Природа конфликта

Природа конфликта.

1. Понятие конфликта.

В научной литературе, впрочем, как и в публицистике, конфликт трактуется неоднозначно. Существует множество определений это­го термина. Наиболее распространенный подход состоит в опреде­лении конфликта через противоречие как более общее понятие и прежде всего — через социальное противоречие.

Развитие любого общества представляет собой сложный процесс, который совершается на основе зарождения, развертывания и раз­решения объективных противоречий. Признавая это на словах, гос­подствовавшая в течение десятилетий марксистская теория, по су­ществу, не относила это к советскому обществу. Известно, что один из идеалов социализма состоял в изживании классовых конфликтов. Именно поэтому еще в конце 30-х гг. у ряда авторов появилась идея «бесконфликтности» развития социалистического общества, отсут­ствия в нем антагонистических противоречий. Наиболее полно эта идея была представлена в тезисе о полном соответствии производ­ственных отношений характеру производительных сил при социа­лизме.

Позднее было признано, что это соответствие проявляется не всегда, а лишь тогда, когда противоречия объединяются неким един­ством противоположных друг другу сторон, т.е. соответствие было представлено на раннем этапе развития противоречий, когда про­тивоположности еще объединены в рамках единства. В то же время; большинство тогдашних социальных философов, занятых поисками основного противоречия социализма, считали таковым противоре­чие между производительными силами и производственными отно­шениями. Иногда — между производством и потреблением, старым и новым и т.п

Так или иначе, проблема противоречий в нашей литературе раз­рабатывалась, чего нельзя сказать о теории конфликтов; ей, по су­ществу, не уделялось никакого внимания. Между тем противоречия и конфликт, с одной стороны, не могут рассматриваться как сино­нимы, а с другой — противопоставляться друг другу. Противоречия, противоположности, различия — это необходимые, но недостаточ­ные условия конфликта. Противоположности и противоречия пре­вращаются в конфликт тогда, когда начинают взаимодействовать силы, являющиеся их носителями. Таким образом, конфликт - это
проявление объективных или субъективных противоречий, выражающееся
в противоборстве сторон.

Иными словами, конфликт — это процесс, в котором два (или более) индивида или группы активно ищут возможность помешать друг другу достичь определенной цели, предотвратить удовлетво­рение интересов соперника или изменить его взгляды и социаль­ные позиции. Термин «конфликт», кажется, может быть распро­странен на многие явления, вплоть до борьбы с неодушевленными предметами (в борьбе за существование, например). Но в социаль­ном конфликте все стороны представлены людьми, группами людей. Под социальным конфликтом обычно понимается тот вид про­
тивостояния, при котором стороны стремятся захватить территорию либо ресурсы, угрожают оппозиционным индивидам или группам, их. соб­ственности или культуре таким образом, что борьба принимает форму
атаки или обороны.
Социальный конфликт включает в себя активность индивида или групп, неумышленно блокирующих функцио­нирование или наносящих ущерб другим людям (группам). Заме­тим, что в конфликтологии используются и такие термины, как «споры», «дебаты», «торги», «соперничество», «контролируемые сражения», «косвенное» и «прямое» насилие. У многих исследова­телей конфликт ассоциируется с масштабными, историческими из­менениями.

Некоторые рассматривают, например, конфликт общества с при­родой или конфликт человека с самим собой. В этих случаях слово «конфликт» для подобных ситуаций не всегда подходит, поскольку оно неадекватно общепринятому представлению.

Итак, для социального конфликта всегда необходимы по мень­шей мере две противодействующие стороны. Их поступки обычно направлены на достижение взаимоисключающих интересов, что ведет к столкновению сторон. Именно поэтому всем конфликтам свойственно сильное напряжение, которое побуждает людей так или

иначе менять поведение, приспосабливаться либо «ограждаться» от данной ситуации.

В отечественной научной литературе наиболее полное опреде­ление социального конфликта дал, на наш взгляд, Е.М. Бабосов:

«Конфликт социальный (от лат, — столкновение) есть предельный слу­чай обострения социальных противоречий, выражающийся в многообразных формах борьбы между индивидами и различными социальными общностями, направлен­ной на достижение экономических, социальных, политических, духовных интересов и целей, нейтрализацию или устранение действительного или мнимого соперника и не позволяющей ему добиться реализации его интересов».(2)

«Конфликт социальный складывается и разрешается в конкретной социальной ситуации в связи с возникновением требующей разрешения социальной проблемы. Он имеет вполне определенные причины, своих социальных носителей (классы, нации, социальные группы и т.д.), обладает определенными функциями, длительнос­тью и степенью остроты».(9)

Правда, это определение, схватывая основную суть дела, не от­ражает всех черт конфликта, в частности его психологизма. Эта осо­бенность прослеживается и в работе Ю.Г. Запрудского «Социальный конфликт»:

«Социальный конфликт — это явное или скрытое состояние противоборства объ­ективно расходящихся интересов, целей и тенденций развития социальных субъектов, прямое и косвенное столкновение социальных сил на почве противодействия существующему общественному порядку, особая форма исторического движения к новому социальному единству».(3)

Здесь все верно, но слишком масштабно. Не оказалось места для бытовых, семейных, трудовых — словом, конфликтов более «низко­го уровня», а их не следует игнорировать.

Приведем еще одно определение, принадлежащее В.И. Сафьянову:

«Конфликт в общении» — это насильственное межличностное противоборство, связанное с сознательным ущемлением нравственного достоинства и потребностей партнера».(8)

Конфликт, считает он, имеет место только тогда, когда ущемля­ется достоинство (как правило, насильственно) хотя бы одного из субъектов общения. В данном случае конфликт отличается от противоречия, от борьбы противоположностей степенью ущемления нравственного достоинства. Здесь, как видим, подчеркнут прежде всего личностный, психологический аспект.

Сегодня, как уже отмечалось, при изучении различных сфер об­щественной жизни исследователи широко применяют так называе­мый конфликтологический подход. Например, в политическом ис­следовании фокусируется внимание на соревновании между людьми и группами за ценности, имеющие политическую значимость. В меж­дународной политике конфликтологический подход, с нашей точки зрения, является основным. Этот подход можно использовать и в юриспруденции, когда преступление рассматривается как результат конфликта между людьми, прослеживается механизм его возникно­вения; конфликт продолжается и в судебном процессе (обвиняемый и его защитник, с одной стороны, обвинитель — с другой). Ниже эти проблемы будут рассмотрены подробно.

