Межличностная аттракция 2

ГЛАВА 8

Межличностная аттракция

Вы находитесь на первом занятии семинара по американской литературе, краем уха слушаете развернувшуюся дискуссию и присматриваетесь к своим новым то­варищам по группе. У вас сразу же возникло отчетливое чувство неприязни к на­пыщенному молодому человеку, который явно пытается доминировать в беседе. Всякий раз, когда он открывает рот, вы и женщина, сидящая за столом напротив, обмениваетесь друг с другом понимающими взглядами. Она выглядит дружелюб­ной, и вы решаете поболтать с ней во время перерыва на кофе. По мере того как ваш взгляд скользит вдоль семинарского стола, вы оцениваете каждого студента, мысленно отмечая тех, кто вам нравится, и тех, кто вам не нравится.

За последние десятилетия социальные психологи пытались проникнуть в тай­ны межличностного притяжения, исследуя фундаментальные процессы, опреде­ляющие, какие люди нам нравятся и почему они нам нравятся. В этой главе мы поговорим о новых научных исследованиях привлекательности. Мы начнем с основополагающей человеческой тенденции формировать социальные взаимоот­ношения. Затем мы перейдем к обсуждению проблемы одиночества, в высшей степени неприятного, а порой и мучительного переживания, с которым мы стал­киваемся, когда наши социальные взаимоотношения становятся неадекватными. Далее мы поговорим об общих принципах межличностной привлекательности и дадим оценку значению таких факторов, как физическая привлекательность, сходство установок и пространственная близость. Мы завершим главу анализом одной из специфических форм межличностной привлекательности, романтиче­ской любви.

Взгляд на социальное животное

Люди — это социальные животные, которые большую часть жизни проводят в окружении других людей. В ходе одного из исследований Рид Ларсон и его колле­ги (Larsonetal., 1982) обратились к группе взрослых людей и группе подростков просьбой в течение недели поносить электронные пейджеры. В случайно выбран­ные промежутки времени с раннего утра до позднего вечера исследователи акти­визировали эти пейджеры, издававшие звонок, служивший участникам сигналом к заполнению короткого опросника с описанием того, что они делали в данный мо­мент и находились ли при этом одни или в компании других людей. Как видно из табл. 8.1, почти три четверти времени своего бодрствования индивиды проводили в обществе других людей. Люди с наибольшей вероятностью оставались одни, когда занимались работой по дому, принимали душ, слушали музыку или выполняли уроки, заданные на дом. Напротив, люди чаще оказывались в компании, когда они (352) находились в школе или на работе. Почему люди так тянутся к общению с дру­гими людьми? Один из ответов на этот вопрос дают исследования стремления к аффилиации, человеческой тенденции искать общества других людей (Perlman, 1998).

Аффилиация

В 1950-х Стэнли Шехтер приступил к проведению серии важных экспериментов по выяснению факторов, усиливающих желание человека находиться в обществе других людей. Шехтер (Schachter, 1959) исходил из правдоподобной гипотезы о том, что люди тянутся к другим для того, чтобы снизить чувство страха. Таким образом, если взрослых испытуемых случайно поместить в условия, когда они будут испытывать либо сильное, либо слабое чувство страха, то в их стремлении к человеческому обществу будут наблюдаться значительные различия.

Для проверки этой идеи Шехтер набрал группу студенток-старшекурсниц. Когда испытуемых приглашали принять участие в исследовании, их встречал экспериментатор в белом лабораторном халате в окружении разнообразного электронного оборудования. Экспериментатор представлялся доктором Грегором Зильштейном с факультета неврологии и психиатрии и объяснял, что предстоя­щий эксперимент связан с изучением эффектов ударов электрическим током. Чтобы напугать одних испытуемых больше, чем других, экспериментатор использовал два различных описания используемых электрических ударов.

В экспериментальных условиях сильного страха доктор Зильштейн описывал электрические удары в зловещих тонах. Испытуемым сообщалось: «Эти удары будут серьезными... В исследованиях такого рода, если мы действительно надеем­ся узнать что-нибудь, что может принести реальную помощь человечеству, необходимо использовать по-настоящему сильные удары... Эти удары будут довольно болезненными, но, конечно, они не повлекут за собой необратимого физического ущерба». Произнося свою речь в таком духе, доктор Зильштейн пытался сформировать у данного участника отчетливое ожидание чрезвычайно опасного и болез­ненного опыта.

В экспериментальных условиях слабого страха исследователи преследовали цель привести участников в состояние расслабленности и снизить впечатление (354)

серьезности ударов. Доктор Зильштейн описывал электрические удары в таком духе: «Я уверяю вас, то, что вы почувствуете, никоим образом не явится болезнен­ным. Это будет скорее похоже на легкую щекотку или покалывание, нежели что-то неприятное». Таким образом, несмотря на то, что обеим группам испытуе­мых сообщалось, что эксперимент будет связан с электрическими ударами, одна группа находилась в ожидании болезненного и пугающего опыта, тогда как другая рассчитывала на вполне безобидный и безопасный опыт. В ходе опроса относи­тельно переживаемых ощущений женщины из экспериментальной ситуации в ус­ловиях сильного страха действительно были напуганы гораздо в большей степени. Вслед за активизацией и измерением степени страха доктор Зильштейн сооб­щал испытуемым о 10-минутной задержке, вызванной необходимостью подгото­вить аппаратуру. Он говорил, что испытуемые могут подождать начала экспери­мента в удобных комнатах с креслами и журналами. Затем экспериментатор объявлял, что ему пришла в голову следующая мысль: возможно, кто-то хочет по­дождать в одиночестве, а кто-то — в компании других испытуемых, принимаю­щих участие в эксперименте. Каждую женщину просили указать, предпочитала ли она подождать отдельно от других, с другими или ей было все равно. Как и прогнозировалось, 63% женщин из группы «сильного страха» предпочли подож­дать в обществе других добровольцев, в отличие от 33% женщин из группы «сла­бого страха». Большинство последующих исследований, выполненных на широ­ком спектре ситуаций, подтвердили этот общий вывод. Например, в одном из исследований женщины, испытывающие неудовлетворенность и неуверенность в отношении собственного брака, сравнивались с женщинами, которые испытывали уверенность и удовлетворенность своим браком. Как и прогнозировалось, неуве­ренные женщины в значительно большей степени тянулись к общению, что опре­делялось количеством их разговоров с другими людьми о своем браке (Buunk, VanYperen, Taylor & Collins, 1991).

Если испытывающие страх люди, как правило, тянутся к компании, что же именно они надеются получить от общения с другими людьми? Какой психологи­ческий процесс при этом задействован? Исследователи проанализировали два возможных ответа. Первый связан с гипотезой отвлечения внимания: испытывающие страх люди тянутся к общению, чтобы освободиться от своих проблем. В этом случае не должно иметь большого значения то, с кем они вступают в обще­ние — для этого годится практически любой. Вторая гипотеза основана на теории социального сравнения. Как уже описывалось в главе 4, эта теория утверждает, что люди стремятся сравнивать свои собственные ощущения и реакции с ощущениями и реакциями других людей в такой же ситуации. Когда мы оказываемся в новой или необычной ситуации и испытываем неуверенность в отношении того, как нам следует на нее реагировать, мы обращаемся к другим людям как к источнику информации. Таким образом, согласно гипотезе социального сравнения, ис­пытывающие страх люди должны стремиться к аффилиации, но только с теми людьми, которые оказываются в такой же ситуации.

Обе точки зрения были проверены в ходе многочисленных исследований, и результаты в целом подтверждают гипотезу социального сравнения. В одном из исследований, в частности, группе испытуемых предоставлялся выбор: ожидать в одиночестве или ожидать вместе с людьми, принимающими участие в том же са­мом исследовании (Schachter, 1959). Другим испытуемым предоставлялся выбор: (355)

ожидать в одиночестве или ожидать вместе со студентами, которые пришли на встречу со своими факультетскими кураторами. Как и прогнозировали исследователи, основываясь на теории социального сравнения, испытывающие страх участ­ники эксперимента предпочитали ожидание с людьми, находящимися в такой же ситуации, но не с теми, кто находился в иной ситуации. Как заключил Шехтер: «Несчастье влечет не во всякую компанию, оно предпочитает несчастную компа­нию» (Schachter, 1959, р. 24).

Вы, наверное, заметили, что в ходе лабораторных исследований испытуемым не предоставлялась возможность провести время с кем-либо, кто уже прошел через подобный эксперимент и, следовательно, имел бы точное представление о том, насколько болезненными были удары электрическим током в действительности. Более приближенное к естественным условиям исследование предоставило возможность именно такого сравнения (Kulik, Mahler, 1989). Испытуемыми были пациенты, которым предстояла операция по коронарному шунтированию. Им предоставлялась возможность выбрать товарища по больничной палате: другого пациента, также ожидающего операции по коронарному шунтированию, или па­циента, который уже перенес эту операцию. При наличии этих вариантов боль­шинство пациентов предпочитали находиться в палате с тем, кто уже прошел че­рез операцию. Пациенты объясняли свой выбор следующими словами: «Всегда лучше поговорить с человеком, который уже прошел через это» или «Думаю, что разговор с человеком, который через это уже прошел, придаст мне больше уверенности» (Kulik, Mahler, p. 188). При столкновении с новой и потенциально опас­ной ситуацией люди зачастую испытывают потребность находиться рядом с теми, кто способен помочь им прояснить и растолковать этот новый опыт (Kulik, Mah­ler & Earnest, 1994).

В повседневной жизни индивиды, как правило, стремятся поддерживать опти­мальную степень аффилиации и физической близости с другими людьми в зависимости от конкретной ситуации (O'Connor, Rosenblood, 1996). Существуют также индивидуальные различия в количестве предпочитаемых человеком социальных контактов; одни из нас более общительны, нежели другие. Кроме того, наше стремление к аффилиации изменяется в зависимости от самой ситуации. Иногда в жизни возникают ситуации, когда даже самый общительный человек хочет ос­таться один, а в иные моменты практически любой из нас испытывает потреб­ность в человеческой компании.

Детская привязанность

Даже более важным, чем тенденция к аффилиации, является человеческое стремление вырабатывать устойчивые связи с конкретными индивидами. Нам недоста­точно просто находиться в обществе других людей; скорее мы хотим иметь тес­ные взаимоотношения с людьми, которые заботятся о нас. Самые ранние признаки этого стремления обнаруживаются в детстве, когда мла­денцы формируют сильные привязанности к одному или нескольким взрослым. Это отношение привязанности описывается как первая детская любовь.

Младенцы привязываются к людям, которые взаимодействуют с ними чаще других и проявляют по отношению к ним больше заботы. Ими обычно становятся мать и отец, хотя таким человеком может быть любой, с кем младенец имеет регулярный контакт. Под привязанностью (attachment) (356)

мы подразумеваем позитивную реакцию младенца на конкретных людей, выражающуюся в том, что он лучше себя чувствует в их присутствии и, испыты­вая страх, ищет их.

Привязанность обеспечивает детям выполнение двух важных функций. Во-первых, дети чувствуют себя в безопасности, находясь рядом с объектом привязанности. Когда дети испуганы или сталкиваются с незнакомы­ми ситуациями, они обращаются к этому человеку за утешением и поддержкой. Например, младенцы выражают меньшее беспокойство при виде приближающегося незнакомца, если находятся на руках у матери, нежели когда они находятся от нее в нескольких шагах.

Вторая функция привязанности состоит в обеспечении ребенка информацией об окружающем мире. Когда дети не уверены в том, как им следует реагировать на новую ситуацию, они обращаются за руководством к объекту своей привязанности. В ходе одного из исследований младенцев в возрасте от 12 до 18 месяцев вместе с их матерями помещали в игровую комнату и показывали им такие новые игрушки, как большой паук с дистанционным управлением, динозавр с дистанционным управлением и т. д. (Klinnert, 1981). При первом появлении какого-нибудь из этих странных и незнакомых объектов большинство детей вопросительно смотре­ли на свою мать. Если мать (следуя инструкциям, полученным от исследователя) выражала страх, ребенок обычно придвигался к матери. Если мать выражала удовольствие и улыбалась, ребенок двигался в направлении новой игрушки. Реакци­ей ребенка руководили невербальные сигналы, идущие от матери.

Все дети вырабатывают привязанность к своему первичному опекуну. Однако характер этой привязанности между младенцем и родителем может меняться. Мэ­ри Эйнсуорт и ее сотрудники (Ainsworth, 1978) выделили три основных стиля привязанности, существующей между младенцами и их родителями:

• Уверенная привязанность возникает, когда родитель всегда легкодоступен и выражает чуткость к нуждам ребенка.

• Избегающая привязанность возникает, когда родитель выражает нечуткость или даже отвержение. Младенцы могут поначалу «протестовать» против такого недостатка внимания, но в конце концов «отдаляются» от своего опекуна.

