О. И. Бородкина
Социальная работа в России в настоящее время находится в процессе институционализации, своего профессионального становления и развития. Наконец-то, у нас появилась такая профессия «социальный работник», и возникли специальные учебные заведения (большей частью перепрофилировавшиеся из других вузов), ведущие подготовку социальных работников. Однако этот процесс, помимо разного рода финансовых и материальных трудностей, обнажил еще одну, чрезвычайно злободневную проблему: недостаточную развитость теоретических оснований социальной работы. Причин тому немало, и одна из них в вопросе — «До теории ли сейчас?». Действительно, социальная ситуация .в России далека от благополучия. Многочисленные социальные проблемы, наибольшую обеспокоенность из которых вызывают, пожалуй, демографическая ситуация, рост преступности, снижение жизненного уровня значительной части населения, — столь очевидны, что, кажется, требуется только незамедлительное их решение. Однако, думается, это аргумент не столыко «против», сколько «за» развитие теории социальной работы. В наших российских условиях, с ограниченными материальными и людскими ресурсами (речь идет о социальной работе), с достаточно консервативной государственной структурой служб социального обеспечения, отсутствием негосударственной организованной сети агентств социальной работы и т. д., именно научно-теоретические разработки должны предложить наиболее эффективные механизмы социальной работы, определить приоритетные направления использования имеющихся средств, выявить наиболее приемлемые организационные формы.
Кроме того, нужно учитывать, что социальная работа — это та область человеческой деятельности, где теория всегда шла за практикой. Сложность практического решения тех или иных социальных проблем заставляла социальных работников обращаться к теоретическим разработкам. Заметим, что само разделение понятий «теория» и «практика» социальной работы утвердилось не так давно — лишь в 70-е годы. Будучи деятельностью, по сути своей ориентированной на социальную сферу, социальная работа естественно искала свои теоретические основания в социальных науках и, конечно, прежде всего в социальной психологии, социальной педагогике и социологии. Но обращение социального работника к теории — это одна сторона вопроса. Другая заключается в том, что в современных условиях социологическая наука не только может, она просто обязана повернуться лицом к социальной работе. Нескончаемый спор о том, должна ли социология оставаться чистой наукой, или она должна заниматься конкретными вопросами реформирования и развития общества, в конечном .итоге решался в пользу практики. Тем самым создавались и условия выживания чистой науки, и возможность избавиться от обвинений в пустом теоретизировании и чрезмерном абстрагировании. Иными словами, думается, у нас в стране давно назрела ситуация, когда социология и социальная работа должны проявить взаимный интерес друг к другу. Но, к сожалению, в научной среде очень часто по-прежнему действует стереотипное отношение к социальной работе как сфере, далекой от научно-теоретических исследований, и пока мы в полной мере можем говорить лишь о зарубежной теории социальной работы.
Теория социальной работы многоуровневая. Основание ее составляют модели взаимоотношений клиента и социального работника, сформировавшиеся путем адаптации социологических и социально-психологических концепций к определенному социально-временному контексту, исходя из потребностей социальной работы. И хотя выделение отдельных теоретических моделей достаточно условно, можно с уверенностью говорить о существовании психодинамической, бихевиористской, когнитивной, системно-экологической и других моделей. При всей внешней абстрактности сложившихся на Западе моделей каждая из них предполагает принципиально иной подход к клиенту.
Первые теоретические модели, вошедшие в социальную работу, были основаны на идеях классического психоанализа (конец 20-х — начало 30-х гг.). Они, следуя идеологии фрейдизма, предполагали достаточно пассивное, воспринимающее поведение клиента и активную лечащую роль социального работника. Этот подход в той или иной степени отразился на всей дальнейшей практике социальной работы. Открытый понимающий стиль работы взамен контролирующего и директивного надолго определил взаимоотношения клиента и социального работника.
Но известная ограниченность психоанализа, очевидная для социального работника (чрезмерный акцент на бессознательном, увлечение прошлым при игнорировании настоящего социального положения и т. д.), привела к тому, что фактически сразу в теории социальной работы стали формироваться концепции, выходящие за рамки сугубо психологического подхода, принимающие во внимание разного рода социальные факторы. Стали развиваться так называемые психосоциальные, или психодинамические модели, направленные на поддержание устойчивого равновесия между психической жизнью человека и внешними отношениями, влияющими на его жизнедеятельность. Среди них наибольшее распространение получила концепция «личности в ситуации», или «ситуационная работа», разработанная, в частности, Ф. Холлис и М. Вудс. В центре ее — личность, взаимодействующая, с одной стороны, с людьми, а с другой стороны, с окружающей средой. В отличие от классического психоанализа данная концепция в большей степени фокусируется на настоящем человека, а не на его прошлом, при этом анализируется восприятие личностью реальной социальной ситуации.
