Социология началась с попыток разгадать “смысл” истории и установить законы социальных изменений. Основоположники социологии О. Конт и Г. Спенсер ставили своей целью достигнуть понимания того, как и почему изменяются общества. Многих современных социологов продолжают завораживать эти великие вопросы. Основные социологические подходы к изучению социальных изменений можно сгруппировать в четыре широкие категории: эволюционный подход, циклический, функциональный и конфликтологический.
Эволюционный подход.
Большинство социологических теорий в XIX в. испытывали на себе влияние концепции социального прогресса и поисков лежащих в его основе законов эволюции. Согласно взглядам таких сторонников социального дарвинизма, как Спенсер, социальная эволюция аналогична биологической и приводит в результате к тому, что мир постепенно становится все лучше и лучше. В своей теории однонаправленной эволюции Спенсер утверждал, что перемены неуклонно преобразуют общество от однородных и простых структур в направлении ко все более разнообразным и взаимозависимым. Он считал “борьбу за существование” и “выживание наиболее приспособленных” основными законами природы и приравнивал эту борьбу к “свободной конкуренции”. При условии невмешательства извне, особенно со стороны государства, самые “приспособленные” индивиды и социальные институты выживут и придут к процветанию, а “неприспособленные” с течением времени отомрут.
Социальный дарвинизм Спенсера отражал капиталистическое общество времен свободной конкуренции. Эта была концепция, отвечающая политике империалистической экспансии и оправдывающая колонизацию. Представители белой расы и их культуры возводились на пьедестал как высшие формы цивилизации. Другие народы и культуры “отставали” в эволюционном развитии, и это считалось вполне достаточным оправданием тому, что европейцы как наиболее “приспособленные” должны восторжествовать в “борьбе за существование”. Однако столь безоглядный и вульгарный этноцентризм не выдержал научной проверки. Одновременно проверке подверглось представление об однонаправленной эволюции, и оказалось, что оно несостоятельно. Антропологи продемонстрировали, что незападные общества, а также многие европейские нации в своем развитии проходили неодинаковую последовательность стадий. Короче, существует не один, а множество сценариев социальных изменений. Ход изменений невозможно объяснить однозначным воздействием законов природы и невозможно выделить единую фиксированную структуру развития.
Хотя эволюционная теория оказалась надолго дискредитированной, в последние десятилетия она возродилась (см. гл. 2). Современные ученые придерживаются мнения, что эволюция не является однонаправленной, а идет во многих направлениях. Они признают, что “изменения” необязательно предполагают “прогресс”, что они осуществляются совершенно разными путями и идут во множестве различных направлений. Ведущий представитель структурно-функционального подхода Т. Парсонс разработал теорию “эволюционных изменений”. Отвергая представление о том, что эволюция общества представляет собой непрерывный или простой линейный процесс, Парсонс выдвинул гипотезу, что общества имеют тенденцию становиться все более дифференцированными в своих структурах и функциях. Однако самой по себе дифференциации недостаточно, поскольку новые структуры должны быть более функционально приспособленными, чем предшествующие.
Т. Парсонс и Р. Белла рассматривали дифференциацию общества как важнейший критерий его эволюции. По мнению Белла:
“Эволюцию следует определить как процесс возрастания дифференциации и усложнения организации, который обеспечивает организму, социальной системе или любому иному рассматриваемому образованию большую способность приспособления к среде, что в известном смысле делает их более автономными по отношению к своему окружению, чем были их менее сложные предки... Это не означает, что эволюция носит неизбежный характер или что более простые формы неизбежно должны исчезнуть”
.(Bellah R.
Religious Evolution//American Sociological Review. Chicago, 1964. Vol. 29. June. P. 358-374.)
Обычно такая дифференциация трактуется в более широких эволюционных категориях как поступательное развитие, начиная с идеального типа первобытного общества, в котором роли распределены и предписаны, а разделение труда имеет семейный характер. Развитие общества проходит различные стадии специализации и дифференциации.
Парсонс и Белла выделяют следующие основные стадии дифференциации: первобытные общества, архаические общества, исторические промежуточные империи, материнские общества (Израиль и Греция), ранние и поздние современные общества. Вопрос о стадиях наиболее полно разработан Белла применительно к религиозной сфере. Он предложил в качестве схемы стадиального развития ряд из пяти идеальных типов, которые могут рассматриваться как относительно стабильное выражение примерно одного и того же уровня сложности по совокупности различных характеристик. Такими характеристиками являются: системы религиозных символов, религиозная деятельность, религиозные институты и социальные функции.
Социологи Г. Ленски и Дж. Ленски тоже считают, что изменения в социальной организации общества не обязательно приносят человечеству большее счастье или удовлетворение. По их мнению, эволюция общества прежде всего зависит от уровня развития технологии и способа экономического производства. Эти изменения сказываются впоследствии на прочих аспектах общественной жизни, включая систему стратификации, организацию власти и семейные структуры.
По мнению Ленски. основное направление развития, просматривающееся во всех обществах, таково: общества охотников и собирателей, примитивные огороднические общества, более развитые огороднические общества, аграрные и индустриальные общества. Более специализированные пути эволюции включают в себя скотоводческие общества и “гибридные общества”, например общества, добывающие средства к существованию рыболовством и морским промыслом.
Теории циклических изменений.
