Королева без свиты.
Среди психических заболеваний, относимых к большой психиатрии, наибольшее внимание привлекает к себе шизофрения - особая душевная болезнь, проявления которой самые разнообразные: тут могут быть и бред, и отсутствие тяги к общению, и катастрофическое снижение волевой активности (вплоть до абулии и апатии, т. е. до полного исчезновения желаний и способности к волевому усилию и невозможности целенаправленно и продуктивно пользоваться имеющимися зияниями, нередко очень большими). Как только ни называли шизофрению, какие только метафоры ни использовали. В частности, мышление больного шизофренией сравнивали с оркестром без дирижера, книгой с перепутанными страницами, машиной без бензина...
Отчего же так велик интерес психиатров к шизофрении? Ведь в социальном отношении эта болезнь не такая уж и важная: встречается очень редко, лишь немногие больные шизофренией социально полностью дезадаптированы...
Интерес к этой болезни вызван многими причинами. Во-первых, ее происхождение неизвестно, а то, что не изучено, всегда привлекает к себе особое внимание. Но и это не главное, ведь неизученных болезней в современной психиатрии очень много. Во-вторых, шизофрения - это идеальная модель (если вообще может быть идеальная модель человеческой болезни) для изучения общих закономерностей клиники и лечения всех других душевных расстройств. В-третьих, шизофрения с годами меняется: тех больных, которых описывали Крепелин или создатель термина 'шизофрения', выдающийся швейцарский психиатр Эуген Блелеер (1857-1939) - он предложил это слово, означающее расщепление психики, в 1911 году - сейчас либо вообще нет или они встречаются значительно реже, чем 50-60 лет назад. Шизофрения, как многоликий Янус, как хитрый хамелеон, принимает каждый раз новое обличье; сохраняет свои самые главные свойства, но меняет одеяния.
Шизофрения имеет множество клинических вариантов. Выраженность психопатологических расстройств бывает при этом различной и зависит от возраста, темпа развертывания заболевания, личностных особенностей заболевшего шизофренией человека и других разнообразных причин, большую часть из которых не всегда удается вычленить из комплекса неподдающихся учету патогенных факторов.
Причины этой болезни пока неизвестны, но наиболее распространено предположение, что шизофрения вызывается какими-то биологическими факторами, например вирусами, продуктами измененного обмена веществ и т. д. Однако по сей день никто еще не открыл подобного фактора. Поскольку существует большое число форм этой болезни, то не исключено, что каждая из них имеет свою причину, поражающую, однако, некоторые общие звенья психических процессов. Поэтому, несмотря на то, что больные шизофренией резко отличаются друг от друга, у всех у них имеются те симптомы, которые в общих чертах были перечислены выше.
Как и все существующие на земле болезни, шизофрения может протекать непрерывно (тут темп нарастания болезненных проявлений может быть самым разнообразным: от катастрофически быстрого до малозаметного даже за десятилетия болезни), приступообразно (это чаще всего и бывает в жизни: болезненный приступ кончился, состояние больного выправилось, хотя какие-то последствия перенесенного приступа сохраняются) и в виде очерченных болезненных периодов, после окончания каждого из которых человек, казалось бы, полностью выздоравливает. Две последние формы шизофрении наиболее прогностически благоприятны. Между возобновлениями болезни формируется более или менее стойкая ремиссия (т. е. период ослабления болезни или полного выздоровления от нее). Иногда ремиссия продолжается десятилетия, и больной даже не доживает до следующего приступа - умирает по старости или от какой-то иной причины.
Кто рождается от людей, больных шизофренией? Абсолютно точных сведений нет. В основном рождаются совершенно здоровые дети. Но если во время зачатия оба родителя находились в состоянии психотического приступа, то вероятность того, что у ребенка обнаружится нечто подобное, равна примерно 60%. Если же во время зачатия один из родителей ребенка был в таком состоянии, то каждый третий ребенок будет психически болен. Приблизительно к таким выводам в конце 30-х годов пришел видный немецкий генетик Франц Кальман (1897-1965).
