Сексуальное развитие в юношеском возрасте

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. ЮНОСТЬ КАК ПРЕДМЕТ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. Проблема возрастной периодизации юношества

1.2. Методологические проблемы возрастной психологии при изучении юношеского периода

1.3. Теории юности в зарубежной психологии

2. ПСИХОСЕКСУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ В ЮНОШЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

2.1 Психосексуальная идентификация и усвоение половой роли

2.2 Психология юношеской сексуальности

2.3 Любовь и дружба юношей и девушек

2.4 Дифференциально-психологические аспекты психосексуального развития

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время вопрос о границе между подростковым периодом и юностью, юностью и зрелостью четко не разрешен. Возрастные рамки данного периода многими авторами ставятся в зависимость от действия разных факторов. Общепринятым является лишь положение о значимости влияния принадлежности к определенному поколению на индивидуальные особенности составляющих ее субъектов.

Юность – не только возрастная, но и социальная категория. Следовательно, возрастные границы во многом зависят от действия социальных факторов. Может быть, именно поэтому авторы, живущие в других экономических условиях, выделяли для нее различные возрастные рамки и давали разные названия. Так, К.Д.Ушинский считал молодежный период в жизни человека самым решающим и ограничивал его 16-23 годами. Д.Б.Бромлей признавала периодом поздней юности и ранней зрелости интервал от 18 до 21 года. Гиннзбург полагал, что возрастные рамки юности для мужчин и женщин несколько различны. У женщин, по его мнению, он длится от 15 до 20 лет, у мужчин - от 16 до 24.

В зарубежной психологии среди наиболее интересных подходов можно выделить позицию Э.Шпрангера, согласно которой юношеский возраст продолжается у девочек с 13 до 19, у мальчиков - с 14 до 22 лет и является определенной стадией духовного развития. И если для 14-17-летних главная проблема - кризис, связанный со стремлением к освобождению от детских отношений, то у 17-21-летних - это кризис «оторванности», чувство одиночества. В среднем большинство авторов нижней границей молодежного периода считают 16-17 лет, когда приобретается первичная социализация. Верхним пределом называются 24-25 лет, на который приходится завершение социализации, т.е. усвоение профессиональных, семейных, культурных функций. Понятно, что готовность к выполнению данных функций будет зависеть от конкретных общественно-исторических условий. Кроме того, следует учитывать, что физическое и социальное созревание у разных людей происходит неравномерно, поэтому можно говорить лишь об условном установлении хронологических границ юности.

Актуальность проблемы проявляется в том, что половое созревание – центральный, стержневой процесс переходного возраста, который не сводится только к биологическим изменениям. Половое созревание заново актуализирует для подростка вопрос о его половой идентичности в том, что усложняются критерии «маскулинности» и «фемининности», в которых все большую роль приобретают собственно сексуальные моменты (появление вторичных половых признаков, сексуальных интересов и т. д.). В юношеском возрасте все эти проблемы переплетаются. Старшеклассник еще сохраняет подростковую узость и стереотипность ролевых предписаний, стараясь доказать себе и другим, что он «соответствует» этим требованиям. В то же время он уже чувствует, что его индивидуальность не вписывается в жесткие рамки этой дихотомии, что мужские и женские качества не обязательно альтернативны и что сочетание их может быть разным.

Поэтому цель исследования – изучить особенности психосексуального развития в юношеском возрасте. Объект исследования – половое поведение в рамках психосексуальных установок и ориентации. Предмет исследования – процесс психосексуального развития в юношеском возрасте.

Задачи исследования:

- изучить теоретические подходы и методологические проблемы возрастной психологии при изучении юношеского периода;

- рассмотреть физические и социальные ряды развития в юношеском возрасте, особенности их протекания и факторы на них влияющие;

- проанализировать особенности психосексуального развития в юности.

Теоретической основой данной работы стали труды отечественных и зарубежных психологов И.С.Кона, О.В.Хухлаевой и Г.Крайга. При написании работы использовались учебные пособия и учебники по психологии, социологии, антропологии и возрастной психологии.

1. ЮНОСТЬ КАК ПРЕДМЕТ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1 Проблема возрастной периодизации юношества

Психологи разграничивают подростковый возраст (отрочество) и юность. Но хронологические грани этих периодов весьма условны, они частично пересекаются. Никто не назовет 11–13-летнего мальчика юношей, 18–19-летнего юношу – подростком. А вот возраст между 14–15 и 16–17 годами в одних случаях определяется как ранняя юность, в других – как конец отрочества. В схеме возрастной периодизации онтогенеза, принятой на VII Всесоюзной конференции по проблемам возрастной морфологии и физиологии, подростковый возраст был определен как 13–16 лет для мальчиков и 12–15 лет для девочек, а юношеский – как 17–21 год для юношей и 16–20 лет для девушек. В авторитетных руководствах по возрастной физиологии утверждается, что юношеский возраст начинается с 17 лет и заканчивается у юношей в 22–23 года, а у девушек – в 19–20 лет.

В психолого-педагогической литературе акцент делается не на физическом развитии, а на смене ведущих форм деятельности. Однако эта периодизация тоже не однозначна и не охватывает всех сторон развития личности. Д.Б.Эльконин называет период от 11 до 17 лет «подростничеством» (термин этот несколько искусственный, так как в русском языке есть слово «отрочество»), подразделяя его на две фазы[1]
.

Ведущей деятельностью 11–15-летних (сред. школьный возраст) Д.Б.Эльконин считает общение в системе общественно полезной деятельности, включающей такие ее коллективно выполняемые формы, как общественно-организационная, спортивная, художественная и трудовая. Внутри этой деятельности подростки овладевают способностью строить общение в зависимости от различных задач и требований жизни, способностью ориентироваться в личных особенностях и качествах других людей, способностью сознательно подчиняться нормам, принятым в коллективе. У 15–17-летних (ст. школьный возраст) ведущей становится учебно-профессиональная деятельность, при которой у старшеклассников формируются определенные познавательные и профессиональные интересы, элементы исследовательских умений, способность строить жизненные планы и вырабатывать нравственные идеалы, самосознание. Указания на развитие эмоций, психосексуальное развитие и задачи, связанные с подготовкой к вступлению в брак, в этой периодизации отсутствуют.

Л.И.Божович определяет старший школьный возраст как юношеский, сосредоточив все свое внимание на развитии мотивационной сферы личности: определении старшеклассником своего места в жизни и внутренней позиции, формировании мировоззрения и его влиянии на познавательную деятельность, самосознание и моральное сознание[2]
.

В учебнике «Возрастная и педагогическая психология» под редакцией проф. А.В.Петровского границы подросткового периода устанавливаются между 11–12 и 14–15 годами, а возраст между 14–15 и 17 годами определяется как ранняя юность[3]
.

В социологической литературе возрастная периодизация основывается главным образом на изменении общественного положения и социальной деятельности личности, причем акцент делается скорее на свойствах юношества как социально-демографической группы. Социологов интересует не столько грань между отрочеством и юностью, сколько рубежи и критерии перехода к взрослости, в которых тоже много спорного.

В прошлом возрастная терминология также никогда не была однозначной. Так, в Толковом словаре В. Даля «юноша» определяется как «молодой», «малый», «парень от 15 до 20 лет и более», а «подросток» - как «дитя на подросте», около 14–15 лет. Л.Толстой в трилогии хронологической гранью между отрочеством и юностью считает 15-летие. А герою романа Ф.М.Достоевского «Подросток» уже исполнилось 20 лет. В древнерусском языке слово «отрок» обозначало и дитя, и подростка, и юношу. Та же нечеткость граней характерна для классической и средневековой латыни. Важная деталь: возрастные категории во многих, если не во всех, языках первоначально обозначали не столько хронологический возраст, сколько общественное положение, социальный статус.

Связь возрастных категорий с социальным статусом сохраняется и в современных языках. Старшие завидуют молодости, но умаление возрастного статуса человека, обращение к нему как к младшему («молодой человек», «парень» и т.п.) содержит в себе оттенок пренебрежения или снисходительности. Таким образом, возрастные категории обозначают не просто хронологический возраст и определенную ступень индивидуального развития (созревания), но и определенный социальный статус, специфическое для данного возрастного слоя общественное положение и деятельность. Здесь налицо обратная связь. С одной стороны, люди разного возраста (за которым стоит соответствующий уровень развития) различаются по своей способности выполнять те или иные социальные функции (роли). Например, сроки биологического и социального созревания детерминируют юридический брачный возраст, гражданское совершеннолетие и т.д.

С другой стороны, набор прав и обязанностей, характер деятельности, закрепленной за данным возрастным слоем, определяют реальное общественное положение представителей этого слоя, их самосознание и уровень притязаний. Периодизация жизненного пути всегда включает нормативно-ценностный момент, указание на то, какие задачи должен решать индивид, достигший данного возраста, чтобы своевременно и успешно перейти в следующую фазу жизни и возрастную категорию.

В древних обществах переход из одной возрастной ступени в другую оформлялся с помощью специальных обрядов, изучение которых приоткрывает тайну того, как именно членился жизненный путь и, какое значение приписывалось каждому его этапу. Переход от детства к взрослости сопровождался во многих обществах особыми таинствами посвящения, «инициациями», благодаря которым индивид не просто приобретал новый социальный статус, но как бы рождался заново, получая новое имя и т.д.

Образы юности в разных обществах существенно различны. Античные и средневековые авторы обычно ассоциируют юность с расцветом физической силы и воинской доблести, но одновременно – с необузданностью и интеллектуальной незрелостью. В тех условиях молодой человек имел мало возможностей для самоопределения, от него требовали прежде всего послушания и почтительности к старшим.

