1. Политическая власть как объект политологического анализа
2. Механизмы осуществления политической власти
3. Легитимность и легитимация власти
1. Политическая власть как объект политологического анализа
Власть – одно из центральных понятий современной политической науки. Однако сам феномен власти выходит за пределы собственно политической сферы. Он встречается в самых разных областях общественной жизни – экономике, культуре, науке, образовании, семейной сфере, а также и за пределами общественной жизни – в животном мире. Самое простое общепризнанное определение власти принадлежит Максу Веберу, который видел в ней способность одного индивида проводить в определенных общественных условиях свою волю вопреки сопротивлению другого индивида. Иначе говоря, это способность субъекта А так влиять на объект В, чтобы последний сделал то, что никогда бы не стал делать по своей собственной воле. Волевая трактовка категории власти была широко представлена в истории политической мысли. Кроме М. Вебера, с этой точки зрения рассматривали власть Г. Гегель, И. Фихте, А. Шопенгауэр и многие другие философы. Развитие научного знания в целом обусловило и развитие представлений о власти, учитывавших разные стороны этого сложного и многогранного явления. Большое значение для понимания сущности власти и властных отношений имело появление и развитие социологического знания. В рамках социологического подхода можно выделить несколько концепций. Марксистская трактовка власти исходила из парадигмы социального конфликта и рассматривала политическую власть в системе межгрупповых отношений как следствие экономического господства одного класса над другим. Во второй половине XX века получили известность структурно-фунционалистские и системные трактовки власти. С точки зрения Т. Парсонса власть рассматривалась как отношения между субъектами, выполняющими определенные закрепленные за ними социальные роли, в частности, управляющих и управляемых. Сами эти роли обусловлены структурой всей общественной системы, где каждый элемент обеспечивает ее успешное функционирование.
Позднее на основе системного подхода появились коммуникативные концепции власти. Представителями этих концепций являются Х. Арендт, К. Дойч, Н. Луман, Ю. Хабермас. В них власть рассматривается как важнейших элемент коммуникационной системы общества. В качестве типичного примера можно описать взаимодействия регулировщика и водителя. Если регулировщик способен контролировать действия участников дорожного движения, а водители подчиняются его указаниям, то это является результатом обмена информацией между ними, то есть результатом коммуникационных процессов. Следовательно, главное во властных отношениях – это поддержание коммуникации между субъектами и объектами власти.
В последние десятилетия получили распространение неомодернистские концепции власти. К ним, в частности, можно отнести концепцию «археологии и генеалогии власти» М. Фуко и концепцию «поля власти» П. Бурдье. М. Фуко видит во власти неперсонифицированные и неовеществленные отношения между ее субъектами, а П. Бурдье вводит понятие «символической власти», основанной на «символическом капитале» (экономическом, культурном, информационном и т.д.), распределяющимся между субъектами в соответствии с их позициями в «политическом поле», иными словами, в социальном пространстве, образуемом иерархией властных отношений.
Реляционистские концепции (relation – отношения) власти, представителями которых можно назвать П. Блау, Д. Картрайта, Д. Ронга, Дж. Френча, видят в ней, прежде всего, особые отношения между ее субъектом и объектом. Субъектом является тот, кто способен контролировать объект в соответствии со своими целями и интересами. Но поскольку субъекты и объекты власти – это люди со свойственными им эмоциями и чувствами, постольку в изучении властных отношений широко применяются психологические знания и подходы.
Одной из первых попыток обоснования власти на основе психологического подхода стал бихевиоризм. С точки зрения бихевиоризма, всякая власть, включая политическую, является особым типом поведения, при котором одни люди командуют, а другие вынуждены им подчиняться. Бихевиористский подход рассматривает власть, прежде всего, как межличностное взаимодействие и поэтому обращает внимание на субъективную мотивацию подчинения и господства. Например, с точки зрения Г. Лассуэлла, первоначальным импульсом для возникновения властных отношений может быть присущая некоторым индивидам «воля к власти» и обладание определенной «политической энергией». Человек стремится к власти в надежде на улучшение своей жизни посредством приобретения богатства, престижа и т.д. Власть может быть и самоцелью, само по себе представлять источник наслаждения. При таком подходе политическая власть трактуется как некий феномен, возникающий на основе столкновения многообразных «воль к власти», как некий баланс, равновесие различных политических сил. Психоанализ трактует стремление к власти как проявление, сублимацию подавленного либидо. У З. Фрейда оно понималось как влечение сексуального характера, а у К. Юнга как просто психическая энергия в целом. С точки зрения психоанализа, стремление к власти и обладание ею может компенсировать у отдельных индивидов физические или духовные недостатки. Причем воля к власти у одних должна дополняться готовностью к подчинению, «добровольному рабству» у других. З. Фрейд полагал, что в психике каждого человека имеются структуры, которые могут способствовать тому, что он предпочтет рабство свободе ради личной защищенности или из-за любви к властителю. Психологическую природу подчинения сторонники психоанализа усматривают либо в особом гипнотическом внушении, существующем во взаимоотношениях вождя и толпы (С. Московичи), либо в чрезвычайной восприимчивости человека к символам, выраженным в языке (Ж. Лакан).