Наши наблюдения свидетельствуют, что не менее 50% детей больных родителей совершенно здоровы или обнаруживают некоторые особенности личности, которые хотя и могут обращать на себя внимание, но ни в коей мере не должны рассматриваться в качестве признаков тяжелой болезни. Конечно, такие родители приносят своим детям 'генетический вред', но гораздо опаснее вред социальный: в силу плохого воспитания (к детям многие больные шизофренией относятся либо слишком равнодушно, либо слишком ласково, прививают им многие из тех форм поведения, которые нравятся родителям, и т. д.), из-за недостаточного контроля за детьми, а последний может быть связан и с тем, что родители часто госпитализируются и т. д. В каждом конкретном случае врач дает разные советы людям, страдающим душевным заболеванием, в отношении того, что ожидает их будущего ребенка и как ему своевременно и правильно оказывать необходимую помощь, если она потребуется.
Из-за того что шизофрения многолика и носители этой болезни не похожи друг на друга, многие психиатры стремятся более жестко определить ее границы, выделчя ядерные (истинные) формы этой болезни и отличая их от других форм, весьма условно относимых к шизофрении. Другие психиатры, напротив, расширяют границы этой болезни, относя к шизофрении все случаи нервно-психической патологии, при которых имеются симптомы, хотя бы внешне похожие на шизофрению. Сужение или расширение границ этой болезни связано, конечно, не со злым или добрым умыслом конкретных психиатров, а с тем, что проблема эта очень сложная, малоизученная и противоречивая, как и все проблемы, находящиеся на стыке биологического и социального в человеке.
Несмотря на то что в индустриально развитых странах тратится очень много средств на изучение причин шизофрении, динамики ее клинических форм и создание новых методов лечения, результаты пока что не соответствуют затраченным средствам, и к настоящему времени исследователи почти так же далеки от окончательного решения этой проблемы, как и в начале XX века, когда были заложены основы учения о шизофрении.
Большой вклад в раскрытие природы шизофрении внесли и советские психиатры (Н. М. Жариков, М. С. Вроно и другие), особенно те, которые занимаются биохимией психозов, изучением их биологического субстрата (М. Е. Вартанян, С.Ф. Семенов, И. А. Полищук, В.Ф.Матвеев и многие другие).
Большинство форм шизофрении не вызывается ни психическими потрясениями, ни травмами головы, ни алкоголизмом, ни какими-либо иными внешними воздействиями. Однако эти воздействия могут спровоцировать эту болезнь и усилить ее проявления. Поэтому вообще исключение бытового пьянства, снижение конфликтов, производственного травматизма, следование людей психогигиеническим принципам играет большую роль в профилактике этого заболевания.
Шизофрения шизофрении рознь, клинических форм этой болезни так много, а социальная адаптация нарушается при этих формах настолько по-разному, что психиатры очень часто оказываются в очень сложном положении, когда приходится решать экспертные и другие конкретно-социальные вопросы. Путеводной звездой в решении таких объективно сложных проблем является не только клиническое мастерство того или иного специалиста, но и его моральные принципы, понимание им особой ответственности, которая возлагается на него, стремление совместить интересы общества и интересы больного.
Раннее слабоумие - считали раньше. Раннее ли и обязательно ли слабоумие? - сомневаются сейчас. Мы специально вынесли эти слова в заголовок, чтобы читателю было ясно: взгляды ученых прошлого на шизофрению претерпели очень большие изменения. Крепелин был убежден, что шизофрения (он называл ее иным термином - 'раннее слабоумие') обязательно начинается в детском и подростковом возрасте и почти неминуемо привок распаду психики. Исследования последующих эпох показали, что оснований для подобного пессимизма нет никаких. Конечно, некоторые формы этой болезни протекают неблагоприятно, но большинство видов шизофрении ни к какому слабоумию не приводят. Единственно, в чем Крепелин был прав, так это в том, что шизофрения действительно почти всегда начинается в детском и подростковом возрасте. Такие дети обращают на себя внимание нелепым поведением, бесчисленными странностями, непонятными, вычурными интересами, парадоксальностью реакций на жизненные явления, нарушением контакта с окружающими. Подавляющее большинство из них немедленно госпитализируются в психиатрические лечебницы, а многие находятся в больницах весьма длительное время. Если ребенка своевременно и правильно лечат, то симптоматика постепенно стихает, больной поправляется, хотя некоторые странности (порой в очень смягченной форме) могут еще сохраняться. Вся беда заключается не столько в наличии шизофрении, сколько в том, что, пока ребенок болен, его мозг функционирует вполсилы, ребенок не усваивает необходимую информацию, он мало умеет, хотя временами знает много. Потом болезнь проходит, а признаки отставания в интеллектуальном развитии уже выходят на первый план. Поэтому некоторые из таких пациентов кажутся не больными, перенесшими, приступ шизофрении, а умственно отсталыми, т. е. олигофренами. Это явление выдающийся советский детский психиатр Татьяна Павловна Симеон (1892-1960) назвала 'олигофреническим плюсом'.