В новое время, особенно со второй половины XVIII в., положение изменилось. Ускорение темпа общественного развития, ослабление влияния родительской семьи, расширение Диапазона индивидуального выбора профессии, стиля жизни и т.д. способствовали появлению нового образа юности, подчеркивающего в первую очередь момент сознательного самоопределения. В трактате «Эмиль, или о воспитании» (1762) Ж-Ж. Руссо называет начало юности, которое он относит к 15 годам, «вторым рождением». В психологии XIX в. юность трактуется как период внутреннего кризиса, пробуждения чувств, как романтическая эпоха «бури и натиска», воплощение чистейшей субъективности.

К.Маркс и Ф.Энгельс уже в «Немецкой идеологии» подвергли критике такой подход. Во-первых, указывали они, нельзя рассматривать жизненный путь человека только как смену фаз его сознания и самосознания. Отношение человека к самому себе и к действительности имеет материальные основы, поэтому надо вывести особенности его сознания и самосознания из практического отношения к действительности, из его жизнедеятельности, а не наоборот. Во-вторых, сама деятельность, содержание которой преломляется в психологии соответствующего возраста, должна рассматриваться конкретно-исторически.

Возрастная психология должна рассматривать развитие психических процессов в связи с реальным процессом жизни и деятельности целостной личности, учитывая социально-классовые, этнические, культурные, исторические и другие условия индивидуального развития.

1.2 Методологические проблемы возрастной психологии при изучении юношеского периода

Большинство психологов XIX и начала XX в. исходили еще из всеобщности «романтической» модели юности. Начиная с 1920-х годов, картина постепенно меняется. Серьезный удар по «универсальному» образу юности был нанесен этнографическими исследованиями, установившими важные этнокультурные различия в процессах и способах социализации, вместе с которыми варьирует длительность и содержание детства и юности. Американский антрополог и этнограф М. Мид, проведя несколько лет на островах Самоа и Новой Гвинее, нашла, что переход от детства к зрелости не сопровождается в этих обществах каким-либо кризисом или драмой и протекает плавно. В неспешном жизненном ритме «традиционного» общества подросток включается во взрослую жизнь легко и постепенно. Самоанская девочка-подросток не знает таких жестких сексуальных табу, как ее американская ровесница. Нет здесь и проблемы индивидуального самоопределения (профессионального, социального или морального), которое должно быть осуществлено в относительно короткий промежуток времени. Поэтому переходный возраст не знает здесь внутренней напряженности, типичной для Западной Европы или США[4]
.

Обобщая этнографические данные, американский исследователь Р.Бенедикт пришла к выводу, что тип перехода от детства к взрослости зависит, в частности, от величины разрыва в нормах и требованиях, которые предъявляет данное общество к ребенку и к взрослому. Там, где эти требования более или менее единообразны, развитие протекает плавно и ребенок достигает статуса взрослого постепенно. В сложных обществах Запада нормы поведения детей и взрослых различны и противоположны. Детский возраст считается игровым, свободным от ответственности, от взрослого же ожидают высокой степени индивидуальной ответственности. От ребенка требуют послушания, от взрослого - инициативы и самостоятельности. Ребенка считают существом бесполым и ограждают от сексуальности; в жизни взрослых сексуальность играет важную роль. Эта контрастность детства и зрелости затрудняет подростку усвоение взрослых ролей, вызывая целый ряд внешних и внутренних конфликтов.

Кроме национальных, этнокультурных различий, возрастная психология должна считаться с социально-экономическими различиями, «Классический» юноша, которого описали и возвели в норматив психологи XIX в., был, как правило, выходцем из дворянской или буржуазной среды, учеником гимназии, студентом университета, начинающим интеллектуалом. Уже в 1920-х годах, под прямым влиянием марксизма и исследований советских психологов, выяснилось, что этот тип юноши вовсе не является единственным и статистически преобладающим.

Социальное происхождение и классовое положение оказывают громадное влияние на жизненный путь индивида, начиная со сроков его физического созревания и кончая образовательным уровнем и содержанием мировоззрения. Осознание этого вызвало к жизни быстрорастущую социологию молодежи, которая изучает положение молодежи в обществе, социальные характеристики отдельных возрастных групп, трудовую и общественно-политическую активность юношества, структуру его потребления и досуга, ценностные ориентации, идеалы, уровень притязаний и т. п. Весьма важны для психологов и такие разделы социологии, как социология семьи и социология образования. Кроме специфической постановки вопросов, общественные науки дают в распоряжение психологов чрезвычайно ценные данные социальной статистики. Данные переписей населения о возрасте начала трудовой жизни, завершения образования и вступления в брак проясняют динамику социального созревания молодежи; статистика посещаемости кинотеатров или чтения книг позволяет понять возрастные особенности культурного потребления и т.д.

Третья группа факторов, которые должна учитывать возрастная психология, – это исторические различия и различия между поколениями. По определению видного советского психолога Б.Г.Ананьева, «жизненный путь человека – это история формирования, развития личности в определенном обществе, современника определенной эпохи и сверстника определенного поколения». Возрастная психология измеряет изменения, происходящие с индивидом, через определенные события его жизни, которые она соотносит с его хронологическим возрастом. Эти события могут быть по своей природе биологическими (появление вторичных половых признаков или начало облысения), психологическими (появление или утрата каких-то способностей, изменение временной перспективы и т.п.) или социальными (окончание средней школы, вступление в брак, выход на пенсию)[5]
.

Изменяется не только индивид, но также и общество, в котором он живет. Каждый исторический период накладывает свой отпечаток на людей, особенно на тех, чья личность в это время только еще формируется. Совокупность людей, родившихся в один и тот же момент времени, демографы называют когортой, а сопоставление жизненного пути двух или нескольких когорт называется когортным анализом. Когортные различия очень существенны для возрастной психологии. Нельзя, например, сравнивать поведение и уровень развития современных старшеклассников и их сверстников 1940-х или 1930-х годов, не учитывая влияния акселерации. Возрастные различия можно считать показателями индивидуального развития только в том случае, если они соотнесены с историческими и когортными различиями.

Четвертое измерение, которое должна постоянно учитывать возрастная психология, составляют дифференциально-психологические различия. Психология часто говорит о «среднем», или «типичном» юноше. Но «среднестатистического» юноши на самом деле не существует. Прежде всего налицо существенные половые различия, которые, к сожалению, часто недооцениваются в нашей психологии и педагогике. Описываемая учеными формирующаяся личность порой вообще не имеет пола, не является ни мальчиком, ни девочкой. Между тем возрастные изменения имеют смысл только в соотнесении с полом, и наоборот. Речь идет не о половых и возрастных, а о половозрастных свойствах[6]
.

Проблема взаимосвязи индивидуально-типологических особенностей и процессов развития и созревания издавна волновала ученых. Уже в 1920-х годах немецкий психолог Э.Шпрангер обсуждая вопрос, всегда ли юность является периодом «бури и натиска», утверждал, что возможны три разных типа развития. Первый тип юности характеризуется бурным, кризисным течением, когда юность переживается как второе рождение, в итоге которого спонтанно возникает новое «я». Второй тип – медленный, постепенный рост, когда подросток приобщается к взрослой жизни без глубоких и резких сдвигов в собственной личности. Третий тип юности – такой процесс роста, когда сам индивид активно и сознательно формирует и воспитывает себя, преодолевая усилием воли внутренние тревоги и кризисы; он характерен для людей с высоким уровнем самоконтроля и самодисциплины. Типология юности связывается, таким образом, с типологией личности[7]
.

Итак, вместо универсальной схемы, согласно которой возрастная принадлежность раз и навсегда определяет свойства юношеской личности, необходимо постоянно иметь в виду не только хронологический возраст или фазу развития изучаемого индивида, но также: 1) общие свойства культуры и общества, к которым он принадлежит; 2) его социально-экономическое положение; 3) историческую ситуацию, в которой происходит его развитие, и особенности его поколения (когорты); 4) его пол и 5) его индивидуально-типологические свойства.

Одна из самых сложных методологических проблем возрастной психологии вообще и юношеской психологии в частности – вопрос о степени устойчивости и изменчивости индивидуально-личностных черт с возрастом. В сущности, это не один вопрос, а целая серия взаимосвязанных проблем.

Психологическое исследование юношеской психики может быть организовано либо сравнительным, либо генетическим способом. В первом случае качественно разные объекты сопоставляют друг с другом по какой-то совокупности признаков, во втором – прослеживают изменения одного и того же объекта, взятого в разных временных точках[8]
.

Сравнительный метод выступает в возрастной психологии как метод возрастных, или поперечных, срезов и сводится к сопоставлению свойств двух или более разных групп людей, отличающихся друг от друга хронологическим возрастом или как-то иначе измеренным уровнем развития. Метод поперечных срезов вполне удовлетворительно показывает, как варьирует с возрастом та или иная функция. Например, если мы хотим знать среднестатистический рост детей разного возраста и общее отношение между возрастом и ростом, не нужно изучать весь процесс развития ребенка, достаточно сопоставить соответствующие выборки детей разного возраста. Та же логика действует при сопоставлении физической силы, интеллекта, эмоций или ценностных ориентации пяти- и десятиклассников: нужна лишь достаточная и обоснованная выборка и адекватные способы измерения.

Серьезный недостаток метода поперечных срезов – уравнивание всех индивидов данного возраста. Исследования этого типа не позволяют увидеть, насколько устойчивы или изменчивы с возрастом отдельные свойства личности и как они связаны друг с другом в процессе индивидуального развития. Они дают дискретную картину разных точек развития.

Формой генетического метода в возрастной психологии являются так называемые продольные (лонгитюдные) исследования, прослеживающие изменение свойств одних и тех же людей на протяжении более или менее длительного периода времени. Преимущество лонгитюдного метода перед методом поперечных срезов состоит в том, что будучи более сложным и индивидуализированным, он точнее определяет перспективу дальнейшего психического развития, а также генетические связи между его фазами.

