И.К. Лисеев
В данной книге речь идет о современном понимании философии жизни. Не философии биологии, т.е. не философии науки о жизни, а именно философском осмыслении самого феномена жизни как неотъемлемого компонента бытия, компонента природы и культуры.
Естественно, что какое-либо представление о живом можно получить только через знание о нем. Однако, закономерности развития знания о жизни и закономерности развития жизни — далеко не одно и то же. Методологический, гносеологический анализ развития наук о жизни не исчерпывает и не восполняет необходимости предельно широкого, философского анализа самого феномена жизни.
Что такое философия биологии? “Под философией биологии понимается система обобщающих суждений философского характера о предмете и методе биологии, ее месте среди других наук, ее познавательной и социальной роли в современном обществе” [1, с.5]. Что такое философия жизни? Философия жизни — это философское осмысление явления жизни в его феноменальной, онтологической данности. Это анализ того, как сам факт существования жизни влияет на формирование онтологических схем и объяснений, утверждение различных познавательных моделей в их конкретном историческом наполнении.
Если в области философии биологии ныне наработан многообразный и обширный материал, проведены многочисленные, глубокие исследования разных аспектов этой проблематики, то философии жизни, представленной с современных позиций, фактически нет. И не должно вводить в заблуждение наличие целого ряда книг с названием “Биофилософия” — они по–сути своей посвящены другим проблемам. Почему же сложилось такое положение? Что это — досадное недоразумение или трагическая закономерность, отражающая специфику развития современной цивилизации? Обратимся к истокам. А в истоках этих лежат установки иудео-христианского мировоззрения, на протяжении многих лет определявшие действующие регулятивы культуры стран, лидирующих в развитии современной науки.
Трудно найти ныне на земле человека, который не знал бы основных библейских представлений о сотворении мира, о сотворении человека и истории его развития. Но эти общие представления, сформировавшиеся устойчивые стереотипы зачастую расходятся с реальным текстом Библии, а то и противоречат ему. Так, например, на вопрос за что созданные богом люди были изгнаны им из Рая, как правило следует ответ: люди нарушили запрет Бога, отведали плодов с запретного для них дерева познания добра и зла, и потому то и были изгнаны из Рая. Причем считают, что именно такая трактовка целиком соответствует тексту Священного Писания. Косвенно как бы подтверждают подобную позицию и многие классики, в их числе А.С.Пушкин. Вот как он описывает день, последовавший после того, как Адам и Ева отведали запретных плодов:
“Блаженный день! Увенчанный супруг
Жену ласкал с утра до темной ночи,
Во тьме ночной смыкал он редко очи,
Как их тогда украшен был досуг!
Ты знаешь: Бог, утехи прерывая,
Чету мою лишил навеки рая” [2, с. 113].
Но ведь, согласно Библии, это не совсем так. Обратимся к библейским текстам. В первой книге “Бытие”, глава 2 читаем: “8 И посадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал.
9 И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.
15 И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его.
16 И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть;
17 А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь”.
Такова предыстория вопроса. Но что сделал Бог, когда узнал, что люди нарушили его запрет и отведали плодов с дерева познания добра и зла? Он примерно наказал и жену, и Адама. В главе 3 той же книги Бытия читаем:
“16 Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.
17 Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: “не ешь от него”, проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей”.
Как видим, прямой речи об изгнании из Рая за нарушение этого запрета людьми у Бога нет, хотя это как–бы подразумевается. Читаем дальше:
“22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
23 И выслал его Господь Бог из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.
24 И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского херувима и пламенный мечь обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни”.
Вот в чем состояла истинная причина изгнания людей из Рая. Не правда ли, неожиданный поворот: тайна жизни оказалась для Бога более значима, нежели тайна познания и нравственного совершенствования человека на этом пути. Охраняя ее, Бог не только изгнал людей из Рая, но и принял дополнительные меры, на случай, если люди опять нарушат его указания и захотят познать жизнь: поставил на их пути вооруженного охранника.