От искусства врача зависит, насколько верно он оценит соотношение признаков разрушения психики из-за шизофрении и отставания психического развития, из-за длительно текущего душевного заболевания. В некоторых, случаях дети, страдающие шизофренией, вообще не учатся, другие занимаются по программе вспомогательной школы, третьи - их подавляющее большинство - посещают массовую школу. В тех случаях, когда признаки дезорганизации психической деятельности весьма заметны и мешают ребенку хорошо адаптироваться в школе, его переводят на индивидуальное обучение, т. е. он в школу не ходит, а к нему домой приходят педагоги. От одноклассников и учителей зависит, как больной будет заниматься в школе: если он будет в центре нездорового внимания, если школьники будут подсмеиваться над его чудачествами или - еще хуже - издеваться, то ребенок, перенесший шизофрению, вряд ли сможет посещать школу. Он в еще большей степени будет замыкаться в себе, конфликтовать с детьми, а это, как правило, усиливает имеющуюся у него симптоматику. Бережное, доброжелательное отношение к такому школьнику, разумное чередование похвал и требований, стремление опираться на здоровые компоненты его психики - все это существенно помогает подобным пациентам, в результате чего они постепенно втягиваются в нормальный учебный процесс и со временем не уступают в учебе здоровым сверстникам.
Больные шизофренией нуждаются в длительном приеме психотропных препаратов, к которым относятся аминазин, трифтазин, галоперидол и многие другие. Это препараты безвредные, а если они и вызывают какие-либо побочные действия, то в таких случаях назначают лекарства, ликвидирующие их. Такие лекарства называются корректорами. К ним относятся циклодол, ромпаркин, паркопан и другие. Порой родители и даже педагоги отсоветывают больным принимать корректоры: дескать, зачем принимать два лекарства, когда можно принять одно? Бывает иногда и хуже - больные вообще отказываются от приема лекарств по той причине, что, дескать, они вредны. Учителя должны твердо знать, что без лекарств больной шизофренией не выздоровеет, что чаще всего психотропные препараты принимаются с корректорами, и, наконец, вмешиваться в назначения медиков нельзя. Более того, педагог должен помогать врачу в излечении подобных детей и подростков: он обязан контролировать прием лекарств, его регулярность. А если педагог заметил, что состояние больного ухудшилось, он должен об этом поставить в известность врача (в первую очередь через родителей).
Иногда бывает и так: родители здоровых детей, боясь общения своих дочерей и сыновей с больным одноклассником, требуют, чтобы ему запретили посещать школу,- мол, он опасен для окружающих.
Тут нужно сразу же сказать, что больные, представляющие социальную опасность, как правило, изолируются в психиатрические больницы и в школу не ходят. Остальные больные шизофренией хотя и могут обращать на себя внимание некоторыми странностями, но от них другим детям практически не бывает никакого вреда. Поэтому бояться больных шизофренией другим детям не нужно: это почти всегда совершенно безобидные дети. Нужно помнить и то, что, только общаясь со здоровыми сверстниками, больной ребенок может научиться правильно себя вести, поэтому полностью изолировать их от здоровых нельзя, это будет неоправданно жестоко по отношению к ребенку.
Сплошь и рядом приходится слышать мнение, будто больные шизофренией - это почти всегда высокоодаренные дети, что талантливость и душевная болезнь идут рядом. Это слишком большое заблуждение, не имеющее под собою основы. Болезнь всегда разрушает талант (если он был), она не рождает одаренность, она делает интересы человека односторонними, нередко абсурдными, сужает круг потребностей личности, лишает способности воспринимать все многообразие мира. Еще не было в истории человечества ни одного гения, который, заболев шизофренией, стал бы более талантлив,- обычно все бывает наоборот, талант разрушается, дотоле яркие индивидуальности становятся серыми, одинаковыми, индивидуальность нивелируется.