• Беспокойная/амбивалентная привязанность возникает, когда первичный опекун выражает беспокойство и непоследовательно реагирует на нужды младенца. Он может быть то легкодоступным и чутким, то становиться не­ доступным или навязчивым.

Мы можем рассматривать стиль детской привязанности как ответ на вопрос: «Могу ли я рассчитывать на моего родителя в случае необходимости?» Ребенок с уверенным стилем привязанности усвоил для себя, что таким ответом будет «да», избегающий ребенок — что таким ответом будет «нет», а амбивалентный ребе­нок — что таким ответом будет «может быть».

Детскую привязанность исследователи объясняли как врожденными биологическими факторами, так и факторами научения. Биологическая точка зрения под­черкивает ценность привязанности для выживания ребенка. Человеческие мла­денцы появляются на свет беспомощными созданиями, нуждающимися в том, чтобы о них заботились, защищали, кормили и обеспечивали тепло. Когда дети (357)

начинают самостоятельно передвигаться, представляется важным, чтобы они не слишком удалялись от своих родителей, поскольку они могут подвергнуться опасности или потеряться. Привязанность явилась адаптивным фактором чело­веческой эволюции, поскольку гарантировала детям необходимое для выжива­ния внимание. Биологическое объяснение привязанности исходит из представле­ния о том, что определенные формы поведения и реакции младенцев и родителей «программируются» генетически, и именно эти факторы обусловливают форми­рование привязанности.

Второе объяснение состоит в том, что привязанности научаются. Ребенок при­вязывается к родителю, потому что тот кормит и оберегает его; родитель привязывается к ребенку, потому что ребенок вознаграждает родителя. Например, ко­гда ребенок плачет, родитель приходит к нему, потому что плач обычно означает, что ребенку что-то нужно. Родитель появляется и дает ребенку пищу или меняет пеленки. Ребенок перестает плакать. Оба получили подкрепление в результате взаимодействия: ребенок чувствует себя лучше, поскольку он больше не испытывает голода или неудобства; родитель получает удовлетворение от того, что ребе­нок перестал плакать.

Как биологический подход, так и подход научения, вероятно, содержат зерна истины. Очевидно, что многие врожденные формы поведения ребенка вносят вклад в формирование привязанности. Ребенку нет необходимости учиться плакать, улыбаться или чувствовать себя хорошо, когда ему комфортно; эти врож­денные реакции важны для выработки уз привязанности между родителем и ребенком. С другой стороны, не вызывает сомнений, что вид улыбающегося ребенка или прекращение его плача в ответ на наше появление служат подкрепляющим фактором и что без этого подкрепления мы не смогли бы развить к нему сильной привязанности. Поэтому представляется весьма вероятным, что определенные врожденные формы поведения помогают вырабатывать привязанность, а механизм, посредством которого они функционируют, реализуется на основе взаим­ного подкрепления родителя и ребенка.

Данные, полученные в ходе исследований привязанности, свидетельствуют о том, что тенденция к аффилиации имеет, по крайней мере отчасти, биологиче­скую основу. Как представители биологического вида люди могут обладать предрасположенностью к формированию эмоциональной привязанности к тем, с кем они постоянно взаимодействуют, а также склонностью ощущать больший комфорт и безопасность в присутствии близких людей. Способность к эмоциональ­ной привязанности, впервые проявившись в младенческом возрасте, развивается на протяжении всей последующей жизни.

Выгоды социальных отношений

По мере того как мы растем, наши социальные потребности становятся сложнее и разнообразнее. Мы формируем взаимоотношения с людьми, чтобы приятно проводить время, получать помощь, вести сексуальную жизнь, ощущать собственное влияние или достигать признания. Многие теоретики пытались классифицировать основные типы выгод, извлекаемых людьми из взаимоотношений. Роберт Вейсс предложил метод иллюстративного анализа. Он выделил шесть так называемых главных «ресурсов социальных отношений» — типы важных вознаграждений, предоставляемых индивиду взаимоотношениями. (358)

• Привязанность
— чувство безопасности и комфорта, вызываемое самыми близкими взаимоотношениями. Будучи детьми, мы сильно привязываемся к нашим родителям; будучи взрослыми, мы можем испытывать такое чув­ство к романтическому партнеру, супругу или близкому другу.

• Социальная интеграция
— чувство, что другие люди разделяют наши интересы и установки (аттитюды). Обычно оно обеспечивается взаимоотношения­ми с друзьями, коллегами, товарищами по работе, людьми, разделяющими наши религиозные убеждения, соседями и так далее. Такие взаимоотноше­ния предлагают дружеское общение и создают ощущение собственной принадлежности к группе.

• Подтверждение своей значимости
обеспечивается поддержкой со стороны других людей нашего чувства собственной компетентности и ценности.

• Ощущение надежного тыла
связано с осознанием существования людей, готовых прийти к нам на помощь в трудную минуту. Когда возникают чрезвычайные обстоятельства, мы часто обращаемся за помощью к членам своей семьи.

• Руководство
обеспечивается воспитателями, учителями, врачами, друзьями и другими людьми, к которым мы обращаемся за информацией и советом.

• Возможность проявить заботу
возникает, когда мы несем ответственность за благополучие другого человека. Забота о ком-то наполняет нас ощущением собственной необходимости и важности.

Предлагались и другие типологии выгод, извлекаемых из социальных взаимоотношений, выделявших несколько иные их функции. Наибольшего внимания заслуживают исследования, в которых проводится анализ влияния социальных взаимоотношений на психическое и физическое здоровье человека. В них исполь­зуется термин социальная поддержка, относящийся к межличностным обменам, в ходе которых один человек оказывает помощь или содействие другому. Иссле­дователи выделяют несколько важных типов социальной поддержки. Например, инструментальная поддержка связана с оказанием финансовой помощи и предо­ставлением других видов благ или услуг. Информационная поддержка связана с обеспечением советом, руководством или полезной информацией.

Анализ конкретных выгод, получаемых в результате социальных взаимоотношений, позволяет выделить два важных момента, касающихся социальных по­требностей человека. Во-первых, преимущества человеческих взаимоотношений необычайно многочисленны и разнообразны. Мы без труда могли бы добавить в список, предложенный Вайссом, множество других социальных потребностей. Во-вторых, подобный анализ говорит о том, что не существует какого-то уникаль­ного типа взаимоотношений, способного реализовать все наши социальные по­требности. Взаимоотношения с любимым человеком могут обеспечить ощущение привязанности, но не ощущение принадлежности к группе. Учитель может пре­доставить руководство в отношении вопросов учебы или карьеры, но вряд ли одолжит нам денег или отвезет нас в аэропорт. Следовательно, здоровая и пол­ноценная социальная жизнь обеспечивается наличием различных социальных отношений, способных удовлетворить широкое разнообразие человеческих по­требностей. Когда наши социальные взаимоотношения становятся неадекват­ными и неудовлетворительными, мы оказываемся в одиночестве. (

359)

Фундаментальные принципы межличностной привлекательности

Почему нам нравятся одни люди и не нравятся другие? Что определяет наш вы­бор товарищей и друзей? Пожалуй, наиболее общим ответом на эти вопросы бу­дет следующий: нам нравятся люди, которые воздают нам должное и помогают удовлетворять наши потребности. Одной из важнейших разновидностей возна­граждения является социальное одобрение, и многие исследования показали, что мы склонны симпатизировать людям, которые позитивно нас оценивают. Существует также тенденция к взаимному притяжению: нам нравятся те люди, кото­рым нравимся мы сами, и сила этого эффекта увеличивается по мере продолжи­тельности взаимоотношений.

Другой общий принцип основан на теории социального обмена. Люди нра­вятся нам тогда, когда мы воспринимаем взаимоотношения с ними как выгодные, то есть когда выгоды, которые мы получаем в результате этих взаимоотношений, (362)

перевешивают наши затраты. Так, нам может нравиться Стэн потому, что он силь­ный, веселый человек и хороший спортсмен, и потому, что эти привлекательные качества перевешивают его несносную тенденцию опаздывать. Теория социаль­ного обмена подчеркивает также, что мы производим сравнительные суждения, оценивая выгоды, которые мы получаем от одного человека, по сравнению с выго­дами, которые мы получаем от другого.

Не забывая об этих общих принципах, сейчас мы обратимся к обзору исследований более специфических факторов, также оказывающих влияние на межлич­ностное притяжение. Четырьмя важными детерминантами притяжения являются пространственная близость, знакомство, сходство и личностные качества индиви­да. В ходе нашего обсуждения каждого из этих факторов мы будем также указы­вать на некоторые исключения, отклоняющиеся от общего правила.

Пространственная близость

Пожалуй, наилучшим показателем, позволяющим предположить, дружат ли два человека, является то, насколько далеко они живут друг от друга. Если один жи­вет в Бразилии, а другой — в Китае, они почти наверняка не окажутся друзьями. Если один живет в Чикаго, а другой — в Фениксе или даже если они живут на противоположных концах одного и того же города, то маловероятно, что они ока­жутся друзьями. Фактически если два человека проживают на расстоянии лишь 10 кварталов друг от друга, вероятность того, что они окажутся друзьями, гораз­до меньше, чем если бы они жили в соседних квартирах. Пространственная бли­зость — чрезвычайно мощный фактор межличностной привлекательности.

В 1950-х годах группа социальных психологов изучала эффект пространствен­ной близости в Вестгейт-Весте, одном из крупных жилых комплексов. Вестгейт-Вест состоял из 17 отдельно расположенных двухэтажных домов, каждый из которых имел 10 квартир (по 5 на этаже). Кварти­ры были практически идентичными. Что еще более важно, жители не выбирали, где им предстоит жить; квартиры предоставлялись им по мере освобождения прежними жильцами. В результате Вестгейт-Вест оказался максимально приближен к требованиям полевого эксперимента со случайно распределенными жи­телями.

Всем респондентам задавался вопрос: «С какими тремя людьми в Вестгейт-Весте вы общаетесь чаще всего?» Результаты со всей очевидностью показали, что жители состояли в дружеских отношениях с теми, кто находился в непосредственной близости от них. Люди, жившие на одном этаже, упоминали сво­его ближайшего соседа чаще, чем соседа через дверь, а соседа через дверь чаще, чем соседа на другом конце лестничной площадки. Ближайшие соседи составля­ли 41% избранных в сравнении лишь с 22% соседей через дверь и 10% соседей в конце лестничной площадки. Кроме того, люди, жившие на разных этажах, ста­новились друзьями значительно реже, чем жившие на одном этаже, даже когда физическое расстояние между ними оставалось приблизительно одинаковым. Вероятно, это происходило потому, что подняться или спуститься по лестнице требовало больших усилий, чем просто пройти по лестничной площадке. Таким образом, люди на разных этажах ощущали большую психологическую дистанцию, (363)

чем находившиеся на одном и том же этаже. Исследователи назвали данное расстояние функциональным, подразумевая, что вероятность возникновения об­щения определяется, помимо фактического расстояния, также планировкой мно­гоквартирного дома. Чем ближе люди живут друг к другу с точки зрения как фи­зического, так и функционального расстояния, тем выше вероятность того, что они подружатся.

В ходе исследований последних лет психологи пытались выяснить, как физи­ческая планировка общежитий колледжей влияет на социальное взаимодействие. Общежития колледжей обычно строятся по двум проектам. Одни общежития представляет собой комнаты, расположенные вдоль длинного коридора с комна­тами отдыха и ванными помещениями, используемыми всеми жителями данного коридора. Второй тип — это квартиры, состоящие из нескольких спален, располо­женных вокруг общей гостиной, при этом жильцы совместно используют ванные помещения. Величина доступного каждому жилого пространства в обоих случаях остается примерно одинаковой. Однако эти планировки, по-видимому, оказывают различное влияние на проживающих в общежитии студентов. Проводя исследо­вание, Баум и Дэйвис получили разрешение распределять студенток-первокурсниц в условия проживания случайным образом. Чтобы кон­тролировать окружение в дальнейшем, исследователи выбрали два одинаковых этажа с длинными коридорами в одном и том же общежитии. Планировка одного этажа была оставлена без изменений; другой этаж был переоборудован таким об­разом, чтобы разделить коридор на небольшие сектора с комнатами для отдыха. Исследователи предлагали студенткам заполнять опросники в начале учебного года и несколько раз в течение года. Они также вели систематические наблюде­ния за социальными взаимодействиями в общежитии. Результаты эксперимента были очевидными. После пребывания в общежитии в течение нескольких недель, студентки, жившие на этаже, разделенном на сектора, сообщали о больших успе­хах в приобретении новых друзей в общежитии и вступали в большее количество социальных взаимодействий в комнатах для отдыха и в коридорах. Компактное проживание по сравнению с более разрозненным в большей степени способство­вало формированию дружеских отношений.

