Ермолина А. С.
"Братия, стойте в свободе, и не поддавайтесь опять игу рабства..."
«…И ИСТИНА СДЕЛАЕТ ВАС СВОБОДНЫМИ»
Слова из апостольских посланий, вынесенные в заголовок, почти однозначно говорят о внутренней свободе человека, о той свободе от греха, к которой призвал Христос. «Истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин. 8, 34). «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 31).
Однако есть и другая свобода, свобода внешняя, заключающаяся в том, чтобы на указанном Христом узком и тесном пути непрестанно выбирать то, к чему зовет сердце, к чему имеешь призвание, то, что делает тебя взрослее и ответственнее.
Проблема в том, что нашему поколению, за редким исключением, неоткуда узнать о том, как идти по этому пути, как научиться делать выбор и отвечать за его последствия, как становиться человеком свободным в подлинном смысле этого слова. У кого этому учиться? У родителей? Бабушек и дедушек? Но и они зачастую в затруднении, и они не могут дать нам ответов. Что делать — нити, по которым транслируется опыт поколений, разорваны, нужно учиться самим.
А как учиться? У нас всегда есть возможность обращения, к сожалению, пока что преимущественно интеллектуально-умозрительного, к опыту наших предков, оставивших нам чрезвычайно интересные наблюдения и замечания по самым разным вопросам человеческой жизни и мироздания в целом. Так что такое свобода в их понимании?
КАКОВ ЧЕЛОВЕК?
Начнем издалека. В прошлой статье мы частично осветили один интересный сюжет, касающийся образа идеального правителя в сочинениях русских мыслителей XVI века Максима Грека, Ивана Пересветова и Иосифа Волоцкого. И выяснилась удивительная вещь. Казалось бы: одна эпоха, один строй, одни верования и мысли, и в то же время огромная пропасть в понимании требующихся от государя личностных качеств, определяющих и весь дух жизни в государстве.
Преподобный Максим Грек — подвижник, страдалец, осужденный как еретик при жизни, причисленный к лику святых в конце XX века, образованнейший человек своего времени, богослов, переводчик, писатель — всю свою жизнь неустанно призывал московских государей жить в совершенном соответствии с евангельскими заповедями, быть кроткими, милосердными, справедливыми.
По его мысли, одной из важнейших задач государя является борьба с собственными страстями, главные из которых суть сластолюбие, славолюбие и сребролюбие. В том случае, если государь не только не укрощает эти страсти, но и добровольно им покоряется, страдает не только он сам, а и все его подданные, за которых он несет ответственность перед Богом.
Кроме того, правитель обязательно должен прислушиваться к советам своего окружения, составленного из людей мудрых и дальновидных. Только таким образом государь может стать истинным самодержцем и осуществит свое предназначение на земле: сохранит истинную веру, Православие, и спасет души своих подданных.
Вообще говоря, постановка подобной сверхзадачи — сохранения православной веры в чистоте и незыблемости, и идея ответственности правителя за вечную жизнь своих подданных, разделялись всеми древнерусскими мыслителями-книжниками. Другое дело, что средства к достижению этой цели ими предлагались различные.
В этом смысле своеобразной антитезой наставлениям Максима Грека служат сочинения Ивана Семеновича Пересветова и преподобного Иосифа Волоцкого. Первый был профессиональным «воинником» и блестящим публицистом, второй — монахом и выдающимся духовным пастырем.
Оба они считали крайне важным всячески усиливать единоличную власть правителя, совершенно упразднив при этом институт «мудрых советников», неизбежно превращающихся, по их мнению, в развращенных корыстолюбцев. Никто не должен возражать решениям государя. Его воля должна быть возведена в закон, он может использовать даже самые жесткие методы управления. «Как конь под царем без узды, так царство без грозы», — такова государственная необходимость, и она оправдана, ведь речь идет о спасении людей для Царствия Небесного.
И вот тут возникает недоумение. Откуда, почему, каким образом родилось столь разительное противопоставление средств при искреннем стремлении к одной и той же цели? Это чрезвычайно важно, ведь именно из этого идейного столкновения впоследствии родилась концепция самодержавного правления Ивана Грозного и его реальные политические решения.
