в объединении всей Европы[9]
. Согласно мнению некоторых авторов, данный подход по своей сути не является теорией, хотя и стремится к объяснению существенных связей и закономерностей процесса, лежащего в основе объединения отдельных политических единиц в единое целое[10]
.
«Федерализм», как, пожалуй, ни одна другая из теорий политической интеграции, имеет весьма глубокие философские корни, берущие свое начало еще в древнегреческой Античности и средневековой европейской политической мысли. И все же в качестве основополагающих источников федералистского мышления чаще называют два нижеследующих: 1) обилие планов по укреплению мира в Европе XVII-XVIII столетий и 2) американскую Конституцию[11]
.
Теория «функционализма» в значительной степени отличается от федералистского подхода к исследованию и анализу межгосударственной интеграции. В своем классическом виде она представлена в работах Д. Митрани, ратовавшего за трансформацию и обновление сложившихся за многие десятилетия представлений о системе международных отношений и предлагавшего так называемую «функциональную альтернативу», имеющую своей конечной целью всеобъемлющее мировое единство[12]
.
Появление «неофункционализма» было связано с периодом так называемого «евроэнтузиазма» в 60-70 гг. XX столетия, когда неизбежность дальнейшей интеграции государств - участников Европейских сообществ представлялась все более очевидной. Наибольший вклад в становление и развитие этой теории внесли такие известные личности, как Э. Хаас, Л. Линдберг, A. Этзони.
Вообще среди исследований по теории международной интеграции в англо-американской литературе основополагающее значение приобрели работы К. Дойча «Политическое сообщество на международном уровне. Проблемы определения и измерений», «Политическое сообщество и североатлантическое пространство. Международная организация в свете исторического эксперимента», а также «Национализм и социальная коммуникация» и ряд других работ. Считая, что не может быть универсального закона, по которому развиваются кооперация и интеграционные процессы, К. Дойч назвал несколько необходимых для этого условий. Среди них он выделил общность политических ценностей и такие психологические факторы, как знание партнеров, развитие торговли, интенсивность культурного обмена и обмена идеями. К. Дойч выдвинул гипотезу о преобладании факторов коммуникации в образовании политических сообществ и в поддержании их внутреннего единства, сплоченности, рассматривая языковое общение прежде всего с точки зрения обмена информацией. Каждая нация, народ обладает особыми коммуникативными средствами, которые выражаются в закрепившейся коллективной памяти, символах, привычках, традициях.
Не осталась в стороне от проблем интеграционного процесса и экономическая теория, хотя фактически вплоть до конца 70-х гг. XX столетия в среде представителей данной науки наблюдался определенный скептицизм относительно явных экономических преимуществ более тесного сотрудничества между государствами[13]
.
Идея экономической интеграции достаточно быстро охватила различные секторы экономики западноевропейских государств: сельское хозяйство, промышленность, энергетику, сферу услуг, транспортную отрасль. Непосредственно сама интеграционная динамика стала ассоциироваться с последовательным достижением определенных стадий экономической интеграции, а именно с созданием зоны свободной торговли, таможенного союза, единого внутреннего рынка, экономического и валютного союза и т. д.[14]
В рамках экономико-теоретического подхода особую актуальность приобрели вопросы влияния различных экономических соглашений на динамику и условия традиционного межгосударственного сотрудничества, вопросы дальнейшего совершенствования интеграционных механизмов. В центре внимания оказалась проблема разумного и справедливого распределения между всеми участниками интеграционного процесса не только выгод, получаемых в результате интеграции, но и определенных издержек, которые государства вынуждены нести, интегрируясь друг с другом.
В традиционном восприятии межгосударственная интеграция, как правило, ассоциируется с определенными политическими или экономическими процессами либо с их совокупностью. Вместе с тем, нельзя забывать и о той важной роли, которую играет право в области регулирования интеграционных взаимоотношений государств. По мнению M. Каппеллетти, M. Секкомбе и Дж. Уэйлера, именно право определяет статус и сферу деятельности главных действующих лиц в условиях интеграции, контролирует, а при необходимости и ограничивает их действия, выполняет роль своеобразного нормативного регулятора во взаимоотношениях между участниками интеграционного процесса[15]
.
Таковы основополагающие подходы к исследованию и анализу международной интеграции. При этом их разнообразие вполне закономерно. Необходимость анализировать интеграционные взаимоотношения государств с самых различных позиций и точек зрения представляется совершенно очевидной. Безусловно, каждый из представленных подходов имеет право на существование, каждый по-своему индивидуален и содержит определенное рациональное начало.
