Развитие юридического образования в России (отдельные периоды, высшие учебные заведения).
СОДЕРЖАНИЕ
С.
1. Введение. 3
2. Развитие юридического образования в России в 1917 – 1920-е годы:
а) Общие тенденции в развитии юридического
образования в Советской России (1917 – 1920-е годы). 4
б) Юридический факультет Московского университета
в первое десятилетие советской власти. 18
3. Заключение. 31
4. Список использованной литературы. 33
ВВЕДЕНИЕ
В настоящее время сформировался устойчивый интерес к истории отечественного юридического образования, что, в частности, подтверждается началом издания специализированного журнала «Юридическое образование и наука». Отдельные аспекты, характеризующие подготовку юристов в период Российской империи, затрагивались в работах, посвященных истории высшей школы, общественного движения, развитию русского права. В последние годы появились публикации, в которых история отечественного юридического образования стала предметом специального исследования. Анализируя научную литературу по данной проблеме, нетрудно заметить, что внимание ученых привлекает, в первую очередь, дореволюционный период юридического образования, обучение юристов в советской России остается слабо изученной темой. Единственным обобщающим трудом остается коллективная монография «Очерки по истории юридических научных учреждений в СССР», в которой присутствуют отдельные разделы о высших юридических учебных заведениях, действовавших в период с 1917 по середину 1970-х годов[1]
. Кроме того, богатый фактический материал содержится в книгах и статьях по истории отдельных учебных заведений и юридических факультетов.
Тем самым проблема изучения развития юридического образования в нашей стране в советский период остается исследованной недостаточно и требует дальнейших усилий научного сообщества в этом направлении. В настоящей работе предпринимается попытка рассмотреть основные характеристики юридического образования в России в послереволюционный период до конца 1920-х – начала 1930 годов. В первой части работы мы обратим внимание на общие тенденции в развитии высшего юридического образования в России в 1917 – 1920-х годах, во второй части - посмотрим, как они проявились в жизни юридического факультета Московского университета в этот период времени.
ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ
ЮРИДИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ
(1917 – 1920-Е ГОДЫ)
Обобщая результаты научных исследований, можно сделать вывод о сложившейся в Российской империи модели подготовки юристов, выделить ее наиболее существенные признаки, определить те исходные позиции, с которых начиналось советское юридическое образование.
Во-первых, в дореволюционной России преобладала подготовка юристов в рамках государственного образования; формирующаяся в конце XIX века «вольная школа» занимала второстепенные позиции.
Во-вторых, практиковалась единственная форма юридического образования – только очная и только высшая.
В-третьих, основной контингент студентов-юристов приходился на юридические факультеты университетов. Меньшая часть училась в специальных заведениях типа Училища правоведения, Александровском (Царскосельском) лицее, Демидовском лицее. Юридические факультеты были самыми многочисленными в университетах.
В-четвертых, юридические факультеты являлись не только учебно-методическими, но и научными центрами. На университетских кафедрах работали ведущие ученые, практически все известные юристы этого периода испытали себя в должности преподавателей. Здесь же велась подготовка научной смены, талантливые выпускники оставлялись на кафедрах для приготовления к профессорскому званию.
В-пятых, в дореволюционной России сложилась утилитарная модель университета: юридические факультеты готовили будущих государственных чиновников, выпускникам присваивались классные чины.
После Октябрьской революции начался демонтаж системы юридического образования как непосредственно связанной с царским режимом, поставлявшей кадры для буржуазного государственного аппарата. Многие профессора и студенты юридических факультетов участвовали в белом движении. По Декрету СНК от 5 июля 1918 года все учебные заведения страны передавались в ведение Народного комиссариата просвещения (Наркомпроса). В итоге оказались закрыты вузы юридического профиля, находившиеся ранее в подчинении Министерства юстиции и других ведомств. Постепенно прекратили деятельность частные учебные заведения. Например, известные Бестужевские курсы, где имелся большой юридический факультет, были влиты в Петроградский университет. Демидовский юридический лицей 7 декабря 1918 года был преобразован в Ярославский государственный университет.
Для руководства вузами в структуре Наркомпроса создавалось специальное подразделение, после ряда переименований в 1921 г. получившее название главного управления профессионально-технических школ и высших учебных заведений (Главпрофобр). Главпрофобр в основном занимался организационными, материальными и финансовыми вопросами советской высшей школы. Научным, методическим и кадровым центром становился Государственный ученый совет (ГУС), образованный в составе Наркомпроса 20 января 1919 г. Его статус был уточнен в Положении, принятом в 1921 г.: Гус осуществлял кадровые назначения профессорско-преподавательского состава, разрабатывал и утверждал учебные программы, выдавал разрешения на издание учебных пособий.
Высшую школу не могло оставить без внимания и партийное руководство, которое выдвигало задачу ее политического завоевания. Всю работу в этом направлении курировал Агитационно-пропагандистский отдел (АПО) ЦК РКП(б). Юриспруденция ввиду специфики ее предмета, наряду с историей, философией, филологией, педагогикой и экономикой была отнесена к общественным наукам, перестройке преподавания которых придавалось особое значение.
Ведущим научным учреждением, призванным развивать марксистскую теорию, являлась Социалистическая академия общественных наук, образованная в июне 1918 года. В апреле 1919 г. был принят новый Устав Академии, она стала называться Социалистической академией, а в 1924 г. была переименована в Коммунистическую академию. В академии были сосредоточены немногочисленные юридические кадры, поддержавшие советскую власть: П.И. Стучка, М.А. Рейснер, А.Г. Гойхбарг и другие. Разработка правовых проблем велась в секции общей теории права и государства и секции советского строительства. За короткий срок были опубликованы учебные программы по правовым дисциплинам, написаны работы в русле марксистской методологии, которые должны были заменить дореволюционные юридические учебники.
Вопрос о состоянии и перспективах высшего юридического образования неоднократно обсуждался в отделе вузов Наркомпроса на протяжении 1918 г. Так, участники заседания 19 ноября 1918 г. пришли к общему выводу, что в нынешнем виде продолжать обучение юристов нельзя. Например, М.А. Рейснер отметил отсутствие преподавательских кадров, способных качественно изменить содержание обучения. М.Н. Покровский предложил всесторонне разобраться, «можно ли обойтись без юридических факультетов, и если можно, то закрыть и заменить другими факультетами»[2]
. В декабре 1918 г. юридические факультеты университетов постепенно закрывались, а согласно Постановлению Наркомпроса от 3 марта 1919 года на их основе создавались факультеты общественных наук (ФОНы).
Учитывая размеры России, разразившуюся гражданскую войну, процесс созданя ФОНов затянулся. Например, юридический факультет Томского университета продолжал работать до декабря 1919г., т.е. до восстановления советской власти в Сибири. Первые ФОНы были открыты в Московском (май 1919 г.) и Петроградском (июнь 1919 г.) университетах. В Томске такой факультет был создан в апреле 1920 г.[3]
В состав ФОНов входило три отделения: 1) юридико-политическое, 2) экономическое, 3) историческое. На юридико-политическом отделении должны были читаться курсы: история права и государства, эволюция политической и юридической мысли, публичное право Советской Республики, социальное право, криминальная социология и политика, рабочее право и социальная политика, история международных отношений и международное право, социальная гигиена и санитария.
