Иерархизм – неотъемлемая часть совместной деятельности людей
Добролюбов А.И.
Рассмотрим с математических и инженерных позиций давно известную иерархическую “пирамиду власти”, которую за всю историю человечества неоднократно воздвигали фараоны, императоры, цари, шахи, диктаторы, а в двадцатом веке построил в нашей стране Сталин.
Прибегая к аналогиям и геометрическим моделям, заметим, что пирамидальная структура (пирамида) даже с чисто геометрических позиций – весьма устойчивая конструкция (гипотеза: не потому ли человеческие общества во все времена самопроизвольно приходили к иерархической пирамидальной структуре власти?). Далее. Никто не станет отрицать, что иерархическая структура соподчиненности людей, делающих какое-то общее дело, – одна из эффективных структур (если не самая эффективная). Примеры эффективных иерархических структур можно привести не только из области политики или социологии. Можно с уверенностью сказать, что за долгую историю цивилизации человек не нашел лучшей организации совместной деятельности по сравнению с иерархической организацией, основанной на понятиях “авторитет”, “управление”, “лидер”, “помощник”, “соподчиненность”. Это относится к любой деятельности человека, в том числе и к трудовой. К. Маркс выразил эту мысль словами: “Всякий непосредственно общественный или совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое [c.15] устанавливает согласованность между индивидуальными работами”. “Отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере”
7. Энгельс об этом сказал так: “Желать уничтожения авторитета в крупной промышленности – значит желать уничтожения самой промышленности”
8.
Любой трудовой коллектив или бригада всегда являются иерархическими: здесь есть руководитель, мастера, бригадиры, помощники, подсобные рабочие и т. д., соподчиненные друг с другом. Бригада хирургов, выполняющая операции, всегда строго иерархична: есть главный, делающий операцию, ассистенты, медсестры, анестезиологи, которые беспрекословно подчиняются главному, выполняют все его указания. Заводы, фабрики, фермы, мастерские, капиталистические фирмы и объединения также всегда иерархичны. Коллективный труд порождает “технологическую иерархию”, может быть, потому, что объект труда, как правило, сам иерархичен в определенном смысле. Главный конструктор автомобиля находится в силу природы вещей на ступеньку выше конструктора двигателя этого автомобиля, а последний в том же смысле выше конструктора системы охлаждения двигателя, и все они иерархически соподчинены. Точно так же сборочный автомобильный конвейер важнее (главнее), чем, например, сборка колес или системы тормозов этого автомобиля (в том смысле, что главный конвейер диктует всем остальным, что ему нужно, и задает ритм всем остальным, а не наоборот). Военные организации (армии) всех времен и народов всегда строились по строго иерархическому принципу, а ведь армия – это яркий пример сообщества людей, объединенных целью усиления боеспособности.
Факты говорят и о том, что иерархические структуры общественных (человекосодержащих) систем и человеческих отношений являются устойчивыми структурами не только в материальном, но и в моральном (психологическом) смысле, так как они упорядочивают распределение власти: тобой управляют верхние этажи, но ты управляешь нижними. “Начальник – он же и подчиненный” – основное правило построения иерархической пирамиды власти, которое звучит почти как декларация равенства всех ее членов перед законом. Однако здесь этого равенства нет: над вершиной пирамиды власти начальника (и закона) уже нет, а подчиненные – это [c.16] обитатели пирамиды, которые таким образом оказываются в полном распоряжении вершины.
У некоторых читателей уже, по-видимому, возникает протест против сравнения человеческого общества с машинами, техническими системами, конструкциями, армейскими подразделениями и т. п. Действительно, просвещенный человеческий разум протестует против рассмотрения общества или государства как бездушной машины, а людей – как деталей (“винтиков”) в ней. Можно предвидеть такой протест со стороны интеллигенции, ученых-гуманистов, профессоров-философов, деятелей культуры и искусства.