Глава 2. Особенности взаимоотношений региональных организаций: ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР
2.1.Интеграционные экономические сообщества
2.2.1.Европейский союз (ЕС)
Исходной точкой формирования ЕС принято считать подписание 18 апреля 1951 г. в Париже Францией, ФРГ, Италией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом Договора о создании Европейского объединения угля и стали. Через шесть лет (25 марта 1957 г.) в Риме этими же странами были подписаны договоры о создании Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом). Вместе с Парижским договором Римский договор 1957 г. заложил конституционные основы Европейского сообщества, став фундаментом для создания зоны свободной торговли шести стран. В соответствии с Римским договором миссия сообщества заключается в том, чтобы путем создания общего рынка и постепенного сближения экономической политики государств-членов способствовать гармоничному развитию экономической деятельности во всем сообществе, непрерывному и сбалансированному экономическому росту, повышенной стабильности, ускоренному подъему уровня жизни и более тесным связям между государствами, которое оно объединяет. Конкретные положения договора касаются создания единого рынка товаров, организованного и ограниченного общими правилами и политикой, в особенности в области сельского хозяйства[16]
.
Европейское строительство получило новый импульс в начале 70-х годов, когда было выражено пожелание преобразовать совокупность связей между государствами – членами Европейского Союза. Расширение выразилось в присоединении к сообществу Дании, Ирландии и Великобритании (1 января 1973 г.). Углубление интеграции означало выработку поэтапного плана экономического и валютного союзов, который закончился в 1979 г. созданием Европейской валютной системы и претворением в жизнь региональной политики. В это время заработал так называемый «эффект перелива», предсказанный Э. Б. Хаасом, в соответствии с которым решения приобретают характер цепной реакции: «Более ранние решения переливаются в новые функциональные контексты, втягивая все больше и больше людей, требуя расширения межбюрократических контактов и консультаций, тем самым порождая собственную логику, благоприятствующую принятию последующих решений».
Следующий важный этап начался в 80-х годах, когда Европейское сообщество расширилось за счет трех новых государств-членов: Греции – 1 января 1981 г., Испании и Португалии – 1 января 1986 г. В июне 1987 г. вступил в силу Единый европейский акт, предоставивший юридическую основу для создания единого рынка в течение пяти лет.
В 1992 г. сообщество заключает Союзный договор, провозглашающий создание Европейского Союза, основанного на координации внешней и внутренней политики и гражданства в ЕС (Маастрих). Внутри ЕС оказывается помощь тем государствам, которые не могут продвигаться по пути интеграции с той же скоростью, что остальные. Идея «Европы нескольких скоростей», выдвинутая П. Майе, призывает не задерживать лидеров, но присоединиться к ним через 3-4 года[17]
.
1993 г. ознаменовался созданием единого европейского рынка, основанного на свободном перемещении людей, товаров, услуг и капитала. В 1995 г. к ЕС присоединились Австрия, Финляндия и Швеция.
Реализуемый сегодня план наднационального валютно-политического союза – это третий, после Римского и Маастрихского договоров, шаг к созданию единой Европы.
2.2.2. НАФТА
Успех западноевропейской интеграции заставил США кардинально изменить свою экономическую и внешнюю политику, делать ставку не на бывшие десятилетиями приоритетными отношения с западноевропейскими «друзьями-соперниками» и союзниками по НАТО, а на более тесное взаимодействие с соседями по континенту, а также всестороннее экономическое, а посредством его и политическое сотрудничество со странами гигантского бассейна Тихого океана.
В развитие этих идей и был разработан и 17 декабря 1992 года заключен договор о Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА). Договор, вступивший в силу 1 января 1994 года, подписали США, Канада и Мексика[18]
.
Объединение дало дополнительный импульс взаимной торговле, и уже за первые шесть месяцев 1994 г. только Соединенным Штатам рост экспорта их товаров и инвестиций в Канаду и Мексику принес дополнительно 100 тысяч рабочих мест, а темп роста этого экспорта за тот же период вдвое превысил аналогичный темп роста во все остальные страны мира. Возрос и импорт США из этих двух стран - благодаря ослаблению взаимного таможенного режима. В целом же в соответствии с подписанным Соглашением о североамериканской интеграции на протяжении последующих 15 лет почти все торговые и инвестиционные барьеры между странами должны быть ликвидированы (за исключением некоторых, особо важных для каждой страны отраслей, специально поименованных в соглашении), таможенные барьеры – отменены.
