Южный федеральный округ является не только самым многонациональным регионом нашей страны, но и отличается сложной конфессиональной картиной. Здесь зарегистрировано 3275 религиозных организаций .
Конфессиональное пространство региона можно условно разделить на четыре основные части: 40% - религиозные организации Русской православной церкви (РПЦ); 30% - религиозные организации мусульман; 27% - протестантские организации и 3% - буддисты и иудеи. Исламские религиозные организации преобладают в пяти субъектах округа (Дагестан, Ингушетия, КЧР, КБР, ЧР). В настоящее время в ЮФО зарегистрирована 961 мусульманская религиозная организация. Однако, их распределение по регионам крайне неравномерно. Более 50% действует в Республике Дагестан - 597 мусульманских организаций, в Карачаево-Черкесии – 103, Кабардино-Балкарии – 99, Чеченской Республике – 29, Адыгее – 16, Ингушетии – 16 (общее количество религиозных организаций), Северной Осетии-Алании – 11, Калмыкии – 6. При этом количество мусульманских организаций по сравнению с иными конфессиями растет наиболее интенсивно.
Характерно, что рост числа мусульманских организаций отмечен не только в республиках Северного Кавказа, но и в других регионах Юга России. Так, с 2001г. по настоящее время в Ростовской области их количество увеличилось с 11 до 20, а в Астраханской области с 27 до 38. Значительное развитие получило исламское религиозное образование. В регионе официально действуют 28 исламских духовных образовательных учреждений, из которых 17 в Республике Дагестан, 8 в Чечне и по одному в
Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Астраханской области. Практически все образовательные учреждения округа испытывают финансовые трудности. Следствием этого является с одной стороны – недостаток квалифицированных преподавательских кадров, а с другой – низкая численность обучаемых.
В пределах Южного федерального округа реально действуют 11 духовных управлений мусульман (ДУМ). Мусульманские организации региона координируются тремя центрами. Большинство входят в Координационный центр мусульман Северного Кавказа (КЦМСК). В Ростовской, Астраханской, Волгоградской областях, Краснодарском и Ставропольском краях остаются сложными отношения между представителями Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМ, г.Уфа, верховный муфтий Т.Таджуддин) – их несколько больше, и Духовного управления мусульман Европейской части России (ДУМЕР, г.Москва, муфтий Р.Гайнутдин). Особенно ярко это соперничество выражено в Ростовской области, где находятся региональные представительства обоих структур. Духовные управления, входящие в КЦМСК в целом стараются поддерживать деловые отношения и с ДУМЕР и с ЦДУМ. Практически все мусульманские организации отличает тяжелое финансовое состояние, которое не позволяет им вести благотворительную деятельность, и даже создает трудности в содержании культовых зданий и религиозных учебных заведений.
Увеличение мусульманского населения в регионах Юга России (в том числе и за счет интенсивных миграций), рост числа мусульманских организаций способствуют укреплению роли ислама как социальной силы – одного из значительных регуляторов общественных отношений. Однако, это порождает вопрос о степени соотношения светской, демократической модели российского государства и исламской традиции, предполагающей активное участие верующих и создаваемых ими структур в политической жизни. События 90 гг. прошлого века и начала нынешнего столетия продемонстрировали, по нашему мнению, несколько тенденций влияния ислама на общественно-политическую ситуацию в регионе.
«Традиционалистский» путь развития ислама связан с легализацией с конца 80 гг. так называемого «бытового ислама», опирающегося на местную, имеющую долгую историю, традицию. На Северо-восточном Кавказе это ренессанс кавказского мюридизма (локальная разновидность суфизма), в других регионах - укрепление позиций духовенства и верующих, тесно связанных с традиционной для России системой Духовных Управлений мусульман. Традиционалисты ратуют за упрочение позиций ислама со всеми исторически присущими ему на определенной территории и зачастую в определенной этнической среде особенностями. Среди них велико стремление к упрочению влияния религии на общество, но при этом в большинстве они не разделяют свойственное фундаменталистам стремление к интегральному претворению в жизнь норм ислама. Демократические институты вызывают у традиционалистов критику, но при этом влияние отдельных духовных лидеров на местную политическую элиту существенно. Обладая значительными финансовыми, административными, а главное электоральными ресурсами, традиционалистские лидеры предпочитают непосредственно не вмешиваться в политический процесс, используя для этого подконтрольные общественные и политические объединения. Все перечисленные факторы помогают традиционному исламу достаточно органично вписаться в региональную политическую систему. В настоящее время «традиционный» ислам представляет собой наиболее удобную форму взаимоотношения органов власти с организациями верующих. При этом, следует особо отметить, что на Юге России именно твердая позиция большинства лидеров традиционалистского духовенства сказала не последнее слово в борьбе против религиозного экстремизма.
