Московский государственный агроинженерный университет имени В.П. Горячкина
Реферат
по дисциплине «Психология»
на тему:
"Социальная психология асоциального поведения"
Выполнил студент гр. 11-И/11ЯАК
Лапердин А.Г.
Проверил преподаватель:
Крючкова С.Г.
Москва 2011
План
1.Введение
2.Асоциальное поведение
3.Социальные институты
4.Проблема самоактуализации личности
5. Институциональный подход
6. Социализация индивида
7. Концепции отклоняющегося поведения
8.Заключение
Введение.
В общепринятой классификации наук психологическая наука относится к общественным наукам. Это означает, что важнейшей задачей психологических исследований выступает именно социальная задача изучения внешних и внутренних факторов становления индивидуальной психики с тем, чтобы предложить эффективные средства профилактики девиантного поведения, которое для человека как социального существа всегда является поведением асоциальным, составляющим определенную угрозу обществу. Асоциальное поведение - это весьма широкий спектр индивидуальных психических отклонений, включающих и криминальное сознание, и проявления разного рода мизантропии (например, расизма), и чрезмерную социальную пассивность (страх перед обществом или отвращение к социальной жизни), как и чрезмерную социальную агрессивность (например, у психически ущербных людей, изживающих свои комплексы безудержным стремлением к власти и очень часто ценой страданий целых народов в результате развязывания такими людьми гражданских, межнациональных, межэтнических и даже мировых войн).
Сам термин «асоциальное поведение» указывает на то, что человек с таким поведением составляет проблему не только для себя, но прежде всего для общества, и, следовательно, наука, занимающаяся асоциальным поведением, действительно обязана рассматривать асоциальное сознание скорее как общественный, социально-психологический, нежели индивидуально-психологический феномен. На наш взгляд, в основу разграничения между социально позитивным (укрепляющим общество) и асоциальным поведением может быть положена идея, согласно которой социально позитивное поведение руководствуется устойчивым стремлением индивида к самореализации и постоянному самосовершенствованию в профессионально-трудовой сфере любого профиля. Главное, что наличие данной доминанты толкает индивида к знаниям, а истинно просвещенный человек во многом гарантирован от асоциальных проявлений.
Асоциальное поведение
Термин, вынесенный в заголовок, является довольно распространенным, употребляемым как специалистами, сталкивающимися с таким поведением по роду своей работы, так и обычными людьми. Однако ни в одном из словарей – психологическом, социологическом, философском, этическом – его нет, причем это относится ко всем советско-российским изданиям XX в. Парадокс! Но такое бывает, когда слово кажется настолько понятным и однозначным, что никто не затрудняется уточнением его дефиниции… Попробуем разобраться с этим загадочно-мистическим понятием.
Поведение человека в широком смысле – это его образ жизни и действий, то, как он себя ведет по отношению к обществу, идеям, другим людям, к внешнему и внутреннему миру, к себе, рассматриваемые со стороны их регуляции общественными нормами нравственности, эстетики и права. Аксиоматично считается, что все наше поведение социально обусловлено и поэтому, естественно, все оно социально, но может быть и асоциальным.
Асоциальное (от греч. «а» – отрицательная частица) – характеристика личности или группы, своим поведением противоречащей общепринятым нормам. Отсюда асоциальное поведение – поведение, нарушающее социальные нормы (уголовные, административные, семейные) и противоречащее правилам человеческого общежития, деятельности, обычаям, традициям отдельных лиц и общества в целом. Получается, что речь идет о нарушении правовых и нравственных норм, но ловушка заключается в том, что правовые нормы, даже если они и нарушаются, всегда четко прописаны и в каждом государстве существует единая система правовых норм. Нравственные нормы не писаны, а подразумеваются, они закреплены в традициях, обычаях, религии. То есть существует веер представлений о нравственных нормах, и их может быть столько, сколько носителей этих представлений. Похоже обстоит дело и с понятиями мораль – нравственность и асоциальное поведение. Все их знают, употребляют, но четкой разницы между ними невозможно найти ни в одной работе по этике, не говоря уже о том, что сами эти понятия также не имеют ясных определений. Мораль – это некое совмещение «Я» и «Ты», возможность диалога, единства. Общество обособляет, а мораль выступает своеобразной компенсацией за отчуждение. Это ценность, которая для каждого из нас имеет свою важность. К примеру, гедонистическая мораль, где основной принцип – наслаждение, эгоизм, не является социальной. Почему? Человек озабочен только собой и стремится получить максимум положительных эмоций и минимум отрицательных. Звучит заманчиво. А почему мы должны стремиться к отрицательным эмоциям? Подвох в том, что здесь имеет место озабоченность только собой, а интересы другого просто не принимаются в расчет. Отсюда базовое противоречие. Внутри своей морали человек сохраняет идеалы и ценности, а мораль выступает способом или формой их реализации. При взаимодействии с другими людьми, чьи интересы он вольно или невольно игнорирует, его поведение будет восприниматься как асоциальное.
Если рассмотреть в исторической перспективе представления о правилах человеческого поведения, то древнегреческие воззрения, которые очень стали популярны и в наше время, объясняли обусловленность норм человеческого общения общемировыми, космическими процессами и порядками. Аристотель считал позитивным поведение, устанавливающее порядок, а негативным – нарушающее, при этом основным понятием для него являлась дихотомия «справедливое-несправедливое». И асоциальное поведение для него выступало как несправедливое. В дальнейшем представления о правильном и неправильном в человеческих отношениях и поступках сопровождались формализацией неких рациональных правил, но изначально речь шла о социальной регуляции поведения, осуществляемой с помощью этих правил.
Можно посмотреть на асоциальное поведение с точки зрения адаптации – дезадаптации. Тогда социальное поведение будем расценивать как адаптивное, а асоциальное как дезадаптивное. Но поможет ли это? Ведь общеизвестно, что именно неадаптивное поведение вело к прогрессу человечества. Так, ритуальные захоронения, наскальная живопись не имели никакой утилитарной, приспособительной цели. Отсюда совершенно очевидно, что дезадаптация может быть и со знаком плюс. Конечно, асоциальное поведение – это дезадаптивное поведение, но, к сожалению, кроме очевидной констатации, нам это ничего не дает в силу размытости понятия «дезадаптация», усугубляющей неясность исходного термина.
