Инок Григорий (Круг)
Дух Святой от сложения мира действовал в Церкви: глаголавший пророки, осенивший облаком скинию, излившийся несотворенным светом на горе Фавор, преисполнивший апостолов по Воскресении, когда Спаситель дунул и сказал: "Примите Духа Святого, кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся". Событие, в котором была преподана апостольская власть и которое явилось началом возникновением церковной иерархии.
В чем же обетование, данное в Вознесении и нашедшее исполнение в день Пятидесятницы, если Дух Святой от сложения мира действовал, животворил, повелевал и устроял вселенную? Думается, самое полное, самое первичное и исчерпывающее объяснение дано в Деяниях апостольских. Это то объяснение, которое апостол Петр дал народу, недоумевающему о происшедшем. То, что совершилось, - это, по слову апостола Петра, исполнение пророчества, данного пророком Иоилом: "И будет в последние дни, говорит Бог, изолью Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дщери ваши... И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни изолью от Духа Моего, и будут пророчествовать. И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма".
Это излияние Духа Святого есть предельная полнота исполнения и увенчания Церкви Христовой, как бы купол, осенивший храм в сошествии Святого Духа. Вся Церковь исполнилась полнотою Троической славы, пророчески возвещенной Иоилом - "и покажу чудеса на небе..." - что является прикровенным изображением Троицы. Все в Церкви определилось сошествием Духа Святого, но сошествие это, думается, не следует понимать как некоторое единовременное действие Божия смотрения, давшее Церкви свершенное устроение и ставшее священным воспоминанием Церкви. Думается, что сошествие Святого Духа, бывшее в определенном месте и в определенный день, является в Церкви непрекращающимся тайнодействием, как бы дыханием Церкви. Возникшее в определенных условиях, имеющее свое начало, оно не имеет конца. Это как бы открывшийся в Церкви небесный поток, воды которого никогда не иссякнут.
Свидетельство Деяний апостольских о Пятидесятнице является тем словесным свидетельством, которое дает нам первооснову для изображения праздника. Составляет как бы первооснову священного события. Свидетельство о празднуемом событии, удостоверенное Писанием или хранимое церковным преданием, и является той завязью, той основой, которая определяет возникновение иконы. То же можно сказать и об иконе Пятидесятницы. Иконы, совсем не тождественные по своей иконографии, своим источником имеют свидетельство книги Деяний апостольских.
Но не надо думать, что икона в своем возникновении стремится воспроизвести событие протокольно, с пассивной точностью, стать зеркальным отражением всего, что происходило. Искать в иконе лишь такого натуралистического воспроизведения было бы глубокой ошибкой, непониманием самодовлеющего достоинства, которое заключает в себе икона. Реализм иконы - иной, она не отражает события, как отражает предмет зеркало или спокойная поверхность воды, но всегда ищет воспроизвести самую сущность изображаемого. Она в своем основном значении духовна, в этом смысле и основное содержание ее является всегда пророческим. В иконе живет созидательное начало, и поэтому часто мы не видим полной и безусловной тождественности икон.
Иногда изображение праздника не имеет единой иконографии, как, например, в иконе Воскресения. И надо сказать, что всегда в изображении какого-либо духовного события становится видимой некоторая немощь. Некоторая невозможность до конца, в исчерпывающей полноте изобразить то, что являлось домостроительным событием в Церкви, потому что содержание всякого Божественного действия в мире безгранично и неисчерпаемо. И иконы в богослужебной жизни Церкви являются частью общего литургического усилия напечатлеть и, можно сказать, воссоздать празднуемое событие. Здесь участвуют и изъяснения отцов, и литургические песнопения, тропари, кондаки, стихиры, песни канона, и, что богослужебно наиболее полновесно, свидетельство Писания: Евангелие и Апостол. Евангелие и Апостол и являются наиболее полным, основным богослужебным свидетельством, уясняющим смысл праздника. Это надо сказать и о празднике Пятидесятницы.
Евангелие, которое читают в этот день на утрени, говорит о преподании Господом Духа Святого ученикам по Воскресении. Это послание учеников на проповедь и преподание им апостольской власти "вязать и решить". Событие, теснейшим образом связанное с Пятидесятницей, как бы предваряющее ее (Ин. 20, 19-23).
