ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ
Кафедра «Философия»
РЕФЕРАТ
на тему: «Проблема «Восток-Запад» в трудах русских философов»
Выполнил аспирант кафедры «………»
………. (дневное отделение)
Проверил профессор, д.ф.н. Ильин В.В.
Санкт-Петербург
2003
ВВЕДЕНИЕ. 3
Отрицание объективности противопоставления Востока и Запада в историософии Н.Я. Данилевского. 6
Точка зрения Данилевского на характер борьбы между Европой и Азией. Роль мусульманства в данном процессе. 12
Особенности взаимодействия культур Востока и Запада в философии Н. Бердяева. 18
Россия и проблема «Восток-Запад» в трудах Н. Бердяева и Н.Я. Данилевского. 23
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 31
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.. 33
ВВЕДЕНИЕ
Вопрос о специфике русской философии стал сегодня, в эпоху возрождения ранее «забытой и проклятой» отечественной религиозно-идеалистической мысли, одним из самых актуальных. Вокруг него ведутся острые дискуссии. Острота их не случайна: проблема специфики русской философии уходит своими корнями в осмысление особенностей отечественной культуры, русского национального самосознания и в исследование взаимодействия философствования в России с философскими идеями, концепциями Запада и Востока.
Тема кризиса западной цивилизации, культуры, философии — сквозная для русской мысли серебряного века. Лишь немногие ее представители исключали Россию из этого процесса, полагая, что кризис больно ударил только по западной культуре, а Россию, как говорится, "бог уберег". Большинство же крупных российских мыслителей придерживались того мнения, что кризис затронул и Россию как европейскую страну, захватил русскую культуру как составную часть европейской (или евроазиатской) культуры. Признавая существование данного кризиса, русские философы рубежа XIX-XX вв. в своих сочинениях огромное место уделяли поискам новых путей развития как вообще мировой цивилизации, так и русской культуры в частности. Проблема «Восток-Запад» в этом контексте стала во главу угла.
Русская философия всегда отличалась полярностью. Два ее важнейших направления – западничество и славянофильство – основным вопросом споров которых было формулирование законов исторического пути России, стремились осознать не только место России на мировой политической и духовной арене, но и определить каким образом культура Востока и Запада повлияла и продолжает влиять на русскую культуру и как это влияние может отразиться на ее будущем. Таким образом, выбрав в качестве объекта своих историософских построений судьбу России, русские философы обоих направлений неминуемо приходили к проблеме «Восток-Запад».
В начале XX в. представители русской философской мысли подвергают резкой критики однобокость и замкнутость позиций славянофилов и западников. Пытаясь найти компромисс между восхвалением «европеизации» русской культуры и обожествлением русской самобытности, они стараются, опираясь на анализ катастрофических по своей сути политических событий мирового масштаба – русской революции и первой мировой войны – осознать тот путь, которым пойдет человечество в изменившимся мире. Империализм, колониальная политика, поиск новой духовности для находящейся в кризисе культуре Запада – основные темы этих размышлений. Восток воспринимается в них как источник новых духовных сил, Россия – как проводник этих сил в Европу.
Сегодня, в современном мире, проблема «Восток-Запад», столь волновавшая русских ученых конца XIX-начала XX столетий, не менее, если не более актуальна. Понятия «межнациональный конфликт», «исламский терроризм», увы, прочно входят в нашу жизнь. И это касается не только России, для которой, как для многонационального государства, расположенного как в Европе, так и в Азии, их активизация крайне опасна. Конфликт Востока и Запада сегодня для многих очевиден и, что самое важное, крайне опасен для всего мирового сообщества. Именно поэтому оценки русских ученых, касающиеся проблемы «Восток-Запад», создание которых относится к периоду «золотого века» русской философии, их анализ сегодня актуален как никогда. История есть опыт, накопленный человечеством. История философии содержит в себе варианты ответов на многие из стоящих перед нами и сегодня острых вопросов.
Целью данной работы является рассмотрение и анализ взглядов двух русских философов на проблему «Восток-Запад» - славянофила Н.Я. Данилевского и Н. Бердяева. Авторская оценка приводимых учеными доказательств своих теорий необходима. Выбор именно этих мыслителей для нас не случаен. Данилевский не просто поздний славянофил, в сочинениях которого содержатся новаторские для этого направления в русской философии мысли о понимании роли России в мировой истории. Он создатель теории культурно-исторических типов, вызвавшей в конце XIX в. бурю споров в кругах русской интеллигенции. Его теория, универсальная для понимания диалектики исторических судеб как восточных, так и западных культур, крайне интересна для нас по той причине, что в ней содержится отрицание противоречий между Востоком и Западом. Данилевский отвергает мысль о возможности борьбы между ними. Он так же неминуемо касается роли России в проблеме «Восток-Запад».
Н. Бердяев во многом может выступить оппонентом Данилевского, хотя их разделяют десятилетия. Этот философ - мыслитель иного типа, рожденного самой мировой и русской историей. Бердяев смотрит на проблему «Восток-запад» сквозь призму современных ему политических событий начала XX в., изменивших мир и сделавших его во многом таким, каким он является сегодня. Он выводит свою формулу дальнейшего пути Востока и Запада навстречу друг другу.
Цель работы определяет решаемые в ней задачи: показать особенности взглядов Бердяева и Данилевского на проблему «Восток-Запад», провести краткий сравнительный их анализ, в особенности той части их взглядов, которые раскрывают место России в дилемме «Восток-Запад», попытаться вычленить общие и противоположные положения философов по этому вопросу.
Отрицание объективности противопоставления Востока и Запада в историософии Н.Я. Данилевского
Концепция Н.Я. Данилевского, касающаяся понимания процесса взаимодействия Востока и Запада, подробно рассмотрена в его знаменитой и нашумевшей в свое время книге «Россия и Европа» - одном из фундаментальных сочинений в русской историко-социологической литературе последних двух столетий. Данное произведение Данилевского вызвало в конце XIX в. бурные споры в кругах русских философов. Его основные положения, в частности, резко критиковал Владимир Соловьев. Великий русский мыслитель назвал сочинение Данилевского «литературным курьезом». Уважая мнение выдающегося мыслителя, стоит признать, что книга «Россия и Европа» затрагивает и оригинально трактует животрепещущие сегодня вопросы геополитики, социологии, истории и философии. Проблеме «Восток-Запад» в данном сочинении уделено огромное место.
