А.В. Суворов, доктор психологических наук
Эта статья с небольшими редакционными изменениями взята из моей книги "Совместная педагогика. Лекции по общей и специальной теории взаимной человечности", которая в настоящий момент готовится к изданию в издательстве Университета Российской Академии Образования.
Сам термин "труд души" взят мною из стихотворения Николая Заболоцкого, которое привожу полностью и очень хотел бы, чтобы вы тоже (как и я) выучили его наизусть, пронесли через всю жизнь как девиз, как самую общую и вместе с тем точную, конкретную программу жизни.
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони её от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!
Не позволяй ей спать в постели
При свете утренней звезды.
Держи лентяйку в чёрном теле,
И не снимай с неё узды.
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвёт.
А ты хватай её за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Она рабыня и царица,
Она наперсница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Не удивляйтесь, что я использую как источник научного творчества, в том числе источник терминологии, произведения искусства. Ничего еретического в этом нет. Не стоит замыкаться в рамках своей "специальности", считая достойной своего профессионального внимания только специальную литературу. Знать её, конечно, по возможности нужно, но в своей работе, вообще в своём духовном мире надо использовать всё доступное вам культурное поле, и чем шире это поле, тем лучше, тем меньше опасность догматизма, тем выше творческий потенциал.
Лично у меня всё время переливаются друг в друга разные сферы творчества, и выделить тут какую-то "главную" сложно, да и не нужно выделять, - прекращение работы в любой из этих сфер резко обеднит остальные. Например, термин "филосфера" (сфера любви) впервые появился у меня в поэме "Свет", и сразу же возникла потребность в его теоретической, а не только художественной разработке; поэтому, когда меня спросили, на какую тему я хотел бы сделать доклад на симпозиуме по психологии смысла жизни, я, что называется не моргнув глазом, ответил: "Филосфера и смысл жизни". Как видите, факт художественного творчества может стать и фактом творчества научного, как и наоборот, - у одного и того же человека или у разных в порядке взаимного или одностороннего заимствования.
Превращая образ Н.Заболоцкого "труд души" в научную концепцию, приходится разобраться в структуре общения. Не на уровне "общаться - хорошо, а не общаться - плохо", а на уровне понятия общения (что это такое) и видов общения.
Общение - это такой процесс, такая деятельность, которая предполагает взаимодействие двух субъектов. Как минимум двух. А субъект - это источник некой инициативы, предсказуемой или непредсказуемой. Примем эти определения как рабочие: на их полноту я бы не решился претендовать.
И вот чисто эмпирически можно выделить по крайней мере три вида общения:
1. прямое общение - непосредственно с кем-нибудь (в том числе с животными);
2. опосредствованное общение - через книги, вообще через что-нибудь с авторами, создателями этого чего-нибудь;
3. общение с самим собой.
Чисто эмпирически - это значит: в порядке констатации факта, то есть мы отмечаем (констатируем), что вот такое-то явление налицо. Понятно, что и тут не приходится говорить о полноте: во-первых, в каждом из констатированных видов общения можно выделить ещё множество подвидов; во-вторых, видов общения может быть больше трёх, - отмеченные, пожалуй, просто самые бросающиеся в глаза, самые заметные, а, например, общение религиозных людей с Богом, общение любящих на расстоянии (не через переписку) или с умершим любимым существом (как у меня с мамой, и не только с ней), - в намеченную классификацию вряд ли укладывается.
Кроме того, и границы между намеченными тремя видами общения не жёсткие, то есть возможны пограничные формы. Только что названная переписка - это что: прямое общение (между теми, кто переписывается, как бы вид разговора); опосредствованное общение (через письма - с их авторами, а не так, как при личной встрече); или же общение с самим собой (собственно писание писем, как вид творчества)? Наверное, и то, и другое, и третье. А прослушивание музыки в записи - или непосредственно в концертном зале? Прямое (с исполнителями), опосредствованное (с композитором, отсутствующим или умершим), с самим собой (степень полноты восприятия, глубины эстетического впечатления, подготовленности вашего духовного мира, вашей эмоциональной культуры к наслаждению данным произведением)?
Я к тому, что всякого рода классификации, разграничения, выделения - вещь весьма и весьма условная, и относиться к ним как чему-то абсолютно, на все времена верному, какой бы авторитетный теоретик их ни создал, - не стоит. Мне, пожалуй, легче относиться с некоторой иронией к любым схемам, классификациям, так как я одинаково дома (или одинаково дилетант) и в науке, и в искусстве. В качестве учёного я должен прежде всего найти место данного явления среди других явлений, а значит, волей-неволей вынужден классифицировать явления. В качестве поэта я, наоборот, должен брать каждое явление в его единичности, уникальности, неповторимости, должен не столько ставить его в тот или иной ряд, сколько выделять из любого ряда, - должен интересоваться явлением самим по себе.
