Философия науки расширяет предмет своего научного поиска, следуя за появлением новых научных проблем, дисциплин и развертыванием интегративных тенденций в науке. Если говорить о естествознании, то в первой половине XX в. философы в основном акцентировали свое внимание на традиционных отраслях знаний о природе, таких как физика, химия, биология и т. п. Во второй половине этого века центр внимания философии естествознания стал перемещаться в сторону 'синтетического' естествознания, к таким направлениям исследований, как кибернетика, информатика, космонавтика и т. п., в которых преобладали методы 'точных' наук. А в последние десятилетия появились комплексные области исследований - социальная экология, социальная информатика, глобалистика, ноосферология и др., в которых социально-гуманитарная и философская составляющие являются органической частью этих направлений научного поиска. Развитие названных направлений привело к открытию новых, социоестественных, законов (и даже интегративно-общенаучных), отражающих устойчивые тенденции соразвития системы общество - природа и перспективы гармонизации взаимодействия ее компонентов.
Отмеченная выше тенденция сопряжена с процессом включения в сферу исследований философии естествознания не только объектов (предметов) наук о природе, но и взаимодействия биосферы с человеком и обществом. Более того, развивается тенденция изучения с естественно-научных позиций человека и общества, что отчетливо проявилось в распространении синергетического подхода на исследование социальных объектов, в видении человечества как части природы в глобально-экологических работах, в изучении проблемы внеземных цивилизаций с точки зрения наук о природе и т. д. Природа в таких исследованиях выступает не как внешняя по отношению к социуму инертная среда, а как активная составляющая социоприродного взаимодействия, существенно влияющая на социальную активность посредством экологических и иных естественных ограничений. Это является ответом на потребность в оценке влияния естественно-научного знания и природных факторов на человеческую деятельность и перспективы ее развития при выходе из кризисных ситуаций, и особенно при решении глобальных проблем. Именно на пути стремления к единству науки, отражающем формирование коэволюционной системы человек - общество - природа, возникла концепция устойчивого развития (УР), претендующая на то, чтобы стать одним из основных направлений научного поиска в XXI в.
Взаимодействие концепции УР с философией в перспективе может привести ко все большей ориентации последней на решение главной проблемы III тысячелетия - проблемы глобального выживания человечества как формирования новых отношений человека, общества и природы. Появляется принципиально новый источник развития исследований в философии естествознания, когда ее проблематика уже не столь явно будет зависеть от отдельных открытий в области наук о природе (хотя такая зависимость не исчезает), а в существенно большей степени - от изучения социоприродных взаимодействий. В философии и науке в целом формируется социоприродный (социально-экологический) подход к анализу процессов развития, а при внесении целевой ориентации на переход к УР происходит становление более высокого уровня системного видения решения проблем - ноосферного подхода.
В перспективе при переходе к УР акценты в развитии науки будут смещаться от социально-экономических и технико-технологических исследований к изучению природы, взаимоотношений природы и общества, экологических законов и ограничений развития. Процесс экологизации науки в целом будет сопряжен с ее ориентацией на реализацию целей УР и тем самым потребует опережающего развития фундаментальных исследований, прежде всего в области естественных наук и общенаучно-интегративных форм и средств познания, что создает основу для ускоренного продвижения научных знаний в технику и производство, управление и образование. Постепенно формируется единая система опережающего развития, базирующаяся на нравственно-гуманистических ценностях, интелектуальном потенциале и духовно-информационных ресурсах, воплощенных в ноосферном мышлении, ориентированном на реализацию целей УР и установление сферы разума (среди его черт - приоритет упомянутых ценностей, обеспечение экологической и других видов безопасности, ориентация на будущее и упреждающий характер, глобальность, ориентация на достижение консенсуса, коэволюционность и т. д.).
