Народничество: идеология и политическая деятельность

Московский психолого-социальный институт

Брянский филиал

Психолого-педагогический факультет

Заочное отделение

Специальность: 020400

Контрольная работа

по отечественной истории

Тема: Народничество: идеология и политическая деятельность

Выполнил: студент группы 02/ПЗУ-- 11

Ложкин В.А.

Проверил: ст. преп. Морозова С.И.

Брянск

Содержание

Введение. 3

Народничество: идеологогия и политическая деятельность. 4

Заключение. 22

Источники и литература. 24

Введение

Вторая половина XIX века для России характеризуется не только серьезными новациями в экономическом и политическом устройстве (крестьянская реформа, реформа управления и суда), но и качественными преобразованиями в сфере общественного сознания, что во многом предопределил последующие этапы развития нашего государства.

Одним из значительных и противоречивых направлений общественной мысли, без сомнения, являлся так называемый «русский социализм», более известный под термином «народничество». В рамках данной работы я предполагаю дать краткий обзор основных этапов развития данного направления в политической мысли России начиная с его формирования в середине XIX в творчестве Герцена и Чернышевского и заканчивая практикой деятельности социалистов-революционеров как оппонентов большевиков.

Для достижения поставленной цели я использовал как учебную так и специальную литературу. Особенно хотелось бы отметить капитальный труд коллектива авторов под ред. Ю.В.Каршенинниковой «История политический и правовых учений».

Представленная работа включает в себя введение, основную часть и заключение. В конце имеется список используемой литературы

Народничество: идеология и политическая деятельность.

Основные положения теории "русского социализма" разработал Александр Иванович Герцен (1812—1870). Главным для Герцена был поиск форм и методов соединения абстрактных идей социализма с реальными общественными отношениями, способов воплощения в жизнь теоретических ("книжных") принципов социализма. Подавление буржуазией восстания парижского пролетариата в июне 1848 г. Герцен глубоко переживал как поражение социализма вообще: "Запад гниет", "мещанство торжествует". Вскоре (к 1849—1850 гг.) Герцен пришел к выводу, что страной, в которой есть возможность соединить социалистические идеи с исторической реальностью, является Россия, где сохранилось общинное землевладение.

В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму: 1) право каждого на землю, 2) общинное владение ею, 3) мирское управление. Эти общинные начала, воплощающие "элементы нашего бытового, непосредственного социализма", писал Герцен, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития:

"Человек будущего в России — мужик, точно так же, как во Франции работник".

В 50-е гг. Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типографию, где печаталась газета "Колокол" (с 1857 г.), нелегально ввозившаяся в Россию.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капиталис­тического развития Запада и прямо перейти к социализму. "Мы, — писал Герцен, — русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общин­ного управления, — и идет вместе с работничьей артелью навстре­чу той экономической справедливости, к
которой стремится социа­лизм вообще и которую подтверждает наука".

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

Народы Европы, согласно теории Герцена, разработали два ве­ликих начала, доведя каждое из них до крайних, ущербных реше­ний: "Англосаксонские народы освободили личность, отрицая обще­ственное начало, обособляя человека. Русский народ сохранил общинное устройство, отрицая личность, поглощая человека".

Главная задача, по мнению Герцена, в том и состоит, чтобы соединить права личности с общинным устройством: "Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное управление на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли — вот основной вопрос русской революции — тот самый, что и вопрос о великом социальном освобождении, несовершенные решения которого так волнуют западные умы".

Герцен уделял большое внимание способам осуществления социальной революции. В его произведениях немало суждений о не­избежности насильственного низвержения капитализма: "Сколько социализм ни ходит около своего вопроса, у него нет другого разрешения, кроме лома и ружья". Однако Герцен отнюдь не был сторон­ником обязательного насилия и принуждения: "Мы не верим, что народы не могут идти вперед иначе, как по колена в крови; мы преклоняемся с благоговением перед мучениками, но от всего серд­ца желаем, чтоб их не было".

В период подготовки крестьянской реформы в России в "Колоколе" выражались надежды на отмену крепостного права правитель­ством на выгодных для крестьян условиях. Но в том же "Колоколе" говорилось, что если свобода крестьян будет куплена ценой пугачевщины — то и это не слишком дорогая плата. Самое бурное, необузданное развитие предпочтительнее сохранения порядков николаевского застоя.

