Эволюция понимания коммунистической идеи в СССР: послесталинское десятилетие
Смерть И.В. Сталина в марте 1953 года стала потрясением для всего советского общества. Кончина вождя, длительное время олицетворявшего советскую власть, определявшего политику Советского Союза, породила чувство растерянности среди большинства населения страны. Писатель И. Эренбург вспоминал о тех днях: "Я испытывал то, что тогда, наверное, переживали многие мои соотечественники: оцепенение". "Я плакал не от горя, не от жалости к умершему, это не были сентиментальные слезы, это были слезы потрясения. В жизни что-то так перевернулось, потрясение от этого переворота было таким огромным, что оно должно было проявиться как-то и физически, в данном случае судорогой рыданий, которые несколько минут колотили меня", - так описывал свои ощущения поэт К. Симонов. В то же время подвергшиеся репрессиям советские граждане получили надежду на реабилитацию и возвращение к нормальной жизни.
Отсутствие признанного преемника среди ближайшего окружения И.В. Сталина создавало ощущение неопределенности и неуверенности в будущем, усугубляя состояние психологического дискомфорта у населения. "Мне не было жалко Бога, который скончался от инсульта в возрасте семидесяти трех лет, как будто он не бог, а обыкновенный смертный; но я испытывал страх: что теперь будет? Я боялся худшего", - вспоминал своё состояние после смерти И.В. Сталина И. Эренбург. "Не слышно было скандалов и драк во дворе, и люди говорили вполне отрыто: "За кого теперь пойдут умирать? За Маленкова что ли? Нет, за Маленкова народ умирать не пойдет!"- свидетельствовал В. Буковский.
Для бывшего "сталинского окружения", каждый человек в котором обладал по преимуществу равным авторитетом и властным потенциалом, принцип коллективности руководства стал временным способом обеспечения преемственности власти. Соперников за власть - Л.П. Берию, Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева - объединял курс на либерализацию системы в политической и экономической сферах, в области внешней политики. Ими были предприняты первые шаги в сторону десталинизации: прекращение пропаганды культа личности, преобразование высших партийных органов, частичная реабилитация политических заключенных, использование экономических методов в сельском хозяйстве, перенос приоритета с производства товаров группы А на производство средств потребления, увеличение контактов с западными лидерами, нормализация отношении со многими странами.
Однако ситуация борьбы "в верхах", непредсказуемость политики коллективного руководства привели к десакрализации власти. "Разоблачение Л.П. Берии", растущая реабилитация политических заключенных усилили этот процесс. "Освободили врачей-вредителей, расстреляли Берию как врага народа, а слухи все ползи и ползли, словно глухой ропот: "Самый-то главный враг народа - Сталин!" Удивительно, как быстро поверили в это те люди, которые два года назад давились на его похоронах и готовы были умереть за него", - вспоминает о той обстановке В. Буковский. В таком случае правящая элита, терявшая опору, вынуждена была обратиться к общественной поддержке, противопоставив себя "преступлениям прошлого времени". Возникают условия для изменения отношений между обществом и государством.
Процессы либерализации способствовали пробуждению общественного сознания, что особенно отразилось на деятельности интеллигенции. Остро ощущавшая происходящие изменения наиболее либеральная ее часть восприняла политику нового руководства как возможность существования и выражения индивидуального взгляда на окружающую действительность. В дневнике К. Чуковского есть такая запись: "Был у Федина. Говорит, что в литературе опять наступила весна....Боря Пастернак кричал мне из-за забора...: "Начинается новая эра, хотят издавать меня!"
Изменение общественной ситуации в стране требовало от власти четкого, ясно выраженного отношения к недавнему прошлому СССР и перспективам его развития.
Большую роль в постановке задач общественного развития, создания образа Советского Союза была призвана сыграть государственная идеология. Исходным принципом идеологии СССР стала коммунистическая идея, которая пронизывала всю советскую мифологию, сплачивая ее в единую систему и канализируя ее энергию в генеральном направлении. Тем более важным для поддержания веры в "светлое коммунистическое будущее" было сохранение Советским Союзом статуса ведущей мировой державы, лидера мирового коммунистического движения.
После II мировой войны мир претерпел существенные изменения: образовалась мировая система социализма, усилилось национально-освободительное движение, вызвавшее образование суверенных государств на Востоке, появилось атомное оружие, грозящее уничтожить все человечество.
Послевоенная политика советского государства не учитывала всех возможностей новой геополитической ситуации. Жесткий диктат в отношении социалистических стран, оправданный мифом о мессианском предназначении Советского Союза в распространении коммунизма, провоцировал политические конфликты внутри социалистической системы, как это было с Югославией, отвращало развивающиеся страны от предпочтения социалистического пути.
В условиях роста национально-освободительного движения в Азии в середине 50-х годов политика советского руководства фактически препятствовала распространению социалистической идеи, подменяя методы пропаганды политическим и военным вмешательством. Выбор азиатскими странами социалистического пути развития скорее обуславливался надеждой на экономическую помощь со стороны СССР, нежели политическими взглядами их лидеров.
Жесткий вариант мифа о "враждебном окружении" способствовал эскалации противостояния между СССР и США, что усиливало вероятность ядерной войны. Чрезмерная идеологизированность советской внешней политики сковывала ее мобильность, не давала во всей полноте использовать возможности для укрепления международного авторитета СССР и усиления его реального влияния на международную обстановку. Политические мифы, производные от государственной идеологии, фиксировали стереотипы восприятия остального мира на уровне 30-40-х годов.
Таким образом, система политических мифов, сложившаяся в 30-е годы, мешала осуществлению определенной в идеологии миссии советского государства, которая заключалась в распространении и утверждении коммунизма во всем мире. Идея постепенного перехода к строительству коммунизма впервые была озвучена на XVIII съезде ВКП(б). В своем выступлении А.И. Микоян четко определил новый этап в развитии советского общества: "XVIII съезд - это первый съезд нашей партии, который имеет возможность, вместо выработки мер по организации победы социализма, констатировать в своих решениях победу социализма в нашей стране и отметить, что наша страна вступила в новую полосу развития, в полосу завершения строительства бесклассового социалистического общества и постепенного перехода от социализма к коммунизму". Обращение к коммунистической идее было предопределено социалистической идеологией, согласно которой на смену капиталистической формации приходит коммунизм. Начавшаяся Великая Отечественная война помешала осуществлению этих планов.
После окончания войны, несмотря на трудности восстановления, идея строительства коммунизма была вновь актуализирована. В проекте Программы ВКП(б) 1947 года было записано: "Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) ставит своей целью в течение ближайших 20-30 лет построить в СССР коммунистическое общество".
Возрождение идеи непосредственного строительства коммунизма было связано с образованием мировой системы социализма. Советской правящей элите необходимо было обосновать право диктовать странам социализма принципы социалистического строительства. Кроме того, идея коммунистического строительства оправдывала мобилизацию энергии масс на решение экономических проблем, связанных с вызовами мировой экономики.
Новая политическая реальность, усложнение отношений во всех сферах жизни советского общества, связанные с эволюцией мировой цивилизации, а также неопределенность внутриполитической ситуации обусловливали необходимость выработки свежих подходов к объяснению окружающей действительности, определения перспективных задач развития СССР. Логика борьбы за власть среди коллективного руководства привела к выдвижению на повестку дня вопроса отношения к политике и личности И.В. Сталина.
На XX съезде КПСС были определены концептуальные положения внутренней и внешней политики СССР, более адекватные сложившейся геополитической ситуации. В Отчетном докладе ЦК КПСС Н.С. Хрущев заявил о переходе во внешней политике к принципу мирного сосуществования различных государств, что свидетельствовало о приоритете экономического соревнования в борьбе между социалистической и капиталистической системами. Соответственно была определена основная задача партии - "неустанно разоблачать буржуазную идеологию, вскрывать ее враждебный народу характер, ее реакционность".
Эти положения получили развитие в выступлениях делегатов съезда. В речи секретаря ЦК КПСС Д.Т. Шепилова были названы три "причины притягательной силы идей социализма": в социально-экономическом развитии, в решении национального вопроса, в миротворческой политике. Выделение в качестве второй причины того, что "социалистическая система создала великое братство различных национальностей", является показателем понимания советским руководством появившихся возможностей включения стран третьего мира в социалистическую систему.
В современной историографии по вопросу о месте XX съезда в советской истории основное внимание уделяется тому, в какой степени его курс развивал старые доктрины и предлагал новые подходы в советской внешней политике. Оценивая сделанные на XX съезде КПСС предложения Н.С. Хрущева во внешнеполитической сфере, ряд историков отмечает их преемственность с политикой И.В. Сталина. Это нашло свое проявление в развитии идеи мирного сосуществования, признании главной чертой послевоенного периода образования мировой социалистической системы, сохранении тезиса о построении социализма в СССР, модифицированном варианте "теории двух лагерей". Тем не менее, ученые отмечают попытки реформирования внешнеполитической курса, в частности, в отношении вопросов о неизбежности войн в современную эпоху, разнообразии переходов к социализму, мирного сотрудничества с коммунистическими партиями. К сожалению, вне сферы научных интересов исследователей остались вопросы о том, как изменение внешнеполитического курса СССР повлияло на советскую мифологию, мировоззренческую картину советского человека.
Приоритет внешнеполитических задач предопределил направленность советской мифологии. До образования социалистического лагеря Советский Союз представлял собой замкнутую систему, отгороженную от остального мира "железным занавесом". В советской мифологии сочетались мифы созидательной и разрушительной направленности в оптимальном для закрытой системы варианте. Социально-психологическая стабильность обеспечивалась во многом за счет непрерывного преодоления препятствий для достижения заветной цели - социализма - посредством скорейшей и сильнейшей мобилизации всего общества (индустриализация, коллективизация, восстановление народного хозяйства в послевоенное время). В качестве средств актуализации эффективно использовались различные виды магии: вербальная (СМИ, научная, художественная, публицистическая, образовательная литература) и симпатическая (церемонии партийных съездов, выборов, парады, гражданские обряды, ритуалы посвящения в общественные организации, традиции советских праздников и т. д.). Обращенность мифологии вовне снижало действенность симпатической магии, которая за рубежом воспринималась как специфические традиции отдельной страны. В условиях, когда внешнеполитическая деятельность становится важнейшим фактором пропаганды социалистических идей, наибольшее значение приобретает вербальная магия, то есть слово. Расширение вербального пространства в мифологической композиции свидетельствует также об отказе правящей элиты от практики прямого насилия для достижения политических целей.