Конечно, власть не может быть объяснена только лишь с помощью психологических категорий. Поэтому нельзя не признавать необходимости ее системных, структурно-функционалистских и реляционистских трактовок. Однако власть, в том числе и политическая, это всегда субъектно-объектные отношения, отношения между людьми, со всеми присущими им психологическими качествами и особенностями. Кроме воли к власти, ее субъект должен обладать и иными психологическими предпосылками для реализации своих властных функций. Отнюдь не каждый человек по своему характеру способен к руководящей деятельности, принятию решений, выходящих за круг его собственных, повседневных интересов.
Еще в большей степени психологическую основу имеет готовность к подчинению у объекта власти. Подчинение чужой воле, следование правилам, установленным другими людьми, должно опираться на четко выраженную психологическую мотивацию. Эта мотивация напрямую связана с теми средствами и ресурсами, которые находятся в распоряжении у субъекта власти. Если власть основана на силе и возможности наказания, то она способствует появлению страха перед возможными санкциями как главного мотива подчинения. Сила власти, основанная на страхе перед наказанием, прямо пропорциональна возможной тяжести этого наказания и обратно пропорциональна вероятности избежать наказания в случае непослушания. Мотивы повиновения могут состоять в бессознательном подчинении чужой воле в силу привычки, обычая. Такая мотивация закладывается, как правило, в раннем возрасте и затем воспроизводится на протяжении длительного времени, даже в течение всей жизни, если только не приходит в противоречие с реальными жизненными интересами человека. Как только люди начинают замечать, что власть, которой они привыкли подчиняться, не соответствует их запросам, изжила себя и не представляет никакой ценности, то они отказывают такой власти в доверии.
Политическая власть, т.е. власть государственная способна концентрировать в своих руках значительные материальные ресурсы: деньги, землю и т.д. Наличие у субъекта власти подобных ресурсов может способствовать формированию у ее объекта такого мотива, как интерес. Власть, основанная на интересе, как правило, является наиболее стабильной. Личная заинтересованность побуждает людей к добровольному и добросовестному выполнению указаний и распоряжений субъекта власти. У последнего исчезает необходимость в постоянном контроле и применении каких-либо штрафных санкций. К аналогичным результатам (и даже большим) приводит подчинение на основе такого мотива, как убеждение, связанным с понятиями менталитет, ценностные ориентации и установки. Готовность подчиняться государственной власти в этом случае формируется под воздействием высоких идейных побуждений патриотического, религиозного или нравственного толка.
Авторитет также представляет собой мотивацию подчинения, благоприятную для власти. Это понятие охватывает высоко ценимые качества, которые подчиненные видят в руководителе и которые обеспечивают их подчинение без убеждений или угрозы наказания. Авторитет формируется на основе общей заинтересованности и согласии объекта и субъекта власти и убежденности подчиненных в особых способностях руководителя. Авторитет может быть истинным, когда руководитель действительно обладает приписываемыми ему качествами и способностями, и ложным, основанным на заблуждениях. В зависимости от лежащих в его основе качеств авторитет бывает деловым, научным, религиозным, моральным и т.п.
Власть, основанная на интересе, убежденности и авторитете, часто перерастает в идентификацию (отождествление) подчиненного с руководителем. В этом случае достигается максимальная сила власти и руководитель воспринимается подчиненным как свой представитель и защитник. Идентификация субъекта власти с объектом может быть объяснена такими причинами: 1) реальным двойственным положением людей в отношениях власти, например, в демократических организациях, где индивиды выбирают и контролируют руководство, с одной стороны, и выполняют его решения, с другой; 2) общностью интересов и ценностей руководителей и подчиненных и возникновения у исполнителей чувства единства со всей организацией или группой.
2. Механизмы осуществления политической власти
В структуре власти всегда выделяют субъект и объект, источники власти, основания власти и ресурсы власти
В качестве субъектов власти могут выступать государство и его отдельные институты, политические элиты и лидеры. Объектами власти становятся как индивиды, так и социальные группы, а также большие массы людей – население той или иной территории или целого государства.
Источниками власти могут быть закон, сила, авторитет, престиж, богатство, интерес, тайна, харизма, знания, идеи и т.д.