Надежды Герцена на мирное решение крестьянского вопроса вызвали возражения Чернышевского и других революционных со­циалистов. Герцен отвечал им, что Русь надо звать не "к топору", а к метлам, чтобы вымести грязь и сор, скопившиеся в России.

"Призвавши к топору, — пояснял Герцен, — надобно овладеть движением, надобно иметь организацию, надобно иметь план, силы и готовность лечь костьми, не только схватившись за рукоятку, но схватив за лезвие, когда топор слишком расходится". В России нет такой партии; поэтому к топору он звать не будет, пока "останется хоть одна разумная надежда на развязку без топора".

В те же годы Герцен разрабатывал идею избрания и созыва все­народного бессословного "Великого Собора" — Учредительного собрания для отмены крепостничества, узаконения пропаганды социа­листических идей, законной борьбы против самодержавия. "Каково бы ни было первое Учредительное собрание, первый парламент, —
подчеркивал он, — мы получим свободу слова, обсуждения и законную почву под ногами". Начиная с Герцена идея Учредительного собрания стала органической частью социально-революционной и демократической идеологии России.

Разочарование результатами реформы 1861 г. усилило революционные настроения Герцена. Однако ему было ясно, что если с помощью революционного насилия можно упразднить самодержавие и остатки крепостничества, то построить социализм таким способом невозможно: "Насильем можно разрушать и расчищать место — не больше. социальный переворот дальше каторжного равенства Гракха Бабёфа и коммунистической барщины Кабе не пойдет". В статье "К старому товарищу" (1869—1870 гг.) Герцен спорит с Бакуниным, продолжавшим принимать страсть разрушительную за страсть творческую". "Неужели цивилизация кнутом, освобождение гильотиной составляют вечную необходимость всякого шага вперед?"

Государство, церковь, капитализм и собственность осуждены в научной среде так же, как богословие, метафизика и прочее, писал Герцен; однако вне академических стен они владеют множеством умов. "Обойти вопрос понимания так же невозможно, как обойти вопрос о силе".

Из развалин буржуазного мира, разрушенного насилием, снова возникает какой-нибудь иной буржуазный мир. Попытка быстро, с ходу, без оглядки перейти от современного состояния к конечным результатам приведет к поражениям; революционная стратегия дол­жна искать наиболее короткие, удобные и возможные пути к буду­щему. "Идя без оглядки вперед, можно затесаться, как Наполеон в Москву, — и погибнуть, отступая от нее".

Герцен обращал особое внимание на "международное соедине­ние работников" (т.е. МТР, Интернационал) как на "первую сеть и первый всход будущего экономического устройства". Интернационал и другие соединения работников "должны становиться вольным парламентом четвертого состояния". "Серьезный характер их, — писал Герцен о конгрессах МТР, — поразил врагов. Сильное их покоя испугало фабрикантов и заводчиков".

В теории "русского социализма" Герцена проблемы государства, права, политики рассматривались как подчиненные главным — социальным и экономическим проблемам. Эпоху чисто политических революций Герцен относил к пройденным этапам истории; преобразования форм государств и конституционных хартий исчерпали себя. У Герцена немало суждений о том, что государство вообще не имеет собственного содержания — оно может служить как реакции, так и революции, тому — с чьей стороны сила. Комитет обществен­ного спасения разрушал монархию, революционер Дантон был ми­нистром юстиции, самодержавный царь стал инициатором освобождения крестьян. "Этой государственной силой, — писал Герцен, — хотел воспользоваться Лассаль для введения социального устройства. Для чего же — думалось ему — ломать мельницу, когда ее жернова могут молоть и нашу муку?"

Взгляд на государство как на нечто второстепенное по отношению к экономике и культуре общества в рассуждениях Герцена направлен против идей Бакунина, считавшего первостепенной задачу разрушения государства. "Экономический переворот, — возражал Бакунину Герцен, — имеет необъятное преимущество перед всеми религиозными и политическими революциями". Государство, как и рабство, писал Герцен (ссылаясь на Гегеля), идет к свободе, к самоуничтожению; однако государство "нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста". "Из того, что государство — форма преходящая, —
подчеркивал Герцен, — не следует, что это форма уже прошедшая".

