Алескер Марк
Что есть человек? Любое определение такого сложного понятия вряд ли может быть полным. Можно, например, сказать, что человек - это то единственное существо на земле, которое живет с ясным пониманием неизбежности своей смерти. Можно сказать и по-другому, например, так: человек отличается от животного тем, что в своих поступках осознанно делает выбор между добром и злом. Возможны, разумеется, и иные определения. Но какие бы отличительные признаки не использовались в этих определениях, все они являются отражением главной сути человеческого бытия - дисгармонии его духа и плоти: как правило, человек еще хочет жить, еще хочет осознавать свою личность, когда тело его уже должно погибнуть. В связи с этим И. Мечников отмечает: "Величайший разлад человеческой природы заключается в патологической старости и в невозможности дожить до инстинкта естественной смерти".
Люди всегда стремились устранить эту дисгармонию, выдвигая идею бессмертия души, а в качестве альтернативы царству плоти с его страданиями и злом идею царства Божьего, в котором достигается полная гармония и отсутствуют страдания.
Идеологи царства Божьего иногда обещали построить его "уже при жизни нашего поколения", иногда сроки достижения Божьей благодати выносят в загробную жизнь. Но всегда рекомендации по мероприятиям, которые могли бы приблизить царство Божье, сталкиваясь с особенностями человеческой природы, не срабатывают. Достаточно вспомнить, что, по-видимому, самая эффективная рекомендация устранения зла - христианское смирение и призыв отвечать на зло добром - не смогла предотвратить ни костров инквизиции, ни зверств фашизма, ни преступлений ГУЛАГ'а.
Какие же качества человека обусловливают такую "нечеловеческую" сопротивляемость любым попыткам устроить рай на земле?
Прежде всего, это нравственность, разум и вера. По всей видимости, все эти три начала в той или иной степени должны быть присущи человеку для обеспечения настоящей человеческой жизни. Отметим еще, что они влияют друг на друга, и как заметил Иммануил Кант, они не сводимы друг к другу.
Все эти свойства нравственности, разума и веры мы подробно обсудим далее. А сейчас несколько слов по поводу этих понятий.
Нравственность. Говоря о ней, будем иметь в виду тот идеал добра, к которому стремятся люди, пытающиеся не творить зло. Практическим эквивалентом этого понятия является мораль, то есть те предписания, установки или мнения, которыми руководствуется человек, выбирая поступок, приносящий людям добро или зло. Мотивы, движущие человеком при определении им, что есть добро и что есть зло, зависят от многих факторов. В частности, от ответа на следующие два вопроса: "Если ты не за себя, то кто за тебя? Но если ты только за себя, то зачем ты?" (Гиллель, первый век до новой эры).
Одни люди предпочитают быть "только за себя", других больше всего волнует вопрос "зачем они". Но, каковы бы не были предпочтения при ответе на эти вопросы, люди исходят из одинаковых побуждений - удовольствия, которое доставляет им совершаемый поступок (Гельвеций). Так какой же поступок следует отнести к "доброму" и какой - к "злому"?
Бертран Рассел так отвечает на этот вопрос: "добро" и "зло" каким-то образом связаны с "желанием": то, чего все мы желаем, является добром, а то, чего все мы опасаемся, является злом. Если бы желания каждого из нас находились в согласии, не было бы и проблемы. Но, к сожалению, они вступают в конфликт".
Именно "вследствие конфликта желаний различных людей или конфликта желаний в одном человеке" (Рассел), т.е. вследствие того, что "всякий идеал имеет своего автора" (Писарев Д.), возникает практическая нужда в морали, определяющей поступки людей. Если выразить эту мысль совсем просто, то надо сказать так: добро и зло — субъективные категории. Например, кража в магазине куска хлеба является для голодного вора добром, а для сытого хозяина магазина — злом.
Основу нравственных поступков можно было бы передать одной фразой: "Чего ты не любишь сам - не делай другим" (Гиллель). К сожалению, эта фраза имеет лишь одну форму: "не любишь" - "не делай", поэтому не охватывает все варианты возможного поведения человека. Например, как быть, если что-нибудь любишь сам? Делать это для других людей или нет? Ведь может случиться так, что другим не нравится то, что нравится тебе, а ты им это делаешь. Может быть и иначе: другим нравится то же, что и тебе, но ты им этого не делаешь.