Данилевский практически отрицает право на существование в науке поляризации Востока и Запада, признавая, что данная поляризация типична для его времени. Мы здесь можем только заметить, что и сегодня, в начале XXI в. в этом вопросе коренных изменений нет. «Восток-Запад» - проблема, в основе которой противопоставление двух явлений и понятий.
По мысли Данилевского, понимание Востока и Запада как полюсов прогресса, ложно. Оно подразумевает под собой утверждение, согласно которому «Запад, Европа составляют полюс прогресса, неустанного усовершенствования, непрерывного движения вперед; Восток, Азия – полюс застоя и коснения, столь ненавистных современному человеку».[1]
Философ возмущен тем, что данное утверждение стало историко-географической аксиомой в современной ему науке. Те, кто пытается противоречить ему, причисляются автоматически к сторонникам застоя и упадка. Данилевский подчеркивает, что стремление быть европейски прогрессивными и боязнь стать чем-то средним между Востоком и Западом приводит многих русских к слепой тяге к европеизации России в ущерб ее государственным и национальным интересам. А между тем, считает Данилевский, «деление на части света есть деление искусственное <…> части света не представляют и не могут представлять свойств, которые одну из них ставили бы в противоположность другой».[2]
Из данного утверждения мыслитель делает вывод: выражения «европейский», «азиатский», «африканский» - лишь искусственные метафоры.
Смелость высказываний Данилевского часто поражает. Так, к примеру, он утверждает, что Европа не может называться даже частью света, так как она только часть Азии, которая не более отличается от других частей этого региона, олицетворяющего по сути Восток, чем другие ее части. Как Васильевский остров не может противопоставляться всему Петербургу только на основании того, что он имеет свои особенности как часть города, так же и Европа не может противопоставляться Азии.
Не находя территориальных, географических противоположностей между Европой и Азией, Данилевский подчеркивает, что нельзя найти противоположностей и рассматривая население этих частей света: почти вся Европа заселена арийскими племенами; они же заселяют и значительную часть Азии. Так же точно «мнимая» привилегия прогрессивности, по мнению философа, вовсе не составляет какой-либо особенности Запада, европейской культуры. Во всех странах мира, независимо от того, где они расположены – на Западе или на Востоке - есть страны способные, менее способные и вовсе не способные к социальному и культурному развитию. Запад, безусловно, щедро наделен «способными» странами, но не лишена их и Азия. Причем, по мысли Данилевского, Восток имеет абсолютно
больше «годных» для развития культуры стран, и только в смысле относительном
(ко всему пространству) уступает Западу.
Стереотип косности и неспособности к прогрессивному развитию часто довлеет над теми странами Востока, которые принесли в культурную «копилку» человечества множество достижений и открытий. Только произошло это много веков назад, на пике развития того или иного государства. Примером такого положения вещей Данилевский считает, в частности, Китай. Он подчеркивает, что в его время эту страну упорно противопоставляют прогрессивной Европе. В то же время, по утверждению философа, производительность китайского труда, уровень развития многих областей промышленности (производства красок, фарфора, шелковой материи, лаковых изделий и т.д.), сельского хозяйства, в частности китайского земледелия во много раз превосходит западноевропейский. Кроме этого, Данилевский считает абсурдным и необоснованным называть Китай страной, символизирующей неспособность Востока к прогрессу, хотя бы потому, что именно в этой стране, в лоне ее древней культуры возникла великая литература, своеобразная философия, этика. В то время, как представители Древней Греции – колыбели цивилизации Запада – суеверно страшились комет, в Китае высокообразованные астрономы изучали движение небесных тел как истинные ученые. Данилевский спрашивает у тех, кто считает Восток – полюсом застоя исторического пути человечества, а Запад – единственным источником прогресса: «Не были ли эти успехи, добытые на крайнем востоке Азиатского материка, таким же результатом постепенно накоплявшегося умственного и физического, самостоятельного и своеобразного труда поколений, как и на крайнем его западе – на Европейском полуострове? И что же это такое, как не прогресс? Правда, что этот прогресс давно прекратился… <…> Но разве это не общая черта всего человечества и разве только один только Восток представляет подобные явления?»[3]
Никто не сможет сказать о том, что Древний Рим или Греция были цивилизациями, противными прогрессу. Но ведь они, как и бурно развивающийся некогда Китай, канули в Лету. И они были рождены в рамках Запада. Таким образом Данилевский еще раз подчеркивает необоснованность противопоставления Востока и Запада. Он утверждает, что стремление «просветить» Восток, полностью его «европеизировать» является неоправданным и противоположным прогрессу. Народы, сделавшие свое дело в истории, сменяются другими. Это происходит и на Западе, и на Востоке. Преемственность замещения одних племен другими придает истории более прогрессивный вид на Западе, чем на Востоке. Только это, по мнению Данилевского, а не какое-либо особенное свойство духа, присущее только западным народам, двигает Запад вперед быстрее, чем Восток. У Запада нет монополии на историческое движение. Прогресс не составляет исключительной привилегии Запада, а застой – Востока. И движение, и застой – характерные признаки того возраста, в котором находится народ, где бы он ни жил.
Данилевский выдвигает тезис, который позднее был развит в западноевропейской философии многими мыслителями (Тойнби, Шопенгауэром). Содержание его состоит в том, что наука неправильно понимает самые общие начала исторического процесса, находится в туманном представлении о прогрессе как таковом. Именно на этой почве и возникает мысль, отвергающая возможность существования какой-либо самостоятельной цивилизации вне германо-романских, или европейских, форм культуры, принимаемых за общечеловеческие. Эта мысль, по мнению Данилевского, не верна и может быть опровергнута объективным рассмотрением хода истории человеческих обществ.
Критикуя в этом контексте разделение всеобщей истории на древнюю, среднюю и новую, Данилевский говорит о том, что падение Римской империи, момент которого считается в науке началом нового периода в истории человечества, практически никак не отразилось на развитии Востока, исключая ту его часть, которая входила в Римскую империю. Китаю или Индии не было никакого дела до падения Западной Римской империи. Гораздо важнее для них было падение Парфянского и возникновение Сасанидского царств. Религиозный переворот в Аравии, связанный с возникновением ислама, изменившего затем весь характер истории мировой, прошел без влияния краха Рима. Таким образом, то, что западные историки и философы считают событием общемирового масштаба, никак не отразилось на мире Востока. В тоже время мировая история всех стран – Востока и Запада – строится ими по одной схеме. И схема эта неверна. Данилевский предлагает ее изменить: он утверждает, что каждый народ, оставляющий свой след в истории, имеет свою древнюю, свою среднюю и новую истории (возможно, их и более). Эти истории не совпадают не только по времени. Независимы они и от того, где разворачиваются – на Западе или на Востоке.
