Демократия и рынок

86. Демократия и рынок.

План

1.
Четыре пути поиска баланса между рынком и демократией.

2
.Специфика принятия решений при разных режимах. 3
.Происхождение и развитие теории экстерналий.

4
.Государственное регулирование как лекарство, гораздо хуже болезни.

Введение

Ни рынок, ни демократия не являются идеальными системами, но это лучшее из реально существующих и работающих механизмов, доступных человеку. В истории человечества нет ни одного при­мера построения долгосрочной системы, обеспечивающей генера­цию богатства, высокий уровень благосостояния и высокие стан­дартны социальной защиты на основании авторитарных социали­стических практик. Данный эмпирический факт сам по себе явля­ется достаточным доказательством преимущества демократической рыночной модели. Однако чистые формы в природе редки. Переход от плана к рынку также не совершается в течение одной недели или даже года. Строительство формальных и неформальных институтов требует реализации последовательной, системной, скоординиро­ванной политики на протяжении десятилетий. Добиться этого – са­мый серьезный вызов для национальных интеллектуальных элит, полисимейкеров и гражданского общества.

1.Четыре пути поиска баланса между рынком и демократией.
После развала советской системы централизованного правления полисимейкеры столкнулись с целым рядом вызовов переходного периода. Одним из них было определение параметров взаимодейст­вия института демократии и рыночной экономики. Это были новые институты для постсоветских стран, поэтому экспертное сообще­ство, номенклатура и «красные директора», тем более простые люди не обладали заниями и опытом для формирования рацио­нальных ожиданий на предмет взаимодействия по оси «демократия – рынок». Одни считали, что для реализации программ системных рыноч­ных реформ необходимо ограничить действие демократических ин­ститутов ввиду их слабости и доминирования ярко выраженных ан­тиреформистских сил. Как показала практкиа трансформационных процессов, органичения институтов демократии не привело к по­строению более эффективной социально-экономчиеской модели. Т. е. дефицит демократии не дает более выоские темпы роста, не по­вышает доход домашних хозяйств, не стимулирует мореднизацию экономики и не создает более длинамичный рынок труда по сравн­ннюи с теми странами, которые не устанавливали ограниченяи на демократические процессы. Другие были уверены, что реформы в переходной стране надо делать постепенно, что строительство институтов нового общества – это долговременный процесс. На этом основании они предлагали органам государственного управления сохранять монополию на многие политические и экономические процессы, постепенно впус­кая в страну как демократию, так и рынко. Ими явля.тся сторон­ники эволюционно-итерационных преобразований (технология «мягкой посадки»). Большой объем эмпирических данных наглядно демонстрирует, что по основным макроэкономчиеским показате­лям, уровню социальной защиты, устойчивости институтов нового общества другая технология трансформаций – системно-рыночный подход, известный, как «шоковая терапия» генерировал гораздо лучшие результаты с меньшими издержками. Третья точка зрения заключалась в том, что именно последователь­ное, быстрое установление демократических институтов и меха­низмов обеспечивает выбор оптимальной программы рыночных реформ, поскольку демократия представляет собой систему право­вой защиты базовых прав и свобод человека, одним из которых яв­ляется право собственности. Без реализации динамичного права ча­стной собственности (т. е. права распоряжаться, владеть, переда­вать и совершать иные действия без вмешательства со стороны го­сударства) реализация политических прав человека проблематична. Демократия также предполагает наличие механизмов смены прави­тельства, сдержек и противовесов, независимого суда и реализацию принципа верховенства закона. По сути дела, эти механизмы можно сравнить с институтом банкротства в экономике: если компания не выполнила перед кредитором/амии своих контрактных обяза­тельств, то она попадает в процедуру банкротства с