В завершение надо упомянуть и о явлениях, близких к конфликту, таких, как соревнование, состязание, конкуренция. В принципе, в указанных случаях имеет место противоборство сторон. Однако оно, как правило, не является обостренным до степени враждебности, и, даже если вражда возникает (например, при конкуренции), она не сопровождается обоюдными действиями, препятствующими законному поведению другой стороны. Каждый действует «на своем поле», стремясь достичь успеха и тем уязвить противника. Нередко конкуренты используют незаконные пути и методы. Но при этом действия сторон в целом позитивны — они стремятся к собственно­му максимальному успеху, и подавление противника для них не само­цель. Это, конечно, не исключает возникновения конфликта и в ходе «мирных» действий. Таким образом, конфликт и соревнование не идентичны, но соревнование может перерасти в конфликт. Это ка­сается и конкуренции, в которой соперники могут перейти к пря­мому давлению друг на друга.

Особый случай представляют собой игры, в том числе спортив­ные. Некоторые из них и задуманы как конфликты (например, борь­ба, бокс). Однако очевидно, что, по существу, речь идет об имитации конфликта. Кончается игра — кончаются «конфликтные» взаимоот­ношения. Неприязнь между игроками разных команд, остающаяся после состязания, — скорее исключение, чем правило; в спорте она отнюдь не поощряется.

2.Границы конфликта.

Чтобы уяснить природу конфликта, необходимо определить его границы, т.е. его внешние пределы в пространстве и во времени, начнем с бытового примера. Иван Иванович, полагая, что его сосед |по садовому участку несправедливо отнял у него часть огорода, решил «проучить» обидчика и собрать с его участка часть урожая помидоров. О своем замысле он рассказал жене, которая вовремя отговорила его от задуманных действий. Был ли здесь конфликт, начался ли он или уже завершился? Каковы его пространственные границы и кто его участники? Эти вопросы, не столь уж важные в случае ссоры между соседями, перерастают в крупные политические и правовые проблемы, когда речь идет о межгосударственных или межнациональных отношениях.

Можно выделить три аспекта определения границ конфликта: Пространственный, временной и внутрисистемный.

Пространственные границы
конфликта обычно определяются территорией, на которой происходит конфликт. Четкое определение пространственных границ конфликта важно главным образом; в международных отношениях, что тесно связано и с проблемой участников конфликта. В нашей недавней истории подобная задача возникала неоднократно в ходе межнациональных конфликтов в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Таджикистане, Северном Кав­казе и других регионах, где следовало бы четко определить тер­риториальные границы зоны конфликта для осуществления пре­вентивных мер.

Временные границы - это продолжительность конфликта, его начало
и конец. От того, считать ли конфликт начавшимся, продолжающимся или уже закончившимся, зависит, в частности, юридическая оценка дей­
ствий его участников в той или иной момент времени. Это особенно важно
для правильной оценки роли вновь присоединившихся к конфликту лиц.

Начало конфликта,
с нашей точки зрения, определяется объек­тивными (внешними) актами поведения, направленными против другого участника (конфликтующей стороны), при условии, что пос­ледний осознает эти акты как направленные против него и им про­тиводействует. Эта несколько усложненная, формула означает, что конфликт будет признан начавшимся, если:

1) первый участник сознательно и активно действует в ущерб дру­гому участнику (т.е. своему противнику); при этом под действиямимы понимаем как физические действия, так и передачу информации (устное слово, печать, телевидение и т.д.);

2)второй участник (противник) осознает, что указанные действия направлены против его интересов;

3)второй участник предпринимает ответные активные действия направленные против первого участника.

Сказанное означает, что, если действует только один участник или участниками производятся лишь мыслительные операции (пла­нирование поведения, обдумывание образа действий противника, прогнозирование хода будущего конфликта и т.п.), говорить о на­личии конфликта неправомерно.

В самом деле, ситуацию, в которой действует (пусть даже агрес­сивно) лишь одна сторона, а вторая ведет себя пассивно, назвать конфликтной еще нельзя. Возможно, предполагаемый противник признает эти действия правильными; может быть, он опасается про­тиводействовать первому участнику и подчиняется ему или же им руководят какие-то иные соображения. Как бы то ни было, он не предпринимает никаких действий против первого субъекта, но в таком случае нет противоборства сторон, т.е. конфликта.

Мысленные действия, никак не выраженные внешне, не являют­ся элементом начавшегося конфликта, под которым понимается фактическое, а не воображаемое противоборство сторон.

Сказанному, однако, не противоречит предложенное некоторы­ми специалистами выделение латентной (скрытой) стадии разви­тия конфликта, а точнее, стадии, предшествующей открытому кон­фликту, которая включает планирование будущих операций и под­готовку к ним. Выделение этой стадии существенно для анализа крупных конфликтов международного значения (например, плани­рование войны). Утвердив в 1940 г. план «Барбаросса», предусмат­ривающий нападение на СССР, Гитлер еще не развязал военно­го конфликта между СССР и Германией, но вступил в его латент­ную стадию; началом открытого конфликта стало, как известно, 22 июня 1941 г.

Разумеется, конфликт как противоборство сторон в международ­ных отношениях не исчерпывается военными действиями. Так, кон­фликты дипломатический, торговый, пограничный, политический разрешаются ненасильственными средствами. Однако при всех ус­ловиях речь идет о противоборстве сторон, т.е. взаимных действиях (хотя бы и словесных). Таким образом, конфликт всегда начинается как двустороннее (или многостороннее) поведение. Ему, как правило, предшествуют действия одной из сторон, что позволяет в боль­шинстве случаев определить зачинщика конфликта.

Так, нетрудно было определить зачинщика в конфликте Ирака с Кувейтом в 1991 г. Агрессивная роль Ирака, предпринявшего не­спровоцированное нападение на соседнюю страну, получила отри­цательную оценку со стороны Организации Объединенных Наций и всего мирового сообщества.

Труднее определить, кто являлся зачинщиком многочисленных межнациональных конфликтов, происходивших в 90-е гг. XX в. на территории России и других государств СНГ, а также Югославии. Неясность исходных шагов, запутанность ответных действий, вза­имные обвинения, необъективность информации — все это затяги­вает развитие конфликта, препятствует его быстрому и безболез­ненному прекращению, мешает выявлению подлинных виновников. Завершение конфликта
также не однозначно. Конфликт может быть исчерпан (например, примирением сторон), но может прекра­титься выходом из конфликта одной из сторон либо ее уничтоже­нием (во время войны или при совершении преступления). Нако­нец, возможно пресечение развития и прекращение конфликта в результате вмешательства третьих лиц. Этим способом в ряде слу­чаев заканчиваются так называемые криминальные конфликты. Практика международных отношений все более часто использует третьи силы для пресечения межнациональных конфликтов (ввод войск ООН, дипломатическое посредничество и др.). Эти методы, как известно, используются во многих странах, в том числе в нашей стране и государствах СНГ.

Таким образом, окончанием конфликта нужно считать прекра­щение действий всех противоборствующих сторон, независимо от причины, по которой они имели место.