Ближе всего к понятию «асоциальное поведение» находится термин «отклоняющееся», т. е. ненормативное поведение, которое отклоняется от социальной нормы. Отклонение от нормы называется асоциальным прежде всего потому, что социальной является сама норма.
Известный юрист В. Н. Кудрявцев понятие «социально-негативное поведение» употребляет как аналог термина «асоциальное поведение», которое представляет собой относительно распространенное явление; поэтому оно предполагает, как правило, разработку и осуществление организованных форм борьбы с ним. Такое поведение «приносит вред всему народу, отрицательно влияет на развитие личности, препятствует поступательному движению общества». В юридической литературе подчеркивается, что четкое разделение различных видов социальных отклонений не всегда возможно, например, одно и то же поведение может включать нарушение административных, моральных и эстетических норм. На уровне личности социально-негативное поведение проявляется в преступлениях, правонарушениях, аморальных проступках, нарушениях правил человеческого общежития.
Близок к асоциальному поведению и термин «криминальное», или «преступное», поведение, но по объему криминальное, или уголовное, поведение значительно реже, чем асоциальное, которое включает и иные формы правонарушений, и аморальное поведение.
Асоциальное поведение рассматривается и как разновидность агрессивного поведения. Агрессивное поведение – это проявление агрессивности, выражающееся в деструктивных действиях, целью которых является нанесение вреда. У разных людей она выражается по-разному: физически или вербально, активно или пассивно, прямо или косвенно, но реальность такова, что не существует людей, у которых бы она полностью отсутствовала. Люди отличаются только объемом и удельным весом агрессивных паттернов в своем поведенческом репертуаре. Многочисленные теории агрессии выявляют и объясняют истоки человеческой агрессивности, ее механизмы, но ни одна из них не говорит о том, что возможно ее полное отсутствие, хотя предлагаются всевозможные способы ее контроля и коррекции. Гуманистические психологи прямо высказываются об агрессии как о форме естественной энергии, вспоминая энергию ветра, солнца, воды, которая может убить или помочь. Человек может подавлять энергию агрессии, и тогда это чревато болезнями. Другой вариант – когда волна энергии вырывается наружу в форме слов и дел, иногда конструктивных, иногда нет. Нет общего правила для выражения агрессии. Вопрос ставится о ее трансформации, об изменении мишени и формы проявления. То есть агрессивное поведение может быть деструктивным и конструктивным или креативным. Один из основателей американского крыла экзистенциальной психотерапии Ролло Мей связывает агрессию с проявлением силы, причем у каждого человека в потенциале наличествуют пять уровней силы. Первый уровень – сила жить, она проявляется в том, как ребенок плачет, добиваясь того, что он хочет, из чего он черпает свою силу и как ее реализует. Если действия ребенка не вызывают отклика окружающих, то он не развивается, и крайним проявлением такого бессилия является смерть. Сила жить – это не добро или зло, она первична по отношению к ним. И она должна проявляться в течение жизни, в противном случае человека ждут психозы, неврозы или насилие. Второй уровень – это самоутверждение. Мы не только живем, но и нуждаемся в утверждении своего бытия, отстаивая свою значимость и обретая тем самым самоуважение. Третий уровень силы – отстаивание своего «Я». Эта форма поведения характеризуется большей силой и направленностью вовне, чем самоутверждение. В нас заложена реакция на нападение, и мы готовы на него реагировать. Человек отстаивает свои и чужие интересы, причем зачастую чужие с большей энергией, чем свои, но это тоже форма отстаивания своего «Я», так как отстаивает эти интересы он. Четвертый уровень силы – агрессия, которая появляется тогда, когда нет возможности отстаивать свое «Я». И здесь человек внедряется в чужое пространство, частично забирая его себе. Если нас лишить возможности выплеснуть агрессивные тенденции в течение какого-то времени, то это выльется в депрессию, невроз, психоз или насилие. Пятый уровень силы – насилие, оно происходит тогда, когда все остальные способы отстаивания своей силы блокированы. Таким образом, у каждого из нас есть негативная сторона, которая вносит свой вклад в потенциал добра и зла, и без которой мы не можем жить. Важным, хотя не простым для осознания, является принятие того факта, что значительная часть наших успехов связана с противоречиями, порождаемыми негативными моментами. Жизнь, считает Р. Мей, это достижение добра не в стороне от зла, а вопреки ему.
Отсюда понятно, что агрессивное поведение – понятие значительно более широкое, чем асоциальное поведение; с другой стороны, они могут пересекаться. За 20 лет существования на факультете психологии специализации юридическая психология был получен солидный массив данных по особенностям агрессии лиц как с социальным, так и асоциальным поведением. Так, в дипломном исследовании Э. П. Булатчик сравнивались особенности агрессивности у лиц с разными видами асоциального поведения, а именно: лиц, совершивших кражи и убийства. Оказалось, что у убийц уровень агрессии значительно выше, особенно агрессии директивного типа, которая проявляется в установке превосходства над другими людьми в ожидании того, что остальные будут вести себя в соответствии с их интересами. При этом у убийц полностью отсутствует потребность считаться с другими людьми, принимать их в расчет. Сходные результаты оказались и при сравнении несовершеннолетних с теми же видами асоциального поведения. Когда исследовался такой вид асоциального поведения, как проституция (дипломная работа И. Волковой, 1994 г.), то оказалось, что по уровневым показателям агрессии различия между студентками и представительницами одной из древнейших профессий, обнаружились именно в агрессии по директивному типу, причем у студенток директивность значительно выше. Таким образом, нельзя ставить знак равенства между выраженностью агрессии по директивному типу и асоциальным поведением. Тем более что исследования, проведенные среди учителей и воспитателей детских садов, чье поведение абсолютно социально, показывают, что у них эти показатели значительно выше.
Зачастую уровень агрессии лиц с асоциальным поведением выше, чем с социальным, но выявилась также, что «удельный вес» агрессии в поведенческом репертуаре имеет значительно большее значение, чем абсолютные показатели агрессии. Школьники обычных и элитарных школ, студенты различных вузов, в том числе Санкт-Петербургского института богословия, учителя, врачи, воспитатели детских садов, банковские служащие, юристы, психологи – все имеют некий уровень агрессии. У кого-то он выше, у кого ниже, но таких испытуемых, у которых показатели агрессии полностью отсутствуют, не было! И конечно, как правило, разница между лицами с асоциальным и социальным поведением заключалась не в уровневых показателях агрессии, а в ее весе, в объеме и месте, которое она занимает среди других поведенческих паттернов.