Ясно, что для избежания споров и насилия было бы лучше всего, если бы мораль основывалась на некотором абсолютном авторитете. Люди это давно поняли и привлекли на помощь идею нравственного Бога, которая должна была привнести в нравственность элемент объективности. О том, так ли это, поговорим чуть ниже.
Разум. Это понятие будем употреблять наряду с понятиями знание и наука. То есть нас интересует не только возможность человека мыслить, но и его знания, получаемые с помощью разума и, как правило, подтверждаемые опытом.
Вера. Это понятие будет употребляться в трех смыслах.
Первый смысл веры тождественен традиционному смыслу религии. Следуя Гегелю, будем полагать, что "существенным признаком религии является момент объективности". В данном случае это означает, что духовная мощь, в которую верит человек, находится вне человека и не зависит от него. "Человек есть предмет заботы" для этой абсолютной духовной мощи, "которая может внять молитве или не внять ей".
Второй смысл веры отнесем к мифологическому, магическому сознанию, возникшему раньше религии, - к вере в колдовство и т.п., что совершенно отлично от веры в Бога. В этом случае отсутствует "момент объективности", присущий религии, ибо чудеса и предсказания вершит либо сам человек (маг, шаман, колдун), либо одухотворенные им предметы или животные (например, небесные тела и их расположение на небе), а не абсолютная Божественная воля.
Короче говоря, мифологическое сознание - это низшая ступень религиозного сознания. Мир на уровне мифологического сознания "кажется великой демократией: естественные твари и сверхъестественные существа, обитающие в мире, поставлены почти на равную ногу" (Фрэзер Д).
Религиозное же сознание является "плодом длинной интеллектуальной и моральной эволюции". Для религиозного сознания мир иной, в котором действуют сверхъестественные силы, и мир данный, в котором живут люди, разделены. В мире данном существуют наука и прогресс, а невидимые силы существуют только в мире ином. Но для мифологического сознания эти оба мира - иной и данный - слиты воедино.
Наконец, третий смысл веры - это вера "вообще", то есть вера, не связанная с какой-либо мистикой, с какими-либо сверхъестественными силами или ирреальными объектами. Этот смысл веры имеет множество оттенков. Вот некоторые из них.
"Религия космоса" - вера, весьма близкая к пантеизму (отождествление Бога и природы), но в отличие от него не Бог, а человек "слит" с природой. Для веры же остается некое "религиозное" чувство восхищения рациональным устройством мироздания, единством и порядком, царящим во Вселенной. Следует заметить, что "религия космоса", как и другие ("настоящие") религии, снимает страх смерти. Эйнштейн, например, исповедовавший эту "религию", на вопрос о том, боится ли он умереть, ответил, что он настолько "слит" с природой, что ему безразлично, в каком состоянии находиться.
"Религия космоса" - это высшая ступень сознания, требующая еще более длительной эволюции интеллекта и морали, чем религиозное сознание.
Отметим влияние знаний человека на его тип сознания: чем меньше человек знает, тем вероятнее, что у него "мифологический тип" сознания; чем больше знаний - тем вероятнее, что тип сознания приближается к "космическому". Здесь речь идет лишь о вероятностной оценке, потому что влияние знаний на веру не абсолютно: вера к знаниям (и наоборот) не сводится. Поэтому можно найти малообразованного человека, который полностью отрицает мистику. Но есть и ученые, которые не прочь следовать советам астрологов или обсуждать проказы "барабашки".
Следующим оттенком веры, не связанной с мистикой, является вера в правильность научных предположений (гипотез, аксиом). Существует еще вера человека в правильность своего дела. Например, ученые верят в справедливость научных выводов, потому что "из наблюдений убеждаются в надежности некоторых логических следствий, к которым они приводят" (Рассел Б.).
Лжеученые тоже верят в успех своего дела, потому что существуют явления, которые наука объяснить не может и т.д.
Человек верит также сообщениям прессы, рассказам друзей и т.п., если из своего опыта убеждается в правдивости такой информации.
Существует еще вера человека в свое хорошее будущее. Эту веру называют надеждой.