Основания власти и ресурсы власти понятия близкие, но не совпадающие полностью. Под основаниями власти понимают тот фундамент, на котором базируются источники власти. Ресурсы власти – это конкретные средства, с помощью которых субъект власти воздействует на объект для достижения своих целей. Известны несколько типологий ресурсов власти. Широко распространена типология ресурсов, основанная на сферном принципе. Отдельные виды ресурсов классифицируют по сферам их применения: экономические, социальные, культурно-информационные, правовые, силовые и др.
Экономические ресурсы, прежде всего собственность и деньги, всегда были важнейшими ресурсами любой власти. В средневековом феодальном обществе государственная власть для достижения своих целей широко использовала важнейший в то время ресурс земельной собственности. В Московской Руси дворянство было сословием, состоящим на государственной службе, платой за которую являлись поместья. Еще более универсальным экономическим ресурсом были и остаются деньги. Без них в современном обществе невозможно ни овладеть властью, ни успешно ею распоряжаться.
Социальные ресурсы власти – это ее способность менять при помощи различных рычагов, включая и экономические, социальный статус индивидов и общественных групп, обеспечивая их поддержку и достигая этим определенных целей. Например, в первые годы существования коммунистического режима в нашей стране социальный статус интеллигенции был невысок. Впоследствии были предприняты меры к повышению престижа интеллектуального труда и повышению статуса связанных с ним общественных групп, поскольку возникла необходимость социально-экономического развития Советского Союза.
Весьма разнообразными являются культурно-информационные ресурсы. Наряду с собственно информацией, без которой невозможно сегодня функционирование любой общественной структуры, к культурно-информационным ресурсам относятся разнообразные научные знания, идеи, духовные ценности. Примеры того, как власть может использовать все эти ресурсы, легко найти в истории любой, в том числе и нашей, страны. Зададимся вопросом: почему в Советском Союзе почти ничего не сообщалось о железнодорожных и авиационных катастрофах, о разрушительных стихийных бедствиях? Делалось это сознательно, для того чтобы сохранять в обществе спокойствие и стабильность, доверие к существующей системе власти. Коммунистический, также как и любой другой тоталитарный режим, дозировал информацию о событиях в стране и в мире, ограничивал доступ населения к таким знаниям, которые могли поставить под сомнение господствующие идейно-политические принципы.
К силовым ресурсам относятся средства насилия и принуждения, включая оружие, а также государственные институты с этим принуждением связанные: армия, полиция, служба безопасности, тюрьма и т.д.
Демографические ресурсы – это сами люди, без которых ни одна власть не может обойтись. Примером использования демографических ресурсов является подбор и расстановка кадров в разных сферах общественной жизни, в том числе в структурах власти и управления.
Правовые ресурсы – это законы и другие нормативные акты (указы президента, распоряжения правительства т.д.), которые используются властью в процессе своего функционирования. В типологии известного политолога А. Этциони правовые нормы вместе с ценностными ориентациями, определяющими поведение людей, включены в состав нормативных ресурсов. Наряду с этими ресурсами он выделяет также утилитарные и принудительные ресурсы власти. К утилитарным Этциони относит различные экономические и социальные блага, а к принудительным – штрафные санкции, используемые властью для достижения своих целей.
В зависимости от того, какой из ресурсов субъект использует для воздействия на объект, выделяют различные виды власти. Можно говорить об экономической власти, которой обладают те, у кого есть деньги или собственность по отношению к тем, у кого денег и собственности нет. Так, любой работодатель обладает некоторой степенью власти по отношению к наемному работнику. Главным же признаком политической власти по отношению к другим ее разновидностям выступает то, что она может использовать все многообразие ресурсов, не только принудительных и правовых, но и экономических, социальных, культурно-информационных, демографических.
Среди других отличительных признаков политической власти выделяют:
А) легальность в использовании силы;
Б) верховенство, то есть обязательность ее решений для всех индивидов и институтов в пределах данной территории;
В) публичность, что означает обезличенность власти, некоторую дистанцированность и обособленность от других общественных институтов;
Г) моноцентричность, то есть наличие единого центра принятия решений; это отличает политическую власть от экономической власти, у которой центров принятия решений практически столько, сколько и субъектов экономических отношений.
Получила известность типология исторических форм политической власти, предложенная французским политологом М. Дюверже. Он выделил три таких формы власти: анонимную – характерную для примитивных слабоструктурированных обществ; индивидуализированную – возникающую по мере усложнения разделения труда и обособления отдельных видов деятельности; и институализированную – опирающуюся на систему социальных институтов, выполняющих четко определенные функции. В современных обществах политическая власть существует преимущественно в своей третьей, институализированной форме.