События 90 гг. прошлого века породили и другую форму влияния ислама не только на жизнь сообщества верующих, но и на социально-политическую ситуацию в регионе в целом. Речь идет о феномене так называемого «ваххабизма», или, что будет более корректным «северокавказского ваххабизма» . «Ваххабизм» на Юге России окончательно оформляется к середине 90 гг. прошлого века как синтез наиболее радикальных религиозных групп, стоявших на позициях фундаменталистской идеологии, а также некоторой части сторонников радикального национализма и даже представителей криминального мира. Его особенностью стало стремление навязать обществу модель «исламского государства» на основе жесткого, вплоть до вооруженного подавления инакомыслия. Для «ваххабизма» характерно стремление игнорировать и даже преследовать локальные особенности ислама, нетерпимое отношение к неисламским традициям. В политическом процессе «ваххабиты» отвергали существующую политическую систему. В противовес ей, ими была предпринята попытка создать альтернативную государственной систему джамаатов, связанных на основе «исламских» норм управления. Существенной частью «ваххабизма» стала тесная связь с радикальными исламистскими организациями за рубежом, вплоть до деклараций о создании исламской уммы, как политического надгосударственного института. Наибольшее развитие этот процесс получил в Чечне в 1996-1999г., где «ваххабиты» добились существенного влияния на власти так называемой Ичкерии и предприняли определенные шаги по созданию в Чечне «исламского» государства. После начала в 1999г. на Северном Кавказе контртеррористической операции «ваххабитский проект» во многом потерял актуальность, хотя было бы неверным говорить о том, что проблема близка к разрешению. Как показывает анализ текущей обстановки в округе, «ваххабизм», несмотря на нанесенный ему урон, не только не оставил своих позиций, и имеет тенденцию к распространению. В Дагестане, только по официальным данным в настоящее время насчитывается до двух тысяч его сторонников, однако, согласно экспертным оценкам, их более восьми тысяч. Проблема «ваххабизма» до сегодняшнего дня не решена в Чечне. Здесь у них остаются сторонники, как в самой республике, так и за ее пределами. Остались зарубежные спонсоры, а также основная социальная база - целое поколение молодежи, выросшее после 1991 года. В настоящее время в республике действуют до полутора тысяч активных «ваххабитов». Приверженцы «ваххабизма» начали активно проявлять себя в Адыгее, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Места сосредоточения «ваххабитов» в КБР – Баксанский и Эльбрусский районы. Общее их количество – около 500 человек. В Карачаево-Черкесии это Карачаевский, Малокарачаевский и Зеленчукский районы. Общее количество членов джамаатов – 300 человек, из них, более 80 - члены незаконных вооруженных формирований, участвовавшие в боевых действиях в Чечне.
