СОДЕРЖАНИЕ
Введение3
1.Эффективность власти и понятие сильной власти4
2. Место и роль насилия в политической власти4
3. Политическая легитимность и ее разновидности4
Заключение4
Список используемых источников4
Введение
Политическая власть - способность одного человека или группы лиц контролировать поведение граждан общества, исходя из общенациональных или общегосударственных задач.
Проблематика данной работы была и будет актуальна в любое время, т.к. власть появилась с возникновением человеческого общества и будет в той или иной форме всегда сопутствовать его развитию. Она необходима для организации общественного производства, которое требует подчинения всех участников единой воле, а также для регулирования других взаимоотношений между людьми в обществе.
М. Вебер источниками власти считал: насилие (физическая сила, оружие, организованная группа, личностные характеристики, угроза применения силы); авторитет (семейные и социальные связи, харизма, экспертные (специальные) знания, вера); право (положение и полномочия, контроль над ресурсами, обычай и традиция).
Объект – политическая власть.
Предмет исследования – такие признаки политической власти, как эффективность, лигитимность, применение насилия.
Цель данной работы – проанализировать эффективность власти, понятие сильной власти, место и роль насилия в политической власти, политическую легитимность и ее разновидности.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- рассмотреть эффективность и понятие сильной власти;
- определить место и роль насилия в политической власти;
- охарактеризовать политическую легитимность и ее разновидности.
Структура работы. Контрольная работа состоит из введения, трех вопросов, заключения и списка используемых источников.
1.Эффективность власти и понятие сильной власти
Центральной и одной из важнейших политических категорий, неразрывно связанных с политикой, выступает власть. Власть представляет собой особый вид общественных отношений, присущий всем этапам развития человечества. Она ядро и средство осуществления политики. Борьба за власть, за овладение ею и за ее удержание - один из основных аспектов политической жизни общества.
Проблема власти - центральная в истории политической мысли и современной политической теории.
Известно, что власть всегда стремится к саморасширению и усилению своего присутствия. Найти для этого подходящий предлог не составляет особого труда. Еще мыслители Античности задавались вопросом: как предотвратить узурпацию власти и неизбежно следующие за ней произвол, расправы, репрессии? Каким образом можно оградить человека от подавления его всесильной машиной государства? Один из способов решения этой вековой проблемы состоит в таком построении механизма государственной власти, который сам по себе препятствовал бы ее узурпации и использованию во вред человека. Именно такой механизм предлагает теория разделения властей. Речь идет о том, чтобы разделить единую власть на несколько независимых но взаимосвязанных властей, которые могли бы сотрудничать и контролировать друг друга. Назначение теории разделения властей - исключить возможность концентрации всей полноты власти в руках одного лица или органа, который превратился бы в неограниченного и всесильного правителя, издающего законы, обеспечивающего их исполнение, наказывающего за непослушание[1]
.
Все более распространенной в политической науке становится мысль об изменчивости и даже стирании границ между и полномочиями отдельных органов.
Эффективность власти - параметр, который нередко рассматривается политологами как дополняющий или взаимозаменяющий легитимность и способный стабилизировать систему даже в условиях ее недостаточной легитимности.
Понятие эффективности как таковое было введено в оборот С. Липсетом в вышедшей в 1960 г. работе "Политический человек. Социальные основания политики". Согласно Липсету, стабильность власти определяется не одним (легитимность), а двумя параметрами - легитимностью и экономической эффективностью власти. Он полагал, что сама легитимность системы власти может достигаться двумя путями: либо за счет преемственности, восприятия ею прежних, однажды установленных норм; либо за счет эффективности, т.е. обретения самой системой способности, даже отказавшись от традиционных норм, решить назревшие, прежде всего социально-экономические проблемы общественного развития. В первом случае Липсет, несомненно, имел ввиду выявленный Вебером традиционный тип легитимности, опирающийся на патриархальную или сословную систему социальных связей. Это историческая ситуация, в которой императив экономического развития еще не проявил себя в качестве первоочередного и неотложного. Власть поэтому может быть озабочена и иными, «своими собственными» проблемами (интриги, устранение непокорных, объективно ненужные внешние войны).