Учебный план на 1920/1921 учебный год, по которому занимались юристы в Томском университете, существенно отличался по содержанию. В качестве общих курсов здесь фигурировали политэкономия, введение в социологию, общая теория и история права, логика, история Рима, спецкурс по истории Сибири и практические занятия по истории Византии. В блоке специальных дисциплин значились: государствоведение, наука о внутреннем управлении, судебная медицина, частное право, история русского права, история русской философии, наука о преступлении и наказании, история права новых (европейских) народов, история германского права, судебное право, судебная психопатология, экспериментальная психология, история социально-политических учений[4]
.
Таким образом, несмотря на усилия ГУСа, других методических центров, первоначально не удалось достичь полного единообразия учебных планов. Другая особенность содержания юридической подготовки в первые годы советской власти состояла в том, что в значительной степени сохранялся перечень предметов, преподаваемых ранее в дореволюционных университетах. Кроме того, действовавшие учебные планы противоречили идее, положенной в основе ФОНов в момент их организации – объединить и унифицировать все виды гуманитарного образования в рамках этих факультетов. Именно чрезмерная наполненность юридическими дисциплинами программ юридико-политических отделений оценивалась руководством Наркомпроса как существенный недостаток в их работе. В ноябре 1920 г. при Совнаркоме была организована Комиссия по коренной реорганизации преподавания общественных наук в высшей школе. На основании материалов, подготовленных Комиссией, 4 марта 1921 г. был подписан Декрет СНК «О плане организации факультетов общественных наук российских университетов». Перед факультетами ставилась задача создания кадров научно-подготовленных практических работников социалистического строительства. В нормальный состав ФОНа должны были входить три отделения: экономическое, правовое и общественно-педагогическое.
В научной литературе указывается что в сентябре 1921 г. в РСФСР действовало 9 факультетов общественных наук с правовыми отделениями[5]
, однако перечень вузов, в которых работали такие отделения, а также время и причины их закрытия нуждаются в изучении и уточнении. ФОН Томского университета был упразднен 26 июля 1922 г. В Казанском университете ФОН перестал функционировать в августе 1922 г. В Ярославле губернским властям, руководству университета также удалось оттянуть закрытие правового отделения. ФОН ЯРГУ добился у Главпрофобра права организовать для студентов 5 – 9 семестров ускоренный курс, и к 1 июля 1923 г. сделать выпуск. В результате НКП разрешил завершить ускоренное обучени старших курсов, а ФОН (его правовое отделение) закрыть до октября 1923 г. Правовое отделение ФОНа было организовано также в Ростовском государственном университете и проработало до 1924 г. Вопреки первоначальным намерениям Правительства свернуть подготовку юристов в Саратовском университете, здесь также сохранилось правовое отделение ФОНа, реорганизованное в 1924 г. в факультет права и хозяйства, который впоследствии стал базой Саратовского юридического института. Правовые отделения были образованы в Московском, Ленинградском, Иркутском университетах.
Срок обучения на правовых отделениях ФОНов по сравнению с продолжительностью учебы на юридических факультетах в дореволюционный период, когда он составлял 4 года, был сокращен до 3 лет. Все студенты, зачисленные на ФОН, независимо от отделения, сначала осваивали общественно-политические дисциплины, целью которых являлось формирование основ марксистского мировоззрения. Декретом от 4 марта 1921 г. в качестве обязательных для преподавания в вузах вводились 6 общественных наук: развитие общественных форм, исторический материализм, пролетарская революция (включая историю Октябрьской революции, историю империализма, историю XIX - XX века, историю рабочего движения), политический строй РСФСР, организация производства и распределения в РСФСР, план электрификации РСФСР. На ФОНах эти дисциплины должны были изучаться в расширенном виде. Устанавливалось обязательное изучение трех естественных наук: физики, химии и биологии. Даже беглого взгляда на перечень вводимых предметов достаточно, чтобы понять – практически осуществить их преподавание в конкретных условиях начала 1920-х годов было абсолютно нереально. Поэтому уже в марте 1922 г. общественно-политический блок сократился до трех обязательных предметов, куда вошли исторический материализм, капитализм и пролетарская революция, политический строй и социальные задачи РСФСР. Наряду с изучением единых для всех студентов ФОНов наук студенты правового отделения осваивали такие юридические предметы, как общая теория и история права, уголовное право, хозяйственное право, трудовое право, государственное право, римское право, право иностранных государств, гражданский процесс, судоустройство.
Хотя государство в лице ГУСа пыталось контролировать содержание учебного процесса и определенные достижения в этой области, несомненно, были, основную часть используемого в вузах учебно-методического комплекса составляли дореволюционные издания, а также новые учебные пособия, подготовленные на местах в порядке собственной инициативы. Государственные и партийные учреждения, ответственные за обеспечение вузов новыми учебными программами, учебниками и иными пособиями, стремились подготовить в первую очередь такие материалы по общественным наукам. Преподавание собственно юридических дисциплин базировалось на изучении действовавшего советского законодательства. Создание новых программ и учебников ввиду ограниченного числа ученых-марксистов затягивалось и сопровождалось значительными трудностями. Только в октябре 1922 г. были утверждены первые программы вузовских курсов по Конституции РСФСР (автор П.И. Стучка) и историческому материализму (автор В.В. Адоратский).
Переход к нэпу непосредственным образом затронул юридическое образование. Возрождение рыночных отношений, восстановление денежного обращения, создание банковской сети, развитие международных торговых связей требовали стабильности законодательства и регулирования новых экономических отношений правовыми средствами, а не методами революционного насилия. Юридическое закрепление принципов нэпа было достигнуто в советских кодексах, в первую очередь в ГК РСФСР 1922 г., ЗК РСФСР 1922 г., УК РСФСР 1922 г. на утверждение социалистической законности была направлена судебная реформа 1922 г. С 1923 г. руководством Наркомпроса, юридической общественностью поднимается вопрос о нецелесообразности сохранения юридической подготовки в рамках ФОНов.
После обсуждения вопроса о судьбе высшего юридического образования в ряде комиссий при Наркомпросе и в Научно-политической секции ГУСа был принят Декрет СНК РСФСР от 8 августа 1924 г. «Об изменении сети высших учебных заведений», который ликвидировал факультеты общественных наук. Подготовка юристов должна была вестись на отдельных факультетах. В крупнейших университетах страны – Московском и Ленинградском – создавались факультеты советского права. В Саратовском университете ФОН реорганизовывался в факультет права и хозяйства. Аналогичный факультет был открыт в Иркутском университете. Таким образом, в результате реорганизации число учебных заведений, где готовили юристов, вновь сократилось, и на территории РСФСР осталось четыре таких вуза. В 1928 году к ним добавился факультет советского строительства и права Казанского университета.