И когда один и тот же человек к одним и тем же явлениям подходит с обеих этих позиций, он учится скромности, то есть учится не принимать плоды собственного или чужого творчества за истину в последней инстанции, за нечто правильное раз навсегда. Учится критичности и самокритичности в творчестве, да и вообще в жизни. Учится одновременно и сомневаться в чьих бы то ни было выводах, и доверяться - интуитивному постижению самой "нереальной" реальности.
Б.Спиноза выделял три рода познания: воображение, которое он понимал как непосредственное восприятие; разум, то есть получение знания рационально-логическим путём, а так же путём эксперимента (наука); и интуицию, которую Б.Спиноза определял как "непосредственное постижение Бога", то есть получение истины в результате озарения, вспышкой, без очевидного её источника, когда непонятно, да и не слишком важно, откуда она взялась, - главное, что это именно истина.
Интуиция - это всякое "непосредственное постижение", не только Бога, а чего угодно. Именно постижение, озарение, мгновенное прозрение истины, а не постепенное познание, познавание, мучительное добывание, кропотливый поиск истины. И вовсе не обязательно постижение - результат познавания; постижение может, наоборот, предшествовать познаванию; у постижения свой, самостоятельный механизм, и если он нам непонятен, это ещё не повод отрицать его существование.
Когда пишу стихи, я вполне сознательно позволяю себе "забыть" и про материализм, и про идеализм, и вообще про все на свете "измы", - забыть о том, что бывает, чего не бывает, что возможно, что невозможно, что правдоподобно, что неправдоподобно, - и на полном серьёзе настаиваю, что поэма "Свет" непосредственно мне продиктована только что умершей мамой. Как учёный я обязан либо обосновать эти свои интуитивные прозрения в поэзии, либо отречься от них как от "вымысла", в поэзии простительного, но недопустимого в науке и в "обычной" жизни. Предпочитаю - обосновывать, а не отрекаться, и вот почему мне понадобилась теоретическая разработка понятия "филосфера", мелькнувшего первоначально как поэтический образ. С той же целью обоснования, осмысления интуитивных прозрений я оказался вынужденным углубиться и в мистическую литературу... Что это получается за наука и что за искусство, - пускай уж судят-рядят как угодно, в меру каждый своей испорченности или непорочности...
В конце концов, Э.В.Ильенков, в цикле работ по эстетике, настаивал на равноправии науки и искусства как методов познания или, точнее (особенно по отношению к искусству), постижения реальности. (См. Э.В.Ильенков. Искусство и Коммунистический идеал. Сборник статей по эстетике и философии. М., "Искусство", 1984.) Этот тезис позволяет мне со спокойной совестью - то есть вполне бессовестно и нагло - фантазировать в науке и мыслить в искусстве. Хоть, может быть, сам Эвальд Васильевич далеко не во всех случаях погладил бы меня по головке за такое практическое применение его тезиса. Но раз наука и искусство равноправны, почему бы в собственном творчестве не воспользоваться преимуществами обоих одновременно? Разграничивать их, делить между ними "сферы влияния", - охотников и мастеров много и без меня.
Однако вернёмся к труду души, хотя всё сказанное выше не было "лирическим отступлением": речь шла не о чём другом, как именно о формах именно труда души. Вот и продолжим разговор об этих формах в рамках нашей темы.
Разумеется, всякое общение требует труда души, если есть кому трудиться, то есть если есть душа. А трудно оспаривать, что бывают бездушные дети и ещё более бездушные взрослые. Откуда они берутся и как уменьшить их поголовье, исключая, разумеется, такой простой способ, как их физическое истребление, - именно это - предмет исследований и цель практической работы в области психологии и педагогики, а иначе непонятно, зачем вообще огород городить.
Когда речь идёт об опосредствованном общении, тем более об общении с самим собой, к термину "труд души" приходится добавить эпитет "уединённый". То есть труд души в этом случае совершается в уединении, а вполне может совершаться и вместе с другими людьми. Бывает уединённый труд души, а бывает - коллективный. Запомним это, - несколько ниже пригодится, - и разберёмся немного в другом: ясно, уединение предполагает, что человек физически один; но одинок ли он при этом? Одно ли и то же - уединение и одиночество?
Я бы выделил два вида одиночества - объективное и субъективное. Разумеется, опять условно. Разница в том, как переживается одиночество, и переживается ли вообще. Страдаем мы от него или нет.