Возникает вопрос: почему? Ведь Бог, поселяя людей в раю, не запрещал им есть плодов с дерева жизни, запретным было только дерево познания добра и зла.
Интересный ответ на этот вопрос дает другой великий поэт Джордж Гордон Байрон. В его мистерии “Каин” следует такой диалог Каина и Люцифера:
“Люцифер: Ничем
Помимо правды, я не соблазняю.
Ведь вы вкусили знания, ведь были
Плоды на древе жизни? Разве я
Давал запрет вкушать от них? И я ли
Растил плоды запретные к соблазну
Существ, душой невинных, любопытных
В своей святой невинности? Я б создал
Богами вас, а он лишил вас рая,
“Чтоб вы от древа жизни не вкусили
И не были, как боги” — Таковы его слова
Каин: Им нужно было оба сорвать плода иль не срывать совсем”
И далее:
“Ужасная ошибка! Он был должен
Сперва сорвать плод жизни, но, не зная
Добра и зла, не ведал он и смерти
Люцифер:
Сомненье — гибель, вера — жизнь. Таков
Устав того, кто именует бесом
Меня” [3].
Что можно сказать о подобной интерпретации? Даже учитывая специфику жанра и художественное сознание автора нельзя не отметить, что великий поэт ярко отразил сущностную ориентацию библейской установки. Знание умножает страдание и в конечном итоге ведет к гибели. Спасение, жизнь можно найти лишь через веру. Предельные знания о жизни доступны только через обращение к Богу.
Правда, есть и другие интерпретации этого библейского текста. Так, в частности, полагают, что Бог, препятствуя людям отведать плодов с древа жизни, желал, чтобы они не овладели одномоментно всей необъятной сложностью феномена жизни, а шли бы к нему трудным длинным путем страданий и прозрений. Обязанность человека на Земле — искать, находить, делать этот Путь жизни. Это — долгий путь духовных блужданий по земной жизни [4, с. 69–73].
Но как бы там ни было, какой из интерпретируемых вариантов ни работал бы, сегодня в конце XX века, мы ясно видим: библейский запрет оказал мощное воздействие на формирование соответствующих установок культуры.
В иудейско-христианской традиции на первый план вышло именно духовное совершенствование человека на его пути к Богу. Философия человека и философия природы оказались разобщенными, разделенными, развивающимися самостоятельно и независимо друг от друга. Разрыв мира человека и мира природы стал трагической особенностью современного этапа развития человеческой цивилизации.
“Не насыщая пищей чрева,
Жует себя двадцатый век
И рубит, рубит жизни древо,
Как беспощадный дровосек” — писал Михаил Дудин.
Глубоко укорененный в современной культуре, этот разрыв обусловлен многими объективными и субъективными предпосылками. Он проявляется в фрагментарности мировоззрения современного человека, в том, что его образование и воспитание не ориентированы на целостное постижение природы в единстве с человеком и целостное постижение человека в единстве с природой.
Фактически это получило отражение в истории развития всех натурфилософских учений. Философия природы в форме натурфилософии возникла еще в древности и прошла через всю историю философии, испытав периоды своего развития, расцвета, упадка и фактического исчезновения с философского горизонта из–за своих умозрительных, сугубо абстрактных построений, далеких от опоры на точные экспериментальные данные и кропотливую экспериментально-исследовательскую работу. Для различных натурфилософских систем прошлого весьма характерной оказалась подмена регулятивных принципов принципами конститутивными. Это влекло за собой неоправданное перенесение натурфилософами исторически конкретных, функционирующих в соответствующей когнитивной и социо-культурной обстановке принципов и методов научного знания, научного видения природы на природу как таковую.