Изменился способ подачи мифологии населению. Она утратила явный бескомпромиссный характер, категоричное разделение на врагов и друзей, пафосную риторику в дискурсе. Фактически все советское общество было реабилитировано. Его социалистическая природа не могла быть базой возникновения вредительских элементов. Главным способом их образования становилась вражеская пропаганда, идеологическое воздействие Запада. Это значительно смягчало способы борьбы с политическими противниками. Первый шаг к более гуманным методам в политической борьбе был сделан на XVIII съезде ВКП(б). Одно из изменений в Уставе ВКП(б) означало отмену массовых чисток в партии. Изменяется понимание советского общества с точки зрения его структуры. Так, в телеграмме Удмуртского Обкома партии ЦК КПСС о ходе обсуждения Проекта Директив XX съезда КПСС в Удмуртской областной партийной организации написано о высокой активности "коммунистов, рабочих, колхозников и интеллигенции" вместо ранее принятого идеологического штампа "рабочих, служащих и колхозников". Таким образом, признание полной и окончательной победы социализма в СССР предопределяло некоторую гуманизацию в политической жизни, а последующая критика культа личности усилила этот процесс.
Новое значение приобретает революционная мифологема. Миф о необходимости революционного взрыва для установления коммунистического строя делает идею экспорта революции вновь актуальной, наполняя ее следующим содержанием. В современных XX съезду условиях вооруженная революция как единственный способ перехода к социализму утрачивает свое значение. Распространение социализма становится вполне осуществимым за счет мирных средств, "мирной революции", а потому агитация и пропаганда социалистической идеи, идеологическая борьба приобретают революционный смысл. Тем самым, слово становится главным оружием в революционной борьбе, итогом которой будет утверждение коммунизма, являвшегося, с точки зрения советской мифологии, вершиной творения человечества и в то же время конечной точкой его развития.
В итоге в восприятии советских людей окружающий страны социализма мир утрачивает свою антисоциалистическую монолитность, что заставляет руководство страны учитывать особенности развития капиталистических и развивающихся стран в распространении и популяризации социалистической идеи. Таким образом, нарушался принцип изолированности и обособленности внутренней и внешней политики Советского Союза от процессов, характеризующих все мировое сообщество.
Это можно назвать мифом и в традиционном смысле этого слова, поскольку К. Маркс и менее популярного и притягательного образа СССР как страны - лидера мирового коммунистического движения.
XX съезд КПСС придал официальный характер процессу десталинизации во многих областях государственной политики и общественной жизни СССР. Он представил новую основу для формирования политических мифов советского общества. Это процесс осуществлялся на идейной основе "возвращение к ленинским принципам". Именем В.И. Ленина оправдывали все новации XX съезда. Его мифологический образ все в большей степени приобретал черты мудрого и гениального праотца -"великого основателя и вождя Коммунистической партии и Советского государства". Обладание знанием строительства нового общества, нашедшего свое воплощение в "заветах великого Ленина", являлось непременным условием успеха. Н.С. Хрущев говорил: "Будущее за нами, ибо мы идем по единственно правильному пути, указанному нашим учителем великим Лениным".
В практике партийной жизни XX съезд провозгласил "восстановление выработанных Лениным норм партийной жизни", наиболее значимым из которых признавался принцип коллективности руководства. В отечественной историографии вопрос о принципе коллективного руководства тесно связывается с критикой культа личности И.В. Сталина. Тем не менее, следует обратить внимание на его связь с мифом о роли народных масс как подлинных творцов истории. Это был первый шаг в сторону разрушения мифа - теории "двух вождей".
Миф о роли народных масс как подлинных творцов истории, озвученный в докладе Н.С. Хрущева, вносил немаловажный вклад в легитимацию нового лидера и формы организации правящей элиты по причине отсутствия легитимного механизма передачи власти. Его теоретическую основу можно выразить следующими словами: "Марксизм признает, что выдающиеся личности могут достичь успеха в своей деятельности, если эта деятельность соответствует потребностям материальной жизни общества, выражает интересы его передовых сил". Здесь содержится момент апелляции к народу, объяснение государственной политики как формы выражения его интересов. Истоки этого мифа лежат в марксистской теории, согласно которой в процессе строительства коммунизма государство должно превратиться "из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный". Таким образом, основная задача мифа "народ - творец истории" - обеспечить преемственность власти, исходя из социалистической идеологии. Кроме того, он несет в себе контр-мифологическую нагрузку в отношении предыдущего периода. Миф заложил предпосылки представления о гомогенной социальной структуре советского общества, и, как следствие, наличие общих целей и потребностей у советских граждан. Фактически это был отказ от тезиса И.В. Сталина об усилении классовой борьбы по мере развития социализма.
На фоне процессов реабилитации миф "народ - творец истории" демонстрировал потребность власти в общественной инициативе, главным образом, в поддержке со стороны общественного мнения. И общество это почувствовало и откликнулось. Вот как пишет киевский коммунист Н. Руденко в письме к Н.С. Хрущеву: "Во времена Сталина в психологии наших граждан было немало слепой веры, я бы сказал - фанатизма. Существовала какая-то необъяснимая пленка на мозгах, которую человеку трудно было пробить изнутри. Вы смело и решительно сорвали эту пленку -и вдруг люди почувствовали, что они в состоянии мыслить и каждому явлению давать собственную оценку". Почти такой же взгляд на общественную атмосферу описывает И. Эренбург: "Ко мне пришел молодой студент Шура Анисимов, приглашал меня выступить перед его товарищами. Вдруг он сказал фразу, которую я записал: "Знаете, сейчас происходит удивительное - все спорят, скажу больше - решительно все начали думать...".
Обращаясь к вопросам идеологической работы партии, Н.С. Хрущев отмечал, что "главный ее недостаток в настоящее время состоит в том, что она в значительной мере оторвана от практики коммунистического строительства". В выступлениях М.А. Суслова и Д.Т. Шепилова достаточно определенно и четко проводилась зависимость между успешной хозяйственно-экономической деятельностью и идеологической работой партии. По мнению М.А. Суслова, одна из главных задач идеологической работы заключается в оказании "практической помощи делу строительства коммунизма, подъема производительности труда". Наравне с утверждением о предопределенности экономических успехов правильно выбранной политической линией возникает миф о зависимости хозяйственной деятельности от идеологической работы. Слово, вербальная магия становились основой формирующейся мифологической композиции. Врезультате вербальная магия приобретала новые свойства. Она стала подменять не только реальность, как существующий факт, но и политическое действие, как способ изменения реальности.
Воздействие политической мифологии нашло свое отражение в решениях партии и правительства. С 1956 по 1964 год было издано одиннадцать постановлений ЦК КПСС, в которых вопросам идеологической работы в производственной сфере уделялось значительное внимание. По мнению О.Л. Лейбовича, "приоритет идейного воздействия над экономическим в процессе управления - это не продукт личного творчества Н.С. Хрущева, вернее, не только продукт. В нем проявляется реакция бюрократического класса, точнее, его правящей верхушки, на новые социальные тенденции, угрожающие ее всевластию". Следует заметить, что большую роль сыграло и мифологическое воздействие, на подсознательном уровне закрепившее подобные приоритеты.
Одной из важнейших составляющих Отчетного доклада ЦК КПСС на XX съезде, посвященных политической ситуации в стране, стало раскрытие современного понимания национального вопроса. Обращение к этой теме имело большое пропагандистское значение для расширения мировой системы социализма за счет молодых развивающихся стран, оно также означало отход от сталинских норм национальной политики в СССР. Диалектика национального вопроса при социализме должна была представлять оптимальное сочетание расширения прав союзных республик и централизованного планового хозяйства, социалистического патриотизма и интернационализма. На практике дифференцированный подход к развитию экономики союзных республик был выгоден и в экономическом плане, и как пример пролетарского интернационализма в идеологической пропаганде.
В докладе подчеркивалось, что социализм "обеспечивает всестороннее развитие и расцвет экономики и культуры всех наций и народностей". Миф о расцвете всех наций и народностей связан с историческим противопоставлением социалистического и капиталистического общества, которому присуща политика национального угнетения и национального гнета. Рассматривая национальный вопрос в России, В.И. Ленин пришел к необходимости выделения в одной нации двух: нацию буржуазии и нацию трудящихся. Исходя из этого, национальная программа большевиков "состоит в неуклонном фактическом проведении в жизнь сближения и слияния рабочих и крестьян всех наций". Таким образом, нации в лице их угнетенной части, представленной пролетариатом, трудящимися, получают все права и возможности для развития при социализме. Однако вторая часть ленинской формулы решения национального вопроса в коммунистическом обществе в мифе о расцвете всех наций и народностей не была представлена, основное содержание решений XX съезда заключалось в преодолении последствий культа личности, а не построении коммунизма.
Рассматривая актуальные проблемы партийной жизни, некоторые делегаты XX съезда затронули вопрос о культе личности. По мнению члена ЦК КПСС М.А. Суслова, "теория и практика культа личности, получившие распространение до XIX съезда, наносили значительный ущерб партийной работе как организационной, так и идеологической". Складывается такой подход к культу личности, который акцентирует внимание на влиянии его на партию. Таким образом, партия как передовой отряд советского общества приняла на себя основной удар, нанесенный культом личности советским людям, что значительно укрепило миф о руководящей и направляющей роли КПСС.
В итоге мероприятия по его преодолению были связаны, главным образом, с изменениями в партийной жизни и, прежде всего, с восстановлением принципа коллективного руководства. Предложенные хронологические рамки свидетельствуют о стремлении отодвинуть культ личности как можно дальше от настоящего времени, чтобы дистанцировать от него партию и ее сегодняшних лидеров. В какой-то мере это снимало с них ответственность за распространение культа личности, реабилитировало в глазах общества.
В отношении КПСС в целом такая позиция позволяла лидерам партии говорить, что партийный коллектив, "руководствуясь ленинскими идеями, ленинскими принципами строительства партии, партийного руководства, за короткий срок добился восстановления ленинских норм партийной жизни сверху донизу". Таким образом, признавая пагубность последствий культа личности, отрицалось, что он оказал существенное влияние на все советское общество. Ликвидация последствий культа личности виделась быстрой, и касалась она преимущественно восстановления ленинских принципов партийной жизни, которое предусматривало закрепление за Коммунистической партией ведущей роли в политическом процессе.
В СССР партия осуществляла управленческую, идеологическую и представительную функции. В условиях тоталитарного государства экономика и социальная политика занимали подчиненное положение по отношению к идеологии. Решение важнейших идеологических вопросов было прерогативой И.В. Сталина, занявшего место единственного интеллектуального лидера партии и монополизирующего выдвижение новых идей. Идеологическая деятельность партийных организаций сводилась к проведению в массы строго выверенной политической линии, контролю над степенью актуализации государственной идеологии.