Политическая власть часто понимается как синоним государственной власти, опирающейся на основные институты государства (парламент, правительство, правоохранительные органы) и использующей все ресурсы, контролируемые государством. Но в сфере политики власть проявляется и в иных формах. Можно говорить, например, о партийной власти, которая распространяется на определенное число членов и сторонников партии. Властью обладают и некоторые общественные организации, в частности, профессиональные союзы. Духовной властью, основанной на использовании культурно-информационных ресурсов, могут обладать средства массовой информации и формируемое ими общественное мнение. В нормальных условиях государственная власть монопольно занимает имманентно присущее ей легальное положение в обществе. Но могут быть случаи, когда монополию государственной власти оспаривают нелегальные структуры. Например, криминальный рэкет оспаривает государственную монополию на сбор налогов, преступные группировки, терроризируя население, выводят его из подчинения официальным государственным структурам. Все это может быть результатом ослабления государства и, в свою очередь, обусловить появление альтернативных центров силы и принятия решений.
Современная политология определяет такие основные функции политической власти: 1) господство (полное подчинение объекта воле субъекта, опираясь на силу); 2) руководство; 3) регулирование общественных отношений; 4) контроль; 5) координация; 6) мобилизация.
Несмотря на свою моноцентричность, политическая власть обладает свойствами разделения и распределения. Разделение власти может иметь горизонтальный характер, когда отдельные функции закрепляются за специальными государственными институтами. Например, разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. Разделение власти может иметь и вертикальный характер, когда ее полномочия делятся между центральными и местными государственными институтами. Но при всех вариантах разделения власти, о которых более подробно речь пойдет дальше, необходимо сохранять принцип ее моноцентричности, исключающий конфликты в виде противостояния законодательной и исполнительной власти или субъекта федерации и федеративного центра. Нарушение принципа моноцентричности власти может привести к катастрофическим для общества последствиям. Так случилось, например, в нашей стране после февральской революции 1917 года, когда противостояние Временного правительства и советов привело сначала к дестабилизации и дезорганизации всей общественной жизни, а в итоге к установлению тоталитарного режима.
3. Легитимность и легитимация политической власти
Легитимность – термин, который широко применяется в современной политической науке и политической практике. Иногда его трактуют предельно широко, отождествляя с формальной юридической законностью. Однако это далеко не всегда так. С психологической точки зрения, легитимность власти, действительно, означает законность, но законность субъективную. В силу тех или иных причин люди могут давать положительную оценку политическим институтам, концентрирующим в себе властные полномочия, признавать их право на принятие управленческих решений и быть готовыми добровольно им подчиняться. Такое взаимоотношение между властью и людьми принято называть легитимностью. Легитимная власть оценивается признающими ее людьми как правомерная и справедливая. Легитимность означает также наличие у власти авторитета, соответствие этой власти основным ценностным ориентациям большинства граждан.
Термин «легитимность» в его нынешнем значении ввел в научный оборот немецкий социолог Макс Вебер. Хотя он специально не занимался проблемами социальной или политической психологии, в его методологии выделения типов легитимного господства обнаруживается ярко выраженный психологический подход. Характеристика типов легитимности власти у М. Вебера основана на его же концепции о типах социального действия. В самом общем плане «социальное действие» – это особенности, приемы поведения людей в различных жизненных сферах, результатом которого становятся все социальные отношения и институты. М. Вебер выделил несколько видов социального действия в зависимости от того, какими мотивами это действие определяется.
Высшим видом социального действия ученый считал целерациональное действие. Иными словами, такое действие, которое мотивировано исключительно осознанными, рациональными интересами. В нем присутствует заранее поставленная цель и путь к ее достижению вырабатывается при помощи рациональных инструментов – математических, технических, естественно- и общественно-научных знаний, а также правовых норм. Ценностно-рациональное социальное действие осуществляется на основе осознанной веры в определенные этические, эстетические или религиозные идеалы. Третий вид социального действия М. Вебер связывал исключительно с эмоционально-чувственной мотивацией и называл его «аффективным». Наконец, четвертый вид социального действия социолог характеризовал как «традиционный», где главным мотивом выступает привычка, бессознательное следование раз и навсегда установленным стереотипам поведения.
Исходя из вышеперечисленных видов социального действия, М. Вебер выделил три типа легитимного господства. Первый тип был назвал им «легальным». Только в этом типе легитимность и формальная законность совпадают. Главным мотивом к подчинению власти является интерес, а в его основе лежит целерациональное социальное действие. В политической системе, построенной на легальном типе легитимности власти, подчиняются не какой-либо конкретной личности, а установленным законам, причем подчиняются этим законам не только те граждане, которыми управляют, но и те, которые призваны управлять (правящая элита, бюрократический аппарат, состоящий их специально обученных чиновников). Формально-правовое начало здесь является определяющим. До тех пор, пока все осуществляется в соответствии с законом, система полностью сохраняет свою легитимность. Легально-рациональный тип легитимного господства не может обойтись без специально обученных, компетентных чиновников, составляющих, по Веберу, рациональную бюрократию. Рациональная бюрократия предполагает такую технологию и стру
Чиновник такого типа управления должен соответствовать следующим критериям: 1) быть лично свободным и подчиняться только служебному долгу, а не своим или чужим интересам; 2) занимать четко определенное место в служебной иерархии; 3) обладать определенной компетенцией (в данном случае твердо знать свои права и обязанности); 4) работать на контрактной основе в условиях свободного выбора; 5) занимать должность в соответствии со своей профессиональной квалификацией; 6) получать регулярное денежное вознаграждение в соответствии с занимаемой должностью; 7) иметь возможность подниматься вверх по ступеням служебной иерархии в зависимости от эффективности своей деятельности; 8) рассматривать свою службу как основную профессию; 9) не использовать свое служебное положение и вытекающие из него возможности в личных целях; 10) подчиняться единой для всех служебной дисциплине.