Прогресс человеческой культуры, утверждает Данилевский, «состоит не в том, чтобы все шли в одном направлении (в таком случаи он скоро бы прекратился), а том, чтобы поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях, ибо доселе он именно таким образом и проявлялся. Поэтому не одна цивилизация не может гордиться тем, чтоб она представляла высшую точку развития, в сравнении с ее предшественницами…»[4]
. Противопоставление Востока и Запада именно потому и несостоятельно, что существовавшие и существующие типы культур движутся в своем развитии по одному пути: рождения, расцвета, дряхления и умирания. Эти культуры Данилевский называет культурно-историческими типами. Выявление их основных черт является несомненным достижением Данилевского. Именно теория культурно-исторических типов его прославила, именно на ней он построил свои историософские размышления о судьбах Востока и Запада, России и Европы.
Культурно-исторические типы – это самобытные цивилизации, располагавшиеся как на Востоке, так и на Западе. Данилевский выделяет 10 таких типов: 1) египетский; 2) китайский; 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древне-семитический; 4) индийский; 5) иранский; 6) еврейский; 7) греческий; 8) римский; 9) ново-семитический или аравийский; 10) германо-романский, или европейский. К ним Данилевский с некоторой натяжкой согласен причислить и два американских типа: мексиканский и перуанский.
Как мы видим, культурно-исторические типы, выявленные Данилевским, действительно относятся как к Востоку, так и к Западу. Нельзя не согласиться, что перечислив их философ дал развернутую картины мировых высокоразвитых культур. Но его деление истории человечества на отдельные истории типов страдает, как нам кажется, рядом недостатков. Прежде всего, он подчеркивает, что среди этих типов период своего расцвета проходит только германо-романский (то есть западный) культурно-исторический тип. Аравийский же тип, связанный с культурой мусульманства, он считает дряхлым, движущимся к гибели. Далее мы рассмотрим его взгляд на роль ислама в истории противостояния востока и Запада. Кроме этой, явной для нас, как людей XX-XXI вв., ошибки, которую легко было сделать человеку конца XIX столетия, Данилевский, претендуя на верн6ость хронологии и этнического подразделения, во многом ошибается в этих позициях. Но для нас важным в концепции культурно-исторических типов Данилевского является не это.
Рассматривая проблему «Восток – Запад», мы, знакомясь логикой отрицания Данилевским наличия противоречий в этих исторических понятиях, можем выявить в ней крайне важное звено: многообразие и смена культурно-исторических типов рождает прогресс. Развернем этот тезис, руководствуясь мыслью Данилевского и во многом соглашаясь с ним.
Восток и Запад, порождая новые и новые культурно-исторические типы, сменяющие друг друга, привносят в историю человечества общие для него достижения. Взаимодействие и преемственность типов приводит к дальнейшему развитию. Открытия и изобретения, такие как порох, гравюра, компас и другие, пришли на Запад с Востока, посредством арабов. Только взаимопроникновение могло принести их в западную цивилизацию Противопоставление Запада и Востока, если бы оно существовало в абсолютном понимании этого слова, а уж тем более постоянная вражда и борьба Запада и Востока, остановили бы прогресс. Именно поэтому противопоставление Запада и Востока, наделение Запада званием единственного носителя прогресса и исторической динамики, а Востока – упадка и регресса, не может иметь под собой реальных оснований.
Точка зрения Данилевского на характер борьбы между Европой и Азией. Роль мусульманства в данном процессе.
Н.Я. Данилевский, как мы уже подчеркивали, своей книгой «Россия и Европа» вызвал много споров в русском обществе конца XIX в. У него было много противников и оппонентов, которых объединяло одно - все они находили историософскую концепцию Данилевского не выверенной, полной противоречий. Одно из таких противоречий всплывает на поверхность, когда рассматриваешь мнение Данилевского о борьбе Востока и Запада, когда знакомишься с его утверждениями, касающимися доказательств отсутствия этой борьбы.
Первая глава «России и Европы» носит название «Почему Европа враждебна России?». В ней философ обосновывает свою позицию, согласно которой Европа всегда считала Россию опасной для себя. Европейцы не могли и не могут принять русских и вообще славян в качестве своих друзей, сотрудников. Они отвергают их, стремятся ослабить Россию, не могут смириться с ее самобытностью. Не имея возможности воспользоваться Россией так же как Востоком, Азией – то есть как материалом для осуществления своих политических и иных планов – Европа, по мнению Данилевского, инстинктивно отвергает русских, не имея на то объективных исторических причин. Таким образом, Данилевский признает, что между Европой и Россией идет постоянная борьба, направленная со стороны России на создание своей собственной цивилизации, а со стороны Европы – на полное уничтожение самобытности российского исторического пути. Европа не может представить, что возможно существования культуры иного типа, какой является Россия, и поэтому не принимает ее, боится ее и стремится ее оттолкнуть, если не навредить ей.
При таком представлении о взаимодействии России и Европы – а тут следует подчеркнуть, что Россия по своим социокультурным характеристикам, безусловно, ближе Европе, чем тот же Китай – Данилевский утверждает, что мнение о вечной борьбе Востока и Запада в корне ошибочно. Согласно его высказываниям, приведенным в главе «Восточный вопрос», борьбы между Европой и Азией, Востоком и Западом никогда не существовало.
Полемизируя с историком Соловьевым, утверждавшим, как и многие его современники, что противоборство Востока и Запада уходит своими корнями в глубину веков, и в этом противоборстве Европа олицетворяет собой благотворное и животворное влияние моря, а Азия – мертвящее влияние степи, Данилевский провозглашает: «борьбы между Европой и Азией никогда не существовало».[5]
Не эта борьба является основным вопросом, решаемым историей в конце XIX в. Основной ее вопрос – возможная смена германо-романского культурно-исторического типа славянским. Стремление же ряда русских философов поставить борьбу Востока и Запада во главу исторического угла Данилевский объясняет желанием смягчить вечные противоречия, которые отдаляют Россию от Запада, от Европы.