Срок обучения на факультетах и отделениях советского права увеличивался до 4-х лет. С одной стороны, создание факультетов советского права, ввиду их изначальной специализации, восстановление нормальных сроков обучения явилось несомненным благом для юридического образования. Однако реорганизация сопровождалась не только упразднением юридической подготовки в ряде университетов, где она велась в рамках ФОНов, но и отличалась резким сокращением набора на вновь открытые факультеты права. Например, Московский – самый большой факультет – принимал на 1-й курс 425-450 человек. Маленький набор объяснялся руководителями образования, настоявшим на таком решении, как вынужденная мера, вызванная перестройкой учебного процесса, в котором теперь значительное место отводилось семинарским занятиям.
Думается, что причины неуклонного сокращения численности студентов-юристов были намного глубже и являлись следствие образовательной политики советского государства. Гуманитарное образование, включая юридическое, в противоположность техническому, педагогическому или медицинскому, не оценивалось как социально значимое, требовавшее первоочередной государственной поддержки и поощрения. Негативное влияние на отношение к юридическому образованию оказывал широко укоренившийся в массовом сознании правовой нигилизм. Юриспруденция воспринималась как служанка свергнутого режима, оправдывавшая угнетение народных масс. Недаром на знаменитых «философских» пароходах из страны были высланы видные русские юристы. Недоверие вызывала и оставшаяся в стране старая профессура, с которой власть вынужденно мирилась, будучи не в силах ее заменить марксистскими кадрами.
Нужно отметить еще одну особенность советской юридической политики. Если в дореволюционный период юридическое образование, преобладавшее в университетах, было направлено на подготовку государственных чиновников широкого профиля, то в период становления советской государственности оставалось неясным, в каких звеньях государственного аппарата все-таки требуются юридические знания, а в каких достаточно опыта революционной работы. Советское законодательство устанавливало в качестве обязательного условия наличие юридического образования только для занятия некоторых должностей в правоохранительных органах. В результате наблюдалась локализация сферы юридической деятельности: юристы работали в судах, во вновь организованных прокуратуре и адвокатуре, в качестве юрисконсультов предприятий и организаций. Из области их профессиональной занятости выпадал огромный сегмент, где в дореволюционный период была задействована значительная часть выпускников юридических вузов и факультетов – центральные и местные административные учреждения.
Утилитаризм советской образовательной политики – готовить специалиста, обладавшего конкретными знаниями, - проявился и в стремлении достичь глубокой специализации юридического образования. В МГУ специализация начиналась очень рано – уже со второго курса. С этой целью на факультетах образовывались 4 отделения: судебное, хозяйственно-правовое, государственно-административное, международное. В Ленинградском университете на факультете советского права было создано 2 отделения – судебное и хозяйственно-административное, причем ввести специализацию здесь удалось только с последнего 4-го курса. В других вузах, где были отделения советского права, подготовка юристов шла по единому учебному плану.
Учебный план, как и ранее, включал два больших блока: первый составляли общественные дисциплины, во второй входили собственно юридические предметы. На первом курсе преобладали дисциплины из первого блока, из специальных курсов изучались только основы советской Конституции в связи с марксистским учением о праве и государстве. Наибольшее число аудиторных занятий отводилось на хозяйственное право. Оно изучалось в течение 2-х лет – на II и III курсах. Вторым по значению являлось уголовное право, которое также занимало много времени. Студенты обязательно изучали иностранные языки: по 4 часа на I и II курсах и по 2 – на III и IV. На международных отделениях на языки отводилось еще больше часов, причем студенты осваивали два языка.
Наряду с изменением содержания учебного процесса постепенно внедрялись новые формы занятий. Первые исследователи советского юридического образования, современники его становления отмечали, что «новое студенчество, заполнившее ФОНы, довольно отрицательно относилось вообще к лекционному методу»[6]
, самому распространенному в дореволюционный период. Причину этого усматривали, в первую очередь, в изменении студенческого контингента. Для студентов революционной эпохи «было бы совершенно неестественно спокойно просидеть весь год и только слушать, когда хотелось самому выступать, делать доклады, обсуждать вопросы». Отмечалось, что «студенчество хотело внести плановость в свои занятия... стремилось распределить тяжесть работы на весь год». Но, пожалуй, важнейшим фактором являлось то, что «при семинарских занятиях преподаватель мог гораздо интенсивнее оказывать помощь студенту в усвоении им знаний и навыков» и это позволяло «действительно углубленно пройти предмет»[7]
. Внедрению группового (семинарского) метода препятствовали объективные трудности: ограниченное количество преподавателей, которых явно не хватало на каждую студенческую группу, отсутствие методических разработок, сборников нормативных материалов, иных пособий, необходимых для проведения семинаров. Эффективность семинарских занятий стала повышаться благодаря уменьшению наполняемости групп. Путем расширения контингента преподавателей за 2-3года удалось сократить численность студентов в группе с 50 до 30-35 человек. Новые формы учебной работы требовали иной материальной базы вузов. Для подготовки к семинарским занятиям, самостоятельного изучения новой литературы, при факультетах стали создаваться специальные кабинеты.
Новшеством советского юридического образования стало введение производственной практики. Впервые она была апробирована еще на ФОНе МГУ, а во второй половине 1920-х годов стала обязательной. Места для прохождения студентами практики находили сами факультеты, старясь учитывать специализацию. Общая продолжительность практики достигала 5 месяцев и начиналась с 3-го курса. В ЛГУ, в большей степени сохранившем преемственность дореволюционной традиции подготовки юристов, производственная практика студентов долгое время отсутствовала. Руководство факультета, планировавшее начать ее с лета 1929 г., отмечало, что не удалось наладить связь факультета с местными судебными органами, которые не проявляли к его работе должного интереса.
В первое десятилетие советской власти сохранялся дореволюционный способ получения высшего юридического образования – только на дневной форме. Однако изменение целей высшего образования, а именно необходимость обучения партийного и советского актива, неминуемо привело к появлению заочного образования. В октябре 1927 года в МГУ было создано бюро заочного образования (факультет советского права на дому) с учебным планом, рассчитанным на четырехлетний срок обучения. Однако заочное образование в данный период делало только первые шаги, превращение его в самую массовую форму подготовки юристов оказалось делом будущего.
Смена режима не могла не отразиться на составе преподавательских кадров. Политическая враждебность старой профессуры стала одной из причин свертывания юридического образования в первые годы советской власти. Декретами от 1 октября 1918 г. и 1 января 1919 г. были внесены изменения в состав и устройство государственных научных учреждений и вузов. Отменялись ученые степени и звания, право занятия кафедр предоставлялось всем лицам, известным учеными трудами или другой деятельностью по специальности. На обновление педагогического корпуса была направлена и другая мера – считать выбывшими профессоров и преподавателей, прослуживших в университетах свыше 10 лет и имевших общий стаж научно-учебной службы 15 лет, а на освободившиеся должности объявлялся конкурс. В случае выполнения этого распоряжения увольнению подлежало абсолютное большинство работников вузов, например, на юридическом факультете Ленинградского университета осталось бы 2 профессора из 21[8]
. Изгнание из советской высшей школы старой профессуры грозило полностью парализовать учебный процесс, разрушить сложившиеся традиции отечественного образования, уничтожить целые научные направления, поэтому значительная часть преподавателей осталась на прежних должностях. Советское законодательство относило преподавателей к научным работникам. Наиболее полно их трудовые права и обязанности регламентировались Положением о научных работниках высших учебных заведений от 20 января 1924 года. Положение подтвердило, что научными работниками высших учебных заведений могут быт все лица, обладающие достаточной научной подготовкой, определяемой независимо от наличности русских или иностранных дипломов, ученой степени и звания, на основании как их собственных работ, так и отзывов соответствующих учреждений и отдельных специалистов. Преподавательский состав включал профессоров, доцентов и ассистентов, должности замещались по выборам. Профессоров и доцентов утверждал ГУС, ассистентов назначал Главпрофобр. На замещение вакантных профессорских должностей объявлялись всероссийские конкурсы, срок пребывания в должности профессора устанавливался – 10 лет, остальных преподавателей – 5 лет.