Однако сам М. Вебер понимал, что в реальной жизни бюрократический способ управления отличается от идеального типа. Политическая практика показывает много примеров превращения чиновников в замкнутую касту, действующую не в интересах общества, а преимущественно в личных целях. Поэтому для нейтрализации негативных последствий бюрократизации власти и управления используются различные формы контроля над деятельностью чиновников со стороны политических институтов и общественного мнения.
Другой тип легитимного господства, в котором мотивацию к подчинению М. Вебер видел в «нравственной привычке к определенному поведению», он назвал «традиционным». Такой тип господства основан на вере в законность и даже священность издревле существующих порядков и властей и связан с традиционным социальным действием. На основе обобщения исторического опыта целого ряда стран Вебер выделяет две формы традиционного легитимного господства: патриархальную и сословную. Патриархальная форма организации традиционной власти имела место, по мнению Вебера, в Византии. Для нее характерны отношения личной зависимости в аппарате государственного управления. Хотя довольно высокие посты могут занимать как выходцы из социальных низов, включая вчерашних рабов, так и ближайшие родственники самого императора, все они являются бесправными слугами последнего. Примеры сословной формы, согласно взглядам Вебера, можно найти в феодальных государствах Западной Европы. Здесь механизм власти более обезличен. Нижестоящие звенья властной иерархии имеют большую автономию, а в основе самой иерархии лежат принципы сословной принадлежности и сословной чести. Такая форма традиционного господства создает условия для образования аристократии, в какой-то степени ограничивающей власть монарха.
При традиционном типе легитимного господства и, в особенности, при его патриархальной форме чрезвычайно низка роль формального права и, следовательно, нет возможности действовать «невзирая на лица». Личная преданность и верность начальнику имеет гораздо большее значение, чем знания и компетентность. Поэтому именно личная преданность является важным условием для продвижения по служебной лестнице.
Третий тип легитимного господства получил определение «харизматического». Под харизмой (божественным даром) М. Вебер понимал некие экстраординарные способности, дарованные некоторым индивидам и выделяющие их среди других людей. К харизматическим качествам социолог относил способность магического воздействия на окружающих, пророческий дар, выдающиеся силу духа и слова. Харизмой, по мнению Вебера, обладают герои, великие полководцы, маги, пророки и провидцы, гениальные художники, выдающиеся политики и, наконец, основатели мировых религий, такие как Будда, Иисус, Магомет. Для харизматического типа легитимного господства характерна совершенно иная мотивация подчинения, чем для традиционного. Если при традиционной легитимности мотивация основана на привычке, привязанности к обычному, раз и навсегда заведенному, то при харизматической легитимности она связана с сильным воздействием на психику и сознание людей чего-то нового, яркого, необычайного. Здесь речь идет об аффективном типе социального действия. Источником привязанности к харизматическому властителю, готовности следовать его указаниям является не традиция и формальные юридические нормы, а эмоционально окрашенная личная преданность ему и вера в харизму этого человека. Поэтому, полагал М. Вебер, харизматический вождь должен постоянно доказывать наличие этой самой харизмы, иначе власть его может повиснуть в воздухе.
От легально-рационального и традиционного типов легитимного господства харизматический тип отличается отсутствием четких правил и норм, решения в этом случае принимаются из иррациональных побуждений. В реальной политической практике харизма вождя может быть и не связана с каким-либо особым даром, а является следствием некритического восприятия его образа сторонниками и последователями. Нередко такая харизма возникает благодаря искусной демагогии и популизму. Пришедший к власти на основе подобной «искусственной» харизмы политический деятель, может вскоре разочаровать своих приверженцев неспособностью выполнить обещания, реализовать зачастую утопические пожелания своих последователей. М. Вебер отмечал, что вождь, не сумевший доказать свою харизму, начинает ее терять. Для удержания власти такому лидеру не остается ничего другого, как прибегать к силе, репрессиям. Таков механизм возникновения авторитарных диктатур во многих странах «третьего мира». Подобные примеры можно было увидеть и на постсоветском пространстве (Грузия при Гамсахурдия).
