"Два Маркса" и два отношения к марксизму
Яцкевич В. В.
“Учение Маркса всесильно потому, что оно верно" - вот ленинская фраза, которая была одним из главных лозунгов большевиков и которую скандировали толпы революционеров на митингах. А в 1994 году известный философ А. Ципко и не менее известный активист демократического движения России Ю. Афанасьев в манере, не допускающей иного мнения, неустанно повторяли (и наверняка продолжают повторять): марксизм - это утопия. Как правило, столь категоричные и противоположные суждения бывают одинаково далекими от истины.
В своих работах Ципко рассматривает в основном политико-революционное содержание произведений К. Маркса, критикует его призыв к революции. Но он, как и многие другие ученые, не касается философско-теоретических аспектов его творчества, ограничиваясь замечаниями вида: "Учение Маркса и Энгельса о коммунизме нельзя даже назвать научной гипотезой". Легковесность данного заявления очевидна.
Поскольку о революционном настроении Маркса сказано достаточно много и справедливо, то нет основания для полемики с философом Ципко. Тем более, что сегодня он уже называет себя политологом. Конечно же, ему виднее.
Так что же такое марксизм - наука или утопия? Для обстоятельного ответа на данный вопрос необходимо глубокое и всестороннее исследование этого учения. К сожалению, по ряду причин такое исследование, если и состоялось, то оно почти не известно. Марксу очень не повезло в том смысле, что мы до сих пор не прочли его произведений свободно, вдумчиво, критически. В годы Советской Власти в соответствии с требованиями официальной идеологии все общественные науки (в том числе и произведения немецкого философа) рассматривались исключительно в свете "Манифеста коммунистической партии". Было "очевидно", что все его работы исключительно правильны. А сегодня многие из нас убеждены в обратном, ученые утратили всякий интерес к трудам Маркса. Совсем недавно они стояли на самых видных местах не только в библиотеках, и были предметом гордости руководителя, научного деятеля или партийного функционера.
Как "критики", так и "защитники" Маркса обращают внимание лишь на его отдельные высказывания. Как те, так и другие предпочитают занимать крайние позиции, благодаря чему теряют способность критического суждения. На наш, взгляд такой способностью обладают только "умеренные", избегающие категоричных оценок. Их работы как правило более содержательны, характеризуются осторожностью, широтой подхода, стремлением к объективности. Их в большей степени интересуют теоретические, собственно научные аспекты, и они существенно ближе к тому, чтобы составить целостное представление о творческом наследии автора "Капитала".
С учетом таких работ наиболее предпочтительной представляется методология научного анализа конкретных вопросов и положений марксизма, которая последовательно приводит к объективным и обоснованным оценкам.
Каким был Маркс? - вот вопрос, который до сих пор поляризует исследователей, разводит их по различным принципиальным позициям. Наиболее достоверную информацию о нем прежде всего дает он сам в своих работах и его друг Энгельс. Изучая поставленный вопрос, естественно данное положение взять за основу. В надгробном слове (см. работу Энгельса "Набросок надгробной речи на могиле Маркса") Энгельс сказал, что Маркс был величайшим ученым и величайшим революционером.
Этими словами Энгельс сказал несравненно больше, чем хотел. Есть все основания полагать, что это "и" является не столько соединительным, сколько разделительным. Оно является моментом величайшей драмы и свидетельствует не столько о целостности (цельности) натуры Маркса, сколько о ее раздвоенности, противоречивости, конфликтности, в состоянии которой он пребывал на протяжении всей жизни.
Маркс - это воплощенное противоречие между разумом и чувствами, что представляет собой весьма распространенное явление. Однако сила его разума и острота его чувств были так велики, как ни у одного другого человека. Именно в этом заключается источник гениальности Маркса. Анализ его произведений показывает, что к одному и тому же явлению, понятию он относился по-разному в зависимости от исходной целевой установки, от меры свободы или несвободы. Это "и" Энгельса непроизвольно кладет начало двум хорошо различающимся линиям в марксизме - подлинно научной и революционно-политической, авторами которых являются соответственно Маркс-ученый и Маркс-революционер.
Иначе говоря, все творческое наследие Маркса в целом настолько противоречиво и непоследовательно, что с некоторой долей условности уместно предполагать две авторские личности. Почти по каждому вопросу у него неоднозначное двойственное толкование. Подчеркнем, что это не в диалектическом смысле. Общее количество таких "неоднозначностей" неопределенно велико и затрудняет понимание его произведений и учения в целом. Они обнаруживаются при сопоставлении определений по какому-либо конкретному вопросу с определениями, относящимися к той же теме, но данными в другой работе им же, Энгельсом или Лениным. К сожалению эти особенности творческого наследий Маркса остались без внимания.*
Общеизвестно, что Маркс систематически применял диалектический метод Гегеля, развив его до уровня общей диалектико-материалистической концепции. Заметно его стремление к завершенности и полноте. Однако он не смог быть последовательным до конца, ему не удалось построить завершенную философскую теорию (как это имеет место у Гегеля). И дело здесь не в том, что его главное произведение "Капитал" осталось незавершенным, поскольку не хватило жизни. Но причина состоит в том, что принятые в начале творческого пути обязательства ограничили свободу мыслителя. Об этом и пойдет речь в дальнейшем. Еще будучи студентом, Маркс удивил своего отца откровением, заявив, что философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его с целью улучшения условий жизни всех людей. Революционное преобразование общества казалось вполне возможным делом. Если социалисты-утописты только мечтали об этом, то теперь предстояло разработать научную базу социальной революции как практического мероприятия. Эта мысль в качестве "ведущей идеи" на всю жизнь определила цель его творческой деятельности.