Итак, эффективность есть источник легитимности и, одновременно, мост, способствующий смене одного типа легитимной власти другим.
Основываясь на этих рассуждениях, Липсет разделил все политические системы на четыре группы:
1. легитимные, но недостаточно эффективные;
2. эффективные, но недостаточно легитимные;
3. политические системы, обладающие и легитимностью, и эффективностью;
4. системы, в которых утрачена легитимность и отсутствует потенциал эффективности.
По этой, хотя и излишне абстрактной схеме, легко, по крайней мере, проследить три ступени политической стабильности-нестабильности обществ: нестабильные, с утраченной легитимностью и эффективностью; относительно стабильные-нестабильные, в которых отсутствует один из параметров схемы; стабильные, в которых легитимная власть является вместе с тем и экономически эффективной[2]
.
Примеры нестабильного равновесия, чреватого распадом и дезинтеграцией сообщества в среднесрочной перспективе, могут быть найдены в российской истории, в том числе, в посткоммунистический период. Практически везде, не только и СНГ, по и в Восточной Европе, посткоммунистические режимы уже оказались в крайне сложном для себя положении.
Во-первых, пробуксовывают экономические реформы и терпит поражение стратегия «шоковой терапии»; во-вторых, ослабевает доверие к центральной власти и набирают силу центробежные тенденции; в-третьих, растет недовольство властью в широких слоях населения; в-четвертых, такое недовольство носит скорее стихийный характер и не оформляется (или, оформляется очень медленно) пока в альтернативу существующему режиму.
2. Место и роль насилия в политической власти
И.М. Липатов считает, что «политическое насилие есть идеологически обусловленная и материально обеспеченная деятельность классов, наций, социальных групп и реализующих их цели социальных институтов, направленная на применение средств принуждения, с целью завоевания, удержания, использования государственной власти, достижения политического господства на международной арене, управления социальными процессами в классовых интересах».
Насилие как политическое явление невозможно понять вне связи с таким важнейшим феноменом, как власть. Мир политического – это сфера жизнедеятельности, где центральное место занимают отношения индивидов и групп по поводу власти. Поэтому анализ сущности насилия следует проводить с учетом его роли и места во властных отношениях.
М. Вебер употреблял термины «насилие» и «физическое насилие» как синонимы, рассматривая средства политической власти. Э. Гидденс, один из авторитетных современных обществоведов, также исходит из того, что насилие подразумевает физическое воздействие в процессе властвования.
Итак, под политическим насилием понимается использование лишь одной из разновидностей принуждения – физического – для осуществления властной воли или овладения властью.
Актами политического насилия являются конкретные насильственные действия: убийства, избиения, принудительное задержание, пытки, взрывы, поджоги, экспроприация собственности и т.д.
С учетом вышесказанного, мы предлагаем следующее определение: «Политическое насилие – это физическое принуждение, используемое как средство навязывания воли субъекта с целью овладения властью, прежде всего государственной, ее использования, распределения, защиты».
Данное определение отражает сложность властеотношений, разнообразие их проявлений и соответственно, многофункциональность насилия.
В определение понятия «политическое насилие» включается сама угроза насилия. Применение физического принуждения и его угроза в политике тесно между собой связаны, часто дополняют друг друга, усиливая производимый эффект. Однако между ними есть качественные различия (по содержанию и последствиям, по политической эффективности и др.).
Включение в дефиницию «политическое насилие аксиологических аспектов представляется нам неадекватным с теоретической и практической точек зрения.
В той мере, в какой насилие используется для осуществления социальной воли, его можно рассматривать как политическое средство, в этом отношении ничем не отличающееся от других приемов и способов властвования. Вместе с тем, насилие по характеру воздействия, последствиям и потенциалу отличается от других политических средств.
Специфика насилия как политического средства состоит в применении физического принуждения для реализации властной воли или сопротивления ей. При этом объект насилия рассматривается субъектом главным образом как телесный объект, который подвергается преимущественно физическому воздействию.
Отделение насилия от других форм принуждения, от которых оно отличается многими существенными признаками позволяет более четко ограничить объем этого понятия, придать ему качественную определенность.