внешним анти­кризисным управляющим. В результате происходит либо ее сана­ция, либо ликвидация. Безусловно, в случае со сменой правитель­ства страны речь о ликвидации субъекта идти не может, но измене­ние персонального состава и полномочий органов власти в резуль­тате электорального выбора и есть механизм политического бан­кротства и санации государства. Четвертый подход – полная блокировка институтов демократии – был использовал единичными странами (Туркменистан, Узбеки­стан и частично Беларусь). Его реализация резко увеличила соци­ально-экономические издержки трансформаций, привела к бегству человеческого и финансового капитала и к изоляции данных стран от региональной и международной системы разделения труда. Цен­трализация системы принятия решений и восстановление основных элементов неоплановой экономики резко увеличили издержки упущенных возможностей данных стран. За острым дефицитом де­мократии последовал финансовый, технологический и товарный дефицит. При построении институтов демократии в постсоциали­стическом обществе полисимейкеры и эксперты столкнулись с проблемой создания сдержек и противовесов для чистых институ­тов демокра­тии. В переходных странах, граждане которых не зна­комы с институтами ни демократии, ни свободного рынка, де­мо­кратия часто воспринимается, как абсолютное право большин­ства прини­мать решения по любым вопросам. Поэтому для стран ЦВЕ и СНГ особым вызовом было создание демократии с эффек­тивными ин­ститутами защиты прав меньшинства, основанной на естествен­ных права человека. Как известно, самым минимальным меньшин­ством является индивид. Поэтому очень важно определить те про­блемы, те сферы жизни и деятельности человека, в которые вмеша­тельство демократического большинства не допустимо. При этом важно ус­тановить надежную правовую защиты для прав соб­ствен­ности. Вы­полнение этих двух задач сталкивается в целым ря­дом конфлик­тующих нормативных актов. С одной стороны, прави­тель­ство декларирует гарантии для ин­ститута частной собственно­сти, с другой – принимает множество нормативных актов (имеется в виду не только центральное прави­тельство, но также местные ор­ганы власти и министерства, которые издают обязательные для ис­полне­ния субъектам хозяйствования положения и инструкции), ко­торые статизируют его, т. е. блоки­руют целый ряд важнейших функций. К примеру, установление минимальных и максимальных цен, много­численные требования по получению лицензии или сер­тификатов, навязывания платежного средства, сроков и формы оп­латы – все это представляет собой на­бор административных инст­рументов, нарушающих динамичное право частной собственности. Однако политики и полисимейкеры переходных стран не при­няли Билль о правах, который бы ограничил действие демократиче­ских институтов во имя защиты института частной собственности. В результате многие ошибки, совершаемые в процессе реформ, были приписаны как раз дефективности рынка, а не проблемам с созданием демократических институтов. Данная проблема создает многие коллизии и в странах Запада, поэтому не удивительно, что копирование западноевропейской модели и перенос ее на институ­ционально слабую среду постсоциалистической страны привели к появлению так называемой моральной угрозе, т. е. разочарованию граждан к демократии и рынке и повышению популярности поли­тики сильной руки, возврата к «добрым старым временам». Однако, как показывает опыт построения социально-экономической модели стран, решивших вернуться к активизации механизмов централизо­ванной плановой экономики (в первую очередь Словакия при М. Мечьяре и Беларуси при А. Лукашенко), добиться лучших соци­альных и экономических показателей, создать конкурентную эко­номику они не смогли. Следовательно, с учетом всех факторов и стартовых условий, нет ни эмпирических фактов, ни теоретических выводов, подтверждающих гипотезу о необходимости ограничения институтов демократии для построения полноценного рынка. Те положения демократии, которые вытекают из естественных прав человека и прав собственности являются неотъемлемой частью са­мих демократических процессов.