Несмотря на эффективные действия по преодолению финансового кризиса в Мексике и успехи, достигнутые в процессе реализации соглашения о создании НАФТА, период 1995-1997 гг. оказался одним из наиболее сложных в недолгой истории этого объединения. Свидетельством тому стали первые торговые споры между участниками НАФТА (по хвойной древесине, автоперевозкам и т.д.). Одной из самых серьезных диспропорций в НАФТА остается громадная разница в уровнях социального развития составляющих ее государств, особенно между Соединенными Штатами и Канадой, с одной стороны, и Мексикой, с другой. НАФТА не было предназначено для решения социальных проблем, но участие Мексики в соглашении налагает на нее определенные обязательства, касающиеся данной сферы.
Вместе с тем, создание в 1994 г. НАФТА отражает новый подход в теории и практике интеграции. Впервые государство «третьего мира» добровольно объединилось с двумя высокоразвитыми странами. С полномасштабным вступлением в силу соглашения об интеграции Мексика должна получить дополнительные возможности доступа к передовой североамериканской технологии. Однако большинство специалистов отмечают негативный характер влияния интеграции на Мексику. В США - увеличение числа рабочих мест, в Мексике – рост безработицы, сильнейший финансовый кризис зимой 1995 г., снизились темпы экономического роста, прежде всего в промышленности.
Интерес США к расширению своего экспорта и в другие страны мира выражается в намерении, инициируемом НАФТА, создать к 2005 г. всеамериканскую зону свободной торговли, охватывающую все Западное полушарие, в соответствии с решениями совещания в верхах в Майами. Общность языка, исторических корней, религии и культуры создают уникальную социально-политическую среду для возможного объединения экономического базиса расположенных здесь стран. Кроме того, США фактически берут инициативу в свои руки, используя объективно сложившуюся готовность стран двух континентов к объединению и неспособность их воплотить эту идею в жизнь.
2.2.3.МЕРКОСУР
Бразилия, Аргентина, Уругвай и Парагвай начали процесс интеграции несколько раньше, чем НАФТА, и добились к настоящему времени значительных успехов в экономической и политической областях. Они учредили Общий рынок стран Южного конуса - «Mercado Comun del Sur» (МЕРКОСУР) в 1991 году[19]
. Реализация положений Асунсьонского договора в позволила им не только увеличить масштабы взаимной торговли более чем в 3 раза, но и заложить основы экономического союза. В соответствии с соглашением об учреждении МЕРКОСУР (январь 1995 г.) в зоне свободной торговли четырех стран ликвидированы таможенные пошлины и другие ограничения на 90% товаров, согласованы общие внешние тарифы на 85% импортируемых товаров, налажен механизм регулярных консультаций на уровне глав государств и правительств, министров иностранных дел, экономики, финансов, торговли, социального обеспечения, культуры, в ходе которых осуществляется координация национальных политик. Для руководства процессом интеграции в переходный период в конце 1994 г. были созданы Совет общего рынка (в составе министров иностранных дел), Группа общего рынка – исполнительный орган, функционирующий постоянно и имеющий административный секретариат со штаб-квартирой в Монтевидео, а также 10 технических комиссий, подчиняющихся Группе общего рынка и занимающихся вопросами торговли, таможенного регулирования, технических норм, валютно-финансовой политики, макроэкономической политики, наземного и морского транспорта, промышленной технологии, сельского хозяйства
2.2.Современные тенденции региональной интеграции: проблемы и преимущества
С концептуальной точки зрения международная политическая интеграция полностью вписывается в те взаимосвязанные и в то же время противоречивые тенденции, которые характерны для современной мировой экономики.
В настоящее время международные региональные экономические организации прочно вошли в структуру системы межгосударственных отношений в качестве важного элемента, без которого само функционирование системы практически невозможно. Как правило, отражая объективную тенденцию усиления взаимозависимости всех явлений и процессов в современных межгосударственных отношениях, международные организации в то же время оказывают существенное влияние на проявление и развитие закономерностей межгосударственных отношений, таких, как международное разделение труда, интернационализация мирохозяйственных и иных связей государств и др., создавая благоприятные условия для их реализации за счет использования специфических институционных форм, дающих членам международных организаций дополнительные возможности для многосторонних и двусторонних переговоров, проведения совместных поисков решений и т.п.
Государства, вступая в эти организации, руководствуются задачей приобрести соответствующие преимущества, которые дает то или иное экономическое объединение. Американские ученые-экономисты выделяют четыре основные формы экономической интеграции.
1. Зона свободной торговли (free trade area, FTA). Между странами-участниками отменяются все таможенные пошлины. Для стран, не входящих в зону свободной торговли, внешние таможенные тарифы сохраняются.
2. Таможенный союз (customs union). В таможенном союзе все внутренние тарифы заменяются внешними.