Эволюционные теории, особенно те, которые придерживаются концепции однонаправленного развития, описывают историю как процесс, поделенный на ступенчатые уровни, характеризующийся определенной направленностью. Теоретики циклизма придерживаются другого подхода – концепции расцвета и неизбежного заката цивилизаций. Они не стремятся расположить общества в определенном порядке на линейной исторической шкале. Вместо этого они сравнивают общества, пытаясь найти сходства стадий их роста и упадка. В целом можно сказать, что сторонники эволюционной теории придерживаются относительно оптимистического взгляда на человечество, полагая, что оно непрерывно развивается, а представители теорий циклических изменений – в некотором смысле пессимисты, поскольку предрекают гибель любой цивилизации.
В XIX в. верили в эволюцию и прогресс человечества. Однако Первая мировая война и периодические экономические кризисы вызвали у некоторых ученых сомнения относительно прогрессивного хода развития истории человечества. Немецкий теоретик Освальд Шпенглер (1880-1936), автор книги “Закат Европы” (1918) (“Der Untergang desAbendlandes”), утверждал, что культура проходит через те же этапы развития и упадка, что и человек в своей жизни: период развития, за которым следуют зрелость, а затем закат и, наконец, смерть. На основании изучения восьми типов культур Шпенглер заявлял, что каждая культура существует примерно 1000 лет. Он считал, что западная культура зародилась около 900 г. и потому ее конец уже близок (отсюда заглавие его книги и вызванный ею интерес).
Английский историк Арнольд Дж. Тойнби тоже пытался обосновать наличие закономерности роста и заката цивилизаций и установить принцип, лежащий в основе их смены. Подобно Шпенглеру, он убежден в том, что развитие большинства цивилизаций идет по одному пути, хотя не отводит цивилизациям какого-то определенного интервала времени от расцвета до упадка. Тойнби утверждает, что цивилизация возникает в ответ на какой-то “вызов”. Таким вызовом может стать воздействие природных сил, например сурового климата, или человеческих факторов, например воинственных соседей. Цивилизация развивается и достигает расцвета, когда противодействующие ей факторы не слишком суровы и когда творческое меньшинство (образованная элита) способно дать адекватный отпор неблагоприятным факторам. В том случае, если творческое меньшинство не в состоянии справиться с противодействующими силами, наблюдаются раскол и дезинтеграция цивилизации. В процессе дезинтеграции меньшинство занимает место правящей элиты и силой навязывает свою волю. Развитие неуклонно идет к упадку, поскольку внутренние конфликты усиливаются. Однако внимательное изучение трудов Тойнби показывает, что он опирается в основном на эллинистический и западный опыт и игнорирует историю арабских стран, Египта и Китая, где наблюдаются несколько иные схемы развития. Следовательно, можно сказать, что Тойнби скорее произвольно привязывает свою теорию к истории других цивилизаций, чем выводит ее на основании доказательств, полученных в ходе научного исследования.
Функциональная теория.
Понятие системы является центральным для структурно-функциональной модели общества. Система – это ряд элементов или компонентов, которые в течение определенного периода времени находятся в более или менее стабильной взаимосвязи. Одной из отличительных черт системы является ее стремление к равновесию. Даже несмотря на то что противодействующие силы никогда не бывают равными, конечными или постоянными, для системы характерна тенденция к достижению некоего типа баланса между этими силами. Хотя в модель системы может быть введен фактор времени, американские социологи, придерживающиеся структурно-функционального подхода, подчеркивают доминирующее значение статики над динамическими процессами. Конечно, жизнь не статична: в ней все время что-то происходит. Люди рождаются и умирают, а функционирование институциональных структур вносит вклад в регулярное решение насущных задач во времени.
Такие сторонники структурно-функционального подхода, как Парсонс, включили в свой арсенал понятие эволюции. Тем самым они сделали попытку расширить идею равновесия таким образом, чтобы она включала в себя принцип не только самосохранения, но и развития. По аналогии с биологическим организмом социальная группа описывается как существующая в состоянии динамического или подвижного равновесия. Противодействующие силы проникают в сбалансированную систему, выполняя функцию новых стимулов. Сбалансированная социальная система адаптируется к таким возмущающим воздействиям, вводя их в функционирующую систему и устанавливая новый уровень равновесия. Поэтому, хотя общество и изменяется, оно сохраняет стабильность благодаря новым формам социальной интеграции.
Социолог Уильям Ф. Огборн воспользовался эволюционной моделью в разработке функционального подхода к социальным изменениям. Он проводит грань между материальной и нематериальной культурой и отводит роль источника социальных изменений изобретениям в сфере материальной культуры (инструменты, оружие и технологические процессы). Нематериальная культура включает социальные ценности, нормы, убеждения, а также социальные структуры, в том числе законодательство, религию и семью. Огборн считает, что толчок к социальным переменам исходит от материальной культуры. Нематериальная культура должна адаптироваться или реагировать на изменения, имеющие место в материальной культуре. Поскольку нематериальной культуре приходится постоянно “догонять” материальную культуру, между двумя формами культуры образуется разрыв. Огборн определил такой разрыв как культурное отставание. Хотя идея культурного отставания представляет собой важное наблюдение, она слишком упрощает проблему. Ни один фактор сам по себе не способен объяснить социальные изменения, поскольку в реальных ситуациях множество сил сливается в сложном взаимодействии друг с другом и именно взаимодействие придает обществу его динамические характеристики.