К вере "вообще" следует отнести также и неверие. В частности, если речь вести о двух первых смыслах веры, то их отрицание, то есть отрицание всякой мистики, - есть тоже вера, называемая атеизмом.
Обсудим далее вопросы "несводимости" друг к другу нравственности, разума (научных знаний) и веры.
"Несводимость" означает, что формальными рассуждениями невозможно вывести постулаты одного понятия из постулатов другого. Иначе говоря, при по парном объединении этих понятий получаются предложения, лишенные смысла.
Нравственна или безнравственна наука?
После некоторого размышления нельзя не согласиться с тем, что наука (знание) не может быть ни нравственной, ни безнравственной. То есть прикладное использование результатов научных исследований может быть направлено как во благо, так и во вред человеку, но это не достоинство или недостаток науки, а отражение тех или иных нравственных качеств человека как проводника научных достижений.
В связи со сказанным интересно вспомнить анкетирование ученых, проводимое в 80-х годах "Литературной газетой" под рубрикой: "XX век. Наука и общество". В анкете был вопрос: "Способствует ли само по себе занятие наукой воспитанию высоких нравственных качеств?"
Ответы на этот вопрос были самые разные от: "...не могу вспомнить ни одного действительно выдающегося ученого, который бы отличался низким уровнем моральных качеств" до: "... крупный негодяй тоже может быть ученым". А вот что ответил Виталий Гинзбург (в 2003 году он стал лауреатом Нобелевской премии по физике): "К сожалению, в пределах имеющихся у меня сведений нет никаких оснований утверждать, что занятие наукой способствует воспитанию высоких нравственных качеств. Вместе с тем такой вывод меня самого удивляет".
Удивление это - результат того, что несмотря на несводимость нравственности и науки друг к другу, последняя влияет на первую. Об этом несколько слов будет сказано ниже.
Существует ли научная нравственность?
Итак, наука не может быть ни нравственной, ни безнравственной. А может ли быть нравственность научной? На этот вопрос тоже должен быть дан отрицательный ответ. Это означает, что невозможно научно обосновать тезис о том, что человек должен быть высоконравственным, гуманным и т.п. Всегда могут быть найдены возражения. Вот что говорит по этому поводу Анри Пуанкаре: "Если бы рассуждения могли что-либо сделать, согласие было бы легко достижимо... Объясняйте солдату, сколькими бедствиями грозит поражение и что оно грозит даже его личной безопасности, он всегда сможет ответить, что его безопасность будет лучше гарантирована, если сражаться будут другие".
Разум не может, таким образом, обосновать нравственное поведение человека. Более того, разум может даже подсказать желательность безнравственного поведения или даже преступления. Вот как описывают эту ситуацию Денис Прейгер и Иосиф Телушкин. "Адольф Эйхман и другие нацистские убийцы поступали "разумно и рационально", выполняя приказы вышестоящего начальства и, ради продвижения по службе, посылая тысячи людей на мучительную смерть. Когда средний законопослушный немецкий обыватель закрывал глаза на истребление евреев, когда "простой советский человек" притворялся, "что не замечает", как среди ночи "берут куда следует" его соседей, они поступали совершенно "разумно и рационально", спасая собственную жизнь. И наоборот, те, кто помогал евреям в нацистской Германии или вступился за "врагов народа" в советской России, слыли в обществе "ненормальными". А ведь только они и поступали нравственно, идя наперекор разуму и инстинкту самосохранения!".
Таким образом, против зла разумные доводы неэффективны, так как есть и разумные контрдоводы, которые могут привести к выводу, что совершение зла является не только выгодным, но и необходимым делом. Разум нейтрален - говорят Прейгер и Телушкин -, "это всего лишь инструмент, который может быть использован и во зло и для доброго дела".