Ряд исследований лиц с асоциальным поведением показал, что существует взаимосвязь между таким поведением и импульсивностью. Под импульсивностью понимается поведение без предварительного обдумывания его последствий. Еще в 1934 г. Д.Гилфордом в рамках факторного подхода к изучению личности был впервые выделен фактор импульсивности. Позднее Г. Айзенком на большой выборке испытуемых было предпринято специальное исследование факторной структуры импульсивности. Соотнесение импульсивности с основными личностными факторами выявило, что фактор импульсивности положительно кореллировал с такими факторами, как психопатия и нейротизм, и оказался слабо связан с фактором экстраверсии. Эти данные позволили Г. Айзенку рассматривать фактор импульсивности как несущий высокий психопатологический тон, который может обусловливать возникновение асоциального поведения. Вывод Г. Айзенка получил подтверждение в ряде работ других исследователей, которые отмечали, что выраженная импульсивность тесно коррелировала с различной патопсихологической симптоматикой (гиперкинез и др.), а также со склонностью к асоциальному поведению независимо от возраста. Так, в 1987 г. в США С. Хормутом было проведено исследование, в ходе которого изучались 120 преступников (совершивших преступления разной тяжести), 90 солдат и 30 рабочих. Исследование было направлено на изучение влияния асоциального поведения, на контроль импульсивных тенденций и на личность в целом. Результаты показали, что преступники по сравнению с солдатами и рабочими проявляют меньший контроль импульсивных тенденций, более агрессивны, склонны к депрессии и возникновению неврозов, более открыты и эмоционально нестабильны.
Однако не только зарубежными, но и некоторыми нашими исследователями было отмечено, что для совершавших асоциальные действия характерна импульсивность. Так, проведенное В. П. Голубевым и Ю. Н. Кудряковым исследование лиц, совершавших грабежи и разбои, показало, что им свойственны: импульсивность, застревание аффекта (ригидность), склонность к подозрительности, злопамятность, отчужденность, уход в себя, стремление к сохранению дистанции между собой и окружающим миром.
Исследования, проведенные среди преступников (убийц, осужденных за корыстно-насильственные преступления, расхитителей, воров), проведенные Ю. М. Антоняном и др., показали, что ведущими личностными особенностями большинства из них являются импульсивность, высокая агрессивность, асоциальность, гиперчувствительность к межличностными отношениям, отчужденность и дезадаптация. Самая высокая импульсивность при низком самоконтроле наблюдалась у осужденных за корыстно-насильственные преступления.
Одно из последних исследований импульсивности и асоциального поведения было проведено в рамках дипломной работы И. Ю. Васильевой (2001 г.). Исследовались подростки с асоциальным поведением (мелкое хулиганство, уход из дома, склонность к алкоголизму) в возрасте 15 лет в количестве 60 человек, равно разделенные по половому признаку. В результате оказалось, что у обследуемых не существует значимых половых различий по уровню импульсивности. Исследование также показало, что импульсивность подростков с асоциальным поведением взаимосвязана с такими особенностями личности, как агрессия, директивность, тревожность, эгоцентризм, высокий уровень напряжения, страха, склонность к открытому агрессивному поведению, враждебность, высокая самооценка, высокий энергетический уровень.
Социальные институты
Психологи утверждают, что неудача человека позитивно реализовать себя социально - в профессии - может не только привести к подрыву у него социально позитивной установки, но даже и создать демографическую проблему - по «закону духовно-демографической детерминации». Согласно этому закону, общество в целом подвержено таким же психологическим стрессам, какие может испытывать отдельный человек в соответствующих жизненных обстоятельствах, и такой общественный стресс (например, в условиях переходного общества) приводит к резкому росту самоубийств, соматических и психических заболеваний, техногенных катастроф, общей смертности, распаду семьи, формируя угрожающую демографическую тенденцию .3. Фрейд считал социально позитивное поведение и психологическое благополучие личности надежными показателями друг друга. По 3. Фрейду, как только в личности начинает распоряжаться бессознательная сфера («Оно») - показатель психического нездоровья, личность утрачивает социально позитивную установку, и, наоборот, ведя полноценную социальную жизнь, реализуя себя в профессии, человек с помощью этой доминанты («сверх-Я») способен противостоять своему погружению в асоциальную сферу «Оно».
На взаимную обусловленность психологического благополучия личности и ее социально позитивного поведения указывают и современные исследователи, утверждающие: личность реализует себя в социально позитивном поведении в той мере, в какой она готова себя так реализовать - должна ставиться соответствующая цель . У личности должна быть готовность к социально позитивному поведению, а это психологическое состояние, свидетельствующее о психическом здоровье личности, не возникает само собой, оно воспитывается - прежде всего (если не исключительно) в семье. Семья - один из опорных институтов общества, и в целом общество функционирует и развивается как система институтов, выполняющих не просто упорядочивающую социальную жизнь, но и важнейшую психологическую функцию, поскольку люди, создавая институты именно как правила человеческого поведения, рассматривают эти правила социальной жизни с моральной стороны - как должное, норму, позитивное, правильное, как то, что противоположно ненормальному, неправильному, нежелательному.
Отсюда - значение институтов в целом, и, прежде всего института семьи, в формировании у людей поведенческих установок. Общее требование к институтам как должному, норме, позитивному, правильному состоит в том, что они обязаны закреплять в отношениях между людьми «золотое правило морали» - взаимное уважение прав суверенной личности. Если же в институтах общества, в том числе институте семьи (при том, что институт семьи всегда в определенной мере автономен относительно других институтов общества), закреплен тоталитарный принцип отношений власти/подчинения - разделения на управляющих и управляемых, на «субъектов» и «объекты», - такое общество таит опасность анархического бунта «объектов», который сдерживается исключительно насилием со стороны «субъектов», власти. Общество с подобным, на институциональном уровне, дефицитом социально позитивных поведенческих установок нестабильно в принципе, и оно удерживается от массового бунта асоциальности только благодаря институту семьи, который является «частным сектором» в системе общественных отношений и который поэтому воспроизводит нормальный статистический разброс поведенческих установок - асоциальных и социально позитивных .