В ответ на такой протест мне хочется, отступив от сухого инженерного языка, воскликнуть: “Дорогие цивилизованные граждане, глубокоуважаемые интеллигенты, гуманисты, деятели науки и культуры! Вспомните свой недавний опыт или прочтите историю: как легко и просто вас превращали в винтики примитивных топорных государственных или иных машин, где вы выполняли рабские обязанности, загнав внутрь себя или вовсе забыв гуманистические идеи или мечты об истине, называя шедеврами науки и философской мысли любые писания “хозяина”. Ведь вы все, являясь носителями знаний и благородных идей, – простые смертные люди, которые хотят есть, пить и боятся смерти. И если вам не дать есть, пить и поставить перед лицом смерти, вас очень быстро превратят в винтики бездушной деспотической машины и вы будете вынуждены смириться с этой участью в страхе перед худшим. Не в глубинах философских теорий, не в трудах Канта, Фейербаха и Маркса, которыми вы прекрасно владеете, нужно искать объяснения пережитых нами недавно бед, связанных с культом личности Сталина, а на поверхности жизни, видимой и понятной каждому здравому человеку, “человеку с улицы”. Поэтому давайте серьезно подумаем о том, как построить государственную машину, не стыдясь называть ее машиной, и придать ей, насколько это возможно, необходимые для человека качества”.
Только после создания приемлемой для цивилизованной жизни государственной и экономической машины граждане государства получают возможность заниматься науками, искусством, совершенствовать свои духовные качества, то есть заниматься совсем иными важными человеческими проблемами, средства разрешения [c.17] которых также совсем иные, и в этой книге о них говорить не будем. В книге речь идет о чисто технической проблеме – государственной машине, о “строительной механике” и “технологии” ее возведения. C современных позиций теории управления техническими системами и кибернетики государственную машину можно с достаточной степенью приближенности определить как сложную специализированную систему, предназначенную для эффективного общественного материального производства, эффективной обороны и решения других вопросов организации коллективного поведения людей. С позиций физических и инженерных наук всякая машина характеризуется прежде всего структурой (способом построения и характером взаимодействия ее составных частей). Наиболее распространенной и проверенной практически в течение длительного времени является, как мы покажем в дальнейшем, иерархическая (многоступенчатая) структура государственной власти, имеющая многие положительные стороны.
Из определения государственной системы как сложной целевой машины следует, что она (как и обыкновенная машина или техническое устройство) должна пройти обязательный этап проектирования – обдумываний, сравнений, независимых экспертиз специалистов, проверок, расчетов. Инженеры знают, насколько опасным является несоблюдение важнейших (они, как правило, и простейшие) принципов и правил создания машин или сложных систем. Их обычно немного, они являются азбучными, хрестоматийными, известными, но несоблюдение их может привести к крупным катастрофам и человеческим жертвам. Инженеры знают, что создание (проектирование) машин и иных технических сооружений – длительный процесс “отбора положительного и подавления отрицательного” в создаваемом устройстве. Каждый вариант предлагаемой конструктором машины или ее узла содержит в себе как положительные (желательные) свойства создаваемой машины, так и отрицательные (нежелательные), и главной задачей является нахождение приемлемого компромисса между ними, принятие решений, от чего следует отказаться, а что сохранить.
С точки зрения инженера, точно так же следует создавать “государственную машину”. Другого пути просто не существует. Упомянутая нами иерархическая [c.18] многоступенчатая структура, присущая государственным системам, обладает рядом ценных положительных свойств, таких, как возможность обеспечения высокой оборонной мощи государства, планирование материального производства, концентрация сил на решении поставленных задач и др. Однако иерархические общественные системы имеют и ряд отрицательных сторон, главные из которых – “поработительное” свойство иерархической пирамиды власти (когда люди, образующие пирамиду, превращаются лишь в “звенья” с примитивными функциями) и самопроизвольный (если не приняты специальные меры защиты) процесс тоталитаризации, “сходимости” власти к одному лицу, пришедшему на вершину пирамиды (“персонификация”, или “одушевление”, машины государственной власти). Можно сказать, что жесткая бессменная иерархическая государственная система может быть либо тоталитарной, либо никакой.
