Речь сегодня по существу идет о радикальной корректировке правовой политики государства, о выходе из порочного круга псевдодемократических иллюзий, которой привели страну на грань тотальной криминализации.
Чтобы осмыслить базовые основы преодоления сложившейся ситуации необходимо осознать ущербность проводимых социально-правовых преобразований, их дестабилизирующие последствия.
Сегодня уже звучали удручающие данные о состоянии и тенденциях преступности, но они, как правило, отражают легальную и фактически заниженную государственную статистику.
Ибо специальные служебные и криминологические исследования, в том числе по незарегистрированным и, естественно, нераскрытым преступлениям, указывают на превышение официальных данных по крайней мере в два раза. Они свидетельствуют о том, что увеличивается доля российских граждан, ставших жертвой насилия, которые перестали обращаться в правоохранительные органы, не веря в их возможности. Опрос более 2 тыс. граждан показал, что почти каждый четвертый из них был в последние 5 лет жертвой преступления, в том числе каждый 10-й в течение последнего года.
О нарастании преступного насилия, как о реальной, а не формально-статистической данности, свидетельствует почти четырехкратное за годы реформ увеличение жалоб граждан на безопасность. К худшему изменился социальный портрет преступности. Она поразила ранние подростковые возрасты, захватила в свое лоно в прошлом криминогенно-благополучные слои студенчества и интеллигенции.
Конечно, объективно говоря, нынешние тенденции внешне не сопоставимы с разгулом насилия стартовых лет радикальных преобразований. Но тревожит отсутствие заделов к стабилизации, повороту тенденции в благоприятное русло.
В сущности, Россия и сегодня стоит на развилке выбора: либо она будет выживать в перенапряженном криминогенном поле, или найдет в себе силы переломить ситуацию, навязать свои правила обнаглевшему преступному экстремизму.
В этих условиях от науки требуется четкий ответ на коренный вопрос: является ли нынешняя физиономия и темпы преступности привходящим стечением обстоятельств или это неизбежная закономерность переходного общества?
В последнее время представители различных направлений социально-правовой науки все чаще сходятся во мнении, что затянувшийся российский криминальный кризис носит глобальный, комплексный характер. Его истоки лежат в сфере экономики, политики, социальной и духовной жизни. Однако для выведения общества из коматозного состояния сегодня важен не столько консенсус в оценке ситуации, сколько объективный, научно-обоснованный анализ причинного комплекса, поведения самого государства.
Известно, что некоторые ученые под влиянием "перестроечного" похмелья особенно те, кто вкусил близость к власти, придерживались успокоительных позиций, объясняя "взрыв" преступности общей тенденцией ее роста в мире и как бы временной платой нашего общества за свободу и демократию. По их прогнозам в ближайшей перспективе нас возможно ожидает "порог" насыщенности, примерно в 5—7 млн. преступлений в год против 2,7 млн. ныне. Ничего, дескать, страшного: будут и отливы!
Разумеется прогнозировать тенденции преступности в условиях нестабильности весьма проблематично. Важнее понять другое: действительно ли Россия становится пленницей фатальной судьбы при переходе в новую цивилизацию или есть более почетный выход?
Проблема не в том, как обойти закономерные наваждения, тем более отказаться от рынка и свобод, а в том, как познать и максимально ослабить разрушительные последствия "эксперимента". Без этого невозможно выстроить продуктивную концепцию и политику борьбы с преступностью.
И здесь огромный научный и практический интерес представляет вопрос о служебном предназначении демократического государства, тем более правового, строительство которого мы как раз и провозгласили новой Конституцией.
Давайте вспомним, что говорили на этот счет основатели идей демократического государства. По их убеждению, главные причины, которые побудили людей объединиться более тесно в гражданские общества и создать на договорной основе атрибуты нового государства лежат прежде всего в потребности обеспечить имущество, жизнь и свободу каждого члена общества общей свободой.