Рассмотрим внутрисистемный аспект
развития конфликта и оп­ределения его границ. Всякий конфликт происходит в определен­ной системе, будь то семья, группа сослуживцев, государство, меж­дународное сообщество и т.д. Эти внутрисистемные связи сложны и многообразны. Конфликт между сторонами, входящими в одну систему, может быть глубоким, обширным или частным, ограничен­ным. В межгосударственных конфликтах велика опасность разрас­тания, распространения обостренных взаимоотношений не только в территориальном, но и в социальном, национальном, политичес­ком аспектах; такой конфликт способен затронуть самые широкие слои общества.

Определение внутрисистемных границ конфликта тесно связано с четким выделением конфликтующих сторон из всего круга его участников. Как мы увидим далее, кроме непосредственно противо­борствующих сторон участниками конфликта могут быть и такие фигуры, как подстрекатели, пособники, организаторы конфликта (сами в нем непосредственно не замешанные), а также третейские судьи, советники, сторонники и противники тех или иных лиц, кон­фликтующих между собой. Все эти лица (или организации) — эле­менты системы. Границы конфликта в системе зависят, таким об­разом, от того, насколько широк круг в него вовлеченных участни­ков. Знание внутрисистемных границ конфликта нужно для воздей­ствия на происходящие процессы, в частности, для предотвращения разрушения системы в целом (если это, разумеется, необходимо).

3. Функции конфликта.

Ясно, что конфликт служит способом выявления и разрешения про­тиворечий. Если противоположные силы, их интересы вызывают напряжение, переходящее в открытое противоборство, то, естест­венно, этому противоборству рано или поздно должен прийти конец. Конфликт с его последующим разрешением и является одним из путей выхода из противоречия.

При таком подходе возникает проблема оценки роли конфликта. Преобладающая, можно сказать, обыденная оценка любых конфлик­тов однозначно отрицательна. В самом деле, мы достаточно натер­пелись не только от бытовых ссор и неурядиц, служебных непри­ятностей, но и — в последнее время — от серьезных межнациональ­ных, территориальных, общественно-политических и прочих про­тивостояний и противоборств. Поэтому конфликт оценивается об­щественным мнением в основном как явление нежелательное. В целом, пожалуй, он таковым и является — по меньшей мере, для одной из сторон. Так, из-за конфликтов на производстве, по мнению многих исследователей, теряется до 15% рабочего времени. Есть и другая точка зрения, согласно которой конфликт — не только неиз­бежное, но и полезное социальное явление.

Авторы, признающие конфликт нежелательным, считают его раз­рушителем (или нарушителем) нормально функционирующей соци­альной системы. По их мнению, в своей изначальной основе кон­фликт не присущ системе и обычно исчерпывается тогда, когда появятся (или активизируются) те силы в системе, которые вернут ее в положение баланса и стабильности. Но отсюда следует, что уже в самом конфликте заложен стимул к появлению институтов для под­держания системы в устойчивом состоянии. Это и законодательная деятельность, и принятые процедуры для решения различных спо­ров, и политические собрания, где партийные конфликты решаются в «войне слов», т.е. в дебатах и дискуссиях, и рынок, где соперни­чающие интересы между покупателями и продавцами решаются по­средством сделок, и т.д. Отсюда вытекает, что даже те специалисты, которые считают конфликт явлением отрицательным, усматривают в нем некоторые позитивные черты.

Другая научная традиция вообще рассматривает конфликт не как отклоняющееся от нормы и преходящее явление, но как постоянный и даже необходимый компонент социальных отношений. Эта тра­диция восходит к Аристотелю, Гоббсу, Гегелю, Марксу, Веберу. В со­ответствии с этой точкой зрения, факт любого дефицита в обществе сам по себе достаточен, чтобы вызвать конфликт; каждый человек в любой группе пытается увеличить свою долю дефицитных ресур­сов и, если необходимо, за счет других. А если среди искателей тер­риторий и ресурсов мы обнаружим еще и борьбу за лидерство, власть и престиж, то конфликт просто неизбежен. И здесь не будет анало­гии с конфликтом за обладание материальными благами, где сторо­ны могут сделать так, что доля каждого будет возрастать. «Для ре­ального мира, — писал Р. Дарендорф, — необходимо пересечение различных взглядов, конфликтов, изменений. Именно конфликт и изменения дают людям свободу; без них свобода невозможна».(1)

По мнению Л. Козера, конфликт внутри группы может способ­ствовать ее сплочению или восстановлению единства. Поэтому внут­ренние социальные конфликты, затрагивающие только такие цели. Ценности и интересы, которые не противоречат принятым основам внутригрупповых отношений, как правило, носят функционально-позитивный характер. (4)

Общий тезис о том, что конфликт — в общем- то нормальное со­стояние общества, высказывается и отечественными авторами.

Из сопоставления приведенных точек зрения видно, что они от­носятся к несколько разным вещам. В действительности конфликтполезен тем, что так или иначе разрешает противоречие. Но какой ценой? Путем разрушения или серьезного повреждения системы, а то и посредством уничтожения одной из сторон?

Лучше, если объективно существующее противоречие, не доводя до конфликта, устранить мирными, цивилизованными средствами. Поэтому о полезности конфликтов, с нашей точки зрения, можно говорить лишь в конкретных случаях
и притом достаточно условно.

Разрешение противоречий — объективная функция социального конфликта. Значит ли это, что она совпадает с целями участников? Нет, не значит или во всяком случае не всегда. Если целью одной из сторон конфликта может быть действительное устранение про­тиворечия (причем именно в ее пользу), то целью другой стороны вполне может быть сохранение статус-кво, уклонение от конфликта либо разрешение противоречия без противоборства сторон. В кон­фликте могут быть заинтересованы даже не сами противоборствую­щие стороны, а третья сторона, провоцирующая конфликт. Поэтому функции конфликта, с позиций его участников, могут быть гораздо более многообразны.

В завершение этой темы рассмотрим один пример из недавнего прошлого. В ав­густе 1992 г. профсоюз российских авиадиспетчеров потребовал от Правительства РФ повышения вдвое заработной платы для работников этой службы. Надо заметить, что с июля зарплата авиадиспетчеров была более чем в 10 раз выше минимума за­работной платы государственного служащего. Правительство, учитывая это, отказа­лось удовлетворить требования авиадиспетчеров. Профсоюз пригрозил забастовкой. Московский городской суд признал забастовку незаконной и в свою очередь пригро­зил гражданским иском и уголовной ответственностью зачинщикам. Конфликт на этом был тогда приостановлен. Примерно такая же ситуация сложилась и в 1997 г.