Н.Я. Данилевский приводит пять причин того, почему борьба Востока и Запада, Европы и Азии просто не может существовать, и не могла существовать никогда.
1. Первой из них является то, что как Европа, так и Азия никогда не сознавали себя чем-то единым, целым, способным вступить в борьбу друг против друга. В то же время, в любой политическом или военном конфликте, происходившем в человеческой истории, противоборствующие стороны понимали, что являются противниками, объединялись в своей борьбе с иными силами, создавали стратегию и тактику борьбы.
2. Никогда не было такой войны, говорит Данилевский, в которой бы, даже случайно и бессознательно, все народы Запада ополчились бы против всех народов Востока, или наоборот.
3. Третью причину невозможности борьбы между Западом и Востоком Данилевский видит в том, что главные силы, которые могли бы представлять это противоборство – Европа и Азия – есть понятия или географические, или этнические, или культурно-исторические. Как географические понятия, Восток и Запад в борьбу вступить не могли, тем более что их определение как географических понятий довольно расплывчато. Как понятия этнографические Европа и Азия могли бы быть представлены арийскими племенами с одной стороны и семитическими и др. с другой. Но, не учитывая даже того, что этническое деление не совпадает с делением географическим, при этнографическом делении Восток и Запад пришлось бы видеть в одном и том же племени в контексте исторического развития то Восток, то Запад. Так, если принять иранские племена за представителей Востока в борьбе против Греции, то пришлось бы видеть в нем представителя Запада при борьбе со скифами – истинными представителями степных народов. Степь же – своеобразный символ Востока в концепциях защитников теории постоянного противодействия Востока и Запада. Как понятия культурно-исторические и Восток, и Запад не представляют культурно-исторического целого. Противники опять таки неопределенны, и поэтому борьбы быть не может.
4. Продолжая полемику с теми учеными, которые считают борьбу Запада и Востока реальностью, Данилевский подчеркивает, что те войны, которые, по их географическому понятию можно причислить к проявлениям борьбы между Европой (Западом) и Азией (Востоком) , ничем не отличаются от тех войн, которые вели народы Европы и Азии между собой.
5. Борьба между Востоком и Западом, по мнению Данилевского, продолжайся она в его время, закончилась бы крайне скоро, так как объединенные силы процветающего в этот момент Запада подавили бы силы даже всех объединенных стран Востока.
Все данные противоречия, разделенные Данилевским на причины невозможности существования постоянной борьбы Запада и Востока, по его мнению, устраняются, если рассматривать исторический процесс с его войнами и захватами не под углом искусственного деления мира на Восток и Запада, а с точки зрения культурно-исторических типов. Тогда, по мнению философа, окажется, что народы, которые принадлежат к одному культурно-историческому типу, имеют естественную наклонность расширять свою деятельность и свое влияние, насколько хватит сил и средств. Это естественное стремление приводит к столкновению народов одного культурно-исторического типа с народами другого, не смотря на то, совпадают ли их границы с Востоком или Западом. Таким образом, Н.Я. Данилевский утверждает, что борьба народов и цивилизаций между собой связана не с противоборством Востока и Запада, а с борьбой за сферы влияния определенных культурно-исторических типов.
Своеобразную роль отводит Н. Данилевский исламу в процессе взаимоотношений между Востоком и Западом. В современном для нас мире, когда все чаще можно услышать о существовании мусульманского терроризма, данная тема особенно актуально для рассмотрения. Данилевский не находит «оправдания магометанства во внутренних, культурных результатах сообщенного им движения».[6]
С этой точки зрения оно представляется ему явлением загадочным: с религиозной точки зрения, считает Данилевский, мусульманство – «очевидный шаг назад, необъяснимая историческая аномалия»[7]
; ислам не подчиняется влиянию христианства, в отличие от многочисленных восточных религий (этим утверждением философ опровергает мнение ряда его современников о том, что ислам – подготовительная ступень для восприятия христианства); народы, принявшие ислам, будучи до этого распространителями просвещения и науки, теперь ничего не создают, а только сохраняют достижения прошлых времен и то в искаженном виде; ислам враждебно относится к культуре и искусству…
Не находя, таким образом, оправдания такому историческому явлению, каким является мусульманство, в его положительных, самостоятельных результатах, Данилевский ищет его во внешних проявлениях ислама, т.е. в его роли в мировой истории, в его служебных отношениях к целям иных народов и государств. В результате мыслитель приходит к выводу, что «общий, существеннейший результат всей истории магометанства состоит в отпоре, данном им стремлению Германо-романского мира (То есть Запада) на Восток, - стремлению, которое до сих пор живо еще в народах Европы, и которое составляет необходимую принадлежность той экспансивной силы, того естественного честолюбия, которым бывает одарен всякий живучий культурно-исторический тип».[8]
В итоге, Данилевский констатирует, что исторический смысл существования ислама заключается в той невольной и бессознательной услуге, которое он оказал православию и всему славянскому миру, оградив первое от напора латинизма, а второе от поглощения его романо-германским миром – то есть западноевропейской культурой. Мысль о столь оригинальной роли мусульманства в деле взаимодействия Востока и Запада, приведенная выше, была рождена не Данилевским. Из истории Европы второй половины XIX в. видно, что православные священнослужители восточноевропейских славянских стран, находящихся долгое время под гнетом Турции, высказывали эту мысль задолго до него.
Сегодня сложно согласиться с такой трактовкой роли ислама в проблеме «Восток-Запад». Для современного Данилевскому мира она, возможно, и была близкой к объективности. Но и в этом можно усомниться. Дело в том, что Данилевский принадлежал к тому направлению к русской философии, которое носит название «славянофильство». В рамках этого направления «европеизация» России понималась как отход от ее самобытного пути, потеря возможности осуществить особую миссию России в мировой истории. Даже мусульмане – представители нехристианской религии, казались многим славянофилам не столь разрушительной силой, какой виделась им Европа, ее образ жизни, веры, государственного и политического устройства. В исламе в конце XIX в. европейские и русские мыслители не видели той силы, которая может реально противостоять западной цивилизации и русской государственности.