1.3 Теории юности в зарубежной психологии

С известным упрощением можно выделить три главных подхода к юности, каждый из которых имеет множество вариаций. Подход, ставящий в основу биологические процессы созревания - биогенетический. Подход, фиксирующий главное внимание на процессах социализации и тех задачах, которые ставит перед соответствующим этапом жизненного пути общество - социогенетический. Подход, ставящий в основу развитие собственно психических процессов и функций, называется психогенетическим.

Биогенетические теории развития главное внимание обращают на биологические детерминанты развития, из которых выводятся или с которыми соотносятся социально-психологические свойства. Сам процесс развития трактуется главным образом как созревание, стадии которого универсальны. Типы развития и вариации возрастных процессов выводятся из генетически обусловленных конституциональных типов[9]
.

Яркий представитель этого направления – американский психолог начала XX в. С.Холл. Главным законом психологии развития он считал биогенетический «закон рекапитуляции», по которому индивидуальное развитие, онтогенез, повторяет главные стадии филогенеза. Младенчество воспроизводит животную фазу развития. Период 8-12 лет соответствует концу дикости и началу цивилизации; а юность, охватывающая период с начала полового созревания (12–13 лет) до наступления взрослости (22–25 лет), эквивалентна эпохе романтизма. Это период «бури и натиска», внутренних и внешних конфликтов, в ходе которых у человека появляется «чувство индивидуальности». Хотя Холл свел воедино большой фактический материал, что способствовало дальнейшей разработке возрастной психологии, его теория сразу же подверглась критике со стороны психологов, указывавших, что внешнее сходство детской игры с поведением животных, первобытных людей не означает психологической подоплеки их поведения. Поверхностные аналогии «закона рекапитуляции», мешают понять конкретные закономерности психического развития[10]
.

Другой вариант биогенетической концепции разрабатывался представителями немецкой «конституциональной психологии». Так, Э.Кречмер и Э.Йенш, разрабатывая главным образом проблемы типологии личности на основе некоторых биологических факторов (тип телосложения и т.п.), предположили, что между физическим типом человека и особенностями его развития должна существовать какая-то связь. Э.Кречмер считал, что всех людей можно разделить на 2 типа: циклоидный (легко возбудимый, непосредственный, крайне неустойчивый по настроению) и шизоидный (замкнутый, неконтактный, эмоционально скованный) типы. Последователь Кречмера К.Конрад предположил, что эти характеристики применимы и к возрастным стадиям: предподростковый возраст с его бурными вспышками является преимущественно «циклоидным», а юность с ее тягой к самоанализу – «шизоидным» периодами. Насколько трудной и болезненной будет юность, зависит от степени совпадения биологически заданных личностных свойств и свойств соответствующей фазы развития. Юность шизоидной личности протекает сложно и болезненно, поскольку возрастные свойства ее усугубляются индивидуально-типологическими, а циклоидная личность переживает юношеские тревоги в мягкой, ослабленной форме, свойства возраста уравновешиваются ее типологическими свойствами.

В.Целлер (ФРГ) в книге «Конституция и развитие» (1952) считает связующим звеном между психическим и соматическим развитием изменения в строении тела ребенка и их осознание. Идея синхронности соматического и психического развития лежит в основе разработанных Целлером тестов определения«школьной зрелости».

Представители биогенетического направления привлекли внимание ученых к изучению взаимозависимости физическогои психического развития. Это имеет важное значение для психофизиологии. Однако попытки понять закономерности развития психики исходя только из биологических законов, естественноне увенчались успехом. Они недооценивают роль социальныхфакторов развития и переоценивают его единообразие.

Такова, например, концепция известного американскогопсихолога А.Гезелла. Как и Холл, Гезелл ориентируется на биологическую модель развития, в которой чередуются циклы обновления, интеграции и равновесия. «Рост» и «развитие» дляГезелла синонимы, обозначающие процесс прогрессивной дифференциации и интеграции способов поведения. Признавая факт культурных влияний, Гезелл подчеркивает, что «культура» моделирует и канализирует, но не порождает этапов и тенденцийразвития». Как ни важно обучение и приобщение индивида ккультуре, влияние аккультурации никогда не может пересилить влияние созревания. Юношеский возраст, т.е. переход от детства к взрослостипродолжается, по Гезеллу, от 11 до 21 года, из которых особенно важны первые пять (11-16)[11]
.

В противоположность биогенетическому подходу, отправной точкой которого являются процессы, происходящие внутри организма, социогенетические теории стараются объяснить свойства юности, исходя из структуры общества, способов социализации, взаимодействия подростка с другими людьми. Такова, в частности, «теория поля» немецкого психолога К.Левина, где поведение юноши определяется прежде всего маргинальностью (промежуточностью) его положения. Переходя из детского мира во взрослый, подросток не принадлежит полностью ни к тому ни к другому. Эта особенность его социальной ситуации и жизненного мира проявляется и в его психике, для которой типичны внутренние противоречия, неопределенность уровня притязаний, повышенная застенчивость и одновременно агрессивность, склонность принимать крайние позиции и точки зрения. Эта напряженность и конфликтность тем больше, чем резче различия между миром детства и миром взрослости и чем важнее разделяющие их грани. Достоинство концепции Левина в том, что он рассматривает юность как социально-психологическое явление, связывая психическое развитие личности с изменением ее социального положения. Однако эта концепция слишком абстрактна. Эмпирическая проверка теории К. Левина английским психологом Д.Бамбером показала, что понятие юношеской маргинальности расплывчато и не объясняет конкретных вариаций психики и поведения подростков и юношей.

Общая черта био- и социогенетического подхода к юности состоит в том, что источники и движущие силы развития они усматривают главным образом во внепсихических факторах. Психогенетический подход не отрицает значения ни того ни другого, но на первый план выдвигает развитие собственно психических процессов. В нем можно выделить три течения. Концепции, объясняющие поведение главным образом в терминах эмоций, влечений и других внерациональных компонентов психики, называют психодинамическими. Концепции, отдающие предпочтение развитию познавательных способностей и интеллекта, называют когнитивистскими («когнитивный» – познавательный). Концепции, в центре внимания которых стоит развитие личности в целом, называются персонологическими[12]
.

Ведущим представителем психодинамической теории юности является сейчас известный американский психолог Э. Эриксон. Его философско-методологические позиции представляют собой развитие положений фрейдистского психоанализа. 3.Фрейд считал основной движущей силой развития личности биологически заданное половое влечение («либидо»), вернее, порождаемые им психосексуальные конфликты[13]
. Однако Эриксон в значительной мере отошел от такого упрощенного биологизма и пансексуализма. Развитие человека, по Эриксону, складывается из трех взаимосвязанных, хотя и автономных процессов: соматического развития, изучаемого биологией; развития сознательного «я», изучаемого психологией, и социального развития, изучаемого общественными науками. Переход в новую фазу развития возможен только на основе разрешения основного противоречия, свойственного предыдущей фазе. Эриксон подразделяет весь жизненный цикл на восемь фаз, каждая из которых имеет свои специфические задачи (1 фаза – младенчество; 2 - раннее детство; 3 - игровой возраст; 4 - школьный возраст; 5 - юность[14]
; 6 – молодость; 7 – взрослость; 8 - зрелый возраст/старость). Работы Эриксона содержат много ценных наблюдений о развитии эмоций и самосознания в юности, о типичной для этого возраста психопатологии (расстройство временной перспективы, кризис идентичности), но он так и не смог преодолеть абстрактных общих принципов фрейдизма, ставящего в основу психосексуальное развитие[15]
.

По мнению Э. Шпрангера, автора книги «Психология юношеского возраста», главная задача психологии – познание внутреннего мира личности, который тесно связан с культурой и историей. Шпрангер положил начало систематическому исследованию юношеского самосознания и ценностных ориентации. Его теория была существенно конкретизирована и развита Ш.Бюлер[16]
, которая связывая биологическое и культурное созревание с особенностями протекания психических процессов, выделяет:

- негативная фаза начинается еще в препубертатный период (беспокойство, тревога, раздражительность, диспропорции в физическом и психическом развитии, агрессивность и т.д.). У девочек пик негативности приходится на предменструальный возраст, продолжаясь от 2 до 9 месяцев, и обычно заканчивается с началом менструаций, в среднем негативная фаза развития падает у них на 11–13 лет. У мальчиков предел возрастных колебаний гораздо больше и негативная фаза обычно приходится на 14–16 лет.

- позитивная фаза наступает постепенно и выражается в том, что подросток начинает ощущать близость с природой, по-новому воспринимать искусство, у него появляется новый мир ценностей, потребность в интимной человеческой близости, он испытывает чувство любви, мечтает и т.д.

В отличие от психодинамических и персонологических теорий, связывающих юность главным образом с развитием эмоций или духовного мира и самосознания личности, в центре внимания когнитивно-генетической теории находится развитие интеллекта, познавательные процессы. Эта теория утверждает закономерное развитие умственных способностей, стадии которого строго детерминированы, а ее родоначальник – выдающийся швейцарский психолог Ж.Пиаже выделяет в умственном развитии ребенка 4 главные стадии, каждая из которых, в свою очередь, подразделяется на ряд фаз[17]
. Юношеский возраст характеризуется, по Пиаже, тем, что у подростка/юноши созревает способность абстрагировать мыслительные операции от объектов, над которыми эти операции производятся (склонность к теоретизированию). Вторая особенность юношеской психики, связанная с формально-операционным мышлением, – изменение соотношения категорий возможности и действительности. Дальнейшим развитием радей Пиаже является когнитивно-генетическая теория американского психолога Л.Колберга, который совместил принципы генетической психологии Пиаже с некоторыми идеями социальной психологии.