Дополнительное подтверждение важности пространственной близости дает исследование, в ходе которого людей просили описать «памятные взаимодейст­вия» — то есть недавние случаи, когда они обсуждали что-либо важное в личном контакте с другим человеком. Участников просили также указать физическое расстояние, которое разделяло их и человека, участвовавшего в каждом запомнившемся им взаимодействии. Ре­зультаты представили убедительные доказательства важности физического рас­стояния. Хотя 10% запомнившихся взаимодействий происходило с людьми, про­живавшими на расстоянии свыше 50 миль, подавляющее большинство их было связано с людьми, проживавшими рядом, или в том же доме, или в пределах рас­стояния в 1 милю. Эти результаты были воспроизведены в повторных опросах на трех различных выборках в Соединенных Штатах и Китае.

Объяснение влияния пространственной близости

Люди, находящиеся в непосредственной близости, более доступны, чем те, кто на­ходится вдали от нас. Совершенно очевидно, что нам не могут понравиться или (364)

стать друзьями люди, с которыми мы никогда не виделись. Мы выбираем друзей среди людей, которых знаем. Доступность находящихся поблизости людей также влияет на баланс вознаграждений и затрат в процессе взаимодействия — момент, особо выделяемый теорией социального обмена. Нам не приходится особенно на­прягаться для того, чтобы поболтать с соседкой или спросить ее об автобусном со­общении с аэропортом. Даже если компания соседа приятна лишь отчасти, мы мо­жем поддаваться на ее «дешевизну» и, таким образом, находить ее выгодной. В отличие от этого, взаимоотношения на большом расстоянии требуют времени, планирования и денег. Когда хорошие друзья разъезжаются, они обычно обещают регулярно поддерживать общение. Однако многие вскоре обнаруживают, что их контакты сводятся к посылке открытки ко дню рождения или телефонному звонку. Другое объяснение влияния пространственной близости основано на теории когнитивного диссонанса, описанной в главе 5. Согласно этой теории, люди стре­мятся поддерживать гармоничное соответствие или согласованность своих аттитюдов— согласованно выстраивать свои симпатии и антипатии, избегая противо­речий. Психологически очень сложно жить или работать бок о бок с кем-то, кто нам не нравится, и поэтому мы испытываем сильное когнитивное давление к то­му, чтобы симпатизировать людям, с которыми нам приходится общаться. У нас существует мотивация симпатизировать тем, с кем мы как-либо связаны, и искать возможность находиться рядом с теми, кто нам нравится. Например, предполо­жим, что вы приехали в колледж, чтобы познакомиться с будущим соседом по комнате, и сразу же невзлюбили его или ее. У вас есть два варианта, как попытать­ся снизить когнитивный диссонанс. Вы по возможности избегаете вашего соседа по комнате и пытаетесь перебраться в другую комнату. Или же вы можете пере­оценить соседа по комнате, попытавшись увидеть в нем какие-то хорошие качества для того, чтобы избежать конфликтов и улучшить ситуацию. Проблема сводится к тому, что именно оказывается легче изменить. Зачастую полностью прекратить взаимоотношения оказывается практически невозможно. Ваш куратор по обще­житию может настаивать на том, что вы не можете менять соседей по комнате до окончания семестра. Следовательно, вы будете испытывать давление в сторону увеличения симпатии к соседу по комнате.

Другие исследования также показали, что простое предвосхищение взаимо­действия увеличивает симпатию. В ходе одного исследования студенты колледжа согласились на предложение психологов в течение пяти недель ходить на свида­ния. Испытуемым были показаны видеозаписи различных людей, распределенных случайным образом на предпо­лагаемых партнеров по будущему свиданию, и тех, с кем свидания не планируют­ся. Партнеры по будущему свиданию нравились испытуемым значительно чаще. В целом если мы знаем, что нам предстоит взаимодействовать с кем-то в будущем, мы склонны усиливать позитивные качества этого человека и игнорировать или сводить к минимуму негативные. Стремление к когнитивной согласованности мотивирует нас симпатизировать своим соседям, товарищам по комнате и другим людям, находящимся в пространственной близости от нас.

Существуют, разумеется, исключения в отношении симпатии, связанной с пространственной близостью. Иногда никакое количество когнитивной пере­оценки не убедит нас в том, что грубая секретарша из нашего офиса в действи­тельности очень милая женщина или что наша дерзкая и упрямая сестренка (365)

в действительности маленький ангел. Пространственная близость с наибольшей вероятностью способствует возникновению притяжения, когда взаимодействую­щие люди имеют сходные аттитюды и цели. На самом деле, когда между людьми присутствуют изначальные антагонизмы или конфликты, пространственное сбли­жение и увеличение количества контактов может, наоборот, усиливать негатив­ные чувства.

Знакомство

Люди, рядом с которыми мы живем или работаем, становятся нашими знакомы­ми, и это знакомство может усиливать межличностное притяжение. Даже сам по себе тот факт, что мы часто попадаемся на глаза другому человеку, может усили­вать для него нашу привлекательность. Этот эффект простого предъявления был продемонстрирован Робертом Зайонцом и его коллегами.

В одном из исследований Зайонц демонстрировал студентам колледжа фотографии людей. Некоторые лица показывались по 25 раз, другие только один или два раза. После этого испытуемые указывали, насколько им понравилось каждое лицо и насколько, по их мнению, им мог бы понравиться сам изображенный чело­век. Результаты представлены на рис. 8.1. Чем чаще испытуемые видели лицо, тем чаще они сообщали, что оно им нравилось, и полагали, что им бы понравился и этот человек. Такой же результат был получен в ситуации многократного предъявления испытуемым реальных людей. В другом исследовании Морленд и Бич привлекли четырех студенток колледжа в качестве по­мощниц в проведении полевого эксперимента. Предварительное тестирование показало, что все студентки оценивались как в равной степени привлекательные.

В ходе основного исследования каждая студентка посещала занятия довольно объемного лекционного курса по социальной психологии, изображая слушатель­ницу этого курса. Каждая студентка посетила разное число занятий — 1,5, 10 или 15 раз в течение семестра. По окончании семестра студентов группы попросили оценить каждую из них на основании продемонстрированных слайдов. Чем чаще студенты видели девушку в течение семестра, тем чаще они говорили, что она им нравится.

Другая оригинальная демонстрация эффекта знакомства связана с реакцией людей на собственное лицо. Человеческие лица не являются абсолютно симмет­ричными; левый глаз может находиться немного выше правого, улыбка чуть искривляться, волосы расчесываться на правую или левую сторону и так далее. Наши знакомые видят наше лицо таким, каким оно выглядит со стороны внешнего наблюдателя. А сами мы видим другое лицо — зеркальное отражение того, что ви­дят наши знакомые. Для нас правый глаз находится чуть выше, волосы расчесаны на левую сторону и так далее.

В соответствии с принципом простого предъявления наши знакомые должны предпочитать наше лицо в более привычном ракурсе, мы же должны предпочи­тать наше зеркальное изображение. Исследование подтвердило этот прогноз. Экспериментаторы фотографировали студенток коллед­жа и показывали эти фотографии самим студенткам и их знакомым. Некоторые фотографии представляли собой обычные снимки, другие же были сделаны с об­ратной стороны негативов (то, что мы можем увидеть в зеркале). Сами студентки предпочли свое зеркальное изображение (68 против 32%). Их знакомые, однако, предпочли обычные снимки (61 против 39%). Каждому больше нравилось то ли­цо, которое он чаще всего видел.

Объяснение эффекта знакомства

Почему знакомство увеличивает расположение? Во-первых, неоднократное вос­приятие способствует узнаванию, и это оказывается полезным шагом на пути к возникновению симпатии. Однако эффекты простого предъявления возникали и тогда, когда испытуемые оказывались не в состоянии опознать человека или оцениваемый объект. Во-вторых, по мере того как люди становятся нам более знакомыми, они становятся и более предсказуемыми. Чем чаще мы сталкиваемся с новой соседкой по дому, тем больше мы узнаем ее и тем лучше мы можем прогнозировать, как она будет вести себя в лифте или прачеч­ной комнате. В результате мы чувствуем себя в ее присутствии более спокойно. Третье следствие простого предъявления состоит в том, что мы склонны пола­гать, что другие люди походят на нас самих. Ранее описанное исследование Морленда и Бич, в ходе которого студентки посещали заня­тия лекционного курса по социальной психологии от 1 до 15 раз, относилось и к этому вопросу. Студенты расценивали девушек, часто посещавших занятия, как более похожих на них в личном отношении, образовательной подготовке и планах на будущее.

Ограничения эффекта простого предъявления

Как вы можете догадаться, существуют и ограничения эффекта простого предъ­явления. Предъявление наиболее эффективно влияет на усиление симпатии (367)

к человеку или объекту, который изначально воспринимается благосклонно или, по меньшей мере, нейтрально, но не в случае, когда изначальное восприятие нега­тивно. Указывая на это обстоятельство, Зайонц приводит в качест­ве примера человека, которого мы неоднократно видели в наручниках. Через не­которое время мы укрепляемся в убеждении, что он преступник. Исследователи подвергли эту идею экспериментальной проверке, демонстрируя испытуемым фотографии людей, изображенных положительно (как ученые), нейтрально (оде­тых в спортивные майки) или негативно (в полицейской процедуре опознавания подозреваемого).

Повторное предъявление позитивных и нейтральных фотографий увеличивало симпатию, однако оно не вызывало никакого эффекта в случае негативных фотографий.

Другое исключение в отношении связи между знакомством и симпатией воз­никает, когда двое людей имеют противоположные интересы, потребности или личностные черты. Они, конечно, могут не нравиться друг другу, но при этом имеют мало оснований испытывать друг к другу неприязнь. Однако по мере повторения контактов эти противоречия начинают накапливаться. Люди могут еще больше невзлюбить друг друга в результате частых контактов. Третье ограниче­ние состоит в том, что слишком большое число повторений может вызывать ску­ку и пресыщение (Bornstein, Kale & Cornell, 1990). Вероятно, существует некий оптимальный уровень предъявления, увеличивающий привлекательность до некоей максимальной отметки в зависимости от людей и конкретной ситуации.

Сходство

Другим важнейшим фактором межличностного притяжения является сходство. Нам чаще нравятся люди, которые похожи на нас своими установками, интереса­ми, ценностями, жизненным опытом и личностными качествами. Эффект сходства распространяется на дружеские отношения, назначение свиданий и выбор супругов. Старая поговорка «Птицы с одинаковым оперением собираются вместе» очень верна.

Одним из первых исследователей, продемонстрировавшим, что сходство приводит к дружбе, был Теодор Ньюкомб. Он арендовал большой дом вблизи Мичиганского университета и предложил студентам-мужчинам жить (368)

в нем бесплатно в обмен на участие в своем исследовании. Перед тем как посе­литься, студенты заполнили опросники, касающиеся их установок и ценностей. Ньюкомб контролировал распределение студентов по комнатам таким образом, чтобы одни соседи по комнате обладали очень схожими установками, а другие имели крайне различающиеся аттитюды. К концу семестра соседи с изначально сходными установками в большинстве случаев понравились друг другу и в конеч­ном итоге стали друзьями; соседи с различными установками, как правило, испы­тывали друг к другу неприязнь и не становились друзьями.

Связь между сходством и симпатией находилась в центре внимания многих исследований. Донн Бирн и его коллеги изучали сходство аттитюдов. Для выявления других факторов, которые могли оказывать влияние на симпатию, таких как внешность или личностные черты, Бирн разработал технику иллюзорного другого (phantomothertechnique). В типичном исследовании участ­ники заполняют опросники, касающиеся их собственных установок. Затем они просматривают опросники, якобы заполненные другим человеком. В действитель­ности же не существует никакого другого человека (отсюда термин «иллюзорный другой»). Экспериментаторы намеренно пишут ответы либо сходные, либо уме­ренно сходные, либо совершенно несходные с собственными ответами испытуе­мых. Затем испытуемых просят указать, насколько, по их мнению, им мог бы по­нравиться этот человек. Результаты исследований, использовавших этот метод, показали, что сходство установок в значительной степени предопределяет симпа­тию. Чем больше сходство установок, тем больше уровень ожидаемой симпатии. Этот эффект был продемонстрирован в совершенно различных группах людей, включая детей, студентов колледжей, медицинских пациентов, стажеров-практи­кантов и больных алкоголизмом.

Важность сходства не ограничивается одними установками. Сходство в этническом происхождении, религии, политических взглядах, социальном классе, об­разовании и возрасте — все это оказывает влияние на привлекательность. Например, исследования среди учащихся начальных и средних школ показали, что тенденцию становиться друзьями имеют дети одной расы и пола. Друзья также оказываются сходными по возрасту, году обучения и учебным достижениям, а также по типу агрессивного поведения и степени общественной активности. В колледже случайным образом распределявшиеся по комнатам студенты со сходными личностными чертами выражали тенденцию к большей удовлетворенности своими взаимоотношениями и с боль­шей вероятностью поселялись вместе в новом учебном году, чем студенты с раз­личными личностными характеристиками.