Известно, что систематизация разновидностей какого-то научного понятия имеет большое познавательное значение, поскольку позволяет глубже проникнуть в его сущность. Она дает возможность упорядочить и обобщить знания о соответствующем предмете или явлении, способствует достижению большей терминологической ясности.
Так, Ю. Гальтунг выделяет агрессивное и оборонительное политическое насилие, преднамеренное и непреднамеренное. Он полагает, что есть несколько комбинаций этих типов: преднамеренное агрессивное насилие, непреднамеренное агрессивное насилие, преднамеренное оборонительное насилие, непреднамеренное оборонительное насилие. Эта типология делает акцент на инициаторе политического насилия и на отношениях между действующим лицом и самим актом насилия.
Ю. Гальтунг предлагает и другую типологию политического насилия. Он разделяет насилие на два больших типа: прямое и структурное. Прямое насилие имеет не только точный адресат, но и ясно определяемый источник насилия. Структурное же насилие как бы встроено в социальную систему: «… Людей не просто убивают с помощью прямого насилия, но также их убивают социальный строй».
Т. Гурр указывает на то, что существует насилие государства, его агентов и насилие самих масс и классов. Насилие государства – это использование силы для предотвращения отклоняющегося поведения граждан и поддержания внутреннего спокойствия.
Насилие масс и классов, в свою очередь, подразделяется на беспорядки (относительно спонтанное, неорганизованное политическое насилие со значительным участием масс, включая стачки с применением насилия, бунты, локализованные восстания и т.д.); заговоры (хорошо организованое политическое насилие с ограниченным числом участников, включая организованные политические покушения, терроризм, партизанские войны небольшого масштаба, мятежи, восстания, перевороты); внутренние войны (хорошо организованное политическое насилие с широким участием масс, нацеленное на уничтожение режима или разрушение государства и сопровождаемое систематическим насилием, включая широкомасштабный терроризм, партизанскую войн
Однако, типология Т. Гурра отличается некоторой фрагментарностью и неполнотой. Так, в ее основу положены лишь критерии массовости и организованности, а также характеристика субъектов насилия. Вместе с тем, оказались обойденными некоторые важные основания типологии (направленность, сфера действия и др.).
Предлагаются и другие типологии. Так, П. Уилкинсон систематизирует насилие по двум основаниям[3]
.
Во-первых, по масштабу и интенсивности насилие подразделяется на массовое (бунты и уличное насилие, вооруженное восстание и сопротивление, революция и контрреволюция, государственный или массовый террор и репрессии, гражданская война, ограниченная война, ядерная война) и политическое насилие небольших групп (изолированные акты саботажа или атаки на собственность, отдельные попытки политических убийств, война политических банд, политический терроризм, партизанские рейды на территории иностранных государств).
Во-вторых, по целям и задачам политическое насилие подразделяется на:
1. внутрикоммунальное (защита групповых интересов в конфликте с враждебными этническими и религиозными группами);
2. протестующее (выражение ярости и протеста, может использоваться для того, чтобы убедить правительство исправить недостатки);
3. преторианское (используемое для насильственных изменений в правительстве);
4. репрессивное (имеет целью подавление реальной или потенциальной оппозиции);
5. сопротивленческое (препятствует правительственной власти);
6. террористическое насилие (имеет целью запугивание жертв для достижения политических целей);
7. революционное и контрреволюционное насилие (их цель – либо уничтожить данную политическую систему, либо ее защитить);
8. война (представляет собой достижение политических целей средствами военной победы над противником).
Следует отметить, что в типологии П. Уилкинсона не прослеживается четкое различие между преторианским и сопротивленческим, репрессивным и контрреволюционным насилием по признаку целей. Вместе с тем, автор причисляет их к разным типам.
3. Политическая легитимность и ее разновидности
Легитимность - сущностное свойство государственной власти. Термин «легитимность» исторически возник в начале XIX в. во Франции для характеристики государственной власти как власти законной (при этом власть Наполеона рассматривалась как власть самочинно узурпированная и, значит, нелегитимная). С течением времени объем содержания этого термина расширился. Легитимность стала означать не только законность происхождения и способа установления власти, но и такое состояние власти, когда граждане (подданные) государства признают (согласны, убеждены) право данной власти предписывать им тот или иной способ поведения. Из последнего также следует, что существующие государственные институты, по крайней мере, не хуже, чем любые другие возможные институты, и поэтому им нужно подчиняться.