Нетрудно заметить, что количество видов социального действия и типов легитимного господства у М. Вебера неодинаково. Ценностно-рациональное социальное действие не имеет соответствующего ему типа легитимности. Современные концепции легитимности это несоответствие устраняют. В процессе развития политической науки развивались и представления о легитимности. В качестве объекта легитимности стали рассматривать не только власть как субстанцию, но и ее институциональное выражение в виде политической системы в целом. По мнению известного американского политолога С. Липсета, понятие «легитимность» означает способность системы породить и поддерживать веру народа в то, что ее политические институты в наибольшей степени отвечают интересам общества. Другой не менее известный американский политолог Д. Истон считает легитимной такую власть или политическую систему, которая соответствует моральным принципам индивидов, их собственным представлениям о том, что является справедливым или правильным в сфере политики. В качестве источников легитимности Д. Истон называет идеологию, политический режим и политическое лидерство. Исходя из этого, он выделяет и три типа легитимности: идеологическую, структурную и персональную. Идеологическая легитимность основана на убежденности граждан в правильности тех идейных ценностей, на которых основывается политический режим и представляющие его институты. Чем больше граждан разделяют ценности и нормы, характерные для данного политического режима, тем большей степенью легитимности он обладает и, наоборот, чем меньше таких граждан, тем ниже уровень легитимности. Структурная легитимность основана на убежденности граждан в оптимальности структуры институтов политической системы и выполняемых ими функций, на уверенности в правильном распределении ролей в структурах власти и одобрении юридических норм, на которых базируется данная система. Нетрудно заметить, что структурная легитимность в понимании Истона, сходна с легально-рациональной легитимностью в понимании Макса Вебера. Точно также можно провести аналогию между персональной легитимностью по Д. Истону и харизматической легитимностью по М. Веберу. Персональная легитимность, по Истону, основана на вере индивидов в личные качества политических лидеров, на уверенности в их способности наилучшим образом распорядиться своей властью. Но если «харизма», считал Вебер, присуща лишь выдающимся историческим деятелям, то Истон исходил из того, что массовую поддержку могут получать политические лидеры и не обладающие в действительности особыми качествами. Как показывает реальная политическая практика, власти способны добиваться весьма заурядные личности и они могут пользовать достаточно устойчивой и широкой поддержкой населения и, следовательно, иметь персональную легитимность.
Своего рода объединением нормативной концепции М. Вебера и эмпирической – Д. Истона является концепция Д. Бетхэма. Он считает, что легитимация власти осуществляется одновременно на трех уровнях:
Первый из них образуют правила получения и отправления власти.
Вторым уровнем являются убеждения управляющих и управляемых, касающиеся функционирования политической системы.
Третий уровень – это активное согласие управляемых, выражающееся в конкретных политических действиях. О полной легитимности власти можно говорить лишь тогда, когда возникает связь между содержанием правил политической игры, их позитивной оценкой и вырастающем из них политическом поведении на стороне политической системы, выражающем волю к сохранению системы в ее неизменных основах.
В современной политической науке получила известность концепция легитимности политической власти французского политолога Ж. Шабо. Легитимность он определяет как адекватность реальных или предполагаемых качеств управителей (а также тех, кто намеревается ими стать) подразумеваемому или ясно выраженному согласию управляемых. Ж. Шабо выделяет четыре типа легитимности: демократическую, идеологическую, технократическую и онтологическую. Демократическая легитимность присуща политическим системам, функционирующим на основе базовых демократических принципов: коллегиальное принятие решений, учет воли большинства, соблюдение прав и свобод человека. Демократическая легитимность относительна и должна дополняться другими типами легитимности. Прежде всего, это технократическая легитимность, понимаемая Шабо как степень профессионализма и компетентности тех, кто находится у власти и принимает решения. Лидеру недостаточно только завоевать поддержку избирателей, необходимо оправдать оказанное доверие эффективной управленческой деятельностью. Идеологическую легитимность Шабо понимает практически также, как и Истон, связывая ее с функционированием советского и других тоталитарных режимов.
Наиболее трудна для восприятия концепция онтологической легитимности Ж. Шабо. Политолог указывал, что в данном случае «речь идет о выявлении соответствия политической власти объективному порядку, вписанному в человеческую и социальную действительность, продолжении порядка, установленного в космической вне человеческой действительности». Здесь выражена мысль о том, что существование любой политической системы оправдано до тех пор, пока она не вступает в противоречие с наиболее универсальными законами развития природы и общества.