Тенденция выбирать себе схожих партнеров при назначении свиданий и вступлении в брак получила название принципа соответствия. Ярым феминисткам несвойственно встречаться с мужчинами с традиционными взглядами на половые роли, как и ортодоксальным иудеям — назначать свидания христианкам-фундаменталисткам. Партнеры по свиданию и супруги обычно похожи не только с точки зрения ценностей и установок, но также и внешности, социальному происхожде­нию и личностным чертам. Например, в ходе исследования встречающихся пар обнаружилось, что партнеры имели тенденцию к сходству в возрасте, интеллекте, образовательных устремлениях, религиозной принадлежности, физической привлекательности (369)
и даже в росте. Они также разделяли сходные взгляды на сек­суальное поведение и половые роли. Кроме того, пары, оказывавшиеся больше всего схожими по своему социальному происхождению в начале знакомства, с наибольшей вероятностью оставались вместе через год и через 15 лет.

Конечно, сказать, что друзья и супруги имеют тенденцию соответствовать друг другу, вовсе не означает, что они одинаковы во всем. Когда люди различных рас, религий и социальных групп имеют возможность общаться и обнаруживать об­щие ценности и интересы, дружба и любовь нередко преодолевают различия в со­циальном происхождении. Иллюстрацией тому является увеличение в Соединен­ных Штатах частоты браков между людьми различных рас. Согласно данным переписи населения, около 1,8% всех супружеских пар являются межрасовыми в сравнении с 1,3% в 1980 и менее чем 1% в 1970. Представители некоторых малочисленных групп, такие как американские япон­цы и американские индейцы, с равной частотой вступают в брак как с членами своей группы, так и с представителями других. Столь же распространены и браки между лицами различных вероисповеданий; примерно 20% протестантов, 40% католиков и 50% иудеев в Соединенных Шта­тах женятся или выходят замуж за представителей других религий.

Объяснение эффекта сходства

Почему сходство играет столь важную роль в межличностном притяжении? Существует несколько объяснений. Во-первых, сходство, как пра­вило, — приятный фактор. Похожие на нас люди склонны соглашаться с нашими идеями, укрепляя тем самым нашу уверенность в истинности собственных взгля­дов. С другой стороны, мало удовольствия общаться с кем-то, кто с нами не согла­шается, критикует наши убеждения и оспаривает наши вкусы и суждения. Сход­ные ценности и интересы обеспечивают основу для совместной деятельности, будь то пикетирование завода по производству ядерных вооружений или участие в предвыборном митинге. Различия же в ценностях и интересах могут вызвать возникновение неприязни к другому человеку и стремление избегать общения с ним.

Второе объяснение взаимосвязи между сходством и симпатией базируется на теории когнитивного диссонанса. Любить кого-то и в то же время не находить со­гласия с этим человеком в отношении фундаментальных вопросов психологически чрезвычайно трудно. Мы стремимся к максимальному увеличению когнитивной согласованности, избирая в качестве объектов симпатии тех, кто поддерживает наши взгляды, и испытываем неприязнь к тем, кто не соглашается с нами. Стрем­ление к когнитивной согласованности может побуждать нас выбирать себе в дру­зья людей, действительно разделяющих наши взгляды, однако оно заставляет нас также и преувеличивать степень их согласия с нами. Мы можем поддерживать когнитивную согласованность, убеждая себя в том, что наши друзья обладают сходными взглядами, даже если такое убеждение ошибочно.

Третье объяснение эффекта сходства состоит в том, что люди специально вы­бирают себе партнеров, которые походят на них в отношении своих установок и социальной желательности. Любому человеку хотелось бы встречаться с кем-то (370)

очень красивым, богатым и знаменитым, однако большинство из нас, в конечном счете, встречаются с партнерами, похожими на нас самих. Наши абстрактные идеалы вынуждены подчиняться реальности ограничений социальной жизни. Эта ситуация соответствует процессу принятия решений в теории ожидаемой выгоды, рассмотренной нами в главе 1. Согласно этой теории, люди принимают в расчет не только ценность вознаграждения за конкретный выбор (например, по­тенциальную желательность будущего свидания), но также вероятность достичь успеха, совершая этот выбор (того, чем завершится свидание с данным челове­ком). В реальной жизни наиболее социально желательные люди обладают и наибольшими требованиями, и поэтому вероятность последующего отвержения с их стороны оказывается высока. Согласно теории ожидаемой выгоды, люди склонны выбирать себе наиболее желательных партнеров среди тех, кто с наибольшей ве­роятностью оценит их привлекательность. Поэтому люди имеют тенденцию вы­бирать кого-то близкого себе по степени социальной желательности.

Исследования физической привлекательности иллюстрируют этот процесс. Люди, как правило, предпочитают более красивых мужчин и женщин по сравнению с менее привлекательными индивидами. Однако реальные партнеры имеют тенденцию соответствовать друг другу по физической внешности: красивые жен­щины встречаются с красивыми мужчинами, а обычные мужчины назначают сви­дания обычным женщинам. Так, Валери Фолкс изучала клиентов службы знакомств, использовавшей видеозаписи. В качестве составной части услуг этой службы клиенты получали возможность просматривать видеозаписи потенциальных партнеров, после чего принимали решение о свида­нии. Фолкс оценила клиентов по степени физической привлекательности и выяс­нила, с кем они встречались. Обнаружилось, что как мужчины, так и женщины ча­ще всего вступали во взаимоотношения с теми, кто оказывался похож на них с точки зрения физической привлекательности. Лишь самые привлекательные лю­ди искали встреч с самыми привлекательными партнерами.

Несмотря на достаточно убедительные доказательства существования эффек­та сходства, остается не до конца выясненным вопрос о конкретных механизмах, побуждающих находящихся в близких взаимоотношениях людей иметь сходные установки. Наибольшего внимания заслуживают три возможных механизма. Чтобы понять каждый из них, рас­смотрим, почему влюбленные молодые люди могли бы иметь сходные взгляды на религию.

• Избирательная привлекательность. Одна возможность заключается в том, что каждый человек обладает определенными религиозными убеждениями и использует их при отборе потенциальных партнеров. Приемлемы только партнеры со сходными взглядами; непохожие — отвергаются. Этот отбор может происходить на начальной стадии выбора друзей и романтических партнеров или позднее, когда партнеры лучше узнают друг друга и принимают решение о том, следует ли им продолжать взаимоотношения.

• Социальное влияние. Другая возможность состоит в том, что установки партнеров изначально различаются, но постепенно люди подталкивают друг друга к их изменению. Как следствие, со временем они могут становиться (371)

все более похожими друг на друга. Механизмом здесь служит соци­альное влияние, в результате которого установки партнеров изменяются в направлении большего сходства.

• Факторы окружения. Третья возможность состоит в том, что на взаимоот­ношения двух людей оказывают сильное влияние факторы общего окруже­ния, которые сводят вместе людей со сходными установками. Например, все студенты, посещающие религиозный колледж, могут иметь довольно сходные взгляды на религию. В этом случае их очевидное «соответствие» является в действительности результатом социального окружения, ограни­чивающего круг потенциальных партнеров.

В повседневной жизни причины сходства и соответствия являются комплекс­ными, и к их общему влиянию могут подключаться различные механизмы, приво­дящие в итоге к возникновению столь часто наблюдаемой связи между сходством и симпатией.

Ограничения влияния эффекта сходства

Хотя сходство, как правило, и приводит к возникновению симпатии, из этого об­щего правила существуют исключения. Иногда сходство таит в себе угрозу. Если кто-то похожий на нас перенес сердечный приступ или подвергся каким-то дру­гим ударам судьбы, нас может обеспокоить чувство собственной аналогичной уяз­вимости, что в свою очередь может заставить нас избегать этого человека. Этот момент подчеркнули в своем исследовании Новак и Лернер. В одной из модификаций использования техники «иллюзорного другого» испытуемые знакомились с ответами на вопросы, якобы данными другим студентом, чьи установки были или очень сходными, или расходились с их собственными. Исследователи также создавали у студентов убеждение, что этот человек был ли­бо нормальным, либо страдал эмоциональным расстройством.

В условиях экспериментальной переменной «с эмоциональным расстрой­ством» другой человек писал в конце опросника: «Я не знаю, уместно здесь это или нет, но прошлой осенью у меня произошел нервный срыв, в результате которо­го я на некоторое время попал в больницу. С тех пор я нахожусь под наблюдением психиатра. Как вы, возможно, заметили, я еще не вполне оправился». В экспериментальной ситуации «нормального человека» данная информация отсутствова­ла. У испытуемых, знакомившихся с ответами «нормального человека», сходство установок, как правило, усиливало симпатию. Однако у испытуемых, читавших ответы «человека с эмоциональным расстройством», сходство установок снижало симпатию; люди в большей степени сторонились другого человека, когда он был похож на них, чем когда он был не похож.

Другое исключение состоит в том, что различия между людьми приносят по­рой очень позитивный результат. Мало кому захочется иметь в качестве друзей клонов — людей, абсолютно во всем похожих на нас. Удовольствие от дружбы включает подражание и новизну — усвоение новых идей и наслаждение разнообразием человеческого опыта. Выгоды различий становятся наиболее доступными, когда мы чувствуем, что другой человек принимает нас. В одном из исследований Уолстер и Уолстер предположили, что студенты коллед­жа будут охотнее вступать в общение с непохожими на них людьми, если будут (372)

знать заранее, что они им нравятся. Испытуемым предлагалось на выбор принять участие в дискуссии с людьми, которые были или очень похожими на них (другие студенты колледжа), или очень непохожими (психологи, заводские рабочие). Перед совершением выбора одним студентам сообщалось, что люди во всех группах были благожелательно настроены к ним; другим говорилось, что члены групп от­носились к ним с предубеждением. Когда студентов уверяли в том, что они нра­вятся, они демонстрировали предпочтение к выбору непохожих на них людей. Когда студенты считали, что к ним могут относиться неприязненно, они предпо­читали участвовать в дискуссии с похожими другими. Ощущение приятия может становиться предпосылкой игнорирования различий.

Еще одно преимущество наличия друзей с отличными интересами и умениями связано с тем, что это позволяет нам использовать наши совместные знания взаимовыгодным образом. Например, при планировании выезда на природу удобно иметь под рукой человека, который знает все о палатках и туристическом снаря­жении, кого-то, кто может организовать питание, а также человека, хорошо знаю­щего местность и способного выбрать подходящую стоянку для лагеря. В традици­онном браке, где жена — «специалист по домашнему хозяйству», а муж — «спе­циалист по зарабатыванию денег», супружеские роли оказываются различными, но взаимодополняющими. Когда мы говорим, что «противоположности притяги­ваются», мы часто подразумеваем под этим дополняющие друг друга ролевые взаимоотношения, когда люди с различными умениями и знаниями вносят со­вместный вклад в общие начинания. Однако в большинстве случаев взаимодо­полняемость требует от партнеров наличия сходных ценностей и целей, таких как желания проводить выходные на лоне природы или общих убеждений в отноше­нии того, как следует строить семейную жизнь.

В целом исследования показали, что сходство, знакомство и пространственная близость — чрезвычайно мощный фактор межличностного притяжения. Мы также рассказали о различных исключениях из этих правил для того, чтобы дать вам возможность составить более полное представление о межличностной привлека­тельности. Но эти второстепенные исключения не должны заслонять собой роль ведущих общих принципов.

Рассмотренные факторы являются не только причинами, но также и следствиями симпатии. Пространственная близость вызывает симпатию; однако, как только нам кто-то понравился, мы часто предпринимаем шаги, обеспечивающие возможность и в дальнейшем находиться вблизи этого человека. Поначалу сту­денты могут случайно оказаться соседями по комнате в общежитии. Если же их пространственная близость привела к дружбе, они, скорее всего, постараются по­селиться вместе и в следующем году. Точно так же может работать и сходство. В исследовании, длившемся 21 год, наблюдались супружеские пары. Предварительное тестирование показало сходство суп­ругов в отношении возраста, образования и интеллектуальных способностей, таких как скорость речи, индуктивное рассуждение и гибкость установок. Со временем супруги стали еще более похожи по ряду показателей интеллектуальных способ­ностей. Как свидетельствуют эти результаты, сходство может поначалу сводить людей, но, по мере продолжения взаимоотношений и возникновения общих идей и переживаний, у них, вследствие существующей связи, возникает тенденция ста­новиться еще более похожими друг на друга. (373)

Личностные характеристики

Что именно заставляет нас чувствовать большую симпатию к одному человеку, нежели к другому? На этот вопрос не существует однозначного ответа. Одни лю­ди находят рыжие волосы и веснушки неотразимыми; другие же их совершенно не переносят. Одни из нас высоко ценят в своих друзьях сочувствие, другие — у

м. Люди разнятся в том, какие качества они находят наиболее привлекательными в других людях. Существуют также и значительные культурные различия, опреде­ляющие, какие личностные качества считаются социально желательными. Например, в Соединенных Штатах большинство людей связывают женскую красоту со стройной фигурой, однако в других обществах наиболее привлекательными счи­таются полные женщины. Исследователи попытались выявить некоторые общие характеристики, ассоциирующиеся у американцев с возникновением симпатии. Несколько лет назад Норман Андерсон составил список из 555 личностных качеств, используемых при описании людей. Затем он попросил студентов колледжа указать, насколько бы им понравился человек, обладающий каждой из этих характеристик. Обнаружилось, что большинство студентов схо­дились во мнении относительно того, какие качества считать желательными, а какие — нежелательными. Список желательных качеств возглавляли характери­стики, связанные с доверием, такие как искренность, честность, верность, правди­вость и надежность. Наиболее низкую оценку получили такие качества, как нече­стность и лживость. Высоко оценивались также сердечность и компетентность. Мы чувствуем расположение к людям, выражающим сердечную теплоту, мы ува­жаем людей, которых считаем компетентными.