О невозможности существования научной нравственности говорит и Эйнштейн. Его мнение интересно тем, что он не просто констатирует невозможность научной нравственности, но и высказывает предположение о причине такой невозможности: "Я не считаю, что наука может учить людей морали. Я не верю, что философию морали вообще можно построить на научной основе. Например, Вы не могли бы научить людей, чтобы те завтра пошли на смерть, отстаивая научную истину. Наука не имеет такой власти над человеческим духом. Оценка жизни и всех ее наиболее благородных проявлений зависит лишь от того, что дух ожидает от своего собственного будущего. Всякая же попытка свести этику к научным формулам неизбежно обречена н
Как видно из этой цитаты, моральные качества человека ("оценка жизни и всех ее наиболее благородных проявлений") зависят, по мнению Эйнштейна, "лишь от того, что дух ожидает от своего собственного будущего". Наука не может точно предсказать будущее. Будущее - это область действия веры. Именно поэтому научная нравственность невозможна. И еще один вывод можно сделать: любая идеология, в задачу которой входит завоевание доверия масс, должна нарисовать для своей аудитории радужные перспективы. Конечно, это относится не только к религии, но и к политике. Наука же здесь ни при чем.
Существует ли научная вера?
Будем рассматривать отдельно религиозное и мифологическое сознание. Если говорить о последнем, то это как раз все то, что либо противоречит конкретным достижениям науки, либо является фантазией, не вписывающейся в научные методы исследований. Так что вопрос в данном случае просто не может возникнуть.
Другое дело - религия. Религии, если не рассматривать заблуждения при их историческом становлении, как правило, не отрицают достижения науки. Наука, в свою очередь, пока еще (или никогда?) не может опровергнуть основные постулаты религий. Более того, некоторые научные результаты косвенно способствуют укреплению религии. (К таким результатам могут быть отнесены явления необратимости, предполагающие бoльшую "упорядоченность" мира в прошлом, а также гипотеза о "первовзрыве" - акте создания Вселенной). Тем не менее нельзя сказать, что эти результаты подтверждают религиозные догмы. Между ними и наукой лежит глубокая пропасть, которая характеризуется прежде всего разным отношением религии и науки к чудесам. Наука, в отличие от религии, принципиально отрицает существование чуда.
Говоря о несоизмеримости разума и религии, К.С.Ф.Тертуллиан уже во втором веке провозгласил свою формулу веры: "верую, ибо нелепо". Так что вместе с Тертуллианом мы вынуждены признать, что научной веры нет.
Это становится особенно ясным, если согласиться с определением понятий вера и знание, данным И.Кантом. С его точки зрения вера и знание являются разными ступенями признания истинности суждений. То есть если человек признает истинным некоторое высказывание (суждение), но для такого признания имеется лишь "достаточное основание с субъективной стороны", то такое признание называется верой. Если же признание истинности суждения "и субъективно, и объективно достаточное", то такое признание, согласно Канту, есть знание.
Но объективно достаточное признание истинности суждения есть не что иное, как научное признание его истинности. Другими, более объективными критериями истинности, кроме научных, человечество не располагает. Сознание верующего отрицает это, полагая, что истинность суждений апостолов, пророков и т.д., то есть людей, имеющих связь с Богом, в научном подтверждении не нуждается.
Существует ли наука, основанная на вере?
Ответ здесь должен быть таков: науки, основанной на вере, быть не может, так как понятие "наука" по своему определению есть как раз то, что не основывается на вере, не основывается на авторитете, а только на разуме и опыте (причем для естественных наук более важен опыт, который корректирует заблуждения нашего субъективного разума).
Однако такой ответ для многих неубедителен. Дело в том, что существует множество отраслей человеческой деятельности, зачастую основанных на вере и претендующих называться научной деятельностью. Это область так называемой лженауки. Вопрос о разграничении науки и лженауки вызывает не только академический интерес. Это еще забота о том, чтобы "не допускать промахов в воспитании, ведущих к появлению психологического типа разочарованного жизнью антирационалиста. Это в конечном счете несчастные люди. И надо стараться, чтобы их было меньше". (Китайгородский А.) А надо ли стараться? Ведь человек кует свое счастье сам и необязательно с помощью знаний.
Существует ли нравственная вера или нравственность, сводимая к вере?