Например, слепоглухорождённый - или рано потерявший зрение и слух ребёнок, - объективно безмерно одинок. А.И.Мещеряков главное социальное следствие слепоглухоты видел именно в одиночестве. Но это одиночество до поры до времени (а то и никогда) не осознаётся и, следовательно, не переживается как источник страданий. Ребёнок в большей мере объект обслуживания, чем субъект общения, причём субъект общения даже в меньшей степени, чем кошка или собака, - недаром в тифлосурдопедагогической литературе кочует сравнение такого ребёнка с "полуживотным-полурастением". Это состояние - следствие обрыва обычных, ориентированных на зрение и слух, социальных связей, которые, строго говоря, не оборваны даже, а просто изначально отсутствуют, никогда не существовали. Не существовали в силу недоступности обычных, ориентированных на зрение и слух, способов общения, способов завязывания социальных связей. Ни сном ни духом не ведая ни о том, что слеп и глух (потому что не знает о существовании зрения и слуха), ни о том, чего лишается из-за слепоглухоты, - не зная другого существования, чем то, которое ведёт, - такой ребёнок и не страдает от своего одиночества, хотя объективно более абсолютное одиночество трудно себе представить. Этот ребёнок не субъект, а лишь объект своего одиночества, ибо для него его одиночество - просто ситуация, в которой он существует (не живёт!). Вот это или подобное (например, заключение в одиночной тюремной камере с момента рождения) я и называю "объективным одиночеством".
Совсем другое дело - одиночество субъективное. Оно - следствие именно обрыва социальных связей, которые когда-то существовали, - а не того, что эти связи изначально отсутствовали. Следствие потери либо деформированности, искажённости (в результате хронического конфликта, например) этих связей, а не их изначального отсутствия. Как известно, "что имеем - не храним, потерявши - плачем". Да ещё как плачем! Мы активно жалеем себя, тяжело переживаем утрату или искажение нормальных связей с другими людьми, проклинаем то (например, слепоглухоту), из-за чего связи оборвались, ищем и находим виновников искажения связей, виновников их конфликтности (как правило, такими виновниками осознаём не столько себя, сколько других, и надо долго и сильно перемучиться, прежде чем догадаешься, что главный-то виновник, скорее всего, ты сам; помочь понять это, а значит, направить усилия на изменение самого себя, а не окружающих, - и есть задача психотерапевта). Ниже нас будет интересовать главным образом такое, субъективное, одиночество. Сразу скажу, что его роль в саморазвитии личности далеко не однозначна: она может быть, как ни странно, и положительной.
В любом случае одиночества никто не жаждет. А если жаждут, то, значит, путают его с уединением. Одиночество - что объективное, что субъективное, - всегда беда, всегда несчастье, осознаваемое, переживаемое или нет. Одиночество - либо причина отсутствия души, более того, глубочайшего недоразвития психики (в случае объективного одиночества), либо - источник страданий души (в случае одиночества субъективного).
Уединение тоже может быть вынужденным, но в развитой форме оно всегда добровольно, ибо является одной из главных духовных потребностей, если не самой главной. Именно потребностью в постоянном труде души, по преимуществу уединённом. Уединённый труд души - это победа над скукой, это - когда интересно наедине с самим собой, со своим увлечением, с тем, чем интересно и потому хочется заниматься и в одиночку, а не только в компании с кем-нибудь, и даже в одиночку интересней. Скучает только бездельник. Но тогда и его прямое общение - это способ убежать от самого себя, пустого, бессодержательного, а вовсе не участие в совместном, коллективном труде души. Как видите, и прямое общение - не всегда хорошо. Иной раз от него приходится спасать, и это тоже - одна из задач психотерапевта, и не только психотерапевта.
Всякий труд души, и особенно уединённый, является непременным условием формирования и развития такой способности, как рефлексия. Речь идёт о способности к осознанию действительности, в том числе самого себя, своего места в ней. Труд души предполагает превращение реальности в действительность, - в то, внутри чего действуешь (такое понимание действительности беру у С.Л.Рубинштейна, из его работы "Человек и мир", где категория действительности производится от категории действия; с этой точки зрения действительность не просто то, что существует, а то, внутри чего и с чем действуют, и что действием впервые создаётся). (См. С.Л.Рубинштейн. Проблемы общей психологии. М., "Педагогика", 1976.) Работая над превращением реальности в действительность, воссоздавая действительность, пользуясь действительностью, живя в действительности, созданной не нами, а другими людьми, всем человечеством до нас и независимо от нас, - мы учимся сознательно относиться к действительности, а через неё к реальности, учимся рефлексии, вообще отношению.