2.Специфика принятия решений при разных режимах.
Типы политических систем принято разделять, с некоторой до­лей условности на демократические режимы и недемократические (диктатура). К демократическим можно отнести те режимы, при ко­торых существует механизм транспарентного выбора руководящих органов государства, учитывая мнения всех совершеннолетних граждан государства, кроме того, при таких режимах существует высокая степень гражданской организации общества и неприкосно­венность основных прав индивида. Исходя из этимологии слова, ДЕМОКРАТИЯ – власть народа, при этом если разобраться глубже, то это, в то же время, власть над самим народом (то есть демократия система власти, обеспечиваю­щая власть всех людей над всеми же людьми). Однако, стоит учи­тывать, что на практике реализация демократической модели в чис­том виде связана с определенными вызовами. Во-первых, механизм принятия решения при демократических ре­жимах, как правило, основан на принятии решений большинством, которое не всегда может быть компетентным. Во-вторых, большин­ство, принимая решения, не учитывает мнения и интересов мень­шинства. В-третьих, на практике все права реализации власти даже при самом демократическом режиме концентрируются в руках не­большой группы людей – бюрократии. Однако для пост-социалистических стран проблема неуправляе­мости бюрократических сообществ, непрозрачность процессов происходящих внутри групп, принимающих решения фактически превратила политические режимы в бюрократии, действующие под личиной демократии. В результате, именно чиновники всех уров­ней, реализующие свою власть, ограничивают свободу граждан и, по возможности, подчиняют их действия собственным целям. Со­ответственно, для власть придержащих цели, желания, стремления обычных граждан со временем теряют значение, они стремятся, во что бы то не стало, подчинить себе волю подвластных лиц. Такое подчинение делает для бюрократии возможным получение целого ряда благ, приобретение которых в противном случае было бы че­ресчур затратным, либо вообще они отсутствовали, здесь речь идет о получении так называемой бюрократической ренты. Если любая власть является подчинением чужой воли, то проти­воположностью этому, то есть максимальное реализацией собст­венной воли является свобода. То есть свобода является независи­мостью от чужой воли. И хотя поведение человека ограничено мас­сой внешних факторов стоит отметить, что о его свободе мы гово­рим именно в случае когда действие индивида не ограничено чу­жой воли и совершается на основании собственного выбора. Отказ человека от свободы может быть вызван двумя причинами. Во-первых, человек может в полной мере не осознавать всей цен­ности свободы. Жители социалистического лагеря более полувека находились под влиянием в той или иной степени тоталитарных режимов. В результате, появилось не одно поколение, не осознаю­щие значение личной свободы. Поэтому, очень часто люди, полу­чившие неожиданно свободу не смогли ей рационально воспользо­ваться, для них свобода воспринималась как вседозволенность. Од­нако, как и монета, имеющая две стороны, обратной стороной для свободы является ответственность. Результаты реализации сво­боды принадлежат самому индивиду – он вправе распоряжаться всеми выгодами, которые она ему дает, в то же время он сам дол­жен принять на себя все потери, в которых ему некого винить. Как и огонь свобода опасна не сама по себе, а опасность исходит от не­умения ее пользоваться . Во-вторых, люди отказываются от свободы в пользу других благ, как правило, материального характера. Очень часто желания полу­чить социальные гарантии, дополнительные выгоды, получить от государства защиту приводит человека к мысли отказаться от части своих свобод в пользу упомянутых благ. В таких случаях государ­ство «на полную катушку» начинает действовать «во имя блага лю­дей», лишенное сколь-нибудь серьезных противовесов и ограниче­ний со стороны свободного общества оно начинает устанавливать для людей собственные стандарты существования, жизненные при­оритеты. Ради всеобщего счастья действовали режимы в Советском Союзе и Фашистской Германии. Кант отмечал, что «чем горячее и искреннее желание властей служить народу, тем горше его плоды». Таким образом, степень демократичности политического режима будет определяться той степенью свободы, которая может быть де­легирована чиновникам и тем объемом полномочий для принятия решений, обязательных для выполнения всем обществом, которым обладает обладать только часть (пусть и математическое большин­ство) этого общества. Истинная демократия признает за человеком целый ряд неотъемле­мых прав и свобод, лишить которых не в состоянии ни одна власть. Это прав на жизнь, на свободу слова, свободу совести. Но одним из ключевых, здесь является право неприкосновенности частной соб­ственности. Существование частной собственности значительно сокращает поле действия для государство и ставит его в положение материальной зависимости от частных собственников. Таким образом, истинная демократия возможна только в случае подчинения государственной власти интересам людей, а не в об­ратной ситуации. В демократии у каждого человека возникает воз­можность реально влиять на принятие государственных решений, касающихся его жизни, не только путем избранных представите­лей, но и посредством существования гражданских объединений, включающих людей, связанных одной целью (политические пар­тии, общественные организации, объединения и клубы по интере­сам), которые могут на ранних уровнях власти лоббировать собст­венные интересы, даже для политического меньшинства. В противоположность демократическому режиму, диктатура пре­дусматривает использование непрозрачных механизмов выбора ру­ководства, часто узким кланом лиц (династичность, перевороты, партийный монополизм). Как отмечает Бальцерович, на практике недемократические режимы гораздо более разнообразны, чем де­мократические. С другой стороны опять-таки, с известной долей условности типы экономических систем можно разделить на: а) рыночную эко­номику, основанную на частной собственности, свободном пред­принимательстве и приоритете рыночного меха­низма координации субъектов. Безусловно, существуют и проме­жуточные типы, кото­рые с определенными допущениями можно отнести к одному из двух вышеназванных; б) административно-управляемую (командную) экономику, которая предусматривает существование государственной (общественной) собственности, ограничение частной предпринимательской ини­циативы со сто­роны центральных плановых органов. При этом мы можем говорить также и о разнообразии нерыноч­ных экономических систем, которые здесь представим в виде сле­дующих типов: Коммунизм – представляет собой самую одиозную политическую и экономическую систему, призванную в идеале полностью подчи­нить действия и волю людей решениям центрального планового ор­гана. Здесь целиком отсутствует как право частной собственность, так и право предпринимательской деятельности; Экономика латиноамериканского типа, хотя и предусматривает существование частной собственности, но ее реализация ограни­чена деятельностью правящих режимов, которые создают макси­мальные преференции приближенным бизнесменам. Для таких мо­делей характерна высокая степень непрозрачности системы госу­дарственных финансов, распределения денежных потоков в эконо­мике, от чего экономика страдает от перманентных финансовых кризисов; Экономика «Welfare state», подразумевающая высокую степень участия государства в экономике, здесь, как правило, высокие на­логи и большие расходы государства, прежде

