На протяжении всей истории социологии одной из важнейших проблем была
проблема: что представляет собой
общество?
Социология всех времен и народов пыталась ответить на вопросы: как возможно
существование общества? Какова исходная клеточка общества? Каковы механизмы
социальной интеграции, обеспечивающие социальный порядок, вопреки огромному
многообразию интересов индивидов и социальных групп?
Что является исходной клеточкой
общества?
Что лежит в его основе?
При решении этого вопроса в социологии
обнаруживаются разные подходы. Первый подход состоит в утверждении, что
исходной клеточкой общества являются живые действующие люди, совместная
деятельность которых формирует общество.
Таким образом, с точки зрения этого
подхода, индивид – это элементарная единица общества.
Общество – это совокупность людей,
осуществляющих совместную деятельность и отношения.
Но если общество состоит из индивидов,
то закономерно возникает вопрос, а не следует ли рассматривать общество как
простую сумму индивидов?
Постановка вопроса таким образом ставит
под сомнение существование такой самостоятельной социальной реальности, как общество.
Реально существуют индивиды, а общество – это плод умонастроения ученых:
философов, социологов, историков и т. д.
Если же общество есть объективная
реальность, то оно должно спонтанно проявляться как устойчивое,
повторяющееся, самопроизводящееся явление.
Поэтому в интерпретации общества
недостаточно указать на то, что оно состоит из индивидов, но следует
подчеркнуть, что важнейшим элементом формирования общества является их
единство, общность, солидарность, связь людей.
Общество – это универсальный способ
организации социальных связей, взаимодействия и отношений людей.
Эти связи, взаимодействия и отношения
людей, образуются на какой-то общей основе. В качестве такой основы в различных
школах социологии рассматриваются «интересы», «потребности», «мотивы»,
«установки», «ценности» и т. д.
При всем различии в подходах
интерпретации общества со стороны классиков социологии общим для них является
рассмотрение общества как целостной системы элементов, находящихся в
состоянии тесной взаимосвязи. Такой подход к обществу называется системным.
Основные понятия системного подхода:
Система – это определенным образом
упорядоченное множество элементов, взаимосвязанных между собой и образующих
некоторое целостное единство.
Внутреннюю природу всякой целостной системы, материальную основу ее организации
определяют состав, набор ее элементов.
Социальная система – это целостное
образование, основным элементом которого являются люди, их связи,
взаимодействия и отношения. Они носят
устойчивый характер и воспроизводятся в историческом процессе, переходя из
поколения в поколение.
Социальная связь – это набор фактов,
обуславливающих совместную деятельность людей в конкретных общностях в
конкретное время для достижения тех или иных целей.
Социальные связи устанавливаются не по
прихоти людей, а объективно.
Социальное взаимодействие – это
процесс, в котором люди действуют и испытывают взаимодействие друг на друга. Взаимодействие приводит к становлению новых
социальных отношений.
Социальные отношения – это
относительно устойчивые и самостоятельные связи между индивидами и социальными
группами.
С точки зрения сторонников системного
подхода к анализу общества – общество это не суммативная, а целостная система.
На уровне общества индивидуальные действия, связи и отношения образуют новое
системное качество.
Системное качество – это особое
качественное состояние, которое нельзя рассматривать как простую сумму
элементов.
Общественные взаимодействия и отношения
носят надындивидуальный, надличностный характер, то есть общество – это
некоторая самостоятельная субстанция, которая по отношению к индивидам
первична. Каждый индивид, рождаясь, составляет определенную структуру связей и
отношений и в процессе социализации включается в нее.
Целостной системе присуще множество
связей, взаимодействий и отношений. Наиболее характерными являются
коррелятивные связи, включающие в себя координацию и субординацию элементов.
Координация – это определенная согласованность элементов, тот особый
характер их взаимной зависимости, который обеспечивает сохранение целостной
системы.
Субординация – это подчиненность и соподчиненность, указывающая на
особое специфическое место, неодинаковое значение элементов в целостной
системе.
