Французская социологическая школа 2

Калужский государственный педагогический университет

им. К.Э. Циолковского

Институт социальных отношений

Реферат по истории психологии

Тема:
«Французская социологическая школа»

Выполнил: студентка очного отделения

группы СП-41

Баранова Д.В.

Проверил: преподаватель Попов А.

Калуга, 2007

Наряду с исследованиями психики на основе привлечения дан­ных психиатрии в конце XIXвека во французской психологии появи­лась школа, которая во главу угла ставила изучение социальных контактов. Если в первом случае для исследования закономерно­стей формирования психики использовался клинический метод, то во втором - изучение, людей в разных социальных ситуациях, в том числе и кросскультурные исследования.

Родоначальником этого направления, получившего название французской социологической школы, стал Э. Дюркгейм
(1858 -­ 1917).

Дюркгейм (Durkheim) Эмиль (1858-1917 - ­философ, педагог и социолог, основополож­ник французской социологической школы. В противоположность атомистической психологии Тарда выступил с психологической концеп­цией общественной обусловленности человече­ского сознания, с позиций которой он разраба­тывал социологические проблемы морали, ре­лигии, воспитания и образования. Дюркгейм читал курсы по социологии и педагогике в университетах Бордо (с 1887 г.), Сорбонны (с 1902 г.). С 1896 по 1912 г. он издавал «Соц­иологический ежегодник», получивший широкое признание среди спе­циалистов различных общественных наук. Важнейшие работы Дюр­кгейма: «О разделении общественного труда" (1893, русск. пер. 1900 г.), «Правила социологического метода" (1895, русск. пер. 1899 г.), «Самоубийство» (1897, русск. пер. 1912 г.), «Элементарные формы религиозной жизни» (1912).

В противоположность индивидуализму ассоцианистической пси­хологии Дюркгейм выдвинул идею об определяемости высших пси­хических процессов человека обществом, которая развивалась на основе созданной им социологической концепции о природе об­щества и общественных отношений. Человек имеет двойственную ­биосоциальную - природу. К биологически определяемой части сознания Дюркгейм относил также и результаты практических от­ношений индивида с окружающим миром. В сфере материального производства индивид выступал как существо, находящееся только под влиянием объектов. Над этой свободной от влияния общества частью сознания надстраиваются «наиболее высокие формы че­ловеческого духа», которые определяются обществом. Так Дюрк­гейм приходит к признанию двух факторов в развитии сознания человека.

Общество Дюркгейм понимал идеалистически, как реальность sui generis, которая сводилась им к совокупности мнений, зна­ний, способов действий и других явлений духовной культуры. Их он назвал «коллективными представлениями». Коллективные пред­ставления являются продуктом длительного развития общества и принудительно навязываются каждому индивиду. Трактуя обще­ство идеалистически, как совокупность коллективных представле­ний, коллективное сознание, а общение индивидов - как психологическое общение во время коллективных собраний, церемо­ний, религиозных праздников и обрядов, Дюркгейм рассматривал индивида вне реальных производственных отношений - «скорее как общающееся, чем практически действующее общественное су­щество» (Леонтьев). Ученики и сотрудники Дюркгейма развили идеи учителя о тесной связи человека и общества и применили их к пониманию памяти (Гальбвакс), воли (Блондель).

Развивая позитивистскую концепцию Конта, он стремился создать объективную социологию как науку об обществе, изучаю­щую особую духовную реальность. Он ввел термин «социологизм», под которым понимал несводимость социальной реальности к биологическим и психологическим явлениям. Общественные явле­ния необходимо связывать с особенной социальной средой, с оп­ределенным типом обществ, находя в его характеристиках причи­ны изучаемых феноменов.

Дюркгейм подчеркивал, что общество состоит из индивидов, но это не простое соединение частей, общества нет там, где есть одни только индивиды. Над индивидом стоит высшая духовная власть - коллектив. Целью коллективной жизни, по его мнению, является интеграция индивидов в сообщества, которые наделяют­ся моральным авторитетом и потому способны выполнять воспи­тательную функцию.

Индивид нуждается в обществе, потому что в сплоченном кол­лективе человек не предоставлен только своим, часто слабым, силам, но «имеет долю участия в коллективной энергии, находит в ней под­держку в минуты слабости и упадка». Поэтому, как отмечал Дюрк­гейм, в группе люди могут даже пожертвовать своими интересами ради общей цели, а интеллектуальное развитие часто связано со стрем­лением исполнить свое социальное предназначение, т.е. высшие фор­мы человеческой деятельности имеют коллективное происхождение.