всего, в социальной сфере. В отличие от латиноамериканской экономике, здесь как пра­вило система государственных финансов в значительной мере транспарентна. Статистика наглядно показывает, что в каждой из моделей неры­ночной экономики, усиление участия государства приводит к суще­ственному отставанию в экономическом росте. Наиболее нагляд­ным примером здесь может служить Корея, которая в1950 г., пред­ставляло собой единое государство с единой экономикой. После распада на два независимых государства Северная и Южная Кореи выбрали разные экономические типы. История показала, что через 50 лет отставание между обеими частями Кореи выросло почти в 10 раз. Возникает естественный вопрос: в какой мере названные полити­ческие режимы и типы экономических систем могут взаимно суще­ствовать? Если мы будем рассматривать командную экономику, то ее объек­тивно низкая эффективность приводит к снижению уровня жизни населения, что в случае существования демократии приве­дет пу­тем выборов к изменению экономической системы государ­ства. Кроме того, наиболее инициативные люди будут стремиться про­явить собственные предпринимательские возможности и в итоге при существовании демократического режима, создав соот­ветст­вующую партию, могут также повлиять на смену типа эко­номи­ческой системы. Все это говорит о невозможности долгосроч­ного совместного существования демократии и административно-управ­ляемой экономики. Существование рыночной экономики и недемократических ре­жимов также не может быть долговечным, так как существование рынка предполагает наличие свободы частной собственности и свободы предпринимательства. Люди, наделенные собственностью будут стремиться всячески повлиять на принятие выгодных для них политических решений. Так как в обществе имеется масса людей с различными политическими интересами, то их реализация будет возможна либо путем перманентных переворотов и заговоров, что представляет собой чрезвычайно издержкоемкий процесс, либо пу­тем установления демократических принципов смены власти. Возможно, здесь и другое развитие ситуации, правящий недемокра­тический режим, во избежание собственного отстранения может существенно ограничить экономическую деятельность других субъектов, переключив все финансовые потоки в собственную пользу, что в свою очередь приведет к формированию командной экономики. Таким образом, совместное существование в долгосрочной пер­спективе командной экономики и демократии, а также рыночной экономики и диктатуры можно считать невозможным. Следова­тельно, наиболее устойчивыми являются сочетания рыночная эко­номика-демократия versus командная экономика-диктатура. Принято считать, что активное функционирование государство в экономике, обусловлено необходимостью создания общественных благ, так называемый «эффект маяка». В своей работе «Принципы политической экономии» Джон Милль отмечал «…... в обязанности правительства входят строительство и содержание маяков, уста­новка буев и многое другое, что обеспечивает безопасность навига­ции; невозможно заставить судно, которому свет маяка принес пользу, платить пошлину за то, что оно получило эту пользу. По этой причине никто не стал бы сооружать маяка для личной вы­годы, если б не получал вознаграждения за счет принудительного сбора, устанавливаемого государством». Переводя сказанное на язык современной экономической науки, существование общественной собственности возможно там, где из­держки ее функционирования, меньшие нежели трансакционные издержки, связанные с исключением третьих лиц. Говоря проще, государство оказывает общественные услуги, так как принято счи­тать, что частные лица не смогут брать плату за их представление. Однако, как показывает история и практика, если вернуться на­пример к тем же маякам, существовавшим в Великобритании, то первые из них были частными и возводились для обеспечения безопасности собственного мореплавания не задумываясь о допол­нительных положительных внешних эффектах для других лиц. И только с появлением лоцманской службы Объединенного Королев­ства и корпорации «Тринити Хауз», взявшая на себя исключитель­ное право строительства и обслуживания всех маяков на британ­ском побережье маяки стали государственными. Как показала дальнейшая практика их функционирования и темы строительства далеко не улучшили, кроме того, даже с появлением государствен­ной монополии на маяки, часть из них постоянно передавалась в аренду частным лицам. Зная практику лоцманского дела в Брита­нии Милль, а вместе с ним Сэджвидж, Пигу, говоря о государст­венной роли в функционировании системы маяков, имели ввиду, прежде всего, необходимость государственной помощи в изъятии платы за пользование системами морской навигации, а не установ­лении исключительно государственной собственности на маяки. Таким образом, указанный пример очень наглядно иллюстрирует возможность и эффективность предоставления общественных услуг частными лицами.