Предпочтение в период культа личности при выборе и продвижении по партийной лестнице лиц, обладающих психологическим складом исполнителя, привело к снижению общего интеллектуального уровня партии. Развившаяся после смерти И.В. Сталина бюрократизация партийного аппарата способствовала складыванию внутрипартийных группировок, преследующих корпоративные или местнические интересы, тогда как идейные разногласия утратили принципиальный характер. Предпочтение аппаратных игр во внутрипартийной борьбе в условиях идеологической монополии привело к утрате партией способности к генерированию новых идей, которые могли бы стать концептуальной основой государственной идеологии. Обоснование политического курса страны, стратегии государственного развития ввиду отсутствия фракций и идеологических течений партия связывала с новым лидером, который должен был являться также главным теоретиком партии.
На данном этапе борьбы за власть большую роль сыграл доклад Н.С. Хрущева "О культе личности и его последствиях". Он был зачитан на закрытом заседании 25 февраля 1956 года. Основное содержание доклада составили следующие положения: осуждение культа личности И.В. Сталина как отступления от ленинских норм партийной жизни, необходимость соблюдения принципа коллективного руководства, восстановление принципа социалистического демократизма. Н.С. Хрущев раскрыл многие негативные явления, присущие советской политической системе, однако причины формирования и характерные черты культа личности объяснял индивидуальными качествами И.В. Сталина. Эту позицию особенно ярко характеризуют следующие высказывания Н.С. Хрущева: "Те отрицательные черты Сталина, которые при Ленине проступали только в зародышевом виде, развились в последующие годы в тяжкие злоупотребления властью со стороны Сталина...", или "Культ личности приобрел такие чудовищные размеры главным образом потому, что сам Сталин всячески поощрял и поддерживал возвеличивание своей персоны". Из контекста секретного доклада следует, что вместо приписываемой ему ранее борьбы во благо социума, И.В. Сталин преследовал личные, властолюбивые цели. А это, согласно А. Кольеву, "наиболее эффективная стратегия против "чужого" мифа - его десакрализация, обнаружение эгоистических интересов, скрываемых под мишурой фальшивых идеалов".
По мнению В.А. Сахарова, в основе секретного доклада Н.С. Хрущева лежала "антисталинская" концепция Л.Д. Троцкого, представленная более полно в его последних работах. Несмотря на кажущуюся парадоксальность подобного сравнения, их сходство объяснялось ученым общностью целей Л.Д. Троцкого и Н.С. Хрущева - дискредитацией образа И.В. Сталина как героя революции, достойного продолжателя дела Ленина. Трудно привести реальные доказательства использования Б.Н. Поспеловым работ Л.Д. Троцкого при составлении доклада, тем не менее, концепция В.А. Сахарова подтверждает мифические истоки концепции критики И.В. Сталина, прозвучавшей на закрытом заседании. В целом, историки обращают внимание, что критика И.В. Сталина шла по двум направлениям: как личности и как государственного деятеля. Тем самым образ И.В. Сталина терял мифические черты героя. Центральным символом тоталитарной мифологической системы был вождь. Разрушение мифа о И.В. Сталине при отсутствии общепризнанного вождя способствовало десакрализации самой власти.
Пересмотр оценки деятельности И.В. Сталина за счет оглашения ранее засекреченных для большинства населения страны фактов требовал "поправить ошибочные взгляды в области истории, философии, экономики и других наук". Несомненно, что исторической науке в данном случае отводилась важная роль в "искоренении культа личности". Перед ней ставились задачи создания учебника по истории партии, советского общества, гражданской и Великой Отечественной войн с учетом новых данных. Выдвижение перед наукой задачи "написания новой, правдивой истории" означало, что наука вновь была "призвана подтвердить на конкретном материале справедливость данной идеологии и ложный характер иного взгляда на вещи".
Обращение партийного руководства к интеллектуальному потенциалу советской исторической науки для обеспечения поддержки нового курса свидетельствовало в глазах общества о действительном стремлении партии к истинной демократизации и гласности. На самом деле подобная оценка культа личности являлась препятствием для выработки эффективных мер по его преодолению, глубокому реформированию общества. Это означало, что власть была не готова к коренным изменениям в сторону демократизации. Для Н.С. Хрущева фактор общественной поддержки уже выполнил свою задачу - обеспечил лидерство в партии. В то же время освобождение от многих мифов "сталинской эпохи" заставило большинство людей задуматься, выработать свою собственную точку зрения, дало толчок для пробуждения общественного сознания.
В академических кругах критиковали секретный доклад Н.С. Хрущева за отсутствие анализа причин культа личности, поднимали проблемы ответственности партии (профессор Б. Кедров), необходимости гласности и демократизации общества (физик Ю.Ф. Орлов). Критика велась, исходя из принципов социалистического строя, социалистическая основа СССР не подвергалась сомнению. "Чтобы больше не повторилось то, что произошло, нам нужна демократия на основе социализма!" - вот основной мотив выступления Ю.Ф. Орлова на закрытом обсуждении доклада Н.С. Хрущева. Б. Кедров был исключен из Академии Общественных наук СССР, поддержавший его сотрудник И. Шариков был осужден, Ю.Ф. Орлов и еще три человека за "антипартийные выступления" были исключены из партии и уволены с работы, парторганизация одной из лабораторий Академии наук была распущена.
Особую озабоченность вызывала неблагополучная ситуация в студенческой среде: антисоветские и националистические выступления вузовской молодежи имели место в Москве, Ленинграде, Свердловске, Киеве, Каунасе и других городах. Антипартийные студенческие выступления на биологическом, философском, историческом, журналистском, юридическом факультетах МГУ были осуждены местными партийными организациями.
Среди студентов и аспирантов получили распространение идеи демократизации партии и общества (группа Краснопевцева), начались выступления против вмешательства партии в науку. В результате "Университетского дела" 1958 года 9 человек были приговорены к длительным срокам заключения. Большинство осужденных (Л.Н. Краснопевцев, Л.А. Рендель, В.Б. Меньшиков, В.М. Козовой, М.А. Чешков, Н.Н. Покровский, Н.Г. Обушенков) работали или проходили обучение на историческом факультете МГУ и в Институте востоковедения АН СССР. Основным объектом критики был сталинизм как "система угнетения, возникшая из "социально-экономической модели В.И. Ленина 1918-1920 гг." и сейчас "обновленная и укрепленная диктатурой Хрущева". Неприятия советской системы не было. Среди требований, содержащихся в листовке "группы", были широкая общественная и общенародная дискуссия, созыв чрезвычайного съезда партии и чистка партии, усиление роли Советов. Фактически речь шла об "очищении" советского общества, "возвращении к социалистической идее", а не к "ленинским принципам" (Н.С. Хрущев).
При обсуждении коммунистами Удмуртии доклада Н.С. Хрущева "О культе личности и его последствиях" прозвучали очень острые вопросы: "По каким причинам принципиального характера стал возможен деспотизм одного лица?", "Почему Булганин или Хрущев не ставили эти вопросы раньше?". Это свидетельствовало об их стремлении понять не только причины культа личности И.В. Сталина, но осмыслить современные им события, характеризующие политический процесс в советском обществе.
Выступления рабочих Удмуртии были более эмоциональны. Среди наиболее радикальных требований следует выделить: "Сталин обагрил свои руки кровью... Мы просим, чтобы тело его вынесли из Мавзолея, т. к. он не может быть рядом с Лениным. Просим посмертно его судить...". Таким образом, процесс десталинизации нашел отклик среди широких слоев населения в центре и на местах.
Оценивая последствия выступления Н.С. Хрущева на XX съезде, М.Р. Зезина полагает, что оно "бросало тень на партию в целом, подрывало привычные идеологические и пропагандистские стереотипы, наконец, заставляло пересмотреть собственные взгляды и отношение к "хозяину". А.В. Пыжиков считает, что начавшаяся критика культа личности послужила "основой для переосмысления обществом своего отношения не только к Сталину, но и ко всему пройденному страной этапу, когда он стал во главе партии". Однако критика культа личности затронула более широкий круг вопросов. Десакрализация власти привела к тому, что именно по направлениям - политика партии, социалистическая действительность, деятельность и личность И.В. Сталина - шел критический пересмотр привычных оценок прошлого и настоящего, но пока еще не будущего страны.
Размышляя об атмосфере, сложившейся после XX съезда, С.Г. Кара-Мурза отмечает, что тогда ощущалось определенное противоречие. Она характеризовалась утратой партийной элитой общего языка с обществом, особенно с его наиболее активной частью - молодежью. Этом момент является достаточно важным, так как разрушается единство символьного пространства языка и, следовательно, снижается восприимчивость к мифологемам.
Требования демократизации общества ставили под сомнение возможность сохранения монополии КПСС. Десакрализация образа И.В. Сталина повлекла за собой демифологизацию образа партии в советском обществе. Угроза потери политического господства ставила КПСС перед выбором: либо коренное реформирование партийной системы и общества в целом на демократических принципах, либо введение процесса десталинизации в строго определенные жесткие рамки посредством административно-командных мер. В первом случае должно было произойти изменение статуса, структуры, принципов деятельности партии, что привело бы к утрате КПСС политической монополии. Однако партия не стремилась к столь радикальным изменениям, и выбор второго варианта, означавшего использование привычных методов борьбы с не согласными с генеральной линией партии, был предопределен. Положение науки приобрело двойственный характер, когда требование повышения профессионального уровня, научного и интеллектуального потенциала сопровождалось сохранением идеологического контроля.
30 июня 1956 года вышло Постановление ЦК КПСС о преодолении культа личности и его последствий. Несмотря на выделение объективных и субъективных условий возникновения культа личности, основная причина виделась в личности И.В. Сталина. Тем не менее, в целом ЦК КПСС дает И.В. Сталину характеристику "теоретика и крупного организатора", который "активно боролся за претворение в жизнь ленинских заветов". Замалчивалась ответственность И.В. Сталина за политические репрессии, о чем говорилось на XX съезде. В постановлении было подчеркнуто, что "никакой культ личности не мог изменить природу социалистического государства". Поскольку в СССР советская мифология была способом легитимации власти, ее сохранение являлось гарантом прочности положения Н.С. Хрущева и верхушки политической элиты.