Всякая болезнь (в том числе и шизофрения) - это всегда большое несчастье, но, как мы уже говорили, большинство больных шизофренией выздоравливают
Главным симптомом шизофрении является нарушение контактности. Восстановить недостаточную контактность можно лишь в процессе контакта (контакт рождает контакт). Поэтому очень важно, чтобы педагоги все делали, чтобы уменьшить малую коммуникабельность этих пациентов. Им нужно давать посильные задания, помогающие улучшить контактность, привлекать к общественной деятельности, стараться заинтересовать их, использовать положительные свойства личности больных шизофренией. Все это уже входит в задачу педагога, а не медика.
'Священная болезнь'.
Второе заболевание, традиционно относимое к большой психиатрии, - эпилепсия.
Сколько существует человечество, столько же, наверное, и существуют люди, страдающие припадками с выключением сознания и подергиваниями различных групп мышц. С давних времен подобное расстройство называлось эпилепсией, 'черной болезнью', падучей и пр. (зарегистрировано около 30 синонимов). Гиппократ - один из первых, кто подробно описал ее, - называл эту болезнь 'священной'. Эту болезнь ожидала судьба всех болезней, которые изучаются психиатрами: границы ее стали постепенно сужаться за счет выявления расстройств, которые только внешне походили на эпилепсию, но на самом деле являлись лишь изолированными симптомами опухолей мозга, травм головы, воспалительных заболеваний нервной системы и пр. В настоящее время большинство ученых четко разграничивают эпилептическую болезнь и многочисленные эпилептиформные синдромы в рамках разнообразных расстройств мозговой деятельности. Эпилепсия может диагностироваться не столько при наличии судорожных припадков (встречаются и такие формы эпилептической болезни, которые протекают без судорожных припадков либо с очень редкими припадками), сколько на основании специфических изменений личности пациента - таких, как чрезмерный и болезненный педантизм, вязкость поведения, аккуратность, полярность эмоций, хмурый фон настроения и пр.
Истинная, т. е. классическая, эпилептическая болезнь встречается в жизни редко, ее проявления также меняются в зависимости от эпохи. 100-120 лет назад больных эпилепсией описывали в самых отрицательных тонах. Врачи вырабатывали целую систему ограничений для таких больных: им запрещалось служить в армии, управлять движущимися механизмами и пр. Однако в наше время, когда проверили, действительно ли нужно так строго ограничивать больных эпилепсией в их трудовой деятельности, обнаружились закономерности, которые никак не укладывались в традиционные представления об эпилепсии. Оказалось, что теперь реже, чем прежде, можно встретить больных эпилепсией, у которых имелись бы все те черты характера, которые описывались прежде. Подавляющее число больных эпилепсией - это вполне обычные люди, в характере которых лишь несколько гипертрофированы те свойства, которые имеются у большинства здоровых людей.
Эпилептиформные синдромы нуждаются в длительном лечении и прекращаются по мере излечения от основного заболевания. В детском возрасте подавляющее большинство больных с судорожными синдромами - это пациенты с остаточными явлениями раннего органического поражения головного мозга вследствие тяжелой беременности, патологических родов и истощающих заболеваний в первые годы жизни. Почти все болезни имеют свои истоки в детстве - это относится и к эпилепсии.
Иногда эпилептические (или эпилептиформные) припадки могут сочетаться с истерическими. Истерические расстройства обычно бывают у внушаемых людей, живущих богатой эмоциональной жизнью, заинтересованных в повышенной оценке со стороны других. Поэтому чаще всего они встречаются у женщин и детей, а у 'сухих' людей, молчаливых, отгороженных, неспособных сопереживать окружающим, редки.
Психиатры довольно легко различают истерические и эпилептические припадки. Симулировать настоящие эпилептические приступы очень трудно, хотя некоторые люди утверждают, что это в общем легко, но требует очень большого искусства. В 'Признаниях авантюриста Феликса Круля' Томас Манн описывает такой припадок, разыгранный симулянтом. Это описание очень точно и верно. В реальной жизни все это реализовать труднее.
