Геополитические концепции мусульманских стран и их информационно-пропагандистское обеспечение.
Соломия Зинько, аспирантка факультета международных отношений Львовского университета имени Ивана Франко.
Исламская альтернатива конкретизируется на многоуровневом «исламистском проекте». На первом, локальном уровне рассматривается исламизация отдельного населенного пункта (особенно характерна для Индонезии), на втором, национальном – исламизация отдельных государств (присуща для всех мусульманских государств, а также государств с компактными мусульманскими меньшинствами). Третий, региональный уровень не слишком заметен в мировой политике, его намеревался воплотить в жизнь афганский «Талибан». Четвертый уровень глобален и предусматривает образование всемирного мусульманского государства. Результатом действия исламистов на четвертом уровне стало идейное братство, конфедерация, с другой стороны – трансграничное пространство единомышленников.
Наиболее узкий локальный проект имеет возможность выхода не только на следующий, но и глобальный уровень. «Сельские», национальные, региональные исламисты и исламские глобалисты могут действовать только в режиме кооперации. Исламисты Палестины, Филиппин или Ирака идентифицируют себя с мировым джихадом в качестве его составляющей. Со своей стороны исламские глобалисты предоставляют региональным собратьям не только идейную, но и практическую материальную помощь[1]
. Роль неформальных центров поддержки исламистского движения принадлежит Международному исламскому университету в Исламабаде, каирскому университету “Аль-Азхар”, бруклинскому Центру беженцев «Аль-Кифах», а также его филиалам в Пакистане и Хорватии[2]
.
Иной структурной особенностью исламской геополитики является специфическое соотношение эндемического и периферийного полей геополитического пространства. Эндемическое поле владеет отчетливо выраженным ядром – Саудовской Аравией, ставшей центром панидеи в VIII ст. В это время арабский язык вытеснил вульгарно-эллинское наречие из долины Инда, овладел побережьем Индийского океана и оставался хозяином Востока до тех пор, когда “трижды приостанавливался ход мировой истории: когда Карл Мартелл разбил арабов, когда османы не взяли Вену и когда лорд Клайв победил вассалов Великого Могола возле Плесси”[3]
.
С Саудовской Аравией конкурируют шиитский Иран; Турция как оплот халифата до 3 марта 1924 г.; Египет с ведущим центром суннитского богословия – университетом “Аль-Азхар”; Пакистан с ракетно-ядерным потенциалом. Иодания и Марокко под правлением потомков Пророка проявляют династические претензии на доминирование в мусульманском мире.
Наиболее активны в продвижении ислама и расширении его геополитического пространства исламистские группы, не связанные с конкретной страной. Этот фактор препятствует пространственному определению границ эндемического поля ислама и приводит к его экстраполяции на все государства – покровители ислама.
В геополитическом пространстве ислама присутствует огромное периферийное поле – приграничное пространство, находящееся под контролем мусульманского этноконфессионального сообщества. Тем не менее его демографический, экономический и коммуникационный потенциал недостаточен для слияния с эндемическим полем. Существует также перекрестное поле, на обладание которым претендуют иные геополитические субъекты.
Особенностью исламского пространства является отсутствие единого политико-административного центра, обусловленное разрозненностью мусульманского мира вследствие его неоднородности[4]
.
Классическое мусульманское понимание международных отношений экстерриториально и разделяет мир на две основные составляющие: правоверных (dar al-Islam), или веры (dar ud-din), и неверных, или войны (dar al-harb), а также область мира (dar al-sulh). Мир ислама включает государства под господством мусульман, управляющихся шариатом. Мир неверных населен мусульманами и немусульманами, но управляется неверными. С этими странами можно заключать перемирие до 10 лет, которое можно продолжить путем возобновления договора. Область мира охватывает немусульманские страны с немусульманским руководством, находящиеся в зависимости от мусульманского мира[5]
.
Информационные системы являются своеобразной плоскостью пересечения глобальных и локальных тенденций мусульманского мира. Глобальные веяния легко достигают локального уровня, а локальные лидеры выходят к глобальным трибунам и глобальной аудитории. По мнению Ролана Робертсона, наблюдается появление глокализации, трактируемой им как “взаимопроникновение глобального и локального”[6]
. Эта интепретация логически вписывается в информационные геополитические реалии, особенно в медиа, а также Интернет-пространство.