Так возник план, в соответствие с которым была проделана поистине титаническая работа по изучению мировой истории, философии, естествознания, культуры. Маркс стал энциклопедически образованным человеком. Он полагал, что достоверные научные знания позволят теоретически обосновать необходимость пролетарской революции. Но эти предположения не оправдались. Деятельность в сфере науки имела колоссальный успех, но новые знания слабо подкрепляли "ведущую идею".
В 1848 году было опубликовано, без преувеличения можно сказать, самое популярное произведение Маркса "Манифест коммунистической партии", являющееся программным. В нем в тезисной форме были изложены основные теоретические положения, которые по его мнению определяют развитие общества как в настоящем, так и в будущем. Опубликовав "Манифест", Маркс фактически превратил себя в заложника. Отныне и до конца дней он вынужден был искать научное оправдание революционного бунта.
Это произведение переиздавалось при жизни авторов более десяти раз, и удивляет то, что никакие изменения, никакие уточнения в связи с развитием научных представлений внесены не были. Энгельс признается в предисловии к немецкому изданию 1872 года: “Однако “Манифест” является историческим документом, изменять который мы уже не считаем себя в праве”.
За многие годы авторы не только не делали каких-либо коррекций, но более того, всеми последующими работами они пытались подвести теоретический фундамент под утверждения, сделанные в “историческом документе”. С упорством, достойным лучшего применения, они отстаивали высказанные ранее идеи.
Подобные случаи известны истории науки. Например ,"король" математики ХХ века Давид Гильберт задался целью на единых логических основах, выраженных конечным образом, воздвигнуть здание всей математики. Была опубликована программа соответствующих исследований. Поскольку авторитет Гильберта был высок, то нашлись средства, и сотни математиков принялись за работу. В результате этой деятельности был совершен большой вклад в математику, но главная идея оказалась ошибочной. Сокрушительной оказалась всего одна теорема, которую сформулировал и доказал в 1931 году австрийский математик Курт Гедель. Выполнение программы пришлось прекратить, Гильберт пережил драму и умер в 1943 году, но до сего дня остался "королем математики". Других не было.
Маркс тоже выполнял программу научную и программу жизни. Но можно не сомневаться в том, что в отличие от Гильберта он изначально сознавал, что нарушает ту целостность, которая свойственна диалектическому материализму. В 1847 году он вступил в тайный союз коммунистов. Анализируя его произведения, можно видеть, что следовать поставленной цели и быть принципиальным в научном отношении - невозможно. Программа научная и программа партийная - оказались несовместимыми, поскольку возникающие здесь противоречия имеют принципиальный характер.
Энгельс отмечает (см. "Карл Маркс"), что спустя десять лет после "Манифеста" были опубликованы "Экономические рукописи" (1857-1859). А спустя приблизительно еще десять лет (1867) вышел первый вариант первого тома "Капитала". И далее до конца жизни Маркс продолжал работать над этим произведением. Он продолжал выполнять свою программу, однако некоторая эволюция в плане общего подхода имела место, и видеть ее не трудно. Сопоставляя указанные произведения, можно заметить, что со временем у него в некоторой степени ослабло внимание к философским вопросам.
Эта эволюция состоит в следующем. В "Экономических рукописях" Маркс занялся собственно научными проблемами. А проблему обоснования положений "Манифеста" он, видимо, решил оставить на будущее время. В данном произведении он сосредоточился на философских аспектах социального бытия. Поэтому здесь он широко применяет диалектический метод. Его научные открытия в основном сосредоточены в этой работе. “Диалектика труда”, “диалектика стоимости”, “закон стоимости”, “деньги” и их функция - вот основные понятия, которые потребовали философских основ. Его анализ значения и роли машин в общественном развитии представляет собой интерес и для нашего времени.
Многотомник "Капитал" отличается от упомянутого произведения прежде всего объемом - 2600 страниц. Здесь Маркс, видимо, почувствовал, что теоретически обосновать призыв к революции невозможно, поэтому ограничился лишь ненавязчивым повторением некоторых положений "Манифеста" и применил диалектический метод лишь для анализа товара и труда в первом томе. Здесь он не счел нужным повторить определение капитала, данное им в работе "Наемный труд и капитал" в 1847 году. Сущность машин, применяемых в производстве, он фактически “утопил” в понятии "постоянный капитал". Маркс совершенно прав в том, что сущность машин как средств производства снимается в понятии “капитал”. Машины обладают всеми свойствами капитала. Но соответствующий процесс необходимо раскрыть. После того, как было сказано, что машины - это часть капитала, они как бы исчезли. Нигде не показан их производственный эффект, а вместе с этим оказался скрытым и очень важный фактор развития труда. К такого рода ухищрениям Маркс прибегает довольно часто.
В остальных томах "Капитала" философии не больше, чем в произведениях литературного классика. Автор всецело сосредоточился на частных проблемах политической экономии. Здесь в основном сосредоточены те идеи, с которыми в основном согласны современные западные корифеи экономической науки. Уйдя от философии, он ушел от многих принципиальных вопросов вообще, и от вопросов, относящихся к социальной революции в частности. В данном аспекте первый том существенно отличается от остальных.
В сфере научной деятельности по всеобщему признанию Маркс стал величайшим гением человечества. Его вклад в науку огромен. Однако, во имя поставленной цели ему приходилось отступать от научной принципиальности, и таких случаев достаточно много.
В его творческом наследии очень часто встречается такое: проникнув в сущность проблемы (и сделав научное открытие), он осознает, что изложение сущности не может быть аргументом в пользу пролетарской революции, и об этом не следовало бы писать. Но всякий раз Маркса одолевало его честолюбие, и он писал. А далее он был вынужден прибегать к спекуляциям и правдоподобным рассуждения, “обходить самого себя”. В этом состоит главная особенность его творчества, его драма.