Будущее общество мыслилось Герценом как союз объединений (снизу вверх) самоуправляющихся общин: "Сельская община представляет у нас ячейку, которая содержит в зародыше государственное устройство, основанное на самозаконности, на мировом сходе, с избирательной администрацией и выборным судом. Ячейка эта не останется обособленною, она составляет клетчатку или ткань с сопредельными общинами, соединение их — волость — также управляет своими делами и на том же выборном начале".

Видным теоретиком и пропагандистом идей "русского социализма" был также Николай Гаврилович Чернышевский (1828—1889). Один из руководителей журнала "Современник" в 1856—1862 гг., Чернышевский, посвятил ряд статей систематическому изложению и по­пуляризации идеи перехода к социализму через крестьянскую об­щину, с помощью которой, по его мнению, Россия сможет избежать "язвы пролетариатства".

В статье "Критика философских предубеждений против общинного владения" Чернышевский стремился доказать на основе гегелевского закона отрицания отрицания необходимость сохранения общины и ее развития в более высокую организацию (по триаде: первобытная общинность — частнособственнический строй — коллективистское или коммунистическое общество). Для развитых стран, "потерявших всякое сознание о прежнем общинном быте и только теперь начинающих возвращаться к идее товарищества трудящихся в производстве", Чернышевский в статье "Капитал и труд" излагал план организации производственных товариществ при помощи ссуды от правительства, назначающего на один год новому товариществу опытного директора. Организация производственно-земледельческих товариществ была очень похожа на фаланги Фурье, а план их создания излагался близко к идеям Луи Блана.

Герцен называл Чернышевского одним из выдающихся представителей теории не русского, а "чисто западного социализма". Чернышевский действительно часто ссылался на идеи Фурье, Леру, Прудона, Луи Блана и других западноевропейских социалистов. Однако стержнем теории Чернышевского была разработанная Герценом идея общинного социализма в России. В свою очередь, мысли Герцена о переходе Запада (где община не сохранилась) к социализму через "работническую артель" по существу совпадали с идеями западноевропейских социалистов и Чернышевского. Споры Герцена и Чернышевского по отдельным проблемам не выходили за пределы разногласий в рамках одного направления, а общая цель была ясно сформулирована Герценом: "Великая задача, разрешение которой ложится на Россию, заключается в развитии народных элементов путем органического освоения науки об обществе, выработанной Западом".

Чернышевский наряду с Герценом заслуженно считается основоположником теории "русского социализма".

Герцен при всей самобытности и глубине его мышления, большом литературном таланте не был склонен к методическому, популярному и системному изложению своих социально-политических идей. Его работы не всегда завершены, нередко содержат не выводы, а раздумья, наброски планов, полемические намеки, отдельные мысли, порой противоречивые. По воспоминаниям современников во время их встречи в Лондоне (1859 г.) Чернышевский даже сетовал на то, будто Герцен не выставил определенную политическую программу — конституционную, или республиканскую, или социалистическую. К тому же "Колокол" и другие издания Вольной русской типографии распространялись в России нелегально; далеко не все и во всем объеме могли ознакомиться со статьями, излагающими теорию "русского социализма". Эта теория стала достоянием всей читающей России через "Современник".

В статьях Чернышевского идеи развития общинного землевладения в общественное производство, а затем и потребление получили обстоятельное, популярное и подробно аргументированное изложение в манере и форме, соответствующих общественно-политическому сознанию разночинной интеллигенции. Широкая эрудиция, поразительная работоспособность и талант публициста, наряду с острой социально-политической направленностью его журнала, принесли Чернышевскому славу властителя дум радикально мыслящей молодежи своего времени. Немалую роль в этом сыграл революционный тон "Современника",' занимающего крайне левую критическую позицию в публицистике периода подготовки и проведения крестьянской реформы.

Чернышевский считал наиболее желательным изменение гражданских учреждений нации посредством реформ, поскольку "исторические события", подобные тем, которые в XVII в. произошли в Англии, а позже во Франции, слишком дорого обходятся государству. Однако для современной ему России путь реформ Чернышевский считал невозможным. Самодержавие с его бюрократическим аппаратом и пристрастием к дворянству он, используя терминологию Н. А. Добролюбова, определял как "самодурство", "азиатство", "дурное управление", когда-то породившее крепостничество, а теперь пытающееся изменить его форму, сохранив сущность.