Итак, общество – это целостная
система с качествами, в которых нет ни одного из включенных в него элементов в
отдельности.
Вследствие своих интегральных качеств
социальная система приобретает определенную самостоятельность по отношению к
составляющим ее элементам, относительно самостоятельный способ своего развития.
На каких принципах происходит
организация элементов общества, какой характер связей устанавливается между
элементами?
При ответе на эти вопросы системный
подход к обществу дополняется в социологии детерминистским и функционалистским
подходами.
Детерминистский подход ярче всего
выражен в марксизме. С точки зрения этого учения, общество как целостная
система состоит из следующих подсистем: экономической, социальной, политической
и идеологической. Каждую из них можно рассматривать как систему. Чтобы
отличить эти системы от собственно социальной, их называют социентальными. Во
взаимоотношениях между этими системами главенствующую роль играют причинно-следственные
связи, то есть системы находятся в причинно – следственной зависимости.
В марксизме четко указывается на
зависимость и обусловленность всех систем от особенностей экономической
системы, в основе которой лежит материальное производство, базирующееся на
определенном характере отношений собственности. На основе детерминистского
подхода в марксистской социологии получило распространение следующее
определение общества.
Общество – это исторически
сложившаяся относительно устойчивая система связей, взаимодействий и отношений
между людьми, основывающаяся на определенном способе производства,
распределения, обмена и потребления материальных и духовных благ,
поддерживаемая силой политических, моральных, духовных, социальных институтов,
обычаев, традиций, норм, социальных, политических институтов и организаций.
Наряду с экономическим детерминизмом
существуют школы и течения в социологии, развивающие политический и культурный
детерминизм.
Политический детерминизм в объяснении
общественной жизни отдает приоритетное значение власти, авторитета.
Примером политического детерминизма
является концепция общества американского социолога Эдварда Шилза. Он вычленяет
ряд признаков, совокупность которых дает представление о том, что такое
общество.
1.
Социальная система является
обществом только в том случае, если она не входит в качестве составной части
в более крупное общество.
2.
Браки заключаются между представителями данного
объединения.
3.
Оно пополняется преимущественно
за счет детей тех людей, которые уже являются признанными представителями.
4.
Объединение имеет территорию,
которую считает своей собственностью.
5.
Оно обладает собственной системой
правления.
6.
У него собственное название
и собственная история, т. е. такая история, в которой многие ее взрослые члены
видят объяснение со своим собственным прошлым.
7.
У него имеется своя собственная культура.
Э. Шилз осознаёт, что многие из этих
признаков могут быть отнесены к определённым социальным образованиям: племенам,
государствам и т.д. И поэтому он формулирует системообразующий признак
общества: «Для того чтобы быть обществом, социальная система должна
обладать своим собственным внутренним «центром тяжести», то есть она должна
иметь свою собственную систему власти в рамках своих собственных границ,
кроме того, она должна иметь свою собственную культуру». Упоминанием о
культуре как дополнительном факторе, определяющим существование общества,
является важным в концепции Э. Шилза. Он подчёркивает, что те или иные
«коллективы образуют общество в силу своего существования под общей властью,
которая осуществляет свой контроль над территорией, обозначенной границами,
поддерживает и насаждает более или менее общую культуру».
Детерминистский подход дополняется в
социологии функционалистским. С точки зрения функционализма, общество
объединяет свои структурные элементы не путём установления между ними причинно
следственных связей, а на основе функциональной зависимости.
Функциональная
зависимость – это то, что придаёт системе элементов в целом такие свойства,
которыми в отдельности не обладает ни один элемент.
Функционализм интерпретирует общество
как целостную систему согласовано действующих людей, стабильное существование и
воспроизводство которых обеспечивается необходимым набором функций. Общество
как система складывается при переходе от органической к целостной системе.
Развитие органической системы состоит в
саморасчленении, дифференциации, которые можно охарактеризовать как процесс
формирования новых функций или соответствующих элементов системы. В
общественной системе формирование новых функций происходит на основе
разделения труда. Движущей силой этого являются общественные
потребности.