Однако в условиях постоянных реорганизаций, которым подвергалось юридическое образование в этот период и которые сопровождались увольнениями неблагонадежных кадров, система конкурсных отборов не сложилась. Юридические дисциплины продолжали преподавать профессора, в большей или меньшей степени сумевшие приспособить свой курс к новым политическим реалиям, переработать его на основе марксистско-ленинской методологии. От них требовалось хотя бы формальное признание советской власти, внешняя лояльность правящему режиму.
В целом не доверяя старой профессуре, советское Правительство вынесло подготовку молодого поколения преподавателей за рамки университетов, что разрушало дореволюционную практику. Новые марксистские кадры по общественным наукам, в том числе и по правоведению, должен был готовить созданный Декретом СНК от 11 февраля 1921 г. Институт красной профессуры. Однако выделение самостоятельного правового отделения затягивалось, первый массовый набор слушателей был проведен только в 1927 г. С момента открытия отделения до 1929 года было выпущено всего 5 научных работников. В конце 1920-х годов наборы увеличились. Обучение в институте длилось 4 года. На первом курсе изучалась общая теория права и государства и теоретическая экономия, на втором – история революционных моментов в развитии института права и история философии, на третьем – проблемы права и государства в переходный период. На четвертом курсе слушатели занимались написанием диссертации. Однако в 1930 г. Институт красной профессуры был закрыт.
Другим научным учреждением, где действовала аспирантура, являлся Институт советского права, первоначально возникший при МГУ и находившийся в ведении НКП. В 1924 г., после образования Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук, он вошел в ее состав. Одной из основных задач этого научного учреждения провозглашалась подготовка высококвалифицированных научных работников в области правового строительства, и особенно профессоров и преподавателей для университетов. Среди сотрудников института было немало известных ученых: Г.С. Гурвич, А.И. Елистратов, В.Н. Дурденевский, С.А. Котляревский, Д.А. Магеровский, А.А. Пионтковский, М.М. Исаев и другие. Небольшой коллектив подготовил и издал многие учебники и учебные пособия, а также наладил выпуск журнала «Советское право».
Зачисление в аспирантуру осуществлялось на основании единых правил приема в аспиранты научно-исследовательских институтов РАНИОН. Поступать сюда могли лица, как имевшие рекомендации вузов и научно-исследовательских учреждений, так и по собственной инициативе. Правила не содержали требований об обязательном членстве в ВКП(б) или ВЛКСМ, но устанавливали, что при удовлетворительной сдаче коллоквиума, единого для всех поступающих, преимуществом при зачислении пользовались лица пролетарского и крестьянского происхождения. Среди аспирантов института были и коммунисты, и комсомольцы, и беспартийные. Причем к концу 1920-х годов доля первых повысилась, что стало следствием как проводимой руководством института политики по первоочередному приему коммунистов, так и увеличением коммунистической прослойки среди молодежи в целом.
В конце 1920-х годов на ИСП обрушился шквал критики. Основные обвинения были направлены против старой профессуры. Подчеркивалось, что не оправдалась основная идея института – использовать буржуазных специалистов для подготовки молодых кадров. Организаторы травли явно раздували наметившийся конфликт между аспирантами-коммунистами и старой профессурой, а руководству института ставилось в вину, что оно «все свои усилия употребило на то, чтобы «защитить» специалистов от аспирантских «наскоков». В мае 1930 г. ИСП и другие научные учреждения юридического профиля были объединены в Институт советского строительства и права ЦИК СССР и ВЦИК при Коммунистической академии.
К концу 1920-х обозначились первые симптомы опасной тенденции, выражавшейся в настойчивом противопоставлении идеологических позиций старой профессуры и марксистских кадров. В резолюции по вопросу о преподавании правовых дисциплин в вузах, принятой на общем собрании слушателей правового отделения Института красной профессуры 17 января 1929 г., отмечалось, что «обострение классовой борьбы в связи с успешным строительством социализма и наступлением пролетариата на капиталистические элементы вызвало оживление мелкобуржуазных теорий в области права и государства, питаемых реформистской идеологией». Подчеркивалось, что в высших учебных заведениях преподавание правовых дисциплин находится по преимуществу в руках или явных противников марксистско-ленинской идеологии, или квази-марксистов, наблюдается культивирование юридического мировоззрения и чрезмерное увлечение практицизмом юридической техники. В конце 1920-х годов из научно-исследовательских учреждений и вузов были изгнаны многие известные юристы. Хотя в эти годы обвинения в политических заблуждениях еще не сопровождались физической расправой, для большинства ученых отлучение от активной научной и педагогической деятельности воспринималось как глубокая личная трагедия.
Оценивая систему юридического образования, сложившуюся в конце 1920-х годов, нельзя не заметить ее неустойчивый характер, полную зависимость от власти. Отказ от политики нэпа, переход к насилию и террору как способу решения стоявших перед страной задач ускоренной модернизации не могли не отразиться на судьбе факультетов права. Состояние и перспективы юридического образования обсуждались на специальном совещании, состоявшемся в ноябре 1930 г., где присутствовали ректоры вузов, руководители высшего образования, ведущие юристы страны. Выступивший со вступительным словом Е.Б. Пашуканис отметил, что на правовых факультетах наблюдается кризис, «ликвидаторские настроения среди студенчества», преобладают мнения, что «право уже отмирает или даже отмерло, что никакого права, юридического образования не нужно»[9]
. В основном докладе «Вопрос о правовом образовании в СССР», который зачитал Н.И. Челяпов, повторялись те же идеи: «Слово «юрист» мы должны уже ныне отбросить», вузы должны готовить экономистов-правовиков, которые смогут выполнять функции, стоящие на рубеже между правом и экономикой[10]
. Другие участники совещания в качестве недостатков факультетов отмечали сохранение старых учебных планов, отсутствие марксистских преподавательских кадров, но в целом высказались против д
ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 г. коренным образом изменила весь строй преподавания на юридическом факультете и научную жизнь в Московском университете. Оценивая эти перемены, необходимо констатировать их постепенность, отсутствие резких скачков в руководстве старейшим российским учебным заведением. Однако вряд ли можно увидеть и планомерность свершившихся преобразований. Представляется, что в первые годы Советской власти вообще отсутствовала цельная программа реформ образования вообще и правового в частности. При этом отчетливо видно, что новое руководство Советской России на первых порах не пыталось грубо ломать сложившуюся систему в этой области, ее лишь пытались преобразовать «на началах новой педагогики и социализма»[11]
. «Начала социализма» предполагали допущение широких масс трудящихся к высшему образованию. Дореволюционная система набора, осуществлявшегося на основе конкурсных экзаменов, по объективным причинам затрудняла поступление на юридический факультет выходцев из рабоче-крестьянской среды, не имевших хорошей гуманитарной подготовки. Возможно, исключительно эти соображения обусловили принятие декрета СНК РСФСР «О правилах приема в высшие учебные заведения», который аннулировал уже проведенный прием в число первого курса на 1918/19 учебный год «на основании аттестатов или же конкурсных экзаменов»[12]
. Тем же декретом отменялось взимание платы за обучение в вузах, что способствовало притоку в высшую школу малоимущего населения. Любой гражданин, достигший 16 лет, мог стать студентом вуза независимо от пола и образования.