Если эпилепсия не приводит к слабоумию, то такие дети учатся в массовой школе. При частых припадках их переводят на индивидуальное обучение. Как правило, учатся такие дети неплохо. Они усидчивы, добросовестны, исполнительны, трудолюбивы, послушны, причем эти черты порой выражены не в меру (здоровье - это всегда некая мера: если социально положительные или социально отрицательные свойства карикатурно заострены, то эго почти всегда болезнь). Нарушают школьную адаптацию детей и подростков, больных эпилепсией, не столько припадки- в них в общем ничего страшного нет, они рано или поздно излечиваются, - сколько присущие больным эпилепсией повышенная конфликтность, обидчивость, злопамятность, мстительность. Эти черты могут быть выражены по-разному и нередко заметны лишь опытному врачу. Необходимо стремиться не провоцировать эту конфликтность, стараться успокоить больного. Это зависит во многом от одноклассников: иногда они обижают таких больных детей, подтрунивают над ними, даже зная об их повышенной ранимости, способности долго и мучительно переживать реальные и мнимые обиды. Чем хуже относятся к больному эпилепсией, чем больше выделяют его из-за его болезни, тем тяжелее протекает эпилепсия.
В некоторых случаях при эпилепсии нарушается память, но это бывает весьма редко, а если и бывает, то компенсируется педантичностью, аккуратностью и исполнительностью больных.
В истории человечества известно большое количество выдающихся людей, больных эпилепсией: Наполеон, Цезарь - перечисление здесь может быть большим. Стало быть, эпилепсия эпилепсии рознь: как и в случае с шизофренией, дело здесь не только в факте заболевания, а в темпе и типе течения. Лишь в редчайших случаях эпилепсия приводит к стойкой инвалидности. Чаще же всего от нее нет большого вреда, во всяком случае, дети могут обучаться в школе. Допустим, у ребенка на занятии возник эпилептический припадок. Что делать в этом случае педагогу? Не терять присутствия духа, не впадать в панику, не суетиться. Нужно положить больного на бок, вложить ему в рот какой-нибудь твердый предмет, обмотанный тканью (чтобы больной во время припадка не прикусил язык), расстегнуть ворот рубашки и ремень. Не следует сдавливать конечности больного, стараться прекратить судороги. Единственно, что нужно делать, - чтобы больной во время припадка не ударился, не ушиб голову. Обычно после припадка больные эпилепсией долго спят, тут им не нужно мешать. Поэтому следует перенести больного в учительскую или в медпункт, посадить возле пациента медсестру. Потом ребенка необходимо отправить домой в сопровождении кого-нибудь из взрослых. Помимо больших припадков, бывают еще и малые приступы - без выраженных судорожных подергиваний, а с кратковременным отключением сознания. Тут тем более нет ничего страшного. Эпилепсия лечится, как правило, годами и в конечном итоге - особенно в наши дни - почти всегда проходит, либо приступы становятся очень редкими. Лекарства следует принимать регулярно, в одни и те же часы. От педагога во многом зависит, насколько своевременно больной будет принимать препараты.
Больным эпилепсией строго-настрого запрещено ушибаться головой, поэтому они не должны играть в хоккей, футбол, заниматься каратэ, боксом и другими видами спорта, при которых неминуемы ушибы головы. Больным эпилепсией следует меньше употреблять жидкости, необходимо исключить из пищи все острое и возбуждающее, не находиться на жаре и в духоте. В выполнении этих врачебных рекомендаций также большая роль принадлежит учителям. У некоторых больных эпилепсией по утрам бывает тоскливо-злобное настроение, именуемое дисфорией. Нередко припадки могут отсутствовать, а вся болезнь исчерпывается лишь прогрессирующими дисфориями. Если ребенок пришел на урок в дурном настроении, его лучше не вызывать к доске, следует подождать, пока настроение у него не выровняется.
К концу подросткового периода, когда постепенно уменьшается выраженность остаточных явлений раннего органического поражения головного мозга, эпилептиформные синдромы проходят. До взрослого возраста сохраняется в основном лишь истинная эпилепсия.
При воздействии на больных эпилепсией или различными эпилептиформными синдромами важная роль принадлежит воспитанию и психотерапии. Если у родителей достаточное терпение и любовь к своему больному ребенку, то в сочетании с правильно подобранными медикаментами можно гарантировать полный успех. Но, к сожалению, иногда у родителей опускаются руки, теряется терпение, они начинают меньше внимания уделять своим больным детям, а это все пагубно отражается на результатах лечения и на течении болезни.