Как уже было сказано, с некоторой условностью уместно говорить о двух авторских личностях. Маркс-ученый разрабатывал теорию капиталистического общества, а Маркс-революционер, специфически интерпретируя ее, пытался представить классовую борьбу как движущую силу истории. Первый совершил ряд фундаментальных открытий в философии, политэкономии, социологии и тем самым создал авторитет, обеспечил убедительность. Второй - занимался только применением всего этого для обоснования положений "Манифеста". С полным основанием можно сказать, что один из результатов труда Маркса состоит в том, что с помощью комбинаций строгих научных доводов и революционных лозунгов удалось ввести в заблуждение многие тысячи современников и потомков.
Для примера обратимся к следующему случаю. Научное определение капитала Маркс дал в работе "Наемный труд и капитал", сказав, что капитал - это накоплений труд. Именно в этом состоит сущность явления. Но, видимо, понимая, что это не может служить "делу революции", он как бы извиняясь и сожалея, тут же оговорился: данное определение является экономическим. И что же? Что из этого следует? Да только то, что читатель, "склонный к борьбе за рабочее дело", не должен заострять на этом внимания. А в “Капитале”, как это ни парадоксально, определения капитала нет. Маркс только пользуется этим термином без какой-либо ссылки.
Итак, в “Капитале” нет определения капитала, несмотря на то, что в предметном указателе первого тома есть выражение “капитал, его определение”. Есть только многочисленные употребления слова “капитал”, есть замечательная диалектическая теория, но соответствующего определения - нет. Каждый интересующийся может в этом убедиться. Нет его и ни в одном советском учебнике политэкономии, поскольку марксисты-ленинцы были “самыми верными, самыми последовательными” учениками Маркса.
Наиболее объективное и правдивое освещение творческой деятельности философа дал Энгельс в работе "Карл Маркс", написанной за девять лет до его кончины. В ней справедливо подчеркивается, что в течение всей жизни внимание ученого в основном было сконцентрировано на двух главных вопросах: "Из многих важных открытий, которыми Маркс вписал свое имя в историю науки, мы можем остановиться здесь только на двух". Эти вопросы, открытия составляют ядро марксизма.
Первый Главный Вопрос - в дальнейшем ПГВ - об объективных предпосылках общественного развития, решаемый на основе материалистического подхода к истории. Раскрывая его сущность, Энгельс пишет: "История впервые была поставлена на свою действительную основу; ... люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилье, одеваться и что, следовательно, они должны трудиться, прежде чем они могут бороться за господство, заниматься политикой, религией, философией и т. д. ".
Второй Главный Вопрос марксизма - в дальнейшем ВГВ - об отношении между трудом и капиталом, ставший предметом особых забот Маркса-революционера. Здесь в центре внимания находится классовая структура общества и утверждение о том, что классовая борьба, якобы, является движущей силой истории .
В качестве примера заметим, что широко известная книга Энгельса “Происхождение семьи, частной собственности и государства” в полной мере соответствует ПГВ и не имеет никакого отношения к ВГВ.
Забегая вперед, заметим, что явлений борьбы и насилия в нашей истории было неисчислимое множество. Однако ни в коем случае нельзя сказать, что им принадлежит ведущая роль. В плане социального развития их роль весьма скромна, если не считать, что иногда они ускоряли процессы культурного обмена, ускоряли технический прогресс. Об этом широко известно. Тем не менее, в наши дни знаменитая Нина Андреева в телевизионной передаче Андрея Малахова при обсуждении фильма “Дети Арбата” злодеяния Сталина в нашей стране в 30-е годы оправдывала необходимостью классовой борьбы. (Декабрь, 2004).
Если мы сопоставим роль труда и борьбы в истории, то убедимся в том, что роль труда - первостепенна, что ПГВ отражает подлинно научный (материалистический !) подход, а ВГВ привлечен лишь политической нетерпимостью. ВГВ на фоне ПГВ имеет лишь видимость научной принципиальности, а фактически же он - обман, софизм, извращенная истина. Для марксистов-ленинцев вся эта софистика (конечно же, они не употребляют этого слова) составляет “душу марксизма”.
Вообще научный подход в данном случае состоит в том, чтобы все то, что имеет отношение к ВГВ, обязательно рассматривать в свете ПГВ. Нарушение этого условия влечет отступление от материалистической концепции. Подчеркнем, что перестановка этих вопросов местами недопустима, поскольку записанные в иной последовательности они создают идейный базис идеализма.
Нельзя не отметить, что эти важные обстоятельства всегда только предполагались со значительной долей небрежности. Например, в предисловии к немецкому изданию “Манифеста” 1883 года Энгельс пишет: “Основная мысль, проходящая красной нитью через весь “Манифест”, мысль, что экономическое производство и неизбежно вытекающее из него строение общества любой исторической эпохи образуют основу ее политической и умственной истории; что в соответствии с этим ... вся история была историей классовой борьбы ... ”.
Действительно, именно в этом состоит основная мысль “Манифеста”. Но согласиться можно только с ее первой частью, поскольку историю никак нельзя считать состоящей из классовой борьбы, несмотря на то, что она действительно имела место. В соответствие с ПГВ история - это прежде всего история труда и его развития.
Занимаясь ПГВ, Маркс-ученый создал замечательную теорию капиталистического способа производства, согласно которой подлинное освобождение труда обеспечивается только самим трудом, его развитием, имеющим форму рефлексии, действующей в масштабах всего общества. Рефлексирующий общественный труд (а иным он быть и не может) - это труд, который по выражению Гегеля "приходит сам к себе". Развиваясь, данный процесс с необходимостью приводит к социализму. Его наиболее существенные особенности были замечены Марксом, и состоят они в следующем.
а) При капитализме многочисленные производители приходят в тесное взаимодействие друг с другом. Их интеграция приводит к появлению того, что позже было названо "абстрактный труд", "мера общественно необходимого труда". Начинает действовать закон стоимости. Т. о. общественный производственный процесс при капитализме обрел новое качество - он стал подлинно общественным.
б) Появился капитал - саморазвивающаяся рефлексирующая субстанция, которая составила экономическую и материальную основу развития производительных сил.