Данилевский считал, что мусульманство «находится в периоде совершенного изнеможения и разложения». Нужно сказать, что это было не единственное ложное убеждение Данилевского, касающееся судеб Востока, Запада и России. Он так же считал, к примеру, что «Запад, создавший последнюю историческую цивилизацию, уже пережил апогей своего цивилизационного величия».[9]
Он не смог предвидеть восхождение на мировой олимп Американских Штатов. В конце XIX в., возможно, такой прогноз и не был возможен. Спустя всего лишь четыре десятилетия другой философ - Н. Бердяев – чьи пророчества, касающиеся судеб Европы, России, Востока так же не все сбылись, смог предвидеть новый всплеск западной культуры в лице американского фактора. Первая мировая война сделала такой прогноз возможным.
Особенности взаимодействия культур Востока и Запада в философии Н. Бердяева.
Философия Николая Бердяева самобытна: она свободна от схем, ее утверждения часто основываются не на фактах, а на интуитивных умозаключениях мыслителя. Это отме
В 1918 году появился сборник бердяевских статей «Судьба России». Вечная проблема отечественной мысли - проблема взаимоотношения Востока и Запада и объединяющей миссии России (которая не вписывается ни в западную, ни в восточную схемы исторического движения) по-новому зазвучала во время первой мировой войны. Бердяев в «Судьбе России» проанализировал геополитические процессы, происходящие в мире, объединенном единым бедствием – войной. Вечное, по его мнению, стремление западного человека на Восток, Бердяев привел в качестве одной из «космических» причин первой мировой войны.
Проблему «Восток-Запад» Бердяев считал наиважнейшей в мировой истории, отправной точкой для тех, кто хочет понять мировую борьбу, рассматривая ее сквозь призму философии истории. «Проблема Востока и Запада, - писал Бердяев, - в сущности всегда была основной темой всемирной истории, ее осью».[10]
Мировую войну в этом контексте он понимал как один из актов всемирно-исторической драмы Востока и Запада. Именно мировая война, по мнению философа, привела Восток и Запад к невиданному доселе соприкосновению. То, чего не смог сделать «мир», смог сделать «раздор» - он вывел западного человека за границы европейской культуры, цивилизации и истории. Но это не говорит о том, что до сих пор Запад был равнодушен к Востоку, не стремился его познать.
Рассуждения Бердяева на тему взаимодействия Востока и Запада можно разделить на два вида: первые носят социологический и психологический характер (известно, что Бердяев многими исследователями философии относится к направлению экзистенциализма, и именно потому, что его философия глубоко психологична); вторые можно назвать «политическими», «геополитическими», так как касаются они империализма и его роли в проблеме «Восток-Запад». Характерной чертой высказываний Бердяева о том, что влекло европейца, человека Запада на протяжении всей мировой истории на Восток, носят скорее психологический, иногда и мистический оттенок.
Н. Бердяев, пытаясь найти истоки начавшегося движения Востока и Запада друг другу, указывает на то, что равновесие западной культуры всегда было условным. Европа была замкнутыми миром на протяжении веков, но за ее пределами была «мировая ширь, уходящая далеко на Восток». Государственную и культурную жизнь Европы всегда «беспокоили» мировые пространства, неизведанность, таинственность Востока и его культуры. Даже империалистические стремления западных держав к экономическому господству Бердяев во многом объясняет стремлением преодолеть замкнутость европейской цивилизации. Здесь империализм – понятие не столько политическое и экономическое, сколько социокультурное. «Неведомая ширь земного шара притягивает к себе. Взоры обращаются к Азии и Африке, к древним колыбелям культуры. Обратное движение с Запада на Восток, по-видимому, является внутренно неизбежной диалектикой европейской культуры», - пишет Бердяев.
Как и подавляющее большинство русских философов «золотого века» русской философии, Бердяев в своих сочинениях так или иначе приходит к решению наиважнейшего вопроса о особой роли России в мировом историческом процессе. Мы коснемся этого аспекта его философии позже, но о нем не стоит забывать, рассматривая мнение этого мыслителя на проблему взаимодействия востока и Запада. Говоря о неизбежном стремлении западной культуры к возвращению в лоно Востока, в котором находятся ее исторические корни, Бердяев приходит к выводу, что наступают «сумерки Европы», то есть закат западной цивилизации и период формирования нового мирового общечеловеческого культурного центра. Именно в этом причина, по которой Восток и Запад идут навстречу друг другу: замкнутость и самодовольство западной культуры Европы приводит ее к иссяканию, предельному насыщению. Она неизбежно стремится выйти на неизведанные просторы Востока, расшириться и насытиться его далями, таинственными и непонятными для нее. Империализм западных держав с его колониальной политикой в этом контексте – только внешний признак этого неотвратимого движения истории.
Бердяев подчеркивает, анализируя причины первой мировой войны, что проблема «Восток-Запад» сыграла в этом процессе немаловажную роль. Пожар войны начался с Балкан. Оттуда, по его мнению, всегда шла угроза западному миру. Балканы – путь с Запада на восток. Константинополь – те ворота, через которые культура Западной Европы может пойти на Восток, в Азию и Африку. Образование Османской империи было шествием Востока на Запад. Разрушение Турции будет обратным движением Запада на Восток. Бердяев считает, что народы Запада всегда боялись этого движения, чувствуя себя неготовыми для него.
Признавая то, что проблема взаимодействия Востока и Запада существовала всегда, и не была рождена, как империализм или национализм, в конце XIX века, Бердяев говорит о том, что средневековая Европа в своей политике по отношению к Востоку резко отличалась от Европы начала XX столетия. Запад в средние века был смелее в своем стремлении на Восток. Европа не боялась Востока так, как сейчас. Она откликалась на идею крестовых походов. В дальнейшем замкнутость западного мира усиливается и возникает уникальное по своей сути явление – Турецкая империя – которая самим фактом своего существования олицетворяет духовную незрелость западных народов, их страх перед движением навстречу Востоку, которое, тем не менее, неизбежно, так как предписано диалектикой исторического развития.
Мировая война, считал Бердяев, не просто сделает возможным огромный скачок Запада навстречу Востоку. Ее результатом будет расширение европейской культуры не только на восток, но и на запад – в Америку. Усиление Америки после войны неизбежно. Западная цивилизация, борясь, даже против своей воли, против воли ее народов, со своей замкнутостью, «провинциальностью», сделает это усиление крайнего Запада возможным и неизбежным. Будет преодолен страх не только перед Востоком, Россией, но и перед расширением границ Запада.