Какие функции выполнял этот конфликт? По мнению авиадиспетчеров, он вы­нуждал Правительство пойти на повышение заработной платы. Для Правительства назревший конфликт не был нужен, но противостояние профсоюзу позволяло ему не только сохранить экономический статус-кво, но и поддерживать свой престиж. Суд отстаивал требования закона. Нетрудно видеть, что цели и функции конфликта стороны представляли по-разному. В общем социальном плане данный конфликт можно оценить однозначно: это выражение экономического неблагополучия, когда государство не может гарантировать адекватного материального обеспечения своим служащим. Конфликт с профсоюзом авиадиспетчеров был неудавшейся попыткой разрешить противоречие между дефицитом экономических ресурсов государства и насущными жизненными потребностями одной из групп населения.

На межличностном уровне функции конфликта также противо­речивы. Проблема в том, что в большинстве случаев функции кон­фликта связывают с его негативными последствиями, так как они ведут в основном к нарушению определенных форм общения, норм, эталонов поведения и т.п. Менее изучена позитивная функция межкостных конфликтов. Конструктивные же функции этого типа конфликтов заключаются в следующем:

1)межличностный конфликт может способствовать мобилизациии усилий
группы и индивида по преодолению возникающих в ходе

совместной деятельности критических ситуаций;

2) «развивающая» функция конфликта выражается в расширениисферы познания личности или группы, в активном усвоении соци­ального опыта, в динамичном обмене ценностями, эталонами и т.д.;

3) конфликт может способствовать формированию антиконфор­мистского поведения и мышления личности;

4) разрешение такого рода конфликтов ведет к укреплению груп­повой сплоченности.

В целом конфликт выполняет сигнальную, информационную, дифференцирующую и другие функции.(7)

Что касается его негативного восприятия на уровне здравого смысла, то это объясняется тем, что конфликт легче и приятнее осуждать. В результате обыденные дискуссии о том, полезны или вредны функции конфликта, скорее основаны на чувствах и умозрительности, чем на доказательности.

4. Основания типологии Конфликтов.

Известно, что проблема типологии возникает во всех науках, имею­щих дело с множеством разнородных объектов. Эта проблема в со­циальных науках довольно сложна, во-первых, из-за практической невозможности проведения «чистых» экспериментов (как это дела­ется в естественных науках), во-вторых, из-за трудностей методоло­гического характера. Расплывчатость и разнообразие критериев, применяемых при конструировании типологии конфликтов (клас­сификация, систематика, таксономия), настолько заметны, а их идеологические ориентации так трудно устранимы, что возникает вопрос о самой возможности решения поставленной задачи.

Однако проблема остается, и попытки построения типологии конфликтов стали постоянным занятием многих социальных иссле­дователей. Оценивая их труды, можно прийти лишь к одному бесспорному утверждению — произошел отказ от поиска единой типологии как полного и однозначного отображения любого конфликта, что предполагает признание множества типологий.

Как бы то ни было, противоречия и конфликты вечны и посто­янны, их субъекты в чем-то тоже постоянны, а потому существует необходимость хотя бы частичного решения проблемы. В этой связи рассмотрим возможные подходы к ее решению.

Типологизировать конфликты можно с помощью, например, системного подхода. Согласно этому подходу, действия сис­темы и ее компонентов, направленные на достижение цели с при­менением определенных средств, есть не что иное, как осуществле­ние функций системы и ее элементов. При этом функции последних производны от функции системы, они направлены на достижение системных целей. Однако, «работая» на главную цель, компоненты выполняют и свои специфические функции, необходимые для до­стижения своей специфической (не системной, а частной, частич­ной) цели. На этом часто основан внутрисистемный конфликт.

Любая общественная система не является раз и навсегда данной, неизменной. Она не абсолютна, ей присущи внутренние противо­речия, она проходит этапы своего зарождения и становления, раз­вития и расцвета, упадка и гибели. Время является непременной характеристикой системы.

Система постоянно испытывает на себе внутренние возмущения, являющиеся результатом ее внутренней противоречивости. Компо­нент и система, часть и целое; прерывное и непрерывное, структура и функция; внутреннее и внешнее; организация и дезорганизация; разнообразие и однообразие — таков далеко не полный перечень противоречивых сторон и отношений, присущих системам и порож­дающих конфликты. Каждая из этих характеристик способна слу­жить базой для выделения конфликтов определенного типа.

Изучение структур и механизмов, обеспечивающих устойчивость социальных систем, предпринятое представителями структурно-функционального анализа

(Т. Парсонс, Р. Мертон, К. Дэвис и др.), привело к созданию различных типологий структур и функций сис­тем, так или иначе связанных с конфликтами. По Парсонсу, напри­мер, можно выделить четыре обязательных требования к системе: адаптация к внешним объектам, целеполагание, поддержание бес­конфликтного отношения между элементами системы (интеграция) и, наконец, поддержание институциональных нормативных пред­писаний («ценностного» образца). Это, по сути, предпосылки или условия бесконфликтного существования в обществе.

В отличие от Парсонса Р. Мертон сосредоточил внимание на дисфункциональных явлениях, возникающих вследствие противоечий и напряжений в социальной структуре. В работе «Социальная структура и аномия» он выделяет пять типов приспособления индивидов. В обществе конформизм, инновация, ритуализм, ретризм, Отклонение от каждого из этих типов означает неизбежность конфликта — либо с властью, либо с так называемой репреативной группой. Новейшие версии структурно-функционального анализа (Р. Александр и др.) модифицировали эти основные положения, однако новые идеи данной концепции сохранились (статичное, вне историческое рассмотрение общества, абстрактный категориальный арат, «некорректное поведение» индивида в описании само регулируемых систем и т.д.).

Вообще, надо заметить, что классификация противоречий в рамках системного подхода по критерию этапности и последовательности их разрешения достаточно уязвима. Как известно, в диалектике принято следующее описание последовательности развития: возникновение и созревание внутренних противоречий между элементами, частями подсистем, т.е. становление системы, дестабилизацияи разрушение системы через борьбу и отрицание одной противоположности другой и переход к новой системе. Современные исследователи признают возможность такого развития, но не считают его единственно возможным. Напротив, получила широкое распространение точка зрения, согласно которой изменения проходят не через разрушение системы, а через рост ее упорядоченности и усложнения. Рост же противоречий в системе рассматривается не как источник развития, а как причина типичного антисистемного действия.

Деление конфликтов на внутри-
и внесистемные
имеет несомненно познавательное и практическое значение. Особенно важна трактовка внутрисистемных социальных противоречий конфликтов. В соответствии с марксистской позицией, смена общественных систем объясняется, в частности, непримиримыми противоречиями между новыми производительными силами и устаревшими производственными отношениями. Такое упрощенное понимание подверглось в современной социологии основательной критике. Л. Козер, например, что общества можно разделить на «ригидные» (закрытые) плюралистические (открытые). В ригидных б

ольшие группы (враждебные классы) разрешают свои интересы через революционное насилие, в плюралистических же существует возможность решении конфликта через разнообразные социальные институты.