Таким образом были рассмотрены основные теоретические подходы к изучению юношеской психологии. В своих крайних формах они кажутся взаимоисключающими и развивались в острой полемике друг с другом. Однако при всем различии исходных принципов эти теории зачастую описывают одни и те же процессы и периодизируют их примерно одинаково. Нельзя отрицать ни значения поставленных этими авторами теорий, ни правомерности специального изучения психофизиологических процессов, психосексуального развития, эмоций, интеллекта, самосознания и т.д.

2. ПСИХОСЕКСУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ В ЮНОШЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

2.1 Психосексуальная идентификация и усвоение половой роли

Половое созревание – центральный, стержневой процесс переходного возраста. Но процесс этот не сводится к сумме биологических изменений. Человеческая сексуальность – сложное биосоциальное явление, продукт совместного действия биологических и социальных сил. Чтобы стать мужчиной или женщиной, индивид должен осознать свою половую принадлежность и усвоить соответствующую половую роль. Половая идентичность личности предполагает осознание индивидом своей половой принадлежности, усвоение соответствующих навыков и стиля поведения, а также психосексуальных установок и ориентации. Хотя закономерности психосексуального развития личности изучены недостаточно, психологи не сомневаются в том, что половая идентификация – продукт социализации, воспитания и научения. Уже к полутора годам ребенок обычно знает, мальчик он или девочка, хотя и не умеет объяснить эту атрибуцию. 3-4-летний ребенок знает не только собственный пол, но и умеет различать пол окружающих людей, хотя половая принадлежность еще ассоциируется у него с внешними случайными признаками, вроде одежды, и кажется принципиально обратимой. Понятие половой принадлежности как необратимого свойства складывается у ребенка приблизительно в 6–7 лет, когда начинается бурный процесс половой дифференциации деятельности, установок и ценностей, субъектом которой является сам ребенок, а не родители. Мальчики и девочки играют в разные игры, выбирают разных партнеров и т.д. В переходном возрасте стереотипы «маскулинности» и «фемининности» поляризуются особенно резко, а потребность соответствовать им становится как никогда острой. Это распространяется не только на внешность, но и на многие социальные и психические качества.

Социальное равенство мужчин и женщин, которые получают одинаковое образование и занимаются одной и той же деятельностью, неизбежно ослабляет поляризацию мужских и женских ролей, тем более что индивидуальные различия мужчин и женщин никогда не укладывались в рамки этой поляризации, что не означает полного устранения половых различий в поведении и психике. Но взаимоотношения мужчин и женщин все чаще строятся не в соответствии со стереотипными предписаниями половых ролей, а на основе учета индивидуальных особенностей личности. Это касается и сексуального поведения. Так называемый «двойной стандарт» утверждал разную половую мораль для мужчин и для женщин: мужчина может быть сексуально активным, женщина должна терпеливо ждать, пока ее выберут, и даже после этого проявлять сдержанность. Сегодня такие представления уже не являются безраздельно господствующими; молодежь все больше ориентируется на принцип равенства прав и обязанностей[18]
.

Все это преломляется в юношеской психологии. Половое созревание заново актуализирует для подростка давно решенный, казалось бы, вопрос о его половой идентичности. Не в том смысле, что подросток начинает в ней сомневаться (патологические случаи), но в том, что усложняются критерии «маскулинности» и «фемининности», в которых все большую роль приобретают собственно сексуальные моменты (вторичные половые признаки, сексуальные интересы). Именно соответствие идеализированному стереотипу «маскулинности – фемининности» служит главным критерием, по которому подросток оценивает свое тело и внешность.

Волнующие переживания вызывает и сам процесс полового созревания. Времена, когда мальчики и девочки были настолько невежественны по части собственной физиологии, что первое семяизвержение у мальчиков и особенно менструации у девочек вызывали панический ужас, к счастью, прошли. Теперь эти события в большинстве случаев встречают с радостью, как знак повзросления. Тем не менее подобные переживания весьма тревожны. Подростки/юноши – настоящие рабы «нормы». Они убеждены в том, что на все случаи жизни должны быть универсальные правила, и очень боятся в чем-то отстать от сверстников[19]
.

Половые стереотипы распространяются не только на внешность, но и на поведение и черты характера. Особенно сложно обстоит дело с «маскулинностью». Мужская роль и маскулинные качества традиционно ценятся выше. Даже эмансипацию женщин мы измеряем тем, насколько хорошо они справляются с «мужскими» профессиями. Казак-девчонка принимается как нечто вполне естественное, тогда как феминизированный, изнеженный мальчик вызывает осуждение. Кроме того, процесс социализации мальчиков более противоречив. В раннем детстве мальчики, как и девочки, теснее связаны с матерью, чем с отцом. Во многих семьях отцы вообще отсутствуют. Резкое обособление мальчиков-подростков от женщин, равно как и распространенные однополые мальчишеские компании, объективно служат противовесом этой феминизации, помогают мальчику утвердиться в мужской роли. Но одностороннее влияние сверстников плюс внутренняя неуверенность подростка в том, насколько он соответствует завышенным критериям «маскулинности», часто порождают компенсаторное «гипермаскулинное» поведение (агрессивность, грубость, пренебрежение к «женским» чертам характера). Наконец, само определение мужской роли противоречиво, В переходном возрасте «маскулинность» ассоциируется прежде всего с физической силой и спортивными достижениями, взрослые же видят ее в умственных и социальных достижениях. Подросток избегает девочек, а взрослый мужчина должен уметь сотрудничать с женщинами на работе и поддерживать тесный эмоциональный контакт в семье.

В юношеском возрасте все эти проблемы переплетаются. Старшеклассник еще сохраняет подростковую узость и стереотипность ролевых предписаний, стараясь доказать себе и другим его «соответствие» этим требованиям, но он уже чувствует, что его индивидуальность не вписывается в жесткие рамки этой дихотомии, что мужские и женские качества не обязательно альтернативны, а сочетание их может быть разным.

2.2 Психология юношеской сексуальности

Изучение юношеской сексуальности имеет три главных предмета:

- половое поведение, т.е. поступки, в которых проявляется и реализуется половое влечение (когда начинается половая жизнь, каковы стадии ее развития, ее интенсивность и т.д.);

- психосексуальные установки и ориентации, т.е. отношение людей к вопросам пола, нормам половой морали; эти установки различаются по степени осознанности и существуют как на уровне культуры (общественные установки и нормы), так и на уровне индивидуального сознания;

- эротические фантазии и переживания, которые часто бывают неосознанными и изучаются главным образом клиническими методами.

Педагогов и родителей крайне интересуют возрастные нормы полового поведения: когда ребенок начинает интересоваться вопросами пола, в каком возрасте подросток впервые влюбляется, когда юноша вступает в первую половую связь и т.д. Общего ответа на эти вопросы нет и быть не может. Не говоря уже об индивидуальных вариациях и о том, что одно и то же событие (например, поцелуй) может иметь в разном возрасте совершенно разный психологический смысл, статистические нормы полового поведения изменчивы и неодинаковы в разных средах.

В общем и целом можно сказать, что урбанизация, акселерация, научно-техническая революция, усложнение процессов воспитания и большая, чем прежде, автономия подростков и юношей от родителей, женское равноправие, большая доступность информации по вопросам пола и, наконец, появление эффективных контрацептивов способствуют более раннему началу половой жизни и либерализации половой морали. Эти сдвиги отмечены всюду, где имеются систематические исследования[20]
. Так, сопоставление полового поведения и моральных установок 16–17-летних школьников в ФРГ 1945/48 и 1953/54 годов рождения показало, что сегодняшние 16–17-летние по половому поведению эквивалентны 19–20-летним 5-10 лет назад. Разумеется, это связано не только и не столько с акселерацией, сколько с распространением коммерческого эротизма и порнографии, стимулирующих подростковую сексуальность. Как показывают данные опросов С.И.Голода, а также социологов других стран, сегодняшние юноши и девушки раньше, чем прежние поколения, начинают интересоваться вопросами пола, раньше влюбляются и начинают половую жизнь. Процесс ухаживания, который некогда воспринимался главным образом как подготовка к браку, теперь приобрел самостоятельное значение. Главным критерием, по которому молодежь оценивает свои первые интимные отношения, служит уже не вступление в брак, а наличие или отсутствие любви, что создает ряд нравственных и практических проблем[21]
.

Интерес к вопросам пола возникает у детей очень рано, задолго до начала полового созревания. Этот интерес поначалу не связан с эротическими переживаниями, а является выражением обычной любознательности: ребенок просто хочет знать, что представляет собой та сфера жизни, которую взрослые так тщательно скрывают. В переходном возрасте положение усложняется. Интерес подростка к вопросам пола становится напряженным и личным. При этом многое зависит от предшествующего воспитания. В отличие от античной Греции с ее культом человеческого тела, традиционная христианская мораль считает любые телесные проявления грязными, низменными и греховными. Хотя человек непрерывно получает от органов своего тела многообразные ощущения, его с раннего детства приучают не обращать на них внимания и ни в коем случае не говорить о них («это неприлично»). Мы с детства привыкаем думать, что телесные переживания относятся исключительно к компетенции врача: если ты чувствуешь какой-то орган – это признак болезни. Представление это ложное – человек может получать и на самом деле получает от своего тела не только отрицательные, но и положительные эмоц

ии. Например, спортсмен получает физическое удовольствие от согретой, хорошо тренированной мышцы, и это самоощущение более важный психологический стимул для занятий физкультурой, чем рассудочная «забота о здоровье».