Практически одновременно с психодинамическим в качестве теоретической альтернативы в социальной работе стал формироваться бихевиористский подход. Он делал основной акцент на наблюдаемом поведении клиента, рассматриваемом как реакция на внешние стимулы. Особый вклад бихевиоризма заключался во введении в социальную работу эмпирических исследований в качестве необходимого и исходного этапа работы. Монополия этих двух направлений (но, заметим, с постоянным обогащением друг друга) продолжалась до 1960-х гг. С этого периода можно говорить о теоретическом разнообразии моделей социальной работы, среди которых наибольший интерес вызывают когнитивная и системные модели.
В отличие от психодинамического и бихевиористского подходов когнитивная модель настаивает на рациональном логическом контроле над своим поведением со стороны клиента. Основу данной модели составляет один из тезисов символического интеракционизма о существовании единственной реальности, конструируемой самим субъектом. Применительно к социальной работе это означает, что восприятие субъекта не должно рассматриваться как ошибочное; оно есть лишь отличное, и, следовательно, методы работы с клиентом должны быть не жесткими, а скорее обучающими.
Развитие когнитивной теории социальной работы связывают прежде всего с именем Г. Гольдштейна. Центральное место в его концепции занимает «перцепция», понимаемая как ряд интеракций, происходящих в социальном контексте (перцептивном поле) и представляющих собой опосредованный рациональной деятельностью ответ на стимул. При этом восприятие стимула зависит от того, насколько он выделяется в ряду других стимулов, насколько схожи его элементы и какова продолжительность его воздействия.
Такой взгляд на перцепцию, по мнению Гольдштейна, связывает социальный и психологический подходы, поскольку включает в себя как чувства и мысли, так и внешний, социальный мир.
Взаимодействие личности с внешним миром есть активный, транс-акциональный процесс, основными аспектами которого являются следующие виды деятельности: адаптация — приспособление к внешнему миру с одновременной реализацией собственных целей; стабилизация — сохранение равновесия между внутренней и внешней системами, несмотря на изменяющиеся обстоятельства; интенциональная деятельность — стремление к достижению определенных изменений внешней среды в соответствии с внутренними целями.
Когнитивная модель социальной работы (и соответственно, деятельность самого социального работника) предполагает прежде всего социальное обучение. При этом Гольдштейн выделяет три основных типа обучения, сочетающихся в практике различными способами: стратегический, направленный на овладение информацией и мастерством для достижения определенной цели; тактический, направленный на адаптацию к повседневной жизни; адаптивный, натравленный на изменение своего «я» (самости) и, следовательно, конструируемой реальности.
Процесс обучения включает в себя четыре последовательные стадии: «дискриминационная» — стадия осознания и постижения проблем внешнего мира; «концептуальная» — стадия изучения идей и символов, используемых клиентами в процессе обработки информации; «принципиальная» — стадия изучения системы ценностей и внутреннего «я» (самости); стадия «решения проблемы», которая является своеобразным синтезом предыдущих, это — одновременно и процесс, II способ логической оценки ситуации. При этом стадия «решения проблем» имеет три основных этапа. На первом — существующая проблема становится прочувствованной и понятной для клиента. На втором — она анализируется, проверяются различные способы ее решения, и определяется стратегия действия. И, наконец, на заключительном этапе выбранная стратегия реализуется и принимается человеком в качестве технологии решения идентичных .проблем в будущем. И хотя первоначально не все социальные работники приняли когнитивную модель, но, начиная с 80-х гг., она широко применяется в социальной работе,
Что же касается системного подхода, то в теории социальной работы сложилось три основных его модели.
В первой из них за основу бралась системная теория фон Берталанфи. Эта модель ввела в обиход социальной работы понятия теории систем: ввод, выход, энтропия и др., что, следует отметить, не слишком приветствовалось практикующими социальными работниками. Однако анализ личности через ее социальные системы безусловно открыл новые перспективы в теории социальной работы. Одними из наиболее влиятельных теоретиков системного подхода признаны А. Пинкус и А. Минахан, которые выделили три основных типа, наиболее значимых в жизни индивида систем. Это, во-первых, так называемые неформальные системы (семья, друзья, соседи и т. п.). Во-вторых, формальные системы, каковыми являются, например, политические партии, профсоюзы и т.д. И, наконец, социетальные системы, представляющие основные социальные институты (школа, правоохранительные органы и т. д.).
Проблемные ситуации в жизни человека возникают в том случае, когда нарушаются либо искажаются связи между ним и его окружением, а именно:
отсутствует тот или иной вид системы;
человек не знает о существовании системы, способной ему помочь (либо не желает воспользоваться ее помощью);
включение человека в ту или иную систему создает для него нов
и, наконец, конфликт различных систем.