Показательно, что в современных социально-психологических исследованиях все более популярной становится методология так называемого «нового институционализма», подчеркивающая решающую роль институтов в обеспечении жизнедеятельности общественного организма - именно через механизм институционального регулирования поведения людей. Институциональный подход к анализу асоциального поведения позволяет выделить такой существенный фактор роста асоциальных проявлений, как переходное состояние общества. Это состояние характеризуется ситуацией, когда старого институционального каркаса общества уже нет, а новый каркас еще не завершен и не устоялся, а в результате люди испытывают психологический дискомфорт из-за социальной нестабильности, неустроенности, неопределенности ценностных ориентиров. Исследователи формулируют даже закон возрастания вероятности «бунта асоциальности» в переходном (реформируемом) обществе, гласящий, что «постепенное движение в переходном обществе к лучшему состоянию сразу же приводит к ухудшению, и при этом максимум сопротивления реформам достигается раньше, чем наступает самое плохое состояние, через которое нужно пройти для достижения лучшего состояния» .
Главное же - этот закон предполагает определенные выводы из него, которые обязаны сделать реформаторы.
Проблема самоактуализации личности
Проблема самоактуализации личности - очень старая проблема свободы в человеческом обществе, практическое решение которой на протяжении уже тысячелетий сопровождает философский спор о соотношении в человеке свободы и детерминизма. В пользу того, что наиболее существенной психологической характеристикой человеческой природы является именно свобода, свидетельствует статистический (а не жестко детерминистский) характер социальных систем. Согласно теории систем, общество представляет собой весьма сложную статистическую систему, а все статистические системы, в том числе в неживой природе, функционируют на фундаментальном условии «индивидуальной свободы». Поэтому институты общества обязаны воспроизводить это фундаментальное условие выживаемости и прочности статистической системы, иначе обществу как статистической системе грозит коллапс.
Еще античные мыслители (в частности Сократ) заложили традицию признания свободы личности основополагающей социальной ценностью и показателем психологического здоровья общества. Современные же исследователи подтверждают: «Чем здоровее душевно становится человек, тем свободнее он или она творят себя из жизненного материала и тем больший потенциал приобретает в них свобода» . Аналогичная традиция представлена и в отечественной психологической науке, где в отношении человека еще в ранние советские времена специально разрабатывались такие категории свободы, как «индивид», «личность», «субъект жизни», «субъект деятельности». Акцент делался именно на «субъектной» концепции человека - как свободного (лично ответственного, творческого) деятеля. Особо подчеркивалось, что человек, являясь прежде всего «деятелем», - тем не менее, не просто «деятель» (таким, и весьма эффективным, может быть и робот), но деятель творческий и свободный («самодеятель»)
В отечественной психологической науке еще в 1922 году (С.Л. Рубинштейном) была разработана категория «субъект жизни» с тем, чтобы подтвердить естественное право личности на самоопределение - планирование, организацию и регулирование собственной жизни. Причем категория «субъект жизни» понималась в фундаментальном смысле способности человеческого сознания быть не просто вместилищем знания, но отношением - занимать определенную позицию, без которой нет личности . Данная традиция получила новую жизнь в психологической науке современной России, например, в определении человека как «зачинщика», субъекта своего жизнепостроения...». Или в таком пассаже: «Важной характеристикой субъективности является способность человека успешно преодолевать возникающие жизненные противоречия, проблемы, проявлять при этом активность, стремиться управлять событиями, а не плыть по течению жизни. Этой способностью высшего порядка личность обладает в том случае, если выступает как субъект жизни» .
Многие известные представители психологической науки на 3ападе, такие, как А. Адлер, А. Маслоу, К. Роджерс и др., вообще утверждают, что свобода выбора - квинтэссенция того, что подразумевает понятие «человек». В частности В. Франкл, рассматривающий общество как «пространства личной свободы», указывает, что «пространства свободы» обнаруживаются даже в самых, казалось бы, безнадежных условиях, например, в концлагерях . И это наблюдение В. Франкла подтверждает, что человек свободен по природе, он не может не создавать «пространства свободы» в любом месте своего обитания - даже там и тогда, где и когда кому-то приходит в голову избавить людей от свободы воли.
Правда, существует и детерминистская теория личности (например, 3. Фрейда, Б. Скиннера, Р. Крачфилда, Дж. Олдса и др.), утверждающая, что человеку трудно реализовать потенциал самоактуализации, поскольку человек полностью подчинен: голосу своего бессознательного; знакам внешнего подтверждения; опыту ранних лет жизни; собственной физиологии; генетической предрасположенности; культурной традиции и т. д. Однако крупный изъян этой теории состоит в том, что она рассматривает человека лишь как объект социальных и биологических стимулов и сигналов, на которые человек вынужден реагировать, не имея поэтому возможностей субъекта: управления своей жизнью посредством формирования собственной позиции по праву свободного личностного выбора. Таким образом, понижая возможности человека как субъекта, детерминистская теория личности, вольно или невольно, обосновывает идею человека как объекта власти, в том числе власти человека над человеком. Указанный детерминизм в человеческом поведении, конечно, имеет место, но он, в отличие от свободы, не является родовой характеристикой человека и создаваемых им социальных систем.
Характерно, что никто из психологов, отечественных и зарубежных, реально не является приверженцем детерминистской теории личности, поскольку все признают определяющей чертой человека именно сознание - не как подчинение, но как рациональность, т. е. способность делать самостоятельный выбор, самостоятельно формировать собственную позицию, самостоятельно принимать решения. Естественно, что это родовое стремление человека быть субъектом, распоряжаться собой требует своего закрепления в соответствующих институтах. И если такого закрепления не происходит - насаждаются институты, ущемляющие естественное человеческое право «субъекта жизни», - в обществе резко возрастают риски «бунта асоциальности», поскольку человеческая рациональность, загоняемая в рамки сознания подчинения, накапливает потенциал именно правового нигилизма, неподчинения, бунта, анархии.
<
На социально-институциональный фактор роста (гашения) асоциальных проявлений указывали еще античные мыслители, которые разделяли институциональные системы общества на «хорошие» и «плохие». Например, для Платона худшими общественными устройствами были системы тупого властного произвола - тирания и охлократия (власть толпы). В более поздние времена Н. Макиавелли, Ш. Монтескье, А. Токвиль пытались определить степень свободы в обществе, оптимальную для устойчивого воспроизведения массовых социально позитивных поведенческих установок как основы жизнеспособности и жизнестойкости общественного организма.