Производство средств, необходимых для
удовлетворения потребностей, и непрерывное порождение новых потребностей Маркс
и Энгельс назвали первой предпосылкой человеческого существования. На
основе этого развития потребностей и способов их удовлетворения общество
порождает известные функции, без которых оно не сможет обойтись. Люди
приобретают особые интересы. Так, по мнению марксистов, над сферой
материального производства надстраиваются социальная, политическая и духовная
сферы, выполняющие свои специфические функции.
Идеи функционализма в большей мере
присущи англо-американской социологии. Основные положения функционализма были
сформулированы английским социологом Г. Спенсером (1820 - 1903) в его
трёхтомном труде «Основание социологии» и развиты американскими социологами А.
Радклиф – Брауном, Р. Мертоном, Т. Парсонсом.
Основные принципы функционального
подхода:
1.Также как сторонники системного
подхода, функционалисты рассматривали общество как целостный единый организм,
состоящий из множества частей: экономической, политической, военной, религиозной
и т. д.
2. Но при этом подчеркивали, что каждая
часть может существовать только в рамках целостности, где она выполняет
конкретные, строго определенные функции.
3. Функции частей всегда означают
удовлетворение какой-либо общественной потребности. Все же вместе они
направлены на поддержание устойчивости общества и воспроизводство человеческого
рода.
4. Поскольку каждая из частей общества
выполняет только ей присущую функцию, в случае нарушения деятельности этой
части, то чем больше функции отличаются друг от друга, тем труднее другим
частям восполнить нарушение функции.
В наиболее развитой и последовательной
форме функционализм развит в социологической системе Т.Парсонса. Парсонс
сформулировал основные функциональные требования, выполнение которых обеспечивает
стабильное существование общества как системы:
1.
Оно должно обладать способностью к
адаптации, приспособлению к изменяющимся условиям и возрастающим
материальным потребностям людей, уметь рационально организовывать и
распределять внутренние ресурсы.
2.
Оно должно быть целеориентированным,
способным к постановке основных целей и задач и к поддержанию процесса их
достижения
3.
Оно должно обладать способностью к
интеграции, к включению в систему новых поколений.
4.
Оно должно иметь способность к воспроизводству
структуры и снятию напряженности в системе.
До сих пор, подходя к обществу как к системе контроля,
индивид и общество рассматривались как две противостоящие друг другу сущности.
Если эту картину оставить без изменения, то
складывается ошибочное представление о реальных отношениях между индивидом и
обществом, словно речь идет всего лишь о толпах взнузданных и управляемых
властями людей, побуждаемых к повиновению постоянным страхом того, что может
случиться с ними, если они выйдут из повиновения. Однако большинству из нас
ярмо общества не слишком трет шею. Почему же мы не страдаем от власти общества?
Это возможно не потому, что власть
общества меньше, а потому, что она даже больше, чем мы до сих пор утверждали.
Общество детерминирует не только то, что мы
делаем, но и то, что мы есть.
Социальное положение затрагивает и наше
бытие, и наше поведение в обществе.
Для того чтобы объяснить этот
принципиальный момент социологического подхода, рассмотрим еще три области
социологических исследований – теорию ролей, социологического знания и
теорию референтных групп.
Ролевая теория почти всецело является
достижением американской мысли. Основоположниками ее были американские
мыслители Чарльз Кули и Джордж Герберт Мид.
Обычный индивид в разных ситуациях
сталкивается с весьма различными ожиданиями, в свою очередь, ситуации,
продуцирующие эти ожидания, подразделяются на две определенные группы.
Студент может посещать два курса у двух
разных профессоров на двух разных факультетах и столкнуться с различными
вариантами ожиданий – скажем формальным и неформальным отношением между
преподавателем и студентами.
Тем не менее, обе ситуации будут иметь
существенное сходство между собой и с ситуациями во всех других аудиториях,
занятия в которых он посещал раньше. Иначе говоря, прошлый опыт позволит ему в
обоих случаях, с незначительными изменениями, играть роль студента.