Русская философия, полярность которой известна, часто в форме учений своих представителей давала полностью противоположные оценки западной (европейской) культуры, цивилизации. Одной из основных черт философских рассуждений Бердяева было отторжение им полярности, созданной славянофилами и западниками русской философии. Именно за это часто Бердяева осуждали в непостоянстве его убеждений. Но отрицание полярности, отказ от крайних мнений и оценок, привел Бердяева к своеобразному компромиссу в оценке западной цивилизации. Он считал, что европейская культура несовершенна, Европа – не есть идеал культуры вообще. Он пишет: «Только темная, еще азиатская душа, не ощутившая в своей крови и в своем духе прививок старой европейской культуры, может обоготворять дух европейской культуры как совершенный, единый и единственный. И она же не чувствует культур Востока».[11]
Главный недостаток западноевропейской культуры Бердяев видит в ее провинциальности, замкнутости, а, касаясь философии, в материализме. Мировая катастрофа войны должна перевернуть мир и избавить Запад от провинциализма, и, в тоже время, обогатить его религиозным углублением Востока. Это должно привести к отходу западного общества от социологического ощущения к ощущению космическому. Реальное же выражение этот процесс найдет в политике, в политических последствиях. Наступит новый период в истории человечества, в котором Восток и Запад обогатят друг друга посредством своих национальных культур.
Бердяев не идеализирует Восток, так же как и Запад. Логика его размышлений о природе самобытности России приводит нас к мысли, что Бердяев осуществляет своеобразное деление Востока на Темный и Светлый. Темный Восток – это то негативное, что он видит в России. Его проявления внешние, они удерживают социальное развитие на «элементарных стадиях». Определение «Темный Восток» мы находим у самого Бердяева,[12]
черты же Светлого Востока философ формулирует, не упоминая самого термина. Философ пишет: «Не следует смешивать дикого, темного, азиатского Востока с древней культурой азиатского Востока, представляющего самобытный тип, привлекающий внимание самых культурных европейцев. На Востоке – колыбель всех великих религий и культур. И на вершинах европейской культуры подлинно культурный европейский человек не может чувствовать презрения к своим древним истокам. Это презрение свойственно лишь варвару, человеку некультурному. Старинная культурная европейская душа не может идолопоклонствовать перед европейской культурой и не может презирать культуру Востока».[13]
Противоположность Темного Востока – глубина восточной культуры, ее основное достижение (столь важное для Запада, замкнутого и требующего обновления) – древние религиозные истоки. Объединение достижений Запада и Востока сделает их равноценными по-новому, приведет к созданию нового миропорядка, откроет миру новые горизонты.
Если Данилевский отвергает борьбу Востока и Запада, отвергает объективность существования их вечного противодействия в историческом процессе, то Н. Бердяев признает, что долгие десятилетия, в особенности XVIII-начала XX столетий, Запад вел колониальную политику по отношению к Востоку. Результатом рассуждений Н. Бердяева о судьбах Востока и Запада становится его убеждение в том, что ситуация, когда Европа интересовалась Азией только с точки зрения ее колонизации, захвата ее территорий вскоре изменится, и у западной цивилизации появятся новые стремления и интересы, касающиеся Востока, его культуры и особенностей миросозерцания.
Россия и проблема «Восток-Запад» в трудах Н. Бердяева и Н.Я. Данилевского.
Проблема «Восток и Запад» в русской философии конца XIX – начала XX вв. всегда рассматривалась с точки зрения ее влияния на судьбы России. Полярность русской философии, ее деление на два направления – славянофильство и западничество, накладывало отпечаток на понимание характерных черт взаимоотношений Востока и Запада. Западники призывали Россию идти путем Европы, вливаясь в лоно западной цивилизации; славянофилы отвергали благотворность европейских законов развития для России. Изменение политической ситуации в стране и в мире в целом дало толчок к разрушению полярности русской философии. Изменились и оценки Запада и Востока в призме их влияния на русскую культуру. Именно эти изменения мы можем проследить, рассматривая сочинения позднего славянофила Н.Я. Данилевского и философа нового поколения – Н. Бердяева.
В то же время, на примере анализа произведений этих авторов, тех их книг и статей, которые касаются вопроса «Восток-Запад» и роли России в этом взаимодействии, мы понимаем, что извечная полярность русской историософской мысли не исчезает. Сам Данилевский в своей книге «Россия и Европа» во взглядах на роль России в мировом историческом процессе выступает меньшим славянофилом, чем Николай Бердяев, никогда не относивший себя к этому направлению русской философии.
Н.Я. Данилевский выдвигает новаторскую для славянофильства мысль, которая основывается на его теории культурно-исторических типов. Ее содержание: Россия не Восток и не Запада, она Востоко-Запад, но ее путь не зависит напрямую от западной или восточной цивилизации, так как Россия призвана историей стать во главе новой нарождающейся цивилизации, культурно-исторического типа. Этот новый тип придет на смену западноевропейской цивилизации, враждебной России и дряхлеющей. Он объединит славянские народы, которые станут этнической основой нового культурно-исторического типа.
Деля человечество на несколько этнических групп, не зависимых от того, в каком регионе мира – на Востоке или на Западе - они развиваются и создают свои культуры, Данилевский считал, что одну из таких групп составляют «народы славянского семейства». Их оригинальная культура способна заменить собой дряхлеющую, умирающую культуру германо-романского Запада. Философ подчеркивает, что всякое стремление России подражать Западу или Востоку может привести только к одному – к потере славянами своего места в мировой истории. Этого допустить нельзя, и именно по этой причине всякая «европеизация» России или стремление отождествить ее культуру с Востоком, преступна и вредна.