в) Начиная с некоторого момента времени капитал развивается только как общественный (в связи с развитием форм собственности, отличных от частной) или, иначе говоря, доля общественного капитала становится доминирующей, что влечет коренное изменение всего общественного уклада жизни.
Классиков нельзя упрекнуть в нарушении указанной субординации. Однако, они несколько недооценивают те результаты, которые были ими получены в рамках ПГВ. Часто те или иные особенности капитализма рассматриваются ими вне связи с ПГВ. Например, на вопрос, в чем состоит сущность капиталистического способа производства Маркс-революционер отвечает так: в появлении специфического товара "рабочая сила", в наемном труде, в новой форме эксплуатации. Все это безусловно важные особенности, но их нельзя считать главными, их нельзя ставить на передний план, начисто игнорируя технический прогресс, игнорируя тот факт, что капиталист свою частную собственность фактически сдает в аренду, порождая тем самым принципиально новую форму собственности. Последнее влечет появление совершенно новых общественных отношений.
В общем Маркс пишет о производительных силах, и о классовой борьбе. Но он расставляет акценты таким образом, что ложное представляется истинным, прибегая для этого к правдоподобным рассуждениям. Часто бывает так, что в его рассуждениях лжи больше, чем правды. Например, классовая борьба действительно всегда имела место, но ее нельзя идеализировать. Производственные процессы имеют несравненно большее значение. В связи с этим его работа "Манифест" имеет наименьшее основание называться научной. Но напротив есть все основания считать ее идеалистической.
Со всей очевидностью она сыграла с автором "злую роль": упрощенное понимание теории стало преобладающим в общественном сознании. То, что было изложено бездоказательно (по существу тезисно), неглубоко, примитивно, но доступно, было превратно понято и определило отношение к марксизму в целом. Говорят, что "простота опаснее воровства", и здесь мы видим, что это действительно так.
Работа Энгельса "Принципы коммунизма" безусловно является более строгой, но она фактически замалчивалась и не обсуждалась.
Без малейшего преувеличения одним из замечательнейших научных достижений Маркса является открытие им диалектического противоречия между производительными силами и производственными отношениями, которое занимает центральное место в общественном развитии. Однако нельзя сказать, что это открытие учитывалось им как принципиальное научное положение, и что Маркс проявил себя как беспристрастный ученый. Сделав данное открытие, он как бы начисто о нем “забыл”.
Диалектика рассматриваемого отношения содержательна, сложна, и здесь каждый момент имеет важное значение. Две стороны, составляющие это отношение, отождествляются и совпадают, но лишь как момент их взаимодействия*. Но за пределами этой тождественности они существенно различны. Неодинакова их роль (функция) в общественном развитии, у каждой - своя. Причем одна из сторон является ведущей, инициирующей. Вот на этой неодинаковости (асимметрии) Маркс предпочел не заострять внимания. Ему было необходимо создать впечатление абсолютной одинаковости, симметрии, равновесия сил. Благодаря такой интерпретации явления многие важные детали выпадают из поля зрения, но восстание пролетариев обретает необходимость, поскольку оно может “повернуть историю” в нужном направлении.
При условии данной симметрии становится совершенно невидимым социальный прогресс. В связи с этим уместно обратить внимание на то, что последний очень слабо освещен у Маркса и его последователей. Дело в том, что социальный прогресс - это диалектическое явление, это форма самодвижения. Если будет признано данное обстоятельство, то станет очевидной неуместность пролетарской революции и классовой борьбы. Поэтому фактор симметрии был так необходим Марксу-революционеру.
Многочисленные марксисты-ленинцы, будучи "последовательными марксистами", в своих трудах производительные силы и производственные отношения представили как двух супругов, которые ссорятся, но никто из них не пытается стать лидером или главой семьи. Важнейшие обстоятельства данного взаимодействия обсуждались лишь вскользь. В результате упрощенного толкования все богатство содержания и многообразия производственных отношений было сведено к отношению частной собственности, а классовая борьба была объявлена источником всякого общественного развития и движущей силой истории.
Возникает тихий вопрос - а в бесклассовом обществе нет движущих сил? Наверняка, этим вопросом задавались многие, но было не принято его произносить.
Последовательное применение подхода, на основе которого решался ПГВ, обнаруживает здесь полное отсутствие какой-либо симметрии. В полном соответствии законам диалектики во всяком явлении всегда есть не только ведущее противоречие, но и ведущая сторона, являющаяся движущим началом. Противоречие является источником движения, но не только оно само, а также его ведущая сторона, и Маркс пишет об этом.
Всякую проблему он прежде всего решает принципиально научно, и если это не противоречит его политическим целям, он излагает это детально, подробно на многих страницах. Например, с исчерпывающей полнотой и тщательностью он изложил философскую теорию товара и стоимости. Но если научное решение какой-либо проблемы не способствует обоснованию необходимости пролетарской революции, то об этом он пишет кратко, где-нибудь, и в дальнейшем как бы “забывает”. Об обсуждаемом противоречии он пишет: "Ни одна общественная формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не проявятся раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества". Т. е., Маркс подчеркивает, что в противоречии между производительными силами и производственными отношениями ведущими являются первые. Замечательно. Но эти слова Маркс предпочитает “не помнить”. Вместо обнаруженных им зависимостей он выводит на передний план пресловутую “классовую борьбу”, приписывая ей статус движущей силы.