Итак, роль можно определить как типичную
реакцию на типичное ожидание.
Роль задает образец, показывающий, как
действовать индивиду в конкретной ситуации. Разные роли в обществе, как и в
театре, не в равной степени жестко требуют от актера точного следования
прилагаемым инструкциям.
Среди профессиональных ролей минимально
регламентируется роль мусорщика, тогда как врачам, священникам и офицерам
приходится приобретать особые манеры, речевые и моторные навыки: военную
выправку, елейный голос, доброе лицо у постели больного. Профессор,
изображающий ум, сам начинает чувствовать себя умным. Проповедник вдруг
замечает, что сам начинает верить в свои проповеди. Солдат слышит в своей душе
зов Марса, надев военную форму.
Однако во многих случаях есть все
основания полагать, что в сознании актеров не было абсолютно ничего, что могло
бы предвосхитить выполнение ими их ролей.
Другими словами, умными становятся после
назначения на преподавательскую должность, верующими – выполняя обряды,
готовыми к бою – маршируя в строю.
За каждой социальной ролью закреплена
определенная идентичность.
У тех профессий, которые не требуют от
занимающихся ими индивидов существенно изменить себя: сборщику мусора нетрудно
перейти в сторожа; сложнее священнослужителю перейти в офицеры; крайне трудно
сменить роль негра на роль белого и почти невозможно – роль мужчины на роль
женщины. Эта различная степень легкости смены ролей не должна скрыть от нас
того факта, что даже та идентичность, которая считается неотъемлемой частью
нашего «Я», приписывается обществом.
Сказать «я – мужчина», значит сделать
такую же заявку на роль, как если сказать «я – полковник американкой армии».
Рекламируя вклад ролевой теории, можно сказать, что с социологической точки
зрения общество жалует нас идентичностью, поддерживает ее и трансформирует. Это
неоднократно подтверждали многочисленные исследования так называемой социологии
– процесса, в ходе которого ребенок учится быть активным членом общества.
Случаи радикального лишения признания со
стороны общества могут многое поведать нам о социальном характере
идентификации.
Например, если человек за одну ночь
превращается из свободного гражданина в осужденного, то его недавние представления
о себе моментально подвергаются массированной атаке.
Он может отчаянно держаться за свое
недавнее прошлое, но если в его непосредственном окружении ни окажется никого,
кто будет подтверждать его прежнюю самоидентификацию, то он обнаружит, что
поддерживать ее лишь в собственном воображении почти невозможно.
Экстремальные случаи, когда с индивида
срывают внешние атрибуты самоидентификации, лишь более наглядно иллюстрируют
процессы, которые происходят в обыденной жизни.
Мы работаем лучше, когда ощущаем одобрение
начальства. Нам кажется почти невозможным достичь мастерства там, где (как мы
уверены) люди считают нас неуклюжими.
Мы становимся остряками, когда от нас
ждут шутки, и интересными собеседниками, зная, что подобная репутация уже
закрепилась за нами.
Можно сказать, что индивид находит себе
место в обществе в рамках систем социального контроля, и каждая из этих систем
имеет собственный аппарат порождения самоидентификаций.
Самое страшное, что может сделать с
человеком предвзятое отношение, - это заставить его самого стремиться
соответствовать сложившимся предвзятым мнениям.
Такие же отношения между обществом и
идентичностью можно наблюдать в тех случаях, когда по какой-то причине индивид
круто меняет самоидентификацию.
Этот процесс имеет место и там, где нужно
«сломить» целую группу индивидов и заставить их признать новое самоопределение.
Веками подобные вещи проделывались над
монастырскими послушниками.
В последнее время эта техника доведена до
научной точности в методах «промывания мозгов», которые применяет тайная
полиция в тоталитарных странах.