В становлении учения о ноосфере в XX в. главную роль, как известно, сыграли естествоиспытатели, заложившие основы нового направления философии науки, предвещающего новый этап развития науки, следующий за современным, иногда называемым постклассическим. В XXI в. в связи с необходимостью реализации экологических требований и переходом к УР можно предвидеть усиление подобной роли философии как в науке, так и в развитии общества и его взаимодействии с природой. Нередко из-за научной необеспеченности решения проблем УР философия науки, ориентирующаяся на изучение проблем экологии и ноосферогенеза, оказывается едва ли не единственным теоретико-методологическим средством позитивного сдвига в их разработке, причем не только на начальном этапе формирования стратегии исследований, но и при упреждающем принятии решений. Философия науки, изучающая проблемы УР и ноосферогенеза, в этой роли влияет на всю методологию науки, причем последняя, все более ориентируясь на цели выживания человечества и сохранения природной среды, обретает новую системную целостность и прогностическую направленность
Включение проблематики УР в ее современной формулировке в философию науки произошло в последнее десятилетие, хотя близкие философско-мировоззренческие идеи можно обнаружить еще у К.Э. Циолковского и В.И. Вернадского и их последователей в концепциях бессмертия человечества в ходе освоения космоса и становления ноосферы. Концепция (стратегия) УР, сформулированная в документах Конференции ОНН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД), состоявшейся в 1992 г. в Рио-де-Жанейро, родилась в основном на пути поиска решения экологической и других глобальных проблем, прежде всего проблем, связанных со взаимодействием природы и общества, претендуя на то, чтобы дать позитивный ответ на вопрос, быть или не быть человечеству. Идя на смену модели неустойчивого развития цивилизации, грозящей экоомницидом, модель УР может оказаться новой формой коэволюции системы общество - природа, когда человечество обеспечит себе выживание и неопределенно долгое развитие, не разрушая при этом биосферу и ее естественные экосистемы.
С течением времени в рамках модели неустойчивого современного развития значительно возрастают количество и масштабы негативных последствий, и прежде всего природных, природно-техногенных и антропогенно-синергетических катастроф, могущих не только существенно приостановить социально-экономическое развитие, но и вызвать уже в XXI в. глобальную экокатастрофу и даже омницид. Предотвратить ожидаемую планетарно-экологическую катастрофу возможно только упреждающими действиями (ибо после катастрофы некому будет устранять последствия), которые станут увеличивать степень безопасности на всех уровнях развития, последнее же окажется глобально-управляемым развитием с новыми целями и принципами. Новый тип развития будет кардинально отличаться от стихийного естественно-исторического цивилизационного процесса даже в его постиндустриальной стадии, являющейся, на наш взгляд, последней стадией развития человечества в рамках модели неустойчивого развития. Одна из главных идей концепции УР заключается в существенном снижении антропогенного воздействия на биосферу (сейчас оно имеет мощность между мощностями вулканической деятельности и фотосинтеза на планете) и вписывании преобразующей активности цивилизации в биосферные процессы и циклы, соответствующие 'хозяйственные емкости' экосистем.
Термин 'устойчивое развитие' (неточный перевод с англ. sustainable development) имеет достаточно длительную историю, которая начинается с Декларации первой Конференции ООН по окружающей среде (Стокгольм, 1972 г.) и работ Римского клуба, когда была осознана связь между проблемами окружающей среды, экономическим и социальным развитием. Созданная при ООН Международная комиссия по окружающей среде и развитию (Комиссия Г.Х. Брундтланд) поставила задачу сформировать 'глобальную программу изменений', для которой Комиссия предложила наименование 'устойчивое развитие'. Затем термин был закреплен на ЮНСЕД, где в соответствии с основными идеями УР была предпринята попытка разработать конкретную программу действий ('Повестка дня на XXI век').
При переводе на русский язык не удалось найти однозначно соответствующего термина, и словосочетание 'устойчивое развитие' нередко ассоциируется со стабильностью, устойчивостью в механическом смысле, что не отражает адекватно содержание обозначаемого им понятия. На наш взгляд, понятие устойчивого развития объединяет представления о двух основных признаках - антропоцентрическом и биосфероцентрическом. Под первым понимается возможность выживания человечества и его способность к дальнейшему неопределенно долгому поддерживаемому (управляемому) развитию. Биосфероцентрический признак означает сохранение биосферы (и ее устойчивости) как естественной основы жизни на Земле и ее естественной эволюции. Сама идея УР связана не просто с преодолением антропоцентризма и принятием вместо него биоцентризма, а с их интеграцией в единую коэволюционную систему человек - общество - природа, способную к ноосферогенезу [1].
В концепции УР соединяются знания из всех основных областей науки, но наиболее существенными на современном этапе ее развития оказываются философско-мировоззренческие взгляды и прогнозы грядущего взаимодействия природы и общества. Особую роль играют те научные направления, которые должны сформировать комплексные социоприродные критерии (индикаторы) УР, характеризующиеся единством как минимум трех параметров и критериев - экономической эффективности, социальной справедливости и экологической безопасности. Предлагаемые сейчас показатели УР, несмотря на упомянутое условное деление, по своему существу носят социоприродный характер и в перспективе могут быть дополнены информационными, управленческими, космическими и другими индикаторами, среди которых, на наш взгляд, должны быть в качестве приоритетных интеллектуально-духовные критерии, отражающие ноосферную ориентацию стратегии УР.