Уже в ÕIÕ веке началась, а в ÕÕ веке значительно расширилась критика натурфилософии со стороны ученых-естественников за стремление натурфилософов возместить недостаток эмпирических и теоретических знаний спекулятивными, недостоверными, ненаучными натурфилософскими построениями. Характеризуя натурфилософию как вырождение философии природы, многие естествоиспытатели отмечали, что основное допущение натурфилософии — предположение позиции некоего абсолютного наблюдателя, находящегося вне истории и возвышающегося над наукой, способного постичь всю природу так, как она есть сама по себе. Естественно, что претензии натурфилософии на так понятое объективное и целостное постижение природы не могли быть приняты научным сообществом и она была им отброшена. Но вместе с ней оказалась отброшенной и идея философии природы.
Вместе с тем, пришедшая в ÕÕ веке на смену натурфилософии философия естествознания не смогла подняться до уровня осмысления идеи природы как важнейшего регулятивного принципа естествознания. Философия естествознания, выступающая как философский анализ наук о природе, акцентировала внимание на исследованиях методологии и логики развития науки, как правило отказываясь от вычленения и анализа онтологических схем и моделей, действующих в естественных науках. В итоге оказалась философски неотрефлексированной и не проанализированной реально сложившаяся ситуация, в результате которой в естествознании было представлено множество картин природы, онтологических схем и моделей, зачастую не связанных между собой, а то и альтернативных друг другу.
Критико-рефлексивная работа по осмыслению сути названных процессов, анализу взаимоотношений различных картин природы друг с другом, их рационализации и упорядочению становится настоятельным требованием нашего времени. В современной философии все более осознается важность выделения и учета многообразных онтологических моделей современной науки, подчеркивается, что природа должна мыслиться ныне совершенно иначе, чем в натурфилософии, что прежнее безоговорочное расчленение на субъект и объект познания, на внешний и внутренний мир ныне неприемлемо. Содержание философии природы начинает в последние годы все более и более переосмысляться — из некоей мировой схематики, существующей вне и независимо от человека, она становиться философскими размышлениями человека, существующего в природе, вовлеченного в определенную сеть взаимоотношений с природой, и выражающего в своих философских размышлениях о природе те предельные природные основания, на которых зиждятся и наука, и культура, и материальное производство. Философия природы становится философскими размышлениями об онтологических предпосылках, принципах и моделях, присущих естествознанию определенного периода и тем отношениям человека с природой, которые специфичны для каждого исторического периода. Одной из основных задач философии природы, понятой таким образом, является осмысление смены познавательных моделей, происходящей в развитии человеческой цивилизации, осознание историчности принципов и методов, с которыми подходит к природе естествознание. Выделение доминирующей познавательной модели на каждом историческом этапе дает возможность говорить и о доминировании соответствующих деятельностных установок и ценностных ориентиров [5]. Такая работа позволяет сформулировать основные тенденции в формировании новых регулятивов культуры через призму нового отношения и природе. Вполне понятно, сколь значимы и актуальны подобные подходы в современных условиях.
Мир жизни не раз служил основанием для создания широких познавательных моделей в культуре. Это прежде всего присущая античности организменная познавательная модель. На ее основе устройство бытия, космоса, природы рассматривались по аналогии с устройством живого организма.
Эволюционная познавательная модель, рассматривающая мир в его развитии по аналогии с развитием организмов, прошла через века и способствовала превращению эволюционизма из частного конкретного направления науки в феномен культуры в целом. Из биологической идеи она трансформировалась в эволюционистский способ мысли, обретая в широко утверждающейся ныне концепции глобального эволюционизма свое всеобщее универсальное значение.
Одной из ведущих познавательных моделей XX века стала системная познавательная модель, также уходящая своими основаниями в мир живых объектов. Формирование системных представлений явилось логическим продолжением и углублением традиционной для биологического познания проблемы целостности организма. Создавая свою организмическую теорию Л. фон Берталанфи положил в ее основу представление о том, что живой организм не является неким конгломератом отдельных элементов, а выступает как определенная система, обладающая свойствами целостности и организованности.