Итак, нужно признать, что иерархическая многоуровневая централизованная система – это эффективный способ объединения людей во имя единой цели, средство сосредоточения энергии масс для решения поставленных задач. Можно сказать, что иерархическая соподчиненность – основная черта коллективного поведения людей в их материальных сферах действия (политической, экономической, военной, производственной). Об этом говорят неопровержимые факты, например, то, что все государства мира по своей структуре – иерархические многоуровневые системы большей или меньшей степени “жесткости” и устойчивости. Другого, по– видимому, не дано, как бы ни казалось человеку привлекательным и заманчивым сбросить иго иерархической государственной власти, основанной по самой своей природе на неравенстве “уровней”, “этажей” и “вершины”.
Полярно противоположна иерархической структуре, как известно, анархия, отрицающая идею соподчинен– кости уровней и сами уровни. Лозунг анархистов “Каждый человек сам по себе” кажется очень привлекательным. Но, очевидно, нужно признать, что такой призыв утопичен, что проверено на практике. Серьезно говорить об анархическом построении общества, сегодня по крайней мере, не имеет смысла.
На вопрос: “Иерархия или анархия?” – человечество [c.19] всегда отвечало выбором меньшего зла – иерархии – и мирилось с этим злом как с неизбежным
9. Доказательством этого являются известные из истории факты, что во главе государств начиная с древнейших времен стояли императоры, короли, цари, шахи, вожди, лидеры, диктаторы, игравшие роль вершины иерархической пирамидальной структуры единоличной власти. Без главы, без шпиля государственных структур не бывает, потому что не может быть пирамиды без вершины. Об этом же свидетельствует факт, что каждая революция, каждый государственный переворот – это замена одной иерархии другой (хочу отмежеваться здесь от возможных обвинений в неуважении ко всякой революции, пусть в результате революции тираническая иерархия будет заменена прогрессивной или гуманной, но все равно это будет замена одной иерархии другой, только это я здес
Так за что же можно осуждать иерархическую структуру общества и можно ли ее вообще осуждать? Иерархическую структуру также трудно осуждать, как трудно осуждать победителя. Победителей не судят – им покоряются, им служат, их обожествляют. Это тоже многократно подтвержденный исторический факт. Даже неискушенному в науках человеку ясно, что иерархия – единственно возможное построение государства и власти, когда “каждый знает свое место”.
И все-таки человечество в своем развитии пришло к необходимости критики и осуждения жестких и устойчивых иерархических государственных систем. Вначале критика была робкой, раздавались лишь отдельные голоса, обычно осмеиваемые и осуждаемые властями и, как следствие, “народом”. История знает практические попытки построения неиерархических систем власти, попытки, заканчивающиеся разгромом и осуждением этих систем как нежизнеспособных и “противоестественных”, подавлением их волей сильных правителей, управляющих мощными иерархическими государственными машинами.
Главное, за что современный цивилизованный мир [c.20] стал осуждать иерархические системы, – это отсутствие в них равенства. По самой своей сути эти системы основаны на неравенстве, неравнозначности их звеньев. Здесь есть “верх” и “низ”, есть понятия “быть выше”, “быть ниже” на этажах влияния, значимости, богатства, власти. Все это противоречит духу желанного равенства всех людей. “Равенство и независимость” – это знамя борьбы современного человечества. Но равенство и независимость теоретически может дать только анархический строй, а иерархический строй органически связан с неравенством и зависимостью. Как же не осудить иерархию? Но, говорят “иерархисты”, осуждая иерархию, вы осуждаете саму жизнь, потому что жизнь построена на неравенстве и зависимости одного от другого. И снова приводят исторические и даже биологические примеры.