Концепция УР представляет собой форму исследования будущего (нормативного прогноза), в которой в одно целое соединены черты утопии и реальной возможности, вероятность осуществления которой пока достаточно мала. Одна из важнейших задач науки (кроме создания модели УР) заключается в обосновании осуществимости стратегии УР и тем самым в превращении ее в научную теорию. Среди современных теорий, составляющих естественно-научную основу УР, следует назвать теорию биологической стабилизации и регуляции окружающей среды, доказывающую необходимость сохранения естественных сообществ и биосферы в целом. Устойчивость и естественная эволюция последней видится в качестве природного фундамента устойчиво развивающейся цивилизации, становления коэволюционной социоприродной системы. Идет формирование и более широкой концепции естественной безопасности, учитывающей абиотические факторы, необходимые для реализации стратегии УР. Устанавливается также имманентная взаимосвязь безопасности и УР (поскольку в рамках модели неустойчивого развития в принципе не может быть обеспечена безопасность на длительное время), которые представляются в качестве одних из главных критериев дальнейшего социоприродного коэволюционного развития.
Концепция УР стимулирует философские исследования, связанные с сопоставлением с ней концепций постиндустриального общества [2], а также информационной, экологической и других версий видения будущего с позиций социотехнологического подхода, так же как и формационного (социально-экономического) подхода к развитию человечества. С точки зрения дополняющего их социоприродного подхода представляется целесообразным ввести понятие способа взаимодействия природы и общества, интегрирующее социально-экономические и экологические характеристики и подразделяющее социоэкоразвитие на ряд этапов. Причем будущий способ взаимодействия природы и общества, связанный с переходом к УР, может быть охарактеризован как ноосферно-коэволюционный [3].
Стратегия УР предполагает опережающие трансформации во всех видах человеческой деятельности с целью приведения ее в соответствие с возможностями биосферы и жизненными потребностями грядущих поколений. Подобные преобразования должны начинаться с приоритетов, ценностей, моральных и правовых норм и институтов, формирующих духовно-интеллектуальную базу принятия упреждающих решений в области взаимодействия общества и природы. В перспективе с помощью новых информационных технологий (включая искусственный интеллект и коммуникации типа сети Интернет) ожидается становление глобального ноосферного интеллекта как видового интеллекта цивилизации, реализующего планетарно управляемое социоприродное развитие на базе баланса потребностей его составляющих и их соразвития.
Конечная цель перехода к УР (по современным представлениям) видится в становлении сферы разума, в которой главным ресурсом УР станет информация (позволяющая экономить вещественно-энергетические ресурсы), будет реализовано опережающее развитие науки и образования (об этом далее) и других информационно-интеллектуальных форм деятельности, а критерием национального и индивидуального богатства станут гуманистические ценности и знания человека, живущего в гармонии с окружающей социальной и природной средой. Введение в концепцию УР представления о ноосферном факторе позволяет использовать интеллектуальный потенциал ноосферных исследований (в особенности проведенных в России, в том числе в области философии естествознания) в качестве ресурса для дальнейших разработок стратегии УР, представить теорию становления ноосферы как теоретико-методологическую базу новой цивилизационной парадигмы.
Философско-методологическая и мировоззренческая составляющая концепции УР играет наиболее существенную роль не только в научном обосновании этого нового типа дальнейшего поступательного движения, но уже и в практической реализации обсуждаемых идей. Речь идет о принятии ряда концептуальных документов государственного значения - 'Концепция перехода РФ к устойчивому развитию', 'Государственная стратегия устойчивого развития РФ', Программа развития РФ на ближайшее десятилетие', об издании многотомной серии под грифом Совета безопасности РФ 'Безопасность России'), а также об организации и деятельности Научного совета РАН по экологии и чрезвычайным ситуациям, соответствующих структур (советов) в Федеральном Собрании РФ, Совете безопасности РФ, о формировании Совета по устойчивому развитию при Президенте РФ, советов по устойчивому развитию Московского региона, ряда субъектов РФ и т. д.). Идеи УР начинают проникать в сферу научного поиска академических структур (пока главным образом через естественные и технические науки) и развиваются благодаря деятельности, которую вел академик В.А. Коптюг, в Сибирском отделении РАН и других научных подразделениях [4].