Однако стереотипы массового сознания весьма могущественны. Особенно строгой моральной цензуре подвергается нагота и все, что связано с половой сферой. Воспитывая у ребенка чувство стыдливости, родители не всегда разъясняют (да и как разъяснить это малышу?), что некоторые части тела закрываются не потому, что они сами по себе постыдны и грязны, а только потому, что связаны с весьма интимными функциями (необходимость такого разграничения в беседах с подростками подчеркивал А.С.Макаренко). «Пережим» в этом отношении приводит к тому, что все, связанное с полом, отождествляется в сознании ребенка с «постыдным» и «грязным», и когда в период созревания он волей-неволей начинает интересоваться этой сферой жизни, она кажется ему не имеющей ничего общего с возвышенными чувствами. Когда 15-летняя девочка серьезно спрашивает: «Существует ли чистая любовь?» – это уже содержит в себе утверждение, что всякая чувственность, начиная с прикосновений и поцелуев, является «грязной». Надо ли говорить, сколь инфантильна и какими психологическими трудностями чревата подобная установка?[22]

Дуализм «любви» и «секса» проявляется особенно резко у мальчиков. С одной стороны, юношеская мечта о любви и образ идеальной возлюбленной предельно десексуализированы. Когда подростки называют зарождающуюся у них привязанность «дружбой», они не лицемерят; они и вправду испытывают прежде всего потребность в коммуникации, эмоциональном тепле. Прообразом первой возлюбленной бессознательно является для мальчика мать, и мысль о половой близости с ней для него равносильна святотатству. С другой стороны, подросток находится во власти сильного диффузного эротизма, причем образ, на который проецируются эти фантазии, нередко представляет собой только «сексуальный объект», лишенный всех других характеристик. Иногда (в 13–14 лет) это групповой образ, реальный или воображаемый, общий для целой компании мальчиков. Грязные разговоры, сальные анекдоты, порнографические картинки вызывают у многих подростков повышенный интерес, позволяют им «заземлить», «снизить» волнующие их эротические переживания, к которым они психологически и культурно не подготовлены.

Подростковый цинизм не может не коробить взрослых. Но нужно учитывать, что обсуждение запретных вопросов (к ним относится не только секс, но многие другие телесные переживания) со сверстниками позволяет снять вызываемое ими напряжение и отчасти разрядить его смехом. В «смеховой культуре» взрослых также имеется много сексуальных мотивов. Так стоит ли удивляться тому, что у подростка даже пестики и тычинки вызывают эротические ассоциации? Невозможность выразить, вербализовать эротические переживания, например, из-за отсутствия общества сверстников или большой застенчивости, может даже отрицательно повлиять на развитие личности. Поэтому воспитателю следует беспокоиться не только о тех, кто ведет «грязные разговоры», но и о тех, кто молча слушает, именно эти ребята, неспособные выразить и «заземлить» волнующие их смутные переживания, иногда оказываются наиболее впечатлительными и ранимыми. То, что у других выплескивается наружу в циничных словах, у этих отливается в глубоко лежащие устойчивые фантастические образы.

Наряду с юношами, которые гипертрофируют физические аспекты сексуальности, есть и такие, которые всячески стараются отгородиться, спрятаться от них. Психологической защитой им может служить аскетизм, подчеркнуто презрительное и враждебное отношение ко всякой чувственности, которая кажется подростку низменной и «грязной». Идеалом такого юноши является не просто умение контролировать свои чувства, но полное их подавление. Другая типичная юношеская защитная установка – «интеллектуализм»; если «аскет» хочет избавиться от чувственности, так как она «грязна», то «интеллектуал» находит ее «неинтересной». Требования моральной чистоты и самодисциплины сами по себе положительны. Но их гипертрофия влечет за собой искусственную самоизоляцию от окружающих, высокомерие, нетерпимость, в основе которых лежит страх перед жизнью.

Важная особенность подростковой и юношеской сексуальности – ее «экспериментальный» характер. Открывая свои половые способности, подросток с разных сторон исследует их. Ни в каком другом возрасте не наблюдается такого большого числа случаев отклоняющегося, близкого к патологии полового поведения, как в 12–15 лет. От взрослых требуются большие знания и такт, чтобы отличить действительно тревожные симптомы, требующие квалифицированного медицинского вмешательства, от внешне похожих на них и, тем не менее, вполне естественных для этого возраста форм полового «экспериментирования», на которых как раз не следует фиксировать внимания, чтобы нечаянно не нанести подростку психическую травму, внушив ему мысль, что у него «что-то не так». Если нет уверенности в том, что взрослый действительно понимает суть дела и может помочь, ему необходимо неукоснительно руководствоваться первой заповедью старого врачебного кодекса: «Не вреди!»[23]
.

Это касается, в частности, такого распространенного в подростковом и юношеском возрасте явления, как мастурбация. Спор о вреде или пользе онанизма в значительной мере объясняется неверной постановкой вопроса. Как замечает ведущий советский сексопатолог Г.С.Васильченко, существует не один, а несколько разных типов мастурбации, имеющих между собой весьма мало общего: детский онанизм, не связанный с семяизвержением и оргазмом; онанизм периода юношеской гиперсексуальности; онанизм как временная замена нормальной половой жизни у взрослых; вынужденный, навязчивый онанизм, вытесняющий прочие формы половой жизни, и т.д.

Подростковая и юношеская мастурбация статистически наиболее массовая: по данным разных исследований, ей отдают дань 70–90% мужчин и от 30 до 60% женщин. Такой онанизм служит средством разрядки полового напряжения, вызываемого физиологическими причинами (переполнение семенных пузырьков, механическое раздражение гениталий и т.д.). Вместе с тем он стимулируется психическими факторами: примером сверстников, желанием проверить свои половые потенции, получить физическое удовольствие и т.д. У многих мальчиков именно мастурбация вызывает первое семяизвержение, причем чем раньше созревает подросток, тем вероятнее, что он мастурбирует. Интенсивность, частота мастурбации индивидуально варьирует, но у мужчин она значительно выше, чем у женщин. Как и любая другая форма половой жизни, мастурбация может быть слишком интенсивной, чрезмерной для данного человека, ослабляя как его половую систему, так и организм в целом. Поэтому гигиенические рекомендации избегать факторов, способствующих половому возбуждению подростков, вполне обоснованны. Однако опасность онанизма не следует преувеличивать. Как пишет известный ленинградский сексолог проф. А.М.Свядощ, «умеренная мастурбация в юношеском возрасте обычно носит характер саморегуляции половой функции. Она способствует снижению повышенной половой возбудимости и является безвредной»[24]
.

Подростковая и юношеская мастурбация – явление не столько физиологического, сколько психологического порядка. Клиницисты указывают, что оргазм, достигаемый при мастурбации, неполноценен в том смысле, что половое удовлетворение замыкается в нем на самого субъекта; он лишен коммуникативного начала, составляющего важный компонент взрослой сексуальности. Мастурбация закрепляет в сознании подростка представление о «сексе» как о чем-то «грязном» и низменном, а доступность этого способа полового удовлетворения может тормозить вступление юноши в более сложные и проблематичные гетеросексуальные отношения.

Мастурбация часто сопровождается яркими эротическими образами и фантазиями, в которых подросток может выбирать себе любых партнеров и ситуации. Условнорефлекторное закрепление этих фантастических образов иногда создает у юноши своеобразный, причем весьма нереалистический эталон, по сравнению с которым реальный сексуальный опыт, на первых порах почти всегда сопряженный с известными трудностями, может разочаровать его, что толкает к продолжению мастурбационной практики. Наконец, самое важное и распространенное: древние табу и представления о порочности и опасности мастурбации глубоко сидят в сознании подростка.

Онанирование оставляет у многих старшеклассников чувство вины и страха перед последствиями. Пытаясь бороться с этой «дурной привычкой» (самое мягкое выражение, употребляемое взрослыми), юноша обычно, как миллионы людей до него (но он-то этого не знает), терпит поражение. Это вызывает у него сомнение в ценности собственной личности и особенно волевых качеств, снижает самоуважение, побуждает воспринимать трудности и неудачи в учебе и общении как следствия своего «порока».

Применительно к подросткам и юношам тревожить должен не столько сам факт мастурбации (так как она массова) и даже не ее количественная интенсивность (так как индивидуальная «норма» связана с половой конституцией), а те случаи, когда мастурбация становится навязчивой, вредно влияя на самочувствие и поведение старшеклассника. Однако и в этих случаях онанизм большей частью бывает не столько причиной плохой социальной адаптации, сколько ее симптомом и следствием. Этот вопрос имеет принципиальное значение для педагогики. Раньше, когда мастурбация считалась причиной необщительности, замкнутости подростка, все силы направляли на то, чтобы отучить его от этой привычки. Результаты были, как правило, ничтожны и даже отрицательны. Сейчас поступают иначе. Вместо того чтобы втолковывать подростку, как плохо быть онанистом (это только увеличивает тревогу), пытаются тактично улучшить его коммуникативные качества, помочь занять приемлемое положение в обществе сверстников, увлечь интересным коллективным делом. Как показывает опыт, эта позитивная педагогика гораздо эффективнее[25]
.

Многое в поведении подростка и юноши зависит от того, как они представляют свою половую роль. Наряду с подлинными увлечениями, во взаимоотношениях юношей и девушек очень много придуманного. Влюбленность, ухаживание, обмен записочками, первое свидание, первый поцелуй важны не только и не столько сами по себе, как ответ на собственную внутреннюю потребность, сколько как определенные социальные символы, знаки повзросления. Как младший подросток ждет появления вторичных половых признаков, так юноша ждет, когда же, наконец, он полюбит. Если это событие запаздывает (а никаких хронологических норм здесь не существует), он нервничает, иногда старается заменить подлинное увлечение придуманным и т.д.[26]
. Игровой характер подростковых ухаживаний очевиден. Да и для старшеклассников собственные переживания (воспринимаемые в свете стереотипной половой роли) на первых порах иногда важнее, чем объект привязанности. Отсюда постоянная оглядка на мнения сверстников собственного пола, подражательность, хвастовство действительными, а чаще мнимыми «победами» и т.д. Влюбленности в этом возрасте часто напоминают эпидемии: стоит появиться в классе одной паре, как влюбляются все, а в соседнем классе спокойно. Объекты увлечений также нередко имеют групповой характер, поскольку общение с популярной в классе девушкой (или юношей) существенно повышает собственный престиж у сверстников. Даже интимная близость нередко бывает у юношей средством самоутверждения в глазах сверстников.