Теория Дарвина и теория Энгельса (изложенная им в книге "Происхождение семьи, частной собственности и государства") убеждают в том, что история цивилизации является органическим продолжением эволюции, имевшей место в животном мире. Маркс-ученый, развивая эту идею, выводит социальные отношения из экономической необходимости, из элементов предметной деятельности. Следовательно, подлинной движущей силой является жажда жизни, рефлексия жизни и ничто другое. Она и только она одинаково значима как для всех живых существ, так и для классов. Иначе говоря, указанное выше ведущее противоречие реализуется в жизни, является ее важнейшей составляющей. В плане этих факторов классовая борьба - это лишь явление, суета вокруг общественного производственного процесса, в которой сущность
Когда обсуждаемая тема непосредственно не связана с политикой, Маркс более откровенен в плане научных истин. Из его анализа объективных условий общественного развития следует, что ведущая роль принадлежит именно производительным силам. По своей сути они всегда революционны, динамичны, подвижны, их эволюция характеризуется поступательностью движения. В их активности выражается активность человека, творящего, созидающего, являющегося социальным субъектом. В противоположность этому производственные отношения являют собой консервативное начало. Они - суть все то, что уже опосредовано, воспринято, усвоено эволюцией повседневной жизни. Их консервативность имеет и положительный момент, состоящий в том, что опосредованное однажды должно в неизменном виде сохраняться достаточно продолжительное время, поскольку только при этом условии возможна преемственность, передача накопленного опыта и знаний новым поколениям.
Но данная консервативность постоянно преодолевается производительными силами. Обусловленность производственных отношений выражена в определении, которое приводится в "Философской энциклопедии" 1967 года: “Маркс открыл закон соответствия производственных отношений характеру производительных сил”. Это очень осторожно сказано, и это действительно одно из важнейших открытий Маркса-ученого. Из него в частности следует, что существует порядок вещей состоящий в том, что производственные отношения, упираясь, плетутся за производительными силами, и не существует такой социальной революции, которая ба могла переставить их местами.
Согласно установившимся понятиям производственные отношения определяются как совокупность любых отношений между людьми, возникающих в процессе общественного производства и движения продукта от производства до потребления. Имеющая здесь место человеческая деятельность - это та самая Гегеля и Маркса предметная деятельность, благодаря которой человек стал субъектом социальных отношений. Явления "опредмечивания" и "распредмечивания" как в глубокой древности, так и сегодня продолжают играть ведущую роль. Как бы игнорируя все это, Маркс-революционер убедил всех в том, что производственные отношения это только отношения между классами. Выстраиваемая им схема чрезвычайно проста.
Сначала делается безупречная с научной точки зрения посылка: центральное место в общественном развитии занимает противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Далее не менее справедливо утверждается, что классовые отношения тоже являются производственными. А после этого делается логическое "сальто-мортале" - всякие производственные отношения отождествляются с классовыми, объявляются антагонистическими. Прямо об этом нигде не сказано, но идея данного отождествления присутствует везде и всюду и особенно в сфере ВГВ. Это по меньшей мере не честно.
А далее обоснование необходимости революционного переворота становится очень простым делом. Для того, чтобы изменить ("улучшить") производственные отношения, мы должны уничтожить историческую классовую структуру общества и ее основу - частную собственность.
Таким образом, Маркс определил классовое общество как предельно поляризованное - два враждебных класса, между которыми пролегает линия вражды и ненависти. Даже между трудящимися полностью отсутствуют какие-либо отношения сотрудничества, поскольку все поглощено конфликтом. В данной абсолютизации классовой структуры общества идеализма ничуть не меньше, чем в работах иного идеалиста-классика. Разрабатывая пресловутый “классовый подход”, Маркс выступил в данном случае в роли Фомы Аквинского. Последний, специфически интерпретируя учение Аристотеля, пытался обосновать бытие Бога. Маркс же интерпретировал свои собственные достижения в целях обоснования необходимости пролетарской революции.
Внешне все пристойно и убедительно. Но если добросовестно продолжить навязанную Марксом "логику", то после уничтожения частной собственности и "класса имущих" производственный процесс должен сейчас же прекратиться. Это было доказано в нашей стране в годы революции и гражданской войны. Продолжение этой "логики" никогда не рассматривалось.
Если же продолжить логику подлинную, которая применяется в рамках ПГВ, то картина выглядит совершенно иначе. Трудовая деятельность людей, распределение труда и его результатов, в которых люди узнают друг друга, - вот главная составляющая производственных отношений. Капиталистический способ производства тем и характеризуется, что производители всего общества тесно взаимодействуют друг с другом. Степень социальных связей и зависимостей высока, как никогда ранее. Конечно же факторы классовости здесь имеют значение, но их роль несравненно более скромна по сравнению с тем, что люди своим трудом изменяют условия материальной жизни друг для друга. Поэтому, производственные отношения - это прежде всего отношения между непосредственными производителями (а не между классами).
Понятия "базис" и "надстройка" в целом правильно отражают общественные явления. Базис - это материальные условия и труд. Здесь только то, что непосредственно связано с трудом, оказывает на него влияние. Поэтому здесь нет классовой структуры. Классовые отношения (политические обстоятельства) лежат в пределах надстройки. Можно ли, производя перестройку в надстройке, изменить базис? Очевидно, нет. Все существенные изменения возникают и развиваются только в базисе, хотя надстройка может существенно сдерживать социальный прогресс.
И тем не менее Маркс-революционер продолжал свою линию. Революция необходима, видимо рассуждал он. Но вот проблема - какую цель перед ней поставить? Захват власти сам по себе еще ничего собой не представляет. Возникающая в связи с этим неопределенность так и осталась непреодоленной. Для ее прикрытия Маркс сформулировал ряд лозунгов, и это было единственное, что он смог сделать.
Да, действительно, производственные отношения, проявляя свое консервативное начало, сдерживают развитие производительных сил. Но, как известно, в этом состоит необходимый момент диалектики - во-первых, а во-вторых только производительные силы и могут внести именно те изменения, для которых пришло время. Отсюда следует, что цели революции не могут быть сформулированы корректно. Очевидно, это понимали классики. Всю определенность, на какую только они были способны, они выразили в лозунге: "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" Но если бы пролетарии всех стран действительно "соединились", то они обнаружили бы только отсутствие цели, поскольку "слом старой машины" равнозначен возврату в феодальную эпоху, а форма собственности может быть изменена лишь эволюционным путем.