Любая политическая система, рассуждали эти мыслители, требует от граждан некоторых жертв в отношении их свободы. Однако, полагал Ш. Монтескье, только демократия, в отличие от монархии, а тем более деспотии, поддерживает совокупность дисциплинарных требований, избегая насилия . По Ш. Монтескье, именно демократические институты, отказавшись от насилия, чтобы призвать к дисциплине, жертвам и мобилизовать людей на защиту себя в случае опасности, формируют у граждан желание отождествить себя с такой институциональной системой, признать ее «своей» . Подобным образом Н. Макиавелли считал, что укрепить социально позитивные поведенческие установки гораздо легче в обществе, где гражданская свобода дает эффект самоидентификации граждан с институтами, нежели в деспотии, где такой эффект недостижим. Он был убежден, что устойчивый порядок возможен лишь тогда, когда государство делится властью с обществом: только тогда народ, не ощущающий давления политической системы, будет добровольно объединяться с ней и защищать ее.
Институциональный подход к анализу асоциального поведения имеет независимое обоснование в авторитетной у психологов холистической теории личности, рассматривающей человека не как сумму отдельных его измерений - биологического, социального, рационального, иррационального, волевого, установочного, деятельностного и т. д., - но как целостную их систему. Такой холизм проводит идею антропосоциогенеза - неотделимости человека от общества, что имеет прямое следствие для правильной постановки проблемы асоциального поведения, которое относится не только к индивидуальному, но и социальному опыту. Психологи прямо говорят, что «психические свойства личности не могут быть раскрыты ни как функциональные, ни тем более как материально-структурные, они принадлежат к категории свойств, которые определяются как системные. А это значит, что для раскрытия их объективного основания нужно выйти в исследовании за пределы индивида и рассмотреть его как элемент системы. Этой системой является общество» . В отечественной психологической науке эта позиция еще в 1970-х годах получила наиболее последовательную разработку в так называемом «инвайронментализме», согласно которому «личность человека ни в каком смысле не является предшествующей по отношению к его деятельности, как и его сознание, она ею порождается... Сущность личности может быть раскрыта только в ходе социально-психологического изучения индивида, а ведущим критерием ее развития является социальная зрелость, т. е. понять и определить основные свойства человека можно только через анализ отношения «индивид-общество» .
По мнению, в частности, видного психолога Р. Мэя, тремя составляющими устойчивой личности являются свобода, индивидуальность и социальная интегрированность, притом, согласно Р. Мэю, «предельное растворение индивида в обществе не только невозможно, но и нежелательно. Стихия личности - творчество, а не прозябание. Социальная жизнь человека - это конструктивное перераспределение напряжений, а не абсолютная гармония... 3адача - не в полном устранении конфликтов, это приведет только к застою, но в превращении деструктивных конфликтов в конструктивные» . Таким образом, нормальная личность как «свобода и индивидуальность» стремится к социальной интеграции и использует социальную интеграцию отчасти для того, чтобы обрести «внутреннее равновесие», но прежде всего с целью проявить свое «Я». Если бы это было не так, идеальными для личности следовало бы признать условия жизни Робинзона на необитаемом острове: при гарантированной материальной обеспеченности (жилищем, едой, одеждой) - полное отсутствие поводов к нарушению «внутреннего равновесия».
Эту «проблему Робинзона» ставит А. Маслоу: «Если мотивация состоит по существу из защитного устранения раздражающих напряжений и если единственным результатом снижения напряжения оказывается состояние пассивного ожидания новых неприятных раздражений, которые в свою очередь потребуется снять, как же происходит изменение, развитие, движение? Почему люди становятся лучше, мудрее? Что делает жизнь интересной?.. Все имеющиеся у нас данные позволяют предположить практически в каждом человеке и определенно почти в каждом новорожденном активное стремление к здоровью, импульс к росту, или к актуализации человеческого потенциала» . Тем самым психологи дают понять: человек не просто «оказывается» и «пребывает» в обществе, но он стремится в общество, чтобы на этой «публичной арене» пройти свой путь развития - самоактуализации.
Социализация индивида
Социализация индивида - единственный и сложнейший механизм (в котором взаимно переплетены в единое целое интерпсихологические и интрапсихологические детерминанты личности) формирования у человека социально позитивных или асоциальных установок. Этот механизм чрезвычайно сложен, поскольку приводится в действие целой системой объективных и субъективных факторов. Среди них фактор семьи - не только главный, но и крайне непредсказуемый, наименее управляемый. Достаточно сказать, что на семье лежит миссия не просто воспитать у подрастающего поколения социально позитивные установки, но решить гораздо более тонкую проблему воспитания у ребенка смелости к развитию своей личности, что есть высшее проявление социально позитивного настроя человека. Далеко не каждая семья способна поднять социализацию на такой уровень. Проблема сформулирована психологами, указывающими следующие причины, по которым число людей, не боящихся собственных способностей, составляет лишь малый процент:
- как ни парадоксально, но ведущий у родового человека инстинкт инноваций, собственно и создавший человеческую цивилизацию, достаточно слаб на уровне отдельного человека, поскольку легко подавляется дурными привычками и негативными жизненными обстоятельствами: бедностью, неинтеллектуальной средой, неадекватным образованием и т. д.;
- в современном цивилизованном обществе не приветствуется свободное проявление любых «инстинктов», и, следовательно, в «приличном обществе» в сферу отрицательных мотиваций попадает и человеческий инстинкт инноваций;
- свободное проявление инстинкта инноваций - это всегда рисковое поведение, связанное с конфликтом и высокой вероятностью неудачи, а между тем у человека существует такой сильный мотив низкого уровня, как потребность в безопасности, и этот мотив делает движение человека вперед к росту всякий раз очень нелегким выбором, преодолевающим страх риска: даже здоровый ребенок в незнакомой обстановке становится более осторожным, менее любознательным;
- во всех нас сидит «комплекс Ионы» - боязнь своих способностей и их роста: мы боимся наших не только низших, но и высших возможностей. Часто мы бежим от ответственности, которую возлагает на нас (или, скорее, предлагает нам) природа, судьба, а иногда и случай;
- личность «прячет» свой потенциал роста, опасаясь суда обыденных представлений о том, скажем, каким должен быть «настоящий мужчина», а он, по обыденным представлениям, не должен особо проявлять симпатию, доброту, мягкость, нежность: вообще говоря, обыденные представления приветствуют скорее консерватизм, закрытость, нежели авангардизм, открытость, искренность;
- человеческий инстинкт инноваций подавляется навыками, но сколь бы полезны ни были навыки в отношении неизменных аспектов мира, они превращаются в помеху и препятствие, когда организм встречается с его изменяющимися аспектами, с уникальными, новыми проблемами, с которыми ранее не приходилось сталкиваться: «характерно, что отсутствие интереса или минимальный интерес к новому и неизвестному отличает среднего невротика» .