Чем ниже возраст молодых людей при вступлении в первую половую связь, тем менее, как правило, мотивирована эта связь в моральном отношении, тем меньше в ней любви.

2.3 Любовь и дружба юноше
w
и девушек

Вопрос о психологической природе любви и ее соотношении с другими, несексуальными привязанностями издавна вызывает споры. В современной науке существуют две точки зрения на этот предмет.

Первая сводится к тому, что совокупность чувств и переживаний, которую люди называют любовью, есть не что иное, как психологическая надстройка над биологическим по своей природе половым влечением. Наиболее последовательно эту точку зрения отстаивал 3.Фрейд, который считал, что все человеческие привязанности вытекают из одного общего источника – полового влечения, «либидо». Ядро того, что мы называем любовью, писал он в книге «Массовая психология и анализ я»,– это половая любовь, цель которой – половая близость. Она лежит в основе и таких, казалось бы, «несексуальных» чувств, как любовь к самому себе, родительская и сыновняя любовь, дружба, любовь к человечеству в целом, привязанность к конкретным предметам и абстрактным идеям. Все эти чувства, по Фрейду, – проявление одной и той же инстинктивной потребности. Только в половых отношениях эта потребность завершается физической близостью, а в остальных случаях половое влечение «отвлекается» от прямой цели или не может достичь ее. Однако первоначальную природу этих чувств всегда можно распознать по жажде близости и самопожертвования. Сила фрейдовской позиции – в попытке соединить воедино «духовное» и «телесное» влечения, которые во всех идеалистических теориях, начиная с Платона, разобщены. Однако, правильно уловив, что сексуальная жизнь человека не есть нечто изолированное, что она нерасторжимыми узами связана со всей его личностью, Фрейд бездоказательно объявил ее основой психической жизни. В результате все несексуальные привязанности оказываются иллюзорными, а их развитие у личности ставится в обратную зависимость от развития собственно полового чувства: чем свободнее проявляется половой инстинкт, тем меньше якобы у человека потребность в других привязанностях, которые есть «превращенные формы», «отклонения» или «извращения» того же самого «либидо»[27]
.

В современной науке позиция Фрейда подвергается серьезной критике. Ученых-сексологов не удовлетворяет само понятие «полового инстинкта», «влечения» или «либидо». Никто, конечно, не отрицает, что у человека существуют определенные половые потребности. Но «половое влечение» не является однозначным. Каждый индивид обладает какими-то природными половыми потенциями, но «сценарий» его сексуального поведения, то, кого и как он будет любить, определяется всей совокупностью условий, сформировавших его личность. Подвергается критике и фрейдовский «пансексуализм». Если теория «Фрейда о «сексуальном» происхождении всех аффективных привязанностей верна, она должна быть применима и к животным. И поскольку животным нет необходимости «подавлять» или «сублимировать» свои инстинкты, их привязанности друг к другу должны быть явно сексуальными (по крайней мере в определенные периоды). Но хотя зоопсихологи засвидетельствовали множество случаев прочной и высокоэмоциональной индивидуальной привязанности между животными, иногда даже разных видов, эти привязанности не имеют сексуальной подоплеки. «Альтруизм» и тяготение к эмоциональной близости с другим живым существом представляют собой, по-видимому, не «расширение» или «отклонение» полового инстинкта, а выражение другой, не менее глубокой, самостоятельной потребности. Как невозможна классификация форм человеческой деятельности, в которой отсутствовало бы общение, так в любой классификации «базовых» потребностей или влечений находится место для потребности в «эмоциональном контакте», «принадлежности» и «любви». Именно эта потребность, унаследованная человеком от животных предков, и составляет, вероятно, инстинктивно-биологический фундамент его общительности, которая, однако, развивается у ребенка не спонтанно, а в процессе и под влиянием его общения с окружающими людьми.

Хотя сексуальность и влияет на характер межличностных привязанностей, она не является их единственной аффективной основой и даже ее собственные проявления зависят от конкретных социальных условий. А.С.Макаренко писал, что человеческая любовь «не может быть выращена просто из недр простого зоологического полового влечения. Силы любви могут быть найдены только в опыте неполовой человеческой симпатии. Молодой человек никогда не будет любить свою невесту и жену, если он не любил своих родителей, товарищей, друзей. И чем шире область этой неполовой любви, тем благороднее будет и любовь половая»[28]
.

Иначе говоря, характер любовных чувств и привязанностей личности (их избирательность, сила, глубина и длительность) зависит от ее общих коммуникативных качеств, о которых уже говорилось выше, в связи с юношеской дружбой. С одной стороны, любовь мыслится как потребность и жажда обладания; это страстное чувство соответствует тому, что древние греки называли «эросом». С другой стороны, любовь есть потребность, в бескорыстной самоотдаче, растворение любящего в заботе о любимом; этот вид любви обозначают словом «агапе». Любовь-эрос и любовь-агапе в каком-то смысле противоположны: первая стремится главным образом брать, вторая – отдавать. Вместе с тем это разные полюсы одного и того же чувства.

Любовь не только индивидуальное чувство, но и специфическая форма человеческих взаимоотношений, предполагающая максимальную интимность, близость. Переходный возраст в этом смысле весьма противоречив. Юношеская мечта о любви выражает прежде всего потребность в эмоциональном контакте, понимании, душевной близости; эротические мотивы в ней почти не выражены или не осознаны. Потребность в самораскрытии и интимной человеческой близости и чувственно-эротические желания очень часто не совпадают и могут быть направлены на разные объекты. Разобщенность чувственно-эротического и «нежного» влечений особенно типична для мальчиков. Отчасти это связано с тем, что бурный темп полового созревания опережает у многих из них развитие тонких коммуникативных качеств, включая способность к сопереживанию. Также сказывается влияние традиционного стереотипа «маскулинности», согласно которому мужчина подходит к женщине «с позиции силы». Старшеклассник этой силы в себе не ощущает, а попытки симулировать ее, чтобы быть на уровне стереотипа, только увеличивают его затруднения. Жажда любви нередко сочетается со страхом «потерять себя», «подчиниться» и т.д. Девочки, которым «сила» не предписана, свободны от этой заботы, зато они вынуждены скрывать увлечения, оберегая свое достоинство и репутацию. Чувства, испытываемые ими тоже не однозначны.

Разрешение этих внутриличностных противоречий во многом зависит от того, как складываются взаимоотношения юношей и девушек в более широком кругу. Обособление мальчиков и девочек в той или иной форме – универсальное явление в истории культуры. В современном обществе сегрегация (разделение) полов выражена менее резко и осуществляется стихийно, самими детьми. Тем не менее она существует, создавая определенную психологическую дистанцию между мальчиками и девочками, преодолеть которую не так просто. Психологическая близость вначале легче достигается с человеком собственного пола, с которым подростка связывает широкий круг общих значимых переживаний, включая и эротические.

В анкете, с помощью которой изучались дружеские отношения ленинградских старшеклассников, была специальная шкала легкости в общении. Как и предполагалось, общение со сверстниками противоположного пола оказалось значительно более напряженным, чем со всеми остальными лицами (за исключением учителей). Однако в целом девушки чувствуют себя в общении с юношами более свободно и уверенно, чем юноши с девушками. Характерно в этой связи отношение юношей и девушек к разнополой дружбе. С возрастом сомнения в такой дружбе усиливаются. Сходные результаты получены В.Г.Карликовым в Орловской области, Б.Заззо во Франции и др. Это связано не только с разницей в темпах созревания, но и с тем, что юноши строже, чем девушки, разграничивают любовь и дружбу. Потребность в дружбе с человеком противоположного пола выражает, в сущности, потребность в любви. Друзей противоположного пола у старшеклассников значительно меньше, чем друзей своего пола.

Соотношение дружбы и любви представляет в юности сложную проблему. С одной стороны, эти отношения кажутся более или менее альтернативными. По данным И.С.Кона и В.А.Лосенкова юноши, ориентированные на экстенсивное групповое общение, как правило, не выбирают в качестве идеального друга девушку и в первом круге их реального общения преобладают юноши. Напротив, тот, кто в качестве идеального друга предпочитает девушку, обычно имеет меньше друзей своего пола, склонен считать «настоящую дружбу» редкой и отличается повышенной рефлексивностью. Появление любимой девушки снижает эмоциональный накал однополой дружбы, друг становится скорее добрым товарищем. С другой стороны, любовь предполагает большую степень интимности, чем дружба, она как бы включает в себя дружбу. Если в начале юности главным конфидентом обычно бывает друг своего пола, то позже это место занимает любимый или любимая. Сочетание духовного общения с физической близостью допускает максимальное самораскрытие, на которое только способна личность. Юноша 16–18 лет еще может довольствоваться обществом друзей своего пола. В более старшем возрасте отсутствие интимного контакта с девушкой уже не компенсируется однополой дружбой; больше того, чувствуя, что он отстает в этом отношении от сверстников, юноша иногда становится менее откровенен и с друзьями, замыкается в себе.