3. Общий рынок (common market). В общем рынке все характеристики таможенного союза дополняются отсутствием ограничений на перемещение факторов производства.
4. Экономический союз - унифицируется стратегия экономического развития, налогообложение, создается наднациональный орган, решения которого обязательны для каждого члена экономического союза.
В других исследованиях добавляется пятая форма – платежный союз, которая некоторыми экономистами трактуется как «экономический и валютный союз».
Однако четкой системы форм межгосударственной экономической интеграции пока не сформировалось.
Следует отметить, что первой логической и хронологической ступенью является зона свободной торговли. В современном понимании - это преференциальная зона, в рамках которой поддерживается свободная от таможенных и количественных ограничений международная торговля товарами. Как правило, конкретные соглашения о соответствующих зонах предусматривают создание зоны свободной торговли промышленными товарами в течение ряда лет путем постепенной взаимной отмены таможенных пошлин и других нетарифных ограничений. По отношению к сельскохозяйственным товарам либерализация носит ограниченный характер, охватывает лишь некоторые позиции по таможенной номенклатуре. Такой подход реализовывался при становлении ЕЭС, актуален он и в настоящее время в Североамериканской ассоциации свободной торговли (НАФТА) и в Общем рынке стран Южного конуса (МЕРКОСУР).
Однако региональные интеграционные процессы сопряжены с рядом проблем по двум причинам: с одной стороны, в сравнительном проигрыше оказываются те страны, которые, не попадая в интеграционное пространство, подвергаются дискриминации. В частности, торговый оборот Мексики и ЕС сократился по сравнению с общим объемом торговли обеих сторон после вступления в действие документов НАФТА. Лишь после вступления в силу Соглашения о свободной торговле между ЕС и Мексикой в середине 2000 года наметилась тенденция к изменению ситуации. С другой стороны, соглашения о свободной торговле функционируют только на основе регулирующих положений стран-производителей товаров. Ими определяется правомочность предпочтительного доступа. Нормы стран-производителей приводят к порой исключительно сложным процедурам таможенной очистки. Из-за этого случается, что использование таможенных льгот – причем ни одна фирма не может себе позволить от них отказаться - сопряжено с большими бюрократическими издержками, которые не стоит недооценивать. Количество проблем возрастает, когда приходится учитывать различные соглашения о свободной торговле с разными нормами стран-производителей.
Таким образом, региональные соглашения нельзя считать панацеей от всех бед. Их преимущества обусловлены, в первую очередь, тем обстоятельством, что они довольно легко достигаются с политической точки зрения и позволяют сосредоточить внимание на особенно привлекательных странах. Именно на этом фоне следует рассматривать, например, стремление США ускорить переговоры по Межамериканской зоне свободной торговли (ФТАА – FTAA). В этой связи часто выдвигается тезис о том, что региональная интеграция и многосторонняя либерализация не только не согласуются друг с другом, но и представляют собой две противоположные тенденции. При этом упускается из виду, что многосторонние нормы являются важной основой для региональных соглашений. Они создают правовые рамки, благодаря которым региональные соглашения de facto вообще становятся возможными[20]
.
Расширение региональной интеграции не представляет собой проблемы в том случае, если одновременно проводится многосторонняя либерализация. Поэтому мерилом торговой политики должна служить ее сбалансированность относительно региональной интеграции и многосторонней либерализации. Торговая политика ЕС, несомненно, является именно такой. Уже на протяжении многих лет ЕС выступает движущей силой проведения нового раунда переговоров ВТО по широкому кругу вопросов. В то же время, участвуя сегодня в выходящих далеко за рамки Европы соглашениях о свободной торговле, он является лидером регионализма. И, наконец, ЕС – это замечательная модель успешной реализации глубокой экономической и политической интеграции.
Неоднократно ставился вопрос о том, является ли ЕС тем примером, которому должны следовать другие. Ответ звучит примерно так: да, он должен был бы им быть, но только не стоит недооценивать длину пути. Кроме того, у экономической и политической интеграции есть своя цена: изменение парадигм, ограничение национальной свободы действий, отказ от национального суверенитета. Но многим странам трудно согласиться даже с договоренностью о создании таможенного союза и отказом от возможности установления таможенных тарифов на национальном уровне. Об этом наглядно свидетельствуют проблемы, с которыми сталкивается в настоящее время МЕРКОСУР.