Нужно иметь в виду, что все предыдущие формы стихийного развития (ныне характеризуемые как модели неустойчивого развития) реализовались как естественный социально-экономический процесс без глобального позитивного вмешательства науки. Наука и особенно техника с начала индустриальной революции, как теперь стало ясно, вносили в этот процесс не только положительный, но и серьезный негативный вклад, все более способствуя углублению экологического кризиса и усилению нестабильности социального развития. Существует достаточно оснований сказать, что наука была 'в основном нацелена на создание все более изощренных технологий потребления природных ресурсов, уверенно продвигаясь к разрушению еще пока слабовозмущенной биоты Мирового океана" [5]. Преобладали стратегия преобразования природы и техницистское мировоззрение в вопросах взаимодействия природы и общества. В результате на одной трети планеты сформировалась индустриальная и частично постиндустриальная цивилизация с населением более миллиарда человек, оказавшая существенное влияние на все мировое сообщество и окружающую природную среду.
Столь тесная связь науки с индустриально-потребительским обществом (а переход к постиндустриальному обществу существенно изменяет ситуацию) [6] породила антисциентистские взгляды и настроения у значительной части общественности. В таких воззрениях акцентируется внимание на чрезмерном прагматизме науки, на негативных последствиях использования ее достижений, на утрате нравственных ценностей и моральных деформациях, в том числе и в особенности в области экологии. Появились призывы остановить развитие науки и техники, постепенно отойти 'назад к природе'. В этом сторонники подобных взглядов усматривали путь 'вхождения' человечества в биосферу.
Действительно, способность человека к творчеству, особенно научно-техническому, лежит в основе как экономического роста, так и деградации биосферы. Говорят иногда, что 'три основные причины привели к превышению порога допустимого возмущения биосферы: научно-технический прогресс, экономический рост и рост населения' [7]. При этом научно-технический прогресс не случайно поставлен на первое место, - ведь ни экономического роста, ни 'демографического взрыва' не произошло бы, если бы человек не был способен к творчеству. Он около миллиона лет назад человек овладел огнем, что позволило ему заселить холодные территории за пределами тропиков и субтропиков. Овладение огнем и технологиями охоты привело к тому, что собирательская популяция (2-3 млн человек) возросла до 10 млн, и человечество стало планетарным явлением [8]. Переход к земледелию и скотоводству также обусловлен открытиями творческого разума: человек создал искусственные явления - стал одомашнивать животных (вначале была приручена собака, а затем - северные олени, козы, овцы, свиньи, коровы и др.) и окультуривать растения (вначале зерновые). Позднее появились ремесла, началось использование металлов, были изобретены колесо, гончарный круг и т. д.
Новейшая история просто изобилует научно-техническими открытиями, которые способствовали увеличению населения со 160 млн человек в начале новой эры до 5 млрд в 1987 г., причем к этому времени удвоение численности населения заняло менее 40 лет. Научно-технический прогресс более чем на три четверти обеспечил экономический рост и, следовательно, прирост населения. Вот почему он как реализация творческого духовного начала человека существенно влияет на развитие общества. В этом проявляется (во всяком случае частично) и научно-технологический, и духовно-творческий детерминизм истории. И можно согласиться с тем, что 'главное в историческом прогрессе состоит в накоплении духовных ценностей, богатств науки, культуры, образования, нравственности, идеологии, которые материализуются в созданных человеком средствах производства, способах его организации, экономических и социально-политических отношениях' [9].
Потребность в творчестве включена, по мнению ряда авторов, в нормальный геном человека, однако проявляется лишь в определенной социально-экономической и культурной среде [10]. И отказываться от научно-технического творчества и прогресса - значит отказываться от развития человека как личности и видеть в нем лишь материально-биологическое существо, некое животное, нарушающее экосферу планеты. Поэтому необходимо разрешить противоречие между реализацией социально-творческого начала человека и сохранением биосферы, направив научно-технический прогресс в русло экологических императивов и целей устойчивого развития.
Такая возможность реально существует при ноосферной переориентации общества. Если постиндустриальному обществу соответствует постнеклассическая наука (как иногда называют, по-видимому не очень удачно, современный период ее развития), то обществу с устойчивым развитием - наука ноосферная. Науку и технику можно заставить работать не против человека и биосферы. При допущении подобной возможности у человечества среди прочих средств выхода из экологического кризиса окажутся и научно-технологические средства, и будущее покажет, какая роль им будет отведена в предстоящем переустройстве мира. Важно, чтобы научно-технический прогресс как можно больше способствовал выживанию человека и биосферы, а не только
Иногда ставится под сомнение возможность создания такого рода техники и даже утверждается, что она в принципе не может существовать. Например, все виды сельскохозяйственных технологий, начиная с примитивных и кончая современными интенсивными технологиями, квалифицируются как ресурсоистощающие, нарушающие экосистемы и биохимические круговороты в биосфере [11]. Аналогичные выводы делаются и относительно промышленного производства, особенно энергетических технологий, а также сферы услуг, новых информационных технологий и т. д. [12].