С социологической точки зрения,
насильственный характер подобных процедур по сравнению с общепринятыми в
обществе ритуалами, может быть объяснен чрезвычайно высокой степенью
радикальности изменений самоидентификации, а также функциональной
необходимостью в таких случаях обеспечить стопроцентную защиту достигнутых
результатов от дальнейшей «изменчивости».
Ролевая теория, доведенная до логического
завершения, дает нам нечто большее, чем удобный инструмент для стенографического
отчета о различных видах социальной деятельности.
Она дает нам социологическую
антропологию, т. е. видение человека, базирующееся на его существовании в
обществе.
Большинство людей чистосердечны,
поскольку в психологическом плане так жить легче. Это означает: они верят в то,
что делают, ради удобства забывая о том, что делали раньше, и счастливо идут по
жизни в полной уверенности, что с положенным приличием преодолеют все
испытания.
Всякая социальная структура подбирает
себе тех людей, в которых она нуждается для своего функционирования, и
исключает тем и другим способом тех, кто ей не подходит. Если под рукой нет
подходящих людей, их непременно произведут в соответствии с требуемыми
спецификациями. Свирепые воины находятся потому, что есть готовые к походу
армии; в Бога начинают верить тогда, когда собираются строить церкви; потому
появляются мыслители, что университету нужно заполнить штат, а убийцами
становятся потому, что кого-то надо убить. Неверно, что каждое общество имеет
тех людей, которых оно заслуживает. Скорее, общество производит тех людей,
которые ему нужны.
Если ролевая теория позволяет нам воочию
увидеть присутствие общества в человеке, то так называемая социология знания
может привести нас к сходным озарениям совершенно иной отправной точки.
Социология знания больше, чем какая-либо
другая отрасль социологии, стремится выяснить не только «что говорят», но и
«кто говорит».
Приведём пример. Представим, что в
некотором примитивном обществе необходимую пищу можно добыть только в том
месте, где она растёт, и только преодолев коварные, кишащие акулами океанские
воды. Дважды в год мужчины племени садятся в свои утлые каноэ и отправляются в
путь. Теперь предположим, что в религиозных верованиях этого племени имеется
пункт, который гласит: каждый, кто пропускает такую ходку, теряет мужскую силу,
за исключением жрецов, чьё мужество поддерживается их каждодневными
жертвоприношениями богам. Это верование задаёт мотивацию всем отправляющимся в
опасное путешествие и одновременно оправдывает, узаконивает поведение жрецов,
регулярно остающихся дома. Нужно ли говорить, что в данном случае прежде всего
именно жрецы будут печься о поддержании упомянутого пункта верований. Иными
словами, мы можем заключить, что имеем здесь дело со жреческой идеологией.
Однако это не значит, что последняя лишена функциональности для общества в
целом: ведь, в конце концов, кто-то же должен плавать через океан, иначе племя
умрёт с голоду.
В связи с этим ещё раз подчеркнём:
подобные пропозиции люди обычно выдвигают совершенно искренне. Моральные
усилия, которые нужно затратить на преднамеренную фабрикацию лжи, не под силу
большинству людей. Гораздо легче обмануть самого себя.
Лжец по определению знает, что он лжёт,
идеолог – нет.
Хотя анализ идеологий очень чётко выявляет
значение социального положения и значения людей, он слишком узок для осознания
всей важности социология знания. Эта дисциплина не ограничивается только теми
идеями, которые служат чьим-то интересам и искажают реальность, а, напротив,
рассматривает царство мысли как свою область исследований.
Любое общество можно рассматривать с
точки зрения его социальной структуры и социально-психологических механизмов,
а, кроме того, и с точки зрения картины мира, общей для всех его членов.
Индивид, таким образом, черпает своё
мировоззрение из общества точно также, как он получает социальные роли и
самоидентификацию.
Общество заранее готовит нам исходный
символический аппарат, с помощью которого мы постигаем мир, упорядочиваем свой
опыт и интерпретируем собственное существование. Точно также общество
«предоставляет» нам ценности, логику и запас информации (как, кстати говоря, и
дезинформации), которые составляют наше «знание». Кратко это положение
социологии знания можно выразить так: реальность конструируется обществом и
открывает взору социолога зыбкость социальной реальности.