В первой главе "немецкой идеологии" К.Маркс и Ф.Энгельс пишут, что "животное не относится ни к чему и вообще не относится", то есть оно, конечно, объективно является частью природы, но ни самой этой природы, ни себя как её части не осознаёт. К.Маркс и Ф.Энгельс, таким образом, прямо связывают категорию отношения с категорией сознания, осмысления, "прояснения" (как они это определяют) своего места в мире. Вот рефлексия и есть способность относиться к миру сознательно, осознанно, осознавать прежде всего своё место в мире, а вместе с тем и сам мир. Это верно в равной степени как для человечества в целом, так и для отдельного человека, - если, конечно, он смог стать человеком, а не остаться в сущности животным (таких "человекообразных" сколько угодно среди представителей биологического вида Homo Sapiens, а не только среди человекообразных обезьян). Относиться к миру и к себе в мире, то есть осознавать мир и себя в мире, рефлектировать о мире и о себе в мире, - надо учиться, и притом всю жизнь. Рефлексии нельзя научиться окончательно, ей можно начать учиться, а потом учиться всю жизнь, потому что до конца дней есть о чём рефлектировать, есть что осознавать. Это хорошо понимал Я.Корчак, и именно это он имел в виду, когда писал: "Вот, волосы седые, а работа не кончена". Мы с вами разумные существа постольку, поскольку рефлектируем.
Рефлексия - одна из проблем, находящихся в центре внимания философии, психологии, педагогической антропологии. Э.В.Ильенков настаивал всю жизнь, что "школа должна учить мыслить" - то есть учить осознавать мир и себя в мире, учить рефлектировать, а не наудачу запихивать в ребячьи головы разнообразные сведения в надежде, - авось пригодятся, и даже (это хуже) в непоколебимой уверенности, что все сведения пригодятся. А не пригодятся, так пусть будут на всякий случай.
Уединённый труд души - это лучшая да, пожалуй, и единственная школа общения с самим собой. Как это возможно? Ведь нужно как минимум два субъекта. В том-то и дело, что второй и третий и десятый субъекты - налицо: это всё я сам. Я могу взять на себя роль другого, перевоплотиться в другого, - но это всё я сам (ролевая игра, творчество, и не только театральное искусство, и не только искусство, но и разного рода теоретические модели). Я сам себя обучаю, сам себя воспитываю, сам себя развиваю. Я доволен и недоволен собой, я горжусь собой и мне за себя стыдно. Я сам себя критикую и сам себе воздаю по заслугам, я "сам свой высший суд" (А.С.Пушкин). Я озабочен, что в чём-то не такой, каким хотел бы быть. Я сравниваю себя с собой прежним, проектирую себя будущего. Пожалуй, вершина отношения к самому себе как другому - соревнование с самим собой, совершенно сознательное соревнование, утверждение себя, самоутверждение не столько в сравнении с кем-то вне меня, сколько именно с самим собой - прежним, настоящим и будущим. Этот второй - и вообще который по счёту? - субъект общения - я сам - для меня самого часто непредсказуем. Он (я) может выкинуть такое, и плохое и хорошее, чего я от него (от себя) никак не ожидал. Положа руку на сердце, я никак не поручусь, что сам себя знаю. Я - для самого себя - вечный предмет изучения, исследования, - самоисследования. И этой множественностью собственной субъективности, то есть выяснением отношений с самим собой, я озабочен гораздо больше, чем отношениями с другими людьми. Больше того, отношения с другими людьми фатально, неизбежно оборачиваются отношениями с самим собой: хотя бы в чём я прав по отношению к ним, в чём неправ... В чём виноват, в чём не виноват, в чём хоть и не всё благополучно, и даже трагично, но иначе быть не могло...
Ведь что, в сущности, меня лично беспокоит после смерти мамы, да и всегда беспокоило при её жизни? Сама мама, её состояние, её комфорт, душевный и физический? Её достойные проводы в последний путь? Да, конечно. Но прежде всего: хороший я сын или плохой, удаётся ли мне любить маму так, как она того заслуживает, не сократил ли я ей жизнь, то есть не виноват ли в какой бы то ни было степени в её смерти, всё ли для неё сделал, что мог сделать, мог ли лелеять, беречь её больше, чем лелеял. А это всё выяснение отношений не с мамой, а с самим собой - по поводу мамы. И точно так же - в отношениях со всеми без изъятия другими людьми: главный вопрос - не какие они, а какой я с ними.