Подобный 'технологический пессимизм' оправдан, если речь идет о природопользовании, основанном на 'неолитических технологиях', нацеленных на экономический рост и ведущих к деградации биосферы. Их несостоятельность нами уже была проанализирована [13]. Однако если обратиться ко временам охотничье-собирательского хозяйства, то мы обнаружим, что тогда имели место не только экофобные технологии. Правда, какой-либо единой экофильной (или экофобной) технологии у собирателей и охотников не было. Своей примитивной хозяйственной деятельностью человек не мог существенно нарушить экосистемы, а некоторые разрушения, оказавшиеся результатом несбалансированного природопользования, приводили к голоду и гибели части популяции, после чего происходило восстановление нарушенных экосистем [14]. Именно поэтому, в частности, мы и говорим, что палеолитический период был эпохой коэволюции человека и природы. В то время первобытное общество вписывалось в биосферные циклы и подчинялось эволюционным законам.
На вопрос о том, существовали ли экофильные технологии в обществе собирателей и охотников, многие ученые отвечают положительно (Ж. Дорсет, Б. Комонер, В.Д. Косарев и др.) [15]. Следовательно, утверждение, что в истории человечества не было не разрушающих биосферу планеты региональных и локальных экосистем, выглядит явным преувеличением и относится только ко временам агрикультурной и индустриальной революций. Но если в эпоху палеолита имелись экофильные технологии природопользования, то почему их нельзя воспроизвести в будущем, но уже с помощью науки и техники с их новой ориентацией? Такие 'технологии' лежат в основе существования биоты и отражают, например, трофические отношения между продуцентами и консументами. Речь, в частности, идет о так называемом 'правиле Линдемана', которым 'пользовались' животные в своей 'охотничье-собирательской' деятельности. Согласно этому 'правилу', если консумент изымает до 10% корма, то это не только не наносит вреда популяции, но даже во многих случаях (если речь идет об охоте) приносит пользу, поскольку изымаются наиболее слабые особи. Оставшиеся более сильные способствуют оздоровлению популяции. Десятипроцентный предел вовсе не абсолютен, - в ряде популяций такой предел доходит до 50 и даже 70%.
Попытки разработать на базе этих биосферных законов экологизированные хозяйственные технологии уже были предприняты в русле идеи о неособирательстве [16]. На этой основе была сконструирована модель всеобъемлющего способа взаимодействия общества и природы - своего рода единой глобальной 'технологии', не разрушающей биосферу Земли. Речь идет о становлении новых ноосферных технологий и формировании уже упомянутого нами интенсивно-коэволюционного, или ноосферного, способа взаимодействия общества и природы. Становление этого способа и соответствующих ему технологий будет означать элиминацию 'неолитических технологий' и постепенное 'вписывание' цивилизации в биосферу (разумеется, наряду с другими ноосферными преобразованиями).
Авторы уже цитированного выше учебного пособия 'Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать', полагая, что абсолютно все современные технологии вредят биосфере, фактически вычеркнули технологический фактор из списка реальных механизмов перехода к устойчивой цивилизации. Центр тяжести в выходе из экологического кризиса они переместили на механизм биотической регуляции окружающей среды и процесс депопуляции. Одним из аргументов в пользу такого вывода у них выступает то, что 'в настоящее время в условиях рыночной системы смена технологий в среднем происходит за 10 лет, тогда как смена 'биологических технологий', т. е. появление новых видов, происходит, по палеонтологическим данным, в среднем за 3 млн лет. Эта огромная разница в несколько порядков предопределила конкурентоспособность создаваемых человеком технологий по сравнению с 'технологиями' биосферы, которые успешно вытесняются' [17]. Далее, оценивая скорости развития человека и эволюции биосферы по информационным характеристикам, авторы упомянутого пособия подчеркивают, что скорость этой последней на семь порядков меньше скорости накопления культурной информации [18].