Таким образом, получается, что «средними невротиками» - группой риска в отношении асоциального поведения - является большинство населения планеты. Решение этой проблемы - в соответствующем регулировании семьи как главного института социализации. Прямое регулирование практически невозможно, поскольку семья - «частная» территория общественных отношений. Однако вполне возможно эффективное косвенное регулирование - через встраивание института семьи в систему институтов общества, которая не только не подавляет в человеке «свободу, индивидуальность и социальную интеграцию», но, напротив, активизирует такую, социально позитивную, самоактуализацию личности.
Концепции отклоняющегося поведения
Известны многочисленные концепции отклоняющегося поведения – от биогенетических до культурно-исторических.
Авторы биогенетических концепций (начиная со Ст. Холла и З. Фрейда до Э. Торндайка, К. Бюлера, Э. Майера, А. Дженсена и А. Маслоу), отводя ведущую роль в личностном развитии человека его природно-биологическому началу, полагают, что все причины антиобщественного поведения, отклонений в поведении надо искать в биологии человека, в особых генетических структурах преступности.
Фундаментальные открытия генетики во второй половине нашего века вызвали оживление биологизаторских концепций личностного развития. Их сторонники полагают, что основные психические свойства личности как бы заложены в самой природе человека, определяющей его жизненную судьбу (Э. Торндайк и др.). Некоторые психологи делают даже вывод о том, будто аморальные черты личности у людей, одержимых “неискоренимой склонностью к бродяжничеству и воровству”, являются “роковым наследием”, передающимся вполне закономерно от поколения к поколению как любое простое телесное свойство.
Однако несмотря на крупные успехи биологии и генетики, современная наука не располагает данными о существовании каких-либо прирожденных программ социального поведения человека. Тем более, что сама социальная жизнь не представляет собой какой-либо постоянной системы факторов – она изменяется подчас значительно быстрее, чем одно поколение людей сменяется другим. Как показали и психолог А. Н. Леонтьев, и генетик Н. П. Дубинин, ни состав, ни специфические качества психологических новообразований не определяются “прирожденными механизмами”. Все формирующиеся у личности способности и функции – суть прижизненные образования, определяемые деятельностно опосредствованным общением с другими людьми, присвоением истории человеческой культуры.
Акцентируя в противовес “биологизаторам” другой фактор – социальный, авторы социологизаторских концепций (Д. Ватсон и др.) полагают, что в поведении человека нет ничего врожденного и каждое его действие, поступок – это лишь продукт внешней стимуляции. Поэтому манипулируя внешними раздражителями, можно “изготовить” человека любого склада.
Абстрактно-социологический подход к пониманию среды и натуралистический к природе человека отличают социобиологические концепции так называемой теории двух факторов, исходящей из наличия двух сущностей человека – биологической и социальной, что раскалывает его надвое – природные (еще не очеловеченные) и “чисто” социальные составные. Утверждая, что генетические программы руководят социальным поведением человека, авторы этого подхода пытаются вести поиск улучшения человеческой природы путем селекции (отсюда попытки возродить евгенику).
В психодинамических моделях девиантное поведение рассматривается как следствие скрытых психологических воздействий, о которых человек сам может не подозревать, часто уходящих корнями в детские переживания.
Механизмы психологической защиты только частично и на очень короткое время могут ослабить тревогу, порожденную конфликтом. Однако они все-таки служат средством борьбы с тревогой, пока человек не найдет более рационального способа разрешения проблемы или конфликта.
В тех случаях, когда к психологической защите человек прибегает систематически, во всех порождающих тревогу ситуациях, или когда он слишком сильно искажает действительность, это приводит к развитию неадекватного поведения (например, мытье рук десятками раз на день, необъяснимая боязнь некоторых мест, страх перед безобидными животными и т.п.). В этом случае можно считать, что у него развивается состояние, которое Фрейд назвал неврозом.
Бывает, однако, и так, что из-за чрезмерного развития процессов вытеснения дезорганизуется вся личность в целом. Возникающий в результате отрыв от реальности и выход “Оно” из-под контроля двух других психических структур приводят человека к деградации и уходу от мира, что уже характерно для психоза .
Бихевиористский подход – если биологический и психодинамический подходы к девиантному поведению акцентируют внимание на внутренних причинах поведенческих расстройств, то, напротив, бихевиористы видят в отклоняющемся поведении, как и во всяком другом, результат научения и поэтому считают, что причины его могут быть только внешними. Девиантность рассматривается как развитие схем поведения с недостаточной приспособляемостью, устанавливаемых в процессе классического формирования условных рефлексов, выработки инструментальных условных рефлексов и моделирования.
С точки зрения бихевиористов, воздействие внешней среды как источника подкрепления в основном позволяет понять, каким образом ослабевают одни формы поведения и на их месте возникают другие, в том числе аномальные, подкрепляемые факторами окружения. Кроме того, во многих случаях на процесс обусловливания накладывается и социальное научение путем наблюдения над “моделью”. Например, при воспитании ребенка в преступной среде весьма вероятно, что у него выработается антисоциальное поведение. Точно так же воспитание, сопровождающееся сильным подавлением сексуальности, может привести к появлению в зрелом возрасте психосексуальных расстройств. Такие более серьезные расстройства личности, как шизофреническое поведение, бихевиористы объясняют бегством от реальности, которое, по их мнению, для некоторых людей оказывается самым действенным средством спасения от жизненного стресса.
При когнитивном подходе подчеркивается роль когнитивных проблем, таких, как нелогичные мыслительные процессы и ложные представления об окружающем мире. Этот подход основан на том принципе, что чувства и действия человека перестают соответствовать ситуации, после того как он начинает расшифровывать эту ситуацию, пользуясь иррациональными и потому неадекватными соображениями. Например, эмоциональное расстройство, сопровождаемое чувством тревоги и бессилия, связано, скорее, с ложной когнитивной интерпретацией человеком тех или иных событий, нежели с самими этими событиями.