Задача социального работника заключается три данном подходе в выявлении тех сторон отношений между клиентом и его системами, которые являются источниками проблем, и в оказании ему помощи по преодолению этих проблем.
Вторая системная модель была связана с адаптацией теории Т. Парсонса к потребностям социальной работы. И нужно сразу отметить, что она оказалась практически безуспешной. Те стороны парсоновской концепции, которые традиционно подвергались наибольшей критике в социологической науке, а именно чрезмерная гармонизация отношений в социальной системе, по существу изначально заложенное в системе стремление к равновесию, игнорирование активности субъекта, не позволили создать действенную модель социальной работы, имеющей дело прежде всего с нестабильными системами.
И, наконец, наиболее жизнеспособной и в отношении практического применения, и в отношении динамичности развития сказалась системно-экологическая модель, более частным примером которой является чрезвычайно популярная ныне концепция «жизненной модели». Данная модель рассматривает людей, как постоянно адаптирующихся к окружающей среде через взаимоизменения, т. е. индивиды как изменяют окружающую среду, так и изменяются под ее воздействием. Понятие «взаимная адаптация» является центральным при анализе отношений «личность — среда». Существующие в обществе социальные проблемы, такие, как, например, бедность, дискриминация, «загрязняют» социальную среду, снижая тем самым способность к взаимной адаптации. Нарушение адаптивного баланса выражается в несоответствии между нашими потребностями и возможностями окружающей среды.
Основными причинами стрессов служат, во-первых, разного рода жизненные трансформации (например, изменение статуса, роли, изменение жизненного пространства, изменения, связанные с возрастными переходами и т. д.), во-вторых, давление окружающей среды (например, социальное неравенство, следствием которого являются неравные возможности для различных социальных групп) и, наконец, межличностные процессы (например, эксплуатация). В своей жизни человек зачастую одновременно сталкивается с трудностями различного
Несмотря на существенные различия, общим для всех системных моделей служит фокусирование ими внимания на изменении окружающей среды; анализ в большей степени прямого воздействия одной личности на другую (а не скрытых мыслей и чувств); признание возможности достижения желаемого результата различными путями. С методологической точки зрения подобная модель выступает как интегративная, поскольку настаивает на одновременной работе как с отдельными индивидами, так и с социальными группами и общностями, в которые они включены. Системный подход избегает линейного, прямо-детерминированного объяснения событий, однако в то же время остается скорее объясняющей, чем предписывающей или рекомендующей что-либо делать моделью. Кроме того, системная и системно-экологическая модели, рассматривая конфликт как угрожающий интеграции и целостности системы, в любом случае ратуют за его погашение и сохранение системы, хотя в реальной жизни зачастую требуются глобальные изменения на уровне всей системы. В итоге, в качестве самостоятельной модели системный подход оказался трудно применим в конкретной практической деятельности, но в качестве одного из основных методологических принципов он вывел теорию социальной работы на принципиально новый уровень анализа.
И в заключение несколько слов о теориях, занимающих особое место в социальной работе, обойти вниманием которые невозможно даже в самом кратком обзоре моделей социальной работы. Речь идет о теории «интервенции», или «вмешательства в кризисную ситуацию», и теории «превенции».
Теория «кризисного вмешательства» долгое время претендовала на статус универсальной, и, хотя это утверждение не раз оспаривалось, нельзя не признать, что на сегодняшний день не существует другого, столь же широко распространенного в практике социальной работы теоретического метода. Традиционно под кризисом понимались либо болезненные переходные периоды, либо значительные ситуативные изменения, либо непредвиденные трагические события (смерть, катастрофа). Однако после работ Д. Каплана кризисной стала считаться ситуация, когда индивид не в состоянии справиться с проблемой привычными, апробированными способами. С этой точки зрения всякий обращающийся за. помощью в социальную службу человек находится в кризисной ситуации. Суть теории «кризисного вмешательства», следуя за .признанным в этой области авторитетом Наоми Голан, можно сформулировать в нескольких тезисах:
любой человек, социальная группа или организации в течение своей жизни подвержены кризисным состояниям; кризисные события могут быть предсказуемыми и неожиданными;
наибольшую опасность представляют для людей события, связанные с разного рода потерями; в этом случае нарушается равновесие личности, что приводит к неспособности решать проблемы обычными способами и ведет к стрессу и психологическому напряжению;
стрессовые события обычно .имеют форму угрозы, потери и трудноразрешимой задачи. В первом случае реакция индивида выражается в беспокойстве, во втором — в депрессии и в третьем — в среднем беспокойстве, надежде, ожиданиях, усиленной попытке решить проблему;
большинство проблем в последующем успешно разрешаются на основе применяемых ранее стратегий, что делает состояние активного кризиса маловероятным, однако безуспешные попытки ведут к тяжелым кризисным последствиям;
временной промежуток между кризисными событиями и выходом из кризиса широко варьируется в зависимости от психологических особенностей личности и характеристик самого события. Однако, как правило, период активного кризиса длится 4 — 6 недель;
люди, находящиеся в кризисе, наиболее «открыты» и чувствительны к внешнему влиянию, вот почему вмешательство в этот период наиболее эффективно, чем впоследствии;
в период восстановления или «реинтеграции» клиенты усваивают новые способы решения проблем, что улучшает их способность разрешения кризисных ситуаций в будущем. При этом сам процесс «реинтеграции» включает в себя несколько основных этапов.