Анализируя отношения между личностью и социальной соли­дарностью, ученый подчеркивал, что индивид, становясь все более автономным, в то же время сильнее зависит от общества, причем эти процессы совершаются параллельно. На основе своих исследо­ваний он приходил к выводу о том, что в основе формирования общества лежит механическая и органическая солидарность. Меха­ническая солидарность - это солидарность вследствие сходства. При господстве в обществе этой формы единения индивиды мало чем отличаются друг от друга, они испытывают те же чувства, при­вержены тем же ценностям, общество сплочено, потому что инди­виды еще не дифференцированы. Такое устройство характерно для ранних первобытных обществ.

При органической солидарности сплоченность основана на социальной дифференциации. Индивиды не похожи друг на друга, но тем не менее могут сосуществовать друг с другом, работать, принимать ценности другого и т. д. Этот тип общества характерен для современных цивилизаций, культурных обществ, основная ха­рактеристика которых - существование высшей морали, которой подчиняются все, независимо от вероисповедания, места прожива­ния и т.д.

Отсюда вытекает главная идея Дюркгейма о том, что коллек­тивное сознание отличается от индивидуального, так как развива­ется по своим законам, а не является результатом или выражением индивидуальных сознаний. При этом под коллективным сознани­ем он понимал «совокупность общих верований и чувств, свойст­венных в среднем членам какого-либо общества». Так он пришел к выводу о том, что индивид возникает из общества, а не общест­во из индивидов, поскольку свойства социальной системы не мо­гут быть объяснены суммой элементов или сведены к ней.

Коллективная жизнь, как и психическая жизнь индивида, со­стоит из представлений, при этом индивидуальные и социальные представления сравнимы между собой, так как в обеих сферах ­социальной и психической - обнаруживается один и тот же закон. Коллективное представление - это особый факт социальной жиз­ни, который определяет видение мира отдельной личностью. Оно является внешним по отношению к индивидуальным сознаниям, а затем постепенно интериоризуется ими.

Общество представляет собой совокупность ассоциированных индивидов, и система, которую они образуют, видоизменяется в зависимости от их расположения на территории, от количества и характера способов общения и общественного сознания. Очень важны и социальные явления, т. е. наиболее характерные особен­ности коллективной жизни - религиозные верования, обряды, пра­вила морали, правовые предписания и т. д. Они обязательны, по­этому данный способ деятельности и мышления индивида не сотво­рен им, а идет извне, из социума. Эти особенности устанавливаю­щихся в конкретном сообществе отношений и влияют главным образом на характер коллективных представлений.

Высказанные Дюркгеймом идеи о развитии коллективного со­знания были использованы при изучении традиционных культур известным психологом, философом и этнографом Л. Леви-Брюлем
(1857 -1939).

Леви-Брюль (Levy-Bruhl) Люсьен (1857­ - 1939) - французский философ и психолог, изучал первобытное мышление. В первый пе­риод своей деятельности занимался историей европейской философии, особенно проблемами морали. Уже в работе «Мораль и наука о нравах» (1903) отразилось влияние идей позитивистской философии О. Конта и соц­иологии Э. Дюркгейма. Здесь Леви-Брюль при­знает изначальность существования коллек­тива и выступает против позиции психолог­изма в изучении социальных фактов. Заинтересовавшись этнографическими материалами из жизни народов Африки, Авст­ралии и Океании, находившихся на низкой ступени общественно-исторического развития, Леви-Брюль предпринимает попытку объяснить своеобразие мышления этих народов. С этого времени первобытное мышление становится предметом его исследований.

Основной труд Леви-Брюля - «Мыслительные функции В низших обществах» (1910). Дальнейшей разработке развиваемых здесь теоретических положений посвящены исследования последующих лет: «Первобытное мышление» (1930), «Примитивная душа» (1927), «Сверхъестественное и природа первобытного мышления» (1927, русск. пер. 1937 г.).