Что касается полового состава обучающихся на юридическом факультете в указанный период, то нужно отметить многократный рост числа женщин-студенток. Так, если на 1 января 1917 г. их было всего 4 (для сравнения: мужчин – 2122), то на 1 января 1918 г. женщин стало уже 112 (мужчин – 2958). На 1 января 1919г. женщин было 593 (мужчин – 4125)[13]
.
Указанный декрет повлиял, конечно, и на образовательный уровень студентов- юристов. Сам народный комиссар просвещения констатировал, что «с новыми студентами приходилось говорить об очень элементарных вещах»[14]
. Об отношениях нового студенчества и старого профессорско-преподавательского состава теперь можно только догадываться. В отчете Наркомпроса РСФСР говорится об «освежающей атмосфере», «струе озона», которую внесли студенты-пролетарии в жизнь высшей школы. А вот В.В. Стратонов вспоминал об издевательствах «пролетарских юнцов и plebs'a над интеллигенцией»[15]
. Несомненно, что в этих условиях должны были измениться методы преподавания на юридическом факультете, а также состав самих преподавателей. Должны были появиться одни дисциплины, актуальные в данный момент, и исчезнуть другие, отражавшие реалии прошлой дореволюционной жизни.
Изменения в порядок формирования профессорско-преподавательского состава внес декрет СНК РСФСР «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных, ученых и высших учебных заведений Российской Социалистической Советской Республики». Согласно ему все лица, самостоятельно ведущие преподавание, получали звание профессора. Лицам, работающим под руководством профессора, присваивалось звание преподавателей. Подобные меры, возвысившие университетскую «молодежь» до профессорского уровня, не могли, конечно, не изменить ее настроения по отношению к новой власти, тем более что в Московском университете еще «живо помнили о... слишком генеральском отношении к ассистентам, лаборантам и пр. со стороны профессоров, возглавлявших кафедры»[16]
. Впрочем, эта «молодежь» не рисковала спешить занимать профессорские кафедры при своих живых учителях. Так, на юридический факультет к концу января 1919 г. были поданы ряд заявлений-рекомендаций на вакантные места согласно декрету 9 октября 1918 г. Как правило, сама факультетская профессура, а также ученые периферийных вузов рекомендовали тех, кто только что выбыл из состава профессоров университета за выработкой срока.
Такая взаимная поддержка привела к тому, что на факультете укрепили свои позиции такие «злейшие враги марксизма», как П.Б. Струве, С.Н. Прокопович, А.В. Чаянов и др.[17]
В то время как государство провозгласило отделение школы от церкви, на юридическом факультете Московского университета существовала кафедра церковного права, где работали И.М. Громогласов, П.В. Гидулянов, а профессор С.Н. Урсынович даже объявил курс церковно-государственного права.
У Советского государства была возможность отчасти влиять на профессорско-преподавательский состав. В соответствии с п. 5 «Положения о Всероссийских конкурсах на замещение кафедр высших учебных заведений Российской Республики» местные власти могли опротестовывать отдельных кандидатов. Спор по данному протесту решался в Наркомпросе впредь до образования народного совета данного высшего учебного заведения.
Принимались меры к изменению структуры факультета. В июне 1918 г. в Наркомпросе по ходатайству совета университета рассматривался вопрос о создании кафедр промышленного и рабочего права. Однако, поскольку средства для организации кафедр выделял биржевой комитет, комиссариат предложил университету самому составить смету на содержание кафедр и представить ее в правительственные органы.
Осенью 1918 г. заместитель народного комиссара просвещения М.Н. Покровский выступил с предложением о реформе факультета. Некоторые его члены были не против этого, поскольку перемены, как тогда казалось, могли соответствовать «современному состоянию научных знаний»[18]
. Сотрудники факультета были, возможно, успокоены заявлениями А.В. Луначарского (наркома просвещения) на июльском 1918 г. совещании по реформам высшей школы. Он заявил ( на совещании присутствовали профессора факультета Е.Н. Трубецкой, В.М. Хвостов), что реформа университета не означает его ломки. Известно, что юридический факультет самостоятельно вел разработку проектов своей реорганизации (этим, в частности, занимались В.М. Хвостов и С.Н. Прокопович). Однако проекты вовремя не были поданы в наркомат просвещения. Между тем сотрудники Наркомпроса (Д.Б. Рязанов, в частности) были склонны прислушаться к мнению факультета. С.Б. Веселовский считает, что дело на самотек пустили декан И.Т. Тарасов и его преемник П.В. Гидулянов. Уже в начале января 1919 г. группа профессоров (В.М. Хвостов, С.Н. Прокопович, Н.А. Каблуков, И.Б. Новицкий, С.Б. Веселовский) вела переговоры с представителями Наркомпроса (Покровским, Удальцовым, Волгиным, Рязановым). Вот тут-то и выявилась настоящая позиция М.Н. Покровского: сохранение старых программ и кафедр он считал в принципе невозможным.
Легко было реформировать факультет, но не так легко наркомату оказалось навязать своих профессоров в штат вновь образованного ФОНа. Отчет университета за 1919 г. гласил, что Совет МГУ принял к исполнению постановление наркомата просвещения об учреждении факультета общественных наук взамен упраздненного юридического факультета. Однако «старая» профессура, «инкорпорированная» в новое образование, показала иное настроение: на первое собрание ФОНа не явился ни ректор, ни его помощник, ни руководство факультета[19]
.
На первых порах политико-юридическому отделению ФОНа пришлось столкнуться с трудностями формирования нового учебного плана. Прежде всего были исключены курсы полицейского и церковного права: последний был на краткое время заменен другим – «Церковь и государство» (его читал, видимо С.Л. Урсынович). Вместо полицейского права читался курс социального права. Костяк нового плана составили предметы, перешедшие из программы бывшего юридического факультета: история римского права (позднее – история институтов частного права), гражданское, уголовное право, гражданский и уголовный процесс. Вместе с тем был введен в преподавание целый ряд общественных дисциплин: исторический материализм, история социализма, учение о происхождении и развитии общественных форм, история мировоззрений, логика, психология и др. эти новые курсы брали, в частности, профессора, прошедшие по списку наркомпроса, введенные при создании ФОНа и впоследствии (Н.И. Бухарин, А.Я. Вышинский и др.). Но лекции видных членов большевистской партии плохо посещались, аудитория их по выражению одного профессора, напоминала «аравийскую пустыню», поэтому деканат ставил эти занятия между другими, посещавшимися весьма хорошо (лекции А.А. Кизеветтера, С.Н. Прокоповича).