В публицистических статьях, в очерках по истории Франции, в рецензиях на различные произведения Чернышевский и Добролюбов вели антиправительственную революционную пропаганду, используя эзопов язык, параболы, намеки и исторические паралле­ли. "Если бы мы писали по-французски или по-немецки, — пояснял Чернышевский читателям, — мы, вероятно, писали бы лучше". Революция обозначалась в журнале как "деятельность широкая самобытная", "важные исторические события, выходящие за преде­лы обыкновенного порядка, которым производятся реформы" и т.п.

Об устройстве власти, которая заменит свергнутое самодержа­вие, бегло говорилось в приписываемой Чернышевскому прокламации "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон" (1861 г.). В этой прокламации одобрялись страны, в которых народный староста (по-иностранному — президент) выбирается на срок, а также царства, где царь (как у англичан и французов) ничего не смеет сделать без народа и во всем народу оказывает послушание.

В "Современнике" Чернышевский доказывал, что политические формы важны "только по своему отношению к экономической стороне дела, как средство помочь экономическим реформам или задержать их". В то же время он отмечал, что "никакая важная новость не может утвердиться в обществе без предварительной теории и без содействия общественной власти: нужно же объяснить потребности времени, признать законность нового и дать ему юридическое ограждение". Предполагалось, очевидно, существование ответственной перед народом власти, обеспечивающей переход к социализму и коммунизму.

Необходимость государства, по мнению Чернышевского, порождена конфликтами, обусловленными несоответствием между уровнем производства и потребностями людей. В результате роста производства и перехода к распределению по потребностям (принцип Луи Блана) исчезнут конфликты между людьми, а тем самым и надобность в государстве. После длительного переходного периода (не менее 25—30 лет) будущее общество сложится в федерацию основанных на самоуправлении союзов земледельческих общин, промышленно-земледельческих объединений, фабрик и заводов, пере­шедших в собственность работников. В статье "Экономическая де­ятельность и законодательство" Чернышевский, порицая теорию буржуазного либерализма, доказывал, что невмешательство государства в экономическую деятельность обеспечивается только заменой частнособственнического строя общинным владением, которое "совершенно чуждо и противно бюрократическому устройству".

В "Современнике" критиковались западноевропейские либеральные теории и развивающийся конституционализм. "Все консти­туционные приятности, — писал Чернышевский, — имеют очень мало цены для человека, не имеющего ни физических средств, ни умственного развития для этих десертов политического рода". Ссылаясь на экономическую зависимость трудящихся, Чернышевский утверждал, что права и свободы, провозглашенные в странах Запада, вообще являются обманом: "Право, понимаемое экономистами в абстрактном смысле, было не более как призраком, способным только держать народ в мучении вечно обманываемой надежды".

Негативное отношение теоретиков "русского социализма" к формальному равенству, к парламентаризму впоследствии немало способствовало принципиально отрицательному отношению народников (до 1879 г.) к политической борьбе, к конституционным правам и свободам.

После отмены крепостного права наступил спад в распространении и развитии идей "русского социализма". О десятилетии 1863— 1873 гг. Лавров (см. далее) писал, что это было "время глухое, томительное и безжизненное".

В 1873 г. началось и в следующем году приняло массовый размах "хождение в народ" сотен и тысяч пропагандистов, звавших крестьян к низвержению царя, чиновников и урядников, к общинному устройству и управлению. В эмиграции увеличилось издание русской литературы социально-революционного направления. К 1876 году сложилась народническая организация "Земля и Воля". Идейной основой народничества была теория "русского социализма". В процессе осуществления этой теории внутри народничества определи­лись разные направления, имеющие своих идеологов.

Признанным идеологом народничества являлся и теоретик анархизма М. А. Бакунин (см. § 3). Он полагал, что Россия и вообще славянские страны могут стать очагом всенародной и всеплеменной, интернациональной социальной революции. Славяне, в противоположность немцам, не питали страсти к государственному порядку и к государственной дисциплине. В России государство открыто противостоит народу: "Народ наш глубоко и страстно ненавидит го­сударство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлис

ь".

Написанное Бакуниным и опубликованное в 1873 г. "Прибавление А" к книге "Государственность и анархия" стало программой хождения в народ пропагандистов всенародного бунта.

Бакунин отмечал, что в русском народе существуют "необходимые условия социальной революции. Он может похвастаться чрез­мерною нищетою, а также и рабством примерным. Страданиям его нет числа, и переносит он их не терпеливо, а с глубоким и страстным отчаянием, выразившимся уже два раза исторически, двумя страшными взрывами: бунтом Стеньки Разина и Пугачевским бунтом, и не перестающим поныне проявляться в беспрерывном ряде частных крестьянских бунтов".