Вряд ли можно говорить о том, что призыв к жестким управленческим мерам лишь маскировался высокими идеалами православия, как некоторой идеологической формой. Человек Московской Руси действительно жил по вере. Дело, скорее, в другом. А именно, в кардинальном различии глубинных философских и религиозных воззрений на природу человека, его свободу и призвание.
Каков человек? Слабое, безвольное существо, нуждающееся в течение своей жизни в непрестанных поучениях и надзоре, или самостоятельный и ответственный субъект, способный распоряжаться собой и своей жизнью в соответствии с замыслом о себе и тем призванием, которое он чувствует, но и с готовностью прислушивающийся к преподаваемым советам окружающих? От ответа на этот вопрос зависели и управленческие формулы, и роль личности в жизни общества и государства.
Одно небольшое отступление. Один из моих университетских преподавателей, читавший нам лекции по философии политики, чрезвычайно любил рассказывать студентам один случай из жизни. А случай такой: стоит он (профессор) в магазине хозяйственных товаров, в очереди. Продавец обслуживает очередного покупателя — молодого человека, по виду студента-третьекурсника. Между молодым человеком и продавцом происходит следующий диалог:
— Здравствуйте, будьте добры, вон те гвозди.
— Вам сколько штук?
— Мне четыре, пожалуйста.
— Возьмите пять, а то один обязательно загнется.
На этом месте наш преподаватель, чрезвычайно интересовавшийся темой свободы, торжествующе заключал: «Уж если даже гвозди сопротивляются, то что говорить о человеке!». Тогда, помнится, вся наша аудитория смеялась, а сейчас этот курьезный случай представляется мне в совершенно новом свете.
Но вернемся к нашему историческому наследию. Так что же думали по поводу человеческой свободы русские мыслители в XVI веке?
«РАДИ ДУШЕВНОЙ ПОЛЬЗЫ…»
Преподобный Максим Грек и те мыслители, которые были близки ему по своим убеждениям (преподобный Нил Сорский, Вассиан Патрикеев), были уверены: человек заслуживает того, чтобы вручить ему ответственность за собственной спасение, человек способен поступать в соответствии с внутренним голосом совести.
Преподобный Максим Грек, между прочим, приходился племянником Джованни Пико делла Мирандоле, ярчайшему представителю гуманизма, автору «Речи о достоинстве человека». А именно Джованни Пико делла Мирандола был известен своей пылкой защитой свободы и достоинства человека как разумного, творческого существа, самостоятельно выбирающего собственный путь и полновластно распоряжающегося своей жизнью. Всякий раз у человека есть возможность критически переосмыслить этот путь и изменить то, что он хочет и может изменить. Человеку «дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет». Здесь свобода и ответственность переплетаются и неотделимы друг от друга.
Вдохновенные проповеди итальянских гуманистов, которых в юности слушал Михаил Триволис, будущий Максим Грек, ощутимо преображенные святоотеческой мудростью и монашеской аскезой в более зрелом возрасте, принесли свои замечательные плоды — чуткое и бережное отношение мыслителя к выбору человеком своего пути. При этом он не питал иллюзий по поводу сложности и даже определенной опасности этого пути: человек может равно приблизиться к ангелам или стать хуже диких зверей. Но в том и ценность жизни — в делегировании ответственности лично самому человеку.
Преподобный Нил Сорский, подвижник XV века, всей своей жизнью засвидетельствовавший стремление действовать в согласии со Священным Писанием и Преданием, слушать и исполнять волю Божию о себе, в какой-то момент своего пути принимает знаковое решение: оставляет монастырь и уходит жить в скит. Нет нужды говорить, насколько серьезен этот выбор для человека, сознательно ставшего монахом.
Преподобный Нил объясняет такое решение в одном из своих посланий к брату: «Изшествие мое из монастыря не было ли ради душевной пользы? Ей, ради нее, потому что я не видел в нем сохранения образа жизни по закону Божию и преданию отеческому, но по своей воле и человеческому помыслу. …И вот, по благодати Божией, обрел я себе место, угодное моему сердцу, так как оно мало входно для мирских людей».