Сердечность

Почему один человек производит на нас впечатление сердечного и дружелюбно­го, в то время как другой кажется нам неприветливым и холодным? Мы пока не располагаем исчерпывающим ответом на этот вопрос, однако важной составляю­щей первого впечатления является оптимистический взгляд на жизнь. Люди выглядят сердечными, когда им нравится окружающая действительность, когда они гордятся своим окружением и одобряют его — другими словами, когда они имеют позитивный аттитюд к людям и вещам. И наоборот, люди кажутся нам холодными, когда им не нравится то, что их окружает, когда они не ценят это, говорят, что мир ужасен, и оказываются в целом критически на­строенными к своему окружению.

Чтобы проверить данное предположение, исследователи давали испытуемым прочитать или прослушать запись интервью, в ходе которого интервьюируемого просили оценивать предметы и людей из длинного списка, например полити­ческих лидеров, города, фильмы, учебные курсы колледжа. В одних случаях интервьюируемые выражали преимущественно позитивные аттитюды — им нравились большинство политиков, городов, фильмов и учебных курсов. В других случаях интервьюируемые выражали главным образом нега­тивные аттитюды. Как и прогнозировалось, испытуемым больше понравились интервьюируемые, выражавшие больше позитивных, чем негативных аттитюдов. Исследователи пришли к выводу, что причина кроется в большей теплоте, передаваемой (374)

позитивным аттитюдом. Данные других исследований свидетельствуют о том, что эффект симпатии не является результатом восприятия большего ума, знания или сходства аттитюдов со стороны оптимистично настроенных интер­вьюируемых. Помимо позитивных высказываний в отношении различных пред­метов и событий, люди могут выражать сердечность при помощи таких невер­бальных действий, как улыбка, внимание к собеседнику и выражение эмоций.

Компетентность

В целом нам нравятся умелые в общении, умные и компетентные люди. Конкретный, имеющий значение тип компетентности зависит от характера наших взаимо­отношений с человеком: нас привлекают интересные собеседники; механики, хорошо разбирающиеся в машинах; профессора, хорошо читающие лекции, и так далее. Общение с компетентными людьми приятно и полезно нам в большей степени, чем общение с несведущими людьми.

Иллюстрацией важности компетентности служат исследования восприятия лиц, являющихся интересными собеседниками. В первом исследовании студенты колледжа описывали скучных или инте­ресных, по их мнению, ораторов. Студенты сообщали, что испытывают скуку, слушая ораторов, которые слишком много говорят о себе или на тривиальные, ба­нальные темы. Студенты также указали, что испытывают скуку в компании лю­дей слишком пассивных, многословных и серьезных в своих беседах с аудитори­ей. Во втором исследовании студенты прослушивали записи бесед, подобранные таким образом, чтобы оратор в одних случаях казался скучным, а в других — инте­ресным. Студенты довольно негативно оценили скучных ораторов. Скучные ора­торы нравились гораздо меньше и воспринимались как менее дружелюбные, менее заинтересованные, менее понятные и более безликие. В отличие от этого, способ­ность быть интересным собеседником усиливала привлекательность человека.

Интересным исключением из принципа «компетентность-приводит-к-симпатии» является случай, когда кто-то оказывается уж «слишком совершенным» для того, чтобы уютно чувствовать себя рядом с ним. Участники одного из исследова­ний прослушивали аудиозапись выступления студента, участвовавшего в отбороч­ной викторине на кубок колледжа. В первом случае кандидат демонстрировал превосходные результаты и отвечал правильно практически на каждый вопрос. Во втором случае кандидат показывал посредственные результаты. В качестве дополнительного условия эксперимента испытуе­мые иногда слышали, как после завершения своего выступления кандидат проли­вал на свой костюм кофе.

Результаты засвидетельствовали обычный эффект «компетентность-приводит-к-симпатии»: кандидат, продемонстрировавший прекрасную подготовку, нра­вился больше, чем посредственный. Однако первый кандидат нравился людям еще больше, когда он допускал незначительную ошибку или оплошность, по срав­нению с тем, когда его исполнение было полностью безупречным. Очевидно, про­литый кофе делал умного студента более «человечным» в глазах аудитории, что в результате вызывало к нему большую симпатию. Напротив, оплошность, допущенная посредственным кандидатом, лишь понижала его оценки. Он нравился еще меньше, когда проливал свой кофе. (375)

Физическая привлекательность

Хотя мы и говорим, что не оцениваем книгу по ее обложке, на деле редко кому удается избежать формирования впечатления о людях на основании их внешно­сти. При прочих равных условиях, мы склонны чаще симпатизировать привлекательным людям, а не тем, кто «не дотягивает» до принятых стандартов красоты. Одна из причин этого стереотипа кроется в том, что физически привлекательный человек наделяется также други­ми положительными качествами. Более симпатичные люди воспринимаются на­ми как более дружелюбные и умелые в общении (но также и более тщеславные), чем менее привлекательные люди. И действительно, данные многих исследова­ний подтверждают, что привлекательные люди обычно увереннее чувствуют себя в обществе и обладают более совершенными навыками общения, нежели их менее привлекательные оппоненты.

Удивителен тот факт, что привлекательных людей также наделяют качества­ми, казалось бы, никак не связанными с внешностью, такими как психическое здоровье, доминантность и интеллект. Об этом свидетельствуют результаты многих исследований. Учителя оценивают привлекательных детей как более способных и более приятных в общении, чем непри­влекательных детей с такими же учебными показателями. Студенты считали лекцию женщины-преподавателя более интересной и давали этой женщине более высокую оценку как преподавателю, когда ее гримировали так, чтобы она выглядела более привлекательной, нежели в тех случаях, когда она читала лекцию без грима). Ha мнения студентов о политических кандидатах влияет физическая привлекатель­ность кандидата. Даже в залах суда привлекательным обвиняемым иногда выносятся менее суровые приговоры. Данные исследований говорят о том, что стереотипы, касающиеся привле­кательности людей, являются необоснованными; по-видимому не существует эм­пирической связи между внешностью и интеллектом, счастьем, доминированием и психическим здоровьем.

Люди с физическими недостатками нередко оказываются мишенями стерео­типов, касающихся физической привлекательности. В ходе одного исследования студенты колледжа сообщали о том, что общая категория «женщина» ассоцииру­ется у них с такими понятиями, как «мягкая», «очаровательная», «замужняя» и «образованная», однако категория «женщина с физическим недостатком» ассо­циировалась у них с такими понятиями, как «некрасивая», «убогая», «увечная», «одинокая» и «вызывающая жалость». В другом иссле­довании школьники оценивали ученика со слуховым аппаратом как более интровертированного, робкого, озабоченного и неуверенного в себе, по сравнению с дру­гими школьниками.

Сходным образом, тучные люди часто воспринимаются очень негативно, от­части потому что их считают ответственными за свой лишний вес. Последствия негативных установок по отношению к тучным лю­дям могут быть довольно неприятными, варьируя от насмешек до дискримина­ции в заработной плате. Социальные установки особенно жестоки в отношении (376)

женщин, страдающих лишним весом. В одном из исследований студенты коллед­жа оценили тучную женщину как менее сексуально привлекательную, умелую и сердечную, чем женщина с нормальным весом, при этом они не продемонстрировали различий в своем восприятии тучного мужчины и мужчины с нормальным весом. В ходе другого исследования было обнаружено, что полные студентки колледжа реже, чем их более стройные ровесницы, получали финансовую поддержку от собственных родителей. Социальное мнение, идеализирующее в женщинах стройность, также вносит свой вклад в возникнове­ние у молодых женщин таких опасных для здоровья пищевых расстройств, как анорексия и булимия.

Помимо стереотипа, согласно которому красивые люди обладают также други­ми позитивными качествами, существует еще одна причина возникновения сим­патии к привлекательным людям, и связана она с эффектом «облучения красо­той». Люди извлекают для себя преимущества из того, что их видят рядом с особенно привлекательным человеком, полагая, что это может улучшать их соб­ственный публичный имидж. Майкл Кернис и Лэдд Уилер высказали предположение, что эффект «облучения» возникает, когда привлекательный человек воспринимается как друг оцениваемого человека, а не про­сто как незнакомец, оказавшийся рядом.

Чтобы проверить эту идею, Кернис и Уилер разработали лабораторный эксперимент. Участникам показывали двух людей, человека со средней внешностью и человека того же пола, привлекательность которого оценивалась как выше сред­него или же ниже среднего уровня. В качестве дополнительного условия в одних случаях говорилось, что второй человек является другом, а в других — незнако­мым человеком. Как и прогнозировалось, условия, при которых второй человек оказывался другом или посторонним человеком, давали противоположные ре­зультаты. Когда двух людей считали друзьями, возникал эффект «облучения». Первый человек оценивался как более привлекательный, когда его видели с очень привлекательным другом, и как менее привлекательный, когда его видели с очень непривлекательным другом. Однако когда этих людей считали незнакомыми, возникал противоположный эффект. Человек со средней внешностью оценивал­ся менее благоприятно в паре с очень привлекательным незнакомцем. Пол не оказывал (377)

влияния на оценки. Результаты были неизменными, независимо от того, являлись ли оцениваемые люди мужчинами или женщинами. В других исследованиях также было продемонстрировано, что как мужчины, так и женщины оце­нивались более благоприятно, когда их сопровождали привлекательные партнеры или друзья, по сравнению с теми случаями, когда их сопровождали непривлека­тельные партнеры (.

Общение разнополых людей является той частью нашей жизни, в которой физическая привлекательность особенно важна. В своем классическом исследовании Элейн Уолстер и ее коллеги устроили вечер «компью­терной танцевальной музыки», на время которого студентам колледжа случайным образом назначались постоянные партнеры. Исследователи незаметно оценили физическую привлекательность каждого участника. В заключение этого вечера студентов попросили оценить, насколько им понравился назначенный на вечер партнер. Более привлекательные, по оценкам исследователей, студенты вызвали большую симпатию.

Несмотря на столь широкую распространенность эффектов физической привлекательности, не следует переоценивать их важность. Подобно большинству стереотипов, их влияние на наши оценки значительно ослабевает, когда мы приобретаем более специфическую и индивидуальную информацию о конкретном человеке.

Половые различия в выборе супруга

До сих пор мы рассматривали три индивидуальных качества — сердечность, компетентность и физическую привлекательность, — которые могут влиять на межличностную привлекательность в широкой сфере социальных взаимоотношений. Эти факторы также влияют на выбор любовных партнеров и супругов. Кроме то­го, обширные исследования, касающиеся выбора партнеров противоположного пола, свидетельствуют о существовании некоторых устойчивых половых разли­чий, проявляющихся в предпочтении определенных качеств партнера. Во-пер­вых, многие исследования показывают, что хотя оба пола и относят физическую привлекательность к числу плюсов партнера, мужчины придают ей гораздо боль­шее значение, нежели это делают женщины. Так, в ходе национального опроса американцев женщины демонстрировали большую готовность, чем мужчины, к вступлению в брак с человеком, который не был бы «красив». Во-вторых, имеет значение возраст; женщины предпочитают партнеров старше себя, а мужчины предпочитают более молодых партнерш. В-третьих, женщины придают гораздо большее значение эко­номическому положению партнера, чем мужчины. Американские мужчины обна­руживали большую готовность вступить в брак с партнершей, которая бы меньше зарабатывала, не имела стабильной работы и имела более низкое образование. В противоположность этому, женщины были более заинтересованы во вступле­нии в брак с мужчиной, который бы больше зарабатывал, имел стабильную рабо­ту и более высокое образование. Подобные половые различия были обнаружены не только в Соединенных Штатах, но и среди представителей других культур.