В значительной степени все это подтвердила история. Ленин смог "соединить" пролетариев России, были выполнены основные положения революционной программы, но когда была одержана победа (в 1921 году), он понял: "Мы провалились!". После этой "победы" пришлось во многих отношениях вернуться к капиталистическому способу производства. Провозгласив НЭП, Ленин фактически признал, что только труд решает все проблемы. Пролетарии могут "соединяться" лишь в труде, а всякое иное их "соединение" может быть либо праздным, либо пустой тратой времени.
Из этого однозначно следует, что в большинстве случаев классовая борьба - это лишь скандал, бестолковщина, суета вокруг общественного производственного процесса. Когда люди трудятся, то иногда ссорятся. После любых войн и классовых битв они всегда возвращаются к труду, доказывая тем самым, что только он и имеет существенное значение.
Высказывалось мнение, что единственным результатом Великой Французской Революции были "Марсельеза" и гильотина. В значительной степени это действительно так. Маркс-революционер, наверное, возразил бы: результатом народных выступлений и гражданской войны является переход к капиталистическому способу производства. К этому в основном сводятся все его исследования соответствующего периода истории Франции. Но из того, что было сказано выше, следует, что указанный период был обусловлен поступательным развитием производительных сил общества. Переход к новой общественно-экономической формации произошел с необходимостью независимо от масштабов, широты и накала классовых битв. “Марсельеза” - красивая вещь, вселяющая уверенность и бодрость духа, но гильотина - орудие глупцов и человеконенавистников.
Таким образом, Маркс-ученый блестяще вскрыл главное противоречие общественного развития, и в этом плане социальная революция в виде гражданской войны научного оправдания не имеет даже при не очень строгом подходе. Во-первых, произвольное изменение производственных отношений дает неопределенный результат с непредсказуемыми последствиями. Во-вторых, отношение собственности составляет только незначительную часть производственных отношений. В-третьих, только производительные силы, поступательно развиваясь, изменяют производственные отношения (в том числе и форму собственности) так, как того требует время. Кризисы, которые периодически наступают в капиталистическом производстве, - это и есть те самые социальные революции, необходимость и мера которых определены текущей социально-экономической ситуацией.
Иначе говоря, экономический кризис - это обостренное противоречие, представляющее собой существенное (актуальное !) отношение. Он всегда адекватен текущим условиям. Здесь все конкретно, а потому он порождает такие изменения, которые сопровождаются умеренными потерями, и вместе с этим - они вполне достаточны для перехода к новым производственным отношениям. И поэтому участие человека в производительных силах представляет собой естественное и нормальное проявление его духа и его человеческой сути. И в историческом аспекте это существенно более результативно, чем война и политика вместе взятые.
Энгельс справедливо критикует "прежние воззрения", согласно которым из всех исторических перемен важнейшими являются политические. Но тогда, будучи последовательным и принципиальным, он должен был бы критиковать и своего друга Маркса за то, что тот придает столь большое значение классовой (то есть политической) борьбе. В работе "К смерти Карла Маркса" Энгельс рассказывает, что еще при жизни Маркс обвинялся в "сознательном софизме". Сегодня можно сказать, что для этого есть все основания. Современники Маркса указывали ему на некоторые его “неточности”. Он не особенно и возражал. Он только обещал дать необходимые разъяснения в следующей работе, но так и не сделал этого. Игнорируя критику, он остался верен своим политическим целям.
Но вернемся к анализу основных определений. Что такое революция ? - вот вопрос, который непосредственно связан с идеей Маркса о преобразовании общества. Об этом он пишет очень много, туманно и противоречиво. Корректного определения данного понятия нет, и его невозможно синтезировать из всего того, что в общей совокупности содержится во всех трудах немецкого философа.
В первом приближении революция означает вооруженное выступление народа с целью захвата власти. А что делать, обладая властью ? На эту проблему осторожно обращали внимание даже марксисты-ленинцы, говоря, что построение реального социализма не может быть предусмотрено с точностью до деталей. В качестве общего положения всегда выражалась уверенность в том, что обязательно произойдет ускорение развития производительных сил. Но эта уверенность не имела никаких оснований и ничем не подкреплялась.
С точки зрения того, что процессы, протекающие в окружающем нас мире, подчиняются диалектике непрерывного и дискретного, революция - это самое заурядное явление. Она происходит в каждый миг и в любой точке. В этой связи и распад атомного ядра, и треск березовой почки весной, иначе говоря, все дискретные явления представляют собой "революции", которые часто сопровождаются болью и кровью. Общая закономерность здесь есть, и она хорошо известна. Все естественные процессы достаточно продолжительные во времени и имеющие моменты дискретных переходов, сохраняют свою природу, не разрушаются и не прекращают свою историю в эти моменты. Общая закономерность состоит в том, что непрерывный эволюционный процесс продолжителен во времени, осторожен, но слеп. Его результат априори не известен. Дискретный же переход составляет полную противоположность - он продолжается короткое время, его результат подготовлен всей предшествующей историей и может быть известен заранее. Например, если процесс деторождения завершается нестандартно, то он выпадает из эволюционного процесса и завершает историю. На нем завершается род.
Существуют дискретные явления чисто физического характера, протекающие взрывоподобно, последствия которых случайны. Такие явления состоят только из самих себя. Они ничего не имеют ни до, ни после себя, не имеют истории.
Учитывая эти общие закономерности, можно сказать, что всякая подлинная революция актуальна, подготовлена всем ходом предшествующей истории, и ее исход предопределен по крайней мере с точность до существенных моментов. Она конкретна, конечна, ограниченна, имеет пределы. Но ни о каких пределах революции теоретики марксизма никогда не говорили. Более того, некоторые из них говорили о “перманентной революции”, что противоречит диалектическому подходу и представляет собой идеалистичекую точку зрения.