Большой вклад в теоретическую разработку понятия легитимности внес Макс Вебер.
Согласно разработанной им и ставшей классической теории, легитимность характеризуют два фундаментальных признака: признание власти, реализуемой существующими институтами государства, и обязанность индивидов ей подчиняться. Одновременно с этим сущностная характеристика легитимности состоит в том, что это именно представление (убеждение) граждан о государственной власти, присутствующее в их сознании. Макс Вебер выделял три основных типа легитимности:
1. легитимность, базирующаяся на традиции («традиционная», например, монархическая, власть);
2. легитимность, основанная на харизме (священном даре), которой обладает лидер, вождь;
3. легитимность, основанная на рациональном (демократическом) устройстве и процедурах государственной власти.
В традиционной легитимности власти обычно выделяют геронтологическую (впасть старейшин), патриархальную (власть вождя племени), патримониальную (власть монарха) и другие разновидности.
Рациональная легитимность - это легитимность государственной власти, при организации и реализации которой строго соблюдаются права человека, общие правовые принципы и правопорядок в целом. Здесь также выделяются демократическая легитимность (власть соответствует волеизъявлению управляемых) и технократическая легитимность (власть сообразуется со способностями управляющих).
Очевидно, что в чистом виде ни один из указанных типов легитимности не существует. Каждому государству соответствует то или иное сочетание типов легитимности.
Сегодня веберовская типология имеет, скорее, историко-познавательную ценность и не является в полной мере актуальным инструментарием современных исследований государства и политической системы. Ушли в прошлое монархические режимы времен Вебера и XIX в. Современные монархии, хотя и продолжают олицетворять единство нации, сколько-нибудь существенной политической роли не играют (исключение составляют исторически переломные моменты, как это было в нашем веке в Испании или Бельгии), закончился (надеемся) и период широкого распространения харизматических лидеров. Исторический опыт убедительно показал, что харизматические вожди очень быстро перерождаются в тиранов, а их харизма - в хорошо организованный культ возвеличивания лидера[4]
.
Выделяют основания (источники) легитимности власти. К ним относятся:
- идеологические принципы и убеждения граждан в государственной власти (политическом строе) как самой справедливой и передовой;
- привязанность к структурам (механизму) и нормам государственной власти, которая базируется на доверии к традиционной и устоявшейся системе власти (традиции парламентаризма в Великобритании, к примеру);
- преданность власти благодаря положительной оценке личных качеств субъектов власти (президента, премьер-министра);
- в отличие от харизматической легитимности, здесь в основу кладется рациональный расчет граждан в их отношении к политическому лидеру (президент США должен обладать персональной легитимностью, но совсем не обязательно быть харизматическим вождем);
- политическое (или государственное) принуждение; оно существует при любом политическом режиме, но, очевидно, чем ниже уровень легитимности, тем сильнее принуждение; в то же время есть граница в использовании силы, перейдя которую государственная власть обретает силу не как источник легитимности, а наоборот, как фактор ее неминуемого падения.
Можно говорить о степени (уровне) легитимности государственной власти. Очевидно, что власть не может быть одинаково легитимна для всех слоев населения, во всех своих проявлениях (субъектах, действиях). Причем чем ниже уровень легитимности, тем больше насилия необходимо для удержания власти.
Режим может оставаться легитимным при выраженном недоверии к отдельным институтам или руководителям государства. Сам президент может быть непопулярным, но это отнюдь не означает недоверия к институту президентства. Если президент избран в соответствии с закрепленными в конституции демократическими процедурами, то реализуемая им государственная власть легитимна, несмотря на степень доверия к нему населения. Сказанное означает необходимость разграничения понятий легитимности власти и доверия к политическим (государственным) институтам или популярности их руководителей. Интересно, что по результатам опроса, проведенного в США в 1988 г., парламентарии внушали меньше доверия, чем риэлтеры, журналисты-газетчики, владельцы похоронных бюро, но больше доверия, чем коммивояжеры и мелкие торговцы недвижимостью[5]
.