«Северокавказский ваххабизм» проявивший себя как деструктивная политическая сила, которая привела к росту религиозной нетерпимости и обострению ситуации в регионе, не имеет оправданных перспектив к дальнейшему существованию. Он осуждается как со стороны религиозных деятелей, так и в оценках широких кругов общественности, как сила связанная с международным терроризмом и сепаратистскими группировками. Вместе с тем, «ваххабизм» представляет частное, специфическое проявление салафитской традиции , реализуемое на практике в форме экстремизма и терроризма. Поэтому на современном этапе представляется важным избежать смешения исламского радикализма с экстремизмом и терроризмом. Непосредственно на региональном уровне на это указывает ряд тенденций, проявившихся в жизни исламского сообщества региона. Во-первых, это череда внутренних конфликтов в местных муфтиятах, вызванных несогласием части мусульман, прежде всего, молодежи, с политикой традиционных духовных лидеров. Подобные инциденты имеют место в Республике Северная Осетия-Алания, Ростовской и Астраханской областях, а также в отчасти в Краснодарском крае. Кроме того, значительное влияние на внутриконфессиональные отношения оказывает количественный рост мусульманского населения, прежде всего, за счет интенсивной миграции. Причем мигранты-мусульмане зачастую не вливаются в существующие исламские структуры, а, как правило, создают обособленные общины со своим духовенством и лидерами. Подобные факты отмечены в Астраханской, Волгоградской областях и в Краснодарском крае. На общую ситуацию в ряде субъектов Южного федерального округа оказывает влияние настороженное отношение значительной части населения к исламу, рост мусульманского населения порождает опасения «исламской угрозы». Несмотря на конструктивные отношения большинства официальных духовных лидеров с местными властями часто инициативы мусульманских общин, касающиеся, как правило, возвращения или строительства культовых зданий и проведения религиозных обрядов, в ряде регионов наталкиваются на недовольство со стороны населения. Следует отметить, что в настоящее время на данном направлении работа органов власти недостаточно эффективна. В результате юридической экспертизы, проведенной территориальными органами Минюста РФ, ряд местных законов регулирующих религиозные вопросы признан противоречащим Конституции РФ и федеральному законодательству . Подобные факты имеют место в Дагестане, Калмыкии, Волгоградской области, Карачаево-Черкесии и Северной Осетии. Кроме того, в настоящее время нет четкой системы организации соответствующих структур органов исполнительной власти в субъектах Федерации, соответствующих политической ситуации. Вследствие этого, в большинстве субъектов ЮФО не отработаны достаточно эффективные механизмы взаимодействия с религиозными объединениями. Всё это чревато потерей контроля над процессами, происходящими внутри религиозных общин, что зачастую выливается в социальные проблемы, которые имеют конфессиональный аспект.
В частности, в некоторых регионах ЮФО по-прежнему существует проблема, связанная с возвращением культовых зданий мусульманским общинам. Так, неурегулированной остается ситуация со статусом мечетей в Ростове-на-Дону, Волгограде, Владикавказе, в ряде городов - Таганроге, Сочи, Ставрополе, Азове местными властями чинятся препятствия возведению культовых мусульманских зданий. Подобная практика с одной стороны дискредитирует «официальных» мусульманских лидеров, которым ставится в вину неспособность защитить интересы общины, а с другой - радикализирует часть мусульман. При таком положении дел местные мусульманские общины становятся питательной средой для проникновения в их среду эмиссаров зарубежных исламистских организаций, распространения экстремистских идей. Наглядный тому пример - история создания в Ростове-на-Дону российско-турецкого образовательного центра, где под вывеской его создателя – фонда «Толеранс» скрывалась турецкая религиозная секта «Нурджулар», деятельность которой была признана правоохранительными органами экстремистской. Показательно также проведенное в т.г. в Кабардино-Балкарии исследование, которое продемонстрировало, что среди верующих республики носителем ислама является в основном верующая молодежь, среди которой отмечен наиболее высокий процент мусульман, ратующих за более жесткое следование религиозным обрядам. Это привело к тому, что правоохранительные органы и часть духовенства заявили об угрозе распространения «ваххабизма» в республике, а со стороны правоохранительных органов были предприняты профилактические меры по отношению к верующим.