И если, подчеркивали они, такое государство не обеспечивает жизнь человека, которого можно было спасти, то соглашение об учреждении самого государственного института могло бы расторгаться.
Понимая сложность преодоления абсолютизма, отцы-основатели просвещенной демократии не оставляли места для каких-либо льготных индульгенций новой власти. Напротив, они подчеркивали ее неизмеримую ответственность демократического правления за благополучную судьбу подданных. На современном языке это означает, что сама динамика и противоречивость преобразовательных процессов требует особой взвешенности и осмотрительности в политике, неординарной стратеги управления и контроля. Именно право и основанный на нем порядок помогают государству отслеживать и закреплять процессы преобразований, удерживать их "романтику" в разумных реалистических границах. Подобная логика государственного управления, как показывает мировой опыт, лежали в основании масштабных реформ многих стран.
В России же сложилась во многом парадоксальная ситуация, когда государство само создало властно-управленческий вакуум в острейшем сегменте жизни — социально-правовом. Именно в криминализации общества как бы сфокусировались многие издержки реформ. Скажем, открывая зеленый свет предпринимательству, коммерции, акционерным и банковским структурам власти практически ничего не сделали, чтобы взять их в тиски права. Ни по одному из принятых в спешке аморфных актов не было не то что криминологической экспертизы, а здравого житейского резона. Последствия нестыковки общеизвестны: в щели хилого нормативного заборчика хлынули потоки спекулятивного рынка, массовые злоупотребления "новых" хозяев, мошенничество коммерческих банков.
Все ветви власти непростительно запаздывали, вяло реагировали на осложнявшуюся обстановку. Только на третьем году радикальных реформ под давлением снизу Правительство, наконец, приняло Федеральную программу борьбы с преступностью. Но она, как известно, оказалась мертворожденной, ресурсно необеспеченной. К тому же в ней отсутствовал главный компонент противодействия — профилактический.
Более того, именно в период угрожающего роста преступности начался формированный демонтаж системы профилактики и контроля, развал народных дружин, постов охраны порядка, товарищеских судов, правового просвещения и воспитания населения, как якобы отживших рудиментов тоталитарного режима.
Эта "хунвейбиновская" вакханалия сопровождалась длительной и массированной атакой на правоохранительные органы. В совокупности с чехардой их реорганизации она породила в этих органах обстановку нервозности, невосполнимый отток первоклассных специалистов. Лишь немногие субъекты Федерации, устояли против дикого безрассудства. В итоге прошла полоса отчуждения между правоохранительными органами и населением, а общество лишилось не столько советского, сколько накопленного десятилетиями отечественного опыта.
Теперь наступила пора собирать камни! Но вот что примечательно: как бы в пику незадачливым обновлен-цам-самоистязателям, прагматический запад начинает серию акций по восприятию и модернизации нашего опыта. Он получает официальное признание международных конгрессов ООН и воспринимается многими "цивилизованными" странами.
В Австрии создается федеральная консультативная служба по предупреждению преступности с ее разветвленными региональными бюро; в Бельгии — материализуется в Высшем профилактическом совете страны, а само предупредительное направление включено в контекст приоритетной социальной политики правительства; в Великобритании началось движение населения за "безопасность городов", внедряются специальные схемы предупреждения, с выделением для этого из бюджета десятков млн. фунтов стерлингов.
Аналогичный высший Совет в Дании объединяет 46 организаций, включая представителей профсоюзов, молодежных и культурных ассоциаций, исследовательских центров. Словом, почти все европейские страны в разных вариациях наращивали свой профилактический потенциал, и не только в Европе. После тщетных усилий остановить рост преступности на путях оснащения су-дебно-полицейских служб, особый размах профилактика получила в Соединенных Штатах. Здесь под эгидой национального совета, куда входят крупные политические и финансовые деятели, научные и творческие имена, по всей территории функционируют более сотни различных объединений и формирований граждан. Идеей объединения усилий государства и общества ныне пронизаны федеральные и штатские программы под названием "Преграды преступности". Многочисленными благотворительными фондами создаются приюты и кризисные центры, поощряется активность насе
Я уже не говорю о Японии, где традиционно вся система служб правоохраны покоится на упорядоченной и стимулируемой Правительством связи с населением. Столь детальный экскурс в историю мне думается, необходим как по принципиальным соображениям досадного урока, так и в качестве исходной базы для конструктивной работы на будущее.