Данилевский, создавая свою теорию культурно-исторических типов, и проповедуя смену одной цивилизации другой, не был националистом и не считал, что только Россия может «спасти» мир от отсутствия в нем культурного центра после умирания германо-романской цивилизации. Идеальным положение вещей в мире он считал тот, «когда бы все великие этнографические группы, на которые разделено человечество, одновременно развили лежащие в них особенности направления до культурного цвета; когда бы древние Китай, индия, Иран, возмужалая Европа, юное славянство и еще более юная Америка разом выказали всю полноту и все разнообразие заключающихся или заключавшихся в них сил, которые бы усугублялись благотворным взаимодействием друг на друга».[14]
В этом универсализме Данилевский крайне близок к Бердяеву, предрекающему в 1918 году рождение нового мироустройства основанного на взаимопроникновении культур Востока и Запада. Разница в их позициях по этому вопросу существует: первое – Данилевский хотя и считал, что существование в периоде расцвета всех основных этносов мира является идеальным, но в то же время полагал, что такое положение вещей нереально и даже вредно для конечного результата мирового исторического процесса; будучи убежден в том, что любая культура стремится в своем движении к смерти, как и любой другой организм, он полагал, что одновременный расцвет Востока и Запада приведет к одновременной смерти всех культурно-исторических типов; второе – Данилевский иначе, чем Н. Бердяев понимал роль России в этом процессе всеобщего расцвета всех этнических культур мира. В философии Данилевского Россия выступает как глава нового, очередного для истории человечества культурно-исторического типа, равноправного с другими, существовавшими до этого. Она только территориально соединяет Восток и Запад. Культура же ее должна формироваться самостоятельно. «Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа», - так сформулировал один из законов, созданных Данилевским, поклонник его творчества и, можно сказать, ученик К.Н. Бестужев-Рюмин.[15]
Веря, как и подавляющее большинство русских философов конца XIX- начала XX вв., в историческую миссию России, Данилевский не ставит Россию выше Востока и Запада. Он делает ее первой среди равных именно на современном ему этапе исторического пути человечества.
Данилевский отвергает понятие общечеловеческой
культуры. Ее, по его мнению, существовать не может. Всечеловечность
культуры возможна, но ее основа – самобытность сменяемых друг друга культурно-исторических типов. Роль России в этом контексте – объединить вокруг себя все славянские народы для создания нового культурно-исторического типа, приходящего на смену западной цивилизации, как некогда сама западная цивилизация пришла на смену ряда культурно-исторических типов, рожденных на Востоке - египетскому, китайскому, ассирийско-вавилоно-финикийскому, халдейскому, или древне-семитическому, индийскому, иранскому, еврейскому… Таким образом, Данилевский, относимый историками философии к «поздним славянофилам» дает идее мессианского предназначения России новое звучание. Бердяев же смотрит на роль России в процессе взаимодействия Востока и Запада иначе. Он провозглашает ее объединительную роль, признавая противоположность восточной и западной культур.
Сама идея «особого пути» России в сочинениях Бердяева опиралась на тему Востока и Запада. Здесь философ был вполне традиционен. Специфическое географическое положение России, не укладывающейся в жесткие рамки «восточной» или «западной» культуры и цивилизации, давно приобрело символическое значение для национального самосознания. Бердяев, вслед за Хомяковым, Достоевским, Соловьевым, Данилевским и многими другими, считал невозможным для России принять чисто западную или, наоборот, чисто восточную модель развития. Он был убежден, что противостояние западников и славянофилов - уже в прошлом, такое противостояние было «детской болезнью» русской мысли в период ее становления.
Россия должна ощутить себя Востоко-Западом и осуществить прорыв в новое состояние общества, которое должно придти на смену буржуазности: «Россия может сознать себя и свое призвание в мире лишь в свете проблемы Востока и Запада. Она стоит в центре восточного и западного миров и может быть определена, как Востоко-Запад».[16]
И еще: «Россия должна явить тип востоко-западной культуры, преодолеть односторонность западноевропейской культуры с ее позитивизмом и материализмом, самодовольство ее ограниченных горизонтов».[17]
Бердяев считал, что одним из результатов войны станет уничтожение той бездны, которая разделяет Запад и Восток: мировая война явила собой небывалое прежде «историческое соприкосновение и сплетение восточного и западного человечества», значит, «великий раздор войны должен привести к великому соединению Востока и Запада. Творческий дух России (которую мыслитель понимал как Востоко-Запад, это же сложное понятие мы встречаем и у Данилевского) займет, наконец, великодержавное положение в духовном мировом концерте. То, что совершалось в недрах русского духа, перестанет уже быть провинциальным, отдельным и замкнутым, станет мировым и общечеловеческим, не восточным только, но и западным».[18]
Здесь необходимо сделать оговорку. Бердяев часто противоречил сам себе. Видимо, это нормально и естественно - меняется человек, его жизнь, судьба, должны меняться и его взгляды. У Бердяева, правда, достаточно трудно проследить какую-то последовательную эволюцию позиции, он творил под влиянием настроения, момента, своих переживаний. Поэтому приблизительно в это же время, когда он писал «Судьбу России», он опубликовал в 1918 году статью в «Русской мысли», где подверг жесткой критике взгляды, подобные процитированным выше: «Самые противоположные русские идеологии утверждали, что русский народ выше европейской цивилизации, что закон цивилизации для него не указ, что европейская цивилизация слишком «буржуазна» для русских, что русские призваны осуществить царство Божие на земле, царство высшей правды и справедливости... Этот русский свет, который должен просветить все народы мира, и довел Россию до последнего унижения и позора... Прославленное русское смирение было, в сущности, страшной гордостью и самомнением... Русскому народу нужна еще элементарная правда, он не прошел еще элементарных наук, а мнит себя преодолевшим все науки высшей мудрости...».[19]
Более того, возвращаясь к теме западничества и славянофильства, которую он считал уже изжитой в процессе развития русской культуры, Бердяев признал «предпоследнюю» правду западничества: сначала Россия должна обратиться к «долгому труду цивилизации», преодолеть реально существующую отсталость, «выучиться» у Запада, а уж затем говорить о выполнении какой-то своей «миссии», «призвания». Поэтому - «то, что обычно называют «европеизацией» России, неизбежно и благостно».[20]
Указывая на замкнутость и провинциализм западной культуры, Бердяев находит эти же черты и в русской культуре. По его мнению, один провинциализм не может бороться с другим – это не принесет результатов. Запад и Россия должны для преодоления своей замкнутости, ведущей к регрессу, «перейти в мировую ширь», обратиться к Востоку, к его духовной древней глубине. Восток для России ближе, чем для Запада, для Европы. Россия, осознав для себя важность как западной, так и восточной культуры, должна стать проводником между Востоком и Западом. В этом ее особое предназначение.