Евангелие, читаемое в этот день на Литургии, относится к Преполовению Пятидесятницы и предвещает Пятидесятницу. Второе Евангелие воскресения по своему содержанию определяет именно апостольское всемирное служение и содержит предуготовляющее это служение призвание на проповедь и преподание власти вязать и решить, и в этом смысле неразрывным образом связано с Пятидесятницей как с делом домостроительства Божия, до конца завершающим это апостольское служение (Ин. II, 37-52; III, 12).
По определению стихиры, "ныне Утешительный Дух на всякую плоть излияся от апостольских бо ликов наченший". Второе Евангелие содержит пророческие слова Спасителя в Преполовении Пятидесятницы и указывает на общее излияние Духа Святого, данное в обетовании, - "кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, которого имели принять верующие в Него".
Все построение богослужения говорит о соборе апостолов, потому что сам праздник есть основание Церкви, которую Символ Веры определяет как Церковь соборную и апостольскую. И может ли в таком празднике не быть выражена эта апостольская природа Церкви? Икона Пятидесятницы, где изображены лишь двенадцать апостолов, полна стремления выразить эту апостольскую природу Церкви. Божия Матерь на таких иконах не изображается. В Церкви имеются также иконы Пятидесятницы, на которых Матерь Божия изображена среди апостолов и занимает обычно среднее место, как бы возглавляя апостольский собор. Возможна ли, совместима ли та и другая иконография в Православной Церкви?
До сих пор этот вопрос не поднимался. Церковь принимала и тот и другой порядок изображения. Но сейчас вопрос о том, как изображать то или иное событие на иконах, иногда требует и ищет разрешения. Поставлен вопрос и об иконографии Пятидесятницы, иконы, которая имеет бесконечно важное значение в ряду икон. Быть может, окончательное разрешение возникших вопросов может осуществиться в порядке соборного обсуждения. Может ли Матерь Божия так изображаться на иконах, и какое содержание имеет икона, так изображенная?
Думается, что в основу этого второго изображения легло самое событие праздника, несомненное и безусловное участие Божией Матери в соборе апостолов, принявших Духа Святого в Сионской горнице. Событие это и явилось той первоосновной, которая определила такое изображение. Что же знаменует это участие Матери Божией в празднике Сошествия Святого Духа? Несомненно ли участие Матери Божией в соборе, собранном в Сионской горнице? Да, свидетельство Деяний апостольских и церковное предание об этом говорят непререкаемо. Почти все содержание богослужебных текстов праздника говорит об усовершении апостолов на дело всемирного апостольства, и мало говорит о Матери Божией.
Отчего же Матерь Божия присутствовала в Сионской горнице и принимала Духа Святого в раздаянии огненных языков? Думается, что это было изволение Самого Духа Святого, освятившего Матерь Божию нашествием Своим в Благовещении, как говорит преосвященный Иннокентий, "как не быть в пришествии Духа Той, которая зачала и родила от Духа". В этом внутренняя необходимость, которая определяется прямым личным изволением, самовластным определением Духа Святого и всей Святой Троицы.