Принцип системности, сформировавшийся в сфере биологического познания, предстает ныне в своей универсальности как путь реализации целостного подхода к объекту в условиях учета сложнейшей и многообразной дифференцированности знания об этом объекте. Системный подход в современной науке отражает реальный процесс исторического движения познания от исследования единичных, частных явлений, от фиксации отдельных сторон и свойств объекта к постижению единства многообразия любого целого. И здесь мы переходим к характеристике еще одной нарождающейся ныне на материале исследования жизни познавательной модели, которая названа диатропической. Ее основные идеи разработаны С.В.Мейеном и Ю.В.Чайковским. В диатропике взамен представлениям о приспособлении, господствовавшим у Ламарка и Дарвина, появляется не менее важный феномен — разнообразие. Пока биология имела дело только с единичными фактами, а не с их рядами, заметить это было невозможно. Представления о рядах, меронах и рефренах дали возможность осознать, что законы многообразия носят универсальный характер, не зависящий прямо от материаль
Наконец, еще одной активно формирующейся ныне во многом на основе биологических идей познавательной моделью является коэволюционная познавательная модель. Эта познавательная модель в фундаменте своем базирующаяся на эволюционной парадигме, разделяет ряд идей, присущих организационной, системной, самоорганизационной, диатропической моделям. При этом она не сводится ни к одной из них, представляя собой устойчивый самостоятельный методологический конструкт.
Процесс коэволюции как совместного сопряженного развития систем с взаимными селективными требованиями был обнаружен и изучен в биологии уже весьма давно. Однако, он рассматривался как периферийный, маргинальный процесс, призванный объяснить лишь различные виды симбиотических отношений: хищник-жертва, аменсолизм, паразитизм, комменсализм, протокооперация, мутуализм и др.
Осознание универсальности коэволюционных отношений началось как-бы с “верхних этажей”, с отношений общества и природы, человека и биосферы. Через историю всей человеческой цивилизации проходят две взаимоисключающие стратегии отношений человека и природы: установка на покорение природы и установка на смирение перед ней. Катастрофическое нарастание экологического неблагополучия на Земле в наши дни способствовало осознанию ограниченностей и тупиковости обеих этих стратегий. Все яснее ныне понимание того, что нельзя делать ставку только на антропогенные или только на витальные, природные факторы. Лишь учет их органического взаимодействия, взаимосвязи, взаимозависимости, лишь четкое понимание закономерностей их сопряженности, коэволюции может стать залогом успешной разработки новой стратегии отношений человека, общества и природы. Впервые обратил внимание на эти закономерности В.И.Вернадский, сформулировавший свою концепцию перехода биосферы в ноосферу. Однако, он не использовал еще термина “коэволюция”, хотя по сути развивал коэволюционные идеи в понимании взаимодействия человека и природы. С концепцией коэволюции человека и биосферы в отечественной литературе первым выступил Н.В.Тимофеев-Ресовский в 1968 г. [6]. Затем в работах Н.Н.Моисеева, Э.В.Гирусова и многих других исследователей эти идеи были всесторонне обсуждены и обоснованы. Хотя при этом еще недостаточно осознавалось, что огромный пласт коэволюционных проблем взаимодействия общества и природы есть лишь частный случай универсальной коэволюционной стратегии, приложимой ко всей реальности. Первой работой, в которой идея коэволюции была осознана как универсальная, стала книга С.Н.Родина [7]. В ней на большом фактическом материале раскрыта универсальность коэволюционных процессов на всех уровнях — от молекулярной эволюции до эволюции биосферы и эволюции идей. Философское обоснование коэволюции как новой познавательной модели и перспективной стратегической установки цивилизационного развития дано в нашей работе [5]. Здесь показано, что идея коэволюции ныне все более осознается в своей философской глубине и становится центральной для всего эволюционистского способа мышления. Коэволюционная установка оказывается ныне и регулятивным методологическим принципом биологических наук, задающим способы введения ими своих идеальных объектов, объяснительных схем и методов исследования и одновременно новой парадигмой культуры, позволяющей осмыслить взаимоотношения человечества с природой, единство естественно-научного и гуманитарного знания.