А.Эллис (Ellis, 1962) выделил ряд иррациональных представлений, которые, по его мнению, бывают причиной большинства неадекватных поступков человека. Вот некоторые из них: “главное – заставить всех, с кем приходится сталкиваться, полюбить себя”; “важно всегда проявлять компетентность, вести себя, сообразуясь с обстоятельствами, и доводить до успешного конца любое начинание”; “переживать жизнь как катастрофу, если события развертываются не так, как того хотелось бы”; “людей, желающих нам зла, следует всегда порицать и наказывать”; “против суровой жизненной реальности всегда можно найти эффективное средство”.
Подобные представления покоятся на заложенных в каждого из нас глубинных потребностях (потребность рассчитывать на поддержку других, потребность быть любимым, проявлять свою компетентность и т.п.), удовлетворение которых необходимо для душевного равновесия. Весь парадокс, однако, заключается в том, что, поскольку мы приписываем этим потребностям чрезмерное значение, их удовлетворение становится очень трудной или даже невыполнимой задачей, а сами мы при этом испытываем эмоциональные расстройства и тревогу.
При гуманистическом подходе отклоняющееся поведение рассматривается как следствие искусственных препятствий, блокирующих потенциал роста и развития личности.
В социокультурных моделях акцент делается на социальном и культурном происхождении отклоняющегося поведения через изучение неблагополучных семей, “вознаграждающих” и поддерживающих такое поведение, а также на различных социальных стрессах, создающих специфические проблемы для членов общества и увеличивающих вероятность отклоняющихся поступков.
Широкое развитие в современных условиях получили концепции социальной дезорганизации (Т. Шибутани и др.), которые объясняют отклоняющееся поведение социальными изменениями, в результате чего прежние стандарты теряют свое значение, а жизнь общества дезорганизуется, когда одни люди стараются придерживаться старых норм и ценностей, другие же ориентируются на вновь появляющиеся ценности и нормы как общесоциальные, так и групповые (эталонные группы). В соответствии с этим выделяются три типа отклоняющегося поведения (Т. Шибутани).
Первый тип – поведение конформное – приспособление к требованиям эталонной (референтной) группы, отличающимся от принятых в обществе норм, взглядов. Например, член группы правонарушителей может обладать многими положительными качествами личности, что вызывает уважение к нему в контактной группе, но его поступки, поведение оцениваются как отклоняющиеся теми, кто не является членами данной референтной для него группы. Для этого типа отклоняющегося поведения характерно, что приспособление к нормам эталонной группы сочетается с осознанием норм и ценностей общества в целом.
Второй тип отклоняющегося поведения – импульсивное – возникает под влиянием сильного возбуждения, вопреки собственным стандартам поведения. Этот тип связан с временной утратой самоконтроля.
Третий тип отклоняющегося поведения обозначается термином “компульсивное”, т.е. принудительное. Здесь имеется в виду особый вид принуждения, связанный с плохой приспособляемостью отдельных лиц, когда на некоторые события и факты личность отвечает устойчивыми реакциями, которые она (даже сознавая бессмысленность и опасность своего поведения) не в состоянии изменить. Это поведение возникает под воздействием сильных оскорблений либо наркотиков как защитная по своей природе реакция.
Теоpия “диффеpенциpованной связи” (Э. Сатерленд) утверждает, что выбоp личностью линии поведения обусловливается влиянием ее ближайшего окpужения, кpугом общения. Личность избирательно относится к нормам и ценностям своего референтного окружения. При этом у делинквентов пpоцесс воспpиятия ноpм, оценок и установок двух видов, пpотивоpечащих дpуг дpугу (пpеступный обpаз поведения – антипpеступный обpаз поведения), приводит к рассогласованию цели и средств ее достижения.
В этой связи следует обратить внимание на достаточно популярную теорию отклоняющегося поведения – теорию “социальной аномии” Роберта Мертона. Аномия (термин, введенный в начале ХХ века Э. Дюркгеймом) – особое нpавственно-психологическое состояние индивидуального и общественного сознания, котоpое хаpактеpизуется pазложением системы моpальных ценностей и вакуумом идеалов. Указывая на тесную связь отклоняющегося поведения с социальными структурами, Р. Мертон пытается проследить, как последние оказывают определенное давление на отдельных членов общества, толкая их на путь отклонений от общепринятых правил. В результате вычленяются пять типов отклоняющегося поведения, возникающих как способ приспособления индивидов к условиям их ближайшего социального окружения: а) подчинение; б) инновация (обновление – отрицание привычных человеческих ценностей); в) ритуализм; г) ретретизм (уход от жизни – бродяги, отщепенцы, хронические алкоголики, наркоманы); д) мятеж (попытка внедрения нового социального порядка).
Весьма распространена в ряде стран (особенно в США) теория множественных факторов, согласно которой не существует какого-либо единственного фактора, приводящего к делинквентному поведению, а имеются многие конкретные факторы, условия и положения, которые вызывают отклоняющееся поведение, способствуют его развитию. Это и “дурное” окружение, и “пустота”, “скука окружающей обстановки”, и “мать-алкоголичка”, и “преждевременная половая зрелость” и другие.
В отечественной психологии (М. А. Алемаскин, Л. М. Зюбин, К. Е. Игошев, А. Н. Леонтьев, А. Е. Личко, А. Р. Лурия, Д. И. Фельдштейн и др.) и криминологии (В. Н. Кудрявцев, Г. М. Миньковский, А. Р. Ратинов, А. М. Яковлев и др.) убедительно показано, что отклоняющееся поведение не определяется “прирожденными механизмами”, обусловливаясь причинами социально-психологическими, в том числе характером микросреды, групповых взаимоотношений, недостатками воспитания и т.п. Именно под их воздействием возникают и развиваются такие виды отклоняющегося поведения, как агрессия, аномия, фрустрация.
Агрессия (от лат. aggresio – приступ, нападение) – отклоняющееся поведение человека, причиняющее моральный, физический и материальный ущерб другим людям или вызывающее у них психический дискомфорт (отрицательные переживания, состояние страха, подавленности и т.д.).