Используя заимствованное у Дюркгейма понятие «коллектив­ных представлений», установленных обществом и усвоенных ин­дивидом, Леви-Брюль анализирует первобытные мифы, верования, обычаи и другие и делает вывод о существенном отличии первобытного мышления от сознания цивилизованного человека. Специфичность первобытного мышления характеризуется двумя чертами: по содержанию - оно мистическое или магическое – в нем нет различия между естественным и сверхъестественным (Ле­ви-Брюль использует термин «mystiquе»); по логике - оно нс чув­ствительно к противоречиям, непроницаемо для опыта и вместо направленности на установление логических отношений между пред­метами подчиняется закону сопричастия или партиципации: при­знает существование различных форм передачи свойств от одного предмета к другому путем соприкосновения, заражения, овладе­ния и т. п. Эта особая логика обозначается термином «prelogique» и переводится как «пралогическое» мышление. В сфере практическо­го действия (которое Леви-Брюль рассматривает натуралистически, как взаимодействие субъекта с объектом) мышление перво­бытного человека аналогично нашему: это мышление логическое, направленное на объективные стороны действительности.

Леви-Брюль подчеркивал, что «пралогическое» и «логическое» мышления представляют собой не сменяющие друг друга стадии, но сосуществующие типы мышления. Пралогическое мышление, определяя содержание коллективных представлений первобытно­го человека, не распространяется на сферу личного опыта и прак­тических действий. В то же время в современном обществе, в ко­тором доминирует логическое мышление, сохраняются и следы пралогического, например, в религии, морали, обрядах. Таким образом, в процессе исторического развития изменяется соотно­шение между первобытным и логическим мышлением, причем доля последнего увеличивается. .

Взгляды Дюркгейма и Леви-Брюля повлияли на концепции многих ученых - М. Гальбовакса, Ш. Блонделя и в некоторой сте­пени даже Ж. Пиаже. Так, многие характерные черты эгоцентри­ческого мышления, свойственного детям, имеют несомненное сход­ство с описаниями пралогического мышления Леви-Брюля.

Изучением социальных контактов людей и их влияния на пси­хику отдельного человека занимался также Г. Тард
(1843-1904). Он был не согласен с концепцией социологизма Дюркгейма, главным образом с его мыслями о механизмах формирования коллективных представлений. Концепция Тарда сложилась под влиянием работ Льебо и Шарко, доказавших большое значение внушения и гип­ноза в жизни субъекта.

Тард выдвинул концепцию, согласно которой основой соци­альных связей личности служат три фактора: подражание, изобре­тение и оппозиция (противодействие инновациям). В книге «Зако­ны подражания» (1893) он, исходя из логического анализа различ­ных форм взаимодействия, доказывал, что среди этих факторов доминирует подражание как основа присвоения индивидом уста­новок, верований, чувств других людей. Внушенные извне мысли и эмоции определяют характер душевной деятельности как в со­стоянии сна, так и при бодрствовании.

Групповое поведение Тард трактовал как гипнотизацию мно­жества людей, основанную на имитации, а само это поведение ­как одну из форм сомнамбулизма. В работе «Социальная логика»(1895) он писал: все, что человек умеет делать, не учась на чужом примере (ходить, есть и др.), относится к разряду физиологических явлений, а обладание какой-либо походкой, предпочтения в еде и т. п. - результат социальной жизни. Он подчеркивал, что в общест­ве подражание имеет такое же значение, как наследственность в био­логии. В результате сложных взаимодействий возникают «изобре­тения», которые также распространяются по законам подражания.

Работы французских ученых помогли расширить предмет психо­логии, включив в него не только бессознательное, но и коллектив­ную психику. Наиболее важным результатом их исследований стало осознание нового фактора, влияющего на становление психи­ки, - культуры, исторического развития общества. Это позволило представить человека как результат не только биологического, но и культурно-исторического развития, показало новые аспекты взаи­мосвязи психологии с философией, историей, социологией. Обога­тило психологическую науку и появление новых методов исследо­вания психики - клинического, использовавшего материал патоло­гического развития, и кросскультурного, позволявшего провести сравнительный анализ развития психики у разных народов.

Морис Гальбвакс
(1877 - 1945) на материале памя­ти, Шарль Блондель
(1876 - 1939) применительно к аффективно-волевой сфере утверждали социальный ха­рактер всей психики человека. М. Гальбвакс, социолог и психолог, учился в Париже у А. Бергсона и Э. Дюрк­гейма. Преподавал в Страсбурге и Сорб

онне. Связы­вал психологию и социологию. В «общественной (кол­лективной) памяти» видел предпосылку культурных институтов и традиций.