Вероятно, высокая скорость технологической эволюции может оказаться полезной при выходе из экологического кризиса, если технологический фактор окажется союзником экологии. Но для этого придется превратить технологии из ресурсо-истощающих в экологически безопасные. И хотя таких технологий еще очень мало, в принципе они могут быть созданы по типу технологий, которые мы связываем с неособирательством, хозяйственными промыслами типа сбора ягод и грибов, пчеловодства и т. д. Речь идет о таком использовании продукции биосферы, которое не будет выходить за рамки экологических мер и будет вписываться в масштаб, равный 1% биопродукции всей биосферы, но в границах 'правила Линдемана' для тех или иных экосистем.
В этом смысле можно считать, что для индустриальных и сельскохозяйственных технологий должна сокращаться площадь их распространения по пространству планеты. Например, индустриальные технологии необходимо как можно больше изолировать от биосферы. Должно быть прекращено хозяйственное освоение новых территорий с ненарушенными естественными сообществами (это относится и к Мировому океану), - надо более эффективно вести хозяйственную деятельность на уже освоенных территориях. Сохранение биоразнообразия должно произойти за счет этого фактора и за счет последующего сокращения использования 61% освоенной территории суши, причем многие процессы деградации биосферы могут быть остановлены при уменьшении освоенной территории суши до 20, а тем более до10%, когда реальна релаксация биосферы до невозмущенного состояния [19].
Однако если в дальнейшем будут развиваться технологии неособирательства, т. е. экофильные технологии, совместимые с биосферой, то они не должны будут от нее изолироваться. Наоборот, в богатой биоразнообразием будущей устойчивой биосфере неособирательские технологии, не переступая за обусловленные эволюцией экологические пределы, смогут обеспечить потребности человеческой цивилизации, ушедшей от трудностей и проблем экономического и демографического роста. Высокие темпы экологобезопасного технологического развития такого рода будут способствовать скорейшему выходу из экологического кризиса. Таким образом, необходимо в первую очередь переориентировать науку на новые, ноосферные, цели, а технологии создавать на принципах устойчивого развития. Приняв такую возможность, которая имеет исторические прецеденты, можно считать, что наука при переходе на путь устойчивого развития окажется в состоянии очередной, ноосферной, революции. Цели этой революции достаточно серьезно отличаются от того, что до сих пор имело место в науке, в том числе и в отечественной.
Начавшаяся перестройка государственного управления научно-техническим развитием в последние годы была направлена в основном на его адаптацию к радикальной экономической реформе и привела к децентрализации управленческих процессов в сфере науки и техники, демократизации развития научно-технологического комплекса на базе рыночных отношений, самоуправления, состязательности и конкурсных начал и т. д. Пытаясь вписаться в новую рыночно-демократическую модель общества, наука в целом (кроме отдельных ее направлений и дисциплин) не ставила себе целей содействия переходу страны и цивилизации к устойчивому развитию. Между тем необходимость такого перехода, как отмечалось выше, выдвигает в качестве самой приоритетной проблему научного обоснования принципиальной возможности и путей реализации модели устойчивого развития.
При этом доказательство необходимости и возможности перехода к устойчивому развитию должно сочетаться с ориентацией государственного регулирования науки, техники, технологии, образования на новые цивилизационные цели. Базис даже современного общества, не говоря уже об обществе будущей ноосферы, в принципе невозможно создать без опережающего развития научно-технологического потенциала и системы образования.
Перестройка развития науки и научного творчества должна способствовать широкому участию учёных в исследовании сущности и условий перехода к устойчивому развитию, в выработке необходимых для этого государственных и иных решений. Цели устойчивого развития должны стать основными целями при формировании государственной научно-технологической, производственной и образовательной политики. Государственное регулирование должно быть органично связано с новым целостно-системным видением будущего развития науки, техники, образования, т. е. основываться на иных, чем сейчас, приоритетах. Централизованное регулирование должно быть высокоизбирательным, сосредоточивающим государственную организационно-экономическую поддержку и экспертно-общественную деятельность на главных направлениях научного поиска.
В связи с этим систему государственных заказов и целевых субсидий, федеральных целевых программ, грантов, льготных кредитов, систему государственных, международных и иных премий, систему присвоения учёных степеней и званий, систему ценовых и налоговых льгот, заработной платы научным работникам, систему социальной защиты необходимо привести в соответствие с масштабами вставшей перед страной задачи перехода к устойчивому развитию. Централизованное регулирование должно ориентироваться прежде всего на долгосрочную перспективу, на осуществление структурных сдвигов и технологическое обновление, а рыночные механизмы должны гибко реагировать на сегодняшние потребности, в достаточной мере удовлетворять текущие нужды и способствовать достижению тактических целей научно-технологического развития.