Отчего же так мало говорится об этом и в чине служб, и в книге Деяний апостольских, и во всех повествованиях, во всех сказаниях о жизни и делах апостолов? Тут хочется сказать словами преосвященного Иннокентия: "Не тайна ли это, - это решительное удаление от всякой славы"? Не могла Она не просиять в торжестве праздника Святого Духа, праздника Святой Троицы. Ибо кто же из людей может быть более достоин этой славы и кто из людей мог быть исполнен в большей полноте богатством дарований Духа Святого, чем Матерь Божия, Честнейшая Херувим, Царица Небесная, о которой говорит стихира: "Аще хощет равнобожескую иметь власть." И надо думать, праздник Духа Святого и был для Божией Матери исполнением всей полноты дарований, потребных для церковного служения, и служения Матери Божией в Церкви и вмещает и в то же время превосходит всякое служение, и ангельское, и человеческое, и апостольское. Место Матери Божией в Церкви царственно. Матерь Божия, Царица Небес и земли, таинственно заключает в Себе высокую власть и всякое служение, как человеческое, так и ангельское. И на тех иконах, где Божия Матерь изображена вместе с апостолами, она изображена в середине, и как бы вершиной апост
Можно ли отнести пророческую природу Церкви лишь к Ветхому Завету? Можно ли признать безусловным такое мнение, которое иногда возникает? Действительно, Ветхий Завет весь жил чаянием пришествия Христова, и все пророчества в образах и символах - исполнение этого обетования. Все преобразует пришествие Христово и, быть может, более прикровенно, свидетельствует о Втором пришествии Христовом, о Суде и Царстве Будущего Века. Жизнь Церкви Ветхого Завета проникнута таинственным неизъяснимым светом обетования пришествия Христова, вся светится изнутри чаянием исполнения обетования, и вся священная жизнь еврейского народа становится священным преобразованием пришествия Христова. Свет этого чаяния, светящийся в Израиле, не удерживался до конца в его пределах, но изливался во тьму язычества и там прикровенно и образно свидетельствовал о той же обещанной радости. Этот свет обетований, свет действия Духа Святого, зачатого во чреве пророков, был как бы светом утренней зари, зари, предшествовавшей наступлению великого дня - Сошествия Святого Духа на апостолов и на Матерь Божию.
В Пятидесятнице Церковь Христова исполнилась Духа Святого и вся, как светлым облаком, оделась полнотой пророческих дарований. В чем же заключается эта пророческая жизнь Церкви, одетой огнем и росою Духа? Ветхий Завет и божественным установлением, и свидетельством пророков предуготовлял Церковь к Таинству воплощения Божия, пришествию Христову, и пророчество это заключалось не только в предвидении будущего, в ведении того, что произойдет, но и в предуготовлении мира к принятию возвещенного события, в движении навстречу этому событию. И это событие - вочеловечение Божие, возвещенное Ветхим Заветом, - произошло.
Как будто исполнение пророчеств осуществилось и не имеет более той внутренней необходимости, какая была до Богочеловечества Божия.
Отчего же в Пятидесятнице мы видим не умаление, но исполнение Церкви полнотой пророческого Духа? По определению апостола Петра, произошло то, о чем свидетельствует пророк Иоиль. В чем смысл избытка пророческого Духа, данного в Пятидесятнице, наполнившего Церковь уже не Ветхого, но Нового Завета? Пророческий Дух, устрояющий, движущий, наполняющий дыханием Церковь Нового Завета, это чаяние "восьмого дня", чаяние пришествия Христова и воскресения мертвых, суда и жизни Будущего Века. К этому будущему царству Дух Святой державно ведет Церковь. Пророк Иоиль свидетельствовал об излиянии Духа Святого, относя это событие к наступлению последних времен, и Церковь вступила в праздник Сошествия Святого Духа, в это последнее эсхатологическое, завершительное состояние. Церковь оделась огненным одеянием Духа, которое есть предуготовление к сретению Христа. И все в Церкви стало наполняться и наполнилось светом, который есть начаток будущего незаходимого дня. Церковь наполнилась внутренним движением, и жизнь Церкви получила неисчерпаемую живоносную силу, которая проникает и определят все ее устройство, весь ее рост и движение. Как в дереве его форма и рост жизни определяется его внутренним тяготением к свету, льющемуся сверху, изводящему его из тьмы, в которую было погружено зерно, и влекущему его вверх к небу, так и Церковь всей своей жизнью стала определяться влечением к свету Будущего Века и к Царству Небесному. И сила эта, которая всей вселенной сообщает как бы новое бытие, является уже действующей силой преображения, достоверным и несомненным начатком жизни Будущего Века, погруженная в мир, как дрожжи в тесто.