3.Происхождение и развитие теории экстерналий.
Британский экономист Артур Пигу (1877 – 1959) (Кембридж) был одним из лучших учеников А. Маршалла. Когда он ушел на пенсию, Пигу заменил его во главе Кэмбриджских экономистов, укрепив основу так называемой Кэмбриджской школы экономики. В своей самой известной работе Economics of Welfare (1920) А. Пигу развил теорию экстерналий. Экстерналии – это издержки или выгода, которые получают другие, и за которые не несет ответст­венности актор, который создал их. Пигу рекомендует нейтрализо­вать негативные экстерналии (издержки) налогами, а позитивные экстерналии – субсидиями. Анализ Пигу стал мэейнстримом и был широко использован практически на протяжении 20 века. Только в начале 1960-ых Роналд Коуз показал, что в налогах и субсидиях нет необходимости, если партнеры по сделке, т.е. люди, которые вы­нуждены нейтрализовать экстерналии, и люди, которые являются причиной их возникновения, могут договориться об условиях взаи­модействия. Теория общественного выбора еще больше подорвала доминацию теории экстерналий Пигу. Экономисты теории общест­венного выбора, равно как и представители австрийской школы, задолго до них показали, что провалы правительства случаются го­раздо чаще и их последствия опаснее для функционирования эко­номики в целом. По сути дела Пигу, заложил теоретический фундамент для широ­кого государственного интервенционизма. Если рынок не способен создать предложение общественных товаров, то за него это должно сделать государство. Такова была логика Пигу и его последовате­лей. Здравоохранение, программы помощи различных социальным группам, образование, дороги, научно-исследовательская деятель­ность, внутренняя и внешняя безопасность, охрана окружающей среды – все эти сферы были включены в разряд общественных сек­торов, в которых должны производится общественные блага. По мере социализации экономики количество общественных благ росло. Советский тип экономики представлял собой доведенную до логического конца теорию экстерналий. Общественные товары (public goods) имеют две важные характери­стики: неисключаемость (не плательщиков нельзя исключить из списка получателей благ данного товара или услуги) и «не конку­рентное потребление» (nonrivalrous consumption). (Если кто-то за­платил за фейерверк, то его могут смотреть не только те, кто купил билеты на лужайку( проблема free rider – фрирейдерства). Если не решить данную проблему, то товары и услуги, которые пользуются спросом, не будут произведены). Примером «не конкурентного по­требления» является следующая ситуация. Допустим, организатор представления решил ограничить доступ к месту концерта на от­крытом воздухе. Но если поле (стадион), где он проводится, доста­точно большое, то те люди, которые заплатили за билет, будут смотреть концерт на таких же условиях, что и другие люди, кото­рые могут оказаться на данной территории. Экстерналии имеют ме­сто, когда действия одного человека оказывает воздействие на бла­госостояние другого, и издержки и выгоды, которые относятся к данным взаимоотношениям, не отражены в рыночных ценах. По­зитивные экстерналии – это когда соседи получают выгоду от того, что я, наконец, убрал свой двор и покрасил забор. Проблема фри­рейдерства и позитивных экстерналий – это две стороны медали. Негативные экстерналии имеют место, когда действие одного чело­века наносят ущерб другому. К примеру, владелец фабрики, загряз­няя воздух, не включает стоимость очистки в затраты. Рынок часто эффективно решает проблему фрирейдерства. Биз­несы используют способы исключения фри рейдеров. Услуги ка­бельного телевидения (кодирование), платные дороги, пожарные услуги. Многие частные компании поставляют услуги, которые традиционно считаются «общественными». Так супермаркеты и магазины платят за дроги и освещение, туалеты и места отдыха. Традиционный пример общественных благ всех учебников «Эко­номикс» - маяк. Исторический факт: маяки в 19 веке на побережье Англии, на основании изучения событий которых был и сделан вы­вод об экстерналиях и фрирейдерстве, были частными. Лучший способ решить проблему экстерналий – это четко опре­делись индивидуальные права собственности. Проблема очистки озера или реки становится проблемой фрирейдерства, если у озера нет владельца. В этом случае собственник может снимать плату с различных пользователей его собственности. На Британских остро­вах многие озера находятся в частной собственности. Через инсти­тут прав собственности можно решить и проблему использования земли, и редких видов животных и растений. В Африке, к примере, количество слов растет в Зимбабве, Малави, Намибии и Ботсване – в странах, где разрешено коммерческое выращивание слонов. Так в Зимбабве популяция слонов выросла с 30 тыс. в 1979 г. до 70 тыс. к концу 90-ых. В странах же, которые запрещают охоту на слонов, количество слонов резко уменьшилось. Когда Кения вводила запрет на охоту слонов, их было 140 тыс. (1970 г.) К концу 90-ых их стало всего 16 тыс. Проблемы с загрязнение воздуха решаются сложнее, потом что сложно определить права собственность на этом специ­фическом сегменте. В начале XXI века все больше экономистов склоняются к мне­нию, что последствия реализации мер государственного регулиро­вания, направленного на решение проблем экстерналий, должны сравниваться с негативным эффектом действия рынка. Если нет очевидных преимуществ интервенции, то необходимо использовать методику laissez faire. У бюрократов очень мало стимулов прислуши­ваться к мнению потребителей. Зато они четко знают, как использовать бюджетные деньги для реализации своих личных бизнес планов. Чиновники часто создают проблему «forced riders» (принужденных рейдеров), заставляя людей поддерживать ненуж­ные проекты или проекты с чрезвычайно низким коэффициентом отдачи.