Социальная жизнь изобилует ситуациями, в которых темпы изменений в различных сегментах общества являются неодинаковыми и приводят в результате к общественным беспорядкам. Например, изобретение автомобиля повлекло за собой целый ряд изменений. Оно породило такие вторичные отрасли промышленности, как нефтеочистные заводы, производство шин и стекол для автомобилей, гигантскую индустрию страхования от несчастных случаев. Оно вызвало необходимость в массивных капиталовложениях в строительство одноквартирных домов и в сооружение разветвленной системы кольцевых автодорог, по которым транспорт мог бы передвигаться из центральной части города в пригородные районы. Однако появление автомобилей повлекло за собой и отравление окружающей среды выхлопными газами, и массовый отъезд состоятельного населения из центральных районов города. Следовательно, согласно теории Огборна, социальные проблемы проистекают из “общественной дезорганизации”, которая случается, когда социальные институты отстают от уровня меняющейся техники.
Теория конфликта.
Приверженцы теории конфликта полагают, что напряженные ситуации между конкурирующими группами являются основным источником социальных изменений. Наиболее точное определение конфликтологического подхода содержится в трудах К. Маркса, особенно в его понятии диалектики. Диалектика описывает мир в динамике, мир, который скорее находится в становлении, чем в состоянии бытия. Согласно теории диалектического материализма, любой экономический строй развивается до состояния максимальной эффективности, в течение всего процесса развития создавая в своих недрах внутренние противоречия, или слабые места, способствующие упадку этого строя. Классовый конфликт является особенно мощным источником изменений, и Маркс считал его ключом к пониманию истории человечества. Классовый конфликт проистекает из борьбы между членами общества, владеющими средствами производства материальных благ, и теми, кто такими средствами не владеет. По Марксу, любые изменения представляют собой продукт непрерывного конфликта противоположностей. Конфликт берет начало в противоречиях, которые изначально присущи всем вещам и процессам. Любое развитие – социальное, экономическое или человеческое – проходит через стадии разрешения существующих и появления новых противоречий. Результатом столкновения между двумя противоборствующими силами является не компромисс (сглаживание противоречий между сторонами), а совершенно новый продукт, рожденный в борьбе. Таким образом, изменяются и индивиды, и общества. Изменение представляет собой динамический процесс комплексных взаимообменов между всеми гранями социальной жизни. По наблюдению Маркса, “воздействуя на внешний мир и изменяя его, он [индивид] одновременно изменяет и собственную природу”.
Однако даже многие приверженцы этой теории считают мнение Маркса о том, “что вся история является историей классовой борьбы”, чрезмерным упрощением. Они убеждены, что другие типы конфликтов являются столь же важными, а в некоторых случаях даже более важными. Речь идет о конфликтах между нациями, этническими группами, религиями и группами различных экономических интересов. Социолог Ральф Дарендорф утверждает:
Любое общество в любой момент своего существования претерпевает изменения.
Любое общество в любой момент своего существования переживает конфликты.
Любой элемент общества причастен к изменению.
Любое общество основано на принуждении одних своих членов другими.
По мнению Дарендорфа, эти положения дополняют функциональную модель, которая ставит во главу угла интеграционные и структурные аспекты социальной жизни.
Концепция “столкновения цивилизаций”.
Оригинальную концепцию предложил С. Хантингтон, директор Института стратегических исследований Джона М. Олина в Гарвардском университете, в книге “Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка” (1996).
Цивилизационная модель Хантингтона отражает назревший конфликт между западным миром и набирающими жизненные силы незападными цивилизациями. Основные группировки государств больше не сводятся к трем блокам эпохи “холодной войны”; теперь речь идет о семи-восьми основных цивилизациях мира. За пределами Запада, особенно в Восточной Азии, страны наращивают богатство, создавая основу для увеличения военного могущества и политического влияния. По мере роста их мощи и уверенности в себе они все больше утверждают собственные культурные ценности, отвергая те, которые “навязываются” им Западом.
Хантингтон пишет, что шесть основных держав – США, Европа, Китай, Япония, Россия, Индия – принадлежат к пяти резко различающимся цивилизациям, а кроме них существуют и влиятельные исламские государства, стратегическое местоположение, многочисленное население, а подчас и нефтяные запасы которых дают им возможность сказать свое веское слово в мировой политике. В этом новом мире региональная политика осуществляется на уровне этнических отношений, а глобальная – на уровне отношений между цивилизациями. Соперничество супердержав уступает место столкновению цивилизаций.
В этом новом мире самые обширные, серьезные и опасные конфликты будут вспыхивать не между социальными классами, не между богатыми и бедными, не между какими-то иными экономически конкретными группами, а между народами, принадлежащими разным культурам. Межплеменные войны и этнические конфликты произойдут в рамках цивилизаций, однако насилие, осуществляемое в отношении друг друга государствами и группами, принадлежащими разным цивилизациям, будет нарастать по мере того, как эти государства и группы станут находить поддержку “родственных стран”. Поэтому жестокие столкновения цивилизаций в Боснии, на Кавказе, в Центральной Азии или в Кашмире могут вылиться в более крупные войны. В ходе конфликта в Югославии Россия оказала дипломатическую поддержку сербам, а Саудовская Аравия, Турция, Иран и Ливия предоставили средства и оружие боснийцам. В основе подобных действий лежит не идеология, не политика силы, не экономические интересы, а факторы культурного родства. “Культурные конфликты,– отмечал Вацлав Гавел,– множатся и становятся ныне более опасными, чем когда-либо в истории”. Жак Делор также отмечает, что “будущие конфликты станут порождением культурных факторов, а не экономических или идеологических”. Самые же опасные конфликты культурного характера будут разгораться вдоль демаркационных линий, разграничивающих цивилизации, считает Хантингтон.