Далее. Было замечено, что общественный прогресс сопровождается обобществлением. В связи с этим в качестве одной из целей революции была принята задача ускорения этого процесса посредством экспроприации. Но что есть обобществленное ? И в данном вопросе, как и во многих других, Маркс-ученый и Маркс-революционер размежевались, выразили различные отношения, дали различные определения и понятия.
В рамках ПГВ обобществленное определяется как труд многих людей, интегрированный в результирующем продукте. При этом формальная (юридическая) принадлежность последнего не существенна. Например, капитал развивается и создается общественным трудом независимо от фактора собственности. Поэтому, он - суть общественное явление. Анализируя данный феномен, классики никогда не обращали внимание на условия ее принадлежности, и вполне справедливо. Поэтому, термин "обобществление" абсолютно ничего сюда не добавляет. Он совпадает с термином "общественное производство", и значит никакая специальная процедура здесь не требуется. Интеграция и разделение труда - суть две стороны одного процесса, развитие которого влечет обобществление. Обобщенно это имеет форму развития капитала. После стадии первоначального накопления он преимущественно развивается как общественный, и в этом состоит его ведущая сторона. Об этом пишут и Маркс, и Ленин.
Маркс-революционер предложил иной подход. По его мнению общественное - это то, что принадлежит “всему обществу”. Но, как это ? Последний термин совершенно не понятен. Самый прямой путь обобществления по его мнению - экспроприация, то есть насильственное отчуждение в пользу государства. Очевидно, требованиям науки удовлетворяет только первое определение. Коллективный организованный труд естественно порождает общественное, а экспроприация - нет.
К теме революции имеет прямое отношение понятие “уничтожить". И классики, и их последователи употребляли это слово легко и небрежно. Но что значит "уничтожить" ? Общеизвестно, что развитие автомобилестроения уничтожило гужевой транспорт, но это совсем не значит, что после появления первого автомобиля всех лошадей отправили на мясо. Такого рода путаницы у Маркса очень много.
Очень многое и в природе, и в обществе навсегда уходит, выполнив свою роль. Много теряется в результате стихийных бедствий, случайных явлений, но природа ничего не уничтожает. И только человек иногда задается такой целью.
Вообще, революции, имевшие место в прошлом, не уничтожили ни одного класса. Человечество непрерывно вело войны. И даже поверхностное знакомство с историей убеждает в том, что классы уходят эволюционно, революции же только кладут этому начало. Например, в результате английской буржуазной революции 1648 года класс феодалов не только не был уничтожен, но получил возможность для адаптации в новых социальных условиях. Многие представители этого класса продолжают жить и по сей день. Например, во время Второй Мировой войны некоторые представители французкого дворянства воевали в авиционном полку “Нормандия-Неман” вместе с русскими летчиками.
Во всех подобных случаях социальная революция производит только переключение на политическом уровне и завершается, после чего общество продолжает свой эволюционный путь.
В высшей степени безответственное как в научном, так и моральном аспектах выражение Маркса "уничтожить" ввело в заблуждение многие тысячи людей. В этом его выражении нет философского снятия, как нет науки вообще. В нем только злоба и ненависть, результатом которых могут быть только разрушения и абсолютное небытие. Данное впечатление усиливается тем, что это выражение Маркс не уточняет и не комментирует, давая полную свободу воображению читателя.
Так что же нужно уничтожить ? Видимо, если и нужно, то очень немногое. Переосмысливая пережитое, человечество все в большей степени начинает осознавать, что все существующее имеет смысл, составляя сторону (часть) нашей жизни. Гуманизм - это не столько отношение к людям, сколько бережное отношение к бытию вообще.
Сам Маркс обратил внимание на то, что Христофор Колумб, открыв американский материк, возобновил институт рабства, с которым давно распростилась Европа. Это доказывает, что рабство существовало не потому, что не было соответствующей революции, а потому, что в этом была историческая необходимость. Для начала развития производительных сил других возможностей не было.
Таким образом, все существующее само себе определяет время и срок. Всякое уничтожение чревато потерями, невосполнимой утратой. Уничтожая что-либо, нужно быть предельно осмотрительным.
Утверждалось, что революция приводит к освобождению труда. А каким образом, какая революция? Эти вопросы Маркс даже не затрагивает. И как бы без всякого отношения к ним он пишет о том, что "рабство нельзя устранить без паровой машины", "крепостничество - без улучшения земледелия, что вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду". Но вместе с этим не исключалась организация труда в виде "трудовых армий". Это тоже "марксистская идея", которую вынашивал позже Лев Троцкий и реализовал Иосиф Сталин. В этой путанице не разобрались до сих пор.
Утверждалось также, что революция обязательно ускорит развитие производительных сил. Но благодаря чему, какому чуду? Какими факторами предполагалось обусловить это ускорение ? На эти вопросы марксисты никакого ответа не дают. На наш взгляд, на данные вопросы и на сегодняшний день нет обоснованного ответа. С современной точки зрения развитие производительных сил общества зависит прежде всего от научно-технического прогресса. "Наука должна стать производительной силой" - говорят те же классики.
Утверждалось также, что Маркс создал “теорию научного коммунизма”. Но где эта теория ? Такой теории просто-напросто не существует. Ее нет. Невозможно указать номер тома трудов Маркса и Энгельса, в котором была бы изложена эта теория. Но есть только отдельные фрагменты, отдельные замечания и высказывания, содержащиеся во всех томах, которые лишь будучи собранными воедино могут составить основу такой теории. Этот синтез еще только предстоит произвести. Даже конгломерат высказываний Маркса, Энгельса, Ленина о социализме и коммунизме мог бы составить первое приближение к этой теории. И если это будет сделано, то можно не сомневаться в том, что в ней не будет места для классовой борьбы и революции.