Формирование глобального информационного общества обусловило переоценку устоев геополитики, в том числе мусульманской. Основные качественные изменения, отражающие новые условия и суть геополитической конкуренции в глобальном информационном обществе, следующие:
- расширение терминов “геополитическое пространство” и “пространство геополитической конкуренции”;
- изменение оценки стратегически важных ресурсов;
- изменение выбора и оценки традиционных союзников и противников в геополитической борьбе;
- возникновение новых субъектов геополитической конкуренции;
- возможность бесконфликтного сосуществования сотрудничества и противостояния в геополитических отношениях;
- изменение категориальности оценки силы субъектов геополитической конкуренции в информационно-психологической сфере.
Джеймс Розенау утверждает, что электронная интеграция причастна к появлению неизвестных доселе геополитических феноменов: фрагментации, глокализации и “экстерриториальных общностей”[7]
. Ключевыми для будущего развития мусульманского мира будут такие аспекты электронной интеграции как гетерогенность, деиерархизация и качественно новые механизмы формирования идентичности. Создание коллективной идентичности с помощью медиа можно считать одним из наиболее интересных и неоднозначных процессов современности[8]
.
Электронные медиа однозначно благоприятствуют общественной мобилизации, что наиболее подтверждается практикой террористических организаций. Кибер-пространство не менее выгодный плацдарм для ведения боевых действий, нежели его традиционный предшественник. При этом кибер-пространство имеет несомненное преимущество – размывание традиционных границ и амальгацию социальных идентичностей[9]
.
Значение информационного фактора прекрасно осознается и среди мусульманской элиты. Генеральный директор Исламской организации по вопросам просвещения, науки и культуры А. Г. Буталеб убежден, что «ислам осознал религиозную, политическую и экономическую значимость информации 14 веков назад, ощутил свои возможности, заявил о своей цели и призвал мусульман использовать информацию на благо религии и уммы»[10]
. Мусульманская цивилизация благоденствовала, когда ее послания передавались многими каналами, включая устную и письменную коммуникацию. Мусульмане эффективно использовали письменность, когда документировали Коран, сунны и научные труды.
Профессиональное использование исламскими пропагандистами различных форм и методов информационного противостояния обеспечило быстрое распространение ислама в эпоху средневековья. Особенной активностью отличались исмаилитские миссионеры (даи), к концу Х ст. покорившие Магриб, Египет, Сирию, Палестину и Хиджаз.
Процесс модернизации мусульманского общества ускорился благодаря трем выдающимся достижениям в сфере коммуникаций: заведению печатен (1594), переводу европейских книг и развитию периодической прессы. Наполеоновская администрация основала периодику в Египте, первая газета в Стамбуле издавалась с 1795 г. тоже на французском языке. В то же время официозная пресса – турецкая газета “Monitor” появилась только в 1832 г. Во время Крымской войны в мусульманском мире появился телеграф, телеграф, а первым телеграфным сообщением, отправленным с Ближнего Востока, было военное коммюнике: «Севастополь пал»[11]
. В 1970-х гг. Хомейни первым использовал мощную информационную технологию в виде аудиокассет. Несмотря на эмиграцию аятоллы во Францию, его проповеди распространялись по всему Ирану и стали эффективным средством борьбы с шахским режимом[12]
.
На современном этапе в мусульманском мире основные категории информационных ресурсов с геополитической точки зрения классифицируются следующим образом:
Официальные информационные органы мусульманских стран;
Информационные органы мусульманских организаций – радиостанции, периодические издания (“The Muslim World”, “The Journal of Rabetat al-Alamal-Islami”, “The Minaret”);
Мусульманские негосударственные информационные органы – периодические издания «Al-Ittihad”, “Jaqeen International”, панарабские “Al-sharg al-Awsat”, «Al-Hayat”; телеканал “Аль-Джазира”;
Информационные ресурсы научных учреждений – университета «Аль-Азхар» с Академией исламских исследований (Каир), университета имени короля Абдул Азиза с Институтом по делам мусульманских меньшинств (Джидда), шиитского университета (Неджеф)[13]
.
Резолюция №1/5 Инф (КОМІАК) по информационной стратегии исламских государств вполне в духе нашего времени декларирует объектив
.