В настоящее время в ЮФО среди значительной части мусульман набирает силу тенденция более глубокого восприятия ислама, чем то, которое, по их мнению, практикует традиционное духовенство и большинство мусульман. В некоторых вопросах это стремление к «очищению» ислама несет элементы фундаментализма. Но в отличие от экстремизма «ваххабитов» многих мусульман, придерживающихся фундаменталистских воззрений, отличает уважительное отношение к местному исламскому наследию, взвешенная позиция в вопросах отношения с органами власти. Стремление мусульман к более тесной интеграции ислама в социальные институты отодвигает на второй план традиционную структуру Духовных Управлений и выводит организации верующих на более широкий и глубокий путь к включению ислама в общественную жизнь регионов Юга России. В то же время, отрицание новых веяний в среде мусульман, стремление видеть во всякой инновации «ваххабизм», может действительно подтолкнуть многих верующих на путь
Главарями бандформирований продолжает осуществляться деятельность по привлечению на свою сторону населения республики и духовенства. Отмечены попытки психологической обработки жителей и, особенно, духовенства во многих селениях, преимущественно горных районов Чечни. Здесь неоднократно распространялись обращения т.н. “Высшего военного совета”, подписанные Ш.Басаевым и Хаттабом. В них содержались обвинения и угрозы в адрес сотрудников местных администраций и религиозных деятелей по поводу их сотрудничества с федеральными силами. Священнослужителям предлагалось “искупить свою вину перед чеченским народом, только оказывая содействие моджахедам в борьбе против оккупационного режима”. Логическим завершением переориентации всего сепаратистского движения Чечни на исключительно исламистские позиции служат поправки к «конституции ЧРИ», опубликованные на удуговском сайте «Кавказ-центр» . В преамбуле сообщается, что «источником всех принимаемых решений являются Коран и Сунна». Высшим органом власти ЧРИ провозглашается Маджлисуль Шура во главе с руководителем государства, по принципу – «амир для шуры». Кадровую политику осуществляют члены Маджлисуль Шуры после выяснения соответствия назначаемого нормам шариата и компетенции. Принцип формирования Маджлисуль Шуры предполагает, что она «образуется из амиров и алимов, принимающих активное участие в джихаде».
Несколько положений конституции отражают основные тенденции в сепаратистском лагере: авторитаризм и одновременно зависимость от зарубежных экстремистских организаций. «Конституция» провозглашает «повиновение амирам в одобряемом, соблюдение низама, оберегание доверенного, дисциплинированность в государственных делах обязательно для всех» и «все мусульмане-ансариты, принимающие участие в джихаде по защите свободы и независимости ЧРИ, являются ее полноправными гражданами». Целью правительства провозглашается «призыв к исламу, повеление одобряемого и запрещение недозволенного, оберегание, исцеление общества, которое неверные стремятся испортить, является обязанностью Маджлисуль Шура, правительства, а также всех мусульман».
По мнению исследователей, тактика ваххабитов ведёт к «афганизации» Чечни. За последние 8 лет в республике выросло целое поколение (по некоторым данным, 150-200 тыс.), которое не получило образование и не умеет ничего делать, кроме как воевать, грабить. Не имея возможности заняться полезным трудом, оно может стать социальной базой сторонников войны и насилия не только в Чеченской Республике, но и за ее пределами. Нерешенность культурологических проблем сделала Чечню идеальным местом для обкатки технологии управляемых конфликтов . Ставку на построение такого общества, где исламский фундаментализм в его крайних проявлениях может стать нормой жизни, делают «ваххабиты» в Чечне. Действия федеральных сил привели к свёртыванию деятельности исламистов. В попадающей в СМИ информации нередко можно встретить сообщения о гибели отдельных амиров и разгроме ваххабитских групп. Подборка данных за 2002г. свидетельствует о значительности потерь ваххабитского движения:
- 11 января 2002г. в ходе спецоперации федеральных сил в с.Сары-Су Шелковского района был уничтожен эмир местного джамаата Тахир Елгушев, по кличке Мамрюк ;
- В Аргуне в начале 2002г. в ходе спецоперации федеральных сил уничтожен один из главарей действовавших в городе бандформирований - Магомед Гуцуев, который являлся "заместителем эмира аргунского джамаата";
- В Ножай-Юртовском районе 8 сентября 2002 г. федеральными силами уничтожен "эмир" Увайс Яндарбиев. Как сообщили представители федеральных сил, 5 августа нынешнего года он был назначен приказом Масхадова "эмиром", командующим гудермесского сектора так называемого "восточного фронта" ;
- 10 сентября 2002 г. правоохранительными органами задержан "эмир" Надтеречного района Аслан Бетиев, который долго скрывался на территории Ингушетии. Он отвечал за проведение терактов в Надтеречном районе республики и за два года получил от А.Масхадова на эти цели около 50 тыс. долларов США ;
- 11 сентября 2002 г. в чеченском райцентре Курчалой в результате спецоперации был уничтожен лидер местного «ваххабитского джамаата» Умар Умаров .
- в конце октября 2002 г. в ходе спецоперации в селении Мескер-Юрт Шалинского района республики был уничтожен эмир «ваххабитов» Шалинского района Наиб Хадисов .