Ролевая теория и социология знания
представляют собой очень разные направления социологической мысли, которая
слишком сложна для обсуждения.
Оба подхода были объединены в теории референтной
группы.
Впервые, понятие референтной группы было
введено Гербертом Хайменом в 40-х годах XX века и в
дальнейшем развивалась в работах целого ряда американских социологов.
Различаются референтные группы, в
которые индивид непосредственно входит, и те, на которые индивид ориентируется
в своём поведении.
Референтная группа – есть общность
людей, чьи мнения, убеждения способы действий являются решающими при
формировании наших собственных мнений, убеждений и способов действий. Референтная группа даёт нам образец для подражания и
сравнения.
Теория референтной группы показывает, что
установление социальных связей или разрыв их естественно несут с собой особые
когнитивные установки. Присоединяясь к определённой группе, индивид «знает»,
что мир такой-то и такой-то. Переходя из одной группы в другую, он должен
«знать», что ранее заблуждался. Каждая группа смотрит на мир «с собственной
колокольни».
Некоторые эксперименты, проведённые
социальными психологами, с целью выяснения влияния групповых мнений на
восприятие физических объектов, дают нам возможность осознания этой
потребности.
Ключевой термин, который используют
социологи для обозначения обсуждаемых явлений – «интериоризация».
Тот же самый процесс, менее интенсивный
по качеству, происходит каждый раз, когда взрослого человека принимают в новый
социальный контекст, или в новую социальную группу.
Таким образом, общество находится не
только «вне», но и «внутри» нас – как часть нашего внутреннего бытия.
Общество не просто контролирует наши
движения, оно придаёт форму нашей самоидентичности, нашим мыслям и нашим
чувствам.
Таким образом, в объяснении вопроса,
что собой представляет общество, каковы механизмы образования и
функционирования, социология располагает рядом методологических подходов,
которые нередко согласуются друг с другом, но могут вступать и в противоречия.
Однако все концепции общества придают важнейшее значение в формировании его как
целостной системы, роли, культуры.
В социологии под культурой в
широком смысле этого слова понимают специфическую, генетически не
наследуемую совокупность средств, способов, форм, образцов и ориентиров
взаимодействия людей со средой существования, которые они вырабатывают в
совместной жизни для поддержания определённых структур деятельности и общения.
Культура формируется как важный механизм
человеческого взаимодействия, помогающий людям жить в своей среде,
сохранять единство и целостность сообщества при взаимодействии с другими
сообществами.
Культура рассматривается в социологии
как сложное динамичное образование, имеющее социальную природу выражающееся в
социальных отношениях, направленных на создание, усвоение, сохранение и
распространение предметов, идей, ценностных представлений, обеспечивающих
взаимопонимание людей в различных ситуациях.
Каждое конкретное сообщество
создаёт на протяжении многих веков свою суперкультуру, которая сопровождает
индивида на протяжении всей его жизни и передаётся из поколения в поколение. В
результате в историческом процессе возникает множество культур.
Перед социологами встаёт проблема
определить, существует ли что-то общее в человеческой культуре или существуют
культурные универсалии.
Американский социолог Джордж Мердок
выделил более 60 культурных универсалий, свойственных всем обществам: язык,
религию, символы, изготовление орудий труда, сексуальные отношения, обычаи
дарить подарки, спорт, нательные украшения и т.д.
Эти универсалии существуют потому, что
они удовлетворяют наиболее важные биологические, психологические и социальные
потребности.
Первоосновой любой культуры является тот
понятийно-логический аппарат, который присущ мировосприятию того или
иного народа, сформулированный в определённых понятиях, представленный и
зафиксированный в языке.
Язык – это объективная форма аккумуляции, хранения и передачи
человеческого опыта.
Коротко язык можно определить как систему
знаков и символов, наделённых определённым значением. Индивиды усваивают
знание языка в процессе социализации.