2.3.Межрегиональные диалоги
Политическому присутствию Европы в регионе Латинской Америке положила первая встреча министров иностранных дел в Сан-Хосе (Коста-Рика) в 1985 году. Само собой разумеется, с тех пор рамочные условия с обеих сторон значительно изменились. Финансовые кризисы, потрясшие Азию и Россию, достигли Латинской Америки, глубоко поразили Бразилию, а также вызвали спад в других странах. В Венесуэле, Колумбии и Парагвае возникла откровенная угроза демократической стабильности. В это же время Европа втянулась в войну на своих рубежах и приступила к реформированию структуры Европейского Союза, подготовке к приему новых членов. Все эти внутриполитические, экономические и внешнеполитические перекосы носят не только конъюнктурный характер, но и способствуют тому, что с обеих сторон меняются представления и оценки друг друга и уменьшается взаимная прогнозируемость интересов, имеющая центральное значение для любого стратегического партнерства. Является ли Европа по-прежнему обязательным партнером в политике, экономике, вопросах развития и в культуре[21]
и остается ли Латинская Америка стабильным демократическим регионом с многообещающим экономическим потенциалом? От ответа на эти вопросы будут не в последнюю очередь зависеть шансы стратегического партнерства на успех. Именно внутрирегиональное развитие событий станет в конечном счете определять качество отношений между Европой и Латинской Америкой.
Форумы для диалога ЕС с участием Латинской Америки образуют собственную архитектуру, которая выражается в том, что - если брать все субрегионы Латинской Америки в целом - Европейский Союз ведет в регионе пять различных групповых диалогов и два двухсторонних. Что касается всего региона Латинской Америки, то с 1990 года проводится ежегодная встреча на уровне министров иностранных дел ЕС и группы Рио (все южно-американские государства, Мексика и Панама, а также по одному представителю от Центральной Америки и стран бассейна Карибского моря). На субрегиональном уровне с 1984 года поддерживается политический диалог с центральноамериканскими странами, называемый также «процесс Сан-Хосе». Кроме того, проводятся встречи с министрами иностранных дел стран бывшего Андского пакта или нынешнего сообщества государств Андской группы, а также МЕРКОСУРА, которые поочередно проходят в той стране Европейского Союза, которая в данный момент председательствует в нем, или в обоих субрегионах. Помимо этого карибские страны встроены в конвенцию Ломе, которая имеет свои собственные институциональные форумы для диалога с Европейским Союзом. С Мексикой и Чили, не участвующими в субрегиональном интеграционном процессе, существуют двусторонние механизмы проведения диалога, причем Чили в качестве ассоциированного члена МЕРКОСУР принимает участие в политических переговорах на уровне министров иностранных дел[22]
.
Это сложное переплетение частично накладывающихся друг на друга процедур диалога - так, в процессе Сан-Хосе участвовали также в качестве партнеров центральноамериканских стран по кооперации Мексика, Венесуэла и Колумбия - является не только выражением европейских усилий отреагировать на определенные групповые ожидания, но и отражает осознание того факта, что ввиду гетерогенности региона было бы практически невозможно вступить в переговоры о сотрудничестве в экономике и о кооперации сразу со всеми 33-мя государствами региона.
Опыт межрегиональных связей показывает, что самые большие трудности связаны с тем, что сначала необходимо добиться консенсуса в собственном регионе. С этой дилеммой сталкивается Европейский Союз, которому при подготовке к встречам с другими региональными организациями на высшем уровне зачастую нелегко дается согласование общей позиции как раз в вопросах внешней политики и политики безопасности.
Уязвимость межрегиональных отношений, их чувствительность к вредным воздействиям объясняется также тем, что, в отличие от традиционных образцов двусторонних и многосторонних связей, здесь не существует испытанных инструментов или хотя бы четкого разделения задач между действующими лицами в обоих регионах. Несмотря на то, что европейская сторона разработала уже соответствующую методологию сотрудничества между Европейской Комиссией и представителями государств-членов ЕС, в Латинской Америке по понятным причинам отсутствуют сравнимые механизмы, поскольку там нет наднациональных организаций партнерства. С другой стороны, все те государства-члены Европейского Союза и группы Рио, имеющие солидный опыт развития двусторонних отношений, иногда в меньшей мере заинтересованы в том, чтобы расширять межрегиональные связи. В противоположность этому межрегиональный диалог предоставляет также и небольшим государствам, которые иногда не имеют никаких или слабо развитые связи с другими регионами, возможности для действий в политике и экономике, результаты которых могут оказать позитивное влияние на отношения между двумя регионами в целом.