И такая придирчивая пристальность к самому себе - противоположность эгоизму. Эгоист - именно тот, кто с самим собой отношений вы
Уединённый труд души как школа общения с самим собой - это школа полисубъективности, множественной субъективности, когда субъектов общения два и больше, и все они - я. Это школа отношения к самому себе, школа выяснения отношений с самим собой. По поводу - всех остальных отношений с миром.
Об отношении к себе как другому существует огромная литература, которую я здесь никак не использую. Просто излагаю своё понимание этого явления, в чём-то, наверное, чьё-то повторяющее, в чём-то более примитивное, упрощённое по сравнению с другими авторами, но это не важно. Важно как-то обозначить проблему, а там - в добрый час, думайте сами, читайте об этом кого угодно, смейтесь над моим невежеством или апломбом по сравнению с другими авторами, - переживу, даже если смеяться будете мне в глаза, - лишь бы проблема выяснения отношений с самими собой перед вами встала, лишь бы вы стали хоть в какой-то мере полисубъективны, а не моносубъективны. А если вы считаете, что и так уже с усами, - ну, как знаете, но я лично даже с самой косматой и седой бородой предпочитаю считать себя безусым юнцом, да так оно и есть - уж по отношению к человечеству во всяком случае.
Ну вот, мы чуть-чуть, надеюсь, разобрались в системе понятий. Теперь попробуем определить роль уединённого труда души в развитии/саморазвитии личности, рассмотреть различные варианты периодизации развития/саморазвития в связи с уединённым трудом души.
_16.
Уединённый труд души имеет такое гигантское значение в духовной жизни личности, что, пожалуй, не будет преувеличением утверждать: уединённый труд души - основная форма духовной жизни, такая форма, вне которой и без которой сколько-нибудь полноценная духовная жизнь вряд ли возможна. Но если так, то в психолого-педагогической работе всю проблематику развития/саморазвития личности необходимо ориентировать именно на уединённый труд души, на проблему его возникновения и развития до самого высокого уровня. И любые классификации условий личностной полноценности, любые периодизации развития/саморазвития нужно ориентировать именно на уединённый труд души, на его становление. Уединённый труд души оказывается стержнем, без которого классификации и периодизации рассыпаются в прах, или превращаются в суету вокруг второстепенных подробностей, при которой (суете) самое главное остаётся незамеченным или недооценённым.
Я никого не критикую, просто утверждаю, что коль скоро мы осознали гигантское значение уединённого труда души как основной формы духовной жизни личности, нам никак не обойтись без переориентации на эту форму абсолютно всего имеющегося психолого-педагогического материала. И даже, пожалуй, не только имеющегося, наличного, - но всякого возможного.
Высокое, полноценное развитие личности невозможно без следующих трёх условий:
1. без уединённого труда души;
2. без такого уровня самостоятельности, уровня разрешимости своих проблем, уровня формируемости образа жизни в соответствии с личностным потенциалом, - который обеспечил бы возможность быть внутренне свободным, то есть быть самим собой;
3. без такого уровня содержательного, глубокого, творческого общения, который оказался бы достаточным для преодоления любого кризиса, то есть достаточным для того, чтобы не бояться будущего.
Уединённый труд души - не просто первое из перечисленных трёх условий, а главное условие, и даже единственное. Два других условия возможны только при наличии уединённого труда души, как его следствие. Ни внутренняя свобода личности, ни спокойное, деловитое, созидательное отношение личности к собственному будущему, - без и вне уединённого труда души просто неосуществимы, немыслимы, невозможны. В сущности, можно было сказать, что личностная полноценность невозможна без уединённого труда души - и ограничиться этим. Я добавил ещё два условия, очень важных самих по себе, в порядке развития и пояснения основной мысли.
А что получится, если попытаться учесть возникновение и дальнейшее становление уединённого труда души в общей периодизации детского развития/саморазвития? Пытаясь осмыслить становление собственной личности от раннего детства до студенческих лет, а так же свой последующий психолого-педагогический опыт, я пришёл к периодизации развития/саморазвития личности, основанной на внутренней личностной логике развития, без жёсткого соотнесения с теми или иными паспортно-возрастными рамками.
Под внутренней логикой личностного развития/саморазвития имеется в виду вся история этого процесса, вся уже возникшая - и предопределяющая перспективу - система поведенческих стереотипов, предпочтений, тенденций. Эта внутренняя логика может быть либо благоприятной, либо неблагоприятной для возникновения уединённого труда души. Но если уединённый труд души возник, то именно он и оказывается тем решающим фактором, под воздействием которого внутренняя логика личностного развития/саморазвития вообще создаётся.
По критерию этой внутренней логики у меня получились следующие этапы:
1. Стихийное саморазвитие в процессе овладения навыками самообслуживания в быту под руководством и с помощью близкого взрослого.