Таким образом, первым базисным элементом
культуры является смысловой знаково-символический элемент.
Не менее важным элементом культуры
являются убеждения, верования, знания.
Убеждения и верования – это
субъективно-личностное отношение человека к объектам, представлениям, теориям.
Они представляют собой духовное состояние индивида, для которого характерно изначальная
слитность интеллектуального, рационального, чувственно-эмоционального и
волевого компонентов.
В основе убеждений и верований лежит
знание.
Убеждения и верования как единство
знаний, эмоций и воли выступают в разнообразных конкретных формах непосредственным
мотивом действий и поступков, социальных установок, ценностных ориентаций.
Все эти социальные формы образуют ценностно-нормативный
механизм социальной регуляции, представляющий собой упорядоченную систему,
на вершине которой находится ориентация на ценности. Социологи считают, что
именно ценности составляют определяющий элемент культуры, её ядро.
Культура это способ духовного усвоения
действительности на основе выявления ценностей, механизм сохранения,
воспроизводства и развития общих, одобряемых, признаваемых в данном обществе
ценностей.
Ценности – это социально одобряемые и
разделяемые большинством людей представления о целях, к достижению которых
следует стремиться.
Ценность – это свойство того или
иного общественного предмета, явления удовлетворять потребности, желания,
интересы.
Здоровье и жизнь становятся
ценностью для человека именно потому, что им начинает реально угрожать болезнь
и смерть. Добро ценится потому, что ему противостоит зло и т.д.
Критерием ценностных оценок являются базовые ценности, входящие в
ценностную систему данного общества, которые это общество выработало в течение
своего социально-исторического развития. Это определённые представления о добре
и зле, счастье, цели и смысле жизни, провозглашающие и приходящую ценность
жизни, личностного общения.
Ценностные установки
ориентируют человека в социальной действительности, направляют и стимулируют
его деятельность. Осознание индивидами содержания ценностных установок образует
мотив деятельности.
Мотив – это фактор, ведущий к
превращению установок в активную деятельность.
Ближайший побудительный мотив
человеческой деятельности выступает в качестве цели. Цель деятельности, как
идеальный прообраз будущего, формируется на основе интересов социального
субъекта.
В достижении конечной цели субъект видит
смысл своей деятельности, а иногда – и всей жизни. Ценностное отношение
обретает самостоятельное существование в виде социальной нормы, которую следует
рассматривать как следствие устойчивой социальной политики.
Социальные нормы связаны как с
выражением интересов всего общества в целом, так и с интересами отдельных
классов, социальных групп, организаций.
Социальные нормы различаются по
характеру формирования и способом воздействия на индивидов и общество. Все они
находятся в тесной взаимосвязи и взаимодействии и вместе образуют нормативную
систему культуры.
На базе этой общности
формируется общность символов, ценностей, идеалов и образцов поведения.
Если опираться на традиционную схему
социологии, то можно прийти к выводу, что российское общество, в общем и целом
выживает как на индивидуальном уровне, так и на уровне макроструктур.
Российская политика являет собой неуправляемый процесс, замешанный на
экономическом интересе и крови. Всё словно происходит не всерьёз, ибо серьёзно
просто нельзя воспринимать то, что происходит.
Сама демократия, во имя которой в России
последних лет было поднято столько здравиц, превратилась в нечто совершенно
нетрадиционное – манипулятивную, можно сказать театральную демократию,
то есть использование внешней формы демократического процесса для сокрытия его
сути.
Это целиком позиционировалось на системе
существовавших тогда ценностей и представлений.
Сфера культуры также структурно
эволюционировала. Традиционные ценности российской культуры, имевшие классические
корни, перестали играть сколько-нибудь значимую роль и превратились скорее в
археологическую, а не актуальную реальность. Однако сила инерции традиционных
взглядов, основывающихся на линейной экстраполяции прежних представлений, жива
и сегодня.
Общие свойства большинства
представлений.
1.
всеохватность и комплектность
изменений. Это подразумевает развитие
доминирующего внимания социологов к пространственно-географическим параметрам
социальных изменений, их глобальной всеохватности.