Исходя из основных положений теории "русского социализма", Бакунин считал, что в основании русского народного идеала лежат три главные черты: во-первых, принадлежность земли народу; во-вторых, право на пользование ею не лицом, а целой общиной, ми­ром; в-третьих (не менее важно, чем две предыдущие черты), "общинное самоуправление и вследствие того решительно враждебное отношение общины к государству".

Вместе с тем, предупреждал Бакунин, русскому народному идеалу присущи и затемняющие черты, замедляющие его осуществление: 1) патриархальность, 2) поглощение лица миром, 3) вера в царя. В виде четвертой черты можно прибавить христианскую веру, писал Бакунин, но в России этот вопрос не так важен, как в Западной Европе. Поэтому социальные революционеры не должны ставить религиозный вопрос на первый план пропаганды, поскольку религиозность в народе можно убить только социальной революцией. Ее подготовка и организация — главная задача друзей наро­да, образованной молодежи, зовущей народ к отчаянному бунту. "Надо поднять вдруг все деревни". Эта задача, замечал Бакунин, не проста.

Всеобщему народному восстанию в России препятствуют замкнутость общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров, писал Бакунин. Нужно, соблюдая самую педантичную осторожность, связать между собой лучших крестьян всех деревень, волостей, по возможности — областей, провести такую же живую связь между фабричными работниками и крестьянами. Бакунину принадлежит идея всенародной газеты для пропаганды революционных идей и организации революционеров.

Призывая образованную молодежь к пропаганде, подготовке и организации всенародного бунта, Бакунин подчеркивал необходимость действий по четко обдуманному плану, на началах самой строгой дисциплины и конспирации. При этом организация социальных революционеров должна быть скрытой не только от правительства, но и от народа, поскольку свободная организация общин должна сложиться как результат естественного развития общественной жизни, а не под каким-либо внешним давлением. Бакунин резко порицал доктринеров, стремившихся навязать народу политические и социальные схемы, формулы и теории, выработанные помимо народной жизни. С этим связаны его грубые выпады против Лаврова, ставившего на первый план задачу научной пропаганды и предполагавшего создание революционного правительства для организации социализма.

Последователи Бакунина в народническом движении назывались "бунтари". Они начали хождение в народ, стремясь прояснить сознание народа и побудить его к стихийному бунту. Неудача этих попыток привела к тому, что бакунистов-бунтарей потеснили (но не вытеснили) "пропагандисты", или "лавристы", ставившие задачей не подталкивание народа к революции, а систематическую революционную пропаганду, просветительство, подготовку в деревне сознательных борцов за социальную революцию.

Петр Лаврович Лавров (1823—1900) с 1873 г. в эмиграции издавал журнал "Вперед!". Им написан ряд работ, пропагандировавших теорию "русского социализма". Лавров высоко ценил науку и стремился обосновать теорию социализма новейшими достижениями политэкономии, социологии и естественных наук. "Лишь успехи биологии и психологии, — утверждал Лавров, — подготовили в нашем веке правильную постановку вопросов научного социализма". Теорию Маркса он оценивал как "великую теорию фатального экономического процесса", особенно за критику западноевропейского капитализма, отвечающую стремлениям русских социалистов миновать в России эту стадию развития. Известным вкладом в теорию "русского социализма" была выведенная Лавровым "формула прогресса":"Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении; воплощение в общественных формах истины и справедливости".

Социализм в России, писал Лавров, подготовлен ее экономическим строем (общинное землепользование) и будет достигнут в результате повсеместной народной революции, которая создаст "народную федерацию русских революционных общин и артелей".

В отличие от Бакунина Лавров считал государство злом, которое нельзя уничтожить сразу, а можно только довести "до минимума несравненно меньшего, чем те минимумы, которые представляла предшествующая история". Государство будет сведено к "минимальному минимуму" по мере нравственного воспитания общества, утверждения солидарности (чем меньше в обществе солидарности, тем могущественнее государственный элемент).

Главные положения ("боевой крик") рабочего социализма Лавров определял следующим образом: "Прекращение эксплуатации человека человеком. Прекращение управления человека человеком. В последней формуле, конечно, слово "управление" должно быть .понято не в смысле добровольного подчинения одной личности в данном случае руководству другой, — пояснял Лавров, — но в смысле принудительной власти одной личности над другою".