Совпадает с этапом первоначального развития по И.А.Соколянскому и А.И.Мещерякову. О саморазвитии речь идёт потому, что особо акцентируется собственная детская активность, без провоцирования, поощрения, направления которой в совместно-разделённой дозированной деятельности взрослого и ребёнка любые развивающие усилия взрослого результата не дадут. А.И.Мещеряков в этой связи ссылается на П.Я.Гальперина, на его учение о поэтапном формировании умственных действий (первый этап), - формировании, так же обеспечиваемом совместно-разделённой дозированной деятельностью. Саморазвитие ребёнка на этом первом (в предлагаемой периодизации) этапе названо стихийным, так как собственная детская активность, без которой оно неосуществимо, носит скорее вынужденный, чем сознательно-добровольный характер. Ребёнок саморазвивается, потому что вынужден делать то, чего от него добиваются, учиться тому, чему его хотят научить, - вынужден вопреки собственному, подчас отчаянному, сопротивлению. Он на этом этапе не может осознать, по выражению Э.В.Ильенкова, "что и как он на самом деле делает", чему и как, а главное - зачем, он вынужден учиться.
2. Стихийное саморазвитие в процессе совместно-разделённой - бытовой, игровой, трудовой и т.д. - деятельности как со взрослыми, так и с детьми, особенно превосходящими по уровню развития, - деятельности, внутри которой совершается речевое развитие от первичного набора сигнальных жестов до свободного владения национальным словесным языком как основным средством общения, в том числе (в перспективе) с самим собой.
Так как словесный язык у слепоглухонемых и глухонемых детей носит "официальный" характер, то есть предназначен только для общения со взрослыми, которые этот язык ребёнку навязывают, для него непонятно зачем, - очень важно общение таких детей с нормально слышащими, для которых словесный язык - основное средство общения, родной, а не "иностранный". И, как показывает совместно-педагогическая практика в лагерях Детского ордена милосердия, в таком общении словесно-речевое развитие глухонемых и слепоглухонемых детей действительно резко ускоряется, ибо словесная речь оказывается нужна для взаимопонимания и как можно более полного самовыражения в какой-либо совместной деятельности (в игре, в совместных "творческих делах"), а не для выслушивания нотаций и назиданий взрослых, то есть оказывается действительно жизненно необходимой.
3. Стихийно-сознательное саморазвитие в большой ролевой игре и в реализации всевозможных увлечений (лепкой, рисованием, конструированием, драматизациями, чтением, всякого рода попытками литературного творчества).
На этом этапе в творческом уединении, заполненном лепкой, рисованием, чтением и т.п, занятиями, хотя бы просто фантазированием, зарождается (может зарождаться) умение общаться с самим собой. Осуществляется всё более интенсивный труд души, в котором накапливается материал для содержательного непосредственного общения. В процессе реализации увлечений, стихийном постольку, поскольку ребёнок занимается тем, что ему нравится, и именно потому, что ему это нравится, не думая, конечно, о том, как это сказывается на темпах, качестве и направленности его саморазвития, - постепенно определяется приоритетная сфера духовных интересов, осознание которой может привести ко всё более сознательному выбору направлений саморазвития и к сознательным же попыткам самореализации в выбранных направлениях. То есть третий этап - переходный между стихийностью и сознательностью саморазвития. Именно на этом этапе начинаются попытки осознания не только мира вокруг себя, но и себя в мире, прежде всего своего места среди других людей, то есть начинает формироваться рефлексия. Пока ещё на эмоциональном уровне формируются начатки будущей мировоззренческой системы, формируются эмоционально-мотивационные предпочтения, которые позже определят мировоззренческий выбор.
4. Сознательное саморазвитие в зрелом творчестве и самотворчестве (то есть творчестве себя, в самосозидании).
Формирование мировоззренческой системы (индивидуальной, именно данной личностью признанной за свою, данной личностью предпочтённой, картины мира) на основе ранее возникших эмоционально-мотивационных предпочтений. С опорой на мировоззренческую систему - определение смысла жизни и попытки его сознательной реализации в образе жизни (при условии достаточного стимулирования воли к жизни и жажды жизни как извне (прежде всего наличие/отсутствие изоляции, одиночества), так и изнутри (особенно совесть и любовь, причём не столько ко мне - кого-то "другого", сколько моя)).