Однако человек живет не один, а в обществе, и от его каждодневного выбора зависит жизнь других людей. Именно в этом ракурсе смотрели на поставленную проблему идейные оппоненты Максима Грека и Нила Сорского — Иван Пересветов и преподобный Иосиф Волоцкий, пози
«БЕРЕЧЬ И УМНОЖАТЬ ВЕРУ ХРИСТИАНСКУЮ…»
О царе Иване Грозном в последнее время много написано, подробнейшим образом исследовано его творчество, высказаны самые разные гипотезы о причинах резких поворотов в его судьбе. Результатам его царствования дают неоднозначную оценку. Попробуем рассмотреть идеи первого российского самодержца с позиции предложенной темы свободы человека.
Несомненно, царь Иван Васильевич был глубоко верующим человеком. Об этом можно прочесть в его сочинениях и убедиться, обозрев весь его жизненный путь. И как для любого верующего человека главной заботой для него стало спасение души для вечной жизни. Понимая, что достичь спасения он может только прилежным выполнением своих земных обязанностей, Иван Васильевич к этому и направил всю свою энергию.
А поскольку, как мы помним, самой главной его обязанностью и предназначением было «беречь и умножать веру христианскую, иноверцев в веру обращать, славу Божию возвышать, справедливость в царство свое вводить, а Богу радость сердечную воздавать» (Иван Пересветов. «Большая челобитная»), и неисполнение этого поручения свыше непременно будет поставлено ему в личную вину, можно понять мотивы выбора Иваном Грозным столь жесткой внутренней политики.
Стремление соответствовать своему царскому призванию у Ивана Васильевича было искренне, но и ответственность его оставалась огромной. Не нужно читать книги для того, чтобы понять, что, как повествует Хронограф 1512 года, «не бывает же убо никто из земнородных безпорочен в житии своем», то есть никто не безгрешен, вечная участь каждого под вопросом, человек легко склоняется ко злу и тяжело приучается к добру.
Но есть и еще один важный момент. Знания человека об окружающем его мире неизбежно ограничены. Человек не может познать больше некоторой части реальности. Он живет в определенном месте, с определенными людьми, определенное число лет, и мотивы его поведения формируются непосредственно уже имеющимся опытом.
Отсюда перед правителем встает серьезная проблема. Всякий человек самостоятельно выбирает те ценности, которыми он руководствуется в своих поступках — добро или зло. Но может ли правитель позволить отдельному человеку руководствоваться в действиях его собственными знанием и опытом, или же надлежит заставлять человека делать то, что кажется приемлемым правителю, ибо именно правитель лучше способен судить о значении действий отдельного человека для общества в целом?
Каждый правитель выбирает свой путь решения этой проблемы. Царь Иван Васильевич Грозный выбрал второй путь. Таким образом он стремился предотвратить возможные ошибки своих подданных. Ведь именно он, «грозный и мудрый государь» обязан своих подданных «привести к покаянию», поставить их ограниченные и разрозненные интересы на службу общему благу. Но «заставить», «принудить» — значит, лишить свободы. А где нет свободы — там нет и ответственности, ответа перед Богом. По сути дела, всю ответственность за ошибки подданных царь Иван Васильевич берет на себя. Чем это оканчивается, написано во всех учебниках истории: опричнина, массовые казни, гонения, душевные терзания царя, его внутренний надлом, увлечение астрологией и суевериями…
КТО?.. И ЧТО?..
Цепочка рассуждений приводит нас к новым вопросам.
Действительно, путь спасения тернист и нелегок. Все русские книжники неустанно напоминают о том, как легко можно с этого пути сойти и как важно постоянно поверять свою жизнь Священным Писанием и поучениями Святых Отцов. Но, учитывая ограниченность человеческого опыта и знаний, кто на самом деле знает лучше других и поэтому вправе вести остальных за собой, лишив их свободы выбирать?
Или единственный способ это выяснить — это дать возможность каждому в течение своей жизни попытаться понять, что он может сделать? Ведь общество — это совокупность людей, у каждого из которых какой-то свой, особый, данный только ему талант. Но в таком случае слишком высока, по сути, невосполнима, цена возможной ошибки.
И вот, когда кажется, что мысль зашла в тупик, совершенно неожиданно рождается чрезвычайно простое и ясное решение поставленной проблемы. Для того чтобы ответить на вопрос о том, кто вправе выносить общезначимые суждения по поводу поступков отдельной личности, народа или государства в целом, не нужно ломать голову, изобретая велосипед. Быть окончательным критерием и нормой может только Церковь — организм, существующий уже больше двух тысяч лет, за это время явивший множество личных примеров святости, множество, которое, тем не менее, остается единым в верности «камню, ставшему главою угла», Христу.