Коэволюционная стратегия задает новые перспективы для организации знания, ориентируя на поиск новых аналитических единиц, и способов понимания сопряженности мира природы и мира культуры, осмысления путей совместной эволюции природы и человека, биосферы и ноосферы, природы, цивилизации и культуры. Эта стратегия позволяет преодолеть разрыв между эволюционистским подходом к природе и эволюционистским подходом к человеку, наметить пути синтеза между эволюционизмом в биологии и эволюционизмом в социокультурных науках. Критерием для выделения коэволюционирующих процессов в различных областях реальности выступает отнюдь не только сопряженность процессов развития, но и их направленность, автономность участвующих во взаимодействии компонентов, процессуальность, кооперативность, полифоничность взаимодействующих процессов. Непонимание полифоничности коэволюции, выравнивание разноречья и многоголосья в одногоголосье и монолог, противопоставление эволюирующих рядов друг другу вновь влекут к линейному пониманию взаимодействия, к подмене полифонического подхода позицией доминирования одного ряда эволюции над другим, что так отчетливо отражалось в классическом противостоянии позиций биологизма и социологизма. Подход, отражающий коэволюционную стратегию, подчеркивает и выявляет многоплановость самостоятельных и неслиянных процессов, сопрягающихся в полифонии, синергетику их взаимодействия, открытость, толерантность, незавершенность, непредрешаемость, сосуществование и взаимосопряжение разнообразных эволюционных процессов, сохраняющих свою самостоятельность и вместе с тем сочетающихся в единстве высшего порядка.
Все это дает основание предположить, что новая коэволюционная познавательная модель, возникающая в конце XX века, станет мощным источником новых исследовательских программ — новой философии природы, новой философии человека, новой философии науки, новой философии культуры.
В истории философской мысли феномен жизни не раз становился предметом для фундаментальных размышлений о характере познания, судьбах человеческой культуры и цивилизации, можно отметить, что анализ мира жизни служил основанием для создания ряда познавательных моделей. Разработка философии жизни имела существенное значение в рамках философской традиции. (Ф.Ницше, В.Дильтей, Г.Зиммель, О.Шпенглер, А.Бергсон). Основная идея “философов жизни” в том, что “один лишь разум, прежде считавшийся универсальным “органом философии”, недостаточен для выработки целостного мировоззрения. Его место должно занять философствование, вытекающее из полноты жизни, даже — резче говоря — философия, вытекающая из полноты переживания жизни” [8, с. 313]. Философия жизни применительно к человеческому бытию получила свое разностороннее развитие в экзистенциализме, персонализме, философской антропологии. И тем не менее можно утверждать, что на сегодняшний день нет разработанной с современных позиций философии жизни в ее воздействии на культуру. Нет последовательного исследования того, как онтологический факт существования жизни на Земле и все последствия такого существования влияют на формирование картины мира, стиля мышления, установление норм, идеалов и принципов осмысления и оценки бытия, регулятивов человеческой деятельности. Даже беглый взгляд на этот предложенный перечень (далеко не окончательный и не полный) дает основания утверждать, что для традиционной техногенной цивилизации феномен жизни отнюдь не стал приоритетным ценностным и методологическим репером культуры. Однако в наши дни нарастает поиск новых ориентиров культуры.