Межцивилизационный конфликт может иметь две формы. На локальном уровне, или микроуровне, конфликты по демаркационной линии будут вспыхивать между соседними государствами, представляющими различные цивилизации, группами, представляющими различные цивилизации в рамках одного государства, а также группами, которые, как в бывшем Советском Союзе или Югославии, стремятся к созданию новых государств на руинах прежних государственных образований. Конфликты по демаркационной линии особенно часто происходят между мусульманским и немусульманским миром. На глобальном уровне, или макроуровне, конфликты происходят между ведущими государствами, относящимися к различным цивилизациям. В основе таких конфликтов лежат классические проблемы международной политики, включая следующие:
Проблема влияния на формирование глобальной политики и на деятельность таких международных организаций, как ООН, МВФ и Всемирный банк.
Проблема военного могущества, проявляющаяся в противоречивых подходах к вопросам нераспространения оружия и контроля за вооружениями, а также в гонке вооружений.
Проблема экономического могущества и богатства, проявляющаяся в разногласиях по вопросам торговли, инвестиций и т.п.
Проблема человеческая; в частности, речь идет о попытках государства, представляющего одну цивилизацию, защитить родственное ему население в рамках другой цивилизации, о дискриминационном отношении к представителям другой цивилизации, о попытках изгнать их со своей территории.
Проблема ценностей и культуры, конфликты по поводу которых возникают тогда, когда государство пытается продвигать или навязывать свои ценности народу, относящемуся к другой цивилизации.
Эпизодические территориальные проблемы, когда ведущие государства становятся главными участниками конфликтов по демаркационной линии.
Нельзя не согласиться с тем, что на протяжении всей истории человечества эти проблемы были источником конфликтов. Однако культурные различия способны их обострять, когда в них вовлекаются целые государства
.(Хантингтон С.
Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка//Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология/Под ред. В.Л. Иноземцева. С. 531-556.)
Хантингтон обращает внимание на то, что Запад ожидает своего рода “духовная реконкиста” со стороны представителей иных цивилизаций, в частности ислама. Сейчас только в Западной Европе проживает 10 млн. выходцев из арабо-мусульманской, южно-азиатской, дальневосточной и африканской цивилизаций, которые угрожают культуре западной цивилизации. Поэтому Хантингтон призывает к укреплению единства Запада, к возрождению его культурной идентичности.
Модернизация
В социологии под термином “модернизация” подразумевается переход от традиционного аграрного общества к светскому, городскому и индустриальному обществу.
Эволюцию человеческой цивилизации, начиная с ее предыстории, можно подразделить на три общих этапа. На первом этапе наблюдалось появление примитивных обществ и общин. На втором этапе примитивные общества начали объединяться и трансформироваться в цивилизации. Третий этап берет начало в XVIII в. с наступлением промышленной революции и продолжается до настоящего времени. Для современного этапа характерно распространение индустриальной культуры по всему миру.
Сила современности всегда была отчасти реактивной силой, обретавшей значимость и движущий импульс только за счет сравнения или отрицания предшествующих современности процессов. Это положение обусловливает общий взгляд на модернизацию как на процесс индивидуализации, специализации и абстракции. Во-первых, структуры современного общества полагают своей базовой единицей индивида, а не группу или общину, что было характерно для аграрных или крестьянских обществ. Во-вторых, современные институты предназначены для выполнения ограниченных, специализированных задач в рамках социальной системы с высокоразвитым разделением труда. В-третьих, вместо того чтобы предоставлять права и прерогативы конкретным группам и лицам или ориентироваться на обычаи или традиции, современные институты управляются общими правилами и нормами, легитимность которых определяется научными методами и открытиями. Условия трансформации общества, приведшие к модернизации, выросли из европейских социально-экономических условий. Главным среди этих условий было развитие коммерческого капитализма в средневековой Европе. Впервые цели экономики сместились от потребления к производству. Появился новый тип валютного рынка, основанный на механизме предложения и спроса. Экономика начала формироваться в соответствии с будущими потребностями в производстве, что вызвало к жизни капиталовложения.
Европа эпохи Возрождения стала первой цивилизацией, создавшей условия для непрерывных изменений. Впервые интересы городов, центров торговли перевесили аграрные интересы. Владение землей уже не имело такой социальной ценности, как в древние времена; исключительное положение землевладельца постепенно узурпировалось купцами и ремесленниками. Прежнее социальное разделение между землевладельцами и безземельными крестьянами сменилось новым разделением – между работодателем и рабочим. Класс военных утратил свое значение, поскольку центральное место в обществе заняли торговля и промышленность.
Новая буржуазия стала основным двигателем и создателем городского общества. Купечество лишилось своего высокого социального статуса и уже не обрело его вновь. Новая денежная экономика привела к ликвидации старой социальной системы.
С самого начала современность имела два лица: одно – динамическое, устремленное вперед и прогрессивное, обещающее невиданные доселе изобилие, свободу и достижения; другое, столь же ясно видимое лицо, предвещает новые проблемы – отчуждение, бедность, рост преступности и загрязнение окружающей среды.