Феноменом Интернета является исторический “синтез” различных медиа - печатных, аудио и визуальных. Технология, появившаяся на вершине третьей информационно-коммуникационной революции, возвратила специфический исламский компонент – текст. В отличие от радио или телевидения, Интернет рассматривается мусульманами в качестве позитивного фактора, особенно в случае максимального охвата единоверцев. Неограниченная коммуникация двухстороннего общения содействует появлению нового мусульманского киберпространства, не ограниченного национальными границами. Теперь мусульмане имеют доступ к недоступной ранее информации. Привлекает внимание быстрота его распространения, несмотря на то, что Интернет остается элитным средством коммуникации в мусульманском мире. Сателлитарное вещание создает политическую публичную сферу, где общественность обсуждает жизненно важные проблемы, Интернет - индивидуальное средство информации, который значительно реже выступает в роли публичного форума.
В киберпространстве арабский мир часто рассматривается отдельно от мусульманского мира. Это касается и таких терминов, как «Ближний Восток», «Южная Азия», «Северная Африка». Такая категоризация, ограничивающая поиск информации о мусульманском мире в целом, характерна для сайтов “Arab Net”, “
Arab World Online”, “Model League of Arab States”, “Middle East Network”, “Regional Arab Information”, “Arab resources”, “Arabia”. Отдельные мусульманские государства заявляют о своей обособленности на сайтах “Oman Net”, “Qatar Online”, “Iran Net”, “Djazair-Online”.
Большинство политических партий в мусульманском мире используют киберпространство для пропаганды своих политических взглядов. Наиболее активными исламскими партиями являются ливанские, алжирские, иранские, ливийские, пакистанские, палестинские и турецкие. Иран занимается активным промоушином собственных сайтов, особенно мультимедийной страницы аятоллы Хомейни “Изображение лучей солнца”, оппозиция также находится он-лайн. Правительство Пакистана произвело значительную селекцию религиозных материалов с помощью административного вмешательства, произведенную с целью устранить с интернет-пространства “Джамаат-и-Ислами”. Отдел исламского развития премьер-министра Малайзии с помощью Интернета презентовал собственную исламскую программу для соревнования он-лайн с оппозиционными партиями, например, ПАС[15]
. В Сирии сайт www.all4syria, созданный инженером Айманом Абдул Нуром для контактов оппозиции с правительством, был заблокирован властью.
Вместе с тем основной проблемой, с которой придется столкнуться мусульманам, станет вынесение местных противоречий на глобальный уровень и получение последствий незащищенности внутренних структур перед влиятельными глобальными силами. Наиболее консервативные иранские аятоллы из Центра исламской юриспруденции в г. Кум, столице шиизма, одними из первых начали использовать Сеть в борьбе против вечных конкурентов – арабских суннитов. В то время, когда суннитские институции игнорируют шиитские тексты, шиитские центры переводят в электронный формат суннитские источники для обеспечения большего количества мусульманской аудитории. В конце 1990-х гг. определенные религиозные силы в Иране инструктировали все мечети Великобритании относительно подключения к Интернету и сетевой связи между ними. “Проект кафе Медина” также касался мусульманских школ в стране. Израильские спецслужбы информировали о подобном проекте в Сингапуре.
Большинство ключевых игроков, от саудовских нефтяных принцев-суннитов до шиитского иранского духовенства, понимают будущую роль сателлитарных сетей. Это объясняет скрытую, но жесткую борьбу за цифровую власть среди мусульманских стран, где элементарными понятиями служат “центр-периферия”, где традиционное географическое преимущество имели ближневосточные страны, которое теперь ставится под сомнение. Малайзия, расценивавшаяся как маргинальная с религиозной и географической точки зрения, инвестировала значительные средства в информационные технологии. Иранские аятоллы инвестируют новые технологии с начала 1990-х гг.