Диалог общества и власти не состоялся, более того, возникли серьезные предпосылки для раскола. Политика Н.С. Хрущева вызывала недовольство в среде либерально настроенной интеллигенции, радикальной молодежи (возник даже термин "заморозки"). Требовалось средство консолидации общества. Таким средством мог стать миф, значимый и принимаемый всеми слоями общества. Коммунистическая идея - это, пожалуй, то, что не подверглось принципиальной критике, сохранило ценность и притягательность съезда". Однако более важным представляется взгляд на постановление от 30 июня 1956 года в контексте его места среди событий 50-60-х годов, связанных с обращением к критике культа личности. В связи с этим более точно будет сказать, что Постановление о преодолении культа личности поставило точку на разоблачении культа личности как феномена советского государства 30-40-х годов. Дальнейшая десталинизация привела бы к переоценке всего опыта строительства советского общества. Это означало пересмотр тезиса о том, что в СССР уже построено социалистическое общество, и влекло за собой сомнение в правомерности и своевременности постановки задачи построения коммунизма. Но к пересмотру концепции социализма партийная элита в силу особенностей политического и социального мышления еще не была готова. Как заметили Ю. Левада и В. Шейнис, "импульсивные порывы и отдельные прозрения не могли вывести за рамки старых стереотипов политического и социального мышления". Следует учитывать уже и то, что утопический потенциал социалистической идеологии еще не исчерпал себя.
Развенчание старых мифов требовало создания новых. Особенную значимость приобретали героические мифы, для выдвижения которых требовался образ врага или необходимость преодоления трудностей. Попытка смещения Н.С. Хрущева на июньском Пленуме 1957 года оказалась матрицей для мифа об "антипартийной группе Маленкова Г.М., Кагановича Л.М. и Молотова В.М.". Наличием элемента борьбы подтверждалась ценность новой мифологии и выдвигалась фигура главного героя - Н.С. Хрущева. Придание этому событию сакрального характера должно было устранить основания для появления контр-мифов о партии. Разоблачение культа личности И.В. Сталина, осуждение в 1957 году "антипартийной группы Маленкова Г.М., Кагановича Л.М. И Молотова В.М." уже в определенной мере гарантировало очищение, возрождение партии. Кроме того, высокие темпы экономического развития в первую научно-техническую революцию благоприятствовали развитию советской экономики, что, согласно официальной пропаганде, свидетельствовало об активной и результативной работе КПСС. Л. Шапиро отмечает, что "общую тенденцию 1953-58 годов можно охарактеризовать как огромный рост авторитета партии, достигнутый в результате некоторой децентрализации и значительной рационализации методов управления". Создавалось впечатление, что партия "как руководящая сила советского общества" готова и, главное, способна к решению задач строительства коммунизма. Это было одним из важнейших факторов формирования идеологии развернутого строительства коммунизма.
По мнению А.В. Пыжикова, "демонтаж сталинской идеологии открывал новому руководству существенный простор для поисков путей реализации его замыслов и стремлений", "одним из главных направлений этого поиска стало выдвижение и обоснование идеи общенародного государства". Однако этот простор значительно ограничила непоследовательность критики культа личности, так как не были найдены и объяснены его причины. В результате поиск путей реализации замыслов нового руководства был очерчен пределами утверждения о полной и окончательной победе социализма в СССР. Провозглашение на XXII съезде КПСС курса на развернутое строительство коммунизма, по мнению О.Л. Лейбовича, "с точки зрения доктринальной...фактически возвращало общество в октябрь 1952 года, когда на последнем сталинском съезде задача строительства коммунизма была поставлена как главная". Однако объявление о вступлении СССР в новый период своего развития на XVIII съезде ВКП (б), а затем конкретизация и развитие этого положения в проекте программы партии 1947 года позволяют соотнести начало обращения власти к идее непосредственно коммунистического строительства с мартом 1939 года. Таким образом, утверждение мифа "развернутого строительства коммунизма" было предопределено не столько критикой культа личности И.В. Сталина, сколько отсутствием у партии альтернативной программы развития общества. Это означало продолжение и развитие теоретических положений и социальных мифов, предложенных в 30-40-е годы.
В ходе политической борьбы определился лидер страны, который вписался в мифологическую картину в образе "продолжателя дела Ленина". Последовательное осуществление критики культа личности И.В. Сталина требовало более глубокого реформирования советского общества. 1957 год стал годом, который определил степень демифологизации сталинской концепции построения социализма и заложил основу политических мифов, предложенных командой Н.С. Хрущева. Десталинизация, системоулучшающие реформы 50-х годов на время снизили внутреннюю конфликтность советского общества, но не внесли качественных изменений в советскую систему и социалистическую экономику.
Непоследовательная, поверхностная критика культа личности в СССР не ставила задачей пересмотр оценок развития всего советского общества. Н.С. Хрущев не отказался и от утверждения, закрепленного Конституцией 1937 года, о том, что социализм в СССР в основном построен, несмотря на явное несоответствие действительности. Когда дальнейшая десталинизация поставила под угрозу положение правящей элиты, возникла потребность в позитивной направленности государственной идеологии. Декларация о построении социализма в СССР теоретически предусматривала провозглашение перехода к следующей стадии - коммунизму. С мифологической точки зрения, ликвидация последствий культа личности, трактуемая как очищение общества и возвращение к подлинной истории, открывала для этого все возможности.
Идея непосредственного перехода к коммунистическому строительству соответствовала традициям политического действия и идеологии элиты, сформировавшейся в 30-40-е годы. Конкретизация этой идеи в государственной идеологии означала очередную программу большевистского варианта модернизации. Разрыв между внутри- и геополитической реальностью и утопичностью перехода к развернутому строительству коммунизма требовал от власти поиска постоянных компромиссов между коммунизмом, описанным теоретиками марксизма-ленинизма, и практикой советского общества.
Экономический рост, вызванный началом первой научно-технической революции и реформами в сельском хозяйстве, ускорил обращение партии к идее непосредственного строительства коммунизма. Перед общественными науками встали новые теоретические задачи, связанные с постепенным переходом СССР к коммунизму. В этих целях 23-26 июня 1958 года состоялась Научная сессия отделений общественных наук Академии Наук СССР. На ней были рассмотрены различные аспекты коммунистического строительства. Наибольшее внимание было уделено экономическим вопросам. В исключительном положении оказалась экономическая наука, деятельность которой должна была быть сосредоточена "в области изучения закономерностей развития базиса советского общества - социалистической экономики и ее движения к коммунизму". Перед общественными науками была обозначена цель обоснования фундаментальных положений новой политической мифологии СССР. Значение этой сессии в том, что поставленные на ней многие проблемы в дальнейшем были рассмотрены на XXI и XXII съездах КПСС, а выделенные приоритеты в области общественных наук по вопросам теории строительства коммунизма стали теоретическими компонентами советской мифологии.
В докладе на XXI съезде КПСС Н.С. Хрущев поставил и рассмотрел следующие актуальные вопросы коммунистического строительства: создание материально-технической базы коммунизма, распределение материальных и духовных благ между членами общества, сближение колхозно-кооперативной и государственной форм социалистической собственности, преодоление различий между городом и деревней, развитие социалистической государственности в коммунистическое общественное самоуправление. Строительство коммунистического общества приобретало международный характер, поэтому вопрос о пути социалистических стран к коммунизму был рассмотрен Н.С. Хрущевым применительно к современному международному положению. Признание получили идеи о разнообразии форм осуществления общего движения к коммунизму и о единовременном переходе социалистических стран к коммунистическому обществу.
Основным принципом выработки политики партии и государства было принято высказывание В.И. Ленина о связи теории с практикой. Значительное внимание в партийных документах уделялось вопросу о необходимости научного руководства развитием общества. Основа мифа о возможности научного управления всеми процессами, происходящими в социуме, лежит в сциентистской парадигме многих теорий второй половины XIX века, в том числе и марксистской.
Нельзя не согласиться с М.А. Сусловым, что решение поставленных в докладе Н.С. Хрущева задач делало необходимым активную теоретическую работу в области общественных наук. Определение наиболее существенных проблем, на которых должно быть сосредоточено внимание обществоведов, придавало известную заданность работе отдельных ученых и научных учреждений в целом. Наличие явного политического заказа для общественных наук, потребность в их теоретическом потенциале свидетельствуют об усложнении и развитии советской мифологии.
Кроме определения теоретического компонента будущего варианта советской мифологии, съезд повлиял на содержание советской мифологии, в частности, героических мифов. Так, усиливалась патриархальность образа В.И. Ленина. Апелляция к нему свидетельствовала о правильности принятого решения: "Мы уверенно и твердо идем вперед по испытанному ленинскому пути, преодолевая все препятствия и преграды". Наметились основания для складывания мифа о Н.С. Хрущеве. Он представал в образе "верного ленинца", ставшего на борьбу с группой "фракционеров и раскольников", пытавшихся "свернуть партию с ленинского пути". Проводя аналогию с мифологическим мировосприятием первобытного общества, миф о Н.С. Хрущеве соответствовал мифу о первопредке. Создание героического ореола вокруг Н.С. Хрущева наделяло его могуществом человека, обладающего магической силой для осуществления заветной цели общества, в данном случае - коммунизма.
В основу обоснования перехода к коммунистическому строительству лег тезис К. Маркса о двух фазах развития коммунистической формации, закрепившего вывод о полной и окончательной победе социализма в СССР, встал вопрос о следующей фазе коммунистической формации. Вполне закономерным представляется, что после построения социалистического общества начнется строительство коммунизма. Миф о близости коммунизма способствовал напряженной мобилизации усилий общества и являлся преемником мифа о большом скачке 30-х годов.
На XXII съезде КПСС идея развернутого строительства коммунизма получила необходимое теоретическое обоснование, способы воплощения, аксиологические принципы. По впечатлениям современников, "эпоха 60-х" началась "в 1961 году XXII съездом, принявшим программу построения коммунизма". Утверждение идеи развернутого строительства коммунизма в качестве государственной идеологии шло посредством закрепления идеологии на программно-политическом уровне и дальнейшего развития и конкретизации теоретических положений.
Задача обоснования перехода к развернутому коммунистическому строительству была раскрыта применительно к различным аспектам внутриполитической и международной деятельности советского государства в новой Программе КПСС. Руководителем группы подготовки проекта Программы партии был заведующий Международным отделом ЦК КПСС Б.Н. Пономарев. В основную группу входили академики Е.М. Жуков, М.Б. Митин, П.Н. Федосеев, директор Института мировой экономики и международных отношений АН СССР А.А. Арзуманян. В работе над проектом программы партии приняли участие юристы, философы, экономисты, журналисты, консультанты отделов ЦК. В частности, один из разработчиков проекта Ф.М. Бурлацкий назвал несколько человек, с которыми он непосредственно работал. Это председатель Государственного научно-экономического совета Совмина СССР А.Ф. Засядько, консультанты Е.И. Кусков, А.С. Беляков, журналисты А.И. Соболев, В.В. Красильщиков. По воспоминаниям Ф.М. Бурлацкого, обстановка подготовки проекта была очень творческой, способствующей активному обсуждению многих теоретических проблем.