К успехам диалогов можно отнести то, что, например, политические встречи способствовали не только сокращению количества конфликтов в Центральной Америке, но и внесли важный вклад в усилия по демократизации во многих странах Латинской Америки, в утверждение правил соблюдения прав человека и осуществление интеграционных стремлений. За прошедшее время участники диалога перешли от обсуждения чисто национальных и региональных тем к вопросам по большей части глобальным[23]
, поскольку таким образом можно внести вклад в усиление интеграции Латинской Америки в международную систему. Одновременно существует явное несоответствие между успехами в политическом диалоге и развитием экономических отношений. Как структурные и организационные препятствия, так и очень отличающиеся друг от друга интересы отдельных государств-членов Европейского Союза мешали до сих пор распространить успехи, достигнутые в области политики, также на экономические отношения.
Межрегиональные отношения являются также выражением набирающей обороты конкуренции между экономическими блоками, консолидация которых в последние годы заметным образом обременяет многостороннюю торговую систему. Северо-американская зона свободной торговли НАФТА, без сомнения, способствовала тому, что Европейский Союз, начиная с 1995 года, прилагает все больше усилий для либерализации торговли с экономически важными партнерами в Латинской Америке. Межрегиональное рамочное соглашение о кооперации с МЕРКОСУР, а также соглашение об ассоциации и кооперации с Чили и Мексикой, которые были подписаны соответственно в июне 1996 и декабре 1997 года, были заключены не только, но и по той причине, что европейские предприниматели опасались, что расширение НАФТА или реализация проекта создания всеамериканской зоны свободной торговли (FTAA) до 2005 году, к которой приступили Соединенные Штаты Америки, может привести к вытеснению европейцев с растущего рынка Латинской Америки. Слишком явно еще стоял перед глазами пример Мексики, которая после своего вступления в НАФТА всего за четыре года с 1994 по 1998 наполовину сократила долю Европейского Союза в своей внешней торговле[24]
.
Трудный путь Европейского Союза к либерализации торговли с избранными странами или соответственно к созданию интеграционных зон в Латинской Америке осложняется дополнительно тем, что и та, и другая сторона предпринимают одновременно усилия по экономической либерализации с партнерами из третьих стран. Ведущиеся в самом регионе переговоры о заключении соглашения о зоне свободной торговли между странами Андской группы и МЕРКОСУР хотя и продвинулись вперед, но пока еще далеки от завершения.
В силу того, что между Соединенными Штатами Америки и Европейским Союзом, поддерживающими трансатлантический диалог, США и Латинской Америкой, ведущими внутриамериканский диалог, а также с учетом тесных отношений между Европейским Союзом и Латинской Америкой постоянно говорится об образовании атлантического треугольника (9). При этом в девяностые годы во главе угла стояли в первую очередь общие представления о ценностях и тесные экономические отношения. После образования трех откровенно экономических блоков (ЕС, НАФТА и МЕРКОСУР) политики стали выдвигать инициативы о включении трех регионов в единую сеть и тем самым об укреплении экономического потенциала в трансатлантической зоне свободной торговли (ТАФТА). С политической точки зрения Южная Америка могла бы таким образом стать третьей опорой более сбалансированного, преодолевающего былые разделительные линии между Севером и Югом трансатлантического диалога. Подобное развитие могло бы одновременно помочь покончить с существующим еще историческим бременем в межамериканских отношениях и придать трансатлантическому треугольнику более партнерский характер. Этому препятствует, конечно, то, что США как единственная ведущая держава постоянно стремились поддерживать институциональные, экономические отношения и связи в области политики безопасности как с европейцами, так и с латиноамериканцами, но действовали таким образом, что это давало обеим альянсам возможность в определенный момент сделать другого партнера орудием достижения своих политических или также экономических целей. В качестве примеров достаточно назвать временную общую позицию Соединенных Штатов Америки и Европейского Союза в вопросах распространения наркотиков, направленную против Латинской Америки, и единую позицию США и Латинской Америки, в отношении протекционизма ЕС в аграрной области и в торговле бананами. Стратегическое партнерство между Европейским Союзом и Латинской Америкой способствовало бы во всяком случае уменьшению подобной инструментализации обоих партнеров Соединенными Штатами Америки и, помимо этого, предотвращению возможных конфликтов в торговой политике. Для этого было бы, конечно, необходимо, чтобы Европа продемонстрировала политическую волю к укреплению подобного альянса, а Латинская Америка - высокую степень реализма и эффективности при формировании межрегиональных отношений. Нормально функционирующий трансатлантический треугольник с общими ценностями и ясными правилами поведения мог бы одновременно облегчить и укрепить как трансатлантические, так и межрегиональные отношения между Европой и Латинской Америкой. В этом смысле ценность представляет документ Европейской Комиссии[25]
, который необходимо использовать во время встреч на высшем уровне и который можно рассматривать как стратегическую концепцию межрегиональных отношений в начале ХХ1-го столетия.