Однако помимо сугубо общественных дисциплин были введены и новые правовые, отражавшие реалии нового времени. Всего к осени 1921 г. в программу входило до 50 (!) общеобязательных предметов и 9-10 семинариев. Рассчитывать на усвоение всего этого материала при трехгодичном сроке обучения было, разумеется нереально, поэтому уже осенью 1921 г. руководством факультета и отделения предпринимались меры по сокращению программ. «Оптимизация» шла по пути исключения одних предметов вовсе из учебного плана ( история мировоззрений, логика, психология, церковь и государство), замены других (социальное право, например, заменено на административное) и обобщения третьих (курсы по различным правовым институтам РСФСР включены в общие курсы). Дальнейшее совершенствование учебной программы на правовом отделении шло при активном участии предметных комиссий, образованных согласно декрету СНК РСФСР «О высших учебных заведениях РСФСР (Положение)». Каждая комиссия ведал одной или несколькими родственными дисциплинами, преподаваемыми на данном факультете. Будучи по своим задачам сходными с прежними «старорежимными» кафедрами, предметные комиссии отличались от них по составу. В них входили не только преподаватели соответствующих дисциплин, но и студенты, составляющие треть членов комиссии. На факультете общественных наук в 1922 г. было образовано более десятка предметных комиссий, их них две комиссии по правовому отделению: одна – публичного права, другая – частного, хозяйственного и трудового права.
Еще одним органом, влияющим на составление учебного плана, была комиссия по вопросу о реорганизации преподавания на правовом факультете, учрежденная в 1923 г. Она сократила число обязательных для сдачи предметов, согласовала учебный план с «запросами жизни»[20]
.
«Требования жизни» пока означали воспитание «достаточно широко» и «солидно» подготовленных юристов. Конечно при трех годичной подготовке и недостаточно образованном контингенте нового студенчества сделать это было трудновато. Выбрали несколько направлений в достижении указанных задач:
1. Совершенствование учебного плана.
Заслуживает внимания разделение предметов на правовом отделении по годам обучения. Так, на первом курсе студентам читались в основном общественные и «общепрофессиональные» предметы: 1) учение о происхождении и развитии общественных форм, 2) история социализма, 3) исторический материализм, 4) теоретическая экономия, 5) введение в учение о праве, 6) история институтов частного права, 7)история институтов публичного права, 8) история XIX в., 9) государственное право, 10) статистика. Такое количество общественных дисциплин не было случайным. Учитывая специфику идеологии того времени, нетрудно объяснить, почему треть всего срока обучения юристов тратилась на подобные дисциплины. Достаточно вспомнить о роли правосознания, бывшего в первые годы Советской власти и в годы гражданской войны источником права. Наконец, само законодательство о ФОНах определяло их задаче подготовку работников социалистического строительства с соответствующей общественно-политической ориентацией.
На втором курсе читались: экономическая политика РСФСР, государственное устройство РСФСР, гражданское право РСФСР, административное право, уголовное право, социальное страхование, трудовое право, земельное право, современное мировое хозяйство, организация профсоюзов.
На третьем курсе читались: наука о финансах, гражданский процесс, государственное право иностранных государств послевоенного периода, автономия и федерация, судебная психиатрия, судебная медицина, уголовный процесс, особенная часть уголовного процесса, уголовная этнология, публично-хозяйственное право.
Кроме того, для студентов разных курсов велись семинарии по конституционному праву союзных с РСФСР республик, по истории институтов частного права, по курсу «хозяйство и право», по толкованию и применению норм права, по трудовому праву, по международному частному праву, по истории социализма, по уголовному праву, административному праву, по государственному устройству РСФСР, по истории права, по уголовному процессу, по введению в учение о праве, по социальному страхованию, по уголовной этиологии, по истории институтов публичного права, по публично-хозяйственному праву, по политической экономии.
Весь учебный год был разбит на триместры[21]
. Как правило, курс читался 1-2 триместра. Предметы разбивались не только по триместрам, но и по циклам (судебному и административному), которые были введены декретом СНКРСФСР от 4 марта 1921 г. В 1924 году административный цикл был упразднен, вместо него появился цикл внешней политики. Студенты, успешно выполнившие учебный план, сдавали Государственной испытательной комиссии экзамен по политической экономии, историческому материализму и одной специальной юридической дисциплине.
2.Формирование контингента студенчества
осуществлялось на основании декрета от 2 августа1918 года. Однако в 1920 г. Наркомпрос с Наркомздравом выработали новые правила, согласно которым на факультет поступали лица, окончившие рабфаки, затем лица, рекомендованные пролетарскими организациями. Так в 1921 г. на правовое отделение ФОНа по командировкам партийных и советских организаций было принято 400 человек. О социальном составе нового студенчества и источниках его пополнения позволяют судить данные приема на ФОН в 1922/23 г.:
по командирвкам:
рабфаки 53 человека, ЦК РКП(б) – 793 человека, ЦК РКСМ – 105 человек, ВЦСПС – 407 человек, РВСР и ПУР – 68 человек, от наркоматов – 76 человек, нац. меньшинства – 51 человек;
прочие категории:
детей рабочих, крестьян, советских служащих и демобилизованных красноармейцев – 193 человека, сверх комплекта – 62 человека;
социальный состав:
рабочие и дети рабочих – 290 человек, крестьяне и дети крестьян – 342 человека, дети трудящейся интеллигенции – 274 человека, советские служащие и дети советских служащих – 633 человека;
прочие и неизвестные
– 269 человек[22]
.
Несмотря на упрощенный порядок приема, на правовом отделении ФОНа в первые его годы рабоче-крестьянская масса явно не преобладала. «Крамольный» факультет долгое время пополнялся в основном за счет выходцев из служащих и интеллигенции. Одной из причин такого положения вещей могло быть плохое снабжение студенчества, в то время как паек рабочих был значительно выше, а жизнь крестьян – сытнее.
Факультетская и университетская профессура также переживала не лучшие времена. За годы гражданской войны МГУ потерял более 10 профессоров: умерли П.И. Числов, И.А. Покровский, Е.Н. Трубецкой, повесился В.М. Хвостов. Профессура голодала. Даже ректор мог предложить высоким гостям вместе с чаем только две вазочки черного хлеба и графин воды с разведенным сахарином[23]
.