Но было бы неверным говорить о том, что влияние исламистов идёт на убыль. В условиях нестабильности ситуации в республике структуры экстремистов ушли в подполье, по-прежнему их ряды пополняют новобранцы, прежде всего молодёжь. Господствующим стимулом остается получение материальной помощи, за счет средств активно поступающих к ваххабитам из-за рубежа, а также благодаря криминальной деятельности. Причем криминал зачастую «освящен исламом». Небезынтересно отметить, что ещё до начала контртеррористической операции в Урус-Мартановском районе Чечни, центре идеологической и военной подготовки «ваххабитов», идейным руководителем ваххабитов был некий эмир Абдурахман, выдававший своим подчиненным фетвы на похищения людей. В том же районе активно действовали «ваххабиты» – братья Ахмадовы, бандформирования которых специализировались на взятии заложников и по некоторым данным за их освобождение Ахмадовы заработали не менее 10 млн. долларов США. Не менее значимыми статьями доходов лидеров ваххабитских джамаатов остаются торговля наркотиками и незаконная добыча, переработка и торговля нефтепродуктами. Ваххабиты активно стремятся внедрять в новые административные органы своих людей, которые снабжают их информацией о действиях федеральных сил. Так организатором крупного террористического акта в городе Шали в сентябре 2002г. был заместитель военного коменданта Шалинского района Хаважи Асхабов. По информации от представителей федеральных сил, он «поддерживал контакты с ваххабитским крылом так называемого "шалинского фронта", которым руководит через своих посредников так называемый президент Ичкерии Масхадов» .
Характеристика квазиваххабитского движения в Чечне демонстрирует его экстремистский и террористический характер. Ислам используется как идеологическая оболочка для продолжения террористических актов, диверсий и других преступлений. Движение за «очищение ислама» попало в Чечне в тяжелое положение, став с одной стороны идеологией экстремистов, а с другой испытывает на себе репрессивную политику новой власти. Издание главой администрации Чечни А.Кадыровым указа о запрещении ваххабизма в Чеченской Республике, фактически приравняло к экстремизму несуфийские движения в исламе. После теракта 9 мая 2002г. в дагестанском городе Каспийске муфтий Чеченской Республики Ахмад Хаджи Шамаев заявил, что «экстремистские течения ислама, навязанные чеченскому народу, должны быть объявлены вне закона» . А.Кадыров предложил принять на федеральном уровне закон о привлечении к ответственности приверженцев ваххабизма. По словам Кадырова, «ваххабизм» - это не религиозное течение, а терроризм и экстремизм. С последователями ваххабизма нельзя вести никакого диалога, они не воспринимают то, что им говорят .
Таким образом, в настоящее время ислам является одним из важнейших факторов в развитии Чечни. В республике без сомнения доминирует традиционный ислам в форме северокавказского суфизма (мюридизм). В Чечне он представлен двумя тарикатами – накшбандийя и кадирийя, многочисленными вирдовыми братствами. Отношения между их последователями зачастую были сложными, но в последнее время противоречия отошли на задний план перед угрозой со стороны «ваххабизма». Движение за реформирование ислама под флагом очищения от «недозволенных новшеств» имеет в Чечне, как и на всём Северном Кавказе, долгосрочную перспективу. Но в современный период оно подавлено экстремистским «ваххабизмом» и его дальнейшее развитие возможно после искоренения терроризма и прекращения деятельности бандгрупп.
Представители традиционного ислама контролируют Духовное Управление мусульман Чеченской Республики и большинство официальных духовных постов. Под эгидой традиционного духовенства находятся и религиозные образовательные учреждения. В целом доминирующая позиция традиционалистов (прежде всего адептов тариката кадирийя, к которым принадлежит глава администрации ЧР А.Кадыров) определяется также и репрессивной политикой по отношению к исламистским группам, со стороны которых администрация республики видит проявления религиозного экстремизма. Но очевидно, что в будущем эта позиция будет подвергаться критике как авторитарная. Ситуация может получить положительный стимул к развитию только тогда, когда в республике будут созданы условия для проведения съезда представителей мусульманских общин и организаций, который сможет конструктивно решить основные проблемы стоящие перед мусульманской уммой Чечни.