С одной стороны, Бердяев всячески отвергал националистическую «атомизацию» и разобщение человечества, говорил об универсализме христианства, а с другой - искренне верил в то, что именно Россия, будучи Востоко-Западом, объединит человечество, именно ей принадлежит особое место в грядущем религиозном преображении истории: «То, что совершается в России, отзывается на всех странах и народах. Никогда еще не было такого соприкосновения мира Запада и мира Востока, которые долго жили изолированно. Культура перестает быть европейской, она становится всемирной. Европа принуждена будет отказаться от того, чтобы быть монополистом культуры. Россия, стоящая в центре Востока и Запада, хотя страшным и катастрофическим путем, получает все более ощутительное мировое значение, становится в центре мирового внимания... Русский народ из всех народов мира наиболее всечеловеческий, вселенский по своему духу, это принадлежит строению национального духа. И призванием русского народа должно быть дело мирового объединения, образование единого христианского духовного космоса».[21]
Но самобытность России не есть единственное ее качество, которое позволит ей объединить Восток и Запад, создать новое мироустройство, свободное от противоречий непонимающих друг друга культур. Россия, по мысли Бердяева, сможет повлиять на ход мировой истории только в том случаи, если она станет частью Европы: «Россия должна стать для Европы внутренней, а не внешней силой, силой творчески преображающей».[22]
Будучи Востоко-Западом, Россия не должна гордиться проявлениями Темного Востока в себе. Эти проявления суть дикая азиатчина, держащая страну на «элементарных стадиях» развития. Не «отсталость» России должна роднить ее с Востоком, не в этом должно заключаться ее своеобразие. Общей у России и Востока должна быть духовная глубина, религиозность, древние корни и стремление к их познанию. Приблизившись к Востоку в этом смысле, Россия сможет помочь Европе разрушить односторонность ее культуры, страдающей излишним позитивизмом и материализмом.
Важным для нас, людей, живущих в России в тот период, который характеризуется обострением межнациональных конфликтов, является мнение Н. Бердяева на то, какой должна быть внутренняя национальная политика России. Веря в наступление новой эры в истории человечества вообще, и в истории России в частности, Бердяев указывает: так как Россия включает в себя народы, относящиеся по своему территориальному расположению и социокультурным особенностям и к Востоку, и к Европе, для выполнения своей роли объединителя Востока и Запада, она должна коренным образом изменить свою национальную политику по отношению к «инородцам».
В русской философии часто возникает вопрос о противоречии духа русского народа и духа русской государственности. В своих размышлениях о национальной политике России по отношению к населяющим ее неславянским народам Бердяев подчеркивает, что агрессивность государственной политики в этом вопросе не может привести к единству России, а только к разделению и умалению Великой России. Являясь империалистической страной, Россия не может позволить себе быть националистической. Это погубит ее. Национализм не свойственен русскому народу, утверждает Бердяев, но сегодня он характерен для российского государства. Агрессия же по отношению к «инородцам» не приведет Россию к выполнению ее исторического призвания – объединения Востока и Запада на духовных позициях. Запад, с его колониальной политикой по отношению к Востоку, начинает уходить от своего исключительно экономического интереса к восточной культуре, к восточному региону, считает Бердяев. Если Россия не поймет того, в чем состоит новая тенденция в отношениях Востока и Запада, если она не изменит своей национальной политики, ее историческая миссия не будет выполнена.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проблема «Восток-Запад», столь актуальная для современного мира, волновала русскую философскую мысль как во второй половине XIX столетия, так и в начале XX века. Для России такой интерес к данному вопросу не случаен. Являясь многонациональным, многоконфессиональным государством, наша страна занимает территорию, являющуюся как частью Европы, так и частью Азии. В этом кроется сложность, многогранность российской культуры и особенность ее места в мировом историческом процессе. Может быть, именно поэтому теория культурно-исторических типов Данилевского, первая из теорий такого плана, была рождена именно в России, для которой Восток понятие не столь загадочное и далекое, как для Западной Европы и Америки. Колониальная политика России по отношению к восточным государствам резко отличалась от аналогичной политики Запада – восточные колонии России были ее внутренними колониями, соприкосновение русской культуры и культур Востока шло непосредственно, сопровождаясь проникновением и слиянием с европейскими корнями российской ментальности. В теории культурно-исторических типов Данилевского эти особенности взаимоотношений Востока и России отразились напрямую. Он отверг существование борьбы между Востоком и Западом, сделав каждую рожденную в их лоне цивилизацию равнозначной для мирового исторического процесса. России же он отвел в этом процессе роль центра формирующейся на месте западной, германо-романской цивилизации, которая стала «дряхлой», цивилизации новой, славянской.
Философия Бердяева, рожденная иной эпохой, но уходящая своими корнями в споры славянофилов и западников, дает иное понимание проблемы «Восток-Запад». Руководствуясь положениями русского комизма, Бердяев предрекает миру новую эпоху, в которой произойдет соединение западной и восточной культур и родится новое мироустройство, гармоничное, духовное, свободное от провинциализма, замкнутости и однобокости, которыми страдает западная цивилизация. Роль России в этом процессе – роль проводника духовных высот древнего востока в мир Запада, обогащение его религиозностью и привнесение в мировосприятие европейца новых для него основ понимания мира, свободных от излишнего прагматизма и материализма.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Бердяев Н.А. Гибель русских иллюзий// Н.А. Бердяев. Собр.соч., т.4. Париж, 1990.
2. Бердяев Н. Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы. - Берлин, Обелиск, 1924.
3. Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990.
4. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995.
5. Ерыгин А. Н. Восток. Запад. Россия. Ростов-на-Дону, 1993.
6. Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995.
[1]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 59.
[2]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 59-60.
[3]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 61.
[4]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 92.
[5]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 256.
[6]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 267.
[7]
Там же. С. 266-267
[8]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 267.
[9]
Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995. С. 192.
[10]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990. С. 115.
[11]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990. С. 56.
[12]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990. С. 118
[13]
Там же. С. 56.
[14]
Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 138.
[15]
Бестужев-Рюмин К.Н. Теория культурно-исторических типов. // Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. C. 440.
[16]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990.
[17]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990.
[18]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990.
[19]
Бердяев Н.А. Гибель русских иллюзий.//Н.А.Бердяев. Собр.соч., т.4. Париж, 1990. С. 114 -120.
[20]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990
[21]
Бердяев Н. Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы. - Берлин, Обелиск, 1924. С. 55.
[22]
Бердяев Н. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). М., 1990. С. 118