Наибольшие дискуссии вызвали вопросы о необходимости мирного сосуществования, о возможности перехода к социализму в развитых капиталистических странах парламентским путем, об отношении к культу личности, о принципах ротации партийных кадров, о дополнении доклада цифровыми данными по сравнительному развитию экономики СССР и США. Если в отношении первых двух вопросов было признано их положительное значение, то по другим была найдена компромиссная точка зрения. Что касается использования материалов о советских и американских экономических темпах развития, которые, по мнению Ф.М. Бурлацкого, выражали желаемое, а не действительное, то под давлением авторитета Н.С. Хрущева они были включены в Программу. Особое внимание Н.С. Хрущев уделял вопросам повышения уровня жизни населения, касавшимся улучшения быта, оплаты труда и роста благосостояния.
В оценках внутриполитической ситуации в СССР, данных членами группы подготовки проекта Программы партии, преобладало чрезмерное забегание вперед в вопросе о построении коммунистического общества. Основным препятствием при этом являлось отношение к культу личности И.В. Сталина. Несмотря на осуждение куль
Ознакомившись с проектом Программы, академик, Член Президиума ЦК О.В. Куусинен попытался нивелировать ее слишком явный утопический характер. Он предложил "всюду во II части возможно точнее разграничить ближайшие задачи, реально рассчитанные на выполнение в течение предстоящего двадцатилетнего периода, и более далекие перспективы". Это здравое предложение не нашло должного воплощения в итоговом варианте, так как не соответствовало духу III Программы, которая отвечала эмоциональным ожиданиям советских людей.
Программа, в особенности Кодекс строителей коммунизма, и в меньшей степени Устав партии акцентировали внимание не на предотвращение рецидивов культа личности, а на соответствие современных партийных норм периоду развернутого строительства коммунизма. Так, идея о замене процедуры сменяемости партийных кадров как способе преодоления последствий культа личности, предложенная группой Б.Н. Пономарева, не была реализована в полной мере в новом Уставе КПСС. Таким образом, основное содержание разделов III Программы партии, посвященных внутренней жизни советского общества, носило утопический характер.
Признание непосредственной близости коммунизма обусловливало большее внимание к проблемам международного коммунистического движения, экономического развития СССР. Тем самым новая мифология носила практически полностью вербальный характер. Слово становилось основным фактором ее утверждения и действия в обществе. В этом смысле тенденция XX съезда нашла свое конкретное воплощение.
Большое место в выступлениях делегатов занимало насыщение мифологического образа Н.С. Хрущева героическими чертами. Следует отметить обращение к свойствам архетипа. В соответствии с мифологическими сюжетами, герой в отсутствие старших (покровителей) подвергается нападению из потустороннего мира, в результате чего он лишается нечто такого, что составляет особую ценность для общества. Для восстановления справедливости герою приходится преодолевать значительные препятствия, опираясь на помощь могущественных сил -первопредков. На XXII съезде Н.С. Хрущев предстает как борец с "антипартийной группой Маленкова Г.М., Кагановича Л.М. и Молотова В.М.", людьми, которые по своим поступкам и складу характера относятся к уже несуществующему миру - СССР периода культа личности. Устранение их из политической жизни означает победу Н.С. Хрущева в восстановлении "священного" ленинского стиля руководства партией. В условиях постановки новых грандиозных задач коммунистического строительства необходимо было создать миф о том, что партия, ее лидеры очистились и были готовы к решению этих задач.
Нельзя не согласиться с Н.А. Барсуковым, что "XXII съезд КПСС, новая, коммунистическая Программа партии, определяя конкретные пути и сроки коммунистического строительства, как бы отодвигала сталинский социализм в прошлое, на ступень пройденного этапа....Этот акт только возвеличивал Хрущева, отсекая один культ от нарождавшегося другого". Следует добавить, что возникновение культовых тенденций в отношении лидера тоталитарного государства вполне закономерно. В мифологическом восприятии наличие героя было необходимым условием успешного решения коренных задач развития общества. Эту функцию взял на себя Н.С. Хрущев как лидер партии и страны. Однако в народном сознании Н.С. Хрущев представал "как фигура шутовская", и это стало одной из причин того, что его культ так и не состоялся.
На XXII съезде КПСС было подчеркнуто особое значение науки, научно обоснованного руководства развитием общества. Общественным наукам отводилась важнейшая роль в формировании коммунистического мировоззрения, в борьбе с буржуазной идеологией, в обобщении исторического опыта строительства социализма и картины современного советского общества. В частности, в мероприятиях Удмуртского обкома КПСС по разъяснению и пропаганде решений XXII съезда партии большое место уделялось пропагандистской работе, методическим семинарам, лекциям. Следующим шагом по претворению партийной установки в жизнь стала ее конкретизация относительно отдельной науки.
Другой причиной, вызвавшей острую потребность власти в интеллектуальном потенциале отечественных ученых, следует назвать ухудшение отношений СССР с Китаем в начале 60-х годов. Борьба за политическое лидерство в социалистическом лагере приобрела форму идеологического конфликта. Именно это во многом способствовало образованию групп консультантов в Международном отделе и в Отделе по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран ЦК КПСС. Группа консультантов Отдела по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, возглавляемая Ф.М. Бурлацким, занималась подготовкой партийных и государственных документов, в том числе и по вопросам советско-китайских отношений.
Эскалация конфликта с Коммунистической партией Китая пришлась на 1963 год, когда неудача июльских переговоров в Москве привела к открытому разрыву отношений. Советскую делегацию возглавлял член Президиума, секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов, во главе делегации, представлявшей КПК, находился член Политбюро, генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяо-пин. Тогда же в газете "Правда" от 14 июля были опубликованы "Открытое письмо" Китая и "Открытое письмо ЦК КПСС". В каждом из них предлагались вниманию точки зрения на социализм, актуальные геополитические вопросы. Содержание "Открытого письма ЦК КПСС" продолжало и способствовало упрочнению политической линии XX и XXII съездов КПСС в вопросах мирного сосуществования, первостепенной значимости борьбы за мир, воздействия на мировой революционный процесс силой примера, хозяйственного строительства. Главным было то, что в результате полемики с Китайской коммунистической партией отстаивались также правомерность критики культа личности, идеи демократизации общества. "Навсегда ушла в прошлое атмосфера страха, подозрительности, неуверенности", - говорилось в "Открытом письме ЦК КПСС". Коммунистическая партия Китая была заклеймена, как защитник культа личности, форм и методов руководства, которые господствовали в этот период. В сравнении с большинством партийных и государственных документов того времени Открытое письмо характеризовалось отсутствием ортодоксальности, живым осмыслением новой геополитической реальности.
На февральском Пленуме ЦК КПСС 1964 года критика КПК была продолжена, что явилось показателем сохранения в руководстве приверженности курса на десталинизацию. Тем самым признавалась неотвратимость и необходимость появления и практического воплощения новых взглядов на внутреннюю и внешнюю политику стран социализма в направлении к демократии. Эти события стали свидетельством того, что ситуация в других социалистических странах оказывала заметное влияние на внутреннюю политику советского руководства. Еще одним последствием следует назвать использование интеллектуалов в выработке политических решений, введенное советским руководством в практику.
Конфликт с КПК выявил основные внутренние политические мифы: мифы о всенародном государстве и всенародной партии, миф об обновлении советского общества за последние десять лет. Кроме того, полемика с КПК показала, насколько существенное значение имели темы критики культа личности И.В. Сталина и демократизации общества для программы развернутого строительства коммунизма. Следовало бы дополнить утверждение А.В. Пыжикова, что "взаимосвязь двух основных идеологических вопросов - культа личности и коммунистического строительства очевидна и определенна" не только ввиду поддержки со стороны партаппарата, номенклатуры и населения страны. В советской мифологии ликвидация последствий культа личности И.В. Сталина занимала место "очищения общества" и "возвращения к подлинным ценностям", что предопределяло переход к коммунизму. Это избавляло правящую элиту от необходимых объяснений по поводу несоответствия окружающей действительности представлениям о социализме.
Ряд исследователей рассматривает эти события как свидетельство сохранения курса на десталинизацию. Однако следует подчеркнуть, что критика КПК явилась закономерным этапом на пути утверждения идеологии развернутого строительства коммунизма в качестве государственной идеологии. Посредством критики были даны объяснения перехода к коммунизму, оправдывалась политика Н.С. Хрущева и история борьбы за лидерство после смерти И.В. Сталина.
Проект Конституции 1964 года был призван создать онтологические и правовые принципы идеологии развернутого строительства коммунизма. Он воплощал нормы функционирования советской системы в новый период.
Конституционная комиссия начала работу 15 июня 1962 года. В процессе подготовки проекта Конституции Н.С. Хрущевым были высказаны замечания и предложения, которые определили ее сущность и задачи. Основная идея, которая легла в основу конституционного проекта, состояла в том, чтобы "зафиксировать в новой Конституции не только то, что достигнуто, а выразить в ней программные положения, чтобы новая Конституция активно помогала достижению цели коммунистического строительства". Тем самым Конституция стала бы завершающим этапом в утверждении идеологии развернутого строительства коммунизма, закрепляющим результаты реформаторской политики Н.С. Хрущева и открывающим перспективы дальнейшей модернизации. Утопичность и эсхатологические мотивы проекта Конституции были обусловлены ее генетической преемственностью с марксистской идеологией. Идея близости коммунизма особенно ярко была выражена в III Программе КПСС. В условиях, когда действительность не соответствовала даже критериям социалистического строя, идея развернутого строительства коммунизма явилась основным стимулирующим фактором, мобилизующим энергию людей на совершение большого скачка, присущего модернизации по Хрущеву.
В Конституцию должны были войти теоретические положения государственной идеологии периода развернутого строительства коммунизма. Важнейшей из них является идея общенародного государства, демонстрирующая единую социалистическую природу классов в СССР. Н.С. Хрущев даже называет новую Конституцию "Конституцией общенародного социалистического государства".
Идея общенародного государства явилась следствием определенной либерализации советского политического режима. По мнению Н.С. Хрущева, "общенародное государство - это новый этап в развитии социалистического государства, важнейшая веха на пути перерастания социалистической государственности в коммунистическое самоуправление".
В теоретическом отношении она снимала вопрос о классовых противоречиях и переводила борьбу классов в идеологическую сферу, а на практике способствовала ликвидации атмосферы подозрительности, усиливала консолидацию общества. "Общенародное государство" как система мифов явилась, прежде всего, в виде представления о социалистическом государстве, выражающем интересы всего советского народа. Этим объяснялось усиление государства по мере развития социализма, а не отмирание, согласно ортодоксальному марксизму.