Заключение
Анализ геополитических особенностей взаимоотношений трех региональных сообществ (ЕС, НАФТА и МЕРКОСУР) показал, что интеграционные процессы развиваются между ними весьма неоднозначно и имеют как положительные, так и отрицательные тенденции.
Однако, очевидно, что проблематика интеграции из конкретно-прикладных вопросов узких научных специализаций разрастается до глобальных, жизненно важных явлений, предопределяющих повороты во внешней и внутренней политике государств и судьбы населяющих их народов. В этом контексте важно отметить, что вопросы интеграции оказываются теперь совершенно по-новому актуальны и остры с точки зрения современного развития и будущего перспектив стран и регионов в геополитическом пространстве.
Сегодня необходимо понимание того обстоятельства, что международные интеграционные процессы - это понятие весьма многозначное. Оно столь же сложно, как и стоящие за ним новые, многообразные и во многом еще не устоявшиеся в научных трактовках, отличные от традиционных и достаточно противоречивые факторы и явления.
Качественно более высокой ступенью интеграции является общий рынок. К настоящему времени этот этап интеграционного развития реализован только в Европейском Союзе, на основе опыта которого могут быть сделаны практические выводы и оценки. Не исключено, что в перспективе, по мере продвижения вперед других подобных интеграционных структур, возникнут новые ситуации, присущие этим группировкам, которые будут иметь определенные отличия от практики ЕС.
Для создания общего рынка необходимо реализовать несколько крупных задач. Первые две задачи решаются на ранних этапах развития межгосударственной экономической интеграции. Упраздняются таможенные пошлины между государствами-членами и разрабатывается единая торговая политика по отношению к третьим странам. Это является предпосылками перехода к общему рынку.
Третья задача - разработка общей политики развития отдельных отраслей и секторов экономики. Выбор их должен осуществляться исходя из того, насколько это важно для последующего закрепления интеграции, каков будет социальный резонанс после принятия соответствующих мер, как это отразится на нуждах и потребностях конкретного потребителя.
Четвертая задача - создание условий для свободного движения капитала, рабочей силы, услуг и информации, дополняющих беспрепятственное перемещение товаров.
Эти экономические шаги обусловливают согласование серьезных мер по гармонизации и унификации национальных законов. При этом особое место отводится введению системы мер, предотвращающих нарушения норм, регулирующих конкуренцию. Естественно, тем самым предопределяется необходимость формирования специальных, в том числе наднациональных, органов управления и контроля.
Список литературы
Вартенберг Л.-Г. Торговая политика под знаком глобализации // Международная политика.- 2001.- № 7.
Гершов 3. М. Вудро Вильсон. М. , 1983.
Европейский союз. Прошлое, настоящее и будущее. От единого рынка к Европейскому союзу.- М.: Право, 1994.
Иноземцев В., Кузнецова Е. Объединенная Европа на пути к лидерству в мировой политике //МЭ и МО.- 2002.- № 4.
Международные экономические отношения: Учебник для вузов /В.Е.Рыбалкин и др.-М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.
Межрегиональный диалог Европейского союза и Латинской Америки //Международная политика 1999 № 5.
Молс М. Европейский Союз и Латинская Америка //Вернер Вайденфельд/Вольфганг Вессельс (издатель) «Ежегодник европейской интеграции», 1996/1997, Бонн, 1998.
Моро-Дефарж Ф. Введение в геополитику. – М.: Конкорд, 1996.
Пробуждение Латинской Америки //Международная политика.-1996.- № 7.
Усенко E. T. Интеграция как всемирно-исторический процесс и международное право // Московский журнал международного права. 1992. № 1.
Юмашев Ю. М. Правовая эволюция Европейских Сообществ: до и после Маастрихта // Московский журнал международного права.1992. № 3.
Cappelletti M., Seccombe M., Weiler J. Integration through law: Europe and the American federal experience (3 vols.). New York: De Gruyter, 1986. Vol. 1. Book 1.
Corbey D. Dialectical functionalism: stagnation as a booster of European integration // International Organization. 1995. Vol. 49. № 2.
Etzioni A. Political unification: a comparative study of leaders and forces. New York: Rinehart, 1965.
European integration: theories and approaches / Ed. by H.Michelmann, P.Soldatos. Lanham, MD: University Press of America, 1994.
Harrison R. Europe in question: theories of regional international integration. London: George Allen & Unwin Ltd., 1974.
IRELA, Latin America and Europe: Beyond the Year 2000, Dossier Nr. 65, Madrid, September 1998.
Jacob P., Toscano J. The integration of political Communities. Philadelphia: Lippincott, 1964.