Помятуя этот урок, опираясь теперь уже на зарубежный опыт, мы обязаны не просто возродить, вдохнуть жизнь в профилактику, а создать цельную научно выведенную систему предупреждения преступности, адекватную нынешним криминальным реалиям, социальным структурам обновляемой России.
Государство, если бы даже оно было более стабильным и богатым, не в состоянии обеспечить действенный социальный контроль без опоры на общественность. И наша неотложная задача не только нарастить профилактический потенциал в столице, но и разбудить все регионы, федеральную власть. Надо, наконец, снять преграду в виде многолетнего вето на законопроект "Об участии граждан в обеспечении правопорядка", легализировать самоуправленческие правозащитные инициативы населения, создать в центре и на местах координационно-управленческие структуры профилактики, открыть дорогу спонсорству и благотворительным фондам.
Мы против механического воссоздания, идеализации прошлых структур, тем более часть из них была отягощена показухой, расточительностью трудовых ресурсов. В принципе нам импонирует прозвучавший здесь новый подход к формированию экономной и работоспособной добровольческой системы, где люди поощряются за конкретный воспитательно-профилактический вклад. Эта система должна отражать многоукладность экономики, включать в качестве субъектов профилактики не только представителей власти и управления, учебных и трудовых коллективов, но и частного бизнеса с его охранными службами, религиозных конфессий, ассоциаций культуры и здравоохранения, родительской общественности, информационных служб. Иными предоставляются и содержательные приоритеты профилактического воздействия. Прошлый подход, рассчитанный на внушительную массовость, должен уступить месте предметной работе с людьми "отклоняющегося" поведения, решению проблемы занятости, бездомности и безнадзорности, ограничения зон действия криминогенных факторов. Учитывая ограниченность материальных и финансовых ресурсов государства, следует развернуть пропаганду и поощрение спонсорства, создание общественных и частных фондов в помощь жертвам преступлений, "трудным" подросткам, неблагополучным семьям и заключенным, позаботиться и льготном нале гообложении хозяйственно-экономических структур работающих на цели превенции.
Формирование системы профилактики предполагает создание развернутой нормативно-правовой базы на всех уровнях структуры власти, радикальный пересмотр управления этой системой в муниципальных органах, в субъектах федерации и в целом России. Разумеется, эта система, особенно на этапе становления, нуждается в солидной научно-методической оснастке.
Любое дело лучше ладится, если оно ведется не самотеком, не методом проб и ошибок или импульсивного латания дыр, а на основе достоверного анализа, прогноза, выверенных рекомендаций. Это дает возможность предвидеть ход событий, во время упреждать подстерегающие опасности, в зародыше. Значение научно-методической оснащенности профилактики определяется и тем, что она по своей природе имеет комплексный характер, предполагает использование не только правовых, но и интеграционных достижений различных направлений научных знаний.
Надо отметить и то, что к привычным криминогенным факторам прошлого добавилось много качественно новых, неожиданных и прежде всего — доселе невиданная организованность, вооруженность криминалитета, его плотное смыкание с коррупционным чиновничеством.
Для нынешней экономической преступности не является существенной преградой и национальные границы, тем более если они, как это видно на примере СНГ, размыты и прозрачны.
Иными словами, в сфере предупреждения преступности, в ее нынешнем виде, остается все меньше вечных истин, возникают неординарные проблемы, требующие научного осмысления, обоснованных решений.