Церковь стала единой раздаянием огненных языков. Как выражается кондак праздника, "егда огненны языки раздаяше в соединение вся призва и согласно славим Всесвятого Духа". Это единство дано Церкви как неизменная данность и в то же время все призвано к этому единству. Церковь в существе своем едина и нерасторжима: как едина существом и нераздельна Сама Живоначальная Троица. В то же время единство это является призванием, подвигом, тем путем, которым идет Церковь в славу будущего Царствия. Единство, составляющее природу Церкви, является тем драгоценным неповрежденным сосудом, который хранит святость Церкви. Святость Церкви осуществляется там, где в неповрежденной целости хранится ее единство. Как влага может наполнить только нерасколотый сосуд, так и святость может в полноте быть лишь там, где не повреждено единство. И разорение единства Церкви есть разорение Дома Божия, разорение обители, освященной Божиим присутствием. Всякий грех, ищущий разорить единство Церкви, есть и вражда на святость Церкви, и истоки свои берет из вечной тьмы. Всякая ересь и всякий церковный раскол есть разорение образа Святой Троицы, образа, в котором рождается и живет нерасторжимое единство Церкви и который на Церкви напечатлен. И какая тяжелая ответственность ложится на тех, кто не ревнует об этом единстве, не любит его, или еще бесконечно страшнее - становится ему врагом. Это единство, цельность, собранность воедино не является органическим единством. Сила церковного единства не в стихийном однообразии, но в многосоставном согласии, и рождено оно нерасторжимым согласием Святой Троицы.
По церковному обычаю, в пасхальную ночь, на Литургии, Евангелие читается на многих языках. Обычай этот свидетельствует о том, что многообразие дарований послужило рождению многих языков, принято и до конца освящено в Пятидесятнице, а конечным завершением этого дара будет Пасха, которая по основному своему смыслу есть чаяние и обетование Будущего Века.
Апостольское преемство, данное Спасителем по Воскресении, получило окончательное утверждение в празднике Сошествия Святого Духа и исполнилось действенной славой и полнотою духовного действия.
Начало иерархии, вверенное апостолам, засияло в Пятидесятнице вечной чистотой, и эта власть апостолов получила преемство возложением рук апостольских, и преемственно епископских рук, передается, хранится и действует в Церкви как некоторое непрерывное движение, как неиссякаемый живой поток.
В наиболее древних изображениях Вознесение и Сошествие Духа Святого связываются в одно.
В дальнейшем такая иконография праздника или, вернее, двух праздников, связанных в одно, кажется, не имела повторений. Быть может, потому, что икона, так написанная, не имеет вполне определенного богослужебного места. Но ее смысл, ее богословское содержание не теряет своей ценности.
Единство Матери Божией и апостолов и в Вознесении, и в Пятидесятнице неизменно. И окончательным, заключительным событием в жизни Матери Божией и апостолов явилось Успение Богородицы. Здесь единство собора апостолов и Матери Божией выразилось окончательно и непререкаемо. Матерь Божия Своим Успением собрала апостолов от всех концов вселенной. Апостолы Духом Святым были перенесены каждый от места своего служения в Иерусалим и составили собор вокруг Матери Божией. Вместе с горними силами и женами, несшими апостольское служение, совершили они чин погребения и несли одр с телом Матери Божией к тому месту, где была Она похоронена. И здесь проявилась та же близость, которая определила присутствие Матери Божией среди апостолов как на Елеонской горе, так и на горе Сион, в горнице, исполнившейся в день Пятидесятницы огнем и веянием Святого Духа.
Во всей дальнейшей жизни Церкви трудно себе представить, и, правильнее, невозможно представить, какое-либо апостольское действие без присутствия и участия Матери Божией. Невозможно представить себе и соборность Церкви без участия Матери Божией, или миновать присутствие Матери Божией всюду, где соборная природа Церкви находит свое выражение, потому что служение Матери Божией в Церкви является всеобъемлющим. Матерь Божия, как Царица небес и земли, не может быть вне какого-либо действия Церкви, ангельского или человеческого, и никакое соборное проявление Церкви не могло бы быть исполнено полнотой благословения без Матери Божией. Оттого и полнота апостольского собора в Сионской горнице в день Пятидесятницы, полнота, которая определила апостольскую природу Церкви, осуществилась не без участия Матери Божией. Изволением Святого Духа Она и присутствовала, и участвовала в празднике, и освятилась принятием Духа Святого в сошествии огненных языков, и освятила праздник Своим участием в нем.