Несводимость этих начал друг к другу (нравственности и веры) не столь очевидна, как это было в других случаях, например, в случае науки и нравственности. Более того, существуют мнения, согласно которым нравственность неотделима от веры в Бога. Д.Прейгер и Д.Телушкин, например, пишут: "Если нет Бога, то не существует и трансцендентных понятий "правильного" и "неправильного", не зависящих от личного предпочтения того или иного человека. Молекулы и газы, законы природы сами по себе не могут быть "добрыми" или "злыми", "правильными" или "неправильными". Если материальный мир, природа - единственная объективная реальность и если нет нравственной силы помимо природы, "добро" и "зло" не являются объективной реальностью. Представление о нравственности, таким образом, становится чисто субъективным. Оно, это представление о нравственности, становится либо общепринятым, либо индивидуальным мнением, объективно не имеющим реального смысла... Без Бога у нас могут быть только мнения о нравственности, но наши мнения относительно "добра" и "зла" в области поведения не более значимы, нежели мнения о "хорошем" или "плохом" мороженом".
Нетрудно видеть, что авторы сводят обсуждение "значимости" морали к вопросу о том, имеет ли она "объективно реальный смысл" или нет. Если есть Бог и мораль имеет Божественное происхождение, то нравственность "объективно имеет реальный смысл и значение". Если же мораль имеет земное происхождение, то она, согласно мнению авторов цитаты, не имеет реального смысла и не более значима, чем те или иные суждения относительно мороженого. Иначе говоря, нравственность оказывается жестко связана с верой в Бога.
Что же важнее для человека: субъективность моральных норм и неукоснительное их соблюдение или объективность моральных заповедей и нарушение их? Ясно, что главным вопросом является не выяснение приоритета - кто автор человеческой морали, абсолютный Бог или относительный человеческий опыт, - а обсуждение возможности соблюдения имеющегося общепринятого морального кодекса. Объективность либо субъективность морали - дело вторичное. (Уместно вспомнить замечание Б.Рассела: "те, кто верит в “объективность” ценностей, любят порассуждать о том, что субъективизм ведет к аморальности"). Поэтому неверно, будто "без Бога... наши мнения относительно "добра" и "зла" в области поведения не более значимы, нежели мнения о "хорошем или "плохом" мороженом". Есть Бог или нет Его, объективна нравственность или субъективна - она имеет исключительно важную значимость для человека.
Другое дело, если бы "с Богом" моральные заповеди соблюдались. Тогда можно было бы согласиться с Уилом Хербергом: "Нравственность без Бога... не выдерживает первых же ударов таких примитивных и фундаментальных инстинктов человеческой природы, как эгоизм, жадность, жажда власти". К сожалению, нравственность не выдерживает ударов тех же "примитивных инстинктов человеческой природы" даже если Бог существует. И тех, и других примеров влияния "инстинктов человеческой природы" на нравственность великое множество. Действительно, мы встречаем людей, которые не верят в Бога, но поступают нравственно. Другие исправно молятся и грешат. Одни верят в изначальность добра, другие верят во зло. Все это позволяет сделать вывод о том, что вера и нравственность не сводимы друг к другу.
Зависимость
Несмотря на то, что три начала - нравственность, разум и вера - не сводятся друг к другу полностью, они в той или иной мере друг от друга зависят. Вот несколько примеров.
1. Любая религия определяет некоторую мораль, так как она регламентирует не только отношения между Богом и человеком, но и между людьми. Поэтому если верующий искренен в своей вере, то его мораль зависит от его веры. Моральный кодекс иудея, например, не содержит заповеди о непротивлении злу насилием, которая есть в моральном кодексе христианина.
2. Уже упоминалось о том, что тип сознания человека (мифологический, религиозный или "космический") зависит от объема знаний. Чем больше знаний, тем вероятнее, что человек меньше верит в мистику, лженауку и т.п., так как подобные верования либо противоречат научным данным, либо являются крайне маловероятными утверждениями.
3. Разум влияет и на веру, предметом которой не являются сверхъестественные феномены. Например, Н. Лобачевский, вопреки мнению современников верил в возможность построения неевклидовой геометрии (и построил ее). Как было доказано позднее, Лобачевский в своей вере оказался прав.
Эйнштейн же всю жизнь верил в возможность построения единой теории поля. Источник этой веры - знание о "всепроникающем" действии основных принципов, позволивших разработать специальную и общую теории относительности. Это позволило думать, что существуют такие принципы, с помощью которых можно свести (описать математически) все известные поля к единому полю. Однако осуществить такое "сведение" Эйнштейну не удалось. Нас же в данном случае интересует другое: знание явилось источником веры.