Например, Акаев В.Х. Религиозно-политический конфликт в Чеченской Республике Ичкерия // Центральная Азия и Кавказ. - 1999. №5; В.Х. Акаев, С.С.Магомадов. Суфийские братства в Чечне, их взаимоотношения и участие в современной общественно-политической жизни // Научная мысль Кавказа. -1996. №3; Добаев И.П. Исламский радикализм в контексте военно-политической безопасности на Северном Кавказе // Научная мысль Кавказа. - 1999. №1; Бережной С.Е., Добаев И.П., Крайнюченко П.В. Ислам в современных республиках Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону.: СКНЦ ВШ, 2002.
Савельев А. «Параллельный ислам» - идеология бандитизма». По материалам http://www.pravoslavie.ru
Акаев В.Х. Чечня. Суфийские братства и ваххабиты // Азия и Африка сегодня. - 1998. №6. - С. 50-51.
Юсуфов М. Ислам в социально-политической жизни Чечни // Центральная Азия и Кавказ. – 2000. №2 (8).
Более подробно об этом см. Акаев В.Х. Религиозно-политический конфликт в Чеченской Республике Ичкерия. // Центральная Азия и Кавказ. - 1999. №5.
По материалам интернет-сайта «Фонд мечеть», http://mechet.perm.ru
К примеру, председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин заявил в интервью газете "Сегодня", что законодательные запреты не могут считаться эффективным средством борьбы с ваххабизмом. При этом он сослался на опыт Дагестана, где в 1999 году был принят закон о запрещении деятельности ваххабитов. По словам Гайнутдина, "в действительности закон не работает", потому что не позволяет "отсеять" ваххабитов от других мусульман".
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». – Грозный. 13 октября 2000.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Саид Исаев. – Грозный. 15 мая 2002.
По материалам интернет-сайта «Ислам Ру» // www.islam.ru
Акаев В. Х. Проблемы исламского ревивализма накануне и после распада СССР // Информационный сервер правительства Чеченской Республики. – 2001. www.chechenya.gov.ru
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Саид Исаев. – Грозный. 15 мая 2002.
Во время боевых действий в Грозном архив Министерства Юстиции Чеченской Республики полностью сгорел и по этой причине нет абсолютно точной информации о количестве зарегистрированных мечетей (неофициальная цифра колеблется до 487 зданий). В территориальном органе Минюста по Чеченской Республике перерегистрацию прошли 11 мечетей, полностью разрушены 36, частично 204, остальные подверглись незначительным разрушениям. (Прим. автора)
Информация по состоянию на 14.02.2002 предоставлена правительством Чеченской Республики
Информация получена из предоставленной администрацией Надтеречного района Чеченской Республики «Справки о проводимой работе с имамом и старейшинами Надтеречного района и религиозной обстановке в районе».
По материалам анкетирования, проводимого в 2001-2002г. правительством Чечни в районах республики.
Ичкерия. - 2001. - 14 декабря. №40.
Всемирные новости «KM.RU». - 2002. - 12 сентября // www.km.ru
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Сергей Боданов. – Москва. 26 марта 2002.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». – 13 октября 2000.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». – 26 апреля 2002.
Акаев В.Х. Проблемы исламского ревивализма на Северном Кавказе накануне и после распада СССР // www.chechenya.gov.ru
http: // www. kavkaz.org
Независимая газета. - 08.07.98.
Коммерсант. - 11.01.02.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Валерий Ведерников. – Ножай-Юртовский район Чеченской Республики. - 8 сентября 2002.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Саид Исаев. – Грозный. - 10 сентября 2002.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». – 11 сентября 2002.
По материалам интернет-сайта «Страна.Ru». - 30 октября 2002.
Акаев В.Х. Ислам и политика (на материалах современной Чечни) // Ислам и политика на Северном Кавказе. - Ростов-на-Дону, 2001. - С. 64
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Валерий Ведерников. – Грозный. - 12 сентября 2002.
По данным информационного агентства «ИТАР-ТАСС». Корреспондент Саид Исаев. – Грозный. - 15 мая 2002.
По материалам интернет-сайта «Страна.Ru». - 27 августа 2002.
Бережной С.Е. Статья опубликована в журнале «Центральная Азия и Кавказ». №1 (25) 2003г.