При всем многообразии концепций легитимности власти, все они имеют и немало схожих аспектов. Различия же между ними объясняются сложностью самого феномена легитимности
Наряду с теоретической проблемой легитимности политической власти существует практическая проблема ее легитимации, то есть приобретения легитимности в глазах общества. Легитимация власти в ряде случаев может совпадать с легализацией – принятием основополагающих юридических актов, прежде всего, конституций. Механизмом легитимации могут быть выборы или референдумы, с помощью которых выявляется уровень поддержки населением лидеров, партий, институтов, нормативных актов или решений. Идеологическая легитимация власти бывает необходима не только в тоталитарных системах, опираются на те или иные идейные ценности для оправдания своих действий и решений и руководители самых демократических стран.
Одно из основополагающих отличий демократической системы заключается в том, что в ней власть не может быть присвоена, но только «приобретена» в результате победы на соревновательных выборах. Другими словами, на персональном уровне легитимация власти подлежит цикличному возобновлению (подтверждению).
В недемократических системах роль фактора, легитимизирующего правила получения власти, исполняет идеология, опирающаяся как на ценности, так и на групповые интересы, которые обосновывают отказ от политического соперничества как такового и, тем самым, не требуют подтверждения власти на свободных выборах. Следствием отвержения конкурентных выборов становится феномен вынужденной поддержки режима, заключающийся в невозможности выразить открыто неприятие конкретной группы правителей без одновременного выражения сомнений по поводу идеологи и отвержения основных правил политической игры. Управляемые стоят перед альтернативой: либо признание полной легитимности власти, либо полной ее нелегитимности.
В странах реального социализма легитимация власти осуществлялась, прежде всего, идеологически (отсюда наименование этих режимов – идеократические). Однако со временем правящие коммунистические партии вынуждены были искать также и иные аргументы (например, успехи в экономике) для обоснования своего господства, что в принципе противоречило основам существовавшей политической системы и подрывало ее изнутри.
Политическая власть, особенно высокого уровня, часто персонифицирована. Поэтому для сохранения авторитета и, следовательно, легитимности власти, необходимо поддерживать и укреплять авторитет представляющих ее политических лидеров. В условиях авторитарных, тоталитарных режимов харизматическая или, используя терминологию Истона, персональная легитимация может принимать форму «культа личности», однако более цивилизованные примеры такой легитимации наблюдаются и в условиях демократии. Для легитимации власти большое значение имеет эффективность решений и действий тех, кто ею обладает. Политический режим, не имеющий достаточной легитимности, может обрести ее, если будет способствовать успешному решению стоящих перед обществом проблем и, тем самым, удовлетворению потребностей и чаяний большинства населения.
В качестве эмпирических индикаторов степени легитимности власти могут рассматриваться следующие признаки:
1. Уровень принуждения, используемый властью для осуществления своей политики (легитимная власть может вообще обходиться без прямого насилия, нелегитимная власть часто просто «сидит на штыках»).
2. Наличие или отсутствие попыток незаконного свержения данного правительства или политического лидера.
3. Наличие или отсутствие массовых акций гражданского неповиновения, а также сила такого неповиновения.
4. Результаты выборов, референдумов, а также данные социологических исследований, если последние достоверны.
5. Степень коррумпированости власти и др.
Наряду с процессом легитимации власти в политической практике может происходить и обратный процесс – делегитимации власти, то есть утраты тех факторов, которые определили ее легитимность. Делегитимация власти может стать результатом целого ряда причин: 1) следствием противоречия между эгоистическими устремлениями правящей элиты и господствующими в данном обществе идейными ценностями; 2) следствием противоречия между официально провозглашенными демократическими принципами и реально политической практикой, связанной с ограничением прав и свобод населения, давлением на средства массовой информации, преследованием оппозиции; 3) следствием повышения неэффективности деятельности бюрократического аппарата и усиления его коррумпированности; 4) следствием раскола внутри правящей элиты из-за утраты уверенности в оправданности ее претензий на власть; 5) следствием конфликта между ветвями власти. Кризис легитимности может наступить также тогда, когда политическая система перестает воспринимать требования основных общественных групп, когда в ней отсутствуют или прекращают функционировать механизмы, защищающие интересы широких народных масс.
Процессы легитимации и делегитимации власти можно проиллюстрировать примерами из истории коммунистического политического режима в нашей стране. Как и для любого другого тоталитарного режима, для власти большевистской партии в России особое значение имела идеологическая легитимность. В процессе легитимации коммунистического режима можно обнаружить две основные составляющие. Первая связана с постепенным вытеснением всех чуждых коммунистической идеологии взглядов, вторая – с приспособлением самой коммунистической идеологии к реальностям и традициям российского общества. Искоренение инакомыслия началось на второй же день после октябрьского переворота, но продолжалось достаточно длительное время, поскольку пришлось решать целый комплекс связанных с этим задач. Необходимо было устранить носителей чуждых “марксизму-ленинизму” идейных течений, одновременно сформировать новый идеологический и пропагандистский аппарат. На решение этой задачи ушло как минимум два десятилетия. Однако только одного этого для установления тотального идеологического контроля над обществом было бы недостаточно. С точки зрения режима, необходимо было также установить информационную блокаду, превратить СССР в информационно закрытое, изолированное от остального мира общество. Постепенно советские люди все более и более отгораживались не только от окружающего мира, но и от своего прошлого.