Исследователи предлагают два противоположных объяснения существования этих устойчивых половых различий. Согласно социокультурной (378)

точке зрения, мужчины и женщины традиционно имели различные соци­альные роли: мужчины были добытчиками, отвечавшими за экономический и социальный статус семьи, а женщины исполняли роль домохозяек, занимавшихся домом и детьми. К тому же женщины обычно обладали более низкими экономическими и образовательными возможностями, чем мужчины. Следовательно, впол­не объяснимо, что женщины ищут мужей, которые окажутся умелыми добытчи­ками, а мужчины ищут молодых жен, которые посвятят себя домашнему хозяйству. Теоретики-эволюционисты предлагают иную интерпретацию. Дэвид Басс и другие ученые высказали предположение, что мужчины и женщины раз­вили в ходе эволюции различные предпочтения в выборе супруга с целью макси­мизации своей репродуктивной успешности. Поскольку женщины много «вкла­дывают» в рождение и воспитание ребенка (9 месяцев беременности, период кормления, уход за беспомощным младенцем), они ищут партнеров, которые могли бы их обеспечить необходимыми материальными ресурсами. В условиях современ­ного общества это выражается в том, что они предпочитают мужчин с хорошим образованием и хорошей работой. Поскольку мужчины могут оплодотворять многих женщин и не вынуждены делать «крупные вложения» в производство де­тей, для них ключевым вопросом становится определение характеристик, сигна­лизирующих о репродуктивной способности женщин: мужчины предпочитают молодых и физически привлекательных женщин, поскольку в истории нашей эволюции именно эти качества традиционно указывали на здоровье и репродук­тивные способности. Если социокультурное объяснение верно, то по мере сбли­жения образовательных возможностей и трудовых умений обоих полов мы будем наблюдать сдвиги в мужских и женских предпочтениях в выборе супругов. Напротив, если верно эволюционное объяснение, тогда изменение социальных ро­лей мужчин и женщин должно оказывать сравнительно слабое влияние на супру­жеские предпочтения.

«Роковое влечение»

Наконец, личностные качества, изначально привлекающие нас в том или ином человеке, иногда могут оборачиваться роковыми ошибками для взаимоотноше­ний. Женщина, которую привлекают в мужчине его профессиональный успех и уверенность в себе, может впоследствии обнаружить, что он законченный трудоголик. Этот момент был проиллюстрирован в исследованиях по так называемым «роковым влечениям» в любовных перепетиях студентов колледжей. В одном из таких исследований студентов просили припомнить свою последнюю любовную связь, завершившуюся разрывом, и перечислить ка­чества бывшего партнера, которые их поначалу привлекли. Ответы, в порядке частотности, касались физической внешности партнера («сексуальный», «краси­вые глаза»); веселого времяпрепровождения с партнером («хорошее чувство юмора»); внимания, компетентности партнера и наличия сходных интересов. После этого студентов попросили подумать о качествах, которые оказались в ре­зультате наименее привлекательными в этом партнере. Ключевой момент данно­го исследования заключался в том, что некоторые из качеств, изначально привле­кавших в партнере, в конечном итоге побудили к расставанию с ним. Например, одной женщине нравилась позиция ее прежнего друга: «Все не важно... Главное, чтобы было весело». В ходе исследования она сообщила, что его наибольшим (379)

недостатком оказалась незрелость. В другом случае изначальный «сильный интерес» со стороны партнера впоследствии ставился ему в вину как тенденция проявлять ревность и собственнические чувства. Компетентность также могла оказываться обузой. Одного мужчину привлекли в его подруге ум и уверенность в себе, однако впоследствии она разонравилась ему из-за своего чрезмерного самомнения. Примерно 30% разрывов, описанных студентами, содержали опреде­ленного рода «роковое влечение». В ходе исследований было также обнаружено, что роковые влечения чаще имеют место, когда индивида привлекает в партнере качество, которое является редким, ярко выраженным или отличающимся от его (или ее) собственного.

Любовь

Неистощимый источник вдохновения поэтов и авторов песен — любовь сегодня стала популярной темой научных исследований. Большинство людей в Соединенных Штатах считают любовь важным фактором успеха супружеской жизни. В 1960-х годах Кефарт про­водил опрос среди молодых людей с целью выяснить, что они думают о связи между любовью и браком. Более чем 1000 студентов колледжа предлагалось дать ответ на вопрос: «Если бы некий молодой человек (девушка) обладал всеми дру­гими ценными для вас качествами, вступили бы вы с ним (с ней) в брак, если бы вы не любили его (ее)?» Результаты опроса приведены в табл. 8.2. (380)

В 1967 году большинство мужчин ответили «нет», они бы не женились на жен­щине, которую они не любят. Однако большинство женщин затруднились дать определенный ответ; лишь одна женщина из четырех однозначно ответила «нет». За последующие годы оба пола — но особенно женщины — стали более романтич­но относиться к супружеству. В 1976 и еще раз в 1984 году исследователи обрати­лись к новым поколениям студентов американских колледжей с тем же самым во­просом. В 1976 году 86% мужчин и 80% женщин ответили, что они не вступили бы в брак без любви; в 1984 году пропорция мужчин, ответивших отрицательно, осталась примерно такой же самой, однако доля женщин увеличилась почти до 85%. Для того чтобы получить представле­ние об отношении к данному вопросу обществ, где любовь не считается необхо­димым условием брака, смотрите раздел данной главы «В фокусе культуры».

Переживание романтической любви

Перед тем как обратиться к данным исследований, касающихся романтической любви, рассмотрим следующую газетную статью о зарождении любви.

В понедельник Флойд Джонсон (23 года), а затем и Элен Скиннер (19 лет), абсолютно незнакомые друг с другом, вошли в поезд, следующий до Сан-Франциско, и заняли свои места, находившиеся рядом, через вагонный проход. Джонсон не пересекал прохо­да до среды, однако его будущая невеста сообщила: «Внутренне я уже была готова со­гласиться, если бы он предложил мне выйти за него». «Большая часть нашего разговора велась одними глазами», — объяснял Джонсон. В четверг эта пара сошла с поезда в Омахе с твердым намерением пожениться. Поскольку для вступления в брак в Небра­ске им бы потребовалось согласие родителей невесты, они пересекли реку в Каунсил Блаффс, Айова, где и поженились в пятницу.

Эта история может напомнить вам персонажей классической литературы Ро­мео и Джульетту. Но испытали ли вы когда-нибудь сами подобное магическое чувство любви с первого взгляда?

Когда студентов университета просили указать, насколько близко их собственные наиболее яркие любовные переживания соответствовали этому романти­ческому примеру, лишь 40% отметили наличие значительного сходства. Другие 40% ответили, что они никогда не переживали чего-ли­бо подобного. Остальные сочли свои наиболее яркие любовные взаимоотноше­ния лишь отчасти напоминающими ее. Такой разброс в ответах подчеркивает одну из ключевых проблем, с которой сталкивается исследователь любви: как, с одной стороны, отразить сущностные черты любви и в то же время охватить все разно­образие переживаний влюбленных людей. Наиболее распространенные способы, которыми люди определяют любовь, приводятся в табл. 8.3.

Не смутившись этим обстоятельством, исследователи приступили к выявлению разнообразных мыслей, чувств и действий, которые обычно соотносятся с представлением о романтической любви. Большая часть информации, касающей­ся чувства любви, получена в ходе исследований белых молодых людей, представителей среднего класса Соединенных Штатов. Однако переживания чувства любви в разных культурах и в разные исторические времена существенно различаются. Поэтому следует остерегаться обобщения данных, получен­ных при опросах молодых американцев, и распространения выводов, сделанных на базе этих данных, на всех влюбленных. (381)

Таблица 8.3 Определения любви

Когда люди говорят «Я тебя люблю», они могут подразумевать под этим совершенно разные вещи. Исследователи выделили шесть различных способов, которыми люди обычно определяют любовь (Lee, 1973). Эти стили любви являются идеальными типа­ми; каждый человек может давать любви определение, в котором сочетаются сразу не­сколько таких стилей. Приводимые ниже высказывания взяты из опросника, касающе гося стилей любви, который разработали Клайд и Сьюзен Хендрики (Hendrick, Hendrick, 1989).

Романтическая любовь. Любовь — это всепоглощающее эмоциональное переживание. Любовь с первого взгляда выглядит естественной, физическое влечение является ее неотъемлемой частью. Романтический влюбленный мог бы согласиться с утверждени­ем: «Между моим любимым и мной существует поистине физическое «родство».

Собственническая любовь. Влюбленный-собственник эмоционально, глубоко и ревно стно одержим предметом своей любви. Собственническая любовь в высшей степени зависима от своего предмета и поэтому страшится отвержения. Влюбленный мог бы согласиться со следующим утверждением: «Когда мой партнер не уделяет мне внима­ния, я чувствую себя совершенно выбитым из колеи».

Любовь преданных друзей. Любовь является уютной и безмятежной близостью, кото­рая постепенно возникает из товарищества, взаимного участия и искренней откровен­ности. Любящий любовью преданных друзей внимателен, сердечен и по-дружески уча­стлив. Он или она могли бы согласиться с мыслью: «Моя самая счастливая любовь родилась из крепких дружеских взаимоотношений».

Прагматическая любовь. Это «любовь, которая выбирает супруга аналогично покупке в магазине, и все, что ей требуется, это чтобы взаимоотношения были хорошими, что­бы два партнера подходили друг к другу и удовлетворяли базовые потребности друг друга» (Lee, 1973, р. 124). Прагматический влюбленный ищет скорее удовлетворенно­сти, чем возбуждения. Он или она могли бы согласиться, что «один из факторов, кото­рые следует учитывать при выборе партнера, связан с тем, как он/она отразится на моей карьере».

Альтруистическая любовь. Этот стиль любви является безоговорочно любящим, да­рующим и прощающим. Под любовью понимается обязанность служить любимому че­ловеку без каких-либо предварительных условий. Альтруистический влюбленный мог бы сказать о себе: «Я не могу испытать счастья до тех пор, пока не поставлю счастье моего любимого превыше моего собственного».

Спортивная любовь. Этот человек играет в любовь подобно тому, как другие играют в теннис или шахматы: ради удовольствия от «любовной игры» и победы в ней. Взаимо­отношения не являются длительными и обычно заканчиваются, когда партнер стано­вится скучным или слишком серьезным. Игрок мог бы сказать: «Я получаю удовольст­вие, разыгрывая "любовные партии" с самыми различными партнерами».

Мысли влюбленных. В 1970-х годах Зик Рубин проводил исследования с це­лью понять типичные мысли влюбленных. Рубин (Rubin, 1970, 1973) определял любовь как аттитюд к другому человеку — т. е. специфический набор мыслей о любимом человеке. Опираясь на результаты исследований, проводившихся среди студентов колледжей, Рубин выделил три основные темы, на которых сосредоточены мысли влюбленного человека. Одна из тем, определенная Рубином как «привязанность», связана с ощущением необходимости данного партнера. Примером (382)

может служить утверждение: «Мне было бы тяжело обходиться без...». По­добные высказывания отражают осознание человеком своей зависимости от дру­гого человека, обеспечивающего ему существенные блага и преимущества. Вторая тема касается заботы о другом человеке, что иллюстрируется следующим утвер­ждением: «Я бы почти все сделал для...». Центральным моментом этого отноше­ния является желание способствовать благополучию другого человека и чутко реагировать на его нужды. Третья тема связана с доверием и самораскрытием. Ру­бин использовал эти три темы для разработки Шкалы любви, измеряющей сте­пень выраженности мыслей о любви к другому человеку.

Действия влюбленных. В оценке того, любит ли нас другой человек, мы обыч­но опираемся не только на слова, но и на его поведение по отношению к нам. Если человек клянется вам в своей любви, но при этом забывает о дне вашего рождения, проводит время с другими, критикует вашу внешность и никогда не делится с вами своими секретами, вы можете усомниться в искренности слов этого чело­века. Свенсен (Swensen, 1972) просил людей различного возраста указать, какие действия они связывают с проявлениями любви к романтическому партнеру или супругу. Полученные ответы были разделены на семь категорий, или типов дей­ствий влюбленных людей:

1. Произнесение слов «Я тебя люблю» и других нежных слов.

2. Физические проявления любви, такие как объятия и поцелуи.

3. Откровенные разговоры.

4. Невербальные проявления чувств, например радость и раскованность в присутствии своего партнера.

5. Материальные признаки любви, такие как преподнесение подарков или оказание помощи в решении проблем.

6. Нематериальные признаки любви, такие как выражение интереса к делам человека, уважение его мнений или оказание моральной поддержки.

7. Проявление терпения и готовности приносить жертвы ради сохранения взаимоотношений.

Свенсен обнаружил, что многие из этих признаков романтической любви расценивались также как проявления родительской, братской и дружеской любви.