Так чем же плох и неприемлем устойчивый, сильный и надежный, как гранитная пирамида, иерархический государственный строй? Ответ на этот вопрос, я повторяю, непростой, но нам, бывшим советским людям, на него сейчас ответить легче, чем кому-либо другому. Перед нами яркий пример такой железобетонной незыблемой пирамиды власти – это государство Сталина. Сталин вложил в строительство этой пирамиды власти все свои познания и понимание государства и государственной власти, незаурядные способности, свою волю и энергию. Его по праву можно назвать зодчим этого мрачного средневекового сооружения, построенного в XX веке. Можно с уверенностью сказать, что Сталин не был оригинален в своем понимании государства и государственной власти. Такое понимание государства и власти пришло к нам из седых веков. Исторических аналогов и примеров сталинского деспотического единоначального государства сколько угодно. Свирепых властелинов история знает очень много. Были восточные деспоты, у которых в зале приемов в полу был специальный люк, и по мановению руки правителя люк мог открыться и любой подданный оказывался в клетке с дикими хищниками (современная аналогия: когда министр госбезопасности Абакумов шел на отчет к Сталину, он никогда не был уверен, вернется ли домой). Зато дисциплина и исполнительность среди живых служителей властелина были очень высоки. Существует мнение и оно, по-видимому, недалеко от истины, что иерархическую [c.21] башню власти не построишь без жестокости и использования крайнего стимула – страха смерти.
Строительство “государства Сталина” осуществлялось при полном игнорировании упомянутых выше отрицательных сторон возводимой тогда централизованной иерархической государственной власти и без принятия каких-либо мер защиты против диктатуры одного лица. Об отрицательных сторонах строго иерархической власти тогда вовсе не говорилось даже в начале строительства, когда Сталин еще не был на самой вершине иерархической пирамиды. Это происходило, по-видимому, потому, что главным считалось любой ценой сломать старую дореволюционную машину власти и построить сильную новую. Сыграло также роль убеждение, что впервые в мире строится государство нового типа, и поэтому прошлый опыт построения демократических государств здесь не пригоден. Тогда “теоретически” учитывались недавно открытые “классовые законы” революционной борьбы за власть и не учитывались древние, такие “практические” мотивы борьбы, . как личное соперничество, порождающее бескомпромиссную “борьбу с выбыванием побежденных” соперников, вплоть до полной победы одного лидера.
Роковые результаты такой “игры без правил и судей”, когда право и закон оказались “ненужными вещами”, не замедлили сказаться: власть по давно известным из истории стихийным законам “борьбы с выбыванием” безудержно покатилась к одному лицу, оказавшемуся наиболее твердым, терпеливым, прозорливым, жестоким. Через 3-5 лет было уже поздно что-либо поправить в строящейся государственной машине власти, так как Сталин разными способами избавился от реальных или воображаемых соперников. Такая же ситуация возникает и при строительстве машин в инженерной сфере: если вначале, в самом замысле (в проекте), не выполнены определенные требуемые условия и принципы, далее уже поздно что-либо существенно изменить и созданная машина неизбежно будет обладать какими-то “врожденными” дефектами. Сталин постепенно и терпеливо возводил иерархическую пирамиду своей власти, инженерную модель которой можно представить как некий гигантский железобетонный колпак над страной, и пока этот колпак не был построен, терпел и оппозицию и дискуссии, шел на компромиссы, [c.22] приглядываясь к окружавшим его людям и уже сортируя и планируя их судьбы. Завершив строительство пирамиды своей власти (а это произошло тогда, когда Сталин единолично овладел властью над НКВД, превратив его в свой личный инструмент, и закрыл государственные границы “ на замок”), он получил физическую возможность полного осуществления своих представлений о государстве и власти, полной реализации через государство своего “я”. Произошел тысячу раз происходивший в истории процесс “персонификации власти”: один человек “выиграл” власть у целой страны. И теперь многое (а точнее, все) стало зависеть от того, каков этот человек, кто он, каковы его взгляды, характер и т.п. Но диапазон человеческих характеров, мировоззрений, философий необъятно широк и предсказать здесь что-либо невозможно.
По прошествии 70 лет после Октябрьской революции и гражданской войны можно дать беспристрастный и, по-видимому, объективный диагноз той страшной трагической болезни, называемой сегодня “культом личности”, или вождизмом: стремясь к победе любой ценой, революционеры в короткий срок построили сильную монолитную и боеспособную иерархическую военизированную машину власти, которая, одержав победу над врагами революции, затем поработила самих революционеров и всю страну и которую оказалось возможным начать перестраивать на демократический лад лишь через 70 лет.