При формировании новой научно-технологической политики, сориентированной на новые цивилизационные цели, важно использовать принцип опережающего развития науки в целом, а особенно фундаментальной науки и поисковых исследований в сравнении с другими сферами социальной деятельности. Государство обязано оказывать материально-техническую и финансовую поддержку тем перспективным направлениям, которые могут обеспечить прорывы на пути создания новой техники и технологии и формирования ноосферно-ориентированной образовательной системы XXI в. В определенном отношении государство должно содействовать также опережающему развитию прикладных исследований и разработок, равно как и реализации крупных межотраслевых научно-технических программ федерального значения. Речь идёт прежде всего об активном включении фактора будущего и его влиянии на управленческие действия по формированию новых тенденций развития науки, техники, образования. Это предполагает широкое использование принципа упреждения (опережения) в федеральном, региональном и глобальном масштабах. Иными словами, необходимо разгадать вызовы грядущего, заранее предпринять управленческие действия против возможных угроз и предполагаемых катастроф, особенно против глобальной экологической катастрофы [20].
Учитывая, что все ещё значительная часть научно-технического потенциала заключена в оборонных и ракетно-космических отраслях, необходимо его эффективно использовать и постепенно переориентировать на цели перехода к устойчивому развитию. 'Обвальное' проведение конверсии оборонного комплекса, составляющего до 70% экономики страны, привело ко многим негативным последствиям. Они должны быть устранены в новой государственной стратегии конверсии, которую можно условно назвать 'УР-конверсией'. Идея 'УР-конверсии' состоит в переориентации ресурсов оборонного комплекса не просто на гражданские цели, а на цели сохранения природы и реализации модели устойчивого развития. Тем самым речь должна идти о взаимном переплетении новых функций (и подфункций) государства - экологической, конверсионной, космической, информационной и др.
Формирование и реализация новой научно-технической политики требуют ускоренного создания законодательно-правовой базы и внесения коррективов в недавно принятые законы 'О науке и государственной научно-технической политике' и 'Об образовании'. Эти законы разрабатывались, когда переход к устойчивому развитию официально еще не был объявлен целью государственной стратегии России, и теперь должны быть скорректированы. Такая коррекция тесно связана с формированием базы перехода Российской Федерации к устойчивому развитию. Новые законодательные инициативы в области науки, техники и образования должны стать основой эффективной государственной политики в упомянутых областях и базой для грядущих 'УР-трансформаций'.
Государство призвано поддерживать создание и распространение высоких, 'критических' и экологобезопасных технологий (нанотехнологий), обеспечивающих материало-, энерго- и ресурсосбережение, становление малоотходных и безотходных производств, биосферосовместимых технологий и биопроизводств, экохозяйственных промыслов и фактически всех хозяйственных процессов, которые органически вписываются в биосферу, одновременно позволяя удовлетворять потребности современных и будущих поколений.
В истории науки имели место несколько научных революций: становление классического естествознания, формирование дисциплинарной организации науки, появление неклассического естествознания. Некоторые ученые историю глобальных революций в науке часто заканчивают четвертой революцией - рождением постнеклассической науки [21]. Однако сейчас стало понятным, что эра стихийного развития науки в рамках техногенной (индустриальной и постиндустриальной) цивилизации приблизилась к своему концу. Человечество не устраивает даже стихийно развивающаяся постнеклассическая наука, стремительно приближающая трагический финал цивилизационного развития. С принятием стратегии УР появляется новая точка бифуркации на пути революционных изменений науки. Наука либо погибнет вместе с человечеством, либо вместе с ним вступит в новую, ноосферную, эру своего развития, выбрав новые цели и ценности своих трансформаций. Постнеклассическая наука (как последний из стихийных периодов развития науки, соответствующий стадии неустойчивого развития) тем скорее перейдет в науку ноосферную, чем скорее станет реализовывать цели ноосферогенеза.
Если в постнеклассической науке и соответствующем ей типу научной (социальной) рациональности начинает осознаваться связь научной деятельности и ее продукции с социальными ценностями (и особенно оценками), а 'гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегии научного поиска' [22], то ноосферная революция в науке идет гораздо дальше. К расширенному (в гуманистическом ракурсе) антропоцентризму постнеклассической науки добавляются трансформации, связанные с ноосферным типом гуманизма, отказывающимся от классического антропоцентризма [23]. Кроме того, возникает и новый тип видения природной среды и взаимодействия с ней как отдельного человека, так и всего человечества. Техногенно-индустриальной цивилизации, даже в ее завершающем постиндустриальном варианте, имманентно связанной с 'потребительским гуманизмом', приходит конец. Она должна уступить место информационно-экологической, ноосферной цивилизации с ее новой формой науки и социоприродной рациональностью ноосферной ориентации.