Только идеология не могла быть столь долго единственным легитимирующим фактором коммунистического режима в СССР. Она подкреплялась факторами иного порядка. Можно говорить и об определенной экономической эффективности этого режима. Были решены задачи индустриальной модернизации в технико-технологическом и социально-культурном отношении. Аграрная Россия превратилась в ракетно-ядерную сверхдержаву, запустила первый искусственный спутник Земли и осуществила первый полет человека в космос. Не следует забывать и о том, что начиная с середины 50-х годов наблюдалась устойчивая тенденция роста уровня материального благосостояния большинства населения Советского Союза, которое могло также пользоваться и широким набором бесплатных социальных услуг, пусть и невысокого по мировым стандартам качества.
Улучшение жизни советского народа было неплохим дополнением к обещанию всеобщего счастья в «светлом будущем» – при коммунизме. И сам образ этого светлого будущего был важным элементом идеологической доктрины и оправданием всех трудностей и бед повседневной жизни, легитимировал любые действия власти. Именно идеология для советского общества была наиболее интегрирующей и легитимирующей существующую власть силой.
Идеологическая эрозия в полной мере стала реальностью уже во времена руководства страной Л.И. Брежневым. Его правление было отмечено, с одной стороны, небывалыми прежде достижениями, но одновременно и нараставшим разочарованием в прежних идеалах и ценностях. Прежде всего, оказались дискредитированы представления о «светлом будущем» – коммунизме, который не наступил в обещанные сроки, а партийное руководство избегало прямых объяснений с народом по этому поводу. К тому же реальное повышение уровня жизни не всегда ощущалось психологически. Зачастую, наоборот, усиливалось недовольство своим материальным положением из-за сохранявшегося дефицита на многие товары и услуги. С обострением социально-экономических проблем усилилась деградация во многих сферах общественной жизни. Стала отчетливо обнаруживаться коррупция и разложение партийно-государственного аппарата. А всеохватывающая коррупция, по мнению французского социолога М. Догана, является симптомом делегитимации режима. Но до полной его делегитимации в Советском Союзе было еще далеко, тем более что общество по большей части находилось в неведении относительно реально стоящих перед ним проблем.
В начале «перестройки» советское общество в большинстве своем еще не было готово к серьезным и системным изменениям. М. Горбачев столкнулся не только с сопротивлением части консервативного аппарата, но и с инертностью массового сознания в целом. Поэтому понадобилась помощь средств массовой информации, получивших, пусть и ограниченную «сверху», свободу критиковать существующие реалии для того, чтобы «расшевелить» общество. Но так называемая «гласность» стала первым камнем, сорвавшимся в пропасть и увлекшим за собой всю систему мифов, на которых покоилась господствовавшая идеология. Процесс деградации идеологии шел и в предшествовавшие годы, но рухнула она, не выдержав «перепада давления», вызванного открытием внешних и внутренних идеологических шлюзов. Параллельно с быстрым размыванием идеологического фундамента легитимности коммунистической власти обнажилась и экономическая неэффективность системы. В результате делегитимации прежняя экономическая и политическая система рухнула, открыв новый период развития нашей страны.
Непростым был процесс легитимации власти в новой России после крушения коммунистического режима и развала СССР. Затягивалось принятие необходимых в новых условиях нормативных актов и, прежде всего, Конституции. Это привело к политическому кризису. Сложилась ситуация, когда формальная законность (легальность) и легитимность не только не совпадали, но в некоторых пунктах находились в конфликте между собой. Так было в сентябре – октябре 1993 года во время противостояния между президентом Ельциным и большинством Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Б. Ельцин к тому времени еще не утратил полностью своей «харизмы», приобретенной им в борьбе с прежней системой, в том числе и популистскими приемами. В первые годы реформ «харизма» Ельцина была едва ли не единственным фактором, легитимировавшим происходившие перемены и вновь возникавшие отношения и институты. По мере того как популярность Ельцина падала, власть все более старательно искала иные средства своей легитимации. Например, был задействован идеологический фактор. Если в начале 90-х годов в ходу были ссылки на либеральные ценности, то затем видные представители правящего режима использовали патриотические лозунги и риторику, заимствованную у оппозиции.
В последние годы, в результате экономической стабилизации, совершенствования правовых и политических механизмов, возникли предпосылки для утверждения демократического типа легитимности. Но только время покажет, станет ли такой тип легитимности господствующим в российском обществе.