Пирамида власти – устрашающая своей силой, эффективностью и устойчивостью государственная структура. Если на нее смотреть с инженерных позиций – это, как я уже говорил, машина, инженерное сооружение, построенное по довольно простым правилам. И как для всякой машины, для машины власти существуют две стадии ее существования – строительство и эксплуатация. Наиболее трудными и жесткими для народа обычно являются периоды строительства новой иерархии власти, то есть периоды смены правящих династий, междувластия, переворотов, революций, гражданских войн. Новые строители “обтесывают” пирамиду власти для себя, при этом летят головы, целые этажи власти кроятся по-новому. Нормальной жизни для народа, который является строительным материалом, из которого строится пирамида, нет. Есть только убийства, [c.23] репрессии, голод. В истории – это всегда смутное время междувластия, и как высшего блага ждут времени, когда пирамида власти, наконец, будет построена и можно будет как-то жить, пусть даже под властью тирана. Ведь тиран, взобравшийся на верх пирамиды, начинает все же как-то заботиться о своих подданных, так как он сам стоит на их плечах. Не потому ли человечество на протяжении всей своей истории в иерархических государствах считало меньшим злом мирный переход высшей власти по наследству, то есть существование монархических династий, так как борьба за ничейный трон – самый бедственный для народа период. Кроме того, у народа всегда была надежда, что очередной монарх, получивший власть мирным путем по наследству, не будет тираном (такая надежда вполне объяснима, так как многие стороны внутренней жизни в монархической государственной пирамиде сильно зависят от личности монарха).
Пирамидальность власти как единственно возможную ее структуру издревле обосновывали многие крупнейшие ученые и философы. Например, идеи древнекитайского философа Конфуция об устойчивости жизни в государстве, ставшие затем на многие века государственной доктриной, строились именно на этом (“император должен быть императором, министр – министром, землепашец – землепашцем, отец – отцом, сын – сыном”). Стержнем учения Конфуция о государстве была мысль: поскольку иерархизма (многоэтажности) государственной структуры избежать невозможно, необходимо обеспечить нормальную жизнь всех этажей общества, никоим образом не осуждая само существование “этажей”. Другого пути построения стабильного и сильного общества, как считалось, нет.
Но как ни труден путь строительства механизма власти “по науке”, а не по усмотрению одного лица, цивилизованное человечество пришло и приходит к пониманию того, что другого пути нет. Старое “иерархическое” мышление, на котором стояла и строилась вся история человеческого общества и которое проверено практически и обосновано теоретически, требует пересмотра. Человечество сегодня доросло до осуждения и отрицания жесткой политической иерархии, несмотря на то, что эта иерархия имеет положительные стороны. Такое осуждение многим и сегодня кажется необоснованным, [c.24] несправедливым и легковесным. Действительно, та испокон веков сложившаяся иерархическая структура общества, которая сформировала государства и народы, благодаря которой мы стали теми, кто мы есть, вдруг по чьему-то мнению оказывается негодной и ею недовольны. (Так и хочется о недовольных сказать: враги государства и народа.)
Современное человечество пришло к пониманию того, что достойной целью прогресса является забота не только о государстве, но и о каждом человеке. Поэтому иерархическую систему как “государство для одного человека” с современных позиций необходимо осуждать о принципе. Осуждать абсолютную иерархию (или, что то же самое, абсолютную монархию) было невозможно в далеком прошлом, например в средние века. “Своя” сильная монархия спасала народ от иноземного порабощения, голодной смерти, давала возможность выжить. Осуждать жесткую иерархию власти человечество стало лишь тогда, когда появилась возможность думать не о хлебе насущном и о возможности выжить, а о чем-то большем и, наконец, о свободе каждого человека. Это последнее желание человека наиболее крамольно и несовместимо с иерархической, структурой. Оно было главным источником осуждения иерархии и требования ее слома. [c.25]