4.Государственное регулирование как лекарство, гораздо хуже болезни.
Провал централизованной плановой системы (социализма), в ко­то­рой все решения принимались центральным органом власти или человеком (президент, Генеральный секретарь, Политбюро, Гос­план или Госснаб), убедительно доказал правильность теоретиче­ских гипотез, выдвинутых представителями австрийской школы экономики Л. Фон Мизесом и Ф. Хаеком. Экономический расчет в социализме невозможен, потому что цена перестает нести для акто­ров рынка необходимую информацию о предпочтениях потребите­лей. Механизм «прибыль – убытки» не работает. Функция пред­принимателя, которая заключается в поиске и использовании пре­имуществ обнаружения рыночной информации первым, заблокиро­вана. Механизмы компенсации убытков оторваны от акторов, кото­рые эти убытки получили в результате экономической деятельно­сти. Потребитель отстранен от управления экономикой в том плане, что его решения не являются определяющими для собственников факторов производства и предпринимателей в плане аллокации ре­сурсов и максимизации прибыли. Само слово «плановая» не адек­ватно отражает происходящие в социалистической экономике про­цессы. Слово «план» относится не к корпоративному уровню, а к подавляющему большинству видов экономической деятельности, которые в принципе, нельзя планировать, если мы сохраняем при­верженность принципам свободы выбора, ценностям жизни и соб­ственности. Попытки добиться эффективного централизованного планирова­ния закончились экономическим хаосом и целым рядом крайне не­гативных последствий для переходных экономик: 1) сильными структурными искажениями, когда бизнес циклы раз­личных групп товаров были искусственно, через административные механизмы централизованного планирования сведены в одном месте, 2) серьез­ными последствиями для окружающей среды в виде силь­ного за­грязнения воды, воздуха, земли и леса. Ученые на цифрах и фактах убедительно доказали, что вне системы частной собствен­ности за­грязнения окружающей среды носят гораздо более серьез­ный ха­рактер; 3) разрушением неформальных институтов, которые служат свое­образной стабилизационной «подушкой» во время системных кри­зисов или временных рецессий; 4) извращением информации, на основании которой экономический актор принимает все решения (инве6стиционные, потребительские, на предмет сбережения). Значительно увеличивается способности актора формировать рациональные ожидания, распространяется так называемое радикальное невежество (когда экономические акторы вообще не подозревают о существовании определенной информа­ции и, следовательно, не могут принять ее во внимание при приня­тии решений, 5) мо­нополизацией большого количества секторов экономики с вы­те­кающими для потребителя (высокие цены, низкое качество, дефи­цит, резко ограниченный ассортимент, отсутствие кастомизации процесса производства и торговли) и для бюджета (хроническая до­тационность производства, резкое завышение издержек, коррупция и разрушение производства посредством перекачки государствен­ных ресурсов в личные проекты) последствиями. Особенно вредной является монополия в сфере образования, когда профессия учителя превращается из поставщика определенного вида услуг в своеоб­разного идеологического солдата без формы, который лишен воз­можности поставлять на рынок услуги, не санкционированные вла­стями. Так же вредна монополия на профессию врача; 6) строгое иерархизации (кастизации) всего общества, в котором имущественное неравенство проявляется гораздо ярче, чем в капи­талистическом обществе. Доступ до товаров и услуг обеспечива­ется не способностью экономического субъекта поставлять на ры­нок потребительские товары и услуги, убеждать потребителя ку­пить их, а способностью адаптироваться к целому набору идеоло­гем в рамках жестких ограничений по ряду признаков (религия, се­мья, национальность и т.д.).

Заключение

С точки зрения социально-экономиче­ской теории социализм был призван ликвидировать так называемые рыночные провалы и ней­трализовать последствия негативных экс­терналий. В результате реализации данной модели созданные госу­дарственной интервен­цией экстерналии имеют гораздо более нега­тивные последствия для социально-экономического развития, чем непреднамеренные по­следствия функционирования свободного рынка. Не решив ни од­ной из проблем, которые так ярко описы­вают сторонники широкого государственного интервенционизма, социализм теоретически и практически показал свою полную несо­стоятельность.

Список используемой литературы:

1. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политиче-

ские технологии: учебник для студентов вузов / А.И. Соловьев.

– М.: Аспект-Пресс, 2006.

2. Мухаев Р. Т. Политология: Учебник для вузов. – М.: ПРИОР,

2007.

3. Политология: учебник (рекомендован УМО вузов России) /

А. Г. Грязнова и др.; Финансовая академия при Правительстве

РФ. М.: ИНФРА-М, 2007.