Науку, так же как и все развитие цивилизации, в принципе можно переориентировать на ноосферные общечеловеческие ценности. Наука и только наука - вот тот действенный механизм, который способен выработать концепцию и стратегию устойчивого развития и указать средства их воплощения в жизнь, обеспечить ее самосохранение.
Таким образом, сейчас, в связи с все более осознаваемыми целями и критериями перехода к ноосферогенезу роль науки, техники и технологии должна коренным образом измениться. Наука призвана способствовать экологизации сознания и становлению экологобезопасного общества как ступени устойчивого общества. Как сказано в "Повестке дня на ХХI век", принятой ЮНСЕД, наука все чаще воспринимается как чрезвычайно важный компонент в поисках модели устойчивого развития. Базис не только современного общества, но и будущей ноосферы в принципе невозможно создать без опережающего развития научно-технологического потенциала [24]. Речь идет о принципиально новой, проблемной, ориентации науки и технологий, которые теперь должны не просто иметь народнохозяйственное значение и быть экономически эффективными, но и способствовать экологизации сознания и деятельности людей на пути создания экологобезопасной устойчивой цивилизации.
В настоящее время разрабатывается стратегия выхода страны из системного кризиса, что предполагает не только модернизацию экономики, обеспечение социальной защиты и справедливости, усиление роли государства в реализации его внутренних и внешних функций (на что акцентировано внимание в официальном варианте стратегии), но также выполнение экологических императивов и формирование экологической культуры населения. Включение этих аспектов в разрабатываемую новую стратегию развития России важно еще и потому, что ее необходимо согласовать с будущей Государственной стратегией устойчивого развития РФ, которая должна стать логическим продолжением и завершением стратегических разработок, выходящих за пределы десятилетнего периода развития страны. Без учета естественно-научных и экологических аспектов и без ориентации на переход к устойчивому развитию во всех блоках стратегии любые реформы, как это и было до сих пор, окажутся в рамках модели неустойчивого развития, чреватой кризисами и катастрофами, дальнейшим снижением безопасности. Ориентация России на цели устойчивого развития позволит в значительной степени направить реформы по опережающей, стратегически эффективной траектории, поможет нашей стране стать одним из лидеров перехода к новой экологобезопасной цивилизационной парадигме в XXI в.
Урсул А. Д.
Список литературы
1. Подробнее см.: Урсул А.Д. Переход России к устойчивому развитию: ноосферная стратегия. - М., 1998.
2. См.: Ващекин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Постиндустриальное общество и устойчивое развитие. - М., 2000.
3. См.: Урсул А.Д. Перспективы экоразвития. - М., 1990; Он же. Проблема агроноосферной революции. - М., 1994.
4. См.: Новая парадигма развития России: комплексные исследования проблем устойчивого развития. - М., 1999.
5. Данилов-Данильян В.И. и др. Окружающая среда между прошлым и будущим: мир и Россия (опыт эколого-экономического анализа). - М., 1993. - С. 116.
6. См.: Ващекин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Постиндустриальное общество и устойчивое развитие.
7. Арский Ю.М., Данилов-Данильян В.И. и др. Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать. - М., 1997. - С. 137.
8. Там же. - С. 230.
9. Яковец Ю.В. История цивилизаций. - М., 1995. - С. 448.
10. См.: Арский Ю.М. и др. Экологические проблемы. - С. 172.
11. Там же. - С. 158.
12. Там же. - С. 158-173.
13. См.: Урсул А.Д. Перспективы экоразвития.
14. См.: Арский Ю.М. и др. Экологические проблемы... - С. 174.
15. См.: Урсул А.Д. Перспективы экоразвития. - С. 142-156.
16. Там же. - С. 170-185.
17. Арский Ю.М. и др. Экологические проблемы... - С. 137.
18. Там же. - С. 298.
19. Там же. - С. 318.
20. См.: Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие. - М., 2000.
21. См.: Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. - М., 1995. - С. 275-286.
22. Там же. - С. 290.
23. См.: Урсул А.Д. Путь в ноосферу: концепция выживания и устойчивого развития цивилизации). - М., 1993.
24. См.: Ракитов А.И. Будущее России: социально-технологическая модель // Общественные науки и современность. - 1996. - ? 2.