Взаимоотношения юношей и девушек сталкивают их с множеством моральных проблем, начиная с ритуала ухаживания и объяснения в любви и кончая проблемами нравственной самодисциплины и ответственности. Они остро нуждаются в помощи старших, прежде всего родителей и учителей. Но одновременно молодые люди хотят и имеют на это полное право оградить свой интимный мир от бесцеремонного вторжения и подглядывания.

2.4. Дифференциально-психологические аспекты психосексуального развития

Психосексуальное развитие у разных людей неодинаково. Прежде всего налицо важные половые различия, которые отчасти обусловлены биологически, а отчасти связаны с поляризацией мужских и женских ролей.

Половое созревание мальчиков происходит позже, но протекает более бурно, чем у девочек. Для мальчиков характерна фаза так называемой юношеской гиперсексуальности, которая начинается еще в подростковом возрасте и продолжается в течение 2–3 лет после завершения пубертата. Период гиперсексуальности характеризуется повышенной половой возбудимостью и ростом эротических интересов и фантазий. Вопрос о наличии такой фазы у девочек является спорным. Хотя они созревают раньше мальчиков, оргазмическая активность нарастает у них не резко, как у мальчиков, а медленно и постепенно, достигая апогея много лет спустя после созревания. Женская сексуальность отличается от мужской и психологически. По мнению ряда ученых, соотношение чувственности и нежности у женщин принципиально иное, чем у мужчин. У девочки сначала появляется потребность в психологической близости с юношей и только потом – эротические чувства. Поэтому девушки, даже в старших возрастах, чаще называют свои отношения с юношами дружбой, т.к. они более чувствительны к тонким психологическим нюансам во взаимоотношениях[29]
.

Различия эти весьма существенны. Но считать их универсальными, естественно-биологическими нельзя. Дело в том, что в большинстве известных нам человеческих обществ проявление сексуальности у мужчин поощрялось, тогда как женщине обычно отводилась пассивная роль. Буржуазная мораль XIX в. возвела это требование, в ранг биологического закона, провозгласив, что женщина по природе своей асексуальна, лишена полового влечения и даже в браке только уступает «низменным» желаниям мужчины. В этих условиях женщина из страха потерять самоуважение и репутацию порядочной должна была не только скрывать, но и подавлять в себе чувственность. Эмансипация женщин, ослабив «двойной стандарт», поставила под вопрос и эту установку. В последние десятилетия разница в сексуальном поведении юношей и девушек (возраст начала половой жизни, ее мотивы, интенсивность и т.д.) значительно уменьшилась, произошел сдвиг в сторону более «маскулинной» модели поведения.

Однако ослабление поляризации мужской и женской сексуальности не снимает различий в поведении и установках. Сексологические исследования показывают, что, как и прежде, юношей нередко толкает начинать половую жизнь любопытство, жажда самоутверждения и половые потребности (их связи более экстенсивны, лишены глубокой эмоциональной привязанности), а девушки выше ценят эмоциональную близость, считая физическое сближение скорее средством упрочить психологический контакт с юношей, чем самоцелью[30]
.

Важные психофизиологические и мотивационные различия существуют в пределах одного и того же пола. В начале XX в. многие ученые полагали, что физиологические половые потенции у всех людей одинаковы, так что, чем раньше человек начинает половую жизнь и чем интенсивнее ведет ее, тем раньше его возможности будут исчерпаны. Современная сексология доказала, что единой, одинаковой для всех «нормы» интенсивности половой жизни не существует. Сила, частота и длительность полового возбуждения варьируют в зависимости от половой конституции человека, которая, по определению Г.С.Васильченко, представляет собой «совокупность устойчивых биологических свойств, складывающихся под влиянием наследственных факторов и условий развития в пренатальном периоде и раннем онтогенезе; половая конституция лимитирует диапазон индивидуальных потребностей в определенном уровне половой активности и характеризует индивидуальную сопротивляемость в отношении патогенных факторов, обладающих избирательностью к половой сфере»[31]
.

Тип половой конституции мужчины впервые отчетливо проявляется в период полового созревания, причем в числе признаков фигурирует возраст пробуждения полового влечения и возраст первого семяизвержения. Чем раньше начинается половое созревание, тем более бурно оно обычно протекает и тем быстрее заканчивается; наоборот, более позднее начало созревания обычно характеризуется и более вялым его течением. Раносозревающие мальчики не только раньше начинают, но и в последующие, взрослые годы ведут более интенсивную половую жизнь. Эти индивидуальные различия очень велики. Из различия типов половой конституции вытекает необходимость дифференцированного, индивидуального подхода к подросткам и юношам.

Судя по имеющимся психологическим данным, сексуальное поведение и чувства индивида зависят также от его характерологических особенностей, в частности экстравертированности (повышенная общительность, открытость внутреннего мира, интерес к другим людям и несклонность к углубленному самоанализу) или интровертированности (необщительность, замкнутость, больший интерес к собственным переживаниям, чем к другим людям). Определяя коммуникативные свойства личности, эти качества, естественно, влияют и на сексуальность. Экстравертированные индивиды обычно раньше начинают половую жизнь, легче завязывают контакты с лицами противоположного пола, более свободно выражают свои чувства, они более гедонистичны, их отношения чаще имеют несколько безличный характер.

Интроверты, напротив, более сдержанны, даже заторможены, не любят слишком явных проявлений сексуальности и разговоров о ней, предъявляя к ней весьма высокие требования. Эти свойства проявляются обычно уже в ранней юности, причем экстраверты и интроверты ведут себя по-разному и испытывают трудности разного порядка. Однако конкретный характер любовной жизни человека (выбор объекта любви, соотношение чувственности и нежности, длительность и сила привязанности и т.д.) зависит также от многих других обстоятельств и условий. В изучении их литература и искусство далеко опередили научную психологию[32]
.

В ранней юности центральной проблемой обычно является сочетание «секса» т.е. физического, чувственного, генитального наслаждения, и «любви», т.е. тотальной человеческой близости, психологической интимности, слияния душ. У подростка эти потребности разобщены, у взрослого человека в идеале они сливаются. Но степень и длительность такого слияния зависят от множества условий. Подавленность эмоциональных реакций, невротизм, крайний эгоцентризм, делая человека неспособным к психологической интимности, подрывают и его шансы на успешную любовь. Серьезные трудности порождает и приверженность жестким стереотипом «маскулинности – фемининности»: мужчина, который видит в женщине только сексуальный объект (это часто сочетается с пониженным самоуважением), обычно не способен к эмоциональному самораскрытию и психологическому контакту с ней. Подготовка юношей и девушек к семейной жизни требует совершенствования системы морального воспитания и полового просвещения[33]
.

Надежды на то, что функции полового просвещения возьмет на себя семья, не оправдываются. Многие родители жалуются, что не знают, как рассказать детям о таинствах пола. Но зачастую старшие не знают также, что и когда рассказывать: собственный опыт недостаточен, а научной литературы мало. Даже там, где источников достаточно, родители все-таки уклоняются от бесед. Опросы, проводившиеся в разных странах, показали, что единственный эффективный канал семейного полового просвещения – линия мать–дочь (информация о менструации, половой гигиене и т.д.). Видимо, это не случайно. В первобытных обществах, где функции четко распределены, подготовкой подростков к половой жизни также занимались не родители, а кто-то из старших членов рода, специально облеченный этими обязанностями. Информация столь интимного порядка, если ее сообщает близкий человек, создает напряженное эмоционально-эротическое поле, в котором неловко чувствуют себя и родители и дети. Не только родители чувствуют себя неуютно при разговорах на половые темы, но и подростки предпочитают получать эту информацию каким-то иным путем, беседа с родителями на эти темы их смущает и шокирует[34]
.

По-видимому, половым просвещением должен заниматься специально обученный человек, врач/учитель/психолог, сама роль которого придает беседе черты отчужденности, безличности: сообщается некоторая система знаний, а как ты применишь ее к себе – никто тебя не допытывает, захочешь – можешь спросить. И, конечно, необходима (и дома и в библиотеке) доступная литература, которую старшеклассник мог бы прочитать сам.

Задача состоит не в том, чтобы «уберечь» юношей и девушек от сексуальности – это и невозможно, и не нужно, а в том, чтобы научить их управлять этой важной стороной общественной' и личной жизни. Это значит, что старшеклассники должны не только знать биологию пола, но и иметь ясные представления о социальных и психологических аспектах проблемы. Обращаясь к половозрелым юношам и девушкам, нужно апеллировать уже не к доводам наивного биологического эгоизма (смотри, не повреди своему здоровью), а к взрослому чувству социальной и моральной ответственности, призывая их тщательно взвешивать серьезность своих чувств («люблю» или «нравится»), меру своей социальной зрелости, трудности раннего материнства, материальные и иные сложности ранних браков и т.д.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом были рассмотрены основные теоретические подходы к изучению юношеской психологии. В своих крайних формах они кажутся взаимоисключающими и развивались в острой полемике друг с другом. Однако при всем различии исходных принципов эти теории зачастую описывают одни и те же процессы и периодизируют их примерно одинаково. Является ли психологическая напряженность следствием полового созревания, неопределенности социального статуса или противоречивости ценностных ориентации подростка? Этот вопрос нельзя ставить по принципу «или – или», так как налицо все эти моменты и проблема заключается именно в их взаимодействии. Разные теории просто подходят к проблеме с разных сторон и являются в этом смысле взаимодополнительными. Нельзя отрицать ни значения поставленных этими авторами теорий, ни правомерности специального изучения психофизиологических процессов, психосексуального развития, эмоций, интеллекта, самосознания и т.д. Но эти частные процессы сами могут быть поняты только в их взаимосвязи и взаимозависимости, на основе принципа единства сознания и деятельности.