В 1875 году Ф. Энгельс писал: "Пока пролетариат нуждается
в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать". В работе "Государство и революция" В.И. Ленин показал необходимость сохранения государства на первой фазе коммунизма: "Все
граждане превращаются здесь в служащих у государства, каковыми являются вооруженные рабочие". По его словам, переход от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе предопределяет полное отмирание государства. На XVIII съезде ВКП (б) И.В. Сталин раскрыл причины сохранения государства после победы социализма в одной отдельно взятой стране. По его мнению, в период строительства коммунизма государство "сохранится, если не будет ликвидировано капиталистическое окружение, если не будет уничтожена опасность военных нападений извне, причем понятно, что формы нашего государства вновь будут изменены, сообразно с изменениями внешней и внутренней обстановки" и "не сохранится, если капиталистическое окружение будет ликвидировано, если оно будет заменено окружением социалистическим". Н.С. Хрущев на XXII съезде КПСС утверждал, что "только с построением развитого коммунистического общества в СССР и при условии победы и упрочения социализма на международной арене отпадает необходимость в государстве, и оно отомрет". Общенародное государство представало как форма государства в условиях переходного периода, новый этап развития советской государственности. Таким образом, можно увидеть, что под воздействием конкретных исторических условий идея отмирания государства в коммунистическом обществе эволюционировала в сторону его сохранения по мере приближения к коммунизму. В данном случае миф опирался на особенности российского политического менталитета, отдавшего приоритет сильному государственному началу.
Общественными науками было обосновано усиление функций государства, выступающего "как организатор экономического и культурного строительства, направляющий созидательную деятельность трудящихся масс". Утверждалось, что по мере развития социализма возросла, главным образом, экономическая функция государства. Для преодоления противоречия между реальным усилением государства и теоретической тенденцией его постепенного отмирания большое внимание уделялось социалистической демократии, которая давала возможность всем трудящимся наиболее полно включиться в процесс государственного управления за счет Советов и общественных организаций. С другой стороны, обосновывалось, что "социалистическая демократия -...руководимая демократия - руководимая партией и государством в интересах дальнейшего развития социализма и строительства коммунизма".
Тем не менее, в проекте Конституции был сделан шаг в сторону расширения демократии. Прежде всего, Н.С. Хрущев поставил вопрос об активизации всей деятельности Советов. Дабы "отразить новую социальную структуру нашего общества, его социальное и идейно-политическое единство", было предложено преобразовать Совет депутатов трудящихся в Совет народных депутатов. Наибольшие изменения в сторону расширения демократии претерпел институт постоянных комиссий Советов всех ступеней. Им предоставлялось право контроля деятельности министерств, совнархозов, ведомств. Большое внимание уделялось включению трудящихся в решение вопросов общественного и политического значения. Положение о прямом участии трудящихся в управлении общественными делами было необходимым элементом в обосновании ближайшего перехода к коммунистическому самоуправлению.
Предполагалось создать новые общественно-политические институты: "всенародное обсуждение важнейших законопроектов; отчетность избранных руководителей государственного управления непосредственно перед населением; всесоюзные, республиканские и местные отраслевые совещания трудящихся, вырабатывающие рекомендации для органов государства; органы народного контроля". Отдельное внимание было уделено референдуму, который должен был стать реальной частью политической жизни страны и действенным механизмом принятия политических решений. Однако эти демократические тенденции в сфере государственного управления компенсировались закреплением в Конституции положения "о руководящей роли Коммунистической партии". Усложнение и усиление функций государства в строительстве коммунизма предполагало и активизацию деятельности коммунистической партии, которая является руководящей силой в борьбе за коммунизм. Подобное противоречие не было замечено и классиками марксизма. К. Маркс и Ф. Энгельс писали о коммунистической партии: "Эта организация рабочего класса необходима для того, чтобы обеспечить победу социалистической революции и достижения ее конечной цели - уничтожение классов". Это положение стало важнейшим теоретическим компонентом мифа о партии как руководящей и направляющей силе.
В условиях тоталитарного общества существенным моментом в проекте Конституции был тезис о том, что "правосудие должно осуществляться только судами, и ни один другой орган, кроме них, не может применять уголовных наказаний. Вносилось предложение и о том, что санкцию на арест может дать только суд". Тем самым вступление в действие этой Конституции даже при условии ее декларативности могло действительным образом подорвать произвол в репрессивной политике карательных органов.
Некоторые демократические тенденции находились в противоречии с заложенным В.И. Лениным классовым пониманием демократии. Он писал, что "нельзя говорить о "чистой демократии", пока существуют различные классы,
а можно говорить только о классовой
демократии". Преодолением этих противоречий стало утверждение о том, что социальные отношения при социализме достигли той степени развития, когда не осталось антагонистических классов и все классы имеют социалистический характер, что создало предпосылки для перехода к общенародному государству, сменившему диктатуру пролетариата. Идеи о размывании классовых различий, утрате государством классового характера вносили вклад в обоснование мифа о непосредственной близости коммунистического общества.
В основных чертах проект Конституции сохранил преемственность в понимании демократии: незащищенность личности от всевластия госаппарата, обусловленное в первую очередь тем, что Советы охватывают все сферы государственного управления; отсутствие политического плюрализма, монополия компартии, что реально ограничивает декларируемые конституцией гражданские права и свободы; приоритет социальных прав и гарантий над политическими.
Адаптация социалистической идеологии к конкретным условиям и задачам модернизации поставила в 60-е годы проблему взаимоотношений общество - личность - государство. На XXII съезде Н.С. Хрущев говорил: "Из всех ценностей, созданных социалистическим строем, самой великой ценностью является новый человек — активный строитель коммунизма".
С этих позиций решение указанной проблемы виделось через сильное социальное государство в рамках расширения прав и обязанностей, связанных с общественной деятельностью и социальной защитой.
По словам М.А. Суслова, "наша программа проникнута подлинным гуманизмом, глубочайшей заботой о человеке, быстром подъеме материального благосостояния рабочих, крестьян, интеллигенции. Коммунистическая партия ставит задачу всемирно- исторического значения -обеспечить в Советском Союзе самый высокий жизненный уровень населения по сравнению с любой страной капитализма". Смысл этого политического мифа кроется в подмене политических прав граждан социальными. Миф был призван сохранить поддержку политического курса со стороны общества за счет обеспечения достойного уровня жизни. В то же время реализация политических прав граждан связывалась с развитием социалистической демократии. В итоге происходила подмена понятий, когда принципы коллективизма, государственности практически отождествлялись с идеей приоритета прав отдельной личности.
Согласно теоретическим установкам государственной идеологии, личные и общественные интересы находились в "органическим единстве". Поэтому политические права и свободы связывались не с защитой автономии личности, а с ее деятельностью в обществе и коллективе. Интересы личности растворялись в общественном и подчинялись задачам общества и, следовательно, общенародного государства. С точки зрения опоры на мифологию, ставка не на индивидуальный потенциал личности, а на дух коллективизма, соборности была присуща российскому политическому менталитету, готовности решать проблемы "всем миром".
Большое внимание в проекте уделялось вопросам экономики, что связано с провозглашением на XXII съезде КПСС первоочередной задачей построение материально-технической базы коммунизма. В 60-х годах понятие "социализм" в экономическом отношении базировалось на трех основных принципах: это общественная собственность, представленная государственной и кооперативно-колхозной формами, плановое хозяйство, все большее удовлетворение потребностей. В основу этого представления легли произведения К. Маркса. В 1857 году он писал: "Экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остается первым экономическим законом на основе коллективного производства". В 1877 году Ф. Энгельс обосновал необходимость преимущественного развития промышленности группы А, на тот момент наиболее эффективную и перспективную форму производительных сил. По его мнению, "только громадный рост производительных сил, достигнутый благодаря крупной промышленности, позволяет распределить труд между всеми без исключения членами общества и таким путем сократить рабочее время каждого так, чтобы у всех оставалось достаточно времени для участия в делах, касающихся всего общества". Таким образом, базовые социалистические ценности не были подвергнуты ревизии в соответствии с изменившимися экономическими условиями. Более того, они укрепились и символизировали идею о непрерывном совершенствовании и расширении социалистического производства, которая трансформировалась в основной закон социализма. Это стало теоретическим компонентом мифа о возможности создания в этот период материально-технической базы коммунизма. Основой всего народного хозяйства называлась мощная социалистическая индустрия. Опора на экономические законы, созданные на основе анализа экономически развитых стран Европы второй половины XIX века, при выдвижении программы коммунистического строительства в Советском Союзе во второй половине XX века усиливала утопичность идеологии развернутого строительства коммунизма.
В 60-е годы успехи советской науки в области космонавтики, физики, химии, биологии стали наглядной демонстрацией преимуществ социализма и укрепили статус СССР в мировом сообществе. Положительный импульс получили общественные науки, поскольку власть уже осознала необходимость использования их интеллектуального и эвристического потенциала при разработке и обосновании политических решений. В связи с требованиями "коммунистического воспитания" как необходимого элемента строительства коммунистического общества образовательная политика приобрела особую актуальность. Этим проблемам была посвящена работа специальной подкомиссии по вопросам науки и культуры, народного образования и здравоохранения.
Конституционное закрепление основных направлений внешней политики СССР во второй половине 50-60-х годов обусловливалось экспансионистским характером государственной идеологии развернутого строительства коммунизма, что являлось идеологическим аргументом в привлечении развивающиеся стран на путь социализма и популяризации социалистической идеи во всем мире.
В связи с образованием мировой социалистической системы и отказом от идеи о неизбежности мировой войны понимание социализма в большой степени связывалось с международной ролью социализма. Во-первых, социализм становился решающим фактором мирового развития. Во-вторых, неизбежность перехода к коммунистической формации в мировом масштабе подтверждало существование социалистического лагеря. В-третьих, основываясь на опыте стран Центральной и Восточной Европы и в целях популяризации социалистической идеи среди стран Востока, признавалось многообразие форм перехода к социализму. Введение третьего положения было предопределено также сложной ситуацией, выработавшейся в международном коммунистическом движении.