Molle W. The economics of European integration: theory, practice, policy. Aldershot: Dartmouth, 1994.
Mutimer D. Theories of political integration // European integration: theories and approaches / Ed. by H.Michelmann, P.Soldatos. Lanham, MD: University Press of America, 1994.
Pistone S. Altiero Spinelli and the strategy for the United States of Europe // The European Union: readings on the theory and practice of European integration / Ed. by B.Nelsen and A.Stubb. Boulder: Reinner, 1994.
Projet de communication de la Commission au Conseil, au Parlement europeen et au Comite economique et social sur un nouveau partenariat Union europeenne/Amerique latine a l' aube du XXIieme.
Rouquie Alain, Perspectivas inmediatas del dialogo Union Europea-America Latina, in: Fundacion Friedrich-Ebert en Colombia, Fescol (Edit.), Union Europea-America Latina, Bogota 1995.
Tovias A. A survey of the theory of economic integration // European integration: theories and approaches / Ed. by H.Michelmann, P. Soldatos. Lanham, MD: University Press of America, 1994.
[1]
Etzioni A. Political unification: a comparative study of leaders and forces. New York: Rinehart, 1965. P. 329.
[2]
Ibid. P. 330.
[3]
Ibid. P. 329.
[4]
Jacob P., Toscano J. The integration of political Communities. Philadelphia: Lippincott, 1964. P. 83.
[5]
Harrison R. Europe in question: theories of regional international integration. London: George Allen & Unwin Ltd., 1974. P. 21.
[6]
Corbey D. Dialectical functionalism: stagnation as a booster of European integration // International Organization. 1995. Vol. 49. № 2. P. 255.
[7]
Моро-Дефарж Ф. Введение в геополитику. – М.: Конкорд, 1996, с.106-107.
[8]
Гершов 3. М. Вудро Вильсон. М. , 1983.
[9]
Подробнее см.: Pistone S. Altiero Spinelli and the strategy for the United States of Europe // The European Union: readings on the theory and practice of European integration / Ed. by B.Nelsen and A.Stubb. Boulder: Reinner, 1994. P. 69-75.
[10]
European integration: theories and approaches / Ed. by H.Michelmann, P.Soldatos. Lanham, MD: University Press of America, 1994. P. 8.
[11]
Mutimer D. Theories of political integration // European integration: theories and approaches / Ed. by H.Michelmann, P.Soldatos. Lanham, MD: University Press of America, 1994. P. 16.
[12]
European integration: theories and approaches. P. 8.
[13]
Tovias A. A survey of the theory of economic integration // European integration: theories and approaches / Ed. by H.Michelmann, P. Soldatos. Lanham, MD: University Press of America, 1994. P. 57.
[14]
Molle W. The economics of European integration: theory, practice, policy. Aldershot: Dartmouth, 1994. P. 10.
[15]
Cappelletti M., Seccombe M., Weiler J. Integration through law: Europe and the American federal experience (3 vols.). New York: De Gruyter, 1986. Vol. 1. Book 1. P. 4.
[16]
Европейский союз. Прошлое, настоящее и будущее. От единого рынка к Европейскому союзу.- М.: Право, 1994.
[17]
Юмашев Ю. М. Правовая эволюция Европейских Сообществ: до и после Маастрихта // Московский журнал международного права.1992. № 3.
[18]
Международные экономические отношения: Учебник для вузов /В.Е.Рыбалкин и др.-М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004, с.358.
[19]
Там же, с.371.
[20]
Вартенберг Л.-Г. Торговая политика под знаком глобализации // Международная политика.- 2001.- № 7.
[21]
Молс М. Европейский Союз и Латинская Америка //Вернер Вайденфельд/Вольфганг Вессельс (издатель) «Ежегодник европейской интеграции», 1996/1997, Бонн, 1998, с. 261.
[22]
Межрегиональный диалог Европейского союза и Латинской Америки //Международная политика 1999 № 5.
[23]
Rouquie Alain, Perspectivas inmediatas del dialogo Union Europea-America Latina, in: Fundacion Friedrich-Ebert en Colombia, Fescol (Edit.), Union Europea-America Latina, Bogota 1995, p.105.
[24]
IRELA, Latin America and Europe: Beyond the Year 2000, Dossier Nr. 65, Madrid, September 1998, p. 16.
[25]
Европейская Комиссия, Projet de communication de la Commission au Conseil, au Parlement europeen et au Comite economique et social sur un nouveau partenariat Union europeenne/Amerique latine a l' aube du XXIieme sicle (Com 195 final), Bruessel, 9.3. 1999.