С понятием легитимности тесно связаны проблемы делегитимации государственной власти, особенно актуальные для сегодняшней России. Основные предпосылки делегитимации российской власти лежат, как представляется, в сфере духа, имеют идейные подтексты. Суть происходящих процессов состоит в нарушении консенсуса, который традиционно лежал в фундаменте нашего государства и власти. «Новые русские» вестернизируются, ускоренными шагами идут в европейский дом, в то время как подавляющая часть населения оказывается за чертой бедности, в обстановке бесправия. Властвующая элита и связанные с нею немногочисленные социальные группы замыкаются в себе и в итоге теряют поддержку населения. Любовь к Отечеству со стороны элиты, в том числе культурной, ставится в зависимость от того, насколько страна соответствует мировым демократическим стандартам. Отсюда недалеко и до оправдания применения насилия власти над «непросвещенным» народом, не желающим добровольно идти по пути «прогресса». В результате все чаще наблюдается разрыв между идеями демократии и социально-политической практикой, склоняющейся к авторитарному режиму.
Политико-правовой фон, на котором обостряются проблемы делегитимации - нарастающая бюрократизация, коррумпированность чиновничества, криминализация общества в целом. Ввиду неразвитости институтов гражданского общества в стране практически не действует контроль «снизу» за исполнительной властью. К этому добавляется затянувшаяся реформа судебной власти. В итоге открылась и активно эксплуатируется возможность «конверсии власти в богатство». Сказанное свидетельствует, скорее, не о делегитимации, а кризисе власти.
Еще одну фундаментальную причину делегитимации власти необходимо назвать. Это подрыв нашей национально-государственной безопасности, имея в виду гуманитарный аспект последней. Некогда единое духовное пространство разрывается по национально-конфессиональному принципу. Национализм и этнический сепаратизм отвергают правомерность федеральной власти и провозглашают верховенство конституций субъектов Российской Федерации над федеральными законами. В результате не только ослабляется легитимность государственной власти, но и крепнут тенденции, направленные на подрыв целостности нашего государства, стремление отдельных частей единой России к сепаратному вхождению в «европейский дом», «тюркский дом», «тихоокеанский дом» и т.п.
Итак, легитимность означает признание обществом законности существующих институтов власти и правомерности принимаемых ими решений. В узком смысле понятие легитимности характеризует законность власти.
Заключение
На сегодняшний день существует множество споров на тему государственной власти. Множество учёных, юристов-теоретиков и практиков ведут бесконечные дискуссии на тему государственной власти, но каких-либо новых путей решения проблем не найдено. Данная тема в учебных изданиях разных авторов и учёных излагается по-разному. Из этого можно сделать вывод, что тема государственной власти ещё не полностью изучена.
В современном демократически ориентированном обществе необходимо добиться неуклонного исполнения законов государства. Для этого требуется чёткое разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную ветви.
Государственная власть позволяет чётко управлять страной, принимать законы и другие нормативные правовые акты, предназначенных для урегулирования отношений как в самом государстве, так и на международном уровне. Государственная власть также обеспечивает свободу и равноправие граждан.
Список используемых источников
1. Исаев И.А., Власть силы, сила власти: сборник научных трудов. М.: Юрист, 2007. 459 с.
2. Малетин С.С., Основы политологии. М.: Владос, 2008. 477 с.
3. Спиридонов Л.Е., Теория государства и права. М.: Феникс, 2005. 615 с.
4. Шатовин Н.И., Политология. СПб.: Проспект, 2006. 509 с.
5. Янушевский М.К., Проблемы политологии. М.: ЮНИТИ-М, 2008. 300 с.
[1]
Малетин С.С., Основы политологии. М.: Владос, 2008. – С.119.
[2]
Исаев И.А., Власть силы, сила власти: сборник научных трудов. М.: Юрист, 2007. – С.239.
[3]
Янушевский М.К., Проблемы политологии. М.: ЮНИТИ-М, 2008. – С.99.
[4]
Спиридонов Л.Е., Теория государства и права. М.: Феникс, 2005. – С.301.
[5]
Исаев И.А., Власть силы, сила власти: сборник научных трудов. М.: Юрист, 2007. – С.250.