В большинстве коммунистических партий развитых капиталистических стран после XX съезда КПСС сформировались две позиции в оценке опыта социалистического строительства в СССР. Обнародование некоторых негативных явлений периода культа личности вызывало сомнение в том, является ли Советский Союз социалистическим государством. С другой стороны, провозглашенные XX съездом принципы мирного сосуществования, признание возможности мирного перехода к социализму сближали позиции коммунистических и социал-демократических партий. Кризис коммунистической идеи на Западе привел к активному поиску таких положений, которые бы несли в себе решение вопросов, волновавших западное общество и не входивших в противоречие с программой КПСС. Поэтому консолидирующей силой стали решения тактического характера: об отрицании неизбежности войн в современную эпоху и переходе к социализму парламентского путем. Неоднозначное отношение к решениям XX съезда КПСС стали причиной событий в Венгрии и Польше, конфликта с Китаем. Более либеральный подход к социалистическим странам со стороны СССР мог стать одним из путей разрешения и предотвращения этих проблем. Однако выдвижение концепции развернутого строительства коммунизма снимало вопрос о том, какой социализм построен в СССР. Кроме того, близость коммунизма, провозглашенная идеологией, объединяла все страны социалистической ориентации как страны, находящиеся на полпути к заветной цели.
Отдельное внимание в проекте Конституции было уделено вопросам национально-государственной политики. После XX съезда партии национальный вопрос рассматривался, исходя из положения о дальнейшем расцвете и сближении социалистических наций как взаимодополняющих сложилась "новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие характерные черты", развившиеся на социалистической основе. В перспективе это создает предпосылки применения социальной характеристики советского общества в виде понятия "советский народ", также однородного по своей природе, к рассмотрению национального вопроса. Применение в этом случае классового подхода подвело к оформлению мифа о советском народе.
Сложившаяся оценка уровня развития межнациональных отношений в СССР создала предпосылки для предоставления союзным республикам значительных прав. Глава, посвященная союзным республикам, называлась «Союзная республика - суверенное государство». К числу новых прав республик относились право свободного выхода из СССР, право «осуществлять дипломатические и экономические отношения и культурные связи с зарубежными странами», право иметь республиканские войсковые формирования, «право по всем вопросам, не оговоренным в Конституции, "осуществлять государственную власть самостоятельно, сохраняя свой суверенитет"» и ряд других. В определенной мере это базировалось на выводах общественных наук, в результате дискуссий обосновавших существование государственности в качестве признака нации. Подобное решение национального вопроса демонстрировало компромиссную тенденцию создания новой федеративной политики, основанной на классовом и идеологическом единстве. На практике важным средством обеспечения единства республик в составе СССР оставалась Коммунистическая партия.
Таким образом, в проекте Конституции 1964 года нашли отражение представления власти о современном состоянии советского общества и перспективах его развития, основанные, в том числе, и на мифологизированном восприятии действительности. Проект Конституции закрепил мифы идеологии развернутого строительства коммунизма. Значительность акта принятия новой Конституции подчеркивала переход на качественно новую ступень развития общества и сакрализировала лидера государства, санкционировавшего этот акт. Являясь инициатором принятия новой Конституции, Н.С. Хрущев ставил себя в один ряд по значимости с В.И. Лениным, "основателем советского государства", И.В. Сталиным, "завершившим строительство основ социализма в СССР". Принятие Конституция представало в качестве необходимого этапа в процессе легитимации власти.
Казалось бы, можно согласиться с утверждением Э. Ван дер Зверда, что "советская идеология была всеобщим средством легитимации советского общества". Однако обратной стороной легитимации власти является обеспечение ее эффективности. Средства при этом варьируются от прямого насилия (репрессии, террор) до пробуждения личной заинтересованности людей. В послевоенное время "пространство для применения силовых методов поддержания собственного господства" уменьшилось. Важным способом активации энергии масс на достижение целей государственной идеологии становятся политические мифы, несущие мотивационную нагрузку. Являясь неотъемлемой частью государственной идеологии, политические мифы сообщают ей функции мотивации.
Миф развернутого строительства коммунизма был ориентирован на веру советских людей в "светлое коммунистическое будущее" и в то же время апеллировал к ментальности народа (соборность, патернализм). В этом смысле он принадлежал к советской идеологии, легитимировал политический режим в СССР. Однако его слабым местом было отсутствие фигуры общепризнанного вождя, харизматического героя. В общественном сознании Н.С. Хрущев не соответствовал образу вождя, а, следовательно, не возникало иррациональной веры в его способности как государственного деятеля. Сомнение в эффективности реформаторской деятельности Н.С. Хрущева усугублялось реальной обстановкой, которая не соответствовала заявлениям правительства о близости коммунизма.
После смещения Н.С. Хрущева в 1964 году новое руководство еще некоторое время сохраняло идеологию развернутого строительства коммунизма, однако не особенно популяризировало ее, чему способствовали объективные обстоятельства.
Во второй половине 60-х годов в СССР сложилась кризисная ситуация, обусловленная неспособностью политического руководства решить как проблемы, вызванные вступлением всего мирового сообщества в новый этап научно-технического прогресса, так и задачи, поставленные государственной идеологией перед обществом и государством.
В целом экономическая структура и принципы управления, присущие советской экономической системе 60-х годов, были характерны для позднеиндустриальной экономики. Основные недостатки ее были обусловлены ригидностью плановой экономики и бюрократического аппарата управления, расстановкой отраслевых приоритетов. Развитие научно-технической революции, внедрение новейших достижений науки в производство позволяло невероятно расширить ассортимент промышленной продукции, в том числе предметов личного потребления, развивать вторичные (торговля, переработка) и третичные (услуги) секторы экономики. Однако при составлении восьмого пятилетнего плана оказалось технически невозможно учесть и согласовать все критерии и компоненты выпускаемой продукции. План перестал быть научным и, следовательно, не мог выполнять ни директивные, ни прогностические функции. План сковывал свободу действий предприятий, мешал быстро реагировать на изменение спроса потребителей, тормозил процесс диверсификации производства.
Существенным препятствием для создания и внедрения технологических новаций стал бюрократический аппарат, который настороженно и по большей степени негативно относился к изменениям и реорганизациям, тем более, влекущим сокращение штатов.
Предпочтение ВПК и ТЭК сокращало ассигнования на развитие легкой промышленности, средств коммуникации, сферы услуг, что стало причиной низкого, по сравнению с западными странами, уровня жизни. Диспропорции в развитии различных секторов экономики привели к нехарактерному для позднеиндустриального общества увеличению доли натурального хозяйства в экономической структуре при сохранении реликтового и средневекового способов производства. Эти факторы в совокупности с негибкостью планового хозяйства и бюрократизированной системой управления абсолютизировали те направления экономического развития, которые стали причиной экономического, социального и технологического кризисов второй половины 70-х годов.
Так же требовали разрешения и некоторые внешнеэкономические проблемы. Первые были связаны с образованием социалистического лагеря и требовали решения вопросов социалистической интеграции, а именно ее уровня и условий. На XX съезде партии Н.С. Хрущев, рассматривая экономическую ситуацию в странах социализма, предложил следующую схему отношений внутри мировой системы социализма. Во-первых, это оказание Советским Союзом финансово-кредитной помощи в обеспечении новейшими достижениями научно-технического прогресса. Во-вторых, сохранение за СССР роли ведущей индустриальной державы в социалистическом блоке, тогда как для других стран предпочтительнее определялась специализация на товарах и продуктах повседневного спроса. На базе этого подхода складывается "новый тип международного разделения труда". Большую роль в координации экономической политики социалистических стран играл образованный в 1949 году Совет экономической взаимопомощи. Однако определенный экономический диктат Советского Союза в отношении стран народной демократии, фиксация диспропорций в развитии различных отраслей промышленности, а также между промышленностью и сельским хозяйством закладывали основы для возникновения в будущем существенных трудностей в экономике СССР и всего социалистического лагеря.
В отношении к развивающимся странам СССР оказывал значительную экономическую помощь от направления специалистов до выделения финансовых средств. Позиция донора позволяла Советскому Союзу расширять сферу политического влияния в Афро-азиатском регионе, на Ближнем и Среднем Востоке, тем самым ставя политическую лояльность развивающихся стран в зависимость от экономической помощи СССР. Субсидирование восточных стран социалистической ориентации ложилось существенным грузом на советскую экономику, поскольку диктовалось в большей степени политическими и идеологическими мотивами, нежели экономической выгодой.
В рассматриваемый период советское руководство не раз выдвигало лозунги на тему "догнать и перегнать" капиталистические страны по экономическим показателям, вопрос об экспорте имел в СССР не только экономическое, но и политическое значение. Поскольку экономика ведущих капиталистических стран была более развитой, чем советская, то спрос в ней находили те товары, которые по стоимости были ниже внутренних цен. Это, прежде всего, сырьевые ресурсы, являющиеся традиционным экспортом для России. Поэтому вопрос о качестве товаров был особенно актуален для внутреннего и внешнего рынков.
В целом, к середине 60-х годов во внешнеэкономической политике СССР наблюдались противоречия между состоянием советской экономики и претензиями на ведущую роль в мировой экономике. Структура и основные черты в СССР определялась в соответствии с положениями государственной идеологии. Это стало одной из причин того, что советская экономика не обладала ресурсами, необходимыми в период первой научно-технической революции.
Реформой 1965 года в качестве разрешения противоречий была предпринята попытка использовать в социалистической экономике рыночные механизмы, что придало бы ей мобильность, динамичность, повысило производительность труда. Однако первые итоги реформы показали ее ограниченность системой централизованного планирования и косностью управленческого аппарата. Установка о приоритете тяжелой промышленности несла идеологическую нагрузку, хотя и приходила в несоответствие с новейшими тенденциями макроэкономического развития. С 1940 года в советской экономике все больше увеличиваются диспропорции в развитии предприятий групп А и Б. Это также создавало препятствия для полного раскрытия потенциала, заложенного в реформе 1965 года. Пример проведения экономической реформы в Чехословакии показал, что успехи реформаторов вызывали необходимость подкрепить экономические преобразования политическими и социальными. Боязнь советской правящей элиты потерять политическое господство привела к свертыванию экономической реформы в СССР. Возвращение уравнительности труда усугубило ситуацию тем, что стало причиной сокращения личной трудовой инициативы, вызвало незаинтересованность в создании и использовании рационализаторских предложений, породило снижение общей производительности труда. В результате советская экономика сохранила свои основные черты, в том числе и те, которые тормозили развитие научно-технического прогресса.
Новые экономические, общественно-политические и международные условия детерминировали изменения в социальной сфере и психологии поколения 60-х годов. Для нового поколения была характерна большая независимость мышления, индивидуализм, присущий людям, воспитанным в малой семье из 3-4 человек, более высокий уровень образования, идеализм, вызванный "оттепелью". Такие черты поколения 60-х закладывали основы для демократизации общества. С другой стороны, эмоциональное спокойствие мирного времени, разнообразие потребительских товаров даже при существующем дефиците способствовали формированию потребительского мышления. Ценности материального, бытового порядка имели большее значение для нового поколения, находившего в них возможности для самовыражения. Также сохраняло влияние старое поколение, тосковавшее по порядку, сильной руке. Частые, во многом непоследовательные реформы второй половины 50-х - первой половины 60-х годов вызвали в обществе состояние психологической усталости от перемен, желание стабильности. Таким образом, переложение ответственности за выбор направления развития и ход социально-политических процессов на государство, партийное руководство, ставшее уже привычным для советского общества с конца 20-х годов, свертывало наметившиеся демократические тенденции.