Модернизация и индустриализация
Современное общество – это индустриальное общество. Модернизация общества прежде всего предполагает его индустриализацию. Исторически возникновение современного общества тесно связано с зарождением промышленности. Все характеристики, связываемые с понятием современности, могут быть соотнесены с тем рядом перемен, который два столетия назад вызвал к жизни индустриальный тип общества. Это дает возможность предполагать, что термины “индустриализация” и “индустриальное общество” имеют не только экономическое и технологическое значение. Индустриализация – это ст
Модернизация – непрерывный и бесконечный процесс. Исторически период модернизации следует исчислять столетиями, хотя можно привести и примеры ускоренной модернизации. В любом случае модернизация – это не раз и навсегда достигнутое состояние. Очевидно, в ткань современных обществ вплетен динамический принцип, не дающий обществам достигнуть равновесия. Развитие обществ всегда отличается нерегулярностью и неравномерностью. Каким бы ни был уровень развития, в обществе всегда существуют “отстающие” регионы и “периферийные” группы. Они составляют источник постоянной напряженности и противоречий. Это явление связано не только с внутренним развитием отдельных государств. Оно наблюдается во всемирном масштабе, по мере того как модернизация выходит за первоначальные рамки западных стран и начинает продвижение по всему земному шару. Наличие стран с неоднородным и неодинаковым развитием вносит существенный элемент нестабильности в мировую государственную систему. Как представляется, модернизация имеет две основные фазы. До определенного момента своего развития процесс модернизации сохраняет институты и ценности общества и вовлекает их в то, что обычно рассматривается как прогрессивное движение к совершенствованию.
Начальное сопротивление процессу модернизации может быть резким и продолжительным, однако обычно оно обречено на провал. После достижения определенной точки в своем развитии модернизация начинает вызывать все большее недовольство. Это частично объясняется завышенными ожиданиями населения, которые были спровоцированы быстрыми первоначальными успехами и динамизмом современного общества. Группы имеют тенденцию предъявлять обществу повышенные требования, которым становится все труднее и труднее соответствовать. Достигнув ускоренного уровня и мировых масштабов, модернизация вызывает новые социальные и материальные проблемы; они могут стать угрозой для тех принципов роста и расширения, на которых и базируется современное общество. Во время этой, второй фазы современные общества оказываются лицом к лицу с рядом новых проблем, решить которые традиционным национальным государствам часто оказывается не по силам. Но в мире преобладает система именно таких суверенных национальных государств с неодинаковым развитием и конфликтующими интересами. Однако суть современного общества составляют вызов и ответная реакция на него. При рассмотрении природы и развития современного общества на первое место все-таки выходят не трудности и опасности, а тот успех, с которым современному обществу удалось осуществить самую кардинальную и далеко идущую революцию в истории человечества.
Феномены индустриализации и модернизации, начавшиеся предположительно примерно два столетия назад и лишь гораздо позднее концептуально оформившиеся, пока еще не получили какое-то видимое завершение. Конец истории, если таковой вообще имеется, пока еще не виден, и вопрос окончательной оценки природы и значимости этого масштабного исторического движения пока остается без ответа.
Трансформация обществ
При модернизации обществ трансформируются типы и характер входящих в них групп. Например, в обществах охотников и собирателей единственными основаниями для членства в группе выступают возраст, пол и принадлежность к племени. В результате простейшие общества состоят из малого числа различающихся групп. Индустриальные общества подразделяются на множество групп. В них, кроме групп, сформировавшихся по возрастному и половому признаку, присутствуют группы, образованные на основе общей религии, этноса, территории, политической ориентации, группы, имеющие одинаковые интересы в спорте, отдыхе и хобби, и даже группы с аналогичными взглядами. Все эти многочисленные малые группы входят в одну крупную группу – общество, которое в силу своих особенностей и условий придает форму этим малым группам.
Эволюция обществ, представленная на рис. 11.1, поможет понять, как возникло наше собственное общество, какие характеристики присущи каждому типу общества.
Общества охотников и собирателей.
Простейшие общества получили название обществ охотников и собирателей. Эти группы людей выживали благодаря тому, что мужчины охотились на животных, а женщины собирали съедобные растения. Помимо этого основного разделения труда по половому признаку другого практически не существовало. В группах обычно имелся шаман или жрец, который тоже помогал в заготовке пищи. Хотя престижем в этих группах пользовались мужчины-охотники, женщины-собирательницы приносили группе больше съестного, возможно, 4/5 всей добываемой пищи.
Кроме рода главную ячейку организации представляла семья. Основой для большинства взаимоотношений служили родственные связи по крови или браку. Семья в этих обществах была единственным явно выраженным социальным институтом и выполняла функции, которые в современных обществах распределены между многими специализированными институтами. Семья раздавала своим членам пищу, учила детей (особенно навыкам добычи съестного), ухаживала за больными и т.д.
Поскольку много охотников и собирателей растений не могло прокормиться на ограниченной по площади местности, общества охотников и собирателей были невелики и насчитывали обычно 25-40 членов. Они вели кочевой образ жизни, передвигаясь с места на место по мере сокращения запасов пищи. Эти группы были, как правило, миролюбивыми и делили между собой пищу, что являлось необходимым условием выживания. Однако из-за большого риска уничтожения пищевых запасов в результате засухи, из-за болезней, голода и эпидемий смертность у этих людей была очень высокой. Почти половина из них умирала в детском возрасте.
По сравнению со всеми другими обществами общество охотников и собирателей самое эгалитарное. Поскольку то, что они добывают на охоте и собирают, быстро портится, они не могут делать запасов, поэтому никто не может стать богаче другого. Правителей нет, и многие решения принимаются сообща. В силу того что потребности охотников и собирателей невелики и они не имеют материальных накоплений, у них остается гораздо больше времени для досуга, чем у других групп. Все люди были когда-то охотниками и собирателями, и еще несколько столетий назад общества были примитивны. В настоящее время их осталось всего несколько: пигмеи в Центральной Африке, племя сан в намибийской пустыне и австралийские аборигены. Социологи Г. и Дж. Ленски отмечали, что современные общества забирают все больше земель, которые дают пропитание для таких групп. Они полагают, что немногие оставшиеся общества охотников и собирателей вскоре сойдут с человеческой сцены.