По Ш. Блонделю, социальная обусловленность всей жизни индивида начинается задолго до того, как соци­альный опыт становится доступным человеку в форме идей. Эмоции и воля имеют социальную природу. «Наша первая пеленка есть первый саван нашей ин­дивидуальности» - противопоставляет он свою пози­цию дюркгеймовской идее первоначально несоциали­зованной психики, а также учению о внутренней при­роде волевого процесс а как присущей нашему духу особенности У. Джемса. Значение французской соци­ологической школы заключается не столько в развива­емых ею представлениях о типах мышления,- как раз это и подвергается критике,- сколько в выдвижении нового - исторического - подхода к исследованию человеческой психики. Проблема преобразования че­ловеческой психики в ходе исторического развития общества получила последующее развитие как во Франции (К. Леви-Строе, А. Баллон, историческая психология И. Мейерсона), так и в других странах.

Э. Дюркгейм

СОЦИОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ

Печатаемая ниже статья (в которой французский ученый фор­мулирует свой взгляд на индивидуальную и коллективную психо­логию, а следовательно, и на отношения, долженствующие устано­виться между социологией и обычной психологией) составляет лишь отрывок, несколько страниц из первой и последней глав обширного труда (объемистый том в 638 с. in-8), посвященного исследованию элементарных форм религиозной жизни в обществе и, в частности, тотемической системы в Австралии (Les formes e1emeetaires de 1а vie religieuse et 1с systeme totemique еп Australie. - Paris, Аlсаn, 1913).

I
.
Происхождение основных понятий или категорий ума

В основе наших суждений имеется известное число существенных понятий, которые управляют всей нашей умственной жизнью; философы со времени Аристотеля называют их категориями разума: это понятия времени, пространства, рода, числа, причины, субстанции, лич­ности и т. д. Они соответствуют наиболее всеобщим свой­ствам вещей. Они являются как бы основными рамка­ми, заключающими в себе мысль; последняя может ос­вободиться от них, только разрушивши самое себя. Другие понятия случайны и изменчивы, - нам кажется, что они могут отсутствовать у человека, у общества в ту или иную эпоху, первые же, напротив, представляются нам почти неотделимыми от нормальных отравлений разума. Они составляют как бы «костяк» последнего. Анализи­руя методически религиозные верования, непременно встречаешься с наиболее основными из этих категорий. Они родились в религии и из религии, они - продукт мысли религиозной.

Это наблюдение уже само по себе интересно, но вот то, что придает ему подлинную важность.

Религия есть явление существенно социальное. Рели­гиозные представления суть коллективные представле­ния, выражающие реальности коллективного характера. Обряды суть способы действия, возникающие среди тех или других общественных групп и предназначенные для возбуждения, поддержания или нового создания изве­стных психических состояний этих групп. Но если кате­гории имеют религиозное происхождение, то они долж­ны быть одарены и общими свойствами всех религиоз­ных фактов, они должны быть также явлениями социальными, продуктами коллективной мысли. По край­ней мере (так как при современном состоянии наших знаний в данной области следует остерегаться всяких исключительных и радикальных тезисов) вполне законно предположить, что они изобилуют социальным со­держанием.

Наблюдение подтверждает, что порядок, в котором все явления располагаются во времени, заимствован из социальной жизни. Разделе­ния на дни, недели, месяцы, годы и т. д. соответствуют периодичности обрядов, праздников и публичных цере­моний. Всякий календарь выражает ритм коллективной деятельности и служит для удовлетворения его правиль­ности.

В мифологии является аксиомой, что часть равна целому. Эти колебания, испытанные началом тож­дественности, управляющим современной логикой, до­казывают, что оно, будучи далеко не извечным свойст­вом в умственной природе человека, зависит хотя бы только от части, от факторов исторических, а следова­тельно, социальных. Мы не знаем в точности, каковы эти факторы; но мы имеем право думать, что они дейст­вительно существуют.

При допущении этой гипотезы проблема познания получает новую постановку. До настоящего времени на этот счет имелись лишь две доктрины. Для одних кате­гории были невыводимы из опыта: они логически пред­шествовали ему и являлись условием его возможности. Вот почему и говорят о них, что они априорны. Для других, напротив, они построены из отдельных опытов индивидуальным человеком, который и является насто­ящим творцом их.