Осознание того, что философия жизни становится ныне одним из основных приоритетов формирования нового видения мира приходит с разных сторон. Интенция поставить жизнь, живое, биос в целом в центр мироздания и мировоззрения берет свое начало в новейшее время, пожалуй, с философии Альберта Швейцера, сформулировавшего свой основной философский ориентир как принцип благоговения перед жизнью. Эта установка получает свое развитие в многочисленных работах представителей так называемой “глубинной экологии”, отстаивающих тезис о равноценности и необходимости процветания всех форм жизни на Земле, признании внутренней ценности природы, биосферного равенства всех живых существ [9].
В широко развиваемой в наши дни концепции глобального эволюционизма, берущей свое начало с работ П.Тейяра де Шардена, А.Лима-де-Фариа и др., отталкиваясь от идей биологического эволюционизма, Вселенная представляется в качестве развивающегося во времени природного целого [10].
Эволюционизм уже более века является одним из определяющих феноменов современной культуры. Его развитие шло по двумя основным направлениям, которые можно назвать интенсивным и экстенсивным. Сущность первого состоит в развитии и усовершенствовании эволюционных идей, в превращении их в систему взглядов, нацеленных на раскрытие причин эволюции, ее источников и движущих сил, на создание различных теорий эволюции и их совершенствование. Сущность второго в том, что многие проявления реальности, ранее рассматривавшейся внеисторически, осознаются в историческом, эволюционном контексте. Историзм, понятый как методологический принцип, в этом случае вел к раскрытию причин самодвижения, саморазвития объектов на основе учета объективной противоречивости реального мира. Эволюционизм развивался вширь, захватывая все новые области реальности и открывая при этом новые перспективы их познания и интегральной оценки. Характерные примеры эффективности эволюционных подходов представлены ныне в развитии почти всех сфер реальности, что свидетельствует об универсальности эволюционных процессов, ведущих к превращению идеи эволюционизма в концепцию глобального эволюционизма.
Греческий ученый Агни Влавианос–Арванитис в 1985 г. стала создателем и Президентом Биополитической интернациональной организации, одной из основных целей которой является переход от современной антропоцентрической к биоцентрической системе мировоззрения и просвещения [11].
С другой стороны, множится число подходов, в которых биологический организм и принципы его функционирования становятся ключом для понимания всеобщих законов организации Универсума. Так, Ф.Капра развивает идеи, согласно которым природу следует воспринимать в ее самосогласованности, в понимании того, что составные части материи обнаруживают согласованность друг с другом и с самими собой. В контексте этого подхода Вселенная рассматривается в качестве сети взаимосвязанных событий, по аналогии с организмом. Ни одно из свойств того или иного участка этой сети не имеет фундаментального характера. Все они обусловлены свойствами остальных участков сети, общая структура которой определяется универсальной согласованностью всех взаимосвязей [12].
У.Матурана и Ф.Варела предлагают новую познавательную модель, в основе которой лежит идея “всеобщей когнитивности”. В познании, с их точки зрения, нельзя разобраться, если не считать его непосредственно совпадающим с деятельностью живого существа. Когнитивность, понятая как преобразующая среду активность, исходя из этого представления, оказывается присущей всему живому [13].
Г.Сколимовский поиск новых мировоззренческих оснований бытия связывает с необходимостью создания новой экофилософии, подчеркивающей целостность и взаимозависимость всех вещей. Новое экологическое сознание с этих позиций, представляет собой преодоление антитезы “религиозное сознание — технологическое сознание”, ибо оно знаменует возвращение к духовности без подчинения религиозным догмам [14].
С.Гроф, развивая представления так называемого “холономного подхода”, подчеркивает, что этот подход, выделяющий интерференцию волновых паттернов, а не механические взаимодействия и информацию, а не субстанцию — представляет собой многообещающий инструмент для нужд современного научного понимания волновой природы Вселенной. С его точки зрения, мы приближаемся ко времени сдвига главной парадигмы, одним из оснований которой является понимание того, что и жизнь, и неодушевленная материя имеют общее основание в холодвижении, как первичном и универсальном источнике [15].