Профессура предпринимала и реальные действия, добиваясь университетской автономии, улучшения положения сотрудников. Любопытный документ – «Положение о российских университетах», изданный в типографии И.Д. Сытина без указания авторства и года публикации, был подготовлен, думается, не без участия профессоров-юристов. Разработан он был где-то между 1918 и 1921 гг. Согласно проекту Положения российские университеты состоят в ведении Наркомпроса, которому ежегодно они посылают на утверждение отчеты о своей деятельности и подробные сметные предложения. Больше Наркомпрос ни разу не упоминается в проекте ни в каком качестве. Напротив университетам предоставляется значительная свобода. Так, в научную университетскую ассоциацию действительные члены избираются по конкурсу из числа лиц, «внесших в науку новые открытия, или известных своими научными трудами, или вообще двинувших науку вперед в области своей специальности»[24]
. Преподаватели учебной университетской ассоциации также избираются (факультетом) по конкурсу из числа лиц, хорошо зарекомендовавших себя научной работой или преподавательской деятельностью. Руководство университетскими ассоциациями осуществляется советами ассоциаций. Учебная ассоциация сама определяет условия приема на факультеты, курсы и семинарии, способы удостоверения в достаточной подготовке, порядок прохождения предметов и общий план преподавания. Обще управление каждым университетом осуществлялось Объединенным советом университетских ассоциаций, составленным из общего собрания Советом трех ассоциаций.
Отстраняя, по сути, государственные органы от управления университетской жизнью, проект в духе последних перемен допускал студентов (слушателей) к управлению учебной ассоциацией, в комитет по делам слушателей.
Вот так виделась автономия самим профессорам МГУ, но не так к этому относилось само Советское государство в лице народного комиссариата просвещения. Положение «О высших учебных заведениях РСФСР», принятое 2 сентября 1921 года, содержало совершенно иной взгляд на эти вещи. Так, по Положению вуз находился в подчинении Наркомпроса, который мог производить изменения в его организации и личном составе. Контролирующие полномочия по отношению к вузу имели губернские исполнительные комитеты. В советы факультетов входят представители, выдвигаемые Наркомпросом, ВЦСПС, местными отделами народного образования. Назначение членов другого руководящего органа факультета – Президиума – утверждается главным комитетом профессионально-технического образования (Главпрофобром). Указанные выше органы влияют на состав совета вуза, ректор назначается Главпрофобром.
Для придания этому новому уставу авторитета Наркомпрос устроил конференцию по делам высшей школы (27 июня – 2 июля 1921 г.). Однако профессура МГУ не только игнорировала конференцию, но и устроил в конце января 1922 г. забастовку. Начатая по инициативе физико-математического факультета, она переросла в общеуниверситетскую. Одним из итогов забастовки вместе с некоторым улучшением материального положения профессоров и преподавателей стало участие ряда деятелей университета в дальнейшей разработке реформ высшей школы.
Внимание к профессуре МГУ проявлял не только Наркомпрос: ВЧК, а затем ГПУ вплотную занялись «антисоветской интеллигенцией» после забастовки 1922 г. в разное время находились под следствием профессора М.С. Фельдштейн, Н.А. Каблуков, Н.А. Ильин. Вскоре после описанных событий 1922 г. ряд профессоров правового отделения покинули факультет по тем или иным причинам. С другой стороны, на факультет в разное время пришли ставленники Наркомпроса. Подобная ротация кадров не была случайной: в декабре 1922 г. ЦК РКП(б) предложил парторганизациям вузов обеспечить преподавание общественных наук коммунистическими кадрами.
Общественно-политическая ситуация в стране к середине 1920-х годов резко отличалась от положения в годы гражданской войны. Осуществлялась судебная реформа, восстановлена прокуратура и адвокатура, оживилась хозяйственно правовая работа, полным ходом шли кодификационные работы. Это выдвигало на повестку дня вопрос о подготовке качественных специалистов в области права. Многообразие учебных установок ФОНов, их многопредметность, наконец, их ориентация на подготовку скорее идеологических работников не соответствовали новым задачам по подготовке специалистов. Реформа ФОНа МГУ стала осуществляться на основании декрета СНК РСФСР от 28 апреля 1925 г. «О преобразовании факультета общественных наук Первого Московского Государственного Университета в факультет советского права и этнологический». Новая структура факультета отражала потребность Советского государства в специалистах определенного рода.
Судебное отделение
призвано было готовить судей, прокуроров, следователей, нотариусов, защитников, работников мест заключения и комиссий по делам несовершеннолетних, руководителей уголовного розыска.
Хозяйственно-правовое отделение
занималось подготовкой юрисконсультов хозяйственных наркоматов, хозорганов, профсоюзных, кооперативных и других специалистов.
Государственно-административное отделение
(позже переименованное в отделение советского строительства) должно было выпускать специалистов в органы внутренних дел, рабоче-крестьянской инспекции, готовить работников финансов, госбезопасности, администраторов исполкомов разных уровней.
Международное отделение
готовило кадры для наркомата иностранных дел, работников внешнеторгового ведомства и т.д.
В наследство от ФОНа факультету советского права досталось несколько проблем, в том числе расчленение программы на четыре года вместо трех лет обучения. Соответственно было необходимо распределить студентов II курса бывшего правового отделения на III или IV курсы нового факультета. Требовалось также оптимизировать учебный план, устранив многопредметность.
Учебный год по-прежнему делился на триместры. Предусматривалось, что начиная со второго года обучения студенты не только будут поточно изучать общеобязательные предметы, но и слушать курсы, и заниматься в семинариях по отделениям. Выпускной IV курс занимался уже не потоком, а по отделениям. На всех четырех курсах студенты поточно изучали военные дисциплины и новые языки.
Учебный план I курса предусматривал преобладание исторических и экономических дисциплин. Своеобразным «суррогатом» теории права было общее учение о праве, государстве и Советской Конституции.
II курс слушал такие общие курсы, как статистика, хозяйственное право, государственное право, исторический материализм, финансовое право. Судебное отделение дополнительно начинало изучать общую часть уголовного права, психологию и историю институтов частного права. Хозяйственно-правовое отделение дополнительно слушало экономическую географию, политическую экономию, историю институтов частного права. Государственно-административное отделение изучало государственное право как СССР, так и буржуазных стран. Читались лекции по истории развития государственных форм в связи с политическими учениями. Международное отделение также изучало государственно-правовые предметы, историю внешних сношений.
Общими правовыми предметами III курса помимо общественных наук являлись уголовное, трудовое право и судоустройство. Работа отделений на III курсе была связана в основном с изучением отраслей, обслуживающих советскую экономику: экономическая политика, торгово-промышленное право, кооперативное право, земельное право и т.д. для всех отделений планировалась производственная практика.
IV курс работал, хотя большинство предметов было общим: гражданский и уголовный процесс, брачное, семейное и опекунское право, земельное право и т.д. производственная практика планировалась для каждого отделения в отдельности.
В итоге можно сказать, что существенной разницы в планах отделений не было. Различие состояло лишь в некоторых спецкурсах (часть из них была факультативная) и в порядке прохождения общих предметов по курсам.
Набор студентов на факультет, как и в последние годы существования ФОНа, проводился в основном по путевкам советских, партийных организаций. Определенный контингент составляли лица, окончившие рабфаки.