В этом плане представляют интерес воззрения Э. Гидденса. По его мнению, каждый отдельный тип общества характеризуется плю­рализмом форм господства и эксплуатации, которые не могут быть сведены к единому классовому принципу. Наряду с классовой экс­плуатацией существуют другие виды эксплуататорских отношений: а) эксплуататорские отношения между государствами, во многом формирующиеся военным господством; б) эксплуататорские отно­шения между этническими группами, совпадающие или же не со­впадающие по форме с эксплуататорскими отношениями первого типа; в) эксплуататорские отношения между мужчинами и женщи­нами (эксплуатация по половому признаку). Очевидно, что ни один из этих видов эксплуатации не может быть сведен к исключительно классовому уровню.

Внутрисистемные противоречия, таким образом, могут лежать в основании типологии конфликтов, но их отнюдь не следует огра­ничивать только классовыми противоречиями.

5. Типология конфликтов по сферам.

Наиболее простой и легко объяснимой является типология, осно­ванная на выделении сфер проявления конфликта. По этому кри­терию можно обнаружить экономические, политические, в том числе межнациональные, бытовые, культурные и социальные (в уз­ком смысле слова) конфликты.

Стоит обратить внимание на экономические конфликты,
суть и сте­пень распространенности которых при переходе общества к рыноч­ной экономике заметно изменяются. Ведь в обществе, где господ­ствует государственная собственность, а рынка как такового нет, ос­нова для экономических конфликтов весьма ограничена. Отнюдь не беспочвенными являются утверждения, что в тоталитарных обществах нет безработицы, забастовок, борьбы классов. Мы не обсуждаем здесь вопрос о том, какой ценой это достигается, важно отметить другое: в экономической сфере СССР конфликты общена­ционального масштаба в течение многих лет практически не встре­чались или были весьма локальными и кратковременными. Это, ра­зумеется, не относится к теневой экономике, всегда находившейся в состоянии скрытой войны с государством. При переходе к рынку наблюдается другая картина. По сути, сам рынок есть поле постоянных конфликтов не только в виде борьбы или вытеснения противника, прежде всего — в форме торговых сделок, которые всегда сопряжены с диалогом, то и с различными действиями (включая угрозы, шантаж, насилие), имеющими целью принудить партнера к выгодному соглашению. На­ряду с этим в рыночной экономике возникают и другие острые кон­фликтные ситуации: забастовки, локауты, кризисы в денежном об­ращении и т.д. Рынок вообще предполагает постоянное возникно­вение трудовых конфликтов, которые регулируются специально раз­работанными правилами. Хотя трудовые конфликты существуют при любом общественном строе, все же они наиболее характерны именно для рыночной экономики, которая базируется на купле-про­даже любого товара, включая рабочую силу.

Особенностью крупномасштабных экономических конфликтов является вовлечение в их сферу широких слоев населения. Скажем, забастовка авиадиспетчеров затрагивает интересы не только авиа­ционных компаний, но и тысяч пассажиров. Забастовки врачей за­трагивают интересы тысяч и тысяч больных. Поэтому институционализация трудовых конфликтов, включая запрет некоторых видов забастовок, является важным средством стабилизации обществен­ной жизни.

Конфликты в политической сфере —
явление обычное. Их особен­ность состоит в том, что они могут перерастать в крупномасштабные общественные события: восстания, массовые беспорядки, в конце концов — в гражданскую войну. Для многих современных политичес­ких конфликтов также характерен межэтнический аспект, который может приобрести самостоятельное значение.

Конфликты,
проистекающие из противоречий интересов в сфере
пруда, здравоохранения, социального обеспечения, образования,
тесно свя­заны с двумя названными выше видами конфликтов — экономичес­ким и политическим. Эти конфликты не столь непосредственно за­висят от природы общественного строя, и масштабность их не так велика. То же можно сказать и о бытовых конфликтах между людьми по месту их работы или жительства.

6. Иные типологии.

возможны и другие виды классификации конфликтов: по количе­ству участников, по степени урегулированности, по мотивам и т.д. (приложение 1).

По сути дела, основаниями для типологизации конфликта могут быть любые его характеристики. Таково, например, деление кон­фликтов по длительности (долгосрочные, краткосрочные), по ре­сурсам (материальные, духовные, социальные), по степени ограни­ченности в пространстве и времени, по субъектам и т.д.

Американский конфликтолог Р. Даль классифицирует социаль­ные конфликты и их последствия следующим образом (табл. I).(6)

ТАБЛИЦА:1

Конфликты	Пары антагонистов	Уровень антагонизма
низкий	высокий
Кумулятивные (усиливающиеся)	Постоянные биполярные (двусторонние)	Умеренная биполярность	Поляризация
Мультиполярные (многосторонние)	Умеренная мультиполярность	Глубокая сегмента
Перекрещивающиеся	Меняющиеся	Умеренные перекрещивающеся конфликты	Умеренная сегмента

Понятно, что в рамках какого-либо типа конфликта возможна дальнейшая классификация. Приведем одну из них, относящуюся к межнациональным конфликтам.

Конфликты неуправляемых эмоций. Речь идет о кон­фликтах-бунтах или погромах. Для подобных конфликтов характер­на неопределенность целей организаторов беспорядков, случай­ность конкретных событий. Часто внешние признаки таких собы­тий скрывают за собой не проясненные до конца истинные причи­ны. Это подтверждает анализ драматических ферганских событий 1989 г., когда погромам подверглись ни в чем не замешанные турки-месхетинцы, а также события в бывшей Югославии, во многом не поддающиеся рациональному толкованию.

Конфликты идеологических доктрин. Они связаны с политическими, национальными, религиозными движениями и имеют более или менее давние исторические корни. Национальные требования формируются не стихийно, а разрабатываются идеоло­гами-теоретиками. Сторонники определенной идеи готовы пожер­твовать за нее самой жизнью, поэтому таким конфликтам свойственныйдлительный и ожесточенный характер. К такого рода конфликтам относятся споры по поводу принадлежности территорий, по поводу их государственного или административного статуса, возвращения ранее депортированных народов и т.д.

Конфликты политических институтов. Это в ос­новном споры о границах, о взаимоотношениях органов власти, о юрисдикции, о роли политических партий и движений и др. «Войны законов» и «парады суверенитетов» относятся к числу конфликтов именно этого типа. Наконец, можно выделить полностью институ­ционализированные конфликты (типа дуэли), и в то же время кон­фликты, протекание которых не урегулировано никакими механиз­мами. Если в конфликтах институционализированных существуют и действуют общие для сторон правила, согласно которым и разре­шается проблема, то во втором типе конфликтов возможность до­стижения согласия сторон минимальна или вообще отсутствует, и борьба осуществляется без правил. Между этими крайними полюса­ми существует большое разнообразие видов противостояния, кото­рые регулируются хотя бы частично (подробнее об этом в последу­ющих главах).