Прежде всего действует закон неравномерности созревания и развития. Эта неравномерность является одновременно межличностной (подростки созревают и развиваются в различном темпе, поэтому хронологические сверстники и одноклассники могут фактически находиться на разных стадиях своего индивидуального развития) и внутриличностной (гетерохронность физического, полового, умственного, социального и нравственного развития одного и того же индивида). Поэтому первый вопрос, возникающий при встрече со старшеклассником: с кем мы фактически имеем дело – с подростком, юношей или уже взрослым человеком, причем не вообще, а применительно к данной конкретной сфере жизнедеятельности? Далее, в зависимости от индивидуально-типологических особенностей существуют принципиально разные типы развития. У одних людей юность – период «бури и натиска», протекающий бурно и кризисно, характеризующийся серьезными эмоциональными и поведенческими трудностями, острыми конфликтами с окружающими и с самим собой. У других юность протекает плавно и постепенно, они включаются во взрослую жизнь сравнительно легко, но до некоторой степени пассивно; романтические порывы, обычно ассоциирующиеся с юностью, им несвойственны; такие люди доставляют меньше всего хлопот воспитателям, но в их развитии механизмы приспособления могут блокировать формирование самостоятельности. Третий тип юности характеризуется быстрыми, скачкообразными изменениями, которые, однако, эффективно контролируются самой личностью, не вызывая резких эмоциональных срывов; рано определив свои жизненные цели, такие юноши и девушки отличаются высоким уровнем самоконтроля, самодисциплины и потребности в достижении, они активно формируют собственную личность, но у них слабее развита интроспекция и эмоциональная жизнь.

Важно иметь в виду, что речь идет большей частью не просто о возрастных, а о половозрастных особенностях. Психология половых различий методологически очень сложна, ее серьезное научное исследование началось лишь в последние десятилетия. В отечественной психологии она долгие годы недооценивалась[35]
. Однако сами по себе половые различия весьма существенны, проявляясь и в направленности интересов, и в специфике эмоциональных реакций, и в структуре общения, и в критериях самооценок, и в психосексуальном развитии, и даже в соотношении этапов и возрастных характеристик профессионально-трудового и брачно-сексуального самоопределения. Половозрастные особенности и процессы всегда тесно переплетаются с личностными. Для юношеского возраста особенно важны процессы развития самосознания, динамика саморегуляции образов «я».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абрамова Г.С. Возрастная психология: учеб. пособие – М.: «Академический проект», 2000. – 624 с.

2. Аверин В.А. Психология личности: Учеб. пособ. – СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 1999. – 89 с.

3. Анастази А., Урбина С. Психологическое тестирование. – СПб.: Питер, 2001. – 688с.

4. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., Просвещение, 1968, с. 46 – 53.

5. Бурлачук Л.Ф., Морозов С.М. Словарь–справочник по психодиагностике. – СПб.: Питер, 2002. – 528 с.

6. Вегнер А.Л. Психологическое консультирование и диагностика. В 2-х частях. – М.: Генезис, 2001. – 425с.

7. Кон И.С. Психология старшеклассника. - М.: Просвещение, 1982. -207с.

8. Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989.– 255 с.: ил.

9. Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – 992 с.

10. Кривцова С., Мухаматулина Е. Тренинг. Навыки конструктивного взаимодействия с подростками. М.: Генезис, 1997. С.25 – 48.

11. Либин А.В. Дифференциальная психология: На пересечении европейских, российских и американских традиций. 2 изд. - М.: Смысл, 2000. - 549 с.

12. Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. – Л.: Медицина, 1993. – С.209 – 312.

13. Мухина В.С. Возрастная психология развития, детства, отрочества: Учеб. – М.: ИЦ «Академия», 1999. – 456 с.

14. Ньюкомб Н. Развитие личности ребенка, подростка – 8-е изд. – СПб.: Питер, 2002. – 640 с.

15. Первин Л., Джон О. Психология личности: Теория и исследования/пер. с англ. М.С.Жамкочьян/ под ред. В.С.Магуна - М.: Аспект Пресс, 2001. - 607 с.

16. Психология. Учебник для гуманитарных вузов / Под общ. ред. В.Н.Дружинина. — СПб.: Питер, 2001. — 656 с.

17. Психология развития: учеб./под ред. Т.Д.Марциновской – М.: ИЦ «Академия», 2001. – 352 с.

18. Психология: Учеб. для студ. высш. пед. учеб. заведений/Под ред. проф. А.В.Петровского. - М.: Издательский центр «Академия», 1998. - 512 с.

19. Прихожан А.М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. – М.; Московский психолого – социальный институт; Воронеж. Изд – во НПО «МОДЕК», 2000. – С. 356 – 398.

20. Просветительский журнал по социальным вопросам «Социальная защита», №6 (159) июль 2005

21. Раттер Майкл Помощь трудным детям. Пер. с англ. Е. Алексеевой, С. Нуровой. — М.: Апрель Пресс, Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. — 432 с.

22. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии - СПб: Питер, 2000 - 712 с.

23. Рыбалко Е. Ф. Возрастная и дифференциальная психология. – СПб.: Питер, 2001. – 224 с.

24. Свядощ А.М. Женская сексопатология. М, Медицина, 1974, с. 99-124

25. Теория социальной работы: Учебник/ под ред. проф. Е.И. Холостова. – М.: Юристъ, 1999, - 334 с.

26. Технология социальной работы.: Учеб. пособие/ под ред. И.Г.Зайнышева. – М.: ГИЦ ВЛАДОС, 2000. – 240 с.

27. Хрисанфова Е.Н., Перевозчиков И.В. Антропология: Учебник. 2-е изд.. М.: Изд-во МГУ, 1999. – 400 с.

28. Хухлаева О.В. Психология развития: молодости, зрелости, старости: учеб. пособие – М.: ИЦ «Академия», 2002 – 208 с.

29. Якимова Е.В. Торнстон Л. Геронтология в динамическом обществе // Социальная геронтология. — М.: ИНИОН РАН, 1994. - С. 58-68.

30. Ярошевский М. Г. История психологии. 2-е изд., перераб. М.: Мысль, 1976, с. 357–373, 397–402.

[1]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989.– С.14-16

[2]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989.– С.14-16

[3]
Психология: Учеб./Под ред. проф. А.В.Петровского. - М.: ИЦ «Академия», 1998. – С. 342-344

[4]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989.– С.19-26

[5]
Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Изд-во ЛГУ, 1968, с. 104–105.

[6]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989.– С.19-26

[7]
Мухина В.С. Возрастная психология развития детства, отрочества: Учеб. – М.: «Академия», 1999. – С.125

[8]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989.– С.32-35

[9]
Мухина В.С. Возрастная психология развития детства, отрочества: Учеб. – М.: «Академия», 1999. – С.19

[10]
Мухина В.С. Возрастная психология развития детства, отрочества: Учеб. – М.: «Академия», 1999. – С.22

[11]
Мухина В.С. Возрастная психология развития детства, отрочества: Учеб. – М.: «Академия», 1999. – С.25

[12]
Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., Просвещение, 1968, с. 46 – 53.

[13]
Ярошевский М. Г. История психологии. 2-е изд., перераб. М., Мысль, 1976, с. 357–373, 397–402, Лейбин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М, Политиздат, 1977.

[14]
Характеризуется появлением чувства своей неповторимости, индивидуальности, непохожести на других, в отрицательном же варианте возникает противоположность – диффузное расплывчатое «я», ролевая и личностная неопределенность. Типичная черта этой фазы развития – «ролевой мораторий» (от лат. moratorium – отсрочка): диапазон выполняемых ролей расширяется, но юноша не усваивает эти роли всерьез и окончательно, а как бы пробует, примеряет их к себе. Эриксон подробно анализирует механизмы формирования самосознания, новое чувство времени, психосексуальные интересы, а также патогенные процессы и варианты развития юности.

[15]
Мухина В.С. Возрастная психология развития детства, отрочества: Учеб. – М.: «Академия», 1999. – С.29

[16]
Фрагменты ее книги «Душевная жизнь юношества» опубликованы в сб.: Педология юности/Под ред. И. Арямова. М. – Л., Учпедгиз, 1931.

[17]
См : Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., Просвещение, 1969; о нем: Ярошевский М.Г. История психологии. 2-е изд., перераб. М., Мысль, 1976, с. 407–410; Анцыферова Л.И. Материалистические идеи в зарубежной психологии. М, Наука, 1974, с. 251–300.

[18]
Кон И.С. Психология старшеклассника. - М.: Просвещение, 1982. С. 118-125

[19]
Кон И.С. Психология старшеклассника. - М.: Просвещение, 1982. С. 118-125

[20]
Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – С.574-583

[21]
Хухлаева О.В. Психология развития: молодости, зрелости, старости: учеб. пособие – М.: ИЦ «Академия», 2002 . С. 115

[22]
Хухлаева О.В. Психология развития: молодости, зрелости, старости: учеб. пособие – М.: ИЦ «Академия», 2002 . С. 121

[23]
Кон И.С. Психология старшеклассника. - М.: Просвещение, 1982. С. 126

[24]
Свядощ А.М. Женская сексопатология. М, Медицина, 1974, с. 99-124

[25]
Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – С.574-583

[26]
Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – С.574-583

[27]
Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – С.574-583

[28]
Макаренко А.С. Книга для родителей.– Соч. в 7-ми т. М., Изд-во АПН РСФСР, 1957, т. IV, с. 246.

[29]
Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – С.574-583

[30]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989. С. 134-136

[31]
Общая сексопатология. Руководство для врачей/Под ред. Г.С.Васильченко. М., Медицина, 1977, с. 217.

[32]
Крайг Г. Психология развития – СПб.: Питер, 2000. – С.574-583

[33]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989. С. 134-136

[34]
Кон И.С. Психология ранней юности: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1989. С. 134-136

[35]
Кон И. С. Психология половых различий.– Вопросы психологии, 1981, № 2, с. 47–57.