Скотоводческие и огороднические общества.
Примерно 10-12 тыс. лет назад общества охотников и собирателей начали развиваться в двух направлениях: одни группы стали приручать и разводить отдельные виды животных, на которых они охотились, в основном коз, овец, крупный рогатый скот и верблюдов, а другие группы стали заниматься растениеводством. Скотоводческие общества развивались в засушливых районах, где было нецелесообразно выращивать зерновые культуры. Группы, избравшие этот путь, остались кочевыми, поскольку шли за животными на новые пастбища. Основным занятием огороднических обществ являлось выращивание растений с помощью ручного инструмента. Не испытывая больше необходимости покидать районы, где не хватало продовольствия, эти группы начали устраивать постоянные поселения. Одомашнивание животных и растений можно назвать первой социальной революцией.
Хотя процесс одомашнивания проходил крайне медленно, он ознаменовал фундаментальный разрыв с прошлым и изменил историю человечества.
Огородничество, по-видимому, впервые возникло в плодородных районах Ближнего Востока. Примитивная сельскохозяйственная техника – мотыги и палки для проделывания в земле отверстий для семян – постепенно начала появляться в Европе и Китае. Вероятно, эти способы обработки изобрели независимо друг от друга племена Центральной и Южной Америки, хотя они могли распространиться из одного источника благодаря взаимопроникновению культур через неизвестные нам контакты. Скотоводство и выращивание растений преобразили человеческое общество. Создав возможность более надежного обеспечения продовольствием, эти виды хозяйства способствовали появлению множества взаимосвязанных новшеств, которые изменили почти все аспекты человеческой жизни. Поскольку запасы продовольствия могли обеспечивать большее число людей, группы стали многочисленнее. Кроме того, пищи стало больше, чем необходимо для выживания.
Излишки продовольствия позволили группам прийти к разделению труда: не всем нужно было производить продукты питания, поэтому одни люди стали жрецами, другие занялись изготовлением ювелирных изделий, инструментов, оружия и т.д. Это в свою очередь стимулировало торговлю, а следовательно, появление накоплений предметов, представлявших для них ценность: золото, драгоценности, инструменты, разнообразные продукты питания.
Эти перемены создали предпосылки для социального неравенства, так как теперь одни семьи (или кланы) имели в своем распоряжении больше излишков и богатства, чем другие. За обладание домашними животными, пастбищами, пахотными землями, драгоценностями и др. стали вестись войны. Войны в свою очередь породили рабство – пленники делали всю черную работу. Социальная стратификация, однако, имела ограниченное распространение, потому что самих излишков было немного. Но их владельцы передавали свое имущество потомкам, и богатство концентрировалось, а власть становилась все более централизованной. Появление вождей привело к изменению форм правления.
Отметим, что основная тенденция в фундаментальной трансформации жизни групп проявляется в переходе от большего равенства к меньшему. Существенное значение в этом процессе имело положение людей внутри общества, определявшее их дальнейшую жизнь.
Аграрные общества.
Примерно 5-6 тыс. лет назад произошла гораздо более внезапная и значимая, чем первая, вторая социальная революция, связанная с изобретением плуга.
Это изобретение имело настолько серьезные последствия, что привело к возникновению нового типа общества – аграрного. Это общество базировалось на экстенсивном земледелии, когда почва обрабатывалась плугом на конной тяге. Использование животных для плужной обработки почвы было чрезвычайно эффективным. При вспашке в землю возвращалось больше питательных веществ, и значительно более обширные площади могли обрабатываться меньшим числом людей. В результате образовались огромные излишки сельскохозяйственной продукции, что высвободило многих людей для непроизводственной сферы. Перемены на этом этапе истории были столь глубоки, что его иногда называют зарей цивилизации.
Одной из самых значимых перемен был рост социального неравенства. Когда излишки сельскохозяйственной продукции превысили все известные пределы, группы стали различаться по имущественному признаку, и то, что прежде было лишь тенденцией, превратилось в выраженную черту социальной жизни. Как указывают конфликтологи, контроль над избыточными ресурсами захватила элита, использовавшая их для укрепления своей власти. Концентрация ресурсов и власти стала зародышем государства, так как с целью защиты своего привилегированного положения элита окружила себя вооруженными людьми.
Индустриальные общества.
Подобно аграрной революции, третья социальная революция
– промышленная
– тоже была вызвана изобретением. Она началась в Британии, где в 1765 г. был впервые применен паровой двигатель. Уже до этого некоторые механизмы (ветряные и водяные мельницы) использовали природную энергию, однако большинство из них нуждалось в силе человека или животного. Новый источник энергии дал толчок к возникновению индустриального общества, которое социолог Герберт Блумер определил, как общество, в котором вместо грубой силы человека или животного используются машины, работающие на горючем.
Технический уровень составляет существенный элемент культуры, и любое изменение в технологии требует, чтобы люди к нему приспособились. Как уже отмечалось, социолог Уильям Огборн пришел к выводу, что для изменения образа жизни в ответ на перемены в технике людям необходимо определенное время. Огборн назвал этот временной промежуток “культурным отставанием”. Другими словами, нематериальная культура (ценности, верования, обычаи и наше отношение друг к другу) всегда отстает от более динамично изменяющейся материальной культуры (техники). Критики такого подхода отмечают, что указанный процесс не всегда столь односторонен и что изменения в нематериальной культуре, например ценностях, также стимулируют изменения в материальной культуре.