Возрастные границы этих этапов абсолютно индивидуальны, и пытаться определить эти границы для всех - не для каждого, а именно для всех одни и те же, - просто нелепо. Ясно, что далеко не все дорастают не только до четвёртого, высшего, но даже до третьего этапа. Пожизненно застревают на втором, а то и на первом. Содержание третьего и особенно четвёртого этапа определяется трудом души, особенно уединённым. Без него на высшие этапы личностного развития/саморазвития подняться невозможно. Первые два этапа рассматриваются, в сущности, как подготовительные, на которых создаётся - или не создаётся - база для самостоятельного труда души (несамостоятельный имеет место с самого начала, иначе никакого развития/саморазвития не будет).
Формирование же человечного или бесчеловечного образа действий (образа жизни) идёт с самого начала, на всех этапах саморазвития, буквально с пелёнок, как выбор способа выхода из различных конфликтных ситуаций в разнообразном общении с окружающими людьми, - выбор способа реагирования на чужую и свою человечность или бесчеловечность в том или ином единичном случае.
Нарочитый нажим на термин "саморазвитие" подчёркивает собственную активную роль растущего человека как субъекта своей жизни, - сначала стихийного, а затем, если повезёт, всё более сознательного субъекта. Возрастные рамки выделенных этапов (периодов) развития могут быть очень сжаты или крайне растянуты, - в зависимости как раз от собственной активности субъекта саморазвития, от того, насколько она стимулируется или подавляется другими участниками этого процесса.
Дело в том, что саморазвитие, разумеется, невозможно в одиночку. В моём саморазвитии участвует множество людей, и если я говорю всё же именно о саморазвитии, то этим подчёркивается, что главный субъект саморазвития, главный его участник - я сам, а не кто-то другой. Роль остальных тоже определяющая в большей или меньшей степени. Но эти остальные могут что бы то ни было определить только при условии, что я сам действую, пусть и под их руководством, направляемый ими. Или не под руководством, а с помощью, которой сам прошу, либо она мне добровольно предлагается. Возможны и другие формы взаимного участия в саморазвитии друг друга (в том числе _1НАЖИМ, ПРИНУЖДЕНИЕ.0 - к совершенно определённым, желательным для принуждающего, _1ЛИЧНЫМ УСИЛИЯМ принуждаемого). Так что речь всегда идёт, в сущности, о взаиморазвитии. Но без моей собственной, хотя бы вынужденной, активности, без моих личных усилий - никто ничего у меня не "разовьёт". И чтобы не упустить из виду это важнейшее обстоятельство, лучше пользоваться именно термином "саморазвитие".
Уединённый труд души может не только быть основой для разработки общей периодизации саморазвития личности, но и иметь самостоятельную периодизацию. В этой самостоятельной периодизации отражается изменение характера уединённого труда души, его мотивации, его роли в общем саморазвитии. Уединённый труд души - основная форма саморазвития, его главная движущая сила с момента возникновения. Она может видоизменяться следующим образом:
1. Импульсивная увлечённость теми или иными творческими видами деятельности.
То есть уединённый труд души ещё не стал основной духовной потребностью, не стал постоянным, а носит эпизодический, ситуативный характер. К нему может принудить и одиночество, и просто дефицит (недостаток, нехватка) прямого общения. Уединённым трудом души можно заняться со скуки, или чтобы "доказать" своим обидчикам, что тебе и без них хорошо.
2. Определение приоритетной сферы интересов.
Мытьём или катаньем, добровольно или "назло" кому-нибудь, но уединённый труд души начался, и наступает момент, когда он для меня приобретает самостоятельное значение, когда он становится самостоятельной ценностью, духовной потребностью. Уже неважно, с чего началось, - хорошо, что вообще началось. Мне становится интересно - и всё интересней - с самим собой. Я больше не умею скучать. И в уединённом труде души постепенно определяется, точнее создаётся, сфера главных моих интересов, собственно личностных потребностей. Я больше, например, не могу обойтись без книг, без определённой музыки и многого другого. Возникает иерархия интересов: вот эти главные, а те - второстепенные для меня. Вот про это - как можно больше, а про то - как получится, интересно повозиться, но не жалко, если не удаётся. То, чего нужно как можно больше, и есть область, сфера приоритетных, то есть главных, моих интересов. Эта сфера преимущественно и характеризует моё "Я", мою личность. То есть на этом этапе я наконец-то удосуживаюсь выяснить, кто же я такой, где я, а где - не я, или уже не совсем я. Формируется мой духовный облик, а под его влиянием может измениться и физический (не зря же говорят, например, про одухотворённые, строгие, добрые и т.д. лица). Всё это может получаться как бы само собой, не осознаваться до поры до времени. Но чем скорее это будет мною осознано, тем лучше: с этого момента я - хозяин своей человеческой судьбы.