Сокровищница церковной мудрости хранит знание о глубинах и тайниках человеческой души, об этапах и закономерностях ее развития, о последствиях неправильного личного и общественного выбора и о плодах выбора благого. Церковь знает и все возможные пути отклонения от верного пути и при необходимости может выступить «нелицемерным судией» и обличителем человеческих деяний. Это возможно постольку, поскольку Церковь живет категориями вечности, поверх разнонаправленных человеческих чаяний, устремлений и воль.
Чрезвычайно важно то, что душепопечение и посильное исправление человека Церковь осуществляет в духе свободы, кротости и любви, отдавая предпочтение научению личным примером, а не одним лишь словесным назиданием. При этом, в качестве первого и непременного условия душепопечения, Церковь всегда ждет от человека свободного желания изменить свою жизнь, свой ум, иначе говоря, ждет покаяния.
«СВОБОДА ВОЛИ ГОРЬКА ГРЕШНИКАМ И СЛАДОСТНА ПРАВЕДНИКАМ»
Но вернемся к историческим примерам.
Быть может, ошибка Ивана Грозного как раз в том, что он попытался взять на себя функции, несвойственные государственной власти и изначально принадлежащие Церкви? Как известно, голос Церкви заглушался самодержцем всеми возможными способами, вплоть до умерщвления непокорных ему духовных пастырей, как это было в случае с митрополитом Филиппом. Однако, как оказалось впоследствии, царь не сумел исполнить взятые на себя обязанности. Почему?
Дело в том, что, в соответствии с учением святых Отцов Церкви, всякий, кто не отвергает свою волю во имя высшей правды — Бога, пожинает горькие плоды подобного своеволия и самочиния. Иначе: «Свобода воли горька грешникам и сладостна праведникам», — сказал когда-то преподобный Ефрем Сирин. Это высказывание святого подвижника IV века является, пожалуй, ключом к разгадке тайны человеческой свободы.
Конечно, никто не вправе судить человека и его поступки, кроме одного Бога. Это справедливо и в отношении государственных деятелей. И тем не менее, совершенно неслучайно Церковью были канонизированы и преподобный Максим Грек, призывавший государя бороться со страстями и управлять государством добро и благочестиво, и преподобный Нил Сорский, выступавший за полный отказ от монастырского общежития и стяжания имущества ради очищения души от страстей, и преподобный Иосиф Волоцкий, считавший необходимым бороться с ересями и нестроениями на Руси страхом и наказаниями. Однако и доныне, несмотря на неоднократно совершавшиеся попытки со стороны отдельных членов Церкви, царь Иван Васильевич Грозный к лику святых не причислен.
И это крайне важно. Таким образом Церковь признала возможным и спасительным внутренний путь благословенного Богом и направляемого Им самовоспитания человека в духе евангельских заповедей, раскрытия Высшего замысла о себе, заботы о достойных плодах духовной жизни (преподобный Максим Грек, преподобный Нил Сорский), и внешний путь принудительной, но нравственно ограниченной регуляции проявлений зла в обществе ради сохранения веры и поддержания порядка (преподобный Иосиф Волоцкий). Не признан же Церковью путь произвола и насилия во имя сколь угодно благих целей (царь Иван Грозный).
Еще в IV веке преподобный Ефрем Сирин писал: «Как может употребить над нами насилие Бог, когда Сам Он дал человеку свободу? Кто хочет, чтобы вели его насильно, тот не достоин милости, и если наказывает его правда Божия, то сам он вынуждает ее к тому своей порочностью… Вот, свободная воля подобна руке, которая может простереться ко всякому плоду. И как по собственному выбору могла прежде сорвать и взять себе плод смерти, так может сорвать и плод жизни».
И от современного человека не закрыто познание этой диалектического характера свободы. Наверное, понимание ее сущности приходит к человеку постепенно, разными путями: в искренней ли молитве, в благоговейном участии в Таинствах Церкви, в чтении святых книг, в самой жизни, но всегда — как ответ на его собственное усилие и труд. «Исследуй в себе силу души своей, всмотрись, имеешь ли ее или нет. По себе и в себе можешь познать ты свободу», — звучит из глубины веков наставление для каждого из нас.