Полемизируя с "якобинской теорией" Ткачева, Лавров писал, что "всякая диктатура портит самых лучших людей... Диктатуру вырывает из рук диктаторов лишь новая революция". И все же для построения социализма, по Лаврову, необходима государственная власть как форма руководства коллективной деятельностью и применения насилия к внутренним врагам нового строя.

Существенные разногласия Лаврова и Бакунина сводились к тому, что если первый считал государство только средством для достижения социальных целей, то второй замечал склонность государства становиться самоцелью; возражения Бакунина, как отмечено, вызывало также намерение Лаврова строить новое общество по разработанному научному плану, предпослав народной револю­ции неопределенно-продолжительный период пропаганды.

Теоретиком народничества был также Петр Никитич Ткачев(1844—1885). С 1875 г. он издавал (В Женеве) журнал "Набат" с эпиграфом: "Теперь, или очень нескоро, быть может — никогда!"

В отличие от других народников Ткачев утверждал, что в России уже нарождаются формы буржуазной жизни, разрушающие "принцип общины". Сегодня государство — фикция, не имеющая корней в народной жизни, писал Ткачев, но завтра оно станет конституционным и получит могучую поддержку объединенной буржуазии. Поэтому нельзя терять время на пропаганду и подготовку революции, как предлагают "пропагандисты" (сторонники Лаврова).

"Такие минуты не часты в истории, — писал Ткачев о состоянии России. — Пропустить их — значит добровольно отсрочить возможность социальной революции надолго, — быть может, навсегда". "Революционер не подготовляет, а "делает" революцию". Вместе с тем Ткачев считал бесполезным звать народ к бунту, особенно во имя коммунизма, который чужд идеалам русского крестьянства. Вопреки мнению "бунтарей" (сторонников Бакунина) анархия — идеал далекого будущего; она невозможна без предварительного установления абсолютного равенства людей и воспитания их в духе всеобщего братства. Сейчас анархия — нелепая и вредная утопия.

Задача революционеров, по мнению Ткачева, в том, чтобы ускорить процесс общественного развития; "ускориться же он может лишь тогда, когда передовое меньшинство получит возможность подчинить своему влиянию остальное большинство, т.е. когда оно захватит в свои руки государственную власть".

Партия умственно и нравственно развитых людей, т.е. меньшинство, должна получить материальную силу путем насильственного переворота, утверждал Ткачев. "Ближайшая цель революции должна заключаться в захвате политической власти, в создании революционного государства. Но захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция. Это только ее прелюдия. Революция осуществляется революционным государством".

Необходимость революционного государства, руководимого партией меньшинства, Ткачев объяснял тем, что коммунизм не является народным идеалом крестьянства в России. Исторически сложившийся строй крестьянской общины создает лишь предпосылки коммунизма, но путь к коммунизму неизвестен и чужд народному идеалу. Этот путь знает только партия меньшинства, которая при помощи государства должна исправить отсталые представления крестьянства о народном идеале и повести его по дороге к коммунизму. "Народ не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир, который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала, — писал Ткачев, — поэтому при построении этого нового мира он не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей роли. Эта роль и это значение принадлежат исключительно революционному меньшинству".

Ткачев оспаривал распространенное среди народников мнение о развращающем влиянии власти на государственных деятелей:

Робеспьер, Дантон, Кромвель, Вашингтон, обладая властью, не стали от этого хуже; что касается наполеонов и цезарей, то они были испорчены задолго до их прихода к власти. Достаточной гарантией служения благу народа, по мнению Ткачева, станут коммунистические убеждения членов правящей партии.

При помощи революционного государства правящая партия будет подавлять свергнутые классы, перевоспитывать консервативное большинство в коммунистическом духе и проводить реформы в области экономических, политических, юридических отношений ("революция сверху"). В числе этих реформ Ткачев называл постепенное преобразование общин в коммуны, обобществление орудий производства, устранение посредничества при обмене, устранение неравенства, уничтожение семьи (основанной на неравенстве), развитие общинного самоуправления, ослабление и упразднение центральных функций государственной власти.