Но то и другое решения вызывают серьезные возра­жения. Приемлем ли тезис эмпиристов? При утверди­тельном ответе пришлось бы отнять у категорий все их характеристические свойства. Они отличаются от всех других знаний своей всеобщностью и необходимостью. Они - наиболее общие понятия, которые в силу того, что они приложимы ко всему реальному и не связаны ни с каким объектом в частности, независимы от каж­дого отдельного субъекта. Они являются общей связью, соединяющей все умы, перекрестком, на котором они необходимо встречаются уже потому, что разум, пред­ставляющий собой не что иное, как совокупность ос­новных категорий, облечен таким авторитетом, из-под власти которого мы не можем освободиться по произ­волу. Когда мы пытаемся восстать против него, освобо­дить себя от некоторых из таких основных понятий, мы наталкиваемся на самое живое сопротивление. Следова­тельно, категории не только не зависят от нас, но, на­против, они предписывают нам наше поведение. Эмпи­рические же данные имеют диаметрально противопо­ложный характер. Ощущение и образное представление относятся всегда к определенному объекту или к сово­купности объектов определенного рода; они выражают преходящее состояние отдельного сознания: они в су­ществе своем индивидуальны и субъективны.

В силу этого мы можем относительно свободно рас­поряжаться представлениями, имеющими подобное про­исхождение. Правда, когда ощущения переживаются на­ми, они нам навязываются фактически. Но юридически мы остаемся хозяевами их, и от нас зависит, рассмат­ривать их так или иначе, представлять их себе протека­ющими в ином порядке и т. п. По отношению к ним ничто не связывает нас. Таковы два вида знаний, пред­ставляющие собой как бы два полюса ума. В подобных условиях вывести разум из опыта - значит заставить его исчезнуть, ибо такой вывод равносилен сведению всеобщности и необходимости, характеризующих разум, к простым видимостям, К иллюзиям, которые могут быть практически удобны, но которые не имеют под собой никакой реальной почвы. Это значит также отка­заться признать объективную реальность логической жиз­ни, упорядочение и организация которой и являются главной функцией категорий. Классический эмпиризм примыкает к иррационализму и часто сливается с ним.

II
. Почему общество может быть источником логической мысли?

Содержание логической мысли состоит из общих по­нятий (концептов). Исследовать, почему общество мо­жет играть роль в происхождении логической мысли, ­это значит спросить, в силу чего оно может принимать участие в образовании концептов.

Система понятий, посред­ством которой мы мыслим в обыденной жизни, уже содержится целиком в словаре нашего материнского языка, ибо каждое слово выражает концепт. Язык же фиксирован; он изменяется весьма медленно, и со­ответственно этому не менее медленно изменяется и система понятий, выражаемых языком.

Концепты суть коллективные представления. Они общи целой социальной группе, но не потому, то составляли простую среднюю величину из соответственных индивидуальных представлений; ибо в таком случае они были бы беднее содержанием, чем эти по­следние, между тем как в действительности они по бо­гатству выражаемого ими знания далеко превосходят знание среднего индивида. Это не абстракции, которые имели бы реальное бытие лишь в индивидуальном сознании, а представления, столь же конкретные, как те, какие ин­дивид может выработать из своего личного опыта. Если практически концепты всего чаще являются общими идеями, если они большей частью выражают категории и клас­сы, а не отдельные предметы, то это происходит пото­му, что единичные и изменчивые черты явлений инте­ресуют общество очень редко; в силу своей обширности, своих размеров оно может быть возбуждаемо лишь об­щими и постоянными свойствами вещей,

Вот это именно и создает ценность для нас коллективной мысли. Если концепты были бы лишь общими идеями, они не обогащали бы особенно познание, ибо общее, как мы уже указывали, не содержит в себе ниче­го, чего не было бы в частном. Если же это прежде всего коллективные представления, то они прибавляют к то­мy, что мы извлекли из нашего личного опыта всю ту мудрость и знание, которые общественная группа нако­пила и сберегла в течение веков. Мыслить концептами не значит просто видеть реальное с наиболее общей стороны, а значит бросать на ощущение свет, который его выдвигает в нашем сознании, проникает насквозь и пре­образует. Понимать вещь - значит в одно и то же время схватить или определить ее существенные элементы и отнести их к известной совокупности вещей, ибо каж­дая цивилизация имеет характеризующую ее организо­ванную систему концептов.