Тем не менее Саудовская Аравия имеет значительное преимущество, ибо арабский язык считается священным и исполняет роль основного средства общения. Кроме этого, арабский язык, в отличие от турецкого или иранского, служит родным языком значительных христианских меньшинств. Инвестирование в арабские сателлитарные системы стало ключевим для доминирования в мусульманском мире. Саудовские пропагандисты были первыми создателями планетарного медиа-лобби, в 1980-х гг. вооружившиеся электронными транснациональными изданиями и сателлитарными сетями. Двумя популярнейшими электронными газетами считают базированные в Лондоне “Al-Hayat” i “Ash-Shark al-Avsat” (последняя доступна для 100 миллионов виртуальных читателей). В условиях глобализации огромное влияние оказывают происламские холдинги, действующие не только в торговле и промышленности, но и в информационно-пропагандистском бизнесе. Примером может быть созданное в Турции сообщество Фехуллаха Гюлена.
Иранское духовенство в 1991 г. помогло группировке “Хезболла” запустить спутниковый арабоязычный канал “Al-Manar», второй за влиятельностью после катарского канала “Al Jazeera” (1996 г.). По мнению авторитетных исламоведов Д. Бергенера, Д. Китфилда, Б. Хофмана, Е. Басевича, именно “Al Jazeera” совместно с Интернетом растиражировали образ Усами бин Ладена от Джакарты до Занзибара, без которого мусульманский мир не смог бы организовать джихад против Запада. В 2003 г. государственная телерадиокомпания Южной Африки SABS решила заменить ночную трансляцию СNN передачами “Al Jazeera”, хотя мусульмане составляют лишь 2% населения ЮАР. Это свидетельствует о нанесении сильного удара по монополии западных СМИ.
Таким образом, современная информационная система является своеобразным зеркалом, в котором отражается геополитические противоречия мусульманского мира. Кроме унифицирующих составных исламского информационного развития, на которых делают упор межгосударственные организации мусульманских стран, все более значительными становятся центробежныегеополитические тенденции - информационный регионализм, экстремизм, размежевание “центр-периферия”. Борьба за гегемонию в мусульманском мире переходит в виртуальное измерение. Очевиден факт, что лидерами станут игроки, способные быстро и эффективно использовать информационные технологии.
Zinko S. Muzułmańskie koncepcje geopolityczne i ich zabezpieczenie informacyjno – propagandowe. // Geopolityka w Polsce i za granicą – historia i współczesność. – Instytut Studiow Międzynarodowych, Uniwersytet Wrocławski, 2006. – S. 38 – 45.
(вихідні дані польською мовою, статтю подавала російською)
[1]
Малашенко А. Исламизм на все времена. // Свободная мысль-ХХ век. – 2004. – №12. – C. 23-25.
[2]
Власов П. Правоверный джинн. // Эксперт. – 1998. – 17 августа. – C. 45.
[3]
Хаусхофер К. О геополитике. Работы разных лет. Панидеи в геополитике. – М.: Мысль, 2001. – С. 287.
[4]
Модестов С. А. Геополитика ислама. – М.: Молодая гвардия, 2003. – С. 37.
[5]
Ibid. – С. 18.
[6]
[6]Robertson, Roland.Comments on the "Global Triad" and "Glocalization" // Globalization and Indigenous Culture
1997, 2001 Institute for Japanese Culture and Classics, Kokugakuin University.
[7]
Rosenau, James N. Distant Proximities: Dynamics Beyond Globalization. Princeton University Press: 2003.
[8]
Castells, Manuel. 1997. The Power of Identity: The Information Age–Economy, Society and
Culture. Cambridge, MA & Oxford: Blackwell.
[9]
Merlyna Lim.Islamic Radicalism and Anti-Americanism in Indonesia: The Role of the
Internet. // Policy Studies 18. - East-West Center Washington, 2005
[10]
Boutaleb A. Information Policy in Islam. // Islam Today. Rabat. – 1986. - #4. – P. 8-10.
[11]
Льюис Л. Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм. – М.: Олимп-бизнес, 2003. – С. 52-53, 161.
[12]
Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. – М.: Ладомир, 2004. – С. 152.
[13]
Модестов С. А. Геополитика ислама. – М.: Молодая гвардия, 2003. – С. 150-152.
[14]
Resolution No.1/5 Inf (COMIAC) On The Islamic States Information Strategy. – Dakar, Republic of Senegal. – 1996 – March 27-28.
[15]
Bunt Gary R. Virtually Islamic: Computer Mediated Communication and Cyber Islamic Environments. – Cardiff: University Of Wales Press, 2000. – P.48-49.