2.
протипоставление глобального и
локального в области экономики,
политики и культуры. Особенностью глобализации становится её проникновение в
самые глубины социальных структур, и их превращение в носителей новых смыслов.
Семья, малые группы, местные организации, локальные движения и институты
глобализируются прямым и непосредственным образом на своём уровне, демонстрируя
новые формы участия в глобальных процессах.
3.
множественность культурных
гибридов. Возникновение разных
глобальных и локальных «социокультурных гибридов» с присущими им
нестабильностью, несоответствием традиционному контексту.
4.
упразднение
национально-государственного фактора. Теория
глобализации последовательно выступает
против социетализма, с одной стороны, и национализма, с другой. Космополитизм
возвращается к своему возвращается к своему изначальному смыслу. Современный
человек живёт в глобальном мире и нигде конкретно.
5.
примордиальные феномены и гражданское
общество. Мозаичный набор социальных
типов и моделей, отсутствие единых принципов рационализации – всё это создаёт
глобалистско постмодернистскую картину социального мира.
6.
новые концепции рациональности. Новые глобальные процессы заставляют изменять прежнюю
концепцию рациональности, сформировавшуюся в рамках «современного общества» по
контрасту с «постсовременным обществом», порождаемым глобализацией.
Переход к новому типу общества
сопровождается кардинальными изменениями социальных институтов. Эти изменения
происходят на наших глазах, нередко получая негативную оценку.
Особый смысл новые культурные ценности
приобретают в системе высшего образования, которая служит, как известно, одним
из главных агентов социализации, то есть воспроизводства ценностных структур
общества. Высшее образование в новом раскладе ценностных ориентаций уже не
служит источником распространения фундаментальных научных ценностей.
Потребители высшего образования прежде всего ценят его доступность или
удобность, то есть максимальное сокращение физических усилий для достижения
искомого результата: экономическую усреднённость и эффективность («платить
меньше, получить больше»), упакованность учебных программ в яркие
функциональные упаковки, облегчающие потребление «товара», в качестве которого
выступают знания и умения, максимальную коммерческую реализуемость полученных
знаний.
В этих высокодинамичных условиях, будут
процветать те виды политического правления, которые способны реагировать на
новые проблемы, другие же окажутся в упадке, но наиболее вероятно, что
глобальные результаты зависят от случайности, выступают итогом проб и ошибок, а
иногда и борьбы различных сил. На пороге третьего тысячелетия ощущается, что
наступает глобальный кризис идентичности. Наша психика и даже наша материальная
оболочка, всё более и более опираются на расколотую и мозаичную
самоидентификацию. В нашей душе соперничают разные слои лояльности: к семье, к
этносу, к нации, к универсальной или партикулярной церкви, к транснациональной
корпорации или ремесленному цеху, возможно, даже к институтам, основанным на
общечеловеческих идеалах гуманности. Каждый из нас запутан в старых
идентичностях и лояльностях, и выбор, который мы делаем в тот или иной момент,
нельзя рассматривать как полностью волюнтаристский. Различные власти пытаются
купить нашу преданность, но одновременно устанавливают над нами свой контроль,
нравится нам это или нет, только в них наша надежда на сохранение ценностей,
которыми мы дорожим. В этом смысле российское общество в большей степени, чем
достаточно стабильные западные общества выступает в качестве своеобразного
«испытательного полигона», на котором обкатываются те феномены, которые в
будущем полностью проявят себя в глобальном формате.
Россия, превратившись в испытательное
поле современной цивилизации, показывает мировому сообществу черты грядущего, с
которыми оно столкнётся в недалёком будущем. Это и есть «новый бравый мир»,
который, быть может, совсем не тот, о котором мечтало «всё прогрессивное
человечество». Исходя из сказанного, можно предположить, что указанные выше
парадоксы – противоречия российской действительности, по сути, таковыми не
являются.
Это ничто иное, как проекция
общемировых тенденций.