К какому виду конфликтов относится война? Вероятно, ко вто­рому, но с известной оговоркой: человеческое общество в течение многих столетий вырабатывало и пыталось реализовать целый ряд правил ведения военных действий. В международном праве сущест­вуют «законы и обычаи войны», почти между всеми государствами заключены конвенции по этим вопросам, но это, конечно, отнюдь не означает, что эти правила и нормы всегда и везде соблюдаются.

В заключение подчеркну, что типология конфликтов может ба­зироваться практически на любой их характеристике. Смысл поиска всякой типологии в том, чтобы с учетом особенностей конкретного конфликта найти адекватный способ его разрешения.

В нашу задачу не входит детальное рассмотрение всех разновид­ностей конфликтов. Остановимся лишь на важнейших и наиболее значительных из них, определяющих крутые повороты социального развития.

Возможные трудности классификации конфликтных процессов и явлений в значительной мере связаны с тем, что внешне наблю­даемое противоборство субъектов зачастую не дает адекватного представления иначе о его подлинных причинах. В таких случаях иссле­дователи используют понятия «скрытого» и «явного» конфликта. При этом они исходят из того, что конфликт в реальности может

основываться на противоречиях более глубоких (скрытый кон­фликт), чем те, которые служат предметом противоборства во внеш­нем плане (явный конфликт).

Достаточно часто за внешне наблюдаемым когнитивным кон­фликтом скрыт его реальный предмет — то или иное столкновение интересов. Внешне конфликт выглядит как научная полемика, но его подлинной основой является борьба за значимый социальный статус (например, обоюдное стремление занять одну и ту же долж­ность в институте). В таких случаях стороны рационально или ин­туитивно выбирают «язык» когнитивного конфликта, чтобы скрыть свои истинные намерения (язык, которым пользуются, к примеру, дипломаты).

Аналогичным образом пустяковый скандал за семейным столом может скрывать более глубокие разногласия. Психиатрам и пси­хотерапевтам, занимающимся семейной проблематикой, хорошо известно, что основной причиной мелких семейных ссор в семье, возникающих по разным поводам, нередко является сексуальная несовместимость супругов. Давно сложившаяся антипатия может постоянно прорываться наружу в виде разнообразных «объект­ных» столкновений, ссор из-за денег, немытой посуды и т.п. Кон­фликт может иметь несколько причин, скрытых друг в друге как матрешки.

Событие или обстоятельство, являющееся толчком к началу конфлик­
та, обычно называют поводом.
Известно, что поводом к войнам не­редко оказываются частные междоусобицы, хотя истинные причи­ны межгосударственного столкновения, как правило, гораздо глуб­же. Подобные частные конфликты вероятнее всего утихнут, чем разрастутся в крупномасштабную войну, если нет «скрытого» кон­фликта.

Повод не только возникает случайно, но и активно ищется, а иногда и придумывается кем-либо из оппонентов. В этих случаях мы имеем дело с провокацией конфликта. Обычно провокация стро­ится по следующей схеме: сторона, желающая развязать конфликт и через борьбу реализовать свои интересы, выискивает, выстраивает или придумывает такую относительно частную ситуацию в отноше­ниях с другой стороной, которую легко можно интерпретировать как проявление враждебности оппонента. Тогда в глазах посторон­них заранее спланированная агрессия становится вполне оправдан­ным актом возмущения.

7.
Предмет
и
объект
Конфликта.

Всякий конфликт связан с теми или иными внешними и внутрен­ними обстоятельствами, круг которых всегда достаточно широк, переменчив и не может быть перечислен с исчерпывающей полно­той. Однако есть нечто основное, позволяющее обывателям или журналистам безошибочно идентифицировать тот или иной кон­фликт или отнести его к определенной категории. Упорядочивая множество характеристик конфликта, обычно выделяют две из них, которые дают возможность более четко определить его существо и направленность: это предмет конфликта и его объект.

Под предметом конфликта понимается объективно существующая или мыслимая (воображаемая) проблема, служащая причиной раздора между сторонами.
Каждая из сторон заинтересована в разрешении этой проблемы в свою пользу. Предмет конфликта — это и есть то основное противоречие, из-за которого и ради разрешения которого субъекты вступают в противоборство. Это могут быть властные отношения, желание обладать теми или иными ценностями, стремление к пер­венству или совместимости (в когнитивном конфликте это называ­ют предметом дискуссии).

Поиск путей разрешения конфликта, как правило, начинается с определения его предмета, и сделать это зачастую отнюдь не легко. Многие конфликты имеют столь запутанную и сложную предысто­рию, что специалист вынужден как археолог вскрывать один слой за другим. Напластование проблем может сделать сам предмет кон­фликта абсолютно диффузным, не имеющим четких границ, пере­текающим. Конфликт может иметь основной предмет, рассыпаю­щийся на частные предметы, множественные «болевые точки». При­мерами конфликта с множеством причин, частных предметов слу­жат семейные неурядицы или межнациональные конфликты.

Предмет конфликта может быть не только искомой целью по­средника или арбитра, но и пунктом обсуждения сторон-участниц.

В таком случае переговоры ведутся по поводу предмета того само­го конфликта интересов, который побудил стороны к переговорам. Можно, однако, заметить, что на переговорах стороны действуют иначе, чем в конфликте. Переговоры, если они ведутся по правилам, сродни научной дискуссии, а иногда и рыночному торгу.

По мнению некоторых исследователей, «на самом деле во всех Конфликтах речь идет о двух вещах или даже об одной: о ресурсах и о контроле над ними. Власть, с этой точки зрения, — это вариантконтроля над ресурсами, а собственность — и есть сам ресурс. Можно ресурсы разделить на материальные и духовные, а последние, в свою очередь, дифференцировать на составляющие» (В.А. Ядов). Эта точка зрения, правда, не в столь категоричной форме, поддержи­вается многими специалистами. Высказывая сходные мысли, нередко используют понятие 'объекта конфликта, под которым подразумевают конкретную материальную или духовную ценность, к обладанию или пользованию которой стремятся обе стороны конфликта.
Объектом кон­фликта, по сути дела, может выступать любой элемент материаль­ного мира и социальной реальности, способный служить предметом личных, групповых, общественных, государственных притязаний. Чтобы стать объектом конфликта, этот элемент должен находиться на пересечении интересов различных социальных субъектов, кото­рые стремятся к единоличному контролю над ним. Примеров таких ситуаций можно найти множество: от ссоры малышей из-за красивой игрушки до напряженности в отношениях двух государств из-за не­урегулированности вопроса о принадлежности той или иной тер­ритории.