III
. Каким образом категории выражают социальные явления

Общество возможно лишь при том условии, если индивиды и вещи, входящие в его состав, распределены между различными группами, т. е. классифицированы, и если сами эти группы в свою оче­редь классифицированы одни по отношению к другим. Общество поэтому предполагает создающую себе органи­зацию, которая есть не что иное, как классификация. Эта организация общества вполне естественно придается им и пространству, которое оно занимает. Чтобы предупредить всякое столкновение, нужно, чтобы всякой отдельной группе была отведена определенная часть пространства: иными словами, необходимо, чтобы пространство было разделено, дифференцировано и распределено и чтобы эти разделения и распределения были известны всем. С другой стороны, всякий созыв на празднество, на охоту, на военный набег предполагает, что назначаются сроки и, следовательно, что устанавливается всем одинаково известное общее время. Наконец, соединение многих уси­лий, ввиду достижения одной и той же цели, возможно лишь при допущении однообразного понимания связи между целью и средствами, служащими для ее осуществления. Поэтому неудивительно, что общественное время, обще­ственное пространство, общественные классы и коллек­тивная причинность лежат в основе соответствующих ка­тегорий; только в таких общественных формах и могли впервые быть схвачены человеческим умом с известной ясностью все эти отношения.

В конечном итоге общество вовсе не является тем нелогичным или алогичным, бессвязным и фантастическим существом, каким так часто хотят его представить. На­против, коллективное сознание есть высшая форма психической жизни, оно есть сознание сознаний. Находясь вне и выше местных и индивидуальных случайностей, оно видит вещи лишь с их постоянной и существенной стороны, которую оно и закрепляет в передаваемых по­нятиях. Смотря сверху вниз, оно видит и дальше в сторо­ну. В каждый данный момент оно обнимает всю наличную и известную действительность, а потому оно одно может дать уму рамки, пригодные для вмещения в них всей совокупности существ и позволяющие нам сделать из этой совокупности предмет нашего мышления. Но оно не со­здает эти рамки искусственно; оно их находит в самом себе. Приписывать логической мысли социальное проис­хождение не значит ее унижать, уменьшать ее ценность, сводить ее к системе искусственных сочетаний; напро­тив, это значит относить ее к причине, которая необхо­димо содержит ее в себе. Этим, конечно, мы не хотим сказать, что понятия, выработанные таким путем, долж­ны быть непосредственно адекватны их объектам. Если общество есть нечто универсальное по отношению к ин­дивиду, то оно само, однако, не перестает быть индиви­дуальностью, имеющей свою собственную физиономию и свою идиосинкразию. Поэтому и коллективные пред­ставления содержат в себе субъективные элементы, от которых их и необходимо постепенно очищать.

Общество - это наиболее могущественный фокус фи­зических и моральных сил, какой только существует в мире. Нигде в природе не встречается такое богатство разнообразных материалов, сосредоточенных в такой степени. Неудивительно поэтому, что из общества выделяется сво­еобразная жизнь, которая, реагируя на элементы, ее со­ставляющие, преобразует их и поднимает до высшей формы существования.

Таким образом, социология кажется призванной открыть новые пути к науке о человеке. До настоящего времени приходилось стоять перед дилеммой: или объяснять вы­сшие и специфические способности человека путем сведе­ния их к низшим формам бытия, разума - к ощущениям, духа - к материи, что в конечном результате приводило к отрицанию их специфического характера; или же связы­вать их с какой-то сверхэкспериментальной реальностью, которую можно было постулировать, но существование которой нельзя было установить никаким наблюдением.

Литература:

1.
Ждан А.Н. История психологии. От Античности до наших дней / Учебник – М.: Академический проект, 2004. – 576 с.

2.
История психологии (10-е – 30-е гг. Период открытого кризиса): Тексты / Под ред. П.Я Гальперина, А.Н. Ждан. – Екатеринбург: Деловая книга, 1999. – 480 с.

3.
Марцинковская Т.Д. История психологии / Учебник – М.: Издательский центр «Академия», 2003. – 544 с.

4.
Якунин В.А. История психологии / Учебник – СПб.: Издательство Михайлова В.А., 1998. – 376 с.

5.
Ярошевский М.Г. История психологии. От античности до середины XX века / Учебник – М.: Издательский центр «Академия», 1997. – 416 с.