Кинг и Кристенсен (King, Christensen, 1983) выделили ряд специфических действий и событий, показывающих, как далеко влюбленные или встречающиеся лю­ди продвинулись в направлении женитьбы (замужества). В большинстве случаев студенческие пары, принимавшие участие в этом исследовании, проходили через прогнозируемую последовательность событий, которые развивались в направле­нии принятия все больших обязательств по отношению друг к другу. К действи­ям, происходившим на ранних стадиях развития взаимоотношений, обычно отно­сились совместное проведение всего дня и называние партнера нежным именем. На следующей стадии партнеры начинали относиться друг к другу как к своему «любимому» и «любимой» и получать приглашения от других людей к участию в различных мероприятиях в качестве пары. Дальнейшее развитие событий было связано с признанием в любви и переходом на встречи исключительно друг с дру­гом. Типичным следующим шагом было обсуждение совместной жизни или свадь­бы и совместное проведение каникул. События, свидетельствующие о наибольшем (383)

прогрессе, включали совместное проживание или заключение помолвки. Хотя студенческие пары и различались в том, насколько далеко они продвинулись в своих взаимоотношениях, а также в скорости своего продвижения в направлении их укрепления, большинство из них проходили подобную последовательность ключевых событий.

Чувства влюбленных. Романтическая любовь от дружбы отличается не только чувствами, но и наличием определенных физических симптомов ее проявления. Как поется в популярных песнях, сердце влюбленного начинает биться чаще, влюбленный теряет сон и становится рассеянным. Дабы изучить этот аспект любви, исследователи попросили 679 студентов университета оценить интенсивность различных чувств, которые они испытали в ходе своей нынешней или последней любовной связи (Kanin, Davidson & Scheck, 1970).

Наиболее частыми реакциями явились ощущение полноты жизни (указали 79% студентов) и невозможность сосредоточиться на чем-либо (указали 37% студентов). К другим реакциям относились «пребывание на седьмом небе» (29%), «желание бегать, скакать и кричать во все горло» (22%), переживание «острого возбуждения перед свиданиями» (22%) и ощущение «легкости и беспечности» (20%). На присутствие сильных физических ощущений, таких как холодные ру­ки, тошнота или мурашки, сослались 20%, а на бессонницу — 12% студентов.

Исследователи также обнаружили различия между любовными переживания­ми женщин и мужчин; женщины чаще сообщали о сильных эмоциональных реак­циях (Dion & Dion, 1973). Остается неизвестным, отражают ли эти реакции действительные половые различия в переживаниях любви или просто большую готовность женщин признаваться в таких чувствах.

В целом исследования выявили ряд мыслей, чувств и действий, которые люди, жители Соединенных Штатов, обычно связывают с любовью. Однако исследования также показали, что индивиды различаются в своих специфических любов­ных переживаниях. Это наводит на мысль о существовании разных типов любви. Следующий раздел нашей книги посвящен сравнению страстной и товарищеской любви.

Страстная любовь и товарищеская любовь

Страстная любовь (passionatelove) определяется как «необычайно бурное, эмоциональное состояние: нежность и плотское вожделение, восторг и боль, страх и умиротворение, альтруизм и ревность соседствуют рядом в смешении чувств» (Berscheid, Walster, 1978, p. 177). Эмоции занимают центральное место в страст­ной любви. Люди целиком оказываются во власти неуправляемых страстей, которые (385)

неудержимо влекут их к любимому человеку. Элейн Хатфилд и ее коллеги разработали Шкалу страстной любви (PassionateLoveScale) для оценки интен­сивности переживания людьми этого типа любви (Hatfield, Rapson, 1987). Шкала включает такие утверждения, как «Иногда я чувствую, что не в состоянии контро­лировать свои мысли; я буквально одержим...» и «Я испытываю страстное влече­ние к...». По мнению Хатфилд, способность переживать страстную любовь уни­версальна, однако способы ее выражения могут формироваться под влиянием со­циокультурных факторов.

Физиологическое возбуждение, питающее страстную любовь, может иметь множество источников. Сексуальное влечение, страх перед возможным отвержением, волнение от узнавания другого человека, фрустрация, вызванная внешними препятствиями, создаваемыми родителями или соперничающим поклонником, ярость в результате ссоры с любимым — все это может способствовать возникно­вению сильных эмоций, характеризующих страстную любовь. Например, как и Шахтер (Schachter, 1959), обнаруживший, что страх усиливает стремление к аффилиации, Хатфилд и ее коллеги (Hatfield, 1989) показали, что переживание страха может приводить к возникновению страстной любви. В двух проведенных психологами исследованиях юноши и девушки, продемонстрировавшие более высокие показатели при измерении уровня страха, чаще сообщали о переживани­ях страстной любви. Каковыми бы ни были его источники, переживание страст­ной любви, по-видимому, характеризуется таким качеством, как неконтролируе­мость, что может служить известным оправданием поступков влюбленных, которые они в иных обстоятельствах посчитали бы для себя неприемлемыми, на­пример вступление во внебрачную связь (Berscheid, 1983). Их защитный аргу­мент состоит в том, что они «не владели собой».

Еще одним элементом страстной любви служит абсолютная поглощенность другим человеком. Влюбленный одержим мыслями о своей новой любовной свя­зи. Он склонен идеализировать любимого человека, рассматривать его как исключительного и совершенного во всех отношениях. О страстной любви часто гово­рят, что она внезапно вспыхивает и столь же быстро исчезает. Этот тип любви необычайно ярок, но очень хрупок и недолговечен. (386)

Товарищеская любовь (companionatelove) определяется как «привязанность, которую мы испытываем к тем людям, с кем тесно переплетены наши жизни» (Berscheid, Walster, 1978, p. 177). Это более практичный тип любви, в котором ак­цент делается на доверии, заботе и терпимости к ошибкам и слабостям партнера. Эмоциональный тон товарищеской любви более умеренный; для нее более харак­терны сердечность и привязанность, чем крайние страсти. Товарищеская любовь развивается постепенно, по мере того как двое людей выстраивают удовлетворяющие их обоих отношения. Люди весьма по-разному оценивают, какая из двух, страстная или товарищеская, любовь является лучшей или более подлинной фор­мой любви. Однако, по мнению многих исследователей семьи, товарищеская любовь обеспечивает наиболее прочную основу для длительных взаимоотношений.

Различия между страстной и товарищеской любовью порождают интересные вопросы о переживании эмоций в ходе близких взаимоотношений. Например, ранние стадии романтической связи часто отличаются крайними эмоциями, в то время как для более поздних стадий характерны эмоциональная умеренность и уравновешенность. Почему так происходит? Элен Бершейд (Berscheid, 1983) высказала предположение, что со временем исчезает новизна и свежесть взаимоот­ношений. Идеализация партнера сталкивается с реальностью человеческого несо­вершенства. Пара вырабатывает рутинные способы взаимодействия, в результате чего совместная жизнь становится более упорядоченной.

Бершейд также предположила, что по мере дальнейшего продолжения взаимоотношений и усиления взаимной зависимости партнеров потенциал для сильных эмоций на самом деле увеличивается. Чем выше наша зависимость от другого человека, тем большими возможностями влиять на нашу жизнь он обладает. Но парадокс заключается в том, что, поскольку пары, долго живущие вместе, науча­ются эффективно согласовывать свое поведение, действительная частота прояв­ления сильных эмоций имеет тенденцию к заметному снижению. Однако наличие скрытого потенциала сильных эмоций иногда все же дает о себе знать. Когда партнеры разлучаются вследствие длительной командировки или болезни, они часто испытывают острое чувство одиночество и тоски друг по другу. Другая си­туация, которая может пробудить сильные эмоции у находящихся в длительных взаимоотношениях людей, связана с угрозой, возникающей в результате увлече­ния партнера другим человеком.

Когда человек воспринимает реальное или потенциальное влечение между партнером и соперником, у него возникает ревность (DeSteno, Salovey, 1994). Ревность — это реакция на гипотетическую угрозу целостности или качеству цен­ных для человека взаимоотношений. Примером может служить обнаружение мужем, что его жена тайно встречается с другим. Ревность подразумевает реакцию на два типа угроз: угрозы нарушения взаимоотношений в результате возможной потери партнера и угрозы самооценке человека в результате отвержения партнером или проигрыша сопернику (Mathes, Adams& Davies, 1985). Наиболее распро­страненные проявления ревности — чувства гнева, страха и депрессии.

Возникновению ревности способствует ряд факторов. Более подвержен ревности человек, находящийся в значительной зависимости от отношений с партне­ром, глубоко заинтересованный в них и располагающий малым числом приемле­мых альтернатив (White, Mullen, 1989). Например, состоящие в браке супруги, считающие, что они вряд ли нашли бы достойную замену своему партнеру, если бы (387)

он собрался их покинуть, оказываются более уязвимыми для ревности (Hansen, 1985). Существуют также свидетельства связи ревности с непрочностью отноше­ний. Люди, чувствующие изъяны во взаимоотношениях или полагающие, что со­стояние отношений с партнером не отвечает их собственными ожиданиям, с боль­шей вероятностью испытывают ревность (Attridge, Berscheid & Sprecher, 1998). Как можно догадаться, культурные различия также влияют на определение поводов для ревности (White, Mullen, 1989). Например, в Соединенных Штатах для жены не явилось бы необычным испытать чувство ревности в случае, если бы она узнала о сексуальной связи мужа с другой женщиной. В отличие от этого в об­ществах, где культурные традиции допускают возможность существования у мужчины нескольких жен, ревность среди последних является необычной. На­против, эти жены, как правило, поддерживают сердечные отношения друг с дру­гом, если их муж сам не проявляет фаворитизма в отношении одной жены или ее детей способами, которые каким-либо образом нарушают культурные нормы. Точно так же в культурах, позволяющих одной женщине иметь нескольких му­жей, не распространена ревность среди мужчин.

Теория «треугольник любви»

Пытаясь разработать исчерпывающую теорию любви во взаимоотношениях раз­личного рода, Роберт Стернберг (Sternberg, 1986) предположил, что все любов­ные переживания включают в себя три компонента, являющиеся вершинами уг­лов треугольника, изображенного на рис. 8.2.

Компонент «душевная близость» (intimacy) относится к ощущению единства, тесной связи и прочности взаимоотношений с партнером. Этот компонент вклю­чает в себя восхищение партнером и потребность заботиться о любимом человеке. Чрезвычайно важны доверительное общение и душевные отношения. Стернберг полагает, что этот компонент, оставаясь по существу в неизменном виде, присутствует (388)

в любви к романтическому партнеру, ребенку или лучшему другу. В каж­дом из этих взаимоотношений общим ядром служит душевная близость.

Компонент «страсть» (passion) связан с побуждениями, вызывающими интен­сивные эмоции в любовных взаимоотношениях. В романтических взаимоотноше­ниях на передний план могут выступать физическое влечение и сексуальность. Однако этот компонент также может включать и другие мотивы, такие как потребность в заботе о ком-то или в заботе со стороны другого человека, потребность в самооценке или доминировании.

Компонент «преданность» (commitment) относится в краткосрочном плане к принятию решения о том, что человек любит кого-то, и в долгосрочном плане — к обязательству быть верным этой любви. Это наиболее когнитивный компонент любви.

На основе анализа этих трех компонентов Стренберг выделяет семь следующих типов любви, в зависимости от наличия или отсутствия какого-либо компо­нента.

1. Симпатия, расположение является переживанием душевной близости без страсти или верности, как это происходит в дружбе.

2. Страстная влюбленность является переживанием страсти без душевной близости или верности, как это случается в юношеских увлечениях.

3. Остывшая любовь является переживанием верности без страсти и душевной близости, что можно наблюдать в сохраняющихся по инерции или утративших свои былые отношения браках.

4. Романтическая любовь является переживанием страсти и душевной близости без верности, как в романтической связи.

5. Товарищеская любовь является переживанием душевной близости и верности без страсти, как у давно находящихся в браке супругов.

6. Безрассудная любовь является переживанием страсти и верности без душевной близости, как в любви с первого взгляда.

7. Зрелая любовь является предельным случаем любви, сочетающим в себе все перечисленные элементы душевной близости, страсти и верности, что можно обнаружить в любовных взаимоотношениях у взрослых или в некоторых отношениях между родителями и детьми.

Теория Стернберга — интереснейшая попытка собрать воедино различные концепции и данные многих предыдущих исследований.

Взрослая романтическая привязанность

Не так давно социальные психологи высказали предположение, что мы можем трактовать взрослую романтическую любовь с позиций теории привязанности (attachmenttheory). Этот подход, впервые изложенный Синди Хейзен и Филиппом Шейвером (Hazan, Shaver, 1987), оказал серьезное влияние на характер со­временных исследований романтических взаимоотношений и позволил по-ново­му взглянуть на природу взрослой любви (Simpson, Rholes, 1998).