Объект конфликта в конкретной системе отношений — это всегда некий дефицитный ресурс. Одна должность директора, на которую претендуют два заместителя. Один Черноморский флот и военный порт и две державы, претендующие на них... Действительно, ком­пенсация дефицита ресурсов во многих случаях может решить спор­ную проблему. Однако дефицит ресурсов не всегда является объек­том конфликта. Им может быть конфликт ценностей либо спор по поводу принадлежности к той или иной группе. Иногда конфликт может и не иметь видимого объекта (ложный конфликт).

ПРИРОДА И МЕХАНИЗМЫ
КОНФЛИКТОФОБИИ.

Б. И. Хасан, один из известных отечественных исследователей конф­ликта, отмечает бесперспективность «монопредметного» изучения кон­фликта как социального явления и рассматривает трудности, которые мешают определить конфликту достойное место в ряду научной пред­метности и социальной практики. Рассматривая составляющие меха­низма «конфликтофобии», автор определяет направления деятельно­сти по преодолению феномена конфликтофобии. В целом автор обоб­щает опыт «конструктивной» конфликтологии красноярских психо­логов.

Рассмотрение конфликта с позиций функционального подхода (в деструктивной или конструктивной функциях), т.е. полагание его как условно естественного явления чело­веческой жизни и деятельности, уже требует неоднознач­ного отношения и в научном исследовании, и в психопрак­тике. Но даже такой, допускающий не исключительно от­рицательную, но и положительную функцию, подход встречал и до сих пор встречает весьма заметное сопротив­ление в научном психологическом сообществе. И уж тем более утверждается непросто в прикладной психологии конфликт, который претендует на роль психотехническо­го средства, создаваемого искусственным путем для разре­шения противоречий.

В значительной мере такая ситуация складывается в связи с продолжающимися попытками монопредметного изучения конфликта, хотя уже должно быть ясно, что уси­лиями одних психологов здесь не обойтись. Разработки в области диалектической логики, этики, оргуправления и содержания той деятельности, в которой возникает конф­ликт, — необходимые и, по-видимому, неисчерпывающие условия для системного рассмотрения такого сложного объекта, как конфликт.

Что же выступает помехой для кооперации разных предметно-профессиональных позиций?

Важнейшее противоречие, которое нам необходимо разрешить, определяя место конфликта в социальной практике, индивидуальной психологии и научной пред­метности, заключается в:

1)достаточно очевидном понимании функций конфлик­та как механизма разрешения противоречий в дейст­вии, обеспечивающих тем самым развитие человека и общества;

2)достаточно очевидном и весьма устойчивом страхе перед конфликтом как экзистенциальным фактом.Социологические и психологические исследования по­казывают, что никакие уговоры, научные объяснения не збежности или даже полезности конфликта никак не сни­мают (даже не снижают) конфликтофобии как социального явления и факта индивидуального переживания.

Предпринимаемые попытки разведения понятий со­держательного (хорошего) и коммунального (плохого) конфликтов, по-видимому, малоэффективны, поскольку дело здесь не столько в удачных или неудачных названиях, сколько в сложившейся культурной традиции, которая определенным образом транслируется за счет передачи норм через обучение, искусство, науку, религию и вместе с тем находит собственные основания и соответствия в он­тогенезе индивидуальной психической жизни.

Вывод вроде бы прост: нужно закладывать и последова­тельно выращивать новую культурную традицию, исполь­зуя прежде всего каналы образования. Для этого необхо­димо вскрыть успешно работающие в настоящее время основания и психологические механизмы конфликтофо­бии, чтобы создать условия введения конфликта как со­держательного и формального элементов образования.

Важным это представляется и с терапевтических пози­ций, для которых достаточно типичны ситуации избега­ния разрешающих конфликт стратегий именно потому, что разрешение требует построения или конфликтной ак­туализации, а для пациента — ввергания в новый конф­ликт.

Наиболее важный пункт в психологическом обсужде­нии конфликта заключается в том, что любой конфликт независимо от его содержания и феноменальной пред­ставленное™ (внешний или внутренний) образуется как структура расщеплением «Я» (или другого типа целостно­сти), а как процесс — взаимоизменением столкнувшихся действий (образов действий).

Настаивая на том, что этот тезис имеет отношение не только к внутреннему, но и к внешнему конфликту, хочу обратить внимание на достаточно типичное игнорирова­ние существенной разницы между столкновением и взаи­моизменением деятельностей и «натолкновением» и из­менением одной деятельности (без характеристики «взаимо»). Исследования интроспективных фиксаций в том и в другом случае показывают, что существуют, по крайней мере, два типа интерпретаций инцидента (независимо от бихевиоральной, гещтальт или когнитивной ориентации), которые являются основаниями для дальнейшего развора­чивания действий либо как конфликта, либо как преодо­ления препятствия (еще раз специально подчеркиваю это как разное). Второй вариант традиционно понимается как фрустрация со всеми возможными вытекающими отсюда исходами, в том числе и конфликтом. Но это как бы лежит в нем дальше. Первый же вариант интресен тем, что в нем сразу реализуется расщепление определенной целостно­сти на носителей разных действий.

Таким образом, я утверждаю, что взаимопринятие каждой из столкнувшихся сторон действий (образов дей­ствий) другой стороны — сцепление с момента столкнове­ния и вплоть до разрешения — автономизации действий с новыми или сохраненными качествами и возвратом цело­стности — есть необходимый атрибут любого конфликта и, более того, его сущностная характеристика как органи­зованности и специального психологического явления.

Вариативность действий (образов действий) немед­ленно рождает болезненную трудность выбора. Поскольку единовременно действие может быть совершено только одно, то выбор требуется однозначный.

В традиционно-психологическом понимании содер­жание действий выбора представляет собой ядро картины конфликта. Основная ее проблематика состоит в том, что расщепление «Я» или какой-либо другой целостности об­разует одновременно несколько инстанций, актуализация которых в неизменном виде невозможна. Например, акту­ализация учительской позиции по отношению к ученику делает невозможной одновременную актуализацию родительской позиции; какая-то из них или обе должны изме­ниться для решения одной ситуации.

Сосуществование под инстанций расщепленного «Я» допустимо в двух случаях: либо как бездействующих по­тенциальных, либо действующих в разном времени или пространстве. Последний случай вместе с тем всякий раз подразумевает как ведущую какую-то одну под инстанцию.

Понимая, что такой подход является линейным, я, опираясь на традиции изучения конфликта в психологии и современные практики конфликтного менеджмента, пока оставляю открытым вопрос о возможности нелиней­ного многоуровневого рассмотрения. Здесь же считаю важным подчеркнуть, что необходимость однозначного решения (линейная модель) напрочь отбрасывает те диа­пазоны стратегий поведения в конфликте, которые пред­лагаются, например, М. Дойчем или К. Томасом. Такой диапазон может быть реализован исключительно во внеш­нем взаимодействии, то есть в тех случаях, когда основа­ния действий не открыты участникам и могут рассматри­ваться как индивидуальные ресурсы сторон.