Вычленяются две формы аномии – частичная, случайная (спорадическая) и массовая (кризисная).
Фрустрация – отклоняющееся поведение человека, вызванное непреодолимым препятствием, преградой (физической и нравственной), мешающей достижению цели и удовлетворению потребности, что сопровождается переживаниями разочарования, раздражения. (Разумеется, фрустрация не обязательно порождает отклоняющееся поведение) .
Качественно особый феномен представляет собой отклоняющееся поведение людей не на индивидуальном уровне, а в условиях, во-первых, контактных малых групп и, во-вторых, в массовых формах в большой группе. Что касается малых асоциальных, криминальных групп, то принятые в них стандарты поведения серьезно влияют на выработку личностных норм отклоняющегося поведения. В преступной группе происходит нивелировка личной ответственности ее членов, снижается критичность по отношению к своим поступкам. Антиобщественная группа зачастую выступает катализатором взаимного внушения и подражания, психологического заражения.
Еще сильнее воздействие большой группы, массы людей, отличающихся отклонениями в поведении. Это связано, в частности, с ощущением собственной анонимности (поступая “как все”, индивид утрачивает чувство ответственности за свои действия). Таким образом, в целом под отклоняющимся поведением понимаются и многочисленные разновидности правонарушений, и неэтичные поступки, любые другие виды неправильного, с точки зрения социума, поведения, противоправных или аморальных поступков.
Рассмотрение социально-психологических особенностей личности с отклоняющимся поведением позволяет выделить некоторые ее характеристики.
Во-первых, это стремление к приспособлению. Приспособление здесь состоит в том (не путать с адаптацией), что болезненное тщеславие, желание любой ценой удовлетворить свои потребности, получить личную выгоду или сохранить в тайне отрицательную направленность интересов люди с отклоняющимся поведением тщательно маскируют. При этом приспособленчество выступает и как черта личности, и как характеристика группы с отрицательной направленностью.
Во-вторых, это мода (например, гипертрофированная мода на определенные прически и различные подвески, нашейные кресты и пр., т.е. приверженность к разного рода знакам, заметно отличающимся от обыденных).
В-третьих, расхождение знания норм и ценностей и реальных поступков.
В-четвертых, это раздвоение убеждений.
Разумеется, причины отклоняющегося поведения нельзя сводить лишь к индивидуальным особенностям правонарушителей. В последнее время доминирующим фактором делинквентного поведения является системный кризис государства и общества. Свое выражение он получил в виде достаточно высокого уровня социальной напряженности, правовом нигилизме граждан, снижении культурного уровня, снижении психологического здоровья нации из-за невозможности адаптироваться отдельных слоев населения к низкому уровню жизни и социальным изменениям. Переход к рынку сопровождается криминализацией социальных институтов, отношений, общностей и личности. Масштабы криминализации приобрели угрожающий характер и превысили критическую точку в отдельных регионах (например, в Чечне).
Кроме этого, в ряде исследований большое внимание уделяется изучению ситуативной обусловленности совершения девиантных, в том числе и противоправных, поступков, преступлений (В.Н. Кудрявцев). Следовательно, взаимодействие между собой таких факторов, как социальные условия и социальная норма (ее наличие, содержание), индивидуально-психологические особенности человека и особенности конкретной ситуации, опpеделяющим образом влияет на возникновение мотивов, целей и готовности человека совеpшить асоциальный поступок и характер pегуляции его осуществления.
Общая схема возникновения девиантной ситуации (т.е. ситуации, приводящей к совершению девиантных поступков, зачастую являющихся “ответом” человека на актуальный межличностный или внутриличностный конфликт).
При анализе и оценке причин и последствий девиантного поведения, обусловленного в том числе и ситуативным фактором, необходимо принимать во внимание такие психологические особенности человека, как психологический тип его личности, уровень агрессивности, конфликтности, внушаемости, степень социализации и состояние мотивационно-ценностной сферы, острота и тяжесть психофизиологического состояния, а также продолжительность конфликтной ситуации, наличие или отсутствие внешнего давления (принуждения к совершению проступка) и т.п.
Заключение
Итак, под асоциальным поведением будем понимать социально-негативное поведение, нарушающее правовые и общепринятые нравственные нормы, родственное по содержанию понятию «отклоняющееся поведение» (которое, по всей видимости, является более объемным), отличающееся высокой вероятностью проявления агрессии в открытом поведении, ее высоким удельным весом среди других поведенческих паттернов, несформированностью установок на социальную кооперацию, эгоизмом, эгоцентризмом и импульсивностью.
В интересах укрепления и роста в обществе социально позитивных поведенческих установок необходимо быстро вводить и развивать не любые институты, но только такие, которые побуждают личность к тому, что один из наиболее видных психологов XX века А. Маслоу называл «самоактуализацией». А. Маслоу понимал «самоактуализацию личности» как свободный выбор человеком жизненной стратегии личностного роста вместо стратегии жертвы, страха принятия решений, социального иждивенчества, низких потребностей .
Вместе с тем стремление нормализовать ненормальную ситуацию без обращения к психологической или социальной стороне проблемы бессмысленно. Это будет означать признание за ситуацией значения главной (и самодостаточной) причины, сводя к минимуму значение активности и ответственности как самого человека, так и общества в плане исключения базовых причин и предпосылок отклоняющегося поведения.
Список литературы
1. Акмеология. - М., 2001. - №1.
2. Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта. - М., 1994; Брушлинский А.В. Субъект и его деятельность // Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории. - М., 1997.
3. Bandura A. Self - efficacy mechanism in human agency // American psychologist. - 1982.
4. Гундаров И. А. Демографическая катастрофа в России: причины, механизм, пути преодоления. - М., 2001.
5. Давыдов А.А. Социальная информатика: переходные периоды в социальных системах // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1997 / Под ред. Гвишиани Д.М., Садовского В.Н. и др. - М.: Эдиториал УРСС, 1997.
6. Деркач А.А. Акмеологические резервы развития творческого потенциала личности // Акмеология: личностное и профессиональное развитие человека. Кн.1-5. - М.: РАГС, 2000.
7. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М., 1975. - С.159, 172, 186. См. также: Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. Брушлинского А.В. - М., 1997.
8. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. - М., 1984.
9. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. - М.: «Смысл», 1999. - С.51. 10. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. - М.: «Смысл», 1999.