(О том, как психическим обликом может определяться чисто физический, телесный облик, пишет Э.В.Ильенков в работе "Что же такое личность":
"Плюшкин и Гобсек - уродливые порождения мира частной собственности. Потому-то о них (вернее, личностях подобного типа) можно читать даже в газетах, а не только в сочинениях Гоголя и Бальзака, где они были не просто описаны, но и проанализированы как типичные (тем самым необходимые) фигуры "ансамбля" индивидов, связанных между собой отношениями частной собственности, товарно-денежными отношениями. Гоголь и Бальзак разгадали и раскрыли миру секрет рождения и развития личности этого типа. "Человеческая комедия" и "Мертвые души" показали, что в Гобсеке и Плюшкине нет ровно ничего загадочного и мистического. Их психология была художественно точно объяснена именно потому, что это объяснение производилось как тщательный анализ тех фактических отношений между индивидами, того "ансамбля" их взаимоотношений, которые с необходимостью рождают и стимулируют личность совершенно определённого типа, формируя даже внешний облик, даже "сухопарые, как у оленя, ноги", на которых ростовщик весь день бегает по Парижу".)
3. Формирование мировоззренческой системы, личностной позиции и смысла жизни (который, стихийно сформировавшийся при определении приоритетов, оказывается решающим фактором при формировании личностной позиции и мировоззрения).
Я уже твёрдо знаю, кто я такой, и могу сам себя достраивать и отстаивать. Моё саморазвитие окончательно становится сознательным. Я именно сам себя развиваю в определённых мною самим направлениях и областях, а не учусь чему придётся у кого придётся, существуя как получится. Это уже вершинный, высший уровень и этап саморазвития.
Дело в том, что, пока у моего саморазвития нет "мотора", оно может прерваться в любой момент. Оно носит не только стихийный, но и вынужденный характер: меня заставляют, вынуждают саморазвиваться. Меня тормошат, вынуждают шевелиться, чему-то учиться, а сам я вряд ли бы палец о палец ударил.
"Мотором" саморазвития становится именно труд души, особенно уединённый. Сначала, может быть, вынужденный к уединению скукой или ссорой, я обнаруживаю, что это не так уж плохо, что мне самому с собой очень даже интересно, - и уединённый труд души становится потребностью. И только с этого момента саморазвитие становится "самоходным", может обойтись без "буксира" и "толкача", становится пожизненным. Собственно, только это и есть саморазвитие, а то, что было раньше - так, более/менее вынужденное верчение. Вертишься, оборачиваешься то к одному "раздражителю", то к другому, чешешь то затылок, то поясницу, то пятку, извиваешься, изворачиваешься, не имея ни малейшего представления о том, где верх, где низ, где право, где лево, когда движешься вперёд, а когда назад, а то и задом наперёд... Суета одна, а не жизнь. Собственно жизнь без уединённого труда души невозможна; жизнь тогда только и начинается, когда начинается этот труд. А начинается он, увы, далеко не у всех. Следовательно, далеко не все и живут. Так, существуют, прозябают. Суетятся.
Дефицит прямого общения может играть как положительную, так и отрицательную роль. Его роль положительная, когда он стимулирует уединённый труд души (то есть когда начинаешь заниматься этим трудом со скуки или от одиночества, из-за конфликта с окружающими). При дефиците прямого общения:
1. первоначальный смысл (мотив) уединения - самосохранение и самоутверждение личности;
2. затем уединение становится способом духовного существования;
3. и наконец - фактором, определяющим характер (содержание) прямого общения.
Вот и ещё один вариант периодизации получился.
Роль дефицита прямого общения отрицательная, если этот дефицит приводит к одиночеству как ощущению (переживанию) недостатка любви, заброшенности, ненужности (по отношению прежде всего к близким взрослым - у детей, вообще к близким людям), и непринятости, непризнанности, невостребованности (среди ровесников и вообще среди равных). В общем, плохо или хорошо - дефицит прямого общения, - зависит от его последствий: приводит ли этот дефицит к уединённому труду души (тогда, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло), или же к одиночеству, как объективному, так и субъективному (тогда хуже некуда).
Легко догадаться, что высшая форма соревнования - соревнование с самим собой, - является условием и одновременно способом реализации прежде всего уединённого труда души. С кем же ещё соревноваться в уединении, кроме самого себя? И постепенно привыкаешь соревноваться прежде всего именно с самим собой, самоутверждаться в подлинном саморазвитии, а не в суетливой озабоченности тем, что кто-то лучше меня, и как бы мне его обскакать...
Тема уединённого труда души неисчерпаема. Думаю, сказано достаточно, чтобы оценить бесценность уединённого труда души. Желаю вам в этом труде успехов.