Так, например, по мнению М. Дойча, проблема регу­ляции конфликта требует решения трех центральных во­просов:

«1) каковы условия, необходимые для институализа
ции
и регулирования конфликта;

2) каковы условия, создающие возможность урегули­рования конфликта непосредственно сторонами;

3) каковы условия, при которых возможно конкурент­ное и кооперативное разрешение конфликта»
(курсив мой. -Б.
X
.).

И далее еще определеннее о возможностях урегулиро­вания:

«1) конфликтные стороны должны быть сами по себе организованы;

2)каждая сторона должна быть готова признать закон­ность требований другой и принять результат урегулиро­вания конфликта, даже если он оказался вне ее интересов;

3)необходима принадлежность к одной общности».

Понятно, что возможность применения кооператив­ной или компромиссной стратегии предполагает возмож­ность неоднозначного, фрагментарного, откладывающегося решения, оставляя вместе с тем линейную картину развития конфликта в промежутке между полюсами:

выигрыш ..... .................. проигрыш

Сторона АСторона Б

проигрыш ........................ выигрыш

К. Томас раздвигает диапазон стратегий еще шире, до­бавляя к трем, предложенным М. Дойчем, еще две: избега­ние и приспособление. При этом если оставаться в рамках линейной схемы, то однозначное решение, неизбежно требуемое в условиях, когда участники конфликта суб­станционально не разведены (буквально не противопос­тавлены), может быть реализовано только в стратегии кон­фронтации. В нашем же случае все инстанции рассматри­ваются как «Я», но с разными образами действий.

Преодоление такого расщепления (разрешение конф­ликта) и восстановление единства — целостности «Я» — в ситуации выбора порождает самую тяжелую (потому и бо­лезненно переживаемую) проблему отказа. Отказ от одно­го из образов действий означает вместе с тем и необходи­мость дискредитации инстанции-носителя (автора), а ведь это тоже «Я»!

Итак, я подчеркиваю первую составляющую механиз­ма конфликтофобии, которая формулируется примерно так: «Конфликт — это выбор; выбор — это всегда отказ; от­каз от себя, даже частично — болезненно и страшно!».

Этот механизм необходимо (неизбежно) существует на базе необходимого (неизбежного) конфликта — в обыден­ном сознании как стремление избежать или изжить то, чего избежать невозможно. Индивидуальный опыт лич­ных переживаний подобного типа формирует соответст­вующие фобические установки.

По 3. Фрейду, разрешение ситуации выбора реализует­ся за счет субординации в структуре личности, где за ин­станциями «Оно» и «Сверх-Я» стоят такие основания, ко­торые заведомо обладают различным ресурсом. При этом «Оно» всегда представляет собой всю энергию либидо (природного влечения). В этом его сила. «Сверх-Я» имеет строгую нормативную структуру и вполне определенные формы запрета-цензуры. За этой инстанцией стоит вся мощь социальной организации общества и возможность санкций и нарушение установленных норм. Именно ин­станции «Я» предстоит всякий раз солидаризироваться содной из «высших» инстанций и, соответственно, риско­вать. Дискредитации же одной из инстанций в психоана­лизе соответствует вытеснение. Но ведь все исследователи практики психоанализа уже давно знают, чем чревато вы­теснение.

Это означает, что в линейной схеме конфликта для еще действительного разрешения, а не отодвигания суб­лимирования, необходимо прийти к мысли об «уничтоже­нии» одной или нескольких инстанций, чьи образы дейст­вий не реализуются, и тем самым обеспечить однознач­ность и стабильность выбора либо смириться с постоян­ной угрозой расщепленности — возрождение конфликта.

Здесь вторая составляющая механизма конфликтофо­бии: «Уничтожить конфликтующую часть «Я» невозмож­но, поскольку это суицидально подобный акт, следовате­льно, «Я» обречено в случае однажды состоявшегося кон­фликта постоянно пребывать под угрозой его непрогнози­руемой актуализации». Эта составляющая присуща более глубокому экзистенциальному уровню и поэтому пред­ставляет собой более основательный фундамент конфлик­тофобии. Если предложенные здесь спекуляции допусти­мы, то, по-видимому, возможны два направления в преодолении феномена конфликтофобии.

1.Создание культуры «уничтожения» (как бы странно истрашно это ни звучало) инстанции, чье действие неможет быть реализовано как разрешающее — резуль­тирующее столкновение. В зависимости от содержа­ния представленных в конфликте противоречий не­обходима и разработка диапазона соответствующихпсихотехник-приемов, обеспечивающих «уничтожимость». Здесь, наверное, следует особо оговорить со­держательную сторону конфликтов, поскольку столк­новения, например, на нравственной почве могут по­ требовать своих «табу» на «уничтожение». Сконстру­ированные и опробированные нами эксперименталь­ные методики, направленные на экстериозицию («овнешнение») внутреннего конфликта при решениикоммуникативных задач, показали, что идея «уничто­жения» инстанций не так уж фантастична, как может показаться на первый взгляд.

2. Воспитание такой культуры конфликтования, при ко­ торой всякий раз могут быть использованы основания обеих (в более сложном случае и большего числа) инстанций как строительный материал для выращивания нового действия (деятельности). По сути, речь идет об образовании потенциальной надинстанции, в которой при любом расщеплении сохраняется целостное реф­лектирующее «Я».

В этом направлении только и можно реализовать нели­нейный подход к конфликту и действительному разреше­нию воплощенного в нем противоречия.

При этом слово «воспитание» здесь несет особую на­грузку, так как подразумевает специальные психолого-пе­дагогические работы, включенные в достаточно ранние стадии возрастного движения личности. Именно на этих стадиях в начале развития игровой деятельности, а затем учебной у ребенка еще нет конфликтных стереотипов, еще нет фобий перед расщеплением «Я», что избавляет его от предконфликтного фобического переживания, появляю­щегося у взрослого человека за счет распознавания конф-ликтогенных признаков ситуации.(5)

Список
литературы
:

1. Darendorf R.
The Modern Social Conflict. L., 1958. P. 87.

2. Бабаеве Е.М. Основы конфликтологии. Минск, 1997. С. 55.

3. Запрудский Ю.Г. Социальный конфликт. Ростов н/Д, 1992. С. 54.

4. Coser L.A.
The Function of Social Conflict. Sociological Theory. L., 1957. p
- 199.

5. Конфликтология. Хрестоматия. – М-Воронеж.,3003.

6. Конфликты и консенсус. 1993. № 3-4. С. 134.

7. Основы конфликтологии, М., 1997. С. 92-101.

8. Сафьянов В.И. Этика общения: проблема разрешения конфликта. М., 1997. С. 101, 104.

9. Социологический словарь. Минск, 1991. С. 80.