Все эти интересные, но далеко не бесспорные поиски свидетельствуют о том, что неклассические нормы и идеалы понимания бытия, все более оттесняя классические представления, при этом пока не вылились в формирование новой философской методологической установки, новой познавательной модели.
Однако контуры этой новой модели вырисовываются ныне все отчетливее. Истоки ее формирования лежат в современной философии жизни.
Эту вновь формирующуюся общекультурную познавательную стратегию можно назвать коэволюционной стратегией. Ее наиболее очевидное проявление связано с коллизией противостояния развивающегося индустриального общества и изменяемой им природы (Докучаев В.В., Вернадский В.И., Тимофеев-Ресовский Н.В., Казначеев В.П., Моисеев Н.Н., Фролов И.Т. и др.). Речь в данном случае идет не о об их взаимоисключении, а о совместном, сопряженном развитии этих двух систем – их коэволюции.
Анализ коэволюционной методологической установки дал возможность осознать всеобщность феномена коэволюции на всех уровнях развития. Рассмотрены механизмы молекулярной коэволюции, коэволюционных процессов от молекул до ноосферы. Идет речь о коэволюционном понимании развития не только процессов природы и общества, но и о коэволюции идей (Родин С.Н., Хесин Р.Б., Кутырев В.А., Дулиттл У.Ф., Флейвелл Р., Доувер Г. и др.).
Ныне, когда впервые в истории человеческой цивилизации столь остро поставлен вопрос о возможности выживания человечества и сохранения жизни на Земле в целом, осознание тупиковости и исчерпанности традиционных принципов цивилизационного развития становится все более широким. Однако, при этом значительно менее ясным остается вопрос о том, каким же может быть путь выхода человечества из нынешнего глубинного кризиса культуры. Ответ на этот вопрос возможен лишь при радикальном переосмыслении сложившегося мировоззрения, доминировавших ранее ценностей и регулятивов человеческой деятельности, т.е. при формировании новой парадигматики современной культуры. Эта стратегическая задача требует существенного переосмысления и изменения принятых ныне философии природы, философии общества, философии науки, философии экономики, философии права, философии политики.
Не проделав эту работу и не изменив кардинально в XXI веке свои онтологические, познавательные, ценностные и деятельностные ориентиры, человечество не выживет. Идеи коэволюционной стратегии идущие в основном из современного понимания философии жизни, как представляется, могут внести существенный вклад в становление этих новых установок современной культуры.
Список литературы
1. Карпинская Р.С. Природа биологии и философия биологии // Природа биологического познания. М., 1991.
2. Пушкин А.С. Собр. соч. Т. 3. 1975.
3. Байрон Дж.Г. Собр. соч.: В 4 т. М., 1981.
4. См.: Берман Б. Изгнание // Знание-сила. 1994. ¹ 10.
5. См.: Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. // Философия природы: коэволюционная стратегия. М., 1995.
6. Тимофеев-Ресовский Н.В. Биосфера и человечество // Бюл. ЮНЕСКО. 1968. № 1.
7. Родин С.Н. Идея коэволюции. Новосибирск, 1991.
8. Scheler M. Versuche einer philosophie des Lebens. Bern, 1955.
9. См.: Thinking like a Mountain. Towards a council of all beings. 1988.
10. См.: Глобальный эволюционизм (филос. анализ) /Отв. редактор Л.В.Фесенкова. М., 1994.
11. См., например: Biopolitics. The Bio-Environment. Vol. 1-3 /Ed. by Agni Vlavianos-Arvanitis // B.I.O. Athens, 1987-1991.
12. Капра Ф. Дао Физики. М., 1992.
13. Maturana H., Varela F. The Tree of Knowledge. The Biological Roots of Human Understanding. Boston, 1988.
14. Skolimowski H. Dancing Shiva in the Ecological Age. New-Delhi, 1991.
15. Гроф С. За пределами мозга. М., 1993.