Организованная в 1876 г. социально-революционная партия "Земля и Воля" принципиально отрицала борьбу за политические права и свободы, за конституцию. Народник Степняк-Кравчинский писал (в 1878 г.), что социалисты-революционеры могут ускорить падение правительства, однако не согут воспользоваться конституционной свободой, так как политическая свобода усилит буржуазию (владельцев капитала) и даст ей возможность сплотиться в сильную партию против социалистов. Надежда остается только на социально-экономическую революцию. Кроме того, среди социалистов-революционеров времен партии "Земля и Воля" было распространено отрицательное отношение к формальному праву как к буржуазному обману. Широкую известность получило рассуждение Чернышевского. "Ни мне, ни вам, читатель, — писал он, обращаясь к читателям "Современника", — не запрещено обедать на золотом сервизе; к сожалению, ни у вас, ни у меня нет и, вероятно, никогда не будет средства для удовлетворения этой изящной идеи; поэтому я откровенно говорю, что нимало не дорожу своим правом иметь золотой сервиз и готов продать это право за один рубль серебром или даже дешевле. Точно таковы для народа все те права, о которых хлопочут либералы".

Организованное и неустанное преследование правительством социалистов, ссылки, высылки, судебные процессы по делам "о революционной пропаганде в империи" вынудили народников поста­вить вопрос о необходимости завоевания сначала политических свобод, дающих возможность вести социалистическую пропаганду. В 1879 г. "Земля и Воля" раскололась на две партии: "Народная Воля" (признавала необходимость политической борьбы) и "Черный передел" (оставалась на прежних позициях). Один из деятелей "Народной Воли" Кибальчич в связи с этим писал о трех категориях социалистов: одни держатся якобинских тенденций, стремятся захватить государственную власть и декретировать политический и экономи­ческий переворот ("Набат" Ткачева); другие ("Черный передел") отрицают значение политических форм и все сводят к экономической сфере; третьи ("Народная Воля") дают синтез того и другого, исходя из связи и взаимодействия экономики и политики, стоят за политическую революцию на основе назревшего экономического переворота, за единство действий народа и социально-революционной партии.

Теория "русского социализма" и народничество имели обще­европейскую известность. Ряд народников состоял в Женевской секции I Интернационала (преимущественно "лавристы") и поддерживал борьбу Маркса против Бакунина и бакунистов. Неприязненные отношения между Герценом и Марксом, а затем соперничество Маркса и Бакунина за преобладание в I Интернационале наложили отпечаток на ряд суждений Маркса о народничестве как о стремлении "одним махом перескочить в анархистско-коммунистически-атеистический рай". Однако основательное решение теорией "русского социализма" поставленного еще Фурье вопроса о возможности пе­рехода от низших стадий общественного развития к высшим, минуя капитализм, потребовало обоснованного анализа и оценки этой теории. В ряде опубликованных работ Маркс и Энгельс (в предисловии к русскому изданию 1882 г. "Манифеста коммунистической партии", в ответе Энгельса на полемичную статью Ткачева в 1875 г. и др.) писали, что русское общинное землевладение может стать исходной точкой коммунистического развития при условии победы в Западной Европе пролетарской революции, которая доставит русскому крестьянству материальные средства и другие условия, не­обходимые для такого развития.

Народнические идеи лежали в основе программы партии социалистов-революционеров ("эсеры", 1901—1923 гг.). Партия ставила задачу свержения царского правительства и одним из главных средств борьбы с ним считала вооруженное восстание и террористические действия, т.е. убийства и покушения на жизнь ответственных представителей этого правительства.

Программными требованиями партии социалистов-революционеров были установление демократической республики, широкой автономии для отдельных областей страны, федеративное устройство государства, право национальностей на свободу развития и культурную автономию. Программа предусматривала всеобщее избирательное право, выборность должностных лиц на известный срок и право их "сменения" народом, полное гражданское равноправие, отделение церкви от государства, всеобщее равное и обязательное образование за государственный счет, замену постоянной армии народной милицией. Для осуществления этой программы партия требовала созыва Учредительного собрания, которое от имени на­рода должно установить новый государственный строй.

В общественно-экономической области социалисты-революционеры были сторонниками социализации земли, т.е. передачи ее в распоряжение демократически организованных местных общин и обработки земли личным трудом на началах уравнительного землепользования. В рабочем вопросе партия требовала сокращения рабочего дня (не более 8 часов), введения государственного страхования рабочих, свободы профессиональных объединений, законодательной охраны труда и др.