4. Любая вера направлена на некоторый объект, предмет веры. Этот предмет всегда интересует человека, вызывая определенные чувства, переживания и желание действовать, глубже постигать предмет веры. Не случайно У. Джеймс полагает, что "вера - это готовность действовать ради цели", и что "мерилом веры служит готовность к действию".
Пусть, например, человек поверил в возможность создания вечного двигателя, работающего без притока энергии из внешней среды. Такая вера побуждает действовать, проектировать такой двигатель, чтобы доказать сомневающимся правильность своей веры. Однако практическая реализация различных проектов двигателя и дальнейшее углубленное изучение предмета веры должны привести человека к знанию: такой вечный двигатель не может быть построен.
Таким образом, вера повлияла на знания. Эти знания в силу их обратного влияния на веру могут привести человека к новым вопросам, новым гипотезам, то есть к новой вере и т. д. Вера и знания в данном случае взаимообусловливают друг друга.
5. Вера в Бога или мистику тоже влияют на знания человека. Например, нельзя верить в мистические "перемещения" и "полеты" предметов (левитацию) и одновременно знать теорию гравитации. Нельзя верить астрологическим прогнозам и одновременно знать астрономию (физику космоса). Нельзя верить в абсолютный детерминизм (предопределение) и знать квантовую механику.
Короче говоря, если человек верит в некоторый феномен, противоречащий научной теории, то он не может познать эту теорию иначе, как отказавшись от своей веры. Так должно быть, ибо цельное, не расчепленное сознание не может "вмещать" в себя две противоречащие друг другу идеи. Таким образом, вера, если она противоречит научным знаниям, тормозит их усвоение, то есть влияет на знания.
6. Влияние нравственности на веру может принимать самые непредсказуемые формы. Известен случай, когда крупный мошенник регулярно посещал церковь, искренне полагая, что молитвы помогут искупить грехи.
7. Влияние науки на нравственность. Уже говорилось о том, что занятия наукой не способствуют воспитанию высоких нравственных качеств. Размышляя над этим, академик В. Гинзбург заметил, что отсутствие такого влияния на самом деле иллюзорно. Оно справедливо только "в среднем", для рядовых научных работников. "Но в науке среднее далеко не всегда характерно, - говорит Гинзбург - ведь еще Галилей подчеркивал, что в вопросах науки мнение одного бывает дороже мнения тысячи. Поэтому о связи науки с нравственностью тоже можно и нужно судить не только (и, может быть не столько) по средним "показателям", сколько на примере самых выдающихся представителей. А здесь картина изменяется... Крупнейшие представители физики за целое столетие были людьми с самыми высокими нравственными качествами... Таким образом, связь, и притом связь положительная, между занятием наукой и воспитанием нравственных качеств все же существует".
8. Влияние нравственности на науку Эйнштейн характеризует так: "наши моральные наклонности и вкусы, наше чувство прекрасного и религиозные инстинкты вносят свой вклад, помогая нашей мыслительной способности прийти к ее наивысшим достижениям".
Заключение
Вспомним, что только человек в своих поступках осознанно делает выбор между добром и злом. Но без разума невозможно сделать осознанный выбор. Без веры вообще нельзя сделать выбор. Наконец, нравственные начала определяют, что есть добро, и что есть зло. Отсюда следует, что все три категории - разум, нравственность и вера - равно необходимы человеку. Это подтверждается и тем, что отсутствие какого-либо из этих начал ведет к известным патологиям. Например, отсутствие разума при наличии веры ведет к фанатизму, религиозному либо лженаучному. Присутствие разума при дефиците нравственности ведет к фашизму.
Могут наблюдаться и иные личностные или общественные патологии. Например, отсутствие в человеке всех начал (или их слабая выраженность) есть не что иное, как дебильность.
Таким образом, не вера в единственном числе, а весь триумвират — нравственность, разум и вера — являются ядром духовности человека. Но не только они определяют его духовный мир. Последний включает в себя и элементы духовности, воспринимаемые органами чувств и не зависящие от нравственности, разума или веры. Имеется в виду восприятие человеком музыки, восхищение красотой художественных произведений, красотой вообще и т.п.