Рассмотрим некоторые социальные перемены, вызванные индустриализацией. Этот новый способ производства был самым эффективным по сравнению с существовавшими прежде. Увеличились не только излишки, но и их влияние на группы людей. Большое значение имел рост социального неравенства, особенно на первой стадии индустриализации. Индивиды, первыми применившие передовую технологию, накопили огромные богатства. Заняв с самого начала ведущее положение на рынках сбыта, они могли не только контролировать средства производства (заводы, машины, инструменты), но и диктовать другим членам общества условия труда. К этому времени образовался избыток рабочей силы, поскольку феодальное общество приходило в упадок, и массы людей изгонялись с земель, которые веками обрабатывали их предки. Перебравшись в города, эти безземельные крестьяне оказались перед выбором – красть, голодать или работать за нищенскую плату. В то время за рабочими не признавалось права на безопасные условия труда, равно как и права объединяться в профсоюзы. Закон рассматривал наемный труд как личный контракт между работодателем и отдельным работником. Если рабочие собирались вместе и просили повысить заработную плату или улучшить условия труда, их увольняли. Если они возвращались на фабрику, их подвергали аресту за правонарушение. В США, где забастовки считались незаконными, забастовщиков избивала или расстреливала полиция и даже Национальная гвардия.
Однако после того, как рабочие постепенно добились улучшения условий труда, стали богатеть и другие социальные слои. В конечном итоге владение домом, автомобилями и широким ассортиментом потребительских товаров стало обычным явлением. Социальные реформаторы не могли даже мечтать, что на последующих этапах развития индустриальных обществ средний рабочий будет иметь столь высокий уровень жизни с точки зрения материальных условий. Прогресс, связанный с индустриализацией, до некоторой степени приостановил рост неравенства.
Общество, в котором мы живем, делает нас теми, кем мы становимся. Чтобы увидеть, как индустриальное общество влияет на вашу жизнь, заметьте, что не будь индустриализации, вы не смогли бы иметь автомобиль, качественную одежду или собственный дом, стереоаппаратуру, телевизор, компьютер и даже электрическое освещение. У вас было бы другое отношение к жизни и другие планы на будущее. Вероятно, все аспекты вашей жизни были бы другими, так как вы жили бы в аграрном или огородническом обществе с присущим ему образом жизни.
Постиндустриальные общества.
В последние десятилетия социологи говорят о возникновении совершенно нового типа общества. Основная тенденция развития передовых индустриальных обществ ныне состоит в смещении акцента из сферы производства в сферу услуг. США были первой страной, где более 50% рабочей силы использовалось в отраслях сервиса: в здравоохранении, просвещении, научных исследованиях, управлении, консультировании, банковском деле и инвестиционных программах, сбыте, юридических услугах и средствах массовой информации. Примеру Америки вскоре последовали Австралия, Новая Зеландия, Западная Европа и Япония. Термин “постиндустриальное общество” относится к обществу, основанному на информации, услугах и высоких технологиях, а не на сырье и производстве.
Основой постиндустриального общества является информация. Люди, предлагающие услуги, либо предоставляют информацию, либо ее используют. Преподаватели передают знания студентам, ремонтники используют свои знания для обслуживания техники, а юристы, врачи, банкиры, летчики и художники по интерьеру продают клиентам свои специализированные знания законов, анатомии, финансов, аэродинамики и цветовых гамм. В отличие от заводских рабочих в индустриальном обществе они ничего не производят. Вместо этого они передают или используют знания для оказания услуг, за которые готовы заплатить другие. В обществах прошлого первые технические новшества принесли с собой поразительные перемены. Что произойдет с нашей культурой? Возможно, будущие социологи-аналитики будут говорить о нынешних изменениях как о четвертой революции. Часто называемая информационной революцией, она базируется на технологиях обработки информации. В частности, компьютерный чип – это изобретение, которое трансформирует общество, а вместе с ним и наши социальные отношения. Это крохотное устройство на микросхемах позволяет одним людям работать дома, а другим разговаривать с теми, кто находится в отдаленных местах и даже других странах, из салона своего автомобиля. Благодаря ему мы можем заглянуть в космические дали, ранее недоступные. Благодаря ему миллионы детей могут часами сражаться с врагами в видеоиграх. Список перемен, обусловленных этим техническим достижением, практически бесконечен.
Хотя все последствия информационного взрыва пока еще неизвестны, можно быть уверенным в одном: перемены будут настолько обширны, что трансформируется даже наше восприятие самих себя и жизни.
Социальные изменения в России
Жизнь в России подтверждает постулат Ральфа Дарендорфа о тотальности социальных изменений. Изменения в российском обществе иллюстрирует известное его высказывание: “Жить – значит меняться”.
Компьютерная революция.
Если задаться вопросом, почему промышленный переворот называют революцией, мы обнаруживаем, что не изобретение машин определило его революционность. Без сомнения, паровой двигатель, волокноотделитель, локомотив и рельсы, приводной ткацкий станок были необыкновенными изобретениями. Однако основная их революционность состояла в том, что они стали причиной еще больших социальных изменений – движения людей с полей на фабрики. Они вызвали рост массового производства, а следовательно, возникновение общества, в котором благосостояние не было привилегией горстки людей. Примерно таким же образом компьютеры обещают революционизировать структуру российской жизни, особенно потому, что они освобождают человеческий ум и открывают новые возможности в области знаний и коммуникации. Компьютеры привлекаются к решению задач и принятию решений. Это составляет их наивысший потенциал и одновременно создает самые большие трудности в прогнозировании воздействия компьютеров на общество. Несмотря на это в обществе неоднократно поднимался ряд вопросов, связанных с социальными последствиями компьютеризации.