Вообще судьба родных и близких, окружающих душевнобольного человека, заслуживает отдельной книги. Большинство этих людей - подвижники и герои. Живя с психически больным человеком, они все делают для того, чтобы близкий им человек выздоровел, и тем самым вызывают большое уважение за свой каждодневный труд. Педагог должен поддерживать у этих людей терпение, веру, силу духа.
Наследственные заболевания - это всегда большая драма не только для того, кто болен, но и для родственников, которые, сами будучи клинически здоровыми, являются передатчиками патологических генов, скрытых до поры до времени. В связи с этим могут возникать серьезные осложнения во внутрисемейных отношениях, когда один супруг начинает обвинять другого в том, что тот виноват в болезни их ребенка. На этой же почве встречаются попытки к самоубийству и разводы. Например, у некоторых женщин - носительниц патологического гена гемофилии (плохая свертываемость крови) - когда у них рождается больной гемофилией сын, возникают тяжелые депрессии с идеями самообвинения и попытками к самоубийству. Французский психиатр Л. Моор приводит даже цифру - 14-28% - такова частота подобных реакций женщин на свою болезнь. При заболевании ребенка фенилкетонурией супруги расходятся, по данным этого же автора, примерно в 75% случаев.
Фенилкетонурия - сложное наследственное нарушение обмена веществ - бывает, например, если ребенок рождается от мужчины и женщины, каждый из которых, будучи здоровым, является тем не менее носителем патологического гена, так что когда эти патологические гены встречаются вместе, возникает болезнь, сочетающаяся иногда со слабоумием (вот пример необходимости генетической консультации людей, вступающих в брак!). Часто первый ребенок еще здоров, а у последующих уже имеется все нарастающая патология. Современная медицина быстро диагностирует это заболевание и довольно успешно лечит его с помощью специальной диеты. Многие такие дети потом ничем не отличаются от обычных сверстников. Но можно представить, какие душевные драмы бывают у родителей таких детей и сколько благородства и совести им надо, чтобы в такой сложной ситуации повести себя как подобает человеку! Вот тут-то педагог и должен посочувствовать и помочь им.
'Феномен Достоевского'.
Иногда ученики спрашивают учителя литературы о душевной болезни Достоевского. Делать вид, будто писатель не болел эпилепсией, нелепо, закрывать на это глаза не стоит.
Определенные обстоятельства накладывают существенный отпечаток на душевную болезнь. Творчество Достоевского отразило в этом смысле не столько индивидуальные искания одного из больных, сколько весь богатейший мир, которым жила целая эпоха.
Учитель литературы может сказать, что громадная литературная одаренность писателя, его неустанные поиски истины (не имевшие к эпилепсии никакого отношения) сближали его мировосприятие с мировосприятием душевно здоровых гениев.
Таким образом, сказав, что Достоевский, как и многие другие люди, обнаруживал психические отклонения, учитель скажет правду. Отметив, что в его произведениях звучат темы, так или иначе близкие к психопатологии, мы тоже скажем правду. Но это не вся правда и не самая главная правда.
Истина прежде всего заключается в том, что Достоевский был гениальным писателем, который изобразил сложный, дисгармоничный и несовершенный мир. Психическим заболеванием нельзя объяснить ни появление таланта Достоевского, ни его литературный путь, ни систему нравственных ценностей, ни многое другое, что не касается психиатрии. Жизнь Достоевского - это героическая борьба со своей болезнью, это бесконечное стремление преодолеть ее пагубное воздействие. Всякая душевная болезнь разрушает личность (а талант тем более). Феномен же Достоевского заключается еще и в том, что к концу жизни талант писателя как бы переборол болезнь мозга и в результате этой победы в его произведениях уменьшились повторы, болезненная детализация и другие признаки психической патологии, так раздражающие неискушенного читателя. Учитель может сравнить в этом отношении 'Братьев Карамазовых' и повести 1840-х годов - они различны по стилю.
Часто упоминают слова Эйнштейна о том, что две страницы Достоевского дают ему больше, чем все книги математика Гаусса, вместе взятые. Думая о Достоевском, всегда вспоминаются слова из гоголевских 'Арабесок': 'Это был художник, каких мало, одно из тех чуд, которых извергает из непочатого своего лона одна только Русь'.
Таким образом, не душевная болезнь породила 'феномен Достоевского', а его сложная личность, в которой, конечно, отразились некоторые ее черты, но не они были решающими. Личность Достоевского ни в коем случае не исчерпывается этими свойствами.