Социально-психологической атмосфере советского общества соответствовала политическая ситуация второй половины 60-х годов. Отход от режима личной власти предопределял иной уровень взаимоотношений партийной элиты и бюрократической системы. В итоге партийная элита получила больше возможностей и прав в осуществлении управленческих функций в исполнительных органах власти. Ее представителей по психологическому складу и методам управления можно охарактеризовать как исполнителей. Провозглашение принципа коллективного руководства гарантировало принятие взвешенных, последовательных решений, что заметно выигрывало по сравнению с импульсивностью и волюнтаризмом, присущим политике Н.С. Хрущева.
На тот момент не произошло явного отказа от идеологии развернутого строительства коммунизма. В политической жизни страны сложилась ситуация, когда существовала возможность реализации различных вариантов развития страны. Выбор кандидатуры Л.И. Брежнева на пост первого секретаря ЦК КПСС был обусловлен несколькими причинами. По сложившимся в КПСС традициям, согласно партийной иерархии, место Н.С. Хрущева мог занять второй секретарь ЦК КПСС. Кроме того, Л.И. Брежнев стал компромиссной фигурой, которая устраивала основных заговорщиков. Избрание Л.И. Брежнева, не являвшегося идейным лидером в партии, не означало выбора какого-то четко определенного, заранее выработанного политического курса. Единственное, что объединяло заговорщиков, было отрицание политики Н.С. Хрущева. В течение конца 1964 и 1965 годов в политической сфере были проведены следующие реорганизации: разделены посты Первого секретаря и Председателя Совета Министров, органы партийно-государственного контроля были преобразованы в органы Народного контроля, воссоединены промышленные и сельские партийные организации. В экономике в 1965 году началось осуществление хозяйственной реформы: возобновление методов экономического стимулирования в отношении сельского хозяйства, снятие ограничения на содержания скота в личном подсобном хозяйстве, восстановление отраслевого принципа управления промышленностью, упразднение вертикалей советов народного хозяйства и комитетов по координации научно-исследовательских работ, совершенствование планирования, повышение самостоятельности предприятий, введение принципов экономического стимулирования и материальной заинтересованности в промышленном производстве. Однако уже само проведение данных экономических мероприятий несло в себе заряд раскола в лагере заговорщиков.
Дальнейшее развитие событий характеризовалось не только личной борьбой за власть, но и выбором направления будущего развития СССР. Первоначально существовали серьезные предпосылки предпочтения реформаторского направления, так как одним из первых мероприятий нового правительства стала прогрессивная хозяйственная реформа 1965 года. Во главе реформы стоял А.Н. Косыгин, Председатель Совета министров СССР. В этот период он стал играть также заметную роль во внешнеполитической жизни страны, что формально придавало ему статус руководителя страны. Другим соперником Л.И. Брежнева был А.Н. Шелепин, один из активных участников событий октября 1964 года. По воспоминаниям работников аппарата ЦК, его политические пристрастия были достаточно консервативны . Секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов предлагал программу преобразований, которая предусматривала экономическую реформу, развитие демократии и самоуправления, сосредоточения партии на политическом руководстве, прекращение гонки вооружений, выход СССР на мировой рынок с целью приобщения к новым технологиям. Однако эта программа не нашла понимания ни у Л.И. Брежнева, ни у А.Н. Косыгина. Против поворота к ресталинизации выступали секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев, заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС А.Н. Яковлев, его сотрудники и группы консультантов международных отделов ЦК КПСС. Однако, в целом, господствующим среди правящей элиты на этот момент было стремление к стабильности, гарантирующей прочность занятого положения у власти. Итак, несмотря на отрицание позитивных результатов политики Н.С. Хрущева, отсутствие у первого секретаря своей политической программы, личная борьба за власть обусловили временное сохранение идеологии развернутого строительства коммунизма.
Будучи мастером аппаратных интриг, Л.И. Брежнев к 1966 году упрочил свое лидерство в партии, что подтверждает избрание его Генеральным секретарем ЦК КПСС. После закрепления Л.И. Брежнева на вершине власти, несомненно, должен был встать вопрос о новой государственной идеологии.
Ситуация в экономической, социальной и политической сферах жизнедеятельности общества демонстрировала несоответствие между их реальным состоянием и идеологией первой половины 60-х годов. Ставка на скачок, обеспеченный очередной мобилизацией усилий всего общества, не удалась. Если раньше политика экстренных экстенсивных мер приносила свои плоды, то новый виток научно-технического прогресса поставил на повестку дня иные методы: увеличение роли интеллектуального труда и, как следствие, значения личностного компонента в производстве, высокий уровень квалификации специалистов всех уровней, интенсивный способ развития экономики, быстроту и оперативность принятия решений. Предложенная мифология, направлявшая энергию людей на строительство социализма, не учитывала этих изменений. Неудача реформы 1965 года лишь подтвердила несовместимость административно-командной системы и научно-технической революции. Советская экономика не справлялась в новых условиях с выполнением поставленной задачи - обойти США по производству продукции на душу населения и создать материально-техническую базу коммунизма.
Экономическая несостоятельность идеологии непосредственного строительства коммунизма усугублялась психологической атмосферой советского общества, тяготевшего к стабильности, прочности, гарантированности спокойствия мирной жизни. Среди представителей правящей элиты 70-х годов также было мало людей, склонных к радикальным преобразованиям, требовавших гибкого и оперативного реагирования на новые вызовы истории.
Кроме несоответствия условиям эволюции советского общества, идеологии, предложенной XXII съездом КПСС, были присущи имманентные недостатки: неясность долгосрочных перспектив развития советского общества и невнимание к насущной ситуации в стране. С одной стороны, провозглашение непосредственной близости коммунизма означало, что миссия государства будет выполнена, а цель общества - достигнута. Вполне закономерно, что в сознании людей возникали вопросы: что будет дальше, к чему следует стремиться, с чем соизмерять свои личные цели? Но ответа на этот вопрос в идеологии не было. С другой стороны, близость коммунизма, общества, идеального для приверженцев социализма, способствовала более критическому осмыслению предупреждающих его экономических, социальных и политических условий. Однако такое отношение, даже принимающее позитивную направленность на устранение факторов, мешающих строительству коммунизма, никак не предусматривалось государственной идеологией, провозгласившей полную и окончательную победу социализма в СССР. Обнаружение в окружающей действительности не соответствующих принципам социализма черт, объяснение которых в основном заключалось в незрелости первой фазы коммунистической формации и ошибками предыдущего руководства, делало перспективу строительства коммунистического общества менее заманчивой для советского общества. Таким образом, попытка перескочить через проблемы, стоящие перед социалистическим обществом, путем постановки новых задач, загоняло государственную идеологию в тупик. Политические мифы пробуксовывали в условиях, когда стало формироваться общественное мнение. Тем не менее, теоретическая основа - социалистическая идеология - сохранила свою привлекательность как в СССР, так и во многих странах мира. Свидетельством этому является наличие и распространение в 60-х годах различных концепций социализма (демократический социализм, рыночный социализм, "социализм с человеческим лицом" и другие) и существование в СССР такого направления диссидентского движения, как социалисты.
Во второй половине 60-х годов стало заметно, что идеология строителей коммунизма становится тормозом на пути решения страной насущных задач модернизации. Вновь внимание власти обратилось к общественным наукам. От них требовалось исследование "фундаментальных теоретических проблем, всесторонне раскрывающих механизм действия закономерностей современной эпохи". Это означало, что власти требовалась новая государственная идеология, наиболее оптимально сочетающая основные векторы развития современной цивилизации и социалистической идеологии. Эта идеология должна была предложить обществу свои политические мифы, обеспечивающие его устойчивое развитие.
Обращение к идее развернутого строительства коммунизма было предопределено отсутствием у политической элиты альтернативных программ развития страны, ее нежеланием реформирования общества, действительной ликвидации последствий культа личности, связанной с боязнью потери своего положения. Процесс десталинизации в какой-то степени стал символом очищения общества, партии, готовности страны к осуществлению великой цели. "Коммунизм" остался тем символом, который не подвергся сомнению и мог обеспечить общественное согласие. В условиях "холодной войны", когда социально-экономический фактор имел существенное значение, возвращение обществу перспективы настраивало его на выполнение задач, поставленных модернизацией. "Коммунистический ореол" призван был обеспечить поддержку реформам Н.С. Хрущева. Возникновение мифа развернутого строительства коммунизма обуславливалось уже сформировавшейся логикой развития коммунистической идеи в советском обществе.
Утопизм коммунистического мифа позволил ему подняться над реальностью, подменяя рефлексию верой в "светлое будущее". Он вошел в политическую практику, прежде всего, как слово. Эволюция советской мифологии в сторону вербального воздействия на массовое сознание предопределило большую идеологическую нагрузку партийного аппарата и общественных наук.
В своем утверждении в качестве государственной идеологии и дальнейшем формировании идея развернутого строительства коммунизма была конкретизирована в виде программы действий, нормативно-правовых положений, ценностных установок, принципов бытия советского человека. Сложившиеся политические и социальные мифы отличались приверженностью к теориям, которые разрабатывались в 30-40-е годы, однако послевоенная ситуация и имманентный утопизм коммунистической идеи внесли свои коррективы. В результате государственная идеология носила более демократический характер, демонстрируя отличие двух фаз коммунистической формации. Но необходимость решения задач модернизации требовала опоры на реальные возможности и потенциал страны, что вновь возвращало правящую элиту к привычным методам управления, обесценивало гуманистические ценности коммунистического общества.
Политические мифы были связаны с доказательством возможности перехода к непосредственному коммунистическому строительству (миф о полной и окончательной победе социализма в СССР); с экономической и политической практикой коммунистического строительства (мифы о приоритете тяжелой промышленности, руководящей роли коммунистической партии); с вступлением общества в новый этап (мифы об общенародном государстве, расцвете и сближении наций). Однако большевистский вариант модернизации в 60-е годы не мог ответить на вызовы мирового экономического развития, ставка на очередной рывок не нашла поддержки в советском обществе. Подобная политика ставила под угрозу легитимацию власти, и победа консервативного крыла в партии окончательно предопределила отказ от идеи развернутого строительства коммунизма.