В октябре 1927 года в МГУ было создано Бюро заочного юридического образования (факультет советского права на дому). Учебный план для студентов-заочников был рассчитан на 4 года. В 1931 г. бюро реорганизуется в Центральные заочные курсы советского права при Московском институте советского права.
Несмотря на кажущуюся стройность учебной программы, наличие производственной практики, складывающаяся система юридического образования продолжала оставаться неудовлетворительной. В литературе отмечалось, что желать лучшего оставляло как количество выпускников юридических вузов, так и качество самой вузовской подготовки. Так, из 215 выпускников факультета советского права МГУ 1928 г. по линии наркомюста было использовано 52 человека, а из выпускников 1929 г. – только 40 человек. На 1 января 1931 г. прокуратура РСФСР оказалась укомплектованной на 17,2 %, а краевые (областные) прокуратуры – на 8,1%. Многие выпускники могли быть использованы на первых порах только как секретари суда и судебные исполнители. Таким образом, государственные вузы (МГУ в том числе) не могли обеспечить своего основного «заказчика» - органа юстиции.
5 декабря 1930 г. газета «Известия» сообщила о разработке Наркомпросом РСФСР плана реорганизации многофакультетных университетов. Свертывание университетского образования поддержало и руководство МГУ (ректор И.Д. Удальцов частности).
20 апреля 1931 г. постановлением ЦИК РСФСР из ряда государственных университетов (Московского в том числе) выделялись факультеты советского строительства и права (новое название факультета советского права с 1930 г.), которые реорганизовывались в самостоятельные институты: а) советского строительства (для подготовки руководящего и инструкторского состава советов и исполкомов); б) советского права (для подготовки судебно-прокурорских работников). Институты советского строительства находились в ведении ВЦИКа, институты советского права – в ведении НКЮ СССР. Согласно этому же постановлению хозяйственно-правовое и международное отделения теперь уже бывшего факультета МГУ передавались Московскому институту советского права, который был открыт также на основании указанного постановления ВЦИК РСФСР. 1 июня 1931 г. директором Московского института советского права был назначен П.И. Стучка.
Работа нового института должна была строиться на совершенно иных основаниях, нежели работа упраздненного факультета МГУ. Таким образом, юридический факультет Московского университета прекратил свое существование.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Оценивая эволюцию юридического образования на начальном этапе советского периода, можно сделать следующие выводы.
Во-первых, непосредственно после Октябрьской революции были упразднены негосударственный сектор образования, а также ведомственная высшая школа. Все учебные заведения республики переходили в ведение Наркомпроса. Для руководства высшим образованием в его рамках создавались специальные подразделения – Главпрофобр и ГУС.
Во-вторых, юридическое образование остается по преимуществу высшим. Появляется его новая форма – заочное обучение.
В-третьих, юридические факультеты университетов в 1919 г. закрываются и под прежним названием в данный период уже не восстанавливаются. Несмотря на ликвидацию самостоятельных факультетов, юридическое образование остается в рамках университетов, но утрачивает ведущие позиции, которые занимало в дореволюционный период.
В-четвертых, изменяются формы учебного процесса. Лекции в условиях, когда отсутствовали учебники по большинству преподаваемых дисциплин, сохраняли свое значение, однако наряду с ними стали применяться семинарские занятия и вводиться производственная практика. В учебном процессе появляется новая черта – «регулярность» занятий, студент «привязан» к расписанию, исчезает альтернативность предметов, свобода выбора преподавателя, что допускалось в дореволюционных университетах.
В-пятых, преподавательский состав хотя и не устраивал новую власть, в целом оставался с дореволюционного времени. Подготовка новых научных кадров, владеющих марксистской методологией, выводится за рамки университетов, и с этой целью создаются специальные научные учреждения.
В-шестых, при наличии особенностей в развитии юридических факультетов в отдельных университетах общая траектория их развития в большой степени определялась процессами, происходившими в системе образования страны, нежели локальными событиями. Этот вывод подтверждается историей юридического факультета Московского университета в анализируемый период.
Список использованной литературы
Основная литература:
1. История отечественного государства и права. / Под ред. О.И. Чистякова. М.:Юрист, 2007(Institutions). - Часть 1,2.
2. Юшков С.В. История государства и права России. М., 2003.
Дополнительная литература:
1. Карамзин Н.М. История государства российского. В 3 т. М., 2002
2. Емелин А.С. История государства и права России(октябрь 1947 — декабрь 1991 гг.). М.,1999.
3. Исаев М. О высшем юридическом образовании РСФСР. // Советское право, 1927, №6.
4. Вернадский Г.В. Русская историография. М., 2000
5. Очерки по истории юридических научных учреждений в СССР. / Под ред. В.М. Курицына, А.Ф. Шебанова. – М.: Наука, 1976.
6. Ящук Т.Ф. Юридическое образование в Советской России (1917 – 1920-е годы). // Юридическое образование и наука, 2004, №2.
7. История Московского университета. – М., 1955. Т.2.
8. Полянский П.Л. Юридический факультет Московского университета в первое десятилетие Советской власти. // Вестник Московского университета. Серия 11. Право, 2004, №6.
9. История Ленинградского университета. / Под ред. В.В. Мавродина. Л.: ЛГУ, 1969.
Юридическое образование в Томском государственном университете. / Под ред. В.Ф. Воловича. – Томск: ТГУ, 1998.
[1]
См. Очерки по истории юридических научных учреждений в СССР. / Под ред. В.М. Курицына, А.Ф. Шебанова. – М.: Наука, 1976.
[2]
Ящук Т.Ф. Юридическое образование в Советской России (1917 – 1920-е годы). // Юридическое образование и наука, 2004, №2, с.40.
[3]
Юридическое образование в Томском государственном университете. / Под ред. В.Ф. Воловича. – Томск: ТГУ, 1998, с.65.
[4]
Юридическое образование в Томском государственном университете, с.65-66.
[5]
Юридическое образование в Томском государственном университете, с.64.
[6]
Ящук Т.Ф.Указ. соч., с.42
[7]
Исаев М. О высшем юридическом образовании РСФСР. // Советское право, 1927, №6, с.113,116.
[8]
История Ленинградского университета. / Под ред. В.В. Мавродина. Л.: ЛГУ, 1969, с. 186.
[9]
Ящук Т.Ф.Указ. соч., с.44.
[10]
Ящук Т.Ф.Указ. соч., с.44.
[11]
Полянский П.Л. Юридический факультет Московского университета в первое десятилетие Советской власти. // Вестник Московского университета. Серия 11. Право, 2004, №6, с.72.
[12]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.73.
[13]
Там же, с.73.
[14]
Там же, с.73.
[15]
Стратонов В.В. Потеря Московским университетом свободы (воспоминания о забастовке 1922 г.). // Историко-астрономические исследования, 1992, вып.23, с.421.
[16]
Стратонов В.В.Указ. соч., с.422.
[17]
История Московского университета. – М., 1955. Т.2. С.16.
[18]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.76.
[19]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.77.
[20]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.79.
[21]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.81.
[22]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.81-82.
[23]
Полянский П.Л. Указ. соч., с.83.
[24]
Там же, с.84.