Признавая непримиримую противоположность классовых ин­тересов буржуазии и трудящихся масс, партия ставила конечной целью уничтожение частной собственности на силы природы и на средства производства, ликвидацию разделения общества на классы и установление планомерного труда всех на всеобщую пользу.

Партия социалистов-революционеров вела пропагандистскую работу в деревне и в городе, настойчиво подчеркивая, что трудящееся население является единым рабочим классом, залог освобождения которого — осознание этого единства; партия принципиально отвергала противопоставление пролетариата и крестьянства.

Девизом партии социалистов-революционеров были слова: "В борьбе обретешь ты право свое!"'

В 1917 г. социалисты-революционеры активно содействовали созданию и развитию Советов. Расколы в партии эсеров, закрытие большевиками в январе 1918 г. Учредительного собрания, в котором эсеры имели большинство, а затем исключение их из Советов и массовые репрессии после событий июля 1918г. привели к ликвидации партии социалистов-революционеров.

Заключение

Во второй половине XIX в. сложились основные варианты политико-правовых социалистических и коммунистических концепций. Их содержание и исторические судьбы были различны.

Популярность анархизма предопределялась ростом государственного механизма во всех странах, его сращиванием с классом буржуазии, откровенно пробуржуазной политикой западноевропейских государств XIX в. Анархизм дал глубокую критику государства, но не ответил на вопрос, как пресечь неизбежное и продолжи­тельное сопротивление капиталистов попыткам отнять у них собственность и лишить их власти.

Многочисленные приверженцы марксизма ценили его за глубокую критику капитализма. Однако марксизм, уповая на экономическую обусловленность грядущего отмирания государства, избегал постановки и решения проблемы возможного перерождения временной революционной диктатуры в стабильную деспотическую власть партийно-государственной бюрократии, противостоящую народу.

Как отмечено, популярность марксизму придавало то, что его теоретические положения часто соединялись с идеями социальной демократии в программных документах многих рабочих партий Западной Европы. Это сочетание породило ряд споров и теоретических затруднений. С самого начала деятельности социал-демократических партий стал дискуссионным вопрос о соотношении революции и реформы, программной цели и повседневной деятельности партий, притязающих на выражение и защиту интересов класса наемных рабочих. Было неясно, к чему звать рабочий класс — к коммунистической революции, уничтожающей капитализм, или к борьбе

за сокращение рабочего дня, повышение заработной платы, улуч­шение условий труда, создание и развитие социальных гарантий. Должна ли социал-демократическая партия, ставящая программной целью ликвидацию капитализма, бороться за улучшение жизни рабочего класса при этом самом капитализме? Разногласия по названным проблемам вскоре породили расколы в социал-демократическом и марксистском движении.

Наиболее реалистичной с точки зрения социальной науки была теория "русского социализма", связывающая контуры будущего строя не с теоретическими предположениями кабинетных ученых и не с лозунгами партийных программ, а с существовавшими в России общественными отношениями и учреждениями, способными стать основой и опорой общинного и кооперативного самоуправляющегося общества. Однако самодержавная власть, подавлявшая революционно-социалистическое движение в России, а затем разгон большевиками Учредительного собрания (1918 г.), большинство которого (социалисты-революционеры) являлось приверженцами идей общинного социализма, стали несокрушимой политической преградой на пути осуществления теории "русского социализма".

При всех разногласиях и острых дискуссиях представителей различных течений социалистической и коммунистической политико-правовой идеологии второй половины XIX в. критика ими кричащих несправедливостей первоначального капитализма способствовала изживанию ряда этих несправедливостей, совпадала с общей тенденцией социализации гражданского общества и содействовала ее осуществлению.

Источники и литература

1. Аврех А.Я. Русский буржуазный либерализм. Особенности исторического развития. // Вопр. истории. – 1989. – №2.

2. Антонов В.Ф. Народничество в России: утопия или отвергнутые возможности. // Вопр. истории. – 1991. – №1.

3. Революционное и освободительное движение в России: Этапы и цели. // Вопр. истории. – 1999. – №9. – С. 33-46

4. Иона Д. Некоторые проблемы истории русского либерализма // История СССР. – 1990. – №4. С. 207 -214.

5. Ляшенко Л.М. Революционные народники: Кн. для учащихся ст. классов. – М.: Просвещение, 1989. – 141 с.

6. Шацило К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 г.г. М., 1985.

7. История политических и правовых учений. М.,2001.