Завершая далеко не полный анализ некоторых вопросов марксизма, кратко подведем итоги. К сожалению, Маркс не смог быть последовательным в своей же науке, и в то же время нет оснований для констатации каких-либо заблуждений. Безусловно здесь сыграла большую роль целевая установка, "ведущая идея", и это нашло отражение во всех его произведениях. Достойно сожаления также и то, что абсолютное большинство "приверженцев марксизма" не проявило необходимой научной принципиальности. В этом плане снова уместно вспомнить доминиканского монаха Фому Аквинского и известное ленинское высказывание, адаптировав его к обсуждаемой теме: подобно тому, как в ХIV веке этот монах, схоластически интерпретируя философию Аристотеля, выхолостил из нее материалистическое начало, идеология, ставшая официальной в тоталитарном государстве, превратила марксизм в догмат. В результате этого философия как наука в значительной степени дискредитирована. Сегодня вопрос о том, что является содержанием марксизма, остается открытым. Сегодня искать диалектику в тех или иных явлениях и процессах не модно. Философствовать - это значит попусту балагурить в рамках избранной темы. Марксисты-ленинцы настолько дискредитировали философию, что она перестала считаться наукой.
Итак, Маркс неоднозначен, как сейчас принято говорить. А кто и когда был "однозначен" в науке или искусстве ? Да, никто и никогда. Как только человек начинает проявлять инициативу, он в тот же миг обнаруживает противоречивость бытия и сознания, с которой связаны неопределенность исхода и неоднозначность отношения.
Трагедия Маркса состоит в том, что он задался благородной целью - в результате кратковременного акта революции освободить человечество от эксплуатации, и сам же доказал несостоятельность этого замысла. Полученный им результат оказался обратным в том смысле, что ему не только не удалось обосновать свою "ведущую идею", но напротив, вся научная составляющая его творчества дает основание для следующего однозначного вывода: никакая социальная проблема не решается методом революции и гражданской войны.
Тем не менее, симпатии Маркса на стороне революции, и он ей служил как мог и "правдой", и "неправдой". И при всем этом научный потенциал его трудов - огромен. Несмотря на всю непоследовательность, он является родоначальником диалектического материализма. И сегодня его философия продолжает оставаться источником самого передового мировоззрения.
Кроме диалектического материализма существуют иные философские теории и школы такие, как позитивизм, экзистенциализм, прагматизм, томизм, фрейдизм и др. Но все они имеют внутренние проблемы и противоречия, ограничения, обусловленные исходными посылками, которые так и остались неопределенными. Все эти наименования (каждое в свое время) получили приставку “нео”. Тем самым была признана их несостоятельность. Приставка “нео” ничего не изменила. Проблемы и несостоятельность по отношению к явлениям реальности преодолеть так и не удалось. Все это осталось также незыблимо, как надгробная плита. Б. Рассел, К. Ясперс, К. Поппер, Жан-Поль Сартр - вот наиболее известные всему миру философы ХХ века, которые подобно Д. Гильберту создавали альтернативные философские теории. Но только диалектический материализм (научная составляющая марксизма) не имеет внутренних проблем и противоречий.
Сегодня многое из того, что предложил Маркс, переосмысливается в плоскости реалий ХХ столетия. Например, во всех развитых странах ощущается и осознается недостаток централизованного управления. Современная наука в качестве одной из наиболее актуальных выдвинула проблему рационального сочетания самоорганизации рыночной системы и централизованного управления со стороны государства. Дальнейшее развитие общества невозможно без этого сочетания, а поэтому идеи классиков марксизма о государственном регулировании не лишены смысла.
Но кроме этого идея социализма сама по себе ни в коей мере не отвергнута ни наукой, ни практикой жизни.
"Учение Маркса всесильно потому, что оно верно" - вот догмат, который лег первым камнем на пути критического изучения и творческого развития марксизма. Но не пора ли оставить догматы ? Сегодня как никогда ранее необходимо заново перечитать все творческое наследие Маркса свободно и без малейшего давления со стороны какой-либо идеологии и отделить науку от ненауки, "зерна" от "плевел". "Зерна" составят науку, а все остальное останется истории.
Зададимся вопросом, каким мировоззренческим багажем мы сегодня располагаем, для того, чтобы быть в состоянии разрешать те проблемы, которые с необходимостью и по логике вещей порождает социальный прогресс ? Да, кроме марксизма - никаким. Всякий подход с позиций какой-либо прикладной науки закономерно обнаруживает узость и ограниченность, порождая новые проблемы. Сегодня как никогда необходим широкий философский взгляд на вещи, и это то, что сегодня не может предложить нам благополучная западная цивилизация. Она слишком прагматична, технократична и рациональна в узком смысле этого слова. Наиболее известные представители ее философских школ пренебрежительно относятся к диалектике, и поэтому та философия, которую они представляют, в полной мере характеризуется такими выражениями, как "недалекая" или "приземленная философия" . Например, современная социология без марксовой материалистической диалектики не состоятельна как наука. Благодаря техническому прогрессу Запад породил поистине безбрежные океаны информации, но как там найти "истину" или "рациональное зерно" при том условии, что сегодня нет ни авторитетов, ни авторитетных доктрин ? При всем том, что человечество пережило в ХХ столетии, наиболее авторитетной и достойной внимания остается философия Маркса. Философов много, но философ один. Маркса можно и нужно критиковать. Но его невозможно игнорировать, он не может быть предан забвению.
Не вызывает сомнения то, что наши современники, учтя горький опыт истории, смогут произвести селекцию подлинно научных ценностей в учении великого философа. Мы должны выявить все то, что соответствует логике, практике жизни, гуманистическим принципам и привести все это в систему. Есть все основания полагать, что это будет очень красивая система, удовлетворяющая самым строгим требованиям. Для этого необходимы только свобода мышления и научная добросовестность.