Есть обстоятельства, прямо связанные со спецификой Москвы как столицы, крупного научного центра, города, где имеется сеть академических и ведомственных исследовательских учреждений, около 60 учебных институтов и факультетов юридического профиля. Более активно могли бы быть востребованы солидные научные силы "смежников": экономистов, социологов, политологов, управленцев, психологов, педагогов, которые обязаны проявить себя в разработке сложных проблем профилактики в Москве.
К сожалению, несмотря на отдельные решения, касающиеся, например, создания информационно-аналитического блока в некоторых "силовых" органах или, скажем, подвижек в стабилизации экологической обстановки, огромный потенциал столицы в части научно-методического обеспечения профилактики преступлений остается в значительной мере неиспользованным. И даже не востребованным, что уж совсем не по-хозяйски.
Резко ослабло внимание к вопросам профилактики в учебной работе вузов. Так, если в Московской высшей школе милиции (ныне юридический институт МВД) в прошлом на криминологию отводилось 100 учебных часов, а, кроме того, 150 часов на специализированный, ориентированный на практику курс "Профилактика преступлений", то этот объем был сокращен почти вдвое. В Академии управления МВД при очередной ее реорганизации кафедра криминологии и организации профилактики вообще была ликвидирована. Это не могло не сказаться на качестве подготовки специалистов, их профессиональной компетентности и пригодности к организации профилактической работы.
Резко сократился исследовательский интерес научных сил к этой проблематике, и это не удивительно, если начисто стали вытравлять профилактику, как советскую служанку из уголовно-процессуального кодекса, из судопроизводства, из статотчетности милиции, следственных и прокурорских органов.
Сегодня положение постепенно меняется к лучшему. Жизнь, как говорится, все расставляет по своим местам.
И по нашим наблюдениям, Москва намного раньше и быстрее других регионов продвигается вперед. И, видимо, не случайно, что именно по материалам более стойкой Москвы выполнено первое в России комплексное исследование современных проблем криминологической профилактики.
В этом году идет заметное пополнение в науку за счет прошедших прокурорскую школу молодых кадров. Было бы полезно найти возможность и ввести должности юристов-криминологов в аппаратах МВД и прокуратурах, восполнить потери учебного времени в юридических вузах и учредить соответствующую специализацию обучения.
Ученым предстоит многогранная работа по методической оснащенности субъектов профилактики. Она связана с обобщением и распространением опыта, обучением общественников навыкам взаимодействия с органами правопорядка, с разработкой механизмов управления и координации деятельности различных службы и учреждения, задействованных на профилактику. И, наконец, следует поднять и обработать заброшенную "целину" - систему правового воспитания населения.
Хочу доложить высокому собранию, что эти и другие вопросы научно-методического обеспечения сейчас находятся в центре внимания коллектива Научно-исследовательского института проблем законности и правопорядка Генеральной прокуратуры. Так, нами разработаны модельные методики организации профилактики в регионах, на выходе рекомендации и пособия координации этой работы.
Мы готовы к самому тесному сотрудничеству с москвичами на этом многообещающем направлении.
Полностью поддерживаем инициативы создании в Москве специализированного научного учреждения криминологического профиля, а также научно-методического совета по проблемам предупреждения преступности с участием ученых и не только юристов, но и смежников. Но такой совет может стать работоспособным, если будет комплектоваться, не путем делегирования "свадебных" генералов, как иногда случается с разного рода советами, а компетентных специалистов, известных своими трудами по криминологической профилактике, социальной патологии, разрабатывающих проблемы теневой экономики, и т.д.
Уже сама подготовка к Конференции убеждает ее участников, что у Москвы есть возможности не только стать показательным регионом в решении повседневных, так сказать, рутинных задач превентивного воздействия на преступность, но и для рождения новых инициатив по воссозданию и развитию действенной системы профилактики в стране, утверждения ее реального приоритета в ряду основных направлений борьбы с преступностью.
Список литературы
Александр Сухарев, директор НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, доктор юридических наук, профессор. Проблемы научно-методического обеспечения системы профилактики.