Во-первых, применение компьютеров обещает автоматизировать некоторые рабочие операции, в настоящее время выполняемые людьми. Промышленная революция была направлена в конечном итоге на замену мускульной силы людей и животных энергией механических устройств. Компьютеры идут дальше и помогают повысить физические способности человеческого ума электронными устройствами.
Во-вторых, информация – это источник власти, а компьютеры – синоним информации. Централизованное накопление данных обеспечивает концентрацию значительной власти в руках тех, кто имеет доступ к компьютерам. Между людьми, умеющими пользоваться компьютерами и понимать их, и людьми, не имеющими таких знаний, образуется разрыв. Некоторые представители власти убеждены, что широкий доступ к компьютерам повлечет за собой создание беспрецедентно демократичного, эгалитарного и разнопланового общества. Однако прогнозы энтузиастов могут оказаться всего лишь прекрасной мечтой. Конечно, компьютерные технологии могут помочь повысить стандарты грамотности, образованности и общий уровень знаний в обществе. Однако не существует автоматической позитивной связи между знаниями и их применением.
В-третьих, компьютеры вносят изменения в способ общения людей. Общаясь по телефону, мы слышим голос своего собеседника. При общении лицом к лицу мы видим, как другой человек улыбается, хмурится, кивает в знак согласия. Однако при обмене информацией с помощью компьютера такая обратная связь невозможна. Когда человек пользуется компьютером, чтобы послать сообщение по электронной почте, он лишен невербальных подсказок, присутствующих при личном контакте. Следовательно, компьютеры способны влиять на личные ощущения человека. Компьютерный обмен сообщениями представляется также менее прогнозируемым. С одной стороны, при общении с помощью компьютера люди менее склонны сдерживать сильные чувства; они с большей легкостью способны выругаться, оскорбить другого или резко прервать связь. С другой стороны, при личном общении один из собеседников, как правило, говорит больше, чем другой, а при помощи компьютера люди “говорят” примерно одинаковое количество времени, поскольку они меньше сдерживают себя и защищены чувством анонимности. Более того, компьютерные технологии меняют самосознание людей, их представления о других и взаимосвязи с миром. Машина, умеющая “думать”, бросает вызов нашим представлениям не только о времени и пространстве, но и о разуме.
В-четвертых, применение компьютеров сказывается на нашей личной жизни. Все более широкое применение компьютеров для сбора данных и хранения информации обеспечивает технические возможности для объединения нескольких информационных файлов в целые сети компьютеризованных баз данных. При существовании подобных информационных сетей наши личные данные, предназначаемые нами исключительно для одной цели, потенциально могут оказаться доступными для других целей. Следовательно, по мере того как люди осуществляют все больше и больше видов деятельности с помощью электронных средств (связь, банковские операции, покупки, развлечения, планирование путешествий), повышаются технические возможности контроля за этой деятельностью. Подобная способность приобретает зловещий оруэлловский оттенок.
Техника и работа.
Мечтатели видят в технике средство сделать жизнь более богатой и свободной. Они говорят, что электроника дает человеку доступ к обширным базам данных, расширяет человеческие возможности и обеспечивает новые перспективы для работы и общения на более дешевой, гибкой и удобной основе. Они видят в техническом прогрессе разнообразные преимущества. Во-первых, скучные, монотонные и примитивные операции могут выполняться машинами. Автоматизация позволяет освободить людей от низкоквалифицированной работы, у них появляется больше свободного времени для совершенствования своих навыков и повышения творческого потенциала. Во-вторых, применение новых технологий требует, чтобы рабочие знали не одну свою узкую операцию, но понимали весь производственный процесс в совокупности. По мере того как рутинные задания начинают выполняться компьютерами и роботами, все большее значение приобретают возможности и желание работников решать неординарные проблемы и перестраивать производство в соответствии с изменяющимися потребностями. В-третьих, некоторые эксперты считают, что компьютерные системы предлагают группам, находящимся в неблагоприятном положении, возможности для приобретения навыков и налаживания социальных связей, необходимых им для того, чтобы стать полноправными членами своего общества.
Однако не все эксперты столь оптимистичны в своих прогнозах. Некоторые выражают опасения, что к компьютерам и роботам перейдут многие конторские и производственные обязанности, так что людям останутся главным образом такие профессии, как уборщики, кассиры, водители грузовиков, санитары в больницах, продавцы и подручные в закусочных. Технический прогресс часто оказывает двойной эффект – он создает и одновременно ликвидирует рабочие места: потребность в технических работниках повышается, но одновременно отмирают многие низкоквалифицированные и неквалифицированные виды работ.
Хотя воздействие технологии на рабочих местах весьма противоречиво, ясно одно: некоторые индивиды в этой “игре” проигрывают. Часто последствия оказываются столь масштабными, что одна компания или отрасль промышленности не в состоянии справиться с ними. В таких случаях необходимо на национальном уровне принять меры по перемещению рабочих в отрасли промышленности и регионы, где имеются свободные места, и по профессиональной переподготовке работников. Современное общество на свой страх и риск игнорирует сложившуюся ситуацию, когда все большая часть населения не может получить достойную работу.
Социология, учебник, Москва, 2003 Волков Ю.Г., Добреньков В.И., Нечипуренко В.Н., Попов А.В.