Ранее в этой главе мы уже говорили о том, что младенец вырабатывает сильную эмоциональную связь со своим опекуном — связь, которая обеспечивает ему (389)

важное ощущение безопасности. Несмотря на то что все дети привязываются к своему основному опекуну, такая привязанность может принимать различные формы: уверенной привязанности, избегающей привязанности и тревожной/амбивалентной привязанности. По мнению Хейзен и Шейвер, любовные взаимоот­ношения взрослых людей в некоторых отношениях обладают сходством с привя­занностью детей.

Как дети, так и взрослые, как правило, проявляют сильное влечение к другому человеку, остро переживают разлуку, стараются находиться с ним рядом и вместе проводить время. Предполагается, что взрослые романтические взаимоотношения, как и детская привязанность, имеют биологическую основу: «Романтическая любовь является приобретенным в ходе эволюции биологическим процессом, обеспечивающим возникновение привязанности между взрослыми сексуальны­ми партнерами, которые в результате своей любовной связи, вероятно, станови­лись бы родителями ребенка, нуждавшегося в надежном уходе» (Hazan, Shaver, 1987, p. 423).

Взрослые романтические привязанности выражаются в формах, аналогичных трем типам детской привязанности. В ряде исследований обнаружилось, что взрослые романтические переживания также можно классифицировать как уверенные, избегающие и тревожные/амбивалентные. Пропорции взрослых людей, подпадающих под каждый из этих трех типов привязанности, в различных иссле­дованиях во многом повторяются и приблизительно совпадают с соответствую­щими пропорциями детей. Например в исследовании, использовавшем обшир­ную национальную репрезентативную выборку американцев, обнаружилось, что большинство взрослых (59%) имели уверенную, примерно одна четверть избе­гающую и 11% тревожную/амбивалентную привязанность (Mickelson, Kessler & Shaver, 1997). Конечно, между привязанностью детей и взрослых существуют и различия. Привязанности взрослых людей, как правило, обоюдные: каждый парт­нер не только позволяет заботиться о себе, но и сам в свою очередь заботится о другом. Взаимоотношения между ребенком и взрослым в этом смысле не обоюд­ны. Еще одно отличие состоит в том, что взрослые привязанности обычно уста­навливаются между ровесниками. Наконец, взрослые привязанности часто вклю­чают сексуальное влечение.

Основная идея состоит в том, что характер ранних взаимоотношений детей с их родителями оказывает влияние на то, как человек подходит к своим романтическим увлечениям, уже будучи взрослым (Collins, Read, 1990; Henry, Holmes, 1998). Например, у ребенка с уверенным стилем привязанности может сформиро­ваться ожидание, что большинство людей отзывчивы, заботливы и заслуживают доверия. Такого рода убеждения получили название рабочей модели взаимоотно­шений человека. Достигнув зрелого возраста, этот человек может проявлять тот же самый уверенный стиль привязанности к романтическим партнерам и вы­страивать с ними удовлетворительные и прочные взаимоотношения. В отличие от этого тревожный/амбивалентный ребенок мог бы стать взрослым, который стре­мится к любви, но боится быть отвергнутым. Избегающий ребенок мог бы стать взрослым, который боится близости и не доверяет людям. Конечно, стили привя­занности могут меняться по мере приобретения человеком нового жизненного опыта. Например, полноценные и удачные взаимоотношения в юности могут по­зволить человеку, не обладавшему уверенным стилем привязанности в детстве, (390)

приобрести более доверительную рабочую модель взаимоотношений и научиться выстраивать уверенные формы привязанности со сверстниками. Свидетельства постоянства стиля привязанности мы находим в лонгитюдном исследовании, в ходе которое отслеживалось развитие индивидов на протяжении их жизни от 1 до 21 года (Waters, Merrick, Albersheim & Treboux, 1995). Если в жизни человека не происходило значимого, связанного с привязанностью события, например смерть одного из родителей, развода родителей или случаев физического насилия, большинство участников (72%), став молодыми людьми, сохраняли тот же самый стиль привязанности, который они усвоили в детстве. Напротив, из индивидов, переживших какое-либо негативное событие во взаимоотношениях с родителя­ми, только 44% демонстрировали тот же самый паттерн привязанности. В другом лонгитюдном исследовании, изучавшем женщин с 21 года до 52 лет, также обна­ружилась согласованность в их рабочих моделях вне зависимости от времени (Klohnen & Вега, 1998).

Все больше данных указывают на то, что стили привязанности влияют на качество романтических взаимоотношений взрослых людей. Обобщая результаты исследований среди студентов колледжей, а также других выборок взрослых людей, Бреннан и Шейвер (Brennan, Shaver, 1995) предложили следующий собира­тельный портрет трех групп.

Уверенные взрослые. Эти взрослые описывают себя как людей, способных сравнительно легко вступать в близкие взаимоотношения с людьми, и утвержда­ют, что их редко беспокоят мысли об отказе. Уверенные взрослые имеют тенден­цию описывать свои наиболее важные любовные связи главным образом как счастливые, дружеские и доверительные. Они склонны делиться своими мыслями и переживаниями с партнером. Уверенные взрослые также чаще по сравнению с остальными описывают своих родителей в позитивных терминах — как заботливых, справедливых и любящих, а также счастливых в браке.

Избегающие взрослые. Эти взрослые сообщают о существовании определен­ных проблем в достижении близости с другими людьми или полного доверия к романтическому партнеру. В характеристике своих наиболее важных любовных связей избегающие влюбленные отмечают эмоциональные подъемы и спады, ревность и боязнь близости. Избегающие взрослые склонны отрицать свои потребно­сти в привязанности, не придавать большого значения завершению романтических взаимоотношений и больше концентрироваться на работе. Они реже вступают в доверительное общение с партнерами и (среди студентов колледжей) чаще всту­пают в сравнительно непродолжительные сексуальные связи. В отличие от уве­ренных взрослых, избегающие взрослые имеют тенденцию описывать своих ро­дителей как более требовательных, критичных и отстраненных.

Тревожные/амбивалентные взрослые. Наконец, взрослые, которые ищут близких взаимоотношений, но выражают беспокойство в отношении того, что их любовь останется без ответа, а они сами окажутся отвергнутыми, характеризуют­ся как тревожные/амбивалентные. Эти тревожные/амбивалентные респонденты описывают свои наиболее важные любовные связи как наваждение, отмечают обостренное желание взаимности и единения, эмоциональные подъемы и спады, крайнее сексуальное влечение и ревность. Они чаще влюбляются с первого взгля­да и испытывают непонимание со стороны романтических партнеров и товари­щей по работе. В отличие от уверенных взрослых, тревожные/амбивалентные (391)
респонденты имеют тенденцию описывать своих родителей как более навязчивых и требовательных людей, и характеризовать их брак как несчастливый.

Исследования показывают, что люди с уверенным стилем привязанности име­ют тенденцию выстраивать более удовлетворяющие, прочные, близкие и благополучные взаимоотношения, чем люди с избегающим стилем (Feeney, 1996; Shaver, Hazan, 1993). Участники одного из исследований, студенты колледжа, на протя­жении недели вели ежедневные записи о своих социальных взаимодействиях (Tidwell, Reis & Shaver, 1996). В целом уверенные индивиды сообщали о высокой степени близости, удовольствия и положительных эмоций от своих контактов с людьми противоположного пола. Избегающие участники сообщали о меньшей степени близости и меньшем удовольствии; они также испытывали большее на­пряжение, волнение, утомление, неловкость и меньшее удовлетворение от своих взаимодействий с другим полом. Описания своих социальных контактов тревож­ными/амбивалентными индивидами во многом совпали с описаниями уверенных индивидов.

Стиль привязанности может также влиять на то, как романтические партнеры ведут себя по отношению друг к другу. Это иллюстрируется результатами исследования, в ходе которого изучались реакции встречающихся пар на ситуацию, в которой женщина испытывает стресс (Simpson, Rholes & Nelligan, 1992). Участ­вующие пары приходили в лабораторию, где им предлагалось заполнить опрос­ник, измеряющий стили привязанности. Вслед за этим экспериментатор говорил каждой женщине, что ей предстоит «оказаться в ситуации, когда нужно будет пройти через ряд экспериментальных процедур, вызывающих значительную трево­гу и волнение у большинства людей. Характер этих процедур не позволяет расска­зать вам что-нибудь большее о них на настоящий момент» (р. 437). Затем женщине показывали темную, без окон, комнату, использовавшуюся в психофизиологиче­ском исследовании, где якобы будут происходить эти «процедуры». Однако, как объяснял исследователь, оборудование еще не вполне готово, и поэтому женщину просили подождать несколько минут в обществе своего молодого человека. В те­чение следующих пяти минут все взаимодействия между женщиной и ее партне­ром фиксировались видеокамерой. Последующий анализ видеозаписей показал, что по мере увеличения тревоги, вызванной предстоящим экспериментом, жен­щины с уверенным стилем привязанности искали у своих партнеров утешения и поддержки, тогда как избегающие женщины отстранялись от своих партнеров, как эмоционально, так и физически. В ответ на увеличившуюся тревогу своих подруг уверенные мужчины были склонны оказывать большую поддержку, тогда как избегающие мужчины оказывали меньшую.

Результаты этих и других исследований говорят о том, что подход с позиций теории привязанности позволяет ученым значительно продвинуться в понима­нии взаимоотношений взрослых людей, в том числе между романтическими партнерами. В настоящее время изучение взрослой привязанности является одной из активно развивающихся областей исследований в социальной психологии роман­тических взаимоотношений.

В этой главе мы описали человеческие потребности в общении и обсудили во­прос о том, почему нам нравятся одни люди и не нравятся другие. Мы также пре­доставили вашему вниманию обзор психологических исследований романтической (392)

любви и привязанности в зрелом возрасте. Следующая глава посвящена изучению взаимодействий в личностных взаимоотношениях.

Резюме

1. Люди — это социальные животные, которые проводят большую часть жиз­ни в окружении других людей.

2. Лабораторные эксперименты показали, что аффилиативные тенденции усиливаются, когда люди находятся в состоянии страха или неопределен­ности.

3. Уже в младенческом возрасте дети формируют сильные привязанности к значимым в своей жизни взрослым. В результате исследований были выделены три стиля привязанности: уверенный, избегающий и тревожный/ам­бивалентный.

4. Вайсс и другие исследователи попытались классифицировать конкретные выгоды, извлекаемые из социальных взаимоотношений взрослыми людьми, такие как привязанность, социальная интеграция и руководство.

5. Одиночество является переживанием субъективного дискомфорта, кото­рый мы испытываем, когда наши отношения характеризуются количественным или качественным дефицитом. Одиночество может варьировать от временного ощущения в результате изменений в нашей социальной жизни до хронического и устойчивого состояния. Эмоциональное одиночество вызывается недостатком взаимоотношений привязанности; социальное одиночество вызывается недостатком социальной интеграции.

6.В целом нам нравятся люди, общение с которыми приносит нам определенные выгоды и которые помогают нам удовлетворять наши потребности.

7.Межличностная привлекательность усиливается пространственной близостью, знакомством (эффект простого предъявления) и сходством. Нам чаще нравятся люди, похожие на нас своими установками, ценностями, интересами, жизненным опытом и личностными качествами. Тенденция выбирать себе схожих партнеров при знакомстве с лицами противоположного пола и при вступлении в брак носит название «принципа соответствия». К процессам, приводящим к сходству между друзьями, относят избирательную привлекательность, социальное влияние и факторы окружения.

8.Усиливающие симпатию личностные характеристики включают сердеч­ность, компетентность и физическую привлекательность. Появление в об­ществе с физически привлекательным партнером или другом может обла­дать эффектом «облучения», заставляющим людей оценивать нас более благоприятно.

9. Исследования, посвященные выбору супругов, демонстрируют существование устойчивых различий между мужчинами и женщинами. Мужчины придают большее значение молодости и красоте партнерши; женщины уде­ляют особое внимание экономическим и социальным ресурсам партнера. Для объяснения этих закономерностей были предложены культурный и эволюционный подходы. (393)

10.Большинство американцев считают любовь необходимым условием для вступления в брак. Однако во многих традиционных коллективистских об­ществах браки устраиваются родителями или другими старшими родствен­никами.

11.Исследователи проводят различие между страстной любовью (захватывающее и остроэмоциональное переживание, которое некоторые люди ис­пытывают в начале любовной связи) и товарищеской любовью (глубокой привязанностью, доверием и нежностью, которые человек испытывает к давнему партнеру). Ревность является реакцией на угрозу представляю­щим ценность взаимоотношениям со стороны соперника.

12.
Исследователи распространили теорию привязанности на романтические взаимоотношения взрослых. Взрослые люди делятся на обладающих уверенным, избегающим и тревожным/амбивалентным стилем привязанности. Стили привязанности могут оказывать влияние на характер романтиче­ских взаимоотношений. (395)