Во-первых, это корректировка когнитивного восприятия, поскольку клиенты получают более точный и полный взгляд на события, которые с ними произошли.
Во-вторых, управление чувствами, поскольку происходит «высвобождение» сильных эмоций, что рассматривается социальным работником как допустимая реакция.
И, наконец, развиваются новые поведенческие модели совладания с ситуацией. Задача социального работника — помочь клиенту принять эмоционально и социально необходимые роли для достижения максимально возможной «реорганизации».
По мере своего развития теория «кризисного вмешательства» все более интегрировалась в практику социальной работы, охватывая самые различные категории клиентов. При этом данная модель оставалась открытой для эмпирических исследований, направленных большей частью на разработку конкретных технологий вмешательства (например, внедрение «кризисных служб» в центры по предотвращению самоубийств, семейная терапия и т. д.).
С теорией кризисного вмешательства тесно связана другая чрезвычайно социально значимая и широко практикуемая теория — теория «превенции». В самом общем смысле под превенцией понимается попытка предотвращения нежелательных событий, явлений, процессов. Социальная работа с момента своей институционализации учитывала концепцию превенции. Элементы планирования, социального проектирования в той или иной степени всегда присутствовавшие в социальной работе, по сути есть не что иное, как выражение превентивных мер. Фактически во всех западных странах превентивная помощь являлась одним из основополагающих моментов развития и становления форм социальной защиты.
Процесс всеобщей рационализации, характеризующий современное общество, затронул и сферу социальной работы, что привело к ее бюрократизации, профессиональной специализации и усилению превентивной ориентации. Тем не менее предметом специального научно-теоретического осмысления превенция стала не так давно. И, естественно, первые усилия в этом направлении были связаны с более точным определением понятия «превенция» и выделением ее основных видов и форм.
В этой связи, на наш взгляд, представляет интерес концепция немецкого социолога Клауса П. Яппы, определяющая «превенцию» через понятия «опасность» и «риск», существенное различие между которыми заключается в том, что риск предполагает некий выбор и соотносится с результатами субъективного решения, тогда как опасность возникает из внешних по отношению к клиенту объективных обстоятельств. Превенция изначально соотносится с опасностью, но цель ее заключается в трансформации опасного нежелательного состояния в состояние риска, предоставляющего клиенту определенную свободу выбора, т. е. возможность принятия решения с наибольшей для себя выгодой.
В зависимости от направленности превентивного действия выделяется материальная и формальная превенция. Первая непосредственно связана с процессами, .в результате которых могут возникать социальные проблемы, а вторая, т. е. формальная, есть в большей степени механизм компенсации последствий социальных проблем. Скажем, в отношении такой социальной проблемы, как безработица, реорганизация системы подготовки кадров с учетом потребностей рынка — пример материальной превенции, а выплата пособий по безработице — пример формальной. Эти два вида превенции составляют ядро сложившейся ныне действующей системы социальной защиты и безопасности. Материальная и формальная превенции являются достаточно эффективными, когда речь идет о наиболее типичных социальных проблемах развитого индустриального общества (болезнь, безработица и др.). Однако современный этап развития общества характеризуется новыми, принципиально иными, зачастую глобальными социальными проблемами, такими, как загрязнение окружающей среды, ядерная угроза и т. д. Для этой категории проблем традиционные превентативные механизмы либо малоэффективны, либо совсем недейственны. Общество стоит перед необходимостью разработки иных механизмов социальной защиты и безопасности, что требует новых концептуальных подходов, новых организационных форм социальной работы, и это задача в первую очередь социальных наук.
Заканчивая на этом далеко не полный обзор основных теоретических моделей социальной работы, сложившихся на Западе, хочется еще раз выразить надежду, что начавшийся в нашей стране процесс становления социальной работы как самостоятельной области научного знания примет более интенсивные и разнообразные формы в соответствии с потребностями современного российского общества.